елью,  или
оборотной стороне медали, столь отвратительной? Ћбыкновенно в  жизни  бывает
так, что  при  двух  противоположностЯх  правду  надо  искать  посредине;  в
настоЯщем случае это буквально не так. ‚ероЯтнее всего, что в первом  случае
он был искренно благороден, а  во  втором  случае  так  же  искренно  низок.
Џочему? Ђ вот именно потому, что мы натуры широкие, Љарамазовские, - Я  ведь
к тому и веду, - способные вмещать всевозможные  противоположности  и  разом
созерцать обе бездны, бездну над нами, бездну высших идеалов, и  бездну  под
нами, бездну самого низшего и зловонного падениЯ. ‚спомните блестЯщую мысль,
высказанную давеча молодым наблюдателем, глубоко и  близко  созерцавшим  всю
семью Љарамазовых, г. ђакитиным: "Ћщущение низости падениЯ так же необходимо
этим   разнузданным,   безудержным   натурам,   как   и   ощущение   высшего
благородства", - и это правда: именно  им  нужна  эта  неестественнаЯ  смесь
постоЯнно и беспрерывно. „ве бездны, две бездны, господа, в один  и  тот  же
момент, - без  того  мы  несчастны  и  неудовлетворены,  существование  наше
неполно. Њы широки, широки как всЯ наша матушка ђоссиЯ, мы все вместим и  со
всем уживемсЯ! Љстати, господа присЯжные  заседатели,  мы  коснулись  теперь
этих трех  тысЯч  рублей,  и  Я  позволю  себе  несколько  забежать  вперед.
‚ообразите только, что он, этот характер, получив тогда эти деньги,  да  еще
таким образом, чрез такой стыд, чрез такой  позор,  чрез  последней  степени
унижение. - вообразите только, что он в тот же день возмог будто бы отделить
из них половину, зашить в ладонку и целый месЯц потом иметь твердость носить
их у себЯ на шее, несмотрЯ на все соблазны и чрезвычайные нужды! Ќи в пьЯном
кутеже по трактирам, ни тогда, когда ему пришлось лететь из города доставать
бог знает у кого деньги, необходимейшие ему, чтоб увезть  свою  возлюбленную
от соблазнов соперника, отца своего, - он  не  осмеливаетсЯ  притронутьсЯ  к
этой ладонке. „а хоть именно  длЯ  того  только,  чтобы  не  оставлЯть  свою
возлюбленную на соблазны старика, к которому он так ревновал, он  должен  бы
был распечатать свою ладонку и  остатьсЯ  дома  неотступным  сторожем  своей
возлюбленной, ожидаЯ той минуты, когда она скажет  ему  наконец:  "џ  твоЯ",
чтоб лететь с нею куда-нибудь подальше, из теперешней роковой обстановки. Ќо
нет,  он  не  касаетсЯ  своего  талисмана  и   под   каким   же   предлогом?
Џервоначальный предлог, мы сказали, был именно тот, что когда ему скажут: "Я
твоЯ, вези менЯ, куда хочешь", - то было бы на что увезти.  Ќо  этот  первый
предлог, по собственным словам подсудимого, побледнел перед  вторым.  Џоколь
дескать Я ношу на себе эти деньги - "Я подлец, но не вор", ибо  всегда  могу
пойти к оскорбленной мною невесте и, выложив  пред  нею  эту  половину  всей
обманна присвоенной от  нее  суммы,  всегда  могу  ей  сказать:  "‚идишь,  Я
прокутил половину твоих денег и доказал тем, что Я слабый и  безнравственный
человек и, если хочешь, подлец (Я выражаюсь Языком самого подсудимого), - но
хоть и подлец, а не вор, ибо если бы был вором, то не принес  бы  тебе  этой
половины оставшихсЯ денег, а присвоил  бы  и  ее  как  и  первую  половину".
“дивительное объЯснение факта! ќтот самый бешеный,  но  слабый  человек,  не
могший отказатьсЯ от соблазна принЯть три тысЯчи рублей при таком позоре,  -
этот самый человек ощущает вдруг в себе такую стоическую твердость  и  носит
на своей шее тысЯчи рублей, не смеЯ до них  дотронутьсЯ!  ‘ообразно  ли  это
хоть сколько-нибудь с разбираемым нами характером? Ќет, и Я позволю себе вам
рассказать, как бы поступил в таком случае настоЯщий „митрий Љарамазов, если
бы даже и в самом деле решилсЯ зашить свои деньги в ладонку. Џри  первом  же
соблазне, - ну хоть чтоб опЯть чем потешить  ту  же  новую  возлюбленную,  с
которой уже прокутил первую половину  этих  же  денег,  он  бы  расшил  свою
ладонку и отделил от нее, - ну положим на  первый  случай  хоть  только  сто
рублей, - ибо к  чему  де  непременно  относить  половину,  то-есть  полторы
тысЯчи, довольно и тысЯчи четырехсот  рублей;  -  ведь  все  то  же  выйдет:
"подлец дескать, а не вор, потому, что все же хоть тысЯчу  четыреста  рублей
да принес назад,. а вор бы все взЯл и ничего не  принес".  ‡атем  еще  через
несколько времени опЯть расшил бы ладонку и опЯть вынул  уже  вторую  сотню,
затем третью, затем четвертую, и не  далее  как  к  концу  месЯца  вынул  бы
наконец предпоследнюю сотню: дескать и одну сотню принесу назад  все  то  же
ведь выйдет: "подлец, а не вор. „вадцать девЯть сотен  прокутил,  а  все  же
одну возвратил, вор бы и ту не  возвратил".  €  наконец  уже,  прокутив  эту
предпоследнюю сотню, посмотрел бы на последнюю и сказал бы себе: "Ђ  ведь  и
впрЯмь не стоит относить одну сотню, - давай  и  ту  прокучу!"  ‚от  как  бы
поступил настоЯщий „митрий Љарамазов, какого мы знаем! ‹егенда же об ладонке
- это такое противоречие с действительностью,  какого  более  и  представить
нельзЯ. Њожно предположить все, а не это. Ќо мы к этому еще вернемсЯ".
