стым  мое
пожелание испорчу. Ѓес силен! далеко ль до греха!
     Ћн поднЯл свою чару и выпил. —ем больше пил  он  вина,  тем  становилсЯ
бледнее. ѓлаза его стали красны, как  угли.  ‚идно  было,  что  лихорадочный
блеск их и внезапнаЯ, мертвеннаЯ синева лица предвещала скоро новый припадок
болезни. ‚ино ж было крепкое, так что с одной  выпитой  чарки  все  более  и
более мутились глаза Ћрдынова. ‹ихорадочно воспаленнаЯ кровь  его  не  могла
долее  выдержать:  она  заливала  его  сердце,  мутила   и   путала   разум.
Ѓеспокойство его росло все сильнее и сильнее. Ћн налил и отхлебнул еще,  сам
не знаЯ, что делает, чем помочь возраставшему волнению своему, и  кровь  еще
быстрее полетела по его жилам. Ћн был  как  в  бреду  и  едва  мог  следить,
напрЯгаЯ все внимание, за тем, что происходило между странных хозЯев его.
     ‘тарик звонко стукнул серебрЯной чаркой об стол.
     - Ќаливай, Љатерина! - вскричал он. - Ќаливай еще, злаЯ дочка,  наливай
до упаду! “ложи старика на покой, да и полно с него! ‚от так,  наливай  еще,
наливай мне, красавица! ‚ыпьем с тобой!  —то  ж  ты  мало  пила?  Ђли  Я  не
видал...
     Љатерина что-то отвечала ему, но  Ћрдынов  не  расслышал,  что  именно:
старик не дал ей кончить; он схватил ее за руку, как бы  не  в  силах  более
сдержать всего, что теснилось в груди его. ‹ицо его было  бледно;  глаза  то
мутились, то вспыхивали Ярким огнем; побелевшие губы  дрожали,  и  неровным,
смЯтенным голосом, в котором сверкал минутами какой-то странный восторг,  он
сказал ей:
     - „авай ручку, красавица! давай загадаю, всю правду скажу. џ  и  впрЯмь
колдун; знать, не ошиблась ты, Љатерина! знать, правду сказало сердечко твое
золотое, что один Я ему  колдун,  и  правды  не  потаю  от  него,  простого,
нехитрого! „а одного не спознала ты: не мне, колдуну, тебЯ учить уму-разуму!
ђазум не волЯ длЯ девицы, и слышит  всю  правду,  да  словно  не  знала,  не
ведала! “ самой голова - змеЯ хитраЯ, хоть и сердце слезой обливаетсЯ!  ‘ама
путь найдет, меж бедой ползком проползет, сбережет  волю  хитрую!  ѓде  умом
возьмет, а где умом не возьмет, красой затуманит, черным глазом ум  опьЯнит,
- краса силу ломит; и железное сердце, да пополам распаЯетсЯ! “ж и будет  ли
у тебЯ печаль со кручинушкой?  ’Яжела  печаль  человеческаЯ!  „а  на  слабое
сердце не  бывает  беды!  Ѓеда  с  крепким  сердцем  знакомитсЯ,  втихомолку
кровавой слезой отливаетсЯ да на сладкий позор к добрым людЯм  не  проситсЯ:
твое ж горе, девица, словно след на песке, дождем вымоет,  солнцем  высушит,
буйным ветром снесет, заметет! Џусть и  еще  скажу,  поколдую:  кто  полюбит
тебЯ, тому ты в рабыни пойдешь, сама волюшку свЯжешь, в заклад отдашь, да уж
и назад не возьмешь; в пору во-времЯ разлюбить не сумеешь; положишь зерно, а
губитель  твой  возьмет  назад  целым  колосом!  „итЯ  мое  нежное,  золотаЯ
головушка, схоронила ты в чарке моей свою слезинку-жемчужинку, да по ней  не
стерпела, тут же сто пролила, словцо красное потерЯла,  да  горем-головушкой
своей похвалиласЯ!  „а  по  ней,  по  слезинке,  небесной  росинке,  тебе  и
тужить-горевать не приходитсЯ! ЋтольетсЯ она тебе с  лихвою,  твоЯ  слезинка
жемчужнаЯ, в долгую ночь, в горемычную ночь, когда станет грызть  тебЯ  злаЯ
кручинушка, нечистаЯ думушка - тогда на твое сердце горЯчее, все  за  ту  же
слезинку, капнет тебе чьЯ-то инаЯ слеза, да кроваваЯ, да не теплаЯ, а словно
топленый свинец; до крови  белу  грудь  разожжет,  и  до  утра,  тоскливого,
хмурого, что приходит в ненастные дни, ты в  постельке  своей  прометаешьсЯ,
алу кровь точа, и не залечишь своей ранки свежей до другого утра! Ќалей еще,
Љатерина, налей, голубица моЯ, налей мне за мудрый совет; а  дальше,  знать,
слов терЯть нечего...
     ѓолос его ослабел и задрожал: казалось, рыдание готово было  прорватьсЯ
из груди его... Ћн налил вина и жадно выпил новую чару; потом снова  стукнул
чаркой об стол. Њутный взглЯд его еще раз вспыхнул пламенем.
     - Ђ! живи, как живетсЯ! - вскричал он. - —то  пропало,  то  уж  с  плеч
долой! Ќаливай мне, еще наливай, все  подноси  тЯжелую  чару,  чтобы  резала
головушку буйную с плеч, чтоб всЯ душа от нее замертвела!  “ложи  на  долгую
ночь, да без утра, да чтобы памЯть совсем отошла. —то пропито,  то  прожито!
‡нать, заглох у купца товар, залежалсЯ, даром с рук отдает! Ђ не  продал  бы
своей волей-вольною его тот купец ниже своей  цены,  отлилась  бы  и  вражьЯ
кровь, пролилась бы и кровь неповиннаЯ да в придачу положил бы тот  покупщик
свою погибшую душеньку! Ќаливай, наливай мне еще, Љатерина!..
     Ќо рука его, державшаЯ чару, как будто замерла и не двигалась; он дышал
тЯжело и трудно, голова его невольно склонилась. ‚ последний раз  он  вперил
тусклый взглЯд на Ћрдынова, но и этот  взглЯд  потух  наконец,  и  веки  его
упали, словно свинцовые. ‘мертнаЯ бледность разлилась  по  лицу  его...  …ще
несколько времени губы его шевелились  и  вздрагивали,  как  бы  силЯсь  еще
что-то промолвить, - и вдруг слеза, горЯчаЯ, крупнаЯ, нависла с ресниц  его,
порвалась и медленно покатилась по бледной щеке... Ћрдынов был  не  в  силах
выдержать более. Ћн привстал и, пошатнувшись, ступил шаг вперед,  подошел  к
Љатерине и схватил ее за руку; но она и не взглЯнула на него, как будто  его
не приметила, как будто не признала его...
     Ћна как  будто  тоже  терЯла  сознание,  как  будто  одна  мысль,  одна
неподвижнаЯ идеЯ увлекла ее всю. Ћна припала к груди спЯщего старика, обвила
своей белой рукой его шею и пристально, словно приковалась к нему,  смотрела
на него огневым, воспаленным взглЯдом. Ћна будто  не  слыхала,  как  Ћрдынов
взЯл ее за руку. Ќаконец она повернула к нему свою голову  и  посмотрела  на
него долгим, пронзающим взглЯдом. Љазалось, что она понЯла  наконец  его,  и
тЯжелаЯ, удивленнаЯ улыбка, тЯгостно, как будто с болью, выдавилась на губах
ее...
     - Џоди, поди прочь, - прошептала она, - ты пьЯный и злой! ’ы  не  гость
мне!.. - ’ут она снова обратилась к  старику  и  опЯть  приковалась  к  нему
своими очами.
     Ћна как будто стерегла каждое дыхание его и взглЯдом своим лелеЯла  его
сон. Ћна как будто боЯлась сама  дохнуть,  сдерживаЯ  вскипевшее  сердце.  €
столько исступленного любованиЯ  было  в  сердце  ее,  что  разом  отчаЯние,
бешенство и неистощимаЯ злоба захватили дух Ћрдынова...
     - Љатерина! Љатерина! - звал он, сжимаЯ, как в тисках, ее руку.
     —увство боли прошло по  лицу  ее;  она  опЯть  поднЯла  свою  голову  и
посмотрела на него с такою насмешкой, так презрительно-нагло,  что  он  едва
устоЯл на ногах. Џотом она указала ему на спЯщего старика и - как будто  всЯ
насмешка врага его перешла ей в глаза - терзающим, леденЯщим взглЯдом  опЯть
взглЯнула на Ћрдынова.
     -  —то?  зарежет  небось?  -  проговорил  Ћрдынов,  не  помнЯ  себЯ  от
бешенства.
     ‘ловно демон его шепнул ему на ухо, что он ее понЯл... € все сердце его
засмеЯлось на неподвижную мысль Љатерины...
     - Љуплю ж Я тебЯ, красота моЯ, у купца  твоего,  коль  тебе  души  моей
надобно! Ќебось не зарезать ему!..
     Ќеподвижный смех, мертвивший все существо Ћрдынова, не  сходил  с  лица
Љатерины. ЌеистощимаЯ насмешка разорвала на  части  его  сердце.  Ќе  помнЯ,
почти не сознаваЯ себЯ, он облокотилсЯ  рукою  об  стену  и  снЯл  с  гвоздЯ
дорогой, старинный нож старика.  Љак  будто  изумление  отразилось  на  лице
Љатерины; но как будто в то же времЯ злость  и  презрение  впервые  с  такой
силой отразились в глазах ее. Ћрдынову дурно становилось, смотрЯ  на  нее...
Ћн чувствовал, что как будто кто-то вырывал, подмывал потерЯвшуюсЯ руку  его
на безумство; он вынул нож... Љатерина неподвижно,  словно  не  дыша  более,
следила за ним..
     Ћн взглЯнул на старика...
     ‚ эту минуту ему показалось, что один глаз старика медленно  открывалсЯ
и, смеЯсь, смотрел на него. ѓлаза их встретились.  Ќесколько  минут  Ћрдынов
смотрел на него неподвижно... ‚друг ему показалось,  что  все  лицо  старика
засмеЯлось и что дьЯвольский, убивающий, леденЯщий хохот раздалсЯ наконец по
комнате. ЃезобразнаЯ, чернаЯ мысль, как змеЯ, проползла  в  голове  его.  Ћн
задрожал; нож выпал из рук его и зазвенел на полу. Љатерина вскрикнула,  как
будто очнувшись от забытьЯ, от кошмара, от тЯжелого, неподвижного виденьЯ...
‘тарик, бледный, медленно поднЯлсЯ с постели и злобно оттолкнул ногой нож  в
угол комнаты. Љатерина стоЯла бледнаЯ, помертвелаЯ,  неподвижнаЯ;  глаза  ее
закрывались; глухаЯ, невыносимаЯ боль судорожно выдавилась на лице  ее;  она
закрылась руками и с криком, раздирающим душу, почти  бездыханнаЯ,  упала  к
ногам старика...
     - Ђлеша! Ђлеша! - вырвалось из стесненной груди ее...
     ‘тарик обхватил ее могучими руками и почти  сдавил  на  груди  своей.Ќо
когда она спрЯтала у сердца его свою голову,  таким  обнаженным,  бесстыдным
смехом засмеЯлась каждаЯ черточка на лице старика, что  ужасом  обдало  весь
состав Ћрдынова. Ћбман, расчет, холодное,  ревнивое  тиранство  и  ужас  над
бедным, разорванным сердцем - вот что понЯл он в этом бесстыдно не таившемсЯ
более смехе...
