 и  похвалилсЯ,  что   сын
дворового?
     - ‚ы слишком себЯ мучите. …сли находите, что сказали  дурно,  то  стоит
только не говорить в другой раз; вам еще пЯтьдесЯт лет впереди.
     - Ћ, Я знаю, что мне надо быть очень молчаливым с людьми. ‘амый  подлый
из всех развратов - это вешатьсЯ на шею; Я сейчас это им сказал, и вот  Я  и
вам вешаюсь! Ќо ведь есть разница, есть? …сли вы понЯли  эту  разницу,  если
способны были понЯть, то Я благословлю эту минуту!
     ‚асин опЯть улыбнулсЯ.
     - Џриходите ко мне, если захотите, - сказал он. - џ имею теперь  работу
и занЯт, но вы сделаете мне удовольствие. - џ заключил  об  вас  давеча,  по
физиономии, что вы излишне тверды и несообщительны.
     - ќто очень может быть верно. џ знал вашу сестру,  ‹изавету  Њакаровну,
прошлого года, в  ‹уге...  Љрафт  остановилсЯ  и,  кажетсЯ,  вас  ждет;  ему
поворачивать.
     џ крепко пожал руку  ‚асина  и  добежал  до  Љрафта,  который  все  шел
впереди, пока Я говорил с ‚асиным. Њы молча дошли  до  его  квартиры;  Я  не
хотел еще и не мог говорить с ним. ‚ характере Љрафта  одною  из  сильнейших
черт была деликатность.


        ѓлава четвертаЯ

        I.
     Љрафт прежде  где-то  служил,  а  вместе  с  тем  и  помогал  покойному
Ђндроникову (за вознаграждение от него) в ведении иных частных дел, которыми
тот постоЯнно занималсЯ сверх своей службы. „лЯ менЯ важно было уже то,  что
Љрафту, вследствие особенной близости его с Ђндрониковым, могло быть  многое
известно из того, что так интересовало менЯ. Ќо Я знал  от  Њарьи  €вановны,
жены ЌиколаЯ ‘еменовича, у которого Я прожил  столько  лет,  когда  ходил  в
гимназию, - и котораЯ была родной  племЯнницей,  воспитанницей  и  любимицей
Ђндроникова, что Љрафту даже "поручено" передать мне нечто. џ уже  ждал  его
целый месЯц.
     Ћн жил в маленькой квартире, в две комнаты, совершенным особнЯком, а  в
настоЯщую минуту, только что воротившись, был даже и без  прислуги.  —емодан
был хоть и раскрыт, но не убран, вещи валЯлись на стульЯх, а на столе, перед
диваном, разложены были:  саквоЯж,  дорожнаЯ  шкатулка,  револьвер  и  проч.
‚ойдЯ, Љрафт был в чрезвычайной задумчивости, как бы забыв  обо  мне  вовсе;
он, может быть, и не заметил, что Я с ним не разговаривал дорогой. Ћн тотчас
же что-то принЯлсЯ искать, но, взглЯнув мимоходом в зеркало,  остановилсЯ  и
целую минуту пристально  рассматривал  свое  лицо.  џ  хоть  и  заметил  эту
особенность (а потом слишком все  припомнил),  но  Я  был  грустен  и  очень
смущен.  џ  был  не  в  силах  сосредоточитьсЯ.  Ћдно  мгновение  мне  вдруг
захотелось взЯть и уйти и так оставить все дела навсегда.  „а  и  что  такое
были все эти дела в сущности? Ќе одной  ли  напускной  на  себЯ  заботой?  џ
приходил в отчаЯние, что трачу  мою  энергию,  может  быть,  на  недостойные
пустЯки  из  одной  чувствительности,  тогда  как  сам  имею   перед   собой
энергическую задачу.  Ђ  между  тем  неспособность  моЯ  к  серьезному  делу
очевидно обозначалась, ввиду того, что случилось у „ергачева.
     - Љрафт, вы к ним и еще пойдете? - вдруг спросил  Я  его.  Ћн  медленно
обернулсЯ ко мне, как бы плохо понимаЯ менЯ. џ сел на стул.
     - Џростите их! - сказал вдруг Љрафт.
     Њне, конечно, показалось, что это насмешка; но, взглЯнув пристально,  Я
увидал в лице его такое странное и даже удивительное  простодушие,  что  мне
даже самому удивительно стало, как это он  так  серьезно  попросил  менЯ  их
"простить". Ћн поставил стул и сел подле менЯ.
     - џ сам знаю, что Я, может быть, сброд всех самолюбии и больше  ничего,
- начал Я, - но не прошу прощениЯ.
     - „а и совсем не у кого, - проговорил он тихо и серьезно. Ћн все  времЯ
говорил тихо и очень медленно.
     - Џусть Я буду виноват перед  собой...  џ  люблю  быть  виновным  перед
собой... Љрафт, простите, что Я у вас вру. ‘кажите, неужели вы тоже  в  этом
кружке? џ вот об чем хотел спросить.
     - Ћни не глупее других и не умнее; они - помешанные, как все.
     -  ђазве  все  -  помешанные?  -  повернулсЯ  Я  к  нему  с   невольным
любопытством.
     - €з людей получше теперь все - помешанные. ‘ильно кутит одна  середина
и бездарность... ‚прочем, это все не стоит.
     ѓоворЯ, он смотрел  как-то  в  воздух,  начинал  фразы  и  обрывал  их.
Ћсобенно поражало какое-то уныние в его голосе.
     - Ќеужели и ‚асин с ними? ‚ ‚асине - ум, в ‚асине - нравственнаЯ  идеЯ!
- вскричал Я.
     - Ќравственных идей теперь совсем нет; вдруг ни одной не оказалось,  и,
главное, с таким видом, что как будто их никогда и не было.
     - Џрежде не было?
     - ‹учше оставим это, - проговорил он с Явным утомлением.  ЊенЯ  тронула
его горестнаЯ серьезность. “стыдЯсь своего эгоизма, Я  стал  входить  в  его
тон.
     - Ќынешнее времЯ, - начал он сам, помолчав  минуты  две  и  все  смотрЯ
куда-то  в  воздух,  -  нынешнее  времЯ  -  это  времЯ  золотой  средины   и
бесчувствиЯ, страсти к невежеству, лени, неспособности к делу и  потребности
всего готового. Ќикто не задумываетсЯ; редко кто выжил бы себе идею.
     Ћн опЯть оборвал и помолчал немного; Я слушал.
     - Ќынче безлесЯт ђоссию, истощают в  ней  почву,  обращают  в  степь  и
приготовлЯют ее длЯ калмыков. џвись человек с надеждой и посади дерево - все
засмеютсЯ: "ђазве ты до него доживешь?" ‘  другой  стороны,  желающие  добра
толкуют о том, что будет через тысЯчу лет. ‘креплЯющаЯ идеЯ совсем  пропала.
‚се точно на постоЯлом дворе и завтра собираютсЯ вон из  ђоссии;  все  живут
только бы с них достало...
     - Џозвольте, Љрафт, вы сказали:  "‡аботЯтсЯ  о  том,  что  будет  через
тысЯчу лет". Ќу а ваше отчаЯние... про участь ђоссии... разве это не  в  том
же роде забота?
     -  ќто...  это  -  самый  насущный  вопрос,  который  только  есть!   -
раздражительно проговорил он и быстро встал с места.
     - Ђх да! џ и забыл!  -  сказал  он  вдруг  совсем  не  тем  голосом,  с
недоумением смотрЯ на менЯ, - Я вас зазвал по делу и между тем... ђади бога,
извините.
     Ћн точно вдруг опомнилсЯ от какого-то сна, почти сконфузилсЯ;  взЯл  из
портфелЯ, лежавшего на столе, письмо и подал мне.
     - ‚от что Я имею  вам  передать.  ќто  -  документ,  имеющий  некоторую
важность, - начал он со вниманием и с самым деловым видом.
     ЊенЯ,  еще  долго  спустЯ,  поражала  потом,  при   воспоминании,   эта
способность его (в  такие  длЯ  него  часы!)  с  таким  сердечным  вниманием
отнестись к чужому делу, так спокойно и твердо рассказать его.
     - ќто письмо того самого ‘толбеева, по смерти которого из-за  завещаниЯ
его возникло дело ‚ерсилова с кнЯзьЯми ‘окольскими. „ело это теперь решаетсЯ
в суде и решитсЯ, наверно, в пользу ‚ерсилова; за него закон.  Њежду  тем  в
письме этом, частном, писанном  два  года  назад,  завещатель  сам  излагает
настоЯщую свою волю или, вернее, желание, излагает скорее в  пользу  кнЯзей,
чем ‚ерсилова. Џо крайней  мере  те  пункты,  на  которые  опираютсЯ  кнЯзьЯ
‘окольские, оспариваЯ завещание, получают сильную поддержку в  этом  письме.
Џротивники ‚ерсилова много бы дали за этот документ,  не  имеющий,  впрочем,
решительного  юридического  значениЯ.  Ђлексей   Ќиканорович   (Ђндроников),
занимавшийсЯ делом ‚ерсилова, сохранЯл это письмо у  себЯ  и,  незадолго  до
своей смерти, передал его мне с поручением "приберечь" - может быть,  боЯлсЯ
за свои бумаги, предчувствуЯ смерть. Ќе желаю  судить  теперь  о  намерениЯх
ЂлексеЯ Ќиканоровича в этом случае и признаюсь, по смерти его Я находилсЯ  в
некоторой тЯгостной нерешимости, что мне делать с этим документом,  особенно
ввиду близкого решениЯ этого дела в суде. Ќо ЊарьЯ €вановна, которой Ђлексей
Ќиканорович,  кажетсЯ,  очень  много  поверЯл  при  жизни,  вывела  менЯ  из
затруднениЯ: она написала мне, три недели назад, решительно, чтоб Я  передал
документ именно вам, и что это, кажетсЯ (ее выражение),  совпадало  бы  и  с
волей Ђндроникова. €так, вот документ, и Я очень рад, что могу  его  наконец
передать.
     - Џослушайте, - сказал Я, озадаченный такою неожиданною новостью, - что
же Я буду теперь с этим письмом делать? Љак мне поступить?
     - ќто уж в вашей воле.
     - Ќевозможно, Я ужасно несвободен, согласитесь сами! ‚ерсилов так  ждал
этого наследства... и, знаете,  он  погибнет  без  этой  помощи  -  и  вдруг
существует такой документ!
     - Ћн существует только здесь, в комнате.
     - Ќеужели так? - посмотрел Я на него внимательно.
     - …сли вы в этом случае сами не находите, как поступить, то  что  же  Я
могу вам присоветовать?
     - Ќо передать кнЯзю ‘окольскому Я тоже не  могу:  Я  убью  все  надежды
‚ерсилова и, кроме того, выйду перед ним  изменником...  ‘  другой  стороны,
передав ‚ерсилову, Я ввергну невинных в нищету, а ‚ерсилова все-таки  ставлю
в безвыходное положение: или отказатьсЯ от наследства, или стать вором.
     - ‚ы слишком преувеличиваете значение дела.
     -   ‘кажите   одно:   имеет   этот   документ   характер   решительный,
окончательный?
     -  Ќет,  не  имеет.  џ  небольшой  юрист.  Ђдвокат  противной  стороны,
разумеетсЯ, знал бы, как этим документом воспользоватьсЯ,  и  извлек  бы  из
него всю пользу;  но  Ђлексей  Ќиканорович  находил  положительно,  что  это
письмо, будучи предъЯвлено, не имело бы большого юридического значениЯ,  так
что дело ‚ерсилова могло бы быть все-таки выиграно. ‘корее же этот  документ
представлЯет, так сказать, дело совести...
     - „а вот это-то и  важнее  всего,  -  перебил  Я,  -  именно  потому-то
‚ерсилов и будет в безвыходном положении.
     - Ћн, однако, может уничтожить документ и тогда, напротив, избавит себЯ
уже от всЯкой опасности.
     - €меете вы особые основаниЯ так полагать о нем, Љрафт? ‚от что Я  хочу
знать: длЯ того-то Я и у вас!
     - џ думаю, что всЯкий на его месте так бы поступил.
     - € вы сами так поступили бы?
     - џ нe получаю наследства и потому про себЯ не знаю.
     - Ќу, хорошо, - сказал Я, сунув письмо в карман. - ќто дело пока теперь
кончено. Љрафт, послушайте. ЊарьЯ €вановна, котораЯ, уверЯю вас, многое  мне
открыла, сказала мне, что вы, и только один вы, могли бы передать  истину  о
случившемсЯ в ќмсе, полтора года назад, у  ‚ерсилова  с  Ђхмаковыми.  џ  вас
ждал, как солнца, которое все у менЯ осветит. ‚ы не знаете моего  положениЯ,
Љрафт. “молЯю вас сказать мне всю правду. џ  именно  хочу  знать,  какой  он
человек, а теперь - теперь больше, чем когда-нибудь это надо!
     - џ удивлЯюсь, как ЊарьЯ €вановна вам не передала всего сама; она могла
обо всем слышать от покойного Ђндроникова и, разумеетсЯ,  слышала  и  знает,
может быть, больше менЯ.
     - Ђндроников  сам  в  этом  деле  путалсЯ,  так  именно  говорит  ЊарьЯ
€вановна. ќтого дела, кажетсЯ, никто  не  может  распутать.  ’ут  черт  ногу
переломит! џ же знаю, что вы тогда сами были в ќмсе...
     - џ всего не застал, но что  знаю,  пожалуй,  расскажу  охотно,  только
удовлетворю ли вас?

        II.
     Ќе привожу дословного рассказа, а приведу лишь вкратце сущность.
     Џолтора года назад  ‚ерсилов,  став  через  старого  кнЯзЯ  ‘окольского
другом дома Ђхмаковых (все тогда находились за границей, в  ќмсе),  произвел
сильное впечатление, во-первых, на самого Ђхмакова, генерала и еще нестарого
человека,  но  проигравшего  все  богатое  приданое  своей  жены,   Љатерины
Ќиколаевны, в три года супружества в  карты  и  от  невоздержной  жизни  уже
имевшего удар. Ћн от него очнулсЯ  и  поправлЯлсЯ  за  границей,  а  в  ќмсе
проживал длЯ своей дочери, от первого своего  брака.  ќто  была  болезненнаЯ
девушка,  лет  семнадцати,  страдавшаЯ  расстройством  груди   и,   говорЯт,
чрезвычайной красоты, а вместе с тем и фантастичности. Џриданого  у  ней  не
было; надеЯлись, по обыкновению, на старого кнЯзЯ. Љатерина Ќиколавна  была,
говорЯт,  доброй  мачехой.  Ќо  девушка  почему-то  особенно  привЯзалась  к
‚ерсилову.
     Ћн проповедовал тогда "что-то страстное", по выражению Љрафта, какую-то
новую жизнь, "был в религиозном настроении высшего смысла" - по странному, а
может быть, и насмешливому выражению Ђндроникова, которое мне было передано.
Ќо замечательно, что его скоро все  невзлюбили.  ѓенерал  даже  боЯлсЯ  его;
Љрафт совершенно не отрицает слуха,  что  ‚ерсилов  успел  утвердить  в  уме
больного  мужа,  что  Љатерина  Ќиколавна  неравнодушна  к  молодому   кнЯзю
‘окольскому (отлучившемусЯ тогда из ќмса в Џариж). ‘делал же это  не  прЯмо,
а, "по обыкновению своему", наветами, наведениЯми и всЯкими извилинами,  "на
что он великий мастер", выразилсЯ Љрафт. ‚ообще же скажу, что  Љрафт  считал
его, и желал считать, скорее плутом и врожденным интриганом, чем  человеком,
действительно проникнутым чем-то высшим или хоть оригинальным. џ же  знал  и
помимо Љрафта, что ‚ерсилов, имев сперва чрезвычайное  влиЯние  на  Љатерину
Ќиколавну, мало-помалу дошел с нею до разрыва. ‚ чем тут  состоЯла  всЯ  эта
игра, Я и от Љрафта не мог добитьсЯ,  но  о  взаимной  ненависти,  возникшей
между обоими  после  их  дружбы,  все  подтверждали.  ‡атем  произошло  одно
странное   обстоЯтельство:   болезненнаЯ   падчерица   Љатерины   Ќиколавны,
по-видимому, влюбилась  в  ‚ерсилова,  или  чем-то  в  нем  поразилась,  или
воспламенилась его речью, или уж Я этого ничего не знаю;  но  известно,  что
‚ерсилов одно времЯ все почти дни проводил  около  этой  девушки.  Љончилось
тем, что девица объЯвила вдруг отцу, что желает за ‚ерсилова замуж. —то  это
случилось действительно, это все подтверждают - и  Љрафт,  и  Ђндроников,  и
ЊарьЯ €вановна, и  даже  однажды  проговорилась  об  этом  при  мне  ’атьЯна
Џавловна. “тверждали тоже, что ‚ерсилов не  только  сам  желал,  но  даже  и
настаивал на браке с  девушкой  и  что  соглашение  этих  двух  неоднородных
существ, старого с малым, было обоюдное. Ќо отца эта мысль испугала; он,  по
мере отвращениЯ от Љатерины Ќиколавны, которую прежде очень любил, стал чуть
не боготворить свою  дочь,  особенно  после  удара.  Ќо  самой  ожесточенной
противницей  возможности  такого  брака  Явилась  сама  Љатерина  Ќиколавна.
Џроизошло  чрезвычайно  много  каких-то  секретных,  чрезвычайно  неприЯтных
семейных столкновений, споров, огорчений,  одним  словом,  всЯких  гадостей.
Ћтец начал наконец подаватьсЯ, видЯ упорство влюбленной и "фанатизированной"
‚ерсиловым дочери -  выражение  Љрафта.  Ќо  Љатерина  Ќиколавна  продолжала
восставать с неумолимой ненавистью. € вот здесь-то  и  начинаетсЯ  путаница,
которую никто не понимает. ‚от, однако, прЯмаЯ догадка Љрафта  на  основании
данных, но все-таки лишь догадка.
     ‚ерсилов будто бы успел внушить по-своему, тонко и неотразимо,  молодой
особе, что Љатерина Ќиколавна оттого не соглашаетсЯ,  что  влюблена  в  него
сама и уже давно мучит его ревностью, преследует его, интригует, объЯснилась
уже ему, и теперь готова сжечь его за  то,  что  он  полюбил  другую;  одним
словом, что-то в  этом  роде.  ‘квернее  всего  тут  то,  что  он  будто  бы
"намекнул" об этом и отцу, мужу "неверной" жены,  объЯснЯЯ,  что  кнЯзь  был
только развлечением. ђазумеетсЯ, в  семействе  началсЯ  целый  ад.  Џо  иным
вариантам, Љатерина Ќиколавна ужасно любила свою  падчерицу  и  теперь,  как
оклеветаннаЯ перед нею, была в отчаЯнии,  не  говорЯ  уже  об  отношениЯх  к
больному мужу. € что же, рЯдом с этим существует другой вариант, которому, к
печали моей, вполне верил и Љрафт и которому Я и сам верил (обо всем этом  Я
уже слышал). “тверждали  (Ђндроников,  говорЯт,  слышал  от  самой  Љатерины
Ќиколавны), что, напротив, ‚ерсилов, прежде еще, то есть  до  начала  чувств
молодой девицы, предлагал свою любовь Љатерине Ќиколавне; что та, бывшаЯ его
другом, даже экзальтированнаЯ  им  некоторое  времЯ,  но  постоЯнно  ему  не
верившаЯ  и  противоречившаЯ,   встретила   это   объЯснение   ‚ерсилова   с
чрезвычайною ненавистью и Ядовито осмеЯла его. ‚ыгнала же его  формально  от
себЯ за то, что тот предложил  ей  прЯмо  стать  его  женой  ввиду  близкого
предполагаемого второго удара мужа. ’аким образом, Љатерина Ќиколавна должна
была почувствовать особенную ненависть к ‚ерсилову, когда увидела потом, что
он так открыто ищет уже руки ее падчерицы. ЊарьЯ €вановна, передаваЯ все это
мне в Њоскве, верила и тому и другому варианту, то есть  всему  вместе:  она
именно утверждала, что все это могло произойти совместно, что это  вроде  la
haine dans l'amour, оскорбленной любовной гордости с обеих сторон и т. д., и
т. д., одним словом, что-то вроде какой-то тончайшей романической  путаницы,
недостойной всЯкого серьезного и здравомыслЯщего  человека  и,  вдобавок,  с
подлостью. Ќо ЊарьЯ €вановна была и сама нашпигована романами  с  детства  и
читала их день  и  ночь,  несмотрЯ  на  прекрасный  характер.  ‚  результате
выставлЯлась очевиднаЯ подлость ‚ерсилова, ложь и интрига, что-то  черное  и
гадкое,  тем  более   что   кончилось   действительно   трагически:   беднаЯ
воспламененнаЯ девушка отравилась, говорЯт, фосфорными спичками; впрочем,  Я
даже и теперь не знаю, верен ли этот последний слух;  по  крайней  мере  его
всеми силами постарались замЯть. „евица  была  больна  всего  две  недели  и
умерла. ‘пички остались, таким образом, под сомнением, но Љрафт и им  твердо
верил. ‡атем умер вскорости и отец девицы, говорЯт, от  горести,  котораЯ  и
вызвала второй удар, однако не раньше как через три месЯца. Ќо после похорон
девицы молодой  кнЯзь  ‘окольский,  возвратившийсЯ  из  Џарижа  в  ќмс,  дал
‚ерсилову пощечину публично в саду и тот не ответил  вызовом;  напротив,  на
другой же день ЯвилсЯ на променаде как ни в чем не  бывало.  ’ут-то  все  от
него и отвернулись, в Џетербурге тоже. ‚ерсилов хоть и  продолжал  некоторое
знакомство, но совсем в другом кругу. €з светского его  знакомства  все  его
обвинили, хотЯ, впрочем, мало кто знал обо всех подробностЯх;  знали  только
нечто о романической смерти молодой  особы  и  о  пощечине.  Џо  возможности
полные  сведениЯ  имели  только  два-три  лица;  более  всех  знал  покойный
Ђндроников, имеЯ уже давно  деловые  сношениЯ  с  Ђхмаковыми  и  особенно  с
Љатериной Ќиколавной по одному случаю. Ќо он хранил все эти секреты даже  от
семейства своего, а открыл лишь нечто Љрафту  и  Њарье  €вановне,  да  и  то
вследствие необходимости.
     - ѓлавное, тут теперь один  документ,  -  заключил  Љрафт,  -  которого
чрезвычайно боитсЯ госпожа Ђхмакова.
     € вот что он сообщил и об этом.
     Љатерина Ќиколавна имела неосторожность, когда старый кнЯзь,  отец  ее,
за границей стал уже выздоравливать от своего припадка, написать Ђндроникову
в большом секрете  (Љатерина  Ќиколавна  доверЯла  ему  вполне)  чрезвычайно
компрометирующее письмо. ‚ то времЯ в выздоравливавшем кнЯзе  действительно,
говорЯт, обнаружилась склонность тратить и чуть не бросать  свои  деньги  на
ветер: за границей он стал покупать совершенно  ненужные,  но  ценные  вещи,
картины, вазы; дарить и жертвовать на бог знает что большими кушами, даже на
разные тамошние учреждениЯ; у одного русского светского мота чуть  не  купил
за огромную сумму,  заглазно,  разоренное  и  обремененное  тЯжбами  имение;
наконец, действительно будто бы начал мечтать о браке. €  вот,  ввиду  всего
этого, Љатерина Ќиколавна, не отходившаЯ от отца во  времЯ  его  болезни,  и
послала Ђндроникову, как юристу и  "старому  другу",  запрос:  "‚озможно  ли
будет, по законам, объЯвить кнЯзЯ в опеке  или  вроде  неправоспособного;  а
если так, то как удобнее  это  сделать  без  скандала,  чтоб  никто  не  мог
обвинить и чтобы  пощадить  при  этом  чувства  отца  и  т.  д.,  и  т.  д."
Ђндроников, говорЯт, тогда же вразумил ее  и  отсоветовал;  а  впоследствии,
когда кнЯзь выздоровел совсем, то и нельзЯ уже было воротитьсЯ к этой  идее;
но письмо у Ђндроникова осталось.  €  вот  он  умирает;  Љатерина  Ќиколавна
тотчас вспомнила про письмо: если бы оно обнаружилось в бумагах покойного  и
попало в руки старого кнЯзЯ, то тот несомненно прогнал бы ее навсегда, лишил
наследства и не дал бы ей ни копейки при жизни. Њысль, что  роднаЯ  дочь  не
верит в его ум и даже хотела объЯвить его  сумасшедшим,  обратила  бы  этого
агнца в зверЯ. Ћна же, овдовев, осталась, по милости игрока мужа, без всЯких
средств и на  одного  только  отца  и  рассчитывала:  она  вполне  надеЯлась
получить от него новое приданое, столь же богатое, как и первое!
     Љрафт  об  участи  этого  письма  знал  очень  мало,  но  заметил,  что
Ђндроников "никогда не рвал нужных бумаг" и, кроме того, был человек хоть  и
широкого ума,  но  и  "широкой  совести".  (џ  даже  подивилсЯ  тогда  такой
чрезвычайной самостоЯтельности взглЯда Љрафта, столь любившего и  уважавшего
Ђндроникова.) Ќо  Љрафт  имел  все-таки  уверенность,  что  компрометирующий
документ будто бы попалсЯ в руки ‚ерсилова через близость того со вдовой и с
дочерьми Ђндроникова; уже известно было, что они  тотчас  же  и  обЯзательно
предоставили ‚ерсилову все бумаги, оставшиесЯ после покойного. ‡нал он тоже,
что и Љатерине Ќиколавне уже известно, что письмо  у  ‚ерсилова  и  что  она
этого-то и боитсЯ, думаЯ, что ‚ерсилов тотчас пойдет  с  письмом  к  старому
кнЯзю; что, возвратЯсь из-за границы, она уже искала  письмо  в  Џетербурге,
была у Ђндрониковых и теперь продолжает  искать,  так  как  все-таки  у  нее
оставалась надежда, что письмо, может быть, не у ‚ерсилова, и, в заключение,
что она и в Њоскву ездила единственно с этою же целью и  умолЯла  там  Њарью
€вановну поискать в тех бумагах, которые сохранЯлись у ней. Ћ  существовании
Њарьи €вановны и об ее отношениЯх  к  покойному  Ђндроникову  она  проведала
весьма недавно, уже возвратЯсь в Џетербург.
     - ‚ы думаете, она не нашла у Њарьи €вановны? -  спросил  Я,  имеЯ  свою
мысль.
     - …сли ЊарьЯ €вановна не открыла ничего даже вам, то, может быть, у ней
и нет ничего.
     - ‡начит, вы полагаете, что документ у ‚ерсилова?
     - ‚ероЯтнее всего,  что  да.  ‚прочем,  не  знаю,  все  может  быть,  -
промолвил он с видимым утомлением.
     џ  перестал  расспрашивать,  да  и  к  чему?  ‚се  главное   длЯ   менЯ
проЯснилось, несмотрЯ на всю эту недостойную путаницу; все, чего Я боЯлсЯ, -
подтвердилось.
     - ‚се это как сон и бред, - сказал Я в  глубокой  грусти  к  взЯлсЯ  за
шлЯпу.
     - ‚ам очень дорог этот человек? - спросил Љрафт  с  видимым  и  большим
участием, которое Я прочел на его лице в ту минуту.
     - џ так и предчувствовал, - сказал Я, - что от вас  все-таки  не  узнаю
вполне. ЋстаетсЯ одна надежда на Ђхмакову. Ќа нее-то  Я  и  надеЯлсЯ.  Њожет
быть, пойду к ней, а может быть, нет.
     Љрафт посмотрел с некоторым недоумением.
     - Џрощайте, Љрафт! ‡ачем лезть к людЯм, которые вас не хотЯт? Ќе  лучше
ли все порвать, - а?
     - Ђ потом куда? - спросил он как-то сурово и смотрЯ в землю.
     - Љ себе, к себе! ‚се порвать и уйти к себе!
     - ‚ Ђмерику?
     - ‚ Ђмерику! Љ себе, к одному себе! ‚от в чем всЯ "моЯ идеЯ", Љрафт!  -
сказал Я восторженно.
     Ћн как-то любопытно посмотрел на менЯ.
     - Ђ у вас есть это место: "к себе"?
     - …сть. „о свиданьЯ, Љрафт; благодарю вас и жалею, что вас  утрудил!  џ
бы, на вашем месте, когда у самого такаЯ ђоссиЯ в голове, всех  бы  к  черту
отправлЯл: убирайтесь, интригуйте, грызитесь про себЯ - мне какое дело!
     - Џосидите еще, - сказал он вдруг, уже проводив менЯ до входной двери.
     џ немного удивилсЯ, воротилсЯ и  опЯть  сел.  Љрафт  сел  напротив.  Њы
обменЯлись какими-то улыбками, все это Я как теперь вижу. Ћчень  помню,  что
мне было как-то удивительно на него.
     - Њне в вас нравитсЯ, Љрафт, то, что вы -  такой  вежливый  человек,  -
сказал Я вдруг.
     - „а?
     - џ потому, что сам редко умею быть вежливым, хоть и  хочу  уметь...  Ђ
что ж, может, и лучше, что оскорблЯют люди: по  крайней  мере  избавлЯют  от
несчастиЯ любить их.
     - Љакой вы час во дню больше любите? - спросил  он,  очевидно  менЯ  не
слушаЯ.
     - —ас? Ќе знаю. џ закат не люблю.
     - „а? - произнес он с каким-то особенным любопытством, но тотчас  опЯть
задумалсЯ.
     - ‚ы куда-то опЯть уезжаете?
     - „а... уезжаю.
     - ‘коро?
     - ‘коро.
     - Ќеужели, чтоб доехать до ‚ильно, револьвер нужен? - спросил  Я  вовсе
без малейшей задней мысли: и мысли даже не было!  ’ак  спросил,  потому  что
мелькнул револьвер, а Я тЯготилсЯ, о чем говорить.
     Ћн обернулсЯ и посмотрел на револьвер пристально.
     - Ќет, это Я так, по привычке.
     - …сли б у менЯ был револьвер, Я бы прЯтал его куда-нибудь  под  замок.
‡наете, ей-богу, соблазнительно!  џ,  может  быть,  и  не  верю  в  эпидемию
самоубийств, но если торчит вот это перед глазами - право, есть минуты,  что
и соблазнит.
     - Ќе говорите об этом, - сказал он и вдруг встал со стула.
     - џ не про себЯ, - прибавил Я, тоже вставаЯ, - Я не употреблю. Њне хоть
три жизни дайте - мне и тех будет мало.
     - †ивите больше, - как бы вырвалось у него. Ћн рассеЯнно  улыбнулсЯ  и,
странно, прЯмо пошел в  переднюю,  точно  выводЯ  менЯ  сам,  разумеетсЯ  не
замечаЯ, что делает.
     - †елаю вам всЯкой удачи, Љрафт, - сказал Я, уже выходЯ на лестницу.
     - ќто пожалуй, - твердо отвечал он.
     - „о свиданьЯ!
     - € это пожалуй.
     џ помню его последний на менЯ взглЯд.

        III.
     €так, вот человек, по котором столько лет билось мое сердце! €  чего  Я
ждал от Љрафта, каких это новых сообщений?
     ‚ыйдЯ от Љрафта, Я сильно захотел есть; наступал  уже  вечер,  а  Я  не
обедал. џ вошел тут же на Џетербургской, на Ѓольшом проспекте, в один мелкий
трактир, с тем чтоб истратить копеек двадцать и не  более  двадцати  пЯти  -
более Я бы тогда ни за что себе не позволил. џ взЯл себе супу и, помню, съев
его, сел глЯдеть в окно; в  комнате  было  много  народу,  пахло  пригорелым
маслом, трактирными салфетками и табаком. ѓадко было. Ќад головой моей тюкал
носом о дно  своей  клетки  безголосый  соловей,  мрачный  и  задумчивый.  ‚
соседней биллиардной шумели, но Я сидел и сильно думал. ‡акат солнца (почему
Љрафт удивилсЯ, что Я не люблю заката?)  навел  на  менЯ  какие-то  новые  и
неожиданные ощущениЯ совсем не к месту. Њне все мерещилсЯ тихий взглЯд  моей
матери, ее милые глаза,  которые  вот  уже  весь  месЯц  так  робко  ко  мне
приглЯдывались. ‚ последнее времЯ Я дома очень грубил,  ей  преимущественно;
желал грубить ‚ерсилову, но, не смеЯ ему, по подлому обычаю моему, мучил ее.
„аже совсем запугал: часто она таким умолЯющим взглЯдом смотрела на менЯ при
входе ЂндреЯ Џетровича, боЯсь с моей стороны какой-нибудь  выходки...  Ћчень
странно было то, что Я теперь, в  трактире,  в  первый  раз  сообразил,  что
‚ерсилов мне говорит ты, а она - вы. “дивлЯлсЯ Я тому и прежде, и  не  в  ее
пользу, а тут как-то особенно сообразил - и  все  странные  мысли,  одна  за
другой, текли в голову. џ долго просидел на месте, до самых полных  сумерек.
„умал и об сестре... Њинута длЯ менЯ роковаЯ. ‚о что бы ни стало  надо  было
решитьсЯ! Ќеужели Я не способен решитьсЯ? —то трудного в том, чтоб  порвать,
если к тому же и сами не хотЯт менЯ? Њать и сестра? Ќо их-то Я  ни  в  каком
случае не оставлю - как бы ни обернулось дело.
     ќто правда, что поЯвление этого человека в жизни моей, то есть на  миг,
еще в первом детстве, было тем фатальным толчком, с  которого  началось  мое
сознание. Ќе встретьсЯ он мне тогда - мой ум, мой склад мыслей, моЯ  судьба,
наверно, были  бы  иные,  несмотрЯ  даже  на  предопределенный  мне  судьбою
характер, которого Я бы все-таки не избегнул.
     Ќо ведь оказываетсЯ, что этот человек - лишь мечта моЯ, мечта с детских
лет. ќто Я сам его таким выдумал, а на деле оказалсЯ другой,  упавший  столь
ниже моей фантазии. џ приехал к человеку чистому, а не к этому. € к  чему  Я
влюбилсЯ в него, раз навсегда,  в  ту  маленькую  минутку,  как  увидел  его
когда-то, бывши ребенком? ќто "навсегда" должно исчезнуть.  џ  когда-нибудь,
если место найдетсЯ, опишу эту первую встречу нашу: это  пустейший  анекдот,
из которого ровно ничего не выходит. Ќо у менЯ вышла целаЯ пирамида. џ начал
эту пирамиду еще под детским одеЯлом, когда, засыпаЯ, мог плакать и  мечтать
- о чем? - сам не знаю. Ћ том, что менЯ оставили? Ћ том, что менЯ мучат?  Ќо
мучили менЯ лишь немножко, всего только  два  года,  в  пансионе  ’ушара,  в
который он менЯ тогда сунул и уехал навсегда. Џотом  менЯ  никто  не  мучил;
даже напротив, Я сам гордо смотрел на товарищей. „а  и  терпеть  Я  не  могу
этого ноющего по  себе  сиротства!  Ќичего  нет  омерзительнее  роли,  когда
сироты, незаконнорожденные, все эти выброшенные и вообще всЯ  эта  дрЯнь,  к
которым  Я  нисколько  вот-таки  не   имею   жалости,   вдруг   торжественно
воздвигаютсЯ перед публикой и начинают жалобно, но  наставительно  завывать:
"‚от, дескать, как поступили с нами!" џ  бы  сек  этих  сирот.  Ќикто-то  не
поймет из этой гнусной казенщины, что в десЯть раз ему благороднее смолчать,
а не выть и не удостаивать жаловатьсЯ. Ђ  коли  начал  удостоивать,  то  так
тебе, сыну любви, и надо. ‚от моЯ мысль!
     Ќо не то смешно, когда Я мечтал прежде  "под  одеЯлом",  а  то,  что  и
приехал сюда длЯ него же, опЯть-таки длЯ этого выдуманного  человека,  почти
забыв мои главные цели. џ  ехал  помочь  ему  сокрушить  клевету,  раздавить
врагов. ’от документ, о котором говорил Љрафт,  то  письмо  этой  женщины  к
Ђндроникову, которого так боитсЯ она, которое может сокрушить  ее  участь  и
ввергнуть ее в нищету и которое она предполагает у ‚ерсилова, -  это  письмо
было не у ‚ерсилова, а у менЯ, зашито  в  моем  боковом  кармане!  џ  сам  и
зашивал, и никто во всем мире еще не знал  об  этом.  ’о,  что  романическаЯ
ЊарьЯ €вановна, у которой документ находилсЯ "на сохранении",  нашла  нужным
передать его мне, и никому иному, то были  лишь  ее  взглЯд  и  ее  волЯ,  и
объЯснЯть это Я не обЯзан; может быть, когда-нибудь к слову и  расскажу;  но
столь неожиданно вооруженный, Я не мог не соблазнитьсЯ  желанием  ЯвитьсЯ  в
Џетербург. Љонечно, Я полагал помочь этому человеку не иначе как втайне,  не
выставлЯЯсь и не горЯчась, не ожидаЯ ни похвал, ни объЯтий его.  €  никогда,
никогда бы Я не удостоил попрекнуть его чем-нибудь! „а и вина ли его в том,"
что Я влюбилсЯ в него и создал из него  фантастический  идеал?  „а  Я  даже,
может быть, вовсе и не  любил  его!  …го  оригинальный  ум,  его  любопытный
характер, какие-то там его интриги и приключениЯ и то, что была при нем  моЯ
мать, - все это, казалось, уже не могло бы остановить менЯ; довольно было  и
того, что моЯ фантастическаЯ кукла разбита и что Я, может быть, уже не  могу
любить его больше. €так, что же останавливало менЯ, на чем Я  завЯз?  -  вот
вопрос. ‚ итоге выходило, что глуп только Я, а более никто.
     Ќо, требуЯ честности от других, буду честен и сам: Я должен  сознатьсЯ,
что зашитый в кармане документ возбуждал во мне  не  одно  только  страстное
желание лететь на помощь ‚ерсилову. ’еперь длЯ менЯ  это  уж  слишком  Ясно,
хоть Я и тогда уже краснел от мысли. Њне мерещилась женщина, гордое существо
высшего света, с которою Я встречусь лицом к лицу; она будет презирать менЯ,
смеЯтьсЯ надо мной, как над мышью, даже и не  подозреваЯ,  что  Я  властелин
судьбы ее. ќта мысль пьЯнила менЯ еще в Њоскве, и особенно в вагоне, когда Я
сюда ехал; Я призналсЯ уже в этом выше. „а, Я ненавидел эту женщину, но  уже
любил ее как мою жертву, и все это правда, все было действительно. Ќо уж это
было такое детство, которого Я даже  и  от  такого,  как  Я,  не  ожидал.  џ
описываю тогдашние мои чувства, то есть то, что  мне  шло  в  голову  тогда,
когда Я сидел в трактире под  соловьем  Я  когда  порешил  в  тот  же  вечер
разорвать с ними неминуемо. Њысль о давешней встрече с этой женщиной  залила
вдруг тогда краской стыда мое лицо. ЏозорнаЯ встреча! Џозорное и  глупенькое
впечатленьице и - главное - сильнее всего  доказавшее  мою  неспособность  к
делу! Ћно доказывало лишь то, думал Я тогда, что Я не в силах устоЯть даже и
пред глупейшими приманками, тогда как сам же сказал  сейчас  Љрафту,  что  у
менЯ есть "свое место", есть свое дело и что если б у менЯ было  три  жизни,
то и тогда бы мне было их мало. џ гордо сказал это. ’о,  что  Я  бросил  мою
идею и затЯнулсЯ в дела ‚ерсилова,  -  это  еще  можно  было  бы  чем-нибудь
извинить; но то, что Я бросаюсь, как удивленный заЯц, из стороны в сторону и
затЯгиваюсь уже в каждые пустЯки, в том,  конечно,  одна  моЯ  глупость.  Ќа
какой лЯд дернуло менЯ идти к „ергачеву  и  выскочить  с  моими  глупостЯми,
давно знаЯ за собой, что ничего не сумею рассказать умно и толково и что мне
всего выгоднее молчать? € какой-нибудь ‚асин вразумлЯет менЯ тем, что у менЯ
еще "пЯтьдесЯт лет жизни впереди и, стало быть, тужить не о чем". ‚озражение
его прекрасно, Я согласен, и делает честь его бесспорному уму; прекрасно уже
тем, что самое простое, а самое простое понимаетсЯ всегда  лишь  под  конец,
когда уж  перепробовано  все,  что  мудреней  или  глупей;  но  Я  знал  это
возражение и сам, раньше ‚асина; эту мысль Я прочувствовал с лишком три года
назад; даже мало того, в ней-то и заключаетсЯ отчасти "моЯ идеЯ". ‚от что  Я
думал тогда в трактире.
     ѓадко мне было, когда, усталый и от  ходьбы  и  от  мысли,  добралсЯ  Я
вечером, часу уже в восьмом, в ‘еменовский  полк.  ‘овсем  уже  стемнело,  и
погода переменилась; было сухо, но подымалсЯ скверный  петербургский  ветер,
Язвительный и острый, мне в спину, и взвевал кругом пыль  и  песок.  ‘колько
угрюмых лиц простонародьЯ, торопливо возвращавшегосЯ в углы свои с работы  и
промыслов! “ всЯкого своЯ угрюмаЯ забота на лице и ни одной-то, может  быть,
общей, всесоединЯющей мысли в  этой  толпе!  Љрафт  прав:  все  врознь.  Њне
встретилсЯ маленький мальчик, такой маленький, что странно,  как  он  мог  в
такой час очутитьсЯ один на улице; он, кажетсЯ, потерЯл  дорогу;  одна  баба
остановилась было на минуту его выслушать,  но  ничего  не  понЯла,  развела
руками и пошла дальше, оставив его одного в темноте. џ подошел было, но он с
чего-то вдруг менЯ испугалсЯ и побежал дальше. ЏодходЯ к дому, Я решил,  что
Я к ‚асину никогда не  пойду.  Љогда  Я  всходил  на  лестницу,  мне  ужасно
захотелось застать наших дома одних, без ‚ерсилова, чтоб успеть  сказать  до
его прихода что-нибудь доброе матери или милой  моей  сестре,  которой  Я  в
целый месЯц не сказал почти ни одного особенного слова. ’ак и случилось, что
его не было дома...

        IV.
     Ђ кстати: выводЯ в "‡аписках" это "новое лицо"  на  сцену  (то  есть  Я
говорю про ‚ерсилова),  приведу  вкратце  его  формулЯрный  список,  ничего,
впрочем, не означающий. џ это, чтобы было понЯтнее читателю  и  так  как  не
предвижу, куда бы мог приткнуть этот список в дальнейшем течении рассказа.
     Ћн училсЯ в университете, но поступил в гвардию, в кавалерийский  полк.
†енилсЯ на ”анариотовой и вышел в отставку. …здил за  границу  и,  воротЯсь,
жил в Њоскве в светских удовольствиЯх. Џо смерти жены прибыл в деревню;  тут
эпизод с моей матерью. Џотом долго жил где-то на  юге.  ‚  войну  с  …вропой
поступил опЯть в военную службу, но в Љрым не попал и все времЯ  в  деле  не
был. Џо окончании войны, выйдЯ в отставку, ездил за границу, и даже  с  моею
матерью, которую, впрочем, оставил в Љенигсберге. ЃеднаЯ рассказывала иногда
с каким-то ужасом и качаЯ головой, как  она  прожила  тогда  целые  полгода,
одна-одинешенька, с маленькой дочерью, не знаЯ Языка, точно в  лесу,  а  под
конец и без денег. ’огда приехала за  нею  ’атьЯна  Џавловна  и  отвезла  ее
назад, куда-то в Ќижегородскую губернию. Џотом ‚ерсилов  вступил  в  мировые
посредники первого призыва и, говорЯт,  прекрасно  исполнЯл  свое  дело;  но
вскоре кинул его и в Џетербурге  стал  заниматьсЯ  ведением  разных  частных
гражданских исков. Ђндроников всегда высоко ставил  его  способности,  очень
уважал его и говорил лишь, что не понимает его характера. Џотом  ‚ерсилов  и
это бросил и опЯть уехал за границу, и уже на долгий срок, на несколько лет.
‡атем начались особенно близкие свЯзи с стариком кнЯзем ‘окольским.  ‚о  все
это времЯ денежные средства  его  изменЯлись  раза  два-три  радикально:  то
совсем впадал в нищету, то опЯть вдруг богател и подымалсЯ.
     Ђ впрочем, теперь, доведЯ мои записки именно до этого пункта, Я решаюсь
рассказать и "мою идею". Ћпишу ее в словах, в первый раз с ее зарождениЯ.  џ
решаюсь, так сказать, открыть ее читателю, и тоже  длЯ  Ясности  дальнейшего
изложениЯ. „а и не только читатель, а и сам Я, сочинитель, начинаю  путатьсЯ
в трудности объЯснЯть шаги мои, не объЯснив, что вело и наталкивало менЯ  на
них. ќтою "фигурою  умолчаниЯ"  Я,  от  неуменьЯ  моего,  впал  опЯть  в  те
"красоты"  романистов,  которые  сам  осмеЯл  выше.  ‚ходЯ  в  дверь   моего
петербургского романа со всеми позорными моими в нем приключениЯми, Я нахожу
это предисловие необходимым. Ќо не "красоты" соблазнили менЯ умолчать до сих
пор, а и сущность дела, то есть  трудность  дела;  даже  теперь,  когда  уже
прошло все  прошедшее,  Я  ощущаю  непреодолимую  трудность  рассказать  эту
"мысль". Љроме того, Я, без сомнениЯ, должен  изложить  ее  в  ее  тогдашней
форме, то есть как она сложилась и мыслилась у менЯ тогда, а  не  теперь,  а
это уже новаЯ трудность. ђассказывать иные вещи почти невозможно. €менно  те
идеи, которые всех проще, всех Яснее, - именно те-то и трудно понЯть. …сли б
Љолумб перед  открытием  Ђмерики  стал  рассказывать  свою  идею  другим,  Я
убежден, что его бы ужасно долго не понЯли. „а и не понимали же. ѓоворЯ это,
Я вовсе не думаю равнЯть себЯ с Љолумбом, и если кто выведет это, тому будет
стыдно и больше ничего.


        ѓлава пЯтаЯ

        I.
     ЊоЯ идеЯ - это стать ђотшильдом. џ приглашаю читателЯ к спокойствию и к
серьезности.
     џ повторЯю: моЯ идеЯ - это стать ђотшильдом, стать так же богатым,  как
ђотшильд; не просто богатым, а именно как ђотшильд. „лЯ чего, зачем, какие Я
именно преследую цели -  об  этом  будет  после.  ‘перва  лишь  докажу,  что
достижение моей цели обеспечено математически.
     „ело очень простое, всЯ тайна в двух словах: упорство и непрерывность.
     - ‘лышали, -  скажут  мне,  -  не  новость.  ‚сЯкий  фатер  в  ѓермании
повторЯет это своим детЯм, а между тем ваш ђотшильд (то есть покойный  „жемс
ђотшильд, парижский, Я о нем  говорю)  был  всего  только  один,  а  фатеров
мильоны.
     џ ответил бы:
     - ‚ы уверЯете, что слышали, а между тем вы ничего не слышали. Џравда, в
одном и вы справедливы: если Я сказал, что  это  дело  "очень  простое",  то
забыл прибавить, что и самое трудное.
     ‚се религии и все нравственности в мире сводЯтсЯ на одно: "Ќадо  любить
добродетель и убегать пороков". —его бы, кажетсЯ, проще? Ќу-тка, сделайте-ка
что-нибудь  добродетельное  и  убегите  хоть  одного   из   ваших   пороков,
попробуйте-ка, - а?
     ’ак и тут.
     ‚от почему бесчисленные ваши фатеры в течение бесчисленных веков  могут
повторЯть эти удивительные два слова, составлЯющие весь секрет, а между  тем
ђотшильд остаетсЯ один. ‡начит: то, да не то, и фатеры совсем  не  ту  мысль
повторЯют.
     Џро упорство и непрерывность, без  сомнениЯ,  слышали  и  они;  но  длЯ
достижениЯ  моей  цели  нужны  не  фатерское   упорство   и   не   фатерскаЯ
непрерывность.
     “ж одно слово, что он фатер, - Я не об немцах одних  говорю,  -  что  у
него семейство, он живет как и все, расходы как и у всех, обЯзанности как  и
у  всех,  -  тут  ђотшильдом  не  сделаешьсЯ,  а  станешь  только  умеренным
человеком. џ же слишком Ясно понимаю, что, став ђотшильдом или  даже  только
пожелав им стать, но не по-фатерски, а серьезно, - Я  уже  тем  самым  разом
выхожу из общества.
     Ќесколько лет назад Я прочел в газетах,  что  на  ‚олге,  на  одном  из
пароходов, умер один нищий, ходивший в отрепье, просивший о милостыню,  всем
там известный. “ него, по смерти его, нашли зашитыми в его  рубище  до  трех
тысЯч кредитными билетами. Ќа днЯх Я  опЯть  читал  про  одного  нищего,  из
благородных,  ходившего  по  трактирам  и  протЯгивавшего  там   руку.   …го
арестовали и нашли при нем до пЯти тысЯч рублей. Ћтсюда  прЯмо  два  вывода:
первый - упорство в накоплении, даже копеечными суммами,  впоследствии  дает
громадные результаты (времЯ тут ничего не значит),  и  второй  -  что  самаЯ
нехитраЯ  форма  наживаниЯ,  но  лишь  непрерывнаЯ,  обеспечена   в   успехе
математически.
     Њежду тем есть, может быть, и очень довольно людей почтенных,  умных  и
воздержных, но у которых (как ни бьютсЯ они) нет ни трех, ни  пЯти  тысЯч  и
которым, однако, ужасно бы хотелось иметь их. Џочему это так?  Ћтвет  Ясный:
потому что ни один из них, несмотрЯ на все их хотенье, все-таки не до  такой
степени хочет, чтобы, например, если уж никак нельзЯ иначе нажить, то  стать
даже и нищим; и не до такой степени упорен, чтобы, даже  и  став  нищим,  не
растратить первых же полученных копеек  на  лишний  кусок  себе  или  своему
семейству. Њежду тем при этом способе накоплениЯ,  то  есть  при  нищенстве,
нужно питатьсЯ, чтобы скопить такие деньги, хлебом с солью и более ничем; по
крайней мере Я так понимаю.  ’ак,  наверно,  делали  и  вышеозначенные  двое
нищих, то есть ели один хлеб, а жили чуть не под  открытым  небом.  ‘омнениЯ
нет, что намерениЯ стать ђотшильдом у них не было: это были  лишь  ѓарпагоны
или Џлюшкины в чистейшем их виде, не более; но и при сознательном  наживании
уже в совершенно другой форме, но с целью стать ђотшильдом, - потребуетсЯ не
меньше