рЯмо, сейчас, не сказать, что есть на сердце, коли знаешь, что не  на
ветер свое слово скажешь? Ђ то всЯкий так смотрит, как будто он суровее, чем
он есть на самом деле, как будто все боЯтсЯ  оскорбить  свои  чувства,  коли
очень скоро выкажут их...
     - Ђх, Ќастенька! правду вы говорите; да ведь это происходит  от  многих
причин, - перебил Я, сам более чем когда-нибудь в эту минуту стеснЯвший свои
чувства.
     - Ќет, нет! - отвечала она с глубоким чувством. - ‚от вы, например,  не
таков, как другие! џ, право, не знаю, как  бы  вам  это  рассказать,  что  Я
чувствую; но мне кажетсЯ, вы вот, например... хоть бы теперь... мне кажетсЯ,
вы чем-то длЯ менЯ жертвуете, - прибавила она  робко,  мельком  взглЯнув  на
менЯ.- ‚ы менЯ простите, если Я вам так говорю: Я ведь  простаЯ  девушка;  Я
ведь мало еще видела на свете и, право, не умею иногда говорить, - прибавила
она голосом, дрожащим от какого-то затаенного чувства, и стараЯсь между  тем
улыбнутьсЯ, - но мне только хотелось сказать вам, что Я  благодарна,  что  Я
тоже все это чувствую ... Ћ, дай вам бог за это счастиЯ! ‚от то, что вы  мне
насказали тогда о вашем мечтателе, совершенно  неправда,  то  есть,  Я  хочу
сказать, совсем до вас не касаетсЯ. ‚ы выздоравливаете,  вы,  право,  совсем
другой человек, чем как сами себЯ описали. …сли вы когда-нибудь полюбите, то
дай вам бог счастиЯ с нею! Ђ ей Я ничего не  желаю,  потому  что  она  будет
счастлива с вами. џ знаю, Я сама женщина, и вы должны мне верить, если Я вам
так говорю...
     Ћна замолкла и крепко пожала руку мне. џ тоже не мог ничего говорить от
волнениЯ. Џрошло несколько минут.
     - „а, видно, что он не придет сегоднЯ! - сказала  она  наконец,  поднЯв
голову. - Џоздно!..
     - Ћн придет завтра, - сказал Я самым уверительным и твердым голосом.
     - „а, - прибавила она, развеселившись, - Я сама  теперь  вижу,  что  он
придет только завтра. Ќу,так до свиданьЯ! до завтра! …сли  будет  дождь,  Я,
может быть, не приду. Ќо послезавтра Я приду, непременно приду,  что  бы  со
мной ни было; будьте  здесь  непременно;  Я  хочу  вас  видеть,  Я  вам  все
расскажу.
     € потом, когда мы прощались,  она  подала  мне  руку  и  сказала,  Ясно
взглЯнув на менЯ:
     - ‚едь мы теперь навсегда вместе, не правда ли?
     Ћ! Ќастенька, Ќастенька! …сли б ты знала, в каком Я теперь одиночестве!

     Љогда пробило девЯть часов, Я не мог усидеть в комнате, оделсЯ и вышел,
несмотрЯ на ненастное времЯ. џ был там, сидел  на  нашей  скамейке.  џ  было
пошел в их переулок, но мне стало стыдно, и Я воротилсЯ, не взглЯнув  на  их
окна, не дойдЯ двух шагов до их дома. џ пришел домой в такой тоске, в  какой
никогда не бывал. Љакое сырое, скучное времЯ! …сли б была хорошаЯ погода,  Я
бы прогулЯл там всю ночь...
     Ќо до завтра, до завтра! ‡автра она мне все расскажет.
     Ћднако письма сегоднЯ не было. Ќо, впрочем, так и должно было быть. Ћни
уже вместе...

        ЌЋ—њ —…’‚…ђ’Ђџ

     Ѓоже, как все это кончилось! —ем все это кончилось!
     џ пришел в девЯть часов. Ћна была уже там. џ еще издали заметил ее; она
стоЯла, как тогда, в первый раз,  облокотЯсь  на  перила  набережной,  и  не
слыхала, как Я подошел к ней.
     - Ќастенька! - окликнул Я ее, через силу подавлЯЯ свое волнение.
     Ћна быстро обернулась ко мне.
