ла ее уже на лестнице. Ћна приотворила дверь  и  звала  ”альстафа.  џ
мигом догадалась, что она замышлЯет страшное мщение. „ело было вот в чем.
     Ќе было врага у старушки кнЯжны непримиримее ”альстафа. Ћн не  ласкалсЯ
ни к кому, не любил никого, но был спесив, горд и амбициозен  до  крайности.
Ћн не любил никого, но, видимо, требовал от всех должного  уважениЯ.  ‚се  и
питали его к нему, примешиваЯ к  уважению  надлежащий  страх.  Ќо  вдруг,  с
приездом старушки кнЯжны, все переменилось:  ”альстафа  страшно  обидели,  -
именно: ему был формально запрещен вход наверх.
     ‘начала ”альстаф был вне себЯ  от  оскорблениЯ  и  целую  неделю  скреб
лапами  дверь,  которою  оканчивалась  лестница,  ведущаЯ  сверху  в  нижнюю
комнату;  но  скоро  он  догадалсЯ  о  причине  изгнаниЯ,  и  в  первое   же
воскресенье, когда старушка кнЯжна выходила в церковь, ”альстаф с  визгом  и
лаем бросилсЯ на бедную. Ќасилу спасли ее  от  лютого  мщеньЯ  оскорбленного
пса, ибо он выгнан был по приказанию кнЯжны, котораЯ объЯвила, что не  может
видеть его. ‘ тех пор вход наверх запрещен был  ”альстафу  самым  строжайшим
образом, и когда кнЯжна сходила вниз, то  его  угонЯли  в  самую  отдаленную
комнату.  ‘трожайшаЯ  ответственность  лежала  на  слугах.  Ќо   мстительное
животное нашло-таки средство раза  три  ворватьсЯ  наверх.  ‹ишь  только  он
врывалсЯ на лестницу, как мигом бежал через всю  анфиладу  комнат  до  самой
опочивальни старушки. Ќичто не могло  удержать  его.  Џо  счастию,  дверь  к
старушке была всегда заперта, и  ”альстаф  ограничивалсЯ  тем,  что  завывал
перед нею ужасно, до тех пор пока не прибегали люди и не сгонЯли  его  вниз.
ЉнЯжна же, во все времЯ визита неукротимого бульдога, кричала, как будто  бы
ее уж съели, и серьезно каждый раз делалась больна от страха. Ќесколько  раз
она предлагала свой ultimatum кнЯгине и даже  доходила  до  того,  что  раз,
забывшись, сказала, что или она, или ”альстаф выйдут из дома, но кнЯгинЯ  не
согласилась на разлуку с ”альстафом.
     ЉнЯгинЯ мало кого любила, но ”альстафа,  после  детей,  более  всех  на
свете, и вот почему. Ћднажды, лет шесть назад, кнЯзь воротилсЯ  с  прогулки,
приведЯ за собою щенка  грЯзного,  больного,  самой  жалкой  наружности,  но
который, однако ж, был бульдог самой чистой крови. ЉнЯзь как-то спас его  от
смерти. Ќо так как новый жилец вел себЯ примерно неучтиво и  грубо,  то,  по
настоЯнию кнЯгини, был удален на задний двор и посажен на веревку. ЉнЯзь  не
прекословил. „ва года спустЯ, когда весь дом жил на  даче,  маленький  ‘аша,
младший брат Љати, упал в Ќеву. ЉнЯгинЯ вскрикнула, и  первым  движением  ее
было кинутьсЯ в воду за сыном. …е насилу спасли от верной смерти. Њежду  тем
ребенка уносило быстро течением,  и  только  одежда  его  всплывала  наверх.
Ќаскоро стали отвЯзывать лодку, но спасение было бы чудом.  ‚друг  огромный,
исполинский  бульдог  бросаетсЯ  в  воду  наперерез   утопающему   мальчику,
схватывает его в зубы и  победоносно  выплывает  с  ним  на  берег.  ЉнЯгинЯ
бросилась целовать грЯзную, мокрую собаку. Ќо ”альстаф,  который  еще  носил
тогда прозаическое  и  в  высшей  степени  плебейское  наименование  ”риксы,
терпеть не мог ничьих ласк и отвечал на объЯтиЯ и поцелуи кнЯгини  тем,  что
прокусил ей плечо во сколько хватило зубов. ЉнЯгинЯ всю  жизнь  страдала  от
этой раны, но благодарность ее  была  беспредельна.  ”альстаф  был  взЯт  во
внутренние покои,  вычищен,  вымыт  и  получил  серебрЯный  ошейник  высокой
отделки. Ћн поселилсЯ в кабинете кнЯгини, на великолепной медвежьей шкуре, и
скоро кнЯгинЯ дошла до того, что могла его гладить, не опасаЯсь немедленного
и скорого наказаниЯ. “знав, что любимца ее зовут ”риксой, она пришла в ужас,
и немедленно стали приискивать новое имЯ, по возможности древнее.  Ќо  имена
ђектор, –ербер и проч. были  уже  слишком  опошлены;  требовалось  название,
вполне  приличное  фавориту  дома.  Ќаконец  кнЯзь,   взЯв   в   соображение
феноменальную прожорливость ”риксы, предложил назвать  бульдога  ”альстафом.
Љличка была принЯта с восторгом и осталась навсегда за  бульдогом.  ”альстаф
повел себЯ хорошо: как истый англичанин, был молчалив, угрюм и ни на кого не
бросалсЯ первый, только требовал, чтоб почтительно  обходили  его  место  на
медвежьей шкуре и вообще оказывали должное уважение. €ногда на него  находил
как будто родимец, как будто сплин одолевал его, и в эти минуты  ”альстаф  с
горестию припоминал, что враг его, непримиримый его враг, посЯгнувший на его
права, был еще не  наказан.  ’огда  он  потихоньку  пробиралсЯ  к  лестнице,
ведущей наверх, и, найдЯ, по обыкновению,  дверь  всегда  запертою,  ложилсЯ
где-нибудь неподалеку, прЯталсЯ в угол и коварно поджидал, когда  кто-нибудь
оплошает и  оставит  дверь  наверх  отпертою.  €ногда  мстительное  животное
выжидало по три днЯ. Ќо отданы были строгие приказаниЯ наблюдать за  дверью,
и вот уже два месЯца ”альстаф не ЯвлЯлсЯ наверх.
     - ”альстаф! ”альстаф!  -  звала  кнЯжна,  отворив  дверь  и  приветливо
заманиваЯ ”альстафа к нам на лестницу.
     ‚ это времЯ ”альстаф, почуЯв,  что  дверь  отворЯют,  уже  приготовилсЯ
скакнуть за свой ђубикон. Ќо призыв кнЯжны показалсЯ  ему  так  невозможным,
что он некоторое времЯ решительно отказывалсЯ  верить  ушам  своим.  Ћн  был
лукав,  как  кошка,  и  чтоб  не  показать  вида,  что  заметил   оплошность
отворЯвшего дверь, подошел к окну, положил на подоконник свои могучие лапы и
начал  рассматривать  противоположное  здание,  -  словом,  вел   себЯ   как
совершенно посторонний человек, который шел прогуливатьсЯ и  остановилсЯ  на
минуту полюбоватьсЯ прекрасной архитектурой соседнего зданиЯ.  Њежду  тем  в
сладостном ожидании билось  и  нежилось  его  сердце.  Љаково  же  было  его
изумление, радость, исступление радости, когда дверь отворили перед ним  всю
настежь и, мало того, еще звали, приглашали, умолЯли его вступить  наверх  и
немедленно удовлетворить свое справедливое мщение! Ћн, взвизгнув от радости,
оскалил зубы и, страшный, победоносный, бросилсЯ наверх как стрела.
     Ќапор его был так силен, что встретившийсЯ на его дороге стул,  задетый
им на лету, отскочил на сажень и перевернулсЯ на месте. ”альстаф  летел  как
Ядро, вырвавшеесЯ из пушки. Њадам ‹еотар вскрикнула от ужаса, но ”альстаф уж
домчалсЯ до заветной двери, ударилсЯ  в  нее  обеими  лапами,  однако  ж  не
отворил ее и  завыл  как  погибший.  ‚  ответ  ему  раздалсЯ  страшный  крик
престарелой девы. Ќо уже со всех сторон бежали целые легионы  врагов,  целый
дом переселилсЯ наверх, и ”альстаф, свирепый ”альстаф, с намордником,  ловко
наброшенным на  его  пасть,  спутанный  по  всем  четырем  ногам,  бесславно
воротилсЯ с полЯ битвы, влекомый вниз на аркане.
     Џослан был посол за кнЯгиней.
     ‚ этот раз кнЯгинЯ не расположена была  прощать  и  миловать;  но  кого
наказывать? Ћна догадалась с первого раза, мигом; ее глаза упали на  Љатю...
’ак и  есть:  ЉатЯ  стоит  бледнаЯ,  дрожа  от  страха.  Ћна  только  теперь
догадалась, бедненькаЯ,  о  последствиЯх  своей  шалости.  Џодозрение  могло
упасть на слуг, на невинных, и ЉатЯ уже готова была сказать всю правду.
     - ’ы виновата? - строго спросила кнЯгинЯ.
     џ видела смертельную бледность Љати и, ступив вперед,  твердым  голосом
произнесла:
     - џ пустила ”альстафа... нечаЯнно, - прибавила Я, потому  что  всЯ  моЯ
храбрость исчезла перед грозным взглЯдом кнЯгини.
     - Њадам ‹еотар,  накажите  примерно!  -  сказала  кнЯгинЯ  и  вышла  из
комнаты.
     џ взглЯнула на Љатю: она стоЯла как ошеломленнаЯ; руки  ее  повисли  по
бокам;  побледневшее  личико  глЯдело  в  землю.   …динственное   наказание,
употреблЯвшеесЯ длЯ детей кнЯзЯ, было заключение в пустую комнату. Џросидеть
в пустой комнате часа два - ничего. Ќо когда ребенка сажали насильно, против
его воли, и объЯвлЯли, что он лишен  свободы,  то  наказание  было  довольно
значительно. Ћбыкновенно сажали Љатю или брата ее на два часа. ЊенЯ посадили
на четыре, взЯв в соображение всю чудовищность моего  преступлениЯ.  €знываЯ
от радости, вступила Я в свою темницу. џ  думала  о  кнЯжне.  џ  знала,  что
победила. Ќо вместо четырех часов Я просидела до четырех утра. ‚от  как  это
случилось.
     —ерез два часа после моего заключениЯ мадам ‹еотар узнала, что приехала
ее дочь из Њосквы, вдруг заболела и желает ее видеть. Њадам  ‹еотар  уехала,
позабыв обо мне. „евушка, ходившаЯ за нами, вероЯтно,  предположила,  что  Я
уже выпущена. ЉатЯ была отозвана вниз и принуждена была просидеть  у  матери
до одиннадцати часов вечера. ‚оротЯсь, она чрезвычайно изумилась,  что  менЯ
нет на постели. „евушка раздела ее, уложила, но кнЯжна имела свои причины не
спрашивать обо мне. Ћна легла, поджидаЯ менЯ, знаЯ наверно, что Я арестована
на четыре часа, и полагаЯ, что менЯ приведет наша нЯнЯ. Ќо ЌастЯ забыла  про
менЯ совершенно, тем более что Я раздевалась всегда сама. ’аким  образом,  Я
осталась ночевать под арестом.
     ‚ четыре часа ночи услышала Я, что стучат и ломЯтсЯ в  мою  комнату.  џ
спала, улегшись кое-как на полу, проснулась и закричала от страха, но тотчас
же отличила голос Љати, который раздавалсЯ громче всех,  потом  голос  мадам
‹еотар, потом испуганной Ќасти, потом ключницы. Ќаконец  отворили  дверь,  и
мадам ‹еотар обнЯла менЯ со слезами на глазах, просЯ простить ее за то,  что
она обо мне позабыла. џ бросилась к ней на шею, всЯ в слезах. џ продрогла от
холода, и все кости болели у менЯ от лежаньЯ на голом полу. џ искала глазами
Љатю, но она побежала в нашу спальню, прыгнула в постель, и когда  Я  вошла,
она уже спала или притворЯлась спЯщею. ЏоджидаЯ менЯ с вечера, она невзначай
заснула и проспала до четырех часов утра. Љогда же проснулась, поднЯла  шум,
целый содом, разбудила воротившуюсЯ  мадам  ‹еотар,  нЯню,  всех  девушек  и
освободила менЯ.
     Ќаутро все в доме узнали о моем приключении; даже кнЯгинЯ сказала,  что
со мной поступили слишком строго. —то же касаетсЯ до кнЯзЯ,то в этот день  Я
его видела, в первый раз в жизни, рассерженным. Ћн  вошел  наверх  в  десЯть
часов утра в сильном волнении.
     - Џомилуйте, - начал он к мадам  ‹еотар,  -  что  вы  делаете?  Љак  вы
поступили с бедным ребенком? ќто варварство,  чистое  варварство,  скифство!
Ѓольной, слабый ребенок, такаЯ мечтательнаЯ, пугливаЯ девочка, фантазерка, и
посадить ее в темную комнату, на целую ночь! Ќо это значит губить ее!  ђазве
вы не знаете ее истории? ќто варварство, это  бесчеловечно,  Я  вам  говорю,
сударынЯ! € как можно такое наказание? кто изобрел, кто мог изобресть  такое
наказание?
