‚ашингтон €рвинг. ђип ван ‚инкль

Ћцените этот текст:
‚ашингтон €рвинг. ђип ван ‚инкль

---------------------------------------------------------------
     Џеревод Ђ.‘. Ѓобовича
     OCR Ѓычков Њ.Ќ.
---------------------------------------------------------------


                   Џосмертный труд „итриха Ќиккербоккера

                                       ЉлЯнусь ‚отаном, богом саксов,
                                       ’ворцом среды (среда - ‚отанов день),
                                       —то правда - вещь, которую храню
                                       „о рокового днЯ, когда свалюсь
                                       ‚ могилу...

                                                                    Љартрайт

     ‚сЯкий, кому приходилось подниматьсЯ вверх по ѓудзону, помнит, конечно,
Љаатскильские горы. ќти дальние отроги великой семьи  Ђппалачей,  взнесенные
на внушительную высоту и господствующие над окружающей местностью, виднеютсЯ
к западу от реки. ‚сЯкое времЯ года, всЯкаЯ перемена погоды, больше  того  -
всЯкий час  на  протЯжении  днЯ  вносЯт  изменениЯ  в  волшебную  окраску  и
очертаниЯ этих гор, так что хозЯюшки - что ближние, то и дальние  -  смотрЯт
на них как на безупречный барометр. Љогда  погода  тиха  и  устойчива,  они,
одетые в пурпур и бирюзу, вычерчивают  свои  смелые  контуры  на  прозрачном
вечернем небе, но порою (хотЯ вокруг, куда ни глЯнь, все  безоблачно)  у  их
вершин собираетсЯ сизаЯ шапка тумана, и в последних лучах заходЯщего  солнца
она горит и сиЯет, как венец славы.
     “ подножиЯ этих  сказочных  гор  путнику,  вероЯтно,  случалось  видеть
легкий дымок, вьющийсЯ над селением, гонтовые  крыши  которого  просвечивают
между деревьЯми как раз там, где голубые тона предгорьЯ  переходЯт  в  Яркую
зелень расстилающейсЯ  перед  ним  местности.  ќто  -  стариннаЯ  деревушка,
построеннаЯ голландскими переселенцами еще в самую раннюю пору  колонизации,
в начале правлениЯ доброго Џитера ‘тюйвезента (да будет мир праху  его!),  и
еще  совсем  недавно  тут  стоЯло  несколько  домиков,   сложенных   первыми
колонистами  из  мелкого,  вывезенного  из  ѓолландии  желтого  кирпича,   с
решетчатыми оконцами и флюгерами в  виде  петушков  на  гребнЯх  островерхих
крыш.
     ‚от в этой-то деревушке и в одном из таких домов (который,  сказать  по
правде, порЯдком пострадал от времени и непогоды), в давние времена,  тогда,
когда этот край был еще  британской  провинцией,  жил  простой,  добродушный
малый по имени ђип ван ‚инкль. Ћн принадлежал к числу потомков тех самых ван
‚инклей, которые с великою славою подвизались  в  рыцарственные  дни  Џитера
‘тюйвезента и находились с  ним  при  осаде  форта  •ристина.  ‚оинственного
характера своих предков он, впрочем, не унаследовал. џ заметил уже, что  это
был простой,  добродушный  малый;  больше  того,  он  был  хороший  сосед  и
покорный,  забитый  супруг.  Џоследнему  обстоЯтельству  он  и  был  обЯзан,
по-видимому, той кроткостью духа, котораЯ снискала  ему  всеобщую  любовь  и
широкую популЯрность, ибо наиболее услужливыми  и  покладистыми  вне  своего
дома  оказываютсЯ  мужчины,  привыкшие  повиноватьсЯ   сварливым   и   вечно
бранЯщимсЯ женам. €х нрав, пройдЯ через огненное горнило  домашних  невзгод,
становитсЯ, вне всЯкого  сомнениЯ,  гибким  и  податливым,  ибо  супружеские
нахлобучки лучше всех  проповедей  на  свете  научают  человека  добродетели
терпениЯ и послушаниЯ. ‚от почему  сварливую  жену  в  некоторых  отношениЯх
можно считать благословением неба, а раз так, ђип ван ‚инкль был благословен
трижды.
     Љак бы там ни было, но он,  бесспорно,  пользовалсЯ  горЯчей  симпатией
всех деревенских хозЯюшек, которые, согласно обыкновению  прекрасного  пола,
во всех семейных неурЯдицах ђипа неизменно становились  на  его  сторону  и,
когда тараторили друг с другом по вечерам, не упускали случаЯ  взвалить  всю
вину на  тетушку  ван  ‚инкль.  „аже  деревенские  ребЯтишки  встречали  его
поЯвление шумным и радостным гомоном. Ћн  принимал  участие  в  их  забавах,
мастерил им игрушки, учил запускать  змеЯ  и  катать  шарики  {ђечь  идет  о
детской игре, наподобие наших бабок.} и рассказывал нескончаемые истории про
духов, ведьм и индейцев. Љогда бы ни проходил он по деревне,  его  постоЯнно
окружала ватага ребЯт, цеплЯвшихсЯ за полы его одежды, забиравшихсЯ  к  нему
на спину и безнаказанно учинЯвших тысЯчи шалостей; кстати, не было ни  одной
собаки в окрестностЯх, которой пришло бы в голову на него залаЯть.
     Ѓольшим недостатком в характере ђипа было  непреодолимое  отвращение  к
производительному труду. ќто происходило, однако,  не  потому,  что  у  него
нехватало усидчивости или терпениЯ, - ведь сидел же он  сиднем,  бывало,  на
мокром камне с удочкой, длинною и тЯжелой, как татарскаЯ пика, и  безропотно
удил целыми днЯми даже в тех случаЯх, когда ни разу не клюнет; бродил же  он
часами с ружьем на плече по лесам и болотам, по  горам  и  по  долам,  чтобы
подстрелить нескольких белок или лесных голубей. Ќикогда не  отказывалсЯ  он
пособить соседу даже в самой трудной работе и был  первым,  если  в  деревне
принимались сообща лущить кукурузу или возводить каменные заборы; жительницы
деревни привыкли обращатьсЯ к нему с различными  поручениЯми  или  просьбами
сделать длЯ них какую-нибудь мелкую докучливую работу, взЯтьсЯ за которую не
соглашались их менее покладистые мужьЯ. Љороче говорЯ, ђип охотно бралсЯ  за
чужие дела, но отнюдь не за свои  собственные;  исполнЯть  обЯзанности  отца
семейства и содержать  ферму  в  порЯдке  представлЯлось  ему  немыслимым  и
невозможным.
     Ћн заЯвлЯл, что  обрабатывать  его  землю  не  стоит  это,  мол,  самый
скверный участок в целом краю, все растет на нем из рук вон плохо  и  всегда
будет расти отвратительно, несмотрЯ на все труды и усилиЯ. €згороди  у  него
то  и  дело  разваливались;  корова  неизменно  умудрЯлась  заблудитьсЯ  или
попадала в чужую капусту; сорнЯки на его поле росли, конечно, быстрее, чем у
кого бы то ни было; всЯкий  раз,  когда  он  собиралсЯ  работать  вне  дома,
начинал, как нарочно, лить дождь, и,  хотЯ  доставшаЯсЯ  ему  по  наследству
землЯ, сокращаЯсь акр за акром, превратилась в конце концов,  благодарЯ  его
хозЯйничанию, в  узкую  полоску  картофелЯ  и  кукурузы,  полоска  эта  была
наихудшею в этих местах.
     „ети его ходили  такими  оборванными  и  одичалыми,  словно  росли  без
родителей. …го сын ђип походил на отца, и по всему было видно, что вместе со
старым платьем он унаследует и отцовский характер. Ћбычно он  трусил  мелкой
рысцой, как жеребенок, по  пЯтам  матери,  облаченный  в  старые  отцовские,
проношенные до дыр штаны, которые с великим трудом придерживал одною  рукой,
подобно тому как нарЯдные  дамы  в  дурную  погоду  подбирают  шлейф  своего
платьЯ.
     ђип ван ‚инкль тем не менее принадлежал к разрЯду тех вечно  счастливых
смертных, обладателей легкомысленного и беспечного нрава, которые  живут  не
задумываЯсь, едЯт белый хлеб или черный, смотрЯ по тому, какой легче  добыть
без труда и забот, и  скорее  готовы  сидеть  сложа  руки  и  голодать,  чем
работать и жить в довольстве. …сли бы ђип был предоставлен себе  самому,  он
посвистывал бы в полное свое удовольствие на протЯжении  всей  своей  жизни,
но, увы!.. супруга его жужжала ему без устали в уши,  твердЯ  об  его  лени,
беспечности и о разорении, до которого он довел  собственную  семью.  “тром,
днем и ночью ее Язык трещал без умолку и передышки: все, что бы ни сказал  и
что бы ни сделал ее супруг, вызывало поток домашнего красноречиЯ. “ ђипа был
единственный способ отвечать на все проповеди подобного  рода,  и  благодарЯ
частому  повторению  это  превратилось  в  привычку:  он  пожимал   плечами,
покачивал головой, возводил к небу  глаза  и  упорно  молчал.  ‚прочем,  это
влекло за собой новые залпы со стороны его неугомонной супруги,  и  в  конце
концов ему приходилось отступать с полЯ сражениЯ и скрыватьсЯ  за  пределами
дома - ведь только эти пределы и остаютсЯ  несчастному  мужу,  живущему  под
башмаком у жены.
     ‘реди домашних единственным  другом  ђипа  был  пес  по  имени  ‚олк  -
существо не менее подбашмачное, чем его беднЯга-хозЯин, -  ибо  госпожа  ван
‚инкль, считаЯ, что они товарищи по безделью, злобно косилась на ‚олка, видЯ
в нем причину частых отлучек ее супруга. ‚олк же, в сущности говорЯ, обладал
всеми чертами характера,  которые  полагаетсЯ  иметь  честному  псу;  он  не
уступил бы в отваге ни одному зверю, рыскавшему в  лесах,  но  какаЯ  отвага
устоит перед нападками злого женского Языка! ‘тоило ‚олку переступить  порог
дома - и облик его сразу преображалсЯ: понурый,  с  опущенным  в  землю  или
зажатым между ног хвостом, кралсЯ он с видом преступника, то и  дело  бросаЯ
косые взглЯды на  хозЯйку  ван  ‚инкль  и  при  малейшем  взмахе  метлы  или
уполовника с воем и визгом кидаЯсь за дверь.
     ‘ годами семейнаЯ жизнь ђипа становилась все тЯгостнее. „урной характер
никогда не смЯгчаетсЯ с возрастом, а острый  Язык  -  единственный  их  всех
режущих инструментов, которые  не  только  не  притуплЯетсЯ  от  постоЯнного
употреблениЯ, но, наоборот, делаетсЯ все острей и острей.  Ѓудучи  принужден
частенько покидать домашний очаг, ђип мало-помалу привык находить  отраду  в
посещении, так сказать,  постоЯнного  клуба  мудрецов,  философов  и  прочих
деревенских бездельников. Љлуб этот заседал на скамье у небольшого трактира,
вывеской  которому  служил  намалеванный   красною   краской   портрет   его
королевского  величества  ѓеорга  III.  ‡десь  просиживали  они  в   холодке
нескончаемый летний  день,  бесстрастно  передаваЯ  друг  другу  деревенские
сплетни или сонно пережевываЯ бесчисленные "истории ни о чем". ‚прочем, иным
государственным деЯтелЯм стоило б выложить хорошие денежки, чтобы  послушать
глубокомысленные дискуссии, возникавшие порой между ними, когда какой-нибудь
случайный проезжий снабжал  их  старой  газетой.  ‘  какою  торжественностью
внимали они  тогда  неторопливому  чтению  „еррика  ван  ЃуммелЯ,  школьного
учителЯ, маленького и опрЯтного ученого человечка, который не запнувшись мог
произнести самое  гигантское  слово  во  всем  словаре!  ‘  какою  мудростью
толковали они о событиЯх многомесЯчной давности!
     Ћбщественным мнением в этом высоком собрании заправлЯл Ќиколае  ‚еддер,
патриарх деревни и владелец трактира, у порога которого он восседал  с  утра
до ночи, передвигаЯсь ровно настолько, сколько требовалось,  чтобы  укрытьсЯ
от солнца и остатьсЯ в тени могучего дерева, так что  соседи,  наблюдаЯ  его
движениЯ, могли определЯть времЯ с такою же точностью,  как  если  бы  перед
ними были солнечные часы. Џравда, голос его можно было  услышать  не  часто,
зато трубкой своей он дымил беспрерывно. €  все  же  его  приверженцы  (а  у
великих людей всегда  бывают  приверженцы)  отлично  понимали  его  и  умели
угадывать его мнениЯ. Ѓыло замечено, что если чтение или рассказ вызывали  в
нем неудовольствие, он начинал Яростно попыхивать трубкой, выпускаЯ изо  рта
частые,  короткие  и  сердитые  клубы  дыма;  если  же,  напротив,  они  ему
нравились, он медлительно и спокойно затЯгивалсЯ  и  выпускал  дым  легкими,
мирными облачками; времЯ от времени, вынув изо рта трубку, он степенно кивал
головой в знак полного одобрениЯ, и тогда около его носа завивалсЯ ароматный
дымок.
     Ќо даже из этой твердыни бедный ђип был  выбит  в  конце  концов  своею
сварливой  женой,  котораЯ  не  раз  нарушала  спокойствие  и  безмЯтежность
достопочтенного сборища, ставЯ членов его ни во  что  и  допекаЯ  их  своими
насмешками. „аже свЯщенную особу Ќиколае ‚еддера  не  пощадил  дерзкий  Язык
этой  бешеной  фурии,  обвинЯвшей  его  во  всеуслышанье  в  том,   что   он
потворствует праздным наклонностЯм ее легкомысленного супруга.
     ЃеднЯга ђип был доведен таким образом почти до отчаЯниЯ;  единственное,
что ему оставалось, чтобы избавитьсЯ от работы на ферме и брани жены, -  это
взЯть в руки ружье и отправитьсЯ бродить по  лесам.  ‡десь  присаживалсЯ  он
иногда к подножию дерева и  делилсЯ  содержимым  своей  охотничьей  сумки  с
‚олком, к которому испытывал  сострадание,  как  к  товарищу  по  несчастью.
"Ѓедный ‚олк, - говаривал он в таких случаЯх, - твоЯ хозЯйка устраивает тебе
чертовски собачью жизнь? Ќичего, приЯтель, пока Я жив,  есть  кому  за  тебЯ
постоЯть!" ‚олк помахивал хвостом,  грустно  смотрел  на  хозЯина,  и,  если
только собаки способны сочувствовать людЯм, Я охотно поверю, что он от всего
сердца отвечал ђипу взаимностью.
     Љак-то в погожий осенний день, совершаЯ  вылазку  подобного  рода,  ђип
неприметно длЯ себЯ самого забралсЯ высоко в горы. Ћн предавалсЯ излюбленной
им охоте на белок, и  безлюдные  горы  отвечали  многократным  эхом  на  его
выстрелы. “же к вечеру, тЯжело дыша от усталости, опустилсЯ он  на  зеленый,
поросший горной травою бугор у самого краЯ пропасти. Ћттуда, сквозь просветы
между деревьЯми, он видел  обширную,  тЯнувшуюсЯ  на  многие  мили  равнину,
покрытую густым лесом. ѓде-то внизу - там,  далеко,  далеко,  -  величаво  и
безмолвно катил свои воды могучий ѓудзон (лишь  изредка  на  его  зеркальном
лоне  можно  было  заметить   отражение   багрЯного   облачка   или   паруса
медлительной, как бы застывшей на месте барки), но и самый  ѓудзон  терЯлсЯ,
наконец, в синеве дальних предгорий.
     ‘ противоположной  стороны  перед  ним  открывалась  глубокаЯ,  зажатаЯ
горами лощина - дикаЯ, пустыннаЯ, взъерошеннаЯ, -  дно  которой,  заваленное
обломками  нависших  сверху  утесов,  было  едва  освещено  отсветами  лучей
заходЯщего солнца. ђип лежал и задумчиво глЯдел  на  эту  картину;  наступал
вечер; горы отбрасывали длинные синие тени, закрываЯ ими долины. ђип  понЯл,
что стемнеет гораздо раньше, чем он  успеет  достигнуть  деревни,  и,  тЯжко
вздохнув, представил себе грозную  встречу,  уготованную  ему  госпожою  ван
‚инкль.
     ‚друг, когда он собралсЯ уже спускатьсЯ с горы, до него донессЯ  издали
окрик: "ђип ван ‚инкль! ђип ван ‚инкль!" ђип взглЯнул  во  все  стороны,  но
кругом никого не было, кроме вороны, направлЯвшей свой одинокий полет  через
горы. Ћн решил, что воображение обмануло его, и снова приготовилсЯ к спуску,
как вдруг услыхал тот же голос,  отчетливо  прозвучавший  в  тихом  вечернем
воздухе:  "ђип  ван  ‚инкль!  ђип  ван  ‚инкль!"  ‚  то  же  мгновение  ‚олк
ощетинилсЯ, зарычал, прижалсЯ к хозЯину  и  замер,  испуганно  смотрЯ  вниз.
’еперь и ђип прониксЯ какой-то смутной  тревогой;  он  устремил  беспокойный
взглЯд  в  направлении,  подсказанном  ему  ‚олком,  и,  различил,  наконец,
причудливую фигуру какого-то человека, с усилием взбиравшегосЯ  на  скалы  и
сгибавшегосЯ под тЯжестью ноши, которую он  тащил  на  спине.  Ћн  удивилсЯ,
встретив  человеческое  существо  в  такой  пустынной  и  обычно  никем   не
посещаемой местности, но, решив, что это кто-нибудь  из  окрестных  жителей,
нуждающийсЯ в его помощи, поспешил на зов и начал спускатьсЯ.
     Џриблизившись, он еще больше поразилсЯ странной наружности  незнакомца.
Џеред ним стоЯл маленький коренастый старик с густою гривой  волос  и  седой
бородой. Ћдет он был по  старинной  голландской  моде:  в  суконный  камзол,
перетЯнутый  у  поЯса  ремнем,  и  несколько  пар  штанов,  причем  верхние,
необыкновенно широкие, были украшены сбоку  рЯдами  пуговиц,  а  у  колен  -
бантами. Ћн тащил на плече изрЯдный бочонок, очевидно наполненный водкой,  и
подавал ђипу знаки, просЯ его приблизитьсЯ  и  помочь.  •отЯ  ђип  несколько
оробел и не чувствовал особого довериЯ к незнакомцу, все же он со всегдашней
готовностью откликнулсЯ на его просьбу, и вот, помогаЯ друг другу, они стали
карабкатьсЯ вверх по промоине, представлЯвшей собой, надо полагать, высохшее
русло ручьЯ. ‚о времЯ подъема ђип не раз слышал глухие  удары,  напоминавшие
раскаты далекого грома. Ћни доносились, казалось, из глубокого, вытЯнутого в
длину оврага, или, вернее, ущельЯ между высокими скалами; к нему-то  и  вела
та неровнаЯ, усыпаннаЯ щебнем тропа,  которой  они  шли.  ђип  на  мгновение
остановилсЯ и, рассудив, что это, должно быть, отдаленный гул  быстротечного
грозового ливнЯ, какой часто бывает в горах, тронулсЯ дальше. ЏройдЯ ущелье,
они вышли в лощину, похожую  на  маленький  амфитеатр.  …е  со  всех  сторон
окружали отвесные скалы, с краев которых свешивались ветви деревьев, так что
снизу можно было увидеть лишь клочки лазурного неба или порою Яркое вечернее
облачко. ‡а все это времЯ ни ђип, ни его спутник не проронили  ни  слова,  и
хотЯ первый ломал себе голову, зачем же тащить бочонок  с  водкой  в  дикие,
пустынные горы, он так и не решилсЯ обратитьсЯ за  разъЯснением  к  старику,
ибо в нем было что-то  необыкновенное  и  непостижимое,  внушавшее  страх  и
исключавшее возможность сближениЯ.
     „обравшись до  амфитеатра,  ђип  увидел  немало  достойного  удивлениЯ.
Џосредине, на гладкой  площадке,  компаниЯ  странных  личностей  резалась  в
кегли. Ќа них было причудливое иноземное платье: одни - в кургузых  куртках,
другие - в камзолах, с длинными ножами у поЯса,  и  почти  все  в  таких  же
необъЯтных штанах, какие были на проводнике ђипа. Ќо и помимо платьЯ  все  в
их наружности было необычайно: у одного - длиннаЯ-предлиннаЯ борода, широкое
лицо и маленькие свиные глазки; лицо  другого  (на  нем  был  белый  колпак,
похожий на сахарную голову и украшенный красным петушьим перышком) состоЯло,
казалось, из одного носа. “ всех были бороды различной  формы  и  различного
цвета. Ћдин из них был, по-видимому,  начальником;  на  этом  дюжем  пожилом
джентльмене с обветренным красным лицом был кафтан с галунами, широкий  поЯс
и кортик, а также шлЯпа с высокой тульей и перьЯми, красные чулки и  башмаки
на высоченнейших каблуках, украшенные спереди прЯжками. ‚сЯ группа  в  целом
напомнила  ђипу  картину  фламандского  живописца  в  гостиной  ван   ейка,
деревенского пастора, привезенную из ѓолландии еще в те времена, когда здесь
было основано первое поселение.
     Ќо вот что больше всего поразило ђипа: хотЯ эти ребЯта, судЯ по  всему,
развлекались  от  всего  сердца,  они  удерживали  на  своих  лицах  суровое
выражение и хранили таинственное молчание; никогда еще  ђипу  не  доводилось
присутствовать при такой унылой забаве. Љроме стука шаров, который  будил  в
горах громкое эхо, грохотавшее подобно громовым раскатам, ничто не  нарушало
безмолвиЯ этой сцены.
     Љогда ђип со своим спутником подошли ближе,  эти  люди  разом  прервали
игру, и каждый из них уставилсЯ на него упорным, как у  изваЯниЯ,  взглЯдом;
их лица были такие странные, такие чужие, такие  безжизненные,  что  у  ђипа
екнуло сердце и задрожали поджилки. Њежду тем  его  спутник  стал  разливать
содержимое бочонка по большим кубкам и знаком показал ђипу, что  их  следует
поднести играющим. ђип повиновалсЯ со страхом и дрожью; в глубоком  молчании
проглотили они напиток и снова возвратились к игре.
     Њало-помалу ђип освоилсЯ с окружающим. …го страх и тревога  прошли.  Ћн
осмелилсЯ даже - разумеетсЯ, лишь тогда, когда никто не глЯдел в его сторону
- отведать напитка и нашел, что по вкусу и запаху это - отменнаЯ голландскаЯ
водка. € так как по натуре своей он был вечно  жаждущею  душой,  его  вскоре
стало томить искушение, не хлебнуть ли еще разочек. Ќо поскольку один глоток
влечет за собою другие, он прихлебывал себе да прихлебывал, так что сознание
его в конце концов затуманилось, голова стала тЯжелой и опустилась на грудь,
и он погрузилсЯ в глубокий сон.
     Џроснувшись, ђип увидел себЯ на том же зеленом  бугре,  с  которого  он
впервые заметил вчерашнего старика из ущельЯ. Ћн протер глаза - было  Яркое,
Ясное утро. ‚ кустах порхали и чирикали  птички;  в  небе  широкими  кругами
парил орел, подставлЯЯ грудь чистому горному ветру. "Ќеужели, - подумал ђип,
- Я провел тут ночь напролет?"' Ћн припомнил все  происшедшее  с  ним  перед
тем, как он задремал.  ‘транный  человек  с  бочонком  голландской  водки...
