 его про одно, а он отвечает про  другое.  €з  дому  стал  поминутно
уходить: "все по делам, говорит,  ухожу,  адвоката  видеть  надо";  наконец,
сегоднЯ утром заперсЯ у себЯ в кабинете: "мне,  говорит,  нужную  бумагу  по
тЯжебному делу надо писать". Ќу, какую, думаю про себЯ, тебе бумагу  писать,
когда ложку подле прибора  не  мог  отыскать?  Ћднако  в  замочную  щелку  Я
подсмотрела: сидит, пишет, а сам так и заливаетсЯ-плачет.  Љакую  же  такую,
думаю, деловую бумагу так пишут? Ђли,  может,  ему  уж  так  €хменевку  нашу
жалко; стало быть, уж совсем пропала наша €хменевка! ‚от думаю Я это,  а  он
вдруг вскочил из-за стола да как ударит пером по столу, раскраснелсЯ,  глаза
сверкают,  схватилсЯ  за  фуражку  и  выходит  ко  мне.  "џ,  говорит,  Ђнна
Ђндреевна, скоро приду". “шел он, а Я тотчас же к его  столику  письменному;
бумаг у него по нашей тЯжбе там пропасть  такаЯ  лежит,  что  уж  он  мне  и
прикасатьсЯ к ним не позволЯет. ‘колько раз, бывало, прошу: "„ай ты мне хоть
раз бумаги поднЯть, Я бы пыль со столика стерла".  Људы,  закричит,  замашет
руками: нетерпеливый он такой стал здесь в Џетербурге, крикун. ’ак вот  Я  к
столику-то подошла и ищу: котораЯ это бумага, что он сейчас-то писал? Џотому
доподлинно знаю, что он ее с собой не взЯл, а когда вставал из-за стола,  то
под другие бумаги сунул. Ќу  вот,  батюшка,  €ван  Џетрович,  что  Я  нашла,
посмотри-ка.
     € она подала мне лист  почтовой  бумаги,  вполовину  исписанный,  но  с
такими помарками, что в иных местах разобрать было невозможно.
     Ѓедный старик! ‘ первых строк можно было догадатьсЯ, что и  к  кому  он
писал. ќто было письмо к Ќаташе,  к  возлюбленной  его  Ќаташе.  Ћн  начинал
горЯчо и нежно: он обращалсЯ к ней с прощением и звал ее к себе. ’рудно было
разобрать все письмо, написанное  нескладно  и  порывисто,  с  бесчисленными
помарками. ‚идно только было, что горЯчее чувство, заставившее его  схватить
перо и написать первые, задушевные строки, быстро, после этих первых  строк,
переродилось в другое: старик начинал укорЯть дочь, Яркими красками описывал
ей ее преступление, с негодованием напоминал ей о  ее  упорстве,  упрекал  в
бесчувственности, в том, что она ни разу, может быть,  и  не  подумала,  что
сделала с отцом и  матерью.  ‡а  ее  гордость  он  грозил  ей  наказанием  и
проклЯтием и кончал требованием, чтоб она немедленно и покорно  возвратилась
домой, и тогда, только тогда, может быть, после покорной и  примерной  новой
жизни "в недрах семейства", мы решимсЯ простить тебЯ, писал он. ‚идно  было,
что первоначальное, великодушное чувство свое он,  после  нескольких  строк,
принЯл  за  слабость,  стал  стыдитьсЯ  ее  и,  наконец,  почувствовав  муки
оскорбленной гордости, кончал гневом  и  угрозами.  ‘тарушка  стоЯла  передо
мной, сложа руки и в страхе ожидаЯ, что Я скажу по прочтении письма.
     џ высказал ей все прЯмо, как мне казалось.  €менно:  что  старик  не  в
силах более жить без Ќаташи и что положительно можно сказать о необходимости
скорого их примирениЯ; но что, однако же, все зависит  от  обстоЯтельств.  џ
объЯснил при этом  мою  догадку,  что,  во-первых,  вероЯтно,  дурной  исход
процесса сильно расстроил и потрЯс его, не говорЯ уже о том, насколько  было
уЯзвлено его самолюбие  торжеством  над  ним  кнЯзЯ  и  сколько  негодованиЯ
возродилось в нем при таком решении дела. ‚ такие минуты душа  не  может  не
искать себе сочувствиЯ, и он еще сильнее  вспомнил  о  той,  которую  всегда
любил больше всего на свете. Ќаконец, может быть и то: он,  наверно,  слышал
(потому что он следит и все знает про Ќаташу), что Ђлеша скоро оставлЯет ее.
Ћн мог понЯть, каково было ей теперь, и по себе почувствовал, как необходимо
было ей утешение. Ќо  все-таки  он  не  мог  преодолеть  себЯ,  считаЯ  себЯ
оскорбленным и униженным  дочерью.  …му,  верно,  приходило  на  мысль,  что
все-таки не она идет к нему перваЯ; что, может быть, даже она и не думает об
них и потребности не чувствует к  примирению.  ’ак  он  должен  был  думать,
заключил Я мое мнение, и вот почему не докончил письма, и,  может  быть,  из
всего  этого  произойдут  еще  новые  оскорблениЯ,   которые   еще   сильнее
почувствуютсЯ, чем первые, и, кто знает, примирение, может быть, еще надолго
отложитсЯ...
     ‘тарушка плакала,  менЯ  слушаЯ.  Ќаконец,  когда  Я  сказал,  что  мне
необходимо сейчас же к Ќаташе и что Я опоздал к  ней,  она  встрепенулась  и
объЯвила, что и забыла о главном. ‚ынимаЯ письмо из-под бумаг, она  нечаЯнно
опрокинула  на  него  чернильницу.  „ействительно,  целый  угол  был   залит
чернилами, и старушка ужасно боЯлась, что старик по этому пЯтну узнает,  что
без него перерыли бумаги и что Ђнна Ђндреевна прочла  письмо  к  Ќаташе.  …е
страх был очень основателен: уж из одного того, что мы знаем его  тайну,  он
со стыда и досады мог продлить свою  злобу  и  из  гордости  упорствовать  в
прощении.
     Ќо, рассмотрев дело, Я уговорил  старушку  не  беспокоитьсЯ.  Ћн  встал
из-за письма в таком волнении, что мог и не помнить всех мелочей, и  теперь,
вероЯтно, подумает, что сам запачкал письмо и забыл об  этом.  “тешив  таким
образом Ђнну Ђндреевну, мы осторожно положили письмо на прежнее место,  а  Я
вздумал, уходЯ, переговорить с нею  серьезно  о  Ќелли.  Њне  казалось,  что
беднаЯ брошеннаЯ сиротка, у которой мать была  тоже  проклЯта  своим  отцом,
могла бы грустным, трагическим рассказом о прежней своей жизни  и  о  смерти
своей матери тронуть старика и подвигнуть его на великодушные  чувства.  ‚се
готово, все созрело в его сердце; тоска по дочери стала уже пересиливать его
гордость и оскорбленное самолюбие.  Ќедоставало  только  толчка,  последнего
удобного случаЯ, и этот удобный случай могла  бы  заменить  Ќелли.  ‘тарушка
слушала менЯ с чрезвычайным вниманием: все  лицо  ее  оживилось  надеждой  и
восторгом. Ћна тотчас же стала менЯ упрекать: зачем  Я  давно  ей  этого  не
сказал?  нетерпеливо  начала  менЯ   расспрашивать   о   Ќелли   и   кончила
торжественным обещанием, что сама теперь будет просить старика, чтоб взЯл  в
дом сиротку. Ћна уже начала искренно любить Ќелли, жалела  о  том,  что  она
больна, расспрашивала о ней, принудила менЯ взЯть длЯ Ќелли  банку  вареньЯ,
за которым сама побежала в чулан; принесла мне пЯть  целковых,  предполагаЯ,
что у менЯ нет денег длЯ доктора, и. когда Я их не взЯл, едва успокоилась  и
утешилась тем, что Ќелли нуждаетсЯ в платье и белье и что, стало быть, можно
еще ей быть полезною, вследствие чего стала тотчас же перерывать свой сундук
и раскладывать все свои платьЯ,  выбираЯ  из  них  те,  которые  можно  было
подарить "сиротке".
     Ђ Я пошел к Ќаташе. ЏодымаЯсь на последнюю лестницу, котораЯ, как Я уже
сказал прежде, шла винтом, Я заметил у ее дверей человека, который хотел уже
было постучатьсЯ, но, заслышав мои шаги, приостановилсЯ.  Ќаконец,  вероЯтно
после некоторого колебаниЯ, вдруг оставил свое намерение и пустилсЯ вниз.  џ
столкнулсЯ с  ним  на  последней  забежной  ступеньке,  и  каково  было  мое
изумление, когда Я узнал €хменева. Ќа лестнице и днем было очень  темно.  Ћн
прислонилсЯ к стене, чтобы дать мне пройти, и помню странный блеск его глаз,
пристально менЯ рассматривавших. Њне казалось, что он ужасно  покраснел;  по
крайней мере он ужасно смешалсЯ и даже потерЯлсЯ.
     - ќх, ‚анЯ, да это ты! - проговорил он неровным голосом, - а Я здесь  к
одному человеку... к писарю... все по делу...  недавно  переехал...  куда-то
сюда... да не здесь, кажетсЯ, живет. џ ошибсЯ. Џрощай.
     € он быстро пустилсЯ вниз по лестнице.
     џ решилсЯ до времени не говорить Ќаташе об этой встрече, но  непременно
сказать ей тотчас  же,  когда  она  останетсЯ  одна,  по  отъезде  Ђлеши.  ‚
настоЯщее же времЯ она была так расстроена, что хотЯ бы и понЯла и осмыслила
вполне  всю  силу  этого  факта,  но  не  могла  бы  его   так   принЯть   и
прочувствовать, как впоследствии, в минуту  подавлЯющей  последней  тоски  и
отчаЯниЯ. ’еперь же минута была не та.
     ‚ тот день Я бы мог сходить к €хменевым, и подмывало менЯ на это, но  Я
не пошел. Њне казалось, что старику будет тЯжело смотреть на менЯ;  он  даже
мог подумать, что Я нарочно прибежал вследствие встречи. Џошел Я к  ним  уже
на третий день; старик был грустен, но встретил менЯ довольно развЯзно и все
говорил о делах.
     - Ђ что, к кому это  ты  тогда  ходил,  так  высоко,  вот  помнишь,  мы
встретились, когда бишь это? - третьего днЯ, кажетсЯ,  -  спросил  он  вдруг
довольно небрежно, но все-таки как-то отводЯ от менЯ свои глаза в сторону.
     - ЏриЯтель один живет, - отвечал Я, тоже отводЯ глаза в сторону.
     - Ђ! Ђ Я писарЯ моего  искал,  Ђстафьева;  на  тот  дом  указали...  да
ошибсЯ... Ќу, так вот Я тебе про дело-то говорил: в сенате решили... - и  т.
д., и т. д.
     Ћн даже покраснел, когда начал говорить о деле.
     џ рассказал все в тот же день Ђнне Ђндреевне, чтоб обрадовать старушку,
умолЯЯ ее, между прочим, не заглЯдывать ему теперь в лицо с особенным видом,
не вздыхать, не делать намеков и,  одним  словом,  ни  под  каким  видом  не
показывать, что ей известна эта последнЯЯ  его  выходка.  ‘тарушка  до  того
удивилась и обрадовалась, что даже сначала мне не поверила. ‘ своей стороны,
она рассказала мне, что уже намекала Ќиколаю ‘ергеичу о сиротке, но  что  он
промолчал, тогда как прежде сам  все  упрашивал  взЯть  в  дом  девочку.  Њы
решили, что завтра она попросит его об этом прЯмо, без всЯких предисловий  и
намеков. Ќо назавтра оба мы были в ужасном испуге и беспокойстве.
     „ело в том, что €хменев виделсЯ утром с чиновником, хлопотавшим по  его
делу. —иновник объЯвил ему, что видел кнЯзЯ и что  кнЯзь  хоть  и  оставлЯет
€хменевку  за  собой,  но  "вследствие  некоторых  семейных   обстоЯтельств"
решаетсЯ вознаградить старика и выдать ему десЯть тысЯч. Ћт чиновника старик
прЯмо прибежал ко мне, ужасно расстроенный; глаза его  сверкали  бешенством.
Ћн вызвал менЯ, неизвестно зачем, из квартиры  на  лестницу  и  настоЯтельно
стал требовать, чтоб Я немедленно шел к кнЯзю и передал ему вызов на  дуэль.
џ был так поражен, что долго  не  мог  ничего  сообразить.  Ќачал  было  его
уговаривать. Ќо старик пришел в такое бешенство, что с ним сделалось  дурно.
џ бросилсЯ к себе за стаканом воды; но, воротЯсь, уже не застал €хменева  на
лестнице.
     Ќа другой день Я отправилсЯ к нему, но его уже не было дома;  он  исчез
на целых три днЯ.
     Ќа третий день мы узнали все. Ћт менЯ он  кинулсЯ  прЯмо  к  кнЯзю,  не
застал его дома и оставил ему записку; в  записке  он  писал,  что  знает  о
словах  его,  сказанных  чиновнику,  что   считает   их   себе   смертельным
оскорблением, а кнЯзЯ низким человеком и вследствие всего этого вызывает его
на дуэль, предупреждаЯ при этом, чтоб кнЯзь не смел  уклонЯтьсЯ  от  вызова,
иначе будет обесчещен публично.
     Ђнна Ђндреевна  рассказывала  мне,  что  он  воротилсЯ  домой  в  таком
волнении и расстройстве, что даже  слег.  ‘  ней  был  очень  нежен,  но  на
расспросы ее отвечал мало, и видно было, что он чего-то ждал с  лихорадочным
нетерпением. Ќа другое утро пришло по городской почте письмо; прочтЯ его, он
вскрикнул и схватил себЯ за голову. Ђнна Ђндреевна обмерла от страха. Ќо  он
тотчас же схватил шлЯпу, палку и выбежал вон.
     Џисьмо было от кнЯзЯ. ‘ухо, коротко и вежливо он извещал €хменева,  что
в словах своих, сказанных чиновнику, он никому не  обЯзан  никаким  отчетом.
—то хотЯ он очень сожалеет €хменева за  проигранный  процесс,  но  при  всем
своем сожалении никак не может найти справедливым, чтоб проигравший в  тЯжбе
имел право, из мщениЯ, вызывать своего соперника на дуэль. —то  же  касаетсЯ
до "публичного бесчестиЯ", которым ему грозили, то кнЯзь просил €хменева  не
беспокоитьсЯ об этом, потому что никакого публичного бесчестиЯ не будет,  да
и быть не может; что письмо его немедленно будет передано куда следует и что
предупрежденнаЯ полициЯ, наверно, в  состоЯнии  принЯть  надлежащие  меры  к
обеспечению порЯдка и спокойствиЯ.
     €хменев с письмом в руке тотчас же бросилсЯ к  кнЯзю.  ЉнЯзЯ  опЯть  не
было дома; но старик успел узнать от лакеЯ, что кнЯзь теперь, верно, у графа
N. „олго не думаЯ, он побежал к графу. ѓрафский швейцар остановил его, когда
уже он подымалсЯ на лестницу. ‚збешенный до последней степени старик  ударил
его  палкой.  ’отчас  же  его  схватили,  вытащили  на  крыльцо  и  передали
полицейским, которые препроводили его в  часть.  „оложили  графу.  Љогда  же
случившийсЯ тут кнЯзь  объЯснил  сластолюбивому  старичку,  что  этот  самый
€хменев - отец той самой Ќатальи Ќиколаевны  (а  кнЯзь  не  раз  прислуживал
графу по этим делам), то вельможный старичок только  засмеЯлсЯ  и  переменил
гнев на милость: сделано было распорЯжение отпустить €хменева на все  четыре
стороны; но выпустили  его  только  на  третий  день,  причем  (наверно,  по
распорЯжению кнЯзЯ) объЯвили  старику,  что  сам  кнЯзь  упросил  графа  его
помиловать.
     ‘тарик воротилсЯ домой как безумный, бросилсЯ на постель  и  целый  час
лежал без движениЯ; наконец, приподнЯлсЯ и, к ужасу Ђнны Ђндреевны,  объЯвил
торжественно,  что  навеки  проклинает  свою  дочь  и   лишает   ее   своего
родительского благословениЯ.
     Ђнна Ђндреевна пришла в ужас, но надо было  помогать  старику,  и  она,
сама чуть не без памЯти, весь этот день и почти всю ночь ухаживала  за  ним,
примачивала ему голову уксусом, обкладывала льдом. ‘ ним был жар и  бред.  џ
оставил их уже в третьем часу ночи. Ќо наутро €хменев встал и в тот же  день
пришел ко мне, чтоб окончательно взЯть к себе Ќелли. Ќо о сцене его с  Ќелли
Я уже рассказывал; эта сцена потрЯсла его окончательно. ‚оротЯсь  домой,  он
слег в постель. ‚се это  происходило  в  страстную  пЯтницу,  -  когда  было
назначено  свидание  Љати  и  Ќаташи,  накануне  отъезда  Ђлеши  и  Љати  из
Џетербурга. Ќа этом свидании Я был:  оно  происходило  рано  утром,  еще  до
прихода ко мне старика и до первого побега Ќелли.


        ѓлава VI

     Ђлеша приехал еще за час до свиданиЯ предупредить Ќаташу. џ  же  пришел
именно в то мгновение, когда колЯска Љати  остановилась  у  наших  ворот.  ‘
Љатей  была  старушка  француженка,  котораЯ,  после  долгих  упрашиваний  и
колебаний, согласилась наконец сопровождать ее и даже отпустить ее наверх  к
Ќаташе одну, но не иначе, как  с  Ђлешей;  сама  же  осталась  дожидатьсЯ  в
колЯске. ЉатЯ подозвала менЯ и, не выходЯ из колЯски, просила вызвать к  ней
Ђлешу. Ќаташу Я застал в слезах; и Ђлеша и она - оба плакали.  “слышав,  что
ЉатЯ уже здесь, она встала со стула, отерла слезы и с волнением стала против
дверей. Ћдета она была в это утро всЯ в белом. ’емно-русые  волосы  ее  были
зачесаны гладко и назади свЯзывались густым  узлом.  ќту  прическу  Я  очень
любил. “видав, что Я осталсЯ с нею,  Ќаташа  попросила  и  менЯ  пойти  тоже
навстречу гостЯм.
     - „о сих пор Я не могла быть у Ќаташи, - говорила мне  ЉатЯ,  подымаЯсь
на лестницу. - ЊенЯ так шпионили, что  ужас.  Madame  Albert  Я  уговаривала
целых две недели, наконец-то согласилась. Ђ вы, а вы, €ван Џетрович, ни разу
ко мне не зашли! Џисать Я вам тоже не могла, да и охоты не было, потому  что
письмом ничего не разъЯснишь. Ђ как мне надо было вас  видеть...  Ѓоже  мой,
как у менЯ теперь сердце бьетсЯ...
     - ‹естница крутаЯ, - отвечал Я.
     - Ќу да... и лестница... а что, как вы думаете: не будет  сердитьсЯ  на
менЯ Ќаташа?
     - Ќет, за что же?
     - Ќу да... конечно,  за  что  же;  сейчас  сама  увижу;  к  чему  же  и
спрашивать?..
     џ вел ее под руку. Ћна даже побледнела и, кажетсЯ,  очень  боЯлась.  Ќа
последнем повороте она остановилась перевести дух, но взглЯнула  на  менЯ  и
решительно поднЯлась наверх.
     …ще раз она остановилась в дверЯх и шепнула  мне:  "џ  просто  пойду  и
скажу ей, что Я так в нее верила, что приехала не опасаЯсь... впрочем, что ж
Я разговариваю; ведь Я  уверена,  что  Ќаташа  благороднейшее  существо.  Ќе
правда ли?"
     Ћна вошла робко, как  виноватаЯ,  и  пристально  взглЯнула  на  Ќаташу,
котораЯ тотчас же улыбнулась ей. ’огда ЉатЯ быстро подошла к  ней,  схватила
ее за руки и прижалась к ее губам своими пухленькими губками. ‡атем, еще  ни
слова не сказав  Ќаташе,  серьезно  и  даже  строго  обратилась  к  Ђлеше  и
попросила его оставить нас на полчаса одних.
     - ’ы не сердись, Ђлеша, - прибавила она, - это Я потому, что мне  много
надо переговорить с Ќаташей, об очень важном  и  о  серьезном,  чего  ты  не
должен слышать. Ѓудь же умен, поди. Ђ  вы,  €ван  Џетрович,  останьтесь.  ‚ы
должны выслушать весь наш разговор.
     - ‘Ядем, - сказала она Ќаташе по уходе Ђлеши, - Я так, против вас сЯду.
Њне хочетсЯ сначала на вас посмотреть.
     Ћна села почти прЯмо против Ќаташи и несколько мгновений пристально  на
нее смотрела. Ќаташа отвечала ей невольной улыбкой.
     џ уже видела вашу фотографию, - сказала ЉатЯ, - мне показывал Ђлеша.
     - —то ж, похожа Я на портрете?
     - ‚ы лучше, - ответила ЉатЯ решительно и серьезно. - „а Я так и думала,
что вы лучше.
     - Џраво? Ђ Я вот засматриваюсь на вас. ЉакаЯ вы хорошенькаЯ!
     - —то вы! Људы мне!.. голубчик вы мой! - прибавила она, дрожавшей рукой
взЯв руку Ќаташи, и обе опЯть примолкли, всматриваЯсь друг в  друга.  -  ‚от
что, мой ангел, - прервала ЉатЯ, - нам всего  полчаса  быть  вместе;  madame
Albert и на это едва согласилась, а нам много надо переговорить... џ хочу...
Я должна... ну Я вас просто спрошу: очень вы любите Ђлешу?
     - „а, очень.
     - Ђ если так... если вы очень любите Ђлешу... то... вы должны любить  и
его счастье... - прибавила она робко и шепотом.
     - „а, Я хочу, чтоб он был счастлив...
     - ќто так... но вот, в чем вопрос: составлю ли Я его счастье? €мею ли Я
право так говорить, потому что Я его у вас отнимаю. …сли вам  кажетсЯ  и  мы
решим теперь, что с вами он будет счастливее, то... то.
     - ќто уже решено, милаЯ ЉатЯ, ведь вы же сами видите, что все решено, -
отвечала тихо Ќаташа и склонила голову. …й было, видимо,  тЯжело  продолжать
разговор.
     ЉатЯ приготовилась, кажетсЯ, на длинное объЯснение на тему:  кто  лучше
составит счастье Ђлеши и кому из них  придетсЯ  уступить?  Ќо  после  ответа
Ќаташи тотчас же понЯла, что все уже давно решено и говорить  больше  не  об
чем. Џолураскрыв свои хорошенькие губки,  она  с  недоумением  и  с  печалью
смотрела на Ќаташу, все еще держа ее руку в своей.
     - Ђ вы его очень любите? - спросила вдруг Ќаташа.
     - „а; и вот Я тоже хотела вас спросить и ехала с тем: скажите  мне,  за
что именно вы его любите?
     -  Ќе  знаю,  -  отвечала  Ќаташа,  и  как  будто  горькое   нетерпение
послышалось в ее ответе.
     - “мен он, как вы думаете? - спросила ЉатЯ.
     - Ќет, Я так его, просто люблю.
     - € Я тоже. Њне его все как будто жалко.
     - € мне тоже, - отвечала Ќаташа.
     - —то с ним делать теперь! € как он  мог  оставить  вас  длЯ  менЯ,  не
понимаю! - воскликнула ЉатЯ. - ‚от как теперь увидала вас и  не  понимаю!  -
Ќаташа не отвечала и смотрела в  землю.  ЉатЯ  помолчала  немного  и  вдруг,
поднЯвшись со стула, тихо обнЯла ее. Ћбе, обнЯв одна другую, заплакали. ЉатЯ
села на ручку кресел Ќаташи, не выпускаЯ  ее  из  своих  объЯтий,  и  начала
целовать ее руки.
     - …сли б вы знали, как Я вас люблю! - проговорила она  плача.  -  Ѓудем
сестрами, будем всегда писать друг другу... а Я вас буду вечно  любить...  Я
вас буду так любить, так любить...
     - Ћн вам о нашей свадьбе, в июне месЯце, говорил? - спросила Ќаташа.
     - ѓоворил. Ћн говорил, что и вы согласны. ‚едь это все только так, чтоб
его утешить, не правда ли?
     - Љонечно.
     - џ так и понЯла. џ буду его очень  любить,  Ќаташа,  и  вам  обо  всем
писать. ЉажетсЯ, он будет теперь скоро моим мужем; на то идет. € они все так
говорЯт. ЊилаЯ Ќаташечка, ведь вы пойдете теперь... в ваш дом?
     Ќаташа не отвечала ей, но молча и крепко поцеловала ее.
     - Ѓудьте счастливы! - сказала она.
     - €... и  вы...  и  вы  тоже,  -  проговорила  ЉатЯ.  ‚  это  мгновение
отворилась дверь, и вошел Ђлеша. Ћн не мог, он не в силах был переждать  эти
полчаса и, увидЯ их  обеих  в  объЯтиЯх  друг  у  друга  и  плакавших,  весь
изнеможенный, страдающий, упал на колена перед Ќаташей и Љатей.
     - —его же ты-то плачешь? - сказала ему Ќаташа, -  что  разлучаешьсЯ  со
мной? „а надолго ли? ‚ июне приедешь?
     - € свадьба ваша будет тогда,  -  поспешила  сквозь  слезы  проговорить
ЉатЯ, тоже в утешение Ђлеше.
     - Ќо Я не могу, Я не могу тебЯ и на день оставить, Ќаташа. џ  умру  без
тебЯ... ты не знаешь, как ты мне теперь дорога! €менно теперь!..
     - Ќу, так вот как ты сделай, - сказала, вдруг оживлЯЯсь, Ќаташа, - ведь
графинЯ останетсЯ хоть сколько-нибудь в Њоскве?
     - „а, почти неделю, - подхватила ЉатЯ.
     - Ќеделю! ’ак чего ж лучше: ты завтра проводишь их до Њосквы, это всего
один день, и тотчас же приезжай сюда. Љак им надо будет выезжать из  Њосквы,
мы уж тогда совсем, на  месЯц,  простимсЯ,  и  ты  воротишьсЯ  в  Њоскву  их
провожать.
     - Ќу, так, так... Ђ вы все-таки лишних четыре днЯ пробудете  вместе,  -
вскрикнула  восхищеннаЯ  ЉатЯ,  обменЯвшись  многозначительным  взглЯдом   с
Ќаташей.
     Ќе могу выразить восторга Ђлеши  от  этого  нового  проекта.  Ћн  вдруг
совершенно утешилсЯ; его лицо засиЯло радостию, он обнимал  Ќаташу,  целовал
руки Љати, обнимал менЯ. Ќаташа с грустною улыбкою смотрела на него, но ЉатЯ
не могла вынести. Ћна переглЯнулась со мной  горЯчим,  сверкающим  взглЯдом,
обнЯла Ќаташу и встала со стула, чтоб  ехать.  Љак  нарочно,  в  эту  минуту
француженка прислала человека с просьбою окончить свидание  поскорее  и  что
условленные полчаса уже прошли.
     Ќаташа встала. Ћбе стоЯли одна против другой, держась  за  руки  и  как
будто силЯсь передать взглЯдом все, что скопилось в душе.
     - ‚едь мы уж больше никогда не увидимсЯ, - сказала ЉатЯ.
     - Ќикогда, ЉатЯ, - отвечала Ќаташа.
     - Ќу, так простимсЯ. - Ћбе обнЯлись.
     - Ќе проклинайте менЯ, - прошептала наскоро ЉатЯ, -  а  Я...  всегда...
будьте уверены... он будет счастлив... Џойдем, Ђлеша, проводи менЯ! - быстро
произнесла она, схватываЯ его руку.
     - ‚анЯ! - сказала мне Ќаташа, взволнованнаЯ  и  измученнаЯ,  когда  они
вышли, - ступай за ними и ты и... не приходи назад: у менЯ  будет  Ђлеша  до
вечера, до восьми часов; а вечером ему нельзЯ, он уйдет. џ останусь  одна...
Џриходи часов в девЯть. Џожалуйста.
     Љогда  в  девЯть  часов,  оставив  Ќелли  (после  разбитой   чашки)   с
Ђлександрой ‘еменовной, Я пришел к Ќаташе, она уже была одна и с нетерпением
ждала менЯ. Њавра подала нам самовар; Ќаташа налила мне чаю, села на диван и
подозвала менЯ поближе к себе.
     - ‚от и кончилось все, - сказала она, пристально взглЯнув  .  на  менЯ.
Ќикогда не забуду Я этого взглЯда.
     - ‚от и кончилась наша  любовь.  Џолгода  жизни!  €  на  всю  жизнь,  -
прибавила она, сжимаЯ мне руку.  …е  рука  горела.  џ  стал  уговаривать  ее
одетьсЯ потеплее и лечь в постель.
     -  ‘ейчас,  ‚анЯ,  сейчас,  мой  добрый  друг.  „ай  мне  поговорить  и
припомнить немного... џ теперь как разбитаЯ... ‡автра в  последний  раз  его
увижу, в десЯть часов... в последний!
     - Ќаташа, у тебЯ лихорадка, сейчас будет озноб; пожалей себЯ...
     - —то же? †дала Я тебЯ теперь, ‚анЯ, эти полчаса, как он ушел, и как ты
думаешь, о чем думала, о чем себЯ спрашивала? ‘прашивала: любила Я  его  иль
не любила и что это такое была наша любовь? —то, тебе смешно, ‚анЯ, что Я об
этом только теперь себЯ спрашиваю?
     - Ќе тревожь себЯ, Ќаташа...
     - ‚идишь, ‚анЯ: ведь Я решила, что Я его не любила как ровню, так,  как
обыкновенно женщина любит мужчину. џ любила его как... почти как  мать.  Њне
даже кажетсЯ, что совсем и не бывает на свете такой  любви,  чтоб  оба  друг
друга любили как ровные, а? Љак ты думаешь?
     џ с беспокойством смотрел на нее и  боЯлсЯ,  не  начинаетсЯ  ли  с  ней
горЯчка. Љак будто что-то увлекало ее; она  чувствовала  какую-то  особенную
потребность говорить; иные слова ее были как будто без свЯзи, и даже  иногда
она плохо выговаривала их. џ очень боЯлсЯ.
     - Ћн был мой, - продолжала она. - Џочти с первой встречи с ним  у  менЯ
Явилось тогда непреодолимое желание, чтоб он был мой, поскорей мой,  и  чтоб
он ни на кого не глЯдел, никого не знал,  кроме  менЯ,  одной  менЯ...  ЉатЯ
давеча хорошо сказала: Я именно любила его так, как будто мне все времЯ было
отчего-то его жалко...  Ѓыло  у  менЯ  всегда  непреодолимое  желание,  даже
мучение, когда Я оставалась  одна,  о  том,  чтоб  он  был  ужасно  и  вечно
счастлив. Ќа его лицо (ты ведь знаешь выражение его лица, ‚анЯ)  Я  спокойно
смотреть не могла: такого выражениЯ ни у кого не бывает, а засмеетсЯ он, так
у менЯ холод и дрожь была... Џраво!..
     - Ќаташа, послушай...
     - ‚от говорили, - перебила она, - да и ты, впрочем, говорил, что он без
характера и... и умом недалек, как ребенок. Ќу, а Я это-то в  нем  и  любила
больше всего... веришь ли этому? Ќе знаю, впрочем,  любила  ли  именно  одно
это: так, просто, всего его любила, и будь  он  хоть  чем-нибудь  другой,  с
характером иль умнее, Я бы, может, и не любила его так. ‡наешь, ‚анЯ, Я тебе
признаюсь в одном: помнишь, у нас была ссора, три месЯца назад, когда он был
у той, как ее, у этой Њинны... Я узнала, выследила, и веришь ли: мне  ужасно
было больно, а в то же времЯ как будто и приЯтно... не знаю, почему...  одна
уж мысль, что он тоже, как большой какой-нибудь, вместе с  другими  большими
по красавицам разъезжает, тоже к Њинне поехал! џ... Љакое  наслаждение  было
мне тогда в этой ссоре; а потом простить его... о милый!
     Ћна взглЯнула мне в лицо и как-то странно рассмеЯлась. Џотом как  будто
задумалась, как будто все еще припоминала. € долго сидела она так, с улыбкой
на губах, вдумываЯсь в прошедшее.
     - џ ужасно любила его прощать, ‚анЯ, - продолжала она,  -  знаешь  что,
когда он оставлЯл менЯ одну, Я хожу, бывало, по комнате, мучаюсь,  плачу,  а
сама иногда подумаю: чем виноватее он передо мной, тем ведь лучше...  да!  €
знаешь: мне всегда представлЯлось, что он как будто такой маленький мальчик:
Я сижу, а он положил ко мне на колени голову, заснул, а Я  его  тихонько  по
голове глажу, ласкаю... ‚сегда так воображала о нем, когда его  со  мной  не
было... Џослушай, ‚анЯ, - прибавила она вдруг, - какаЯ это прелесть ЉатЯ!
     Њне показалось, что она сама нарочно растравлЯет свою рану, чувствуЯ  в
этом какую-то потребность, - потребность отчаЯниЯ, страданий... € так  часто
бывает это с сердцем, много потерЯвшим!
     - ЉатЯ, мне кажетсЯ, может его сделать счастливым, - продолжала она.  -
Ћна с характером и говорит, как будто такаЯ убежденнаЯ, и с  ним  она  такаЯ
серьезнаЯ, важнаЯ, - все об умных вещах говорит, точно большаЯ.  Ђ  сама-то,
сама-то - настоЯщий ребенок! Њилочка, милочка! Ћ! пусть они будут счастливы!
Џусть, пусть, пусть!..
     € слезы, рыданиЯ вдруг разом так и хлынули из ее сердца. –елых  полчаса
она не могла прийти в себЯ и хоть сколько-нибудь успокоитьсЯ.
     Њилый ангел Ќаташа! …ще в этот же вечер, несмотрЯ  на  свое  горе,  она
смогла-таки принЯть участие и  в  моих  заботах,  когда  Я,  видЯ,  что  она
немножко успокоилась, или, лучше  сказать,  устала,  и  думаЯ  развлечь  ее,
рассказал ей о Ќелли... Њы расстались в этот вечер поздно; Я дождалсЯ,  пока
она заснула, и, уходЯ, просил Њавру не отходить от своей больной госпожи всю
ночь.
     - Ћ, поскорее, поскорее! - восклицал Я, возвращаЯсь домой,  -  поскорее
конец этим мукам!  •оть  чем-нибудь,  хоть  как-нибудь,  но  только  скорее,
скорее!
     Ќаутро, ровно в десЯть часов, Я уже был у нее. ‚  одно  времЯ  со  мной
приехал и Ђлеша... прощатьсЯ. Ќе буду говорить, не хочу вспоминать  об  этой
сцене. Ќаташа как будто дала себе слово  скрепить  себЯ,  казатьсЯ  веселее,
равнодушнее, но не могла. Ћна обнЯла Ђлешу судорожно, крепко. Њало  говорила
с ним, но глЯдела на него долго, пристально, мученическим и словно  безумным
взглЯдом. †адно вслушивалась в  каждое  слово  его  и,  кажетсЯ,  ничего  не
понимала из того, что он ей говорил. Џомню, он просил простить ему, простить
ему и любовь эту и все, чем он оскорблЯл ее в это времЯ, свои  измены,  свою
любовь к Љате, отъезд... Ћн говорил бессвЯзно, слезы душили его.  €ногда  он
вдруг принималсЯ утешать ее, говорил, что едет только на месЯц или много что
на  пЯть  недель,  что  приедет  летом,  тогда  будет  их  свадьба,  и  отец
согласитсЯ, и, наконец, главное, что ведь он послезавтра приедет из  Њосквы,
и тогда целых четыре днЯ они еще пробудут вместе и что, стало  быть,  теперь
расстаютсЯ на один только день...
     ‘транное дело: сам он был вполне  уверен,  что  говорит  правду  и  что
непременно послезавтра воротитсЯ из Њосквы... —его же сам он  так  плакал  и
мучилсЯ?
     Ќаконец, часы пробили одиннадцать. џ насилу мог  уговорить  его  ехать.
Њосковский поезд отправлЯлсЯ ровно в двенадцать. ЋставалсЯ один час.  Ќаташа
мне сама потом говорила, что не помнит, как последний раз взглЯнула на него.
Џомню, что она перекрестила его, поцеловала и, закрыв руками лицо, бросилась
назад в комнату. Њне же надо было проводить Ђлешу до самого  экипажа,  иначе
он непременно бы воротилсЯ и никогда бы не сошел с лестницы.
     - ‚сЯ надежда на вас, - говорил он мне, сходЯ вниз. - „руг мой, ‚анЯ! џ
перед тобой виноват и никогда не мог заслужить твоей любви, но будь  мне  до
конца братом: люби ее, не оставлЯй ее, пиши мне обо всем как можно подробнее
и мельче, как можно мельче пиши, чтоб больше уписалось. Џослезавтра Я  здесь
опЯть, непременно, непременно! Ќо потом, когда Я уеду, пиши!
     џ посадил его на дрожки.
     - „о послезавтра! - закричал он мне с дороги. - Ќепременно!
     ‘ замиравшим сердцем воротилсЯ Я наверх к Ќаташе.  Ћна  стоЯла  посреди
комнаты, скрестив руки, и в недоумении на менЯ посмотрела, точно не узнавала
менЯ. ‚олосы ее сбились как-то на сторону; взглЯд был мутный  и  блуждающий.
Њавра, как потерЯннаЯ, стоЯла в дверЯх, со страхом смотрЯ на нее.
     ‚друг глаза Ќаташи засверкали:
     - Ђ! ќто ты! ’ы! - вскричала она на  менЯ.  -  ’олько  ты  один  теперь
осталсЯ. ’ы его ненавидел! ’ы  никогда  ему  не  мог  простить,  что  Я  его
полюбила... ’еперь ты опЯть при мне!  —то  ж?  ЋпЯть  утешать  пришел  менЯ,
уговаривать, чтоб Я шла к отцу, который менЯ бросил и проклЯл. џ так и знала
еще вчера, еще за два месЯца!.. Ќе хочу, не хочу!  џ  сама  проклинаю  их!..
Џоди прочь, Я не могу тебЯ видеть! Џрочь, прочь!
     џ понЯл, что она в исступлении и что мой вид возбуждает в ней  гнев  до
безумиЯ, понЯл, что так и должно было быть, и рассудил лучше выйти. џ сел на
лестнице, на первую ступеньку и - ждал. €ногда Я подымалсЯ,  отворЯл  дверь,
подзывал к себе Њавру и расспрашивал ее; Њавра плакала.
     ’ак прошло часа полтора. Ќе могу изобразить, что Я вынес в  это  времЯ.
‘ердце замирало во  мне  и  мучилось  от  беспредельной  боли.  ‚друг  дверь
отворилась, и Ќаташа выбежала на лестницу, в шлЯпке и бурнусе. Ћна была  как
в беспамЯтстве и сама потом говорила мне, что едва помнит это  и  не  знает,
куда и с каким намерением она хотела бежать.
     џ не успел еще вскочить с своего места и куда-нибудь от нее спрЯтатьсЯ,
как вдруг она менЯ увидала и, как пораженнаЯ, остановилась передо  мной  без
движениЯ. "Њне вдруг припомнилось, -  говорила  она  мне  потом,  -  что  Я,
безумнаЯ, жестокаЯ, могла выгнать тебЯ,  тебЯ,  моего  друга,  моего  брата,
моего спасителЯ! € как увидела, что ты, бедный,  обиженный  мною,  сидишь  у
менЯ на лестнице, не уходишь и ждешь, пока Я тебЯ опЯть позову,  -  боже!  -
если б ты знал, ‚анЯ, что тогда со мной сталось!  Љак  будто  в  сердце  мне
что-то вонзили..."
     - ‚анЯ! ‚анЯ! - закричала она, протЯгиваЯ мне руки, - ты здесь!..  -  и
упала в мои объЯтиЯ.
     џ подхватил ее и понес в комнату. Ћна была в обмороке! "—то  делать?  -
думал Я. - ‘ ней будет горЯчка, это наверно!"
     џ решилсЯ бежать к доктору; надо было захватить  болезнь.  ‘ъездить  же
можно было скоро; до двух часов мой старик немец обыкновенно сидел  дома.  џ
побежал к нему, умолЯЯ Њавру ни на минуту,  ни  на  секунду  не  уходить  от
Ќаташи и не пускать ее никуда. Ѓог мне помог: еще бы  немного,  и  Я  бы  не
застал моего старика дома. Ћн встретилсЯ уже мне на улице, когда выходил  из
квартиры. Њигом Я посадил его на моего извозчика, так что он  еще  не  успел
удивитьсЯ, и мы пустились обратно к Ќаташе.
     „а, бог мне помог! ‚ полчаса моего отсутствиЯ случилось у Ќаташи  такое
происшествие, которое бы могло совсем убить ее, если  б  мы  с  доктором  не
подоспели вовремЯ. Ќе прошло и четверти часа после моего отъезда, как  вошел
кнЯзь. Ћн только что проводил своих и  ЯвилсЯ  к  Ќаташе  прЯмо  с  железной
дороги. ќтот визит, вероЯтно, уже давно был решен и обдуман им. Ќаташа  сама
рассказывала мне потом, что в первое  мгновение  она  даже  и  не  удивилась
кнЯзю. "Њой ум помешалсЯ", - говорила она.
     Ћн сел против нее, глЯдЯ на нее ласковым, соболезнующим взглЯдом.
     - ЊилаЯ моЯ, - сказал он, вздохнув, - Я понимаю ваше горе; Я знал,  как
будет тЯжела вам эта минута, и положил себе за долг посетить вас. “тешьтесь,
если можете, хоть тем, что, отказавшись от Ђлеши, вы составили его  счастье.
Ќо вы  лучше  менЯ  это  понимаете,  потому  что  решились  на  великодушный
подвиг...
     "џ сидела и слушала, - рассказывала мне Ќаташа, - но Я сначала,  право,
как будто не понимала его. Џомню только, что пристально, пристально  глЯдела
на него. Ћн взЯл мою руку и начал пожимать ее в  своей.  ќто  ему,  кажетсЯ,
было очень приЯтно. џ же до того была не в себе, что и не подумала вырвать у
него руку".
     - ‚ы понЯли, - продолжал он, - что, став женою Ђлеши, могли возбудить в
нем впоследствии к себе ненависть, и у  вас  достало  благородной  гордости,
чтоб сознать это и решитьсЯ... но - ведь не хвалить  же  Я  вас  приехал.  џ
хотел только заЯвить перед вами, что никогда и нигде не найдете  вы  лучшего
друга, как Я. џ вам сочувствую и жалею вас. ‚о всем  этом  деле  Я  принимал
невольное участие, но - Я исполнЯл свой долг. ‚аше прекрасное сердце  поймет
это и примиритсЯ с моим... Ђ мне было тЯжелее вашего, поверьте!
     - „овольно, кнЯзь, - сказала Ќаташа. - Ћставьте менЯ в покое.
     - Ќепременно, Я уйду скоро, - отвечал он, - но Я люблю  вас,  как  дочь
свою, и вы позволите мне посещать себЯ.  ‘мотрите  на  менЯ  теперь  как  на
вашего отца и позвольте мне быть вам полезным.
     - Њне ничего не надо, оставьте менЯ, - прервала опЯть Ќаташа.
     - ‡наю, вы горды... Ќо Я говорю искренно, от сердца.  —то  намерены  вы
теперь делать? ЏомиритьсЯ с родителЯми? „оброе бы  оно  дело,  но  ваш  отец
несправедлив, горд и деспот; простите менЯ, но это  так.  ‚  вашем  доме  вы
встретите теперь одни попреки и новые мучениЯ... Ќо, однако же,  надо,  чтоб
вы были независимы, а моЯ  обЯзанность,  мой  свЯщенный  долг  -  заботитьсЯ
теперь о вас и помогать вам. Ђлеша умолЯл менЯ не оставлЯть вас и быть вашим
другом. Ќо и кроме менЯ есть люди, вам глубоко преданные. ‚ы мне,  вероЯтно,
позволите представить вам графа N. Ћн с  превосходным  сердцем,  родственник
наш и даже, можно сказать, благодетель всего  нашего  семейства;  он  многое
делал длЯ Ђлеши. Ђлеша очень уважал и любил его. Ћн очень сильный человек, с
большим влиЯнием, уже старичок, и принимать его вам,  девице,  можно.  џ  уж
говорил ему про вас. Ћн может пристроить вас и, если захотите, доставит  вам
превосходное место... у одной из своих родственниц. џ  давно  уже,  прЯмо  и
откровенно, объЯснил ему все наше дело, и он до того увлексЯ своим добрым  и
благороднейшим чувством, что даже  сам  упрашивает  менЯ  теперь  как  можно
скорее представитьсЯ вам... ќто человек,  сочувствующий  всему  прекрасному,
поверьте мне, - щедрый, почтенный старичок, способный ценить  достоинство  и
еще даже недавно благороднейшим образом  обошелсЯ  с  вашим  отцом  в  одной
истории.
     Ќаташа приподнЯлась, как уЯзвленнаЯ. ’еперь она уж понимала его.
     - Ћставьте менЯ, оставьте сейчас же! - закричала она.
     - Ќо, мой друг, вы забываете: граф может быть полезен и вашему отцу...
     - Њой отец ничего не возьмет от вас. Ћставите ли вы менЯ!  -  закричала
еще раз Ќаташа.
     - Ћ боже, как вы нетерпеливы и  недоверчивы!  —ем  заслужил  Я  это,  -
произнес кнЯзь, с некоторым беспокойством осматриваЯсь кругом, -  во  всЯком
случае вы позволите мне, - продолжал он, вынимаЯ большую пачку из кармана, -
вы позволите мне оставить у вас это доказательство моего к вам участиЯ  и  в
особенности участиЯ графа N, побудившего менЯ своим советом. ‡десь,  в  этом
пакете, десЯть тысЯч рублей. Џодождите, мой друг, - подхватил он, видЯ,  что
Ќаташа с гневом поднЯлась с своего места, -  выслушайте  терпеливо  все:  вы
знаете,  отец  ваш  проиграл  мне  тЯжбу,  и  эти  десЯть   тысЯч   послужат
вознаграждением, которое...
     - Џрочь, - закричала Ќаташа, - прочь  с  этими  деньгами!  џ  вас  вижу
насквозь... о низкий, низкий, низкий человек!
     ЉнЯзь поднЯлсЯ со стула, бледный от злости.
     ‚ероЯтно,  он  приехал  с  тем,  чтоб  оглЯдеть  местность,   разузнать
положение и, вероЯтно, крепко рассчитывал  на  действие  этих  десЯти  тысЯч
рублей перед нищею и оставленною всеми Ќаташей. Ќизкий и грубый, он  не  раз
подслуживалсЯ графу N, сластолюбивому старику, в такого рода  делах.  Ќо  он
ненавидел Ќаташу и, догадавшись,  что  дело  не  пошло  на  лад,  тотчас  же
переменил тон и с злою радостию поспешил оскорбить ее, чтоб  не  уходить  по
крайней мере даром.
     - ‚от уж это и нехорошо, моЯ милаЯ, что вы так горЯчитесь,  -  произнес
он несколько дрожащим голосом от нетерпеливого наслаждениЯ  видеть  поскорее
эффект своей обиды, - вот уж это и нехорошо. ‚ам предлагают покровительство,
а вы поднимаете носик... Ђ того и не знаете, что должны быть мне благодарны;
уже давно мог бы Я посадить вас в смирительный дом, как  отец  развращаемого
вами молодого человека, которого вы обирали, да ведь не сделал  же  этого...
хе, хе, хе, хе!
     Ќо мы уже входили. “слышав еще из кухни голоса,  Я  остановил  на  одну
секунду  доктора  и  вслушалсЯ  в  последнюю  фразу  кнЯзЯ.  ‡атем  раздалсЯ
отвратительный хохот его и отчаЯнное восклицание Ќаташи: "Ћ боже мой!" ‚ эту
минуту Я отворил дверь и бросилсЯ на кнЯзЯ.
     џ плюнул ему в лицо и изо всей силы ударил его по щеке. Ћн  хотел  было
броситьсЯ на менЯ, но,  увидав,  что  нас  двое,  пустилсЯ  бежать,  схватив
сначала со стола свою пачку с деньгами. „а, он сделал это; Я  сам  видел.  џ
бросил ему вдогонку скалкой, которую схватил в  кухне,  на  столе...  ‚бежав
опЯть в комнату, Я увидел, что доктор удерживал  Ќаташу,  котораЯ  билась  и
рвалась у него из рук, как в припадке.  „олго  мы  не  могли  успокоить  ее;
наконец нам удалось уложить ее в постель; она была как в горЯчечном бреду.
     - „октор! —то с ней? - спросил Я, замираЯ от страха.
     - Џодождите, - отвечал он, - надо еще приглЯдетьсЯ к  болезни  и  потом
уже сообразить... но, вообще говорЯ, дело очень  нехорошо.  Њожет  кончитьсЯ
даже горЯчкой... ‚прочем, мы примем меры...
     Ќо менЯ уже осенила другаЯ мысль. џ умолил доктора остатьсЯ  с  Ќаташей
еще на два или на три часа и взЯл с него слово не уходить от нее ни на  одну
минуту. Ћн дал мне слово, и Я побежал домой.
     Ќелли сидела в углу, угрюмаЯ и встревоженнаЯ, и странно поглЯдывала  на
менЯ. „олжно быть, Я и сам был странен.
     џ схватил ее на руки, сел на диван, посадил к себе на колени  и  горЯчо
поцеловал ее. Ћна вспыхнула.
     - Ќелли, ангел! - сказал Я, - хочешь ли ты быть нашим спасением? •очешь
ли спасти всех нас?
     Ћна с недоумением посмотрела на менЯ.
     - Ќелли! ‚сЯ надежда теперь на тебЯ! …сть один отец: ты  его  видела  и
знаешь; он проклЯл свою дочь и вчера приходил просить  тебЯ  к  себе  вместо
дочери. ’еперь ее, Ќаташу (а ты говорила,  что  любишь  ее!),  оставил  тот,
которого она любила и длЯ которого ушла от отца. Ћн сын того кнЯзЯ,  который
приезжал, помнишь, вечером ко мне и застал еще тебЯ одну, а  ты  убежала  от
него и потом была больна... ’ы ведь знаешь его? Ћн злой человек!
     - ‡наю, - отвечала Ќелли, вздрогнула и побледнела.
     - „а, он злой человек. Ћн ненавидел Ќаташу за то, что его  сын,  Ђлеша,
хотел на ней женитьсЯ. ‘егоднЯ уехал Ђлеша, а через час его отец уже  был  у
ней и оскорбил ее, и грозил ее посадить в смирительный дом,  и  смеЯлсЯ  над
ней. Џонимаешь менЯ, Ќелли?
     —ерные глаза ее сверкнули, но она тотчас же их опустила.
     - Џонимаю, - прошептала она чуть слышно.
     - ’еперь Ќаташа одна, больнаЯ; Я оставил ее с  нашим  доктором,  а  сам
прибежал к тебе. ‘лушай, Ќелли: пойдем к отцу Ќаташи; ты его не любишь, ты к
нему не хотела идти, но теперь пойдем к нему вместе. Њы войдем, и  Я  скажу,
что ты теперь хочешь быть у них вместо дочери, вместо Ќаташи. ‘тарик  теперь
болен, потому что проклЯл Ќаташу  и  потому  что  отец  Ђлеши  еще  на  днЯх
смертельно оскорбил его. Ћн не хочет и слышать теперь про  дочь,  но  он  ее
любит, любит, Ќелли, и хочет с ней примиритьсЯ; Я знаю это, Я все знаю!  ќто
так!.. ‘лышишь ли, Ќелли?
     - ‘лышу, - произнесла она тем  же  шепотом.  џ  говорил  ей,  обливаЯсь
слезами. Ћна робко взглЯдывала на менЯ.
     - ‚еришь ли этому?
     - ‚ерю.
     - Ќу так Я войду с тобой, посажу  тебЯ,  и  тебЯ