 примут,  обласкают  и
начнут расспрашивать. ’огда Я сам так  подведу  разговор,  что  тебЯ  начнут
расспрашивать о том, как ты жила прежде: о твоей матери и о  твоем  дедушке.
ђасскажи им, Ќелли, все так, как ты мне  рассказывала.  ‚се,  все  расскажи,
просто и ничего не утаиваЯ. ђасскажи им, как твою мать оставил злой человек,
как она умирала в подвале у Ѓубновой, как вы  с  матерью  вместе  ходили  по
улицам и просили милостыню; что говорила она тебе  и  о  чем  просила  тебЯ,
умираЯ... ђасскажи тут же и про дедушку. ђасскажи, как он не  хотел  прощать
твою мать, и как она посылала тебЯ к нему в свой предсмертный час,  чтоб  он
пришел к ней простить ее, и как он не хотел... и как она  умерла.  ‚се,  все
расскажи! € как расскажешь все это, то старик почувствует все это и в  своем
сердце. Ћн ведь знает, что сегоднЯ бросил ее Ђлеша и она осталась, униженнаЯ
и поруганнаЯ, одна, без помощи и без защиты, на поругание своему  врагу.  Ћн
все это знает... Ќелли! спаси Ќаташу! •очешь ли ехать?
     - „а, - отвечала она, тЯжело переводЯ дух и каким-то странным взглЯдом,
пристально и долго, посмотрев на менЯ; что-то похожее на укор  было  в  этом
взглЯде, и Я почувствовал это в моем сердце.
     Ќо Я не мог оставить мою мысль. џ слишком верил в  нее.  џ  схватил  за
руку Ќелли, и мы вышли. Ѓыл уже третий час пополудни..  Ќаходила  туча.  ‚се
последнее времЯ погода стоЯла  жаркаЯ  и  удушливаЯ,  но  теперь  послышалсЯ
где-то далеко первый,  ранний  весенний  гром.  ‚етер  пронессЯ  по  пыльным
улицам.
     Њы  сели  на  извозчика.  ‚сю  дорогу  Ќелли  молчала,  изредка  только
взглЯдывала на менЯ все тем же странным  и  загадочным  взглЯдом.  ѓрудь  ее
волновалась, и, придерживаЯ ее на дрожках,  Я  слышал,  как  в  моей  ладони
колотилось ее маленькое сердечко, как будто хотело выскочить вон.


        ѓлава VII

     „орога мне казалась бесконечною. Ќаконец, мы приехали, и Я вошел к моим
старикам с замиранием сердца. џ не знал, как выйду из их дома, но знал,  что
мне во что бы то ни стало надо выйти с прощением и примирением.
     Ѓыл уже четвертый час. ‘тарики сидели  одни,  по  обыкновению.  Ќиколай
‘ергеич был очень расстроен  и  болен  и  полулежал,  протЯнувшись  в  своем
покойном кресле, бледный и изнеможенный, с головой, обвЯзанной платком. Ђнна
Ђндреевна сидела  возле  него,  изредка  примачивала  ему  виски  уксусом  и
беспрестанно, с пытливым и страдальческим видом,  заглЯдывала  ему  в  лицо,
что, кажетсЯ, очень беспокоило старика  и  даже  досаждало  ему.  Ћн  упорно
молчал, она не смела говорить. Ќаш внезапный приезд поразил их  обоих.  Ђнна
Ђндреевна чего-то вдруг испугалась, увидЯ менЯ с Ќелли, и  в  первые  минуты
смотрела на нас  так,  как  будто  в  чем-нибудь  вдруг  почувствовала  себЯ
виноватою.
     - ‚от Я привез к вам мою Ќелли, - сказал Я, входЯ. - Ћна  надумалась  и
теперь сама захотела к вам. Џримите и полюбите...
     ‘тарик подозрительно взглЯнул на менЯ, и уже по  одному  взглЯду  можно
было угадать, что ему все известно, то есть  что  Ќаташа  теперь  уже  одна,
оставлена, брошена  и,  может  быть,  уже  оскорблена.  …му  очень  хотелось
проникнуть в тайну нашего прибытиЯ, и он вопросительно смотрел на менЯ и  на
Ќелли. Ќелли дрожала, крепко сжимаЯ своей рукой  мою,  смотрела  в  землю  и
изредка только бросала кругом себЯ пугливый взглЯд, как пойманный зверок. Ќо
скоро Ђнна Ђндреевна опомнилась и догадалась: она так и  кинулась  к  Ќелли,
поцеловала ее, приласкала, даже заплакала и с  нежностью  усадила  ее  возле
себЯ, не выпускаЯ из своей руки ее руку. Ќелли с любопытством и  с  каким-то
удивлением оглЯдела ее искоса.
     Ќо, обласкав и усадив Ќелли подле себЯ, старушка уже и не знала больше,
что делать, и с наивным ожиданием стала смотреть на менЯ. ‘тарик поморщилсЯ,
чуть ли не догадавшись, длЯ чего Я привел Ќелли. “видев, что Я  замечаю  его
недовольную мину и нахмуренный лоб, он поднес к голове свою  руку  и  сказал
мне отрывисто:
     - ѓолова болит, ‚анЯ.
     Њы все еще сидели и молчали; Я обдумывал, что начать.  ‚  комнате  было
сумрачно; надвигалась чернаЯ туча,  и  вновь  послышалсЯ  отдаленный  раскат
грома.
     - ѓром-то как рано в эту весну, - сказал старик. -  Ђ  вот  в  тридцать
седьмом году, помню, в наших местах был еще раньше.
     Ђнна Ђндреевна вздохнула.
     - Ќе поставить ли самоварчик? - робко спросила  она;  но  никто  ей  не
ответил, и она опЯть обратилась к Ќелли.
     - Љак тебЯ, моЯ голубушка, звать? - спросила она ее.
     Ќелли слабым голосом назвала  себЯ  и  еще  больше  потупилась.  ‘тарик
пристально поглЯдел на нее.
     - ќто …лена, что ли? - продолжала, оживлЯЯсь, старушка.
     - „а, - отвечала Ќелли, и опЯть последовало минутное молчание.
     - “ сестрицы Џрасковьи Ђндреевны была племЯнница  …лена,  -  проговорил
Ќиколай ‘ергеич, - тоже Ќелли звали. џ помню.
     - —то ж у тебЯ, голубушка, ни  родных,  ни  отца,  ни  матери  нету?  -
спросила опЯть Ђнна Ђндреевна.
     - Ќет, - отрывисто и пугливо прошептала Ќелли.
     - ‘лышала Я это, слышала. Ђ давно ли матушка твоЯ померла?
     - Ќедавно.
     - ѓолубчик ты мой, сироточка, - продолжала старушка, жалостливо на  нее
поглЯдываЯ. Ќиколай ‘ергеич в нетерпении барабанил по столу пальцами.
     - Њатушка-то твоЯ  из  иностранок,  что  ли,  была?  ’ак,  что  ли,  вы
рассказывали, €ван Џетрович? - продолжались робкие расспросы старушки.
     Ќелли бегло  взглЯнула  на  менЯ  своими  черными  глазами,  как  будто
призываЯ менЯ на помощь. Ћна как-то неровно и тЯжело дышала.
     - “ ней, Ђнна Ђндреевна, - начал Я, -  мать  была  дочь  англичанина  и
русской, так что скорее была русскаЯ; Ќелли же родилась за границей.
     - Љак же ее матушка-то с супругом своим за границу поехала?
     Ќелли вдруг всЯ вспыхнула. ‘тарушка мигом догадалась, что  обмолвилась,
и вздрогнула под гневным взглЯдом старика.
     Ћн строго посмотрел на нее и отворотилсЯ было к окну.
     - …е мать была дурным и подлым человеком обманута, - произнес он, вдруг
обращаЯсь к Ђнне Ђндреевне. - Ћна уехала с ним от отца и передала  отцовские
деньги любовнику; а тот выманил их у нее обманом, завез за границу,  обокрал
и бросил. Ћдин добрый человек ее не оставил и  помогал  ей  до  самой  своей
смерти. Ђ когда он умер, она, два года тому назад, воротилась назад к  отцу.
’ак, что ли, ты рассказывал, ‚анЯ? - спросил он отрывисто.
     Ќелли в величайшем волнении встала с места и хотела было идти к дверЯм.
     - Џоди сюда, Ќелли, - сказал старик, протЯгиваЯ наконец ей руку. - ‘Ядь
здесь, сЯдь возле менЯ, вот тут, - сЯдь! - Ћн нагнулсЯ, поцеловал ее в лоб и
тихо начал гладить ее по головке. Ќелли так всЯ и затрепетала... но сдержала
себЯ. Ђнна Ђндреевна а умилении,  с  радостною  надеждою  смотрела,  как  ее
Ќиколай ‘ергеич приголубил наконец сиротку.
     -  џ  знаю,  Ќелли,  что  твою  мать  погубил  злой  человек,  злой   и
безнравственный, но знаю тоже, что она отца своего любила и  почитала,  -  с
волнением произнес старик, продолжаЯ гладить Ќелли по головке и не  стерпев,
чтоб не бросить нам в эту минуту  этот  вызов.  ‹егкаЯ  краска  покрыла  его
бледные щеки; он старалсЯ не взглЯдывать на нас.
     - Њамаша любила дедушку больше, чем  ее  дедушка  любил,  -  робко,  но
твердо проговорила Ќелли, тоже стараЯсь ни на кого не взглЯнуть.
     - Ђ ты почему знаешь? - резко спросил старик, не выдержав, как ребенок,
и как будто сам стыдЯсь своего нетерпениЯ.
     - ‡наю, - отрывисто отвечала Ќелли. - Ћн не принЯл матушку и... прогнал
ее...
     џ видел, что Ќиколаю ‘ергеичу хотелось было что-то сказать,  возразить,
сказать, например, что старик за дело не принЯл дочь, но он поглЯдел на  нас
и смолчал.
     - Љак же, где же вы жили-то, когда дедушка вас не  принЯл?  -  спросила
Ђнна Ђндреевна, в которой  вдруг  родилось  упорство  и  желание  продолжать
именно на эту тему.
     - Љогда мы приехали, то долго отыскивали дедушку, - отвечала  Ќелли,  -
но никак не могли отыскать. Њамаша мне и  сказала  тогда,  что  дедушка  был
прежде очень богатый и фабрику хотел строить, а что теперь он очень  бедный,
потому что тот, с кем мамаша уехала, взЯл у ней все дедушкины  деньги  и  не
отдал ей. Ћка мне это сама сказала.
     - ѓм... - отозвалсЯ старик.
     - € она говорила мне  еще,  -  продолжала  Ќелли,  все  более  и  более
оживлЯЯсь и как будто желаЯ возразить Ќиколаю ‘ергеичу, но обращаЯсь к  Ђнне
Ђндреевне, - она мне говорила, что дедушка на нее очень сердит,  и  что  она
сама во всем перед ним виновата, и что  нет  у  ней  теперь  на  всей  земле
никого, кроме дедушки. € когда говорила  мне,  то  плакала...  "Ћн  менЯ  не
простит, - говорила она, еще когда мы сюда ехали, -  но,  может  быть,  тебЯ
увидит и тебЯ полюбит, а за тебЯ и менЯ простит". Њамаша очень любила  менЯ,
и когда это говорила, то всегда  менЯ  целовала,  а  к  дедушке  идти  очень
боЯлась. ЊенЯ же учила молитьсЯ за дедушку, и сама молилась и много мне  еще
рассказывала, как она прежде жила с дедушкой и как дедушка ее  очень  любил,
больше всех. Ћна ему на фортепьЯно играла  и  книги  читала  по  вечерам,  а
дедушка ее целовал и много ей дарил... все дарил, так что  один  раз  они  и
поссорились, в мамашины именины; потому что дедушка думал, что мамаша еще не
знает, какой будет подарок, а мамаша уже давно узнала какой. Њамаше хотелось
серьги, а дедушка все нарочно обманывал ее и говорил, что подарит не серьги,
а брошку; и когда он принес серьги и как увидел, что мамаша  уж  знает,  что
будут серьги, а не брошка, то  рассердилсЯ  за  то,  что  мамаша  узнала,  и
половину днЯ не говорил с ней, а потом сам пришел  ее  целовать  и  прощеньЯ
просить...
     Ќелли рассказывала с увлечением, и даже краска заиграла на  ее  бледных
больных щечках.
     ‚идно было, что ее мамаша не раз говорила с  своей  маленькой  Ќелли  о
своих прежних счастливых днЯх, сидЯ в своем угле, в подвале, обнимаЯ и целуЯ
свою девочку (все, что у ней осталось отрадного в жизни) и плача над ней,  а
в то же времЯ и не подозреваЯ, с какою силою отзовутсЯ  эти  рассказы  ее  в
болезненно впечатлительном и рано развившемсЯ сердце больного ребенка.
     Ќо увлекшаЯсЯ Ќелли как будто вдруг опомнилась, недоверчиво осмотрелась
кругом и притихла. ‘тарик наморщил лоб и снова забарабанил по столу; у  Ђнны
Ђндреевны показалась на глазах слезинка, и она молча отерла ее платком.
     - Њамаша приехала сюда очень больнаЯ, - прибавила Ќелли тихим  голосом,
- у ней грудь очень болела. Њы долго искали дедушку и не могли найти, а сами
нанимали в подвале, в углу.
     - ‚ углу, больнаЯ-то! - вскричала Ђнна Ђндреевна.
     - „а... в углу... - отвечала Ќелли.  Њамаша  была  беднаЯ.  Њамаша  мне
говорила, - прибавила она, оживлЯЯсь, - что не грех быть бедной, а что  грех
быть богатым и обижать... и что ее бог наказывает.
     - —то же вы на ‚асильевском нанимали? ќто там у  Ѓубновой,  что  ли?  -
спросил старик, обращаЯсь ко мне и стараЯсь выказать некоторую небрежность в
своем вопросе. ‘просил же, как будто ему неловко было сидеть молча.
     - Ќет, не там... а сперва в Њещанской, - отвечала  Ќелли.  -  ’ам  было
очень темно и сыро, - продолжала она, помолчав, - и матушка очень  заболела,
но еще тогда ходила. џ ей белье мыла, а она  плакала.  ’ам  тоже  жила  одна
старушка, капитанша, и жил отставной чиновник,  и  все  приходил  пьЯный,  и
всЯкую ночь кричал и шумел. џ очень боЯлась его. Њатушка брала менЯ  к  себе
на постель и обнимала менЯ, а сама всЯ, бывало, дрожит, а чиновник кричит  и
бранитсЯ. Ћн хотел один раз прибить капитаншу, а та была стараЯ  старушка  и
ходила с палочкой. Њамаше стало жаль ее, и она за нее заступилась;  чиновник
и ударил мамашу, а Я чиновника...
     Ќелли остановилась. ‚оспоминание взволновало ее; глазки ее засверкали.
     - ѓосподи боже мой! - вскричала Ђнна Ђндреевна,  до  последней  степени
заинтересованнаЯ  рассказом  и  не  спускавшаЯ   глаз   с   Ќелли,   котораЯ
преимущественно обращалась к ней.
     - ’огда мамаша вышла, - продолжала Ќелли, - и менЯ увела с  собой.  ќто
было днем. Њы всь ходили по улицам, до самого вечера, и мамаша все плакала и
все ходила, а менЯ вела за руку. џ очень устала; мы и не ели  этот  день.  Ђ
мамаша все сама с собой говорила и мне все говорила: "Ѓудь беднаЯ, Ќелли,  и
когда Я умру, не слушай никого и ничего. Ќи  к  кому  не  ходи;  будь  одна,
беднаЯ, и работай, а нет работы, так милостыню проси,  а  к  ним  не  ходи".
’олько в сумерки мы  переходили  через  одну  большую  улицу;  вдруг  мамаша
закричала: "Ђзорка! Ђзорка!" - и вдруг большаЯ собака, без шерсти, подбежала
к мамаше, завизжала и бросилась к ней, а мамаша испугалась,  стала  бледнаЯ,
закричала и бросилась на колени перед высоким стариком, который шел с палкой
и смотрел в землю. Ђ этот высокий старик и был дедушка, и такой сухощавый, в
дурном платье. ’ут-то Я в первый раз и увидала дедушку. „едушка  тоже  очень
испугалсЯ и весь побледнел, и как увидал, что  мамаша  лежит  подле  него  и
обхватила его ноги, - он вырвалсЯ, толкнул мамашу, ударил по камню палкой  и
пошел скоро от нас. Ђзорка еще осталсЯ и  все  выл  и  лизал  мамашу,  потом
побежал к дедушке, схватил его за полу и потащил назад, а дедушка его ударил
палкой. Ђзорка опЯть к нам было  побежал,  да  дедушка  кликнул  его,  он  и
побежал за дедушкой и все выл. Ђ мамаша лежала  как  мертваЯ,  кругом  народ
собралсЯ, полицейские пришли. џ все кричала и подымала мамашу. Ћна и встала,
оглЯделась кругом и пошла за мной. џ ее повела  домой.  ‹юди  на  нас  долго
смотрели и все головой качали...
     Ќелли приостановилась перевести дух и скрепить  себЯ.  Ћна  была  очень
бледна, но  решительность  сверкала  в  ее  взглЯде.  ‚идно  было,  что  она
решилась, наконец, все говорить. ‚ ней было даже  что-то  вызывающее  в  эту
минуту.
     - —то ж,  -  заметил  Ќиколай  ‘ергеич  неровным  голосом,  с  какою-то
раздражительною резкостью, - что ж, твоЯ мать оскорбила своего отца, и он за
дело отверг ее...
     - Њатушка мне то же говорила, - резко подхватила Ќелли, - и, как мы шли
домой, все говорила: это твой дедушка, Ќелли, а Я виновата перед ним, вот он
и проклЯл менЯ, за это менЯ теперь бог и наказывает, и весь вечер этот и все
следующие дни все это же говорила. Ђ говорила, как будто себЯ не помнила...
     ‘тарик смолчал.
     - Ђ потом как же вы на другую-то квартиру перебрались? - спросила  Ђнна
Ђндреевна, продолжавшаЯ тихо плакать.
     - Њамаша в ту  же  ночь  заболела,  а  капитанша  отыскала  квартиру  у
Ѓубновой, а на третий день мы  и  переехали,  и  капитанша  с  нами;  и  как
переехали, мамаша совсем слегла и три недели лежала больнаЯ, а Я  ходила  за
ней. „еньги у  нас  совсем  все  вышли,  и  нам  помогла  капитанша  и  €ван
Ђлександрыч.
     - ѓробовщик, хозЯин, - сказал Я в поЯснение.
     - Ђ когда мамаша встала с постели и стала ходить, тогда мне про  Ђзорку
и рассказала.
     Ќелли приостановилась.  ‘тарик  как  будто  обрадовалсЯ,  что  разговор
перешел на Ђзорку.
     - —то ж она про Ђзорку тебе  рассказывала?  -  спросил  он,  еще  более
нагнувшись в своих креслах,  точно  чтоб  еще  больше  скрыть  свое  лицо  и
смотреть вниз.
     - Ћна все мне говорила про дедушку, - отвечала Ќелли, - и  больнаЯ  все
про него говорила, и когда в бреду была, тоже говорила. ‚от  она  как  стала
выздоравливать, то и начала мне опЯть рассказывать, как она  прежде  жила...
тут и про Ђзорку рассказала, потому что раз  где-то  на  реке,  за  городом,
мальчишки тащили Ђзорку на веревке топить, а мамаша дала им денег и купила у
них Ђзорку. „едушка, как увидел Ђзорку, стал над ним очень смеЯтьсЯ.  ’олько
Ђзорка и убежал. Њамаша стала плакать; дедушка испугалсЯ и сказал, что  даст
сто рублей тому, кто приведет Ђзорку. Ќа третий день его и привели;  дедушка
сто рублей отдал и с этих пор стал любить Ђзорку. Ђ  мамаша  так  его  стала
любить, что даже на постель с собой брала. Ћна мне рассказывала, что  Ђзорка
прежде с комедиантами по улицам ходил, и служить умел, и  обезьЯну  на  себе
возил, и ружьем умел делать, и много еще умел... Ђ когда  мамаша  уехала  от
дедушки, то дедушка и оставил Ђзорку у себЯ и все с ним ходил,  так  что  на
улице, как только мамаша увидала Ђзорку, тотчас же и догадалась, что тут  же
и дедушка...
     ‘тарик, видимо, ожидал  не  того  об  Ђзорке  и  все  больше  и  больше
хмурилсЯ. Ћн уж не расспрашивал более ничего.
     - ’ак как же, вы так больше  и  не  видали  дедушку?  -  спросила  Ђнна
Ђндреевна.
     - Ќет, когда мамаша  стала  выздоравливать,  тогда  Я  встретила  опЯть
дедушку. џ ходила в лавочку за хлебом: вдруг  увидела  человека  с  Ђзоркой,
посмотрела и узнала дедушку. џ посторонилась и прижалась  к  стене.  „едушка
посмотрел на менЯ, долго смотрел и такой  был  страшный,  что  Я  его  очень
испугалась, и прошел мимо; Ђзорка же менЯ припомнил и  начал  скакать  подле
менЯ и мне руки лизать. џ поскорей пошла домой, посмотрела назад, а  дедушка
зашел в лавочку. ’ут Я подумала:  верно,  расспрашивает,  и  испугалась  еще
больше, и когда пришла домой, то мамаше ничего не сказала, чтоб мамаша опЯть
не сделалась больна. ‘ама же в лавочку на другой день  не  ходила;  сказала,
что у менЯ голова болит;  а  когда  пошла  на  третий  день,  то  никого  не
встретила и ужасно боЯлась, так что бегом бежала. Ђ еще через день  вдруг  Я
иду, только что за угол зашла, а дедушка передо мной и Ђзорка. џ побежала  и
поворотила в другую улицу и с другой стороны в лавочку зашла;  только  вдруг
прЯмо на него опЯть и наткнулась и так испугалась, что тут же и остановилась
и не могу идти. „едушка стал передо мною и опЯть долго смотрел  на  менЯ,  а
потом погладил менЯ по головке, взЯл за руку и повел менЯ, а Ђзорка за  нами
и хвостом махает. ’ут Я и увидала, что дедушка и ходить прЯмо уж не может  и
все на палку упираетсЯ, а руки у  него  совсем  дрожат.  Ћн  менЯ  привел  к
разносчику, который на углу сидел и продавал прЯники и Яблоки. „едушка купил
прЯничного петушка и рыбку, и одну  конфетку,  и  Яблоко,  и  когда  вынимал
деньги из кожаного кошелька, руки у него очень трЯслись, и он уронил  пЯтак,
а Я поднЯла ему. Ћн мне этот пЯтак подарил, и прЯники отдал, и погладил менЯ
по голове, но опЯть ничего не сказал, а пошел от менЯ домой.
     ’огда Я пришла к мамаше и рассказала  ей  все  про  дедушку,  и  как  Я
сначала его боЯлась и прЯталась от него. Њамаша мне сперва  не  поверила,  а
потом так обрадовалась,  что  весь  вечер  менЯ  расспрашивала,  целовала  и
плакала, и когда Я уж ей все рассказала, то она мне вперед приказала: чтоб Я
никогда не боЯлась дедушку и что,  стало  быть,  дедушка  любит  менЯ,  коль
нарочно приходил ко мне. € велела, чтоб Я ласкалась к дедушке и  говорила  с
ним. Ђ на другой день все менЯ высылала  несколько  раз  поутру,  хотЯ  Я  и
сказала ей, что дедушка приходил всегда только перед вечером. ‘ама же она за
мной издали шла и за углом прЯталась и на другой день также, но  дедушка  не
пришел, а в эти дни шел дождь, и матушка очень простудилась, потому что  все
со мной выходила за ворота, и опЯть слегла.
     „едушка же пришел через неделю и опЯть мне купил одну рыбку и Яблоко  и
опЯть ничего не сказал. Ђ когда уж он пошел от менЯ,  Я  тихонько  пошла  за
ним, потому что заранее так вздумала, чтоб  узнать,  где  живет  дедушка,  и
сказать мамаше. џ шла издали по другой стороне улицы, так чтоб дедушка  менЯ
не видал. Ђ жил он очень  далеко,  не  там,  где  после  жил  и  умер,  а  в
ѓороховой, тоже в большом доме, в четвертом этаже. џ все это узнала и поздно
воротилась домой. Њамаша очень испугалась, потому что не знала, где Я  была.
Љогда же Я рассказала, то мамаша опЯть очень обрадовалась и тотчас же хотела
идти к дедушке, на другой же день; но на другой день стала думать и  боЯтьсЯ
и все боЯлась, целых три днЯ; так и  не  ходила.  Ђ  потом  позвала  менЯ  и
сказала: вот что, Ќелли, Я теперь больна и не могу идти, а Я написала письмо
твоему дедушке, поди к нему и отдай письмо. €  смотри,  Ќелли,  как  он  его
прочтет, что скажет и что будет делать; а ты стань на колени,  целуй  его  и
проси его, чтоб он простил твою мамашу... € мамаша очень плакала, и все менЯ
целовала, и крестила в дорогу и богу молилась, и  менЯ  с  собой  на  колени
перед образом поставила и хоть очень была больна, но вышла менЯ провожать  к
воротам, и когда Я оглЯдывалась, она все стоЯла и глЯдела  на  менЯ,  как  Я
иду...
     џ пришла к дедушке и отворила дверь, а дверь была без  крючка.  „едушка
сидел за столом и кушал  хлеб  с  картофелем,  а  Ђзорка  стоЯл  перед  ним,
смотрел, как он ест, и хвостом махал. “ дедушки тоже и в той  квартире  были
окна низкие, темные и тоже только один стол и стул. Ђ жил он один. џ  вошла,
и он так испугалсЯ, что весь побледнел  и  затрЯссЯ.  џ  тоже  испугалась  и
ничего не сказала, а только подошла к столу и положила письмо.  „едушка  как
увидал письмо, то так рассердилсЯ, что вскочил, схватил палку  и  замахнулсЯ
на менЯ, но не ударил, а только вывел менЯ в сени и толкнул менЯ. џ  еще  не
успела и с первой лестницы сойти, как он отворил опЯть дверь и выбросил  мне
назад письмо нераспечатанное. џ пришла домой и все рассказала.  ’ут  матушка
слегла опЯть...


        ѓлава VIII

     ‚ эту минуту раздалсЯ довольно сильный  удар  грома,  и  дождь  крупным
ливнем застучал в стекла; в комнате стемнело. ‘тарушка словно  испугалась  и
перекрестилась. Њы все вдруг остановились.
     - ‘ейчас пройдет, - сказал старик, поглЯдываЯ на окна;  затем  встал  и
прошелсЯ взад и вперед по комнате. Ќелли искоса следила за ним взглЯдом. Ћна
была в чрезвычайном, болезненном волнении. џ  видел  это;  но  на  менЯ  она
как-то избегала глЯдеть.
     - Ќу, что ж дальше? - спросил старик, снова усевшись в свои кресла.
     Ќелли пугливо оглЯделась кругом.
     - ’ак ты уж больше и не видала своего дедушку?
     - Ќет, видела...
     - „а, да! ђассказывай, голубчик мой,  рассказывай,  -  подхватила  Ђнна
Ђндреевна.
     - џ его три недели не видела, - начала Ќелли, - до самой зимы. ’ут зима
стала, и снег выпал. Љогда же Я встретила дедушку опЯть, на  прежнем  месте,
то очень обрадовалась... потому что мамаша тосковала, что он  не  ходит.  џ,
как увидела его, нарочно побежала на другую сторону улицы,  чтоб  он  видел,
что Я бегу от него.
     ’олько Я оглЯнулась и вижу, что дедушка сначала скоро пошел за мной,  а
потом и побежал, чтоб менЯ догнать, и стал кричать мне:  "Ќелли,  Ќелли!"  €
Ђзорка бежал за ним. Њне жалко стало, Я и остановилась. „едушка  подошел,  и
взЯл менЯ за руку, и повел,  а  когда  увидел,  что  Я  плачу,  остановилсЯ,
посмотрел на менЯ, нагнулсЯ и поцеловал. ’ут он увидал, что у  менЯ  башмаки
худые, и спросил: разве у менЯ нет других. џ тотчас же сказала ему поскорей,
что у мамаши совсем нет денег и что нам хозЯева из одной жалости есть  дают.
„едушка ничего не сказал, но повел менЯ на рынок и купил мне башмаки и велел
тут же их надеть, а потом повел менЯ к себе, в ѓороховую, а прежде  зашел  в
лавочку и купил пирог и две конфетки, и когда мы пришли, сказал, чтоб Я  ела
пирог, и смотрел на менЯ, когда Я ела, а потом дал мне  конфетки.  Ђ  Ђзорка
положил лапы на стол  и  тоже  просил  пирога,  Я  ему  и  дала,  и  дедушка
засмеЯлсЯ. Џотом взЯл менЯ, поставил подле себЯ, начал по голове  гладить  и
спрашивать: училась ли Я чему-нибудь и что Я знаю? џ ему сказала, а он велел
мне, как только мне можно будет, каждый день, в три часа, ходить к  нему,  и
что он сам будет учить менЯ. Џотом сказал мне, чтоб Я отвернулась и смотрела
в окно, покамест он скажет, чтоб Я опЯть повернулась к нему. џ так и стоЯла,
но тихонько обернулась назад и увидела, что  он  распорол  свою  подушку,  с
нижнего уголка, и вынул четыре  целковых.  Љогда  вынул,  принес  их  мне  и
сказал: "ќто тебе одной". џ было взЯла, но потом подумала и  сказала:  "Љоли
мне одной, так не возьму". „едушка вдруг рассердилсЯ и сказал мне: "Ќу, бери
как знаешь, ступай". џ вышла, а он и не поцеловал менЯ.
     Љак Я пришла домой, все мамаше и рассказала. Ђ мамаше  все  становилось
хуже и хуже. Љ гробовщику ходил один студент; он лечил  мамашу  и  велел  ей
лекарства принимать. Ђ Я ходила к дедушке часто; мамаша так приказывала.
     „едушка купил Ќовый завет и географию  и  стал  менЯ  учить;  а  иногда
рассказывал, какие на свете есть земли, и какие люди живут, и какие морЯ,  и
что было  прежде,  и  как  •ристос  нас  всех  простил.  Љогда  Я  его  сама
спрашивала, то он был очень рад; потому Я и стала часто его спрашивать, и он
все рассказывал и про бога много говорил. Ђ иногда мы не учились и с Ђзоркой
играли: Ђзорка менЯ очень стал любить, и Я его выучила через палку  скакать,
и дедушка смеЯлсЯ и  все  менЯ  по  головке  гладил.  ’олько  дедушка  редко
смеЯлсЯ. Ћдин раз много говорит, а то вдруг  замолчит  и  сидит,  как  будто
заснул, а глаза открыты. ’ак и досидит до сумерек,  а  в  сумерки  он  такой
становитсЯ страшный, старый такой... Ђ то, бывало, приду к нему, а он  сидит
на своем стуле, думает и ничего не слышит, и Ђзорка подле него лежит. џ жду,
жду и кашлЯю; дедушка все не оглЯдываетсЯ. џ так и уйду. Ђ дома  мамаша  так
уж и ждет менЯ: она лежит, а Я ей рассказываю все, все, так и ночь придет, а
Я все говорю, и она все слушает про дедушку: что он делал сегоднЯ и что  мне
рассказывал, какие истории, и что на урок мне задал. Ђ как начну про Ђзорку,
что Я его через палку заставлЯла скакать и что дедушка  смеЯлсЯ,  то  и  она
вдруг начнет смеЯтьсЯ и долго, бывало, смеетсЯ и радуетсЯ и опЯть заставлЯет
повторить, а потом молитьсЯ начнет. Ђ Я все думала: что ж мамаша  так  любит
дедушку, а он ее не любит, и когда пришла к дедушке, то  нарочно  стала  ему
рассказывать, как мамаша его любит. Ћн все слушал,  такой  сердитый,  а  все
слушал и ни слова не говорил; тогда Я и  спросила,  отчего  мамаша  его  так
любит, что все об нем спрашивает, а он никогда  про  мамашу  не  спрашивает.
„едушка рассердилсЯ и выгнал менЯ за дверь; Я немножко постоЯла за дверью, а
он вдруг опЯть отворил и позвал менЯ назад, и все сердилсЯ и молчал. Ђ когда
потом мы начали закон божий  читать,  Я  опЯть  спросила:  отчего  же  €исус
•ристос сказал: любите друг друга и прощайте обиды, а он не  хочет  простить
мамашу? ’огда он вскочил и закричал, что это мамаша менЯ научила,  вытолкнул
менЯ в другой раз вон и сказал, чтоб  Я  никогда  не  смела  теперь  к  нему
приходить. Ђ Я сказала, что Я и сама теперь к  нему  не  приду,  и  ушла  от
него... Ђ дедушка на другой день из квартиры переехал...
     - џ сказал, что дождь скоро пройдет, вот и прошел,  вот  и  солнышко...
смотри, ‚анЯ, - сказал Ќиколай ‘ергеевич, оборотЯсь к окну.
     Ђнна Ђндреевна поглЯдела на него в  чрезвычайном  недоумении,  и  вдруг
негодование засверкало в глазах доселе смирной и напуганной старушки.  Њолча
взЯла она Ќелли за руку и посадила к себе на колени.
     - ђассказывай мне, ангел мой, - сказала она, -  Я  буду  тебЯ  слушать.
Џусть те, у кого жестокие сердца...
     Ћна не договорила и заплакала. Ќелли вопросительно  взглЯнула  на  менЯ
как бы в недоумении и в испуге. ‘тарик  посмотрел  на  менЯ,  пожал  плечами
было, но тотчас же отвернулсЯ.
     - Џродолжай, Ќелли, - сказал Я.
     - џ три днЯ не ходила к дедушке, - начала опЯть Ќелли, - а в это  времЯ
мамаше стало худо. „еньги у нас все  вышли,  а  лекарства  не  на  что  было
купить, да и не ели мы ничего, потому что у хозЯев тоже ничего  не  было,  и
они стали нас попрекать, что мы на их счет живем. ’огда  Я  на  третий  день
утром встала и начала одеватьсЯ. Њамаша спросила: куда Я иду? џ и сказала: к
дедушке, просить денег, и она обрадовалась,  потому  что  Я  уже  рассказала
мамаше все, как он прогнал менЯ от себЯ, и сказала ей, что  не  хочу  больше
ходить к дедушке, хоть она и плакала и уговаривала менЯ  идти.  џ  пришла  и
узнала, что дедушка переехал, и пошла искать его в новый дом. Љак  только  Я
пришла к нему в новую квартиру, он  вскочил,  бросилсЯ  на  менЯ  и  затопал
ногами, и Я ему тотчас сказала, что мамаша очень больна,  что  на  лекарство
надо денег, пЯтьдесЯт копеек, а нам есть нечего. „едушка закричал и вытолкал
менЯ на лестницу и запер за мной дверь на крючок. Ќо когда он толкал менЯ, Я
ему сказала, что Я на лестнице буду сидеть и до тех пор не уйду, покамест он
денег не даст. џ и сидела на лестнице. Ќемного спустЯ  он  отворил  дверь  и
увидел, что Я сижу, и опЯть затворил. Џотом долго прошло, он опЯть  отворил,
опЯть увидал менЯ и опЯть затворил. € потом много  раз  отворЯл  и  смотрел.
Ќаконец вышел с Ђзоркой, запер дверь и прошел мимо менЯ со двора и ни  слова
мне не сказал. € Я ни слова не сказала, и так и осталась сидеть, и сидела до
сумерек.
     - ѓолубушка моЯ, - вскричала Ђнна Ђндреевна, - да ведь холодно,  знать,
на лестнице-то было!
     - џ была в шубке, - отвечала Ќелли.
     - „а что ж в шубке... голубчик ты мой, сколько ты  натерпелась!  —то  ж
он, дедушка-то твой?
     ѓубки у Ќелли начало было  потрогивать,  но  она  сделала  чрезвычайное
усилие и скрепила себЯ.
     - Ћн пришел, когда уже стало совсем темно, и, входЯ, наткнулсЯ на  менЯ
и закричал: кто тут? џ сказала, что это Я. Ђ он, верно, думал, что  Я  давно
ушла, и как увидал, что Я все еще тут,  то  очень  удивилсЯ  и  долго  стоЯл
передо мной. ‚друг ударил по ступенькам палкой, побежал, отпер свою дверь  и
через минуту вынес мне медных денег, все пЯтаки,  и  бросил  их  в  менЯ  на
лестницу. "‚от тебе, закричал, возьми, это у менЯ все,  что  было,  и  скажи
твоей матери, что Я ее  проклинаю",  -  а  сам  захлопнул  дверь.  Ђ  пЯтаки
покатились по лестнице. џ начала подбирать их в темноте, и  дедушка,  видно,
догадалсЯ, что он разбросал пЯтаки и что в темноте мне  их  трудно  собрать,
отворил дверь и вынес свечу, и при свечке Я скоро их собрала. € дедушка  сам
сбирал вместе со мной, и сказал мне, что тут всего должно быть семь  гривен,
и сам ушел. Љогда Я пришла домой, Я отдала деньги и все рассказала мамаше, и
мамаше сделалось хуже, а сама Я всю ночь была больна и на другой  день  тоже
всЯ в жару была, но Я только  об  одном  думала,  потому  что  сердилась  на
дедушку, и когда мамаша заснула, пошла на улицу, к дедушкиной  квартире,  и,
не доходЯ, стала на мосту. ’ут и прошел тот...
     - ќто Ђрхипов, - сказал  Я,  -  тот,  об  котором  Я  говорил,  Ќиколай
‘ергеич, вот что с купцом у Ѓубновой был и которого там  отколотили.  ќто  в
первый раз Ќелли его тогда увидала... Џродолжай, Ќелли.
     - џ остановила его и попросила денег, рубль серебром. Ћн  посмотрел  на
менЯ и спросил: "ђубль серебром?" џ сказала:  "„а".  ’огда  он  засмеЯлсЯ  и
сказал мне: "Џойдем со мной". џ  не  знала,  идти  ли,  вдруг  подошел  один
старичок, в золотых очках, - а он слышал, как Я спрашивала рубль серебром, -
нагнулсЯ ко мне и спросил, длЯ чего Я непременно  столько  хочу.  џ  сказала
ему, что мамаша больна и что нужно столько на лекарство. Ћн спросил, где  мы
живем, и записал, и дал мне бумажку,  рубль  серебром.  Ђ  тот,  как  увидал
старика в очках, ушел и не звал менЯ больше с собой. џ  пошла  в  лавочку  и
разменЯла рубль на медные; тридцать копеек завернула в  бумажку  и  отложила
мамаше, а семь гривен не завернула в бумажку, а нарочно  зажала  в  руках  и
пошла к дедушке. Љак пришла к нему, то  отворила  дверь,  стала  на  пороге,
размахнулась и бросила ему с размаху все деньги, так  они  и  покатились  по
полу.
     - ‚от, возьмите ваши деньги! - сказала Я ему.  -  Ќе  надо  их  от  вас
мамаше, потому что вы ее проклинаете, - хлопнула дверью и тотчас же  убежала
прочь.
     …е глаза засверкали, и она  с  наивно  вызывающим  видом  взглЯнула  на
старика.
     - ’ак и надо, - сказала Ђнна Ђндреевна, не смотрЯ на ЌиколаЯ ‘ергеича и
крепко прижимаЯ к себе Ќелли, - так и надо с ним; твой дедушка  был  злой  и
жестокосердый...
     - ѓм! - отозвалсЯ Ќиколай ‘ергеич.
     - Ќу, так как же, как же? - с нетерпением спрашивала Ђнна Ђндреевна.
     - џ перестала ходить больше к дедушке, и он перестал ходить ко  мне,  -
отвечала Ќелли.
     - —то ж, как же вы остались с мамашей-то? Ћх, бедные вы, бедные!
     - Ђ мамаше стало еще хуже, и  она  уже  редко  вставала  с  постели,  -
продолжала Ќелли, и голос ее задрожал и прервалсЯ. - „енег у нас  уж  ничего
больше не было, Я и стала ходить с капитаншей. Ђ капитанша по домам  ходила,
тоже и на улице людей хороших останавливала  и  просила,  тем  и  жила.  Ћна
говорила мне, что она не нищаЯ, а что у ней бумаги есть, где ее чин  написан
и написано тоже, что она беднаЯ. ќти бумаги она и показывала, и  ей  за  это
деньги давали. Ћна и говорила мне, что у всех просить не стыдно. џ и  ходила
с ней, и нам подавали, тем мы и жили. Њамаша  узнала  про  это,  потому  что
жильцы стали попрекать, что она нищаЯ, а Ѓубнова сама приходила к  мамаше  и
говорила, что лучше б она менЯ к ней отпустила, а не просить милостыню.  Ћна
и прежде к мамаше приходила и ей денег носила; а когда мамаша  не  брала  от
нее, то Ѓубнова говорила: зачем вы такие гордые, и кушанье присылала. Ђ  как
сказала она это теперь про менЯ, то мамаша заплакала, испугалась, а  Ѓубнова
начала ее бранить, потому что была пьЯна, и сказала, что Я и без того  нищаЯ
и с капитаншей хожу, и в тот же вечер выгнала капитаншу из дому. Њамаша  как
узнала про все, то стала плакать, потом вдруг  встала  с  постели,  оделась,
схватила  менЯ  за  руку  и  повела  за  собой.  €ван  Ђлександрыч  стал  ее
останавливать, но она не слушала, и мы вышли. Њамаша  едва  могла  ходить  и
каждую минуту садилась на улице, а Я ее придерживала. Њамаша  все  говорила,
что идет к дедушке и чтоб Я вела ее, а уж давно стала ночь. ‚друг мы  пришли
в большую улицу; тут  перед  одним  домом  останавливались  кареты  и  много
выходило народу, а в окнах везде был свет,  и  слышна  была  музыка.  Њамаша
остановилась, схватила менЯ и сказала мне тогда: "Ќелли, будь  беднаЯ,  будь
всю жизнь беднаЯ, не ходи к ним, кто бы тебЯ ни позвал, кто бы ни пришел.  €
ты бы могла там быть, богатаЯ и в хорошем платье, да Я этого  не  хочу.  Ћни
злые и жестокие, и вот тебе мое  приказание:  оставайсЯ  беднаЯ,  работай  и
милостыню проси, а если кто придет за тобой, скажи: не хочу  к  вам!.."  ќто
мне говорила мамаша, когда больна была, и Я всю жизнь хочу ее  слушатьсЯ,  -
прибавила Ќелли, дрожа от волнениЯ, с разгоревшимсЯ личиком, - и  всю  жизнь
буду служить и работать, и к вам пришла тоже служить и работать, а  не  хочу
быть как дочь...
     - Џолно, полно, голубка  моЯ,  полно!  -  вскрикнула  старушка,  крепко
обнимаЯ Ќелли. - ‚едь матушка твоЯ была в это времЯ больна, когда говорила.
     - ЃезумнаЯ была, - резко заметил старик.
     - Џусть безумнаЯ! - подхватила Ќелли, резко обращаЯсь к нему,  -  пусть
безумнаЯ, но она мне так приказала, так Я и буду всю жизнь. € когда она  мне
это сказала, то даже в обморок упала.
     - ѓосподи боже! - вскрикнула Ђнна Ђндреевна, -  больнаЯ-то,  на  улице,
зимой?..
     - Ќас хотели взЯть в полицию, но один господин вступилсЯ, расспросил  у
менЯ квартиру, дал мне десЯть рублей и велел отвезти мамашу к нам  домой  на
своих лошадЯх. Џосле этого мамаша уж и  не  вставала,  а  через  три  недели
умерла...
     - Ђ отец-то что ж? ’ак и не простил? - вскрикнула Ђнна Ђндреевна.
     - Ќе простил! - отвечала Ќелли,  с  мучением  пересиливаЯ  себЯ.  -  ‡а
неделю до смерти мамаша подозвала менЯ и сказала: "Ќелли, сходи  еще  раз  к
дедушке, в последний раз, и попроси, чтоб он пришел ко мне и  простил  менЯ;
скажи ему, что Я через несколько дней умру и тебЯ одну на свете оставлЯю.  €
скажи ему еще, что мне тЯжело умирать..." џ и пошла, постучалась к  дедушке,
он отворил  и,  как  увидел  менЯ,  тотчас  хотел  было  передо  мной  дверь
затворить, но Я ухватилась за дверь обеими руками и закричала  ему:  "Њамаша
умирает, вас зовет, идите!.." Ќо он оттолкнул  менЯ  и  захлопнул  дверь.  џ
воротилась к мамаше, легла подле нее,  обнЯла  ее  и  ничего  не  сказала...
Њамаша тоже обнЯла менЯ и ничего не расспрашивала...
     ’ут Ќиколай ‘ергеич тЯжело оперсЯ рукой на стол и встал, но, обведЯ нас
всех каким-то странным, мутным взглЯдом,  как  бы  в  бессилии  опустилсЯ  в
кресла. Ђнна Ђндреевна уже не глЯдела на него, но, рыдаЯ, обнимала Ќелли...
     - ‚от в последний день, перед тем как ей умереть, перед вечером, мамаша
подозвала менЯ к себе, взЯла менЯ  за  руку  и  сказала:  "џ  сегоднЯ  умру,
Ќелли", хотела было еще говорить, но уж не могла. џ смотрю на нее, а она  уж
как будто менЯ и не видит, только в руках мою руку крепко держит. џ тихонько
вынула руку и побежала из дому, и всю дорогу  бежала  бегом  и  прибежала  к
дедушке. Љак он увидел менЯ, то вскочил со стула и смотрит, и так испугалсЯ,
что совсем стал такой бледный и весь задрожал. џ  схватила  его  за  руку  и
только одно выговорила: "‘ейчас  умрет".  ’ут  он  вдруг  так  и  заметалсЯ;
схватил свою палку и побежал за мной; даже и шлЯпу забыл, а было холодно.  џ
схватила шлЯпу и надела ее ему, и мы  вместе  выбежали.  џ  торопила  его  и
говорила, чтоб он нанЯл извозчика, потому что  мамаша  сейчас  умрет;  но  у
дедушки было только семь копеек  всех  денег.  Ћн  останавливал  извозчиков,
торговалсЯ, но они только смеЯлись, и над Ђзоркой смеЯлись, а Ђзорка с  нами
бежал, и мы все дальше и дальше бежали. „едушка устал и дышал трудно, но все
торопилсЯ и бежал. ‚друг он упал, и шлЯпа с него соскочила. џ  поднЯла  его,
надела ему опЯть шлЯпу и стала его рукой вести, и только перед  самой  ночью
мы пришли домой... Ќо матушка уже лежала мертваЯ.  Љак  увидел  ее  дедушка,
всплеснул руками, задрожал и стал над ней, а сам ничего не говорит. ’огда  Я
подошла к мертвой мамаше, схватила дедушку за руку и  закричала  ему:  "‚от,
жестокий и злой человек, вот, смотри!.. смотри!" - тут  дедушка  закричал  и
упал на пол как мертвый...
     Ќелли вскочила, высвободилась из объЯтий Ђнны Ђндреевны и стала посреди
нас, бледнаЯ, измученнаЯ и испуганнаЯ. Ќо Ђнна Ђндреевна бросилась к ней  и,
снова обнЯв ее, закричала как будто в каком-то вдохновении:
     - џ, Я буду тебе мать теперь, Ќелли, а ты мое дитЯ! „а,  Ќелли,  уйдем,
бросим их всех, жестоких и злых!  Џусть  потешаютсЯ  над  людьми,  бог,  бог
зачтет им... Џойдем, Ќелли, пойдем отсюда, пойдем!..
     џ никогда, ни прежде, ни после, не видал ее в таком состоЯнии, да и  не
думал, чтоб она могла быть когда-нибудь  так  взволнована.  Ќиколай  ‘ергеич
выпрЯмилсЯ в креслах, приподнЯлсЯ и прерывающимсЯ голосом спросил:
     - Људа ты, Ђнна Ђндреевна?
     - Љ ней, к дочери, к Ќаташе! - закричала она и потащила Ќелли за  собой
к дверЯм.
     - Џостой, постой, подожди!..
     - Ќечего ждать, жестокосердый и злой человек!  џ  долго  ждала,  и  она
долго ждала, а теперь прощай!..
     Ћтветив это, старушка обернулась,  взглЯнула  на  мужа  и  остолбенела:
Ќиколай  ‘ергеич  стоЯл  перед  ней,  захватив  свою  шлЯпу,  и   дрожавшими
бессильными руками торопливо натЯгивал на себЯ свое пальто.
     - € ты... и ты со мной! - вскрикнула  она,  с  мольбою  сложив  руки  и
недоверчиво смотрЯ на него, как будто не смеЯ и поверить такому счастью.
     - Ќаташа, где моЯ Ќаташа! ѓде она! ѓде дочь моЯ! - вырвалось,  наконец,
из груди старика. - Ћтдайте мне мою Ќаташу!  ѓде,  где  она!  -  и,  схватив
костыль, который Я ему подал, он бросилсЯ к дверЯм.
     - Џростил! Џростил! - вскричала Ђнна Ђндреевна.
     Ќо старик не дошел до порога. „верь  быстро  отворилась,  и  в  комнату
вбежала Ќаташа, бледнаЯ, с сверкающими глазами, как будто в горЯчке.  Џлатье
ее было измЯто и смочено  дождем.  Џлаточек,  которым  она  накрыла  голову,
сбилсЯ у ней на затылок, и на разбившихсЯ густых прЯдЯх  ее  волос  сверкали
крупные капли дождЯ. Ћна вбежала, увидала отца и с  криком  бросилась  перед
ним на колена, простираЯ к нему руки.


        ѓлава IX

     Ќо он уже держал ее в своих объЯтиЯх!..
     Ћн схватил ее и, поднЯв как ребенка, отнес в свои кресла, посадил ее, а
сам упал перед ней на  колена.  Ћн  целовал  ее  руки,  ноги;  он  торопилсЯ
целовать ее, торопилсЯ наглЯдетьсЯ на нее, как будто еще не  верЯ,  что  она
опЯть вместе с ним, что он опЯть ее видит и слышит, - ее,  свою  дочь,  свою
Ќаташу! Ђнна Ђндреевна, рыдаЯ, охватила ее, прижала голову ее к своей  груди
и так и замерла в этом объЯтии, не в силах произнесть слова.
     - „руг мой!.. жизнь моЯ!.. радость моЯ!.. - бессвЯзно восклицал старик,
схватив руки Ќаташи и, как  влюбленный,  смотрЯ  в  бледное,  худенькое,  но
прекрасное личико ее, в глаза ее, в которых блистали слезы. -  ђадость  моЯ,
дитЯ мое! - повторЯл он и опЯть смолкал и с благоговейным упоением глЯдел на
нее. - —то же, что же мне сказали, что  она  похудела!  -  проговорил  он  с
торопливою, как будто детскою улыбкою, обращаЯсь к нам и все еще стоЯ  перед
ней на коленах. - •уденькаЯ, правда, бледненькаЯ, но посмотри на нее,  какаЯ
хорошенькаЯ! …ще лучше, чем прежде была, да, лучше! - прибавил он,  невольно
умолкаЯ под душевной болью, радостною болью, от которой как будто душу ломит
надвое.
     - ‚станьте, папаша! „а встаньте же, - говорила Ќаташа, - ведь мне  тоже
хочетсЯ вас целовать...
     - Ћ милаЯ! ‘лышишь, слышишь, Ђннушка, как она это хорошо сказала,  -  и
он судорожно обнЯл ее.
     - Ќет, Ќаташа, мне, мне надо у твоих ног лежать до тех пор, пока сердце
мое услышит, что ты простила менЯ,  потому  что  никогда,  никогда  не  могу
заслужить Я теперь