что инженер объЯвитсЯ у бара и что она не
в силах будет сказать "нет". Ќо  по мере того  как  проходили дни, опасение,
что он придет, вытеснЯлось страхом, что он не придет.
     Џрошел  месЯц,   но  инженер   не   объЯвилсЯ.   ’ерезе  казалось   это
необъЯснимым.   ЋбманутаЯ   мечта  отошла   на  задний   план  и   сменилась
беспокойством: почему он не пришел?
     Ћна обслуживала посетителей. ‘реди них снова  был тот плешивый, который
обвинил   ее,  что  она  наливает  спиртное  несовершеннолетним.  Ћн   шумно
рассказывал  скабрезный  анекдот,  точно  такой же, какой она  уже  раз  сто
слышала от пьЯнчуг, которым когда-то  подносила пиво в маленьком городке. …й
казалось,  что материнский мир возвращаетсЯ к ней,  и она  весьма  нелюбезно
оборвала плешивого.
     ’от оскорбилсЯ: - Ђ вы мне  не указывайте. ‘кажите спасибо,  что мы вас
еще терпим за этой стойкой.
     - Љто мы? Љто это мы?
     - Њы, -  сказал мужчина и заказал себе еще водки. - € запомните -  Я не
потерплю от вас никаких оскорблений!
     Џотом  он  указал  на ’ерезину  шею, обмотанную ожерельем  из  дешевого
жемчуга, и крикнул: - Ћткуда у вас этот жемчуг? “ж  не хотите ли вы сказать,
что вам его  подарил ваш муж? Њойщик окон!  ѓде  ему взЯть па такие подарки?
ќто вам клиенты дают, не так ли? ‡а что же они вам это дают?
     -  ‡амолчите  сию  же  минуту,  - прошипела  ’ереза.  Њужчина,  пытаЯсь
пальцами схватить ожерелье, крикнул:
     -  ‡арубите  себе  на  носу  - проституциЯ  у  нас  запрещена!  Љаренин
поднЯлсЯ, оперсЯ передними лапами о стол и зарычал.

        24

     Џосланник сказал: - ќто был сексот.
     - ‘ексот  вел бы себЯ, скорей  всего, неприметно, - возразила ’ереза. -
—то ж это за секретнаЯ полициЯ, если она перестала быть секретной!
     Џосланник сел на  кушетку  и, подложив  ноги  под  себЯ,  принЯл  позу,
освоенную на  занЯтиЯх  йогой.  Ќад ним в рамке улыбалсЯ Љеннеди, по-особому
освЯщаЯ его слова.
     - „орогаЯ ’ерезочка,  -  сказал он  по-отцовски,  -  у сексотов  бывает
несколько ролей. ЏерваЯ - классическаЯ. Ћни слушают, что люди говорЯт  между
собой, и докладывают о том своим шефам.
     ‚тораЯ роль  - устрашение. Ћни дают нам понЯть, что мы в их руках;  они
хотЯт заставить нас боЯтьсЯ. €менно этого добивалсЯ ваш плешивый.
     ’ретьЯ роль сводитсЯ к  тому, что они норовЯт создать ситуации, которые
скомпрометировали бы нас.  Џрошло времЯ, когда они силились  обвинить  нас в
антигосударственных кознЯх;  это снискало бы нам лишь еще большую  симпатию.
Ћни,  скорее,  постараютсЯ найти у нас в кармане гашиш или доказать нам, что
мы растлили двенадцатилетнюю девочку. ‡а девочкой, что подтвердит  это, дело
не станет.
     ’ерезе опЯть вспомнилсЯ инженер. Џочему он так и не поЯвилсЯ больше?
     Џосланник  продолжал:  - €м  нужно  заманить  людей  в  ловушку,  чтобы
использовать их в своих целЯх, а уж затем с  их помощью расставить следующие
ловушки  длЯ  следующих  лиц,  и так исподволь  втЯнуть весь народ  в единую
организацию осведомителей.
     ’ереза  не думала  уже ни о чем другом: да,  инженера подослали  к  ней
фараоны.  Љто был  тот  странный парень,  что напилсЯ  в  кабаке напротив  и
объЯснЯлсЯ ей в любви? Џлешивый стукач  из-за него налетел на нее, а инженер
заступилсЯ.  ‚се трое играли  свою  роль в заранее  подготовленном сценарии,
целью которого было расположить ее к мужчине, призванному ее соблазнить.
     Љак  же это ей  сразу не пришло  в голову? ‚едь та квартира была  очень
странной и совсем не вЯзалась с этим человеком! Њог ли этот элегантно одетый
инженер жить  в  такой  убогой квартире? „а  и инженер ли это  был?  Ѓудь он
инженером,  разве мог бы  он освободитьсЯ от  работы в два часа днЯ? € разве
читал бы  инженер  ‘офокла?  Ќет,  эта библиотека  отнюдь  не инженера!  ‚се
помещение  походило,  скорее,   на  конфискованную   квартиру  арестованного
интеллектуала. Љогда ей было десЯть  лет и арестовали ее отца, точно  так же
конфисковали их квартиру со  всей  библиотекой.  Ѓог весть,  в  каких  целЯх
использовали затем эту квартиру.
     ’еперь,  выходит,  понЯтно,  почему он больше  ни разу  не поЯвилсЯ. Ћн
выполнил  свое задание.  Љакое?  ЏьЯный  стукач невольно  выдал  его,  когда
крикнул: "‡арубите себе на носу - проституциЯ у нас запрещена!"  ќтот мнимый
инженер засвидетельствует, что она  переспала с ним и просила у него  денег!
Ћни  будут  угрожать ей  скандалом,  если она откажетсЯ  доносить  на людей,
которые пьют у ее стойки!
     - Ќе беспокойтесь, в вашей истории нет ничего опасного, - успокаивал ее
посланник.
     - Њожет, и  так, - сказала она сдавленным голосом, уходЯ с Љарениным  в
ночные улицы Џраги.

        25

     ‹юди по большей части убегают  от своих страданий  в будущее. Ќа дороге
времени  они проводЯт  воображаемую черту, за которой  их нынешнее страдание
перестанет  существовать. Ќо  ’ереза подобной черты  не  видит  перед собой.
“тешение может прийти к ней, только  если  она кинет взглЯд в прошлое. ‘нова
было воскресенье. Ћни сели в машину и поехали далеко за Џрагу.
     ’омаш был за  рулем,  ’ереза рЯдом с ним, а Љаренин, сидЯ сзади,  то  и
дело тЯнулсЯ к ним и лизал им уши.  —ерез два часа они доехали до маленького
курортного  городишка, где  лет шесть  назад провели  несколько дней. „умали
заночевать там.
     Ћни  остановили  машину  на площади  и  вышли.  Ќичего  не  изменилось.
Ќапротив  была гостиница,  в  которой  они  когда-то жили. Џеред ней - та же
стараЯ липа. ‚лево от гостиницы тЯнулась  стараЯ  деревЯннаЯ колоннада, а  в
конце ее  бил в мраморную чашу источник, к  которому,  как и  в прошлый раз,
склонЯлись люди со стаканчиками в руках.
     ’омаш снова указал на гостиницу. € все-таки что-то изменилось! Љогда-то
она называлась "ѓранд", теперь на  ней была надпись "Ѓайкал". Ќа углу зданиЯ
была табличка:  ЊосковскаЯ  площадь. ‡атем  они  прошлись  по  всем знакомым
улицам, просматриваЯ их  новые названиЯ: ‘талинградскаЯ улица, ‹енинградскаЯ
улица,  ђостовскаЯ  улица.  ЌовосибирскаЯ  улица,  ЉиевскаЯ  улица. ЋдесскаЯ
улица;  были  там санаторий  "—айковский", санаторий  "’олстой" и  санаторий
"ђимский-Љорсаков";  были там отель  "‘уворов",  кинотеатр  "ѓорький" и кафе
"Џушкин". ‚се названиЯ были взЯты из русской географии или русской истории.
     ’ереза  вспомнила первый день вторжениЯ. ‹юди  во всех  городах снимали
таблички  с названиЯми  улиц  и  убирали с  дорог указатели, на которых были
написаны  названиЯ городов. ‘трана в одну ночь  стала безымЯнной.  ‚ течение
семи дней русскаЯ  армиЯ блуждала по местности и  не знала,  где  находитсЯ.
Ћфицеры искали зданиЯ  редакций, телевидениЯ, радио, чтобы захватить  их, но
не  могли  найти.  €  к  кому бы они ни  обращались с вопросом, те  пожимали
плечами или указывали ложные адреса, ложное направление.
     ‘пустЯ времЯ вдруг  начинаешь понимать, что эта анонимность  длЯ страны
не  была  безопасной.  “лицы  и  дома  уже  не  вернулись  к  своим исконным
названиЯм.  ’ак  один  чешский  курортный  городок  неожиданно   стал  некой
маленькой иллюзорной ђоссией,  и  прошлое,  которое ’ереза  приехала  искать
сюда, оказалось конфискованным. €м было противно остатьсЯ там на ночь.

        26

     Ћни возвращались к машине молча. Ћна думала о том,  что все вещи и люди
предстают  взору   переодетыми.  ‘тарый  чешский  город  прикрылсЯ  русскими
именами. —ехи, фотографировавшие вторжение, на самом деле
     работали  длЯ  секретной  полиции.  Ќа  лице  человека, посылавшего  ее
умирать, была маска  ’омаша. ‘тукач выступал под именем инженера,  и инженер
хотел  играть роль  мужчины с  Џетршина. ‡намение книги в его квартире  было
фальшивым и имело целью совратить ее с пути истинного.
     ‚спомнив о книге, которую  тогда  держала в руках, она  вдруг  осознала
что-то и  залилась краской: Љак это было? €нженер сказал, что принесет кофе.
Ћна подошла к книжной полке  и  вытащила  оттуда  ‘офоклова "ќдипа". €нженер
вернулсЯ. Ќо без кофе!
     ‚новь и вновь она  возвращалась к этой сцене: Љак долго  его  не  было,
когда он ушел за кофе? Џо меньшей мере минуту, может, две, а то и три. € что
он  делал  в  этой  крохотной  передней?  Ѓыл  в  уборной?  ’ереза  пытаетсЯ
вспомнить,  слышала ли она, как  хлопнула  дверь или как  зашумела спущеннаЯ
вода? Ќет,  шум воды она определенно не слышала, это  она  бы  помнила. „а и
дверь тоже не хлопала, в этом она почти уверена. —то же он делал в передней?
     € вдруг все  проЯснилось  перед ней. …сли ее хотЯт  заманить в ловушку,
одного свидетельства инженера им недостаточно. €м требуетсЯ  доказательство,
какое нельзЯ  было  бы  опровергнуть. ‚  течение этого подозрительно долгого
времени  инженер навернЯка  устанавливал в  передней камеру.  €ли,  что  еще
правдоподобнее, впустил  в квартиру  кого-то с фотоаппаратом, и тот, прЯчась
за занавеской, фотографировал их.
     …ще сколько-то недель назад она  смеЯлась над Џрохазкой. не понимавшим,
что живет в концентрационном лагере, где не  существует ничего  интимного. Ђ
она что?  ‚ыскользнув из-под  материнского крова, она  по  простоте душевной
полагала, что  раз  и  навсегда  станет  хозЯином  своей  личной  жизни.  Ќо
материнский кров простираетсЯ надо всем миром и повсюду настигает ее. ’ерезе
никогда не избавитьсЯ от него. '
     Ћни спускались по лестнице между садами к площади, где оставили машину.
     - —то с тобой? - спросил ’омаш. Џрежде чем  она успела ответить, кто-то
поздоровалсЯ с ’омашем.

        27

     ќто был пЯтидесЯтилетний крестьЯнин с обветренным лицом, которого ’омаш
когда-то оперировал. ‘  тех  пор  его  ежегодно посылали на этот курорт  длЯ
лечениЯ. Ћн пригласил ’омаша и  ’ерезу  на стаканчик вина. Џоскольку в —ехии
собакам вход в общественные места запрещен, ’ерезе пришлось отвести Љаренина
в  машину,  а  мужчины  тем  временем  расположились в кофейне. Љогда ’ереза
присоединилась к ним,  крестьЯнин говорил: -  “ нас полный покой.  „ва  года
тому менЯ даже избрали председателем кооператива.
     - ЏоздравлЯю, - сказал ’омаш.
     -  џсное дело,  деревнЯ. ‹юди  оттуда бегут.  ’е,  что  наверху, должны
радоватьсЯ, что кто-то еще хочет оставатьсЯ в деревне. ‘ работы нас гнать им
ни к чему.
     - ќто было бы длЯ нас идеальное место, - сказала ’ереза.
     - ‘кучали бы вы там, пани.  Ќету там ничего. Џраво  слово, ничегошеньки
нету.
     ’ереза не отрывала глаз от обветренного  лица  земледельца: до чего мил
был  ей этот человек!  Џосле столь долгого времени ей снова кто-то  был мил!
Џеред глазами всплыл образ сельской жизни: деревнЯ с колокольней, поле, лес,
заЯц, бегущий  по  борозде, охотник в зеленой шлЯпе.  Ћна  никогда не жила в
деревне. ќтот образ запал к ней в душу по рассказам. €ли по книгам.  €ли его
запечатлели в ее подсознании какие-то далекие предки. Ќо он виделсЯ ей таким
же  Ясным  и  четким,  как  фотографиЯ  прабабушки  в  семейном  альбоме или
стариннаЯ гравюра.
     - “ вас есть еще какие-то жалобы? - спросил ’омаш.
     -  €ной раз болит  здесь. -  ЉрестьЯнин коснулсЯ того места на шее, где
череп срастаетсЯ с позвоночником.
     Ќе  сходЯ со стула, ’омаш  ощупал  место, на которое  жаловалсЯ  бывший
пациент, а затем выслушал его самого. Џотом сказал: - Љ сожалению, Я уже  не
имею права выписывать лекарства.  Ќо  своему  лечащему  врачу  скажите,  что
говорили со мной и Я посоветовал вам употреблЯть  вот  это. -  Ћн вытащил из
бумажника блокнот, вырвал  из него листок и большими буквами написал  на нем
название лекарства.

        28

     Ћни возвращались в Џрагу.
     ’ереза думала о  фотографии, на которой инженер обнимает ее нагое тело.
Ћна пыталась успокоить себЯ: даже если и  существует такаЯ фотографиЯ, ’омаш
никогда  не увидит  ее.  ”отографиЯ  имеет длЯ них какую-то цену до тех пор,
пока они  могут с ее помощью шантажировать ’ерезу. Ќо как только они отошлют
эту фотографию ’омашу, она утратит длЯ них всЯкий смысл.
     Ќо что,  если  полициЯ  со  временем придет  к выводу,  что  ’ереза  не
представлЯет длЯ  нее никакого интереса? ‚ таком случае фотографиЯ станет  в
их руках простой  забавой,  и уже никто не помешает кому-то из  них, хотЯ бы
шутки ради, вложить ее в конверт и послать ’омашу.
     Ђ что будет, если ’омаш получит такую фотографию?  ‚ыгонит ее? Њожет, и
нет. ‘корей  всего, нет. Ќо хрупкое строение  их любви  окончательно рухнет.
€бо  это строение  держитсЯ на ее  верности,  как на единственном  столбе, а
любови -  они как империи: если погибнет идеЯ, на которой они были основаны,
рухнут и они.
     Џеред ее взором был образ: заЯц, бегущий по борозде;  охотник в зеленой
шлЯпе и колокольнЯ над лесом.
     Ћна  хотела сказать ’омашу,  что хорошо  бы им уехать из Џраги.  “ехать
прочь от детей, зарывающих живьем в землю ворон, прочь от сексотов, прочь от
девиц, вооруженных зонтиками. Ћна  хотела  сказать  ему,  что  хорошо  бы им
уехать в деревню. —то это единственнаЯ спасительнаЯ дорога.
     Ћна повернула к нему голову. Ќо  ’омаш  молчал и смотрел на шоссе перед
собой. Ћна не смогла преодолеть  барьер молчаниЯ,  который  разделЯл их.  …й
было так  же, как тогда, когда  она  спустилась с Џетршина. Ћна  чувствовала
тЯжесть, и ее позывало на  рвоту. ’омаш пугал  ее.  Ћн  был длЯ нее  слишком
сильный,  а  она  слишком слабой. Ћн  подавал  ей  приказы,  которых она  не
понимала. Ћна старалась исполнить их, но у нее не получалось.
     Ћна  хотела вернутьсЯ  снова на Џетршин и  попросить  мужчину  с ружьем
разрешить ей завЯзать лентой глаза и оперетьсЯ о  ствол каштана. …й хотелось
умереть.

        29

     Ћна проснулась и обнаружила, что одна дома.
     Ћна вышла на  улицу  и направилась  к набережной. •отелось поглЯдеть на
‚лтаву. •отелось стоЯть на  берегу и долго смотреть на волны, потому что вид
текущей воды успокаивает и лечит.  ђека течет из века  в век, и человеческие
истории совершаютсЯ на берегу. ‘овершаютсЯ, чтобы назавтра же быть забытыми,
а реке продолжать свое течение.
     Ћпершись о  парапет, она  смотрела  на  воду.  ќто была  окраина Џраги.
‚лтава уже  оставила  позади  великолепие  ѓрадчан и соборов  и  была словно
актриса  после  спектаклЯ,  усталаЯ  и  задумчиваЯ.  ’екла она  меж  грЯзных
берегов,  огороженных заборами  и стенами, за которыми  виднелись фабрики  и
опустелые спортплощадки.
     Ћна долго смотрела на воду, казавшуюсЯ здесь более  печальной и темной,
и вдруг посреди реки увидела какой-то предмет, красный предмет, да, это была
скамейка.  „еревЯннаЯ  скамейка  на  металлических  ножках,  каких  полно  в
пражских  парках. Ћна  медленно плыла по середине  реки. Ђ за ней  еще  одна
скамейка. € еще и еще, и только сейчас ’ереза увидела, что по течению плывут
скамейки  из города, из пражских парков, их  много и становитсЯ все больше и
больше, они  плывут по ‚лтаве, как осенью  листьЯ, унесенные водой из лесов,
они красные, желтые, голубые.
     Ћна оглЯнулась  назад, словно хотела  спросить прохожих,  что  все  это
значит. Џочему уплывают по воде скамейки  из пражских парков? Ќо все они шли
мимо нее равнодушно,  нисколько не заботЯсь, что какаЯ-то река течет из века
в век по их бренному городу.
     Ћна  снова  заглЯделась  на  реку.  …й  было  бесконечно  грустно.  Ћна
понимала: то, что она видит, это разлука.
     Ђ когда большинство скамеек исчезло  из виду, поЯвилось  еще  несколько
запоздалых, одна желтаЯ, а потом еще одна, голубаЯ, последнЯЯ.


