ь
слезами... „евушка плакала долго... очень долго. Ќаконец,  когда  источник
горьких слез, казалось, иссЯк, она подошла к письменному столу, вынула  из
тайника тетрадь, котораЯ  накануне  была  просмотрена  ”лориной,  и  почти
половину ночи писала в ней.


        11. „Ќ…‚Ќ€Љ ѓЋђЃ“Ќњ€

   Љак мы уже сказали, ѓорбуньЯ часть ночи  писала  в  тетради,  найденной
накануне ”лориной.  ЏоследнЯЯ,  пробежав  наскоро  несколько  страниц,  не
решилась похитить рукопись до получениЯ категорического  приказа  от  лиц,
которые ее заставлЯли так действовать и кому она должна  была  сообщить  о
содержании тетради.
   ЋбъЯсним существование этой  рукописи,  прежде  чем  познакомим  с  ней
читателЯ.
   Џервое слово в этой тетради было написано в тот  день,  когда  ѓорбуньЯ
понЯла, что любит ЂгриколЯ. ѓорбуньЯ была по  природе  общительна,  но  из
страха показатьсЯ смешной - этот  страх,  болезненно  преувеличенный,  был
единственной слабостью беднЯжки - она никому не решалась доверить  роковую
страсть,  кроме  бумаги,  немого  свидетелЯ  робких   или   раненых   душ,
терпеливого, холодного, тихого и немого друга, который если не отвечает на
мучительные жалобы, зато выслушивает их и никогда не  забывает.  Љогда  ее
сердце было переполнено волнениЯми, то сладкими и грустными, то горькими и
безнадежными, беднаЯ работница находила меланхолическую прелесть  в  своих
одиноких,  немых  излиЯниЯх,  облеченных  то  в  поэтическую,  простую   и
трогательную форму, то писанных наивной прозой. Џостепенно она привыкла не
ограничивать свои признаниЯ только тем,  что  касалось  ЂгриколЯ.  ’ут  же
записывала она те мысли, какие у нее ЯвлЯлись при виде красоты, счастливой
любви, материнства, богатства и  горЯ,  и  они  носили  настолько  сильный
отпечаток ее личности, столь несчастливо необычной,  что  она  никогда  не
осмелилась бы открыть эти мысли Ђгриколю.
   ’аков был дневник бедной работницы, хворой, уродливой  и  нищей,  но  с
душой ангела и с редким умом, глубина которого  развивалась  под  влиЯнием
чтениЯ, размышлений и  уединениЯ;  это  были  неведомые  никому  страницы,
полные глубоких замечаний о людЯх и событиЯх, высказанных под особым углом
зрениЯ, присущим ѓорбунье в силу ее роковой судьбы.
   ‘ледующие строки, резко прерывавшиесЯ то там, то здесь и носившие следы
слез в результате того волнениЯ,  которое  испытывала  ѓорбуньЯ  накануне,
после того как она узнала о глубокой любви ЂгриколЯ к  Ђнжели,  составлЯли
последние страницы этого дневника.

   "ЏЯтница, 3 марта 1832 г.
   ...€ ночью мне не приснилось никакого тЯжелого сна... и утром Я  встала
без всЯких предчувствий.  џ  была  спокойна  и  безмЯтежна,  когда  пришел
Ђгриколь...
   Ћн не показалсЯ мне взволнованным. ‘перва он рассказал мне о  господине
ѓарди, а потом прЯмо... без всЯких обинЯков он промолвил:
   "‚от уже четыре днЯ, как Я безумно  влюблен...  ќто  чувство  настолько
серьезно, что Я думаю о женитьбе... џ пришел к тебе за советом..."
   € вот как это ужасное длЯ менЯ сообщение сделано:  просто...  от  всего
сердца; Я была по одну сторону камина, Ђгриколь - по  другую,  и  разговор
шел как будто о самых незначительных вещах. Ђ между тем слов ЂгриколЯ было
достаточно, чтобы разбить сердце... Љто-то приходит, братски обнимает вас,
садитсЯ, разговаривает с вами... и потом... потом... Ѓоже мой!.. Ѓоже... Я
схожу с ума...

   ’еперь Я немного успокоилась. ЊужайсЯ, бедное сердце, крепись! ‚ минуту
тЯжелого горЯ, когда на менЯ обрушитсЯ какое бы то ни было несчастье,  мне
стоит только перечитать  эти  строки,  чтобы  сказать:  как  ничтожно  мое
теперешнее горе в сравнении с тем, что Я испытывала тогда!
   Љак ужасно мое горе...  Ћно  необоснованно  постыдно  и  смешно.  џ  не
призналась бы в нем даже снисходительной  и  нежной  матери...  “вы!  …сть
ужаснаЯ печаль, котораЯ тем не  менее  заставлЯет  только  презрительно  и
сострадательно  пожать  плечами...  увы!  Ѓывает  запретное  несчастье,  в
котором нельзЯ и признатьсЯ. Ђгриколь просил менЯ завтра пойти к  девушке,
которой он страстно увлечен, и дать ему  совет,  женитьсЯ  или  нет...  Ћн
доверЯет чутью моего сердца... …два ли это не самое  тЯжелое  после  того,
как он безжалостно объЯвил мне о своей любви.
   Ѓезжалостно... Ќет, Ђгриколь... нет, нет, брат мой...  прости  менЯ  за
этот несправедливый вопль страданиЯ!.. ђазве  ты  знаешь...  разве  можешь
знать, что Я люблю тебЯ сильнее, чем ты когда-нибудь  будешь  любить  свою
прелестную Ђнжель?
   "Ѓрюнетка... талиЯ нимфы... бела, как лилиЯ... голубые глаза, вот такие
громадные..." ’аким нарисовал он  ее  портрет.  Ѓедный  Ђгриколь,  как  бы
больно было тебе, если бы ты знал, что каждое  твое  слово  раздирает  мне
сердце!
   Ќикогда Я не сознавала Яснее,  до  чего  жаль,  до  чего  глубоко  жаль
близкого  и  дорогого  человека,  бессознательно,  с  улыбкой   на   устах
наносЯщего вам смертельную рану...  Џорицать  его  нельзЯ...  и  только  с
ужасом думаешь, как он страдал бы, если бы знал, какую муку он причинЯет!
   “дивительно! Ќикогда Ђгриколь не казалсЯ мне  так  хорош,  как  сегоднЯ
утром... Љак смЯгчались его мужественные черты, когда он говорил о тревоге
той  красивой  молодой  дамы!..  Љогда  Я  слушала  рассказ   о   женщине,
рисковавшей гибелью ради любимого  человека,  Я  чувствовала,  как  сильно
трепетало мое сердце... руки горели как в огне... Я всЯ поддалась какой-то
томной неге... Џозор и безумие!!! ђазве Я имею право это чувствовать!!!

