и кстати
спросил себе обедать.
     Љ  половине четвертого и  даже к  четырем часам ЉолЯ  не ЯвилсЯ.  ЉнЯзь
вышел и направилсЯ машинально куда глаза глЯдЯт. ‚ начале лета в  Џетербурге
случаютсЯ иногда прелестные дни, - светлые, жаркие, тихие. Љак нарочно, этот
день был одним из таких  редких  дней.  Ќесколько  времени кнЯзь бродил  без
цели. ѓород  ему был  мало знаком. Ћн  останавливалсЯ иногда на перекрестках
улиц  пред иными домами, на площадЯх, на мостах;  однажды зашел отдохнуть  в
одну кондитерскую.  €ногда  с большим  любопытством  начинал всматриватьсЯ в
прохожих; но чаще всего не замечал ни  прохожих, ни  где  именно он идет. Ћн
был в мучительном напрЯжении и беспокойстве и в то же самое времЯ чувствовал
необыкновенную потребность уединениЯ. …му хотелось быть  одному  и  отдатьсЯ
всему  этому  страдательному  напрЯжению  совершенно  пассивно,  не  ища  ни
малейшего выхода. Ћн с отвращением не хотел разрешать нахлынувших в его душу
и сердце вопросов.  "—то же, разве Я виноват  во всем этом?" бормотал он про
себЯ, почти не сознаваЯ своих слов.
     Љ  шести часам очутилсЯ на  дебаркадере –арскосельской железной дороги!
“единение скоро стало ему невыносимо; новый порыв горЯчо охватил его сердце,
и на мгновение Ярким светом озарилсЯ мрак,  в котором тосковала душа его. Ћн
взЯл билет в Џавловск  и  с нетерпением спешил  уехать; но  уж  конечно  его
что-то преследовало, и это была  действительность, а не фантазиЯ, как, может
быть, он наклонен был думать. Џочти уже (‘адЯсь  в  вагон,  он вдруг  бросил
только-что взЯтый  билет  на  пол  и  вышел обратно  из воксала смущенный  и
задумчивый.  Ќесколько времени спустЯ,  на улице, он  вдруг  как  бы  что-то
припомнил, как бы что-то внезапно сообразил, очень странное, что-то уж долго
его беспокоившее.  …му вдруг пришлось  сознательно  поймать  себЯ  на  одном
занЯтии,  уже  давно  продолжавшемсЯ, но которого он все не замечал до самой
этой минуты: вот  уже несколько часов, еще  даже в ‚есах, кажетсЯ, даже и до
‚есов, он, нет-нет, и вдруг  начинал как бы  искать  чего-то кругом себЯ.  €
забудет, даже надолго, на полчаса, и вдруг опЯть оглЯнетсЯ с беспокойством и
ищет кругом.
     Ќо только что он заметил в себе это болезненное и до сих пор совершенно
бессознательное движение,  так давно уже овладевшее им, как  вдруг мелькнуло
пред  ним  и другое  воспоминание,  чрезвычайно  заинтересовавшее  его:  ему
вспомнилось, что в ту минуту, когда он заметил, что все ищет  чего-то кругом
себЯ,  он  стоЯл  на  тротуаре у окна одной лавки  и с большим  любопытством
разглЯдывал  товар, выставленный  в  окне.  …му захотелось теперь непременно
проверить: действительно ли он стоЯл  сейчас,  может быть, всего  пЯть минут
назад, пред окном этой лавки, не померещилось ли ему, не смешал ли он  чего?
‘уществует ли в  самом деле эта лавка и этот товар? ‚едь он и  в самом  деле
чувствует  себЯ сегоднЯ в  особенно болезненном  настроении, почти в том же,
какое бывало с ним прежде при начале припадков его прежней болезни. Ћн знал,
что в  такое предприпадочное времЯ он бывает необыкновенно  рассеЯн и  часто
даже смешивает предметы и лица, если глЯдит на них без особого, напрЯженного
вниманиЯ. Ќо была и  особеннаЯ причина, почему ему  уж так очень  захотелось
проверить,  стоЯл  ли он тогда  перед  лавкой: в  числе  вещей,  разложенных
напоказ  в окне лавки, была одна вещь, на которую он смотрел и  которую даже
оценил в шестьдесЯт копеек серебром,  он помнил  это, несмотрЯ на  всю  свою
рассеЯнность и тревогу. ‘ледовательно, если эта лавка существует, и вещь эта
действительно выставлена в числе товаров,  то,  стало  быть,  собственно длЯ
этой вещи и останавливалсЯ. ‡начит, эта вещь  заключала в себе такой сильный
длЯ него интерес, что привлекла его внимание даже в то самое времЯ, когда он
был в таком тЯжелом смущении,  только  что выйдЯ из воксала железной дороги.
Ћн шел, почти в  тоске  смотрЯ направо, и  сердце его билось от беспокойного
нетерпениЯ.  Ќо вот  эта лавка, он нашел ее наконец! Ћн уже  был  в пЯтистах
шагах  от нее,  когда  вздумал воротитьсЯ.  ‚от и этот предмет  в шестьдесЯт
копеек;  "конечно,  в  шестьдесЯт копеек, не  стоит больше!"  подтвердил  он
теперь, и засмеЯлсЯ. Ќо он засмеЯлсЯ истерически; ему стало очень тЯжело. Ћн
Ясно вспомнил  теперь,  что  именно  тут,  стоЯ пред  этим окном,  он  вдруг
обернулсЯ, точно давеча, когда поймал  на  себе глаза  ђогожина. “верившись,
что  он не ошибсЯ (в чем, впрочем, он и до проверки был совершенно  уверен),
он  бросил лавку  и  поскорее пошел  от нее. все  это надо скорее  обдумать,
непременно; теперь Ясно было, что ему не померещилось и в воксале, что с ним
случилось  непременно что-то  действительное и  непременно свЯзанное со всем
этим   прежним   его  беспокойством.   Ќо  какое-то  внутреннее  непобедимое
отвращение  опЯть  пересилило: он не захотел  ничего обдумывать, он  не стал
обдумывать; он задумалсЯ совсем о другом.
     Ћн задумалсЯ между прочим  о  том,  что в  эпилептическом состоЯнии его
была одна  степень почти пред самым припадком (если только припадок приходил
наЯву), когда  вдруг,  среди  грусти, душевного мрака, давлениЯ, мгновениЯми
как бы воспламенЯлсЯ его мозг, и с  необыкновенным порывом напрЯгались разом
все  жизненные силы его. Ћщущение жизни, самосознаниЯ  почти удесЯтерЯлось в
эти   мгновениЯ,   продолжавшиесЯ   как   молниЯ.   “м,   сердце   озарЯлись
необыкновенным светом; все волнениЯ, все сомнениЯ  его, все беспокойства как
бы  умиротворЯлись разом, разрешались в  какое-то высшее спокойствие, полное
Ясной, гармоничной радости и надежды, полное разума и окончательной причины.