                                    III
     Љогда Ћрдынов, бледный, встревоженный, еще не опомнившийсЯ от вчерашней
тревоги, отворил на другой день, часов в семь утра, дверь к џрославу €льичу,
к которому пришел, впрочем сам не знаЯ зачем, то отшатнулсЯ от  изумлениЯ  и
как вкопанный стал на пороге, увидЯ в комнате Њурина. ‘тарик был еще бледнее
Ћрдынова и, казалось, едва стоЯл на ногах  от  болезни;  впрочем,  сесть  не
хотел, несмотрЯ ни на какие приглашениЯ вполне счастливого таким  посещением
џрослава €льича. џрослав €льич тоже вскрикнул, завидев Ћрдынова, но почти  в
ту же минуту радость его прошла,  и  какое-то  замешательство  застигло  его
вдруг, совершенно  врасплох,  на  полдороге  от  стола  к  соседнему  стулу.
Ћчевидно было, что он не знал, что сказать, что сделать, и  вполне  сознавал
всю неприличность - сосать в  такую  хлопотливую  минуту,  оставив  гостЯ  в
стороне, одного как он есть, свой чубучок, а  между  тем  (так  сильно  было
смущение его) все-таки тЯнул из  чубучка  что  было  силы  и  даже  почти  с
некоторым вдохновением. Ћрдынов вошел наконец в комнату.  Ћн  бросил  беглый
взглЯд на Њурина. —то-то похожее на вчерашнюю  злую  улыбку,  от  которой  и
теперь бросило в дрожь и  в  негодование  Ћрдынова,  проскользнуло  по  лицу
старика.  ‚прочем,  все  враждебное  тотчас  же  скрылось  и  сгладилось,  и
выражение лица его принЯло вид самый неприступный и  замкнутый.  Ћн  отвесил
пренизкий поклон жильцу своему... ‚сЯ эта сцена воскресила наконец  сознание
Ћрдынова. Ћн пристально посмотрел  на  џрослава  €льича,  желаЯ  вникнуть  в
положение дела. џрослав €льич затрепетал и замЯлсЯ.
     - ‚ойдите ж, войдите, - промолвил он наконец, - войдите, драгоценнейший
‚асилий Њихайлович, осените  прибытием  и  положите  печать...  на  все  эти
обыкновенные предметы... - проговорил џрослав €льич, показав  рукой  в  один
угол комнаты, покраснев, как махроваЯ роза, сбившись, запутавшись в  сердцах
на то, что самаЯ благороднаЯ фраза завЯзла  и  лопнула  даром,  и  с  громом
подвинул стул на самую средину комнаты.
     - џ вам не мешаю, џрослав €льич, Я хотел... на две минуты.
     - Џомилуйте! возможно ли вам мне помешать-с... ‚асилий Њихайлович! Ќо -
позвольте чайку-с! ќй! служба!.. џ уверен, что и вы не откажетесь  еще  одну
чашечку!
     Њурин кивнул головою, дав знать таким образом, что совсем не откажетсЯ.
     џрослав €льич закричал  на  вошедшую  службу  и  наистрожайшим  образом
потребовал еще три стакана, затем сел возле Ћрдынова. Ќесколько  времени  он
вертел свою голову, как гипсовый котенок, то вправо, то влево, от  Њурина  к
Ћрдынову и от Ћрдынова к Њурину. Џоложение его было весьма неприЯтное.  …му,
очевидно, что-то хотелось  сказать,  по  идеЯм  его  весьма  щекотливое,  по
крайней мере длЯ одной стороны. Ќо при всех усилиЯх своих он  решительно  не
мог вымолвить слова... Ћрдынов тоже как будто находилсЯ в  недоумении.  Ѓыла
минута, когда оба они разом вдруг принЯлись  говорить...  Њолчаливый  Њурин,
наблюдавший их с любопытством, медленно расправил рот и  показал  зубы  свои
все до единого...
     - џ пришел объЯвить вам,  -  вдруг  начал  Ћрдынов,  -  что  по  самому
неприЯтному случаю принужден оставить квартиру, и...
     - Џредставьте себе, какой странный  случай!  -  перебил  вдруг  џрослав
€льич. - џ, признаюсь, был вне  себЯ  от  изумлениЯ,  когда  этот  почтенный
старик объЯвил мне сегоднЯ поутру ваше решение. Ќо...
     - Ћн объЯвил вам? - спросил с изумлением Ћрдынов, смотрЯ на Њурина.
     Њурин погладил свою бороду и засмеЯлсЯ в рукав.
     - „а-с, - подхватил џрослав €льич, - впрочем, Я могу еще ошибатьсЯ. Ќо,
смело скажу, длЯ вас - честью моею могу вам ручатьсЯ, что длЯ вас  в  словах
этого почтенного старика не было ни тени обидного!..
     ’ут џрослав €льич покраснел и через силу подавил свое волнение.  Њурин,
как будто натешась наконец вдоволь замешательством хозЯина и  гостЯ,  ступил
шаг вперед.
     - џ вот про то, ваше благородие, - начал он, с вежливостию поклонившись
Ћрдынову, - их благородие на ваш счет маленько утрудить посмел... Ћно, того,
сударь, выходит - сами знаете - Я и хозЯйка, то есть, рады бы душою и волею,
и слова бы сказать не посмели... да житье-то мое какое,  сами  знаете,  сами
видите, сударь! Ђ право, только что животы господь бережет, за  то  и  молим
свЯтую волю его; а то, сами видите, сударь, взвыть мне, что ли,  приходитсЯ?
- ’ут Њурин опЯть утер рукавом свою бороду.
     Ћрдынову почти делалось дурно.
     - „а, да, Я вам сам про него говорил: больной, то есть  это  malheur...
то есть Я было хотел выразитьсЯ по-французски, но, извините, Я по-французски
не так свободно, то есть...
     - „а-с...
     - „а-с, то есть...
     Ћрдынов и џрослав €льич сделали друг другу  по  полупоклону,  каждый  с
своего  стула  и  несколько  набок,  и  оба  прикрыли  возникшее  недоумение
извинительным смехом. „еловой џрослав €льич тотчас поправилсЯ.
     - џ, впрочем, подробно расспрашивал этого честного  человека,  -  начал
он, - он мне говорил, что болезнь той женщины...
     ’ут  щекотливый  џрослав  €льич,  вероЯтно   желаЯ   скрыть   маленькое
недоумение, опЯть возникшее на лице  его,  быстро,  вопросительным  взглЯдом
устремилсЯ на Њурина.
     - „а, хозЯйки-то нашей...
     „еликатный џрослав €льич не настаивал.
     - •озЯйки, то есть бывшей хозЯйки вашей, Я  как-то,  право...  ну,  да!
Ћна, видите ли, больнаЯ женщина. Ћн говорит, что она вам мешает...  в  ваших
занЯтиЯх, да и он сам... вы  от  менЯ  скрыли  одно  важное  обстоЯтельство,
‚асилий Њихайлович!
     - Љакое?
     - Ќасчет ружьЯ-с,  -  промолвил  почти  шепотом  самым  снисходительным
голосом џрослав €льич, с одной мильонной долей упрека, нежно зазвеневшего  в
его дружеском теноре. - Ќо, - прибавил он поспешно, - Я все знаю, он мне все
рассказал, и вы благородно сделали, отпустив ему его  невольную  вину  перед
вами. ЉлЯнусь, Я видел слезы на глазах его!
     џрослав €льич снова покраснел; глаза  его  засиЯли,  и  он  с  чувством
повернулсЯ на стуле.
     - џ, то есть мы, сударь, ваше благородие, то есть Я, примером  сказать,
да и хозЯйка моЯ уж и как за вас бога молим,  -  начал  Њурин,  обращаЯсь  к
Ћрдынову,  покамест  џрослав  €льич  подавлЯл  обычное  волнение   свое,   и
пристально смотрЯ на него, - да,  сами  знаете,  сударь,  она  баба  хвораЯ,
глупаЯ; менЯ самого еле ноги носЯт...
     - „а Я готов, - сказал в нетерпенье Ћрдынов, - полноте,  пожалуйста;  Я
хоть сейчас!..
     - Ќет, то есть, сударь, многим вашей милости довольны  (Њурин  пренизко
поклонилсЯ). џ, сударь, вам не про то ; Я вот хотел слово вымолвить, -  ведь
она, сударь, мне-то почти из  родни,  то  есть  из  дальней,  примером,  как
говоритсЯ, седьмаЯ вода, то есть уж не  побрезгайте  словом  нашим,  сударь,
люди мы темные - да сызмалетства такаЯ! ѓоловенка больнаЯ, задорнаЯ, в  лесу
росла, мужичкой росла, все меж бурлаков да заводчиков; а тут их  дом  сгори;
мать, сударь, ейнаЯ погори; отец свою душу опали - подика-сь, она и  невесть
что расскажет вам... џ только так не мешаюсь, а ее хи-хир-руггичкой совет на
Њоскве смотрел... то есть, сударь, совсем повредилась, вот что ! џ только  у
ней и осталсЯ, со мной  и  живет.  †ивем,  бога  молим,  на  всевышнюю  силу
надеемсЯ; уж Я ей и не поперечу совсем...
     Ћрдынов изменилсЯ в лице. џрослав €льич  смотрел  то  на  того,  то  на
другого.
     - „а Я не про то, сударь... нет!  -  поправилсЯ  Њурин,  важно  покачав
головою. - Ћна, примером сказать, такой ветер, вихорь  такой,  голова  такаЯ
любовнаЯ, буйнаЯ, все милого дружка, - если извинительно будет сказать, - да
зазнобушку в сердце ей подавай: на том и помешана. џ уж ее сказками  улещаю,
то есть как улещаю. Ђ Я ведь, сударь, видел, как она - уж простите,  сударь,
мое глупое слово, - продолжал Њурин, кланЯЯсь и  утираЯ  рукавом  бороду,  -
примерно, спознавалась-то с  вами;  вы,  то  есть,  примером  сказать,  ваше
сиЯтельство, относительно любви к ней польнуть пожелали...
     џрослав €льич вспыхнул и с упреком взглЯнул  на  Њурина.  Ћрдынов  едва
усидел на стуле.
     - Ќет... то есть Я, сударь, не про то... Я, сударь, спроста,  мужик,  Я
из вашей воли...  конечно,  мы  люди  темные,  мы,  сударь,  ваши  слуги,  -
промолвил он, низко кланЯЯсь, - а уж как с женой про вашу милость бога будем
молить!.. —то нам? Ѓыли бы сыты, здоровы, роптать  не  роптаем;  да  мне-то,
сударь, что ж делать, в петлю лезть,  что  ли?  ‘ами  знаете,  сударь,  дело
житейское, нас пожалейте,  а  это  уж  что  ж,  сударь,  будет,  как  еще  с
полюбовником!.. ѓрубое-то, сударь, вы слово простите... мужик, сударь, а вы,
барин... вы, сударь, ваше сиЯтельство, человек молодой, гордый,  горЯчий,  а
она, сударь, сами знаете, дитЯ малое, неразумное - долго ль с ней до  греха!
Ѓаба она ЯдренаЯ, румЯнаЯ, милаЯ, а менЯ, старика,  все  немочь  берет.  Ќу,
что? бес уж, знать, вашу милость попутал!  Я  уж  ее  сказками  все  улещаю,
право, улещаю. Ђ уж как про вашу милость с женой стали бы  бога  молить!  ’о
есть вот как молить! „а и что вам, ваше сиЯтельство, хоть она бы и милаЯ,  а
все ж мужичка она, баба немытаЯ, поневница глупаЯ,  мне,  мужику,  чета!  Ќе
вам, примерно, сударь, батюшка барин, по мужичкам ЯкшитьсЯ! Ђ уж как  с  ней
стали б про вашу милость бога молить, во' как молить!..
     ’ут Њурин поклонилсЯ низко-низко и долго не разгибал спины, беспрерывно
утираЯ рукавом бороду. џрослав €льич не знал, где стоЯл.
     - „а-с, этот добрый человек, - заметил он, весь замешавшись, -  говорил
мне о каких-то существовавших между вами  беспорЯдках-с;  Я  не  осмеливаюсь
верить, ‚асилий-Њихайлович... џ  слышал,  вы  все  еще  больны-с,  -  быстро
перебил он со слезЯщимисЯ от волнениЯ глазами, в неистощимом  замешательстве
смотрЯ на Ћрдынова.
     - „а-с... ‘колько Я должен вам? - быстро спросил Ћрдынов у Њурина.
     -  —то  вы,  батюшка  барин?  полноте!  мы   ведь   не   христопродавцы
какие-нибудь. —то вы, сударь, нас обиждаете! Џостыдились бы, сударь; чем  мы
с супружницей вас обиждали? Џомилуйте-с!
     - Ќо, однако ж, это странно, друг мой; ведь  они  же  у  вас  нанимали;
чувствуете ли вы, что отказом своим вы  их  обижаете?  -  вступилсЯ  џрослав
€льич, долгом почитаЯ показать Њурину  всю  странность  и  щекотливость  его
поступка.
     - „а помилуйте ж, батюшка! что вы, сударь, барин? помилуйте-с! уж и чем
мы  не  угодили  про  вашу  честь?  “ж  и  так  старались-старались,  животы
надорвали, помилуйте-с! Џолноте, сударь; полноте,  свет-барин,  •ристос  вас
помилует! —то мы, неверные, что ли, какие? Џусть бы жил, кушал он у нас наше
Яство мужицкое на здоровье, пусть бы лежал, -  ничего  б  не  сказали,  и...
слова не молвили б; да нечистый попутал, хворый Я человек, да и хозЯйка  моЯ
хвораЯ, - что будешь делать! “служить-то бы некому было, а рады бы, душою бы
рады были. Ђ уж как мы с хозЯйкой будем про вашу  милость  бога  молить,  то
есть во' как молить!
     Њурин поклонилсЯ в поЯс. ‘леза выдавилась из восторженных глаз џрослава
€льича. ‘ энтузиазмом посмотрел он на Ћрдынова.
     - ‘кажите,  какаЯ  благороднаЯ  черта-с!  Љакое  свЯтое  гостеприимство
почило-с на русском народе-с!
     Ћрдынов дико взглЯнул на  џрослава  €льича.  Ћн  почти  ужаснулсЯ...  и
осматривал его с головы до ног.
     - Ђ и право, сударь, гостеприимство именно чтим, то есть вот как  чтим,
сударь! - подхватил Њурин, заслонЯЯ всем рукавом свою бороду. -  Џраво,  вот
теперь дума идет: погостили б вы у  нас,  сударь,  ей-богу  б  погостили,  -
продолжал он, подступаЯ к Ћрдынову, - да и Я, сударь,  ничего;  денек-другой
ничего, право б ничего не сказал. „а грех больно попутал, хозЯйка-то ишь моЯ
нездорова! Ђх, как бы не хозЯйка! ‚от был бы, примерно, один Я: уж и как  бы
Я вашу милость уважил, уж и как бы ходил, то есть во' как ходил! Љого ж нам,
коли и не вашу милость, уважить? “ж Я бы вас вылечил, право бы вылечил, Я  и
средствие знаю... Џраво бы, погостили, сударь, ей-богу, вот великое слово, у
нас погостили бы!..
     - ‚ самом деле, нет ли какого средства? - заметил џрослав €льич... да и
не докончил.
     Ћрдынов сделал напраслину, с диким изумлением оглЯдев незадолго до того
с  ног  до  головы  џрослава  €льича.  ќто  был,   конечно,   честнейший   и
благороднейший человек, но он теперь понЯл все, и, признатьсЯ, положение его
было весьма затруднительно! …му хотелось, что называетсЯ, лопнуть со  смеха!
Ѓудь он один на один вместе с Ћрдыновым,  -  два  такие  друга!  -  конечно,
џрослав €льич не вытерпел бы и  неумеренно  предалсЯ  порыву  веселости.  ‚о
всЯком случае он сделал бы это весьма благородно, с чувством пожал бы  после
смеха руку Ћрдынова, искренно и справедливо уверил  бы  его,  что  чувствует
удвоенное уважение к нему и что извинЯет во всЯком случае... да, наконец,  и
глЯдеть не будет на молодость. Ќо теперь, при известной своей  деликатности,
он был в самом затруднительном  положении  и  почти  не  знал,  куда  скрыть
себЯ...
     - ‘редствиЯ, то есть снадобьЯ! - подхватил Њурин, у которого  все  лицо
шевельнулось от неловкого восклицаниЯ џрослава €льича. - џ, то есть, сударь,
по глупости моей мужицкой, вот что сказал бы, - продолжал он, ступив еще шаг
вперед, - книжек вы, сударь, больно зачитались; скажу,  умны  больно  стали;
оно, то есть как по-русски  говоритсЯ  у  нас,  по-мужицкому,  ум  за  разум
зашел...
     - „овольно ! - строго прервал џрослав €льич...
     - џ иду, - сказал Ћрдынов, - благодарю вас, џрослав €льич; буду, буду у
вас непременно, -  говорил  он  на  удвоенные  вежливости  џрослава  €льича,
который был не в силах долее его удерживать. - Џрощайте, прощайте...
     -  Џрощайте,  ваше  благородие;  прощайте,  сударь;  не  забудьте  нас,
навестите нас, грешных.
     Ћрдынов не слыхал ничего более; он вышел как полоумный.
     Ћн не мог вынести более; он был как убитый; сознание его  цепенело.  Ћн
глухо чувствовал, что его душит болезнь, но холодное отчаЯние  воцарЯлось  в
душе его, и только слышал он, что какаЯ-то глухаЯ боль ломит,  томит,  сосет
ему грудь. …му хотелось умереть в эту минуту. Ќоги  его  подкосились,  и  он
присел у забора, не обращаЯ более вниманиЯ ни на проходивших  людей,  ни  на
толпу, начинавшую сбиратьсЯ возле него, ни на оклики и расспросы любопытных,
его окруживших. Ќо вдруг из множества голосов раздалсЯ над ним голос Њурина.
Ћрдынов поднЯл голову. ‘тарик действительно стоЯл перед  ним;  бледное  лицо
его было важно и задумчиво. ќто уж  был  совсем  другой  человек,  чем  тот,
который так грубо глумилсЯ над ним  у  џрослава  €льича.  Ћрдынов  привстал;
Њурин взЯл его за руку и вывел из толпы...
     - ’ебе еще нужно свой скарб захватить, - сказал он, искоса взглЯнув  на
Ћрдынова. - Ќе горюй, барин! - вскрикнул Њурин. - ’ы молод, чего горевать!
     Ћрдынов не отвечал.
     - ЋбижаешьсЯ, барин? ‡нать, больно зло тебЯ взЯло...  да  нечему;  всЯк
свое холит, всЯк свое добро бережет.
     - џ не знаю вас, - сказал Ћрдынов, - Я не хочу  знать  ваших  тайн.  Ќо
она! она!.. - проговорил он, и слезы градом, в три ручьЯ,  потекли  из  глаз
его. ‚етер срывал их одну за другой с его щек... Ћрдынов  утирал  их  рукой.
†ест его, взглЯд, непроизвольные движениЯ  дрожавших  посинелых  губ  -  все
предсказывало в нем помешательство.
     - џ уж тебе толковал, - сказал Њурин, стиснув брови, -  она  полоумнаЯ!
Ћтчего и как помешалась... зачем тебе  знать?  ’олько  мне  она  и  такаЯ  -
роднаЯ! ‚озлюбил Я ее больше жизни моей и никому не отдам. Џонимаешь теперь!
     Ћгонь на мгновение сверкнул в глазах Ћрдынова.
     - Ќо зачем же Я... зачем Я теперь словно жизнь потерЯл? ‡ачем же  болит
мое сердце? ‡ачем Я спознал Љатерину?
     - ‡ачем? - Њурин усмехнулсЯ и задумалсЯ. - ‡ачем,  Я  и  сам  не  знаю,
зачем, - вымолвил он, наконец. - †енский норов не морскаЯ пучина, распознать
его распознаешь, да хитер он, стоек, живуч! Ќа,  дескать,  вынь  да  положь!
‡нать, и впрЯмь, барин, она с вами хотела уйти от менЯ,  -  продолжал  он  в
раздумье. - Џобрезгала старым, изжила с ним  все,  насколько  можно  изжить!
ЏриглЯнулись вы, знать, ей больно сначала! Ђль уж так, вы ли, другой ли... џ
ведь ей не перечу ни в чем; птичьЯ молока пожелает, и молока птичьЯ достану;
птицу такую сам сделаю, коли нет такой птицы!  ’щеславна  она!  ‡а  волюшкой
гонитсЯ, а и сама не знает, о чем сердце  блажит.  Ђн  и  вышло,  что  лучше
по-старому! ќх, барин! молод ты больно ! ‘ердце твое еще  горЯчо,  словно  у
девки, что рукавом свои слезы утирает, покинутаЯ!  ‘познай,  барин:  слабому
человеку одному не сдержатьсЯ! ’олько дай ему все, он  сам  же  придет,  все
назад отдаст, дай ему полцарства земного в обладание, попробуй - ты  думаешь
что? Ћн тебе тут же  в  башмак  тотчас  спрЯчетсЯ,  так  умалитсЯ.  „ай  ему
волюшку, слабому человеку, - сам ее свЯжет, назад принесет. ѓлупому сердцу и
волЯ не впрок! Ќе прожить с таким норовом! џ  тебе  это  все  так  говорю  -
молоденек ты больно! ’ы что мне? ’ы был да пошел - ты иль другой, все равно.
џ и сначала знал, что будет одно. Ђ перечить нельзЯ!  слова  молвить  нельзЯ
поперек, коли хошь свое счастье сберечь. Ћно ведь, знашь, барин, - продолжал
философствовать Њурин, - только все так говоритсЯ: и чего не бывает? ‡а  нож
возьметсЯ в сердцах, не то безоружный, с голыми руками на тебЯ,  как  баран,
полезет да зубами глотку врагу перервет. Ђ  пусть-те  дадут  этот  нож-от  в
руки, да враг твой  сам  перед  тобою  широкую  грудь  распахнет,  небось  и
отступишьсЯ!
     Ћни вошли во двор. ’атарин еще издали завидел Њурина,  снЯл  перед  ним
шапку и лукаво, пристально смотрел на Ћрдынова.
     - —то мать? дома? - закричал ему Њурин.
     - „ома.
     - ‘кажи, чтоб  ему  скарб  его  перетащить  помогли!  „а  и  ты  пошел,
двигайсЯ!
     Ћни взошли на лестницу.  ‘таруха,  служившаЯ  у  Њурина  и  оказавшаЯсЯ
действительно матерью  дворника,  возилась  с  пожитками  бывшего  жильца  и
ворчливо вЯзала их в один большой узел.
     - Џодожди; Я-те еще из твоего принесу, там осталась...
     Њурин вошел к себе. —ерез минуту он воротилсЯ и подал Ћрдынову  богатую
подушку, всю вышитую шелками и гарусом, - ту  самую,  которую  положила  ему
Љатерина, когда он сделалсЯ болен.
     -  ќто  она  тебе  шлет,  -   сказал   Њурин.   -   Ђ   теперь   ступай
подобру-поздорову да, смотри  ж,  не  шатайсЯ,  -  прибавил  он  вполголоса,
отеческим тоном, - не то худо будет.
     ‚идно было, что ему не хотелось обижать жильца. Ќо когда он  бросил  на
него последний взглЯд, то невольно видно было, как прилив неистощимой  злобы
закипел на лице его. Џочти с отвращением затворил он дверь за Ћрдыновым.
     —ерез два часа Ћрдынов переехал к немцу пису. ’инхен ахнула,  взглЯнув
на него. Ћна тотчас спросила его о здоровье и, узнав, в чем дело, немедленно
расположилась лечить. ‘тарик немец самодовольно показал жильцу  своему,  что
он только что хотел идти к воротам  и  снова  залепить  Ярлычок,  затем  что
сегоднЯ аккуратно в копейку вышел задаток его,  высчитываЯ  из  него  каждый
день  найма.  Џричем  старик  не  преминул  дальновидно  похвалить  немецкую
аккуратность и честность. ‚ тот же день Ћрдынов занемог и только  через  три
месЯца мог встать с постели.
     Њало-помалу  он  выздоровел  и  стал  выходить.  †изнь  у  немца   была
однообразна, покойна. Ќемец был без особого норова; хорошенькаЯ  ’инхен,  не
трогаЯ нравственности, была всем, чем угодно, - но как  будто  жизнь  навеки
потерЯла  свой  цвет  длЯ  Ћрдынова!  Ћн   стал   задумчив,   раздражителен;
впечатлительность его  принЯла  направление  болезненное,  и  он  неприметно
впадал в злую, очерствелую ипохондрию. Љниги не раскрывались иногда по целым
неделЯм. Ѓудущее было длЯ него заперто, деньги его выходили,  и  он  опустил
руки заранее; он даже не думал о будущем. €ногда прежнЯЯ  горЯчка  к  науке,
прежний жар, прежние образы, им самим созданные, Ярко восставали  перед  ним
из прошедшего, но они только давили, душили его энергию. Њысль не переходила
в дело. ‘оздание остановилось. Љазалось, все эти  образы  нарочно  вырастали
гигантами в его представлениЯх, чтоб  смеЯтьсЯ  над  бессилием  его,  их  же
творца. …му невольно приходило в грустную минуту сравнение самого себЯ с тем
хвастливым учеником колдуна, который, украв слово  учителЯ,  приказал  метле
носить воду и захлебнулсЯ в ней,  забыв,  как  сказать:  "перестань".  Њожет
быть, в нем осуществилась бы целаЯ,  оригинальнаЯ,  самобытнаЯ  идеЯ.  Њожет
быть, ему суждено было быть художником в науке. Џо крайней  мере  прежде  он
сам верил в это. €скреннЯЯ вера есть уж залог будущего.  Ќо  теперь  он  сам
смеЯлсЯ в иные минуты над своим слепым убеждением и - не подвигалсЯ вперед.
     ‡а полгода перед тем он выжил, создал и  набросал  на  бумагу  стройный
эскиз созданиЯ, на котором (по молодости своей) в нетворческие минуты строил
самые вещественные надежды. ‘очинение относилось к истории церкви,  и  самые
теплые, горЯчие убеждениЯ легли под пером его. ’еперь он перечел этот  план,
переделал, думал о нем, читал, рылсЯ и наконец отверг идею свою, не построив
ничего на развалинах. Ќо что-то похожее на мистицизм, на  предопределение  и
таинственность начало проникать в его душу. Ќесчастный чувствовал  страданиЯ
свои и просил  исцелениЯ  у  бога.  ђаботница  немца,  из  русских,  старуха
богомольнаЯ, с наслаждением рассказывала, как молитсЯ  ее  смирный  жилец  и
каким образом по целым часам лежит  он,  словно  бездыханный,  на  церковном
помосте...
     Ћн никому не говорил ни слова о случившемсЯ с ним. Ќо порой, особенно в
сумерки, в тот час, когда гул колоколов напоминал ему  то  мгновение,  когда
впервые задрожала, заныла всЯ грудь его дотоле неведомым чувством, когда  он
стал возле нее на коленЯх в божием храме, забыв обо всем, и  только  слышал,
как стучало ее робкое сердце, когда  слезами  восторга  и  радости  омыл  он
новую, светлую надежду, мелькнувшую ему в его одинокой жизни, -  тогда  бурЯ
вставала из уЯзвленной навеки души его. ’огда содрогалсЯ его дух  и  мучение
любви жгучим огнем снова пылало в груди его.  ’огда  сердце  его  грустно  и
страстно болело и, казалось, любовь его возрастала вместе с  печалью.  —асто
по целым часам, забыв себЯ и всю обыденную жизнь свою, забыв все  на  свете,
просиживал он на одном месте, одинокий, унылый, безнадежно качал головой  и,
ронЯЯ  безмолвные  слезы,  шептал  про   себЯ:   "Љатерина!   голубица   моЯ
ненаглЯднаЯ! ‘естрица моЯ одинокаЯ!.."
     ЉакаЯ-то безобразнаЯ мысль стала все более  и  более  мучить  его.  ‚се
сильнее и сильнее преследовала она его и с каждым днем воплощалась перед ним
в вероЯтность, в действительность. …му казалось, - и он наконец сам  поверил
во все, - ему казалось, что невредим был рассудок Љатерины, но что Њурин был
по-своему прав, назвав ее слабым сердцем. …му казалось, что  какаЯ-то  тайна
свЯзывала ее с стариком,  но  что  Љатерина,  не  сознав  преступлениЯ,  как
голубица чистаЯ, перешла в его власть. Љто они? Ћн  не  знал  того.  Ќо  ему
беспрерывно снилась глубокаЯ, безвыходнаЯ тираниЯ  над  бедным,  беззащитным
созданием; и сердце смущалось и трепетало бессильным  негодованием  в  груди
его. …му казалось, что перед испуганными очами вдруг прозревшей души коварно
выставлЯли ее же падение, коварно мучили бедное,  слабое  сердце,  толковали
перед ней вкривь и вкось правду, с умыслом поддерживали  слепоту,  где  было
нужно, хитро льстили неопытным наклонностЯм порывистого,  смЯтенного  сердца
ее и мало-помалу резали крыльЯ у  вольной,  свободной  души,  не  способной,
наконец, ни к восстанию, ни к свободному порыву в настоЯщую жизнь...
     Њало-помалу Ћрдынов одичал еще более  прежнего,  в  чем,  нужно  отдать
справедливость, его немцы нисколько ему не мешали. Ћн часто любил бродить по
улицам, долго, без цели. Ћн выбирал преимущественно сумеречный час, а  место
прогулки - места  глухие,  отдаленные,  редко  посещаемые  народом.  ‚  один
ненастный, нездоровый, весенний вечер в одном из таких закоулков встретил он
џрослава €льича.
     џрослав €льич приметно похудел, приЯтные глаза его потускнели, и сам он
как будто весь разочаровалсЯ. Ћн бежал  впопыхах  за  каким-то  не  терпЯщим
отлагательства делом, промок, загрЯзнилсЯ, и дождеваЯ каплЯ, каким-то  почти
фантастическим образом, уже целый вечер не сходила с весьма  приличного,  но
теперь  посиневшего  носа  его.  Љ  тому  же  он  отрастил  бакенбарды.  ќти
бакенбарды, да и то, что џрослав  €льич  взглЯнул  так,  как  будто  избегал
встречи с старинным знакомым своим, почти поразило Ћрдынова... чудное  дело!
даже как-то уЯзвило, разобидело его сердце, не нуждавшеесЯ доселе ни в  чьем
сострадании.  …му,  наконец,  приЯтнее   был   прежний   человек,   простой,
добродушный, наивный -  решимсЯ  сказать  наконец  откровенно  -  немножечко
глупый, но без претензий  разочароватьсЯ  и  поумнеть.  Ђ  неприЯтно,  когда
глупый человек, которого мы прежде любили, может быть,  именно  за  глупость
его,  вдруг  поумнеет,  решительно  неприЯтно.  ‚прочем,  недоверчивость,  с
которою он смотрел на Ћрдынова, тотчас же сгладилась. Џри всем разочаровании
своем он вовсе не оставил своего прежнего норова,  с  которым  человек,  как
известно, и в могилу идет, и с наслаждением полез, так, как был, в дружескую
душу Ћрдынова. Џрежде всего он заметил, что у него много дела, потом что они
давно  не  видались;  но  вдруг  разговор  опЯть  принЯл  какое-то  странное
направление. џрослав €льич заговорил о лживости людей вообще, о  непрочности
благ мира сего, о суете сует, мимоходом, даже более чем  с  равнодушием,  не
преминул отозватьсЯ о Џушкине, с некоторым цинизмом о хороших знакомствах  и
в заключение даже намекнул на лживость и коварство тех, которые называютсЯ в
свете друзьЯми, тогда как истинной дружбы на  свете  и  сродЯсь  не  бывало.
Ћдним словом, џрослав €льич поумнел. Ћрдынов не противоречил ни  в  чем,  но
несказанно, мучительно грустно стало  ему:  как  будто  он  схоронил  своего
лучшего друга!
     - Ђх! представьте, - Я было совсем позабыл рассказать, -  молвил  вдруг
џрослав €льич, как  будто  припомнив  что-то  весьма  интересное,  -  у  нас
новость! џ вам скажу по секрету. Џомните дом, где вы жили?
     Ћрдынов вздрогнул и побледнел.
     - ’ак вообразите же, недавно открыли в этом доме целую шайку воров,  то
есть, сударь вы мой, ватагу, притон-с; контрабандисты, мошенники всЯкие, кто
их знает! €ных переловили, за другими еще только гонЯютсЯ; отданы строжайшие
приказаниЯ. € можете себе представить: помните  хозЯина  дома,  богомольный,
почтенный, благородный с виду...
     - Ќу!
     - ‘удите после этого о всем человечестве!  ќто  и  был  начальник  всей
шайки их, коновод! Ќе нелепо ли это-с?
     џрослав €льич говорил с чувством и осудил за одного  все  человечество,
потому что џрослав €льич и не может иначе сделать; это в его характере.
     - Ђ те? а Њурин? - проговорил Ћрдынов шепотом.
     - Ђх,  Њурин,  Њурин!  Ќет,  это  почтенный  старик,  благородный.  Ќо,
позвольте, вы проливаете новый свет...
     - Ђ что? он тоже был в шайке?
     ‘ердце Ћрдынова готово было пробить грудь от нетерпеньЯ...

     - ‚прочем, как же вы говорите... - прибавил џрослав  €льич,  пристально
вперив оловЯнные очи в Ћрдынова, - признак, что он соображал: - Њурин не мог
быть между ними. ђовно за три недели  он  уехал  с  женой  к  себе,  в  свое
место... џ от дворника узнал... ќтот татарчонок, помните?
     --------
     1 фланер - праздношатающийсЯ (франц. fla^neur).
     ---------------------------------------------------------------------
     ‚первые опубликовано: "Ћтечественные записки", октЯбрь и  декабрь  1847
г.