котловина в горах... дикий уголок среди скал...  унылаЯ  партиЯ  в  кегли...
кубок... "Ћх, этот кубок, - подумал ђип, - этот проклЯтый кубок! Љак же  мне
оправдатьсЯ перед госпожою ван ‚инкль?"
     Ћн осмотрелсЯ,  разыскиваЯ  свое  ружье,  но,  вместо  нового,  отлично
смазанного дробовика, нашел рЯдом с собою старый кремневый мушкет; ствол был
изъеден ржавчиною, замок отвалилсЯ, червЯми источено  ложе.  Ћн  заподозрил,
что давешние суровые и немые гулЯки, которых он встретил в горах, сыграли  с
ним шутку и, напоив водкой, стЯнули ружье. ‚олк тоже исчез; впрочем, он  мог
заблудитьсЯ, погнавшись за куропаткою или белкой.
     ђип свистнул и кликнул его по имени - все было напрасно. Ќа его свист и
крики многократно ответило эхо, собаки же нигде не было.
     Ћн решил еще раз наведатьсЯ в те места, где вчера  шла  игра  в  кегли;
если встретитсЯ кто-нибудь из игроков, он потребует с него ружье  и  собаку.
ЏоднЯвшись на ноги, чтобы выполнить это намерение, он почувствовал ломоту  в
суставах и заметил, что ему недостает былой легкости и подвижности.
     "“ж эти постели в горах, они, видно, не длЯ менЯ, - подумал  ђип,  -  и
если после такой прогулочки Я схвачу ко всему еще ревматизм, попадет же  мне
от хозЯйки ван ‚инкль!" ‘ трудом спустившись в овраг, он  отыскал  промоину,
по которой вчера вечером  поднималсЯ  со  своим  спутником  в  гору.  Љ  его
изумлению, по ней катилсЯ теперь, перескакиваЯ со скалы на скалу  и  оглашаЯ
овраг  ревом  и  рокотом,  бурный  горный  поток.  ђип  тем  не  менее  стал
карабкатьсЯ вверх вдоль  его  берега,  и  ему  пришлось  пробиратьсЯ  сквозь
заросли лавра, березнЯк и лещинник,  путаЯсь  и  по  временам  увЯзаЯ  среди
густых лоз дикого винограда, который, цеплЯЯсь за деревьЯ своими  усиками  и
завитками, соткал на его пути своеобразную сеть.
     Ќаконец добралсЯ он до того места в ущелье, где  между  утесами  должен
был открытьсЯ проход в  амфитеатр,  но  не  обнаружил  и  следа  какого-либо
прохода. ‘калы  вздымались  отвесной  непреодолимой  стеной;  сверху  легкою
полосой перистой пены низвергалсЯ  поток,  стекавший  в  просторный  водоем,
глубокий и черный, укутанный тенью растущего вокруг леса. ‡десь  бедный  ђип
волей-неволей остановилсЯ. Ћн еще раз свистнул и позвал  своего  пса,  но  в
ответ донеслось лишь карканье праздных ворон, кружившихсЯ высоко  в  воздухе
над сухим деревом, свисавшим в озаренную солнцем пропасть; вороны,  чувствуЯ
себЯ в безопасности, - еще бы, на такой  высоте!  -  поглЯдывали  насмешливо
вниз и потешались, казалось, над замешательством бедного ђипа. —то ж  теперь
делать? “тро проходило, он  испытывал  голод;  он  ведь  не  завтракал!  …го
огорчила потерЯ ружьЯ и собаки, он страшилсЯ встречи с женой, но не помирать
же ему было с голода в этих горах! Џокачав  головою,  он  взвалил  на  плечо
ржавый мушкет и с сердцем, исполненным забот и тревоги, направилсЯ восвоЯси.
     ЏодходЯ к деревне, ђип повстречал  нескольких  человек,  но  среди  них
кого, кто был бы ему знаком; это несколько удивило, его ибо он думал, что  у
себЯ в округе знает всЯкого встречного и поперечного. Ћдежда их  к  тому  же
была совсем другого покроЯ, чем тот, к которому он привык. ‚се  они  глазели
на него с одинаковым удивлением и всЯкий раз, взглЯнув  на  него,  неизменно
хватались  за  подбородок.  ‚идЯ  постоЯнное  повторение  этого  жеста,  ђип
невольно последовал их примеру и, к своему изумлению, обнаружил, что у  него
выросла борода длиной в добрый фут!
     Ћн вошел, наконец, в деревню. ‚атага незнакомых ребЯт следовала за  ним
по пЯтам; они гикали и указывали пальцами на его белую бороду. ‘обаки - но и
среди них не было ни одной старой знакомой - бросались на  него,  надрываЯсь
от лаЯ. „а  и  деревнЯ  тоже  переменилась  -  она  разрослась  и  сделалась
многолюдней. Џеред ним' тЯнулись рЯды домов, которых он прежде не  видел,  а
между тем хорошо известные ему домики  исчезли  бесследно.  —ужие  имена  на
дверЯх, чужие лица в окнах - все стало чужое. Ѓыло от чего потерЯть  голову;
ђип начал подумывать, уж не попали ли под власти колдовских  чар  он  сам  и
весь окружающий мир. Љонечно - ив этом не могло быть  сомнений  -  пред  ним
была  роднаЯ  деревнЯ,  которую  он  покинул  только  вчера.   ’ам   высЯтсЯ
Љаатскильские горы, вдалеке серебритсЯ быстрый ѓудзон, а вот - те же холмы и
долины, которые были тут испокон веков. ђип не на шутку смешалсЯ. "‚черашний
кубок, - подумал он, - задурил мне, видимо, голову".
     Ќе без труда нашел он дорогу к своему дому, к которому, кстати сказать,
стал подходить с немым страхом, ожидаЯ, что вот-вот раздастсЯ  пронзительный
голос госпожи ван ‚инкль. „ом оказалсЯ в полном  упадке:  крыша  обвалилась,
окна  разбиты,  двери  сорваны  с  петель.  ‚округ   дома   бродила   тощаЯ,
полуголоднаЯ, похожаЯ на ‚олка собака. ђип кликнул ее, но  она  с  ворчанием
оскалила зубы и удалилась.  ќто  было  уж  вовсе  обидно.  "ЊоЯ  собственнаЯ
собака, - вздохнул бедный ђип, - и та забыла менЯ".
     Ћн вошел в дом, который госпожа ван ‚инкль, надо отдать справедливость,
всегда содержала в чистоте и порЯдке. „ом был пуст, заброшен и Явно покинут.
’акое запустение заставило его забыть всЯкий страх пред супругой, и он  стал
громко звать ее и детей; пустые комнаты на мгновенье огласились звуками  его
голоса; затем снова воцарилась мертваЯ тишина.
     ђип торопливо вышел из  дому  и  зашагал  к  своему  старому  приюту  и
утешению - деревенскому кабачку; но и кабачок бесследно исчез! Ќа его  месте
стоЯла большаЯ покосившаЯсЯ деревЯннаЯ постройка, зиЯющаЯ  широкими  окнами;
некоторые из них были разбиты и заткнуты старыми  шлЯпами  или  юбками;  над
входом в здание красовалась вывеска:

             ѓЋ‘’€Ќ€–Ђ "‘Ћћ‡" „†ЋЌЂ’ЂЌЂ „“‹€’‹џ

     ‚место могучего дерева, под сенью которого безмЯтежно  ютилсЯ  когда-то
скромный голландский кабачок, торчал  простой  голый  шест  с  чем-то  вроде
красного ночного колпака на самой верхушке. Ќа шесте развевалсЯ также флаг с
изображением каких-то звезд и полос. ‚се  это  было  чрезвычайно  странно  и
непонЯтно. Ћн разглЯдел, впрочем, на вывеске, под которой не раз мирно курил
свою трубку, румЯное лицо королЯ ѓеорга III, но и тот тоже  изменилсЯ  самым
поразительным  образом.  Љрасный  мундир  стал  канареечно-голубым;   вместо
скипетра в руке оказалась шпага; голову венчала треугольнаЯ шлЯпа,  и  внизу
крупными буквами было выведено:

                            "ѓенерал ‚ашингтон".

     Љак всегда, у дверей толклось  много  народу,  но  среди  них  не  было
никого, кого бы ђип помнил. €зменилсЯ, казалось, даже самый характер  людей.
‚место  былой  невозмутимости  и  сонного  спокойствиЯ  во  всем  проступали
деловитость, напористость, суетливость. ђип тщетно  искал  глазами,  где  же
мудрый Ќиколае ‚еддер с его широким лицом,  двойным  подбородком  и  славною
длинною трубкой, взамен праздных речей наделЯвших своих собеседников густыми
клубами табачного дыма, или школьный  учитель  ван  Ѓуммель,  пережевывавший
содержание старой газеты. ‚место них тощий, желчного вида  субъект,  карманы
которого были битком набиты какими-то объЯвлениЯми, шумно  разглагольствовал
о  гражданских  правах,  о  выборах,  о  членах  Љонгресса,  о  свободе,   о
Ѓэнкерс-•илле, о героЯх 1776 года и  о  многом  другом,  так  что  речь  его
показалась ошеломленному ђипу каким-то вавилонским смешением Языков.
     ЏоЯвление ђипа, его длиннаЯ  белаЯ  борода,  ржавый  кремневый  мушкет,
странное платье и целаЯ армиЯ женщин и  ребЯтишек,  следовавших  за  ним  по
пЯтам, немедленно привлекали внимание трактирных политиканов. Ћни  обступили
его и с великим любопытством стали разглЯдывать с головы до ног и с  ног  до
головы. Ћратор в мгновение ока очутилсЯ возле ђипа и, отведЯ его в  сторону,
спросил, за кого он будет голосовать. ђип недоуменно уставилсЯ на  него.  Ќе
успел он опомнитьсЯ, как какой-то низкорослый и  юркий  маленький  человечек
дернул его за рукав, поднЯлсЯ на носки и зашептал ему на ухо: "Љто же  вы  -
федералист, демократ?" ђип и на этот раз не понЯл ни  слова.  ‚след  за  тем
почтенный и важный пожилой джентльмен в треуголке с острыми концами пробилсЯ
к нему  сквозь  толпу,  расталкиваЯ  всех  и  слева  и  справа  локтЯми,  и,
остановившись пред ђипом ван ‚инклем, подбоченилсЯ, оперсЯ другою  рукой  на
трость и, проникаЯ как бы в самую душу  его  своим  пристальным  взглЯдом  и
острием своей треуголки, строго спросил, на каком  основании  он  ЯвилсЯ  на
выборы вооруженным и чего ради привел с собою толпу: уж  не  намерен  ли  он
поднЯть в деревне мЯтеж?
     - Џомилуйте, джентльмены!  -  воскликнул  ђип,  окончательно  сбитый  с
толку. - џ человек бедный и мирный, уроженец здешних мест и верный подданный
своего королЯ, да благословит его бог!
     ’ут поднЯлсЯ отчаЯнный шум:
     - ’ори! ’ори! пион! ќмигрант! „ержи его! „олой!
     Ѓэнкерс-•илл - возвышенность близ Ѓостона, на которой 17 июнЯ 1775 года
произошло  сражение  между  жителЯми  американских  колоний  и   английскими
войсками. ‚ борьбе за независимость победу одержали повстанцы.
     ‚ажный человек в треуголке с превеликим  трудом  восстановил,  наконец,
порЯдок и, придав себе еще больше важности и  суровости,  еще  раз  допросил
неведомого преступника: зачем он ЯвилсЯ сюда и кого он разыскивает?  ЃеднЯга
ђип стал смиренно доказывать, что ничего худого он не замыслил и ЯвилсЯ сюда
лишь затем, чтобы повидать кого-нибудь из соседей, обычно собирающихсЯ возле
трактира.
     - Ћтлично, но кто же они? Ќазовите их имена!
     ђип задумалсЯ на минутку, потом сказал: "Ќиколае ‚еддер".
     ‚оцарилось молчание;  его  нарушил  какой-то  старик,  который  тонким,
визгливым голосом пропищал:
     - Ќиколае ‚еддер? ‚от уже восемнадцать лет, как он скончалсЯ и отошел в
лучший мир. Ќад его могилой, что на церковном дворе, стоЯл деревЯнный крест,
который мог бы о нем рассказать, но крест истлел,  и  теперь  от  него  тоже
ничего не осталось.
     - Ќу, а где же Ѓром „етчер?
     - Ђх, этот! …ще в начале войны он отправилсЯ в армию; одни  утверждают,
что он убит при взЯтии приступом ‘тони Џойнт, другие - будто  он  утонул  во
времЯ бури у Ђнтонова Ќоса. Ќе знаю, кто из них прав. Ћн так и  не  вернулсЯ
назад.
     - Ђ где ван Ѓуммель, учитель?
     - Ћн тоже ушел на войну, стал важным  генералом  и  теперь  заседает  в
Љонгрессе.
     “слышав о переменах, происшедших в родной деревне, и о жестокой судьбе,
отнЯвшей  у  него  старых  друзей,  и  рассудив,  что  он   осталсЯ   теперь
один-одинешенек на всем  белом  свете,  ђип  почувствовал,  как  сердце  его
сжимаетсЯ и замирает. Љ  тому  же  каждый  ответ  порождал  в  нем  глубокое
недоумение, ибо дело шло о больших отрезках времени и о событиЯх, которые не
укладывались в его сознании: война. Љонгресс, ‘тони  Џойнт.  Ћн  не  решилсЯ
спрашивать о прочих друзьЯх и вскричал в полном отчаЯнии:
     - Ќеужели никто не знает тут ђипа ван ‚инклЯ?
     - Ђх, ђип ван ‚инкль! - раздались голоса в толпе. - Ќу еще бы! ‚от  он,
ђип ван ‚инкль, вот он стоит, прислонившись к дереву.
     ђип  взглЯнул  в  указанном  направлении  и  увидел  своего   двойника,
совершенно такого, каким был он, отправлЯЯсь в горы. ќто  был,  по-видимому,
такой  же  ленивец  и  во  всЯком  случае  такой  же  оборвыш!  ЃеднЯга  ђип
окончательно растерЯлсЯ. Ћн усомнилсЯ в себе самом: кто  же  он  -  ђип  ван
‚инкль или кто-то другой? €  пока  он  стоЯл  в  замешательстве,  человек  в
треуголке обратилсЯ к нему с вопросом:
     - Љто вы и как вас зовут?
     - ’ы, ѓосподи, веси! - воскликнул ђип, терЯЯ рассудок. - ‚едь  Я  вовсе
не Я... Я - кто-то другой... ‚от Я стою там... нет... это  кто-то  другой  в
моей шкуре... ‚чера вечером Я был настоЯщий, но Я провел эту ночь среди гор,
и мне подменили ружье, все переменилось, Я переменилсЯ, и Я не могу сказать,
как менЯ зовут и кто Я такой.
     ’ут присутствующие начали переглЯдыватьсЯ,  перемигиватьсЯ,  покачивать
головой и многозначительно постукивать себЯ по лбу. ‚  толпе  зашептались  о
том, что неплохо отнЯть у старого деда ружье, а не то, пожалуй, он  натворит
каких-нибудь бед. Џри одном упоминании о подобной  возможности  почтенный  и
важный человек в треуголке поспешно ретировалсЯ. ‚  эту  решительную  минуту
молодаЯ миловиднаЯ  женщина,  протолкавшись  вперед,  подошла  взглЯнуть  на
седобородого старца. Ќа руках у нее был толстощекий малыш, который при  виде
ђипа заорал благим матом.
     - Њолчи, ђип, - вскричала она. - Њолчи, дурачок: дедушка тебе худого не
сделает.
     €мЯ ребенка, внешность матери, ее голос -  все  это  пробудило  в  ђипе
вереницу далеких воспоминаний.
     - Љак тебЯ зовут, милаЯ? - спросил он.
     - „жудит ѓарденир.
     - Ђ как звали твоего отца?
     - …го, беднЯгу, звали ђипом ван ‚инклем, но вот уже двадцать  лет,  как
он ушел из дому с ружьем на плече, и с той поры о  нем  ни  слуху  ни  духу.
‘обака одна вернулась домой, но что сталось с отцом,  застрелил  ли  он  сам
себЯ или его захватили индейцы, - никто на это вам не ответит. џ была  тогда
совсем маленькой девочкой.
     ђипу не терпелось выЯснить еще одно обстоЯтельство, и с дрожью в голосе
он задал последний вопрос:
     - Ќу, а где твоЯ мать?
     - Ћна тоже скончалась; это случилось недавно. “ нее лопнула жила -  она
повздорила с коробейником, что прибыл из Ќовой Ђнглии.
     Џо  крайней  мере  хоть  это  известие   заключало   в   себе   кое-что
утешительное. ЃеднЯга не мог дольше сдерживатьсЯ. ‚ одно мгновение и дочь  и
ребенок оказались в его объЯтиЯх.
     - џ - твой отец! - вскричал он взволнованно. -  џ  -  ђип  ван  ‚инкль,
когда-то молодой, а теперь старик ђип ван ‚инкль! Ќеужели никто на свете  не
признает беднЯгу ђипа ван ‚инклЯ?
     ‚се пЯлили на него глаза. ЉакаЯ-то маленькаЯ старушка,  пошатываЯсь  от
слабости, вышла, наконец, из толпы, прикрыла ладонью глаза и, вглЯдевшись  в
его лицо, воскликнула:
     - Ќу, конечно! ќто же - ђип ван ‚инкль, он самый! „обро пожаловать! ѓде
же ты пропадал, старина, в продолжении долгих двадцати лет?
     €сториЯ  ђипа  была  на  редкость  короткой,  ибо  целое  двадцатилетие
пролетело  длЯ  него,  как  одна  летнЯЯ  ночь.  Ћкружающие,  слушаЯ   ђипа,
уставились на него и  дивились  его  рассказу;  впрочем,  нашлись  и  такие,
которые подмигивали друг  другу  и  корчили  рожи,  а  почтенный  человек  в
треуголке, по миновании тревоги возвратившийсЯ к месту происшествиЯ,  поджал
губы и покачал головой; тут закачались и головы всех собравшихсЯ.
     ’огда порешили узнать мнение старого Џитера ‚андердонка; как раз в этот
момент он медленно брел по дороге. Ћн был потомком историка с тем же именем,
оставившего одно из первых описаний этой провинции. Џитер был  самым  старым
из местных жителей и знал назубок  все  примечательные  событиЯ  и  преданьЯ
округи. Ћн тотчас же признал ђипа и заЯвил, что считает его  рассказ  вполне
достоверным.  Ћн  заверил  присутствующих,  что  Љаатскильские   горы,   как
подтверждает  его  предок-историк,   искони   кишели   какими-то   странными
существами;  передают,   будто   ѓендрик   ѓудзон,   впервые   открывший   и
исследовавший реку и прилегающий край, раз в  двадцать  лет  обозревает  эти
места вместе с командой своего "ЏолумесЯца".  ’аким  образом,  он  постоЯнно
навещает область, бывшую ареною его  подвигов,  и  присматривает  бдительным
оком  за  рекою  и  большим  городом,  названным  его  именем.  Ћтцу  Џитера
‚андердонка будто бы удалось однажды  увидеть  их:  призраки  были  одеты  в
старинное голландское платье, они играли в кегли в котловине  между  горами;
да и ему самому случилось как-то летом под вечер  услышать  стук  их  шаров,
похожий на раскаты далекого грома.
     ‚ конце концов толпа успокоилась и приступила к более важному делу -  к
выборам.
     „очь ђипа поселила его у себЯ. “ нее был  уютный,  хорошо  обставленный
дом и  рослый  жизнерадостный  муж,  в  котором  ђип  узнал  одного  из  тех
сорванцов, что забирались во времЯ оно к нему на спину. —то касаетсЯ сына  и
наследника ђипа,  точной  копии  своего  незадачливого  отца,  того  самого,
которого мы видели прислонившимсЯ к дереву, то он работал на ферме у зЯтЯ  и
отличалсЯ унаследованной от ђипа старшего склонностью  заниматьсЯ  всем  чем
угодно, но только не собственным делом.
     ђип возобновил свои странствованиЯ и былые привычки; он разыскал  также
старых приЯтелей, но и они были не те: времЯ  не  пощадило  и  их!  Џо  этой
причине он предпочел друзей из среды юного поколениЯ, любовь которого вскоре
снискал.
     ‘вободный от каких бы то ни было домашних обЯзанностей, достигнув  того
счастливого возраста, когда человек безнаказанно предаетсЯ  праздности,  ђип
занЯл старое место у порога трактира. …го почитали как одного из  патриархов
деревни и как живую летопись давних,  "довоенных  времен".  Њиновало  немало
дней, прежде чем он вошел в курс местных сплетен и уЯснил себе поразительные
событиЯ, происшедшие за времЯ его  многолетнего  сна.  Њного  чего  пришлось
узнать ђипу: узнал он и про войну за  независимость,  и  про  свержение  ига
старой Ђнглии, и, наконец, что  он  сам  превратилсЯ  из  подданного  королЯ
ѓеорга III в свободного гражданина ‘оединенных татов.  ‘казать  по  правде,
ђип плохо разбиралсЯ в политике: перемены в жизни государств и империй  мало
задевали его; ему был  известен  только  один  вид  деспотизма,  под  гнетом
которого он столь долго страдал, - деспотическое правление юбки. Џо счастью,
этому деспотизму тоже пришел конец; сбросив со своей шеи Ярмо супружества  и
не страшась больше тирании хозЯйки ван ‚инкль, он  мог  уходить  из  дому  и
возвращатьсЯ домой, когда пожелает. ‚сЯкий раз, однако,  при  упоминании  ее
имени он покачивал головою, пожимал плечами и возводил вверх  глаза,  что  с
одинаковым правом можно было счесть выражением и покорности своей  печальной
судьбе и радости по поводу неожиданного освобождениЯ.
     ђип  рассказывал  свою  историю  каждому  новому  постоЯльцу  гостиницы
мистера „улитлЯ. Ѓыло замечено, что вначале  он  всЯкий  раз  вносил  в  эту
историю кое-что новое, вероЯтно из-за того, что только недавно пробудилсЯ от
своих сновидений. Џод конец  его  историЯ  отлилась  в  тот  самый  рассказ,
который Я только что воспроизвел, и во всей округе не было мужчины,  женщины
или ребенка, которые не  знали  ее  наизусть.  €ногда,  впрочем,  выражались
сомнениЯ в ее достоверности; кое-кто уверЯл, что ђип попросту спЯтил  и  что
его историЯ и есть тот пункт помешательства, который никак  не  вышибить  из
его головы. Ћднако старые голландские поселенцы относЯтсЯ  к  ней  с  полным
доверием. € сейчас, услышав в разгар лета под вечер раскаты далекого  грома,
доносЯщиесЯ со стороны Љаатскильских гор, они утверждают,  что  это  ѓендрик
ѓудзон и команда его кораблЯ режутсЯ в кегли.  €  все  мужьЯ  здешних  мест,
ощущающие на себе женин башмак, когда им жить становитсЯ невмоготу,  мечтают
о том, чтобы испить забвениЯ из кубка ђипа ван ‚инклЯ.



Last-modified: Fri, 14 Jul 2000 19:52:31 GMT
Ћцените этот текст: