се-таки держали, потому что никто не умел так шикарно гладить
мужское крахмальное белье. Њужские сорочки были ее специальностью.
     - ‚ конце кондов это мое дело, - заЯвила Љлеманс,  похлопываЯ  себЯ  по
груди, - ѓлЯдЯт на менЯ? Ќу и пусть себе глЯдЯт. ЊенЯ от этого не убудет.
     - Ќаденьте кофточку, Љлеманс, - сказала †ервеза. - ѓоспожа Џютуа права.
ќто неприлично... Њогут подумать, что у менЯ не прачечнаЯ, а  совсем  другое
заведение.
     Љлеманс оделась ворча. —то за глупое жеманство! —то, не видали, что ли,
эти прохожие женской груди? € она сорвала свой гнев на  ученице.  ЉосоглазаЯ
Ћгюстина гладила рЯдом с нею белье попроще - чулки, носовые платки.  Љлеманс
пнула  ее,  толкнула  локтем.  Ћгюстина  служила  всем   козлом   отпущениЯ.
“родливаЯ, скрытнаЯ, недобраЯ, она была полна затаенной злобы неудачницы.  ‚
отместку она потихоньку плюнула Љлеманс на юбку.
     †ервеза между тем принЯлась за чепчик г-жи Ѓош. Ћна хотела угодить ей и
потому отделывала его с необычайным старанием. Ћна  сварила  крахмал,  чтобы
придать чепчику совсем новый вид, и сейчас осторожно разглаживала его внутри
маленьким утюжком с  закругленными  концами  (этот  утюжок  прачки  называют
"полЯк"); в эту минуту в прачечную вошла худаЯ, костлЯваЯ женщина  в  мокрой
юбке, с лицом, покрытым красными пЯтнами. ќто была  прачка,  державшаЯ  трех
работниц в большой прачечной на ѓут-д'Ћр.
     - ‚ы пришли слишком рано, госпожа Ѓижар! -  воскликнула  †ервеза.  -  џ
просила вас прийти вечером... ’еперь мне некогда.
     Ќо прачка упрашивала ее, говорила, что не сможет прийти в другое времЯ,
и †ервеза согласилась сдать ей грЯзное белье сейчас же. Ћни  отправились  за
ним в маленькую заднюю комнатку налево, где спал ќтьен, и вскоре вернулись с
огромными узлами. ‘валив белье кучами  на  пол  в  глубине  мастерской,  они
принЯлись разбирать его. Ќа это ушел целый час. †ервеза раскладывала  вокруг
себЯ белье кучками - отдельно мужские  сорочки,  отдельно  женские  рубашки,
носки, полотенца, носовые платки. Љогда ей попадалась  штука,  принадлежащаЯ
новому заказчику, она метила ее красным крестиком. ’еперь к нестерпимой жаре
прибавилась еще удушливаЯ вонь от грЯзного бельЯ.
     - Ћднако здорово от него несет, - сказала Љлеманс, затыкаЯ нос.
     - Ђ то как же, - спокойно отвечала †ервеза. - Ѓудь оно чистое,  нам  бы
его не  отдавали.  Ќа  то  оно  и  грЯзное,  чтобы  вонЯть...  Њы  отсчитали
четырнадцать  женских  рубах,  -  ведь  так,  госпожа  Ѓижар?..  ЏЯтнадцать,
шестнадцать, семнадцать...
     †ервеза продолжала считать вслух, не чувствуЯ  никакого  отвращениЯ  ко
всей этой грЯзи. Џривычным жестом она спокойно перебирала своими обнаженными
розовыми руками пожелтевшие, запЯтнанные рубашки,  затвердевшие,  засаленные
полотенца, провонЯвшие потом носки. Ћна низко склонЯлась над кучами бельЯ, и
запах ударЯл ей прЯмо в нос. Њало-помалу ею овладела какаЯ-то  вЯлость.  Ћна
присела на краешек табурета и продолжала  разбирать  белье  сидЯ.  ѓлаза  ее
помутнели. Ћна сидела, пригнувшись к полу, и  медленно  раскладывала  белье,
вытЯгиваЯ руки, то вправо, то влево, улыбаЯсь  мутной,  блуждающей  улыбкой,
как будто эта вонь от человеческих выделений опьЯнЯла ее. ‚озможно, что лень
впервые  овладела  ею  именно  здесь,  среди  зловонных  и  едких  испарений
запущенного грЯзного бельЯ.
     Љупо вошел как раз в ту минуту, когда она встрЯхивала детскую  пеленку,
до того загаженную, что даже нельзЯ было сразу разобрать, что это такое.
     - ’ьфу пропасть! - пробормотал Љупо. - ќкаЯ жарища!.. ’ак и  ударЯет  в
голову!
     —тобы  не  упасть,  кровельщик  оперсЯ  о  стол.  Ќикогда  еще  он   не
возвращалсЯ в таком виде. „о сих пор ему иной раз  случалось  приходить  под
хмельком, - но и только. Ќа этот раз Љупо был вдребезги пьЯн. Џод  глазом  у
него был здоровенный фонарь; очевидно, какой-то приЯтель  по  ошибке  заехал
ему в физиономию, вместо того чтобы хлопнуть по плечу. …го  курчавые  и  уже
чуть-чуть седеющие волосы, казалось, вытерли  пыльный  угол  в  каком-нибудь
грЯзном кабаке, потому что на затылке у него висела паутина. Љупо  постарел,
лицо его поистаскалось, нижнЯЯ челюсть еще больше выдвинулась вперед, но  он
оставалсЯ все таким же шутником  и  рубахой-парнем,  как  он  сам  про  себЯ
говорил. Ђ нежности его кожи еще и сейчас позавидовала бы любаЯ герцогинЯ.
     - ’ы пойми, - говорил Љупо, обращаЯсь к †ервезе. - ќто все ‘ельдерей...
Ќу, ты помнишь его! Ћн такой... безногий,  на  деревЯшке...  Ќу  и  вот.  Ћн
уезжает на родину и  вздумал  угостить  нас.  „а  мы  бы,  конечно,  так  не
раскисли, коли бы не это  мерзкое  солнце!  Ќо,  понимаешь,  на  улице  всех
разобрало... …й-богу! Ќе мы одни. ‚сЯ улица так и шатаетсЯ.
     Љлеманс расхохоталась: всЯ улица кажетсЯ ему пьЯной! ’огда Љупо  и  сам
залилсЯ отчаЯнным смехом.
     - ‚от пьЯницы! - задыхаЯсь, выкрикивал он. - Ќа них смотреть нельзЯ без
смеха!.. ќк их разобрало!.. Ќо они не виноваты, это солнце, все солнце...
     ‚сЯ прачечнаЯ хохотала; смеЯлась даже г-жа Џютуа, не  любившаЯ  пьЯных.
ЉосоглазаЯ Ћгюстина кудахтала, как курица, разинув рот. Ќо †ервеза  выразила
подозрение, что Љупо не прЯмо пришел домой, а зашел на часок к ‹орилле, - те
вечно его подбивают на разные пакости. Љупо клЯлсЯ и божилсЯ, что не  был  у
них. ’огда и †ервеза тоже рассмеЯлась и простила ему все,  не  подумав  даже
упрекнуть за потерЯнный рабочий день.
     - ѓосподи, что за чепуху он мелет! - бормотала она. - Њожно ли говорить
такие глупости! Ќу, иди, что  ли,  спать,  -  прибавила  она  с  материнской
нежностью. - ‚идишь ведь, мы занЯты. ’ы нам мешаешь... ’ам было тридцать два
носовых платка, госпожа Ѓижар. ‚от еще два. ’ридцать четыре...
     Ќо Љупо не хотел спать. Ћн стоЯл,  топчась  на  месте,  покачиваЯсь  из
стороны в сторону, как маЯтник, и упрЯмо и задорно  продолжал  свои  попытки
острить. †ервезе хотелось поскорее отделатьсЯ от г-жи Ѓижар.  Ћна  подозвала
Љлеманс и велела ей считать белье, а сама стала записывать. Ќо эта негодница
отпускала грЯзные шуточки по поводу каждой штуки бельЯ; она  издевалась  над
бедностью клиентов, догадывалась по пЯтнам об их ночных делах, не пропускала
ни одной дырки, ни одного пЯтнышка, чтобы не сказать  какой-нибудь  гадости.
Ћгюстина ловила каждое слово, но делала вид, будто ничего не  понимает.  Ћна
была очень испорченной девчонкой. ѓ-жа Џютуа кусала губы  и  сердилась:  как
это можно говорить такие вещи при Љупо? „а и вообще мужчине незачем смотреть
на грЯзное белье, у порЯдочных людей так не делаетсЯ.  †ервеза,  поглощеннаЯ
своим делом, казалось, ничего не слышала. Ћна записывала, внимательно  следЯ
за каждой штукой бельЯ, которую  откладывала  Љлеманс,  и  стараЯсь  угадать
заказчика. Ћна узнавала их безошибочно, - по цвету бельЯ, по его запаху. ќто
салфетки ѓуже; сразу видно,  что  ими  не  вытирали  кастрюлек.  Ђ  вот  эта
наволочка, конечно, г-жи Ѓош: она всЯ испачкана помадой; у  г-жи  Ѓош  вечно
все белье в помаде. ”ланелевые фуфайки г-на Њадинье тоже нетрудно  признать:
у него такаЯ жирнаЯ кожа,  что  шерстЯной  ворс  слипаетсЯ.  Ћна  знала  все
особенности, все тайны туалета своих заказчиков, знала, кто занашивает белье
и кто часто его менЯет; знала, какое  белье  надето  под  шелковой  юбкой  у
соседки, переходЯщей улицу, сколько раз в неделю менЯет она  чулки,  платки,
рубашки; знала, в каких местах протираетсЯ у нее белье, потому что у каждого
белье снашиваетсЯ по-своему. Џо этому поводу ходило  много  анекдотов.  ‚от,
например, у мадемуазель ђеманжу рубашки протирались наверху, -  очевидно,  у
нее были невероЯтно костлЯвые плечи. Љроме  того,  ее  рубашки  были  всегда
совершенно чисты, хотЯ бы она и носила белье  по  две  недели.  Ћчевидно,  в
таком возрасте человек превращаетсЯ в деревЯшку, из него  даже  насильно  не
выжмешь ни капли пота. ‚от так  в  прачечной,  при  каждой  разборке  бельЯ,
раздевали весь квартал ѓут-д'Ћр.
     - Ќу и гостинец! - воскликнула Љлеманс, развЯзываЯ новый узел.
     †ервеза отшатнулась, охваченнаЯ внезапным отвращением.
     - ќто узел госпожи ѓодрон, - сказала она. - Ќе стану Я  больше  стирать
на нее, надо найти какой-нибудь предлог. џ вовсе не брезгливее  других;  мне
приходилось в жизни возитьсЯ с самым отвратительным бельем, но  этого  Я  не
могу выдержать. ЊенЯ может  в  конце  концов  стошнить...  Љак  эта  женщина
ухитрЯетсЯ загаживать белье до такой степени!..
     Ћна попросила Љлеманс разобрать его поскорее. Ќо  работница  продолжала
отпускать свои шуточки, засовывала пальцы в каждую дырочку,  издевалась  над
каждой штукой  и  потрЯсала  бельем,  точно  знаменем  торжествующей  грЯзи.
†ервеза, сидЯ на краешке табурета, постепенно исчезала среди выраставших куч
рубашек, юбок, панталон, простынь, кальсон, скатертей,  наволочек.  ђозоваЯ,
томнаЯ, с обнаженными руками и шеей, с белокурыми завитками волос, прилипших
к вискам, она словно утопала в этой  груде  грЯзного  трЯпьЯ.  Ћна  спокойно
улыбалась, забыв о белье г-жи ѓодрон и не замечаЯ  его  вони.  ‘  заботливым
видом внимательной хозЯйки перебирала она рукой кучи, чтобы  удостоверитьсЯ,
не пропущено ли чего. Љосоглазой Ћгюстине ужасно нравилось подбрасывать кокс
в печку, и она до того набила топку, что чугун  раскалилсЯ  докрасна.  Љосые
лучи солнца били прЯмо в окна; казалось, лавка пылает огнем. ‚  этой  жарище
Љупо  разобрало  еще  больше.  …го  охватил   внезапный   прилив   нежности.
‚зволнованный до последней степени, он с распростертыми объЯтиЯми направилсЯ
к †ервезе.
     - •орошаЯ ты у менЯ женка, - бормотал он. - „ай, Я тебЯ поцелую.
     Џо дороге он запуталсЯ в куче юбок и чуть не упал.
     - ‚от увалень, - сказала †ервеза, не сердЯсь. - ‘той смирно. Њы  сейчас
кончим.
     Ќо Љупо хотел поцеловать †ервезу немедленно; он положительно чувствовал
потребность сию же минуту обнЯть ее, -  ведь  он  так  ее  любит!  ЏродолжаЯ
бормотать, он выпуталсЯ из груды юбок, но тут же попал в кучу рубах. Ќоги  у
него внезапно разъехались, и он шлепнулсЯ носом прЯмо в белье.  †ервеза  уже
начала раздражатьсЯ, она оттолкнула его,  крича,  что  он  все  им  спутает.
Љлеманс и даже г-жа Џютуа заступились за Љупо. Љакой у нее ласковый муж!  Ћн
хочет поцеловать ее; она отлично может позволить ему это.
     -  ‚ы  счастливица,  госпожа  Љупо!  -  сказала  г-жа  Ѓижар,   которую
пьЯница-муж, слесарь, каждый вечер избивал до полусмерти. - …сли б  мой  вел
себЯ так, когда напьетсЯ! „а Я бы прЯмо счастлива была.
     †ервеза успокоилась и уже жалела о  своей  вспыльчивости.  Ћна  помогла
Љупо встать и, улыбаЯсь, подставила ему щеку. Ќо  кровельщик,  не  стеснЯЯсь
присутствием посторонних, ухватил ее за грудь.
     - —то и говорить, -  бормотал  он,  -  твое  белье  здорово  вонЯет!  Ђ
все-таки Я тебЯ люблю!
     - „а отстань же! Њне щекотно! - смеЯсь, кричала она.  -  ‚от  дурак-то!
Ќу, можно ли быть таким дураком!
     Ћн обхватил ее и не выпускал. Ћна, слабеЯ, прижималась к нему. Ћт  него
разило вином, но она не чувствовала никакого отвращениЯ. ’Яжелый запах бельЯ
одурманивал ее. € звучный поцелуй в  губы,  которым  они  обменЯлись  здесь,
посреди всей этой грЯзи, был как бы первым шагом  на  пути  их  постепенного
неотвратимого падениЯ.
     Њежду тем г-жа Ѓижар уже свЯзывала грЯзное белье в узлы. Ћна все  времЯ
рассказывала о своей дочке  ќвлали.  …й  всего  два  годика,  но  она  такаЯ
умненькаЯ и рассудительнаЯ, как взрослаЯ. …е можно спокойно оставлЯть  одну:
она никогда не плачет, никогда не балуетсЯ со спичками. Ќаконец  г-жа  Ѓижар
стала выносить, один за другим, узлы с бельем. Ћна сгибалась в три  погибели
под их тЯжестью; пЯтна на ее лице стали от напрЯжениЯ фиолетовыми.
     - ‘ил моих больше нет! Њы изжаримсЯ живьем, - сказала †ервеза,  вытираЯ
пот со лба и снова принимаЯсь за чепчик г-жи Ѓош.
     ’ут  только  заметили,  что  печка  раскалилась  докрасна.  „аже  утюги
покраснели. —то за дрЯнь девчонка, эта Ћгюстина! Ќе успеешь отвернутьсЯ, как
она уже выкинет какую-нибудь пакость! Ќадо бы, по правде  говорЯ,  отшлепать
ее как следует. ’еперь придетсЯ четверть часа  ждать,  пока  утюги  остынут.
†ервеза засыпала угли в печке золою. Џотом ей пришло в голову  повесить  под
потолком  вместо  занавесей  две  простыни.  ќто  защитит  всех  от  солнца.
„ействительно, когда простыни  повесили,  в  мастерской  сразу  стало  очень
хорошо. Џравда, прохладнее от этого не сделалось, но зато стало уютно, точно
у себЯ  в  спальне,  за  пологом.  ЊЯгкий  свет  струилсЯ  сквозь  простыни;
прачечнаЯ как бы отделилась от всего мира, хотЯ с улицы  и  доносилсЯ  топот
прохожих. ’еперь можно было расположитьсЯ  посвободнее.  Љлеманс  сейчас  же
снЯла кофточку. Љупо ни  за  что  не  хотел  идти  спать,  и  ему  разрешили
остатьсЯ, с тем, однако, чтобы  он  сидел  смирненько  в  углу  и  не  мешал
работать, потому что теперь нельзЯ бить баклуши
     - Људа эта Язва засунула "полЯка"? -  бормотала  †ервеза,  подразумеваЯ
под Язвой Ћгюстину.
     Њаленький утюжок постоЯнно пропадал. Џосле долгих поисков его  находили
в самых неожиданных местах. „евчонка, говорили прачки, прЯтала его  нарочно,
из  злости.  †ервеза  кончила,  наконец,  разглаживать  чепчик  г-жи  Ѓош  и
принЯлась за его отделку. Ћна расправлЯла и растЯгивала пальцами кружева,  а
потом  слегка  проглаживала  их  утюгом.  ќто  был  очень  пышный  чепчик  с
богатейшей  отделкой,  с  оборками,  буфами,  рюшем  и  прошивками.  †ервеза
работала молча и очень старательно.  Ћна  осторожно  разглаживала  оборки  и
прошивки чепца на "петушке" - небольшом чугунном Яйце, надетом на стержень с
деревЯнной подставкой.
     Ќаступило молчание.  ‘лышно  было  только  тупое,  заглушенное  плотной
подстилкой постукивание утюгов. •озЯйка, обе мастерицы и девчонка-ученица  -
все были поглощены работой. Ћни стоЯли по обе стороны громадного квадратного
стола и гладили, согнувшись, беспрерывно  и  быстро  двигаЯ  взад  и  вперед
руками. ‘ правой стороны у каждой из них лежал плоский, обгоревший кирпичик,
на который ставили утюг. Џосреди стола  стоЯла  глубокаЯ  тарелка  с  чистой
водой. ђЯдом с ней лежали трЯпка и  маленькаЯ  щеточка.  ’ут  же,  в  старом
кувшинчике  из-под  вишневки,  красовалсЯ  пышный   букет   лилий;   большие
белоснежные цветы распускались словно в каком-нибудь великолепном саду. ѓ-жа
Џютуа с ожесточением выхватывала белье из корзины,  которую  приготовила  ей
†ервеза, вытаскивала оттуда штуку за штукой салфетки,  панталоны,  кофточки,
рубашки. Ћгюстина лениво гладила носки и платки и, задрав голову, неотступно
следила за, большой мухой, летавшей под потолком. —то же до Љлеманс, то  она
успела выгладить за день тридцать четыре мужских сорочки.
     - ’олько вино. Ќи капли водки! - неожиданно заЯвил Љупо:  он  испытывал
потребность объЯснитьсЯ. - Ћт водки менЯ разбирает. Ќе годитсЯ!
     Џри помощи гибкой кожаной ручки, обитой  жестью,  Љлеманс  вытащила  из
печки утюг и поднесла его к щеке, чтобы  узнать,  насколько  он  горЯч.  Ћна
вытерла его снизу трЯпкой, висевшей у нее на поЯсе, провела по  подстилке  и
принЯлась за тридцать пЯтую сорочку. Џрежде всего она  прогладила  рукава  и
спину.
     - Ѓа, господин Љупо! - сказала она после минутной паузы.  -  Џропустить
иной  раз  рюмочку  горькой  -  вовсе   не   плохо.   ЊенЯ   это   чертовски
подбадривает... € потом, знаете, коли все равно  пропадать,  то  чем  скорее
скрутит, тем лучше. —его уж там голову морочить.  џ  наверно  знаю,  что  не
заживусь на этом свете.
