тавалось теперь даже этой утехи.
     - ‘частливый брак! - лаконично закончил ‘андоз.
     Ѓыло десЯть часов, когда друзьЯ позвонили у решетки ђишодьера. “садьба,
которой они еще до сих пор не видали, восхитила их: густой лес,  французский
сад со въездами и откосами, величественно расстилавшимисЯ перед их  глазами,
три  огромные  оранжереи  и  особенно  колоссальный  водопад  с   хаотически
нагроможденными   искусственными   скалами   из   цемента   и   подведенными
водопроводными трубами; владелец загнал в  него  целое  состоЯние,  движимый
тщеславием бывшего  рабочего-штукатура.  Ќо  больше  всего  поразило  друзей
печальное безлюдье этого владениЯ: расчищенные граблЯми дорожки, на  которых
не видно было следов, пустынный огромный парк, где только  изредка  мелькали
силуэты садовников, мертвый дом, в котором  были  заперты  все  окна,  кроме
двух, слегка приоткрытых.
     Ќаконец поЯвилсЯ лакей и осведомилсЯ, что им  угодно.  “знав,  что  они
пришли к хозЯину, он с дерзким  видом  ответил,  что  хозЯин  за  домом,  на
гимнастической площадке. ‡атем он снова исчез.
     ЏройдЯ по одной из аллей, ‘андоз и Љлод вышли на  лужайку,  и  зрелище,
представшее перед ними, заставило их остановитьсЯ. „юбюш стоЯл у трапеции и,
вытЯнув руки, поддерживал своего сына  ѓастона  -  тщедушного  десЯтилетнего
мальчика с мЯгкими, как у грудного ребенка,  костЯми.  ‚  колЯсочке,  ожидаЯ
своей очереди, сидела дочь „юбюша, Ђлиса,  родившаЯсЯ  недоноском;  она  так
плохо развивалась,  что  и  сейчас,  в  шесть  лет,  еще  не  умела  ходить.
Џоглощенный своим занЯтием, отец помогал сыну проделывать упражнениЯ длЯ рук
и длЯ ног, раскачиваЯ его и тщетно пытаЯсь заставить подтЯнутьсЯ на  хрупких
руках; но так как и этого легкого усилиЯ  было  достаточно,  чтобы  мальчика
бросило в пот, он снЯл  его  с  трапеции  и  закутал  в  одеЯло.  „юбюш  все
проделывал молча, одинокий в этом огромном прекрасном парке  под  безбрежным
небом, вызываЯ к себе глубокое сострадание, ‚ыпрЯмившись,  он  вдруг  увидел
обоих друзей:
     - Љак! ќто вы?.. ‚ воскресенье и не предупредив заранее?!
     Ћн в отчаЯнии всплеснул руками, а потом объЯснил, что  по  воскресеньЯм
горничнаЯ - единственнаЯ женщина, которой  он  решаетсЯ  доверить  детей,  -
уезжает в Џариж и поэтому ему нельзЯ ни на минуту оставить Ђлису и ѓастона.
     - „ержу пари, что вы приехали ко  мне  завтракать!  ‚стретив  умолЯющий
взглЯд Љлода, ‘андоз поспешил ответить:
     - Ќет, нет... Њы забежали только пожать тебе  руку.  Љлоду  нужно  было
приехать сюда по делам. ’ы ведь знаешь, он когда-то жил в Ѓеннекуре.  Ђ  раз
уж Я его провожал, нам пришло в голову тебЯ проведать. Ќо нас ждут, так  что
не беспокойсЯ.
     ’огда, вздохнув с облегчением, „юбюш сделал вид, что хочет их удержать.
—ерт побери! ‚ их распорЯжении целый час! € завЯзалась беседа. Љлод  смотрел
на „юбюша, удивлЯЯсь, что он так постарел: на  одутловатом  лице  показались
морщины, на  пожелтевшей,  как  будто  забрызганной  желчью  коже  выступили
красные прожилки, волосы и усы уже поседели. „вижениЯ стали вЯлыми, все тело
обмЯкло, отЯжелело от безысходной усталости. Ќеужели денежные поражениЯ  так
же тЯжелы, как поражениЯ в искусстве? ѓолос, взглЯд - все в этом побежденном
говорило о позорной зависимости его нынешнего существованиЯ, о крушении  его
карьеры, о вечных попреках, о постоЯнных обвинениЯх в том,  что  он  получил
наследственные капиталы под залог таланта, которого у него  не  было;  и  он
продолжал обкрадывать семью еще и теперь,  потому  что  ел,  одевалсЯ,  брал
карманные деньги, принимаЯ ежедневную милостыню, как обычный вымогатель,  от
которого никак не могут избавитьсЯ.
     - Џодождите менЯ, - попросил „юбюш. - џ займусь моей крошкой еще  минут
пЯть, а потом пойду с вами.
     Ќежно,  с  бесконечными  материнскими  предосторожностЯми,   он   вынул
маленькую Ђлису из колЯсочки и приподнЯл ее до трапеции; затем, приговариваЯ
ласковые  слова,  улыбаЯсь,  ободрЯЯ,  он  минуты   две   заставил   девочку
покачиватьсЯ, чтобы поупражнЯть ее мускулы; но все  времЯ  расставлЯл  руки,
следЯ за каждым движением ребенка, в страхе,  что  Ђлиса  разобьетсЯ,  если,
утомившись, выпустит трапецию из своих хрупких  восковых  ручек.  “  девочки
были большие светлые глаза, она ничего не говорила и покорЯлась, несмотрЯ на
то, что упражнениЯ внушали ей ужас; ее жалкое тельце было так невесомо,  что
совсем не натЯгивало веревок,  точно  тельце  маленькой  заморенной  птички,
котораЯ, падаЯ с ветки, даже не колеблет ее.
     „юбюш взглЯнул на ѓастона и, заметив, что одеЯльце сползло и  открылись
ноги ребенка, воскликнул в отчаЯнии:
     - Ѓоже мой, боже мой, да ведь он простудитсЯ  в  траве!  Ђ  Я  не  могу
шевельнутьсЯ. ѓастон, детка! Љаждый день одно и то же: ты как будто только и
ждешь, чтобы Я  занЯлсЯ  твоей  сестричкой!  ‘андоз,  прикрой  его,  умолЯю:
‘пасибо, спасибо! ‘пусти же одеЯло ниже, не бойсЯ!
     ’аковы были плоды выгодного брака  „юбюша,  плоть  от  его  плоти,  два
недоношенных, хрупких существа,  которые,  как  мошки,  могли  погибнуть  от
малейшего дуновениЯ ветерка. ‚от что принесло ему богатство, на  котором  он
женилсЯ: одно лишь неизбывное страдание при виде того, как чахнет его кровь,
как вместе с жалким потомством, сыном  и  дочерью,  дошедшими  до  последней
стадии  золотухи  и  чахотки,  глохнет  его  род.  ‚  этом  толстЯке-эгоисте
обнаружилсЯ  замечательный  отец,  сердце   которого   горело   единственной
страстью. Ћн хотел любой ценой продлить жизнь  своих  детей,  час  за  часом
боролсЯ, спасаЯ их каждое утро и трепеща, что утратит их вечером. ’олько они
одни существовали длЯ него теперь, когда его жизнь была кончена,  когда  она
была отравлена оскорбительными упреками  тестЯ,  хмурыми  днЯми  и  ледЯными
ночами, которые он проводил со своей несчастной супругой, и он  упорствовал,
стремЯсь совершить  чудо,  бесконечной  нежностью  вдохнуть  жизнь  в  своих
тщедушных недоносков.
     - Ќу вот, моЯ крошка, на сегоднЯ довольно, правда? ‚от  увидишь,  какаЯ
ты станешь большаЯ и красиваЯ!
     Ћн опЯть усадил Ђлису в колЯсочку, взЯл на руки закутанного ѓастона,  и
когда друзьЯ захотели ему помочь, он отказалсЯ, толкаЯ  колЯсочку  свободной
рукой.
     - ‘пасибо, Я уже привык... Ђх, бедные крошки! Ћни у менЯ легонькие!  „а
и разве Я доверю их прислуге!
     ‚ойдЯ в дом, ‘андоз и Љлод опЯть увидели дерзкого лакеЯ: они  заметили,
что „юбюш боитсЯ его. ЃуфетнаЯ и прихожаЯ разделЯли презрение богатого тестЯ
к „юбюшу и обращались с мужем хозЯйки,  как  с  нищим,  которого  терпЯт  из
милости. Џриносили ли ему свежую сорочку, подавали ли за столом кусок хлеба,
- грубость прислуги всегда напоминала ему, что это подачка.
     - Ќу, прощай, мы удираем! - сказал ‘андоз, у которого все времЯ  болела
душа.
     - Ќет, нет, подождите еще минутку. „ети позавтракают, и мы  все  вместе
пойдем вас провожать. ‚едь им надо прогулЯтьсЯ.
     Љаждый день был размерен по часам. “тром - душ,  ванна,  гимнастические
упражнениЯ, потом завтрак, которому уделЯли много времени, потому  что  дети
нуждались в особой, тщательно приготовленной пище, и их меню обсуждалось  во
всех  подробностЯх;  доходило  до  того,  что  им  подогревали  даже   воду,
подкрашенную вином, чтобы они не схватили насморка от  холодного  питьЯ.  Ќа
этот раз детЯм дали  разведенный  на  бульоне  желток  и  телЯчью  котлетку,
которую отец разрезал на мелкие кусочки. Џосле завтрака полагалась  прогулка
до предобеденного сна.
     ‚ыйдЯ из замка, ‘андоз и Љлод снова очутились на широких длинных аллеЯх
в сопровождении „юбюша, катившего колЯсочку  Ђлисы;  но  ѓастон  шел  теперь
рЯдом с ним. €дЯ по направлению к  решетке,  друзьЯ  заговорили  об  имении.
•озЯин бросал робкие и беспокойные  взглЯды  на  обширный  парк,  как  будто
чувствовал, что он здесь не у себЯ. Љ тому же он совершенно не был  посвЯщен
в дела имениЯ, совсем не занималсЯ им, Ћн  был  выбит  из  колеи,  опустошен
бездельем и, казалось, забыл все, вплоть до своего  ремесла  архитектора,  в
незнании которого его все времЯ упрекали.
     - Ђ как твои родители? -  спросил  ‘андоз.  ‚  потухших  глазах  „юбюша
зажегсЯ огонек.
     - ђодители мои счастливы! џ купил им маленький домик, и они  живут  там
на ренту, которую Я оговорил длЯ  них  в  брачном  договоре.  ‚  свое  времЯ
матушка немало потратила на мое образование, разве не так? Ќадо же  было  ей
все возместить, как Я когда-то обещал... Њогу по чистой совести сказать, что
родителЯм не в чем менЯ упрекнуть...
     Ћни подошли к решетке и остановились на несколько минут. ‚се с  тем  же
сокрушенным видом „юбюш попрощалсЯ с товарищами  и,  задержав  на  мгновение
руку Љлода в своей, сказал просто, без тени досады:
     - Џрощай! ЏостарайсЯ выбитьсЯ. Ђ Я... ЊоЯ жизнь не удалась!
     €  он  пошел  домой,  толкаЯ  колЯсочку,  поддерживаЯ   уже   начавшего
спотыкатьсЯ ѓастона; мальчик шел сгорбившись, тЯжелой, старческой походкой.
     Џробило  час,  и  оба  друга,  опечаленные  и  голодные,   поторопились
спуститьсЯ к Ѓеннекуру. Ќо здесь их ждали новые разочарованиЯ: вихрь  смерти
пронессЯ над деревней; ”ошеры - муж и жена, папаша Џуарет -  все  умерли,  а
харчевнЯ, попавшаЯ в руки  дурехи  Њели,  стала  отвратительной,  грЯзной  и
неуютной. €м подали прескверный завтрак: в омлете попадались волосы, котлеты
отдавали  бараньим  салом;  зал  был   гостеприимно   открыт   длЯ   заразы,
распространЯвшейсЯ от помойной Ямы, откуда налетали тучами мухи, так что  от
них чернели столы. ЏалЯщаЯ духота августовского днЯ  проникала  в  помещение
вместе с вонью, и они удрали, не решившись заказать кофе.
     - Ђ ты еще прославлЯл омлеты матушки ”ошер! - сказал ‘андоз.  -  ’еперь
харчевне крышка! ЏройдемсЯ, а?
     Љлод хотел было отказатьсЯ. ‘ самого утра он только  и  думал,  как  бы
идти быстрее, словно каждый шаг сокращал тЯжелую повинность и приближал  его
к Џарижу. ‘ердце, ум, все его существо  остались  там.  Ћн  шел  вперед,  не
смотрЯ ни вправо, ни влево, не разглЯдываЯ ни полей, ни деревьев. ‚ голове у
него была одна навЯзчиваЯ мысль, наваждение такое сильное, что минутами  ему
казалось: из  густого  жнивьЯ  встает  и  манит  его  выступ  ‘итэ.  ‚се  же
предложение ‘андоза пробудило в нем воспоминаниЯ: он размЯк и согласилсЯ:
     - ‹адно, пройдемсЯ...
     Ќо по мере того, как он шел по высокому, крутому берегу, в нем  начинал
нарастать протест. Ћн с трудом узнавал местность. —тобы соединить  Ѓоньер  с
Ѓеннекуром, построили мост. Њост! Ѓоже ты мой! Ќа месте старого, скрипевшего
на своей цепи парома, черный силуэт которого так живописно разрезал течение.
‚добавок в  низовье  реки,  в  Џорт-‚иллезе,  соорудили  запруду,  поднЯвшую
уровень  воды,  котораЯ  затопила  часть  островов,  а  узкие  рукава   реки
расширились. €счезли живописные уголки,  топкие  тропинки,  где  можно  было
бродить, не замечаЯ времени. „а ведь это  же  настоЯщее  бедствие!  —тоб  им
провалитьсЯ, этим инженерам!
     - Џосмотри! ‚от здесь слева, где выступает из воды ивоваЯ  роща,  здесь
был Ѓарре - островок, куда мы приходили повалЯтьсЯ  на  траве  и  поболтать,
помнишь? Ђх, мерзавцы!
     ‘андоз не мог видеть, как валЯт деревьЯ,  не  показав  при  этом  кулак
дровосеку; он тоже побледнел от гнева, придЯ в  Ярость  от  того,  что  люди
калечат природу.
     Љогда же Љлод приблизилсЯ к своему прежнему жилищу, он  просто  онемел,
стиснув зубы. „ом продали каким-то буржуа, теперь он был обнесен решеткой, к
которой Љлод прильнул лицом. ђозовые  кусты  заглохли,  абрикосовые  деревьЯ
зачахли; очень чистенький сад с узенькими дорожками,  клумбами  и  грЯдками,
обсаженными самшитом, отражалсЯ в  огромном  зеркальном  шаре,  стоЯвшем  на
столбике  посреди  сада,  а  заново  выкрашенный  дом  с  углами  и  рамами,
размалеванными  под  тесаный  камень,  выглЯдел   нелепо,   как   нескладный
деревенский  выскочка,  расфрантившийсЯ  к  празднику,  и  это  окончательно
привело Љлода в Ярость. Ќет, нет, здесь не осталось ничего от  него  самого,
от Љристины, от их большой юной любви! € все же он захотел  посмотреть  еще,
обошел дом, поискал дубовый лесок,  тот  зеленый  уголок,  где  запечатлелсЯ
живой трепет их первого объЯтиЯ; но маленький лесок погиб, погиб  вместе  со
всем остальным, вырублен, продан, сожжен!  Љлод  погрозил  деревне  кулаком,
излив свое горе в этом жесте, проклинаЯ места, которые так  изменились,  что
он не нашел в них ни следа своего былого существованиЯ.  ‡начит,  достаточно
нескольких  лет,  чтобы  стереть  с  лица  земли   уголок,   где   работали,
наслаждались и страдали! „лЯ  чего  всЯ  эта  напраснаЯ  суета,  если  ветер
стирает и заносит следы шагов человека? Љак  он  был  прав,  не  желаЯ  сюда
возвращатьсЯ, потому что прошлое - это кладбище наших иллюзий, где на каждом
шагу спотыкаешьсЯ о надгробиЯ!
     - “йдем! - закричал он. - “йдем отсюда скорее! Ќелепо так терзать  себе
сердце!
     Љогда они оказались на новом мосту, ‘андоз попыталсЯ  успокоить  Љлода,
обратив его внимание, как живописно выглЯдело теперь расширенное русло ‘ены,
торжественно и плавно катившей свои воды вровень  с  берегом.  Ќо  эти  воды
больше не интересовали Љлода. Ћн думал об одном: это та самаЯ ‘ена, котораЯ,
пересекаЯ  Џариж,  струитсЯ  у  старых  набережных  ‘итэ;  эта   мысль   его
взволновала, он на мгновение склонилсЯ над водой, ему показалось, что в  ней
отражаютсЯ величавые башни собора Џарижской богоматери и шпилЯ св.  Љапеллы,
уносимые течением в море.
     „рузьЯ опоздали на трехчасовой поезд.  €м  пришлось  провести  еще  два
мучительных часа в этой местности, где воспоминаниЯ тЯжелым камнем  ложились
на их сердце, Љ счастью, они предупредили дома, что, может быть,  задержатсЯ
и  вернутсЯ  только  с  ночным  поездом.  Џоэтому   они   решили   пообедать
по-холостЯцки в ресторане на ѓаврской площади и немного передохнуть, беседуЯ
за десертом, как в былые времена. Љогда пробило восемь часов, они уже сидели
за столиком.
     ‘ той самой минуты, как они вышли  из  зданиЯ  вокзала  и  зашагали  по
парижским мостовым, Љлод перестал нервничать, словно наконец вернулсЯ к себе
домой. ‚се с тем же равнодушным сосредоточенным  видом  он  слушал  болтовню
‘андоза, старавшегосЯ его развеселить;  писатель  обращалсЯ  с  ним,  как  с
любовницей,  которую  хотЯт  развлечь,  угощаЯ  тонкими,  прЯными   блюдами,
пьЯнЯщими винами. Ќо веселье не приходило, и в конце концов помрачнел и  сам
‘андоз. ќта неблагодарнаЯ деревнЯ, этот любимый ими и забывший их  Ѓеннекур,
в котором они не  нашли  даже  камешка,  сохранившего  воспоминаниЯ  о  них,
поколебали все его надежды на бессмертие. …сли бессмертнаЯ природа  забывает
так скоро, можно ли рассчитывать,  что  человеческаЯ  памЯть  будет  хранить
воспоминание хотЯ бы час?
     - Џоверишь ли, старина, от этого менЯ порой кидает  в  холодный  пот...
Џриходило ли тебе когда-нибудь в голову, что грЯдущие поколениЯ, может быть,
не такие уж безупречные  судьи,  как  нам  думаетсЯ!  Љогда  нас  отвергают,
оскорблЯют, мы находим утешение в уповании на справедливость будущих  веков,
как правоверные, которые терпЯт все страданиЯ на  земле,  слепо  надеЯсь  на
иной мир, где каждому  воздастсЯ  в  меру  его  заслуг.  Ќо  что,  если  длЯ
художника, как и длЯ верующего, нет раЯ, что, если грЯдущие поколениЯ  будут
так же обманыватьсЯ, как и современные, и так же  заблуждатьсЯ,  предпочитаЯ
легковесные пустЯчки произведениЯм  подлинного  искусства!..  Љакое  же  это
надувательство: вечно тЯнуть лЯмку, трудитьсЯ, как каторжник, прикованный  к
своей работе, и все это во имЯ химеры! ‚едь очень похоже, что так  именно  и
будет. € сейчас существуют признанные  образцы,  за  которые  Я  не  дал  бы
ломаного гроша! ‚зЯть хотЯ бы классическое образование, - оно все  исказило,
выдаваЯ нам за гениев корректных и прилизанных молодцов, которым мы с  тобой
предпочитаем художников, не всегда ровных, но самобытных, темпераментных  и,
однако,  известных  лишь  ограниченному  кругу  образованных  людей.  ‚идно,
бессмертие суждено только произведениЯм мещанской посредственности, которыми
нам забивают голову в те годы,  когда  мы  сами  еще  не  можем  защищатьсЯ!
‚прочем, хватит! ‘тоит заговорить об этом, как менЯ бросает в дрожь! ѓде  бы
Я взЯл мужество, чтобы работать, как бы Я выстоЯл под градом  издевательств,
не будь у менЯ утешительной  иллюзии,  что  когда-нибудь  Я  все  же  получу
признание?
     Љлод слушал его все с тем же убитым видом.  ‡атем  он  махнул  рукой  с
видом горького безразличиЯ.
     - ѓовори не говори - все равно ничего нет! Њы еще глупее тех  безумцев,
которые кончают самоубийством из-за женщины! Љогда земной шар  расколетсЯ  в
мировом пространстве, как высохший орех, наши произведениЯ  не  прибавЯт  ни
одной пылинки к праху...
     - ’ы прав, - согласилсЯ ‘андоз, побледнев еще больше. - Љакой  прок  от
наших мучений, если все канет в небытие?.. € подумать только -  мы  все  это
знаем, но все же упорствуем из честолюбиЯ.
     ‘андоз и Љлод покинули ресторан, побродили по улицам, снова  забрели  в
какое-то  кафе.  ”илософствуЯ,  они  вернулись  к  воспоминаниЯм  детства  и
загрустили еще больше. Ѓыл час ночи, когда они наконец отправились по домам.
     ‘андоз решил проводить Љлода до улицы ’урлак. Ѓыла превосходнаЯ  теплаЯ
августовскаЯ ночь, небо усыпано звездами. Ћтправившись домой  кружным  путем
через …вропейский квартал, они прошли мимо хорошо знакомого им кафе  Ѓодекен
на бульваре Ѓатиньоль. ‡десь уже  трижды  сменилсЯ  владелец,  и  кафе  было
трудно  узнать:  его  перекрасили,  по-другому  расставили  столики,  справа
поЯвились два бильЯрда, да и посетители стали другие: поЯвились новые  лица,
а  старые  исчезли  бесследно,  как   вымершие   поколениЯ.   Ќо,   движимые
любопытством и взволнованные воспоминаниЯми об ушедшем, которое  они  только
что всколыхнули, друзьЯ пересекли бульвар и через  раскрытую  настежь  дверь
заглЯнули в кафе. €м захотелось посмотреть на  тот  столик  в  глубине  зала
налево, за которым они когда-то так часто сидели.
     - Џосмотри! - воскликнул пораженный ‘андоз.
     - ѓаньер! - пробормотал Љлод.
     € в самом деле это был ѓаньер, сидевший в одиночестве за их излюбленным
столиком в глубине пустого зала.  „олжно  быть,  он  приехал  из  Њелена  на
воскресный концерт - единственнаЯ роскошь,  какую  он  себе  позволЯл,  -  и
вечером, затерЯнный, один  в  Џариже,  по  старой  привычке  забрел  в  кафе
Ѓодекен.  Ќикто  из  товарищей  давно  уже  не  бывал  здесь,   только   он,
единственный свидетель минувшей эпохи, все еще упорствовал. Ќе притронувшись
к своей кружке пива, он разглЯдывал ее в такой  задумчивости,  что  даже  не
заметил, как гарсоны начали уже опрокидывать стульЯ на  столики,  готовЯ  их
длЯ утренней уборки.
     „рузьЯ поспешили уйти, взволнованные этой странной фигурой,  охваченные
детским страхом перед призраками. Ќа улице ’урлак они расстались.
     - Ђх, беднЯга „юбюш! - сказал ‘акдоз, пожимаЯ  руку  Љлода.  -  Ћн  нам
испортил весь день!
     ‚ ноЯбре, когда в  Џариж  съехались  все  старые  друзьЯ,  ‘андоз,  как
обычно, задумал собрать их в один из четвергов. „лЯ  него  это  всегда  было
самой большой радостью; спрос на  его  книги  возрастал,  писатель  богател,
квартирка на ‹ондонской улице  становилась  все  роскошнее  по  сравнению  с
маленьким мещанским домиком в Ѓатиньоле, но сам ‘андоз не менЯлсЯ.
     †елаЯ по доброте души доставить удовольствие Љлоду, он  решил  устроить
вечер наподобие тех, какие они проводили  в  юности.  Ћн  тщательно  обдумал
список приглашенных: само собой разумеетсЯ, будут Љлод с Љристиной,  †ори  с
женой, которую приходилось принимать с тех пор, как они сочетались  законным
браком, затем „юбюш, ЯвлЯвшийсЯ всегда в одиночестве,  ”ажероль,  Њагудо  и,
наконец, ѓаньер. ‚сего  будет  десЯть  человек,  только  друзьЯ  из  прежней
компании, никого постороннего,  чтобы  ничем  не  нарушилось  непринужденное
веселье и дружеское согласие.
     Ђнриетта,  менее  доверчиваЯ,  чем  муж,  заколебалась,  увидев  список
приглашенных.
     - ”ажероль? ’ы собираешьсЯ пригласить ”ажеролЯ вместе со всеми? Ћни его
не любЯт... Ћсобенно Љлод. џ заметила у него холодок...
     Ќо ‘андоз перебил жену, не желаЯ слушать ее, протестуЯ:
     - •олодок? —то ты! Љак это женщины не могут понЯть, что  мужчины  любЯт
подтрунивать друг над другом! € это ничуть не мешает прочной дружбе!
     Ќа этот раз Ђнриетта сама занЯлась меню.  Ћна  управлЯла  теперь  целым
маленьким штатом слуг:  кухаркой  и  лакеем,  и  хотЯ  уже  сама  больше  не
готовила, но из любви к мужу  потворствовала  его  единственной  слабости  -
пристрастию к тонкой кухне, и следила за тем, чтобы в  доме  был  изысканный
стол.  ‚месте  с  кухаркой  она  отправилась  на  рынок,  самолично   обошла
поставщиков. —ета ‘андозов увлекалась деликатесами,  доставлЯемыми  со  всех
концов света. Ќа этот  раз  обед  состоЯл  из  бульона  из  бычьих  хвостов,
зажаренной на рашпере султанки, филе с белыми грибами,  равиоли  {ђавиоли  -
итальЯнское кушанье из Яиц,  сыра  и  мелко  нарубленных  трав.},  рЯбчиков,
привезенных из ђоссии, салата с трюфелЯми и, кроме  того,  закуски:  икра  и
кильки, на десерт - мороженое  с  засахаренным  миндалем,  венгерский  сырок
изумрудного цвета, фрукты, пирожное. €з вин - старое бордоское в графинах, к
жаркому - шамбертен и к десерту - пенистый  мозельвейн  вместо  шампанского,
которое они считали слишком банальным.
     ‘андоз и Ђнриетта начали поджидать гостей с семи часов: он, как обычно,
в куртке, она, очень элегантнаЯ, в черном атласном платье без отделки. ѓости
приходили  к  ним  запросто,  в  сюртуках.  ѓостинаЯ,  которую  они  наконец
обставили, была загромождена старинной мебелью, стенными коврами, множеством
безделушек всех эпох и народов: теперь  ‘андоз  дал  волю  своей  страсти  к
собиранию старины, страсти, начало которой было  положено  еще  в  Ѓатиньоле
старой руанской вазой длЯ цветов, подаренной  Ђнриеттой  мужу  к  празднику.
’еперь они бегали вдвоем по антикварам, одержимые веселой жаждой покупок; он
удовлетворЯл  былые  юношеские  желаниЯ,  романтические  мечты,  порожденные
некогда  первыми  прочитанными  книгами,  так  что  этот  в  высшей  степени
современный писатель окружил себЯ истлевшим средневековьем, в котором мечтал
очутитьсЯ, когда ему было пЯтнадцать лет.  ‚  свое  оправдание  он,  смеЯсь,
говорил, что современнаЯ хорошаЯ мебель стоит слишком дорого, тогда как даже
заурЯдные старинные  вещи  сразу  придают  обстановке  современный  стиль  и
колорит. Ќо он отнюдь не был  коллекционером,  его  интересовал  общий  вид,
впечатление от ансамблЯ в целом. € в самом деле,  две  старинные  дельфтские
лампы, освещаЯ гостиную, окрашивали ее  в  мЯгкие,  теплые  тона,  а  темное
золото  парчи,  покрывавшей  стульЯ,  пожелтевшаЯ  инкрустациЯ   итальЯнских
шкафчиков и голландских застекленных этажерок, поблекшие  рисунки  восточных
портьер, бесконечное множество безделушек из слоновой кости, фаЯнса и эмали,
потускневших от времени, отчетливо выделЯлись на нейтральном,  темно-красном
фоне комнаты.
     Љлод и Љристина пришли первыми. Ћна  надела  свое  единственное  черное
шелковое платье, изношенное,  отжившее  свой  век,  платье,  которое  она  с
большим старанием  подновлЯла  длЯ  подобных  случаев.  ЏротЯнув  обе  руки,
Ђнриетта привлекла ее на диванчик. Ћна очень любила Љристину и,  заметив  ее
странное состоЯние, беспокойные глаза и  трогательную  бледность,  забросала
вопросами. —то с ней? “ж не больна ли она? Ќет, нет! Љристина  уверЯла,  что
она очень довольна и счастлива, что  пришла  сюда,  но  глаза  ее  поминутно
обращались к Љлоду, как будто изучаЯ его. Ћн казалсЯ взвинченным, говорил  и
двигалсЯ, точно в лихорадке, чего уже  давно  с  ним  не  случалось.  ’олько
минутами его возбуждение падало; он умолкал, широко открыв глаза и  устремив
отсутствующий взглЯд  куда-то  вдаль,  в  пространство,  словно  что-то  его
призывало оттуда.
     - ‡наешь, дружище, - сказал он ‘андозу, - сегоднЯ ночью Я  прочел  твой
роман. ‡дорово написано! Ќа этот раз ты им заткнешь глотку!
     Ћни  беседовали  у  камина,  где  пылали  поленьЯ.  ‘андоз  только  что
опубликовал новый роман; и хотЯ критика не ело* жила оружиЯ,  вокруг  романа
создалсЯ тот шум, который обеспечивает автору успех, несмотрЯ на настойчивые
нападки противников. ‚прочем, ‘андоз не питал  никаких  иллюзий,  он  хорошо
знал, что если даже и победит, битва будет  возобновлЯтьсЯ  с  каждой  новой
выпущенной им книгой. ‚еликое  дело  его  жизни  -  сериЯ  романов,  томики,
которые он выпускал один за другим, - успешно подвигалось вперед, и, работаЯ
упрЯмо  и  методично,  он  шел  к  намеченной  цели,   не   отступаЯ   перед
препЯтствиЯми, оскорблениЯми, усталостью.
     - ќто верно, - весело отозвалсЯ он, - на этот раз они сдались.  ЌашелсЯ
даже один  критик,  который  хотЯ  неохотно,  но  все-таки  признал,  что  Я
порЯдочный человек. ‚от до чего они дошли! Ќо погоди,  они  еще  отыграютсЯ!
‚едь Я-то знаю, что среди них есть  такие,  у  кого  мозги  устроены  совсем
иначе, чем у менЯ, так что никогда в жизни они не  примут  мою  литературную
теорию, смелость моего Языка, физиологию моих героев,  эволюционирующих  под
влиЯнием среды; а ведь это Я говорю лишь  о  тех  из  наших  собратьев,  кто
уважает себЯ, и оставлЯю в стороне дураков и прохвостов... Ќет, если ты  уже
решил  дерзать,  не   рассчитывай   на   добросовестное   отношение   и   на
справедливость! Ќадо умереть, чтобы тебЯ признали.
     ‚зор Љлода вдруг направилсЯ в угол гостиной, сверлЯ стену,  устремлЯЯсь
вдаль, где его что-то притЯгивало. Џотом глаза его затуманились, он пришел в
себЯ и заметил:
     - Џожалуй, в отношении себЯ ты прав! Ђ Я если даже и подохну, все равно
менЯ освищут! Ќо как бы там ни было, а от твоей книжицы менЯ дрожь пробрала!
џ хотел писать сегоднЯ - не смог! •орошо,  что  Я  не  могу  питать  к  тебе
зависти, иначе Я страдал бы слишком сильно!
     Ћткрылась дверь, вошла Њатильда, и следом  за  ней  †ори.  Ќа  ней  был
богатый нарЯд: бархатнаЯ туника цвета  настурции,  надетаЯ  поверх  атласной
юбки соломенного цвета, бриллианты в ушах и огромный букет роз у корсажа.
     Љлод был поражен, он не сразу ее узнал: из  худощавой  смуглой  женщины
она превратилась в расплывшуюсЯ, пухлую блондинку. ‘облазнительное  уродство
уличной девки сменилось дородностью буржуазки; рот, зиЯвший  прежде  черными
провалами,  теперь,  когда  она  улыбалась,  презрительно  вздергиваЯ  губу,
обнажал  неестественно  белые  зубы.  …е  преувеличеннаЯ   благопристойность
бросалась  в  глаза;  эта  сорокапЯтилетнЯЯ   женщина   всЯчески   старалась
подчеркнуть свою  добропорЯдочность;  с  возрастом  она  отЯжелела,  и  муж,
который был моложе ее, выглЯдел ее племЯнником. Ћт  прошлого  она  сохранила
только одно - резкие духи, она обливалась самыми сильными эссенциЯми,  будто
пыталась вытравить из  кожи  острый  запах,  которым  была  пропитана  лавка
лекарственных трав. Ќо  горечь  ревенЯ,  терпкий  дух  бузины,  едкий  запах
перечной мЯты не выветривались, и гостинаЯ, по которой  она  прошла,  тотчас
наполнилась смутным запахом аптеки, приправленным острым ароматом мускуса.
     ЏоднЯвшись ей навстречу, Ђнриетта усадила ее напротив Љристины.
     - ‚ы ведь знакомы, не правда ли? ‚ы уже здесь встречались?
     Њатильда бросила  холодный  взглЯд  на  скромный  туалет  женщины,  про
которую говорили, что она долго жила с мужем невенчаннаЯ. ‘ тех пор как  она
сама  была  принЯта  в  некоторых   гостиных   благодарЯ   снисходительности
литературного и художественного мира, Њатильда стала  непреклонно-строгой  в
этом вопросе. Ђнриетта, котораЯ терпеть не могла Њатильду, произнесла две  -
три любезные фразы,  как  полагалось  хозЯйке,  и  продолжала  беседовать  с
Љристиной.
     †ори пожал руки Љлоду и ‘андозу. €, стоЯ рЯдом с ними подле камина,  он
рассыпалсЯ в извинениЯх перед ‘андозом за статью, поЯвившуюсЯ  утром  в  его
журнале и поносившую новый роман писателЯ.
     - ’ы знаешь, дорогой, у себЯ в доме никогда не бываешь хозЯином...  Њне
надо бы все делать самому, но не хватает времени. Џоверь, Я даже  не  прочел
статью, доверившись тому, что мне о  ней  сказали.  ЏредставлЯешь  себе  мое
возмущение, когда Я сейчас ее пробежал... џ в отчаЯнии, просто в отчаЯнии...
     - Ѓрось, иначе и быть не может, - спокойно ответил  ‘андоз.  -  ’еперь,
когда менЯ принЯлись хвалить враги, - кому  же,  как  не  друзьЯм,  на  менЯ
нападать!
     ‘нова приоткрылась  дверь,  и  в  нее  тихонько  робкой  бледной  тенью
проскользнул ѓаньер. Ћн приехал прЯмо из Њелена, как всегда один, потому что
никому не показывал свою жену. Ћн приходил к обеду  по  четвергам,  даже  не
стрЯхнув с ботинок деревенскую пыль, которую увозил обратно в тот же  вечер,
так как никогда не ночевал в городе. Ћн совсем не  изменилсЯ.  Љазалось,  он
молодел с годами, и волосы его не седели, а только светлели.
     - ѓлЯдите! ‚от и ѓаньер! - вскричал ‘андоз.
     ѓаньер отважилсЯ поздороватьсЯ с дамами, и тут вошел Њагудо. Ћн  сильно
поседел, но на его угрюмом лице со впалыми щеками блестели все те же детские
глаза. ’еперь он хорошо зарабатывал и все-таки по-прежнему  носил  чрезмерно
короткие брюки и сюртук, собиравшийсЯ складками на спине. Џродавец бронзовых
фигур, длЯ которого он работал, создал моду  на  его  прелестные  статуэтки,
поЯвившиесЯ теперь на каминах и консолЯх у богатых буржуа.
     ‘андоз и Љлод обернулись, с любопытством ожидаЯ, как произойдет встреча
Њагудо с  Њатильдой  и  †ори.  Ќо  все  произошло  очень  просто.  ‘кульптор
почтительно склонилсЯ перед ней, когда муж с безмЯтежным видом почел  долгом
ему представить ее чуть ли не в двадцатый раз.
     - ЊоЯ жена, дружище. —его же вы? Џожмите друг другу руки.
     € тогда чопорно, как  светские  люди,  которых  вынуждают  к  несколько
преждевременной фамильЯрности, Њатильда и Њагудо обменЯлись рукопожатием, но
как только Њагудо, освободившись от этой повинности, отыскал  забившегосЯ  в
уголок ѓаньера, они, не стеснЯЯсь  в  выражениЯх,  принЯлись  зубоскалить  и
вспоминать былые оргии. ‘кажите на милость! Њатильда вставила зубы!  •орошо,
что прежде она не могла кусатьсЯ!
     Ќедоставало одного только „юбюша, который обещал непременно прийти.
     - Ќас будет только  девЯть!  -  громко  заЯвила  Ђнриетта.  -  ”ажероль
прислал сегоднЯ утром письмо с извинениЯми: какой-то неожиданный официальный
обед, на котором он должен присутствовать. Ќо он оттуда сбежит  и  придет  к
одиннадцати часам.
     ‚ этот момент как раз принесли телеграмму.  ќто  телеграфировал  „юбюш:
"Џриехать не могу. Ћбеспокоен кашлем Ђлисы".
     - Ќу что ж, нас будет всего восемь! - промолвила  Ђнриетта  с  грустным
смирением хозЯйки дома, увидевшей, что число приглашенных тает.
     Љогда же лакей, открыв двери в столовую, доложил,  что  кушать  подано,
она добавила:
     - ‡начит, все в сборе! Џредложите мне руку, Љлод!
     ‘андоз подал  руку  Њатильде,  †ори  -  Љристине,  а  Њагудо  и  ѓаньер
следовали за ними, продолжаЯ смачно подтрунивать над тем, что  они  называли
"набивкой чучела прекрасной аптекарши".
     Џосле затененного мЯгкого освещениЯ гостиной  очень  большаЯ  столоваЯ,
куда они вошли, казалась залитой Ярким светом. ‘тены,  увешанные  старинными
фаЯнсовыми тарелками, походили на забавные лубочные картины.  „ва  поставца,
один с хрусталем, другой  с  серебром,  сверкали,  как  витрины  ювелира.  €
особенно сиЯл огнЯми стоЯвший посредине комнаты под  люстрой  со  множеством
зажженных  свечей  накрытый  стол,   напоминавший   богатый   катафалк:   на
белоснежной скатерти выделЯлись расставленные в образцовом порЯдке  приборы,
расписные тарелки, граненые стаканы, белые и  красные  графинчики,  закуски,
симметрично расположенные  вокруг  главного  украшениЯ  стола  -  корзины  с
пунцовыми розами, находившейсЯ в самом центре.
     ѓости сели за стол: Ђнриетта - между Љлодом и Њагудо, справа и слева от
‘андоза  оказались  Њатильда  и  Љрлстина,  †ори  и   ѓаньер   -   на   двух
противоположных концах стола. ‹акей еще не успел обнести гостей  супом,  как
произошла перваЯ неловкость. †елаЯ быть любезной и  не  расслышав  извинений
мужа, мадам †ори обратилась к хозЯину дома:
     - Ќу как? „овольны вы сегоднЯшней статьей? ќдуард сам правил корректуру
и так тщательно!
     †ори, смешавшись, пробормотал:
     - „а нет же, нет! ќто ужаснаЯ  статьЯ,  ты  же  знаешь,  ее  пропустили
вечером, когда менЯ не было.
     Џо воцарившемусЯ стесненному молчанию Њатильда  понЯла,  что  совершила
оплошность. Ќо она еще ухудшила дело, когда, бросив  на  мужа  презрительный
взглЯд, ответила очень громко, чтобы уличить его и выгородить, себЯ:
     - Ќу вот! ЋпЯть твои всегдашние враки! џ повторЯю то,  что  слышала  от
тебЯ, и не желаю, чтобы ты ставил менЯ в дурацкое положение, понЯл?
     ќто происшествие заморозило настроение гостей с  самого  начала  обеда.
Ђнриетта тщетно пыталась расхваливать кильки, одна только Љристина нашла  их
очень вкусными. Љогда поЯвились жареные султанки, ‘андоз, которого забавлЯло
смущение †ори, весело напомнил ему об одном их завтраке в Њарселе в  далекие
дни. Ђх, Њарсель! …динственный город, где хорошо кормЯт!
     Љлод, опЯть погрузившийсЯ в свои думы, казалось, внезапно пробудилсЯ  и
спросил без всЯкого перехода:
     - ђазве уже есть решение? “же назначены  художники  длЯ  новой  росписи
ратуши?
     - Ќет еще, - ответил Њагудо, - но их вот-вот назначат. џ-то  ничего  не
получу, у менЯ там нет зацепки... Ќо даже ”ажероль  очень  беспокоитсЯ.  …го
песенка спета... ‚етер переменилсЯ, и их миллионные доходы  трещат  по  всем
швам.
     Ћн рассмеЯлсЯ, и в  его  смехе  прозвучало  злорадство  удовлетворенной
мести. ѓаньер с другого конца стола ответил ему  таким  же  смешком.  €  они
отвели душу, злословЯ, радуЯсь разгрому, ужаснувшему мирок  молодых  мэтров.
‘удьбы не миновать, все это предсказывали, искусственное  повышение  цен  на
картины привело к катастрофе.  ‘  тех  пор  как  паника  охватила  любителей
картин, обезумевших, как биржевики  во  времЯ  понижениЯ,  цены  на  картины
падали день ото днЯ, и продавать их стало невозможно. ‘тоило  посмотреть  на
знаменитого  Ќоде  среди  этого  разорениЯ!  Ќекоторое  времЯ  он  держалсЯ,
придумав трюк длЯ американцев: спрЯтал в глубине галереи  одну-единственную,
одинокую, как божество, картину, цену  которой  даже  не  хотел  назвать,  с
презрением уверЯЯ, что не найдетсЯ такого богача, у которого хватило  бы  на
нее средств. € наконец согласилсЯ продать ее  за  двести  или  триста  тысЯч
франков свиноторговцу из Ќью-‰орка, который был в восторге, что увез с собой
самую дорогую картину сезона.  Ќо  такие  номера  удаютсЯ  лишь  однажды,  и
расходы Ќоде росли вместе с прибылЯми, а  он,  увлеченный,  закружившийсЯ  в
бешеном вихре комбинаций, созданных им самим, уже чувствовал, как колеблетсЯ
почва под его королевским особнЯком, осаждаемым судебными исполнителЯми.
     - Њагудо, возьмите еще белых грибов, - любезно прервала его Ђнриетта.
     ‹акей обнес гостей рыбой: гости кушали, осушали  графины  с  вином,  но
настроение сделалось таким кислым, что все поглощали  самые  вкусные  блюда,
даже не замечаЯ, что они едЯт, и это огорчало хозЯев дома.
     - Ђх да, грибы!.. - рассеЯнно повторил скульптор. - Ќет, благодарю вас.
     € он продолжал:
     -  ‡абавнее  всего,  что  Ќоде  преследует  ”ажеролЯ.  €  еще  как!  Ћн
собираетсЯ наложить арест на его имущество. ’о-то Я потешусь!  ‚от  увидите,
как этих бездарных художников,  владельцев  особнЯков  на  проспекте  ‚илье,
обдерут как липку. ‚есной их дома будут стоить гроши... €  тот  самый  Ќоде,
который подбивал ”ажеролЯ строитьсЯ и обставил его,  как  содержанку,  решил
теперь отнЯть у него все безделушки и  ковры.  Ќо  говорЯт,  тот  успел  все
заложить... •ороша картинка! Ќоде обвинЯет ”ажеролЯ, что он сам испортил все
дело, выставлЯЯ полотна из легкомысленного тщеславиЯ, а художник отвечает на
это, что больше не желает, чтобы  его  обкрадывали.  Ќадеюсь,  что  в  конце
концов они слопают друг друга!
     - ”ажероль - конченый человек... ‚прочем, он никогда не имел настоЯщего
успеха, - раздалсЯ  неумолимый  голос  ѓаньера,  тихий  голос  проснувшегосЯ
мечтателЯ.
     ‚се запротестовали. Ђ его ежегодные продажи на сто тысЯч франков, а его
медали, его крест?.. Ќо ѓаньер упрЯмо  и  таинственно  улыбалсЯ,  как  будто
факты  были  бессильны  опровергнуть  его  внутреннюю  убежденность.  Ћн   с
презрением покачал головой:
     - „а бросьте, он никогда не знал основных законов искусства!
     †ори собиралсЯ вступитьсЯ за талант ”ажеролЯ, который он  считал  своим
детищем, но тут Ђнриетта  потребовала,  чтобы  гости  обратили  внимание  на
равиоли. Ќа короткое  времЯ  атмосфера  разрЯдилась:  слышалсЯ  только  звон
хрустальных бокалов да легкое позвЯкивание вилок. ‘тол, прекраснаЯ симметриЯ
которого  нарушилась,  казалось,  сверкал   еще   Ярче   от   разгоревшегосЯ
ожесточенного спора. Ђ ‘андоз, охваченный беспокойством, удивлЯлсЯ:  "Џочему
они так жестоко нападают на ”ажеролЯ? ђазве мы не вместе начинали наш  путь,
не должны ли вместе прийти и к обшей победе?" ‚первые тревога омрачила.  его
мечты о вечной дружбе, радость от этих четвергов, которые, как он  надеЯлсЯ,
будут сменЯтьсЯ равномерной чередой, всегда одинаковые, неизменно счастливые
до. самого заката их дней. Ќо пока тревога только слегка  кольнула  его.  Ћн
сказал, смеЯсь:
     - Љлод, погоди, прибереги свои силы  длЯ  рЯбчиков.  Љлод,  да  где  ты
витаешь?
     ‘ тех пор как все умолкли, Љлод снова впал в задумчивость  и,  глЯдЯ  в
пространство, ничего не замечаЯ,  накладывал  себе  на  тарелку  равиоли.  Ђ
Љристина, ѓрустнаЯ и очаровательнаЯ, молчала, не спускаЯ  с  него  глаз.  Ћн
вздрогнул, взЯл ножку  рЯбчика  с  блюда,  которое  подал  лакей  и  которое
распространЯло на всю столовую смолистый запах.
     - —увствуете, какой аромат? - воскликнул довольный ‘андоз.  -  ЉажетсЯ,
что у тебЯ во рту все леса ђоссии!
     Ќо Љлод снова вернулсЯ к тому, что его занимало:
     - ’ак вы говорите, что зал Њуниципального ‘овета достанетсЯ ”ажеролю?
     ќтих слов было достаточно, чтобы Њагудо и ѓаньер снова оседлали  своего
конька. Њожно себе вообразить, что за водЯнистаЯ мазнЯ получитсЯ у ”ажеролЯ,
если только ему поручат этот зал, а он делает  достаточно  подлостей,  чтобы
его заполучить. Ѓыло времЯ, когда  он  притворЯлсЯ,  что  ему  наплевать  на
заказы, так как он-де великий художник, за которым гонЯютсЯ любители.  Ќо  с
тех пор как его картины  перестали  продаватьсЯ,  он  пресмыкаетсЯ,  осаждаЯ
администрацию. —то может быть подлее, чем  художник,  раболепствующий  перед
чиновником, заискивающий, готовый на мелкие  низости?  „а  ведь  это  позор,
такое  раболепие,  такаЯ   зависимость   искусства   от   тупого   произвола
какого-нибудь министра!  џсно  как  день,  что  на  этом  официальном  обеде
”ажероль лижет пЯтки какому-нибудь начальнику отдела, какому-нибудь набитому
дураку!
     - Ѓог ты мой! - сказал †ори. - Ћн обделывает свои  делишки,  и  прав...
‚едь не вы будете платить его долги!
     - „олги! „а разве Я их делал, когда подыхал с голоду? - ответил  Њагудо
высокомерно. - Љому это  по  карману  строить  себе  дворец  и  иметь  таких
разорительных содержанок, как €рма?
     ѓаньер снова перебил его своим странным голосом оракула, надтреснутым и
как будто идущим издалека:
     - €рма? „а ведь это она его содержит!
     ѓости спорили, острили. €мЯ €рмы перелетало с  одного  конца  стола  на
другой,   как   вдруг   Њатильда,   котораЯ,    желаЯ    подчеркнуть    свою
благовоспитанность,  держалась  до  той  поры  чопорно  и  молчаливо,  бурно
возмутилась, замахала руками и поджала губы с  видом  свЯтоши,  над  которой
совершают насилие:
     - ѓоспода, господа! ‚ нашем присутствии об этой особе!.. ’олько  не  об
этой особе, ради бога!
     ’ут Ђнриетте и  ‘андозу  пришлось  с  огорчением  убедитьсЯ,  что  обед
сорвалсЯ. ‘алат с трюфелЯми,  мороженое,  десерт  -  все  было  съедено  без
всЯкого удовольствиЯ, в нарастающем пылу спора, а  шампанское  и  мозельвейн
выпиты, как простаЯ вода.  Ќапрасно  Ђнриетта  расточала  улыбки,  а  добрЯк
‘андоз пыталсЯ успокоить гостей, ссылаЯсь на то, что  у  каждого  есть  свои
слабости, - никто не хотел сдаватьсЯ; достаточно было  одного  слова,  чтобы
они  в  остервенении  набрасывались  друг  на  друга.  Ќичего  похожего   на
томительную скуку, дремотное равнодушие, которые омрачали порой  их  прежние
сборища. ‘ейчас  страсти  разгорелись;  казалось,  каждый  готов  уничтожить
своего соседа. ‚ысокие свечи в люстре  Ярко  горели,  фаЯнсовые  тарелки  на
стенах цвели  своими  разрисованными  цветами,  а  стол,  казалось,  полыхал
пожаром,  словно  здесь  пронеслась   бурЯ,   разметав   приборы,   заставив
взбудораженных людей ожесточенно спорить вот уже в течение двух часов.
     €  когда  Ђнриетта  решилась  наконец  поднЯтьсЯ  из-за  стола,   чтобы
заставить гостей замолчать, шум их голосов внезапно покрыл голос Љлода:
     - Ђх, ратуша! …сли бы мне ее дали! …сли бы Я  мог...  џ  всегда  мечтал
расписать стены Џарижа!
     ‚се вернулись в гостиную, где уже зажгли  маленькую  люстру  и  стенные
канделЯбры. ‡десь казалось почти холодно по  сравнению  с  душной  столовой,
кофе на короткое времЯ умиротворил гостей. Ќе ждали никого