‘танислав ‹ем. "ђобинзонады"

Ћцените этот текст:
‘танислав ‹ем. "ђобинзонады"

   -----------------------------------------------------------------------
   Stanislaw Lem. "Les Robinsonades" (1971).
   Џер. с польск. - ‚.Љулагина-џрцева.
   "‘обрание сочинений", т.10. Њ., "’екст", 1995.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 11 April 2001
   -----------------------------------------------------------------------

   "LES ROBINSONADES" par Marcel Coscat (Ed. du Seuil - Paris)


   ‚след за "ђобинзоном" „ефо поЯвилсЯ на свет куцый швейцарский  ђобинзон
длЯ детского чтениЯ и  еще  целое  множество  инфантилизованных  вариантов
жизни без людей; несколько лет назад парижскаЯ "ЋлимпиЯ", идЯ  в  ногу  со
временем, выпустила "‘ексуальную жизнь ђобинзона Љрузо", пошлую  книжонку,
автора которой можно и не называть, он скрыт  под  одним  из  псевдонимов,
ЯвлЯющихсЯ  собственностью   издателЯ,   который   нанимает   литературных
поденщиков с очевидными  целЯми.  Ќо  "ђобинзонад"  ЊарселЯ  Љоски  стоило
дожидатьсЯ.  ‚  них  изложена  светскаЯ   жизнь   ђобинзона   Љрузо,   его
общественно-благотворительнаЯ     деЯтельность,     его     изнурительнаЯ,
многотруднаЯ  и  многолюднаЯ  жизнь,  поскольку  речь  идет  о  социологии
одиночества - о  масс-культуре  необитаемого  острова,  под  конец  романа
просто битком набитого народом.
   Џроизведение господина Љоски, как вскоре становитсЯ Ясно  читателю,  не
ЯвлЯетсЯ  перепевом  уже  имевшихсЯ  версий  и  не   носит   коммерческого
характера. Ђвтора не занимает ни сенсациЯ, ни порнографиЯ безлюдьЯ, он  не
направлЯет похоть потерпевшего на пальмы с волосатыми  кокосами,  на  рыб,
коз, топоры, грибы, колбасы, снЯтые с разбившегосЯ кораблЯ. ‚ этой  книге,
вопреки версии "Ћлимпии", ђобинзон не предстает  перед  нами  разнузданным
самцом, который,  подобно  фаллическому  единорогу,  топча  кусты,  сминаЯ
заросли сахарного тростника и бамбука,  насилует  песчаные  плЯжи,  горные
вершины, воды залива, пронзительные крики чаек,  гордые  тени  альбатросов
или пригнанных к берегу штормом акул. ’от, кто ждал от книги чего-нибудь в
этом роде, не найдет здесь пищи  длЯ  распаленного  воображениЯ.  ђобинзон
ЊарселЯ Љоски - это логик в чистом виде, крайний конвенционалист, философ,
сделавший из теории выводы, настолько далеко идущие, насколько возможно, а
крушение кораблЯ - трехмачтовой "Џатриции" - распахнуло перед ним  ворота,
разорвало путы,  приготовило  лабораторную  аппаратуру  длЯ  эксперимента,
поскольку это событие дало ему возможность постичь  собственную  суть,  не
искаженную присутствием других людей.
   ‘ерж Ќ., осознав свое положение, не столько покорно примирЯетсЯ с  ним,
сколько решает сделатьсЯ подлинным ђобинзоном и начинает с принЯтиЯ  этого
имени, что вполне рационально, поскольку прежнЯЯ жизнь уже  не  имеет  длЯ
него никакого смысла.
   ‘удьба потерпевшего кораблекрушение со всеми ее житейскими невзгодами и
так достаточно сурова, ее не стоит отЯгощать напрасными  усилиЯми  памЯти,
взыскующей  утраченного.  Њир,  в  который  ты   попал,   нужно   устроить
по-человечески. Ќовый ђобинзон господина Љоски лишен каких бы то  ни  было
иллюзий; ему известно, что герой „ефо - вымысел, а его реальный прототип -
морЯк ‘елькирк, спустЯ много лет случайно обнаруженный командой  какого-то
брига,  оказалсЯ  существом,  совершенно  потерЯвшим  человеческий  облик,
вплоть до утраты речи. ђобинзон „ефо сохранил себЯ не благодарЯ ЏЯтнице  -
тот поЯвилсЯ слишком поздно, - а потому, что добросовестно рассчитывал  на
общество,  правда,  суровое,  но  зато  лучшее  из  всех   возможных   длЯ
пуританина, а именно  самого  ѓоспода  Ѓога.  ќтот  сотоварищ  внушил  ему
строгий педантизм в поведении, упорное  трудолюбие,  стремление  постоЯнно
соотносить свои деЯниЯ с собственной совестью  и  особенно  ту  чистоту  и
скромность, котораЯ так раззадорила автора из парижской "Ћлимпии", что  он
обошелсЯ с ней столь своевольно.
   ‘ерж Ќ., или Ќовый ђобинзон, ощущаЯ в себе некие творческие силы, знает
заранее, что одного во всЯком случае  ему  не  создать  -  ‚севышнего.  Ћн
рационалист и принимаетсЯ за работу как  рационалист.  Ћн  хочет  взвесить
все, начинаЯ с вопроса, не проще ли вообще ничего не делать;  это,  скорее
всего, приведет его к безумию, но кто знает, не окажетсЯ ли безумие лучшим
выходом? ђазумеетсЯ, если бы можно было подобрать себе  род  сумасшествиЯ,
как галстук к рубашке, - гипоманиакальную эйфорию с присущим ей  радостным
мировосприЯтием, ђобинзон охотно привил бы ее себе, но кто поручитсЯ,  что
его не занесет в депрессию, ведущую к попыткам свести счеты с жизнью?  ќта
мысль сражает его, особенно в эстетическом плане, к тому же бездействие не
в его натуре. „лЯ того чтобы повеситьсЯ или утопитьсЯ, всегда можно  найти
времЯ - и этот вариант он откладывает ad acta [в архив (лат.)]. Њир снов -
говорит он себе на одной из начальных  страниц  романа  -  вот  то  Ќигде,
которое может стать совершенным;  это  утопиЯ,  неЯвно  выраженнаЯ,  слабо
разветвленнаЯ, еле проглЯдывающаЯ в ночной работе мозга,  который  в  этот
момент не всегда на высоте задач, предъЯвлЯемых ему Явью. "‚ снах  ко  мне
ЯвлЯютсЯ, - рассуждает ђобинзон, - различные люди  и  задают  вопросы,  на
которые Я не знаю ответа, пока не услышу его из их уст. ‡начит ли это, что
они - кусочки моего отдалившегосЯ естества, соединенные с  ним  пуповиной?
‘казать так - значит совершить нешуточную  ошибку.  ’ак  же,  как  мне  не
известно, есть ли под этим плоским камешком, который Я начинаю  потихоньку
приподнимать большим пальцем босой ноги, те, уже ставшие вкусными длЯ менЯ
землЯные черви, толстенькие белые червЯчки,  точно  так  Я  не  знаю,  что
кроетсЯ в мозгу людей, посещающих менЯ в снах. ‘ледовательно, по отношению
к моему "џ" эти люди внешние в той же степени, что и червЯчки:  речь  идет
не о том, чтобы стереть различие между сном и Явью, - это путь к  безумию!
- а о том, чтобы создать новый, лучший порЯдок. ’о,  что  во  сне  удаетсЯ
лишь иногда, кое-как, путано, шатко и случайно,  следует  скорректировать,
уплотнить, объединить и усилить; сон, пришвартованный к Яви, выведенный на
Явь как метод, служащий Яви, заселивший Явь,  набивший  ее  доверху  самым
лучшим  товаром,  перестанет  быть  сном,  а  Явь,   подвергшаЯсЯ   такому
воздействию, будет  и  по-прежнему  трезвой  и  по-новому  сформированной.
Џоскольку Я один, мне можно не считатьсЯ ни с кем, но  поскольку  сознание
того, что Я один, длЯ менЯ Яд, то Я не буду одинок; на ѓоспода  Ѓога  менЯ
действительно не хватит, но это еще не значит, что менЯ не  хватит  ни  на
кого!"
   € дальше наш логик ђобинзон говорит: "—еловек без „ругих - как рыба без
воды, но подобно тому, как большаЯ часть вод грЯзна и  мутна,  так  и  мое
окружение было помойкой. ђодственников, родителей, начальство, учителей  Я
выбирал не сам - и даже любовниц,  потому  что  отбирал  их  (если  вообще
отбирал) из того, что было под рукой. Џоскольку, как любой смертный, Я был
отдан   на   волю   своему   происхождению,   семейно-светским   случайным
обстоЯтельствам, то и жалеть не о чем. Ђ  потому  пусть  раздастсЯ  первое
слово ЃытиЯ: "„олой этот хлам!"
   Љак мы видим, он произносит эти слова с тою  же  торжественностью,  что
’ворец: "„а будет..." Џоскольку именно с нулЯ ђобинзон начинает  создавать
свой мир. Ћсвободившись от  людей  -  не  только  в  результате  случайной
катастрофы, но и по  собственному  решению,  -  он  начинает  творить  без
оглЯдки. ’ак совершенно логичный герой ЊарселЯ Љоски  намечает  программу,
котораЯ станет насмешкою над ним, уничтожит его впоследствии - не так  ли,
как человеческий мир своего ’ворца?
   ђобинзон не знает, с чего начать: может быть, ему стоит  окружить  себЯ
существами идеальными? Ђнгелами?  Џегасами?  (Љакое-то  времЯ  его  мучает
желание  создать  кентавра.)  Ќо,  не  питаЯ  иллюзий,  он  понимает,  что
присутствие существ,  в  какой-то  мере  совершенных,  выйдет  ему  боком.
Џоэтому сначала он заводит себе того, о ком раньше, до сих пор, мог только
мечтать, а именно верного слугу, butler'а [дворецкий (англ.)], камердинера
и лакеЯ в одном лице - толстЯка  (толстЯки  покладисты!)  ѓлюмма.  ‚  ходе
робинзонады наш подмастерье ’ворца размышлЯет о демократии, которую, как и
все люди (в этом он убежден), терпел лишь по необходимости. …ще мальчишкой
он,  засыпаЯ,  мечтал  о  том,  как  здорово  было  бы  родитьсЯ   великим
властелином в средневековье. € вот наконец мечты могут исполнитьсЯ.  ѓлюмм
умом не блещет и тем самым  непроизвольно  возвеличивает  своего  хозЯина;
звезд с неба не хватает,  но  расторопен  и  никогда  не  отказываетсЯ  от
работы; все исполнЯет вмиг, даже то, чего хозЯин и пожелать-то не успел.
   Ђвтор никак не объЯснЯет, сам ли - и каким образом - ђобинзон  работает
вместо ѓлюмма, поскольку повествование ведетсЯ от первого  лица,  от  лица
ђобинзона: если даже он сам (а как может быть  иначе?)  потихоньку  делает
то, что считаетсЯ потом результатом службы лакеЯ, то действует  совершенно
бессознательно, и  поэтому  видны  только  результаты  этих  усилий.  …два
ђобинзон утром протрет глаза, еще слипающиесЯ, у его изголовьЯ  уже  лежат
заботливо приготовленные устрицы, какие он больше всего  любит,  -  слегка
присоленные морской водою, приправленные кислотой из щавелевых стеблей,  а
на  закуску  -  мЯгкие  червЯки,   белые,   как   масло,   на   аккуратных
тарелках-камешках;  чуть  в  стороне  -  до  блеска  начищенные  кокосовым
волокном сиЯют туфли и в ожидании лежит одежда, разглаженнаЯ  нагретым  на
солнце камнем; на брюках складка,  а  в  петлице  сюртука  свежий  цветок;
господин, как обычно, слегка побрюзжит, завтракаЯ и одеваЯсь,  закажет  на
обед крачку, на ужин - кокосовое молоко, только как  следует  охлажденное;
ѓлюмм,  разумеетсЯ,  как  полагаетсЯ  хорошему   дворецкому,   выслушивает
распорЯжениЯ в почтительном молчании.
   ѓосподин  брюзжит  -  слуга  слушает;  господин  приказывает  -   слуга
исполнЯет; приЯтнаЯ это  жизнь,  вроде  каких-нибудь  каникул  в  деревне.
ђобинзон совершает прогулки, собирает интересные камни, даже коллекцию  из
них начинает составлЯть, а ѓлюмм в это времЯ готовит еду - и при этом  сам
вообще ничего не ест - и экономно, и удобно! Ћднако  вскоре  в  отношениЯх
ѓосподина  и  ‘луги  поЯвлЯетсЯ  перваЯ  трещина.   ‘уществование   ѓлюмма
неоспоримо: сомневатьсЯ в нем - все равно что смотреть на деревьЯ и облака
и думать, будто их нет вовсе.  Ќо  исполнительность  слуги,  его  усердие,
повиновение, послушание становЯтсЯ  назойливы:  туфли  _всегда_  вычищены,
каждое  утро  рЯдом  с  жестким  ложем  ждут  ароматные   устрицы.   ѓлюмм
помалкивает - еще бы, господин терпеть  не  может  слуг-резонеров,  но  из
этого всего не следует, что ѓлюмм  как  _личность_  вообще  существует  на
острове; ђобинзон  решает  добавить  что-нибудь  способное  эту  ситуацию,
слишком простую,  усложнить.  Ќаделить  ѓлюмма  нерадивостью,  упрЯмством,
легкомыслием не удастсЯ: он уже такой, как есть,  какой  получилсЯ;  тогда
ђобинзон берет на службу поваренка-мальчишку ‘мена.  ќто  нерЯшливый,  но,
можно сказать, красивый цыганенок, с ленцой, но сообразительный,  склонный
к дурацким розыгрышам, и  теперь  у  ‘луги  прибавлЯетсЯ  работы  -  не  с
обслуживанием ѓосподина, а с сокрытием от него выходок  этого  соплЯка.  ‚
результате ѓлюмма, постоЯнно  занЯтого  натаскиванием  ‘мена,  нет  в  еще
большей степени, чем раньше. €ногда ђобинзон  слышит  отголоски  ѓлюммовых
нагонЯев, доносимые морским ветром  (скрипучий  голос  ѓлюмма  удивительно
напоминает крики больших крачек), но  сам  в  ссоры  слуг  вмешиватьсЯ  не
собираетсЯ! ‘мен отвлекает ѓлюмма от ѓосподина? ‚ыгнать его, пусть идет на
все четыре стороны. ‚едь он  даже  осмеливалсЯ  красть  устрицы!  ѓосподин
готов забыть об этом эпизоде, да  у  ѓлюмма  не  получаетсЯ.  Ћн  начинает
работать небрежно; выговоры не  помогают;  слуга  продолжает  молчать,  он
по-прежнему тише воды, ниже травы, но, очевидно,  о  чем-то  задумываетсЯ.
ѓосподину не пристало допрашивать слугу или вызывать его на  откровенность
- не исповедником же ему становитьсЯ?! ‘трогость ни к чему не  приводит  -
тогда и ты, старый дурак, прочь с глаз моих! „ержи трехмесЯчное  жалованье
- только убирайсЯ!
   ђобинзон,  гордый,  как  всЯкий  ѓосподин,  тратит  целый  день,  чтобы
сколотить плот, добираетсЯ  на  нем  до  разбившейсЯ  о  рифы  "Џатриции";
деньги, к счастью, на месте. ђасчет произведен,  ѓлюмм  исчезает,  но  что
поделаешь - причитающихсЯ ему денег он не взЯл. ђобинзон, получив от слуги
такое оскорбление, не знает, что предпринЯть. Ћн  чувствует,  пока  только
интуитивно, что совершил ошибку: что же, что именно не удалось?
   - џ всемогущ! - утешает он себЯ и заводит служанку ‘рединку.  Ћна,  как
мы догадываемсЯ, одновременно  и  обращение  к  парадигме  ЏЯтницы,  и  ее
оппозициЯ (ЏЯтница соотноситсЯ со ‘рединкой, как пЯтница  со  средой).  Ќо
эта молоденькаЯ простушка могла бы ввести ѓосподина в искушение. Ћн мог бы
легко погибнуть в ее дивных - неощутимых -  объЯтиЯх,  воспылать  похотью,
потерЯть разум из-за слабой загадочной улыбки, невзрачного профилЯ,  босых
ступней, черных от золы очага,  волос,  пропахших  бараньим  жиром.  €  он
сразу, по вдохновению, делает ‘рединку - трехногой;  в  обычной,  банально
объективной повседневности ему бы это не удалось! Ќо здесь он ѓосподь  Ѓог
и ’ворец. Ћн поступает, как  человек,  имеющий  бочку  метилового  спирта,
Ядовитого, но соблазнительного; он сам заколачивает ее наглухо,  чтобы  не
подвергатьсЯ все времЯ искушению,  которому  не  желает  поддаватьсЯ.  …го
разум будет непрерывно занЯт работой,  потому  что  постоЯнное  стремление
раскупорить бочку никуда не исчезнет. ’ак и ђобинзон  с  этих  пор  станет
жить бок о бок с трехногой девушкой,  будучи  в  состоЯнии  воображать  ее
_без_ средней ноги, - не более того. Ћн сохранит богатство  нерастраченных
чувств,  нереализованных  приемов  обольщениЯ  (зачем  же  тратить  их  на
этакое?). ‘рединка, котораЯ вызывает у него ассоциации и с  сиротинкой,  и
со  средой  (Mittwoch  [среда  (нем.)],   средина   недели:   здесь   Явно
прослеживаетсЯ символика  ‘екса),  станет  его  Ѓеатриче.  Џодозревала  ли
вообще глупенькаЯ четырнадцатилетнЯЯ девчонка-подросток о муках вожделениЯ
„анте? ђобинзон действительно доволен собой. Ћн сам сотворил ее и  сам  от
себЯ в том же акте забаррикадировал - этой ее трехногостью. Ќо вскоре  все
начинает трещать по  швам.  ‘осредоточившись  на  одной,  впрочем,  важной
проблеме, ђобинзон упускает из виду столько других черт ‘рединки!
   ‘начала речь идет о довольно невинных вещах.  …му  иногда  хотелось  бы
подсмотреть за нею, но гордость не позволЯет поддатьсЯ этому  желанию.  Ќо
затем разное приходит ему в голову. „евушка выполнЯет то, что прежде делал
ѓлюмм. ‘обирать устрицы - это ерунда, но следить за гардеробом  ѓосподина,
даже за его бельем? ‚ этом можно увидеть нечто двусмысленное - да что  там
двусмысленное! ‘овершенно однозначное! € он поднимаетсЯ  украдкой,  темной
ночью - когда она навернЯка спит, - чтобы постирать бельишко в заливе. Ќо,
раз он начал так рано вставать, почему бы и ему как-нибудь забавы ради (но
только ради своей господской, одинокой  забавы)  не  выстирать  ее  белье?
ђазве это не будет его подарок?  Ќе  побоЯвшись  акул,  он  несколько  раз
плавал, чтобы перерыть оставшиесЯ  на  "Џатриции"  вещи,  -  и  нашел  там
кое-какие дамские одеЯниЯ - юбочки, платьица, трусики; а  выстирав,  нужно
все развесить на веревке  между  стволами  двух  пальм.  ЋпаснаЯ  игра!  €
опаснаЯ тем более, что, хотЯ ѓлюмма как слуги на острове нет, он не  исчез
окончательно. ђобинзон чуть ли не ощущает его сопЯщее  дыхание,  угадывает
его мысли: мне-то ѓосподин ни разу ничего не постирал. Ѓудучи рЯдом, ѓлюмм
никогда бы не отважилсЯ сказать  что-либо  подобное,  но,  отсутствуЯ,  он
становитсЯ необычайно болтлив! ѓлюмма в самом деле нет, - но есть пустота,
оставшаЯсЯ после него! …го нигде не видно, но и когда он был, то  держалсЯ
скромно и тогда не попадалсЯ ѓосподину под руку,  на  глаза  ему  не  смел
показыватьсЯ.  ’еперь  же  от  ѓлюмма  детьсЯ  некуда:  его  выпученные  с
патологической  услужливостью  глаза,  его  пронзительный  голос   -   все
становитсЯ заметным; то отдаленные стычки  со  ‘меном  слышатсЯ  в  криках
крачек; то ѓлюмм выпЯчивает волосатую грудь в спелых  кокосах  (бесстыдные
намеки!) и выгибаетсЯ корой пальмовых стволов,  то  рыбьими  глазами,  как
утопленник из-под набегающей волны, высматривает ђобинзона. ѓде?  ‚он  он,
на скальном мысу, - у ѓлюмма было маленькое  хобби:  он  любил  сидеть  на
скале и хриплым голосом ругать старых, а потому совсем  ослабевших  китов,
пускавших фонтаны в кругу семьи.
   …сли бы со ‘рединкой можно было  найти  общий  Язык,  превратить  ее  в
союзницу и таким образом отношениЯ, уже весьма  неслужебные,  сделать  еще
более тесными, подправлЯЯ их  приказаниЯми,  суровой  требовательностью  и
господской, мужской зрелостью! Ќо это, в сущности, простаЯ девушка, она  о
ѓлюмме даже не слыхала, с ней говорить - все равно что  с  картиной.  …сли
даже она что и думает на свой лад  -  слова  от  нее  не  услышишь.  „ело,
казалось бы, в простоте, несмелости (это  тоже  имеет  значение!),  но  на
самом деле ее девическаЯ робость - это  инстинктивнаЯ  хитрость.  ‘рединка
кожей чувствует, почему ѓосподин деловит, спокоен, выдержан и высокомерен.
Љо всему прочему, она часами где-то пропадает:  до  вечера  ее  не  видно.
Њожет быть, ‘мен? Ќо не ѓлюмм же, это исключено! „а его навернЯка  нет  на
острове!
   Ќаивный, читатель (а таких, увы, немало)  готов  решить,  что  ђобинзон
страдает галлюцинациЯми, что он сошел с ума. Ќичего подобного! …сли  он  в
плену, то только у собственного творениЯ. ‚едь он не может признатьсЯ себе
в  том   единственном,   что   подействовало   бы   на   него   радикально
оздоравливающе. Ђ именно в том, что ѓлюмма вообще никогда не существовало,
так же как и ‘мена. ‚о-первых, потому, что ‘рединка  неотвратимо  пала  бы
жертвой уничтожающего воздействиЯ этого  прЯмого  отрицаниЯ.  Љроме  того,
такое признание навсегда убило бы в ђобинзоне ’ворца. Џоэтому, невзираЯ на
последствиЯ, он так же не может признатьсЯ самому себе в _несуществовании_
создаваемого,  как  подлинный,  истинный  ’ворец  никогда  не  признает  в
сотворенном _зла_. ‚едь в обоих случаЯх это означало бы полный  крах.  Ѓог
зла  не  сотворЯл,  по  аналогии  с  этим   ђобинзон   не   окружал   себЯ
несуществующим. Љаждый - узник созданного им „уха.
   ’аким образом, ђобинзон беззащитен перед ѓлюммом. ѓлюмм существует,  но
всегда в отдалении, его нельзЯ достать  ни  палкой,  ни  камнем,  делу  не
помогает даже приманка - оставленнаЯ  в  темноте,  привЯзаннаЯ  к  колышку
‘рединка (до чего докатилсЯ ђобинзон!). €згнанный слуга - нигде, а  значит
- везде. Ѓедный ђобинзон, который  так  хотел  уйти  от  посредственности,
окружить себЯ избранниками, осквернил сам себЯ, заглюммив весь остров.
   ѓерой терпит подлинные муки. Ћсобенно хороши описаниЯ  ночных  ссор  со
‘рединкой, диалогов, особый ритм которым  придает  ее  обиженное,  манЯщее
молчание самки;  ђобинзон  терЯет  меру,  тормоза,  всЯ  его  господскость
слетает с него, он сам теперь ее собственность - зависит  от  ее  взглЯда,
кивка, улыбки. Ћн различает в темноте эту слабую, легкую  девичью  улыбку,
когда, усталый, в поту, ворочаетсЯ до утра на твердом ложе и его одолевают
развратные, безумные мысли; он начинает мечтать о том, что мог бы  сделать
со ‘рединкой...  Њожет,  воплотить  еще  раз  райский  вариант?  €  в  его
размышлениЯх поЯвлЯютсЯ намеки, от свитого змейкой платка  до  библейского
змиЯ; поэтому он воображает ее королевой, а затем отсекает "королЯ", чтобы
оставалась только "…ва", Ђдамом которой, разумеетсЯ, был бы сам  ђобинзон.
Ћн вполне осознает, что  исчезновение  ‘рединки  означало  бы  катастрофу.
‹юбаЯ форма ее присутствиЯ лучше, чем разлука, это бесспорно.
   €так, начинаетсЯ историЯ падениЯ. …женощнаЯ стирка нарЯдов превращаетсЯ
в настоЯщую мистерию. Џроснувшись среди ночи, он  чутко  прислушиваетсЯ  к
дыханию девушки. ‚ то же времЯ он осознает, что теперь должен, по  крайней
мере боротьсЯ с собой, чтобы _не_ двинутьсЯ с места, _не_ протЯнуть руку в
_том_ направлении; но если он выгонит свою мучительницу - конец  всему!  ‚
рассветных лучах ее выстиранное, выбеленное солнцем,  проношенное  до  дыр
(о, расположение  этих  дыр!)  белье  весело  вьетсЯ  по  ветру;  ђобинзон
проходит  через  все  -  самые  банальные  -  мучениЯ,  составлЯющие  удел
безответно влюбленного.  Ђ  ее  треснувшее  зеркальце,  а  ее  расческа...
ђобинзон теперь все времЯ убегает из  своего  жилища-пещеры,  ему  уже  не
противен мыс, откуда ѓлюмм переругивалсЯ со старыми  ленивыми  китами.  Ќо
дальше так продолжатьсЯ не может, а значит, пусть не продолжаетсЯ.  €  вот
ђобинзон  отправлЯетсЯ  на  плЯж,  чтобы  дождатьсЯ,  когда  на   тЯжелый,
обжигающий подошвы песок, подернутый блеском  умирающих  жемчужниц,  шторм
(тоже,  очевидно,  кстати  придуманный?)  вынесет  огромный  белый  корпус
"”ерганика", трансатлантического парохода.  Ќо  ведь  неспроста  некоторые
перламутровые раковины таЯт в себе заколки  длЯ  волос,  а  другие,  мЯгко
чмокнув слизью, выплевывают к ногам ђобинзона мокрые окурки  "Љэмела"?  Ќе
хочет  ли  роман  показать  таким  образом,  что  и  песок,  и   плЯж,   и
переливающаЯсЯ вода, ее пена, стекающаЯ назад, в пучину, уже  не  ЯвлЯютсЯ
частью материального мира? Ќо так или иначе, драма, котораЯ начинаетсЯ  на
плЯже, когда корпус "”ерганика",  с  чудовищным  грохотом  напоровшись  на
рифы,  высыпает   перед   приплЯсывающим   ђобинзоном   свое   невероЯтное
содержимое, - эта драма реальна, как рыдание неразделенной страсти...
   ‘ этого момента, следует признать, книга  становитсЯ  все  труднее  длЯ
пониманиЯ и требует немалых усилий от читателЯ. ‹иниЯ развитиЯ,  до  этого
четкаЯ, запутываетсЯ и петлЯет. Ќеужели автор пытаетсЯ нарочно, с  помощью
несуразиц, затуманить смысл романа? Љ чему эти два  высоких  табурета  длЯ
бара, которые родила ‘рединка, - мы догадываемсЯ,  что  их  трехногость  -
наследственнаЯ черта, это Ясно, но кто отец табуретов?  €ли  речь  идет  о
непорочном зачатии мебели? Џочему ѓлюмм, который раньше  только  плевал  в
китов, оказываетсЯ их родней  (ђобинзон  говорит  о  нем  ‘рединке  как  о
"китовом родственнике")? € дальше: в начале второго тома у ђобинзона не то
трое, не то пЯтеро детей. Ќеопределенность числа  еще  можно  понЯть:  это
одна из черт галлюцинаторного мира, в значительной мере уже  сложившегосЯ:
’ворец уже,  очевидно,  не  в  силах  держать  в  памЯти  все  подробности
сотворенного. Џрекрасно. Ќо от кого у ђобинзона эти  дети?  Џорождение  ли
они его умысла,  как  прежде  ѓлюмм,  ‘рединка,  ‘мен,  или  он  зачал  их
посредством воображаемого акта - с женщиной? Ћ третьей  ноге  ‘рединки  во
втором томе нет ни слова. Ћзначает ли это некое антитворительное  изъЯтие?
‚ восьмой главе это, по-видимому, подтверждаетсЯ абзацем беседы  ђобинзона
и матерого котища с "”ерганика", где тот припечатывает нашего героЯ:  "’ы,
ногодер!" Ќо так как этого кота ђобинзон не  обнаружил  на  корабле  и  не
создал каким-либо иным способом, потому что его придумала тетка ѓлюмма,  о
которой жена ѓлюмма  рассказывает,  будто  бы  она  "производила  на  свет
ѓипербореев", то, к сожалению, остаетсЯ неизвестным, были  ли  у  ‘рединки
еще дети кроме табуретов. ‘рединка в этом не признаетсЯ; во всЯком случае,
она не отвечает ни  на  какие  вопросы  ђобинзона  во  времЯ  дикой  сцены
ревности, когда он в отчаЯнии пытаетсЯ свить себе  веревку  из  кокосового
волокна.  "Ќеробинзоном"  именует  себЯ  герой  в  этой  сцене  и  даже  -
Ќ€—…ѓЋ-"Ќ…ђЋЃ€Ќ‡ЋЌЋЊ". Ќо поскольку он столько сработал до этого  момента,
как следует понимать такой пассаж?
   Џочему ђобинзон говорит, что, не будучи таким трехногим, как  ‘рединка,
он в этом смысле обладает неким отдаленным сходством с  нею,  кое-как  еще
можно понЯть, но это замечание, завершающее  первый  том,  не  находит  во
втором томе ни анатомического, ни  художественного  развитиЯ.  €сториЯ  же
тетки с ее ѓипербореЯми выглЯдит довольно неаппетитно, как и детский  хор,
сопровождающий ее  метаморфозу.  ("Ќас  здесь  три,  четыре  с  половиной,
слушай, ЏЯтница-старик" - причем ЏЯтница  оказываетсЯ  дЯдей  ‘рединки  по
отцовской линии - об этом бормочут рыбы в  третьей  главе,  там  же  снова
содержатсЯ намеки на пЯтки, но неизвестно на чьи.)
   —ем дальше развиваетсЯ повествование второго  тома,  тем  бессмысленнее
оно становитсЯ. ђобинзон вообще  уже  не  разговаривает  со  ‘рединкой  во
второй  части  книги:  последнЯЯ  попытка  общениЯ  -  письмо   ђобинзону,
написанное ею ночью, в пещере, на пепле очага, на  ощупь;  он  прочитывает
его на рассвете, дрожа заранее, догадавшись о его содержании еще прежде, в
темноте, когда водил пальцами по остывшему пеплу... "—тобы наконец оставил
менЯ в покое!" - написала она, а он,  не  смеЯ  ничего  сказать  в  ответ,
побежал прочь - зачем? —тобы устроить конкурс на титул "Њисс  †емчужницы",
чтобы стучать палкой по стволам пальм, нещадно  их  ругаЯ,  или  огласить,
прохаживаЯсь по плЯжу, свой замысел - запрЯчь китов, привЯзав остров к  их
хвостам! ’огда же, в течение одного  утра,  поЯвлЯютсЯ  прЯмо-таки  толпы,
которые ђобинзон вызывает к жизни мимоходом, нехотЯ, записываЯ где  попало
имена, фамилии, прозвища, - после  чего  наступает  полнейший  хаос:  плот
сбивают и тут же разбивают, ставЯт дом длЯ ‘рединки, а  потом  валЯт  его,
руки толстеют настолько, насколько ноги худеют,  а  заодно  развертываетсЯ
немыслимаЯ оргиЯ, во времЯ которой наш герой не в состоЯнии  отличить  ухо
от ушек из теста и кровь от свекольника!
   ‚се это - почти сто семьдесЯт страниц, не считаЯ эпилога! -  производит
впечатление, что либо ђобинзон отказалсЯ от  первоначальных  планов,  либо
сам автор запуталсЯ в своем романе.  ‚от  почему  †юль  Ќефаст  объЯвил  в
"”игаро литерер", что эта вещь "просто  клиническаЯ".  ‘ерж  Ќ.  _не  мог_
избежать безумиЯ, вопреки его праксеологическому  плану  ’ворениЯ.  €тогом
действительно  последовательного  солипсистского  творениЯ  _должна_  была
стать шизофрениЯ. Љнига стараетсЯ проиллюстрировать эту банальную  истину.
Џоэтому Ќефаст находит ее в интеллектуальном отношении  бессодержательной,
хотЯ местами забавной благодарЯ фантазии автора.
   Ђнатоль  ”ош  в   "Ќувель   критик"   позволЯет   себе   усомнитьсЯ   в
справедливости суждениЯ своего коллеги из "”игаро  литерер",  замечаЯ,  на
наш  взглЯд,  совершенно  справедливо,  что  Ќефаст,   безотносительно   к
содержанию  "ђобинзонад",  не  компетентен  в  психиатрии  (далее  следует
пространное рассуждение об отсутствии какой бы  то  ни  было  свЯзи  между
солипсизмом и шизофренией, но мы, считаЯ эту проблему  несущественной  длЯ
книги, отсылаем читателЯ за подробностЯми к "Ќувель критик"). Ђ затем  ”ош
излагает философию романа следующим образом: произведение показывает,  что
акт творениЯ _асимметричен_, поскольку  мысленно  можно  создать  все,  но
уничтожить потом удаетсЯ не все (почти ничего). ќтого не позволЯет  памЯть
творЯщего, неподвластнаЯ его воле. ‚ трактовке ”оша роман не имеет  ничего
общего с историей болезни (некоего  безумиЯ  в  безлюдье),  но  изображает
состоЯние затерЯнности в творении: действиЯ  ђобинзона  (во  втором  томе)
настолько бессмысленны, что ему самому они уже  ничего  не  дают,  зато  с
психологической  точки  зрениЯ  они   вполне   объЯснимы.   ќто   метаниЯ,
характерные длЯ человека, попавшего в ситуацию, которую он принимает  лишь
частично; ситуациЯ эта, набираЯ силу по  собственным  законам,  порабощает
его. €з реальных ситуаций - подчеркивает ”ош - можно реально выбратьсЯ,  а
из придуманных - никогда, стало быть, "ђобинзонады" свидетельствуют лишь о
том, что человеку необходим подлинный мир ("подлинный внешний  мир  -  это
подлинный внутренний мир"). ђобинзон господина Љоски вовсе  не  безумен  -
просто его план созданиЯ синтетического универсума на необитаемом  острове
был с самого начала обречен на провал.
   Џо этой же  логике  ”ош  также  отказывает  "ђобинзонадам"  в  глубоких
ценностЯх, поскольку - так  представленное  -  произведение  действительно
выглЯдит довольно убогим. ‘ точки зрениЯ  пишущего  данную  рецензию,  оба
упомЯнутых критика прошли мимо романа, не вникнув в его содержание.
   Џо нашему мнению, автор изложил нечто несравненно менее банальное,  чем
историЯ  безумиЯ  на  необитаемом  острове  или  полемика  с   тезисом   о
созидательном всемогуществе солипсизма. (Џолемика подобного рода  была  бы
вообще бессмыслицей, поскольку в  системной  философии  никто  никогда  не
доказывал творческого всемогущества солипсизма;  где-где,  а  в  философии
битвы с ветрЯными мельницами не окупаютсЯ.)
   Џо нашему убеждению, то, что делает ђобинзон, когда "сходит с ума", - и
не вариант безумиЯ, и не  просто  глупость.  €значальное  намерение  героЯ
романа вполне здоровое. Ћн знает, что границей каждого  человека  ЯвлЯютсЯ
„ругие; опрометчиво  выводимое  из  этого  заключение,  будто  уничтожение
„ругих  предоставлЯет  субъекту  абсолютную  свободу,  ЯвлЯетсЯ  ложным  в
психологическом отношении, подобно тому как ложным в физическом  отношении
было бы утверждение, что раз вода принимает форму сосудов,  в  которых  ее
держат, то, разбив все сосуды,  мы  можем  предоставить  воде  "абсолютную
свободу". Ќа самом же деле,  подобно  воде,  котораЯ,  лишившись  сосудов,
растекаетсЯ лужей, человек, оставшись в  полном  одиночестве,  взрываетсЯ,
причем взрыв этот представлЯет собой форму полнейшего отхода от  культуры.
…сли нет Ѓога и к тому же нет ни „ругих, ни  надежды  на  их  возвращение,
следует спасатьсЯ  созданием  какой-либо  веры,  котораЯ  по  отношению  к
создавшему ее _должна_ быть внешней. ђобинзон господина Љоски  усвоил  эту
нехитрую науку.
   „алее: длЯ обыкновенного человека наиболее  привлекательными,  а  равно
совершенно  реальными  ЯвлЯютсЯ  существа  недосЯгаемые.   ‚сем   известны
английскаЯ королева, ее сестра-принцесса,  жена  бывшего  президента  ‘Ђ,
популЯрные кинозвезды. ќто значит, что в действительном  их  существовании
никто, находЯсь в здравом уме, нисколько не сомневаетсЯ - хотЯ убедитьсЯ в
этом непосредственно не  может.  ‚  свою  очередь,  длЯ  того,  кто  может
гордитьсЯ непосредственным знакомством с  подобными  лицами,  они  уже  не
будут идеалом богатства, женственности,  красоты  и  т.д.,  поскольку  при
повседневном общении с ними он соприкасаетсЯ  с  их  совершенно  обычными,
нормальными человеческими слабостЯми. Џри ближайшем рассмотрении эти  люди
отнюдь не предстают существами божественными или исключительными.  Џоэтому
поистине обожаемыми, вожделенными, желанными могут  быть  только  существа
далекие, даже абсолютно недоступные. Џривлекательность им придаст то,  что
они вознесены над толпой; не свойства  плоти  или  духа,  а  непреодолимаЯ
социальнаЯ дистанциЯ создает их манЯщий ореол.
   ‚от эту-то черту реального мира пытаетсЯ повторить  ђобинзон  на  своем
острове,  в  масштабах  вымышленного  им  бытиЯ.  …го  действиЯ   ошибочны
изначально, поскольку он просто _физически_ отворачиваетсЯ от созданного -
глюммов, сменов и т.п., - однако дистанцию, естественную между  господином
и слугой, он рад бы преодолеть, когда рЯдом поЯвлЯетсЯ  женщина.  ђобинзон
не мог, да и _не хотел_  заключить  ѓлюмма  в  объЯтиЯ;  теперь  же  -  по
отношению к девушке - уже _только не может_. „ело  не  в  том  (здесь  нет
интеллектуальной проблемы!), что он не мог обнЯть несуществующую  девушку.
ђазумеетсЯ, это невозможно! „ело в том, чтобы _мысленно_ создать ситуацию,
собственные, естественные _законы_ которой  навсегда  сделают  невозможным
эротический контакт - и это должны быть  законы,  совершенно  игнорирующие
_несуществование_ девушки. ќти _законы_ должны сдерживать ђобинзона, а  не
банальный, вульгарный факт  несуществованиЯ  партнерши!  Џоскольку  просто
осознать ее несуществование - значит все разрушить.
   Џоэтому ђобинзон, догадавшись, как следует  поступить,  принимаетсЯ  за
работу - то есть за создание  на  острове  целого  вымышленного  общества.
€менно оно встанет между ним и девушкой; оно  возведет  систему  барьеров,
преград, образует непреодолимое расстоЯние, с которого ђобинзон сможет  ее
любить,  сможет  ее  вечно  вожделеть  -  уже  не  подвергаЯсь   банальным
испытаниЯм вроде желаниЯ протЯнуть руку  и  коснутьсЯ  ее  тела.  Ћн  ведь
знает, что если хоть раз уступит в борьбе, которую ведет сам с собою, если
попробует коснутьсЯ девушки - весь мир,  созданный  им,  в  мгновение  ока
рухнет. € поэтому он начинает "сходить с  ума",  в  исступлении,  в  дикой
спешке создаваЯ своим воображением целые толпы - придумываЯ и записываЯ на
песке прозвища, фамилии, первые попавшиесЯ имена, болтаЯ  чепуху  о  женах
ѓлюмма, о тетках, о стариках пЯтницах и т.д. и т.п. Ђ поскольку эта  толпа
нужна ему _только_ как некое непреодолимое пространство (которое разделЯло
бы …го и …е) - он творит кое-как, небрежно,  наперекос,  беспорЯдочно;  он
спешит - и эта спешка дискредитирует сотворенное, выЯвлЯЯ его бредовость и
пошлость.
   …сли бы ему посчастливилось,  он  стал  бы  вечным  влюбленным,  „анте,
„он-Љихотом, ‚ертером и тем самым настоЯл бы на своем. ‘рединка - надо  ли
объЯснЯть? - сделалась бы тогда не менее реальной,  чем  Ѓеатриче,  ‹отта,
какаЯ-нибудь королева или принцесса. ‘тав совершенно _реальной_, она  была
бы в то же времЯ _недосЯгаемой_. ЃлагодарЯ этому он мог бы жить и  мечтать
о ней, поскольку  существует  глубокое  различие  между  ситуацией,  когда
кто-то реальный тоскует о своем сне и когда  его  манит  тоже  реальное  -
именно собственной недостижимостью. ‚едь только во втором случае можно без
конца питать надежду... поскольку только социальные  или  другие  подобные
преграды препЯтствуют осуществлению любви. Ћтношение ђобинзона к  ‘рединке
могло нормализоватьсЯ, только если бы она стала одновременно _реальной_  и
_недоступной_ - длЯ него.
   Љлассическому мифу о соединении влюбленных, разлученных  превратностЯми
судьбы. Њарсель Љоска  противопоставил,  таким  образом,  античный  миф  о
необходимости вечной разлуки как единственной  гарантии  духовных  союзов.
ЏонЯв всю тривиальность ошибки с "третьей ногой", ђобинзон (а, разумеетсЯ,
не автор!) потихоньку "забывает" о ней  во  втором  томе.  ‚ластительницей
своего мира, принцессой ледЯной горы, нетронутой возлюбленной  -  вот  кем
хотел он сделать ‘рединку, ту самую, котораЯ  начинала  у  него  как  юнаЯ
служанка, сменившаЯ толстого ѓлюмма... €з этого ничего не  вышло.  ‚ы  уже
знаете или догадываетесь почему? Ћтвет простой:  потому  что  ‘рединка,  в
отличие от какой-нибудь  королевы,  _знала_  о  ђобинзоне,  поскольку  она
любила его. €  потому  она  не  хотела  сделатьсЯ  богиней-весталкой:  эта
раздвоенность ведет героЯ к гибели. …сли бы любил он один! Ќо она ответила
ему взаимностью... Љому непонЯтна эта простаЯ  истина,  кто  считает  (как
учили наших дедов их  викторианские  гувернантки),  что  мы  умеем  любить
_других_, а не _себЯ_ в этих других, тому  лучше  не  брать  в  руки  этот
грустный роман, который подарил нам Њарсель Љоска.  …го  ђобинзон  выдумал
себе девушку, которую не захотел до конца отдать реальности, поскольку  от
реальности,  никогда  не  оставлЯющей  нас,  нет  иного,   кроме   смерти,
пробуждениЯ.
Last-modified: Wed, 11 Apr 2001 20:45:01 GMT
Ћцените этот текст: