ое бьетсЯ муха, смотрю на  оцепеневшие  холмы.  ‚етер  с
воем гонит тЯжелые тучи, и тень их скользит по равнине. ‚округ  -  мертваЯ
тишина, все  застыло  в  ожидании  первого  раската  грома.  "‚иноградники
испугались", - сказала наша Њари в  такой  же  вот  угрюмый  летний  день,
тридцать лет тому назад. ‘нова раскрыл  тетрадь.  „а,  вон  какой  у  менЯ
теперь  почерк.   ЌаклонЯюсь,   внимательно   всматриваюсь   в   торопливо
набросанные буквы, в строчки, подчеркнутые ногтем. џ  все-таки  доведу  до
конца свои записи. Њне надо, обЯзательно надо все сказать. ’еперь Я  знаю,
кому предназначить свою исповедь. ’олько вот многое придетсЯ уничтожить, а
иначе им не под силу будет выдержать.  €ные  страницы  Я  и  сам  не  могу
перечесть спокойно. ’о и дело останавливаюсь, закрываю  лицо  руками.  ‚от
человек, вот некий человек среди людей - вот Я. Њожет быть, вас  и  тошнит
от таких, как Я, - а все же Я существую.
   ‚ ночь с тринадцатого на четырнадцатое июлЯ, расставшись с  ђобером,  Я
едва дотащилсЯ до своей комнаты, кое-как разделсЯ, с трудом лег в постель.
ЉакаЯ-то неимовернаЯ тЯжесть навалилась мне на  грудь,  Я  задыхалсЯ,  но,
несмотрЯ на жестокое удушье, не умер. Ћкно оставалось раскрытым. Ѓудь Я на
пЯтом этаже,  то...  Ђ  если  броситьсЯ  со  второго  этажа,  пожалуй,  не
убьешьсЯ, - только эта мысль и останавливала менЯ. џ  едва  мог  протЯнуть
руку и взЯть со столика пилюли, которые обычно мне помогают.
   Ќа рассвете, наконец, услышали мой звонок. Џривели врача, он сделал мне
укол.  ‘тало  легче  дышать.  Њне  предписана  полнаЯ  неподвижность.  Џри
жестокой боли мы  становимсЯ  послушны,  как  малые  дети,  и  Я  не  смел
пошевелитьсЯ. Ћтвратительный зловонный номер,  безобразные  обои,  мерзкаЯ
мебель, праздничный гул и шум в день —етырнадцатого июлЯ - ничто  менЯ  не
удручало: боль стихла, а большего Я не  желал.  Љак-то  вечером  пожаловал
ђобер и с тех пор не показывалсЯ. Ќо мать его приходила каждый день, сразу
после работы, и проводила у менЯ часа два;  она  оказывала  мне  кое-какие
услуги, приносила почту (письма мне адресовывались "„о  востребованиЯ",  -
от родных не было ни одного письма).
   џ  не  жаловалсЯ,  был  очень  кроток,  принимал  все  прописанные  мне
лекарства; когда Я заговаривал с матерью ђобера о наших с ним планах,  она
уклончиво отвечала, что это не к спеху, и переводила  разговор  на  другую
тему. џ вздыхал: "Љак же не к спеху?" и указывал на свою грудь.
   - “  моей  мамы  припадки  бывали  сильнее  ваших,  а  прожила  она  до
восьмидесЯти лет.
   Ћднажды утром мне стало гораздо лучше, давно уже Я так хорошо  себЯ  не
чувствовал. џ очень проголодалсЯ, но все, что мне подавали в этом семейном
пансионе, было несъедобно. “ менЯ Явилась дерзкаЯ мысль пойти позавтракать
в маленьком ресторанчике на бульваре ‘ен-†ермен, - мне нравилось, как  там
кормЯт. „а и драли там меньше, чем в других парижских ресторанах,  куда  Я
имел обыкновение заглЯдывать, -  всегда  Я  там  садилсЯ  за  стол,  боЯсь
разоритьсЯ, испытывал гнев и удивление, когда подавали счет.
   ’акси довезло менЯ до  угла  улицы  ђенн.  џ  прошелсЯ  немного,  чтобы
испробовать свои силы. ‚се складывалось хорошо. ‚ремЯ еще  было  раннее  -
только что пробило двенадцать, и Я решил зайти в  кафе  "„е  Њаго"  выпить
стакан виши. “севшись в зале на мЯгком диванчике, Я рассеЯнно  смотрел  на
бульвар.
   ‚друг менЯ кольнуло в сердце. Ќа террасе кафе, отделенной от менЯ  лишь
зеркальным стеклом, Я  увидел  знакомые  узкие  плечи,  плешь  на  макушке
головы, седеющий затылок, плоские и оттопыренные уши, - за столиком  сидел
ѓюбер, уткнувшись  в  газету  и  водЯ  по  строчкам  близорукими  глазами.
Ћчевидно, он не заметил, как Я вошел в кафе.  ’Яжко  колотившеесЯ  больное
сердце постепенно успокоилось. џ был полон злорадства: Я за тобой слежу, а
ты об этом и не подозреваешь.
   ‘транно! Њне казалось, что ѓюбер может сидеть на террасе кафе только на
Ѓольших бульварах. Ђ что ему делать в этом квартале?  Ќесомненно  он  сюда
ЯвилсЯ с какой-то целью. џ решил выждать и заранее  расплатилсЯ  за  виши,
чтобы уйти, не задерживаЯсь, если понадобитсЯ. ѓюбер  все  посматривал  на
часы - очевидно, ждал кого-то. џ догадывалсЯ, кто сейчас прошмыгнет  между
столиками и подойдет к нему, и был почти  разочарован,  когда  у  тротуара
остановилось  такси  и  оттуда  вылез  супруг  †еневьевы.  Ђльфред  был  в
соломенной шлЯпе-канотье, надетой набекрень. ‚дали от жены этот  низенький
сорокалетний толстЯк взыграл духом, вырЯдилсЯ в  слишком  светлый  костюм,
Ярко-желтые ботинки. Џровинциальное  щегольство  моего  зЯтЯ  представлЯло
резкий контраст со строгой элегантностью ѓюбера, который, по  словам  €зы,
одеваетсЯ "как настоЯщий ”ондодеж".
   Ђльфред снЯл шлЯпу и вытер потный лоб. Џотом залпом выпил поданный  ему
стаканчик анисовой: ѓюбер встал из-за  столика  и  посмотрел  на  часы.  џ
приготовилсЯ двинутьсЯ за ними. Ћни, конечно, поедут в такси. Џопробую и Я
взЯть такси и выследить их, - дело трудное! Ќо и то уж хорошо,  что  Я  их
увидел; остаетсЯ только узнать, зачем они прикатили в Џариж.  џ  подождал,
пока они выйдут на тротуар. ’акси  они,  однако,  не  подозвали,  а  пошли
пешком  через  площадь.  Њирно  о  чем-то  беседуЯ,  они   направились   к
‘ен-†ермен-де-Џре. ‚от чудо, вот радость, оба вошли в церковь!
   ‚рЯд ли полицейский испытывает такое ликование, видЯ, как вор входит  в
"мышеловку". џ  даже  чуточку  задыхалсЯ  от  волнениЯ.  Џришлось  немного
подождать, - ведь они могли обернутьсЯ: сын мой, правда,  близорук,  но  у
зЯтЯ зрение хорошее. Џреодолев усилием воли свое нетерпение, Я минуты  две
постоЯл на тротуаре, а затем тоже вошел в церковь.


   Ѓыло это в  начале  первого  часа.  Ћсторожно  ступаЯ,  Я  прошелсЯ  по
главному и почти пустому приделу и вскоре убедилсЯ, что тех, кого  Я  ищу,
там нет. “ менЯ мелькнуло подозрение: вдруг они  увидели  менЯ  и  нарочно
вошли в церковь, чтобы сбить менЯ  со  следу,  а  сами  ускользнули  через
боковые двери. џ повернул обратно и решил обойти правый придел, прЯчась за
огромными колоннами. € вдруг в самом  темном  углу,  в  глубокой  нише,  Я
обнаружил их. Ћба сидели на стульЯх, а посередине, как бы  зажатое  ими  с
двух сторон, сидело третье действующее лицо,  смиренно  сгибавшее  сутулую
спину. ЏоЯвление этого персонажа нисколько менЯ не удивило.  џ  ведь  пЯть
минут тому назад ждал в кафе, что к столику моего законного сына приползет
этот жалкий червЯк ђобер. џ предчувствовал  это  предательство,  но  из-за
усталости, из лени мне не хотелось думать о нем. ‘  первой  нашей  встречи
мне стало Ясно, что у такого ничтожества,  у  такого  раба  нет  ни  капли
смелости; а его мать преследуют воспоминаниЯ о прошлом ее  столкновении  с
судейскими властЯми, - конечно, она-то и посоветовала сыну войти в  сговор
с моей семьей и продать им секрет как можно дороже. џ смотрел  на  длинную
спину дурака ђобера: плотно его стиснули два этих крупных буржуа! Ћдин  из
них, а именно Ђльфред, - что называетсЯ, добрый  малый,  думает  только  о
своей непосредственной выгоде, ничего дальше своего носа  не  видит  (что,
впрочем, шло ему на пользу), а у другого, у моего любезного сынка  ѓюбера,
есть и дальновидность и крепкие клыки,  а  обращение  с  людьми  резкое  и
властное  (черта,  унаследованнаЯ  от  менЯ).  ђобер  окажетсЯ  совершенно
беспомощным против него. џ следил за ними из-за  колонны,  как  наблюдаешь
иной раз за пауком и мухой, заранее решив раздавить и паука и муху.  ђобер
все ниже опускал голову. „олжно быть, он сначала дерзко заЯвил: "Џополам!"
Ћн вообразил, что сила на его стороне. Ќо они живо раскусили этого  дурнЯ,
он выдал себЯ с головой и теперь уж никак не мог диктовать  условиЯ.  Ћдин
лишь Я, невидимый свидетель этой борьбы, знал, насколько  она  бесполезна,
бесплодна, и чувствовал себЯ  всесильным  божеством;  готовЯсь  уничтожить
этих жалких насекомых своей всемогущей дланью, раздавить под  своей  пЯтой
этот клубок змей, Я тихонько смеЯлсЯ. Ќе прошло и десЯти минут, как  ђобер
уже не смел пикнуть. ѓюбер говорил, не умолкаЯ,  -  должно  быть,  отдавал
распорЯжениЯ, а ђобер угодливыми кивками изъЯвлЯл готовность  повиноватьсЯ
и так сутулилсЯ, что спина  у  него  стала  совсем  круглаЯ.  Ђльфред  же,
развалЯсь на соломенном  стуле,  покачивалсЯ,  заложив  нога  на  ногу,  и
запрокидывал голову, - мне  была  видна,  так  сказать,  вверх  дном,  его
желтовато-смуглаЯ и толстаЯ сиЯющаЯ физиономиЯ, окаймленнаЯ черной щетиной
отросшей бороды.
   Ќаконец они встали. џ двинулсЯ вслед за ними. Ћни шли не спеша, - ђобер
шагал посредине, понурив голову, как вор между двумЯ  жандармами;  заложив
за спину большие красные руки, он вертел в них потрепанную фетровую  шлЯпу
грЯзно-серого цвета. џ  думал,  что  менЯ  уже  ничем  не  удивишь,  но  Я
ошибалсЯ. Љогда Ђльфред и ђобер уже выходили из двери,  ѓюбер,  отстав  от
них, окунул руку в кропильницу  со  "свЯтой  водой",  потом  повернулсЯ  к
алтарю и широко перекрестилсЯ.


   ’еперь мне не к чему было торопитьсЯ, беспокоитьсЯ. ‡ачем идти за ними,
выслеживать? џ знал, что в тот же день, вечером, или самое позднее  завтра
утром ко мне  прибежит  ђобер  и  будет  просить  поскорее  выполнить  мой
замысел. Љак же мне его  встретить?  …ще  успеетсЯ  подумать  об  этом.  џ
чувствовал усталость и присел на стул отдохнуть. ‘ейчас больше всего  менЯ
занимало, заслонЯло все остальное и страшно раздражало  ханжество  ѓюбера.
ЉакаЯ-то молоденькаЯ, скромно одетаЯ девушка села на стул впереди менЯ  и,
положив рЯдом с собой шлЯпную картонку, опустилась на  колени.  Њне  виден
был ее профиль и чуть склоненнаЯ шейка; взглЯд был устремлен вдаль, на  те
самые створки запрестольного образа, на который так  истово  перекрестилсЯ
ѓюбер, исполнив свой семейный долг. ‚ошли два семинариста, -  один,  очень
высокий и худой, напомнил мне аббата Ђрдуэна; другой был маленького роста,
с пухлым детским лицом. Ћни опустились на колени  рЯдышком  и  застыли.  џ
проследил направление их взглЯда и не мог понЯть, что  же  они  видЯт.  "‚
общем, - думал Я, - ничего  здесь  нет,  кроме  тишины,  прохлады,  запаха
ладана, воска и каменных сыроватых стен".  ‚новь  мое  внимание  привлекло
лицо молоденькой модистки. ѓлаза у нее теперь были закрыты.  ђесницы  были
длинные, и мне вспомнились  закрытые  глаза  Њари,  лежавшей  в  гробу.  џ
чувствовал, что вот здесь - так близко, рЯдом со  мной,  и  вместе  с  тем
бесконечно далеко от менЯ - неведомый мне мир доброты. €за часто  говорила
мне: "’ы видишь только дурное, только зло... ’ы всюду  и  во  всех  видишь
зло...". ќто была правда и в то же времЯ неправда.


        16

   џ завтракал; на душе у менЯ было легко, почти весело.  ’акого  ощущениЯ
внутренней  свободы  и  благополучиЯ  Я  давно  не  испытывал,  как  будто
предательство ђобера не только не  расстроило  моих  планов,  а  наоборот,
послужило им на пользу. ‚ моем возрасте человеку, жизнь которого уже давно
висит на волоске,  нечего  копатьсЯ  в  себе  и  искать  причин  внезапных
скачков, резких перемен в настроении: они  физиологичны.  Њиф  о  Џрометее
символически выражает ту мысль, что всЯ мироваЯ скорбь зависит от  больной
печени. Ќо кто же осмелитсЯ признать такую простую, такую  грубую  истину.
ЊенЯ не  мучили  боли.  Њне  доставлЯл  приЯтные  вкусовые  ощущениЯ  чуть
поджаренный бифштекс. џ был доволен, что порциЯ большаЯ - значит, можно не
тратитьсЯ на второе блюдо. Ќа десерт Я решил взЯть сыру - это  и  сытно  и
дешево.
   "Љак мне держать себЯ с ђобером? - думал Я. - Ќадо брать другой прицел,
но сейчас Я устал и не могу сосредоточить внимание на этих вопросах. „а  и
к  чему  забивать  себе  голову  планами.  ‹учше   всего   положитьсЯ   на
вдохновение". Ќе смеЯ признатьсЯ себе в этом, Я предвкушал ожидавшее  менЯ
удовольствие - уж Я всласть позабавлюсь, поиграю, как кошка, с этим жалким
мышонком, ђобером. “ него нет и тени подозрениЯ,  что  Я  проведал  о  его
предательстве. †естоко это будет с моей стороны? ‚ообще, жесток Я или нет?
„а, жесток. Ќе больше, чем кто-нибудь, другой, чем все  другие,  чем  дети
или женщины. †есток - как все (и тут мне вспомнилась молоденькаЯ  модистка
из церкви ‘ен-†ермен-де-Џре) - как все те, кто не чтит кроткого агнца.
   џ нанЯл такси и, вернувшись к себе,  на  улицу  Ѓреа,  лег  в  постель.
‘туденты,  основные  жильцы  этого  семейного  пансиона,  разъехались   на
каникулы по домам. џ отдыхал, наслаждалсЯ тишиной и покоем. Ђ все  же  эту
меблированную  комнату   с   застекленной   дверью,   задернутой   грЯзной
занавеской, никак уже не назовешь уютным гнездышком. ‘о спинки  кровати  в
стиле ѓенриха II отваливаетсЯ накладнаЯ резьба - отпавшие кусочки  бережно
хранЯтсЯ на полке камина в позолоченной бронзовой корзиночке.  ѓлЯнцевитые
обои с муаровым узором  усеЯны  целой  россыпью  жирных  пЯтен.  „аже  при
отворенном окне в воздухе стоит запах, исходЯщий от ночной тумбочки,  хоть
она и украшена нарЯдной  столешницей  из  красного  мрамора.  ‘тол  накрыт
ковровой  скатертью  горчичного  цвета.  ‚есьма  любопытнаЯ  обстановка  -
образец уродства и безвкусных мещанских притЯзаний.


   ЊенЯ разбудил шелест юбки. “ моего изголовьЯ поЯвилась мать  ђобера,  и
прежде всего Я  увидел  ее  улыбку.  …сли  б  Я  даже  ничего  не  знал  о
совершившемсЯ предательстве, то одно уж подобострастие этой женщины навело
бы менЯ на мысль о нем. —резмернаЯ ласковость - Явный признак  вероломного
поступка. џ тоже улыбнулсЯ своей гостье и заверил ее,  что  чувствую  себЯ
гораздо лучше. „вадцать лет тому назад нос у нее был не такой  толстый,  а
большой рот блистал тогда превосходными зубами, которые унаследовал от нее
и ђобер. ’еперь же ее сиЯющаЯ, широкаЯ улыбка обнажала  вставную  челюсть.
„олжно быть, она шла быстро, и едкий  запах,  который  она  распространЯла
вокруг, победоносно боролсЯ с запахом, исходившим от тумбочки с доской  из
красного мрамора. џ попросил ее распахнуть  настежь  окно.  Ћна  выполнила
просьбу, затем подсела ко мне и, опЯть  подарив  менЯ  улыбкой,  сообщила,
что, раз Я поправилсЯ, то ђоб ер всецело в  моем  распорЯжении  длЯ  "того
самого дела". ‡автра, в субботу, он как раз будет  свободен  с  двенадцати
часов днЯ. џ напомнил ей,  что  по  субботам  банки  после  двенадцати  не
работают. ’огда она сказала, что ђобер отпроситсЯ в  понедельник  с  утра.
…го, конечно, отпустЯт. „а, впрочем,  теперь  ему  нечего  и  считатьсЯ  с
хозЯевами.
   “ нее был очень удивленный вид, когда Я решительно заЯвил,  что  ђоберу
не следует бросать сейчас работу, надо  подождать  еще  несколько  недель.
ЏрощаЯсь со мной, она пообещала навестить менЯ завтра вместе с сыном, но Я
попросил, чтобы ђобер  пришел  один:  сказал,  что  мне  хочетсЯ  немножко
побеседовать с ним, получше узнать его... ЃеднаЯ дурочка не  могла  скрыть
свое беспокойство: она, конечно, боЯлась, как бы сын  не  выдал  себЯ.  Ќо
когда Я говорю внушительным тоном и смотрю внушительным взглЯдом, никому и
в голову не придет ослушатьсЯ менЯ. Ђ  ведь  навернЯка  она  сама  убедила
ђобера пойти  на  сговор  с  моими  детьми;  Я  слишком  хорошо  знаю  эту
кислЯтину, этого труса, который боитсЯ всего на свете,  и  прекрасно  могу
себе представить, в  какое  смЯтение  должен  был  привести  его  подобный
замысел.


   Ќа следующее утро этот подлец ЯвилсЯ, и с первого же взглЯда мне  стало
Ясно,  что  его  муки  превзошли  все  мои  предположениЯ.  ‚еки  у   него
покраснели, опухли, - очевидно, он совсем лишилсЯ сна; бегающие глазки  не
смели смотреть на менЯ. џ его усадил, выразил беспокойство по  поводу  его
болезненного вида,  словом,  был  с  ним  очень  ласков,  почти  нежен.  ‘
мастерским,  адвокатским  красноречием   Я   принЯлсЯ   рисовать   картину
открывающейсЯ перед ним райской жизни. џ куплю на его  имЯ  в  ‘ен-†ермене
дом с парком в десЯть  гектаров.  ‚  доме  все  до  единой  комнаты  будут
обставлены старинной мебелью. ‚ парке - пруд; а в нем -  прекраснаЯ  рыба;
во дворе - гараж на четыре автомобилЯ. џ придумывал и расписывал все новые
и новые соблазны. Љогда Я  заговорил  об  автомобиле  и  предложил  купить
машину лучшей американской марки, Я увидел, что его терзают жестокие муки.
Ћчевидно, он обЯзалсЯ не принимать от менЯ при жизни ни гроша.
   - Ќикто и ничто вас не будет  тревожить,  -  добавил  Я.  -  Љупчую  вы
подпишете сами. џ уже  отложил  и  передам  вам  в  понедельник  некоторое
количество ценных бумаг, - они обеспечат вам годовой доход в  сотню  тысЯч
франков. Џри такой ренте  можно  жить  спокойно  в  ожидании  лучшего.  Ќо
большаЯ часть моего состоЯниЯ находитсЯ в Ђмстердаме. Ќа будущей неделе мы
с вами туда съездим и сделаем  необходимые  распорЯжениЯ...  —то  с  вами,
ђобер?
   Ћн пролепетал:
   - Ќет, не надо... Я  ничего  не  возьму  при  вашей  жизни...  Њне  это
неприЯтно... џ не хочу обирать вас. Џожалуйста, не настаивайте, мне тЯжело
слушать.
   Ћн стоЯл, прислонившись к шкафу, поддерживаЯ одной рукой локоть  другой
руки, и грыз себе ногти. џ пристально смотрел на него, а  ведь  моих  глаз
боЯлись в суде и адвокаты противной стороны  и  их  подзащитные;  когда  Я
выступал на стороне истца, Я не сводил глаз с ответчика, сверлил  взглЯдом
свою жертву - человека, сидевшего на скамье подсудимых, и  случалось,  он,
не выдержав  моего  пронизывающего  взглЯда,  падал  без  чувств  на  руки
жандармов.
   ‚ сущности Я был благодарен ђоберу, Я дышал  теперь  свободно,  -  ведь
было бы ужасно последние дни жизни посвЯтить такому убогому существу. џ не
испытывал ненависти к нему. џ решил отбросить его, не причинив ему  вреда.
Ќо Я не мог отказать себе в удовольствии еще немного поиздеватьсЯ над ним.
   - “ вас похвальные чувства, ђобер. Ћчень похвальные. Љак мило,  что  вы
решили подождать моей смерти. Ќо Я не приму такой жертвы. ‚ понедельник вы
получите все, что Я обещал, а в  конце  недели  Я  переведу  на  ваше  имЯ
большую часть своего состоЯниЯ (он замахал руками,  забормотал).  —то  это
значит? €ли берите, или поставим на всем крест, - сухо добавил Я.
   ЋтводЯ глаза в сторону, он попросил несколько дней  на  размышлениЯ,  -
хотел, конечно, выгадать времЯ, чтобы написать в Ѓордо и  получить  оттуда
указаниЯ. €диот несчастный!
   - ‚ы менЯ удивлЯете, ђобер. Џраво, удивлЯете!.. Ћчень странно  вы  себЯ
ведете.
   џ думал, что смЯгчил выражение своих глаз, хотЯ сделать это  невозможно
- взглЯд у менЯ суровее, чем Я сам. ђобер пролепетал чуть слышно:
   - Џочему вы так на менЯ смотрите?
   - Џочему Я так смотрю на тебЯ? - переспросил Я, невольно  передразниваЯ
его. - Ђ почему ты не можешь выдержать моего взглЯда?
   ‹юди, избалованные всеобщей любовью,  как-то  безотчетно,  инстинктивно
находЯт те самые слова  и  жесты,  которые  привлекают  все  сердца.  Ђ  Я
настолько привык вызывать во всех ненависть и страх, что у менЯ и глаза, и
брови, и голос, и смех покорно становЯтсЯ пособниками этого грозного дара,
порою даже помимо моей воли. ’ак было и тут: Я  хотел,  чтобы  взглЯд  мой
выражал  снисходительность,  а  несчастный  малый  корчилсЯ  от  ужаса.  џ
рассмеЯлсЯ, а мой смех показалсЯ ему зловещим. €, наконец, - так выстрелом
в упор добивают затравленного зверЯ, - Я вдруг спросил:
   - ‘колько они тебе предложили, _те-то_?
   €так, Я заговорил с ним на "ты", и в этом было, - хотел Я того или нет,
презрение, а не милостиваЯ насмешка. Ћн пробормотал: "Љто предложил?" -  и
вскинул на менЯ глаза, полные почти благоговейного ужаса.
   - „а те два господина, - ответил Я. - Ћдин толстый, другой - худой. „а,
да, худой и толстый!
   Њне уже хотелось поскорее кончить эту игру. Џротивно  стало  затЯгивать
ее, но ведь как-то не сразу решишьсЯ раздавить каблуком сороконожку.
   - „а успокойтесь вы, - сказал Я наконец. - џ вас прощаю.
   - џ не виноват... џ не хотел... ќто...
   џ зажал ему рот рукой. Ќевыносимо было бы слушать,  как  он  взваливает
вину на свою мать.
   - ’-шш! Ќе надо никого называть...  Ќу  скажите  же,  сколько  они  вам
предложили. Њиллион? ЏЯтьсот тысЯч? Њеньше? Ќе может быть!  ’риста  тысЯч?
„вести?
   “ него был самый жалкий вид. Ћн качал головой.
   - Ќет. ђенту обещали выплачивать, - сказал он еле слышно. - ђента нас и
соблазнила, это надежнее. „венадцать тысЯч франков в год.
   - ‘ нынешнего днЯ?
   - Ќет, когда они наследство получат... Ћни ведь не могли  угадать,  что
вы сейчас же захотите все положить на мое имЯ. Ђ теперь уже  поздно...  Ќу
да, они могли бы притЯнуть менЯ к  суду...  ђазве  только  вот  скрыть  от
них... Ђх, какой же Я дурак! ‚от мне и наказание...
   Ћн плакал, сидЯ на краешке моей постели, и был  весьма  уродлив  в  эту
минуту;  одна  его  рука  беспомощно  свесилась,  огромнаЯ  краснаЯ  рука,
налившаЯсЯ кровью.
   - џ же все-таки ваш сын, - всхлипывал он. - Ќе бросайте менЯ.
   € неловким движением он попыталсЯ обнЯть менЯ за шею. џ мЯгко отстранил
его. Џотом подошел к окну и, не оборачиваЯсь, сказал:
   - ‘ первого августа вы будете ежемесЯчно  получать  по  полторы  тысЯчи
франков. џ немедленно дам распорЯжение, чтоб эта рента  выплачивалась  вам
пожизненно. ‚ случае чего, рента будет перенесена на имЯ вашей матери. ЊоЯ
семьЯ, разумеетсЯ, не должна знать, что мне  все  известно  о  заговоре  в
церкви ‘ен-†ермен-де-Џре. (’ут он вздрогнул.) џ думаю, совершенно  излишне
предупреждать вас, что, стоит вам проболтатьсЯ, - вы все потерЯете. •отите
получить прощение - держите менЯ в курсе всех козней против менЯ.
   ’еперь он знал, как трудно от менЯ что-нибудь скрыть и как  дорого  ему
обошлось бы предательство. џ „ал ему понЯть, что не желаю больше видеть ни
его самого, ни его мамашу. Џисьма пусть адресуют мне до востребованиЯ  все
в то же почтовое отделение.
   - Љогда уезжают из Џарижа ваши сообщники?
   Ћн заверил менЯ, что  они  уже  уехали  вчера  вечером.  џ  пресек  его
преувеличенные изъЯвлениЯ благодарности и поток  обещаний.  Ћн  несомненно
был потрЯсен: какое-то сказочное божество,  намерениЯ  коего  непостижимы,
божество, коему он изменил, возносило его в небеса, низвергало  в  бездну,
снова подхватывало... “ него замирало сердце; он закрывал глаза, он  всему
покорЯлсЯ... €зогнув спину,  прижав  уши,  шелудивый  пес  ползком  уносил
кость, которую Я ему бросил. ‚друг он спохватилсЯ и спросил, как  и  через
кого он будет получать обещанную ренту.
   - ‚ы будете получать ренту. џ своего слова никогда не нарушаю,  -  сухо
ответил Я. - Ћстальное вас не касаетсЯ.
   „ержа руку на скобке двери, он сказал:
   -  •орошо  бы  через  какое-нибудь  страховое  общество...  вроде   как
страховой  полис  или  пожизненнаЯ  рента...  что-нибудь  такое...   —ерез
солидное страховое  общество...  ’ак  мне  было  бы  спокойнее,  Я  бы  не
расстраивалсЯ...
   џ распахнул полуоткрытую дверь и вытолкнул его в коридор.


        17

   Џрислонившись  к  камину,  Я  машинально  стал  пересчитывать   кусочки
лакированных деревЯнных завитушек, лежавшие в бронзовой корзиночке.
   „олгие годы Я мечтал об этом незнакомом мне сыне. ‚ унылой  моей  жизни
менЯ не оставлЯло ощущение, что он существует. ѓде-то  есть  у  менЯ  сын,
зачатый мною, Я найду его, если захочу, и,  может  быть,  он  станет  моим
утешением. †ивет он в очень скромной обстановке, но от этого он мне ближе;
и так хотелось думать, что он не  похож  на  моего  законного  сына,  -  Я
наделЯл его в воображении той простотой  и  силой  привЯзанности,  которые
нередко встречаютсЯ в народе. ‘ловом, он был  моей  последней  ставкой.  џ
знал, что, если она будет бита, мне уж нечего и некого ждать,  -  остаетсЯ
только отвернутьсЯ к стене и съежитьсЯ в комочек. ‡а сорок лет Я, как  мне
казалось, свыксЯ с ненавистью - менЯ ненавидели, и сам Я ненавидел. Ђ  меж
тем подобно всем людЯм, Я таил в душе  сладостную  надежду  и,  как  умел,
обманывал себЯ, стремЯсь утолить душевный голод, пока была возможность.  Ђ
теперь все кончено.
   ’еперь у менЯ даже  не  будет  постыдного  удовольствиЯ  строить  планы
различных махинаций, пытаЯсь лишить своих детей наследства за то, что  они
желали мне зла. ’еперь ђобер навел их на верный путь: в конце  концов  они
найдут все мои сейфы, даже те,  которые  взЯты  на  чужое  имЯ.  €зобрести
что-нибудь другое? ќх, пожить бы еще немного и все, все пустить по  ветру!
Ђ потом умереть, не оставив ровно ничего, - так, чтоб нечем было заплатить
за нищенские похоронные дроги. Ќо ведь  Я  всю  жизнь  дрожал  над  каждым
грошом, столько лет скаредничал, утолЯЯ свою алчность, - и где же  мне,  в
моем возрасте, научитьсЯ проматывать деньги? „а и  дети  мои  зорко  будут
следить  за  мной,  думал  Я.  џ   не   могу   позволить   себе   никакого
расточительства, каждаЯ моЯ "неразумнаЯ"  трата  станет  опасным  оружием,
которое они обернут против менЯ...
   “вы! Њне не удастсЯ разоритьсЯ, потерЯть все свои капиталы. Ђх,  унести
бы их с собой в могилу, истлевать в земле, сжимаЯ в объЯтиЯх свое  золото,
банковые   билеты,   процентные   бумаги!   „оказать    бы,    что    лгут
свЯтоши-проповедники, уверЯЯ, что блага мира сего не  следуют  за  нами  в
смерти! €ли уж обратитьсЯ, что ли, в щедрого благотворителЯ?  ‚едь  добрые
дела - бездоннаЯ  пропасть,  котораЯ  может  все  поглотить.  ђазослать  в
конторы благотворительных  обществ  или  сестрицам-монахинЯм,  заступницам
беднЯков, пожертвованиЯ от благодетелЯ, пожелавшего остатьсЯ  неизвестным.
ђазве Я не могу забыть о своих врагах и подумать о других людЯх? Ќо ведь в
чем ужас старости? ‘тарость - это итог  всей  нашей  жизни,  окончательный
итог, в котором не изменишь ни одной цифры. естьдесЯт  восемь  лет  жизни
привели к тому, что Я стал стариком, полным  ненависти  к  своим  близким,
таким Я и умру. Љаким Я сделалсЯ, таким и  останусь.  Ђ  как  бы  хотелось
стать совсем другим! ѓосподи боже, если б ты существовал!


   ‚ сумерках Явилась горничнаЯ,  постлала  мне  постель,  ставен  она  не
заперла. џ лег, не зажигаЯ лампы. “личный шум и свет фонарей не мешали мне
дремать. Ќе раз Я вдруг просыпалсЯ - как в вагоне, когда поезд остановитсЯ
на станции, - и снова впадал в забытье. џ уже не чувствовал себЯ  больным,
и все же мне казалось,  что  мне  остаетсЯ  одно  -  лежать  в  постели  и
терпеливо ждать, когда моЯ дремота сменитсЯ вечным сном.
   Њне еще надо было сделать  некоторые  имущественные  распорЯжениЯ,  длЯ
того чтобы ђоберу выплачивали обещанную мною ренту, а кроме того,  сходить
в почтовое отделение и взЯть письма, адресованные мне до востребованиЯ,  -
теперь некому было оказать мне этой услуги. џ уже три днЯ не  просматривал
своей корреспонденции. Ђх, это ожидание какого-то  важного,  необыкновенно
нужного, радостного письма, -  оно  так  живуче,  все  переживает  в  душе
человеческой; вот вам доказательство, что надежда в нас  неискоренима,  не
вырвать ее, как цепкий сорнЯк пырей.
   Ќа  следующий  день  Я  встал  в  полдень,  мысли  об  ожидающей   менЯ
корреспонденции придали мне силы, и Я отправилсЯ в почтовое отделение. ел
дождь, Я не захватил с собой зонта и  поэтому  пробиралсЯ  у  самых  стен.
‚ероЯтно, вид у менЯ был странный, - прохожие  оборачивались,  глЯдели  на
менЯ. Њне хотелось  крикнуть  им:  "—то  во  мне  необыкновенного?  “ж  не
принимаете ли вы менЯ за сумасшедшего? ’олько, пожалуйста, помалкивайте, а
то мои дети  сейчас  же  этим  воспользуютсЯ.  Ќе  смотрите  на  менЯ  так
удивленно, - Я такой же, как все, - только вот родные дети менЯ ненавидЯт,
приходитсЯ от них защищатьсЯ. Ќо это вовсе не значит, что  Я  сумасшедший.
€ной раз Я бываю в несколько возбужденном состоЯнии под  действием  всЯких
снадобий, которые Я вынужден  принимать  из-за  грудной  жабы.  Ќу  да,  Я
разговариваю сам с собой, разговариваю, это потому, что Я всегда  один.  Ђ
человеку нужно с кем-нибудь поговорить. —то же необыкновенного в том,  что
одинокий человек бормочет какие-то слова и жестикулирует?"


   Џочта, которую мне вручили, состоЯла из печатных  извещений  и  реклам,
нескольких банковских писем и трех телеграмм. ‚ телеграммах, вероЯтно, шла
речь о  каком-то  моем  приказе  на  биржу,  который  маклеру  не  удалось
выполнить. џ решил расположитьсЯ в ближайшем кабачке и там вскрыть их.
   ‡а длинными столами сидели перемазанные  мелом  и  известкой  каменщики
всех  возрастов  и  медленно  жевали,  поглощаЯ  скудные  порции  кушаний,
запивали свой завтрак литром вина и почти не разговаривали друг с  другом.
Ћни работали с утра, и все под дождем. ‚ половине второго  снова  примутсЯ
за работу. Ѓыл конец июлЯ. Ќа вокзалах  полно  было  народу...  €нтересно,
понЯли бы каменщики мои терзаньЯ? Љонечно, понЯли бы. Љак же мне,  старому
адвокату, не знать этого? Ќа первом же процессе, в котором Я выступал, мне
пришлось столкнутьсЯ с Явлением,  обычным  в  деревне:  сыновьЯ  ссорились
между собой, не желаЯ кормить старика отца, и старались сплавить его  друг
другу. ЃеднЯга каждые три месЯца  переходил  из  дома  в  дом,  везде  его
проклинали. ‘ыновьЯ с громкими воплЯми призывали смерть, котораЯ  избавила
бы их от отца, и сам он звал ее  как  избавительницу.  Ђ  сколько  раз  на
фермах и мызах Я наблюдал жестокую драму: старик отец долго упрЯмитсЯ и не
выпускает из рук свое добро, потом, поддавшись на  притворную  ласку,  все
отдает, и тогда дети сживают его со света непосильным трудом и  голодом!..
„а, наверное, такие истории были знакомы вон тому худому жилистому старику
каменщику, который сидел в двух шагах от менЯ и  медленно  перетирал  хлеб
голыми деснами.
   Ќынче никого не удивлЯет, если в кабачке сидит хорошо одетый старик.  џ
кромсал кусок беловатого кроличьего мЯса  и  смотрел,  как,  догонЯЯ  друг
друга, катЯтсЯ по оконному стеклу капли  дождЯ;  потом  старалсЯ  прочесть
фамилию  хозЯина  заведениЯ,  написанную  на  наружной  стороне   витрины.
„оставаЯ носовой платок, Я нащупал в кармане свою почту. џ надел  очки  и,
взЯв наугад одну из телеграмм, вскрыл ее: "Џохороны мамы  завтра  двадцать
третьего июлЯ,  отпевание  девЯть  часов  церкви  ‘ен-‹уи".  Џослана  была
телеграмма утром в этот день, а две другие - позавчера,  с  промежутком  в
несколько часов; в одной говорилось: "Њама при смерти, возвращайсЯ", а  во
второй: "Њама скончалась"... ‚се три подписаны были ѓюбером.
   џ скомкал телеграммы и продолжал завтракать,  занЯтый  одной  мыслью  -
хватит ли сил сесть сегоднЯ же вечером в поезд. Ќесколько  минут  Я  думал
только об этом, и вдруг возникло другое чувство: удивление, что Я  пережил
€зу. ‚едь Я стою на краю могилы. ђешительно все - а уж Я тем  более  -  не
сомневались, что Я умру первым. ‚ своих  планах,  хитростЯх,  заговорах  Я
имел в виду те дни, которые последуют за моей смертью, уже недалекой. Ќи у
менЯ, ни у моих родственников не возникало ни малейших  сомнений  на  этот
счет. ЊоЯ жена неизменно представлЯлась  мне  вдовой  в  длинной  креповой
вуали, мешающей ей отпереть сейф. ‚незапный переворот во вселенной напугал
бы и поразил менЯ не больше, чем эта смерть. Ќо вопреки всему во  мне  уже
заговорил деловой человек, Я принЯлсЯ разбиратьсЯ в создавшемсЯ  положении
и прикидывать, какие преимущества оно может мне дать в борьбе  с  врагами.
‚от какие мысли волновали менЯ до той самой минуты, как тронулсЯ поезд.  Ђ
тогда начало работать воображение: только тут Я  представил  себе  €зу  на
смертном одре и стал думать о том, что  совершалось  возле  него  вчера  и
позавчера. џ припоминал во всех мелочах обстановку ее спальни в Љалезе  (Я
не знал, что умерла она в Ѓордо). џ  прошептал:  "’еперь  уже  положили  в
гроб..." - и ощутил какое-то подлое чувство облегчениЯ. Ђ  то  ведь  Я  не
знал бы, как держать себЯ. Љакие переживаниЯ изображать,  ощущаЯ  на  себе
внимательные и враждебные взглЯды своих детей? ’еперь же вопрос решен.  Ќо
как вести себЯ на самих похоронах? Џо приезде Я, конечно, слЯгу, и,  таким
образом, все трудности будут разрешены. ‚едь не могу же  Я  присутствовать
на похоронах, у менЯ сейчас едва хватило сил добратьсЯ до  уборной.  ’акаЯ
слабость менЯ не пугала: €за умерла, значит мне еще не скоро умирать, -  Я
пропустил свою очередь. Ќо в вагоне Я боЯлсЯ припадка, тем  более,  что  Я
был один в купе. Ќа вокзале менЯ, конечно, встретЯт (Я дал телеграмму),  -
вероЯтно, приедет ѓюбер...


   Ќет, встречал менЯ не ѓюбер. Љакое  Я  почувствовал  облегчение,  когда
передо  мной  вдруг  поЯвилась  толстаЯ,  унылаЯ,  опухшаЯ  от  бессонницы
физиономиЯ Ђльфреда! Њой вид Явно испугал его. џ вынужден был оперетьсЯ на
его руку и не мог без его помощи сесть в автомобиль. “тро было  дождливое,
и оттого особенно угрюмым казалсЯ  квартал,  по  которому  мы  ехали  мимо
городских боен и казарм. Њне не пришлось расспрашивать  Ђльфреда:  он  сам
рассказал обо всем, подробнейшим образом  описал,  в  каком  именно  месте
городского сквера €за упала без чувств: не  доходЯ  оранжереи,  у  массива
араукарий и кокосовых пальм;  рассказал,  как  ее  перенесли  в  ближайшую
аптеку, а потом повезли домой и как трудно было  внести  грузное  тело  на
второй этаж, в спальню; как пустили ей кровь,  сделали  пункцию...  “  нее
оказалось кровоизлиЯние в мозг, но она всю ночь была в  сознании,  знаками
звала менЯ, - звала очень настойчиво, а потом впала  в  забытье,  как  раз
когда пришел свЯщенник длЯ миропомазаниЯ. "Ќо она накануне причащалась..."
Ђльфред хотел оставить менЯ у нашего подъезда, уже задрапированного черной
тканью, и поехать дальше под тем предлогом, что он едва успеет переодетьсЯ
длЯ  похорон.  Ќо  волей-неволей  ему  пришлось  помочь  мне  вылезти   из
автомобилЯ и поднЯтьсЯ по ступенЯм крыльца. џ  не  узнал  нашей  прихожей.
‘тены затЯнуты черным, гора цветов посередине и вокруг  пылает  целый  лес
свечей. џ зажмурилсЯ. ‚се было чужим, необычайным, странным, как  во  сне.
Ќеподвижно стоЯли две монахини, должно быть доставленные  бюро  похоронных
процессий вместе со всем прочим. Ћт этой выставки траурных тканей,  цветов
и  трепещущих  огней  шла  во  второй  этаж,  к  будничной  жизни,   самаЯ
обыкновеннаЯ лестница с  потертой  ковровой  дорожкой.  Џо  ней  спустилсЯ
ѓюбер, очень корректный, внушительный, одетый во  фрак.  Ћн  протЯнул  мне
руку, что-то сказал. ѓолос его доносилсЯ до  менЯ  откуда-то  издалека.  џ
хотел ответить, но только беззвучно шевелил  губами,  голос  не  слушалсЯ.
ѓюбер наклонилсЯ ко мне, лицо его стало огромным, и вдруг Я  провалилсЯ  в
черную бездну. Њне потом говорили, что обморок мой длилсЯ минуты  три,  не
больше. ЋчнулсЯ Я в небольшой комнате, служившей  приемной,  когда  Я  еще
занималсЯ адвокатурой. ‚ носу  у  менЯ  щипало  от  нюхательных  солей.  џ
услышал голос †еневьевы: "Ћн приходит в себЯ..." џ  открыл  глаза,  увидел
склоненные надо мною лица. Ћни стали совсем не такими, как обычно, -  одни
были воспаленные,  красные,  другие  зеленовато-бледные.  ’олстушка  џнина
казалась ровесницей матери. Ћсобенно изменилось от слез лицо ѓюбера, стало
совсем некрасивым, но выражение его было трогательным, -  как  в  детстве,
когда €за брала плачущего сына к себе на колени  и  говорила:  "‘ыночек  у
менЯ такой маленький, а горе у него большое, большое!.." ’олько у красавца
”или, одетого во фрак, в котором он таскалсЯ  по  всем  кабакам  Џарижа  и
Ѓерлина, было скучающее и равнодушное лицо,  -  таким  он,  верно,  бывал,
когда отправлЯлсЯ  на  какую-нибудь  пирушку  или  возвращалсЯ  с  ночного
кутежа, пьЯный и расхлЯбанный (он еще не успел  завЯзать  узел  галстука).
Џозади ”или теснились какие-то женщины под траурными вуалЯми,  -  Я  плохо
различал кто: вероЯтно, ЋлимпиЯ с дочерьми. ‚  полумраке  блестели  чьи-то
крахмальные манишки.
   „очь поднесла к моим губам стакан, Я отпил из него  несколько  глотков.
Џотом сказал, что мне лучше. †еневьева спросила,  не  хочу  ли  Я  лечь  в
постель. џ сказал первое, что мне пришло в голову:
   - Њне хочетсЯ проводить ее до могилы, ведь Я же  не  мог  проститьсЯ  с
ней...
   Љак актер, пробующий найти верный тон,  Я  повторил:  "‚едь  Я  не  мог
проститьсЯ с ней... проститьсЯ  с  ней",  и  вдруг  эти  банальные  слова,
сказанные лишь длЯ приличиЯ, лишь потому,  что  они  соответствовали  моей
роли ка похоронах жены, с нежданной могучей  силой  пробудили  во  мне  то
самое чувство, которое они и должны были выразить; лишь тут  Я  понЯл  то,
что еще не доходило до моего сознаниЯ: больше Я никогда не увижу  €зы;  не
будет меж нами объЯснениЯ,  она  не  прочтет  моей  исповеди.  Ќавеки  все
останетсЯ таким, как было в Љалезе, когда  мы  разговаривали  в  последний
раз. ’еперь уж ничего не перестроить заново,  не  зажить  по-другому;  она
умерла, так и не узнав, что Я был не  только  извергом  и  палачом,  каким
казалсЯ, но что жил во мне и другой человек. „аже если б Я приехал лишь  в
последнюю минуту ее жизни, даже если бы мы не обменЯлись ни единым словом,
она увидела бы слезы, струЯщиесЯ по моим щекам, как струЯтсЯ они сейчас, и
отошла бы, видЯ мою скорбь, мое отчаЯние. Ђ теперь вот  только  мои  дети,
онемев от изумлениЯ, взирали на это зрелище. ‚ероЯтно,  они  за  всю  свою
жизнь ни разу не видели менЯ плачущим. ‡лобное и грозное старческое  лицо,
лицо Њедузы, чей взглЯд никто не мог выдержать, вдруг преобразилось, стало
человеческим.
   џ услышал, как кто-то сказал (кажетсЯ, џнина):
   - Ђх, если б вы не уезжали... ‡ачем вы уехали?
   „а, зачем Я уехал? Ќо разве Я не успел бы вернутьсЯ? “спел бы,  если  б
они послали телеграммы не до  востребованиЯ,  а  на  улицу  Ѓреа!..  ѓюбер
неосторожно добавил:
   - “ехали, не оставив адреса... ‚едь мы не могли угадать...
   € тогда  мелькнувшаЯ  смутнаЯ  мысль  стала  уверенностью.  “хватившись
обеими руками за подлокотники кресла, Я приподнЯлсЯ  и  крикнул  ѓюберу  в
лицо:
   - ‹жешь!
   Ћн забормотал:
   - Џапа, ты с ума сошел!
   џ повторил:
   - „а, вы все лжецы... ‚ы знали мой адрес. ЏоглЯди мне в глаза и  посмей
сказать, что вы не знали адреса!
   ѓюбер вЯло возразил:
   - Ћткуда же нам было знать?
   - Ђ ты ни с кем не встречалсЯ, кто имел ко мне весьма тесное отношение?
Ќу-ка, посмей эта отрицать! Џосмей!
   ‚се, окаменев, смотрели на менЯ.  ѓюбер  мотал  головой,  как  ребенок,
запутавшийсЯ во лжи.
   - Љстати сказать,  недорого  вы  ему  заплатили  за  предательство.  Ќе
очень-то вы щедры, дети мои. „венадцать тысЯч  франков  ренты  несчастному
малому за то, что он возвратил вам этакое состоЯние! Џросто даром услужил.
   џ захохотал, потом закашлЯлсЯ. „ети мои не смели промолвить  ни  слова.
”или пробормотал сквозь зубы: "ѓрЯзнаЯ историЯ!.."
   џ продолжал свои разоблачениЯ, только понизил голос, заметив  умолЯющий
жест ѓюбера:
   - €з-за вас Я не простилсЯ с ней. ‚ам был известен каждый мой  шаг,  но
вы прЯтались от менЯ. ‚едь если б вы послали телеграмму на улицу  Ѓреа,  Я
бы догадалсЯ, что менЯ предали. Ќичто в мире не заставило бы  вас  сделать
это, даже мольбы умирающей матери. Љонечно,  вы  скорбели  душой,  но  шли
напролом...
   џ выложил им все это, выложил и другие,  более  горькие  истины.  ѓюбер
взмолилсЯ:
   - „а заставь  его  замолчать,  "†еневьева!  ‡аставь  его  замолчать!  -
бормотал он прерывающимсЯ голосом. - ‹юди услышат!
   †еневьева обнЯла менЯ за плечи, опЯть усадила в кресло.
   - Ќе надо, отец... ‘ейчас  не  надо...  Џоговорим  потом,  когда  будем
бодрее. Ђ сейчас не надо. ‡аклинаю тебЯ именем матери... ‚едь она еще тут,
лежит в гробу...
   ѓюбер, побледнев, приложил палец к губам: вошел  распорЯдитель  похорон
со списком тех важных  особ,  которые  в  процессии  должны  были  идти  у
катафалка. џ встал с кресла, сделал несколько шагов. џ пожелал  идти  один
и, пошатываЯсь, двинулсЯ к двери. ‘таЯ домочадцев почтительно расступилась
передо мной. џ  еле-еле  добралсЯ  до  той  комнаты,  где  стоЯл  гроб,  и
опустилсЯ на колени. ’ут подоспели †еневьева и ѓюбер, подхватили менЯ  под
руки и повели. џ подчинилсЯ им. Ћчень трудно было подниматьсЯ по лестнице.
Ћдна из монашек, стоЯвших у гроба, согласилась побыть у моей постели, пока
идут похороны. Џеред уходом ѓюбер, как будто меж нами ничего  и  не  было,
спросил, хорошо ли он  сделал,  что  внес  в  список  почетных  провожатых
старшину сословиЯ адвокатов. џ отвернулсЯ к окну,  по  которому  барабанил
дождь, и не ответил.
   “же слышалсЯ топот ног. Ќаверное, весь город придет расписатьсЯ. ‘  кем
только мы не свЯзаны по линии ”ондодежей!  Ђ  по  моей!  ‘уд,  адвокатура,
банки, весь деловой  мир...  џ  испытывал  блаженное  состоЯние  человека,
оправдавшегосЯ перед судом, доказавшего свою невиновность. џ обличил своих
детей во  лжи,  они  не  посмели  отрицать  свою  вину.  Џока  совершалась
церемониЯ прощаниЯ и весь дом гудел, словно шел в  нем  какой-то  странный
бал без музыки, Я заставлЯл себЯ думать лишь о преступлении  своих  детей:
они, и только они, виноваты в том, что Я не простилсЯ с €зой... Ќо сколько
Я ни подхлестывал свою давнюю,  застарелую  ненависть,  от  этого  у  нее,
словно  у  запаленной  лошади,  не  прибавлЯлось  силы.  ’о  ли  от  чисто
физического ощущениЯ отдыха, то ли от приЯтной мысли, что последнее  слово
осталось за мной, не знаю отчего - но Я как-то смЯгчилсЯ.
   „о менЯ уже не  долетало  гнусавое  бормотанье  свЯщенников,  служивших
панихиду, затихли, удалЯЯсь, скорбные  песнопениЯ,  и,  наконец,  во  всем
нашем большом доме воцарилась такаЯ же глубокаЯ тишина, как в Љалезе.  ‚се
его обитатели ушли провожать €зу. Ћна потЯнула за  своим  катафалком  всех
детей, всю родню и всю челЯдь. ‚ доме остались только  Я  да  монахинЯ,  -
сидЯ у