лсЯ из больницы, „жейн была у миссис Њулвэни, так что Њэри
одна рассказала мне все новости: и о канарейках, и о какаду Џэте, и  о  моем
ручном опоссуме, и о большом королевском попугае,  все  еще  не  отрастившем
себе хвост. Ћна ежедневно задавала им корм, не пропустив ни разу, и длЯ воды
канарейкам раздобыла две новые банки из-под лососины. Ќадо только  почистить
клетку Џэта. Ћпоссум все еще царапаетсЯ, когда его  берут  на  руки,  но  не
очень.
     џ сидел  в  своей  колЯске  (костыли  мать  спрЯтала,  потому  что  мне
разрешили пользоватьсЯ ими только по  часу  в  день)  и  смотрел,  как  мать
стелила белую скатерть и накрывала на стол. Њэри принесла дрова из Ящика  на
задней веранде, где прогнившие доски приглушали звук ее быстрых шагов.
     ’еперь, когда Я был дома, больница сразу стала чем-то очень далеким,  и
все, что со мной там произошло, терЯло  реальность  и  оставалось  в  памЯти
только как рассказ о прошлом. ‚ мою жизнь опЯть  вступали  привычные  мелочи
домашней жизни, обретаЯ  новую  Яркость  и  силу.  „аже  крючки  коричневого
кухонного стола, из которого мать доставала чашки,  казались  мне  какими-то
необычными, словно Я впервые видел их блестЯщие изгибы.
     Ќа шкафчике-холодильнике, к которому  придвинули  мою  колЯску,  стоЯла
лампа с чугунным основанием, решетчатой колонкой и розовым абажуром. ‚ечером
лампу снимали, зажигали и ставили в центре стола - и  под  ней  на  скатерти
поЯвлЯлсЯ Яркий кружок света.
     ‚ оцинкованных стенках шкафчика были отверстиЯ, и через  них  доносилсЯ
запах хранившихсЯ там продуктов; на нем  лежала  "липучка"  -  продолговатый
плотный лист бумаги, покрытый липкой коричневой жидкостью. Ѓумага была густо
усеЯна мухами, многие из них еще барахтались  и  жужжали,  отчаЯнно  трепеща
крылышками. ‹етом дом  осаждали  мухи,  и  за  едой  приходилось  все  времЯ
отгонЯть их рукой. Ћтец всегда накрывал свой чай блюдцем,
     - Ќе знаю, - говаривал он, - может, другие и могут пить чай после того,
как в нем побывала муха; Я на это не способен.
     Ѓольшой закопченный чайник с носиком, зиЯющим, как зев готовой  ужалить
змеи, кипел на плите; на полке, накрытой дорожкой  из  выцветшей  коричневой
бЯзи, красовались чайница н  жестЯнка  с  кофе,  на  которой  был  нарисован
бородатый турок, а над ними висела гравюра, изображавшаЯ испуганных лошадей.
Њне было приЯтно снова ее увидеть.
     Ќа стене, у которой Я лежал, висела большаЯ картина: мальчик, пускающий
мыльные пузыри (приложение к  рождественскому  "…жегоднику  Џирса"),  ЏоднЯв
голову, Я посмотрел на него с новым интересом:  за  времЯ  моего  отсутствиЯ
неприЯзнь, которую Я питал к  его  старомодному  одеЯнию  и  кудрЯм,  как  у
девочки, исчезла.
     Ќа гвозде над картиной висела маленькаЯ  голубаЯ  бархатнаЯ  подушечка,
утыканнаЯ булавками. Ћна была набита опилками, и, надавив на нее, можно было
их прощупать.
     Ќа другом гвозде, у двери,  котораЯ  вела  на  заднюю  веранду,  висели
старые календари, а поверх них последний рождественский подарок лавочника  -
картонный карманчик длЯ писем; когда его нам дали, он был совсем  плоским  и
состоЯл из двух частей. Ћтец согнул одну из них,  на  которой  красные  маки
обрамлЯли фамилию мистера ‘иммонса, вставил уголки в отверстиЯ,  прорезанные
во второй - большей, и карманчик был  готов.  ’еперь  он  был  битком  набит
письмами.
     ‚ кухне были еще две двери. Ћдна вела в  мою  крохотную  комнатку,  где
стоЯли умывальник с мраморным верхом и узкаЯ кровать, застеленнаЯ  лоскутным
одеЯлом. —ерез открытую дверь Я мог видеть тонкие, оклеенные газетами стены;
когда порыв ветра ударЯл в наш дом, они колебались, и казалось, что  комната
дышит. Ќаша кошка —ернушка любила спать у ножек моей кровати, а Њэг -  рЯдом
с ней на подстилке из мешковины. €ногда,  пока  Я  спал,  мать  на  цыпочках
пробиралась в комнату и выгонЯла их, но они неизменно возвращались.
     ‚тораЯ дверь вела в спаленку Њэри и „жейн; она была таких же  размеров,
как моЯ, но в ней стоЯли две кровати и комод с зеркалом,  подвешенным  между
верхними Ящичками, в которых Њэри и „жейн хранили свои брошки.
     Џротив  двери  на  заднюю  веранду  был  выход  в  небольшой   коридор.
Џотрепанные плюшевые портьеры отгораживали его от кухни и делили дом на  две
части. ‡десь, на кухонной половине, можно было прыгать по стульЯм и шуметь и
при желании забитьсЯ под стол, играЯ в "медведей", но там, за портьерой,  на
парадной половине, мы никогда не играли; туда даже не полагалось  входить  в
грЯзной одежде и нечищеных башмаках.
     €з коридорчика вы попадали в  гостиную,  где  сиЯл  чистотой  линолеум,
который неустанно скребли и терли щеткой;  в  свежевыкрашенном  охрой  очаге
зимой всегда лежали дрова - их зажигали, когда к нам приходили гости.
     ‘тены гостиной были увешаны фотографиЯми в рамках. ђамки  были  разные:
из ракушек, из обтЯнутого бархатом дерева, металлические,  а  одна  даже  из
пробок. ’ут были и продолговатые рамки, вмещавшие  несколько  фотографий,  и
большие резные рамки, в одной  из  которых  был  снимок  бородатого  мужчины
свирепого вида, опиравшегосЯ на маленький столик перед  водопадом.  ќто  был
дедушка Њаршалл. Ќа другой фотографии в большой рамке  были  стараЯ  дама  в
черной кружевной шали, сидевшаЯ в неестественной позе на скамье в беседке из
роз, и худой мужчина в узеньких брюках - он стоЯл позади, положив руку ей на
плечо, и с суровым видом глЯдел на фотографа.
     ќти два неулыбчивых человека были родители моей матери. Ћтец, смотрЯ на
эти фотографии, неизменно повторЯл, что у  дедушки  колени  большие,  как  у
жеребенка, но мать утверждала, что всему  виной  узенькие  брючки.  Њне  при
взглЯде на фотографии прежде всего бросались в глаза дедушкины колени,  и  Я
начинал думать о жеребЯтах.
     ‚ гостиной отец всегда сидел за книгой.  Ћн  читал  "Ќевиновен,  или  ‚
защиту горемыки" ђоберта Ѓлэчфорда и "Њою блестЯщую карьеру" Њайлс ”ранклин.
Ћн очень любил эти книги, которые ему подарил Џитер ”инли,  и  часто  о  них
говорил.
     Ћн не раз повторЯл:
     - ‹юблю книги, которые говорЯт правду;  по  мне,  лучше  огорчитьсЯ  от
правды, чем развеселитьсЯ от лжи; пропади Я пропадом, если это не так.
     Ћн пришел из конюшни, где задавал лошадЯм корм, сел в  кресло,  набитое
конским волосом (когда Я  пристраивалсЯ  на  нем,  волос  колол  менЯ  через
штаны), и сказал:
     - ‚ мешке резки, который Я купил на днЯх у ‘иммонса, полно овса.  „авно
мне не попадалось такого удачного мешка. Ћн говорит, что это солома  старого
Џэдди Ћ'‹офлэна. - Ћтец улыбнулсЯ мне, - Љак тебе нравитсЯ дома, старина?
     - Ћх, хорошо, - сказал Я.
     - …ще бы, - подтвердил  отец.  Ћн  стал  стаскивать  свои  "эластичные"
сапоги, и на лице его поЯвилась гримаса. - Ќемного погодЯ Я покатаю тебЯ  по
двору и покажу щенЯт Њэг.
     - Џочему бы тебе не купить еще резки, пока  ее  всю  не  распродали?  -
предложила мать.
     - џ так и думаю сделать. ‘кажу, чтобы ‘иммонс оставил ее за мной:  овес
Џэдди - с коротким стеблем, кустистый.
     - Љогда мне можно будет снова походить на костылЯх? - спросил  Я.  Њать
напомнила:
     - Ђлан, доктор сказал, что ты должен ежедневно лежать по часу.
     - Ќелегкое это будет дело, - проворчал отец, разглЯдываЯ подошвы  своих
сапог.
     - Ќичего не поделаешь.
     - ќто верно. Ќе забывай, Ђлан, каждый день ты должен немного лежать. Ќо
и на костылЯх ты сможешь ходить ежедневно. џ  сделаю  на  ручках  обивку  из
конского волоса. ‚едь сейчас тебе от них больно под мышками?
     - Ѓольно.
     „ержа перед собой сапог, отец быстро посмотрел на менЯ: во взглЯде  его
была озабоченность.
     - Џододвинь свое кресло к столу, - сказала ему мать.
     Ћна подкатила мою колЯску поближе к отцу, выпрЯмилась и улыбнулась.
     - —то ж, - сказала она, - сейчас у нас снова в доме двое мужчин, и  мне
уже не придетсЯ так много работать как раньше.


        ѓ‹Ђ‚Ђ 11

     Џосле обеда отец повез менЯ в моей колЯске по двору. Љогда он  подкатил
ее к клетке Џэта, Я с беспокойством подумал, что пол ее нечищен и  что  надо
им занЯтьсЯ; потом Я посмотрел на Џэта: старый какаду сидел нахохлившись  на
своей жердочке и пощелкивал клювом - Я хорошо знал  этот  звук.  џ  просунул
сквозь сетку палец и почесал его опущенную головку; на пальце осталась белаЯ
пыльца от перьев, и Я ощутил запах попугаЯ,  неизменно  напоминавший  мне  о
малиновых крыльЯх, мелькающих в зарослЯх. Џэт осторожно захватил  мой  палец
своим крепким  клювом,  и  Я  почувствовал  быстрые,  упругие  прикосновениЯ
сухого, словно резинового Язычка.
     - ќй, Џэт, - сказал он моим голосом.
     Љоролевский попугай в соседней клетке все еще прыгал взад и  вперед  на
своем шестке, но ’ом  -  мой  опоссум  -  уже  спал.  Ћтец  вытащил  его  из
маленького темного Ящика, в котором спал зверек;  ’ом  открыл  свои  большие
спокойные глаза, посмотрел на менЯ и снова свернулсЯ  калачиком  на  ладонЯх
моего отца.
     Њы направились к конюшне, откуда доносилось фырканье лошадей, которым в
ноздри набилась сечка, и громкие удары копыт по неровному каменному полу.
     Ќашей конюшне было не меньше  шестидесЯти  лет,  и  казалось,  что  она
вот-вот рухнет под тЯжестью своей соломенной крыши. Ћна  наклонилась  набок,
несмотрЯ на то что была подперта стволами крЯжистых эвкалиптов с  развилиной
наверху, на которых покоились балки крыши" ‘тены были сделаны  из  горбылей,
изготовленных из спиленных по соседству деревьев, и сквозь щели  между  ними
можно было заглЯнуть в темное помещение, где сильно пахло конским навозом  и
соломой, пропитанной мочой.
     ЏривЯзанные веревками к железным кольцам в стене, лошади склонЯлись над
кормушками, которые были выдолблены из целых бревен и обтесаны топором.
     ђЯдом с конюшней, под той же тЯжелой соломенной кровлей,  в  которой  с
гомоном и криком строили гнезда воробьи, находилсЯ сарай длЯ хранениЯ корма;
грубый дощатый пол был усеЯн  просыпанными  зернами  и  сечкой.  ‚  соседнем
помещении хранилась сбруЯ:  на  деревЯнных  крючках,  прибитых  к  горбылЯм,
висели хомуты,  дуги,  вожжи,  уздечки,  седла.  Ќа  особом  колышке  висело
специальное седло, которым отец пользовалсЯ,  объезжаЯ  лошадей;  начищенные
воском покрышки потника блестели и сверкали.
     Ќа полу у  стены,  на  тесаном  бревне,  поддерживавшем  горбыли,  были
расставлены банки со смазочным маслом,  бутылки  со  скипидаром,  "раствором
‘оломона"  и  различными  лекарствами  длЯ  лошадей.   ‘пециальные   полочки
предназначались длЯ щеток и скребниц; рЯдом с ними  на  гвоздЯх  висели  два
кнута.
     ‚се под той же соломенной крышей помещалсЯ и каретный сарай, где стоЯли
трехместнаЯ бричка и дрожки. „рожки были приставлены  к  стене,  и  длинные,
сделанные из орехового дерева оглобли, пропущенные через стрехи, торчали над
крышей.
     ‡аднЯЯ  дверь  конюшни  вела  на  конский  двор  -  круглую   площадку,
огороженную грубо отесанными семифутовыми столбами и брусьЯми.  Ћграда  была
сделана наклонно - с таким  расчетом,  чтобы  брыкающаЯсЯ  лошадь  не  могла
раздробить о брусьЯ ноги моего отца или ударить его о столб.  Џеред  конским
двором рос старый  красный  эвкалипт.  ‚  пору  цветениЯ  стаи  попугайчиков
клевали его цветы, порой они висели  на  ветках  головой  вниз,  а  если  их
вспугивали, начинали кружитьсЯ над деревом,  оглашаЯ  воздух  пронзительными
криками. “ его ствола  были  свалены  сломанные  колеса,  заржавленные  оси,
рессоры, негодные хомуты, пострадавшие  от  непогоды  сиденьЯ  экипажей.  €з
порванных  подушек  торчал  серый  конский  волос.  Њежду  могучими  корнЯми
валЯлась целаЯ груда старых заржавленных подков.
     ‚ углу двора росло несколько  акаций,  и  землЯ  под  ними  была  густо
усыпана конским навозом. ’ут в  жаркие  дни  располагались  в  тени  лошади,
которых объезжал отец. Ћни стоЯли, опустив головы, отставив заднюю  ногу,  и
отгонЯли хвостом мух, привлеченных запахом навоза.
     Ќеподалеку от  акаций  была  калитка,  выходившаЯ  на  покрытую  грЯзью
дорогу, за которой еще  сохранилсЯ  небольшой  участок  зарослей,  служивших
убежищем длЯ нескольких  кенгуру,  упрЯмо  не  желавших  отступить  в  менее
населенные места. ‚ тени деревьев укрылось небольшое болотце,  где  водились
черные утки и откуда в тихие ночи доносилсЯ крик выпи.
     - ‚одЯной сегоднЯ разгулЯлсЯ, - говорил отец, но менЯ эти звуки пугали.
     ‹авка, склад, почта и школа находились примерно в  миле  от  нас  -  на
дороге, где на расчищенных участках расположились  богатые  молочные  фермы,
принадлежавшие миссис Љарузерс.
     Ќад поселком возвышалсЯ большой холм - гора  ’уралла.  Ћн  густо  оброс
кустарником и папоротниками, а на вершине его  находилсЯ  старый  кратер,  в
который детвора скатывала большие камни; они катились, подпрыгиваЯ  и  ломаЯ
папоротники, пока где-то далеко внизу не достигали дна.
     Њой отец не раз взбиралсЯ верхом  на  гору  ’уралла.  Ћн  говорил,  что
лошади, объезженные на склонах горы, крепче держатсЯ на  ногах  и  стоЯт  на
несколько фунтов дороже, чем лошади, объезженные на равнине.
     џ поверил этому твердо и непоколебимо. ‚се, что отец говорил о лошадЯх,
запечатлевалось в моем сознании и становилось такой же  неотъемлемой  частью
моего существа, как мое имЯ.
     ЏодкатываЯ мою колЯску к конюшне, отец рассказывал мне:
     - ‘ейчас Я объезжаю жеребчика, который здорово белки показывает.  Ђ  уж
если лошадь показывает белки, так, значит, любит лЯгатьсЯ, да так, что  и  у
комара, кажетсЯ, могла бы глаз выбить. ќта  животина  принадлежит  Ѓрэди.  €
когда-нибудь она его убьет, помЯни мое слово... ‘той смирно!  -  крикнул  он
лошади, котораЯ рванулась вперед, поджав круп. - ‚от поглЯди только - так  и
норовит лЯгнуть. џ уже приучил его к узде, но вот когда придетсЯ запрЯчь его
в линейку, то - бьюсь об заклад - он себЯ покажет: будет рвать и метать  как
бешеный.
     Ћтец отошел от менЯ и, приблизившись к лошади, стал поглаживать  ее  по
вздрагивавшей спине.
     - ‘покойно, спокойно, старина, - говорил он  тихим  голосом,  и  лошадь
через минуту уже перестала волноватьсЯ и повернула голову, чтобы  посмотреть
на него. - Љогда Я буду приучать его к упрЯжи,  то  надену  на  него  особый
ремень, чтобы не брыкалсЯ, - продолжал отец. - Ђ что он посмотрел на менЯ  -
это ничего не значит.
     - Џапа, можно будет с тобой поехать, когда ты его запрЯжешь в бричку? -
спросил Я.
     - —то ж, пожалуй, - произнес он задумчиво, набиваЯ трубку. - ’ы мог  бы
помочь мне, если бы подержал ремень; да, ты очень помог бы мне, но... -  тут
он пальцем примЯл табак, - все же лучше мне разок-другой проехатьсЯ  одному.
„алеко Я не поеду - это будет простаЯ разминка. Ќо  Я  хотел  бы,  чтобы  ты
посмотрел на него со стороны н, когда Я проеду мимо тебЯ, сказал свое мнение
о его пробежке. ќто тебе часто придетсЯ делать - говорить мне свое мнение  о
них. “ тебЯ есть чутье на лошадей, право, Я не  знаю  никого,  кто  имел  бы
такое хорошее чутье...
     - џ буду следить и  рассказывать  тебе!  -  воскликнул  Я,  загоревшись
желанием помочь отцу. - Ѓуду смотреть на его ноги как проклЯтый. џ тебе  все
расскажу о том, как он шел. џ это сделаю с удовольствием.
     - ‡наю, - сказал отец, разжигаЯ трубку. - Њне повезло, что у менЯ такой
сын уродилсЯ.
     - Ђ как Я  уродилсЯ  у  тебЯ,  папа?  -  спросил  Я,  чтобы  поддержать
дружеский разговор.
     - ’воЯ мать немного поносила тебЯ в себе, а затем ты поЯвилсЯ на  свет.
Ћна говорила, что ты расцветал у нее под сердцем, как цветок.
     - Љак котЯта у —ернушки?
     - „а, вроде того.
     - ‡наешь, мне это как-то неприЯтно...
     - „а... - Ћн помолчал, посмотрел  через  дверь  конюшни  на  заросли  и
сказал: - Њне тоже было неприЯтно, когда Я впервые узнал об этом. Ќо потом Я
увидел, что это очень хорошо. Џосмотри на жеребенка, когда он бежит рЯдом со
своей матерью: он так и льнет к ней, так и прижимаетсЯ,  прЯмо  на  бегу.  -
Ћтец, словно показываЯ, как это бывает, прижалсЯ к столбу. - ’ак вот, прежде
чем жеребенок родилсЯ, мать носила его в себе. Ђ когда он поЯвитсЯ на  свет,
то он так и прыгает вокруг нее, словно проситсЯ назад. ќто все очень  хорошо
- так мне кажетсЯ. ‚едь это лучше, чем если бы тебЯ просто кто-нибудь принес
и отдал матери. …сли пораскинуть мозгами, то видишь, что  все  очень  хорошо
придумано.
     - „а, мне тоже так кажетсЯ. - џ тут же, на ходу, изменил свое мнение: -
џ люблю жеребЯт.
     Њне вдруг понравилось, что лошади носЯт своих жеребЯт в себе.
     - џ не хотел бы, чтобы менЯ просто кто-нибудь принес, - сказал Я.
     - Ќет, Я тоже этого не хотел бы, - согласилсЯ отец.


        ѓ‹Ђ‚Ђ 12

     Ћтец повез менЯ во двор  и  сказал,  чтобы  Я  смотрел,  как  он  будет
смазывать бричку.
     - Ђ ты знаешь, - спросил он, приподнимаЯ колесо, - что в субботу  будет
пикник?
     - Џикник? - воскликнул Я; менЯ охватило волнение при одной только мысли
о нашем ежегодном школьном празднике. - Ђ мы поедем?
     - „а.
     ‚друг остраЯ боль разочарованиЯ исказила мое лицо.
     - ‚едь бежать-то Я не могу, - сказал Я.
     -  Ќет,  -  отрывисто  произнес  отец;  резким  движением   он   рванул
приподнЯтое колесо и с минуту смотрел, как оно  вертитсЯ.  -  „а  это  и  не
важно.
     Ќо Я знал, что это очень важно. Ћтец всегда твердил мне, что  Я  должен
стать хорошим бегуном и брать призы, как это делал он в свое  времЯ.  Ћднако
теперь Я не смогу завоевывать призы, пока  не  выздоровлю,  а  это  врЯд  ли
произойдет до пикника.
     Ќе желаЯ огорчать отца, Я сказал ему:
     - Ќичего! Ќаверно, Я бы опЯть оглЯнулсЯ назад.
     џ был самым маленьким и самым юным участником  состЯзаний  по  бегу  на
нашем ежегодном школьном пикнике, и устроители обычно  принимали  все  меры,
чтобы Я пришел к финишу раньше моих более  рослых  старших  соперников.  Њне
всегда давали на старте фору, хотЯ Я, по правде говорЯ, не нуждалсЯ  в  этом
преимуществе: Я отлично бегал тогда, когда в этом не было особой надобности,
но, поскольку Я ни разу еще не выигрывал  на  соревнованиЯх,  все  старались
помочь мне одержать победу.
     Ћтец записывал менЯ на эти состЯзаниЯ  с  большой  надеждой  на  успех.
Ќакануне прошлогоднего пикника, когда Я еще мог бегать, как другие мальчики,
он подробно объЯснил, что мне надлежит делать после выстрела из пистолета. џ
с таким увлечением слушал его советы, что за завтраком он сказал:
     - ‘егоднЯ Ђлан придет первым.
     „лЯ менЯ это было прорицанием оракула. ђаз папа сказал, что  Я  сегоднЯ
окажусь победителем, - значит, так оно  и  будет.  Ќепременно  будет.  Џосле
завтрака, пока шли приготовлениЯ к отъезду, Я стоЯл у калитки  и  сообщал  о
моей предстоЯщей победе всем, кто проезжал мимо нашего дома.
     Џикник устраивалсЯ на берегу реки ’ураллы, в трех милЯх от нас, - в тот
раз отец отвез нас туда в бричке. џ сидел с матерью и отцом впереди, а  Њэри
и „жейн - сзади лицом друг к другу.
     ”ермеры и жители зарослей, отправлЯЯсь на пикник, считали  эту  поездку
прекрасным  поводом  продемонстрировать  качества  своих   лошадей,   и   на
протЯжении всех трех миль,  отделЯвших  поселок  от  реки,  колеса  экипажей
вертелись с неистовой быстротой, а камешки так и летели из-под копыт; каждый
старалсЯ обогнать соперника, к вЯщей славе своего конЯ.
     Љ реке вело шоссе, но вдоль него по лугу шла дорога, проложеннаЯ  теми,
кто хотел испытать своих лошадей, Џо мЯгкой земле тЯнулись три темные полосы
- колеи от колес и глубокаЯ рытвина, выбитаЯ конскими копытами.  ќта  дорога
извивалась между пнЯми, огибала болотца, петлЯла между деревьЯми и, дойдЯ до
глубокой канавы, опЯть возвращалась на шоссе. ‚прочем, ненадолго. Љак только
препЯтствие оставалось позади, дорога снова, извиваЯсь, бежала по лугу, пока
наконец не исчезала за холмом.
     Ћтец всегда ездил по этой дороге, и наша бричка,  к  моему  восхищению,
подскакивала и подпрыгивала на ухабах, когда отец слегка "поглаживал" кнутом
Џринца.
     Ќаш Џринц - горбоносый гнедой жеребец - по словам отца, мог скакать как
ошпаренный. “ него был широкий шаг, широкие  копыта,  и  на  ходу  он  часто
"засекалсЯ" - задние подковы с лЯзгом ударЯлись о передние.
     Њне нравилсЯ этот лЯзг потому же, почему мне нравилось, как скрипЯт мои
сапоги. ‘апоги со скрипом доказывали,  что  Я  взрослый,  лЯзгающие  подковы
Џринца доказывали, что он умеет показать класс. Ћтцу, однако,  эта  привычка
Џринца не нравилась, и, чтобы отучить  от  нее,  он  даже  поставил  ему  на
передние ноги подковы потЯжелее.
     Љогда Џринц сворачивал  на  луговую  дорогу  и  чувствовал,  что  вожжи
натЯнулись (отец называл это "собрать лошадь"), он  прижимал  уши,  поджимал
круп и начинал  выбрасывать  вперед  свои  могучие  ноги  быстрыми,  легкими
движениЯми, в такт которым заводили свою песню колеса брички.
     € менЯ тоже охватывало желание петь: Я любил,  когда  ветер  кусал  мне
лицо, когда брызги грЯзи и гравий, вылетавшие из-под копыт, ударЯли менЯ  по
щекам. Љакое лее это было наслаждение!
     џ любил смотреть, как крепко натЯгивает отец вожжи  в,  то  времЯ,  как
наша бричка проноситсЯ мимо  других  повозок  и  двуколок,  на  которых  его
приЯтели подергивают вожжами и размахивают кнутом, стараЯсь выжать из  своих
лошадей все, что можно.
     - ѓоп, гоп! - кричал отец, и этот возглас, то и дело  звучавший,  когда
он объезжал лошадей, обладал такой властью, что любаЯ лошадь, заслышав  его,
стремительно бросалась вперед.
     € вот теперь, когда Я с ногами, укутанными пледом, сидел на солнышке  и
смотрел, как отец смазывает бричку, Я вспоминал, как ровно  год  назад  отец
победил Њакферсона, обогнав его в "состЯзании на две мили".
     Ћтец почему-то никогда не оглЯдывалсЯ на своих соперников.  ‚зглЯд  его
был устремлен вперед - на дорогу, - и улыбка не сходила с его лица.
     - Ќеудачно подпрыгнешь на ухабе - вот и проиграл Ярд, - говаривал он.
     џ же всегда оглЯдывалсЯ. Љакое это было удовольствие - видеть  рЯдом  с
собой, у колеса  нашей  брички,  голову  могучей  лошади,  ее  раздувающиесЯ
ноздри, хлопьЯ пены, срывающиесЯ с ее губ.
     Џомню, как Я оглЯнулсЯ на Њакферсона.
     - Џапа, - крикнул Я, - Њакферсон нагонЯет!
     Џо шоссе, отставаЯ от  нас  примерно  на  корпус,  о  грохотом  мчалась
двуколка на желтых колесах; сидевший  в  ней  рыжебородый  мужчина  отчаЯнно
нахлестывал серую лошадь. ‚ этом месте луговаЯ дорога, по которой ехали  мы,
начинала сворачивать к шоссе.
     - Џусть попробует! - пробормотал отец.
     Ћн привстал, наклонилсЯ, подобрал вожжи и посмотрел вперед - туда,  где
в сотне Ярдов от нас дорога выходила на шоссе у мостика через канаву. „альше
дорога опЯть ответвлЯлась от шоссе, но проехать по мостику мог только один,
     - ‚перед, красавчик! - крикнул отец  и  ударил  Џринца  кнутом.  ђослаЯ
лошадь понеслась еще быстрее, и шоссе стремительно приближалось.
     - „орогу! - заорал Њакферсон. - “ступи дорогу, Њаршалл, или  катись  ко
всем чертЯм в преисподнюю!
     Њистер Њакферсон был церковным старостой и  знал  толк  в  чертЯх  и  в
преисподней, но он ничего не знал о нашем Џринце.
     - —ерта с два тебе за мной угнатьсЯ! - крикнул в ответ отец.
     - ѓоп! ѓоп! - € Џринц отдал  ту  последнюю  малую  частицу  своих  сил,
которую держал про запас.
     Ќаша бричка вылетела на шоссе под  самым  носом  у  серого  скакуна,  в
клубах пыли пронеслась по  мостику  и  вновь  свернула  на  луговую  дорогу,
сопровождаемаЯ  ругательствами  отставшего  Њакферсона,  который   все   еще
продолжал размахивать кнутом.
     - Џропади он пропадом! -  воскликнул  отец.  -  Ћн  думал,  что  Я  ему
поддамсЯ. „а будь Я на дрожках, Я подавно оставил бы его с носом.
     Џо дороге на пикник воскресной школы отец всегда ругалсЯ.
     - ‚спомни, куда мы едем, - уговаривала его мать.
     - ‹адно, - охотно соглашалсЯ с  ней  отец,  но  тут  же  снова  начинал
чертыхатьсЯ. - —ерт подери! - кричал он. - ЏоглЯдите-ка, вот едет ђоджерс на
своем чалом, это у него новый! •оп-хоп!
     Ќаконец мы одолели последний подъем и подъехали к месту пикника.  ђечка
была совсем рЯдом. ’ень  переброшенного  через  нее  железнодорожного  моста
дрожала и  колебалась  на  воде  и  лежала  неподвижно  на  заросших  травой
береговых откосах.
     Ќа прибрежной  лужайке  уже  играли  дети.  ‚зрослые,  склонившись  над
корзинками, распаковывали чашки и тарелки,  доставали  из  бумаги  пироги  и
раскладывали на подносах бутерброды.
     ‹ошади, привЯзанные к ограде,  огибавшей  ближний  пригорок,  отдыхали,
опустив голову. ’о одна, то другаЯ  лошадь  встрЯхивала  торбой  и  фыркала,
стараЯсь избавитьсЯ от набившейсЯ в ноздри пыли. ‚низу, в тени моста,  между
столбами стоЯли повозки и экипажи.
     Ћтец въехал на свободное место между двумЯ рЯдами торчащих оглобель,  и
мы соскочили еще до того, как послышалсЯ его окрик: "’пру, стой!" -  и  туго
натЯнутые вожжи остановили лошадь.
     џ подбежал к реке. „аже просто глЯдеть на нее доставлЯло  удовольствие.
’ечение  было  быстрое,  и  у  стройных  стеблей  тростника  вода   зыбилась
крохотными  гребешками.  Џлоские  листьЯ  камыша  касались  ее   поверхности
заостренными концами, а  с  самого  дна  то  и  дело  всплывали  серебристые
пузырьки и лопались, поднимаЯ легкую рЯбь.
     Џо берегам росли старые красные  эвкалипты;  их  ветви  склонЯлись  над
водой, и порой так низко, что поток захватывал  листьЯ,  тащил  за  собой  и
снова отпускал. Љорни упавших деревьев торчали над заросшими  травой  Ямами,
где когда-то они прочно цеплЯлись за землю. Ќа эти сухие  корни  можно  было
влезть, как по ступенькам лестницы,  и,  устроившись  наверху,  смотреть  на
погруженный в воду ствол.  џ  любил  прикасатьсЯ  к  этим  потрескавшимсЯ  и
побелевшим от дождЯ и солнца  деревьЯм,  внимательно  разглЯдывать  строение
тончайших волокон  коры  лесного  великана,  искать  на  ней  следы  царапин
опоссума или просто представлЯть себе это дерево живым и зеленым. Ќа  другом
берегу в высокой траве стоЯли волы и, поднЯв голову, смотрели на  менЯ.  Ќад
зарослЯми тростника тЯжело взлетел голубой журавль; но вот ко мне  подбежала
Њэри и позвала менЯ готовитьсЯ к состЯзанию. џ собиралсЯ выиграть именно это
состЯзание, о чем немедленно сообщил Њэри, ухватившись за ее руку,  пока  мы
шли по траве к бричке, где мать готовила завтрак. Ћна  расстелила  на  земле
скатерть, и отец, примостившись на коленЯх, отрезал тонкие ломтики  мЯса  от
холодной бараньей ноги. Ћн всегда относилсЯ подозрительно к мЯсу, купленному
у мЯсника, утверждаЯ, что баранина бывает хороша,  только  если  овцу  взЯть
прЯмо с пастбища и зарезать, пока она еще сыта.
     - “ мЯсника же, - говорил он, - овец подолгу держат на  скотном  дворе,
их кусают собаки. Ќа беднЯге иной раз живого места не остаетсЯ. Ђ если  овец
по нескольку дней не кормить, они, конечно, спадают с тела.
     ЏоворачиваЯ на блюде баранью ногу то в одну, то в другую сторону,  отец
что-то бормотал про себЯ.
     “видев менЯ, он сказал:
     - Љогда эта овечка была жива, она так же любила поесть, как и Я. ‘адись
и ешь.
     Џосле завтрака Я неотступно следовал за отцом, куда бы он ни шел,  пока
наконец не зазвенел звонок, возвещавший начало состЯзаний.
     - Ќам пора, - сказал  он,  оборвав  разговор  с  приЯтелем.  -  Њы  еще
увидимсЯ, ’ом. - € отец помахал ему на прощание. Ћн взЯл менЯ за руку, и  мы
пошли к тому месту, где Џитер ”инли выстраивал  мальчиков,  участвовавших  в
состЯзании.
     - Џодайтесь назад, - то и дело  повторЯл  Џитер,  обходЯ  выстроившуюсЯ
перед ним линейку и подравниваЯ ее. - Ќе толкайтесь, -  приговаривал  он,  -
развернитесь пошире. ’ак уже лучше. € не надо  спешить.  Ќе  торопитесь.  Њы
скажем, когда начинать. …ще назад!
     - ‚от вам еще одного в шеренгу, - сказал  ему  отец,  подталкиваЯ  менЯ
вперед. Џитер обернулсЯ.
     - Ђ! - воскликнул он, поглЯдев на менЯ с веселой улыбкой.  -  Ђ  он  не
заартачитсЯ сегоднЯ?
     - Ќет, он прЯмо на дыбки становитсЯ, так ему хочетсЯ бежать, -  ответил
отец.
     Џитер посмотрел на дорожку, на которой нам предстоЯло состЯзатьсЯ.
     - Џоставь его у того кустика, Ѓилл. …му надо дать фору. -  Ћн  погладил
менЯ по голове. - Џокажи своему старику, на что ты способен.
     Њне  понравилась  эта  суматоха  перед  состЯзанием,  из  которого  мне
предстоЯло выйти победителем. Љое-кто из  мальчиков  подпрыгивал  на  месте,
другие нагнулись, упираЯсь пальцами в землю.  Ћтец  сказал,  что  мне  этого
делать не надо. џ пошел следом за ним; мы продвигались между двумЯ шеренгами
людей. ‚се, кого Я знал, были тут, они смотрели на нас с улыбкой. ’ут была и
миссис Љартер; когда-то она дала мне леденец. ’еперь она помахала мне рукой.
     - ‘тарайсЯ бежать быстро, Ђлан! - крикнула она мне.
     - ‚от здесь твое место, - сказал отец.
     Ћн остановилсЯ и, нагнувшись, разул менЯ. ’рава была такаЯ, что  стоЯть
на ней босыми ногами было просто  невозможно:  так  и  подмывало  скакать  и
прыгать. џ и стал прыгать.
     - ‘той смирно, - сказал отец. - ѓарцующаЯ  лошадь  никогда  не  завоюет
приза. ‘той спокойно и смотри на ленточку. - € он показал мне  туда,  где  в
самом конце шеренги двое мужчин держали поперек дорожки узенькую ленточку.
     Њне показалось, что это страшно далеко, но, чтобы  подбодрить  отца,  Я
сказал:
     - „обежать туда ничего не стоит.
     - Ђ теперь слушай менЯ, Ђлан. - Ћтец присел на корточки, чтобы лицо его
было рЯдом с моим. - Ќе забудь, о чем Я тебе говорил. Љак  только  выстрелЯт
из пистолета, беги прЯмо к ленточке и не оглЯдывайсЯ. Љак  только  раздастсЯ
выстрел, беги. Ѓеги изо всех сил, как ты бегаешь дома.  џ  буду  стоЯть  вон
там. Њне уже времЯ идти. ‘мотри на ленточку и не оглЯдывайсЯ назад.
     - Ђ Я получу приз, если приду первым?
     - „а, а сейчас приготовьсЯ. —ерез минуту раздастсЯ выстрел.
     € он, пЯтЯсь, отошел к остальным зрителЯм.  ЊенЯ  это  очень  огорчало.
‚едь надо было запомнить такое множество вещей, а его не было рЯдом.
     - ЏриготовьсЯ! - вдруг крикнул он мне из толпы.
     џ обернулсЯ, чтобы посмотреть, почему не  стрелЯют  из  пистолета.  ‚се
мальчики стоЯли на одной линии. Њне захотелось быть вместе с ними - здесь  Я
стоЯл сам по себе, в одиночку, в стороне от общего весельЯ. Ќо вот  раздалсЯ
выстрел, и  все  побежали.  џ  испугалсЯ,  увидев,  как  быстро  они  бегут.
‘оревнуЯсь между собой, они  оглЯдывались  назад,  но  мне  не  с  кем  было
соревноватьсЯ. ‚едь нельзЯ соревноватьсЯ, если рЯдом с тобой нет соперника.
     - Ѓеги! Ѓеги! Ѓеги! - кричал мне отец.
     ’еперь, когда все уже были рЯдом со  мной,  настало  времЯ  вступить  в
состЯзание с ними, но они не стали ждать менЯ, н Я в отчаЯнии побежал следом
за всеми. џ был очень зол и чуточку растерЯн. Љогда  Я  добежал  до  финиша,
ленточку уже опустили; Я остановилсЯ и заплакал. Љо мне подбежал отец и взЯл
менЯ на руки.
     - Ѓудь Я неладен! - крикнул он, и в голосе его звучало  раздражение.  -
Џочему ты не побежал, когда раздалсЯ выстрел? ‡ачем  ты  опЯть  оглЯнулсЯ  и
стал ждать остальных?
     - џ ведь должен был подождать их, чтобы состЯзатьсЯ с ними, - говорил Я
сквозь слезы. - џ не люблю выигрывать  один,  сам  по  себе,  ни  с  кем  не
состЯзаЯсь...
     - Ќу ладно, нечего плакать, -  успокоил  менЯ  отец.  -  Њы  все  равно
сделаем из тебЯ бегуна.
     ‚се это было год назад.
     Њожет быть, и он думал об этом, крутЯ колесо, в то времЯ как Я сидел  в
своей колЯске и смотрел на него, а мои ноги были укутаны пледом.
     - ‚ этот раз ты бежать не сможешь, - произнес он наконец. - Ќо Я  хочу,
чтобы ты смотрел, как будут бежать другие. ‘той около  ленточки,  смотри  на
них и будь вместе с ними. Љогда первый из бегунов коснетсЯ грудью  ленточки,
ты будешь вместе с ним.
     - Ќо как, папа? - не понЯл Я.
     - Џодумай сам, - сказал он.
     €, пока он ходил в сарай за банкой колесной мази, Я раздумывал над  его
словами.
     Ћн вышел из сараЯ, поставил банку на землю  возле  брички,  вытер  руки
трЯпкой и сказал:
     - “ менЯ когда-то была сука-полукровка кенгуровой  породы.  Ћна  бегала
как проклЯтаЯ. Њогла угнатьсЯ за любой ланью, как бы та ни мчалась, и за сто
Ярдов могла поймать старого самца  кенгуру.  Ћна,  бывало,  вспугнет  стадо,
выделит одного, кинетсЯ за ним, схватит за хвост прЯмо в прыжке и опрокинет.
Ќикогда не метила в плечо, Љак другие собаки. €  ни  разу  не  промахнулась.
‹учшей собаки у менЯ сроду не было. Ћдин парень предложил мне как-то за  нее
пЯть фунтов.
     - Ћтчего же, папа, ты ее не продал?
     - ‚идишь ли, Я ее взЯл еще маленьким щенком и  вырастил.  џ  назвал  ее
Ѓесси.
     - Љак бы Я хотел, чтобы она была у нас теперь! - сказал Я.
     - € Я тоже хотел бы, но она наскочила на кол и пропорола плечо. Ќа  нем
образовалсЯ твердый нарост, и она после этого уже ни на что не годилась.  Ќо
все же Я брал ее с собой на  охоту:  она  лаЯла,  а  другие  собаки  бегали.
Ќикогда Я не видел собаки, котораЯ приходила бы в такое  возбуждение,  когда
гнались за зверем. Ђ сама она уже в гоньбе не участвовала. Џомню, как-то  мы
затравили старого самца кенгуру; он стоЯл спиной к дереву, и, когда Ѓриндл -
была у менЯ такаЯ собака, тоже кенгуровой породы, -  подбежала  к  нему,  он
разодрал ей всю спину - от плеча до бока, и тут Ѓесси как завизжит. Ѓог мой!
Ќе видал Я другой собаки, котораЯ  так  любила  бы  ввЯзыватьсЯ  в  драку  и
гонЯтьсЯ за дичью, как Ѓесси. Ќо она выражала это одним только лаем,
     - ’ы хорошо о ней рассказываешь,  -  сказал  Я  отцу,  потому  что  мне
хотелось слушать его еще и еще.
     - ’ак вот, ты должен быть таким же, как она. Љогда ты  будешь  смотреть
на других, то в это времЯ и сам ты старайсЯ вместе с ними дратьсЯ, и бегать,
и состЯзатьсЯ, и скакать верхом, и орать  благим  матом.  Ђ  о  ногах  своих
забудь. ‚о всЯком случае, Я с этой минуты намерен о них забыть.


        ѓ‹Ђ‚Ђ 13

     Љаждое утро дети, жившие дальше по нашей дороге,  заходили  за  мной  и
отвозили менЯ в школу. €м это  нравилось,  потому  что  каждому  по  очереди
удавалось прокатитьсЯ со мной в колЯске.
     ’е, кто тащил колЯску, гарцевали, как лошади,  а  Я  кричал  им:  "ѓоп,
гоп!" - и размахивал воображаемым кнутом.
     ‘реди них был „жо Љармайкл, живший почти напротив нас, -  он  был  моим
товарищем, ”редди •оук, который умел все делать лучше других и  слыл  героем
школы, и џбеда Ѓронсон, который,  стоило  кому-нибудь  его  ударить,  всегда
грозил пожаловатьсЯ.
     Ќа нашей улице жили две  девочки.  Ћдну  звали  Ђлиса  Ѓаркер.  Љаждому
мальчику в школе хотелось, чтобы она водилась с ним, но ей  нравилсЯ  ”редди
•оук. „ругую звали Њэгги Њуллигэн. Ћна была  рослой  девочкой  и  знала  три
страшных проклЯтиЯ, а если ее разозлить, говорила их все подрЯд.  …й  ничего
не стоило надрать вам уши, и мне особенно нравилось, когда  она  возила  мою
колЯску, потому что Я любил Њэгги.
     €ной  раз,   когда   мы   играли   в   "брыкающихсЯ   коней",   колЯска
опрокидывалась, и Њэгги выпаливала свои  три  проклЯтиЯ,  поднимала  менЯ  и
кричала остальным: "ќй, вы,  пособите  мне  подсадить  его,  пока  никто  не
пришел".
     Ќа ее спине болтались две длинные рыжие косички, и мальчики дразнили ее
"‹исий хвост", а она в ответ пела:

                             „олгоносик лысый,
                             ‘умчатаЯ крыса...

     Ћна никого из них не боЯлась; не боЯлась она и быков.
     Ћднажды бык Њакдональда выбежал на дорогу и напал на  чужого  быка.  Њы
все  остановились  посмотреть.  Ѓык  Њакдональда  был  крупнее,  он   прижал
противника к дереву и пропорол ему бок. ’от замычал и кинулсЯ бежать. Џо его
задним ногам струилась  кровь.  Ћн  бежал  по  дороге,  прЯмо  на  нас.  Ѓык
Њакдональда гналсЯ за ним по пЯтам, бодаЯ его на бегу.
     „жо, ”редди и џбеда кинулись к изгороди, но Њэгги осталась со мной и не
выпускала ручки колЯски. Ћна  пыталась  стащить  колЯску  с  дороги,  но  не
успела, и бык Њакдональда, пробегаЯ мимо, на ходу ударил  колЯску  рогами  -
она перевернулась, однако Я упал на папоротники и не ушибсЯ. Њэгги  Њуллигэн
тоже осталась цела.
     Ќо колесо у колЯски согнулось, и Њэгги взвалила менЯ на плечи и понесла
домой; она останавливалась передохнуть всего четыре  раза  -  „жо  и  ”редди
считали.
     Ћбычно мою колЯску оставлЯли возле дверей школы, и Я входил в класс  на
костылЯх.
     кола занимала длинное  каменное  здание  с  высокими,  узкими  окнами;
увидеть из них что-либо  сидЯ  было  невозможно.  ирокие  подоконники  были
покрыты меловой пылью; в одной из глубоких  оконных  ниш  стоЯла  треснувшаЯ
ваза с увЯдшими цветами.
     ‚ противоположных концах класса висели две  черные  доски.  Џод  каждой
доской были сделаны полочки, на которых лежали куски мела,  трЯпки,  большие
угольники и линейки.
     ‚ стене между досками был камин, набитый старыми классными журналами, а
над ним висела картина, изображавшаЯ группу  забрызганных  кровью  солдат  в
красных мундирах; они смотрели куда-то в сторону, держа ружьЯ  наперевес;  у
их  ног  лежали  трупы  других  солдат.  ‚  центре  группы,  возвышаЯсь  над
остальными, стоЯл человек, держащий  знамЯ  на  длинном  древке.  Ћн  что-то
кричал и потрЯсал кулаком. Љартина называлась  "‘тоЯть  насмерть".  Ќо  мисс
Џрингл не знала, где они  стоЯли.  Њистер  ’экер  говорил,  что  на  картине
изображен британский героизм в  его  Ярчайшем  проЯвлении,  и  при  этом  он
постукивал по картине длинной указкой, поЯснЯЯ, о  чем  именно  он  говорит.
Њисс Џрингл учила малышей, а мистер ’экер учил старших. “ мисс  Џрингл  были
седые волосы, и она смотрела на нас поверх очков. Ћна носила высокие стоЯчие
воротнички на пластинке из китового уса, и ей было  очень  трудно  наклонЯть
голову, когда она разрешала выйти из класса. Ђ мне  всегда  хотелось  выйти,
потому что на улице можно  было  постоЯть  на  солнце,  посмотреть  на  гору
’уралла и послушать сорок.  €ногда  нас  набиралось  на  улице  трое,  и  мы
спорили, кому возвращатьсЯ в класс первому.
     Њистер ’экер был старшим учителем. Ћчков он не носил. ѓлаза его  пугали
нас, даже если мы наклонЯли голову и старались не смотреть в них.  Ћни  были
колючими, злыми, холодными, и он пользовалсЯ ими, как бичом. Ћн  всегда  мыл
руки в эмалированном тазике, стоЯвшем в  углу,  а  потом  подходил  к  своей
кафедре и вытирал их маленьким белым полотенцем, ни  на  минуту  не  спускаЯ
глаз с учеников. Ћн вытирал каждый палец в отдельности, начинаЯ с  большого.
Џальцы у него были длинные и  белые,  и,  казалось,  можно  было  разглЯдеть
сквозь кожу узловатые сухожилиЯ. Ћн растирал свои пальцы быстро и  в  то  же
времЯ размеренно, не переставаЯ сверлить нас глазами.
     Џока он вытирал руки, никто не смел шевельнутьсЯ, не решалсЯ  проронить
ни слова. Љончив, он складывал полотенце и прЯтал его в Ящик стола, а  затем
улыбалсЯ нам зубами и губами.
     џ боЯлсЯ его, как тигра.
     “ него была трость, и, прежде чем ударить  какого-нибудь  мальчика,  он
дважды взмахивал ею и затем проводил по ней рукой, словно очищаЯ ее.
     - Ќу-с, - говорил он, и зубы его улыбались.
     Ќе плакать, когда на тебЯ обрушивались удары трости,  считалось  у  нас
признаком стойкости и выдержки. Њальчики, заплакавшие от боли, уже не  могли
командовать другими. Ќа школьном дворе даже малыши вступали с  ними  в  бой,
уверенные, что одержат верх. ЊоЯ гордость требовала, чтобы Я  чем-нибудь  да
отличилсЯ, вызвав восхищение товарищей, а  поскольку  возможности  мои  были
сильно ограничены, Я воспитал в себе презрение к трости, хотЯ мистера ’экера
Я боЯлсЯ больше, чем остальные ученики. Ќекоторые мальчики спешили отдернуть
руку, когда над ней взвивалась трость мистера ’экера; Я же старалсЯ этого не
делать: Я не гримасничал и не складывал руки на груди после каждого удара  -
Я не верил, что это может облегчить боль  или  разжалобить  мистера  ’экера.
Џосле  наказаниЯ  тростью  Я  не  мог  удержать  костыли:  онемевшие  пальцы
отказывались сгибатьсЯ, и Я добиралсЯ до своего места, подсовываЯ  руки  под
перекладины костылей тыльной стороной.
     “ мисс Џрингл не было трости. “ нее был широкий ремень, конец  которого
она разрезала на три хвоста: мисс Џрингл полагала,  что  эти  узкие  ремешки
бьют  больней,  но  вскоре  обнаружила  свою  ошибку  и  с  тех  пор   стала
пользоватьсЯ широким концом ремнЯ.
     ‡аносЯ ремень длЯ удара, она плотно сжимала губы и задерживала дыхание,
но сильные удары у нее не получались. Ћбычно она ходила по классу с ремнем в
руке и времЯ от времени хлопала им  себе  по  юбке,  как  гуртовщик  хлопает
бичом, чтобы напугать скот.
     Ћна наказывала, сохранЯЯ полное  спокойствие.  Ќо  когда  мистер  ’экер
считал, что нужно кого-нибудь наказать, он впадал в  настоЯщее  неистовство.
Ћн кидалсЯ к своей кафедре, с  треском  отбрасывал  крышку  и,  роЯсь  среди
лежавших там тетрадей и бумаг в поисках своей трости, рычал:
     - Џодойди-ка сюда, ’омпсон! џ видел, как ты строил рожи! „а,  да,  тебе
показалось, что Я отвернулсЯ!
     Љогда он наказывал ученика, никто в  классе  не  занималсЯ.  Њы  только
смотрели в растерЯнном молчании,  напуганные  приступом  гнева,  который  не
могли ни понЯть, ни объЯснить. …го покрасневшее лицо  и  изменившийсЯ  голос
казались нам свидетельством каких-то страшных замыслов,  и  мы  трЯслись  от
страха на своих нартах.
     Њы знали, каким образом он увидел, что ’омпсон делает  гримасы  за  его
спиной.  ‘текло  на  картине,  висевшей  над  камином,  отражало  все,   что
прои