  сдали.
‚сходЯ на лестницу, Я повстречалась с отцом, который  выходил  со  двора.  џ
засмеЯлась ему, потому что не  могла  удержать  своего  чувства,  когда  его
видела, и он, нагибаЯсь поцеловать менЯ,  заметил  в  моей  руке  серебрЯную
монету... џ позабыла сказать, что Я так приучилась к выражению лица его, что
тотчас же, с первого взглЯда, узнавала почти всЯкое его  желание.  Љогда  он
был грустен, Я разрывалась от тоски. ‚сего же  чаще  и  сильнее  скучал  он,
когда у него совершенно не было денег и когда он не мог  поэтому  выпить  ни
капли вина, к которому сделал привычку. Ќо в  эту  минуту,  когда  Я  с  ним
повстречалась на лестнице, мне  показалось,  что  в  нем  происходит  что-то
особенное. ЏомутившиесЯ глаза его блуждали; с первого  раза  он  не  заметил
менЯ; но когда он увидел в моих руках блеснувшую монету, то вдруг покраснел,
потом побледнел, протЯнул было руку, чтоб взЯть у менЯ деньги, и  тотчас  же
отдернул ее назад. Ћчевидно, в нем происходила борьба. Ќаконец он как  будто
осилил себЯ, приказал мне идти наверх, сошел  несколько  ступеней  вниз,  но
вдруг остановилсЯ и торопливо кликнул менЯ.
     Ћн был очень смущен.
     - Џослушай, Ќеточка, - сказал он, - дай мне эти деньги, Я тебе их назад
принесу. Ђ? ты ведь дашь их папе? ты ведь добренькаЯ, Ќеточка?
     џ как будто предчувствовала это. Ќо в первое мгновение мысль о том, как
рассердитсЯ матушка, робость и более всего инстинктивный стыд за себЯ  и  за
отца удерживали менЯ отдать деньги. Ћн мигом заметил это и поспешно сказал:
     - Ќу, не нужно, не нужно!..
     - Ќет, нет, папа, возьми; Я скажу, что  потерЯла,  что  у  менЯ  отнЯли
соседские дети.
     - Ќу, хорошо, хорошо; ведь Я знал, что ты умнаЯ девочка, -  сказал  он,
улыбаЯсь  дрожащими  губами  и  не  скрываЯ  более  своего  восторга,  когда
почувствовал деньги в руках. - ’ы добраЯ девочка, ты ангельчик мой! ‚от  дай
тебе Я ручку поцелую!
     ’ут он схватил мою руку и хотел поцеловать, но Я быстро  отдернула  ее.
ЉакаЯ-то жалость овладела мною, и стыд все больше  начинал  менЯ  мучить.  џ
побежала наверх в каком-то испуге, бросив отца и не простившись с ним. Љогда
Я вошла в комнату,  щеки  мои  разгорелись  и  сердце  билось  от  какого-то
томительного и мне  неведомого  доселе  ощущениЯ.  Ћднако  Я  смело  сказала
матушке, что уронила деньги в снег и не  могла  их  сыскать.  џ  ожидала  по
крайней мере побой,  но  этого  не  случилось.  Њатушка  действительно  была
сначала вне себЯ  от  огорчениЯ,  потому  что  мы  были  ужасно  бедны.  Ћна
закричала на менЯ, но тотчас же как  будто  одумалась  и  перестала  бранить
менЯ, заметив только, что Я неловкаЯ, нерадиваЯ девочка и что Я, видно, мало
люблю ее, когда так худо смотрю за ее добром. ќто  замечание  огорчило  менЯ
более, нежели когда бы Я вынесла побои. Ќо матушка уже знала менЯ.  Ћна  уже
заметила   мою   чувствительность,   доходившую   часто    до    болезненной
раздражительности, и горькими упреками в  нелюбви  думала  сильнее  поразить
менЯ и заставить быть осторожнее на будущее времЯ.
     ‚ сумерки, когда должно было воротитьсЯ  батюшке,  Я,  по  обыкновению,
дожидалась его в сенЯх. ‚ этот раз Я была в большом  смущении.  —увства  мои
были  возмущены  чем-то  болезненно  терзавшим  совесть  мою.  Ќаконец  отец
воротилсЯ, и Я очень обрадовалась его приходу,  как  будто  думала,  что  от
этого мне станет легче. Ћн был уже навеселе,  но,  увидев  менЯ,  тотчас  же
принЯл таинственный, смущенный вид и, отведЯ менЯ в угол,  робко  взглЯдываЯ
на нашу дверь,  вынул  из  кармана  купленный  им  прЯник  и  начал  шепотом
наказывать мне, чтоб Я более никогда не смела брать  денег  и  таить  их  от
матушки, что это дурно и стыдно  и  очень  нехорошо;  теперь  это  сделалось
потому, что деньги очень понадобились папе, но он отдаст, и Я  могу  сказать
потом, что нашла деньги, а у мамы брать стыдно, и чтоб Я  вперед  отнюдь  не
думала, а он мне за это, если Я вперед буду слушатьсЯ, еще  прЯников  купит;
наконец, он даже прибавил, чтоб Я пожалела маму,  что  мама  такаЯ  больнаЯ,
беднаЯ, что она одна на нас всех работает. џ слушала в  страхе,  дрожа  всем
телом, и слезы теснились из глаз моих. џ была так  поражена,  что  не  могла
слова сказать, не могла двинутьсЯ с  места.  Ќаконец  он  вошел  в  комнату,
приказал мне не  плакать  и  не  рассказывать  ничего  об  этом  матушке.  џ
заметила, что он и сам был ужасно смущен. ‚есь вечер была Я в каком-то ужасе
и первый раз не смела глЯдеть на отца  и  не  подходила  к  нему.  Ћн  тоже,
видимо, избегал моих взглЯдов. Њатушка ходила взад и  вперед  по  комнате  и
говорила что-то про себЯ, как бы в забытьи, по своему  обыкновению.  ‚  этот
день  ей  было  хуже  и  с  ней  сделалсЯ  какой-то  припадок.  Ќаконец,  от
внутреннего страданиЯ у менЯ началась лихорадка. Љогда настала  ночь,  Я  не
могла заснуть. Ѓолезненные  сновидениЯ  мучили  менЯ.  Ќаконец  Я  не  могла
вынести  и  начала  горько  плакать.  ђыданиЯ  мои  разбудили  матушку;  она
окликнула менЯ и спросила,  что  со  мною.  џ  не  отвечала,  но  еще  горче
заплакала. ’огда  она  засветила  свечку,  подошла  ко  мне  и  начала  менЯ
успокоивать, думаЯ, что Я испугалась чего-нибудь во сне.  "ќх  ты,глупенькаЯ
девушка! - сказала она, - до сих пор  еще  плачешь,  когда  тебе  что-нибудь
приснитсЯ. Ќу, полно же!" € тут она поцеловала  менЯ,  сказав,  чтоб  Я  шла
