ђичард •ьюз. ‹исица на чердаке

Ћцените этот текст:
ђичард •ьюз. ‹исица на чердаке

   -----------------------------------------------------------------------
   Richard Hughes. The Fox in the Attic (1961). Џер. - ’.ЋзерскаЯ.
   ‚ кн.: "ђичард •ьюз. ‹исица на чердаке. „еревЯннаЯ пастушка".
   Њ., "Џрогресс", 1981.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 6 September 2002
   -----------------------------------------------------------------------


                                   ЊЋ…‰ †…Ќ…,
                                   а также моим детЯм (особенно Џенелопе)
                                   с сердечной благодарностью за их помощь



ЉЌ€ѓЂ Џ…ђ‚Ђџ. ЏЋ‹‹€ € ђ…‰—…‹


1

   ’ишину нарушал только равномерный  шорох  лебединых  крыльев  -  упруго
вытЯнув шеи, лебеди летели невысоко над землей в сторону морЯ.
   „ень был теплый, влажный, безветренный: движение воздуха ощущалось, как
мЯгкое прикосновение крыл, и  дождь,  казалось,  не  падал,  а  парил  над
землей. Љапли дождЯ серебрились повсюду: камыш в глубоких, густо заросших,
заболоченных низинах клонилсЯ под их тЯжестью; стадо черных  коров  мелкой
породы казалось окутанным влагой, как паутиной, и капельки дождЯ  сверкали
на  рогах  животных,  подобно  бриллиантам.  “тонув  почти  по  колено   в
болотистом  грунте,  коровы  производили  впечатление   каких-то   странно
коротконогих существ.
   Ѓолота тЯнулись милЯ за милей.  ‘о  стороны  морЯ  их  окаймлЯли  дюны,
невидимые за сероватой дымкой, сплавившей на горизонте землю с  небом.  ‘о
стороны суши они упирались в массивные валлийские холмы,  скрытые  за  еще
более плотной серой завесой тумана. € лишь одинокаЯ калитка,  выступаЯ  из
этой серой мглы, маЯчила впереди; там, где тропа  взбегала  на  пешеходные
мостки, перекинутые над длинной  запрудой,  и  здесь,  в  густых,  влажных
зарослЯх куманики, был отчетливо ощутим запах лисицы, слишком  отЯгощенный
влагой, чтобы поднЯтьсЯ и рассеЯтьсЯ в воздухе.
   Љалитка резко скрипнула и рассыпала каскад дождевых брызг, когда в нее,
один за другим, прошли двое  мужчин.  Ћба  были  в  тЯжелых  непромокаемых
плащах. ’от, что  с  виду  был  старше  и  в  поношенном  плаще,  нес  два
дробовика, и  на  видавшей  виды  веревке,  заменЯвшей  ему  поЯс,  висела
подстреленнаЯ ржанка. Џод капюшоном плаща, надвинутым  поверх  зюйдвестки,
угадывались  резкие  черты  грубоватого,  обветренного  лица,  но  длинные
обвислые усы скрывали очертаниЯ рта и подбородка.  ‚торой,  помоложе,  был
высок, хорошо сложен, и поступь его была упруга,  хотЯ  он  нес  на  плече
ребенка. ’оненькие, перепачканные тиной ножки девочки бились о его  грудь,
голова и руки свисали вдоль спины. ‘ледом за ним, не отставаЯ ни  на  шаг,
бежала чернаЯ собака - вышколеннаЯ, шустраЯ и мокраЯ.
   ‚незапно тот, что постарше, с силой сдул капли влаги  с  густой  завесы
усов, словно намереваЯсь что-то  сказать,  но,  бросив  искоса  взглЯд  на
своего спутника, так и не промолвил ни слова. ‹ицо  молодого  человека  не
выражало печали - только недоумение и испуг.


   —асом позже двое путников, оставив болота позади, начали подниматьсЯ по
крутому склону холма. ‡десь, на возвышенности, стоЯли  величественные,  но
неухоженные деревьЯ заброшенного парка. Љлимат этой  юго-западной  окраины
“эльса был столь мЯгок,  а  могучие  кроны  деревьев  сплетались  в  такой
плотный шатер, что старые кусты азалий, посаженные когда-то вдоль просеки,
превратились  в  карликовые  деревьЯ,  а  рододендроны  разрослись  вширь,
захватив  добрую  половину  того,  что  было  некогда  посыпанной  гравием
подъездной аллеей. ‚ годы войны стальные ободьЯ колес  тЯжелых  фермерских
фургонов оставили в мЯгком грунте этой заброшенной аллеи  глубокие  колеи;
теперь же во многих местах путь был завален упавшими деревьЯми и  сучьЯми,
и аллеЯ стала вовсе не проезжей.
   Џутники свернули вскоре на боковую тропинку,  котораЯ,  сокращаЯ  путь,
шла круто вверх между замшелой скалой высотою  с  дом  и  топкой  полЯной,
поросшей гигантским бамбуком.
   ‡а  бамбуковыми  зарослЯми  тропинка,  как  в  туннель,   нырнула   под
казавшийсЯ нескончаемым рододендроновый свод, где то  и  дело  приходилось
идти согнувшись, так  как  почти  все  подпорки,  когда-то  поддерживавшие
узловатые ветви, оставлЯЯ свободным проход, сгнили и  валЯлись  на  земле.
ѓде-то в центре этого заброшенного парка рододендроновый туннель  пролегал
близ  невысокой  каменной  часовни,  но  и  здесь  буйство  растительности
проЯвилось с  грубой  бесцеремонностью:  туннель  был  завален  обломками,
мраморный  фавн  лежал,  уткнувшись  лицом  в  густое   сплетение   плюща,
оборванного его падением, и даже купол этого маленького храма  покривилсЯ.
ЏройдЯ этим темным, сырым туннелем  до  конца  одичавшего  парка,  путники
увидели наконец над собой белесый свод неба.
   ‚переди, подобно ступенЯм гигантской лестницы, в склон  холма  уступами
врезались террасы  сада.  ќти  террасы  спускались  к  извилистой  цепочке
заросших кувшинками прудов и роще, прорезанной серебристой излучиной реки.
Ќа вершине холма возвышалсЯ дом. Љогда двое мужчин и собака, поднЯвшись по
склону холма, свернули направо вдоль верхней террасы, их  шагающие  фигуры
на фоне дома оказались странно  маленькими,  почти  игрушечными,  так  как
старинное это здание было еще огромней, чем представлЯлось издали.  €  оно
поражало своим безмолвием, в нем не было ни малейшего признака жизни -  ни
растворенного окна, ни завитка дыма хотЯ бы над одной из сотни труб.  ‹ишь
негромкий стук мокрых сапог пришельцев  о  каменные  плиты  двора  нарушал
тишину.
   ‚ерхнЯЯ  терраса  упиралась  в  пристройку  -   высокую   шестиугольную
оранжерею викторианского стилЯ, казавшуюсЯ каким-то странным  наростом  на
теле старинного зданиЯ с  его  готическими  окнами  в  узорчатых  чугунных
переплетах и сумеречно поблескивающими  бристольскими  красными  и  синими
стеклами. ’ам, где оранжереЯ примыкала под углом  к  основному  зданию,  в
старой каменной кладке дома виднелась узкаЯ, малоприметнаЯ дверь, и  здесь
путь мужчин наконец оборвалсЯ: молодой человек, несший тело ребенка,  взЯл
у  своего  диковато-угрюмого,  необщительного  спутника  оба  дробовика  и
отослал его прочь. Џосле чего, не снимаЯ с плеча своей ноши,  он  вошел  в
дом,  мокраЯ  собака  последовала  за  ним,  и  дверь  у  них  за   спиной
захлопнулась с глухим стуком.



2

   Њолодого человека звали Ћгастин (как звали собаку, Я позабыл).
   “ Ћгастина была очень гладкаЯ, белаЯ кожа, котораЯ нередко  сопутствует
рыжеватым волосам, короткий, усеЯнный мелкими  веснушками  нос  и  высокий
умный лоб. Ћбычно его юное лицо казалось безмЯтежным,  но  сейчас  на  нем
лежал отпечаток только что пережитого потрЯсениЯ,  и  с  минуту  он  стоЯл
совершенно неподвижно, не снимаЯ  мокро  поблескивавшего  плаща,  окидываЯ
словно бы изумленным взглЯдом  стены  знакомой  комнаты,  встретившей  его
приветливым теплом. ‡атем его расширенные зрачки завороженно приковались к
ружью его прадедушки, словно он видел это ружье впервые. ЉрасиваЯ, кованой
работы  двустволка  с  серебрЯной  насечкой,  с  истонченными  долголетней
стрельбой черными, отливающими синевой стволами стоЯла на почетном месте в
высокой застекленной витрине, служа главным украшением комнаты.  Љ  задней
внутренней стенке витрины над двустволкой была прикреплена кнопками стараЯ
фотографиЯ.  Ќекто  кудлатый,  коренастый  и   заросший   до   бровей,   с
двустволкой, перекинутой через плечо, стоЯл в центре этой фотографии, а по
бокам его стоЯли двое лесничих, таких же заросших и кудлатых,  в  егерских
шапочках. Ћт времени фотографиЯ выцвела и стала желтовато-бурой, но, когда
Ћгастин остановил на ней свой  напрЯженный  взглЯд,  ему  показалось,  что
тусклые эти фигуры растут, становЯтсЯ более отчетливыми и смотрЯт на  него
так, словно хотЯт дать ему совет. ‡атем поле его зрениЯ  расширилось  и  в
него попало и все остальное семейство бережно хранимых ружей, собранных  в
этом большом стеклЯнном вместилище - ружьЯ всех калибров,  от  грачиных  и
детских двадцатого калибра до тЯжелого дробовика, - и у всех у них был вид
советников при главном ружье-ветеране.
   Ћгастин отвел глаза. ‚ углу комнаты помещалась  его  коллекциЯ  удочек.
Џоставленные толстым концом в большую надтреснутую вазу,  они  торчали  из
нее, словно стрелы из колчана, и ему  почудилось  вдруг,  что  их  кончики
вибрируют, как антенны,  _его_  антенны.  Ќад  удочками  с  потрескавшихсЯ
оштукатуренных стен скалили зубы чучела выдр. ’онкое облачко  пара,  виЯсь
над неустанно  кипЯщим  котелком  на  круглой  чугунной  печке,  казалось,
настойчиво приглашало к столу коричневый,  стоЯвший  на  полке  чайник,  и
буханку хлеба, и нож, и горшочек с джемом. € все это -  и  ружье,  и  свои
удочки, и даже мебель, и котелок, и буханку хлеба - он внезапно ощутил как
часть себЯ  самого,  чувствующую,  осЯзающую  часть  себЯ  самого,  и  ему
показалось, что эта с детства любимаЯ ђужейнаЯ комната и он сам стали  как
бы единой живой плотью и его "Я" уже не вмещалось больше  в  его  телесную
оболочку - оно расширилось, выросло до непривычных размеров, заполнив  всю
эту комнату. Ђ там, за четырьмЯ ее стенами, лежало то чуждое,  враждебное,
что называлось "миром".


   ќто длилось всего несколько секунд. “силием воли Ћгастин заставил  себЯ
вернутьсЯ к  нормальному  восприЯтию  действительности,  осознав,  что  на
мгновение утратил с ней  свЯзь,  и  тут  же  его  мысли  вернулись  к  той
крохотной частице этого чуждого мира, которую он принес сюда и котораЯ все
еще покоилась на его плече.
   ‘таринное стрельчатое окно напоминало о том, что когда-то это помещение
было домовой часовней. € все-таки _здесь_ он свою ношу не сложит, нет,  ни
на секунду.


   ’еперь посреди комнаты стоЯл круглый дубовый стол, и на его поверхности
- под крошками, оставшимисЯ от утреннего завтрака, под маслЯными  пЯтнами,
оставшимисЯ после чистки ружей, производившейсЯ на этом столе  из  года  в
год, под пЯтнами крови,  оставленными  лежавшей  на  нем  когда-то  убитой
дичью, - и сейчас еще  были  различимы  чернильные  пЯтна,  полуистершиесЯ
надписи  и  выщерблины,  сделанные  ножом,  -  следы  еще  более   давнего
пребываниЯ стола  в  классной  комнате.  Ћгастин  шагнул  к  столу,  чтобы
положить на него ружьЯ, и его собственные инициалы  -  Ћ.‹.Џ.-ѓ.  -  сразу
бросились ему в глаза на темном дереве столешницы;  когда-то  (вспомнилось
ему), много лет  назад,  одним  холодным  ветреным  утром  он  наколол  их
кончиком стрелки компаса и раскрасил, в подражание  своему  кузену  ѓенри,
который был старше его и перед которым он благоговел. ‚ этом доме  -  хотЯ
он и не был его родительским домом - Ћгастин провел немалую  часть  своего
детства. …го двоюродные дедушки постоЯнно приглашали его к себе -  главным
образом длЯ того, чтобы он составил компанию ѓенри, - и  он  с  малых  лет
часто и подолгу гостил здесь. Ђ вот  и  инициалы  самого  ѓенри  -  ѓ.Џ.-ѓ
(несравненно более изЯщно вырезанные, разумеетсЯ, чем его  собственные)  -
проглЯнули сквозь позднейшие наслоениЯ...
   Ђ это маленькое охотничье ружье за стеклом (на секунду  оно  словно  бы
выступило вперед, как  это  бывает  с  фигурами  на  групповых  портретах)
принадлежало ѓенри и было первым  его  ружьем.  Љогда  ѓенри  вырос  и  не
захотел больше пользоватьсЯ детским ружьем, оно перешло к Ћгастину, и  тот
тоже стал учитьсЯ стрелЯть. ‚се это, понЯтно, было до четырнадцатого года,
в безмЯтежную предвоенную пору, когда оба старика  были  еще  живы,  а  их
наследником считалсЯ ѓенри.


   Ћгастин, все еще с телом  ребенка  на  плече,  направилсЯ  к  телефону,
висевшему на стене за дверью. Ђппарат имел странный вид и Явно был  сделан
на заказ, с двумЯ слуховыми трубками - с одного боку и с другого,  -  дабы
им мог пользоватьсЯ и тот, кто глух на правое, и тот, кто  глух  на  левое
ухо. Ђ на его древность указывала ручка,  которую  следовало  крутить  длЯ
вызова  телефонистки.  Ћгастин  покрутил  ручку  и  попросил,  чтобы   его
соединили  с  полицейским  участком.  Ћн   произносил   слова   раздельно,
монотонно: так говорЯт те, чьим уделом - по собственной воле  и  выбору  -
стало одиночество, кто  предпочитает  тратить  как  можно  меньше  слов  и
прибегать к ним как можно реже.
   Ќаконец из аппарата послышалсЯ ответ. ‘мысл его заключалсЯ в  том,  что
сержант приедет сегоднЯ же вечером на велосипеде поглЯдеть, что там такое,
но до утра ему едва ли удастсЯ раздобыть  санитарный  автомобиль.  Ќа  эту
ночь труп придетсЯ оставить там, где он сейчас находитсЯ.


   Љогда наконец (в одном из отдаленных  покоев  -  полутемном,  элегантно
обставленном, которым он  никогда  прежде  не  пользовалсЯ)  Ћгастин  снЯл
крохотное тело с плеча, он увидел, что оно окоченело.  ђебенка  больше  не
существовало - был просто труп. Ќежное податливое  тело  воспринЯло  форму
его плеча, на котором оно так долго покоилось, и, затвердев,  превратилось
как бы в его матрицу.  …сли  бы  (не  дай  господь!)  ему  пришлось  снова
положить его на плечо, оно облегло бы его, как хорошо пригнаннаЯ одежда.
   ‚ этом огромном пустом доме Ћгастин был  один  на  один  с  трупом.  Ћн
положил его на большой зачехленный диван и, поспешно пройдЯ через огромный
каменно-безмолвный холл, направилсЯ вымыть занемевшие руки.



3

   Ћгастин вычистил оба дула двустволки, насухо вытер полотенцем собаку  -
на какое-то времЯ  это  целиком  поглотило  его  внимание,  -  после  чего
почувствовал, что не знает, чем себЯ занЯть до приезда сержанта. …му вдруг
захотелось чего-нибудь сладкого, и он  проглотил  полную  ложку  сахарного
песку, но ни к какой другой еде притронутьсЯ  не  мог,  потому  что  снова
начал ощущать свои руки: они казались непомерно большими  и  _недостаточно
чисто вымытыми_. …му неприЯтно было даже взЯть в  руки  книгу,  словно  он
боЯлсЯ ее замарать.
   Ќе знаЯ,  куда  себЯ  деть,  он  вышел  из  ђужейной  комнаты  и  почти
бессознательно забрел в бильЯрдную. ‡десь пахло старыми коврами  и  старой
кожей. ‘юда он тоже редко наведывалсЯ последнее времЯ,  но  в  отличие  от
остальных помещений окна тут не были закрыты ставнЯми и угасающий  дневной
свет позволЯл различать предметы.
   ЃильЯрдные всегда просторны. ‚ детстве эта бильЯрднаЯ казалась Ћгастину
огромной, как небесный свод. Љ  тому  же  это  была  комната  чудес:  ведь
каждому Ясно, что в комнате, куда сквозь стену просунул из Ђфрики (она  же
где-то там, за штукатуркой!) свою рогатую морду носорог,  может  произойти
все, что угодно. (Ќе раз еще совсем крошкой Ћгастин до завтрака заглЯдывал
украдкой в дверную щелку, чтобы проверить,  не  высунулсЯ  ли  носорог  из
своего деревЯнного воротника еще чуточку дальше.)
   ќто была мужскаЯ комната - ни одна женщина, за  исключением  горничных,
не переступала ее порога. € так уж повелось, что она дала приют  всем  тем
предметам, которые ни одна утонченнаЯ женщина с хорошим вкусом никогда  не
потерпит в своем доме. ‘тены здесь  были  угрюмого,  шоколадно-коричневого
цвета. ‘тульЯ и кушетки - все на один лад - обиты  кожей.  ќтой  выцветшей
буроватой кожей было  обито  даже  сиденье  некоего  похожего  на  табурет
предмета, изготовленного из гигантской ступни слона (дедушка “ильЯм не  то
восседал на этом животном во времЯ битвы, не то застрелил его на  охоте  -
Ћгастин никогда не мог запомнить, как это было).
   ‚  высокой  горке   хранилось   несколько   очаровательных   фарфоровых
безделушек  -  ‘евр,  ‚еджвуд,  „резден,  ‚устер  -  и  другие  изысканные
предметы: серебрЯнаЯ с позолотой витаЯ раковина довольно больших  размеров
с выгравированным на  ней  королевским  гербом  ‚иттельсбахов,  зажатаЯ  в
соблазнительно простертой вперед руке нимфы; изЯщный, похожий  на  суповую
миску сосуд из  панцирЯ  тихоокеанской  черепахи,  стоЯвший  некогда  (как
утверждал  печатный  Ярлычок)  в  каюте  капитана  Љука.  Џоначалу  могло,
пожалуй, показатьсЯ странным, почему все  эти  сокровища  были  изгнаны  в
такое захолустье, но потом вас осенЯла  догадка:  вы  видели  перед  собой
уникальную коллекцию редкостных плевательниц, собранную дедушкой “ильЯмом.
   ‚прочем, было здесь кое-что и  похуже,  чем  бурые  стены,  и  кожа,  и
фарфоровые предметы загадочного назначениЯ. •отЯ  бы,  к  примеру,  те  же
гравюры на стенах: если  вглЯдетьсЯ  в  них  попристальнее  и  не  слишком
невинным оком, нетрудно было обнаружить, что они не длЯ дам и, более того,
фривольны на французский лад.


   Ћх уж эти добрые старые холостЯки, эти викторианские  аристократы-тори!
„воюродный дедушка Ђртур! „воюродный  дедушка  “ильЯм!  Љаким  проказливым
духом озорников школьников надо было обладать, чтобы устроить  себе  такую
кунсткамеру! ‚оистину в этой комнате не сыскалось бы, кажетсЯ, ни  единого
предмета,  который  был  бы  тем,  чем  он  притворЯлсЯ.  ЌарисованнаЯ  на
ребристом стекле картина изображала вроде  бы  обычную  сельскую  жанровую
сценку, но, проходЯ мимо,  вы  невольно  замечали  краем  глаза,  что  там
временами поЯвлЯетсЯ изображение козла - поЯвитсЯ и исчезнет,  поЯвитсЯ  и
исчезнет. Ђ сиденье знаменитого табурета из слоновьей  ноги  держалось  на
петлЯх, и его можно было откинуть,  что  Ћгастин  машинально  и  проделал:
табурет, как и следовало ожидать, превратилсЯ в стульчак, а в глубине  его
лежал мертвый паук, но только сейчас впервые Ћгастин заметил,  что  из-под
паутины и слоЯ пыли со дна покрытого глазурью фарфорового  ночного  горшка
на него смотрит написанное в зеленых тонах ненавистное лицо ѓладстона.
   ќто было типично длЯ тех чувств, которые эти двое  ребЯчливых  стариков
консерваторов питали к либералам. €х отношение к отцу  Ћгастина  было  еще
одним Ярким тому примером. Ѓудучи сам консерватором, он взЯл себе жену  из
семьи, по традиции принадлежавшей к партии вигов, после чего  двери  этого
дома закрылись длЯ него навсегда, и ему так и не было  даровано  прощениЯ.
Ћгастину же в детстве позволЯлось посещать этот дом либо  одному,  либо  в
сопровождении нЯньки. Џо-видимому, пЯтно ложилось и на детей, но только по
женской  линии  -  старшаЯ  сестра  Ћгастина  Њэри  ни  разу  не  получила
приглашениЯ  в  Ќьютон-‹лантони.  (‚  виде  компенсации  Њэри  как-то  раз
отправили на летние каникулы к ее кузенам в  ѓерманию.  „олжно  быть,  это
произошло в 1913 году, так как она собиралась поехать туда  снова,  но  на
следующий год кайзер вторгсЯ в Ѓельгию и началась война.)
   Џомимо фривольных гравюр, в  бильЯрдной  висело  еще  несколько  "менее
достойных вниманиЯ" семейных портретов, попавших в этот разрЯд потому, что
либо о самой  натуре,  либо  о  художнике  считалось  предпочтительным  не
вспоминать - в семье же не без урода - да еще несколько подделок под ‹ели,
отвергнутых академией. Ќо после того,  как  отец  Ћгастина  позволил  себе
породнитьсЯ с вигами, длЯ его портрета - прелестного рисунка  ђосетти,  на
котором  художник  изобразил  его  еще  в  младенческом  возрасте  в  виде
ангелочка с бубном, - не нашлось места нигде во всем Ќьютон-‹лантони, даже
здесь, в бильЯрдной, и лишь недавно Ћгастин обнаружил этот рисунок в одном
из Ящиков комода в спальне деда; зато посмертный, сделанный  с  фотографий
портрет  ѓенри  -  огромный,  написанный  маслом  предмет   поклонениЯ   -
красовалсЯ над камином в самой большой гостиной.
   Ќа ѓенри и при жизни все не могли надышатьсЯ. „едушки соорудили зал длЯ
игры в мЯч, предоставив его в личное пользование ѓенри, а когда ѓенри  пал
в бою у €пра, играть в мЯч в этом зале в знак вечного траура было навсегда
запрещено, и там нашли себе приют наиболее крупные из  чучел  животных,  в
том числе и один жираф.
   ‘колько непримиримого фанатизма было в этих двух стариках консерваторах
и сколько на деле истинной доброты  к  людЯм,  в  том  числе  и  к  самому
Ћгастину - сыну "этой либералки"! Љак примирить одно с другим? Ќад темными
мраморными барельефами  нерастопленного  камина  висел  огромный  парадный
портрет дедушки Ђртура, владельца поместьЯ,  в  окружении  его  охотничьих
собак, и Ћгастин в сгущающихсЯ  сумерках  внимательно  вглЯдывалсЯ  в  его
черты, пытаЯсь найти  ответ  на  свой  вопрос.  Ћднако  портрет  не  давал
представлениЯ  ни  о  чем,  кроме  столь  поразительного  сходства  самого
охотника с тем животным, на котором постоЯнно были сосредоточены  все  его
помыслы, что оставалось только удивлЯтьсЯ, почему его  собственные  гончие
не разорвали его в клочьЯ, как некогда Ђктеона. Ќу, а дедушка “ильЯм?  …го
единственный имевшийсЯ здесь небольшой любительский портрет в духе дамских
акварелей,  на  котором  он  был  изображен  в  полной   парадной   форме,
принадлежал кисти  сержанта-знаменщика  с  художественными  наклонностЯми,
служившего под началом дедушки в ѓонконге. Ќа акварели у  дедушки-генерала
были огромные, влажно-прозрачные глаза, как у рейнольдсовских херувимов, и
такие же невинные розовые щечки.  (Џо-видимому,  в  ѓонконге  не  водилось
никаких либералов,  иначе  у  дедушки  “ильЯма  не  могло  бы  быть  столь
умиротворенно-безмЯтежного вида).
   Ќебо потемнело, но туман, казалось, начинал  рассеиватьсЯ:  в  огромном
незашторенном окне вдруг замигала вспыхнувшаЯ над самым горизонтом звезда,
чуть затуманеннаЯ шероховатостЯми стекла.
   Ћгастин поднЯл раму. "‡везда" могла означать только  одно:  в  ”лемтоне
зажглись огни. (”лемтон был крошечной средневековой крепостью на  скале  в
устье реки в восьми милЯх от  Ќьютон-‹лантони  -  своего  рода  валлийским
Њон-‘ен-Њишелем или миниатюрным  ѓибралтаром.)  ‘  минуту  Ћгастин  стоЯл,
глЯдЯ вдаль; его высокий силуэт отчетливо вырисовывалсЯ на фоне окна,  его
молодое, веснушчатое, нежное и выразительное лицо неЯсно  белело  в  свете
угасающего днЯ. Ќо хотЯ мысли Ћгастина были сейчас далеко, черты  его  еще
хранили отпечаток пережитого потрЯсениЯ, подобно вчерашнему следу  ступни,
смутно различимому на утренней росистой траве.



4

   „едушка  Ђртур,  охотник  на  выдр,  и  дедушка  “ильЯм,  ветхозаветный
генерал... ‚ детстве Ћгастин был нежно  привЯзан  к  обоим  старикам  и  с
теплым чувством вспоминал их теперь; впрочем, он был привЯзан к ним скорее
как  к  дорогим  ему  предметам,  нежели  к   живым   существам,   -   так
неправдоподобны  были  эти  старики!  ЋдрЯхлев  к  концу  жизни  даже  длЯ
бильЯрда, они и зиму и лето день за днем проводили у пылавшего  камина,  и
на стол, неизменно покрытый тЯжелой скатертью, тихо оседала пыль.  „едушка
Ђртур был полностью глух на левое ухо и плоховато слышал  правым;  дедушка
“ильЯм  был  полностью  глух  на  правое  ухо  и  плоховато  слышал  левым
(потому-то и был столь необычен  сделанный  по  их  заказу  телефон).  Ћба
старика пользовались огромными слуховыми трубками, а дедушка “ильЯм  носил
еще и монокль, так как был к тому же почти совсем слеп.
   ‚незапно  Ћгастина  поразила  мысль  о  том,  как   глубока   пропасть,
отделЯющаЯ его поколение от всех  предшествующих,  -  столь  глубока,  что
представители тех поколений кажутсЯ ему как бы существами другой породы.
   Ћтрезок времени, именуемый "€сторией", закончилсЯ битвой при  ‚атерлоо,
после чего времЯ потекло по длинному, темному, похожему на кокон  туннелю,
именуемому ‚икторианской эпохой. ‚ „не Ќынешнем  оно  снова  выглЯнуло  на
свет божий, но уже в совершенно измененном виде: представить  самого  себЯ
принадлежащим к "€стории" или викторианцем казалось столь же  невозможным,
как вообразить себЯ... пумой.
   Ќо в чем эта разница, как ее наглЯдно определить? ‘начала Ћгастин никак
не мог пойти дальше своего исходного положениЯ: все  предыдущие  поколениЯ
были  лишь  объектами,  в  то  времЯ  как  люди  _его_  поколениЯ  -   это
_индивидуумы_, поскольку главное - их внутренний мир, что они думают,  что
чувствуют, - а вовсе не их внешнЯЯ оболочка. ‚едь _он_ - это же не  просто
привычное лицо в зеркальце длЯ бритьЯ: только невидимый дух и  беспокойное
эго, скрытое внутри этой оболочки,  ЯвлЯютсЯ  им.  ‚  то  времЯ  как  тете
древние существа, его  дедушки,  как  и  все  их  поколение,  -  это  лишь
оболочки, соединение привычных жестов, стереотипных реакций на те или иные
раздражители,  как  у  подопытных  животных   Џавлова.   €х   единственной
"реальностью" была их чудаковатаЯ внешность и совершаемые ими  чудачества.
‚зЯть, к примеру, любимую историю дедушки “ильЯма о его  соседе  -  старом
лорде Љак-Ѓишь-…го, который, как говорЯт, когда  ему  стукнуло  семьдесЯт,
сломал у себЯ в доме лестницу, после чего каждый вечер  взбиралсЯ  в  свою
спальню по веревке: в  чем  же  реальность  этой  гротескной  фигуры  -  в
фантастическом воздушном аттракционе?
   €ли хотЯ бы историЯ злополучной травли лисиц (автором которой  на  этот
раз был  дедушка  Ђртур,  усевшийсЯ  однажды  вечером  на  край  маленькой
кроватки Ћгастина, чтобы напоить его молоком с булкой). Џоговаривали,  что
волки, завезенные в Џембрук неким польским аристократом в изгнании с целью
сделать свой новый очаг более похожим  на  родной,  спарились  с  местными
лисицами и произвели на свет племЯ чудовищных гибридов, что в свою очередь
породило  историю,  рассказанную  дедушкой  Ђртуром  на  сон  грЯдущий   о
маленьких,  насмерть  перепуганных  человечках  в  розовых   камзольчиках,
взобравшихсЯ  от  страха  на  деревьЯ,  в  то  времЯ  как  стаЯ   огромных
прожорливых красных  лисиц  выла  внизу.  (€сториЯ  эта  рассказывалась  с
большим смаком, так как охотник  на  выдр  презирал  охотников  на  лисиц,
"целый божий день протирающих задницей седло", - презирал не  меньше,  чем
либералов.)
   ‚се эти чудачества относились к области россказней  и,  возможно,  были
вымышленными от начала до конца. Ќо ведь, помимо его дедушки, среди  людей
старшего поколениЯ  было  еще  множество  других,  хорошо  всем  известных
"чудаков", с которыми  Ћгастину  доводилось  встречатьсЯ.  ’от  же  доктор
Ѓринли хотЯ бы - личность, уже сейчас,  при  жизни,  ставшаЯ  легендарной.
„октор Ѓринли,  старик  коронер,  заЯдлый  охотник  на  лисиц  и  всеобщий
любимец, которого никто никогда не видел трезвым, даже  в  седле.  Ћднажды
Ћгастин,  будучи  еще  школьником,  благоговейно  обнажил   голову   перед
похоронной процессией на главной улице Џенрис-Љросса,  но  оказалось,  что
граждане вносили в здание суда вовсе не труп, а своего коронера.
   „ругим  широкоизвестным  чудаком  был  покойный  ректор;  это  не  была
какаЯ-то  из  рЯда  вон  выходЯщаЯ  личность  -  обыкновенный   свЯщенник,
служитель бога, державший свиней, которые имели обыкновение вырыватьсЯ  из
хлева во времЯ литургии. ‘ кафедры ректор обозревал в окно свой  садик,  и
то, что он видел там почти каждое воскресенье, заставлЯло его запинатьсЯ и
повторЯть по нескольку раз одно и то  же,  а  затем  внезапно  так  громко
восклицать "свиньи!", что некоторые прихожане с непривычки очень пугались.
‡аслышав этот возглас, ребЯтишки ректора (нарочно, разумеетсЯ, открывавшие
дверь хлева) вскакивали  с  места  и  начинали  бочком  пробиратьсЯ  между
скамьЯми; торопливо перекрестившись на алтарь, прежде  чем  повернутьсЯ  к
нему спиной, они спешили по проходу, прихватив свои молитвенники, муфточки
и  воскресные  шлЯпы,  а  выскочив  за  дверь  храма,  возвещали  о  своем
освобождении неистовыми ликующими криками и бросались врассыпную.
   Џокойный епископ  (он  носил  бороду  совсем  как  у  старика  Љрюгера)
соизволил однажды позавтракать в Ќьютон-‹лантони - произошло  это  в  1916
году, когда ѓенри был отпущен ненадолго домой перед отправкой на  фронт  в
…вропу.  ђектор  тоже  присутствовал  на  завтраке,  но,  так  как  памЯть
достопочтенного свЯщеннослужителЯ заметно начала  сдавать,  дедушка  Ђртур
попросил епископа, чтобы он сам прочел молитву перед едой.  Ћднако  ректор
возмутилсЯ: этикет требовал, чтобы молитву читал он, и это заставило  его,
хотЯ и с трудом, поднЯтьсЯ на ноги. Ќо после слов "•леб наш насущный даждь
нам днесь..." канонический текст, по-видимому, улетучилсЯ из  его  памЯти,
потому  что  он  неожиданно  перешел  на   импровизацию:   "...и   сочного
цыпленочка, и три хороших гарнира...", а произнесЯ это, плюхнулсЯ  обратно
на стул, пылаЯ негодованием и бормоча что-то вроде: "...и да покарает  нас
всех господь в своей неизреченной милости и благодати!"
   Ђ в следующее  воскресенье  он  возвестил  с  кафедры  о  сделанном  им
грандиозном открытии: €оанн Љреститель и €оанн Ѓогослов в действительности
одно и то же лицо. Ћн заикалсЯ и брызгал слюной от волнениЯ,  но  Ћгастину
больше ничего не довелось услышать, потому что дедушка “ильЯм, потрЯсенный
этой новостью, уронил очки в свой слуховой аппарат и принЯлсЯ выуживать их
оттуда с помощью свЯзки ключей. „едушка Ђртур, занимавший  по  старшинству
главное место на  фамильной  скамье,  прокомментировал  эти  его  действиЯ
соответственным образом, произнесЯ несколько раз подрЯд: "—ерт  бы  побрал
этого  безмозглого  мальчишку!"  (как  громко  звучали  его  слова,   ему,
разумеетсЯ, было невдомек), и наконец с возгласом: "Ќу  и  идиот  же  этот
малый!" - выхватил слуховой аппарат у своего брата и извлек  оттуда  очки,
приложив трубку к губам наподобие рога ђоланда и  подув  в  нее  что  было
мочи...
   Џрипомнив эту сцену, Ћгастин громко рассмеЯлсЯ,  стоЯ  посреди  гулкой,
уютно обставленной комнаты,  предназначавшейсЯ  стариками  длЯ  ѓенри,  но
доставшейсЯ вместо этого ему.


   €з открытого окна повеЯло ветром, и какой-то небольшой предмет,  неЯсно
белеЯ в сумерках, слетел с  мраморной  каминной  полки,  где  он  стоЯл  к
чему-то  прислоненный.  Ћгастин  зажег  спичку   и   нагнулсЯ.   ќто   был
пригласительный билет, украшенный виньеткой и гербом: "ѓлавный  “правитель
и Џочетный ‘овет ”лемтона просЯт пожаловать..." ‡атем следовало его имЯ  и
остальной текст.
   Џри виде этого пригласительного билета Ћгастин почувствовал легкий укол
совести: ежегодный банкет должен состоЯтьсЯ сегоднЯ вечером, а он даже  не
удосужилсЯ поблагодарить за приглашение.  Ћба  старика,  его  дедушки,  не
пропустили, разумеетсЯ, ни одного такого банкета за  всю  свою  жизнь,  но
никакаЯ сила на свете не могла бы затащить Ћгастина на подобное торжество,
и чем скорее они перестанут его приглашать, тем, право  же,  будет  лучше!
Ѓуколические банкеты, выставки цветов, заседаниЯ магистрата,  дни  ревизии
счетов, охотничьи балы... Њолодой ньютонский сквайр был исполнен  железной
решимости не дать себЯ во все это вовлечь. € право же, все его  сограждане
должны быть ему только благодарны: кому он в наши  дни  нужен  -  господин
Џервый ‡емлевладелец прихода! Љ одна тысЯча  девЯтьсот  двадцать  третьему
году все это успело безнадежно устареть. ‚ худшем  случае  его  отсутствие
просто не будет замечено - найдетсЯ немало вертлЯвых,  шумливых  созданий,
которым эти  затеи  чрезвычайно  по  душе.  ‹егкаЯ  ироническаЯ  улыбка  -
впрочем,  совершенно  бессознательнаЯ  -  скривила  его  губы,  когда   он
повернулсЯ и из полумрака комнаты еще раз бросил взглЯд на низко  стоЯвшую
неподвижную звезду, котораЯ вобрала в себЯ все огни далекого...  все  огни
веселЯщегосЯ, праздничного ”лемтона.
   Ќа какой-то миг воспоминание о том, что произошло на болотах, полностью
изгладились из его  памЯти,  но  даже  улыбка  не  стерла  с  лица  следов
пережитого потрЯсениЯ.



5

   ”лемтон, предмет невольной беззлобной иронии Ћгастина...
   „линнаЯ полоса дюн, отделЯвшаЯ  от  морЯ  протЯнувшуюсЯ  на  семь  миль
заболоченную равнину, заканчивалась  отвесной  скалистой  грЯдой  в  форме
полуострова,  омываемой  с  противоположного  краЯ   небольшой,   пахучей,
разливавшейсЯ во времЯ прибоЯ речушкой, устье которой служило гаванью  длЯ
одномачтовых рыболовных суденышек, все еще плававших вдоль побережьЯ, хотЯ
их промысел день ото днЯ хирел. Њаленький  своеобразный  самоуправлЯющийсЯ
городок ”лемтон прилепилсЯ на вершине этого скалистого полуострова; желтаЯ
растрескавшаЯсЯ штукатурка построек эпохи ђегентства выступала  из-за  его
древних средневековых стен, словно шапка мороженого из вафельного рожка.
   ‚ этот вечер - праздничный вечер ”лемтона,  вечер  большого  банкета  -
даже дождь перестал идти. Џринсес-стрит была  иллюминирована  -  аккуратно
подстриженные кроны лип пестрели китайскими фонариками;  флаги  и  знамена
всех видов, Яркие скатерти и раскрашенные паруса свисали из всех  окон,  а
из тех, что победнее, - даже цветастые нижние  юбки  и  воскресные  брюки.
ѓорожане, собравшиесЯ повеселитьсЯ, а при случае и подратьсЯ, высыпали  на
улицы; мальчишка-пиротехник  кружил  среди  них  на  велосипеде,  запускаЯ
шутихи, привешенные к рулю.
   € даже почтенный, знаменитый  на  всю  округу  доктор  Ѓринли  прикатил
сегоднЯ пораньше из Џенрис-Љросса через дюны в своей двуколке, запрЯженной
пони. „октор Ѓринли знал ”лемтон уже невесть сколько лет,  -  знал  каждый
щеголеватый, ветшающий, подточенный червЯми дом и всех  мужчин,  женщин  и
ребЯтишек, роЯщихсЯ в нем. Ћн наблюдал этих людей, как, в общем-то, и весь
мир, сквозь увеличительную призму гротеска - совершенно так  же,  впрочем,
окружающий мир видел и его, - но это не мешало ему любить этих людей  и  в
них нуждатьсЯ. € то, что предстало его глазам в этот вечер, было длЯ  него
слаще  меда,  и  он  даже  приостановилсЯ,  чтобы  полностью   насладитьсЯ
увиденным зрелищем.
   ЏрЯмо посередине Џринсес-стрит перешептывалась и судачила кучка женщин.
   - “ма не приложу, куда это мой „ай опЯть подевалсЯ! -  говорила  миссис
„ай ђобертс.
   Њиссис ђобертс  выговаривала  слова  с  трудом.  "Џохоже,  эта  женщина
запрЯтала куда-то свою вставную челюсть, а эту у кого-то одолжила, но  она
плохо держитсЯ у нее во рту", -  стоЯ  в  тени  и  посмеиваЯсь  про  себЯ,
подумал доктор Ѓринли.
   - Ќебось, как всегда,  охотитсЯ  с  мистером  Ћгастином  где-нибудь  на
болоте, - заметил рыжеволосый парень с заЯчьей губой. - Њожет, и  застрЯли
там, ждут вечернего перелета.
   - —тобы мой „ай пропустил банкет,  такого  еще  не  бывало!  -  заЯвила
миссис ђобертс.
   - Ђ вы не слыхали, миссис ђобертс, пожалует ли мистер Ћгастин к нам  на
банкет в этом году? - робко спросила одна из женщин.
   ‚ ответ миссис ђобертс только сплюнула - смачно, по-мужски; но  большой
зоб, делавший ее похожей на сердитого индюка, гневно задрожал, и остальные
женщины понЯли намек.
   - ЏрЯмо стыд и позор! - сказала одна из них.
   - ‘идит один как перст в этом своем домище...  Ќет,  что  ни  говорите,
непотребное это дело, - сказала другаЯ.
   - ‘вихнулсЯ он, и все, Я так считаю, - сказала еще одна.  €  прибавила,
понизив голос: - ѓоворЯт, это у них в роду, безумие-то.
   - Ѓезумие! -  презрительно  фыркнула  миссис  ђобертс.  -  Џакостность,
хотите вы сказать! - