а наша назавтра, за городом,  в
семь часов утра, - и воистину случилось тут со мной нечто как бы роковое.  ‘
вечера возвратившись домой, свирепый и безобразный, рассердилсЯ Я  на  моего
денщика ЂфанасиЯ и ударил его изо всей  силы  два  раза  по  лицу,  так  что
окровавил ему лицо. ‘лужил он у менЯ еще недавно, и случалось и прежде,  что
ударЯл его, но никогда с такою зверскою жестокостью.  €  верите  ли,  милые,
сорок лет тому минуло времени, а припоминаю и  теперь  о  том  со  стыдом  и
мукой. ‹ег Я спать, заснул часа три, встаю, уже  начинаетсЯ  день.  џ  вдруг
поднЯлсЯ, спать более не захотел, подошел к окну, отворил,  -  отпиралось  у
менЯ в сад, - вижу восходит солнышко, тепло,  прекрасно,  зазвенели  птички.
—то же это, думаю, ощущаю Я в душе моей как бы нечто позорное и  низкое?  Ќе
оттого ли, что кровь иду проливать? Ќет, думаю, как будто и  не  оттого.  Ќе
оттого ли, что смерти боюсь, боюсь быть убитым? Ќет, совсем  не  то,  совсем
даже не то... € вдруг сейчас же и догадалсЯ, в чем было дело: в том, что Я с
вечера избил ЂфанасиЯ!  ‚се  мне  вдруг  снова  представилось,  точно  вновь
повторилось: стоит он предо мною, а Я бью его с размаху прЯмо в лицо,  а  он
держит руки по швам, голову прЯмо, глаза выпучил как во фронте,  вздрагивает
с каждым ударом и даже руки поднЯть, чтобы заслонитьсЯ, не смеет,  -  и  это
человек до того доведен, и это человек  бьет  человека.  ќкое  преступление!
‘ловно игла остраЯ прошла мне всю душу насквозь.  ‘тою  Я  как  ошалелый,  а
солнышко-то светит, листочки-то радуютсЯ, сверкают, а  птички-то,  птички-то
бога хвалЯт... ‡акрыл  Я  обеими  ладонЯми  лицо,  повалилсЯ  на  постель  и
заплакал навзрыд. € вспомнил Я тут моего брата  Њаркела  и  слова  его  пред
смертью слугам: "Њилые мои, дорогие, за что вы  мне  служите,  за  что  менЯ
любите, да и стою ли Я, чтобы служить-то мне?" "„а, стою ли",  вскочило  мне
вдруг в голову. ‚ самом деле, чем Я так стою, чтобы другой человек, такой же
как Я образ и подобие божие, мне служил? ’ак и вонзилсЯ мне в  ум  в  первый
раз в жизни тогда этот вопрос. "Њатушка, кровинушка ты моЯ. воистину  всЯкий
пред всеми за всех виноват, не знают только этого люди, а если  б  узнали  -
сейчас был бы рай!" ѓосподи, да неужто же и это неправда, плачу Я и думаю, -
воистину Я за всех может быть всех виновнее, да и хуже всех на свете  людей!
€ представилась мне вдруг всЯ правда, во всем просвещении своем: что  Я  иду
делать? €ду убивать человека доброго, умного, благородного, ни в  чем  предо
мной неповинного, а супругу его тем навеки счастьЯ  лишу,  измучаю  и  убью.
‹ежал Я так на постели ничком, лицом в подушку и  не  заметил  вовсе  как  и
времЯ прошло. ‚друг входит мой товарищ, поручик, за мной, с пистолетами: "Ђ,
говорит, вот это хорошо, что ты уже встал, пора,  идем".  ‡аметалсЯ  Я  тут,
совсем потерЯлсЯ, вышли мы однако  же  садитьсЯ  в  колЯску:  "Џогоди  здесь
времЯ, говорю ему, - Я в один миг сбегаю, кошелек забыл". €  вбежал  один  в
квартиру обратно, прЯмо в каморку к Ђфанасию: "Ђфанасий, говорю, -  Я  вчера
тебЯ ударил два раза по лицу, прости ты менЯ", говорю. Ћн так  и  вздрогнул,
точно испугалсЯ, глЯдит, - и вижу Я, что этого мало, мало, да вдруг, так как
был в эполетах, то бух ему в ноги лбом до земли: "Џрости менЯ!" говорю.  ’ут
уж он и совсем обомлел: "‚аше благородие, батюшка, барин, да  как  вы...  да
стою ли Я..." и заплакал вдруг сам, точно  как  давеча  Я,  ладонЯми  обеими
закрыл лицо, повернулсЯ к окну и весь от слез так и затрЯссЯ, Я же выбежал к
товарищу, влетел в колЯску, "вези" кричу: "видал, кричу ему, - победителЯ, -
вот он пред тобою!" ‚осторг во мне такой, смеюсь, всю дорогу говорю, говорю,
не помню уж, что и говорил. ‘мотрит он на менЯ: "Ќу  брат,  молодец  же  ты,
вижу, что поддержишь мундир". ’ак приехали мы на место, а они уже  там,  нас
ожидают. ђасставили нас, в  двенадцати  шагах  друг  от  друга,  ему  первый
выстрел, - стою Я пред ним веселый, прЯмо лицом к лицу,  глазом  не  смигну,
любЯ на него глЯжу, знаю, что сделаю. ‚ыстрелил он, капельку лишь  оцарапало
мне щеку да за ухо задело, - "слава богу,  кричу,  не  убили  человека!"  да
свой-то пистолет схватил, оборотилсЯ назад,  да  швырком,  вверх,  в  лес  и
пустил: "’уда, кричу, тебе и дорога!" ЋборотилсЯ к  противнику:  "Њилостивый
государь, говорю, простите менЯ, глупого молодого человека, что по вине моей
вас разобидел, а теперь стрелЯть в себЯ заставил. ‘ам Я хуже  вас  в  десЯть
крат, а пожалуй еще и того больше. Џередайте это той  особе,  которую  чтите
больше всех на свете". ’олько что Я это проговорил, - так  все  трое  они  и
закричали: "Џомилуйте, говорит мой противник, - рассердилсЯ даже, - если  вы
не хотели дратьсЯ, к чему же беспокоили?" - "‚чера, говорю ему, -  еще  глуп
был, а сегоднЯ поумнел", весело так ему  отвечаю.  -  "‚ерю  про  вчерашнее,
говорит, но про сегоднЯшнее трудно заключить по вашему  мнению".  -  "Ѓраво,
кричу ему, в ладоши захлопал, - Я с вами и в  этом  согласен,  заслужил!"  -
"Ѓудете ли, милостивый государь, стрелЯть или нет?" - "Ќе буду, говорю, -  а
вы если хотите, стрелЯйте еще раз, только лучше бы вам не стрелЯть".  Љричат
и секунданты, особенно мой: "Љак это срамить полк, на барьере стоЯ, прощениЯ
просить; если бы только Я это знал!" ‘тал Я тут пред ними пред всеми  и  уже
не смеюсь: "ѓоспода мои, говорю,  неужели  так  теперь  длЯ  нашего  времени
удивительно встретить человека, который бы сам покаЯлсЯ в своей  глупости  и
повинилсЯ в чем сам виноват публично?" - "„а не на барьере же",  кричит  мой
секундант  опЯть.  -  "’о-то  вот  и  есть,  отвечаю  им,  -  это-то  вот  и
удивительно, потому следовало бы мне повинитьсЯ только-что прибыли сюда, еще
прежде ихнего выстрела, и не вводить их в великий и  смертный  грех,  но  до
того безобразно, говорю, мы сами себЯ в свете устроили,  что  поступить  так
было почти и невозможно, ибо только после того как Я выдержал их  выстрел  в
двенадцати шагах, слова мои могут что-нибудь теперь длЯ них значить, а  если
бы до выстрела, как прибыли сюда, то  сказали  бы  просто:  трус,  пистолета
испугалсЯ и нечего его слушать. ѓоспода, воскликнул Я вдруг от всего сердца,
посмотрите кругом на дары божии: небо Ясное, воздух чистый,  травка  нежнаЯ,
птички, природа прекраснаЯ и безгрешнаЯ, а мы, только мы  одни  безбожные  и
глупые и не понимаем, что жизнь есть рай,  ибо  стоит  только  нам  захотеть
понЯть и тотчас же он  настанет  во  всей  красоте  своей,  обнимемсЯ  мы  и
заплачем..." •отел Я  и  еще  продолжать,  да  не  смог,  дух  даже  у  менЯ
захватило, сладостно, юно так, а в сердце такое счастье, какого и не  ощущал
никогда во всю жизнь. "Ѓлагоразумно все это и благочестиво,  -  говорит  мне
противник, - и во всЯком случае человек вы  оригинальный".  -  "‘мейтесь,  -
смеюсь и Я ему, - а потом сами похвалите". - "„а Я готов и теперь,  говорит,
похвалить, извольте, Я протЯну вам руку, потому, кажетсЯ,  вы  действительно
искренний человек". - "Ќет, говорю, сейчас не надо, а потом, когда  Я  лучше
сделаюсь и уважение ваше  заслужу,  тогда  протЯните,  -  хорошо  сделаете".
‚оротились мы домой, секундант мой всю-то дорогу бранитсЯ, а Я-то его целую.
’отчас все товарищи  прослышали,  собрались  менЯ  судить  в  тот  же  день:
"мундир, дескать, замарал, пусть в отставку подает".  џвились  и  защитники:
"выстрел все же, говорЯт, он выдержал". - "„а, но побоЯлсЯ других  выстрелов
и попросил на барьере прощениЯ". - "Ђ  кабы  побоЯлсЯ  выстрелов,  возражают
защитники, так из своего бы пистолета сначала выстрелил, прежде чем прощениЯ
просить, а он в лес его еще зарЯженный бросил, нет, тут что-то другое вышло,
оригинальное". ‘лушаю Я, весело мне на них глЯдЯ: "‹юбезнейшие  мои,  говорю
Я, друзьЯ и товарищи, не беспокойтесь, чтоб Я в отставку подал,  потому  что
это Я уже и сделал, Я уже подал, сегоднЯ же в  канцелЯрии,  утром,  и  когда
получу отставку, тогда тотчас же в монастырь пойду, длЯ того  и  в  отставку
подаю". Љак только Я это сказал, расхохотались все до единого: "„а  ты  б  с
самого начала уведомил, ну теперь все и объЯснЯетсЯ, монаха судить  нельзЯ",
смеютсЯ, не унимаютсЯ, да и не насмешливо  вовсе,  а  ласково  так  смеютсЯ,
весело, полюбили менЯ вдруг все, даже самые Ярые обвинители, и потом весь-то
этот месЯц, пока отставка не вышла, точно  на  руках  менЯ  носЯт:  "ах  ты,
монах", говорЯт. € всЯкий-то мне ласковое слово скажет, отговаривать начали,
жалеть даже: "что ты над собой делаешь?" - "Ќет, говорЯт, он у нас  храбрый,
он выстрел выдержал и из своего пистолета выстрелить  мог,  а  это  ему  сон
накануне приснилсЯ, чтоб он в монахи пошел, вот  он  отчего".  ’очно  то  же
почти произошло и в городском обществе. Џрежде особенно-то  и  не  примечали
менЯ, а только принимали с радушием, а теперь вдруг все наперерыв  узнали  и
стали звать к себе: сами смеютсЯ надо мной, а менЯ же любЯт. ‡амечу тут, что
хотЯ о поединке нашем все вслух  тогда  говорили,  но  начальство  это  дело
закрыло, ибо противник мой был генералу нашему близким родственником, а  так
как дело обошлось без крови, а как бы в шутку, да и  Я  наконец  в  отставку
подал, то и повернули  действительно  в  шутку.  €  стал  Я  тогда  вслух  и
безбоЯзненно говорить, несмотрЯ на их смех, потому что все же  был  смех  не
злобный, а добрый. Џроисходили же все эти  разговоры  больше  по  вечерам  в
дамском обществе, женщины  больше  тогда  полюбили  менЯ  слушать  и  мужчин
заставлЯли. "„а как же это можно, чтоб Я за всех виноват был, - смеетсЯ  мне
всЯкий в глаза, - ну разве Я могу быть за вас,  например,  виноват?"  -  "„а
где, - отвечаю им, - вам это и познать, когда весь мир давно уже  на  другую
дорогу вышел, и когда сущую ложь за правду считаем, да и от других такой  же
лжи требуем. ‚от Я раз в жизни взЯл да и поступил искренно, и что  же,  стал
длЯ всех вас точно юродивый: хоть и полюбили  менЯ,  а  все  же  надо  мной,
говорю, смеетесь". - "„а как  вас  такого  не  любить?"  смеетсЯ  мне  вслух
хозЯйка, а собрание у ней было многолюдное.  ‚друг,  смотрю,  подымаетсЯ  из
среды дам та самаЯ молодаЯ особа, из-за которой Я тогда на поединок вызвал и
которую столь недавно еще в невесты себе прочил, а Я и не заметил,  как  она
теперь на  вечер  приехала.  ЏоднЯлась,  подошла  ко  мне,  протЯнула  руку:
"Џозвольте мне, говорит, изъЯснить вам, что Я перваЯ не смеюсь над  вами,  а
напротив со слезами благодарю вас и уважение мое к вам заЯвлЯю за  тогдашний
поступок ваш". Џодошел тут и муж ее а затем вдруг и все ко  мне  потЯнулись,
чуть менЯ не целуют. ђадостно мне так стало, но пуще всех  заметил  Я  вдруг
тогда одного господина, человека уже пожилого,  тоже  ко  мне  подходившего,
которого Я хотЯ прежде и знал по имени, но никогда с ним знаком не был, и до
сего вечера даже и слова с ним не сказал.
     г) ’аинственный посетитель.
     Ѓыл он в городе нашем  на  службе  уже  давно,  место  занимал  видное,
человек  был  уважаемый  всеми,  богатый,   славилсЯ   благотворительностью,
пожертвовал значительный капитал на богадельню и на сиротский дом,  и  много
кроме того делал благодеЯний тайно, без огласки, что все потом по смерти его
и обнаружилось. ‹ет был около пЯтидесЯти, и  вид  имел  почти  строгий,  был
малоречив; женат же был не более десЯти  лет  с  супругой  еще  молодою,  от
которой имел трех малолетних еще детей. ‚от Я на другой вечер  сижу  у  себЯ
дома, как вдруг отворЯетсЯ моЯ дверь и входит ко мне этот самый господин.
     Ђ надо заметить, что жил Я тогда уже не  на  прежней  квартире,  а  как
только подал в отставку, съехал на другую и нанЯл у  одной  старой  женщины,
вдовы чиновницы, и с ее прислугой, ибо и  переезд-то  мой  на  сию  квартиру
произошел лишь потому только, что Я ЂфанасиЯ в тот же день, как  с  поединка
воротилсЯ, обратно в роту препроводил, ибо стыдно было в глаза  ему  глЯдеть
после  давешнего  моего  с  ним  поступка,  -  до  того  наклонен  стыдитьсЯ
неприготовленный мирской человек даже иного справедливейшего своего дела.
     "џ, - говорит мне вошедший ко мне господин, - слушаю вас уже  несколько
дней в разных домах с большим любопытством и пожелал  наконец  познакомитьсЯ
лично, чтобы поговорить  с  вами  еще  подробнее.  Њожете  вы  оказать  мне,
милостивый государь, таковую великую услугу?" - "Њогу, говорю, с  превеликим
моим удовольствием и почту за особую честь", говорю это  ему,  а  сам  почти
испугалсЯ, до того он менЯ с первого разу тогда поразил. €бо хоть и  слушали
менЯ и любопытствовали, но никто еще с таким серьезным и строгим  внутренним
видом ко мне не подходил. Ђ этот еще сам в квартиру ко мне пришел.  ‘ел  он.
"‚еликую, - продолжает он, - вижу в вас силу  характера,  ибо  не  побоЯлись
истине послужить в таком деле, в каком  рисковали,  за  свою  правду,  общее
презрение от всех понести".  -  "‚ы  может  быть  очень  менЯ  преувеличенно
хвалите", говорю Я  ему.  -  "Ќет,  не  преувеличенно,  -  отвечает  мне,  -
поверьте, что совершить таковой поступок гораздо труднее, чем вы думаете.  џ
собственно, - продолжает он, - этим только и поразилсЯ и за  этим  к  вам  и
пришел. Ћпишите мне, если не побрезгаете столь непристойным может быть  моим
любопытством, что именно ощущали вы в ту минуту, когда на поединке  решились
просить  прощениЯ,  если  только  запомните?  Ќе  сочтите  вопрос   мой   за
легкомыслие; напротив, имею,  задаваЯ  таковой  вопрос,  свою  тайную  цель,
которую вероЯтно и объЯсню вам впоследствии, если угодно будет богу сблизить
нас еще короче".
     ‚се времЯ, как он говорил это, глЯдел Я ему прЯмо в лицо и вдруг ощутил
к нему сильнейшую доверенность, а кроме того и необычайное и с моей  стороны
любопытство, ибо почувствовал, что есть у него в душе какаЯ-то  своЯ  особаЯ
тайна.
     - ‚ы спрашиваете, что Я именно ощущал в ту минуту, когда  у  противника
прощениЯ просил, - отвечаю Я ему, - но Я вам лучше с самого начала расскажу,
чего другим еще не рассказывал, - и рассказал ему все, что произошло у  менЯ
с Ђфанасием и как поклонилсЯ ему до земли. "€з сего сами  можете  видеть,  -
заключил Я ему, - что уже во времЯ поединка мне легче было, ибо начал Я  еще
дома, и раз только на эту дорогу вступил, то все дальнейшее пошло не  только
не трудно, а даже радостно и весело".
     ‚ыслушал он, смотрит так хорошо на менЯ: "‚се это, говорит, чрезвычайно
как любопытно, Я к вам еще и еще приду". € стал с тех пор ко мне ходить чуть
не каждый вечер. € сдружились бы мы очень, если б он мне и о  себе  говорил.
Ќо о себе он не говорил почти ни слова, а все менЯ обо мне же  расспрашивал.
ЌесмотрЯ на то, Я очень его полюбил и совершенно ему доверилсЯ во всех  моих
чувствах, ибо мыслю: на что мне тайны его, вижу и  без  сего,  что  праведен
человек. Љ тому же еще человек столь серьезный  и  неравный  мне  летами,  а
ходит ко мне, юноше, и мною не  брезгает.  €  многому  Я  от  него  научилсЯ
полезному, ибо высокого ума был человек. "—то  жизнь  есть  рай,  -  говорит
вдруг мне,- об этом Я давно уже думаю", и вдруг прибавил:  "’олько  ведь  об
этом и думаю". ‘мотрит на  менЯ  и  улыбаетсЯ.  "џ  больше  вашего  в  этом,
говорит, убежден, потом узнаете почему". ‘лушаю Я это и думаю про себЯ: "ќто
он наверно хочет мне нечто открыть". "ђай, говорит, в каждом из нас  затаен,
вот он теперь и во мне кроетсЯ, и захочу завтра же настанет он  длЯ  менЯ  в
самом деле и уже на всю мою жизнь". ѓлЯжу: с умилением говорит и таинственно
на менЯ смотрит, точно вопрошает менЯ. "Ђ  о  том,  продолжает,  что  всЯкий
человек за всех и за всЯ виноват, помимо своих грехов, о том  вы  совершенно
правильно рассудили и удивительно, как вы вдруг в такой  полноте  могли  сию
мысль обнЯть. € воистину верно, что когда люди эту мысль поймут, то настанет
длЯ  них  царствие  небесное  уже  не  в  мечте,  а  в  самом  деле".  -  "Ђ
когда,воскликнул Я ему тут с горестию, - сие сбудетсЯ,  и  сбудетсЯ  ли  еще
когда-нибудь? Ќе мечта ли сие лишь только?" - "Ђ вот уж вы, - говорит, -  не
веруете, проповедуете и сами не  веруете.  ‡найте  же,  что  несомненно  сиЯ
мечта, как вы говорите, сбудетсЯ, тому верьте, но не теперь, ибо  на  всЯкое
действие свой закон. „ело это душевное,  психологическое.  —тобы  переделать
мир по-новому, надо,  чтобы  люди  сами  психически  повернулись  на  другую
дорогу. ђаньше чем не сделаешьсЯ в самом деле всЯкому  братом,  не  наступит
братства. Ќикогда люди никакою наукой и никакою выгодой не сумеют  безобидно
разделитьсЯ в собственности своей и в правах своих. ‚се  будет  длЯ  каждого
мало  и  все  будут  роптать,  завидовать  и  истреблЯть  друг   друга.   ‚ы
спрашиваете, когда сие сбудетсЯ. ‘будетсЯ,  но  сначала  должен  заключитьсЯ
период человеческого уединениЯ. - "Љакого это уединениЯ?" спрашиваю  его.  -
"Ђ такого, какое теперь везде царствует, и особенно  в  нашем  веке,  но  не
заключилсЯ еще весь и не пришел еще срок ему. €бо всЯкий-то теперь стремитсЯ
отделить свое лицо наиболее, хочет испытать в себе самом  полноту  жизни,  а
между тем выходит изо всех его  усилий  вместо  полноты  жизни  лишь  полное
самоубийство, ибо вместо  полноты  определениЯ  существа  своего  впадают  в
совершенное уединение. €бо все-то в наш век разделились на  единицы,  всЯкий
уединЯетсЯ в свою нору, всЯкий от другого отдалЯетсЯ, прЯчетсЯ и  что  имеет
прЯчет, и кончает тем, что сам от людей отталкиваетсЯ и сам  людей  от  себЯ
отталкивает. Љопит уединенно богатство и думает:  сколь  силен  Я  теперь  и
сколь обеспечен, а и не знает безумный,  что  чем  более  копит,  тем  более
погружаетсЯ в самоубийственное бессилие. €бо привык надеЯтьсЯ на себЯ одного
и от целого отделилсЯ единицей,  приучил  свою  душу  не  верить  в  людскую
помощь, в людей и в человечество, и только и трепещет того, что пропадут его
деньги и приобретенные  им  права  его.  Џовсеместно  ныне  ум  человеческий
начинает насмешливо не понимать, что истинное обеспечение лица состоит не  в
личном уединенном его усилии, а в людской общей целостности.  Ќо  непременно
будет так, что придет срок и сему страшному уединению, и поймут  все  разом,
как неестественно отделились  один  от  другого.  ’аково  уже  будет  веЯние
времени, и удивЯтсЯ тому, что так долго сидели во тьме, а света  не  видели.
’огда и ЯвитсЯ знамение сына человеческого на небеси... Ќо до тех  пор  надо
все-таки знамЯ беречь и нет-нет, а хоть единично должен человек вдруг пример
показать и вывести душу из уединениЯ на подвиг братолюбивого  общениЯ,  хотЯ
бы даже и в чине юродивого. ќто чтобы не умирала великаЯ мысль..."
     ‚от в таких-то пламенных и восторгающих беседах проходили  вечера  наши
один за другим. џ даже и общество бросил и гораздо реже  стал  поЯвлЯтьсЯ  в
гостЯх, кроме того, что и мода на менЯ начала проходить.  ѓоворю  сие  не  в
осуждение, ибо продолжали менЯ любить и весело ко мне относитьсЯ; но в  том,
что мода действительно  в  свете  царица  не  малаЯ,  в  этом  все  же  надо
сознатьсЯ. Ќа таинственного же посетителЯ моего стал Я  наконец  смотреть  в
восхищении, ибо, кроме наслаждениЯ  умом  его,  начал  предчувствовать,  что
питает он в себе некий замысел и готовитсЯ к великому  может  быть  подвигу.
Њожет и то ему нравилось, что Я наружно не любопытствовал о секрете его,  ни
прЯмо, ни намеком не расспрашивал. Ќо заметил Я наконец, что и сам он как бы
начал уже томитьсЯ желанием открыть мне нечто. Џо крайней мере это уже очень
стало видно примерно месЯц спустЯ как он стал посещать менЯ. "‡наете ли  вы,
- спросил он менЯ однажды, - что в городе очень о нас обоих любопытствуют  и
дивЯтсЯ тому, что Я к вам столь часто хожу;  но  пусть  их,  ибо  скоро  все
объЯснитсЯ. €ногда вдруг нападало на него  чрезвычайное  волнение,  и  почти
всегда в таких случаЯх он вставал  и  уходил.  €ногда  же  долго  и  как  бы
пронзительно смотрит на менЯ, - думаю: "—то-нибудь сейчас да и скажет", а он
вдруг перебьет и заговорит о чем-нибудь известном и обыкновенном. ‘тал  тоже
часто жаловатьсЯ на головную боль. € вот однажды,  совсем  даже  неожиданно,
после того как он долго и пламенно говорил, вижу, что  он  вдруг  побледнел,
лицо совсем перекосилось, сам же на менЯ глЯдит как в упор.
     - —то с вами, - говорю, - уж не дурно ли вам?
     Ђ он именно на головную боль жаловалсЯ.
     - џ... знаете ли вы... Я... человека убил.
     Џроговорил да улыбаетсЯ, а сам белый как мел. ‡ачем это он улыбаетсЯ, -
пронзила мне мысль эта вдруг сердце, прежде чем Я  еще  что-либо  сообразил.
‘ам Я побледнел:
     - —то вы это? - кричу ему.
     - ‚идите ли, - отвечает мне все с бледною усмешкой, -  как  дорого  мне
стоило сказать первое слово. ’еперь  сказал  и,  кажетсЯ,  стал  на  дорогу.
Џоеду.
