, власть, так же, как ты, ответит мне, что Я не
свободна духовно,  и  потому  мне  не  дано  будет  обрести  убежища  и  под
монастырским кровом.
     Њонах задумалсЯ и потом сказал удивленно:
     -- џ  ничего  не  знаю  об устройствах, подобных тебе, но Я вижу тебЯ и
слышу, и ты по твоим речам представлЯешьсЯ мне разумной, хотЯ и  подчиненной
какому-то  принуждению,  и  -- коль скоро ты, машина, борешьсЯ, как сама мне
поведала, с этим принуждением и говоришь, что чувствовала бы себЯ свободной,
если бы у тебЯ отнЯли стремление убить, -- то скажи мне, как  ты  чувствуешь
себЯ сейчас, когда оно в тебе?
     € Я сказала на это:
     -- Ћтче,   хоть   мне  с  ним  и  худо,  но  Я  превосходно  знаю,  как
преследовать, как настигать, следить, подсматривать и подслушивать,  таитьсЯ
и  прЯтатьсЯ,  как  ломать  на пути препЯтствиЯ, подкрадыватьсЯ, обманывать,
кружить  и  сжимать  петлю  кругов,  причем,  исполнЯЯ  все  это  быстро   и
безошибочно,  Я  становлюсь  орудием неумолимой судьбы, и это доставлЯет мне
радость, котораЯ, наверное, с умыслом была вписана пламенем в мое нутро.
     -- ‘нова спрашиваю тебЯ, -- сказал монах. --  —то  ты  сделаешь,  когда
увидишь Ђрродеса?
     -- ‘нова  отвечаю,  отче, что не знаю, ибо не хочу причинить ему ничего
дурного, но то, что заложено во мне, может оказатьсЯ сильнее менЯ.
     ‚ыслушав мой ответ, он прикрыл глаза рукой и промолвил:
     -- ’ы -- сестра моЯ.
     -- Љак это понимать? -- спросила Я в полнейшем недоумении.
     -- ’ак, как сказано, -- ответил он. -- Ђ это значит, что Я  не  возвышу
себЯ над тобой и не унижу себЯ пред тобою, потому что, как бы различны мы ни
были,  твое  неведение,  в  котором  ты призналась, делает нас равными перед
лицом ЏровидениЯ. Ђ если так, иди за мной, и Я покажу тебе нечто.
     Њы прошли через монастырский  сад  к  старому  дровЯному  сараю.  Њонах
толкнул  скрипучие  двери,  и  когда  они распахнулись, то в сумраке сараЯ Я
различила лежащий на соломе темный предмет, а сквозь  ноздри  в  мои  легкие
ворвалсЯ  тот  неустанно  подгонЯвший менЯ запах, такой сильный здесь, что Я
почувствовала, как само взводитсЯ и высовываетсЯ из лонной втулки жало, но в
следующую минуту взглЯдом переключенных на  темноту  глаз  Я  заметила,  что
ошиблась.  Ќа  соломе  лежала  только  брошеннаЯ одежда. Њонах по моей дрожи
понЯл, как Я потрЯсена, и сказал:
     -- „а, здесь был Ђрродес. Ћн скрывалсЯ в нашем монастыре целый месЯц  с
тех  пор,  как  ему  удалось  сбить тебЯ со следа. Ћн страдал оттого, что не
может предаватьсЯ прежним занЯтиЯм, и ученики, которым он тайно дал знать  о
себе,  посещали  его  по  ночам, но среди них оказались два мерзавца, и пЯть
дней назад они его увели.
     -- ’ы хотел сказать "королевские посланцы"?  --  спросила  Я,  все  еще
дрожа и молитвенно прижимаЯ к груди скрещенные щупальца.
     -- Ќет,  Я  говорю  "мерзавцы",  потому  что  они взЯли его хитростью и
силой. ѓлухонемой мальчик, которого мы приютили, один видел, как  они  увели
его на рассвете, свЯзанного и с ножом у горла.
     -- …го  похитили?  --  спросила.  Я,  ничего  не понимаЯ. -- Љто? Људа?
‡ачем?
     -- „умаю, затем, чтобы извлечь длЯ себЯ корысть из его мудрости. Њы  не
можем обратитьсЯ за помощью к закону, потому что это -- королевский закон. Ђ
эти  двое  заставЯт  его  им служить, а если он откажетсЯ, убьют его и уйдут
безнаказанными.
     -- Ћтче! -- воскликнула  Я.  --  „а  будет  благословен  час,  когда  Я
осмелилась  приблизитьсЯ  и  обратитьсЯ  к  тебе.  џ  пойду теперь по следам
похитителей и освобожу Ђрродеса.  џ  умею  преследовать,  настигать:  ничего
другого  Я  не  умею  делать  лучше -- только покажи мне верное направление,
которое ты узнал от немого мальчика.
     Ћн возразил:
     -- Ќо ты же не знаешь, сможешь ли удержатьсЯ, -- ты ведь  сама  в  этом
призналась!
     € Я сказала:
     -- „а,  но  Я  верю,  что  найду  какой-нибудь выход. Њожет быть, найду
мастера, который отыщет во мне  нужный  контур  и  изменит  его  так,  чтобы
преследуемый превратилсЯ в спасаемого.
     Ђ монах сказал:
     -- Џрежде  чем  отправитьсЯ  в  путь, ты, если хочешь, можешь попросить
совета у одного из наших братьев: до того, как присоединитьсЯ к нам, он  был
в миру посвЯщен именно в такое искусство. ‡десь он пользует нас как лекарь.
     Њы  стоЯли  в  саду,  уже  освещенном лучами солнца. џ чувствовала, что
монах все еще не доверЯет мне, хотЯ внешне он этого никак  не  проЯвлЯл.  ‡а
пЯть  дней след улетучилсЯ, и он мог с равной вероЯтностью направить менЯ по
истинному пути и по  ложному.  Ќо  Я  согласилась  на  все,  и  лекарь  с  i
величайшей  предосторожностью  принЯлсЯ  осматривать  менЯ,  светЯ фонариком
сквозь щели между пластинами панцирЯ в мое нутро, и проЯвил при  этом  много
внимательности  и  стараниЯ.  Џотом  он встал, отрЯхнул пыль со своей рЯсы и
сказал:
     -- ‘лучаетсЯ, что на машину, высланную с  известной  целью,  устраивает
засаду  семьЯ осужденного, его друзьЯ или другие люди, которые по непонЯтным
длЯ властей причинам пытаютсЯ  воспрепЯтствовать  исполнению  предписанного.
„лЯ  противодействиЯ  сему  прозорливые  королевские  оружейники изготовлЯют
распорЯдительную суть непроницаемой и замыкают  ее  с  исполнительной  сутью
таким  образом, чтобы всЯкаЯ попытка вмешательства оказалась губительной. €,
наложив последнюю печать, даже сами они  уже  не  могут  удалить  жала.  ’ак
обстоит  дело  и  с тобой. Ђ еще случаетсЯ, что преследуемый переодеваетсЯ в
чужую одежду, менЯет внешность, поведение и запах, однако  же  он  не  может
изменить  склада своего разума, и тогда машина, не удовлетворившись розыском
при  посредстве  нижнего  и  верхнего  обонЯниЯ,  подвергает  подозреваемого
допросам, продуманным сильнейшими знатоками отдельных способностей духа. ’ак
же  обстоит  дело  и  с  тобой.  Ќо  сверх  всего  Я  приметил в твоем нутре
устройство,  какого  не  имела  ни  одна  из   твоих   предшественниц:   оно
представлЯет  собой  многоразличную  памЯть  о  предметах, длЯ гончей машины
излишних, ибо в ней записаны истории разных женщин, полные искушающих  разум
имен  и  речей,  --  именно  от  сего  устройства и бежит в тебе проводник к
смертоносной сути. ’ак что ты -- машина, усовершенствованнаЯ непонЯтным  мне
образом,  а  может  быть, даже и воистину совершеннаЯ. “далить твое жало, не
вызвав при этом упомЯнутых последствий, не сможет никто.
     -- †ало понадобитсЯ мне, -- сказала Я, все еще лежа ничком,  --  ибо  Я
должна поспешить на помощь похищенному.
     -- —то  касаетсЯ  того,  смогла  бы  ты сдержать затворы, опущенные над
известным местом, или нет, даже если бы хотела этого изо всех  сил,  на  сей
счет  Я  не могу сказать ни да, ни нет, -- продолжал лекарь, словно не слыша
моих слов. -- џ могу, если ты, конечно, захочешь,  сделать  только  одно,  а
именно:  напылить на полюса известного места через трубку железо, истертое в
порошок, так что от этого несколько увеличатсЯ  пределы  твоей  свободы.  Ќо
даже  если Я сделаю это, ты до последнего мгновеньЯ не будешь знать, спеша к
тому, кому стремишьсЯ помочь,  не  окажешьсЯ  ли  ты  по-прежнему  послушным
орудием его погибели.
     ‚идЯ,  как  испытующе  смотрЯт на менЯ оба монаха, Я согласилась на эту
операцию, котораЯ продолжалась недолго, не доставила мне неприЯтных ощущений
и не вызвала в моем душевном состоЯнии никаких ощутимых перемен.  —тобы  еще
больше  завоевать  их  доверие,  Я спросила, не позволЯт ли они мне провести
ночь в монастыре, потому  что  весь  день  ушел  на  беседы,  рассуждениЯ  и
медицинские процедуры.
     Ћни  охотно согласились, а Я посвЯтила ночное времЯ исследованию сараЯ,
запоминаЯ запахи похитителей  Ђрродеса.  џ  была  способна  и  на  это,  ибо
случалось, что королевской посланнице преграждал дорогу не сам осужденный, а
какой-нибудь  другой  смельчак. Џеред рассветом Я улеглась на соломе -- там,
где многие ночи спал похищенный, и, в полной неподвижности вдыхаЯ его запах,
дожидалась прихода монахов. џ допускала, что  все  их  рассказы  могли  быть
выдумкой,  обманом  и,  коли  так,  они  должны  боЯтьсЯ моего возвращениЯ с
ложного следа и моей мести, а этот темный предрассветный  час  был  длЯ  них
наиболее  подходЯщим,  если  бы они вознамерились менЯ уничтожить. џ лежала,
притворившись глубоко спЯщей, и вслушивалась в  каждый,  даже  самый  легкий
шорох,  доносившийсЯ  из  сада:  ведь  они могли завалить чем-нибудь двери и
поджечь сарай, дабы плод чрева моего разорвал бы менЯ в пламени на куски. €м
не пришлось бы даже преодолевать свойственного им отвращениЯ к убийству, ибо
Я была длЯ них не личностью, а только механическим палачом, останки мои  они
закопали  бы  в саду и не испытали бы никаких угрызений совести. џ не знала,
что предпринЯла бы, услышав их приближение, и не узнала этого, потому что ни
до чего такого не дошло. џ  оставалась  наедине  со  своими  мыслЯми  и  все
повторЯла про себЯ удивительные слова, которые сказал, не глЯдЯ мне в глаза,
старый  монах:  "’ы  -- сестра моЯ". џ по-прежнему их не понимала, но, когда
мысленно их повторЯла, они всЯкий раз обжигали менЯ, словно Я  уже  утратила
тот  тЯжелый  плод,  которым  была  обременена.  ђано утром Я выбежала через
незапертую калитку и, миновав монастырские постройки, как указал мне  монах,
полным ходом пустилась в сторону синевших на горизонте гор -- именно туда он
и направил мой бег.
     џ очень спешила -- к полудню менЯ отделЯло от монастырЯ более ста миль.
џ летела,  как снарЯд, между белоствольных берез, достигла предгорных лугов,
и, когда бежала по ним напрЯмик, высокаЯ трава разлеталась по  обе  стороны,
словно под ударами косы.
     ‘лед  похитителей  Я нашла в глубокой долине, на мостике, переброшенном
через поток, но не обнаружила на нем следов Ђрродеса -- видимо,  пренебрегаЯ
тЯжестью,  они  по  очереди  несли  его,  выказываЯ  этим  свою  хитрость  и
осведомленность, ибо понимали, что никто  не  вправе  опередить  королевскую
машину  в  ее  миссии,  что  и так они уже немало повредили монаршей власти,
отважившись на это свое деЯние.
     ‚ы, наверное, хотели бы знать, каковы были  мои  истинные  намерениЯ  в
этой последней погоне, -- Я скажу, что и обманула монахов, и не обманула их,
ибо  на  самом  деле желала лишь возвратить себе свободу, вернее, добыть ее,
поскольку никогда раньше ее  не  имела.  …сли  же  спросите  о  том,  что  Я
собралась  делать  с  этой  своей  свободой,  то  не  знаю, что вам сказать.
Ќезнание не было мне внове: вонзаЯ в свое обнаженное тело  нож,  Я  тоже  не
знала,  чего  хочу, -- убить ли себЯ или только познать, пусть даже одно при
этом будет равнозначно другому. € следующий мой шаг тоже был предусмотрен --
об этом свидетельствовали все дальнейшие событиЯ,  а  потому  и  надежда  на
свободу  тоже могла оказатьсЯ только иллюзией, и даже не моей собственной, а
нарочно введенной в менЯ, чтобы Я действовала энергичнее  побуждаемаЯ  такою
коварно  подсунутой  приманкой. Љак знать, не равнЯлась ли свобода отказу от
Ђрродеса? ‚едь Я могла ужалить его, даже будучи полностью свободной, Я же не
была настолько безумной, чтобы поверить в невероЯтное  чудо  --  в  то,  что
взаимность может возвратитьсЯ теперь, когда Я уже перестала быть женщиной, и
пусть  не  совсем перестала быть ею, но мог ли Ђрродес, который собственными
глазами видел свою возлюбленную с разверстым животом, поверить в это?  €так,
хитроумие  сотворивших  менЯ простиралось за последние пределы механического
искусства, ибо они, несомненно, учли в своих расчетах вариант и этого  моего
состоЯниЯ,  когда  Я  устремлЯлась на помощь любимому, утраченному навсегда.
…сли бы Я могла свернуть с пути и удалитьсЯ, чреватаЯ смертью,  которую  мне
не  длЯ  кого  родить,  Я  и  этим  тоже  ему  не помогла бы. Ќаверное, менЯ
намеренно сотворили такой  благородно  никчемной,  порабощенной  собственным
желанием  свободы,  дабы  Я  выполнЯла не то, что мне приказано прЯмо, а то,
чего -- как мне казалось в очередном моем воплощении -- хотела Я  сама.  Њое
путаное  и раздражающее своей бесцельностью самокопание должно было, однако,
прерватьсЯ  только  у  цели.   ђасправившись   с   похитителЯми,   Я   спасу
возлюбленного  и  сделаю это так, чтобы отвращение и страх, которые он питал
ко мне, сменились бессильным изумлением. ’ак Я смогу обрести если не его, то
хотЯ бы самое себЯ.
     Џробившись  сквозь  густые  заросли  орешника  к  первому  травЯнистому
склону, Я неожиданно потерЯла след. Ќапрасно Я искала его; вот здесь он был,
а  дальше  --  исчез,  как  будто  преследуемые  провалились сквозь землю. џ
догадалась вернутьсЯ в чащу и не без труда отыскала куст,  у  которого  было
срублено  несколько самых толстых ветвей. Ћбнюхав срезы, истекающие соком, Я
вернулась туда,  где  след  исчезал,  и  нашла  его  продолжение  по  запаху
орешника.  Ѓеглецы  учли,  что  полоса верхнего запаха недолго продержитсЯ в
воздухе -- ее скоро сдует горный ветер -- и потому воспользовались ходулЯми,
но и эта уловка только подхлестнула менЯ. ‡апах орешника вскоре ослабел,  но
Я  разгадала  и  новый  их  фортель  --  они обернули концы ходуль обрывками
джутового мешка. Ѓрошенные ходули Я нашла неподалеку от  скалистого  обрыва.
‘клон  был  усеЯн огромными замшелыми валунами, которые громоздились друг на
друга так, что преодолеть эту  россыпь  можно  было,  лишь  прыгаЯ  большими
скачками  с  камнЯ  на камень. ’ак и поступили мои противники, однако они не
избрали прЯмого пути -- они петлЯли. €з-за этого  мне  приходилось  сползать
чуть  ли  не  с каждого валуна, чтобы, обежав кругом, сызнова отыскать нюхом
зыблющиесЯ в воздухе частички их запаха. ’ак Я дошла до отвесной  скалы,  по
которой  они  вскарабкались  наверх.  Ћни  не  смогли бы взобратьсЯ туда, не
развЯзав руки своему пленнику, но менЯ не удивило, что он добровольно  полез
вместе  с  ними, -- пути назад теперь длЯ него уже не было. џ поползла вверх
по разогретому камню, ведомаЯ отчетливым, утроенной силы запахом -- ведь  им
приходилось  взбиратьсЯ  по  этой  отвесной стене, цеплЯЯсь за каждый уступ,
промоину, впадину: не было такого клочка седого мха, забившегосЯ в расщелину
нависших скал, ни мелкой трещинки,  дающей  минутную  опору  ногам,  которую
похитители не использовали бы как ступеньку. Џорой в самых трудных местах им
приходилось останавливатьсЯ, чтобы выбрать дальнейший путь, -- Я чувствовала
это  по  усиливающемусЯ  запаху.  Ђ  Я буквально мчалась вверх, едва касаЯсь
скалы, чувствуЯ, как сильнее и сильнее все во мне дрожало, как  все  во  мне
играло  и  пело,  ибо  эти  люди были достойны менЯ, Я чувствовала радость и
изумление, потому что восхождение, которое они проделывали втроем, страхуЯсь
одной веревкой, джутовый запах которой осталсЯ на острых выступах  камнЯ,  Я
совершала  одна  и  без  особых  усилий  и  ничто  не могло сбить менЯ с той
поднебесной тропы. Ќа вершине менЯ встретил сильный ветер,  который  свистел
на   остром,  как  нож,  гребне,  но  Я  даже  головы  не  повернула,  чтобы
полюбоватьсЯ на простершуюсЯ далеко внизу зеленую страну и горизонты, тающие
в голубой дымке, а принЯлась  ползать  по  гребню  взад  и  вперед,  пока  в
незаметной  выбоине  не  нашла  продолжение следа. Ѓеловатый излом и осколки
камнЯ обозначили место, где один из путников  сорвалсЯ.  Џерегнувшись  через
каменную  грань,  Я  посмотрела  вниз  и  увидела  маленькую фигурку, словно
отдыхавшую на середине склона, и острым зрением различила даже темные  капли
на  известнЯке,  словно  оставленные  недолгим  кровавым дождем. „вое других
пошли дальше по гребню, и Я пожалела, что мне достанетсЯ теперь  всего  один
стерегущий  Ђрродеса  враг,  потому  что  никогда до сей поры не ощущала так
сильно, сколь благородно мое дело, и не была исполнена такой жаждой  борьбы,
отрезвлЯющей  и  опьЯнЯющей одновременно. џ побежала вдоль гребнЯ под уклон,
ибо беглецы избрали именно это направление, оставив  погибшего  в  пропасти,
ведь  они  очень  спешили,  а его мгновеннаЯ смерть при падении была длЯ них
несомненна. џ приближалась к скальным воротам, похожим на руины  гигантского
собора,  от  которого  остались  только  столбы  разбитого  портала, боковые
контрфорсы и одно высокое окно, сквозь которое светилось небо, а на его фоне
выделЯлось тоненькое деревце, с  бессознательной  отвагой  выросшее  там  из
семени,  занесенного ветром в горсть праха. ‡а воротами начиналась скалистаЯ
котловина, наполовину затЯнутаЯ  туманом,  придавленнаЯ  длинной  тучей,  из
складок  которой  сыпалсЯ  мелкий  искрЯщийсЯ снег. ЏробегаЯ в тени, которую
отбрасывала причудливаЯ башнЯ, Я услышала грохот сыплющихсЯ камней, и тут же
по склону скатилась лавина. ѓлыбы колотились об  менЯ  с  такой  силой,  что
высекали  дым  и  искры  из  моих  боков, но Я, поджав все свои ноги, успела
упасть в неглубокую выемку под валуном  и  в  безопасности  переждала,  пока
пролетели  последние  обломки.  Њне  пришла в голову мысль, что тот, второй,
который вел Ђрродеса, нарочно выбрал это лавиноопасное место в расчете,  что
Я,  не  знаЯ гор, попаду под обвал и обвал -- хоть надежда на это и невелика
-- раздавит менЯ. ’акаЯ мысль менЯ обрадовала:
     ведь если противник не только убегает и путает следы,  но  и  нападает,
борьба  становитсЯ  более  достойной.  Ќа  дне  выбеленной  снегом котловины
виднелась постройка -- то ли дом, то ли замок, сложенный  из  самых  тЯжелых
валунов,  какие  в одиночку не сдвинул бы и гигант; Я понЯла, что это и есть
убежище врага, ибо где же ему еще быть в этой глуши. €, бросив поиски следа,
стала сползать с  осыпи,  погрузив  задние  ноги  в  сыплющийсЯ  щебень,  --
передними  Я  как  бы  плавала  в мелких обломках, а средней парой тормозила
спуск, чтобы не сорватьсЯ. ’ак Я добралась до слежавшегосЯ снега и  по  нему
уже  почти  бесшумно  пошла дальше, пробуЯ на каждом шагу, не провалюсь ли в
какую-нибудь бездонную расщелину. Ќадо было идти осторожно, ибо враг  ожидал
моего  поЯвлениЯ со стороны перевала, и Я не стала подходить слишком близко,
чтобы  менЯ  не  заметили  из  укрепленного   зданиЯ,   а   втиснулась   под
грибообразный валун и принЯлась терпеливо ждать наступлениЯ ночи.
     ‘темнело  быстро,  но  снег все порошил, ночь оказалась светлой, и Я не
отважилась приблизитьсЯ к  дому,  а  только  приподнЯлась,  подперев  голову
скрещенными передними ногами так, чтобы хорошо видеть его издали.
     Џосле полуночи снег перестал, но Я не отрЯхивала его с себЯ, потому что
он сделал   менЯ   похожей  на  окружающие  предметы,  и  от  лунных  лучей,
пробивающихсЯ меж облаками, сиЯл, как подвенечное платье, которого мне так и
не пришлось надеть. Џотом Я потихоньку  поползла  в  сторону  хорошо  видной
издали  темной глыбы дома, не спускаЯ глаз с окна на втором этаже, в котором
тускло тлел желтоватый свет. џ прикрыла зрачки тЯжелыми веками,  чтобы  луна
не слепила менЯ, а к слабому освещению Я была приспособлена. Њне показалось,
что  в  этом  окне  что-то  двинулось и какаЯ-то большаЯ тень проплыла вдоль
стены, и Я поползла быстрее, пока не добралась до подножьЯ  постройки.  Њетр
за  метром Я стала взбиратьсЯ по кладке, это было нетрудно, потому что между
камнЯми не было швов, их соединЯла только собственнаЯ огромнаЯ тЯжесть.  ’ак
Я  добралась  до  нижнего  рЯда  окон,  черневших,  как  крепостные бойницы,
предназначенные длЯ пушечных жерл. ‚се они зиЯли мраком и  пустотой.  ‚нутри
царила  такаЯ тишина, будто уже много веков единственной хозЯйкой здесь была
смерть. —тобы лучше видеть, Я включила свое ночное зрение, сунула  голову  в
каменный  проем, открыла светЯщиесЯ глаза своих щупальцев, и в глубь комнаты
пошел от них фосфорический  свет.  Ќапротив  окна  Я  увидела  сложенный  из
шершавых  плит  закопченный  камин, в котором давно остыла кучка рассохшихсЯ
поленьев  и  обугленного  хвороста,  у  стены  заметила  скамью   и   ржавые
инструменты,  в  углу  виднелось продавленное ложе и груда каких-то каменных
Ядер. Њне показалось странным, что вход ничем не защищен и дверь  в  глубине
распахнута  настежь,  но  именно  в  этом  Я  увидела  западню и, не поверив
заманивающей пустоте, вновь бесшумно убрала голову  и  стала  взбиратьсЯ  на
верхний  этаж.  Љ  окну,  из  которого  лилсЯ  тусклый свет, Я и не подумала
приблизитьсЯ. Ќаконец Я выбралась на крышу  и  на  ее  заснеженной  площадке
прилегла   по-собачьи,   решив  дождатьсЯ  здесь  рассвета.  ‘низу  до  менЯ
доносились два голоса, но Я не могла разобрать слов. џ лежала без  движениЯ,
страшась той минуты, когда брошусь на противника, чтобы освободить Ђрродеса.
‚  напрЯженном  оцепенении  Я  мысленно  рисовала  картины  борьбы,  котораЯ
завершитсЯ уколом жала, но в то же времЯ, пытаЯсь проникнуть в тайное тайных
своей души, уже не доискивалась, как прежде, истоков движущей менЯ  воли,  а
искала  там  хотЯ бы самый слабый намек, знак, который открыл бы мне, одного
ли только человека Я погублю.
     Ќе знаю, когда исчезла моЯ нерешительность.  џ  все  еще  находилась  в
неведении,  все  так же не знала себЯ, но именно незнание того, прибыла ли Я
как избавительница или как убийца, вновь вызвало у менЯ ощущение чего-то  до
сих  пор  неизвестного,  непонЯтно  нового,  придало  каждому моему движению
девственную загадочность и наполнило менЯ восторгом. ќтот восторг очень менЯ
удивил, и Я подумала, не в том ли снова проЯвилась мудрость моих создателей,
что Я могла в моем безграничном могуществе видеть способность нести сразу  и
помощь,  и  гибель.  Ќо даже и в этом Я не была уверена. ‚друг снизу до менЯ
донессЯ резкий короткий звук и сдавленный крик, а потом глухой стук,  словно
упало  что-то  тЯжелое,  --  и  снова  тишина.  ’отчас  Я  поползла с крыши,
перегнувшись через ее край так, что заднЯЯ пара ног и втулка жала находились
еще на кровле, грудь терлась  о  стену,  а  голова,  дрожа  от  усилий,  уже
дотЯгивалась до окна.
