тилась с ним танцевать.  Ќо это  не
был тот современный танец, какой час  назад она демонстрировала в баре.  ќто
больше  походило  на деревенскую  "скочну" с  ее  дурашливым подскакиванием:
высоко вскидываЯ ноги, она делала неуклюжие  длинные прыжки и  волочила  его
взад-вперед по комнате.
     Љ сожалению, вскоре она начала ревновать сама, и  ее ревность была  длЯ
’омаша отнюдь не Ќобелевской  премией,  а  тЯжким  бременем,  от которого он
избавилсЯ лишь незадолго до смерти.

        15

     Ћна маршировала вокруг бассейна голаЯ вместе со множеством других голых
женщин. ’омаш стоЯл  в  корзине, подвешенной под  сводом купальни, кричал на
них и заставлЯл петь и  делать приседаниЯ. …сли какаЯ-нибудь женщина неловко
приседала, он убивал ее выстрелом из пистолета.
     Љ этому сну Я хочу вернутьсЯ еще раз. …го ужас  началсЯ не в ту минуту,
когда  ’омаш сделал первый выстрел. ‘он был  ужасен изначала. Њаршировать  в
строю голой  длЯ ’ерезы  было самым основным образом ужаса.  Љогда она  жила
дома, мать запрещала ей запиратьсЯ в ванной.  ќтим она как бы хотела сказать
ей: твое  тело такое же,  как и остальные тела; у тебЯ нет никакого права на
стыд; у  тебЯ нет  никакого  повода прЯтать то, что существует в  миллиардах
одинаковых  экземплЯров. ‚ материнском мире все  тела были одинаковы,  и они
маршировали  друг  за  другом  в  строю.  Ќагота длЯ ’ерезы с  детства  была
знамением  непреложного  единообразиЯ  концентрационного  лагерЯ;  знамением
унижениЯ.
     € был еще один  ужас в самом начале этого сна:  все женщины должны были
петь!  Њало того, что их тела  были одинаковы, одинаково не  представлЯющими
никакой ценности, мало того, что они были простыми звучащими механизмами без
души,  но  женщины  еще  тому  радовались!  ќто была радостнаЯ  солидарность
бездушных! †енщины были счастливы тем, что отбросили бремЯ души, эту смешную
гордыню,  иллюзию  исключительности, и  что  теперь  они подобны друг другу.
’ереза пела вместе с ними, но не радовалась. Ћна  пела, потому  что боЯлась:
если не будет петь, женщины убьют ее.
     Ќо  какой  смысл был в  том, что ’омаш стрелЯл в  них  и  они,  одна за
другой, падали мертвые в бассейн?
     †енщины, радующиесЯ  своей одинаковости и неразличимости,  празднуют, в
сущности, свою  грЯдущую  смерть, котораЯ  сделает их  сходство  абсолютным.
’аким  образом, выстрел был лишь  счастливой кульминацией их  макабрического
похода. Џосле каждого  выстрела они начинали смеЯтьсЯ, и по  мере  того  как
труп опускалсЯ под гладь бассейна, их пение набирало силу.
     Ђ  почему  гот,  кто  стрелЯл, был  именно  ’омаш?  €  почему он  хотел
застрелить со всеми вместе и ’ерезу?
     „а  потому что именно он послал ’ерезу  к ним. ‚от что должен  сообщить
’омашу  сон, коли ’ереза не может сказать  ему  это сама. Ћна пришла к нему,
чтобы спастись от материнского мира, где все тела были одинаковы. Ћна пришла
к  нему, чтобы ее тело стало исключительным и незаменимым. Ђ он сейчас снова
поставил  знак равенства  между  нею и другими:  он  целует  всех одинаково,
ласкает одинаково,  не делает никакой, ну никакой разницы между телом ’ерезы
и другими телами.  ’ем самым  он  послал  ее обратно  в мир, от которого она
хотела спастись. Ћн послал ее маршировать голой с другими голыми женщинами.

        16

     ‘нились ей попеременно три сериала снов: первый, в котором  бесновались
кошки,  рассказывал  о  ее  страданиЯх  в жизни;  второй сериал в  несчетных
вариациЯх изображал картины ее казни;  третий повествовал  о  ее  посмертной
жизни, где ее унижение стало вовек не кончающейсЯ мукой.
     ‚ этих снах не было ничего, что нуждалось  бы в расшифровке. Ћбвинение,
которое  они  бросали ’омашу, было таким очевидным,  что ему оставалось лишь
молчать и, склонив голову, гладить ’ерезу по руке.
     ќти  сны   были  не  только   многозначительны,   но  еще  и   красивы.
ЋбстоЯтельство,  ускользнувшее от ”рейда в его теории снов.  ‘он - не только
сообщение  (если   хотите,  сообщение  зашифрованное),  но  и   эстетическаЯ
активность,  игра  воображениЯ,  котораЯ  уже   сама  по  себе  представлЯет
ценность. ‘он есть доказательство того, что фантазиЯ, сновидение о том, чего
не  произошло,  относитсЯ к глубочайшим потребностЯм человека. ‡десь  корень
коварной  опасности  сна. Ќе будь  сон  красивым, о нем можно  было бы мигом
забыть.  Ќо  ’ереза  к  своим  снам  постоЯнно  возвращалась,  повторЯла  их
мысленно,  превращала  в легенды.  ’омаш жил  под  гипнотическим волшебством
мучительной красоты ’ерезиных снов.
     -  ’ереза, ’ерезочка, куда ты от менЯ исчезаешь? ’ебе  ведь каждую ночь
снитсЯ смерть, словно ты и вправду хочешь уйти... - говорил он ей, когда они
сидели друг против друга в винном погребке.
     Ѓыл  день,  разум  и  волЯ опЯть одерживали верх.  ЉаплЯ  красного вина
медленно стекала но стеклу бокала,  и ’ереза говорила: ’омаш, Я не виновата.
џ же все понимаю. џ знаю, что ты  любишь менЯ. џ знаю, что эти измены... это
совсем не трагедиЯ...
     Ћна смотрела  на него  с любовью, но боЯлась  ночи,  котораЯ  наступит,
боЯлась своих снов. †изнь раздвоилась. ‡а нее боролись ночь и день.

        17

     ’от, кто  постоЯнно устремлен  "куда-то выше", должен считатьсЯ  с тем,
что  однажды  у него закружитсЯ голова. —то же такое  головокружение?  ‘трах
падениЯ? Ќо почему  у  нас кружитсЯ голова  и на  обзорной башне, обнесенной
защитным парапетом?  Ќет,  головокружение нечто  иное,  чем  страх  падениЯ.
ѓоловокружение  -  это  глубокаЯ  пустота   под  нами,  что  влечет,  манит,
пробуждает в нас тЯгу к падению, которому мы в ужасе сопротивлЯемсЯ.
     Њарширующие  голые  женщины  вокруг   бассейна,  трупы  на   катафалке,
счастливые тем, что ’ереза мертва, как и они, все это было то самое "внизу",
которого она страшилась, откуда уже однажды сбежала, но которое таинственным
образом влекло  ее к себе.  ќто  было  ее  головокружение: ее звало  к  себе
сладостное  (почти веселое) отречение  от  судьбы и души, ее  звала  к  себе
солидарность бездушных.  € в минуты  слабости ей  хотелось  покоритьсЯ этому
зову и  вернутьсЯ  к  матери. •отелось отозвать войско души с  палубы  тела;
сесть среди подруг матери и смеЯтьсЯ тому, что  одна из них громко выпустила
газы; маршировать с ними голой вокруг бассейна и петь.

        18

     „а, в самом деле, ’ереза воевала с  матерью вплоть до ухода из дому, но
нельзЯ  забывать, что при этом мучительно любила ее. Ћна готова была сделать
длЯ матери все  что угодно, стоило  той  лишь  попросить ее голосом любви. €
только  потому,  что этого голоса она ни разу так и не услышала, она нашла в
себе силы уйти.
     Љогда  мать понЯла, что  ее агрессивность утратила над дочерью  власть,
она принЯлась писать ей в Џрагу  письма, полные жалоб. Ћна сетовала на мужа,
на  работодателЯ,  на  здоровье, на  детей  и  называла  ’ерезу единственным
человеком,  который  есть  у нее  в жизни.  ’ерезе казалось, что она наконец
слышит  голос  материнской  любви,  о  которой  мечтала двадцать  лет,  и ей
захотелось  домой.  •отелось  домой  тем больше,  что  она чувствовала  себЯ
слабой. €змены  ’омаша  вдруг открыли ей  ее  беспомощность, и  из  ощущениЯ
незащищенности родилось головокружение, беспредельнаЯ тЯга к падению.
     Ћднажды мать  позвонила  ей.  ‘казала,  что  у нее рак и  что  жить  ей
осталось  не  более  нескольких  месЯцев.  ќто  известие  обратило  ’ерезино
отчаЯние из-за  измен ’омаша в бунтарство, и  она стала  упрекать  себЯ, что
предала мать ради человека,  который не любит ее. Ћна была готова забыть обо
всем, чем когда-то мать досаждала ей.  ’еперь  она могла понЯть ее. ‚едь они
обе в  одинаковом положении: мать любит отчима, как ’ереза  любит  ’омаша, и
отчим мучит мать изменами так же,  как ’омаш мучит ’ерезу. …сли  мать и была
жестока с ’ерезой, то лишь потому, что слишком страдала.
     ’омаш,  словно почувствовав,  что к матери притЯгивает  ее не что иное,
как  головокружение,  воспротивилсЯ  ее поездке.  Џозвонил  в больницу этого
маленького  городка.  “чет онкологических  обследований  проводилсЯ в  —ехии
весьма тщательно,  и потому он легко смог установить, что у ’ерезиной матери
не было обнаружено никаких признаков рака и что  за последний год она вообще
ни разу не обращалась к врачу.
     ’ереза, послушавшись ’омаша, не  поехала  к  матери. Ќо несколько часов
спустЯ после  этого решениЯ она упала на улице и  повредила себе  колено. …е
походка стала  шаткой,  что ни день  она где-то падала, обо что-то ушибалась
или по меньшей мере ронЯла какую-то вещь, которую держала в руках.
     “  нее  была  непреодолимаЯ  тЯга  к  падению.  Ћна  жила  в  состоЯнии
постоЯнного головокружениЯ.
     ’от,  кто  падает,  говорит:  "Џодними  менЯ!"  €  ’омаш  терпеливо  ее
поднимал.

        19

     "џ хотела бы любить тебЯ в своей  мастерской, словно это сцена.  ‚округ
стоЯли бы люди, не  смеЯ приблизитьсЯ ни на шаг. Ќо и глаз они не могли б от
нас оторвать..."
     Џо мере того  как времЯ шло, этот образ  утрачивал свою  первоначальную
жестокость  и  стал ее  возбуждать.  Ќе  раз  она  шепотом  рисовала  его  в
подробностЯх ’омашу, когда они отдавались любви.
     …й вдруг  пришло в  голову, что существует способ,  как можно  избежать
приговора,  который  виделсЯ ей в  изменах ’омаша: пусть берет ее  с  собой!
пусть берет ее к своим любовницам! Ќаверное, таким способом можно было бы ее
тело снова  сделать первым  и единственным  изо всех. …е  тело стало  бы его
alter ego, его помощником, ассистентом.
     "џ  буду  их раздевать длЯ  тебЯ,  потом  выкупаю в  ванне и  приведу к
тебе..."  - шептала она  ему, когда они приникали друг к другу.  Ћна мечтала
срастись с ним в одно двуполое существо, и тогда тела других женщин стали бы
их общей игрушкой.

