ѓабриэль ѓарсиЯ Њаркес. …ва внутри своей кошки

Ћцените этот текст:
ѓабриэль ѓарсиЯ Њаркес. …ва внутри своей кошки

---------------------------------------------------------------
Џеревод: Ђ.Ѓорисова
OCR: Џавел Љроковный
---------------------------------------------------------------

Ћна вдруг заметила, что красота разрушает ее, что красота вызывает
физическую боль, будто какаЯ-нибудь опухоль, возможно даже раковаЯ. Ћна ни
на миг не забывала всю тЯжесть своего совершенства, котораЯ обрушилась на
нее еще в отрочестве и от которой она теперь готова была упасть без сил -
кто знает куда, - в усталом смирении дернувшись всем телом, словно загнанное
животное. Ќевозможно было дальше тащить такой груз. Ќадо было избавитьсЯ от
этого бесполезного признака личности, от части, котораЯ была ее именем и
котораЯ так сильно выделЯлась, что стала лишней. „а, надо сбросить свою
красоту где-нибудь за углом или в отдаленном закоулке предместьЯ. €ли забыть
в гардеробе какого-нибудь второсортного ресторана, как старое ненужное
пальто. Ћна устала везде быть в центре вниманиЯ, осаждаемой долгими
взглЯдами мужчин. Џо ночам, когда бессонница втыкала иголки в веки, ей
хотелось быть обычной, ничем не привлекательной женщиной. …й, заключенной в
четырех стенах комнаты, все казалось враждебным. ‚ отчаЯнии она чувствовала,
как бессонница проникает под кожу, в мозг, подталкивает лихорадку к корнЯм
волос. Ѓудто в ее артериЯх поселились крошечные теплокровные насекомые,
которые с приближением утра просыпаютсЯ и перебирают подвижными лапками,
бегаЯ у нее под кожей туда-сюда, - вот что такое был этот кусок плодоносной
глины, принЯвшей обличье прекрасного плода, вот какой была ее природнаЯ
красота. Ќапрасно она боролась, пытаЯсь прогнать этих мерзких тварей. …й это
не удавалось. Ћни были частью ее собственного организма. Ћни жили в ней
задолго до ее физического существованиЯ. Ћни перешли к ней из сердца ее
отца, который, мучась, кормил их ночами безутешного одиночества. Ђ может
быть, они попали в ее артерии через пуповину, свЯзывавшую ее с матерью со
днЯ основаниЯ мира. Ќесомненно, эти насекомые не могли зародитьсЯ только в
ее теле. Ћна знала: они пришли из далекого прошлого и все, кто носил ее
фамилию, вынуждены были их терпеть и так же, как она, страдали от них, когда
до самого рассвета их одолевала бессонница. €менно из-за этих тварей у всех
ее предков было горькое и грустное выражение лица. Ћни глЯдели на нее из
ушедшей жизни, со старинных портретов, с выражением одинаково мучительной
тоски. Ћна вспоминала беспокойное выражение лица своей прабабки, котораЯ,
глЯдЯ со старого холста, просила минуту покоЯ, покоЯ от этих насекомых,
которые сновали в ее кровеносных сосудах, немилосердно муча и создаваЯ ее
красоту. Ќет, это были насекомые, что зародились не в ней. Ћни переходили из
поколениЯ в поколение, поддерживаЯ своей микроскопической конструкцией
избранную касту, обреченную на мучениЯ. ќти насекомые родились во чреве
первой из матерей, котораЯ родила красавицу дочь. Ћднако надо было срочно
разрушить такой порЯдок наследованиЯ. Љто-то должен был отказатьсЯ
передавать эту искусственную красоту. ѓрош цена женщинам ее рода, которые
восхищались собой, глЯдЯ в зеркало, если по ночам твари, населЯющие их
кровеносные сосуды, продолжали свою медленную и вредоносную работу - без
устали, на протЯжении веков. ќто была не красота, а болезнь, которую надо
было остановить, оборвать этот процесс решительно и по существу.
Ћна вспоминала нескончаемые часы, проведенные в постели, будто усеЯнной
горЯчими иголками. Ќочи, когда она старалась торопить времЯ, чтобы с
наступлением днЯ эти твари оставили ее в покое и боль утихла. ‡ачем нужна
такаЯ красота? Ќочь за ночью, охваченнаЯ отчаЯнием, она думала: лучше бы
родитьсЯ обыкновенной женщиной или родитьсЯ мужчиной, чтобы не было этого
бесполезного преимущества, что приносЯт насекомые из рода в род, насекомые,
которые только ускорЯют приход неминуемой смерти. ‚озможно, она была бы
счастливей, если бы была уродиной, непоправимо некрасивой, как ее чешскаЯ
подруга, у которой было какое-то собачье имЯ. ‹учше уж быть некрасивой и
спокойно спать, как все добропорЯдочные христиане.
Ћна проклинала своих предков. Ћни виноваты в ее бессоннице. Ћни
передали ей эту застывшую совершенную красоту, как будто, умерев, матери
подновлЯли и подправлЯли свои лица и прилаживали их к туловищам дочерей.
Љазалось, одна и та же голова, всего одна, переходит из одного поколениЯ в
другое и у всех женщин, которые должны неотвратимо принЯть ее как
наследственный признак красоты, - одинаковые уши, нос, рот. € так, переходЯ
от лица к лицу, был создан этот вечный микроорганизм, который с течением
времени усилил свое воздействие, приобрел свои особенности, мощь и
превратилсЯ в непобедимое существо, в неизлечимую болезнь, котораЯ, пройдЯ
сложный процесс отбора, добралась до нее, и нет больше сил терпеть - такой
острой и мучительной она стала!.. € в самом деле, будто опухоль, будто
раковаЯ опухоль.
€менно в часы бессонницы вспоминала она о таких неприЯтных длЯ тонко
чувствующего человека вещах. Ћ том, что заполнЯло мир ее чувств, где
выращивались, как в пробирке, эти ужасные насекомые. ‚ такие ночи, глЯдЯ в
темноту широко открытыми изумленными глазами, она чувствовала тЯжесть мрака,
опустившегосЯ на виски, словно расплавленный свинец. ‚округ нее все спало.
‹ежа в углу, она пыталась разглЯдеть окружающие предметы, чтобы отвлечь себЯ
от мыслей о сне и своих детских воспоминаниЯх.
Ќо это всегда кончалось ужасом перед неизвестностью. Љаждый раз ее
мысль, бродЯ по темным закоулкам дома, наталкивалась на страх. € тогда
начиналась борьба. ЌастоЯщаЯ борьба с тремЯ неподвижными врагами. Ћна не
могла - нет, никогда, не могла - выкинуть из головы этот страх. ѓорло ее
сжималось, а надо было терпеть его, этот страх. € все длЯ того, чтобы жить в
огромном старом доме и спать одной, отделенной от остального мира, в своем
углу.
Њысль ее бродила по затхлым темным коридорам, стрЯхиваЯ пыль со старых,
покрытых паутиной портретов. ќта ужаснаЯ, потревоженнаЯ ее мыслью пыль
оседала на них сверху, оттуда, где превращалсЯ в ничто прах ее предков. Ћна
всегда вспоминала о малыше. ЏредставлЯла себе, как он, уснувший, лежит под
корнЯми травы, в патио, рЯдом с апельсиновым деревом, с комком влажной земли
во рту. …й казалось, она видит его на глинистом дне, как он царапает землю
ногтЯми и зубами, пытаЯсь уйти от холода, проникающего в него; как он ищет
выход наверх в этом узком туннеле, куда его положили и обсыпали ракушками.
‡имой она слышала, как он тоненько плачет, перепачканный глиной, и его плач
прорываетсЯ сквозь шум дождЯ. …й казалось, он должен был сохранитьсЯ в этой
Яме, полной воды, таким, каким его оставили там пЯть лет назад. Ћна не могла
представить себе, что плоть его сгнила. Ќапротив, он, наверное, очень
красивый, когда плавает в той густой воде, из которой нет выхода. €ли она
видела его живым, но испуганным, ему страшно быть там одному, погребенному в
темном патио. Ћна сама не хотела, чтобы его оставлЯли там, под апельсиновым
деревом, так близко от дома. …й было страшно... Ћна знала: он догадаетсЯ,
что по ночам ее неотступно преследует бессонница. € придет по широким
коридорам просить ее, чтобы она пошла с ним и защитила бы его от других
тварей, пожирающих корни его фиалок. Ћн вернетсЯ, чтобы уснуть рЯдом с ней,
как делал это, когда был жив. Ћна боЯлась почувствовать его рЯдом с собой
снова - после того, как ему удастсЯ разрушить стену смерти. ЃоЯлась
прикосновениЯ этих рук, малыш всегда будет держать их крепко сцепленными,
чтобы отогреть кусочек льда, который принесет с собой. Џосле того как его
превратили в цемент, наводЯщее страх надгробие, она хотела, чтобы его увезли
далеко, потому что боЯлась вспоминать его по ночам. Ћднако его оставили там,
окоченелого, в глине, и дождевые черви теперь пьют его кровь. € приходитсЯ
смиритьсЯ с тем, что он ЯвлЯетсЯ ей из глубины мрака, ибо всЯкий раз,
неизменно, когда она не могла заснуть, она думала о малыше, который зовет ее
из земли и просит, чтобы она помогла ему освободитьсЯ от этой нелепой
смерти.
Ќо сейчас, по-новому ощутив пространство и времЯ, она немного
успокоилась. Ћна знала, что там, за пределами ее мира, все идет своим
чередом, как и раньше; что ее комната еще погружена в предрассветный сумрак
и что предметы, мебель, тринадцать любимых книг - все остаетсЯ на своих
местах. € что запах живой женщины, заполнЯющий пустоту ее чрева, который
исходит от ее одинокой постели, начинает исчезать. Ќо как это могло
произойти? Љак она, красиваЯ женщина, в крови которой обитают насекомые,
преследуемаЯ страхом многие ночи, оставила свои бессонные кошмары и
оказалась в странном, неведомом мире, где вообще нет измерений? Ћна
вспомнила. ‚ ту ночь - ночь перехода в этот мир - было холоднее, чем всегда,
и она была дома одна, измученнаЯ бессонницей. Ќикто не нарушал тишины, и
запах из сада был запахом страха. Ћбильный пот покрывал все ее тело, будто
всЯ кровь из вен разлилась внутри нее, вытесненнаЯ насекомыми. …й хотелось,
чтобы хоть кто-нибудь прошел мимо дома по улице или кто-нибудь крикнул,
чтобы расколоть эту застывшую тишину. Џусть что-нибудь в природе произойдет,
и ‡емлЯ снова завертитсЯ вокруг ‘олнца. Ќо все было бесполезно. ќти глупые
люди даже не проснутсЯ и будут и дальше спать, зарывшись в подушки. Ћна тоже
сохранЯла неподвижность. Ћт стен несло свежей краской, запах был такой
густой и навЯзчивый, что чувствовалсЯ не обонЯнием, а скорее желудком.
…динственными, кто разбивал тишину своим неизменным тиканьем, были часы на
столике. "‚ремЯ... о, времЯ!.." - вздохнула она, вспомнив о смерти. Ђ там, в
патио, под апельсиновым деревом, тоненько плакал малыш, и плач его доносилсЯ
из другого мира.
Ћна призвала на помощь всю свою веру. Џочему никак не рассветет, почему
ей сейчас не умереть? Ћна никогда не думала, что красота может стоить таких
жертв. ‚ тот момент, как обычно, кроме страха она почувствовала физическую
боль. „аже сквозь страх мучили ее эти жестокие насекомые. ‘мерть схватила ее
жизнь, как паук, который злобно кусал ее, намереваЯсь уничтожить. Ќо
оттЯгивал последнее мгновение. …е руки, те самые, что глупцы мужчины
сжимали, не скрываЯ животной страсти, были неподвижны, парализованы страхом,
необъЯснимым ужасом, шедшим изнутри, не имеющим причины, кроме той, что она
покинута всеми в этом старом доме. Ћна хотела собратьсЯ с силами и не
смогла. ‘трах поглотил ее целиком и только возрастал, неотступный,
напрЯженный, почти ощутимый, будто в комнате был кто-то невидимый, кто не
хотел уходить. € больше всего ее тревожило: у этого страха не было никакого
объЯснениЯ, это был страх как таковой, без всЯких причин, просто страх.
Ћна почувствовала густую слюну во рту. Ѓыло мучительно ощущать эту
жесткую резину, котораЯ прилипала к нЈбу и текла неудержимым потоком. ќто не
было похоже на жажду. ќто было какое-то желание, преобладавшее над всеми
прочими, которое она испытывала впервые в жизни. Ќа какой-то миг она забыла
о своей красоте, бессоннице и необъЯснимом страхе. Ћна не узнавала себЯ
самое. …й вдруг показалось - из ее организма вышли микробы. Ћна чувствовала
их в слюне. „а, и это было очень хорошо. •орошо, что насекомых больше нет и
что она сможет теперь спать, но нужно было найти какое-то средство, чтобы
избавитьсЯ от резины, обмотавшей Язык. ‚от бы дойти до кладовой и... Ќо о
чем она думает? Ћна вдруг удивилась. Ћна никогда не чувствовала такого
желаниЯ. Ќеожиданный терпкий привкус лишал ее сил и делал бессмысленным тот
обет, которому она была верна с того днЯ, как похоронила малыша. ѓлупость,
но она не могла побороть отвращениЯ и съесть апельсин. Ћна знала: малыш
добираетсЯ весной до цветов на дереве и плоды осенью будут напитаны его
плотью, освеженные жуткой прохладой смерти. Ќет. Ћна не могла их есть. Ћна
знала, что под каждым апельсиновым деревом, во всем мире, похоронен ребенок,
который насыщает плоды сладостью из кальциЯ своих костей. Ћднако сейчас ей
хотелось съесть апельсин. ќто было единственным средством от тЯгучей резины,
котораЯ душила ее. ѓлупо было думать, что малыш был в каждом апельсине. Ќадо
воспользоватьсЯ тем, что боль, какую причинЯла ей красота, наконец оставила
ее, надо дойти до кладовой. Ќо... не странно ли это? ‚первые в жизни ей
хотелось съесть апельсин. Ћна улыбнулась - да, улыбнулась. Ђх, какое
наслаждение! ‘ъесть апельсин. Ћна не знала почему, но никогда у нее не было
желаниЯ более сильного. ‚от бы встать, счастливой от сознаниЯ, что ты
обыкновеннаЯ женщина, и, весело напеваЯ, дойти до кладовой,- весело, как
обновленнаЯ женщина, котораЯ только что родилась. ЋбЯзательно пойти в патио
и...
‚друг мысли ее прервались. Ћна вспомнила, что уже попыталась поднЯтьсЯ
и что она уже не в своей постели, что тело ее исчезло, что нет тринадцати
любимых книг и что она - уже не она. Ћна стала бестелесной и парила в
свободном полете в абсолютной пустоте, летела неизвестно куда, превратившись
в нечто аморфное, в нечто мельчайшее. Ћна не могла с точностью сказать, что
происходит. ‚се перепуталось. “ нее было ощущение, что кто-то толкнул ее в
пустоту с невероЯтно высокого обрыва. …й казалось, она превратилась в нечто
абстрактное, воображаемое. Ћна чувствовала себЯ бестелесной женщиной - как
если бы вдруг вошла в высший, непознанный мир невинных душ.
…й снова стало страшно. Ќо не так, как раньше. ’еперь она не боЯлась,
что заплачет малыш. Ћна боЯлась этого чуждого, таинственного и незнакомого
нового мира. Џодумать только - все произошло так естественно, при полном ее
неведении! —то скажет ее мать, когда придет домой и поймет, что произошло?
Ћна представила, как встревожатсЯ соседи, когда откроют дверь в ее комнату и
увидЯт, что кровать пуста, замки целы и что никто не мог ни выйти, ни войти,
но, несмотрЯ на это, ее в комнате нет. Џредставила отчаЯние на лице матери,
котораЯ ищет ее повсюду, терЯЯсь в догадках и спрашиваЯ себЯ, что случилось
с ее девочкой. „альнейшее виделось Ясно. ‚се соберутсЯ и начнут строить
предположениЯ - разумеетсЯ, зловещие - об ее исчезновении. Љаждый на свой
лад. ‚ыискиваЯ объЯснение наиболее логичное, по крайней мере наиболее
приемлемое: и дело кончитсЯ тем, что мать броситсЯ бежать по коридорам дома,
в отчаЯнии звать ее по имени.
Ђ она будет там. Ћна будет смотреть на происходЯщее, тщательно
разглЯдываЯ все вокруг, глЯдЯ из угла, с потолка, из щелей в стенах,
отовсюду - из самого удобного местечка, под прикрытием своей бестелесности,
своей неузнаваемости. …й стало тревожно, когда она подумала об этом. ’олько
теперь она понЯла свою ошибку. Ћна ничего не сможет объЯснить, рассказать и
никого не сможет утешить. Ќи одно живое существо не узнает о ее превращении.
’еперь - единственный раз, когда все это ей нужно - у нее нет ни рта, ни рук
длЯ того, чтобы все понЯли, что она здесь, в своем углу, отделеннаЯ от
трехмерного мира непреодолимым расстоЯнием. ‚ этой своей новой жизни она
совсем одинока и ощущениЯ ей совершенно неподвластны. Ќо каждую секунду
что-то вибрировало в ней, по ней пробегала дрожь, заполнЯЯ ее всю и
заставлЯЯ помнить, что есть другой, физический мир, который движетсЯ вокруг
ее собственного мира. Ћна не слышала, не видела, но знала, что можно слышать
и видеть. € там, на вершине высшего мира, она понЯла, что ее окружает аура
мучительной тоски.
‘екунды не прошло - в соответствии с нашими представлениЯми о времени,
- как она совершила этот переход, а она уже стала понемногу понимать законы
и размеры нового мира. ‚округ нее кружилсЯ абсолютный и окончательный мрак.
„о каких же пор будет длитьсЯ эта мгла? € привыкнет ли она к ней в конце
концов? ’ревожное чувство усилилось, когда она понЯла, что утонула в густом,
непроницаемом мраке: она - в преддверии раЯ? Ћна вздрогнула.
‚спомнила все, что когда-либо слышала о лимбе. …сли она и вправду там,
рЯдом с ней должны парить другие невинные души, души детей, умерших
некрещеными, которые жили и умирали на протЯжении тысЯч лет. Ћна попыталась
отыскать во мраке эти существа, которые, вероЯтно, еще более невинны и
простодушны, чем она. Џолностью отделенные от физического мира, обреченные
на сомнамбулическую и вечную жизнь. Њожет быть, малыш здесь, ищет выход,
чтобы вернутьсЯ в свою телесную оболочку.
Ќо нет. Џочему она должна оказатьсЯ в преддверии раЯ? ђазве она умерла?
Ќет. Џроизошло изменение состоЯниЯ, обыкновенный переход из физического мира
в мир более легкий, более удобный, где стираютсЯ все измерениЯ.
‡десь не надо страдать от подкожных насекомых. …е красота растворилась.
’еперь, когда все так просто, она может быть счастлива. •отЯ... о! не
вполне, потому что сейчас ее самое большое желание - съесть апельсин - стало
невыполнимым. ќто была единственнаЯ причина, по которой она хотела вернутьсЯ
в прежнюю жизнь. —тобы избавитьсЯ от терпкого привкуса, который продолжал
преследовать ее после перехода. Ћна попыталась сориентироватьсЯ и
сообразить, где кладоваЯ, и хотЯ бы почувствовать прохладный и терпкий
аромат апельсинов. € тогда она открыла новую закономерность своего мира: она
была в каждом уголке дома, в патио, на потолке и даже в апельсине малыша.
Ћна заполнЯла весь физический мир и мир потусторонний. € в то же времЯ ее не
было нигде. Ћна снова встревожилась. Ћна потерЯла контроль над собой. ’еперь
она подчинЯлась высшей воле, стала бесполезным, нелепым, ненужным существом.
ЌепонЯтно почему, ей стало грустно. Ћна почти скучала по своей красоте -
красоте, которую по глупости не ценила.
‚незапно она оживилась. ђазве она не слышала, что невинные души могут
по своей воле проникать в чужую телесную оболочку? ‚ конце концов, что она
потерЯет, если попытаетсЯ? Ћна стала вспоминать, кто из обитателей дома
более всего подошел бы длЯ этого опыта. …сли ей удастсЯ осуществить свое
намерение, она будет удовлетворена: она сможет съесть апельсин. Ћна
перебирала в памЯти всех. ‚ этот час слуг в доме не бывает. Њать еще не
пришла. Ќо непреодолимое желание съесть апельсин вместе с любопытством,
которое вызывал в ней опыт реинкарнации, вынуждали ее действовать как можно
скорее. Ќо не было никого, в кого можно было бы воплотитьсЯ. Џричина была
нешуточной: дом был пуст. ‡начит, она вынуждена вечно жить отделенной от
внешнего мира, в -своем мире, где нет никаких измерений, где нельзЯ съесть
апельсин. € все - по глупости. “ж лучше было бы еще несколько лет потерпеть
эту жестокую красоту, чем исчезнуть навсегда, стать бесполезной, как
поверженное животное. Ќо было уже поздно.
ђазочарованнаЯ, она хотела где-то укрытьсЯ, где-нибудь вне вселенной,
там, где она могла бы забыть все свои прошлые земные желаниЯ. Ќо что-то
властно не позволЯло ей сделать это. ‚ неизведанном ею пространстве
открылось обещание лучшего будущего. „а, в доме есть некто, в кого можно
воплотитьсЯ: кошка! Љакое-то времЯ она колебалась. ’рудно было представить
себе, как это можно - стать животным. “ нее будет мЯгкаЯ белаЯ шерстка, и
она всегда будет готова к прыжку. Ћна будет знать, что по ночам глаза ее
светЯтсЯ, как раскаленные зеленые угли. “ нее будут белые острые зубы, и она
будет улыбатьсЯ матери от всего своего дочернего сердца широкой и доброй
улыбкой зверЯ. Ќо нет!.. ќтого не может быть. Ћна вдруг представила: она -
кошка, и бежит по коридорам дома на четырех еще непривычных лапах, легко и
непроизвольно помахиваЯ хвостом. Љаким видитсЯ мир, если смотреть на него
зелеными сверкающими глазами? Џо ночам она будет мурлыкать, поднЯв голову к
небу, и просить, чтобы люди не заливали цементом из лунного света глаза
малыша, который лежит лицом кверху и пьет росу. ‚озможно, если она будет
кошкой, ей все равно будет страшно. € возможно, в довершение всего она не
сможет съесть апельсин своим хищным ртом. ‚селенский холод, родившийсЯ у
самых истоков души, заставил ее задрожать при этой мысли. Ќет.
ЏеревоплотитьсЯ в кошку невозможно. …й стало страшно оттого, что однажды она
почувствует на нЈбе, в горле, во всем своем четвероногом теле непреодолимое
желание съесть мышь. Ќаверное, когда ее душа поселитсЯ в кошачьем теле, ей
уже не захочетсЯ апельсина, ее будет мучить отвратительное и сильное желание
съесть мышь. …е затрЯсло, стоило ей представить, как она держит ее, поймав,
в зубах. Ћна почувствовала, как та бьетсЯ, пытаЯсь вырватьсЯ и убежать в
нору. Ќет. ’олько не это. “ж лучше жить так, в далеком и таинственном мире
невинных душ.
Ћднако тЯжело было смиритьсЯ с тем, что она навсегда покинула жизнь.
Џочему ей должно будет хотетьсЯ есть мышей? Љто будет главенствовать в этом
соединении женщины и кошки? Ѓудет ли главным животный инстинкт, примитивный,
низменный, или его заглушит независимаЯ волЯ женщины? Ћтвет был прозрачно
Ясен. ‡рЯ она боЯлась. Ћна воплотитсЯ в кошку и съест апельсин. Љ тому же
она станет необычным существом - кошкой, обладающей разумом красивой
женщины. Ћна будет привлекать всеобщее внимание... € тут она впервые понЯла,
что самой главной ее добродетелью было тщеславие женщины, полной
предрассудков.
Џодобно насекомому, которое шевелит усиками-антеннами, она направила
свою энергию на поиски кошки, котораЯ была где-то в доме. ‚ этот час она,
должно быть, дремлет на каминной полке и мечтает проснутьсЯ со стебельком
валерианы в зубах. Ќо там ее не было. Ћна снова поискала ее, но вновь не
нашла на камине. ЉухнЯ была какаЯ-то страннаЯ. “глы ее были не такие, как
раньше, не те темные углы, затЯнутые паутиной. Љошки нигде не было. Ћна
искала ее на крыше, на деревьЯх, в канавах, под кроватью, в чулане. ‚се
показалось ей изменившимсЯ. ’ам, где она ожидала увидеть, как обычно,
портреты своих предков, был только флакон с мышьЯком. € потом она постоЯнно
находила мышьЯк по всему дому, но кошка исчезла. „ом был не похож на
прежний. —то случилось со всеми предметами? Џочему ее тринадцать любимых
книг покрыты теперь толстым слоем мышьЯка? Ћна вспомнила об апельсиновом
дереве в патио. Ћтправилась на поиски, предполагаЯ найти его около малыша, в
его Яме, полной воды. Ќо апельсинового дерева на месте не было, и малыша
тоже не было - только горсть мышьЯка и пепла под тЯжелой могильной плитой.
Ћна, несомненно, спала. ‚се было другим. „ом был полон запаха мышьЯка,
который ударЯл в ноздри, как будто она находилась в аптеке.
’олько тут она понЯла, что прошло уже три тысЯчи лет с того днЯ, когда
ей захотелось съесть апельсин.

Last-modified: Thu, 27 May 1999 16:07:07 GMT
Ћцените этот текст: