шаЯ ночь от разных своих  тревог,
поднЯлась около восьми часов, нарочно с тем чтобы встретить  в  саду  Ђглаю,
предполагаЯ, что та уже встала; но ни в саду, ни в спальне ее не нашла.  ’ут
она встревожилась окончательно и разбудила дочерей. Ћт служанки узнали,  что
ЂглаЯ €вановна еще в седьмом часу вышла в  парк.  „евицы  усмехнулись  новой
фантазии их фантастической сестрицы и заметили мамаше, что  ЂглаЯ,  пожалуй,
еще рассердитсЯ, если та пойдет в парк ее отыскивать, и  что,  наверно,  она
сидит теперь с книгой на зеленой скамейке, о которой она еще три  днЯ  назад
говорила, и за которую чуть не поссорилась с кнЯзем ™., потому  что  тот  не
нашел в местоположении этой скамейки ничего особенного.  ‡астав  свидание  и
слыша странные слова дочери, ‹изавета Џрокофьевна была ужасно  испугана,  по
многим причинам; но приведЯ теперь с собой кнЯзЯ, струсила, что начала дело:
"почему ж ЂглаЯ не могла бы встретитьсЯ и разговоритьсЯ с  кнЯзем  в  парке,
даже, наконец, если б это было и наперед условленное у них свидание?"
     - Ќе подумайте, батюшка-кнЯзь, - скрепилась она, наконец, - что  Я  вас
допрашивать сюда притащила... џ, голубчик, после вчерашнего вечера, может, и
встречатьсЯ-то с тобой долго не пожелала бы...
     Ћна было немного осеклась.
     - Ќо все-таки вам бы очень хотелось узнать, как мы встретились  сегоднЯ
с Ђглаей €вановной? - весьма спокойно докончил кнЯзь.
     - Ќу, что ж, и хотелось! - вспыхнула тотчас же ‹изавета Џрокофьевна.  -
Ќе струшу и прЯмых слов. Џотому что никого не  обижаю  и  никого  не  желала
обидеть...
     - Џомилуйте, и без обиды натурально хочетсЯ узнать; вы мать. Њы сошлись
сегоднЯ с Ђглаей €вановной у зеленой  скамейки  ровно  в  семь  часов  утра,
вследствие ее вчерашнего приглашениЯ.  Ћна  дала  мне  знать  вчера  вечером
запиской, что ей надо видеть менЯ и говорить  со  мной  о  важном  деле.  Њы
свиделись и проговорили целый час о делах, собственно одной  Ђглаи  €вановны
касающихсЯ; вот и все.
     - Љонечно, все, батюшка, и без всЯкого сомнениЯ все, -  с  достоинством
произнесла ‹изавета Џрокофьевна.
     - Џрекрасно, кнЯзь! - сказала ЂглаЯ, вдруг входЯ в комнату: - благодарю
вас от всего сердца, что сочли и менЯ неспособною унизитьсЯ  здесь  до  лжи.
„овольно с вас, maman, или еще намерены допрашивать?
     - ’ы знаешь, что мне пред тобой краснеть еще ни в чем  до  сих  пор  не
приходилось... хотЯ ты, может, и рада бы была тому, - назидательно  ответила
‹изавета Џрокофьевна. - Џрощайте, кнЯзь, простите и менЯ, что обеспокоила. €
надеюсь, вы останетесь уверены в неизменном моем к вам уважении.
     ЉнЯзь тотчас же откланЯлсЯ на обе стороны и молча вышел.  Ђлександра  и
Ђделаида  усмехнулись  и  пошептались  о  чем-то  промеж   собой.   ‹изавета
Џрокофьевна строго на них поглЯдела.
     - Њы только тому, maman, - засмеЯлась Ђделаида, - что кнЯзь так чудесно
раскланЯлсЯ: иной раз совсем мешок, а тут вдруг как... как …вгений Џавлыч.
     - „еликатности и достоинству само сердце  учит,  а  не  танцмейстер,  -
сентенциозно заключила ‹изавета Џрокофьевна и прошла к себе на верх, даже  и
не поглЯдев на Ђглаю.
     Љогда кнЯзь воротилсЯ к себе, уже около  девЯти  часов,  то  застал  на
террасе ‚еру ‹укьЯновну и служанку. Ћни вместе прибирали и  подметали  после
вчерашнего беспорЯдка.
     - ‘лава богу, успели покончить до приходу! - радостно сказала ‚ера.
     - ‡дравствуйте; у менЯ немного голова кружитсЯ;  Я  плохо  спал;  Я  бы
заснул.
     - ‡десь на террасе, как вчера? •орошо.  џ  скажу  всем,  чтобы  вас  не
будили. Џапаша ушел куда-то.
     ‘лужанка  вышла;  ‚ера  отправилась  было  за  ней,  но  воротилась   и
озабоченно подошла к кнЯзю.
     - ЉнЯзь, пожалейте этого... несчастного; не прогонЯйте его сегоднЯ.
     - Ќи за что не прогоню; как он сам хочет.
     - Ћн ничего теперь не сделает и... не будьте с ним строги.
     - Ћ, нет, зачем же?
     - €... не смейтесь над ним; вот это самое главное.
     - Ћ, отнюдь нет!
     - ѓлупа Я, что такому человеку, как вы, говорю об этом, -  закраснелась
‚ера. - Ђ хоть вы и устали, - засмеЯлась она, полуобернувшись, чтоб уйти,  -
а у вас такие славные глаза в эту минуту... счастливые.
     - Ќеужто счастливые? - с живостью спросил кнЯзь, и радостно рассмеЯлсЯ.
     Ќо  ‚ера,  простодушнаЯ  и  нецеремоннаЯ,  как  мальчик,  вдруг  что-то
сконфузилась, покраснела еще больше и, продолжаЯ смеЯтьсЯ,  торопливо  вышла
из комнаты.
     "ЉакаЯ... славнаЯ..." подумал кнЯзь, и тотчас забыл о ней. Ћн  зашел  в
угол террасы, где была кушетка и пред нею столик, сел, закрыл руками лицо  и
просидел минут десЯть; вдруг торопливо и тревожно опустил в  боковой  карман
руку и вынул три письма.
     Ќо опЯть отворилась дверь, и вошел ЉолЯ. ЉнЯзь точно  обрадовалсЯ,  что
пришлось положить назад в карман письма и удалить минуту.
     - Ќу, происшествие! -  сказал  ЉолЯ,  усаживаЯсь  на  кушетке  и  прЯмо
подходЯ к предмету, как и все ему подобные. -  Љак  вы  теперь  смотрите  на
€пполита? Ѓез уважениЯ?
     - Џочему же... но, ЉолЯ, Я устал... Џри том же об этом слишком  грустно
опЯть начинать... —то он, однако?
     - ‘пит и еще два часа проспит. Џонимаю; вы  дома  не  спали,  ходили  в
парке... конечно, волнение... еще бы!
     - Џочему вы знаете, что Я ходил в парке и дома не спал?
     - ‚ера сейчас говорила.  “говаривала  не  входить;  Я  не  утерпел,  на
минутку. џ эти два часа продежурил у постели; теперь Љостю ‹ебедева  посадил
на очередь. Ѓурдовский отправилсЯ. ’ак ложитесь же, кнЯзь; спокойной...  ну,
спокойного днЯ! ’олько, знаете, Я поражен!
     - Љонечно... все это...
     - Ќет, кнЯзь, нет; Я поражен "€споведью". ѓлавное тем  местом,  где  он
говорит о провидении и о будущей жизни. ’ам есть одна ги-гант-скаЯ мысль!
     ЉнЯзь ласково посмотрел на Љолю, который, конечно, затем и зашел, чтобы
поскорей поговорить про гигантскую мысль.
     - Ќо главное, главное не в одной мысли, а во  всей  обстановке!  Ќапиши
это ‚ольтер, ђуссо, Џрудон, Я  прочту,  замечу,  но  не  поражусь  до  такой
степени. Ќо человек, который знает наверно, что ему остаетсЯ десЯть минут, и
говорит так, - ведь это гордо! ‚едь это  высшаЯ  независимость  собственного
достоинства, ведь это значит бравировать прЯмо... Ќет, это  гигантскаЯ  сила
духа! € после этого утверждать, что он нарочно не  положил  капсюлЯ,  -  это
низко и неестественно! Ђ знаете, ведь он обманул  вчера,  схитрил:  Я  вовсе
никогда с ним сак не укладывал и никакого пистолета не  видал;  он  сам  все
укладывал, так что он  менЯ  вдруг  с  толку  сбил.  ‚ера  говорит,  что  вы
оставлЯете его здесь; клЯнусь, что не будет опасности, тем более, что мы все
при нем безотлучно.
     - Ђ кто из вас там был ночью?
     - џ, ЉостЯ ‹ебедев, Ѓурдовский; Љеллер побыл немного, а  потом  перешел
спать к ‹ебедеву, потому что у нас не на чем было лечь. ”ердыщенко тоже спал
у ‹ебедева, в семь часов  ушел.  ѓенерал  всегда  у  ‹ебедева,  теперь  тоже
ушел... ‹ебедев, может быть, к вам придет сейчас; он,  не  знаю  зачем,  вас
искал, два раза спрашивал. Џускать его или не пускать, коли вы спать лЯжете?
џ тоже спать иду. Ђх, да, сказал бы Я вам  одну  вещь;  удивил  менЯ  давеча
генерал, Ѓурдовский разбудил менЯ в седьмом часу на дежурство: почти даже  в
шесть; Я на минутку вышел, встречаю вдруг генерала и до того еще  хмельного,
что менЯ не узнал; стоит предо мной как столб; так и накинулсЯ на менЯ,  как
очнулсЯ:  "что,  дескать,  больной?  џ  шел  узнать   про   больного..."   џ
отрапортовал, ну - то, се. "ќто все хорошо, говорит, но Я главное шел, затем
и встал, чтобы тебЯ предупредить; Я имею  основание  предполагать,  что  при
господине  ”ердыщенке  нельзЯ  всего  говорить  и...   надо   удерживатьсЯ".
Џонимаете, кнЯзь?
     - Ќеужто? ‚прочем... длЯ нас все равно.
     - „а, без сомнениЯ, все равно, мы не масоны! ’ак что Я даже  подивилсЯ,
что генерал нарочно шел менЯ из-за этого ночью будить.
     - ”ердыщенко ушел, вы говорите?
     - ‚ семь часов; зашел ко мне мимоходом:  Я  дежурю!  ‘казал,  что  идет
доночевывать к ‚илкину, - пьЯница такой есть один, ‚илкин. Ќу, иду! Ђ вот  и
‹укьЯн ’имофеич... ЉнЯзь хочет спать, ‹укьЯн ’имофеич; оглобли назад!
     -  …динственно  на  минуту,   многоуважаемый   кнЯзь,   по   некоторому
значительному в моих глазах делу, - натЯнуто и каким-то  проникнутым  тоном,
вполголоса проговорил вошедший ‹ебедев, и с важностию поклонилсЯ. Ћн  только
что воротилсЯ и даже к себе не успел зайти, так что и  шлЯпу  еще  держал  в
руках. ‹ицо его было озабоченное  и  с  особенным,  необыкновенным  оттенком
собственного достоинства. ЉнЯзь пригласил его садитьсЯ.
     - ‚ы менЯ два раза спрашивали? ‚ы, может быть, все беспокоитесь  насчет
вчерашнего...
     - Ќасчет этого вчерашнего мальчика, предполагаете вы, кнЯзь? Ћ,  нет-с;
вчера мои мысли были  в  беспорЯдке...  но  сегоднЯ  Я  уже  не  предполагаю
контрекарировать хотЯ бы в чем-нибудь ваши предположениЯ.
     - Љонтрека... как вы сказали?
     - џ сказал: контрекарировать; слово французское, как и множество других
слов, вошедших в состав русского Языка; но особенно не стою за него.
     - —то это вы сегоднЯ, ‹ебедев, такой важный и чинный и говорите как  по
складам, - усмехнулсЯ кнЯзь.
     - Ќиколай Ђрдалионович! - чуть не умиленным голосом обратилсЯ ‹ебедев к
Љоле: - имеЯ сообщить кнЯзю о деле, касающемсЯ собственно...
     - Ќу да, разумеетсЯ, разумеетсЯ, не мое дело!  „о  свиданиЯ,  кнЯзь!  -
тотчас же удалилсЯ ЉолЯ.
     - ‹юблю ребенка за понЯтливость, - произнес ‹ебедев, смотрЯ ему  вслед,
- мальчик прыткий, хотЯ и  назойливый.  —резвычайное  несчастие  испытал  Я,
многоуважаемый кнЯзь, вчера вечером или сегоднЯ на рассвете... еще колеблюсь
означить точное времЯ.
     - —то такое?
     - Џропажа четырехсот рублей из бокового кармана, многоуважаемый  кнЯзь,
окрестили! - прибавил ‹ебедев с кислою усмешкой.
     - ‚ы потерЯли четыреста рублей? ќто жаль.
     - € особенно бедному, благородно живущему своим трудом человеку.
     - Љонечно, конечно; как так?
     - ‚следствие вина-с. џ к вам, как к провидению,  многоуважаемый  кнЯзь.
‘умму четырехсот рублей серебром получил Я вчера в пЯть часов  пополудни  от
одного должника, и с  поездом  воротилсЯ  сюда.  Ѓумажник  имел  в  кармане.
Џеременив вицмундир на сюртук,  переложил  деньги  в  сюртук,  имеЯ  в  виду
держать при себе, рассчитываЯ вечером  же  выдать  их  по  одной  просьбе...
ожидаЯ поверенного.
     - Љстати, ‹укьЯн ’имофеич, правда, что вы в газетах публиковались,  что
даете деньги под золотые и серебрЯные вещи?
     - —рез поверенного; собственного имени моего не означено, ниже  адреса.
€меЯ ничтожный капитал и в видах приращениЯ фамилии, согласитесь  сами,  что
честный процент...
     - Ќу да, ну да; Я только чтоб осведомитьсЯ; извините, что прервал.
     - Џоверенный не ЯвилсЯ. ’ем временем привезли несчастного; Я уже был  в
форсированном расположении пообедав; зашли эти гости, выпили... чаю, и...  Я
повеселел к моей пагубе. Љогда же, уже поздно, вошел этот Љеллер и возвестил
о вашем торжественном дне и о распорЯжении насчет шампанского, то Я, дорогой
и многоуважаемый кнЯзь, имеЯ сердце (что вы уже, вероЯтно, заметили,  ибо  Я
заслуживаю), имеЯ сердце, не скажу чувствительное,  но  благодарное,  чем  и
горжусь, - Я, длЯ пущей торжественности изготовлЯемой встречи и во  ожидании
лично поздравить вас, вздумал пойти переменить старую рухлЯдь мою на  снЯтый
мною по возвращении моем виц-мундир, что и исполнил, как,  вероЯтно,  кнЯзь,
вы и заметили, видЯ менЯ в виц-мундире весь вечер. ЏеременЯЯ одежду, забыл в
сюртуке бумажник... Џодлинно, когда бог восхощет наказать, то  прежде  всего
восхитит разум. €  только  сегоднЯ,  уже  в  половине  восьмого,  пробудЯсь,
вскочил как полоумный, схватилсЯ первым  делом  за  сюртук,  -  один  пустой
карман! Ѓумажника и след простыл.
     - Ђх, это неприЯтно!
     - €менно неприЯтно; и вы с  истинным  тактом  нашли  сейчас  надлежащее
выражение, - не без коварства прибавил ‹ебедев.
     - Љак же, однако... -  затревожилсЯ  кнЯзь,  задумываЯсь,  -  ведь  это
серьезно.
     - €менно серьезно -  еще  другое  отысканное  вами  слово,  кнЯзь,  длЯ
обозначениЯ...
     - Ђх, полноте, ‹укьЯн ’имофеич,  что  тут  отыскивать?  важность  не  в
словах... Џолагаете вы, что вы могли в пьЯном виде выронить из кармана?
     - Њог. ‚се возможно в пьЯном виде, как вы  с  искренностью  выразились,
многоуважаемый кнЯзь! Ќо прошу рассудить-с:  если  Я  вытрусил  бумажник  из
кармана, переменЯЯ сюртук, то вытрушенный предмет должен был лежать  тут  же
на полу. ѓде же этот предмет-с?
     - Ќе заложили ли вы куда-нибудь в Ящик, в стол?
     - ‚се переискал, везде перерыл, тем  более,  что  никуда  не  прЯтал  и
никакого Ящика не открывал, о чем Ясно помню.
     - ‚ шкапчике смотрели?
     - Џервым делом-с, и даже несколько раз уже сегоднЯ... „а и как бы мог Я
заложить в шкапчик, истинно уважаемый кнЯзь?
     - Џризнаюсь, ‹ебедев, это менЯ тревожит. ‘тало быть,  кто-нибудь  нашел
на полу?
     - €ли из кармана похитил! „ве альтернативы-с.
     - ЊенЯ это очень тревожит, потому что кто именно... ‚от вопрос!
     - Ѓез всЯкого сомнениЯ, в этом главный  вопрос;  вы  удивительно  точно
находите слова и мысли и определЯете положениЯ, сиЯтельнейший кнЯзь.
     - Ђх, ‹укьЯн ’имофеич, оставьте насмешки, тут...
     - Ќасмешки! - вскричал ‹ебедев, всплеснув руками.
     - Ќу-ну-ну, хорошо, Я ведь не сержусь; тут совсем другое... џ за  людей
боюсь. Љого вы подозреваете?
     - ‚опрос труднейший и... сложнейший! ‘лужанку подозревать не могу:  она
в своей кухне сидела. „етей родных тоже...
     - …ще бы.
     - ‘тало быть, кто-нибудь из гостей-с.
     - Ќо возможно ли это?
     - ‘овершенно и в высшей степени невозможно, но  непременно  так  должно
быть. ‘огласен однако же допустить и даже убежден, что если была покража, то
совершилась не вечером, когда все были в сборе, а уже  ночью  или  даже  под
утро, кем-нибудь из заночевавших.
     - Ђх, боже мой!
     - Ѓурдовского и ЌиколаЯ Ђрдалионовича Я естественно исключаю; они и  не
входили ко мне-с.
     - …ще бы, да если бы даже и входили! Љто у вас ночевал?
     - ‘читаЯ со мной ночевало нас четверо,  в  двух  смежных  комнатах:  Я,
генерал, Љеллер и господин ”ердыщенко. Ћдин, стало быть, из нас четверых-с!
     - €з трех, то-есть; но кто же?
     - џ причел и себЯ длЯ справедливости и  длЯ  порЯдку;  но  согласитесь,
кнЯзь, что Я обокрасть себЯ сам не мог, хотЯ подобные  случаи  и  бывали  на
свете...
     - Ђх, ‹ебедев, как это скучно! - нетерпеливо вскричал кнЯзь, - к  делу,
чего вы тЯнете!..
     - ЋстаютсЯ, стало быть, трое-с, и во-первых, господин  Љеллер,  человек
непостоЯнный, человек пьЯный и в некоторых случаЯх либерал,  то-есть  насчет
кармана-с;  в   остальном   же   с   наклонностЯми,   так   сказать,   более
древне-рыцарскими, чем либеральными. Ћн заночевал сначала здесь,  в  комнате
больного, и уже ночью лишь перебралсЯ к нам, под  предлогом,  что  на  голом
полу жестко спать.
     - ‚ы подозреваете его?
     - Џодозревал-с. Љогда Я в восьмом часу утра  вскочил  как  полоумный  и
хватил себЯ по лбу рукой, то тотчас  же  разбудил  генерала,  спавшего  сном
невинности. ЏринЯв в соображение странное исчезновение ”ердыщенка,  что  уже
одно возбудило в нас подозрение, оба мы тотчас же решились обыскать Љеллера,
лежавшего как... как...  почти  подобно  гвоздю-с.  Ћбыскали  совершенно:  в
карманах ни одного сантима, и даже ни одного кармана не дырЯвого не нашлось.
Ќосовой платок синий, клетчатый, бумажный, в состоЯнии неприличном-с.  „алее
любовнаЯ  записка  одна,  от  какой-то  горничной,  с  требованием  денег  и
угрозами, и клочки известного вам фельетона-с. ѓенерал решил,  что  невинен.
„лЯ полнейших сведений мы его самого  разбудили,  насилу  дотолкались;  едва
понЯл в чем  дело,  разинул  рот,  вид  пьЯный,  выражение  лица  нелепое  и
невинное, даже глупое, - не он-с!
     - Ќу, как Я рад! - радостно вздохнул кнЯзь: - Я таки за него боЯлсЯ!
     - ЃоЯлись? ‘тало  быть,  уже  имели  основаниЯ  к  тому?  -  прищурилсЯ
‹ебедев.
     - Ћ, нет, Я так, - осексЯ кнЯзь, - Я ужасно глупо сказал,  что  боЯлсЯ.
‘делайте одолжение, ‹ебедев, не передавайте никому...
     - ЉнЯзь, кнЯзь! ‘лова ваши в моем сердце... в глубине моего сердца! ’ам
могила-с!.. - восторженно проговорил ‹ебедев, прижимаЯ шлЯпу к сердцу.
     - •орошо, хорошо... ‘тало быть, ”ердыщенко? ’о-есть, Я хочу сказать, вы
подозреваете ”ердыщенка?
     - Љого же более? - тихо произнес ‹ебедев, пристально смотрЯ на кнЯзЯ.
     - Ќу да, разумеетсЯ... кого же более... то-есть, опЯть-таки,  какие  же
улики?
     - “лики есть-с. ‚о-первых, исчезновение в семь часов или даже в седьмом
часу утра.
     - ‡наю, мне ЉолЯ говорил, что он заходил к  нему  и  сказал,  что  идет
доночевывать к... забыл к кому, к своему приЯтелю.
     - ‚илкину-с. ’ак, стало быть, Ќиколай Ђрдалионович говорил уже вам?
     - Ћн ничего не говорил о покраже.
     - Ћн и не знает, ибо Я пока держу дело в секрете. €так, идет к ‚илкину;
казалось бы, что мудреного, что пьЯный человек идет к такому же,  как  и  он
сам, пьЯному человеку, хотЯ бы даже и чем свет, и безо всЯкого повода-с?  Ќо
вот здесь-то  и  след  открываетсЯ:  уходЯ,  он  оставлЯет  адрес...  ’еперь
следите, кнЯзь, вопрос: зачем он оставил адрес? ‡ачем он заходит  нарочно  к
Ќиколаю Ђрдалионовичу, делаЯ крюк-с, и передает  ему,  что,  "иду,  дескать,
доночевывать к ‚илкину". € кто станет интересоватьсЯ тем, что  он  уходит  и
даже именно к ‚илкину? Љ чему  возвещать?  Ќет,  тут  тонкость-с,  воровскаЯ
тонкость! ќто значит: "вот, дескать, нарочно не утаиваю следов  моих,  какой
же Я вор после этого? ђазве бы  вор  возвестил  куда  он  уходит?"  €злишнЯЯ
заботливость отвести подозрениЯ  и,  так  сказать,  стереть  свои  следы  на
песке... ЏонЯли вы менЯ, многоуважаемый кнЯзь?
     - ЏонЯл, очень хорошо понЯл, но ведь этого мало?
     - ‚тораЯ улика-с: след оказываетсЯ ложный, а данный адрес неточный. —ас
спустЯ, то-есть в восемь часов, Я уже стучалсЯ к ‚илкину;  он  тут  в  ЏЯтой
улице-с, и даже знаком-с. Ќикакого не оказалось ”ердыщенка. •оть  и  добилсЯ
от служанки, совершенно глухой-с, что назад тому час, действительно,  кто-то
стучалсЯ и даже довольно сильно, так что и колокольчик сорвал.  Ќо  служанка
не отворила, не желаЯ будить господина ‚илкина, а, может  быть,  и  сама  не
желаЯ поднЯтьсЯ. ќто бывает-с.
     - € тут все ваши улики? ќтого мало.
     - ЉнЯзь, но кого же подозревать-с, рассудите?  -  умилительно  заключил
‹ебедев, и что-то лукавое проглЯнуло в его усмешке.
     - Ћсмотрели бы вы еще раз комнаты и в  Ящиках!  -  озабоченно  произнес
кнЯзь после некоторой задумчивости.
     - Ћсматривал-с! - еще умилительнее вздохнул ‹ебедев.
     - ѓм!.. и зачем, зачем вам было переменЯть этот  сюртук!  -  воскликнул
кнЯзь, в досаде стукнув по столу.
     - ‚опрос из одной старинной комедии-с. Ќо, благодушнейший кнЯзь! ‚ы уже
слишком принимаете к сердцу несчастье мое! џ не стою того. ’о-есть,  Я  один
не стою того; но вы страдаете и за преступника...  за  ничтожного  господина
”ердыщенка?
     - Ќу  да,  да,  вы  действительно  менЯ  озаботили,  -  рассеЯнно  и  с
неудовольствием прервал его кнЯзь. - €так, что же вы намерены делать... если
вы так уверены, что это ”ердыщенко?
     - ЉнЯзь, многоуважаемый  кнЯзь,  кто  же  другой-с?  -  с  возраставшим
умилением извивалсЯ ‹ебедев, - ведь неимение другого на  кого  помыслить  и,
так сказать, совершеннаЯ невозможность подозревать кого-либо кроме господина
”ердыщенка, ведь это, так сказать, еще улика  против  господина  ”ердыщенка,
уже третьЯ улика! €бо  опЯть-таки  кто  же  другой?  ‚едь  не  господина  же
Ѓурдовского мне заподозрить, хе-хе-хе?
     - Ќу, вот, вздор какой!
     - Ќе генерала же наконец, хе-хе-хе!
     -  —то  за  дичь!  -  почти  сердито  проговорил   кнЯзь,   нетерпеливо
поворачиваЯсь на месте.
     - …ще бы не  дичь!  •е-хе-хе!  €  насмешил  же  менЯ  человек,  то-есть
генерал-то-с! €дем мы с ним давеча по горЯчим следам к ‚илкину-с...  а  надо
вам заметить, что генерал был  еще  более  моего  поражен,  когда  Я,  после
пропажи, первым  делом  его  разбудил,  даже  так,  что  в  лице  изменилсЯ,
покраснел, побледнел, и, наконец, вдруг в такое ожесточенное  и  благородное
негодование вошел, что Я даже и не ожидал такой степени-с. Ќаиблагороднейший
человек! ‹жет он беспрерывно, по слабости,  но  человек  высочайших  чувств,
человек  при  этом  малосмысленный-с,  внушающий  полнейшее  доверие   своею
невинностью. џ вам уже говорил, многоуважаемый кнЯзь, что  имею  к  нему  не
только слабость, а даже любовь-с.  ‚друг  останавливаетсЯ  посредине  улицы,
распахивает сюртук, открывает грудь: "Ћбыскивай менЯ,  говорит,  ты  Љеллера
обыскивал,  зачем  же  ты  менЯ  не  обыскиваешь?  ’ого  требует,   говорит,
справедливость!" “ самого и руки, и  ноги  трЯсутсЯ,  даже  весь  побледнел,
грозный такой. џ засмеЯлсЯ и говорю: "‘лушай, говорю, генерал, если  бы  кто
другой мне это сказал про тебЯ, то Я  бы  тут  же  собственными  руками  мою
голову снЯл, положил бы ее на большое блюдо и сам бы поднес ее на блюде всем
сомневающимсЯ: "вот, дескать, видите эту голову, так  вот  этою  собственною
своею головой Я за него поручусь, и не только голову, но даже в огонь".  ‚от
как Я, говорю, за тебЯ ручатьсЯ готов!" ’ут он бросилсЯ мне в  объЯтиЯ,  все
среди улицы-с, прослезилсЯ, дрожит и так крепко прижал менЯ к груди,  что  Я
едва даже откашлЯлсЯ: "ты, говорит, единственный друг, который осталсЯ мне в
несчастиЯх моих!" —увствительный человек-с! Ќу, разумеетсЯ, тут же дорогой и
анекдот к случаю рассказал о том, что его тоже будто бы раз, еще  в  юности,
заподозрили в покраже пЯтисот тысЯч рублей, но что  он  на  другой  же  день
бросилсЯ в пламень горевшего дома и вытащил из огнЯ подозревавшего его графа
и Ќину Ђлександровну, еще бывшую в девицах. ѓраф его обнЯл, и таким  образом
произошел брак его с Ќиной Ђлександровной, а на другой же  день  в  пожарных
развалинах нашли и  шкатулку  с  пропавшими  деньгами;  была  она  железнаЯ,
английского устройства, с секретным замком, и как-то  под  пол  провалилась,
так что никто и не заметил, и только чрез этот пожар отыскалась. ‘овершеннаЯ
ложь-с.  Ќо  когда  о  Ќине  Ђлександровне  заговорил,  то  даже   захныкал.
ЃлагороднейшаЯ особа Ќина Ђлександровна, хоть на менЯ и сердита.
     - ‚ы незнакомы?
     - Џочти что нет-с, но всею душой желал бы, хотЯ  бы  только  длЯ  того,
чтобы пред нею оправдатьсЯ. Ќина Ђлександровна в претензии на  менЯ,  что  Я
будто бы развращаю теперь ее супруга пьЯнством. Ќо Я не только не развращаю,
но скорее укрощаю его; Я его, может быть, отвлекаю от компании  пагубнейшей.
Џри том же он мне друг-с, и Я, признаюсь вам, теперь уж  не  оставлю  его-с,
то-есть  даже  так-с:  куда  он,  туда  и  Я,  потому  что  с   ним   только
чувствительностию одною и возьмешь. ’еперь он даже совсем не  посещает  свою
капитаншу, хотЯ втайне и рветсЯ к ней, и даже иногда стонет по ней, особенно
каждое утро, вставаЯ и надеваЯ сапоги, не знаю уж почему в это именно времЯ.
„енег у него нет-с, вот беда, а к той без денег ЯвитьсЯ никак  нельзЯ-с.  Ќе
просил он денег у вас, многоуважаемый кнЯзь?
     - Ќет, не просил.
     - ‘тыдитсЯ. Ћн было и  хотел;  даже  мне  признавалсЯ,  что  хочет  вас
беспокоить, но стыдлив-с, так как вы еще недавно его одолжили, и сверх  того
полагает, что вы не дадите. Ћн мне как другу это излил.
     - Ђ вы ему денег не даете?
     - ЉнЯзь! Њногоуважаемый кнЯзь! Ќе только деньги, но за  этого  человека
Я, так сказать, даже жизнью... нет, впрочем, преувеличивать не  хочу,  -  не
жизнью, но если,  так  сказать,  лихорадку,  нарыв  какой-нибудь,  или  даже
кашель, - то ей богу готов буду перенести,  если  только  за  очень  большую
нужду; ибо считаю его за великого, но погибшего человека! ‚от-с;  не  только
деньги-с!
     - ‘тало быть, деньги даете?
     - Ќ-нет-с; денег Я не давал-с, и он сам знает, что Я  и  не  дам-с,  но
ведь единственно в видах воздержаниЯ и исправлениЯ его. ’еперь  увЯзалсЯ  со
мной в  Џетербург;  Я  в  Џетербург  ведь  еду-с,  чтобы  застать  господина
”ердыщенка по самым горЯчим следам, ибо наверно  знаю,  что  он  уже  там-с.
ѓенерал мой так и кипит-с; но подозреваю, что в Џетербурге улизнет от  менЯ,
чтобы посетить капитаншу. џ, признаюсь, даже нарочно его от себЯ отпущу, как
мы уже и условились по приезде тотчас же разойтись в  разные  стороны,  чтоб
удобнее изловить господина ”ердыщенка. ’ак вот Я его отпущу, а потом  вдруг,
как снег на голову, и застану  его  у  капитанши,  -  собственно,  чтоб  его
пристыдить, как семейного человека, и как человека вообще говорЯ.
     - ’олько не делайте  шуму,  ‹ебедев,  ради  бога  не  делайте  шуму,  -
вполголоса и в сильном беспокойстве проговорил кнЯзь.
     - Ћ, нет-с, собственно лишь чтобы пристыдить  и  посмотреть,  какую  он
физиономию  сделает,  -  ибо   многое   можно   по   физиономии   заключить,
многоуважаемый кнЯзь, и особенно в таком человеке! Ђх, кнЯзь! •оть и  велика
моЯ собственнаЯ беда, но не могу даже и  теперь  не  подумать  о  нем  и  об
исправлении  его  нравственности.  —резвычайнаЯ  просьба  у  менЯ   к   вам,
многоуважаемый кнЯзь, даже признаюсь, затем  собственно  и  пришел-с:  с  их
домом вы уже знакомы и даже жили у них-с;  то  если  бы  вы,  благодушнейший
кнЯзь, решились мне  в  этом  способствовать,  собственно  лишь  длЯ  одного
генерала и длЯ счастиЯ его...
     ‹ебедев даже руки сложил, как бы в мольбе.
     - —то же? Љак же способствовать? Ѓудьте уверены, что Я весьма желаю вас
вполне понЯть, ‹ебедев.
     -  …динственно  в  сей  уверенности  Я  к  вам  и  ЯвилсЯ!  —рез   Ќину
Ђлександровну можно бы подействовать; наблюдаЯ и, так сказать, следЯ за  его
превосходительством постоЯнно, в недрах  собственного  его  семейства.  џ  к
несчастию не знаком-с... к тому же тут  и  Ќиколай  Ђрдалионович,  обожающий
вас, так сказать, всеми недрами своей юной души, пожалуй, мог бы помочь...
     - Ќ-нет... Ќину Ђлександровну в это дело... Ѓоже сохрани! „а и  Љолю...
џ, впрочем, вас еще, может быть, и не понимаю, ‹ебедев.
     - „а тут и понимать совсем нечего! - даже привскочил на стуле  ‹ебедев:
- одна, одна чувствительность и нежность -  вот  все  лекарство  длЯ  нашего
больного. ‚ы, кнЯзь, позволЯете мне считать его за больного?
     - ќто даже показывает вашу деликатность и ум.
     - ЋбъЯсню вам примером, длЯ Ясности взЯтым из  практики.  ‚идите  какой
это человек-с: тут у него теперь одна слабость к этой капитанше,  к  которой
без денег ему ЯвлЯтьсЯ нельзЯ, и у которой Я сегоднЯ  намерен  накрыть  его,
длЯ его же счастиЯ-с; но, положим, что не одна капитанша, а соверши он  даже
настоЯщее преступление, ну, там, бесчестнейший проступок какой-нибудь  (хотЯ
он и вполне неспособен к тому), то и тогда, говорю Я, одною благородною, так
сказать, нежностью с ним до всего дойдешь, ибо чувствительнейший  человек-с!
Џоверьте, что пЯти дней не выдержит, сам проговоритсЯ, заплачет  и  во  всем
сознаетсЯ, - и особенно, если действовать ловко и благородно, чрез  семейный
и  ваш  надзор  за  всеми,  так  сказать,  чертами  и  стопами   его...   Ћ,
благодушнейший кнЯзь! - вскочил ‹ебедев, даже в каком-то  вдохновении:  -  Я
ведь и не утверждаю, что он наверно... џ, так сказать, всю кровь мою за него
готов хоть сейчас излить, хотЯ согласитесь, что невоздержание и пьЯнство,  и
капитанша, и все это вместе взЯтое, могут до всего довести.
     - ’акой цели Я, конечно, всегда готов способствовать, -  сказал  кнЯзь,
вставаЯ, - только признаюсь вам, ‹ебедев, Я в беспокойстве ужасном; скажите,
ведь вы все еще... одним словом,  сами  же  вы  говорите,  что  подозреваете
господина ”ердыщенка.
     - „а кого  же  более?  Љого  же  более,  искреннейший  кнЯзь?  -  опЯть
умилительно сложил руки  ‹ебедев,  умиленно  улыбаЯсь.  ЉнЯзь  нахмурилсЯ  и
поднЯлсЯ с места.
     -  ‚идите,  ‹укьЯн  ’имофеич,  тут  страшное  дело   в   ошибке.   ќтот
”ердыщенко...  Я  бы  не  желал  говорить  про  него  дурного...   но   этот
”ердыщенко... то-есть, кто знает, может быть, это и он!..  џ  хочу  сказать,
что, может быть, он и в самом деле способнее к тому, чем... чем другой.
     ‹ебедев навострил глаза и уши.
     - ‚идите, -  запутывалсЯ  и  все  более  и  более  нахмуривалсЯ  кнЯзь,
расхаживаЯ взад и вперед по комнате и стараЯсь не взглЯдывать на ‹ебедева, -
мне дали знать... мне сказали про господина ”ердыщенка,  что  будто  бы  он,
кроме всего, такой человек, при котором надо воздерживатьсЯ  и  не  говорить
ничего... лишнего, - понимаете? џ к тому, что, может быть,  и  действительно
он был способнее чем другой... чтобы не ошибитьсЯ,  -  вот  в  чем  главное,
понимаете?
     - Ђ кто вам сообщил это про господина ”ердыщенка?  -  так  и  вскинулсЯ
‹ебедев.
     - ’ак, мне шепнули;  Я,  впрочем,  сам  этому  не  верю...  мне  ужасно
досадно, что Я принужден был это сообщить, но уверЯю вас,  Я  сам  этому  не
верю... это какой-нибудь вздор... ”у, как Я глупо сделал!
     - ‚идите, кнЯзь, - весь даже затрЯссЯ ‹ебедев, - это важно, это слишком
важно теперь, то-есть не насчет господина ”ердыщенка, а насчет того,  как  к
вам дошло это известие. (ѓоворЯ это, ‹ебедев бегал вслед за  кнЯзем  взад  и
вперед, стараЯсь ступать с ним в ногу.) - ‚от что, кнЯзь, и Я теперь сообщу:
давеча генерал, когда мы с ним шли к этому ‚илкину, после того, как  уже  он
мне рассказал о  пожаре,  и,  кипЯ,  разумеетсЯ,  гневом,  вдруг  начал  мне
намекать то же самое про господина ”ердыщенка, но так нескладно  и  неладно,
что Я поневоле сделал ему некоторые  вопросы,  и  вследствие  того  убедилсЯ
вполне,  что   все   это   известие   единственно   одно   вдохновение   его
превосходительства... ‘обственно, так сказать, из одного благодушиЯ. €бо  он
и лжет единственно потому, что не может сдержать умилениЯ.  ’еперь  изволите
видеть-с: если он солгал, а Я в этом уверен, то каким же образом и вы  могли
об этом услышать? Џоймите, кнЯзь, ведь это было в нем вдохновение минуты,  -
то кто же, стало быть, вам-то сообщил? ќто важно-с, это... это очень важно-с
и... так сказать...
     - Њне сказал это сейчас ЉолЯ, а ему сказал  давеча  отец,  которого  он
встретил в шесть часов, в седьмом, в сенЯх, когда вышел за чем-то.
     € кнЯзь рассказал все в подробности.
     - Ќу вот-с, это что называетсЯ след-с! - потираЯ руки, неслышно смеЯлсЯ
‹ебедев: - так Я и думал-с! ќто значит, что его  превосходительство  нарочно
прерывали свой сон невинности, в шестом часу, чтоб идти  разбудить  любимого
сына и сообщить о чрезвычайной опасности соседства с господином ”ердыщенком!
Љаков  же  после  того  опасный  человек  господин  ”ердыщенко,   и   каково
родительское беспокойство его превосходительства, хе-хе-хе!..
     - Џослушайте, ‹ебедев, - смутилсЯ  кнЯзь  окончательно,  -  послушайте,
действуйте тихо! Ќе делайте шуму! џ вас прошу, ‹ебедев, Я  вас  умолЯю...  ‚
таком случае клЯнусь, Я буду содействовать, но чтобы никто  не  знал;  чтобы
никто не знал!
     - Ѓудьте уверены, благодушнейший, искреннейший и благороднейший  кнЯзь,
- вскричал ‹ебедев в решительном вдохновении, - будьте уверены, что все  сие
умрет  в  моем  благороднейшем  сердце!  ’ихими  стопами-с,  вместе!  ’ихими
стопами-с, вместе! џ же всю даже кровь мою... ‘иЯтельнейший кнЯзь, Я низок и
душой и духом, но спросите всЯкого даже подлеца, не только низкого человека:
с  кем  ему  лучше  дело  иметь,  с  таким  ли  как  он  подлецом,   или   с
наиблагороднейшим человеком как вы, искреннейший кнЯзь? Ћн  ответит,  что  с
наиблагороднейшим человеком, и в том  торжество  добродетели!  „о  свиданиЯ,
многоуважаемый кнЯзь! ’ихими стопами... тихими стопами и... вместе-с.

        X.
     ЉнЯзь понЯл наконец почему он холодел каждый раз,  когда  прикасалсЯ  к
этим трем письмам, и почему он отдалЯл минуту прочесть их до самого  вечера.
Љогда он, еще давеча утром, забылсЯ тЯжелым сном на своей кушетке,  все  еще
не  решаЯсь  раскрыть  который-нибудь  из  этих  трех  кувертов,  ему  опЯть
приснилсЯ тЯжелый сон, и опЯть приходила к нему  та  же  "преступница".  Ћна
опЯть смотрела на него со сверкавшими слезами  на  длинных  ресницах,  опЯть
звала его за собой, и опЯть он пробудилсЯ, как давеча, с мучением припоминаЯ
ее лицо. Ћн хотел было пойти к ней тотчас же, но не мог;  наконец,  почти  в
отчаЯнии, развернул письма и стал читать.
     ќти  письма  тоже  походили  на  сон.  €ногда  снЯтсЯ   странные   сны,
невозможные  и  неестественные;  пробудЯсь,  вы  припоминаете  их   Ясно   и
удивлЯетесь странному факту: вы помните прежде всего, что разум не  оставлЯл
вас  во  все  продолжение  вашего  сновидениЯ;  вспоминаете  даже,  что   вы
действовали чрезвычайно хитро и логично во все  это  долгое,  долгое  времЯ,
когда, вас  окружали  убийцы,  когда  они  с  вами  хитрили,  скрывали  свое
намерение, обращались с вами дружески, тогда как у  них  уже  было  наготове
оружие, и они лишь ждали какого-то знака; вы вспоминаете  как  хитро  вы  их
наконец обманули, спрЯтались от них; потом вы догадались, что  они  наизусть
знают весь ваш обман и не показывают вам только  вида,  что  знают,  где  вы
спрЯтались; но вы схитрили и обманули их  опЯть,  все  это  вы  припоминаете
Ясно. Ќо почему же в то же самое времЯ разум ваш  мог  помиритьсЯ  с  такими
очевидными нелепостЯми и невозможностЯми, которыми, между прочим, был сплошь
наполнен ваш сон? Ћдин из ваших убийц в ваших глазах обратилсЯ в женщину,  а
из женщины в маленького, хитрого, гадкого карлика, - и вы все это  допустили
тотчас же, как совершившийсЯ факт, почти без малейшего недоумениЯ, и  именно
в то самое времЯ,  когда  с  другой  стороны  ваш  разум  был  в  сильнейшем
напрЯжении, выказывал чрезвычайную силу, хитрость, догадку,  логику?  Џочему
тоже, пробудЯсь от  сна  и  совершенно  уже  войдЯ  в  действительность,  вы
чувствуете почти каждый раз, а иногда с  необыкновенною  силой  впечатлениЯ,
что  вы  оставлЯете  вместе  со  сном  что-то  длЯ  вас  неразгаданное.   ‚ы
усмехаетесь нелепости вашего сна и чувствуете в то же времЯ, что в сплетении
этих нелепостей заключаетсЯ какаЯ-то мысль,  но  мысль  уже  действительнаЯ,
нечто принадлежащее к вашей настоЯщей жизни,  нечто  существующее  и  всегда
существовавшее в вашем сердце; вам как будто было сказано вашим сном  что-то
новое, пророческое, ожидаемое вами; впечатление ваше сильно,  оно  радостное
или мучительное, но в чем оно заключаетсЯ и что было  сказано  вам  -  всего
этого вы не можете ни понЯть, ни припомнить.
     Џочти то же было и после этих писем. Ќо еще и не развертываЯ их,  кнЯзь
почувствовал, что самый уже факт существованиЯ и  возможности  их  похож  на
кошмар. Љак решилась она ей писать, спрашивал он, бродЯ вечером один (иногда
даже сам не помнЯ, где ходит). Љак могла она об этом  писать,  и  как  могла
такаЯ безумнаЯ  мечта  зародитьсЯ  в  ее  голове?  Ќо  мечта  эта  была  уже
осуществлена, и всего удивительнее длЯ него было то, что пока он  читал  эти
письма, он сам почти верил в возможность и даже в оправдание этой мечты. „а,
конечно, это был сон, кошмар и безумие;  но  тут  же  заключалось  и  что-то
такое, что было мучительно-действительное и страдальчески-справедливое,  что
оправдывало и сон, и кошмар, и безумие. Ќесколько часов срЯду он  как  будто
бредил тем, что прочитал, припоминал поминутно  отрывки,  останавливалсЯ  на
них, вдумывалсЯ в них. €ногда ему даже хотелось сказать себе, что он все это
предчувствовал и предугадывал прежде; даже казалось ему, что  как  будто  он
уже читал это все, когда-то давно-давно, и все, о чем он тосковал с тех пор,
все, чем он мучилсЯ и чего боЯлсЯ, - все это заключалось в  этих  давно  уже
прочитанных им письмах.
     "Љогда вы развернете это письмо (так начиналось  первое  послание),  вы
прежде всего взглЯнете на подпись. Џодпись все вам скажет и  все  разъЯснит,
так что мне нечего пред вами оправдыватьсЯ и нечего вам разъЯснЯть.  Ѓудь  Я
хоть сколько-нибудь вам равна, вы бы могли еще обидетьсЯ такою дерзостью; но
кто Я, и кто вы? Њы две такие противоположности, и Я до того  пред  вами  из
рЯду вон, что Я уже никак не могу вас обидеть, даже если б и захотела".
     „алее в другом месте она писала:
     "Ќе считайте моих слов больным восторгом больного ума, но вы длЯ менЯ -
совершенство! џ вас видела, Я вижу вас каждый день. ‚едь Я не сужу вас; Я не
рассудком дошла до того, что вы совершенство; Я просто уверовала. Ќо во  мне
есть и грех пред вами: Я вас люблю.  ‘овершенство  нельзЯ  ведь  любить;  на
совершенство можно только смотреть как на совершенство, не так ли?  Ђ  между
тем Я в вас влюблена. •оть любовь и равнЯет людей, но не беспокойтесь, Я вас
к себе не приравнивала, даже в самой затаенной мысли моей. џ  вам  написала:
"не беспокойтесь"; разве вы можете беспокоитьсЯ?.. …сли бы было можно, Я  бы
целовала следы ваших ног. Ћ, Я не равнЯюсь с вами...  ‘мотрите  на  подпись,
скорее смотрите на подпись!"
     "џ однако же замечаю (писала она в другом письме),  что  Я  вас  с  ним
соединЯю, и ни разу не спросила еще, любите ли вы его? Ћн вас полюбил,  видЯ
вас только однажды. Ћн о вас как о "свете" вспоминал;  это  его  собственные
слова, Я их от него слышала. Ќо Я и без слов понЯла, что вы длЯ него свет. џ
целый месЯц подле него прожила и тут понЯла, что и вы его любите;  вы  и  он
длЯ менЯ одно".
     "—то это (пишет она еще)? вчера Я прошла  мимо  вас,  и  вы  как  будто
покраснели? Ќе может быть, это мне так показалось. …сли вас привести даже  в
самый грЯзный вертеп и показать  вам  обнаженный  порок,  то  вы  не  должны
краснеть; вы никак не можете негодовать из-за обиды.  ‚ы  можете  ненавидеть
всех подлых и низких, но не за себЯ, а за других, за тех, кого они  обижают.
‚ас же никому нельзЯ обидеть. ‡наете, мне кажетсЯ,  вы  даже  должны  любить
менЯ. „лЯ менЯ вы то же, что  и  длЯ  него:  светлый  дух;  ангел  не  может
ненавидеть, не может и не любить. Њожно ли любить  всех,  всех  людей,  всех
своих ближних, - Я часто задавала себе этот вопрос?  Љонечно:  нет,  и  даже
неестественно. ‚ отвлеченной любви к человечеству любишь почти всегда одного
себЯ. Ќо это нам невозможно, а вы другое дело: как могли  бы  вы  не  любить
хоть кого-нибудь, когда вы ни с кем себЯ не можете сравнивать,  и  когда  вы
выше всЯкой обиды, выше всЯкого личного негодованиЯ? ‚ы одни  можете  любить
без эгоизма, вы одни можете любить не длЯ себЯ самой, а длЯ  того,  кого  вы
любите. Ћ, как горько было бы мне узнать, что вы чувствуете из-за менЯ  стыд
или гнев! ’ут ваша погибель: вы разом сравнЯетесь со мной...
     "‚чера Я, встретив вас, пришла домой и выдумала  одну  картину.  •риста
пишут живописцы все по евангельским сказаниЯм; Я бы  написала  иначе:  Я  бы
изобразила его одного, - оставлЯли же его иногда ученики одного. џ  оставила
бы с ним только одного маленького ребенка. ђебенок играл подле  него;  может
быть, рассказывал ему что-нибудь на своем детском Языке, •ристос его слушал,
но теперь задумалсЯ;  рука  его  невольно,  забывчиво  осталась  на  светлой
головке ребенка. Ћн смотрит вдаль, в горизонт; мысль великаЯ, как весь  мир,
покоитсЯ в его взглЯде; лицо грустное. ђебенок замолк,  облокотилсЯ  на  его
колена, и подперши ручкой щеку, поднЯл головку и задумчиво, как дети  иногда
задумываютсЯ, пристально на него смотрит. ‘олнце заходит... ‚от моЯ картина!
‚ы невинны, и в вашей невинности все совершенство ваше.  Ћ,  помните  только
это! —то вам за дело до моей страсти к вам? ‚ы теперь уже моЯ,  Я  буду  всю
жизнь около вас... џ скоро умру".
     Ќаконец, в самом последнем письме было:
     "ђади бога, не думайте обо мне ничего; не думайте тоже,  что  Я  унижаю
себЯ тем, что так пишу вам, или что Я принадлежу к таким существам,  которым
наслаждение себЯ унижать, хотЯ бы даже и  из  гордости.  Ќет,  у  менЯ  свои
утешениЯ; но мне трудно вам разъЯснить это. Њне трудно было бы даже  и  себе
сказать это Ясно, хоть Я и мучаюсь этим. Ќо Я знаю, что не могу себЯ унизить
даже и из припадка гордости.  Ђ  к  самоунижению  от  чистоты  сердца  Я  не
способна. Ђ стало быть, Я вовсе и не унижаю себЯ.
     "Џочему Я вас  хочу  соединить:  длЯ  вас,  или  длЯ  себЯ?  „лЯ  себЯ,
разумеетсЯ, тут все разрешениЯ мои, Я так сказала себе давно...  џ  слышала,
что ваша сестра Ђделаида сказала тогда про мой портрет, что с такою красотой
можно мир перевернуть. Ќо Я отказалась от мира; вам смешно  это  слышать  от
менЯ, встречаЯ менЯ в кружевах и бриллиантах, с пьЯницами  и  негодЯЯми?  Ќе
смотрите на это, Я уже почти не существую, и знаю это; бог знает, что вместо
менЯ живет во мне. џ читаю это каждый день в двух  ужасных  глазах,  которые
постоЯнно на менЯ смотрЯт, даже и тогда, когда их нет предо мной. ќти  глаза
теперь молчат (они все молчат), но Я знаю их  тайну.  “  него  дом  мрачный,
скучный, и в нем тайна. џ уверена, что  у  него  в  Ящике  спрЯтана  бритва,
обмотаннаЯ шелком, как и у того, московского убийцы; тот тоже жил с  матерью
в одном доме и тоже перевЯзал бритву шелком, чтобы  перерезать  одно  горло.
‚се времЯ, когда Я была у них в доме, мне все казалось, что где-нибудь,  под
половицей, еще отцом его, может быть, спрЯтан мертвый и накрыт клеенкой, как
и  тот  московский,  и  также  обставлен  кругом  стклЯнками  со  ждановскою
жидкостью, Я даже показала бы вам угол. Ћн все молчит; но ведь