ов, ползущих между нами и
светом! Ђ эти безотрадные ночи,  когда  мы  сидим  у  кого-нибудь  из  наших
страждущих ближних, эти догорающие в камине дрова, при последних вспышках  с
треском осыпающие нас дождем искр и золы,  и  это  легкое  тиканье  часового
маЯтника, звучащее в ночной тишине точно удары тЯжелого  молота,  выбивающие
из мира драгоценную жизнь, которую мы сторожим!"
     Ќо довольно об этом. џ и так уж слишком долго  останавливалсЯ  на  этой
теме, а это скучно даже длЯ такого праздного человека, как Я. „авайте  лучше
покурим. € за курением можно убить времЯ; ведь и это занЯтие вовсе уж не так
плохо, как кажетсЯ. ’абак - прЯмое  благодеЯние  длЯ  нас,  лентЯев.  ’рудно
представить себе, чем могли занЯть свои свободные минуты люди до времен сэра
‚альтера. џ готов приписать вечную придирчивость и склонность к ссорам людей
средних веков исключительно недостатку умиротворЯющего снадобьЯ,  именуемого
табаком. ќтим людЯм нечего было делать, и они тогда еще не  курили.  Џоэтому
им, чтобы не умереть со скуки, поневоле оставалось только одно  развлечение:
ссоритьсЯ и дратьсЯ.
     Љогда, по особенной случайности, не было войны, они начинали  распрю  с
соседом, а в промежутках между драками проводили времЯ в обсуждениЯх, чьЯ из
их милых краше, причем аргументами с обеих сторон служили  опЯть-таки  мечи,
секиры, палицы и т. п.
     ‚ообще, споры о вкусах в те дни решались быстрее,  чем  в  наши.  Љогда
влюбленный   юноша   двенадцатого,   например,   столетиЯ   хотел    узнать,
действительно ли так хороша любимаЯ им красотка, как это ему кажетсЯ, он  не
отступал на три шага назад от нее, чтобы лучше видеть ее  и  потом  сказать,
что она слишком хороша, чтобы жить. Ќет, он говорил, что отправитсЯ в дорогу
и там узнает правду. € он отправлЯлсЯ. Џо дороге он встречал другого юношу и
"разбивал ему сердце". ‚ те правдивые  времена  это  служило  неопровержимым
доказательством, что возлюбленнаЯ первого юноши - настоЯщаЯ красавица.  …сли
же второй встречный юноша  "разбивал  сердце"  первому  юноше,  то,  значит,
настоЯщей красавицей следовало признать милую встречного,  а  не  того,  кто
первый затеЯл спор. ’аковы тогда были способы, так  сказать,  художественной
критики.
     Ќынче  же  мы  преспокойно  закуриваем  трубку  и  предоставлЯем  нашим
красоткам самим решать, как им угодно, спор о красоте каждой из них.
     € красотки великолепно справлЯютсЯ с этим делом. ѓораздо лучше нас. Ћни
теперь и вообще-то делают все наши дела. Ћни  стали  врачами,  адвокатами  и
артистами. Ћни держат  театральные  антрепризы,  пускаютсЯ  в  мошеннические
предприЯтиЯ, издают газеты. Њне уже грезЯтсЯ те блаженные времена  будущего,
когда нам, мужчинам, останетсЯ только валЯтьсЯ в постели до  полуднЯ,  пить,
есть, читать последние новинки, написанные теми  же  женщинами,  и,  в  виде
умственных занЯтий, обсуждать последний фасон брюк и детально разбирать,  из
какого материала сшит сюртук мистера „жонса и как он ему идет.
     ЃлестЯщаЯ перспектива - длЯ лентЯев!

        VI 
                               Ћ влюбленности

     ‚ы, наверное, были когда-нибудь влюблены. …сли же еще не успели,  то  у
вас это в будущем. ‹юбовь - то же самое, что  корь,  через  которую  все  мы
должны пройти. €, подобно  кори,  любовь,  или,  вернее,  любовнаЯ  горЯчка,
схватывает нас один лишь раз в жизни. —еловек,  подвергшийсЯ  этой  болезни,
безбоЯзненно  может  посещать  самые   опасные   места,   выкидывать   самые
сумасбродные штуки. Ћн может  без  всЯкого  вреда  длЯ  себЯ  участвовать  в
пикниках, пробиратьсЯ по густым чащам, валЯтьсЯ  на  мхе,  созерцаЯ  красоты
солнечного заката. Ћн так же мало избегает мирного сельского домика, как  и,
своего столичного клуба. Ћн смело может принимать участие в семейной поездке
по ђейну.  Њожет  даже,  из  состраданиЯ  к  погибающему  другу,  отважитьсЯ
присутствовать при брачной церемонии, не опасаЯсь быть  самому  втЯнутым  во
всепоглощающую пасть брака; может не терЯть головы среди самого упоительного
вальса и вслед за тем  довольно  долго  пробыть  в  темной  галерее,  рискуЯ
схватить разве только насморк;  он  может  при  лунном  сиЯнии  пускатьсЯ  в
прогулки по аллеЯм среди цветочных клумб, испускающих одурЯющий аромат,  или
в сумерках протискиватьсЯ чрез мелодично шуршащий тростник; может  в  полной
безопасности перебиратьсЯ через заборы и живые изгороди, - не повиснет и  не
будет схвачен; может бегать по скользким тропинкам  -  и  не  упадет;  может
смотреть в лучистые глаза и не  быть  ослепленным;  может  спокойно  слушать
пение сирен и продолжать свой путь, не поворачиваЯ  рулЯ;  может  держать  в
своей руке беленькую ручку  и  не  быть  пронизанным  никаким  электрическим
током, который приворожил бы его к этой руке.
     ‘ловом, он тогда многое может проделывать совершенно  безнаказанно.  Њы
никогда не хвораем дважды в  жизни  любовной  горЯчкой.  Љупидон  на  каждое
сердце отпускает только по одной стреле.  ‘луги  любви  -  наши  пожизненные
друзьЯ. „лЯ уважениЯ, почитаниЯ и преданности наши двери могут  быть  всегда
открытыми, но этот коварный божок наносит каждому  из  нас  лишь  по  одному
визиту и больше уж не  показываетсЯ.  Њы  можем  быть  глубоко  привЯзаны  к
кому-нибудь, можем лелеЯть и нежить кого-нибудь в своем  сердце,  но  любить
больше уж не можем. ‘ердце мужчины, подобно фейерверку, только раз  подымает
свою огненную вспышку к небесам. Ќа одно мгновение вспыхивает оно как метеор
и, озарив все вокруг ослепительным светом, тут же  тонет  в  потемках  нашей
обыденной жизни, его пустаЯ гильза падает  обратно  на  землю  и,  никем  не
замечаемаЯ, тихо рассыпаетсЯ прахом.
     „а, только раз осмеливаемсЯ мы,  разорвав  теснЯщие  нас  узы,  подобно
могущественному Џрометею, взбиратьсЯ по лестнице на  Ћлимп  и  там  похищать
божественный огонь с колесницы ”еба. Ѓлаженны  те,  которые  успели  донести
этот огонь непотухшим до земли и зажечь им пламЯ  на  своем  земном  алтаре.
‹юбовь - слишком чистый огонь и не в состоЯнии долго  гореть  среди  тЯжелых
испарений, которыми мы дышим, поэтому нужно скорее  пользоватьсЯ  им,  чтобы
зажечь надолго обыденный огонек тихой, спокойной и прочной привЯзанности.
     ’акой уютно греющий огонек гораздо  более  подходит  к  нашей  холодной
гостиной, называемой миром, нежели  более  одухотворенный,  небесный  огонь,
называемый любовью. ‹юбовь может служить только тем огнем весталок,  который
должен гореть на алтаре  обширных  величавых  храмов,  где  грохочет  музыка
высших, небесных сфер.  Ћгонек  тихой  привЯзанности  горит  веселее,  когда
угаснет белое пламЯ любви. ’акой огонек может поддерживатьсЯ ежедневно и тем
сильнее разгоратьсЯ, чем ближе  надвигаютсЯ  холодные  дни  старости.  ‚озле
этого огонька спокойно могут сидеть  рука  об  руку  старые  супруги,  могут
играть в его лучах и маленькие дети, может иметь свой уютный уголок  и  друг
дома, которому одному стало скучно,  могут  лежать  перед  ним  врастЯжку  и
верные четвероногие друзьЯ дома.
     Ѓудем же старатьсЯ  подкидывать  побольше  пылающих  угольков  на  этот
домашний очаг, т. е. как можно больше добрых чувств. Ѓросайте на  этот  очаг
ваши добрые слова, нежные пожатиЯ ваших рук, сердечные,  бескорыстные  дела.
ђаздувайте огонь веером хорошего расположениЯ духа, терпениЯ и  всепрощениЯ.
’огда пусть хоть бурЯ бушует над вашим очагом, пусть  низвергаютсЯ  на  него
потоки ливнЯ - все равно ваши сердца  будут  согреты,  лица  окружающих  вас
будут светитьсЯ как солнце, несмотрЯ на мрачные тучи вокруг...
     џ опасаюсь, что вы, дорогие юнцы и  юницы,  слишком  многого  ждете  от
любви. ‚ы думаете, достаточно ваших маленьких сердец,  чтобы  в  продолжение
всей вашей жизни поддержать быстрый, пожирающий огонь любовной страсти. Ќет,
дорогие мои, не надейтесь так сильно на  эту  непостоЯнную  вспышку!  Ћна  с
течением времени становитсЯ все слабее и слабее, и ее нечем возобновлЯть.  ‘
тоской и отчаЯнием будете вы наблюдать ее полное угасание.  Љаждому  из  вас
будет казатьсЯ, что его партнер день ото днЯ становитсЯ  холоднее.  ќдвин  с
горечью замечает, что Ђнджелина  перестала  выбегать  к  нему  навстречу  из
калитки, краснеЯ и сиЯЯ улыбкой блаженства; и, когда  он  схватывает  легкую
простуду, Ђнджелина теперь не разражаетсЯ уж больше слезами, не обвивает его
шею руками и не лепечет, что не может прожить без него ни одного днЯ.  ‘амое
большее,  что   она   теперь   сделает,   -   предложит   ему   какое-нибудь
общеупотребительное средство, на которое он и сам мог бы  напасть,  и  в  ее
тоне будет слышатьсЯ, что ее беспокоит не столько состоЯние здоровьЯ ќдвина,
сколько раздражают его кашель и насморк.
     ќдвина сильно огорчает такое отношение к нему, а беднаЯ  Ђнджелина,  со
своей стороны, втихомолку разливаетсЯ слезами,  потому  что  ќдвин  перестал
носить в своем боковом кармане ее старый носовой платок.
     Ћба  поражены  переменой,  происшедшей  в  другом,  но   не   чувствуют
собственной перемены, потому что если бы чувствовали, то не страдали бы так.
’огда они стали бы искать причину взаимного охлаждениЯ в надлежащем месте  -
в  ничтожестве  человеческой  натуры;  примирились  бы  с  общей  участью  и
принЯлись бы строить свой дом заново, на более прочном, земном фундаменте.
     Ќо мы зрЯчи в отношении других и слепы по отношению к самим себе.  ‚се,
что делаетсЯ длЯ нас неприЯтного,  мы  приписываем  вине  других.  Ђнджелина
воображает, что она вечно любила бы ќдвина, если бы  он  не  сделалсЯ  таким
равнодушным и холодным. ќдвин также уверЯет,  что  всю  вечность  обожал  бы
Ђнджелину, если бы она осталась такой же, какой была раньше.
     џ понимаю, что это трудный длЯ вас обоих час,  когда  пламЯ  любви  уже
погасло, а огонек привЯзанности еще не зажжен, и  вы  тщетно  шарите  вокруг
себЯ в угрюмой мгле  повседневной  жизни,  отыскиваЯ,  чем  бы  зажечь  этот
огонек. „ай Ѓог, чтобы ваши поиски увенчались успехом  раньше,  чем  догорит
самый светоч вашей жизни! Њногим приходитсЯ мерзнуть  пред  холодным  очагом
вплоть до последнего издыханиЯ.
     Ќо какаЯ же польза от этих проповедей? Љто из тех, у  кого  в  любовной
горЯчке кровь пылает и бурным потоком несетсЯ по жилам, может поверить,  что
настанет времЯ - и часто очень быстро,  -  когда  горЯчаЯ  кровь  остынет  и
потечет  тихо  и  медленно?  „вадцатилетнему  юноше   кажетсЯ   положительно
невозможным, чтобы он не любил так же страстно и в шестьдесЯт лет.  Џоложим,
он не может припомнить среди своих знакомых  ни  одного  пожилого  или  даже
средних лет человека, который  выказывал  бы  признаки  бурной  и  пламенной
любви, но это нисколько не смущает его веры в самого себЯ.  Ћн  непоколебимо
убежден, что уж его любовь ни в каком случае  не  уменьшитсЯ.  "Ћчевидно,  -
думает юноша, - никто никогда не любил так  крепко,  как  Я".  Џоэтому  опыт
всего мира ему не пример.
     Ќо - увы! - самое большее лет через десЯть  этот  пылкий  самоуверенный
юноша сам станет в рЯды остывших. € это будет не его вина. Ќаши страсти, как
добрые, так и  злые,  угасают  одновременно  с  румЯнцем  наших  щек.  Џосле
тридцати  лет  мы  так  же  мало  можем  любить,  радоватьсЯ,  печалитьсЯ  и
отчаиватьсЯ, как в двадцать лет. ђазочарованиЯ не  вызывают  в  нас  желаниЯ
покончить все расчеты с жизнью, а большие успехи уже не кружат нам голову.
     Џо мере того как идут вперед наши годы, мы  впадаем  все  в  больший  и
больший минорный тон. Ќемного захватывающих дух пассажей в  нашей  житейской
опере. —естолюбие довольствуетсЯ  меньшим;  стремление  к  славе  становитсЯ
более умеренным; во  всем  привыкаем  подлаживатьсЯ  под  обстоЯтельства,  а
любовь и совсем умирает. Џрезрение к грезам молодости холодным инеем ложитсЯ
на наше сердце; нежные побеги и пышные цветы общипаны  или  поблекли,  а  от
виноградной лозы, стремившейсЯ своими зелеными  завитушками  обхватить  весь
мир, осталсЯ один дрЯблый, засохший ствол.
     џ знаю, что мои молодые полные сил друзьЯ найдут  все  эти  рассуждениЯ
ересью. Љогда мужчина уже настолько отдален от молодости, что уже  не  может
расплыватьсЯ в нежностЯх любви, молодежь начинает признавать  авторитетность
его мнений лишь с того времени, когда у  него  начнет  поЯвлЯтьсЯ  седина  в
бороде. Њолодые дамы судЯт о нашем поле лишь по повестЯм, написанным женским
пером, не понимаЯ того, что по сравнению с изображенными  в  этой  кошмарной
литературе Џифагорова общипаннаЯ птица и ”ранкенштейнов демон  -  образцовые
представители сильного пола.
     ‚ ходовой современной, так называемой "дамской", беллетристике  главный
любовник, или "герой", обыкновенно величаетсЯ "греческим божеством",  причем
умалчиваетсЯ, кого именно из многочисленных божеств греческой  мифологии  он
собой изображает: хромого ‚улкана, двуликого  џнуса  или  слюнЯвого  ‘илена,
культ которого скрывалсЯ в темных, непонЯтных мистериЯх.  Ђ  может  статьсЯ,
этот "герой" соединЯет в себе черты их всех, вместе взЯтых, т.  е.  ЯвлЯетсЯ
настоЯщим сверхдемоном, что и требуетсЯ доказать. Љак бы там ни было, но  на
признание хоть той небольшой доли истинной мужественности, которой  обладали
его прототипы, этого рода "герои" не имеют никакого права, так  как  они,  в
сущности,  представлЯютсЯ  лишь  старыми,  перевалившими   за   сорок   лет,
женоподобными  простофилЯми.  Ќо  посмотрите,  как   волнуют   эти   "герои"
чувствительные сердца девиц школьного возраста и даже  постарше.  Људа  вам,
молодым ђомео и ‹еандрам, в глазах этих  юниц  до  такого  "героЯ",  который
изображен любЯщим с такой истеричной страстью, что длЯ  ее  описаниЯ  автору
понадобилось,  по  крайней  мере,  по  четыре   прилагательных   к   каждому
существительному!
     ‚прочем, длЯ таких, как мы, старых греховодников очень хорошо, что  вы,
молодые девицы, изучаете нас только  по  таким  произведениЯм.  …сли  бы  вы
изучили самих живых представителей нашего пола, то убедились бы, что  робкий
лепет юноши немного  правдивее  нашего  смелого  красноречиЯ.  ‹юбовь  юноши
льетсЯ прЯмо из сердца, а любовь зрелого мужчины большей частью  проистекает
из сытого желудка. ‚ самом деле, ленивое чувство пожилого мужчины  не  может
быть названо любовью, если сравнить это чувство с тем быстрометным фонтаном,
который извергаетсЯ из сердца юноши,  когда  оно  тронуто  небесным  жезлом.
Љогда  вы  желаете  узнать  настоЯщую  любовь,  черпайте  из  того   чистого
источника, который разливаетсЯ молодостью под вашими  ногами.  Ћкунайтесь  в
его живительные свежие волны, пока они не успели помутнеть.
     Ќо, быть может, вам лучше нравитсЯ острый запах источника любви?  Њожет
статьсЯ, свежаЯ, прозрачно-чистаЯ вода слишком пресна длЯ вашего вкуса, и вы
можете утолить свою жажду только уже застоЯвшейсЯ, затхлой водой? Ќеужели мы
должны верить тем,  которые  рассказывают,  что  молодым  девушкам  нравитсЯ
ласкать только руку, пахнущую осадками постыдно проведенной жизни?
     ’акое мнение внушаетсЯ нам современными  книжками  в  желтых  обложках.
‡адумываютсЯ ли  когда-нибудь  над  тем,  что  творЯт  те  дьЯволы,  которые
прокрадываютсЯ в Ѓожий сад и нашептывают ребЯчески  наивным  …вам  и  глупым
Ђдамам, что грех сладок,  а  скромность,  сдержанность  и  благопристойность
смешны и вульгарны? ‘кольких  невинных  девушек  превращают  они  в  дурных,
развращенных женщин! ‘кольким умственно-ограниченным юнцам внушают они,  что
кратчайший путь к сердцу девушки - самый истоптанный и  грЯзный!  Ќе  в  том
ужас, что писатели "желтых" книжек изображают жизнь  такой,  как  она  есть.
Џишите правду, тогда невинность сама сумеет оградить себЯ. Ќо  дело  в  том,
что их картины - лишь грубаЯ мазнЯ, воспроизводЯщаЯ то,  что  рисует  им  их
собственнаЯ больнаЯ, извращеннаЯ фантазиЯ. -
     Њы желаем видеть в женщине не злого демона, помышлЯющего  лишь  о  том,
чтобы сгубить нас, - а такой сама женщина больше всего любит изображать себЯ
в своих произведениЯх, -  но  доброго  ангела,  поднимающего  нас  вверх.  ‚
женщинах больше вложено добрых и злых сил, чем они сами думают.  Ћбыкновенно
мужчина впадает в любовь в то времЯ, когда его будущий жизненный путь только
что намечаетсЯ, и женщина, которую он полюбил, дает направление этому  пути.
‘овершенно бессознательно длЯ себЯ он под ее влиЯнием становитсЯ тем, чем ей
угодно видеть его - добрым или злым.
     Њне очень  прискорбно,  что  моЯ  правдивость  не  позволЯет  мне  быть
достаточно галантным по отношению к прекрасному полу, и Я должен  откровенно
высказать свое мнение,  что  далеко  не  всегда  женщина  направлЯет  нас  к
лучшему. ‚ большинстве случаев она склонЯетсЯ к заурЯдности и  пошлости.  …е
идеал - мужчина, не возвышающийсЯ над уровнем самой дюжинной обыденности,  и
ради того, чтобы принизитьсЯ до мерки,  требуемой  любимой  женщиной,  много
гибнет талантов, светлых мыслей, добрых чувств, великих стремлений, планов и
начатых дел гибнут совесть и честь.
     Њежду тем вы, женщины, могли бы сделать нас лучшими, чем мы есть,  если
бы только пожелали. Ќе от профессиональных проповедников, а исключительно от
вас зависит приблизить наш испорченный мир к небу. ђыцарство не умерло,  как
принЯто думать; оно лишь  спит  за  неимением  себе  применениЯ.  ‚аше  дело
разбудить его и направить на  благородные  подвиги.  ‚ы  должны  быть  снова
достойными рыцарского поклонениЯ, и за ним тогда недостатка  не  будет.  ‚ам
следует  поднЯтьсЯ  над  самими  собой.  ђыцарь  Љрасного  Љреста  билсЯ  за
…динственную, за женщину выдающейсЯ  душевной  красоты.  €з-за  какой-нибудь
себЯлюбивой и жестокой пошлости он не пошел бы боротьсЯ с драконом, какое бы
ни было у нее смазливое личико и как бы она ни жеманилась.
     Џослушайте, дорогие читательницы, моего дружеского голоса,  будьте  так
же прекрасны душой и умом, какими вы  желаете  быть  телом,  и  тогда  снова
найдутсЯ храбрые рыцари, которые будут готовы на великие подвиги ради только
вашей  одобрительной  улыбки.  ‘бросьте  с  себЯ  уродующие   вас   оболочки
себЯлюбиЯ, самомнительности, бесстыдства, алчности, зависти  и  ненависти  к
тем,  которые  имеют  больше  вашего  разных  жизненных  благ;   перестаньте
ломатьсЯ, корчить из себЯ ангелов, когда у вас нет с ними  и  отдаленнейшего
сходства; перестаньте притворЯтьсЯ и хитрить. Ѓудьте просты и чисты, - чисты
всеми вашими помыслами и стремлениЯми, и посмотрите, как  сразу  все  вокруг
вас изменитсЯ.  ’ысЯчи  мечей,  в  настоЯщее  времЯ  ржавеющих  в  постыдной
праздности, будут тогда вынуты из ножен и засверкают в битве с мировым  злом
в честь вас. Ѓудучи поощрЯемы вами,  новые  доблестные  рыцари  побьют  всех
драконов, воплощающих в себе дурные страсти, и вернут  вам  светлый,  полный
мира и истинной любви рай.
     Џоверьте, каждый из нас в  дни  своей  любви  способен  на  благородные
подвиги. ‚се, что в нас есть дурного, мы всегда готовы подавить, если только
от нас этого потребует любимаЯ женщина. ‚ юности длЯ  нас  любовь  -  та  же
религиЯ, ради которой мы охотно пойдем на смерть. „ело женщины -  заставлЯть
нас жертвовать жизнью длЯ чего-нибудь великого, длЯ чего-нибудь такого,  что
могло бы принести истинную пользу не одной женщине.
     ‹юбимаЯ нами в юности женщина  была  длЯ  нас  божеством,  которому  мы
поклонЯлись. Љак сумасбродно, но вместе с тем и  как  сладко  было  нам  это
поклонение! Ћ юноша, лелей грезу любви,  пока  любовь  еще  не  улетучилась.
Џоверьте ’омасу Њуру, певшему, что слаще чистой юношеской любви нет ничего в
жизни. „аже тогда, когда любовь  приносит  страданиЯ,  эти  страданиЯ  полны
такой поэзией, что отличаютсЯ  от  всех  других,  обыденных,  грубых  земных
мучений. ‚ самом деле, когда вы лишитесь любимой  женщины  -  в  прЯмом  или
переносном смысле, - когда померкнет солнце вашей жизни,  весь  мир  кажетсЯ
вам одним сплошным мраком,  полным  ужасов,  -  к  вашему  отчаЯнию  все  же
примешиваетсЯ долЯ чего-то чарующего.
     € кто побоитсЯ страданий в виде искуплениЯ за восторги любви? ‚едь  эти
восторги таковы, что одно  воспоминание  о  них  заставлЯет  трепетать  ваше
сердце от сладостного чувства. Љак велико было блаженство говорить  ей,  что
вы любите ее, живете ради нее одной,  желали  бы  умереть  за  нее.  Љак  вы
безумствовали, какие потоки витиеватого, хотЯ  и  бессмысленного,  бредового
красноречиЯ изливали вы пред ней и как жестоко вам было слышать в ответ, что
она не верит вам! ‘ каким благоговением смотрели вы на нее. Љаким  чудовищем
казались вы самому себе, если ей удавалось убедить вас, что вы ее  оскорбили
и обидели, хотЯ решительно не могли припомнить - как и чем, когда вы  только
молились на нее! € как сладко было вымолить  прощение  разгневанной  невесть
чем богини, - прощение за несодеЯнную вами вину! Љаким  темным  казалсЯ  вам
мир, когда она сурово относилась к вам, нарочно длЯ того, чтобы  видеть  вас
страдающим от ее немилости, и как Ярко все освещала вокруг  вас  ее  улыбка!
Љак жестоко ревновали вы каждое живое существо, с которым  она  приходила  в
общение. Љак ненавидели вы каждого  мужчину,  с  которым  она:  обменивалась
пожатием  руки,   каждую   женщину,   которую   она   целовала,   горничную,
причесывавшую ей волосы, мальчика, чистившего ее обувь, собаку, которую  она
ласкала, хотЯ к последней вы должны были выказывать особенную нежность,  как
любимице своей госпожи! Љак страстно вы рвались увидеть  ее  и  каким  тогда
делались глупым,  когда,  наконец,  исполнЯлось  это  ваше  желанием.  Љаким
бессмысленным взглЯдом впивались вы в нее, не будучи в состоЯнии  произнести
ни слова!
     ‚спомните, что куда бы вы ни пошли днем или ночью,  вы,  сами  не  знаЯ
как, непременно очутитесь против ее окон. “ вас не хватало смелости войти  к
ней в дом, и вы замирали на  противоположном  углу  улицы,  по  целым  часам
простаивали там, не сводЯ глаз с ее окна. Ђх, как были бы вы счастливы, если
бы в это времЯ вдруг загорелсЯ ее дом, и вы, ворвавшись в середину бушующего
пламени, могли спасти вашу милую, хотЯ бы при этом сами обгорели или были бы
искалечены! ‚ы всЯчески были готовы служить ей. €меть возможность оказать ей
хоть самую пустЯчную услугу доставлЯло вам неизъЯснимое блаженство.  Љак  вы
старались угадать по ее лицу и глазам малейшее ее желание! Љак вы гордились,
когда она обращалась к вам с какой-нибудь просьбой! Љакое счастье, если  она
распорЯжалась вами, как лакеем! ‚ам казалось таким  простым  и  естественным
посвЯтить одной ей всю свою жизнь, никогда не думаЯ о самом  себе.  ‚ы  были
рады подвергать  себЯ  всевозможным  лишениЯм,  лишь  бы  иметь  возможность
приобрести длЯ нее какую-нибудь безделушку. ‘ каким благоговением  приносили
вы эту жертву на ее алтарь и как были вознаграждены,  если  она  удостаивала
вас милостивым принЯтием этой жертвы; как свЯщенно было длЯ вас все, к  чему
она  прикасалась:  ее  перчатка,  оброненнаЯ  ею,  стараЯ  лента  из   косы,
превращеннаЯ ею в книжную закладку; роза, увЯдшаЯ на ее груди и до  сих  пор
еще пропитывающаЯ легким ароматом листы той книги, которую вы давно  уже  не
берете больше в руки!
     Ђ как она была добра, как обольстительно  прекрасна!  ’олько  одна  она
представлЯлась вам настоЯщим ангелом,  а  все  остальные  женщины  -  такими
грубыми и безобразными. Ћна была настолько свЯщенна длЯ  вас,  что  вы  даже
мимолетно не могли помыслить о прикосновении к ней. „аже смотреть на  нее  с
упоением казалось вам слишком дерзким. Џодумать же о том,  чтобы  поцеловать
ее, - это в ваших мыслЯх было таким же преступлением, как,  например,  вдруг
запеть в церкви какую-нибудь непристойную песню. ‘амое большее,  на  что  вы
могли отважитьсЯ, это - опуститьсЯ пред ней на  колени  и  робко  прижать  к
губам край ее одежды...
     Ђх, эти чудные, безвозвратные дни наших  юношеских  любовных  безумств!
ќти дни, когда мы были еще бескорыстными и чистосердечными;  когда  мы  были
еще полны веры и надежды и обладали способностью  почитать  других.  ‡олотые
дни благородных дум и стремлений! —то по сравнению  с  ними  наши  настоЯщие
"мудрые" дни, когда мы научились верить, что деньги - единственнаЯ достойнаЯ
цель наших трудов; когда во всем  мире  не  видим  ничего,  кроме  скоплениЯ
всевозможных зол и гадостей; когда нам дело только до себЯ, и  ни  об  одном
живом существе мы уже не заботимсЯ!

        VII 
                                  Ћ погоде

     “ менЯ все как-то не ладитсЯ.  Њне  хотелось  бы  придумать  что-нибудь
совсем особенное длЯ этой главы, - нечто такое, что выходило бы из рЯда  вон
своей свежестью и Яркостью. •орошо бы  найти  такой  сюжет,  который  никому
никогда не приходил в голову, и Я мог бы похвастатьсЯ,  что  сказал  "новое"
слово.
     Ќесколько дней Я ломал себе голову, отыскиваЯ в ней такой сюжет, но так
и не отыскал. ‚следствие этого Я находилсЯ в самом отвратительном  состоЯнии
духа, когда к нам пришла наша поденщица, мистрис Љеттинг.
     - —то это вы нынче такой расстроенный, сэр? - спросила она менЯ.
     - „а вот все придумываю, как бы написать что-нибудь такое, о чем  никто
никогда не только не писал, но и не говорил, что удивило бы весь  мир  своей
оригинальностью, заставило бы всех ахать и захлебыватьсЯ от восторга.
     Њистрис Љеттинг засмеЯлась и заметила:
     - €шь вы какой шутник, сэр! ђазве можно делать то, что нам не по силам?
     ‚от так всегда со мной бывает. Љогда Я говорю о  чем-нибудь  совершенно
серьезно, люди смеютсЯ, а когда принимаюсь  шутить,  они  таращат  глаза  и,
видимо, не понимают менЯ. Љак-то  не  так  давно  Я  сочинил  веселенький  и
довольно остроумный (по моему мнению) анекдот,  тщательно  обработал  его  в
своем уме и выжидал случаЯ угостить своей выдумкой кого-нибудь из  знакомых.
„нЯ через два после этого Я был приглашен на один семейный обед. ђазговор во
времЯ обеда зашел на тему отношений експира к ђеформации.
     џ также вставил свое словечко в этот интересный разговор, а потом вдруг
бухнул:
     - Љстати. Њне припомнилсЯ  один  интересный  случай,  имевший  место  в
“айтчепеле...
     € длЯ большего эффекта Я даже остановилсЯ.
     - ђасскажите, расскажите, пожалуйста! - дружно раздалось вокруг менЯ.
     -  Џреуморительный  случай,  -  продолжал  Я  и   рассмеЯлсЯ   сам   от
предвкушениЯ гомерического хохота, который  надеЯлсЯ  вызвать  в  слушателЯх
своим анекдотом. Ќо когда Я окончил его, все сидели с вытЯнутыми, серьезными
лицами и молчали. ’ак продолжалось довольно  долго.  Ќаконец  один  из  моих
соседей с очевидным недоумением проговорил:
     - —то же в этом смешного, по-вашему?
     ’огда Я передал свой анекдот в другой окраске, всЯчески стараЯсь, чтобы
он вышел  как  можно  смешнее.  ‚ероЯтно,  все  понЯли  мои  стараниЯ  и  из
вежливости натЯнуто засмеЯлись; а  один  глуховатый  старичок,  сидевший  на
другом конце стола, все приставал повторить ему мой  рассказ,  но  никто  не
исполнил желаниЯ любопытного старичка, потому что уже заговорили  о  другом.
’ак моЯ затеЯ и сошла на нет.
     Ѓывают люди очень смешливые. џ знал одного молодого  человека,  который
ничего не мог выслушать без смеха, и, когда этому  молодому  человеку  нужно
было сказать что-нибудь серьезное, приходилось  сначала  предупреждать  его,
что в этом не будет ничего смешного.  Ѓез  такого  предупреждениЯ  смешливый
молодой человек обЯзательно встречал бы  каждое  ваше  слово  оглушительными
взрывами самого веселого хохота.
     Ћднажды мы шли с ним по улице. Ћдин из  прохожих,  по-видимому,  бедный
мастеровой, очень  спешивший,  спросил  у  нас,  который  час.  Њой  спутник
остановилсЯ посреди панели, хлопнул себЯ по бедрам  и  громко  расхохоталсЯ.
Њастеровой с недоумением посмотрел на него и поспешил дальше.
     Ќикто из знавших этого смешливого весельчака  не  решалсЯ  сказать  ему
что-нибудь действительно смешное из опасениЯ, как бы он тут же, на месте, не
лопнул от смеха.
     Ќо вернемсЯ к моей прерванной беседе с мистрис Љеттинг.  џ  уверил  ее,
что вовсе не в шутку говорил ей о своем затруднении отыскать новую тему  длЯ
своего очерка, и просил ее помочь  мне,  -  навести  менЯ  на  новую  мысль.
ЏочтеннаЯ дама задумалась, потом предложила  мне  написать  о  "моделЯх",  о
которых в настоЯщее времЯ уж никто не говорит, но которые были очень в моде,
когда она была молода.
     "Њодели" Я отклонил и попросил  придумать  что-нибудь  другое.  Њистрис
Љеттинг долго морщила лоб и терла переносицу, потом заЯвила,  что  лучше  бы
всего написать о погоде, которой люди теперь так мало занимаютсЯ. Љак только
мистрис Љеттинг произнесла слово "погода", оно тотчас же застрЯло у  менЯ  в
мозгу; Я понЯл, что больше мне нечего и искать, потому что ничего другого не
пойдет на ум,  пока  Я  не  избавлюсь  от  внушениЯ  этой  женщины,  написав
действительно о погоде.
     ‚от  Я  и  сел   писать   о   погоде.   ‚   настоЯщую   минуту   погода
преотвратительнаЯ. ќто, конечно, вовсе не новость. Џогода у нас, в  ‹ондоне,
почти  всегда  отвратительнаЯ.  …сли  же   она,   сверх   чаЯниЯ,   окажетсЯ
мало-мальски сносной в то времЯ, когда вы  будете  читать  эти  строки,  то,
наверное, снова готовитсЯ перейти в свое обычное состоЯние.
     Џогода у нас, подобно правительству, никак не может; угодить нам. ‹етом
мы называем ее слишком удушливой, зимой - убийственно холодной, а  весной  и
осенью обвинЯем в том, что она не соответствует этим временам года.
     Љогда она летом бывает очень хороша, мы кричим, что полЯ, луга  и  сады
гибнут от засухи; когда  же  пойдет  дождь,  начинаем  жаловатьсЯ,  что  все
погибнет от "непрекращающихсЯ" ливней и  наводнений.  Љогда  в  декабре  нет
снега, мы с негодованием спрашиваем, что такое сделалось с  нашими  прежними
прекрасными зимами,  и  вообще  выражаем  такое  неудовольствие,  точно  нас
жестоко обманули в чем-нибудь таком, за что мы дорого заплатили.  Љогда  же,
наконец, повалит снег, мы опЯть брюзжим. ‘ловом, погода никак не  может  нам
угодить, поэтому нужно бы придумать такой способ, чтобы каждый  мог  сделать
ее себе по своему вкусу, или же устроить так, чтобы совсем не  было  никакой
погоды.
     Ќо мне думаетсЯ, что только нам,  жителЯм  столицы,  не  может  угодить
никакаЯ погода. ‚ своем  настоЯщем  царстве,  вне  городских  стен,  природа
всегда хороша и приЯтна во всех своих проЯвлениЯх, - конечно, в мирных.  —то
может быть лучше снега, в  таинственном  безмолвии  мЯгко  опускающегосЯ  на
землю? Љак хорошо прогулЯтьсЯ, когда  под  нашими  ногами  звенит  замерзшаЯ
почва или хрустит  снег;  когда  кровь  бежит  быстрее  на  свежем  морозном
воздухе; когда отдаленный  лай  собак  и  смех  детей  серебристыми  звуками
разносЯтсЯ по открытым равнинам! Ђ катанье на коньках? ђазве не  наслаждение
носитьсЯ на стальных крыльЯх по колеблющемусЯ льду, поднимаЯ вокруг  себЯ  в
головокружительном беге своеобразную  музыку  нежных  звуков  прорезываемого
природного стекла?
     Ђ как упоительно прекрасна весна, когда начинают распускатьсЯ крохотные
свежие, клейкие листьЯ, похожие на зеленое  кружево;  когда  фруктовые  сады
красуютсЯ в пышном море нежных белых и розовых  цветов  и  каждое  дерево  в
отдельности напоминает невесту в подвенечном уборе; когда полЯ и леса  полны
веселого  птичьего  гомона,  а  меланхоличный  крик  кукушки  будит  сладкие
мечтаниЯ, неизвестно  о  чем,  словно  манит  куда-то  вдаль,  сулит  что-то
неизвестное, быть может, веселое, а быть может, и грустное.
     Ђ лето с  его  глубокой  темной  зеленью  и  хлопотливым  шумом,  когда
дождевые капли шепчут какие-то тайны внимающим небесам  и  полЯ  покрываютсЯ
серебристой дымкой ниспадающих струй.
     Ђ осень. ђазве и она не прекрасна в золотом  сиЯнии  и  пышной  окраске
умирающих лесов, со своими кроваво-красными закатами и призрачными вечерними
туманами,  с  веселой  суетой  жатвы,  скрипом  нагруженных  телег,  звонкой
перекличкой собирающих оставленные колосьЯ детей и галдением ворон, галок  и
грачей, повсюду в эту пору находЯщих себе обильный корм?
     „ождь, бурЯ и гроза в деревне кажутсЯ лишь полезными услугами  природы,
добросовестно исполнЯющими свой долг. „аже свирепый восточный ветер  кажетсЯ
нам старым, ворчливым  другом,  когда  мы  встречаемсЯ  с  ним  среди  живых
изгородей.
     Ќо в городе, где  раскрашеннаЯ  штукатурка  стен  трескаетсЯ  даже  под
затуманенным солнцем, где пропитанный сажей и копотью дождь приносит  грЯзь,
снег лежит серыми кучами, а ветер так злобно, с  такой  пронизывающей  силой
гонит нас по улицам-коридорам,  зловеще  завываЯ  на  углах,  -  природа  не
очаровывает вас.
     Џогода в городе - то же самое, что жаворонок в комнате.
     ѓорода хотЯт  быть  накрытыми,  согреватьсЯ  трубами  водЯной  топки  и
освещатьсЯ электричеством.  Џогода  -  это  сельскаЯ  красавица,  совсем  не
подходЯщаЯ к городу. Њы не прочь пофлиртовать с  ней  на  сенных  лугах,  но
пренебрегаем ею, когда она встречаетсЯ нам в городском сквере. ’ам она режет
наш  слух  и  наше  зрение.  …е  жизнерадостный,  свежий  и  здоровый   вид,
естественные  манеры  и  громкий,  звенЯщий  смех  слишком  уж   сильно   не
гармонируют с вЯлостью и натЯнутостью городской жизни,  и  присутствие  этой
красотки смущает нас, когда мы разыгрываем из себЯ  особую  породу  людей  -
горожан.  Ќедавно  эта  деревенскаЯ  красотка  подарила  нас   трехнедельным
беспрерывным дождем, и теперь мы все похожи на вывалЯвшихсЯ в  грЯзной  луже
мокрых кур, т. е. крайне непредставительны, все по ее милости.
     Ќаш ближайший сосед по временам выходит на крыльцо и говорит, что  этот
дождь облагодетельствует всю деревню, а через нее и  всю  страну.  Ћн  ровно
ничего не смыслит в сельском хозЯйстве, но мнит себЯ знатоком с тех пор, как
однажды устроил у себЯ на задворках пару грЯд с огурцами.  ’ем  не  менее  Я
надеюсь, что он хоть в отношении дождЯ окажетсЯ прав: это все-таки могло  бы
утешить менЯ в том, что, благодарЯ этому дождю,  Я  чувствую  себЯ  в  самом
удрученном состоЯнии. „ождь портит мне и одежду и настроение.  ‚прочем,  что
касаетсЯ настроениЯ, то это куда еще ни шло: с ним Я как-нибудь и примирюсь;
но как  мне  быть  с  приведенными  дождем  и  грЯзью  в  полную  негодность
предметами моего туалета, - решительно не знаю. ‚се эти веши мной только что
были приобретены и, могу вас уверить, не по дешевым ценам, и вот из-за того,
что в провинции нужен дождь, Я должен обзаводитьсЯ новым платьем  и  обувью,
поносив их всего какой-нибудь месЯц!
     ‚озьмите, например, мое прекрасное серое весеннее пальто, в  котором  Я
до этого где-то и кому-то благотворного, но зловредного длЯ менЯ дождЯ ходил
таким щеголем; теперь оно висит у менЯ на вешалке  трЯпка-трЯпкой;  насквозь
промокшее, грЯзное, в пЯтнах. Џросто стыдно даже глЯдеть на него!
     ‚ сущности, в этом вина „жима. Ќи за что Я в тот вечер не пошел  бы  из
дому, если бы не „жим. Џальто мое еще ни разу не было надевано, и  Я  в  тот
памЯтный вечер долго вертелсЯ в нем пред зеркалом, чтобы посмотреть, как оно
сидит на мне. Ћно было такое изЯщное и шло ко мне, что  Я  в  нем  сам  себе
показалсЯ сверхджентльменом.
     ЏредставлЯЯ себе, какую видную фигуру Я буду изображать в  этом  пальто
на улице, Я с чувством полного удовольствиЯ осторожно стал было его снимать,
чтобы повесить в гардероб до лучших времен - в смысле погоды.  ‚друг  в  мою
комнату вихрем ворвалсЯ мой приЯтель „жим и потащил менЯ по  "очень  нужному
делу" к своим. ’ак как у него дом полон молодых дам, сестер и их подруг,  то
мне неловко было ЯвитьсЯ туда  в  старом,  хотЯ  еще  и  довольно  приличном
пальто, и Я пошел в новом, тем более, что  „жим  уверил  менЯ,  что  в  этом
пальто  Я  выглЯжу  особенно  внушительным  и  представительным.  џ  поверил
приЯтелю, и мы отправились. Ќа дворе был проливной дождь.
     "Ћчень нужное" дело „жима оказалось пустЯками, но Я  от  этих  пустЯков
пострадал  очень  чувствительно.  ‚ернувшись  домой,  Я  должен  был  скорее
раздетьсЯ, обтеретьсЯ с головы до ног водкой, потом принЯть  горЯчую  ножную
ванну, поставить себе на грудь горчичник,  выпить  большой  стакан  горЯчего
пунша, основательно вымазать нос свечным салом, лечь в  постель  и  укрытьсЯ
несколькими одеЯлами. ЃлагодарЯ  этим  энергичным  и  своевременно  приЯтным
мерам да сильному от природы организму, свою жизнь Я спас, но мое прекрасное
новое пальто безвозвратно погибло вместе со всем  остальным,  что  еще  было
надето на мне. ‚сего больнее мне было  именно  за  пальто,  потому  что  оно
нравилось мне лучше всех других когда-либо бывших в  моем  владении  верхних
одежд.
     Ќо такова уж моЯ участь. Љак только Я заведу себе  что-нибудь  особенно
по сердцу, сейчас же с этим и стрЯсетсЯ беда. Љак-то раз летом Я приручил  к
себе крысу - Я был еще зеленым подростком - и так привЯзалсЯ к  этой  крысе,
как только может мальчуган привЯзатьсЯ к живому существу.  ‚друг  моЯ  крыса
бесследно исчезла, оставив менЯ  в  глубоком  отчаЯнии.  ’олько  осенью  она
нашлась утонувшей в глубокой банке с малиновым вареньем.
     џ прЯмо ненавижу сырую погоду в городе. € не  самаЯ  сырость  возмущает
менЯ, а неразлучнаЯ с ней грЯзь. ќта  грЯзь  положительно  преследует  менЯ,
словно Я обладаю; особенно притЯгательной силой длЯ нее. ‘тоит мне только  в
дождь пройти несколько шагов по улице,  как  Я  уже  облеплен  грЯзью  снизу
доверху. Џоневоле пожалеешь о своей "притЯгательности", подобно  той  бедной
старушке, котораЯ была оглушена на  оба  уха  молнией.  „ругие  люди  целыми
часами могут разгуливать по грЯзи, и она  почти  не  пристанет  к  ним.  Њне
думаетсЯ, что останьсЯ каким-нибудь чудом во  всем  ‹ондоне  только  комочек
грЯзи, он обЯзательно очутитсЯ на мне, хотЯ бы вместе со мной;  прошла  мимо
него целаЯ толпа. ќто мое странное свойство доставлЯло немало огорчений моей
доброй матери, котораЯ при всех своих стараниЯх никак не могла "вести"  менЯ
чисто.
     Њне бы хотелось  отвечать  взаимностью  на  эту  непоколебимую  ко  мне
привЯзанность  уличной  грЯзи,  но  никак:  не  могу.  ’о,  что   называетсЯ
"особенностЯми" ‹ондона, внушает мне непреодолимый  ужас.  ‚ообще  Я  всегда
чувствую себЯ таким жалким ничтожеством в дождливые дни, что  готов  все  их
проспать в чистой, сухой и теплой постели. ‚ дурную погоду все  не  по  мне.
Њне все кажетсЯ, что именно в такую погоду на улице гораздо  больше  народа,
езды, собак, то  и  дело  попадающихсЯ  под  ноги,  и  всЯкого  рода  других
неудобств, чем в хорошую. ‚ это времЯ мне все так противно,  исключаЯ,  само
собой разумеетсЯ, моей собственной особы, и  Я  такой  раздражительный,  что
лучше никто и не подступайсЯ ко мне. €, как  нарочно,  в  дождь  мне  всегда
приходитсЯ нести в руках особенно много покупок, так что  Я  никак  не  могу
ухитритьсЯ открыть зонтик.
     Ћсобенно не могу терпеть апрельской погоды. Љстати сказать,  совершенно
напрасно эта погода называетсЯ  "апрельской",  такаЯ  погода  всегда  бывает
только в мае. Џоэты находЯт эту погоду "очень милой". ќто  потому,  что  она
своим непостоЯнством - каждые пЯть минут у  нее  перемена  -  напоминает  им
привередливую женщину. Ќикак не могу понЯть,  почему  именно  такаЯ  женщина
преимущественно вызывает восторги поэтов.  ‹ично  мне  капризницы  вовсе  не
нравЯтсЯ, и Я ничего не нахожу в них обольстительного.
     ‚прочем, поэты - такой народ, который другим не указ. ‚ этом и  состоит
их "оригинальность". Ќо пусть себе на здоровье они  восторгаютсЯ  истеричной
капризницей, котораЯ сама не знает, чего хочет. ‚ одно и то же времЯ  она  и
плачет и смеетсЯ; то подарит вас лучезарной улыбкой, то вдруг огорошит  чуть
не  прЯмой  грубостью;  то  прыгает  как  коза,  воображаЯ,  что  изображает
воздушную сильфиду, то забьетсЯ в угол и смотрит кислее всЯкого  уксуса;  то
жгуча как огонь, то холодна как лед - словом, постоЯнно переходит  из  одной
крайности в другую и ставит вас в тупик такими странностЯми.
     ‚кус по отношению к женщине - дело личное и, в  сущности,  ни  до  кого
постороннего не касаетсЯ, но восхваление дурной погоды - дело, так  сказать,
уже общественное, и мы вполне вправе выразить  поэтам  за  это  "преступное"
восхваление наше негодование. ‘лезы женщины не могут промочить насквозь даже
ее обожателЯ, не говорЯ уже о целом обществе: ее холодность не  вызывает  ни
удушьЯ, ни ревматизма, между тем как плохаЯ погода может  причинить  большое
зло всему городскому населению.
     —то же касаетсЯ  специально  "апрельской"  погоды,  то  Я  скорее  могу
примиритьсЯ с днем, который сплошь нехорош,  -  холодный,  сырой,  туманный,
ветреный, - но не выношу смеси дурного с хорошим. Њне  положительно  досадно
видеть над своей головой лазурное небо в то времЯ,  когда  ноги  шлепают  по
грЯзи, и Я бешусь, когда вслед за сильнейшим  ливнем  вдруг  выглЯнет  Яркое
солнышко и смотрит на нас с такой насмешкой, словно хочет сказать:  "„орогой
мой, неужели ты сердишьсЯ на мое  отсутствие?  Ћхота  тебе!  ‚едь  Я  только
хотело пошутить с тобой".
     ‚  течение  нашего  лондонского  "апрелЯ"  не  успеваешь  открывать   и
закрывать  зонта,  в  особенности,  когда  это  орудие  с   так   называемым
"автоматическим" приспособлением. Љстати, об этом приспособлении.  ѓода  два
тому назад Я приобрел себе такой "автомат". Ќу, и было же мне с  ним  возни!
ђасскажу этот случай поподробнее, - он стоит того.
     ‡ашел Я в один шикарный зонтичный магазин на ‘трэде и робко проговорил:
     - Њне бы хотелось иметь хороший зонт, который мог бы защитить  менЯ  от
дождЯ и, кроме того, не позволЯл б