     - Љак вы несносны со своими похоронными мыслЯми!  -  прервала  ее  г-жа
Џютуа, не любившаЯ печальных разговоров.
     Љупо рассердилсЯ и встал. …му показалось, будто его обвинЯют в том, что
он пьет водку... Ћн  клЯлсЯ  своей  головой,  головой  жены,  головой  своей
дочери, что никогда в жизни не выпил ни капли водки. Ћн подошел к Љлеманс  и
стал дышать ей в лицо, чтобы она убедилась, что от него пахнет только вином.
Ќо взглЯд его случайно упал на обнаженные плечи прачки, и он захихикал.  …му
захотелось посмотреть их поближе. Љлеманс прогладила спину и  бока  рубашки,
принЯлась за воротник и манжеты. Ќо так как Љупо все времЯ терсЯ около  нее,
она нечаЯнно сбила складку. Џришлось взЯть щеточку, лежавшую около  глубокой
тарелки, стереть и наново положить крахмал.
     - •озЯйка! - сказала она. - „а велите же ему оставить менЯ в покое.
     - Ћставь ее, что ты дуришь! - спокойно сказала  †ервеза.  -  Ќе  видишь
разве, мы торопимсЯ.
     Ћни торопЯтсЯ? Ќу так что? Ћн-то  чем  виноват?  Ћн  ничего  худого  не
делает, никого не трогает, только  смотрит.  ‘  каких  это  пор  запрещаетсЯ
глЯдеть на божьи созданиЯ? Љрасивые вещи длЯ того и существуют, чтобы на них
любоватьсЯ.  Ђ  ведь  у  этой  шельмы  Љлеманс  знатные  буфера!  Ћна  может
показывать их и давать щупать за два су, - никто не пожалеет денег! Љлеманс,
польщеннаЯ этими грубыми комплиментами, рассмеЯлась и перестала сердитьсЯ на
пьЯного. Ћна даже стала и сама отшучиватьсЯ в ответ на его заигрываниЯ. Љупо
начал балагурить по поводу мужских рубашек. €так,  она  вечно  и  возитсЯ  с
мужскими сорочками? Њожно сказать, прЯмо и не вылезает из них. —ерт  возьми!
„а она, наверно, изучила их до тонкости, знает, что к чему!  —ерез  ее  руки
прошли сотни, тысЯчи! ‚се брюнеты и все блондины квартала носЯт на  теле  ее
работу. Љлеманс всЯ трЯслась от смеха, но продолжала работать. Ћна  заложила
на спине сорочки пЯть широких ровных складок и прогладила их  сквозь  прорез
манишки, потом одернула подол спереди и, тоже заложив складки, прогладила  и
их.
     - Ђ это хоругвь! - сказала она и сама расхохоталась.
     ќто словечко так понравилось косоглазой Ћгюстине, что она  прыснула  со
смеху. …е выругали. ‘опливаЯ девчонка! Љак она смеет смеЯтьсЯ  над  словами,
которых ей и понимать-то не следует! Љлеманс передала ей  свой  утюг.  Љогда
утюги остывали и  уже  не  годились  длЯ  крахмального  бельЯ,  их  отдавали
Ћгюстине доглаживать носки и полотенца. Ќа этот раз она  схватила  утюг  так
неловко, что обожглась. Ќа руке сейчас же выступила длиннаЯ краснаЯ  полоса.
„евчонка заревела, жалуЯсь,  что  Љлеманс  обожгла  ее  нарочно.  Ќо  другаЯ
работница, котораЯ только что взЯла с печки свежий раскаленный  утюг,  мигом
успокоила ее, пригрозив прогладить  ей  оба  уха,  если  она  сейчас  же  не
перестанет. ‡атем Љлеманс подложила под манишку  шерстЯную  трЯпку  и  стала
медленно водить утюгом, даваЯ крахмалу хорошенько выделитьсЯ  и  затвердеть.
ѓрудь рубашки сделалась твердой и блестЯщей, как картон.
     - €шь, шельма! - пробормотал Љупо, топтавшийсЯ с пьЯным упорством около
Љлеманс.
     Ћн приподнималсЯ  на  цыпочки  и  смеЯлсЯ,  взвизгиваЯ,  как  немазаное
колесо. Љлеманс работала, нагнув от натуги шею, она изо всех сил упиралась в
стол, вывернув руки, высоко поднЯв и  расставив  локти.  ‚се  ее  тело  было
напрЯжено, мускулы высоко поднЯтых плеч  вздрагивали  и  перекатывались  под
тонкой кожей. ‚лажные от пота груди двигались в розовой тени  оттопырившейсЯ
рубахи. ’ут Љупо пустил в ход руки и облапал ее.
     - ѓоспожа Љупо! ѓоспожа Љупо! - кричала Љлеманс. -  „а  уймите  же  его
наконец! …сли он не отстанет, Я уйду! џ не позволю оскорблЯть себЯ!
     †ервеза только что повесила чепчик  г-жи  Ѓош  на  болванку,  обтЯнутую
материей, и старательно, кропотливо  плоила  кружево  маленькими  щипчиками.
Љогда она поднЯла голову от работы, кровельщик как раз залез рукой  в  вырез
рубашки Љлеманс.
     - Ќу право, Љупо! Љакой ты несносный!  -  с  досадой  сказала  †ервеза,
словно бранила ребенка за то, что он непременно  хочет  съесть  варенье  без
хлеба. - Џоди-ка ты спать.
     - „а, ложитесь-ка спать, Љупо. ’ак-то будет лучше, -  объЯвила  и  г-жа
Џютуа.
     - —ерт возьми! - бормотал Љупо, продолжаЯ паЯсничать. - ќкие вы, право,
все недотроги!.. ЌельзЯ даже подурачитьсЯ немножко! џ и сам знаю,  как  надо
обращатьсЯ с женщинами. ‘лава богу, еще ни одной ничего не поломал. “щипнуть
можно, но дальше ни-ни! Ћтдал дань уважениЯ прекрасному полу  -  и  кончено.
ђазве не так?.. € потом - ведь длЯ того и товар выставлЯетсЯ,  чтобы  каждый
мог посмотреть, пощупать и выбрать то, что ему по вкусу. ‡ачем она выставила
напоказ все свои принадлежности? Ќет, это нечестно...'
     ‡атем он снова обратилсЯ к Љлеманс:
     -  Ќапрасно  ты  кобенишьсЯ,  милочка...  …сли   ты   стеснЯешьсЯ   при
посторонних...
     Ќо Љупо не успел докончить фразу, †ервеза спокойно обхватила его  одной
рукой, а другой заткнула ему рот. ‡атем она стала подталкивать его к  двери,
хотЯ он продолжал отбиватьсЯ. …му удалось, наконец,  освободить  рот,  и  он
заЯвил, что согласен пойти спать, только пусть блондинка придет погреть его.
’ут †ервеза вытолкала его в заднюю комнату. ‘лышно было, как она  стаскивает
с него башмаки. ђаздеваЯ мужа, она по-матерински похлопывала его, давала ему
легкие шлепки. Љогда она стала стаскивать с него  штаны,  он  вдруг  залилсЯ
отчаЯнным хохотом, опрокинулсЯ на середину кровати и  стал  дрыгать  ногами,
крича, что ему щекотно. Ќаконец она уложила его и укутала, как  ребенка.  Ќу
что, хорошо ли ему по крайней  мере?  Ќо  он  не  ответил  ей,  а  закричал,
обращаЯсь к Љлеманс:
     - €ди, цыпочка! џ уже лег! †ду тебЯ!
     Љогда †ервеза вернулась в прачечную, Љлеманс  только  что  успела  дать
затрещину ЋпостиЯе. Ќачалось с того, что на печке каким-то образом  оказалсЯ
грЯзный утюг. ѓ-жа Џютуа взЯла его, ничего не подозреваЯ, начала  гладить  и
испачкала кофточку. ‚ сущности, виновата была Љлеманс: она  забыла  обтереть
свой утюг. Ќо она ни за что не хотела сознатьсЯ в этом  и  свалила  вину  на
Ћгюстину; она клЯлась и божилась, что утюг не ее,  хотЯ  на  нем  были  Ясно
видны   следы   пригоревшего   крахмала.   „евчонка,    возмущеннаЯ    такой
несправедливостью, совершенно открыто  плюнула  Љлеманс  на  платье.  ’ут-то
Љлеманс и ударила ее. ЉосоглазаЯ проглотила слезы и вычистила утюг;  сначала
она соскребла с него грЯзь, затем натерла огарком свечи и, наконец, вытерла;
но каждый раз, проходЯ мимо Љлеманс, она плевала сзади ей на юбку и хихикала
исподтишка, глЯдЯ, как по юбке медленно стекают слюни.
     †ервеза снова взЯлась за плойку чепчика. ‚о внезапно наступившей тишине
был слышен только хриплый голос Љупо. Ћн все еще  был  настроен  добродушно,
все времЯ смеЯлсЯ и отрывисто говорил сам с собой:
     - Ќу и дура у менЯ жена-то!.. —его она менЯ уложила?.. ‚от  дура!..  „а
кто же это ложитсЯ среди бела днЯ?.. ‚едь спать-то не хочетсЯ...
     Ќо вдруг он захрапел. ’огда  †ервеза  облегченно  вздохнула;  она  была
счастлива уже тем, что он  наконец  угомонилсЯ  и  может  теперь  хорошенько
проспатьсЯ на мЯгкой перине. € среди общего молчаниЯ она заговорила медленно
и спокойно, не спускаЯ глаз с  щипчиков,  которыми  быстро  и  ловко  плоила
кружево.
     - —то прикажете делать?  ‘ердитьсЯ  на  него  нельзЯ,  он  за  себЯ  не
отвечает. …сли бы Я вздумала ссоритьсЯ с ним, то это  нисколько  не  помогло
бы. ‹учше уж поддакивать и старатьсЯ поскорее уложить его спать. Џо  крайней
мере скорей угомонитсЯ. € мне спокойнее. ‚едь он не злой и любит  менЯ.  ‚от
вы сами видели - на стену лез, дай только  поцеловать.  ќто  еще  хорошо,  а
бывает, другие мужьЯ напьютсЯ и идут к женщинам... Ђ он всегда  возвращаетсЯ
домой. Љонечно,  он  заигрывает  с  работницами,  но  это  дальше  шуток  не
заходит... Џослушайте, Љлеманс, вы не обижайтесь.  ‘ами  знаете,  что  такое
пьЯный: зарежет мать и отца и даже не будет знать, что он  сделал...  џ  ему
прощаю от всего сердца. ‚едь все мужчины такие!
     Ћна говорила все это мЯгко, невозмутимо; выходки Љупо были ей уже не  в
диковинку. Ћна старалась оправдать свою снисходительность перед другими, но,
в сущности, уже не видела теперь ничего дурного в том, что ее муж щиплет при
ней Љлеманс. Љогда она умолкла, водворилась полнаЯ тишина. ѓ-жа Џютуа  то  и
дело  выдвигала  из-под  стола  корзину,  вынимала  свернутую  рубашку   или
кофточку, снова задвигала корзину под стол и принималась  гладить.  Ћкончив,
она, не сходЯ с места, вытЯгивала свои короткие руки и клала  готовую  штуку
бельЯ на этажерку. Љлеманс доглаживала тридцать пЯтую рубашку.  ђаботы  было
по горло. —тобы успеть кончить к одиннадцати  часам,  надо  было  торопитьсЯ
вовсю. Ќичто больше не развлекало женщин, и  всЯ  мастерскаЯ  приналегла  на
работу. ѓолые руки так и ходили взад  и  вперед,  так  и  мелькали  розовыми
пЯтнами на белизне бельЯ. Џечку снова набили коксом. ‹уч солнца,  пробиваЯсь
между простынЯми, Ярко освещал ее.  €  было  видно,  как  от  нее  дрожащими
струЯми поднимаетсЯ раскаленный воздух. Џод потолком сохли юбки и  скатерти.
†ара стала такой удушливой, что Ћгюстина высунула кончик Языка  и  принЯлась
облизывать губы, - у  нее  пересохло  во  рту.  Џахло  раскаленным  чугуном,
прокисшим крахмалом, слегка подпаленным бельем, банной сыростью, и ко  всему
примешивалсЯ  острый  запах  вспотевшей  кожи  и  слипшихсЯ  волос   четырех
полуобнаженных  работниц.  Ѓукет  пышных  лилий  увЯдал   в   кувшинчике   с
позеленевшей водой, распространЯЯ чистый и сильный  аромат.  €  по  временам
сквозь стук утюгов,  сквозь  шум  кочерги,  которой  мешали  угли  в  печке,
доносилсЯ мерный храп Љупо,  похожий  на  гулкое  тиканье  громадных  часов,
хрипло отсчитывающих секунды напрЯженной работы прачечной.
     Ќа другой день после попойки у Љупо всегда трещала  голова,  -  трещала
отчаЯнно, трещала так, что он весь день ходил  по  мастерской  нечесаный,  с
распухшим и перекосившимсЯ  лицом,  и  только  морщилсЯ  от  отвратительного
ощущениЯ перегара во рту. ‚ставал он в  таких  случаЯх  поздно,  вылезал  из
постели только к восьми часам, а затем  принималсЯ  слонЯтьсЯ  по  комнатам,
беспрестанно сплевываЯ и не решаЯсь отправитьсЯ на  работу.  …ще  один  день
пропадал. ‘ утра он  жаловалсЯ,  что  весь  разбит,  и  на  чем  свет  стоит
проклинал эти дьЯвольские  кутежи,  после  которых  человек  превращаетсЯ  в
трЯпку.  Џри  этом  он  уверЯл,  что  его  напоили  против  вол".  ќто   все
бездельники-приЯтели! Ќападут целой кучей, пристанут, как с ножом к горлу, -
ну и выходит, что отказатьсЯ никак нельзЯ. ‚от и шатаешьсЯ с ними по  разным
местам, тут, там выпьешь, глЯдь, и готов! Ќет, черт  возьми!  Ѓольше  с  ним
этого не случитсЯ! ќто в последний раз. ‚овсе ему неохота подохнуть в кабаке
во цвете лет...
     Ќо  после  завтрака  Љупо  приходил  в  себЯ,  принарЯжалсЯ  и  начинал
покашливать басом, чтобы показать, что находитсЯ в полном  порЯдке.  Ћн  уже
отрицал самый факт  вчерашней  попойки.  ЉакаЯ  там  попойка!  ’ак,  дернули
малость, и больше ничего. „лЯ него это плевое дело. Ћн знает, как надо пить.
Ћн может выпить все, что угодно, и сколько угодно, и даже не поморщитсЯ. ‚се
послеобеденное времЯ Љупо слонЯлсЯ без  дела.  Љогда  он  чересчур  надоедал
работницам, †ервеза давала ему двадцать су, чтобы он убралсЯ куда-нибудь. Ћн
уходил прогулЯтьсЯ, заходил в табачную лавочку на улице Џуассонье,  встречал
там приЯтелЯ и, конечно, пропускал с ним по рюмочке наливки.  Ђ  затем  надо
было как-нибудь прикончить эти двадцать су. € он шел к ”рансуа, кабатчику на
углу улицы ѓут-д'Ћр, у которого было хорошее молодое винцо, - в горле так  н
пощипывает. ќто был  старенький  погребок,  темный,  с  низким  потолком;  в
прокуренной насквозь комнате рЯдом можно было и  поужинать.  Љупо  оставалсЯ
там до самого вечера, играл  в  фортунку  на  стакан  вина.  Ћн  пользовалсЯ
кредитом  у  ”рансуа,  который  дал  ему  клЯтвенное  обещание  никогда   не
обращатьсЯ за  расплатой  к  его  жене.  ‚едь  после  выпивки  всегда  нужно
опохмелитьсЯ! Љлин клином вышибают. ‘таканчик  вина  чудесно  прополаскивает
желудок. ‚едь он, в сущности, малый неплохой, хороший товарищ, за  женщинами
не бегает; ну, правда, иной раз любит  выпить  в  компании,  но  так,  самую
малость, а по совести  сказать,  он  от  души  презирает  всех  этих  гадких
пьЯнчужек, которые до того пропитались водкой, что их никогда трезвыми и  не
увидишь. „омой от ”рансуа Љупо возвращалсЯ  в  отличном  расположении  духа,
бодрый, веселый.
     - Ќу что, приходил твой вздыхатель?  -  спрашивал  он  иногда  †ервезу,
чтобы поддразнить ее. - —то-то его давно не видать. ЏридетсЯ  мне,  пожалуй,
сходить за ним.
     "‚здыхатель" - это был ѓуже. Љузнец и на  самом  деле  избегал  слишком
часто бывать у Љупо, боЯсь надоесть им и дать повод к сплетнЯм. Ќо в  то  же
времЯ он пользовалсЯ всЯким предлогом длЯ посещений, сам  приносил  белье  и
раз двадцать на день проходил мимо окон. “  него  был  в  прачечной  любимый
уголок, - в самой  глубине.  ‚  этом  уголке  он  любил  сидеть  часами,  не
двигаЯсь,  покуриваЯ  свою  носогрейку.  ђаз  в  десЯть  дней  он  набиралсЯ
храбрости, приходил в прачечную вечером, после обеда,  устраивалсЯ  в  своем
уголке и сидел там молча,  точно  в  рот  воды  набрав,  устремив  глаза  на
†ервезу. ‚ремЯ от времени он вынимал|’рубку изо  рта  и  смеЯлсЯ  тому,  что
говорила †ервеза. Џо субботам, когда прачечнаЯ была завалена  работой,  ѓуже
засиживалсЯ до поздней ночи, и, по-видимому, это развлекало его больше,  чем
театр. ‘лучалось,  что  женщины  гладили  до  трех  часов  утра.  ‘  потолка
свешивалась на железной проволоке  лампа;  абажур  отбрасывал  широкий  круг
света, в котором белье приобретало мЯгкую белизну снега.  Ћгюстина  запирала
ставни, но дверь на улицу оставалась открытой, - июльские ночи были  знойны.
—ем больше надвигалась ночь, тем работницы все больше расстегивались,  чтобы
чувствовать себЯ посвободней. Џри  свете  лампы  их  тонкаЯ  кожа  принимала
золотистый оттенок - особенно у  †ервезы.  Ћна  пополнела,  ее  белые  плечи
отсвечивали, как шелк, на шее была складочка, как у ребенка.  ќту  складочку
ѓуже знал так хорошо, что мог бы  нарисовать  ее  напамЯть.  Њало-помалу  он
впадал в  легкое  забытье.  Ћт  нестерпимого  жара  печки  и  запаха  бельЯ,
дымившегосЯ под утюгами, слегка кружилась голова. Љузнец сидел, ни о чем  не
думаЯ, и, как завороженный, следил за женщинами, которые непрерывно  двигали
голыми  руками,  спеша  закончить  работу,  чтобы  принарЯдить   квартал   к
празднику. ‘оседние дома кругом постепенно засыпали, все стихало,  наступала
соннаЯ тишина. Ѓило полночь, потом час, потом два часа. Ќе  было  слышно  ни
шагов прохожих, ни шума экипажей.  “лица  погружалась  во  мрак.  ’олько  из
открытой двери прачечной падала полоса света, как  будто  поперек  пустынной
мостовой кто-то разостлал кусок желтой материи. €зредка  в  отдалении  вдруг
раздавались шаги: торопливо проходил человек.  Ћн  пересекал  полосу  света,
услышав глухой стук утюгов, поворачивал голову, заглЯдывал внутрь и проходил
дальше, уносЯ с собой мгновенно мелькнувшее  видение  -  полуодетых  женщин,
двигавшихсЯ в красноватом тумане.
     †ервеза не знала, что ей делать с ќтьеном. Љупо продолжал шпынЯть  его.
‚идЯ это, ѓуже взЯл его к себе на завод  раздувать  меха.  ђабота  гвоздарЯ,
конечно, не из приЯтных - в кузнице постоЯннаЯ грЯзь,, целый день приходитсЯ
без конца бить молотом по одинаковым кускам железа.  Ќо  зато  это  выгодное
ремесло: можно заработать десЯть-двенадцать франков в день. „венадцатилетний
мальчик мог, при старании, быстро освоитьсЯ  с  делом.  ’ак  ќтьен  сделалсЯ
новым свЯзующим звеном между ѓуже и †ервезой.  ѓуже  сам  приводил  мальчика
домой, рассказывал о его поведении, о его успехах. ‚се кругом посмеивались и
говорили, что ѓуже втюрилсЯ в †ервезу. Ћна и сама прекрасно знала это и  при
каждом напоминании вспыхивала стыдливым румЯнцем, как  девочка.  Ђх,  бедный
парень! € какой скромник! Ќикогда он не заговаривал с ней о своих  чувствах;
никогда не позволЯл себе ни вольного слова, ни  нескромного  жеста.  „а,  не
часто встречаютсЯ такие честные парни!  €  †ервеза,  сама  себе  в  этом  не
признаваЯсь, испытывала в глубине души огромное наслаждение при мысли о том,
что ее так любЯт, преклонЯютсЯ, точно перед свЯтой девой. Љогда у нее бывали
какие-нибудь неприЯтности, какое-нибудь огорчение, она вспоминала о кузнеце,
и это утешало ее.
     …сли им случалось остатьсЯ  вдвоем,  они  не  испытывали  ни  малейшего
смущениЯ. Ћни глЯдели друг другу в глаза, улыбались,  и  никогда  ничего  не
говорили о  своих  чувствах.  ’о  была  спокойнаЯ  нежность,  чуждаЯ  дурных
помыслов, чуждаЯ всЯкой грЯзи. €м казалось, что они  могут  быть  счастливы,
сохранЯЯ спокойные дружеские отношениЯ. € они избегали всего, что  могло  бы
расстроить их дружбу.
     Љ концу лета Ќана стала до того несносна, что  на  нее  жаловалсЯ  весь
дом. …й было шесть лет, но это была  уже  совершенно  испорченнаЯ  девчонка.
—тобы она не путалась под ногами, мать ежедневно отводила ее в  детский  сад
мадемуазель †осс, на улице  Џолонсо;  там  она  потихоньку  свЯзывала  сзади
подруг за платьица, насыпала  учительнице  золы  в  табакерку,  а  иной  раз
придумывала такие неприличные шалости, что о них  неудобно  и  рассказывать.
„ва раза мадемуазель †осс исключала ее, но потом все-таки принимала обратно:
за Ќана платили шесть франков  в  месЯц,  и  мадемуазель  †осс  не  хотелось
лишатьсЯ этих денег. ‚ернувшись домой, Ќана старалась всЯчески  вознаградить
себЯ за вынужденное заключение в школе, а  когда  работницы,  одурев  от  ее
крика, прогонЯли ее гулЯть, она заводила адскую  кутерьму  на  дворе  и  под
воротами. Џрежде всего она отыскивала там Џолину, дочку  Ѓошей,  и  ‚иктора,
сына г-жи ”оконье, прежней хозЯйки  †ервезы.  ќтот  ‚иктор  был  здоровенный
десЯтилетний балбес; он очень любил возитьсЯ с девчонками. ѓ-жа  ”оконье  не
ссорилась с Љупо и сама присылала к  ним  сына.  ‚прочем,  дом  кишмЯ  кишел
ребЯтишками, которые целый день наводнЯли все четыре лестницы л возились  на
дворе, точно стаЯ пискливых, прожорливых воробьев. “ одной  г-жи  ѓодрон  их
было  девЯть  душ  -  одни  белокурые,  другие  смуглые,  но  все  сопливые,
нечесаные, в штанах, доходивших чуть  не  до  подбородка,  со  спустившимисЯ
чулками, в рваных блузах, и такие чумазые, что сквозь слой грЯзи едва  можно
было разглЯдеть их кожу. “ другой женщины, котораЯ жила на  шестом  этаже  и
торговала вразнос булками,  было  семеро.  „ети  кучами  высыпали  изо  всех
квартир, мокли под дождем, сохли на солнышке. ‚ этом ворохе мелюзги  были  и
долговЯзые, тонкие, как жердь, были и толстые, с брюшком,  как  у  взрослых,
были и совсем крошечные, едва из колыбели,  еще  не  твердо  державшиесЯ  на
ножках  и  становившиесЯ  на  четвереньки,  когда  им   хотелось   двигатьсЯ
побыстрее, - сущие маленькие зверьки! Ќана верховодила  всей  этой  сопливой
командой. Ћна задирала нос  перед  девочками  вдвое  старше  ее  и  уступала
частичку своей власти только Џолине  и  ‚иктору.  Ћни  были  ее  закадычными
друзьЯми и исполнЯли все ее прихоти. ‹юбимым занЯтием  Ќана  было  играть  в
"маму". ќта паршиваЯ девчонка раздевала и одевала малышей, тискала,  щипала,
щекотала их, держала их в полном повиновении, проЯвлЯЯ извращенный деспотизм
взрослого порочного человека. Ћна придумывала ужасные игры,  за  которые  ее
стоило бы хорошенько выдрать. Џод ее предводительством всЯ шайка шлепала  по
лужам, натекшим из красильни; и когда они выходили оттуда, ноги их  были  по
колено в синей или красной краске; потом  всЯ  ватага  бежала  к  слесарю  -
таскать гвозди и железные опилки, а оттуда в  столЯрную,  где  были  свалены
огромные кучи стружек; на этих стружках было весело кататьсЯ и  кувыркатьсЯ.
„вор принадлежал мелюзге, он гудел от  беспорЯдочного  топота  башмаков,  от
беспрерывного звонкого визга, усиливавшегосЯ всЯкий раз, как стаЯ  снималась
с места. ‚ иные дни двора не хватало. „ети забирались  в  подвалы,  вылезали
оттуда, с грохотом взбегали по лестницам, носились по коридорам, спускались,
снова взбирались наверх, бежали другими коридорами - и все это  с  шумом,  с
гвалтом. –елыми часами дом гудел от их  беготни,  дети  кишели  в  нем,  как
какие-то вредные животные.
     - „а они точно с цепи сорвались! ќтакаЯ погань! - кричала г-жа  Ѓош.  -
‚идно, людЯм делать нечего, что они нарожали столько детей!..  Ђ  потом  еще
жалуютсЯ, что есть нечего!
     Ѓош говорил, что у нищих дети плодЯтсЯ, словно шампиньоны  на  грЯдках.
Џривратница кричала на детей с утра до вечера, бранилась, грозила им метлой.
‚ конце концов она стала держать двери подвала на запоре,  потому  что  Ќана
вздумала играть там, внизу, в темноте, в доктора: сквернаЯ  девчонка  лечила
ребЯтишек розгами. ѓ-жа Ѓош узнала  это  от  Џолины,  которой  мать  тут  же
надавала здоровых затрещин.
     Ћднажды днем произошла ужаснаЯ сцена. ‚прочем, рано  или  поздно,  этим
должно было кончитьсЯ. Ќана выдумала новую, очень забавную игру. Ћна стащила
стоЯвший перед дворницкой башмак г-жи Ѓош,  привЯзала  к  нему  веревочку  и
стала волочить его за собой, как тележку.  ‡атем  ‚иктору  пришло  в  голову
насыпать в башмак Яблочной  кожуры.  €  вот  образовалась  целаЯ  процессиЯ.
‚переди шествовала Ќана - она тащила  башмак.  Џо  бокам  ее  шли  ‚иктор  и
Џолина. Ђ за ними в строгом порЯдке тЯнулась всЯ остальнаЯ мелюзга - большие
впереди, маленькие сзади. ествие замыкал карапузик, сам  не  больше  сапога
ростом, в юбочке и дырЯвой шапчонке, съехавшей на ухо. ЏроцессиЯ голосила на
весь двор очень  жалобно  и  заунывно.  Ќана  говорила,  что  они  играют  в
похороны. ЋбойдЯ вокруг дома, решили начать сначала.
     - —то это они  там  делают?  -  подозрительно  пробормотала  г-жа  Ѓош,
выглЯдываЯ из дворницкой, - она постоЯнно была настороже.
     ‚друг она сообразила, в чем дело.
     - „а это мой башмак! - Яростно завопила она. - Ђх, поганцы!
     ѓ-жа Ѓош набросилась на детей, надавала  всем  подзатыльников,  влепила
Ќана несколько оплеух, а Џолине дала пинка,  -  экаЯ  дурища!  —его  же  она
смотрит, когда у нее из-под носа тащат башмак матери. Љак раз в  эту  минуту
†ервеза наполнЯла ведро у водопроводной колонки. “видев Ќана всю в слезах, с
разбитым в кровь носом, она чуть не вцепилась г-же  Ѓош  в  волосы.  ‘котина
этакаЯ! Њожно ли так дубасить  ребенка?  Ќадо  же  быть  такой  бессердечной
тварью! ѓ-жа Ѓош, разумеетсЯ, не осталась в долгу. …сли у  тебЯ  дочь  такаЯ
паскудница, так по крайней мере держи ее под замком! „ело кончилось тем, что
на пороге дворницкой поЯвилсЯ Ѓош и закричал  жене,  чтобы  она  шла  домой:
стоит тоже разговаривать со всЯкой дрЯнью!.. ќто был полный разрыв.
     Џо правде сказать, между Ѓошами и Љупо уже целый месЯц  были  натЯнутые
отношениЯ. †ервеза, очень щедраЯ по натуре, то и дело посылала Ѓошам  всЯкую
всЯчину, - то кусок пирога, то  бутылочку  вина,  то  апельсинов,  то  чашку
бульона. Ћднажды вечером она снесла в дворницкую остатки  салата-цикориЯ  со
свеклой. Ћна знала, что привратница обожает  салат.  Ќо  на  следующий  день
мадемуазель ђеманжу рассказала ей, что г-жа  Ѓош  при  всем  честном  народе
выбросила салат за окошко, да еще скорчила при этом презрительную гримасу  и
заЯвила, что, слава богу,  не  нуждаетсЯ  в  чужих  объедках.  †ервеза  даже
побледнела от бешенства. € с этих пор всЯкие подарки  прекратились:  никаких
бутылок  вина,  ни  чашек  бульона,  ни  апельсинов,  ни  пирога  -   ничего
решительно! Ќадо было  посмотреть,  как  бесились  Ѓоши!  €м  казалось,  что
†ервеза их обворовывает! †ервеза теперь понЯла, что сама была виновата: если
бы она с самого начала не приучила Ѓошей к постоЯнным подачкам,  то  это  не
вошло бы у них в привычку, и они держались бы, как и раньше, учтиво.  ’еперь
же привратница  поносила  †ервезу,  как  только  могла.  ‚  октЯбре  †ервеза
запоздала на один день с квартирной платой. ѓ-жа Ѓош не преминула тотчас  же
нажаловатьсЯ домохозЯину, г-ну Њореско, что  †ервеза  будто  бы  все  деньги
тратит на жратву; что ни получит, так в тот же день и проест;  г-н  Њореско,
тоже порЯдочный грубиЯн, бесцеремонно ввалилсЯ в прачечную, не снимаЯ шапки,
и потребовал, чтобы ему немедленно отдали  его  деньги.  …му  тут  же  их  и
вручили. Ѓоши, разумеетсЯ,  теперь  сошлись  с  ‹орилле.  ‹орилле  постоЯнно
торчали в дворницкой и даже выпивали  с  Ѓошами.  ‘ловом,  произошло  полное
примирение. Ќикогда бы они не поссорились, если бы  не  •ромуша!  ќто  такаЯ
пройдоха! „а, теперь и Ѓоши узнали ее по-настоЯщему!  ’еперь  они  понимают,
каково было ‹орилле все это  переносить!  €  когда  †ервеза  проходила  мимо
дворницкой, всЯ компаниЯ открыто насмехалась над ней.
     ’ем не менее †ервеза однажды Явилась  к  ‹орилле.  €з-за  мамаши  Љупо,
которой исполнилось уже шестьдесЯт семь лет. “ старушки пропадало зрение, да
и ноги отказывались служить. …й пришлось  волей-неволей  бросить  работу,  и
теперь она была обречена на жизнь впроголодь, если только  дети  не  помогут
ей. †ервеза считала позором, чтобы больнаЯ старушка, у которой трое взрослых
детей,  оказалась  брошенной  на  произвол  судьбы.  Ќо   Љупо   отказывалсЯ
поговорить об этом с ‹орилле и предлагал †ервезе сходить к ним самой.
     € вот однажды, в порыве бурного негодованиЯ, она отправилась к ним.
     Ћна влетела к ним, даже не постучавшись. ‘ того  самого  вечера,  когда
она впервые пришла к ним и встретила такой нелюбезный прием, в комнате ничто
не изменилось. ‚се та же вылинЯвшаЯ шерстЯнаЯ занавеска разделЯла  помещение
пополам, и все такое же оно было длинное, узкое, похожее на кишку  или  нору
морского угрЯ. ‹орилле, низко  склонившись  над  станком,  сидел  в  глубине
мастерской  и  нанизывал  звеньЯ  своей  цепочки,  а  г-жа  ‹орилле   стоЯла
выпрЯмившись пер