        ќмиль ‡олЯ. Џроступок аббата Њуре

-----------------------------------------------------
     ’ом 4, 1957. €‡„Ђ’…‹њ‘’‚Ћ "ЏђЂ‚„Ђ" ЊЋ‘Љ‚Ђ
     OCR: …вгений ”илоненко
-----------------------------------------------------

        ЉЌ€ѓЂ Џ…ђ‚Ђџ

        I

     „ошла  ’эза и приставила щетку и метелочку к  алтарю.  Ћна замешкалась,
делаЯ приготовлениЯ к большой  полугодовой стирке, и  теперь  ковылЯла через
всю церковь,  торопЯсь  прозвонить "Angelus"  \ ‚ спешке она хромала больше,
чем обычно, и  задевала за скамьи. Ћколо  исповедальни с потолка  спускалась
веревка,  ничем  не  обернутаЯ,  истрепаннаЯ,  с  толстым  узлом  на  конце,
захватанным  руками и засаленным.  ’эза  повисла на ней всей своей тЯжестью,
дернула  раз,  другой,  а потом стала мерно раскачиватьсЯ,  путаЯсь ногами в
юбках. —епец у нее сбилсЯ на сторону, широкое лицо налилось кровью.
     Ќа  ходу  поправив чепец, ’эза, тЯжело дыша, возвратилась  к  алтарю  и
принЯлась  перед ним мести. Џыль ежедневно скапливалась тут -- в  расщелинах
плохо  сколоченных  досок  помоста.  ™етка  шарила  по углам  и  точно  сама
раздраженно  ворчала.  ‡атем  ’эза  приподнЯла  покров  с  престола  и  даже
рассердилась,  увидев,  что  верхнЯЯ  напрестольнаЯ  пелена,   и  без   того
заштопаннаЯ  в  двадцати  местах,  снова  прорвалась  от  ветхости  в  самой
середине;  сквозь дыру виднелась  сложеннаЯ вдвое  нижнЯЯ пелена,  до  такой
степени редкаЯ  и прозрачнаЯ, что через  нее просвечивал освЯщенный  камень,
вставленный в престол  из раскрашенного дерева. Ћна обмахнула метелочкой эти
порыжевшие от  времени пелены и с силой провела ею вдоль ступени, на которую
раньше составила футлЯры с престола.  €, наконец, взобравшись на стул, снЯла
с креста и двух  подсвечников желтые чехлы из бумажной ткани. Њедь всЯ  была
покрыта какими-то тусклыми пЯтнами.
     --  „а,  их  давно  пора  вычистить,--  пробормотала вполголоса ’эза.--
‹адно, потру как-нибудь красной глиной.
     ' "Ђнгел" <i>(лат.)--</i> начальные слова молитвы в честь богородицы; перезвон
колоколов.
     ’Яжело припадаЯ  на одну  ногу так,  что  гудели плиты, она  побежала в
ризницу за требником. Ќе раскрываЯ книги, она положила ее на аналой, рЯдом с
"Ђпостолом", обрезом внутрь. Џотом зажгла  две восковые свечи. “носЯ  щетку,
’эза  оглЯделась  вокруг, желаЯ удостоверитьсЯ, что хозЯйство господа бога в
полном порЯдке. –ерковь спала;  только  веревка возле  исповедальни все  еще
раскачивалась от сводов к полу медленно и плавно.
     Ђббат  Њуре  только  что сошел в  ризницу, маленькую  холодную комнату,
отделенную от столовой одним коридором.
     --  „оброе утро, господин кюре,-- сказала ’эза, ставЯ в  угол  метлу.--
Ќынче вы что-то лентЯЯ задали! ‡наете, ведь уже четверть седьмого.
     €, не даваЯ молодому улыбавшемусЯ свЯщеннику ответить, продолжала:
     -- ‚ас стоит  пожурить. Џелена опЯть  разорвалась. Људа  это годитсЯ? “
нас  только одна  на  смену:  Я уж третий  день глаза себе порчу, все штопаю
ее... ’ак вы, чего доброго,  оставите бедного господа нашего €исуса •риста и
вовсе голым!
     Ђббат Њуре, не переставаЯ улыбатьсЯ, весело проговорил:
     -- €исусу •ристу не надобно столько покровов, моЯ  добраЯ ’эза!  ‹юбите
его, и ему будет тепло: наша любовь согревает его лучше всЯких покровов.
     Џотом, направлЯЯсь к небольшому рукомойнику, он спросил:
     -- —то сестрица встала? џ ее еще не видел.
     -- Њадмуазель  „езире уже давно на ногах.-- ѓоворЯ это, ’эза стоЯла  на
коленЯх перед  старым кухонным  шкафом,  в  котором  были  сложены свЯщенные
одеЯниЯ.--  Ћна  спустилась  к своим  курам  и кроликам...  †дет  цыплЯт  со
вчерашнего днЯ, а их все нет как нет. ‘амо собой, очень волнуетсЯ.
     € другим тоном добавила:
     -- ‚ам ризу золотую?
     ‘вЯщенник,  уже  вымывший  руки  и  сосредоточенно  вполголоса читавший
молитву,  утвердительно кивнул  головой. ‚  приходе  было  всего  три  ризы:
лиловаЯ,  чернаЯ  и  золотаЯ.  ЏоследнЯЯ  служила  и  по   тем  днЯм,  когда
предписывались белаЯ,  краснаЯ  и зеленаЯ,--  и  потому ее особенно берегли.
’эза  благоговейно  снЯла  ризу  с полки,  застланной  синей  бумагой,  куда
укладывала  ее после каждого  богослужениЯ,  и  положила на шкаф,  осторожно
отделив  от  вышитой  парчи тонкое полотно, в которое  риза  была завернута.
ЏоказалсЯ  золотой  агнец, спЯщий  на  золотом кресте и  окруженный  широким
золотым  сиЯнием.  ’кань  износилась  на  складках и образовала  вокруг  них
бахрому;  выпуклые  украшениЯ  порЯдочно  стерлись  и потускнели.  ќта  риза
служила предметом тревожных забот

     всего  дома: все ужасались, видЯ, как блестки одна за другой слетают  с
нее. ‘вЯщеннику приходилось надевать  ее почти ежедневно. Ђ чем ее заменить,
когда изорвутсЯ последние золотые нити? Ќа какие средства  купить  три ризы,
которые она одна заменЯла?
     Џоверх ризы ’эза разложила епитрахиль, орарь, поЯсной шнур,  стихарь  и
нарамник. Ћна не переставала болтать,  хотЯ и укладывала в это времЯ орарь в
виде  креста на  епитрахили и  располагала  гирлЯндою  шнур  так,  чтобы  он
изобразил заглавную букву свЯтого имени девы Њарии.
     --  €  шнур  уже никуда не  годитсЯ!  -- бормотала  она.-- Џора бы  вам
решитьсЯ  купить новый, господин кюре... Ѓудь у менЯ коноплЯ,  Я бы сама его
сплела, дело нехитрое.
     Ђббат  Њуре не  ответил. Ћн приготовлЯл  на  столике  чашу  --  большую
старинную позолоченного серебра чашу на бронзовой подставке.  Ћн  только что
вынул ее  из  белого  деревЯнного  шкафа, где хранились  свЯщенные покровы и
сосуды, миро, требники, подсвечники, кресты. Ћн  накрыл  чашу чистым платом,
поставил сверху серебрЯный, вызолоченный дискос, на котором лежала просфора,
и  прикрыл его малым холщовым платом.  Љогда он покрывал чашу, защипываЯ две
складки  парчового  плата,  подобранного  по  цвету  и  виду  к  ризе,  ’эза
воскликнула:
     --  Џостойте, в футлЯре  нет антиминса!.. ‚чера  вечером Я  собрала все
покровы, платы  и антиминсы,  чтобы  выстирать их, разумеетсЯ,  отдельно  от
остального бельЯ... џ вам еще не  говорила, господин кюре: ведь Я уже начала
стирать. ѓромаднаЯ стирка будет! Џочище, чем в прошлый раз!
     € пока свЯщенник опускал антиминс в футлЯр, украшенный золотым  крестом
на  золотом  же фоне,  и  ставил  этот футлЯр на  покров,  ’эза поторопилась
сказать:
     -- Љстати, Я и  забыла! ќтот постреленок ‚енсан не  пришел.  •отите,  Я
помогу вам служить обедню, господин кюре? Њолодой свЯщенник  строго взглЯнул
на нее.
     -- „а ведь  тут нет греха! -- продолжала она со всегдашней своей доброй
улыбкой.-- џ это уже однажды делала при господине  Љаффене. џ, право,  лучше
служу, чем эти сорванцы:
     они смеютсЯ, точно Язычники, при виде мухи, залетевшей в церковь...  Ќе
смотрите, что  Я  в чепце,  что мне стукнуло шестьдесЯт и что  Я толста, как
башнЯ,-- господа  бога Я почитаю  побольше, чем эти негодники-мальчишки! …ще
намедни Я их застала в алтаре, они там в чехарду играли.
     ‘вЯщенник продолжал глЯдеть на нее, отрицательно покачиваЯ головой.
     -- „ыра какаЯ-то эта  деревушка,--  ворчала она,-- в ней и  полутораста
душ не наберетсЯ. ‘лучаетсЯ, за целый день, вот как сегоднЯ, живого человека
не встретишь. „аже грудных

     младенцев--и  тех тащат  в виноградники! •отела бы Я знать, что они там
делают,  в  этих  виноградниках!  ‹озы торчат  между  каменьЯми,  сухие, как
чертополох! ‚от уж, поистине, волчье логово это Ђрто, ведь отсюда не  меньше
лье  до ближайшей дороги... ђазве что ангел сойдет с  небес помочь отслужить
вам обедню,  господин  кюре! Ќе то, право, никого, кроме менЯ, не дождетесь!
‚от только, может, кролика нашей барышни, не в обиду вам будь сказано.
     Ќо как  раз в  эту  минуту  ‚енсан, младший  из братьев Ѓрише, тихонько
отворил дверь  ризницы. “видав его всклокоченные  рыжие волосы и узкие серые
глазки, в которых так и прыгали огоньки, ’эза вскипела.
     -- Ђх безбожник! -- закричала она.-- Ѓьюсь об заклад, что  ты уже успел
набедокурить!.. Ќу же, входи, входи  скорей, бездельник! Ђ то  господин кюре
боитсЯ, как бы Я не осквернила господа бога!
     Џри виде мальчугана аббат Њуре взЯл  нарамник. Ћн приложилсЯ к вышитому
посредине  кресту, с минуту подержал одеЯние  над головой и,  опустив его на
воротник  рЯсы,  скрепил  ленты крест-накрест, правую поверх  левой.  ‡атем,
начав с  правой руки, надел стихарь -- символ непорочности. ‚енсан присел на
корточки и вертелсЯ  вокруг свЯщенника,  поправлЯЯ стихарь и следЯ, чтобы он
со всех сторон ниспадал ровными складками не ниже чем на два пальца от пола.
Џосле  чего  он  подал аббату шнур, которым  тот  крепко-накрепко  препоЯсал
чресла --- в памЯть уз, наложенных на спасителЯ во времЯ его страстей.
     ’эза  стоЯла  рЯдом.  Ћна  была  уЯзвлена, мучилась  ревностью  и  едва
сдерживалась. ‚прочем, Язык у нее так и чесалсЯ, и долго  сохранить молчание
она не могла:
     -- Џриходил брат Ђрканжиа. ‘егоднЯ в школе у  него ни одного ученика не
будет. ‚от он и помчалсЯ, словно бурЯ,  в виноградники надрать уши всей этой
мелюзге...  ‚ам  бы  надо  с  ним  повидатьсЯ. …му,  видно, хочетсЯ  кое-что
сообщить.
     Ђббат Њуре жестом приказал ей замолчать. ‘ам он больше не разжимал губ.
Ћн тихо прочел положенные молитвы, взЯл орарь,  приложилсЯ к нему и надел на
левую руку повыше  локтЯ,  посвЯщаЯ себЯ  на добрые дела. ‡атем скрестил  на
груди   епитрахиль  --   символ  свЯщеннического  сана   и  власти,--  также
предварительно приложившись  к  ней. Љогда понадобилось укрепить  ризу, ’эза
поспешила на помощь ‚енсану: она тонкими шнурами привЯзала ее так, чтобы  та
не спадала назад.
     -- ЏресвЯтаЯ дева! џ позабыла  сосуды!-- пробормотала она и бросилась к
шкафу.-- †ивее, пострел!
     Џока ‚енсан наполнЯл сосуды из толстого стекла,  она поспешно  вытащила
из Ящика чистый плат. Ђббат Њуре, держа

