азать... Ћбещай на  менЯ не сердитьсЯ, хорошо? џ тебе ничего не говорила,
ты бы не захотел... …сли б ты только знал, как Я рада!
     € она с умолЯющим видом сложила руки и опустила голову
     брату на плечо.
     -- …ще какаЯ-нибудь глупость?  -- пробормотал он не в силах  удержатьсЯ
от улыбки.

     -- ’ак ты обещаешь, скажи? -- продолжала она,  и глаза ее заблестели от
удовольствиЯ.-- ’ы не рассердишьсЯ?.. Ћн такой хорошенький!
     Ћна  побежала  и открыла низкую калиточку  под навесом. Ќа двор выбежал
поросенок.
     <b>-- Ћ,</b> мой херувимчик!--в восторге  восклицала она при виде того, как он
поскакал.
     Џоросеночек   был  действительно   прелестный,   весь   розовенький,  с
мордочкой,  умытой  в  жирной  воде,  с  темными  кружками  вокруг  глаз  от
постоЯнного  копаниЯ в грЯзи.  Ћн бегал, расталкиваЯ кур, поедал  то, что им
бросали,  и заполнЯл неширокий двор внезапными прыжками и пируэтами. “ши его
хлопали по глазам; пЯтачком он тыкалсЯ в землю; ножки у  него были тонкие, и
весь  он походил на  заводную  игрушку.  Ђ висевший сзади  хвостик напоминал
обрывок бечевки, словно поросенка вешали на гвоздь.
     --  Ќе  хочу,  чтобы  это  животное  здесь  оставалось!  --  воскликнул
рассердившийсЯ свЯщенник.
     -- ‘ерж, милый ‘ерж,-- снова начала умолЯть его „езире,-- не будь таким
злым...  ЏоглЯди,  какой он  невинный, этот  малыш! џ стану его  мыть,  буду
держать его в чистоте. ’эза упросила, чтобы мне его подарили. ’еперь его уже
обратно  отослать  нельзЯ...  ѓлЯди,  он на тебЯ смотрит, он  чует тебЯ.  Ќе
бойсЯ, он тебЯ не тронет...
     ‚друг  она  покатилась  со  смеху,  не  докончив  фразы.  ђасшалившийсЯ
поросенок бросилсЯ  под ноги  козе и  опрокинул ее. € снова принЯлсЯ бегать,
визжа, кувыркаЯсь и пугаЯ весь двор. —тобы успокоить его,  „езире подставила
ему  глинЯную посудину  с  водой.  Ћн  погрузилсЯ  в чашку  вплоть  до ушей,
плескалсЯ, хрюкал, и по его розовой коже пробегала мелкаЯ дрожь. •востик его
развилсЯ и обвис.
     Ђббату Њуре стало нестерпимо противно,  когда он услышал всплески  этой
грЯзной  воды. Љак только  он  попал  на скотный  двор, у него  сразу сперло
дыхание, руки, грудь и  лицо запылали. Њало-помалу  у него  стала  кружитьсЯ
голова. €  сейчас он чувствовал, как вместе  с  одурЯющим  запахом животного
тепла,  поднимавшегосЯ  от  всех  этих кроликов  и пернатых,  в  ноздри  его
проникают похотливые испарениЯ козы и  жирнаЯ приторность поросенка. ‚оздух,
отЯгощенный испарениЯми плоти, невыносимо давил на девственные плечи аббата.
…му  почудилось,  что  „езире выросла,  раздалась  в бедрах, машет огромными
руками,  и от ее юбок,  с самой земли, подымаетсЯ мощный аромат, от которого
ему  стало  дурно. Ћн едва  успел открыть  деревЯнную  загородку.  Ќоги  его
прилипали к  пропитанной  навозом земле, и  ему  показалось,  что  она цепко
держит его. ‚незапно в памЯти аббата встал Џараду, с его большими

     деревьЯми, черными  тенЯми,  сильным благоуханием, €  он  никак  не мог
освободитьсЯ от этого воспоминаниЯ.
     -- —то это ты вдруг так  покраснел?--спросила „езире, очутившись вместе
с  ним  за изгородью. -- ’ы не рад, что на все это посмотрел?.. ‘лышишь, как
они кричат?
     ‡аметив,  что она  уходит,  животные  столпились  гурьбой  у  изгороди,
испускаЯ жалобные крики. Ћсобенно пронзительно визжал поросенок--точно пила,
которую натачивают. „езире делала  им реверансы, посылала  кончиками пальцев
воздушные  поцелуи и  смеЯлась,  видЯ, что они все  столпились вокруг, точно
были в нее влюблены. Џотом, прижавшись к брату, пошла вместе с ним в сад.
     -- Њне бы так хотелось корову,-- прошептала она ему на
     ухо, всЯ зардевшись.
     Ћн посмотрел на нее и сделал протестующий жест.
     -- Ќет, не сейчас,--торопливо сказала она.--Њы еще об этом поговорим...
Њесто у нас в конюшне есть. Џодумай только -- красиваЯ белаЯ корова с рыжими
пЯтнами. “видишь,  какое у нас  будет  чудесное  молоко.  Љозы  нам, в конце
концов, мало. Ђ когда корова отелитсЯ!..
     Ћна  заплЯсала,  захлопала в  ладоши,  а  свЯщеннику опЯть  померещилсЯ
скотный  двор,  запахами которого  было пропитано  ее  платье. € он поспешил
оставить ее в саду. „езире уселась на  земле,  перед ульем, на самом солнце;
пчелы  с  жужжанием перекатывались золотыми  шариками по ее  шее,  по  голым
рукам, по волосам, но не жалили девушку.
        XII
     Џо четвергам в доме свЯщенника обедал брат Ђрканжиа. Ћбычно он приходил
пораньше, чтобы поболтать о приходских делах. ‚от уже три месЯца  он  держал
аббата  в  курсе всего,  что происходило в долине  Ђрто. ‚ этот  четверг,  в
ожидании, когда ’эза пригласит их к обеду, они медленно  прогуливались перед
церковью.  ђассказав  о  своем  разговоре с Ѓамбусом, свЯщенник  был  весьма
удивлен, когда монах нашел ответ крестьЯнина совершенно естественным.
     -- ќтот человек прав,-- говорил брат Ђрканжиа. -- „аром своего добра не
отдают...  ђозали  не  бог  весть что;  но все-таки тЯжело выдавать дочь  за
нищего.
     --  Ћднако,--  возразил аббат  Њуре,--  только  свадьбой  можно  замЯть
скандал.
     Њонах пожал своими крепкими плечами и зло рассмеЯлсЯ.
     ----  Ќеужели вы  воображаете,--  воскликнул  он,-- что можно исправить
местные нравы этой свадьбой?.. —ерез каких-нибудь

     два года Љатрина тоже станет брюхатой; а за ней и другие;
     все  пройдут  через это.  Ђ  как только выйдут  замуж,  наплевать им на
всех... ‡десь, в Ђрто, все плодЯтсЯ от незаконных браков;
     им это -- что родной навоз. џ уже говорил вам, есть лишь одно средство:
свернуть  шею всем  этим девкам;  только таким путем можно избавить край  от
заразы...  Ќе  замуж  их надо  выдавать, а пороть, слышите,  господин  кюре,
пороть! “спокоившись, он добавил:
     -- Џусть каждый распорЯжаетсЯ своим добром, как находит нужным.
     € он заговорил о том,  что надо упорЯдочить уроки катехизиса.  Џо аббат
Њуре отвечал рассеЯнно. Ћн смотрел на  селение, раскинувшеесЯ внизу, в лучах
заходЯщего солнца. ЉрестьЯне возвращались домой, мужчины шагали молча, точно
утомленные  быки,  медленно бредущие в хлев. Џеред  лачугами стоЯли женщины,
оживленно болтаЯ  друг  с  другом и  времЯ  от времени окликаЯ мужей;  толпы
ребЯтишек  заполнЯли  всю улицу топанием  грубых башмаков, дракой,  возней и
барахтанием. Ћт кучи покосившихсЯ хижин доносилсЯ запах человеческого жильЯ.
€ свЯщеннику  показалось, что он все еще находитсЯ на скотном  дворе „езире,
где, беспрестанно множась, копошились животные.  ‘низу поднималсЯ все тот же
душный  запах плоти и непрерывного размножениЯ, от которого ему  становилось
не  по себе. ’олько и  слыша с раннего утра разговоры о беременности ђозали,
он  в  конце концов начал  размышлЯть  о грЯзи существованиЯ, о  требованиЯх
плоти,  о  роковом  воспроизведении человеческого рода, сеющем  людей, точно
хлебные зерна. ‚се  жители Ђрто были  одним  стадом,  расположившимсЯ  между
четырьмЯ холмами,  замыкавшими горизонт. Ћни плодились  и размножались,  все
шире распространЯЯсь по долине с каждым новым поколением.
     -- Џосмотрите,-- закричал брат Ђрканжиа и показал на высокую девушку за
кустом, которую целовал ее возлюбленный,--вот еще одна негодЯйка!
     Ћн так  Яростно  замахал  своими длинными черными  руками, что  обратил
парочку в  бегство. ‚дали, над красной землей, над голыми скалами, в пламени
последней вспышки пожара умирало солнце. Њало-помалу спускалась ночь. ’еплый
запах  лаванды стал  ощущатьсЯ сильнее:  его приносил теперь с  полей легкий
ветерок.  Џорою раздавалсЯ  точно глубокий  вздох:  казалось,  грознаЯ,  всЯ
сожженнаЯ страстью  землЯ наконец  успокоилась  под  серой  влажной  пеленою
сумерек. Ђббат Њуре, со шлЯпой в руках, радовалсЯ прохладе и чувствовал, как
темнота обволакивает его душу покоем.
     -- ѓосподин кюре! Ѓрат Ђрканжиа! -- позвала ’эза.-- ‘корее! ‘уп подан!

     Љрепкий запах  капусты наполнЯл столовую церковного  дома. Њонах  сел и
медленно  принЯлсЯ опоражнивать огромную миску, которую ’эза поставила перед
ним.  Ћн  ел  много, и по бульканью  супа в его горле было слышно,  как пища
переходит в желудок. Ћн ел молча, не поднимаЯ глаз.
     -- Њой  суп, должно  быть,  нехорош, господин кюре?  -- спросила стараЯ
служанка-- ‚ы только болтаете ложкой, а не
     едите.
     -- џ совсем не голоден, добраЯ моЯ ’эза,-- ответил аббат
     и улыбнулсЯ.
     -- …ще бы!.. € не удивительно после ваших  похождении... <b>‚ам</b> бы  теперь
уже хотелось есть, если бы вы завтракали не в третьем часу.
     Ѓрат Ђрканжиа, перелив на  ложку остаток супа из тарелки, наставительно
проговорил:
     -- Ќадо трапезовать  в  положенные часы,  господин  кюре!  ‚  это времЯ
„езире, также евшаЯ свой суп сосредоточенно и безмолвно, поднЯлась с места и
пошла за  ’эзою  в  кухню.  Њонах,  оставшись  вдвоем с аббатом, резал  хлеб
длинными ломтЯми и отправлЯл их в рот в ожидании следующего блюда.
     --  ‡начит,  вы  далеко ходили?  --  спросил  он.  ‘вЯщенник  не  успел
ответить.  ‚ коридоре,  со стороны  двора,  послышались  шаги,  восклицаниЯ,
громкий смех, торопливые голоса. Љазалось, кто-то спорил и горЯчилсЯ. Ђббата
смутил звучный, как флейта, голос, заглушавшийсЯ взрывами веселого смеха.
     -- —то там такое? -- спросил он, вставаЯ со стула. „езире одним прыжком
влетела в столовую. Ћна что-то прЯтала в подоле юбки и быстро повторЯла:
     -- ‚от смешнаЯ. Ќи за что не хотела  войти! џ держала ее за  платье, но
она очень сильнаЯ и вырвалась.
     --Ћ ком  она говорит?--спросила ’эза,  прибежавшаЯ  из кухни; в руках у
нее было блюдо с картофелем, на котором плавал кусок сала.
     „евушка  села.  ‘ бесконечными предосторожностЯми она  извлекла из юбок
гнездо  черных  дроздов с  тремЯ  дремавшими  птенцами. Ћна  положила его на
тарелку.  Џтенчики,  увидев свет, вытЯнули хрупкие  шейки и стали раскрывать
красные клювы, просЯ есть. „езире в восторге захлопала в  ладоши, охваченнаЯ
необыкновенным волнением при виде неведомых ей существ.
     -- Ђх, это девушка из Џараду! -- воскликнул аббат и вдруг все вспомнил.
     ’эза подошла к окну.
     -- ‚ерно,--сказала  она,--как  это  Я не  узнала  этой  стрекозы?.. Ђх,
цыганка! ‘мотрите, она еще тут, шпионит за нами.

     Ђббат Њуре также подошел к окну.  …му действительно показалось, что  за
кустом можжевельника  мелькнула  оранжеваЯ юбка Ђльбины.  Ќо  брат  Ђрканжиа
грозно  вырос  за  ним, вытЯнул  кулак  и, потрЯсаЯ своей огромной  головой,
проревел:
     --  „ьЯвол тебЯ возьми, разбойничьЯ  дочь! Џогоди, вот Я тебЯ за волосы
протащу  вокруг церкви, коли  поймаю! Џосмей еще  ЯвлЯтьсЯ  сюда  со  своими
мерзостЯми!
     ‘вежий, как  дыхание  ночи, смех долетел с тропинки.  Џотом послышались
быстрые, легкие шаги, шуршание платьЯ по траве, будто проскользнул уж. Ђббат
Њуре, стоЯ возле окна,  следил, как мелькало вдали  белое пЯтно, скользившее
между  сосен,  подобно лунному  лучу.  „уновение налетавшего  снизу  ветерка
доносило до него сильный запах  зелени; этот аромат диких  цветов, казалось,
струилсЯ с голых рук, гибкого стана и распущенных волос Ђльбины.
     -- “, проклЯтаЯ, дочь погибели! --глухо рычал брат Ђрканжиа, усаживаЯсь
за стол.
     Ћн с жадностью съел сало,  проглатываЯ вместо  хлеба целые картофелины.
Ќо  ’эза никак не  могла убедить „езире окончить обед: это  большое  дитЯ  в
восторге глЯдело  на гнездышко дроздов. „езире расспрашивала,  что они едЯт,
несут ли Яйца и как у этих птиц распознают петуха.
     ‚незапно старую служанку будто осенило. Ћна оперлась на здоровую ногу и
подозрительно посмотрела молодому свЯщеннику прЯмо в глаза.
     -- ‚ы, оказываетсЯ,  знакомы  с  теми,  кто живет в Џараду? -- спросила
она.
     ’огда  он попросту рассказал все,  как  было,  и описал  свое посещение
старика †анберна. ’эза обменЯлась с братом Ђрканжиа возмущенными  взглЯдами.
‚ первую минуту она  не проронила ни слова.  Ћна только ходила вокруг стола,
Яростно хромаЯ и стуча каблуками с такой силой, что половицы трещали.
     --  ‡а три месЯца, что Я здесь живу, вы бы могли объЯснить мне, что это
за люди,-- закончил свой рассказ свЯщенник.-- џ бы по  крайней мере знал,  с
кем буду иметь дело.
     ’эза остановилась, как будто у нее подкосились ноги.
     -- Ќе кривите душой, господин кюре,--  проговорила она, заикаЯсь,--  не
кривите душой,  это  усилит  ваш  грех... Љак  вы можете говорить, что  Я не
рассказывала вам  про этого философа, этого Язычника, что  служит притчей во
Языцех длЯ всей округи! ‚се дело в том, что вы никогда не  слушаете, когда Я
с вами говорю. “ вас в одно ухо входит, в другое выходит... „а, кабы вы менЯ
слушали, вы избежали бы многих неприЯтностей.

     -- џ вам тоже кое-что говорил об этом нечестивце,-- подтвердил со своей
стороны монах.
     Ђббат Њуре слегка пожал плечами.
     -- ‚озможно, Я мог и забыть,-- возразил он.-- Љогда Я уже был в Џараду,
мне  и  вправду  показалось, что  Я  что-то  слышал,  какие-то  разговоры...
‚прочем, Я все равно не мог бы не поехать к  этому несчастному, полагаЯ, что
он при смерти.
     Ѓрат Ђрканжиа, не переставаЯ жевать, хватил ножом по столу и завопил:
     -- †анберна -- собака!  Џусть и околевает, как пес. ‚идЯ, что свЯщенник
собираетсЯ возразить, он перебил его:
     -- Ќет и нет! „лЯ него нет ни бога, ни покаЯниЯ, ни милосердиЯ!.. ‹учше
бросить причастие свиньЯм, чем войти с ним в дом к этому мерзавцу.
     Ћн снова  принЯлсЯ  за картофель,  положив  локти на  стол,  уткнувшись
подбородком в  тарелку и  Яростно  двигаЯ челюстЯми.  ’эза,  закусив  губу и
побледнев от гнева, сухо произнесла:
     -- Ћставьте, господин кюре хочет жить только своим умом;
     у господина кюре завелись теперь тайны от нас.
     ‚оцарилось тЯжелое молчание. ‚ течение  некоторого  времени слышно было
только  громкое  чавканье  монаха да  его тЯжелое  сопение. „езире,  охватив
голыми руками гнездышко  дроздов на  тарелке, улыбалась,  наклонЯсь  лицом к
птенчикам,  и долго  тихонько шепталась  с ними каким-то особым  щебетанием,
которое они, казалось, понимали.
     -- ‹юди рассказывают, что делают, коли им  нечего скрывать! -- внезапно
закричала ’эза.
     ЋпЯть  возобновилось молчание. ‘тарую служанку больше всего выводило из
себЯ то обстоЯтельство,  что  свЯщенник  как будто хотел  сохранить от нее в
тайне свое посещение Џараду. Ћна считала себЯ недостойно обманутой женщиной.
…е терзало любопытство. Ћна все ходила вокруг стола, не глЯдЯ на  аббата, и,
ни к кому не обращаЯсь, отводила душу, разговариваЯ сама с собой:
     -- ’еперь  понЯтно, почему обедают так  поздно!..  Ќе  сказав никому ни
слова, рыщут где-то до двух часов  пополудни, заходЯт в дома  с такой дурной
славой, что после и рассказать <b>об</b> этом  не смеют. Ђ потом говорЯт  неправду,
обманывают весь дом...
     -- Ќо ведь менЯ никто не спрашивал,  ходил ли  Я в  Џараду,--  тихонько
проговорил  аббат  Њуре,  заставлЯвший  себЯ  есть,  чтобы   еще  больше  не
рассердить ’эзу,-- мне незачем было лгать.
     ’эза продолжала, будто ничего не слыша:
     -- Џодметают своей рЯсой пыль, домой возвращаютсЯ тай-

     ком. Ђ если особа, принимающаЯ в вас участие, расспрашивает ради вашего
же блага,  с ней обращаютсЯ,  точно  со  вздорной  бабой,  не  заслуживающей
никакого  довериЯ. ЏрЯчутсЯ, хитрЯт, скорее лопнут,  чем  полслова вымолвЯт;
даже не подумают поразвлечь домашних рассказом о том, что видели!
     Ћна повернулась к свЯщеннику и взглЯнула ему прЯмо в лицо.
     -- „а, это про вас, все про вас... ‚ы скрытный, вы недобрый человек!
     € она принЯлась плакать. Ђббату пришлось ее утешать.
     -- ѓосподин Љаффен все мне  рассказывал,-- причитала она. Џонемногу она
успокаивалась. Ѓрат  Ђрканжиа приканчивал огромный  кусок сыра, по-видимому,
нисколько не  смущаЯсь  происходившей  сценой.  Џо  его мнению, аббата  Њуре
необходимо  было держать в узде, и ’эза правильно делала, читаЯ ему времЯ от
времени  наставлениЯ.  Њонах  опорожнил последний  стакан  дешевого  вина  и
откинулсЯ на стул, отдаваЯсь пищеварению.
     -- —то же вы все-таки там видели, в этом Џараду? -- спросила старуха.--
ђасскажите нам, по крайней мере.
     Ђббат Њуре с улыбкой в немногих словах описал странный прием, оказанный
ему  †анберна. ’эза засыпала его  вопросами, издаваЯ негодующие восклицаниЯ.
Ѓрат Ђрканжиа потрЯсал в воздухе сжатыми кулаками.
     --  „а сокрушит его небо!  -- воскликнул  он.--  „а испепелит  небесный
огонь и его самого и его колдунью!
     ‚ свою очередь,  аббат захотел  узнать  новые подробности  относительно
обитателей   Џараду.   Ћн  с  глубоким   вниманием  слушал  монаха,  который
рассказывал чудовищные вещи.
     -- „а, эта чертовка однажды Явилась  в школу. „ело было  давно, ей было
тогда  лет  десЯть.  џ  оставил  девчонку,  полагаЯ,  что  дЯдЯ  прислал  ее
готовитьсЯ к первому причастию.  € вот в два месЯца она взбунтовала мне весь
класс.  ЌегодЯйка  умела  заставить обожать  себЯ!  Ћна  знала разные  игры,
выдумывала  нарЯды  из  листьев и лоскутов. €, надо вам  сказать,  была  она
смышленой, как все эти исчадиЯ ада! ‚ катехизисе сильнее ее не было!.. € вот
в одно  прекрасное утро в класс  врываетсЯ  посреди уроков старик.  Ќачинает
кричать, что  он  все разнесет,  что попы-де отнЯли у него ребенка. Џришлось
посылать  за  полевым сторожем,  чтобы вытолкать  его  за дверь.  Ђ девчонка
удрала. ‚ окно Я видел, как она в поле смеЯлась прЯмо в лицо дЯде, потешаЯсь
над его Яростью... ‚ школу она ходила месЯца этак два, по собственной охоте,
а он и не подозревал об этом. Љамни возопиют от такой истории.
     -- Ћна  так никогда и не причащалась,-- вполголоса  промолвила  ’эза  и
даже слегка задрожала.

     -- Ќикогда,--подтвердил брат  Ђрканжиа.--’еперь  ей,  должно быть,  лет
шестнадцать.  ‚ыросла, как дикий зверь  на  воле.  џ  видел,  она  бегала на
четвереньках в лесу, возле Џалюд.
     --   Ќа   четвереньках,--  пробормотала  служанка  и  с   беспокойством
обернулась к окну.
     Ђббат Њуре позволил было себе усомнитьсЯ, но монах вышел из себЯ.
     --  „а,  на четвереньках! € прыгала, как дикаЯ  кошка,  задрав  юбки  и
оголив  лЯжки.  Ѓудь у  менЯ  ружье, Я  бы  ее  пристрелил.  Ѓогу звери куда
угоднее, а ведь их же убивают... Љроме того, прекрасно известно, что она  по
ночам бродит вокруг Ђрто и мЯучит. ЊЯучит, как похотливаЯ кошка. Џопадись ей
в когти мужчина, этой твари, у него на костЯх не останетсЯ ни клочка кожи.
     ’ут проЯвилась всЯ ненависть монаха к женщине. “даром  кулака он потрЯс
стол и стал выкрикивать свои обычные ругательства:
     -- „ьЯвол у них сидит в нутре!  Ћт них разит дьЯволом! Ћт их ног и рук,
от их живота, отовсюду!.. € этим-то они и околдовывают глупцов!
     ‘вЯщенник  одобрительно  кивал   головой.  ѓрубость   брата   Ђрканжиа,
навЯзчиваЯ болтовнЯ ’эзы были  длЯ него  ударами ремнЯ, которыми он зачастую
бичевал свои плечи. ‘ благочестивой  радостью он окуналсЯ в бездну унижениЯ,
отдаваЯ  себЯ  во власть  этих  грубых  душ.  Џрезрение мира  сего, глубокое
самоуничижение  представлЯлось  ему   верным  путем  к  достижению  небесной
благодати.  ќто  походило  на радость умерщвлениЯ плоти, на  холодный поток,
куда он словно окунал свое изнеженное тело.
     -- ‚се в мире грЯзь,-- пробормотал он, складываЯ салфетку.
     ’эза убирала со  стола. Ћна хотела унести и тарелку,  на которую „езире
положила подаренное ей гнездо с дроздами.
     -- ‚ы ведь не возьмете  их к" себе в постель, барышнЯ,-- сказала она.--
Ѓросьте-ка этих скверных птиц!
     Ќо „езире защищала тарелку.  Ћна прикрыла гнездо  руками, она больше не
смеЯлась и сердилась, что ей мешают.
     --  Ќадеюсь,  вы  не  оставите  в  доме  этих  птиц,-- воскликнул  брат
Ђрканжиа,-- ведь это принесет вам несчастье!.. Ќадо свернуть им шею.
     € он уже протЯнул было свои огромные руки. „евушка вскочила и, отступив
назад,  дрожа, прижала  гнездо  к груди. <b>Ћна</b> пристально  глЯдела на  монаха,
оттопырив губы, точно готоваЯ укусить волчица.
     --  Ќе трогайте птенчиков,--  пробормотала она,--  вы  урод!  Џоследнее
слово она произнесла с таким глубоким презре-

     нием, что аббат Њуре  вздрогнул, будто  безобразие  монаха поразило его
впервые. ’от удовольствовалсЯ тем,  что  невнЯтно зарычал.  Ћн питал  глухую
ненависть к  „езире:  пышнаЯ  красота  ее  тела оскорблЯла его. ЏЯтЯсь и  не
спускаЯ  с Ђрканжиа  глаз,  она  вышла  из  комнаты, а  тот пожал плечами  и
пробормотал сквозь зубы непристойность, которую никто не расслышал.
     -- Џусть лучше ложитсЯ спать,--проговорила ’эза.--Ћна нам будет  только
мешать в церкви.
     -- ђазве они уже пришли? -- спросил аббат Њуре.
     -- „евушки давным-давно собрались на паперти с охапками зелени... Џойду
зажигать лампады. Њожно начинать службу, когда вам будет угодно.
     —ерез  несколько мгновений уже  послышалась ее  брань  в  ризнице:  она
ворчала,  что  спички   отсырели.  Ѓрат   Ђрканжиа,  оставшись  наедине   со
свЯщенником, спросил его неприЯзненным тоном:
     -- ќто по случаю месЯца девы Њарии?
     -- „а,--  отвечал аббат  Њуре.-- Њестные девушки были в  эти дни занЯты
полевыми работами;  они не могли, по обычаю, украсить алтарь пресвЯтой девы.
€ Я отложил обрЯд на сегоднЯшний вечер.
     -- •орош обычай! -- пробормотал черноризец.-- Љак увижу, что они кладут
ветви, всЯкий раз  мне хочетсЯ толкнуть  их  самих на землю,  чтобы  они, по
крайней  мере, покаЯлись в своих мерзостЯх прежде,  чем коснутсЯ престола...
Џросто позор -- допускать, чтобы женщины подметали своими юбками плиты возле
свЯтых мощей.
     Ђббат  сделал примирительный  жест. Ћн,  мол, недавно в  Ђрто и  должен
подчинЯтьсЯ местным обычаЯм.
     --  Ќе  пора ли  начинать, господин кюре? --  крикнула  ’эза.  Ќо  брат
Ђрканжиа задержал аббата еще на минуту.
     -- џ ухожу,-- заЯвил он.-- ђелигиЯ не девица, чтобы нарЯжать ее в цветы
и кружева!
     € он немедленно зашагал к дверЯм. Џотом вновь остановилсЯ и поднЯл свой
волосатый палец.
     -- Ћстерегайтесь такого поклонениЯ свЯтой деве! -- прибавил он.
        XIII
     Ђббат Њуре  застал  в  церкви около десЯти рослых девиц с оливковыми  и
лавровыми ветвЯми и охапками розмарина в руках. ‘адовые цветы почти не росли
на каменистой  почве  Ђрто,  и  поэтому возник обычай украшать алтарь свЯтой
девы  медленно  вЯнущей  зеленью, чье цветение продолжалось весь  май.  ’эза
прибавлЯла к зелени еще несколько букетов пол

     зучего левкоЯ, которые она держала в воде, в старых графинах.
     -- Џозвольте уж мне распорЯдитьсЯ, господин кюре,-- попросила она.-- ‚ы
еще не привыкли к этому... ‚от,  станьте-ка тут, перед алтарем. ‚ы мне потом
скажете, нравитсЯ ли вам убранство.
     ‘вЯщенник  согласилсЯ,  и  она  принЯлась  руководить  всей церемонией.
‚згромоздЯсь на скамейку, она покрикивала на подходивших к ней  по очереди с
охапками зелени девиц.
     --  Ќу,  ну, не спешите! „айте мне времЯ прикрепить  ветви. Ђ не то все
это свалитсЯ на голову господину кюре... Ќу, ладно, Ѓабэ, твоЯ очередь. €шь,
выпучила глазища! “х и хорош твой розмарин -- желтый, как чертополох! ‚идно,
все деревенские ослицы на него мочились... Ќу, теперь твой черед ђыжаЯ. Ђга,
вот  этот лавр хоть куда!  ’ы его сорвала  на своем поле у  Љруа-‚ерт, сразу
видать.
     „евицы опускали ветви на престол и прикладывались к нему. ‘ минуту  они
стоЯли, уткнувшись а пелену, передаваЯ зелень ’эзе; и  тут  же,  забываЯ,  с
какой напускной набожностью  они только что подымались к алтарю, принимались
смеЯтьсЯ,  толкались коленками, приседали у самого  престола, совали  нос  в
дарохранительницу.  Ђ свЯтаЯ дева из  позолоченного гипса наклонЯла над ними
свое раскрашенное лицо и  улыбалась розовыми губами нагому младенцу  €исусу,
которого она держала на левой руке.
     -- ’ак, так, ‹иза! -- кричала ’эза.-- ‘адись уж прЯмо на престол, благо
он под боком! „а опусти же  юбки! ђазве прилично показывать так свои ноги!..
Љто  это там еще возитсЯ! џ ей сейчас швырну ветки  в лицо!..  Ќе можете вы,
что ли, вести себЯ поспокойнее?
     Ћна обернулась к свЯщеннику:
     -- Ќу, как, это вам по вкусу, господин кюре? Љрасиво получилось?
     Џозади свЯтой девы  она устроила зеленую нишу; концы  ветвей ниспадали,
как  пальмовые листьЯ, образуЯ навес. ‘вЯщенник одобрил, но решилсЯ  сделать
замечание.  &bull; -- Њне кажетсЯ,-- пробормотал он,-- наверху не  мешало бы
поместить букет из листьев понежнее...
     -- ђазумеетсЯ,--  проворчала ’эза.--  Ќо  они мне  приносЯт одни только
лавры и розмарин... “ кого из вас остались оливковые ветви? Ќи у кого! ’ак и
есть! “, Язычницы поганые, боЯтсЯ потерЯть несколько маслин!
     Ќо тут на ступени алтарЯ взошла Љатрина, несЯ огромную оливковую ветвь,
под которой девочка почти совсем не была видна.
     -- Ђга! “ тебЯ есть, проказница! -- крикнула старуха.

     -- Ax, чтоб тебЯ!  -- послышалсЯ чей-то голос.-- Ћна украла  эту ветку.
‚енсан ломал дерево, а она сторожила. џ сама
     видала.
     Љатрина  в бешенстве  клЯлась,  что это ложь.  Ћна  повернулась  и,  не
выпускаЯ ветви, высунула  из-под  нее  свою черноволосую голову. Ћна лгала с
необыкновенным  апломбом и выдумала целую историю в доказательство того, что
оливковаЯ
     ветвь ее собственнаЯ.
     --  Ђ  потом,--  сказала она в  заключение,--  все деревьЯ  принадлежат
свЯтой деве!
     Ђббат Њуре хотел было вмешатьсЯ; но тут ’эза спросила,
     уж не  смеютсЯ ли они над ней,  заставлЯЯ ее так долго держать руки  на
весу.  Ћна прочно  прикрепила оливковую ветвь, а  Љатрина  вскарабкалась тем
временем на  скамью и за  спиной  старухи  передразнивала, как  та  неуклюже
ворочалась своим полным телом, упираЯсь  на здоровую ногу. „аже свЯщенник не
мог
     сдержать улыбки.
     -- Ќу,  вот,-- сказала  ’эза,  спускаЯсь со  ступеней  и останавливаЯсь
рЯдом  с  аббатом,  чтобы  окинуть взором  дело  своих  рук.--  Ќаверху  все
готово...  Ќу,  а теперь мы разместим  букеты между  подсвечниками,  или  вы
предпочитаете украсить гирлЯндой ступени алтарЯ?
     ‘вЯщенник высказалсЯ за большие букеты.
     -- Ќу, вы, подходите! -- сказала  старуха, снова взбираЯсь на скамью.--
Ќе ночевать же нам тут...  Ђ ты, Њьетта, не хочешь  приложитьсЯ  к престолу?
€ли  ты  воображаешь, что  находишьсЯ  у  себЯ  в  хлеве?..  ѓосподин  кюре,
посмотрите, что они там делают! —его они хохочут, как полоумные?
     ЏриподнЯли одну из лампад и осветили темный угол церкви. Џод хорами три
рослые  девицы  забавлЯлись тем, что толкали друг друга;  одна  из них упала
головой в кропильницу, и это так развеселило  остальных, что они, дабы вволю
посмеЯтьсЯ,  повалились на  пол. Ћни  поднЯлись  и  стали  глЯдеть  на  кюре
исподлобьЯ, видимо, очень довольные тем, что их бранЯт; при этом они хлопали
себЯ руками по бедрам.
     Ќо  особенно   рассердилась  ’эза,  когда  заметила,  что  ђозали  тоже
собиралась подойти к алтарю с охапкою зелени.
     -- ‘ейчас  же  убирайсЯ! -- крикнула она.-- Ќахальства тебе не занимать
стать, моЯ милаЯ! ‘лышишь, сейчас же тащи прочь
     свою охапку.
     --  Џочему это? -- дерзко  спросила ђозали.-- ЊенЯ-то, пожалуй, в краже
не заподозрЯт!
     ‚зрослые девицы топтались с видом совершенных дурочек;
     между тем глаза у них так и сверкали.
     -- “бирайсЯ!-- повторила ’эза.-- ’ебе здесь не место, слышишь?

     --  € тут,  вконец  потерЯв терпение, старуха употребила  грубое словцо,
вызвавшее среди крестьЯнок довольный смех.
     -- ‚от как!  -- сказала ђозали.-- Ђ вам известно, что делают другие? ‚ы
ведь, небось, не ходили за ними подсматривать?
     € она сочла нужным разрыдатьсЯ. Ћна бросила  ветви  наземь и  позволила
аббату Њуре  отвести себЯ  "а  несколько  шагов в сторону. ‡десь он  строгим
голосом  что-то  негромко  сказал  ей,  после  чего  сделал все  же  попытку
заставить  ’эзу  замолчать.  ‘реди  этих  развЯзных  девиц,  заполнивших всю
церковь охапками зелени, ему становилось как-то  не по себе. Ћни толкались у
самых  ступеней алтарЯ, окружали его,  точно живаЯ изгородь, дышали на  него
терпким, одурЯющим запахом леса, струившимсЯ от их загрубевших в работе тел.
     -- ‘корей, скорей,-- сказал он и легонько хлопнул в ладоши.
     --  „а,  Я бы и  сама предпочла лежать сейчас  в  постели,-- проворчала
’эза.-- Ќеужели вы думаете, что очень удобно торчать здесь и привЯзывать эти
сучьЯ?
     ‚ конце  концов  она все  же свЯзала  и  воткнула  между  подсвечниками
огромные зеленые опахала. Џотом слезла со скамьи, которую Љатрина отнесла за
алтарь. Ћставалось только прикрепить по обе стороны престола большие букеты.
Ќа это  хватило  оставшейсЯ зелени. Љроме того, девушки усыпали ветками весь
пол до  деревЯнной балюстрады. Ђлтарь  свЯтой девы  превратилсЯ  в рощицу  с
зеленой лужайкой впереди.
     ’олько тогда ’эза решилась уступить место аббату Њуре;
     тот поднЯлсЯ по ступенькам к престолу и снова слегка ударил в ладоши.
     -- ‡автра,-- сказал он,--  мы  будем продолжать службу  во славу свЯтой
Њарии. Љто  не  сможет  прийти  в  церковь,  должен будет  по  крайней  мере
прочитать молитву у себЯ дома.
     Ћн преклонил колени, а крестьЯнки, сильно зашумев юбками, опустились  и
присели  на полу  на  корточки. Ћни  что-то невнЯтно бормотали  под  молитву
свЯщенника, а порою пересмеивались. Ћдна из них, почувствовав, что ее щиплют
сзади,  испустила  легкий крик,  постаравшись заглушить его кашлем.  ќто так
развеселило  остальных, что,  произносЯ "Amen", они  скрючились и  уткнулись
носом в плиты, не будучи в силах поднЯтьсЯ из-за душившего их смеха.
     ’эза  гнала   этих   бесстыдниц,   а  свЯщенник,  крестЯсь,   оставалсЯ
погруженным в  молитву перед алтарем, как бы не слыша, что происходит позади
него.
     -- Ђ ну-ка,  убирайтесь  вон,-- ворчала ’эза.-- ‚от уж  паршивое стадо!
„аже бога почитать не умеете!.. ‘рам! ѓде это

     видано,  чтобы взрослые девицы  катались в церкви  по полу, как скот на
лугу?..  —то  ты там вытворЯешь, ђыжаЯ?  …сли не  перестанешь щипатьсЯ, тебе
придетсЯ  иметь  дело  со мной!  „а, да,  показывайте  мне Язык,  Я обо всем
расскажу господину кюре!
     ‘тупайте, ступайте, негодницы!
     € она медленно выпроваживала их к выходу, суетЯсь вокруг
     них  и отчаЯнно  хромаЯ.  Ћна уже выгнала их всех  до одной,  как вдруг
увидала  Љатрину, преспокойно  забравшуюсЯ в исповедальню вместе с ‚енсаном;
там они что-то уплетали с довольным видом. Ћна прогнала и их. ‚ысунув голову
наружу,  прежде  чем запереть церковную дверь, ’эза увидела ђозали, повисшую
на шее  долговЯзого  ”ортюне,  который ее тут поджидал. Џарочка  скрылась  в
темноте по направлению к кладбищу, едва слышно обмениваЯсь поцелуЯми.
     -- € такие ЯвлЯютсЯ  к  алтарю  пресвЯтой девы! -- пробормотала ’эза  и
задвинула засов.-- ‚прочем, и другие  не лучше! ‚се эти распутницы приходили
сюда нынче вечером со своими охапками только ради забавы да  чтоб целоватьсЯ
с мальчишками на паперти! Ђ  завтра ни одна из  них и не  подумает  прийти в
церковь.  ѓосподину  кюре придетсЯ одному читать  свой  акафист.  ђазве  что
ЯвЯтсЯ те негодницы, которые назначат здесь
     свидание!
     Џрежде чем отправитьсЯ спать, ’эза принЯлась с грохотом
     расставлЯть по местам стульЯ и  осмотрела все вокруг: не обнаружитсЯ ли
что-нибудь подозрительное?  ‚ исповедальне она подобрала пригоршню  Яблочной
кожуры  и  забросила ее  за алтарь.  Ћна нашла также  ленточку от чепчика  с
прЯдью  черных волос;  ее  она завЯзала в узелок,  чтобы  наутро  произвести
дознание. ‚ остальном церковь, видимо, была в полном порЯдке. ‚ ночнике было
достаточно масла на ночь; пол на хорах
     можно было до субботы не мыть.
     -- ‘коро десЯть, господин кюре,--  сказала  она и подошла к свЯщеннику,
все еще стоЯвшему на коленЯх.-- ‚ам бы пора пойти к себе.
     Ќо он ничего не ответил и только тихо наклонил голову.
     --  ‹адно,  знаю, что это значит,-- продолжала ’эза.-- —ерез час он все
еще  будет стоЯть  на коленЯх, на каменном  полу, пока  у  него  не начнутсЯ
колики.  “хожу, ведь Я, видно, надоедаю. ‚се равно,  ничего хорошего в  этом
нет: завтракать, когда другие обедают; ложитьсЯ, когда уже петухи поют!..  џ
вам надоедаю? Ќе правда ли, господин кюре? Џокойной ночи! ђазумно себЯ
     ведете, нечего сказать!
     Ћна решила было уйти, но вернулась, потушила одну из
     двух лампад, проворчав, что позднЯЯ молитва -- "только маслу
     извод".
     Ќаконец она ушла, вытерев рукавом пелену на главном пре

     столе, показавшуюсЯ ей посеревшей от пыли. Ђббат Њуре осталсЯ в  церкви
один, с поднЯтыми к небу глазами, с руками, сложенными на груди.
        XIV
     –ерковь была освещена только одной лампадой,  горевшей  у алтарЯ свЯтой
девы посреди зелени; большие тени трепетали, застилаЯ остальное пространство
с  обеих   сторон.  ’ень  от  кафедры  достигала  до  самых  балок  потолка.
€споведальнЯ, выделЯвшаЯсЯ темным  пЯтном под хорами, казалась  чем-то вроде
зиЯющей  будки.  ‚есь  свет,  смЯгченный  и как  бы  зеленоватый  от листвы,
покоилсЯ на большой вызолоченной статуе мадонны, котораЯ с царственным видом
точно  спускалась на облаке,  а  вокруг  нее  резвились  крылатые  херувимы.
Љруглую лампаду,  сиЯвшую  среди ветвей, можно было принЯть за бледную луну,
котораЯ подымаетсЯ на опушке леса и озарЯет горнее видение:
     владычицу небес  в златом венце и  златом  одеЯнии,  проносЯщую  наготу
божественного  младенца  в  глубину таинственных аллей. Њеж  листьЯми, вдоль
высоких  султанов-опахал, по широкой.  овальной беседке,  по разбросанным на
земле  ветвЯм  --  по  всей  зелени  скользили  бледные,  притушенные  лучи,
напоминавшие молочный блеск светлых ночей в чаще кустарника. ‘мутные звуки и
треск долетали из  темных  углов  церкви; большие  часы,  налево  от  хоров,
медленно  били с  натужным  хрипом ветхого механизма.  ‹учезарное  видение--
мадонна  с   тонкими  прЯдЯми  каштановых  волос,  будто  доверЯЯсь  ночному
спокойствию  церкви,  спускалась  ниже  и  точно  пригибала  легким  облаком
расстилавшуюсЯ под ней траву лесных полЯн.
     Ђббат Њуре  глЯдел на  нее.  Ћн любил церковь  в этот  час.  Ћн забывал
изможденного •риста, размалеванного охрой и лаком страдальца, который умирал
позади  него, в приделе, посвЯщенном усопшим. ‘вЯщенника теперь не отвлекали
ни резкий  свет из  окон, ни веселье  утра, входившее  с солнцем,  ни  жизнь
внешнего мира,  ни воробьи, ни ветви,  вторгавшиесЯ  в середину храма сквозь
разбитые стекла. ‚  этот  ночной  час  природа  была мертва, тени затЯгивали
крепом выбеленные стены; свежесть облекала его плечи власЯницей спасениЯ; он
мог  растворЯтьсЯ  в беспредельной  любви,  и  ни игра  лучей,  ни  ласковое
дуновение, ни аромат цветов, ни трепет крыл летающих насекомых не мешали ему
радоватьсЯ  своей любви.  Ќикогда  утреннЯЯ  обеднЯ  не  могла  дать ему тех
сверхчеловеческих наслаждений, какие приносила эта вечернЯЯ молитва.
     евелЯ губами, аббат  Њуре  смотрел  на  большую  статую  мадонны.  …му
казалось, что она приближаетсЯ к нему  из глубины своей зеленой ниши, во все
возрастающем блеске и сиЯнии. ’е-

     перь ее  озарЯл  не лунный свет,  скользивший по верхушкам дерев.  Ќет,
свЯтаЯ  дева  была  теперь окутана  солнечным светом,  она шествовала  среди
такого величиЯ,  славы и всемогущества, что минутами он готов был пасть Яиц,
лишь  бы не  видеть  нестерпимого блеска этой отверстой  в небесах  двери. €
тогда,  всем существом своим предаваЯсь такому поклонению, от которого слова
молитвы  замирали на его устах, аббат Њуре вспомнил о последних словах брата
Ђрканжиа,  и  они  показались  ему богохульством.  —ерноризец часто  упрекал
аббата за его  чрезмерное обожание  свЯтой девы: он  говорил, что  свЯщенник
крадет  таким образом  долю любви  от господа бога. Џо мнению  монаха, такое
обожание размЯгчало  душу, придавало религии  какой-то женственный характер,
создавало   атмосферу  некоей  благочестивой  чувствительности,  недостойной
сильных  мужей.  Ћн  осуждал  свЯтую деву за  то, что она  женщина, что  она
прекрасна,  что  она мать;  он  остерегалсЯ  ее,  втайне страшась  соблазна,
страшась власти ее нежного очарованиЯ. "Ћна вас далеко заведет!" --  крикнул
он  однажды  молодому свЯщеннику.  ‚  преклонении  перед свЯтой девой монаху
чудилсЯ зародыш человеческих страстей, он видел опасность обожаниЯ ее дивных
каштановых волос, Ясных  огромных глаз, таинственных ее одеЯний, ниспадающих
от шеи до пЯт. ќто был бунт праведника, резко отделЯвшего божью матерь от ее
сына и вопрошавшего, как бог-сын: "†ено, что общего  между тобой и мною?" Ќо
аббат Њуре внутренне сопротивлЯлсЯ и,  повергаЯсь ниц, тщилсЯ забыть суровые
проповеди монаха.  ‚  такие  минуты  в  душе  его  жила только незапЯтнаннаЯ
чистота девы Њарии, уводЯщей человека от  низменных  чувств к растворению  в
горней любви.  €  когда перед ликом позолоченной статуи мадонны ему начинало
мерещитьсЯ,  что  дева  ЊариЯ  склонЯетсЯ  к  нему, дабы  он  мог облобызать
перевЯзь на пречистых ее  волосах, он ощущал себЯ молодым, добрым, сильным и
справедливым, исполненным нежности и кротости.
     ќта  благоговейнаЯ  привЯзанность  аббата Њуре к свЯтой деве зародилась
еще в детстве. Ѓыл он ребенком немного диким и,  прЯчась по  углам,  находил
удовольствие  в мечтах о покровительстве  прекрасной  дамы. …е нежные, синие
глаза, ее улыбка следовали за ним всюду. ‘лучалось, что ночью он чувствовал,
будто  чье-то дыхание касаетсЯ его  волос,  и потом рассказывал, что  свЯтаЯ
дева приходила к нему во сне и целовала его. ‚ атмосфере этой женской ласки,
этого  шуршаниЯ  божественного  платьЯ  он  и  вырос.  ‘  семи  лет  мальчик
удовлетворЯл жажду нежности, тратЯ все свои  маленькие сбережениЯ на покупку
образков,  которые   он   ревниво  прЯтал   от   постороннего  глаза,  чтобы
наслаждатьсЯ  ими  наедине.  Ќо никогда  его  не соблазнЯли  ни  изображениЯ
€исуса, несущего агнца, ни распЯтого •риста,

     ни восседающего на облаке бога-отца, украшенного длинной бородою.  Ќет,
он всегда оставалсЯ  верен нежным  изображениЯм девы Њарии,  с  ее маленьким
смеющимсЯ ртом  и  изЯщными вытЯнутыми вперед руками. €  понемногу он собрал
целую коллекцию. ’ут  были: ЊариЯ между лилией и прЯлкой; ЊариЯ с младенцем,
походившаЯ  на старшую сестру его; ЊариЯ  в венке  из роз; ЊариЯ в венце  из
звезд... „лЯ него это было целое семейство прекрасных дев, напоминавших друг
друга  миловидностью,  добротою,  сладостью лика; под своими покрывалами они
казались такими юными, что, хотЯ их называли божьими матерЯми, он не  боЯлсЯ
их,  как боЯлсЯ взрослых.  Ћни казались ему сверстницами,  с которыми  бы он
охотно дружил, маленькими  девочками небес;  с ними, должно быть,  мальчики,
умершие семи  лет, вечно играют в каком-нибудь уголке раЯ. Ќо и тогда уже он
был  серьезен.  €,  подрастаЯ,  хранил  тайну  своей  благоговейной любви  с
юношеским целомудрием. „ева ЊариЯ взрослела  вместе  с ним, оставаЯсь всегда
старше его на год  или на два,  как и  подобает властительной подруге. Љогда
ему исполнилось восемнадцать лет, ей уже было двадцать. Ћтныне она больше не
целовала его  в лоб по ночам;  она стоЯла в нескольких шагах от его постели,
скрестив  руки  на  груди  и  глЯдЯ на  него с чистой,  восхитительно нежной
улыбкой. Ћн произносил теперь  ее имЯ  лишь шепотом,  и сердце его  замирало
всЯкий  раз,  когда обожаемое  имЯ слетало  с его  уст во времЯ  молитвы. Ћн
больше не грезил о детских играх в небесном саду, он мечтал  о  непрестанном
созерцании этого светлого  лика, до  того непорочного, что он не  посмел  бы
коснутьсЯ  его  своим дыханием. „аже  от  матери он скрывал, что  любит деву
Њарию так сильно.
     Џозднее,  несколько лет  спустЯ,  когда  он  был  в  семинарии, к  этой
нежности к пречистой деве, такой простой и естественной, стало примешиватьсЯ
глухое  беспокойство. Ќеобходимо  ли длЯ спасениЯ  подобное  обожание божьей
матери? Ќе  обкрадывает ли  он бога, отдаваЯ  деве Њарии  часть своей любви,
большую часть  ее, посвЯщаЯ ей свои  мысли, свое  сердце,  всего  себЯ?  ќти
мучительные   размышлениЯ,  эта  внутреннЯЯ  борьба  снедали  его,  исполнЯЯ
страстью и  еще крепче привЯзываЯ  к мадонне. ’огда он задумал разобратьсЯ в
оттенках  своего  обожаниЯ.  Ћн находил  неслыханное  наслаждение,  обсуждаЯ
правоверность своего чувства. Љниги о поклонении  деве Њарии оправдывали его
в собственных глазах, восхищали его и снабжали доводами, которые он повторЯл
с молитвенным благоговением. €з них он  постиг, что можно быть рабом €исуса,
служа  деве Њарии. Ћн  шел ко  •ристу через  поклонение Њарии.  Ћн  приводил
всевозможные доказательства, рассуждал, делал выводы: коль  скоро сам  €исус
повиновалсЯ  на земле богоматери, стало  быть,  ей  должны  повиноватьсЯ все
люди; и в небесах, где ей предоставлено

     право раздавать  милости божьи, богородица сохранЯет  свою  материнскую
власть;    она   единственнаЯ   заступница   перед    богом,    единственнаЯ
распределительница  престолов. „ева ЊариЯ -- создание божье,  поднЯтое им до
себЯ; и таким образом  она служит звеном человеческим между  небом и землей,
посредницей  всЯкой  благодати,  всЯкого милосердиЯ.  Ђ  посему ее  надлежит
любить  превыше  всего,  любить  в  самом  боге. ‡атем следовали  еще  более
сложные, чисто  богословские  глубины:  бракосочетание  с небесным супругом,
свЯтой дух, запечатлевший сосуд избраниЯ и содеЯвший деву-мать носительницей
чуда,  предметом  человеческого благоговениЯ в ее беспорочной чистоте. € вот
она становилась девою, торжествующею над всеми ересЯми,  непреклонным врагом
сатаны, новою …вой,  о коей было  ране