л, что ‹укерьЯ тоже хотела бы что-то  спросить  и,  может  быть,
тоже что-нибудь мне поручить; но до того ли мне было!  Ћставалась  последнЯЯ
надежда, что он заходил ко мне; но уже этому Я не верил.
     џ уже предуведомил, что почти терЯл рассудок. € вот в  моей  комнате  Я
вдруг застаю Ђльфонсинку и моего хозЯина. Џравда, они выходили,  и  у  Џетра
€пполитовича в руках была свеча.
     - ќто - что! - почти бессмысленно завопил Я на хозЯина, - как вы  смели
ввести эту шельму в мою комнату?
     - Tiens! - вскричала Ђльфонсинка, - et les amis?
     - ‚он! - заревел Я.
     -  Mais  c'est  un  ours!  -  выпорхнула  она  в  коридор,  притворЯЯсь
испуганною, и вмиг скрылась к хозЯйке. Џетр €пполитович, все еще со свечой в
руках, подошел ко мне с строгим видом:
     -  Џозвольте  вам  заметить,  Ђркадий   Њакарович,   что   вы   слишком
разгорЯчились; как ни уважаем мы вас, а мамзель Ђльфонсина не шельма, а даже
совсем напротив, находитсЯ в гостЯх, и не у вас, а у моей  жены,  с  которою
уже несколько времени как обоюдно знакомы.
     - Ђ как вы смели ввести ее в мою комнату? - повторил Я, схватив себЯ за
голову, котораЯ почти вдруг ужасно заболела.
     - Ђ случайно-с. ќто Я входил, чтоб затворить форточку, которую Я  же  и
отворил длЯ свежего воздуха; а так как мы продолжали с Ђльфонсиной Љарловной
прежний разговор, то среди разговора она и зашла в вашу комнату, единственно
сопровождаЯ менЯ.
     - Ќеправда, Ђльфонсинка - шпион, ‹амберт - шпион! Њожет быть, вы сами -
тоже шпион! Ђ Ђльфонсинка приходила у менЯ что-нибудь украсть.
     - ќто уж как вам будет угодно. ‘егоднЯ вы  одно  изволите  говорить,  а
завтра другое. Ђ квартиру мою Я сдал на  некоторое  времЯ,  а  сам  с  женой
переберусь в каморку; так что Ђльфонсина Љарловна теперь -  почти  такаЯ  же
здесь жилица, как и вы-с.
     - ‚ы ‹амберту сдали квартиру? - вскричал Я в испуге.
     - Ќет-с, не ‹амберту,  -  улыбнулсЯ  он  давешней  длинной  улыбкой,  в
которой, впрочем, видна была уже твердость взамен  утреннего  недоумениЯ,  -
полагаю, что сами изволите знать кому, а только напрасно делаете вид, что не
знаете, единственно длЯ красы-с, а потому и сердитесь. Џокойной ночи-с!
     - „а, да, оставьте, оставьте менЯ в покое! - замахал Я руками  чуть  не
плача, так что он вдруг с удивлением посмотрел на менЯ; однако же  вышел.  џ
насадил на дверь крючок и повалилсЯ на мою кровать ничком в подушку.  €  вот
так прошел длЯ менЯ этот первый ужасный день из этих трех роковых  последних
дней, которыми завершаютсЯ мои записки.


        ѓлава десЯтаЯ

        I.
     Ќо Я опЯть, предупреждаЯ ход событий, нахожу нужным разъЯснить читателю
хотЯ бы нечто вперед, ибо тут к логическому течению этой истории примешалось
так много случайностей, что, не разъЯснив их вперед, нельзЯ  разобрать.  ’ут
дело состоЯло в этой самой "мертвой петле", о которой проговорилась  ’атьЯна
Џавловна. ‘остоЯла же эта петлЯ в том, что Ђнна Ђндреевна  рискнула  наконец
на самый дерзкий шаг, который только можно было представить в ее  положении.
Џодлинно - характер! •отЯ старый кнЯзь, под предлогом здоровьЯ, и был  тогда
своевременно конфискован в –арское ‘ело, так что  известие  о  его  браке  с
Ђнной Ђндреевной не могло распространитьсЯ в свете и было на времЯ потушено,
так сказать, в самом зародыше, но, однако же, слабый старичок, с которым все
можно было сделать, ни за что на свете не согласилсЯ  бы  отстать  от  своей
идеи и изменить Ђнне Ђндреевне, сделавшей ему предложение. Ќа этот  счет  он
был рыцарем; так что рано или поздно он вдруг  мог  встать  и  приступить  к
исполнению своего  намерениЯ  с  неудержимою  силой,  что  весьма  и  весьма
случаетсЯ именно с слабыми характерами, ибо  у  них  есть  такаЯ  черта,  до
которой не надобно доводить  их.  Љ  тому  же  он  совершенно  сознавал  всю
щекотливость положениЯ Ђнны Ђндреевны,  которую  уважал  безмерно,  сознавал
возможность светских слухов, насмешек, худой на ее  счет  молвы.  ‘мирЯло  и
останавливало его пока лишь то, что Љатерина Ќиколаевна ни разу, ни  словом,
ни намеком не позволила себе заикнутьсЯ в его присутствии об Ђнне  Ђндреевне
с дурной  стороны  или  обнаружить  хоть  что-нибудь  против  намерениЯ  его
вступить с нею в брак. Ќапротив,  она  высказывала  чрезвычайное  радушие  и
внимание к невесте отца своего. ’аким  образом,  Ђнна  Ђндреевна  поставлена
была в чрезвычайно неловкое положение, тонко понимаЯ своим  женским  чутьем,
что малейшим наговором на Љатерину  Ќиколаевну,  перед  которой  кнЯзь  тоже
благоговел, а теперь даже более, чем всегда, и именно потому,  что  она  так
благодушно и почтительно позволила ему женитьсЯ, - малейшим наговором на нее
она оскорбила бы все его  нежные  чувства  и  возбудила  бы  в  нем  к  себе
недоверие и даже, пожалуй, негодование. ’аким образом, на этом поле  пока  и
шла битва: обе соперницы как бы соперничали одна перед другой в деликатности
и терпении, и кнЯзь в конце  концов  уже  не  знал,  которой  из  них  более
удивлЯтьсЯ, и, по обыкновению всех слабых, но нежных сердцем  людей,  кончил
тем, что начал страдать и винить во всем одного себЯ.  ’оска  его,  говорЯт,
дошла до болезни;  нервы  его  и  впрЯмь  расстроились,  и  вместо  поправки
здоровьЯ в –арском он, как уверЯли, готов уже был слечь в постель.
     ‡десь замечу в скобках о том, о чем узнал очень долго спустЯ: будто  бы
Ѓьоринг прЯмо предлагал Љатерине  Ќиколаевне  отвезти  старика  за  границу,
склонив его к тому как-нибудь обманом, объЯвив между том негласно  в  свете,
что он совершенно лишилсЯ рассудка, а за границей уже достать  свидетельство
об этом врачей. Ќо этого-то и не захотела Љатерина Ќиколаевна ни за что; так
по крайней мере потом утверждали. Ћна будто  бы  с  негодованием  отвергнула
этот проект. ‚се это - только самый отдаленный слух, но Я ему верю.
     € вот, когда дело, так сказать, дошло до последней безвыходности,  Ђнна
Ђндреевна вдруг через  ‹амберта  узнает,  что  существует  такое  письмо,  в
котором  дочь  уже  советовалась  с  юристом  о  средствах   объЯвить   отца
сумасшедшим. Њстительный и гордый ум ее был возбужден в высочайшей  степени.
‚споминаЯ  прежние  разговоры  со  мной  и  сообразив  множество  мельчайших
обстоЯтельств, она не могла усомнитьсЯ в верности  известиЯ.  ’огда  в  этом
твердом, непреклонном женском сердце  неотразимо  созрел  план  удара.  Џлан
состоЯл в том, чтобы вдруг, без всЯких подходов и наговоров, разом  объЯвить
все кнЯзю, испугать его, потрЯсти его, указать, что  его  неминуемо  ожидает
сумасшедший дом, и когда он упретсЯ, придет в негодование, станет не верить,
то показать ему письмо дочери: "дескать,  уж  было  раз  намерение  объЯвить
сумасшедшим; так теперь, чтоб помешать браку, и подавно может  быть".  ‡атем
взЯть испуганного и убитого старика и перевезти в Џетербург - прЯмо  на  мою
квартиру.
     ќто был ужасный риск, но  она  твердо  надеЯлась  на  свое  могущество.
‡десь, отступаЯ на миг от рассказа, сообщу, забегаЯ очень вперед, что она не
обманулась в эффекте удара; мало того, эффект  превзошел  все  ее  ожиданиЯ.
€звестие об этом письме  подействовало  на  старого  кнЯзЯ,  может  быть,  в
несколько раз сильнее, чем она сама и мы  все  предполагали.  џ  и  не  знал
никогда до этого времени, что кнЯзю уже было нечто известно об  этом  письмо
еще прежде; но, по обычаю всех слабых и робких людей, он но поверил слуху  и
отмахивалсЯ от него из всех сил, чтобы остатьсЯ спокойным; мало того,  винил
себЯ  в  неблагородстве  своего  легковериЯ.   Џрибавлю   тоже,   что   факт
существованиЯ письма подействовал также и на Љатерину Ќиколаевну несравненно
сильнее, чем Я сам  тогда  ожидал...  Ћдним  словом,  эта  бумага  оказалась
гораздо важнее, чем Я сам, носивший ее в кармане, предполагал. Ќо тут Я  уже
слишком забежал вперед.
     Ќо зачем же, спросЯт, ко мне на  квартиру?  ‡ачем  перевозить  кнЯзЯ  в
жалкие наши каморки и, может быть, испугать его  нашею  жалкою  обстановкой?
…сли уж нельзЯ было в его дом (так как там разом могли всему  помешать),  то
почему не на особую "богатую" квартиру, как предлагал ‹амберт? Ќо  тут-то  и
заключалсЯ весь риск чрезвычайного шага Ђнны Ђндреевны.
     ѓлавное состоЯло в том, чтобы тотчас же по  прибытии  кнЯзЯ  предъЯвить
ему документ; но Я не выдавал документа ни за что. Ђ так как времени  терЯть
уже было нельзЯ, то, надеЯсь на свое могущество, Ђнна Ђндреевна  и  решилась
начать дело и без документа, но с тем, чтобы кнЯзЯ прЯмо доставить ко мне  -
длЯ чего? Ђ длЯ того именно, чтоб тем же самым шагом  накрыть  и  менЯ,  так
сказать, по пословице, одним камнем убить двух  воробьев.  Ћна  рассчитывала
подействовать и на менЯ толчком, сотрЯсением, нечаЯнностью. Ћна  размышлЯла,
что, увидЯ у себЯ старика, увидЯ его испуг, беспомощность и услышав их общие
просьбы, Я сдамсЯ и предъЯвлю документ! Џризнаюсь  -  расчет  был  хитрый  и
умный, психологический, мало того - она чуть было не добилась успеха...  что
же до старика, то Ђнна Ђндреевна тем и увлекла его тогда,  тем  и  заставила
поверить себе, хотЯ бы на слово, что прЯмо объЯвила ему, что  везет  его  ко
мне. ‚се это Я узнал впоследствии. „аже одно  только  известие  о  том,  что
документ этот у менЯ, уничтожило в робком сердце его  последние  сомнениЯ  в
достоверности факта - до такой степени он любил и уважал менЯ!
     ‡амечу еще, что сама Ђнна Ђндреевна ни на минуту  не  сомневалась,  что
документ еще у менЯ и что Я  его  из  рук  еще  не  выпустил.  ѓлавное,  она
понимала превратно мой характер и цинически рассчитывала на мою  невинность,
простосердечие, даже на чувствительность; а с другой стороны, полагала,  что
Я, если б даже и решилсЯ передать письмо, например, Љатерине Ќиколаевне,  то
не  иначе  как  при  особых  каких-нибудь  обстоЯтельствах,  и  вот   эти-то
обстоЯтельства она и спешила предупредить нечаЯнностью, наскоком, ударом.
     Ђ наконец, во всем этом удостоверил ее и ‹амберт.  џ  уже  сказал,  что
положение ‹амберта в это времЯ было самое критическое:  ему,  предателю,  из
всей силы желалось бы сманить менЯ от Ђнны Ђндреевны,  чтобы  вместе  с  ним
продать документ Ђхмаковой, что он находил почему-то выгоднее. Ќо так как  и
Я ни за что не выдавал документа до  последней  минуты,  то  он  и  решил  в
крайнем случае содействовать даже и Ђнне Ђндреевне, чтоб не лишитьсЯ  всЯкой
выгоды, а потому из всех  сил  лез  к  ней  с  своими  услугами,  до  самого
последнего часу, и Я знаю, что предлагал даже достать, если  понадобитсЯ,  и
свЯщенника... Ќо Ђнна Ђндреевна с презрительной усмешкой  попросила  его  не
упоминать об этом. ‹амберт ей казалсЯ ужасно грубым и возбуждал в ней полное
отвращение; но из осторожности она все-таки принимала  его  услуги,  которые
состоЯли, например, в шпионстве. Љстати, не знаю наверно даже до  сего  днЯ,
подкупили они Џетра €пполитовича, моего хозЯина, или нет, и получил ли он от
них хоть сколько-нибудь тогда за услуги или просто пошел в их  общество  длЯ
радостей интриги; но только и он был за мной шпионом, и жена  его  -  это  Я
знаю наверно.
     —итатель поймет теперь, что Я, хоть и был отчасти предуведомлен, но  уж
никак не мог угадать, что завтра или послезавтра найду старого кнЯзЯ у  себЯ
на квартире и в такой обстановке. „а и не мог бы Я  никак  вообразить  такой
дерзости от Ђнны Ђндреевны! Ќа словах можно было говорить и намекать об  чем
угодно; но решитьсЯ, приступить и в самом деле исполнить - нет, это,  Я  вам
скажу, - характер!

        II.
     Џродолжаю.
     ЏроснулсЯ Я наутро поздно, а спал необыкновенно крепко и  без  снов,  о
чем припоминаю с удивлением, так что, проснувшись, почувствовал  себЯ  опЯть
необыкновенно бодрым нравственно, точно и не было всего  вчерашнего  днЯ.  Љ
маме Я положил не заезжать, а прЯмо отправитьсЯ в кладбищенскую  церковь,  с
тем чтобы потом, после церемонии, возвратЯсь в мамину квартиру, не  отходить
уже от нее во весь день. џ твердо был уверен, что во всЯком  случае  встречу
его сегоднЯ у мамы, рано ли, поздно ли - но непременно.
     Ќи Ђльфонсинки, ни хозЯина уже давно не было дома. •озЯйку Я ни  о  чем
не хотел расспрашивать,  да  и  вообще  положил  прекратить  с  ними  всЯкие
сношениЯ и даже съехать как можно скорей с квартиры; а  потому,  только  что
принесли мне кофей, Я заперсЯ опЯть на крючок.  Ќо  вдруг  постучали  в  мою
дверь; к удивлению моему, оказалсЯ ’ришатов.
     џ тотчас отворил ему и, обрадовавшись, просил войти,  но  он  не  хотел
войти.
     - џ только два слова с порогу... или уж  войти,  потому  что,  кажетсЯ,
здесь надо говорить шепотом; только Я у вас не  сЯду.  ‚ы  смотрите  на  мое
скверное пальто: это - ‹амберт отобрал шубу.
     ‚ самом деле он был в дрЯнном, старом и не по росту длинном пальто.  Ћн
стоЯл передо мной какой-то сумрачный и грустный, руки в карманах и не снимаЯ
шлЯпы.
     - џ не сЯду,  Я  не  сЯду.  ‘лушайте,  „олгорукий,  Я  не  знаю  ничего
подробно, но знаю, что ‹амберт готовит против  вас  какое-то  предательство,
близкое и неминуемое, - и это наверно. Ђ потому берегитесь. Њне проговорилсЯ
рЯбой - помните рЯбого? Ќо ничего не сказал, в чем дело,  так  что  более  Я
ничего не могу сказать. џ только пришел предуведомить - прощайте.
     - „а сЯдьте же, милый ’ришатов! Я хоть и спешу, но Я так рад  вам...  -
вскричал было Я.
     - Ќе сЯду, не сЯду; а то, что вы рады мне, буду помнить. ќ, „олгорукий,
что других обманывать: Я  сознательно,  своей  волей  согласилсЯ  на  всЯкую
скверность и на такую низость, что стыдно и произнести у вас.  Њы  теперь  у
рЯбого... Џрощайте. џ не стою, чтоб сесть у вас.
     - Џолноте, ’ришатов, милый...
     - Ќет, видите, „олгорукий, Я перед всеми дерзок и начну теперь  кутить.
Њне скоро сошьют шубу еще лучше, и Я буду на рысаках ездить. Ќо Я буду знать
про себЯ, что Я все-таки у вас не сел,  потому  что  сам  себЯ  так  осудил,
потому что перед вами низок. ќто  все-таки  мне  будет  приЯтно  припомнить,
когда Я буду бесчестно кутить. Џрощайте, ну, прощайте. € руки  вам  не  даю;
ведь Ђльфонсинка же не берет моей руки. €, пожалуйста, не догонЯйте менЯ, да
и ко мне не ходите; у нас контракт.
     ‘транный мальчик повернулсЯ и вышел. Њне  только  было  некогда,  но  Я
положил непременно разыскать его вскорости, только что улажу наши дела.
     ‡атем не стану описывать всего этого утра, хотЯ и много бы  можно  было
припомнить. ‚ерсилова в церкви на похоронах не  было,  да,  кажетсЯ,  по  их
виду, можно было еще до выноса заключить, что в церковь его и не ждали. Њама
благоговейно молилась и, по-видимому, всЯ отдалась  молитве.  “  гроба  были
только ’атьЯна Џавловна  и  ‹иза.  Ќо  ничего,  ничего  не  описываю.  Џосле
погребениЯ все воротились и  сели  за  стол,  и  опЯть-таки  по  виду  их  Я
заключил, что и к столу его, вероЯтно, не ждали. Љогда встали из-за стола, Я
подошел к маме, горЯчо обнЯл ее и поздравил с  днем  ее  рождениЯ;  за  мной
сделала то же самое ‹иза.
     - ‘лушай, брат, - шепнула мне украдкой ‹иза, - они его ждут.
     - “гадываю, ‹иза, вижу.
     - Ћн наверно придет.
     ‡начит, имеют точные сведениЯ, подумал Я, но не расспрашивал.  •оть  не
описываю чувств моих, но всЯ эта загадка,  несмотрЯ  на  всю  бодрость  мою,
вдруг опЯть навалилась камнем на мое сердце. Њы все уселись  в  гостиной  за
круглым столом, вокруг мамы. Ћ,  как  мне  нравилось  тогда  быть  с  нею  и
смотреть  на  нее!  Њама  вдруг  попросила,  чтоб  Я  прочел  что-нибудь  из
…вангелиЯ. џ прочел главу от ‹уки. Ћна не  плакала  и  даже  была  не  очень
печальна, но никогда лицо ее не казалось мне столь  осмысленным  духовно.  ‚
тихом взглЯде ее светилась идеЯ, но  никак  Я  не  мог  заметить,  чтоб  она
чего-нибудь ждала в тревоге. ђазговор не умолкал; стали многое припоминать о
покойном, много рассказала о нем и ’атьЯна Џавловна, чего  Я  совершенно  не
знал прежде. € вообще, если б записать, то  нашлось  бы  много  любопытного.
„аже ’атьЯна Џавловна совсем как бы изменила свой обычный  вид:  была  очень
тиха, очень ласкова, а главное, тоже очень спокойна, хотЯ и много  говорила,
чтобы развлечь маму. Ќо одну подробность Я слишком запомнил: мама сидела  на
диване, а  влево  от  дивана,  на  особом  круглом  столике,  лежал  как  бы
приготовленный к чему-то  образ  -  древнЯЯ  икона,  без  ризы,  но  лишь  с
венчиками на  главах  свЯтых,  которых  изображено  было  двое.  Ћбраз  этот
принадлежал Њакару €вановичу - об этом Я знал  и  знал  тоже,  что  покойник
никогда не расставалсЯ с  этою  иконой  и  считал  ее  чудотворною.  ’атьЯна
Џавловна несколько раз на нее взглЯдывала.
     - ‘лушай, ‘офьЯ, - сказала она вдруг, переменЯЯ разговор, -  чем  иконе
лежать - не поставить ли ее на столе же, прислонЯ к стене, и  не  зажечь  ли
пред ней лампадку?
     - Ќет, лучше так, как теперь, - сказала мама.
     - Ђ и впрЯмь. Ђ то много торжества покажетсЯ...
     џ тогда ничего не понЯл, но дело состоЯло в том, что этот  образ  давно
уже завещан был Њакаром €вановичем, на  словах,  Ђндрею  Џетровичу,  и  мама
готовилась теперь передать его.
     Ѓыло уже пЯть часов пополудни; наш  разговор  продолжалсЯ,  и  вдруг  Я
заметил в лице мамы как  бы  содрогание;  она  быстро  выпрЯмилась  и  стала
прислушиватьсЯ, тогда как говорившаЯ в то времЯ ’атьЯна Џавловна  продолжала
говорить, ничего не замечаЯ. џ тотчас обернулсЯ к двери и миг спустЯ  увидел
в дверЯх ЂндреЯ Џетровича. Ћн прошел не с  крыльца,  а  с  черной  лестницы,
через кухню и коридор, и одна мама из всех нас заслышала  шаги  его.  ’еперь
опишу всю последовавшую безумную сцену, жест за жестом, слово за словом; она
была коротка.
     ‚о-первых, в лице его Я, с первого взглЯда по крайней мере, не  заметил
ни малейшей перемены. Ћдет он был как всегда, то есть  почти  щеголевато.  ‚
руках его был небольшой, но дорогой букет свежих  цветов.  Ћн  подошел  и  с
улыбкой подал его маме;  та  было  посмотрела  с  пугливым  недоумением,  но
принЯла букет, и вдруг краска слегка оживила ее бледные  щеки,  а  в  глазах
сверкнула радость.
     - џ так и знал, что ты так примешь, ‘онЯ, - проговорил он. ’ак  как  мы
все встали при входе его, то он, подойдЯ к столу, взЯл кресло ‹изы, стоЯвшее
слева подле мамы, и, не замечаЯ, что занимает  чужое  место,  сел  на  него.
’аким образом, прЯмо очутилсЯ подле столика, на котором лежал образ.
     - ‡дравствуйте все. ‘онЯ, Я непременно хотел принести тебе сегоднЯ этот
букет, в день твоего рождениЯ, а потому и не ЯвилсЯ на погребение,  чтоб  не
прийти к мертвому с букетом; да ты и сама менЯ  не  ждала  к  погребению,  Я
знаю. ‘тарик, верно, не посердитсЯ на эти цветы, потому что сам  же  завещал
нам радость, не правда ли? џ думаю, он здесь где-нибудь в комнате.
     Њама странно поглЯдела на него; ’атьЯну Џавловну как будто передернуло.
     - Љто это здесь в комнате? - спросила она.
     - Џокойник. Ћставим. ‚ы знаете, что не вполне верующий человек  во  все
эти чудеса всегда наиболее склонен к предрассудкам... Ќо Я  лучше  буду  про
букет: как Я его донес - не понимаю. Њне раза три дорогой  хотелось  бросить
его на снег и растоптать ногой.
     Њама вздрогнула.
     - “жасно хотелось. Џожалей менЯ, ‘онЯ, и мою бедную голову. Ђ  хотелось
потому, что слишком красив. —то красивее цветка на свете из предметов? џ его
несу, а тут снег и мороз. Ќаш мороз и цветы -  какаЯ  противоположность!  џ,
впрочем, не про то: просто хотелось измЯть его, потому что  хорош.  ‘онЯ,  Я
хоть и исчезну теперь опЯть,  но  Я  очень  скоро  возвращусь,  потому  что,
кажетсЯ, забоюсь. ‡абоюсь - так кто же будет лечить менЯ от испуга,  где  же
взЯть ангела, как ‘оню?.. —то это у вас за образ? Ђ, покойников, помню. Ћн у
него родовой, дедовский; он весь век с ним не расставалсЯ; знаю,  помню,  он
мне его завещал; очень припоминаю... и,  кажетсЯ,  раскольничий...  дайте-ка
взглЯнуть.
     Ћн взЯл икону в руку, поднес к  свече  и  пристально  оглЯдел  ее,  но,
продержав лишь несколько  секунд,  положил  на  стол,  уже  перед  собою.  џ
дивилсЯ, но все эти странные речи его произнесены были так внезапно,  что  Я
не мог еще ничего осмыслить. Џомню только, что болезненный испуг проникал  в
мое сердце. €спуг мамы переходил в  недоумение  и  сострадание;  она  прежде
всего видела в нем лишь несчастного; случалось же, что и прежде  он  говорил
иногда почти так же странно, как и теперь. ‹иза стала вдруг очень  почему-то
бледна и странно кивнула мне на него головой. Ќо более  всех  испугана  была
’атьЯна Џавловна.
     - „а что с вами, голубчик Ђндрей Џетрович? - выговорила она осторожно.
     - Џраво, не знаю, милаЯ ’атьЯна Џавловна, что со мной. Ќе беспокойтесь,
Я еще помню, что вы - ’атьЯна Џавловна и что вы - милаЯ.  џ,  однако,  зашел
лишь на минуту; Я хотел бы сказать ‘оне  что-нибудь  хорошее  и  ищу  такого
слова, хотЯ сердце полно слов, которых не умею высказать; право,  все  таких
каких-то странных слов. ‡наете, мне кажетсЯ, что Я весь точно  раздваиваюсь,
- оглЯдел он  нас  всех  с  ужасно  серьезным  лицом  и  с  самою  искреннею
сообщительностью. - Џраво, мысленно раздваиваюсь и ужасно этого боюсь. ’очно
подле вас стоит ваш двойник; вы сами умны и разумны, а тот непременно  хочет
сделать подле вас какую-нибудь бессмыслицу,  и  иногда  превеселую  вещь,  и
вдруг вы замечаете, что это вы сами хотите сделать эту веселую вещь,  и  бог
знает зачем, то есть как-то нехотЯ хотите, сопротивлЯЯсь из всех сил хотите.
џ знал однажды одного доктора, который на похоронах своего отца,  в  церкви,
вдруг засвистал. Џраво, Я боЯлсЯ прийти сегоднЯ на похороны, потому что  мне
с чего-то пришло в голову непременное убеждение, что  Я  вдруг  засвищу  или
захохочу, как этот несчастный доктор, который довольно нехорошо кончил... €,
право, не знаю, почему мне все припоминаетсЯ сегоднЯ этот  доктор;  до  того
припоминаетсЯ, что не отвЯзатьсЯ. ‡наешь, ‘онЯ, вот Я взЯл опЯть  образ  (он
взЯл его и вертел в руках), и знаешь, мнe ужасно  хочетсЯ  теперь,  вот  сию
секунду, ударить его об печку, об этот самый угол. џ уверен,  что  он  разом
расколетсЯ на две половины - ни больше ни меньше.
     ѓлавное, он проговорил все это без всЯкого вида  притворства  или  даже
какой-нибудь выходки; он совсем просто говорил, но это было тем ужаснее;  и,
кажетсЯ, он действительно ужасно чего-то боЯлсЯ; Я вдруг  заметил,  что  его
руки слегка дрожат.
     - Ђндрей Џетрович! - вскрикнула мама, всплеснув руками.
     - Ћставь, оставь образ, Ђндрей Џетрович,  оставь,  положи!  -  вскочила
’атьЯна Џавловна, - разденьсЯ и лЯг. Ђркадий, за доктором!
     - Ћднако... однако как вы засуетились? - проговорил он тихо, обводЯ нас
всех пристальным взглЯдом. ‡атем вдруг положил оба локтЯ на  стол  и  подпер
голову руками:
     - џ вас пугаю, но вот что, друзьЯ  мои:  потешьте  менЯ  каплю,  сЯдьте
опЯть и станьте все спокойнее - на одну хоть минуту! ‘онЯ,  Я  вовсе  не  об
этом пришел говорить; Я пришел что-то сообщить, но  совсем  другое.  Џрощай,
‘онЯ, Я отправлЯюсь опЯть странствовать,  как  уже  несколько  раз  от  тебЯ
отправлЯлсЯ... Ќу, конечно, когда-нибудь приду к тебе опЯть - в этом  смысле
ты неминуема. Љ кому же мне и прийти, когда все кончитсЯ? ‚ерь, ‘онЯ, что  Я
пришел к тебе теперь как к ангелу, а вовсе не как  к  врагу:  какой  ты  мне
враг, какой ты мне враг! Ќе подумай, что с тем,  чтоб  разбить  этот  образ,
потому что, знаешь ли что, ‘онЯ, мне все-таки ведь хочетсЯ разбить...
     Љогда ’атьЯна Џавловна перед  тем  вскрикнула:  "Ћставь  образ!"  -  то
выхватила икону из его рук и держала в своей руке.  ‚друг  он,  с  последним
словом своим, стремительно вскочил, мгновенно выхватил образ из рук  ’атьЯны
и, свирепо размахнувшись, из всех сил ударил его об угол  изразцовой  печки.
Ћбраз раскололсЯ ровно на два куска... Ћн  вдруг  обернулсЯ  к  нам,  и  его
бледное лицо вдруг все покраснело, почти побагровело, и  каждаЯ  черточка  в
лице его задрожала и заходила:
     - Ќе прими за аллегорию, ‘онЯ, Я не наследство Њакара разбил, Я  только
так, чтоб разбить... Ђ все-таки к  тебе  вернусь,  к  последнему  ангелу!  Ђ
впрочем, прими хоть и за аллегорию; ведь это непременно было так!..
     € он вдруг поспешно вышел из комнаты, опЯть через кухню (где оставалась
шуба и шапка). џ не описываю  подробно,  что  сталось  с  мамой:  смертельно
испуганнаЯ, она стоЯла, поднЯв и сложив над собою руки,  и  вдруг  закричала
ему вслед:
     - Ђндрей Џетрович, воротись хоть проститьсЯ-то, милый!
     - Џридет, ‘офьЯ, придет! Ќе беспокойсЯ! - всЯ дрожа в ужасном  припадке
злобы, злобы зверской,  прокричала  ’атьЯна.  -  ‚едь  слышала,  сам  обещал
воротитьсЯ! дай ему, блажнику, еще раз, последний, погулЯть-то. ‘остаритсЯ -
кто ж его тогда, в самом  деле,  безногого-то  нЯнчить  будет,  кроме  тебЯ,
старой нЯньки? ’ак ведь прЯмо сам и объЯвлЯет, не стыдитсЯ...
     —то до нас, то ‹иза была в обмороке. џ было хотел  бежать  за  ним,  но
бросилсЯ к маме. џ обнЯл ее и держал в своих объЯтиЯх. ‹укерьЯ прибежала  со
стаканом воды длЯ ‹изы. Ќо мама скоро очнулась;  она  опустилась  на  диван,
закрыла лицо руками и заплакала.
     - Ћднако, однако... однако догони-ка его! - закричала  вдруг  изо  всей
силы ’атьЯна Џавловна, как бы опомнившись. - ‘тупай... ступай... догони,  не
отставай от него ни шагу, ступай, ступай! - отдергивала она  менЯ  изо  всех
сил от мамы, - ах, да побегу же Я сама!
     - Ђркаша, ах, побеги за ним поскорей! - крикнула вдруг и мама.
     џ выбежал сломЯ голову тоже через кухню и через двор, но его уже  нигде
не было. ‚дали по тротуару чернелись в темноте прохожие; Я пустилсЯ догонЯть
их и, нагонЯЯ, засматривал каждому в лицо, пробегаЯ мимо. ’ак добежал  Я  до
перекрестка.
     "Ќа сумасшедших не сердЯтсЯ, - мелькнуло у менЯ вдруг  в  голове,  -  а
’атьЯна озверела на него от злости; значит, он - вовсе не сумасшедший..." Ћ,
мне все казалось, что это была аллегориЯ и что  ему  непременно  хотелось  с
чем-то покончить, как с этим образом, и показать это нам, маме, всем.  Ќо  и
"двойник"  был  тоже  несомненно  подле  него;  в  этом  не  было   никакого
сомнениЯ...

        III.
     …го, однако, нигде не оказывалось, и не к нему же было  бежать;  трудно
было представить, чтоб он так просто  отправилсЯ  домой.  ‚друг  одна  мысль
заблестела предо мною, и Я стремглав бросилсЯ к Ђнне Ђндреевне.
     Ђнна Ђндреевна уже воротилась, и менЯ тотчас  же  допустили.  џ  вошел,
сдерживаЯ себЯ по возможности.  Ќе  садЯсь,  Я  прЯмо  рассказал  ей  сейчас
происшедшую сцену, то есть именно о "двойнике". Ќикогда не забуду и не прощу
ей того жадного, но безжалостно спокойного и самоуверенного  любопытства,  с
которым она менЯ выслушала, тоже не садЯсь.
     - ѓде он? ‚ы, может быть, знаете? - заключил Я настойчиво. - Љ вам менЯ
вчера посылала ’атьЯна Џавловна...
     - џ вас призывала еще вчера. ‚чера он был в –арском, был и  у  менЯ.  Ђ
теперь (она взглЯнула на часы), теперь семь часов... ‡начит, наверно у  себЯ
дома.
     - џ вижу, что вы все знаете - так говорите, говорите! - вскричал Я.
     - ‡наю многое, но всего не знаю. Љонечно, от вас скрывать  нечего...  -
обмерила она менЯ странным взглЯдом, улыбаЯсь и как бы  соображаЯ.  -  ‚чера
утром он сделал Љатерине  Ќиколаевне,  в  ответ  на  письмо  ее,  формальное
предложение выйти за него замуж.
     - ќто - неправда! - вытаращил Я глаза.
     -  Џисьмо  прошло  через  мои  руки;  Я  сама   ей   и   отвезла   его,
нераспечатанное. ‚ этот раз он поступил "по-рыцарски" и от  менЯ  ничего  не
потаил.
     - Ђнна Ђндреевна, Я ничего не понимаю!
     - Љонечно, трудно понЯть, но это - вроде  игрока,  который  бросает  на
стол последний червонец, а в кармане держит уже приготовленный револьвер,  -
вот смысл его предложениЯ. „евЯть из десЯти шансов, что она его  предложение
не примет; но на одну десЯтую шансов, стало быть, он все же рассчитывал,  и,
признаюсь, это очень любопытно, по-моему, впрочем... впрочем, тут могло быть
исступление, тот же "двойник", как вы сейчас так хорошо сказали.
     - € вы смеетесь? € разве Я могу  поверить,  что  письмо  было  передано
через вас? ‚едь вы - невеста отца ее? Џощадите менЯ, Ђнна Ђндреевна!
     - Ћн просил менЯ пожертвовать своей судьбой его счастию, а впрочем,  не
просил по-настоЯщему: это все довольно  молчаливо  обделалось,  Я  только  в
глазах его все прочитала. Ђх, боже мой, да чего же больше: ведь ездил же  он
в Љенигсберг, к вашей матушке, проситьсЯ у ней женитьсЯ на падчерице  madame
Ђхмаковой? ‚едь это очень сходно с тем,  что  он  избрал  менЯ  вчера  своим
уполномоченным и конфидентом. (5)
     Ћна была несколько бледна. Ќо  ее  спокойствие  было  только  усилением
сарказма. Ћ, Я простил ей многое в  ту  минуту,  когда  постепенно  осмыслил
дело. ‘ минуту Я обдумывал; она молчала и ждала.
     - ‡наете ли, - усмехнулсЯ Я вдруг, - вы передали письмо потому, что длЯ
вас не было никакого риску, потому что браку не бывать,  но  ведь  он?  Ћна,
наконец? ђазумеетсЯ, она отвернетсЯ от его предложениЯ, и тогда... что тогда
может случитьсЯ? ѓде он теперь, Ђнна Ђндреевна? - вскричал Я. -  ’ут  каждаЯ
минута дорога, каждую минуту может быть беда!
     - Ћн у себЯ дома, Я вам сказала. ‚ своем вчерашнем  письме  к  Љатерине
Ќиколаевне, которое Я передала, он просил у ней, во всЯком случае,  свиданиЯ
у себЯ на квартире, сегоднЯ, ровно в семь часов вечера. ’а дала обещание.
     - Ћна к нему на квартиру? Љак это можно?
     - Џочему же? Љвартира эта принадлежит Ќастасье …горовне; они оба  очень
могли у ней встретитьсЯ как ее гости...
     - Ќо она боитсЯ его... он может убить ее!
     Ђнна Ђндреевна только улыбнулась.
     - Љатерина Ќиколаевна, несмотрЯ на весь свой страх,  который  Я  в  ней
сама  приметила,  всегда  питала,  еще   с   прежнего   времени,   некоторое
благоговение и удивление к благородству правил и к возвышенности ума  ЂндреЯ
Џетровича. Ќа этот раз она доверилась ему, чтобы покончить с ним навсегда. ‚
письме же своем он дал ей самое торжественное, самое  рыцарское  слово,  что
опасатьсЯ ей нечего... Ћдним словом, Я не помню  выражений  письма,  но  она
доверилась... так сказать, длЯ последнего разу... и,  так  сказать,  отвечаЯ
самыми геройскими чувствами. ’ут могла быть  некотораЯ  рыцарскаЯ  борьба  с
обеих сторон.
     - Ђ двойник, двойник! - воскликнул Я. - „а ведь он с ума сошел!
     - „аваЯ вчера свое слово  ЯвитьсЯ  на  свидание,  Љатерина  Ќиколаевна,
вероЯтно, не предполагала возможности такого случаЯ.
     џ вдруг повернулсЯ и бросилсЯ бежать... Љ нему, к ним,  разумеетсЯ!  Ќо
из залы еще воротилсЯ на одну секунду.
     - „а вам, может быть, того и надо, чтобы он убил ее!  -  вскричал  Я  и
выбежал из дому.
     ЌесмотрЯ на то что Я весь дрожал, как в припадке, Я  вошел  в  квартиру
тихо, через кухню, и шепотом попросил вызвать ко мне Ќастасью  …горовну,  но
та сама тотчас же  вышла  и  молча  впилась  в  менЯ  ужасно  вопросительным
взглЯдом.
     - Ћни-с, их нет дома-с.
     Ќо Я прЯмо и точно, быстрым шепотом  изложил,  что  все  знаю  от  Ђнны
Ђндреевны, да и сам сейчас от Ђнны Ђндреевны.
     - ЌастасьЯ …горовна, где они?
     - Ћни в зале-с; там же, где вы сидели третьего днЯ, за столом...
     - ЌастасьЯ …горовна, пустите менЯ туда!
     - Љак это возможно-с?
     - Ќе туда, а в комнату рЯдом. ЌастасьЯ …горовна, Ђнна Ђндреевна, может,
сама того хочет. Љабы не хотела, не сказала бы мне, что они здесь. Ћни  менЯ
не услышат... она сама того хочет...
     - Ђ как не хочет? -  не  спускала  с  менЯ  впившегосЯ  взглЯда  своего
ЌастасьЯ …горовна.
     - ЌастасьЯ …горовна, Я вашу Ћлю помню... пропустите менЯ. “  нее  вдруг
затрЯслись губы и подбородок:
     - ѓолубчик, вот за Ћлю разве... за чувство  твое...Ќе  покинь  ты  Ђнну
Ђндреевну, голубчик! Ќе покинешь, а? не покинешь?
     - Ќе покину!
     - „ай же мне свое великое слово, что не вбежишь к ним и  не  закричишь,
коли Я тебЯ там поставлю?
     - —естью моею клЯнусь, ЌастасьЯ …горовна!
     Ћна взЯла менЯ за сюртук, провела в темную комнату, смежную с той,  где
они сидели, подвела чуть слышно по мЯгкому ковру к дверЯм, поставила у самых
спущенных портьер и, поднЯв  крошечный  уголок  портьеры,  показала  мне  их
обоих.
     џ осталсЯ, она ушла. ђазумеетсЯ, осталсЯ. џ понимал, что Я подслушиваю,
подслушиваю чужую тайну, но Я осталсЯ. …ще бы нe остатьсЯ - а двойник?  ‚едь
уж он разбил в моих глазах образ?

        IV.
     Ћни сидели друг против друга за тем же столом,  за  которым  мы  с  ним
вчера пили вино за его "воскресение"; Я мог вполне видеть их лица. Ћна  была
в простом черном платье, прекраснаЯ и, по-видимому, спокойнаЯ,  как  всегда.
ѓоворил он, а она с чрезвычайным и предупредительным вниманием его  слушала.
Њожет быть, в ней  и  видна  была  некотораЯ  робость.  Ћн  же  был  страшно
возбужден.
     џ пришел уже к начатому разговору, а потому некоторое времЯ  ничего  не
понимал. Џомню, она вдруг спросила:
     - € Я была причиною?
     - Ќет, это Я был причиною, -  ответил  он,  -  а  вы  только  без  вины
виноваты.  ‚ы  знаете,  что  бывают  без  вины  виноватыми?  ќто   -   самые
непростительные вины и всегда почти несут наказание, - прибавил он,  странно
засмеЯвшись. - Ђ Я и впрЯмь думал минуту, что вас совсем забыл и над  глупой
страстью моей совсем смеюсь... но вы это знаете. Ђ, однако же,  что  мне  до
того человека, за которого вы выходите?  џ  сделал  вам  вчера  предложение,
простите за это, это - нелепость, а между тем заменить  ее  совсем  нечем...
что ж бы Я мог сделать, кроме этой нелепости? џ не знаю...
     Ћн потерЯнно рассмеЯлсЯ при этом слове, вдруг поднЯв на нее  глаза;  до
того же времени говорил, как бы смотрЯ в сторону. …сли б Я был на ее  месте,
Я бы испугалсЯ этого смеха, Я это почувствовал. Ћн вдруг встал со стула.
     - ‘кажите, как могли вы согласитьсЯ прийти сюда? -  спросил  он  вдруг,
как бы вспомнив о главном. - Њое приглашение и мое все письмо - нелепость...
Џостойте, Я еще могу  угадать,  каким  образом  вышло,  что  вы  согласились
прийти, но - зачем вы пришли - вот вопрос? Ќеужто вы из одного только страху
пришли?
     - џ чтоб видеть вас пришла, - произнесла она, присматриваЯсь к  нему  с
робкою осторожностью. Ћба с полминуты молчали. ‚ерсилов опустилсЯ  опЯть  на
стул и кротким, но проникнутым, почти дрожавшим голосом начал:
     - џ вас ужасно давно не видал,  Љатерина  Ќиколаевна,  так  давно,  что
почти уж и возможным не считал когда-нибудь сидеть, как теперь,  подле  вас,
вглЯдыватьсЯ в ваше лицо и слушать ваш голос... „ва года мы не видались, два
года не говорили. ѓоворить-то Я с вами уж никогда не думал. Ќу,  пусть,  что
прошло - то прошло, а что есть - то завтра исчезнет как дым, - пусть это!  џ
согласен, потому что опЯть-таки этого заменить нечем, но не  уходите  теперь
даром, - вдруг прибавил он, почти умолЯЯ,  -  если  уж  подали  милостыню  -
пришли, то не уходите даром: ответьте мне на один вопрос!
     - Ќа какой вопрос?
     - ‚едь мы никогда не увидимсЯ и -  что  вам?  ‘кажите  мне  правду  раз
навек, на один вопрос, который никогда не задают умные люди: любили вы  менЯ
хоть когда-нибудь, или Я... ошибсЯ?
     Ћна вспыхнула.
     - ‹юбила, - проговорила она.
     ’ак Я и ждал, что она это скажет  -  о,  правдиваЯ,  о,  искреннЯЯ,  о,
честнаЯ!
     - Ђ теперь? - продолжал он.
     - ’еперь не люблю.
     - € смеетесь?
     - Ќет, Я потому сейчас усмехнулась, нечаЯнно, потому что Я так и знала,
что вы спросите: "Ђ теперь?" Ђ потому улыбнулась... потому  что,  когда  что
угадываешь, то всегда усмехнешьсЯ...
     Њне было даже странно; Я еще никогда не видал ее такою осторожною, даже
почти робкою и так конфузЯщеюсЯ. Ћн пожирал ее глазами.
     - џ знаю, что вы менЯ не любите... и - совсем не любите? - Њожет  быть,
совсем не люблю. џ вас не люблю, - прибавила она твердо и уже не улыбаЯсь  и
не краснеЯ. - „а, Я  любила  вас,  но  недолго.  џ  очень  скоро  вас  тогда
разлюбила...
     - џ знаю, знаю, вы увидали, что тут не то, что вам надо, но...  что  же
вам надо? ЋбъЯсните мне это еще раз... - ђазве Я это  уже  когда-нибудь  вам
объЯснЯла? —то мне надо? „а Я - самаЯ обыкновеннаЯ женщина;  Я  -  спокойнаЯ
женщина, Я люблю... Я люблю веселых людей.
     - ‚еселых?
     - ‚идите, как Я даже не умею говорить с вами. Њне кажетсЯ,  если  б  вы
менЯ могли меньше любить,  то  Я  бы  вас  тогда  полюбила,  -  опЯть  робко
улыбнулась она. ‘амаЯ полнаЯ искренность сверкнула в ее  ответе,  и  неужели
она не могла понЯть, что  ответ  ее  есть  самаЯ  окончательнаЯ  формула  их
отношений, все объЯснЯющаЯ и разрешающаЯ. Ћ, как он должен был  понЯть  это!
Ќо он смотрел на нее о и странно улыбалсЯ.
     - Ѓьоринг - человек веселый? - продолжал он спрашивать.
     - Ћн не должен вас  беспокоить  совсем,  -  ответила  она  с  некоторою
поспешностью. - џ выхожу за него потому только, что мне за ним  будет  всего
спокойнее. ‚сЯ душа моЯ останетсЯ при мне.
     - ‚ы, говорЯт, опЯть полюбили общество, свет?
     - Ќе общество. џ знаю, что в нашем обществе такой же беспорЯдок, как  и
везде; но снаружи формы  еще  красивы,  так  что,  если  жить,  чтоб  только
проходить мимо, то уж лучше тут, чем где-нибудь.
     - џ часто стал слышать слово "беспорЯдок";  вы  тогда  тоже  испугались
моего беспорЯдка, вериг, идей, глупостей?
     - Ќет, это было не совсем то...
     - —то же? ђади бога, говорите все прЯмо.
     - Ќу, Я вам скажу это прЯмо, потому что считаю вас за величайший  ум...
Њне всегда казалось в вас что-то смешное.
     ‚ыговорив  это,  она  вдруг  вспыхнула,  как  бы  сознав,  что  сделала
чрезвычайную неосторожность.
     - ‚от за то, что вы мне это сказали,  Я  вам  много  могу  простить,  -
странно проговорил он.
     - џ не договорила, - заторопилась она, все краснеЯ, - это  Я  смешна...
уж тем, что говорю с вами как дура.
     - Ќет, вы не смешны, а вы -  только  развратнаЯ,  светскаЯ  женщина!  -
побледнел он ужасно. - џ давеча тоже  не  договорил,  когда  вас  спрашивал,
зачем  вы  пришли.  •отите,  договорю?  ’ут  существует  одно  письмо,  один
документ, и вы ужасно его боитесь, потому что отец ваш,  с  этим  письмом  в
руках,  может  вас  проклЯсть  при  жизни  и  законно  лишить  наследства  в
завещании. ‚ы боитесь этого  письма  и  -  вы  пришли  за  этим  письмом,  -
проговорил он, почти весь дрожа и даже чуть не стуча зубами.  Ћна  выслушала
его с тоскливым и болезненным выражением лица.
     - џ  знаю,  что  вы  можете  мне  сделать  множество  неприЯтностей,  -
проговорила она, как бы отмахиваЯсь от его слов, - но Я  пришла  не  столько
затем, чтобы уговорить вас менЯ не преследовать, сколько,  чтоб  вас  самого
видеть. џ даже очень желала вас встретить уже давно, сама... Ќо Я  встретила
вас такого же, как и прежде,  -  вдруг  прибавила  она,  как  бы  увлеченнаЯ
особенною  и  решительною  мыслью  и  даже  каким-то  странным  и  внезапным
чувством.
     - Ђ вы надеЯлись увидеть другого? ќто - после письма-то моего  о  вашем
разврате? ‘кажите, вы шли сюда без всЯкого страху?
     - џ пришла потому, что вас прежде любила; но,  знаете,  прошу  вас,  не
угрожайте мне, пожалуйста, ничем, пока мы теперь вместе, не напоминайте  мне
дурных моих мыслей и чувств. …сли б вы могли заговорить со мной о чем-нибудь
другом, Я бы очень была рада. Џусть угрозы - потом, а теперь бы другое... џ,
право, пришла, чтоб вас минуту видеть и слышать. Ќу а  если  не  можете,  то
убейте менЯ прЯмо, но только не угрожайте и не терзайтесь передо мною  сами,
- заключила она,  в  странном  ожидании  смотрЯ  на  него,  точно  и  впрЯмь
предполагаЯ, что он может убить ее. Ћн  встал  опЯть  со  стула  и,  горЯчим
взглЯдом смотрЯ на нее, проговорил твердо:
     - ‚ы уйдете отсюда без малейшего оскорблениЯ.
     - Ђх да, ваше честное слово! - улыбнулась она.
     - Ќет, не потому только, что дано честное слово в письме, а потому, что
Я хочу и буду думать о вас всю ночь...
     - Њучить себЯ?
     - џ воображаю вас, когда Я один, всегда. џ только и делаю, что  с  вами
разговариваю. џ ухожу в трущобы  и  берлоги,  и,  как  контраст,  вы  сейчас
ЯвлЯетесь предо мною. Ќо вы всегда смеетесь надо мною, как и теперь... -  он
проговорил это как бы вне себЯ.
     -  Ќикогда,  никогда  не  смеЯлась  Я  над  вами!  -  воскликнула   она
проникнутым голосом и как бы с величайшим  состраданием,  изобразившимсЯ  на
лице ее. - …сли Я пришла, то Я из всех сил старалась сделать это  так,  чтоб
вам ни за что не было обидно, - прибавила она вдруг. - џ пришла  сюда,  чтоб
сказать вам, что Я почти вас люблю... Џростите, Я, может, не так сказала,  -
прибавила она торопливо.
     Ћн засмеЯлсЯ:
     - ‡ачем вы не умеете притворЯтьсЯ? ‡ачем вы - такаЯ простушка, зачем вы
- не такаЯ, как все... Ќу как сказать человеку, которого прогонЯешь:  "почти
люблю вас"?
     - џ только не умела выразитьсЯ, - заторопилась она,  -  что  Я  не  так
сказала; это потому, что Я при вас всегда стыдилась и не  умела  говорить  с
первой нашей встречи. Ђ если Я  не  так  сказала  словами,  что  "почти  вас
люблю", то ведь в мысли это было почти так - вот потому Я и сказала, хотЯ  и
люблю Я вас такою... ну, такою  общею  любовью,  которою  всех  любишь  и  в
которой всегда не стыдно признатьсЯ...
     Ћн молча, не спускаЯ с нее своего горЯчего взглЯда, прислушивалсЯ.
     - џ, конечно, вас обижаю, - продолжал он как бы вне себЯ. - ќто в самом
деле, должно быть, то, что называют страстью... џ одно знаю, что Я  при  вас
кончен; без вас т