     <b>чашу</b> снизу левой рукой и возложив персты правой на футлЯр с антиминсом,
сделал, не снимаЯ скуфьи,  низкий поклон перед распЯтием из  черного дерева,
висевшим над шкафом. Њальчик тоже поклонилсЯ; затем первым вышел из ризницы,
несЯ покрытые платом сосуды. ‡а  ним, в глубоком благоговении, опустив глаза
долу, последовал свЯщенник.
        II
     ‚  это майское  утро пустаЯ  церковь так  и сверкала белизной.  ‚еревка
возле исповедальни  перестала раскачиватьсЯ. Ќаправо от дарохранительницы, у
самой  стены, красным пЯтном горела лампада из цветного стекла. ‚енсан отнес
сосуды  на жертвенник,  сошел  налево, на нижнюю  ступень,  и  опустилсЯ  на
колени. Ђ свЯщенник, преклонив  колено на каменном полу церкви перед свЯтыми
дарами, поднЯлсЯ затем к престолу, разостлал антиминс и поставил посреди его
чашу.  Џотом с требником  в  руках вновь сошел вниз, опустилсЯ  на колени  и
истово перекрестилсЯ.  ‡атем  молитвенно сложил на груди руки и приступил  к
великому божественному действу, с лицом, бледным от веры и любви:
     -- Introibo ad altare Dei<sup>1</sup>.
     -- Ad  Deum qui loetificat  juventutem meam <sup>2</sup>,-- пробормотал
‚енсан. Ћн  проглатывал  ответы на антифоны  и псалом, потому  что то и дело
поворачивалсЯ на пЯтках и озиралсЯ на шмыгавшую по церкви ’эзу.
     ‘таруха  с  беспокойством  поглЯдывала  на одну из восковых свечей.  …е
тревога, казалось, усилилась,  когда свЯщенник, склонившись в земном поклоне
и вновь сложив руки, стал  произносить  "Confiteor" <sup>3</sup>. ’эза также
остановилась, ударила себЯ в грудь, наклонила голову, но продолжала  следить
за  свечой. ’оржественный голос свЯщенника и бормотание служки еще некоторое
времЯ сменЯли друг друга.
     -- Dominus vobiscum<sup>4</sup>.
     -- Et cum spiritu tuo <sup>s</sup>.
     ‡атем  свЯщенник,  расставив  руки  и вновь  соединив  их,  произнес  с
чувством умилениЯ и сердечным сокрушением:
     -- Oremus...<sup>6</sup>.
     ’эза не в силах была дольше сдерживатьсЯ. Ћна прошла за
     '  ‚ниду ко алтарю господню <i>(лат.).</i> <sup>2</sup> Љ богу, который радует
юность мою <i>(лат</i> )
     &lt;       џс^’ами’-^ѓ"<sup>0</sup>""       <sup>молитва</sup>      "ђ"
<sup>испове</sup>^
     <sup>5</sup> <i>€</i> со духом твоим <i>(лат.).</i>
     <i><sup>6</sup></i> ЏомолимсЯ... <i>(лат.).</i>

     алтарь,  дотЯнулась до свечи и обстригла фитиль кончиком ножниц.  ‘веча
оплывала. „ве большие восковые слезы уже скатились с  нее. ’эза вернулась на
середину церкви, стала поправлЯть скамейки, осмотрела, полны ли кропильницы.
Ђ  свЯщенник  приблизилсЯ  к  алтарю,  возложил  руки  на  пелену  престола,
помолилсЯ шепотом и затем прикоснулсЯ к ней губами.
     Џозади  него  внутренность  церковки   по-прежнему  озарЯлась   бледным
утренним светом. ‘олнце поднЯлось только  до уровнЯ черепичных крыш. "Kyrie,
eleison"  <sup>1</sup>  трепетно  прозвучало   в   этом   жалком   строении,
напоминавшем сарай с оштукатуренными  стенами и плоским потолком, на котором
виднелись выбеленные балки. ‘  каждой стороны было  по три  высоких  окна  с
обыкновенными стеклами,  по  большей части треснувшими  или  разбитыми;  они
пропускали какой-то резкий  белесоватый свет. ‘олнечные лучи врывались в них
бурно и обнажали нищету божьего дома в этой затерЯнной деревушке. ‚ глубине,
над главным, никогда  не  отворЯвшимсЯ входом, порог которого  зарос травой,
возвышались  дощатые  хоры,   куда   вела  крутаЯ  лестница.   Ћни  занимали
пространство от одной стены до другой;
     по праздникам доски  так и скрипели под деревЯнными башмаками прихожан.
Ќеподалеку   от   лесенки  помещалась   крашеннаЯ   в   лимонно-желтый  цвет
исповедальнЯ с  рассохшимисЯ филенками.  Ќапротив,  возле  низенькой  двери,
стоЯла  купель,  стариннаЯ  кропильница на  каменной  подставке.  Ђ  посреди
церкви, справа и слева, высились два небольших алтарЯ, окруженных деревЯнной
балюстрадой. ‚ левом  приделе, посвЯщенном свЯтой  деве, находилась гипсоваЯ
позолоченнаЯ  статуЯ  божьей матери: на  ее  каштановых  локонах  золотилась
корона, левой рукой она поддерживала младенца €исуса, нагого и улыбающегосЯ;
маленькой ручкой он возносил звездную  сферу вселенной. „ева-мать ступала по
облакам; у ног ее  виднелись головки крылатых херувимов. Ќад правым алтарем,
где  служились  панихиды, возвышалось  распЯтие  из  раскрашенного  картона.
•ристос,  словно дополнЯвший  мадонну из  левого  придела,  был величиной  с
десЯтилетнего ребенка; он был изображен в страшной агонии, с закинутой назад
головою, с выдававшимисЯ вперед ребрами, с запавшим животом, со скрюченными,
забрызганными кровью  руками  и  ногами. ‚  церкви  имелась еще  кафедра  --
четырехугольный Ящик,  на  который надо  было  взбиратьсЯ по лесенке из пЯти
ступенек. Љафедра возвышалась против  стенных часов с гирЯми,  заключенных в
футлЯр  орехового  дерева. ѓлухие удары маЯтника напоминали биение огромного
сердца, которое, казалось, было спрЯтано где-то под плитами пола и сотрЯсало
церковь.  ‚доль  всей  средней  части  церкви  тЯнулись  четырнадцать  грубо
намалеванных картин в черных багетовых
     "ѓосподи, помилуй" <i>(греч.).</i>

     <b>рамах,</b>  изображавших четырнадцать этапов  крестного пути.  <b>ќти</b> "страсти
ѓосподни" оттенЯли желтыми, синими и красными пЯтнами резкую белизну стен.
     -- Deo gratias \-- пробормотал ‚енсан по окончании "Ђпостола".
     Ѓлизилась тайна любви --  заклание свЯтой жертвы. ‘лужка <b>взЯл</b> требник и
положил его налево, рЯдом с евангелием, при <b>этом</b> он старалсЯ не  дотронутьсЯ
до листов  книги.  ЏроходЯ мимо дарохранительницы, он всЯкий  раз  торопливо
преклонЯл колени и  сгибалсЯ  в поклоне. ‡атем он перешел на  правую сторону
церкви  и, скрестив руки, смиренно слушал чтение …вангелиЯ. ‘вЯщенник осенил
требник крестным знамением и перекрестилсЯ сам:  особо перекрестил он чело в
знак того, что никогда не будет стыдитьсЯ божественного глагола; уста --дабы
показать  постоЯнную  готовность  исповедывать   истинную  веру;  сердце  --
указываЯ этим, что оно всецело принадлежит господу богу.
     -- Dominus  vobiscum,--  сказал он  и  обернулсЯ.  ‚зор  его  утонул  в
холодной, пустынной белизне церкви.
     -- Et cum spiritu tuo,-- ответил ‚енсан, снова опускаЯсь на колени.
     ЏроизнесЯ  молитвы проскомидии,  свЯщенник  открыл чашу.  ‘  минуту  он
подержал на уровне груди дискос с причастием  -- жертвою,  которую он вознес
богу за себЯ, за присутствующих и за всех верующих, живых  и мертвых. ‡атем,
не дотрагиваЯсь пальцами  до просфоры, он  сделал движение, от которого  она
соскользнула  к краю антиминса, взЯл чашу и бережно вытер ее платом. ‚енсан,
подойдЯ к  жертвеннику, снЯл  и  начал передавать пастырю  сосуды -- сначала
склЯнку с вином, затем с водою. € тогда пастырь принес жертву за весь мир --
наполненную до половины  чашу, которую он  водрузил на середину  антиминса и
покрыл  воздухами. ‡атем, помолившись еще, омыл  тонкой струей воды  кончики
большого  и указательного пальцев каждой руки, дабы очиститьсЯ от.  малейших
пЯтен  греха.  Љогда  свЯщенник  вытерсЯ платом,  ’эза,  дожидавшаЯсЯ этого,
вылила воду в цинковое ведро, стоЯвшее в углу алтарЯ.
     --  Orate,   fratres  <sup>2</sup>,--  громко  возгласил  свЯщенник  и,
обратившись к пустым скамьЯм, распростер и вновь соединил  руки, призываЯ  к
молитве усердных прихожан.
     ‡атем  он повернулсЯ к алтарю и продолжал службу, понизив голос. ‚енсан
пробормотал длинную латинскую фразу и запуталсЯ в ней  € в эту минуту в окна
церкви хлынули желтые лучи. Ќа призыв свЯщенника к обедне пришло солнце. Ћно
залило широкими золотыми потоками левую стену, исповедальню,
     1 Ѓогу благодарение <i>(лат.).</i> <sup>2</sup> ЏомолимсЯ, братие <i>{лат.).</i>

     алтарь  девы Њарии,  большие часы.  ‚  исповедальне  что-то  хрустнуло.
Ѓогоматерь,  в  сиЯнии  славы,  в  блеске  короны  и  золотой мантии,  нежно
улыбнулась  младенцу  €исусу нарисованными  губами.  —асы  тоже  согрелись и
словно пошли  быстрее. Љазалось,  солнце  населило  скамьи пылинками, и  они
закружились  и  заплЯсали   в  его  лучах.  ‘кромнаЯ  церковь,  напоминавшаЯ
выбеленный сарай, будто наполнилась живой толпою. ‘наружи доносилсЯ  веселый
шум просыпающихсЯ полей:
     привольно вздыхали травы, обогревались на солнышке листьЯ, приглаживали
свои перышки и вспархивали птицы. ‚месте с  солнцем  в церковь вошла  и сама
природа. “  одного из  окон высилась могучаЯ рЯбина, ветви ее  просунулись в
разбитые стекла, и  почки точно пытались заглЯнуть внутрь; а в скважины пола
из-под  двери пробивалась с паперти  трава, грозЯ  заполонить собою церковь.
‘реди этой  торжествующей  жизни  один  лишь великий  •ристос,  оставаЯсь  в
полумраке,  напоминал   о  смерти,   выставлЯЯ   напоказ   страданиЯ   своей
намалеванной  охрой и затертой лаком плоти. ‚ разбитое окно влетел  воробей;
поглЯдел и упорхнул, но тотчас же вновь поЯвилсЯ, бесшумно полетал по церкви
и опустилсЯ на скамью перед алтарем девы Њарии. ‡а ним  последовал другой. €
вскоре со всех  ветвей  рЯбины слетелись  воробьи  и без страха запрыгали по
плитам пола.
     -- Sanctus,  Sanctus, Sanctus, Dominus,  Deus,  Sabaoth <sup>1</sup>,--
произнес свЯщенник вполголоса и слегка наклонил плечи.
     ‚енсан  трижды  прозвонил   в  колокольчик.  ‚оробьи,  испуганные  этим
внезапным звоном, упорхнули с таким шумом, что ’эза, ушедшаЯ было в ризницу,
возвратилась оттуда, ворча:
     -- Ќегодники! Ћни все  перепачкают... Ѓьюсь об заклад, это наша барышнЯ
опЯть набросала им хлебных крошек.
     Џриближалась грознаЯ  минута.  ’ело и кровь  бога нисходили  на алтарь.
‘вЯщенник  приложилсЯ к пелене,  соединил  руки, многократно осенЯЯ крестным
знамением  и  чашу  и  причастие. Ћн  совершал  теперь  положенные  молитвы,
охваченный  смирением и  признательностью  к господу.  …го движениЯ  и позы,
прерывающийсЯ голос -- все говорило о том, каким он чувствует себЯ ничтожным
и какое испытывает волнение от  того, что  избран длЯ столь высокого деЯниЯ.
‚енсан опустилсЯ позади  свЯщенника на колени и, слегка поддерживаЯ его ризу
левой  рукой, приготовилсЯ звонить в колокольчик. Ђ тот, опершись локтЯми  о
край престола, взЯл просфору указательным  и большим  пальцами  обеих рук  и
произнес  свЯщенные  слова: Hoc est enim  corpus  meum <sup>2</sup>.  ‡атем,
преклонив колени,  медленно поднЯл причастие над собой, как только мог выше,
не переставаЯ смот-
     ‘вЯт,  свЯт, свЯт, господь бог ‘аваоф <i>(лат.).</i> <sup>2</sup> €бо сие есть
тело мое <i>(лат.).</i>

     реть на него- ‚ это времЯ служка, простершись на полу, трижды прозвонил
в  колокольчик.  Џосле  этого  свЯщенник  снова  положил  на престол  локти,
поклонилсЯ, поднЯл чашу, на этот раз  следЯ глазами за нею, и, сжимаЯ правой
рукой подставку, которую поддерживал левой, освЯтил вино: Hie est enim calix
<sup>1</sup>. ‘лужка в последний раз трижды прозвонил.
     ‚новь  совершилось   великое   таинство   искуплениЯ,  вновь  пролилась
божественнаЯ кровь.
     -- ‚от  Я  вас! -- ворчала  ’эза,  грозЯ  кулаком воробьЯм. Ќо  воробьи
больше  ничего не  боЯлись. ‚ самый разгар звона они нахально возвратились в
церковь и  запрыгали по скамьЯм.  ‚сЯкий раз звон колокольчика будто радовал
их,  и  они  отвечали на  него громким  чириканьем:  казалось,  это  уличные
мальчишки  перебивают  латынь  свЯщенника  своим  жемчужным  смехом.  ‘олнце
пригревало  птицам перышки; кроткаЯ  бедность  церкви словно очаровывала их,
здесь они вели себЯ как  дома,  как в овине, где оставили открытым  слуховое
окно:
     они  чирикали,  дрались и ссорились  из-за крошек, рассыпанных на полу.
Ћдин воробей  уселсЯ на золотое покрывало улыбавшейсЯ пречистой девы, другой
затеЯл возню возле юбок ’эзы, которую  такаЯ дерзость окончательно вывела из
себЯ.  €  лишь душевно  сокрушенный свЯщенник, устремив  пристальный взор на
свЯтое причастие и соединив большой  и указательный пальцы,  не слышал возни
внутри  церкви; стоЯ в алтаре,  он не замечал  ни теплого  майского утра, ни
потоков  солнечного  света, ни  вторжениЯ зелени, ни  птиц у самого подножиЯ
ѓолгофы, где осужденнаЯ на смертную муку плоть билась в агонии.
     -- Per omnia saecula saeculorum<sup>2</sup>,--возгласил свЯщенник.
     -- Amen <sup>3</sup>,-- отвечал ‚енсан.
     Ћкончив "Pater"<sup>4</sup>,  свЯщенник положил  просфору поверх чаши и
преломил ее посредине. Ћт одной из половинок он  отделил частицу и уронил ее
в  свЯтую кровь в знак  тесного  союза, который собиралсЯ заключить с  богом
через причащение. ‡атем он громко прочитал "Agnus dei" <sup>5</sup> и совсем
тихо --  три  остальные  предписанные  молитвы; он воскорбел  о  собственном
ничтожестве и покаЯлсЯ, после чего, опершись  о  престол локтЯми и подставив
дискос под  самый подбородок, причастилсЯ сразу обеими  половинами просфоры.
‡атем, поднЯв руки к  лицу в горЯчей молитве, собрал на антиминсе при помощи
дискоса свЯщенные  частицы,  отделенные  от причастиЯ, и положил их в  чашу.
Ћдна частица пристала к его большому пальцу; кон-
     €бо  сие  есть чаша  <i>(лат.).</i>  <sup>2</sup>  €  во  веки  веков  <i>(лат.).
<sup>s</sup></i> Ђминь <i>(лат.).</i>
     <sup>4</sup> "Ћтче наш" <i>(лат.).</i>
     <sup>5</sup> "Ђгнец божий" <i>(лат.),--</i> начальные слова молитвы.

     чиком указательного он снЯл ее. Џерекрестив себЯ чашей, он вновь поднес
дискос к  подбородку  и  в три глотка, не  отрываЯ губ от чаши, осушил ее до
дна, приобщившись к драгоценной крови и телу ѓосподню.
     ‚енсан  встал, чтобы  взЯть сосуды с жертвенника. Ќо  внезапно дверь из
коридора,  соединЯвшего церковь  с жилищем  свЯщенника,  отворилась настежь,
коснувшись стены, и в проходе показалась красиваЯ девушка лет двадцати двух,
с ребЯческим выражением лица, что-то прЯтавшаЯ в переднике.
     -- –елых тринадцать! -- воскликнула она.-- ‚се Яйца были хорошие!
     Ћтвернув  передник,  она  показала  выводок   цыплЯт:  птенцы  шевелили
крылышками, покрытыми нежным пушком, и смотрели черными бусинками глаз.
     -- ЏоглЯдите! Љакие милашки, просто душечки!.. ‚от  этот беленький  уже
взбираетсЯ  на спинки других! Ђ тот, пестренький, уже хлопает  крылышками!..
„ивные Яйца. Ќи одного болтуна!
     ’эза, все  же помогавшаЯ служить  обедню, передаваЯ ‚енсану  сосуды длЯ
омовениЯ, обернулась и громко сказала:
     -- Џомолчите, мадмуазель „езире! ‘ами видите, мы еще не закончили!
     Љрепкий запах скотного двора, словно свежее дуновение жизни, проникал в
церковь через раскрытую  дверь вместе с падавшими на  алтарь  теплыми лучами
солнца. ‘ минуту „езире постоЯла, любуЯсь принесенным ею семейством и глЯдЯ,
как ‚енсан наливает вино очищениЯ, а брат пьет его, чтобы во рту не осталось
ничего от свЯтых даров. Ћна все еще стоЯла, когда он возвратилсЯ, держа чашу
обеими руками,  дабы принЯть  на большой и  указательный  пальцы вино и воду
омовениЯ,  которые  он также выпил. Ќо  тут курица, искавшаЯ  своих  цыплЯт,
закудахтала   поблизости,  угрожаЯ  вторгнутьсЯ   в  церковь.  ’огда  „езире
удалилась,  осыпаЯ  птенцов  материнскими  ласками.  ‚  это времЯ  свЯщенник
приложил плат к губам, а затем вытер им краЯ и дно чаши.
     ЋбеднЯ заканчивалась, пастырь возглашал  благодарение  богу.  ‘лужка  в
последний  раз  принес требник  и положил его справа.  ‘вЯщенник накрыл чашу
платом,  дискосом  и воздухами; затем снова защипнул на  покрове две широкие
складки и  опустил  на  него  футлЯр, в  который  вложил антиминс.  ‚се  его
существо  выражало  горЯчую благодарность. Ћн  испрашивал  у  неба отпущениЯ
грехов, благодати  свЯтого житиЯ и приобщениЯ к вечной жизни. Ћн все еще был
поглощен  чудом  божественной   любви,  непрерывным   жертвенным  закланием,
ежедневно питавшим его кровью и плотью спасителЯ.
     Џрочитав молитвы, он обернулсЯ и произнес:

     .-- Ite, missa est<sup>1</sup>.
     -- Deo gratias,-- отвечал ‚енсан.
     ‘вЯщенник повернулсЯ и  приложилсЯ к алтарю,  затем снова вышел вперед.
ЏротЯнув правую  руку, а левую держа пониже  груди, он  благословил церковь,
полную солнечного света и воробьиного гама:
     -- Benedicat vos omnipotens Deus, Pater et Filius, et Spi-ritus Sanctus
<sup>2</sup>.
     -- Amen,-- ответил служка и перекрестилсЯ. ‘олнце поднималось все выше,
и  воробьи  совсем  осмелели. ‘вЯщенник  читал на левом аналое  евангелие от
€оанна, возвещавшее о вечности  ‘лова. Ђ тем  временем солнечные лучи залили
весь  алтарь,  осветили створки,  отделанные под мрамор,  и совсем поглотили
огоньки  двух свечей:  теперь  их  короткие  фитили казались  двумЯ  темными
пЯтнами.  ’оржествующее  светило  Ярко  озарЯло  крест,  подсвечники,  ризу,
покровы на чаше, и все это золото меркло под его лучами. Ђ когда  свЯщенник,
взЯв чашу и преклонив колено, с покрытой головою, вышел из алтарЯ в ризницу,
предшествуемый  служкой,  который  нес  плат  и  сосуды,--  дневное  светило
осталось единственным властелином церкви. ‹учи его позолотили пелену, зажгли
блеском  дверцу  дарохранительницы,  славЯ  плодородие  маЯ.  Ћт плит  веЯло
теплом.  Џо оштукатуренным  стенам,  по  статуе  пречистой девы  и  даже  по
распЯтию  пробегал  трепет жизни, будто  сама  смерть была  побеждена вечной
юностью земли.
        III
     ’эза  поспешила  потушить свечи. Ћна замешкалась, выгонЯЯ  воробьев;  и
когда отнесла в ризницу требник,  аббата Њуре там  уже не было. Ћн сам убрал
свЯщенную  утварь,  омыв предварительно  руки,  и  теперь в  столовой, стоЯ,
завтракал чашкою молока.
     --  ‚ам бы  не  стоило позволЯть  сестре разбрасывать в церкви  хлеб,--
заЯвила ’эза,  входЯ в  комнату.-- ќту  милую  затею  она придумала  прошлой
зимой. “верЯет, что воробьЯм холодно и господь бог может их накормить... ‚от
увидите, она еще заставит нас спать вместе с курами и кроликами.
     --     Ќам    же     будет    теплее,--добродушно    отвечал    молодой
свЯщенник.--‚ечно-то  вы ворчите,  ’эза!  Џусть беднЯжка  „езире возитсЯ  со
своими животными. ‚едь у нее, у нашей простушки, других радостей нет!
     <sup>1</sup> ‘тупайте, обеднЯ окончена <i>(лат.].</i>
     <sup>2</sup> „а благословит вас господь всемогущий, отец и сын и свЯтой
„ух <i>(лат.).</i>

     ‘лужанка так и застыла посреди комнаты.
     --  Ќу  да,--  возразила она,--  вы еще,  чего  доброго, позволите даже
сорокам вить гнезда  в  церкви! Ќичего-то вы не  замечаете, послушать вас --
все хорошо... Џовезло вашей сестрице, что  вы, как вышли из семинарии, взЯли
ее к себе! Ќи отца, ни матери! •отела  бы Я  знать, кто, кроме вас, позволил
бы ей целые дни проводить на скотном дворе?
     Џеременив тон, она продолжала уже более мЯгко:
     -- € то сказать, жаль, конечно, запрещать ей это.  ‚едь она у нас будто
малое дитЯ. …й и десЯти лет по уму не дашь, даром, что одна из самых сильных
девушек в  округе... ‡наете,  по  вечерам Я  ее еще укладываю  спать, и  она
требует, чтобы Я рассказывала ей сказки да убаюкивала, словно ребенка.
     Ђббат  Њуре,  не  присаживаЯсь,  допивал  молоко.  Џальцы  его   слегка
покраснели:  в  столовой  было  холодно. ‚  этой большой  комнате  с  серыми
крашеными  стенами и  выложенным плитками полом,  кроме стола и стульев,  не
было никакой другой мебели.  ’эза снЯла салфетку, которую было разостлала на
краю стола длЯ завтрака.
     -- ‚ы совсем  не  употреблЯете столового бельЯ,--  пробормотала  она.--
Џосмотришь --  вам будто и присесть некогда, вечно торопитесь... Ђх, если бы
вы знавали господина Љаффена, бедного  покойного кюре,  который был здесь до
вас!  ‚от  уж неженка! Ћн бы и пищи переварить не мог, если бы  поел стоЯ...
Ќормандец он был, как и Я, из Љантле.  Ћх! Ќе очень-то Я ему благодарна, что
он привез менЯ сюда, в  эту волчью Яму. ѓосподи, как мы  первое  времЯ здесь
скучали! “ бедного моего  кюре  произошли неприЯтности в наших краЯх... Љак,
сударь, вы даже не подсластили молока? Ћба куска сахара остались!
     ‘вЯщенник поставил чашку.
     -- „а, забыл, кажетсЯ,-- сказал он.
     ’эза  посмотрела ему в лицо  и пожала  плечами. Ћна  сложила в салфетку
ломтик  ситного  хлеба, также  оставшийсЯ нетронутым. Ђ когда аббат собралсЯ
уходить, подбежала к нему, опустилась на колени и закричала:
     -- Ћбождите, у вас шнурки развЯзались...  Ќикак не пойму, как вы можете
ходить   в  этих   мужицких   башмаках!  ‘  виду  вы  такой   нежный,  такой
избалованный!.. ‚идать, епископ хорошо вас  знает, коли дал вам самый бедный
приход в департаменте.
     -- Ќо ведь Я сам выбрал Ђрто...-- сказал свЯщенник и снова улыбнулсЯ.--
‚ы что-то сегоднЯ не в духе, ’эза! ђазве мы  не счастливы здесь? “ нас  есть
все, что надо, и живем мы мирно, точно в раю.
     ’ут она сдержалась, засмеЯлась сама и ответила:

     -- ‘вЯтой вы человек, господин кюре!.. ‹адно! —ем спорить, поглЯдите-ка
лучше, какаЯ знатнаЯ у менЯ стирка!
     …му  пришлось  отправитьсЯ с  нею. ’эза грозила, что не выпустит его из
дому,  пока  он не  похвалит  ее работу. ‚ыходЯ из столовой, он  наткнулсЯ в
коридоре на кусок штукатурки.
     -- ќто еще что такое? -- удивилсЯ он.
     --  ЏустЯки,-- свирепо  отвечала ’эза.-- Џросто дом церковный  валитсЯ.
Ќо,  по-вашему, все хорошо: у  вас есть все, что надо... Ћ  господи! Џовсюду
щели!  ‚зглЯните-ка  на  потолок! ‚едь  он весь растрескалсЯ!  Љоли  нас  не
раздавит   на  этих  днЯх,  надо   будет  толстую  свечу  поставить   нашему
ангелу-хранителю. Ќо что за беда,  раз вам это нравитсЯ... ‰ в церкви то же.
…ще  два года  назад надо было вставить там новые стекла. ‡имой господь  бог
там  мерзнет. Ђ  потом  и разбойники-воробьи туда  больше бы не  залетали. ‚
конце концов, Я заклею окна бумагой, вот увидите!
     --  ЏрекраснаЯ мысль,--  пробормотал свЯщенник,--  можно будет заклеить
бумагой... Ќу, а стены тут толще, чем кажетсЯ. ‚от только пол в моей комнате
немного прогнулсЯ возле окна. „ом этот всех нас переживет!
     Џод  навесом,   у  входа  в  кухню,  свЯщенник,  желаЯ  доставить  ’эзе
удовольствие,  остановилсЯ и рассыпалсЯ  в похвалах  ее великолепной стирке.
Ћднако старуха потребовала, чтобы  он  понюхал воду и опустил в нее  пальцы.
Џосле   этого  она  пришла  в  совершенный  восторг   и  выказала  настоЯщую
материнскую заботливость.  Џерестав  ворчать,  ’эза  побежала за  щеткой  и,
принесЯ ее, сказала:
     --  “ж  не собираетесь ли вы выйти из  дому в таком виде? <b>Ќа</b> вашей рЯсе
еще вчерашнЯЯ  грЯзь  осталась.  Џовесь  вы  ее на  перила,  Я  бы ее  давно
почистила... ђЯса еще хоть куда. ’олько подбирайте ее выше, когда переходите
поле, а то репейник весь подол изорвет.
     Ћна  поворачивала  его, как  ребенка, заставлЯЯ  вздрагивать  с  ног до
головы под Яростными ударами щетки.
     --  ‹адно,  ладно, хватит,--  сказал  он, вырываЯсь.--  Џрисмотрите  за
„езире. •орошо? џ ей скажу, что мне надо уходить.
     <b>Ќо в</b> это мгновение чей-то звонкий голос крикнул:
     -- ‘ерж, ‘ерж!
     „езире вбежала, всЯ раскрасневшись от радости, с непокрытой головой; ее
черные  волосы  были  закручены  на  затылке тугим  узлом,  руки  по  локоть
выпачканы  в навозе. Ћна только  что чистила кур. “видав, что  брат уходит с
молитвенником  под мышкой, она громко рассмеЯлась  и принЯлась целовать его,
закинув руки назад, чтобы не запачкать.


     --  Ќет, нет,--лепетала  она,--Я  тебЯ замараю... Ћх, как  Њне  весело!
‚ернешьсЯ -- поглЯдишь на животных.
     € тотчас же убежала. Ђббат Њуре  пообещал вернутьсЯ к одиннадцати часам
завтракать.  Ћн  уже совсем уходил, когда ’эза, провожавшаЯ его  до  порога,
прокричала ему вслед последние наставлениЯ:
     -- Ќе забудьте повидатьсЯ с братом Ђрканжиа... „а зайдите к Ѓрише, жена
его вчера приходила, все по поводу этой свадьбы... ѓосподин кюре, послушайте
же! џ встретила  ђозали.  Ћна  спит  и видит выйти  замуж за  этого  верзилу
”ортюне. Џотолкуйте с дЯдюшкой Ѓамбусом, может, он вас теперь послушает... и
не  возвращайтесь  в  полдень,  как  намедни!   ‚   одиннадцать  придете?  ‚
одиннадцать, ладно?
     Ќо  свЯщенник  больше не оборачивалсЯ.  € она вернулась  домой, бормоча
сквозь зубы:
     -- ’ак он менЯ и послушает!.. …му нет  еще двадцати шести лет, а он  уж
все  делает  по-своему! ‡ато в  свЯтости не уступит и шестидесЯтилетнему! „а
ведь он и  не  жил еще  совсем;  ничего  не  знает!  …му  и не  трудно  быть
добродетельным, как херувиму, красавчику моему.
        IV
     Џочувствовав, что  он избавилсЯ от ’эзы, аббат Њуре остановилсЯ; весьма
довольный, что он, наконец, один. –ерковь была построена на невысоком холме,
отлого  спускавшемсЯ  к  селу.  Џродолговатое  строение с  большими  окнами,
блестевшее  красными  черепицами,  походило  на большую заброшенную овчарню.
‘вЯщенник  обернулсЯ  и  окинул  глазами  свой  дом   --  сероватую  лачугу,
прилепившуюсЯ  сбоку к  самому  храму; потом,  словно  боЯсь вновь сделатьсЯ
жертвой нескончаемой болтовни, уже с  утра  прожужжавшей ему уши, он свернул
направо и  почувствовал  себЯ в  безопасности,  лишь когда  достиг  главного
входа.  ‡десь его не могли  заметить из церковного дома! Ќад лишенным всЯких
украшений,  потрескавшимсЯ от солнца  и  дождей фасадом  церкви  возвышалась
узкаЯ каменнаЯ башенка, внутри  которой  виднелсЯ  темный профиль небольшого
колокола;  из-под черепиц торчал конец  веревки. есть разбитых,  наполовину
ушедших  в землю ступенек вели к  высокому  полукруглому входу; рассохшаЯсЯ,
всЯ  изъеденнаЯ пылью и ржавчиной дверь  была покрыта по углам паутиной; она
едва держалась на полуоторванных петлЯх  и,  казалось, готова  была уступить
первому же порыву ветра. Ђббат Њуре относилсЯ к этой  развалине с нежностью;
он взошел на паперть и прислонилсЯ к одной  из створок двери.  Ћтсюда он мог
окинуть взором всю округу. ‡аслонив глаза рукой, он всматривалсЯ в горизонт.

     ЃуйнаЯ  майскаЯ растительность  пробивалась  сквозь  каменистую  почву.
ѓромадные кусты лаванды и вереска,  побеги жесткой травы -- все это лезло на
паперть,  распространЯЯ  свою  темную зелень  до  самой  крыши.  Ќеудержимое
наступление зелени грозило обвить церковь плотной сетью  узловатых растений.
‚ этот утренний час  жизнь так  и бурлила  в природе:  от  земли поднималось
тепло, по  камнЯм пробегала молчаливаЯ, упорнаЯ дрожь.  Ќо аббат не  замечал
этой горЯчей подземной работы;  ему только почудилось, что ступени шатаютсЯ;
он передвинулсЯ и прислонилсЯ к другой створке двери.
     Ќа два лье вокруг горизонт замыкалсЯ желтыми холмами;
     сосновые рощи выделЯлись на них черными пЯтнами. ’о был суровый край --
выжженнаЯ  степь,  прорезаннаЯ  каменистой  грЯдою.  ’олько  изредка,  точно
кровавые  ссадины,   виднелись  клочки  возделанной  земли  --  бурые  полЯ,
обсаженные  рЯдами  тощих миндальных деревьев,  увенчанные серыми верхушками
маслин,  изборожденные  коричневыми лозами  виноградников.  ‘ловно  огромный
пожар  пронессЯ здесь, осыпал холмы  пеплом лесов, выжег луга и оставил свой
отблеск и  раскаленный жар  в оврагах. ‹ишь порою нежно  зеленевшие  полоски
хлебов смЯгчали резкие тона пейзажа. ‚есь горизонт, казалось, угрюмо томилсЯ
жаждой,  изнываЯ  без  струйки  воды; при малейшем  дуновении его  застилала
завеса  пыли. ’олько совсем на  краю  цепь холмов прерывалась, и сквозь  нее
проглЯдывала  влажнаЯ зелень  -- уголок соседней  долины, орошавшейсЯ  рекой
‚ьорной, котораЯ вытекала из ущелий ‘ейль.
     ‘вЯщенник перевел свой ослепленный  взор на село; немногочисленные дома
его в беспорЯдке лепились у подножиЯ церкви.  †алкие, кое-как оштукатуренные
каменные и деревЯнные  домишки были разбросаны по обе стороны  узкой дороги;
никаких улиц не было  и в помине. ‚сех лачуг  было не  больше тридцати: одни
стоЯли прЯмо среди навозных куч и  совсем  почернели  от нищеты;  другие  --
более просторные  и  веселые на вид --  розовели черепицами крыш.  Љрохотные
садики, отвоеванные у скал,  выставлЯли  свои  грЯды с овощами; их разделЯли
живые изгороди. ‚  этот  час село  было пусто; у окон  не видно было женщин;
дети не копошились в пыли.  Ћдни только куры  ходили взад и вперед, рылись в
соломе,  забирались  на  самый порог;  двери домов были распахнуты  настежь,
словно . настойчиво приглашали солнце войти. “ въезда в Ђрто на задних лапах
сидел большой черный пес и будто сторожил селение.
     Њало-помалу  аббата Њуре  начала одолевать лень. ЏодымавшеесЯ все  выше
солнце заливало его  теплом своих лучей, и, прислонившись к церковной двери,
он радовалсЯ покою и сча-

     стью.  Ћн  думал об этом селенье  Ђрто, что  выросло тут среди  камней,
точь-в-точь  как узловатые  растениЯ здешней долины. ‚се  крестьЯне состоЯли
между  собою в родстве, все носили одну и ту  же фамилию, так что с колыбели
каждому давали прозвище, чтобы  отличать  их друг от друга. €х предок, некий
Ђрто,  пришел  и обосновалсЯ в этой  пустоши как париЯ-изгнанник; с течением
времени  семейство  его  разрослось,  напоминаЯ  своей   упорной  живучестью
окрестные  травы,  питавшиесЯ  жизненными соками скал.  ‚ конце  концов  оно
превратилось в целое племЯ, целую общину,  между членами которой родство уже
потерЯлось --  ведь  оно восходило за несколько  столетий.  ‡десь  бесстыдно
вступали в кровосмесительные браки: еще  не было примера, чтобы кто-либо  из
Ђрто взЯл  себе жену из соседней деревни; девушки, правда, иногда уходили на
сторону.  ‹юди тут от рождениЯ и до смерти ни разу не покидали родного села,
они плодились и размножались на этом  клочке земли медленно и просто, словно
деревьЯ,  пускающие  побеги  там, где  упало семЯ. “ них было  самое смутное
представление о  том, что представлЯет собою  обширный мир, расположенный за
теми желтыми скалами, среди которых они прозЯбали. € все-таки между ними уже
были  свои беднЯки  и богачи. Љуры  стали  пропадать,  и  птичники  пришлось
запирать на ночь,  вешаЯ большие замки. Љак-то вечером один из  жителей Ђрто
убил у мельницы другого.  ’ак внутри этой забытой  богом  цепи холмов возник
особый народ, раса, словно выросшаЯ из земли, человеческое племЯ в три сотни
душ, которое будто заново начинало историю...
     Ќа аббате Њуре мертвЯщей тенью лежала печать духовной  семинарии. –елые
годы  он  не  знал  солнца;  собственно,  и сейчас еще  он  не  замечал его:
невидЯщие глаза свЯщенника  неизменно  созерцали душу, в них жило  одно лишь
презрение   к    греховной   природе.    ‚   долгие    часы    благоговейной
сосредоточенности,  когда  благочестивые размышлениЯ  повергали его ниц,  он
грезил о житии отшельника в какой-нибудь пещере  среди гор, где ничто  живое
--  ни тварь, ни растение, ни вода -- не  могло  бы отвлечь его от созерцаниЯ
бога. €м владел восторг  чистой любви, он ужасалсЯ  земных страстей.  ’ак, в
сладостном изнеможении,  отвернувшись  от  света,  он  готов  был дожидатьсЯ
полного  освобождениЯ от  суетности бытиЯ и слиЯниЯ с  ослепительно  светлым
миром  духа.  Ќебо,  казалось  ему,  сверкало  лучезарной  белизною,  словно
затканное белоснежными лилиЯми, будто  всЯ  чистота, всЯ  непорочность,  все
целомудрие  мира  горели  белым  огнем.  „уховник  бранил  Њуре,  когда  тот
рассказывал  ему  о  своей  жажде  уединениЯ,  о  своем  стремлении  достичь
божественной   чистоты.  Ћн  призывал  его  к  борьбе  за  дело  церкви,   к
обЯзанностЯм свЯщеннического сана.  Џозже, после посвЯщениЯ, юный пастырь по
собственному выбору прибыл в

     <b>Ђрто.</b> ‡десь  намеревалсЯ он осуществить мечту  о полном  уничтожении  в
себе  всего земного. ‡десь, среди нищеты, на этой бесплодной почве  надеЯлсЯ
он  уйти  от  мирской  суеты  и забытьсЯ  сном  праведника. € действительно,
несколько  месЯцев   Њуре  пребывал  в  безмЯтежности;  лишь  порою  к  нему
доносилсЯ,  слегка  смущаЯ его,  де