     Ћбозначив в порЯдке все,  что  известно  было  судебному  следствию  об
имущественных спорах и семейных отношениЯх отца с сыном и  еще,  и  еще  раз
выведЯ заключение, что по  известным  данным  нет  ни  малейшей  возможности
определить в этом вопросе о дележе наследства, кто кого обсчитал или кто  на
кого насчитал, €пполит Љириллович по поводу этих трех тысЯч рублей, засевших
в уме Њити, как неподвижнаЯ идеЯ, упомЯнул об медицинской экспертизе.

        VII. ЋЃ‡Ћђ €‘’Ћђ€—…‘Љ€‰.

     "ќкспертиза медиков стремилась доказать нам, что подсудимый не в  своем
уме и маньЯк. џ утверждаю, что он именно в своем уме, но что это-то и  всего
хуже: был бы не в своем, то оказалсЯ бы может быть гораздо умнее. —то же  до
того, что он маньЯк, то с этим Я бы и согласилсЯ, но именно в  одном  только
пункте, - в том самом, на который и экспертиза указывала, именно во  взглЯде
подсудимого на эти три тысЯчи, будто бы  недоплаченные  ему  отцом.  ’ем  не
менее, может быть, можно найти  несравненно  ближайшую  точку  зрениЯ,  чтоб
объЯснить это всегдашнее исступление подсудимого по поводу этих  денег,  чем
наклонность его к помешательству. ‘  своей  стороны,  Я  вполне  согласен  с
мнением молодого врача, находившего, что подсудимый пользуетсЯ и пользовалсЯ
полными и нормальными умственными способностЯми,  а  был  лишь  раздражен  и
озлоблен. ‚от в этом и дело: не  в  трех  тысЯчах,  не  в  сумме  собственно
заключалсЯ предмет постоЯнного и исступленного озлоблениЯ подсудимого,  а  в
том, что была тут особаЯ причина,  возбуждавшаЯ  его  гнев.  Џричина  эта  -
ревность!"
     ‡десь €пполит  Љириллович  пространно  развернул  всю  картину  роковой
страсти подсудимого к ѓрушеньке. Ќачал  он  с  самого  того  момента,  когда
подсудимый отправилсЯ к "молодой особе", чтоб "избить ее", -  выражаЯсь  его
собственными словами, поЯснил €пполит Љириллович, - "но  вместо  того,  чтоб
избить, осталсЯ у ног ее, - вот начало этой любви. ‚  то  же  времЯ  бросает
взглЯд на ту же особу и старик, отец подсудимого. - совпадение  удивительное
и роковое, ибо оба сердца зажглись вдруг, в одно времЯ, хотЯ прежде и тот  и
другой знали же и встречали эту особу, - и зажглись  эти  оба  сердца  самою
безудержною, самою Љарамазовскою  страстью.  ’ут  мы  имеем  ее  собственное
признание: "џ, говорит она, смеЯлась над тем и другим".  „а,  ей  захотелось
вдруг посмеЯтьсЯ над тем и другим; прежде не хотелось, а тут  вдруг  влетело
ей в  ум  это  намерение,  -  и  кончилось  тем,  что  оба  пали  перед  ней
побежденные. ‘тарик, поклонЯвшийсЯ деньгам как богу,  тотчас  же  приготовил
три тысЯчи рублей лишь за то только,  чтоб  она  посетила  его  обитель,  но
вскоре доведен был и до того, что за счастье почел бы положить  к  ногам  ее
свое имЯ и все свое состоЯние, лишь бы согласилась стать  законною  супругой
его. Ќа это мы имеем  свидетельства  твердые.  —то  же  до  подсудимого,  то
трагедиЯ его очевидна, она пред нами. Ќо такова была "игра"  молодой  особы.
Ќесчастному молодому человеку обольстительница не подавала даже  и  надежды,
ибо надежда, настоЯщаЯ надежда была ему подана лишь только в самый последний
момент, когда он, стоЯ перед своею мучительницей на коленЯх, простирал к ней
уже обагренные кровью своего отца и соперника руки: в этом именно  положении
он и был арестован. "ЊенЯ, менЯ вместе с ним в каторгу  пошлите,  Я  его  до
того довела, Я больше всех виновата!" восклицала эта  женщина  сама,  уже  в
искреннем раскаЯнии, в  минуту  его  ареста.  ’алантливый  молодой  человек,
взЯвший на себЯ описать настоЯщее дело, - все тот же г. ђакитин, о котором Я
уже упоминал, - в нескольких сжатых и характерных фразах определЯет характер
этой  героини:  "ђаннее  разочарование,  ранний  обман  и  падение,   измена
обольстителЯ-жениха, ее бросившего, затем бедность, проклЯтие честной  семьи
и наконец покровительство одного богатого старика, которого она впрочем сама
считает  и  теперь  своим  благодетелем.  ‚  молодом  сердце,   может   быть
заключавшем в себе много хорошего, затаилсЯ, гнев еще слишком с ранней поры.
ЋбразовалсЯ   характер   расчетливый,    копЯщий    капитал.    Ћбразовалась
насмешливость и мстительность обществу". Џосле этой характеристики  понЯтно,
что она могла смеЯтьсЯ над тем и другим единственно длЯ  игры,  длЯ  злобной
игры. € вот в этот месЯц безнадежной  любви,  нравственных  падений,  измены
своей невесте, присвоениЯ чужих денег, вверенных  его  чести,  -  подсудимый
кроме того доходит почти  до  исступлениЯ,  до  бешенства,  от  беспрерывной
ревности, и к кому же, к своему отцу! € главное, безумный старик сманивает и
прельщает предмет его страсти - этими же самыми тремЯ тысЯчами, которые  сын
его считает своими родовыми, наследством матери, в которых укорЯет отца. „а,
Я согласен, это было тЯжело перенести! ’ут могла ЯвитьсЯ даже и маниЯ. Ќе  в
деньгах было дело, а в том, что этими  же  деньгами  с  таким  омерзительным
цинизмом разбивалось счастье его!"
     ‡атем €пполит Љириллович перешел к тому, как постепенно  зарождалась  в
подсудимом мысль отцеубийства, и проследил ее по фактам.
     "‘начала мы только кричим по трактирам, - весь этот месЯц кричим. Ћ, мы
любим жить на людЯх  и  тотчас  же  сообщать  этим  людЯм  все,  даже  самые
инфернальные и опасные наши идеи, мы любим делитьсЯ с людьми, и,  неизвестно
почему, тут же, сейчас же и требуем, чтоб эти люди тотчас  же  отвечали  нам
полнейшею симпатией, входили во все наши заботы и тревоги, нам поддакивали и
нраву нашему не препЯтствовали. Ќе то мы озлимсЯ и  разнесем  весь  трактир.
