ЋказываетсЯ,
она целых две недели смеЯлась над ним. ‚место того чтобы войти в мастерскую,
плутовка поднималась на третий этаж и там сидела на ступеньках, пока отец не
уходил. Љупо хотел было взЯтьсЯ за г-жу ‹ера, но та закричала, что не желает
слушать никаких упреков: она сказала племЯннице о  мужчинах  все,  что  надо
было сказать, и если у скверной девчонки  еще  осталась  склонность  к  этим
негодЯЯм, то теперь она, ‹ера, за это уже не отвечает,  теперь  она  умывает
руки и клЯнетсЯ ни во что больше  не  вмешиватьсЯ,  потому  что  она  знает,
прекрасно знает о пересудах в семье Љупо! „а, да,  находЯтсЯ  люди,  которые
осмеливаютсЯ обвинЯть ее, тетку, в  том,  что  она  помогает  Ќана,  что  ей
приЯтно глЯдеть, как  эта  девчонка  губит  себЯ!  ‚прочем,  Љупо  узнал  от
хозЯйки, что Ќана была испорчена  другой  работницей,  этой  поганой  девкой
‹еони, котораЯ бросила мастерскую  и  пошла  по  рукам.  Љонечно,  Ќана  еще
ребенок, ей только нравитсЯ бегать по улицам и  кокетничать,  ее  еще  можно
венчать с флердоранжем. Ќо, черт побери, если вы хотите отдать ее  мужу  без
изъЯна, в целости и сохранности, как честную и порЯдочную девушку,  то  надо
поторапливатьсЯ.
     ‚ доме на улице ѓут-д'Ћр о старике, бегавшем за Ќана, говорили,  как  о
человеке, всем известном. Ћн был вежлив, даже несколько робок, но  при  этом
упрЯм и терпелив, точно сам дьЯвол. Ћн постоЯнно следовал за  Ќана  шагах  в
десЯти, смирный, покорный, как пес. €ногда он даже осмеливалсЯ  заходить  во
двор. Ћднажды вечером г-жа ѓодрон застала его на площадке третьего этажа. Ћн
слонЯлсЯ вдоль перил, повесив нос, в страхе и  нетерпении.  ‹орилле  грозили
съехать с квартиры, если негодЯйка-племЯнница не перестанет таскать за собой
мужчин. ‚ самом деле, это, наконец,  просто  противно:  всЯ  лестница  полна
мужчин, невозможно выйти из квартиры, чтобы  не  натолкнутьсЯ  на  них,  они
высматривают, вынюхивают и ждут на всех ступеньках. Џраво,  можно  подумать,
что в доме живет  бесстыжаЯ  сука.  Ѓоши  вздыхали  над  несчастной  судьбой
почтенного господина, которому вскружила  голову  дрЯнь-девчонка.  ‚едь  это
настоЯщий  коммерсант,  они  сами  видели  на  бульваре   де-ла-‚иллет   его
пуговичную фабрику. Џопадись ему  в  жены  порЯдочнаЯ  девушка,  он  мог  бы
осчастливить ее. “знав от привратника и его жены все эти подробности, жители
дома и даже сама ‹орилле стали выказывать старику знаки величайшего уважениЯ
всЯкий раз, как встречали его, когда он тащилсЯ по пЯтам за Ќана, бледный, с
отвислой губой и аккуратно подстриженной седеющей бородкой, закрывавшей шею,
словно воротничок.
     ‚ первый месЯц Ќана издевалась над стариком. ‘мотреть противно, как  он
увиваетсЯ за ней! ЌастоЯщий мышиный жеребчик. ‚ толпе потихоньку прикасаетсЯ
к ее юбке, а сам делает вид, будто он тут ни при  чем.  Ђ  что  за  ноги,  -
словно две кочерги! Ќет, настоЯщие  спички!  Ђ  темЯ  совсем  голое,  только
где-то на шее четыре завитка, из них так  ловко  сделан  начес,  что  просто
подмывает узнать адрес  парикмахера,  который  так  искусно  устраивает  ему
пробор. Ђх, старый сморчок! ’уда же лезет, - видно, совсем спЯтил!
     Ќо старик не отставал, и постепенно он начал казатьсЯ Ќана не таким  уж
смешным. “ нее поЯвилсЯ смутный страх перед ним; если бы он подошел поближе,
она бы закричала. Ќе раз, останавливаЯсь у витрин ювелиров, она слышала, как
он что-то нашептывает ей. € то, что он говорил, было всегда верно:  в  самом
деле, ей очень хотелось иметь вот этот крестик на бархатной ленточке или вот
те крохотные, словно две капельки крови, коралловые сережки. „а что  уж  там
драгоценности, не может же она всегда оставатьсЯ таким  оборвышем;  она  уже
устала без конца освежать свой нарЯд обрезками лент из цветочной  мастерской
и особенно надоела ей стараЯ  шапчонка,  с  которой  свисали  жалкие  цветы,
украденные у г-жи ’итревиль, как свисает грЯзный носовой платок  из  заднего
кармана беднЯка. € вот, когда она семенила по улицам, когда экипажи обдавали
ее грЯзью, а витрины магазинов слепили ей глаза, в ней поднималось  бешеное,
мучительное, как голод, желание быть хорошо  одетой,  есть  вкусные  вещи  в
ресторанах, ходить  в  театр,  жить  в  собственной,  красиво  меблированной
комнате. Ћна останавливалась, бледнеЯ  от  желаний,  и  чувствовала,  как  с
парижской мостовой поднимаетсЯ по ее телу горЯчаЯ волна, как  ею  овладевает
страстнаЯ жажда вкусить те наслаждениЯ, о которых  она  грезила  в  сутолоке
тротуаров. Ђ старик всегда был  тут,  и  как  раз  в  такие  минуты  начинал
нашептывать ей на ухо свои предложениЯ. Ђх, с какой радостью ударила бы  оЯа
с ним по рукам, если бы не боЯлась его, если бы не было  в  ней  внутреннего
возмущениЯ, придававшего ее отказам твердость, если бы она, при  всей  своей
порочности, не испытывала ужаса и отвращениЯ к тому неизвестному, что  несет
с собою мужчина.
     Ќо  когда  наступила  зима,  жизнь  в  семействе  Љупо   стала   совсем
невыносимой. Љаждый вечер Ќана получала побои. Љогда отец уставал лупить ее,
за нее принималась мать: она учила дочь хорошему поведению. ‘плошь  и  рЯдом
дело доходило до общих  потасовок.  Ћдин  бил  Ќана,  другой  защищал  ее  и
кончалось тем, что все оказывались на полу и катались по нему,  колотЯ  друг
друга среди осколков перебитой посуды. Љ тому же было и голодно  и  холодно.
…сли девочка покупала себе что-нибудь хорошенькое, - ленты ли, запонки ли  к
манжеткам, - родители немедленно отбирали у нее эти вещицы и пропивали. Ќана
имела право только  на  ежевечернюю  порцию  колотушек,  после  которой  она
укладывалась на рваную простыню и всю  ночь  дрожала  под  черной  юбчонкой,
служившей ей вместо одеЯла. Ќет, - эта проклЯтаЯ жизнь не  могла  вечно  так
продолжатьсЯ, Ќана не хотела гибнуть в этой дыре! ‘ отцом она уже  давно  не
считалась. Љогда отец пьЯнствует, как свиньЯ, то это уже не отец,  а  просто
грЯзнаЯ  скотина,  от  которой  надо  поскорее  избавитьсЯ.  Ђ  теперь  дочь
постепенно утрачивала любовь и к матери. †ервеза  тоже  стала  пить.  Ћна  с
удовольствием ЯвлЯлась к дЯде Љоломбу за мужем, а в сущности за  тем,  чтобы
выпить. Џила она очень ловко, без всЯкого ломаньЯ,  совсем  не  притворЯЯсь,
будто водка внушает ей отвращение, как она это делала  вначале.  ’еперь  она
опрокидывала стаканчики одним духом, засиживалась в кабаке часами и,  выходЯ
оттуда, еле держалась на ногах. ЏроходЯ мимо  "‡ападни",  и  видЯ  там  свою
мать, сидЯщую за  столиком  среди  пьЯных  и  орущих  мужчин,  Ќана  ощущала
настоЯщее бешенство: молодежь не  понимает,  как  можно  любить  водку,  она
тЯнетсЯ совсем к другим  лакомствам.  Ќечего  сказать,  приЯтными  картинами
любовалась она по вечерам: отец пьЯн, мать пьЯна, сиди тут с  ними  в  богом
проклЯтой, насквозь проспиртованной дыре, да еще без хлеба. ‘вЯтаЯ, и то  не
выдержит. …сли в один прекрасный день она  улизнет  из  дому,  то  родителЯм
придетсЯ только признать свою вину, сознатьсЯ в том, что они сами  вытолкали
ее на улицу.
     Љак-то в субботу, вернувшись домой, Ќана  застала  родителей  в  совсем
скотском виде. ЏьЯный отец храпел, развалившись  поперек  кровати.  †ерзеза,
покачиваЯсь на стуле, мотала головой,  устремив  куда-то  в  пустоту  взглЯд
мутных, тревожных глаз. Ћна даже забыла  разогреть  обед,  -  остатки  рагу.
ЋплывшаЯ свеча тускло освещала мерзкое убожество каморки.
     - Џришла, паскуда? - пробормотала †ервеза. -  •орошо  же,  сейчас  отец
тебе покажет!
     Ќана не отвечала. Џобледнев, она пристально разглЯдывала остывшую печь,
пустой стол, всю  эту  мрачную  комнату;  в  ней  было  что-то  безнадежное,
ужасное, - присутствие пьЯной  четы,  дошедшей  до  полного  одичаниЯ,  лишь
усиливало это впечатление. Ќе снимаЯ шлЯпы, девушка обошла  комнату,  потом,
стиснув зубы, открыла дверь и вышла.
     - ЋпЯть уходишь? - пробормотала мать, она не  в  силах  была  повернуть
голову.
     - „а, забыла кое-что. ‘ейчас приду... „о свиданьЯ.
     € не вернулась. Ќаутро протрезвившиесЯ супруги дрались и обвинЯли  друг
друга в бегстве Ќана. Ќу, теперь девчонка убежала далеко,  если  только  она
вообще еще бегает. ‚ утешение родителЯм можно было сказать  только  то,  что
говорЯт детЯм об улетевшей птичке: поймать ее нетрудно, надо только насыпать
ей соли на хвост. „лЯ †ервезы это  было  последним  и  убийственным  ударом;
несмотрЯ на все свое отупение,  она  Ясно  чувствовала,  что  после  падениЯ
дочери ее еще глубже засосет трЯсина. ’еперь она совсем одинока,  у  нее  не
осталось ребенка, с которым нужно было считатьсЯ, теперь ничто не мешало  ей
катитьсЯ вниз. „а, "эта  гадина  Ќана"  унесла  со  своими  грЯзными  юбками
последние остатки ее порЯдочности. †ервеза пила запоем три днЯ. Ћна  была  в
бешенстве и, сжимаЯ кулаки, осыпала гулЯщую дочь отвратительной бранью. Љупо
сначала обегал  внешние  бульвары,  заглЯдываЯ  под  шлЯпки  всем  встречным
девкам, а потом совсем успокоилсЯ и снова  принЯлсЯ  за  свою  трубку.  ‹ишь
изредка он вдруг вскакивал из-за стола и, потрЯсаЯ ножом,  кричал,  что  его
обесчестили, но затем снова усаживалсЯ и принималсЯ доедать суп.
     ‘лучай в семействе Љупо никого особенно не изумил:  девчонки  постоЯнно
исчезали  из  этого  дома,  словно  чижи  из  открытой  клетки.  Ќо  ‹орилле
торжествовали. Ћ, они всегда говорили, что эта штучка выкинет  фокус.  ќтого
надо было  ждать:  все  цветочницы  кончают  плохо.  Ѓоши  и  Џуассоны  тоже
посмеивались, напускаЯ на себЯ необыкновенную добродетель. ‡ащищал Ќана один
только ‹антье, да и то не без лукавства.
     - Ѓоже мой, - говорил он  со  своим  всегдашним  пуританским  видом,  -
разумеетсЯ, девушка,  убегаЯ  из  дома,  попирает  все  законы,  божеские  и
человеческие. Ќо, черт побери, эта крошка, право же, слишком  хороша,  чтобы
терпеть нищету в таком возрасте!
     € его глаза загорались веселым огоньком.
     - Љак,  вы  еще  не  знаете?  -  воскликнула  однажды  г-жа  ‹орилле  в
дворницкой Ѓошей, где всЯ компаниЯ  угощалась  кофе.  -  ‚едь  •ромуша  сама
продала свою дочь! ЏровалитьсЯ мне на этом месте!.. „а, да, продала, у  менЯ
есть доказательства!.. ‚ы знаете, тот старик, что с утра до вечера  вертелсЯ
у нас на лестнице, - ведь он же поднималсЯ к ним  расплачиватьсЯ  по  счету.
ќто прЯмо в глаза бросаетсЯ. Ђ вчера-то! Ћдин человек видел их в Ђмбипо. „а,
да, - и барышню, и старого  волокиту...  честное  слово!  Ћни  были  вместе,
ей-богу!
     „опив кофе, начали обсуждать новость. ‚ конце концов во  всем  этом  не
было ничего невероЯтного. € не такие дела бывали. Љончилось  тем,  что  даже
самые уважаемые обыватели  квартала  стали  повторЯть,  будто  †ервеза  сама
продала свою дочь.
     ’еперь †ервеза жила, как жилось, и не обращала никакого вниманиЯ на то,
что о ней говорили. …е можно было в глаза назвать  на  улице  воровкой:  она
даже не обернулась бы. ‚от уже месЯц, как она больше не работала в прачечной
г-жи ”оконье: хозЯйка вынуждена была выгнать ее, чтобы прекратить постоЯнные
недоразумениЯ. ‡а несколько  недель  †ервеза  переменила  восемь  прачечных;
прослужив два-три днЯ, она неизменно получала  расчет:  она  портила  белье,
работала  небрежно,  грЯзно  и,  совсем  потерЯв  голову,  утратила  прежнее
мастерство. Ќаконец, чувствуЯ, что работа валитсЯ у нее из рук, она  бросила
глаженье и стала стирать поденно в прачечной на ђю-Ќев. Џришлось возитьсЯ  с
самой грЯзной, с самой черной  работой,  перейти  на  самую  низшую  ступень
ремесла,  спуститьсЯ  до  самой  грубой  и  простой  его  части,  -  и   это
окончательно  сбило  †ервезу  с  пути,  Явилось  новой  фазой  ее   падениЯ.
ђазумеетсЯ, от стирки она  не  хорошела.  €з  прачечной  она  выходила,  как
паршиваЯ собака, мокраЯ, ободраннаЯ,  сквозь  прорехи  виднелось  посиневшее
тело. ЌесмотрЯ на вечную пустоту в желудке, она все толстела, а больнаЯ нога
стала так часто подвертыватьсЯ, что, идЯ с кем-нибудь по улице, †ервеза чуть
не сбивала своего спутника с ног, до того сильно она хромала.
     ‚полне понЯтно, что, дойдЯ до такого падениЯ,  она  утратила  всю  свою
женскую гордость. “ нее не осталось ни былого достоинства, ни кокетства,  ни
потребности в чистых человеческих чувствах, в приличии, в уважении. …е можно
было теперь ударить куда угодно, и в живот, и в спину, - она сделалась такой
дрЯблой, такой рыхлой, что уже ничего не чувствовала. € ‹антье  окончательно
бросил ее. Ћн перестал даже щипать ее длЯ проформы. Ђ она,  казалось,  и  не
заметила, как оборвалась многолетнЯЯ свЯзь, постепенно угасшаЯ  во  взаимной
усталости. Љ тому же это освобождало ее  от  лишней  обузы.  Ћна  равнодушно
относилась ко всем этим "пустЯкам", волновавшим ее  в  былые  годы,  и  даже
свЯзь ‹антье с ‚иржини не трогала ее. …сли бы они захотели, она сама держала
бы им свечку в темноте. ’еперь свЯзь шапочника с  бакалейщицей  уже  ни  длЯ
кого не составлЯла секрета, и парочка не стеснЯлась.  Ћсобенно  удобно  было
то, что Џуассон раз в двое суток уходил на ночное дежурство. Џока он  дрожал
от холода на пустынных улицах, его жена грелась дома с соседом.  Ћ,  они  не
торопились, они прислушивались, как он медленно шагает, стуча сапогами, мимо
лавки, в черной пустоте улицы, - и даже не высовывали  носа  из-под  одеЯла.
‚едь полицейский на посту должен думать только о своих обЯзанностЯх, не  так
ли? € пока этот суровый человек охранЯл чужое имущество, они до самого  утра
спокойно пользовались его собственностью. Ќад этой комедией  потешалсЯ  весь
квартал ѓут-д'Ћр. ‚сем казалось очень  смешным,  что  местный  представитель
власти украшен рогами. Љ тому же ведь ‹антье завоевал этот угол.  Џри  лавке
полагаетсЯ и лавочница - это вполне  естественно.  ‹антье  только  что  съел
прачку, а теперь стал объедать бакалейщицу; и если бы  потом  он  взЯлсЯ  по
очереди за владелиц портновских, писчебумажных и модных  магазинов,  то  его
крепкие челюсти справились бы и с ними.
     Ќет,  еще  никому  не  доводилось  столько  лакомитьсЯ!  Љогда   ‹антье
советовал ‚иржини торговать сластЯми, он отлично знал,  что  делал.  Ћн  был
истым провансальцем и обожал сладкое. Џраво, он мог  бы  жить  исключительно
пастилой, леденцами, драже и шоколадом. Ћсобенно любил он  драже  и  называл
его "миндалем в сахаре". ќти конфеты так  приЯтно  щекотали  небо,  что  при
одном упоминании о них слюнки текли. ‚от  уже  целый  год,  как  он  питалсЯ
одними конфетами. Љогда ‚иржини оставлЯла его  одного  и  просила  постеречь
лавку, он открывал шкафы и набивал сластЯми полные карманы. —асто,  когда  в
лавке собиралось пЯть-шесть  человек,  он,  разговариваЯ,  снимал  крышку  с
какой-нибудь вазы, запускал туда руку  и  принималсЯ  грызть  леденцы.  ‚аза
оставалась открытой и постепенно пустела. Ќа его "манию",  как  называл  это
сам ‹антье, все давно махнули рукой. Љ тому же  он  выдумал,  будто  у  него
хроническаЯ простуда, постоЯнное раздражение в горле, и  будто  от  сладкого
ему становитсЯ легче. Ћн по-прежнему нигде не работал и носилсЯ со все более
и более  широкими  планами;  последнее  времЯ  он  трудилсЯ  над  совершенно
исключительным изобретением: особой шлЯпой-зонтом,  то  есть  такой  шлЯпой,
котораЯ при первых же каплЯх дождЯ автоматически превращалась бы в  огромный
зонт. Ћн обещал Џуассону половину доходов от изобретениЯ и часто  занимал  у
него на опыты франков по двадцати. Ђ тем временем лавочка буквально таЯла  у
него во рту. Ћн съедал решительно все, вплоть до шоколадных сигар и сахарных
трубок. Љогда, объевшись сластЯми,  он  воспламенЯлсЯ  нежными  чувствами  и
где-нибудь в темном уголке начинал лизатьсЯ с хозЯйкой, -  она  чувствовала,
что он весь насквозь пропитан сахаром, что губы у него сладкие, как конфеты.
ЏриЯтно целовать такого мужчину! Ћн стал медовым.  Ѓоши  говорили,  что  ему
достаточно опустить палец в стакан кофе, чтобы он превратилсЯ в сироп.
     ђазнежившись от сластей, ‹антье обращалсЯ с  †ервезой  по-отечески.  Ћн
постоЯнно давал ей советы, журил за  то,  что  она  разлюбила  работу.  —ерт
возьми, в таком возрасте женщина должна уметь изворачиватьсЯ! Ћн обвинЯл  ее
в том, что она всегда была лакомкой. Ќо ведь  людЯм  надо  помогать  даже  и
тогда,  когда  они  этого  не  заслуживают,  -  и  он  часто  подыскивал  ей
какой-нибудь мелкий заработок. Ћн уговорил ‚иржини  каждую  неделю  нанимать
†ервезу мыть полы в лавке и в жилых комнатах. ‚ода со щелоком - это как  раз
ее дело! ‡а мытье †ервеза  получала  по  тридцати  су.  Љаждую  субботу  она
приходила с самого утра, приносЯ с собою таз и щетку. Љазалось,  она  ничуть
не страдала от того, что теперь ей приходитсЯ выполнЯть здесь самую  грЯзную
и унизительную работу, работу поломойки, - здесь, в той самой лавке, где она
когда-то  царила,  как  прелестнаЯ  белокураЯ  хозЯйка.  ’о  было  последнее
унижение: о гордости было забыто.
     Љак-то в субботу ей пришлось особенно трудно. ’ри днЯ подрЯд шел дождь,
и, казалось, сапоги покупателей затащили в лавку  всю  грЯзь,  какаЯ  только
была в квартале. ‚иржини сидела за прилавком и корчила из себЯ  барыню.  Ћна
была аккуратно причесана, в белом воротничке и кружевных манжетках. ђЯдом  с
ней, на узкой скамейке, крытой красным молескином,  развалилсЯ  ‹антье.  Ћн,
казалось, был у себЯ дома и выглЯдел, как настоЯщий хозЯин заведениЯ. Џравой
рукой он небрежно шарил в вазе с мЯтными лепешками: грызть сладкое сделалось
длЯ него необходимостью.
     - Џослушайте, госпожа Љупо, - крикнула ‚иржини, поджав  губы,  она  все
времЯ следила за работой поломойки, - вы оставили грЯзь. ‚он  там,  в  углу.
Џодотрите-ка почище!
     †ервеза повиновалась. Ћна вернулась в угол и снова  принЯлась  вытирать
пол: ‘тоЯ на коленЯх в луже грЯзной воды, она склонилась до полу;  ее  плечи
выпирали из-под кофты,  руки  посинели  и  утратили  гибкость.  ‘тараЯ  юбка
прилипла к бедрам. Љазалось, на паркетном полу валЯетсЯ куча грЯзных трЯпок;
†ервеза была растрепана. ‘квозь дыры  кофты  виднелось  дрЯблое  тело;  кожа
собиралась складками: они то разглаживались, то снова собирались, трЯсЯсь от
резких движений. †ервеза взмокла, с кончика ее  носа  падали  на  пол  капли
пота.
     - —ем больше поту, тем больше блеску, - нравоучительно  заЯвил  ‹антье,
еле ворочаЯ Языком: рот у него был набит мЯтными лепешками.
     ‚иржини,  полузакрыв  глаза,  медленно  поворачивалась   с   томным   и
царственным видом. Ћна пристально следила за работой и рассуждала вслух:
     - …ще немножко направо! Ђ  теперь  обратите,  пожалуйста,  внимание  на
панель... ‚ы знаете, в прошлую субботу Я была не совсем довольна вами. “ вас
остались пЯтна.
     Ћба, шапочник и бакалейщица, напускали на себЯ спесь, словно сидели  на
троне, пока  †ервеза  ползала  у  их  ног  в  грЯзи.  „олжно  быть,  ‚иржини
наслаждалась этим, потому что ее кошачьи глаза на мгновение зажглись желтыми
искрами, и  она  с  томной  улыбкой  взглЯнула  на  ‹антье.  Ќаконец-то  она
вознаградила себЯ за давнюю порку в прачечной,  все  времЯ  не  дававшую  ей
покоЯ!
     Љогда †ервеза на минуту переставала тереть  пол,  из  соседней  комнаты
доносилсЯ слабый звук лобзика. ‚ открытую дверь был виден профиль  Џуассона,
вырисовывавшийсЯ в тусклом дневном свете. ‚ этот день полицейский не дежурил
и пользовалсЯ досугом, чтобы предатьсЯ своей любимой страсти  -  выпиливанию
коробочек. Ћн сидел за столом и с необыкновенным усердием выпиливал узоры на
Ящике красного дерева из-под сигар.
     - Џослушайте, Ѓаденгэ! - закричал ‹антье, который снова начал  дружески
именовать полицейского этим прозвищем.  -  Ћтдайте  мне  вашу  коробочку,  Я
подарю ее одной барышне.
     ‚иржини ущипнула его, но он, не переставаЯ улыбатьсЯ,  галантно  воздал
ей добром за зло - погладил ее колено и  самым  естественным  образом  убрал
руку,  как  только  Џуассон  поднЯл  голову  и  повернулсЯ,  показываЯ  свою
бороденку клинышком и рыжие усы, торчавшие на землистом лице.
     - „а Я как раз длЯ вас  и  работаю,  Ћгюст,  -  сказал  полицейский.  -
Џодарок на памЯть.
     - Ђ! Ќу, в таком случае Я, конечно, сохраню вашу коробочку длЯ себЯ,  -
со смехом отвечал ‹антье. - ‡наете, Я повешу ее на  шею  на  ленточке.  -  €
вдруг,  словно  эти  слова  напомнили  ему  что-то  другое,  он   неожиданно
воскликнул: - „а, кстати! ‚едь вчера вечером Я встретил Ќана.
     ќта новость настолько поразила †ервезу, что она  села  в  лужу  грЯзной
воды, затоплЯвшей лавку, да так и осталась сидеть, всЯ в поту, задыхаЯсь, со
щеткой в руках.
     - Ћх! - только и произнесла она.
     - „а, да, Я шел по улице Њартир. ‚друг вижу: какаЯ-то  девчонка  скачет
под руку со стариком. џ сразу подумал: кажетсЯ, мне знакома эта штучка!  Ќу,
прибавил шагу - и носом к носу столкнулсЯ  с  нашей  милой  Ќана...  —то  ж,
жалеть ее не приходитсЯ, она очень счастлива. Џрелестное шерстЯное платьице,
на шее золотой крестик, и вид превеселый!
     - Ћх! - повторила †ервеза еще глуше.
     ‹антье покончил с лепешками и полез в другую вазу, за Ячменным сахаром.
     - ‹овкаЯ девчонка! - продолжал он. - Џредставьте себе, она сделала  мне
знак, чтобы Я шел за ней, - да еще  с  каким  шиком!  Џотом  она  спровадила
своего старичка куда-то  в  кафе.  „а,  замечательный  старичок!  ‘овсем  уж
выдохсЯ!.. џ осталсЯ  у  двери,  и  она  вышла  ко  мне.  ЌастоЯщаЯ  змейка!
•орошенькаЯ, важничает и лижетсЯ, как щеночек. „а, да, она поцеловала  менЯ,
расспрашивала обо всех... ‘ловом, Я очень рад, что встретилсЯ с ней.
     - Ћх! - произнесла †ервеза в третий раз.
     Ћна совсем сникла и все ждала. Ќеужели дочь ни слова не спросила о ней?
‚ наступившей тишине снова слышалсЯ только скрежет  лобзика.  ‹антье  совсем
развеселилсЯ и, причмокиваЯ губами, энергично сосал Ячменный сахар.
     - Ќу, если бы мне пришлось ее увидеть, Я сейчас же перешла бы на другую
сторону, - сказала ‚иржини, еще раз крепко ущипнув шапочника. - „а, если  бы
со мной поздоровалась на улице такаЯ девка, мне бы  всЯ  кровь  бросилась  в
лицо... Ќе во гнев вам будь сказано, госпожа Љупо, ваша дочь ужаснаЯ  дрЯнь.
Џуассон каждый день подбирает на улице и не таких, а почище.
     †ервеза ничего не говорила и не шевелилась; глаза ее были устремлены  в
пустоту. Џотом  она  медленно  покачала  головой,  словно  отвечаЯ  себе  на
какие-то невысказанные мысли. Ђ ‹антье мечтательно прошептал:
     -  Ќу,  такой  дрЯни  всЯкий  бы  с  радостью   отведал.   Ќежна,   как
цыпленочек!..
     Ќо ‚иржини взглЯнула на него  так  свирепо,  что  он  счел  необходимым
тотчас же замолчать и умилостивить ее какой-нибудь любезностью. Ћн оглЯнулсЯ
на полицейского, удостоверилсЯ, что тот уткнулсЯ носом в свою коробочку,  и,
воспользовавшись этим, переправил в  рот  ‚иржини  кусок  Ячменного  сахара.
‚иржини благосклонно усмехнулась и обратила свой гнев на †ервезу.
     -  Џоторапливайтесь,  пожалуйста!  ’орчит,  как  столб,  а  работа   не
движетсЯ... Ќу, ну, поворачивайтесь, Я вовсе не  намерена  шлепать  по  этой
грЯзной воде до самого вечера. - € добавила тихим и злым  голосом:  -  џ  не
виновата, что ваша дочь пошла по рукам.
     †ервеза, должно быть,  не  слышала,  она  снова  принЯлась  тереть  пол
щеткой; спину у нее ломило, она почти  распласталась  по  полу  и  двигалась
неуклюже, словно жаба. ‘удорожно вцепившись руками в щетку, она гнала  перед
собою черную волну; брызги перепачкали ее до самых волос. ’еперь  оставалось
только согнать грЯзную воду за порог, в канавку, и сполоснуть пол.
     Њежду тем ‹антье соскучилсЯ. Џомолчав немного, он снова заговорил:
     - ‡наете, Ѓаденгэ, - закричал он, -  вчера  Я  видел  на  улице  ђиволи
вашего патрона. Ќу и поистаскалсЯ же он! „ай бог, чтоб его  хватило  еще  на
полгода... „а, он живет вовсю!
     Ћн говорил об императоре. Џолицейский, не поднимаЯ глаз,  сухо  ответил
ему:
     - …сли б вы были правительством, вы тоже не были бы таким жирным.
     - Ћ  мой  милый,  -  ответил  шапочник,  неожиданно  напускаЯ  на  себЯ
необычайную  серьезность,  -  если  бы  Я  был  правительством,   то,   могу
поручитьсЯ, дела шли бы несколько  получше...  ‚озьмите  хоть  нашу  внешнюю
политику: в самом деле, ведь просто холодный пот прошибает!  Ќет,  приведись
мне только найти какого-нибудь журналиста да внушить ему свои мысли...
     Ћн воодушевилсЯ. џчменный сахар кончилсЯ, и  ‹антье  открыл  коробку  с
"девичьей кожей", которую и принЯлсЯ сосать, не переставаЯ жестикулировать.
     -‚се это очень просто... Џрежде всего Я восстановил бы Џольшу и  создал
крупное скандинавское государство, которое держало  бы  в  страхе  северного
гиганта... ‡атем Я объединил бы все мелкие  германские  государства  в  одну
республику... —то до Ђнглии, то ее боЯтьсЯ не приходитсЯ;  пусть  бы  только
пошевелилась - Я тотчас послал бы в €ндию стотысЯчное войско... Џрибавьте  к
этому, что султана Я  немедленно  прогнал  бы  палкой  в  Њекку,  а  папу  в
€ерусалим... Ќу? “ менЯ бы …вропа живо очистилась! ‚от и все. ѓлЯдите  сюда,
Ѓаденгэ...
     Ћн сделал короткую паузу и взЯл в горсть пЯть-шесть кусочков  "девичьей
кожи".
     - Ќу вот, все это отнЯло бы не больше времени, чем вот эти штучки.
     € он быстро побросал все куски себе в рот.
     - “ императора несколько иной план...  -  сказал  полицейский,  подумав
минуты две.
     - „а бросьте вы! - Яростно закричал шапочник.  -  ‡наем  мы  его  план!
…вропа на нас плевать хочет...  Љаждый  день  тюильрийские  холуи  подбирают
вашего патрона под столом между двумЯ великосветскими шлюхами!
     ’ут Џуассон встал. Ћн подошел  поближе  и,  приложив  руку  $с  сердцу,
сказал:
     - ‚ы оскорблЯете менЯ, Ћгюст. ‘порьте, но не касайтесь личностей.
     ’огда в дело вмешалась ‚иржини. Ћна  попросила  мужчин  оставить  ее  в
покое. “бирайтесь вы со своей …вропой - знаете куда? †ивут  душа  в  душу  и
постоЯнно грызутсЯ из-за политики!..  Њужчины  немного  поворчали,  а  потом
полицейский в знак того, что он больше не сердитсЯ, принес готовую крышку от
новой коробочки. Ќа ней была выложена разноцветным деревом надпись:  "Ћгюсту
на добрую памЯть". ‹антье был очень польщен. Ћн откинулсЯ  на  стуле  и  так
развалилсЯ, что, казалось, прильнул к ‚иржини. Ђ муж глЯдел на это, и ни его
мутные глаза, ни потрепанное лицо ничего не выражали; но  времЯ  от  времени
кончики  рыжих  усов  шевелились  так  странно,  что  другому,   не   такому
самоуверенному человеку, как ‹антье, это должно было  бы  внушить  некоторые
опасениЯ.
     Џройдоха ‹антье отличалсЯ спокойной  наглостью,  котораЯ  так  нравитсЯ
дамам. Ќе успел Џуассон отвернутьсЯ, как он уже поцеловал его жену  в  левый
глаз. Ћбычно он отличалсЯ осторожностью  и  хитростью,  но  после  споров  о
политике шел на любой риск: он хотел одержать верх над противником в  глазах
женщины. “крадкой за спиной полицейского жадно целуЯ ‚иржини,  ‹антье  мстил
ему за императорский режим, сделавший ”ранцию пЯтой спицей в  колеснице.  Ќо
на этот раз он позабыл о присутствии †ервезы. Ћна уже ополоснула  и  вытерла
пол и теперь стоЯла перед прилавком в ожидании своих тридцати су. Љ  поцелую
она отнеслась спокойно, как к чему-то вполне естественному,  не  имевшему  к
ней никакого отношениЯ. ‚иржини, казалось, была раздосадована. Ћна  швырнула
на прилавок тридцать су. †ервеза, мокраЯ и жалкаЯ, как собака, вытащеннаЯ из
сточной канавы, не трогалась с места и будто все еще ждала чего-то.
     - ’ак она вам ничего не сказала? - спросила она, наконец, у ‹антье.
     - Љто? - громко переспросил он. - Ђх,  да,  Ќана!..  Ќет,  нет,  больше
ничего. Љакой ротик у этой штучки! ЌастоЯщий горшочек землЯники!
     € †ервеза ушла со своими тридцатью су в руках. …е.  стоптанные  башмаки
чавкали, как два насоса, и разыгрывали  целую  арию,  оставлЯЯ  на  тротуаре
широкие грЯзные следы.
     Њестные пьЯницы говорили, что †ервеза  пьет  с  горЯ,  что  ей  хочетсЯ
забыть о падении дочери. „а  и  сама  она,  когда  брала  со  стойки  стакан
чего-нибудь  крепкого,  неизменно  принимала  трагический  вид   и,   выпив,
заЯвлЯла, что  хочет  издохнуть  от  этой  отравы.  Ќапившись  допьЯна,  она
повторЯла, что пьет с горЯ. Ќо порЯдочные люди пожимали плечами: кто  же  не
знает, чего стоит в "‡ападне" это бутылочное горе. Љонечно, вначале  бегство
Ќана очень мучило †ервезу. ‚ ней была возмущена всЯ ее порЯдочность; к  тому
же всЯкой матери неприЯтно думать, что, быть может, в  эту  минуту  ее  дочь
путаетсЯ с первым встречным. Ќо †ервеза  слишком  отупела,  сердце  ее  было
разбито, ум помутилсЯ, и она не могла долго страдать от позора. Ќастроение у
нее быстро менЯлось. ’о она забывала о дочери и не думала  о  ней  по  целым
неделЯм, то вдруг ее неожиданно  охватывал  гнев  или,  наоборот,  нежность;
случалось это и в трезвом и в  пьЯном  виде;  ею  овладевала  бешенаЯ  жажда
видеть Ќана, осыпать ее поцелуЯми или, наоборот, Яростными  ударами,  смотрЯ
по расположению духа. Љончилось тем, что она утратила всЯкое представление о
порЯдочности. Ќо ведь Ќана была ее дочь, - не так ли?  Ђ  когда  у  человека
есть собственность, он не желает, чтобы она улетучивалась.
     Љогда на †ервезу нападали такие мысли, она принималась  оглЯдывать  всю
улицу взглЯдом сыщика. Ђх, если бы ей подстеречь эту дрЯнь! “ж она сумела бы
притащить ее домой!.. ‚ тот год весь  квартал  перестраивалсЯ.  Џрокладывали
бульвар Њажента и бульвар Ћрнано, которые снесли с лица земли старую заставу
Џуассоньер и перерезали внешний бульвар. ‚сЯ эта часть города  стала  совсем
неузнаваемой. ‘ одной стороны улица Џуассонье была сровнена с землей. ’еперь
с улицы ѓут-д'Ћр был  виден  огромный  просвет,  залитый  солнцем  и  свежим
воздухом, а на  месте  жалких  домишек,  закрывавших  вид  с  этой  стороны,
возвышалсЯ на бульваре Ћрнано настоЯщий монумент,  -  огромный  шестиэтажный
дом, украшенный скульптурами, словно церковь; его сверкающие окна, прикрытые
вышитыми занавесками, говорили о богатстве. ќтот  ослепительный  белый  дом,
стоЯвший как раз против улицы ѓут-д'Ћр, казалось, отбрасывал  на  нее  целый
поток света. ‹антье и Џуассон спорили из-за него ежедневно.  апочник  никак
не мог примиритьсЯ с разрушениЯми, производившимисЯ  в  Џариже.  Ћн  обвинЯл
императора,  что  тот  повсюду  строит  дворцы,  чтобы  выгнать  рабочих   в
провинцию, а полицейский, бледнеЯ от гнева, холодно отвечал, что  император,
наоборот, заботитсЯ прежде всего о  рабочих,  и  длЯ  того,  чтобы  дать  им
работу, он, если понадобитсЯ, снесет с лица земли весь Џариж.  †ервеза  тоже
досадовала, что перестройка разрушает привычный темный  угол  предместьЯ.  ‚
сущности, ей было обидно, что, в то времЯ как она катитсЯ  ко  дну,  квартал
обновлЯетсЯ и украшаетсЯ. ’от, кто сидит в грЯзи, не любит,  чтобы  на  него
падал свет. Џоэтому, разыскиваЯ Ќана,  †ервеза  приходила  в  Ярость,  шагаЯ
через наваленные строительные  материалы,  ковылЯЯ  по  разрытым  тротуарам,
обходЯ загородки. Џрекрасный дом на бульваре  Ћрнано  выводил  ее  из  себЯ.
’акие дома строЯтсЯ длЯ шлюх вроде Ќана.
     Њежду тем она не раз получала сведениЯ о дочери. ‚сегда ведь  находЯтсЯ
добрые люди, которые любЯт и торопЯтсЯ сообщать  вам  неприЯтности.  „а,  ей
рассказали, что Ќана уже  успела  бросить  своего  старика,  и  притом,  длЯ
начинающей, бросить очень ловко. ‘о стариком ей было неплохо. Ћн баловал ее,
души в ней не чаЯл; при  известной  ловкости  она  даже  могла  быть  вполне
свободной. Ќо юность глупа, и Ќана убежала с каким-то хлыщом; с кем - хорошо
не знали. Ћднако было доподлинно известно, что в  один  прекрасный  день  на
площади Ѓастилии она попросила у старика три су на маленькую  надобность,  и
что он так и ждет ее там по сей день.  ‚  хорошем  обществе  это  называетсЯ
откланЯтьсЯ по-английски. „ругие божились, что после этого ее уже  видели  в
"‘алоне ЃезумиЯ", на  улице  апель,  где  она  отплЯсывала  канкан.  ’ут-то
†ервеза и решила обойти все местные кабачки и танцульки.  Ћна  посещала  все
публичные балы. Љупо сопровождал ее  в  этих  поисках.  ‘начала  они  просто
ходили по увеселительным местам, вглЯдываЯсь во всех вертЯщихсЯ девиц. Ќо  в
один прекрасный вечер, - у них были деньги, - они сели за столик и  заказали
вина длЯ того, видите ли, чтобы освежитьсЯ и подождать, не ЯвитсЯ  ли  дочь.
—ерез месЯц они совсем забыли о Ќана и стали  шлЯтьсЯ  по  кафешантанам  длЯ
собственного удовольствиЯ: им нравилось глЯдеть на танцующих. –елыми  часами
сидели они молча, облокотЯсь на столик, одурев от топота, сотрЯсавшего  пол,
с удовольствием следЯ тусклым  взглЯдом,  как  в  духоте  крутитсЯ  пестраЯ,
освещеннаЯ красным светом толпа.
     ‚ ноЯбрьский вечер они зашли погретьсЯ  в  "‘алон  ЃезумиЯ".  Ќа  улице
морозец пощипывал лицо. Ќо зал был переполнен. ‘тоЯл невероЯтный грохот; все
столики были занЯты, посетители толпились между ними, чуть ли  не  висели  в
воздухе. "‘алон" напоминал огромную колбасную лавку;  в  самом  деле,  здесь
было самое подходЯщее место длЯ любителЯ жирных блюд. ЋбойдЯ зал два раза  и
не найдЯ свободного столика,  супруги  решили  постоЯть  и  подождать,  пока
какаЯ-нибудь компаниЯ не освободит места. Љупо переминалсЯ с ноги  на  ногу;
он был в грЯзной блузе и старой суконной каскетке без козырька,  сплющенной,
как блин, и сдвинутой на затылок. Ћн стоЯл в проходе, и вдруг ему  бросилось
в глаза, что хилый и невысокий молодой человек, который только  что  толкнул
его, пробираЯсь мимо, отрЯхивает рукав пальто.
     - ќй,  вы!  -  Яростно  закричал  Љупо,  вытаскиваЯ  из  запавшего  рта
носогрейку. - Ќе угодно ли вам извинитьсЯ?.. …му, видите ли, противно, что Я
в блузе!
     Њолодой  человек  обернулсЯ  и  смерил   кровельщика   взглЯдом.   Љупо
продолжал:
     - ‡най же, паршивец, что блуза - самаЯ прекраснаЯ  одежда!  „а,  одежда
труда!.. Ќе хочешь ли, Я тебЯ сам отрЯхну, дам хорошую  затрещину...  ‚идали
вы щенка!.. ’уда же, - оскорблЯет рабочего.
     †ервеза тщетно  пыталась  успокоить  его.  Ћн  выставлЯл  напоказ  свои
лохмотьЯ, бил себЯ кулаком в грудь и орал:
     - ‡десь, под этой блузой, грудь настоЯщего мужчины!
     Њолодой человек исчез в толпе, пробормотав:
     - ‚от грЯзнаЯ скотина...
     Љупо хотел поймать его. Ћн не позволит этой шлЯпе  издеватьсЯ.  Ћн  еще
разделаетсЯ с этим типом! ‡наем мы их, - наверно, ЯвилсЯ сюда попользоватьсЯ
на даровщинку насчет женского пола! ‚от Я его поймаю, поставлю на  колени  и
заставлю кланЯтьсЯ блузе! Ќо в давке трудно передвигатьсЯ.  Љупо  и  †ервеза
медленно пробирались среди толпы, глазевшей  на  танцующих.  ‡рители  стоЯли
вокруг в три рЯда, и когда танцор растЯгивалсЯ на паркете,  или  когда  дама
делала слишком  рискованное  па,  глаза  у  всех  загорались.  ‘упруги  были
невысоки и, даже поднЯвшись на цыпочки, могли  разглЯдеть  только  прыгающие
шлЯпы и  шиньоны.  Ќадтреснутые  медные  голоса  оркестра  Яростно  выводили
кадриль, и весь зал дрожал от звуковой бури; танцующие, притоптываЯ  ногами,
поднимали тучи пыли, в которой тускнело пламЯ газовых  рожков.  †ара  стоЯла
невыносимаЯ.
     - ѓлЯди,глЯди! -вдруг закричала †ервеза.
     - —то такое?
     - ‚он, бархатнаЯ шлЯпка!
     Ћба поднЯлись на цыпочки. Џочти рЯдом, слева от них,  виднелась  чернаЯ
бархатнаЯ шлЯпка с двумЯ поломанными трЯсущимисЯ перьЯми, - настоЯщий султан
с похоронных дрог. Ќо †ервеза и Љупо сумели разглЯдеть  только  эту  шлЯпку,
выплЯсывавшую дьЯвольский канкан. Ћна подскакивала, вертелась, погружалась в
толпу и снова поЯвлЯлась. Ћни терЯли ее в бешеной  сумЯтице  голов  и  снова
находили, когда она подскакивала выше других, и было в ней столько  веселого
задора, что все хохотали при виде одной только этой плЯшущей шлЯпки.
     - Ќу так что же? - спросил Љупо.
     - Ќе узнаешь волос? - задыхаЯсь, прошептала †ервеза. -  ѓолову  дам  на
отсечение, это она!
     Љровельщик прорвалсЯ сквозь толпу. —ерт подери! „а, это была  Ќана!  „а
еще в каком туалете!.. Ќа ней была стараЯ, залоснившаЯсЯ на кабацких  столах
шелковаЯ юбка, рваные воланы  которой  разлетались  во  все  стороны.  Џетли
корсажа были разорваны, на плечах ни следа шали. € подумать  только,  что  у
этой дрЯни был такой внимательный богатый покровитель и что она бросила  его
и убежала к какому-то сутенеру, который, наверно, бьет ее! Ћднако  она  была
все так же свежа, соблазнительна и курчава, как пудель; все так же  алел  ее
рот под огромной, безобразной шлЯпой.
     - Џостой, поплЯшешь ты у менЯ! - заговорил Љупо.
     Ќана, разумеетсЯ, ничего не подозревала.  Ќадо  было  видеть,  как  она
извивалась  в  плЯске!  Ћна  изгибалась  то  вправо,  то  влево,  приседала,
вскидывала ноги так, что, казалось, вот-вот сломаетсЯ. ‚округ нее  теснились
зрители, ей аплодировали, а она, увлеченнаЯ плЯской, подбирала юбки до самых
колен и, вертЯсь волчком в бешеном ритме канкана, чуть ли не распластывалась
на полу, а потом снова мелко семенила, слегка покачиваЯ  бедрами  и  шеей  с
каким-то особенным вызывающим изЯществом.  ’ак  и  хотелось  схватить  ее  и
осыпать поцелуЯми.
     Ђ между тем Љупо ворвалсЯ в самую середину круга; он расстроил  фигуру,
его толкали со всех сторон.
     - ѓоворЯт вам, это моЯ дочь! - кричал он. - Џустите!
     ‚ этот миг Ќана, наклонившись к Љупо  спиной  и  подметаЯ  пол  перьЯми
шлЯпы, длЯ большего шика покачивала бедрами. Љупо  крепко  ударил  ее  ногой
куда следует. Ћна выпрЯмилась и, узнав отца и мать, страшно побледнела.  ‚от
не повезло!..
     - ‚он! ‚он! - кричали танцующие.
     Ќо Љупо никого знать не хотел: в кавалере своей дочери он узнал  своего
обидчика, тщедушного молодого человека в пальто.
     - „а, это мы! - орал он. - Ђ, ты  нас  не  ждала?..  ‡начит,  ты  здесь
подвизаешьсЯ? „а еще  крутишьсЯ  с  этим  молокососом,  который  только  что
оскорбил менЯ!..
     †ервеза, стиснув зубы, отстранила мужа.
     - ‡амолчи! - сказала она. - „олгих объЯснений не требуетсЯ.
     Ћна подошла к Ќана и закатила ей две затрещины. ЏерваЯ сбила на сторону
шлЯпку с перьЯми, а втораЯ оставила  на  белоснежной  щеке  большое  красное
пЯтно.  Ќана  остолбенела;  она  не  сопротивлЯлась,  не  плакала.   Ћркестр
продолжал греметь, толпа гудела и Яростно выкрикивала:
     - ‚он! ‚он!
     - Ќу, марш! - заЯвила †ервеза. - ‘тупай вперед и не пробуй улизнуть,  а
то будешь ночевать в участке.
     ’щедушный молодой человек благоразумно скрылсЯ. €  Ќана  пошла  вперед,
выпрЯмившись во весь рост, подавленнаЯ неудачей. Љогда  она  чуть  замедлЯла
шаг, недовольно хмурЯсь, ее сейчас же подгонЯли тумаком.  ’ак  они  и  вышли
втроем под улюлюканье и насмешки толпы, переполнЯвшей зал, в тот миг,  когда
оркестр выводил последние мотивы канкана с таким грохотом,  что  казалось  -
швырЯют Ядра.
     Ќачалась новаЯ жизнь. Ќана проспала в своей старой  каморке  двенадцать
часов, а затем целую неделю  вела  себЯ  очень  мило.  Ћна  смастерила  себе
скромное  платьице,  а  на  голове  стала  носить  чепчик,  ленты   которого
завЯзывались сзади, под прической. Ћна была охвачена добрыми  намерениЯми  и
даже изъЯвила желание работать, но не в мастерской, а дома: заработать можно
больше и не  будешь  слушать  гадостей.  „ействительно,  она  нашла  работу,
расположилась у стола со своими инструментами и в первые дни вставала в пЯть
часов утра и тут же принималась за свои  стебельки.  Ќо,  скрутив  несколько
гроссов, она начала потЯгиватьсЯ. …й сводило руки, - она отвыкла  от  работы
и, прогулЯв полгода, теперь задыхалась взаперти.  €  вот  горшочек  с  клеем
высох, разноцветные лепестки и зеленаЯ бумага  покрылись  грЯзными  пЯтнами;
трижды ЯвлЯлсЯ хозЯин и скандалил, требуЯ назад свои загубленные  материалы.
Ќана бродила, точно соннаЯ муха, получала колотушки от  отца  и  с  утра  до
вечера ссорилась с матерью, причем обе осыпали друг  друга  гнусной  бранью.
„олго так продолжатьсЯ не могло, и на двенадцатый день Ќана  снова  убежала,
унесЯ только скромное платьице на  плечах  да  чепчик  на  голове.  ‹орилле,
которые были несколько смущены ее возвращением и исправлением, торжествовали
и чуть не катались по полу от хохота. ‚торое представление, аттракцион номер
два! ЃарышнЯ направлЯетсЯ в колЯске прЯмо в ‘ен-‹азар! Ќет, право,  до  чего
смешно!.. ‘ каким шиком улепетывает эта Ќана. Ќу уж если теперь Љупо захотЯт
удержать ее дома, то им придетсЯ свЯзать ее по ногам и рукам  и  посадить  в
клетку!..
     Џеред посторонними Љупо притворЯлись, будто очень рады, что  избавились
от  девчонки.  ‚  глубине  же  души  они  бесились.  Ќо  времЯ  шло,  и  они
успокоились. ‚скоре они уже, не моргнув глазом, выслушали новость, что  Ќана
путаетсЯ в их же квартале. †ервеза утверждала, что дочь делает это  нарочно,
хочет обесчестить семью, но сама становилась выше сплетен, говорЯ, что  если
бы ей довелось встретить эту девицу на улице, она не стала бы руки марать об
ее рожу. „а, с ней все покончено; если бы ей, †ервезе, пришлось увидеть, как
Ќана в лохмотьЯх  умирает  на  мостовой,  она  прошла  бы  мимо  и  даже  не
призналась бы,  что  носила  эту  гадину  под  сердцем.  Ќана  украшала  все
публичные балы в этой части города. …е знали всюду - от "Ѓелой Љоролевы"  до
"‘алона  ЃезумиЯ".  Љогда  она  поЯвлЯлась  в  "ќлизе-Њонмартр",  посетители
влезали на столики, чтобы поглазеть, как она отплЯсывает  канкан.  €з  "ато
ђуж" ее уже два раза выводили, поэтому теперь она только прогуливалась перед
дверью, поджидаЯ знакомых. "—ерный ар" на  бульваре  и  "‘ултан"  на  улице
Џуассонье - были места приличные, и туда она ходила только в те дни, когда у
нее   бывало   белье.   Ќо   всем   другим   кабачкам    она    предпочитала