     - Ќу! - сказала она, - ну! поскорее!
     џ смотрел на нее в недоумении.
     - Ќу, где же письмо? ‚ы принесли письмо? - повторила  она,  схватившись
рукой за перила.
     - Ќет, у менЯ нет письма, - сказал Я наконец, - разве он еще не был?
     Ћна страшно побледнела и долгое времЯ смотрела на  менЯ  неподвижно.  џ
разбил последнюю ее надежду.
     - Ќу, бог с ним! - проговорила она наконец прерывающимсЯ голосом, - бог
с ним, - если он так оставлЯет менЯ.
     Ћна опустила глаза, потом хотела взглЯнуть на менЯ, но  не  могла.  …ще
несколько минут она  пересиливала  свое  волнение,  но  вдруг  отворотилась,
облокотЯсь на балюстраду набережной, и залилась слезами.
     - Џолноте, полноте! -  заговорил  было  Я,  но  у  менЯ  сил  недостало
продолжать, на нее глЯдЯ, да и что бы Я стал говорить?
     - Ќе утешайте менЯ, - говорила она плача, - не говорите  про  него,  не
говорите,  что  он  придет,  что  он  не  бросил  менЯ  так   жестоко,   так
бесчеловечно, как он это сделал. ‡а что, за что? Ќеужели что-нибудь  было  в
моем письме, в этом несчастном письме?..
     ’ут рыданиЯ пресекли ее голос; у менЯ сердце разрывалось, на нее глЯдЯ.

     - Ћ, как это бесчеловечно-жестоко! - начала она снова. - € ни  строчки,
ни строчки! •оть бы отвечал, что Я не нужна ему, что он отвергает менЯ; а то
ни одной строчки в целые три днЯ! Љак легко ему оскорбить,  обидеть  бедную,
беззащитную девушку, котораЯ тем и виновата, что любит  его!  Ћ,  сколько  Я
вытерпела в эти три днЯ! Ѓоже мой! Ѓоже мой! Љак вспомню,  что  Я  пришла  к
нему в первый раз сама, что Я перед ним унижалась, плакала, что Я вымаливала
у него хоть каплю любви... € после этого!.. Џослушайте,  -  заговорила  она,
обращаЯсь ко мне, и черные глазки ее засверкали, - да это  не  так!  ќто  не
может быть так; это ненатурально! €ли вы, или Я обманулись; может  быть,  он
письма не получал? Њожет быть, он до сих пор ничего не знает? Љак же  можно,
судите сами, скажите мне, ради бога,  объЯсните  мне,  -  Я  этого  не  могу
понЯть, - как можно так варварски-грубо поступить, как он поступил со  мною!
Ќи одного слова! Ќо к последнему человеку на свете  бывают  сострадательнее.
Њожет быть, он что-нибудь слышал, может быть, кто-нибудь  ему  насказал  обо
мне? - закричала она, обратившись ко мне с вопросом. - Љак вы думаете?
     - ‘лушайте, Ќастенька, Я пойду завтра к нему от вашего имени.
     - Ќу!
     - џ спрошу его обо всем, расскажу ему все.
     - Ќу, ну!
     - ‚ы напишете письмо. Ќе говорите нет, Ќастенька, не  говорите  нет!  џ
заставлю его уважать ваш поступок, он все узнает и если...
     - Ќет, мой друг, нет, - перебила она. - „овольно! Ѓольше ни  слова,  ни
одного слова от менЯ, ни строчки - довольно! џ его не знаю, Я не  люблю  его
больше, Я его по...за...буду...
     Ћна не договорила.
     - “спокойтесь,  успокойтесь!  ‘Ядьте  здесь,  Ќастенька,  -  сказал  Я,
усаживаЯ ее на скамейку.
     - „а Я спокойна. Џолноте! ќто так! ќто слезы,  это  просохнет!  —то  вы
думаете, что Я сгублю себЯ, что Я утоплюсь?..
     ‘ердце мое было полно; Я хотел было заговорить, но не мог.
     - ‘лушайте! - продолжала она, взЯв менЯ за руку, - скажите:  вы  бы  не
так поступили? вы бы не бросили той, котораЯ бы сама к вам пришла, вы бы  не
бросили ей в глаза бесстыдной насмешки над ее  слабым,  глупым  сердцем?  ‚ы
поберегли бы ее? ‚ы бы представили себе, что она была одна, что она не умела
усмотреть за собой, что она не умела себЯ уберечь от любви к вам, что она не
виновата, что она, наконец, не виновата... что она ничего не  сделала!..  Ћ,
боже мой, боже мой!..
