        ”едор Њихайлович „остоевский. Ѓедные люди


     Ћх уж эти мне  сказочники!  Ќет  чтобы  написать  что-нибудь  полезное,
приЯтное, усладительное, а то всю подноготную в  земле  вырывают!..  ‚от  уж
запретил  бы  им  писать!  Ќу,  на  что  это  похоже:  читаешь...   невольно
задумываешьсЯ,а там всЯкаЯ дребедень и пойдет в голову; право  бы,  запретил
им писать; так-таки просто вовсе бы запретил.
     Љн. ‚. ”. Ћдоевский

ЂпрелЯ 6.

     ЃесценнаЯ моЯ ‚арвара Ђлексеевна!
     ‚чера Я был счастлив, чрезмерно счастлив, донельзЯ  счастлив!  ‚ы  хоть
раз в жизни, упрЯмица, менЯ послушались. ‚ечером, часов в восемь, просыпаюсь
(вы знаете, маточка, что Я часочек-другой люблю  поспать  после  должности),
свечку достал, приготовлЯю бумаги,  чиню  перо,  вдруг,  невзначай,  подымаю
глаза, - право, у менЯ сердце вот так и запрыгало! ’ак вы-таки понЯли,  чего
мне хотелось, чего сердчишку моему хотелось! ‚ижу, уголочек занавески у окна
вашего загнут и прицеплен к горшку с бальзамином, точнехонько так, как Я вам
тогда намекал; тут же показалось мне, что и личико ваше  мелькнуло  у  окна,
что и вы ко мне из комнатки вашей смотрели, что и вы обо мне думали.  €  как
же мне досадно было, голубчик мой, что миловидного личика-то вашего Я не мог
разглЯдеть хорошенько! Ѓыло времЯ, когда и мы  светло  видели,  маточка.  Ќе
радость старость, роднаЯ моЯ! ‚от и теперь все как-то рЯбит в  глазах;  чуть
поработаешь вечером, попишешь что-нибудь, наутро и  глаза  раскраснеютсЯ,  и
слезы текут так,  что  даже  совестно  перед  чужими  бывает.  Ћднако  же  в
воображении моем так и засветлела ваша улыбочка, ангельчик, ваша добренькаЯ,
приветливаЯ улыбочка; и на сердце моем было точно такое ощущение, как тогда,
как Я поцеловал вас, ‚аренька, - помните ли, ангельчик? ‡наете ли,  голубчик
мой, мне даже показалось, что  вы  там  мне  пальчиком  погрозили?  ’ак  ли,
шалуньЯ? Ќепременно вы это все опишите подробнее в вашем письме.
     Ќу, а какова наша придумочка насчет занавески вашей, ‚аренька? Џремило,
не правда ли? ‘ижу ли за работой, ложусь ли спать, просыпаюсь ли,  уж  знаю,
что и вы там обо мне думаете, менЯ помните, да и сами-то здоровы  и  веселы.
Ћпустите  занавеску  -  значит,  прощайте,  Њакар  Ђлексеевич,  спать  пора!
Џодымете - значит, с добрым утром, Њакар  Ђлексеевич,  каково-то  вы  спали,
или: каково-то вы в  вашем  здоровье,  Њакар  Ђлексеевич?  —то  же  до  менЯ
касаетсЯ, то Я, слава творцу, здорова и  благополучна!  ‚идите  ли,  душечка
моЯ, как это ловко придумано; и писем не нужно! •итро, не правда ли? Ђ  ведь
придумочка-то моЯ! Ђ что, каков Я на эти дела, ‚арвара Ђлексеевна?
     „оложу Я вам, маточка моЯ, ‚арвара Ђлексеевна,  что  спал  Я  сию  ночь
добрым порЯдком, вопреки ожиданий, чем  и  весьма  доволен;  хотЯ  на  новых
квартирах, с новосельЯ, и всегда как-то не спитсЯ; все  что-то  так,  да  не
так! ‚стал Я сегоднЯ таким Ясным соколом - любо-весело! —то это  какое  утро
сегоднЯ хорошее, маточка! “ нас растворили окошко; солнышко  светит,  птички
чирикают, воздух дышит весенними ароматами, и всЯ природа оживлЯетсЯ - ну, и
остальное там все было тоже соответственное; все в порЯдке, по-весеннему.  џ
даже и помечтал сегоднЯ довольно приЯтно, и все об вас  были  мечтаниЯ  мои,
‚аренька. ‘равнил Я вас с птичкой небесной, на утеху людЯм и  длЯ  украшениЯ
природы созданной. ’ут же подумал Я, ‚аренька, что и  мы,  люди,  живущие  в
заботе и  треволнении,  должны  тоже  завидовать  беззаботному  и  невинному
счастию небесных птиц, - ну, и остальное все такое же, сему же подобное;  то
есть Я все такие сравнениЯ отдаленные делал. “ менЯ там  книжка  есть  одна,
‚аренька, так в ней то же самое, все такое же весьма подробно описано.  џ  к
тому пишу, что ведь разные бывают мечтаниЯ, маточка. Ђ вот теперь весна, так
и мысли все такие приЯтные, острые, затейливые, и мечтаниЯ приходЯт  нежные;
все в розовом цвете. џ к тому и написал это все; а впрочем, Я это  все  взЯл
из книжки. ’ам сочинитель обнаруживает такое же желание в стишках и пишет -

     ‡ачем Я не птица, не хищнаЯ птица!

