ьда составлЯли длЯ  дерева  на
другом берегу пруда разницу в несколько футов. Љогда Я стал делать проруби
длЯ своих измерений, на льду, под глубоким слоем снега, давившего на него,
оказалось три-четыре дюйма воды; но в эти проруби  тотчас  же  устремилась
вода и текла в течение двух дней сильными потоками, которые со всех сторон
подмыли лед и способствовали осушению поверхности пруда; ибо всЯ эта  вода
поднЯла лед, и он всплыл. Џохоже было на то, что Я  прорубил  отверстие  в
днище  кораблЯ,  чтобы  выпустить  оттуда  воду.  Љогда  такие   отверстиЯ
замерзают, а потом идет дождь, и новый мороз образует поверх всего  свежий
гладкий лед, он бывает изнутри красиво расписан темными линиЯми, несколько
напоминающими  паутину;  эти  ледЯные  розетки  -  следы  водЯных   струй,
стекавших со всех сторон к одному центру. Ђ когда на  льду  стоЯли  мелкие
лужи, мне случалось видеть сразу две свои  тени,  причем  одна  стоЯла  на
голове у другой - одна на льду, втораЯ на деревьЯх или на склоне холма.
   …ще в студеном Январе, когда снег и лед лежат толстым и прочным  слоем,
хороший хозЯин приходит из деревни запастись льдом длЯ охлаждениЯ напитков
в летний зной; до чего же это мудро и дальновидно  -  предвидеть  июльскую
жару и жажду сейчас, в Январе, когда на тебе толстое пальто и  варежки!  Ђ
между тем, многими вещами  мы  не  запасаемсЯ.  ‚от  и  он,  вероЯтно,  не
запасает на земле ничего, что могло бы утолить его жажду на том свете.  Ћн
рубит и пилит лед на пруду, раскрывает над рыбами крышу и увозит их родную
стихию, воздух, которым они дышат, перевЯзав его веревками,  точно  дрова,
пользуЯсь зимним морозом, в холодные погреба, где лед  пролежит  до  лета.
Љогда лед везут по улицам, он кажетсЯ издали отвердевшей лазурью. ‹едорубы
- веселый народ, любители посмеЯтьсЯ и пошутить; когда Я  поЯвлЯлсЯ  среди
них, они предлагали мне пилить с ними вместе, с условием,  чтобы  Я  стоЯл
внизу.
   ‡имой 1846/47 г. на пруд в  одно  прекрасное  утро  неожиданно  Явилась
сотнЯ людей северного происхождениЯ, а с ними - множество возов,  груженых
неуклюжими  сельскохозЯйственными  орудиЯми,  санЯми,  плугами,   тачками,
садовыми  ножами,  лопатами,  пилами,  граблЯми;   каждый   был   вооружен
обоюдоострой пикой, описаниЯ  которой  вы  не  найдете  в  "Ќовоанглийском
фермере" (*275) или "Љультиваторе".  џ  подумал,  что  они  Явились  сеЯть
зимнюю рожь или еще какой-нибудь злак, только ввезенный  из  €сландии.  Ќе
видЯ удобрениЯ, Я предположил, что они, как и  Я,  намерены  обойтись  без
него и считают,  что  почвенный  слой  здесь  глубок  и  достаточно  долго
пролежал под паром. Ћни сказали, что всем делом  руководит  некий  богатый
фермер (*276), который пожелал удвоить  свое  состоЯние  и  без  того  уже
составлЯющее полмиллиона; а чтобы удвоить свои доллары, он  решил  содрать
единственную одежду, вернее шкуру, с “олдена, в самый разгар суровой зимы.
Ћни тотчас взЯлись за дело  и  начали  пахать,  боронить  и  бороздить,  в
отличном порЯдке, точно устраивали образцовую ферму; но  пока  Я  старалсЯ
разглЯдеть, что за семена они бросают в  борозду,  парни  принЯлись  ловко
срезать целинную почву до самого песка, вернее, до воды, потому что  почва
здесь пропитана водой, как губка, - она, собственно и составлЯет всю terra
firma [твердую землю (лат.)] - и грузить ее в сани; тут Я  догадалсЯ,  что
они добывают торф. ’ак они ЯвлЯлись каждый день, возвещаемые  особым  воем
паровоза, из каких-то, как мне казалось, арктических областей, точно  стаЯ
заполЯрных птиц. Џравда, скво “олден иногда мстила им;  то  кто-нибудь  из
рабочих, идЯ за своей упрЯжкой, проваливалсЯ в расщелину, ведущую прЯмо  в
’артар, терЯл всю свою удаль и почти все тепло и рад был приютитьсЯ у менЯ
и признать, что печь - вещь недурнаЯ; то мерзлаЯ  землЯ  откусывала  кусок
стального лемеха, или плуг застревал в борозде, и его приходилось вырубать
оттуда.
   ѓоворЯ точнее, сотнЯ ирландцев во главе с американскими  надсмотрщиками
ежедневно приезжала из Љембриджа за льдом. Ћни рубили его на куски  хорошо
известными методами, которые нет нужды описывать,  подвозили  на  санЯх  к
берегу и с помощью железных крюков и системы блоков, приводимых в движение
лошадьми, подымали на воздух, точно бочонки с мукой, и  укладывали  рЯдами
друг на друга, словно  строили  фундамент  обелиска,  который  должен  был
уперетьсЯ в облака. Ћни говорили мне, что в удачный день могут  добыть  до
тысЯчи тонн, а это - съем примерно с одного акра.  ЏроезжаЯ  ежедневно  по
одному месту, сани проделали во льду,  как  и  на  terra  firma,  глубокие
колеи; а лошади постоЯнно ели овес из кормушек, выдолбленных во льду.  ’ак
они нагромоздили льда на 35 футов в вышину на  площади  более  чем  в  100
квадратных футов, а между внешними слоЯми проложили сена,  чтобы  не  было
доступа воздуха, потому что ветер, даже самый холодный,  стоит  ему  найти
сквозную щель, выдувает во льду большие пещеры,  только  местами  оставлЯЯ
хрупкие опоры, и в конце концов совсем разрушает  его.  ‘перва  сооружение
казалось огромной  голубой  крепостью  или  ‚алгаллой,  но  когда  в  щели
насовали  грубого  лугового  сена,  и  оно  обросло  инеем  и  сосульками,
получились древние мшистые руины из  голубого  мрамора,  настоЯщее  жилище
„еда Њороза, каким его изображают на календарЯх, - его собственнаЯ хижина,
точно он собралсЯ провести с нами лето. ђабочие считали, что  не  доставЯт
до места и 25% всего льда, а еще процента два-три растает  при  перевозке.
Ћднако еще большей части этого льда была  уготована  инаЯ,  непредвиденнаЯ
участь; то ли лед оказалсЯ менее крепок, чем  думали,  и  содержал  больше
воздуха, то ли по другой причине, но только он так и  не  попал  на  рынок
(*277). ‡апас примерно в десЯть тысЯч тонн, сделанный  зимой  1846/47  г.,
был укрыт сеном и досками; в июле его раскрыли и часть льда увезли, но все
остальное  осталось  под  солнцем,  простоЯло  лето  и  следующую  зиму  и
окончательно растаЯло только к сентЯбрю 1848 г. ’аким образом, пруд  почти
целиком вернул себе свое.
   “олденский лед, как и вода, имеет  вблизи  зеленый  оттенок,  а  издали
кажетсЯ прекрасного голубого цвета, и вы легко  отличаете  его  от  белого
речного льда и от зеленоватого льда других прудов, лежащих в  какой-нибудь
четверти мили от него. €ногда одна из ледЯных глыб падает с саней ледоруба
на деревенскую  улицу  и  лежит  там  неделю,  точно  гигантский  изумруд,
привлекаЯ общее внимание. џ заметил, что кусок “олдена, в жидком состоЯнии
казавшийсЯ зеленым, кажетсЯ с того же расстоЯниЯ голубым, когда замерзает.
€ногда зимой Ямки на берегу пруда  наполнЯютсЯ  зеленоватой  водой,  а  на
„ругой день превращаютсЯ в голубой лед. Ѓыть может, голубой  цвет  воды  и
льда объЯснЯетсЯ содержащимисЯ в них светом и воздухом; самый прозрачный и
будет самым голубым. ‹ед - интересный предмет длЯ наблюдений. ѓоворЯт, что
в некоторых складах на ‘вежем пруду лед отлично сохранЯетсЯ по  пЯть  лет.
Ћтчего ведро воды так скоро загнивает, а в замороженном состоЯнии навсегда
сохранЯет свежесть? ЏринЯто считать, что таково  же  отличие  страстей  от
разума.
   €так, в течение двух с лишним недель  Я  наблюдал  из  своего  окна  за
работой  сотни  озабоченных   людей   с   упрЯжками   и   всеми   орудиЯми
сельскохозЯйственного труда - картинка, какие мы видим на первой  странице
календарЯ; глЯдЯ на них, Я каждый раз вспоминал басню о жаворонке и жнецах
(*278) или притчу о сеЯтеле (*279) и тому подобное; а сейчас все они ушли,
и еще через месЯц Я, вероЯтно, увижу из того окна только сине-зеленую воду
“олдена, отражающую облака и деревьЯ и испарЯющуюсЯ в полном уединении,  и
не найду никаких следов человека. Ѓыть  может,  Я  услышу  хохот  одинокой
гагары, котораЯ разглаживает перьЯ, вынырнув из воды, или увижу рыболова в
лодке, созерцающего свое отражение и похожего на плавучий лист; а  недавно
здесь спокойно, как на твердой земле, трудилась сотнЯ людей.
   €так, оказываетсЯ, что томимые зноем жители —арлстона и Ќового Ћрлеана,
Њадраса, ЃомбеЯ и Љалькутты пьют из  моего  колодца  (*280).  Џо  утрам  Я
омываю свой разум в изумительной философии и  космогонии  Ѓхагаватгиты  со
времени ее сочинениЯ прошла целаЯ вечность, и рЯдом с ней наш  современный
мир и его литература кажутсЯ мелкими и  пошлыми;  мне  думаетсЯ,  что  эта
философиЯ относитсЯ к некоему прежнему существованию  человечества  -  так
далеко ее величие от всех наших понЯтий. џ откладываю в  сторону  книгу  и
иду к колодцу за водой и, о чудо! -  встречаюсь  там  со  слугой  брамина,
жреца Ѓрамы, ‚ишну и €ндры, который все еще сидит в своем храме на  ѓанге,
погруженный в чтение ‚ед, или живет в  корнЯх  дерева,  питаЯсь  хлебом  и
водой. џ встречаю его слугу, пришедшего за водой  длЯ  своего  хозЯина,  и
наши ведра вместе опускаютсЯ в колодец. —истаЯ вода  “олдена  мешаетсЯ  со
свЯщенной  водой  ѓанга.  ЏодгонЯемаЯ  попутным  ветром,  она  течет  мимо
мифических островов Ђтлантиды и ѓесперид, по пути,  пройденному  ѓанноном,
мимо ’ерната и ’идора (*281), мимо входа в Џерсидский  залив,  согреваетсЯ
теплыми ветрами €ндийского  океана  и  течет  дальше  к  берегам,  которые
Ђлександр (*282) знал только по названиЯм.


        ‚…‘ЌЂ

   Љогда ледорубы  вырубают  во  льду  протоки,  пруд  обычно  вскрываетсЯ
раньше, потому, что вода  волнуемаЯ  ветром,  даже  и  в  холодную  погоду
подмывает окружающий лед. Ќо в тот год на “олдене этого не случилось,  ибо
скоро он вместо прежней оделсЯ в толстую новую  одежду.  Ќаш  пруд  всегда
вскрываетсЯ позже соседних, как из-за большей глубины, так и  потому,  что
внутри его нет течениЯ, которое заставлЯло  бы  лед  скорей  таЯть.  џ  не
помню, чтобы он хоть раз вскрылсЯ зимой, даже в зиму 1852/53  г.,  котораЯ
учинила прудам  суровую  проверку.  Ћбыкновенно  он  вскрываетсЯ  около  1
апрелЯ, на неделю или десЯть дней позже, чем ”линтов  пруд  и  ”ейр-•эвен;
таЯние начинаетсЯ у северного берега и  в  более  мелких  местах,  в  тех,
которые и замерзают  тоже  раньше.  “олден  лучше  всех  здешних  водоемов
отражает движение времен года, так как  менее  всего  подвержен  временным
колебаниЯм температуры. Ќесколько дней  мартовских  морозов  могут  сильно
задержать таЯние на остальных прудах, а на “олдене температура  повышаетсЯ
почти неуклонно. ’ермометр, опущенный в середину “олдена 6 марта 1847  г.,
показал 32ь, т.е. точку замерзаниЯ; у берега он показал 33ь;  на  середине
”линтова пруда в тот же самый день  температура  была  32,5ь,  а  футах  в
двухстах от берега, на  мелководье,  подо  льдом  в  фут  толщины  -  36ь.
ђазличие в три с половиной градуса между  температурой  на  глубине  и  на
мелком месте  и  тот  факт,  что  он  почти  весь  сравнительно  неглубок,
объЯснЯют, отчего этот пруд  вскрываетсЯ  значительно  раньше  “олдена.  Љ
весне на мелких  местах  лед  был  на  несколько  дюймов  тоньше,  чем  на
середине. Ђ зимой на середине было теплее, и лед был всего  тоньше  именно
там. Љаждый, кто бродил летом по мелкой воде, навернЯка замечал, насколько
вода теплее у самого берега, где  глубина  всего  три-четыре  дюйма;  а  в
глубоких местах она теплее на поверхности, чем на глубине.  ‚есной  солнце
не только повышает температуру воздуха и почвы; его тепло проникает сквозь
лед толщиною в фут  и  больше  и  на  мелких  местах  отражаетсЯ  от  дна,
нагреваЯ, таким образом, воду и заставлЯЯ лед подтаивать не  только  прЯмо
сверху, но и снизу; от этого он становитсЯ неровным, и заключенные  внутри
него  воздушные  пузырьки  растЯгиваютсЯ  и  вверх  и  вниз,  пока  он  не
становитсЯ ноздреватым и не разрушаетсЯ сразу, одним  весенним  дождем.  “
льда, как и у дерева,  есть  особое  строение,  и  когда  льдина  начинает
подтаивать и делаетсЯ ноздреватой, то  при  любом  ее  положении  частицы,
наполненные воздухом, находЯтсЯ под прЯмым углом к поверхности воды. Љогда
в воде, близко к поверхности, находитсЯ камень или  бревно,  лед  над  ним
бывает гораздо тоньше и часто совсем растапливаетсЯ отраженным теплом. Њне
говорили,  что  когда  в  Љембридже  пробовали  получать  лед  в   плоском
деревЯнном резервуаре, солнечное тепло,  отраженное  от  дна,  действовало
сильнее, чем холодный  воздух,  который  под  ним  циркулировал.  Љогда  в
середине зимы теплый дождь растапливает  на  “олдене  обледенелый  снег  и
оставлЯет в середине  твердый,  темный  или  прозрачный  лед,  по  берегам
остаетсЯ  полоса  ноздреватого,  хотЯ  и  более  толстого,  белого   льда,
образованного этим отраженным теплом. Љак Я уже говорил, сами пузырьки  во
льду действуют наподобие зажигательных стекол и растапливают лед снизу.
   Ќа пруду в малых масштабах ежедневно наблюдаютсЯ все природные ЯвлениЯ.
Џо утрам  вода  на  мелких  местах  обычно  нагреваетсЯ  быстрее,  чем  на
глубоких, хотЯ, может быть, и не так сильно, а за ночь  быстрее  остывает.
„ень как бы воспроизводит в миниатюре весь год. Ќочь - это  зима,  утро  и
вечер соответствуют весне и осени, а полдень - лету. ’реск и гудение  льда
указывают на изменениЯ температуры. ‚ одно погожее  утро,  после  холодной
ночи, 24 февралЯ 1850 г.,  придЯ  на  весь  день  на  ”линтов  пруд,  Я  с
удивлением заметил, что под ударом моего топорища лед гудит, как гонг  или
тугой барабан. Џримерно через час после восхода солнца весь  пруд  загудел
под действием косых солнечных лучей, падавших из-за холма; он  потЯгивалсЯ
и зевал как просыпающийсЯ человек, все громче и громче, и это длилось часа
три-четыре. ‚ полдень он немного соснул, а к ночи,  когда  стало  исчезать
солнечное тепло, загудел снова. Џри устойчивой погоде пруд  дает  вечерний
залп в одно и то же времЯ. Ќо в середине днЯ, когда лед  полон  трещин,  а
воздух тоже менее упруг, он полностью утрачивает резонанс,  и  вы  уже  не
можете ударом по нему глушить рыб и ондатр. ђыболовы говорЯт,  что  "гром"
на пруду пугает рыб и мешает клеву. Џруд громыхает не каждый вечер, и Я не
смог бы с уверенностью сказать, когда именно можно ожидать этого грома; но
если Я не ощущаю перемен погоды, то пруд их чувствует. Љто мог бы  ожидать
подобной чувствительности от такого  большого,  холодного  и  толстокожего
созданиЯ? Ќо и у него есть закон и, повинуЯсь ему, он гремит, когда  надо,
с такой же неизбежностью, с какой распускаютсЯ весенние почки. ‡емлЯ - всЯ
живаЯ и сплошь покрыта чувствительными сосочками. ‘амый большой  пруд  так
же  чувствителен  к  атмосферным  изменениЯм,  как   и   капелька   ртути,
заключеннаЯ в трубочку.
   Ћдним из преимуществ жизни в лесу было то, что Я  имел  здесь  досуг  и
возможность наблюдать приход весны. ‚от наконец лед  на  пруду  становитсЯ
ноздреватым, и Я могу вдавливать в него каблук. ’уманы, дожди и все  более
теплые солнечные лучи постепенно съедают снег; дни стали заметно  длиннее,
и мне Ясно, что до конца зимы не надо больше  запасать  дров,  потому  что
много топить уже не придетсЯ. џ подстерегаю  первые  признаки  весны,  жду
первой  песни  прилетевшей  птицы  или  щелканьЯ  бурундука,  у   которого
кончаютсЯ запасы, и хочу увидеть,  как  сурок  выглЯнет  из  своей  зимней
квартиры. 13 марта, когда Я  уже  слышал  трЯсогузку,  певчего  воробьЯ  и
дрозда-белобровика, лед был еще почти в фут толщиной.  Џо  мере  того  как
становилось теплее, все еще не было заметно, чтобы его размывало водой или
обламывало и уносило, как на реке; около  берега  он,  правда,  совершенно
стаЯл, полосой футов в восемь, но на середине только  пропиталсЯ  водой  и
стал ноздреватым, так  что  нога  проваливалась  насквозь  даже  там,  где
толщина его была шесть дюймов; и все же в любой день, после теплого  дождЯ
и тумана,  он  мог  сразу  исчезнуть  вместе  с  этим  туманом,  точно  по
волшебству. Ѓыл один год, когда Я доходил до середины пруда всего за  пЯть
дней до полного исчезновениЯ льда. ‚  1845  г.  “олден  впервые  полностью
вскрылсЯ 1 апрелЯ; в 1846 г. - 25 марта; в 1847 г. - 8 апрелЯ; в 1851 г. -
28 марта; в 1852 г. - 18 апрелЯ; в 1853 г. - 23  марта;  в  1854  г.  -  7
апрелЯ.
   ‚се ЯвлениЯ, свЯзанные с вскрытием  рек  и  прудов  и  с  установлением
погоды, особенно интересны длЯ  нас,  длЯ  нашего  климата,  отличающегосЯ
такими резкими переходами. ‘ наступлением теплых дней те, кто живет  возле
реки, слышат по ночам треск  льда,  громкий,  как  артиллерийскаЯ  пальба,
точно кто-то рвет ледЯные цепи, и весь лед исчезает за несколько дней. ‚от
так же при содроганиЯх земли возникает  из  ила  аллигатор.  Ћдин  старик,
внимательно наблюдавший Џрироду и настолько сведущий во всех ее  ЯвлениЯх,
словно еще мальчишкой видел ее на стапелЯх и помогал прилаживать ей  киль,
- теперь он возмужал и едва ли может узнать о ней  больше,  даже  если  бы
дожил до мафусаиловых лет, - этот  старик  рассказал  мне  -  и  мне  было
странно слышать, что он удивлен каким-либо Явлением Џрироды; Я считал, что
у нее нет от него секретов, - что однажды весной он взЯл ружье и  лодку  и
решил занЯтьсЯ утками. ‚ лугах еще был лед, но на реке лед уже весь сошел,
и он беспрепЯтственно проплыл от ‘эдбери, где он жил, до пруда ”ейр-•эвен,
который неожиданно оказалсЯ почти сплошь покрыт прочным  льдом.  „ень  был
теплый, и его удивило, что там осталось так  много  льда.  Ќе  видЯ  нигде
уток, он поставил лодку у северного берега  одного  из  островков,  а  сам
спрЯталсЯ в кустах на южной стороне и решил дожидатьсЯ. ”утах в  50-ти  от
берега лед стаЯл; там была спокойнаЯ, теплаЯ полоса воды с  илистым  дном,
любимым утками, и он надеЯлсЯ,  что  они  не  преминут  ЯвитьсЯ.  Џролежав
неподвижно около часу, он услышал тихий  и  по-видимому  очень  отдаленный
звук, но удивительно торжественный, непохожий  ни  на  что,  слышанное  им
раньше; этот глухой  гул  постепенно  нарастал  и,  казалось,  должен  был
завершитьсЯ чем-то необычайным; решив, что прилетела огромнаЯ  стаЯ  птиц,
он схватил ружье и поспешно вскочил, но к своему удивлению увидел, что это
тронулсЯ сразу весь лед, а слышанный им звук был скрежетом кромки  льда  о
берег, - сперва он  лишь  понемногу  крошилсЯ,  а  потом  весь  вздыбилсЯ,
разбросав свои обломки по всему острову, пока не остановилсЯ.
   Ќо вот, наконец, солнечные лучи падают под прЯмым углом;  теплые  ветры
нагонЯют туман и  дождь  и  растапливают  снежные  валы,  а  потом  солнце
разгонЯет туман и освещает пЯтнистый ландшафт, местами  рыжий,  а  местами
еще белый и курЯщийсЯ паром, где путник пробираетсЯ с островка на островок
под веселую музыку тысЯчи звонких струй, набухших кровью зимы, которую они
спешат согнать.
   Ќемногие ЯвлениЯ доставлЯли мне больше удовольствиЯ, чем наблюдениЯ над
формами, какие принимают в оттепель  песок  и  глина,  стекаЯ  по  склонам
глубокой выемки в железнодорожной насыпи, мимо которой лежал  мой  путь  в
поселок, - Явление, не часто наблюдаемое  в  таком  масштабе,  хотЯ  число
таких  свежих  срезов  из  подходЯщего  материала   должно   было   сильно
увеличитьсЯ с поЯвлением железных дорог.  ќтим  материалом  ЯвлЯлсЯ  песок
различной мелкости и цвета, с  некоторой  примесью  глины.  ‚есной,  когда
оттаивает землЯ, и даже в зимнюю оттепель песок стекает  по  склонам,  как
лава,  иногда  прорываЯсь  из-под  снега  и   затоплЯЯ   его.   ЋбразуютсЯ
бесчисленные  струи  и  потоки  некоего   смешанного   вещества,   которые
переплетаютсЯ между собой, подчинЯЯсь  частью  закону  течений,  а  частью
законам растительного мира. ‘текаЯ, оно принимает форму сочных  листьев  и
лоз, образует множество мЯсистых побегов  более  фута  толщиною,  похожих,
если смотреть на них сверху, на разрезные, дольчатые и чешуйчатые слоевища
некоторых лишайников, а то еще на кораллы, на лапы леопарда или  птиц,  на
извилины мозга, легкие, кишки и  экскременты.  ќто  подлинно  _гротескнаЯ_
растительность, те формы и цвета, которые  мы  видим  воспроизведенными  в
бронзе, - своего рода архитектурнаЯ листва, более древнЯЯ и типичнаЯ,  чем
аканф, цикорий, плющ, виноград или другие настоЯщие листьЯ; при  некоторых
обстоЯтельствах  им,  быть  может,  суждено  стать  загадкой  длЯ  будущих
геологов. ‚сЯ выемка показалась мне сталактитовой пещерой, извлеченной  на
поверхность.  Џесок  имеет  удивительно  насыщенные  и  приЯтные  оттенки,
включающие все тона железа - коричневые, серые, желтоватые и  красноватые.
Љогда  стекающаЯ  масса  достигает  дренажной  канавы  внизу  насыпи,  она
растекаетсЯ более плоскими _струЯми_; струи терЯют свою полуцилиндрическую
форму, постепенно расширЯютсЯ, сливаютсЯ  вместе,  все  более  увлажнЯЯсь,
пока не образуют почти плоской _песчаной_  поверхности,  все  еще  богатой
красивыми   оттенками,   в   которой   можно   проследить   первоначальные
растительные формы; наконец, уже  в  воде,  она  превращаетсЯ  в  песчаную
_банку_, какие возникают в устьЯх рек, и  растительные  узоры  терЯютсЯ  в
волнистой рЯби, покрывающей дно.
   ‚сЯ насыпь, высотой от 20  до  40  футов,  иной  раз  бывает  на  целых
четверть мили с одной стороны или с обеих покрыта массой такой листвы  или
сплетениЯми вздутых вен, и все это поЯвлЯетсЯ за один весенний  день.  —то
замечательно в этой песчаной листве - это ее внезапное поЯвление. Љогда  Я
вижу по одну сторону обыкновенную насыпь -  потому  что  солнце  действует
сперва на одну сторону, - а по другую эту роскошную  флору,  рожденную  за
один час,  Я  ощущаю  особое  волнение,  словно  в  мастерской  •удожника,
создавшего мир и менЯ самого; кажетсЯ, будто Я застал его  за  работой  на
этой насыпи, и все новые рисунки выходЯт из-под  его  неутомимой  руки.  џ
чувствую, что приблизилсЯ к жизненным органам земли, ибо  песчаный  разлив
своими извивами напоминает внутренности животного. ’ак, уже  в  песках  мы
находим зачатки лиственных форм. Ќеудивительно, что  землЯ  выражает  себЯ
листьЯми снаружи, раз их образ заключен у нее внутри. Ђтомы уже знают  его
и носЯт в себе. „ревесный лист видит здесь свой прототип.  _‚нутри_,  будь
то внутренность земли или живого организма, он выступает  в  виде  влажной
мЯсистой дольки, слово, особенно применимое к печени, легким и слоЯм  жира
(labour, lapsus - течь или скользить вниз, выпадение; globus, lobe, globe,
а также lap, flap и многие другие слова);  снаружи  это  -  сухой,  тонкий
лист, где f и v представлЯют собой засушенный и спрессованный b. Љорневыми
согласными слова lobe  ЯвлЯютсЯ  lb;  здесь  мЯгкаЯ  масса  b  (ординарной
дольки, или B - двойной дольки) подталкиваетсЯ вперед жидким  l.  ‚  слове
globe мы имеем согласные glb, где гортанный звук g добавлЯет к их значению
емкость глотки. ЏерьЯ и крыльЯ птиц - это  листьЯ  более  сухие  и  тонкие
(*283). ’ак совершаетсЯ переход от неуклюжей личинки, скрытой в  земле,  к
воздушной,  порхающей  бабочке.  ‘ама  планета  непрестанно  проходит  рЯд
превращений и летит по своей орбите уже крылатой.  „аже  образование  льда
начинаетсЯ  с  нежных  хрустальных  листьев,  точно  он  заполнЯет  формы,
запечатленные на зеркале пруда листьЯми водЯных растений.  ‚се  дерево,  в
сущности, - единый лист, а реки - это  прожилки  на  листьЯх  еще  больших
размеров; лежащаЯ между ними суша - это мЯкоть листьев, а города -  Яички,
отложенные на листьЯх насекомыми.
   ‘ заходом солнца песок перестает  сползать,  но  с  утра  потоки  текут
снова, растекаЯсь и разветвлЯЯсь  на  бесчисленные  ручейки.  ‡десь  можно
наблюдать, как образуютсЯ кровеносные сосуды. Џрисмотритесь пристальнее, и
вы увидите, что сперва из тающей  массы  выползает  размЯгченный  песок  с
округленным, каплеобразным концом, подобным пальцу, медленно нащупывающему
спуск; когда солнце  подымаетсЯ  выше,  и  тепло  и  влага  увеличиваютсЯ,
наиболее жидкаЯ его часть,  повинуЯсь  закону,  которому  подчинена  самаЯ
инертнаЯ субстанциЯ, отделЯетсЯ от остальной массы и прорезает себе  канал
или артерию;  и  вот  от  одного  мЯсистого  завитка  к  другому  бежит  и
поблескивает серебристаЯ струйка, временами пропадаЯ в песке. “дивительно,
как быстро и в  то  же  времЯ  искусно  оформлЯетсЯ  этот  текучий  песок,
используЯ все лучшее  из  своего  состава  длЯ  образованиЯ  острых  краев
протока ’ак бывает в истоках рек. Љремнистые вещества, отлагаемые  реками,
- это костнаЯ система, а более тонкие почвенные и органические вещества  -
это ткани мышц или клеток. —то такое человек, как не масса влажной  глины?
ЊЯкоть нашего пальца имеет форму застывшей капли. Џальцы рук и ног  -  это
застывшие струйки тающей массы тела.  Љто  знает,  какие  формы  могло  бы
принЯть наше тело под более теплыми небесами? ђазве наша рука не похожа на
_пальмовый_ лист, с такими же дольками  и  прожилками?  “хо,  при  наличии
фантазии, можно представить себе, как лишайник umbilicaria,  прилепившийсЯ
к голове, и его мочка - тоже каплЯ. ѓубы - по латыни labium, от labour (?)
- это оплывы по  сторонам  рта.  Ќос  -  это  ЯвнаЯ  застывшаЯ  каплЯ  или
сталактит. Џодбородок - еще более крупнаЯ каплЯ, стекающаЯ с лица. ™еки  -
это оползни со лба в долину лица, встретившие на своем  пути  скулы.  Ђ  в
листе растениЯ каждаЯ долька - тоже каплЯ больших  или  меньших  размеров;
дольки - это пальцы  листа;  сколько  долек,  столько  и  направлений,  по
которым он растекаетсЯ, и мог бы растекатьсЯ дальше под действием большего
тепла или других благоприЯтных факторов.
   Љазалось, что  один  этот  склон  наглЯдно  воспроизводит  принцип,  по
которому все совершаетсЯ в Џрироде.  ‘оздатель  нашей  земли  взЯл  патент
только на лист. Љакой ампольон (*284) расшифрует нам этот иероглиф, чтобы
мы могли наконец перевернуть в нашей жизни новый лист? ќто Явление  радует
менЯ больше, чем роскошное плодородие виноградников. ‚ нем,  правда,  есть
нечто, напоминающее экскременты и бесконечные груды требухи и кишок, точно
земной шар вывернули наизнанку; зато оно показывает, что  у  Џрироды  есть
утроба, и, значит, она действительно мать  человечества.  ќто  выходит  из
земли мерзлота и  начинаетсЯ  весна.  Ћна  предшествует  весне  зеленой  и
цветущей, как  мифологиЯ  предшествует  настоЯщей  поэзии.  Ќичто  так  не
прочищает зимнюю копоть и несварение. ќто убеждает менЯ,  что  ‡емлЯ  наша
еще в пеленках и потЯгиваетсЯ во все стороны, как младенец. Ќа лбу  самого
сурового утеса вьютсЯ нежные кудри. ‚ Џрироде нет  ничего  мертвого.  Ључи
лиственного орнамента лежат вдоль насыпи как шлак из домны, показываЯ, что
там, внутри, печь задута и работает вовсю.  ‡емлЯ  -  не  осколок  мертвой
истории, не пласты, слежавшиесЯ, как листы в книге, интересные  длЯ  одних
лишь геологов и антиквариев; это - живаЯ поэзиЯ, листы дерева, за которыми
следуют цветы и плоды; это - не  ископаемое,  а  живое  существо;  главнаЯ
жизнь ее сосредоточена в глубине,  а  животный  и  растительный  мир  лишь
паразитируют на ее поверхности. …е могучие движениЯ исторгнут наши останки
из могил. Њожете плавить металлы и отливать их  в  красивейшие  формы;  ни
одна не вызовет у менЯ того восторга, который Я испытываю при виде форм, в
какие льетсЯ расплавленнаЯ землЯ. € не  только  она,  но  и  все,  на  ней
существующее, пластично, как глина в руках горшечника.


   Џроходит еще немного времени - и не только  на  насыпи,  но  на  каждом
холме и равнине, в каждой ложбинке мороз вылезает из земли, как  зверь  из
зимней берлоги, и уходит к морю, под музыку ручьев, или в  другие  краЯ  в
виде туч. ‚ кроткой Ћттепели больше могущества, чем в молоте ’ора  (*285).
ЏерваЯ растоплЯет, второй может только разбить в куски.
   Љогда снег частично сошел и поверхность  земли  подсохла  за  несколько
теплых дней, было приЯтно сравнить первые нежные  младенческие  всходы  со
строгой  красотой  увЯдших  растений,  переживших   зиму,   -   сушеницей,
золотарником (*286) и грациозными дикими травами; они казались интереснее,
чем даже летом, точно красота  их  только  теперь  созрела;  даже  пушица,
рогоз, коровЯк, зверобой, лапчатка, таволга вЯзолистнаЯ и другие  травы  с
крепкими стеблЯми, эти житницы, питающие ранних перелетных птиц, - даже  и
эти скромные украшениЯ к лицу овдовевшей Џрироде.  Њне  особенно  нравЯтсЯ
верхушки камыша, изогнутые наподобие снопов; они зимой  напоминают  нам  о
лете; это одна из тех  форм,  которые  охотно  воспроизводит  искусство  и
которые в растительном мире так же соотносЯтсЯ с типами, уже  сложившимисЯ
в человеческом сознании, как  мы  это  видим  в  астрономии.  ќто  древний
орнамент, старше греческих и  египетских.  Њногие  узоры  Њороза  обладают
невыразимой нежностью и хрупкой прелестью.  Ќам  обычно  изображают  этого
властелина грозным  тираном,  а  между  тем  он  с  нежностью  влюбленного
вплетает украшениЯ в косы ‹ета.
   ‘ приближением весны рыжие белки стали попарно забиратьсЯ  ко  мне  под
дом, располагаЯсь прЯмо у менЯ под ногами, когда  Я  читал  или  писал,  и
начинали  самое  удивительное  цоканье,  журчанье,  чириканье,  и   прочие
вокальные пируэты; если Я топал ногой, они только еще громче  чирикали,  в
своем безумии словно  позабыв  страх  и  уважение  и  бросаЯ  вызов  всему
человечеству. ‡нать ничего не хотим - цок, цок!  Ћни  были  глухи  к  моим
доводам или не находили их убедительными и отвечали забавнейшей бранью.
   Џервый весенний  воробей!  Џора  новых  надежд,  светлых,  как  никогда
раньше! Ќад полуобнаженными и влажными полЯми  звучат  слабые  серебристые
трели трЯсогузки, певчего воробьЯ и дрозда-белобровика, и кажетсЯ, что это
падают, звенЯ,  последние  зимние  сосульки.  —то  значат  в  такое  времЯ
историЯ,  хронологиЯ,  преданиЯ  и  все  писаные  откровениЯ?  ђучьи  поют
радостные гимны весне. Ѓолотный Ястреб, низко  проплываЯ  над  лугом,  уже
высматривает первых пробудившихсЯ лЯгушек. €з каждой лощины  слышно,  как,
шурша, оседает тающий снег, а на прудах быстро тает лед. Ќа склонах холмов
весенним пожаром вспыхивает  трава  "et  primitus  oritur  herba  imbribus
primoribus  evocata"  [впервые  пробиваетсЯ  трава,  пробужденнаЯ  ранними
дождЯми (лат.)] (*287), это внутренний жар  земли  рветсЯ  к  вернувшемусЯ
солнцу, и цвет этого пламени не желтый, а зеленый; стебель  травы,  символ
вечной юности, длинной зеленой лентой взвиваетсЯ из земли навстречу  лету;
еще сдерживаемый холодами, он упрЯмо вылезает снова; сила  новой,  молодой
жизни вздымает копьЯ прошлогоднего сена. ’рава растет так же  упорно,  как
пробиваетсЯ из-под земли ручей.  Њежду  ними  близкое  родство;  в  долгие
июньские дни, когда ручьи пересыхают, их влага  сохранЯетсЯ  в  травинках,
точно в русле, и стада из года в год пьют из вечного зеленого источника, а
косари запасают им оттуда же их зимний корм. ’ак и наша человеческаЯ жизнь
лишь отмирает у корнЯ и все же простирает зеленые травинки в вечность.
   ‹ед “олдена  тает  на  глазах.  ‚доль  северного  и  западного  берегов
образовалсЯ проток футов в тридцать шириной, а у восточного - еще шире. Ћт
ледЯного покрова отломилсЯ огромный кусок. €з  береговых  кустов  Я  слышу
песню певчего воробьЯ: "олит, олит, олит - чип, чип,  чип,  чи  чар  -  чи
уисс, уисс, уисс". Ћн тоже помогает ломать лед. Љак хороши плавные  изгибы
закраины льда, отчасти повторЯющие изгибы берега, но более правильные! ‹ед
необычно тверд из-за недавних суровых, хоть и недолгих морозов, и  весь  в
муаровых узорах, точно дворцовый пол. ‡ападный ветер напрасно скользит  по
его опаловой поверхности, пока не добираетсЯ до чистой  воды.  ќта  воднаЯ
полоса великолепно сверкает  на  солнце,  и  оголенное  лицо  пруда  сиЯет
весельем и молодостью, словно выражаЯ радость рыб в его глубине и песка на
его берегах; пруд переливаетсЯ серебром, как чешуЯ leuciscus (*288), точно
весь он - одна огромнаЯ резваЯ рыба. ’аков контраст между зимой и  весной.
“олден был мертв, а теперь оживает. ќтой весной, как Я сказал, таЯние  шло
более дружно.
   Џереход от вьюг и зимы к тихой и мЯгкой  погоде,  от  темных,  медленно
ползущих часов к Ярким и быстрым - важное событие, и все в природе  спешит
возвестить  его.  Џереход  завершилсЯ  почти  мгновенно.  Њой  дом   вдруг
наполнилсЯ светом, хотЯ дело шло к вечеру и зимние тучи еще  нависали  над
ним, а по застрехам стекал дождь пополам со снегом. џ выглЯнул из окна,  и
что же? - там, где вчера  лежал  холодный  серый  лед,  сегоднЯ  прозрачно
светилсЯ пруд, уже полный надежд и покоЯ, точно в летний вечер,  точно  он
отражал летнее вечернее небо; его еще  не  было  над  ним,  но  он  словно
заранее получил о нем весть издалека. џ услышал вдали малиновку - как  мне
показалось, впервые за много тысЯчелетий - и много  тысЯч  лет  не  забуду
этих звуков, таких же сильных и сладких, как  некогда.  Ћ  вечернЯЯ  песнЯ
малиновки в Ќовой Ђнглии на склоне летнего днЯ! •оть бы когда-нибудь найти
сучок, на котором она сидит. €менно эту птицу и этот сучок. ќто не  Turdus
migratorius [дрозд перелетный (лат.)]. ‘молистые  сосны  и  дубнЯк  вокруг
моего дома,  уже  давно  поникшие,  стали  вдруг  вновь  похожи  на  себЯ,
сделались Ярче, зеленей, живей и стройнее, точно их омыл и оживил дождь. џ
знал, что дождЯ больше не будет. „остаточно взглЯнуть  на  любой  сучок  в
лесу или даже на поленницу дров, чтобы сказать, кончилась  зима  или  нет.
Љогда стемнело, Я услышал трубный крик гусей, летевших  низко  над  лесом,
точно усталые путники, которые замешкались на южных озерах  и  жалуютсЯ  и
ободрЯют друг друга. ‘тоЯ у дверей, Я слышал шум их крыльев; внезапно  они
увидели свет моей лампы, повернули с приглушенным криком и  опустились  на
пруд. Ђ Я вошел в дом, закрыл за собой дверь и провел свою первую весеннюю
ночь в лесу.
   “тром Я с порога наблюдал сквозь туман, как гуси  плавали  на  середине
пруда, в нескольких сотнЯх футов от берега, и были такие большие и шумные,
что “олден казалсЯ игрушечным прудом, вырытым им на  забаву.  Ќо  когда  Я
поЯвилсЯ на берегу, все двадцать девЯть сразу поднЯлись по сигналу вожака,
громко хлопаЯ крыльЯми, построились, сделали круг над моей головой и взЯли
курс прЯмо на Љанаду, надеЯсь позавтракать на  каком-нибудь  более  мутном
пруду, а вожак по временам окликал их. ‚ это же времЯ поднЯлась стаЯ  уток
и тоже потЯнулась на север, вслед за своими более шумными родичами.
   Џосле этого  Я  целую  неделю  слышал  в  утреннем  тумане  растерЯнное
гоготанье какого-то одинокого гусЯ, который  звал  подругу,  наполнЯЯ  лес
громкими звуками, не  умещавшимисЯ  в  нем.  ‚  апреле  поЯвились  голуби,
прилетавшие маленькими, быстрыми стаЯми, а скоро  Я  услышал  над  полЯной
щебетанье городских ласточек, хотЯ казалось, что их во всем городе не  так
уж много, чтобы хватило и длЯ менЯ; поэтому Я решил, что они  принадлежали
к древнему роду,  жившему  в  дуплах  деревьев  еще  до  поЯвлениЯ  белого
человека. Џочти во всех странах  первыми  вестниками  и  глашатаЯми  весны
ЯвлЯютсЯ черепаха и лЯгушка; потом прилетают птицы с песнЯми  и  блестЯщим
опереньем, растениЯ пробиваютсЯ из  земли  и  расцветают,  а  ветры  дуют,
стремЯсь исправить небольшое колебание полюсов и восстановить равновесие в
Џрироде.
   Љаждое времЯ года поочередно кажетсЯ нам самым лучшим, но приход  весны
- это точно  сотворение  Љосмоса  из  первозданного  •аоса  и  наступление
‡олотого века:

   Eurui ad Auroram, Nabathacaque regna recessit.
   Persidaque, et radiis juga subdita matutinis.

   ќвр к Ђвроре тогда отступил, в Ќабатейское царство,
   ‚ Џерсию, к горным хребтам, под лучами рассвета лежащим.

   € родилсЯ человек. €з божьего ль семени сделал
   Ћный создатель его, как лучшего мира начало,
   €ль молодаЯ землЯ, разделеннаЯ с вышним эфиром
   ’олько что, семЯ еще сохранЯла родимого неба?.. (*289)

   „остаточно одного тихого дождЯ, чтобы трава сразу Ярче зазеленела.  ’ак
и наши надежды оживают от каждой доброй мысли.  Ѓлажен  был  бы  тот,  кто
всегда жил бы в настоЯщем, пользуЯсь каждым случаем, выпавшим ему на долю,
как трава, котораЯ радуетсЯ всЯкой упавшей на нее  росинке,  и  не  тратил
времени на искупление упущенных возможностей, именуемое у нас  выполнением
долга. Ќа дворе весна, а мы все еще живем, как зимой. Ѓлагодатное весеннее
утро несет нам прощение всех грехов. ‚ такой день пороку нет  места.  Џока
такое солнце нам сиЯет, пусть грешник на прощенье  уповает  (*290).  ‚новь
обретеннаЯ невинность позволЯет нам увидеть и невинность  ближнего.  ‚чера
вы знали вашего ближнего за вора, пьЯницу или развратника, вы  жалели  или
презирали его и считали мир безнадежно порочным, но в это первое  весеннее
утро солнце сиЯет и греет, оно создает мир заново, и вы застаете соседа за
каким-нибудь мирным занЯтием и видите, как его изможденное  пороками  тело
расцветает  тихой  радостью  и  благословлЯет  новый  день,  как   оно   с
младенческой невинностью поддаетсЯ влиЯнию весны, и  все  его  прегрешениЯ
забыты.  Ћн  не  только  полон  благости,  но  и  некой  свЯтости,  ищущей
выражениЯ, хотЯ, быть может, слепо и тщетно, как только  что  зародившийсЯ
инстинкт, и на краткий час эхо холмов не повторЯет ни одной грубой  шутки.
‚ы видите, как из-под его огрубевшей коры готовы выбитьсЯ новые,  невинные
побеги, тЯнущиесЯ к новой жизни, нежные и свежие,  как  молодое  растение.
„аже он "вошел в радость господина своего" (*291). Ћтчего же  тюремщик  не
распахнет в такой день тюремные двери,  отчего  судьЯ  не  отменит  разбор
дела, а проповедник не отпустит свою  паству?  Ћттого,  что  они  глухи  к
господнему указанию и не принимают прощениЯ, которые он дарует всем.
   "‘тремление к добру,  ежедневно  рождающеесЯ  вместе  с  безмЯтежным  и
благотворным дыханием утра, заставлЯет человека  возлюбить  добродетель  и
возненавидеть порок и несколько приближает его к изначальной  человеческой
природе, - так возникают молодые  побеги  вокруг  срубленных  стволов.  €,
напротив,  зло,  сотворенное  в  течение  днЯ,   мешает   развитьсЯ   едва
поЯвившимсЯ зачаткам добродетели и уничтожает их.
   …сли  таким  образом  многократно  уничтожать  эти   ростки,   вечерней
благодати  будет  уже  недостаточно,  чтобы  сохранить  их.  Ђ  когда  она
становитсЯ бессильной, природа человека немногим отличаетсЯ от  животного.
€ люди, видЯ, что человек этот  уподобилсЯ  животному,  полагают,  что  он
никогда и не обладал врожденным  разумом.  Ќо  так  ли  должны  рассуждать
люди?".

   Џервый посеЯн был век золотой, не знавший возмездьЯ,
   ‘ам соблюдавший всегда, без законов, и правду, и верность.
   Ќе было страха тогда, ни кар, и слов не читали
   ѓрозных на бронзе; толпа умолЯвшаЯ не устрашалась
   “ст судьи своего - без судей были все безопасны.
   €, не порублена, с тем, чтоб чужие увидеть пределы,
   ‘ гор не спускалась своих сосна на прозрачные воды.
   ‘мертные, кроме родных, никаких берегов не знавали.

   ‚ечно стоЯла весна; приЯтный прохладным дыханьем,
   ‹асково нежил зефир цветы, не знававшие сева (*292).


   29 апрелЯ Я удил рыбу на реке возле  моста  Ќайн-ќйкр  Љорнер,  стоЯ  в
траве-трЯсунке, на корнЯх ивы, где  любЯт  прЯтатьсЯ  ондатры,  как  вдруг
услышал странный треск, вроде того, какой  производЯт  мальчишки,  проводЯ
рукой по жердЯм, и, взглЯнув вверх, увидел  маленького  изЯщного  Ястреба,
похожего на козодоЯ, который  то  взлетал,  то  падал,  показываЯ  изнанку
крыльев, блестевшую на солнце,  точно  атласнаЯ  лента  или  перламутроваЯ
внутренность раковины. ќто зрелище напомнило мне  соколиную  охоту  и  все
благородное и поэтическое, что с нею  свЯзано.  Њне  казалось,  что  птицу
можно было бы назвать Њерлином (*293), но дело не в имени.  Ќикогда  Я  не
видел такого воздушного полета. Ћн не порхал, как мотылек, и не парил, как
крупные Ястребы; он с гордой  уверенностью  резвилсЯ  в  воздушных  полЯх;
взлетаЯ снова и снова  с  тем  же  странным  клекотом,  он  повторЯл  свое
прекрасное и свободное падение,  переворачиваЯсь  по  нескольку  раз,  как
воздушный змей, а потом останавливаЯсь, точно  никогда  не  касалсЯ  terra
firma. Љазалось, что он один во всей вселенной и ему никого не надо, кроме
утра и эфира, с которыми он играл. Ћн не был одинок - это  землЯ  под  ним
казалась одинокой. ѓде наседка, высидевшаЯ его,  где  его  братьЯ  и  отец
небесный? †итель воздуха, он казалсЯ свЯзанным с землей лишь  через  Яйцо,
некогда высиженное в расщелине  скалы;  или,  может  быть,  он  вывелсЯ  в
облаках, в гнезде,  сплетенном  из  полосок  радуги  и  закатного  неба  и
выстланном нежной летней дымкой, взЯтой с земли? € сейчас  тоже  гнездитсЯ
на каком-нибудь крутом облаке?
   Љроме того, Я наловил в тот день  удивительных  золотых,  серебрЯных  и
медно-красных рыб, похожих на  драгоценное  ожерелье.  Ћ,  сколько  раз  Я
пробиралсЯ в эти луга в первое утро весны, перепрыгиваЯ с кочки на  кочку,
с одного ивового корнЯ на другой, а вокруг менЯ леса и дикаЯ речнаЯ долина
купались в таком чистом и Ярком свете, что он разбудил бы мертвых, если бы
они спали  в  могилах,  как  некоторые  думают.  Ќет  более  удивительного
доказательства бессмертиЯ. ‚ таком свете все должно жить. ‘мерть! где твое
жало? Ђд! где твоЯ победа? (*294)
   ‚ жизни наших  городов  наступил  бы  застой,  если  бы  не  окружающие
неисхоженные леса и луга. „икаЯ природа нужна нам, как источник  бодрости;
нам необходимо иногда пройти  вброд  по  болоту,  где  притаилась  выпь  и
луговаЯ курочка, послушать гудение бекасов, вдохнуть запах шуршащей осоки,
где гнездЯтсЯ лишь  самые  дикие  и  нелюдимые  птицы  и  крадетсЯ  норка,
прижимаЯсь  брюхом  к  земле.  ‚  нас  живет  стремление  все  познать   и
исследовать и одновременно - жажда тайны, желание,  чтобы  все  оставалось
непознаваемым, чтобы суша и море были дикими