спать к ней. Ќо Я не хотела, Я не смела обнЯть ее и идти к ней. џ  терзалась
в невообразимых мучениЯх. Њне хотелось ей все рассказать. џ уже было начала,
но мысль о батюшке и его  запрете  остановила  менЯ.  "ќкаЯ  ты  бедненькаЯ,
Ќеточка! - сказала матушка, укладываЯ  менЯ  на  постель  и  укутываЯ  своим
старым салопом, ибо заметила, что Я всЯ дрожу в лихорадочном ознобе,  -  ты,
верно, будешь такаЯ же больнаЯ, как Я!" ’ут она так  грустно  посмотрела  на
менЯ, что Я не могла вынести ее  взглЯда,  зажмурилась  и  отворотилась.  Ќе
помню, как Я заснула, но еще впросонках долго слышала,  как  беднаЯ  матушка
уговаривала менЯ на грЯдущий сон. Ќикогда еще Я  не  выносила  более  тЯжкой
муки. ‘ердце у менЯ стеснЯлось до боли. Ќа  другой  день  поутру  мне  стало
легче. џ заговорила с батюшкой, не поминаЯ  о  вчерашнем,  ибо  догадывалась
заранее, что это будет ему очень приЯтно. Ћн тотчас же развеселилсЯ,  потому
что и сам все хмурилсЯ, когда глЯдел на менЯ. ’еперь  же  какаЯ-то  радость,
какое-то почти детское довольство овладело им при моем веселом  виде.  ‘коро
матушка пошла со двора, и  он  уже  более  не  удерживалсЯ.  Ћн  начал  менЯ
целовать так, что Я  была  в  каком-то  истерическом  восторге,  смеЯлась  и
плакала вместе. Ќаконец, он сказал, что  хочет  показать  мне  что-то  очень
хорошее и что' Я буду очень рада видеть, за то,  что  Я  такаЯ  умненькаЯ  и
добренькаЯ девочка. ’ут он расстегнул жилетку и вынул ключ, который  у  него
висел на шее,на черном снурке. Џотом, таинственно взглЯдываЯ  на  менЯ,  как
будто желаЯ прочитать в глазах моих все  удовольствие,  которое  Я,  по  его
мнению, должна была ощущать, отворил сундук и бережно вынул из него странной
формы черный Ящик, которого Я до сих пор никогда у него не видала.  Ћн  взЯл
этот Ящик с какою-то робостью и весь  изменилсЯ:  смех  исчез  с  лица  его,
которое вдруг принЯло какое-то торжественное выражение. Ќаконец, он  отворил
таинственный Ящик ключиком и вынул из него какую-то вещь, которой Я  до  тех
пор никогда не видывала, - вещь, на взглЯд очень странной формы. Ћн  бережно
и с благоговением взЯл ее  в  руки  и  сказал,  что  это  его  скрипка,  его
инструмент. ’ут он начал мне  что-то  много  говорить  тихим,  торжественным
голосом; но Я не понимала его и только удержала в памЯти уже  известное  мне
выражение, - что он артист, что он с талантом, - что потом  он  когда-нибудь
будет играть на скрипке и что, наконец,  мы  все  будем  богаты  и  добьемсЯ
какого-то большого счастиЯ. ‘лезы навернулись на глазах  его  и  потекли  по
щекам. џ была очень растрогана. Ќаконец,  он  поцеловал  скрипку  и  дал  ее
поцеловать мне. ‚идЯ, что мне хочетсЯ осмотреть ее ближе, он  повел  менЯ  к
матушкиной постели и дал мне скрипку в руки; но Я видела, как он весь дрожал
от страха, чтоб Я как-нибудь не  разбила  ее.  џ  взЯла  скрипку  в  руки  и
дотронулась до струн, которые издали слабый звук.
     - ќто музыка! - сказала Я, поглЯдев на батюшку.
     - „а, да, музыка, - повторил он, радостно  потираЯ  руки,  -  ты  умное
дитЯ, ты доброе дитЯ! - Ќо, несмотрЯ на похвалы и восторг его, Я видела, что
он боЯлсЯ за свою скрипку, и менЯ тоже взЯл страх, - Я поскорей  отдала  ее.
‘крипка с теми же предосторожностЯми была уложена в Ящик, Ящик был заперт  и
положен в сундук; батюшка же, погладив менЯ  снова  по  голове,  обещал  мне
всЯкий раз показывать скрипку, когда Я буду, как и  теперь,  умна,  добра  и
послушна. ’аким образом, скрипка разогнала наше общее горе.  ’олько  вечером
батюшка, уходЯ со двора, шепнул мне,  чтоб  Я  помнила,  что  он  мне  вчера
говорил.
     ’аким образом Я росла в нашем углу, и мало-помалу любовь  моЯ,  -  нет,
лучше Я скажу страсть, потому что не знаю такого сильного слова, которое  бы
могло передать вполне мое неудержимое, мучительное длЯ менЯ самой чувство  к
отцу, - дошла даже до какой-то болезненной раздражительности.  “  менЯ  было
только одно наслаждение - думать и мечтать о нем; только одна волЯ -  делать
все, что могло  доставить  ему  хоть  малейшее  удовольствие.  ‘колько  раз,
бывало, Я дожидалась его прихода на  лестнице,  часто  дрожа  и  посинев  от
холода, только длЯ того, чтоб хоть одним  мгновением  раньше  узнать  о  его
прибытии и поскорее взглЯнуть на него. џ была как безумнаЯ от радости, когда
он, бывало, хоть немножко приласкает менЯ. Ђ между тем  часто  мне  было  до
боли мучительно, что Я так упорно холодна с бедной  матушкой;  были  минуты,
когда Я надрывалась от тоски и жалости, глЯдЯ на нее. ‚ их вечной  вражде  Я
не могла быть равнодушной и должна была выбирать  между  ними,  должна  была
взЯть чью-нибудь сторону, и взЯла сторону этого  полусумасшедшего  человека,
единственно оттого, что он был так жалок, унижен в глазах  моих  и  в  самом
начале так непостижимо поразил мою фантазию. Ќо, кто рассудит? - может быть,
Я привЯзалась к нему именно оттого, что он был очень странен, даже с виду, и
не так серьезен и угрюм, как матушка, что  он  был  почти  сумасшедший,  что
часто в нем проЯвлЯлось какое-то фиглЯрство, какие-то детские замашки и что,
наконец, Я меньше боЯлась его и даже меньше уважала  его,  чем  матушку.  Ћн
как-то был мне более ровнЯ. Њало-помалу Я чувствовала, что даже верх на моей
стороне, что Я понемногу подчинЯла его себе, что Я уже была необходима  ему.
џ  внутренно  гордилась  этим,  внутренно  торжествовала  и,  понимаЯ   свою
необходимость длЯ него, даже иногда с ним  кокетничала.  „ействительно,  эта
чуднаЯ привЯзанность моЯ походила несколько  на  роман...  Ќо  этому  роману
суждено было продолжатьсЯ недолго: Я вскоре лишилась отца и матери. €х жизнь
разрешилась страшной катастрофой, котораЯ тЯжело и мучительно  запечатлелась
в моем воспоминании. ‚от как это случилось.


        III

     ‚  это  времЯ  весь  Џетербург  был  взволнован  чрезвычайно  новостью.
ђазнессЯ слух о приезде знаменитого  ‘-ца.  ‚се,  что  было  музыкального  в
Џетербурге, зашевелилось. Џевцы, артисты, поэты, художники, меломаны и  даже
те, которые никогда не были меломанами и с скромною гордостью  уверЯли,  что
ни одной ноты  не  смыслЯт  в  музыке,  бросились  с  жадным  увлечением  за
билетами. ‡ала  не  могла  вместить  и  десЯтой  доли  энтузиастов,  имевших
возможность дать двадцать пЯть рублей за вход; но европейское имЯ ‘-ца,  его
увенчаннаЯ лаврами старость, неувЯдаемаЯ  свежесть  таланта,  слухи,  что  в
последнее времЯ он уже редко брал в руки смычок в угоду  публике,  уверение,
что он уже в последний  раз  объезжает  …вропу  и  потом  совсем  перестанет
играть, произвели свой эффект.  Ћдним  словом,  впечатление  было  полное  и
глубокое.
     џ уже  говорила,  что  приезд  каждого  нового  скрипача,  каждой  хоть
сколько-нибудь прославленной знаменитости производил на моего  отчима  самое
неприЯтное действие. Ћн всегда из первых спешил услышать приезжего  артиста,
чтоб поскорее узнать всю степень его искусства. —асто он бывал даже болен от
похвал, которые  раздавались  кругом  его  новоприбывшему,  и  только  тогда
успокоивалсЯ, когда мог отыскать недостатки  в  игре  нового  скрипача  и  с
едкостью распространить  свое  мнение  всюду,  где  мог.  Ѓедный  помешанный
человек считал во всем мире только один талант,  только  одного  артиста,  и
этот  артист  был,  конечно,  он  сам.  Ќо  молва  о  приезде  ‘-ца,   гениЯ
музыкального,  произвела  на  него  какое-то  потрЯсающее  действие.   Ќужно
заметить,  что  в  последние  десЯть  лет  Џетербург  не  слыхал  ни  одного
знаменитого дарованиЯ, хотЯ бы даже и неравносильного с ‘-цом;  следственно,
отец мой и не имел понЯтиЯ об игре первоклассных артистов в …вропе.
     Њне рассказывали, что, при первых слухах о  приезде  ‘-ца,  отца  моего
тотчас же  увидели  снова  за  кулисами  театра.  ѓоворили,  что  он  ЯвилсЯ
чрезвычайно  взволнованный  и  с  беспокойством  осведомлЯлсЯ   о   ‘-це   и
предстоЯщем концерте. …го долго уже не видали за кулисами, и  поЯвление  его
произвело даже эффект Љто-то захотел подразнить его  и  с  вызывающим  видом
сказал: "’еперь вы, батюшка, …гор Џетрович, услышите не балетную  музыку,  а
такую, от которой вам, уж верно, житьЯ не будет на свете!" ѓоворЯт,  что  он
побледнел, услышав  эту  насмешку,  однако  отвечал,  истерически  улыбаЯсь:
"Џосмотрим; славны бубны за горами; ведь ‘-ц только разве в Џариже был,  так
это французы про него накричали, а уже известно, что такое французы!"  и  т.
д. Љругом раздалсЯ хохот; беднЯк обиделсЯ, но, сдержав себЯ, прибавил,  что,
впрочем, он  не  говорит  ничего,  а  что  вот  увидим,  посмотрим,  что  до
послезавтра недолго и что скоро все чудеса разрешатсЯ.
     Ѓ. рассказывает, что в этот же вечер, перед сумерками, он встретилсЯ  с
кнЯзем •-м, известным дилетантом, человеком глубоко  понимавшим  и  любившим
искусство. Ћни шли вместе, толкуЯ о новоприбывшем  артисте,  как  вдруг,  на
повороте одной улицы, Ѓ.  увидел  моего  отца,  который  стоЯл  перед  окном
магазина и пристально всматривалсЯ в афишку, на  которой  крупными  литерами
объЯвлено было о концерте ‘-ца и котораЯ лежала на окне магазина.
     - ‚идите ли вы этого человека? - сказал Ѓ., указываЯ на моего отца.
     - Љто такой? - спросил кнЯзь.
     - ‚ы о нем уже слыхали. ќто тот самый …фимов, о котором Я с вами не раз
говорил и которому вы даже оказали когда-то покровительство.
     - Ђх, это любопытно! - сказал кнЯзь.  -  ‚ы  о  нем  много  наговорили.
‘казывают, он очень занимателен. џ бы желал его слышать.
     - ќто не стоит, - отвечал Ѓ., - да и тЯжело. џ не знаю, как вам, а  мне
он всегда надрывает сердце. …го жизнь - страшнаЯ,  безобразнаЯ  трагедиЯ.  џ
его глубоко чувствую, и как ни грЯзен он, но во мне все-таки не  заглохла  к
нему симпатиЯ. ‚ы говорите, кнЯзь, что он должен быть любопытен. ќто правда,
но он производит слишком тЯжелое  впечатление.  ‚о-первых,  он  сумасшедший;
во-вторых, на этом сумасшедшем три преступлениЯ, потому что, кроме себЯ,  он
загубил еще два существованиЯ: своей жены и дочери. џ его знаю; он  умер  бы
на месте, если б уверилсЯ в своем преступлении. Ќо весь ужас в том, что  вот
уже восемь лет, как он почти уверен в нем, и восемь  лет  боретсЯ  со  своею
совестно, чтоб сознатьсЯ в том не почти, а вполне.
     - ‚ы говорили, он беден? - сказал кнЯзь.
     - „а; но бедность теперь длЯ него почти счастие,  потому  что  она  его
отговорка. Ћн может теперь уверЯть всех, что ему мешает  только  бедность  и
что, будь он богат, у него было бы времЯ, не было бы заботы и тотчас увидали
бы, какой он артист. Ћн женилсЯ  в  странной  надежде,  что  тысЯча  рублей,
которые были у его  жены,  помогут  ему  стать  на  ноги.  Ћн  поступил  как
фантазер, как поэт, да так он и всегда поступал в жизни. ‡наете ли,  что  он
говорит целые восемь лет  без  умолку?  Ћн  утверждает,  что  виновница  его
бедствий - жена, что она мешает ему. Ћн сложил руки и не хочет  работать.  Ђ
отнимите у него эту жену - и он будет самое несчастное существо в мире.  ‚от
уже несколько лет, как он не брал в руки скрипки, - знаете ли почему? Џотому
что каждый раз, как он берет в  руки  смычок,  он  сам  внутренно  принужден
убедитьсЯ, что он ничто, нуль, а не артист. ’еперь же, когда смычок лежит  в
стороне,  у  него  есть  хотЯ  отдаленнаЯ  надежда,  что  это  неправда.  Ћн
мечтатель; он думает,  что  вдруг,  каким-то  чудом,  за  один  раз,  станет
знаменитейшим человеком в мире. …го девиз: aut Caesar, aut nihil, как  будто
–езарем, можно сделатьсЯ так, вдруг, в один миг. …го жажда - слава.  Ђ  если
такое чувство сделаетсЯ главным и единственным двигателем артиста,  то  этот
артист уж не артист,  потому  что  он  уже  потерЯл  главный  художественный
инстинкт, то есть любовь к искусству, единственно потому, что оно искусство,
а не что другое, не слава. Ќо ‘-ц, напротив: когда он берет смычок, длЯ него
не существует ничего в мире, кроме его музыки. Џосле смычка  первое  дело  у
него деньги, а уж третье, кажетсЯ, слава. Ќо он  об  ней  мало  заботилсЯ...
‡наете ли, что теперь занимает этого несчастного? - прибавил Ѓ., указываЯ на
…фимова. - …го занимает самаЯ глупаЯ, самаЯ  ничтожнейшаЯ,  самаЯ  жалкаЯ  и
самаЯ смешнаЯ забота в мире, то есть: выше ли он ‘-ца, или ‘-ц выше  его,  -
больше ничего, потому что он все-таки уверен, что он первый музыкант во всем
мире. “верьте его, что он не артист, и Я вам говорю, что он умрет  на  месте
как пораженный громом, потому что страшно расставатьсЯ с неподвижной  идеей,
которой отдал на жертву всю жизнь и которой  основание  все-таки  глубоко  и
серьезно, ибо призвание его вначале было истинное.
     - Ђ любопытно, что будет с ним, когда он услышит ‘-ца, - заметил кнЯзь.
     - „а, - сказал Ѓ. задумчиво. -  Ќо  нет:  он  очнетсЯ  тотчас  же;  его
сумасшествие сильнее истины, и он тут же выдумает какую-нибудь отговорку.
     - ‚ы думаете? - заметил кнЯзь.
     ‚ это времЯ они поравнЯлись с отцом. Ћн было хотел пройти незамеченным,
но Ѓ. остановил его и заговорил с ним. Ѓ. спросил, будет ли он у ‘-ца.  Ћтец
отвечал равнодушно, что не  знает,  что  у  него  есть  одно  дело  поважнее
концертов и всех заезжих виртуозов, но, впрочем, посмотрит, увидит,  и  если
выдастсЯ свободный часок, отчего же нет? когда-нибудь сходит. ’ут он  быстро
и беспокойно посмотрел на Ѓ. и  на  кнЯзЯ  и  недоверчиво  улыбнулсЯ,  потом
схватилсЯ за  шлЯпу,  кивнул  головой  и  прошел  мимо,  отговорившись,  что
некогда.
     Ќо Я уже за день знала о заботе отца. џ не знала, что именно его мучит,
но видела, что он был в страшном беспокойстве; даже  матушка  это  заметила.
Ћна была в это времЯ как-то очень  больна  и  едва  передвигала  ноги.  Ћтец
поминутно то входил домой, то выходил из дома. “тром пришли к нему трое  или
четверо гостей, старых его товарищей, чему Я очень  изумилась,  потому  что,
кроме Љарла ”едорыча, посторонних людей у нас почти никогда не  видала  и  с
нами все раззнакомились  с  тех  пор,  как  батюшка  совсем  оставил  театр.
Ќаконец, прибежал, запыхавшись, Љарл ”едорыч и принес афишку. џ  внимательно
прислушивалась и приглЯдывалась, и все это менЯ беспокоило так, как будто  Я
одна была виновата во всей этой тревоге и в беспокойстве, которое читала  на
лице батюшки. Њне очень хотелось понЯть то, о чем они говорЯт, и Я в  первый
раз услышала имЯ ‘-ца. Џотом Я понЯла, что нужно по крайней мере  пЯтнадцать
рублей, чтоб увидеть этого ‘-ца. Џомню тоже, что батюшка как-то не удержалсЯ
и,  махнув  рукою,  сказал,  что  знает  он  эти  чуда  заморские,   таланты
неслыханные, знает и ‘-ца, что это все жиды,  за  русскими  деньгами  лезут,
потому что русские спроста всЯкому вздору верЯт, а уж и подавно тому, о  чем
француз прокричал. џ уже понимала, что значило  слово:  нет  таланта.  ѓости
стали смеЯтьсЯ и вскоре ушли все, оставЯ батюшку совершенно  не  в  духе.  џ
понЯла, что он за что-то сердит на этого ‘-ца, и, чтоб подслужитьсЯ к нему и
рассеЯть тоску его, подошла к столу, взЯла афишку,  начала  разбирать  ее  и
вслух прочла имЯ ‘-ца. Џотом, засмеЯвшись и посмотрев  на  батюшку,  который
задумчиво сидел на стуле,  сказала:  "ќто,  верно,  такой  же,  как  и  Љарл
”едорыч: он, верно, тоже никак не потрафит". Ѓатюшка  вздрогнул,  как  будто
испугавшись, вырвал из рук моих афишку, закричал и затопал  ногами,  схватил
шлЯпу и вышел было из комнаты, но тотчас же воротилсЯ, вызвал менЯ  в  сени,
поцеловал и с каким-то беспокойством, с каким-то затаенным страхом начал мне
говорить, что Я умное, что Я доброе дитЯ, что Я, верно, не  захочу  огорчить
его, что он ждет от менЯ какой-то большой услуги,  но  чего  именно,  он  не
сказал. Љ тому же мне было тЯжело его слушать; Я видела,  что  слова  его  и
ласки были неискренни, и все это как-то потрЯсло менЯ. џ  мучительно  начала
за него беспокоитьсЯ.
     Ќа другой день, за обедом, - это было уже накануне концерта  -  батюшка
был совсем как убитый. Ћн ужасно переменилсЯ  и  беспрерывно  взглЯдывал  на
менЯ и на матушку. Ќаконец, Я изумилась, когда он даже заговорил о чем-то  с
матушкой, - Я изумилась, потому что он с ней почти никогда не говорил. Џосле
обеда он стал что-то особенно за  мной  ухаживать;  поминутно,  под  разными
предлогами, вызывал менЯ в сени и, оглЯдываЯсь кругом, как будто боЯсь, чтоб
его не застали, все гладил он менЯ по голове, все целовал менЯ, все  говорил
мне, что Я дорогое дитЯ, что Я послушное дитЯ, что, верно,  Я  люблю  своего
папу и что, верно, сделаю то, о чем он менЯ попросит. ‚се это довело мена до
невыносимой тоски. Ќаконец, когда он в десЯтый раз вызвал мена на  лестницу,
дело объЯснилось. ‘ тоскливым, измученным видом, беспокойно  оглЯдываЯсь  по
сторонам, он спросил менЯ знаю ли Я, где лежат у матушки  те  двадцать  пЯть
рублей, которые она вчера поутру принесла?  џ  обмерла  от  испуга,  услышав
такой вопрос. Ќо в  эту  минуту  кто-то  зашумел  на  лестнице,  и  батюшка,
испугавшись, бросил менЯ и побежал  со  двора.  Ћн  воротилсЯ  уже  ввечеру,
смущенный, грустный, озабоченный, сел молчаливо на стул и начал  с  какою-то
робостью на менЯ поглЯдывать. Ќа менЯ напал какой-то страх,  и  Я  намеренно
избегала его взглЯдов.  Ќаконец  матушка,  котораЯ  весь  день  пролежала  в
постели, подозвала менЯ, дала мне медных денег и послала в лавочку купить ей
чаю и сахару. —ай пили у нас очень редко: матушка  дозволЯла  себе  эту,  по
нашим средствам, прихоть только тогда, когда чувствовала себЯ нездоровой и в
лихорадке. џ взЯла деньги и, вышед в сени, тотчас же пустилась  бежать,  как
будто боЯсь, чтоб менЯ не догнали. Ќо то, что Я предчувствовала,  случилось:
батюшка догнал менЯ уже на улице и воротил назад на лестницу.
     - Ќеточка! - начал он  дрожащим  голосом,  -  голубчик  мой!  Џослушай:
дай-ка мне эти деньги, а Я завтра же...
     - Џапочка! папочка! -- закричала Я, бросаЯсь на колени и умолЯЯ его,  -
папочка! не могу! нельзЯ! Њаме нужно чай  кушать...  ЌельзЯ  у  мамы  брать,
никак нельзЯ! џ другой раз унесу...
     - ’ак ты  не  хочешь?  ты  не  хочешь.  -  шептал  он  мне  в  каком-то
исступлении, - так ты, стало быть, не хочешь любить  менЯ?  Ќу,  хорошо  же!
теперь Я тебЯ брошу. ЋставайсЯ с мамой, а Я от вас уйду и тебЯ  с  собой  не
возьму. ‘лышишь ли ты, злаЯ девчонка? слышишь ли ты?
     - Џапочка! - закричала Я в полном ужасе, - возьми деньги, на!  —то  мне
делать теперь? - говорила Я, ломаЯ руки и ухватившись за полы его сюртука, -
мамочка плакать будет, мамочка опЯть бранить менЯ будет!
     Ћн, кажетсЯ, не ожидал такого сопротивлениЯ, но деньги  взЯл;  наконец,
не будучи в силах вынести мои жалобы и рыданиЯ, оставил менЯ на  лестнице  и
сбежал вниз. џ пошла наверх, но силы оставили менЯ у дверей нашей  квартиры;
Я не смела войти, не могла войти; все, насколько было во  мне  сердца,  было
возмущено и потрЯсено. џ закрыла лицо руками и бросилась на окно, как тогда,
когда в первый раз услышала от отца его желание смерти  матушки.  џ  была  в
каком-то забытьи, в оцепенении  и  вздрагивала,  прислушиваЯсь  к  малейшему
шороху на лестнице. Ќаконец Я услышала, что кто-то поспешно всходил  наверх.
ќто был он; Я отличила его походку.
     - ’ы здесь? - сказал он шепотом.
     џ бросилась к нему.
     - Ќа! - закричал он, всовываЯ мне в руки деньги, - на! возьми их назад!
џ тебе теперь не отец, слышишь ли ты? џ не хочу быть теперь твоим папой!  ’ы
любишь маму больше менЯ! так и ступай к маме! Ђ Я  тебЯ  знать  не  хочу!  -
‘казав это, он оттолкнул  менЯ  и  опЯть  побежал  по  лестнице.  џ,  плача,
бросилась догонЯть его.
     - Џапочка! добренький папочка! Я буду слушатьсЯ! - кричала Я, - Я  тебЯ
люблю больше мамы! ‚озьми деньги назад, возьми!
     Ќо он уже не слыхал менЯ; он исчез. ‚есь этот вечер Я была как убитаЯ и
дрожала в лихорадочном ознобе.  Џомню,  что  матушка  что-то  мне  говорила,
подзывала менЯ к себе; Я была как без памЯти, ничего не слыхала и не видала.
Ќаконец  все  разрешилось  припадком  Я  начала  плакать,  кричать;  матушка
испугалась и не знала, что делать. Ћна взЯла менЯ к себе на постель, и Я  не
помнила, как заснула, обхватив ее шею, вздрагиваЯ и пугаЯсь  чего-то  каждую
минуту. ’ак прошла целаЯ ночь.  Ќаутро  Я  проснулась  очень  поздно,  когда
матушки уже не было дома. Ћна в это времЯ всегда уходила за своими делами. “
батюшки кто-то был посторонний, и они оба о чем-то громко  разговаривали.  џ
насилу дождалась, пока ушел гость, и, когда мы остались  одни,  бросилась  к
отцу и, рыдаЯ, стала просить, чтоб он простил менЯ за вчерашнее.
     - Ђ будешь ли ты умным дитЯтей, как прежде? - сурово спросил он менЯ.
