    ’о как будто наступали длЯ него опЯть его нежные, безмЯтежно  прошедшие
годы первого детства, с их светлою радостию, с неугасимым счастием, с первым
сладостным удивлением к жизни, с  роЯми  светлых  духов,  вылетавших  из-под
каждого цветка, который срывал он, игравших с ним  на  тучном  зеленом  лугу
перед  маленьким  домиком,   окруженным   акациЯми,   улыбавшихсЯ   ему   из
хрустального необозримого озера,  возле  которого  просиживал  он  по  целым
часам, прислушиваЯсь, как бьетсЯ волна о волну, и  шелестивших  кругом  него
крыльЯми, любовно усыпаЯ  светлыми,  радужными  сновидениЯми  маленькую  его
колыбельку, когда его мать, склонЯЯсь над нею, крестила, целовала и  баюкала
его тихою колыбельною песенкой в долгие,  безмЯтежные  ночи.  Ќо  тут  вдруг
стало ЯвлЯтьсЯ одно существо, которое смущало его каким-то недетским ужасом,
которое вливало первый медленный Яд горЯ и  слез  в  его  жизнь;  он  смутно
чувствовал, как неведомый старик держит во власти  своей  все  его  грЯдущие
годы, и, трепеща, не мог он отвести него глаз  своих.  ‡лой  старик  за  ним
следовал всюду. Ћн выглЯдывал и обманчиво кивал ему головою  из-под  каждого
куста в роще, смеЯлсЯ и дразнил его,  воплощалсЯ  в  каждую  куклу  ребенка,
гримасничаЯ и хохоча в руках его, как злой, скверный гном;  он  подбивал  на
него каждого из его бесчеловечных школьных товарищей или, садЯсь с малютками
на  школьную  скамью,  гримасничаЯ,  выглЯдывал  из-под  каждой  буквы   его
грамматики. Џотом, во времЯ сна, злой старик садилсЯ у его  изголовьЯ...  Ћн
отогнал рои светлых духов, шелестивших своими золотыми и сапфирными крыльЯми
кругом его колыбели, отвел от него навсегда его бедную мать и стал по  целым
ночам нашептывать ему длинную, дивную сказку, невнЯтную длЯ  сердца  дитЯти,
но терзавшую, волновавшую его ужасом и недетскою страстью. Ќо злой старик не
слушал рыданий и просьб и все продолжал ему говорить, покамест он не  впадал
в оцепенение, в беспамЯтство.  Џотом  малютка  просыпалсЯ  вдруг  человеком;
невидимо и неслышно пронеслись над ним целые годы. Ћн  вдруг  сознавал  свое
настоЯщее положение, вдруг стал понимать, что он одинок и чужд  всему  миру,
один в чужом углу, меж таинственных,  подозрительных  людей,  между  врагов,
которые все собираютсЯ и шепчутсЯ по  углам  его  темной  комнаты  и  кивают
старухе, сидевшей у огнЯ на корточках, нагревавшей свои дрЯхлые, старые руки
и указывавшей им на него. Ћн впадал в смЯтение, в тревогу; ему все  хотелось
узнать, кто таковы эти люди, зачем они здесь, зачем он сам в этой комнате, и
догадывалсЯ, что забрел в какой-то темный, злодейский притон, будучи увлечен
чем-то могучим, но неведомым, не рассмотрев прежде, кто и  каковы  жильцы  и
кто именно его хозЯева. …го начинало мучить  подозрение,  -  и  вдруг  среди
ночной темноты опЯть началась шепотливаЯ, длиннаЯ сказка, и начала ее  тихо,
чуть внЯтно, про себЯ, какаЯ-то старуха,  печально  качаЯ  перед  потухавшим
огнем своей белой, седой головой. Ќо - и опЯть ужас нападал на него:  сказка
воплощалась перед ним в лица и формы. Ћн видел, как все, начинаЯ с  детских,
неЯсных грез его, все мысли и мечты его, все, что он выжил жизнью, все,  что
вычитал в книгах, все, об чем уже  и  забыл  давно,  все  одушевлЯлось,  все
складывалось, воплощалось,  вставало  перед  ним  в  колоссальных  формах  и
образах, ходило, роилось кругом него; видел,  как  раскидывались  перед  ним
волшебные, роскошные сады, как слагались и разрушались в  глазах  его  целые
города, как целые кладбища высылали ему своих  мертвецов,  которые  начинали
жить сызнова, как приходили, рождались и отживали в глазах его целые племена
и народы, как воплощалась, наконец, теперь, вокруг  болезненного  одра  его,
каждаЯ  мысль  его,  каждаЯ  бесплотнаЯ  греза,  воплощалась  почти  в   миг
зарождениЯ; как, наконец, он мыслил не бесплотными идеЯми, а целыми  мирами,
целыми  созданиЯми,  как  он  носилсЯ,  подобно  пылинке,   во   всем   злом
бесконечном, странном, невыходимом мире и как всЯ эта жизнь, своею  мЯтежною
независимостью, давит, гнетет  его  и  преследует  его  вечной,  бесконечной
иронией; он  слышал,  как  он  умирает,  разрушаетсЯ  в  пыль  и  прах,  без
воскресениЯ, на веки веков; он  хотел  бежать,  но  не  было  угла  во  всей
вселенной, чтоб укрыть его. Ќаконец, в припадке  отчаЯниЯ,  он  напрЯг  свои
силы, вскрикнул и проснулсЯ...
     Ћн проснулсЯ, весь облитый холодным, ледЯным потом. Љругом него  стоЯла
мертваЯ тишина;  была  глубокаЯ  ночь.  Ќо  все  ему  казалось,  что  где-то
продолжаетсЯ его дивнаЯ  сказка,  что  чей-то  хриплый  голос  действительно
заводит долгий рассказ о чем-то как  будто  ему  знакомом.  Ћн  слышал,  что
говорЯт про темные леса,  про  каких-то  лихих  разбойников,  про  какого-то
удалого молодца, чуть-чуть не про самого ‘теньку ђазина, про веселых  пьЯниц
бурлаков, про одну красную девицу и про ‚олгу-матушку.  Ќе  сказка  ли  это?
наЯву ли он слышит ее? –елый час пролежал он, открыв  глаза,  не  шевелЯ  ни
одним членом, в мучительном оцепенении. Ќаконец он привстал  осторожно  и  с
веселием ощутил в себе силу, не истощившуюсЯ в лютой болезни.  Ѓред  прошел,
начиналась действительность. Ћн заметил, что еще был одет так,  как  был  во
времЯ разговора с Љатериной, и что, следовательно, немного времени прошло  с
того утра, как она ушла от него. Ћгонь  решимости  пробежал  по  его  жилам.
Њашинально отыскал он руками большой гвоздь,  вбитый  длЯ  чего-то  в  верху
перегородки, возле которой  постлали  постель  его,  схватилсЯ  за  него  и,
повиснув на нем всем телом, кое-как добралсЯ до  щели,  из  которой  выходил
едва заметный свет в его комнату.  Ћн  приложил  глаз  к  отверстию  и  стал
глЯдеть, едва переводЯ дух от волнениЯ.
     ‚ углу хозЯйской каморки стоЯла постель, перед постелью стол,  покрытый
ковром,  заваленный  книгами  большой   старинной   формы,   в   переплетах,
напоминавших свЯщенные книги. ‚ углу стоЯл образ, такой же старинный, как  и
в его комнате; перед образом горела лампада. Ќа постели лежал старик  Њурин,
больной, изможденный страданием и  бледный  как  полотно,  закрытый  меховым
одеЯлом. Ќа коленЯх его была раскрытаЯ книга. Ќа скамье возле постели лежала
Љатерина, охватив рукою грудь старика и склонившись к нему на плечо головою.
Ћна смотрела на него внимательными, детски-удивленными глазами и,  казалось,
с  неистощимым  любопытством,  замираЯ  от  ожиданиЯ,  слушала  то,  что  ей
рассказывал Њурин. Џо временам  голос  рассказчика  возвышалсЯ,  одушевление
отражалось на  бледном  лице  его;  он  хмурил  брови,  глаза  его  начинали
сверкать, и Љатерина, казалось, бледнела от страха и волнениЯ. ’огда  что-то
похожее на улыбку  ЯвлЯлось  на  лице  старика,  и  Љатерина  начинала  тихо
смеЯтьсЯ. Џорой слезы загорались в глазах ее; тогда старик нежно  гладил  ее
по голове, как ребенка, и она еще  крепче  обнимала  его  своею  обнаженною,
сверкающею, как снег, рукою и еще любовнее припадала к груди его.
     Џо временам Ћрдынов думал, что все это еще сон, даже был в этом уверен;
но кровь ему бросилась в голову, и  жилы  напрЯженно,  с  болью,  бились  на
висках его. Ћн выпустил гвоздь, встал с постели и, качаЯсь, пробираЯсь,  как
лунатик, сам не понимаЯ своего  побуждениЯ,  вспыхнувшего  целым  пожаром  в
крови его, подошел к хозЯйским дверЯм и с  силой  толкнулсЯ  в  них;  ржаваЯ
задвижка отлетела разом, и  он  вдруг  с  шумом  и  треском  очутилсЯ  среди
хозЯйской спальни. Ћн видел, как всЯ вспорхнулась и вздрогнула Љатерина, как
злобно засверкали глаза старика из-под тЯжело сдавленных вместе бровей и как
внезапно Ярость исказила все лицо его. Ћн видел, как старик,  не  спускаЯ  с
него своих глаз, блуждающей рукой наскоро ищет  ружье,  висевшее  на  стене;
видел потом, как сверкнуло дуло ружьЯ, направленное  неверной,  дрожащей  от
бешенства рукой прЯмо в грудь его... ђаздалсЯ выстрел, раздалсЯ потом дикий,
почти нечеловеческий крик, и когда разлетелсЯ дым, страшное зрелище поразило
Ћрдынова. „рожа всем телом, он нагнулсЯ над стариком. Њурин лежал  на  полу;
его  коробило  в  судорогах,  лицо  его  было  искажено  в  муках,  и   пена
показывалась на искривленных губах его. Ћрдынов  догадалсЯ,  что  несчастный
был в жесточайшем припадке падучей болезни. ‚месте с Љатериной  он  бросилсЯ
помогать ему...
                                    III
     ‚сЯ ночь прошла в тревоге. Ќа другой день Ћрдынов  вышел  рано  поутру,
несмотрЯ на свою слабость и на лихорадку, котораЯ все еще не оставлЯла  его.
Ќа дворе он опЯть встретил дворника. ‚ этот раз татарин еще издали приподнЯл
фуражку и с любопытством  поглЯдел  на  него.  Џотом,  как  будто  опомнЯсь,
принЯлсЯ за  свою  метлу,  искоса  взглЯдываЯ  на  медленно  приближавшегосЯ
Ћрдынова.
     - —то? ты ничего не слыхал ночью? - спросил Ћрдынов.
     - „а, слыхал.
     - —то это за человек? кто он такой?
     - ‘ама нанимала, сама и знай; а моЯ чужаЯ.
     - „а будешь ли ты когда  говорить!  -  закричал  Ћрдынов  вне  себЯ  от
припадка какой-то болезненной раздражительности.
     - Ђ моЯ что сделала?  ‚иновата  твоЯ,  -  твоЯ  жильцов  пугала.  ‚низу
гробовщик жил: он глух, а все слышал, и баба его глухаЯ, и та слышала. Ђ  на
другом дворе, хоть и далеко, а тоже слышала - вот. џ к надзирателю пойду.
     - џ сам туда же пойду, - отвечал Ћрдынов и пошел к воротам.
     - Ђ хоть как хошь; сама нанимала... Ѓарин, барин, постой!
     Ћрдынов оглЯнулсЯ; дворник из учтивости тронул за шапку.
     - Ќу!
     - Љоль пойдешь, Я к хозЯину пойду.
     - —то ж?
     - ‹учше съезжай.
     - ’ы глуп, - проговорил Ћрдынов и опЯть пошел было прочь.
     - Ѓарин, барин, постой! - „ворник опЯть тронул за шапку и оскалил зубы.
     - ‘лушай, барин: ты сердце держи; за что бедного гнать? Ѓедного  гонЯть
- грех. Ѓог не велит - слышь?
     - ‘лушай же и ты: вот возьми это. Ќу, кто ж он таков?
     - Љто таков?
     - „а.
     - џ и без денег скажу.
     ’ут дворник взЯл метлу, махнул раз-два, потом остановилсЯ,  внимательно
и важно посмотрев на Ћрдынова.
     - ’ы барин хороший. Ђ не хошь жить с человеком хорошим, как  хошь;  моЯ
вот как сказала.
     ’ут татарин посмотрел еще выразительнее и, как  будто  осердЯсь,  опЯть
принЯлсЯ за метлу.  Џоказав  наконец  вид,  что  кончил  какое-то  дело,  он
таинственно подошел к Ћрдынову и, сделав какой-то очень выразительный  жест,
произнес:
     - Ћна вот что !
     - —его? Љак?
     - “ма нет.
     - —то?
     - “летела. „а! улетела! - повторил он еще более таинственным  тоном.  -
Ћна больна. “ него барка была, большаЯ была, и другаЯ была, и  третьЯ  была,
по ‚олге ходила, а Я сам из ‚олги; еще завод была,  да  сгорела,  и  он  без
башка.
     - Ћн помешанный?
     - Ќи!.. Ќи! - отвечал с расстановкой татарин. -  Ќе  мешана.  Ћн  умный
человек. Ћна все знает, книжка много читала, читала, читала,  все  читала  и
другим правда сказывала. ’ак, пришла кто: два рублЯ, три рублЯ, сорок рублЯ,
а не хошь, как хошь; книжка посмотрит, увидит и всю правду скажет. Ђ  деньга
на стол, тотчас на стол - без деньга ни!
     ’ут татарин, с  излишком  сердца  входивший  в  интересы  Њурина,  даже
засмеЯлсЯ от радости.
     - —то ж, он колдовал, гадал кому-нибудь?
     - ѓм...  -  промычал  дворник,  скоро  кивнув  головою,  -  она  правду
сказывала. Ћна бога молит, много молит. Ђ то так, находит на него.
     ’ут татарин опЯть повторил свой выразительный жест.
     ‚ эту минуту кто-то кликнул дворника с другого  двора,  а  вслед  затем
показалсЯ какой-то маленький, согбенный, седенький человек в тулупе. Ћн  шел
крЯхтЯ, спотыкаЯсь, смотрел в землю и что-то нашептывал про себЯ. Њожно было
подумать, что он от старости выжил из ума.
     - •озЯева,  хозЯева!  -  прошептал  впопыхах  дворник,  наскоро  кивнув
годовою Ћрдынову, и, сорвав шапку, бросилсЯ бегом к старичку, которого  лицо
было как-то знакомо Ћрдынову; по крайней мере он где-то встретил  его  очень
недавно. ‘ообразив, впрочем, что тут нет ничего удивительного, он  пошел  со
двора. „ворник показалсЯ ему мошенником и наглецом первой руки.  "Ѓездельник
точно торговалсЯ со мной! - думал он, - бог знает что тут такое!"
     Ћн уже произнес это на улице.
     Њало-помалу  его  начали  одолевать  другие  мысли.  ‚печатление   было
неприЯтное: день серый и холодный, порхал снег. Њолодой человек  чувствовал,
как озноб снова начинает ломать его; чувствовал тоже, что  как  будто  землЯ
начинала под ним колыхатьсЯ. ‚друг один знакомый голос неприЯтно сладеньким,
дребезжащим тенором пожелал ему доброго утра.
     - џрослав €льич! - сказал Ћрдынов.
     Џеред ним стоЯл бодрый,  краснощекий  человек,  с  виду  лет  тридцати,
невысокого роста, с серенькими маслеными глазками,  с  улыбочкой,  одетый...
как и всегда бывает одет џрослав €льич. и приЯтнейшим образом протЯгивал ему
руку.  Ћрдынов  познакомилсЯ  с  џрославом  €льичом  тому  назад  ровно  год
совершенно случайным образом,  почти  на  улице.  Ћчень  легкому  знакомству
способствовала,  кроме  случайности,  необыкновеннаЯ  наклонность   џрослава
€льича отыскивать всюду добрых, благородных людей, прежде всего образованных
и по крайней мере  талантом  и  красотою  обращениЯ  достойных  принадлежать
высшему обществу. •отЯ џрослав €льич имел чрезвычайно сладенький  тенор,  но
даже в разговорах с искреннейшими друзьЯми в настрое его голоса проглЯдывало
что-то необыкновенно светлое, могучее и повелительное, не  терпЯщее  никаких
отлагательств, что было, может быть, следствием привычки.
     - Љаким образом? - вскрикнул џрослав €льич с  выражением  искреннейшей,
восторженной радости.
     - џ здесь живу.
     - „авно ли? - продолжал џрослав €льич, подымаЯ ноту все выше и выше.  -
€ Я не знал этого! Ќо Я с вами сосед! џ теперь уже в здешней  части.  џ  уже
месЯц как воротилсЯ из  ђЯзанской  губернии.  Џоймал  же  вас,  старинный  и
благороднейший друг! - € џрослав €льич рассмеЯлсЯ добродушнейшим образом.
     - ‘ергеев! - закричал он вдохновенно, - жди менЯ у  ’арасова.  да  чтоб
без менЯ не шевелили кулей. „а турни олсуфьевского дворника; скажи, чтоб тот
же час ЯвилсЯ в контору. џ приду через час....
     Ќаскоро отдаваЯ кому-то этот  приказ,  деликатный  џрослав  €льич  взЯл
Ћрдынова под руку и повел в ближайший трактир.
     - Ќе успокоюсь без того, пока не перебросим  двух  слов  наедине  после
такой  долгой  разлуки.  Ќу,  что  ваши  занЯтиЯ?  -  прибавил   он,   почти
благоговейно к таинственно понизив голос. - ‚сегда в науках?
     - „а, Я попрежнему,  -  отвечал  Ћрдынов,  у  которого  мелькнула  одна
светлаЯ мысль.
     - Ѓлагородно, ‚асилий  Њихайлович,  благородно!  -  ’ут  џрослав  €льич
крепко пожал руку Ћрдынова. - ‚ы будете украшением  нашего  общества.  Џодай
вам господь счастливого пути на вашем поприще... Ѓоже! Љак Я  рад,  что  вас
встретил! ‘колько раз Я вспоминал об вас, сколько раз  говорил:  где-то  он,
наш добрый, великодушный, остроумный ‚асилий Њихайлович?
     Ћни занЯли особую комнату. џрослав €льич заказал закуску, велел  подать
водки и с чувством взглЯнул на Ћрдынова.
     - џ много читал без вас, - начал он робким, немного вкрадчивым голосом.
- џ прочел всего Џушкина...
     Ћрдынов рассеЯнно посмотрел на него.
     - “дивительно  изображение  человеческой  страсти-с.  Ќо  прежде  всего
позвольте  мне  быть  вам  благодарным.  ‚ы  так  много  сделали  длЯ   менЯ
благородством внушений справедливого образа мыслей...
     - Џомилуйте!
     - Ќет, позвольте-с. џ всегда люблю воздать  справедливость  и  горжусь,
что по крайней мере хоть это чувство не замолкло во мне.
     - Џомилуйте, вы несправедливы к себе, и Я, право...
     - Ќет, совершенно  справедлив-с,  -  возразил  с  необыкновенным  жаром
џрослав-€льич. - —то Я такое в сравнении с вами-с? Ќе правда ли?
     - Ђх, боже мой!
     - „а-с...
     ’ут последовало молчание.
     - ‘ледуЯ вашим советам, Я прервал  много  грубых  знакомств  к  смЯгчил
отчасти грубость привычек, - начал опЯть џрослав €льич  несколько  робким  и
вкрадчивым голосом. - ‚ свободное от должности  времЯ  большею  частию  сижу
дома; по вечерам  читаю  какую-нибудь  полезную  книгу,  и...  у  менЯ  одно
желание, ‚асилий Њихайлович, приносить хоть посильную пользу отечеству...
     - џ всегда считал вас за благороднейшего человека, џрослав €льич.
     - ‚ы всегда приносите бальзам... благородный молодой человек.
     џрослав €льич горЯчо пожал руку Ћрдынову.
     - ‚ы не пьете? - заметил он, немного утишив свое волнение.
     - Ќе могу; Я болен.
     - Ѓольны? да, в самом деле! „авно ли, как, каким  образом  вы  изволили
заболеть? “годно, Я скажу... какой медик вас лечит? “годно, Я  сейчас  скажу
вашему частному доктору. џ сам, лично, к нему побегу. €скуснейший человек!
     џрослав €льич уже бралсЯ за шлЯпу.
     - Џокорно благодарю. џ не лечусь и не люблю лекарей...
     - —то вы? можно ли этак? Ќо это искуснейший, образованнейший человек, -
продолжал  џрослав  €льич,  умолЯЯ,  -  намедни,  -  но  позвольте  вам  это
рассказать, дорогой ‚асилий  Њихайлович,  -  намедни  приходит  один  бедный
слесарь: "Я вот, говорит, наколол себе руку моим орудием; излечите  менЯ..."
‘емен Џафнутьич, видЯ, что несчастному угрожает антонов огонь,  принЯл  меру
отрезать зараженный член. Ћн сделал это при мне. Ќо это  было  так  сделано,
таким благор... то есть таким восхитительным образом, что, признаюсь, если б
не сострадание к страждущему человечеству, то было бы приЯтно посмотреть так
просто, из любопытства-с. Ќо где и как изволили заболеть?
     - ЏереезжаЯ на квартиру... џ только что встал.
     - Ќо вы еще очень нездоровы, и вам  бы  не  следовало  выходить.  ‘тало
быть, вы уже не там, где прежде, живете? Ќо что побудило вас?
     - ЊоЯ хозЯйка уехала из Џетербурга.
     - „омна ‘аввишна?  Ќеужели?..  „обраЯ,  истинно  благороднаЯ  старушка!
‡наете ли? џ чувствовал к ней почти сыновнее  уважение.  —то-то  возвышенное
прадедовских лет светилось в этой почти отжившей жизни; и, глЯдЯ на нее, как
будто видишь перед собой воплощение нашей седой, величавой старинушки...  то
есть из этого... что-то тут, знаете, этак поэтическое!.. - заключил  џрослав
€льич, совершенно оробев и покраснев до ушей.
     - „а, она была добраЯ женщина.
     - Ќо позвольте узнать, где вы теперь изволили поселитьсЯ?
     - ‡десь, недалеко, в доме Љошмарова.
     - џ с ним знаком. ‚еличавый  старик!  џ  с  ним,  смею  сказать,  почти
искренний друг. ЃлагороднаЯ старость!
     “ста џрослава €льича почти дрожали от радости умилениЯ. Ћн спросил  еще
рюмку водки и трубку.
     - ‘ами по себе нанимаете?
     - Ќет, у жильца.
     - Љто таков? Њожет быть, Я тоже знаком.
     - “ Њурина, мещанина; старик высокого роста...
     - Њурин, Њурин; да, позвольте-с, это на заднем дворе, над гробовщиком?
     - „а, да, на самом заднем дворе.
     - ѓм... вам покойно жить-с?
     - „а Я только что переехал.
     - ѓм... Я только хотел сказать, гм... впрочем, но  вы  не  заметили  ль
чего особенного?
     - Џраво...
     - ’о есть Я уверен, что вам будет жить у него хорошо,  если  останетесь
довольны помещением... Я и не к тому говорю, готов  предупредить;  но,  знаЯ
ваш характер... Љак вам показалсЯ этот старик мещанин?
     - Ћн, кажетсЯ, совсем больной человек.
     - „а, он очень страждущ... Ќо вы такого ничего не заметили? ‚ы говорили
с ним?
     - Ћчень мало; он такой нелюдимый ы желчный...
     - ѓм... - џрослав €льич задумалсЯ.
     - Ќесчастный человек! - сказал он, помолчав.
     - Ћн?
     -  „а,  несчастный  и  вместе  с  тем  до  невероЯтности   странный   ы
занимательный человек. ‚прочем, если он вас не беспокоит... €звините, что  Я
обратил внимание на такой предмет, но Я полюбопытствовал...
     - €, право, возбудили и мое любопытство... џ бы очень желал знать,  кто
он таков. Љ тому же Я с ним живу...
     - ‚идите ли-с:  говорЯт,  этот  человек  был  прежде  очень  богат.  Ћн
торговал,  как  вам,  вероЯтно,  удавалось  слышать.  Џо  разным  несчастным
обстоЯтельствам он обеднел; у него в бурю разбило несколько барок с  грузом.
‡авод, вверенный, кажетсЯ, управлению близкого и любимого родственника, тоже
подвергсЯ несчастной участи и сгорел, причем в пламени пожара  погиб  и  сам
его родственник. ‘огласитесь, потерЯ  ужаснаЯ!  ’огда  Њурин,  рассказывают,
впал в плачевное уныние; стали опасатьсЯ за его рассудок, и действительно, в
одной ссоре с другим купцом, тоже владетелем барок, ходивших  по  ‚олге,  он
вдруг выказал себЯ с такой странной и  неожиданной  точки  зрениЯ,  что  все
происшедшее не иначе отнесли, как к сильному его помешательству,  чему  и  Я
готов верить. џ подробно слышал о некоторых его странностЯх; наконец,  вдруг
случилось одно очень странное, так сказать, роковое обстоЯтельство,  которое
уж никак  нельзЯ  объЯснить  иначе,  как  враждебным  влиЯнием  прогневанной
судьбы.
     - Љакое? - спросил Ћрдынов.
     - ѓоворЯт, что в болезненном припадке сумасшествиЯ он посЯгнул на жизнь
одного молодого  купца,  которого  прежде  чрезвычайно  любил.  Ћн  был  так
поражен, когда очнулсЯ после припадка, что готов был лишить себЯ жизни:  так
по крайней мере рассказывают. Ќе знаю наверное, что произошло  за  этим,  но
известно то, что он находилсЯ несколько лет под покаЯнием... Ќо что с  вами,
‚асилий Њихайлович, не утомлЯет ли вас мой простой рассказ?
     - Ћ нет, ради бога... ‚ы говорите, что он был под покаЯнием; но  он  не
один.
     - Ќе знаю-с. ѓоворЯт, что был один. Џо крайней  мере  никто  другой  не
замешан в том деле. Ђ впрочем, не слыхал о дальнейшем; знаю только...
     - Ќу-с.
     - ‡наю только, - то есть Я  собственно  ничего  особенного  не  имел  в
мыслЯх прибавить... Я хочу только сказать, если вы  находите  в  нем  что-то
необыкновенное Я  выходЯщее  из  обыкновенного  уровнЯ  вещей,  то  все  это
произошло не иначе,  как  следствием  бед,  обрушившихсЯ  на  него  одна  за
другою...
     - „а, он такой богомольный, большой свЯтоша.
     - Ќе думаю, ‚асилий Њихайлович; он столько пострадал; мне  кажетсЯ,  он
чист своим сердцем.
     - Ќо ведь теперь он не сумасшедший; он здоров.
     - Ћ нет, нет ; в этом Я вам могу поручитьсЯ,  готов  присЯгнуть;  он  в
полном владении всех  своих  умственных  способностей.  Ћн  только,  как  вы
справедливо заметили мельком, чрезвычайно чудной и богомольный.  Ћчень  даже
разумный человек. ѓоворит бойко, смело  и  очень  хитро-с.  …ще  виден  след
прошлой бурной жизни на  лице  его-с.  ‹юбопытный  человек-с  и  чрезвычайно
начитанный.
     - Ћн, кажетсЯ, читает все свЯщенные книги?
     - „а-с, он мистик-с.
     - —то?
     - Њистик. Ќо Я вам говорю это по секрету. Џо секрету скажу вам еще, что
за ним был некоторое времЯ  сильный  присмотр.  ќтот  человек  имел  ужасное
влиЯние на приходивших к нему.
     - Љакое же?
     - Ќо вы не поверите; видите  ли-с:  тогда  еще  он  не  жил  в  здешнем
квартале;  Ђлександр  €гнатьич,  почетный  гражданин,  человек  сановитый  и
пользующийсЯ  общим  уважением,  ездили  к  нему  с  каким-то  поручиком  из
любопытства. Џриезжают они к нему; их принимают, и странный человек начинает
им вглЯдыватьсЯ в лица. Ћн обыкновенно вглЯдывалсЯ в лица,  если  соглашалсЯ
быть полезным; в противном случае отсылал приходЯщих назад, и даже, говорЯт,
весьма неучтиво. ‘прашивает он их : что вам  угодно,  господа?  ’ак  и  так,
отвечает Ђлександр €гнатьич: дар ваш  может  сказать  вам  это  и  без  нас.
Џожалуйте ж, говорит, со мной в другую комнату; тут он назначил именно  того
из них, который до него имел надобность. Ђлександр €гнатьич не  рассказывал,
что с ним было потом, но он вышел от него бледный как платок.  ’о  же  самое
случилось и с одной знатной дамой высшего общества: она тоже вышла  от  него
бледна как платок, всЯ  в  слезах  и  в  изумлении  от  его  предсказаниЯ  и
красноречиЯ.
     - ‘транно. Ќо теперь он не занимаетсЯ этим?
     - ‘трожайше запрещено-с. Ѓыли чудные примеры-с.  Ћдин  молодой  корнет,
цвет и надежда высшего  семейства,  глЯдЯ  на  него,  усмехнулсЯ.  "—его  ты
смеешьсЯ? - сказал, рассердившись, старик. - —ерез три днЯ ты сам будешь вот
что!" - и он сложил крест руки, означаЯ таким знаком труп мертвеца.
     - Ќу?
     - Ќе смею верить, но, говорЯт,  предсказание  сбылось.  Ћн  имеет  дар,
‚асилий Њихайлович... ‚ы изволили улыбнутьсЯ на  мой  простодушный  рассказ.
‡наю, что вы далеко упредили менЯ в  просвещении;  но  Я  верю  ему:  он  не
шарлатан. ‘ам Џушкин упоминает о чем-то подобном в своих сочинениЯх.
     - ѓм. Ќе хочу вам противоречить. ‚ы, кажетсЯ, сказали, что он живет  не
один.
     - џ не знаю... с ним, кажетсЯ, дочь его.
     - „очь?
     - „а-с, или, кажетсЯ, жена его;  Я  знаю,  что  живет  с  ним  какаЯ-то
женщина. џ видел мельком и вниманиЯ не обратил.
     - ѓм. ‘транно...
     Њолодой  человек  впал  в  задумчивость,  џрослав  €льич  -  в   нежное
созерцание. Ћн был растроган и тем, что видел  старого  друга,  и  тем,  что
удовлетворительно рассказал интереснейшую вещь. Ћн сидел, не спускаЯ глаз  с
‚асильЯ Њихайловича и потЯгиваЯ из трубки; но вдруг вскочил и засуетилсЯ.
     - –елый час прошел, а Я и забыл. „орогой ‚асилий  Њихайлович,  еще  раз
благодарю судьбу за то, что свела нас вместе, но мне пора. „озволите ли  мне
посетить вас в вашем ученом жилище?
     - ‘делайте одолжение, буду вам очень  рад.  Ќавещу  и  сам  вас,  когда
выпадет времЯ.
     - ‚ерить ли  приЯтному  известию?  ЋбЯжете,  несказанно  обЯжете  !  Ќе
поверите, в какой восторг вы менЯ привели!
     Ћни вышли из трактира. ‘ергеев уже летел им навстречу  и  скороговоркой
рапортовал  џрославу  €льичу,  что  ‚ильм  …мельЯнович  изволЯт   проезжать.
„ействительно, в перспективе показалась пара лихих  саврасок,  впрЯженных  в
лихие  пролетки.  Ћсобенно  замечательна  была  необыкновеннаЯ   пристЯжнаЯ.
џрослав  €льич  сжал,  словно  в  тисках,  руку  лучшего  из  друзей  своих,
приложилсЯ к шлЯпе и пустилсЯ встречать налетавшие дрожки. „орогою  он  раза
два обернулсЯ и прощальным образом кивнул головою Ћрдынову.
     Ћрдынов чувствовал такую усталость, такое изнеможение во  всех  членах,
что едва волочил ноги. Љое-как добралсЯ он до  дому.  ‚  воротах  его  опЯть
встретил дворник, прилежно наблюдавший все его прощание с џрославом €льичом,
и еще издали сделал ему какой-то пригласительный знак.  Ќо  молодой  человек
прошел мимо. ‚ дверЯх квартиры он плотно столкнулсЯ  с  маленькой  седенькой
фигуркой, выходившей, потупив очи, от Њурина.
     - ѓосподи, прости мои прегрешениЯ! -  прошептала  фигурка,  отскочив  в
сторону с упругостью пробки.
     - Ќе ушиб ли Я вас?
     - Ќет-с, нижайше благодарю за внимание... Ћ, господи, господи!
     ’ихий человечек, крЯхтЯ, охаЯ и нашептываЯ  что-то  назидательное  себе
под нос, бережно пустилсЯ по лестнице. ќто был  хозЯин  дома,  которого  так
испугалсЯ дворник. ’ут только Ћрдынов вспомнил, что видел его в  первый  раз
здесь же, у Њурина, когда переезжал на квартиру.
     Ћн чувствовал, что был раздражен и потрЯсен; он знал,  что  фантазиЯ  и
впечатлительность его напрЯжены до крайности,  и  решил  не  доверЯть  себе.
Њало-помалу он впал в какое-то оцепенение.  ‚  грудь  его  залегло  какое-то
тЯжелое, гнетущее чувство. ‘ердце его ныло, как будто  все  изъЯзвленное,  и
всЯ душа была полна глухих, неиссЯкаемых слез.
     Ћн опЯть припал на постель, которую она  постлала  ему,  и  стал  снова
слушать. Ћн слышал  два  дыханиЯ:  одно  тЯжелое,  болезненное  прерывистое,
другое тихое, но неровное и как будто  тоже  взволнованное,  как  будто  там
билось сердце одним и тем же стремлением, одною и тою же страстью. Ћн слышал
порою шум ее платьЯ, легкий шелест ее  тихих,  мЯгких  шагов,  и  даже  этот
шелест ноги ее  отдавалсЯ  глухою,  но  мучительно-сладостною  болью  в  его
сердце. Ќаконец он как будто расслушал рыданиЯ, мЯтежный вздох  и,  наконец,
опЯть ее молитву. Ћн знал, что она стоит на  коленЯх  перед  образом,  ломаЯ
руки в каком-то исступленном отчаЯнии!.. Љто же она?  ‡а  кого  она  просит?
Љакою безвыходною страстью смущено ее сердце? Ћтчего оно так болит и тоскует
и выливаетсЯ в таких жарких и безнадежных слезах?..
     Ћн начал припоминать ее слова. ‚се, что она говорила ему, еще звучало в
ушах его, как музыка, и сердце любовно отдавалось глухим, тЯжелым ударом  на
каждое воспоминание, на  каждое  набожно  повторенное  ее  слово...  Ќа  миг
мелькнуло в уме его, что он видел все это во сне.  Ќо  в  тот  же  миг  весь
состав его изныл в замирающей тоске, когда впечатление ее горЯчего  дыханиЯ,
ее слов, ее поцелуЯ наклеймилось снова в его воображении. Ћн закрыл глаза  и
забылсЯ. ѓде-то пробили часы; становилось поздно; падали сумерки.
     …му вдруг показалось, что она опЯть склонилась над ним,  что  глЯдит  в
его  глаза  своими  чудно-Ясными  глазами,  влажными  от   сверкающих   слез
безмЯтежной, светлой радости, тихими и Ясными,  как  бирюзовый  нескончаемый
купол неба в жаркий полдень. ’аким торжественным спокойствием сиЯло лицо ее,
таким обетованием нескончаемого блаженства  теплилась  ее  улыбка,  с  таким
сочувствием, с таким младенческим увлечением преклонилась она на плечо  его,
что стон вырвалсЯ из его обессиленной  груди  от  радости.  Ћна  хотела  ему
что-то сказать; она ласково что-то повторЯла ему.  ЋпЯть  как  будто  сердце
пронзающаЯ музыка  поразила  слух  его.  Ћн  жадно  впивал  в  себЯ  воздух,
нагретый, назлектризованный ее близким дыханием. ‚  тоске  он  простер  свои
руки, вздохнул, открыл глаза... Ћна стоЯла перед ним, нагнувшись к лицу его,
всЯ бледнаЯ. как от испуга, всЯ в слезах, всЯ дрожа от волнениЯ. Ћна  что-то
говорила ему, об чем-то молила его, складываЯ и  ломаЯ  свои  полуобнаженные
руки. Ћн обвил ее в своих объЯтиЯх, она всЯ трепетала на его груди...

         * —Ђ‘’њ ‚’ЋђЂџ   * 
                                     I
     - —то ты? что с тобою? - говорил Ћрдынов,  очнувшись  совсем,  все  еще
сжимаЯ ее в своих крепких и горЯчих объЯтиЯх, - что с тобой, Љатерина? что с
тобою, любовь моЯ?
     Ћна тихо рыдала, потупив глаза и прЯча разгоревшеесЯ  лицо  у  него  на
груди. „олго еще она не могла говорить и всЯ дрожала, как будто в испуге.
     - Ќе знаю, не знаю, - проговорила она  наконец  едва  слышным  голосом,
задыхаЯсь и почти не выговариваЯ слов, - не помню, как  и  к  тебе  зашла  Я
сюда... - ’ут она еще крепче, еще с большим стремлением прижалась к нему и в
неудержимом, судорожном чувстве целовала ему плечо,  руки,  грудь;  наконец,
как будто в отчаЯнье, закрылась руками, припала на колени  и  скрыла  в  его
коленЯх свою голову. Љогда же  Ћрдынов,  в  невыразимой  тоске,  нетерпеливо
приподнЯл и посадил ее возле себЯ, то целым заревом стыда  горело  лицо  ее,
глаза ее плакали о помиловании и насильно пробивавшаЯсЯ на  губе  ее  улыбка
едва силилась подавить неудержимую силу нового ощущениЯ. ’еперь она была как
будто  снова  чем-то  испугана,  недоверчиво  отталкивала  его  рукой,  едва
взглЯдывала на него и отвечала на его ускоренные  вопросы,  потупив  голову,
боЯзливо и шепотом.
     - ’ы, может быть, видела страшный сон, - говорил Ћрдынов, - может быть,
тебе привиделось что-нибудь... да? Њожет быть, он испугал тебЯ... Ћн в бреду
и без памЯти...  Њожет  быть,  он  что-нибудь  говорил,  что  не  тебе  было
слушать?.. ’ы слышала что-нибудь? да?
     - Ќет, Я не  спала,  -  отвечала  Љатерина,  с  усилием  подавлЯЯ  свое
волнение. - ‘он и не шел ко мне. Ћн все молчал и только раз позвал  менЯ.  џ
подходила, окликала его, говорила ему; мне стало страшно; он не просыпалсЯ и
не слышал менЯ. Ћн в тЯжелом недуге, подай господь ему помощи! ’огда мне  на
сердце стала тоска западать, горькаЯ тоска! џ ж все молилась, все  молилась,
и вот это и нашло на менЯ.
     - Џолно, Љатерина полно, жизнь моЯ, полно! ќто ты вчера испугалась...
     - Ќет, Я не пугалась вчера!..
     - Ѓывает это с тобою другой раз?
     - „а, бывает. - € она всЯ задрожала и опЯть в испуге стала  прижиматьсЯ
к нему, как дитЯ. - ‚идишь, - сказала она, прерываЯ рыданиЯ, - Я не напрасно
пришла к тебе, не напрасно, тЯжело было одной, - повторЯла  она,  благодарно
сжимаЯ его руки. - Џолно же, полно о чужом горе слезы ронЯть!  Џрибереги  их
на черный день, когда самому, одинокому, тЯжело будет и  не  будет  с  тобой
никого!.. ‘лушай, была у тебЯ твоЯ люба?
     - Ќет... до тебЯ Я не знал ни одной...
     - „о менЯ... ты менЯ своей любой зовешь?
     Ћна вдруг посмотрела на него, как будто  с  удивлением,  что-то  хотела
сказать, но потом  утихла  и  потупилась.  Њало-помалу  все  лицо  ее  снова
зарделось  внезапно  запылавшим  румЯнцем;  Ярче,  сквозь  забытые,  еще  не
остывшие на ресницах слезы, блеснули  глаза,  и  видно  было,  что  какой-то
вопрос шевелилсЯ на губах ее. ‘ стыдливым лукавством взглЯнула она раза  два
на него в потом вдруг снова потупилась.
     - Ќет, не бывать мне твоей первой любой, - сказала она, - нет,  нет,  -
повторЯла она, покачиваЯ головою, задумавшись, тогда как улыбка  опЯть  тихо
прокладывалась по лицу ее, - нет, - сказала она наконец, рассмеЯвшись, -  не
мне, родной, быть твоей любушкой.
     ’ут она взглЯнула на него; но столько грусти отразилось вдруг  на  лице
ее, такаЯ безвыходнаЯ печаль поразила разом все  черты  ее,  так  неожиданно
закипело изнутри, из сердца ее отчаЯние, что непонЯтное, болезненное чувство
состраданиЯ к горю неведомому захватило дух Ћрдынова,  и  он  с  невыразимым
мучением глЯдел на нее.
     - ‘лушай, что Я скажу тебе, - говорила она голосом, пронзающим  сердце,
сжав его руки в своих руках, усиливаЯсь подавить свои рыданиЯ. - ‘лушай менЯ
хорошо, слушай, радость моЯ! ’ы укроти свое сердце и не люби менЯ  так,  как
теперь полюбил. ’ебе легче будет, сердцу станет  легче  и  радостнее,  и  от
лютого врага себЯ сбережешь, и любу-сестрицу  себе  наживешь.  Ѓуду  к  тебе
приходить, коль захочешь, миловать тебЯ буду и стыда на себЯ не возьму,  что
спозналась с тобой. Ѓыла же с тобою два днЯ, как лежал  ты  в  злом  недуге!
‘познай сестрицу! Ќедаром же мы братались с тобой,  недаром  же  Я  за  тебЯ
богородицу слезно молила! другой такой не нажить тебе! Њир изойдешь  кругом,
поднебесную узнаешь - не найти тебе другой такой любы, коли любы твое сердце
просит. ѓорЯчо тебЯ полюблю, все, как теперь, любить буду, и за то  полюблю,
что душа твоЯ чистаЯ, светлаЯ, насквозь видна; за то, что  как  Я  взглЯнула
впервой на тебЯ, так тотчас спознала, что  ты  моего  дома  гость,  желанный
гость и недаром к нам напросилсЯ; за то полюблю, что,  когда  глЯдишь,  твои
глаза любЯт и про сердце твое говорЯт, и когда скажут что, так Я  тотчас  же
обо всем, что ни есть в тебе, знаю, и за то тебе  жизнь  отдать  хочетсЯ  на
твою любовь, добрую волюшку, затем что  сладко  быть  и  рабыней  тому,  чье
сердце нашла... да жизнь-то моЯ не моЯ, а чужаЯ, и волюшка свЯзана! ‘естрицу
ж возьми, и сам будь мне брат, и менЯ  в  свое  сердце  прими,  когда  опЯть
тоска, злаЯ немочь нападет на менЯ; только сам сделай так, чтоб мне стыда не
было к тебе приходить и с тобой долгую ночь, как теперь,  просидеть.  ‘лышал
менЯ? Ћткрыл ли мне сердце свое? ‚зЯл ли в разум, что Я тебе  говорила?..  -
Ћна хотела еще что-то сказать, взглЯнула на него, положила на плечо ему свою
руку и наконец в бессилии припала к груди его. ѓолос ее замер в  судорожном,
страстном рыдании, грудь волновалась глубоко, и  лицо  вспыхнуло,  как  зарЯ
вечернЯЯ.
     - †изнь моЯ! - прошептал Ћрдынов, у которого зрение  помутилось  и  дух
занЯлсЯ. - ђадость моЯ! - говорил он, не знаЯ слов своих, не  помнЯ  их,  не
понимаЯ себЯ, трепеща,  чтоб  одним  дуновением  не  разрушить  обаЯниЯ,  не
разрушить всего, что было с ним и что скорее он принимал за видение, чем  за
действительность: так отуманилось все перед ним! - џ  не  знаю,  не  понимаю
тебЯ, Я не помню, что ты мне теперь говорила,  разум  тускнеет  мой,  сердце
поет в груди, владычица моЯ!..
     ’ут голос его опЯть пресексЯ от волнениЯ. Ћна все крепче,  все  теплее,
горЯчее прижималась к нему. Ћн привстал с места и,  уже  не  сдерживаЯ  себЯ
более, разбитый, обессиленный восторгом, упал на колени. ђыданиЯ  судорожно,
с болью прорвались наконец из груди его, и пробившийсЯ прЯмо из сердца голос
задрожал, как струна, от всей полноты неведомого восторга и блаженства.
     - Љто ты, кто ты, роднаЯ моЯ? откуда ты, моЯ голубушка? -  говорил  он,
силЯсь подавить свои рыданиЯ. - €з какого неба ты  в  мои  небеса  залетела?
’очно сон кругом менЯ; Я верить в тебЯ не могу. Ќе укорЯй  менЯ...  дай  мне
говорить, дай мне все, все сказать тебе!.. џ долго хотел говорить... Љто ты,
кто ты, радость моЯ?.. Љак ты нашла мое сердце? ђасскажи мне,  давно  ли  ты
сестрица моЯ?.. ђасскажи мне все про  себЯ,  где  ты  была  до  сих  пор,  -
расскажи, как звали место, где ты жила, что ты  там  полюбила  сначала,  чем
рада была и о чем тосковала?.. Ѓыл  ли  там  тепел  воздух,  чисто  ли  небо
было?.. кто тебе были милые, кто любили тебЯ до менЯ,  к  кому  там  впервые
твоЯ душа запросилась?.. Ѓыла ль у тебЯ мать роднаЯ, и она ль  тебЯ  дитЯтей
лелеЯла, или, как Я, одинокаЯ, ты на жизнь оглЯнулась? ‘кажи мне, всегда  ль
ты была такова? —то снилось, о чем гадала ты вперед, что сбылось  и  что  не
сбылось у тебЯ, - все скажи... Џо ком заныло первый раз твое девичье  сердце
и за что ты его отдала? ‘кажи, что же мне  отдать  тебе  за  него,  что  мне
отдать тебе за тебЯ? ‘кажи мне, любушка, свет мой, сестрица моЯ, скажи  мне,
чем же мне твое сердце нажить?
     ’ут голос его снова иссЯк, и он склонил голову. Ќо когда поднЯл  глаза,
то немой ужас оледенил его всего разом и волосы встали дыбом на голове его.
     Љатерина сидела бледнаЯ как полотно. Ћна неподвижно смотрела в  воздух,
губы ее были сини, как у мертвой, и  глаза  заволоклись  немой,  мучительной
мукой. Ћна медленно привстала, ступила два шага  и  с  пронзительным  воплем
упала пред образом... Ћтрывистые несвЯзные слова вырывались из груди ее. Ћна
лишилась чувств. Ћрдынов, весь потрЯсенный страхом, поднЯл  ее  и  донес  до
своей кровати; он стоЯл над нею не помнЯ себЯ.  ‘пустЯ  минуту  она  открыла
глаза, приподнЯлась на постели, осмотрелась кругом и схватила его руку.  Ћна
привлекла его к себе , силилась что-то прошептать все еще  бледными  губами,
но голос все еще изменЯл ей. Ќаконец она разразилась  градом  слез;  горЯчие
капли жгли похолодевшую руку Ћрдынова.
     - ’Яжело, тЯжело мне теперь, час мой приходит последний! -  проговорила
она наконец, тоскуЯ в безысходной муке.
     Ћна силилась еще что-то проговорить, но  окостенелый  Язык  ее  не  мог
произнести ни  одного  слова.  ‘  отчаЯнием  глЯдела  она  на  Ћрдынова,  не
понимавшего ее. Ћн нагнулсЯ к ней ближе и вслушивалсЯ... Ќаконец он услышал,
как она прошептала Явственно:
     - џ испорчена, менЯ испортили, погубили менЯ!
     Ћрдынов поднЯл голову и с диким изумлением взглЯнул  на  нее.  ЉакаЯ-то
безобразнаЯ  мысль  мелькнула  в  уме  его.  Љатерина   видела   судорожное,
болезненное сжатие его лица.
     - „а! испортили, - продолжала она, - менЯ испортил злой человек, -  он,
погубитель мой!.. џ душу ему продала... ‡ачем, зачем об родной  ты  помЯнул?
что тебе было мучить менЯ? Ѓог тебе, бог тебе судьЯ!..
     —ерез минуту она тихо  заплакала;  сердце  Ћрдынова  билось  и  ныло  в
смертной тоске.
     - Ћн говорит, - шептала она сдерживаемым, таинственным голосом,  -  что
когда умрет, то  придет  за  моей  грешной  душой...  џ  его,  Я  ему  душой
продалась... Ћн мучил менЯ, он мне в книгах читал... Ќа, смотри, смотри  его
книгу! вот его книга. Ћн говорит, что Я  сделала  смертный  грех...  ‘мотри,
смотри...
     € она показывала ему книгу; Ћрдынов не заметил, откуда взЯлась она.  Ћн
машинально взЯл ее, всю писанную, как древние  раскольничьи  книги,  которые
ему удавалось прежде видеть.  Ќо  теперь  он  был  не  в  силах  смотреть  и
сосредоточить внимание свое на чем-нибудь другом. Љнига выпала из  рук  его.
Ћн тихо обнимал Љатерину, стараЯсь привести ее в разум.
     - Џолно, полно! - говорил он, - тебЯ испугали; Я с  тобою;  отдохни  со
мною, роднаЯ, любовь моЯ, свет мой!
     - ’ы не знаешь ничего, ничего! - говорила она, крепко сжимаЯ его  руки.
- џ такаЯ всегда!.. џ все боюсь... Џолно, полно тебе менЯ мучить!..
     - џ тогда к нему иду, - начала она через минуту, переводЯ дух.  -  €ной
раз он просто своими словами менЯ заговаривает, другой раз берет свою книгу,
самую большую, и читает надо мной. Ћн все грозное, суровое такое  читает!  џ
не знаю, что, и понимаю не всЯкое слово; но менЯ  берет  страх,  и  когда  Я
вслушиваюсь в его голос, то словно это  не  он  говорит,  а  кто-то  другой,
недобрый, кого ничем не умЯгчишь, ничем не замолишь, и тЯжело-тЯжело  станет
на сердце, горит оно... ’Яжелей, чем когда начиналась тоска!
     - Ќе ходи к нему! ‡ачем же ты ходишь к нему? -  говорил  Ћрдынов,  едва
сознаваЯ слова свои.
     - ‡ачем Я к тебе пришла? ‘проси - тоже не знаю...  Ђ  он  мне  говорит:
молись, молись! €ной раз Я встаю в темную ночь  и  молюсь  долго,  по  целым
часам; часто и сон менЯ клонит; но страх будит, все будит менЯ,  и  мне  все
чудитсЯ тогда, что гроза кругом менЯ собираетсЯ, что  худо  мне  будет,  что
разорвут и затерзают менЯ недобрые, что не замолить мне угодников и  что  не
спасут они менЯ от лютого горЯ. ‚сЯ душа разрываетсЯ, словно распаЯтьсЯ  все
тело хочет от слез... ’ут Я опЯть стану молитьсЯ, и молюсь, и молюсь до  той
поры, пока владычица не пос