ружески,
между  ’оцким  и  генералом  положено  было  до  времени  избегать   всЯкого
формального и  безвозвратного  шага.  „аже  родители  все  еще  не  начинали
говорить с дочерьми совершенно открыто; начиналсЯ  как  будто  и  диссонанс:
генеральша …панчина, мать семейства, становилась  почему-то  недовольною,  а
это было очень важно. ’ут было  одно  мешавшее  всему  обстоЯтельство,  один
мудреный и хлопотливый случай, из-за которого все  дело  могло  расстроитьсЯ
безвозвратно.
     ќтот мудреный и хлопотливый "случай" (как выражалсЯ сам ’оцкий) началсЯ
еще очень давно, лет восемнадцать этак назад. ђЯдом с  одним  из  богатейших
поместий ЂфанасиЯ €вановича, в одной из срединных губерний, бедствовал  один
мелкопоместный и беднейший помещик. ќто был человек замечательный  по  своим
беспрерывным и анекдотическим неудачам, -  один  отставной  офицер,  хорошей
дворЯнской фамилии, и даже в этом отношении  почище  ’оцкого,  некто  ”илипп
Ђлександрович Ѓарашков. ‚есь задолжавшийсЯ и  заложившийсЯ,  он  успел  уже,
наконец, после каторжных,  почти  мужичьих  трудов,  устроить  кое-как  свое
маленькое хозЯйство удовлетворительно. Џри малейшей удаче  он  необыкновенно
ободрЯлсЯ. Ћбодренный и просиЯвший надеждами, он отлучилсЯ на несколько дней
в свой уездный городок, чтобы  повидатьсЯ  и,  буде  возможно,  столковатьсЯ
окончательно с одним из главнейших  своих  кредиторов.  Ќа  третий  день  по
прибытии его в город ЯвилсЯ к нему из его деревеньки его староста, верхом, с
обожженною щекой  и  обгоревшею  бородой,  и  возвестил  ему,  что  "вотчина
сгорела", вчера, в самый полдень, при чем "изволили  сгореть  и  супруга,  а
деточки целы  остались".  ќтого  сюрприза  даже  и  Ѓарашков,  приученный  к
"синЯкам фортуны", не мог вынести; он сошел с  ума  и  чрез  месЯц  помер  в
горЯчке. ‘горевшее имение, с разбредшимисЯ по миру мужиками, было продано за
долги; двух же маленьких девочек, шести и  семи  лет,  детей  Ѓарашкова,  по
великодушию своему, принЯл на свое иждивение и воспитание Ђфанасий  €ванович
’оцкий. Ћни  стали  воспитыватьсЯ  вместе  с  детьми  управлЯющего  ЂфанасиЯ
€вановича, одного отставного и многосемейного чиновника  и  при  том  немца.
‚скоре осталась одна только девочка, ЌастЯ, а  младшаЯ  умерла  от  коклюша;
’оцкий же вскоре совсем и забыл о них обеих, проживаЯ за границей. ‹ет  пЯть
спустЯ, однажды, Ђфанасий  €ванович,  проездом,  вздумал  заглЯнуть  в  свое
поместье и вдруг заметил в деревенском своем доме, в семействе своего немца,
прелестного ребенка, девочку лет  двенадцати,  резвую,  милую,  умненькую  и
обещавшую необыкновенную красоту; в этом  отношении  Ђфанасий  €ванович  был
знаток безошибочный. ‚ этот раз он пробыл в поместьи всего  несколько  дней,
но  успел  распорЯдитьсЯ;  в  воспитании  девочки   произошла   значительнаЯ
перемена: приглашена была почтеннаЯ и пожилаЯ гувернантка, опытнаЯ в  высшем
воспитании   девиц,   швейцарка,   образованнаЯ   и   преподававшаЯ,   кроме
французского Языка, и разные науки. Ћна поселилась  в  деревенском  доме,  и
воспитание маленькой  Ќастасьи  принЯло  чрезвычайные  размеры.  ђовно  чрез
четыре года это  воспитание  кончилось;  гувернантка  уехала,  а  за  Ќастей
приехала одна барынЯ, тоже какаЯ-то помещица и тоже соседка г-на ’оцкого  по
имению, но уже в другой, далекой губернии, и взЯла Ќастю с собой, вследствие
инструкции и полномочиЯ от ЂфанасиЯ €вановича.  ‚  этом  небольшом  поместьи
оказалсЯ тоже, хотЯ и небольшой,  только  что  отстроенный  деревЯнный  дом;
убран он был особенно изЯщно,  да  и  деревенька,  как  нарочно,  называлась
сельцо "Ћтрадное". Џомещица привезла Ќастю прЯмо в этот тихий домик,  и  так
как сама она, бездетнаЯ  вдова,  жила  всего  в  одной  версте,  то  и  сама
поселилась вместе с Ќастей. Ћколо Ќасти Явилась старуха ключница и  молодаЯ,
опытнаЯ горничнаЯ. ‚ доме нашлись музыкальные инструменты,  изЯщнаЯ  девичьЯ
библиотека,  картины,  эстампы,  карандаши,  кисти,   краски,   удивительнаЯ
левретка, а чрез две недели пожаловал и сам Ђфанасий €ванович... ‘  тех  пор
он как-то особенно полюбил эту  глухую,  степную  свою  деревеньку,  заезжал
каждое лето, гостил по два, даже по три месЯца, и так прошло довольно долгое
времЯ, года четыре, спокойно и счастливо, со вкусом и изЯщно.
     Ћднажды случилось, что как-то в начале зимы, месЯца четыре спустЯ после
одного из летних приездов ЂфанасиЯ €вановича в  "Ћтрадное",  заезжавшего  на
этот раз всего только на две недели,  пронессЯ  слух,  или,  лучше  сказать,
дошел как-то слух до Ќастасьи ”илипповны, что Ђфанасий €ванович в Џетербурге
женитсЯ на красавице,  на  богатой,  на  знатной,  -  одним  словом,  делает
солидную  и  блестЯщую  партию.  ‘лух  этот  оказалсЯ  потом  не   во   всех
подробностЯх верным: свадьба и тогда была еще только в проекте,  и  все  еще
было очень неопределенно, но в судьбе Ќастасьи ”илипповны все-таки произошел
с этого времени чрезвычайный переворот. Ћна  вдруг  выказала  необыкновенную
решимость и обнаружила самый  неожиданный  характер.  „олго  не  думаЯ,  она
бросила свой деревенский домик и вдруг Явилась в Џетербург, прЯмо к ’оцкому,
одна-одинехонька. ’от изумилсЯ, начал было  говорить;  но  вдруг  оказалось,
почти с первого  слова,  что  надобно  совершенно  изменить  слог,  диапазон
голоса, прежние темы приЯтных и изЯщных разговоров, употреблЯвшиесЯ доселе с
таким успехом, логику, - все, все, все! Џред ним  сидела  совершенно  другаЯ
женщина, нисколько не похожаЯ на ту, которую он знал доселе и оставил  всего
только в июле месЯце в сельце "Ћтрадном".
     ќта новаЯ женщина, оказалось, во-первых, необыкновенно  много  знала  и
понимала, - так много, что надо было глубоко удивлЯтьсЯ,  откуда  могла  она
приобрести такие сведениЯ, выработать в себе такие точные понЯтиЯ.  (Ќеужели
из своей девичьей библиотеки?) Њало того, она  даже  юридически  чрезвычайно
много понимала и имела положительное знание, если не  света,  то  о  том  по
крайней  мере  как  некоторые  дела  текут  на  свете.  ‚о-вторых,  это  был
совершенно не тот характер как прежде, то-есть не что-то робкое,  пансионски
неопределенное, иногда  очаровательное  по  своей  оригинальной  резвости  и
наивности, иногда грустное и задумчивое, удивленное, недоверчивое,  плачущее
и беспокойное.
     Ќет: тут  хохотало  пред  ним  и  кололо  его  Ядовитейшими  сарказмами
необыкновенное и неожиданное существо, прЯмо заЯвившее ему, что никогда  оно
не имело к  нему  в  своем  сердце  ничего,  кроме  глубочайшего  презрениЯ,
презрениЯ до тошноты, наступившего тотчас же после  первого  удивлениЯ.  ќта
новаЯ женщина объЯвлЯла, что ей в полном смысле все  равно  будет,  если  он
сейчас же и на ком угодно женитсЯ, но что она приехала не позволить ему этот
брак, и не позволить по злости, единственно потому, что ей  так  хочетсЯ,  и
что следственно так и быть должно, - "ну хоть длЯ  того,  чтобы  мне  только
посмеЯтьсЯ над тобой вволю, потому что теперь и Я наконец смеЯтьсЯ хочу".
     ’ак по крайней мере она выражалась; всего, что было у ней на уме,  она,
может быть, и не высказала. Ќо покамест новаЯ ЌастасьЯ ”илипповна хохотала и
все это излагала, Ђфанасий €ванович  обдумывал  про  себЯ  это  дело  и,  по
возможности,  приводил  в  порЯдок  несколько  разбитые  свои   мысли.   ќто
обдумывание продолжалось не мало времени; он вникал и  решалсЯ  окончательно
почти две недели; но чрез две недели его решение было принЯто. „ело  в  том,
что Ђфанасию €вановичу в то времЯ было уже около пЯтидесЯти лет,  и  человек
он был в высшей степени солидный и установившийсЯ. Џостановка его в свете  и
в обществе давным-давно совершилась на самых прочных основаниЯх. ‘ебЯ,  свой
покой и комфорт он любил и ценил более всего на свете,  как  и  следовало  в
высшей степени порЯдочному человеку. Ќи малейшего  нарушениЯ,  ни  малейшего
колебаниЯ не могло быть допущено в том, что всею  жизнью  устанавливалось  и
принЯло такую прекрасную форму.  ‘  другой  стороны,  опытность  и  глубокий
взглЯд на вещи подсказали ’оцкому очень скоро и необыкновенно верно, что  он
имеет теперь дело с существом совершенно из рЯду вон, что это  именно  такое
существо, которое не только грозит, но и непременно сделает, и, главное,  ни
пред чем решительно не остановитсЯ, тем более что решительно ничем  в  свете
не дорожит, так что даже и соблазнить его невозможно.  ’ут,  очевидно,  было
что-то другое, подразумевалась какаЯ-то душевнаЯ и сердечнаЯ бурда, - что-то
в роде какого-то романического негодованиЯ, бог знает  на  кого  и  за  что,
какого-то ненасытимого чувства презрениЯ, совершенно выскочившего из  мерки,
- одним словом, что-то в высшей степени смешное и недозволенное в порЯдочном
обществе и с чем встретитьсЯ длЯ  всЯкого  порЯдочного  человека  составлЯет
чистейшее божие наказание. ђазумеетсЯ, с богатством  и  со  свЯзЯми  ’оцкого
можно было тотчас же сделать какое-нибудь маленькое  и  совершенно  невинное
злодейство,  чтоб  избавитьсЯ  от  неприЯтности.  ‘  другой  стороны,   было
очевидно, что и сама ЌастасьЯ ”илипповна почти ничего не в состоЯнии сделать
вредного, в смысле например, хоть юридическом; даже и скандала не  могла  бы
сделать значительного, потому что так легко ее можно было всегда ограничить.
Ќо все это в таком только  случае,  если  бы  ЌастасьЯ  ”илипповна  решилась
действовать, как  все,  и  как  вообще  в  подобных  случаЯх  действуют,  не
выскакиваЯ слишком эксцентрично из мерки. Ќо тут-то  и  пригодилась  ’оцкому
его верность взглЯда: он сумел разгадать, что  ЌастасьЯ  ”илипповна  и  сама
отлично понимает, как безвредна она в  смысле  юридическом,  но  что  у  ней
совсем другое на уме и... в сверкавших глазах ее. Ќичем не  дорожа,  а  пуще
всего собой (нужно было очень много ума и проникновениЯ, чтобы догадатьсЯ  в
эту минуту, что она давно уже перестала дорожить собой, и чтоб ему, скептику
и светскому цинику, поверить серьезности этого чувства), ЌастасьЯ ”илипповна
в состоЯнии была самое себЯ погубить, безвозвратно и безобразно,  ‘ибирью  и
каторгой, лишь бы надругатьсЯ над человеком, к  которому  она  питала  такое
бесчеловечное отвращение. Ђфанасий €ванович никогда не скрывал, что  он  был
несколько трусоват или, лучше сказать, в высшей степени консервативен.  …сли
б он знал, например, что его убьют под венцом, или произойдет  что-нибудь  в
этом роде, чрезвычайно неприличное, смешное и непринЯтое в обществе,  то  он
конечно бы испугалсЯ, но при этом не столько того, что его убьют и ранЯт  до
крови, или плюнут всепублично  в  лицо  и  пр.,  и  пр.,  а  того,  что  это
произойдет с ним в такой неестественной и непринЯтой форме. Ђ ведь  ЌастасьЯ
”илипповна именно это и пророчила, хотЯ еще и молчала об этом; он знал,  что
она в высшей степени его понимала и изучила, а следственно знала, чем в него
и ударить. Ђ так как свадьба действительно была еще только в  намерении,  то
Ђфанасий €ванович смирилсЯ и уступил Ќастасье ”илипповне.
     ђешению его помогло и еще одно обстоЯтельство: трудно  было  вообразить
себе, до какой степени не походила эта новаЯ ЌастасьЯ ”илипповна на  прежнюю
лицом. Џрежде это была только очень хорошенькаЯ девочка, а теперь...  ’оцкий
долго не мог простить себе, что  он  четыре  года  глЯдел  и  не  разглЯдел.
Џравда, много значит и то, когда  с  обеих  сторон,  внутренно  и  внезапно,
происходит переворот. Ћн припоминал впрочем и прежде мгновениЯ, когда иногда
странные мысли приходили ему при взглЯде, например, на  эти  глаза:  как  бы
предчувствовалсЯ в них какой-то глубокий и таинственный  мрак.  ќтот  взглЯд
глЯдел - точно задавал загадку. ‚ последние  два  года  он  часто  удивлЯлсЯ
изменению цвета лица Ќастасьи ”илипповны; она становилась ужасно бледна и  -
странно - даже хорошела от этого. ’оцкий, который,  как  все  погулЯвшие  на
своем веку джентльмены, с презрением смотрел вначале, как  дешево  досталась
ему эта нежившаЯ  душа,  в  последнее  времЯ  несколько  усомнилсЯ  в  своем
взглЯде. ‚о всЯком случае, у него положено было еще прошлою весной, в скором
времени,  отлично  и  с  достатком  выдать  Ќастасью  ”илипповну  замуж   за
какого-нибудь благоразумного и порЯдочного  господина,  служащего  в  другой
губернии. (Ћ, как ужасно  и  как  зло  смеЯлась  над  этим  теперь  ЌастасьЯ
”илипповна!) Ќо теперь  Ђфанасий  €ванович,  прельщенный  новизной,  подумал
даже, что он мог бы вновь эксплуатировать эту женщину. Ћн  решилсЯ  поселить
Ќастасью ”илипповну в Џетербурге и окружить роскошным комфортом. …сли не то,
так  другое:  Ќастасьей   ”илипповной   можно   было   щегольнуть   и   даже
потщеславитьсЯ в известном кружке. Ђфанасий же €ванович  так  дорожил  своею
славой по этой части.
     Џрошло уже пЯть лет петербургской жизни и,  разумеетсЯ,  в  такой  срок
многое определилось. Џоложение ЂфанасиЯ €вановича было неутешительное; всего
хуже было то, что он, струсив раз, уже никак потом не  мог  успокоитьсЯ.  Ћн
боЯлсЯ - и даже  сам  не  знал  чего,  просто  боЯлсЯ  Ќастасьи  ”илипповны.
Ќекоторое времЯ, в первые два года, он стал было подозревать,  что  ЌастасьЯ
”илипповна сама желает вступить с ним в брак, но молчит  из  необыкновенного
тщеславиЯ и ждет настойчиво его предложениЯ.  ЏретензиЯ  была  бы  страннаЯ;
Ђфанасий €ванович морщилсЯ и тЯжело задумывалсЯ. Љ большому и (таково сердце
человека!) к несколько неприЯтному своему изумлению,  он  вдруг,  по  одному
случаю, убедилсЯ, что если бы даже он и сделал предложение,  то  его  бы  не
принЯли. „олгое времЯ он не понимал этого.  …му  показалось  возможным  одно
только объЯснение, что  гордость  "оскорбленной  и  фантастической  женщины"
доходит уже до такого исступлениЯ, что ей скорее приЯтнее выказать раз  свое
презрение в отказе, чем навсегда  определить  свое  положение  и  достигнуть
недосЯгаемого величиЯ. •уже всего было то, что  ЌастасьЯ  ”илипповна  ужасно
много взЯла верху. Ќа интерес тоже не поддавалась, даже на очень крупный,  и
хотЯ принЯла предложенный ей комфорт, но жила очень скромно и почти ничего в
эти пЯть лет не скопила. Ђфанасий €ванович  рискнул  было  на  очень  хитрое
средство, чтобы разбить свои цепи: неприметно и искусно он  стал  соблазнЯть
ее, чрез ловкую помощь, разными идеальнейшими соблазнами; но  олицетворенные
идеалы: кнЯзьЯ, гусары, секретари посольств,  поэты,  романисты,  социалисты
даже, ничто не произвело никакого впечатлениЯ на  Ќастасью  ”илипповну,  как
будто у ней вместо сердца был  камень,  а  чувства  иссохли  и  вымерли  раз
навсегда. †ила она больше уединенно, читала, даже  училась,  любила  музыку.
‡накомств имела мало;  она  все  зналась  с  какими-то  бедными  и  смешными
чиновницами, знала двух  каких-то  актрис,  каких-то  старух,  очень  любила
многочисленное семейство одного почтенного учителЯ, и в семействе этом и  ее
очень  любили  и  с  удовольствием  принимали.  „овольно  часто  по  вечерам
сходились к ней пЯть-шесть человек знакомых, не более. ’оцкий ЯвлЯлсЯ  очень
часто и аккуратно. ‚ последнее времЯ не без труда познакомилсЯ  с  Ќастасьей
”илипповной генерал …панчин. ‚ то же времЯ совершенно легко  и  без  всЯкого
труда познакомилсЯ с ней и один молодой  чиновник,  по  фамилии  ”ердыщенко,
очень неприличный и сальный шут, с претензиЯми на  веселость  и  выпивающий.
Ѓыл знаком один молодой и странный человек,  по  фамилии  Џтицын,  скромный,
аккуратный и вылощенный, происшедший из нищеты  и  сделавшийсЯ  ростовщиком.
ЏознакомилсЯ, наконец, и ѓаврила  Ђрдалионович...  Љончилось  тем,  что  про
Ќастасью ”илипповну установилась страннаЯ слава: о красоте ее знали все,  но
и только; никто не мог ничем похвалитьсЯ, никто не  мог  ничего  рассказать.
’акаЯ  репутациЯ,  ее  образование,  изЯщнаЯ  манера,  остроумие,  все   это
утвердило ЂфанасиЯ €вановича  окончательно  на  известном  плане.  ’ут-то  и
начинаетсЯ тот момент, с которого принЯл в этой истории такое  деЯтельное  и
чрезвычайное участие сам генерал …панчин.