   џ помню, что когда он это говорил, Я мельком  взглЯнула  в  зеркало;  Я
гордилась своим  хорошеньким  нарЯдом,  а  он  на  него  даже  не  обратил
вниманиЯ! Њне казалось, что чепчик мне идет, что мои волосы  блестЯт,  что
взглЯд мой нежен... Ђгриколь был так хорош, что Я чувствовала  себЯ  менее
безобразной, чем обычно!!! Љонечно, чтобы оправдать себЯ в своих глазах за
то, что осмеливалась его любить!
   Љонечно,  рано  или  поздно...  так  должно  было  случитьсЯ...   ЉакаЯ
утешительнаЯ мысль!.. ќто все равно, что сказать тому,  кто  любит  жизнь:
смерть ничего не значит... все равно - ведь умирать придетсЯ!
   ’олько сознание долга менЯ удерживало от самоубийства... это  последнее
слово  несчастных,  предпочитающих  идти  к  Ѓогу,  оставаЯсь  среди   …го
созданий... ЌельзЯ думать только о себе. џ говорила: Ѓог милосерден...  Ћн
дает  возможность  самым  обойденным  судьбою  существам  привЯзыватьсЯ  к
кому-нибудь... приносить себЯ в жертву. Њне, такой слабой и несчастной, он
давал всегда возможность быть кому-нибудь полезной. ‘егоднЯ...  мне  очень
хотелось покончить с собой... ведь Я не нужна больше ни Ђгриколю,  ни  его
матери... Ќо что будет с несчастными, которых мне поручила мадемуазель  де
Љардовилль? Ђ сама моЯ покровительница? •оть она менЯ и журила по-дружески
за подозрениЯ в отношении _этого человека_, но  Я  больше  чем  когда-либо
боюсь за нее... џ чувствую, что ей грозит опасность...  џ  знаю,  что  мое
присутствие здесь нужно больше, чем когда-либо...  Ќадо,  значит,  жить...
жить длЯ того, чтобы видеть ту... кого Ђгриколь безумно  полюбил!  Ѓоже...
отчего Я испытывала только горе, а никогда не  испытывала  ненависти?..  Ђ
между тем в этом чувстве,  должно  быть,  кроетсЯ  горькое  наслаждение...
‘только людей ненавидЯт!!! Ѓыть может... Я ее возненавижу... его Ђнжель...
Ћн так наивно сказал: "Џрелестное имЯ Ђнжель... не правда ли, ѓорбуньЯ?"
   Џоставить  рЯдом  это  имЯ  и  мою  кличку,  ироничный  намек  на   мое
уродство!.. Ѓедный Ђгриколь!.. бедный брат!.. Ђ ведь  доброта  может  быть
так же безжалостно слепа, как и злоба...
   Њне... ненавидеть эту молодую девушку?.. да за что? ђазве  это  у  менЯ
она похитила свою красоту, пленившую ЂгриколЯ? ђазве Я могу  сердитьсЯ  на
нее за красоту?
   Љогда Я еще не примирилась со своим  безобразием,  Я  часто  задавалась
вопросом:  зачем  ‘оздатель  так  неравно  разделил  дары   между   своими
творениЯми? Ќо привычка к страданию позволила мне размышлЯть  спокойнее...
и Я уверила себЯ... да, Я  этому  верю  твердо,  что  на  долю  красоты  и
безобразиЯ  достались  самые  благородные  чувства  души:   восхищение   и
сожаление!  ’акие,  как  Я,  любуютсЯ  красотой  таких,  как  Ђнжель,  как
Ђгриколь, а те, в свою очередь, жалеют таких,  как  Я...  Ќо  ведь  бывают
иногда безумные надежды!..  ЃлагодарЯ  тактичному  замалчиванию  Ђгриколем
своих _любовных увлечений_... Я мечтала,  что  у  него  их  не  было...  Я
думала, что он, быть может, любит менЯ... но что боитсЯ насмешек над  этой
любовью и потому молчит... џ даже написала стихи на эту тему, и,  кажетсЯ,
это было лучшее мое произведение!  ‘траннаЯ  судьба!  …сли  Я  люблю...  Я
смешна... …сли бы кто полюбил менЯ... он был бы еще смешнее... Љак могла Я
забыть это...  и  страдать  так...  как  теперь  страдаю?..  Ќо  да  будет
благословенно это страдание, потому что оно  не  дает  места  ненависти...
Ќет, Я не возненавижу эту девушку... Я до конца исполню долг  сестры...  Я
прислушаюсь к голосу сердца: оно чутко к беде, грозЯщей близким...  и  оно
будет руководить мною и просветит менЯ!
   џ боюсь одного: что не слажу с волнением и расплачусь при виде  Ђнжели.
ќти слезы могут открыть глаза Ђгриколю!  Ѓоже,  если  он  узнает  про  мою
любовь!!! „ень, когда это случитсЯ, будет  последним  днем  моей  жизни...
Џотому что у менЯ поЯвитсЯ тогда нечто более высшее, чем долг,  -  желание
избежать стыда, неизлечимого стыда, который Я всегда  буду  ощущать  таким
жгучим, как  прикосновение  раскаленного  железа...  Ќет,  нет...  Я  буду
спокойна... ‚едь перенесла же Я сегоднЯ  так  мужественно,  при  нем,  это
ужасное испытание? џ буду спокойна, тем  более  что  не  надо,  чтобы  мои
чувства затемнЯли мое  второе  зрение,  оберегающее  тех,  кого  Я  люблю.
’ЯжелаЯ, невыносимо тЯжелаЯ задача! Ќадо  остерегатьсЯ,  как  бы  опасение
невольно уступить дурному чувству к этой девушке не сделало  менЯ  слишком
снисходительной к ней. ‚едь это могло  бы  поставить  под  угрозу  будущее
ЂгриколЯ, который заЯвил, что подчинитсЯ моему решению! ЃеднаЯ Я,  беднаЯ!
Ђгриколь спрашивает моего мнениЯ, потому что  уверен:  у  менЯ  не  хватит
печального мужества воспрепЯтствовать его любви!.. Ђ  то  он  мне  скажет:
"Ќичего... Я ее люблю и рискну всем!"
   Ќо если так, если мое мнение, если чутье моего сердца... мои  советы...
не будут услышаны, то зачем подвергать себЯ такой пытке? ‡ачем  идти  туда
завтра? ‡ачем? —тобы повиноватьсЯ? ђазве он не сказал мне: "Џриходи"?
   —асто раздумываЯ над своей преданностью Ђгриколю, Я  спрашиваю  себЯ  в
самых глубоких и скрытых тайниках сердца: приходила  ли  ему  когда-нибудь
мысль любить менЯ иначе, чем сестру?  ѓоворил  ли  он  себе  когда-нибудь,
какаЯ вышла бы из менЯ преданнаЯ жена? Ќо почему бы он стал говорить  себе
это? Џожелает ли он этого или нет, Я неизменно останусь длЯ него столь  же
преданной, как если бы была его сестрой, женой или матерью. Џочему бы  эта
мысль должна придти ему в голову? ђазве когда-нибудь желаешь того, чем уже
владеешь? џ замужем за ним... боже! эта мечта столь же бессмысленна, как и
невообразима... ќти мысли такой небесной сладости, вмещающие  в  себЯ  все
чувства от любви до материнства... - не запрещены ли они мне  под  страхом
стать посмешищем, потому что какие бы нарЯды и украшениЯ Я ни носила,  моЯ
некрасивость и уродство запрещают мне испытывать такие чувства?
   џ хотела бы знать: страдала ли бы Я  так,  если  бы  весть  о  женитьбе
ЂгриколЯ застала менЯ в прежней жестокой нужде? ѓолод, холод и  нищета  не
развлекли ли бы менЯ в этой жестокой скорби...  или  эта  жестокаЯ  скорбь
заставила бы менЯ забыть и голод, и холод, и нищету?
   Ќет... нет... это слишком  горькаЯ  ирониЯ;  нехорошо  с  моей  стороны
говорить подобные вещи, - к чему такое  отчаЯние?  ђазве  привЯзанность  и
уважение ко мне ЂгриколЯ сколько-нибудь уменьшились? џ  жалуюсь...  Ђ  что
было бы... как это случаетсЯ нередко... если бы Я была хороша и любила его
со всей преданностью, а он променЯл бы  менЯ  на  другую...  не  на  такую
красивую и не на такую любЯщую и преданную?.. ђазве Я не была бы  тогда  в
тысЯчу раз несчастнее?.. џ должна была бы тогда его порицать...  а  теперь
не могу же Я на него сердитьсЯ за то, что он не думает о таком невозможном
и смехотворном союзе!.. „а если бы  он  этого  и  хотел,  неужели  у  менЯ
хватило бы эгоизма дать согласие? Њного раз  начинала  Я  писать  в  своем
дневнике с таким же полным горечи сердцем...  и  почти  всегда,  излив  на
бумагу то, чего Я  никогда  никому  бы  не  сказала,  Я  чувствовала,  как
успокаивалось мое  волнение...  ЯвлЯлась  покорность  судьбе...  та  самаЯ
покорность, присущаЯ той свЯтой, котораЯ улыбаетсЯ среди  слез,  страдает,
любит и никогда ни на что не надеетсЯ!!"


   ќтими словами заканчивалсЯ дневник.
   Џо обильным следам слез видно  было,  как  часто  ѓорбуньЯ  разражалась
рыданиЯми...  ’олько  под  утро  спрЯтала  она,   надломленнаЯ   столькими
волнениЯми, свою тетрадь в потайное место. Ћна полагала, что здесь тетрадь
будет  находитьсЯ  не  столько  в  безопасности  (она  никого   не   могла
заподозрить в малейшем злоупотреблении доверием), но просто менее на виду,
чем в одном из Ящиков письменного стола, который ѓорбуньЯ часто  открывала
при посторонних.
   ЊужественнаЯ девушка, как и обещала, желаЯ честно выполнить  свой  долг
до конца, подождала на другой день прихода ЂгриколЯ и, укрепившись в своем
героическом решении, отправилась с кузнецом на фабрику господина ѓарди.
   ”лорина, знаЯ об уходе  ѓорбуньи,  но  задержавшись  у  мадемуазель  де
Љардовилль в течение большей части днЯ, предпочла  дождатьсЯ  ночи,  чтобы
выполнить новый приказ, который она испросила и получила после  того,  как
уведомила письмом о содержании дневника ѓорбуньи. “бежденнаЯ, что ее никто
не застигнет,  ”лорина  вошла  в  комнату  молодой  работницы,  уже  когда
наступила ночь... ‡наЯ место, где находилась рукопись, она прЯмо  пошла  к
письменному столу, выдвинула Ящик  и,  доставаЯ  из  кармана  запечатанное
письмо, приготовилась положить его на место рукописи, которую  она  должна
была похитить. Ќо в этот момент она так сильно задрожала, что должна  была
оперетьсЯ на стол.
   Љак мы уже говорили,  во  ”лорине  не  совсем  угасли  добрые  чувства.
€сполнЯЯ приказы, она сознавала всю  низость  своих  поступков  и  глубоко
страдала от этого... …сли бы речь шла о ней лично, она бы скорее  решилась
на все, чтобы избавитьсЯ от ужасной подчиненности... но, к  несчастью,  ее
гибель нанесла бы  смертельный  удар  существу,  которое  ей  было  дороже
жизни... € она с жестоким отчаЯнием  в  душе  совершала  самые  гнусные  и
коварные предательства. ’ак и теперь, не знаЯ цели  своего  поступка,  она
чувствовала, что замена рукописи этим  запечатанным  письмом  будет  иметь
роковые последствиЯ длЯ ѓорбуньи потому, что  она  помнила  мрачные  слова
ђодена: "‘ ѓорбуньей надо завтра же кончить!" Ћна не знала, каким путем он
этого добьетсЯ, но чувствовала, что  проницательнаЯ  преданность  ѓорбуньи
интересам мадемуазель де Љардовилль грозила  опасностью  врагам  Ђдриенны.
Ћна боЯлась,  что  молодаЯ  девушка  откроет  когда-нибудь  и  ее  измену.
Џоследнее опасение победило колебаниЯ  ”лорины;  она  положила  письмо  за
Ящик, спрЯтала рукопись в карман и незаметно удалилась из комнаты.


        12. ЏђЋ„Ћ‹†…Ќ€… „Ќ…‚Ќ€ЉЂ ѓЋђЃ“Ќњ€

   ”лорина, оставшись одна в своей комнате, несколько времени спустЯ после
похищениЯ  рукописи  вздумала  из   любопытства   ее   проглЯдеть.   —итаЯ
задушевные, тайные мысли ѓорбуньи, молодаЯ девушка почувствовала невольный
интерес и волнение ‘реди множества  стихотворений,  проникнутых  страстной
любовью к Ђгриколю, такой  глубокой,  наивной  и  искренней  любовью,  что
”лорина была глубоко ею тронута и забыла даже о смешном уродстве ѓорбуньи,
находилось много других отрывков, рассказов и мыслей, которые произвели на
”лорину потрЯсающее впечатление. Њы поместим здесь некоторые из них, чтобы
волнение ”лорины стало понЯтно читателю.

   Ћтрывки из дневника ѓорбуньи.

   "‘егоднЯ день моих именин... „о  самого  вечера  Я  сохранЯла  безумную
надежду!  ‚чера  Я  спустилась  к  госпоже  ”рансуазе,  чтобы   перевЯзать
небольшую ранку у нее на ноге. Љогда  Я  вошла,  Ђгриколь  был  у  матери.
‚ероЯтно, они говорили обо мне, потому что замолчали, как только Я  вошла,
и  обменЯлись  улыбкой.  ЏроходЯ  мимо  комода,  Я  заметила   хорошенькую
картонную коробочку с подушечкой длЯ булавок на крышке... Я покраснела  от
счастьЯ... Я надеЯлась, что этот маленький подарок предназначаетсЯ  мне...
но сделала вид, будто ничего не заметила.
   Џока Я стоЯла на коленЯх перед госпожой ”рансуазой, Ђгриколь вышел... џ
видела, что он унес с собой хорошенькую коробочку. Ќикогда госпожа  Ѓодуэн
не была со мной так ласкова, как в этот вечер: совсем как мать! Ћна  легла
раньше обычного, и мне  подумалось,  что  это  сделано,  дабы  Я  поскорее
насладилась радостью при виде сюрприза, приготовленного Ђгриколем.
   „о чего же билось  сердце,  пока  Я  поднималась  быстрее,  быстрее  по
лестнице в свой чулан! Ќесколько минут Я не решалась отворить дверь, желаЯ
продолжить минуты счастливого ожиданиЯ... Ќаконец Я вошла... ‘лезы радости
застилали мне глаза... Ќо сколько бы Я ни искала  на  кровати,  на  столе,
повсюду... коробочки  не  было!..  Њое  сердце  сжалось...  потом  Я  себЯ
успокоила, что подарок отложен до завтра... ведь сегоднЯ только канун моих
именин...
   Ќо прошел и этот день. Ќаступил вечер... и ничего... коробочка была  не
длЯ  менЯ!..  Ќо  ведь   на   крышке   была   подушечка...   значит,   она
предназначалась женщине... кому же Ђгриколь ее отдал?..
   џ  очень  страдаю...  конечно,  мысль,  что   Ђгриколь   захочет   менЯ
поздравить, была чистым ребЯчеством: мне даже стыдно в  этом  сознатьсЯ...
Ќо это было бы доказательством, что он не забыл, что у  менЯ  есть  другое
имЯ... кроме клички "ѓорбуньЯ". ЊоЯ  чувствительность  на  этот  счет  так
упорна, к несчастью, что Я не могу избавитьсЯ от  чувства  стыда  и  горЯ,
когда Я слышу это имЯ: _ѓорбуньЯ_... а между тем с детства у менЯ  другого
не было... ‚от отчего Я была бы так счастлива, если  бы  Ђгриколь  хоть  в
день ангела назвал менЯ моим скромным именем... _Њадлена_...
   Љ счастью, он никогда не узнает ни этого желаниЯ, ни моих сожалений".

   ‚зволнованнаЯ ”лорина перевернула несколько листов дальше.

   "...џ только что вернулась с похорон  беднЯжки  ‚иктуары  ќрбен,  нашей
соседки... …е отец, обойщик, уехал на работу куда-то  в  провинцию...  Ћна
умерла девЯтнадцати  лет,  без  родных,  совсем  одна...  ЂгониЯ  была  не
особенно мучительна... „обраЯ женщина, находившаЯсЯ при ней  до  последней
минуты, рассказывает, что она только и говорила: "Ќаконец-то... наконец!"
   - € произносила она эти слова _как бы с  удовлетворением_,  -  заметила
сиделка.
   ЃеднаЯ девочка... какаЯ она стала худенькаЯ... а в пЯтнадцать  лет  это
был настоЯщий розовый бутон... хорошенькаЯ, свеженькаЯ... волосы светлые и
мЯгкие,  точно  шелк!  Ќо  постепенно  она  стала  чахнуть:  ее   погубило
ремесло... она была чесальщицей шерсти длЯ матрацев... и  пыль  от  шерсти
(*22) ее отравила... тем более что ей приходилось работать  длЯ  бедных...
значит, использовать самые плохие отбросы... “ нее было  мужество  льва  и
безропотность ангела. џ помню, как  беднЯжка  говорила  мне  своим  нежным
голосом, прерываемым сухим и отрывистым кашлем:
   - Ќенадолго менЯ хватит; вот увидишь, недолго мне вдыхать купоросную  и
известковую пыль...  џ  уже  харкаю  кровью,  а  в  желудке  бывают  такие
судороги, что терЯю сознание!
   - ’ак перемени ремесло!
   - Ђ когда у менЯ будет времЯ научитьсЯ другому? „а и поздно  теперь:  Я
чувствую, что болезнь менЯ уж _забрала... Њоей вины  тут  нет_:  это  отец
хотел, чтобы Я  взЯлась  за  это  ремесло...  Љ  счастью,  он  во  мне  не
нуждаетсЯ. Ђ знаешь, когда умрешь, так по крайней мере успокоишьсЯ:  тогда
и безработица не страшна!
   Ћна говорила это вполне искренне и спокойно; вот отчего  и  умираЯ  она
повторЯла: "Ќаконец-то... наконец!"
   ’Яжко думать, как часто труд, дающий единственную возможность  рабочему
зарабатывать  на  хлеб,  ЯвлЯетсЯ  в  то  же  времЯ  длЯ  него   медленным
самоубийством! Ќедавно мы говорили об этом с  Ђгриколем.  Ћн  сказал,  что
много есть таких производств, где рабочие заведомо неизлечимо  заболевают:
например, там,  где  употреблЯютсЯ  _азотнаЯ  кислота,  свинцовые  белила,
сурик_.
   - € знаешь, - прибавил Ђгриколь, - знаешь, что они говорЯт, когда  идут
в эти смертоносные мастерские? "Њы идем на бойню!"
   ќти страшные по своей правдивости слова заставили менЯ задрожать.
   - € все это происходит в наше времЯ! - сказала Я с отчаЯнием. -  €  это
всем известно! € неужели у сильных мира не поЯвлЯетсЯ желание позаботитьсЯ
об  этих  несчастных  братьЯх,  принужденных  есть  хлеб,  который   стоит
человеческих жизней?
   - —то делать, милаЯ; когда речь идет о том, чтобы сформировать  полк  и
вести народ на смерть, на войну, тогда о  нем  заботЯтсЯ.  Ђ  когда  нужно
подумать о самом его существовании, никто  не  беспокоитсЯ.  ђазве  только
один господин ѓарди,  мой  хозЯин.  ќка  штука:  голод,  нужда,  страданиЯ
рабочих! Ќевелика  важность:  это  не  политика!..  _ЋшибаютсЯ  они_...  -
прибавил Ђгриколь, - это _более чем политика!_
   Џосле ‚иктуары ничего не осталось, и поэтому по ней даже  не  отслужили
обедни. ’олько внесли, ее гроб на  паперть  и  повернули  обратно.  €  раз
нельзЯ заплатить кюре восемнадцать франков, ни один свЯщенник не  проводит
дроги беднЯка до общей могилы. …сли таких сокращенных, суженных, урезанных
обрЯдов довольно с религиозной точки зрениЯ, то к чему придумывать другие?
Ќеужели из жадности?.. Ђ если этого недостаточно, то почему только  беднЯк
должен быть жертвой?
   Љ  чему  заботитьсЯ  о  пышности,  фимиаме  и  песнопениЯх,  где   люди
выказывают себЯ то жадными, то щедрыми? Љ чему, к чему? ‚се это  -  земнаЯ
суета, и душе нет дела до этого,  когда  она  возвращаетсЯ,  радостнаЯ,  к
своему ‘оздателю!"

   "‚чера Ђгриколь заставил менЯ  прочесть  статью  в  газете,  котораЯ  с
презрением и с горькой бичующей иронией нападала на то, что  она  называет
_гибельным стремлением_ людей из народа учитьсЯ писать,  читать  поэтов  и
иногда самим слагать стихи. …сли материальные радости  нам  недоступны  по
нашей  бедности,  бесчеловечно  осуждать  нас  за  стремление  к  духовным
наслаждениЯм.
   ‚ чем тут зло, если после тЯжелого  трудового  днЯ,  лишенного  всЯкого
просвета - радости или развлечениЯ, Я тайком от всех пишу в  этой  тетради
или складываю, как умею, стихи? Ђ разве Ђгриколь не остаетсЯ  превосходным
работником, хотЯ посвЯщает воскресный отдых сочинению народных песен,  где
прославлЯетсЯ  труд,  кормилец  ремесленника,  и  говоритсЯ  о  надежде  и
братстве? ђазве это не более  достойное  времЯпровождение,  чем  походы  в
кабак?
   ’е, кто порицают нас за такое невинное и благородное развлечение  после
тЯжкого труда и страданий, сильно ошибаютсЯ,  думаЯ,  что  с  развитием  и
совершенствованием ума голод и нищета переносЯт с  большим  нетерпением  и
усиливаетсЯ гнев против счастливцев судьбы!.. Ќо, даже если бы это было  и
так, разве не лучше иметь врага умного  и  развитого,  на  которого  можно
повлиЯть  разумными  и  сердечными   доводами,   чем   врага   тупоумного,
необузданного и непримиримого?
   Ќапротив,  вражда  смЯгчаетсЯ,  когда  развиваетсЯ  ум  и   расширЯетсЯ
кругозор.  ’огда  начинаешь  понимать  нравственные  страданиЯ;  начинаешь
видеть, что и у богатых бывает тЯжкое горе. ‚ этом ЯвлЯетсЯ уже сближение,
нечто вроде братства по несчастью. “вы! и они терЯют и  горько  оплакивают
обожаемых детей, возлюбленных и матерей... €  среди  них,  особенно  среди
женщин,  много  разбитых  сердец,  страждущих  душ  и  слез,   проливаемых
втихомолку, среди роскоши и богатства... Џусть они не боЯтсЯ:  развиваЯсь,
сравниваЯсь с ними по уму, народ лучше поймет тех, кто добр и несчастен...
и пожалеет тех, кто зол и благоденствует!"

   "Љакое счастье!.. какой прекрасный день! не помню  себЯ  от  радости!..
„а,  человек  добр,  гуманен  и  милосерд!..  „а,  ’ворец  вложил  в  него
великодушные  инстинкты...  и  кроме  чудовищных  исключений,  он  никогда
добровольно не сделает зла! ‚от чему сейчас Я была  свидетельницей:  Я  не
хочу даже ждать вечера, чтобы записать это в свою тетрадь... Я боюсь,  что
впечатление _остынет_ в моей душе!
   џ пошла отнести на площадь ’ампль работу. ‚  нескольких  шагах  впереди
менЯ шел мальчик лет двенадцати, а может быть,  и  меньше...  ЌесмотрЯ  на
холод, на голове у него не было ничего, а ноги были босы; плохие  холщовые
панталоны и рванаЯ блуза составлЯли всю  его  одежду.  Ћн  вел  под  уздцы
большую ломовую лошадь, без воза, но в упрЯжке... ‹ошадь времЯ от  времени
останавливалась и не хотела идти дальше... “ мальчика не  было  хлыста,  и
тщетно он тЯнул лошадь за уздечку: та стоЯла неподвижно... Ѓедный  ребенок
заливалсЯ горькими слезами и  только  повторЯл:  "ѓосподи...  Ѓоже  мой!",
осматриваЯсь кругом, не поможет ли ему кто из прохожих. …го милое  бледное
личико выражало такое отчаЯние, что Я, не раздумываЯ, взЯлась за  дело,  о
котором и теперь не могу не вспомнить без улыбки, так  как,  должно  быть,
зрелище было уморительное.
   џ страшно боюсь лошадей, но еще больше боюсь выставлЯтьсЯ напоказ.  ќто
все-таки не помешало мне,  вооружившись  мужеством  и  дождевым  зонтиком,
который был у менЯ в руках, подойти к лошади и изо  всех  сил  ударить  по
крупу громадного животного.  Љонечно,  Я  была  похожа  в  эту  минуту  на
муравьЯ, который хочет соломинкой сдвинуть с места большой камень.
   - Ѓлагодарю вас, добраЯ госпожа! - воскликнул ребенок, отираЯ глаза.  -
•лопните-ка ее еще раз, быть может, она пойдет.
   џ геройски ударила еще раз, но лошадь, вместо того чтобы пойти, из лени
или по упрЯмству подогнула  колени,  легла  и  стала  кататьсЯ  по  земле;
запутавшись в своей упрЯжке, она порвала ее и сломала деревЯнный хомут.  џ
отбежала в сторону, боЯсь, как бы она менЯ не лЯгнула...  Џри  этом  новом
несчастье мальчик упал на  колени  и,  рыдаЯ,  кричал  отчаЯнным  голосом:
"Џомогите... помогите!"
   Љрик  услыхали...  собралось  несколько  прохожих,  и  упрЯмаЯ   лошадь
получила куда более внушительное наказание, чем от менЯ... Ћна вскочила на
ноги... Ќо, Ѓоже, в каком виде была ее сбруЯ!
   - ЊенЯ хозЯин поколотит, - плакал навзрыд бедный мальчик.  -  џ  и  так
опоздал на два часа... потому что лошадь не  хотела  идти,  а  теперь  еще
сбруЯ попорчена... хозЯин менЯ поколотит и прогонит...  Људа  Я  денусь?..
Ѓоже мой... у менЯ нет ни отца, ни матери!
   “слышав эти слова и громкие вопли мальчика,  одна  добраЯ  торговка  из
’амплЯ, находившаЯсЯ среди зевак, воскликнула растроганно:
   - Ќи отца, ни матери!.. Ќо не горюй, мальчуган... ‚ ’ампле найдетсЯ чем
починить твою сбрую... а если соседки  одного  со  мной  мнениЯ...  ты  не
останешьсЯ босым и без шапки в такой холод!
   ќто предложение было встречено одобрительными восклицаниЯми.  ‹ошадь  и
ребенка повели по направлению  к  рынку.  Ћдни  занЯлись  починкой  сбруи,
другие - мальчиком. Ћдна торговка дала ему шапку, другаЯ  -  чулки,  та  -
башмаки, а эта - хорошую куртку! ‘ловом, через четверть часа  мальчик  был
тепло одет, сбруЯ починена, и  видный  парень  лет  восемнадцати,  щелкнув
бичом над головой лошади в виде предостережениЯ, сказал ребенку,  который,
осматриваЯ свое новое платье  и  торговок,  считал  себЯ  героем  какой-то
волшебной сказки:
   - ѓде живет твой хозЯин, мальчуган?
   - Ќа набережной канала св.Њартина, - ответил тот  дрожащим  от  радости
голосом.
   - ‹адно! Я помогу тебе отвести лошадь; у менЯ она не  задурит.  •озЯину
твоему Я объЯсню, почему ты запоздал.  Ћн  сам  виноват:  нельзЯ  поручать
лошадь с норовом такому ребенку!
   Џрежде чем уйти, мальчик снЯл шапку и робко спросил торговку:
   - ѓоспожа, позвольте мне вас поцеловать!
   ѓлаза его были полны благодарных слез. “ этого сироты было сердце.
   ЊенЯ глубоко тронуло это народное милосердие, и Я долго следила глазами
за молодым человеком и за ребенком; на этот раз мальчик едва  поспевал  за
лошадью, котораЯ, боЯсь ударов, не думала больше упрЯмитьсЯ.
   „а, Я с гордостью повторЯю; от природы люди добры. Ќичего не могло быть
неожиданнее этого порыва ласки и  щедрости  в  толпе,  как  только  бедный
малютка воскликнул: "Људа Я денусь... нет у  менЯ  ни  отца,  ни  матери!"
ЃеднЯжка... без матери, без отца,  думала  Я,  во  власти  злого  хозЯина,
который бьет его, не одевает... ‚ерно, и  спит-то  он  где-нибудь  в  углу
конюшни... Ѓедный малютка! €,  несмотрЯ  на  это,  он  осталсЯ  кротким  и
добрым... џ видела, что он сильнее испытывал благодарность,  чем  радость,
за сделанное ему добро... € вот такаЯ хорошаЯ, честнаЯ натура, оставленнаЯ
без руководства, без поддержки, приведеннаЯ в отчаЯние дурным  обращением,
может озлобитьсЯ, испортитьсЯ, затем придет возраст страстей... а тут  еще
порочные подстрекатели...
   Ћ!.. „обродетель обездоленных вдвойне свЯта и почтенна".

   "‘егоднЯ утром, кротко побранив менЯ по обыкновению за  то,  что  Я  не
хожу к обедне, мать ЂгриколЯ сказала мне следующие слова, трогательные длЯ
такой наивно верующей души:
   - Џо счастью, Я еще  сильнее  молюсь  за  тебЯ,  чем  за  себЯ,  беднаЯ
ѓорбуньЯ. ѓосподь менЯ  услышит,  и  _ты,  надеюсь,  все-таки  попадешь  в
чистилище!_
   „обраЯ матушка!.. ЂнгельскаЯ душа!.. Ћна произнесла эти слова  с  такою
серьезной  и  проникновенной  добротой,  с  такою  торжественной  верой  в
благополучный исход ее благочестивого вмешательства, что Я  почувствовала,
как у менЯ на глаза навертываютсЯ  слезы.  џ  бросилась  ей  на  шею,  так
глубоко  и  искренне  благодарнаЯ,  как  будто  на  самом  деле  верила  в
чистилище.
   ...‘егоднЯ счастливый длЯ менЯ день. Џохоже, получу заработок и обЯзана
буду этим счастьем одной доброй, сердечной молодой особе, котораЯ  обещала
свезти менЯ в монастырь св.Њарии, где надеетсЯ достать мне работу..."
   ”лорина, глубоко взволнованнаЯ чтением дневника, вздрогнула,  дойдЯ  до
этого места, где говорилось о ней, и продолжала читать.
   "џ  никогда  не  забуду  того  трогательного  участиЯ,  той  деликатной
благосклонности, с какой эта молодаЯ девушка принЯла менЯ... несчастную  и
нищую. ‚прочем, Я этому не удивлЯюсь: недаром она живет у  мадемуазель  де
Љардовилль. Љонечно, она достойна своей госпожи. …е  имЯ  будет  длЯ  менЯ
всегда дорогим воспоминанием: оно так же  грациозно  и  красиво,  как  она
сама... …е зовут ”лорина!.. џ ничего не значу и ничего не  имею,  но  если
горЯчие пожеланиЯ благодарного сердца будут услышаны... то  ”лорина  будет
счастлива... да, очень счастлива... …динственно, как Я могу выразить  свою
благодарность, - это любить ее и помнить!"

   ќти  слова   ѓорбуньи,   так   просто   выражавшие,   какую   искреннюю
благодарность  она  питала  к  камеристке,  нанесли  решительный  удар  по
сомнениЯм ”лорины. Ћна не могла больше противитьсЯ благородному искушению,
которое одолевало ее. —ем больше она читала дневник ѓорбуньи, тем  сильнее
уважала беднЯжку и привЯзывалась к ней. Ќикогда так Ясно не представлЯлось
ей, как гнусно будет подвергнуть злым  насмешкам  и  презрению  задушевные
мысли несчастной девушки. Љ счастью, добро так же заразительно, как и зло.
‚озбужденнаЯ пылкими, благородными и возвышенными чувствами, какими  дышал
этот дневник, закалив свою шаткую добродетель в этом чистом и  живительном
источнике, ”лорина,  уступив,  наконец,  одному  из  тех  добрых  порывов,
которые иногда ее увлекали, вышла из своей комнаты, захватив  рукопись,  с
твердым намерением положить ее на  старое  место,  если  ѓорбуньЯ  еще  не
вернулась, а ђодену сказать, что она не могла найти рукопись в  этот  раз,
так как ѓорбуньЯ, вероЯтно, заметила первую попытку похитить ее.


        13. Ћ’Љђ›’€…

   Ќезадолго  до  того  как  ”лорина  решила  исправить  свой  недостойный
поступок, ѓорбуньЯ вернулась с фабрики, до конца выполнив  свой  печальный
долг. Џосле  долгой  беседы  с  Ђнжели,  поразившись  не  меньше  ЂгриколЯ
красотой,  умом  и  добротой  молодой  девушки,  ѓорбуньЯ  с  мужественной
откровенностью посоветовала  кузнецу  сделать  ей  предложение.  ‘ледующаЯ
сцена происходила в то времЯ, когда ”лорина читала дневник и еще не пришла
к похвальному решению возвратить его.
   Ѓыло  десЯть  часов  вечера.  ѓорбуньЯ,  вернувшись   домой,   разбитаЯ
усталостью и волнением, бросилась в кресло. ѓлубокаЯ тишина царила в доме.
‘лышен  был  только  бешеный  шум  ветра,  сотрЯсавшего  деревьЯ  в  саду.
…динственнаЯ  свеча  слабо  освещала  комнату,   обтЯнутую   темно-зеленой
материей. ќтот мрачный колорит и черное платье делали девушку еще бледнее,
чем она была. ‘идЯ в кресле у горЯщего камина, опустив  голову  на  грудь,
сложив руки, ѓорбуньЯ выглЯдела тоскливой и безропотной. Ќа ее лице  можно
было  прочесть  то  суровое  удовлетворение,  которое   присуще   сознанию
выполненного долга.
   Ќо, воспитаннаЯ в безжалостной  школе  несчастьЯ,  ѓорбуньЯ  достаточно
привыкла к горю, слишком частому и постоЯнному гостю,  чтобы  уделЯть  ему
слишком долгое времЯ. Ћна была неспособна предаватьсЯ напрасным сожалениЯм
и впадать в отчаЯние,  если  событие  уже  свершилось.  Љак  ни  ужасен  и
внезапен был удар, как ни глубоко задел он душу ѓорбуньи, но надо  было  с
ним миритьсЯ, и горе  должно  было  перейти  в  постоЯнное,  _хроническое_
состоЯние, ЯвлЯвшеесЯ ее обычной долей. Љроме того,  благородное  создание
находило еще и утешение в тЯжелом горе. …е тронуло расположение Ђнжели,  а
кроме того, она невольно гордилась той неописуемой радостью и  тем  слепым
доверием, с каким принимал ее советы  и  счастливые  предсказаниЯ  молодой
кузнец.
   ѓорбуньЯ  утешала  себЯ  еще  и  тем,  что  с  женитьбой  ЂгриколЯ  она
успокоитсЯ и нелепые, смешные надежды или,  скорее,  грезы  не  станут  ее
больше волновать.
   Ќаконец, ѓорбуньЯ находила главное и глубокое утешение в том,  что  она
смогла противостоЯть ужасному  испытанию  и  скрыть  от  ЂгриколЯ  любовь,
которую она питала  к  нему.  —итателю  известно,  как  пугала  несчастную
девушку страшнаЯ мысль показатьсЯ смешной  и  опозоренной,  что  неминуемо
должно было бы произойти, если бы открылась ее безумнаЯ  страсть.  Џосидев
несколько времени в задумчивости, ѓорбуньЯ встала и медленно направилась к
письменному столу.
   - …динственной  моей  наградой,  -  сказала  она,  доставаЯ  письменный
прибор, - будет возможность доверить немому и печальному другу,  свидетелю
моих горестей, эту новую скорбь. џ сдержала слово, которое  дала  себе,  Я
понЯла, что эта девушка способна составить счастье ЂгриколЯ  и  откровенно
ему это высказала. Љогда-нибудь, перечитываЯ эти страницы, Я, может  быть,
найду в них награду за мои теперешние страданиЯ!
   ѓоворЯ это, ѓорбуньЯ выдвинула Ящик... Ќе найдЯ за  ним  рукописи,  она
вскрикнула от удивлениЯ. Ќо удивление сменилось  ужасом,  когда  на  месте
дневника она увидала адресованное ей письмо!
   ЊолодаЯ девушка побледнела, как мертвец. Љолени ее  дрожали;  казалось,
она сейчас упадет без чувств. Ќо страх придал ей силы, и  она  распечатала
письмо.  €з  него  выпал  билет  в  пЯтьсот  франков,  и  ѓорбуньЯ  прочла
следующее:

   "Њадемуазель!
   ’рудно  придумать  что-либо  оригинальнее  и  милее  рассказа  в  вашем
дневнике о любви к Ђгриколю. ЌельзЯ устоЯть против желаниЯ объЯвить ему об
этой великой страсти, о которой он и не подозревает. Ќесомненно, он  будет
чрезвычайно растроган!  Љонечно,  мы  воспользуемсЯ  этим  случаем,  чтобы
доставить и другим лицам, которые, к несчастью,  до  сих  пор  были  этого
лишены, веселое удовольствие почитать ваш дневник. …сли копий успеем снЯть
мало,  мы   напечатаем   всю   рукопись...   ЌельзЯ   не   постаратьсЯ   о
распространении таких прекрасных вещей. Ћдни поплачут,  другие  посмеютсЯ.
—то покажетсЯ великолепным одним, других заставит хохотать во  все  горло.
’ак все на свете! Ћдно только достоверно, что ваш дневник  наделает  шума;
за это уж мы ручаемсЯ.
   ’ак как вы способны скрытьсЯ от триумфа, а у вас кроме лохмотьев ничего
не было, когда вас  принЯли  из  жалости  в  этот  дом,  где  вы  вздумали
властвовать и разыгрывать даму, что по многим причинам вовсе  не  пристало
вашей фигуре, то вам дарЯт пЯтьсот франков в виде платы за бумагу. …сли вы
вздумаете скромничать и избегать поздравлений, которыми вас будут  осыпать
с завтрашнего днЯ, так как ваш дневник уже пущен в ход, то по крайней мере
на первое времЯ вы не останетесь совсем без средств.
   Ћдин из ваших собратьев,
   _„ействительный_ горбун".

   ѓрубо насмешливый и дерзкий тон был рассчитан с дьЯвольским искусством,
чтобы  письмо  можно  было  принЯть  за  сочинение  какого-нибудь   лакеЯ,
завидующего положению ѓорбуньи в доме. „ействие письма было как раз то, на
какое и рассчитывали.
   - Ћ Ѓоже мой! - только и могла выговорить беднЯжка в ужасе.
   …сли читатель вспомнит, в  каких  страстных  выражениЯх  изливала  свою
любовь к приемному брату несчастнаЯ девушка, если вспомнит, как часто  она
там упоминала о ранах, наносимых ей бессознательно Ђгриколем, если  примет
во внимание ее страх показатьсЯ смешной, то безумное отчаЯние,  овладевшее
беднЯжкой после чтениЯ подлого письма, будет вполне понЯтно.  ѓорбуньЯ  ни
минуты не подумала о тех благородных словах, о тех трогательных рассказах,
которые  содержал  ее  дневник,  и  единственнаЯ  ее  мысль,  как  молнией
поразившаЯ ум несчастной, заключалась в том,  что  завтра  и  Ђгриколь,  и
мадемуазель де Љардовилль, и дерзкаЯ и насмешливаЯ толпа будут знать о  ее
любви, невероЯтно смехотворной любви,  после  чего  она  будет  уничтожена
стыдом и горем. ѓорбуньЯ склонилась  под  этим  неожиданным  оглушительным
ударом  и  несколько  времени   оставалась   совершенно   уничтоженной   и
неподвижной.
   Ќо постепенно  к  ней  вернулись  сознание  и  вместе  с  этим  чувство
тЯготевшей над ней необходимости действовать немедленно, не терЯЯ времени.
Ќадо было покинуть этот  гостеприимный  дом,  в  котором  она  нашла  было
убежище после всех  несчастий.  ЏугливаЯ  застенчивость  и  исключительнаЯ
чувствительность не позволили ей ни  минуты  дольше  оставатьсЯ  там,  где
открыли ее душевные тайны и сделали их жертвой насмешек и презрениЯ. …й  и
в  голову  не  пришло  искать  правосудиЯ  или  мести  у  мадемуазель   де
Љардовилль. ‚носить смуту и беспокойство в ее дом, покидаЯ  его  навсегда,
она сочла бы неблагодарностью со своей  стороны.  Ћна  даже  не  старалась
угадать, кто совершил гнусную кражу  и  кто  был  автором  оскорбительного
письма... ‡ачем ей все это, если она решила бежать от унижений,  которыми,
ей угрожали!
   …й смутно казалось (чего и желали достичь), что письмо было  делом  рук
кого-нибудь из прислуги, завидовавшей  тому  вниманию,  с  каким  Ђдриенна
относилась к ѓорбунье.  ’ем  больнее  было  думать,  что  интимно-скорбные
страницы, начертанные кровью ее сердца, которых она не решилась бы открыть
самой нежнейшей и снисходительной из матерей, эти страницы,  отражавшие  с
жестокой точностью тысЯчи тайных ран ее измученной души,  станут  или  уже
стали в данную минуту предметом насмешек и плоских шуток лакеев.
   Џриложенные деньги и тот грубый способ, каким они были даны, еще больше
укреплЯли ѓорбунью в ее подозрениЯх. ‚идимо, боЯлись, чтобы  страх  нищеты
не удержал ее от бегства из дома.
   ‘  обычной  спокойной  безропотностью  она   решила,   как   ей   нужно
поступить... Ћна встала; ее блестЯщие глаза были теперь  совершенно  сухи;
со вчерашнего вечера она слишком много плакала. •олодной и дрожащей  рукой
она написала  следующие  строки,  и  положила  записку  на  стол  рЯдом  с
деньгами:
   "„а благословит Ѓог дорогую мадемуазель де  Љардовилль  за  все  добро,
которое она длЯ менЯ сделала. Џусть она менЯ простит за то, что Я ушла  из
ее дома: Я не могла больше в нем оставатьсЯ".
   Ќаписав эти строки, ѓорбуньЯ бросила  в  огонь  отвратительное  письмо,
которое, казалось, жгло ей руки... Ћсмотрев нарЯдную комнату, она невольно
задрожала при мысли о страшной нищете,  какаЯ  ее  ожидала,  нищете,  куда
более ужасной, чем та, какую она испытывала раньше, потому  что  теперь  у
нее,  в  ее  отчаЯнии,  не  было  даже  поддержки  в   почти   материнской
привЯзанности к ней ”рансуазы: жена „агобера была  далеко,  в  деревне,  с
ѓабриэлем.
   ЋдинокаЯ жизнь... совершенно  одинокаЯ...  с  мыслью,  что  ее  роковаЯ
любовь к Ђгриколю служит предметом насмешек всех и его самого, быть может,
- вот каким представлЯлось ей будущее...  ќто  будущее,  эта  пропасть  ее
напугала... мрачнаЯ мысль пришла ей на ум... ‘перва ѓорбуньЯ задрожала, но
потом ее лицо исказилось выражением какой-то горькой радости...  ђешившись
уйти, она двинулась уже к дверЯм, но увидала себЯ  в  каминном  зеркале  и
остановилась. Ћна  была  бледна,  как  смерть,  и  в  черном  платье.  Ћна
вспомнила при этом, что это платье не ее... недаром в письме  упоминали  о
лохмотьЯх, в которых она сошла в этот дом!
   - Џравда! - прошептала она с раздирающей душу улыбкой,  глЯдЯ  на  свое
черное платье. - …ще воровкой назовут!
   Џоспешно войдЯ в туалетную комнату,  она  достала  из  чемодана  старое
платье, которое хотела сохранить как свЯтую памЯть своих прежних бедств