еремерли, другие  раз¬ехались,
третьи  о  старухе  позабыли,  а  мужа  своего  лет сорок  пЯть  тому  назад
схоронила. †ила с ней еще несколько  лет  пред  этим племЯнница, горбатаЯ  и
злаЯ,  говорЯт,  как ведьма,  и  даже раз старуху  укусила за палец, но и та
померла,   так  что  старуха  года  уж   три  пробивалась  одна-один¦шенька.
‘кучнехонько мне было у  ней, да  и пустаЯ  она  такаЯ была,  ничего извлечь
невозможно. Ќаконец,  украла у  менЯ петуха. „ело это до сих  пор темное, но
кроме нее  было некому.  ‡а  петуха мы поссорились, и значительно, а тут как
раз вышел случай, что менЯ, по первой же просьбе моей,  на  другую  квартиру
перевели,  в противоположный  форштадт,  в  многочисленное семейство  одного
купца с большою бородищей, как теперь  его помню. Џереезжаем  с Ќикифором  с
радостью, старуху же  оставлЯем с негодованием.  ЏроходЯт днЯ три, прихожу с
ученьЯ, Ќикифор докладывает, "что напрасно, ваше благородие,  нашу  миску  у
прежней хозЯйки оставили, не в чем  суп подавать".  џ,  разумеетсЯ, поражен:
"Љак так,  каким образом наша  миска у хозЯйки осталась?" “дивленный Ќикифор
продолжает рапортовать, что хозЯйка,  когда мы с¬езжали, нашей  миски ему не
отдала по той причине, что так как Я ее собственный горшок разбил, то она за
свой горшок нашу миску удерживает, и что будто бы Я ей это сам таким образом
предложил. ’акаЯ низость с ее стороны,  разумеетсЯ, вывела менЯ из последних
границ; кровь  закипела, вскочил, полетел. Џрихожу к  старухе, так  сказать,
уже вне себЯ; глЯжу, она сидит в сенцах  одна-один¦шенька, в  углу, точно от
солнца забилась, рукой щеку себе подперла. џ тотчас же, знаете, на нее целый
гром так и вывалил, "такаЯ, дескать, ты и  сЯкаЯ!" и знаете, этак по-русски.
’олько смотрю,  представлЯетсЯ  что-то  странное: сидит она,  лицо  на  менЯ
уставила,  глаза  выпучила,  и  ни слова  в  ответ,  и странно, странно  так
смотрит,  как бы  качаетсЯ. џ, наконец, приутих, вглЯдываюсь,  спрашиваю, ни
слова в  ответ. џ  постоЯл в нерешимости;  мухи жужжат, солнце закатываетсЯ,
тишина;  в совершенном смущении  Я, наконец, ухожу. …ще до дому не дошел,  к
майору  потребовали, потом  пришлось в  роту зайти,  так что домой воротилсЯ
совсем  ввечеру.  Џервым   словом  Ќикифора:  "а  знаете,  ваше  благородие,
хозЯйка-то наша  ведь  померла". - "Љогда?" -  "„а сегоднЯ по  вечеру,  часа
полтора назад".  ќто, значит,  в  то именно  времЯ, когда  Я ее ругал, она и
отходила. ’ак менЯ это фрапировало, Я  вам скажу, что едва опомнилсЯ. ‘тало,
знаете, даже думатьсЯ, даже ночью приснилось. џ, конечно, без предрассудков,
но на третий  день  пошел в церковь  на похороны. Ћдним  словом,  чем дальше
времЯ идет, тем  больше  думаетсЯ. Ќе  то чтоб,  а так иногда вообразишь,  и
станет  нехорошо.  ѓлавное,  что  тут, как  Я, наконец, рассудил? ‚о-первых,
женщина,  так сказать, существо человеческое,  что называют  в  наше  времЯ,
гуманное, жила, долго  жила, наконец, зажилась. Љогда-то  имела детей, мужа,
семейство,  родных, все это  кругом нее, так сказать,  кипело,  все эти, так
сказать,  улыбки, и вдруг - полный  пас, все в трубу вылетело, осталась одна
как... муха какаЯ-нибудь, носЯщаЯ на себе от века проклЯтие. € вот, наконец,
привел бог к концу. ‘  закатом  солнца, в  тихий летний вечер улетает  и моЯ
старуха, - конечно,  тут не без нравоучительной мысли; и  вот в это-то самое
мгновение,  вместо напутственной,  так сказать,  слезы,  молодой,  отчаЯнный
прапорщик, избоченЯсь  и  фертом, провожает ее с  поверхности  земли русским
элементом забубенных ругательств за погибшую миску! Ѓез сомнениЯ, Я виноват,
и хоть и смотрю уже давным-давно на свой  поступок, по отдаленности лет и по
изменению в натуре, как на чужой, но тем не менее продолжаю жалеть. ’ак что,
повторЯю, мне даже  странно,  тем  более, что если  Я и  виновен, то ведь не
совершенно  же:  зачем  же  ей  как  раз в  это  времЯ вздумалось  помирать?
ђазумеетсЯ,   тут   одно   оправдание:   что  поступок   в  некотором   роде
психологический,  но все-таки Я  не мог успокоитьсЯ,  покамест не завел, лет
пЯтнадцать  назад,  двух  постоЯнный  больных старушонок, на  свой  счет,  в
богадельне, с  целью  смЯгчить длЯ них приличным  содержанием  последние дни
земной жизни. „умаю  обратить  в  вековечное,  завещав капитал. Ќу, вот-с  и
все-с. ЏовторЯю, что, может быть, Я и во многом в  жизни провинилсЯ, но этот
случай считаю, по совести, самым сквернейшим поступком из всей моей жизни.
     - € вместо  самого сквернейшего,  ваше  превосходительство,  рассказали
один из  хороших  поступков  своей  жизни;  надули  ”ердыщенка!  -  заключил
”ердыщенко.
     -  ‚  самом деле, генерал,  Я и не воображала, чтоб у вас было все-таки
доброе сердце; даже жаль, - небрежно проговорила ЌастасьЯ ”илипповна.
     -  †аль? Џочему  же?  -  спросил  генерал  с  любезным смехом и  не без
самодовольствиЯ отпил шампанского.
     Ќо очередь была за Ђфанасием €вановичем, который тоже приготовилсЯ. ‚се
предугадывали, что он не откажетсЯ, подобно €вану  Џетровичу, да и  рассказа
его, по некоторым причинам, ждали  с особенным любопытством и вместе  с  тем
посматривали на Ќастасью ”илипповну. ‘  необыкновенным достоинством,  вполне
соответствовавшим  его осанистой  наружности, тихим,  любезным голосом начал
Ђфанасий €ванович один из своих "милых рассказов". (Љстати  сказать: человек
он  был  собою  видный,  осанистый, росту высокого, немного лыс,  немного  с
проседью, и довольно  тучный,  с  мЯгкими,  румЯными и  несколько  отвислыми
щеками, со вставными зубами. ЋдевалсЯ  широко и изЯщно и  носил удивительное
белье.  Ќа  его  пухлые,  белые руки  хотелось  заглЯдетьсЯ. Ќа указательном
пальце правой руки был дорогой бриллиантовый перстень.) ЌастасьЯ  ”илипповна
во все времЯ его рассказа  пристально рассматривала кружевцо оборки на своем
рукаве  и щипала ее двумЯ пальцами  левой руки, так что ни разу не  успела и
взглЯнуть на рассказчика.
     - —то  всего более облегчает мне мою задачу, - начал Ђфанасий €ванович,
- это  непременнаЯ  обЯзанность рассказать  никак не иначе, как самый дурной
поступок всей  моей  жизни.  ‚  таком  случае,  разумеетсЯ,  не  может  быть
колебаний: совесть и памЯть  сердца  тотчас  же подскажут,  что  именно надо
рассказывать.  ‘ознаюсь с горечью, в  числе всех,  бесчисленных, может быть,
легкомысленных и... ветреных поступков жизни  моей,  есть  один, впечатление
которого даже слишком тЯжело залегло в моей памЯти. ‘лучилось тому назад лет
около двадцати; Я заехал тогда в деревню  к Џлатону Ћрдынцеву. Ћн только что
выбран   был  предводителем  и  приехал  с  молодою  женой  провести  зимние
праздники. ’ут как раз  подошло и рождение  Ђнфисы Ђлексеевны, и назначались
два бала. Љ тому времени  был в ужасной моде и только что прогремел в высшем
свете прелестный роман  „юма-”иса La dame aux  camйlias, поэма,  которой, по
моему  мнению, не суждено ни  умереть, ни состаритьсЯ. ‚ провинции  все дамы
были  восхищены  до  восторга,  те,  которые,  по  крайней  мере, прочитали.
Џрелесть рассказа, оригинальность постановки главного лица, этот  заманчивый
мир, разобранный до тонкости,  и наконец все эти очаровательные подробности,
рассыпанные в книге (на счет,  например, обстоЯтельств употреблениЯ  букетов
белых  и  розовых  камелий  по  очереди),  одним словом, все  эти прелестные
детали, и все это вместе,  произвели почти потрЯсение. –веты камелий вошли в
необыкновенную моду.  ‚се требовали  камелий, все  их искали.  џ вас спрошу:
много ли можно  достать  камелий в уезде, когда все их длЯ балов спрашивают,
хотЯ  бы балов и немного было?  ЏетЯ ‚орховской  изнывал тогда, беднЯжка, по
Ђнфисе Ђлексеевне. Џраво, не знаю, было ли у них что-нибудь, то-есть, Я хочу
сказать, могла ли у него быть хоть какаЯ-нибудь  серьезнаЯ надежда? Ѓедный с
ума сходил,  чтобы достать камелий к  вечеру на бал длЯ  Ђнфисы  Ђлексеевны.
ѓрафинЯ  ‘оцкаЯ,  из Џетербурга, губернаторши гостьЯ, и ‘офьЯ Ѓеспалова, как
известно  стало, приедут наверно с  букетами, с  белыми.  Ђнфисе  Ђлексеевне
захотелось, длЯ некоторого особого эффекту, красных. Ѓедного Џлатона чуть не
загонЯли;  известно -  муж;  поручилсЯ,  что  букет достанет,  и  -  что же?
Ќакануне  перехватила Њытищева, Љатерина  Ђлександровна, страшнаЯ  соперница
Ђнфисы  Ђлексеевны  во  всем;  на ножах  с  ней  была. ђазумеетсЯ, истерика,
обморок. Џлатон  пропал. ЏонЯтно,  что если  бы Џете промыслить где-нибудь в
эту интересную минуту букет, то  дела его могли бы очень сильно подвинутьсЯ;
благодарность женщины  в таких случаЯх безгранична. ЊечетсЯ как угорелый; но
дело невозможное,  и говорить тут нечего.  ‚друг  сталкиваюсь  с  ним уже  в
одиннадцать вечера, накануне днЯ рождениЯ и бала, у Њарьи Џетровны ‡убковой,
соседки Ћрдынцева.  ‘иЯет. "—то  с тобой?"  -  "Ќашел! ќврика!  - "Ќу, брат,
удивил же ты менЯ! ѓде? Љак?" - "‚ …кшайске (городишка такой там есть, всего
в двадцати верстах, и  не  наш уезд),  ’репалов там купец  есть,  бородач  и
богач,   живет  со   старухой  женой,  и  вместо   детей   одни   канарейки.
Џристрастились оба  к цветам,  у него есть камелии". - "Џомилуй,  да это  не
верно, ну, как не даст?"  -  "‘тану на колени и буду в ногах валЯтьсЯ до тех
пор, пока даст, без того  не уеду!" - "Љогда едешь-то?" - "‡автра чем свет в
пЯть  часов". - "Ќу, с богом!" - € так Я, знаете, рад за него; возвращаюсь к
Ћрдынцеву;  наконец уж второй час, а мне все этак, знаете, мерещитсЯ.  •отел
уже спать  ложитьсЯ, вдруг преоригинальнаЯ  мысль! Џробираюсь  немедленно  в
кухню, бужу  ‘авелиЯ  кучера,  пЯтнадцать  целковых ему,  "подай  лошадей  в
полчаса!" —рез  полчаса, разумеетсЯ,  возок  у ворот; у  Ђнфисы  Ђлексеевны,
сказали мне, мигрень, жар и бред, - сажусь и еду. ‚ пЯтом часу Я в …кшайске,
на  постоЯлом дворе;  переждал  до рассвета, и только до рассвета; в седьмом
часу у ’репалова. "’ак и так, есть  камелии?  Ѓатюшка, отец родной,  помоги,
спаси, в ноги поклонюсь!" ‘тарик, вижу,  высокий, седой, суровый, - страшный
старик.  "Ќи-ни,  никак!  Ќе  согласен!"  џ  бух  ему  в  ноги!  ’ак-таки  и
растЯнулсЯ! - "—то вы, батюшка, что вы,  отец?" испугалсЯ даже. "„а ведь тут
жизнь человеческаЯ!" кричу ему. - "„а берите, коли так, с богом". Ќарезал же
Я тут красных камелий! чудо,  прелесть, целаЯ оранжерейка  у него маленькаЯ.
‚здыхает старик. ‚ынимаю  сто рублей.  "Ќет,  уж вы, батюшка,  обижать  менЯ
таким манером  не извольте". - "Ђ коли так,  говорю, почтенный,  благоволите
эти сто рублей  в здешнюю больницу  длЯ улучшениЯ содержаниЯ и пищи". - "‚от
это,  говорит, батюшка, дело другое, и  доброе, и благородное и богоугодное;
за здравие ваше и подам". € понравилсЯ мне, знаете, этот русский старик, так
сказать, коренной русак,  de la vraie souche. ‚ восторге от удачи, тотчас же
в обратный путь;  воротились окольными,  чтобы не встретитьсЯ  с Џетей.  Љак
приехал, так  и  посылаю букет к пробуждению Ђнфисы  Ђлексеевны. Њожете себе
представить восторг, благодарность, слезы благодарности!  Џлатон, вчера  еще
убитый и мертвый Џлатон, - рыдает у менЯ на груди.  “вы! ‚се мужьЯ таковы  с
сотворениЯ... законного брака! Ќичего  не  смею прибавить,  но  только  дела
бедного Џети  с этим эпизодом рухнули  окончательно. џ  сперва думал, что он
зарежет менЯ, как узнает,  даже уж приготовилсЯ встретить,  но случилось то,
чему  бы  Я даже и не поверил: в обморок,  к вечеру бред, и к утру  горЯчка;
рыдает как ребенок,  в конвульсиЯх. —ерез  месЯц, только  что выздоровел, на
Љавказ отпросилсЯ;  роман решительный вышел!  Љончил тем, что в  Љрыму убит.
’огда  еще  брат  его,  ‘тепан  ‚орховской,  полком  командовал,  отличилсЯ.
Џризнаюсь,  менЯ даже  много лет потом  угрызениЯ совести  мучили: длЯ чего,
зачем Я так  поразил  его? € добро  бы Я  сам был влюблен тогда?  Ђ  то ведь
простаЯ шалость, из-за простого волокитства, не более. € не перебей Я у него
этот букет,  кто знает,  жил бы человек до сих пор, был бы счастлив, имел бы
успехи, и в голову б не пришло ему под турку идти.
     Ђфанасий  €ванович примолк с тем же солидным достоинством, с  которым и
приступал к рассказу. ‡аметили, что  у  Ќастасьи ”илипповны  как-то особенно
засверкали глаза, и  даже губы  вздрогнули, когда Ђфанасий €ванович  кончил.
‚се с любопытством поглЯдывали на них обоих.
     -  Ќадули ”ердыщенка! ‚от так  надули! Ќет,  вот  это  уж так надули! -
вскричал плачевным голосом ”ердыщенко,  понимаЯ, что можно и должно вставить
словцо.
     -  Ђ вам кто  велел дела  не понимать?  ‚от и учитесь у  умных людей! -
отрезала ему  чуть  не торжествующаЯ  „арьЯ Ђлексеевна  (стариннаЯ  и вернаЯ
приЯтельница и сообщница ’оцкого).
     -  ‚ы правы,  Ђфанасий  €ванович, пети-ж¦ прескучное,  и  надо поскорей
кончить,  - небрежно вымолвила  ЌастасьЯ  ”илипповна; -  расскажу  сама, что
обещала, и давайте все в карты играть.
     - Ќо обещанный анекдот прежде всего! - с жаром одобрил генерал.
     -  ЉнЯзь,  -  резко  и неподвижно  обратилась  к  нему  вдруг  ЌастасьЯ
”илипповна,  - вот здесь  старые мои друзьЯ, генерал да  Ђфанасий  €ванович,
менЯ все замуж выдать хотЯт. ‘кажите мне, как вы думаете: выходить мне замуж
иль нет? Љак скажете, так и сделаю.
     Ђфанасий  €ванович побледнел, генерал  остолбенел; все уставили глава и
протЯнули головы. ѓанЯ застыл на месте.
     - ‡а... за кого? - спросил кнЯзь замирающим голосом.
     - ‡а ѓаврилу Ђрдалионовича €волгина, -  продолжала ЌастасьЯ ”илипповна,
попрежнему резко, твердо и четко.
     Џрошло  несколько секунд  молчаниЯ; кнЯзь  как-будто силилсЯ  и не  мог
выговорить, точно ужаснаЯ тЯжесть давила ему грудь.
     - Ќ-нет... не выходите! - прошептал  он  наконец,  и с  усилием перевел
дух.
     -  ’ак  тому  и  быть!  ѓаврила  Ђрдалионович!  -  властно   и  как  бы
торжественно обратилась она к нему: - вы слышали, как решил кнЯзь? Ќу, так в
том и мой ответ; и пусть это дело кончено раз на всегда!
     - ЌастасьЯ ”илипповна! - дрожащим голосом проговорил Ђфанасий €ванович.
     - ЌастасьЯ ”илипповна! - убеждающим, но встревоженным голосом  произнес
генерал.
     ‚се зашевелились и затревожились.
     - —то вы, господа? - продолжала она, как бы  с удивлением вглЯдываЯсь в
гостей: - что вы так всполохнулись! € какие у вас у всех лица!
     - Ќо... вспомните, ЌастасьЯ ”илипповна, - запинаЯсь пробормотал ’оцкий,
- вы дали  обещание... вполне добровольное, и могли бы отчасти и пощадить...
џ  затруднЯюсь и...  конечно,  смущен, но...  Ћдним  словом, теперь, в такую
минуту,  и  при...  при людЯх,  и все это так... кончить таким  пети-ж¦ дело
серьезное, дело чести и сердца... от которого зависит...
     -  Ќе  понимаю  вас,  Ђфанасий  €ванович;   вы   действительно   совсем
сбиваетесь. ‚о-первых, что  такое:  "при людЯх"? ђазве  мы  не  в прекрасной
интимной  компании?  €  почему "пети-ж¦"?  џ действительно хотела рассказать
свой анекдот, ну, вот и  рассказала; не  хорош разве? €  почему вы говорите,
что "не серьезно"? ђазве это не серьезно? ‚ы слышали, Я сказала кнЯзю:  "как
скажете,  так и будет": сказал бы да, Я  бы тотчас же  дала  согласие, но он
сказал нет, и Я отказала.  ’ут всЯ моЯ жизнь на одном  волоске висела;  чего
серьезнее?
     -  Ќо  кнЯзь,  почему  тут  кнЯзь?  €  что  такое,  наконец,  кнЯзь?  -
пробормотал генерал, почти  уж не в силах сдержать свое негодование на такой
обидный даже авторитет кнЯзЯ.
     - Ђ кнЯзь длЯ менЯ то, что Я в него в  первого, во всю мою жизнь, как в
истинно-преданного человека  поверила. Ћн в менЯ с одного взглЯда поверил, и
Я ему верю.
     - Њне остаетсЯ только отблагодарить Ќастасью ”илипповну за чрезвычайную
деликатность,  с  которою она... со мной  поступила,  -  проговорил  наконец
дрожащим голосом и  с кривившимисЯ губами бледный ѓанЯ; - это,  конечно, так
тому и следовало... Ќо... кнЯзь... ЉнЯзь в этом деле...
     - „о  семидесЯти  пЯти  тысЯч  добираетсЯ,  что ли?  -  оборвала  вдруг
ЌастасьЯ ”илипповна: -  вы это хотели сказать? Ќе запирайтесь, вы непременно
это  хотели  сказать!  Ђфанасий  €ванович,  Я  и забыла  прибавить:  вы  эти
семьдесЯт пЯть  тысЯч возьмите  себе и знайте, что  Я  вас  отпускаю на волю
даром.  „овольно! Ќадо ж и вам вздохнуть! „евЯть  лет и три месЯца! ‡автра -
по-новому, а сегоднЯ  -  Я именинница и сама по себе, в первый  раз в  целой
жизни!  ѓенерал, возьмите и вы  ваш  жемчуг, подарите супруге, вот он;  а  с
завтрашнего  днЯ  Я  совсем  и  с квартиры с¬езжаю.  € уже  больше  не будет
вечеров, господа!
     ‘казав это, она вдруг встала, как-будто желаЯ уйти.
     -  ЌастасьЯ  ”илипповна!  ЌастасьЯ  ”илипповна! - послышалось  со  всех
сторон.  ‚се  заволновались, все  встали  с мест;  все  окружили  ее,  все с
беспокойством слушали эти порывистые, лихорадочные,  исступленные слова; все
ощущали  какой-то  беспорЯдок,  никто  не  мог  добитьсЯ толку, никто не мог
ничего  понЯть.  ‚  это  мгновение  раздалсЯ  вдруг  звонкий,  сильный  удар
колокольчика, точь-в-точь как давеча в ѓанечкину квартиру.
     -  Ђ!  а-а!  ‚от  и  развЯзка!  Ќаконец-то!  Џоловина  двенадцатого!  -
вскричала ЌастасьЯ ”илипповна; - прошу вас садитьсЯ, господа, это развЯзка!
     ‘казав это,  она  села  сама. ‘транный смех трепетал на  губах  ее. Ћна
сидела молча, в лихорадочном ожидании, и смотрела на дверь.
     - ђогожин и сто тысЯч, сомнениЯ нет, - пробормотал про себЯ Џтицын.

        XV.
     ‚ошла горничнаЯ ЉатЯ, сильно испуганнаЯ.
     - ’ам бог  знает что, ЌастасьЯ ”илипповна, человек  десЯть ввалились, и
все хмельные-с, сюда просЯтсЯ, говорЯт, что ђогожин, и что вы сами знаете.
     - Џравда, ЉатЯ, впусти их всех тотчас же.
     -  Ќеужто...  всех-с,  ЌастасьЯ  ”илипповна? ‘овсем  ведь  безобразные.
‘трасть!
     -  ‚сех, всех впусти, ЉатЯ, не  бойсЯ, всех до одного,  а то и без тебЯ
войдут. ‚он уж как шумЯт, точно давеча. ѓоспода, вы, может быть, обижаетесь,
- обратилась она к гостЯм,  - что Я такую компанию при вас принимаю? џ очень
сожалею и прощениЯ прошу, но так надо, а мне очень, очень бы желалось, чтобы
вы все согласились  быть при этой развЯзке моими свидетелЯми, хотЯ, впрочем,
как вам угодно...
     ѓости  продолжали  изумлЯтьсЯ, шептатьсЯ  и  переглЯдыватьсЯ, но  стало
совершенно  Ясно,  что все это  было рассчитано и  устроено  заранее, и  что
Ќастасью  ”илипповну, - хоть она и конечно с ума сошла, - теперь не собьешь.
‚сех  мучило ужасно любопытство. Џри том же и пугатьсЯ-то очень было некому.
„ам было только две: „арьЯ Ђлексеевна, барынЯ бойкаЯ и видавшаЯ всЯкие виды,
и которую трудно было сконфузить, и прекраснаЯ, но молчаливаЯ незнакомка. Ќо
молчаливаЯ незнакомка врЯд ли что и понЯть  могла: это была приезжаЯ немка и
русского Языка ничего не знала; кроме того, кажетсЯ, была столько же  глупа,
сколько  и  прекрасна.  Ћна  была внове и уже принЯто  было приглашать ее на
известные вечера в  пышнейшем костюме, причесанную как на выставку, и сажать
как  прелестную картинку длЯ того, чтобы  "скрасить вечер, - точно так,  как
иные  добывают  длЯ своих вечеров  у знакомых, на один  раз,  картину, вазу,
статую или экран.  —то же касаетсЯ мужчин, то Џтицын, например, был приЯтель
с  ђогожиным, ”ердыщенко был как  рыба в воде; ѓанечка все еще в себЯ придти
не  мог,  но хоть смутно, а неудержимо  сам  ощущал  горЯчечную  потребность
достоЯть  до   конца  у  своего  позорного  столба;  старичек-учитель,  мало
понимавший  в чем дело, чуть не плакал и буквально дрожал от страха, заметив
какую-то  необыкновенную  тревогу кругом  и в Ќастасье  ”илипповне,  которую
обожал, как  свою  внучку; но  он  скорее  бы  умер,  чем  ее в такую минуту
покинул.   —то  же  касаетсЯ   ЂфанасиЯ  €вановича,  то,  конечно,  он  себЯ
компрометировать   в   таких  приключениЯх  не   мог;  но  он   слишком  был
заинтересован  в деле, хотЯ бы и принимавшем такой  сумасшедший оборот; да и
ЌастасьЯ ”илипповна выронила на его счет  два-три словечка таких, что уехать
никак нельзЯ было, не  раз¬Яснив  окончательно дела. Ћн  решилсЯ досидеть до
конца  и  уже  совершенно  замолчать  и оставатьсЯ лишь  наблюдателем,  что,
конечно, и требовалось  его  достоинством. Ћдин лишь генерал …панчин, только
сейчас  пред этим разобиженный таким бесцеремонным  и смешным  возвратом ему
подарка, конечно, еще более мог теперь обидетьсЯ всеми этими необыкновенными
эксцентричностЯми или, например, поЯвлением ђогожина; да  и человек, как он,
и без  того  уже слишком  снизошел,  решившись  сесть  рЯдом  с  Џтицыным  и
”ердыщенком; но что могла  сделать  сила  страсти, то  могло быть,  наконец,
побеждено  чувством  обЯзанности, ощущением долга, чина  и значениЯ и вообще
уважением  к  себе,  так  что  ђогожин  с  компанией,  во  всЯком случае,  в
присутствии его превосходительства был невозможен.
     - Ђх, генерал, - перебила его тотчас же ЌастасьЯ ”илипповна, только что
он обратилсЯ к ней с заЯвлением, - Я и  забыла! Ќо будьте уверены, что о вас
Я  предвидела.  …сли  уж  вам  так  обидно,  то Я и не  настаиваю  и вас  не
удерживаю,  хотЯ бы мне очень желалось именно вас при себе теперь видеть. ‚о
всЯком случае, очень благодарю вас за ваше знакомство и лестное внимание, но
если вы боитесь...
     -  Џозвольте, ЌастасьЯ  ”илипповна,  - вскричал  генерал,  'в  припадке
рыцарского  великодушиЯ,  -  кому выговорите?  „а  Я  из  преданности  одной
останусь теперь подле вас, и если, например, есть  какаЯ опасность... Љ тому
же Я, признаюсь, любопытствую чрезмерно. џ  только на счет  того  хотел, что
они  испортЯт ковры и,  пожалуй,  разобьют что-нибудь... „а  и не надо бы их
совсем, по-моему, ЌастасьЯ ”илипповна!
     - ‘ам ђогожин! - провозгласил ”ердыщенко.
     -  Љак вы  думаете, Ђфанасий  €ванович,  - наскоро  успел  шепнуть  ему
генерал: -  не сошла  ли она  с ума?  ’о-есть,  без  аллегории, а  настоЯщим
медицинским манером, - а?
     -  џ вам  говорил, что  она  и всегда к этому наклонна была,  -  лукаво
отшепнулсЯ Ђфанасий €ванович.
     - € к тому же лихорадка...
     ЉомпаниЯ  ђогожина была почти в  том  же  самом составе,  как  и давеча
утром;  прибавилсЯ только какой-то беспутный старичишка, в свое времЯ бывший
редактором какой-то  забулдыжной  обличительной газетки, и  про которого шел
анекдот, что  он  заложил и  пропил  свои вставные  на золоте  зубы, и  один
отставной  подпоручик,  решительный  соперник и конкуррент, по ремеслу  и по
назначению, утрешнему господину с кулаками и совершенно никому из ђогожинцев
неизвестный,  но  подобранный   на  улице,  на  солнечной  стороне  Ќевского
проспекта,  где  он   останавливал  прохожих  и  слогом  Њарлинского  просил
вспоможениЯ,  под  коварным предлогом, что он  сам  "по пЯтнадцати  целковых
давал в свое времЯ  просителЯм". Ћба конкуррента тотчас же отнеслись  друг к
другу  враждебно.  „авешний господин  с  кулаками  после приема  в  компанию
"просителЯ" счел себЯ даже  обиженным и,  будучи молчалив от природы, только
рычал иногда, как медведь,  и с глубоким презреньем смотрел на заискиваниЯ и
заигрываниЯ с ним "просителЯ", оказавшегосЯ человеком светским и политичным.
‘ виду  подпоручик обещал брать "в деле" более  ловкостью и изворотливостью,
чем силой, да и ростом был пониже кулачного господина. „еликатно, не вступаЯ
в  Явный спор,  но  ужасно  хвастаЯсь,  он  несколько  раз  уже  намекнул  о
преимуществах   английского   бокса,   одним   словом,  оказалсЯ   чистейшим
западником.  Љулачный  господин  при  слове  "бокс"  только  презрительно  и
обидчиво улыбалсЯ, и с своей стороны, не удостоиваЯ соперника Явного прениЯ,
показывал иногда,  молча,  как  бы  невзначай, или, лучше сказать,  выдвигал
иногда на вид одну совершенно  национальную вещь - огромный кулак, жилистый,
узловатый, обросший каким-то рыжим пухом, и всем становилось  Ясно, что если
эта  глубоко-национальнаЯ  вещь  опуститсЯ  без   промаху   на  предмет,  то
действительно только мокренько станет.
     ‚  высшей степени  "готовых"  опЯть-таки никого из них  не  было, как и
давеча, вследствие стараний самого ђогожина, имевшего целый день в виду свой
визит к  Ќастасье ”илипповне. ‘ам  же он  почти совсем успел отрезвитьсЯ, но
зато чуть не одурел от всех вынесенных  им впечатлений в  этот безобразный и
ни на что не похожий  день из всей его жизни. Ћдно только  оставалось у него
постоЯнно в виду, в памЯти и в сердце, в каждую минуту, в каждое  мгновение.
„лЯ  этого  одного он  провел  все  времЯ, с пЯти  часов пополудни вплоть до
одиннадцати, в бесконечной тоске и тревоге,  возЯсь с Љиндерами и Ѓискупами,
которые тоже чуть с ума не сошли, мечась  как угорелые по его надобности.  €
однако все-таки сто тысЯч ходЯчими деньгами, о которых мимолетно, насмешливо
и совершенно  неЯсно намекнула  ЌастасьЯ  ”илипповна, успели составитьсЯ, за
проценты, о которых даже сам Ѓискуп, из стыдливости, разговаривал с Љиндером
не вслух, а только шепотом.
     Љак и давеча,  ђогожин выступал впереди  всех, остальные подвигались за
ним, хотЯ  и с  полным сознанием своих  преимуществ, но  все-таки  несколько
трусЯ. ѓлавное, и бог знает отчего, трусили они Ќастасьи ”илипповны. Ћдни из
них даже думали, что всех  их  немедленно "спустЯт  с лестницы". €з думавших
так был  между прочими щеголь и  победитель  сердец, ‡алежев.  Ќо другие,  и
преимущественно  кулачный господин,  хотЯ  и  не вслух, но  в  сердце своем,
относились  к  Ќастасье  ”илипповне  с  глубочайшим  презрением,  и  даже  с
ненавистью, и шли к ней как на  осаду. Ќо великолепное убранство первых двух
комнат,  неслыханные и невиданные ими вещи, редкаЯ мебель, картины, огромнаЯ
статуЯ ‚енеры, - все это произвело на них неотразимое впечатление почтениЯ и
чуть ли  даже не страха. ќто не помешало  конечно им всем, мало-по-малу  и с
нахальным любопытством, несмотрЯ на страх, протеснитьсЯ вслед за ђогожиным в
гостиную;  но  когда  кулачный  господин,  "проситель"  и  некоторые  другие
заметили  в числе гостей  генерала …панчина,  то в  первое мгновение до того
были обескуражены, что стали даже  понемногу ретироватьсЯ обратно, в  другую
комнату. Ћдин только ‹ебедев был из  числа наиболее ободренных и убежденных,
и  выступал  почти  рЯдом с  ђогожиным, постигаЯ, что  в самом  деле  значит
миллион  четыреста тысЯч чистыми деньгами и сто  тысЯч теперь, сейчас  же, в
руках.  Ќадо,  впрочем  заметить,  что  все  они,  не исключаЯ  даже знатока
‹ебедева,  несколько   сбивались   в  познании   границ  и  пределов  своего
могущества, и  в самом ли деле им теперь все дозволено, или  нет? ‹ебедев  в
иные  минуты  готов  был поклЯстьсЯ,  что  все,  но  в  другие минуты ощущал
беспокойную  потребность припомнить про себЯ, на всЯкий случай,  некоторые и
преимущественно ободрительные и успокоительные статейки свода законов.
     Ќа  самого  ђогожина гостинаЯ Ќастасьи  ”илипповны  произвела  обратное
впечатление, чем на всех его  спутников. ’олько что приподнЯлась портьера, и
он   увидал  Ќастасью  ”илипповну,  -  все   остальное  перестало  длЯ  него
существовать, как и давеча утром, даже могущественнее  чем давеча утром.  Ћн
побледнел и на мгновение остановилсЯ;  угадать  можно было, что  сердце  его
билось ужасно. ђобко  и  потерЯнно  смотрел  он несколько секунд, не  отводЯ
глаз,  на Ќастасью ”илипповну. ‚друг, как бы потерЯв весь рассудок и чуть не
шатаЯсь, подошел он к столу; дорогой  наткнулсЯ на  стул Џтицына и  наступил
своими  грЯзными  сапожищами  на кружевную  отделку  великолепного  голубого
платьЯ  молчаливой  красавицы-немки;  не извинилсЯ  и не заметил. ЏодойдЯ  к
столу,  он  положил  на него один  странный предмет,  с которым  и вступил в
гостиную, держа его пред собой в обеих руках. ќто была большаЯ пачка бумаги,
вершка три в высоту и  вершка четыре в  длину, крепко и  плотно завернутаЯ в
Ѓиржевые  ‚едомости  и обвЯзаннаЯ  туго-на-туго  со всех  сторон и  два раза
на-крест бичевкой,  в  роде  тех, которыми обвЯзывают сахарные головы. ‡атем
стал, ни слова не говорЯ и опустив руки,  как  бы ожидаЯ  своего  приговора.
Љостюм  его был совершенно  давешний, кроме совсем нового шелкового шарфа на
шее,  Ярко-зеленого   с   красным,   с   огромною  бриллиантовою   булавкой,
изображавшею жука,  и массивного  бриллиантового перстнЯ на  грЯзном  пальце
правой руки. ‹ебедев до стола  не дошел шага на три; остальные, как  сказано
было, понемногу  набирались  в  гостиную.  ЉатЯ и  Џаша,  горничные Ќастасьи
”илипповны,  тоже прибежали  глЯдеть из-за приподнЯтых  портьер,  с глубоким
изумлением и страхом.
     - —то это такое? - спросила ЌастасьЯ ”илипповна, пристально и любопытно
оглЯдев ђогожина и указываЯ глазами на "предмет".
     - ‘то тысЯч! - ответил тот почти шепотом.
     - Ђ сдержал-таки  слово, каков! ‘адитесь, пожалуста,  вот  тут, вот  на
этот стул; Я вам потом скажу что-нибудь. Љто  с вами? ‚сЯ давешнЯЯ компаниЯ?
Ќу, пусть войдут  и сЯдут; вон там  на диване можно, вот еще диван,  ‚от там
два кресла... что же они не хотЯт, что ли?
     „ействительно,  некоторые  положительно сконфузились, отретировались  и
уселись ждать в другой комнате, но иные остались и расселись по приглашению,
но только  подальше от стола, больше по углам, одни все еще желаЯ  несколько
стушеватьсЯ, другие - чем дальше, тем больше и  как-то  неестественно быстро
ободрЯЯсь. ђогожин уселсЯ тоже на показанный ему стул, но сидел не долго; он
скоро  встал и  уже  больше  не садилсЯ.  Њало-по-малу он стал  различать  и
оглЯдывать гостей.  “видев  ѓаню, он Ядовито улыбнулсЯ и прошептал про себЯ:
"вишь!" Ќа генерала и на ЂфанасиЯ €вановича  он взглЯнул без смущениЯ и даже
без  особенного любопытства. Ќо  когда  заметил  подле  Ќастасьи  ”илипповны
кнЯзЯ, то долго не  мог оторватьсЯ от него, в чрезвычайном удивлении,  и как
бы  не в силах дать себе в  этой встрече отчет. Њожно  было подозревать, что
минутами он  был в настоЯщем бреду. Љроме всех  потрЯсений этого днЯ, он всю
прошедшую ночь провел в вагоне и уже почти двое суток не спал.
     - ќто, господа, сто тысЯч, -  сказала ЌастасьЯ ”илипповна, обращаЯсь ко
всем  с каким-то  лихорадочно-нетерпеливым  вызовом,  -  вот  в этой грЯзной
пачке.  „авеча вот он закричал как сумасшедший, что привезет мне вечером сто
тысЯч, и Я  все ждала его. ќто он торговал менЯ; начал с восемнадцати тысЯч,
потом вдруг скакнул на сорок, а потом вот и эти сто. ‘держал-таки слово! ”у,
какой он бледный!.. ќто давеча все у ѓанечки было: Я приехала к его мамаше с
визитом,  в мое будущее  семейство, а там его сестра  крикнула  мне в глаза:
"Ќеужели  эту бесстыжую  отсюда  не  выгонЯт!",  а  ѓанечке, брату,  в  лицо
плюнула. ‘ характером девушка!
     -  ЌастасьЯ  ”илипповна!  - укорительно  произнес  генерал.  Ћн начинал
несколько понимать дело, по своему.
     - —то такое, генерал? Ќе прилично, что ли? „а полно форсить-то! —то Я в
театре-то французском,  в  ложе,  как  неприступнаЯ добродетель  бельэтажнаЯ
сидела,  да  всех,  кто за мною  гонЯлись пЯть лет, как дикаЯ бегала,  и как
гордаЯ невинность смотрела,  так ведь это  все дурь менЯ доехала! ‚от, перед
вами же, пришел да положил сто тысЯч на  стол, после пЯти-то лет невинности,
и уж наверно у них там тройки стоЯт и менЯ ждут. ‚о  сто  тысЯч менЯ оценил!
ѓанечка,  Я вижу, ты на менЯ  до сих пор еще сердишьсЯ? „а неужто ты  менЯ в
свою семью ввести хотел? ЊенЯ-то, ђогожинскую! ЉнЯзь-то что сказал давеча?
     -  џ  не  то сказал, что вы ђогожинскаЯ, вы  не ђогожинскаЯ! - дрожащим
голосом выговорил кнЯзь.
     - ЌастасьЯ ”илипповна, полно,  матушка, полно, голубушка, - не стерпела
вдруг „арьЯ Ђлексеевна, -  уж  коли  тебе так  тЯжело  от них стало, так что
смотреть-то на них! € неужели ты с этаким отправитьсЯ хочешь, хоть и  за сто
бы  тысЯч!  Џравда, сто  тысЯч, ишь ведь!  Ђ ты сто  тысЯч-то  возьми, а его
прогони, вот как с ними надо делать;  эх, Я бы на твоем месте их всех... что
в самом-то деле!
     „арьЯ  Ђлексеевна даже в гнев вошла. ќто была  женщина  добраЯ и весьма
впечатлительнаЯ.
     - Ќе сердись, „арьЯ Ђлексеевна, - усмехнулась ей ЌастасьЯ ”илипповна, -
ведь Я ему не сердЯсь говорила. Џопрекнула, что ль, Я его? џ и впрЯмь понЯть
не могу, как  на менЯ эта  дурь нашла, что Я в честную  семью хотела  войти.
‚идела Я его  мать-то, руку у ней  поцеловала. Ђ что Я  давеча  издевалась у
тебЯ, ѓанечка, так это Я нарочно хотела сама в  последний раз посмотреть: до
чего  ты сам можешь дойти? Ќу, удивил же ты менЯ, право.  Њногого Я ждала, а
этого нет! „а неужто ты менЯ взЯть  мог, знаЯ, что вот он  мне такой  жемчуг
дарит, чуть  не накануне твоей  свадьбы, а Я беру? Ђ ђогожин-то?  ‚едь  он в
твоем доме, при твоей матери и сестре менЯ торговал, а ты вот все-таки после
того свататьсЯ приехал, да  чуть  сестру не  привез? „а неужто же правду про
тебЯ ђогожин сказал,  что ты за  три целковых на ‚асильевский Ћстров ползком
доползешь?
     -  „оползет,  - проговорил вдруг  ђогожин тихо, но  с видом величайшего
убеждениЯ.
     - € добро бы ты с голоду умирал,  а ты ведь жалованье, говорЯт, хорошее
получаешь!  „а  ко  всему-то в  придачу, кроме  позора-то, ненавистную  жену
ввести в дом! (потому что ведь ты менЯ  ненавидишь, Я это знаю!) Ќет, теперь
Я  верю,  что  этакой  за деньги зарежет!  ‚едь теперь  их  всех такаЯ жажда
обуЯла, так их разнимает на деньги, что они  словно одурели. ‘ам ребенок,  а
уж лезет в ростовщики!  Ђ то намотает на бритву шелку, закрепит, да тихонько
сзади и зарежет приЯтелЯ, как барана, как  Я читала недавно.  Ќу, бесстыдник
же ты! џ бесстыжаЯ, а ты того хуже. џ про того букетника уж и не говорю...
     - ‚ы ли,  вы ли это, ЌастасьЯ ”илипповна!  - всплеснул руками генерал в
истинной горести: - вы, такаЯ деликатнаЯ,  с такими тонкими мыслЯми,  и вот!
Љакой Язык! Љакой слог!
     - џ теперь во хмелю, генерал, - засмеЯлась вдруг ЌастасьЯ ”илипповна, -
Я гулЯть хочу! ‘егоднЯ мой  день, мой табельный день, мой высокосный день, Я
его давно поджидала.  „арьЯ  Ђлексеевна, видишь  ты вот этого букетника, вот
этого Monsieur aux camйlias, вот он сидит, да смеетсЯ на нас...
     - џ  не смеюсь, ЌастасьЯ ”илипповна,  Я только  с величайшим  вниманием
слушаю, - с достоинством отпарировал ’оцкий.
     - Ќу, вот,  за  что Я его мучила целые пЯть лет и от себЯ не отпускала!
‘тоил ли того! Ћн просто таков,  каким должен быть... …ще он менЯ  виноватою
пред  собой сочтет:  воспитание ведь дал, как  графиню  содержал,  денег-то,
денег-то сколько ушло,  честного мужа мне приискал еще там, а здесь ѓанечку;
и что  же б  ты думала: Я с ним эти пЯть  лет не  жила, а  деньги-то с  него
брала,  и  думала,  что  права! ‘овсем ведь Я  с  толку  сбила себЯ! ’ы  вот
говоришь, сто  тысЯч возьми,  да  и  прогони, коли  мерзко. Ћно  правда, что
мерзко... џ бы и замуж давно могла выйти, да и не то что за ѓанечку, да ведь
очень уж  тоже мерзко.  € за что Я моих пЯть  лет  в этой злобе  потерЯла! Ђ
веришь, иль нет, Я, года четыре тому назад, временем думала, не выйти ли мне
уж и впрЯмь за моего ЂфанасиЯ €вановича? џ тогда это со злости  думала; мало
ли  что у  менЯ  тогда в голове перебывало; а ведь,  право, заставила б! ‘ам
напрашивалсЯ,  веришь  иль  нет? Џравда, он  лгал,  да ведь падок  уж очень,
выдержать не может. „а потом, слава богу, подумала: стоит он такой злости! €
так мне мерзко стало тогда вдруг на него,  что если б и  сам присваталсЯ, не
пошла бы. € целые-то пЯть лет Я так форсила! нет, уж лучше на улицу, где мне
и следует быть! €ль разгулЯтьсЯ с ђогожиным, иль  завтра же в прачки  пойти!
Џотому ведь на мне  ничего своего;  уйду  - все ему  брошу, последнюю трЯпку
оставлю, а  без всего менЯ кто возьмет, спроси-ка  вот ѓаню, возьмет ли?  „а
менЯ и ”ердыщенко не возьмет!..
     -  ”ердыщенко, может  быть, не  возьмет, ЌастасьЯ ”илипповна, Я человек
откровенный, - перебил  ”ердыщенко, - зато  кнЯзь возьмет! ‚ы  вот сидите да
плачетесь, а вы взглЯните-ка на кнЯзЯ! џ уж давно наблюдаю...
     ЌастасьЯ ”илипповна с любопытством обернулась к кнЯзю.
     - Џравда? - спросила она.
     - Џравда, - прошептал кнЯзь.
     - ‚озьмете как есть, без ничего!
     - ‚озьму, ЌастасьЯ ”илипповна...
     - ‚от и новый анекдот! - пробормотал генерал: - Ћжидать было можно.
     ЉнЯзь  скорбным,   строгим   и  проницающим  взглЯдом  смотрел  в  лицо
продолжавшей его оглЯдывать Ќастасьи ”илипповны.
     -  ‚от еще  нашелсЯ!  -  сказала она  вдруг, обращаЯсь  опЯть  к  „арье
Ђлексеевне: -  а  ведь  впрЯмь от доброго  сердца, Я  его  знаю. ЃлагодетелЯ
нашла! Ђ впрочем, правду, может, про него говорЯт, что...  того. —ем жить-то
будешь,  коли  уж  так  влюблен,  что  ђогожинскую  берешь, за  себЯ-то,  за
кнЯзЯ-то?...
     - џ вас честную беру,  ЌастасьЯ ”илипповна,  а не ђогожинскую, - сказал
кнЯзь.
     - ќто Я-то честнаЯ?
     - ‚ы.
     -  Ќу,  это  там... из  романов!  ќто, кнЯзь-голубчик, старые бредни, а
нынче свет поумнел,  и все это вздор! „а  и куда тебе женитьсЯ, за тобой  за
самим еще нЯньку нужно!
     ЉнЯзь встал  и  дрожащим,  робким  голосом,  но в то же  времЯ с  видом
глубоко убежденного человека произнес:
     - џ  ничего не знаю, ЌастасьЯ ”илипповна, Я ничего не  видел, вы правы,
но Я... Я сочту, что вы мне, а не Я сделаю честь.  џ  ничто, а вы страдали и
из такого  ада чистаЯ  вышли,  а  это много.  Љ чему  же вы  стыдитесь, да с
ђогожиным  ехать  хотите? ќто  лихорадка...  ‚ы  господину ’оцкому семьдесЯт
тысЯч отдали и говорите, что  все, что здесь есть, все  бросите, этого никто
здесь  не сделает. џ вас...  ЌастасьЯ  ”илипповна... люблю.  џ умру за  вас,
ЌастасьЯ ”илипповна.  џ  никому  не позволю про вас  слова сказать, ЌастасьЯ
”илипповна... …сли мы будем бедны, Я работать буду, ЌастасьЯ ”илипповна...
     Џри последних словах послышалось хихиканье ”ердыщенка, ‹ебедева, и даже
генерал про себЯ как-то крЯкнул с большим  неудовольствием. Џтицын  и ’оцкий
не могли  не  улыбнутьсЯ, но сдержались. Ћстальные  просто разинули  рты  от
удивлениЯ.
     -  ...Ќо мы,  может  быть,  будем не бедны, а  очень  богаты,  ЌастасьЯ
”илипповна, - продолжал  кнЯзь тем же робким голосом. - џ,  впрочем, не знаю
наверно, и жаль, что до сих пор еще узнать ничего не мог в целый день, но  Я
получил  в вейцарии письмо из Њосквы, от  одного господина  ‘алазкина, и он
менЯ уведомлЯет, что  Я будто бы могу получить очень большое наследство. ‚от
это письмо...
     ЉнЯзь действительно вынул из кармана письмо.
     -  „а он  уж  не  бредит ли? -  пробормотал генерал: -  сумасшедший дом
настоЯщий! Ќа мгновение последовало некоторое молчание.
     - ‚ы, кажетсЯ, сказали, кнЯзь, что письмо к вам от ‘алазкина? - спросил
Џтицын: - это очень известный в  своем  кругу  человек; это очень  известный
ходок  по  делам, и если действительно он вас  уведомлЯет,  то вполне можете
верить. Љ счастию, Я руку знаю,  потому  что недавно дело имел... …сли бы вы
дали мне взглЯнуть, может быть, мог бы вам что-нибудь и сказать.
     ЉнЯзь, молча, дрожащею рукой протЯнул ему письмо.
     - „а что  такое, что  такое?  - спохватилсЯ генерал, смотрЯ на всех как
полоумный: - да неужто наследство?
     ‚се устремили взглЯды на Џтицына, читавшего  письмо.  Ћбщее любопытство
получило  новый  и  чрезвычайный толчек.  ”ердыщенку  не  сиделось;  ђогожин
смотрел в недоумении и в ужасном беспокойстве переводил взглЯды то на кнЯзЯ,
то на Џтицына. „арьЯ Ђлексеевна в ожидании была как на иголках. „аже ‹ебедев
не утерпел, вышел  из  своего угла,  и,  согнувшись  в  три  погибели,  стал
заглЯдывать в письмо чрез плечо Џтицына, с видом человека, опасающегосЯ, что
ему .сейчас дадут за это колотушку.

        XVI.
     - ‚ерное дело, - об¬Явил, наконец, Џтицын, складываЯ письмо и передаваЯ
его  кнЯзю. -  ‚ы получаете безо  всЯких  хлопот,  по неоспоримому духовному
завещанию вашей тетки, чрезвычайно большой капитал.
     - Ѓыть не может! - воскликнул генерал, точно выстрелил.
     ‚се опЯть разинули рты.
     Џтицын  об¬Яснил, обращаЯсь преимущественно  к  €вану ”едоровичу, что у
кнЯзЯ  пЯть  месЯцев  тому назад  умерла тетка, которой  он никогда не  знал
лично, роднаЯ и  старшаЯ сестра матери кнЯзЯ, дочь московского купца третьей
гильдии, Џапушина, умершего в бедности  и в банкротстве. Ќо старший,  родной
брат этого  Џапушина, недавно также умерший, был известный  богатый купец. ‘
год  тому  назад  у  него  умерли  почти  в один  и тот  же  месЯц  два  его
единственные  сына. ќто так  его  поразило, что  старик  недолго  спустЯ сам
заболел  и  умер. Ћн был вдов,  совершенно никого  наследников, кроме  тетки
кнЯзЯ, родной племЯнницы Џапушина, весьма  бедной  женщины и  приживавшей  в
чужом  доме. ‚о  времЯ получениЯ наследства эта  тетка  уже почти умирала от
водЯной, но тотчас  же стала разыскивать кнЯзЯ,  поручив  это  ‘алазкину,  и
успела сделать завещание. Џовидимому, ни кнЯзь, ни доктор, у которого он жил
в вейцарии, не захотели ждать официальных уведомлений или делать справки, а
кнЯзь, с письмом ‘алазкина в кармане, решилсЯ отправитьсЯ сам...
     - Ћдно только могу вам сказать, - заключил Џтицын, обращаЯсь к кнЯзю, -
что все это должно быть  бесспорно  и право, и все, что пишет вам ‘алазкин о
бесспорности и законности вашего дела, можете принЯть как за чистые деньги в
кармане. ЏоздравлЯю вас,  кнЯзь! Њожет быть, тоже миллиона полтора получите,
а пожалуй, что и больше. Џапушин был очень богатый купец.
     - Ђй да последний в роде кнЯзь Њышкин! - завопил ”ердыщенко.
     - “ра! - пьЯным голоском прохрипел ‹ебедев.
     - Ђ Я-то ему давеча двадцать пЯть  целковых ссудил, беднЯжке, ха-ха-ха!
”антасмагориЯ,  да и только! -  почти  ошеломленный от изумлениЯ, проговорил
генерал: - ну,  поздравлЯ