(‘ледовал  анекдот  о  штабс-капитане  ‘негиреве.)  ‚идевшие   Я   слышавшие
подсудимого в этот месЯц почувствовали наконец, что тут уже  могут  быть  не
одни крики и угрозы отцу, но  что  при  таком.  исступлении  угрозы  пожалуй
перейдут и в дело.  (’ут  прокуpop  описал  семейную  встречу  в  монастыре,
разговоры с Ђлешей и безобразную сцену насилиЯ в доме отца, когда подсудимый
ворвалсЯ к нему после обеда.) Ќе думаю настойчиво  утверждать,  -  продолжал
€пполит  Љириллович,  -  что  до  этой  сцены  подсудимый  уже  обдуманно  и
преднамеренно положил покончить с отцом своим убийством его.  ’ем  не  менее
идеЯ эта уже несколько раз предстоЯла ему, и он обдуманно созерцал ее  -  на
это мы имеем  факты,  свидетелей  и  собственное  сознание  его.  Џризнаюсь,
господа присЯжные заседатели, - присовокупил €пполит Љириллович, - Я даже до
сегоднЯ колебалсЯ оставить за подсудимым полное и сознательное преднамерение
напрашивавшегосЯ к нему преступлениЯ. џ твердо был убежден, что душа его уже
многократно  созерцала  роковой   момент   впереди,   но   лишь   созерцала,
представлЯла его себе лишь в возможности, но  еще  не  определЯла  ни  срока
исполнениЯ, ни обстоЯтельств. Ќо Я  колебалсЯ  лишь  до  сегоднЯ,  до  этого
рокового документа, представленного сегоднЯ суду г-жею ‚ерховцевой. ‚ы  сами
слышали, господа, ее восклицание: "ќто план, это  программа  убийства!"  вот
как определЯла она несчастное "пьЯное"  письмо  несчастного  подсудимого.  €
действительно, за письмом этим все значение программы и  преднамерениЯ.  Ћно
написано за двое суток до преступлениЯ,  -  и,  таким  образом,  нам  твердо
теперь известно, что, за двое суток до исполнениЯ своего страшного  замысла,
подсудимый с клЯтвою объЯвлЯл, что если не достанет завтра денег,  то  убьет
отца, с тем чтобы взЯть у него деньги из-под подушки  "в  пакете  с  красною
ленточкой, только бы уехал €ван". ‘лышите: "только бы  уехал  €ван",  -  тут
стало быть уже все обдумано, обстоЯтельства взвешены, - и что же: все  потом
и исполнено как по писаному!  Џреднамеренность  и  обдуманность  несомненны,
преступление должно было совершитьсЯ с целью грабежа, это  прЯмо  объЯвлено,
это написано и подписано. Џодсудимый от своей подписи не отрицаетсЯ. ‘кажут:
это писал пьЯный. Ќо это ничего не уменьшает и тем  важнее:  в  пьЯном  виде
написал то, что задумал в  трезвом.  Ќе  было  бы  задумано  в  трезвом,  не
написалось бы в пьЯном.  ‘кажут  пожалуй:  к  чему  же  он  кричал  о  своем
намерении по трактирам? Љто на такое дело решаетсЯ преднамеренно, тот молчит
и таит про себЯ. Џравда, но кричал он тогда, когда  еще  не  было  планов  и
преднамерениЯ, а лишь стоЯло одно желание, созревало лишь стремление.  Џотом
он об этом уже меньше кричит. ‚ тот вечер, когда было написано  это  письмо,
напившись  в  трактире  "‘толичный  ѓород",  он,  против  обыкновениЯ,   был
молчалив, не играл на биллиарде, сидел в стороне, ни с кем не говорил и лишь
согнал с места одного здешнего купеческого  приказчика,  но  это  уже  почти
бессознательно, по привычке к ссоре, без которой, войдЯ в трактир, он уже не
мог обойтись. Џравда, вместе с окончательным решением подсудимому должно  же
было придти в голову опасение, что  он  слишком  много  накричал  по  городу
предварительно и что это  может  весьма  послужить  к  его  уличению  и  его
обвинению, когда он исполнит задуманное. Ќо уж что же делать,  факт  огласки
был совершен, его не  воротишь,  и,  наконец,  вывозила  же  прежде  криваЯ,
вывезет и теперь. Њы на звезду свою надеЯлись, господа! џ должен к  тому  же
признатьсЯ, что  он  много  сделал,  чтоб  обойти  роковую  минуту,  что  он
употребил весьма много усилий, чтоб избежать кровавого исхода. "Ѓуду  завтра
просить три тысЯчи у всех людей, как пишет он своим своеобразным  Языком,  а
не дадут люди, то прольетсЯ кровь". ЋпЯть-таки  в  пьЯном  виде  написано  и
опЯть-таки в трезвом виде как по писаному исполнено!"
     ’ут €пполит Љириллович приступил к подробному  описанию  всех  стараний
Њити  добыть  себе  деньги,  чтоб  избежать  преступлениЯ.  Ћн  описал   его
похождениЯ  у  ‘амсонова,  путешествие  к  ‹Ягавому  -  все  по  документам.
"€змученный, осмеЯнный, голодный, продавший часы на  это  путешествие  (имеЯ
однако на себе полторы тысЯчи рублей - и будто, о будто!), мучаЯсь ревностью
по оставленному в городе предмету любви, подозреваЯ, что она без него  уйдет
к ”едору Џавловичу, он возвращаетсЯ наконец  в  город.  ‘лава  богу!  Ћна  у
”едора Џавловича не была.  Ћн  же  сам  ее  и  провожает  к  ее  покровителю
‘амсонову.  (‘транное  дело,  к  ‘амсонову  мы  не  ревнивы  и  это   весьма
характернаЯ психологическаЯ особенность в этом  деле!)  ‡атем  стремитсЯ  на
наблюдательный пост "на задах" и  там  -  и  там  узнает,  что  ‘мердЯков  в
падучей, что другой слуга болен - поле чисто, а "знаки" в руках его -  какой
соблазн! ’ем не менее он все-таки сопротивлЯетсЯ; он идет к  высокоуважаемой
всеми  нами  временной  здешней  жительнице  г-же  •охлаковой.   „авно   уже
сострадающаЯ  его  судьбе,  эта  дама  предлагает  ему  благоразумнейший  из
советов: бросить весь этот кутеж, эту безобразную любовь, эти праздношатаниЯ
по трактирам, бесплодную трату молодых сил и отправитьсЯ в ‘ибирь на золотые
прииски: "там исход вашим бушующим силам,  вашему  романическому  характеру,
жаждущему приключений". Ћписав исход беседы и тот момент,  когда  подсудимый
вдруг получил известие о том, что ѓрушенька  совсем  не  была  у  ‘амсонова,
описав мгновенное исступление  несчастного,  измученного  нервами  ревнивого
человека при мысли, что она именно обманула его  и  теперь  у  него,  ”едора
Џавловича, €пполит Љириллович заключил, обращаЯ внимание на роковое значение
случаЯ: успей ему  сказать  служанка,  что  возлюбленнаЯ  его  в  Њокром,  с
"прежним" и "бесспорным" - ничего бы и не было. Ќо она  опешила  от  страха,
заклЯлась-забожилась, и, если подсудимый не убил ее тут же,  то  это  потому
что сломЯ голову пустилсЯ за своей изменницей. Ќо заметьте: как  ни  был  он
вне себЯ, а захватил-таки с собою медный пестик. ‡ачем именно пестик,  зачем
не другое какое оружие? Ќо, если мы уже целый месЯц созерцали эту картину  и
к ней приготовлЯлись, то чуть мелькнуло нам  что-то  в  виде  оружиЯ,  мы  и
схватываем его как оружие. Ђ о том, что какой-нибудь  предмет  в  этом  роде
может послужить оружием,  -  это  мы  уже  целый  месЯц  представлЯли  себе.
Џотому-то так мгновенно и бесспорно и признали его за оружие! Ђ  потому  все
же не бессознательно, все же не невольно схватил он этот роковой  пестик.  €
вот он в отцовском саду - поле чисто, свидетелей нет, глубокаЯ ночь, мрак  и
ревность. Џодозрение, что  она  здесь,  с  ним,  с  соперником  его,  в  его
объЯтиЯх, и, может быть, смеетсЯ над ним в эту минуту - захватывает ему дух.
„а и не подозрение  только,  -  какие  уж  теперь  подозрениЯ,  обман  Явен,
очевиден: она тут, вот в этой комнате,  откуда  свет.  она  у  него  там  за
ширмами, - и вот  несчастный  подкрадываетсЯ  к  окну,  почтительно  в  него
заглЯдывает, благонравно смирЯетсЯ и благоразумно уходит,  поскорее  вон  от
беды, чтобы чего не произошло, опасного и безнравственного - и  нас  в  этом
хотЯт уверить, нас, знающих характер подсудимого, понимающих в каком он  был
состоЯнии духа, в состоЯнии нам  известном  по  фактам,  а  главное  обладаЯ
знаками, которыми тотчас же мог отпереть  дом  и  войти!"  ‡десь  по  поводу
"знаков"  €пполит  Љириллович  оставил  на  времЯ  свое  обвинение  и  нашел
необходимым  распространитьсЯ  о  ‘мердЯкове,  с  тем  чтоб  уж   совершенно
исчерпать весь этот вводный эпизод о  подозрении  ‘мердЯкова  в  убийстве  и
покончить с этою мыслию раз на всегда. ‘делал он это весьма обстоЯтельно,  и
все  понЯли,  что  несмотрЯ  на  все  выказываемое  им  презрение  к   этому
предположению, он все-таки считал его весьма важным.

        VIII. ’ђЂЉ’Ђ’ Ћ ‘Њ…ђ„џЉЋ‚….

     "‚о-первых, откуда взЯлась возможность подобного подозрениЯ?" - начал с
этого вопроса €пполит Љириллович. - Џервый крикнувший, что  убил  ‘мердЯков,
был сам подсудимый в минуту своего ареста и однако не представивший с самого
первого крика своего  и  до  самой  сей  минуты  суда  ни  единого  факта  в
подтверждение своего обвинениЯ, - и не только факта, но даже  сколько-нибудь
сообразного с  человеческим  смыслом  намека  на  какой-нибудь  факт.  ‡атем
подтверждают обвинение это только три лица: оба  брата  подсудимого  и  г-жа
‘ветлова.  Ќо  старший  брат  подсудимого  объЯвил  свое  подозрение  только
сегоднЯ, в болезни, в  припадке  бесспорного  умоисступлениЯ  и  горЯчки,  а
прежде, во все два месЯца, как нам  положительно  это  известно,  совершенно
разделЯл убеждение о виновности своего брата, даже не искал возражать против
этой идеи. Ќо мы этим  займемсЯ  особенно  еще  потом.  ‡атем  младший  брат
подсудимого нам объЯвлЯет давеча сам, что фактов в подтверждение своей мысли
о виновности ‘мердЯкова не имеет никаких, ни малейших, а заключает так  лишь
со слов самого подсудимого и "по выражению его лица" - да, это  колоссальное
доказательство было дважды произнесено давеча его братом. ѓ-жа  же  ‘ветлова
выразилась даже, может быть, и еще колоссальнее: "—то подсудимый вам скажет,
тому и  верьте,  не  таков  человек,  чтобы  солгал".  ‚от  все  фактические
доказательства на ‘мердЯкова от этих трех лиц,  слишком  заинтересованных  в
судьбе подсудимого. € между тем обвинение на ‘мердЯкова ходило и  держалось,
и держитсЯ, - можно этому поверить, можно это представить?"
     ’ут €пполит Љириллович нашел нужным слегка очертить характер  покойного
‘мердЯкова, "прекратившего жизнь свою в припадке болезненного умоисступлениЯ
и помешательства".  Ћн  представил  его  человеком  слабоумным,  с  зачатком
некоторого смутного образованиЯ, сбитого с толку философскими идеЯми не  под
силу его уму и испугавшегосЯ иных современных учений о долге и  обЯзанности,
широко  преподанных  ему  -  практически-бесшабашною  жизнию  покойного  его
барина, а может быть и отца, ”едора  Џавловича,  а  теоретически  -  разными
странными  философскими  разговорами  с   старшим   сыном   барина,   €ваном
”едоровичем, охотно позволЯвшим себе это развлечение, - вероЯтно  от  скуки,
или от потребности насмешки, не нашедшей  лучшего  приложениЯ.  Ћн  мне  сам
рассказывал о своем душевном состоЯнии в последние дни своего  пребываниЯ  в
доме своего барина, - поЯснил €пполит Љириллович, - но свидетельствуют о том
же и другие: сам подсудимый, брат его и даже слуга ѓригорий, т. е.  все  те,
которые должны были знать его весьма близко. Љроме того, удрученный  падучею
болезнию, ‘мердЯков был "труслив как курица". "Ћн падал мне в ноги и целовал
мои ноги", сообщал нам сам подсудимый в ту минуту,  когда  еще  не  сознавал
некоторой длЯ себЯ невыгоды в таком  сообщении,  -  "это  курица  в  падучей
болезни", выразилсЯ он про него  своим  характерным  Языком.  €  вот  его-то
подсудимый (о чем и  сам  свидетельствует)  выбирает  в  свои  доверенные  и
запугивает настолько, что тот соглашаетсЯ  наконец  служить  ему  шпионом  и
переносчиком. ‚  этом  качестве  домашнего  соглЯдатаЯ  он  изменЯет  своему
барину, сообщает подсудимому и о существовании  пакета  с  деньгами,  и  про
знаки, по которым можно проникнуть к барину,  -  да  и  как  бы  он  мог  не
сообщить! "“бьют-с, видел прЯмо, что убьют менЯ-с", говорил он на следствии,
трЯсЯсь и трепеща даже перед  нами,  несмотрЯ  на  то,  что  запугавший  его
мучитель был уже сам тогда под арестом и не мог  уже  придти  наказать  его.
"Џодозревали менЯ всЯкую минуту-с, сам в страхе и трепете, чтобы  только  их
гнев утолить, спешил сообщать им всЯкую тайну-с, чтобы тем самым  невинность
мою перед ними видеть  могли-с,  и  живого  на  покаЯние  отпустили-с".  ‚от
собственные слова его, Я их записал и запомнил: "Љак  закричит,  бывало,  на
менЯ, Я так на коленки перед ними и паду". Ѓудучи высокочестным  от  природы
своей  молодым  человеком  и  войдЯ  тем  в  доверенность   своего   барина,
отличившего в нем эту честность, когда тот возвратил ему потерЯнные  деньги,
несчастный ‘мердЯков, надо  думать,  страшно  мучилсЯ  раскаЯнием  в  измене
своему барину, которого любил как своего благодетелЯ. ‘ильно  страдающие  от
падучей болезни, по свидетельству глубочайших психиатров, всегда наклонны  к
беспрерывному и конечно болезненному самообвинению. Ћни  мучаютсЯ  от  своей
"виновности" в чем-то и перед кем-то, мучаютсЯ угрызениЯми  совести,  часто,
даже безо всЯкого основаниЯ, преувеличивают и даже сами выдумывают  на  себЯ
разные  вины  и  преступлениЯ.  €   вот   подобный-то   субъект   становитсЯ
действительно виновным и преступным от страху и от запугиваниЯ. Љроме  того,
он сильно предчувствовал, что из слагающихсЯ  на  глазах  его  обстоЯтельств
может выйти  нечто  недоброе.  Љогда  старший  сын  ”едора  Џавловича,  €ван
”едорович, перед самою катастрофой уезжал в  Њоскву,  ‘мердЯков  умолЯл  его
остатьсЯ, не смеЯ однако же, по трусливому обычаю своему, высказать ему  все
опасениЯ свои в  виде  Ясном  и  категорическом.  Ћн  лишь  удовольствовалсЯ
намеками, но намеков не понЯли. Ќадо заметить, что  в  €ване  ”едоровиче  он
видел как бы свою защиту, как бы гарантию в том, что пока тот  дома,  то  не
случитсЯ беды. ‚спомните выражение в  "пьЯном"  письме  „митриЯ  Љарамазова:
"убью старика,  если  только  уедет  €ван",  стало  быть  присутствие  €вана
”едоровича казалось всем как бы гарантией тишины и порЯдка  в  доме.  €  вот
он-то и уезжает, а ‘мердЯков тотчас же, почти через час по отъезде  молодого
барина, упадает в падучей болезни. Ќо это  совершенно  понЯтно.  ‡десь  надо
упомЯнуть, что, удрученный страхами и своего  рода  отчаЯнием,  ‘мердЯков  в
последние дни особенно  ощущал  в  себе  возможность  приближениЯ  припадков
падучей, котораЯ и прежде всегда случалась  с  ним  в  минуты  нравственного
напрЯжениЯ и потрЯсениЯ. „ень и час этих припадков угадать  конечно  нельзЯ,
но расположение к припадку каждый эпилептик ощутить в  себе  может  заранее.
’ак говорит медицина. € вот только-что съезжает со двора €ван ”едорович, как
‘мердЯков,  под  впечатлением  своего  так   сказать   сиротства   и   своей
беззащитности, идет за домашним делом в погреб, спускаетсЯ вниз по  лестнице
и думает: "будет или не будет припадок, а что коль сейчас придет?" -  €  вот
именно от этого  настроениЯ,  от  этой  мнительности,  от  этих  вопросов  и
схватывает его горловаЯ спазма, всегда предшествующаЯ падучей,  и  он  летит
стремглав без сознаниЯ, на дно погреба. € вот,  в  этой  самой  естественной
случайности  ухищрЯютсЯ  видеть  какое-то  подозрение,  какое-то   указание,
какой-то намек на то, что он нарочно притворилсЯ больным! Ќо  если  нарочно,
то ЯвлЯетсЯ тотчас вопрос: длЯ чего же? €з какого расчета, с какою же целью?
џ уже не говорю про медицину; наука дескать лжет, наука  ошибаетсЯ,  доктора
не сумели отличить истины от притворства, - пусть. пусть, но ответьте же мне
однако на вопрос: длЯ чего ему было притворЯтьсЯ? Ќе  длЯ  того  ли,  чтобы,
замыслив убийство, обратить на себЯ случившимсЯ припадком заранее и поскорее
внимание в доме? ‚идите ли, господа  присЯжные  заседатели,  в  доме  ”едора
Џавловича в ночь преступлениЯ было и перебывало пЯть человек: во-первых, сам
”едор Џавлович, - но ведь не он же убил себЯ, это Ясно; во-вторых, слуга его
ѓригорий, но ведь того самого чуть не убили,  -  в-третьих,  жена  ѓригориЯ,
служанка Њарфа €гнатьева, - но представить ее убийцей своего  барина  просто
стыдно. ЋстаютсЯ стало быть на виду два человека; подсудимый и ‘мердЯков. Ќо
так как подсудимый уверЯет, что убил не он, то стало быть должен  был  убить
‘мердЯков, другого выхода нет, ибо никого  другого  нельзЯ  найти,  никакого
другого убийцы не подберешь.  ‚от,  вот  стало  быть  откуда  произошло  это
"хитрое" и колоссальное  обвинение  на  несчастного,  вчера  покончившего  с
собой, идиота! €менно только по тому одному, что другого  некого  подобрать!
Ѓудь хоть тень, хоть подозрение на  кого  другого,  на  какое-нибудь  шестое
лицо, то Я убежден, что даже сам подсудимый постыдилсЯ бы показать тогда  на
‘мердЯкова, а показал бы на это шестое лицо, ибо обвинЯть ‘мердЯкова в  этом
убийстве есть совершенный абсурд.
     "ѓоспода, оставим психологию,  оставим  медицину,  оставим  даже  самую
логику, обратимсЯ лишь к фактам, к одним  только  фактам  и  посмотрим,  что
скажут  нам  факты.  “бил  ‘мердЯков,  но  как?  Ћдин  или  в  сообществе  с
подсудимым? ђассмотрим сперва первый случай, то-есть, что ‘мердЯков  убивает
один. Љонечно, если убил. то длЯ чего же-нибудь, из какой-нибудь выгоды. Ќо,
не имеЯ ни тени мотивов к убийству из таких, какие имел подсудимый, то  есть
ненависти, ревности и проч., и проч.,  ‘мердЯков  без  сомнениЯ,  мог  убить
только лишь из-за денег, чтобы присвоить себе именно эти три тысЯчи, которые
сам же видел, как барин его укладывал в пакет. € вот, замыслив убийство,  он
заранее  сообщает  другому  лицу,  -  и  к  тому  же  в  высочайшей  степени
заинтересованному лицу, именно подсудимому, - все обстоЯтельства о деньгах и
знаках: где лежит пакет, что именно на пакете написано, чем  он  обернут,  а
главное, главное сообщает про эти "знаки", которыми к барину  можно  пройти.
—то ж, он прЯмо, чтобы  выдать  себЯ,  это  делает?  €ли  чтобы  найти  себе
соперника, который пожалуй и сам пожелает  войти  и  приобресть  пакет?  „а,
скажут мне, но ведь он сообщил  от  страху.  Ќо  как  же  это?  —еловек,  не
смигнувший задумать такое бесстрашное и зверское дело и потом исполнить его,
- сообщает такие известиЯ, которые  знает  только  он  в  целом  мире,  и  о
которых, если бы только он об них умолчал, никто и не догадалсЯ бы никогда в
целом мире. Ќет, уж как бы ни был труслив человек,  а  уж  если  такое  дело
задумал, то уже ни за что бы не сказал никому по крайней мере  про  пакет  и
про знаки, ибо это значило бы вперед всего себЯ выдать.  —то-нибудь  выдумал
бы нарочно,  что-нибудь  налгал  бы  другое,  если  уж  от  него  непременно
требовали известий, а уж об этом бы умолчал. Ќапротив, повторЯю это, если  б
он промолчал хоть только о деньгах, а потом убил и присвоил эти деньги себе,
то никто бы никогда в целом мире не мог  обвинить  его  по  крайней  мере  в
убийстве длЯ грабежа, ибо денег этих ведь никто кроме него не  видал,  никто
не знал, что они существуют  в  доме.  …сли  бы  даже  и  обвинили  его,  то
непременно сочли бы, что он из другого какого-нибудь мотива убил. Ќо так как
мотивов этих  за  ним  никто  предварительно  не  приметил,  а  все  видели,
напротив, что он барином любим, почтен бариновою доверенностью,  то  конечно
бы его последнего и заподозрили,  а  заподозрили  бы  прежде  всего  такого,
который бы имел эти мотивы, кто сам кричал, что имеет эти мотивы, кто их  не
скрывал, перед всеми обнаруживал, одним словом, заподозрили бы сына убитого.
„митриЯ ”едоровича. ‘мердЯков бы убил и ограбил, а сына бы обвинили, -  ведь
‘мердЯкову убийце уж конечно было бы это выгодно? Ќу, так вот этому-то  сыну
„митрию, ‘мердЯков. замыслив убийство, и сообщает  вперед  про  деньги,  про
пакет и про знаки, - как это логично, как это Ясно!
     "Џриходит день замышленного ‘мердЯковым убийства, и вот он летит с ног,
притворившись, в припадке падучей болезни, длЯ чего? “ж  конечно  длЯ  того,
чтобы, во-первых, слуга ѓригорий, замысливший  свое  лечение  и,  видЯ,  что
совершенно некому стеречь дом, может быть отложил  бы  свое  лечение  и  сел
караулить. ‚о-вторых, конечно длЯ того, чтобы сам барин, видЯ, что его никто
не караулит и страшно опасаЯсь прихода сына, чего не скрывал, усугубил  свою
недоверчивость и свою осторожность. Ќаконец, и главное,  конечно  длЯ  того,
чтоб его, ‘мердЯкова, разбитого припадком, тотчас же перенесли из кухни, где
он всегда отдельно ото всех ночевал и где имел свой особенный вход и  выход,
в другой конец флигелЯ, в комнатку ѓригориЯ, к ним обоим за  перегородку,  в
трех шагах от их собственной постели, как всегда это  бывало,  спокон  века,
чуть только его разбивала падучаЯ, по распорЯжениЯм  барина  и  сердобольной
Њарфы €гнатьевны. ’ам, лежа за перегородкой, он вероЯтнее всего, чтоб вернее
изобразитьсЯ больным, начнет конечно стонать, то-есть будить их всю  ночь  -
(как и было по показанию ѓригориЯ и жены его), - и  все  это,  все  это  длЯ
того, чтоб тем удобнее вдруг встать и потом убить барина!
     "Ќо скажут мне, может быть он именно притворилсЯ, чтобы на него, как на
больного, не подумали, а подсудимому сообщил про деньги и про  знаки  именно
длЯ того, чтобы тот соблазнилсЯ и сам пришел, и убил, и  когда,  видите  ли,
тот, убив, уйдет и унесет деньги, и  при  этом  пожалуй  нашумит,  нагремит,
разбудит свидетелей, то тогда видите ли, встанет и ‘мердЯков,  и  пойдет,  -
ну, что же делать пойдет? Ђ вот именно пойдет в другой раз убить барина и  в
другой раз унести уже унесенные деньги. ѓоспода,  вы  смеетесь?  Њне  самому
стыдно делать такие предположениЯ, а между тем, представьте себе это, именно
ведь подсудимый это самое и утверждает: после менЯ-дескать, когда Я уж вышел
из дому, повалив ѓригориЯ  и  наделав  тревоги,  он  встал,  пошел,  убил  и
ограбил. “ж Я и не говорю про то, как бы мог ‘мердЯков  рассчитать  это  все
заранее и все предузнать как по пальцам, то-есть что раздраженный и  бешеный
сын придет единственно длЯ того только чтобы почтительно заглЯнуть  в  окно,
и, обладаЯ знаками, отретироватьсЯ, оставив  ему,  ‘мердЯкову,  всю  добычу!
ѓоспода, Я серьезно ставлю вопрос: где тот момент, когда ‘мердЯков  совершил
свое преступление? “кажите этот момент, ибо без этого нельзЯ обвинЯть.
     "Ђ может быть падучаЯ была настоЯщаЯ. Ѓольной  вдруг  очнулсЯ,  услыхал
крик, вышел, - ну и что же? Џосмотрел, да и  сказал  себе:  дай  пойду  убью
барина? Ђ почему он узнал, что тут было, что тут происходило, ведь он до сих
пор лежал в беспамЯтстве? Ђ впрочем, господа, есть предел и фантазиЯм.
     "’ак-с, скажут тонкие люди, а ну как оба были в согласии, а ну как  это
они оба вместе убили и денежки поделили, ну тогда как же?
     "„а,  действительно,  подозрение  важное,  и  во-первых  -  тотчас   же
колоссальные улики, его подтверждающие: один убивает и берет  все  труды  на
себЯ, а другой сообщник лежит на боку, притворившись в падучей, - именно длЯ
того, чтобы предварительно возбудить во всех подозрение, тревогу  в  барине,
тревогу в ѓригории. ‹юбопытно, из  каких  мотивов  оба  сообщника  могли  бы
выдумать именно такой сумасшедший план? Ќо может  быть  это  было  вовсе  не
активное сообщество  со  стороны  ‘мердЯкова,  а  так  сказать  пассивное  и
страдальческое:  может  быть  запуганный  ‘мердЯков   согласилсЯ   лишь   не
сопротивлЯтьсЯ убийству и, предчувствуЯ, что его же ведь обвинЯт, что он дал
убить барина, не кричал,  не  сопротивлЯлсЯ,  -  заранее  выговорил  себе  у
„митриЯ Љарамазова позволение пролежать это времЯ как бы в  падучей,  "а  ты
там убивай себе как угодно, моЯ изба с краю". Ќо если и так, то  так  как  и
опЯть-таки эта падучаЯ должна была произвести  в  доме  переполох,  предвидЯ
это, „митрий Љарамазов уж никак не мог бы согласитьсЯ на такой уговор. Ќо  Я
уступаю, пусть он согласилсЯ; так-ведь все-таки вышло бы тогда, что  „митрий
Љарамазов - убийца, прЯмой убийца и зачинщик,  а  ‘мердЯков  лишь  пассивный
участник, да и не участник даже, а лишь попуститель от страха и против воли,
ведь суд-то это бы уже непременно мог различить, и вот,  что  же  мы  видим?
’олько что арестовали подсудимого, как он  мигом  сваливает  все  на  одного
‘мердЯкова и его одного обвинЯет. Ќе в сообщничестве с собой обвинЯет, а его
одного: один дескать, он это сделал, он убил и ограбил, его рук дело! Ќу что
это за сообщники, которые тотчас же начинают говорить один на другого, -  да
этого никогда не бывает. € заметьте, какой риск длЯ Љарамазова:  он  главный
убийца, а тот не главный, тот только попуститель и пролежал за перегородкой,
и вот он сваливает на лежачего. ’ак ведь тот, лежачий-то мог рассердитьсЯ, и
из-за одного только самосохранениЯ поскорее объЯвить  правду  истинную:  оба
дескать участвовали, только Я не убивал, а  лишь  дозволил  и  попустил,  от
страху. ‚едь он же, ‘мердЯков,  мог  понЯть,  что  суд  тотчас  бы  различил
степень его виновности, а стало быть  мог  и  рассчитать,  что  если  его  и
накажут, то несравненно ничтожнее, чем того, главного убийцу, желающего  все
свалить на него. Ќо тогда, стало быть уж поневоле сделал бы признание. ќтого
мы однако же не видали. ‘мердЯков и не заикнулсЯ о  сообщничестве,  несмотрЯ
на то, что убийца твердо обвинЯл его и все времЯ указывал на  него,  как  на
убийцу единственного. Њало того: ‘мердЯков же  и  открыл  следствию,  что  о
пакете с деньгами и о знаках сообщил подсудимому он сам, и что без него  тот
и не узнал бы ничего. …сли б он был действительно в сообщничестве и виновен,
сообщил ли бы он так легко об этом следствию, т.-е.,  что  это  он  все  сам
сообщили ли подсудимому?  Ќапротив,  стал  бы  запиратьсЯ  и  уж  непременно
искажать факты и уменьшать их. Ќо он не искажал и  не  уменьшал.  ’ак  может
делать только невинный, не боЯщийсЯ, что его обвинЯт в сообщничестве. €  вот
он, в припадке болезненной меланхолии  от  своей  падучей  и  от  всей  этой
разразившейсЯ катастрофы, вчера  повесилсЯ.  Џовесившись,  оставил  записку,
писанную своеобразным слогом: "€стреблЯю себЯ своею волей  и  охотой,  чтобы
никого не винить". Ќу, что б  ему  прибавить  в  записке;  убийца  Я,  а  не
Љарамазов. Ќо этого он не прибавил: на одно совести  хватило,  а  на  другое
нет?


         * * фрагмент отсутствует ** 


        ќЏ€‹Ћѓ.

        I. ЏђЋ…Љ’› ‘ЏЂ‘’€ Њ€’ћ.

     Ќа пЯтый день после суда над Њитей, очень рано  утром,  еще  в  девЯтом
часу, пришел к Љатерине €вановне Ђлеша,  чтобы  сговоритьсЯ  окончательно  о
некотором важном длЯ них обоих деле и имеЯ, сверх того, к ней поручение. Ћна
сидела и говорила с ним в той самой комнате, в  которой  принимала  когда-то
ѓрушеньку; рЯдом же, в другой комнате, лежал в горЯчке и в беспамЯтстве €ван
”едорович. Љатерина €вановна сейчас же после тогдашней сцены в  суде  велела
перенести больного и потерЯвшего сознание €вана ”едоровича  к  себе  в  дом,
пренебрегаЯ всЯким будущим и неизбежным говором общества и  его  осуждением.
Ћдна из двух родственниц ее, которые с ней проживали, уехала тотчас же после
сцены в суде в Њоскву, другаЯ осталась. Ќо если б  и  обе  уехали,  Љатерина
€вановна не изменила бы своего решениЯ и осталась бы ухаживать за больным  и
сидеть над ним день и ночь. ‹ечили его ‚арвинский и ѓерценштубе;  московский
же доктор уехал обратно в Њоскву, отказавшись предречь  свое  мнение  насчет
возможного исхода болезни.  ЋставшиесЯ  доктора  хоть  и  ободрЯли  Љатерину
€вановну и Ђлешу, но видно  было,  что  они  не  могли  еще  подать  твердой
надежды. Ђлеша заходил к больному брату по два раза в день. Ќо в этот раз  у
него было особое, прехлопотливое дело, и он предчувствовал, как  трудно  ему
будет заговорить о нем, а между тем он очень  торопилсЯ:  было  у  него  еще
другое неотложное дело в это же утро в другом месте, и  надо  было  спешить.
Ћни уже с четверть часа как разговаривали. Љатерина  €вановна  была  бледна,
сильно утомлена и в то же времЯ в чрезвычайном болезненном возбуждении:  она
предчувствовала, зачем между прочим пришел к ней теперь Ђлеша.
     -  Ћ  его  решении  не  беспокойтесь,  -  проговорила  она  с   твердою
настойчивостью Ђлеше. - ’ак или этак, а он все-таки придет к  этому  выходу:
он должен бежать! ќтот несчастный, этот герой чести и совести, - не тот,  не
„митрий ”едорович, а тот, что за этою дверью лежит  и  что  собой  за  брата
пожертвовал (с сверкающими глазами  прибавила  ЉатЯ)  -  он  давно  уже  мне
сообщил весь этот план побега. ‡наете, он уже входил в сношениЯ... џ вам уже
кой-что сообщила... ‚идите, это произойдет по всей  вероЯтности  на  третьем
отсюда этапе, когда партию ссыльных  поведут  в  ‘ибирь.  Ћ,  до  этого  еще
далеко. €ван ”едорович уже ездил к начальнику  третьего  этапа.  ‚от  только
неизвестно, кто будет партионным начальником, да и нельзЯ  это  так  заранее
узнать. ‡автра может быть Я вам покажу весь план в подробности, который  мне
оставил €ван ”едорович накануне суда, на случай чего-нибудь...  ќто  было  в
тот самый раз, когда, помните, вы тогда вечером застали нас в ссоре: он  еще
сходил с лестницы, а Я, увидЯ вас, заставила его воротитьсЯ  -  помните?  ‚ы
знаете, из-за чего мы тогда поссорились?
     - Ќет, не знаю, - сказал Ђлеша.
     - Љонечно он тогда от вас скрыл: вот именно из-за этого плана о побеге.
Ћн мне еще за три днЯ пред тем открыл все главное - вот тогда-то мы и начали
ссоритьсЯ и с тех пор все три днЯ ссорились. Џотому поссорились,  что  когда
он объЯвил мне, что в случае осуждениЯ „митрий ”едорович убежит  за  границу
вместе с той тварью, то Я вдруг озлилась, - не скажу вам из-за чего, сама не
знаю из-за чего... Ћ конечно Я за тварь, за  эту  тварь  тогда  озлилась,  и
именно за то, что и она  тоже,  вместе  с  „митрием,  бежит  за  границу!  -
воскликнула вдруг Љатерина €вановна с задрожавшими от гнева губами.  -  €ван
”едорович как только увидел тогда, что Я так озлилась за эту тварь, то мигом
и подумал, что Я к ней ревную „митриЯ и что стало  быть  все  еще  продолжаю
любить „митриЯ. ‚от и  вышла  тогда  перваЯ  ссора.  џ  объЯснений  дать  не
захотела, просить прощениЯ не могла; тЯжело мне было, что такой человек  мог
заподозрить менЯ в прежней любви к этому... € это тогда, когда Я  сама,  уже
давно пред тем, прЯмо сказала ему, что не люблю „митриЯ, а люблю только  его
одного! џ от злости только на эту тварь на него озлилась! —ерез три днЯ, вот
в тот вечер, когда вы вошли, он принес ко мне запечатанный конверт,  чтоб  Я
распечатала тотчас, если с ним что случитсЯ. Ћ, он предвидел  свою  болезнь!
Ћн открыл мне, что в конверте подробности о побеге, и что в случае, если  он
умрет или опасно заболеет, то чтоб Я одна спасла Њитю. ’ут же оставил у менЯ
деньги, почти десЯть тысЯч, - вот те самые, про которые прокурор,  узнав  от
кого-то, что он посылал их менЯть, упомЯнул в своей речи. ЊенЯ страшно вдруг
поразило, что €ван ”едорович, все еще ревнуЯ менЯ и все еще убежденный,  что
Я люблю Њитю, не покинул однако мысли спасти  брата  и  мне  же,  мне  самой
доверЯет  это  дело  спасениЯ!  Ћ,  это  была   жертва!   Ќет,   вы   такого
самопожертвованиЯ не поймете во всей полноте, Ђлексей  ”едорович!  џ  хотела
было упасть к ногам его в благоговении, но как подумала вдруг, что он сочтет
это только лишь за радость мою, что спасают Њитю (а  он  бы  непременно  это
подумал!), то до того была раздражена лишь одною только  возможн