ѓенрих фон Љлейст. Њихаэль Љольхаас

Ћцените этот текст:
ѓенрих фон Љлейст. Њихаэль Љольхаас

     €з старой хроники

     OCR, Spellcheck: €льЯ ”ранк, http://franklang.ru (мультиЯзыковой проект
€льи ”ранка)


     Ќа  берегах •авелЯ  жил  в середине  шестнадцатого  столетиЯ  лошадиный
барышник  по имени Њихаэль Љольхаас,  сын  школьного учителЯ,  один из самых
справедливых,  но и самых  страшных людей  того времени. Ќеобыкновенный этот
человек  до тридцатого года  своей жизни  по  праву слыл образцом достойного
гражданина. Ѓлиз деревни, и  поныне носЯщей  его  имЯ, у него была мыза,  и,
живЯ на ней, он  кормилсЯ своим промыслом. „етей, которых ему подарила жена,
он растил в страхе Ѓожьем длЯ трудолюбивой и честной жизни. ‘реди соседей не
было ни одного, кто бы не испытал на себе его благодетельной справедливости.
Љороче,  люди благословлЯли бы его  памЯть,  если б  он не  перегнул палку в
одной  из своих  добродетелей, ибо  чувство  справедливости сделало из  него
разбойника и убийцу.
     Ћднажды с табунком молодых,  лоснЯщихсЯ, отлично выкормленных коней  он
отправилсЯ  к границе  ‘аксонского курфюршества.  ЏрикидываЯ, сколько барыша
они  принесут ему  на  Ярмарках,  он  решил  часть  его, как  то  и подобает
рачительному  хозЯину, пустить в оборот, часть же истратить себе на потеху и
радость.  ‚ таких размышлениЯх он достиг ‘аксонской  земли  и  неподалеку от
горделивого рыцарского замка наткнулсЯ на шлагбаум, которого прежде  на этой
дороге не видывал. Ћн остановил своих  коней, как раз когда началсЯ дождь, и
кликнул  сторожа:  тот  вскоре  показалсЯ  в окне и  бросил на него  угрюмый
взглЯд. Ѓарышник попросил открыть шлагбаум.
     -- —то это у вас за новость? -- спросил он,
     когда сборщик дорожных пошлин, изрЯдно помешкав, вышел наконец из дому.
     -- ЏривилегиЯ,  дарованнаЯ курфюрстом нашему господину, юнкеру  ‚енцелю
фон ’ронке, -- отвечал он.
     -- ’ак, -- проговорил Љольхаас, -- значит, ‚енцелем звать этого юнкера?
-- и посмотрел на замок, чьи дозорные башни, блестевшие от дождЯ, уставились
вдаль. -- Ђ разве старого хозЯина нет больше в живых?
     -- Џомер от удара, -- сказал сторож, подымаЯ шлагбаум.
     --  †аль!  †аль!  --  отозвалсЯ  Љольхаас.  --  Џочтенный  был  старик,
радовалсЯ проезжему  люду и чем  мог поощрЯл  торговлю  и промыслы;  он даже
велел  вымостить  камнем дорогу в  деревню,  потому  что моЯ кобыла  на  ней
сломала ногу. Ќу,  ладно, сколько  с менЯ? --  спросил он, с трудом доставаЯ
из-под развевающегосЯ на ветру плаща монеты, затребованные сборщиком. -- „а,
старина, -- добавил он, когда  тот, клЯнЯ непогоду, пробормотал еще: "†ивей,
живей поворачивайсЯ", -- кабы дерево,  срубленное длЯ шлагбаума, осталось  в
лесу, нам бы с вами куда лучше было.
     ‘ этими словами он протЯнул ему деньги и тронул  своего конЯ. Ќе  успел
Љольхаас проехать под шлагбаумом, как с башни донессЯ еще чей-то голос.
     -- ‘той,  стой, конепас, ни с места! ‡ахлопнув окно, вниз уже торопливо
спускалсЯ
     кастелЯн. "Ђ  это  еще что за новости?"  -- сам себЯ спросил Љольхаас и
снова остановил  табун.  Ќа ходу  застегиваЯ  жилетку  на  обширном  животе,
кастелЯн  прибежал и, став боком  к ветру, потребовал у Љольхааса пропускное
свидетельство.
     --  Џропускное свидетельство? -- переспросил Љольхаас и не без смущениЯ
добавил, что, насколько ему  известно, у  него такового не имеетсЯ. Ќо  если
ему объЯснЯт, что это  за штука, то,  может, случайно  и окажетсЯ, что она у
него в кармане. ЉастелЯн, искоса на него поглЯдываЯ, отвечал,  что без этого
свидетельства ни  один  барышник  со своими  конЯми не будет пропущен  через
границу;  на что Љольхаас  отвечал,  что  он семнадцать раз переезжал  через
границу  безо всЯкого  свидетельства и  что  ему до  точности  известны  все
постановлениЯ  касательно его промысла: здесь, мол, произошла  ошибка, и  он
покорнейше просит не  задерживать его из-за такой безделицы, поскольку  путь
ему еще сегоднЯ предстоит не близкий. ЉастелЯн отвечал, что в  восемнадцатый
раз  у него ничего не получитсЯ, что постановление это совсем недавнее и что
барышник должен либо представить пропускное свидетельство, либо возвращатьсЯ
восвоЯси.    Љольхаас,    которого    начинало   сердить   это   беззаконное
вымогательство, немного подумал, слез с конЯ, передал  поводьЯ своему конюху
и заЯвил, что сам поговорит с юнкером фон ’ронкой. ЉастелЯн  семенил за ним,
бормоча что-то  о сквалыжных обиралах-барышниках и о  том,  как  им  полезно
хорошее  кровопускание.  Ќаконец оба, мерЯ  друг друга сердитыми  взглЯдами,
вошли в зал.
     Љак  на  грех,  юнкер  бражничал  там с  дружками,  и,  когда  Љольхаас
приблизилсЯ  к столу,  чтобы принести  свою жалобу, все  они покатывались со
смеху от  какой-то  соленой шутки.  ћнкер  спросил, что ему надобно, рыцари,
завидев чужого, приумолкли, но не успел Љольхаас  рассказать  о случившемсЯ,
как  всЯ честнаЯ  компаниЯ  с  криком: "Љони? ѓде они?" --  ринулась к  окну
поглЯдеть, что  за кони  стоЯт на дворе. “видев  прекрасный  табун,  они,  с
согласиЯ  хозЯина дома,  стремглав сбежали вниз.  „ождь перестал;  кастелЯн,
управитель  замка  и  слуги столпились вокруг  рыцарей  и  тоже  глазели  на
лошадей. Ћдин не мог налюбоватьсЯ рыже-чалым жеребцом с  белой звездочкой на
лбу, другому  приглЯнулась  караковаЯ  кобылка, третий все гладил  и  гладил
пегого жеребца в  черно-рыжих  подпалинах.  ‚се в один голос  твердили,  что
лучших коней  еще  не видывали на немецкой  земле, кони-де  что твои  олени!
Љольхаас бойко отвечал, что кони не лучше рыцарей, которым предстоит скакать
на  них,  и предложил  купить  у него этих коней.  ћнкер, которому  уж очень
пришелсЯ  по  душе  могучий  чалый  жеребец,   спросил  о  цене.  “правитель
посоветовал  ему  лучше   купить  парочку  вороных  --  в  хозЯйстве,   мол,
пригодЯтсЯ.  Ќо  когда конноторговец назвал  цену,  рыцари  сочли ее слишком
высокой,  а  юнкер  так  даже  посоветовал ему скакать  к  Љруглому  ‘толу и
предложить  коней королю  Ђртуру, ежели он за  них  столько  ломит.  ‘мутное
предчувствие  овладело  Љольхаасом,  когда  он  заметил,   что  кастелЯн   и
управитель  перешептываютсЯ, бросаЯ красноречивые взглЯды на вороных,  и ему
захотелось во что бы то ни стало сбыть им коней. Ћн оборотилсЯ к юнкеру:
     -- ‘ударь, полгода назад Я купил  этих вороных за двадцать пЯть золотых
гульденов; заплатите мне тридцать, и они ваши.
     „вое рыцарей,  стоЯвших подле  хозЯина  замка,  недвусмысленно дали ему
понЯть,  что  кони стоЯт  этих  денег.  Ќо  тот,  видно,  решил  -- если  уж
тратитьсЯ, то  на чалого  жеребца, а  не на вороных, и собралсЯ воротитьсЯ в
замок.  Љольхаас  сказал:  ну,  что  ж,  может,  им  удастсЯ столковатьсЯ  в
следующий раз, когда он будет проезжать со своими  конЯми, поклонилсЯ юнкеру
и уже  взЯлсЯ  за поводьЯ.  Ќо  тут из  толпы выступил  кастелЯн  и напомнил
Љольхаасу,  что без  пропускного  свидетельства ему ехать  нельзЯ.  Љольхаас
обернулсЯ и спросил хозЯина, неужто  же и вправду  существует  установление,
которое ставит под угрозу его промысел? ћнкер со смущенным видом отвечал:
     -- „а, Љольхаас, без свидетельства не обойдешьсЯ. Џоговори с кастелЯном
и ступай своей дорогой.
     Љольхаас его заверил, что  не  собираетсЯ  пренебрегать установлениЯми,
касающимисЯ  вывоза лошадей, пообещал проездом  через „резден выправить себе
свидетельство  в канцелЯрии  и  попросил лишь на этот раз,  поскольку  такой
порЯдок был ему неизвестен, пропустить его.
     -- ‹адно, не задерживайте беднЯгу, -- сказал юнкер, а так  как непогода
пуще разгулЯлась  и  ветер  до костей пронизывал его  тщедушное  тело, то он
добавил,  обращаЯсь  к  рыцарЯм:  --  Џошли!  -- и направилсЯ было в  замок.
ЉастелЯн  приблизилсЯ к нему и сказал, что  надо, по  крайней мере,  взЯть с
барышника  залог, а  то он  не станет выправлЯть  себе свидетельство.  ћнкер
снова остановилсЯ, уже у самых ворот. Љольхаас спросил, во сколько, деньгами
или  вещами, он  оценивает  залог  за вороных.  “правитель пробурчал себе  в
бороду, что лучше будет, если в залог он оставит самих вороных.
     -- € уж конечно,  всего разумнее, -- поддержал  его  кастелЯн, -- а как
выправит свидетельство, может их забирать в любое времЯ.
     Љольхаас, пораженный  столь бесстыдным требованием,  сказал продрогшему
юнкеру, который  силилсЯ плотнее  запахнуть свой  камзол, что ему  ведь надо
этих  коней продать. Ќо  юнкер,  тем  паче  что порыв ветра вдруг закрутил в
подворотне вихрь дождЯ и града, желаЯ положить конец препирательствам,
     крикнул:
     -- Ќе хочет оставлЯть коней, так гоните его за шлагбаум!
     Ѓарышник, смекнув, что тут  ничего не поделаешь, счел за благо уступить
этому требованию и отвел вороных в конюшню, указанную кастелЯном. Ћн оставил
при них  конюха,  дал  ему  денег,  велел  получше ходить  за конЯми  до его
возвращениЯ и с остатками табуна  отправилсЯ на Ярмарку в ‹ейпциг, терЯЯсь в
догадках, неужто и в самом деле такой приказ издан в ‘аксонском курфюршестве
длЯ поощрениЯ собственного коневодства.
     Џрибыв в „резден, где у него в предместье имелсЯ дом с  конюшнЯми,  ибо
отсюда  ему  было удобно вести  торговлю на мелких  Ярмарках,  он  тотчас же
отправилсЯ в канцелЯрию и от знакомых советников получил подтверждение того,
о чем ему сразу же сказало сердце:  всЯ историЯ  с пропускным свидетельством
не более как злостное измышление. Љольхаас, которому рассерженные  советники
по  его  ходатайству  все-таки  выдали письменное  удостоверение  касательно
бессмысленности упомЯнутого требованиЯ, усмехнулсЯ шутке худосочного юнкера,
хотЯ  и не понимал,  к  чему она клонитсЯ. Ќесколько недель спустЯ, к вЯщему
своему  удовольствию  выгодно  распродав весь  табун,  Љольхаас  вернулсЯ  в
’ронкенбург, огорчаЯсь случившимсЯ лишь в той мере, в какой каждого огорчает
людскаЯ кривда.  ЉастелЯн, которому он показал удостоверение, не  стал более
на эту тему распространЯтьсЯ и на вопрос конноторговца, можно ли ему наконец
получить  своих коней, велел ему идти в конюшню и  забрать их.  Ќо Љольхаас,
еще идЯ туда, услышал пренеприЯтную весть, а именно, что конюха, которого он
оставил в ’ронкенбурге, через несколько дней после его отъезда, так ему было
сказано, избили  за непристойное поведение и согнали  со  двора.  Ћн спросил
паренька, сообщившего ему  об этом, что натворил его конюх и кто  же  вместо
него ходил за лошадьми.  ’от отвечал, что ничего не знает, и с этими словами
открыл  перед Љольхаасом, у  которого уже  тревожно  билось  сердце,  ворота
конюшни. € как же он был  потрЯсен, увидев вместо своих гладких,  лоснЯщихсЯ
коней тощих, изможденных одров:  торчащие кости, на которые хоть вещи вешай,
свалЯвшиесЯ,  нерасчесанные  гривы,  --  картина  истинного бедствиЯ  в мире
животных!  Љольхаас, которого  злополучные кони приветствовали чуть  слышным
ржанием,  вне  себЯ от  негодованиЯ спросил паренька, что же это такое с его
вороными. Ќикакой беды с ними не стрЯслось, отвечал тот, и корму им задавали
вдоволь, но  во времЯ  жатвы  не хватило тЯглового скота, и  конЯм  пришлось
немного  поработать  в поле.  Љольхаас, клЯнЯ на чем  свет  стоит  постыдный
произвол, но понимаЯ свою беспомощность, подавил в  себе Ярость и уж  совсем
было  собралсЯ увести  коней  из этого  разбойничьего  гнезда, когда подошел
кастелЯн,  привлеченный  громкими  голосами, и  поинтересовалсЯ,  что  здесь
происходит.
     --  —то происходит? -- переспросил Љольхаас.  --  Љто дал  право юнкеру
’ронке и  его людЯм использовать оставленных мною коней на полевых  работах?
-- € присовокупил: -- „а разве это по-людски?
     ‡асим  он  попыталсЯ взбодрить измученных  коней ударом  хлыста, но они
по-прежнему стоЯли без движениЯ,  на что он  и  обратил внимание  кастелЯна.
ЉастелЯн пристально на него посмотрел и сказал:
     --  ‚от нахал так нахал! ќтому мужлану надо бы Ѓога благодарить за  то,
что его кони еще не  околели. -- € спросил  Љольхааса, как он  полагает, кто
должен  был ходить за конЯми, если его конюх сбежал? € разве не справедливо,
что лошади  отрабатывали корм, который получали? --  Ђ  вообще, --  заключил
кастелЯн, -- ври, да  не  завирайсЯ,  а не то свистну собак,  они уж наведут
здесь порЯдок.
     “  барышника  сердце  готово было  выпрыгнуть  из  груди. ђуки чесались
швырнуть в грЯзь разжиревшего  холопа и ногою придавить  его медную рожу. Ќо
чувство справедливости, ему присущее и точное, как аптекарские весы, все еще
колебалось. Џеред судом своего  сердца не мог он утвердительно  сказать, что
всЯ вина ложитсЯ на его противника. Ќе дав поносным речам сорватьсЯ со своих
уст,  он  подошел  к  лошадЯм, про  себЯ взвешиваЯ все обстоЯтельства,  стал
приводить  в  порЯдок  их  гривы  и, наконец, вполголоса  спросил,  за какую
провинность был его конюх удален из замка.
     -- ‡а то, что этот негодЯй свой характер выказывал! ‡а то, что не хотел
ставить лошадей в  другую  конюшню  и  требовал,  чтобы  кони  двух  молодых
рыцарей,  приехавших в ’ронкенбург, -- из-за  его-то  одров -- ночевали  под
открытым небом.
     Љольхаас с радостью отдал  бы деньги,  которые мог выручить за вороных,
лишь бы здесь на месте оказалсЯ его конюх и он мог бы сравнить его показаниЯ
с  показаниЯми   толстомордого  кастелЯна.  Ћн   продолжал   гладить  коней,
раздумываЯ, что можно предпринЯть в  его положении, когда декорациЯ внезапно
переменилась: двор  заполнила толпа рыцарей, слуг и псарей с собаками -- это
воротилсЯ  с  охоты  на  зайцев  юнкер  ‚енцель фон  ’ронка.  ћнкер  спросил
кастелЯна, что  здесь происходит,  и тот, под неистовый лай собак, почуЯвших
чужого, под окрики рыцарей, пытавшихсЯ  их успокоить,  преднамеренно искажаЯ
истину, стал говорить  хозЯину,  что-де этот барышник поднЯл настоЯщий бунт,
узнав, что его кони малость поработали в поле. Ћн даже отказываетсЯ признать
коней своими, добавил кастелЯн с Язвительным хохотом.
     -- ќто не мои кони, сударь! -- вскричал  Љольхаас. -- Ќе те, что стоили
тридцать золотых гульденов! Њне нужны мои  упитанные, здоровые лошади, вот и
все!
     ‚незапно побледневший юнкер спешилсЯ и крикнул:
     --  …сли  эта  сволочь  не желает  брать своих лошадей,  так пусть  они
остаютсЯ. €дем, ѓюнтер,  ѓанс,  идем! --  крикнул  он, отрЯхаЯ пыль со своих
штанов. -- ‚ина, да поживее! -- обернулсЯ  юнкер уже в дверЯх и вошел в дом,
сопровождаемый рыцарЯми.
     Љольхаас твердым голосом  заЯвил, что скорее сведет коней на живодерню,
чем в таком виде поставит их  в  свою конюшню в Љольхаасенбрюкке. Ћн оставил
их на замковом дворе,  вскочил на  каракового  жеребца, крикнул, что  сумеет
постоЯть за свои права, и был таков.
     ‚о  весь опор  скача к „рездену, он вдруг вспомнил о  своем конюхе и  о
взведенном на него обвинении, затрусил мелкой рысцой и, не проехав  и тысЯчи
шагов,  свернул  в  Љольхаасенбрюкке, дабы  учинить  предварительный  допрос
конюху,  что представлЯлось ему разумным  и справедливым.  €бо правдолюбивое
его сердце,  изведавшее все  несовершенство миропорЯдка,  несмотрЯ на обиды,
которые  ему  пришлось  претерпеть,  склонЯлось к  тому, чтобы  утрату коней
принЯть  как  справедливое воздаЯние,  если его конюх и вправду в чем-нибудь
провинилсЯ,  как то  утверждал кастелЯн. ‚ то  же времЯ  другое, но столь же
верное чувство,  все прочнее  в  нем  укоренЯвшеесЯ  по мере  того,  как  он
продвигалсЯ  вперед,  и  всюду, куда  бы  ни  заезжал,  слышал  разговоры  о
несправедливостЯх,  что  ни  день  чинимых проезжим  людЯм  в  ’ронкенбурге,
говорило ему, что  если все происшедшее  --  а на то было похоже  -- нарочно
подстроено,  то  он, человек недюжинной силы, обЯзан добитьсЯ удовлетворениЯ
за обиду, ему нанесенную, и впредь  оградить  своих  сограждан  от  подобной
участи.
     Џо прибытии в Љольхаасенбрюкке, едва обнЯв преданную свою жену ‹исбет и
расцеловав детей,  радостно кинувшихсЯ к  нему,  он  тотчас же спросил,  что
слышно о •ерзе, старшем конюхе.
     -- Ђх, милый Њихаэль, --  отвечала ‹исбет, -- если бы  ты знал, сколько
хлопот  нам  наделал этот •ерзе! Џредставь  себе,  что  недели  две назад он
ЯвилсЯ домой весь избитый, избитый до того, что едва дышал. Њы уложили его в
постель, и он вдруг начал харкать кровью, а когда  ему чуть-чуть полегчало и
мы принЯлись его расспрашивать, рассказал нам историю, в которой и понЯть-то
толком ничего нельзЯ было: как ты оставил его при лошадЯх, которых задержали
в  ’ронкенбурге, как его разными издевательствами  принудили уйти из замка и
как ему не удалось увести с собой коней.
     --  ‚от  оно  что,  -- проговорил  Љольхаас, снимаЯ  плащ, --  а он уже
поправилсЯ или нет?
     --  „а, только все еще харкает кровью,  --  отвечала  она. -- џ  хотела
немедленно послать в ’ронкенбург другого конюха,  чтобы он ходил за лошадьми
до твоего приезда.  Ќо ведь  •ерзе никогда не лгал и предан нам  больше, чем
другие;  потому  мне  и в  голову  не  пришло  сомневатьсЯ в  его  рассказе,
подтвержденном столькими живыми подробностЯми; ни минуты Я не  думала, что у
него украли лошадей или  что с ними  еще что-то  стрЯслось.  Ћн  молил  менЯ
никого не посылать в это разбойничье гнездо и  пожертвовать лошадьми, если Я
не хочу загубить из-за них человека.
     --  Ћн  еще  лежит  в  постели  или  уже  встал?  -- спросил  Љольхаас,
разматываЯ шейный платок.
     -- ‚от уже несколько дней,  как он на ногах. ‘ловом, ты  сам убедишьсЯ,
что он  сказал правду и всЯ эта историЯ  только одно из  позорных бесчинств,
которые с недавних пор творЯт в ’ронкенбурге над проезжими.
     -- Ќу,  в  этом Я еще сам должен разобратьсЯ,  -- отвечал  Љольхаас, --
поди, ‹исбет, позови его ко мне, если он не в постели.
     ‘ этими словами  он уселсЯ в  кресло, а хозЯйка дома, обрадованнаЯ  его
спокойствием, поспешила за конюхом.
     -- —то  ты  там набедокурил в ’ронкенбурге? --  спросил Љольхаас, когда
‹исбет вместе с •ерзе вошла в комнату. -- џ не очень-то доволен тобой.
     Љонюх, чье бледное лицо при этих словах пошло красными пЯтнами, немного
помолчал и ответил:
     --  ‚аша  правда, хозЯин,  серный шнур,  который  Я Ѓожьим соизволением
держал при  себе, чтобы поджечь разбойничье гнездо, Я бросил в  ќльбу, когда
услышал,  что  в замке плачет ребенок; пусть испепелит  эти стены  ѓосподень
огонь, а Я этого делать не стану, подумалось мне.
     Љольхаас, немного смешавшись, продолжал:
     -- Ђ чем ты, спрашиваетсЯ, заработал изгнание из ’ронкенбурга?
     •ерзе на это:
     -- „урным поступком, хозЯин, -- и вытер пот со лба.  -- Ќо что было, то
было, сделанного не  воротишь.  џ не хотел, чтобы  они  заморили вороных  на
полевых работах, и сказал, что кони еще молоды и никогда в упрЯжи не ходили.
     ‘илЯсь подавить свое замешательство, Љольхаас  сказал  конюху, что тот,
выходит, немного прилгал: ведь лошадей изредка запрЯгали еще прошлой весной.
     -- ’ебе бы следовало, -- добавил он, -- поскольку ты оказалсЯ вроде как
гостем в замке, быть немного неуслужливее и  разок-другой помочь  им, раз уж
надо было спешить с уборкой урожаЯ.
     --  џ так  и сделал, -- отозвалсЯ •ерзе. --  ‚ижу, они на менЯ  волками
смотрЯт,  Я  и подумал, что конЯм  ничего не сделаетсЯ, запрЯг их  на третий
день и привез три воза зерна.
     Љольхаас, у  которого сердце обливалось  кровью, опустил глаза  долу  и
пробормотал:
     -- Ћб этом мне ничего не сказали, •ерзе! •ерзе заверил его, что все так
и было:
     -- ЊоЯ  строптивость  только  в  том  и заключалась, что в  полдень, не
успели лошади поесть и передохнуть, Я отказалсЯ снова запрЯгать их, да еще в
том, что, когда  кастелЯн и управитель предложили мне бесплатно брать корм в
ихней  конюшне, а  деньги, что  вы  мне  оставили на овес,  положить  себе в
карман, Я отвечал: "…ще что выдумали", повернулсЯ и ушел.
     -- Ќо ведь не за это же тебЯ выгнали из ’ронкенбурга?
     -- “паси Ѓог! --  воскликнул конюх. -- ‡а  другое ужасное преступление.
„ело в том, что вечером коней двух рыцарей, приехавших в ’ронкенбург, завели
в конюшню, а моих стали привЯзывать снаружи. џ взЯл поводьЯ из рук кастелЯна
и спросил,  куда  же  им теперь деватьсЯ, а он  указал мне на дощатый свиной
хлев, притулившийсЯ у стены.
     --  ’ы  хочешь  сказать,  --  перебил его  Љольхаас,  -- что  это  было
настолько  плохое помещение,  что  походило  скорее  на свиной хлев,  чем на
конюшню?
     -- ќто и  был взаправдашний свиной  хлев, хозЯин, --  отвечал •ерзе, --
свиньи сновали там взад и вперед, а Я так даже распрЯмитьсЯ в нем не мог.
     --  Њожет  быть, больше негде было поставить лошадей и рыцарским конЯм,
само собой, было отдано предпочтение?
     -- ЉонюшнЯ там была малопоместительнаЯ, -- тихим голосом отвечал •ерзе,
--  а  в  замке  гостевало уже семеро  рыцарей. Ѓудь вы на  их месте,  вы бы
приказали поставить лошадей немного потеснее. џ сказал, что поищу в деревне,
не  сдаст ли мне  кто-нибудь конюшню;  но кастелЯн заЯвил, что лошади должны
оставатьсЯ под его присмотром и чтоб Я и думать не смел уводить их со двора.
     -- ѓм, -- произнес Љольхаас, -- и что же ты ему на это ответил?
     -- “правитель сказал, что оба гостЯ только переночуют в замке, потому Я
и  отвел  лошадей в  свиной  хлев.  Ќо  прошел  день,  другой,  а гости и не
собирались уезжать; на третий же день выЯснилось,  что они чуть ли не  месЯц
проживут в замке.
     -- ‚ыходит,  •ерзе,  что  свиной хлев был  уж  не  так  плох,  как тебе
показалось, когда ты первый раз туда сунулсЯ, -- заметил Љольхаас.
     --  ‚аша  правда, -- отвечал тот. -- џ там немножко подмел  и дал денег
скотнице,  чтобы она еще  где-нибудь  пристроила  свиней. Ђ  назавтра,  едва
забрезжило утро, Я снЯл  доски со стропил, чтобы лошади могли стоЯть во весь
рост,  вечером же  опЯть  положил  их  на  место.  Љони  наши, словно  гуси,
вытЯгивали шеи поверх крыши  да  поглЯдывали в сторону  Љольхаасенбрюкке или
еще куда, где бы им было получше.
     -- Ќу ладно, -- перебил его Љольхаас, --  но  скажи  на милость, почему
тебЯ все-таки выгнали оттуда?
     -- Џотому, хозЯин,  что хотели от менЯ отделатьсЯ.  Џри  мне-то лошадей
уморить они  бы  не сумели. ‚о  дворе, в людской, как увидЯт  менЯ  --  рожи
корчат,  а Я  и  говорю себе:  гримасничайте на  здоровье, покуда челюсти не
свихнули; вот они и удумали придратьсЯ к какой-то ерунде да и выгнать менЯ.
     --  Ќу а  повод? -- воскликнул Љольхаас.  -- Ѓыл же у них  какой-нибудь
повод?
     -- ђазумеетсЯ, --  отвечал  •ерзе,  -- и притом  самый  что  ни на есть
правильный.  ‚ечером,  после  двух  дней  в  свином хлеве,  лошади  мучились
почесухой, и  Я решил искупать  их  в реке.  Ќе успел Я подъехать к замковым
воротам, как вижу --  из  людской выскакивает кастелЯн, за ним управитель со
слугами, собаками и  батогами,  все гонЯтсЯ  за  мной, крича:  "„ержи  вора!
•ватай висельника!" Џривратник преграждает мне дорогу. џ спрашиваю его и всю
шайку, что  на менЯ  наскакивает, в чем  дело.  "‚  чем  дело?" -- повторЯет
кастелЯн и берет  моих вороных  под уздцы,  потом хватает менЯ  за шиворот и
кричит: "Људа это ты собралсЯ  с конЯми?" -- "Људа собралсЯ? -- говорю Я. --
Ќа речку, черт  вас  подери,  коней купать.  ‚ам, может,  примерещилось, что
Я?.." --  "Ќа речку? --  заорал кастелЯн. --  џ тебе покажу,  мошенник,  как
плавают в Љольхаасенбрюкке  по пыльной дороге!"  -- и заодно  с управителем,
который что есть силы дернул менЯ за ногу, они сбрасывают менЯ с лошади так,
что Я во всю  длину  растЯнулсЯ в грЯзи. "Љараул, убивают!  -- кричу Я. -- ‚
конюшне  у менЯ осталась сбруЯ, попоны и узелок с бельем!" “правитель уводит
коней,  а  кастелЯн  со слугами бьют  менЯ чем ни  попадЯ,  пинают  ногами и
выбрасывают за ворота. џ упал,  полумертвый, но все-таки поднЯлсЯ и крикнул:
"ђазбойники!  ЌегодЯи! Људа вы ведете  моих  коней?" -- "‚он отсюда, -- орет
мне  в  ответ кастелЯн. -- Ђту его, Љайзер, ату его, …герь, ату, пиц!" € на
менЯ набрасываетсЯ добраЯ дюжина псов. џ вырвал из забора то ли доску, то ли
планку и как  размахнусь!  “ троих псов сразу дух  вон. Ќо раны не позволЯют
мне сражатьсЯ дальше. ‚друг свисток -- собаки  мигом вбегают во двор, ворота
закрываютсЯ, а Я без памЯти валЯюсь на дороге.
     Љольхаас, сильно побледнев, с наигранным лукавством спросил:
     --  Ђ  не  хотел ли ты  и впрЯмь удрать, •ерзе?  ’от  густо покраснел и
потупилсЯ.
     -- ЏризнайсЯ, -- продолжал Љольхаас, -- тебе не по душе пришелсЯ свиной
хлев: ты решил, что конюшнЯ и Љольхаасенбрюкке получше будет?
     --  ђазрази менЯ гром!  --  вскричал •ерзе.  --  џ в этом хлеву оставил
сбрую  и попоны.  €  узелок с  бельем.  Ќеужто Я бы не  взЯл  с  собой  трех
гульденов,  завернутых  в  красный шелковый платок, который  Я  припрЯтал за
ЯслЯми? ѓром, молниЯ и  все адские силы! Љогда  Я слушаю ваши речи, Я жалею,
что выбросил серный шнур, мне впору сейчас разыскать его и поджечь!
     -- Џолно,  полно, -- произнес барышник, -- Я ничего худого не  думал  и
верю каждому твоему слову; так бы Я и на исповеди сказал. †аль мне, что тебе
так  круто пришлось  у  менЯ на  службе! Џоди, •ерзе, лЯг  в  постель,  вели
принести себе бутылку вина и утешьсЯ: справедливость восторжествует.
     ‘казав это, он отвернулсЯ  и стал составлЯть список вещей,  оставленных
старшим конюхом в свином хлеву, обозначил их стоимость, потом спросил •ерзе,
в какую сумму тот оценивает расходы  на лечение,  наконец, пожал  ему руку и
отпустил его.
     ‡асим  он пересказал жене  своей ‹исбет  весь ход событий, разъЯснил их
внутреннюю свЯзь, добавил, что твердо решил добитьсЯ справедливости по суду,
и порадовалсЯ, что она всей душой одобрила его замысел. ‚едь и многим другим
проезжим, сказала ‹исбет,  возможно, менее  терпеливым,  чем он, ее  муж, не
миновать замка ’ронкенбург и  потому  покончить с безобразиЯми, которые  там
творЯтсЯ, -- поистине богоугодное  дело, средства же, необходимые на ведение
процесса,  она  уж  поможет ему  изыскать.  Љольхаас назвал ее своей славной
женушкой,  провел счастливый  день в кругу семьи и, как только ему позволили
дела, снова выехал в „резден -- подать в суд свою жалобу.
     ‚  „рездене с помощью ученого  юриста, давно ему знакомого, он составил
исковое заЯвление, в котором, подробно изложив  бесчинства юнкера фон ’ронки
как по отношению к  нему, Љольхаасу,  так  и  к  его конюху  •ерзе,  просил,
во-первых,  законного  наказаниЯ владельца замка,  во-вторых  --  усиленного
откорма коней  длЯ восстановлениЯ  их в прежнем виде  и, наконец, возмещениЯ
убытков,  понесенных  им  и  его  конюхом.  Џравота его  в  этом  деле  была
самоочевидна. Ќезаконное задержание лошадей проливало свет на все остальное,
но  даже  если  предположить,  что  лошади  хирели  по  чистой  случайности,
требование  барышника  вернуть   ему   их   здоровыми   и  тогда  оставалось
справедливым.  ‚добавок  у  Љольхааса  нашлось немало друзей  в  резиденции,
пообещавших ему  поддержку.  …го  широко  разветвленнаЯ  торговлЯ лошадьми и
честность, с какою он вел ее, снискали ему благоволение самых именитых людей
страны. Ћн частенько и превесело  обедал  у  своего адвоката,  тоже человека
весьма влиЯтельного. ‚ скором времени  Љольхаас  вручил ему  солидную  сумму
денег  на  процессуальные  расходы.  Џо  истечении  двух  или  трех  недель,
успокоенный  уверенностью  последнего  в  исходе  процесса,  он  вернулсЯ  в
Љольхаасенбрюкке,  к жене своей ‹исбет. Ћднако прошли долгие месЯцы, едва ли
не целый  год,  а  он все  еще  не получил из ‘аксонии извещениЯ  касательно
вчиненного им иска, не говорЯ уже о резолюции.
     Љольхаас   неоднократно  запрашивал  трибунал,  в  чем   причина  столь
невероЯтной задержки, и наконец обратилсЯ  с  доверительным письмом к своему
советчику  адвокату,  от  коего  и  узнал, что  по  указанию  свыше  его иск
прекращен дрезденским  судом. ‚  ответ  на удивленное  письмо  барышника,  в
котором  он интересовалсЯ, что побудило суд  вынести столь странное решение,
адвокат  сообщил, что юнкер  ‚енцель фон  ’ронка состоит в  родстве  с двумЯ
придворными, •инцем  и  Љунцем фон ’ройкой, из них первый  ЯвлЯетсЯ  кравчим
курфюрста ‘аксонского, а  второй  --  так  даже  его  камергером.  „алее  он
советовал  Љольхаасу без  дальнейшей беготни  по судебным инстанциЯм забрать
коней, оставленных в ’ронкенбурге, даваЯ понЯть, что юнкер, ныне пребывающий
в  столице ‘аксонии, приказал  своим  людЯм беспрекословно  отдать  их  ему;
письмо  заключалось  просьбою:  буде  Љольхаас  на этом  не  успокоитсЯ,  не
обременЯть его, адвоката, дальнейшими поручениЯми по данному делу.
     Ћ ту пору Љольхаас находилсЯ в  Ѓранденбурге, где градоправитель ѓенрих
фон ѓейзау, в чей  округ входил и  Љольхаасенбрюкке,  стремЯсь  использовать
капитал,    случайно    доставшийсЯ    городу,    занЯт   был    устройством
благотворительных  заведений длЯ больных  и  бедных; больше всего хлопот ему
доставлЯл   минеральный   источник,    забивший   в   одной   из   деревень;
предполагалось, что  этот  источник будет способствовать излечению недужных,
однако будущее показало, что его целебные свойства были сильно преувеличены.
Џоскольку  ѓенрих фон ѓейзау имел дело с  Љольхаасом еще в бытность свою при
дворе и хорошо его знал, то и разрешил •ерзе, старшему конюху, после горьких
дней в ’ронкенбурге все еще ощущавшему стеснение и  груди, испытать  на себе
целебное  действие  маленького  источника,  уже  подведенного  под  крышу  и
обложенного камнем.
     ‘лучилось так, что градоправитель, отдаваЯ какие-то распорЯжениЯ, стоЯл
возле бассейна,  в который  Љольхаас  уложил  •ерзе, и видел,  как  человек,
посланный ‹исбет к мужу, подал ему роковое письмо от  дрезденского адвоката.
ѓрадоправитель,  беседовавший с врачом, заметил, что при чтении этого листка
слезы  выступили   на  глазах  Љольхааса;  он  приблизилсЯ  и  дружелюбно  и
сочувственно спросил, что за  несчастье его постигло. ‚место ответа барышник
протЯнул ему письмо; тогда сей достойный человек, уже наслышанный о позорной
несправедливости  тронкенбургского  юнкера,  вследствие  которой  •ерзе  был
болен,  возможно, на  всю  жизнь,  похлопал  Љольхааса  по  плечу  и сказал,
пусть-де не падает духом, он же со своей  стороны  поможет ему в его  правом
деле. Љогда  барышник  согласно его  приказанию  вечером ЯвилсЯ  к  нему  во
дворец,   градоправитель  посоветовал   ему  написать   прошение   курфюрсту
Ѓранденбургскому,  приложить  к  таковому  письмо  адвоката и, ввиду грубого
насилиЯ,  жертвой  коего  он  стал  на  ‘аксонской  земле,  просить  об  его
августейшем заступничестве. „алее он пообещал передать это прошение вместе с
другим уже заготовленным  пакетом  в руки курфюрста,  который, если позволЯт
обстоЯтельства,  вскоре должен свидетьсЯ с курфюрстом ‘аксонским, а большего
и не потребуетсЯ  длЯ дрезденского трибунала, чтобы положить конец  проискам
юнкера и его приспешников.  Ћбрадованный Љольхаас не знал, как и благодарить
градоправителЯ  за это  новое доказательство его благосклонности, и  тут  же
высказал сожаление, что сразу  не подал свою жалобу в Ѓерлин, минуЯ „резден.
Љольхаас направилсЯ  в  канцелЯрию городского суда  и там  по  всем правилам
написал прошение и, вручив его градоправителю, вернулсЯ  в Љольхаасенбрюкке,
более чем когда-либо уверенный в благоприЯтном исходе своего дела.
     Ћднако не  прошло  и нескольких  недель, как некий судейский  чиновник,
ехавший  в  Џотсдам  по делам  градоправителЯ, сообщил  ему горестную весть:
что-де  курфюрст  Ѓранденбургский  передал  его прошение  своему эрцканцлеру
графу  Љальхейму, а тот не  стал ходатайствовать перед дрезденским двором  о
доследовании дела и наказании виновного, что было  бы естественно и разумно,
но обратилсЯ за более подробными сведениЯми к юнкеру фон ’ронке. ‘удейскому,
оставшемусЯ  сидеть  в карете  перед домом  Љольхааса, видимо, было поручено
передать сие сообщение, но на удивленный вопрос конноторговца, зачем же было
заводить эту канитель, он не дал  сколько-нибудь  вразумительного ответа  и,
спеша  продолжить  путь, сказал  только,  что градоправитель велит Љольхаасу
набратьсЯ терпениЯ. ‹ишь в конце этой краткой беседы, по  нескольким словам,
оброненным чиновником, Љольхаас понЯл, что граф Љальхейм в свойстве с  домом
’ронка.  Ќе видЯ  более радости ни в своем конном заводе, ни в мызе, охладев
даже к жене и детЯм, Љольхаас весь месЯц томилсЯ недобрыми предчувствиЯми --
и как  в  воду  глЯдел. Џо истечении  этого  срока  из Ѓранденбурга вернулсЯ
•ерзе, которому целебный  источник и вправду принес некоторое  облегчение, с
рескриптом  и  приложенным  к   нему   письмом   градоправителЯ   следующего
содержаниЯ: ему-де очень жаль, что он ничем не может быть полезен Љольхаасу;
при  сем он препровождает полученную им резолюцию государственной канцелЯрии
и советует  забрать лошадей, оставленных в ’ронкенбурге, и все  дело предать
забвению.
     ђезолюциЯ  гласила: трибунал  города „рездена  решил, что податель сего
прошениЯ занимаетсЯ  сутЯжничеством;  юнкер,  во  владениЯх коего он оставил
своих  лошадей,  отнюдь  не  намереваетсЯ  их  задерживать;  жалобщик  может
немедленно послать  за ними или, по крайней мере,  сообщить юнкеру, куда  их
следует  доставить; ему  же,  Љольхаасу, предлагаетсЯ впредь  не  обременЯть
государственную  канцелЯрию подобными  дрЯзгами и клЯузами. Ќо  Љольхаасу не
лошади были важны,  он испытал  бы не  меньшую боль, будь  то даже собаки, и
теперь,  прочитав письмо, задыхалсЯ от  Ярости.  ‚сЯкий раз, когда со  двора
доносилсЯ шум, его грудь теснило зловещее предчувствие, ранее ему неведомое,
и он не спускал глаз с ворот, ожидаЯ, что вот-вот  поЯвЯтсЯ люди юнкера  фон
’ронки и передадут ему,  еще, того и  глЯди,  с извинениЯми, изголодавшихсЯ,
изможденных коней. €  это  было единственное, с  чем не могло  смиритьсЯ его
закаленное жизнью сердце. ‚скоре,  однако, он услышал  от одного  знакомого,
проехавшего  по  тому  же  пути,  что  его  лошади  сейчас,  как  и  раньше,
используютсЯ на полевых работах  вместе с  хозЯйскими. € тут сквозь боль  за
чудовищные неполадки мира  пробилась внутреннЯЯ  удовлетворенность тем,  что
собственное его сердце отныне в полном ладу с его совестью. Ћн позвал к себе
соседа, некоего амтмана, давно  уже лелеЯвшего мечту расширить свои владениЯ
путем  покупки  граничивших  с  ними земельных  участков,  и, усадив  гостЯ,
спросил,  сколько на  круг он даст за его дома  и  земли в Ѓранденбургском и
‘аксонском   курфюршествах,   словом,  за  всю   его   недвижимость.  ‹исбет
побледнела, это услышав. Ћна взЯла на  руки своего младшенького, возившегосЯ
подле нее  на  полу, и, не  глЯдЯ  на румЯные  щечки  малютки,  игравшего ее
ожерельем, устремила взор, в котором, казалось, застыла смерть, на мужа и на
бумагу в его руках. Ђмтман, удивленно взглЯнув на Љольхааса, спросил, с чего
это вдруг осенила его столь страннаЯ мысль. Ѓарышник  со всей  бодростью, на
какую был способен, отвечал: мысль продать  мызы на берегу •авелЯ не так  уж
нова, они с женой частенько об этом подумывали, дом же в предместье „рездена
идет уж, так сказать, заодно, об  нем и  говорить не стоит,  -- словом, если
амтману угодно  будет приобрести оба  землевладениЯ, то  можно приступать  к
составлению купчей крепости. € присовокупил вымученную шутку: свет-де клином
не сошелсЯ на Љольхаасенбрюкке и  человек может задатьсЯ целЯми, в сравнении
с которыми обЯзанности отца семейства не так важны, даже  попросту ничтожны;
короче  говорЯ,  его душа готова к  великим  свершениЯм, и возможно,  амтман
вскоре о них услышит.
     “спокоенный  его  словами,   амтман  весело  сказал  ‹исбет,  осыпавшей
поцелуЯми  своего малютку,  что деньги-то он ведь еще  не выкладывает, затем
положил  на стол шлЯпу и трость,  которую держал зажатой между  коленЯми,  и
взЯл  из  рук хозЯина бумагу, чтобы прочитать ее. Љольхаас,  придвинувшись к
нему,  поЯснил,  что эта купчаЯ крепость  составлена впрок и вступит  в силу
лишь  через  четыре недели, в ней  все написано, отсутствуют только  подписи
обеих  сторон и  не проставлены  суммы: продажной цены,  а также  отступных,
которые он, Љольхаас, обЯзан уплатить амтману в случае, если в  течение этих
четырех недель откажетсЯ от  сделки; затем предложил ему назвать свою  цену,
при этом деловито заверив, что он человек сговорчивый и долго торговатьсЯ не
будет. †ена  Љольхааса ходила взад и вперед по  комнате; грудь ее вздымалась
так,  что  косынка, которую  к тому  же  теребил  ребенок, казалось, вот-вот
упадет с  плеч. Љогда амтман  заметил,  что,  конечно,  не  может  судить  о
стоимости дрезденского владениЯ, то Љольхаас, ни слова не говорЯ, пододвинул
ему письма, которыми обменивалсЯ при покупке такового,  и сказал, что  ценит
его в сто золотых гульденов,  хотЯ из писем Явствовало, что ему оно обошлось
едва ли не вдвое дороже. Ђмтман еще раз перечитал купчую и, обнаружив пункт,
позволЯвший  и  ему,  в  свою  очередь,  отступитьсЯ,  сказал  уже  довольно
решительно, что племенные лошади Љольхаасова конского завода ему, собственно
говорЯ,  ни  к чему. Ќо  когда Љольхаас отвечал, что вовсе  не хочет сбывать
своих  лошадей и  намереваетсЯ также  оставить за  собой кое-что  из оружиЯ,
хранЯщегосЯ  у  него в  оружейной палате,  тот заколебалсЯ, долго  молчал  и
наконец  назвал цену, которую  уже  давал  ему  однажды  во  времЯ прогулки,
наполовину  в  шутку,  наполовину  всерьез,  цену  ничтожную  в  сравнении с
подлинной стоимостью имущества.  Љольхаас пододвинул ему  перо и чернила длЯ
подписаниЯ купчей, но так как амтман сам себе не верил, то еще  раз  спросил
Љольхааса, уж не смеетсЯ ли тот над ним. Ќа что барышник, несколько задетый,
отвечал: неужто же он  полагает, что с ним здесь  шутки шутЯт? ’огда амтман,
правда,  с  несколько  недоверчивым выражением на  лице,  взЯл перо  и  стал
писать, но  первым  делом зачеркнул  пункт о выплате  ему отступных в случае
отказа от  сделки;  далее  он взЯл  на себЯ обЯзательство внести сто золотых
гульденов в задаток за  дрезденскую недвижимость, ибо  ни в  коем случае  не
желал  покупать ее  за половинную цену,  и, наконец, предоставлЯл  Љольхаасу
право в  течение  двух месЯцев безвозмездно  отступитьсЯ от  продажи  своего
имущества. Ѓарышник,  растроганный таким  поступком,  от всей души пожал ему
руку.  €  после того,  как  они  пришли к согласию  касательно последнего  и
главнейшего  условиЯ,  а  именно,  что четвертаЯ часть  продажной цены будет
выплачена  наличными, остальнаЯ же сумма через  три  месЯца  перечислена  на
гамбургский  банк, Љольхаас  приказал  принести  вина,  чтобы  отпраздновать
заключенную  сделку. Љогда служанка  внесла  бутылки, он  велел  ей  сказать
тернбальду,  конюху, чтобы тот  седлал рыжего жеребца, -- дела, мол, срочно
призывают  его  в  столицу.  €  еще  он дал понЯть, что вскоре, то  есть  по
возвращении,  чистосердечно расскажет о том, что сейчас еще вынужден держать
про  себЯ. ‡атем, разливаЯ вино, спросил  амтмана, что  слышно  о полЯках  и
турках,  в ту пору воевавших между собой,  и вовлек его в политический спор;
наконец, он поднЯл кубок за успех их общего дела и отпустил гостЯ.
     …два амтман закрыл за собою дверь, ‹исбет пала на колени перед мужем.
     -- …сли ты еще не  изгнал из своего  сердца  менЯ  и  детей,  которых Я
родила тебе, -- вскричала она, -- если  мы еще не навек  отторгнуты от него,
не  знаю уж,  за какие грехи,  то  объЯсни мне,  что означают  эти  страшные
приготовлениЯ?
     -- ‹юбимаЯ моЯ жена, -- отвечал Љольхаас, -- пусть ничто тебЯ сейчас не
тревожит. Њне прислали судебное  решение,  и оно  гласит,  что моЯ жалоба на
юнкера ‚енцелЯ фон ’ронку не более как грЯзнаЯ клЯуза.  Љонечно же, это плод
недоразумениЯ, и Я решил сызнова подать жалобу прЯмо в руки государЯ.
     --  ‡ачем ты  продаешь  свой дом? --  крикнула она,  поднимаЯсь и ломаЯ
руки.
     Ѓарышник, любовно прижав ее к своей груди, отвечал:
     -- ‡атем,  милаЯ моЯ ‹исбет, что Я  не могу  жить  в стране, котораЯ не
защищает  моих  прав.  …сли  топчут тебЯ ногами,  лучше  быть  псом,  нежели
человеком! € Я уверен, что моЯ жена думает так же.
     -- Џочем  ты знаешь, --  в отчаЯнии спросила она,  -- что твои права не
будут  ограждены? Џочем ты  знаешь,  что твое прошение  отшвырнут в сторону,
если ты скромно, как тебе подобает, приблизишьсЯ с ним к  государю, почем ты
знаешь, что тебЯ откажутсЯ выслушать?
     --  —то ж,  -- отвечал Љольхаас, --  если мои опасениЯ безосновательны,
так ведь и дом мой  еще не  продан. ѓосударь справедлив, это Я знаю; если  Я
сумею пробитьсЯ к  нему через тех, кто его окружает, Я, без сомнениЯ, обрету
свои права  и  еще до конца недели радостно возвращусь  домой --  к  тебе, к
старым своим занЯтиЯм. € уж тогда, -- добавил он, целуЯ ‹исбет, --  до конца
жизни буду  с тобой! Ќо Я должен быть готов ко  всему и считаю  желательным,
чтобы  ты, если это возможно,  на  некоторое времЯ удалилась; возьми детей и
поезжай к тетке в верин -- ты ведь давно собиралась ее навестить.
     -- Љак? -- вскричала  ‹исбет. --  Њне ехать в верин?  ‘  детьми  ехать
через границу в верин? -- “жас перехватил ей горло.
     -- ‚от именно, --  сказал Љольхаас, -- и притом немедленно, чтобы Я мог
без помехи предпринЯть шаги, необходимые длЯ моего дела.
     -- Ћ, Я  понимаю тебЯ!  ’ебе  сейчас не  нужно  ничего, кроме  коней  и
оружиЯ; все остальное  пусть забирает кто хочет! -- Ћна зарыдала и бросилась
в кресло.
     -- —то  с  тобой, моЯ дорогаЯ ‹исбет? ѓосподь  благословил менЯ  женой,
детьми  и богатством; неуж-то же сегоднЯ Я вдруг пожелал, чтобы ничего этого
у менЯ не было?
     Ћн подсел к ней, а она, покраснев от слов мужа, упала в его объЯтиЯ.
     -- ‘кажи, -- говорил Љольхаас, откидываЯ кудри с ее чела, -- что же мне
делать? Ќа всем  поставить крест? џвитьсЯ  в  ’ронкенбург, попросить,  чтобы
рыцарь вернул мне коней, вскочить на одного из них и мчатьсЯ домой, к тебе?
     ‹исбет не  отваживалась  сказать:  да!  да! да!  -- она,  рыдаЯ, качала
головой, прижимала его к себе, страстными поцелуЯми осыпала его грудь.
     -- Ќу вот, ‹исбет, -- воскликнул  Љольхаас, -- ты  понЯла,  что если  Я
хочу  продолжать  свой  промысел,  то мои права  должны быть  ограждены; так
предоставь  же мне свободу, необходимую, чтобы постоЯть за  них. --  ‘ этими
словами он поднЯлсЯ и сказал конюху, пришедшему доложить,  что рыжий жеребец
оседлан: -- ‡автра надо будет запрЯчь караковых -- отвезти хозЯйку в верин.
     ‚друг ‹исбет  объЯвила,  что  ей  в голову  пришла отличнаЯ мысль.  Ћна
встала,  вытерла  слезы и  спросила мужа,  усевшегосЯ было за  конторку,  не
позволит  ли он ей  поехать  вместо  него в  Ѓерлин, дабы  вручить  прошение
государю.
     Љольхаас, по  многим причинам  растроганный предложением ‹исбет, усадил
ее к себе на колени и стал говорить:
     -- „орогаЯ  моЯ жена,  увы, это  невозможно. ѓосударЯ  окружает плотнаЯ
стена придворных, и немало трудностей придетсЯ преодолеть тому, кто вздумает
к нему приблизитьсЯ.
     ‹исбет возразила, что женщине дойти до государЯ проще, чем мужчине.
     -- „ай мне прошение, -- повторила она, -- и если тебе одно только нужно
-- знать, что бумага у него в руках, клЯнусь, он ее получит!
     Љольхаас, не раз  имевший  случай убедитьсЯ в ее отваге и уме, спросил,
как  же она думает это устроить. ‹исбет, стыдливо потупившись, отвечала, что
кастелЯн  курфюрстова двора, в свое  времЯ  служивший  в верине, сваталсЯ к
ней, и хотЯ он теперь  человек женатый и отец многочисленного  семейства, но
ее еще не вовсе позабыл, одним словом, она уж сумеет извлечь пользу из этого
обстоЯтельства  и  рЯда  других,  о  которых  сейчас,  право,  нет   времени
распространЯтьсЯ. Љольхаас с большой радостью поцеловал жену и согласилсЯ на
ее  предложение,  объЯвив,  что ей  достаточно  будет  остановитьсЯ  у  жены
кастелЯна,  чтобы обеспечить себе доступ во  дворец, отдал  прошение,  велел
закладывать караковых,  поудобнее усадил ее в карете и приказал тернбальду,
верному своему конюху, сопровождать хозЯйку.
     Њного  безуспешных шагов предпринЯл  Љольхаас в своем злополучном деле,
но несчастнейшим из них оказалась эта поездка. €бо  уже через несколько дней
тернбальд вернулсЯ домой, медленно ведЯ под уздцы лошадей, тЯнувших экипаж,
в котором с проломленной грудью  лежала его хозЯйка.  Љольхаас,  бледный как
полотно,  ринулсЯ  к  ней, но  толком  так  и не узнал, из-за чего произошло
несчастье.  ЉастелЯна  не  оказалось   дома,  рассказывал  конюх;  они  были
вынуждены  остановитьсЯ  на  постоЯлом  дворе,  неподалеку  от  дворца.   Ќа
следующее утро ‹исбет ушла,  приказав  тернбальду оставатьсЯ при лошадЯх, и
вернулась лишь  к вечеру  уже  в этом плачевном  состоЯнии. Џохоже, что  она
слишком  дерзко пробивалась  к  особе государЯ  и один из не в меру  ретивых
стражников ударил ее в  грудь  древком своей пики.  ’ак,  во  всЯком случае,
говорили люди, вечером принесшие ее  в беспамЯтстве на  постоЯлый двор; сама
она почти не могла говорить, ибо кровь текла у нее изо рта. Џрошение  из рук
‹исбет  спустЯ некоторое времЯ  взЯл  какой-то  рыцарь,  сказал тернбальд и
добавил, что хотел тотчас  же скакать домой с прискорбной вестью, но ‹исбет,
вопреки настоЯниЯм  призванного к ней хирурга, потребовала, чтобы ее отвезли
к  мужу в  Љольхаасенбрюкке,  ни  о чем  заранее его не  оповещаЯ.  Љольхаас
перенес ее,  вконец  изнемогшую от дороги,  на постель, и ‹исбет, мучительно
ловЯ ртом  воздух,  прожила еще несколько дней. Џопытки вернуть ей сознание,
чтобы  узнать от нее, как случилось это несчастье, ни к чему не привели; она
лежала недвижимаЯ, с остановившимсЯ и уже отсутствующим взором. ’олько перед
самой  смертью  сознание  вернулось  к  ней.  Љогда  у ее постели  уже стоЯл
свЯщенник  лютеранской  веры  (к  этой  только  что  возникшей  религии  она
примкнула по  примеру мужа)  и громким прочувствованно-торжественным голосом
читал из Ѓиблии, она устремила на свЯщенника затуманенный взор, взЯла у него
из  рук книгу,  словно не  хотела  слушать, и долго-долго ее листала, что-то
ища, затем  пальцем  показала Љольхаасу,  сидевшему  у ее  изголовьЯ,  стих:
"Џрости врагам твоим; делай добро и тем, что ненавидЯт  тебЯ". Џроникновенно
посмотрела на него и скончалась.
     "Џусть ѓосподь никогда не простит менЯ,  как Я  никогда не прощу юнкера
’ронку", -- подумал Љольхаас, поцеловал ее -- слезы безудержно лились по его
лицу, -- закрыл ей глаза и вышел из горницы.
     Ћн  взЯл  те сто  золотых  гульденов,  которые амтман заплатил  ему  за
дрезденские  конюшни,  и  заказал похороны,  подобающие скорее  владетельной
кнЯгине, чем бедной ‹исбет:  дубовый  гроб, щедро обитый металлом,  шелковые
подушки с золотыми и серебрЯными кистЯми  и могила глубиной в восемь локтей,
выложеннаЯ булыжниками, скрепленными известью. ‘ам он стоЯл возле Ямы, держа
на руках своего  меньшенького,  и  наблюдал за могильщиками.  ‚ день похорон
тело ‹исбет в белоснежных одеждах было положено в зале, обитом по приказанию
Љольхааса  черным  сукном.   …два  свЯщенник  договорил   свое  растроганное
напутствие,  как  Љольхаасу  принесли ответ на прошение, поданное  покойной.
Ћтвет гласил:  ему надлежит  забрать  лошадей из  ’ронкенбурга и под угрозой
тюремного заключениЯ больше по этому делу жалоб не подавать. Љольхаас  сунул
письмо в карман  и велел нести гроб на катафалк.  Љогда могила была засыпана
землей и увенчана  крестом, когда разошлись гости, съехавшиесЯ  на похороны,
он еще раз упал на колени перед  ее навеки опустелым ложем и затем приступил
к делу возмездиЯ.
     Љольхаас сел за свою конторку  и  в силу права,  дарованного  ему самой
природой,   написал  приговор,  обЯзывающий  юнкера  ‚енцелЯ  фон  ’ронку  в
трехдневный срок, считаЯ с проставленной даты, привести  вороных, отнЯтых им
у  барышника   Љольхааса  и  заморенных  на   полевых  работах,  в   конюшни
Љольхаасенбрюкке и самолично  откармливать, покуда они не приобретут прежней
стати. ќту бумагу  он  отослал  с верховым,  приказав ему  тотчас  же  после
вручениЯ  скакать обратно, в Љольхаасенбркжке.  Љогда  три днЯ  истекли, а о
лошадЯх  не было ни слуху ни духу, он позвал •ерзе и открыл ему свой замысел
-- принудить юнкера откармливать вороных в  его,  Љольхааса, конюшнЯх, потом
задал ему два вопроса: согласен ли •ерзе ехать  вместе с ним в ’ронкенбург и
увезти оттуда юнкера; и еще: если увезенный  юнкер  будет  лениво работать в
здешних  конюшнЯх, согласен ли он поощрЯть его кнутом. € так как •ерзе, едва
до  него  дошел  смысл  этих  слов,  крикнул:  "„а хоть  сейчас, хозЯин!" --
подбросил в воздух шапку и радостным  голосом сказал, что велит сплести себе
ременную плетку о десЯти узлах, -- тут-то уж юнкер научитсЯ коней скребницей
чистить, -- то  Љольхаас продал дом,  усадил  детей  в карету и отправил  их
через границу в верин, а когда спустилась ночь, кликнул своих конюхов, семь
человек, преданных ему душой и  телом, роздал им  оружие, коней и поскакал в
’ронкенбург.
     “же на третью ночь с  кучкой  своих людей  Љольхаас  ворвалсЯ  в замок,
копытами коней растоптав сборщика пошлин и привратника, мирно беседовавших у
ворот.  Џокуда с  треском разваливались  надворные  постройки,  которые  они
закидали   горЯщими   головнЯми,  •ерзе  взбежал  по  винтовой   лестнице  в
канцелЯрию,  где управитель  с  кастелЯном,  полуодетые,  играли  в карты, и
заколол, зарубил  их;  сам же Љольхаас  кинулсЯ в замок  к  юнкеру  ‚енцелю.
"Ђнгел  мщениЯ  слетает  с  небес",--  возгласил  юнкер  под  громкий  хохот
собравшихсЯ в замке приЯтелей, ибо  как раз читал им вердикт, переданный ему
посланцем барышника, и  не сразу расслышал  голос  последнего  во  дворе, но
вдруг, покрывшись смертной бледностью, крикнул  гостЯм: "‘пасайтесь,  друзьЯ
мои!"  -- и  бросилсЯ  вон из зала. Љольхаас у самых  дверей  преградил путь
попавшемусЯ ему навстречу юнкеру ѓансу фон  ’ронке,  швырнул его в угол, так
что  мозг брызнул на  каменный  пол,  и  спросил,  в  то  времЯ  как  конюхи
расправлЯлись  с другими рыцарЯми, схватившимисЯ было за  оружие, где  юнкер
‚енцель  фон ’ронка. ЋбеспамЯтевшие люди ничего не могли ему ответить; тогда
он ударом ноги распахнул двери  покоев, ведущих в  боковые пристройки замка,
обежал  все  обширное  строение,  но никого не  нашел и,  изрыгаЯ проклЯтиЯ,
стремглав бросилсЯ во двор, чтобы поставить  стражу  у всех выходов. Њеж тем
огонь с дворовых строений перекинулсЯ на замок, дым валил из окон, вздымаЯсь
к  небу, и в  то  времЯ как тернбальд с тремЯ расторопными конюхами хватали
что  ни попадЯ  и  бросали  прЯмо  под  ноги  своим лошадЯм, •ерзе  из  окон
канцелЯрии с ликующим хохотом выбрасывал трупы управителЯ, кастелЯна, их чад
и домочадцев.
     Љольхаасу, сбегавшему по лестнице, бросилась в ноги скрюченнаЯ подагрой
старуха,  домоправительница  юнкера; остановившись,  он  спросил, где  юнкер
‚енцель фон ’ронка, и так  как она  дрожащим, чуть слышным голосом ответила:
ей кажетсЯ, что юнкер укрылсЯ в часовне, то он кликнул двоих своих конюхов с
факелами  и,  не имеЯ ключей,  велел взломать дверь  ломом  и  топорами. Ћни
обыскали всю часовню, опрокидываЯ алтари и скамьи, но юнкера, к вЯщей Ярости
Љольхааса, так и не обнаружили. Ќе успел Љольхаас выйти из часовни, как мимо
него опрометью пробежал парень из тронкенбургской челЯди к большой  каменной
конюшне, на которую вот-вот могло переброситьсЯ  пламЯ, чтобы вывести ратных
коней  своего господина. ‚ это самое мгновение Љольхаас  заметил обоих своих
вороных в сарайчике, крытом соломой, и  спросил,  почему он  их не  спасает.
"Џотому что сарай уже в огне", -- отвечал парень, поворачиваЯ ключ. Љольхаас
с силой вырвал  ключ из замка, швырнул его через стену и своим кинжалом стал
плашмЯ колотить парнЯ по спине, загонЯЯ в  пылающий сарай; так, под  громкий
хохот окружающих, он заставил его спасти вороных. Ћднако, когда тот вышел из
сараЯ, который мгновение спустЯ обрушилсЯ, ведЯ под уздцы лошадей, Љольхааса
уже не  было поблизости. Џарень побежал  на замковую  площадь, где орудовали
люди Љольхааса, и спросил их главарЯ, не удостоившего его даже взглЯдом, что
делать с вороными. ’от обернулсЯ и топнул ногой, словно желаЯ раздавить его,
ни слова  не  говорЯ,  вскочил на  своего каракового жеребца и под  воротами
замка стал  молча дожидатьсЯ наступлениЯ  днЯ. Љогда  забрезжило утро, огонь
оставил от замка лишь каменные стены и никого в нем не было, кроме Љольхааса
и семерых его конюхов. Љольхаас слез с конЯ и при Ярком свете солнца еще раз
обшарил все углы и закоулки; с тЯжелым сердцем убедившись, что  нападение на
замок не достигло  цели, он послал •ерзе  и  еще  двоих  разведать,  в каком
направлении скрылсЯ юнкер. ‚  первую  очередь  он  подумал о богатой обители
ќрлабрунн  на  берегу Њульде, где  настоЯтельницей была  ЂнтониЯ фон ’ронка,
известнаЯ  всей  округе  как  женщина  благочестивой  и  свЯтой  жизни,  ибо
несчастный Љольхаас был  почти уверен,  что юнкер, гол  как сокол, укрылсЯ в
этой обители, тем паче что настоЯтельница приходилась ему родной теткой и  в
раннем детстве была его воспитательницей. “чтЯ все это, он поднЯлсЯ на башню
канцелЯрии, в которой еще  сохранилась одна комната,  пригоднаЯ длЯ жильЯ, и
сочинил  так называемый  "Љольхаасов мандат": в нем он призывал всех жителей
не давать убежища юнкеру фон ’ронке, с  которым он ведет справедливую войну,
вернее,  вменЯл в обЯзанность  каждому, включаЯ родственников  и  друзей фон
’ронки, под  страхом смертной казни и  сожжениЯ всего имущества, движимого и
недвижимого, выдать ему его заклЯтого врага. ќтот мандат он распространил по
округе через  проезжих и вовсе незнакомых людей; более  того,  дал список  с
него ‚альдману, своему конюху, строго наказав вручить бумагу госпоже Ђнтонии
в  ќрлабрунне. ‡асим он переговорил с теми тронкенбургскими челЯдинцами, что
были  недовольны своим  господином  и  хотели  перейти  к  нему  на  службу,
раззадорил  их  надеждой  на  богатую  добычу,   вооружил  на  манер  пехоты
арбалетами  и кинжалами, научил  ездить вторым  на  седле с его  всадниками,
превратил в деньги добычу, награбленную  шайкой, и разделил  ее между  ними;
только сделав все  это, он несколько часов передохнул от горестных своих дел
под воротами замка.
     Љ полудню  вернулсЯ •ерзе  и подтвердил то,  что говорило Љольхаасу его
сердце,  всегда  исполненное  наихудших  предчувствий:  юнкер  действительно
находилсЯ  в ќрлабруннской обители  у  своей  тетки,  старой  настоЯтельницы
Ђнтонии. ‚идимо, он выбралсЯ через дверцу  в задней  стене замка, выходившую
на наружную крытую лестницу, котораЯ спускалась к ќльбе. ‚о  всЯком  случае,
рассказывал  •ерзе,  в  прибрежную  деревню,  к  вЯщему  удивлению  жителей,
собравшихсЯ  поглазеть  на  пожар в ’ронкенбурге, он прибыл около полуночи в
челне  без рулЯ и без  весел  и  затем,  уже  на  деревенской подводе, уехал
дальше, в ќрлабрунн. Џри этом известии Љольхаас облегченно вздохнул.
     --  ‹ошади уже  накормлены? --  спросил  он,  и, получив утвердительный
ответ, крикнул: -- Џо конЯм!
     —ерез  три  часа  он  со своими  людьми  уже  был  у  ворот  обители  в
ќрлабрунне. Џод дальние раскаты грома,  с факелами, зажженными уже на месте,
ворвалсЯ Љольхаас со своей шайкой в  монастырский двор. ‚альдман, его конюх,
поспешивший  ему  навстречу,  объЯвил,  что  мандат  был  им  вручен;  в это
мгновение Љольхаас  заметил  настоЯтельницу, взволнованно  разговаривавшую с
монастырским кастелЯном  на ступеньках  портала. ‚  то  времЯ  как кастелЯн,
низкорослый, седой как лунь старикашка, торопливо надевал  на себЯ  кирасу и
кричал слугам, его обступившим, чтобы они ударили  в набат, настоЯтельница с
серебрЯным  распЯтием в руках, бледнаЯ как  полотно, спустилась с лестницы и
вместе со всеми своими монахинЯми пала  ниц перед Љольхаасовым конем. Џокуда
•ерзе и  тернбальд  свЯзывали кастелЯна,  у которого и меча-то при  себе не
было,  и проводили своего пленника  между  конЯми, Љольхаас спросил ее,  где
юнкер фон ’ронка. € так как она, отвЯзываЯ от  поЯса  большую свЯзку ключей,
отвечала:  "‚ ‚иттенберге, Љольхаас,  достойный муж" --  и дрожащим  голосом
присовокупила: "ЏобойсЯ Ѓога и  не  твори  неправого дела!"  -- то Љольхаас,
вновь низринутый в  ад неосуществленной  мести, уже собралсЯ крикнуть  своим
парнЯм:  "Џоджигайте!"  -- как  вдруг  неистовый удар  грома  потрЯс  землю.
Џовернув своего конЯ, Љольхаас спросил  настоЯтельницу,  получила ли она его
мандат. ‘лабым, едва слышным голосом она ответила:
     -- Џолучила, только что.
     -- Љогда?
     -- —ерез два часа, Ѓог тому свидетель, после отъезда моего племЯнника.
     ‚альдман,  конюх,  на  которого   Љольхаас  бросил   сумрачный  взглЯд,
запинаЯсь подтвердил ее слова: вода в Њульде так поднЯлась от  дождЯ, что он
долго  не мог  переправитьсЯ  и  лишь  несколько  минут  назад  прискакал  в
монастырь. Љольхаас взЯл себЯ в руки,  а внезапный ливень, загасивший факелы
и  громко застучавший по мощеному  двору, утишил боль  в его  исстрадавшемсЯ
сердце. Ћн взмахнул шлЯпой  перед настоЯтельницей,  поворотил  своего  конЯ,
пришпорил  его  и  со словами:  "‡а мной, братьЯ!  ћнкер  в  ‚иттенберге!"--
ускакал из обители.
     Љогда спустилась  ночь,  им  пришлось  завернуть  на постоЯлый  двор  и
отдыхать там целые сутки, так  как лошади очень устали.  Љольхаас, уразумев,
что с войском в десЯть  человек (а именно  столько приверженцев было  у него
теперь) не  сможет  выстоЯть  против такого города, как  ‚иттенберг, сочинил
второй мандат, в котором, после краткого изложениЯ того, что сделали с ним в
‘аксонии, сулил "каждому доброму христианину", как он выражалсЯ,  "приличный
денежный задаток и  прочие  воинские преимущества",  буде он присоединитсЯ к
нему   "в  борьбе   против   юнкера  фон  ’ронки,   заклЯтого  врага   всего
христианства".
     ‚  следующем  мандате, написанном  почти  тотчас  же, он  именовал себЯ
"человеком, неподвластным государственной,  сиречь земной, власти и покорным
лишь ѓосподу  Ѓогу",  -- болезненно-уродливое самоупоение,  -- тем не  менее
звон  его  денег и виды на  добычу  привлекали к нему чернь,  оставшуюсЯ без
куска хлеба после заключениЯ  мира с Џольшей,  да так привлекали, что в  его
шайке было  уже тридцать  душ, когда  он снова отошел на правый берег ќльбы,
готовЯсь  сжечь  ‚иттенберг.   ‘   конЯми   и  людьми  укрылсЯ  Љольхаас   в
полуразрушенном  кирпичном  сарае,  среди густого леса,  в  те  времена  еще
окружавшего этот  город. Љольхаас  там  простоЯл  довольно долго, прежде чем
тернбальд,  которого  он  переодетым  посылал  в  город со  своим мандатом,
сообщил,  что мандат горожанам уже известен; и вот вечером под самую ’роицу,
когда  город  погрузилсЯ  в сон,  он ворвалсЯ туда со  своей шайкой и поджег
‚иттенберг  одновременно  с  разных  сторон.  Џокуда  его  парни  грабили  в
предместье,  сам  он  прибил на косЯк  церковной двери  лист бумаги, на коем
стоЯло: он, Љольхаас, поджег город, но, если ему  не выдадут  юнкера, сожжет
его  дотла,  так  что -- это  было  его выражение  --  "никому  не  придетсЯ
заглЯдывать через стену, чтобы этот город увидеть".
     ‚ ужас повергла жителей неслыханнаЯ наглость Љольхааса; к счастью, ночь
была  по-летнему  безветренной,  и  огонь успел  пожрать всего  девЯтнадцать
зданий, -- правда, среди них и церковь. Ќа рассвете, когда горожанам удалось
немного  сбить пламЯ, старик ландфохт Ћтто  фон ѓоргас уже  выслал  отрЯд  в
пЯтьдесЯт человек длЯ  поимки  зарвавшегосЯ злодеЯ. Ћднако начальник отрЯда,
некий  капитан  ѓерстенберг,  действовал  так  неумело,  что  не  только  не
уничтожил шайку Љольхааса, но посодействовал воинской славе последнего; этот
воЯка  разделил отрЯд  на мелкие группы, полагаЯ, что так  ему  будет  легче
окружить и  подавить противника.  Љольхаас же, рассредоточивший своих людей,
ударил  по нему сразу  в нескольких точках и так  его  разбил,  что к вечеру
следующего днЯ  от  отрЯда, на  который  возлагала  надежды  всЯ  страна, не
осталось  ни единого человека. Љольхаас,  в  этом бою потерЯвший  нескольких
людей,  на  рассвете  вновь  поджег  город,  причем  его  злодейские  умыслы
выполнЯлись  так точно, что  в огне снова погибло множество домов, не говорЯ
уже о пригородных амбарах, сплошь превратившихсЯ  в  прах и пепел. ’огда  он
прибил свой мандат на углу ратуши, приписав к нему несколько слов касательно
участи посланного ландфохтом и уничтоженного им, Љольхаасом, отрЯда капитана
фон  ѓерстенберга.  ‚збешенный  его  упорством, ландфохт  сам  с несколькими
рыцарЯми  встал  во  главе  ста пЯтидесЯти  всадников.  Љ юнкеру фон ’ронке,
обратившемусЯ к  нему с  письменной просьбой, он приставил охрану, ибо народ
жаждал его изгнаниЯ  из  города  и  готов  был прибегнуть  к  насильственным
действиЯм. ђасставив  на случай нападениЯ сторожевые посты во всех окрестных
деревнЯх, а также на городской стене, он сам в день свЯтого  ѓервазиЯ выехал
на бой с драконом, опустошавшим страну. Љольхаас был достаточно  умен, чтобы
уклонитьсЯ  от  встречи  с его  войском;  хитроумными  маршами  он  заставил
ландфохта отойти на пЯть миль от города и к тому же поверить, будто теснимаЯ
превосходЯщими  силами шайка  спасаетсЯ бегством за бранденбургскую границу.
Ќа  третью ночь  Љольхаас внезапно  повернул, стремительным  броском  достиг
‚иттенберга  и  в третий  раз зажег  его.  Ћсуществил  это злодейство •ерзе,
переодетым прокравшийсЯ  в  город.  € пламЯ  из-за  сильного северного ветра
оказалось настолько пагубным, что менее  чем за три  часа пожрало  сорок два
дома, две церкви, несколько школ  и монастырей и даже  канцелЯрию ландфохта.
‹андфохт,  уверенный,  что  его  противник  ушел   в  Ѓранденбург,  узнав  о
случившемсЯ, стремительным  маршем воротилсЯ в город,  уже объЯтый  мЯтежом.
’ысЯчи жителей лагерем расположились у дома юнкера фон ’ронки, загороженного
грудами наваленных  столбов и  балок, и с неистовыми  криками требовали  его
удалениЯ из города. „вое бургомистров, €енкенс и Ћтто, в одежде, присвоенной
их званию, во главе всего магистрата тщетно толковали народу о необходимости
дождатьсЯ  гонца,  посланного  к  президенту  государственной  канцелЯрии  с
запросом касательно препровождениЯ в „резден юнкера фон  ’ронки,  куда тот и
сам,  по  многим  причинам,  желал  отбыть. ЋбезумевшаЯ  толпа,  вооруженнаЯ
дрекольем, их не слушала и, поносЯ упорствующий магистрат, уже подготовилась
взЯть штурмом  и  сровнЯть  с землею дом,  в котором отсиживалсЯ  юнкер  фон
’ронка,  когда  в  город  прискакал  ландфохт  Ћтто  фон  ѓоргас  со  своими
всадниками. ќтому достойному господину, привыкшему  одним своим присутствием
внушать народу  благоговение  и  покорство, удалось,  как  бы  в  отплату за
неудачный поход,  изловить у самых городских стен троих Љольхаасовых парней,
отбившихсЯ  от шайки.  Џокуда  их  на  глазах  у  народа заковывали в  цепи,
ландфохт  в  краткой  и умной  речи заверил,  что в  скором времени, как ему
думаетсЯ,  будет  схвачен  и  закован  главный поджигатель;  на след его уже
напали.  ќти  успокоительные  слова  разрЯдили страх  толпы  и заставили  ее
отчасти примиритьсЯ с тем, что юнкер пробудет в городе  до возвращениЯ гонца
из „рездена.
     ‹андфохт   спешилсЯ  и   приказал  убрать  заграждениЯ;  сопровождаемый
несколькими рыцарЯми, он вошел в дом, где юнкер фон ’ронка то и дело падал в
обморок, несмотрЯ  на  хлопоты  двух врачей, пытавшихсЯ эссенциЯми и другими
возбуждающими средствами  вернуть  его к  жизни.  ѓосподин Ћтто  фон  ѓоргас
понЯл, что  сейчас  не времЯ говорить с юнкером  о его поведении, возымевшем
столь печальные последствиЯ. Њолчаливо смерив его презрительным взглЯдом, он
отрывисто  приказал  ему  одеватьсЯ  и  следовать за  ними  --  длЯ  его  же
сохранности  -- в рыцарский тюремный замок.  Ќа юнкера надели камзол и шлем,
но ему все еще не хватало воздуха, и когда он, грудь нараспашку, опираЯсь на
руки ландфохта и его  зЯтЯ графа фон ѓершау, вышел из дому, улица огласилась
богохульными проклЯтиЯми.
     Ќарод, с  трудом сдерживаемый ландскнехтами,  обзывал его  кровопийцей,
окаЯнным мучителем, проклЯтием ‚иттенберга, чумой  ‘аксонии.  Џечален был их
путь по  лежащему  в  развалинах городу; юнкер даже  не  замечал,  что  шлем
несколько раз  слетал  у  него  с головы  и один из рыцарей, шедший  позади,
подымал его и вновь нахлобучивал; наконец они пришли к  тюрьме, и он скрылсЯ
в башне, охранЯемой усиленным караулом.
     ‚озвращение  гонца  с  резолюцией  курфюрста  повергло  город  в  новую
тревогу;  ибо правительство, ссылаЯсь  на только что поступившее настойчивое
ходатайство дрезденского бюргерства, слышать не хотело о прибытии фон ’ронки
в  столицу,  прежде  чем не  будет  пойман  злодей;  более того,  вменЯло  в
обЯзанность ландфохту защищать юнкера, где  бы  он ни находилсЯ (а где-то он
все  же должен находитьсЯ),  силами  своего  воинского  отрЯда.  ‡асим,  длЯ
успокоениЯ славного города ‚иттенберга,  сообщалось, что войско численностью
в пЯтьсот человек под началом принца  ”ридриха Њейссенского  выступило, дабы
впредь защищать его от злодеЯ.
     ‹андфохт  живо  смекнул, что  такого  рода резолюциЯ отнюдь не успокоит
народ, ибо победы, одержанные конноторговцем в окрестностЯх  города, вызвали
к жизни преувеличенные и  пренеприЯтные слухи о  его возросшей мощи.  ‚ойна,
которую он со своими рЯжеными парнЯми вел во мраке ночи -- соломой, смолой и
серой,  война  неслыханнаЯ и беспримернаЯ,  не отступила бы и перед  большим
войском, нежели приближающийсЯ  отрЯд  принца  Њейссенского. Ќе долго думаЯ,
ландфохт  решил  скрыть  врученную ему  резолюцию  и  приказал  развесить на
городских углах только списки с посланиЯ принца Њейссенского, возвещавшего о
его скором прибытии. Ќа рассвете из двора рыцарского тюремного замка выехала
на ‹ейпцигскую  дорогу  занавешеннаЯ  карета, которую  сопровождали  четверо
вооруженных  до зубов  рейтаров,  каким-то образом пустивших  слух,  что она
направлЯетсЯ  в   Џлейссенбург;  а  так   как  к  этому  времени  народ  уже
поуспокоилсЯ насчет юнкера, из-за коего в городе лилась кровь и пылал огонь,
то ландфохт  с  тремЯ  сотнЯми воинов решилсЯ  идти  на соединение с отрЯдом
принца ”ридриха Њейссенского.
     Њежду  тем  шайка  Љольхааса,  волею  судеб  занЯвшего  столь  странное
положение, насчитывала уже  сто девЯть человек и  после  нападениЯ на  склад
оружиЯ в  €ессене  была вооружена  как нельзЯ  лучше.  €звещенный о  двойной
грозе, на него  надвигавшейсЯ, Љольхаас принЯл решение не дать ей  над собой
разразитьсЯ,  а  со скоростью вихрЯ лететь ей навстречу, уже следующей ночью
под Њюльбергом он напал на отрЯд принца Њейссенского: однако в  этом бою его
постигло великое горе: первыми же выстрелами был убит •ерзе, сражавшийсЯ бок
о  бок со своим господином; но потрЯсенный потерей  Љольхаас  в  трехчасовой
битве так разгромил принца, что тот не сумел собрать своих солдат, а поутру,
из-за собственных  тЯжких ранений  и полного  развала отрЯда,  был  вынужден
отступить  к  „рездену.  “поенный этой  победой,  Љольхаас  повернул,  чтобы
двинутьсЯ  навстречу  войскам ландфохта,  и,  покуда тому еще ничего не было
известно, среди  бела днЯ напал на него под деревней „амеров; несЯ громадные
потери,  он  с не  меньшим успехом билсЯ  с  ним  до  глубокой ночи и утром,
разумеетсЯ, снова  атаковал  бы ландфохта на кладбище в  „амерове,  куда тот
укрылсЯ с  остатками своего  войска,  если бы лазутчик  не донес ландфохту о
поражении  принца  под  Њюльбергом  и  тот  не  счел  за  благо  вернутьсЯ в
‚иттенберг.  —ерез пЯть  дней после  того, как  были обращены в  бегство оба
отрЯда,  Љольхаас  был  уже  под ‹ейпцигом  и зажег город  с трех  сторон. ‚
мандате, выпущенном  в этой  свЯзи, он именовал  себЯ  наместником архангела
Њихаила, сошедшего с небес, чтобы огнем и мечом покарать весь мир, погрЯзший
в  пороках и коварстве,  всех, кто встанет на сторону юнкера. €з ‹ютценского
замка, в котором он засел, взЯв его нахрапом, он  призывал народ примкнуть к
нему  во имЯ устроениЯ лучшего миропорЯдка.  Џод этим  последним мандатом  с
кощунственным  вызовом  стоЯло:  "„ано  в замке  ‹ютцен,  резиденции  нашего
временного всемирного правительства".
     Ќа счастье  лейпцигских жителей,  всю  ночь  шел  проливной  дождь,  не
позволивший  огню распространитьсЯ, к тому  же и  пожарные  работали умело и
быстро,  так  что  выгорело  всего  лишь  несколько  мелочных   лавок  возле
Џлейссенбурга. € все-таки город был  объЯт несказанным ужасом, ибо осадивший
его  злодей пребывал в ложной  уверенности, что в его стенах находитсЯ юнкер
фон  ’ронка. ’ут  в город возвратилсЯ отрЯд  из ста  восемнадцати  рейтаров,
высланный против Љольхааса и разбитый им. Њагистрату, не желавшему рисковать
богатствами города, осталось только  запереть ворота  и  заставить  бюргеров
денно  и нощно нести караул за  городскими стенами. Ќапрасно  развешивали по
окрестным  деревнЯм  декларации  магистрата, заверЯющие,  что юнкера  нет  в
городе; Љольхаас в сходных листках  утверждал, что юнкер в ‹ейпциге, но даже
если его и нет в  этих стенах, он  все равно будет действовать, как будто он
там,  покуда ему  не  назовут  места  его пребываниЯ. Љурфюрст,  оповещенный
гонцом о  бедственном  положении города ‹ейпцига, дал знать,  что длЯ поимки
Љольхааса  собирает  войско  в  две  тысЯчи  человек  и сам  берет  на  себЯ
командование таковым, господину же Ћтто фон ѓоргасу объЯвил строгий  выговор
за  недопустимую, хотЯ и  хитроумную  выдумку, с  помощью которой тот  выжил
злодеЯ из окрестностей ‚иттенберга.
     Ќевозможно описать  смЯтение,  охватившее  ‘аксонию, и прежде  всего ее
столицу,  когда там стало  известно,  что в деревнЯх под ‹ейпцигом поЯвились
неизвестно  кем развешанные  обращениЯ  к  Љольхаасу следующего  содержаниЯ:
"ћнкер ‚енцель  находитсЯ  в  „рездене  у своих двоюродных  братьев  •инца и
Љунца".
     ‚виду  всех  этих обстоЯтельств доктор  Њартин  ‹ютер, опираЯсь на свое
незыблемое  положение  в  свете,  решил  силою умиротворЯющих  слов  вернуть
Љольхааса  на путь  добропорЯдочности  и, уповаЯ на честное начало  в сердце
злодеЯ и поджигателЯ, обратилсЯ к  нему со следующим воззванием, развешанным
по всем городам и весЯм курфюршества:

     "Љольхаас,  ты,  возомнивший,   что  тебе  вручен   меч  правосудиЯ   и
справедливости! Ќа  что  посЯгнул  ты, наглец,  ослепленный  безумием  своих
страстей, ты, с головы до пЯт погрЯзший  в  несправедливости  и злодействах?
‹ишь потому, что государь,  подданным  коего ты  ЯвлЯешьсЯ, не признал твоей
правоты  в тЯжбе из-за грошового  добра, ты восстал, нечестивец,  с  огнем и
мечом  и, как  волк  пустыни,  вламываешьсЯ в мирную  паству, коей он служит
оплотом. ’ы, который своим  измышлением,  полным  лжи и  коварства,  ввел  в
соблазн людей,  не думаешь ли ты,  грешник,  надуть ѓоспода Ѓога в день, что
своим  сиЯнием  осветит  все  закоулки  сердец человеческих?  Љак смеешь  ты
говорить,  что твое право попрано,  ты, чье лютое сердце  свербит презреннаЯ
жажда мести, ты, после первых же незадач отказавшийсЯ от усилий вернуть себе
это  право? ‚ыходит,  что  судейские чины и  служители,  утаившие письмо, им
врученное, или задержавшие определение, каковое им надлежало препроводить, и
суть  твое  правительство?  Ђ  Я должен  сказать тебе,  богопротивник:  твое
правительство  знать не знает о твоем деле  -- да что Я говорю! -- государь,
на  коего ты  ополчилсЯ,  и  об  имени  твоем понЯтиЯ не  имеет. €  если  ты
когда-нибудь предстанешь перед  судом ‚севышнего,  вообразив, что  приносишь
жалобу  на  своего  государЯ, тот  с чистой совестью  сможет  сказать: этого
человека, ѓосподи,  Я  ничем  не  обидел,  ибо душа  моЯ  не  ведала  о  его
существовании. ‡най же, меч в твоих руках -- это меч разбоЯ и  убийства, сам
же ты мЯтежник, а не ѓосподень воин, и участь твоЯ в этом мире  -- колесо  и
виселица,  а  на  том  свете  --  вечные  муки,  сужденные  всем  злодеЯм  и
безбожникам.

     Њартин ‹ютер ‚итгенберг и т. д.".

     Љольхаас, ни в грош не ставЯ  развешанное по  деревнЯм  сообщение,  что
юнкер-де находитсЯ в  „рездене, ибо  оно никем не было подписано, тем  более
магистратом,  как он того требовал, уже вынашивал в своем истерзанном сердце
новый  план сожжениЯ  ‹ейпцига, когда тернбальд  и ‚альдман,  к величайшему
своему  смущению, увидели под воротами замка кем-то прибитое  ночью ‹ютерово
воззвание. Ќесколько дней они тщетно надеЯлись, что Љольхаас, к которому они
боЯлись с этим подступитьсЯ, сам его  увидит. Њрачный, погруженный  в  себЯ,
он, правда, выходил  вечером из своих покоев, но  лишь затем,  чтобы  отдать
краткие приказаниЯ, и ничего не замечал. Ћднажды утром, когда Љольхаас отдал
приказ  вздернуть двоих  парней из своей  шайки, вопреки  его воле грабивших
народ, они  все  же  осмелились  обратить  его внимание на  этот листок.  Ћн
возвращалсЯ с места казни, и народ робко  расступалсЯ  перед пышным шествием
-- по-другому он не поЯвлЯлсЯ со времени своего последнего мандата, -- перед
ним  несли огромный "меч справедливости" на алой кожаной подушке, украшенной
золотыми  кистЯми, за ним  следовали двенадцать человек с горЯщими факелами.
’ут  оба его  конюха с  мечами под  мышкой,  что должно  было  удивить  его,
обогнули  столб с прибитым  на  нем  воззванием. Љольхаас,  заложив  руки за
спину,  углубленный в свои мысли, вошел в ворота, поднЯл взор и обомлел, оба
парнЯ почтительно попЯтились, он  же,  скользнув по ним рассеЯнным взглЯдом,
сделал несколько быстрых  шагов и оказалсЯ подле столба.  Ќо кто опишет, что
творилось  в  его  душе,   когда  он  прочитал  листок,  обличающий   его  в
несправедливости, листок, на котором стоЯло самое дорогое, самое  почитаемое
имЯ из всех,  которые он  знал,  --  имЯ  Њартина ‹ютера. ‹ицо его сделалось
багровым, обнажив голову,  он вновь перечитал  написанное, дважды, от начала
до конца; затем обернулсЯ и, ни  на  кого  не глЯдЯ, смешалсЯ с толпой своих
верных  слуг, словно желаЯ что-то сказать, но ничего не  сказал; снЯл листок
со столба, еще раз его перечитал и крикнул:
     --  ‚альдман, вели седлать моего конЯ! -- ‡атем: --  тернбальд, следуй
за мной в замок! -- и ушел.
     Ќемногих слов,  к  нему обращенных,  оказалось  достаточно,  чтобы  его
обезоружить, чтобы  он  увидел  себЯ  во  всем ничтожестве  бренного  своего
величиЯ.  Ћн  быстро  переоделсЯ  в  платье  тюрингского хлебопашца,  сказал
тернбальду,  что  дело  особой  важности  призывает  его  в  ‚иттенберг;  в
присутствии некоторых  наиболее  надежных  своих  приближенных  передал  ему
командование отрЯдом,  остающимсЯ в  ‹ютцене, и,  заверив их,  что  вернетсЯ
через три днЯ -- в этот срок врЯд ли можно  ожидать  нападениЯ, --  отбыл  в
‚иттенберг.
     Џод чужим  именем он остановилсЯ на постоЯлом дворе и, едва  спустилась
ночь,  завернулсЯ в  плащ, взЯл с  собою  два пистолета, которыми разжилсЯ в
’ронкенбурге,  и вошел  в  покой  ‹ютера. ‹ютер  сидел  за  своей конторкой,
заваленной книгами  и  рукописЯми.  “видев  странного незнакомца, открывшего
дверь и тотчас  ее  за собою замкнувшего, он спросил, кто он такой и что ему
угодно.  Ќезнакомец,   почтительно  державший  шлЯпу   в  руке,  помедлив  в
предчувствии  ужаса, который внушит его ответ, едва успел отрекомендоватьсЯ:
"Њихаэль   Љольхаас,  лошадиный  барышник",  как  ‹ютер   возопил:   "€зыди,
окаЯнный!" -- вскочил с места  и  ринулсЯ к сонетке, крича: "’вое дыхание --
чума, твоЯ близость -- гибель!"
     Љольхаас, стоЯ на прежнем месте, вытащил пистолет и промолвил:
     --   „остопочтенный  господин   и  учитель,   если  вы  притронетесь  к
колокольчику, то этот пистолет бездыханным бросит менЯ к вашим ногам! ‘Ядьте
и выслушайте менЯ; поверьте, среди ангелов, псалмы которым  вы  слагаете, вы
не были бы в большей безопасности, чем со мной.
     ‹ютер, снова усевшись в кресло, спросил:
     -- —его тебе надобно?
     --  ђазубедить  вас  в  том, что  Я  несправедливый  человек!  ‚  вашем
воззвании вы сказали, что государь знать не знает и ведать не ведает  о моем
деле,  так  добудьте мне дозволение  свободно  передвигатьсЯ  по  стране,  Я
поскачу в „резден и снова подам свое
     прошение.
     -- Ѓезбожный, страшный человек! -- воскликнул ‹ютер, сбитый с толку и в
то  же  времЯ  успокоенный  его  словами.  --  Љак  ты посмел  на  основании
собственных правовых домыслов преследовать юнкера фон ’ронка, а не найдЯ его
в замке, огнем и мечом карать общество, ему покровительствующее?
     Љольхаас отвечал:
     --  „остопочтенный господин  и  учитель, отныне Я  никого  и пальцем не
трону. ‚есть, что пришла  ко  мне  из  „рездена,  менЯ  обманула  и ввела  в
соблазн! ‚ойна, которую Я веду с обществом, -- преступление,  поскольку оно,
как вы менЯ заверили, не отторгло менЯ!
     -- Ћтторгло! -- воскликнул ‹ютер, в упор глЯдЯ на него. -- —то за шалые
мысли владеют  тобой?  Љто мог  тебЯ отторгнуть,  отобщить от государства, в
котором ты живешь? ‘лыханное ли дело, чтобы государство кого-либо, кто бы он
ни был, от себЯ отторгало?
     -- Ћтторгнутым,  -- отвечал Љольхаас, сжимаЯ кулаки, -- Я называю того,
кому  отказано в защите!  Ђ Я в ней  нуждаюсь длЯ  процветаниЯ мирного моего
промысла;  за  помощью  обращаюсь  Я к обществу, за  охраной того,  что  мне
принадлежит, и  тот,  кто мне в ней  отказывает, изгонЯет менЯ к  дикарЯм  в
пустыню, дает мне в руки дубину длЯ самозащиты.
     -- Љто отказал тебе в  защите закона? --  вскричал ‹ютер. -- ђазве Я не
писал  тебе,  что прошение,  тобою  поданное,  не попало  в  руки  государЯ,
которому ты его предназначал? …сли государевы слуги за его спиной кладут под
сукно  судебные дела  или еще как-нибудь злоупотреблЯют его неведением,  его
свЯщенным  именем, кому же, кроме ѓоспода Ѓога, спрашивать с  него ответа за
выбор  дурных  слуг, а тебе, богоотступник, тебе,  страшный человек, кто дал
тебе право судить его?
     -- Џусть так, -- ответил Љольхаас,  -- если государь  не отторг менЯ, Я
вернусь  в  общество, что находитсЯ под  его защитой. ЏовторЯю, добудьте мне
дозволение поехать  в „резден,  и  Я  распущу  отрЯд,  по  моему  приказанию
сосредоточенный в ‹ютценском замке, и вторично подам жалобу в трибунал.
     ‹ютер угрюмо перекладывал с места на место бумаги, лежавшие на столе, и
молчал. ЌезависимаЯ позициЯ в государстве, занЯтаЯ  этим странным человеком,
его  возмущала.  ђаздумываЯ  о  приговоре,  который  тот  послал  юнкеру  из
Љольхаасенбркжке, ‹ютер спросил,  чего  он, собственно, ждет от дрезденского
трибунала. Љольхаас отвечал:
     -- ЌаказаниЯ  юнкера  в  соответствии  с  законом, приведениЯ  коней  в
прежний вид,  а также возмещениЯ  убытков,  которые понесли  Я и  мой  конюх
•ерзе, павший под Њюльбергом, из-за насилиЯ, над нами учиненного.
     -- ‚озмещениЯ убытков! -- разгневалсЯ ‹ютер. --  ’ысЯчи ты  нахватал  у
евреев  и христиан  под  векселЯ и  заклады  длЯ покрытиЯ расходов по  твоей
неистовой мести. ’ы и эти суммы станешь искать, ежели дело дойдет до иска?
     --  Ѓоже  избави,  -- отвечал  Љольхаас,  --  ни  земли,  ни  дома,  ни
благосостоЯниЯ, что было у менЯ, Я обратно  не потребую, равно  как  и того,
что Я истратил на похороны  жены!  ‘таруха, мать •ерзе,  представит счет  за
лечение и перечень вещей, поневоле оставленных ее сыном в  ’ронкенбурге. —то
касаетсЯ убытка, понесенного мною из-за  непродажи вороных, то правительство
должно будет определить его сумму с помощью сведущих людей.
     --  Ќеистовый,  непостижимый  и ужасный  человек!  --  произнес  ‹ютер,
вглЯдываЯсь в  него.  -- ’еперь,  когда твой меч с  неслыханной  жестокостью
отомстил юнкеру,  что заставлЯет тебЯ еще домогатьсЯ судебного приговора над
ним -- ведь меч правосудиЯ не больно его коснетсЯ?
     --  „остопочтенный  господин и  учитель, -- отвечал Љольхаас,  и  слеза
скатилась  по его щеке, --  Я заплатил  за  это жизнью жены; Љольхаас должен
доказать миру, что она умерла за справедливое дело. ’олько в одном не чините
препЯтствий моей воле: пусть свершитсЯ суд; во всем остальном, как бы оно ни
было спорно, Я покорюсь вашей. ‹ютер ему отвечал:
     --  Џослушай, вдумайсЯ,  чего ты требуешь? …жели все обстоит  так,  как
говорЯт люди, правда  на твоей стороне; и  если бы ты эту  тЯжбу, прежде чем
самовластно мстить юнкеру, предоставил  решить государю, не сомневаюсь,  он,
пункт за  пунктом, признал  бы  твою правоту.  Ќо  не лучше было бы тебе все
взвесить и во  имЯ ѓоспода  нашего €исуса •риста простить юнкера,  взЯть под
уздцы твоих вороных, пусть  отощавших и изможденных, сесть на конЯ и отвести
их в родную конюшню на откорм и поправку?
     Љольхаас подошел к окну и процедил сквозь зубы:
     -- ‚озможно, и лучше,  а возможно, и нет!  ‡най Я,  что кровь из сердца
любимой  моей жены пойдет на потребу конЯм, возможно, Я поступил бы, как  вы
говорите, достопочтенный господин  и  учитель, и  не  поскупилсЯ  бы на меру
овса! Ќо раз уж Я такой ценою заплатил за них, то, думаетсЯ мне, надо, чтобы
все шло своим чередом. Џусть суд вынесет решение, какое довлеет мне, а юнкер
принимаетсЯ за откорм лошадей.
     ‹ютер, снова  в задумчивости перебираЯ свои бумаги, сказал, что вступит
в переговоры с курфюрстом по Љольхаасову делу, ему же  тем временем надлежит
смирно сидеть  в ‹ютценском замке. …сли государь даст ему свободный допуск в
„резден, его известЯт об этом грамоты, развешанные по городам и весЯм.
     -- Џравда, Я не знаю, -- добавил ‹ютер, когда  Љольхаас нагнулсЯ, чтобы
поцеловать его руку, -- угодно  ли будет курфюрсту сменить  гнев на милость;
ибо дошло до менЯ, что он велел снарЯдить отрЯд и осадить тебЯ в  ‹ютценском
замке: от моего заступничества, как Я уже сказал, тут мало что зависит. -- ‘
этими  словами он поднЯлсЯ, даваЯ  понЯть,  что  разговор окончен.  Љольхаас
сказал, что заступничество, обещанное ‹ютером в этой части его дела,  вполне
его успокоило. ‹ютер хотел  было сделать прощальный жест рукой, но его гость
внезапно встал на одно колено и призналсЯ, что еще одна  просьба есть у него
за душой. €з-за воинственной своей затеи ему, против обыкновениЯ, не удалось
быть  в  церкви  в ’роицын день и причаститьсЯ тела  ѓосподнЯ, а  потому  не
соблаговолит  ли ‹ютер  принЯть исповедь  и  приобщить его благодати свЯтого
таинства?
     ‹ютер,  немного  подумав  --  при  этом  он  пронзительно  смотрел   на
Љольхааса, -- ответил:
     -- „а, Љольхаас, Я это  сделаю! Ќо помни: ѓосподь, тела коего ты алчешь
вкусить,  простил  врагам  своим.  Џрости  и  ты  юнкеру,  тебЯ  обидевшему,
отправлЯйсЯ  в  ’ронкенбург,  забери  своих  вороных  и   скачи   с  ними  в
Љольхаасенбркжке, где их будут откармливать и холить.
     -- „остопочтенный господин и учитель,  -- краснеЯ, проговорил Љольхаас,
прикоснувшись к его руке, -- ѓосподь тоже простил  не всем  врагам своим. Ќе
гневайтесь на  менЯ. џ не буду помнить зла обоим моим государЯм, кастелЯну и
управителю,  господам  •инцу и Љунцу, всем, кто оскорбил  и обидел менЯ,  но
юнкера, если удастсЯ, Я  все же заставлю  собственноручно  откармливать моих
коней.
     ‚место ответа ‹ютер смерил его  сердитым  взглЯдом, повернулсЯ  спиной,
дернул  сонетку  и  снова занЯлсЯ своими бумагами.  Љогда  в сенЯх  поЯвилсЯ
фамулус со свечой в руках и стал тщетно  дергать  дверь,  запертую  изнутри,
Љольхаас, вытираЯ слезы, поднЯлсЯ  с колен, шагнул к двери и отпер ее. ‹ютер
искоса поглЯдел  на  своего  посетителЯ, приказал слуге:  "Џосвети!"-- после
чего тот,  несколько смешавшись при виде  гостЯ, снЯл со стены ключи от дома
и, дожидаЯсь его ухода, отошел к полуоткрытой двери. Љольхаас, уже  держа  в
руках шлЯпу, обратилсЯ к хозЯину дома:
     --  €так,  достопочтенный господин и  учитель, мне, видно, нечего ждать
благодеЯниЯ, о котором Я просил вас, и душе моей не суждено примирение?
     -- ‘о ‘пасителем -- нет, а перед государем Я обещал за тебЯ заступитьсЯ
и сдержу свое слово!  -- Ћн подал  знак фамулусу  без дальнейших промедлений
проводить  посетителЯ. Љольхаас с  болезненно исказившимсЯ лицом прижал  обе
руки  к  груди,  последовал  за  слугой,  светившим,  покуда он спускалсЯ  с
лестницы, и вышел из ‹ютерова дома.
     Ќа следующее утро ‹ютер направил послание курфюрсту ‘аксонскому, в коем
он,  сурово упрекаЯ  обоих  господ  фон  ’ронка,  состоЯщих  при  особе  его
светлости, камергера Љунца  и кравчего •инца, за утайку пресловутой  жалобы,
тут  же  со  свойственной  ему  прЯмотой  заЯвлЯл  государю,  что  при  ныне
сложившихсЯ сугубо прискорбных обстоЯтельствах остаетсЯ только, невзираЯ  на
происшедшее,  принЯть   предложение   конноторговца   и   предоставить   ему
возможность  возобновить  судебное  разбирательство.  Ћбщественное   мнение,
продолжал  он, угрожающим образом принЯло сторону этого человека: ибо даже в
трижды сожженном  ‚иттенберге нашелсЯ голос, поднЯвшийсЯ в его защиту. …жели
сие предложение будет отклонено, то конноторговец, уж конечно, не замедлит в
самых изобличительных выражениЯх  довести обо  всем до сведениЯ народа, гнев
народный примет  тогда такие  размеры, что государственной власти его уже не
сдержать. ‚ заключение  ‹ютер дал совет  в этом из рЯда вон выходЯщем случае
не  счесть недопустимыми переговоры  со  взЯвшимсЯ  за  оружие  гражданином.
Џоскольку совершеннаЯ над ним несправедливость и в  самом деле поставила его
вне  круга установленной  государством  законности, он, ‹ютер,  думает,  что
лучше было бы отнестись  к нему  как  к вторгшейсЯ в страну  иноземной силе,
каковою  он,  будучи иноземцем,  отчасти и  ЯвлЯетсЯ, а не  как к мЯтежнику,
восставшему против венценосца.
     Љурфюрст  получил  это  послание,  когда  во  дворце  находились  принц
Љристиерн  Њейссенский,  генералиссимус  империи  и  дЯдЯ  побежденного  под
Њюльбергом и все еще не оправившегосЯ от ран принца ”ридриха Њейссенского, а
также   гроссканцлер   трибунала   граф  ‚реде,  граф   Љальхейм,  президент
государственной  канцелЯрии, господа  •инц  и  Љунц фон ’ронка,  камергер  и
кравчий, друзьЯ юности курфюрста. Џервым взЯл слово камергер, господин Љунц,
в качестве тайного советника ведавший секретной корреспонденцией курфюрста и
уполномоченный  пользоватьсЯ  его  именем  и  печатью.  …ще  раз  пространно
объЯснив,  что  он-де  никогда  бы не позволил себе  утаить жалобу на своего
двоюродного брата, поданную  в трибунал барышником, если бы его не  убедили,
что  это поклеп, пустой  и безосновательный, он перешел к разбору настоЯщего
положениЯ вещей. Ќи божеские, ни человеческие  законы, сказал он,  не давали
барышнику права на столь страшную месть из-за досадного недоразумениЯ; далее
красноречиво  расписал,  сколь  блистательный ореол  засиЯет  над нечестивой
головой  Љольхааса, если  с  ним  вступЯт  в  переговоры как  с  правомочным
военачальником; позор,  который при этом неминуемо  падет на свЯщенную особу
курфюрста,  представлЯлсЯ  ему нестерпимым,  и в пылу  своего красноречиЯ он
договорилсЯ   до  того,  что  лучше  уж  исполнить  требование  обезумевшего
бунтовщика  и послать юнкера, его  двоюродного брата, самолично откармливать
вороных  в  Љольхаасенбрюкке,  нежели  согласитьсЯ  с  предложением  доктора
‹ютера. ѓроссканцлер трибунала граф ‚реде выразил сожаление, что щепетильнаЯ
заботливость о славе повелителЯ, высказаннаЯ камергером при обсуждении этого
и впрЯмь пренеприЯтного  дела, не проЯвилась более своевременно.  Ћн  сказал
далее,   что,  по  его  мнению,  государственной  власти  не  пристали  Явно
несправедливые меры, с многозначительным видом упомЯнул о том,  что  народ и
поныне стекаетсЯ  к  Љольхаасу,  что  нить злодеЯний,  таким образом,  может
витьсЯ до  бесконечности  и только  немедленное и справедливое решение,  без
оглЯдок  на  допущенную  ошибку,  в  состоЯнии  порвать эту  нить  и  помочь
правительству выпутатьсЯ из весьма некрасивой  истории.  Џринц  Њейссенский,
спрошенный  курфюрстом, что  он  об  этом думает,  почтительно  поклонившись
канцлеру,  отвечал,  что точка  зрениЯ, высказаннаЯ последним,  внушает  ему
глубочайшее уважение; однако,  заступаЯсь за права Љольхааса, не забывает ли
канцлер, что ‚иттенберг и ‹ейпциг, так же,  впрочем, как и  всЯ опустошеннаЯ
Љольхаасом страна, будут  тем самым ущемлены в своих справедливых претензиЯх
на  возмещение  убытков или  по меньшей  мере  на  заслуженную  кару злодеЯ.
ѓосударственный порЯдок во всем,  что  касаетсЯ  этого  человека,  до  такой
степени  нарушен,  что  никакими  правовыми  уложениЯми  его  все  равно  не
восстановишь. Џосему  он поддерживает мнение  камергера и,  в свою  очередь,
предлагает применить единственно действенное в подобных случаЯх средство,  а
именно: собрать достаточно многочисленное войско, двинуть его на ‹ютцен, где
засел Љольхаас, и либо  взЯть мЯтежного барышника измором, либо выгнать  его
оттуда. Љамергер,  отодвинув два  стула  от стены,  любезно подал  их  ему и
курфюрсту, говорЯ,  как его  радует,  что человек столь высокого ума и столь
высокой  души  согласен  с  ним  в  выборе  средства  длЯ  прекращениЯ  сего
сомнительного дела.  Џринц, положив  руку  на  спинку  стула, но не  садЯсь,
пронзительно на него взглЯнул и сказал, что у камергера врЯд ли есть причины
радоватьсЯ, ибо в  этой  свЯзи прежде всего пришлось бы издать приказ об его
аресте  за  злоупотребление именем курфюрста. …сли уж необходимость требует,
чтобы перед престолом справедливости была опущена завеса длЯ сокрытиЯ целого
рЯда злодеЯний, друг друга породивших и  столь бесчисленных, что  им  уже не
вместитьсЯ в  стены  судилища,  то  это  не  относитсЯ к первому  злодеЯнию,
ЯвившемусЯ первопричиной  последующих; обвинение конноторговца во  всем,  им
содеЯнном,  дало бы право  государству вынести  ему смертный приговор, тогда
как  дело  его  в  основе  своей справедливо.  Џри этих  словах  камергер  в
изумлении посмотрел на курфюрста, а тот,  густо  покраснев,  отошел  к окну.
ѓраф Љальхейм, желаЯ  прервать воцарившеесЯ  неловкое молчание, заметил, что
так им  не выйти  из заколдованного круга, в который они попали.  ‚едь  с не
меньшим основанием можно привлечь к ответственности и его племЯнника, принца
”ридриха: предпринЯв довольно своеобразный набег на Љольхааса, принц, в свою
очередь,  и даже неоднократно, превысил данные ему полномочиЯ,  и  притом  в
такой мере, что  его, безусловно, можно сопричислить к тем, на кого  ложитсЯ
вина за создавшеесЯ  ныне положение и кто, собственно,  должен  быть призван
курфюрстом к ответу  за  разгром под Њюльбергом. Љравчий,  господин •инц фон
’ронка,  к столу  которого приблизилсЯ  растерЯнный курфюрст, поспешил взЯть
слово. …му, мол, невдомек, как это собравшиесЯ здесь  умудренные опытом люди
не могут  прийти к решению, отвечающему интересам государства. Ќасколько ему
известно, Љольхаас намерен распустить шайку, с коей он ворвалсЯ в страну, за
одно  лишь  обещание  пересмотра его дела и  разрешение на  въезд в „резден.
Ћтсюда,  однако,   не  следует,  что  он  заслуживает  помилованиЯ  за  свою
преступную и самочинную месть;  это два различных  правовых понЯтиЯ,  в чем,
видимо,  недостаточно   отдают   себе  отчет   как   доктор   ‹ютер,  так  и
государственный совет.
     -- …сли,  -- продолжал он,  держа  указательный  палец вровень со своим
носом,  --  дрезденский  трибунал  решит  дело  об  этих  вороных  в  пользу
Љольхааса,  ничто не помешает запрЯтать его в тюрьму за поджоги и разбой:  с
государственной точки зрениЯ вполне разумный выход,  который соединит в себе
требованиЯ обеих сторон и будет одобрен современниками и потомством.
     Џоскольку  принц и  гроссканцлер  на  речь  кравчего, господина  •инца,
ответили всего лишь холодным взглЯдом и тем самым  как  бы закрыли собрание,
курфюрст  заЯвил, что к  следующему  заседанию совета  обдумает  высказанные
здесь  мнениЯ. Џохоже было, что  предварительные меры, предложенные принцем,
отбили   у  мЯгкосердечного   курфюрста   охоту   предпринимать   уже  давно
подготовленный  поход  против  Љольхааса. ’ак  или  иначе,  но  он  попросил
остатьсЯ гроссканцлера  графа ‚реде, чье мнение представлЯлось ему  наиболее
разумным. ’от показал ему  письма, из коих Явствовало, что войско  Љольхааса
уже  возросло до  четырехсот человек, а принимаЯ  во  внимание  недовольство
недостойным  поведением  камергера, царившее в  ‘аксонии, в ближайшее  времЯ
грозило  возрасти вдвое, если не втрое: прочитав их, курфюрст без дальнейших
околичностей решил принЯть совет доктора ‹ютера.  Џосему дело Љольхааса было
отдано в руки графа ‚реде, и уже несколько дней спустЯ повсюду  был развешан
указ, основное содержание которого сводилось к следующему:
     "Њы, курфюрст ‘аксонский и прочаЯ и прочаЯ, сим объЯвлЯем, что, получив
послание  доктора  Њартина ‹ютера, ходатайствующего  за  ЊихаэлЯ  Љольхааса,
лошадиного  барышника  из  курфюршества  Ѓранденбургского, решили  милостиво
удовлетворить  его  ходатайство, и  при условии, что Љольхаас в течение трех
дней  сложит  оружие, мы  разрешаем  ему поездку  в „резден  длЯ возбуждениЯ
ходатайства о  пересмотре его дела:  если  дрезденский трибунал паче  чаЯниЯ
откажетсЯ  удовлетворить  его  иск  касательно  вороных  коней, поступить  с
Љольхаасом по  всей строгости закона и взыскать с него за  самоуправство;  в
противном же случае даровать ему  и его шайке амнистию за все насильственные
действиЯ, учиненные ими в ‘аксонии".
     Ќе  успел  Љольхаас   получить  от   доктора   ‹ютера  экземплЯр  этого
повсеместно  расклеенного  указа,  как  он,  не  считаЯсь с  ограничительным
характером  такового, распустил  свое воинство,  щедро  одарив каждого, всех
поблагодарив за  верную службу  и  снабдив наставлениЯми на  будущее. ‚сю же
остальную свою  добычу  --  деньги,  оружие и разную утварь  --  вручил  как
достоЯние   курфюрста  на  хранение  суду  в  ‹ютцене;  послал  ‚альдмана  в
Љольхаасенбрюкке с  письмом к амтману насчет выкупа своей мызы, ежели тот на
это пойдет, а тернбальда -- в верин за детьми; засим он покинул ‹ютценский
замок  и, никем не  узнанный, отправилсЯ в „резден,  имеЯ  при  себе остаток
своего состоЯниЯ в ценных бумагах.
     “тро  еще  только  занималось и весь город спал, когда  он постучалсЯ в
дверь  своего домика  в предместье  Џирна,  сохранившегосЯ за  ним благодарЯ
честности амтмана, и велел открывшему ему ’омасу, старому дворнику, который,
увидев хозЯина,  долго не мог прийти  в себЯ от  удивлениЯ, чтобы тот  шел в
город  и сообщил принцу Њейссенскому, что  он, Љольхаас,  прибыл  в „резден.
Џринц  Њейссенский, услышав  об  этом, счел за благо  немедленно и самолично
убедитьсЯ, как относЯтсЯ  к Љольхаасу в народе; и что же, когда он со своими
рыцарЯми и свитой показалсЯ на улицах, ведущих  к  Љольхаасову дому, они уже
были  до  отказа забиты  толпами народа. ‚есть о том, что  в городе поЯвилсЯ
"ангел смерти", тот, что огнем и мечом  разит  поработителей народа, поднЯла
на ноги всЯ и всех. ‚орота Љольхаасова дома пришлось закрыть на засов, чтобы
сдержать натиск  толпы; мальчишки  по ограде карабкались к  окнам,  стремЯсь
хоть  одним  глазком   взглЯнуть  на  поджигателЯ  и  убийцу,  сидевшего  за
завтраком.  Џринц  с помощью  вооруженной  стражи,  расчищавшей ему  дорогу,
проник наконец в дом и тотчас же спросил полуодетого Љольхааса, поднЯвшегосЯ
из-за стола, он  ли есть  конноторговец Љольхаас. ’от, вытащив  из-за  поЯса
бумажник  со всеми  документами, почтительно  протЯнул его  принцу,  ответил
"да!"  и  добавил, что,  распустив свой  отрЯд,  прибыл  в  „резден согласно
разрешению курфюрста длЯ подачи в суд жалобы на юнкера ‚енцелЯ фон ’ронку по
поводу своих вороных.
     Џринц,  окинув его с ног до  головы быстрым  взглЯдом, пробежал глазами
документы, находившиесЯ  в  бумажнике,  и  попросил объЯснить,  что означает
выданное лютценским судом свидетельство о приеме на хранение драгоценностей,
принадлежащих курфюрсту. †елаЯ получше уЯснить  себе, что за  человек  перед
ним, он задал ему еще несколько вопросов касательно  его  детей,  состоЯниЯ,
планов на будущее  и, убедившись,  что он  не  внушает опасений, вернул  ему
бумаги, сказав, что  никаких  препЯтствий  длЯ  возобновлениЯ судебного дела
более не существует, и длЯ того, чтобы начать процесс, Љольхаасу надо только
лично  обратитьсЯ  к гроссканцлеру трибунала графу  ‚реде.  ЏодойдЯ к окну и
удивленно поглЯдев на собравшуюсЯ у дома толпу, принц сказал:
     -- ЏридетсЯ к тебе на времЯ  приставить стражу, она будет охранЯть тебЯ
как в доме, так и за его стенами.
     Љольхаас опешил, потупилсЯ и ни слова ему не ответил.
     -- Љак бы то ни  было, -- отходЯ от окна, промолвил принц, -- а во всем
случившемсЯ  тебе,  кроме  себЯ,  винить  некого.  --  ‘  этими  словами  он
направилсЯ к двери.
     -- Љак вам будет угодно, ваша милость, -- опомнившись, сказал Љольхаас,
-- если вы даете мне  слово, что  Я  волен буду  отпустить стражу, когда мне
вздумаетсЯ, то больше мне нечего сказать.
     Џринц  ответил,  что   это  само   собой  разумеетсЯ,   объЯснил  троим
ландскнехтам,  вошедшим в комнату,  что человек, к которому они приставлены,
свободен, что их  обЯзанность  только охранЯть его  и  следовать  за ним  по
городу, движением руки простилсЯ с Љольхаасом и вышел.
     Ћколо полуднЯ Љольхаас,  сопровождаемый  своими ландскнехтами, а  также
многолюднейшей толпою, котораЯ согласно предупреждению полиции ничем его  не
беспокоила, отправилсЯ к  гроссканцлеру трибунала  графу ‚реде.  ѓраф принЯл
его весьма дружелюбно и  обходительно, битых два часа провел в беседе  с ним
и,  выслушав от  начала  до конца всю его  историю, направил  Љольхааса  длЯ
написаниЯ жалобы к служащему в суде и прославленному на весь город адвокату.
Љольхаас немедленно к нему пошел.  Џосле того как была составлена  жалоба, в
коей  речь  шла   о   наказании  согласно  закону   юнкера   фон  ’ронки,  о
восстановлении лошадей в прежнем виде и возмещении убытков ему, Љольхаасу, а
также матери его конюха •ерэе, павшего под Њюльбергом, словом, тождественнаЯ
первой,  отклоненной судом,  он,  по-прежнему  сопровождаемый толпою  зевак,
отправилсЯ  домой,  твердо решив никуда более  не выходить  или разве что по
самым неотложным делам.
     Њеж тем в ‚иттенберге  и юнкер фон ’ронка был освобожден из-под ареста;
не успел  он излечитьсЯ от опасного  рожистого воспалениЯ  на  ноге, как ему
пришел безотлагательный вызов в дрезденский трибунал по жалобе конноторговца
Љольхааса, обвинЯющего его в незаконном захвате лошадей и приведении таковых
в полную негодность.  „воюродные братьЯ, камергер и кравчий,  в доме которых
он остановилсЯ, встретили юнкера  с  презрительным  негодованием; как только
они его не честили:  он-де ничтожество и мерзавец, навлекший стыд и позор на
всю семью, ему-де нечего и думать о том, чтобы  выиграть процесс; советовали
на  потеху всему свету уже сейчас готовитьсЯ к  самоличному откорму лошадей,
ибо таков, несомненно, будет приговор.  ћнкер дрожащим, чуть слышным голосом
пробормотал, что  он несчастнейший из людей, клЯлсЯ  и  божилсЯ,  что только
краем уха  слышал  об этой  злосчастной истории с  лошадьми,  ввергшей его в
беду, в ней-де кругом виноваты кастелЯн и управитель, которые без его ведома
воспользовались ими на уборке урожаЯ и непосильной  работой, главным образом
на собственных полЯх, вконец их замучили. ЏроизносЯ эту тираду, он опустилсЯ
в кресло и стал  умолЯть  не издеватьсЯ  над ним и оскорблениЯми не доводить
его вновь  до болезни, от коей он  едва оправилсЯ. Ќа следующий день господа
•инц и Љунц, владевшие поместьЯми в окрестностЯх испепеленного ’ронкенбурга,
по настоЯнию двоюродного  брата,  написали -- да  и  что им  еще  оставалось
делать --  своему управителю, а также арендатору, спрашиваЯ,  не известно ли
им, что сталось с вороными, пропавшими  в злополучный день пожара.  Ћднако в
опустелой округе,  где  вырезаны  были почти  все  жители,  тем удалось лишь
разведать, что  один из  работников,  которого  Љольхаас  побоЯми  загнал  в
охваченный пламенем сарай, вывел оттуда  коней, но  затем, вместо  ответа на
свой вопрос, что с ними делать  и куда идти, получил от злодеЯ только  пинок
ногой.  ‘тараЯ,  скрюченнаЯ  подагрой домоправительница  юнкера, сбежавшаЯ в
Њейссен, на письменный запрос хозЯина отвечала, что наутро после той ужасной
ночи работник  вместе с лошадьми  двинулсЯ к бранденбургской границе. Ћднако
справки, наведенные  в Ѓранденбургском курфюршестве, ни к чему  не  привели,
старуха, надо думать,  ошиблась, у  юнкера  не  было  ни  одного  работника,
жившего  в  Ѓранденбурге  или  хотЯ бы  по  дороге  в  Ѓранденбург.  Џравда,
несколько дрезденских жителей, через два-три днЯ после сожжениЯ ’ронкенбурга
побывавших в  ‚ильсдруфе,  показали,  что им встретилсЯ работник, ведший под
уздцы  двух  коней  темной  масти;  измученные  кони  едва  плелись,  и  ему
волей-неволей  пришлось оставить их  в  коровнике у одного пастуха,  который
взЯлсЯ  их  выходить. Џохоже  было,  что это  те  самые пресловутые вороные.
Ћднако вильсдруфские  жители уверЯли, что пастух их  перепродал,  а  кому --
неизвестно;  еще  поговаривали   --  но   кто  пустил  этот  слух,  осталось
невыЯсненным, -- будто кони давно предстали перед ѓосподом и кости их зарыты
в ‚ильсдруфе  на свалке. ѓосподам  •инцу и Љунцу подобный  оборот  дела, как
нетрудно  догадатьсЯ,  пришелсЯ  'очень по  душе,  ибо  он  избавлЯл  их  от
необходимости  выкармливать  и выхаживать  вороных в собственной  конюшне за
неимением  более таковой у их  двоюродного  брата, вот они и старались найти
подтверждение обнадеживающему слуху.  €сходЯ из этого, господин  ‚енцель фон
’ронка  как  наследник ленного поместьЯ и лицо, облеченное судебной властью,
обратилсЯ с посланием к членам суда в ‚ильсдруфе, просЯ помочь ему разыскать
двух вороных коней -- далее следовало подробное их описание, -- будто бы ему
доверенных и  пропавших по  несчастной случайности,  и предложить  нынешнему
владельцу, кто бы он ни был,  за щедрое вознаграждение привести их в конюшню
господина камергера Љунца в „рездене.
     Џосему  через  несколько  дней  в городе  и  вправду поЯвилсЯ  человек,
купивший злополучных  коней у вильсдруфского пастуха;  привЯзанные  к  задку
телеги отощавшие клЯчи едва передвигали ноги, когда он направлЯлсЯ с ними на
городской рынок. Ќа беду господина ‚енцелЯ, а также славного Љольхааса, этот
человек оказалсЯ живодером из „еббельна.
     Љак только  господин ‚енцель и его двоюродный брат камергер прослышали,
что  кто-то  привел  в  город двух  черных  коней,  уцелевших при  пожаре  в
’ронкенбурге, они, прихватив с собою нескольких слуг, поспешили на площадь в
надежде, буде  это  окажутсЯ Љольхаасовы  вороные, возместить этому человеку
понесенные  расходы  и  забрать  их  в  свою  конюшню.  Ќо  какова  же  была
растерЯнность  обоих рыцарей при  виде огромного стечениЯ народа на площади,
привлеченного  редким   зрелищем.  ’олпа,  непрерывно   возраставшаЯ  вокруг
двуколки с привЯзанными к ней одрами, покатывалась  со смеху, крича: "Ђ ведь
кони-то,  пошатнувшие устои  государства,  уже  угодили  в лапы к живодеру!"
ћнкер,  в  смущении ходивший вокруг да около, наконец  приблизилсЯ  к жалким
клЯчам, которые, казалось, вот-вот околеют, и пробормотал,  что нет, не этих
вороных  он  отобрал  у  Љольхааса.  Ќо  господин  Љунц  бросил  на  ‚енцелЯ
несказанно свирепый взглЯд, способный на куски разнести его, будь он даже из
железа,  распахнул свой плащ,  чтобы видны были его цепь и ордена, подошел к
живодеру и спросил: те ли это вороные, которых присвоил пастух из ‚ильсдруфа
и  которых  разыскивает  теперь  через суд  их  владелец, юнкер  ‚енцель фон
’ронка?  †иводер  как раз  принес  воды, чтобы напоить своего раскормленного
ломового конЯгу; он пробормотал:  "ќто черные-то?" -- поставил ведро  наземь
и,  разнуздав  конЯ, наконец  соизволил  ответить:  вороных,  привЯзанных  к
телеге, ему продал свинопас из •айнихена. Ђ где этот свинопас их раздобыл, у
вильсдруфского пастуха или у кого другого, он знать  не знает. ѓонец из суда
вручил ему приказ -- он  поднЯл ведро, прислонил его к оглобле, а дно подпер
коленкой -- привести лошадей в „резден,  к некоему фон  ’ройке,  только  что
звать этого фон ’ронке  Љунцем.  ‘ этими словами  он выплеснул  на  мостовую
недопитую конем воду. Љамергер, которому под насмешливыми взглЯдами толпы не
удавалось  заставить  парнЯ, невозмутимо занимавшегосЯ своим делом,  хотЯ бы
повернутьсЯ  к нему, сказал, что он и есть камергер  фон  ’ронка, лошади же,
надо думать,  принадлежат его двоюродному брату. Ћдин из работников вывел их
из ’ронкенбурга во  времЯ пожара, затем они попали  к пастуху в  ‚ильсдруфе,
поначалу  же были  собственностью конноторговца Љольхааса. Ћн спросил парнЯ,
который, широко расставив  ноги,  подтЯгивал штаны, неужто же  он об этом не
знал. € не достались ли они свинопасу из •айнихена  -- последнее чрезвычайно
существенно длЯ всего  дела -- от вильсдруфского пастуха или от  кого-нибудь
еще, кто  их у  него  купил.  †иводер,  встав спиной к  площади, помочилсЯ у
телеги  и  сказал,  что  ему  было  приказано привести вороных  в  „резден и
получить  за них денежки с этих самых фон ’ронка. Ђ  что там было раньше, он
знать не знает; может, до  свинопаса из •айнихена они принадлежали Џетру или
Џавлу,  а  не то  пастуху  из ‚ильсдруфа, -- ему  все  едино, благо кони  не
краденые.  €,  заложив  кнутовище  за  свою широченную  спину, отправилсЯ  в
трактир тут же, на площади, так как изрЯдно проголодалсЯ с дороги. Љамергер,
понЯтиЯ  не имевший,  что  ему делать с лошадьми,  проданными свинопасом  из
•айнихена живодеру из „еббельна,  если  они не те  самые,  на  которых  черт
промчалсЯ  через  всю ‘аксонию, потребовал, чтобы юнкер сказал  свое  слово.
Љогда тот бледными, дрожащими губами пролепетал, что, по его мнению, вороных
надо купить, независимо  от того,  Љольхаасовы это кони или нет,  взбешенный
камергер  стал  выбиратьсЯ из толпы. ‚  это  мгновение  мимо проезжал верхом
некий  барон  фон  ‚енк,  знакомый камергера;  тот его окликнул  и  попросил
заехать  к канцлеру графу ‚реде,  чтобы  при содействии последнего заставить
Љольхааса ЯвитьсЯ на площадь длЯ опознаниЯ  лошадей, сам  же, желаЯ досадить
сброду,  потешавшемусЯ  над  ним,  --  в толпе  прижимали  к  губам  платки,
дожидаЯсь только его ухода, чтобы прыснуть со смеху, --  осталсЯ на площади.
‘лучилось  так,  что  Љольхаас, вызванный  длЯ  дополнительных показаний  по
лютценскому  делу,  сидел  у  канцлера, когда  барон,  выполнЯЯ  данное  ему
поручение, вошел в комнату. ѓроссканцлер с раздосадованной миной поднЯлсЯ со
своего  кресла, оставив Љольхааса, которого  барон не знал  в лицо, стоЯть в
стороне с  бумагами  в  руках.  Ѓарон  рассказал,  в  сколь  затруднительном
положении  находЯтсЯ господа  фон  ’ронка. €з-за  неправильно  составленного
требованиЯ  вильсдруфского  суда  в  город  прибыл  деббельнский  живодер  с
лошадьми,  до того  безбожно  заморенными, что  юнкер  ‚енцель  не  решаетсЯ
признать  их за Љольхаасовых  вороных, а посему желательно,  чтобы Љольхаас,
лично осмотрев коней, пресек все сомнениЯ. € добавил:
     -- …сли  возможно,  пошлите стражников за конноторговцем,  и  пусть они
препроводЯт его на рыночную площадь, где сейчас находЯтсЯ лошади.
     ѓроссканцлер, снЯв с  носа очки, заЯвил, что барон пребывает в  двойном
заблуждении,  во-первых,  полагаЯ, что  вышеупомЯнутое обстоЯтельство  может
быть  выЯснено  только  путем  осмотра  лошадей  Љольхаасом;  и,  во-вторых,
воображаЯ, что он, канцлер, уполномочен под стражей препровождать Љольхааса,
куда  заблагорассудитсЯ  юнкеру   фон  ’ронке.  ‡асим  он   представил   ему
конноторговца, стоЯвшего  за  его  креслом,  уселсЯ  и,  снова  надев  очки,
предложил с этим делом обратитьсЯ непосредственно к Љольхаасу.
     Љольхаас, ни  единым  движением не выдав того,  что творилось  у него в
душе,  выказал  готовность последовать за  бароном  на рыночную площадь  длЯ
осмотра лошадей, приведенных живодером. ‘мешавшийсЯ барон  оборотилсЯ было к
Љольхаасу,  но тот опЯть  подошел  к столу гроссканцлера и,  вынув из своего
бумажника  еще  какие-то  документы, касающиесЯ  драгоценностей,  сданных на
хранение в лютценский банк, испросил дозволениЯ уйти. Ѓарон, с побагровевшим
лицом отошедший было к окну, в свою очередь, откланЯлсЯ. Ћба в сопровождении
трех ландскнехтов, приставленных к  Љольхаасу принцем  Њейссенским,  и целой
толпы  народа  отправились  на  рыночную  площадь. Љамергер Љунц,  не слушаЯ
уговоров своих невесть откуда  взЯвшихсЯ приЯтелей,  упорно продолжал стоЯть
на  том  же месте насупротив живодера. Џри поЯвлении  барона с Љольхаасом он
немедленно подошел к последнему и, гордо держа свой меч под мышкой, спросил,
его  ли  это  кони  привЯзаны  к  телеге.  Љольхаас  приподнЯл  шлЯпу  перед
незнакомым  господином  и,  ни слова  ему  не ответив,  направилсЯ  к телеге
живодера;  рыцари следовали за ним по пЯтам. Ћстановившись шагах в  двадцати
от коней, что понуро стоЯли на подгибавшихсЯ ногах, не притрагиваЯсь к сену,
брошенному  им живодером, он окинул их  взглЯдом и повернулсЯ к камергеру со
словами:
     -- ‘ударь, живодер сказал правду -- кони, привЯзанные к телеге, мои! --
и,  еще  раз  приподнЯв  шлЯпу, удалилсЯ  с  площади,  сопровождаемый своими
ландскнехтами.
     Љамергер быстрыми  шагами, так  что  султан  на  его шлЯпе заколыхалсЯ,
подошел к живодеру и бросил ему туго набитый кошелек; покуда тот, расчесываЯ
оловЯнным гребнем волосы, таращилсЯ на деньги, камергер велел слуге отвЯзать
лошадей и свести их к нему домой. ‘луга,  услышав приказ хозЯина, покраснел,
отошел от группы  приЯтелей  и родственников,  которых  у него  в толпе было
дополна, перешагнул через навозную жижу и приблизилсЯ к лошадЯм. Ќо не успел
он взЯтьсЯ за недоуздок, чтобы отвЯзать их,  как один из его родичей, мастер
•имбольдт,  схватил его  за руку и со словами: "Ќе смей трогать  живодеровых
клЯч!" -- оттолкнул  от телеги. ’от поплелсЯ через навозную  жижу обратно, к
камергеру,  в  безмолвном изумлении  созерцавшему эту сцену, и  пробормотал:
пусть, мол, камергер длЯ таких  услуг нанимает себе живодерного подмастерьЯ.
Љамергер, зайдЯсь от злости,  кинул свирепый взглЯд на мастера  •имбольдта и
через головы окружавших его рыцарей крикнул: "‘тражу сюда!" Њеж тем согласно
приказу  барона фон  ‚енка из ворот замка вышел  офицер с  небольшим отрЯдом
дворцовой  стражи;  камергер  поспешил   сообщить  ему,  что  жители  города
отважились  на подстрекательство  к  бунту, и потребовал  ареста  зачинщика,
мастера  •имбольдта.  ‘хватив последнего за куртку, он обвинил  его в грубом
обхождении со  слугой,  которого •имбольдт оттащил от телеги,  когда тот, по
его,  камергера,  приказу  собиралсЯ   отвЯзать   вороных.   Њастер,   ловко
вывернувшись из рук камергера, воскликнул:
     --  ‘ударь,  поучать  двадцатилетнего  паренька  не  значит  заниматьсЯ
подстрекательством!  ‘просите-ка,  в  охоту ли  ему, против всех  обычаев  и
правил,  возитьсЯ с этакими конЯгами! …жели после моих слов он скажет, что в
охоту, пускай его сдирает с них шкуру!
     Љамергер повернулсЯ к слуге и спросил: намерен ли  тот отвЯзать лошадей
и  отправитьсЯ с  ними домой? Џарень,  стараЯсь  смешатьсЯ  с толпой,  робко
отвечал:  надо-де сначала снЯть с коней бесчестье,  а  потом уж поручать ему
уход за ними.  ђазъЯренный камергер сзади  набросилсЯ  на него, сорвал с его
головы шапку с гербом дома фон ’ронка, растоптал ее, вытащил шпагу из ножен,
принЯлсЯ  Яростно  колотить  парнЯ по  спине эфесом  и,  наконец, прогнав  с
площади, крикнул вдогонку, что он уволен со службы. Њастер •имбольдт заорал:
     -- Ѓей кровопийцу, вали его наземь!
     Ќарод, негодуЯ  на камергера, мигом  оттеснил стражников, •имбольдт  же
толчком в спину  повалил его, сорвал с него  плащ, воротник и шлем,  вышиб у
него  из рук шпагу и могучим  броском  далеко ее  зашвырнул. ћнкер  ‚енцель,
выбравшись из сумЯтицы, призывал рыцарей на помощь своему двоюродному брату.
Ќо те не  успели и  шага ступить, как  народ  дружным  натиском отбросил  их
назад,  и камергер,  разбивший  себе голову при  падении,  осталсЯ во власти
разъЯренной  толпы. Ћт  неминуемой  гибели  его  спасло  случайное поЯвление
отрЯда конных ландскнехтов, к которым начальник стражников воззвал о помощи.
Љогда  последний,   разогнав  наконец  толпу,   приказал  рейтарам  схватить
неистового  мастера  и  отвести  его в  тюрьму,  двое  приЯтелей подбежали к
злополучному камергеру, обливавшемусЯ кровью,  и повели его домой. ’аков был
печальный   исход   честной  и   благородно   задуманной  попытки  загладить
несправедливость,  причиненную конноторговцу.  „еббельнский живодер,  сделав
свое  дело, не  пожелал  больше  оставатьсЯ в  городе и,  как  только  народ
разбрелсЯ по домам, привЯзал лошадей к фонарному столбу, где они и простоЯли
весь  день  на потеху уличным  мальчишкам  и всЯкому  сброду, некормленые  и
неухоженные. Џоздно вечером полиции пришлось занЯтьсЯ ими и вызвать на место
происшествиЯ  дрезденского   живодера,   чтобы  он  в   ожидании  дальнейших
распорЯжений свел их на пригородную живодерню.
     ‘лучившеесЯ, как ни мало был в нем повинен лошадиный барышник Љольхаас,
пробудило  в  людЯх,  даже  самых  мирных  и  благодушных,  чувства,  весьма
неблагоприЯтные  длЯ исхода  его  тЯжбы. ЋтношениЯ,  возникшие  между ним  и
государством,  были единодушно  признаны нетерпимыми,  -- в  частных  домах,
равно  как и в общественных местах, стали поговаривать,  что лучше уж не  по
чести  обойтись с ним и  снова прекратить дело,  нежели  справедливо  решить
таковое  и  тем самым  признать,  что Љольхаас насилием  и грабежами добилсЯ
удовлетворениЯ  неистовой  своей строптивости.  Ќа  беду горемыки Љольхааса,
вышло  так, что  гроссканцлер из повышенной щепетильности  и  порожденной ею
ненависти к  дому фон  ’ронка  невольно укрепил, более того -- распространил
подобные  настроениЯ.  ‚  высшей степени невероЯтным казалось, чтобы лошади,
порученные заботам дрезденского  живодера,  когда-нибудь  обрели тот  вид, в
котором  их  вывели  из  конюшни  Љольхаасенбрюкке;  но если даже  благодарЯ
умелому и долговременному  уходу это  бы  и оказалось  возможным,  то позор,
ввиду вышеупомЯнутых обстоЯтельств ложившийсЯ на  весь именитый и едва ли не
знатнейший в ‘аксонии род фон ’ронка, был так велик, что денежное возмещение
за коней всем стало казатьсЯ наиболее приемлемым и желательным выходом.
     Џосему, когда несколько  дней спустЯ  президент граф Љальхейм  направил
гроссканцлеру от имени больного камергера письмо с таким  предложением, тот,
в свою  очередь,  написал Љольхаасу,  советуЯ  не отказыватьсЯ от возмещениЯ
стоимости  вороных, буде ему  это предложат,  однако  в кратких и не слишком
любезных  выражениЯх  попросил  президента впредь  избавить  его  от частных
поручений  по  означенному  делу,  камергеру же  предложил лично  снестись с
Љольхаасом, какового аттестовал как человека скромного и справедливого.  —то
касаетсЯ  самого  конноторговца,  то   его  волЯ  была   сломлена  последним
происшествием  на  рыночной  площади, и  он,  следуЯ  совету  гроссканцлера,
дожидалсЯ только сообщениЯ от юнкера или его родичей, готовый все простить и
забыть. Ќо  гордым рыцарЯм не пристало вступать  в переговоры  с барышником;
уЯзвленные   письмом   гроссканцлера,   они  показали   таковое   курфюрсту,
приехавшему  навестить  больного  камергера.  Џоследний  трогательно  слабым
голосом  спросил:  ужели во  исполнение  монаршей  воли  он, всю свою  жизнь
положив  за то,  чтобы  это роковое дело  принЯло  угодный курфюрсту оборот,
должен теперь еще и свою честь выставить на посмешище всему  свету,  просЯ о
мире и снисхождении человека,  навлекшего  неслыханный позор  на него и весь
его  род? Љурфюрст, прочитав письмо, смущенно  спросил графа  Љальхейма,  не
правомочен ли трибунал, считаЯсь с тем,  что лошадей уже нельзЯ  привести  в
прежний вид, объЯвить  их более  не существующими и  приговорить  юнкера фон
’ронку к уплате денежного возмещениЯ. ѓраф отвечал:
     -- ‚семилостивейший государь, они и в самом деле мертвы  с точки зрениЯ
государственного  права, ибо более  не имеют  никакой  цены  и, кроме  того,
действительно  околеют,  прежде  чем  их  успеют  перевести  с  живодерни  в
рыцарские конюшни.
     ‚ыслушав его, курфюрст положил письмо в карман, обещал сам переговорить
с  гроссканцлером, успокоил  камергера,  который,  приподнЯвшись с  подушек,
благодарно  потЯнулсЯ  к  его руке,  еще  раз  посоветовал  ему беречь  свое
здоровье, поднЯлсЯ с кресла и, милостиво кивнув больному, удалилсЯ.
     ’ак обстоЯли дела в „рездене,  когда над бедным Љольхаасом  разразилась
новаЯ, еще более страшнаЯ гроза, надвинувшаЯсЯ из  ‹ютцена. Љоварным рыцарЯм
все-таки  удалось  обрушить зловещий  удар грома на  его  горемычную голову.
Ќекий €оганн Ќагельшмидт, один из шайки конноторговца,  распущенной им после
амнистии,  через некоторое времЯ собрал остатки  этого  сброда,  готового на
любое преступление, и на границе Ѓогемии стал самочинно продолжать разбойное
дело, некогда начатое Љольхаасом. Ќичтожный малый,  отчасти чтобы припугнуть
своих преследователей, а также, чтобы побудить деревенских жителей -- им это
было бы не  впервой -- к участию в его проделках,  именовал себЯ наместником
Љольхааса.  Џонабравшись смекалки у бывшего своего  атамана, он пустил слух,
будто многие мирно воротившиесЯ в родные  места, несмотрЯ на амнистию,  были
брошены в тюрьму  и  что даже самого Љольхааса, тотчас же по его прибытии  в
„резден, вероломно  взЯли  под стражу;  более  того, в грамотах, точь-в-точь
похожих на  Љольхаасовы,  которые  он приказывал  развешивать  по  городам и
весЯм,  его разбойничьЯ  шайка объЯвлЯлась  воинством,  призванным во  славу
Ѓожию защищать права, дарованные  курфюрстовой  амнистией. „елалось  все это
отнюдь не во славу Ѓожию и не из приверженности к Љольхаасу, чьЯ участь была
им глубоко безразлична,  просто  под  такой личиной удобнее  было заниматьсЯ
поджогами и грабежом. Љогда весть о новой шайке достигла „рездена, рыцари не
могли скрыть  своей радости, ибо это обстоЯтельство давало иной оборот всему
делу.  ‘  многозначительной и недовольной миной  толковали  они о допущенном
промахе,  то  есть  о  том,  что  вопреки  их  настойчивым  и  неоднократным
предостережениЯм  Љольхаасу  было даровано помилование,  как  бы призывавшее
злодеев всех мастей следовать его примеру. Њало того что они говорили, будто
Ќагельшмидт взЯлсЯ за оружие, желаЯ отстоЯть безопасность своего угнетенного
атамана, они  еще  утверждали, что все  это затеЯ  Љольхааса,  имеющаЯ целью
запугать  правительство  и принудить  суд  без промедлениЯ вынести приговор,
удовлетворЯющий неистовое его своеволие. Љравчий же, господин •инц, дошел до
того, что в приемной курфюрста, где после обеда собралось  несколько человек
придворных и охотничих, стал доказывать, что Љольхаас  и не думал распускать
свою  лютценскую  шайку,  что  все  это  только  хитроумный  маневр;  далее,
насмехаЯсь над  поборником  справедливости  --  гроссканцлером  и  остроумно
сопоставлЯЯ  различные  обстоЯтельства,  он  сделал  вывод,  что  разбойники
прЯчутсЯ в лесах курфюршества, дабы  по первому сигналу  конноторговца снова
ринутьсЯ огнем  и мечом  крушить  все вокруг.  Џринц Љристиерн  Њейссенский,
опасаЯсь,  как  бы подобный оборот дела  не  запЯтнал славы  его повелителЯ,
немедленно  отправилсЯ  во дворец  к курфюрсту;  уразумев  намерение рыцарей
воспользоватьсЯ этим новым преступлением и окончательно добить Љольхааса, он
испросил у курфюрста дозволениЯ тотчас же учинить допрос последнему.
     ‘тражник  препроводил   в  ратушу  несколько   удивленного   Љольхааса,
державшего на руках меньших своих сыновей -- ѓенриха и ‹еопольда. ‚ерный его
тернбальд  только вчера привез  всех пЯтерых детей  из Њекленбурга, где они
находились,  и всевозможные горькие  мысли  --  вдаватьсЯ в них  здесь будет
неуместно -- заставили его взЯть с собой мальчиков, плакавших и умолЯвших не
оставлЯть их одних. Џринц ласково поглЯдел на детей, которых Љольхаас усадил
подле себЯ,  спросил, сколько  им лет, как их зовут,  и  лишь затем  сообщил
Љольхаасу о разбойных деЯниЯх Ќагельшмидта, его бывшего сообщника, в долинах
ђудных гор; показав ему так называемые  "мандаты Ќагельшмидта", он  спросил,
что может Љольхаас сказать в  свое оправдание. ’ак  как принц  был честным и
прЯмодушным  человеком,  то Љольхаасу, хотЯ ужас и  объЯл  его  при виде сих
позорных и предательских документов, удалось без  особого труда опровергнуть
огульно  возведенный на  него  поклеп. Ћднако убедили принца не только слова
Љольхааса, что дело его складываетсЯ сейчас  достаточно благоприЯтно  и врЯд
ли он может испытывать нужду в помощи третьего лица, но прежде всего бумаги,
оказавшиесЯ  при нем,  из  коих выЯснилось даже  некое весьма примечательное
обстоЯтельство,  а именно, что  Ќагельшмидт ни  за что не  стал  бы помогать
Љольхаасу,  ибо  незадолго  до  роспуска  лютценской  шайки,  изобличенный в
изнасиловании  и   прочих  преступлениЯх,  он  был  приговорен  последним  к
повешению; спасла его лишь амнистиЯ, положившаЯ конец  власти  Љольхааса; на
следующий  же  день  они разошлись заклЯтыми врагами. Џо  предложению принца
Љольхаас сел за стол и составил послание к Ќагельшмидту,  в котором объЯвлЯл
утверждение  последнего,  будто  бы  он  и  его  шайка  поднЯлись на  защиту
нарушенной  амнистии, позорной  и  наглой ложью,  а  также сообщал,  что  по
прибытии в „резден не только  не был взЯт под стражу,  но,  напротив, правое
его дело движетсЯ самым желательным длЯ него образом. „алее  он предупреждал
Ќагельшмидта  и весь  сброд, того окружавший, что закон  со  всей строгостью
покарает их за поджоги  и убийства, совершенные  в  ђудных  горах уже  после
опубликованиЯ амнистии. „лЯ  пущей острастки в этом послании приводились еще
некоторые  подробности суда, который он, конноторговец Љольхаас,  вершил над
ним  в ‹ютцене,  когда  за  постыдные  преступлениЯ  тот  был  приговорен  к
повешению и лишь вовремЯ подоспевший рескрипт курфюрста об амнистии сохранил
ему  жизнь.  Џрочитав  это,  принц  успокоил  Љольхааса  насчет  подозрениЯ,
которого   вынужден   был   коснутьсЯ   на   этом  допросе  и   при   данных
обстоЯтельствах, увы, неизбежного, заверил, что, покуда Љольхаас находитсЯ в
„рездене, амнистиЯ, ему дарованнаЯ,  никоим образом не будет нарушена, потом
угостил детей фруктами из вазы, стоЯвшей на  столе,  попрощалсЯ  и  отпустил
Љольхааса.  ѓроссканцлер,  узнав  об  опасности,  нависшей  над  Љольхаасом,
приложил немало усилий, чтобы ускорить окончание  дела, покуда оно вконец не
запуталось  и  не  осложнилось,  к  чему  как   раз  и  стремились  коварные
политиканы, рыцари фон ’ронка.  …сли прежде, молчаливо признаваЯ  свою вину,
они  добивались лишь  смЯгчениЯ  приговора, то теперь с помощью всевозможных
хитростей  и  крючкотворства  пытались и  вовсе  эту  вину отрицать.  Ћни то
твердили,  что Љольхаасовы вороные были самоуправно задержаны в ’ронкенбурге
кастелЯном и управителем,  а юнкер-де ничего  об этом не  знал, разве только
слышал  краем уха,  то  уверЯли, что лошади прибыли  уже  больные сильным  и
опасным  кашлем,  ссылались на  свидетелей  и  брались немедленно  доставить
таковых,  буде   они  понадобЯтсЯ.  Љогда  же  эти  аргументы  после  долгих
расследований и  разбирательств были опровергнуты,  они откопали  курфюрстов
эдикт двенадцатилетней давности, в котором по случаю свирепствовавшего тогда
мора и в  самом деле запрещалсЯ  ввоз  лошадей из  Ѓранденбурга в  ‘аксонию,
пытаЯсь  доказать,  что юнкер не только имел право, но обЯзан был  задержать
лошадей, пригнанных из-за границы.
     ’ем  временем  Љольхаас,  уплатив славному  амтману небольшую  сумму  в
возмещение убытков,  выкупил свою мызу  в  Љольхаасенбрюкке  и  решил,  надо
думать, длЯ совершениЯ необходимых формальностей, покинуть на несколько дней
„резден и  съездить  в родную деревню. Њы, однако, допускаем, что упомЯнутое
дело, несмотрЯ на всю его срочность -- Љольхаасу надо было еще распорЯдитьсЯ
насчет сева  озимых,  -- Явилось лишь предлогом  длЯ  того,  чтобы проверить
надежность  своего положениЯ при  ныне существующих странных  и сомнительных
обстоЯтельствах.  ‚озможно, здесь были и другие причины, догадыватьсЯ о коих
мы предоставлЯем читателю.
     €так,  не  взЯв  с  собою приставленных  к  нему  стражников,  Љольхаас
отправилсЯ  к  гроссканцлеру и,  держа в  руках письма  амтмана, сказал, что
намереваетсЯ на срок от десЯти  до двенадцати дней поехать в Ѓранденбургское
курфюршество, если, конечно, за это времЯ, а похоже, что так оно и будет, не
потребуетсЯ  его  присутствие  в суде.  ѓроссканцлер,  с лицом  задумчивым и
недовольным,  опустив  глаза долу, ответил,  что  считает  отъезд  Љольхааса
теперь  более нежелательным,  чем  когда-либо,  так  как тот из-за  козней и
происков  его  врагов  может в множестве  неучтимых и  непредвидимых случаев
понадобитьсЯ  суду длЯ  новых показаний  и разъЯснений. Џоскольку  Љольхаас,
сославшись  на  своего адвоката,  хорошо осведомленного во всех подробностЯх
дела, продолжал сдержанно, но решительно настаивать  на своем отъезде, пусть
не  на  двенадцать,  а  хотЯ  бы  на восемь дней, то гроссканцлер,  подумав,
наконец согласилсЯ и, отпускаЯ его, выразил надежду,  что Љольхаасу  удастсЯ
испросить у принца Њейссенского дозволениЯ на выезд.
     Љольхаас  отлично  понЯл  выражение  лица  гроссканцлера  и  еще больше
утвердилсЯ в своем намерении; он  сел  и, не  сходЯ с места, написал просьбу
принцу  Њейссенскому о  выдаче ему проездного свидетельства сроком на восемь
дней  длЯ  поездки  в  Љольхаасенбрюкке и  обратно. ‚ ответ на это  прошение
пришла резолюциЯ,  подписаннаЯ дворцовым комендантом, бароном ‡игфридом  фон
‚енк, следующего содержаниЯ: о просьбе Љольхааса  он незамедлительно доложит
его  светлости  курфюрсту  и,  как   только   воспоследует  всемилостивейшее
дозволение, проездное  свидетельство  будет ему  переслано.  ‘просив  своего
адвоката,  как могло  получитьсЯ,  что на  резолюции  стоит  подпись  барона
‡игфрида  фон  ‚енка,  а  не принца Љристиерна Њейссенского, к  которому  он
адресовалсЯ, Љольхаас в ответ услышал, что принц три днЯ назад выехал в свои
поместьЯ, временно передав  все  дела  по  управлению  дворцовому коменданту
барону ‡игфриду фон ‚енку, двоюродному брату упоминавшегосЯ выше барона  фон
‚енка.
     Љольхаас, у которого начинало тревожно битьсЯ сердце при  мысли об этом
несчастном  стечении  обстоЯтельств, много  дней  крЯду ждал ответа на  свое
прошение,  непонЯтно  зачем представленное  главе государства --  курфюрсту.
Џрошла неделЯ, другаЯ, а ответа  из дворцового  ведомства  все не поступало,
равно  как  и  решениЯ  трибунала,  обещанного  ему  в кратчайший  срок.  Ќа
двенадцатый  день,  исполнившись  решимости  узнать  --  будь  что  будет --
намерениЯ правительства по  отношению к нему, он снова  написал  настойчивое
представление о выдаче ему проездного свидетельства.
     Ќо  каково же  было его изумление, когда вечером следующего днЯ,  снова
прошедшего без ответа из дворцового ведомства, Љольхаас, раздумываЯ о  своем
положении, и  прежде  всего об исхлопотанной ему  доктором ‹ютером амнистии,
подошел  к  окну,  смотрЯщему во  двор, и там во  флигельке,  отведенном длЯ
стражи,  приставленной  к  нему  принцем Њейссенским  с  первого  же  днЯ  в
„рездене, таковой не  обнаружил. ’омас, его  старый  дворник, на вопрос, что
это значит, со вздохом отвечал:
     -- Ќе по-хорошему  все идет,  хозЯин; ландскнехтов  сегоднЯ больше, чем
всегда, и, как стемнело,  они сразу окружили дом:  двое  со щитами и копьЯми
стоЯт у двери на  улицу, двое у черной --  в  саду;  а еще двое разлеглись в
сенЯх на соломе и говорЯт, что будут там спать всю ночь.
     Љольхаас  побелел и, отвернувшись от окна, сказал, что ему  все  равно,
сколько их там, лишь бы были, и  пусть  ’омас,  проходЯ  через сени,  зажжет
свечу,  чтобы не сидели впотьмах. Ћн открыл  наружный  ставень под предлогом
выплеснуть воду из кружки и убедилсЯ, что старик сказал правду: в эту минуту
во  дворе  бесшумно  сменЯлсЯ караул,  а ведь  с  тех пор,  как к нему  была
приставлена охрана,  никто и не помышлЯл о таком церемониале. Љольхаас лег в
постель,  хотЯ сна у  него ни в одном  глазу не было, твердо решив, как  ему
поступить  наутро.  €бо  его  до глубины  души оскорблЯло  мнимое соблюдение
законов  правительством, которому  он подчинЯлсЯ,  тогда  как  на самом деле
амнистиЯ, этим правительством  дарованнаЯ, тут же оказалась нарушенной. …сли
он  арестован,  а  в  этом,  увы, сомневатьсЯ не приходилось,  то уж  сумеет
добитьсЯ от них непреложно точного объЯснениЯ.
     Џосему, едва забрезжило утро, Љольхаас велел верному своему тернбальду
заложить карету и сделал вид, будто собираетсЯ в ‹оккевиц, в гости к старому
приЯтелю --  управлЯющему, который, будучи  проездом  в „рездене, звал его к
себе  вместе  с  детьми.  ‹андскнехты навострили уши --  в  дому  происходит
какое-то движение -- и немедленно послали одного из своих в город: не прошло
и  часа,  как  прибыл  отрЯд  стражников,   возглавлЯемый  правительственным
чиновником; все они с сугубо деловым видом вошли в дом насупротив. Љольхаас,
одевавший  сыновей,  в  свою очередь,  заметил движение  и суету  и  нарочно
дольше, чем  то было  нужно, продержал  карету у подъезда; вполне отдав себе
отчет  в  происходЯщем,  он  вышел  с  детьми из дому,  казалось,  ничего не
заметив,  и,  проходЯ мимо  стоЯвших  у  дверей ландскнехтов, сказал, что не
нуждаетсЯ в  их сопровождении,  потом усадил  сыновей,  расцеловал и  утешил
плакавших  девочек,   которым  велено  было  оставатьсЯ  дома  на  попечении
„ворниковой дочери. Ќе успел он и сам сесть в карету, как чиновник со своими
стражниками приблизилсЯ и спросил,  куда он собралсЯ. “слышав, что  Љольхаас
хочет ехать в  ‹оккевиц  к своему другу, несколько  дней назад пригласившему
его с обоими мальчиками  к  себе в деревню, чиновник поспешил сказать, что в
таком случае ему придетсЯ подождать минуту-другую, так как  согласно приказу
принца Њейссенского  его  должны сопровождать конные  ландскнехты. Љольхаас,
продолжаЯ сидеть  в карете, с улыбкой спросил:  неужто  же ему может грозить
опасность  в  доме  друга,  пригласившего  его  к  себе?  —иновник  поспешил
отшутитьсЯ: опасность-де и  впрЯмь  невелика, но  тут  же добавил,  что ведь
сопровождающие ему ничем не помешают. Љольхаас уже  вполне серьезно заметил,
что  принц Њейссенский  с  первого  же  днЯ предоставил  на  его усмотрение,
пользоватьсЯ  или  не  пользоватьсЯ  стражей;  тот,  видимо,  удивилсЯ  и  в
деликатных выражениЯх  дал понЯть, что стража приставлена к Љольхаасу на все
времЯ его пребываниЯ в  „рездене; тогда  лошадиный барышник  поведал  ему  о
случае, послужившем тому причиной.  —иновник  стал его уверЯть, что приказом
барона фон ‚енка, сейчас  исполнЯющего  обЯзанности  начальника полиции,  на
него возложена неуклоннаЯ охрана особы Љольхааса, и попросил  того, ежели он
отказываетсЯ от стражников, самому  заЯвить об этом в управление полиции  во
избежание   могущих   произойти  недоразумений.  Љольхаас   бросил  на  него
красноречивый взглЯд и,  твердо решив дознатьсЯ, в чем тут дело, сказал, что
исполнит  его просьбу;  с  сильно бьющимсЯ сердцем  вылез  из кареты,  велел
дворнику  отнести детей  в  сени и,  оставив экипаж  и  кучера  дожидатьсЯ у
подъезда, пошел, сопровождаемый чиновником и его  стражниками,  в управление
полиции.
     ‘лучилось так, что в  это времЯ дворцовый комендант барон  фон ‚енк вел
допрос нескольких  парней из банды Ќагельшмидта, схваченных накануне вечером
под ‹ейпцигом; когда в зале поЯвилсЯ Љольхаас со своей свитой, рыцари, здесь
присутствовавшие, выспрашивали  у  них те подробности, которые им важно было
узнать. Ѓарон, увидев Љольхааса, подошел к нему -- рыцари немедленно смолкли
--  и  спросил, что  ему  угодно.  Љонноторговец  почтительно  отвечал,  что
намереваетсЯ отобедать  нынче у своего друга, управлЯющего  в  ‹оккевице,  и
просит разрешениЯ не брать  с собою стражу, поскольку она ему  там не нужна,
на что  барон,  изменившись в  лице и, видимо, подавив совсем другие  слова,
готовые сорватьсЯ с Языка, порекомендовал  ему остатьсЯ дома, отказавшись от
пирушки в ‹оккевице. ‡атем  круто повернулсЯ к чиновнику  и  строго заметил,
что его  приказ относительно этого человека не подлежит пересмотру и выехать
из города ему можно не иначе как под охраной шестерых ландскнехтов верхами.
     Љольхаас спросил: должен  ли  он считать себЯ арестованным и  амнистию,
торжественно  дарованную  ему перед  лицом всего  народа, нарушенной?  Ѓарон
побагровел, вплотную к нему приблизилсЯ и, глЯдЯ ему прЯмо в глаза, крикнул:
"„а!  да!  да!"   --  затем  повернулсЯ  спиной  и  стал  продолжать  допрос
Ќагельшмидтовых  парней.  Љольхаас  вышел вон, уже понимаЯ, что единственным
его  спасением оставалсЯ побег, который он, конечно, очень  затруднил  себе,
Явившись к барону фон  ‚енку, но тем не менее был доволен, что совершил этот
шаг, освобождавший его от обЯзательства соблюдать отдельные пункты амнистии.
‚оротившись  домой, он велел распрЯгать лошадей и в сопровождении чиновника,
печальный и подавленный, прошел  в свою комнату; и покуда тот, тоном глубоко
отвратительным  Љольхаасу, заверЯл его, что все  это недоразумение,  которое
вскоре  разъЯснитсЯ, его  подначальные заперли все  выходы  со  двора; он же
продолжал твердить,  что  главные  ворота оставлены открытыми и  Љольхаас-де
может входить и выходить, сколько ему угодно.
     Њежду тем  Ќагельшмидт,  в лесах  ђудных  гор со  всех  сторон теснимый
отрЯдами ландскнехтов, убедившись, что без сторонней помощи не сможет дольше
играть взЯтую на  себЯ роль, решил и вправду втЯнуть  в свою игру Љольхааса.
Ћт одного проезжего Ќагельшмидт в подробностЯх узнал, как в „рездене обстоит
дело с тЯжбой барышника, и подумал, что, несмотрЯ на прежнюю открытую вражду
между ними,  ему  теперь все же удастсЯ склонить Љольхааса  на свою сторону.
€так,  он  послал гонца с письмом,  нацарапанным безграмотными каракулЯми, в
котором   писал:  ежели  Љольхаас  прибудет  в  Ђльтенбург  и  снова  станет
атаманствовать над вольницей, что составилась из отпущенных им людей, то он,
Ќагельшмидт,  готов лошадьми, людьми и  деньгами помочь  ему  бежать  из-под
стражи;  и еще он  клЯлсЯ, что исправитсЯ  и  впредь будет исполнительнее  и
послушнее,  в  доказательство  же своей  нелицеприЯтной  верности  предлагал
самолично ЯвитьсЯ в „резден и освободить его из заточениЯ.
     Ќа беду,  с  гонцом,  везшим это  письмо, в деревне под самым „резденом
случилсЯ  припадок  падучей,  коей  он  с   детства  был   подвержен.  ‹юди,
поспешившие к нему на помощь, нашли у него за пазухой письмо, его же самого,
как только он очнулсЯ, взЯли под  стражу -- за  этой процессией бежала целаЯ
толпа народа  -- и препроводили  в управление полиции.  Џрочитав злополучное
письмо, дворцовый  комендант фон  ‚енк тотчас  же отправилсЯ к  курфюрсту, в
приемной  у  которого  застал  господ •инца  и Љунца, уже  вставшего с  одра
болезни, а  также президента государственной канцелЯрии графа Љальхейма. ‚се
эти господа держались мнениЯ,  что Љольхааса следует немедленно арестовать и
судить за  тайное соглашение с  Ќагельшмидтом. Ћни  Яростно доказывали,  что
подобное  письмо не могло быть  написано без предшествующих писем Љольхааса,
иными  словами, без  преступного  и  нечестивого  сговора  касательно  новых
злодеЯний  и   кровопролитий.  Љурфюрст  упорствовал,  не  желаЯ  на  основе
Ќагельшмидтова  письма  лишить  конноторговца свободы,  ему  дарованной,  и,
напротив, считал,  что  из этого письма скорее можно заключить, что никакого
предварительного  сговора между Љольхаасом и  Ќагельшмидтом не существовало.
Ќаконец, да  и то весьма неохотно, он согласилсЯ, чтобы письмо было  вручено
Љольхаасу  тем  самым  гонцом,  Якобы находЯщимсЯ  на  свободе,  и  выждать,
последует ли ответ на таковое. ‘казано -- сделано; на  следующее утро  парнЯ
прЯмо из тюрьмы привели в управление полиции, где дворцовый комендант  отдал
ему обратно  письмо,  велел как  ни в чем не бывало вручить его Љольхаасу  и
сулил за  это свободу и помилование. Њолодчик охотно  пошел  на подлое дело;
напустив на себЯ мнимую таинственность, он пробралсЯ в дом конноторговца под
видом  продавца  раков,  которыми его снабдил на  рынке один из  стражников.
Љольхаас,  читавший письмо,  покуда  дети его забавлЯлись  раками,  в другое
времЯ,  несомненно, схватил бы мошенника за шиворот и  передал ландскнехтам,
стоЯвшим  у  подъезда. Ќо  при  нынешнем  положении  вещей  даже  такой  шаг
следовало обдумать и взвесить;  Љольхаас понимал, что ему никак не выбратьсЯ
из тенет, в которые он угодил, и потому, бросив печальный взглЯд на знакомое
ему лицо парнЯ, спросил,  где он остановилсЯ, и велел через несколько  часов
зайти  за  ответом. тернбальду,  случайно зашедшему в комнату, он  приказал
купить у пришельца раков. Љогда тот расплатилсЯ  за покупку и оба  вышли, не
узнав друг друга,  Љольхаас  сел  и  написал Ќагельшмидту  письмо следующего
содержаниЯ: что он, во-первых, принимает предложение возглавить вольницу под
Ђльтенбургом; что посему длЯ освобождениЯ его из-под домашнего ареста вместе
со всеми  его детьми просит выслать запрЯженный парою экипаж в  Ќейштадт под
„резденом; что  длЯ скорейшего следованиЯ ему потребна парнаЯ же подстава на
дороге в ‚иттенберг, ибо только таким окольным путем, по причинам,  излагать
кои ему сейчас недосуг,  он может проехать к Ќагельшмидту; что ландскнехтов,
которые его караулЯт,  он надеетсЯ подкупить, на случай же, если понадобитсЯ
применить  силу,  пусть  ему  пришлют в  Ќейштадт  под  „резденом  несколько
преданных, сметливых и хорошо вооруженных парней; что длЯ покрытиЯ расходов,
свЯзанных с  этим  предприЯтием,  он  пересылает через его  гонца кошелек  с
двадцатью золотыми кронами, счеты же они сведут,  когда  дело будет сделано;
что   он   запрещает  ему,  Ќагельшмидту,  приезжать   в   „резден  длЯ  его
освобождениЯ, более того, приказывает  оставатьсЯ в  Ђльтенбурге, до поры до
времени  возглавлЯЯ вольницу, котораЯ ни в коем случае  не должна оставатьсЯ
без атамана.  Ћтвет этот он передал Ќагельшмидтову парню, ЯвившемусЯ за ним,
когда стемнело, и щедро его одарил,  заклинаЯ беречь письмо как  зеницу ока.
Ќа самом деле Љольхаас со своими пЯтью детьми намеревалсЯ ехать в ѓамбург  и
оттуда уплыть в ‹евант,  или  в Ћст-€ндию, или  еще  куда-нибудь,  где  небо
синеет над совсем другими людьми, ибо скорбной душе его теперь равно претила
мысль о принудительном откорме вороных и о сообщничестве с Ќагельшмидтом.
     Ќе   успел   парень  доставить   письмо   дворцовому  коменданту,   как
гроссканцлер  был  смещен,  а  граф  Љальхейм  назначен  на   его  место  --
председателем  трибунала,  Љольхаас же приказом кабинета министров  взЯт под
стражу,  закован  в тЯжелые цепи  и заточен в тюремную башню.  Ќа  основании
письма  к  Ќагелыпмидту, вывешенного на  всех углах,  против него был  начат
процесс; и так  как на вопрос судьи, его ли почерком написано это письмо, он
отвечал: "„а!" -- а на вопрос, есть ли у него что сказать в свое оправдание:
"Ќет!"  -- и опустил  глаза  долу, то его  приговорили  к казни раскаленными
щипцами и четвертованию;  тело его  должно было быть  предано сожжению между
колесом и виселицей.
     ’ак  обстоЯло   дело   со   злосчастным   Љольхаасом,  когда   курфюрст
Ѓранденбургский  взЯлсЯ  спасти  его  от  насилиЯ  и  произвола  и  в  ноте,
отправленной непосредственно в государственную канцелЯрию ‘аксонии, объЯвлЯл
его  бранденбургским подданным. „ело  в том, что бравый  господин ѓенрих фон
ѓейзау на прогулке вдоль берега прее рассказал ему историю этого странного,
но  отнюдь  не испорченного человека  и,  теснимый  вопросами,  которыми его
засыпал изумленный курфюрст,  вынужден был сообщить о непорЯдочном поведении
эрцканцлера графа ‡игфрида фон Љальхейма, которое, увы,  бросало тень  и  на
его  августейшую  особу.   ‚озмущенный  курфюрст  немедлЯ   призвал  к  себе
эрцканцлера,   допросил  его  и,  выЯснив,  что  виною  всему  было  родство
последнего с домом фон  ’ронка, весьма немилостиво  с ним обошелсЯ, удалил с
поста и назначил эрцканцлером господина ѓенриха фон ѓейзау.
     Ќадо сказать,  что о  ту пору польский королевский дом, пребывавший  во
вражде  --   по   какой  причине,  нам  неведомо,  --  с  ‘аксонским  домом,
неоднократно   и  настойчиво  обращалсЯ   к  Ѓранденбургскому  курфюрсту   с
предложением  союза  против ‘аксонии,  так что эрцканцлер, господин  ѓейзау,
достаточно  опытный в подобного рода делах,  мог надеЯтьсЯ,  что ему удастсЯ
исполнить  желание  своего  повелителЯ  во  что  бы  то  ни  стало  добитьсЯ
справедливости длЯ Љольхааса, при этом, во имЯ блага отдельного человека, не
поставив на карту всеобщего спокойствиЯ.
     €так, эрцканцлер потребовал  безоговорочной  и безотлагательной  выдачи
Љольхааса ввиду богопротивного и бесчеловечного произвола, чинимого над ним,
с тем чтобы, коль скоро он и вправду виновен, его  судили по бранденбургским
законам, на основании обвинительного заключениЯ, кое дрезденский двор  через
своего  поверенного волен  представить в берлинский суд. Ѓолее  того, он уже
заготовил проездное  свидетельство  длЯ адвоката на  случай, если  курфюрсту
Ѓранденбургскому  угодно будет  послать своего  юриста  в  „резден  с  целью
добитьсЯ справедливого  решениЯ по делу  о  вороных,  отнЯтых у  Љольхааса в
‘аксонской  земле,  а  также  о  других  вопиющих притеснениЯх  и  насилиЯх,
учиненных юнкером  ‚енцелем  фон ’ройкой. Љамергер, господин Љунц, при смене
государственного   аппарата  в  ‘аксонии  назначенный   на  пост  президента
государственной   канцелЯрии  и   находившийсЯ  в   весьма   затруднительном
положении,  по различным  причинам  не желаЯ портить отношениЯ с  берлинским
двором,  отвечал  от имени своего повелителЯ, глубоко огорченного полученной
нотой,  что   нельзЯ-де   не   удивлЯтьсЯ  недружелюбию  и  несправедливости
бранденбургского  правительства, отрицающего право дрезденского двора судить
Љольхааса по  законам  страны, в коей  им совершены преступлениЯ,  тогда как
всему миру известно, что он владеет изрЯдным  земельным участком в „рездене,
да  и  сам  считает себЯ подданным  курфюрста  ‘аксонского.  Ќо так как  длЯ
подтверждениЯ своих  претензий королевство Џольское сосредоточило на границе
‘аксонии пЯтитысЯчное войско, а эрцканцлер, господин фон ѓейзау, заЯвил, что
Љольхаасенбрюкке, место, по имени которого прозываетсЯ барышник, находитсЯ в
Ѓранденбургском  курфюршестве  и  исполнение смертного  приговора  над  этим
человеком  будет рассматриватьсЯ  как  нарушение  международного  права,  то
курфюрст, по совету своего камергера, господина  Љунца, желавшего выпутатьсЯ
из этого  дела,  призвал обратно отъехавшего  было  в  свои  поместьЯ принца
Љристиерна Њейссенского  и,  выслушав  сего  благоразумного человека,  решил
удовлетворить требование о выдаче Љольхааса берлинскому двору.
     Џринц, несмотрЯ на то что был недоволен многими злотворствами, имевшими
место  в  Љольхаасовом  деле, по  просьбе  своего  растерЯвшегосЯ повелителЯ
вынужден был взЯть на себЯ надзор за таковым и спросил, как  же, собственно,
будет обосновано обвинение Љольхааса в берлинском верховном  суде -- ведь на
злополучное  письмо к  Ќагельшмидту ссылатьсЯ  нельзЯ из-за двусмысленных  и
темных  обстоЯтельств,  предшествовавших его  написанию, так  же  как нельзЯ
ссылатьсЯ  на  грабежи   и  поджоги,  ибо   они  были  прощены  Љольхаасу  в
обнародованной  амнистии.  ‚ыслушав   его,  курфюрст  положил  послать   его
величеству  императору в  ‚ену донесение  о  вооруженном набеге Љольхааса на
‘аксонию, о нарушении его шайкой имперского мира и ходатайствовать перед его
величеством, разумеетсЯ не свЯзанным никакой амнистией, о предании Љольхааса
суду  в  Ѓерлине  с участием в  процессе  имперского обвинителЯ. ‚осемь дней
спустЯ в „резден  прибыл посланный курфюрста Ѓранденбургского рыцарь ”ридрих
фон  Њальцан  с  шестью  рейтарами  и,  посадив в возок закованного  в  цепи
Љольхааса с пЯтерыми детьми,  которых по его просьбе доставили из сиротского
приюта,  повез  его в  Ѓерлин.  ‚ это  самое времЯ в „ааме на  оленью охоту,
устроенную  в  его   честь  ландратом,  графом  Ђлоизиусом  фон  Љальхеймом,
владевшим  крупными  поместьЯми   на   границе  ‘аксонии,   прибыл  курфюрст
‘аксонский,  сопровождаемый камергером,  господином  Љунцем, и его супругой,
госпожой  ќлоизой,  дочерью  ландрата  и сестрой  президента,  а также целой
плеЯдой  блестЯщих дам и кавалеров, не считаЯ охотничих и придворных.  Љогда
всЯ  эта компаниЯ, вернувшись с охоты и еще не смыв дорожной пыли, расселась
за столами  в шатрах с развевающимисЯ вымпелами, раскинутых  по косогору,  и
из-за  старого дуба  послышалась музыка,  а  пажи и  юные  дворЯне принЯлись
разносить Яства, на дороге показалсЯ  неторопливый возок, в котором ехал  из
„рездена  Љольхаас, сопровождаемый  шестью рейтарами. Ћпоздание было вызвано
тем, что в пути заболел один из младших хрупких детей конноторговца и рыцарь
фон Њальцан оказалсЯ вынужденным на три днЯ остановитьсЯ в ѓерцберге; однако
дрезденское  правительство он об этом в известность не поставил, считаЯ себЯ
ответственным  единственно перед властителем,  которому  он служил,  то есть
перед курфюрстом Ѓранденбургским. Љурфюрст ‘аксонский в шлЯпе  с перьЯми, по
охотничьему обычаю еще украшенной еловыми ветками,  и в распахнутом на груди
камзоле,  сидел рЯдом с госпожой  ќлоизой,  котораЯ  в дни юности  была  его
первой любовью, и, наслаждаЯсь прелестью  пира, шумевшего вокруг, неожиданно
проговорил:  --  Џойдемте и поднесем несчастному, кто бы он  ни  был,  кубок
вина!
     ѓоспожа ќлоиза, прельстительно  взглЯнув  на него, тотчас  же встала и,
взЯв из  рук  пажа серебрЯный  поднос, принЯлась накладывать  на него плоды,
хлеб   и  сласти.  Ѓольшинство  присутствующих  со  сластЯми  и  освежающими
напитками  в руках уже толпою  покидали шатер,  когда навстречу  им  попалсЯ
сконфуженный  ландрат, попросивший всех остатьсЯ  на  месте.  Ќа  удивленный
вопрос курфюрста, что случилось и чем  он так встревожен,  ландрат, глЯдЯ на
камергера, пробормотал, что в  возке сидит  Љольхаас.  ‚место  ответа на сие
непостижимое сообщение, ибо всем было известно, что конноторговца увезли уже
шесть дней назад, камергер,  господин  Љунц,  схватил  свой  кубок  и, встав
спиной к шатру, выплеснул  вино в песок. Љурфюрст, красный  до корней волос,
опустил свой кубок на  тарелку,  по знаку  камергера торопливо подставленную
пажом.  ‚ то времЯ  как  рыцарь фон  Њальцан,  почтительно  раскланиваЯсь  с
избранным и незнакомым  ему обществом, медленно проезжал меж шатров, господа
по приглашению  ландрата стали снова рассаживатьсЯ по своим местам, более не
обращаЯ вниманиЯ на происходЯщее. Љак только курфюрст последовал их примеру,
ландрат  тайком  отправил  гонца   в   „ааме,   просЯ  магистрат  обеспечить
безостановочное  следование  Љольхааса;  однако  рыцарь  фон  Њальцан  решил
заночевать, так как час был уже поздний, и магистрату волей-неволей пришлось
разместить  всех на мызе, одиноко  расположенной  в лесу.  Њежду  тем  гости
ландрата, сытно поужинав и вдоволь отведав доброго вина, уже успели позабыть
о встрече  с Љольхаасом,  когда  хозЯину пришло  на  ум еще  раз  попытатьсЯ
догнать  стаю оленей, промелькнувшую в лесу. …го  предложение было принЯто с
радостью, и всЯ  компаниЯ,  схватив ружьЯ, попарно пустилась  через холмы  и
овраги в самую чащобу.  Љурфюрста же с  госпожой ќлоизой, повиснувшей у него
на руке  -- ей тоже  хотелось  насладитьсЯ редким  зрелищем,  --  охотничий,
приставленный к  ним,  провел,  к  вЯщему их  удивлению, через двор дома,  в
котором ночевал  Љольхаас  с  бранденбургскими  рейтарами. “слышав  об этом,
госпожа ќлоиза воскликнула:
     -- €демте, государь, идемте скорей! -- и шаловливым движением запрЯтала
цепь, висевшую у него на груди, под борта  его шелкового камзола. --  Џокуда
всЯ  компаниЯ не догнала нас, давайте  проберемсЯ в дом и посмотрим на этого
удивительного человека!
     Љурфюрст покраснел и, схватив ее руку, воскликнул:
     -- —то за вздор, ќлоиза!
     Ќо она, потихоньку увлекаЯ его  за  собой, стала  уверЯть, что  в  этом
костюме его все равно нельзЯ узнать. ‚ эту самую минуту навстречу им из дому
вышли  двое охотничих, уже  успевших  удовлетворить  свое  любопытство;  они
заверили  курфюрста  и  его  даму,  что  благодарЯ  мерам  предосторожности,
принЯтым ландратом, ни рыцарь, ни конноторговец не догадываютсЯ о том, какое
общество  собралось в окрестностЯх „ааме; курфюрст улыбнулсЯ, надвинул шлЯпу
на глаза и, сказав: "ѓлупость, ты правишь миром, а прибежище твое -- женские
уста!" -- последовал за госпожой ќлоизой.
     Љогда они вошли, Љольхаас сидел  у стены  на мешке  с соломой  и кормил
молоком с  хлебом своего ребенка, занедужившего  в ѓерцберге. †елаЯ завЯзать
разговор, госпожа ќлоиза спросила,  кто он, что с ребенком, а также в чем он
преступил закон и куда его везут  под  таким конвоем. Љольхаас снЯл с головы
свою кожаную  шапку  и, продолжаЯ  кормить  дитЯ, немногословно, но с толком
ответил на  ее вопросы. Љурфюрст,  прЯтавшийсЯ за  спинами охотничих,  вдруг
заметил  на  шее  Љольхааса маленький железный  медальон  и, так как  ничего
больше ему на ум не пришло, спросил, что это такое и что в нем спрЯтано.
     -- ‚аша милость, -- Љольхаас через голову снЯл медальон и вынул из него
маленькую  запечатанную  записочку,  --  страннаЯ  произошла историЯ  с этим
медальоном! Џосле  похорон  моей  жены, тому уже минуло семь месЯцев, Я, как
вам,  возможно, известно, покинул  Љольхаасенбрюкке, чтобы  захватить в плен
юнкера фон ’ронку, нанесшего мне  столь жестокую  обиду, когда  в  ћтербоке,
торговом городишке, через который пролегал мой путь, происходила встреча, уж
не   знаю   по   какому   случаю,   курфюрста   ‘аксонского   с   курфюрстом
Ѓранденбургским;  вечером  они оба  решили прогулЯтьсЯ  по  городу,  наверно
захотели  посмотреть  на  шумную Ярмарку.  ‚друг видЯт -- сидит на скамеечке
цыганка и  по  месЯцеслову  ворожит обступившей ее  толпе; они возьми  да  и
спроси, не  предскажет  ли она им чего-нибудь  приЯтного. џ тогда вместе  со
своим отрЯдом заехал на  постоЯлый двор и ненароком оказалсЯ на площади, где
все это происходило, правда, с моего места  на паперти мне  не слыхать было,
что  говорила господам чуднаЯ  эта  цыганка, Я  только слышал, что  в  толпе
посмеивались  и   перешептывались:  она-де  не  каждому  открывает,  что  ей
известно;  толкотнЯ стоЯла отчаЯннаЯ, каждому хотелось  поближе  посмотреть,
чем все это  обернетсЯ,  менЯ не  особенно  разбирало любопытство, скорее  Я
хотел пропустить вперед  любопытных  и  потому  влез  на каменную  скамью  у
церковных  дверей. Ћттуда  мне как  на  ладони  видны  были оба  курфюрста и
цыганка,  что  сидела перед  ними и  старательно выводила какие-то каракули;
вдруг она  подымаетсЯ, опершись на  свои костыли, и оглЯдывает толпу, словно
ищет  кого-то,  потом  ее взглЯд  останавливаетсЯ на мне, хотЯ Я ее знать не
знал и отродЯсь гаданием не интересовалсЯ, она проталкиваетсЯ сквозь толпу и
говорит мне: "Ќа, держи, если господин пожелает что узнать, пусть спрашивает
тебЯ!" ‘ этими словами, ваша милость,  она протЯнула мне  своими  костлЯвыми
пальцами вот эту записку. џ смешалсЯ -- ведь весь народ на менЯ смотрит -- и
говорю:  "Њатушка,   чем  это  ты   менЯ  почтила?"  Ћна   что-то  невнЯтное
забормотала, но Я, к великому своему  удивлению, разобрал в  этом бормотанье
свое  имЯ  и  слова:  "Ђмулет,  Љольхаас,  лошадиный  барышник,  спрЯчь  его
хорошенько,  в свое  времЯ  он  спасет тебе  жизнь!"  € -- как  сквозь землю
провалилась. —то ж,  --  добродушно продолжал Љольхаас, -- по правде говорЯ,
как ни круто  мне пришлось в „рездене,  а все  же жизнью Я не  поплатилсЯ; а
каково мне будет в Ѓерлине и суждено ли мне там остатьсЯ в живых  -- покажет
времЯ.
     Џри этих словах Љольхааса курфюрст опустилсЯ на скамью и хоть и ответил
на встревоженный вопрос своей дамы:  "Ќичего, пустое", но упал без сознаниЯ,
прежде чем  она успела  подбежать  и  подхватить его.  ђыцарь  фон  Њальцан,
зачем-то вошедший в комнату, воскликнул:
     -- Ѓог ты мой, что с этим господином? ѓоспожа ќлоиза закричала:
     --  ‚оды, скорей  воды!  --  Ћхотничие поднЯли курфюрста и  отнесли  на
кровать  в соседнюю комнату. ‚сеобщее смЯтение достигло высшей  точки, когда
камергер, за  которым послали пажа, после долгих и тщетных попыток вернуть к
жизни  своего господина объЯвил, что  по  всем  признакам это удар.  Љравчий
послал  верхового  в Ђуккау за  врачом,  но ландрат, как только курфюрст  на
мгновение  открыл  глаза,  приказал  перенести  больного  в  экипаж,   чтобы
медленно, шаг за шагом, доставить его в свой охотничий дворец, расположенный
неподалеку.  “томленный  дорогой курфюрст уже по прибытии  на  место  дважды
впадал в бессознательное состоЯние и почувствовал  себЯ несколько лучше лишь
на следующее утро, когда наконец ЯвилсЯ врач из ‹уккау, обнаруживший  у него
нервную горЯчку.
     …два сознание  вернулось к нему, он приподнЯлсЯ на подушках, спрашиваЯ:
"ѓде  Љольхаас?" Љамергер, не разобрав  вопроса,  схватил  его руку  и  стал
умолЯть  не  тревожить себЯ думами о  страшном  человеке, который осталсЯ на
лесной мызе  возле „ааме под бдительной  охраной  бранденбургских  рейтаров.
„алее, заверив курфюрста в  искреннем  своем участии и вскользь заметив, что
он  высказал  жене  крайнее   свое  неудовольствие  ее  безответственным   и
легкомысленным поведением --  надо же было  свести его  с этим человеком, --
спросил,  что   ж  было  такого  удивительного  и  ужасного  в  разговоре  с
Љольхаасом, если этот  разговор  довел его до болезни. Љурфюрст  сказал:  он
должен признатьсЯ, что всему виною маленькаЯ записочка, которую этот человек
носит на шее  в  железном  медальоне. ‘илЯсь объЯснить, в  чем тут дело,  он
наговорил много непонЯтного, потом вдруг стал уверЯть,  сжимаЯ в своих руках
руку камергера, что нет длЯ  него  ничего  важнее обладаниЯ  этой  запиской,
просЯ  его  немедленно  отправитьсЯ в  „ааме и за любую  цену выкупить  ее у
Љольхааса.  Љамергер,  с трудом  скрываЯ  свое  смущение,  пробормотал,  что
поскольку злополучнаЯ  записка  столь важна длЯ курфюрста,  то прежде  всего
необходимо  скрыть  это  обстоЯтельство от Љольхааса,  иначе  всех  сокровищ
‘аксонии  не хватит  на то, чтобы выкупить ее из  рук злодеЯ,  ненасытного в
своей жажде мести. —тобы несколько успокоить  курфюрста, он добавил еще, что
здесь, пожалуй, надо будет привлечь третье, незаинтересованное, лицо и с его
помощью  выманить записку,  длЯ  Љольхааса,  вероЯтно,  особой  ценности  не
представлЯющую и столь бесценную длЯ курфюрста.
     Љурфюрст, утираЯ пот, спросил, нельзЯ ли тотчас  же послать кого-нибудь
в „ааме и задержать  там конноторговца, покуда у него  ценою любых ухищрений
не  будет отнЯт  этот клочок бумаги. Љамергер, не  верЯ своим ушам, отвечал,
что  Љольхаас,  надо  думать,  уже  находитсЯ  по  ту  сторону  границы,  на
Ѓранденбургской  земле,  так  что  всЯкаЯ  попытка  задержать  его  на  пути
следованиЯ или вернуть обратно может возыметь неприЯтнейшие,  далеко  идущие
последствиЯ, с которыми вовек не распутаешьсЯ. € когда курфюрст с выражением
отчаЯниЯ и безнадежности  на лице откинулсЯ на подушки, спросил  еще, что же
такое стоит в  этой записке и  каким таинственным, необъЯснимым образом  ему
стало известно, что речь в ней идет  именно о нем. Ќа это, однако, курфюрст,
смерив  недоверчивым   взглЯдом  своего  камергера,  ни  слова  не  ответил;
недвижимый, с тревожно бьющимсЯ сердцем лежал  он,  не сводЯ глаз  с кончика
носового  платка, который задумчиво мЯл в руках, и вдруг попросил  позвать к
нему  охотничего   фон  тейна,   статного  и  ловкого  юношу,  нередко  ему
услужавшего во всевозможных секретных делах. ЏосвЯтив его во всю эту историю
и  в то,  как  важна ему записка, находЯщаЯсЯ у Љольхааса, курфюрст  спросил
юношу, хочет  ли тот приобрести вечное право на его  дружбу,  добыв длЯ него
записку  прежде,  нежели Љольхаас доберетсЯ до Ѓерлина. € так как охотничий,
несмотрЯ на  странность  поручениЯ, до известной степени смекнул, в чем  тут
дело, и заверил своего  господина, что готов  на все  длЯ него,  то курфюрст
приказал ему скакать  вслед за Љольхаасом и,  поскольку того  врЯд  ли можно
соблазнить деньгами,  в  хитроумной беседе пообещать ему свободу  и жизнь за
эту  записку, и даже, если он будет на том настаивать, исподтишка помочь ему
лошадьми, людьми и деньгами длЯ  побега  от конвоирующих его бранденбургских
рейтаров.  Ћхотничий,  запасшись  письменным  подтверждением   этих  слов  и
прихватив с собою нескольких слуг, ринулсЯ в погоню за Љольхаасом, и так как
они, не  щадЯ  коней, скакали во  весь опор, то им удалось  настигнуть его в
пограничной деревушке, где  он обедал вместе с рыцарем фон Њальцаном и всеми
своими детьми под  открытым небом  у дверей отведенного ему домика.  ђыцарь,
которому  фон  тейн  выдал   себЯ  за  проезжего,  желающего  поглЯдеть  на
удивительного  человека -- Љольхааса, познакомил его с последним  и, любезно
усадив за  стол,  предложил  разделить  с  ними трапезу. € так  как Њальцан,
хлопоча о дальнейшем следовании, то  и дело отлучалсЯ, рейтары же обедали за
столом по другую  сторону дома, фон  тейну быстро представилась возможность
открыть Љольхаасу, кто он таков и за каким делом сюда ЯвилсЯ. Љонноторговец,
давно знавший  имЯ  и сан  человека,  лишившегосЯ  чувств при виде железного
медальона  там, на  мызе, мог бы  достойно  довершить удар, уже  подкосивший
курфюрста,  открыв ему тайну  записки;  но он не  пожелал ее  распечатать из
пустого  любопытства,  ибо  твердо решил  оставить  ее при себе,  памЯтуЯ  о
низком, некнЯжеском  обращении, которому  подвергсЯ в „рездене, несмотрЯ  на
полную свою готовность пойти на любые жертвы. Ќа вопрос, что побуждает его к
столь странному  упорству,  ведь  ему взамен  как-никак  предлагают жизнь  и
свободу, Љольхаас отвечал:
     -- ‚ысокородный господин, если бы ваш государь и повелитель ЯвилсЯ сюда
и  сказал:  "џ уничтожу себЯ заодно со всей кликой, помогающей мне управлЯть
страной",  а  вы, надо  думать,  понимаете,  это  значило  бы,  что  сбылась
заветнейшаЯ моЯ мечта, Я бы и то не отдал записки, котораЯ ему дороже жизни,
а сказал  бы: "’ы  можешь  послать менЯ на эшафот, но Я могу причинить  тебе
боль и  сделаю  это". --  Ѓез  страха  глЯдЯ в  лицо  неминуемой смерти,  он
подозвал  одного из рейтаров под  предлогом отдать  ему миску  с недоеденным
вкусным кушаньем,  во  все  времЯ,  проведенное им здесь,  более не  замечал
охотничего, и только уже садЯсь в повозку, подарил его прощальным взглЯдом.
     ‡доровье  курфюрста, подвергшеесЯ стольким испытаниЯм, после  получениЯ
рокового известиЯ настолько ухудшилось, что  врач много дней опасалсЯ за его
жизнь. € все же благодарЯ природному здоровью после долгих недель болезни он
поправилсЯ  хотЯ бы  настолько, что, обложенного подушками  и  укутанного  в
одеЯла, его  можно было  отвезти в „резден,  где его ждали неотложные  дела.
Џрибыв в  свою  резиденцию, он  немедленно послал за принцем  Њейссенским  и
спросил, что слышно относительно отправки в ‚ену советника суда ќйбенмайера,
который  должен  был  представить его  императорскому  величеству жалобу  на
нарушение Љольхаасом имперского мира. Џринц  отвечал,  что согласно  приказу
курфюрста, отданному перед  отъездом  в „ааме, последний уехал в ‚ену тотчас
же по  прибытии в „резден  ученого  юриста  –ойнера,  присланного курфюрстом
Ѓранденбургским  длЯ  подачи  в  суд жалобы  на юнкера ‚енцелЯ  фон  ’ронку,
задержавшего  вороных  Љольхааса.  Љурфюрст  покраснел  и  отошел  к  своему
письменному  столу,  удивлЯЯсь  такой  поспешности,  ему помнилось,  что  он
приказал,  ввиду   необходимости  предварительно  переговорить  с   доктором
‹ютером, исхлопотавшим Љольхаасу амнистию, задержать отъезд  ќйбенмайера  до
особого распорЯжениЯ.  ‘илЯсь обуздать свой гнев, он  перекидал все лежавшие
на столе письма и деловые бумаги.
     Џосле  недолгого  молчаниЯ   принц,  удивленно  посмотрев   на   своего
повелителЯ, выразил  сожаление,  что навлек на  себЯ его  неудовольствие,  и
предложил  показать постановление  государственного совета, вменившего ему в
обЯзанность в  назначенный срок отправить в ‚ену советника суда.  Љ этому он
добавил,  что  в  государственном совете  и речи  не было  о  переговорах  с
доктором ‹ютером, что в свое  времЯ, возможно,  было бы весьма целесообразно
посоветоватьсЯ  с  этим  высоким  духовным   лицом,   ходатайствовавшим   за
Љольхааса, но не теперь, когда  амнистиЯ нарушена  на  глазах у всего света,
когда Љольхаас  вновь взЯт под стражу и выдан бранденбургским властЯм на суд
и расправу. Љурфюрст заметил, что в преждевременной отсылке  ќйбенмайера  он
большой беды не видит; надо только, чтобы тот до дальнейших распорЯжений  не
выступал  в качестве обвинителЯ, и предложил  принцу немедленно отправить  к
нему курьера  с соответствующим предупреждением. Џринц отвечал,  что  приказ
курфюрста,  увы,  опоздал  на  один  день,  ибо  по  сведениЯм,  сегоднЯ  им
полученным, ќйбенмайер в качестве  обвинителЯ  уже подал жалобу  в имперскую
канцелЯрию.  Ќа  вопрос  опешившего  курфюрста,  как   это  все  так  быстро
сделалось, принц отвечал, что со времени отъезда ќйбенмайерэ прошло уже  три
недели, а согласно инструкции он обЯзан  был безотлагательно выполнить дело,
ему порученное.  ‹юбое  промедление,  добавил принц,  было бы в  этом случае
неподобающим, так как бранденбургский юрист –ойнер настойчиво ходатайствовал
перед судом о  предварительном  изъЯтии  вороных у  живодера на  предмет  их
откорма и добилсЯ своего, несмотрЯ на возражениЯ противной стороны.
     Љурфюрст, потЯнув  сонетку,  заметил, что ладно,  мол, не так  все  это
важно! ‡адал принцу несколько безразличных вопросов: что слышно в  „рездене?
Ќе случилось ли чего за времЯ  его  отсутствиЯ? €, не  в силах более  скрыть
свое душевное смЯтение, кивнул в знак того, что аудиенциЯ окончена. ‚ тот же
день под  предлогом,  что  он  должен самолично занЯтьсЯ делом столь большой
государственной  важности,  курфюрст  письменно  затребовал  от  принца  все
документы, касающиесЯ Љольхаасова  процесса, ибо мысль сгубить единственного
человека, владеющего тайной записки, была  ему  непереносима. Ѓолее того, он
собственноручно написал  письмо императору, настойчиво и  доверительно просЯ
его, по очень важным причинам, кои он надеетсЯ  изложить  в ближайшее времЯ,
позволить ќйбенмайеру взЯть обратно поданную им жалобу.
     €мператор ответил ему нотой, составленной в государственной канцелЯрии:
что перемена, видимо совершившаЯсЯ  в убеждениЯх  курфюрста, его  по меньшей
мере  удивлЯет;  что доклад,  поступивший к  нему из ‘аксонии,  придал  делу
Љольхааса значение, немаловажное длЯ всей  ‘вЯщенной ђимской империи,  и он,
император, как глава государства, счел своим долгом выступить в этом  деле в
качестве  обвинителЯ  перед  бранденбургским  двором; поскольку  гоф-асессор
”ранц  Њюллер,  коего он  назначил  прокурором,  уже  выехал в Ѓерлин,  дабы
призвать  к  судебной ответственности  Љольхааса как  нарушителЯ  имперского
мира, то жалоба, разумеетсЯ, не может  быть взЯта обратно  и судебному  делу
будет дан дальнейший ход в точном соответствии с законом.
     ‘иЯ  нота  повергла курфюрста  в отчаЯние,  вдобавок  еще приумноженное
частным письмом из Ѓерлина, в котором ему сообщали, что в суде уже объЯвлено
слушание  дела  Љольхааса  и  что  оно,  несмотрЯ на  все  усилиЯ  адвоката,
вероЯтно,  закончитсЯ на эшафоте. ’огда  этот  несчастнейший  из властителей
решил   сделать  еще  одну  попытку   и  собственноручно  написал  курфюрсту
Ѓранденбургскому,  просЯ  его за Љольхааса. ‘вое письмо он  оправдывал  тем,
что-де,  согласно  букве  закона,  амнистиЯ,  дарованнаЯ  этому человеку, не
допускает  совершениЯ  над  ним  смертной  казни,  далее он  заверЯл  своего
собрата, что, несмотрЯ на напускную суровость,  никогда и в мыслЯх  не  имел
предать  Љольхааса  смерти,   и  присовокупил,  что  будет  безутешен,  если
покровительство, которое  тому посулили  в Ѓерлине, вдруг обернетсЯ  бедою и
окажетсЯ, что  было бы  лучше, если бы его  судили в  „рездене по саксонским
законам.
     Љурфюрст  Ѓранденбургский, которому многое  в  этом  письме  показалось
темным  и двусмысленным,  отвечал, что  решительность,  с каковою  действует
прокурор  его императорского  величества,  никак  не позволЯет ему исполнить
желание своего  собрата  и попытатьсЯ обойти  закон.  ’ревога  же  курфюрста
‘аксонского,  по  его  мнению,  излишнЯ,  ибо  амнистиЯ нарушена  не им,  ее
даровавшим, но главою империи, длЯ которого решение  берлинского  верховного
суда  отнюдь  не  обЯзательно.  „алее  он  писал,  что  примерное  наказание
Љольхааса необходимо длЯ устрашениЯ Ќагелынмидта, чьи набеги,  становЯсь все
более  и  более дерзкими, перекинулись  уже в  бранденбургские  владениЯ,  и
просил курфюрста,  буде  он  не пожелает принЯть  во  внимание  его  доводы,
обратитьсЯ непосредственно к императору, так как, кроме него, никто не волен
над жизнью и смертью Љольхааса.
     Љурфюрст с досады и огорчениЯ из-за того, что все его попытки ни к чему
не привели, снова заболел. €  вот  однажды  утром, когда камергер пришел его
проведать,  он  показал  ему  письма,  написанные в  надежде  продлить жизнь
Љольхааса и, таким образом, выгадать времЯ длЯ овладениЯ запиской.  Љамергер
упал перед ним на колени,  заклинаЯ  во имЯ  всего  свЯтого сказать,  что же
такое в этой записке. Љурфюрст приказал ему запереть дверь и сесть к нему на
кровать;  схватив  руку  камергера,  он прижал  ее  к  своей  груди и  начал
говорить:
     -- ’воЯ жена,  как Я слышал,  уже  рассказала  тебе, что на третий день
после моего приезда в ћтербок  длЯ встречи с курфюрстом Ѓранденбургским мы с
ним, гулЯЯ, натолкнулись  на одну  цыганку. Љурфюрст,  по характеру  живой и
бойкий, решил при всем честном народе  разоблачить эту женщину, об искусстве
которой, кстати сказать, в тот самый день шел достаточно фривольный разговор
за  обедом;  итак, заложив руки за  спину,  он подошел  к столику цыганки  и
задорно предложил предсказать ему что-нибудь такое, что сегоднЯ же сбудетсЯ,
а иначе, будь она хоть римской ‘ивиллой, все равно он ее словам не  поверит.
–ыганка, окинув нас беглым взглЯдом,  отвечала, что прежде, чем мы оба уйдем
с  рыночной площади, нам  встретитсЯ  дикий  козел с  большими  рогами, тот,
которого  выпестовал  в  парке сын садовника.  Ќадо  тебе  знать, что козел,
предназначавшийсЯ длЯ  дворцовой  кухни,  содержалсЯ под  замком  в  высокой
загородке, скрытой могучими дубами парка, не говорЯ уж о  том, что весь парк
и прилегавший к  нему сад, изобиловавшие разной мелкой дичью, находились под
строгой  охраной,  так  что  невозможно  было  себе   представить,  как,  во
исполнение  странного  пророчества,  этот козел мог  бы попасть на  рыночную
площадь.  Љурфюрст  Ѓранденбургский,  полагаЯ,  что  за  всем  этим  кроетсЯ
какое-то  мошенничество, и твердо решивший изобличить во лжи цыганку, что бы
она еще ни говорила,  перекинувшись со мной двумЯ-тремЯ словами,  послал  во
дворец скорохода с приказом немедленно заколоть козла и  в один из ближайших
дней  подать его к  нашему столу.  ‡асим  обернулсЯ к цыганке, слышавшей наш
разговор, и сказал: "€так, какое же будущее ты мне предскажешь?"
     –ыганка,  разглЯдываЯ  его руку,  говорила: "‘лава  моему  курфюрсту  и
повелителю! ’воЯ милость долго будет править, и долго будет властвовать дом,
из коего ты происходишь, и потомки твои будут жить во славе и  великолепии и
станут могущественнее всех царей земных!"
     Љурфюрст молча и задумчиво  смотрел на ворожею, затем, шагнув  ко  мне,
вполголоса  сказал,  что  сожалеет,  зачем он послал  гонца  во дворец, дабы
помешать исполнению пророчества. € покуда  монеты из рук  сопровождавших его
рыцарей дождем  сыпались на  колени  цыганки,  сам он,  швырнув ей  золотой,
спросил, будет ли так же звенеть серебром предсказание, которое  она сделает
мне.
     ‚орожеЯ, отперев Ящик, стоЯвший  подле нее,  обстоЯтельно и неторопливо
уложила в него монеты, кучками по достоинству, снова его  заперла и, ладонью
прикрыв  глаза от солнца,  словно  свет его был ей непереносим, взглЯнула на
менЯ. џ задал ей тот же самый вопрос и, покуда она изучала мою руку, шутливо
сказал, оборотЯсь к  курфюрсту: "Њне, видимо, она уж  ничего столь приЯтного
не возвестит". “слышав это, старуха схватила костыли, медленно поднЯлась  со
скамейки, как-то загадочно простерла руки и, приблизившись ко мне, отчетливо
прошептала: "Ќет!"--"‚от  как, -- в смущении  пробормотал Я и отшатнулсЯ  от
ворожеи, котораЯ, глЯдЯ  на менЯ безжизненным, холодным  взором своих словно
окаменелых глаз, вновь опустилась  на скамеечку,  -- откуда же  грозит моему
дому опасность?" –ыганка, взЯв  в руки уголек и  бумагу, спросила, должна ли
она  написать  свое  прорицание, и  Я, смутившись, отвечал, мне  ведь ничего
другого  не оставалось: "„а,  напиши!"  -- "•орошо, -- отвечала она, --  три
тайны Я открою тебе:  имЯ последнего правителЯ из твоего дома, год, когда он
лишитсЯ  престола,  и  имЯ  того,  кто  с  оружием  в руках  твоим  царством
завладеет". ‘делав  это  на  глазах  у всего народа,  она  скрепила  записку
сургучом,  увлажнив  его  своими  увЯдшими  губами, и  припечатала  железным
перстнем, надетым  на  средний  палец. џ, как ты  сам понимаешь,  сгораЯ  от
любопытства,  потЯнулсЯ  за запиской, но она менЯ  остановила словами: "Ќет,
нет,  ваше высочество!"  -- и указала  куда-то своим костылем: "‚он  у  того
человека в  шлЯпе с  перьЯми, что стоит позади  всего народа  на скамейке  у
церковных дверей, выручишь ты эту записку, коли она тебе понадобитсЯ".
     € прежде, чем  Я успел  понЯть, что она сказала, она  взвалила на спину
свой Ящик и смешалась с толпой, нас обступившей, Я же, онемев  от удивлениЯ,
осталсЯ  стоЯть  на  месте.  ’ут,  к  вЯщей моей  радости, подходит  рыцарь,
которого курфюрст посылал во дворец,  и, смеЯсь,  докладывает, что козел уже
зарезан и он сам видел, как двое егерей тащили  его на кухню. Љурфюрст берет
менЯ под руку, чтобы увести с площади,  и весело говорит: "’ак Я и знал, эти
прорицаниЯ -- обыкновенное мошенничество, не стоЯщее времени и денег, на них
потраченных".
     Ќо каково же было наше изумление, когда -- он еще и договорить не успел
-- площадь зашумела и все  взоры  устремились на огромного меделЯнского пса;
он мчалсЯ от дворцовых ворот, волоча за загривок тушу того самого козла, и в
трех  шагах от нас, преследуемый  челЯдью, выронил  свою добычу. ’ак сбылось
пророчество цыганки,  предназначенное служить залогом всего ею сказанного, и
дикий  козел,  пусть  мертвый,  встретилсЯ  нам на рыночной площади. ЊолниЯ,
грЯнувшаЯ с  небес в  морозный зимний день, не поразила бы менЯ сильней, чем
то, что сейчас случилось, и первым моим порывом, как только мне удалось уйти
от  всех менЯ  окружавших, было  разыскать человека  в шлЯпе  с перьЯми,  на
которого  указала  цыганка.  Ќо   никто  из   посланных   мною  на  розыски,
продолжавшиесЯ целых три  днЯ, так  и не напал  на его след. € вот, друг мой
Љунц, несколько недель назад Я собственными глазами увидел этого человека на
мызе в „ааме.
     ‘ этими словами он выпустил руку камергера, вытер пот  со лба и снова в
бессилии  опустилсЯ  на подушки. ’от же, считаЯ, что высказывать свою  точку
зрениЯ на сей странный случай не стоит, курфюрст все равно  будет  стоЯть на
своем,  предложил  изыскать  какой-нибудь  способ  овладеть  запиской,  а  в
дальнейшем  предоставить  Љольхааса   его   собственной   судьбе.   Љурфюрст
решительно сказал, что  такого способа не существует и что мысль не  увидеть
более роковой записки, мысль  дать  страшной  тайне погибнуть вместе  с этим
человеком повергает его в ужас и отчаЯние. Ќа вопрос друга, не сделал  ли он
попытки  выЯснить, кто  эта  цыганка,  курфюрст  отвечал, что под выдуманным
предлогом приказал ее разыскивать по всему курфюршеству, но след ее и по сей
день  нигде не  обнаружилсЯ; при  этом  он  добавил,  что в  силу  некоторых
обстоЯтельств  -- поЯснить свои слова он отказалсЯ -- цыганку врЯд ли  можно
еще отыскать в ‘аксонии.
     Љак раз в это  времЯ камергер собиралсЯ в Ѓерлин по делам,  свЯзанным с
унаследованными его  женой от  смещенного и вскоре после того умершего графа
Љальхейма крупными поместьЯми в Ќеймарке. Ђ так как он искренне любил своего
повелителЯ,  то   после   некоторого   раздумьЯ  и  спросил  последнего,  не
предоставит ли он  ему полной свободы действий в истории с запиской. Ђ когда
тот, порывисто прижав его руку к своей груди, отвечал: "‚ообрази,  что ты --
это  Я, и  раздобудь ее!"-- камергер, сдав дела,  ускорил отъезд  и отбыл  в
Ѓерлин без жены, сопровождаемый лишь несколькими слугами.
     ’ем  временем Љольхаас, доставленный в  Ѓерлин  и согласно распорЯжению
курфюрста  помещенный  в рыцарскую  тюрьму, предоставлЯвшую большие удобства
ему и  его пЯтерым  детЯм,  по  прибытии  из ‚ены  прокурора  предстал перед
верховным судом, обвиненный в нарушении имперского  мира. Џравда, на  первом
же  допросе  он сказал,  что  в  силу  соглашениЯ  между  ним  и  курфюрстом
‘аксонским,  заключенным  в ‹ютцене,  он, Љольхаас, не  может быть обвинен в
вооруженном  нападении  на курфюршество  ‘аксонское  и  последовавших  засим
насильственных действиЯх.  ‚ ответ ему  было  назидательно сказано, что  его
величеством императором, коего здесь представлЯет имперский прокурор, сие не
может быть принЯто  во внимание. Љогда же ему все растолковали и к  тому  же
объЯвили, что в „рездене его иск к юнкеру фон ’ронке полностью удовлетворен,
он  немедленно  смирилсЯ.  ‘лучилось  так,  что  в  день прибытиЯ  камергера
Љольхаасу был  вынесен  приговор  --  смерть через  обезглавливание мечом, в
исполнение которого,  даже несмотрЯ  на его мЯгкость,  никто не хотел верить
из-за  запутанности всего дела; более того, весь  город, знаЯ, как  курфюрст
благоволит  к  Љольхаасу, надеЯлсЯ, что по его  могущественному  слову казнь
обернетсЯ разве что  долголетним тюремным заключением. Љамергер, понЯв,  что
ему  нельзЯ  терЯть  времени,  если  он  хочет  выполнить  поручение  своего
повелителЯ, начал  с  того,  что в  обычном  своем  придворном  нарЯде  стал
прохаживатьсЯ  под стенами тюрьмы, в то времЯ как Љольхаас  от нечего делать
стоЯл у окна и разглЯдывал прохожих. Џо внезапному повороту головы Љольхааса
камергер  заключил,  что тот  его узнал,  и  с  особым удовольствием отметил
непроизвольное движение узника, поспешно коснувшегосЯ рукой медальона. €так,
смЯтение,  в   эту  минуту,  видимо,  охватившее  душу  Љольхааса,  камергер
истолковал  как  достаточный повод  длЯ того, чтобы  перейти  к  решительным
действиЯм.  Ћн  велел  привести  к  себе  торговку  ветошью,  старуху,  едва
ковылЯвшую на  костылЯх, которую  заприметил на  улицах Ѓерлина среди других
таких же старьевщиков и старьевщиц, ибо она по  годам и по платью показалась
ему похожей  на ту,  о которой говорил  курфюрст. “веренный,  что Љольхаас в
точности  не  запомнил мимолетно  виденного  лица  женщины,  передавшей  ему
записку,  он решил  подослать  к нему  старуху, заставив ее,  если, конечно,
удастсЯ, сыграть роль цыганки-ворожеи.  Џосему он подробно  рассказал ей обо
всем,  что в свое времЯ произошло в ћтербоке между курфюрстом и цыганкой; не
знаЯ,  однако,  как  далеко  зашла  та  в  своем  провидении,  он постаралсЯ
втолковать старухе все ему  известное касательно  трех  таинственных пунктов
записки. ‡атем стал  поучать ее говорить как можно отрывочнее и темней, дабы
можно было хитростью или силой -- длЯ этого все уже подготовлено -- выманить
у Љольхааса записку, представлЯющую огромную важность длЯ саксонского двора,
буде же  это окажетсЯ невозможным, предложить ему  отдать эту записку ей  на
хранение Якобы на несколько особо  тревожных  дней, когда у него она врЯд ли
будет  в  сохранности.  ‘тарьевщица, прельстившись солидным вознаграждением,
тотчас же согласилась обстрЯпать это дело, потребовав,  однако, от камергера
задаток.  Ђ так как ей  вот уже несколько  месЯцев была знакома мать  •ерзе,
павшего под Њюльбергом,  котораЯ, с разрешениЯ  начальства, изредка навещала
Љольхааса в тюрьме, то старухе в ближайшие дни с помощью небольшого  подарка
тюремщику удалось проникнуть в камеру конноторговца.
     Љольхаас,  увидев  на  руке  старухи  перстень  с  печаткой,  а на  шее
коралловое ожерелье, принЯл ее  за ту самую цыганку, что  дала ему записку в
ћтербоке; но поскольку правдоподобие не всегда состоит в союзе с правдой, то
здесь  и произошел некий казус, о котором мы поведаем читателЯм, предоставив
каждому, кто пожелает, полную свободу в таковом усомнитьсЯ. „ело в том,  что
камергер, как оказалось, совершил отчаЯнную промашку и, погнавшись на улицах
Ѓерлина за старухой ветошницей, которой  он прочил роль цыганки, изловил  ту
самую таинственную ворожею из ћтербока.
     ’ак или иначе,  но старуха на  костылЯх,  ласкаЯ детишек, пораженных ее
странным видом и в испуге прижимавшихсЯ к отцу, рассказала, что уже довольно
давно воротилась из ‘аксонии в  Ѓранденбургское курфюршество и, услышав, как
камергер  на  улицах  Ѓерлина,  не  блюдЯ осторожности,  наводит  справки  о
цыганке, весною прошлого  года  находившейсЯ  в ћтербоке,  немедленно к нему
протиснулась  и, назвавшись  вымышленным  именем,  вызвалась  выполнить  его
поручение. Љольхаасу бросилось в глаза  непостижимое  сходство цыганки с его
покойной  женою  ‹исбет, такое сходство, что  он  едва  удержалсЯ, чтобы  не
спросить, уж не приходитсЯ ли она ей бабушкой, ибо  не только черты ее лица,
но и  руки,  все  еще  красивые, и прежде  всего жесты  этих  рук, когда она
говорила,  воскрешали в его памЯти  ‹исбет, даже родинку, так  красившую шею
его жены, заметил он  на морщинистой  шее старухи.  Љольхаас -- мысли у него
как-то странно  путались -- усадил ее на стул и  спросил, что  ж это за дела
такие,  да  еще  свЯзанные с камергером, привели  ее к нему. ‘таруха,  гладЯ
любимую  собаку  Љольхааса, котораЯ обнюхивала  ее колени и вилЯла  хвостом,
отвечала, что камергер  поручил ей разведать, какой  же ответ  содержитсЯ  в
записке на  три  таинственных вопроса,  столь важных длЯ  саксонского двора,
далее -- предостеречь  его, Љольхааса, от  некоего человека,  присланного  в
Ѓерлин, чтобы, пробравшись  в тюрьму,  выманить записку под предлогом, что у
него она будет сохраннее, нежели на груди у  Љольхааса. Џришла же она сюда с
намерением сказать ему, что угроза хитростью или силой отнЯть у него записку
-- нелепица и  заведомаЯ  ложь; что ему, находЯщемусЯ под  защитой курфюрста
Ѓранденбургского, нечего опасатьсЯ этого человека  и, наконец, что у него на
груди  записка будет целее, чем даже у нее, только пусть остерегаетсЯ, чтобы
никто  и ни  под  каким видом ее  у него не отнЯл. ’ем не  менее,  закончила
старуха, ей  кажетсЯ разумным использовать записку  длЯ той цели, какую  она
имела в виду, вручаЯ ему в  ћтербоке этот  клочок  бумаги, призадуматьсЯ над
предложением, сделанным  через охотничего фон  тейна, и  записку, длЯ него,
Љольхааса,  уже бесполезную, выменЯть  у курфюрста  ‘аксонского  на жизнь  и
свободу.
     Љольхаас,  ликуЯ,  что  ему  дарована  сила  смертельно  ранить  врага,
втоптавшего его в прах, воскликнул:
     --  Ќи  за какие  блага мира,  матушка! --  ‡асим, пожав руку  старухи,
полюбопытствовал, что же за ответы и на какие такие грозные вопросы  стоЯт в
этой записке.
     –ыганка взЯла на колени  младшего  его сынка, пристроившегосЯ  было  на
полу у ее ног, и проговорила:
     -- Ѓлага мира тут ни при чем, Љольхаас, лошадиный барышник, а вот благо
этого  белокурого мальчугана... -- Ћна рассмеЯлась, ласкаЯ  и целуЯ ребенка,
смотревшего на нее широко раскрытыми глазами, потом костлЯвыми своими руками
протЯнула ему Яблоко, вынутое из кармана.
     Љольхаас в  волнении сказал, что  дети,  будь они постарше, одобрили бы
его поступок и что именно в заботе о них и  о будущих внуках он долгом своим
почитает сохранить  эту  записку.  €бо  кто  же  после  горького  опыта,  им
приобретенного,  убережет  его от  нового  обмана,  и  не  пожертвует  ли он
запиской  длЯ курфюрста  так  же бесцельно, как пожертвовал  длЯ  него своим
военным отрЯдом в ‹ютцене.
     --  Љто  однажды  нарушил слово, -- добавил он,  --  с тем  Я больше  в
переговоры  не вступаю; и только ты, матушка, прЯмо и честно можешь сказать,
надо ли мне расстатьсЯ с листком, столь чудесным образом вознаградившим менЯ
за все, что Я претерпел?
     ‘таруха,  спустив с колен ребенка, отвечала,  что кое  в чем он прав и,
конечно, волен поступать, как ему заблагорассудитсЯ.  ‘  этими  словами  она
взЯла  костыли   и  направилась  к  двери.  Љольхаас  повторил  свой  вопрос
касательно содержаниЯ загадочной записки, и,  когда старуха нетерпеливо  ему
ответила,  что  он  ведь может  ее  распечатать,  хотЯ  это  и будет  пустое
любопытство,  пожелал узнать еще и многое  другое: кто она, как пришло к ней
ее искусство, почему  она  не отдала курфюрсту записку, собственно  длЯ него
предназначавшуюсЯ, и среди многих тысЯч людей избрала именно его, Љольхааса,
никогда прорицаниЯми не интересовавшегосЯ, и ему вручила чудесный листок. Ќо
тут  вдруг  на лестнице послышались  шаги тюремной стражи, и старуха, боЯсь,
что ее здесь застанут, торопливо проговорила:
     -- „о свиданиЯ, Љольхаас! Љогда мы снова встретимсЯ, ты все узнаешь! --
‡атем, идЯ к двери,  воскликнула:  -- Џрощайте, детки, будьте  счастливы! --
перецеловала малышей всех подрЯд и вышла.
     ’ем временем курфюрст ‘аксонский, терзаемый мрачными мыслЯми, призвал к
себе двух астрологов, Ћльденхольма и Ћлеариуса,  в ту пору весьма почитаемых
в  ‘аксонии, надеЯсь  от них узнать содержание  таинственной  записки, столь
важной длЯ всего его рода и потомства.  Ќо  так как  сии  ученые  мужи после
нескольких дней, проведенных на  башне „резденского замка  за чтением звезд,
не  смогли  прийти  к  согласию,  относитсЯ  ли  пророчество  к  последующим
столетиЯм или же к  настоЯщему времени и не подразумевает ли оно королевство
Џольское, отношениЯ с коим все еще оставались неприЯзненными, то этот ученый
спор не только  не развеЯл тревоги, чтобы не  сказать отчаЯниЯ,  несчастного
властителЯ   ‘аксонии,   но,   напротив,   усугубил   ее,  сделал  и   вовсе
непереносимой.  Љ  этому  еще добавилось,  что камергер поручил своей  жене,
собиравшейсЯ  к нему  в Ѓерлин,  осторожно  сообщить курфюрсту о неудавшейсЯ
попытке завладеть запиской с помощью одной женщины, котораЯ  с тех пор как в
воду  канула.  ЏринимаЯ  во  внимание  все  эти  обстоЯтельства,  приходитсЯ
оставить  всЯкую  надежду раздобыть  злосчастную записку, тем паче что после
всестороннего  обсуждениЯ  дела  курфюрст Ѓранденбургский  подписал смертный
приговор  Љольхаасу  и  казнь  назначена  на   понедельник  после   ‚ербного
воскресеньЯ.
     “слышав  это, курфюрст себЯ не помнил  от горЯ и  раскаЯниЯ;  жизнь ему
опротивела: запершись в опочивальне, он в течение двух дней не притрагивалсЯ
к пище,  но  на третий, не даваЯ никаких  объЯснений кабинету, вдруг заЯвил,
что уезжает  на охоту к принцу „ессаускому,  и исчез из  „рездена.  ‚опрос о
том,  направилсЯ ли он в „ессау или  куда-нибудь еще, мы оставлЯем открытым,
ибо старинные хроники, из сопоставлениЯ коих мы почерпаем материал длЯ нашей
повести,   в  этом  пункте   странным   образом  одна  другой  противоречат.
“становлено лишь, что  принц  „ессауский не мог быть на охоте, так как в это
времЯ лежал  больной в  Ѓранденбурге у  своего дЯдюшки  герцога  ѓенриха,  а
также, что госпожа  ќлоиза вечером  следующего днЯ  в сопровождении  некоего
графа фон  Љенигштейна, которого  она выдавала за своего  двоюродного брата,
прибыла в Ѓерлин, где ее дожидалсЯ супруг, господин Љунц.
     ’ем временем Љольхаасу  был уже зачитан смертный приговор, с него снЯли
оковы  и возвратили  отобранные было в „рездене  документы,  касающиесЯ  его
имущества;  когда  же советники,  направленные к нему судом,  спросили,  как
желает  он  распорЯдитьсЯ  своим достоЯнием, Љольхаас  с  помощью  нотариуса
составил  завещание в пользу  своих  детей,  а  опекуном  над  ними назначил
доброго старого друга -- амтмана  из Љольхаасенбрюкке. Џосему спокойствием и
безмЯтежностью  были  исполнены  его последние дни;  тем более  что курфюрст
распорЯдилсЯ открыть темницу и предоставить право друзьЯм Љольхааса, которых
в городе  у него было великое множество, посещать его днем и ночью.  Ќо  еще
большее удовлетворение суждено было испытать Љольхаасу,  когда  в  тюрьму  к
нему   ЯвилсЯ   богослов   џкоб  ”рейзинг,  посланный   доктором  ‹ютером  с
собственноручным и, без сомнениЯ, весьма примечательным письмом  последнего,
к сожалению, до нас не дошедшим, который  в присутствии двух бранденбургских
деканов причастил его свЯтых тайн.
     Ќо  вот настал  роковой понедельник после  ‚ербного  воскресеньЯ, день,
когда  Љольхаасу  предстоЯло поплатитьсЯ  жизнью  за  необдуманно  поспешную
попытку собственными силами добитьсЯ правды; весь город пребывал в волнении,
все  еще не  терЯЯ  надежды, что  государево  слово  спасет  Љольхааса. ‚от,
предводительствуемый   богословом   џкобом   ”рейзингом,   в   сопровождении
усиленного конвоЯ,  вышел он из ворот тюремного замка, держа на руках  обоих
своих мальчиков (ибо эту милость  он  настойчиво выговорил себе у суда), как
вдруг из обступившей его горестной толпы  друзей и знакомых, пожимавших  ему
руки  и навеки  с  ним прощавшихсЯ, вышел кастелЯн  курфюрстова дворца  и  с
растерЯнным  видом подал ему листок бумаги, сказав, что сделать это упросила
его какаЯ-то  старуха. Љольхаас  взЯл письмо,  удивленно  взглЯнув  на этого
почти  незнакомого  ему  человека, и  по  оттиску перстнЯ  на  печати  сразу
догадалсЯ, что оно от цыганки.
     Ќо кто опишет  изумление, его охватившее, когда он прочитал; "Љольхаас,
курфюрст ‘аксонский в Ѓерлине; он уже отправилсЯ к лобному месту, и ты, если
захочешь, можешь  узнать его по шлЯпе  с султаном из голубых и белых перьев.
Ќе  мне тебе  говорить,  зачем  он ЯвилсЯ;  он надеетсЯ вырыть  твое тело из
могилы  и  наконец  прочитать  записку,  хранЯщуюсЯ  в  медальоне.  --  ’воЯ
ќлизабет".
     Љольхаас, до крайности  пораженный,  обернулсЯ  к кастелЯну и  спросил,
знакома ли ему чуднаЯ женщина, передавшаЯ это письмо. ЉастелЯн  успел только
сказать:  "Љольхаас,  эта  женщина..."  --  но  странным  образом  запнулсЯ,
процессиЯ двинулась дальше,  и Љольхаас  уже не  мог  разобрать, что говорил
этот дрожавший всем телом человек.
     Џрибыв на площадь, где  высилсЯ  эшафот, Љольхаас среди несметной толпы
народа увидел курфюрста Ѓранденбургского верхом на коне, с конною же свитой,
в числе которой находилсЯ  и эрцканцлер ѓенрих фон ѓейзау,  одесную от  него
имперский прокурор ”ранц Њюллер держал в руках смертный приговор, ошую стоЯл
ученый  правовед Ђнтон –ойнер с решением дрезденского трибунала; в  середине
полукруга, замыкавшегосЯ толпой, герольд с узлом вещей держал в поводу обоих
вороных,  раскормленных,  с лоснЯщейсЯ шкурой, бивших  копытами  землю.  €бо
эрцканцлер  господин ѓенрих именем своего государЯ настоЯл в „рездене, чтобы
юнкером  фон ’ройкой, статьЯ за  статьей,  без  малейшего послаблениЯ,  было
выполнено решение суда. Ќад головами вороных, когда их забирали от живодера,
склонили знамЯ, дабы честь коней была  восстановлена,  затем люди юнкера фон
’ронки выходили и  откормили  их и в  присутствии нарочно длЯ того созванной
комиссии передали  прокурору на  рыночной площади в „рездене.  Џосему, когда
Љольхаас,  сопровождаемый  стражниками, проходил мимо,  курфюрст обратилсЯ к
нему со следующей речью:
     -- €так, Љольхаас, сегоднЯ тебе воздаетсЯ должное! ‘мотри, Я  возвращаю
тебе  все, что  было  мною отнЯто у тебЯ в ’ронкенбурге  и что Я, как  глава
государства,  обЯзан  был тебе возвратить: вот твои вороные,  шейный платок,
золотые  гульдены, белье,  даже  деньги, истраченные тобой на лечение конюха
•ерзе, павшего под Њюльбергом. „оволен ли ты мною?
     Љольхаас,  спустив наземь детей,  которых до  того  держал на  руках, с
пылающим взором  читал  решение суда,  врученное ему  по знаку  эрцканцлера.
Џрочитав пункт, согласно коему юнкер ‚енцель приговаривалсЯ к  двухгодичному
тюремному  заключению,  он,  не в  силах более  сдерживать  обуревавших  его
чувств, скрестил руки  на  груди  и опустилсЯ  на колени  перед  курфюрстом.
ЏоднЯвшись,  он   оборотилсЯ   к  эрцканцлеру  и  радостно  проговорил,  что
заветнейшее  из его  земных  желаний  исполнилось;  затем  подошел  к конЯм,
оглЯдел  их,  ласково потрепал по  лоснЯщимсЯ  шеЯм и, снова приблизившись к
канцлеру, сказал, что дарит их своим сыновьЯм -- ѓенриху и ‹еопольду. ѓенрих
фон ѓейзау, нагнувшись к нему с седла, от имени  курфюрста милостиво заверил
Љольхааса, что последнЯЯ  его волЯ  будет свЯто исполнена,  и предложил  ему
распорЯдитьсЯ еще и насчет вещей, свЯзанных в узел. Љольхаас подозвал к себе
старуху --  мать •ерзе,  которую  разглЯдел в толпе,  и, передаваЯ  ей вещи,
сказал:
     --  ‚озьми, матушка, это твое!  -- и еще отдал ей деньги, приложенные к
узлу в качестве  возмещениЯ  убытков,  прибавив, что  они  пригодЯтсЯ ей  на
старости лет.
     --  Ђ теперь, конноторговец  Љольхаас, -- воскликнул курфюрст, -- когда
твой   иск  полностью  удовлетворен,   готовьсЯ  держать  ответ   перед  его
императорским   величеством  в  лице  присутствующего   здесь  прокурора  за
нарушение имперского мира!
     Љольхаас снЯл шлЯпу и, бросив ее наземь, объЯвил, что он готов, еще раз
поднЯл  детей, прижал к своей груди, передал их амтману из Љольхаасенбрюкке,
который, тихо плача, увел их с площади, и взошел на помост.
     Ћн уже снЯл  шейный платок и отстегнул нагрудник, как вдруг среди толпы
заметил хорошо  знакомого  человека  в шлЯпе  с голубыми и  белыми  перьЯми,
которого   старались   заслонить  собою  два  рыцарЯ.  Љольхаас,   отстранив
стражников  и  неожиданно быстро  к  нему приблизЯсь, сорвал с шеи медальон,
вынул из него  записку,  распечатал и  прочитал ее;  потом,  в упор глЯдЯ на
человека с султаном из голубых и белых перьев, в чьей душе шевельнулась было
надежда, скомкал ее, сунул в рот и проглотил.
     —еловек с голубыми и белыми  перьЯми  на шлЯпе, увидЯ это,  в судорогах
упал на землю. € в то времЯ, как перепуганные спутники последнего склонились
над ним, Љольхаас взошел на эшафот и голова его скатилась с плеч под топором
палача.
     Ќа этом  кончаетсЯ историЯ Љольхааса.  ’ело  его,  под  неумолчный плач
народа, было положено в гроб, и  когда носильщики поднЯли его, чтобы отнести
на кладбище в предместье и там как подобает предать земле, курфюрст подозвал
к себе сыновей покойного, ударом  меча посвЯтил их в  рыцари и сказал своему
эрцканцлеру,   что   воспитание  оба  мальчика  получат  в   пажеской  школе
курфюршества.
     Љурфюрст  ‘аксонский,  разбитый  душой  и телом, вскоре после описанных
событий вернулсЯ  в  „резден,  о  дальнейшем  же  читатель может  узнать  из
летописи  этого  города.  †изнерадостные и здоровые потомки Љольхааса еще  в
прошлом столетии жили в герцогстве Њекленбургском.

     Џеревод Ќ. Њан

     OCR, Spellcheck: €льЯ ”ранк, http://franklang.ru (мультиЯзыковой проект
€льи ”ранка)




1


     ЊультиЯзыковой проект €льи ”ранка www.franklang.ru
     frank@franklang.ru



Last-modified: Tue, 08 Jun 2004 04:29:45 GMT
Ћцените этот текст: