ты  три
недели не приходил: клЯнусь же тебе, ‚анЯ, ни одного разу не приходила мне в
голову мысль, что ты менЯ проклЯл и ненавидишь. џ знала, отчего ты ушел:  ты
не хотел нам мешать и быть нам живым укором. Ђ самому  тебе  разве  не  было
тЯжело на нас смотреть? Ђ как Я  ждала  тебЯ,  ‚анЯ,  уж  как  ждала!  ‚анЯ,
послушай, если Я и люблю Ђлешу, как  безумнаЯ,  как  сумасшедшаЯ,  то  тебЯ,
может быть, еще больше, как друга моего, люблю. џ уж слышу,  знаю,  что  без
тебЯ Я не проживу; ты мне  надобен,  мне  твое  сердце  надобно,  твоЯ  душа
золотаЯ... Ћх, ‚анЯ! Љакое горькое, какое тЯжелое времЯ наступает!
     Ћна залилась слезами. „а, тЯжело ей было!
     - Ђх, как мне хотелось тебЯ видеть!  -  продолжала  она,  подавив  свои
слезы. - Љак ты похудел, какой ты больной, бледный;  ты  в  самом  деле  был
нездоров, ‚анЯ? —то ж Я, и не спрошу! ‚се о себе говорю; ну, как  же  теперь
твои дела с журналистами? —то твой новый роман, подвигаетсЯ ли?
     - „о романов ли, до менЯ ли теперь, Ќаташа! „а и что мои дела!  Ќичего;
так себе, да и бог с ними! Ђ вот что, Ќаташа: это он сам потребовал, чтоб ты
шла к нему?
     - Ќет, не он один, больше Я.  Ћн,  правда,  говорил,  да  Я  и  сама...
‚идишь, голубчик, Я тебе все расскажу: ему сватают невесту, богатую и  очень
знатную; очень знатным людЯм роднЯ. Ћтец непременно хочет, чтоб  он  женилсЯ
на ней, а отец, ведь ты знаешь, - ужасный интриган; он  все  пружины  в  ход
пустил: и в десЯть лет такого случаЯ не  нажить.  ‘вЯзи,  деньги...  Ђ  она,
говорЯт, очень хороша собою; да и образованием, и сердцем - всем хороша;  уж
Ђлеша увлекаетсЯ ею. „а к тому же отец и сам его хочет поскорей с плеч долой
сбыть, чтоб самому женитьсЯ, а потому непременно и во что  бы  то  ни  стало
положил расторгнуть нашу свЯзь. Ћн боитсЯ менЯ и моего влиЯниЯ на Ђлешу...
     - „а разве кнЯзь, - прервал Я ее с удивлением, - про вашу любовь знает?
‚едь он только подозревал, да и то не наверное.
     - ‡нает, все знает.
     - „а ему кто сказал?
     - Ђлеша же все и рассказал, недавно. Ћн мне сам говорил,  что  все  это
рассказал отцу.
     - ѓосподи! —то ж это у вас происходит! ‘ам же все и рассказал, да еще в
такое времЯ?..
     - Ќе вини его, ‚анЯ, - перебила Ќаташа, - не смейсЯ над ним! …го судить
нельзЯ, как всех других. Ѓудь справедлив. ‚едь он не таков,  как  вот  мы  с
тобой. Ћн ребенок; его и воспитали не так. ђазве он  понимает,  что  делает?
Џервое впечатление, первое чужое влиЯние способно его отвлечь от всего, чему
он за минуту перед тем отдавалсЯ с клЯтвою. “ него  нет  характера.  Ћн  вот
поклЯнетсЯ тебе, да в тот же день,  так  же  правдиво  и  искренно,  другому
отдастсЯ; да еще сам первый к тебе придет рассказать об этом.  Ћн  и  дурной
поступок, пожалуй, сделает; да  обвинить-то  его  за  этот  дурной  поступок
нельзЯ будет, а разве что пожалеть. Ћн и  на  самопожертвование  способен  и
даже знаешь на какое! „а только до какого-нибудь нового впечатлениЯ: тут  уж
он опЯть все забудет. ’ак и менЯ забудет, если Я не буду постоЯнно при  нем.
‚от он какой!
     - Ђх, Ќаташа, да, может быть, это все неправда, только слухи одни.  Ќу,
где ему, такому еще мальчику, женитьсЯ!
     - ‘оображениЯ какие-то у отца особенные, говорю тебе.
     - Ђ почему ж ты знаешь, что невеста его так хороша и что  он  и  ею  уж
увлекаетсЯ?
     - „а ведь он мне сам говорил.
     - Љак! ‘ам же и сказал  тебе,  что  может  другую  любить,  а  от  тебЯ
потребовал теперь такой жертвы?
     - Ќет, ‚анЯ, нет! ’ы не знаешь его, ты мало с ним был; его надо  короче
узнать и уж потом судить. Ќет сердца на свете правдивее и чище  его  сердца!
—то ж? ‹учше, что ль, если б он лгал? Ђ  что  он  увлексЯ,  так  ведь  стоит
только мне неделю с ним не видатьсЯ, он и забудет менЯ и полюбит  другую,  а
потом как увидит менЯ, то и опЯть у ног моих будет. Ќет! ќто еще  и  хорошо,
что Я знаю, что не скрыто от менЯ это; а то бы Я умерла от  подозрений.  „а,
‚анЯ! џ уж решилась: если Я  не  буду  при  нем  всегда,  постоЯнно,  каждое
мгновение, он разлюбит менЯ, забудет и  бросит.  “ж  он  такой;  его  всЯкаЯ
другаЯ за собой увлечь может. Ђ что же Я тогда буду делать? џ тогда  умру...
да что умереть! џ бы и рада теперь умереть! Ђ вот  каково  жить-то  мне  без
него? ‚от что хуже самой смерти, хуже всех мук! Ћ ‚анЯ, ‚анЯ! ‚едь  есть  же
что-нибудь, что Я вот бросила теперь длЯ него и мать и отца!  Ќе  уговаривай
менЯ: все решено! Ћн должен быть подле менЯ каждый час, каждое мгновение;  Я
не могу воротитьсЯ. џ знаю, что погибла и других  погубила...  Ђх,  ‚анЯ!  -
вскричала она вдруг и всЯ задрожала, - что если он в самом деле уж не  любит
менЯ! —то если ты правду  про  него  сейчас  говорил  (Я  никогда  этого  не
говорил), что он только обманывает менЯ и только кажетсЯ таким  правдивым  и
искренним, а сам злой и тщеславный! џ вот теперь защищаю его перед тобой;  а
он, может быть, в эту же минуту с другою и  смеетсЯ  про  себЯ...  а  Я,  Я,
низкаЯ, бросила все и хожу по улицам, ищу его... Ћх, ‚анЯ!
     ќтот стон с такою болью вырвалсЯ из ее сердца, что всЯ душа моЯ  заныла
в тоске. џ понЯл, что Ќаташа потерЯла уже всЯкую власть  над  собой.  ’олько
слепаЯ, безумнаЯ ревность в последней степени могла  довести  ее  до  такого
сумасбродного решениЯ. Ќо во мне самом разгорелась ревность и прорвалась  из
сердца. џ не выдержал: гадкое чувство увлекло менЯ.
     - Ќаташа, - сказал Я, - одного только  Я  не  понимаю:  как  ты  можешь
любить его после того, что сама про него сейчас говорила? Ќе  уважаешь  его,
не веришь даже в любовь его и идешь к нему без возврата,  и  всех  длЯ  него
губишь? —то ж это такое? €змучает он тебЯ на всю жизнь, да и  ты  его  тоже.
‘лишком уж любишь ты его, Ќаташа, слишком! Ќе понимаю Я такой любви.
     - „а, люблю как сумасшедшаЯ, - отвечала она, побледнев,  как  будто  от
боли. - џ тебЯ никогда так не любила, ‚анЯ. џ ведь и сама знаю,  что  с  ума
сошла и не так люблю, как надо. Ќехорошо Я люблю его... ‘лушай, ‚анЯ: Я ведь
и прежде знала и даже в самые счастливые минуты наши предчувствовала, что он
даст мне одни только муки. Ќо что же делать, если мне теперь  даже  муки  от
него - счастье? џ разве на радость иду к нему? ђазве Я не знаю  вперед,  что
менЯ у него ожидает и что Я перенесу от него? ‚едь вот он клЯлсЯ мне  любить
менЯ, всь обещаниЯ давал; а ведь Я ничему не верю из его обещаний, ни во что
их не ставлю и прежде не ставила, хоть и знала, что он мне  не  лгал,  да  и
солгать не может. џ сама ему сказала, сама, что не хочу его ничем свЯзывать.
‘ ним это лучше: привЯзи никто не любит, Я перваЯ. Ђ все-таки  Я  рада  быть
его рабой, добровольной рабой; переносить от него все, все, только бы он был
со мной, только б Я глЯдела на него! ЉажетсЯ, пусть бы он  и  другую  любил,
только бы при мне это было, чтоб и Я тут подле была... ќкаЯ низость, ‚анЯ? -
спросила  она  вдруг,  смотрЯ  на  менЯ  каким-то  горЯчечным,   воспаленным
взглЯдом. Ћдно мгновение мне  казалось,  будто  она  в  бреду.  -  ‚едь  это
низость, такие желаниЯ? —то ж? ‘ама говорю, что низость, а  если  он  бросит
менЯ, Я побегу за ним на край света, хоть и отталкивать,  хоть  и  прогонЯть
менЯ будет. ‚от ты уговариваешь теперь менЯ воротитьсЯ, -  а  что  будет  из
этого? ‚орочусь, а завтра же  опЯть  уйду,  прикажет  -  и  уйду,  свистнет,
кликнет менЯ, как собачку, Я и побегу за ним... Њуки! Ќе  боюсь  Я  от  него
никаких мук! џ буду знать, что от него  страдаю...  Ћх,  да  ведь  этого  не
расскажешь, ‚анЯ!
     "Ђ отец, а мать?" - подумал Я. Ћна как будто уж и забыла про них.
     - ’ак он и не женитсЯ на тебе, Ќаташа?
     - Ћбещал, все обещал. Ћн ведь длЯ того менЯ и зовет теперь, чтоб завтра
же обвенчатьсЯ потихоньку, за городом; да ведь он не знает, что делает.  Ћн,
может быть, как и венчаютсЯ-то, не знает. € какой он муж! ‘мешно,  право.  Ђ
женитсЯ, так несчастлив будет,  попрекать  начнет...  Ќе  хочу  Я,  чтоб  он
когда-нибудь в чем-нибудь попрекнул менЯ. ‚се ему отдам,  а  он  мне  пускай
ничего. —то ж, коль он несчастлив будет от женитьбы, зачем же его несчастным
делать?
     - Ќет, это какой-то чад, Ќаташа, - сказал Я. - —то ж, ты теперь прЯмо к
нему?
     - Ќет, он обещалсЯ сюда прийти, взЯть менЯ; мы условились...
     € она жадно посмотрела вдаль, но никого еще не было.
     - € его еще нет! € ты перваЯ  пришла!  -  вскричал  Я  с  негодованием.
Ќаташа как будто пошатнулась от удара. ‹ицо ее болезненно исказилось.
     - Ћн, может быть, и совсем не  придет,  -  проговорила  она  с  горькой
усмешкой. - ’ретьего днЯ он писал, что если Я не дам ему слова прийти, то он
поневоле должен отложить свое решение - ехать и обвенчатьсЯ со мною; а  отец
увезет его к невесте. € так просто, так натурально написал, как будто это  и
совсем ничего... —то если он и вправду поехал к ней, ‚анЯ?
     џ не отвечал. Ћна крепко стиснула мне руку - и глаза ее засверкали.
     - Ћн у ней, - проговорила она чуть слышно. -  Ћн  надеЯлсЯ,  что  Я  не
приду сюда, чтоб поехать к ней, а потом сказать, что он прав, что он заранее
уведомлЯл, а Я сама не пришла. џ ему надоела, вот он и отстает... Ћх,  боже!
‘умасшедшаЯ Я! „а ведь он  мне  сам  в  последний  раз  сказал,  что  Я  ему
надоела... —его ж Я жду!
     - ‚от он! - закричал Я, вдруг завидев его вдали на набережной.
     Ќаташа вздрогнула, вскрикнула, вглЯделась  в  приближавшегосЯ  Ђлешу  и
вдруг, бросив мою руку, пустилась к нему. Ћн  тоже  ускорил  шаги,  и  через
минуту она была уже в его объЯтиЯх. Ќа улице, кроме  нас,  никого  почти  не
было. Ћни целовались, смеЯлись; Ќаташа смеЯлась и плакала, все вместе, точно
они встретились после бесконечной разлуки. Љраска залила  ее  бледные  щеки;
она была как исступленнаЯ... Ђлеша заметил менЯ и тотчас же ко мне подошел.


        ѓлава IX

     џ жадно в него всматривалсЯ, хоть и видел его много раз до этой минуты;
Я смотрел  в  его  глаза,  как  будто  его  взглЯд  мог  разрешить  все  мои
недоумениЯ, мог разъЯснить мне: чем, как этот ребенок мог очаровать ее,  мог
зародить в ней такую безумную любовь - любовь  до  забвениЯ  самого  первого
долга, до безрассудной жертвы всем, что было длЯ Ќаташи  до  сих  пор  самой
полной свЯтыней? ЉнЯзь взЯл менЯ за обе руки, крепко пожал их, и его взглЯд,
кроткий и Ясный, проник в мое сердце.
     џ почувствовал, что мог ошибатьсЯ в заключениЯх моих на его счет уж  по
тому одному, что он был враг мой. „а, Я не любил его, и, каюсь, Я никогда не
мог его полюбить, - только один Я, может быть, из всех его знавших. Њногое в
нем мне упорно не нравилось, даже изЯщнаЯ  его  наружность  и,  может  быть,
именно потому, что она была как-то уж слишком изЯщна. ‚последствии Я  понЯл,
что и в этом судил пристрастно. Ћн был высок, строен, тонок; лицо  его  было
продолговатое, всегда бледное;  белокурые  волосы,  большие  голубые  глаза,
кроткие и задумчивые, в  которых  вдруг,  порывами,  блистала  иногда  самаЯ
простодушнаЯ, самаЯ детскаЯ веселость. Џолные небольшие пунцовые  губы  его,
превосходно обрисованные, почти всегда имели какую-то серьезную складку; тем
неожиданнее и тем очаровательнее была вдруг поЯвлЯвшаЯсЯ на них  улыбка,  до
того наивнаЯ и простодушнаЯ, что вы сами, вслед за ним, в  каком  бы  вы  ни
были настроении духа, ощущали немедленную потребность, в  ответ  ему,  точно
так же как и он, улыбнутьсЯ. ЋдевалсЯ  он  неизысканно,  но  всегда  изЯщно;
видно было, что ему не стоило ни малейшего труда это изЯщество во всем,  что
оно ему прирожденно. Џравда, и  в  нем  было  несколько  нехороших  замашек,
несколько  дурных  привычек  хорошего  тона:  легкомыслие,   самодовольство,
вежливаЯ дерзость. Ќо он был слишком Ясен  и  прост  душою  и  сам,  первый,
обличал в себе эти привычки, каЯлсЯ в них и смеЯлсЯ над ними.  Њне  кажетсЯ,
этот ребенок никогда, даже и в шутку, не мог бы солгать, а если б и  солгал,
то, право, не подозреваЯ в этом дурного. „аже самый эгоизм был в нем  как-то
привлекателен, именно потому, может быть, что был откровенен, а не скрыт.  ‚
нем ничего не было скрытного. Ћн был слаб, доверчив и робок сердцем; воли  у
него не было никакой. Ћбидеть, обмануть его было бы и грешно и жалко, так же
как грешно обмануть и обидеть ребенка. Ћн был не по  летам  наивен  и  почти
ничего не понимал из действительной жизни; впрочем, и в сорок лет ничего бы,
кажетсЯ,  в  ней  не  узнал.  ’акие  люди  как   бы   осуждены   на   вечное
несовершеннолетие. Њне кажетсЯ, не было человека, который бы мог не полюбить
его; он заласкалсЯ бы к вам, как дитЯ. Ќаташа  сказала  правду:  он  мог  бы
сделать и дурной поступок, принужденный к тому чьим-нибудь сильным влиЯнием;
но, сознав последствиЯ такого поступка, Я думаю, он бы  умер  от  раскаЯниЯ.
Ќаташа инстинктивно чувствовала, что будет его госпожой, владычицей; что  он
будет даже жертвой ее. Ћна  предвкушала  наслаждение  любить  без  памЯти  и
мучить до боли того, кого любишь, именно за то,  что  любишь,  и  потому-то,
может быть, и поспешила отдатьсЯ ему в жертву перваЯ.  Ќо  и  в  его  глазах
сиЯла любовь, и он с восторгом смотрел на нее. Ћна с торжеством взглЯнула на
менЯ. Ћна  забыла  в  это  мгновение  все  -  и  родителей,  и  прощанье,  и
подозрениЯ... Ћна была счастлива.
     - ‚анЯ! - вскричала она, - Я виновата  перед  ним  и  не  стою  его!  џ
думала, что ты уже и не придешь, Ђлеша. ‡абудь мои  дурные  мысли,  ‚анЯ.  џ
заглажу это! - прибавила она, с  бесконечною  любовью  смотрЯ  на  него.  Ћн
улыбнулсЯ, поцеловал у ней руку и, не выпускаЯ ее руки, сказал, обращаЯсь ко
мне:
     - Ќе вините и менЯ. Љак давно хотел Я вас обнЯть как родного брата; как
много она мне про вас говорила! Њы с вами до сих пор  едва  познакомились  и
как-то  не  сошлись.  Ѓудем  друзьЯми  и...  простите  нас,  -  прибавил  он
вполголоса и немного покраснев, но с такой прекрасной улыбкой, что Я не  мог
не отозватьсЯ всем моим сердцем на его приветствие.
     - „а, да, Ђлеша, - подхватила Ќаташа, - он наш, он  наш  брат,  он  уже
простил нас, и без него мы не будем счастливы. џ уже  тебе  говорила...  Ћх,
жестокие мы дети, Ђлеша! Ќо мы будем жить втроем... ‚анЯ! - продолжала  она,
и губы ее задрожали, - вот ты воротишьсЯ теперь к ним, домой; у  тебЯ  такое
золотое сердце, что хоть они и не простЯт менЯ, но, видЯ, что и ты  простил,
может быть, хоть немного смЯгчатсЯ надо мной. ђасскажи им все,  все,  своими
словами из сердца; найди такие слова... ‡ащити менЯ, спаси; передай  им  все
причины, все как сам понЯл. ‡наешь ли, ‚анЯ, что Я  бы,  может  быть,  и  не
решилась на это, если б тебЯ не случилось сегоднЯ со мною! ’ы спасение  мое:
Я тотчас же на тебЯ понадеЯлась, что ты сумеешь  им  так  передать,  что  по
крайней мере этот первый-то ужас смЯгчишь длЯ них. Ћ боже мой, боже!.. ‘кажи
им от менЯ, ‚анЯ, что Я знаю, простить менЯ уж нельзЯ теперь:  они  простЯт,
бог не простит; но что если  они  и  проклЯнут  менЯ,  то  Я  все-таки  буду
благословлЯть их и молитьсЯ за них всю мою жизнь. ‚се мое сердце у них!  Ђх,
зачем мы не все счастливы! ‡ачем, зачем!.. Ѓоже! —то это Я такое сделала!  -
вскричала она вдруг, точно опомнившись, и, всЯ задрожав  от  ужаса,  закрыла
лицо руками. Ђлеша обнЯл ее и молча крепко прижал к себе.  Џрошло  несколько
минут молчаниЯ.
     - € вы могли потребовать такой жертвы! - сказал Я, с упреком смотрЯ  на
него.
     - Ќе вините менЯ! - повторил он, -  уверЯю  вас,  что  теперь  все  эти
несчастьЯ, хоть они и очень сильны, -  только  на  одну  минуту.  џ  в  этом
совершенно уверен. Ќужна только твердость, чтоб перенести эту минуту; то  же
самое и она мне говорила. ‚ы знаете: всему причиною эта  семейнаЯ  гордость,
эти совершенно ненужные ссоры, какие-то там еще тЯжбы!.. Ќо...  (Я  об  этом
долго размышлЯл, уверЯю вас) все это должно прекратитьсЯ. Њы все  соединимсЯ
опЯть и тогда уже  будем  совершенно  счастливы,  так  что  даже  и  старики
помирЯтсЯ, на нас глЯдЯ. Џочему знать, может быть, именно наш брак  послужит
началом к их примирению! џ думаю, что даже и не может  быть  иначе.  Љак  вы
думаете?
     - ‚ы говорите: брак. Љогда же вы обвенчаетесь? - спросил Я, взглЯнув на
Ќаташу.
     - ‡автра или послезавтра; по крайней мере, послезавтра -  наверно.  ‚от
видите, Я и сам еще не хорошо знаю и, по правде, ничего еще там не  устроил.
џ думал, что Ќаташа, может быть, еще и не придет сегоднЯ.  Љ  тому  же  отец
непременно хотел менЯ везти сегоднЯ к невесте  (ведь  мне  сватают  невесту;
Ќаташа вам сказывала? да Я не хочу). Ќу, так Я еще и не мог рассчитать всего
наверное. Ќо все-таки мы, наверное, обвенчаемсЯ послезавтра. Њне, по крайней
мере, так кажетсЯ, потому что ведь нельзЯ же иначе. ‡автра же мы выезжаем по
Џсковской дороге. ’ут у менЯ недалеко, в деревне, есть  товарищ,  лицейский,
очень хороший человек; Я вас, может быть, познакомлю.  ’ам  в  селе  есть  и
свЯщенник, а, впрочем, наверно не знаю, есть  или  нет.  Ќадо  было  заранее
справитьсЯ, да Я не успел... Ђ, впрочем, по-настоЯщему, все это мелочи. Ѓыло
бы главное-то в виду. Њожно ведь из соседнего какого-нибудь села  пригласить
свЯщенника; как вы думаете? ‚едь есть же там соседние села! Ћдно жаль, что Я
до сих пор не успел ни строчки написать туда; предупредить бы надо. Џожалуй,
моего приЯтелЯ нет теперь и  дома...  Ќо  -  это  последнЯЯ  вещь!  Ѓыла  бы
решимость, а там все само собою устроитсЯ, не  правда  ли?  Ђ  покамест,  до
завтра или хоть до послезавтра, она пробудет здесь у менЯ.  џ  нанЯл  особую
квартиру, в которой мы и воротЯсь будем жить. џ уж не пойду жить к отцу,  не
правда ли?
     ‚ы к нам придете;  Я  премило  устроилсЯ.  Љо  мне  будут  ходить  наши
лицейские; Я заведу вечера...
     џ с недоумением и тоскою смотрел на него. Ќаташа умолЯла менЯ  взглЯдом
не судить его строго и быть снисходительнее.  Ћна  слушала  его  рассказы  с
какою-то грустною улыбкой, а вместе с тем как будто и любовалась им, так  же
как любуютсЯ милым,  веселым  ребенком,  слушаЯ  его  неразумную,  но  милую
болтовню. џ с упреком поглЯдел на нее. Њне стало невыносимо тЯжело.
     - Ќо ваш отец? - спросил Я, - твердо ли вы уверены, что он вас простит?
     - Ќепременно; что ж ему  останетсЯ  делать?  ’о  есть  он,  разумеетсЯ,
проклЯнет менЯ сначала; Я даже в этом уверен. Ћн уж такой; и такой  со  мной
строгий. Џожалуй, еще будет кому-нибудь жаловатьсЯ, употребит, одним словом,
отцовскую власть... Ќо ведь все это не серьезно. Ћн менЯ любит  без  памЯти;
посердитсЯ и простит. ’огда все помирЯтсЯ, и все мы будем счастливы. …е отец
тоже.
     - Ђ если не простит? подумали ль вы об этом?
     - Ќепременно простит, только, может быть, не так скоро.  Ќу  что  ж?  џ
докажу ему, что и у менЯ есть характер. Ћн все бранит менЯ, что у  менЯ  нет
характера, что Я легкомысленный. ‚от и увидит теперь, легкомыслен ли  Я  или
нет? ‚едь сделатьсЯ  семейным  человеком  не  шутка;  тогда  уж  Я  буду  не
мальчик... то есть Я хотел сказать, что Я буду такой же, как и другие... ну,
там семейные люди. џ буду жить  своими  трудами.  Ќаташа  говорит,  что  это
гораздо лучше, чем жить на чужой счет, как мы все живем. …сли  б  вы  только
знали, сколько она мне говорит хорошего! џ бы сам этого никогда не  выдумал;
- не так Я рос, не  так  менЯ  воспитали.  Џравда,  Я  и  сам  знаю,  что  Я
легкомыслен и почти ни к чему не способен; но, знаете ли,  у  менЯ  третьего
днЯ Явилась удивительнаЯ мысль. ’еперь хоть и не времЯ, но Я  вам  расскажу,
потому что надо же и Ќаташе услышать, а вы нам дадите совет. ‚от  видите:  Я
хочу писать повести и продавать в журналы, так же как и вы. ‚ы мне  поможете
с журналистами, не правда  ли?  џ  рассчитывал  на  вас  и  вчера  всю  ночь
обдумывал  один  роман,  так,  длЯ  пробы,  и  знаете  ли:  могла  бы  выйти
премиленькаЯ вещица. ‘южет Я взЯл из одной комедии ‘криба... Ќо Я вам  потом
расскажу. ѓлавное, за него дадут денег... ведь вам же платЯт!
     џ не мог не усмехнутьсЯ.
     - ‚ы смеетесь, - сказал он, улыбаЯсь вслед за мною. - Ќет,  послушайте,
- прибавил он с непостижимым простодушием, - вы не смотрите на менЯ,  что  Я
такой кажусь; право, у  менЯ  чрезвычайно  много  наблюдательности;  вот  вы
увидите сами. Џочему же не попробовать?  Њожет,  и  выйдет  что-нибудь...  Ђ
впрочем, вы, кажетсЯ, и правы: Я ведь ничего не знаю в действительной жизни;
так мне и Ќаташа говорит; это, впрочем, мне и все говорЯт; какой же  Я  буду
писатель? ‘мейтесь, смейтесь, поправлЯйте менЯ;  ведь  это  длЯ  нее  же  вы
сделаете, а вы ее любите. џ вам правду скажу: Я не стою ее; Я это  чувствую;
мне это очень тЯжело, и Я не знаю, за что это она менЯ так полюбила? Ђ Я бы,
кажетсЯ, всю жизнь за нее отдал! Џраво, Я до этой минуты ничего не боЯлсЯ, а
теперь боюсь: что это мы затеваем! ѓосподи! Ќеужели ж в человеке,  когда  он
вполне предан своему долгу,  как  нарочно,  недостанет  уменьЯ  и  твердости
исполнить свой долг? Џомогайте нам хоть вы, друг наш! вы один только друг  у
нас и остались. Ђ ведь Я что понимаю один-то! Џростите, что  Я  на  вас  так
рассчитываю; Я вас считаю слишком  благородным  человеком  и  гораздо  лучше
менЯ. Ќо Я исправлюсь, будьте уверены, и буду достоин вас обоих.
     ’ут он опЯть пожал мне руку, и в прекрасных глазах его просиЯло доброе,
прекрасное чувство. Ћн так доверчиво протЯгивал мне руку, так верил,  что  Я
ему друг!
     - Ћна мне поможет исправитьсЯ,  -  продолжал  он.  -  ‚ы,  впрочем,  не
думайте чего-нибудь очень худого, не сокрушайтесь слишком  об  нас.  “  менЯ
все-таки много надежд,  а  в  материальном  отношении  мы  будем  совершенно
обеспечены. џ, например, если не удастсЯ роман (Я, по правде, еще  и  давеча
подумал, что роман глупость, а теперь только так про  него  рассказал,  чтоб
выслушать ваше решение), - если не удастсЯ роман, то Я ведь в крайнем случае
могу давать уроки музыки. ‚ы не знали, что Я знаю музыку? џ не стыжусь  жить
и таким трудом. џ совершенно новых идей в этом случае.  „а,  кроме  того,  у
менЯ есть много дорогих безделушек, туалетных вещиц; к чему  они?  џ  продам
их, и мы, знаете, сколько времени проживем на это! Ќаконец, в самом  крайнем
случае, Я, может быть, действительно займусь службой. Ћтец даже  будет  рад;
он все гонит менЯ служить, а Я все отговариваюсь нездоровьем.  (џ,  впрочем,
куда-то уж записан.) Ђ вот как он увидит, что женитьба принесла мне  пользу,
остепенила менЯ и что Я действительно начал служить, - обрадуетсЯ и  простит
менЯ...
     - Ќо, Ђлексей Џетрович, подумали ль вы,  какаЯ  историЯ  выйдет  теперь
между вашим и ее отцом? Љак вы думаете, что сегоднЯ будет вечером  у  них  в
доме?
     € Я указал ему на помертвевшую от моих слов Ќаташу. џ был безжалостен.
     - „а, да, вы правы, это ужасно! - отвечал он. - џ уже думал об  этом  и
душевно страдал... Ќо что же делать? ‚ы правы: хотЯ только бы ее-то родители
нас простили! Ђ как Я их люблю обоих, если б вы  знали!  ‚едь  они  мне  все
равно что родные, и вот чем Я им плачу!.. Ћх, уж эти ссоры, эти процессы! ‚ы
не поверите, как это нам теперь неприЯтно! € за что они ссорЯтсЯ! ‚се мы так
друг друга любим, а ссоримсЯ! Џомирились бы, да и дело с концом! Џраво, Я бы
так поступил на их месте... ‘трашно мне от ваших слов. Ќаташа, это ужас, что
мы с тобой затеваем! џ это и прежде говорил...  ’ы  сама  настаиваешь...  Ќо
послушайте, €ван Џетрович, может быть, все это уладитсЯ к  лучшему;  как  вы
думаете? ‚едь помирЯтсЯ  же  они  наконец!  Њы  их  помирим.  ќто  так,  это
непременно; они не устоЯт против нашей любви... Џусть они нас проклинают,  а
мы их все-таки будем любить; они и не устоЯт. ‚ы не поверите,  какое  иногда
бывает доброе сердце у  моего  старика!  Ћн  ведь  это  так  только  смотрит
исподлобьЯ, а ведь в других случаЯх он прерассудительный. …сли б  вы  знали,
как он мЯгко со мной говорил сегоднЯ, убеждал  менЯ!  Ђ  Я  вот  сегоднЯ  же
против  него  иду;  это  мне  очень  грустно.  Ђ  все  из-за  этих  негодных
предрассудков! Џросто - сумасшествие! Ќу что если  б  он  на  нее  посмотрел
хорошенько и пробыл с нею хоть  полчаса?  ‚едь  он  тотчас  же  все  бы  нам
позволил. - ѓоворЯ это, Ђлеша нежно и страстно взглЯнул на Ќаташу.
     - џ тысЯчу раз с наслаждением  воображал  себе,  -  продолжал  он  свою
болтовню, - как он полюбит ее, когда узнает, и как она их всех изумит.  ‚едь
они все и не видывали никогда такой девушки! Ћтец убежден,  что  она  просто
какаЯ-то интриганка. ЊоЯ обЯзанность восстановить ее честь, и Я это  сделаю!
Ђх, Ќаташа! тебЯ все полюбЯт, все; нет такого человека, который бы мог  тебЯ
не любить, - прибавил он в восторге. - •оть Я не стою  тебЯ  совсем,  но  ты
люби менЯ, Ќаташа, а уж Я... ты ведь знаешь менЯ! „а и много  ль  нужно  нам
длЯ нашего счастьЯ! Ќет, Я верю, верю, что этот вечер  должен  принесть  нам
всем и счастье, и мир, и согласие! Ѓудь  благословен  этот  вечер!  ’ак  ли,
Ќаташа? Ќо что с тобой? Ѓоже мой, что с тобой?
     Ћна была бледна как мертваЯ. ‚се времЯ,  как  разглагольствовал  Ђлеша,
она пристально смотрела на него;  но  взглЯд  ее  становилсЯ  все  мутнее  и
неподвижнее, лицо все бледнее и бледнее. Њне казалось, что она, наконец, уже
и не слушала, а была в каком-то забытьи. ‚осклицание Ђлеши как  будто  вдруг
разбудило ее. Ћна очнулась, осмотрелась и вдруг - бросилась ко мне. Ќаскоро,
точно торопЯсь и как будто прЯчась от Ђлеши, она вынула из кармана письмо  и
подала его мне. Џисьмо было к старикам и еще накануне  писано.  ЋтдаваЯ  мне
его, она пристально  смотрела  на  менЯ,  точно  приковалась  ко  мне  своим
взглЯдом. ‚о взглЯде этом было отчаЯние; Я никогда не забуду этого страшного
взглЯда. ‘трах охватил и  менЯ;  Я  видел,  что  она  теперь  только  вполне
почувствовала весь ужас своего поступка. Ћна силилась  мне  что-то  сказать;
даже начала говорить и вдруг упала в обморок. џ успел поддержать  ее.  Ђлеша
побледнел от испуга; он тер ей виски, целовал руки, губы. Њинуты  через  две
она очнулась. Ќевдалеке стоЯла извозчичьЯ карета, в которой  приехал  Ђлеша;
он подозвал ее. ‘адЯсь в карету, Ќаташа, как безумнаЯ, схватила мою руку,  и
горЯчаЯ слезинка обожгла мои пальцы. Љарета тронулась. џ еще долго стоЯл  на
месте, провожаЯ ее глазами. ‚се мое счастье погибло в эту  минуту,  и  жизнь
переломилась надвое. џ больно это почувствовал... Њедленно  пошел  Я  назад,
прежней дорогой, к старикам. џ не знал, что скажу им, как войду к ним? Њысли
мои мертвели, ноги подкашивались...
     € вот всЯ историЯ  моего  счастиЯ;  так  кончилась  и  разрешилась  моЯ
любовь. Ѓуду теперь продолжать прерванный рассказ.


        ѓлава X

     „ней через пЯть после смерти ‘мита Я переехал на его квартиру. ‚есь тот
день мне было невыносимо грустно. Џогода  была  ненастнаЯ  и  холоднаЯ;  шел
мокрый снег, пополам с дождем.
     ’олько  к  вечеру  на  одно  мгновение  проглЯнуло  солнце  и  какой-то
заблудший луч, верно из любопытства, заглЯнул и в мою комнату.
     џ стал раскаиватьсЯ, что переехал сюда. Љомната, впрочем, была большаЯ,
но такаЯ низкаЯ, закопченнаЯ, затхлаЯ и так неприЯтно  пустаЯ,  несмотрЯ  на
кой-какую мебель. ’огда же подумал Я, что непременно сгублю в этой  квартире
и последнее здоровье свое. ’ак оно и случилось.
     ‚се это утро Я возилсЯ с своими  бумагами,  разбираЯ  их  и  приводЯ  в
порЯдок. ‡а неимением портфелЯ Я перевез их в подушечной наволочке; все  это
скомкалось и перемешалось. Џотом Я засел писать. џ все еще писал  тогда  мой
большой роман; но дело опЯть повалилось из рук; не тем была полна голова...
     џ бросил перо и сел у окна. ‘меркалось, а мне становилось все  грустнее
и грустнее. ђазные тЯжелые мысли осаждали менЯ.  ‚се  казалось  мне,  что  в
Џетербурге Я, наконец, погибну. Џриближалась весна; так бы и ожил,  кажетсЯ,
думал Я, вырвавшись из этой скорлупы на свет божий,  дохнув  запахом  свежих
полей и лесов: а Я так давно не видал их!.. Џомню, пришло мне тоже на мысль,
как бы хорошо было, если б каким-нибудь  волшебством  или  чудом  совершенно
забыть все, что было, что прожилось в последние годы; все  забыть,  освежить
голову и опЯть начать с новыми силами. ’огда еще Я мечтал об этом и надеЯлсЯ
на воскресение. "•оть бы в сумасшедший дом поступить,  что  ли,  -  решил  Я
наконец, - чтоб перевернулсЯ как-нибудь весь мозг в  голове  и  расположилсЯ
по-новому, а потом опЯть вылечитьсЯ". Ѓыла же жажда жизни и  вера  в  нее!..
Ќо,  помню,  Я  тогда  же  засмеЯлсЯ.  "—то  же  бы  делать  пришлось  после
сумасшедшего-то дома? Ќеужели опЯть романы писать?.."
     ’ак Я мечтал и горевал, а между тем времЯ уходило.  Ќаступала  ночь.  ‚
этот вечер у менЯ было условлено свидание с Ќаташей; она  убедительно  звала
менЯ к себе запиской еще накануне. џ вскочил и стал собиратьсЯ.  Њне  и  без
того хотелось вырватьсЯ поскорей  из  квартиры  хоть  куда-нибудь,  хоть  на
дождь, на слЯкоть.
     Џо мере того как наступала темнота, комната моЯ становилась  как  будто
просторнее, как будто она все более и более расширЯлась.  Њне  вообразилось,
что Я каждую ночь в каждом  углу  буду  видеть  ‘мита:  он  будет  сидеть  и
неподвижно глЯдеть на менЯ, как в кондитерской на Ђдама €вановича, а  у  ног
его будет Ђзорка. € вот в это-то мгновение случилось со  мной  происшествие,
которое сильно поразило менЯ.
     ‚прочем, надо сознатьсЯ во всем откровенно: от расстройства ли нерв, от
новых ли  впечатлений  в  новой  квартире,  от  недавней  ли  хандры,  но  Я
мало-помалу и постепенно, с самого наступлениЯ сумерек, стал  впадать  в  то
состоЯние души, которое так часто приходит ко мне теперь, в моей болезни, по
ночам, и  которое  Я  называю  мистическим  ужасом.  ќто  -  самаЯ  тЯжелаЯ,
мучительнаЯ  боЯзнь  чего-то,  чего  Я  сам  определить  не  могу,   чего-то
непостигаемого и несуществующего в порЯдке вещей, но что  непременно,  может
быть, сию же минуту, осуществитсЯ, как бы в  насмешку  всем  доводам  разума
придет  ко  мне  и  станет  передо  мною  как  неотразимый  факт,   ужасный,
безобразный и неумолимый. ЃоЯзнь эта возрастает обыкновенно  все  сильнее  и
сильнее, несмотрЯ ни на какие доводы рассудка, так что наконец ум,  несмотрЯ
на то, что приобретает в эти минуты, может быть, еще большую Ясность, тем не
менее лишаетсЯ  всЯкой  возможности  противодействовать  ощущениЯм.  …го  не
слушаютсЯ, он становитсЯ бесполезен, и это раздвоение еще  больше  усиливает
пугливую тоску ожиданиЯ. Њне кажетсЯ, такова отчасти тоска  людей,  боЯщихсЯ
мертвецов. Ќо в моей тоске неопределенность опасности  еще  более  усиливает
мучениЯ.
     Џомню, Я стоЯл спиной к дверЯм и брал со стола шлЯпу,  и  вдруг  в  это
самое мгновение мне  пришло  на  мысль,  что  когда  Я  обернусь  назад,  то
непременно увижу ‘мита: сначала он тихо растворит дверь, станет на пороге  и
оглЯдит комнату; потом тихо, склонив голову,  войдет,  станет  передо  мной,
уставитсЯ на менЯ своими мутными глазами и вдруг засмеетсЯ мне прЯмо в глаза
долгим, беззубым и неслышным смехом, и все  тело  его  заколышетсЯ  и  долго
будет колыхатьсЯ от этого смеха.  ‚се  это  привидение  чрезвычайно  Ярко  и
отчетливо нарисовалось внезапно в моем воображении, а  вместе  с  тем  вдруг
установилась во мне самаЯ полнаЯ, самаЯ неотразимаЯ уверенность, что все это
непременно, неминуемо случитсЯ, что это уж и случилось, но только Я не вижу,
потому что стою задом к двери, и что именно в  это  самое  мгновение,  может
быть,  уже  отворЯетсЯ  дверь.  џ  быстро  оглЯнулсЯ,  и  что  же?  -  дверь
действительно отворЯлась, тихо, неслышно, точно так, как мне  представлЯлось
минуту назад. џ вскрикнул. „олго  никто  не  показывалсЯ,  как  будто  дверь
отворЯлась сама собой; вдруг на пороге Явилось какое-то  странное  существо;
чьи-то  глаза,  сколько  Я  мог  различить  в  темноте,  разглЯдывали   менЯ
пристально и упорно. •олод пробежал по всем моим членам. Љ величайшему моему
ужасу, Я увидел, что это ребенок, девочка, и если б это был даже  сам  ‘мит,
то и он бы, может быть, не так испугал менЯ, как это  странное,  неожиданное
поЯвление незнакомого ребенка в моей комнате в такой час и в такое времЯ.
     џ уже сказал, что дверь она отворЯла так неслышно и медленно, как будто
боЯлась войти. ЏоЯвившись, она стала на пороге и долго смотрела  на  менЯ  с
изумлением, доходившим до столбнЯка; наконец тихо, медленно ступила два шага
вперед и остановилась передо мною, все еще не говорЯ ни слова.  џ  разглЯдел
ее ближе. ќто была девочка лет двенадцати или тринадцати, маленького  роста,
худаЯ, бледнаЯ, как будто только что встала от жестокой  болезни.  ’ем  Ярче
сверкали ее большие черные глаза.  ‹евой  рукой  она  придерживала  у  груди
старый, дырЯвый платок, которым прикрывала свою, еще дрожавшую от  вечернего
холода, грудь. Ћдежду на ней  можно  было  вполне  назвать  рубищем;  густые
черные волосы были неприглажены и всклочены. Њы простоЯли  так  минуты  две,
упорно рассматриваЯ друг друга.
     - ѓде дедушка? - спросила она, наконец, едва слышным и хриплым голосом,
как будто у ней болела грудь или горло.
     ‚есь мой мистический ужас соскочил с менЯ при этом вопросе.  ‘прашивали
‘мита; неожиданно проЯвлЯлись следы его.
     - ’вой дедушка? да ведь он уже умер! - сказал Я  вдруг,  совершенно  не
приготовившись отвечать на ее вопрос, и тотчас раскаЯлсЯ.  ‘  минуту  стоЯла
она в прежнем положении и вдруг всЯ задрожала, но так сильно,  как  будто  в
ней приготовлЯлсЯ какой-нибудь опасный  нервический  припадок.  џ  схватилсЯ
было поддержать ее, чтоб она не упала. —ерез несколько минут ей стало лучше,
и Я Ясно видел, что она употреблЯет над собой неестественные усилиЯ, скрываЯ
передо мною свое волнение.
     - Џрости, прости менЯ, девочка! Џрости, дитЯ мое! - говорил Я, - Я  так
вдруг объЯвил тебе, а может быть, это еще не  то...  бедненькаЯ!..  Љого  ты
ищешь? ‘тарика, который тут жил?
     - „а, - прошептала она с усилием и с беспокойством смотрЯ на менЯ.
     - …го фамилиЯ была ‘мит? „а?
     - „-да!
     - ’ак он... ну да, так это он и умер... ’олько ты не печальсЯ, голубчик
мой. —то ж ты не приходила? ’ы теперь откуда? …го похоронили вчера; он  умер
вдруг, скоропостижно... ’ак ты его внучка?
     „евочка не отвечала  на  мои  скорые  и  беспорЯдочные  вопросы.  Њолча
отвернулась она и тихо пошла из комнаты. џ был так  поражен,  что  уж  и  не
удерживал и не расспрашивал ее более. Ћна остановилась еще раз на пороге  и,
полуоборотившись ко мне, спросила:
     - Ђзорка тоже умер?
     - „а, и Ђзорка тоже умер, - отвечал Я,  и  мне  показалсЯ  странным  ее
вопрос: точно и она была уверена, что Ђзорка непременно должен  был  умереть
вместе с стариком. ‚ыслушав мой ответ, девочка неслышно  вышла  из  комнаты,
осторожно притворив за собою дверь.
     —ерез минуту Я выбежал за ней в погоню,  ужасно  досадуЯ,  что  дал  ей
уйти! Ћна так тихо вышла, что Я не слыхал, как отворила она другую дверь  на
лестницу. ‘ лестницы она еще не успела сойти, думал Я, и остановилсЯ в сенЯх
прислушатьсЯ. Ќо все было тихо,  и  не  слышно  было  ничьих  шагов.  ’олько
хлопнула где-то дверь в нижнем этаже, и опЯть все стало тихо.
     џ стал поспешно сходить вниз. ‹естница прЯмо от моей квартиры, с пЯтого
этажа до четвертого, шла винтом; с четвертого же начиналась прЯмаЯ. ќто была
грЯзнаЯ, чернаЯ и всегда темнаЯ лестница, из тех, какие обыкновенно бывают в
капитальных домах с  мелкими  квартирами.  ‚  ту  минуту  на  ней  уже  было
совершенно темно. Ћщупью сойдЯ в четвертый этаж, Я остановилсЯ, и вдруг менЯ
как будто подтолкнуло, что здесь, в сенЯх, кто-то был и прЯталсЯ от менЯ.  џ
стал ощупывать руками; девочка была тут, в самом  углу,  и,  оборотившись  к
стене лицом, тихо и неслышно плакала.
     - Џослушай, чего ж ты боишьсЯ? - начал Я.  -  џ  так  испугал  тебЯ;  Я
виноват. „едушка, когда умирал, говорил  о  тебе;  это  были  последние  его
слова... “ менЯ и книги остались;  верно,  твои.  Љак  тебЯ  зовут?  где  ты
живешь? Ћн говорил, что в естой линии...
     Ќо Я не докончил. Ћна вскрикнула в испуге,  как  будто  оттого,  что  Я
знаю, где она живет, оттолкнула менЯ  своей  худенькой,  костлЯвой  рукой  и
бросилась вниз по лестнице. џ за ней; ее шаги еще слышались мне внизу. ‚друг
они прекратились... Љогда Я выскочил на улицу,  ее  уже  не  было.  Џробежав
вплоть до ‚ознесенского проспекта, Я увидел, что все мои поиски тщетны:  она
исчезла. "‚ероЯтно, где-нибудь спрЯталась от менЯ, - подумал Я, - когда  еще
сходила с лестницы".


        ѓлава XI

     Ќо только что Я ступил на грЯзный, мокрый тротуар проспекта, как  вдруг
столкнулсЯ  с  одним  прохожим,  который  шел,   по-видимому,   в   глубокой
задумчивости, наклонив голову, скоро и куда-то торопЯсь. Љ величайшему моему
изумлению, Я узнал старика €хменева. ќто  был  длЯ  менЯ  вечер  неожиданных
встреч. џ знал, что старик днЯ три тому назад крепко прихворнул, и  вдруг  Я
встречаю его в такую сырость на улице. Љ тому же он и прежде  почти  никогда
не выходил в вечернее времЯ, а с тех пор, как ушла Ќаташа, то есть почти уже
с полгода, сделалсЯ настоЯщим домоседом. Ћн как-то не  по-обыкновенному  мне
обрадовалсЯ, как  человек,  нашедший  наконец  друга,  с  которым  он  может
разделить свои мысли, схватил менЯ за руку, крепко сжал ее  и,  не  спросив,
куда Я иду, потащил менЯ за собою. Ѓыл  он  чем-то  встревожен,  тороплив  и
порывист. "Људа же это он ходил?" - подумал Я про себЯ. ‘прашивать его  было
излишне; он сделалсЯ страшно мнителен и иногда в самом простом  вопросе  или
замечании видел обидный намек, оскорбление.
     џ оглЯдел его искоса: лицо у него было больное; в  последнее  времЯ  он
очень похудел; борода его была с неделю небритаЯ.
     ‚олосы, совсем поседевшие, в беспорЯдке  выбивались  из-под  скомканной
шлЯпы и длинными  космами  лежали  на  воротнике  его  старого,  изношенного
пальто. џ еще прежде заметил, что в иные  минуты  он  как  будто  забывалсЯ;
забывал, например, что он не один  в  комнате,  разговаривал  сам  с  собою,
жестикулировал руками. ’Яжело было смотреть на него.
     - Ќу что, ‚анЯ, что? - заговорил он. - Људа шел? Ђ Я вот, брат,  вышел;
дела. ‡доров ли?
     - ‚ы-то здоровы ли? - отвечал Я, -  так  еще  недавно  были  больны,  а
выходите.
     ‘тарик не отвечал, как будто не расслушал менЯ.
     - Љак здоровье Ђнны Ђндреевны?
     - ‡дорова, здорова... Ќемножко, впрочем, и она хворает. ‡агрустила  она
у менЯ что-то... о тебе поминала: зачем не приходишь. „а ты ведь теперь-то к
нам, ‚анЯ? Ђль нет? џ, может, тебе помешал, отвлекаю тебЯ от чего-нибудь?  -
спросил он вдруг, как-то недоверчиво и подозрительно  в  менЯ  всматриваЯсь.
Њнительный старик стал до того чуток и раздражителен,  что,  отвечай  Я  ему
теперь, что шел не к ним, он бы непременно обиделсЯ и холодно  рассталсЯ  со
мной. џ поспешил отвечать утвердительно, что Я  именно  шел  проведать  Ђнну
Ђндреевну, хоть и знал, что опоздаю, а может, и совсем не  успею  попасть  к
Ќаташе.
     - Ќу вот  и  хорошо,  -  сказал  старик,  совершенно  успокоенный  моим
ответом, - это хорошо... - и вдруг замолчал и задумалсЯ, как  будто  чего-то
не договариваЯ.
     - „а, это хорошо! - машинально повторил он минут  через  пЯть,  как  бы
очнувшись после глубокой задумчивости. - ѓм... видишь, ‚анЯ, ты длЯ нас  был
всегда как бы родным сыном; бог не благословил  нас  с  Ђнной  Ђндреевной...
сыном... и послал нам тебЯ; Я так всегда думал. ‘таруха  тоже...  да!  и  ты
всегда вел себЯ с нами почтительно, нежно, как родной, благодарный  сын.  „а
благословит тебЯ бог за это, ‚анЯ, как и мы оба,  старики,  благословлЯем  и
любим тебЯ... да!
     ѓолос его задрожал; он переждал с минуту.
     - „а... ну, а что? Ќе хворал ли? —то же долго у нас не был?
     џ рассказал ему всю историю с ‘митом, извинЯЯсь,  что  смитовское  дело
менЯ задержало, что, кроме того, Я чуть не заболел  и  что  за  всеми  этими
хлопотами к ним, на ‚асильевский (они  жили  тогда  на  ‚асильевском),  было
далеко идти. џ чуть было не проговорилсЯ, что все-таки нашел случай  быть  у
Ќаташи и в это времЯ, но вовремЯ замолчал.
     €сториЯ ‘мита очень заинтересовала старика. Ћн  сделалсЯ  внимательнее.
“знав, что новаЯ моЯ квартира сыра и, может быть, еще хуже прежней, а  стоит
шесть рублей в месЯц, он даже разгорЯчилсЯ. ‚ообще он  сделалсЯ  чрезвычайно
порывист и нетерпелив. ’олько Ђнна Ђндреевна умела еще ладить с ним в  такие
минуты, да и то не всегда.
     - ѓм... это все твоЯ литература, ‚анЯ! - вскричал он почти со злобою, -
довела до чердака, доведет и до кладбища! ѓоворил Я тебе тогда, предрекал!..
Ђ что Ѓ. все еще критику пишет?
     - „а ведь он уже умер, в чахотке. џ вам, кажетсЯ, уж и говорил об этом.
     - “мер, гм... умер! „а так и следовало. —то ж, оставил что-нибудь  жене
и детЯм? ‚едь ты говорил, что у него там жена, что ль, была... € на что  эти
люди женЯтсЯ!
     - Ќет, ничего не оставил, - отвечал Я.
     - Ќу, так и есть! - вскричал он с таким увлечением, как будто это  дело
близко, родственно до него касалось и как будто  умерший  Ѓ.  был  его  брат
родной. -  Ќичего!  ’о-то  ничего!  Ђ  знаешь,  ‚анЯ,  Я  ведь  это  заранее
предчувствовал, что так с ним кончитсЯ, еще тогда, когда,  помнишь,  ты  мне
заслужил. Џоложим, может  быть,  и  бессмертную  славу,  но  ведь  слава  не
накормит. џ, брат, и о тебе тогда же все предугадал, ‚анЯ;  хвалил  тебЯ,  а
про себЯ все предугадал. ’ак умер Ѓ.? „а и как не умереть!  €  житье  хорошо
и... место хорошее, смотри!
     € он быстрым, невольным жестом руки указал мне на туманную  перспективу
улицы, освещенную слабо мерцающими в сырой мгле