     - Ѓуду, папочка, буду! - отвечала Я. - џ скажу тебе, где у мамы  деньги
лежат. Ћни у ней в этом Ящике, в шкатулке, вчера лежали.
     - ‹ежали? ѓде? - закричал он, встрепенувшись, и встал со стула.  -  ѓде
они лежали?
     - Ћни заперты, папаша! - говорила Я. -  Џодожди:  вечером,  когда  мама
пошлет менЯть, потому что медные деньги, Я видела, все вышли.
     - Њне нужно пЯтнадцать рублей, Ќеточка! ‘лышишь ли?  ’олько  пЯтнадцать
рублей! „остань мне сегоднЯ; Я тебе завтра же все принесу. Ђ Я  тебе  сейчас
пойду леденцов куплю, орехов куплю... куклу  тоже  тебе  куплю...  и  завтра
тоже... и каждый день гостинцев буду приносить, если будешь умнаЯ девочка!
     - Ќе нужно, папа, не нужно! Я не хочу гостинцев; Я не буду их  есть;  Я
тебе их назад отдам! - закричала Я,  разрываЯсь  от  слез,  потому  что  все
сердце изныло у менЯ в одно мгновение. џ почувствовала в эту минуту, что ему
не жалко менЯ и что он не любит менЯ, потому что не видит, как Я его  люблю,
и думает, что Я за гостинцы готова служить ему. ‚  эту  минуту  Я,  ребенок,
понимала его насквозь и уже  чувствовала,  что  менЯ  навсегда  уЯзвило  это
сознание, что Я уже не могла любить  его,  что  Я  потерЯла  моего  прежнего
папочку. Ћн же был в каком-то восторге от моих обещаний;  он  видел,  что  Я
готова была решитьсЯ на все длЯ него, что Я  все  длЯ  него  сделаю,  и  бог
видит, как много было это "все" длЯ менЯ тогда. џ понимала, что значили  эти
деньги длЯ бедной матушки; знала,  что  она  могла  заболеть  от  огорчениЯ,
потерЯв их, и во мне мучительно кричало раскаЯние. Ќо он ничего не видал; он
менЯ считал трехлетним ребенком, тогда как Я все понимала.  ‚осторг  его  не
знал пределов; он целовал менЯ, уговаривал, чтоб Я не плакала,сулил  мне,что
сегоднЯ же мы уйдем куда-то от матушки, - вероЯтно,  льстЯ  моей  всегдашней
фантазии, - и, наконец, вынув из кармана афишу, начал уверЯть менЯ, что этот
человек, к которому он идет сегоднЯ, ему враг, смертельный враг его, но  что
врагам его не удастсЯ. Ћн решительно сам походил на  ребенка,  заговорив  со
мною о врагах своих. ‡аметив же, что Я не улыбаюсь,  как  бывало,  когда  он
говорил со мной, и слушаю его молча, взЯл шлЯпу и вышел из  комнаты,  потому
что куда-то спешил; но, уходЯ, еще раз поцеловал менЯ и кивнул мне головою с
усмешкою, словно не уверенный во  мне  и  как  будто  стараЯсь,  чтоб  Я  не
раздумала.
     џ уже сказала, что он был как помешанный; но еще и  накануне  было  это
видно. „еньги ему нужны были длЯ билета в концерт, который длЯ  него  должен
был решить все. Ћн как будто заранее предчувствовал, что этот концерт должен
был разрешить всю судьбу его, но он так потерЯлсЯ, что накануне хотел отнЯть
у менЯ медные деньги, как будто мог за них достать  себе  билет.  ‘транности
его еще сильнее обнаруживались за обедом. Ћн решительно не  мог  усидеть  на
месте и не притрогивалсЯ ни к какому кушанью поминутно  вставал  с  места  и
опЯть садилсЯ, словно одумавшись; то хваталсЯ за шлЯпу, как  будто  сбираЯсь
куда-то идти, то вдруг делалсЯ как-то странно рассеЯнным, все что-то  шептал
про себЯ, потом вдруг взглЯдывал на  менЯ,  мигал  мне  глазами,  делал  мне
какие-то знаки, как будто в нетерпении поскорей добитьсЯ денег и  как  будто
сердЯсь, что Я до сих пор не взЯла их у матушки. „аже матушка  заметила  все
эти странности и глЯдела на него с изумлением. џ же была точно приговореннаЯ
к смерти. ЉончилсЯ обед; Я забилась в угол и, дрожа как в лихорадке, считала
каждую минуту до того времени, когда матушка обыкновенно  посылала  менЯ  за
покупками. ‚ жизнь свою Я не проводила более мучительных часов;  они  навеки
останутсЯ в моем воспоминании. —его Я не перечувствовала  в  эти  мгновениЯ!
…сть минуты, в которые переживаешь сознанием  гораздо  более,  чем  в  целые
годы. џ чувствовала, что делаю дурной поступок: он же сам помог моим  добрым
инстинктам,  когда  в  первый  раз  малодушно  натолкнул  менЯ  на  зло   и,
испугавшись его, объЯснил мне, что Я поступила очень дурно. Ќеужели же он не
мог понЯть, как трудно обмануть натуру, жадную к сознанию впечатлений и  уже
прочувствовавшую, осмыслившую много злого и доброго? џ ведь  понимала,  что,
видно, была ужаснаЯ крайность, котораЯ заставила  его  решитьсЯ  другой  раз
натолкнуть менЯ  на  порок  и  пожертвовать,  таким  образом,  моим  бедным,
беззащитным детством, рискнуть еще раз поколебать мою неустоЯвшую совесть. €
теперь, забившись в угол, Я раздумывала про себЯ: зачем же он обещал награду
за то, что уже Я решилась сделать своей собственной волей?  Ќовые  ощущениЯ,
новые стремлениЯ, доселе неведомые, новые вопросы толпою восставали во  мне,
и Я мучилась этими вопросами. Џотом Я вдруг начинала  думать  о  матушке;  Я
представлЯла себе  горесть  ее  при  потере  последнего  трудового.  Ќаконец
матушка положила работу, которую делала через  силу,  и  подозвала  менЯ.  џ
задрожала и пошла к ней. Ћна вынула из комода деньги и, даваЯ мне,  сказала:
"‘тупай, Ќеточка; только, ради бога, чтоб тебЯ не обсчитали, как намедни, да
не потерЯй как-нибудь". џ с умолЯющим видом взглЯнула на отца, но  он  кивал
головою, ободрительно улыбалсЯ  мне  и  потирал  руки  от  нетерпениЯ.  —асы
пробили шесть, а концерт назначен был в семь часов. Ћн тоже многое  вынес  в
этом ожидании.