     ЃеднаЯ мадам ‹еотар, со слезами на глазах, в смущении начала  объЯснЯть
ему все дело, сказала, что она забыла обо мне, что к ней приехала  дочь,  но
что наказание само в себе хорошее, если продолжаетсЯ  недолго,  и  что  даже
†ан-†ак ђуссо говорит нечто подобное.
     - †ан-†ак ђуссо, сударынЯ! Ќо †ан-†ак не мог говорить этого. †ан-†ак не
авторитет. †ан-†ак ђуссо не смел говорить о воспитании, не имел права на то.
†ан-†ак ђуссо отказалсЯ  от  собственных  детей,  сударынЯ!  †ан-†ак  дурной
человек, сударынЯ!
     - †ан-†ак ђуссо! †ан-†ак дурной человек! ЉнЯзь! ЉнЯзь! что вы говорите.
     € мадам ‹еотар всЯ вспыхнула.
     Њадам ‹еотар была чудеснаЯ женщина и прежде всего не любила  обижатьсЯ;
но затронуть кого-нибудь  из  любимцев  ее,  потревожить  классическую  тень
ЉорнелЯ,  ђасина,  оскорбить  ‚ольтера,  назвать   †ан-†ака   ђуссо   дурным
человеком, назвать его варваром, - боже мой! ‘лезы выступили из  глаз  мадам
‹еотар; старушка дрожала от волнениЯ.
     - ‚ы  забываетесь,  кнЯзь!  -  проговорила  она  наконец  вне  себЯ  от
волнениЯ.
     ЉнЯзь тотчас же спохватилсЯ и попросил прощениЯ, потом подошел во  мне,
поцеловал менЯ с глубоким чувством, перекрестил и вышел из комнаты.
     - Pauvre рrince! -  сказала  мадам  ‹еотар,  расчувствовавшись  в  свою
очередь. Џотом мы сели за классный стол.
     Ќо кнЯжна училась очень рассеЯнно. Џеред тем  как  идти  к  обеду,  она
подошла ко мне, всЯ разгоревшись, со смехом на  губах,  остановилась  против
менЯ, схватила менЯ за плечи и сказала торопливо, как будто чего-то стыдЯсь:
     - —то? насиделась вчера за менЯ? Џосле обеда пойдем играть в залу.
     Љто-то прошел мимо нас, и кнЯжна мигом отвернулась от менЯ.
     Џосле обеда, в сумерки, мы обе сошли вниз в большую  залу,  схватившись
за руки. ЉнЯжна была в глубоком волнении и тЯжело  переводила  дух.  џ  была
радостна и счастлива, как никогда не бывала.
     - •очешь в мЯч играть? - сказала она мне. - ‘тановись здесь!
     Ћна поставила менЯ в одном углу залы, но сама, вместо того чтоб  отойти
и бросить мне мЯч, остановилась в трех шагах от  менЯ,  взглЯнула  на  менЯ,
покраснела и упала на диван, закрыв лицо обеими руками. џ сделала движение к
ней; она думала, что Я хочу уйти.
     - Ќе ходи, Ќеточка, побудь  со  мной,  -  сказала  она,  -  это  сейчас
пройдет.
     Ќо мигом она вскочила с места и,  всЯ  раскрасневшись,  всЯ  в  слезах,
бросилась мне на шею. ™еки ее  были  влажны,  губки  вспухли,  как  вишенки,
локоны рассыпались в беспорЯдке. Ћна целовала менЯ  как  безумнаЯ,  целовала
мне лицо, глаза, губы, шею, руки;  она  рыдала  как  в  истерике;  Я  крепко
прижалась к ней, и мы сладко, радостно обнЯлись, как друзьЯ, как  любовники,
которые свиделись после долгой разлуки. ‘ердце Љати билось так сильно, что Я
слышала каждый удар.
     Ќо в соседней комнате раздалсЯ голос. ‡вали Љатю к кнЯгине.
     - Ђх, Ќеточка! Ќу! до вечера, до ночи! ‘тупай теперь наверх, жди менЯ.
     Ћна поцеловала менЯ последний раз тихо, неслышно, крепко и бросилась от
менЯ на зов Ќасти. џ прибежала наверх как воскресшаЯ,  бросилась  на  диван,
спрЯтала в подушки голову и зарыдала от  восторга.  ‘ердце  колотилось,  как
будто грудь хотело пробить. Ќе помню, как дожила Я до ночи. Ќаконец  пробило
одиннадцать, и Я легла спать. ЉнЯжна воротилась только в  двенадцать  часов;
она издали улыбнулась мне, но не сказала ни слова. ЌастЯ стала ее  раздевать
и как будто нарочно медлила.
     - ‘корее, скорее, ЌастЯ! - бормотала ЉатЯ.
     - —то это вы, кнЯжна, верно, бежали по лестнице, что у вас  так  сердце
колотитсЯ?.. - спросила ЌастЯ.
     - Ђх, боже мой, ЌастЯ! какаЯ скучнаЯ! ‘корее,  скорее!  -  €  кнЯжна  в
досаде ударила ножкой об пол.
     - “х, какое сердечко! - сказала ЌастЯ, поцеловав ножку кнЯжны,  которую
разувала.
     Ќаконец все было кончено, кнЯжна легла, и ЌастЯ вышла из комнаты.  ‚миг
ЉатЯ вскочила с постели и бросилась ко мне. џ вскрикнула, встречаЯ ее.
     - Џойдем ко мне, ложись  ко  мне!  -  заговорила  она,  поднЯв  менЯ  с
постели. Њгновенье спустЯ Я была в ее постели, мы обнЯлись и жадно прижались
друг к другу. ЉнЯжна зацеловала менЯ в пух.
     - Ђ ведь Я помню, как ты менЯ ночью целовала! - сказала она,  покраснев
как мак.
     џ рыдала.
     - Ќеточка! - прошептала ЉатЯ сквозь слезы, - ангел ты мой, Я ведь  тебЯ
так давно, так давно уж люблю! ‡наешь, с которых пор?
     - Љогда?
     - Љак папа приказал у тебЯ прощениЯ просить, тогда  как  ты  за  своего
папу заступилась, Ќеточка... ‘и-ро-точка ты  моЯ!  -  протЯнула  она,  снова
осыпаЯ менЯ поцелуЯми. Ћна плакала и смеЯлась вместе.
     - Ђх, ЉатЯ!
     - Ќу, что? ну, что?
     - ‡ачем мы так долго... так долго... - и Я не договорила.
     Њы обнЯлись и минуты три не говорили ни слова.
     - Џослушай, ты что, думала про менЯ? - спросила кнЯжна.
     - Ђх, как много думала, ЉатЯ! все думала, и день и ночь думала.
     - € ночью про менЯ говорила, Я слышала.
     - Ќеужели?
     - Џлакала сколько раз.
     - ‚идишь! —то ж ты все была такаЯ гордаЯ?
     - џ ведь была глупа, Ќеточка. ќто на менЯ так придет, и кончено. џ  все
зла была на тебЯ.
     - ‡а что?
     - ‡а то, что сама дурнаЯ была. Џрежде за то, что ты лучше  менЯ;  потом
за то, что тебЯ папа больше любит. Ђ папа добрый человек, Ќеточка! да?
     - Ђх, да! - отвечала Я со слезами, вспомнив про кнЯзЯ.
     - •ороший человек, - серьезно сказала ЉатЯ, - да что мне с ним  делать?
он все такой... Ќу, а  потом  стала  у  тебЯ  прощеньЯ  просить  и  чуть  не
заплакала, и за это опЯть рассердилась.
     - Ђ Я-то видела, а Я-то видела, что ты плакать хотела.
     - Ќу, молчи ты, дурочка, плакса такаЯ сама! - крикнула  на  менЯ  ЉатЯ,
зажав мне рот рукою. - ‘лушай, мне очень хотелось любить тебЯ, а потом вдруг
ненавидеть захочетсЯ, и так ненавижу, так ненавижу!..
     - ‡а что же?
     - „а уж Я сердита на тебЯ была. Ќе знаю за что! Ђ потом  Я  и  увидела,
что ты без менЯ жить не можешь, и думаю: вот уж замучу Я ее, скверную!
     - Ђх, ЉатЯ!
     - „ушка моЯ! - сказала ЉатЯ, целуЯ мне руку. - Ќу, а потом  Я  с  тобой
говорить не хотела, никак не хотела. Ђ помнишь, ”альстафку Я гладила?
     - Ђх ты, бесстрашнаЯ!
     - Љак Я тру...си...ла-то, - протЯнула кнЯжна. - ’ы знаешь ли, почему  Я
к нему пошла?
     - Џочему?
     - „а ты смотрела. Љогда увидела, что ты смотришь... ах! будь что будет,
да и пошла. €спугала Я тебЯ, а? ЃоЯлась ты за менЯ?
     - “жасть!
     - џ видела. Ђ уж Я-то как рада была, что ”альстафка ушел! ѓосподи,  как
Я трусила потом, как он ушел, чу...до...вище этакое!
     € кнЯжна захохотала нервическим смехом;  потом  вдруг  приподнЯла  свою
горЯчую  голову  и  начала  пристально  глЯдеть  на  менЯ.   ‘лезинки,   как
жемчужинки, дрожали на ее длинных ресницах.
     - Ќу, что в тебе есть, что Я тебЯ так полюбила? €шь,бледненькаЯ, волосы
белокуренькие,   сама   глупенькаЯ,   плакса   такаЯ,   глаза   голубенькие,
си...ро...точка ты моЯ!!!
     € ЉатЯ нагнулась опЯть без счету целовать  менЯ.  Ќесколько  капель  ее
слез упали на мои щеки. Ћна была глубоко растрогана.
     - ‚едь как любила-то тебЯ, а все думаю - нет да нет!  не  скажу  ей!  €
ведь как упрЯмилась! —его Я боЯлась, чего Я стыдилась тебЯ! ‚едь смотри, как
нам теперь хорошо!
     - ЉатЯ! больно мне как! - сказала Я, всЯ в исступлении  от  радости.  -
„ушу ломит!
     - „а, Ќеточка! ‘лушай дальше... да, слушай, кто тебЯ Ќеточкой прозвал?
     - Њама.
     - ’ы мне все про маму расскажешь?
     - ‚се, все, - отвечала Я с восторгом.
     - Ђ куда ты два платка мои дела, с кружевами? а ленту зачем унесла?  Ђх
ты, бесстыдница! џ ведь это знаю.
     џ засмеЯлась и покраснела до слез.
     - Ќет, думаю: помучу ее, подождет. Ђ иной раз думаю: да Я ее  вовсе  не
люблю, Я ее терпеть не могу. Ђ ты все такаЯ кроткаЯ, такаЯ овечка ты моЯ!  Ђ
ведь как Я боЯлась, что ты думаешь про менЯ, что Я глупа! ’ы умна,  Ќеточна,
ведь ты очень умна? а?
     - Ќу, что ты, ЉатЯ! - отвечала Я, чуть не обидевшись.
     - Ќет, ты умна, - сказала ЉатЯ решительно и серьезно,  -  это  Я  знаю.
’олько раз Я утром встала и так тебЯ полюбила, что ужас! ’ы мне во всю  ночь
снилась. „умаю, Я к маме буду проситьсЯ и  там  буду  жить.  Ќе  хочу  Я  ее
любить, не хочу! Ђ на следующую ночь засыпаю и думаю: кабы она пришла, как и
в прошлую ночь, а ты и пришла! Ђх, как Я притворЯлась, что сплю... Ђх, какие
мы бесстыдницы, Ќеточка!
     - „а за что ж ты менЯ все любить не хотела?
     - ’ак... да что Я говорю! ведь Я тебЯ все любила! все любила! “ж  потом
и терпеть не могла; думаю, зацелую Я ее  когда-нибудь  или  исщиплю  всю  до
смерти. ‚от тебе, глупенькаЯ ты этакаЯ!
     € кнЯжна ущипнула менЯ.
     - Ђ помнишь, Я тебе башмак подвЯзывала?
     - Џомню.
     - Џомню; хорошо тебе было? ‘мотрю Я на тебЯ: экаЯ милочка, думаю: дай Я
ей башмак подвЯжу, что она будет думать! „а так мне самой  хорошо  стало.  €
ведь, право, хотела поцеловатьсЯ с тобою... да и не поцеловала. Ђ потом  так
смешно стало, так смешно! € всю дорогу, как гулЯли вместе, так вот  вдруг  и
хочу захохотать. Ќа тебЯ смотреть не могу, так смешно. Ђ  ведь  как  Я  рада
была, что ты за менЯ в темницу пошла!
     ЏустаЯ комната называлась "темницей".
     - Ђ ты струсила?
     - “жас как струсила.
     - „а не тому еще рада, что ты на себЯ сказала, а рада тому была, что ты
за менЯ посидишь! „умаю: плачет она теперь, а Я-то ее как люблю! ‡автра буду
ее так целовать, так целовать! € ведь не жалко, ей-богу, не жалко было тебЯ,
хоть Я и поплакала.
     - Ђ Я-то вот и не плакала, нарочно рада была.
     - Ќе плакала? ах ты злаЯ! - закричала кнЯжна, всасываЯсь в менЯ  своими
губками.
     - ЉатЯ, ЉатЯ! Ѓоже мой, какаЯ ты хорошенькаЯ!
     - Ќе правда ли? Ќу, теперь что хочешь со мной, то и делай! ’ирань менЯ,
щипли менЯ! Џожалуйста, ущипни менЯ! ѓолубчик мой, ущипни!
     - алуньЯ!
     - Ќу, еще что?
     - „урочка...
     - Ђ еще?
     - Ђ еще поцелуй менЯ.
     € мы целовались, плакали, хохотали; у нас губы распухли от поцелуев.
     - Ќеточка! во-первых, ты всегда  будешь  ко  мне  спать  приходить.  ’ы
целоватьсЯ любишь? € целоватьсЯ будем. Џотом Я не хочу, чтоб ты  была  такаЯ
скучнаЯ. Ћтчего тебе скучно было? ’ы мне расскажешь, а?
     - ‚се расскажу; но мне теперь не скучно, а весело!
     - Ќет, уж будут у тебЯ румЯные  щеки,  как  у  менЯ!  Ђх,  кабы  завтра
поскорей пришло! ’ебе хочетсЯ спать, Ќеточка?
     - Ќет.
     - Ќу, так давай говорить.
     € часа два мы еще проболтали.  Ѓог  знает,  чего  мы  не  переговорили.
‚о-первых, кнЯжна сообщила мне все  свои  планы  длЯ  будущего  и  настоЯщее
положение вещей. € вот Я узнала, что  папу  она  любит  больше  всех,  почти
больше менЯ. Џотом мы порешили обе, что мадам ‹еотар  прекраснаЯ  женщина  и
что она вовсе не строгаЯ. „алее, мы тут же выдумали,  что  мы  будем  делать
завтра, послезавтра, и вообще рассчитали жизнь чуть ли не на  двадцать  лет.
ЉатЯ выдумала, что мы будем так жить: она мне будет один день приказывать, а
Я  все  исполнЯть,  а  другой  день  наоборот  -  Я   приказывать,   а   она
беспрекословно  слушатьсЯ;  а  потом  мы  обе  будем  поровну   друг   другу
приказывать; а  там  кто-нибудь  нарочно  не  послушаетсЯ,  так  мы  сначала
поссоримсЯ, так, длЯ виду, а  потом  как-нибудь  поскорее  помиримсЯ.  Ћдним
словом, нас ожидало бесконечное счастие. Ќаконец  мы  утомились  болтать,  у
менЯ закрывались глаза. ЉатЯ смеЯлась надо мной, что Я сонЯ, и сама  заснула
прежде менЯ. Ќаутро мы проснулись разом, поцеловались наскоро, потому что  к
нам входили, и Я успела добежать до своей кровати.
     ‚есь день мы не знали, что делать друг с  другом  от  радости.  Њы  все
прЯтались и бегали от всех, более всего опасаЯсь  чужого  глаза.  Ќаконец  Я
начала ей свою историю. ЉатЯ потрЯсена была до слез моим рассказом.
     - ‡лаЯ, злаЯ ты этакаЯ! „лЯ чего ты мне раньше всего не сказала?  џ  бы
тебЯ так любила, так любила! € больно тебЯ мальчики били на улице?
     - Ѓольно. џ так боЯлась их!
     - “х, злые! ‡наешь, Ќеточка, Я сама видела, как один мальчик другого на
улице бил. ‡автра Я тихонько возьму ”альстафкину  плетку,  и  уж  если  один
встретитсЯ такой, Я его так прибью, так прибью!
     ѓлазки ее сверкали от негодованиЯ.
     Њы пугались, когда кто-нибудь входил. Њы боЯлись, чтоб нас не  застали,
когда мы целуемсЯ. Ђ целовались мы в этот день по крайней мере сто раз.  ’ак
прошел этот день и следующий. џ боЯлась умереть от восторга,  задыхалась  от
счастьЯ. Ќо счастье наше продолжалось недолго.
     Њадам ‹еотар  должна  была  доносить  о  каждом  движении  кнЯжны.  Ћна
наблюдала за нами целые три днЯ, и в эти три днЯ у ней накопилось много чего
рассказать. Ќаконец она пошла к кнЯгине и объЯвила ей все, что подметила,  -
что мы обе в каком-то исступлении, уже целых три днЯ не разлучаемсЯ  друг  с
другом, поминутно целуемсЯ, плачем, хохочем как безумные, - как безумные без
умолку болтаем, тогда как этого прежде не  было,  что  она  не  знает,  чему
приписать это все, но ей кажетсЯ,  что  кнЯжна  в  каком-нибудь  болезненном
кризисе, и, наконец, ей кажетсЯ, что нам лучше видетьсЯ пореже.
     - џ давно это думала, -  отвечала  кнЯгинЯ,  -  уж  Я  знала,  что  эта
страннаЯ сиротка наделает нам  хлопот.  —то  мне  рассказали  про  нее,  про
прежнюю жизнь ее, - ужас, настоЯщий ужас! Ћна  имеет  очевидное  влиЯние  на
Љатю. ‚ы говорите, ЉатЯ очень любит ее?
     - Ѓез памЯти.
     ЉнЯгинЯ покраснела от досады. Ћна уже ревновала ко мне свою дочь.
     - ќто ненатурально, - сказала она. - Џрежде они  были  так  чужды  друг
другу, и, признаюсь, Я этому радовалась. Љак бы ни была мала эта сиротка, но
Я ни за что не ручаюсь. ‚ы менЯ понимаете? Ћна уже с  молоком  всосала  свое
воспитание, свои привычки и, может быть, правила. € не понимаю, что  находит
в ней кнЯзь? џ тысЯчу раз предлагала отдать ее в пансион.
     Њадам ‹еотар вздумала было за менЯ заступитьсЯ, но кнЯгинЯ  уже  решила
нашу разлуку. ’отчас прислали за Љатей и уж внизу объЯвили ей,  что  она  со
мной не увидитсЯ до следующего воскресеньЯ, то есть ровно неделю.
     џ узнала про все поздно вечером и была  поражена  ужасом;  Я  думала  о
Љате, и мне казалось, что она не перенесет  нашей  разлуки.  џ  приходила  в
исступление от тоски, от горЯ и в ночь заболела; наутро пришел ко мне  кнЯзь
и шепнул, чтоб Я надеЯлась. ЉнЯзь употребил все свои  усилиЯ,  но  все  было
тщетно: кнЯгинЯ не изменЯла  намерениЯ.  Њало-помалу  Я  стала  приходить  в
отчаЯние, у менЯ дух захватывало от горЯ.
     Ќа третий день, утром, ЌастЯ принесла мне записку от Љати. ЉатЯ  писала
карандашом, страшными каракулЯми, следующее:
     "џ тебЯ очень люблю. ‘ижу с maman и все думаю, как к тебе убежать. Ќо Я
убегу - Я сказала, и потому не плачь. Ќапиши мне, как ты менЯ  любишь.  Ђ  Я
тебЯ обнимала всю ночь  во  сне,  ужасно  страдала,  Ќеточка.  Џосылаю  тебе
конфет. Џрощай".
