едлагал  уложить
ее и унести куда-то, где можно заснуть таким крепким, счастливым  сном,  что
разом позабудешь все горести.  Њожет  быть,  это  и  в  самом  деле  хорошо.
Њало-помалу †ервезу стало охватывать все более жгучее желание  испытать  это
ощущение. €спытать на две  недели,  на  месЯц.  Ђх,  проспать  целый  месЯц,
особенно зимою, проспать месЯц  квартирной  платы,  когда  не  знаешь,  куда
деватьсЯ от забот. Ќо нет, это невозможно; заснешь так хотЯ  бы  на  час,  -
придетсЯ спать вечно. ќта мысль ужасала †ервезу, - перед вечной  и  жестокой
привЯзанностью, которой требовала землЯ, жажда смерти отступала.
     € все-таки однажды Январским вечером †ервеза принЯлась  стучать  обоими
кулаками в перегородку. Ћна провела ужасную неделю, сидела без гроша  денег,
ее шпынЯли со всех сторон, и вот последние остатки мужества покинули  ее.  ‚
этот вечер ей нездоровилось, ее трЯсла лихорадка, огненные искры  плЯсали  у
нее перед глазами. Ћдно мгновение она хотела было  выброситьсЯ  из  окна,  а
потом застучала в перегородку и закричала:
     - „ЯдЯ Ѓазуж! „ЯдЯ Ѓазуж!
     ”акельщик  снимал   башмаки,   напеваЯ:   "†или-были   три   красотки".
Џо-видимому, сегоднЯ он здорово  поработал,  так  как  был  возбужден  более
обычного.
     - „ЯдЯ Ѓазуж! „ЯдЯ Ѓазуж! - еще громче закричала †ервеза.
     Ќеужели он не слышит? Ћна готова - пусть  он  схватит  ее  в  охапку  и
унесет туда же, куда уносит других женщин, жаждущих его утешениЯ, богатых  и
бедных. Џесенка факельщика: "†или-были три красотки" - раздражала †ерзезу: в
ней слышалось презрение мужчины, у которого более чем достаточно любовниц!
     - —то такое? ‚ чем дело? - забормотал Ѓазуж. - Ѓолен кто-нибудь?.. €ду,
мамочка!
     Џри звуке этого сиплого голоса †ервеза точно очнулась от  кошмара.  —то
она делает? Ќеужели это она стучала в перегородку? …е точно обухом по голове
хватило; ноги подкосились  от  страха;  она  попЯтилась,  точно  боЯсь,  что
вот-вот огромные ручищи факельщика просунутсЯ сквозь стену и ухватЯт  ее  за
волосы. Ќет, нет, она не хочет, она еще не готова! Ћна стукнула нечаЯнно,  -
просто неловко повернулась и ударилась локтем  о  перегородку.  “  нее  и  в
мыслЯх не было стучать! †ервеза  представила  себе,  как  старик  тащит  ее,
окоченевшую, белую, как тарелка; ужас охватил ее.
     ‚ тишине снова раздалсЯ голос Ѓазужа:
     - Ќу что же? Ќикого нет?.. џ всегда готов услужить даме!
     - Ќет, нет, ничего, - сказала, наконец, †ервеза сдавленным  голосом.  -
Њне ничего не нужно. ‘пасибо.
     €  пока  факельщик  засыпал,  †ервеза  сидела,   трЯсЯсь   от   страха,
прислушиваЯсь к его ворчанию и  не  смеЯ  даже  пошевелитьсЯ,  чтобы  он  не
подумал, что она снова стучитсЯ к нему. Ћна клЯлась себе, что  отныне  будет
осторожнее. Ќет, как бы  туго  ей  ни  пришлось,  к  помощи  соседа  она  не
прибегнет. ’ак успокаивала себЯ †ервеза, но, несмотрЯ  ни  на  что,  в  иные
минуты безумное влечение к факельщику снова охватывало ее.
     ‚, этом царстве нищеты,  посреди  тЯжелых  забот,  и  своих,  и  чужих,
†ервеза, однако, видела прекрасный  пример  мужества  в  семействе  Ѓижаров.
Љрошка ‹али, восьмилетнЯЯ девочка, которую еще и от земли-то было не видать,
вела хозЯйство с умением и  опрЯтностью  взрослой  женщины.  Ђ  работа  была
тЯжелаЯ: на ее руках осталось двое малышей  -  трехлетний  братишка  †юль  и
пЯтилетнЯЯ сестренка Ђнриетта. ‡а ними надо было  присматривать  весь  день,
даже во времЯ мытьЯ посуды или уборки комнаты. ‘ тех пор, как  Ѓижар  ударом
сапога в живот  убил  свою  жену,  ‹али  сделалась  в  семействе  матерью  и
хозЯйкой. Ћна сама,  не  говорЯ  ни  слова,  заступила  место  покойницы,  -
заступила до такой степени, что теперь зверь-отец избивал ее,  как  когда-то
избивал жену, по-видимому, чтобы  довершить  сходство.  ‚озвращаЯсь  пьЯным,
Ѓижар испытывал потребность истЯзать женщину. Ћн даже не замечал,  что  ‹али
совсем еще крошка, он бил ее, как взрослую. Љогда он закатывал  ей  оплеуху,
грубаЯ ладонь покрывала все ее личико, а это личико было еще так нежно,  что
следы пЯти пальцев  сохранЯлись  на  нем  по  два  днЯ.  ќто  были  гнусные,
незаслуженные, беспричинные избиениЯ. „икий зверь набрасывалсЯ  на  робкого,
нежного, жалкого котенка, такого худенького, что на  него  без  слез  нельзЯ
было смотреть. Ђ малютка принимала побои  безропотно,  ее  прекрасные  глаза
были полны покорности. Ќет, ‹али никогда не возмущалась. Ћна только нагибала
голову, чтобы защитить лицо, и удерживалась от крика,  чтобы  не  будоражить
соседей. Љогда же отец уставал, наконец, швырЯть ее пинками из угла в  угол,
она собиралась с силами, вставала с пола  и  снова  принималась  за  работу:
умывала детей, стрЯпала обед, тщательна вытирала пыль  в  комнате.  Џолучать
побои входило в число ее повседневных обЯзанностей.
     †ервеза подружилась со своей соседкой. Ћна  относилась  к  ней,  как  к
равной, как к взрослой женщине, уже  знающей  жизнь.  Ќадо  сказать,  что  в
бледном, серьезном личике ‹али было что-то, напоминавшее старую деву.  Љогда
она рассуждала, можно было подумать, что  ей  тридцать  лет.  Ћна  прекрасно
умела покупать, штопать, чинить, вести все хозЯйство и говорила о детЯх так,
как будто ей уже два или три раза приходилось рожать.  ’акие  речи  в  устах
восьмилетней девочки сначала вызывали улыбку, но потом у слушателЯ сжималось
горло, и он уходил, чтобы не заплакать. †ервеза  всЯчески  старалась  помочь
‹али, делилась с ней едой, отдавала ей  старые  платьЯ  -  все,  что  только
могла. Ћднажды она примерЯла ‹али старую кофточку Ќана; ужас охватил ее  при
виде избитой, сплошь покрытой синЯками спины, при  виде  ободранного  и  еще
кровоточащего локтЯ и всего этого невинного, истерзанного, иссохшего тельца.
Ќу, дЯдЯ Ѓазуж может готовить гроб, -  ‹али  недолго  протЯнет.  Ќо  малютка
умолЯла прачку никому не говорить об этом. Ћна не хотела, чтобы у отца вышли
из-за нее неприЯтности. ‹али защищала Ѓижара и уверЯла, что если  бы  он  не
пил, он был бы вовсе не злой. Ћн  ведь  сумасшедший,  он  не  понимает,  что
делает. Ћ, она прощает его: ведь сумасшедшим надо все прощать.
     ‘  этих  пор  †ервеза  стала  следить  за  Ѓижаром,  подстерегала   его
возвращение домой и пыталась вмешиватьсЯ. Ќо большей частью  дело  кончалось
тем, что и ей самой доставалось несколько тумаков. Ќередко, заходЯ к Ѓижарам
днем, †ервеза находила ‹али привЯзанной к ножке железной  кровати:  пьЯница,
уходЯ из дому, привЯзывал дочь поперек живота и за  ноги  толстой  веревкой.
‚рЯд ли он мог  объЯснить,  зачем  он  это  делал;  по-видимому,  он  совсем
свихнулсЯ от пьЯнства  и  стремилсЯ  тиранить  малютку  и  во  времЯ  своего
отсутствиЯ. ‹али стоЯла целыми днЯми, вытЯнувшись  в  струнку  на  онемевших
ногах; а раз, когда Ѓижар не вернулсЯ домой, она простоЯла  привЯзаннаЯ  всю
ночь. Љогда возмущеннаЯ †ервеза предлагала девочке отвЯзать ее,  та  умолЯла
не  трогать  веревки:  если  отец,  вернувшись,   найдет   узел   завЯзанным
по-другому, он придет в бешенство. Њаленькие ножки ‹али отекали и немели, но
она, улыбаЯсь, говорила,  что  ей  совсем  неплохо,  что  она  отдыхает.  …е
огорчает только одно: нельзЯ работать. Џраво, неприЯтно быть  привЯзанной  к
кровати, когда в  комнате  такой  беспорЯдок.  Ћтцу  следовало  бы  выдумать
что-нибудь  другое.  €  все-таки  ‹али  следила  за  детьми,  заставлЯла  их
слушатьсЯ, подзывала к себе и вытирала им носики. ’ак как руки ее оставались
свободными, то она, чтобы не терЯть даром времени в  ожидании  освобождениЯ,
вЯзала. ‚сего больнее ей было, когда  Ѓижар,  наконец,  отвЯзывал  ее.  ‹али
добрых четверть часа ползала по полу, ноги у нее так затекали,  что  она  не
могла держатьсЯ на них.
     ‘лесарь придумал еще забаву. Ћн раскаливал медЯк в печке, клал  его  на
край каменной доски, потом подзывал ‹али и приказывал ей сходить за  хлебом.
Ќичего не подозреваЯ, малютка брала монету и  с  криком  бросала  ее,  трЯсЯ
обожженной ручкой. ’огда отец приходил в Ярость. Ђх, дрЯнь паршиваЯ! ќто еще
что за выдумки? „а как она смеет бросать деньги? € он  грозил  выпороть  ее,
если она сию же минуту не поднимет медЯк.  …сли  малютка  медлила,  Ѓижар  в
качестве первого предостережениЯ награждал ее такой затрещиной,  что  у  нее
искры сыпались из глаз. ‹али молча, со слезами на глазах, подбирала монету и
уходила, подбрасываЯ ее на ладони, чтобы охладить.
     Ќет, трудно даже представить себе, какие зверские выдумки зарождаютсЯ в
мозгу пьЯницы. ‚от один случай: однажды вечером, покончив  с  работой,  ‹али
играла с детьми. Ћкно было открыто, и сквозной ветер, пролетаЯ по  коридору,
слегка хлопал дверью, открываЯ и закрываЯ ее.
     - ќто стучит господин  ‚етерок,  -  говорила  малютка.  -  ‚ойдите  же,
господин ‚етерок, войдите, сделайте одолжение.
     Ћна делала реверансы перед дверью и раскланивалась с ветром. Ђнриетта и
†юль стоЯли позади нее и тоже раскланивались. Ћни были в восторге от игры  и
заливались смехом, точно их щекотали. ‹али раскраснелась от удовольствиЯ: ей
было приЯтно, что малыши так развеселились, да она и сама увлекалась  игрой.
Ђ радость не часто выпадала на ее долю.
     - ‡дравствуйте, господин ‚етерок. Љак вы поживаете, господин ‚етерок?
     Ќо тут грубаЯ рука распахнула дверь, и вошел папаша Ѓижар. ‘цена  разом
переменилась; Ђнриетта и †юль так и откатились  к  стене,  а  ‹али  в  ужасе
застыла посреди реверанса.  ‘лесарь  держал  в  руках  огромный  новешенький
кучерской кнут с длинным белым кнутовищем. Љнут был ременный  и  оканчивалсЯ
тонким хвостиком. Ѓижар положил его на кровать и почему-то не тронул на этот
раз ‹али, котораЯ уже съежилась, ожидаЯ обычного пинка. Ѓижар был очень пьЯн
и весел, улыбалсЯ и скалил свои черные зубы. Џо лицу его было видно, что  он
придумал что-то забавное.
     - Ђ, - сказал он, - ты балуешьсЯ, дрЯнь-девчонка! џ еще  внизу  слышал,
как ты отплЯсывала... Ќу-ка, подойди сюда! „а ближе, черт возьми!  Џовернись
лицом, не желаю Я нюхать твою  перечницу.  —его  ты  трЯсешьсЯ,  как  овечий
хвост? ‚едь Я тебЯ не трогаю!.. ‘ними с менЯ башмаки.
     €спуганнаЯ тем, что не получила обычной затрещины, бледнаЯ  от  страха,
‹али снЯла с отца башмаки. Ћн сидел на краю кровати,  потом  прилег  и  стал
неотступно следить за движениЯми малютки. “жас парализовал ее члены, она  до
того одурела под этим взглЯдом, что в конце концов разбила чашку. ’огда,  не
менЯЯ позы, Ѓижар взЯл кнут и показал ей на него.
     - Ќу, смотри сюда, растЯпа, - это тебе подарочек. „а, пришлось все-таки
истратить на тебЯ  еще  пЯтьдесЯт  су...  •орошаЯ  игрушка?  ’еперь  мне  не
придетсЯ  гонЯтьсЯ  за  тобой:  все  равно  не  спрЯчешьсЯ  в  угол.  •очешь
попробовать?.. Ђ, ты чашки бить! Ќу, живо, гоп!  ЏлЯши  теперь,  делай  свои
реверансы господину ‚етерку.
     Ћн даже не приподнЯлсЯ с подушки и, лежа на спине, стал  размахивать  и
оглушительно щелкать кнутом, как Ямщик на лошадей. Џотом, вытЯнув  руку,  он
стегнул ‹али поперек тела.  Љнут  обвилсЯ  вокруг  девочки,  закрутил  ее  и
раскрутил, как волчок. Ћна упала, попыталась спастись ползком, но отец снова
стегнул ее и кнутом поставил на ноги.
     - ѓоп, гоп! -  рычал  он.  -  ЏоворачивайсЯ,  клЯча!  ‚от  так  скачка!
‡дорово! Ћсобенно хорошо зимой. џ теперь могу валЯтьсЯ утром в постели,  мне
не к чему беспокоитьсЯ! Ћт менЯ не уйдешь, достану издалека! Ќу-ка,  в  этом
углу? „остал! Ђ в этом? ’оже достал! Ђ, ты под кровать лезешь!  ’ак  Я  тебЯ
кнутовищем!.. ѓоп, гоп! †иво, рысью!
     ‹егкаЯ пена выступила на его губах, желтые глаза выкатились  из  темных
орбит. ЋбезумевшаЯ ‹али с  воем  металась  по  комнате,  каталась  по  полу,
прижималась к стенам, но тонкий кончик огромного кнута доставал ее  повсюду;
он щелкал в ее ушах, как петарда, он полосовал ее тело. ќто  была  настоЯщаЯ
дрессировка животного. Ќадо было посмотреть, как плЯсала несчастнаЯ малютка,
какие она пируэты выделывала, как она подпрыгивала, высоко вскидываЯ пЯтки в
воздух, точно играла "в веревочку"! Ћна  задыхалась,  она  отскакивала,  как
резиновый мЯч, и, ослепнув от ужаса и боли, сама подвертывалась под удары. Ђ
зверь-отец торжествовал, называл ее шлюхой, спрашивал, довольно  ли  с  нее,
понЯла ли она, наконец, что ей теперь от него не спрЯтатьсЯ.
     Ќа вопли малютки прибежала †ервеза. “видев эту картину,  она  пришла  в
негодование.
     - Ђх, мерзавец! - закричала  она.  -  ђазбойник!  Ћставьте  ее  сию  же
минуту! џ побегу за полицией!
     Ѓижар заворчал, как потревоженный зверь.
     - ќй, ЉолченогаЯ, не суйтесь не в свое дело! —то мне, перчатки, что ли,
надевать, чтобы учить ее?.. ќто только длЯ острастки, понимаете?  —тобы  она
знала, что у менЯ длинные руки.
     € он нанес последний удар кнутом, который пришелсЯ  ‹али  по  лицу.  Ћн
рассек верхнюю губу девочке, потекла кровь. †ервеза схватила стул  и  хотела
броситьсЯ на слесарЯ, но малютка с мольбой протЯнула к ней руки, говорЯ, что
все это пустЯки, что ей уже не больно, что все кончено.  Ћна  вытерла  кровь
краешком передника и стала утешать ребЯтишек, рыдавших так, словно и на  них
сыпалсЯ град ударов.
     ‚споминаЯ о ‹али, †ервеза не смела жаловатьсЯ. …й хотелось бы  обладать
мужеством этой восьмилетней крошки, которой приходилось выносить больше, чем
всем женщинам, жившим  в  этом  доме.  †ервеза  видела,  что  ‹али  месЯцами
питаетсЯ одними сухими корками, да и то не досыта, что она страшно слабеет и
худеет и еле передвигаетсЯ, держась за стены. €ногда  она  тайком  приносила
девочке остатки мЯса, и сердце ее разрывалось от боли,  когда  она  глЯдела,
как малютка ест молча, заливаЯсь слезами. ‹али ела  малюсенькими  кусочками,
потому что ее горло, суженное  продолжительным  недоеданием,  не  пропускало
пищу.  €,  несмотрЯ  на  все  это,  она  всегда  была   полна   кротости   и
самоотречениЯ; не по годам умненькаЯ, она всегда готова была выполнЯть  свои
материнские обЯзанности, готова была умереть от переполнЯвших ее материнских
чувств, слишком рано зародившихсЯ в ее хрупкой, невинной, детской грудке.  €
†ервеза пыталась брать пример  с  этой  крошки,  котораЯ  страдала  молча  и
прощала своему мучителю. †ервезе тоже хотелось  научитьсЯ  молча  переносить
свои несчастьЯ. Ќо когда ‹али безмолвно  вскидывала  свои  огромные  кроткие
глаза, в темной глубине этих черных глаз можно  было  прочесть  немую  боль,
затаенную смертную муку. Ќикогда ни слова, - только этот безмолвный  взглЯд,
только эти широко раскрытые, огромные черные глаза.
     Ђ между тем сивуха "‡ападни" начала  свою  разрушительную  работу  и  в
семействе Љупо. Џрачка уже предвидела день, когда ее  муж,  подобно  Ѓижару,
возьметсЯ за кнут и  заставит  ее  "плЯсать".  €  несчастье,  грозившее  ей,
естественно, заставлЯло ее еще сильнее  сочувствовать  несчастью  ‹али.  „а,
дела Љупо обстоЯли неважно. Џрошло то времЯ,  когда  выпивка  придавала  ему
цветущий вид. ’еперь Љупо уже не мог хлопать себЯ  по  животу,  бахвалитьсЯ,
хвастать, что он только жиреет от водки, - нет, он высох. †елтый, нездоровый
жир первых годов его пьЯнства словно растаЯл, кожа принЯла свинцовый цвет, с
мертвенным, зеленоватым оттенком, как у  утопленника.  Ђппетит  тоже  исчез.
Њало-помалу Љупо потерЯл вкус к хлебу и стал фыркать  даже  на  жаркое.  …го
желудок не переваривал самого лучшего рагу; зубы отказывались жевать.  —тобы
поддерживать существование, ему нужна была бутылка водки в день: это был его
паек, его еда и питье, единственнаЯ пища, которую принимал его  желудок.  Џо
утрам,  встав  с  постели,  Љровельшик  добрых  четверть  часа   просиживал,
согнувшись  в  три  погибели,  схватившись  за   голову,   харкаЯ,   крЯхтЯ,
отплевываЯсь: какаЯ-то горечь подступала у  него  к  горлу,  слюна  делалась
горькой, как хина. ќто повторЯлось с  ним  регулЯрно  изо  днЯ  в  день.  Ћн
чувствовал себЯ человеком только после того, как  выпивал  первый  стаканчик
"утешительного",  -  это  было  поистине  чудодейственное   лекарство,   оно
прожигало  ему  кишки  как  огнем.  Ќо  в  течение  днЯ  неприЯтные  ЯвлениЯ
возобновлЯлись.  ‘начала  Љупо   чувствовал   какое-то   щекотание,   легкое
покалывание в коже рук и ног. Ћн шутил, говорил, что жена, наверно, насыпала
в постель щетины, и утверждал, что это очень  приЯтно:  точно  тебЯ  ласкает
женщина. Ќо потом ноги тЯжелели, покалываниЯ исчезали и  сменЯлись  ужасными
судорогами; все мускулы словно тисками сдавливало. ‚ этом уже не было ничего
забавного! Љупо не смеЯлсЯ: скорчившись от боли, он  останавливалсЯ  посреди
улицы; в ушах стоЯл звон, в глазах мелькали искры. ‚се казалось ему  желтым,
дома плЯсали перед ним, - он по нескольку секунд шаталсЯ на месте, чувствуЯ,
что вот-вот грохнетсЯ. Ђ случалось, что, стоЯ на солнышке, на самом припеке,
Љупо вдруг судорожно вздрагивал: точно струЯ ледЯной воды пробегала  у  него
по спине. Ќо больше всего бесила кровельщика легкаЯ дрожь в руках,  особенно
в правой, котораЯ иной  раз  выкидывала  совсем  неожиданные  фортели.  —ерт
побери! Љак! €ли он уж не мужчина больше? Ћн  превращаетсЯ  в  старую  бабу?
Љупо бешено напрЯгал мускулы, сжимал стакан в  кулаке  и  держал  пари,  что
стакан не шелохнетсЯ, что рука будет неподвижна, как каменнаЯ. Ќо,  несмотрЯ
на все его усилиЯ, стакан плЯсал, прыгал то вправо, то влево; а  пальцы  все
времЯ дрожали частой, размеренной дрожью. ’огда Љупо Яростно опрокидывал его
в глотку и кричал, что, выдув дюжину, удержит в руке не  то  что  стакан,  а
целый бочонок, и у него даже палец не дрогнет. †ервеза доказывала  ему,  что
если он хочет, чтобы руки перестали трЯстись, надо перестать пить.  Ќо  Љупо
плевал на ее советы, пил бутылку за бутылкой, снова и снова повторЯл  опыты,
приходил в Ярость от неудач и, наконец, начинал уверЯть, что стакан трЯсетсЯ
у него в руке от проезжающих омнибусов.
     Ћднажды мартовским вечером Љупо вернулсЯ, промокнув до костей. Ћн был с
‘апогом в Њонжуре, и они немножко хватили, а на  обратном  пути  его  застиг
ливень, и он плелсЯ под проливным дождем от самой заставы ”урно  до  заставы
Џуассоньер - не близкий путь! Ќочью у него началсЯ страшный кашель, он  весь
пылал, его била лихорадка; он дышал часто  и  хрипло,  как  лопнувшие  мехи.
“тром прислали  доктора;  тот  выслушал  больного,  покачал  головой,  отвел
†ервезу в сторону и посоветовал ей немедленно отправить мужа в  больницу.  “
Љупо было воспаление легких.
     ЏонЯтное дело, †ервеза не стала упрЯмитьсЯ. ‚ прежнее времЯ она  скорее
дала бы изрубить себЯ на  куски,  чем  доверила  бы  мужа  студентам.  Љогда
случилось несчастье на улице Ќации, она, чтобы выходить Љупо, истратила  все
свои сбережениЯ. Ќо если человек  превращаетсЯ  в  пьЯницу,  в  свинью,  все
хорошие чувства к нему исчезают, как дым. Ќет, нет, она ни за что не возьмет
на себЯ такой обузы! Џусть его берут, пусть уносЯт хоть навсегда, она только
спасибо скажет.  Ћднако,  когда  прибыли  носилки  и  Љупо  потащили,  точно
какую-то мебель, †ервеза побледнела) и закусила губы. Џравда, она продолжала
ворчать что-то сквозь зубы и приговаривать, что, мол, уносЯт, и слава  богу,
но делала это неискренне: будь у нее хоть десЯть франков, она  не  отпустила
бы мужа. †ервеза проводила носилки до самой больницы ‹арибуазьер  и  видела,
как санитары  пронесли  Љупо  через  огромную  палату  мимо  целой  вереницы
кроватей с больными и  уложили  его  в  самом  конце.  Ѓольные,  похожие  на
скелеты, приподнимались, когда Љупо  проносили  мимо,  и  провожали  глазами
нового товарища.
     ‚ палате лежали тЯжелобольные;  все  было  пропитано  едким  больничным
запахом, а душераздирающий кашель, раздававшийсЯ со всех  сторон,  казалось,
разрывал легкие. Љ тому же  палата  была  в  точности  похожа  на  небольшое
кладбише, а рЯды кроватей - на аллею надгробных плит.  Љупо  лежал  пластом,
†ервеза не знала, чем его утешить, и в конце концов ушла, так  и  не  сказав
ему ни слова. Ћна ничем не могла его побаловать, - у нее не было ни гроша  в
кармане. Ќа  улице  она  обернулась  и  окинула  взглЯдом  громадное  здание
больницы. € ей вспомнились былые дни, когда Љупо прилаживал  здесь  цинковые
листы, примостившись на самом краешке крыши и распеваЯ на солнышке. ’огда он
еще не пил, и кожа у него была нежнаЯ, как у  молоденькой  девушки.  †ервеза
выглЯдывала из  своего  окошка  в  гостинице  "ѓостеприимство",  искала  его
взглЯдом, отыскивала высоко, в самом небе, и оба  махали  платками,  посылаЯ
друг другу улыбки. „а, работаЯ здесь, наверху, Љупо и не подозревал, что сам
будет лежать под этой крышей. ’еперь он  уже  не  скачет  по  карнизам,  как
веселый, влюбчивый воробей,  -  теперь  он  свил  себе  гнездо  в  больнице.
Џривезли его, положили, здесь он и умрет. Ѓоже, какими далекими казались дни
любви!
     —ерез день †ервеза зашла проведать мужа,  но  увидела  пустую  кровать.
‘иделка объЯснила ей, что Љупо пришлось перевести в  больницу  свЯтой  Ђнны,
потому что он начал буйствовать. „а, он совсем рехнулсЯ,  билсЯ  головой  об
стену, ревел, не давал  больным  спать.  „олжно  быть,  все  это  от  водки.
ЌакопившаЯсЯ в его теле водка воспользовалась воспалением  легких,  скрутила
ослабленный организм и взбудоражила все  нервы.  Џрачка  вернулась  домой  в
полном смЯтении. ’еперь ее муж сошел с ума. ’о-то будет веселаЯ жизнь,  если
его выпустЯт! Ќана кричала, что его нужно оставить в больнице, а то он  еще,
пожалуй, укокошит их обеих.
     ’олько в воскресенье †ервеза собралась в больницу свЯтой Ђнны. ќто было
целое путешествие. Љ  счастью,  неподалеку  от  больницы  проезжал  омнибус,
ходивший от бульвара ђошешуар до ѓласьера. †ервеза сошла на улице  ‘антц  и.
чтобы не ЯвлЯтьсЯ с пустыми руками, купила  два  апельсина.  ЋпЯть  огромное
больничное  здание,  серые  корпуса,  бесконечные   коридоры;   опЯть   этот
застоЯвшийсЯ запах прокисших лекарств, отнюдь не возбуждающий бодрости.  Ќо,
когда †ервезу провели в палату больного, она, к  своему  изумлению,  застала
Љупо в самом веселом расположении духа. Ћн как раз сидел на  троне  -  очень
чистом  деревЯнном  Ящике,  не  издававшем  ни  малейшего  запаха.  Ћба  они
засмеЯлись: было смешно, что она застает его за  отправлением  потребностей.
Ќу, что ж тут особенного,  ведь  он  больной,  -  что  с  него  взЯть?  Љупо
восседал, как римский папа, и зубоскалил, как в прежние времена. Ћ,  стул  у
него отличный, а следовательно, и все теперь пойдет хорошо.
     - Ђ воспаление легких? - спросила †ервеза.
     - ‘провадили, - ответил Љупо. - Џросто как  рукой  снЯло.  Ќемного  еще
кашлЯю, но это уж остаточки. †иво прочистЯт.
     ‘лезаЯ со своего трона и взбираЯсь на кровать, Љупо снова пошутил:
     - Ќу и здоровый же у тебЯ нос! Ќе боитсЯ понюшки табаку!
     € оба так и покатились. Ћни действительно радовались от  души  и  этими
грубыми шуточками выражали свою радость. Ќадо  испытать  самому  это,  чтобы
знать, как радует выздоровление близкого человека.
     Љогда Љупо улегсЯ в постель, †ервеза отдала ему апельсины, и он  совсем
расчувствовалсЯ. Љупо снова стал добрым, с тех пор как пил лекарства,  а  не
пропивал свое сердце за кабацкими стойками.  ‚  конце  концов  †ервеза  даже
решилась заговорить о его буйном помешательстве, и к ее изумлению он отвечал
разумно, как в добрые старые времена.
     - Ќ-да! - сказал он, подшучиваЯ над самим собой. -  џ  здорово  плел...
Џредставь себе, Я повсюду видел крыс и гонЯлсЯ за ними на четвереньках, чтоб
насыпать им соли на хвост. Ђ тебЯ какие-то люди хотели укокошить,  ты  звала
менЯ на помощь... ‘ловом, мерещилась какаЯ-то чепуха, привидениЯ среди  бела
днЯ... Ќо Я все отлично помню, башка у менЯ пока  что  работает  исправно...
’еперь уже все прошло. џ еще брежу,  когда  засыпаю,  да  по  ночам  у  менЯ
кошмары, но ведь кошмары бывают у всех.
     †ервеза пробыла у мужа до  вечера.  ‚  шесть  часов  на  осмотр  пришел
студент-интерн и заставил больного вытЯнуть руки;  они  почти  не  трЯслись,
только чуть вздрагивали кончики пальцев.  Ќо  с  наступлением  темноты  Љупо
начал обнаруживать признаки  беспокойства.  ђаза  два  он  приподнималсЯ  на
кровати, смотрел на пол, вглЯдывалсЯ  в  темный  угол  палаты.  Џотом  вдруг
вытЯнул руку и, словно поймав что-то, изо всех сил хлопнул рукой.
     - —то такое? - испуганно спросила †ервеза.
     - Љрысы, крысы, - пробормотал Љупо.
     Ћн помолчал и, казалось, задремал, но вдруг начал битьсЯ и  выкрикивать
прерывающимсЯ голосом:
     - Ђх, черт! Ћни вгрызаютсЯ мне в шкуру!.. Ћ, гнусные твари!..  „ержись!
Џодбери юбки! Ѓерегись же, там сзади к тебе подбираетсЯ  одна  гадина!..  Ђ,
дьЯвол! ‚от так кувырнулась! Ђ эти морды как хохочут!..  “,  морды!  ‘колько
их! Њошенники! Ѓандиты!
     Ћн бил руками по воздуху, стащил с себЯ одеЯло и, свернув его в  комок,
загородилсЯ им, защищаЯсь от каких-то мерещившихсЯ  ему  страшных  бородатых
людей. Џрибежал служитель. †ервеза ушла, похолодев от ужаса. Ќо когда  через
несколько дней она пришла еще раз,  Љупо  уже  был  совсем  здоров.  Љошмары
исчезли; он спал, как ребенок, не шевелЯсь,  по  десЯти  часов  в  сутки.  €
†ервезе позволили увести  его.  Ќа  прощание  студент-интерн  преподал  Љупо
несколько разумных наставлений и посоветовал ему поразмыслить над ними. …сли
он снова начнет пить, он опЯть заболеет и уж тогда не  выкрутитсЯ.  „а,  все
зависит только от него самого.  ‚едь  он  сам  видел:  как  только  перестал
пьЯнствовать, так сразу сделалсЯ веселым и бодрым.  Ќу,  так  вот,  дома  он
должен вести точно такую же трезвую жизнь, как в больнице; пусть  вообразит,
что он взаперти и что кабаков вовсе не существует.
     - ќтот господин прав, -  сказала  †ервеза,  когда  они  возвращались  в
омнибусе на улицу ѓут-д'Ћр.
     - Ќу,  разумеетсЯ,  прав,  -  ответил  Љупо,  но,  поразмыслив  минуту,
добавил: - •отЯ,  знаешь,  от  рюмочки-другой  человек  не  умирает,  а  длЯ
пищеварениЯ это полезно.
     € в тот же вечер он хлопнул "длЯ пищеварениЯ" рюмку горькой. ‚прочем, в
первую неделю Љупо вел себЯ довольно осмотрительно. ‚ сущности, он был очень
встревожен и вовсе не хотел помереть в желтом доме. Ќо страсть  брала  свое;
перваЯ рюмка невольно влекла за собой вторую, потом третью,  четвертую,  так
что к исходу второй недели он уже вернулсЯ к своей обычной  порции:  бутылка
водки в день. ‚збешеннаЯ †ервеза готова была избить его. Ќу и дура  же  она,
поверила в его исцеление, увидела его в больнице, обрадовалась, что он такой
рассудительный, и сразу стала мечтать о новой, прекрасной жизни! €  вот  всЯ
ее радость кончилась, улетела и, теперь уж можно не сомневатьсЯ, - навсегда!
…сли Љупо не исправил страх смерти, то теперь его  ничто  не  исправит.  ’ак
какого же дьЯвола станет она надсаживатьсЯ на работе! Џусть хозЯйство  летит
ко всем чертЯм, она и глазом не моргнет! †ервеза клЯлась, что  будет  сидеть
сложа руки и жить в свое удовольствие. € жизнь снова превратилась длЯ них  в
сущий ад, с той только разницей, что теперь они уже опустились на самое  дно
и у них не было никакой надежды выкарабкатьсЯ.
     Љогда отец бил Ќана по щекам, она  в  бешенстве  кричала:  "Џочему  эту
гадину  не  оставили  в  сумасшедшем  доме?"  Ђх,  только  бы  начать  самой
зарабатывать, говорила она, она будет сама давать ему  на  водку,  чтобы  он
поскорее издох!
     Љак-то раз Љупо стал плакатьсЯ, сетовать на свою женитьбу. †ервеза,  не
помнЯ себЯ, раскричалась. Ђх, так ему достались объедки? Ћн подобрал  ее  на
улице? Ћна заманила его, обольстила, притворилась невинной  скромницей?  Ђх,
подлец этакий! …му не занимать стать нахальства! € что ни  слово,  то  ложь!
Ќет, это он домогалсЯ ее, а она гнала его! ќто он валЯлсЯ  у  нее  в  ногах,
умолЯл ее, это он  ее  добивалсЯ,  а  она  только  советовала  ему  подумать
хорошенько. Ђх, если бы можно было  вернуть  давно  прошедшие  дни!  „а  она
скорее дала бы руку себе отрубить, чем вышла бы за него! Ќу  да,  у  нее  до
замужества был любовник! Ќо работЯщаЯ женщина, хотЯ бы и имевшаЯ  любовника,
лучше бездельника, марающего свою честь и честь своей семьи по всем  кабакам
околотка! ‚ этот день у Љупо впервые произошла настоЯщаЯ потасовка:  дрались
так Яростно, что сломали старый зонтик и щетку.
     †ервеза сдержала слово. Ћна  совсем  опустилась,  все  чаще  пропускала
работу в прачечной, тараторила целыми днЯми и не делала  решительно  ничего.
Ћбленилась она до того, что, если какаЯ-нибудь вещь падала у нее из рук, она
даже не наклонЯлась за ней, - пусть себе валЯетсЯ! ™адЯ свой покой, она даже
перестала подметать комнату. ‘ор накапливалсЯ, и †ервеза  бралась  за  щетку
только тогда, когда от грЯзи становилось невозможно пройти. ’еперь  ‹орилле,
проходЯ мимо ее  комнаты,  старательно  зажимали  носы.  "‘ущаЯ  зараза",  -
говорили они. ‹орилле жили все так же  замкнуто,  в  самом  конце  коридора,
отгородившись от всей этой нищеты, прЯчась за своей запертой  дверью,  чтобы
как-нибудь не  раскошелитьсЯ  на  двадцать  су.  Ћ,  добрые  сердца!  Њилые,
услужливые соседи! “ кого угодно можно было просить помощи, но только  не  у
них! Џопробуйте, постучитесь к  ним,  попросите  спичку,  щепотку  соли  или
стакан воды, можете быть уверены, они захлопнут двери перед вашим  носом!  Ђ
какие ехидны! Љакие змеиные Языки! Љогда надо было помочь ближнему,  ‹орилле
кричали, что они не суютсЯ в чужие дела, а сами совались в  них  с  утра  до
ночи, перемывали косточки всему свету! ‡апершись на задвижку, завесив  дверь
одеЯлом, чтобы закрыть щели и замочную  скважину,  они  сплетничали  в  свое
удовольствие, ни на секунду не выпускаЯ из рук золотой проволоки.  Ћсобенную
радость доставлЯло им разорение •ромуши; они  целыми  днЯми  мурлыкали,  как
коты, у которых щекочут за ушами. ‚от до чего докатилась!  ‘овсем  обнищала!
‹орилле  подглЯдывали  за  †ервезой,  когда  она  ходила  за  провизией,   и
потешались над крохотными кусками хлеба, которые она приносила под фартуком.
Ћни высчитывали, сколько дней она сидит без  еды,  знали,  какой  слой  пыли
накопилсЯ в ее комнате, сколько у нее стоит грЯзных  тарелок,  знали  каждую
черточку, каждый штрих возраставшей лени и нищеты, следили, как она с каждым
днем опускаетсЯ все ниже, задавленнаЯ нищетой и ленью. Џолюбуйтесь, в  каком
она ходит нарЯде! ќдаких грЯзных лохмотьев не подобрал бы и  трЯпичник!  Ђх,
черт возьми, и здорово же достаетсЯ теперь этой  миленькой  блондинке,  этой
прелестнице, котораЯ, бывало, так вертела хвостом в своей голубой прачечной!
‚от до чего доводЯт обжорство, выпивки и пирушки! †ервеза,  подозреваЯ,  что
‹орилле перемывают ей косточки, снимала иногда башмаки, подкрадывалась к  их
двери и прижималась к ней ухом, но дверь была завешена одеЯлом, и она ничего
не могла расслышать. ’олько раз она слышала, как они величали ее  грудастой,
потому что у нее, несмотрЯ на плохое  питание,  все  еще  был  пышный  бюст.
‚прочем, †ервеза, во избежание сплетен, все-таки  поддерживала  отношениЯ  и
разговаривала с ними, хотЯ кроме гнусных пакостей ей нечего  было  ждать  от
этих людей. Ќо у нее уже не было сил ни осадить их, ни  разругатьсЯ  с  ними
начисто. „а и стоит ли с ними свЯзыватьсЯ! †ервезе хотелось  только  одного:
бить баклуши, сидеть спокойно - копна копной - да  гулЯть,  когда  на  дворе
хорошаЯ погода. Ѓольше ей ничего не надо.
     Ћднажды в субботу Љупо обещал сводить ее в цирк. €з-за этого еще стоило
побеспокоитьсЯ: любопытно ведь посмотреть, как там дамы скачут на лошадЯх  и
прыгают сквозь большие обручи, обтЯнутые папиросной бумагой. Љупо должен был
получить жалованье за две недели и мог разоритьсЯ на сорок су. Ќана  в  этот
день будет работать в мастерской до самой ночи,  так  как  хозЯйка  получила
спешный заказ. ђодители собирались даже пообедать в ресторане. Ќо  вот  семь
часов - Љупо нет, восемь - нет  и  нет!  †ервеза  возмущалась.  „ело  Ясное:
пьЯница пропивает с приЯтелЯми свою  двухнедельную  получку  в  каком-нибудь
соседнем кабаке! Ђ она-то выстирала чепчик, с самого утра корпела над  своим
старым платьем, зачинила все дырки, чтобы иметь  приличный  вид!  Ќаконец  в
девЯть часов †ервеза не  выдержала:  голоднаЯ,  посиневшаЯ  от  злости,  она
спустилась вниз, намереваЯсь отправитьсЯ на поиски Љупо.
     - ‚ы ищете мужа? - закричала г-жа Ѓош, увидев ее искаженное лицо. -  Ћн
у дЯди Љоломба. Ѓош только что пил с ним вишневку.
     †ервеза поблагодарила и быстро пошла к "‡ападне". “ж она  ему  покажет!
Ћна, кажетсЯ, готова была выцарапать Љупо глаза. Ќакрапывал мелкий дождь, и,
разумеетсЯ, от этого прогулка не становилась приЯтнее. ЏодойдЯ к  "‡ападне",
†ервеза вдруг испугалась: если она разозлит мужа, ей и самой  может  здорово
влететь. ќта мысль сразу охладила ее и заставила  быть  осторожной.  Љабачок
был Ярко освещен, газовые рожки отражались в мутных зеркалах,  светЯсь,  как
маленькие солнца, бутылки и графинчики расцвечивали  стены  Яркими  бликами.
†ервеза прильнула  к  оконному  стеклу  и  в  щель  между  двумЯ  бутылками,
стоЯвшими на витрине, разглЯдела Љупо, сидевшего с приЯтелЯми в глубине зала
за маленьким цинковым  столиком.  €х  фигуры  смутно  вырисовывались  сквозь
облака синеватого табачного дыма. ѓолосов не было  слышно,  и  странно  было
видеть, как они беззвучно жестикулируют, вытЯгивают шеи,  закатывают  глаза.
Љак это могут мужчины бросать жен, бросать дом, чтобы запиратьсЯ в такой вот
душной дыре! ‘труи дождЯ стекали по шее †ервезы, забирались за воротник; она
выпрЯмилась и  задумчиво  пошла  по  внешнему  бульвару,  не  знаЯ,  на  что
решитьсЯ. Љак быть? Љупо не  терпит,  чтобы  его  выслеживали,  и,  конечно,
встретит оплеухой. „а и войти-то туда страшно; право, там  совсем  не  место
порЯдочной женщине. Ћднако под мокрыми деревьЯми на бульваре  было  холодно;
†ервезу  прохватывала  дрожь;  она  подумала,  что  может,   чего   доброго,
захворать, и не знала, на что решитьсЯ. „ва раза она возвращалась  к  кабаку
и, прильнув к оконному стеклу,  с  возмущением  смотрела,  как  эти  пьЯницы
спокойно посиживают там, пьют и болтают. ‘вет из окна "‡ападни" отражалсЯ  в
лужах на мостовой, покрытых легкой рЯбью и мелкими пузырьками от моросившего
дождЯ. Љаждый раз, как  дверь  кабака  открывалась  и  вновь  захлопывалась,
щелкаЯ  медными  петлЯми,  †ервеза,  прЯчась,  отступала  назад,  на  мокрую
мостовую, прЯмо в лужу. Ќаконец она обругала  себЯ  дурой,  толкнула  дверь,
вошла и направилась прЯмо к столику Љупо. ‚ конце концов она идет  к  своему
собственному мужу, и он не имеет никакого права сердитьсЯ,  ведь  он  обещал
сводить ее сегоднЯ в цирк. Ђх, все равно, будь что будет! Ќе стоЯть же ей на
улице под дождем до тех пор, пока ее не размочит всю, как мыло в корыте.
     - Ѓа! „а это моЯ старуха! - закричал кровельщик, давЯсь от смеха. - Ђх,
и смешнаЯ же баба!
     ‚се захохотали. •охотал и  ‘апог,  и  кварка-Ѓиби,  и  ‘оленаЯ  Џасть.
Џо-видимому, им и в самом деле было смешно, но что собственно  было  смешно,
они  и  сами  не  знали.  Ќесколько  ошеломленнаЯ  таким  приемом,   †ервеза
остановилась; но видЯ, что Љупо настроен весело, она решилась сказать:
     - —то же, идем мы или  нет?  Ќадо  торопитьсЯ.  Њы  еще  можем  застать
что-нибудь.
     - Ќе могу встать, Я прилип. Ќет,  правду  тебе  говорю,  прилип!  -  со
смехом отвечал Љупо. - Џопробуй, если не веришь, потЯни менЯ за  руку.  ’Яни
же, черт возьми! Ќу, изо всех сил! …ще, еще, наддай жару! ’Яни же!  “х!  Ќу,
вот сама видишь, этот прохвост, дЯдЯ Љоломб, привинтил менЯ к табуретке.
     †ервеза поддалась на шутку и изо всех сил  потЯнула  мужа  за  руку,  а
когда она  выпустила  руку,  приЯтели,  в  восторге  от  этой  игры,  так  и
покатились со смеху. Ћни ревели, хватались друг за друга,  сгибались  вдвое,
трЯсЯсь всем  телом,  точно  ослы,  которых  чистЯт  скребницей.  Љровельщик
хохотал, так широко разеваЯ рот, что видно было всю глотку.
     - „урища, - сказал он наконец, - ну, присЯдь на минутку.  ’ак-то  будет
лучше, чем шлепать по грЯзи... Ќу да, Я  не  пришел,  менЯ  задержали  дела.
Ќечего крутить носом - не поможет... Ќу-ка, подвиньтесь, вы!
     - Ќе угодно ли, госпожа Љупо, сесть мне на колени? ’ак будет помЯгче, -
любезно сказал ‘апог.
     —тобы не привлекать к себе вниманиЯ, †ервеза взЯла стул и уселась шагах
в трех от стола. Ћна  поглЯдела,  что  пили  мужчины,  -  это  была  горькаЯ
настойка, светившаЯсЯ в стаканах, как золото. ЌебольшаЯ лужица водки натекла
на столик; ‘оленаЯ Џасть, он же  Џей-до-дна,  не  переставаЯ  разговаривать,
макал в эту лужицу палец и выводил  большими  буквами  имЯ  ќвлали.  †ервеза
нашла, что кварка-Ѓиби совсем истаскалсЯ: он был худ, как щепка.  “  ‘апога
нос так и сиЯл, так и цвел - настоЯщий багровый георгин.  ‚се  четверо  были
грЯзны донельзЯ: жиденькие, слипшиесЯ бороденки были похожи на  метелки  длЯ
чистки ночных горшков, руки перепачканы,  под  ногтЯми  траур.  Ќо  все-таки
посидеть с ними можно было: хоть они и пили с шести часов,  у  них  все-таки
был приличный вид, они были только навеселе. †ервеза заметила двух молодцов,
горланивших перед стойкой; те были  до  того  пьЯны,  что,  желаЯ  промочить
горло, опрокидывали стаканчики мимо рта и  поливали  себе  рубашки.  ѓрузный
дЯдЯ Љоломб спокойно наполнЯл стаканы, вытЯгиваЯ огромные ручищи, - не руки,
а сущие блюстители порЯдка в этом заведении. Ѓыло очень жарко; табачный  дым
расплывалсЯ в воздухе, вздымалсЯ, подобно клубам пыли, в ослепительном свете
газа и окутывал посетителей медленно густеющим  туманом.  €з  этих  табачных
облаков поднималсЯ оглушительный смутный гул: хриплые голоса, звон стаканов,
ругательства и удары кулаком по столу, похожие  на  взрывы.  †ервеза  сидела
съежившись: подобное  зрелище  врЯд  ли  может  казатьсЯ  забавным  женщине,
особенно с непривычки. Ћна задыхалась, глаза ее слезились, в голове мутилось
от одного только спиртного духа, пропитавшего всю залу  насквозь.  ‚друг  ее
охватило какое-то болезненное, тревожное чувство, - она обернулась и увидела
позади себЯ, в застекленном маленьком  дворике,  перегонный  куб  на  полном
ходу; глубоко в недрах этой машины пьЯнства глухо клокотало адское варево. ‚
вечернем освещении ее медные трубы  светились  тускло  и  только  на  сгибах
вспыхивали красными бликами. ’ень от машины ложилась на заднюю стену в  виде
каких-то  хвостатых  чудовищ,  разевающих  пасти  словно  длЯ  того,   чтобы
проглотить всех, кто собралсЯ здесь.
     - Ќу, что ты надулась, дурища? - закричал  Љупо.  -  ‡наешь  ведь:  кто
портит компанию, того по шеЯм! —его тебе дать выпить?
     - Ќичего. џ не буду пить, - ответила прачка. - џ еще не обедала.
     - ‚от тут-то и полагаетсЯ выпить. ќто тебЯ поддержит.
     ‚идЯ, что †ервеза все хмуритсЯ, ‘апог снова выказал галантность.
     - ѓоспожа Љупо, наверное, любит сладкие напитки, - вкрадчиво сказал он.
     - џ люблю людей, которые не пьЯнствуют, - сердито отвечала  †ервеза.  -
„а, Я люблю, чтобы получку приносили домой и чтобы, дав слово, держали его.
     - Ђ, так вот на  что  ты  обиделась,  -  сказал  кровельщик,  продолжаЯ
зубоскалить. - ’ы хочешь получить свою долю! ’ак чего ж ты отказываешьсЯ  от
угощениЯ, дуреха?.. Ѓери - прЯмой расчет!..
     †ервеза внимательно и серьезно поглЯдела на мужа.  ѓлубокаЯ  поперечнаЯ
складка темной чертой перерезала ее лоб. Џотом медленно, с расстановкой  она
ответила:
     - —то ж, ты, пожалуй, и прав... ‚ерно ты говоришь. Љоли  на  то  пошло,
будем пропивать деньги вместе.
     кварка-Ѓиби  встал  и  пошел  за  анисовкой.  †ервеза  придвинулась  к
столику. €, прихлебываЯ анисовку, она вдруг вспомнила, что когда-то  в  этой
самой "‡ападне", в уголке у двери, Љупо угощал ее сливЯнкой. Ћн в  то  времЯ
ухаживал за ней. €  она  тогда  съела  только  Ягоды,  а  спиртную  настойку
оставила. Ђ теперь вот она пьет. Ћ, она хорошо себЯ знает, - у нее  воли  ни
на грош нет. ‘тоит только дать ей легонько пинка, и  она  полетит  на  самое
дно, запьет горькую. Ђнисовка положительно нравилась †ервезе, хотЯ  казалась
чересчур приторной. Ћна потихоньку потЯгивала из стаканчика и  слушала,  как
‘оленаЯ Џасть рассказывает о своей любовнице, -  рыбной  торговке,  толстухе
ќвлали. ќта зловреднаЯ баба носом чуЯла, в каком он  кабаке  пьЯнствует,  и,
толкаЯ перед собой свою тачку, ЯвлЯлась и  срамила  его.  Ќапрасно  товарищи
предупреждали и прЯтали ‘оленую Џасть, - ќвлали все  равно  находила  своего
дружка; а вчера, например, так даже запустила ему в рожу камбалой за то, что
он не вышел на работу. ‚от умора! кварка-Ѓиби и ‘апог покатывались со смеху
и, похлопываЯ †ервезу по  плечу,  радуЯсь,  что,  наконец,  развеселили  ее,
советовали ей брать пример с  толстой  ќвлали:  таскать  с  собой  утюги  и,
изловив Љупо, гладить ему уши тут же, на цинковом столике в кабачке.
     - Ћго-го!  -  кричал  Љупо,  переворачиваЯ  вверх  дном  пустой  стакан
†ервезы. - „а ты хлещешь, словно насос!..  ‘мотрите-ка,  ребЯта,  она  даром
времени не терЯет!
     - Ќе угодно ли повторить, сударынЯ?  -  сказал  ‘оленаЯ  Џасть,  он  же
Џей-до-дна.
     - Ќет, довольно.
     ‚прочем, †ервеза колебалась. Ћт анисовки ей стало нехорошо. •отелось бы
выпить  чего-нибудь   покрепче,   чтобы   все   обожгло   внутри.   †ервеза,
оборачиваЯсь, украдкой поглЯдывала на  машину  пьЯнства,  работавшую  за  ее
спиной. ќтот  проклЯтый,  круглый,  как  брюхо  богача,  котел,  с  длинным,
изогнутым носом, бросал ее в дрожь и вместе с тем точно притЯгивал  к  себе.
Ћн был похож на медные кишки какой-то страшной  ведьмы,  какой-то  колдуньи,
выпускающей огненными копь