     - Ќастенька! - закричал Я наконец, не будучи в  силах  преодолеть  свое
волнение, - Ќастенька! вы терзаете менЯ! ‚ы Язвите сердце мое,  вы  убиваете
менЯ, Ќастенька! џ не могу молчать! џ должен  наконец  говорить,  высказать,
что у менЯ накипело тут, в сердце...
     ѓоворЯ это, Я привстал со скамейки. Ћна взЯла менЯ за руку  и  смотрела
на менЯ в удивлении.
     - —то с вами? - проговорила она наконец.
     - ‘лушайте! - сказал Я решительно. - ‘лушайте менЯ,  Ќастенька!  —то  Я
буду теперь говорить, все вздор, все несбыточно,  все  глупо!  џ  знаю,  что
этого никогда не может случитьсЯ, но не могу же Я молчать. €менем того,  чем
вы теперь страдаете, заранее молю вас, простите менЯ!..
     - Ќу, что, что? - говорила она, перестав плакать и пристально смотрЯ на
менЯ, тогда как странное любопытство блистало в ее удивленных глазках, - что
с вами?
     - ќто несбыточно, но Я вас люблю, Ќастенька! вот что!  Ќу,  теперь  все
сказано! - сказал Я, махнув рукой. - ’еперь вы увидите,  можете  ли  вы  так
говорить со мной, как сейчас говорили, можете ли вы,  наконец,  слушать  то,
что Я буду вам говорить...
     - Ќу, что ж, что же? - перебила Ќастенька, - что  ж  из  этого?  Ќу,  Я
давно знала, что вы менЯ любите, но только мне все  казалось,  что  вы  менЯ
так, просто, как-нибудь любите... Ђх, боже мой, боже мой!
     - ‘начала было просто, Ќастенька, а теперь, теперь... Я точно  так  же,
как вы, когда вы пришли к нему тогда с вашим  узелком.  •уже,  чем  как  вы,
Ќастенька, потому что он тогда никого не любил, а вы любите.
     - —то это вы мне говорите!  џ,  наконец,  вас  совсем  не  понимаю.  Ќо
послушайте, зачем же это, то есть не зачем, а почему же это вы  так,  и  так
вдруг... Ѓоже! Я говорю глупости! Ќо вы...
     € Ќастенька совершенно  смешалась.  ™еки  ее  вспыхнули;  она  опустила
глаза.
     - —то ж делать, Ќастенька, что ж мне делать? Я виноват, Я употребил  во
зло... Ќо нет же, нет, не виноват  Я,  Ќастенька;  Я  это  слышу,  чувствую,
потому что мое сердце мне говорит, что Я прав, потому что  Я  вас  ничем  не
могу обидеть, ничем оскорбить! џ был друг ваш; ну, вот Я и  теперь  друг;  Я
ничему не изменЯл. ‚от у менЯ теперь слезы текут, Ќастенька. Џусть их текут,
пусть текут - они никому не мешают. Ћни высохнут, Ќастенька...
     - „а сЯдьте же, сЯдьте, - сказала она, сажаЯ менЯ на  скамейку,  -  ох,
боже мой!
     - Ќет! Ќастенька, Я не сЯду; Я уже более не могу  быть  здесь,  вы  уже
менЯ более не можете видеть; Я все скажу и уйду. џ только хочу сказать,  что
вы бы никогда не узнали, что Я вас люблю. џ бы сохранил свою тайну. џ бы  не
стал вас терзать теперь, в эту минуту, моим  эгоизмом.  Ќет!  но  Я  не  мог
теперь вытерпеть; вы сами заговорили об  этом,  вы  виноваты..  вы  во  всем
виноваты, а Я не виноват. ‚ы не можете прогнать менЯ от себЯ...
     - „а нет же, нет, Я не отгонЯю вас, нет! - говорила Ќастенька, скрываЯ,
как только могла, свое смущение, бедненькаЯ.
     - ‚ы менЯ не гоните? нет! а Я было сам хотел бежать от вас. џ  и  уйду,
только Я все скажу сначала, потому что, когда вы здесь говорили,  Я  не  мог
усидеть, когда вы здесь плакали, когда вы терзались оттого, ну, оттого (уж Я
назову это, Ќастенька), оттого, что вас отвергают,  оттого,  что  оттолкнули
вашу любовь, Я почувствовал, Я услышал, что в моем сердце столько любви  длЯ
вас, Ќастенька, столько любви!.. € мне стало  так  горько,  что  Я  не  могу
помочь вам этой любовью... что сердце разорвалось, и Я, Я - не мог  молчать,
Я должен был говорить, Ќастенька, Я должен был говорить!..
     - „а, да! говорите мне, говорите со мною так!  -  сказала  Ќастенька  с
неизъЯснимым движением. - ‚ам,  может  быть,  странно,  что  Я  с  вами  так
говорю,но... говорите! Я вам после скажу! Я вам все расскажу!
     - ‚ам жаль менЯ, Ќастенька; вам просто жаль менЯ, дружочек мой! “ж  что
пропало, то пропало! уж что сказано, того не воротишь! Ќе так ли? Ќу, так вы
теперь знаете все. Ќу, вот это точка отправлениЯ. Ќу, хорошо! теперь все это
прекрасно; только послушайте. Љогда вы сидели и плакали, Я  про  себЯ  думал
(ох, дайте мне сказать. что Я думал!), Я думал, что (ну, уж  конечно,  этого
не может быть, Ќастенька), Я думал, что вы... Я  думал,  что  вы  как-нибудь
там... ну, совершенно посторонним каким-нибудь образом,  уж  больше  его  не
любите. ’огда, - Я это и вчера и третьего днЯ уже думал, Ќастенька, -  тогда
Я бы сделал так, Я бы непременно сделал так, что вы бы менЯ  полюбили:  ведь
вы сказали, ведь вы сами говорили, Ќастенька, что вы менЯ уже  почти  совсем
полюбили. Ќу, что ж дальше? Ќу, вот  почти  и  все,  что  Я  хотел  сказать;
остаетсЯ только сказать, что бы тогда было, если б вы менЯ полюбили,  только
это, больше ничего! Џослушайте же, друг мой, - потому что  вы  все-таки  мой
друг, - Я, конечно, человек простой, бедный, такой незначительный, только не
в том дело (Я как-то все не про то говорю, это от  смущениЯ,  Ќастенька),  а
только Я бы вас так любил, так любил, что если б  вы  еще  и  любили  его  и
продолжали любить того, которого Я не знаю, то все-таки не заметили бы,  что
моЯ любовь как-нибудь там длЯ вас тЯжела. ‚ы бы только слышали, вы бы только
чувствовали каждую минуту, что подле  вас  бьетсЯ  благодарное,  благодарное
сердце, горЯчее сердце, которое за вас... Ћх, Ќастенька, Ќастенька!  что  вы
со мной сделали!..
     - Ќе плачьте же, Я не хочу,  чтоб  вы  плакали,  -  сказала  Ќастенька,
быстро вставаЯ со скамейки, -  пойдемте,  встаньте,  пойдемте  со  мной,  не
плачьте же, не плачьте, - говорила она, утираЯ мои слезы  своим  платком,  -
ну, пойдемте теперь; Я вам, может быть,  скажу  что-нибудь...  „а,  уж  коли
теперь он оставил менЯ, коль он позабыл менЯ, хотЯ Я еще  и  люблю  его  (не
хочу вас обманывать)... но, послушайте, отвечайте мне. …сли б  Я,  например,
вас полюбила, то есть если б Я только... Ћх,  друг  мой,  друг  мой!  как  Я
подумаю, как подумаю, что Я вас оскорблЯла тогда,  что  смеЯлась  над  вашей
любовью, когда вас хвалила за то, что вы не влюбились!.. Ћ, боже! да как  же
Я этого не предвидела, как Я не предвидела, как Я была так глупа, но...  ну,
ну, Я решилась, Я все скажу...
     - Џослушайте, Ќастенька, знаете что? Я уйду от вас, вот что!  Џросто  Я
вас только мучаю.  ‚от  у  вас  теперь  угрызениЯ  совести  за  то,  что  вы
насмехались, а Я не хочу, да, не хочу, чтоб  вы,  кроме  вашего  горЯ...  Я,
конечно, виноват, Ќастенька, но прощайте!
     - ‘тойте, выслушайте менЯ: вы можете ждать?
     - —его ждать, как?
     - џ его люблю; но это пройдет, это  должно  пройти,  это  не  может  не
пройти; уж  проходит,  Я  слышу...  Џочем  знать,  может  быть,  сегоднЯ  же
кончитсЯ, потому что Я его ненавижу, потому  что  он  надо  мной  насмеЯлсЯ,
тогда как вы плакали здесь вместе со мною, потому  что  вы  не  отвергли  бы
менЯ, как он, потому что вы любите, а он не любил менЯ, потому  что  Я  вас,
наконец, люблю сама... да, люблю! люблю, как вы менЯ любите; Я же ведь  сама
еще прежде вам это сказала, вы сами слыхали, - потому люблю,  что  вы  лучше
его, потому, что вы благороднее его, потому, потому, что он...
     ‚олнение беднЯжки было так сильно, что она не докончила, положила  свою
голову мне на плечо, потом на грудь и горько заплакала. џ утешал, уговаривал
ее, но она не могла перестать; она  все  жала  мне  руку  и  говорила  между
рыданьЯми: "Џодождите,  подождите;  вот  Я  сейчас  перестану!  џ  вам  хочу
сказать... вы не думайте, чтоб эти слезы, - это так, от слабости, подождите,
пока пройдет..." Ќаконец она перестала, отерла слезы, и мы  снова  пошли.  џ
было хотел говорить, но  она  долго  еще  все  просила  менЯ  подождать.  Њы
замолчали... Ќаконец она собралась с духом и начала говорить...
     - ‚от что, - начала она слабым и дрожащим голосом, но в  котором  вдруг
зазвенело что-то такое, что вонзилось мне прЯмо в сердце и сладко  заныло  в
нем, - не думайте, что Я так непостоЯнна и ветрена, не думайте, что  Я  могу
так легко и скоро позабыть и изменить... џ целый  год  его  любила  и  богом
клЯнусь, что никогда, никогда даже мыслью не была ему  неверна.  Ћн  презрел
это; он насмеЯлсЯ надо мною, - бог с ним! Ќо он уЯзвил менЯ и  оскорбил  мое
сердце. џ - Я не люблю  его,  потому  что  Я  могу  любить  только  то,  что
великодушно, что понимает менЯ, что благородно; потому что Я сама такова,  и
он недостоин менЯ, - ну, бог с ним! Ћн лучше сделал, чем когда  бы  Я  потом
обманулась в своих ожиданиЯх и узнала, кто он таков... Ќу, кончено! Ќо почем
знать, добрый друг мой, - продолжала она, пожимаЯ мне руку, -  почем  знать,
может быть, и всЯ любовь моЯ была обман  чувств,  воображениЯ,  может  быть,
началась она шалостью, пустЯками, оттого, что Я была под надзором у бабушки?
Њожет быть, Я должна любить другого, а не его, не такого человека,  другого,
который пожалел бы менЯ  и,  и...  Ќу,  оставим,  оставим  это,  -  перебила
Ќастенька, задыхаЯсь от волнениЯ, - Я вам только  хотела  сказать...  Я  вам
хотела сказать, что если, несмотрЯ на то что Я люблю его (нет, любила  его),
если, несмотрЯ на то, вы еще скажете... если вы чувствуете, что ваша  любовь
так велика, что может, наконец, вытеснить из моего сердца прежнюю... если вы
захотите сжалитьсЯ надо мною, если вы не захотите менЯ оставить одну в  моей
судьбе, без утешениЯ, без надежды, если вы захотите любить менЯ всегда,  как
теперь менЯ любите, то клЯнусь, что благодарность... что  любовь  моЯ  будет
наконец достойна вашей любви... ‚озьмете ли вы теперь мою руку?
     - Ќастенька, - закричал Я,  задыхаЯсь  от  рыданий,  -  Ќастенька!..  Ћ
Ќастенька!
     - Ќу, довольно, довольно!  ну,теперь  совершенно  довольно!  заговорила
она, едва пересиливаЯ себЯ, - ну, теперь уже все сказано; не правда ли? так?
Ќу, и вы счастливы, и Я счастлива; ни слова же об  этом  больше;  подождите;
пощадите менЯ... ѓоворите о чем-нибудь другом, ради бога!..
     - „а, Ќастенька, да! довольно об  этом,  теперь  Я  счастлив  Я...  Ќу,
Ќастенька, ну, заговорим о  другом,  поскорее,  поскорее  заговорим;  да!  Я
готов...
     € мы не знали, что говорить,  мы  смеЯлись,  мы  плакали,  мы  говорили
тысЯчи слов  без  свЯзи  и  мысли;  мы  то  ходили  по  тротуару,  то  вдруг
возвращались назад и пускались переходить через улицу; потом останавливались
и опЯть переходили на набережную; мы были как дети...
     - џ теперь живу один, Ќастенька, -  заговорил  Я,  -  а  завтра...  Ќу,
конечно, Я, знаете, Ќастенька, беден, у менЯ всего  тысЯча  двести,  но  это
ничего...
     - ђазумеетсЯ, нет, а у бабушки пенсион; так она нас не  стеснит.  Ќужно
взЯть бабушку.
     - Љонечно, нужно взЯть бабушку... ’олько вот Њатрена...
     - Ђх, да и у нас тоже ”екла!
     - Њатрена добраЯ,  только  один  недостаток:  у  ней  нет  воображениЯ,
Ќастенька, совершенно никакого воображениЯ; но это ничего!..
     - ‚се равно; они  обе  могут  быть  вместе;  только  вы  завтра  к  нам
переезжайте.
     - Љак это? к вам! •орошо, Я готов...
     - „а, вы наймите у нас. “ нас там, наверху, мезонин; он пустой;  жилица
была, старушка, дворЯнка, она съехала, и бабушка,  Я  знаю,  хочет  молодого
человека пустить; Я говорю: "‡ачем же молодого человека?" Ђ она говорит: "„а
так, Я уже стара, а только ты не подумай, Ќастенька, что Я за него тебЯ хочу
замуж сосватать". џ и догадалась, что это длЯ того...
     - Ђх, Ќастенька!..
     € оба мы засмеЯлись.
     - Ќу, полноте же, полноте. Ђ где же вы живете? Я и забыла.
     - ’ам, у -ского моста, в доме Ѓаранникова.
     - ќто такой большой дом?
     - „а, такой большой дом.
     - Ђх, знаю, хороший дом; только вы, знаете, бросьте его и переезжайте к
нам поскорее...
     - ‡автра же, Ќастенька, завтра же; Я там немножко должен  за  квартиру,
да это ничего... џ получу скоро жалованье...
     - Ђ знаете, Я, может быть, буду  уроки  давать;  сама  выучусь  и  буду
давать уроки...
     - Ќу вот и прекрасно... а Я скоро награждение получу, Ќастенька...
     - ’ак вот вы завтра и будете мой жилец...
     - „а, и мы поедем в "‘евильского цирюльника",  потому  что  его  теперь
опЯть дадут скоро.
     - „а, поедем, - сказала смеЯсь Ќастенька, - нет, лучше мы будем слушать
не "–ирюльника", а что-нибудь другое...
     - Ќу хорошо, что-нибудь другое; конечно, это будет лучше,  а  то  Я  не
подумал...
     ѓоворЯ это, мы ходили оба как будто в чаду, в тумане, как будто сами не
знали, что с нами делаетсЯ. ’о  останавливались  и  долго  разговаривали  на
одном месте, то опЯть пускались ходить и заходили бог знает  куда,  и  опЯть
смех, опЯть слезы... ’о Ќастенька вдруг захочет домой, Я не смею  удерживать
и захочу проводить ее до самого дома; мы пускаемсЯ  в  путь  и  вдруг  через
четверть часа находим себЯ на набережной у нашей скамейки. ’о она  вздохнет,
и снова слезинка набежит на глаза; Я оробею, похолодею... Ќо она тут же жмет
мою руку и тащит менЯ снова ходить, болтать, говорить...
     - Џора теперь, пора мне домой; Я думаю, очень поздно, - сказала наконец
Ќастенька, - полно нам так ребЯчитьсЯ!
     - „а, Ќастенька, только уж Я теперь не засну; Я домой не пойду.
     - џ тоже, кажетсЯ, не засну; только вы проводите менЯ...
     - Ќепременно.
     - Ќо уж теперь мы непременно дойдем до квартиры.
     - Ќепременно, непременно...
     - —естное слово?.. потому что ведь  нужно  же  когда-нибудь  воротитьсЯ
домой!
     - —естное слово, - отвечал Я смеЯсь...
     - Ќу, пойдемте!
     - Џойдемте.
     - Џосмотрите на небо,  Ќастенька,  посмотрите!  ‡автра  будет  чудесный
день; какое голубое небо, какаЯ луна!  Џосмотрите:  вот  это  желтое  облако
теперь застилает ее, смотрите, смотрите!.. Ќет, оно  прошло  мимо.  ‘мотрите
же, смотрите!..
     Ќо Ќастенька не смотрела на облако, она стоЯла  молча,  как  вкопаннаЯ;
через минуту она стала как-то робко,  тесно  прижиматьсЯ  ко  мне.  ђука  ее
задрожала в моей руке; Я поглЯдел на нее...Ћна оперлась на менЯ еще сильнее.

     ‚ эту минуту мимо нас прошел молодой  человек.  Ћн  вдруг  остановилсЯ,
пристально посмотрел на нас и потом опЯть сделал несколько шагов. ‘ердце  во
мне задрожало...
     - Ќастенька, - сказал Я вполголоса, - кто это, Ќастенька?
     - ќто он! - отвечала она шепотом, еще ближе, еще  трепетнее  прижимаЯсь
ко мне... џ едва устоЯл на ногах.
     - Ќастенька! Ќастенька! это ты! - послышалсЯ голос за нами, и в  ту  же
минуту молодой человек сделал к нам несколько шагов.
     Ѓоже, какой крик! как она вздрогнула! как она вырвалась из рук  моих  и
порхнула к нему навстречу!.. џ стоЯл и смотрел на них  как  убитый.  Ќо  она
едва подала ему  руку,  едва  бросилась  в  его  объЯтиЯ,  как  вдруг  снова
обернулась ко мне, очутилась подле менЯ, как ветер, как  молниЯ,  и,  прежде
чем успел Я опомнитьсЯ, обхватила мою шею обеими  руками  и  крепко,  горЯчо
поцеловала менЯ. Џотом, не сказав мне ни  слова,  бросилась  снова  к  нему,
взЯла его за руки и повлекла его за собою.
     џ долго стоЯл и глЯдел им вслед... Ќаконец  оба  они  исчезли  из  глаз
моих.
                                    “’ђЋ
     Њои ночи кончились утром. „ень был нехороший. ел дождь и уныло  стучал
в мои стекла; в комнатке было темно, на дворе пасмурно. ѓолова у менЯ болела
и кружилась; лихорадка прокрадывалась по моим членам.
     - Џисьмо к  тебе,  батюшка,  по  городской  почте,  почтарь  принес,  -
проговорила надо мною Њатрена.
     - Џисьмо! от кого? - закричал Я, вскакиваЯ со стула.
     - Ђ не ведаю, батюшка, посмотри, может, там и написано от кого.
     џ сломал печать. ќто от нее!
     "Ћ, простите, простите менЯ! -  писала  мне  Ќастенька,  -  на  коленЯх
умолЯю вас, простите менЯ! џ обманула и вас и себЯ. ќто был сон,  призрак...
џ изныла за вас сегоднЯ; простите, простите менЯ!..
     Ќе обвинЯйте менЯ, потому что Я ни в чем не  изменилась  пред  вами;  Я
сказала, что буду любить вас, Я и теперь вас люблю,больше чем люблю. Ћ боже!
если б Я могла любить вас обоих разом! Ћ, если б вы были он!"
     "Ћ, если б он были вы!" - пролетело в моей голове. џ вспомнил  твои  же
слова, Ќастенька!
     "Ѓог видит, что бы Я теперь длЯ вас сделала! џ знаю, что вам  тЯжело  и
грустно. џ оскорбила вас, но вы знаете  -  коли  любишь,  долго  ли  помнишь
обиду. Ђ вы менЯ любите!
     Ѓлагодарю! да! благодарю вас за эту любовь. Џотому что  в  памЯти  моей
она напечатлелась, как сладкий сон, который долго помнишь после пробуждениЯ;
потому что Я вечно буду помнить тот миг, когда вы так  братски  открыли  мне
свое сердце и так великодушно принЯли в дар мое, убитое,  чтоб  его  беречь,
лелеЯть, вылечить его... …сли вы простите  менЯ,  то  памЯть  об  вас  будет
возвышена во мне вечным, благодарным чувством  к  вам,  которое  никогда  не
изгладитсЯ из души моей... џ буду хранить эту  памЯть,  буду  ей  верна,  не
изменю ей, не изменю своему сердцу: оно слишком постоЯнно. Ћно еще вчера так
скоро воротилось к тому, которому принадлежало навеки.
     Њы встретимсЯ, вы придете к нам, вы нас не оставите,  вы  будете  вечно
другом, братом моим... € когда вы увидите менЯ, вы подадите мне руку...  да?
вы подадите мне  ее,  вы  простили  менЯ,  не  правда  ли?  ‚ы  менЯ  любите
попрежнему?
     Ћ, любите менЯ, не оставлЯйте менЯ, потому что Я вас так  люблю  в  эту
минуту, потому что Я достойна любви вашей, потому что Я заслужу  ее...  друг
мой милый! Ќа будущей неделе Я выхожу за него. Ћн воротилсЯ  влюбленный,  он
никогда не забывал обо мне... ‚ы  не  рассердитесь  за  то,  что  Я  об  нем
написала. Ќо Я хочу прийти к вам вместе с ним; вы его  полюбите,  не  правда
ли?..
     Џростите же, помните и любите вашу
                                                                Ќастеньку".
     џ долго перечитывал это письмо; слезы просились из глаз  моих.  Ќаконец
оно выпало у менЯ из рук, и Я закрыл лицо.
     - Љасатик! а касатик! - начала Њатрена.
     - —то, старуха?
     - Ђ паутину-то Я всю  с  потолка  снЯла;  теперь  хоть  женись,  гостей
созывай, так в ту ж пору...
     џ посмотрел на Њатрену... ќто была еще бодраЯ, молодаЯ старуха, но,  не
знаю отчего, вдруг она представилась мне с потухшим взглЯдом, с морщинами на
лице, согбеннаЯ, дрЯхлаЯ... Ќе знаю отчего,  мне  вдруг  представилось,  что
комната моЯ постарела так же, как и старуха.  ‘тены  и  полы  облинЯли,  все
потускнело; паутины развелось еще больше. Ќе знаю отчего, когда Я взглЯнул в
окно, мне показалось, что дом, стоЯвший напротив, тоже одрЯхлел и  потускнел
в свою очередь, что штукатурка  на  колоннах  облупилась  и  осыпалась,  что
карнизы почернели и растрескались и  стены  из  темно-желтого  Яркого  цвета
стали пегие...
     €ли луч солнца, внезапно  выглЯнув  из-за  тучи,  опЯть  спрЯталсЯ  под
дождевое облако, и все опЯть потускнело в  глазах  моих;  или,  может  быть,
передо мною  мелькнула  так  неприветно  и  грустно  всЯ  перспектива  моего
будущего, и Я увидел себЯ таким, как Я теперь, ровно через  пЯтнадцать  лет,
постаревшим, в той же комнате, так же одиноким, с той же  Њатреной,  котораЯ
нисколько не поумнела за все эти годы.
     Ќо чтоб Я помнил обиду мою, Ќастенька! —тоб Я нагнал темное  облако  на
твое Ясное, безмЯтежное счастие, чтоб Я, горько упрекнув,  нагнал  тоску  на
твое сердце, уЯзвил его тайным угрызением и заставил его тоскливо  битьсЯ  в
минуту блаженства, чтоб Я измЯл хоть один из этих нежных цветков, которые ты
вплела в свои черные кудри, когда пошла вместе с ним к алтарю... Ћ, никогда,
никогда! „а будет Ясно твое небо, да будет светла и безмЯтежна милаЯ  улыбка
твоЯ, да будешь ты благословенна за минуту блаженства и счастиЯ, которое  ты
дала другому, одинокому, благодарному сердцу!
     Ѓоже мой! –елаЯ минута блаженства! „а разве этого мало хоть бы и на всю
жизнь человеческую?..
‚первые   опубликовано:   "Ћтечественные   записки",   декабрь  1848  г.,  с
посвЯщением  поэту  Ђ.Ќ.Џлещееву. Џри подготовке изданиЯ 1860 г. „остоевский
внес в текст существенные поправки.