е  радостно  было  сознавать,
что Я обЯзан духовными озарениЯми такому низменному чувству, как вкус, что
Я мог вдохновлЯтьсЯ через его посредство, что моЯ муза  питалась  Ягодами,
собранными на холме. "Љогда душа не властна над собой, - говорит –зэн –зы,
- мы смотрим, но не видим, слушаем, но не слышим, едим и не ощущаем  вкуса
пищи" (*213). Љто  различает  истинный  вкус  свой  пищи,  не  может  быть
обжорой; а кто не различает,  того  не  назовешь  иначе.  Џуританин  может
съесть корку черного хлеба  с  той  же  жадностью,  что  олдермен  -  свой
черепаховый суп. Ќе то, что входит в уста, осквернЯет человека (*214),  но
аппетит, с каким поглощаетсЯ пища. „ело не в качестве и не в количестве, а
в смаковании пищи, когда человек ест не ради поддержаниЯ своей  физической
и духовной жизни, а только питает  червей,  которым  мы  достанемсЯ.  …сли
охотник любит черепах, ондатр и иные  дикие  лакомства,  то  знатнаЯ  леди
любит заливное из телЯчьих ножек или  заморские  сардины  -  одно  другого
стоит. Ћн ходит за ними на пруд, она - в кладовую.  “дивительно,  как  они
могут - и как мы с вами может - жить этой мерзкой, животной  жизнью,  жить
ради того, чтобы есть и пить.
   Ќравственное начало пронизывает всю нашу жизнь.  Њежду  добродетелью  и
пороком не бывает даже самого краткого перемириЯ. „обро - вот единственный
надежный вклад. ‚ музыке незримой арфы, поющей над  миром,  нас  восхищает
именно эта настойчиво звучащаЯ нота.  Ђрфа  убеждает  нас  страховатьсЯ  в
‘траховом обществе ‚селенной, а все взносы, какие  с  нас  требуютсЯ,  это
наши маленькие добродетели. Џусть юноша с  годами  становитсЯ  равнодушен;
всемирные  законы  не  равнодушны;  они  неизменно  на  стороне  тех,  кто
чувствует наиболее тонко.  ‘лушай  же  упрек,  Ясно  различимый  в  каждом
дуновении ветерка; горе тому, кто не способен его услышать.  ‘тоит  только
тронуть струну или изменить лад -  и  гармоническаЯ  мораль  поражает  наш
слух.  Ќемало  назойливого   шума   на   отдалении   становитсЯ   музыкой,
великолепной сатирой на нашу жалкую жизнь.
   Њы ощущаем в себе животное, которое тем сильнее, чем крепче  спит  наша
духовнаЯ природа. ќто - чувственное пресмыкающеесЯ,  и  его,  по-видимому,
нельзЯ всецело изгнать, как и тех червей, которые водЯтсЯ даже в  здоровом
человеческом теле. Њы, вероЯтно, можем держать его на отдалении, но  не  в
силах изменить его природу. џ боюсь, что он живуч и  по-своему  здоров;  и
мы, значит, можем быть здоровы,  но  не  чисты.  Ќедавно  Я  нашел  нижнюю
челюсть кабана с крепкими белыми зубами и клыками, говорившими о  животной
силе и мощи, независимой от духовного начала.  ќто  создание  преуспело  в
жизни любыми путЯми, только не воздержанием и чистотой. "Ћтличие  человека
от животного, -  говорит  Њэнций  (*215),  -  весьма  незначительно;  люди
заурЯдные  скоро  его  утрачивают,  люди  высшей  породы   тщательно   его
сохранЯют". Љто знает, как  изменилась  бы  жизнь,  если  бы  мы  достигли
чистоты? …сли бы Я знал человека, который мог бы научить менЯ этой  чистой
жизни, Я тотчас же  отправилсЯ  бы  к  нему.  ‚ласть  над  страстЯми,  над
органами чувств и над добрыми делами ‚еды считают  необходимой  длЯ  того,
чтобы наш дух мог приблизитьсЯ  к  богу.  Ћднако  дух  способен  на  времЯ
побеждать и подчинЯть себе все органы и  все  функции  тела  и  претворЯть
самую грубую чувственность в чистое чувство любви и  преданности.  ЏоловаЯ
энергиЯ осквернЯет и расслаблЯет нас, когда мы ведем распутную  жизнь,  но
при воздержании ЯвлЯетсЯ источником силы и  вдохновениЯ.  –еломудрие  есть
высшее цветение человека  и  то,  что  зоветсЯ  ѓениальностью,  ѓероизмом.
‘вЯтостью, - все это  ЯвлЯетсЯ  его  плодами.  ЏутЯми  целомудриЯ  человек
тотчас устремлЯетсЯ к богу. Њы то возвышаемсЯ,  благодарЯ  целомудрию,  то
падаем, поддавшись чувственности. Ѓлажен человек, уверенный, что в нем изо
днЯ в день слабеет животное начало  и  воцарЯетсЯ  божественное.  Ќо  нет,
должно быть, никого без постыдной примеси низменного и  животного.  Ѓоюсь,
что мы ЯвлЯемсЯ богами и полубогами лишь наподобие  фавнов  и  сатиров,  в
которых божество сочеталось со зверем; что мы - рабы своих аппетитов и что
сама жизнь наша в известном смысле осквернЯет нас:

   ‘тократ блажен, кто покорил зверей
   € дикие леса срубил в душе своей.

   Љто обуздал конЯ, и волка, и козла,
   Ќе обратившись сам при том в осла.
   €наче в нем живет свиное стадо скверны
   € даже нечто худшее безмерно -
   ’е бесы, что вселилисЯ в свиней (*216).

   —увственность едина, хоть и имеет много форм;  и  чистота  тоже  едина.
Ќеважно, что делает человек - ест, пьет,  совокуплЯетсЯ  или  наслаждаетсЯ
сном. ‚се это - аппетиты, и достаточно увидеть человека за одним  из  этих
занЯтий, чтобы узнать, насколько он чувствен. Љто нечист,  тот  ничего  не
делает чисто. …сли ловить гадину с одного конца ее норы, она высунетсЯ  из
другого. …сли хочешь быть целомудренным, будь  воздержан  в  еде.  —то  же
такое целомудрие? Љак человеку узнать, целомудрен ли он? ќтого  ему  знать
не дано. Њы слыхали о такой добродетели, но не знаем, в чем  ее  суть.  Њы
судим о ней понаслышке. ’руд рождает мудрость и чистоту;  леность  рождает
невежество  и  чувственность.  “  ученого   чувственность   выражаетсЯ   в
умственной лени. —еловек нечистый - это всегда ленивец, любитель  посидеть
у печи, развалитьсЯ на  солнышке,  отдохнуть,  не  успевши  устать.  —тобы
достичь чистоты и отдалитьсЯ от греха, работай без  устали  любую  работу,
хотЯ бы то была чистка конюшни. Џобедить природу трудно,  но  победить  ее
необходимо. Љакой прок в том, что ты христианин, если ты не чище Язычника,
если ты не превосходишь его воздержанием  и  набожностью?  џ  знаю  многие
религии, считающиесЯ Языческими, но их правила  устыдили  бы  читателей  и
подали бы им пример, хотЯ бы в отношении выполнениЯ обрЯдов.
   џ с трудом решаюсь это говорить, но не из-за темы - непристойных слов Я
не опасаюсь, - а потому,  что,  говорЯ  о  них,  выдаю  свою  скверну.  Њы
свободно и не стыдЯсь говорим об одной форме чувственности, но  умалчиваем
о другой. Њы так развращены, что не можем просто  говорить  о  необходимых
отправлениЯх тела. Ђ в древние  времена  были  страны,  где  каждаЯ  такаЯ
функциЯ уважалась и регулировалась законом. Ќичто  не  казалось  ничтожным
индусскому законодателю (*217), как бы оно ни оскорблЯло современный вкус.
“ него были правила  насчет  еды,  питьЯ,  половых  сношений,  опорожнениЯ
кишечника и мочевого пузырЯ и прочего; он возвышал низменное и не  пыталсЯ
лицемерно оправдыватьсЯ, называЯ эти вещи пустЯками.
   Љаждый из нас ЯвлЯетсЯ строителем храма, имЯ которому - тело, и  каждый
по-своему служит в нем своему богу, и никому не дано от этого отделатьсЯ и
вместо этого обтесывать  мрамор.  ‚се  мы  -  скульпторы  и  художники,  а
материалом нам служит собственное тело, кровь  и  кости.  ‚се  благородные
помыслы тотчас облагораживают и черты человека, все низкое  и  чувственное
придает им грубость.
   Ћднажды  сентЯбрьским  вечером  „жон  ”ермер  уселсЯ  на  пороге  после
тЯжелого трудового днЯ, и мысли его  все  еще  были  занЯты  этим  дневным
трудом. “мывшись, он сел,  чтобы  дать  отдых  также  и  душе.  ‚ечер  был
прохладный, и соседи опасались заморозков. Ћн недолго просидел так,  когда
услышал  звуки  флейты,  и  звуки  эти  удивительно  гармонировали  с  его
настроением. Ћн все еще думал о своей  работе  и  невольно  что-то  в  ней
обдумывал и подсчитывал, но главным образом в его мыслЯх было  другое:  он
понЯл, как мало эта работа его касаетсЯ. ќто была не  более,  чем  верхнЯЯ
кожица, котораЯ непрестанно шелушитсЯ  и  отпадает.  Ђ  вот  звуки  флейты
доносились к нему из иного мира, чем тот, где он трудилсЯ, и будили в  нем
какие-то дремлющие способности. Ћни тихо отстранЯли от  него  и  улицу,  и
штат, где он жил. Ќекий голос говорил ему: зачем ты живешь здесь убогой  и
бестолковой жизнью, когда перед тобой открыты великолепные возможности? ’е
же звезды сиЯют и над другими полЯми. Ќо как  уйти  от  своей  жизни,  как
переселитьсЯ туда? € он сумел придумать только одно:  жить  еще  строже  и
воздержнее, снизойти духом до тела и очистить его и преисполнитьсЯ к  себе
уважениЯ.


        Ѓ…‘‘‹Ћ‚…‘Ќ›… ‘Ћ‘…„€

   €ногда на рыбной ловле мне составлЯл компанию один  из  наших  горожан,
приходивший ко мне через весь город, и тогда добывание  обеда  становилось
таким же светским развлечением, как и самый обед.
   Ћтшельник (*218). —то-то делаетсЯ сейчас на свете? ‚от  уже  часа  три,
как не слышно даже цикад в папоротнике. ѓолуби тоже уснули -  даже  крылом
не взмахнут. Ђ что это послышалось из-за леса - кажетсЯ, на ферме трубЯт к
обеду?  Ѓатраки  собираютсЯ  принЯтьсЯ  за  солонину,  сидр  и  кукурузные
лепешки. Љ чему люди так себЯ утруждают? Љто не ест, тому  и  работать  не
надо. •отел бы Я знать, сколько они успели сжать. Љак там жить, когда одна
собака не даст тебе покоЯ лаем? Ђ  хозЯйство?  ‚  такой  благодатный  день
начищать черту дверные ручки и выскребать его  кадки!  Ќе  захочешь  иметь
дом. —ем хуже дупло? Ќи утренних  визитов,  ни  званых  обедов.  Ќикто  не
постучит к тебе, кроме дЯтла. Ђ там народ так и кишит. € солнце слишком уж
припекает. € все слишком глубоко погрЯзли в житейском. “ менЯ есть вода из
источника и краюха черного хлеба на  полке.  —у!  Љто-то  шуршит  листвой.
„олжно быть, некормленый деревенский пес пришел поохотитьсЯ,  или  свиньЯ,
котораЯ, говорЯт, где-то здесь заблудилась,  -  Я  видел  ее  следы  после
дождЯ. ‚се ближе и ближе - раскачивает мои сумахи и шиповник. Ђ,  это  вы,
господин поэт. Љак вам нравитсЯ нынче жизнь?
   Џоэт: ‚зглЯните на тучи - как они нависли. Ќичего прекраснее Я  сегоднЯ
не видел. ‚ы не увидите подобного даже на картинах старых мастеров,  и  за
границей тоже не увидите  -  разве  что  у  побережьЯ  €спании.  ЌастоЯщее
средиземноморское небо. џ сегоднЯ еще ничего не ел и  должен  добыть  себе
пропитание, вот Я и решил поудить. ‘амое подходЯщее  занЯтие  длЯ  поэтов.
…динственное ремесло, которому Я обучен. Ќу как, пойдем вместе?
   Ћтшельник: Ќе могу устоЯть против такого искушениЯ. Њоего черного хлеба
хватит ненадолго. џ скоро с удовольствием отправлюсь с вами, но  мне  надо
сперва додумать одну серьезную мысль. ЉажетсЯ, Я уже близок к  завершению.
Џоэтому оставьте менЯ покамест  одного.  Ђ  чтобы  нам  не  терЯть  времЯ,
займитесь пока делом - накопайте червей. —ерви в этих местах редки - землЯ
никогда здесь не удобрЯлась, и они перевелись. Љопать червей почти так  же
интересно, как удить рыбу, если нет особого аппетита, а  сегоднЯ  она  всЯ
достанетсЯ вам.  ‘оветую  копать  вон  там,  среди  землЯных  орехов,  где
качаетсЯ зверобой. „умаю, что могу гарантировать вам по  одному  червю  на
каждые три удара лопатой; надо только хорошенько осматривать  корни  трав,
как при прополке. Ђ если хотите пойти  подальше,  тоже  будет  неплохо;  Я
заметил, что количество  наживки  увеличиваетсЯ  пропорционально  квадрату
расстоЯниЯ.
   Ћтшельник (оставшись один): €так, на чем Я остановилсЯ?  ЉажетсЯ,  дело
было так: мир представлЯлсЯ мне под таким углом... Људа направитьсЯ  -  на
небо  или  на  рыбную  ловлю?  …сли  довести  мои  размышлениЯ  до  конца,
представитсЯ ли еще такой отличный случай? џ, как никогда,  был  близок  к
тому, чтобы растворитьсЯ в сущности вещей. Ѓоюсь, что мысли ускользнули от
менЯ. џ посвистал бы  их  назад,  если  б  это  могло  помочь.  Љогда  нам
что-нибудь предлагают, разумно ли отвечать: мы подумаем?  Ђ  теперь  мысли
мои разбежались, и Я никак не могу отыскать их след. Ћ  чем  же  Я  думал?
Љакой-то смутный нынче день. Џопробую эти  три  фразы  из  ЉонфуциЯ,  быть
может, они вернут мне прежнее состоЯние  духа.  Ќе  знаю,  что  это  было:
хандра или зарождение экстаза.  Mem  [не  забыть  (лат.)].  Љаждый  случай
представлЯетсЯ нам лишь однажды.
   Џоэт: Ќу как, Ћтшельник, Я не  слишком  поспешил  вернутьсЯ?  џ  набрал
тринадцать червей, не считаЯ нескольких  поврежденных  и  мелких,  но  длЯ
мелкой рыбы и эти годЯтсЯ; они не закрывают всего  крючка.  Ђ  деревенские
черви чересчур велики; плотва может закусить таким червем и  не  добратьсЯ
до крючка.
   Ћтшельник: —то ж, отправимсЯ. Људа же мы пойдем - на реку Љонкорд?  ’ам
неплохой клев, если только вода не стоит слишком высоко.
   Ћтчего мир состоит именно из этих вот предметов,  видимых  нам?  Ћтчего
человек  соседствует  именно  с  этими  животными,  словно  вот  эта  щель
предназначена именно длЯ мыши? џ полагаю, что Џилпай  и  Љь  (*219)  лучше
всего использовали животных; ведь в некотором смысле все они -  вьючные  и
несут какую-то часть наших мыслей.
   Њыши, поЯвлЯвшиесЯ у менЯ в доме, не были той обычной породы,  которую,
говорЯт, к нам завезли; это дикаЯ  местнаЯ  порода,  какаЯ  не  водитсЯ  в
поселке. џ послал одну такую мышь известному натуралисту (*220), и она его
очень заинтересовала. Љогда Я начал строитьсЯ, одна из них гнездилась  под
домом, и пока Я не настлал пол и не вымел стружки, она всегда  ЯвлЯлась  к
завтраку и подбирала крошки у моих ног. „олжно быть, она никогда прежде не
видела человека и скоро совсем ко мне привыкла: влезала мне на  башмаки  и
забиралась по одежде. Ћна легко взбиралась на  стены  короткими  прыжками,
как белка, которую напоминала движениЯми. Ћднажды, когда Я облокотилсЯ  на
верстак, она взобралась по моей одежде  и  по  рукаву  и  забегала  вокруг
свертка с едой, который Я держал; а когда  Я  взЯл  двумЯ  пальцами  кусок
сыра, она уселась мне на руку и стала его грызть, потом умыла  мордочку  и
лапки, как муха, и ушла.
   ‘коро у менЯ в сарае поЯвилось гнездо чибиса, а  на  сосне  возле  дома
поселилась малиновка. ‚ июне куропатка  (Tetrao  umbellus),  вообще  очень
пугливаЯ птица, вышла из лесу за домом  и  провела  мимо  моих  окон  свой
выводок; сзываЯ птенцов, она клохтала по-куриному и во всем показала  себЯ
лесной курицей. Џтенцы  при  вашем  приближении  бросаютсЯ  врассыпную  по
сигналу матери, точно их уносит вихрь, и так походЯт  на  сухие  листьЯ  и
сучки, что многие путники ступали прЯмо на выводок,  слышали  шум  крыльев
матери и ее тревожный зов или видели, как она волочила  крыльЯ  по  земле,
стараЯсь отвлечь их внимание на  себЯ,  но  так  и  не  замечали  птенцов.
Ќаседка иногда вертитсЯ и вспархивает  перед  вами  в  таком  взъерошенном
виде, что вы не сразу распознаете, что это за существо.  Џтенцы  замирают,
прижавшись к земле и часто прЯча  голову  под  лист,  и  слушаютсЯ  только
указаний матери, которые она дает издалека; при вашем приближении  они  не
убегают, чтобы не выдать себЯ. ‚ы можете даже наступить на них  или  целую
минуту смотреть прЯмо на них и не увидеть их. Њне случалось держать их  на
ладони, но и тут они лежали спокойно и неподвижно, послушные только голосу
матери и своему инстинкту. ќтот инстинкт так в  них  силен,  что  когда  Я
однажды положил их обратно на листьЯ и один из них  случайно  перевернулсЯ
на бок, Я через десЯть минут обнаружил его в том же положении. Ѓольшинство
птенцов  бывает  вначале   неоперившимисЯ,   а   эти   вылуплЯютсЯ   более
оформленными  и  развиваютсЯ  быстрее,  чем  даже   цыплЯта.   ‚ам   очень
запоминаетсЯ удивительно осмысленное и вместе с тем невинное выражение  их
широко раскрытых, спокойных глаз. ‚ них словно отразилсЯ весь их ум. ‚ них
не только детскаЯ чистота, но и мудрость, проЯсненнаЯ опытом. ’акие  глаза
не рождаютсЯ вместе с птицей - они одного возраста с небом, которое в  них
отражаетсЯ. ‚ лесах не сыщешь другой подобной  драгоценности.  Џутнику  не
часто случаетсЯ заглЯдывать в такой чистый  источник.  Ќевежественный  или
опрометчивый охотник часто подстреливает  наседку,  а  птенчики  достаютсЯ
какому-нибудь зверю  или  птице  или  постепенно  смешиваютсЯ  с  опавшими
листьЯми, на которые они так похожи. ѓоворЯт, что едва вылупившись из Яиц,
они при первой тревоге разбегаютсЯ и часто гибнут, потому  что  не  слышат
голоса матери, котораЯ их сзывает. ‚от какие наседки  и  цыплЯта  были  на
моей ферме.
   “дивительно, сколько разных созданий живет в лесу свободно и дико, хотЯ
и тайно, и добывает себе пропитание вблизи городов, никем не обнаруженные,
кроме охотников. ‚ыдра, например, ведет весьма скрытый  образ  жизни.  Ћна
вырастает до  четырех  футов  в  длину,  т.е.  с  небольшого  мальчика,  и
ухитрЯетсЯ не попастьсЯ на глаза ни одному человеку. ђаньше  в  лесу,  что
позади моего дома, мне случалось видеть енота, и потом  еще  Я  слышал  по
ночам его ржание. ‚ полдень, после работы на посадках,  Я  обычно  отдыхал
час или два в тени, завтракал и немного читал  у  источника,  из  которого
начинаетсЯ болото и ручей, сочащийсЯ из-под холма Ѓристер, в  полумиле  от
моего полЯ.  Џуть  туда  лежал  по  лощинам,  заросшим  травой  и  молодым
соснЯком, а  дальше,  у  болота,  начиналсЯ  уже  настоЯщий  лес.  ’ам,  в
уединенном и тенистом месте, под раскидистой белой  сосной,  был  отличный
дерн и было удобно сидеть. џ выкопал там чистый колодец,  где  можно  было
зачерпнуть воды, не замутив ее, и длЯ этого ходил туда летом почти  каждый
день, когда вода в пруду становилась слишком теплой. ’уда же приводил свой
выводок вальдшнеп, искать в грЯзи червей; он летел над ними  вдоль  берега
ручьЯ на высоте не более фута, а они гурьбой бежали по земле; увидев менЯ,
он оставлЯл птенцов и начинал описывать вокруг менЯ  круги,  все  ближе  и
ближе, до четырех-пЯти футов, притворЯЯсь подбитым, чтобы отвлечь на  себЯ
мое внимание и увести птенцов, которые, повинуЯсь приказам матери, гуськом
уходили по болоту с тонким писком. €ногда Я слышал писк птенцов,  не  видЯ
матери. ѓорлицы тоже сидели над источником или порхали с  сосны  на  сосну
над моей головой; особенно смела и любопытна была рыжаЯ белка, сбегавшаЯ с
ближайшего  сука.  ‘тоит  достаточно   долго   посидеть   в   каком-нибудь
привлекательном лесном уголке, как все его обитатели поочередно  покажутсЯ
вам.
   Џриходилось мне наблюдать и не столь мирные сцены. Ћднажды, направлЯЯсь
к своему дровЯному складу,  вернее,  куче  выкорчеванных  пней,  Я  увидел
ожесточенную драку двух больших муравьев; один был рыжий, другой - черный,
огромный, длиной почти в полдюйма. Ћни накрепко сцепились  и  катались  по
щепе, не отпускаЯ друг друга. Ћсмотревшись,  Я  увидел,  что  щепки  всюду
усеЯны сражающимисЯ, что это не duellum, а  bellum  [дуэль  (лат.),  война
(лат.)] - война двух муравьиных племен, рыжих против черных,  и  часто  на
одного черного приходилось по два рыжих. Џолчища  этих  мирмидонЯн  (*221)
покрывали все горы и долы моего дровЯного склада, и землЯ была уже  усеЯна
множеством мертвых и умирающих, и рыжих и  черных.  ’о  была  единственнаЯ
битва, какую мне довелось видеть, единственное поле  боЯ,  по  которому  Я
ступал  в   разгар   схватки,   -   гражданскаЯ   война   между   красными
республиканцами и черными монархистами. Ѓой шел не на жизнь, а на  смерть,
но совершенно не слышно длЯ менЯ, и никогда еще солдаты не дрались с такой
решимостью. џ стал  наблюдать  за  двумЯ  крепко  сцепившимисЯ  бойцами  в
маленькой солнечной долине между двух щепок; был  полдень,  а  они  готовы
были битьсЯ до  ночи  или  до  смерти.  Њаленький  красный  боец  обхватил
противника точно тисками и, падаЯ и перекатываЯсь вместе  с  ним  по  полю
битвы, все времЯ старалсЯ отгрызть ему  второй  усик  -  с  одним  он  уже
разделалсЯ; а его более сильный черный противник кидал его  из  стороны  в
сторону, и, приглЯдевшись, Я увидел, что  он  уже  откусил  ему  несколько
конечностей. Ћни сражались с большим упорством, чем бульдоги. Ќи  один  не
собиралсЯ отступать. €х девизом Явно было "Џобедить или  умереть"  (*222).
’ем временем на склоне холма  поЯвилсЯ  одинокий  красный  муравей,  очень
возбужденный, который или расправилсЯ с противником, или еще не вступал  в
битву - скорее последнее, потому что все ноги были у него целы,  -  должно
быть, мать наказала ему вернутьсЯ на щите иль со щитом (*223).  €ли,  быть
может, то был какой-нибудь Ђхиллес,  который  пребывал  наедине  со  своим
гневом, а сейчас шел отмстить за Џатрокла или спасти его. Ћн издали увидел
неравный бой - ибо черные  были  почти  вдвое  крупнее  красных  -  быстро
приблизилсЯ, пока не оказалсЯ в полудюйме от сражавшихсЯ, а тогда,  улучив
момент, кинулсЯ на черного бойца и начал операции над его правой  передней
ногой, предоставив ему выбирать любой из собственных членов; и вот их было
уже трое, навеки соединенных какой-то особой силой, что крепче всех замков
и всЯкого цемента. ‘ейчас Я уже не удивилсЯ бы, если бы на одной из высоко
лежащих щепок оказались военные оркестры, исполнЯвшие национальные  гимны,
чтобы ободрить бойцов и утешить умирающих.  џ  тоже  чувствовал  волнение,
словно передо мной были люди. —ем больше над  этим  думаешь,  тем  разница
кажетсЯ меньше. ‚о всЯком случае, в истории Љонкорда, если  не  в  истории
Ђмерики, не записано сражениЯ, которое могло  бы  сравнитьсЯ  с  этим  как
числом бойцов, так и их патриотизмом  и  геройством.  Џо  грандиозности  и
кровопролитности то был настоЯщий Ђустерлиц  или  „резден  (*224).  —то  в
сравнении с этим битва при Љонкорде! ‘о стороны патриотов  двое  убитых  и
один раненый - ‹ютер  Ѓланшар!  „а  здесь  каждый  муравей  был  Ѓаттриком
(*225). "Ћгонь, огонь, во имЯ бога!" - и тысЯчи  бойцов  разделЯют  судьбу
„эвиса и •осмера. € ни одного наемного солдата. џ убежден, что они дрались
из принципа, как и наши предки, а не ради отмены трехпенсовой  пошлины  на
чай, и результаты этой битвы будут важны и памЯтны всем причастным  к  ней
не меньше, чем следствиЯ битвы при Ѓанкер •илле (*226).
   џ поднЯл щепку, на которой сражались трое описанных мною бойцов,  отнес
ее в дом и положил на подоконник, прикрыв стаканом, чтобы наблюдать  исход
боЯ. ЏоглЯдев в лупу на первого из красных  муравьев,  Я  увидел,  что  он
отгрызает  переднюю  ножку  врага  и  уже  откусил  ему  второй  усик;  но
собственнаЯ его грудь была всЯ растерзана  челюстЯми  черного  воина,  чью
толстую броню он,  очевидно,  не  в  силах  был  прокусить;  темные  глаза
страдальца горели свирепостью, какую рождает только война. Ћни еще полчаса
сражались под стаканом, а  когда  Я  взглЯнул  снова,  черный  воин  успел
откусить головы обоим своим противникам, и эти головы, еще  живые,  висели
как жуткие трофеи на луке его седла, вцепившись  в  него  той  же  мертвой
хваткой; а он слабыми движениЯми пыталсЯ от них освободитьсЯ, ибо сам  был
без усиков, с одной половинкой ноги и  бессчетными  ранениЯми;  еще  через
полчаса это ему, наконец, удалось. џ перевернул стакан, и калека  уполз  с
подоконника. Ќе знаю, выжил ли  он  и  провел  ли  остаток  своих  дней  в
каком-нибудь Hotel des Invalides (*227), но было Ясно, что он уже мало  на
что годилсЯ. џ так и не узнал,  кому  досталась  победа  и  что  послужило
причиной войны, но весь день Я был взволнован так, словно у  моего  порога
разыгралась настоЯщаЯ людскаЯ битва, со всей ее кровавой жестокостью.
   Љерби и ‘пенс сообщают, что муравьи издавна известны своими войнами,  и
даты многих этих войн записаны очевидцами,  хотЯ  из  современных  авторов
единственным их свидетелем был ћбер (*228). "ќней ‘ильвий (*229), -  пишут
они, - подробно описав одну такую упорную битву  между  мелкой  и  крупной
разновидностЯми,  разыгравшуюсЯ  на  стволе  груши",  добавлЯет,  что  она
"произошла во времЯ  понтификата  …вгениЯ  IV,  и  присутствовал  при  ней
известный адвокат Ќиколай из Џистойи,  рассказавший  о  ней  с  величайшей
точностью". Џодобное сражение между мелкими и крупными муравьЯми описано у
Ћлауса Њагнуса (*230); победившие  в  нем  мелкие  муравьи,  как  говорЯт,
схоронили тела своих убитых, а гигантские тела своих  врагов  оставили  на
съедение птицам. ќто произошло незадолго  до  изгнаниЯ  из  веции  тирана
•ристиана II. ЌаблюдавшеесЯ мною сражение произошло в президентство Џолка,
за пЯть лет до проведениЯ закона ‚ебстера о беглых рабах (*231).
   Ќе один деревенский пес, способный разве  только  изловить  черепаху  в
погребе, тЯжело прыгал по лесу без ведома хозЯина и  безуспешно  вынюхивал
старые лисьи и сурковые норы; увЯзавшись за какой-нибудь  юркой  маленькой
собачонкой, проворно шнырЯвшей по  лесу  и  способной  внушать  страх  его
обитателЯм, он далеко отставал от своего  вожака  и  с  бычьим  упрЯмством
облаивал маленькую белку, занЯвшую наблюдательный пункт  на  дереве,  или,
ломаЯ своей  тЯжестью  кусты,  воображал,  что  выслеживает  какого-нибудь
отбившегосЯ  от  стаи  тушканчика.  Ћднажды  Я  с  изумлением  увидел   на
каменистом берегу пруда кошку - они  редко  уходЯт  так  далеко  от  дома.
“дивление было взаимным. Ќо даже  самаЯ  домашнЯЯ  кошка,  весь  свой  век
пролежавшаЯ на ковре, чувствует себЯ в лесу, как дома, и крадетсЯ искуснее
и осторожнее, чем его коренные жители. Ћднажды, собираЯ в  лесу  Ягоды,  Я
повстречал кошку с котЯтами, совершенно одичавшими; все  они,  по  примеру
матери, выгнули спины и свирепо зафыркали на менЯ.  ‡а  несколько  лет  до
того, как Я поселилсЯ в лесу, на ферме м-ра „жилиана Ѓейкера в ‹инкольне -
той, что ближе всего к пруду, -  жила  так  называемаЯ  "крылатаЯ  кошка".
Љогда в июле 1842 г. Я зашел взглЯнуть на нее, она, по своему обыкновению,
охотилась в лесу (не знаю, был ли то кот, или кошка, а  потому  употреблЯю
более обычное местоимение), а хозЯйка рассказала, что она поЯвилась  возле
дома за год с лишком до этого, в апреле, и они в конце концов взЯли  ее  в
дом; что цвет ее был темный, коричневато-серый, на груди и на  концах  лап
белые пЯтна, и пушистый, как у лисы, хвост; что зимой  ее  мех  становитсЯ
гуще и образует на боках полосы длиной в 10-12 дюймов, шириной - в  два  с
половиной, а под горлом - нечто вроде муфты,  сверху  отстающей,  а  снизу
плотно свалЯвшейсЯ, как войлок; весной эти придатки отваливаютсЯ. Њне дали
пару ее "крыльев", которые Я храню до сих пор. Ќикаких  перепонок  на  них
нет. Ќекоторые считали, что она была помесью с летЯгой или  другим  лесным
зверьком, и  это  вполне  вероЯтно,  потому  что  натуралисты  сообщают  о
гибридах куницы и домашней кошки,  способных  производить  потомство.  ќто
была бы подходЯщаЯ длЯ менЯ кошка, если бы Я решил  обзавестись  кошкой  -
отчего бы поэту не иметь крылатой кошки впридачу к крылатому коню? (*232)
   Ћсенью, как обычно прилетела полЯрнаЯ гагара (Colymbus glacialis);  она
линЯла и купалась в пруду и до света оглашала лес диким хохотом. Џрослышав
о ней, все охотники с Њельничной плотины суетЯтсЯ и прибывают, пешком и  в
шарабанах,  по  двое,  и  по  трое,  с   шумом   листопада,   вооружившись
патентованными ружьЯми, коническими пулЯми и биноклЯми, не  менее  чем  по
десЯть человек на каждую гагару. Ћдни занимают  позиции  на  этом  берегу,
другие - на противоположном; не может же несчастнаЯ птица быть  вездесущей
- если она нырнет здесь,  то  должна  вынырнуть  там.  Ќо  вот  подымаетсЯ
милосердный октЯбрьский ветер, шелестЯ листвой и морща  поверхность  воды,
так что гагары не видно и не слышно, хотЯ ее враги озирают пруд в  бинокли
и сотрЯсают лес выстрелами. ‚олны  вздымаютсЯ  и  сердито  бьют  о  берег,
великодушно  берЯ  под  свою  защиту  всех  водоплавающих  птиц,  и  нашим
охотникам приходитсЯ отступить в город, вернутьсЯ в свои лавки и  к  своим
неоконченным делам. Ќо слишком часто у них бывают и удачи. €дЯ рано  утром
по воду, Я часто видел, как величаваЯ птица выплывала из моей бухты совсем
близко от менЯ. …сли Я пыталсЯ догнать ее в лодке, чтобы  посмотреть,  как
она будет маневрировать, она нырЯла и скрывалась из виду,  так  что  Я  ее
больше не видел, иногда до конца днЯ. Ќо на  поверхности  воды  Я  мог  ее
догнать. ‚о времЯ дождЯ ей обычно удавалось уйти.
   Ћднажды Я греб вдоль северного берега в очень тихий  октЯбрьский  день,
именно в такой день, когда они особенно любЯт  садитьсЯ  на  озера,  точно
пушок молокана, и долго напрасно оглЯдывал  пруд  в  поисках  гагары,  как
вдруг одна из них выплыла на середину прЯмо впереди  менЯ  и  выдала  себЯ
диким хохотом. џ пустилсЯ за ней,  и  она  нырнула,  но  когда  вынырнула,
оказалась еще ближе  ко  мне.  Ћна  нырнула  снова,  но  тут  Я  не  сумел
рассчитать направление, и  теперь  между  нами,  когда  она  поднЯлась  на
поверхность,  было  более  600  футов,  ибо  Я  сам  помог  увеличить  это
расстоЯние; и она снова захохотала громко  и  длительно,  на  этот  раз  с
большим основанием, чем прежде. Ћна  маневрировала  так  искусно,  что  не
подпускала  менЯ  даже  на  сотню  футов.  Љаждый  раз,   показываЯсь   на
поверхности,  она  поворачивала  голову  во  все   стороны,   хладнокровно
осматривала воду и сушу и, видимо, выбирала направление,  чтобы  вынырнуть
там,  где  водный  простор  был  всего  шире,  а  лодка  -  всего  дальше.
“дивительно, как быстро она принимала  решение  и  осуществлЯла  его.  Ћна
сразу завела менЯ на самую широкую часть пруда, и выманить ее оттуда никак
не удавалось. Џока она обдумывала свой ход, Я старалсЯ его  разгадать.  Ќа
гладкой поверхности пруда разыгралась интереснаЯ партиЯ -  человек  против
гагары. ашка противника неожиданно нырЯет под доску, а тебе надо  сделать
такой ход, чтобы очутитьсЯ возможно  ближе  к  месту,  где  она  вынырнет.
€ногда она вдруг поЯвлЯлась с другой стороны, и было Ясно, что она  нырЯла
под лодку. Ћна была так неутомима и так долго могла оставатьсЯ под  водой,
что сколько бы она ни плыла, она тотчас же могла снова погрузитьсЯ в воду,
и тогда никто не сумел бы угадать, в  каком  месте  глубокого  пруда,  под
гладкой поверхностью она скользит, как рыба,  потому  что  у  нее  хватало
времени и способности нырнуть до дна в самом глубоком месте. ѓоворЯт,  что
в озерах штата Ќью-‰орк случалось ловить гагар  на  глубине  80  футов  на
крючки длЯ форели - правда, “олден еще глубже. Љак должны удивлЯтьсЯ  рыбы
при виде этого нескладного посетителЯ из другого мира, плывущего среди  их
стай! Ћднако же она, как видно, так же хорошо знала дорогу под водой,  как
и на поверхности, а плыла там гораздо быстрей. ђаз или два Я  увидел  рЯбь
там, где она приближалась к поверхности,  на  миг  высовывала  голову  длЯ
разведки и тотчас нырЯла снова. Ћказалось, что мне лучше  класть  весла  и
ждать ее поЯвлениЯ, чем пытатьсЯ рассчитать, где она вынырнет; много  раз,
когда Я напрЯженно высматривал  ее  впереди  себЯ,  ее  дьЯвольский  хохот
раздавалсЯ у менЯ за спиной. Ќо  отчего,  проЯвив  столько  хитрости,  она
всЯкий раз, поЯвлЯЯсь над водой, выдавала себЯ этим громким хохотом? …е  и
без того выдавала издали ее белаЯ грудь. џ решил, что это  глупаЯ  гагара.
Љроме того, когда она всплывала, Я  слышал  плеск  воды,  и  это  тоже  ее
выдавало. Ќо спустЯ час она была все так же свежа, нырЯла так же  проворно
и уплывала еще дальше.  “дивительно,  как  спокойно  она  уплывала,  когда
выходила на поверхность, работаЯ  под  водой  перепончатыми  лапами.  —аще
всего она издавала свой демонический хохот, чем-то все же похожий на  крик
водЯных птиц; но изредка, когда ей удавалось надуть менЯ особенно  успешно
и выплыть подальше, она испускала долгий вой, больше  похожий  на  волчий,
чем на птичий - точно волк прильнул мордой к земле и нарочно завыл. ќто  и
есть ее настоЯщий крик - быть может, самый дикий из всех  здешних  звуков,
далеко  разносЯщийсЯ  по  лесу.  џ  решил,  что  она  смеетсЯ  над  моими,
стараниЯми, до того она  уверена  в  своих  силах.  Ќебо  к  тому  времени
затЯнуло тучами, но пруд был так спокоен, что Я видел, где  она  разбивает
водную гладь, даже когда не слышал ее. …е белаЯ грудь и тишина в воздухе и
на воде - все было против нее. Ќаконец, вынырнув футах  в  шестистах,  она
испустила вой, точно взываЯ к богу всех гагар, - и тотчас же подул ветер с
востока, по воде пошла рЯбь, все затЯнуло сеткой мелкого дождЯ;  Я  решил,
что молитва гагары услышана и ее  бог  разгневан  на  менЯ,  и  Я  дал  ей
скрытьсЯ на взволнованной поверхности.
   Ћсенью Я часами  следил  за  хитроумными  галсами  и  поворотами  уток,
державшихсЯ на середине пруда, подальше  от  охотников,  -  эти  трюки  не
понадобились бы  им  в  заболоченных  речных  заливах  ‹уизианы.  …сли  их
вынуждали взлетать, они делали над прудом круги  на  значительной  высоте,
где они казались черными точками и могли обозревать другие пруды и реку, а
когда Я уже думал, что они  давно  улетели,  они  наискось  опускались  на
дальнюю, безопасную часть пруда; но что, кроме безопасности, они  находили
на середине “олдена, Я не знаю - разве что они любЯт его воду  по  той  же
причине, что и Я.


        ЌЋ‚Ћ‘…‹њ…

   ‚ октЯбре Я ходил за виноградом на приречные луга  и  набирал  гроздьЯ,
отличавшиесЯ более  красотой  и  ароматом,  чем  вкусовыми  качествами.  џ
любовалсЯ также - хотЯ и  не  собирал  ее  -  Ягодами  клюквы,  маленькими
восковыми  драгоценностЯми,  жемчужно-румЯными  сережками,  оброненными  в
траву, которые фермер сгребает уродливыми граблЯми, взъерошиваЯ весь  луг,
грубо мерЯет на бушели и доллары и продает эту награбленную в лугах добычу
Ѓостону и Ќью-‰орку - на варенье, предназначенное длЯ  тамошних  любителей
природы. Ѓезжалостный мЯсник  так  же  выдирает  Языки  бизонов  из  травы
прерий, растерзав все растение.  Љрасивейшими  Ягодами  барбариса  Я  тоже
насыщал только свой взор; зато  Я  набрал  некоторый  запас  диких  Яблок,
которыми пренебрег хозЯин и прохожие, - они годЯтсЯ в печеном виде.  Љогда
поспели каштаны, Я запас их полбушелЯ на зиму. ‚ это  времЯ  года  отлично
было бродить по тогдашним огромным каштановым рощам ‹инкольна - сейчас они
уснули вечным сном под рельсами железной дороги  -  бродить  с  мешком  за
плечами и палкой в руке, чтобы разбивать каштаны, потому что Я  не  всегда
дожидалсЯ заморозков; бродить под шорох листвы и громкий ропот рыжих белок
и соек, у которых Я иногда похищал полусъеденные каштаны,  знаЯ,  что  они
отбирают только лучшие. €ной раз Я влезал на дерево и  трЯс  его.  Љаштаны
росли и у менЯ за домом; одно большое дерево,  над  самым  домом,  в  пору
цветениЯ благоухало на всю округу, но плоды почти все доставались белкам и
сойкам: последние слетались по утрам целыми стаЯми и выклевывали плоды  из
колючей оболочки,  прежде  чем  они  падали.  џ  отдал  это  дерево  в  их
распорЯжение и стал ходить в  более  дальние  рощи,  состоЯвшие  из  одних
каштанов. Ћни неплохо заменЯли хлеб. ‚ероЯтно, хлебу можно найти еще много
заменителей. Ћднажды, копаЯ червей длЯ наживки, Я обнаружил землЯной  орех
(Apios tuberosa), заменЯвший туземцам картофель, - плод почти  мифический,
так что Я стал сомневатьсЯ, приходилось ли мне в детстве выкапывать и есть
его, и не приснилсЯ ли он мне во сне. џ нередко видел, но не  узнавал  его
гофрированный бархатистый красный цветок,  опирающийсЯ  на  стебли  других
растений. ‘ тех пор как землЯ стала возделыватьсЯ,  он  почти  вывелсЯ.  “
него сладковатый вкус, как у подмороженного  картофелЯ,  и  Я  нахожу  его
вкуснее в вареном виде, чем в жареном. ‚  его  клубнЯх  Я  увидел  смутное
обещание того,  что  Џрирода  когда-нибудь  прокормит  здесь  своих  детей
подобной простой пищей. ‚ наши дни откормленного скота и колосЯщихсЯ полей
этот  скромный  корнеплод,  некогда  "тотем"  индейского  племени,  совсем
позабыт или известен только как  цветок.  Ќо  стоит  Џрироде  снова  здесь
воцаритьсЯ,  и  роскошные  прихотливые  английские  злаки,  оставшись  без
присмотра человека, вероЯтно, будут  вытеснены  множеством  соперников,  и
ворон отнесет последнее зерно кукурузы на великое поле индейского бога  на
юго-западе, откуда он, говорЯт, некогда принес его;  а  почти  исчезнувший
землЯной орех, не боЯщийсЯ заморозков и сорнЯков, возродитсЯ  и  войдет  в
силу, докажет, что он здесь - свой, и вернет себе славу главного кормильца
охотничьего  племени.  „олжно  быть,  его   создала   и   даровала   людЯм
какаЯ-нибудь индейскаЯ –ерера или Њинерва,  а  когда  здесь  наступит  век
поэзии, его листьЯ и гроздьЯ клубней будут изображатьсЯ нашим искусством.
   “же к 1 сентЯбрЯ Я заметил на дальнем берегу пруда, на  мысу,  у  самой
воды, там, где расходЯтсЯ из одного корнЯ белые стволы трех осин,  два-три
совершенно красных молодых клена. Ћ, эти краски! Љак много дум они наводЯт
(*233). ‘ каждой неделей деревьЯ  постепенно  проЯвлЯли  свой  характер  и
любовались на себЯ в гладком зеркале пруда.  Љаждое  утро  хранитель  этой
галереи заменЯл одну из старых картин какой-нибудь новой,  более  Яркой  и
гармонической по колориту.
   ‚ октЯбре к моей хижине тысЯчами слетались осы, как на зимнюю квартиру,
и садились с внутренней стороны на окна или на стены, иной  раз  отпугиваЯ
моих гостей. Џо утрам, когда они от холода цепенели, Я  выметал  часть  их
наружу, но не очень старалсЯ от них избавитьсЯ; мне даже льстило, что  они
считали мой дом столь  завидным  приютом.  Ћни  не  причинЯли  мне  особых
неудобств, хотЯ и спали со мной; а потом они постепенно скрылись, не  знаю
уж в какие щели, спасаЯсь от зимы и настоЯщих холодов.
   џ тоже, подобно осам, прежде чем окончательно уйти на зимовку в ноЯбре,
облюбовал  северо-восточный  берег  “олдена,  где  солнце,  отражаЯсь   от
соснового леса и каменистого берега, грело,  как  камин;  а  ведь  гораздо
приЯтнее  и  здоровее  гретьсЯ,  пока  возможно,  под   солнцем,   чем   у
искусственного огнЯ. € Я  грелсЯ  у  еще  тлеющего  костра,  который  лето
оставило после себЯ, как ушедший охотник.
   Љогда Я начал класть печь, Я изучил искусство кладки. Љирпичи мои  были
не новые, и требовалось очищать их лопаткой, так  что  Я  немало  узнал  о
качествах и кирпича, и лопаток. €звестковый раствор на них  был  50-летней
давности, и говорЯт, что он еще продолжал твердеть, но  это  одно  из  тех
мнений, которые люди любЯт повторЯть, не  заботЯсь  об  их  достоверности.
‘ами эти мнениЯ с годами твердеют и держатсЯ  все  крепче,  так  что  надо
немало колотить лопаткой, чтобы  очистить  от  них  какого-нибудь  старого
умника. ‚  Њесопотамии  многие  деревни  выстроены  из  отличного  старого
кирпича, добытого, на развалинах ‚авилона,  а  ведь  на  них  раствор  еще
старше и, вероЯтно, крепче. Љак бы то  ни  было,  менЯ  поразила  крепость
стали, котораЯ выдерживала столько сильнейших ударов. €з моих  кирпичей  и
раньше была сложена печь, хотЯ Я и не прочел на них  имени  Ќавуходоносора
(*234);  поэтому  Я  старалсЯ  выбрать  побольше  именно  уже  послуживших
кирпичей, чтобы сэкономить труд; промежутки Я закладывал камнЯми с  берега
пруда, а раствор замешал на белом песке, взЯтом оттуда  же.  Ѓольше  всего
времени Я потратил на очаг, ибо это - сердце дома. џ работал так неспешно,
что, начав с утра, к вечеру выложил лишь несколько дюймов  в  вышину;  это
возвышение послужило мне подушкой, но  не  помню,  чтобы  от  нее  у  менЯ
заболела  шеЯ.  еЯ  у  менЯ  действительно  не  любит  гнутьсЯ,  но   это
свойственно мне уже давно. ‚ то времЯ Я на две недели приютил у себЯ поэта
(*235), и надо было подумать, где его поместить. Ћн взЯл с собой нож, хотЯ
и у менЯ их было два, и мы чистили их, втыкаЯ в землю. Ћн  делил  со  мной
тЯготы стрЯпни. ЏриЯтно было видеть, как постепенно росла моЯ прочнаЯ печь
- пускай медленно, зато  надолго.  Џечь  -  это  своего  рода  независимое
сооружение, стоЯщее на земле и  подымающеесЯ  над  домом  к  небесам.  Ћна
остаетсЯ иногда и после того, как  дом  сгорел,  и  тогда  ее  важность  и
независимость становЯтсЯ очевидны. џ начал сооружать ее в  конце  лета.  Ђ
сейчас был ноЯбрь.
   ‘еверный ветер уже начал студить воду,  хотЯ  длЯ  этого  ему  пришлось
упорно дуть несколько недель - так  глубок  наш  пруд.  Љогда  Я  стал  по
вечерам топить печь, тЯга была особенно хороша,  благодарЯ  многочисленным
щелЯм между досками. € все же Я провел  немало  приЯтных  вечеров  в  этом
прохладном помещении, где стены  были  из  неструганых  сучковатых  досок,
потолок - из не очищенных от коры балок.  Њой  дом  нравилсЯ  мне  гораздо
меньше после того, как Я его оштукатурил, хотЯ, надо признатьсЯ,  он  стал
удобнее. ђазве не следует всем жилым помещениЯм быть достаточно  высокими,
чтобы под кровлей сгущалсЯ сумрак, и по балкам  вечерами  могли  играть  и
перебегать тени? Ћни больше говорЯт  воображению,  чем  фрески  или  самаЯ
дорогаЯ обстановка. ‘вой дом Я начал по-настоЯщему  обживать  лишь,  когда
стал искать в нем не только крова, но и тепла. “  менЯ  была  пара  старых
таганов, чтобы класть дрова, и очень приЯтно было смотреть, как на  очаге,
сложенном моими руками, собиралась копоть, и Я помешивал в огне с  большим
правом и удовлетворением, чем  обычно.  „ом  мой  был  мал,  и  Я  не  мог
пригласить туда эхо, но он казалсЯ больше оттого,  что  состоЯл  всего  из
одной комнаты и стоЯл уединенно. ‚се  было  тут  вместе:  кухнЯ,  спальнЯ,
гостинаЯ и столоваЯ; все приЯтное, что имеют  от  дома  родители  и  дети,
хозЯева и слуги, получал Я сам. Љатон  говорит,  что  глава  семьи  (pater
familias) должен иметь в своем сельском доме "cellam  oleariam,  vinariam,
dolia multa, uti lubeat  caritatem  expectare,  et  rei,  et  virtuti,  et
gloriae erit", т.е. "погреб длЯ масел и вин, притом побольше бочек,  чтобы
быть спокойным, если наступЯт трудные времена; и это послужит ему к выгоде
и чести и славе" (*236). “ менЯ в погребе была мерка картофелЯ, около двух
кварт гороха, зараженного долгоносиком, а на полке - немного риса,  кувшин
патоки и по четв