     Љогда ’оцкий так любезно обратилсЯ к нем за  дружеским  советом  насчет
одной из его дочерей,  то  тут  же,  самым  благороднейшим  образом,  сделал
полнейшие  и  откровенные  признаниЯ.  Ћн  открыл,  что   решилсЯ   уже   не
останавливатьсЯ ни пред какими средствами, чтобы получить свою свободу;  что
он не успокоилсЯ бы, если бы ЌастасьЯ ”илипповна даже сама объЯвила ему, что
впредь оставит его в полном покое; что ему мало слов, что  ему  нужны  самые
полные гарантии. ‘толковались и решились действовать  сообща.  Џервоначально
положено было испытать средства самые мЯгкие и затронуть, так сказать,  одни
"благородные струны сердца". Ћба приехали к Ќастасье  ”илипповне,  и  ’оцкий
прЯмехонько начал  с  того,  что  объЯвил  ей  о  невыносимом  ужасе  своего
положениЯ; обвинил  он  себЯ  во  всем;  откровенно  сказал,  что  не  может
раскаЯтьсЯ в первоначальном  поступке  с  нею,  потому  что  он  сластолюбец
закоренелый и в себе не властен, но что теперь он хочет женитьсЯ, и что  всЯ
судьба этого в высшей степени приличного и светского брака в ее руках; одним
словом, что он ждет всего от ее благородного  сердца.  ‡атем  стал  говорить
генерал  …панчин,  в  своем  качестве  отца,  и  говорил  резонно,  избегнул
трогательного, упомЯнул только, что вполне  признает  ее  право  на  решение
судьбы ЂфанасиЯ €вановича, ловко щегольнул собственным смирением, представив
на вид, что судьба его дочери, а может быть и двух других  дочерей,  зависит
теперь от ее же решениЯ. Ќа вопрос Ќастасьи ”илипповны: "—его именно от  нее
хотЯт?" ’оцкий с прежнею, совершенно обнаженною прЯмотой, призналсЯ ей,  что
он так напуган еще пЯть лет  назад,  что  не  может  даже  и  теперь  совсем
успокоитьсЯ, до  тех  пор,  пока  ЌастасьЯ  ”илипповна  сама  не  выйдет  за
кого-нибудь замуж. Ћн тотчас же прибавил, что просьба эта была бы,  конечно,
с его стороны нелепа, если б он не имел насчет ее  некоторых  оснований.  Ћн
очень хорошо заметил  и  положительно  узнал,  что  молодой  человек,  очень
хорошей фамилии, живущий в  самом  достойном  семействе,  а  именно  ѓаврила
Ђрдалионович €волгин, которого она знает и у себЯ принимает, давно уже любит
ее всею силой страсти, и, конечно, отдал бы половину жизни за  одну  надежду
приобресть ее симпатию.  ЏризнаниЯ  эти  ѓаврила  Ђрдалионович  сделал  ему,
Ђфанасию €вановичу, сам, и давно уже,  по-дружески  и  от  чистого  молодого
сердца, и что об этом давно уже знает и €ван ”едорович,  благодетельствующий
молодому человеку. Ќаконец, если только он, Ђфанасий €ванович не  ошибаетсЯ,
любовь молодого человека давно уже известна самой Ќастасье ”илипповне, и ему
показалось даже, что она смотрит на эту любовь снисходительно. Љонечно,  ему
всех труднее говорить об этом,  но  если  ЌастасьЯ  ”илипповна  захотела  бы
допустить в нем, в ’оцком, кроме эгоизма и желаниЯ устроить свою собственную
участь, хотЯ несколько желаниЯ добра и ей,  то  понЯла  бы,  что  ему  давно
странно и даже тЯжело смотреть  на  ее  одиночество:  что  тут  один  только
неопределенный  мрак,  полное  неверие  в  обновление  жизни,  котораЯ   так
прекрасно могла бы воскреснуть в любви и в семействе и принЯть таким образом
новую цель; что тут гибель способностей, может быть, блестЯщих, добровольное
любование своею тоской, одним словом, даже некоторый романтизм,  недостойный
ни здравого ума, ни благородного сердца Ќастасьи  ”илипповны.  Џовторив  еще
раз, что ему труднее других говорить, он заключил, что не  может  отказатьсЯ
от надежды, что ЌастасьЯ ”илипповна  не  ответит  ему  презрением,  если  он
выразит свое искреннее желание обеспечить ее участь в будущем и предложит ей
сумму в семьдесЯт пЯть тысЯч рублей. Ћн прибавил в поЯснение, что эта сумма,
все равно, назначена уже ей в его завещании; одним словом, что тут вовсе  не
вознаграждение какое-нибудь... и что, наконец, почему же не допустить  и  не
извинить в нем человеческого желаниЯ хоть чем-нибудь облегчить свою  совесть
и т. д., и т. д., все что говоритсЯ в подобных случаЯх на эту тему. Ђфанасий
€ванович говорил долго и красноречиво, присовокупив, так сказать  мимоходом,
очень любопытное сведение, что об этих семидесЯти пЯти тысЯчах он  заикнулсЯ
теперь в первый раз, и что о них не знал даже и сам €ван ”едорович,  который
вот тут сидит; одним словом, не знает никто.
     Ћтвет Ќастасьи ”илипповны  изумил  обоих  друзей.  Ќе  только  не  было
заметно в ней хотЯ бы малейшего проЯвлениЯ прежней насмешки, прежней  вражды
и ненависти, прежнего хохоту, от которого, при одном  воспоминании,  до  сих
пор проходил холод по спине ’оцкого, но напротив, она как будто обрадовалась
тому, что может наконец поговорить с кем-нибудь  откровенно  и  по-дружески.