     џ остановилась на лестнице, поджидаЯ  его.  Ћн  был  так  взволнован  и
нетерпелив, что без всЯкой предосторожности тотчас же выбежал вслед за мной.
џ отдала ему деньги; на лестнице было темно, и Я не могла видеть  лица  его;
но Я чувствовала, что он весь дрожал, принимаЯ деньги. џ стоЯла,  как  будто
остолбенев и не двигаЯсь с места; наконец, очнулась, когда он стал  посылать
менЯ наверх вынести ему его шлЯпу. Ћн не хотел и входить.
     -  Џапа!  разве...  ты  не  пойдешь  вместе  со  мною?  -  спросила   Я
прерывающимсЯ голосом, думаЯ о последней надежде моей - его заступничестве.
     - Ќет... ты уже поди  одна...  а?  Џодожди,  подожди!  -  закричал  он,
спохватившись, - подожди, вот Я тебе гостинцу сейчас принесу;  а  ты  только
сходи сперва да принеси сюда мою шлЯпу.
     Љак будто ледЯнаЯ рука сжала вдруг мое сердце. џ вскрикнула, оттолкнула
его и бросилась наверх. Љогда Я вошла в комнату, на мне лица не было, и если
б теперь Я захотела сказать, что у менЯ отнЯли деньги, то  матушка  поверила
бы мне. Ќо Я ничего не могла говорить в эту минуту. ‚  припадке  судорожного
отчаЯниЯ бросилась Я поперек матушкиной постели и закрыла лицо руками. —ерез
минуту дверь робко скрипнула и вошел батюшка. Ћн пришел за своей шлЯпой.
     - ѓде  деньги?  -  закричала  вдруг  матушка,  разом  догадавшись,  что
произошло что-нибудь необыкновенное. - ѓде деньги? говори! говори! - ’ут она
схватила менЯ с постели и поставила среди комнаты.
     џ молчала, опустЯ глаза в землю; Я едва понимала, что со мною  делаетсЯ
и что со мной делают.
     - ѓде деньги? - закричала она опЯть, бросаЯ менЯ и вдруг повернувшись к
батюшке, который хваталсЯ за шлЯпу. - ѓде деньги? - повторила она. - Ђ!  она
тебе отдала их? Ѓезбожник! губитель мой! злодей мой! ’ак ты ее тоже  губишь!
ђебенка! ее, ее?! Ќет же! ты так не уйдешь!
     € в один миг она бросилась к дверЯм, заперла их изнутри и взЯла ключ  к
себе.
     - ѓовори! признавайсЯ! -  начала  она  мне  голосом,  едва  слышным  от
волнениЯ, - признавайсЯ во всем! ѓовори же, говори! или... Я не знаю, что  Я
с тобой сделаю!
     Ћна схватила мои  руки  и  ломала  их,  допрашиваЯ  менЯ.  Ћна  была  в
исступлении. ‚ это мгновение Я поклЯлась молчать и не сказать ни  слова  про
батюшку, но робко поднЯла на него в последний раз глаза... Ћдин его  взглЯд,
одно его слово, что-нибудь такое, чего Я ожидала и о чем молила про себЯ,  -
и Я была бы счастлива, несмотрЯ ни на какие мучениЯ, ни  на  какую  пытку...
Ќо, боже мой! бесчувственным, угрожающим жестом он приказывал  мне  молчать,
будто Я могла боЯтьсЯ чьей-нибудь другой угрозы в эту  минуту.  Њне  сдавило
горло, захватило дух, подкосило ноги, и Я упала без чувств на пол... ‘о мной
повторилсЯ вчерашний нервный припадок.
     џ очнулась, когда вдруг раздалсЯ стук в дверь нашей  квартиры.  Њатушка
отперла, и Я увидела человека  в  ливрее,  который,  войдЯ  в  комнату  и  с
удивлением озираЯсь кругом на всех нас,  спросил  музыканта  …фимова.  Ћтчим
назвалсЯ. ’огда лакей подал записку и уведомил, что он от Ѓ., который в  эту
минуту находилсЯ у кнЯзЯ. ‚ пакете лежал пригласительный билет к ‘-цу.
     ЏоЯвление  лакеЯ  в  богатой  ливрее,  назвавшего  имЯ  кнЯзЯ,   своего
господина, который посылал нарочного к бедному музыканту …фимову, - все  это
произвело на миг сильное впечатление на матушку. џ сказала  в  самом  начале
рассказа о ее характере, что беднаЯ женщина все еще любила отца.  €  теперь,
несмотрЯ на целые восемь лет беспрерывной тоски и страданий, ее сердце  все.
еще не изменилось: она все еще могла любить его! Ѓог знает, может быть,  она
вдруг увидела теперь перемену в судьбе его. Ќа нее даже и тень  какой-нибудь
надежды имела влиЯние. Џочему знать, - может быть, она тоже  была  несколько
заражена непоколебимою самоуверенностью  своего  сумасбродного  мужа!  „а  и
невозможно, чтоб эта самоуверенность на нее, слабую женщину, не  имела  хоть
какого-нибудь влиЯниЯ, и на внимании кнЯзЯ она вмиг могла построить длЯ него
тысЯчу планов. ‚ один миг она готова была опЯть обратитьсЯ к нему, она могла
простить ему за всю жизнь свою, даже взвесив его  последнее  преступление  -
пожертвование ее  единственным  дитЯтей,  и  в  порыве  заново  вспыхнувшего
энтузиазма, в порыве новой надежды низвесть  это  преступление  до  простого
проступка, до малодушиЯ, вынужденного нищенством, грЯзною жизнию,  отчаЯнным
положением. ‚ ней все было увлечение, и в этот миг  у  ней  уже  были  снова
готовы прощение и сострадание без конца длЯ своего погибшего мужа.
     Ћтец засуетилсЯ; его тоже поразила внимательность кнЯзЯ и Ѓ.  Ћн  прЯмо
обратилсЯ к  матушке,  что-то  шепнул  ей,  и  она  вышла  из  комнаты.  Ћна
воротилась чрез две минуты, принесЯ размененные деньги, и батюшка тотчас  же
дал рубль серебром посланному, который ушел с вежливым поклоном.  Њежду  тем
матушка, выходившаЯ на минуту, принесла утюг, достала лучшую мужнину манишку
и начала ее гладить. Ћна сама повЯзала ему на шею белый батистовый  галстук,
сохранЯвшийсЯ на всЯкий случай с незапамЯтных пор в его гардеробе  вместе  с
черным, хотЯ уже и  очень  поношенным  фраком,  который  был  сшит  еще  при
поступлении его в должность при театре. Љончив туалет, отец взЯл шлЯпу,  но,
выходЯ, попросил стакан воды; он был бледен и в изнеможении присел на  стул.
‚оду подала уже Я; может быть,  неприЯзненное  чувство  снова  прокралось  в
сердце матушки и охладило ее первое увлечение.
     Ѓатюшка вышел; мы остались одни.  џ  забилась  в  угол  и  долго  молча
смотрела на матушку. џ никогда не  видала  ее  в  таком  волнении:  губы  ее
дрожали, бледные щеки вдруг разгорелись, и она по временам вздрагивала всеми
членами. Ќаконец тоска ее начала изливатьсЯ в жалобах, в глухих  рыданиЯх  и
сетованиЯх.
     - ќто Я, это все Я виновата, несчастнаЯ! - говорила она сама с собою. -
—то ж с нею будет? что ж с нею  будет,  когда  Я  умру?  -  продолжала  она,
остановЯсь посреди комнаты, словно пораженнаЯ молниею от одной этой мысли. -
Ќеточка! дитЯ мое! беднаЯ ты моЯ! несчастнаЯ! - сказала она,  взЯв  менЯ  за
руки и судорожно обнимаЯ менЯ. - Ќа кого ты останешьсЯ, когда и при жизни-то
Я не могу воспитать тебЯ, ходить и глЯдеть за тобою?  Ћх,  ты  не  понимаешь
менЯ! Џонимаешь ли? запомнишь ли, что Я теперь говорила, Ќеточка? будешь  ли
помнить вперед?
     - Ѓуду, буду, маменька! - говорила Я, складываЯ руки и умолЯЯ ее.
     Ћна долго, крепко держала менЯ в  объЯтиЯх,  как  будто  трепеща  одной
мысли, что разлучитсЯ со мною. ‘ердце мое разрывалось.
     - Њамочка! мама! - сказала Я, всхлипываЯ, - за что ты... за что  ты  не
любишь папу? - € рыданиЯ не дали мне досказать.
     ‘тенание вырвалось из груди ее. Џотом,  в  новой,  ужасной  тоске,  она
стала ходить взад и вперед по комнате.
     - ЃеднаЯ, беднаЯ моЯ! Ђ Я и не заметила, как она  выросла;  она  знает,
все знает! Ѓоже мой! какое впечатление,какой пример! - €  она  опЯть  ломала
руки в отчаЯнии.
     Џотом она подходила ко мне и с безумною любовью целовала менЯ, целовала
мои руки, обливала их слезами, умолЯла о прощении... џ никогда  не  видывала
таких страданий... Ќаконец она как будто измучилась и впала в  забытье.  ’ак
прошел целый час. Џотом она встала, утомленнаЯ и  усталаЯ,  и  сказала  мне,
чтоб Я легла спать. џ ушла в свой угол, завернулась в одеЯло, но заснуть  не
могла. ЊенЯ  мучила  она,  мучил  и  батюшка.  џ  с  нетерпением  ждала  его
возвращениЯ. Љакой-то ужас овладевал мною при мысли  о  нем.  —ерез  полчаса
матушка взЯла свечку и  подошла  ко  мне  посмотреть,  заснула  ли  Я.  —тоб
успокоить ее, Я зажмурила глаза и притворилась, что сплю. ЋглЯдев менЯ,  она
тихонько подошла к шкафу, отворила его и налила себе стакан вина. Ћна выпила
его и легла спать, оставив зажженную свечку на столе и дверь  отпертою,  как
всегда делалось на случай позднего прихода батюшки.
     џ лежала как будто в забытьи, но  сон  не  смыкал  глаз  моих.  …два  Я
заводила их, как тотчас же просыпалась и  вздрагивала  от  каких-то  ужасных
видений. ’оска моЯ возрастала все более и более. Њне  хотелось  кричать,  но
крик замирал в груди моей.  Ќаконец,  уже  поздно  ночью,  Я  услышала,  как
отворилась наша дверь. Ќе помню, сколько прошло времени, но  когда  Я  вдруг
совсем открыла глаза, Я увидела батюшку. Њне показалось, что он был  страшно
бледен. Ћн сидел на стуле возле самой двери и как будто о чем-то  задумалсЯ.
‚ комнате была мертваЯ тишина. ЋплывшаЯ сальнаЯ свечка грустно освещала наше
жилище. џ долго смотрела, но батюшка все еще не двигалсЯ с места;  он  сидел
неподвижно, все в том же положении,  опустив  голову  и  судорожно  опершись
руками о колени. џ несколько  раз  пыталась  окликнуть  его,  но  не  могла.
Ћцепенение мое продолжалось. Ќаконец он вдруг очнулсЯ, поднЯл голову и встал
со стула. Ћн стоЯл несколько минут посреди комнаты,  как  будто  решаЯсь  на
что-нибудь;  потом  вдруг  подошел  к  постели   матушки,   прислушалсЯ   и,
уверившись, что она  спит,  отправилсЯ  к  сундуку,  в  котором  лежала  его
скрипка. Ћн отпер сундук, вынул черный футлЯр  и  поставил  на  стол;  потом
снова оглЯделсЯ кругом; взглЯд его был мутный и беглый, - такой, какого Я  у
него никогда еще не замечала.
     Ћн было взЯлсЯ за скрипку, но, тотчас же оставив ее, воротилсЯ и  запер
двери. Џотом, заметив отворенный  шкаф,  тихонько  подошел  к  нему,  увидел
стакан и вино, налил и выпил. ’ут он в третий раз взЯлсЯ за  скрипку,  но  в
третий раз оставил ее и подошел к постели  матушки.  –епенеЯ  от  страха,  Я
ждала, что будет.
     Ћн что-то очень долго прислушивалсЯ, потом вдруг откинул одеЯло с  лица
и начал ощупывать его рукою. џ вздрогнула.  Ћн  нагнулсЯ  еще  раз  и  почти
приложил к ней голову; но когда он приподнЯлсЯ в последний раз, то как будто
улыбка мелькнула на его страшно побледневшем лице. Ћн тихо и бережно  накрыл
одеЯлом спЯщую, закрыл ей голову, ноги... и Я начала дрожать  от  неведомого
страха: мне стало страшно за матушку, мне стало страшно за ее глубокий  сон,
и с беспокойством вглЯдывалась Я в эту неподвижную линию,  котораЯ  угловато
обрисовала на одеЯле члены ее тела... Љак молниЯ, пробежала страшнаЯ мысль в
уме моем.