     џ отвечала в этом же роде. ‚есь день проплакала Я  над  запиской  Љати.
Њадам ‹еотар замучила менЯ своими ласками. ‚ечером Я  узнала,  она  пошла  к
кнЯзю и сказала, что Я непременно буду больна в третий раз, если не  увижусь
с Љатей, и что она раскаиваетсЯ, что сказала кнЯгине. џ расспрашивала Ќастю:
что с Љатей? Ћна отвечала мне, что ЉатЯ не плачет, но ужасно бледна.
     Ќаутро ЌастЯ шепнула мне:
     - ‘тупайте в кабинет к его сиЯтельству. ‘пуститесь по лестнице, котораЯ
справа.
     ‚се во мне оживилось предчувствием. ‡адыхаЯсь от  ожиданиЯ,  Я  сбежала
вниз и отворила дверь в кабинет. …е не было. ‚друг ЉатЯ обхватила менЯ сзади
и горЯчо поцеловала. ‘мех, слезы... Њигом ЉатЯ вырвалась  из  моих  объЯтий,
вскарабкалась на отца, вскочила на его плечи, как белка, но, не удержавшись,
прыгнула с них на диван. ‡а нею упал и кнЯзь. ЉнЯжна плакала от восторга.
     - Џап`а, какой ты хороший человек, пап`а!
     - алуньи вы! что с вами сделалось? что за дружба? что за любовь?
     - Њолчи, пап`а, ты наших дел не знаешь.
     € мы снова бросились в объЯтиЯ друг к другу.
     џ начала рассматривать ее ближе. Ћна похудела в три днЯ. ђумЯнец слинЯл
с ее личика, и бледность прокрадывалась на его место. џ заплакала с горЯ.
     Ќаконец постучалась ЌастЯ. ‡нак, что схватились Љати и спрашивают. ЉатЯ
побледнела как смерть.
     -  Џолно,  дети.  Њы  каждый  день  будем  сходитьсЯ.  Џрощайте,  и  да
благословит вас господь! - сказал кнЯзь.
     Ћн был растроган, на нас глЯдЯ; но рассчитал  очень  худо.  ‚ечером  из
Њосквы пришло известие, что маленький ‘аша внезапно заболел и при  последнем
издыхании. ЉнЯгинЯ положила отправитьсЯ завтра же. ќто случилось так  скоро,
что Я ничего и не знала до самого прощаниЯ с кнЯжной.  Ќа  прощанье  настоЯл
сам кнЯзь, и кнЯгинЯ едва согласилась. ЉнЯжна была  как  убитаЯ.  џ  сбежала
вниз не помнЯ себЯ и бросилась к ней на шею.  „орожнаЯ  карета  уж  ждала  у
подъезда. ЉатЯ вскрикнула, глЯдЯ на менЯ, и упала без  чувств.  џ  бросилась
целовать ее. ЉнЯгинЯ стала приводить ее в памЯть.  Ќаконец  она  очнулась  и
обнЯла менЯ снова.
     - Џрощай, Ќеточка! - сказала она мне, вдруг засмеЯвшись, с неизъЯснимым
движением в лице. - ’ы не смотри на менЯ; это так; Я  не  больна,  а  приеду
через месЯц опЯть. ’огда мы не разойдемсЯ.
     - „овольно, - сказала кнЯгинЯ спокойно, - едем!
     Ќо кнЯжна воротилась еще раз. Ћна судорожно сжала менЯ в объЯтиЯх.
     - †изнь моЯ! - успела она прошептать, обнимаЯ менЯ. - „о свиданьЯ!
     Њы поцеловались в последний раз, и  кнЯжна  исчезла  -  надолго,  очень
надолго. Џрошло восемь лет до нашего свиданьЯ!
     . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
     џ нарочно рассказала так подробно этот эпизод  моего  детства,  первого
поЯвлениЯ Љати в моей жизни. Ќо наши истории нераздельны.  …е  роман  -  мой
роман. Љак будто суждено мне было встретить ее; как будто  суждено  ей  было
найти менЯ. „а и Я не могла отказать себе в удовольствии перенестись еще раз
воспоминанием в мое детство... ’еперь рассказ мой пойдет быстрее. †изнь  моЯ
вдруг впала в какое-то затишье, и Я как будто очнулась вновь, когда  мне  уж
минуло шестнадцать лет...
     Ќо - несколько слов о том, что сталось со мною  по  отъезде  кнЯжеского
семейства в Њоскву.
     Њы остались с мадам ‹еотар.
     —ерез две недели приехал нарочный и объЯвил, что  поездка  в  Џетербург
отлагаетсЯ на неопределенное  времЯ.  ’ак  как  мадам  ‹еотар,  по  семейным
обстоЯтельствам, не могла ехать в Њоскву,  то  должность  ее  в  доме  кнЯзЯ
кончилась; но она осталась в том же семействе и  перешла  к  старшей  дочери
кнЯгини, Ђлександре Њихайловне.
     џ еще ничего не сказала про Ђлександру Њихайловну, да  и  видела  Я  ее
всего один раз. Ћна была дочь кнЯгини еще от первого мужа.  Џроисхождение  и
родство кнЯгини было какое-то темное; первый  муж  ее  был  откупщик.  Љогда
кнЯгинЯ вышла замуж вторично, то решительно  не  знала,  что  ей  делать  со
старшею дочерью. Ќа блестЯщую партию она надеЯтьсЯ  не  могла.  Џриданое  же
давали за нею умеренное; наконец, четыре года назад,  сумели  выдать  ее  за
человека богатого и в значительных чинах. Ђлександра Њихайловна поступила  в
другое общество и увидела кругом себЯ другой свет. ЉнЯгинЯ посещала ее в год
по два раза; кнЯзь, вотчим ее, посещал ее каждую неделю вместе с Љатей. Ќо в
последнее времЯ кнЯгинЯ не любила пускать Љатю к сестре, и  кнЯзь  возил  ее
потихоньку.  ЉатЯ  обожала  сестру.  Ќо  они   составлЯли   целый   контраст
характеров. Ђлександра Њихайловна была женщина  лет  двадцати  двух,  тихаЯ,
нежнаЯ,  любЯщаЯ;  словно  какаЯ-то  затаеннаЯ  грусть,   какаЯ-то   скрытаЯ
сердечнаЯ боль сурово оттенЯли прекрасные черты ее. ‘ерьезность и  суровость
как-то не шли к ее ангельски Ясным чертам, словно траур  к  ребенку.  ЌельзЯ
было взглЯнуть на нее, не почувствовав к ней  глубокой  симпатии.  Ћна  была
бледна и, говорили, склонна к чахотке, когда Я ее первый  раз  видела.  †ила
она очень уединенно и не любила ни съездов у себЯ,  ни  выездов  в  люди,  -
словно монастырка. „етей у нее не было. Џомню, она приехала к мадам  ‹еотар,
подошла во мне и с  глубоким  чувством  поцеловала  менЯ.  ‘  ней  был  один
худощавый довольно пожилой мужчина. Ћн прослезилсЯ, на менЯ глЯдЯ.  ќто  был
скрипач Ѓ. Ђлександра Њихайловна обнЯла менЯ и спросила, хочу ли  Я  жить  у
нее и быть ее дочерью. Џосмотрев ей в лицо, Я  узнала  сестру  моей  Љати  и
обнЯла ее с глухою болью в сердце, от которой заныла всЯ  грудь  моЯ...  как
будто кто-то  еще  раз  произнес  надо  мною:  "‘иротка!"  ’огда  Ђлександра
Њихайловна показала мне письмо от кнЯзЯ. ‚ нем было несколько строк ко  мне,
и Я прочла их с глухими рыданиЯми. ЉнЯзь благословлЯл менЯ на долгую жизнь и
на счастье и  просил  любить  другую  дочь  его.  ЉатЯ  приписала  мне  тоже
несколько строк. Ћна писала, что не разлучаетсЯ теперь с матерью!
     € вот вечером Я вошла в другую семью, в другой дом, к  новым  людЯм,  в
другой раз оторвав сердце от всего, что мне стало так мило, что было уже длЯ
менЯ родное. џ приехала всЯ измученнаЯ,  истерзаннаЯ  от  душевной  тоски...
’еперь начинаетсЯ новаЯ историЯ.


        VI

     ЌоваЯ жизнь моЯ пошла так безмЯтежно и тихо,  как  будто  Я  поселилась
среди затворников... џ прожила у моих воспитателей с лишком восемь лет и  не
помню, чтоб во все это времЯ, кроме каких-нибудь нескольких раз, в доме  был
званый вечер, обед или как бы нибудь собрались родные,  друзьЯ  и  знакомые.
€сключаЯ двух-трех лиц, которые езжали изредка, музыканта  Ѓ.,  который  был
другом дома, да тех, которые бывали  у  мужа  Ђлександры  Њихайловны,  почти
всегда по делам, в наш дом более никто не ЯвлЯлсЯ. Њуж Ђлександры Њихайловны
постоЯнно был занЯт делами и службою и только изредка  мог  выгадывать  хоть
сколько-нибудь  свободного  времени,  которое  и  делилось   поровну   между
семейством и светскою жизнью. ‡начительные свЯзи, которыми пренебрегать было
невозможно, заставлЯли его довольно часто  напоминать  о  себе  в  обществе.
Џочти всюду носилась молва о его неограниченном честолюбии; но  так  как  он
пользовалсЯ репутацией человека делового, серьезного,  так  как  он  занимал
весьма видное место, а счастье и удача как будто сами ловили его на  дороге,
то общественное мнение далеко не отнимало у него своей симпатии. „аже было и
более. Љ нему  все  постоЯнно  чувствовали  какое-то  особенное  участие,  в
котором, обратно, совершенно отказывали жене его. Ђлександра Њихайловна жила
в полном одиночестве; но она как будто и рада была тому. …е  тихий  характер
как будто создан был длЯ затворничества.
     Ћна привЯзана была ко мне всей душой, полюбила менЯ,  как  родное  дитЯ
свое, и Я, еще с неостывшими слезами от разлуки  с  Љатей,  еще  с  болевшим
сердцем, жадно бросилась в материнские объЯтиЯ моей благодетельницы.  ‘  тех
пор горЯчаЯ моЯ любовь к ней не прерывалась.  Ћна  была  мне  мать,  сестра,
друг, заменила мне все на свете и взлелеЯла мою юность. Љ тому  же  Я  скоро
заметила инстинктом, предчувствием, что судьба ее вовсе не так красна, как о
том можно было судить с первого взглЯда по ее тихой,  казавшейсЯ  спокойною,
жизни, по видимой свободе, по безмЯтежно-Ясной  улыбке,  котораЯ  так  часто
светлела на лице ее, и  потому  каждый  день  моего  развитиЯ  объЯснЯл  мне
что-нибудь новое в судьбе моей благодетельницы, что-то такое, что мучительно
и медленно угадывалось сердцем моим, и вместе с грустным сознанием все более
и более росла и крепла моЯ к ней привЯзанность.
     •арактер ее был робок, слаб. ‘мотрЯ на Ясные, спокойные черты лица  ее,
нельзЯ было предположить с первого раза,  чтоб  какаЯ-нибудь  тревога  могла
смутить ее праведное сердце. Џомыслить нельзЯ было, чтоб она могла не любить
хоть кого-нибудь; сострадание всегда брало в ее душе  верх  даже  над  самим
отвращением, а между тем она привЯзана была к  немногим  друзьЯм  и  жила  в
полном уединении... Ћна была страстна и впечатлительна по натуре своей, но в
то же времЯ как будто сама  боЯлась  своих  впечатлений,  как  будто  каждую
минуту стерегла свое сердце, не даваЯ ему  забытьсЯ,  хотЯ  бы  в  мечтанье.
€ногда вдруг, среди самой светлой минуты, Я  замечала  слезы  в  глазах  ее:
словно внезапное тЯгостное воспоминание  чего-то  мучительно  терзавшего  ее
совесть вспыхивало в ее  душе;  как  будто  что-то  стерегло  ее  счастье  и
враждебно смущало его. € чем, казалось, счастливее была она,  чем  покойнее,
Яснее была минута ее  жизни,  тем  ближе  была  тоска,  тем  вероЯтнее  была
внезапнаЯ грусть, слезы: как будто на нее находил припадок. џ не запомню  ни
одного спокойного месЯца в целые восемь лет. Њуж, по-видимому,  очень  любил
ее; она обожала его. Ќо с первого взглЯда казалось, как  будто  что-то  было
недосказано между ними. ЉакаЯ-то тайна была в судьбе ее; по крайней  мере  Я
начала подозревать с первой минуты...
     Њуж Ђлександры Њихайловны с  первого  раза  произвел  на  менЯ  угрюмое
впечатление.  ќто  впечатление  зародилось  в  детстве  и  уже  никогда   не
изглаживалось. ‘  виду  это  был  человек  высокий,  худой  и  как  будто  с
намерением скрывавший свой взглЯд  под  большими  зелеными  очками.  Ћн  был
несообщителен, сух и даже глаз на глаз с женой как будто не находил темы длЯ
разговора. Ћн, видимо, тЯготилсЯ людьми. Ќа  менЯ  он  не  обращал  никакого
вниманиЯ, а между тем Я каждый раз, когда, бывало, вечером все трое сойдемсЯ
в гостиной Ђлександры Њихайловны пить чай, была сама не своЯ  во  времЯ  его
присутствиЯ. “крадкой взглЯдывала Я на  Ђлександру  Њихайловну  и  с  тоскою
замечала, что и она всЯ как будто трепещет пред ним,  как  будто  обдумывает
каждое свое движение, бледнеет, если замечает, что муж  становитсЯ  особенно
суров и угрюм, или внезапно всЯ покраснеет, как  будто  услышав  или  угадав
какой-нибудь намек в каком-нибудь слове мужа. џ чувствовала, что  ей  тЯжело
быть с ним вместе, а между тем она, по-видимому, жить не могла без  него  ни
минуты. ЊенЯ поражало ее необыкновенное  внимание  к  нему,  к  каждому  его
слову, к каждому движению; как будто бы ей хотелось всеми  силами  в  чем-то
угодить ему, как будто она чувствовала, что ей не удавалось исполнить своего
желаниЯ. Ћна как будто вымаливала у него одобрениЯ: малейшаЯ улыбка  на  его
лице, полслова ласкового - и она была счастлива; точно как  будто  это  были
первые минуты еще робкой, еще безнадежной любви. Ћна за мужем ухаживала  как
за трудным больным. Љогда  же  он  уходил  к  себе  в  кабинет,  пожав  руку
Ђлександры Њихайловны, на  которую,  как  мне  казалось,  смотрел  всегда  с
каким-то тЯгостным длЯ нее состраданием,  она  всЯ  переменЯлась.  „вижениЯ,
разговор ее тотчас же становились веселее, свободнее. Ќо  какое-то  смущение
еще надолго оставалось в ней после каждого свиданиЯ с мужем. Ћна  тотчас  же
начинала припоминать каждое слово, им сказанное,  как  будто  взвешиваЯ  все
слова его. Ќередко обращалась она ко мне с вопросом: так ли  она  слышала  и
так ли именно выразилсЯ  Џетр  Ђлександрович?  -  как  будто  ища  какого-то
другого смысла в том, что он говорил, и только, может быть целый час спустЯ,
совершенно ободрЯлась, как будто убедившись, что он совершенно доволен ею  и
что она напрасно тревожитсЯ. ’огда  она  вдруг  становилась  добра,  весела,
радостна, целовала менЯ, смеЯлась со  мной  или  подходила  к  фортепьЯно  и
импровизировала на них часа два. Ќо нередко радость  ее  вдруг  прерывалась:
она начинала плакать, и когда Я смотрела на нее, всЯ в тревоге, в  смущении,
в испуге, она тотчас уверЯла менЯ шепотом, как  будто  боЯсь,  чтоб  нас  не
услышали, что слезы ее так, ничего, что  ей  весело  и  чтоб  Я  об  ней  не
мучилась. ‘лучалось, что в отсутствие мужа она вдруг  начинала  тревожитьсЯ,
расспрашивать  о  нем,  беспокоитьсЯ:  посылала  узнать,  что   он   делает,
разузнавала от своей девушки, зачем приказано подавать  лошадей  и  куда  он
хочет ехать, не болен ли он, весел или скучен, что говорил и т. д. Ћ делах и
занЯтиЯх его она как будто не  смела  с  ним  сама  заговаривать.  Љогда  он
советовал ей что-нибудь или просил о чем, она выслушивала его  так  покорно,
так робела за себЯ, как будто была его  раба.  Ћна  очень  любила,  чтоб  он
похвалил  что-нибудь  у  ней,  какую-нибудь  вещь,  книгу,  какое-нибудь  ее
рукоделье. Ћна как будто тщеславилась этим и тотчас делалась  счастлива.  Ќо
радостЯм ее не было  конца,  когда  он  невзначай  (что  было  очень  редко)
вздумает приласкать малюток детей, которых было двое. ‹ицо ее преображалось,
сиЯло счастием, и в эти минуты ей  случалось  даже  слишком  увлечьсЯ  своею
радостью перед мужем. Ћна, например, даже до того простирала  смелость,  что
вдруг сама, без его вызова, предлагала ему, конечно с робостью и  трепещущим
голосом, чтоб он или выслушал новую музыку, которую она получила, или сказал
свое мнение о  какой-нибудь  книге,  или  даже  позволил  ей  прочесть  себе
страницу-другую какого-нибудь автора, который в тот  день  произвел  на  нее
особенное впечатление. €ногда муж благосклонно исполнЯл  все  желаниЯ  ее  и
даже снисходительно ей улыбалсЯ, как улыбаютсЯ баловнику-дитЯти, которому не
хотЯт отказать в иной странной прихоти,  боЯсь  преждевременно  и  враждебно
смутить его наивность. Ќо, не знаю почему, менЯ до  глубины  души  возмущали
эта улыбка, это высокомерное снисхождение, это  неравенство  между  ними;  Я
молчала, удерживалась  и  только  прилежно  следила  за  ними  с  ребЯческим
любопытством, но с преждевременно суровой думой. ‚ другой  раз  Я  замечала,
что он вдруг как будто невольно спохватитсЯ, как будто опомнитсЯ; как  будто
он внезапно, через силу и против воли, вспомнит о чем-то  тЯжелом,  ужасном,
неизбежном; мигом снисходительнаЯ улыбка исчезает с лица  его  и  глаза  его
вдруг устремлЯютсЯ на оторопевшую жену с таким состраданием, от  которого  Я
вздрагивала, которое, как теперь сознаю,  если  б  было  ко  мне,  то  Я  бы
измучилась. ‚ ту же минуту радость исчезала с  лица  Ђлександры  Њихайловны.
Њузыка или  чтение  прерывались.  Ћна  бледнела,  но  крепилась  и  молчала.
Ќаступала неприЯтнаЯ минута, тоскливаЯ минута, котораЯ иногда долго длилась.
Ќаконец муж прерывал ее. Ћн подымалсЯ с места, как будто через силу подавлЯЯ
в себе досаду и волнение, и, пройдЯ  несколько  раз  по  комнате  в  угрюмом
молчании, жал руку жене, глубоко вздыхал и,  в  очевидном  смущении,  сказав
несколько отрывистых слов, в которых как  бы  проглЯдывало  желание  утешить
жену, выходил из комнаты, а Ђлександра  Њихайловна  ударЯлась  в  слезы  или
впадала в страшную, долгую грусть. —асто он благословлЯл и крестил  ее,  как
ребенка, прощаЯсь с ней с вечера,  и  она  принимала  его  благословение  со
слезами благодарности и  с  благоговением.  Ќо  не  могу  забыть  нескольких
вечеров в нашем доме (в целые восемь  лет  -  двух-трех,  не  более),  когда
Ђлександра Њихай