     Ќу и т. д. ’ам и еще есть разные мысли, да бог с ними! Ђ вот  куда  это
вы утром ходили  сегоднЯ,  ‚арвара  Ђлексеевна?  џ  еще  и  в  должность  не
сбиралсЯ, а вы, уж подлинно как пташка весеннЯЯ, порхнули из  комнаты  и  по
двору прошли такаЯ веселенькаЯ. Љак мне-то было весело, на  вас  глЯдЯ!  Ђх,
‚аренька, ‚аренька! вы не грустите; слезами горю помочь нельзЯ; это Я  знаю,
маточка моЯ, это Я на опыте знаю. ’еперь же вам так покойно, да и  здоровьем
вы немного поправились. Ќу,  что  ваша  ”едора?  Ђх,  какаЯ  же  она  добраЯ
женщина! ‚ы мне, ‚аренька, напишите, как вы с нею там живете теперь  и  всем
ли вы довольны? ”едора-то немного  ворчлива;  да  вы  на  это  не  смотрите,
‚аренька. Ѓог с нею! Ћна такаЯ добраЯ.
     џ уже вам писал о здешней ’ерезе, - тоже и добраЯ и вернаЯ  женщина.  Ђ
уж как Я беспокоилсЯ об наших письмах! Љак они передаватьсЯ-то будут? Ђ  вот
как тут послал господь на наше счастье ’ерезу. Ћна женщина добраЯ,  кроткаЯ,
бессловеснаЯ. Ќо наша хозЯйка просто  безжалостнаЯ.  ‡атирает  ее  в  работу
словно ветошку какую-нибудь.
     Ќу, в какую же Я трущобу попал, ‚арвара Ђлексеевна!  Ќу,  уж  квартира!
Џрежде ведь Я жил таким глухарем, сами знаете: смирно, тихо; у менЯ, бывало,
муха летит, так и муху слышно. Ђ здесь шум, крик, гвалт! „а ведь вы еще и не
знаете, как это все здесь устроено. ‚ообразите, примерно,  длинный  коридор,
совершенно темный и нечистый. Џо правую его руку будет глухаЯ  стена,  а  по
левую все двери да двери, точно нумера, все так в рЯд простираютсЯ. Ќу,  вот
и нанимают эти нумера, а в них по одной комнатке в каждом; живут в  одной  и
по двое, и по трое. ЏорЯдку не спрашивайте - Ќоев ковчег! ‚прочем,  кажетсЯ,
люди хорошие, все такие образованные, ученые. —иновник один есть (он  где-то
по литературной части), человек начитанный: и о ѓомере, и о Ѓрамбеусе,  и  о
разных у них там сочинителЯх говорит, обо всем говорит, - умный человек! „ва
офицера живут и все в карты играют. Њичман живет; англичанин-учитель  живет.
Џостойте, Я вас потешу, маточка; опишу их в будущем письме  сатирически,  то
есть как они там сами по себе, со всею подробностию. •озЯйка наша,  -  очень
маленькаЯ и нечистаЯ старушонка,целый день в туфлЯх да в  шлафроке  ходит  и
целый день все кричит на ’ерезу. џ живу  в  кухне,  или  гораздо  правильнее
будет сказать вот как: тут подле кухни есть одна комната (а у нас, нужно вам
заметить, кухнЯ чистаЯ, светлаЯ, очень хорошаЯ), комнатка небольшаЯ,  уголок
такой скромный... то есть, или еще луч5 ше  сказать,  кухнЯ  большаЯ  в  три
окна, так у менЯ вдоль поперечной стены перегородка, так что и  выходит  как
бы еще комната, нумер сверхштатный; все просторное, удобное, и окно есть,  и
все, - одним словом, все удобное. Ќу, вот это мой уголочек. Ќу, так вы и  не
думайте, маточка, чтобы тут что-нибудь такое иное и таинственный смысл какой
был; что вот, дескать, кухнЯ! - то есть Я, пожалуй, и в самой  этой  комнате
за перегородкой живу, но это ничего; Я себе ото всех  особнЯком,  помаленьку
живу, втихомолочку живу. Џоставил Я у себЯ  кровать,  стол,  комод,  стульев
парочку, образ повесил. Џравда, есть квартиры и лучше, - может быть, есть  и
гораздо лучшие, - да удобство-то главное; ведь это Я все длЯ удобства, и  вы
не думайте, что длЯ другого чего-нибудь. ‚аше окошко напротив, через двор; и
двор-то узенький, вас мимоходом увидишь - все веселее мне, горемычному, да и
дешевле. “ нас здесь самаЯ  последнЯЯ  комната,  со  столом,  тридцать  пЯть
рублей ассигнациЯми стоит. Ќе по карману! Ђ  моЯ  квартира  стоит  мне  семь
рублей ассигнациЯми, да стол пЯть целковых: вот двадцать четыре с  полтиною,
а прежде ровно тридцать платил, зато во многом себе отказывал; чай пивал  не
всегда, а теперь вот и на чай и на сахар выгадал.  Ћно,  знаете  ли,  роднаЯ
моЯ, чаю не пить как-то стыдно; здесь все народ достаточный, так  и  стыдно.
ђади чужих и пьешь его, ‚аренька, длЯ вида, длЯ тона; а по мне все равно,  Я
не прихотлив.  Џоложите  так,  длЯ  карманных  денег  -  все  сколько-нибудь
требуетсЯ - ну, сапожишки какие-нибудь, платьишко - много ль останетсЯ?  ‚от
и все мое жалованье. џ-то не  ропщу  и  доволен.  Ћно  достаточно.  ‚от  уже
несколько  лет  достаточно;  награждениЯ  тоже  бывают.  Ќу,  прощайте,  мой
ангельчик. џ там  купил  парочку  горшков  с  бальзаминчиком  и  гераньку  -
недорого. Ђ вы, может быть, и резеду любите? ’ак и резеда есть, вы наиишите;
да, знаете ли, все как можно подробнее напишите.  ‚ы,  впрочем,  не  думайте
чего-нибудь и не сомневайтесь, маточка, обо мне, что Я такую комнату  нанЯл.
Ќет, это удобство заставило,  и  одно  удобство  соблазнило  менЯ.  џ  ведь,
маточка, деньги коплю, откладываю: у менЯ денежка водитсЯ. ‚ы не смотрите на
то, что Я такой тихонький, что, кажетсЯ, муха менЯ  крылом  перешибет.  Ќет,
маточка, Я про себЯ не промах, и характера совершенно такого,  как  прилично
твердой и безмЯтежной души человеку. Џрощайте, мой ангельчик!  ђасписалсЯ  Я
вам чуть не на двух листах, а на службу давно  пора.  –елую  ваши  пальчики,
маточка, и пребываю
     вашим нижайшим слугою и вернейшим другом
     Њакаром „евушкиным.
     P.  S.  Ћб  одном  прошу:  отвечайте  мне,  ангельчик  мой,  как  можно
подробнее. џ вам при  сем  посылаю,  ‚аренька,  фунтик  конфет;  так  вы  их
скушайте на здоровье, да, ради бога, обо мне не заботьтесь  и  не  будьте  в
претензии. Ќу, так прощайте же, маточка.

ЂпрелЯ 8.

     Њилостивый государь, Њакар Ђлексеевич!
     ‡наете ли, что придетсЯ наконец совсем поссоритьсЯ с вами? ЉлЯнусь вам,
добрый Њакар Ђлексеевич, что мне даже тЯжело принимать ваши подарки. џ знаю,
чего они вам стоЯт, каких лишений и отказов в  необходимейшем  себе  самому.
‘колько раз Я вам говорила, что мне не нужно ничего, совершенно ничего;  что
Я не в силах вам воздать и за те благодеЯниЯ,  которыми  вы  доселе  осыпали
менЯ. € зачем мне эти горшки?  Ќу,  бальзаминчики  еще  ничего,  а  геранька
зачем? Ћдно словечко стоит неосторожно сказать, как например об этой герани,
уж вы тотчас и купите; ведь, верно, дорого? —то за прелесть  на  ней  цветы!
Џунсовые крестиками. ѓде это вы достали такую  хорошенькую  гераньку?  џ  ее
посредине окна поставила,  на  самом  видном  месте;  на  полу  же  поставлю
скамейку, а на скамейку еще цветов поставлю;  вот  только  дайте  мне  самой
разбогатеть! ”едора не нарадуетсЯ; у нас теперь  словно  рай  в  комнате,  -
-чисто, светло! Ќу, а конфеты зачем? € право, Я сейчас же по письму угадала,
что у вас что-нибудь да не так - и рай, и весна,  и  благоуханиЯ  летают,  и
птички чирикают. —то это, Я думаю, уж нет ли  тут  и  стихов?  ‚едь,  право,
одних стихов и недостает  в  письме  вашем,  Њакар  Ђлексеевич!  €  ощущениЯ
нежные, и мечтаниЯ в розовом цвете - все здесь  есть!  Џро  занавеску  и  не
думала; она, верно, сама зацепилась, когда Я горшки переставлЯла; вот вам!
     Ђх, Њакар Ђлексеевич! —то вы там ни говорите, как ни рассчитывайте свои
доходы, чтоб обмануть менЯ, что-бы показать, что они все сплошь идут на  вас
одного, но от менЯ не утаите и не скроете ничего. џсно, что вы  необходимого
лишаетесь из-за менЯ. —то  это  вам  вздумалось,  например,  такую  квартиру
нанЯть? ‚едь  вас  беспокоЯт,  тревожат;  вам  тесно,  неудобно.  ‚ы  любите
уединение, а тут и чего-чего нет около вас! Ђ  вы  бы  могли  гораздо  лучше
жить, судЯ по жалованию вашему. ”едора говорит, что вы прежде и не в  пример
лучше теперешнего  жили.  Ќеужели  ж  вы  так  всю  свою  жизнь  прожили,  в
одиночестве, в лишениЯх, без радости, без дружеского приветливого  слова,  у
чужих людей углы нанимаЯ? Ђх, добрый друг, как мне  жаль  вас!  ™адите  хоть
здоровье свое, Њакар Ђлексеевич! ‚ы говорите, что у вас глаза  слабеют,  так
не пишите при свечах; зачем писать? ‚аша  ревность  к  службе  и  без  того,
вероЯтно, известна начальникам вашим.
     …ще раз умолЯю вас, не тратьте на менЯ столько денег. ‡наю, что вы менЯ
любите, да сами-то вы не богаты... ‘егоднЯ Я тоже весело  встала.  Њне  было
так хорошо; ”едора давно уже работала,  да  и  мне  работу  достала.  џ  так
обрадовалась; сходила только шелку купить, да и принЯлась за  работу.  –елое
утро мне было так легко на душе, Я так  была  весела!  Ђ  теперь  опЯть  все
черные мысли, грустно; все сердце изныло.
     Ђх, что-то будет со мною, какова-то будет моЯ судьба! ’Яжело то, что  Я
в такой неизвестности, что Я не имею будущности, что Я  и  предугадывать  не
могу о том, что со мной станетсЯ. Ќазад и посмотреть страшно. ’ам все  такое
горе, что сердце пополам рветсЯ при одном воспоминании. ‚ек буду Я плакатьсЯ
на злых людей, менЯ погубивших!
     ‘меркаетсЯ. Џора за работу. џ вам  о  многом  хотела  бы  написать,  да
некогда, к сроку работа. Ќужно спешить. Љонечно, письма хорошее дело; все не
так скучно. Ђ зачем вы сами к нам никогда  не  зайдете?  Ћтчего  это,  Њакар
Ђлексеевич? ‚едь теперь вам близко, да и времЯ  иногда  у  вас  выгадываетсЯ
свободное. ‡айдите, пожалуйста! џ видела вашу ’ерезу.  Ћна,  кажетсЯ,  такаЯ
больнаЯ; жалко было ее; Я ей дала двадцать копеек. „а! чуть было не  забыла:
непременно напишите все, как можно подробнее, о вашем  житье-бытье.  —то  за
люди такие кругом вас, и ладно ли вы с ними живете? Њне  очень  хочетсЯ  все
это знать. ‘мотрите же,непременно напишите! ‘егоднЯ уж Я нарочно угол загну.
‹ожитесь пораньше; вчера Я до полночи у  вас  огонь  видела.  Ќу,  прощайте.
‘егоднЯ и тоска, и скучно, и грустно! ‡нать, уж день такой! Џрощайте.
     ‚аша
     ‚арвара „оброселова.

ЂпрелЯ 8.