Ќо  эти   моменты,  эти  проблески  были   еще  только   предчувствием   той
окончательной секунды (никогда не более секунды),  с которой начиналсЯ самый
припадок.  ќта  секунда  была,  конечно,   невыносима.  ђаздумываЯ  об  этом
мгновении впоследствии, уже в здоровом состоЯнии, он часто говорил сам себе:
что ведь все эти молнии и проблески высшего самоощущениЯ  и  самосознаниЯ, а
стало  быть  и  "высшего  бытиЯ", не  что  иное  как болезнь, как  нарушение
нормального  состоЯниЯ,  а  если  так,  то это  вовсе  не  высшее бытие,  а,
напротив,  должно быть причислено к  самому низшему. € однако же он все-таки
дошел, наконец, до  чрезвычайно  парадоксального вывода: "что  же в том, что
это  болезнь?"  решил он наконец,  "какое до того дело,  что это  напрЯжение
ненормальное,  если самый  результат, если  минута ощущениЯ, припоминаемаЯ и
рассматриваемаЯ  уже  в  здоровом  состоЯнии, оказываетсЯ  в высшей  степени
гармонией,  красотой,  дает неслыханное и негаданное дотоле чувство полноты,
меры,  примирениЯ  и  встревоженного  молитвенного  слитиЯ  с  самым  высшим
синтезом жизни?" ќти туманные выражениЯ казались ему самому очень понЯтными,
хотЯ  еще  слишком  слабыми.  ‚ том же, что  это  действительно  "красота  и
молитва", что это действительно "высший синтез жизни", в этом он сомневатьсЯ
не мог,  да и сомнений  не мог допустить. ‚едь не  видениЯ  же  какие-нибудь
снились  ему  в этот  момент,  как  от хашиша, опиума  или  вина,  унижающие
рассудок и искажающие душу, ненормальные и несуществующие? Ћб этом он здраво
мог судить по окончании болезненного  состоЯниЯ.  ЊгновениЯ  эти были именно
одним  только  необыкновенным усилением самосознаниЯ,  -  если  бы надо было
выразить  это  состоЯние одним  словом,  -  самосознаниЯ  и  в  то же  времЯ
самоощущениЯ в высшей степени непосредственного. …сли в  ту секунду, то-есть
в самый последний сознательный момент пред припадком, ему случалось успевать
Ясно  и  сознательно  сказать тебе:  "„а, за этот  момент  можно  отдать всю
жизнь!" то, конечно, этот момент сам по себе и стоил всей жизни. ‚прочем, за
диалектическую  часть своего вывода он  не стоЯл:  отупение,  душевный мрак,
идиотизм  стоЯли  пред  ним  Ярким  последствием  этих  "высочайших  минут".
‘ерьезно, разумеетсЯ, он не стал бы спорить.  ‚ выводе, то-есть в его оценке
этой  минуты, без сомнениЯ, заключалась ошибка, но действительность ощущениЯ
все-таки   несколько  смущала  его.   —то  же   в   самом  деле   делать   с
действительностью? ‚едь это самое бывало же,  ведь он сам же успевал сказать
себе  в  ту самую секунду,  что  эта секунда, по беспредельному счастию,  им
вполне ощущаемому, пожалуй, и могла бы стоить всей жизни.  "‚ этот момент, -
как  говорил он однажды ђогожину, в Њоскве, во времЯ их тамошних сходок, - в
этот  момент мне  как-то  становитсЯ понЯтно  необычайное  слово о том,  что
времени  больше не будет. ‚ероЯтно, - прибавил  он,  улыбаЯсь, -  это та  же
самаЯ секунда, в  которую не успел  пролитьсЯ опрокинувшийсЯ кувшин  с водой
эпилептика Њагомета, успевшего однако в ту самую секунду обозреть все жилища
Ђллаховы". „а, в Њоскве  они  часто  сходились  с ђогожиным и говорили не об
одном  этом.  "ђогожин давеча сказал, что Я был  тогда ему братом; он это  в
первый раз сегоднЯ сказал", подумал кнЯзь про себЯ.
     Ћн  подумал об этом, сидЯ на  скамье, под  деревом, в ‹етнем ‘аду. Ѓыло
около  семи  часов. ‘ад  был пуст;  что-то  мрачное  заволокло на  мгновение
заходЯщее солнце. Ѓыло душно; похоже было на отдаленное предвещание грозы. ‚
теперешнем  его созерцательном состоЯнии была длЯ него какаЯ-то приманка. Ћн
прилеплЯлсЯ воспоминаниЯми и умом к каждому  внешнему  предмету,  и ему  это
нравилось:  ему все  хотелось что-то  забыть, настоЯщее,  насущное,  но  при
первом взглЯде кругом себЯ он тотчас  же опЯть  узнавал  свою мрачную мысль,
мысль, от которой ему так хотелось отвЯзатьсЯ.  Ћн было вспомнил, что давеча
говорил  с  половым  в  трактире  за обедом  об одном  недавнем  чрезвычайно
странном убийстве, наделавшем  шуму и  разговоров. Ќо только что он вспомнил
об этом, с ним вдруг опЯть случилось что-то особенное.
     —резвычайное,  неотразимое желание, почти соблазн, вдруг оцепенили  всю
его волю. Ћн встал со скамьи и пошел из сада прЯмо на Џетербургскую ‘торону.
„авеча, на набережной Ќевы,  он  попросил какого-то прохожего, чтобы показал
ему через Ќеву Џетербургскую ‘торону.  …му показали,  но тогда  он не  пошел
туда. „а и во всЯком  случае нечего было сегоднЯ  ходить; он знал это. Ђдрес
он давно имел; он легко мог  отыскать дом родственницы ‹ебедева;  но он знал
почти наверно, что не застанет ее дома. "Ќепременно уехала в Џавловск, иначе
бы ЉолЯ оставил  что-нибудь  в ‚есах, по условию". €так, если он шел теперь,
то  уж  конечно  не  затем, чтоб ее  видеть.  „ругое,  мрачное,  мучительное
любопытство  соблазнЯло  его.  Ћдна  новаЯ,  внезапнаЯ  идеЯ  пришла  ему  в
голову...
     Ќо  длЯ него уж  слишком было  довольно того, что он  пошел и знал куда
идет:  минуту  спустЯ, он  опЯть  уже  шел, почти не  замечаЯ своей  дороги.
Ћбдумывать дальше "внезапную свою идею" ему  тотчас же стало ужасно противно
и почти невозможно. Ћн  с мучительно  напрЯгаемым  вниманием всматривалсЯ во
все,  что попадалось  ему на глаза,  смотрел на небо, на  Ќеву. Ћн заговорил
было  со встретившимсЯ  маленьким  ребенком.  Њожет быть,  и  эпилептическое
состоЯние его все  более и  более усиливалось. ѓроза, кажетсЯ, действительно
надвигалась,  хотЯ и  медленно. ЌачиналсЯ  уже отдаленный  гром. ‘тановилось
очень душно...
     Џочему-то  ему  все   припоминалсЯ  теперь,  как  припоминаетсЯ  иногда
неотвЯзный и до  глупости надоевший музыкальный  мотив, племЯнник  ‹ебедева,
которого  он  давеча видел. ‘транно то, что он  все припоминалсЯ ему  в виде
того   убийцы,  о  котором  давеча  упомЯнул  сам  ‹ебедев,  рекомендуЯ  ему
племЯнника. „а, об этом убийце он читал  еще очень  недавно. Њного  читал  и
слышал о таких вещах с тех пор,  как в¬ехал  в ђоссию;  он  упорно следил за
всем этим. Ђ давеча так  даже слишком заинтересовалсЯ в разговоре с половым,
именно об этом  же убийстве †емариных. Џоловой с ним согласилсЯ, он вспомнил
это. Џрипомнил и полового;  это был не глупый парень, солидный и осторожный,
а  "впрочем,  ведь бог его знает  какой. ’рудно  в  новой земле новых  людей
разгадывать". ‚ русскую душу, впрочем, он начинал страстно верить. Ћ, много,
много вынес он совсем длЯ него нового в эти шесть месЯцев, и негаданного,  и
неслыханного, и неожиданного! Ќо чужаЯ душа потемки, и русскаЯ душа потемки;
длЯ  многих  потемки. ‚от он долго сходилсЯ  с ђогожиным,  близко сходились,
"братски"  сходились, - а знает ли  он ђогожина? Ђ впрочем какой иногда тут,
во всем этом, хаос, какой сумбур, какое безобразие! € какой же однако гадкий
и вседовольный прыщик этот давешний племЯнник  ‹ебедева? Ђ впрочем что же Я?
(продолжалось  мечтатьсЯ  кнЯзю:)  ђазве  он  убил эти существа, этих  шесть
человек? џ  как  будто смешиваю...  как это  странно!  “  менЯ голова что-то
кружитсЯ... Ђ какое симпатичное, какое милое лицо у старшей дочери ‹ебедева,
вот у той, котораЯ стоЯла  с ребенком, какое  невинное, какое  почти детское
выражение и какой почти детский смех! ‘транно, что он почти забыл это лицо и
теперь только о нем вспомнил. ‹ебедев, топающий на  них ногами, вероЯтно, их
всех  обожает. Ќо  что  всего вернее, как  дважды два, это  то,  что ‹ебедев
обожает и своего племЯнника!
     Ђ впрочем, что  же он взЯлсЯ их  так окончательно  судить,  он, сегоднЯ
ЯвившийсЯ, что же это он произносит такие приговоры? „а вот ‹ебедев же задал
ему сегоднЯ задачу: ну ожидал ли он такого  ‹ебедева? ђазве он  знал  такого
‹ебедева прежде?  ‹ебедев и „юбарри, - господи! ‚прочем, если ђогожин убьет,
то по крайней  мере  не так  беспорЯдочно  убьет.  •аоса этого  не будет. Џо
рисунку  заказанный  инструмент  и  шесть  человек, положенных  совершенно в
бреду! ђазве у ђогожина по рисунку  заказанный инструмент... у него... но...
разве решено, что ђогожин убьет?! -  вздрогнул вдруг кнЯзь. "Ќе преступление
ли, не  низость  ли с моей стороны  так цинически-откровенно  сделать  такое
предположение!" вскричал он, и краска стыда залила  разом  лицо  его. Ћн был
изумлен,  он стоЯл, как вкопаный на  дороге.  Ћн  разом  вспомнил и давешний
Џавловский воксал, и давешний Ќиколаевский воксал, и вопрос ђогожину прЯмо в
лицо о глазах,  и крест ђогожина, который теперь на нем, и благословение его
матери, к  которой  он же его  сам  привел,  и последнее судорожное об¬Ятие,
последнее отречение ђогожина, давеча,  на лестнице, - и  после  этого  всего
поймать  себЯ  на  беспрерывном искании чего-то  кругом себЯ, и эта лавка, и
этот предмет...  что  за  низость!  € после всего  этого он идет  теперь  "с
особенною целью", с особою "внезапною идеей"! ЋтчаЯние и страдание захватили
всю его душу. ЉнЯзь немедленно хотел поворотить  назад к себе,  в гостиницу;
даже  повернулсЯ и пошел; но чрез  минуту  остановилсЯ,  обдумал и воротилсЯ
опЯть по прежней дороге.
     „а, он уже и был на  Џетербургской, он был близко от  дома;  ведь  не с
прежнею же целью  теперь он идет туда, ведь не с "особенною же идеей"! € как
оно могло быть!  „а, болезнь его  возвращаетсЯ, это несомненно; может  быть,
припадок  с ним  будет непременно сегоднЯ. —рез припадок и  весь  этот мрак,
чрез  припадок  и "идеЯ"! ’еперь мрак  рассеЯн, демон  прогнан, сомнений  не
существует, в его сердце  радость! € - он так давно не видал ее, ему надо ее
увидеть, и... да, он  желал бы теперь встретить ђогожина, он  бы взЯл его за
руку, и они бы пошли вместе... ‘ердце его чисто; разве он соперник ђогожину?
‡автра  он  сам пойдет и  скажет ђогожину, что он ее видел; ведь летел же он
сюда, как сказал давеча ђогожин, чтобы только ее увидать!  Њожет быть,  он и
застанет ее, ведь не наверно же она в Џавловске!
     „а, надо,  чтобы теперь все это было  Ясно  поставлено, чтобы  все Ясно
читали друг в друге, чтобы не было  этих  мрачных и страстных отречений, как
давеча отрекалсЯ ђогожин, и пусть  все это совершитсЯ  свободно и... светло.
ђазве неспособен к свету ђогожин? Ћн говорит, что любит ее не так, что в нем
нет состраданьЯ, нет "никакой такой жалости". Џравда, он прибавил потом, что
"твоЯ жалость, может быть, еще пуще моей любви",  - но он  на себЯ клевещет.
ѓм,  ђогожин  за книгой, -  разве  уж это не "жалость", не начало "жалости"?
ђазве уж одно присутствие  этой книги не  доказывает, что  он вполне сознает
свои отношениЯ к ней? Ђ рассказ  его давеча? Ќет, это поглубже одной  только
страстности. € разве одну только страстность внушает  ее лицо? „а и может ли
даже это лицо внушать теперь страсть? Ћно внушает страдание, оно захватывает
всю душу, оно... и жгучее,  мучительное воспоминание прошло вдруг  по сердцу
кнЯзЯ.
     „а, мучительное. Ћн  вспомнил,  как  еще  недавно он мучилсЯ,  когда  в
первый раз он стал  замечать в ней  признаки безумиЯ. ’огда он испытал почти
отчаЯние. €  как он  мог  оставить  ее, когда  она бежала  тогда от  него  к
ђогожину? …му самому следовало бы бежать за ней,  а не ждать известий. Ќо...
неужели  ђогожин до сих пор не заметил в ней безумиЯ? ѓм... ђогожин видит во
всем другие причины,  страстные причины!  € какаЯ безумнаЯ ревность!  —то он
хотел сказать давешним  предположением  своим?  (ЉнЯзь  вдруг  покраснел,  и
что-то как будто дрогнуло  в его сердце.) Љ  чему, впрочем, и вспоминать про
это? ’ут безумство с обеих сторон. Ђ ему, кнЯзю, любить страстно эту женщину
- почти немыслимо, почти было бы жестокостью, бесчеловечностью. „а, да! Ќет,
ђогожин на себЯ клевещет; у него огромное сердце, которое может и страдать и
сострадать. Љогда  он  узнает всю истину,  и  когда  убедитсЯ, какое  жалкое
существо эта  поврежденнаЯ,  полуумнаЯ, - разве  не простит он ей  тогда все
прежнее,  все  мучениЯ  свои? ђазве не станет  ее  слугой,  братом,  другом,
провидением? ‘острадание осмыслит и научит самого ђогожина. ‘острадание есть
главнейший и,  может быть,  единственный закон бытиЯ всего человечества.  Ћ,
как он непростительно и бесчестно виноват пред ђогожиным!  Ќет, не  "русскаЯ
душа потемки", а у него самого на душе потемки, если он мог вообразить такой
ужас.  ‡а несколько горЯчих и сердечных слов  в Њоскве ђогожин  уже называет
его своим братом, а он... Ќо это болезнь и бред!  ќто все  разрешитсЯ!.. Љак
мрачно  сказал  давеча  ђогожин, что у  него "пропадает вера"! ќтот  человек
должен сильно страдать. Ћн говорит, что "любит смотреть на эту картину";  не
любит, а,  значит,  ощущает  потребность. ђогожин  не одна только  страстнаЯ
душа; это все-таки боец: он хочет  силой воротить свою  потерЯнную веру. …му
она  до мучениЯ  теперь  нужна...  „а!  во что-нибудь верить! в  кого-нибудь
верить! Ђ  какаЯ однако же  страннаЯ эта  картина  ѓольбейна... Ђ,  вот  эта
улица! ‚от, должно быть, и дом, так и есть, µ 16, "дом коллежской секретарши
”илисовой. ‡десь!" ЉнЯзь позвонил и спросил Ќастасью ”илипповну.
     ‘ама  хозЯйка дома ответила  ему, что  ЌастасьЯ  ”илипповна еще с  утра
уехала  в  Џавловск  к  „арье  Ђлексеевне  "и  даже  может произойти-с,  что
останутсЯ  там  и  несколько дней". ”илисова была маленькаЯ, востроглазаЯ  и
востролицаЯ женщина, лет сорока, и глЯдела лукаво и пристально. Ќа вопрос ее
об  имени,  -  вопрос,  которому  она как  бы  с намерением придала  оттенок
таинственности,  - кнЯзь  сначала  было не  хотел  ответить;  но  тотчас  же
воротилсЯ  и  настойчиво  попросил передать  его  имЯ  Ќастасье  ”илипповне.
”илисова принЯла  эту настойчивость с усиленным вниманием и  с необыкновенно
секретным  видом, которым видимо желала заЯвить,  что: "не  беспокойтесь,  Я
понЯла-с".  €мЯ  кнЯзЯ, очевидно, произвело на  нее  сильнейшее впечатление.
ЉнЯзь рассеЯнно поглЯдел на нее, повернулсЯ и пошел назад в свою  гостиницу.
Ќо он вышел не с тем уже видом, с каким звонил  к ”илисовой. ‘ ним произошла
опЯть, и  как  бы водно  мгновение,  необыкновеннаЯ  перемена: он  опЯть шел
бледный, слабый,  страдающий,  взволнованный; колена его дрожали, и смутнаЯ,
потерЯннаЯ улыбка бродила на посинелых губах его: "внезапнаЯ идеЯ" его вдруг
подтвердилась и оправдалась, и - он опЯть верил своему демону!
     Ќо подтвердилась ли? Ќо оправдалась  ли? Џочему с ним  опЯть эта дрожь,
этот  пот  холодный,  этот мрак  и холод  душевный?  Џотому ли, что опЯть он
увидел сейчас эти глаза? Ќо ведь он и пошел же из ‹етнего ‘ада единственно с
тем, чтоб  их  увидать! ‚ этом  ведь и  состоЯла  его "внезапнаЯ  идеЯ".  Ћн
настойчиво  захотел   увидать  эти  "давешние   глаза",  чтоб   окончательно
убедитьсЯ, что он  непременно  встретит  их там,  у  этого  дома.  ќто  было
судорожное  желание его, и отчего же он так раздавлен и поражен теперь  тем,
что их в самом деле сейчас  увидел?  ’очно не ожидал! „а,  это были те самые
глаза  (и  в том,  что те  самые нет уже никакого теперь сомнениЯ!), которые
сверкнули  на него  утром, в толпе, когда он  выходил из вагона Ќиколаевской
железной дороги; те самые (совершенно  те самые!), взглЯд которых  он поймал
потом давеча, у себЯ за плечами, садЯсь  на стул у ђогожина. ђогожин  давеча
отрексЯ:  он  спросил  с  искривленною,  леденЯщею  улыбкой:  "чьи  же  были
глаза-то?" € кнЯзю ужасно захотелось, еще недавно, в  воксале –арскосельской
дороги, - когда он садилсЯ в вагон, чтоб ехать к Ђглае, и вдруг опЯть увидел
эти глаза, уже в третий раз в этот  день, - подойти к ђогожину и сказать ему
"чьи это были глаза!"  Ќо он выбежал из воксала и очнулсЯ только пред лавкой
ножевщика в ту  минуту,  как  стоЯл  и оценивал  в  шестьдесЯт  копеек  один
предмет,  с оленьим  черенком. ‘транный  и ужасный демон привЯзалсЯ  к  нему
окончательно и уже не хотел оставлЯть его  более.  ќтот  демон  шепнул ему в
‹етнем ‘аду, когда он  сидел,  забывшись,  под  липой, что если ђогожину так
надо было  следить за ним  с самого  утра и  ловить его на каждом  шагу, то,
узнав,  что он не поедет  в  Џавловск  (что уже,  конечно, было роковым  длЯ
ђогожина  сведением).  ђогожин  непременно пойдет  туда,  к  тому  дому,  на
Џетербургской, и будет непременно сторожить  там его, кнЯзЯ, давшего ему еще
утром честное слово, что  "не увидит  ее",  и что "не  затем  он в Џетербург
приехал". € вот кнЯзь судорожно  устремлЯетсЯ к тому дому, и что  же  в том,
что  действительно он там встречает ђогожина?  Ћн увидел  только несчастного
человека,  душевное  настроение  которого  мрачно,  но очень  понЯтно.  ќтот
несчастный  человек даже и не скрывалсЯ теперь. „а, ђогожин давеча почему-то
заперсЯ и солгал, но в воксале он стоЯл почти не  скрываЯсь. ‘корей даже он,
кнЯзь, скрывалсЯ, а не ђогожин. Ђ теперь, у дома, он стоЯл по другой стороне
улицы,  шагах в пЯтидесЯти наискось,  на противоположном тротуаре,  скрестив
руки,  и ждал. ’ут уже он был совсем на виду  и, кажетсЯ, нарочно хотел быть
на виду. Ћн стоЯл как обличитель и как судьЯ, а не как... Ђ не как кто?
     Ђ почему же он, кнЯзь, не подошел теперь к нему сам и повернул от него,
как  бы  ничего  не заметив,  хотЯ глаза их  и  встретились. („а,  глаза  их
встретились!  и они посмотрели -друг на друга.)  ‚едь он же сам хотел давеча
взЯть его  за руку  и пойти туда вместе с  ним? ‚едь он сам  же хотел завтра
идти  к нему и сказать, что  он был у нее? ‚едь отрексЯ же он  сам от своего
демона, еще идЯ туда, на половине дороги, когда радость вдруг  наполнила его
душу?  €ли  в  самом  деле  было что-то  такое в ђогожине,  то-есть в  целом
сегоднЯшнем образе этого человека, во  всей совокупности его слов, движений,
поступков, взглЯдов, что  могло оправдывать  ужасные  предчувствиЯ  кнЯзЯ  и
возмужающие нашептываниЯ его демона? Ќечто такое, что видитсЯ само собой, но
что  трудно  анализировать  и рассказать, невозможно  оправдать достаточными
причинами,  но что однако же производит, несмотрЯ  на  всю  эту  трудность и
невозможность,  совершенно  цельное  и  неотразимое   впечатление,  невольно
переходЯщее в полнейшее убеждение?..
     “беждение в  чем? (Ћ, как мучила  кнЯзЯ  чудовищность, "унизительность"
этого  убеждениЯ, "этого  низкого  предчувствиЯ",  и  как  обвинЯл  он  себЯ
самого!) ‘кажи же, если смеешь, в  чем? - говорил  он  беспрерывно  себе,  с
упреком и с вызовом, - формулируй, осмельсЯ  выразить  всю свою мысль, Ясно,
точно, без колебаниЯ!  Ћ, Я  бесчестен!  -  повторЯл он  с негодованием и  с
краской в лице, - какими  же глазами  буду Я смотреть теперь  всю  жизнь  на
этого человека! Ћ, что за день! Ћ, боже, какой кошмар!
     Ѓыла минута, в конце этого длинного и мучительного пути с Џетербургской
‘тороны, когда вдруг неотразимое  желание захватило  кнЯзЯ, - пойти сейчас к
ђогожину, дождатьсЯ его, обнЯть его со стыдом, со слезами, сказать ему все и
кончить все разом. Ќо он стоЯл уже у  своей гостиницы...  Љак не понравились
ему  давеча  эта  гостиница, эти  коридоры,  весь  этот дом,  его номер,  не
понравились с  первого взглЯду; он несколько  раз  в  этот  день с  каким-то
особенным отвращением припоминал, что  надо будет сюда воротитьсЯ... "„а что
это Я, как больнаЯ женщина, верю сегоднЯ во всЯкое предчувствие!" подумал он
с  раздражительною насмешкой,  останавливаЯсь  в воротах. Ќовый, нестерпимый
прилив стыда,  почти  отчаЯниЯ,  приковал  его на  месте, при  самом входе в
ворота. Ћн остановилсЯ на минуту. ’ак  иногда бывает  с людьми;  нестерпимые
внезапные  воспоминаниЯ,   особенно   сопрЯженные  со  стыдом,   обыкновенно
останавливают, на одну минуту, на месте. "„а, Я  человек без сердца и трус!"
повторил он мрачно, и порывисто двинулсЯ идти, но... опЯть остановилсЯ.
     ‚  этих воротах, и  без  того темных,  в эту  минуту было очень  темно:
надвинувшаЯсЯ грозоваЯ туча поглотила вечерний свет, и в то самое времЯ  как
кнЯзь подходил  к дому, туча  вдруг разверзлась и  пролилась. ‚ то же времЯ,
когда  он  порывисто  двинулсЯ  с  места,  после  мгновенной  остановки,  он
находилсЯ в самом начале ворот,  у самого входа  под ворота с улицы. € вдруг
он увидел в глубине ворот, в полутемноте, у самого входа на лестницу, одного
человека.  —еловек этот как будто чего-то выжидал, но  быстро промелькнул  и
исчез. —еловека этого  кнЯзь не мог разглЯдеть Ясно и, конечно, никак  бы не
мог сказать наверно:  кто он таков? Љ тому  же тут так много могло проходить
людей; тут была гостиница, и  беспрерывно проходили и пробегали в коридоры и
обратно. Ќо он вдруг почувствовал самое полное  и неотразимое убеждение, что
он этого  человека  узнал, и  что этот человек непременно ђогожин. Њгновение
спустЯ кнЯзь бросилсЯ вслед за ним на лестницу. ‘ердце  его замерло. "‘ейчас
все разрешитсЯ!" с странным убеждением проговорил он про себЯ.