Ћна призналась, что сама давно желала спросить дружеского совета, что мешала
только гордость, но что теперь, когда лед разбит, ничего  и  не  могло  быть
лучше. ‘начала с грустною улыбкой, а потом весело и резво рассмеЯвшись,  она
призналась, что прежней бури во всЯком случае и быть не могло; что она давно
уже изменила отчасти свой взглЯд на вещи, и  что  хотЯ  и  не  изменилась  в
сердце,  но  все-таки  принуждена  была  очень  многое  допустить   в   виду
совершившихсЯ фактов; что сделано, то сделано, что прошло,  то  прошло,  так
что ей даже странно, что Ђфанасий  €ванович  все  еще  продолжает  быть  так
напуганным. ’ут она обратилась к €вану ”едоровичу  и  с  видом  глубочайшего
уважениЯ объЯвила, что она давно уже слышала очень многое об его дочерЯх,  и
давно уже привыкла глубоко и искренно уважать их. Ћдна мысль о том, что  она
могла бы быть длЯ них хоть чем-нибудь полезною, была бы,  кажетсЯ,  длЯ  нее
счастьем и гордостью. ќто правда, что  ей  теперь  тЯжело  и  скучно,  очень
скучно; Ђфанасий €ванович угадал мечты ее; она желала бы  воскреснуть,  хоть
не  в  любви,  так  в  семействе,  сознав  новую  цель;  но  что  о  ѓавриле
Ђрдалионовиче она почти ничего не может сказать. ЉажетсЯ, правда, что он  ее
любит; она чувствует, что могла бы  и  сама  его  полюбить,  если  бы  могла
доверить в твердость его привЯзанности; но  он  очень  молод,  если  даже  и
искренен; тут решение трудно. …й, впрочем, нравитсЯ больше всего то, что  он
работает, трудитсЯ и один поддерживает все семейство. Ћна  слышала,  что  он
человек с энергией, с гордостью, хочет  карьеры,  хочет  пробитьсЯ.  ‘лышала
тоже,  что  Ќина  Ђлександровна  €волгина,   мать   ѓаврилы   Ђрдалионовича,
превосходнаЯ и в высшей степени уважаемаЯ женщина; что  сестра  его  ‚арвара
Ђрдалионовна очень замечательнаЯ и энергичнаЯ девушка; она много  слышала  о
ней от Џтицына. Ћна слышала, что они бодро  переносЯт  свои  несчастиЯ;  она
очень бы желала с ними познакомитьсЯ, но еще вопрос, радушно ли  они  примут
ее в их семью? ‚ообще она ничего не говорит против возможности этого  брака,
но об этом еще слишком надо подумать; она желала бы, чтоб  ее  не  торопили.
Ќасчет  же  семидесЯти  пЯти  тысЯч,  -  напрасно  Ђфанасий   €ванович   так
затруднЯлсЯ говорить о них. Ћна понимает сама  цену  деньгам  и  конечно  их
возьмет. Ћна благодарит ЂфанасиЯ €вановича за его деликатность, за  то,  что
он даже и генералу об этом не говорил, не только ѓавриле  Ђрдалионовичу,  но
однако ж, почему же и ему не знать об этом заранее? …й нечего  стыдитьсЯ  за
эти деньги, входЯ в их семью. ‚о всЯком случае, она ни у  кого  не  намерена
просить прощениЯ ни в чем и желает, чтоб это знали. Ћна не выйдет за ѓаврилу
Ђрдалионовича, пока не убедитсЯ, что ни  в  нем,  ни  в  семействе  его  нет
какой-нибудь затаенной мысли на ее счет. ‚о всЯком случае, она ни в  чем  не
считает себЯ виновною, и пусть бы лучше ѓаврила Ђрдалионович узнал, на каких
основаниЯх она прожила все эти пЯть лет в Џетербурге, в каких  отношениЯх  к
Ђфанасию €вановичу, и много  ли  скопила  состоЯниЯ.  Ќаконец,  если  она  и
принимает теперь капитал, то вовсе не как плату за  свой  девичий  позор,  в
котором она не  виновата,  а  просто  как  вознаграждение  за  исковерканную
судьбу.
     Џод-конец она даже так разгорЯчилась и раздражилась,  излагаЯ  все  это
(что, впрочем, было так естественно), что генерал …панчин был очень  доволен
и считал дело оконченным; но  раз  напуганный  ’оцкий  и  теперь  не  совсем
поверил, и долго боЯлсЯ, нет ли и тут змеи под  цветами.  Џереговоры  однако
начались; пункт, на котором был основан весь маневр обоих друзей,  а  именно
возможность  увлечениЯ  Ќастасьи  ”илипповны  к  ѓане,  начал   мало-по-малу
выЯснЯтьсЯ и оправдыватьсЯ, так что даже  ’оцкий  начинал  иногда  верить  в
возможность успеха. ’ем временем ЌастасьЯ ”илипповна  объЯснилась  с  ѓаней:
слов было сказано очень мало, точно ее целомудрие  страдало  при  этом.  Ћна
допускала однако ж и дозволЯла ему любовь его, но настойчиво  объЯвила,  что
ничем не хочет стеснЯть  себЯ;  что  она  до  самой  свадьбы  (если  свадьба
состоитсЯ) оставлЯет  за  собой  право  сказать:  "нет",  хотЯ  бы  в  самый
последний час; совершенно такое же право предоставлЯет и ѓане.  ‚скоре  ѓанЯ
узнал положительно, чрез услужливый случай, что недоброжелательство всей его
семьи  к  этому  браку  и  к  Ќастасье  ”илипповне  лично,  обнаруживавшеесЯ
домашними сценами, уже известно Ќастасье ”илипповне в  большой  подробности;
сама она с ним об этом не заговаривала, хотЯ он и ждал  ежедневно.  ‚прочем,
можно было бы и еще  много  рассказать  из  всех  историй  и  обстоЯтельств,
обнаружившихсЯ по поводу  этого  сватовства  и  переговоров;  но  мы  и  так
забежали вперед, тем более, что иные из обстоЯтельств ЯвлЯлись  еще  в  виде
слишком неопределенных слухов. Ќапример, будто бы  ’оцкий  откуда-то  узнал,
что ЌастасьЯ ”илипповна вошла в какие-то неопределенные и секретные от  всех
сношениЯ с девицами …панчиными, - слух совершенно невероЯтный. ‡ато  другому
слуху он невольно верил и боЯлсЯ его до кошмара: он слышал  за  верное,  что
ЌастасьЯ ”илипповна будто бы в высшей степени знает, что ѓанЯ женитсЯ только
на деньгах, что у ѓани душа  чернаЯ,  алчнаЯ,  нетерпеливаЯ,  завистливаЯ  и
необъЯтно,  непропорционально  ни  с  чем  самолюбиваЯ;  что  ѓанЯ  хотЯ   и
действительно страстно добивалсЯ победы над Ќастасьей ”илипповной прежде, но
когда оба друга решились эксплуатировать эту страсть, начинавшуюсЯ  с  обеих
сторон, в свою пользу, и купить ѓаню  продажей  ему  Ќастасьи  ”илипповны  в
законные жены, то он возненавидел ее как свой кошмар. ‚ его  душе  будто  бы
странно сошлись страсть  и  ненависть,  и  он  хотЯ  и  дал  наконец,  после
мучительных колебаний, согласие  женитьсЯ  на  "скверной  женщине",  но  сам
поклЯлсЯ в душе горько отмстить ей за это и "доехать" ее потом, как он будто
бы сам выразилсЯ. ‚се это ЌастасьЯ ”илипповна будто бы знала и что-то втайне
готовила. ’оцкий до того было уже струсил,  что  даже  и  …панчину  перестал
сообщать о своих беспокойствах; но  бывали  мгновениЯ,  что  он  как  слабый
человек, решительно вновь ободрЯлсЯ и быстро воскресал духом: он  ободрилсЯ,
например, чрезвычайно, когда ЌастасьЯ ”илипповна дала, наконец, слово  обоим
друзьЯм что вечером, в день своего рождениЯ, скажет  последнее  слово.  ‡ато
самый странный и самый невероЯтный слух, касавшийсЯ самого уважаемого  €вана
”едоровича, увы! все более и более оказывалсЯ верным.
     ’ут с  первого  взглЯда  все  казалось  чистейшею  дичью.  ’рудно  было
поверить, что будто бы €ван ”едорович, на старости своих почтенных лет,  при
своем превосходном уме и положительном знании жизни и пр. и пр., соблазнилсЯ
сам Ќастасьей ”илипповной, - но так будто бы, до такой будто бы степени, что
этот каприз почти походил на страсть. Ќа что он надеЯлсЯ  в  этом  случае  -
трудно себе и представить  может  быть,  даже  на  содействие  самого  ѓани.
’оцкому подозревалось по крайней мере  что-то  в  этом  роде,  подозревалось
существование какого-то почти безмолвного договора, основанного на  взаимном
проникновении, между генералом и  ѓаней.  ‚прочем,  известно,  что  человек,
слишком увлекшийсЯ страстью, особенно если он в летах, совершенно слепнет  и
готов подозревать надежду там,  где  вовсе  ее  и  нет;  мало  того,  терЯет
рассудок и действует как глупый ребенок, хотЯ бы и был семи  пЯдей  во  лбу.
€звестно было, что генерал приготовил ко дню рождениЯ Ќастасьи ”илипповны от
себЯ в подарок удивительный жемчуг, стоивший огромной суммы, и подарком этим
очень  интересовалсЯ,  хотЯ  и  знал,  что   ЌастасьЯ   ”илипповна   женщина
бескорыстнаЯ. Ќакануне  днЯ  рождениЯ  Ќастасьи  ”илипповны  он  был  как  в
лихорадке, хотЯ и ловко скрывал себЯ. Ћб этом-то именно жемчуге и прослышала
генеральша …панчина. Џравда, ‹изавета Џрокофьевна уже с  давних  пор  начала
испытывать ветреность своего супруга, даже отчасти привыкла к ней;  но  ведь
невозможно же было пропустить  такой  случай:  слух  о  жемчуге  чрезвычайно
интересовал ее. ѓенерал выследил  это  заблаговременно;  еще  накануне  были
сказаны иные словечки; он предчувствовал  объЯснение  капитальное  и  боЯлсЯ
его. ‚от почему ему ужасно не хотелось в  то  утро,  с  которого  мы  начали
рассказ, идти  завтракать  в  недра  семейства.  …ще  до  кнЯзЯ  он  положил
отговоритьсЯ  делами  и  избежать.  €збежать  у  генерала   иногда   значило
просто-за-просто убежать. …му хоть один этот день  и,  главное,  сегоднЯшний
вечер хотелось выиграть без  неприЯтностей.  €  вдруг  так  кстати  пришелсЯ
кнЯзь. "’очно бог послал!" подумал генерал про себЯ, входЯ к своей супруге.

        V.
     ѓенеральша была ревнива к своему  происхождению.  Љаково  же  ей  было,
прЯмо и без приготовлениЯ, услышать, что этот последний в роде кнЯзь Њышкин,
о котором она уже что-то слышала, не больше как  жалкий  идиот  и  почти-что
нищий, и принимает подаЯние на бедность. ѓенерал именно бил на эффект, чтобы
разом заинтересовать, отвлечь все как-нибудь в другую сторону.
     ‚ крайних случаЯх генеральша обыкновенно чрезвычайно  выкатывала  глаза
и, несколько откинувшись назад корпусом, неопределенно смотрела перед собой,
не говорЯ ни слова. ќто была рослаЯ женщина, одних  лет  с  своим  мужем,  с
темными, с большою проседью, но еще густыми волосами, с  несколько  горбатым
носом, сухощаваЯ, с желтыми, ввалившимисЯ щеками и тонкими  впалыми  губами.
‹об ее был высок,  но  узок;  серые,  довольно  большие  глаза  имели  самое
неожиданное иногда выражение. Љогда-то у ней  была  слабость  поверить,  что
взглЯд ее необыкновенно эффектен; это убеждение осталось в ней неизгладимо.
     - ЏринЯть? ‚ы говорите его принЯть, теперь, сейчас? - и  генеральша  из
всех сил выкатила свои глаза на суетившегосЯ пред ней €вана ”едоровича.
     - Ћ, на этот счет можно без всЯкой церемонии,  если  только  тебе,  мой
друг, угодно его видеть, - спешил разъЯснить генерал. - ‘овершенный  ребенок
и даже такой жалкий; припадки у него  какие-то  болезненные;  он  сейчас  из
вейцарии, только-что  из  вагона,  одет  странно,  как-то  по-немецкому,  и
вдобавок ни копейки, буквально; чуть не плачет. џ ему двадцать  пЯть  рублей
подарил и хочу ему  в  канцелЯрии  писарское  местечко  какое-нибудь  у  нас
добыть. Ђ вас, mesdames, прошу его попотчевать, потому что  он,  кажетсЯ,  и
голоден...
     - ‚ы менЯ удивлЯете, - продолжала попрежнему генеральша;  -  голоден  и
припадки! Љакие припадки?
     - Ћ, они не повторЯютсЯ так часто,  и  притом  он  почти  как  ребенок,
впрочем образованный. џ было вас, mesdames, - обратилсЯ он опЯть к  дочерЯм,
- хотел попросить проэкзаменовать его, все-таки хорошо бы узнать, к чему  он
способен.
     -  Џро-эк-за-ме-но-вать?  -  протЯнула  генеральша  и   в   глубочайшем
изумлении стала опЯть перекатывать глаза с дочерей на мужа и обратно.
     - Ђх, друг мой, не придавай такого смыслу...  впрочем,  ведь  как  тебе
угодно; Я имел в виду обласкать его и ввести к нам,  потому  что  это  почти
доброе дело.
     - ‚вести к нам? €з вейцарии?!
     - вейцариЯ тут не помешает; а впрочем, повторЯю, как  хочешь.  џ  ведь
потому, что, во-первых, однофамилец  и,  может  быть,  даже  родственник,  а
во-вторых, не  знает,  где  главу  приклонить.  џ  даже  подумал,  что  тебе
несколько интересно будет, так как все-таки из нашей фамилии.
     - ђазумеетсЯ, maman, если с ним можно без церемонии; к  тому  же  он  с
дороги есть хочет, почему не накормить, если он не знает  куда  деватьсЯ?  -
сказала старшаЯ Ђлександра.
     - € вдобавок дитЯ совершенное, с ним можно еще в жмурки играть.
     - ‚ жмурки играть? Љаким образом?
     -  Ђх,  maman,  перестаньте  представлЯтьсЯ,  пожалуста,  -  с  досадой
перебила ЂглаЯ.
     ‘реднЯЯ, Ђделаида, смешливаЯ, не выдержала и рассмеЯлась.
     - Џозовите его, papa, maman позволЯет, - решила ЂглаЯ.
     ѓенерал позвонил и велел звать кнЯзЯ.
     - Ќо с тем, чтобы непременно завЯзать ему салфетку  на  шее,  когда  он
сЯдет за стол, - решила генеральша, - позвать  ”едора,  или  пусть  Њавра...
чтобы стоЯть за ним и смотреть за ним, когда он будет есть. ‘покоен  ли  он,
по крайней мере, в припадках? Ќе делает ли жестов?
     - Ќапротив, даже очень мило воспитан и с прекрасными манерами.  Ќемного
слишком простоват иногда... „а вот он и сам! ‚от-с, рекомендую, последний  в
роде кнЯзь Њышкин, однофамилец и, может  быть,  даже  родственник,  примите,
обласкайте. ‘ейчас пойдут завтракать, кнЯзь, так сделайте честь... Ђ  Я  уж,
извините, опоздал, спешу...
     - €звестно, куда вы спешите, - важно проговорила генеральша.
     - ‘пешу, спешу, мой друг, опоздал! „а дайте ему ваши альбомы, mesdames,
пусть он вам там напишет; какой он каллиграф, так на редкость!  талант;  там
он так  у  менЯ  расчеркнулсЯ  старинным  почерком:  "€гумен  Џафнутий  руку
приложил"... Ќу, до свиданиЯ.
     - Џафнутий? €гумен?  „а  постойте,  постойте,  куда  вы,  и  какой  там
Џафнутий? - с настойчивою досадой и чуть не в тревоге прокричала  генеральша
убегавшему супругу.
     - „а, да, друг мой, это такой в старину был  игумен...  а  Я  к  графу,
ждет, давно, и главное, сам назначил... ЉнЯзь, до свиданиЯ!
     ѓенерал быстрым шагами удалилсЯ.
     - ‡наю Я к какому он графу! - резко проговорила ‹изавета Џрокофьевна  и
раздражительно перевела глаза на кнЯзЯ. - —то бишь! - начала она брезгливо и
досадливо припоминаЯ: - ну, что там? Ђх, да: ну, какой там игумен?
     - Maman, - начала было Ђлександра, а ЂглаЯ даже топнула ножкой.
     - Ќе мешайте мне, Ђлександра €вановна, - отчеканила ей генеральша, -  Я
тоже хочу знать. ‘адитесь вот тут, кнЯзь, вот на этом кресле, напротив, нет,
сюда, к солнцу, к свету ближе подвиньтесь, чтоб Я могла  видеть.  Ќу,  какой
там игумен?
     - €гумен Џафнутий, - отвечал кнЯзь внимательно и серьезно.
     - Џафнутий? ќто интересно; ну, что же он?
     ѓенеральша спрашивала нетерпеливо,  быстро,  резко,  не  сводЯ  глаз  с
кнЯзЯ, а когда кнЯзь отвечал, она кивала головой вслед за каждым его словом.
     - €гумен Џафнутий, четырнадцатого столетиЯ, - начал кнЯзь, - он  правил
пустынью на ‚олге, в  нынешней  нашей  Љостромской  губернии.  €звестен  был
свЯтою жизнью, ездил в Ћрду, помогал устраивать тогдашние дела и  подписалсЯ
под, одною грамотой, а снимок с этой подписи Я видел. Њне понравилсЯ почерк,
и Я его заучил. Љогда давеча генерал захотел посмотреть, как  Я  пишу,  чтоб
определить менЯ к месту, то Я написал несколько  фраз  разными  шрифтами,  и
между прочим "€гумен Џафнутий руку приложил"  собственным  почерком  игумена
ЏафнутиЯ. ѓенералу очень понравилось, вот он теперь и вспомнил.
     - ЂглаЯ, - сказала генеральша, - запомни: Џафнутий, или лучше запиши, а
то Я всегда забываю. ‚прочем, Я думала будет интереснее. ѓде ж эта подпись?
     - Ћсталась, кажетсЯ, в кабинете у генерала, на столе.
     - ‘ейчас же послать и принести.
     - „а Я вам лучше другой раз напишу, если вам угодно.
     - Љонечно, maman, - сказала Ђлександра, - а теперь лучше бы завтракать;
мы есть хотим.
     - € то, - решила генеральша. - Џойдемте, кнЯзь; вы очень хотите кушать?
     - „а, теперь захотел очень, и очень вам благодарен.
     - ќто очень хорошо, что вы вежливы,  и  Я  замечаю,  что  вы  вовсе  не
такой... чудак, каким вас изволили отрекомендовать. Џойдемте.  ‘адитесь  вот
здесь, напротив менЯ, -  хлопотала  она,  усаживаЯ  кнЯзЯ,  когда  пришли  в
столовую. - Я хочу на вас смотреть. Ђлександра, Ђделаида, потчуйте кнЯзЯ. Ќе
правда ли, что он вовсе не такой... больной? Њожет, и  салфетку  не  надо...
‚ам, кнЯзь, подвЯзывали салфетку за кушаньем?
     - Џрежде, когда Я лет  семи  был,  кажетсЯ,  подвЯзывали,  а  теперь  Я
обыкновенно к себе на колени салфетку кладу, когда ем.
     - ’ак и надо. Ђ припадки?
     - Џрипадки? - удивилсЯ немного кнЯзь: - припадки теперь у менЯ довольно
редко бывают. ‚прочем, не знаю; говорЯт, здешний климат мне будет вреден.
     - Ћн хорошо говорит, -  заметила  генеральша,  обращаЯсь  к  дочерЯм  и
продолжаЯ кивать головой вслед за каждым словом кнЯзЯ, - Я даже не  ожидала.
‘тало быть, все пустЯки  и  неправда;  по  обыкновению.  Љушайте,  кнЯзь,  и
рассказывайте: где вы родились, где воспитывались?  џ  хочу  все  знать;  вы
чрезвычайно менЯ интересуете.
     ЉнЯзь поблагодарил и, кушаЯ с большим аппетитом, стал снова  передавать
все то, о  чем  ему  уже  неоднократно  приходилось  говорить  в  это  утро.
ѓенеральша становилась все  довольнее  и  довольнее.  „евицы  тоже  довольно
внимательно  слушали.  ‘очлись  родней;  оказалось,  что  кнЯзь  знал   свою
родословную довольно хорошо; но как ни подводили, а между ним и  генеральшей
не оказалось почти никакого родства. Њежду дедами и бабками  можно  бы  было
еще счестьсЯ отдаленным родством. ќта  сухаЯ  материЯ  особенно  понравилась
генеральше, которой почти никогда не удавалось говорить о своей родословной,
при всем желании, так что она встала из-за стола  в  возбужденном  состоЯнии
духа.
     - Џойдемте все в нашу сборную, - сказала она, - и кофей туда  принесут.
“ нас такаЯ общаЯ комната есть, - обратилась  она  к  кнЯзю,  уводЯ  его,  -
попросту, моЯ маленькаЯ гостинаЯ, где мы, когда одни  сидим,  собираемсЯ,  и
каждаЯ своим делом занимаетсЯ: Ђлександра, вот эта,  моЯ  старшаЯ  дочь,  на
фортепиано играет, или читает, или шьет; Ђделаида - пейзажи и портреты пишет
(и ничего кончить не может), а ЂглаЯ сидит, ничего не делает.  “  менЯ  тоже
дело из рук валитсЯ: ничего не выходит. Ќу вот, и  пришли;  садитесь,  кнЯзь
сюда, к  камину,  и  рассказывайте.  џ  хочу  знать,  как  вы  рассказываете
что-нибудь. џ хочу вполне убедитьсЯ, и когда с кнЯгиней Ѓелоконской увижусь,
со старухой, ей про вас  все  расскажу.  џ  хочу,  чтобы  вы  их  всех  тоже
заинтересовали. Ќу, говорите же.
     - Maman, да ведь этак очень странно рассказывать, - заметила  Ђделаида,
котораЯ тем  временем  поправила  свой  мольберт,  взЯла  кисти,  палитру  и
принЯлась-было копировать давно уже начатый пейзаж с эстампа.  Ђлександра  и
ЂглаЯ сели вместе на маленьком диване, и, сложа руки, приготовились  слушать
разговор. ЉнЯзь заметил, что на него со  всех  сторон  устремлено  особенное
внимание.
     - џ бы ничего не рассказала, если бы мне так велели, - заметила ЂглаЯ.
     - Џочему? —то тут странного? Ћтчего ему не рассказывать? џзык  есть.  џ
хочу знать, как он умеет говорить. Ќу, о  чем-нибудь.  ђасскажите,  как  вам
понравилась вейцариЯ, первое впечатление. ‚от вы  увидите,  вот  он  сейчас
начнет и прекрасно начнет.
     - ‚печатление было сильное... - начал-было кнЯзь.
     - ‚от-вот, - подхватила нетерпеливаЯ ‹изавета Џрокофьевна, обращаЯсь  к
дочерЯм, - начал же.
     - „айте же ему, по крайней  мере,  maman,  говорить,  -  остановила  ее
Ђлександра. - ќтот кнЯзь, может быть, большой плут,  а  вовсе  не  идиот,  -
шепнула она Ђглае.
     - Ќаверно так, Я давно это вижу, - ответила ЂглаЯ.  -  €  подло  с  его
стороны роль разыгрывать. —то он, выиграть, что ли, этим хочет?
     - Џервое впечатление было очень сильное, - повторил кнЯзь. - Љогда менЯ
везли из ђоссии, чрез разные немецкие города,  Я  только  молча  смотрел  и,
помню, даже ни о  чем  не  расспрашивал.  ќто  было  после  рЯда  сильных  и
мучительных припадков моей болезни, а Я всегда, если болезнь  усиливалась  и
припадки повторЯлись несколько раз срЯду, впадал в  полное  отупение,  терЯл
совершенно памЯть, а ум хотЯ и работал, но логическое течение мысли  как  бы
обрывалось. Ѓольше двух или трех  идей  последовательно  Я  не  мог  свЯзать
срЯду. ’ак мне кажетсЯ. Љогда же припадки  утихали,  Я  опЯть  становилсЯ  и
здоров и силен, вот как теперь. Џомню: грусть во мне была  нестерпимаЯ;  мне
даже хотелось плакать;  Я  все  удивлЯлсЯ  и  беспокоилсЯ:  ужасно  на  менЯ
подействовало,  что  все  это  чужое;  это  Я  понЯл.  —ужое  менЯ  убивало.
‘овершенно пробудилсЯ Я от этого мрака, помню  Я,  вечером,  в  Ѓазеле,  при
въезде в вейцарию, и менЯ разбудил  крик  осла  на  городском  рынке.  Ћсел
ужасно поразил менЯ и необыкновенно почему-то мне понравилсЯ, а с тем вместе
вдруг в моей голове как бы все проЯснело.
     - Ћсел? ќто странно, - заметила генеральша. -  Ђ  впрочем,  ничего  нет
странного, инаЯ из нас  в  осла  еще  влюбитсЯ,  -  заметила  она,  гневливо
посмотрев на смеЯвшихсЯ девиц. - ќто  еще  в  мифологии  было.  Џродолжайте,
кнЯзь.
     - ‘ тех пор Я ужасно люблю ослов. ќто даже какаЯ-то во мне симпатиЯ.  џ
стал о них расспрашивать, потому что прежде их не видывал, и тотчас  же  сам
убедилсЯ, что это преполезнейшее  животное,  рабочее,  сильное,  терпеливое,
дешевое, переносливое; и чрез этого  осла  мне  вдруг  всЯ  вейцариЯ  стала
нравитьсЯ, так что совершенно прошла пр