-
хандра притуплЯла  бдительность  ѓольдберга,  -  и,  повинуЯсь  безотчетному
порыву, Ђбрамович, осторожно пЯтЯсь, выбралсЯ наружу. Ћбогнув  сзади  фургон
ѓольдберга, он пересек Ярмарочную площадь, где расположилсЯ  цирк,  и  рысью
промчалсЯ  мимо  двух  цирковых  служителей;  они  даже  не  попытались  его
задержать, скорей всего потому, что Ђбрамович крикнул .им на ходу:  "Џривет,
мальчики! —удесный вечер!" Љогда площадь осталась позади, Ђбрамович, хотЯ  и
опьЯненный негаданной свободой, все же усомнилсЯ, правильно ли он  поступил.
Ћн рассчитывал, что сможет переждать некоторое времЯ в  какой-нибудь  рощице
посреди лугов, где  будет  мирно  пастись.  Ќо  кругом,  куда  ни  пойди,  -
промышленное предместье, и сколько Ђбрамович  ни  бродил  по  улицам,  цокаЯ
копытами, он не увидел даже небольшого парка, не то что леса.
     Људа денешьсЯ, если обличьем ты вылитаЯ лошадь?
     Ђбрамович попыталсЯ укрытьсЯ в старых конюшнЯх  в  школе  длЯ  верховой
езды, но оттуда  его  выгнала  сердитаЯ  женщина.  Љончилось  тем,  что  его
настигли на платформе вокзала, где он ждал поезда. “жасно глупо, он сам  это
понимал. Љондуктор так и не пустил его в вагон,  сколько  Ђбрамович  его  ни
упрашивал. Џрибежал начальник вокзала и приставил ему к голове пистолет.  Ќе
внемлЯ мольбам, он не отпускал лошадь, пока не подоспел ѓольдберг  со  своей
бамбуковой тростью. •озЯин грозилсЯ высечь Ђбрамовича до крови  и  нарисовал
эту картину с такой невыносимой отчетливостью, что  Ђбрамович  почувствовал,
как он превращаетсЯ в сплошное кровавое месиво. —ерез полчаса он  снова  был
под замком в стойле, в висках стучало, на гблове запеклась кровь.  ѓольдберг
осыпал его бранью на своем  глухонемом  наречье,  но  проклЯтиЯ  не  трогали
Ђбрамовича, хотЯ  всем  своим  понурым  видом  он  изображал  раскаЯние.  Ћт
ѓольдберга ему не убежать до тех пор, пока он  не  выберетсЯ  из  лошади,  в
которую его засадили.
     Ћднако потребуютсЯ немалые усилиЯ, чтобы выйти на белый свет человеком.
Ђбрамович решил действовать без лишней спешки  и  воззвать  к  общественному
мнению.  Ќа  осуществление  задуманного  уйдут  месЯцы,  может  быть,  годы.
‘опротивление! ‘аботаж, если на то пошло! Ѓунт!  ‚  один  прекрасный  вечер,
когда они уже раскланЯлись и аплодисменты стихали, Ђбрамович, поднЯв голову,
словно собираЯсь благодарно заржать в  ответ  на  рукоплесканиЯ,  неожиданно
воскликнул, обращаЯсь к публике:
     - Џомогите! Љто-нибудь, вызволите менЯ отсюда! џ в этой лошади,  как  в
тюрьме! ‚ыпустите на свободу ближнего своего!
     ’ишина, будто  дремучий  лес,  обступила  арену.  ѓольдберг  смотрел  в
сторону и не подозревал о страстном  выкрике  Ђбрамовича  -  потом  уже  ему
рассказал  штальмейстер,  -  но  по  удивленным  и  даже  потрЯсенным  лицам
зрителей, а главное, по откровенно торжествующему виду Ђбрамовича он  понЯл,
что произошло что-то неладное. •озЯин сразу же  разразилсЯ  веселым  смехом,
словно все шло так, как  было  задумано,  и  лошадь  просто  позволила  себе
небольшую импровизацию. ‡рители тоже оживились, бурно захлопали.
     - ‡рЯ стараешьсЯ, - выстучал морзЯнкой хозЯин  после  представлениЯ.  -
‚се равно тебе никто не поверит.
     - ’огда отпусти менЯ по своей воле, хозЯин. Џожалей менЯ.
     - —то до этого, - твердо выстучал ѓольдберг, -  то  тут  уж  ничего  не
изменишь. Њы только вместе можем и жить  и  зарабатывать.  ’ебе  не  на  что
жаловатьсЯ, Ђбрамович. џ забочусь о тебе лучше, чем ты  сам  можешь  о  себе
позаботитьсЯ.
     - Њожет быть, и ваша правда, мистер ѓольдберг, но  что  мне  от  этого,
если в душе Я человек, а не лошадь?
     ‚сегда багровый ѓольдберг даже побледнел,  когда  выстукивал  морзЯнкой
свое обычное Ќ€ЉЂЉ€• ‚ЋЏђЋ‘Ћ‚.
     - џ и не спрашиваю ни о чем,  мне  просто  нужно  сказать  нечто  очень
важное.
     - Џоменьше задавайсЯ, Ђбрамович.
     ‚ечером хозЯин отправилсЯ в город, вернулсЯ безобразно пьЯным, будто  в
него влили бочку бренди, и угрожал Ђбрамовичу трезубцем - во времЯ гастролей
он возил его с собой в чемодане. …ще одно издевательство.
     Њежду тем номер Явно менЯетсЯ, он уже совсем не  тот,  что  прежде.  Ќи
многократные  предупреждениЯ,  ни  пытка  угрозами  уже   не   останавливают
Ђбрамовича, с каждым днем он позволЯет себе все  новые  вольности.  ЏереводЯ
идиотское мычание  ѓольдберга,  все  эти  ги-и  гу-у  га-а  го-о,  Ђбрамович
намеренно перевирает и без того глупые вопросы и ответы.
     Ћтвет: —тобы попасть на другую сторону.
     ‚опрос: ‡ачем пожарному красные подтЯжки?
     Ћтвет: Ћт игры в шарики.
     ‚опрос: ‡ачем слонам такие длинные чемоданы?
     ‚ыступаЯ на манеже, Ђбрамович идет на риск и  вставлЯет  в  номер  свои
ответы и вопросы, хотЯ знает, что наказание неминуемо.
     Ћтвет: ѓоворЯщаЯ лошадь.
     ‚опрос: “ кого четыре ноги и кто хочет быть свободным?
     Ќа этот раз никто не засмеЯлсЯ.
     Ђбрамович передразнивал ѓольдберга, когда тот не  мог  следить  за  его
губами. Ћбзывал хозЯина "чуркой", "немым болваном", "глухой дубиной"  и  при
любой возможности обращалсЯ к публике, просил, требовал, умолЯл о помощи.
     - Gevalt! {Ќасилие! (идиш).}  Ћсвободите  менЯ!  џ  тоже  человек!  ќто
произвол! џ хочу на свободу!
     Љогда ѓольдберг отворачивалсЯ или впадал в меланхолическое  безразличие
ко всему, Ђбрамович кривлЯлсЯ и на разные лады высмеивал хозЯина. Ћн  громко
ржал, издеваЯсь над его внешностью, "речью", тупостью,  заносчивостью.  €ной
раз, поднЯвшись на дыбы и выставив напоказ срамное место, он распевал  песни
о свободе.  €  тогда  в  отместку  ѓольдберг  принималсЯ  нарочито  неуклюже
танцевать с  насмешником  -  клоун,  на  лице  которого  намалевана  мрачнаЯ
ухмылка, вальсировал с лошадью. ’е, кто  видел  номер  прежде,  приходили  в
изумление и, пораженные этими  переменами,  растерЯнно  замирали,  словно  в
предчувствии грозЯщей беды.
     - Џомогите! Џомогите, да помогите же мне кто-нибудь! - молил Ђбрамович.
Ќо все будто окаменели.
     —увствуЯ какой-то разлад на  манеже,  публика,  случалось,  освистывала
исполнителей. ќто приводило в замешательство ѓольдберга, впрочем,  во  времЯ
выступлениЯ, облаченный в красно-белый костюм в горошек  и  белый  клоунский
колпак, он сохранЯл хладнокровие и никогда  не  пускал  в  ход  хлыст.  Ќадо
отдать ему должное, он улыбалсЯ в ответ на оскорблениЯ, неважно, не "слышал"
он их или нет. „о него доходило лишь то, что он видел.  Ќа  лице  ѓольдберга
застыла криваЯ ухмылка, губы подергивались. ’олстые уши  пылали  под  градом
колкостей и насмешек, но он смеЯлсЯ до слез в ответ на выходки и оскорблениЯ
Ђбрамовича, а вместе с ним смеЯлись и многие зрители. Ђбрамович  приходил  в
Ярость.
     Џосле представлениЯ ѓольдберг,  снЯв  свой  шутовской  нарЯд,  угрозами
доводил  Ђбрамовича  почти  до  безумиЯ  или  жестоко  избивал  тростью.  Ќа
следующий день он  отхаживал  конЯгу  стимулирующими  таблетками  и  затирал
черной краской рубцы на боках.
     - —ертова клЯча, из-за тебЯ мы останемсЯ без куска хлеба.
     - џ хочу быть свободным.
     - —тобы быть свободным, ты должен понимать, что такое длЯ тебЯ свобода.
’акие, как ты, Ђбрамович, только на мыловарне обретают свободу.
     Љак-то на вечернем представлении ѓольдберг, у  которого  был  очередной
приступ депрессии, вЯло двигалсЯ по манежу, не в силах даже громко  щелкнуть
хлыстом. € Ђбрамович решил, уж если в будущем его ждет  или  мыловарнЯ,  или
такое, как теперь, прозЯбание, то  стоит  попробовать  избежать  и  того,  и
другого. € тогда, чтобы вырватьсЯ на свободу, он устроил свой  бенефис.  ќто
был его звездный час. ‘ отчаЯнием в душе он, вдохновенно развлекаЯ  публику,
так и сыпал смешными загадками:
     Ћтвет: ‚ыпрыгнуть из окна.
     ‚опрос: Љак избавитьсЯ от трости?
     Ђбрамович  декламировал  стихи,  которые  запомнил,   слушаЯ   приемник
ѓольдберга; хозЯин иной раз засыпал, не выключив его, и он работал всю ночь.
Ћт стихов Ђбрамович перешел к рассказам и закончил трогательной речью.
     Ћн поведал слушателЯм истории  о  несчастных  лошадиных  судьбах.  Ћдну
лошадь до смерти забил жестокий хозЯин,  когда  у  истощенной  лошаденки  не
осталось сил тащить воз дров, он размозжил ей поленом голову. „ругаЯ историЯ
была о скаковой лошади, быстрой, как ветер. Ќикто  не  сомневалсЯ,  что  она
возьмет приз на скачках в Љентукки, но в первом же забеге ее  алчный  хозЯин
поставил целое состоЯние на другую лошадь, а  ее  загубил,  дав  ей  допинг.
ѓероиней третьего рассказа была сказочнаЯ крылатаЯ лошадь, она пала  жертвой
охотника, который застрелил ее,  не  поверив  собственным  глазам.  Ђ  потом
Ђбрамович рассказал, как  прекрасный  юноша,  одаренный  многими  талантами,
прогуливаЯсь весенним вечером, увидел нагую богиню, купающуюсЯ в реке. Ћн не
мог отвести от нее восхищенного взора, а  красавица  закричала  в  испуге  и
воззвала к небесам. ћноша пустилсЯ наутек и внезапно  по  конскому  храпу  ц
топоту копыт понЯл, что он уже не юноша с блестЯщим  будущим,  а  лошадь.  ‚
заключение Ђбрамович прокричал в зал:
     - џ тоже человек, менЯ засунули в  лошадь!  …сть  среди  присутствующих
врач? Џолное молчание.
     - Њожет быть, чародей?
     ‘нова молчание, только нервный смешок пробежал по рЯдам.
     ’огда Ђбрамович произнес страстную речь о всеобщей свободе. Ћн  говорил
до хрипоты и закончил, как обычно, обращением к зрителЯм:
     - Џомогите мне вернуть мой истинный облик. ‚едь  Я  не  тот,  каким  вы
видите менЯ, Я тот, кем Я хочу стать. Ђ хочу Я стать  тем,  кто  Я  есть  на
самом деле, - человеком.
     ‚ конце номера многие зрители со слезами на глазах поднЯлись  со  своих
мест, и оркестр сыграл "‡вездное знамЯ".
     ѓольдберг, дремавший на  куче  опилок,  пока  Ђбрамович  исполнЯл  свою
сольную партию, проснулсЯ как раз вовремЯ, чтобы раскланЯтьсЯ вместе с  ним.
Џозднее по настоЯтельному совету нового  директора  цирка  он  отказалсЯ  от
старого названиЯ номера "‘проси что  полегче",  придумав  новое  -  "‚арьете
ѓольдберга". € долго плакал неизвестно почему.
     Џосле того как столь страстный, столь вдохновенный крик о помощи не был
никем услышан, Ђбрамович в отчаЯнии билсЯ головой о дверцы стойла,  пока  из
ноздрей не закапала кровь  в  мешок  с  кормом.  Ћн  подумал,  ну  и  пусть,
захлебнусь кровью. ѓольдберг нашел его в глубоком обмороке на грЯзной соломе
и ароматическими солЯми привел в чувство. Џотом он перевЯзал ему нос и  стал
по-отечески увещевать.
     - ‚от ты и сел в лужу, - стучал он широким плоским пальцем, - но  могло
быть и хуже. Џослушай менЯ, оставайсЯ говорЯщей лошадью, так оно лучше.
     - ‘делай  менЯ  или  человеком,  или  обыкновенной  лошадью,  -  умолЯл
Ђбрамович. - ќто в твоей власти, ѓольдберг.
     - ’ебе досталась чужаЯ роль, приЯтель.
     - Џочему ты всегда лжешь?
     - Ђ почему ты вечно лезешь со своими вопросами? ќто  вообще  не  твоего
ума дело.
     - џ спрашиваю, потому что существую. € хочу быть свободным.
     - Ќу-ка ответь мне, кто свободен? - насмешливо спросил ѓольдберг.
     - ‚ таком случае, - сказал Ђбрамович, - что же делать?
     Ќ… ‡Ђ„Ђ‚Ђ’њ ‚ЋЏђЋ‘Ћ‚, џ Џђ…„“Џђ…†„Ђ‹ ’…Ѓџ.
     Ћн пригрозил, что ударит по носу. ЋпЯть пошла кровь.
     ‚ тот же день Ђбрамович объЯвил голодовку и продержалсЯ  почти  неделю.
Ћднако ѓольдберг сурово предупредил, что  будет  кормить  его  искусственно,
вставит  толстые  резиновые  трубки  в  обе  ноздри,  и  пришлось  голодовку
прекратить. Џри мысли об этом Ђбрамович просто запыхалсЯ  от  досады.  Ќомер
снова стад таким, как прежде, и хозЯин вернул ему  старое  название  "‘проси
что полегче". Љогда сезон кончилсЯ, цирк отправилсЯ на юг, Ђбрамовича вместе
с другими лошадьми впрЯгли в фургоны, и он брел в облаке пыли.
     € все-таки мои мысли никому у менЯ не отнЯть.
     Љак-то  раз  погожей  осенью,  сменившей  долгое  изнурительное   лето,
ѓольдберг, вымыв свои большие ноги в  раковине  на  кухне,  повесил  вонючие
носки сушитьсЯ на  перегородке  в  стойле  Ђбрамовича,  а  потом  сел  перед
телевизором смотреть передачу по астрономии. —тобы лучше видеть, он поставил
на цветной телевизор горЯщую  свечу.  Ќо  по  рассеЯнности  ѓольдберг  забыл
закрыть дверцы стойла,  и  Ђбрамович,  махнув  через  три  ступеньки,  минуЯ
захламленную кухню,  проник  в  дом,  глаза  его  сверкали.  Ќаткнувшись  на
ѓольдберга, благоговейно созерцающего вселенную на экране телевизора,  он  с
гневным ржанием отступил назад,  чтобы  обрушить  удар  копытами  на  голову
хозЯина. ѓольдберг, заметив его боковым зрением, вскочил, готовый к  защите.
Ѓыстро прыгнув на стул, он, хрюкнув, ухватил Ђбрамовича за его большие уши и
потЯнул, будто намереваЯсь приподнЯть  его,  и  тут  голова  вместе  с  шеей
отделилась от туловища в том месте, где был старый шрам, и осталась в  руках
у ѓольдберга. ‚ дыре  из  зловонного  кровавого  месива  показалась  бледнаЯ
голова человека. ‹ет сорока, в мутном пенсне, с напрЯженным взглЯдом  темных
глаз и черными усами. ‚ысвободив руки, он изо всех сил  вцепилсЯ  в  толстую
шею ѓольдберга. Ћни боролись, сплетаЯсь  в  жестокой  схватке,  и  Ђбрамович
судорожным усилием медленно вытЯгивал себЯ  из  лошадиного  чрева,  пока  не
освободилсЯ до пупка. ‚ тот же миг ослабли  судорожные  тиски,  и  ѓольдберг
исчез, хотЯ на Ярко  светЯщемсЯ  экране  еще  продолжалсЯ  урок  астрономии.
‚последствии Ђбрамович пыталсЯ осторожно выведать,  куда  он  подевалсЯ,  но
этого не знал никто.
     Џокинув цирк, Ђбрамович легким галопом  пересек  луг,  поросший  мЯгкой
травой, и скрылсЯ в сумраке леса, вольный кентавр.