     „олго Я ему не верил, да и не в один раз поверил, а лишь после того как
он днЯ три ходил ко мне и все мне в подробности  рассказал.  ‘читал  его  за
помешанного, но кончил тем, что убедилсЯ наконец Явно с превеликою  горестью
и  удивлением.  Ѓыло  им  совершено   великое   и   страшное   преступление,
четырнадцать лет пред тем, над одною богатою госпожей, молодою и  прекрасною
собой, вдовой-помещицей, имевшею в городе нашем длЯ приезда собственный дом.
Џочувствовав к ней любовь великую, сделал он ей изъЯснение в любви  и  начал
склонЯть ее выйти за него замуж. Ќо она  отдала  уже  свое  сердце  другому,
одному знатному не малого чина военному, бывшему в  то  времЯ  в  походе,  и
которого ожидала она однако скоро к себе. Џредложение его  она  отвергла,  а
его попросила к себе не ходить. Џерестав ходить, он,  знаЯ  расположение  ее
дома, пробралсЯ к ней ночью из сада  чрез  крышу,  с  превеликою  дерзостью,
рискуЯ быть обнаруженным. Ќо как весьма часто бывает, все  с  необыкновенною
дерзостью совершаемые преступлениЯ чаще других и удаютсЯ. —рез слуховое окно
войдЯ на чердак дома, он спустилсЯ к ней вниз в жилые комнаты по  лесенке  с
чердака, знаЯ, что дверь, бывшаЯ в конце лесенки, не всегда  по  небрежности
слуг запиралась на замок. ЏонадеЯлсЯ на оплошность сию и в сей  раз,  и  как
раз застал. Џробравшись в жилые покои, он, в темноте, прошел в ее спальню, в
которой горела  лампада.  €  как  нарочно  обе  горничные  ее  девушки  ушли
потихоньку без спросу, по соседству, на именинную пирушку, случившуюсЯ в той
же улице. Ћстальные же слуги и служанки спали в людских и в кухне, в  нижнем
этаже. Џри виде спЯщей разгорелась в  нем  страсть,  а  затем  схватила  его
сердце мстительнаЯ ревниваЯ злоба, и, не помнЯ себЯ, как пьЯный,  подошел  и
вонзил ей нож прЯмо в сердце, так что она и не вскрикнула. ‡атем с адским  и
с преступнейшим расчетом устроил так, чтобы подумали на слуг:  не  побрезгал
взЯть ее кошелек, отворил ключами, которые вынул из-под подушки, ее комод  и
захватил из него некоторые вещи, именно  так  как  бы  сделал  невежа-слуга,
то-есть ценные бумаги оставил, а взЯл одни деньги,  взЯл  несколько  золотых
вещей покрупнее, а драгоценнейшими в десЯть раз, но малыми вещами пренебрег.
‡ахватил и еще кое-что себе на памЯть, но о сем после. ‘овершив сие  ужасное
дело, вышел прежним путем. Ќи на другой день,  когда  поднЯлась  тревога,  и
никогда потом во  всю  жизнь,  никому  и  в  голову  не  пришло  заподозрить
настоЯщего злодеЯ! „а и о любви его к ней никто не знал, ибо  был  и  всегда
характера молчаливого и несообщительного, и друга, которому поверЯл бы  душу
свою, не имел. ‘читали же  его  просто  знакомым  убитой  и  даже  не  столь
близким, ибо в последние две недели он  и  не  посещал  ее.  ‡аподозрили  же
тотчас крепостного слугу ее Џетра, и как  раз  сошлись  все  обстоЯтельства,
чтоб утвердить сие подозрение, ибо слуга этот  знал,  и  покойница  сама  не
скрывала, что намерена его  в  солдаты  отдать,  в  зачет  следуемого  с  ее
крестьЯн рекрута, так  как  был  одинок  и  дурного  сверх  того  поведениЯ.
‘лышали, как он в злобе пьЯный, грозилсЯ в питейном доме убить ее. ‡а два же
днЯ до ее кончины сбежал и проживал где-то в городе в неизвестных местах. Ќа
другой же день после убийства нашли его на дороге,  при  выезде  из  города,
мертво-пьЯного, имевшего в кармане своем нож, да еще с запачканною почему-то
в крови правою ладонью.  “тверждал,  что  кровь  шла  из  носу,  но  ему  не
поверили. ‘лужанки же повинились, что были на пирушке, и что входные двери с
крыльца оставались незапертыми до их возвращениЯ. „а и множество сверх  того
ЯвлЯлось подобных сему признаков, по которым неповинного слугу и  захватили.
Ђрестовали его и начали суд, но как раз через неделю арестованный заболел  в
горЯчке и умер в больнице без памЯти. ’ем дело  и  кончилось,  предали  воле
божьей, и все, и судьи, и начальство, и все общество, остались убеждены, что
совершил преступление никто как умерший слуга. Ђ за сим началось наказание.
     ’аинственный гость, а теперь уже друг мой,  поведал  мне,  что  вначале
даже и совсем не мучилсЯ угрызениЯми совести. ЊучилсЯ долго, но  не  тем,  а
лишь сожалением, что убил любимую женщину, что ее нет уже более,  что,  убив
ее, убил любовь свою, тогда как огонь страсти оставалсЯ в крови  его.  Ќо  о
пролитой неповинной крови, об убийстве человека он почти тогда и не  мыслил.
Њысль же о том, что жертва его могла стать супругой  другому,  казалась  ему
невозможною, а потому долгое времЯ убежден был в совести своей, что и не мог
поступить иначе. ’омил его несколько вначале арест слуги, но скораЯ болезнь,
а потом и смерть арестанта успокоили его, ибо умер тот, по всей  очевидности
(рассуждал он тогда), не от ареста или  испуга,  а  от  простудной  болезни,
приобретенной именно во дни его  бегов,  когда  он,  мертво-пьЯный,  валЯлсЯ
целую ночь на сырой земле. Љраденые же вещи и деньги мало смущали  его,  ибо
(все так же рассуждал он)  сделана  кража  не  длЯ  корысти,  а  длЯ  отвода
подозрений в другую сторону. ‘умма же краденого была незначительнаЯ, и он  в
скорости всю эту сумму, и даже гораздо большую, пожертвовал на  учредившуюсЯ
у нас в городе богадельню. Ќарочно сделал сие длЯ успокоениЯ совести  насчет
кражи, и, замечательно, на времЯ и, даже долгое, действительно успокоилсЯ, -
сам передавал мне это. ЏустилсЯ он тогда в большую  служебную  деЯтельность,
сам напросилсЯ на хлопотливое и трудное поручение, занимавшее его года  два,
и, будучи характера сильного, почти забывал происшедшее; когда же вспоминал,
то старалсЯ не думать о нем вовсе. ЏустилсЯ и в  благотворительность,  много
устроил и пожертвовал в нашем городе, заЯвил себЯ и в столицах, был избран в
Њоскве и в Џетербурге членом тамошних благотворительных обществ. Ќо  все  же
стал  наконец  задумыватьсЯ  с  мучением,  не  в  подъем  своим  силам.  ’ут
понравилась ему одна прекраснаЯ и благоразумнаЯ  девица,  и  он  в  скорости
женилсЯ на ней, мечтаЯ, что женитьбой  прогонит  уединенную  тоску  свою,  а
вступив на новую дорогу и исполнЯЯ ревностно долг свой относительно  жены  и
детей, удалитсЯ от старых воспоминаний вовсе. Ќо как раз случилось противное
сему ожиданию. …ще в первый  месЯц  брака  стала  его  смущать  беспрерывнаЯ
мысль: "‚от жена любит  менЯ,  ну  что  если  б  она  узнала?"  Љогда  стала
беременна первым ребенком и поведала ему это, он вдруг смутилсЯ: "„аю жизнь,
а сам отнЯл жизнь". Џошли дети: "Љак Я смею любить, учить  и  воспитать  их,
как  буду  про  добродетель  им  говорить:  Я  кровь  пролил".  „ети  растут
прекрасные, хочетсЯ их ласкать: "Ђ Я не могу смотреть на их невинные,  Ясные
лики; недостоин того". Ќаконец начала ему грозно и горько  мерещитьсЯ  кровь
убитой жертвы, погубленнаЯ молодаЯ жизнь ее, кровь,  вопиющаЯ  об  отмщении.
‘тал он видеть ужасные сны. Ќо будучи  тверд  сердцем,  сносил  муку  долго:
"€скуплю все сею тайною мукой моею". Ќо напраснаЯ была и  сиЯ  надежда:  чем
дальше, тем сильнее становилось страдание. ‚ обществе  за  благотворительную
деЯтельность стали его уважать, хотЯ  и  боЯлись  все  строгого  и  мрачного
характера  его,  но  чем  более  стали  уважать  его,  тем  становилось  ему
невыносимее. ЏризнавалсЯ мне, что думал было  убить  себЯ.  Ќо  вместо  того
начала мерещитьсЯ ему  инаЯ  мечта.  -  мечта,  которую  считал  он  вначале
невозможною и безумною, но котораЯ так присосалась, наконец, к  его  сердцу,
что и оторвать нельзЯ было. Њечтал он так:  восстать,  выйти  пред  народ  и
объЯвить всем, что убил человека.  ѓода  три  он  проходил  с  этою  мечтой,
мерещилась она ему все в разных видах. Ќаконец уверовал всем сердцем  своим,
что, объЯвив свое преступление, излечит душу свою  несомненно  и  успокоитсЯ
раз навсегда. Ќо, уверовав, почувствовал в сердце ужас, ибо как исполнить? €
вдруг произошел этот случай на  моем  поединке.  "ѓлЯдЯ  на  вас,  Я  теперь
решилсЯ". џ смотрю на него:
     - € неужели, - воскликнул Я ему, всплеснув руками, - такой малый случай
мог решимость такую в вас породить?
     - ђешимость моЯ три года рождалась, - отвечает мне, - а случай ваш  дал
ей только  толчок.  ѓлЯдЯ  на  вас,  упрекнул  себЯ  и  вам  позавидовал,  -
проговорил он мне это даже с суровостью.
     - „а вам и не поверЯт, - заметил Я ему, - четырнадцать лет прошло.
     -  „оказательства  имею,  великие.  Џредставлю.  €  заплакал  Я  тогда,
облобызал его.
     - Ћдно решите мне, одно! - сказал он мне (точно от менЯ  теперь  все  и
зависело): - жена, дети! †ена умрет может быть с горЯ,  а  дети  хоть  и  не
лишатсЯ дворЯнства и имениЯ, - но дети варнака, и навек. Ђ памЯть-то, памЯть
какую в сердцах их по себе оставлю!
     Њолчу Я.
     - Ђ расстатьсЯ-то с ними, оставить навеки? ‚едь навек, навек!
     ‘ижу Я, молча про себЯ молитву шепчу.  ‚стал  Я  наконец,  страшно  мне
стало.
     - —то же? - смотрит на менЯ.
     - €дите, - говорю, объЯвите людЯм. ‚се минетсЯ, одна правда  останетсЯ.
„ети  поймут,  когда  вырастут,  сколько  в  великой  решимости  вашей  было
великодушиЯ.
     “шел он тогда от менЯ как бы и впрЯмь решившись. Ќо все же  более  двух
недель потом ко мне ходил, каждый вечер срЯду, все приготовлЯлсЯ, все не мог
решитьсЯ. €змучил он мое сердце. ’о приходит тверд и говорит с умилением:
     - ‡наю, что наступит рай длЯ менЯ, тотчас же и наступит,  как  объЯвлю.
—етырнадцать лет был во аде. Џострадать хочу. Џриму страдание и жить  начну.
Ќеправдой свет пройдешь, да назад не воротишьсЯ. ’еперь не  только  ближнего
моего, но и детей моих любить не смею. ѓосподи, да ведь поймут же дети может
быть чего стоило мне страдание мое, и не осудЯт менЯ! ѓосподь не в силе, а в
правде.
     - Џоймут все подвиг ваш, - говорю ему, - не сейчас, так  потом  поймут,
ибо правде послужили, высшей правде, неземной...
     € уйдет он от менЯ как бы утешенный, а назавтра  вдруг  опЯть  приходит
злобный, бледный, говорит насмешливо:
     - Љаждый раз как вхожу к вам, вы смотрите с таким любопытством:  "ЋпЯть
дескать не объЯвил?" Џодождите, не презирайте очень. Ќе так ведь  оно  легко
сделать, как вам кажетсЯ. џ может быть еще и не сделаю вовсе. Ќе пойдете  же
вы на менЯ доносить тогда, а?
     Ђ Я бывало не  только  что  смотрел  с  любопытством  неразумным,  Я  и
взглЯнуть-то на него боЯлсЯ. €змучен был Я до болезни, и душа моЯ была полна
слез. Ќочной даже сон потерЯл.
     - џ сейчас, - продолжает, - от жены. Џонимаете ли вы, что  такое  жена?
„етки, когда Я уходил, прокричали мне:
     "Џрощайте, папа, приходите скорее с нами „етское чтение  читать".  Ќет,
вы этого не понимаете! —ужаЯ беда не дает ума.
     ‘ам засверкал глазами, губы запрыгали. ‚друг стукнул  о  стол  кулаком,
так что вещи на столе вспрыгнули, - такой мЯгкий человек, в первый раз с ним
случилось.
     - „а нужно ли? - воскликнул, - да надо ли? ‚едь никто осужден  не  был,
никого в каторгу из-за менЯ не сослали, слуга от болезни помер. Ђ  за  кровь
пролиЯнную Я мучениЯми был наказан. „а  и  не  поверЯт  мне  вовсе,  никаким
доказательствам моим не поверЯт.  Ќадо  ли  объЯвлЯть,  надо  ли?  ‡а  кровь
пролитую Я всю жизнь готов еще  мучитьсЯ,  только  чтобы  жену  и  детей  не
поразить. Ѓудет ли справедливо их погубить с собою? Ќе ошибаемсЯ ли мы?  ѓде
тут правда? „а и познают ли правду эту люди, оценЯт ли, почтут ли ее?
     "ѓосподи! мыслю про себЯ, о почтении людей думает в такую минуту!" € до
того жалко мне стало его тогда, что, кажись, сам  бы  разделил  его  участь,
лишь бы облегчить его. ‚ижу, он как исступленный. “жаснулсЯ Я, понЯв уже  не
умом одним, а живою душой, чего стоит такаЯ решимость.
     - ђешайте же судьбу! - воскликнул опЯть.
     - €дите и объЯвите, - прошептал Я ему. ѓолосу во  мне  не  хватило,  но
прошептал Я твердо. ‚зЯл Я  тут  со  стола  …вангелие,  русский  перевод,  и
показал ему от €оанна, глава XII, стих 24:
     "€стинно, истинно говорю вам, если пшеничное зерно, падши в  землю,  не
умрет, то останетсЯ одно, а если умрет, то принесет  много  плода".  џ  этот
стих только-что прочитал пред его приходом.
     Џрочел он: "Џравда", говорит, но усмехнулсЯ горько: "„а, в этих книгах,
- говорит, помолчав, - ужас что такое встретишь. Џод нос-то их легко совать.
€ кто это их писал, неужели люди?"
     - „ух свЯтый писал, - говорю.
     - Ѓолтать-то вам легко, - усмехнулсЯ он еще, но уже  почти  ненавистно.
‚зЯл Я книгу опЯть, развернул в другом месте и показал ему к  …вреЯм,  глава
X, стих 31. Џрочел он:
     "‘трашно впасть в руки бога живаго".
     Џрочел он, да так и отбросил книгу. ‡адрожал весь даже.
     - ‘трашный стих, - говорит,  -  нечего  сказать,  подобрали.  ‚стал  со
стула: - Ќу, говорит, - прощайте, может больше и не приду... в раю увидимсЯ.
‡начит четырнадцать лет, как уже "впал Я в руки бога живаго", - вот как  эти
четырнадцать лет, стало быть, называютсЯ. ‡автра  попрошу  эти  руки,  чтобы
менЯ отпустили...
     •отел было Я обнЯть и облобызать его, да не посмел, -  искривленно  так
лицо у него было и смотрел тЯжело. ‚ышел он. "ѓосподи, подумал Я, куда пошел
человек!" ЃросилсЯ Я тут на колени пред иконой и заплакал  о  нем  пресвЯтой
богородице, скорой заступнице и помощнице. ‘ полчаса прошло как Я  в  слезах
на молитве стоЯл, а была уже позднЯЯ ночь,  часов  около  двенадцати.  ‚друг
смотрю, отворЯетсЯ дверь, и он входит снова. џ изумилсЯ.
     - ѓде же вы были? - спрашиваю его.
     - џ, - говорит, - Я, кажетсЯ, что-то забыл...  платок,  кажетсЯ...  Ќу,
хоть ничего не забыл, дайте присесть-то...
     ‘ел на стул. џ стою над ним. "‘Ядьте, говорит, и вы". џ сел.  Џросидели
минуты с две, смотрит на менЯ пристально и вдруг усмехнулсЯ, запомнил Я это,
затем встал, крепко обнЯл менЯ и поцеловал...
     - Џопомни, - говорит, - как Я к тебе в другой  раз  приходил.  ‘лышишь,
попомни это!
     ‚ первый раз мне ты сказал. € ушел. "‡автра", подумал Я.
     ’ак оно и сбылось. € не знал Я в сей  вечер,  что  на  завтра  как  раз
приходитсЯ день рождениЯ его. ‘ам Я в последние дни  никуда  не  выходил,  а
потому и узнать не мог ни от кого. ‚ этот же день у него  каждогодно  бывало
большое собрание, съезжалсЯ весь город. ‘ъехались и  теперь.  €  вот,  после
обеденной трапезы, выходит он на средину,  а  в  руках  бумага  -  форменное
донесение по начальству. Ђ так как начальство его было тут же, то тут  же  и
прочел бумагу  вслух  всем  собравшимсЯ,  а  в  ней  полное  описание  всего
преступлениЯ во всей подробности: "Љак изверга себЯ извергаю из среды людей,
бог посетил менЯ", - заключил бумагу, - "пострадать хочу!" ’ут  же  вынес  и
выложил на стол все, чем мнил доказать свое преступление и что  четырнадцать
лет сохранЯл: золотые вещи убитой, которые похитил, думаЯ  отвлечь  от  себЯ
подозрение, медальон и крест ее, снЯтые с шеи,  -  в  медальоне  портрет  ее
жениха, записную ее книжку и наконец два письма: письмо жениха ее  к  ней  с
извещением о скором прибытии, и ответ ее на сие письмо, который начала и  не
дописала, оставила на столе, чтобы завтра  отослать  на  почту.  Ћба  письма
захватил он с собою, - длЯ чего? „лЯ чего потом  сохранЯл  четырнадцать  лет
вместо того, чтоб истребить как улики? € вот что же случилось: все пришли  в
удивление и в ужас, и никто  не  захотел  поверить,  хотЯ  все  выслушали  с
чрезвычайным любопытством, но как от больного, а несколько дней  спустЯ  уже
совсем решено было во всех  домах  и  приговорено,  что  несчастный  человек
помешалсЯ. Ќачальство и суд не могли не дать хода делу, но приостановились и
они: хотЯ представленные вещи и письма и  заставили  размышлЯть,  но  решено
было и тут, что если сии  документы  и  оказались  бы  верными,  то  все  же
окончательное обвинение не могло бы быть произнесено на основании только сих
документов. „а и вещи все он мог иметь от нее самой, как знакомый ее,  и  по
доверенности. ‘лышал Я, впрочем, что подлинность вещей была потом  проверена
чрез многих знакомых и родных убитой, и что сомнений в том не было. Ќо  делу
сему опЯть не суждено было завершитьсЯ. „ней  через  пЯть  все  узнали,  что
страдалец заболел и что опасаютсЯ за жизнь его. Љакою болезнию он заболел, -
не могу объЯснить, говорили, что  расстройством  сердцебиениЯ,  но  известно
стало, что совет докторов, по  настоЯнию  супруги  его,  свидетельствовал  и
душевное его состоЯние, и что вынесли  заключение,  что  помешательство  уже
есть. џ ничего не выдал, хотЯ  и  бросились  расспрашивать  менЯ,  но  когда
пожелал его навестить, то долго мне возбранЯли, главное  супруга  его:  "ќто
вы, говорит мне, его расстроили, он и прежде был мрачен, а в  последний  год
все замечали в нем необыкновенное волнение и странные поступки,  а  тут  как
раз вы его погубили; это вы его зачитали, не выходил он от вас целый месЯц".
€ что же, не только супруга, но и все в городе накинулись  на  менЯ  и  менЯ
обвинили: "ќто все вы", говорЯт. џ  молчу,  да  и  рад  в  душе,  ибо  узрел
несомненную милость божию  к  восставшему  на  себЯ  и  казнившему  себЯ.  Ђ
помешательству его Я верить не мог. „опустили наконец и  менЯ  к  нему,  сам
потребовал того настоЯтельно, чтобы проститьсЯ со мной. ‚ошел Я  и  как  раз
увидел, что не только дни, но и часы его сочтены. Ѓыл он  слаб,  желт,  руки
трепещут, сам задыхаетсЯ, но смотрит умиленно и радостно.
     - ‘овершилось! - проговорил мне, - давно  жажду  видеть  тебЯ,  что  не
приходил?
     џ ему не объЯвил, что менЯ не допускали к нему.
     - Ѓог сжалилсЯ надо мной и зовет к себе. ‡наю, что умираю,  но  радость
чувствую и мир после стольких лет впервые. ђазом ощутил  в  душе  моей  рай,
только лишь исполнил, что надо было. ’еперь уже смею  любить  детей  моих  и
лобызать их. Њне не верЯт, и никто не поверил, ни жена,  ни  судьи  мои;  не
поверЯт никогда и дети. Њилость божию вижу в сем к детЯм моим. “мру,  и  имЯ
мое будет длЯ них незапЯтнано. Ђ теперь предчувствую бога, сердце как в  раю
веселитсЯ... долг исполнил...
     ѓоворить не может, задыхаетсЯ, горЯчо мне руку жмет, пламенно глЯдит на
менЯ. Ќо недолго мы беседовали, супруга его беспрерывно к  нам  заглЯдывала.
Ќо успел-таки шепнуть мне:
     - Ђ помнишь ли, как Я к тебе тогда в другой раз пришел, в полночь?  …ще
запомнить тебе велел? ‡наешь ли, длЯ  чего  Я  входил?  џ  ведь  убить  тебЯ
приходил!
     џ так и вздрогнул.
     - ‚ышел Я тогда от тебЯ во мрак, бродил по улицам и боролсЯ с собою.  €
вдруг возненавидел тебЯ до того, что едва сердце вынесло. "’еперь, думаю, он
единый свЯзал менЯ, и судиЯ мой, не могу уже отказатьсЯ от завтрашней  казни
моей, ибо он все знает". € не то, чтоб. Я боЯлсЯ, что ты донесешь (не было и
мысли о сем), но думаю: "Љак Я стану глЯдеть на  него,  если  не  донесу  на
себЯ?" € хотЯ бы ты был за тридевЯть земель, но жив, все  равно,  невыносима
эта мысль, что ты жив и все знаешь, и  менЯ  судишь.  ‚озненавидел  Я  тебЯ,
будто ты всему причиной и всему виноват. ‚оротилсЯ Я к  тебе  тогда,  помню,
что у тебЯ на столе лежит кинжал. џ сел  и  тебЯ  сесть  попросил,  и  целую
минуту думал. …сли б Я убил тебЯ, то все равно бы  погиб  за  это  убийство,
хотЯ бы и не объЯвил о прежнем преступлении. Ќо о сем Я не  думал  вовсе,  и
думать не хотел в ту минуту. џ только тебЯ ненавидел и отомстить тебе  желал
изо всех сил за все. Ќо господь мой поборол  диавола  в  моем  сердце.  ‡най
однако что никогда ты не был ближе от смерти.
     —ерез неделю  он  помер.  ѓроб  его  до  могилы  провожал  весь  город.
Џротоиерей  сказал  прочувствованное  слово.  Ћплакивали  страшную  болезнь,
прекратившую дни его. Ќо весь город восстал на менЯ, когда похоронили его, и
даже принимать менЯ перестали. Џравда, некоторые, вначале немногие, а  потом
все больше и больше стали воровать в истину его показаний,  и  очень  начали
посещать менЯ и расспрашивать с большим любопытством и радостью:  ибо  любит
человек падение праведного и позор его. Ќо Я замолчал и в скорости из города
совсем выбыл, а через пЯть месЯцев удостоилсЯ господом богом стать  на  путь
твердый и благолепный, благословлЯЯ перст невидимый, мне столь Явно сей путь
указавший. Ђ многострадального раба божиЯ Њихаила памЯтую в молитвах моих  и
до сего днЯ на каждый день.

        III. €‡ Ѓ…‘…„ € ЏЋ“—…Ќ€‰ ‘’Ђђ–Ђ ‡Ћ‘€Њ›.

     д) Ќечто об иноке русском и о возможном значение его.
     Ћтцы  и  учители,  что  есть  инок?  ‚  просвещенном  мире  слово   сие
произноситсЯ в наши дни у иных уже с насмешкой, а у некоторых и как бранное.
€ чем дальше, тем больше. Џравда, ох правда, много и в монашестве тунеЯдцев,
плотоугодников, сластолюбцев и наглых бродЯг. Ќа сие указывают  образованные
светские люди: "‚ы, дескать, лентЯи и  бесполезные  члены  общества,  живете
чужим трудом, бесстыдные нищие". Ђ  между  тем,  сколь  много  в  монашест