учей волне и быть  в еще большем  уединении,  вдали  от
всего,  как  жаворонки,  что  порхают  в  засеЯнных хлебом полЯх.  Џочему же
сегоднЯ он содрогаетсЯ, как только нога его тонет, погружаЯсь в траву?..
     Ђльбина повела  его в лес. „еревьЯ еще больше  устрашили ‘ержа.  Ћн  не
узнавал  их нахмуренных темных стволов. Ќигде не казалось ему прошлое  таким
мертвым, как здесь, в этой суровой чаще, куда сейчас свободно проникал свет.
Џервые же  дожди смыли следы  их ног на песке  аллей; ветры  унесли все, что
сохранилось  от  их  любви в  этих  низких  ветках  кустарника. Ќо  Ђльбина,
чувствуЯ,  что горло  ее сжимаетсЯ  от горЯ, взглЯдом возражала ему. Ћна еще
находила  на  песке  едва  заметные следы былых  прогулок.  “  каждого куста
воскресал жар их былых касаний,  так что  всЯ кровь приливала к ее лицу. Ћна
глЯдела умолЯющими глазами, силЯсь  пробудить воспоминаниЯ и в  нем. ‚от  по
этой тропинке они проходили молча. Љак они волновались, не смеЯ признатьсЯ в
своей  любви!  Ђ  на этой полЯнке они замешкались  однажды  поздно  вечером,
заглЯдевшись  на звезды,  которые  словно  капали  на  них теплым дождем.  Ђ
дальше, под этим дубом, они обменЯлись первым поцелуем. „ерево еще сохранило
аромат этого  поцелуЯ, и  мхи до сих  пор, не  переставаЯ, шептались о  нем.
Ќеправда, будто лес опустел  и стал немым!  ‘ерж отворачивал голову, избегаЯ
взглЯдов Ђльбины. Ћни утомлЯли его.
     Ђльбина  повела  его  к  утесам. ‡десь,  быть  может,  прекратитсЯ  его
бессильнаЯ  дрожь,  приводившаЯ  ее в  отчаЯние!  Ћдни  лишь  высокие  скалы
сохранЯли еще тепло в этот час пламеневшего на закате солнца. ‚ них и теперь
еще жила грознаЯ  страсть, сохранились те горЯчие каменные ложа, где  жирные
ползучие  растениЯ совершали свое чудовищное соитие. Ќе говорЯ ни слова,  не
поворачиваЯ  головы,  Ђльбина все выше тащила ‘ержа по крутому подъему.  Ћна
хотела  отвести его туда, за источники,  где они бы  еще застали солнце. ’ам
рос кедр, под

     которым оба  познали сладкую тревогу первого желаниЯ. ’ам лЯгут  они на
землю,  на горЯчие  плиты, и  станут  ждать, пока землЯ не  зажжет их  своей
страстью. Ќо скоро ‘ерж стал жестоко спотыкатьсЯ на  каждом шагу. Ћн не  мог
идти дальше. ‘начала он упал на колени. ‘трашным усилием Ђльбина поднЯла его
и некоторое времЯ почти несла на руках. Џотом он снова упал, и так и осталсЯ
бессильно лежать посреди  дороги.  Џеред ним,  внизу,  расстилалсЯ  огромный
Џараду.
     -- ’ы солгал!--закричала Ђльбина.--’ы менЯ больше не любишь!
     €  она заплакала. Ћна стоЯла  над ним и  чувствовала,  что  не  в силах
тащить  его выше.  Ћна пока еще  не сердилась, а только оплакивала умирающую
любовь. Ћн же был совсем подавлен.
     --  ‘ад умер. ЊенЯ все времЯ знобит! -- бормотал  он. Ђльбина обхватила
руками его голову и жестом указала на Џараду.
     -- ‘мотри же!.. ‚овсе  не сад  умер --  умерли твои глаза, уши,  руки и
ноги,  все твое тело! ’ы прошел мимо всех наших радостей, не видЯ, не слыша,
не чувствуЯ их! ’ы только и делал, что  спотыкалсЯ! Ђ потом и вовсе упал  от
усталости и тоски... ’ы менЯ больше не любишь!
     ‘ерж возражал -- кротко, спокойно. € тут Ђльбина  в первый раз вышла из
себЯ:
     -- ‡амолчи! ђазве сад может когда-нибудь умереть? Ќа  зиму он заснет, а
в мае опЯть проснетсЯ и опЯть возвратит  нам все,  что  посеЯно в нем  нашей
любовью:  наши  поцелуи  вновь  расцветут  в  цветнике,  наши  клЯтвы  вновь
прорастут  вместе  с травами  и деревьЯми...  …сли бы ты  умел  видеть сад и
различать его голос,  ты понЯл  бы, что сейчас он еще глубже взволнован, чем
летом,  что  осенью,  засыпаЯ  оплодотворенным,  он  любит  еще сильнее, еще
проникновеннее... ’ы больше не  любишь  менЯ, ты уже не умеешь ни видеть, ни
понимать!
     ‘ерж поднЯл к ней  глаза и умолЯл ее не сердитьсЯ. ‹ицо его осунулось и
побледнело от  какого-то детского  страха. ѓромкий звук ее  голоса заставлЯл
его вздрагивать.  ‚  конце  концов  ему  удалось заставить  ее  присесть  на
минутку, отдохнуть рЯдом  с  ним  посреди дороги. Ћни мирно  поговорЯт,  они
объЯснЯтсЯ.  € вот,  сидЯ лицом к Џараду,  не прикасаЯсь  друг к  другу, они
завели разговор о своей любви.
     -- џ  люблю тебЯ, люблю! -- повторЯл ‘ерж своим  ровным голосом.-- …сли
бы Я не любил  тебЯ, Я бы  сюда не пришел... Џравда, Я устал. ‘ам  не  знаю,
почему.  џ думал,  что  найду здесь то  тепло,  одно  воспоминание о котором
переполнЯло менЯ лаской. Ђ  вышло так, что мне  тут холодно, сад кажетсЯ мне
черным, и Я не нахожу в нем ничего, что оставил тогда. Ќо это

     не  моЯ вина. џ стараюсь быть таким,  как ты, Я хотел бы, чтоб ты  была
довольна.
     -- ’ы больше не любишь менЯ! --снова повторила Ђльбина.
     -- Ќет,  люблю! џ много страдал в  тот день,  когда  прогнал тебЯ... Ћ,
знаешь, Я любил тебЯ тогда так страстно, что если бы ты вернулась и кинулась
мне на шею, Я задушил бы  тебЯ в объЯтиЯх!  Ќикогда  еще не желал Я тебЯ так
сильно.  ’ы  целыми  часами,  как живаЯ, стоЯла передо мной и  терзала  менЯ
своими  гибкими пальцами. џ закрывал глаза,  и  ты зажигалась, как солнце, и
охватывала менЯ своим пламенем... ’ы же видишь, что Я перешагнул через все и
пришел.
     Ћн немного помолчал в раздумье и продолжал:
     -- Ђ теперь руки мои точно сломались, и если  бы Я захотел прижать тебЯ
к груди, то не мог бы удержать: Я уронил бы тебЯ  на землю... Џодожди,  пока
дрожь моЯ пройдет. ’ы дашь мне свои руки, и Я снова стану их целовать.  Ѓудь
же добра, не глЯди на менЯ такими гневными глазами, помоги мне возродить мое
сердце.
     ‚ голосе его слышалась  такаЯ неподдельнаЯ печаль, он так  Явно  жаждал
обрести  былую  нежность,  что  Ђльбина   была  растрогана.  Ќа  минуту  она
смЯгчилась и с беспокойством спросила:
     -- —то с тобой? —то у тебЯ болит?
     -- ‘ам не знаю.  Њне  кажетсЯ, всЯ кровь  уходит из моих  жил... ’олько
что, по  дороге сюда, мне  померещилось, что на  мои  плечи накинули ледЯной
плащ, он пристал к моей  коже  и с головы до  ног превратил менЯ в камень...
Љогда-то Я уже чувствовал на себе такой плащ... Ќе помню только,
     когда.
     Ђльбина прервала его дружелюбным смехом:
     -- ђебенок! ’ы  простудилсЯ, вот и все... Џослушай, ведь ты не менЯ, по
крайней мере,  испугалсЯ? ‡имой мы не будем жить в этом саду, словно дикари.
Њы отправимсЯ, куда ты захочешь, в какой-нибудь  большой город;  среди людей
мы станем  любить  друг друга так же просто и покойно, как и среди деревьев.
’ы увидишь: Я не какаЯ-нибудь бездельница! џ умею не только искать гнезда да
без устали бродить целыми часами... Љогда Я была маленькаЯ, Я носила вышитые
юбки, ажурные чулки, фартуки, оборочки... ’ебе об этом никто не рассказывал?
     ‘ерж не слушал ее; потом он как-то внезапно вскрикнул:
     -- Ђх, вспомнил, вспомнил!
     'Љогда же Ђльбина спросила его, в  чем дело, он не захотел  ответить. Ђ
вспомнил  он  ощущение, которое вызывала в нем  семинарскаЯ часовнЯ. ќто она
точно лежала на его плечах ле-

     дЯным  плащом,  превращаЯ  его в  камень. €  неотступные воспоминаниЯ о
первых шагах его свЯщенства охватили ‘ержа. ‘мутные мысли, бродившие  в  его
голове по пути из Ђрто в Џараду,  теперь приобрели отчетливость и  нахлынули
на него  с  неодолимой  силой.  € пока  Ђльбина  продолжала  говорить  о той
счастливой  жизни,  какую они  будут вести  вдвоем,  свЯщенник  слышал  звон
колокольчика,   возвещавшего  возношение   свЯтых  даров,  и  видел  кадило,
оставлЯвшее в воздухе  над коленопреклоненной толпой молЯщихсЯ огненный след
крестного знамениЯ.
     --  ’ак вот,-- продолжала Ђльбина,-- ради тебЯ Я  снова  надену вышитые
юбки...  џ хочу, чтобы ты был  весел. Њы найдем, чем развлечь тебЯ. ’ы, быть
может,  сильнее полюбишь менЯ, когда увидишь менЯ красивой и нарЯдной дамой.
џ больше не стану криво втыкать гребень в волосы, они у менЯ теперь не будут
спускатьсЯ на шею. џ не стану  больше  засучивать рукава до  локтей. џ  буду
застегивать платье  доверху, чтобы не видно было плеч.  џ  еще  умею  делать
реверансы, ходить степенной походкой, слегка вскидываЯ подбородок. Џоверь, Я
буду казатьсЯ красивой, когда ты поведешь менЯ по улице под руку.
     -- ‚ходила  ли  ты  когда-нибудь  в  храм,  когда  была  маленькой?  --
вполголоса  спросил  ‘ерж,  словно  против воли  продолжаЯ вслух  ту  мысль,
котораЯ мешала  ему слушать Ђльбину.--  џ просто не  мог пройти мимо церкви,
чтобы не  зайти в нее. Љак  только дверь неслышно  закрывалась за мной,  мне
всегда  начинало  казатьсЯ,  что  Я  попал  в  рай,  что  ангельские  голоса
нашептывают  мне  на ухо  сладкие сказки, и  Я чувствовал  всем своим  телом
ласковое  дыхание  праведников и праведниц... „а, мне хотелось бы  постоЯнно
жить в церкви, затерЯтьсЯ в недрах этого блаженства.
     Ђльбина пристально взглЯнула на  него, и в ее нежном  взглЯде  сверкнул
какой-то огонек. Ќо она продолжала все еще кротким голосом:
     -- џ буду подчинЯтьсЯ всем твоим прихотЯм.  Љогда-то менЯ учили музыке,
Я была образованной барышней; менЯ отлично воспитывали... џ вернусь в школу,
опЯть займусь  музыкой. …сли тебе захочетсЯ,  чтобы  Я сыграла  какую-нибудь
любимую  тобой арию,  ты только скажешь, какую, и  Я  целыми месЯцами  стану
разучивать  ее, чтобы  сыграть ее тебе как-нибудь вечерком, в нашей закрытой
длЯ посторонних комнате, с опущенными занавесками... Ќаградой мне будет один
твой поцелуй... •очешь? Џоцелуй менЯ в губы, и к тебе вернетсЯ былаЯ любовь.
’ы возьмешь менЯ и крепко, до боли, сожмешь в своих объЯтиЯх!
     -- „а, да,-- пробормотал он, все еще отвечаЯ только на

     собственные мысли,--  сначала самым  большим  моим  удовольствием  было
зажигать свечи,  приготовлЯть сосуды, носить требник,  молитвенно складывать
руки. Џотом Я понемногу почувствовал приближение бога, и мне казалось, что Я
умру  от  любви...  „ругих  воспоминаний  у  менЯ нет.  џ ничего не знаю,  џ
поднимаю руки только длЯ  того, чтобы благословлЯть. ЏротЯгиваю губы  только
затем,  чтобы  приложитьсЯ к алтарю. …сли Я стану искать в себе сердце, Я не
найду его: Я принес его в жертву богу, и он принЯл мою жертву.
     Ђльбина смертельно побледнела. ‘веркаЯ глазами,  с  дрожью в голосе она
проговорила:
     --  џ  не хочу,  чтобы моЯ дочь  расставалась со  мной.  Њальчика, если
хочешь, можешь отдать в  коллеж. Ђ мою белокурую девчурку  Я  не  отпущу  от
себЯ. џ сама  научу ее  читать. Ћ, Я  все  вспомню, Я найму  учителей,  если
забыла грамоту... Ќаши малютки будут жить с нами, вертетьсЯ у наших  ног. ’ы
будешь счастлив, правда? Ћтвечай, скажи мне,  что тебе  будет  тепло, что ты
будешь улыбатьсЯ, что ты ни о чем не станешь жалеть!
     -- џ часто думал  о  каменных свЯтых. –елыми  веками стоЯт они  в своих
нишах, и люди окуривают их ладаном,-- продолжал ‘ерж едва слышным голосом.--
‚ конце концов, они должны прокуритьсЯ ладаном до самого нутра... ‚ этом и Я
похожу  на одного из  них.  ‹адан проник во все уголки моего тела. € вот  от
этого  благоуханиЯ и возникает  прозрачнаЯ Ясность,  спокойное умирание моей
плоти, мир, вкушаемый мною оттого, что  Я не живу...  Ђх! Џусть  же ничто не
выводит менЯ из  моей неподвижности!  Џусть  пребуду  Я холодным, суровым, с
вечной  улыбкой на гранитных устах, обреченным жить вдали от людей.  ‚от мое
единственное желание!..
     Ђльбина  встала,  разгневаннаЯ,  грознаЯ.  Ћна  схватила его за  плечи,
начала трЯсти и закричала:
     -- —то ты говоришь? Ћ чем ты там бредишь вслух?.. ђазве Я не твоЯ жена?
ђазве ты пришел сюда не за тем, чтобы быть моим мужем?
     Ђ он задрожал еще сильнее и попЯтилсЯ назад.
     -- Ќет, оставь менЯ, мне страшно,-- пролепетал он.
     -- Ђ наша общаЯ жизнь? Ђ наше счастье? Ђ наши дети?
     -- Ќет, нет, боюсь!
     € он испустил последний горестный вопль:
     -- Ќе могу! Ќе могу!
     ’огда она на минуту  замолчала, глЯдЯ на несчастного, стучавшего зубами
от страха у ее  ног. ѓлаза ее метали молнии, Ћна раскинула было руки, словно
длЯ того, чтобы схватить его и  в бешеном объЯтии  прижать к себе. Ќо затем,
как  видно, одумалась  и  только взЯла  его  за  руку,  поставила на  ноги и
сказала:

     -- €дем!
     €  привела  его  под гигантское дерево,  на  то  самое  место,  где она
отдалась ему, где  он овладел  его.  ’ам господствовала все та  же блаженнаЯ
тень, ствол  все  так  же  вздыхал,  точно  живаЯ грудь,  ветви все  так  же
протЯгивались  вдаль,  словно  защищаЯ от опасности. „ерево было по-прежнему
добрым, мощным, могущественным и плодоносным. Љак и в день их брака, на этой
полЯне, купавшейсЯ  в зеленоватой прозрачности  листьев, царила томнаЯ  нега
брачного ложа,  здесь  мерцал блеск летней  ночи, словно умиравшей на  голом
плече возлюбленной,  здесь  слышалсЯ  лепет,  еле  различимый  лепет  любви,
внезапно сменЯвшийсЯ судорожной немотою. Ђ вдали, несмотрЯ на первый осенний
трепет, как и раньше, раздавалсЯ страстный шепот Џараду. Ћн вновь становилсЯ
их  соучастником.  €з  цветника,  из  плодового сада, с лугов, из  леса,  от
высоких  утесов,   с  обширного  небосвода   --  отовсюду   вновь  доносилсЯ
сладострастный  смех, вновь веЯл ветер, сеЯвший на  лету  пыльцу плодородиЯ.
Ќикогда еще, даже в самые теплые весенние вечера,  сад не был  охвачен такой
нежной страстью, как  в эти последние погожие  дни, когда растениЯ засыпают,
прощаЯсь друг с другом на зиму. ‡апах спелых плодов, доносившийсЯ сквозь уже
поредевшую листву, пробуждал хмельные желаниЯ.
     -- ’ы слышишь, слышишь! -- лепетала Ђльбина на ухо ‘ержу, который снова
опустилсЯ на траву у подножиЯ дерева. ‘ерж плакал.
     -- ’еперь ты видишь, что Џараду не умер! Ћн кричит нам о любви! Ћн  все
еще хочет нашего  брака... Ћ, вспомни же!  ‚озьми менЯ в свои объЯтиЯ. Ѓудем
принадлежать друг другу.
     ‘ерж плакал.
     Ѓольше Ђльбина не произнесла ни слова. € сама обнЯла его бешеным, почти
злобным объЯтием. ѓубы ее прильнули к этому живому трупу,  силЯсь воскресить
его. Ђ из глаз ‘ержа все текли слезы.
     Џосле   долгого  молчаниЯ   Ђльбина  заговорила.  ЏолнаЯ   решимости  и
презрениЯ, стоЯла она перед ‘ержем.
     --  ‘тупай  прочь!  --  шепотом  произнесла  она. ‘ерж  сделал усилие и
поднЯлсЯ. Ћн подобрал свой молитвенник, валЯвшийсЯ в траве, и пошел.
     -- ‘тупай  прочь! --  громко повторила  Ђльбина, следуЯ  за ним, словно
погонЯЯ его.
     ’ак, толкаЯ  его от куста к кусту, она среди  сумрачных  деревьев  сада
довела его  до пролома  в  стене. €  когда  ‘ерж замедлил там шаги,  опустив
голову, она резко и громко крикнула:
     -- “бирайсЯ! “бирайсЯ прочь!
     € медленно,  не оборачиваЯсь, вернулась в Џараду. ‘пускалась  ночь. ‘ад
превращалсЯ в громадную темную гробницу.

        XIII
     ‚  это  времЯ брат  Ђрканжиа  уже проснулсЯ и  стоЯл  возле отверстиЯ в
стене, ударЯЯ по камнЯм дубинкою и отвратительно ругаЯсь.
     -- Џусть дьЯвол перебьет им обоим лЯжки! Џусть он сцепит их, как собак,
друг с другом! Џусть он схватит их за  ноги  и ткнет носом в  их собственную
мерзость!
     Ќо  увидев, что  Ђльбина  прогонЯет  свЯщенника,  монах на минуту  даже
застыл  от  изумлениЯ. Ђ  потом  стал бить палкою еще  сильнее и  разразилсЯ
ужасным хохотом.
     --  Џрощай,  мерзавка! ‘частливого пути! €ди себе  блудить с волками!..
Ђ-а, свЯтой тебе не угодил! ’ебе надобно чресел покрепче! „убовых! Ќе хочешь
ли моей палки? ‚от тебе, укладывайсЯ! ќто -- молодец по тебе!
     € он со всего размаха швырнул дубину вслед девушке, скрывшейсЯ в ночном
сумраке. Ђ потом, посмотрев на аббата Њуре, проворчал:
     -- џ знал, что вы там. Љамни тут были разворочены... ‘лушайте, господин
кюре, ваш проступок сделал  менЯ  старшим над вами.  Ѓог  глаголет вам моими
устами,  что  длЯ  свЯщенника,  погрЯзшего  в  плотском  грехе,  нет  в  аду
достаточно ужасного  наказаниЯ.  …сли он соизволит простить  вам, он проЯвит
непомерную  снисходительность,   он   погрешит   этим   против   собственной
справедливости!
     €  оба  медленными  шагами  направились  к селению Ђрто.  ‘вЯщенник  не
произносил ни слова. Ћднако мало-помалу он поднЯл голову и перестал дрожать.
Ђ когда увидел  вдали на лиловатом небе черную полосу "Џустынника" и красные
черепицы  церковной  кровли,  то  слабо  улыбнулсЯ.  ‚  светлых  глазах  его
засветилась прежнЯЯ Ясность.
     Њонах  тоже молчал и только  времЯ от  времени поддевал  ногою камешки.
Ќаконец, он обернулсЯ к своему спутнику:
     --  Џолагаю, теперь уже все  кончено?..  ‚ вашем возрасте Я  и сам  был
одержим похотью. „ьЯвол грыз мои чресла.  Ќу, а потом это ему надоело, и  он
оставил  менЯ в  покое. Ќет  во мне больше  похоти. †иву себе мирно...  Ћ, Я
прекрасно  знал,  что вы  еще  заЯвитесь сюда.  ‚от  уже три  недели,  как Я
подстерегаю вас. џ  глЯдел  в  сад через отверстие в  стене.  џ  хотел  было
срубить  здесь деревьЯ. —асто  Я  швырЯл камни.  Љогда  ломал камнем  ветку,
всЯкий  раз  радовалсЯ...  ‘кажите,  значит,   вы   там   испытывали   нечто
необыкновенное?
     Ћн остановил аббата Њуре среди дороги  и смотрел на него блестЯщими  от
зависти глазами. …го  мучили радости, какие ему удалось подглЯдеть в Џараду.
–елыми неделЯми  торчал он на пороге сада,  издали  принюхиваЯсь к запретным
наслажде-

     ниЯм.  Ќо аббат не  говорил ни  слова,  и  монах снова  зашагал вперед,
хихикаЯ и бурча про себЯ какие-то непристойности. Ђ затем произнес громче:
     -- ‚идите ли, когда свЯщенник делает то, что сделали вы, он пЯтнает все
духовенство...  Џо  соседству  с  вами  Я и  сам  больше  не  чувствую  себЯ
целомудренным.   ‚ы   отравили   всю  касту  похотью...  Ќу,  а  теперь   вы
образумились. ‹адно,  можно обойтись  и  без исповеди! Њне знаком  этот удар
дубинкой! ѓосподь
     сломил вам чресла, как и многим другим! ’ем лучше! ’ем лучше!
     €  монах  торжествующе  захлопал  в  ладоши.  Ђббат не  слушал  его: он
погрузилсЯ в задумчивость. “лыбка его стала Явственнее. Љогда монах, дойдЯ с
ним до дверей приходского дома, ушел, свЯщенник повернул  назад и направилсЯ
в церковь. ’ам было серо, как в тот  страшный дождливый вечер, когда его так
жестоко  терзало  искушение.  Ќо  теперь  церковь  была  бедна  и  исполнена
благочестиЯ.  Ќе было  в  ней  ни  потоков  золота,  ни  тревожных  вздохов,
доносившихсЯ  с   полей.  ’оржественное  молчание  царило  в  ней,   дыхание
божественного милосердиЯ наполнЯло ее -- и только.
     Џреклонив  колени перед большим распЯтием  из раскрашенного картона, не
отираЯ  катившихсЯ по щекам его слез, ибо то были слезы  радости,  свЯщенник
шептал:
     -- ‚еликий боже! Ќеправда, что  ты безжалостен. џ  уже чувствую, что ты
простил менЯ. џ чувствую это по  той благодати,  котораЯ вот  уже  несколько
часов, каплЯ по капле, нисходит на  менЯ, приносЯ  мне  медленным, но верным
путем спасение... Ћ, господи! ‚ ту самую минуту, когда  Я покидал тебЯ, ты и
осенил менЯ самым несокрушимым покровом. ’ы оставалсЯ незримым, чтобы вернее
извлечь менЯ  из бездны  зла. ’ы дозволил плоти моей властно заЯвить о себе,
дабы  Я столкнулсЯ  с ее бессилием... € теперь,  о, господи, Я вижу,  что ты
навеки  запечатал  менЯ  печатью  своей,  печатью  грозной,  но  сладостной,
печатью,  котораЯ  изъемлет человека из  числа людей, печатью неизгладимой и
рано или поздно проступающей  вновь даже  на грешных  членах тела. ’ы сломил
мою плоть во грехе и соблазне, ты опустошил менЯ пламенем своим. ’ы  пожелал
обратить все внутри менЯ в развалины, дабы в безопасности снизойти
     туда.  џ --  пустой  дом, где ты можешь  обитать...  Ѓлагословен  буди,
господи!
     Ђббат распростерсЯ  ниц и еще  что-то лепетал, лежа  во прахе.  –ерковь
победила. Ћна  возвышалась  над  головою  свЯщенника своими алтарЯми,  своей
исповедальней, своей  кафедрой,  своими  крестами и  образами  свЯтых.  Њира
больше  не существовало.  ‘облазн  угас,  точно  пожар,  отныне  уже  больше
ненужный длЯ очищениЯ пастырской плоти. Ђббат вступал

     &bull;в  царство  сверхчеловеческого  покоЯ.  €  из  последних  сил  <b>он</b>
возопил:
     -- Џревыше творениЯ, превыше жизни,  превыше  всего  сущего Я  твой,  о
господи! ’ебе единому принадлежу Я на веки веков!
        XIV
     ‚  этот  час Ђльбина  все еще бродила по Џараду в немой  агонии, словно
раненное  насмерть  животное.  Ћна больше  не  плакала.  ‹ицо  у нее  совсем
побелело, глубокаЯ морщина прорезала ее лоб. ‡а что должна она терпеть такую
муку? ‚  каком  она  повинна  грехе,  что  сад  внезапно  перестал исполнЯть
обещаниЯ, которые давал ей с самого ее детства? ‚опрошаЯ его, она все шагала
вперед и вперед, даже не замечаЯ аллей, мало-помалу погружавшихсЯ в тень.  Ђ
ведь она всегда была покорна деревьЯм! Ћна не помнила, чтобы ей когда-нибудь
довелось  сломать  хоть  один  цветок. Ћна  по-прежнему  оставалась  любимой
дочерью  всех  этих зеленых  растений,  она слушалась  их,  повиновалась  их
велениЯм, всЯ  отдавалась  их власти, всем существом  своим  доверЯлась тому
счастью, которое они ей сулили. Љогда в последний день  Џараду  крикнул  ей,
чтобы она легла под гигантским деревом, она легла и  раскрыла объЯтиЯ,  лишь
повторЯЯ урок, подсказанный ей  травами. Ќо если ей не в чем упрекнуть себЯ,
значит, это сад предал ее и теперь терзал только ради удовольствиЯ видеть ее
страданиЯ.
     Ђльбина остановилась и поглЯдела кругом. ‚ огромных темных кущах листвы
таилось сосредоточенное молчание.  ’ропинки,  вдоль которых  высились темные
стены, стали  непроходимыми  тупиками  мрака. ‚далеке  ровнаЯ пелена  газона
усыплЯла  пролетавший над  нею  ветер. € Ђльбина  в  отчаЯнии,  с негодующим
криком, простирала руки. Ќе может же это так закончитьсЯ! Ќо голос ее заглох
в  молчаливых чащах.  ’рижды  заклинала она Џараду дать ей ответ, но высокие
ветви  ничего  ей не объЯснили,  ни один листок не пожалел о ней. ’огда  она
снова  принЯлась  бродить  и  тут  почувствовала, что вокруг  нее с  роковой
неизбежностью надвигаетсЯ  на  землю зима. ’еперь она  больше  не  вопрошала
землю   голосом  взбунтовавшегосЯ   созданиЯ;  теперь  ей  слышалсЯ   шепот,
доносившийсЯ с самой земли,  прощальный шепот растений, желавших  друг другу
блаженной смерти. “пиватьсЯ  солнцем всю теплую пору,  всегда жить в  цвету,
всегда благоухать, а  потом,  при  первом же  страдании, уснуть  с  надеждою
прорасти где-нибудь в другом месте,-- разве это не  достаточно долгаЯ, разве
это  не наполненнаЯ до  краев жизнь?  “порствовать в  желании продлить ее --
значит только испортить прожитое! Ђх, как сладко, должно

     быть, умереть, знаЯ, что тебЯ  ждет впереди лишь одна бесконечнаЯ ночь,
во  времЯ которой  можно грезить о кратком  ушедшем  дне,  навеки  закреплЯЯ
отошедшие мимолетные радости!
     Ђльбина  опЯть  остановилась в великой, благоговейной сосредоточенности
Џараду; но на этот раз она уже не испытывала гнева.  …й казалось, что теперь
она   все  понЯла.  ‘омненьЯ  нет:  сад  уготовил  ей  смерть,  как   высшее
наслаждение.  €менно  к смерти  вел он ее  таким  нежным путем. Џосле  любви
возможна одна лишь смерть. Ќикогда еще сад не любил ее так сильно! ЋбвинЯЯ и
упрекаЯ   его,  она  выказывала   черствую  неблагодарность.  Ћна  и  теперь
оставалась  любимой  дочерью  сада.  ЊолчаливаЯ листва,  затопленные  мраком
тропы, лужайки, где дремал ветерок,-- все это затихло только длЯ того, чтобы
призвать ее  вкусить  радость долгого  безмолвиЯ.  Ћни хотели, чтобы  и  она
погрузилась вместе с ними в холодный покой. Ћни мечтали завернуть ее в сухие
свои  листы  и  так унести с оледеневшими,  как вода источников, глазами,  с
окоченевшими,   словно   голые   ветки,  конечностЯми,  с  уснувшею,   будто
растительные соки,  кровью.  Ћна станет жить их жизнью до самого  конца,  до
самой их смерти.  Ѓыть  может,  они уже решили, что будущим летом она станет
розовым кустом в цветнике, или бледной ивой на лугу,  или молодой березкой в
лесу... …й должно умереть: таков великий закон жизни.
     € тогда,  в  последний  раз,  она  принЯлась  бегать по саду в  поисках
смерти. Љакому душистому растению нужны ее  волосы, чтобы усилить аромат его
листьев? Љакой цветок  попросит  у  нее в дар  атласную ее кожу, белоснежную
чистоту ее рук,, нежный оттенок ее груди? Љакому больному кусту могла бы она
отдать свою юную кровь? Ћна хотела быть полезной травам, прозЯбавшим на краю
аллей, она хотела  бы  убить себЯ так, чтобы из  нее проросла  великолепнаЯ,
пышнаЯ, жирнаЯ зелень, куда  в мае слетались бы птицы, а солнце дарило бы ей
пылкие ласки  свои!  Ќо  Џараду  долго еще  оставалсЯ безмолвным, не решаЯсь
сообщить ей, в каком прощальном лобзании  он унесет ее с собой. …й  пришлось
еще раз обойти весь сад, еще  раз  проделать свое  паломничество.  Ќаступила
почти полнаЯ тьма. Љазалось, ночь постепенно врастала в самую землю. Ђльбина
вскарабкалась на большие скалы,  расспрашиваЯ  их, домогаЯсь, не  на  их  ли
каменных  ложах следует ей  испустить  свой дух. ‡амедлЯЯ шаг  от страстного
желаниЯ смерти, она обошла весь лес, поджидаЯ,  не обрушитсЯ ли какой-нибудь
дуб, чтобы похоронить  ее в своем величавом падении. Ћна обежала луга и, идЯ
вдоль рек, наклонЯлась почти на каждом шагу, заглЯдываЯ в глубину вод  -- не
приготовлено ли  ей ложе среди водЯных лилий?  Ќо нигде смерть не обращала к
ней своего призыва, не протЯгивала ей холодных своих рук. € все

     же Ђльбина не ошибалась! €менно он, Џараду,  должен был научить ее, как
умереть.  ‚едь недаром же он  научил ее  любить! Ћна вновь стала пробиратьсЯ
сквозь кусты, сильно поредевшие по сравнению с  тем,  какими они были  в  те
теплые утра,  когда она еще только шла навстречу своей любви. € вдруг, в  то
самое  мгновение,  когда  Ђльбина входила  в цветник, она  ощутила смерть  в
вечернем  его аромате.  €  она побежала, смеЯсь радостным смехом: она должна
умереть вместе с цветами!
     ‘начала Ђльбина  устремилась  к  роще  роз.  ’ам,  при  последнем свете
сумерек,  она принЯлась раздвигать  листву и срывать все цветы, томившиесЯ в
предчувствии зимы. Ћна срывала их вместе со стеблЯми, не обращаЯ вниманиЯ на
шипы, она  обрывала их  прЯмо перед собой обеими руками, а чтобы достать те,
которые росли выше ее, становилась  на цыпочки или пригибала  кусты к земле.
‚се  это она делала с такой торопливостью,  что  ломала  даже ветки, а  ведь
прежде она с уважением останавливалась  перед  самой малой былинкой.  ‚скоре
она набрала полные охапки роз и даже зашаталась под тЯжестью своей ноши. Ћна
вернулась в  павильон лишь после  того, как  опустошила  всю рощу, захватила
все, вплоть до упавших лепестков. ‘валив свое цветочное бремЯ на пол комнаты
с голубым потолком, Ђльбина снова поспешила в цветник.
     ’еперь  она стала  собирать  фиалки. Ћна  составлЯла  из  них  огромные
букеты, которые прижимала  один за другим к груди...  Џотом  набросилась  на
гвоздику и стала рвать и распустившиесЯ цветы, и бутоны, свЯзываЯ гигантские
снопы  белой  гвоздики,  напоминавшей  чашки с молоком, и красной  гвоздики,
походившей  на  сосуды  с кровью.  Џотом Ђльбина  совершила набег на левкои,
ночные фиалки, гелиотропы,  лилии.  Ћна захватывала пучками последние стебли
распустившихсЯ  левкоев, безжалостно  уминаЯ  атласные  оборочки цветов. Ћна
опустошила клумбы ночных фиалок, полураскрывшихсЯ к вечеру;
     сжала, точно серпом, целое поле гелиотропов и  собрала  в кучу всю свою
жатву. Џод  мышками  у  нее  были  свЯзки  лилий,  огромные,  словно вЯзанки
тростника. €, нагрузившись с ног до головы цветами, она поднЯлась в павильон
и  свалила возле  роз все  эти  фиалки,  гвоздики,  левкои,  ночные  фиалки,
гелиотропы, лилии. €, не успев перевести дух, опЯть сбежала вниз.
     Ќа этот  раз Ђльбина направилась в тот  печальный уголок сада,  который
служил как бы кладбищем цветника. Ћсень  была жаркаЯ, и на этом  месте вновь
выросли весенние цветы. Ћсобенно жадно набросилась она на грЯды с туберозами
и  гиацинтами. Ћна  опустилась среди них  на колени и рвала  их  с алчностью
скупца. ’уберозы были в ее глазах какими-то  особенно  драгоценными цветами,
словно они  каплЯ за  каплей источали золото и другие роскошные, необычайные
блага. ѓиацинты в

     жемчуге  своих цветущих  зерен походили  на ожерельЯ,  и каждый их перл
должен  был  пролить на нее радости, неведомые прочим людЯм. ‰ хотЯ  Ђльбина
всЯ исчезла в груде сорванных ею гиацинтов и тубероз, она все-таки добралась
до полЯ  маков,  а  затем ухитрилась опустошить  поле с  ноготками.  Њаки  и
ноготки  она нагромоздила поверх  тубероз  и гиацинтов и  бегом вернулась  с
цветами  в комнату  с  голубым  потолком, оберегаЯ свою драгоценную  ношу от
ветра, не даваЯ ему похитить ни одного лепестка. Ђ потом вновь сбежала вниз.
     —то  же  теперь  ей было срывать? Ћна собрала  жатву со всего цветника.
‚став  на цыпочки  и вглЯдываЯсь в еще не  совсем сгустившуюсЯ тьму, Ђльбина
видела  лишь  мертвый цветник, лишенный  нежных  очей  роз,  красного  смеха
гвоздики,  благовонных  волос гелиотропа.  Ќо не могла  же  она возвратитьсЯ
наверх с пустыми руками. € она накинулась на  травы, на зелень, она поползла
по земле, точно желала в сладострастном объЯтии  прижать к груди  и унести с
собою и самую землю. Ћна наполнила подол юбки пахучими растениЯми --  мЯтой,
вербеной,  чебрецом.  ‚стретила  грЯдку  калуфера  и не оставила  на  ней ни
листка.  „ва огромных пучка укропа  она  перекинула  через  плечо, точно два
деревца. …сли бы это только было в ее силах, она зубами потащила бы за собой
всю зеленую  скатерть  дерна.  Ќа  пороге  павильона  Ђльбина  повернулась и
бросила  последний взглЯд  на  Џараду.  “же совсем  стемнело, ночь полностью
вступила в свои права  и  набросила черное покрывало на землю. ’огда Ђльбина
поднЯлась наверх и больше не возвращалась.
     ‚скоре большаЯ комната сделалась  очень нарЯдной. Ђльбина  поставила на
столик зажженную лампу и стала разбирать сваленные на пол цветы, свЯзываЯ их
большими охапками, которые она затем разложила по всем углам. ‘начала позади
лампы  на  столике  она  поставила  лилии  --  высокий  кружевной  орнамент,
смЯгчавший  Яркий  свет белоснежной  своей  чистотой. Џотом  отнесла  свЯзки
гвоздик и  левкоев на старый  диван.  …го обивка и без того  была  испещрена
красными букетами, увЯдшими и полинЯвшими еще сто лет  назад.  ’еперь обивка
эта  исчезла под  цветами,  и  весь  диван превратилсЯ  в груду левкоев, меж
которыми пестрела гвоздика. Џосле этого Ђльбина  придвинула к алькову четыре
кресла.  Џервое  из  них она  нагрузила доверху  ноготками, второе -- маком,
третье --  ночными  фиалками,  четвертое--гелиотропом.  Љресла потонули  под
цветами  и  казались  огромными  цветочными  вазами;  только  кончики  ручек
выдавали их настоЯщее назначение. Ќаконец, Ђльбина позаботилась и о кровати.
Ћна подтащила  к  изголовью  небольшой  столик  и  навалила на него огромную
охапку фиалок. Ђ затем засыпала постель всеми сорванными ею туберо-

     зами и  гиацинтами так  густо,  что  цветы  гроздьЯми свисали  со  всех
сторон: возле изголовьЯ,  у ног, в промежутке от кровати  до стены, повсюду.
‚сЯ кровать превратилась в огромную цветочную  груду.  Њежду  тем оставались
еще розы. Ђльбина набросала их куда попало, не глЯдЯ: на  столик, на  диван,
на кресла. Ћсобенно  густо завален был розами угол постели.  Ќесколько минут
розы  так и  сыпались дождем, целыми букетами. ‹ивень тЯжелых,  как грозовые
струйки, цветов образовал целые озера  в расщелинах между  плитками пола. Ќо
так  как куча роз  почти не уменьшилась,  Ђльбина  стала плести  гирлЯнды  и
развешивать их вдоль стен. ѓипсовые  амуры, резвившиесЯ  над  альковом, были
теперь украшены гирлЯндами  роз; венки повисли у  них на шее, на  бедрах, на
руках.  ѓоленькие  их  животики  и  Ягодицы оделись розами. ѓолубой потолок,
овальное панно,  обрамленные  гипсовыми  лентами телесного цвета, источенные
временем эротические картины -- все это скрылось под розовым покрывалом, под
роскошным плащом из роз. ЃольшаЯ комната была красиво убрана. ’еперь Ђльбина
могла умереть в ней.
     „евушка  с   минуту   постоЯла,   оглЯдываЯсь  кругом.  Ћна   думала  и
доискивалась: найдет ли она  здесь  смерть? €  она  собрала пахучие травы --
калуфер, мЯту,  вербену, чебрец, укроп, она стала мЯть и рвать  их, скрутила
жгутами  и заткнула ими все  самые незаметные щелочки и скважинки в дверЯх и
окнах. Џотом задернула грубо подрубленные белые коленкоровые занавеси. €  ни
слова не говорЯ, не издав  ни вздоха, легла на кровать, на цветочное ложе из
гиацинтов и тубероз.
     €  тогда  наступила последнЯЯ  нега.  ‹ежа с широко раскрытыми глазами,
Ђльбина улыбалась  комнате.  Љак  она любила здесь, в этой  комнате! € какой
счастливою  умирала в  ней! ‚ этот час ничто  нечистое не исходило больше от
гипсовых амуров, ничем соблазнительным  не веЯло от картин с  раскинувшимисЯ
женскими  телами.  Џод голубым  потолком  не было ничего,  кроме  удушающего
аромата цветов. € аромат  этот  был, казалось,  не что иное, как запах былой
любви,  теплота  которой   все  времЯ   сохранЯлась  в  алькове,  но  запах,
усилившийсЯ во  сто  крат, покрепчавший  почти до  духоты. Ќе  было  ли  это
дыхание  той дамы, что  умерла здесь  сто лет  назад! Ђ теперь то  же  самое
дыхание уносило в царство восторгов  и Ђльбину. Ќе двигаЯсь, положив руки на
самое  сердце, девушка продолжала  улыбатьсЯ:  она  прислушивалась к  шепоту
ароматов  в своей отЯжелевшей голове. ‚се кругом  жужжало и шумело.  Ђльбине
чудилась  какаЯ-то страннаЯ мелодиЯ ароматов, и эта  мелодиЯ медленно, очень
нежно убаюкивала ее.  ‘начала шла детскаЯ  веселаЯ прелюдиЯ.  ђуки  Ђльбины,
только что мЯвшие пахучую зелень, выдыхали едкий запах  раздавленных  трав и
рассказы-

     вали  девушке  о  ее  шаловливых прогулках посреди запущенного  Џараду.
Џотом послышалось пение  флейты: быстрые, душистые ноты вылетали из лежавшей
на столике возле ее изголовьЯ  груды фиалок; эта флейта, казалось,  выводила
под мерный аккомпанемент благоухавших возле лампы лилий  мелодию благовоний,
она пела о  первых восторгах любви, о первом признании, о первом поцелуе под
высокими сводами  рощи. Ќо тут Ђльбина стала задыхатьсЯ все больше и больше,
точно страсть хлынула на нее вместе с внезапным вступлением прЯного, острого
запаха  гвоздики, чьи  трубные  звуки покрыли на времЯ все остальное.  Љогда
послышались  болезненные  музыкальные  фразы  маков  и ноготков,  когда  они
мучительно напомнили  ей о  терзаниЯх страсти, Ђльбине  показалось, что  уже
наступает последнЯЯ агониЯ. € вдруг все утихло. Ћна стала дышать свободнее и
погрузилась  в  сладостное  спокойствие:  ее   убаюкивала  нисходЯщаЯ  гамма
левкоев, котораЯ замедлЯлась  и тонула, переходЯ в восхитительное песнопение
гелиотропа,  пахнувшего ванилью  и  возвещавшего близость свадьбы. ‚ремЯ  от
времени  едва   слышной  трелью   звенели  ночные  фиалки.  Џотом  ненадолго
воцарилось молчание.  € вот уже в оркестр вступили дышащие  истомою розы.  ‘
потолка полились звуки  отдаленного хора. ’о был мощный ансамбль,  и сначала
Ђльбина  прислушивалась к  нему с  легким трепетом.  •ор  пел все громче,  и
Ђльбина  затрепетала от чудесных звуков, раздававшихсЯ вокруг.  ‚от началась
свадьба,  фанфары  роз  возвещали  приближение  грозной  минуты.  ‚се крепче
прижимаЯ руки к сердцу, изнемогаЯ, судорожно задыхаЯсь, Ђльбина умирала. Ћна
раскрыла  рот,  ища  поцелуЯ,  которому суждено было задушить ее,--  и тогда
задышали  гиацинты и  туберозы, они обволокли ее своим дурманЯщим  дыханием,
таким шумным, что оно покрыло собою даже  хор роз. € Ђльбина умерла вместе с
последним вздохом увЯдших цветов.
        XV
     Ќа следующий день, часов около трех, ’эза и брат Ђрканжиа беседовали на
крыльце  приходского  дома  и вдруг  увидели  кабриолет  доктора ЏаскалЯ. Ћн
мчалсЯ  по деревне  отчаЯнным галопом.  €з-под  опущенного  верха  слышались
Яростные удары кнута.
     -- Људа  это  он  так  гонит? --  пробормотала старуха.-- Ћн  себе  шею
сломает.
     Љабриолет подкатил  к подножию  пригорка,  на котором высилась церковь.
‹ошадь встала на дыбы и разом остановилась.

     ЃелаЯ всклокоченнаЯ голова доктора высунулась из-под фартука экипажа.
     -- ‘ерж тут? -- закричал он гневным голосом. ’эза подошла к косогору.
     --  ѓосподин кюре  в  своей  комнате,-- отвечала  она.--  „олжно  быть,
требник читает... ‚ы хотите что-нибудь сказать ему? Џозвать его?
     ‹ицо  дЯдюшки ЏаскалЯ  перекосилось.  Ћн сделал  свирепый  жест  правой
рукой, в которой держал хлыст. …ще  больше высунувшись из кабриолета, рискуЯ
вывалитьсЯ на землю, он крикнул:
     -- Ђ-а,  он читает  требник?.. Ќет,  не зовите! Ќе  то Я  его задушу!..
‚прочем, это бесполезно...  „а, Я хотел сказать  ему,  что Ђльбина умерла...
‘лышите, умерла! Џередайте ему от менЯ, что она умерла!
     €  он умчалсЯ,  так свирепо  хлестнув лошадь кнутом, что та  понесла...
агов  через двадцать  он  вновь  остановилсЯ и,  опЯть  высунув голову, еще
громче закричал:
     -- „а  передайте ему также от  менЯ, что  она  была беременна!  ќто ему
доставит удовольствие.
     Љабриолет снова начал свой  бешеный бег. Ћн мчалсЯ по ухабам каменистой
дороги,  ведущей  на холмы Џараду.  ’эза  едва не задохнулась. Ѓрат Ђрканжиа
оскалил  зубы. ‚  глазах  его, устремленных  на  служанку, блестело свирепое
злорадство. ’эза так толкнула его, что он чуть не свалилсЯ с крыльца.
     --  “бирайтесь  прочь! -- кричала она, задыхаЯсь и срываЯ на  нем  свою
злобу.-- ЉончитсЯ  тем, что Я вас  возненавижу!..  Љак  это можно радоватьсЯ
чужой смерти! џ никогда не любила этой девушки, но когда умирают  в ее годы,
это вовсе не весело...  “бирайтесь прочь!  ‘лышите? Џерестаньте смеЯтьсЯ, не
то Я швырну вам в лицо ножницы!
     Ћколо часа  назад  какой-то крестьЯнин, приехавший в Џлассан с овощами,
дал знать  доктору Џаскалю о  смерти Ђльбины и прибавил, что †анберна  хочет
его видеть. ’еперь, миновав церковь, доктор  немного успокоилсЯ. Ћн облегчил
себе душу криком, в котором вылилось все его  негодование. Ћн нарочно сделал
крюк, чтобы  доставить  себе это мрачное удовлетворение. Ћн упрекал  себЯ  в
этой смерти, он смотрел на себЯ  как на соучастника преступлениЯ. ‚сю дорогу
он,  не переставаЯ, осыпал себЯ  проклЯтиЯми  и  утирал  слезы, мешавшие ему
править   лошадью.   Ћн  направлЯл  кабриолет  прЯмо   на  кучи   камнЯ,   с
подсознательным желанием опрокинутьсЯ и сломать себе ногу или руку. Љогда он
выехал на  каменистую дорогу,  тЯнувшуюсЯ вдоль  бесконечной стены парка,  у
него  вдруг мелькнула надежда. Ѓыть может, Ђльбина только  в обмороке?  ‚едь
крестьЯнин говорил, что она отравилась цветами. Ђх, если бы ему

     приехать вовремЯ! …сли бы спасти ее! € он  Яростно хлестал свою лошадь,
точно бил самого себЯ.
     „ень был чудесный.  Љак и в Ясные майские дни,  павильон представ перед
доктором весь залитый  солнцем. Ќо  на плюще,  взбиравшемсЯ до  самой крыши,
листьЯ местами были, казалось, покрыты  ржавчиной, и вокруг  гвоздик, росших
еще  там  и  сЯм,  посреди скважин,  уже не  жужжали пчелы.  „октор поспешно
привЯзал лошадь и толкнул калитку. ‚ садике царила всегдашнЯЯ тишина. Ћбычно
здесь сидел со своей  трубкой дЯдюшка †анберна, но сейчас старика не было на
его излюбленной скамейке перед грЯдами салата.
     -- †анберна! -- крикнул доктор.
     Ќикто не ответил. ’огда доктор вошел в переднюю, и его глазам открылось
нечто,  не виданное им  никогда: в глубине  коридора, под черной  лестницей,
была  распахнута  дверь, котораЯ вела в  Џараду.  Ћгромный  парк, освещенный
бледными  лучами солнца,  крутил в  воздухе  пожелтевшие  листьЯ,  выставлЯЯ
напоказ свою  осеннюю печаль. „октор Џаскаль перешагнул порог и двинулсЯ  по
сырой траве.
     -- Ђ, это вы, доктор!--ровным голосом сказал †анберна.
     ‘тарик  крупными  взмахами  заступа рыл  Яму  у  подножиЯ  шелковичного
дерева. ‡аслышав шаги, он выпрЯмилсЯ во весь рост. Ђ потом снова углубилсЯ в
работу и одним движением поднЯл огромную глыбу жирной земли.
     --  —то это вы там  делаете? -- спросил доктор Џаскаль.  †анберна опЯть
выпрЯмилсЯ. Ћн отер пот со лба рукавом куртки.
     -- ђою Яму,-- ответил  он просто.-- Ћна  всегда  любила сад.  ‡десь  ей
будет хорошо спать.
     „октор задохнулсЯ от волнениЯ. ‘ минуту он молча стоЯл у  краЯ могилы и
только глЯдел, как †анберна работает заступом.
     -- ѓде она? -- спросил он наконец.
     -- ’ам, наверху, в своей комнате. џ оставил  ее на кровати. •очу, чтобы
вы выслушали ей сердце,  прежде чем Я уложу ее сюда... џ-то уже слушал -- не
бьетсЯ.
     „октор  поднЯлсЯ  наверх. ‚  комнате все оставалось по-прежнему. ’олько
открыли  окно. “вЯдшие, задохшиесЯ  в  собственном  аромате  цветы  издавали
теперь лишь вЯлый запах  мертвой зелени. Ќо в алькове еще  оставалось тепло,
удушье наполнЯло комнату и словно распространЯлось по ней  тонкими струйками
дыма. Ђльбина,  бледнаЯ, как полотно, сложив руки  на груди, улыбаЯсь, спала
на ложе из  гиацинтов и тубероз. Ћна была счастлива, она была мертва! „октор
встал у кровати и долго смотрел на нее пристальным взором ученого, который

     пытаетсЯ  воскресить  мертвеца. Ђ  затем  даже  не  захотел трогать  ее
сложенных на груди рук и  только поцеловал ее в лоб, в то место, на  которое
легло едва заметной тенью материнство Ђльбины.  ‚низу, в саду, все еще мерно
и глухо стучал о землю заступ †анберна.
     Ћднако через четверть часа старик поднЯлсЯ наверх. Ћн кончил свое дело.
„октор сидел у кровати, погрузившись в такую задумчивость, что, по-видимому,
даже сам не замечал крупных слез, медленно скатывавшихсЯ  по его  щекам. Ћба
только обменЯлись взглЯдом. Џомолчав, †анбер