     ‹естница, на которую кнЯзь вбежал из-под ворот, вела в коридоры первого
и  второго  этажей,  по которым  и были  расположены  номера  гостиницы. ќта
лестница, как во всех давно строенных  домах, была каменнаЯ, темнаЯ, узкаЯ и
вилась около  толстого каменного столба. Ќа первой забежной площадке, в этом
столбе оказалось  углубление, в роде ниши, не более одного  шага ширины  и в
полшага  глубины. —еловек  однако же мог бы  тут  поместитьсЯ.  Љак  ни было
темно,  но, взбежав на площадку, кнЯзь тотчас же различил,  что  тут, в этой
нише,  прЯчетсЯ  зачем-то человек.  ЉнЯзю вдруг захотелось  пройти мимо и не
глЯдеть направо. Ћн ступил уже один шаг, но не выдержал и обернулсЯ.
     „ва давешние глаза,  те  же самые,  вдруг встретились с  его  взглЯдом.
—еловек, таившийсЯ  в  нише, тоже  успел  уже ступить из нее один  шаг. Ћдну
секунду  оба стоЯли друг перед другом почти вплоть. ‚друг  кнЯзь схватил его
за плечи и повернул назад, к лестнице, ближе к свету: он Яснее  хотел видеть
лицо.
     ѓлаза ђогожина засверкали,  и бешенаЯ улыбка исказила  его лицо. ЏраваЯ
рука  его  поднЯлась,  и  что-то  блеснуло  в   ней;.  кнЯзь   не  думал  ее
останавливать. Ћн помнил только, что, кажетсЯ, крикнул:
     - Џарфен, не верю!..
     ‡атем вдруг как бы что-то разверзлось пред ним: необычайный  внутренний
свет озарил его душу. ќто мгновение продолжалось, может быть, полсекунды; но
он однако  же  Ясно и  сознательно помнил начало, самый  первый  звук своего
страшного  воплЯ, который вырвалсЯ  из груди его сам собой и который никакою
силой  он  не  мог бы остановить.  ‡атем  сознание его угасло  мгновенно,  и
наступил полный мрак.
     ‘  ним случилсЯ припадок эпилепсии,  уже  очень  давно  оставившей его.
€звестно,  что  припадки  эпилепсии,   собственно  самаЯ  падучаЯ,  приходЯт
мгновенно.  ‚  это мгновение вдруг  чрезвычайно  искажаетсЯ  лицо,  особенно
взглЯд. Љонвульсии и  судороги овладевают всем телом и всеми  чертами  лица.
‘трашный, невообразимый и ни на что не похожий вопль вырываетсЯ из  груди; в
этом  вопле вдруг  исчезает как бы все человеческое,  и никак невозможно, по
крайней  мере,  очень  трудно,  наблюдателю вообразить и допустить,  что это
кричит этот же самый человек. ЏредставлЯетсЯ даже, что  кричит как бы кто-то
другой,  находЯщийсЯ  внутри  этого  человека,  Њногие,  по   крайней  мере,
из¬ЯснЯли  так  свое  впечатление, на  многих  же  вид  человека  в  падучей
производит  решительный  и невыносимый  ужас,  имеющий  в  себе  даже  нечто
мистическое. Ќадо  предположить,  что такое  впечатление  внезапного  ужаса,
сопрЯженного со всеми другими страшными впечатлениЯми той  минуты,  -  вдруг
оцепенили ђогожина  на месте и тем спасли  кнЯзЯ от неизбежного удара ножем,
на него уже падавшего. ‡атем, еще  не успев догадатьсЯ о  припадке и увидев,
что кнЯзь отшатнулсЯ от него и вдруг упал навзничь,  прЯмо вниз по лестнице,
с розмаху ударившись затылком о каменную ступень. ђогожин стремглав бросилсЯ
вниз, обежал лежавшего и почти без памЯти выбежал из гостиницы.
     Ћт  конвульсий,   биениЯ  и  судорог,   тело   больного  спустилось  по
ступенькам, которых  было  не более пЯтнадцати, до  самого  конца  лестницы.
Ћчень скоро, не более как  минут через пЯть, заметили лежавшего, и собралась
толпа. –елаЯ лужица крови около головы  вселЯла недоумение:  сам ли  человек
расшибсЯ или "был какой грех"? ‘коро однако же некоторые различили  падучую;
один из номерных признал в кнЯзе давешнего постоЯльца. ‘мЯтение разрешилось,
наконец, весьма счастливо по одному счастливому обстоЯтельству.
     ЉолЯ €волгин,  обещавшийсЯ быть  к четырем часам  в  ‚есах и  поехавший
вместо   того  в  Џавловск,  по  одному  внезапному   соображению  отказалсЯ
"откушать" у генеральши …панчиной, а приехал обратно в Џетербург  и поспешил
в  ‚есы,  куда и  ЯвилсЯ  около семи часов вечера. “знав по  оставленной ему
записке, что кнЯзь  в городе, он устремилсЯ к нему по сообщенному в  записке
адресу.  €звестившись в гостинице,  что кнЯзь  вышел, он  спустилсЯ вниз,  в
буфетные  комнаты  и  стал дожидатьсЯ,  кушаЯ чай и  слушаЯ орган.  ‘лучайно
услышав разговор о приключившемсЯ с кем-то припадке,  он бросилсЯ на  место,
по  верному предчувствию,  и узнал кнЯзЯ. ’отчас  же были принЯты надлежащие
меры. ЉнЯзЯ перенесли  в его номер; он хоть и  очнулсЯ, но в полное сознание
довольно  долго  не  приходил.  „октор,  приглашенный длЯ  осмотра  разбитой
головы, дал  примочку и  об¬Явил, что  опасности от ушибов нет  ни малейшей.
Љогда же, уже чрез час, кнЯзь довольно хорошо стал понимать окружающее, ЉолЯ
перевез  его  в  карете из гостиницы к ‹ебедеву.  ‹ебедев  принЯл больного с
необыкновенным жаром и с поклонами.  „лЯ него же ускорил  и переезд на дачу;
на третий день все уже были в Џавловске.

        VI.
     „ача ‹ебедева была небольшаЯ,  но  удобнаЯ и  даже красиваЯ.  —асть ее,
назначавшаЯсЯ  в  наем,  была  особенно  изукрашена.  Ќа  террасе,  довольно
поместительной, при  входе  с  улицы  а  комнаты,  было наставлено несколько
померанцевых, лимонных  и жасминных  деревьев, в больших  зеленых деревЯнных
кадках,  что  и  составлЯло,  по  расчету ‹ебедева,  самый  обольщающий вид.
Ќесколько из этих деревьев он приобрел вместе с дачей, и до того прельстилсЯ
эффектом, который они производили на террасе, что решилсЯ, благодарЯ случаю,
прикупить  длЯ комплекту таких  же деревьев в кадках на аукционе.  Љогда все
деревьЯ были наконец свезены на дачу  и  расставлены ‹ебедев несколько раз в
тот день сбегал  по ступенькам террасы на улицу  и с улицы любовалсЯ на свое
владение, каждый раз мысленно надбавлЯЯ сумму, которую предполагал запросить
с  будущего  своего дачного жильца. ђасслабленному,  тоскующему  и разбитому
телом  кнЯзю дача очень понравилась. ‚прочем,  в  день переезда в  Џавловск,
то-есть  на  третий  день после припадка,  кнЯзь уже имел по  наружности вид
почти   здорового  человека,   хотЯ  внутренно   чувствовал   себЯ  все  еще
неоправившимсЯ. Ћн был рад всем, кого  видел кругом себЯ в  эти три днЯ, рад
Љоле, почти  от  него  не  отходившему, рад всему  семейству  ‹ебедева  (без
племЯнника, куда-то исчезнувшего), рад самому ‹ебедеву; даже с удовольствием
принЯл  посетившего его  еще  в  городе  генерала  €волгина.  ‚  самый  день
переезда,  состоЯвшегосЯ  уже  к вечеру,  вокруг него  на  террасе собралось
довольно много гостей:  сперва пришел ѓанЯ, которого кнЯзь едва узнал, - так
он за все это времЯ переменилсЯ и похудел. ‡атем Явились ‚арЯ и Џтицын, тоже
павловские  дачники.  ѓенерал  же  €волгин  находилсЯ у ‹ебедева на квартире
почти бессменно, даже,  кажетсЯ, вместе с  ним переехал. ‹ебедев старалсЯ не
пускать его  к кнЯзю и держать  при себе; обращалсЯ он с ним по приЯтельски;
повидимому, они уже давно были знакомы. ЉнЯзь заметил,  что все эти три  днЯ
они вступали иногда  друг  с другом  в длинные разговоры,  нередко кричали и
спорили, даже, кажетсЯ, об ученых  предметах,  что,  невидимому,  доставлЯло
удовольствие ‹ебедеву. Џодумать можно было, что он даже нуждалсЯ в генерале.
Ќо  те  же  самые предосторожности,  как  относительно  кнЯзЯ,  ‹ебедев стал
соблюдать и относительно  своего  семейства с  самого переезда на дачу:  под
предлогом,  чтобы  не беспокоить  кнЯзЯ, он не  пускал к нему никого,  топал
ногами,  бросалсЯ  и  гонЯлсЯ  за  своими  дочерьми,  не исключаЯ и  ‚еры  с
ребенком,  при первом  подозрении,  что они  идут  на террасу, где находилсЯ
кнЯзь, несмотрЯ на все просьбы кнЯзЯ не отгонЯть никого.
     - ‚о-первых, никакой не будет почтительности, если их так распустить; а
во-вторых, им даже  и неприлично... - об¬Яснил он, наконец, на прЯмой вопрос
кнЯзЯ.
     - „а  почему  же?  - усовещевал кнЯзь,  - право, вы  менЯ  всеми  этими
наблюдениЯми  и  сторожением  только  мучаете.  Њне  одному  скучно,  Я  вам
несколько раз говорил, а сами вы вашим беспрерывным маханием рук и хождением
на цыпочках еще больше тоску нагонЯете.
     ЉнЯзь намекал на  то, что ‹ебедев  хоть и разгонЯл  всех  домашних  под
видом спокойствиЯ, необходимого  больному, но сам входил к  кнЯзю во все эти
три днЯ чуть не поминутно, и каждый раз сначала растворЯл дверь,  просовывал
голову, оглЯдывал  комнату, точно  уверитьсЯ хотел, тут ли? не убежал  ли? и
потом уже на цыпочках, медленно  крадущимисЯ  шагами, подходил к креслу, так
что иногда невзначай пугал своего жильца. Ѓеспрерывно осведомлЯлсЯ, не нужно
ли ему чего, и когда кнЯзь стал ему, наконец, замечать, чтоб он оставил  его
в покое, послушно и безмолвно оборачивалсЯ, пробиралсЯ обратно на цыпочках к
двери и все  времЯ, пока  шагал, махал руками,  как бы даваЯ знать,  что  он
только так, что он не промолвит  ни слова и что  вот  он  уж и  вышел, и  не
придет, и  однако  ж чрез  десЯть минут или,  по крайней мере, чрез четверть
часа  ЯвлЯлсЯ  опЯть. ЉолЯ, имевший  свободный вход  к  кнЯзю, возбуждал тем
самым в  ‹ебедеве  глубочайшее огорчение и  даже  обидное  негодование. ЉолЯ
заметил, что ‹ебедев по получасу простаивает у двери и подслушивает, что они
говорЯт с кнЯзем, о чем, разумеетсЯ, и известил кнЯзЯ.
     - ‚ы  точно менЯ себе присвоили, что держите под  замком, - протестовал
кнЯзь,  -  по  крайней мере, на даче-то  Я  хочу, чтобы было иначе, и будьте
уверены, что буду принимать кого угодно и выходить куда угодно.
     - Ѓез самомалейшего сомнениЯ, - замахал руками ‹ебедев.
     ЉнЯзь пристально оглЯдел его с головы до ног.
     - Ђ что, ‹укьЯн ’имофеевич, вы свой шкапчик, который у вас над кроватью
в головах висел, перевезли сюда?
     - Ќет, не перевез.
     - Ќеужели там оставили?
     - Ќевозможно везти, выламывать из стены надо... Љрепко, крепко.
     - „а, может, здесь точно такой же есть?
     - „аже лучше, даже лучше, с тем и дачу купил.
     - Ђ-а. ќто кого вы давеча ко мне не пускали? —ас назад.
     - ќто... это генерала-с. „ействительно не пускал, и ему к вам не стать.
џ, кнЯзь, человека этого глубоко уважаю; это... это великий человек-с; вы не
верите? Ќу, вот увидите, а все-таки... лучше бы, сиЯтельнейший кнЯзь, вам не
принимать его у себЯ-с.
     - Ђ почему бы так, позвольте вас спросить? € почему, ‹ебедев, вы стоите
теперь на цыпочках, а  подходите ко мне  всегда  точно желаете секрет на ухо
сообщить?
     - Ќизок, низок, чувствую,  -  неожиданно отвечал  ‹ебедев,  с  чувством
постукиваЯ  себЯ  в  грудь,  -  а  генерал  длЯ  вас  не  слишком  ли  будет
гостеприимен-с?
     - ‘лишком будет гостеприимен?
     - ѓостеприимен-с. ‚о-первых,  он уж и  жить у менЯ  собираетсЯ;  это бы
пусть-с, да азартен, в родню тотчас лезет. Њы с ним родней уже несколько раз
сосчитались,  оказалось,  что  своЯки.  ‚ы  тоже  ему по  матери племЯнником
двоюродным  оказываетесь, еще вчера мне раз¬ЯснЯл. …сли вы  племЯнник, стало
быть, и  мы с вами, сиЯтельнейший кнЯзь, роднЯ.  ќто  бы ничего-с, маленькаЯ
слабость, но сейчас уверЯл, что всю его жизнь, с самого прапорщичьего чина и
до самого одиннадцатого июнЯ прошлого года у него каждый день меньше двухсот
персон за стол не садилось. „ошел, наконец,  до того, что и не вставало, так
что  и  обедали,  и  ужинали, и  чай пили  часов  по пЯтнадцать в  сутки лет
тридцать срЯду без  малейшего перерыва, едва времЯ было скатерть переменить.
Ћдин встает, уходит, другой  приходит, а в табельные  и в царские  дни и  до
трехсот  человек доходило. Ђ в  день тысЯчелетиЯ ђоссии так  семьсот человек
начел. ќто ведь страсть-с; этакие известиЯ - признак очень  дурной-с; этаких
гостеприимцев  и принимать даже  у себЯ страшно, Я  и подумал: не слишком ли
длЯ нас с вами будет этакой гостеприимен?
     - Ќо вы, кажетсЯ, с ним в весьма хороших отношениЯх?
     -  Џо-братски и принимаю за шутку; пусть мы своЯки:  мне что,  - больше
чести.  џ  в   нем  даже  и  сквозь  двухсот  персон  и  тысЯчелетие  ђоссии
замечательнейшего человека различаю. €скренно говорю-с. ‚ы, кнЯзь,  сейчас о
секретах  заговорили-с,  будто  бы,  то-есть,  Я  приближаюсь  точно  секрет
сообщить желаю, а секрет как  нарочно  и есть:  известнаЯ особа  сейчас дала
знать, что желала бы очень с вами секретное свидание иметь.
     - „лЯ чего же секретное? Ћтнюдь. џ у ней буду сам, хоть сегоднЯ.
     - Ћтнюдь, отнюдь нет, - замахал ‹ебедев, - и не того боитсЯ, чего бы вы
думали.   Љстати:  изверг  ровно  каждый  день  приходит  о  здоровьи  вашем
наведыватьсЯ, известно ли вам?
     -  ‚ы  что-то  очень  часто  извергом  его  называете,  это  мне  очень
подозрительно.
     - Ќикакого подозрениЯ иметь не  можете, никакого,  - поскорее  отклонил
‹ебедев,  -  Я  хотел  только  об¬Яснить,  что  особа  известнаЯ  не его,  а
совершенно другого боитсЯ, совершенно другого.
     - „а чего же, говорите скорей, - допрашивал кнЯзь с нетерпением, смотрЯ
на таинственные кривлЯниЯ ‹ебедева.
     - ‚ том и секрет.
     € ‹ебедев усмехнулсЯ.
     - —ей секрет?
     - ‚аш  секрет.  ‘ами  вы запретили мне,  сиЯтельнейший кнЯзь,  при  вас
говорить...  -  пробормотал  ‹ебедев,  и,  насладившись   тем,   что   довел
любопытство своего слушателЯ до  болезненного  нетерпениЯ, вдруг заключил: -
Ђглаи €вановны боитсЯ.
     ЉнЯзь поморщилсЯ и с минуту помолчал.
     - …й  богу, ‹ебедев Я брошу вашу дачу, - сказал он вдруг. - ѓде ѓаврила
Ђрдалионович и Џтицыны? “ вас? ‚ы их тоже к себе переманили.
     - €дут-с,  идут-с. € даже генерал  вслед  за  ними.  ‚се двери отворю и
дочерей созову всех, всех, сейчас, сейчас, - испуганно шептал ‹ебедев, махаЯ
руками и кидаЯсь от одной двери к другой.
     ‚ эту минуту  ЉолЯ поЯвилсЯ  на террасе,  войдЯ с улицы, и об¬Явил, что
вслед за ним идут гости, ‹изавета Џрокофьевна с тремЯ дочерьми.
     - Џускать или не пускать Џтицыных и ѓаврилу Ђрдалионовича? Џускать  или
не пускать генерала? - подскочил ‹ебедев, пораженный известием.
     - Ћтчего же нет? ‚сех, кому угодно!  “верЯю вас, ‹ебедев, что вы что-то
не  так  понЯли в  моих  отношениЯх  в  самом  начале; у  вас  тут  какаЯ-то
беспрерывнаЯ ошибка. џ не имею ни малейших  причин  от кого-нибудь таитьсЯ и
прЯтатьсЯ,  -  засмеЯлсЯ кнЯзь. ѓлЯдЯ на  него, почел за долг  засмеЯтьсЯ  и
‹ебедев. ‹ебедев,  несмотрЯ  на  свое чрезвычайное волнение, был тоже видимо
чрезвычайно доволен.
     …панчины узнали о болезни  кнЯзЯ  и  о том, что  он в Џавловске, только
сейчас, от Љоли,  до того же времени генеральша была в  тЯжелом  недоумении.
…ще  третьего  днЯ  генерал сообщил  своему  семейству  карточку кнЯзЯ;  эта
карточка  возбудила  в ‹изавете  Џрокофьевне уверенность,  что  и сам  кнЯзь
прибудет в Џавловск длЯ свиданиЯ с ними  немедленно вслед за этою карточкой.
Ќапрасно  девицы  уверЯли, что человек,  не  писавший  полгода,  может быть,
далеко  не будет так тороплив и теперь, и что, может быть, y него  и без них
много хлопот в Џетербурге,  -  почем  знать  его дела? ѓенеральша решительно
осердилась на эти замечаниЯ и готова была битьсЯ об заклад, что кнЯзь ЯвитсЯ
по крайней мере на другой же день, хотЯ "это уже будет и  поздно". Ќа другой
день  она  прождала целое  утро;  ждали  к  обеду,  к  вечеру, и  когда  уже
совершенно   смерклось,   ‹изавета  Џрокофьевна   рассердил