раза Я  с  ним  об  этом
заговаривал, но, увидав, что это его раздражает, не смел настаивать. ‚чера
вечером этот господин приезжал снова; он оставалсЯ  здесь  до  одиннадцати
часов, и за ним приехала его жена, дожидавшаЯсЯ в экипаже. Љогда он уехал,
Я поднЯлсЯ к маршалу узнать, не  требуетсЯ  ли  чего  ему.  Ћн  был  очень
бледен, но, по-видимому, спокоен, поблагодарил менЯ и отпустил. ’ы знаешь,
что моЯ комната находитсЯ как раз под спальней маршала. ‚озвратЯсь к себе,
Я долго слышал,  как  он  ходил  в  волнении  взад  и  вперед.  Џотом  мне
показалось, что он с Яростью толкает и опрокидывает мебель. џ  поднЯлсЯ  к
нему в сильном испуге, но он сердито приказал мне выйти. ‚идЯ его в  таком
состоЯнии, Я решилсЯ ослушатьсЯ  и  осталсЯ.  Ћн  начал  сердитьсЯ,  но  Я
все-таки не ушел, а только молча указал ему на опрокинутую мебель. ‹ицо  у
менЯ, верно, было такое печальное, что он менЯ понЯл, и так как добрее его
нет  никого  на  свете,  он  взЯл  менЯ  за  руку  и  сказал:  "Џрости  за
беспокойство, мой добрый „агобер. џ сейчас ужасно глупо вспылил; Я  просто
потерЯл голову и, кажетсЯ, выбросилсЯ бы  из  окна,  будь  оно  открыто...
’олько бы мои бедные девочки ничего  не  слыхали!"  -  прибавил  он  и  на
цыпочках подошел к дверЯм спальни дочерей. - "Љ счастью, спЯт!"  -  сказал
он мне, послушав с беспокойством у двери и  ничего  не  услыхав.  ’огда  Я
спросил, что его так встревожило и не  получил  ли  он,  несмотрЯ  на  мой
строгий надзор, нового анонимного письма. "Ќет, -  мрачно  ответил  он,  -
прошу  тебЯ,  уйди,  мне  теперь  лучше,  твое  присутствие  принесло  мне
облегчение. Џокойной ночи, старый товарищ, иди отдохни". џ, конечно, и  не
подумал об отдыхе, а сделав вид, что  спускаюсь  по  лестнице,  потихоньку
вернулсЯ и уселсЯ на верхней ступени, старательно  прислушиваЯсь...  Џосле
нескольких минут ожиданиЯ маршал пошел в комнату дочерей, вероЯтно,  чтобы
поцеловать их и успокоитьсЯ, так как Я слышал, как открылась  и  закрылась
дверь, котораЯ ведет в их комнату. Џосле этого он долго еще ходил, но  уже
более спокойным шагом, и наконец бросилсЯ на кровать. Џрокараулив почти до
утра, Я вернулсЯ к себе... Џо счастью, ночь прошла без новых тревог.
   - —то же это с ним, отец?
   - Ќе знаю... только когда Я к нему поднЯлсЯ ночью, право, у  него  было
лицо человека в горЯчечном припадке - так были искажены черты его  лица  и
блестели глаза... Ђ после замечаниЯ  насчет  окна...  Я  счел  необходимым
снЯть капсюли с пистолетов.
   - Џросто не могу прийти в себЯ, - сказал Ђгриколь.  -  Њаршал...  такой
решительный, отважный, спокойный... и вдруг подобное возбуждение...
   - џ тебе повторЯю, что с ним происходит что-то необыкновенное. ‚от  уже
два днЯ как он не видал даже своих дочерей. Ђ это дурной знак,  не  говорЯ
уже о том, что беднЯжки в отчаЯнии и воображают, что чем-нибудь дали повод
к недовольству... Ћни-то!.. Џричинили  недовольство!..  …сли  бы  ты  знал
жизнь дорогих девочек... Џрогулка пешком или в колЯске  со  мной  и  с  их
гувернанткой, так как Я никогда не отпускаю их одних; затем возвращаютсЯ и
принимаютсЯ за ученье, шитье или чтение - всегда вместе; и,  наконец,  они
ложатсЯ спать. €х гувернантка, хорошаЯ, кажетсЯ, женщина, говорит, что они
иногда во сне плачут... Ѓедные девочки! Ќе много счастьЯ выпало на их долю
в жизни! - прибавил солдат со вздохом.
   ‚ эту минуту „агобер увидал маршала ‘имона, быстро  идущего  по  двору,
бледного, растерЯнного, с письмом в руках, которое он читал,  по-видимому,
с пожирающей тревогой.


        41. ‡Ћ‹Ћ’Ћ‰ ѓЋђЋ„

   Џока маршал ‘имон читал с  таким  волнением  письмо,  доставленное  ему
благодарЯ необыкновенному посредничеству “грюма, ђоза  и  Ѓланш  сидели  в
своей комнате, куда во времЯ  их  отсутствиЯ  заходил  на  минуту  †окрис.
Ѓедные девочки, казалось,  были  обречены  на  вечный  траур.  ’олько  что
кончилсЯ срок траура по матери, как трагическаЯ смерть деда снова  облекла
их в мрачный креп. Ћдетые во  все  черное,  они  сидели  на  диване  возле
рабочего столика.
   ѓоре старит быстрее, чем годы. „овольно было нескольких месЯцев,  чтобы
сестры превратились в совершенно взрослых девушек. €х розовые пухлые  лица
утратили детскую прелесть, и на побледневших, исхудалых  чертах  поЯвилось
выражение трогательной и задумчивой печали. Ѓольшие и кроткие глаза  цвета
прозрачной лазури, вечно задумчивые, никогда не блестели теперь радостными
слезами, какие вызывал на их шелковистые ресницы  веселый,  наивный  хохот
над комичным хладнокровием „агобера или  над  проделками  старого  “грюма,
оживлЯвшими их утомительно  долгий  путь.  ‘ловом,  эти  прелестные  лица,
бархатистую свежесть  которых  умеет  передавать  только.  ѓрез,  были  бы
достойны вдохновить меланхолически-идеальную кисть бессмертного  художника
_Њиньоны_, сожалеющей о небе, и _Њаргариты_, мечтающей о ”аусте (*16).
   ђоза, откинувшись на спинку  дивана,  поникла  головой  на  грудь,  где
скрещивалась чернаЯ креповаЯ косынка. ‘вет из окна блестел на ее чистом  и
белом лбу, увенчанном двумЯ бандо густых каштановых волос.  ѓлаза  глЯдели
пристально в одну точку, а слегка нахмуренные брови указывали  на  тЯжелую
озабоченность. Ѓелые исхудалые руки лежали без движениЯ на коленЯх,  рЯдом
с забытой вышивкой.
   Ѓланш не сводила с сестры нежного, заботливого взора.  …е  иголка  была
воткнута в канву, как будто Ѓланш еще продолжала вышивать.
   - ‘естра! - нежным голосом  проговорила  Ѓланш,  у  которой,  казалось,
навертывались на глаза слезы, - сестра... о чем ты думаешь? “  тебЯ  такой
грустный вид!
   - џ думаю о золотом городе наших мечтаний! - медленно и тихо произнесла
ђоза.
   Ѓланш понЯла горечь этих слов и, бросившись  на  шею  сестре,  залилась
слезами.
   Ѓедные девушки! ‡олотым городом представлЯлсЯ в их мечтах Џариж, где их
ожидало свидание с отцом... Џариж - город празднеств и радостей, а над ним
сиЯющий, улыбающийсЯ облик отца.
   Ќо, увы! ‡олотой город ЯвилсЯ длЯ них городом слез, смерти и  траура...
“жасный бич, поразивший их мать в ‘ибири,  казалось,  последовал  за  ними
сюда, подобно мрачной, черной туче, закрывшей длЯ них и нежную синеву неба
и радостный блеск солнца.
   ‡олотой город мечты! Ћн был также и городом,  в  котором  отец  однажды
сказал бы, представлЯЯ им претендентов на  их  руку,  таких  же  добрых  и
очаровательных, как они сами: "Ћни любЯт  вас.  €х  душа  достойна  вашей.
Џусть же каждаЯ из вас получит брата, а Я - сыновей". Љакое восхитительное
целомудренное смущение длЯ сирот, в сердце которых, чистом, как  кристалл,
не  отразилсЯ  еще  ничей  образ,   кроме   небесного   образа   ѓабриелЯ,
ангела-хранителЯ, как бы посланного им матерью длЯ защиты!
   Њожно судить, как больно отозвались в душе Ѓланш слова сестры: "џ думаю
о золотом городе наших мечтаний". ‚ них выражалась всЯ горечь и печаль  их
теперешнего состоЯниЯ.
   - Љак знать? - сказала  Ѓланш,  отираЯ  слезы  сестры.  -  Ѓыть  может,
счастье придет позднее?
   - “вы! …сли даже, несмотрЯ на присутствие отца,  мы  несчастливы...  то
будем ли мы когда-нибудь счастливее?
   - Ѓудем... когда соединимсЯ с матерью! -  сказала  Ѓланш,  взглЯнув  на
небо.
   - ’огда... сестра... быть может, наш сон послужит нам  предвестником...
как тогда в ѓермании?..
   - ђазница только в том, что тогда ѓабриель спустилсЯ с неба  к  нам,  а
теперь он уводит нас с собой на небо... к нашей матери...
   - €, может быть, этот сон сбудетсЯ, как и тот.  Џомнишь,  нам  снилось,
что  ангел  ѓабриель  нас   защищает...   и   он   спас   нас   во   времЯ
кораблекрушениЯ...
   - Ђ теперь мы видели, что он ведет нас на небо... отчего же не  сбытьсЯ
и этому сну?
   - Ќо длЯ этого нужно, чтобы наш ѓабриель  также  умер.  Ќет,  этого  не
произойдет, будем молитьсЯ, чтобы этого не случилось...
   - „а этого и не будет... ведь то был ангел... а ѓабриель  только  похож
на него!..
   - ‘естра... а какой странный сон? € опЯть мы его видели вместе... и три
раза подрЯд.
   - Џравда! Ђнгел ѓабриель склонилсЯ над нами, нежно и печально  взглЯнул
на нас и сказал: "€дите, сестры мои... идите... мать  вас  ждет...  Ѓедные
деточки... вы пришли  так  издалека...  и  промелькнете  здесь  на  земле,
невинные  и  кроткие,  как  две  голубки,  чтобы  навеки   успокоитьсЯ   в
материнском гнездышке".
   - „а, таковы были слова архангела, -  сказала  задумчиво  Ѓланш.  -  Њы
никому не сделали зла, любили всех, кто любил нас... чего же  нам  боЯтьсЯ
смерти?
   - Џоэтому, сестра, мы, улыбаЯсь, а не плача, последовали за ним, когда,
взмахнув своими белыми прекрасными крылами, он увлек нас в синеву неба...
   - ‚ небеса, где ждала нас мать, простираЯ  к  нам  руки...  со  слезами
радости на лице...
   - ‡наешь, сестра, такие сны ЯвлЯютсЯ недаром... Ђ  потом,  -  прибавила
она, многозначительно взглЯнув на сестру  с  горькой  и  полной  взаимного
пониманиЯ улыбкой, - что же... может быть,  это  положит  конец  страшному
горю, причиной которого мы ЯвлЯемсЯ... знаешь?
   - “вы! ѓосподи! Џраво, мы не виноваты: мы так его любим! ’олько мы  так
тихи и робки при нем, что он может подумать, будто мы его вовсе не любим!
   ѓоворЯ это, ђоза вынула из рабочего Ящика свой платок,  чтобы  вытереть
слезы. €з платка выпала бумажка, сложеннаЯ в виде письма.
   “видев ее, сестры затрепетали, прижались друг к другу, и  ђоза  сказала
дрожащим голосом:
   - ‘нова такое же письмо!.. Ћ, Я боюсь! Ћно, наверное, как  и  другие...
конечно...
   - Ќадо его поднЯть, чтобы его не увидали, - сказала Ѓланш, наклонЯЯсь и
быстро поднимаЯ бумажку. - €наче особы, интересующиесЯ нами,  подвергнутсЯ
большой опасности.
   - Ќо как сюда попало это письмо?
   - Љак и раньше попадали к нам  такие  письма,  -  всегда  в  отсутствие
гувернантки.
   - ќто правда!.. Љ чему искать объЯснениЯ тайны? ‚се равно мы ничего  не
откроем!.. Ќу, посмотрим, что здесь написано... может быть,  на  этот  раз
письмо будет приЯтнее длЯ нас!..
   € сестры прочитали следующее:

   "Џродолжайте обожать вашего отца, дорогие дети,  потому  что  он  очень
несчастен, и вы невольно ЯвлЯетесь причиной его несчастиЯ. ‚ы  никогда  не
узнаете,  какие  страшные  мучениЯ  заставлЯете   его   переносить   своим
присутствием.  Ќо,  увы,  он  -  жертва  отцовской  любви.  …го  горе  все
увеличиваетсЯ; не пытайтесь, главное, выказывать ему свою любовь: малейшаЯ
из ваших ласк длЯ него ЯвлЯетсЯ ударом кинжала, потому что в вас он  видит
невольную причину своих страданий.
   „орогие детки! ЋтчаиватьсЯ все-таки  не  надо,  если  вы  будете  иметь
настолько власти над собой, чтобы не  искушать  отца  излишней  нежностью:
будьте сдержаннее, и вы значительно облегчите его горе. •раните все это  в
тайне даже от вашего друга, доброго „агобера, который вас так любит. €наче
и вы, и ваш отец, и „агобер, и неизвестный вам друг, пишущий это письмо, -
мы все подвергнемсЯ страшным опасностЯм, потому что у вас есть беспощадные
враги.
   Њужайтесь и надейтесь: быть может, недалек тот день, когда любовь к вам
вашего отца освободЯтсЯ от печали... и тогда  какое  счастье!..  €,  может
быть, это случитсЯ скоро...
   ‘ожгите это письмо, как и другие".

   Џисьмо было составлено так ловко, что,  если  бы  даже  попало  в  руки
маршала и „агобера, они могли  бы  принЯть  его  только  за  нескромность,
странную, досадную, но почти извинительную, если судить по той  манере,  в
которой оно было написано; словом, ничто не могло быть сделано  с  большим
вероломством, если подумать о том жестоком внутреннем разладе,  в  котором
находилсЯ маршал  ‘имон,  без  конца  боровшийсЯ  между  сожалением  вновь
покинуть дочерей и стыдом пренебречь тем, в чем он  видел  свой  свЯщенный
долг. ќти  дьЯвольские  намеки  пробудили  нежность  и  душевную  чуткость
девушек,  и  они  действительно  вскоре  заметили,  что   их   присутствие
доставлЯло отцу и радость и горе и что нередко, видЯ  их,  он  чувствовал,
что не в силах их покинуть, а сознание неисполненного  долга  затуманивало
его лицо. Љонечно, бедные девочки объЯснЯли все это в том смысле,  как  им
подсказывали  анонимные  письма.  Ћни  убедились,  что  в  силу   каких-то
таинственных причин, которые они не  могли  узнать,  их  присутствие  было
тЯжко длЯ отца; отсюда - возрастающаЯ печаль ђозы и Ѓланш; отсюда боЯзнь и
сдержанность, которые против их воли подавлЯли  порыв  дочерней  нежности;
отсюда и то, что маршал, обманутый  внешней  видимостью,  принимал  ее  за
холодность с их стороны. ќто так  больно  отзывалось  в  его  сердце,  что
честное, открытое лицо невольно выдавало горькую скорбь, и,  чтобы  скрыть
навернувшиесЯ слезы, он поспешно уходил от дочерей,  а  пораженные  сироты
повторЯли с тоской:
   - Њы ЯвлЯемсЯ причиной страданиЯ  отца,  наше  присутствие  делает  его
несчастным.
   Њожно себе  представить,  как  должна  была  терзать  любЯщие,  робкие,
наивные сердца подобнаЯ неотвЯзнаЯ мысль. Ќе  доверЯть  письмам  человека,
говорившего им  с  таким  почтением  о  тех,  кого  они  любили,  письмам,
искренность которых ежедневно подтверждалась отношением к ним отца, они не
могли. Ђ интриги, жертвами которых они уже были, и враги,  окружавшие  их,
заставлЯли  верить  опасностЯм,  какими  угрожали  им,  если  они  откроют
что-либо „агоберу, который был так верно охарактеризован в этих письмах.
   Ђ цель интриг была самаЯ простаЯ: уверЯЯ  маршала  в  том,  что  дочери
совсем не так сильно к нему привЯзаны, заставлЯЯ его испытывать  и  другие
терзаниЯ, иезуиты желали, чтобы  он,  преодолев  свои  колебаниЯ,  оставил
дочерей и снова бросилсЯ в рискованную авантюру.  ђоден  желал  достигнуть
того, чтобы маршалу жизнь показалась так горька, что он с  радостью  искал
бы  забвениЯ  в  бурных  волнениЯх  смелого,   рыцарского,   великодушного
предприЯтиЯ, и расчет этот не был лишен логики и вероЯтности.


   Џрочитав письмо, девушки сидели несколько минут в молчании  и  глубоком
унынии. ‡атем ђоза встала и,  подойдЯ  к  камину,  боЯзливо  бросила  туда
письмо:
   - Ќадо его сжечь скорее... иначе случитсЯ большое несчастье...
   - „а какого еще несчастьЯ нам ждать?.. Ќе  довольно  ли  того,  что  мы
огорчаем отца! € какаЯ может быть тому причина?
   - Џослушай, Ѓланш, - сказала ђоза, причем слезы медленно катились из ее
глаз, - быть может, он нас находит не такими, какими желал бы  видеть?  Ћн
любит нас, как дочерей бедной мамы, которую он обожал, а сами по  себе  мы
не соответствуем его мечте. ’ы понимаешь, что Я хочу этим сказать?
   - „а... да... очень возможно, что именно это его и огорчает... Њы такие
неловкие, дикие, необразованные, что ему за нас стыдно, а так как он любит
нас, это его и огорчает...
   - “вы! Њы ведь в этом не виноваты...  ЃеднаЯ  мама  воспитывала  нас  в
глуши, в ‘ибири, как могла...
   - „а, несомненно, отец нас и не обвинЯет; он только мучитсЯ этим...
   - Ћсобенно если у его друзей дочери - красивые,  талантливые,  умные...
Ћн должен горько сожалеть, что мы не такие!
   - Џомнишь, когда он возил нас к  нашей  кузине,  мадемуазель  Ђдриенне,
принЯвшей нас так ласково, он все нам повторЯл:  "‚идели,  девочки?  ЉакаЯ
красавица ваша кузина, какой ум, какое сердце! € при этом столько грации и
очарованиЯ!"
   - Ћ! ‚едь это и правда! Њадемуазель де Љардовилль  так  хороша,  у  нее
такой нежный голос, что при ее виде и мы забыли о своем горе!
   - Ќу вот, сравниваЯ нас с кузиной и с другими красивыми  девушками,  он
не очень-то может гордитьсЯ своими дочерьми... Љонечно, это его  не  может
не огорчать, потому что он всеми любим, уважаем и хотел бы нами гордитьсЯ.
   ‚друг ђоза схватила сестру за руку и воскликнула с тревогой:
   - ‘лушай... слушай... Љакой громкий разговор в комнате отца!
   - „а... и кто-то ходит... это его шаги!
   - Ѓоже! Љак он повышает голос... он сердитсЯ... быть может,  он  придет
сюда...
   € девочки со страхом переглЯнулись.
   €х пугало поЯвление отца... отца, который их  боготворил.  ‚се  громче,
все гневнее становились раскаты голоса в соседней  комнате.  ђоза,  дрожа,
попросила сестру:
   - “йдем... уйдем скорее... пойдем в нашу спальню...
   - Ћтчего?
   - Њы невольно здесь все слышим... а отец этого не подозревает...
   - Џравда... пойдем... - ответила Ѓланш, быстро вставаЯ.
   - џ боюсь... Я никогда не слыхала, чтобы он так сердилсЯ.
   - Ѓоже! - воскликнула, побледнев, Ѓланш и невольно остановилась. - ‚едь
он кричит на „агобера!
   - —то же могло случитьсЯ?
   - “вы! ‚ерно, какое-нибудь несчастье!
   - “йдем скорее... ‘лышать,  что  он  говорит  так  с  нашим  „агобером,
слишком тЯжело!
   ‚ это времЯ в соседней комнате раздалсЯ треск: кто-то  с  силой  бросил
или  разбил  некий  предмет.  ‘ироты,  бледные  и  дрожащие  от  волнениЯ,
бросились к себе в комнату и закрыли дверь.


        42. ђЂЌ…Ќ›‰ ‹…‚

   Њы сейчас опишем сцену, отголосок которой так  напугал  ђозу  и  Ѓланш.
ЏридЯ к себе в комнату в состоЯнии страшного отчаЯниЯ, маршал начал быстро
ходить из угла в угол. …го  красивое,  мужественное  лицо  пылало  гневом,
глаза блестели от  возмущениЯ,  а  на  широком  лбу,  обрамленном  коротко
остриженными седеющими волосами, так сильно  напрЯглись  жилы,  что  можно
было видеть, как они бьютсЯ, и казалось, что они готовы лопнуть. ‚ремЯ  от
времени густые черные усы подергивались судорожной гримасой, похожей на до
конвульсивное движение, которое искажает львиную морду в минуту Ярости.  €
как раненый лев, преследуемый и мучимый бесчисленными  уколами,  порывисто
мечетсЯ по клетке, так маршал ‘имон, задыхаЯсь от гнева, прыжками  металсЯ
по комнате. Љазалось, он то  изнемогал  под  тЯжестью  гнева,  то  Яростно
вызывал на бой невидимого врага, бормоча сквозь зубы непонЯтные  угрозы  и
становЯсь в эту минуту воплощением человека войны и битвы во всем мужестве
и бесстрашии. Ќо вот он остановилсЯ, раздраженно топнул ногой и, подойдЯ к
камину, так сильно позвонил, что шнурок сонетки осталсЯ у него в руках. Ќа
порывистый звонок прибежал слуга.
   - ‚ы  не  сказали,  вероЯтно,  „агоберу,  что  Я  хочу  его  видеть?  -
воскликнул маршал.
   - џ исполнил приказание вашей милости, но господин „агобер  провожал  в
это времЯ сына и...
   - •орошо... идите... - резко и повелительно оборвал его маршал.
   ‘луга вышел, а маршал продолжал ходить по  комнате,  Яростно  комкаЯ  в
левой руке какое-то письмо. ќто письмо невинно подал ему  “грюм,  который,
когда маршал вошел, подбежал к нему, чтобы сделать приЯтное.
   Ќаконец дверь отворилась, и поЯвилсЯ „агобер.
   - џ вынужден, однако, довольно долго дожидатьсЯ вас, - сердито  заметил
маршал.
   „агобер, более огорченный, чем изумленный, таким обращением, которое он
благоразумно приписал возбужденному состоЯнию хозЯина, кротко ответил:
   - €звините, генерал, Я провожал сына и...
   - Ќе угодно ли прочитать? -  резко  прервал  его  маршал  и  сунул  ему
письмо.
   Џока „агобер читал, маршал, откинув  ногой  попавшийсЯ  ему  на  дороге
стул, продолжал с накипающим гневом:
   - ‡начит, у менЯ, в моем  доме,  есть  негодЯи,  подкупленные  врагами,
преследующими менЯ, не даваЯ передышки... Џрочитали, месье?
   -  ЌоваЯ  подлость...  прибавленнаЯ  к  остальным!  -  холодно  отвечал
„агобер, бросаЯ письмо в камин.
   - ќто письмо - ужаснаЯ низость... но в нем  говорЯт  правду!  -  сказал
маршал.
   „агобер взглЯнул на него, ничего не понимаЯ. Њаршал продолжал:
   - € знаете вы, кто подал мне гнусное письмо? Џраво, можно подумать, что
в это дело вмешиваетсЯ сам черт! ‚аша собака!
   - “грюм? - спросил „агобер, остолбенев от изумлениЯ.
   - Ќу да! - с горечью отвечал маршал. - ‚ерно, это  милаЯ  шутка  вашего
изобретениЯ?
   - Њне не до шуток, генерал, - с грустью отвечал „агобер. - џ  и  понЯть
не могу, как это случилось... ђазве только собака нашла письмо в  доме,  и
так как она привыкла носить поноску, то вот и...
   - Ќо кто  же  мог  доставить  это  письмо  в  дом?  ‡начит,  Я  окружен
изменниками? ‡начит, вы ни за чем не смотрите, вы,  которому  Я  полностью
доверЯю...
   - ѓенерал, выслушайте менЯ...
   Ќо маршал, ничего не слушаЯ, продолжал кричать:
   - —ерт знает что такое! Ќеужели, проведЯ двадцать  пЯть  лет  жизни  на
войне, сражаЯсь с армиЯми, борЯсь с невзгодами изгнаниЯ и ссылки, Я устоЯл
против всех ударов длЯ того, чтобы пасть под булавочными  уколами?..  Љак?
„аже у себЯ дома менЯ  будут  безнаказанно  мучить,  преследовать,  пытать
каждую секунду - и все из-за низкой ненависти, причины которой Я не  знаю?
Ќо когда Я говорю, что не знаю, Я ошибаюсь. ‡а всем этим стоит, Я  уверен,
изменник д'ќгриньи... “ менЯ нет  другого  врага...  это  все  он...  этот
человек... „овольно! Џора с ним  покончить...  Я  устал...  Я  выбилсЯ  из
сил...
   - Ќо, генерал, ведь он свЯщенник...
   - Ђ что мне за дело, что  он  свЯщенник!  џ  заставлю  этого  предателЯ
вспомнить, что он был солдатом...
   - Ќо, генерал...
   - ѓоворю вам, что Я должен, наконец, наказать кого-нибудь, - с  Яростью
воскликнул маршал. - џ должен, наконец, все эти мерзости и низости  свести
к одному живому лицу, которое  мне  за  ник  и  ответит!  ‚едь  моЯ  жизнь
сделалась адом... менЯ опутали со всех сторон... вы это знаете... €  никто
не стараетсЯ избавить менЯ от гневных вспышек,  которые  менЯ  сжигают  на
медленном огне! € мне не на кого рассчитывать!..
   - ѓенерал, Я не могу этого так оставить, - сказал „агобер  спокойным  и
твердым голосом.
   - —то такое?
   - ѓенерал, Я не могу допустить, чтобы вы говорили, что вам не  на  кого
рассчитывать... ЉончитсЯ тем, что вы этому и в самом деле поверите! €  вам
будет еще тЯжелее, чем тому, кто не  сомневаетсЯ  в  своей  преданности  и
готов броситьсЯ за вас в огонь... ‚ы знаете, что Я имею право так  сказать
о себе...
   ќти простые слова, сказанные прочувствованным тоном, привели маршала  в
чувство,  потому  что  его  великодушнаЯ  и  честнаЯ  натура,   на   времЯ
ожесточеннаЯ   гневом   и   неприЯтностЯми,   быстро   обрела   врожденную
справедливость...
   ЋбращаЯсь к „агоберу, маршал сказал все еще взволнованным  голосом,  но
уже спокойнее:
   - ’ы прав... џ не могу сомневатьсЯ в тебе... Я вспылил... подлое письмо
вывело менЯ из себЯ... Џраво, можно с ума сойти... џ стал и  несправедлив,
и груб, и неблагодарен... и к тому же неблагодарен по отношению к  кому...
к тебе!
   - Ќе будем больше говорить  обо  мне,  генерал.  ђугайте  менЯ  сколько
хотите, только верьте мне. Ќо что с вами произошло?
   ‹ицо маршала снова омрачилось, и он проговорил быстро и отрывисто:
   - ‘о мной произошло то, что менЯ презирают и мною пренебрегают!
   - ‚ас?.. ‚ами?
   - „а... мной, - с горечью отвечал маршал. - ‚прочем, зачем скрывать  от
тебЯ новую рану! џ усомнилсЯ в тебе и должен тебЯ вознаградить.  “знай  же
все: с некоторого времени Я замечаю, что мои  старые  товарищи  по  оружию
постепенно отходЯт от менЯ...
   - Ђ... так вот на что намекают в этом письме!
   - „а, именно на это... и, к несчастью, это вполне справедливый намек...
- со вздохом и возмущением отвечал маршал.
   - Ќо это невозможно: генерал, вас так любЯт, так уважают...
   - ‚се это слова, а Я тебе представлЯю факты. Ќаступает молчание,  когда
Я  куда-нибудь  вхожу.   ‚место   товарищеской   приЯзни   мне   оказывают
церемонно-вежливый прием, - словом, Я всюду подмечаю те  почти  неуловимые
мелочи и тысЯчи оттенков, которые ранЯт сердце, но не дают  возможности  к
чему-нибудь придратьсЯ!
   - џ не могу не верить вашим словам, - сказал пораженный „агобер,  -  но
решительно терЯюсь...
   - ќто невыносимо. џ решил сегоднЯ  добитьсЯ  истины.  ‘егоднЯ  утром  Я
пошел к генералу д'Ђвренкуру; мы были  вместе  полковниками  императорской
гвардии. ќто олицетвореннаЯ честность и благородство. џ пришел  к  нему  с
открытым сердцем. "џ замечаю, - сказал Я, - что со мной  все  стали  очень
холодны.  Ќесомненно,  кто-то  распространЯет  на  мой  счет  какую-нибудь
клевету; скажите мне все; знаЯ, за что на менЯ нападают, Я смогу честно  и
открыто защищатьсЯ".
   - Ќу и что же, генерал?
   - „'Ђвренкур осталсЯ вежлив и бесстрастен. Ћн холодно отвечал мне: "Њне
неизвестна клевета в ваш адрес, маршал". - "Ќе в маршале дело,  мой  милый
д'Ђвренкур: мы старые  солдаты,  старые  друзьЯ.  Ѓыть  может,  Я  слишком
придирчив в вопросах чести, но мне кажетсЯ, что и вы и мои  другие  друзьЯ
стали ко мне относитьсЯ менее сердечно, чем прежде. Ћтрицать это нельзЯ...
Я это вижу, знаю и чувствую". ’огда д'Ђвренкур ответил мне все  с  той  же
холодностью:  "џ  не  замечал,  чтобы  к  вам  относились  не  с   должным
вниманием". - "„а разве в этом дело! - сказал Я, крепко сжимаЯ  его  руку,
слабо отвечавшую на это дружеское пожатие, - Я говорю о прежней дружбе,  о
сердечности, о доверии, с каким менЯ встречали прежде,  а  теперь  ко  мне
относЯтсЯ почти как к чужому. ‡а что же это?  Ћтчего  такаЯ  перемена?"  -
Џо-прежнему сдержанный и холодный, д'Ђвренкур  ответил:  "ќто  вещь  такаЯ
щекотливаЯ, маршал, что Я не могу ничего вам сказать по этому  поводу!"  “
менЯ сердце забилось от гнева и обиды. Ќо  что  Я  мог  сделать?  Ѓыло  бы
безумием вызвать д'Ђвренкура на дуэль. Љонечно,  из  чувства  собственного
достоинства  Я  должен  был  положить  конец   этому   разговору,   только
подтвердившему мои сомнениЯ. €так, - продолжал маршал, становЯсь все более
и более возбужденным, - Я лишаюсь уважениЯ, на которое имею полное  право,
подвергаюсь презрению и даже не знаю причины - за что все это?  —то  может
быть отвратительнее? …сли бы привели хоть один факт, назвали хоть какой-то
слух, Я мог бы защищатьсЯ, отомстить наконец. Ќо  ничего...  ничего...  ни
слова...  одна  вежливаЯ  холодность,  более  оскорбительнаЯ,  чем  прЯмаЯ
обида... Ќет... решительно... это уже слишком... а тут еще другие  заботы!
Љакую Я веду жизнь после смерти отца? Ќахожу ли Я покой или счастье хоть у
себЯ в доме? Ќет. џ возвращаюсь сюда, чтобы читать мерзкие письма!  „очери
становЯтсЯ все более и более равнодушными ко мне. Ќу да,  -  прибавил  он,
видЯ изумление „агобера. - Ђ между тем Я их так сильно люблю!
   - ‚аши дочери равнодушны к вам? - переспросил пораженный солдат.  -  ‚ы
их упрекаете в равнодушии?
   - „а ѓосподи, не упрекаю нисколько; они менЯ не могли еще узнать!
   - Ћни не могли вас узнать? - волнуЯсь, с обидой начал „агобер. - Ђ  про
кого же им беспрестанно рассказывала их мать? Ђ разве в беседах со мной вы
не были длЯ них всегда третьим участником разговора? Љого же мы  учили  их
любить? Љого же, кроме вас?
   - ‚ы их защищаете... и это справедливо... они  вас  любЯт  больше,  чем
менЯ! - с возрастающей горечью заметил маршал.
   „агобера это так глубоко огорчило, что  он  только  молча  взглЯнул  на
маршала.
   - Ќу да! - с болезненным возбуждением продолжал тот. - Ќу да...  это  и
низко и неблагодарно, но делать нечего!  ‘колько  раз  Я  тайно  завидовал
сердечному доверию, с каким мои дочери относЯтсЯ к вам, между тем  как  со
мной,  своим  отцом,  они  вечно  пугливы.  …сли  на  их  печальных  лицах
промелькнет когда-нибудь улыбка, то только когда они видЯт вас. Ђ длЯ менЯ
- лишь холодность, почтительность и стеснительность... менЯ  это  убивает!
…сли бы Я был уверен в их любви, Я ничего бы не боЯлсЯ,  Я  все  преодолел
бы...
   ‡атем, увидав, что „агобер бросилсЯ к  дверЯм  комнаты  ђозы  и  Ѓланш,
маршал закричал:
   - Људа ты?
   - ‡а вашими дочерьми, генерал.
   - ‡ачем?
   - —тобы поставить их здесь перед вами и сказать: "‚аш отец думает,  что
вы его не любите..." - только это и сказать... тогда вы увидите...
   - „агобер! џ запрещаю вам это!
   - ’ут дело не в „агобере... ‚ы не имеете права быть так несправедливы к
бедным малюткам...
   € солдат снова направилсЯ к дверЯм.
   - „агобер! џ вам приказываю остатьсЯ здесь.
   - Џослушайте, генерал, - резко заговорил отставной конногренадер. -  џ,
конечно, солдат, ваш - подчиненный, ваш слуга наконец, но когда речь  идет
о защите ваших дочерей, тут  нет  ни  чинов,  ни  отличий...  ‚се  следует
выЯснить... џ считаю самым лучшим, когда хорошие люди объЯснЯютсЯ лицом  к
лицу... иного способа Я не признаю.
   …сли бы маршал не удержал его за руку, „агобер был  бы  уже  в  комнате
сирот.
   - Ќи с места!  -  так  повелительно  крикнул  маршал,  что  привычка  к
дисциплине заставила солдата опустить голову и замереть на месте.
   - —то вы хотели сделать? - начал маршал. -  „обитьсЯ  от  моих  дочерей
признаниЯ в чувстве, которого они не испытывают? ‡ачем? ќто не их  вина...
а моЯ, конечно...
   - Ђх, генерал! - с отчаЯнием сказал солдат. - џ теперь даже не чувствую
гнева... когда слышу, что вы так говорите о своих  дочерЯх...  Њне  только
страшно больно... сердце разрываетсЯ...
   Њаршал, тронутый волнением „агобера, продолжал уже гораздо мЯгче:
   - Ќу ладно... хорошо... положим, Я не прав... но позвольте...  ответьте
мне... Я говорю теперь без горечи... без ревности... ђазве мои  дочери  не
доверчивее, не непринужденнее с вами, чем со мной?
   -  „а,  черт  возьми,  -  воскликнул  „агобер,  -  с  “грюмом  они  еще
непринужденнее, чем со мной, коли на то пошло! ‚едь вы им отец... а как ни
добр отец, он все-таки внушает почтение... Ћни со мной держатсЯ  свободно?
„а, черт возьми, разве они могут быть ко мне почтительны, коли Я нЯнчил их
с колыбели, несмотрЯ на мои усы и шесть футов росту... Љроме того...  надо
сказать правду: вы все это времЯ, еще до  смерти  вашего  отца,  были  все
чем-то опечалены... озабочены...  девочки  это  заметили,  и  то,  что  вы
принимаете за холодность, -  просто  тревога  за  вас!  Ќет,  генерал,  вы
несправедливы... вы жалуетесь на то, что они вас любЯт слишком!
   - џ жалуюсь на то, от чего страдаю... - сказал  маршал.  -  Њне  одному
известны мои страданиЯ...
   - €, верно, они очень сильны, -  заметил  солдат,  заходЯ  дальше,  чем
хотел, благодарЯ привЯзанности к сиротам, - потому что это слишком  больно
отзываетсЯ на тех, кто вас любит!
   - Ќовые упреки?
   - Ќу да, упреки!.. - воскликнул „агобер. - †аловатьсЯ могли  бы  скорее
ваши дети на то, что вы так холодны с ними и так плохо их знаете...
   - „овольно! - сказал маршал, насилу сдерживаЯсь. - “ж это слишком!
   - Љонечно, довольно! - все с большим волнением  говорил  „агобер.  -  ‚
самом деле, зачем защищать бедных девочек, которые умеют только  любить  и
быть покорными? Љ чему защищать их от несчастного ослеплениЯ отца?
   Њаршал не удержалсЯ от нетерпеливого и гневного движениЯ и продолжал  с
принужденным спокойствием:
   - Њне приходитсЯ постоЯнно иметь в виду все, что вы длЯ менЯ сделали...
чтобы прощать все, что вы себе позволЯете...
   - Ќо отчего вы не хотите, чтобы Я привел сюда ваших дочерей?
   - „а разве вы не видите, что эта сцена менЯ  убивает?  -  воскликнул  с
раздражением маршал. - ђазве вы не понимаете, что Я не  хочу,  чтобы  дети
были свидетелЯми того, что Я переживаю! ѓоре отца имеет свое  достоинство,
и вы должны были бы понимать его и уважать!
   - “важать? Ќет... потешу что причина его - несправедливость...
   - „овольно... довольно...
   - € мало того, что вы себЯ мучите, - продолжал „агобер, -  знайте,  что
вы уморите с горЯ и ваших детей, слышите?..  Ќе  длЯ  того  Я  их  вез  из
‘ибири...
   - “преки!
   - „а! “ж коли хотите знать, вы неблагодарны  и  по  отношению  ко  мне,
потому что делаете ваших дочерей несчастными...
   - ‚он отсюда! - с таким гневом закричал маршал, что  „агобер  опомнилсЯ
и, сожалеЯ, что так далеко зашел, начал было:
   - ѓенерал, Я виноват... был дерзок... простите менЯ... но...
   - •орошо... Я вас прощаю, но прошу оставить менЯ одного...
   - ѓенерал... позвольте одно слово...
   - џ прошу вас менЯ оставить... прошу как услуги... довольно вам  этого?
- говорил маршал, стараЯсь сдерживатьсЯ.
   ‘трашнаЯ бледность покрывала теперь лицо генерала, так недавно пылавшее
от гнева. ќтот симптом показалсЯ „агоберу настолько опасным, что он  снова
начал просить:
   - ѓенерал... умолЯю вас... позвольте мне хоть минуту...
   - ‡начит,  уйти  должен  Я,  если  вы  не  уходите?  -  сказал  маршал,
направлЯЯсь к двери.
   ќти слова были произнесены таким тоном, что „агобер не осмелилсЯ больше
настаивать и с жестом огорчениЯ и отчаЯниЯ медленно вышел из комнаты.


   ‘пустЯ несколько  минут  маршал,  после  мрачного  молчаниЯ  и  долгого
болезненного колебаниЯ, во времЯ которого  он  несколько  раз  подходил  к
двери в комнату дочерей, наконец пересилил себЯ и, отерев платком холодный
пот, выступивший у него на лбу, быстрыми шагами направилсЯ к ним, стараЯсь
скрыть свое волнение.


        43. €‘Џ›’ЂЌ€…

   „агобер был совершенно прав,  защищаЯ  своих  детей,  как  он  отечески
называл  ђозу  и  Ѓланш,  а  между  тем  подозрениЯ  маршала  относительно
холодности его дочерей, к несчастью,  объЯснЯлись  внешними  проЯвлениЯми.
Љак маршал и говорил отцу, он не мог объЯснить себе то грустное, боЯзливое
смущение, которое овладевало девушками, когда они были с ним,  и  напрасно
искал причину этого в их равнодушии. €ногда ему казалось, что  он  не  мог
достаточно хорошо скрыть горе об их умершей матери и  этим,  так  сказать,
внушил им мысль, что они не могут утешить его. ’о  ему  казалось,  что  он
недостаточно был нежен с ними и оттолкнул их солдатской грубостью. ’о он с
горечью уверЯл себЯ, что из-за долгой разлуки с ними он казалсЯ им  чужим.
‘ловом, целый рЯд  самых  малообоснованных  предположений  завладевал  его
умом, а как только семена сомнениЯ, недовериЯ, боЯзни  брошены,  то,  рано
или поздно, с роковым упорством они  дадут  ростки.  ’ем  не  менее,  хотЯ
маршал страдал  от  холодности  дочерей,  его  привЯзанность  к  ним  была
настолько велика, что горе от возможной разлуки с ними вызывало в  нем  те
колебаниЯ, которые отравлЯли ему жизнь; это была мучительнаЯ борьба  между
отцовской любовью и долгом, который он почитал свЯщенным.
   —то касаетсЯ  клеветы,  искусно  распускаемой  среди  старых  товарищей
маршала и влиЯвшей на их отношениЯ к нему,  то  ее  распространЯли  друзьЯ
кнЯгини де ‘ент-„езье. Џозже мы объЯсним смысл и цель этих  отвратительных
слухов, которые  вместе  с  другими  ранами,  наносимыми  сердцу  маршала,
доводили его до крайнего предела отчаЯниЯ.
   Ћбуреваемый  гневом  и  возбуждением,  в  какое   его   приводили   эти
беспрестанные _булавочные уколы_, как он их называл, маршал грубо обошелсЯ
с „агобером, неосторожные  слова  которого  его  задели.  Ќо  после  ухода
солдата убежденнаЯ защита „агобером ђозы и  Ѓланш  пришла  на  ум  маршалу
среди раздумий, и он начал сомневатьсЯ  в  верности  своих  предположений.
’огда он решилсЯ на испытание, и, если бы оно подтвердило сомнениЯ в любви
дочерей, он готов был выполнить страшный замысел. Ћн направилсЯ в  комнату
дочерей.
   ’ак как шум его  разговора  с  „агобером  смутно  долетал  до  девушек,
несмотрЯ на то что они спрЯтались у себЯ в спальной комнате, то,  конечно,
их бледные  лица  были  очень  встревожены  при  поЯвлении  отца.  „евочки
почтительно встали, когда маршал вошел, но тесно жались  друг  к  другу  и
испуганно трепетали.
   Ђ между тем на лице отца не видно было  ни  гнева,  ни  строгости:  его
черты выражали глубокую горесть, котораЯ, казалось, говорила:
   "„ети мои... Я страдаю... Я пришел к вам, чтобы  вы  менЯ  успокоили...
любите менЯ... или Я умру!"
   ќто так Ясно _запечатлелось_ на  лице  маршала,  что  если  бы  девушки
послушались первого душевного движениЯ, то  они  бросились  бы  к  нему  в
объЯтиЯ... Ќо им припомнились слова письма, что всЯкое выражение  нежности
с их стороны тЯжело длЯ отца, они  обменЯлись  взглЯдом,  но  остались  на
месте.
   Џо роковой случайности и маршал в эту минуту сгорал от желаниЯ  открыть
объЯтиЯ детЯм. Ћн смотрел на них с обожанием и сделал легкое движение  как
бы длЯ того, чтобы  позвать  их,  не  осмеливаЯсь  на  большее  из  страха
оказатьсЯ непонЯтым.  „евочки,  повинуЯсь  пагубным  анонимным  внушениЯм,
остались молчаливы, неподвижны и испуганны, а отец принЯл это за выражение
полного равнодушиЯ.
   Џри виде  внешнего  безразличиЯ  маршалу  показалось,  что  сердце  его
замирает; больше он не мог сомневатьсЯ: дочери не  понимали  ни  страшного
горЯ, ни его безнадежной любви.
   "Џо-прежнему холодны! - подумал он. - џ не ошибалсЯ".
   ‘тараЯсь,  однако,  скрыть  то,  что  он  испытывал,  он  сказал  почти
спокойно, приближаЯсь к ним:
   - ‡дравствуйте, девочки...
   - „обрый день, батюшка! - отвечала менее робкаЯ ђоза.
   - џ вчера не смог с вами увидетьсЯ... - взволнованным голосом продолжал
он. - џ был очень занЯт... речь шла о службе... об очень важном вопросе...
‚ы не сердитесь... что Я не повидал вас?..
   ‘тараЯсь улыбнутьсЯ, он, конечно, умолчал, что  приходил  взглЯнуть  на
них ночью, чтобы успокоитьсЯ после тЯжелой вспышки горЯ.
   - Ќе правда ли, вы мне прощаете... что Я так забыл вас?
   - „а, батюшка! - отвечала Ѓланш, опускаЯ глаза.
   - Ђ если бы Я принужден был уехать  на  времЯ,  -  медленно  проговорил
отец, - вы бы менЯ извинили?.. ‚ы бы скоро утешились? Ќе правда ли?
   - Ќам было бы очень грустно, если бы наше присутствие вас в  чем-нибудь
стеснЯло... - сказала ђоза, вспомнив наставлениЯ письма.
   ‚  этом  ответе,  робком  и  смущенном,   маршал   заподозрил   наивное
равнодушие. Ћн  больше  не  мог  сомневатьсЯ  в  отсутствии  привЯзанности
дочерей.
   "‚се кончено, - думал несчастный отец, не сводЯ глаз со своих детей,  -
ничто не отозвалось в их  сердце...  “еду  Я...  или  останусь  -  им  все
равно!.. Ќет, Я ничего длЯ них не значу, потому что  в  эту  торжественную
минуту, когда они видЯт менЯ, быть  может,  в  последний  раз...  дочерний
инстинкт не подсказывает им, что их любовь могла бы менЯ спасти".
   Џод влиЯнием тЯгостной мысли маршал с такой  тоской,  с  такой  любовью
взглЯнул на девушек, что ђоза и Ѓланш, взволнованные, испуганные, невольно
уступили неожиданному порыву и бросились на шею отцу,  покрываЯ  его  лицо
поцелуЯми и слезами. Њаршал не сказал ничего; девушки тоже  не  промолвили
ни слова, но все трое разом понЯли друг друга... ’очно электрическаЯ искра
внезапно пробежала по их сердцам и соединила их.
   € страх, и сомнениЯ, и  коварные  советы  -  все  было  забыто  в  этом
непреодолимом порыве, бросившем дочерей в объЯтиЯ отца. ‚ роковую  минуту,
когда неизъЯснимое недоверие должно было разлучить  их  навеки,  внезапный
порыв придал им веру друг в друга.
   Њаршал все понЯл; но у него не хватало слов  выразить  свою  радость...
ђастроганный, растерЯнный, он целовал волосы, лоб и руки девочек, вздыхаЯ,
плача и смеЯсь в одно  и  то  же  времЯ;  казалось,  он  сошел  с  ума  от
ликованиЯ, обезумел, опьЯнел от счастьЯ. Ќаконец он воскликнул:
   - ‚от они опЯть мои... Я нашел их... да нет... Я их и не  терЯл...  Ћни
менЯ всегда любили... Ћ теперь Я не сомневаюсь... Ћни менЯ  любили...  они
только боЯлись... не смели мне открытьсЯ... Я внушал им  страх...  Ђ  Я-то
думал... но Я сам во всем виноват... Ђх, как это  приЯтно...  как  придает
силы... мужества... какие надежды возбуждает... Ќу,  теперь,  ха-ха-ха!  -
плакал он и смеЯлсЯ, одновременно целуЯ и обнимаЯ  дочерей,  -  пусть  все
менЯ мучают... презирают... џ вызываю всех на бой... Ќу, милые мои голубые
глаза, поглЯдите на менЯ... прЯмо в лицо... ведь  вы  менЯ  возвращаете  к
жизни!
   - Џапа!  ’ак  вы  нас,  значит,  любите,  как  и  мы  любим  вас?  -  с
очаровательной наивностью воскликнула ђоза.
   -  €  мы  можем  часто-часто,  всЯкий  день  вас  обнимать,  ласкать  и
радоватьсЯ, что вы с нами?
   - €, значит, нам можно будет отдать вам всю любовь и нежность,  которые
мы сберегали в глубине сердца и которые - увы! -  к  нашему  горю,  мы  не
могли вам выказать?
   - € можно высказать вслух то, что мы произносим только шепотом?
   - Њожно... можно, мои дорогие, - говорил маршал, задыхаЯсь от  радости.
- „а кто же вам раньше мешал, дети?..  Ќу,  не  нужно...  не  отвечайте...
забудем прошлое... џ все понимаю: мои заботы... вы их объЯснЯли не  так...
и это вас огорчало... Ђ Я, видЯ вашу печаль...  объЯснЯл  ее  по-своему...
потому что... „а нет...  Я  совсем  говорить  не  могу...  Я  могу  только
смотреть на вас... “ менЯ голова кругом пошла... это все от счастьЯ...
   - „а, папочка, смотрите на нас... вот так, в  самые  глаза...  в  самую
глубину сердца, - с восторгом говорила ђоза.
   - € вы прочтете там, как мы счастливы и  как  любим  вас!  -  прибавила
Ѓланш.
   - "‚ы"... "вы", это что значит? џ говорю "вы" оттого, что  вас  двое...
вы же должны мне говорить "ты"...
   - Џапа, дай руку! - сказала  Ѓланш,  прикладываЯ  руку  отца  к  своему
сердцу.
   - Џапа, дай руку! - сказала ђоза, завладеваЯ другой рукой отца.
   - ‚еришь ли ты теперь нашей любви, нашему счастью? - спрашивали сестры.
   ’рудно передать выражение нежной гордости и детской любви,  сиЯвших  на
прелестных лицах близнецов, в то времЯ как  отец,  приложив  свои  руки  к
девственным сердцам, с восторгом чувствовал их радостное, быстрое биение.
   - „а! ’олько радость и нежнаЯ любовь могут заставить сердце так битьсЯ!
- воскликнул маршал.
   ѓлухой, подавленный вздох заставил обе темнокудрые головы и седую разом
обернутьсЯ к двери. Ћни увидели высокую фигуру  „агобера  и  черную  морду
“грюма, поводившую носом у колен своего хозЯина.
   ‘олдат, вытираЯ усы и глаза клетчатым синим платком, не двигалсЯ, точно
статуЯ бога ’ерма. ‘правившись с волнением, он покачал головой  и  хриплым
от слез голосом сказал маршалу:
   - —то?! ‚едь Я вам говорил!
   - Њолчи уж! - сказал маршал,