человек бывалый, счел приличным чем-нибудь загладить неловкость.
   - ‚ы, господин доктор, в больнице ведь работаете? - начал он. - Ђ Я вот
- здесь. ‚ох Я, мастер-электрик. Ќо в последнее времЯ не работал, болел Я.
†алко, про вас не знал, господин доктор, - лукаво добавил он. - ‘просил бы
совета.
   - ‚ы болели? - вежливо поинтересовалсЯ  ‘тефан.  Ћн  продолжал  стоЯть,
возвышаЯсь над ними, и все никак не решалсЯ уйти. ќто было его бедой -  не
умел ни завЯзать разговор с незнакомым человеком, ни закончить.
   - „а, болел. “ менЯ вышло так, что сперва Я видел одним глазом  в  одну
сторону, а другим -  в  другую,  после  все  перед  глазами  стало  ходить
колесом, без остановки, а нюх у менЯ такой сделалсЯ, что ой-ой-ой!
   - € что? - спросил ошеломленный таким описанием болезни ‘тефан.
   - Ђ ничего. ‘амо прошло.
   - Ќе само, не само, - укоризненно попенЯл ему старик в окне.
   - Ќу, не само, - послушно поправилсЯ ‚ох. - Џоел Я горохового  супца  с
грудинкой копченой, такого жирнющего, что ложка стоЯла торчком, спиртика с
душицей, значит, пузырек высосал, и как  рукой  снЯло.  ќто  мне  кум  так
присоветовал - вот, который в окне стоит.
   - ќто замечательно, - проговорил ‘тефан, торопливо кивнул всем троим  и
быстро ретировалсЯ, опасаЯсь, что ‚ох станет допытыватьсЯ, какаЯ это  была
у него болезнь.
   €, только взобравшись на ближайший холм, посмотрел назад. ’ам,  на  дне
мЯгко закруглЯвшейсЯ котловины, стоЯл  красный  домик.  Ќа  первый  взглЯд
никого в нем нет, из широко распахнутых окон плывет бесконечное, басовитое
гудение - оно долго еще преследовало ‘тефана на обратном пути в  больницу,
слабеющее, размываемое порывами ветра; наконец  оно  слилось  с  жужжанием
насекомых, носившихсЯ над освещенной солнцем травой.
   Џриключение  это  цепко  впилось  в  памЯть  ‘тефана,  а  пустЯчные,  в
сущности, его подробности настолько очаровали молодого врача, будто в  них
был заключен какой-то таинственный смысл. Љ тому же в воспоминаниЯх эпизод
выглЯдел таким красочным, что поделил времЯ на два  периода,  и  в  мыслЯх
‘тефан неизменно возвращалсЯ к этому происшествию всЯкий раз,  когда  надо
было восстановить в памЯти ход больничной жизни. Ћн никому не рассказал  о
случившемсЯ, да и какой в этом был бы толк. Њожет, ‘екуловский и нашел  бы
литературную изюминку в том, как мастер  ‚ох  описывал  свою  болезнь,  но
‘тефана занимало совсем другое. —то? Ћн и сам не знал.
   Џосле утреннего обхода он  отправлЯлсЯ  на  прогулку  по  окрестностЯм,
прихватив с собой "€сторию философии", а поскольку чтение ее шло  довольно
туго (он винил в этом жару, стыдЯсь признатьсЯ  себе,  что  его  вовсе  не
интересуют тонкости онтологических систем),  ‘тефан  стал  прихватывать  и
другую книгу, которую дал ему Љаутерс, "‘казки  тысЯчи  и  одной  ночи"  -
прекрасно изданный толстенный том в сиреневом кожаном  переплете.  Њиновав
лесную опушку, он устраивалсЯ в красивом уголке под тремЯ огромными буками
с гладкой, обтЯгивающей стволы корой (ему представлЯлось, что  так  именно
должны выглЯдеть каучуковые деревьЯ) и, спустив ноги в заросшую  брусникой
Яму, жмурЯсь от солнечных бликов, проносившихсЯ по  желтоватым  страницам,
читал о приключениЯх торговцев, цирюльников и  чернокнижников  Љашмира,  а
"€сториЯ философии" отдыхала рЯдом, брошеннаЯ на бугорке сухого мха. Ћн  и
открывать ее больше не пыталсЯ, но продолжал носить с собой, словно в укор
самому себе.
   ‚ одно прекрасное, знойное даже в лесной глуши  утро,  одолев  половину
повествованиЯ халифа  ѓаруна  аль-ђашида  -  который  как  раз  переоделсЯ
водоносом, чтобы побродить по базарам и собственными глазами взглЯнуть  на
жизнь своих подданных, - ‘тефан, вероЯтно осмелев  от  одиночества,  вдруг
подумал, как хорошо было бы устроитьсЯ на подстанцию рабочим. ‘о смущенной
улыбкой тут же отбросил эту мысль, правда пожалев, что и о ней  никому  не
сможет рассказать.
   Џо вечерам, когда солнце жарило уже не так сильно,  а  между  нагретыми
склонами холмов и в остывающих долинах начинал кружить, шелестЯ  листьЯми,
ветерок, ‘тефан снова уходил из больницы и, испытываЯ какое-то  непонЯтное
возбуждение,  сворачивал  с  привычных  тропок,   подбиралсЯ   поближе   к
подстанции и петлЯл вокруг да около. Ќо больше так никого и не встретил.
   Ћн не подходил к красному домику; ему достаточно  было  издали  увидеть
его кирпичные стены и пустые, настежь раскрытые окна,  из  которых  лилось
гудение; оно ни на шаг не отставало от него и на обратном  пути.  Џрогулки
эти обогатили его сны  еще  одной  темой:  несколько  раз  ему  привиделсЯ
электрический домик у самого подножьЯ поросшего травой склона, домик  этот
притЯгивал его какой-то монотонной мелодией, очень похожей  на  восточную.
Љак-то утром, раньше обычного отправившись в лес, ‘тефан сделал  небольшой
крюк, чтобы, забравшись на самую вершину холма, поглазеть  на  подстанцию;
он  еще  поднималсЯ  по  склону,  когда  заметил  человека,  шедшего   ему
навстречу. ќто был  тот  самый  молодой  рабочий  с  медными  волосами;  в
залЯпанных известью брюках, по поЯс  голый,  он  пружинисто  вышагивал  по
тропке с двумЯ полными ведрами глины. ‘тефан и сам не мог понЯть,  хочетсЯ
ли ему встречатьсЯ с парнем, но на всЯкий случай  пошел  помедленнее.  ’от
приближалсЯ, под кожей его обнаженных рук перекатывались  мышцы,  но  лицо
оставалось  безучастным,  словно  застывшим.  Џарень  прошел   мимо,   так
старательно не замечаЯ ‘тефана, что не оставалось и тени  сомнениЯ  -  его
узнали; он зашагал дальше, не решаЯсь даже оглЯнутьсЯ.
   Ќеделю спустЯ он в послеобеденное времЯ возвращалсЯ  из  городка,  куда
ходил за покупками. ‘тоЯла удушливаЯ жара. “же несколько  часов  крЯду  за
горизонтом погромыхивало, но прожареннаЯ, жгучаЯ синева  была  пуста.  „но
залитого солнечным зноем глинистого оврага походило на раскаленный  бетон.
„обравшись до верхнего, заросшего елками краЯ оврага, ‘тефан увидел над их
вершинами стену туч. ‚се вокруг на глазах рыжело: это  зловещее  освещение
заставило его пуститьсЯ почти бегом; на последнем повороте, уже  с  трудом
ловЯ ртом воздух, он увидел мастера ‚оха. ’от шел  в  ту  же  сторону,  но
помедленнее; рЯдом  с  собой  он  вел,  придерживаЯ  за  руль,  велосипед.
‡аслышав шаги за спиной, ‚ох украдкой оглЯнулсЯ.  ‘разу  узнал  ‘тефана  и
поздоровалсЯ; они молча пошли рЯдом.
   Ќа ‚охе были стоптанные башмаки, свитер и наброшенный на плечи пиджак с
мЯтыми лацканами и рукавами. ‘тефан в своей рубашке  и  полотнЯных  брюках
обливалсЯ потом, а тому жара  была,  казалось,  нипочем.  ‹ицо  ‚оха,  как
обычно, серое,  ничего  не  выражало,  краснел  только  бугорок  заросшего
волосами уха. Ќад головами уже проплывали  извивавшиесЯ  желтоватые  Языки
туч. ‘тефан с радостью припустил бы бегом, но его  удерживало  присутствие
‚оха - тот по-прежнему шел размеренным шагом.
   Ћвраг раздалсЯ в стороны, краЯ его сравнЯлись  с  землей,  на  проселке
песок задымил под первыми крупными каплЯми. “же видно было подстанцию.
   - Њожет, со мной пойдете? Ђ то вымочит, - сразу же предложил ‚ох.
   ‘тефан поспешно принЯл  приглашение.  Ћни  молча  пошли  к  подстанции.
’Яжелые капли все чаще расплющивались на лице и руках, мокрыми  горошинами
покрывали рубаху и светлые брюки.
   Ќа посыпанной щебенкой дорожке, не дойдЯ нескольких шагов до двери, ‚ох
остановилсЯ и, опершись  обеими  руками  на  руль  велосипеда,  оглЯнулсЯ.
‘тефан последовал его примеру. —ернеющаЯ, словно бы перевернувшаЯсЯ  вверх
дном желтаЯ туча надвигалась прЯмо на них, завешиваЯ весь горизонт темными
отростками, из которых тЯнулись к земле синие щупальца.
   - ‚ моих краЯх о такой говорЯт: туча-кобель, - заметил  ‚ох,  оглЯдываЯ
небо прищуренными глазами.
   ‘тефан хотел  было  улыбнутьсЯ:  метко,  мол,  сказано,  но  лицо  ‚оха
оставалось мрачным. ‘ пронзительным шумом на них обрушилсЯ ливень.
   ‘тефан в два прыжка добралсЯ до сеней.  ‚ох,  с  которого  текла  вода,
словно не обращаЯ вниманиЯ на этот приступ  бешенства  природы,  приподнЯл
сначала переднее, потом заднее колесо велосипеда и вкатил его  в  узенький
коридорчик. Џрислонил к стене и только затем вытащил  платок  и  тщательно
вытер глаза и щеки.
   ‚ приоткрытую дверь видна была гремЯщаЯ сераЯ завеса  дождЯ,  залившего
все вокруг. ‘тефан  с  наслаждением  вдыхал  напоенный  свежестью  воздух;
секунду назад он бессознательно радовалсЯ, что счастливо убежал от потопа,
но, когда ‚ох открыл вторую, ведущую внутрь дома дверь, сообразил, что ему
подвернулсЯ исключительный случай.
   Ћн последовал за ‚охом. Џомещение было не очень обширное. Џо  трем  его
окнам в дальней стене сейчас Яростно барабанил дождь,  и  было  бы  совсем
темно, если бы не множество пылавших под потолком ламп. ‚  их  неподвижном
свете он увидел на одной стене пульты и  щиты  с  часами;  противоположнаЯ
стена напомнила ему зоопарк - там  рЯдками  стоЯли  доходившие  до  самого
потолка клетки, огражденные серой проволочной  сеткой.  —то  было  в  этих
высоких и узких клетках, ‘тефан разглЯдеть не смог, но что живностью там и
не пахло, это уж точно: там царил полный  покой.  Џосреди  комнаты  стоЯли
небольшой квадратный столик, два стула и  несколько  Ящиков.  Ќа  каменном
полу постелена резиноваЯ дорожка.
   - ‡начит, тут никого нет? - удивленно спросил ‘тефан.
   - Џощчик тут, его смена. Ћбождите-ка здесь. ’олько уж прошу  ничего  не
трогать!
   ‚ох подошел к двери в углу комнаты,  где  кончалась  сераЯ  проволочнаЯ
сетка, открыл дверь и что-то сказал. Љто-то приглушенным голосом  ответил.
‚ох вошел и прикрыл за собой дверь. ‘ минуту  ‘тефан  оставалсЯ  в  полном
одиночестве. ‚оздух  был  пропитан  запахом  разогретого  масла,  неведомо
откуда доносилось глухое гудение; было слышно, как  по  железной  крыше  с
грохотом перекатываютсЯ валы дождЯ.
   ‘тефан оглЯделсЯ и заметил  что-то  блестЯщее  за  проволочной  сеткой.
ЏодойдЯ поближе, увидел тЯнущиесЯ к потолку медные шины и фарфоровые грибы
изолЯторов. € услышал голоса за стеной. ‚ох говорил:
   - ’ы что, ‚ладек, надралсЯ? ЏрЯмо сейчас все хочешь вытащить?
   - „а мы в поле переждем, - отозвалсЯ другой голос, потише.
   - ‚ поле не в поле, коли нагрЯнет, все одно в  землю  пойдем,  ты  хоть
соображаешь, сколько этого всего?! “бирайсЯ отсюдова сей же час!
   - ‹адно, џсь, ладно. џсь, а может, в лес?..
   - ‚ лес, вот-вот! €ди, Я гостЯ привел...
   - Љак же так?..
   „альше разобрать ничего было нельзЯ, ‘тефан поспешно отошел подальше от
клеток. ЏоЯвились ‚ох и старый Џощчик, и оба посмотрели в его сторону - на
часы; мастер что-то сказал, но его слова заглушил раскат грома. ‚ох сделал
еще несколько шагов, замер, расставив ноги,  и  опЯть  уперсЯ  взглЯдом  в
приборы.
   - Ќу как? - спросил старик.
   Ћтветом был скупой жест рукой: мол, не мешай!
   ‚ох склонил голову набок, обхватил обеими  руками  плечи  и,  застыв  в
таком положении, - ‘тефан подумал, что мастер похож на  капитана  кораблЯ,
застигнутого бурей, - медленно стал поворачиватьсЯ  на  каблуках;  заметил
’шинецкого и как будто даже удивилсЯ. ‚зЯл  стул,  вынес  в  коридорчик  и
поставил там, проговорив:
   - Џосидите-ка здесь. ’ут самое верное дело.
   ‘тефан  послушалсЯ.  „верь  в  комнату   осталась   открытой,   и   она
превратилась как бы в сцену длЯ необычного представлениЯ, ну а он, ‘тефан,
сидевший в темном и узеньком коридорчике, в единственного зрителЯ.
   ’е двое не делали ничего. ‘тарик присел на Ящик, ‚ох продолжал  стоЯть.
’еперь они, казалось,  перестали  обращать  внимание  на  приборы,  словно
просто ждали чего-то. €х лица все Ярче поблескивали в желтом  свете  ламп;
‘тефана мутило от удушливого запаха масла;  на  дворе  мерно  громыхала  и
гремела гроза. ‚ох вдруг кинулсЯ к черному пульту, придвинул лицо к одному
циферблату, потом к другому, вернулсЯ на  прежнее  место  и  опЯть  замер.
‘тефан даже почувствовал какое-то разочарование, но в  следующий  миг  ему
показалось, будто что-то переменилось,  хотЯ  он  и  не  мог  понЯть  что.
Ѓеспокойство его нарастало, и наконец он открыл его причину.
   —то-то шевелилось в клетках у стены. ‘лышалсЯ  не  то  скрежет,  не  то
шипение; звук этот  перешел  в  назойливое  жужжание,  затем  стих,  потом
поЯвилсЯ  опЯть.  ‚ох  и  Џощчик  не  могли  его  не  слышать,  они  разом
обернулись, а потом старик бросил  короткий  и,  как  показалось  ‘тефану,
тревожный взглЯд на мастера. Ќо ни  тот,  ни  другой  так  с  места  и  не
сдвинулись.
   Њинута бежала за минутой, по крыше  барабанил  дождь,  под  неподвижным
светом басисто гудело электричество, но звуки в клетках не утихали. —то-то
там шелестело, скрежетало,  жужжало,  будто  какое-то  живое  существо  то
подпрыгивало, то бросалось на стену, - эти странные звуки  раздавались  то
совсем рЯдом, то в дальнем углу зверинца, то снизу, то под самым потолком,
и ‘тефану чудилось, будто это "что-то" все отчаЯннее мечетсЯ за сеткой  из
стальной  проволоки.  ‚  двух  клетках  вдруг  вспыхнуло  голубое  зарево,
разгорелось, заполыхало, отбрасываЯ на  противоположную  стену  изломанные
тени двух мужчин,  и  исчезло  -  едкаЯ,  настырнаЯ  вонь  обожгла  ноздри
‘тефана. € опЯть резкий звук, Язык пламени со  свистом  взметнулсЯ  еще  в
одной клетке; в то же самое  времЯ  из  железного  прута,  торчавшего  под
дверцей клетки, выскочил пучок искр.
   ‘тарый  Џощчик  встал,  сунул   трубку   в   карман   фартука,   как-то
неестественно выпрЯмилсЯ и молча посмотрел на ‚оха. ’от цепко схватил  его
за руку, лицо его перекосилось, словно от бешенства, он  что-то  закричал,
раскат грома поглотил его крик.  ‘разу  в  трех  клетках  взвились  столбы
света, на миг он как бы потушил лампы, - казалось, заполыхала  всЯ  стена.
‚ох отшвырнул старика в коридорчик, к ‘тефану, а сам, сгорбившись,  прижав
руки к груди, стал медленно пЯтитьсЯ  к  черным  пультам.  ‚  клетках,  за
проволокой, звуки не утихали, впечатление было такое,  будто  стрелЯли  из
револьвера,  бело-рыжее  пламЯ  лизало  сетку,  запах   озона   становилсЯ
невыносимым, ‘тефан вскочил и бросилсЯ по коридору к входной двери.  ђЯдом
жалсЯ старик, а ‚ох, в последний  раз  приблизив  лицо  к  прибору,  затем
сиганул к ним так резво, как будто в одночасье помолодел. ‚се трое  теперь
стоЯли в коридорчике. ‡а сетками постепенно все угасало,  по  углам  то  и
дело вспыхивали синие Язычки,  раскаты  грома  становились  глуше,  только
дождь по-прежнему Яростно барабанил по крыше.
   - Џрошло, - нарушил  наконец  молчание  старик,  вытЯгиваЯ  из  кармана
трубку.
   ‘тефану почудилось, что рука у него дрожит, но  было  темно,  -  может,
только померещилось.
   - Ќу, значит, продолжаем жить,  -  подытожил  ‚ох.  ‚ышел  на  середину
комнаты, потЯнулсЯ, как после крепкого сна, похлопал себЯ руками по бедрам
и плотно уселсЯ на табуретку.
   - €дите сюда, теперь можно, - кивнул он ‘тефану.
   Љогда раскаты грома прекратились совсем (хотЯ дождь продолжал лить так,
будто зарЯдил на недели и месЯцы), старик сначала  послонЯлсЯ  немного  по
комнате, изредка отмечаЯ что-то на клочке  бумаги  в  клеточку,  а  затем,
открыв маленькую дверцу в самом углу - ‘тефан ее раньше и  не  заметил,  -
нырнул в нее и загремел какими-то железками. ‚ернулсЯ он  со  сковородкой,
примусом, кастрюлей начищенной картошки и, расставив что на Ящиках, а  что
и прЯмо на полу, взЯлсЯ за стрЯпню. ЃубнЯ  себе  под  нос:  "—то  бы  тебе
такого дать, что бы тебе такого дать", он то топталсЯ на месте, то куда-то
исчезал, потом снова возвращалсЯ, склонЯлсЯ над скворчащей сковородкой,  с
благоговейно-сосредоточенным выражением на лице разбивал и нюхал  Яйца.  Ђ
‚ох,  изображаЯ  хозЯина  дома,  предложил  ‘тефану  переждать  дождь   на
подстанции. ’шинецкий попыталсЯ было расспросить, что все-таки  произошло,
и ‚ох, не желаЯ  показатьсЯ  молчуном,  охотно  объЯснил,  что  спасли  их
громоотводы,  что  атмосферные  разрЯды  -  вещь  обычнаЯ;  он  говорил  о
перенапрЯжении, о каких-то перегрузочных выключателЯх, но у ‘тефана,  хотЯ
он мало что понЯл, создалось впечатление, что, в сущности, дело совсем  не
в  этом,  а  ‚ох  по  каким-то  одному  ему  ведомым  причинам   стараетсЯ
преуменьшить грозившую им опасность. ‘тефан же  ничуточки  не  сомневалсЯ,
что такаЯ опасность действительно была, он ведь преотлично видел, как вели
себЯ электрики. Џотом ‚ох поводил его по комнате, объЯснЯЯ, как называютсЯ
приборы и аппараты, даже позволил ‘тефану заглЯнуть в отгороженный стенкой
коридорчик, где они до того  беседовали  с  Џошчиком.  ’ам  к  стене  было
прикреплено что-то похожее на котел, к которому шли медные шины, а под ним
все было завалено щебнем - это, объЯснил ‚ох, чтобы не  допустить  пожара,
если бы котел (а он и был выключателем) лопнул и из него полилось  горЯщее
масло.
   - Ђ там, под щебнем, что? - спросил ‘тефан,  который  силилсЯ  задавать
разумные, деловые вопросы.
   ‚ох холодно смерил его взглЯдом.
   - Ђ что там должно быть? Ќичего там и нет.
   - Ќу да, ну да.
   Ћни вернулись в комнату. ’ем временем на  столике  поЯвилась  небольшаЯ
бутылка сорокаградусной водки и ломтиками нарезанный огурец. ‚ох  наполнил
стаканчики, чокнулсЯ со ‘тефаном, затем заткнул бутылку и поставил  ее  на
шкаф, заметив при этом:
   - Ќам водка вредна.
   Ћ грозе речи он больше не заводил,  зато  Явно  подобрел.  ‘тарика  как
будто и вовсе не замечал, словно его вообще тут не было; они  со  ‘тефаном
сидели за столиком, ‚ох повесил на спинку стула свой пиджак  и  осталсЯ  в
сером свитере, обтЯгивавшем его бочкообразную грудь.  ‚ытащил  из  кармана
жестЯную коробочку с табаком и папиросной бумагой,  протЯнул  ее  ‘тефану,
предупредив:
   - “ менЯ крепкий.
   ‘тефан принЯлсЯ скручивать цигарку, но у  него  ничего  не  получалось;
наконец соорудил нечто  пузатое,  заостренное  с  концов  и  так  заслюнил
бумагу, что самокрутка лога-гула. ’огда ‚ох, который вроде бы и не смотрел
на ‘тефана, взЯл добрую щепоть ломкого и корЯвого,  как  стружка,  табаку,
примЯл его толстыми пальцами одной руки, пристукнул сверху большим пальцем
другой и протЯнул ‘тефану почти готовую  самокрутку  -  оставалось  только
послюнить край бумажки. ’шинецкий поблагодарил,  наклонилсЯ  над  пламенем
зажигалки, которой ‚ох предупредительно щелкнул, -  чуть  не  опалил  себе
брови, но мастер ловко отвел Язычок в сторону. ‚ первое  мгновенье  ‘тефан
едва не задохнулсЯ, слезы  навернулись  на  глаза,  но  он  изо  всех  сил
старалсЯ не показать  виду.  ‚ох  вежливо  притворилсЯ,  будто  ничего  не
замечает. ’ак же ловко скрутил  еще  одну  цигарку,  прикурил,  затЯнулсЯ;
теперь оба  они  молчали,  дым  над  их  головами  уже  сбилсЯ  в  облако,
голубеющее под светом лампы.
   - ‚ы давно работаете по своей специальности? - начал  разговор  ‘тефан,
побаиваЯсь, правда, что ‚ох попросту отмахнетсЯ от этого наивного вопроса,
но ему больше ничего не приходило в голову.
   Њастер, словно не расслышав,  продолжал  молча  курить,  но  совершенно
неожиданно вытЯнул руку и резко опустил ее к полу.
   - ‚от таким мальчонкой пришел работать. Ќет, вот  таким,  -  поправилсЯ
он, еще ниже опускаЯ руку. - ‚ Њалаховицах.  ќлектричества  еще  не  было,
французы приехали турбины устанавливать. Њастер у  менЯ  был  человек  что
надо. Љак гаркнет в котельной, наверху слыхать. Ќу, и не зрЯ: работа  наша
понЯтиЯ требует. Ќа мальцов не орал, был терпелив и учил. Љто впервой  шел
на  высокое  напрЯжение  -  разъединители  чистить,  с  этого   ведь   все
начинаетсЯ, - так  он  всегда  тому  наперед  показывал  кисть  со  следом
покойника, чтобы, значит, покрепче запомнил.
   - Ђ что это было? - не понЯл ‘тефан.
   - Ќу,  обыкновеннаЯ  кисть,  как  малЯрнаЯ,  волосЯнаЯ.  ’акой  и  пыль
смахивают. ’олько вот провода должны быть без тока и не под напрЯжением. Ђ
кто забудет и до провода под током дотронетсЯ, так  огнем  как  плюнет,  и
готов. ‚от от одного такого кисть и осталась. „еревенского. џ его не знал,
это не при мне было, раньше. ‘леды от пальцев на ручке  мастер  показывал,
черные, что тебе уголь. ‚едь тот самый покойник весь обуглилсЯ. –еликом, -
втолковывал ‚ох, сбавлЯЯ темп повествованиЯ ради ‘тефана, у которого глаза
полезли на лоб. - ќто верный  способ.  Ќикакой  болтовней  человека  нашей
работе не обучишь. ѓлаз, рука - у нас все. € -  постоЯнно  смотри  в  оба.
Џолюбил Я свое ремесло. € мастер менЯ полюбил. Џосле  слабых  токов  более
серьезным делом занЯлсЯ. џ и на сетЯх работал, случалось,  да  все  как-то
без огонька. ‘еть не по мне. ’ащись от столба до столба, железки  с  собой
волочи, лезь, слезай,  провод  натЯни  и  опЯть  все  по  кругу  -  любому
осточертеет, вот люди и начинают  потЯгивать  из  бутылки.  Ћднако,  вишь,
водка в этом ремесле - радость недолгаЯ. Ћдна промашка, не  тот  провод  -
трах,  и  вечное  сиЯние,  -  неторопливо,  безмЯтежно,  почти  добродушно
закончил ‚ох.
   Ћн сунул в рот до половины докуренную самокрутку, привычно прилепив  ее
к губе и тем высвободив руки, хотЯ сейчас в этом и не было нужды.
   - ЏриЯтель у менЯ был, ”инлек ћзеф. ‚ голове - ничего,  кроме  бутылки.
Ќа работу приходил весь в грЯзи, двух слов свЯзать не  мог,  все  бормотал
что-то, но пока держалсЯ,  работник  был  хороший.  ‚от  так  и  тЯнул  от
зарплаты до дырки в кармане. Џервую половину месЯца - не мужик, а  золото,
вторую - чистый зверюга. Ћднажды, сразу  после  зарплаты,  пропал.  €скали
его, искали, а нашли на распределительном  щите.  “легсЯ  спать  в  шинной
сборке высокого напрЯжениЯ, но пьЯный был, и как с гусЯ вода. ‡а  ноги  мы
его  оттуда  осторожненько  выволокли.   Ќу,   а   потом   доигралсЯ.   Ќа
трансформаторной его достало. Џошел Я к нему в больницу,  а  он  в  бинтах
весь.  Џросит:  "Џодними  мне  руку".  ЏоднЯл,  а  у   него   под   мышкой
ничегошеньки, кости одни. ‚се мЯсо выгорело. Ћн тут же и помер.
   ‚ох помолчал, затЯнулсЯ, выпустил дым. ‚оспоминаниЯ захватили его.
   - Џрофсоюз ему похороны устроил, все как положено. € семье пропасть  не
дали. ‚от как оно раньше-то было - все больше жили, не помирали. Ђ  потом,
в тридцатом, начались увольнениЯ. Ќу!
   Ћн с отвращением затушил окурок.
   - Џод моим началом аварийнаЯ бригада была. ќто значит - сиди до ночи  и
жди. Ђварии - Ясное дело, то птицу  ток  спалит,  то  какой-нибудь  болван
ветку на провода закинет, то мальчонка змеем короткое  замыкание  устроит.
Ќу,  а  в  тридцатом  кое-что  новенькое  поЯвилось.  Џервого  самоубийцу,
которого мы нашли, до  гробовой  доски  не  забуду.  ‚зЯл  парень  камень,
обмотал его проволокой, конец себе к руке привЯзал и  забросил  камень  на
провода. ‘ам весь черный, рука отвалилась, а вокруг жиру  полно,  из  него
вытопилсЯ. …сли бы Я еще его не знал, а то знал ведь, он на  сортировочной
работал, пока не выбросили,  холостой  был.  •олостых  первыми  увольнЯли.
„евушки его любили, малый  высший  сорт.  „а,  люди  ведь  не  знают,  что
электричество - смерть легкаЯ, а тут вроде как научились, что ли.  „ело-то
и вправду пустЯковое: у  нас  французы,  которые  линию  строили,  пустили
провода рЯдом с пешеходным мостиком. ’ак проволоки меньше ушло. Ћни  народ
бережливый были. ’ак что только камень да проволока, а бросать недалеко.
   ‚ох вцепилсЯ рукой в край стола, как будто хотел оторвать его от пола.
   - Џотом, как в дежурке телефон забренчит, прЯмо сердце сжимаетсЯ! Ђ  на
третий раз человек уже из себЯ выходит - да тут еще и  весь  город  знает.
Ќапротив нашей электростанции биржа труда была.  Џоехали  мы  раз,  а  там
народищу  тьма  -   безработных,   значит.   Љто-то   крикнул:   "‘анитары
электрические едут!" Њонтер мой, Џелюх, как заорет сверху: "€дите в  реку,
топитесь, вот мы и не будем санитары!" Ќу, знаете, как те только про  реку
услышали! •орошо еще, шофер скумекал, удрали мы, в общем. ‚ нас уж и камни
полетели. Ђ Џелюха этого сам Я на  работу  брал,  причем  совсем  недавно.
Њонтер он был никудышный, но у него жена болела. Ќа это место Я мог  взЯть
сотню куда лучше, чем он, вот менЯ злость и разобрала. "’ы,  -  говорю,  -
сам там неделЯми гнил, а тут, едва работы понюхал, так уж своих  товарищей
в реку шлешь?" Ђ он - на менЯ. ѓорЯчий был мужик. ‘лово за слово,  прогнал
Я его к чертЯм собачьим. Џриходил потом ко мне, клЯнчил, пожалеть  просил,
есть нечего, жена помирает, ну, что мне с ним  было  делать?  †ена  его  и
вправду  померла.  Ћсенью.  ‚озвращаетсЯ  он  с  похорон,  голову  в  окно
просовывает, а Я как раз дежурил, и тихонько так говорит: "—тоб ты  подох,
да не сразу, а помаленьку". Ќе прошло и недели,  выезжаем  мы  на  аварию,
опЯть на мост. ѓлЯжу, а  покойник-то,  слушайте,  он  и  есть!  €зжарилсЯ,
словно гусь. Џальцем по груди постучал - сухой, как скрипка, так спексЯ.
   ‘тарик поставил перед ними две миски с густым супом, сам пристроилсЯ на
Ящике рЯдом, держа на коленЯх дымЯщийсЯ котелок. ЏринЯлись за еду - те  не
спеша, осторожно, а ‘тефан сразу ошпарил себе Язык. Ћн не подал  виду,  но
стал подолгу дуть на каждую  ложку.  Џоели,  и  опЯть  поЯвилась  жестЯнаЯ
коробочка. ‡акурили.  ‘тефан  надеЯлсЯ,  что  ‚ох  продолжит  рассказ,  но
мастеру Явно было не до того. ‘ерый, большой, нахохлившийсЯ, он  сидел  на
своем стуле, шумно выпускал изо рта  дым  и  односложно  отговаривалсЯ  от
вопросов ‘тефана. “знав, что ‚ох  несколько  лет  проработал  мастером  на
электростанции в его родном городе, ‘тефан заметил:
   - Ђх, вот оно что, стало быть, если так можно выразитьсЯ, благодарЯ вам
в моей квартире был свет?
   …му хотелось сказать, что это хотЯ и тоненькаЯ, но все же нить,  как-то
их свЯзывающаЯ. ‚ох промолчал, как будто не слышал его слов.  „ождь  почти
прекратилсЯ, только из единственной водосточной трубы подле окна на  землю
изредка падали крупные капли.  ‘тефан  все  не  уходил,  ему  не  хотелось
расставатьсЯ с ‚охом вот  так,  когда  между  ними  возникла  чуть  ли  не
неприЯзнь. Ќо разговор уже совсем иссЯк; в  попытках  как-то  его  оживить
‘тефан  взЯл  со  стола  зажигалку  ‚оха,  блестЯщую,  никелированную,   с
выгравированным  на  плоских  боках  орнаментом.  ‘  одной  стороны   была
готическаЯ надпись: "Andenken aus Dresden" [на памЯть о „рездене  (нем.)].
‚ертЯ зажигалку в пальцах, ‘тефан заметил на ее  крышечке  выбитые  буквы:
"Fur gute Arbeit" [за хорошую работу (нем.)].
   - ЉакаЯ красиваЯ у  вас  зажигалка,  -  льстиво  сказал  ‘тефан.  -  ‚ы
работали в ѓермании?
   - Ќет, - ответил ‚ох, отсутствующим взглЯдом  уставившись  прЯмо  перед
собой, - это мне здесь мой начальник дал.
   - Ќемец? - €звестие неприЯтно удивило ‘тефана.
   - Ќемец, - подтвердил ‚ох и как-то странно посмотрел на ‘тефана.
   - ‡а хорошую работу, - уже и не спрашивал, а как  бы  хотел  попрекнуть
этим ‚оха ‘тефан, хотЯ и понимал уже, что такаЯ тема навернЯка не поднимет
настроениЯ.
   - „а, за хорошую работу, - подчеркнуто, пожалуй даже Язвительно, в  тон
‘тефану ответил ‚ох.
   ‘тефана это совсем сбило с толку; он мучительно искал какого-то  нового
"подхода" к ‚оху - встал и даже с деланной непринужденностью  прошелсЯ  по
комнате, наклонЯЯсь и разглЯдываЯ приборы.  Ћн  рад  был  бы  выслушать  и
строгое замечание об опасности,  лишь  бы  нарушить  враждебное  молчание,
которое его убивало. ‚се впустую. ‘тарик погремел пустыми мисками  и  унес
грЯзную посулу; вернувшись, заговорил с ‚охом  на  свой  манер  -  ‘тефан,
слушаЯ его бормотанье, не разобрал ни слова. ‚ох продолжал сидеть на своем
месте, сгорбившись, навалившись грудью на столик, гудело электричество, из
окна - его открыл Џощчик - тЯнуло ночной  свежестью.  „верь  в  коридорчик
неожиданно распахнулась, и вошел молодой рабочий,  которого  ‘тефан  видел
ужо дважды. ЌаброшеннаЯ на плечи, вывернутаЯ  наизнанку  армейскаЯ  куртка
промокла насквозь и потемнела,  медные  волосы  слиплись,  вода  ручейками
стекала по лицу. Ћн остановилсЯ на пороге, у его ног сразу же образовалась
небольшаЯ лужица. Ќикто не произнес ни слова - сразу стало Ясно, что парнЯ
ждали. ЏереглЯнувшись с ‚охом, старик поплелсЯ в  угол,  а  ‚ох,  до  этой
минуты сама неподвижность, порывисто поднЯлсЯ  из-за  стола  и  подошел  к
‘тефану.
   - џ провожу вас, господин доктор. “же можно идти.
   ‘казано это было так откровенно, без тени  вежливого  притворства,  что
все скоропалительно и  хаотически  возводившиесЯ  ‘тефаном  планы  придать
своему   уходу   хотЯ   бы   видимость   добровольного    вмиг    рухнули.
ђаздосадованный, даже разозленный, он позволил выпроводить себЯ  во  двор.
‡десь ‚ох показал ему, в какую сторону идти, чтобы добратьсЯ до  больницы,
и еще секунду как бы не отпускал от себЯ; и тут ‘тефана прорвало:
   - ѓосподин ‚ох, Я у вас, отчего так, вы же понимаете, Я...
   Ћн не знал, что еще сказать.
   ’ьма стоЯла такаЯ, что они едва могли рассмотреть лица друг друга.  ‚ох
тихо проговорил:
   - ЏустЯки. Ќе дать человеку вымокнуть - дело житейское. ’олько, видите,
специально заходить сюда незачем. Ќе то чтоб  что  такое,  а  так.  ‚ы  же
понимаете.
   ‡аговорив, он положил руку на плечо ’шинецкого, вернее,  едва  коснулсЯ
его плеча; в жесте этом не было и намека на панибратство,  только  желание
прикосновением  возместить  невозможность  посмотреть  в  глаза,  ведь  их
разделЯла тьма.  ‚ох  говорил  просто,  но  выходило  как-то  значительно.
‘тефан, ничего не понимаЯ, торопливо бросил в ответ:
   - „а, да, ну, тогда спасибо и спокойной ночи. -  Ћн  почувствовал,  что
‚ох слабо пожал его руку, круто развернулсЯ и пошел восвоЯси.
   ‘тефан карабкалсЯ в гору по глинистому склону, порывы ветра швырЯли ему
в лицо капли дождЯ. Ћн весь был во власти случившегосЯ,  и  эти  несколько
часов перевесили месЯцы жизни в больнице. ѓорькаЯ обида на  ‚оха,  которую
он испытывал на подстанции, испарилась, когда они прощались в  темноте,  и
теперь его смущало, что сам  он  так  глупо  вел  себЯ,  -  впрочем,  что,
собственно, ему еще оставалось, как  только  задавать  идиотские  вопросы?
Ќаверное, он  был  похож  на  ребенка,  который  пытаетсЯ  разгадать,  чем
занимаютсЯ взрослые. Љогда  показалось,  будто  его  подпустили  к  первой
тайне, его тут же выставили за дверь. ‘тефан даже подумал: а не  вернутьсЯ
ли, не подглЯдеть ли в окно, что они там делают? Ќа такое, естественно, он
бы не отважилсЯ,  но  сама  эта  мысль  говорила,  в  каком  состоЯнии  он
находилсЯ. ‘тефан убеждал себЯ, что на  подстанции  ничего  особенного  не
происходит, что те двое пойдут спать, а ‚ох, залитый резким  светом  ламп,
устроитсЯ подле приборов, посидит, встанет  и  посмотрит  на  какой-нибудь
циферблат, черкнет что-то на  разлинованном  клочке  бумаги,  потом  опЯть
усЯдетсЯ на место; все это бессмысленно и неинтересно, но  почему  же  так
притЯгивает к себе его мысли их молчаливаЯ,  однообразнаЯ  работа?  ‘тефан
нащупал в темноте влажный  холодный  замок,  повозилсЯ  с  ключом,  открыл
высокую калитку, вслепую пошел по убитой  известковой  щебенкой  тропинке,
котораЯ едва видной белой полоской перечеркивала черную  траву,  и  вскоре
оказалсЯ в своей комнате. Ќе зажигаЯ лампы, торопливо  разделсЯ  и  юркнул
под одеЯло; он никак не мог согретьсЯ в холодной постели, чувствовал,  что
уснуть ему будет нелегко. € не ошибсЯ.
   €з тех, кто заходил в кабинет-мастерскую его отца,  ‘тефана  в  детстве
больше всего  привлекали  рабочие  -  слесари,  токари,  монтеры,  которым
изобретатель  заказывал  различные  части  приборов.  ‘тефан  их  немножко
боЯлсЯ, так они были непохожи на других людей, которых он знал.  Ќеизменно
сдержанные, они молча и сосредоточенно выслушивали отца, чертежи  брали  в
руки  осторожно,  чуть  ли  ни  благоговейно,  но  под  этой  их  вежливой
предупредительностью ощущалась какаЯ-то отчужденность, какаЯ-то жесткость.
‘тефан подметил, что отец, любивший за  столом  порассуждать  о  людЯх,  с
которыми сталкивалсЯ, не поминал и словом  о  знакомых  рабочих,  будто  в
противоположность инженерам,  адвокатам  или  торговцам  они  были  лишены
индивидуальности. €з этого ‘тефан сделал вывод, что их  жизнь  ("настоЯщаЯ
жизнь" - так он ее называл) окутана тайной.  „олго  ломал  он  голову  над
загадкой  этой  "настоЯщей  жизни",  потом  посчитал  свое   предположение
глупостью и позабыл о нем.
   € вот сейчас, ночью, бодрствуЯ и вглЯдываЯсь в мрак за окном, он  вдруг
вспомнил об этом. ‡начит, в его мальчишеских бреднЯх был  какой-то  смысл,
была, существовала эта настоЯщаЯ жизнь людей - таких, как ‚ох!
   Џока дЯдюшка Љсаверий пропагандировал атеизм,  пока  Ђнзельм  сердилсЯ,
пока  отец  изобретал,  а  сам  он  копалсЯ  в  философии  и  беседовал  с
‘екуловским - месЯцами только читал и  болтал,  чтобы  познать  "настоЯщую
жизнь", - она удерживала на своих плечах  весь  их  мир,  словно  Ђтлас  -
небесный свод, а сама была  незаметна,  как  землЯ  под  ногами...  ‘тефан
подумал, что впадает в мифотворчество, ведь существует же  взаимный  обмен
услугами  и  взаимнаЯ  зависимость  в  обществе:  Ђнзельм  занЯт  сельским
хозЯйством, ‘екуловский пишет, он и дЯдюшка Љсаверий  лечат...  но  ‘тефан
тут же поймал себЯ на мысли, что, если бы все  они  вдруг  исчезли,  почти
ничего бы  не  изменилось,  -  а  вот  без  ‚оха  и  таких,  как  он,  мир
существовать не может.
   Ћн повернулсЯ на другой бок  и  зачем-то  резко  щелкнул  выключателем.
‹ампа на ночном столике загорелась -  ничего  особенного,  но  свет  вдруг
показалсЯ ему символом, вроде бы  знаком,  свидетельством  того,  что  ‚ох
бодрствует. ‚ этом  желтом  свете,  равнодушно  заливающем  комнату,  было
что-то  успокаивающее,  гарантирующее  свободу  заниматьсЯ  чем  угодно  и
размышлЯть о чем угодно; пока горел свет, можно было  преспокойно  мечтать
об иных, отличных от всех существующих, мирах.
   "Ќадо спать, - решил ‘тефан. - Ќичего Я не придумаю". Ћн опЯть протЯнул
руку к выключателю, но заметил на столике раскрытую  книгу  -  первый  том
"‹орда  „жима"  [роман  „ж.Љонрада   (1857-1924),   английского   писателЯ
польского происхождениЯ], который он еще не дочитал. ђука, протЯнувшаЯсЯ к
лампе, повернула выключатель, и  ‘тефана  опЯть  накрыла  тьма.  Ћн  вдруг
подумал: а прочитал ли бы ‚ох эту книгу, но это было так  невероЯтно,  что
он даже криво усмехнулсЯ во мраке.  ‚ох  ее  бы  и  в  руки  не  взЯл;  за
проблемами "‹орда „жима" ему незачем отправлЯтьсЯ в океан, он презрительно
отнессЯ бы к тому, как Љонрад разрешает их на  бумаге,  ведь  самому  ‚оху
приходитсЯ сталкиватьсЯ с ними в реальной  жизни!  Ћ  том,  чего  это  ему
стоит,  какими  страданиЯми  и  заботами  он  оплачивает   наблюдение   за
электрическим током, об этом никому  и  ничего  известно  не  было.  Љакое
счастье, что "настоЯщаЯ  жизнь",  поддерживаЯ  свет  в  лампах,  ничем  не
докучала ‘тефану и ничем ему не досаждала. ‹учше всего было  бы  вовсе  не
касатьсЯ ее и не очень-то задумыватьсЯ о ней, иначе не заснешь.
   Њысли ‘тефана  начали  расползатьсЯ.  Џод  закрытыми  веками  замаЯчили
безбрежное небо и домик, на который обрушиваютсЯ все грозы мира; он увидел
хмурое, серое  лицо  ‚оха,  его  сильные  руки,  словно  загорающиесЯ  при
вспышках разрЯдов, - и потом уже не было ничего.


        ‹…Љ–€џ ЊЂђѓ‹…‚‘ЉЋѓЋ

   ‚ жаркие июльские дни больницу заполонили постоЯльцы  военной  поры,  и
между вновь  прибывающими  и  выздоравливающими  установилось  равновесие.
‘олнце в полдень зависало в самой середке неба,  окаймлЯЯ  плотной  лентой
тени больничный парк, по которому, раздевшись чуть не до  гола,  слонЯлись
больные.  Џо  вечерам  с  помощью  ручного  насоса  длЯ   них   устраивали
примитивный   душ.   Ќасосу   сонно   кланЯлсЯ   санитар,    прозывавшийсЯ
ћзефом-старшим, огромный детина с лицом старца и телом юноши.
   ‘идЯ в кабинете, искрЯщемсЯ от солнечных лучей, словно кварцеваЯ лампа,
‘тефан записывал в книгу приемного  отделениЯ  нового  пришельца,  бывшего
узника лагерЯ. Џо счастливой случайности перед  ним  распахнулись  ворота,
которые вроде бы открываютсЯ лишь  длЯ  того,  чтобы  впустить  в  лагерь.
Џроходивший по коридору Њарглевский заглЯнул в кабинет  и  заинтересовалсЯ
случаем.
   - ”у-фу, миленькаЯ кахексиЯ, истощеньице, - проговорил он,  кладЯ  руку
на голову человека, который в сверкающей белизной комнате выглЯдел, словно
куча лохмотьев.
   Ѓольной неподвижно сидел на вертЯщейсЯ табуретке, щеки его наискось, от
глаз к подбородку, прорезали две морщины,  терЯвшиесЯ  в  щетине,  которой
заросло его лицо.
   - „ебил, да? €диот, да? - выпытывал Њарглевский, все еще не снимаЯ руки
с головы несчастного.
   Ћторвавшись от писанины, ‘тефан  отсутствующим  взглЯдом  посмотрел  на
него и словно очнулсЯ.
   Џо отмороженным,  фиолетового  оттенка  щекам  пациента  скатились  две
крупные, очень прозрачные слезы и исчезли в бороде.
   - „а, - сказал ‘тефан, - идиот.
   ‚стал, швырнул бумаги на угол стола и отправилсЯ к ‘екуловскому.  Ќачал
разговор как-то бессвЯзно: вот,  мол,  переменил  некоторые  свои  мнениЯ,
сейчас  наступает  времЯ,  когда  нужно   избавитьсЯ   от   части   своего
интеллектуального багажа.
   - Љое-какие подходы уже устарели, - говорил  он,  стараЯсь  подсластить
свое отступничество  цинизмом.  -  ‚от  Я  только  что  пережил  маленький
катарсис...
   - ‚ойдзевич в прошлом году  угощал  менЯ  вишневкой,  котораЯ  вызывала
большой катарсис... подозреваю, он в нее  кокаину  подсыпал,  -  отозвалсЯ
‘екуловский, но, заметив выражение лица ‘тефана, добавил:  -  Ќу,  доктор,
говорите же, Я вас слушаю. ‚ы человек  ищущий  и  попали  в  самую  точку.
‘умасшедший дом - всегда некаЯ  выжимка  духовного  состоЯниЯ  эпохи.  ‚се
искривлениЯ,  все  духовные  отклонениЯ  и  чудачества  так  растворены  в
нормальном обществе, что их трудно обнаружить. € только тут, так  сказать,
в сгустке, они четко обрисовывают облик своих эпох. ‚от музей душ...
   - „а нет же, не о том речь, - перебил его ‘тефан и  вдруг  почувствовал
себЯ чудовищно одиноким. Ћн искал нужные слова, но так и не смог их найти.
- Ќет, собственно говорЯ, нет... - пробормотал он,  попЯтилсЯ  и  поспешно
вышел  вон,  словно  опасаЯсь,  что  поэт  удержит  его,  однако  внимание
‘екуловского привлек к себе паук, показавшийсЯ из-за кровати  и  поползший
по стене вверх; он кинул в него книгу, а когда она с шумом  шлепнулась  на
пол, долго рассматривал клЯксу, подергивавшую тонкой, как волосок, ножкой.
   Ќа галерее ‘тефан столкнулсЯ с Њарглевским, который стал зазывать его к
себе.
   - џ достал бутылочку "Extra Dry", - сообщил он, - может,  заглЯнете  ко
мне? ѓорло промочим.
   ‘тефан было отказалсЯ, но Њарглевский счел это пустой вежливостью.
   - Ќу, ну, пошли, какие могут быть разговоры.
   †ил Њарглевский на том же этаже, что и ‘тефан, только  в  другом  конце
коридора.  Љомнату  доктора  загромождала  сверкающаЯ  мебель:   стол   со
стеклЯнной столешницей, опиравшейсЯ одним краем на пирамиду из  Ящиков,  а
другим - на изогнутые стальные трубки; из таких же трубок были сооружены и
креслица. ‚се это напомнило  ‘тефану  приемную  зубного  врача.  Ќесколько
картинок в легких металлических рамках. „ве стены  занимали  книги,  очень
аккуратно расставленные, на корешке каждой  наклеен  белый  номерок.  Џока
Њарглевский накрывал салфеткой низенький столик, ‘тефан, подойдЯ к полкам,
наугад вытЯнул томик и стал его перелистывать. ‚ "Џровинциальных  письмах"
ЏаскалЯ разрезаны были только две первые страницы.  •озЯин  выдвинул  Ящик
современного буфетика: поЯвились бутерброды  на  белых  тарелочках.  Џосле
третьей рюмки Язык у Њарглевского  развЯзалсЯ.  ‚одка  только  подчеркнула
своеобразную  манеру  хозЯина  вести  разговор  -   сказанное   он   любил
иллюстрировать показом. ‘ообщаЯ, к примеру, что испачкал халат и его  надо
выстирать, тер что-то невидимое в руках, как  это  делают  прачки.  ‚от  и
сейчас,   словно   размахиваЯ   дирижерской    палочкой,    он    принЯлсЯ
демонстрировать ‘тефану картотеку - множество Ящичков, рЯдком  стоЯщих  на
подоконнике.  ђазноцветные  зажимы  скреплЯли  большие  картонные   листы.
‚ыЯснилось,  что  Њарглевский  занимаетсЯ  наукой.  Љак  бы  невзначай  он
перекладывал с места на место пузатые папки с  рукописЯми;  он  исследовал
влиЯние камней в моче Ќаполеона на исход битвы под ‚атерлоо,  доискивалсЯ,
как воздействовало усиленное производство гормонов на коллективные видениЯ
свЯтых, - тут он провел пальцем вокруг головы, что  должно  было  означать
нимб, и рассмеЯлсЯ.  …му  было  жаль,  что  ‘тефан  неверующий.  Ћн  искал
наивных, чистых, погрЯзших в догматике. Ћни были ему нужны, как  полотенце
грЯзнуле. Ћн говорил:
   - ‚ы ведь, коллега, часами просиживаете у ‘екуловского?  ‘просите  его,
отчего литература так врет? „орогой  коллега,  не  одна  любовь  разбилась
только из-за того,  что  малому  захотелось  пописать,  а  он  постеснЯлсЯ
сказать об этом барышне, изобразил внезапный приступ тоски по  одиночеству
и дал тЯгу в кусты. џ сам знаю один такой случай...
   ‘тефан скорее от  скуки,  чем  из  любопытства  заглЯдывал  в  открытые
картотеки. Њежду твердыми прокладками были сложены  тщательно  выровненные
листки, заполненные машинописным текстом. Ђ Њарглевский говорил и говорил,
однако речь его становилась все беспорЯдочнее, будто  думал  он  о  чем-то
другом. Ћднажды ‘тефан даже поймал на себе его  острый,  холодный  взглЯд.
’еперь, когда доктор сидел вот так - сгорбившись,  выставив  вперед  чутко
принюхивающийсЯ к чему-то нос, он казалсЯ ‘тефану похожим на старую  деву,
которой невтерпеж признатьсЯ в единственном своем грехе.
   Њарглевский начал говорить, так густо уснащаЯ речь латынью, что  не