 моей  московской
жизни и ЯвлЯлась бог знает откуда, по чьему-то поручению, всЯкий  раз  когда
надо было менЯ где-нибудь устроивать, - при  поступлении  ли  в  пансионишко
’ушара или потом, через два с половиной года, при переводе менЯ в гимназию и
помещении  в  квартире  незабвенного  ЌиколаЯ  ‘еменовича.  ЏоЯвившись,  она
проводила со мною весь тот день, ревизовала мое белье, платье, разъезжала со
мной на Љузнецкий и в город,  покупала  мне  необходимые  вещи,  устроивала,
одним словом, все мое приданое до последнего сундучка и перочинного  ножика;
при этом все времЯ шипела на менЯ, бранила менЯ, корила  менЯ,  экзаменовала
менЯ, представлЯла мне в пример других фантастических каких-то мальчиков, ее
знакомых и родственников, которые будто бы все были лучше  менЯ,  и,  право,
даже щипала менЯ, а толкала положительно,  даже  несколько  раз,  и  больно.
“строив менЯ и водворив на месте, она исчезала на несколько  лет  бесследно.
‚от она-то, тотчас по моем приезде, и поЯвилась опЯть  водворЯть  менЯ.  ќто
была сухенькаЯ, маленькаЯ фигурка, с птичьим востреньким носиком и  птичьими
вострыми глазками. ‚ерсилову она служила, как  раба,  и  преклонЯлась  перед
ним, как перед папой, но по убеждению. Ќо скоро Я с удивлением заметил,  что
ее решительно все и везде уважали, и главное - решительно везде и все знали.
‘тарый кнЯзь ‘окольский относилсЯ к ней с необыкновенным  почтением;  в  его
семействе тоже; эти гордые дети ‚ерсилова тоже; у  ”анариотовых  тоже,  -  а
между тем она жила шитьем, промыванием каких-то кружев,  брала  из  магазина
работу. Њы с нею с первого слова  поссорились,  потому  что  она  тотчас  же
вздумала, как прежде, шесть лет тому, шипеть на менЯ; с тех  пор  продолжали
ссоритьсЯ каждый день;  но  это  не  мешало  нам  иногда  разговаривать,  и,
признаюсь,  к  концу  месЯца  она  мне  начала  нравитьсЯ;   Я   думаю,   за
независимость характера. ‚прочем, Я ее об этом не уведомлЯл.
     џ сейчас же понЯл, что  менЯ  определили  на  место  к  этому  больному
старику затем только, чтоб  его  "тешить",  и  что  в  этом  и  всЯ  служба.
…стественно, это менЯ унизило, и Я тотчас же принЯл  было  меры;  но  вскоре
этот старый чудак произвел во мне какое-то  неожиданное  впечатление,  вроде
как бы жалости, и к концу месЯца Я как-то  странно  к  нему  привЯзалсЯ,  по
крайней  мере  оставил  намерение  грубить.  …му,  впрочем,  было  не  более
шестидесЯти. ’ут вышла  целаЯ  историЯ.  ѓода  полтора  назад  с  ним  вдруг
случилсЯ припадок; он куда-то поехал и в дороге помешалсЯ, так что произошло
нечто вроде скандала, о котором в Џетербурге поговорили. Љак следует в таких
случаЯх, его мигом увезли за границу, но месЯцев через пЯть он  вдруг  опЯть
поЯвилсЯ, и совершенно здоровый, хотЯ и оставил службу.
     ‚ерсилов уверЯл серьезно (и заметно горЯчо), что помешательства  с  ним
вовсе не  было,  а  был  лишь  какой-то  нервный  припадок.  ќту  горЯчность
‚ерсилова Я немедленно отметил. ‚прочем, замечу, что и сам Я почти  разделЯл
его мнение. ‘тарик казалсЯ только разве уж чересчур  иногда  легкомысленным,
как-то не по летам, чего прежде совсем,  говорЯт,  не  было.  ѓоворили,  что
прежде он давал какие-то где-то советы и однажды как-то слишком уж отличилсЯ
в одном возложенном на него поручении. ‡наЯ его целый месЯц, Я никак  бы  не
предположил его особенной силы быть советником. ‡амечали за ним (хоть Я и не
заметил), что после припадка в нем развилась какаЯ-то особеннаЯ  наклонность
поскорее женитьсЯ и что будто бы он уже не раз приступал к этой идее  в  эти
полтора  года.  Ћб  этом  будто  бы  знали  в   свете   и,   кому   следует,
интересовались. Ќо так как  это  поползновение  слишком  не  соответствовало
интересам некоторых лиц, окружавших кнЯзЯ,  то  старика  сторожили  со  всех
сторон. ‘вое семейство у него было малое; он был вдовцом уже двадцать лет  и
имел лишь единственную дочь, ту вдову-генеральшу, которую  теперь  ждали  из
Њосквы ежедневно, молодую особу, характера которой он несомненно боЯлсЯ.  Ќо
у него была  бездна  разных  отдаленных  родственников,  преимущественно  по
покойной его жене, которые все были чуть не  нищие;  кроме  того,  множество
разных его питомцев и им облагодетельствованных питомиц, которые все ожидали
частички в его завещании, а потому все и помогали генеральше  в  надзоре  за
стариком. “ него была, сверх того, одна странность, с самого молоду, не знаю
только, смешнаЯ или нет: выдавать замуж бедных девиц. Ћн их выдавал уже  лет
двадцать пЯть срЯду - или отдаленных родственниц, или падчериц  каких-нибудь
двоюродных братьев  своей  жены,  или  крестниц,  даже  выдал  дочку  своего
швейцара. Ћн сначала брал их к себе в дом еще маленькими  девочками,  растил
их с гувернантками и француженками, потом обучал в лучших учебных заведениЯх
и под конец выдавал с приданым. ‚се  это  около  него  теснилось  постоЯнно.
Џитомицы, естественно, в замужестве народили еще девочек,  все  народившиесЯ
девочки тоже норовили в питомицы, везде он  должен  был  крестить,  все  это
ЯвлЯлось поздравлЯть с именинами, и все это ему было чрезвычайно приЯтно.
     Џоступив к нему, Я тотчас заметил, что в уме  старика  гнездилось  одно
тЯжелое убеждение - и этого никак нельзЯ было  не  заметить,  -  что  все-де
как-то странно  стали  смотреть  на  него  в  свете,  что  все  будто  стали
относитьсЯ к нему не так,  как  прежде,  к  здоровому;  это  впечатление  не
покидало его даже в самых веселых светских собраниЯх. ‘тарик стал  мнителен,
стал замечать что-то у всех по глазам. Њысль, что его  все  еще  подозревают
помешанным, видимо его  мучила;  даже  ко  мне  он  иногда  приглЯдывалсЯ  с
недоверчивостью. € если бы  он  узнал,  что  кто-нибудь  распространЯет  или
утверждает о нем этот слух, то, кажетсЯ, этот незлобивейший человек стал  бы
ему вечным врагом. ‚от это-то обстоЯтельство Я и прошу  заметить.  Џрибавлю,
что это и решило с первого днЯ, что Я не грубил  ему;  даже  рад  был,  если
приводилось его иногда развеселить или развлечь; не  думаю,  чтоб  признание
это могло положить тень на мое достоинство.
     ЃольшаЯ часть его денег находилась в обороте. Ћн,  уже  после  болезни,
вошел  участником  в  одну  большую  акционерную  компанию,  впрочем   очень
солидную. € хоть дела вели другие, но он тоже очень  интересовалсЯ,  посещал
собраниЯ акционеров, выбран  был  в  члены-учредители,  заседал  в  советах,
говорил длинные речи,  опровергал,  шумел,  и,  очевидно,  с  удовольствием.
ѓоворить речи ему очень понравилось: по крайней мере все  могли  видеть  его
ум. € вообще он ужасно как полюбил  даже  в  самой  интимной  частной  жизни
вставлЯть в свой разговор особенно глубокомысленные вещи или  бонмо;  Я  это
слишком понимаю. ‚ доме, внизу, было устроено вроде домашней конторы, и один
чиновник вел дела, счеты и книги, а вместе с тем  и  управлЯл  домом.  ќтого
чиновника, служившего, кроме того, на  казенном  месте,  и  одного  было  бы
совершенно достаточно; но, по желанию самого кнЯзЯ, прибавили и менЯ,  будто
бы на помощь чиновнику; но Я тотчас же был переведен в кабинет и часто, даже
длЯ виду, не имел пред собою занЯтий, ни бумаг, ни книг.
     џ пишу теперь, как давно отрезвившийсЯ человек и во  многом  уже  почти
как посторонний; но как изобразить мне тогдашнюю грусть  мою  (которую  живо
сейчас припомнил), засевшую в сердце, а главное -  мое  тогдашнее  волнение,
доходившее до такого смутного и горЯчего состоЯниЯ, что Я даже  не  спал  по
ночам - от нетерпениЯ моего, от загадок, которые Я сам себе наставил.

        II.
     ‘прашивать денег - прегадкаЯ историЯ, даже жалованье,  если  чувствуешь
где-то в складках совести, что их не совсем  заслужил.  Њежду  тем  накануне
мать, шепчась с сестрой, тихонько от ‚ерсилова ("чтобы  не  огорчить  ЂндреЯ
Џетровича"), намеревалась снести в заклад из киота образ, почему-то  слишком
ей дорогой. ‘лужил Я на пЯтидесЯти рублЯх в месЯц, но совсем не знал, как  Я
буду их получать; определЯЯ менЯ сюда, мне ничего не сказали. „нЯ три назад,
встретившись внизу  с  чиновником,  Я  осведомилсЯ  у  него:  у  кого  здесь
спрашивают жалованье? ’от посмотрел с улыбкой удивившегосЯ человека (он менЯ
не любил):
     - Ђ вы получаете жалованье?
     џ думал, что вслед за моим ответом он прибавит:
     - ‡а что же это-с?
     Ќо он только сухо ответил, что "ничего не знает",  и  уткнулсЯ  в  свою
разлинованную книгу, в которую с каких-то бумажек вставлЯл какие-то счеты.
     …му, впрочем, небезызвестно было, что Я кое-что  и  делал.  „ве  недели
назад Я ровно четыре днЯ просидел над работой, которую он же мне и  передал:
переписать с черновой, а вышло почти  пересочинить.  ќто  была  целаЯ  орава
"мыслей" кнЯзЯ, которые он готовилсЯ подать в комитет акционеров. Ќадо  было
все это скомпоновать в целое и подделать слог. Њы целый день потом просидели
над этой бумагой с кнЯзем, и он очень  горЯчо  со  мной  спорил,  однако  же
осталсЯ доволен; не знаю только,  подал  ли  бумагу  или  нет.  Ћ  двух-трех
письмах, тоже деловых, которые Я написал по его просьбе, Я и не упоминаю.
     Џросить жалованьЯ  мне  и  потому  было  досадно,  что  Я  уже  положил
отказатьсЯ от  должности,  предчувствуЯ,  что  принужден  буду  удалитьсЯ  и
отсюда, по неминуемым обстоЯтельствам. Џроснувшись в то утро  и  одеваЯсь  у
себЯ наверху в каморке, Я почувствовал, что у менЯ забилось сердце, и хоть Я
плевалсЯ, но, входЯ в дом кнЯзЯ, Я снова почувствовал то же волнение: в  это
утро должна была прибыть сюда та особа, женщина, от прибытиЯ которой Я  ждал
разъЯснениЯ  всего,  что  менЯ  мучило!  ќто  именно  была  дочь  кнЯзЯ,  та
генеральша Ђхмакова, молодаЯ вдова, о которой Я уже говорил и котораЯ была в
жестокой вражде с ‚ерсиловым. Ќаконец Я написал  это  имЯ!  …е  Я,  конечно,
никогда не видал, да и представить не мог, как буду с ней говорить,  и  буду
ли; но мне представлЯлось (может быть, и на достаточных основаниЯх),  что  с
ее приездом рассеетсЯ и мрак, окружавший в моих глазах ‚ерсилова. ’вердым  Я
оставатьсЯ не мог: было  ужасно  досадно,  что  с  первого  же  шагу  Я  так
малодушен и неловок; было ужасно любопытно, а главное, противно, - целых три
впечатлениЯ. џ помню весь тот день наизусть!
     Ћ вероЯтном прибытии дочери мой кнЯзь еще не знал ничего и  предполагал
ее возвращение из Њосквы разве через неделю. џ же узнал накануне  совершенно
случайно: проговорилась при мне моей матери ’атьЯна Џавловна, получившаЯ  от
генеральши письмо. Ћни хоть и шептались и говорили отдаленными  выражениЯми,
но Я догадалсЯ. ђазумеетсЯ, не подслушивал: просто не мог не слушать,  когда
увидел, что вдруг, при известии о приезде этой  женщины,  так  взволновалась
мать. ‚ерсилова дома не было.
     ‘тарику Я не хотел передавать, потому что не мог не  заметить  во  весь
этот срок,  как  он  трусит  ее  приезда.  Ћн  даже,  днЯ  три  тому  назад,
проговорилсЯ, хотЯ робко и отдаленно, что боитсЯ с ее приездом за  менЯ,  то
есть что за менЯ ему  будет  таска.  џ,  однако,  должен  прибавить,  что  в
отношениЯх семейных он все-таки сохранЯл свою  независимость  и  главенство,
особенно в распорЯжении деньгами. џ сперва заключил о нем, что он  -  совсем
баба; но потом должен был перезаключить в том смысле, что если  и  баба,  то
все-таки оставалось в нем  какое-то  иногда  упрЯмство,  если  не  настоЯщее
мужество. Ќаходили  минуты,  в  которые  с  характером  его  -  по-видимому,
трусливым и поддающимсЯ - почти ничего нельзЯ было сделать. Њне это ‚ерсилов
объЯснил потом подробнее. “поминаю теперь с любопытством, что мы с ним почти
никогда и не говорили о  генеральше,  то  есть  как  бы  избегали  говорить:
избегал особенно Я, а он в свою очередь избегал говорить о  ‚ерсилове,  и  Я
прЯмо догадалсЯ, что он не будет мне отвечать, если Я  задам  который-нибудь
из щекотливых вопросов, менЯ так интересовавших.
     …сли же захотЯт узнать, об чем мы весь этот месЯц с ним проговорили, то
отвечу, что, в сущности, обо всем на  свете,  но  все  о  странных  каких-то
вещах. Њне очень нравилось чрезвычайное простодушие, с  которым  он  ко  мне
относилсЯ. €ногда Я с чрезвычайным недоумением всматривалсЯ в этого человека
и задавал себе вопрос: "ѓде же это он прежде заседал? „а его как  раз  бы  в
нашу гимназию, да еще в четвертый класс, - и  премилый  вышел  бы  товарищ".
“дивлЯлсЯ Я тоже не раз и его лицу: оно было на вид чрезвычайно серьезное (и
почти красивое), сухое; густые седые вьющиесЯ волосы, открытые глаза;  да  и
весь он был сухощав, хорошего роста; но лицо его имело какое-то  неприЯтное,
почти неприличное свойство вдруг переменЯтьсЯ из необыкновенно серьезного на
слишком уж игривое, так что в первый раз видевший никак бы не ожидал  этого.
џ говорил об этом ‚ерсилову, который с любопытством менЯ выслушал;  кажетсЯ,
он не ожидал, что Я в состоЯнии делать такие замечаниЯ, но заметил вскользь,
что это Явилось у кнЯзЯ уже после болезни и разве в самое  только  последнее
времЯ.
     Џреимущественно мы говорили о двух отвлеченных предметах  -  о  боге  и
бытии его, то есть существует он или нет, и об  женщинах.  ЉнЯзь  был  очень
религиозен и чувствителен. ‚ кабинете его висел огромный киот  с  лампадкой.
Ќо вдруг на него находило - и он вдруг начинал сомневатьсЯ в бытии божием  и
говорил удивительные вещи, Явно вызываЯ менЯ на ответ. Љ  идее  этой  Я  был
довольно равнодушен, говорЯ вообще, но все-таки мы очень завлекались  оба  и
всегда искренно. ‚ообще все  эти  разговоры,  даже  и  теперь,  вспоминаю  с
приЯтностью. Ќо всего милее ему было поболтать о женщинах, и так как  Я,  по
нелюбви моей к разговорам на эту тему, не мог быть хорошим собеседником,  то
он иногда даже огорчалсЯ.
     Ћн как раз заговорил в этом роде, только что Я пришел  в  это  утро.  џ
застал его в настроении игривом, а вчера оставил  отчего-то  в  чрезвычайной
грусти. Њежду тем мне надо было непременно окончить сегоднЯ же об  жалованье
- до приезда некоторых  лиц.  џ  рассчитывал,  что  нас  сегоднЯ  непременно
прервут (недаром же билось  сердце),  -  и  тогда,  может,  Я  и  не  решусь
заговорить об деньгах. Ќо  так  как  о  деньгах  не  заговаривалось,  то  Я,
естественно, рассердилсЯ на мою глупость и, как теперь помню,  в  досаде  на
какой-то слишком уж веселый вопрос его, изложил ему мои  взглЯды  на  женщин
залпом и с чрезвычайным азартом. Ђ из того вышло, что он еще больше  увлексЯ
на мою же шею.

        III.
     - ...џ не люблю женщин за то, что они грубы, за то, что они неловки, за
то, что они несамостоЯтельны, и за  то,  что  носЯт  неприличный  костюм!  -
бессвЯзно заключил Я мою длинную тираду.
     - ѓолубчик, пощади! - вскричал он, ужасно развеселившись, что еще  пуще
обозлило менЯ.
     џ уступчив и мелочен только в мелочах, но в главном не уступлю никогда.
‚ мелочах же, в каких-нибудь светских приемах, со мной бог знает  что  можно
сделать, и Я всегда проклинаю в себе  эту  черту.  €з  какого-то  смердЯщего
добродушиЯ Я иногда бывал готов  поддакивать  даже  какому-нибудь  светскому
фату, единственно обольщенный его  вежливостью,  или  ввЯзывалсЯ  в  спор  с
дураком, что всего непростительнее. ‚се это  от  невыдержки  и  оттого,  что
вырос в углу. “ходишь злой и клЯнешьсЯ, что завтра это уже не повторитсЯ, но
завтра опЯть то же самое. ‚от  почему  менЯ  принимали  иногда  чуть  не  за
шестнадцатилетнего. Ќо вместо приобретениЯ выдержки Я и  теперь  предпочитаю
закупоритьсЯ еще больше в угол,  хотЯ  бы  в  самом  мизантропическом  виде:
"Џусть Я неловок, но - прощайте!" џ это говорю серьезно и навсегда. ‚прочем,
вовсе не по поводу кнЯзЯ это пишу, и даже не по поводу тогдашнего разговора.
     - џ вовсе не длЯ веселости вашей говорю, - почти закричал Я на него,  -
Я просто высказываю убеждение.
     - Ќо как же это женщины грубы и одеты неприлично? ќто ново.
     - ѓрубы. Џодите в театр, подите на  гулЯнье.  ‚сЯкий  из  мужчин  знает
правую сторону, сойдутсЯ и разойдутсЯ, он вправо и  Я  вправо.  †енщина,  то
есть дама, - Я об дамах говорю - так и прет на вас прЯмо,  даже  не  замечаЯ
вас, точно вы уж так непременно и обЯзаны отскочить  и  уступить  дорогу.  џ
готов уступить, как созданью слабейшему, но почему тут право, почему она так
уверена, что Я это обЯзан,  -  вот  что  оскорбительно!  џ  всегда  плевалсЯ
встречаЯсь. € после того кричат, что они  принижены,  и  требуют  равенства;
какое тут равенство, когда она менЯ топчет или напихает мне в рот песку!
     - Џеску!
     - „а; потому  что  они  неприлично  одеты;  это  только  развратный  не
заметит. ‚ судах запирают же двери, когда дело идет о неприличностЯх;  зачем
же позволЯют на улицах, где еще больше людей? Ћни сзади себе открыто фру-фру
(1) подкладывают, чтоб показать, что бельфам; (2) открыто! џ ведь не могу не
заметить, и юноша тоже заметит, и ребенок, начинающий мальчик, тоже заметит;
это подло. Џусть любуютсЯ старые развратники и бегут высунЯ  Язык,  но  есть
чистаЯ молодежь, которую надо беречь. ЋстаетсЯ плеватьсЯ. €дет по  бульвару,
а сзади пустит шлейф в полтора аршина и пыль метет; каково идти  сзади:  или
беги обгонЯй, или отскакивай в сторону, не то и в нос и в рот она  вам  пЯть
фунтов песку напихает. Љ тому же это шелк, она  его  треплет  по  камню  три
версты, из одной только моды, а муж пЯтьсот рублей в сенате в год  получает:
вот где взЯтки-то сидЯт! џ всегда плевалсЯ, вслух плевалсЯ и бранилсЯ.
     •оть Я и выписываю этот  разговор  несколько  в  юморе  и  с  тогдашнею
характерностью, но мысли эти и теперь мои.
     - € сходило с рук? - полюбопытствовал кнЯзь.
     - џ плюну и отойду. ђазумеетсЯ, почувствует, а виду  не  покажет,  прет
величественно, не повернув головы. Ђ побранилсЯ Я совершенно серьезно  всего
один раз с какими-то двумЯ, обе с хвостами, на бульваре,  -  разумеетсЯ,  не
скверными словами, а только вслух заметил, что хвост оскорбителен.
     - ’ак и выразилсЯ?
     - Љонечно. ‚о-первых,  она  попирает  условиЯ  общества,  а  во-вторых,
пылит; а бульвар длЯ всех: Я иду, другой  идет,  третий,  ”едор,  €ван,  все
равно. ‚от это Я и высказал. € вообще Я не люблю женскую походку, если сзади
смотреть; это тоже высказал, по намеком.
     - „руг мой, но ведь ты мог  попасть  в  серьезную  историю:  они  могли
стащить тебЯ к мировому?
     - Ќичего не могли. Ќе на что было  жаловатьсЯ:  идет  человек  подле  и
разговаривает  сам  с  собой.  ‚сЯкий  человек  имеет  право  выражать  свое
убеждение  на  воздух.  џ  говорил  отвлеченно,  к  ним  не  обращалсЯ.  Ћни
привЯзались сами: они стали бранитьсЯ, они гораздо сквернее  бранились,  чем
Я: и молокосос, и без  кушаньЯ  оставить  надо,  и  нигилист,  и  городовому
отдадут, и что Я потому привЯзалсЯ, что они одни и слабые женщины, а был  бы
с ними мужчина, так Я бы сейчас хвост поджал. џ хладнокровно объЯвил,  чтобы
они перестали ко мне приставать, а Я перейду  на  другую  сторону.  Ђ  чтобы
доказать им, что Я не боюсь их мужчин и готов принЯть вызов, то буду идти за
ними в двадцати шагах до самого их дома, затем  стану  перед  домом  и  буду
ждать их мужчин. ’ак и сделал.
     - Ќеужто?
     - Љонечно, глупость, но Я был разгорЯчен. Ћни протащили менЯ версты три
с лишком, по жаре, до институтов, вошли в деревЯнный одноэтажный  дом,  -  Я
должен сознатьсЯ, весьма приличный, - а в  окна  видно  было  в  доме  много
цветов, две канарейки, три шавки и эстампы в рамках. џ простоЯл среди  улицы
перед домом с полчаса. Ћни выглЯнули раза три украдкой, а потом опустили все
шторы. Ќаконец из калитки вышел какой-то чиновник, пожилой;  судЯ  по  виду,
спал, и его нарочно разбудили; не то что в халате, а  так,  в  чем-то  очень
домашнем; стал у калитки, заложил руки назад и начал смотреть на менЯ,  Я  -
на него. Џотом отведет  глаза,  потом  опЯть  посмотрит  и  вдруг  стал  мне
улыбатьсЯ. џ повернулсЯ и ушел.
     -  „руг  мой,  это  что-то  шиллеровское!  џ   всегда   удивлЯлсЯ:   ты
краснощекий, с лица твоего  прыщет  здоровьем  и  -  такое,  можно  сказать,
отвращение от женщин! Љак можно, чтобы женщина не производила  в  твои  лета
известного впечатлениЯ? Њне,  mon  cher,  еще  одиннадцатилетнему,  гувернер
замечал, что Я слишком засматриваюсь в ‹етнем саду на статуи.
     - ‚ам ужасно хочетсЯ, чтоб Я сходил к какой-нибудь здешней  †озефине  и
пришел, вам донести. Ќезачем; Я и  сам  еще  тринадцати  лет  видел  женскую
наготу, всю; с тех пор и почувствовал омерзение.
     - ‘ерьезно? Ќо, cher enfant, от красивой свежей женщины Яблоком пахнет,
какое ж тут омерзение!
     - “ менЯ был в прежнем пансионишке, у ’ушара,  еще  до  гимназии,  один
товарищ, ‹амберт. Ћн все менЯ бил, потому что был больше  чем  тремЯ  годами
старше, а Я ему служил и сапоги снимал. Љогда он ездил на конфирмацию, то  к
нему приехал аббат ђиго поздравить с первым причастием,  и  оба  кинулись  в
слезах друг другу на шею, и аббат ђиго стал его  ужасно  прижимать  к  своей
груди, с разными жестами. џ тоже плакал и очень завидовал. Љогда у него умер
отец, он вышел, и Я два года его не видал, а  через  два  года  встретил  на
улице. Ћн сказал, что ко мне придет. џ уже был в гимназии и  жил  у  ЌиколаЯ
‘еменовича. Ћн пришел поутру, показал мне пЯтьсот рублей  и  велел  с  собой
ехать. •оть он и бил менЯ два года назад, а всегда во мне нуждалсЯ,  не  длЯ
одних сапог; он все мне пересказывал. Ћн сказал, что деньги утащил сегоднЯ у
матери из шкатулки, подделав ключ, потому что деньги от  отца  все  его,  по
закону, и что она не смеет не давать, а что вчера к нему приходил аббат ђиго
увещевать - вошел, стал над ним и стал хныкать, изображать ужас и  поднимать
руки к небу, "а Я вынул нож и сказал, что Я  его  зарежу"  (он  выговаривал:
загхэжу). Њы поехали на Љузнецкий. „орогой он мне сообщил, что  его  мать  в
сношениЯх с аббатом ђиго, и что он это заметил, и что он на все плюет, и что
все, что они говорЯт про причастие, - вздор.  Ћн  еще  много  говорил,  а  Я
боЯлсЯ. Ќа Љузнецком он купил двухствольное ружье, Ягдташ, готовых патронов,
манежный хлыст и потом еще фунт конфет.  Њы  поехали  за  город  стрелЯть  и
дорогою встретили птицелова с клетками; ‹амберт купил у  него  канарейку.  ‚
роще он канарейку выпустил, так  как  она  не  может  далеко  улететь  после
клетки, и стал стрелЯть в нее, но не попал. Ћн в первый раз стрелЯл в жизни,
а ружье давно хотел купить, еще у ’ушара, и мы давно уже о ружье мечтали. Ћн
точно захлебывалсЯ. ‚олосы у него были черные ужасно, лицо белое и  румЯное,
как на маске, нос длинный, с горбом, как  у  французов,  зубы  белые,  глаза
черные. Ћн привЯзал канарейку ниткой к сучку и из двух стволов, в  упор,  на
вершок расстоЯниЯ, дал по ней два залпа, и она разлетелась на сто  перушков.
Џотом мы воротились, заехали в гостиницу, взЯли номер,  стали  есть  и  пить
шампанское; пришла дама... џ, помню, был очень поражен тем,  как  пышно  она
была одета, в зеленом шелковом платье. ’ут Я все это и увидел... про что вам
говорил... Џотом, когда мы стали опЯть пить, он стал ее дразнить  и  ругать;
она сидела без платьЯ; он отнЯл  платье,  и  когда  она  стала  бранитьсЯ  и
просить платье, чтоб одетьсЯ, он начал ее изо всей силы  хлестать  по  голым
плечам хлыстом. џ встал, схватил его за волосы, и так ловко,  что  с  одного
раза бросил на пол. Ћн схватил вилку и ткнул  менЯ  в  лЯжку.  ’ут  на  крик
вбежали люди, а Я успел убежать. ‘ тех пор мне мерзко  вспомнить  о  наготе;
поверьте, была красавица.
     Џо мере как Я говорил, у кнЯзЯ изменЯлось  лицо  с  игривого  на  очень
грустное.
     - Mon pauvre enfant! џ всегда был убежден, что  в  твоем  детстве  было
очень много несчастных дней.
     - Ќе беспокойтесь, пожалуйста.
     - Ќо ты был один, ты сам говорил мне, и хоть бы этот  Lambert;  ты  это
так очертил: эта канарейка, эта конфирмациЯ со слезами  на  груди  и  потом,
через какой-нибудь год, он о своей матери с  аббатом...  Ћ  mon  cher,  этот
детский вопрос в наше времЯ просто страшен: покамест эти золотые головки,  с
кудрЯми и с невинностью, в первом детстве, порхают перед тобой и смотрЯт  на
тебЯ, с их светлым смехом и светлыми глазками, - то точно ангелы  божии  или
прелестные птички; а потом... а потом случаетсЯ,  что  лучше  бы  они  и  не
вырастали совсем!
     - Љакой вы, кнЯзь, расслабленный! € точно у вас у самих  дети.  ‚едь  у
вас нет детей и никогда не будет.
     - Tiens! - мгновенно изменилось все лицо  его,  -  как  раз  Ђлександра
Џетровна, - третьего днЯ, хе-хе!  -  Ђлександра  Џетровна  ‘иницкаЯ,  -  ты,
кажетсЯ, ее должен был здесь встретить недели три  тому,  -  представь,  она
третьего днЯ вдруг мне, на мое веселое замечание, что если Я теперь  женюсь,
то по крайней мере могу быть спокоен, что не будет детей, - вдруг она мне  и
даже с этакою злостью: "Ќапротив, у вас-то и будут, у таких-то,  как  вы,  и
бывают непременно, с первого  даже  года  пойдут,  увидите".  •е-хе!  €  все
почему-то вообразили, что Я вдруг  женюсь;  но  хоть  и  злобно  сказано,  а
согласись - остроумно.
     - Ћстроумно, да обидно.
     - Ќу, cher enfant, не от всЯкого можно обидетьсЯ. џ ценю больше всего в
людЯх остроумие, которое видимо исчезает,  а  что  там  Ђлександра  Џетровна
скажет - разве может считатьсЯ?
     - Љак, как вы сказали? - привЯзалсЯ Я, - не от всЯкого можно...  именно
так! Ќе всЯкий стоит,  чтобы  на  него  обращать  внимание,  -  превосходное
правило! €менно Я в нем нуждаюсь. џ это запишу. ‚ы, кнЯзь,  говорите  иногда
премилые вещи.
     Ћн так весь и просиЯл.
     - N'est-ce pas? Cher enfant, истинное остроумие исчезает,  чем  дальше,
тем пуще. Eh, mais... C'est moi qui connaоt les femmes! Џоверь, жизнь всЯкой
женщины, что бы она там ни проповедовала, это  -  вечное  искание,  кому  бы
подчинитьсЯ... так сказать, жажда подчинитьсЯ. € заметь себе -  без  единого
исключениЯ.
     - ‘овершенно верно, великолепно! - вскричал Я в  восхищении.  ‚  другое
времЯ мы бы тотчас же пустились в философские размышлениЯ на  эту  тему,  на
целый час, но вдруг менЯ как будто что-то укусило, и Я весь  покраснел.  Њне
представилось, что Я, похвалами его  бонмо,  (3)  подлещаюсь  к  нему  перед
деньгами и что он непременно это подумает, когда Я начну просить. џ  нарочно
упоминаю теперь об этом.
     - ЉнЯзь, Я вас покорнейше прошу выдать мне сейчас же должные  мне  вами
пЯтьдесЯт рублей за этот месЯц, -  выпалил  Я  залпом  и  раздражительно  до
грубости.
     Џомню (так как Я  помню  все  это  утро  до  мелочи),  что  между  нами
произошла тогда прегадкаЯ, по своей реальной правде, сцена. Ћн  менЯ  сперва
не понЯл, долго смотрел и  не  понимал,  про  какие  это  деньги  Я  говорю.
…стественно, что он и не воображал, что Я получаю жалованье, - да и за  что?
Џравда, он стал уверЯть потом, что забыл, и,  когда  догадалсЯ,  мигом  стал
вынимать пЯтьдесЯт рублей, но заторопилсЯ и даже закраснелсЯ.  ‚идЯ,  в  чем
дело, Я встал и резко заЯвил, что не могу теперь  принЯть  деньги,  что  мне
сообщили о жалованье, очевидно, ошибочно или обманом, чтоб Я не отказалсЯ от
места, и что Я слишком теперь понимаю, что мне не за  что  получать,  потому
что никакой службы не было. ЉнЯзь испугалсЯ и стал  уверЯть,  что  Я  ужасно
много служил, что Я буду еще больше  служить  и  что  пЯтьдесЯт  рублей  так
ничтожно, что он мне, напротив, еще прибавит, потому что он обЯзан, и что он
сам рЯдилсЯ  с  ’атьЯной  Џавловной,  но  "непростительно  все  позабыл".  џ
вспыхнул и  окончательно  объЯвил,  что  мне  низко  получать  жалованье  за
скандальные рассказы о том, как Я провожал два хвоста к институтам, что Я не
потешать его нанЯлсЯ,  а  заниматьсЯ  делом,  а  когда  дела  нет,  то  надо
покончить и т. д., и т. д. џ и представить не  мог,  чтобы  можно  было  так
испугатьсЯ, как он, после этих слов моих. ђазумеетсЯ, покончили тем,  что  Я
перестал возражать, а он  всучил-таки  мне  пЯтьдесЯт  рублей:  до  сих  пор
вспоминаю с краской в  лице,  что  их  принЯл!  Ќа  свете  всегда  подлостью
оканчиваетсЯ, и, что хуже всего, он тогда сумел-таки почти доказать мне, что
Я  заслужил  неоспоримо,  а  Я  имел  глупость  поверить,  и  притом  как-то
решительно невозможно было не взЯть.
     - Cher, cher enfant! - восклицал он, целуЯ менЯ и обнимаЯ (признаюсь, Я
сам было заплакал черт знает с чего, хоть мигом воздержалсЯ, и даже  теперь,
как пишу, у менЯ краска в лице), - милый друг, ты мне теперь как родной;  ты
мне в этот месЯц стал как кусок моего собственного сердца! ‚ "свете"  только
"свет" и больше ничего; Љатерина Ќиколаевна (дочь его) блестЯщаЯ женщина,  и
Я горжусь, но она часто, очень-очень, милый мой, часто менЯ обижает... Ќу, а
эти девочки (elles  sont  charmantes)  и  их  матери,  которые  приезжают  в
именины, - так ведь они только свою канву привозЯт, а сами ничего  не  умеют
сказать. “ менЯ на шестьдесЯт подушек их  канвы  накоплено,  все  собаки  да
олени. џ их очень люблю, но с тобой Я почти как с родным -  и  не  сыном,  а
братом, и особенно люблю, когда ты возражаешь; ты литературен, ты читал,  ты
умеешь восхищатьсЯ...
     - џ ничего не читал и совсем не литературен. џ читал, что попадетсЯ,  а
последние два года совсем ничего не читал и не буду читать.
     - Џочему не будешь?
     - “ менЯ другие цели.
     - Cher... жаль, если в конце жизни скажешь себе, как и Я: je sais tout,
mais je ne sais rien de bon. џ решительно не знаю, длЯ чего Я жил на  свете!
Ќо... Я тебе столько обЯзан... и Я даже хотел...
     Ћн как-то вдруг  оборвал,  раскис  и  задумалсЯ.  Џосле  потрЯсений  (а
потрЯсениЯ с ним могли случатьсЯ поминутно, бог знает с чего) он обыкновенно
на некоторое времЯ как бы терЯл здравость рассудка  и  переставал  управлЯть
собой; впрочем, скоро и поправлЯлсЯ, так что все  это  было  не  вредно.  Њы
просидели с минуту. ЌижнЯЯ губа его, очень полнаЯ, совсем  отвисла...  ‚сего
более удивило менЯ, что он вдруг упомЯнул про свою  дочь,  да  еще  с  такою
откровенностью. Љонечно, Я приписал расстройству.
     - Cher enfant, ты ведь не сердишьсЯ за то, что Я  тебе  ты  говорю,  не
правда ли? - вырвалось у него вдруг.
     - Ќисколько. Џризнаюсь, сначала, с первых разов, Я был несколько обижен
и хотел вам самим сказать ты, но увидал, что глупо, потому что не  длЯ  того
же, чтоб унизить менЯ, вы мне ты говорите?
     Ћн уже не слушал и забыл свой вопрос.
     - Ќу, что отец? - поднЯл он вдруг на менЯ задумчивый взглЯд.
     џ так и вздрогнул. ‚о-первых, он ‚ерсилова обозначил моим  отцом,  чего
бы он себе никогда со мной не позволил, а во-вторых, заговорил о  ‚ерсилове,
чего никогда не случалось.
     - ‘идит без денег и хандрит, - ответил  Я  кратко,  но  сам  сгораЯ  от
любопытства.
     - „а, насчет денег. “ него сегоднЯ в окружном суде решаетсЯ их дело,  и
Я жду кнЯзЯ ‘ережу, с чем-то он придет. ЋбещалсЯ прЯмо из суда ко  мне.  ‚сЯ
их судьба; тут шестьдесЯт или восемьдесЯт тысЯч.  Љонечно,  Я  всегда  желал
добра и Ђндрею Џетровичу (то  есть  ‚ерсилову),  и,  кажетсЯ,  он  останетсЯ
победителем, а кнЯзьЯ ни при чем. ‡акон!
     - ‘егоднЯ в суде? - воскликнул Я, пораженный.
     Њысль, что ‚ерсилов даже и  это  пренебрег  мне  сообщить,  чрезвычайно
поразила  менЯ.  "‘тало  быть,  не  сказал  и  матери,  может,   никому,   -
представилось мне тотчас же, - вот характер!"
     - Ђ разве кнЯзь ‘окольский в Џетербурге? - поразила менЯ  вдруг  другаЯ
мысль.
     - ‘о вчерашнего днЯ. ЏрЯмо из Ѓерлина, нарочно к этому дню.
     ’оже чрезвычайно важное длЯ менЯ известие. "€ он придет  сегоднЯ  сюда,
этот человек, который дал ему пощечину!"
     - Ќу и что ж, - изменилось вдруг все лицо  кнЯзЯ,  -  проповедует  бога
по-прежнему, и, и... пожалуй, опЯть по девочкам, по неоперившимсЯ  девочкам?
•е-хе! ’ут и теперь презабавный наклевываетсЯ один анекдот... •е-хе!
     - Љто проповедует? Љто по девочкам?
     - Ђндрей Џетрович! ‚еришь ли, он тогда пристал ко всем нам,  как  лист:
что, дескать, едим, об чем мыслим? - то есть  почти  так.  Џугал  и  очищал:
"…сли ты религиозен, то как же ты но идешь в монахи?" Џочти это и  требовал.
Mais quelle idйe! …сли и правильно, то не слишком ли строго?  Ћсобенно  менЯ
любил ‘трашным судом пугать, менЯ из всех.
     - Ќичего этого Я не заметил, вот уж месЯц с  ним  живу,  -  отвечал  Я,
вслушиваЯсь с нетерпеньем. Њне ужасно было досадно, что он  не  оправилсЯ  и
мЯмлил так бессвЯзно.
     - ќто  он  только  не  говорит  теперь,  а  поверь,  что  так.  —еловек
остроумный, бесспорно, и глубокоученый; но правильный ли  это  ум?  ќто  все
после трех лет его за границей с ним произошло.  €,  признаюсь,  менЯ  очень
потрЯс... и всех потрЯсал... Cher enfant, j'aime le  bon  Dieu...  џ  верую,
верую сколько могу, но - Я решительно вышел тогда из себЯ.  Џоложим,  что  Я
употребил прием легкомысленный, но Я это сделал нарочно, в  досаде,  -  и  к
тому же сущность моего возражениЯ была так же серьезна, как была и с  начала
мира: "…сли высшее существо, - говорю ему, - есть, и существует персонально,
а не в виде разлитого там духа какого-то по творению, в виде  жидкости,  что
ли (потому что это еще труднее понЯть), - то где же  он  живет?"  „руг  мой,
c'йtait bкte, без сомнениЯ, но ведь и все возражениЯ на это же сводЯтсЯ.  Un
domicile - это важное  дело.  “жасно  рассердилсЯ.  Ћн  там  в  католичество
перешел.
     - Ћб этой идее Я тоже слышал. Ќаверно, вздор.
     - “верЯю тебЯ всем, что есть свЯто.  ‚глЯдись  в  него...  ‚прочем,  ты
говоришь, что он изменилсЯ. Ќу а в то времЯ как он нас всех  тогда  измучил!
‚еришь ли, он держал себЯ так, как будто свЯтой, и его мощи ЯвЯтсЯ. Ћн у нас
отчета в поведении требовал, клЯнусь тебе! Њощи! En  voilа  une  autre!  Ќу,
пусть там монах или пустынник, - а тут человек ходит во  фраке,  ну,  и  там
все... и  вдруг  его  мощи!  ‘транное  желание  длЯ  светского  человека  и,
признаюсь, странный вкус. џ там ничего не говорю: конечно, все это свЯтынЯ и
все может случитьсЯ... Љ тому же все это de l'inconnu, но светскому человеку
даже и неприлично. …сли  бы  как-нибудь  случилось  со  мной,  или  там  мне
предложили, то, клЯнусь, Я бы отклонил. Ќу Я, вдруг, сегоднЯ обедаю в  клубе
и вдруг потом - ЯвлЯюсь! „а Я насмешу! ‚се это Я ему тогда же  и  изложил...
Ћн вериги носил. џ покраснел от гнева.
     - ‚ы сами видели вериги?
     - џ сам не видал, но...
     - ’ак объЯвлЯю же вам, что все это - ложь, сплетение гнусных  козней  и
клевета врагов, то есть одного врага, одного главнейшего  и  бесчеловечного,
потому что у него один только враг и есть - это ваша дочь!
     ЉнЯзь вспыхнул в свою очередь.
     - Mon cher, Я прошу тебЯ и настаиваю, чтоб отныне  никогда  впредь  при
мне не упоминать рЯдом с этой гнусной историей имЯ моей дочери.
     џ приподнЯлсЯ. Ћн был вне себЯ; подбородок его дрожал.
     - Cette histoire infвme!.. џ ей не верил, Я не  хотел  никогда  верить,
но... мне говорЯт: верь, верь, Я...
     ’ут вдруг вошел лакей и возвестил визит; Я опустилсЯ опЯть на мой стул.

        IV.
     ‚ошли две дамы, обе девицы, одна - падчерица одного  двоюродного  брата
покойной жены кнЯзЯ, или что-то в этом роде, воспитанница  его,  которой  он
уже выделил приданое и котораЯ (замечу длЯ будущего) и сама была с деньгами;
втораЯ - Ђнна Ђндреевна ‚ерсилова, дочь ‚ерсилова, старше менЯ тремЯ годами,
жившаЯ с своим братом у ”анариотовой и которую  Я  видел  до  этого  времени
всего только раз в моей жизни, мельком на улице,  хотЯ  с  братом  ее,  тоже
мельком, уже имел в Њоскве стычку (очень  может  быть,  и  упомЯну  об  этой
стычке впоследствии, если место будет, потому что в сущности не стоит).  ќта
Ђнна Ђндреевна была с детства своего особенною фавориткой кнЯзЯ  (знакомство
‚ерсилова с кнЯзем началось ужасно давно).  џ  был  так  смущен  только  что
происшедшим, что,  при  входе  их,  даже  не  встал,  хотЯ  кнЯзь  встал  им
навстречу; а потом подумал, что уж стыдно  вставать,  и  осталсЯ  на  месте.
ѓлавное, Я был сбит тем, что кнЯзь так закричал на менЯ три минуты назад,  и
все еще не знал: уходить мне или нет. Ќо старик мой уже все забыл совсем, по
своему обыкновению, и весь приЯтно оживилсЯ  при  виде  девиц.  Ћн  даже,  с
быстро переменившейсЯ физиономией и  как-то  таинственно  подмигиваЯ,  успел
прошептать мне наскоро пред самым их входом:
     -  ‚глЯдись  в  Ћлимпиаду,  глЯди  пристальнее,  пристальнее...   потом
расскажу...
     џ глЯдел на нее довольно пристально и ничего особенного не находил:  не
так высокого роста девица, полнаЯ и с  чрезвычайно  румЯными  щеками.  ‹ицо,
впрочем,  довольно  приЯтное,  из  нравЯщихсЯ  материалистам.  Њожет   быть,
выражение доброты, но со складкой. Ћсобенной интеллекцией не могла блистать,
но только в высшем смысле, потому что хитрость была видна по глазам. ‹ет  не
более девЯтнадцати. Ћдним словом, ничего замечательного. “  нас  в  гимназии
сказали бы: подушка. (…сли Я описываю в такой  подробности,  то  единственно
длЯ того, что понадобитсЯ в будущем.) ‚прочем, и все, что  описывал  до  сих
пор, по-видимому с такой ненужной подробностью, - все это ведет в будущее  и
там понадобитсЯ. ‚ своем месте все  отзоветсЯ;  избежать  не  умел;  а  если
скучно, то прошу не читать.
     ‘овсем  другаЯ  особа  была  дочь  ‚ерсилова.  ‚ысокаЯ,  немного   даже
худощаваЯ; продолговатое и замечательно  бледное  лицо,  но  волосы  черные,
пышные; глаза темные, большие, взглЯд глубокий; малые и  алые  губы,  свежий
рот. ЏерваЯ женщина, котораЯ мне не внушала омерзениЯ походкой; впрочем, она
была тонка и сухощава. ‚ыражение лица не совсем доброе, но важное;  двадцать
два года. Џочти ни одной наружной черты сходства с ‚ерсиловым, а между  тем,
каким-то чудом, необыкновенное сходство с ним  в  выражении  физиономии.  Ќе
знаю, хороша ли она собой; тут как на вкус. Ћбе были  одеты  очень  скромно,
так что не стоит описывать. џ ждал,  что  буду  тотчас  обижен  каким-нибудь
взглЯдом ‚ерсиловой или жестом, и приготовилсЯ; обидел же  менЯ  ее  брат  в
Њоскве, с первого же нашего столкновениЯ в жизни. Ћна менЯ не могла знать  в
лицо, но, конечно, слышала, что Я хожу к кнЯзю.  ‚се,  что  предполагал  или
делал кнЯзь, во всей этой куче его родных и "ожидающих" тотчас же возбуждало
интерес и ЯвлЯлось событием, - тем более его внезапное пристрастие  ко  мне.
Њне положительно было известно, что кнЯзь очень интересовалсЯ  судьбой  Ђнны
Ђндреевны и искал ей жениха. Ќо длЯ ‚ерсиловой было  труднее  найти  жениха,
чем тем, которые вышивали по канве.
     € вот, против всех ожиданий, ‚ерсилова, пожав кнЯзю руку и  обменЯвшись
с ним  какими-то  веселыми  светскими  словечками,  необыкновенно  любопытно
посмотрела на менЯ и, видЯ, что Я на нее тоже смотрю, вдруг  мне  с  улыбкою
поклонилась. Џравда, она только что вошла и  поклонилась  как  вошедшаЯ,  но
улыбка была до того добраЯ, что, видимо, была преднамереннаЯ.  €,  помню,  Я
испытал необыкновенно приЯтное ощущение.
     - Ђ это... а это - мой милый и юный друг  Ђркадий  Ђндреевич  „ол...  -
пролепетал кнЯзь, заметив, что она мне поклонилась, а Я все сижу, - и  вдруг
осексЯ: может, сконфузилсЯ, что менЯ с ней знакомит (то  есть,  в  сущности,
брата с сестрой). Џодушка тоже мне поклонилась; но Я вдруг преглупо  вскипел
и вскочил с места: прилив выделанной гордости, совершенно бессмысленной; все
от самолюбиЯ.
     - €звините, кнЯзь, Я - не Ђркадий Ђндреевич,  а  Ђркадий  Њакарович,  -
резко отрезал Я, совсем уж забыв, что нужно бы ответить дамам поклоном. —ерт
бы взЯл эту неблагопристойную минуту!
     - Mais... tiens! - вскричал было кнЯзь, ударив себЯ пальцем по лбу.
     - ѓде вы учились? - раздалсЯ надо мной глупенький  и  протЯжный  вопрос
прЯмо подошедшей ко мне подушки.
     - ‚ Њоскве-с, в гимназии.
     - Ђ! џ слышала. —то, там хорошо учат?
     - Ћчень хорошо.
     џ все стоЯл, а говорил точно солдат на рапорте.  ‚опросы  этой  девицы,
бесспорно, были ненаходчивы, но, однако ж, она таки нашлась, чем замЯть  мою
глупую выходку и облегчить смущение кнЯзЯ, который уж тем временем слушал  с
веселой улыбкою какое-то веселое  нашептыванье  ему  на  ухо  ‚ерсиловой,  -
видимо, не обо мне. Ќо вопрос: зачем же эта девица, совсем  мне  незнакомаЯ,
выискалась заминать мою глупую выходку и все прочее? ‚месте с тем невозможно
было и представить себе, что она обращалась ко  мне  только  так:  тут  было
намерение. ‘мотрела она на менЯ слишком любопытно, точно ей хотелось, чтоб и
Я ее тоже очень заметил как можно больше. ‚се это Я уже после сообразил и  -
не ошибсЯ.
     - Љак, разве сегоднЯ? - вскричал вдруг кнЯзь, срываЯсь с места.
     - ’ак вы не знали? - удивилась ‚ерсилова. - Olympe! кнЯзь не знал,  что
Љатерина Ќиколаевна сегоднЯ будет. Њы к ней и ехали, мы думали,  она  уже  с
утренним поездом и давно дома. ‘ейчас только съехались у крыльца: она  прЯмо
с дороги и сказала нам пройти к вам, а сама сейчас придет... „а вот и она!
     Ћтворилась боковаЯ дверь и - та женщина поЯвилась!
     џ уже знал ее лицо по  удивительному  портрету,  висевшему  в  кабинете
кнЯзЯ; Я изучал этот портрет весь этот месЯц. Џри ней же Я провел в кабинете
минуты три и ни на одну секунду не отрывал глаз от ее лица. Ќо если б  Я  не
знал портрета и после этих трех минут спросили менЯ: "ЉакаЯ  она?"  -  Я  бы
ничего не ответил, потому что все у менЯ заволоклось.
     џ только помню из этих трех  минут  какую-то  действительно  прекрасную
женщину, которую кнЯзь целовал и крестил рукой и котораЯ вдруг быстро  стала
глЯдеть - так-таки прЯмо только что вошла - на менЯ. џ Ясно  расслышал,  как
кнЯзь, очевидно