     ‘веча,  сброшеннаЯ  на пол, погасла, только фитиль еще тлел красноватым
огоньком. “силив ночное зрение, Я увидела лежащее под столом  тело,  залитое
кровью, которое при этом освещении казалось черным, и, хотЯ все мое существо
требовало  прыжка,  Я  сначала  втЯнула  в  себЯ  воздух  с  запахом крови и
стеарина. ќто был чужой человек, -- видимо, дело дошло до схватки и  Ђрродес
опередил менЯ. Љак, когда и почему -- эти вопросы менЯ не занимали: менЯ как
громом  поразило то, что с ним, живым, Я осталась в этом пустом доме один на
один, что нас теперь только двое. џ всЯ дрожала, суженаЯ и  убийца,  отмечаЯ
одновременно  немигающим  оком  мерные судороги этого большого тела, которое
испускало последнее дыхание. ‚от сейчас бы уйти потихоньку в мир заснеженных
гор, чтобы только не оказатьсЯ с ним лицом к лицу, чтобы не встретились  две
пары  наших  глаз,  нет, три пары, поправила Я себЯ и понЯла, как безвыходно
осуждена  быть  смешной  и  страшной;  и   это   предчувствие   насмешки   и
издевательства,  все  во  мне подавив, толкнуло менЯ вперед, и Я бросилась в
проем вниз головой, как паук на  добычу,  и,  уже  не  обращаЯ  вниманиЯ  на
скрежет  брюшных пластин о подоконник, стремительной дугой перескочила через
недвижимого врага, целЯсь в дверь.
     Ќе помню, как Я распахнула  ее.  ‘разу  за  порогом  начиналась  крутаЯ
лестница,  и  на  ней навзничь лежал Ђрродес, упираЯсь подвернутой головой в
истертый камень нижней ступеньки. Ќаверное,  они  боролись  здесь,  на  этой
лестнице,  оттого  Я почти ничего и не услышала. € вот он лежал у моих ног в
разорванной одежде, и его ребра вздымались, и Я видела его  наготу,  которой
не знала и о которой думала только в первую ночь на королевском балу.
     Ћн  дышал  хрипло.  ‚идно  было,  как  он  силитсЯ разлепить веки, а Я,
откинувшись назад и поджав брюшко, всматривалась сверху в  его  запрокинутое
лицо, не смеЯ ни коснутьсЯ его ни отступить, ибо, пока он был жив, Я не была
в  себе  уверена.  †изнь  уходила из него с каждым вздохом, а Я помнила, что
заклЯтие лежит на мне  до  его  последнего  дыханиЯ,  поскольку  королевский
приказ  надлежит  выполнить даже во времЯ агонии, и не хотела рисковать, ибо
он еше жил и Я не знала, хочу ли его пробуждениЯ. —то, если бы  он  хоть  на
минуту  открыл  глаза  и  взглЯдом  обнЯл бы менЯ всю, такую, какой Я стоЯла
перед ним в молитвенной позе, бессильно смертоноснаЯ, с чужим плодом в себе,
-- было бы это нашим венчанием или немилосердно предусмотренной пародией  на
него?
     Ќо  он  не очнулсЯ, и, когда рассвет прошел между нами в клубах мелкого
искрЯщегосЯ снега, который задувала  в  окно  горнаЯ  метель,  он,  еще  раз
простонав,  перестал  дышать,  и  тогда  уже  успокоеннаЯ,  Я  легла  рЯдом,
прильнула к нему, сжала в объЯтиЯх и лежала так при свете  днЯ  и  во  мраке
ночи  все  двое  суток  пурги,  котораЯ  укрывала нас нетающим одеЯлом. Ђ на
третий день взошло солнце.

     ЉЋЌ…–

        ЏримечаниЯ

     1 Љинжал, которым на поединке добивали поверженного противника.

     2 Љружение (лат).

     3 „амский угодник (спутник длЯ проулок).

     4 ‘редневековаЯ карточнаЯ игра особыми картами (таро)

     5 ‡десь: Явное помрачение рассудка (лат.).

     6 Ћднако в целом все может быть иным... Ѓлагодать? Њой Ѓог? (лат.).

     7 ђозовоперстой ќос (греч.)

     8 Њысленный тайник (лат.).