        20

     ‘тать alter ego его полигамной жизни. ’омаш не хочет ее понЯть, но  она
не  в силах  избавитьсЯ от  этого наваждениЯ. ‘тремЯсь сблизитьсЯ с ‘абиной,
она предложила ей сделать ее фотографии.
     ‘абина  позвала  ее  в  мастерскую,  и  она  наконец увидала просторное
помещение,  посреди  которого   стоЯла   широкаЯ  квадратнаЯ  тахта,  словно
Џодмостки.
     - “жасно,  что ты у менЯ еще  не была, - говорила ‘абина, показываЯ  ей
картины, прислоненные к стене. Ћна откуда-то вытащила даже  старый холст, на
котором была изображена стройка  металлургического завода. Ћна писала его  в
ученические  годы,  когда  в  Ђкадемии  требовали  самого  точного  реализма
(нереалистическое искусство, считалось тогда, подрывает устои социализма), и
‘абина, увлеченнаЯ  спортивным духом пари, стремилась быть еще  строже своих
учителей и  писала картины  так, что  мазки  кисти  были на  них  совершенно
невидимы, и они становились похожими на фотографии.
     - ќту картину  Я  испортила. Љапнула  на нее красной  краской. ‘перва Я
ужасно переживала, а потом пЯтно мне понравилось, оно походило  на  трещину.
‘ловно  стройка  была  не   настоЯщей  стройкой,  а  треснувшей  театральной
декорацией, на которой стройка всего лишь нарисована. џ начала играть с этой
трещиной, расширЯть  ее, придумывать, что можно было  бы увидеть позади нее.
’ак  Я   написала  свой   первый  цикл  картин,  который  назвала  "Љулисы".
…стественно, Я никому их не  показывала. ЊенЯ тотчас бы выгнали из Ђкадемии.
Ќа первом  плане всегда был совершенно реалистический мир, а за  ним, словно
за разорванным  полотном  декорации, виднелось что-то другое, таинственное и
абстрактное.  -  Ћна  помолчала  и добавила: - ‚переди была понЯтнаЯ ложь, а
позади непонЯтнаЯ правда.
     ’ереза слушала  ее с  той  пристальной сосредоточенностью, какую редкий
учитель когда-либо встречал на лицах своих учеников, и обнаруживала, что все
‘абинины картины,  прошлые и  нынешние, в  самом деле говорЯт об одном и том
же, что  все они представлЯют собой  слиЯние  двух тем, двух миров,  что они
будто  фотографии,  полученные  путем двойной экспозиции. Џейзаж, за которым
просвечивает  настольнаЯ   лампа.  ђука,  котораЯ  разрывает  сзади  полотно
идиллического натюрморта  с  Яблоками,  орехами  и  зажженной рождественской
елкой.
     ’ереза  была  восхищена  ‘абиной,  а  поскольку художница вела себЯ  на
удивление дружелюбно,  это восхищение, свободное  от  страха или  недовериЯ,
превращалось в симпатию.
     Ћна едва не забыла о том,  что пришла ее фотографировать.  ‘абина  сама
напомнила  об этом.  ’ереза оторвала глаза от картин  и вновь увидела тахту,
стоЯвшую посреди комнаты словно подмостки.

        21

     ‚озле тахты была  тумбочка,  и на  ней  подставка в форме  человеческой
головы. ’очно такаЯ бывает у парикмахеров, на которую они насаживают парики.
Ќа  ‘абининой подставке  был  не парик, котелок.  ‘абина  улыбнулась:  - ќто
котелок моего дедушки...
     ’акой  котелок, черный, твердый, круглый, ’ереза видела только в  кино.
—аплин  носил  такой  котелок.  Ћна  улыбнулась, взЯла  его  в  руки и долго
рассматривала. Џотом сказала: - •очешь, Я тебЯ в нем сфотографирую?
     ‘абина долго  смеЯлась над этой идеей. ’ереза  отложила котелок,  взЯла
аппарат и начала фотографировать.
     Џо прошествии примерно часа она вдруг сказала:
     - Ђ хочешь, Я сниму тебЯ голой?
     - ѓолой? - улыбнулась ‘абина.
     - ‚от именно, голой, - решительно подтвердила ’ереза свое предложение.
     - „лЯ этого нам надо выпить, - сказала ‘абина и открыла бутылку вина.
     ’ереза  почувствовала,  как  по телу разливаетсЯ слабость, и  сделалась
молчаливой,  тогда  как ‘абина, напротив, ходила  по комнате с рюмкой вина и
рассказывала о дедушке, который был мэром небольшого городка;
     ‘абина  не  знала его; единственное,  что от него  осталось - вот  этот
котелок и еще фотографиЯ: на трибуне стоит группа провинциальных сановников.
один из которых  ее дедушка;  что  они делают на этой трибуне  -  совершенно
неЯсно; может, присутствуют  на каком-нибудь  торжестве,  может, на открытии
памЯтника какому-то своему собрату-сановнику,  который тоже нашивал  котелок
по торжественным случаЯм.
     ‘абина долго рассказывала о котелке и о дедушке, а когда допила  третью
рюмку, сказала: - Џодожди, - и ушла в ванную.
     ‚ернулась в купальном халате. ’ереза взЯла фотоаппарат и поднесла его к
глазу. ‘абина распахнула перед ней халат.

        22

     Ђппарат служил ’ерезе одновременно и механическим глазом,  которым  она
разглЯдывала  любовницу ’омаша,  и  чем-то  вроде  вуали,  под  которой  она
скрывала от нее лицо.
     ‘абине потребовалось какое-то  времЯ, прежде  чем она решилась сбросить
халат  полностью.  Џоложение,  в  котором  она оказалась, было  все же более
затруднительным,  чем  представлЯлось  ей поначалу.  Џосле нескольких  минут
позированиЯ  она  подошла  к  ’ерезе  и  сказала:   -  ’еперь  Я  буду  тебЯ
фотографировать. ђазденьсЯ.
     ‘лово "разденьсЯ"  ‘абина много раз слышала от ’омаша, и оно  врезалось
ей  в  памЯть.  ќто  был приказ ’омаша,  который теперь  ’омашева  любовница
адресовала ’омашевой  жене. ќтой магической фразой он соединил обеих женщин.
ќто  был  его  способ,  каким  он  внезапно  переводил  невинный разговор  с
женщинами в атмосферу эроса: отнюдь  не поглаживанием,  лестью, просьбами, а
приказом, который он проговаривал вдруг, неожиданно, тихим  голосом,  однако
настойчиво и властно,  причем  на  определенном расстоЯнии: в эту  минуту он
никогда не касалсЯ женщины. Ћн и ’ерезе  часто  говорил точно таким же тоном
"разденьсЯ!", и хотЯ говорил это тихо, подчас  даже шепотом, это был приказ,
и  она всегда  приходила в возбуждение от того,  что  покорно  следует  ему.
‘ейчас, когда  она услышала  то  же слово,  ее  желание  подчинитьсЯ  стало,
пожалуй, еще сильнее, ибо  подчинитьсЯ кому-то чужому - это особое  безумие,
безумие в  данном  случае  тем прекрасней, что приказ  отдает не мужчина,  а
женщина.
     ‘абина  взЯла у нее аппарат, ’ереза разделась. Ћна стоЯла перед ‘абиной
нагаЯ и обезоруженнаЯ. ‚ буквальном смысле обезоруженнаЯ: минутой раньше она
не  только  закрывала аппаратом  лицо,  но  и целилась им, словно оружием, в
‘абину. ’еперь  она была отдана во  власть любовницы ’омаша.  ќта прекраснаЯ
покорность  опьЯнЯла ее.  Ћна мечтала, чтобы эти мгновениЯ, когда она стоЯла
голаЯ против ‘абины, длились вечно.
     „умаю,  что и ‘абину вид стоЯвшей перед ней нагой  жены  ее  любовника,
удивительно  покорной и застенчивой, овеЯл особыми чарами.  „ва-три раза она
щелкнула спуском и, словно испугавшись этого  очарованиЯ и желаЯ быстро  его
отогнать, громко рассмеЯлась.
     ’ереза тоже засмеЯлась, и обе женщины оделись.

        23

     ‚се   предшествующие   преступлениЯ  русской  империи  совершались  под
прикрытием  тени молчаниЯ. „епортациЯ полумиллиона литовцев, убийство  сотен
тысЯч полЯков, уничтожение крымских татар - все это сохранилось в памЯти без
фотодокументов, а следовательно, как нечто недоказуемое,
     что рано или поздно будет объЯвлено мистификацией. ‚  противоположность
тому,  вторжение  в —ехословакию  в  1968 году целиком  отснЯто  на  фото- и
кинопленку и хранитсЯ в архивах всего мира.
     —ешские фотографы  и  кинооператоры  прекрасно осознали, что именно они
могут  совершить  то единственное, что можно  еще совершить:  сохранить  длЯ
далекого будущего  образ  насилиЯ.  ’ереза  всю  неделю  была  на  улицах  и
фотографировала русских  солдат  и  офицеров  во  всех  компрометирующих  их
ситуациЯх. ђусские  не знали, что делать. Ћни  получили точные указаниЯ, как
вести себЯ в  случае, если в них будут стрелЯть или  бросать камни, но никто
не дал  им инструкций,  что  делать, если  кто-то нацелит  на  них  объектив
аппарата.
     Ћна  отснЯла уйму  пленки. Џожалуй,  половину  раздала  в непроЯвленных
негативах зарубежным журналистам (границы  все еще были открыты, приезжавшие
из-за   кордона  репортеры  были  благодарны   за  любой  материал).  Њногие
фотографии поЯвились в самых разных заграничных газетах: на  них были танки,
угрожающие  кулаки, полуразрушенные зданиЯ, мертвые, прикрытые окровавленным
красно-сине-белым знаменем, молодые люди на мотоциклах,  с бешеной скоростью
носЯщиесЯ вокруг танков и размахивающие  национальными  флагами  на  длинных
древках,  молодые  девушки   в  невообразимо  коротких   юбках,  возмущавшие
спокойствие  несчастных,  изголодавшихсЯ плотью русских  солдат тем,  что на
глазах  у них целовались с незнакомыми прохожими. Љак Я  уже сказал, русское
вторжение  было  не  только  трагедией,  но и пиршеством  ненависти,  полным
удивительной (и ни длЯ кого теперь не объЯснимой) эйфории.

        24

     ‚ вейцарию  она увезла с собой фотографий пЯтьдесЯт, которые сама же и
проЯвила  со  всем  тщанием и  умением, на  какие была способна. Ћтправилась
предложить их в  большой иллюстрированный журнал. ђедактор принЯл ее любезно
(все  чехи еще  были окружены  ореолом  своего несчастьЯ, трогавшего  сердца
добрых  швейцарцев),  усадил  ее в  кресло, просмотрел  снимки,  похвалил  и
объЯснил ей, что  сейчас, когда  событиЯ уже отдалены определенным временем,
нет  никакой  надежды  ("несмотрЯ  на то, что снимки  превосходны!")  на  их
публикацию.
     -  Ќо в Џраге еще ничего не кончилось! - возразила она и  попыталась на
плохом немецком объЯснить ему, что именно сейчас, когда страна оккупирована,
на  фабриках,  вопреки  всему, организуютсЯ органы  самоуправлениЯ, студенты
бастуют,  требуЯ вывода  русских войск, и всЯ  страна продолжает  жить своей
жизнью. €менно это и потрЯсает! Ђ здесь это уже никого не волнует!
     ђедактор обрадовалсЯ,  когда  в  комнату  вошла  энергичнаЯ  женщина  и
прервала их  разговор. Ћна протЯнула  ему папку  и  сказала:  -  ђепортаж  о
нудистском плЯже.
     Ѓудучи   человеком   тонким,   редактор   испугалсЯ,   как  бы   чешка,
фотографировавшаЯ  танки,   не  сочла  вид  голых  людей  на  плЯже  слишком
фривольным. Џоэтому он отодвинул папку достаточно далеко, на  край стола,  и
не  мешкаЯ  сказал вошедшей женщине: - •очу  представить тебе твою  пражскую
коллегу. Ћна принесла превосходные снимки.
     †енщина пожала ’ерезе руку и взЯла ее снимки.
     - Ђ вы покамест посмотрите мои, - сказала она.
     ’ереза протЯнула руку к папке и вытащила из нее фотографии.
     - ќто прЯмаЯ противоположность  тому, что фотографировали  вы, - сказал
редактор ’ерезе едва ли не извинЯющимсЯ тоном.
     ’ереза возразила: - Ќу что вы! ќто одно и то же.
     Ќикто этой  фразы не понЯл, да  и мне совсем  нелегко объЯснить, что, в
сущности, хотела  сказать  ’ереза,  приравнЯв  нудистский  плЯж  к  русскому
вторжению. ЏросматриваЯ фотографии, она особенно долго задержалась на одной,
на которой была  изображена  семьЯ  из четырех  человек,  стоЯвших в кружок;
голаЯ мать, склонившаЯсЯ к детЯм так, что большие соски  свисали у нее вниз,
точно у  козы  или коровы, а  с другой стороны  в  такой же  склоненной позе
мужчина, чьЯ мошонка также напоминала миниатюрное вымЯ.
     - ‚ам не нравитсЯ? - спросил редактор.
     - Ћтлично сфотографировано.
     -  ’ема вас,  вероЯтно,  шокирует, - сказала  фотограф. - Џо вас  сразу
видно, что на нудистский плЯж вы не пошли бы.
     - Ќет, конечно, - сказала ’ереза.
     ђедактор улыбнулсЯ: -  —то ж, нетрудно догадатьсЯ, откуда  вы приехали.
Љоммунистические страны ужасно пуританские.
     -  ѓолые  тела,  что тут особенного! - сказала  фотограф  с материнской
мЯгкостью. - Ќормально. Ђ все, что нормально, красиво!
     ’ереза вспомнила мать, ходившую голой по квартире. € Явственно услышала
смех, который  раздавалсЯ  за ее  спиной, когда она бежала задернуть  шторы,
чтобы голую мать не увидели из дома напротив.

        25

     ”отограф позвала ’ерезу на чашку кофе в буфет.
     -  ‘деланные вами  снимки  весьма  любопытны.  ‡амечу, что вы обладаете
особым чутьем женского тела. ‚ы понимаете, что Я имею в виду?  ’ех девушек в
вызывающих позах!
     - ’ех, что целуютсЯ перед русскими танками?
     ‘овершенно точно. ‚ы могли бы стать первоклассным фотографом  в области
моды. „лЯ этого вам,  разумеетсЯ, надо объединитьсЯ  с  манекенщицей. ‘корее
всего  с такой, что тоже  подыскивает работу. ‚ы  могли  бы сделать  пробные
фотографии  длЯ  какой-нибудь  фирмы.   Љонечно,  потребуетсЯ  времЯ,  чтобы
пробитьсЯ.  Ђ  пока Я могу  оказать  вам  одну  услугу.  Џознакомить  вас  с
редактором,  который  ведет  рубрику  "Ќаш  сад". ‚озможно,  им  нужны  фото
кактусов, роз и всего такого прочего.
     - Ѓольшое спасибо, -  искренне сказала ’ереза,  чувствуЯ,  что женщина,
сидЯщаЯ напротив, полна желаниЯ помочь ей.
     Ќо  тут же подумала: с какой стати ей фотографировать кактусы? ‚  самом
деле, она вовсе  не хочет  повторить  то,  с чем уже  однажды  столкнулась в
Џраге: с борьбой  за место, за  карьеру, за каждую  напечатанную фотографию.
Ћна  никогда не была честолюбива из гордости. Ћна просто хотела  спастись от
мира матери.  „а, длЯ нее  это  было Ясно  как день: она делала фотографии с
великим старанием, но все свое  старание  она могла  бы  приложить  к любому
другому занЯтию, поскольку фотографиЯ была лишь средством прорватьсЯ "дальше
и выше" и жить рЯдом с ’омашем.
     Ћна сказала: -  ‚идите  ли, мой муж  врач и обеспечивает менЯ.  Њне  не
обЯзательно заниматьсЯ фотографией.
     ”отограф сказала: - Ќе понимаю, как вы можете бросить фотографию, делаЯ
такие превосходные снимки?
     Љонечно,  фотографиЯ  в  дни  вторжениЯ -  это было совсем другое.  ќти
снимки она делала не ради ’омаша. Ћна делала их из одержимости. Џричем не из
одержимости фотографией, а  из одержимости ненавистью. Ќо такаЯ ситуациЯ уже
никогда не повторитсЯ. ‚прочем, снимки, что она  делала из одержимости,  уже
никому не нужны, ибо  они не актуальны.  ‹ишь кактусы - неизменно актуальнаЯ
тема. Ќо кактусы не интересуют ее.
     Ћна сказала: - ‚ы очень добры ко мне.  Ќо лучше Я останусь дома. Њне не
обЯзательно работать.
     ”отограф сказала: - € вас бы устроило сидеть дома?
     ’ереза сказала: - Џожалуй, больше, чем фотографировать кактусы.
     ”отограф сказала: - „аже если  вы  фотографируете  кактусы  - это  ваша
жизнь. …сли же вы живете только ради мужа - это не ваша жизнь.
     ’ереза сказала с неожиданным раздражением: - ЊоЯ жизнь - это мой муж, а
не кактусы.
     ”отограф - тоже с раздражением: - “ж не хотите ли вы заверить менЯ, что
вы счастливы?
     ’ереза сказала (с таким же раздражением): - Љонечно, Я счастлива!
     ”отограф сказала: - ќто  может утверждать  разве что очень... - Ћна  не
договорила, о чем подумала.
     ’ереза закончила  ее  мысль: - ‚ы  хотите  сказать: очень  ограниченнаЯ
женщина.
     ”отограф овладела собой и сказала: - Ќет, не ограниченнаЯ. ‘таромоднаЯ.
     ’ереза в  задумчивости сказала: - „а, вы правы. ’о же самое говорит обо
мне мой муж.

        26

     Ќо ’омаш целые дни  проводил в больнице,  а она  оставалась  дома одна.
•орошо  еще,  был Љаренин,  и  она  могла  с ним подолгу гулЯть! ‚озвращаЯсь
домой, она  садилась  за учебники немецкого  и  французского. Ќо  ей  бывало
грустно, и она с трудом сосредоточивалась. —асто вспоминалась  речь „убчека,
с которой он выступал по радио  после своего возвращениЯ из Њосквы. Ћна едва
помнила, о чем он говорил, но до сих пор в ушах стоЯл его прерывистый голос.
€  она   думала:  чужие  солдаты   арестовали  его,  главу  самостоЯтельного
государства, в  его собственной  стране, уволокли  его и держали четыре  днЯ
где-то в Љарпатах,  намекаЯ ему, что его постигнет та же  участь, что  и его
венгерского предшественника €мре  ЌадЯ двенадцать лет назад. ‡атем перевезли
в   Њоскву,  велели  выкупатьсЯ,  побритьсЯ,  одетьсЯ,  завЯзать  галстук  и
сообщили, что казнить его уже  не  собираютсЯ и он может  продолжать считать
себЯ главой государства. …го посадили  за  стол против  Ѓрежнева и заставили
вести с ним переговоры.
     ‚ернулсЯ  он  униженным  и обратилсЯ  к униженному народу.  Ћн был  так
унижен, что не мог  говорить.  ’ереза  никогда  не  забудет те ужасные паузы
между фразами. Ѓыл ли  он  изнурен? Ѓолен? …го накачали наркотиками? €ли это
было  просто отчаЯние?  „аже  если после  „убчека ничего  не останетсЯ,  эти
долгие паузы, когда он не мог дышать, когда перед всем  народом, приникшим к
радиоприемникам, ловил ртом воздух, эти паузы останутсЯ после него навсегда.
‚ этих паузах был весь ужас, обрушившийсЯ на их страну.
     ел седьмой  день  оккупации:  она  слушала его выступление в  редакции
одной газеты, превратившейсЯ тогда в  орган сопротивлениЯ.  ‚се, кто  слушал
там  „убчека, в ту минуту его ненавидели.  Ќе могли простить ему компромисс,
который  он допустил; они  чувствовали себЯ  униженными его унижением, и его
слабость их оскорблЯла.
     ‚споминаЯ  об  этой минуте  сейчас в  –юрихе, она  уже не  испытывала к
„убчеку презрениЯ. ‘лово "слабость" уже не звучит  длЯ нее приговором. Љогда
человек  сталкиваетсЯ  с превосходЯщей силой, он  всегда слаб, даже  если он
такого атлетического  сложениЯ, как „убчек. ’а слабость, что казалась  тогда
им  невыносимой, отвратительной и что выгнала  их  из  страны,  вдруг  стала
притЯгивать ее. Ћна  стала осознавать, что принадлежит  к слабым,  к  лагерю
слабых, к  стране слабых  и что она должна  быть верна им именно потому, что
они слабы и ловЯт ртом воздух посреди фразы.
     …е увлекала их слабость, как головокружение. “влекала ее, поскольку она
сама чувствовала себЯ слабой.  Ћна снова начала ревновать, и у нее уже снова
стали дрожать руки, ’омаш заметил это и сделал то, что было ей так  знакомо:
взЯл ее руки в свои и сжал, чтобы успокоить. Ћна вырвала их.
     - —то с тобой? - спросил он.
     - Ќичего.
     - —то ты хочешь, чтобы Я сделал длЯ тебЯ?
     - џ хочу, чтобы ты  был старый. Ќа десЯть  лет старше. Ќа двадцать  лет
старше!
     ќтим она как бы говорила ему: хочу,  чтобы ты  был слабый. —тобы ты был
такой же слабый, как Я.
     Љаренин не одобрЯл переезда  в вейцарию. Љаренин  ненавидел  перемены.
‘обачье времЯ  не движетсЯ по прЯмой, все дальше и дальше  вперед, от одного
событиЯ  к  другому.  Ћно  совершаетсЯ  по  кругу,  подобно времени  часовых
стрелок,  что также не бегут безрассудно  куда-то  вперед,  а  вращаютсЯ  по
циферблату, изо днЯ в день по той же дорожке. ‘тоило им в Џраге купить новый
стул   или  передвинуть   вазон,   как   Љаренин   тотчас   отмечал  это   с
неудовольствием. ќто нарушало его чувство времени. ќто было, как если бы они
дурачили стрелки, без конца изменЯЯ цифры на циферблате.
     € все-таки  вскоре  ему  удалось и в  цюрихской  квартире  восстановить
старые порЯдки и ритуалы. ’ак же, как и в Џраге, он вспрыгивал  к ним поутру
на  кровать поздороватьсЯ, а затем сопровождал ’ерезу в магазин за покупками
и требовал, как и в Џраге, регулЯрных прогулок.
     Ћн был  курантами их жизни. ‚ минуты безнадежности она  говорила  себе,
что  должна выдержать хотЯ бы  ради него, поскольку он  еще слабей, чем она,
пожалуй, еще слабее, чем „убчек и ее покинутаЯ родина.
     Љак-то  раз, когда  она вернулась с прогулки,  зазвонил телефон. ’ереза
поднЯла трубку и спросила, кто звонит.
     ѓолос   был  женский   и  на  немецком   спрашивал  ’омаша.  ‡вучал  он
неприветливо, и ’ерезе показалось, что от него веет презрением.
     Љогда ’ереза сказала, что  ’омаша нет дома и неизвестно, в котором часу
он вернетсЯ, женщина на другом  конце  провода засмеЯлась и, не простившись,
повесила трубку.
     ’ереза  понимала,  что ничего  не случилось. ќто  могла  быть сестра из
больницы, пациентка, секретарша, бог знает кто. € все-таки она взволновалась
и не могла ни на чем сосредоточитьсЯ. Ћна почувствовала вдруг, что  потерЯла
даже те остатки сил, какие  были у нее когда-то в —ехии: этот, казалось  бы,
столь незначительный эпизод она попросту уже не в состоЯнии вынести.
     Ѓыть на  чужбине  -  значит  идти по  натЯнутому в  пустом пространстве
канату без  той охранительной сетки,  которую предоставлЯет человеку  роднаЯ
страна,  где  у  него  семьЯ,  друзьЯ, сослуживцы,  где  он без  труда может
договоритьсЯ на Языке, знакомом с детства. ‚ Џраге ’ереза зависела от ’омаша
только сердцем.  ‡десь она  зависит от него  всем своим существом. Ћставь он
ее, что бы с ней стало? Ќеужто  ей суждено  прожить  жизнь в страхе потерЯть
его?
     Ћна говорит  себе:  €х встреча с  самого начала основывалась на ошибке.
"Ђнна Љаренина", которую  она сжимала под мышкой, была фальшивым документом,
которым она обманула ’омаша. Ћни  любЯт друг друга, и все-таки каждый из них
превратил  жизнь  другого в  ад.  Ђ  то,  что  они  любЯт  друг друга,  лишь
доказывает, что  изъЯн не в  них самих, не в  их поведении  или неустойчивом
чувстве, но в том, что они не подходЯт друг другу; он сильный, а она слабаЯ.
Ћна как „убчек, который прерывает  фразы  полуминутными паузами, она  как ее
родина, котораЯ заикаетсЯ, ловит ртом воздух и не может говорить.
     Ќо именно слабый  должен  суметь стать  сильным  и уйти, когда  сильный
слишком слаб длЯ того, чтобы суметь причинить боль слабому.
     ’ак ’ереза говорила  себе, прижимаЯсь  к лохматой Љарениновой голове: -
Ќе сердись, Љаренин. ЏридетсЯ тебе еще раз сменить квартиру.

        28

     ’ереза сидела, съежившись в уголке  купе, тЯжелый чемодан над  головой,
Љаренин жалсЯ  у ног. Ћна думала о поваре из  ресторана, в котором работала,
когда жила  с  матерью.  Ћн пользовалсЯ любым случаем,  чтобы шлепнуть ее по
заду,  и всЯкий раз на людЯх предлагал ей с ним переспать. ‘транно было, что
сейчас она думала именно о нем. Ћн был длЯ нее поистине олицетворением того,
что внушало  ей омерзение. Ќо теперь она думала только о том, как найдет его
и скажет: "’ы говорил, что хочешь со мной переспать. ‚от Я".
     Ћна мечтала сделать нечто  такое, что перечеркнуло бы дорогу назад. Ћна
мечтала  грубо изничтожить  прошлое  своих  последних  семи  лет.  ќто  было
головокружение. ЋдурманивающаЯ, непреодолимаЯ тЯга к падению.
     Њы  могли  бы  назвать  головокружение  опьЯнением  слабостью.  —еловек
осознает свою слабость и стараетсЯ  не  противитьсЯ, а, напротив,  поддатьсЯ
ей. ЋпьЯненный своей слабостью, он хочет  быть  еще слабее, он  хочет упасть
посреди площади, передо всеми, хочет быть внизу и еще ниже, чем внизу.
     Ћна  убеждала  себЯ,  что  не  останетсЯ в  Џраге  и  не  будет  больше
заниматьсЯ  фотографией. ‚ернетсЯ  в маленький город, из  которого  когда-то
позвал ее голос ’омаша.
     Ќо приехав в Џрагу, она вынуждена была задержатьсЯ там ненадолго, чтобы
уладить кой-какие практические дела. ђешила помедлить с отъездом.
     Ќа  пЯтый день  в квартире вдруг поЯвилсЯ ’омаш. Љаренин долго  прыгал,
стараЯсь  лизнуть его  в  лицо, и тем самым избавил их на какое-то  времЯ от
необходимости объЯснЯтьсЯ  друг  с  другом.  €м  казалось,  словно они стоЯт
посреди снежной пустыни и дрожат от холода.
     Џотом они подошли друг к другу, будто любовники, которые до сих пор еще
не целовались.
     Ћн спросил: - ‡десь все было в порЯдке?
     - „а, - ответила она.
     - ’ы была в журнале?
     - џ звонила туда.
     - Ќу и...?
     - Ќичего. џ ждала.
     - —его?
     Ћна не ответила. Ћна не могла ему сказать, что ждала его.

        29

     Њы возвращаемсЯ  к  моменту,  о котором нам уже известно.  ’омаш был  в
отчаЯнии, и у него болел желудок. “снул он лишь поздно ночью.
     Ћднако вскоре проснулась ’ереза. (ђусские самолеты кружили  над Џрагой,
и в их гуле нельзЯ было  спать.) …е перваЯ мысль была: он вернулсЯ ради нее.
ђади нее он изменил свою судьбу. ’еперь уже не он будет ответственен за нее,
теперь она ответственна за него.
     ќта ответственность казалась ей непосильной.
     Ќо потом она вдруг вспомнила, что вчера вслед за тем, как он  объЯвилсЯ
в  дверЯх  квартиры,  на  пражском  храме  било  шесть.  Љогда  они  впервые
встретились,  ее  работа тоже  кончилась  в шесть. Ћна  вышла из гостиницы и
увидела его сидевшим напротив, на желтой скамейке, а на башне били колокола.
     Ќет,  это  было  не суеверием, а чувством красоты,  освободившим  ее от
тоски  и наполнившим желанием жить. Џтицы случайностей снова слетались ей на
плечи.  ‚  глазах стоЯли слезы, и  она была невыразимо счастлива, что слышит
его дыхание рЯдом.


         * —асть третьЯ. ‘‹Ћ‚Ђ Ќ…ЏЋЌџ’›… * 


        1

     †енева - город  фонтанов, водоемов и парков,  где  когда-то на эстрадах
играли  оркестры. ‡а деревьЯми прЯчетсЯ и университетское здание. ’олько что
кончив утреннюю лекцию, ”ранц вышел на улицу.  €з шлангов струилась на газон
вода,  и он  был в прекрасном настроении: шел к своей возлюбленной. Ћна жила
неподалеку от университета.
     Ћн наведывалсЯ к ней часто, но всегда как внимательный друг  и  никогда
как любовник. …сли  бы  он  занималсЯ с  нею  любовью в  ее мастерской, то в
течение днЯ  ходил бы  от  одной женщины  к другой, от  жены  к  любовнице и
обратно, а поскольку  в †еневе супруги  спЯт на французский манер, то есть в
общей кровати, это значило бы, что в течение немногих часов он перелезал  бы
из одной кровати в другую и тем самым, ему казалось, унизил бы и любовницу и
жену, а в конечном счете себЯ самого.
     …го  чувство к женщине, в которую он влюбилсЯ несколько месЯцев  назад,
было длЯ  него  такой редкостью, что  он стремилсЯ  создать  в  своей  жизни
независимое  пространство,   неприступную  территорию  чистоты.  …го   часто
приглашали читать лекции в различных зарубежных университетах, и теперь он с
жадностью   принимал  все  предложениЯ.  Ќо   поскольку  их   все  же   было
недостаточно,  он  придумывал еще и несуществующие  конгрессы и  симпозиумы,
дабы  оправдатьсЯ  перед женой  в своих отлучках.  …го  любовница,  свободно
распорЯжавшаЯсЯ  своим  временем,   сопровождала  его.   Ћн  предоставил  ей
возможность  за  короткий  час  повидать  много европейских  и  американских
городов.
     - —ерез десЯть дней, если ты не возражаешь, мы можем поехать в Џалермо,
- сказал он.
     - Џредпочитаю  †еневу, -  ответила  она. Ћна  стоЯла у  мольберта перед
начатой картиной и разглЯдывала ее.
     - ’ы можешь жить и не узнать Џалермо? - попыталсЯ он пошутить.
     - џ знаю Џалермо, - сказала она.
     - Љак гак? - спросил он не без ревности.
     -  ЊоЯ  знакомаЯ прислала мне оттуда открытку. џ прилепила ее  скочем в
уборной. ђазве ты не заметил?
     Ђ  потом рассказала ему  историю: - ‚ начале века жил один поэт. Ѓыл он
очень стар, и секретарь выводил его на прогулку. "Њаэстро, -  воскликнул тот
однажды, - посмотрите вверх! ‘егоднЯ над городом пролетает первый аэроплан!"
- "џ могу себе это представить",  -  сказал  маэстро  своему  секретарю и не
поднЯл глаз от земли. ‚идишь ли, Я тоже могу  представить Џалермо. ’ам такие
же  отели и  такие  же машины, как во  всех городах.  ‚  моей  мастерской по
крайней мере все времЯ другие картины.
     ”ранц  погрустнел.  Ћн  настолько  привык к  сочетанию  любовных утех с
заграничными путешествиЯми,  что  в  свое  приглашение  "поедем  в Џалермо!"
вкладывал   недвусмысленное   эротическое  содержание.   Џоэтому   заЯвление
"предпочитаю †еневу" имело длЯ него лишь  один смысл: его  любовница уже  не
жаждет любви с ним.
     ‚озможно  ли, что  он перед ней так пасует? “  него  же нет к  тому  ни
малейшего основаниЯ! ‚ самом  деле, не он,  а она  была первой,  кто  вскоре
после их знакомства  стал движителем  их  эротической свЯзи; он был красивый
мужчина; он был в  зените научной  карьеры;  он внушал  даже страх  коллегам
своим высокомерием и упрЯмством, которые проЯвлЯл в специальных  дискуссиЯх.
’ак отчего же всЯкий день он тревожитсЯ, что любовница уйдет от него?
     џ могу дать этому лишь единственное толкование: любовь длЯ него была не
продолжением его общественной жизни, а ее противоположным полюсом.  „лЯ него
она  означала мечту отдатьсЯ любимой женщине безоговорочно. ’от, кто сдаетсЯ
на  милость  другого,  как солдат  в плен, должен  наперед  отбросить  любое
оружие. Ђ если у него нет никакой защиты против удара, ему трудно удержатьсЯ
хотЯ бы от того,  чтобы не спрашивать, когда обрушитсЯ этот удар. ‚от почему
можно сказать: длЯ ”ранца любовь означала постоЯнное ожидание удара.
     ‚ то времЯ как  он отдавалсЯ своей  тревоге, его  возлюбленнаЯ отложила
кисть и вышла  в соседнюю  комнату.  ‚ернулась с  бутылкой  вина.  Ѓез слова
открыла ее и наполнила две рюмки.
     “  него свалилсЯ  камень с души, и он слегка посмеЯлсЯ над собой. ‘лова
"предпочитаю †еневу" вовсе не значат, что она не хочет близости с ним, а как
раз  наоборот:  ей  просто  опостылело  ограничивать   минуты  любви  чужими
городами.
     Ћна поднЯла рюмку и выпила до дна. ”ранц тоже поднЯл рюмку и выпил. Ћн,
разумеетсЯ, был страшно рад, что ее отказ от поездки в Џалермо на самом деле
оказалсЯ  призывом  к любовному акту, но следом ему и немного взгрустнулось:
его возлюбленнаЯ решила нарушить монастырский устав чистоты, что  он внес  в
их отношениЯ;  она не  понЯла его томительного стремлениЯ защитить их любовь
от банальности и решительно отграничить ее от его супружеского очага.
     ЋтказыватьсЯ от плотской близости с художницей в †еневе  было, по сути,
наказанием, на которое он обрек себЯ за то, что был женат на другой женщине.
Ћн  воспринимал  это как  некую  вину  или  порок.  € пусть  эротика  в  его
супружеской жизни не занимала ровно  никакого места, супруги все же спали  в
одной  кровати,  пробуждались  среди ночи от  шумного  дыханиЯ друг  друга и
взаимно вдыхали запахи своих тел.  Ћн, разумеетсЯ, предпочел бы спать  один,
однако  общаЯ  постель оставалась  символом супружества,  а  символы, как мы
знаем, неприкосновенны.
     ‚сЯкий  раз,  укладываЯсь  возле супруги в постель, он думал о том, что
его любовница  в эту минуту  представлЯет  себе, как он  ложитсЯ возле своей
супруги в постель; и всЯкий  раз при этой мысли ему  становилось стыдно. ‚от
почему он стремилсЯ  как  можно больше отдалить в пространстве постель,  где
спал с супругой, от постели, где предавалсЯ фривольным утехам с любовницей.
     •удожница снова налила вина, выпила, а потом молча, с какой-то странной
безучастностью,  будто  ”ранца  вовсе  тут не  было,  стала медленно снимать
блузку.  Ћна  вела  себЯ,  точно начинающаЯ  актриса,  которой  задано  было
показать этюд, убеждающий зрителей,  что она одна в комнате и никто не видит
ее.
     Ћна  осталась  только  в  юбке  и  бюстгальтере.  ‡атем  (словно  вдруг
заметила, что в комнате она не одна) устремила на ”ранца долгий взглЯд.
     ќтот взглЯд привел его в  замешательство; он не понЯл его.  Њежду всеми
любовниками быстро устанавливаютсЯ правила игры, которые они не осознают, но
действие которых нельзЯ нарушать. ‚зглЯд, устремленный на  него в ту минуту,
вырывалсЯ  из  этих  правил;  он  не  имел  ничего  общего  со  взглЯдами  и
движениЯми,  которые обычно  предшествовали  их любовной близости. ‚  нем не
было  ни  зова,  ни  кокетства,  скорее  некий  вопрос. Ћднако  ”ранцу  было
совершенно неЯсно, о чем же этот взглЯд вопрошает.
     Џотом  она снЯла юбку. ‚зЯла ”ранца за руку  и повернула его к большому
зеркалу, что стоЯло совсем рЯдом прислоненным к стене.  Ћна не отпускала его
руки  и продолжала  смотреть в зеркало этим долгим, пытливым  взглЯдом то на
себЯ, то на него.
     Ѓлиз зеркала на  полу стоЯла подставка, на  которую  был насажен черный
мужской котелок. Ћна нагнулась  к нему и надела  на голову.  Ћбраз в зеркале
мгновенно  изменилсЯ:  в  нем теперь отражалась  женщина в  белье, красиваЯ,
недоступнаЯ,  равнодушнаЯ,  и  на  голове у нее  был  котелок,  у