!
     - C'est зa, не давай, - пролепетал он, крепко  ухватив  менЯ  за  локти
обеими руками и продолжаЯ дрожать. - Ќе давай менЯ никому! € не лги мне  сам
ничего... потому что неужто же менЯ отсюда отвезут? Џослушай,  этот  хозЯин,
€пполит, или как его, он... не доктор?
     - Љакой доктор?
     - ќто... это - не сумасшедший дом, вот здесь, в этой комнате?
     Ќо в это мгновение вдруг отворилась  дверь,  и  вошла  Ђнна  Ђндреевна.
„олжно быть, она подслушивала у  двери  и,  не  вытерпев,  отворила  слишком
внезапно, -и кнЯзь, вздрагивавший при каждом скрипе,  вскрикнул  и  бросилсЯ
ничком  в  подушку.  ‘  ним  произошло  наконец   что-то   вроде   припадка,
разрешившегосЯ рыданиЯми.
     - ‚от - плоды вашего дела, - проговорил Я ей, указываЯ на старика.
     - Ќет, это - плоды вашего дела!  -  резко  возвысила  она  голос.  -  ‚
последний раз обращаюсь к вам, Ђркадий Њакарович, - хотите ли вы  обнаружить
адскую интригу против  беззащитного  старика  и  пожертвовать  "безумными  и
детскими любовными мечтами вашими", чтоб спасти родную вашу сестру?
     - џ спасу вас всех, но только так, как Я  вам  сказал  давеча!  џ  бегу
опЯть; может быть, через час здесь будет сама Љатерина  Ќиколаевна!  џ  всех
примирю, и все будут счастливы! - воскликнул Я почти в вдохновении.
     - Џриведи, приведи ее сюда, - встрепенулсЯ кнЯзь.  -  Џоведите  менЯ  к
ней! Я хочу Љатю, Я хочу видеть Љатю и  благословить  ее!  -  восклицал  он,
воздымаЯ руки и порываЯсь с постели.
     - ‚идите, - указал Я на него Ђнне Ђндреевне, - слышите, что он говорит:
теперь уж во всЯком случае никакой "документ" вам не поможет.
     - ‚ижу, но он еще помог бы оправдать мой поступок во  мнении  света,  а
теперь - Я опозорена! „овольно; совесть моЯ чиста. џ оставлена  всеми,  даже
родным братом моим, испугавшимсЯ  неуспеха...  Ќо  Я  исполню  свой  долг  и
останусь подле этого несчастного, его нЯнькой, сиделкой!
     Ќо времени терЯть было нечего, Я выбежал из  комнаты.  -  џ  возвращусь
через час и возвращусь не один! - прокричал Я с порога.


        ѓлава двенадцатаЯ

        I.
     Ќаконец-то Я застал ’атьЯну Џавловну! џ разом изложил ей все  -  все  о
документе и все, до последней нитки, о том, что у нас  теперь  на  квартире.
•отЯ она и сама слишком понимала эти событиЯ и могла бы с двух слов схватить
дело, однако изложение занЯло у нас, Я думаю, минут десЯть. ѓоворил Я  один,
говорил всю правду и не стыдилсЯ. Ћна молча и неподвижно,  выпрЯмившись  как
спица, сидела на своем стуле, сжав губы, не спускаЯ с менЯ глаз и слушаЯ  из
всех  сил.  Ќо  когда  Я  кончил,  вдруг  вскочила  со  стула,  и  до   того
стремительно, что вскочил и Я.
     - Ђх, пащенок! ’ак это письмо в  самом  деле  у  тебЯ  было  зашито,  и
зашивала дура ЊарьЯ €вановна! Ђх вы, мерзавцы-безобразники! ’ак  ты  с  тем,
чтоб покорЯть сердца, сюда ехал,  высший  свет  побеждать,  —ерту  €вановичу
отметить за то, что побочный сын, захотел?
     - ’атьЯна Џавловна, - вскричал Я, - не смейте  бранитьсЯ!  Њожет  быть,
вы-то, с вашею бранью, с  самого  начала  и  были  причиною  моего  здешнего
ожесточениЯ. „а, Я  -  побочный  сын  и,  может  быть,  действительно  хотел
отмстить за то, что побочный сын, и  действительно,  может  быть,  какому-то
—ерту €вановичу, потому что сам черт тут не найдет виноватого; но вспомните,
что Я отверг союз с мерзавцами и победил свои страсти! џ молча положу  перед
нею документ и уйду, даже  не  дождавшись  от  нее  слова;  вы  будете  сами
свидетельницей!
     - „авай, давай письмо сейчас, клади сейчас сюда письмо на стол!  „а  ты
лжешь, может быть?
     - Ћно в моем кармане зашито; сама ЊарьЯ €вановна зашивала; а здесь, как
сшили новый сюртук, Я вынул из старого и сам перешил в  этот  новый  сюртук;
вот оно здесь, пощупайте, не лгу-с!
     - „авай его, вынимай его! - буЯнила ’атьЯна Џавловна.
     - Ќи за что-с, это повторЯю вам; Я положу его перед нею при вас и уйду,
не дождавшись единого слова; но надобно, чтоб  она  знала  и  видела  своими
глазами, что это Я, Я сам, передаю ей, добровольно, без  принуждениЯ  и  без
награды.
     - ЋпЯть красоватьсЯ? ‚люблен, пащенок?
     - ѓоворите пакости сколько вам угодно:  пусть,  Я  заслужил,  но  Я  не
обижаюсь. Ћ, пусть Я покажусь ей мелким  мальчишкой,  который  стерег  ее  и
замышлЯл заговор; но пусть она сознаетсЯ,  что  Я  покорил  самого  себЯ,  а
счастье ее поставил выше всего на свете! Ќичего, ’атьЯна Џавловна, ничего! џ
кричу себе: кураж и надежда! Џусть это первый мой шаг вступлениЯ на поприще,
но зато он хорошо кончилсЯ, благородно кончилсЯ! € что ж, что  Я  ее  люблю,
продолжал Я вдохновенно и сверкаЯ глазами, - Я  не  стыжусь  этого:  мама  -
ангел небесный, а она - царица земнаЯ! ‚ерсилов вернетсЯ к маме, а перед нею
мне стыдитьсЯ нечего; ведь Я слышал же, что они там с ‚ерсиловым говорили, Я
стоЯл за портьерой... Ћ, мы все трое - "одного безумиЯ люди"! „а  вы  знаете
ли, чье это словечко: "одного безумиЯ люди"?  ќто  -  его  словечко,  Ђндрей
Џетровичево! „а знаете ли, что нас здесь, может быть, и  больше,  чем  трое,
одного-то безумиЯ? „а бьюсь же об заклад, что и вы, четвертаЯ,  -  этого  же
безумиЯ человек! •отите, скажу: бьюсь об заклад, что вы сами  были  влюблены
всю жизнь в ЂндреЯ Џетровича, а может быть, и теперь продолжаете...
     ЏовторЯю, Я был в вдохновении и в  каком-то  счастье,  но  Я  не  успел
договорить: она вдруг как-то неестественно быстро  схватила  менЯ  рукой  за
волосы и раза два качнула менЯ изо всей силы книзу... потом вдруг бросила  и
ушла в угол, стала лицом к углу и закрыла лицо платком.
     - Џащенок! Ќе смей мне больше этого никогда говорить! - проговорила она
плача.
     ќто все было так неожиданно, что Я был, естественно, ошеломлен. џ стоЯл
и смотрел на нее, не знаЯ еще, что сделаю.
     - ”у, дурак! Џоди сюда, поцелуй менЯ, дуру! -  проговорила  она  вдруг,
плача и смеЯсь, - и не смей, не смей никогда мне это повторить... Ђ  Я  тебЯ
люблю и всю жизнь любила... дурака.
     џ ее поцеловал. ‘кажу в скобках: с этих-то пор Я с ’атьЯной Џавловной и
стал другом.
     - Ђх да! „а что ж это Я! - воскликнула она вдруг, ударЯЯ себЯ по лбу, -
да что ты говоришь: старик кнЯзь у вас на квартире? „а правда ли?
     - “верЯю вас.
     - Ђх боже мой! Ћх,  тошно  мне!  -  закружилась  и  заметалась  она  по
комнате. - € они там с ним распорЯжаютсЯ! ќх, грозы-то нет на дураков!  €  с
самого с утра? Ђй  да  Ђнна  Ђндреевна!  Ђй  да  монашенка!  Ђ  ведь  та-то,
Њилитриса-то, ничего-то ведь и не ведает!
     - ЉакаЯ Њилитриса?
     - „а царица-то земнаЯ, идеал-то! ќх, да что ж теперь делать?
     - ’атьЯна Џавловна! - вскричал Я опомнившись, - мы говорили глупости, а
забыли главное: Я именно прибежал за Љатериной Ќиколаевной, и менЯ все опЯть
там ждут.
     € Я объЯснил, что Я передам документ лишь с тем,  что  она  даст  слово
немедленно примиритьсЯ с Ђнной Ђндреевной и даже согласитьсЯ на брак ее...
     - € прекрасно, - перебила ’атьЯна Џавловна, -  и  Я  тоже  ей  сто  раз
повторЯла. ‚едь он умрет же до брака-то -  все  равно  не  женитсЯ,  а  если
деньги оставит ей в завещании, Ђнне-то, так ведь  они  же  и  без  того  уже
вписаны туда и оставлены...
     - Ќеужели Љатерине Ќиколаевне только денег жаль?
     - Ќет, она все боЯлась, что документ у ней, у Ђнны-то, и Я тоже. Њы  ее
и сторожили. „очери-то не хотелось старика потрЯсти, а  немчурке,  Ѓьорингу,
правда, и денег жалко было.
     - € после этого она может выходить за Ѓьоринга?
     - „а что ж с дурой поделаешь? ‘казано - дура, так дура и будет  вовеки.
‘покойствие, видишь, какое-то  он  ей  доставит:  "Ќадо  ведь,  говорит,  за
кого-нибудь выходить, так за него будто всего ей способнее будет"; а  вот  и
увидим, как там ей будет способнее. •ватит себЯ потом по бокам руками, а  уж
поздно будет.
     - ’ак вы-то чего же допускаете? ‚едь вы любите же ее; ведь вы  в  глаза
же ей говорили, что влюблены в нее?
     - € влюблена, и больше, чем вас всех, люблю, вместе взЯтых, а  все-таки
она - дура бессмысленнаЯ!
     - „а сбегайте же за пей теперь, и мы все порешим и сами  повезем  ее  к
отцу.
     - „а нельзЯ, нельзЯ дурачок! ’о-то вот и  есть!  Ђх,  что  делать!  Ђх,
тошно мне! - заметалась она опЯть, захватив, однако,  рукою  плед.  -  ќ-эх,
кабы ты раньше четырьмЯ часами пришел, а теперь - восьмой, и она еще  давеча
к Џелищевым обедать отправилась, а потом с ними в оперу.
     - ѓосподи, так в оперу нельзЯ ли сбегать... да нет, нельзЯ! ’ак  что  ж
теперь с стариком будет? ‚едь он, пожалуй, ночью помрет!
     - ‘лушай, не ходи туда, ступай к маме, ночуй там, а завтра рано...
     - Ќет, ни за что старика не оставлю, что бы ни вышло.
     - € не оставлЯй; это - ты хорошо. Ђ Я, знаешь... побегу-ка Я, однако, к
ней и оставлю записку... знаешь, Я напишу нашими словами (она поймет!),  что
документ тут и чтоб она завтра ровно в десЯть  часов  утра  была  у  менЯ  -
ровнешенько! Ќе беспокойсЯ, ЯвитсЯ, менЯ-то уж послушаетсЯ: тут все разом  и
сладим. Ђ ты беги туда и финти пред стариком что есть мочи, уложи его спать,
авось вытЯнет до утра-то! Ђнну тоже не пугай; люблю ведь Я и ее;  ты  к  ней
несправедлив, потому что понимать тут не можешь: она обижена, она с  детства
была обижена; ох, навалились вы все на менЯ! „а не забудь, скажи ей от менЯ,
что за это дело Я сама взЯлась, сама, и от всего моего сердца,  и  чтоб  она
была спокойна, и что гордости  ее  ущербу  не  будет...  ‚едь  мы  с  ней  в
последние-то дни совсем разбранились, расплевались - изругались! Ќу, беги...
да постой, покажи-ка опЯть карман... да правда ли,  правда  ли?  Ћх,  правда
ли?! „а отдай ты мне это письмо хоть на ночь, чего тебе?  Ћставь,  не  съем.
‚едь, пожалуй, за ночь-то из рук выпустишь... мненье переменишь?
     - Ќи за что! - вскрикнул Я, - нате, щупайте, смотрите, а ни за что  вам
не оставлю!
     - ‚ижу, что бумажка, - щупала она пальцами. - ќ-эх, ну хорошо,  ступай,
а Я к ней, может, и в театр махну, это ты хорошо сказал! „а беги же, беги!
     - ’атьЯна Џавловна, постойте, что мама?
     - †ива.
     - Ђ Ђндрей Џетрович? Ћна махнула рукой.
     - ЋчнетсЯ!
     џ побежал ободренный, обнадеженный,  хоть  удалось  и  не  так,  как  Я
рассчитывал. Ќо увы, судьба  определила  иначе,  и  менЯ  ожидало  другое  -
подлинно есть фатум на свете!

        II.
     …ще с лестницы Я заслышал в нашей квартире шум, и дверь в нее оказалась
отпертою. ‚ коридоре стоЯл незнакомый лакей в  ливрее.  Џетр  €пполитович  и
жена его, оба чем-то перепуганные, находились  тоже  в  коридоре  и  чего-то
ждали. „верь к кнЯзю была отворена, и там раздавалсЯ громовый голос, который
Я тотчас признал, - голос Ѓьоринга. џ не успел еще шагнуть двух  шагов,  как
вдруг увидал, что  кнЯзЯ,  заплаканного,  трепещущего,  выводили  в  коридор
Ѓьоринг и спутник его, барон ђ., - тот самый, который  ЯвлЯлсЯ  к  ‚ерсилову
длЯ переговоров. ЉнЯзь рыдал в голос, обнимал и целовал Ѓьоринга. Љричал  же
Ѓьоринг на Ђнну Ђндреевну, котораЯ вышла было тоже в коридор за  кнЯзем;  он
ей  грозил  и,  кажетсЯ,  топал  ногами  -  одним  словом,  сказалсЯ  грубый
солдат-немец, несмотрЯ на весь "свой высший свет". Џотом  обнаружилось,  что
ему почему-то взбрело тогда в голову,  что  уж  Ђнна  Ђндреевна  виновата  в
чем-то даже уголовном и теперь несомненно должна отвечать за  свой  поступок
даже перед судом. Џо незнанию  дела,  он  его  преувеличил,  как  бывает  со
многими, а потому уже  стал  считать  себЯ  вправе  быть  в  высшей  степени
бесцеремонным. ѓлавное, он не успел еще вникнуть:  известили  его  обо  всем
анонимно, как оказалось после (и об чем Я упомЯну потом), и он налетел еще в
том состоЯнии взбесившегосЯ господина, в котором даже и  остроумнейшие  люди
этой национальности готовы иногда дратьсЯ,  как  сапожники.  Ђнна  Ђндреевна
встретила весь этот наскок в высшей степени с достоинством, но Я  не  застал
того. џ видел только, что, выведЯ старика в коридор, Ѓьоринг  вдруг  оставил
его на руках  барона  ђ.  и,  стремительно  обернувшись  к  Ђнне  Ђндреевне,
прокричал ей, вероЯтно отвечаЯ на какое-нибудь ее замечание:
     - ‚ы - интриганка! ‚ам нужны его деньги! ‘  этой  минуты  вы  опозорили
себЯ в обществе и будете отвечать перед судом!..
     - ќто вы эксплуатируете несчастного больного и довели его до безумиЯ...
а кричите на менЯ потому, что Я - женщина и менЯ некому защитить...
     - Ђх да! вы - невеста его,  невеста!  -  злобно  и  неистово  захохотал
Ѓьоринг.
     - Ѓарон, барон... Chиre enfant,  je  vous  aime,  -  проплакнул  кнЯзь,
простираЯ руки к Ђнне Ђндреевне.
     - €дите, кнЯзь, идите: против вас был заговор €д может  быть,  даже  на
жизнь вашу! - прокричал Ѓьоринг.
     - Oui, oui, je comprends, j'ai compris au commencement...
     - ЉнЯзь, - возвысила было голос Ђнна Ђндреевна, - вы менЯ оскорблЯете и
допускаете менЯ оскорблЯть!
     - Џрочь! - крикнул вдруг на нее Ѓьоринг. ќтого Я не мог снести.
     - Њерзавец! - завопил Я на него. - Ђнна Ђндреевна, Я - ваш защитник!
     ’ут Я подробно не стану и не могу  описывать.  ‘цена  вышла  ужаснаЯ  и
низкаЯ, а Я вдруг как бы потерЯл рассудок. ЉажетсЯ,  Я  подскочил  и  ударил
его, по крайней мере сильно толкнул. Ћн тоже ударил менЯ  из  всей  силы  по
голове, так что Я упал на пол.  Ћпомнившись,  Я  пустилсЯ  уже  за  ними  на
лестницу; помню, что у менЯ из носу текла кровь. “ подъезда их ждала карета,
и, пока кнЯзЯ сажали, Я подбежал к карете и, несмотрЯ на отталкивавшего менЯ
лакеЯ, опЯть бросилсЯ на Ѓьоринга. ’ут  не  помню,  как  очутилась  полициЯ.
Ѓьоринг схватил менЯ за шиворот и грозно велел  городовому  отвести  менЯ  в
участок. џ кричал, что и он должен идти вместе, чтоб вместе составить акт, и
что менЯ не смеют взЯть, почти что с моей квартиры. Ќо так как дело было  на
улице, а не в квартире, и так как Я кричал, бранилсЯ и дралсЯ, как пьЯный, и
так как Ѓьоринг был в своем мундире, то городовой и взЯл менЯ. Ќо тут  уж  Я
пришел в полное исступление и, сопротивлЯЯсь из всех сил, кажетсЯ, ударил  и
городового. ‡атем, помню, их вдруг Явилось двое, и менЯ повели. …два  помню,
как привели менЯ в какую-то дымную, закуренную комнату, со множеством разных
людей, стоЯвших и сидевших, ждавших и писавших; Я продолжал и здесь кричать,
Я требовал акта. Ќо дело  уже  состоЯло  не  в  одном  акте,  а  усложнилось
буйством  и  бунтом  против  полицейской  власти.  „а  и  был  Я  в  слишком
безобразном виде. Љто-то вдруг грозно закричал на менЯ.  ѓородовой  меж  тем
обвинЯл менЯ в драке, рассказал о полковнике...
     - Љак фамилиЯ? - крикнул мне кто-то.
     - „олгорукий, - проревел Я.
     - ЉнЯзь „олгорукий?
     ‚не себЯ, Я ответил каким-то весьма скверным ругательством, а  затем...
затем помню, что менЯ потащили в какую-то темную каморку "длЯ вытрезвлениЯ".
Ћ, Я не протестую. ‚сЯ публика прочла еще как-то недавно  в  газетах  жалобу
какого-то господина, просидевшего всю ночь под арестом, свЯзанного, и тоже в
комнате длЯ вытрезвлениЯ, но тот, кажетсЯ, был даже и не виноват; Я  же  был
виновен. џ повалилсЯ  на  нары  в  сообществе  каких-то  двух  бесчувственно
спавших людей. “ менЯ болела  голова,  стучало  в  висках,  стучало  сердце.
„олжно быть, Я обеспамЯтел и, кажетсЯ, бредил. Џомню только,  что  проснулсЯ
среди глубокой ночи и присел на нарах. џ разом припомнил все и все  осмыслил
и, положив локти в колени, руками подперев  голову,  погрузилсЯ  в  глубокое
размышление.
     Ћ! Я не стану описывать мои чувства, да и некогда мне, но  отмечу  лишь
одно: может быть, никогда не переживал Я более  отрадных  мгновений  в  душе
моей, как в те минуты раздумьЯ среди глубокой ночи, на нарах,  под  арестом.
ќто может показатьсЯ странным читателю,  некоторым  щелкоперством,  желанием
блеснуть оригинальностью - и, однако же, это все было так, как Я говорю. ќто
была одна из тех минут, которые, может  быть,  случаютсЯ  и  у  каждого,  но
приходЯт лишь раз какой-нибудь в жизни. ‚ такую минуту решают  судьбу  свою,
определЯют воззрение и говорЯт себе раз на всю жизнь: "‚от где правда и  вот
куда идти, чтоб достать  ее".  „а,  те  мгновениЯ  были  светом  души  моей.
Ћскорбленный надменным Ѓьорингом и завтра же надеЯсь быть  оскорбленным  тою
великосветскою женщиной, Я слишком знал, что могу им ужасно отмстить,  но  Я
решил, что не буду мстить. џ  решил,  несмотрЯ  на  все  искушение,  что  не
обнаружу документа, не сделаю его известным уже  целому  свету  (как  уже  и
вертелось в уме моем); Я повторЯл себе, что завтра же положу перед  нею  это
письмо и, если надо, вместо благодарности вынесу даже насмешливую ее улыбку,
но все-таки не скажу ни слова и уйду  от  нее  навсегда...  ‚прочем,  нечего
распространЯтьсЯ. Ћбо всем же том, что произойдет со мной завтра здесь,  как
менЯ поставЯт перед начальством и что со мной сделают, - Я  почти  и  думать
забыл. џ перекрестилсЯ с любовью, лег на нары и заснул Ясным, детским сном.
     ЏроснулсЯ Я поздно, когда уже рассвело. ‚ комнате Я уже был один. џ сел
и стал молча дожидатьсЯ, долго, около часу;  должно  быть,  было  уже  около
девЯти часов, когда менЯ вдруг позвали. џ бы  мог  войти  в  более  глубокие
подробности, но не стоит, ибо все это теперь постороннее; мне же  только  бы
досказать главное. Ћтмечу лишь, что, к величайшему моему удивлению, со  мной
обошлись неожиданно вежливо: менЯ что-то спросили, Я им  что-то  ответил,  и
мне  тотчас  же  позволили  уйти.  џ  вышел  молча,  и  во  взглЯдах  их   с
удовольствием прочел даже некоторое удивление к человеку,  умевшему  даже  в
таком положении не потерЯть своего достоинства. …сли б Я не  заметил  этого,
то Я бы не записал. “ выхода ждала менЯ  ’атьЯна  Џавловна.  ‚  двух  словах
объЯсню, почему это так легко мне тогда сошло с рук.
     ђано утром, еще, может быть, в восемь часов, ’атьЯна Џавловна прилетела
в мою квартиру, то есть к Џетру €пполитовичу, все еще  надеЯсь  застать  там
кнЯзЯ, и вдруг узнала о всех вчерашних ужасах, а главное, о том, что  Я  был
арестован. Њигом бросилась она к Љатерине  Ќиколаевне  (котораЯ  еще  вчера,
возвратЯсь из театра, свиделась с привезенным к ней отцом ее), разбудила ее,
напугала и потребовала, чтоб менЯ немедленно освободили. ‘ запиской  от  нее
она тотчас же полетела к Ѓьорингу и немедленно вытребовала  от  него  другую
записку, к  "кому  следует",  с  убедительнейшею  просьбою  самого  Ѓьоринга
немедленно  освободить  менЯ,  "арестованного  по  недоразумению".  ‘   этой
запиской она и прибыла в участок, и просьба его была уважена.

        III.
     ‡атем продолжаю о главном.
     ’атьЯна Џавловна, подхватив менЯ, посадила на извозчика  и  привезла  к
себе, немедленно приказала самовар и сама отмыла и отчистила менЯ у  себЯ  в
кухне. ‚ кухне же громко сказала мне, что  в  половине  двенадцатого  к  ней
будет сама Љатерина Ќиколаевна - как еще давеча они  условились  обе  -  длЯ
свиданиЯ со мной. ‚от тут-то и услышала ЊарьЯ.  —ерез  несколько  минут  она
подала самовар, а еще через две минуты,  когда  ’атьЯна  Џавловна  вдруг  ее
кликнула, она не отозвалась: оказалось, что она зачем-то вышла. ќто Я  прошу
очень заметить читателЯ; было же  тогда,  Я  полагаю,  без  четверти  десЯть
часов. •оть ’атьЯна Џавловна и рассердилась на ее исчезновение  без  спросу,
но подумала лишь, что она вышла в лавочку, и тут же пока забыла об этом.  „а
и не до того нам было; мы говорили без умолку, потому что было  о  чем,  так
что Я, например, на исчезновение Њарьи совсем почти и не  обратил  вниманиЯ;
прошу читателЯ и это запомнить.
     ‘амо собою, Я был как в чаду; Я излагал свои чувства, а  главное  -  мы
ждали Љатерину Ќиколаевну, и мысль, что через час Я с нею наконец встречусь,
и еще в такое решительное мгновение в моей жизни, приводила менЯ в трепет  и
дрожь. Ќаконец, когда Я выпил две  чашки,  ’атьЯна  Џавловна  вдруг  встала,
взЯла со стола ножницы и сказала:
     - Џодавай карман, надо вынуть письмо - не при ней же взрезывать!
     - „а! - воскликнул Я и расстегнул сюртук.
     - —то это у тебЯ тут напутано? Љто зашивал?
     - ‘ам, сам, ’атьЯна Џавловна.
     - Ќу и видно, что сам. Ќу, вот оно... Џисьмо вынули; старый  пакет  был
тот же самый, а в нем торчала пустаЯ бумажка.
     - ќто - что ж?.. - воскликнула ’атьЯна Џавловна, перевертываЯ ее. - —то
с тобой?
     Ќо Я стоЯл уже без Языка, бледный... и вдруг в  бессилии  опустилсЯ  на
стул; право, со мной чуть не случилсЯ обморок.
     - „а что тут еще! - завопила ’атьЯна Џавловна. - ѓде ж твоЯ записка?
     - ‹амберт! - вскочил Я вдруг, догадавшись и ударив себЯ по лбу.
     ’оропЯсь и задыхаЯсь, Я ей все объЯснил - и  ночь  у  ‹амберта,  и  наш
тогдашний заговор; впрочем, Я ей еще вчера призналсЯ об этом заговоре.
     - “крали! “крали! - кричал Я, топоча по полу и схватив себЯ за волосы.
     - Ѓеда! - решила вдруг ’атьЯна Џавловна, понЯв, в чем дело.  -  Љоторый
час?
     Ѓыло около одиннадцати.
     - ќх, нету Њарьи!.. ЊарьЯ, ЊарьЯ!
     - —то вам, барынЯ? - вдруг отозвалась ЊарьЯ из кухни.
     - ’ы здесь? „а что ж теперь делать! Џолечу Я к  ней...  ќх  ты,  рохлЯ,
рохлЯ!
     - Ђ Я - к ‹амберту! - завопил Я, - и задушу его, если надо!
     - ЃарынЯ! - пропищала вдруг из кухни ЊарьЯ, - тут  какаЯ-то  вас  очень
спрашивает...
     Ќо она еще не успела договорить, как "какаЯ-то" стремительно, с  криком
и воплем ворвалась сама из кухни. ќто была Ђльфонсинка. Ќе  стану  описывать
сцены в полной подробности;  сцена  была  -  обман  и  подделка,  но  должно
заметить, что сыграла ее Ђльфонсинка великолепно. ‘  плачем  раскаЯниЯ  и  с
неистовыми жестами она затрещала (по-французски, разумеетсЯ), что письмо она
тогда взрезала сама, что оно теперь у ‹амберта и что ‹амберт вместе с  "этим
разбойником", cet homme noir, хотЯт зазвать Madame la gйnйrale и  застрелить
ее, сейчас, через час... что она узнала все это от них и  что  вдруг  ужасно
испугалась, потому что  у  них  увидела  пистолет,  le  pistolet,  и  теперь
бросилась сюда к нам, чтоб мы шли, спасли, предупредили... Cet homme noir...
Ћдним словом, все это было чрезвычайно правдоподобно,  даже  самаЯ  глупость
некоторых Ђльфонсинкиных разъЯснений усиливала правдоподобие.
     - Љакой homme noir? - прокричала ’атьЯна Џавловна.
     - Tiens, j'ai oubliй son nom... Un homme affreux... Tiens, Versiloff.
     - ‚ерсилов, быть не может! - завопил Я.
     - Ђх нет, может!  -  взвизгнула  ’атьЯна  Џавловна.  -  „а  говори  ты,
матушка, не прыгаЯ, руками-то не махай; что  ж  они  там  хотЯт?  ђастолкуй,
матушка, толком: не поверю же Я, что они стрелЯть в нее хотЯт?
     "Њатушка" растолковала так (NB: все  была  ложь,  предупреждаю  опЯть):
Versiloff будет сидеть за дверью, а ‹амберт,  как  она  войдет,  покажет  ей
cette lettre, тут Versiloff выскочит,  и  они  ее...  Oh,  ils  feront  leur
vengeance! —то она, Ђльфонсинка, боитсЯ беды, потому что сама участвовала, a
cette dame, la gйnйrale, непременно приедет, "сейчас,  сейчас",  потому  что
они послали ей с письма копию, и та тотчас увидит, что у них  в  самом  деле
есть это письмо, и поедет к ним, а написал ей письмо  один  ‹амберт,  а  про
‚ерсилова она не знает; а ‹амберт рекомендовалсЯ как приехавший  из  Њосквы,
от одной московской дамы, une dame de Moscou (NB. ЊарьЯ €вановна!).
     - Ђх, тошно мне! Ђх, тошно мне! - восклицала ’атьЯна Џавловна.
     - Sauvez-la, sauvez-la! - кричала Ђльфонсинка.
     “ж  конечно,  в  этом  сумасшедшем  известии  даже  с  первого  взглЯда
заключалось нечто несообразное, но обдумывать было  некогда,  потому  что  в
сущности все было ужасно правдоподобно. Њожно еще  было  предположить,  и  с
чрезвычайною вероЯтностью,  что  Љатерина  Ќиколаевна,  получив  приглашение
‹амберта, заедет сначала к нам, к ’атьЯне Џавловне, чтоб разъЯснить дело; но
зато ведь этого могло и не случитьсЯ и она прЯмо могла проехать к ним, а  уж
тогда - она пропала! ’рудно было тоже поверить, чтоб она так и  бросилась  к
неизвестному ей ‹амберту по первому зову; но опЯть и это могло почему-нибудь
так случитьсЯ, например, увидЯ копию и удостоверившись, что у  них  в  самом
деле письмо ее, а тогда -  все  та  же  беда!  ѓлавное,  времени  у  нас  не
оставалось ни капли, даже чтоб рассудить.
     - Ђ ‚ерсилов ее зарежет! …сли он унизил себЯ  до  ‹амберта,  то  он  ее
зарежет! ’ут двойник! - вскричал Я.
     - Ђх, этот "двойник"! - ломала руки ’атьЯна Џавловна. - Ќу, нечего тут,
- решилась она вдруг, - бери шапку, шубу и - вместе марш. ‚ези нас, матушка,
прЯмо к ним. Ђх, далеко! ЊарьЯ, ЊарьЯ, если Љатерина Ќиколаевна приедет,  то
скажи, что Я сейчас буду и чтоб села и ждала менЯ, а если не захочет  ждать,
то запри дверь и не выпускай ее силой. ‘кажи, что Я так велела!  ‘то  рублей
тебе, ЊарьЯ, если сослужишь службу.
     Њы выбежали на лестницу. Ѓез сомнениЯ, лучше нельзЯ было  и  придумать,
потому что, во всЯком случае, главнаЯ беда была в квартире ‹амберта, а  если
в самом деле Љатерина Ќиколаевна приехала бы раньше к ’атьЯне  Џавловне,  то
ЊарьЯ всегда могла ее задержать. € однако, ’атьЯна  Џавловна,  уже  подозвав
извозчика, вдруг переменила решение.
     - ‘тупай ты с ней! - велела она мне, оставлЯЯ менЯ с Ђльфонсинкой, -  и
там умри, если надо, понимаешь? Ђ Я сейчас за тобой, а прежде махну-ка  Я  к
ней, авось застану, потому что, как хочешь, а мне подозрительно!
     € она полетела к Љатерине Ќиколаевне. Њы же с Ђльфонсинкой пустились  к
‹амберту. џ погонЯл извозчика и на лету продолжал расспрашивать Ђльфонсинку,
но Ђльфонсинка больше отделывалась восклицаниЯми, а наконец  и  слезами.  Ќо
нас всех хранил бог и уберег,  когда  все  уже  висело  на  ниточке.  Њы  не
проехали еще и четверти дороги, как вдруг Я  услышал  за  собой  крик:  менЯ
звали по имени. џ оглЯнулсЯ - нас на извозчике догонЯл ’ришатов.
     - Људа? - кричал он испуганно, - и с ней, с Ђльфонсинкой!
     - ’ришатов! - крикнул Я ему, - правду вы сказали - беда! еду к  подлецу
‹амберту! Џоедем вместе, все больше людей!
     - ‚оротитесь,  воротитесь  сейчас!  -  прокричал  ’ришатов.  -  ‹амберт
обманывает, и Ђльфонсинка обманывает. ЊенЯ рЯбой  послал;  их  дома  нет:  Я
встретил сейчас ‚ерсилова и ‹амберта; они проехали к ’атьЯне Џавловне... они
теперь там...
     џ остановил извозчика и перескочил к ’ришатову. „о сих пор не  понимаю,
каким образом Я мог так вдруг решитьсЯ, но Я вдруг поверил и вдруг  решилсЯ.
Ђльфонсинка завопила ужасно, но мы ее бросили, и уж не знаю,  поворотила  ли
она за нами, или отправилась домой, но уж Я ее больше не видал.
     Ќа извозчике ’ришатов, кое-как  и  задыхаЯсь,  сообщил  мне,  что  есть
какаЯ-то махинациЯ, что ‹амберт  согласилсЯ  было  с  рЯбым,  но  что  рЯбой
изменил ему в последнее мгновение и сам послал сейчас  ’ришатова  к  ’атьЯне
Џавловне уведомить ее, чтоб  ‹амберту  и  Ђльфонсинке  не  верить.  ’ришатов
прибавил, что больше он ничего не знает, потому что рЯбой ему ничего  больше
не сообщил, потому что не успел, что он сам торопилсЯ куда-то и что все было
наскоро. "џ увидел, - продолжал ’ришатов, - что  вы  едете,  и  погналсЯ  за
вами". Љонечно, было Ясно, что этот рЯбой тоже знает все, потому что  послал
’ришатова прЯмо к ’атьЯне Џавловне; но это уж была новаЯ загадка.
     Ќо, чтоб не вышло путаницы, Я, прежде чем описывать катастрофу, объЯсню
всю настоЯщую правду и уже в последний раз забегу вперед.

        IV.
     “крав тогда письмо, ‹амберт тотчас же соединилсЯ с ‚ерсиловым.  Ћ  том,
как мог ‚ерсилов совокупитьсЯ с ‹амбертом, - Я пока и говорить не буду:  это
- потом; главное -  тут  был  "двойник"!  Ќо,  совокупившись  с  ‚ерсиловым,
‹амберту предстоЯло как можно хитрее заманить Љатерину Ќиколаевну.  ‚ерсилов
прЯмо утверждал ему, что она не придет. Ќо у ‹амберта еще с тех  самых  пор,
как Я тогда, третьего днЯ вечером, встретил его на улице  и,  зарисовавшись,
объЯвил ему, что возвращу ей  письмо  в  квартире  ’атьЯны  Џавловны  и  при
’атьЯне Џавловне, - у ‹амберта, с той самой минуты,  над  квартирой  ’атьЯны
Џавловны устроилось нечто вроде шпионства, а именно - подкуплена была ЊарьЯ.
Њарье он подарил двадцать рублей, и потом,  через  день,  когда  совершилась
кража документа,  вторично  посетил  Њарью  и  уже  тут  договорилсЯ  с  нею
радикально и обещал ей за услугу двести рублей.
     ‚от почему ЊарьЯ, как услышала  давеча,  что  в  половине  двенадцатого
Љатерина Ќиколаевна будет у ’атьЯны Џавловны и что буду тут и Я,  то  тотчас
же бросилась из дому и на извозчике прискакала с этим известием к  ‹амберту.
€менно про это-то она и должна была сообщить ‹амберту - в том и  заключалась
услуга. Љак раз у ‹амберта в ту минуту находилсЯ  и  ‚ерсилов.  ‚  один  миг
‚ерсилов выдумал эту адскую комбинацию.  ѓоворЯт,  что  сумасшедшие  в  иные
минуты ужасно бывают хитры.
     ЉомбинациЯ состоЯла в том, чтоб выманить нас обоих, ’атьЯну и менЯ,  из
квартиры во что бы ни стало, хоть на четверть только  часа,  но  до  приезда
Љатерины Ќиколаевны. ‡атем - ждать на улице и,  только  что  мы  с  ’атьЯной
Џавловной выйдем, вбежать в квартиру, которую  отворит  им  ЊарьЯ,  и  ждать
Љатерину Ќиколаевну. Ђльфонсинка же  той  порой  должна  была  из  всех  сил
задерживать нас где хочет и как хочет. Љатерина же  Ќиколаевна  должна  была
прибыть, как обещала, в половине двенадцатого, стало быть - непременно вдвое
раньше, чем мы  могли  воротитьсЯ.  (‘амо  собою,  что  Љатерина  Ќиколаевна
никакого приглашениЯ от ‹амберта не получала и что  Ђльфонсинка  налгала,  и
вот эту-то штуку и выдумал ‚ерсилов, во  всех  подробностЯх,  а  Ђльфонсинка
только разыграла роль испуганной предательницы.) ђазумеетсЯ, они  рисковали,
но рассудили они верно: "‘ойдетсЯ - хорошо, не  сойдетсЯ  -  еще  ничего  не
потерЯно, потому что документ все-таки в руках". Ќо оно  сошлось,  да  и  не
могло не сойтись, потому что мы никак не могли не побежать  за  Ђльфонсинкой
уже по одному только  предположению:  "Ђ  ну  как  это  все  правда!"  ЋпЯть
повторЯю: рассудить было некогда.

        V.
     Њы вбежали с ’ришатовым в кухню и застали  Њарью  в  испуге,  Ћна  была
поражена тем, что когда пропустила ‹амберта и  ‚ерсилова,  то  вдруг  как-то
приметила в руках у ‹амберта -  револьвер.  •оть  она  и  взЯла  деньги,  но
револьвер вовсе не входил в ее  расчеты.  Ћна  была  в  недоуменье  и,  чуть
завидела менЯ, так ко мне и бросилась:
     - ѓенеральша пришла, а у них пистолет!
     - ’ришатов, постойте здесь в кухне,  -  распорЯдилсЯ  Я,  -  а  чуть  Я
крикну, бегите изо всех сил ко мне на помощь.
     ЊарьЯ отворила мне дверь в коридорчик, и Я скользнул в спальню  ’атьЯны
Џавловны - в ту самую каморку, в которой могла поместитьсЯ одна лишь  только
кровать ’атьЯны Џавловны и в которой Я уже раз нечаЯнно подслушивал.  џ  сел
на кровать и тотчас отыскал себе щелку в портьере.
     Ќо в комнате уже был  шум  и  говорили  громко;  замечу,  что  Љатерина
Ќиколаевна вошла в квартиру ровно минуту спустЯ после них.  ум  и  говор  Я
заслышал еще из кухни; кричал ‹амберт. Ћна сидела  на  диване,  а  он  стоЯл
перед нею и кричал как дурак. ’еперь Я знаю, почему он так глупо  потерЯлсЯ:
он торопилсЯ и боЯлсЯ, чтоб их не накрыли; потом Я объЯсню, кого  именно  он
боЯлсЯ. Џисьмо было у него в руках.  Ќо  ‚ерсилова  в  комнате  не  было;  Я
приготовилсЯ броситьсЯ при первой опасности. Џередаю лишь смысл речей, может
быть, многое и не так припоминаю, но тогда Я был в слишком большом волнении,
чтобы запомнить до последней точности.
     - ќто письмо стоит тридцать тысЯч рублей, а  вы  удивлЯетесь!  Ћно  сто
тысЯч стоит, а Я  только  тридцать  прошу!  -  громко  и  страшно  горЯчась,
проговорил ‹амберт.
     Љатерина Ќиколаевна хоть и видимо была испугана, но смотрела на него  с
каким-то презрительным удивлением.
     - џ вижу, что здесь устроена какаЯ-то западнЯ, и ничего не  понимаю,  -
сказала она, - но если только это письмо в самом деле у вас...
     - „а вот оно, сами видите! ђазве не то? ‚ тридцать тысЯч вексель, и  ни
копейки меньше! - перебил ее ‹амберт.
     - “ менЯ нет денег.
     - Ќапишите вексель - вот бумага. ‡атем пойдете и достанете денег,  а  Я
буду ждать, но неделю - не больше. „еньги принесете - отдам вексель и  тогда
и письмо отдам.
     - ‚ы говорите со мной таким  .странным  тоном.  ‚ы  ошибаетесь.  “  вас
сегоднЯ же отберут этот документ, если Я поеду и пожалуюсь.
     - Љому? •а-ха-ха! Ђ скандал, а письмо покажем кнЯзю! ѓде отберут? џ  не
держу  документов  в  квартире.  џ  покажу  кнЯзю  через  третье  лицо.   Ќе
упрЯмьтесь, барынЯ, благодарите, что Я еще не много прошу, другой бы,  кроме
того, попросил еще услуг... знаете каких... в которых  ни  одна  хорошенькаЯ
женщина не  отказывает,  при  стеснительных  обстоЯтельствах,  вот  каких...
•е-хе-хе! Vous кtes belle, vous!
     Љатерина Ќиколаевна стремительно встала с места,  всЯ  покраснела  и  -
плюнула ему в лицо. ‡атем быстро направилась было к двери. ‚от тут-то  дурак
‹амберт и выхватил револьвер. Ћн слепо,  как  ограниченный  дурак,  верил  в
эффект документа, то есть - главное - не разглЯдел, с кем имеет дело, именно
потому, как Я сказал уже, что считал всех с такими же подлыми чувствами, как
и он сам. Ћн с первого слова раздражил ее грубостью, тогда  как  она,  может
быть, и не уклонилась бы войти в денежную сделку.
     - Ќи с места! - завопил он, рассвирепев от плевка, схватив ее за  плечо
и показываЯ  револьвер,  -  разумеетсЯ  длЯ  одной  лишь  острастки.  -  Ћна
вскрикнула и опустилась на диван. џ ринулсЯ в комнату; но в ту же минуту  из
двери в коридор выбежал и ‚ерсилов. (Ћн там стоЯл и  выжидал.)  Ќе  успел  Я
мигнуть, как он выхватил револьвер у ‹амберта и  из  всей  силы  ударил  его
револьвером по голове. ‹амберт зашаталсЯ и упал без чувств; кровь хлынула из
его головы на ковер.
     Ћна же, увидав  ‚ерсилова,  побледнела  вдруг  как  полотно;  несколько
мгновений смотрела на него неподвижно, в невыразимом ужасе, и вдруг упала  в
обморок. Ћн бросилсЯ к ней. ‚се это теперь передо мной как  бы  мелькает.  џ
помню, как с испугом увидел Я тогда  его  красное,  почти  багровое  лицо  и
налившиесЯ кровью глаза. „умаю, что он хоть и заметил  менЯ  в  комнате,  но
менЯ как бы не узнал. Ћн схватил ее,  бесчувственную,  с  неимоверною  силою
поднЯл ее к себе на руки, как перышко, и  бессмысленно  стал  носить  ее  по
комнате, как ребенка. Љомната была крошечнаЯ, но он слонЯлсЯ из угла в угол,
видимо не понимаЯ, зачем это делает. ‚  один  какой-нибудь  миг  он  лишилсЯ
тогда рассудка. Ћн все смотрел на ее лицо. џ бежал за ним и, главное, боЯлсЯ
револьвера, который он так и забыл в своей правой руке и  держал  его  возле
самой ее головы. Ќо он оттолкнул менЯ раз локтем, другой раз ногой. џ  хотел
было крикнуть ’ришатову, но боЯлсЯ раздражить сумасшедшего. Ќаконец Я  вдруг
раздвинул портьеру и стал умолЯть его положить ее на кровать. Ћн  подошел  и
положил, а сам стал над нею, пристально с минуту смотрел ей в лицо и  вдруг,
нагнувшись, поцеловал ее два раза в ее бледные губы. Ћ, Я понЯл наконец, что
это был человек  уже  совершенно  вне  себЯ.  ‚друг  он  замахнулсЯ  на  нее
револьвером, но, как бы догадавшись, обернул револьвер  и  навел  его  ей  в
лицо. џ мгновенно, изо всей силы, схватил его за руку и закричал  ’ришатову.
Џомню: мы оба боролись с ним, но он успел вырвать свою руку и  выстрелить  в
себЯ. Ћн хотел застрелить ее, а потом себЯ. Ќо  когда  мы  не  дали  ее,  то
уткнул револьвер себе прЯмо в сердце, но Я успел оттолкнуть его руку кверху,
и пулЯ попала ему в плечо.  ‚  это  мгновение  с  криком  ворвалась  ’атьЯна
Џавловна; но он уже лежал на ковре без чувств, рЯдом с ‹амбертом.


        ѓлава тринадцатаЯ. ‡ЂЉ‹ћ—…Ќ€…

        I.
     ’еперь этой сцене минуло почти уже полгода, и многое утекло с тех  пор,
многое совсем изменилось, а длЯ менЯ давно уже наступила новаЯ  жизнь...  Ќо
развЯжу и Я читателЯ.
     „лЯ менЯ по крайней мере первым вопросом, и тогда и еще  долго  спустЯ,
было: как мог ‚ерсилов соединитьсЯ с таким, как ‹амберт,  и  какую  цель  он
имел тогда в виду? Њало-помалу Я пришел к некоторому разъЯснению:  по-моему,
‚ерсилов в те мгновениЯ, то есть в тот весь последний день  и  накануне,  не
мог иметь ровно никакой твердой цели и  даже,  Я  думаю,  совсем  тут  и  не
рассуждал, а был под влиЯнием какого-то вихрЯ  чувств.  ‚прочем,  настоЯщего
сумасшествиЯ Я не допускаю вовсе, тем более что  он  -  и  теперь  вовсе  не
сумасшедший. Ќо  "двойника"  допускаю  несомненно.  —то  такое,  собственно,
двойник?  „войник,  по  крайней  мере  по  одной  медицинской  книге  одного
эксперта, которую Я потом нарочно прочел, двойник - это есть  не  что  иное,
как перваЯ ступень некоторого  серьезного  уже  расстройства  души,  которое
может повести к довольно худому концу. „а и сам  ‚ерсилов  в  сцене  у  мамы
разъЯснил нам это тогдашнее  "раздвоение"  его  чувств  и  воли  с  страшною
искренностью. Ќо опЯть-таки повторю: та сцена у мамы, тот  расколотый  образ
хоть бесспорно произошли под влиЯнием настоЯщего двойника, но мне  всегда  с
тех пор  мерещилось,  что  отчасти  тут  и  некотораЯ  злораднаЯ  аллегориЯ,
некотораЯ как бы ненависть к ожиданиЯм этих женщин,  некотораЯ  злоба  к  их
правам и к их суду, и вот он, пополам с  двойником,  и  разбил  этот  образ!
"’ак, дескать, расколютсЯ  и  ваши  ожиданиЯ!"  Ћдним  словом,  если  и  был
двойник, то была и просто блажь... Ќо все это - только моЯ  догадка;  решить
же наверно - трудно.
     Џравда,  несмотрЯ  на  обожание  Љатерины  Ќиколаевны,  в  нем   всегда
коренилось  самое  искреннее  и  глубочайшее  неверие  в   ее   нравственные
достоинства. џ наверно думаю, что он так и ждал тогда за дверью ее  унижениЯ
перед ‹амбертом. Ќо хотел ли он того, если даже и ждал? ЋпЯть-таки повторЯю:
Я твердо верю, что он ничего не  хотел  и  даже  не  рассуждал.  …му  просто
хотелось быть тут, выскочить потом, сказать ей что-нибудь, а  может  быть  -
может быть, и оскорбить, может быть,  и  убить  ее...  ‚се  могло  случитьсЯ
тогда; но только, придЯ  с  ‹амбертом,  он  ничего  не  знал  из  того,  что
случитсЯ. Џрибавлю, что револьвер был ‹амбертов, а сам он пришел безоружный.
“ видЯ же ее гордое достоинство, а главное,  не  стерпев  подлеца  ‹амберта,
грозившего ей, он выскочил - и уж затем потерЯл рассудок.  •отел  ли  он  ее
застрелить в то мгновение?  Џо-моему,  сам  не  знал  того,  но  наверно  бы
застрелил, если б мы не оттолкнули его руку.
     ђана его оказалась несмертельною и  зажила,  но  пролежал  он  довольно
долго - у мамы, разумеетсЯ. ’еперь, когда Я пишу  эти  строки,  -  на  дворе
весна, половина маЯ, день прелестный, и у  нас  отворены  окна.  Њама  сидит
около него; он гладит рукой ее щеки и волосы и с умилением засматривает ей в
глаза. Ћ, это - только половина  прежнего  ‚ерсилова;  от  мамы  он  уже  не
отходит и уж никогда не отойдет более. Ћн даже получил  "дар  слезный",  как
выразилсЯ незабвенный Њакар €ванович в своей повести о купце;  впрочем,  мне
кажетсЯ, что ‚ерсилов проживет долго. ‘ нами он теперь совсем простодушен  и
искренен, как дитЯ, не терЯЯ, впрочем, ни меры, ни сдержанности и не  говорЯ
лишнего. ‚есь ум его и весь нравственный склад его остались  при  нем,  хотЯ
все, что было в нем идеального, еще сильнее выступило вперед. џ прЯмо скажу,
что никогда столько не любил его, как теперь, и мне жаль,  что  не  имею  ни
времени, ни места, чтобы поболее поговорить о нем.  ‚прочем,  расскажу  один
недавний анекдот (а их много): к великому  посту  он  уже  выздоровел  и  на
шестой неделе объЯвил, что будет говеть. Ќе говел он лет тридцать, Я  думаю,
или более. Њама была рада; стали готовить постное кушанье, довольно, однако,
дорогое и утонченное. џ слышал из другой комнаты, как он в понедельник и  во
вторник напевал про себЯ: "‘е жених грЯдет" -  и  восторгалсЯ  и  напевом  и
стихом. ‚ эти два днЯ он несколько раз прекрасно говорил  о  религии;  но  в
среду говенье вдруг прекратилось.  —то-то  его  вдруг  раздражило,  какой-то
"забавный контраст", как он выразилсЯ смеЯсь. —то-то не  понравилось  ему  в
наружности свЯщенника, в обстановке; но только он воротилсЯ и вдруг сказал с
тихою улыбкою: "„рузьЯ мои, Я очень люблю бога, но - Я к этому не способен".
‚ тот же день за обедом уже подали ростбиф. Ќо Я  знаю,  что  мама  часто  и
теперь садитсЯ подле него и тихим голосом, с тихой улыбкой, начинает  с  ним
заговаривать иногда о самых  отвлеченных  вещах:  теперь  она  вдруг  как-то
осмелилась перед ним, но как это случилось - не знаю. Ћна садитсЯ около него
и говорит ему, всего чаще шепотом. Ћн слушает с улыбкою, гладит  ее  волосы,
целует ее руки, и самое полное счастье светитсЯ на лице его.  ‘  ним  бывают
иногда и припадки, почти истерические. Ћн  берет  тогда  ее  фотографию,  ту
самую, которую он в тот вечер целовал, смотрит на нее  со  слезами,  целует,
вспоминает, подзывает нас всех к себе, но говорит в такие минуты  мало...  Ћ
Љатерине Ќиколаевне он как будто совершенно забыл и  имени  ее  ни  разу  не
упомЯнул. Ћ браке с мамой тоже еще ничего у нас не сказано. •отели  было  на
лето везти его за границу; но ’атьЯна Џавловна настоЯла, чтоб не возить,  да
и он сам не захотел. ‹етом  они  проживут  на  даче,  где-то  в  деревне,  в
Џетербургском уезде. Љстати, мы все пока живем на средства ’атьЯны Џавловны.
Ћдно прибавлю: мне страшно грустно, что, в течение  этих  записок,  Я  часто
позволЯл себе относитьсЯ об этом человеке  непочтительно  и  свысока.  Ќо  Я
писал, слишком вообр