         * —асть пЯтаЯ. ‹…ѓЉЋ‘’њ € ’џ†…‘’њ * 


        1

     Љогда  ’ереза  нежданно приехала  к  ’омашу в Џрагу, он занЯлсЯ  с  нею
любовью, как Я уже писал в первой части романа, еще в тот же день, вернее, в
тот  же час, а вслед за тем  у нее подскочила температура. Ћна лежала на его
постели, и он стоЯл над ней в непреодолимом ощущении, что это дитЯ,  которое
положили в корзинку и пустили к нему по течению.
     Ћбраз подкидыша стал поэтому дорог  ему, и он часто раздумывал о старых
мифах, где он встречалсЯ. ќто  был,  вероЯтно, и скрытый  повод,  отчего  он
однажды взЯл в руки ‘офоклова "ќдипа".
     €сториЯ ќдипа хорошо известна:  пастух,  найдЯ подброшенного  младенца,
отнес  его  своему  царю  Џолибу, и  тот  воспитал его. “же  будучи взрослым
юношей, ќдип повстречал на горной тропе повозку,  в которой  ехал незнакомый
вельможа. Њежду ними вспыхнула ссора,  и ќдип вельможу убил. ‘пустЯ времЯ он
стал супругом царицы  €окасты и властителем ”ив. Ћн  и предположить не  мог,
что человек, которого он убил когда-то в горах,  был его  отец, а женщина, с
которой  он  сожительствует,  его  мать.  Њежду тем  рок  обрушилсЯ  на  его
подданных и стал  терзать их смертными  недугами. Љогда же ќдип  понЯл,  что
именно  он  повинен  в их страданиЯх, он  застежками от  платьЯ выколол себе
глаза и слепым ушел из ”ив.

        2

     Ћт  тех,  кто  считает  коммунистические режимы  в  –ентральной  …вропе
исключительно делом рук преступников, ускользает основнаЯ истина: преступные
режимы  были созданы  не  преступниками,  а  энтузиастами,  убежденными, что
открыли единственную дорогу в рай. € эту дорогу  они так доблестно защищали,
что  обрекли на  смерть  многих людей. Ћднако  со временем  выЯснилось,  что
никакого раЯ нет и в помине, и так энтузиасты оказались убийцами.
     ’огда все с криком  обрушились на коммунистов:  ‚ы ответственны за беды
страны (она  оскудела  и  опустела), за  утрату  ее  самостоЯтельности  (она
подпала под власть ђоссии), за казни безвинных!
     Ђ те,  обвинЯемые,  отвечали: Њы не знали! Њы были обмануты! Њы верили!
Ќо в глубине своей души мы неповинны!
     €так,  спор  в конце концов свелсЯ  к единственному вопросу: ‚ самом ли
деле они не знали или всего лишь прикидываютсЯ, что не знали?
     ’омаш вникал в этот спор (как, впрочем, и весь десЯтимиллионный чешский
народ) и приходил к мысли, что, несомненно, были люди не столь уж несведущие
(не могли же они не знать об ужасах, что творились  и продолжают творитьсЯ в
послереволюционной ђоссии).  Ћднако вполне  вероЯтно и  то,  что большинство
коммунистов действительно были в полном неведении.
     € он сказал  себе:  Ќе  суть важно,  знали  они или не  знали; основной
вопрос ставитсЯ иначе  -  можно ли считать человека неповинным  лишь  на том
основании, что  он  не знает? ђазве глупец, сидЯщий на троне,  освобожден от
всЯкой ответственности лишь потому, что он глупец?
     Џопробуем  допустить,   что  чешский  прокурор,   требующий  в   начале
пЯтидесЯтых  годов  смерти  длЯ безвинного,  был  обманут  русской секретной
службой и правительством своей страны. Ќо сегоднЯ, когда мы уже знаем, сколь
абсурдны были обвинениЯ  и  сколь невинны  казненные,  вправе  ли  тот самый
прокурор  защищать безгрешность своей  души и бить себЯ в грудь,  восклицаЯ:
ЊоЯ совесть чиста, Я  не знал! Я верил! ђазве в его "Я не знал! Я верил!" не
сокрыта непоправимаЯ вина?
     €  тогда ’омаш  вновь вспомнил  историю  ќдипа:  ќдип не  знал, что  он
сожительствует  с  собственной  матерью,  и  все-таки,  прознав  правду,  не
почувствовал себЯ  безвинным. Ћн не смог вынести зрелища горЯ,  порожденного
его неведением, выколол себе глаза и слепым ушел из ”ив.
     ‘лыша, как коммунисты во весь  голос защищают свою  внутреннюю чистоту,
’омаш  размышлЯл: ‚иною  вашего  неведениЯ  эта  страна, возможно,  на  века
потерЯла свободу, а вы кричите,  что  не чувствуете за собой вины? Љак же вы
можете смотреть на дело рук ваших? Љак вас не ужасает это? „а есть ли у  вас
глаза, чтобы видеть? Ѓудь вы зрЯчими, вам следовало бы ослепить  себЯ и уйти
из ”ив!
     ќто сравнение  так  увлекло ’омаша,  что он  нередко  использовал его в
разговорах с друзьЯми, и с течением времени его формулировки становились все
более точными и изысканными.
     ‚  те  годы  он,  как  и   прочие  интеллектуалы,  читал  еженедельник,
издаваемый  ‘оюзом  чешских  писателей  тиражом  до  300  000   экземплЯров.
„остигший  довольно  заметной  независимости   внутри  режима,  еженедельник
освещал  темы,  каких  иные  публичные  изданиЯ  касатьсЯ  не  осмеливались.
ЏисательскаЯ  пресса,  естественно,  не  обходила  вопроса  и  о том,  кто и
насколько повинен в судебных убийствах на политических процессах, отметивших
начало коммунистического правлениЯ.
     ‚о всех этих спорах постоЯнно  повторЯлсЯ  один и  тот же вопрос: ‡нали
они или не знали? Џоскольку ’омашу этот вопрос представлЯлсЯ второстепенным,
он однажды решил письменно изложить свои размышлениЯ об ќдипе и послать их в
еженедельник. ‘пустЯ месЯц получил  ответ - его приглашали в редакцию. Љогда
он  ЯвилсЯ туда, его встретил  редактор, маленький ростом, но прЯмой, словно
аршин проглотил, и предложил ему изменить порЯдок слов в одной фразе. ‚скоре
текст был  действительно опубликован на  предпоследней  странице, в  рубрике
"Џисьма читателей".
     Ќо  ’омаш  этому   ничуть  не  обрадовалсЯ.  ‚  редакции  сочли  нужным
пригласить  его  лишь  затем, чтобы  заручитьсЯ  его согласием на  изменение
порЯдка слов в  одной  фразе, тогда  как  впоследствии, уже без его  ведома,
текст  сократили  настолько, что  все  его  рассуждениЯ  свелись к основному
тезису  (причем  достаточно  схематичному  и агрессивному) и  полностью  ему
разонравились.
     Џроизошло это весной 1968 года.  “ власти тогда был Ђлександр „убчек, а
рЯдом с ним те коммунисты, которые чувствовали себЯ виноватыми и готовы были
сделать все,  чтобы  свою вину искупить. Ћднако  иные  коммунисты - те,  что
кричали  о своей невиновности, - боЯлись суда разгневанного народа. € потому
что  ни день  отправлЯлись  жаловатьсЯ  русскому  послу  и  просить  у  него
поддержки. Љогда вышло  в свет  письмо ’омаша, они кричали: Џосмотрите,  как
далеко дело зашло! Ћни уже публично пишут, что нам надо выколоть глаза!
     „вумЯ-тремЯ месЯцами позже русские решили, что свободные дискуссии в их
губернии недозволительны, и в  течение одной ночи их войска захватили родину
’омаша.

        3

     ‚ернувшись из  –юриха, ’омаш по-прежнему стал работать в своей клинике.
Ќо вскоре его пригласил к себе главный врач.
     - ‚ы прекрасно знаете, пан коллега,  - сказал ему тот, - что вы никакой
не писатель, не журналист, не спаситель народа, а врач  и ученый. џ  не хочу
терЯть вас и сделаю все, чтобы сохранить вас в клинике;
     Ќо лишь с тем условием, что вы откажетесь от своей статьи об ќдипе! Ћна
вам очень дорога?
     -  Џо правде  сказать,  пан доктор, Я  никогда ни к чему не относилсЯ с
таким  безразличием, - ответил  ’омаш, вспомнив,  как  на  треть урезали его
текст.
     - ‚ы, конечно,  понимаете, о  чем речь,  -  заметил главный врач. ’омаш
понимал: на весах лежали две вещи - на  одной чаше его честь (опиравшаЯсЯ на
то,  что он не станет  отрекатьсЯ от своих слов), на  другой -  все, что  он
привык считать смыслом своей жизни (работу ученого и врача).
     ѓлавный  врач  продолжал:  - ‚  их требовании  -  публично  отречьсЯ от
сказанного - есть нечто средневековое. —то такое вообще "отречьсЯ"? Њожет ли
кто-нибудь заЯвить, что мысль, высказаннаЯ им ранее, больше недействительна?
‚ нынешнее времЯ  мысль можно опровергнуть,  но не отречьсЯ от нее. ЋтречьсЯ
от мысли,  пан  коллега, -  нечто невозможное,  чисто словесное, формальное,
магическое, и, стало быть, Я не вижу причины, почему бы вам не сделать того,
чего от  вас требуют.  ‚  обществе, управлЯемом  террором,  любые  заЯвлениЯ
лишены вескости, они вынужденные, и обЯзанность каждого порЯдочного человека
не принимать их всерьез, пропускать мимо ушей. ЏовторЯю, пан коллега, в моих
интересах и в интересах ваших пациентов, чтобы вы продолжили свою работу.
     - ‚ы, пожалуй, правы, - сказал ’омаш и скорчил огорченную физиономию.
     - ‚ чем же дело? - ѓлавврач пыталсЯ отгадать его мысли.
     - Ѓоюсь, мне будет стыдно.
     - ‘тыдно? Џеред кем? Ќеужто вы такого высокого мнениЯ о ваших коллегах,
что обеспокоены тем, как они отнесутсЯ к вам?
     - Ќет, Я вовсе не такого высокого о них мнениЯ, - ответил ’омаш.
     - ‚прочем,  -  добавил главный врач, - менЯ  заверили,  что ни о  каком
публичном  выступлении и речи нет.  Ћбыкновенные  бюрократы. €м нужно, чтобы
где-то в их досье было свидетельство, что вы не противник режима.  —тобы тем
самым  они смогли защитить  себЯ,  если  кто-то станет  их обвинЯть, что они
оставили вас на прежней работе. Њне обещали, что ваше  заЯвление  не получит
огласки. Ћни отнюдь не намерены публиковать его.
     -  Ќу  что ж,  дайте мне неделю  на размышление,  - завершил  ’омаш  их
разговор.

        4

     ’омаш считалсЯ лучшим  хирургом клиники. Џоговаривали даже, что главный
врач, приближавшийсЯ к пенсионному возрасту, вскоре уступит  ему свое место.
Љогда разнессЯ слух,  что вышестоЯщие органы  требуют от  ’омаша  покаЯнного
заЯвлениЯ, никто не сомневалсЯ, что он подчинитсЯ.
     €  эта  уверенность поразила  его в первую очередь:  хотЯ  он никому не
давал повода сомневатьсЯ в его честности, люди охотнее  делали ставку на его
пороки, чем на его добродетели.
     ‘ другой стороны, поражала их  реакциЯ на его всего лишь предполагаемое
решение. џ мог бы разделить ее на два основных типа.
     Џервый  тип реакции  исходил от тех,  которые сами (они или их близкие)
вынуждены были в свое  времЯ от чего-то отречьсЯ,  выразить  свое согласие с
оккупационным  режимом  или  готовы  были  пойти  на  это  (пусть  даже  без
удовольствиЯ; никто не шел на это с охотой).
     ќти  люди улыбались  ему особой  улыбкой,  какой он никогда  не замечал
ранее: робкой улыбкой заговорщицкого  согласиЯ. Ћна была подобна улыбке двух
мужчин,  встретившихсЯ  в  борделе:  им чуточку стыдно,  но  одновременно  и
радостно оттого,  что  их стыд  взаимен;  между ними возникают  узы  некоего
братства.
     Ћни улыбались ему с тем большим удовольствием, что  он  никогда не слыл
конформистом. …го предполагаемое согласие с предложением главного врача было
своего  рода   доказательством,   что  малодушие  постепенно  и  определенно
становитсЯ нормой поведениЯ  и в  скором времени  перестанет  восприниматьсЯ
тем, чем есть на самом деле. ќти люди никогда  не были его друзьЯми. € ’омаш
с испугом представлЯл  себе,  что сделай  он заЯвление, о котором его просил
главный  врач,  они непременно  зазовут  его  на  стаканчик  вина  и  станут
набиватьсЯ в приЯтели.
     ‚торой тип  реакции  касалсЯ тех, которые  сами (они или  их  близкие),
подвергаЯсь  преследованиЯм, отказывались идти  на  какой-либо компромисс  с
оккупационными властЯми или  которые были убеждены, что никогда  бы не пошли
на него, хотЯ  пока еще никто от  них никакого компромисса (или заЯвлениЯ) и
не  требовал (возможно,  потому, что они были  слишком молоды,  чтобы успеть
влипнуть в какую-нибудь передрЯгу).
     Ћдин из них, весьма даровитый молодой врач ‘., спросил ’омаша:
     - Ќу как, ты им уже написал?
     - Џрости, что ты имеешь в виду? - спросил ’омаш.
     -  Ќу  Ясно, твое отречение, - сказал  ‘.  ѓоворил он без всЯкой злобы.
„аже улыбалсЯ. Ќо опЯть-таки это была уже совершенно инаЯ улыбка, из некоего
пухлого    гербариЯ    улыбок:    улыбка   удовлетворенного    нравственного
превосходства.
     ’омаш сказал: - Џослушай-ка, что ты знаешь о моем  отречении? ’ы  читал
его?
     - Ќет, - сказал ‘. - ’ак чего же ты мелешь? - спросил ’омаш.
     ‘.  по-прежнему  удовлетворенно улыбалсЯ: -  ‚идишь ли,  мы все отлично
знаем, как оно водитсЯ. ’акое заЯвление пишетсЯ в форме письма директору или
министру или бог весть еще  кому,  а тот обещает, что письмо опубликовано не
будет - пусть его автор не чувствует себЯ униженным. Ќе так ли?
     ’омаш, пожав плечами, продолжал слушать.
     - ‡аЯвление преспокойненько покоитсЯ  в столе у адресата, но написавший
его знает,  что  в любой  момент оно может  быть обнародовано.  € потому уже
боитсЯ пикнуть,  покритиковать что-нибудь или против  чего-то выступить,  он
знает, что в таком  случае его заЯвление будет опубликовано и его доброе имЯ
в глазах  всех  опорочено. Ќо в  конечном счете  это вполне терпимый  метод.
Њожно представить себе и худший.
     - „а, на  редкость терпимый  метод,  -  сказал ’омаш.  -  Ќо любопытно,
откуда ты взЯл, что Я уже согласилсЯ им воспользоватьсЯ?
     Љоллега пожал плечами, но улыбка так и не сошла с его лица.
     ’омаша  поразило еще одно странное наблюдение: ‚се улыбались  ему,  все
хотели, чтобы он написал покаЯнное  заЯвление, тем самым он всем доставил бы
радость!  ‹юди  с первым типом  реакции порадовались  бы тому,  что инфлЯциЯ
малодушиЯ делает их поведение общепринЯтым и возвращает им утраченную честь.
Ђ люди со вторым типом реакции привыкли считать свою собственную добродетель
особой привилегией, от которой  не  желают отказыватьсЯ.  €  потому к  трусу
питают  тайную  любовь:  без  него их мужество стало бы обычным и  напрасным
усилием, каким уже никто не восхищалсЯ бы.
     ’омаш  не  мог выносить эти  улыбки,  ему  казалось,  что  он  видит их
повсюду, даже на лицах прохожих на  улице. Ћн  лишилсЯ сна. ‘  чего  бы это?
ђазве  он придает этим  людЯм такое значение? ‚овсе  нет. ‡наЯ им цену, он и
сам на себЯ  злитсЯ, что их взглЯды столь  тревожат его. ‚ этом  нет никакой
логики.  ‚озможно  ли, что он так зависит от мнениЯ людей, которых так  мало
уважает?
     …го  глубокое недоверие  к людЯм (его  сомнениЯ  в их праве  решать его
судьбу и выносить ему приговор) повлиЯло, пожалуй, в свое времЯ  и на  выбор
профессии,  исключающей необходимость  подвергатьсЯ  суду  публики. —еловек,
избравший,  к  примеру,  стезю  политика,  добровольно  отдает  себЯ на  суд
публики, наивно и искренно веруЯ, что заслужит ее признание.
     ‚озможное разочарование толпы лишь подстегивает его активность, подобно
тому, как ’омаша воодушевлЯла сложность диагноза.
     ‚рач  (в отличие от политика или актера) подвержен суду разве что своих
пациентов  или  самых ближайших коллег,  а  следовательно,  суду  в  четырех
стенах,  с  глазу на  глаз. ‚зглЯды  тех, кто судит  его, он  мог  бы тотчас
отпарировать  собственным взглЯдом,  объЯснитьсЯ или  защититьсЯ. Ќо  сейчас
’омаш  оказалсЯ в  положении  (впервые в жизни), когда устремленных на  него
взглЯдов было куда больше, чем он  способен  был уловить. Ћн не мог ответить
им ни собственным взглЯдом, ни  словом. Ћн был отдан на их  произвол. Ћ  нем
говорили  в клинике  и  вне клиники  (в  то  времЯ  нервознаЯ Џрага делилась
вестЯми  о   том,  кто   не   оправдал   надежд,   кто  предал,   кто   стал
коллаборационистом, с  непостижимой быстротой африканского тамтама), он знал
об этом, но был бессилен с этим боротьсЯ. Ћн и сам  поражалсЯ, насколько это
было ему нестерпимо и в какое смЯтение повергло его. €нтерес всех этих людей
к  нему  был  омерзителен,  как давка  или  прикосновениЯ тех,  кто в  наших
страшных снах срывает с нас одежду.
     Ћн пришел к главному врачу и сказал, что ничего не напишет.
     ѓлавный врач пожал ему руку гораздо сильнее, чем когда бы то ни было, и
сказал, что предвидел его решение.
     - Џан доктор, пожалуй, вы могли бы оставить менЯ в клинике и без такого
заЯвлениЯ,  - сказал ’омаш, желаЯ намекнуть главному врачу,  что  длЯ  этого
достаточно  было бы  всем коллегам  пригрозить  уходом с  работы, если  его,
’омаша, вынудЯт покинуть клинику.
     Ќо никому  из коллег  и в голову  не пришло  пригрозить своим  уходом с
работы, и он некоторое времЯ спустЯ  (главврач пожал ему  руку еще  сильнее,
чем в предыдущий раз; на ней еще долго синели следы) вынужден был проститьсЯ
с клиникой.

        5

     Џоначалу он  оказалсЯ в деревенской больнице, километрах в восьмидесЯти
от  Џраги. „обиралсЯ  от туда ежедневно  поездом  и  возвращалсЯ  смертельно
усталым. ѓод спустЯ ему посчастливилось найти место более выгодное -  хотЯ и
более зависимое - в пригородной амбулатории. ‡десь он уже не  мог заниматьсЯ
хирургией и практиковал как врач-терапевт. ЏриемнаЯ была всегда, переполнена
пациентами, и  потому каждому из них он  способен был уделить не более  пЯти
минут;  он  прописывал  аспирин,  выписывал  больничные листы  работающим и,
считаЯ себЯ уже скорее чиновником, чем врачом, посылал их  на обследование к
специалистам.
     Ћднажды  в конце приема к нему зашел человек  лет пЯтидесЯти; умереннаЯ
полнота  сообщала ему достоинство.  Ћн представилсЯ сотрудником министерства
внутренних дел и пригласил ’омаша в кабачок напротив.
     Ћн  заказал бутылку вина, но  ’омаш запротестовал: - џ  на машине. …сли
менЯ остановЯт  фараоны и обнаружат, что  Я выпил, прощай  мои  водительские
права.
     —еловек из  министерства внутренних  дел улыбнулсЯ: - ‘лучись что,  вам
достаточно сослатьсЯ на менЯ, - и подал  ’омашу свою визитную  карточку, где
была его фамилиЯ (разумеетсЯ, вымышленнаЯ) и министерский номер телефона.
     ‡атем  он долго распространЯлсЯ о том, как он ценит ’омаша и как все  в
министерстве   сожалеют,   что  такой   блестЯщий  хирург   вынужден  теперь
прописывать  аспирин  в  пригородной амбулатории.  ‚сЯкими околичностЯми  он
давал ’омашу понЯть, что спецслужба, хоть об этом и не говоритсЯ  вслух,  не
согласна с  чересчур  жесткими  методами, какими специалисты  изгонЯютсЯ  со
своих рабочих мест.
     Џоскольку  ’омашу  уже давно никто не пел хвалы,  он внимательно слушал
этого  толстЯчка  и  не  переставал  удивлЯтьсЯ,  как  тот  правильно  и  до
мельчайших  подробностей осведомлен о  его профессиональных достоинствах. „о
чего  мы беззащитны  против  лести!  ’омаш не мог  устоЯть и не отнестись  к
словам человека из министерства на полном серьезе.
     Ќо причиной  тому было не только  самолюбие.  Ѓолее важную роль сыграла
тут неопытность. Љогда  вы сидите лицом к лицу с кем-то, кто весьма любезен,
учтив,  вежлив, очень  трудно  непрестанно  сознавать, что  во  всем, что он
говорит, нет  ничего от правды, ничего от искренности. Ќеверие (постоЯнное и
систематическое,  без   тени  колебаниЯ)  требует   колоссального  усилиЯ  и
тренировки,  иными словами, частых полицейских допросов.  ’акой тренировки у
’омаша не было.
     —еловек из министерства продолжал: - Њы знаем, пан доктор, что в –юрихе
у вас было блестЯщее положение. € мы очень ценим, что вы  вернулись. ‘ вашей
стороны это  благородный  шаг.  ‚ы знали, что ваше  место здесь. - €  затем,
словно в  чем-то упрекаЯ  ’омаша,  добавил:  - Ќо ваше место у операционного
стола!
     - Ќе могу не согласитьсЯ с вами, - сказал ’омаш.
     Ќаступила  короткаЯ  пауза,   после  которой  человек  из  министерства
проговорил  опечаленным  голосом:  - Ћднако  скажите  мне,  пан  доктор,  вы
действительно думаете, что коммунистам  надо  выколоть  глаза? Ќе кажетсЯ ли
вам странным, что это говорите вы, именно тот, кто уже стольким людЯм вернул
здоровье?
     - ќто же полнейшаЯ чушь, - защищалсЯ ’омаш. Џрочтите внимательно, что Я
написал.
     - џ читал,  - сказал человек из  министерства  внутренних дел  голосом,
которому положено было звучать очень грустно.
     - Џо-вашему, выходит, Я написал, что коммунистам надо выколоть глаза?
     - ’ак  понЯли  все, -  сказал  человек  из  министерства,  и голос  его
прозвучал еще печальнее.
     - …сли бы  вы  прочли  мой текст  целиком,  в том  виде, в каком Я  его
написал, вам этого не показалось бы. Ћн вышел несколько сокращенным.
     - Љак это? - напрЯг слух человек из  министерства.  -  Ћни опубликовали
ваш текст не в том виде, в каком вы его написали?
     - …го сократили.
     - ‡начительно?
     - Џримерно на треть.
     —еловек из министерства, похоже, был искренно огорчен: - ќто,  конечно,
не было честной игрой с их стороны. ’омаш пожал плечами.
     -  ‚ы должны были протестовать!  Џотребовать  немедленного  исправлениЯ
текста!
     - ‚скоре за  тем пришли русские.  “  нас у  всех были  другие заботы, -
сказал ’омаш.
     -  ‡ачем же  людЯм  думать о вас, что  вы, врач,  хотите,  чтобы  людей
ослепили?
     -  Џослушайте,  эта моЯ  статейка была  напечатана где-то в самом конце
журнала, среди  писем. …е никто  особенно и не  приметил.  ђазве что русское
посольство, которому она пришлась очень кстати.
     -  ‡ачем  вы так,  пан  доктор! џ лично беседовал  со  многими  людьми,
которые говорили о вашей статье  и поражались,  как вы могли такое написать.
Ќо теперь, когда вы мне объЯснили, что статьЯ вышла в ином виде, чем  вы  ее
написали, многое длЯ менЯ проЯснилось. ќто они предложили вам ее написать?
     - Ќет, - сказал ’омаш, - Я сам ее послал им.
     - ‚ы знакомы с этими людьми?
     - ‘ какими?
     - ‘ теми, что напечатали вашу статью.
     - Ќет.
     - ‚ы никогда не разговаривали с ними?
     - Ћднажды менЯ вызвали в редакцию. ‡ачем?
     - Џо поводу статьи.
     - € с кем же вы разговаривали?
     - ‘ каким-то редактором. - Љак его звали?
     ’олько  сейчас  ’омаш понЯл,  что  его допрашивают.  …му  представилось
вдруг, что каждым своим словом он подставлЯет кого-то под удар. Ћн, конечно,
знал имЯ редактора, но не назвал его: - Ќет, Я не знаю.
     - Ћднако, пан доктор, - сказал толстЯк тоном, исполненным возмущениЯ по
поводу Явной неискренности ’омаша, - он же представилсЯ вам!
     Ќу  не трагикомично ли,  что именно наше хорошее воспитание  становитсЯ
союзником секретной  полиции! Њы не умеем лгать. €мператив "говори правду!",
сызмальства внушаемый нам  мамой и папой, срабатывает так автоматически, что
мы  стыдимсЯ за свою ложь  даже перед фараоном,  нас допрашивающим.  „лЯ нас
куда  как  проще  спорить  с  ним,  оскорблЯть  его (что,  кстати, абсолютно
бессмысленно), чем лгать ему в глаза (а ведь это и есть то единственное, что
нам полагаетсЯ делать).
     Љогда  человек из министерства  упрекнул  его  в  неискренности,  ’омаш
почувствовал себЯ до некоторой степени виноватым: ему пришлось преодолеть  в
себе какой-то барьер, чтобы продолжать отстаивать свою ложь.
     - ‚озможно, он и представилсЯ  мне, - сказал ’омаш, - но  поскольку его
имЯ ничего не говорило мне, оно тут же вылетело из головы.
     - Љак он выглЯдел?
     ђедактор, разговаривавший  тогда  с ним,  был мал ростом, светловолос и
стрижен   ежиком.    ’омаш   постаралсЯ    наделить    его   чертами   прЯмо
противоположными: - ‚ысокий. ‘ длинными черными волосами.
     - ’ак, так, - сказал чиновник из министерства, - и с большой бородой!
     - ‚от именно, - сказал ’омаш.
     - ‘утуловатый.
     - „а, да, еще раз согласилсЯ ’омаш и  понЯл, что лишь сейчас человек из
министерства установил, о ком идет речь. ’омаш не только донес на какого- то
редактора, но его донос ко всему еще и ложен.
     - Ќо почему он позвал вас? Ћ чем вы говорили?
     - €м хотелось изменить порЯдок слов в предложении.
     ќто прозвучало не более как смешной отговоркой. —еловек из министерства
вновь  возмущенно  заудивлЯлсЯ, что  ’омаш  не  хочет сказать ему  правду: -
Џослушайте,  пан  доктор,  минутой  раньше  вы  утверждали,  что  ваш  текст
сократили на треть, а теперь говорите, что с вами  беседовали  об  изменении
порЯдка слов! ѓде же, однако, логика?!
     ’омашу сразу стало легче отвечать на вопросы, благо то, что  он говорил
сейчас,  было сущей правдой. - ‹огики  никакой, но это именно так, - смеЯлсЯ
он.  - ЊенЯ попросили разрешить им  изменить порЯдок  слов в одной фразе,  а
затем треть статьи вообще выбросили.
     —еловек  из министерства снова покачал головой,  словно не мог  взЯть в
толк такого безнравственного поведениЯ, и сказал: - ќти люди отнеслись к вам
весьма некорректно.
     Ћн  допил  стакан  вина  и  заключил: - Џан  доктор,  вы  стали жертвой
шантажа. Ѓыло бы жаль, если бы из-за этого  пострадали  вы и  ваши пациенты.
Њы, пан  доктор, прекрасно осведомлены о ваших достоинствах.  Џосмотрим, что
можно будет сделать длЯ вас.
     ЏрощаЯсь, он сердечно потрЯс ’омашу руку.
     ‡атем, выйдЯ из кабачка, каждый пошел к своей машине.

        6

     Џосле  этой встречи ’омаш впал  в ужасную хандру. Љак он мог  допустить
столь непринужденный тон разговора? “ж коль он сразу не отказалсЯ беседовать
с  полицейским  агентом (ибо  не был готов к такой ситуации  и не знал,  что
дозволЯет ему закон, а что нет), то по крайней мере не должен был пить с ним
в кабаке вино, словно они были на дружеской ноге. Ђ если бы его  увидел тот,
кто знает этого человека? Ћн обЯзательно решил бы, что ’омаш сотрудничает  с
полицией! € зачем  он  вообще сказал ему, что его статью сократили? ‡ачем он
без  всЯкой надобности сообщил  ему об  этом?  Ћн был чрезвычайно  недоволен
собой.
     „ве недели спустЯ человек из министерства пришел снова. Љак и в прошлый
раз,  он намеревалсЯ  пойти  в кабачок,  но  ’омаш  попросил его остатьсЯ  в
приемной.
     - џ понимаю вас, пан доктор, - улыбаЯсь, сказал он. ќта фраза привлекла
внимание ’омаша. —еловек из министерства произнес ее  как шахматист, который
дает понЯть противнику, что тот допустил ошибку в предыдущем ходу.
     Ћни  сидели  друг  против друга, разделенные  письменным столом ’омаша.
Њинут   через   десЯть,   в  течение   которых   разговор   вертелсЯ  вокруг
свирепствовавшей в то времЯ эпидемии гриппа, человек из министерства сказал:
     - Њы много думали о вашем деле, пан доктор. …сли  бы речь шла  только о
вас, все было  бы проще.  Ќо приходитсЯ  считатьсЯ  с  общественным мнением.
Џреднамеренно   или   нет,   но   своей   статьей   вы   подлили   масла   в
антикоммунистическую истерию.  Ќе скрою, нам было даже  предложено  привлечь
вас   к  суду   за  вашу   статью.  ќто  предусмотрено   законом.  Џубличное
подстрекательство к насилию.
     —еловек  из  министерства помолчал, пристально глЯдЯ  ’омашу  в  глаза.
’омаш