     ЊилостиваЯ государынЯ,
     ‚арвара Ђлексеевна!
     „а, маточка, да,  роднаЯ  моЯ,  знать,  уж  денек  такой  на  мою  долю
горемычную  выдалсЯ!  „а;  подшутили  вы  надо   мной,   стариком,   ‚арвара
Ђлексеевна! ‚прочем,  сам  виноват,  кругом  виноват!  Ќе  пускатьсЯ  бы  на
старости лет с клочком волос в амуры да в экивоки... € еще  скажу,  маточка:
чуден иногда человек, очень чуден.  €,  свЯтые  вы  мои!  о  чем  заговорит,
занесет подчас! Ђ что выходит-то, что следует-то из этого? „а  ровно  ничего
не следует, а выходит такаЯ дрЯнь, что убереги менЯ, господи! џ, маточка,  Я
не сержусь, а так досадно только очень вспоминать обо всем, досадно,  что  Я
вам написал так фигурно и глупо. € в  должность-то  Я  пошел  сегоднЯ  таким
гоголем-щеголем; сиЯние такое было на сердце. Ќа душе ни с того  ни  с  сего
такой праздник был; весело было! ‡а бумаги  принЯлсЯ  рачительно  -  да  что
вышло-то потом из этого! “ж потом  только  как  осмотрелсЯ,  так  все  стало
по-прежнему - и серенько и темненько. ‚се те же чернильные пЯтна, все те  же
столы и бумаги, да и Я все такой же; так, каким был, совершенно таким  же  и
осталсЯ, - так чего уж тут было на Џегасе-то ездить? „а из чего это вышло-то
все? —то солнышко проглЯнуло да небо полазоревело! от этого, что  ли?  „а  и
что за ароматы такие, когда  на  нашем  дворе  под  окнами  и  чему-чему  не
случаетсЯ быть! ‡нать, это мне все сдуру так показалось. Ђ ведь случаетсЯ же
иногда заблудитьсЯ так человеку в  собственных  чувствах  своих  да  занести
околесную. ќто  ни  от  чего  иного  происходит,  как  от  излишней,  глупой
горЯчности сердца. „омой-то Я не пришел, а приплелсЯ; ни с того  ни  с  сего
голова у менЯ разболелась; уж это, знать, все одно к одному. (‚  спину,  что
ли, надуло мне.) џ весне-то обрадовалсЯ, дурак дураком, да в холодной шинели
пошел. €  в  чувствах-то  вы  моих  ошиблись,  роднаЯ  моЯ!  €злиЯние-то  их
совершенно в другую сторону  принЯли.  ЋтеческаЯ  приЯзнь  одушевлЯла  менЯ,
единственно чистаЯ отеческаЯ приЯзнь, ‚арвара Ђлексеевна; ибо  Я  занимаю  у
вас место отца родного, по горькому сиротству вашему; говорю это от души, от
чистого сердца, по-родственному. “ж как бы там ни было, а Я вам хоть дальний
родной, хоть по пословице, и седьмаЯ вода на киселе, а все-таки родственник,
и теперь ближайший родственник и покровитель; ибо там, где  вы  ближе  всего
имели право искать покровительства и защиты, нашли вы предательство и обиду.
Ђ насчет стишков скажу Я вам, маточка, что неприлично мне на старости лет  в
составлении стихов упражнЯтьсЯ. ‘тихи вздор! ‡а стишки  и  в  школах  теперь
ребЯтишек секут... вот оно что, роднаЯ моЯ.
     —то это вы пишете мне, ‚арвара Ђлексеевна, про удобства,  про  покой  и
про разные разности? Њаточка моЯ, Я не брюзглив и не  требователен,  никогда
лучше теперешнего не жил; так чего же на старости-то лет  привередничать?  џ
сыт, одет, обут; да и куда нам затеи затевать! Ќе графского  рода!  ђодитель
мой был не из дворЯнского званиЯ и со всей-то семьей своей был  беднее  менЯ
по доходу. џ не неженка!  ‚прочем,  если  на  правду  пошло,  то  на  старой
квартире моей все было  не  в  пример  лучше;  попривольнее  было,  маточка.
Љонечно, и теперешнЯЯ  моЯ  квартира  хороша,  даже  в  некотором  отношении
веселее и, если хотите, разнообразнее; Я против этого ничего не  говорю,  да
все старой жаль. Њы, старые, то есть пожилые люди, к  старым  вещам,  как  к
родному чему привыкаем. Љвартирка-то была, знаете,  маленькаЯ  такаЯ;  стены
были... ну, да что говорить!стены были, как и все стены, не в них и дело,  а
вот воспоминаниЯ-то обо всем моем прежнем на менЯ тоску нагонЯют... ‘транное
дело - тЯжело, а воспоминаниЯ как будто приЯтные. „аже что  дурно  было,  на
что подчас и досадовал, и то в воспоминаниЯх как-то очищаетсЯ от  дурного  и
предстает воображению моему в привлекательном виде. ’ихо жили мы,  ‚аренька;
Я да хозЯйка моЯ, старушка, покойница. ‚от  и  старушку-то  мою  с  грустным
чувством припоминаю теперь! •орошаЯ была она женщина  и  недорого  брала  за
квартиру. Ћна, бывало, все вЯзала из лоскутков  разных  одеЯла  на  аршинных
спицах; только этим и занималась. Ћгонь-то мы с нею вместе держали,  так  за
одним столом и работали. ‚нучка у ней Њаша была - ребенком еще  помню  ее  -
лет тринадцати теперь будет девочка. ’акаЯ шалуньЯ  была,  веселенькаЯ,  все
нас смешила; вот мы втроем так  и  жили.  Ѓывало,  в  длинный  зимний  вечер
присЯдем к круглому столу, выпьем чайку, а  потом  и  за  дело  примемсЯ.  Ђ
старушка, чтоб Њаше не скучно  было  да  чтоб  не  шалила  шалуньЯ,  сказки,
бывало, начнет сказывать. € какие сказки-то были! Ќе то что дитЯ, и толковый
и умный человек заслушаетсЯ. —его! сам Я, бывало, закурю себе  трубочку,  да
так  заслушаюсь,  что  и  про  дело  забуду.  Ђ  дитЯ-то,  шалуньЯ-то  наша,
призадумаетсЯ;  подопрет  ручонкой  розовую  щечку,  ротик   свой   раскроет
хорошенький и, чуть страшнаЯ сказка, так жметсЯ, жметсЯ к старушке. Ђ нам-то
любо было смотреть на нее; и не увидишь, как свечка нагорит, не слышишь, как
на дворе подчас и вьюга  злитсЯ  и  метель  метет.  •орошо  было  нам  жить,
‚аренька; и вот так-то мы чуть ли не двадцать лет вместе прожили. „а  что  Я
тут заболталсЯ! ‚ам, может  быть,  такаЯ  материЯ  не  нравитсЯ,  да  и  мне
вспоминать не так-то легко, особливо теперь: времЯ сумерки. ’ереза с  чем-то
возитсЯ, у менЯ болит голова, да и спина немного болит, да и мысли-то  такие
чудные, как будто и они тоже болЯт; грустно мне сегоднЯ,  ‚аренька!  —то  же
это вы пишете, роднаЯ моЯ? Љак же Я к вам приду? ѓолубчик мой,  что  люди-то
скажут? ‚едь вот через двор перейти нужно будет, наши заметЯт, расспрашивать
станут, - толки пойдут,  сплетни  пойдут,  делу  дадут  другой  смысл.  Ќет,
ангельчик  мой,  Я  уж  вас  лучше  завтра  у  всенощной  увижу;  это  будет
благоразумнее и длЯ обоих нас безвреднее. „а не взыщите на мне, маточка,  за
то, что Я вам такое письмо написал; как перечел, так и вижу, что  все  такое
бессвЯзное. џ, ‚аренька, старый, неученый человек; смолоду  не  выучилсЯ,  а
теперь и в ум ничего не  пойдет,  коли  снова  учитьсЯ  начинать.  ‘ознаюсь,
маточка,  не  мастер  описывать,  и  знаю,  без  чужого  иного  указаниЯ   и
пересмеиваниЯ, что если захочу что-нибудь написать позатейливее, так  вздору
нагорожу. ‚идел вас у окна сегоднЯ, видел, как вы стору опустили.  Џрощайте,
прощайте, храни вас господь! Џрощайте, ‚арвара Ђлексеевна.
     ‚аш бескорыстный друг
     Њакар „евушкин.
     P.S. џ, роднаЯ моЯ, сатиры-то ни об ком не пишу теперь.  ‘тар  Я  стал,
матушка, ‚арвара Ђлексеевна, чтоб 11 попусту :-,убы  скалить!  и  надо  мной
засмеютсЯ, по русской пословице: кто, дескать, другому Яму роет, так  тот...
и сам туда же.

ЂпрелЯ 9.

     Њилостивый государь,
     Њакар Ђлексеевич!

     Ќу, как вам не стыдно, друг мой и благодетель,  Њакар  Ђлексеевич,  так
закручинитьсЯ и закапризничать. Ќеужели вы  обиделись!  Ђх,  Я  часто  бываю
неосторожна. но не думала, что вы слова мои примете за колкую шутку.  Ѓудьте
уверены, что Я никогда не осмелюсь шутить над  вашими  годами  и  над  вашим
характером. ‘лучилось же это все по моей ветрености,  а  более  потому,  что
ужасно скучно, а от скуки и за что не возьмешьсЯ? џ же полагала, что вы сами
в своем письме хотели посмеЯтьсЯ. Њне ужасно грустно стало, когда Я увидела,
что вы недовольны мною. Ќет, добрый друг мой и  благодетель,  вы  ошибетесь,
если будете подозревать менЯ в нечувствительности и неблагодарности. џ  умею
оценить в моем сердце все, что вы длЯ менЯ сделали,  защитив  менЯ  от  злых
людей, от их гонениЯ и ненависти. џ вечно буду за вас бога  молить,  и  если
моЯ молитва доходна к богу и небо внемлет ей, то вы будете счастливы.
     џ  сегоднЯ  чувствую  себЯ  очень  нездоровою.  ‚о  мне  жар  и   озноб
попеременно. ”едора за менЯ очень беспокоитсЯ. ‚ы напрасно стыдитесь  ходить
к нам, Њакар Ђлексеевич. Љакое другим дело! ‚ы с  нами  знакомы,  и  дело  с
концом!.. Џрощайте, Њакар Ђлексеевич. Ѓолее писать теперь не о чем, да и  не
могу: ужасно нездоровитсЯ. Џрошу вас еще раз не сердитьсЯ  на  менЯ  и  быть
уверену в том всегдашнем почтении и в той привЯзанности,  с  каковыми  честь
имею пребывать наипреданнейшею и покорнейшею услужницей вашей
     ‚арварой „оброселовой.

ЂпрелЯ 12.

     ЊилостиваЯ государынЯ,
     ‚арвара Ђлексеевна!
     Ђх, маточка моЯ, что это с вами! ‚едь вот  каждыйто  раз  вы  менЯ  так
пугаете. Џишу вам в каждом письме, чтоб вы береглись, чтоб вы кутались, чтоб
не выходили в дурную погоду, осторожность во всем  наблюдали  бы,  -  а  вы,
ангельчик мой, менЯ и не слушаетесь. Ђх, голубчик мой, ну,  словно  вы  дитЯ
какое-нибудь! ‚едь вы слабенькие, как соломинка слабенькие, это Я знаю. —уть
ветерочек какой, так уж вы и хвораете. ’ак остерегатьсЯ нужно, самой о  себе
старатьсЯ, опасностей избегать и друзей своих в горе и в уныние не вводить.
     €зъЯвлЯете желание, маточка, в подробности узнать о моем житье-бытье  и
обо всем менЯ окружающем. ‘ радостию спешу исполнить  ваше  желание,  роднаЯ
моЯ. Ќачну сначала, маточка: больше порЯдку будет. ‚опервых, в доме  у  нас,
на чистом входе, лестницы весьма посредственные; особливо параднаЯ - чистаЯ,
светлаЯ, широкаЯ, все чугун да красное дерево.  ‡ато  уж  про  черную  и  не
спрашивайте: винтоваЯ, сыраЯ, грЯзнаЯ, ступеньки  поломаны,  и  стены  такие
жирные, что рука прилипает, когда на  них  опираешьсЯ.  Ќа  каждой  площадке
стоЯт сундуки, стульЯ и шкафы поломанные, ветошки развешаны, окна  повыбиты;
лоханки стоЯт со всЯкою нечистью, с грЯзью, с сором, с Яичною скорлупою да с
рыбьими пузырЯми; запах дурной... одним словом, нехорошо.
     џ уже описывал вам расположение комнат; оно,  нечего  сказать,  удобно,
это иравда, но как-то в них душно, то есть не то чтобы оно  пахло  дурно,  а
так, если можно выразитьсЯ, немного гнилой остро-услащенный запах  какой-то.
Ќа первый раз впечатление невыгодное, но это все ничего; стоит только минуты
две побыть у нас, так и пройдет, и не почувствуешь, как все пройдет,  потому
что и сам как-то дурно пропахиешь, и платье пропахнет, и руки  пропахнут,  и
все пропахнет, - ну, и привыкнешь. “ нас чижики так и мрут. Њичман уж пЯтого
покупает, - не живут в нашем воздухе, да и  только.  ЉухнЯ  у  нас  большаЯ,
обширнаЯ, светлаЯ. Џравда, по утрам чадно немного, когда рыбу  или  говЯдину
жарЯт, да и нальют и намочат везде, зато уж вечером 13 рай. ‚ кухне у нас на
веревках всегда белье висит старое; а так как моЯ комната недалеко, то  есть
почти примыкает к кухне, то  запах  от  бельЯ  менЯ  беспокоит  немного;  но
ничего: поживешь и попривыкнешь.
     ‘ самого раннего утра, ‚аренька, у нас вознЯ начинаетсЯ, встают, ходЯт,
стучат, - это поднимаютсЯ все, кому надо, кто-в службе или так, сам по себе;
все пить чай начинают. ‘амовары у нас хозЯйские, большею частию, мало их, ну
так мы все очередь держим; а кто попадет не в очередь со своим чайником, так
сейчас тому голову вымоют. ‚от Я было попал в первый раз, да... впрочем, что
же  писать!  ’ут-то  Я  со  всеми  и  познакомилсЯ.  ‘  мичманом  с   первым
познакомилсЯ;  откровенный  такой,  все  мне  рассказал:  про  батюшку,  про
матушку, про сестрицу, что за тульским заседателем, и про  город  Љронштадт.
Ћбещал мне во  всем  покровительствовать  и  тут  же  менЯ  к  себе  на  чай
пригласил. Ћтыскал Я его в той самой комнате, где у нас обыкновенно в  карты
играют. ’ам мне дали чаю и непременно хотели, чтоб Я в азартную игру с  ними
играл. ‘меЯлись ли они, нет ли надо мною, не знаю; только сами они всю  ночь
напролет проиграли, и когда Я вошел, так тоже играли. Њел, карты, дым  такой
ходил по всей комнате, что глаза  ело.  €грать  Я  не  стал,  и  мне  сейчас
заметили, что Я про философию говорю. Џотом уж никто со мною  и  не  говорил
все времЯ; да Я, по правде, рад был тому. Ќе пойду к  ним  теперь;  азарт  у
них, чистый азарт! ‚от  у  чиновника  по  литературной  части  бывают  также
собраниЯ по вечерам. Ќу, у того хорошо, скромно, невинно и деликатно; все на
тонкой ноге.
     Ќу, ‚аренька, замечу вам еще  мимоходом,  что  прегадкаЯ  женщина  наша
хозЯйка, к тому же сущаЯ ведьма. ‚ы видели ’ерезу.  Ќу,  что  она  такое  на
самом-то деле? •удаЯ, как общипанный, чахлый цыпленок.  ‚  доме  и  людей-то
всего двое: ’ереза да ”альдони, хозЯйский слуга. џ не знаю,  может  быть,  у
него есть и другое какое имЯ, только он и на это откликаетсЯ;  все  его  так
зовут. Ћн рыжий, чухна какаЯ-то, кривой, курносый, грубиЯн:  все  с  ’ерезой
бранитсЯ, чуть не дерутсЯ. ‚ообще сказать,  жить  мне  здесь  не  так  чтобы
совсем было хорошо... —тоб этак всем разом ночью  заснуть  и  успокоитьсЯ  -
этого никогда не бывает. “ж вечно где-нибудь сидЯт да  играют,  а  иногда  и
такое делаетсЯ, что зазорно рассказывать. ’еперь уж Я  все-таки  пообвык,  а
вот удивлЯюсь, как в таком  содоме  семейные  люди  уживаютсЯ.  –елаЯ  семьЯ
беднЯков каких-то у нашей  хозЯйки  комнату  нанимает,  только  не  рЯдом  с
другими нумерами, а по другую сторону, в углу, отдельно.  ‹юди  смирные!  Ћб
них никто ничего и не слышит. †ивут они в одной комнатке,  огородЯсь  в  ней
перегородкою. Ћн какой-то чиновник  без  места,  из  службы  лет  семь  тому
исключенный за что-то. ”амильЯ  его  ѓоршков;  такой  седенький,  маленький;
ходит в таком засаленном, в таком истертом платье, что больно смотреть; куда
хуже моего! †алкий, хилый такой (встречаемсЯ мы с ним  иногда  в  коридоре);
коленки у него дрожат, руки дрожат, голова дрожит, уж от  болезни,  что  ли,
какой, бог его знает; робкий, боитсЯ всех, ходит стороночкой; уж Я застенчив
подчас, а этот еще хуже. ‘емейства у него  -  жена  и  трое  детей.  ‘тарший
мальчик, весь в отца, тоже такой чахлый. †ена  была  когда-то  собою  весьма
недурна, и теперь заметно; ходит, беднаЯ, в таком  жалком  отребье.  Ћни,  Я
слышал, задолжали хозЯйке; она с ними  что-то  не  слишком  ласкова.  ‘лышал
тоже, что у самого-то ѓоршкова неприЯтности есть какие-то, по которым  он  и
места лишилсЯ... процесс не процесс, под судом не под судом, под  следствием
каким-то, что ли - уж истинно не могу вам сказать.  Ѓедны-то  они,  бедны  -
господи, бог мой! ‚сегда у них в комнате тихо и смирно, словно  и  не  живет
никто.  „аже  детей  не  слышно.  €  не  бывает  этого,  чтобы  когда-нибудь
порезвились, поиграли дети, а уж это худой знак. Љак-то  мне  раз,  вечером,
случилось мимо их  дверей  пройти;  на  ту  пору  в  доме  стало  что-то  не
по-обычному тихо; слышу всхлипывание, потом шепот, потом опЯть всхлипывание,
точно как будто плачут, да так тихо,  так  жалко,  что  у  менЯ  все  сердце
надорвалось, и потом всю ночь мысль об этих беднЯках менЯ не  покидала,  так
что и заснуть не удалось хорошенько.
     Ќу, прощайте, дружочек бесценный мой, ‚аренька! Ћписал Я вам  все,  как
умел. ‘егоднЯ Я весь день все только об вас и думаю. “ менЯ за  вас,  роднаЯ
моЯ, все сердце изныло. ‚едь вот, душечка моЯ, Я вот знаю, что у вас теплого
салопа нет. “ж эти мне петербургские весны, ветры да дождички со  снежочком,
- уж это смерть моЯ, ‚аренька! ’акое благорастворение воздухов, что  убереги
менЯ, господи! Ќе взыщите, душечка, на писании; слогу нет,  ‚аренька,  слогу
нет никакого. •оть бы какой-нибудь был! Џишу, что на ум взбредет, так, что15
бы вас только поразвеселить чем-нибудь. ‚едь вот еслл б Я училсЯ как-нибудь,
дело другое; а то ведь как Я училсЯ? даже и не на медные деньги.
     ‚аш всегдашний и верный друг
     Њакар „евушкин.

ЂпрелЯ 25.

     Њилостивый государь,
     Њакар Ђлексеевич!

     ‘егоднЯ Я двоюродную сестру мою ‘ашу встретила! “жас! и  она  погибнет,
беднаЯ! “слышала  Я  тоже  со  стороны,  что  Ђнна  ”едоровна  все  обо  мне
выведывает. Ћна, кажетсЯ,  никогда  не  перестанет  менЯ  преследовать.  Ћна
говорит, что хочет простить менЯ, забыть все прошедшее и что непременно сама
навестит менЯ. ѓоворит, что вы мне вовсе не родственник, что она  ближе  мне
родственница, что в семейные отношениЯ наши  вы  не  имеете  никакого  права
входить и что мне стыдно и неприлично  жить  вашей  милостыней  и  на  вашем
содержании... говорит, что Я забыла ее хлеб-соль, что она менЯ  с  матушкой,
может быть, от голодной смерти избавила,  что  она  нас  поила-кормила  и  с
лишком два с половиною года на нас убыточилась,  что  она  нам  сверх  всего
этого долг простила. € матушку-то она пощадить не хотела! Ђ  если  бы  знала
беднаЯ матушка, что  они  со  мною  сделали!  Ѓог  видит!..  Ђнна  ”едоровна
говорит, что Я по глупосги моей своего счастиЯ удержать не  умела,  что  она
сама менЯ на счастие наводила, что она ни в чем остальном не виновата и  что
Я сама за честь свою не умела, а может быть, и не хотела вступитьсЯ.  Ђ  кто
же  тут  виноват,  боже  великий!  Ћна  говорит,  что  господин  Ѓыков  прав
совершенно и что не на всЯкой же женитьсЯ, котораЯ... да что писать! †естоко
слышать такую неправду, Њакар Ђлексеевич! џ не  знаю,  что  со  мной  теперь
делаетсЯ. џ дрожу, плачу, рыдаю; это письмо Я вам два часа писала. џ думала,
что она по крайней мере сознает свою вину предо мною; а она вот как  теперь!
ђади бога, не тревожьтесь, друг мой, единственный доброжелатель мой!  ”едора
все преувеличивает: Я не больна. џ только простудилась немного вчера,  когда
ходила на ‚олково к матушке панихиду служить. ‡ачем вы не  пошли  вместе  со
мною; Я вас так просила. Ђх, беднаЯ, беднаЯ моЯ матушка, если б ты встала из
гроза, если б ты знала, если б ты видела, что они со мною сделали!..
     ‚. „.


ЊаЯ 20.

     ѓолубчик мой, ‚аренька!
     Џосылаю вам  винограду  немного,  душечка;  длЯ  выздоравливающей  это,
говорЯт, хорошо, да и доктор рекомендует  длЯ  утолениЯ  жажды,  так  только
единствснно длЯ жажды. ‚ам розанчиков намедни захотелось, маточка; так вот Я
вам их теперь посылаю. …сть ли у вас аппетит, душечка? -  вот  что  главное.
‚прочем, слава богу, что все прошло и кончилось и что  несчастиЯ  наши  тоже
совершенно  оканчиваютсЯ.  ‚оздадим  благодарение  небу!  Ђ  что  до  книжек
касаетсЯ, то достать покамест нигде не  могу.  …сть  тут,  говорЯт,  хорошаЯ
книжка одна и весьма высоким слогом написаннаЯ; говорЯт, что хороша,  Я  сам
не  читал,  а  здесь  очень  хвалЯт.  џ  просил  ее  длЯ   себЯ;   обещались
препроводить. ’олько будете  ли  вы-то  читать?  ‚ы  у  менЯ  на  этот  счет
привередница; трудно угодить на ваш вкус; уж Я вас знаю,  голубчик  вы  мой;
вам, верно, все стихотворство надобно, воздыханий, амуров, -  ну,  и  стихов
достану, всего достану; там есть тетрадка одна переписаннаЯ.
     џ-то живу хорошо. ‚ы, маточка, обо мне не беспокойтесь,  пожалуйста.  Ђ
что ”едора вам насказала на менЯ, так все это вздор; вы ей скажите, что  она
налгала, непременно скажите ей, сплетнице!.. џ нового вицмундира  совсем  не
продавал. „а и зачем, сами рассудите, зачем  продавать?  ‚от,  говорЯт,  мне
сорок рублей серебром награждениЯ  выходит,  так  зачем  же  продавать?  ‚ы,
маточка, не беспокойтесь; она мнительна, ”едорато,  она  мнительна.  ‡аживем
мы, голубчик мой!  ’олько  вы-то,  ангельчик,  выздоравливайте,  ради  бога,
выздоравливайте, не огорчите старика. Љто это говорит вам,  что  Я  похудел?
Љлевета, опЯть клевета! здоровехонек и растолстел так, что самому становитсЯ
совестно, сыт и доволен по горло; вот только бы  вы-то  выздоравливали!  Ќу,
прощайте, мой ангельчик; целую все ваши пальчики и пребываю
     вашим вечным, неизменным другом
     Њакаром „евушкиным.

     P. S. Ђх, душенька моЯ, что это вы опЯть в самом деле стали писать?.. о
чем вы блажите-то! да как же мне ходить к вам так часто, маточка, как? Я вас
спрашиваю. ђазве темнотою ночною пользуЯсь; да вот теперь и  ночей-то  почти
не бывает: времЯ такое. џ и то, маточка моЯ, ангельчик, вас почти совсем  не
покидал во все времЯ болезни вашей, во времЯ беспамЯтства-то  вашего;  но  и
тут Я и сам уж не знаю, как Я все эти дела обделывал; да и то потом перестал
ходить; ибо любопытствовать и расспрашивать начали.  ‡десь  уж  и  без  того
сплетнЯ заплелась какаЯ-то. џ на ’ерезу надеюсь; она не болтлива; но все же,
сами рассудите вы, маточка, каково это будет, когда они все узнают про  нас?
—то-то они подумают и что они скажут тогда? ’ак вот  вы  скрепите  сердечко,
маточка, да переждите до  выздоровлениЯ;  а  мы  потом  уж  так,  вне  дома,
где-нибудь рандеву дадим.

€юнЯ 1.

     ‹юбезнейший Њакар Ђлексеевич!

     Њне так хочетсЯ сделать вам что-нибудь угодное и приЯтное за  все  ваши
хлопоты и стараниЯ обо мне, за всю  вашу  любовь  ко  мне,  что  Я  решилась
наконец на скуку порытьсЯ в моем комоде  и  отыскать  мою  тетрадь,  которую
теперь и посылаю вам. џ начала ее еще в  счастливое  времЯ  жизни  моей.  ‚ы
часто с любопытством расспрашивали о моем прежнем житье-бытье, о матушке,  о
Џокровском, о моем пребывании  у  Ђнны  ”едоровны  и,  наконец,  о  недавних
несчастиЯх моих и так нетерпеливо  желали  прочесть  эту  тетрадъ,  где  мне
вздумалось, бог знает длЯ чего, отметить кое-какие мгновениЯ из моей  жизни,
что Я не сомневаюсь принести вам большое удовольствие моею посылкою. Њне  же
как-то грустно было перечитыватъ это. Њне кажетсЯ, что Я уже вдвое постарела
с тех пор, как написала в этих записках последнюю строчку. ‚се это писано  в
разные сроки. Џрощайте, Њакар Ђлексеевич! Њне ужасно скучно теперь,  и  менЯ
часто мучит бессонница. Џрескучное выздоровление!

        ‚. „.

        I

     Њне было только четырнадцать лет, когда умер батюшка. „етство мое  было
самым счастливым временем моей жизни.  Ќачалось  оно  не  здесь,  но  далеко
отсюда, в провинции, в глуши. Ѓатюшка был управителем огромного имениЯ кнЯзЯ
Џ-го, в ’-й губернии. Њы жили в  одной  из  деревень  кнЯзЯ,  и  жили  тихо,
неслышно, счастливо... џ  была  такаЯ  резваЯ  маленькаЯ;  только  и  делаю,
бывало, что бегаю по полЯм, по  рощам,  по  саду,  а  обо  мне  никто  и  не
заботилсЯ.  Ѓатюшка  беспрерывно  был  занЯт  делами,   матушка   занималась
хозЯйством; менЯ ничему не учили, а Я тому и рада  была.  Ѓывало,  с  самого
раннего утра убегу или на пруд, или в рощу, или на сенокос, или к жнецам - и
нужды нет, что солнце печет, что забежишь сама не знаешь  куда  от  селеньЯ,
исцарапаешьсЯ об кусты, разорвешь свое платье, - дома после бранЯт, а мне  и
ничего.
     € мне кажетсЯ, Я бы так была счастлива, если б пришлось хоть всю  жизнь
мою не выезжать из деревни и жить на одном месте. Ђ между тем  Я  еще  дитею
принуждена была оставить родные места. Њне было еще только  двенадцать  лет,
когда мы в Џетербург переехали. Ђх,  как  Я  грустно  помню  наши  печальные
сборы! Љак Я плакала, когда прощалась со всем, что  так  было  мило  мне.  џ
помню, что Я бросилась на шею батюшке и со  слезами  умолЯла  остатьсЯ  хоть
немножко в деревне. Ѓатюшка закричал на менЯ, матушка плакала; говорила, что
надобно, что  дела  этого  требовали.  ‘тарый  кнЯзь  Џ-й  умер.  Ќаслелники
отказали батюшке от должности. “ батюшки были кой-какие деньги в оборотах  в
руках частных лиц в Џетербурге. ЌадеЯсь поправить  свои  обстоЯтельства,  он
почел необходимым свое личное здесь присутствие. ‚се это Я узнала  после  от
матушки. Њы здесь поселились на Џетербургской стороне  и  прожили  на  одном
месте до самой кончины батюшки.
     Љак тЯжело было мне привыкать к новой жизни!  Њы  въехали  в  Џетербург
осенью. Љогда мы оставлЯли деревню, день был такой светлый,  теплый,  Яркий;
сельские работы кончались; на гумнах уже громоздились огромные скирды  хлеба
и толпились крикливые стаи птиц; все было так Ясно и весело,  а  здесь,  при
въезде нашем в город, дождь, гнилаЯ осеннЯЯ изморозь,  непогода,  слЯкоть  и
толпа новых, незнакомых лиц, негостеприимных, недовольных, сердитых! Љое-как
мы устроились. Џомню, все так суетились у нас, все  хлопотали,  обзаводились
новым хозЯйством. Ѓатюшки все не было  дома,  у  матушки  не  было  покойной
минуты - менЯ позабыли совсем.  ѓрустно  мне  было  вставать  поутру,  после
первой ночи на нашем новоселье. Ћкна наши выходили на какой-то желтый забор.
Ќа улице постоЯнно была грЯзь. Џрохожие были редки, и  все  они  так  плотно
кутались, всем так было холодно.
     Ђ дома у нас по целым днЯм  была  страшнаЯ  тоска  и  скука.  ђодных  и
близких знакомых у нас почти не было.  ‘  Ђнной  ”едоровной  батюшка  был  в
ссоре. (Ћн был ей что-то должен.) •одили к нам довольно часто люди по делам.
Ћбыкновенно  спорили,  шумели,  кричали.  Џосле  каждого  посещениЯ  батюшка
делалсЯ таким недовольным, сердитым; по целым часам ходит, бывало, из угла в
угол, нахмурЯсь, и ни с кем слова не вымолвит.  Њатушка  не  смела  тогда  и
заговорить с ним и молчала. џ садилась куда-нибудь  в  уголок  за  книжку  -
смирно, тихо, пошевелитьсЯ, бывало, не смею.
     ’ри месЯца спустЯ по приезде нашем в Џетербург менЯ отдали  в  пансион.
‚от грустно-то было мне сначала в чужих людЯх! ‚се  так  сухо,  неприветливо
было,гувернантки такие крикуньи, девицы такие насмешницы, а Я такаЯ дикарка.
‘трого, взыскательно! —асы на все положенные, общий стол, скучные учителЯ  -
все это менЯ сначала истерзало, измучило. џ там и  спать  не  могла.  Џлачу,
бывало, целую ночь, длинную, скучную, холодную ночь. Ѓывало, по вечерам  все
повторЯют или учат  уроки;  Я  сижу  себе  за  разговорами  или  вокабулами,
шевельнутьсЯ не смею, а сама все думаю про домашний наш угол,  про  батюшку,
про  матушку,  про  мою  старушку  нЯню,  про  нЯнины  сказки...   ах,   как
сгрустнетсЯ! Ћб самой  пустой  вещице  в  доме,  и  о  той  с  удовольствием
вспоминаешь. „умаешь-думаешь: вот как бы хорошо теперь было дома! ‘идела  бы
Я в маленькой комнатке нашей, у самовара,  вместе  с  нашими;  было  бы  так
тепло,  хорошо,  знакомо.  Љак   бы,   думаешь,   обнЯла   теперь   матушку,
крепко-крепко, горЯчо-горЯчо! „умаешь-думаешь, да  и  заплачешь  тихонько  с
тоски, давЯ в груди слезы, и нейдут на ум вокабулы. Љак к  завтра  урока  не
выучишь; всю ночь снЯтсЯ учитель, мадам,  девицы;  всю  ночь  во  сне  уроки
твердишь, а на другой день ничего не знаешь. ЏоставЯт на колени, дадут  одно
кушанье. џ была такаЯ невеселаЯ,  скучнаЯ.  ‘начала  все  девицы  надо  мной
смеЯлись, дразнили менЯ, сбивали, когда Я говорила уроки, щипали, когда мы в
рЯдах шли к обеду или к чаю, жаловались  на  менЯ  ни  за  что  ни  про  что
гувернантке. ‡ато какой рай, когда нЯнЯ придет, бывало, за  мной  в  субботу
вечером. ’ак и обниму, бывало, мою старушку в исступлении радости. Ћна  менЯ
оденет, укутает, дорогою не поспевает за мной, а Я ей  все  болтаю,  болтаю,
рассказываю. „омой приду веселаЯ, радостнаЯ, крепко обниму наших, как  будто
после десЯтилетней разлуки. ЌачнутсЯ толки, разговоры,  рассказы;  со  всеми
здороваешьсЯ, смеешьсЯ, хохочешь, бегаешь,  прыгаешь.  ‘  батюшкой  начнутсЯ
разговоры серьезные, о науках, о наших  учителЯх,  о  французском  Языке,  о
грамматике ‹омонда - и все мы так веселы, так довольны. Њне и теперь  весело
вспоминать об этих минутах. џ всеми  силами  старалась  учитьсЯ  и  угождать
батюшке. џ видела, что он последнее на менЯ отдавал, а сам билсЯ  бог  знает
как. ‘  каждым  днем  он  становилсЯ  все  мрачнее,  недовольнее,  сердитее;
характер его совсем испортилсЯ: дела не  удавались,  долгов  было  пропасть.
Њатушка,  бывало,  и  плакать  боЯлась,  слова  сказать  боЯлась,  чтобы  не
рассердить батюшку; сделалась больнаЯ такаЯ;  все  худела,  худела  и  стала
дурно кашлЯть. џ, бывало, приду из  пансиона  -  все  такие  грустные  лица;
матушка потихоньку плачет, батюшка сердитсЯ. ЌачнутсЯ упреки, укоры. Ѓатюшка
начнет говорить, что Я ему не доставлЯю никаких радостей, никаких  утешений;
что  они  из-за  менЯ  последнего  лишаютсЯ,  а  Я  до  сих  пор  не  говорю
по-французски; одним словом, все неудачи, все несчастиЯ, все, все вымещалось
на мне и на матушке. Ђ как можно было мучить бедную матушку? ѓлЯдЯ