“рсула ‹е ѓуин. Ћдержавший победу

Ћцените этот текст:
“рсула ‹е ѓуин. Ћдержавший победу

---------------------------------------------------------------
Џеревод €.’огоевой
”айл с книжной полки Ќесененко ЂлексеЯ
---------------------------------------------------------------

Ћн стоЯл на берегу морЯ и смотрел вдаль, за пенную грЯду облаков на
горизонте, где поднимались или, скорее, угадывались неЯсные очертаниЯ
Ћстровов. ’ам, сказал он морю, там - мое королевство. Ќу а море сказало ему
в ответ те же слова, которые говорит всем людЯм. Џо мере того как из-за
спины ‹ифа на море наползал вечер, пенные облака на горизонте бледнели,
ветер стихал, а где-то далеко засветилась уже то ли звезда, то ли огонек, то
ли свет его надежды.
‘нова был уже поздний вечер, когда он поднималсЯ по улицам родного
города к себе домой. ’еперь знакомые магазинчики и дома соседей выглЯдели
совсем пустыми, заброшенными; товары и домашнЯЯ утварь были вывезены или
упакованы: люди готовились к Љонцу. ЃольшаЯ часть горожан участвовала сейчас
в очередной церемонии покаЯниЯ в •раме на холме; остальные, из числа
"гневных", ушли с ђейджерами в полЯ. Ђ ‹иф пока не решалсЯ ни уйти из
собственного дома, ни собрать и вынести на двор вещи; его изделиЯ и все в
его доме было слишком тЯжелым, чтобы с ним так просто было расправитьсЯ,
слишком прочным, чтобы сломать или сжечь. ’олько времЯ, долгие века разрушат
все это. Љогда его изделиЯ складывали в аккуратные штабелЯ, или ронЯли с
высоты, или даже специально швырЯли оземь, надеЯсь разбить, они все равно
образовывали
нечто, напоминающее или даже очень похожее на обитаемый город. ’ак что
‹иф и не пыталсЯ избавитьсЯ от них. …го двор по-прежнему был завален
множеством кирпичей - тысЯчами и тысЯчами прекрасных кирпичей, сделанных его
руками. Џечь длЯ обжига была холодна, однако полностью готова к работе;
бочки с глиной, сухой известью и известковым раствором, творило,
строительный инструмент - лотки, тачки, лопатки, мастерки - все было на
месте. Ћдин из парней с улицы ђостовщиков как-то спросил его, усмехаЯсь:
- ’ы никак собираешьсЯ кирпичную стену построить да и спрЯтатьсЯ за
ней, когда миру Љонец придет, а, старик?
„ругой его сосед остановилсЯ по пути в •рам и некоторое времЯ задумчиво
смотрел на бесконечные штабелЯ, кучи, груды, курганы отлично сформованных,
прекрасно обожженных кирпичей золотисто-красного цвета - того, каким бывает
солнце на закате, - а потом вздохнул, ибо тЯжело даже ему было смотреть на
всю эту красоту:
- ‚ещи, вещи!.. Ћсвободись от вещей. ‹иф, освободись от того груза, что
тЯнет тебЯ вниз! Џойдем с нами - и мы вместе поднимемсЯ над Љонцом этого
мира!
‹иф взЯл из кучи один кирпич, аккуратно положил его в рЯд уже почти
готового штабелЯ и лишь смущенно улыбнулсЯ в ответ.
Љогда все наконец разошлись кто куда, сам он не пошел ни в полЯ -
уничтожать посевы и скот, ни в •рам - молитьсЯ; он двинулсЯ вниз, на берег
морЯ, на самый краешек этого гибнущего мира, дальше которого была только
вода.
‚от и сегоднЯ: когда он вернулсЯ на заваленный кирпичом двор, то не
захотел с безумным хохотом предаватьсЯ разрушительному отчаЯнию, подобно его
соседЯм ђейджерам, не захотел облегчать тоску в слезах вместе с теми, кто
молилсЯ в •раме на холме. ‚ душе своей он ощущал пустоту; а еще ему очень
хотелось есть. ‹иф был плотным коренастым мужчиной, прочно стоЯвшим на
земле, так что даже Яростный морской ветер здесь, на самом краю земли,
оказалсЯ не в силах сдвинуть его с места.
- Џривет, ‹иф! - поздоровалась с ним вдова с улицы ’качей; она попалась
ему навстречу почти у самого дома. - џ видела, как ты поднимаешьсЯ от морЯ,
а больше никого не видала с тех пор, как солнце села. ‡десь вечерами
становитсЯ так темно и тихо, гораздо тише... - Ћна так и не договорила, зато
спросила: - ’ы ужинал? Ђ то Я как раз собираюсь доставать жаркое из духовки;
нам с малышом никогда в жизни не справитьсЯ с таким кусищем мЯса до
наступлениЯ Љонца. Ѓудет очень жаль, если такаЯ прекраснаЯ еда пропадет зрЯ.
- —то ж, спасибо тебе большое за приглашение, - сказал ‹иф, снова надел
свою куртку, и они стали спускатьсЯ по улице Љаменщиков на улицу ’качей.
‚округ было темно, ветер с морЯ продувал крутые улочки насквозь.
‚ уютном, освещенном лампой домике вдовы ‹иф поиграл с ее сынишкой,
последним рожденным в городе ребенком. Џухлый малыш как раз пыталсЯ
вставать. ‹иф поставил его на ножки, мальчик засмеЯлсЯ и упал, а вдова тем
временем накрывала на стол: достала хлеб, вытащила из духовки жаркое. Џотом
они уселись ужинать, и даже малыш старательно трудилсЯ с помощью четырех
новеньких зубов над горбушкой хлеба.
- —то ж это ты не пошла вместе со всеми на холм или в полЯ? - спросил
‹иф, и вдова ответила так, словно причина у нее была более чем уважительнаЯ:
- Ћ, так ведь у менЯ же маленький!
‹иф осмотрелсЯ: этот уютный домик построил когда-то ее муж, каменщик,
один из его заказчиков.
- •орошо тут у вас, - сказал он. - џ уж, по-моему, с год такого мЯса не
пробовал.
- „а-да, Я понимаю! „омов ведь больше не строЯт...
- Ќи единого! - сказал он. - Ќи одной стеночки не поставили, ни одного
курЯтника, даже дырки ни одной не залатали. Ќу а твое ремесло как? ’кать-то
еще приходитсЯ?
-„а; кое-кто непременно хочет встретить Љонец во всем новом. ќто вот
мЯсо Я купила у ђейджера, который всех своих овец разом прирезал. Ђ
заплатила ему теми деньгами, что получила за кусок тонкого полотна от
кнЯжеской дочери. …й хочетсЯ сшить по случаю Љонца новое платье! - ‚дова
как-то не то насмешливо, не то сочувственно фыркнула и продолжала: - Ќо
теперь не осталось больше ни льна, ни шерсти, так что ни прЯсть, ни ткать не
из чего. ЏолЯ сожжены, овец всех прирезали...
- „а, - сказал ‹иф, наслаждаЯсь прекрасно приготовленной бараниной. -
—ерные времена наступили, хуже не бывает.
- „а и хлеб-то, - продолжала вдова, - теперь откуда возьмешь? Ђ воду?
‹юди ведь в колодцы отраву подсыпают! —то-то и Я заговорила как те, что
плачут да каютсЯ в •раме, да? …шь, пожалуйста, еще. ‹иф. Њолодой барашек -
самое вкусное блюдо на свете, так и муж мой всегда говорил, пока осень не
наступала. Ђ уж осенью он начинал говорить, что нет ничего вкуснее жареной
свининки. „авай-давай! Ћтрезай еще кусок, да побольше!..
‚ ту ночь ‹ифу приснилсЯ сон. Ћбычно он спал как мертвый, без
сновидений - так спЯт во дворе сделанные им кирпичи. Ќо на этот раз он плыл
и плыл по волнам снов, всю ночь напролет плыл к тем желанным Ћстровам, а
когда проснулсЯ, неопределенности как не бывало: все его неЯсные догадки
словно высветило солнцем, которое неизбежно затмевает свет звезд. ’еперь ему
все стало Ясно, он знал, что делать дальше. Ќо как же он во сне перенессЯ
туда, на Ћстрова? Ћн ведь не летел над водой, не шел по ее поверхности, не
плыл в ее глубине, подобно рыбе; и тем не менее пересек серо-зеленые,
волнуемые ветром водЯные холмистые просторы и попал на Ћстрова! Ћн слышал
зовущие его голоса, видел огни городов...
Ћдна мысль занимала его теперь: как человеку перебратьсЯ через море? Ћн
вспомнил, как полые стебли травы легко плывут по ручью, и догадалсЯ, что
можно, наверное, сплести из травы большой матрас, лечь на него и грести
руками; однако почти сразу в его пробном изделии стали образовыватьсЯ дыры,
стебли рассыпались, разваливались под напором воды - они были слишком
тонкими и непрочными, а свЯзки ивовых прутьев, что горой лежали когда-то во
дворе корзинщика, теперь уже были все сожжены. Ќа тех Ћстровах, во сне, он
видел то ли тростник, то ли какую-то еще гигантскую траву высотой метров в
пЯтнадцать, с коричневыми толстыми стеблЯми - пальцами не обхватишь. ‘тебли
тЯнулись к солнцу, и на них трепетали бесчисленные продолговатые зеленые
листьЯ. ‚от это да! …сли бы ему такие стебли приспособить, так можно бы и за
море поплыть. ’олько у них-то подобных растений нету. ‡десь вообще, кроме
травы, ничего не растет. •отЯ в •раме на холме с давних пор хранилась ручка
от ножа, сделаннаЯ из твердого коричневого материала, который, по слухам,
называлсЯ деревом; только вот деревьЯ эти произрастали где-то далеко, в иных
землЯх. Ќе плыть же, в самом деле, по бурным морским волнам на ручке от
ножа?
Џромасленные шкуры тоже неплохо держатсЯ на воде, вот только дубильщики
кож уже несколько недель бездельничали - больше шкур длЯ продажи не
приносили. ‚се. ‘ тем, что здесь осталось, ничего не придумаешь.
’уманно-белым ветреным утром он перетащил лоток и самую большую тачку на
берег морЯ и опустил их на поверхность тихих вод залива. € они поплыли,
по-настоЯщему поплыли! Џравда, чуть-чуть погрузившись в воду. Ђ стоило ему
одной рукой слегка нажать на них сверху, как и лоток, и тачка сразу
наполнились водой и затонули. „а, это не то, подумал он. ’Яжести они не
выдержат.
’огда он снова поднЯлсЯ на крутой берег, прошел по улицам, у себЯ во
дворе наполнил тачку прекрасно обожженными, но бесполезными теперь кирпичами
и покатил ее вниз. ‚ последние годы рождалось совсем мало детей, так что
любопытнаЯ ребЯтнЯ вокруг не собиралась. ’олько двое типов из семейства
ђейджеров, все еще не протрезвевшие после вчерашнего чудовищного пира,
исподлобьЯ глЯнули на него, стоЯ в темном дверном проеме, когда он шел по
залитой солнцем улице. ‚есь тот день он возил на берег кирпичи, готовил
раствор, а на следующее утро - хотЯ сон про Ћстрова так больше и не
приснилсЯ - начал что-то строить на исхлестанном ветрами и мартовским дождем
берегу. ‡десь под рукой было достаточно песка длЯ раствора. Ћн сложил нечто
вроде небольшого сосуда, хитро выложенного, с закругленными боками и
похожего на рыбу. Љирпичи длЯ этого приходилось класть как бы по спирали,
что оказалось довольно сложно. …сли на воде может держатьсЯ наполненнаЯ
воздухом тачка, то почему не сможет эта кирпичнаЯ рыбка? Ћна к тому же будет
и очень прочной. Ќо когда застыл раствор и ‹иф, напрЯгшись, с трудом
перевернул свое произведение и столкнул в набегающие волны, кирпичнаЯ рыба
сразу же стала погружатьсЯ все глубже и глубже и зарылась во влажный песок,
словно морской моллюск или песчанаЯ муха. ‚олны заливали ее, отбегали назад
и снова набегали, а он все пыталсЯ вычерпать из своей "рыбки" воду, пока
огромнаЯ волна, зеленаЯ с белой шапкой, не налетела на нее и не поволокла за
собой. ‚олна ударила "рыбку" о берег, и на песке в полосе прибоЯ осталась
лишь груда кирпичей. ‹иф стоЯл рЯдом, мокрый до ушей, вытираЯ соленую влагу
с лица. Ќичего там, на западе, нет! ’олько гигантские морские валы да
дождевые облака". Ќет! Ћстрова все-таки там! Ћн точно знал это, он сам видал
их - они были покрыты высоченными травами, раз в десЯть выше человеческого
роста. ’ам золотились полЯ, по которым волнами проходил морской ветерок; там
высились белые прекрасные города, стройные башни смотрели с холмов в морскую
даль, слышались голоса пастухов, что пасли стада на сочных пастбищах...
‚се-таки мое ремесло - кирпичи делать да строить, а не с морем
сражатьсЯ, решил ‹иф, внимательно обдумав свои действиЯ. ’еперь они казались
ему довольно-таки глупыми, и он торопливо двинулсЯ по мокрой от дождЯ
боковой тропе наверх, за новой тачкой кирпичей.
’еперь, освободившись от власти дурацкой затеи с плаванием по воде, он
заметил наконец, что ЉожевеннаЯ улица совершенно опустела. „убильнЯ тоже
разворочена и пуста. ‹авки кожевенников зиЯют разверстыми черными пастЯми, а
окна жилых комнат над лавками темны и слепы. ‚ конце улицы какой-то старый
сапожник жег костер, в котором с ужасающей вонью горела целаЯ куча новых,
ненадеванных башмаков. ђЯдом с сапожником терпеливо ожидал оседланный ослик,
прЯдаЯ ушами и фыркаЯ от противного дыма.
‚о дворе ‹иф снова наполнил тачку кирпичами. Ќа этот раз, когда он
покатил ее вниз на берег, откидываЯсь назад и с трудом осаживаЯ на крутых
улицах свой тЯжелый груз, скользЯ и едва сохранЯЯ равновесие на извилистой
тропе, спускающейсЯ к морю, где его чуть не сдуло сильным ветром, за ним
увЯзались двое. Џотом подошли еще человека два-три с улицы ђостовщиков,
потом - еще несколько с тех улиц, что возле рыночной площади, так что, когда
‹иф смог наконец выпрЯмитьсЯ и вздохнуть - у самой кромки морЯ, где чернаЯ
пенЯщаЯсЯ вода лизала его босые грЯзные ноги и пот высыхал на разгорЯченном
лице, - на берегу уже собралась небольшаЯ толпа. ‹юди стоЯли вдоль глубокой
колеи, продавленной колесом его тЯжелой тачки. “ них был тот же
равнодушно-праздный вид, что и у пьЯноватых ђейджеров тогда, утром. ’ак что
‹иф и внимание на них обращать не стал, хотЯ заметил, что на вершине утеса
стоит вдова с улицы ’качей и смотрит вниз с перепуганным лицом.
Ћн закатил тачку в море и, когда вода достигла его груди, опрокинул
кирпичи в воду, а потом легко выбралсЯ на берег с сильной приливной волной,
волоча за собой полную пены морской тачку.
Љое-кому из семейства ђейджеров это уже надоело, и он пошел прочь по
берегу. ‚ысокий парень с улицы ђостовщиков, окруженный кучкой таких же, как
сам он, лентЯев, усмехаЯсь, спросил ‹ифа:
- —то ж ты их прЯмо с утеса не сбросишь, старина?
- ’ак они тогда только на песок упадут, - поЯснил ‹иф.
- Ђ, так ты их утопить хочешь! Џрекрасно! ‡наешь, кое-кто уж решил, что
ты что- то из них строить задумал здесь, на берегу! ’ак парни из тебЯ самого
раствор сделать были готовы. Џусть-ка эти кирпичи в холодной водичке
помокнут! Ђ ты молодец, старина!
€ тип с улицы ђостовщиков, ухмылЯЯсь, двинулсЯ со своей компанией
дальше, а ‹иф пошел по тропе вверх за новой порцией.
- Џриходи ужинать. ‹иф, - встревоженным голосом сказала ему вдова на
вершине утеса; сынишку она крепко прижимала к груди - уж больно ветер был
сильным.
- Џриду, - сказал он. - € буханку хлеба принесу. Ћсталась парочка про
запас - с тех пор, когда хлебопеки еще здесь были. - € он улыбнулсЯ вдове,
но та не ответила на его улыбку.
Ћни пошли рЯдом, и через некоторое времЯ она спросила:
- ’ы выбрасываешь свои кирпичи в море, да, ‹иф? Ћн громко рассмеЯлсЯ и
ответил:
- „а.
€ на лице у нее поЯвилось странное выражение - одновременно печальное и
успокоенное. ‚прочем, за ужином в своем уютном светлом домике она казалась
спокойной и естественной, как всегда. Ћни с аппетитом ели сыр с черствым
хлебом.
‚есь следующий день он продолжал возить кирпичи на берег - тачку за
тачкой. …сли даже ђейджеры и видели это, то навернЯка считали, что и он тоже
занЯт - как и они сами, как и все вокруг - разрушением. ЏрибрежнаЯ отмель
была довольно пологой, так что до настоЯщей глубины было еще далеко, и он
мог заниматьсЯ своим делом почти незаметно длЯ посторонних, так как кирпичи
все времЯ находились под водой - он начал укладывать их во времЯ отлива, при
низкой воде. Џравда, во времЯ прилива работать было очень тЯжело, потому что
море вокруг кипело, плевало ему прЯмо в лицо и волны с грохотом обрушивались
ему на голову. Ћднако он продолжал работать. Ѓлиже к вечеру, в сумерках, он
принес на берег длинные железные прутьЯ и сделал крепежные скобы, чтобы
волны не подмыли и не разрушили его стену, в которой было уже целых два с
половиной метра. „аже при отливе никто из "гневных" не смог бы ничего
заподозрить. Џарочка пожилых горожан, возвращавшихсЯ из •рама с очередного
покаЯниЯ, встретилась ему, когда он с лЯзгом и скрипом тащил пустую тачку по
камнЯм мостовой; люди мрачно улыбнулись ‹ифу.
- „о чего же хорошо освободитьсЯ наконец от власти вещей, - сказал один
тихонько, а второй согласно кивнул.
Ќа следующий день - хотЯ снов про Ћстрова так больше и не было - ‹иф
продолжал строить. Ћтмель начала резко уходить вглубь, и теперь он делал
так: вставал на ту часть стены, которую только что сложил, и рЯдом с собой
вываливал в море из тачки аккуратно уложенные кирпичи; потом вставал на кучу
кирпичей и продолжал работу по горло в воде, задыхаЯсь, выныриваЯ на
поверхность и вновь погружаЯсь, но стараЯсь класть кирпичи точно в том
направлении, которое заранее определил воткнутыми в дно железными прутами.
Џотом снова шел по серому плЯжу, поднималсЯ по тропе, грохотал по затихшим
улицам города, направлЯЯсь за очередной порцией строительного материала.
‚дова, встретившись с ним у кирпичного двора, сказала вдруг:
- ђазреши мне помогать тебе, хотЯ бы сбрасывать их с утеса; это ведь по
крайней мере раза в два сократит тебе времЯ.
- ѓруженаЯ тачка слишком тЯжела длЯ тебЯ, - отвечал он.
- Ћй, да ничего! - воскликнула она.
- Ќу ладно, помогай, если хочешь. Ќо кирпичи-то, они, черти, тЯжелые!
’ак что ты особенно много не нагружай. џ тебе и тачку поменьше дам. Ђ твой
мышонок зато сможет тоже прокатитьсЯ.
€так, вдова начала помогать ему. ‘тоЯли красивые дни; серебристый туман
по утрам застилал берег морЯ, рассеиваЯсь к полудню, когда начинало
пригревать весеннее солнце. Ќа прибрежных утесах и в расселинах зацвели
травы. Ѓольше на берегу не осталось ничего, что могло бы цвести. ’еперь
дамба уходила в море уже на много метров, и ‹ифу пришлось выучитьсЯ тому,
чего раньше не умел никто, разве что рыбы: теперь он мог плавать как на
поверхности воды, так и под водой, не касаЯсь при этом земной тверди.
Ћн никогда прежде не слыхивал, чтобы человек плавал в море, однако не
слишком над этим задумывалсЯ - был занЯт весь день напролет. ‚округ него
крутилась морскаЯ пена, всплывали пузырьки воздуха, когда он нырЯл, и капли
воды оставались на коже, когда он выныривал, и приползали туманы, и шел
апрельский дождь, и влага небеснаЯ сливалась с влагой морской. Џорой ‹иф
чувствовал себЯ почти счастливым в этом мрачноватом зеленом мире, где
невозможно было дышать; он упорно укладывал ставшие под водой странно
твердыми и странно легкими кирпичи вдоль намеченного курса, и лишь
потребность в воздухе заставлЯла его выныривать на волнующуюсЯ под сильным
ветром поверхность морЯ, задыхаЯсь и поднимаЯ тучи брызг.
Ћн строил с утра до ночи. Џолзал по песку, собираЯ кирпичи, которые его
вернаЯ помощница сбрасывала ему с обрыва, потом нагружал тачку и тащил ее по
дамбе в море; дамба была совершенно прЯмаЯ, сверху - с полметра воды.
„обравшись до ее конца, он сбрасывал кирпичи в море, нырЯл и начинал кладку;
потом возвращалсЯ на берег за новой порцией. ‚ город он поднималсЯ только
вечером, совершенно измотанный, изъеденный соленой водой до чесотки,
голодный как акула. Ћн делил с малышом и вдовой ту нехитрую трапезу, которую
ей удавалось приготовить. Ѓыла уже позднЯЯ весна, стоЯли долгие теплые тихие
вечера, но город казалсЯ очень мрачным, темным и каким-то застывшим.
Љак-то раз, когда он, несмотрЯ на усталость, все же заметил разительные
перемены в городе и заговорил об этом, вдова поЯснила:
- Ћй, так ведь они же давно все уехали! Њне кажетсЯ...
- ‚се? - Ћн помолчал. - € куда же они уехали? Ћна пожала плечами. €
поднЯла на него свои темные глаза. Ћни сидели за освещенным столом напротив
друг друга в полной тишине. Ћна долго и задумчиво смотрела на него.
- Људа? - переспросила она. - Ђ куда ведет твоЯ морскаЯ дорога. ‹иф?
Ћн вздрогнул и застыл.
- Ќа Ћстрова, - наконец промолвил он, потом с облегчением рассмеЯлсЯ и
тоже посмотрел ей в глаза.
Ћна даже не улыбнулась. ’олько сказала:
- Ђ они там есть? Ќеужели это правда: там есть Ћстрова?
Џотом оглЯнулась и посмотрела на спЯщего мальчика. ‚ открытую дверь
вливалось тепло позднего весеннего вечера, темным покрывалом окутавшего
улицы, по которым больше никто не ходил, где никто больше не жил и не
зажигал света в своем доме. Џотом женщина наконец снова взглЯнула на ‹ифа и
сказала:
- ‡наешь, ‹иф, кирпичей ведь совсем мало осталось. ‚сего несколько
сотен. ’ебе, наверное, придетсЯ сделать еще. - € она тихонько заплакала.
- Ћ господи! - сказал ‹иф, подумав о том, что его подводнаЯ дорога -
длиной всего метров в сорок, а в этом море от берега до берега... - ’ак Я
поплыву туда! Ќу успокойсЯ, не плачь, милаЯ. Ќеужели ты думаешь, что Я могу
оставить вас с мышонком одних? Џосле того, как ты столько кирпичей мне на
берег перетаскала? ‚едь ты так старалась, что чуть ли не на голову мне их
высыпала!.. Џосле того, как ты бог знает из каких загадочных трав и ракушек
готовила нам еду? Џосле того, как мы с тобой столько раз сидели за этим вот
столом, греЯсь у разожженного тобой огнЯ? Ќеужели Я могу забыть твои
ласковые руки, твой смех? € оставлю тебЯ одну, в слезах? Ќу успокойсЯ, не
плачь. „ай мне подумать, как нам всем вместе добратьсЯ до Ћстровов.
Ќо он знал, что добратьсЯ ему туда не на чем. ‚о всЯком случае,
кирпичей ему не хватит. ‚се, что было в его силах, он уже сделал: сорок
метров дамбы, уходЯщей в море.
- Љак ты думаешь, - спросил он после долгого молчаниЯ - она за это
времЯ успела уже вытереть со стола и перемыть посуду: теперь, когда ђейджеры
уехали, вода в их колодце снова, вот уже много дней, была чистой и
прозрачной, - как ты думаешь: может быть, это... это... - …му оказалось
очень трудно договорить последнее слово, но она стоЯла рЯдом, притихнув, и
ждала, так что он все-таки выговорил: - ќто и есть Љонец?
€ сразу стало очень тихо. € в этой единственной освещенной комнате
города, и во всех остальных темных комнатах темных домов, и на всех улицах,
и на сожженных полЯх, и на заброшенных землЯх - замерло все. ‡амер,
казалось, сам воздух. ‚се замерло и в •раме на холме, и даже на небесах.
Џовсюду разлилось молчание, нерушимое, всеобъемлющее, не дающее ответа. €
только издали доносились живые звуки морЯ и еще - гораздо ближе - слышалось
тихое дыхание спЯщего ребенка.
- Ќет, - сказала женщина. € снова села напротив него, положив руки на
стол, тонкие, загорелые до черноты руки с нежными, цвета слоновой кости
ладонЯми. - Ќет, - повторила она. - Љонец и будет всему концом. Ђ это - все
еще ожидание Љонца.
- ’огда почему же здесь остались... только мы одни?
- Ђх вот что! - удивилась она. - Ќо ты же все времЯ был занЯт своими
кирпичами, а Я - малышом...
- ‡автра мы должны уходить, - сказал он, еще немного помолчав. Ћна
только согласно кивнула.
Ћни поднЯлись еще до рассвета. …сть в доме было нечего, так что она
сложила в сумку кое-какие детские вещички, а он сунул за ремень нож и
мастерок, оба надели теплые плащи - он взЯл плащ, принадлежавший раньше ее
мужу, - и, покинув домик, пошли под холодными еще лучами едва проснувшегосЯ
солнца по заброшенным улицам вниз, к морю. Ћн впереди, она следом; на руках
она несла спЯщего ребенка, прикрыв его полой плаща.
‹иф, не сворачиваЯ ни на северную дорогу, ни на южную, прошел прЯмо,
мимо рыночной площади, к утесу и по каменистой тропе стал спускатьсЯ на
берег. Ћна не отставала. Ћба молчали. “ самой кромки воды он обернулсЯ к
ней.
- џ буду поддерживать тебЯ над водой, пока хватит моих сил, - сказал
он.
Ћна кивнула и тихонько ответила:
- „а, мы пойдем по той дороге, которую ты построил, как можно дальше.
Ћн взЯл ее за руку и повел прЯмо в воду. ‚ода была холодна. Ћбжигающе
холодна. •олодный свет зари играл на пенистых гребнЯх волн, с шипением
лизавших песок. Љогда они ступили на дамбу, то почувствовали, какаЯ она на
удивление прочнаЯ и ровнаЯ, так что мальчик, проснувшийсЯ было, снова уснул
у женщины на плече, прикрытый полой плаща.
Ћни шли дальше, а волны все Яростнее били в стену из кирпича: начиналсЯ
прилив. Џотом высокие валы стали окатывать их с головы до ног, одежда,
волосы - все теперь промокло насквозь. Ќо вот они достигли конца дамбы,
которую он столь упорно строил. ‘овсем недалеко, почти у них за спиной,
виден был песчаный берег; песок в тени утеса казалсЯ черным; над утесом
высились молчаливые бледные небеса. ‚округ кипели дикие волны, несли на
гребнЯх клочьЯ пены. Ђ впереди - лишь безбрежное, беспокойное море,
немыслимаЯ бездна, темнаЯ пропасть.
ЋгромнаЯ приливнаЯ волна, стремЯсь к берегу, ударила их с такой силой,
что они едва устоЯли на ногах; ребенок проснулсЯ, разбуженный грубым шлепком
морЯ, и заплакал. ‘транным был этот слабый жалобный плач в безбрежности
холодного, злобно шипЯщего морЯ, которое всегда говорит людЯм одно и то же.
- Ќет, Я не могу! - заплакала мать, но только крепче сжала руку мужчины
и еще теснее прижалась к нему.
ЏоднЯв голову, чтобы сделать последний шаг туда, где не было ни границ,
ни пределов, он увидел вдруг на западе, на вздымающихсЯ волнах, какой-то
темный силуэт, потом - подпрыгивающий в воздухе огонек, мелькание белого
паруса, напоминающего грудку ласточки в Ярких лучах солнца. …му показалось,
что над морской далью раздаютсЯ голоса.
- —то это? - спросил он, но женщина не ответила: склонив голову к
ребенку, она пыталась унЯть его слабый плач, словно бросавший вызов
неумолчному шуму морЯ. ‹иф застыл, вглЯдываЯсь в безбрежную даль, и снова
увидел белизну паруса и танцующий над волнами огонек. Ћгонек этот,
покачиваЯсь, приближалсЯ к ним, навстречу великому свету зари, что
разгоралась у них за спиной.
- Џодождите! - донеслось до них с той загадочной штуковины, что плыла
по серым, с пенными гребнЯми волнам. - Џодождите немного! - ѓолоса людей
сладкой музыкой звучали над морем, и парус уже белым крылом почти склонЯлсЯ
над головой ‹ифа, и он уже видел лица, видел тЯнущиесЯ к нему руки, слышал,
как незнакомцы зовут его: - €дите к нам, на судно, не бойтесь! € мы вместе
поплывем на Ћстрова...
- „ержись, милаЯ, - нежно сказал он женщине, и они сделали последний
шаг.
Last-modified: Wed, 05 Apr 2000 10:01:08 GMT
Ћцените этот текст: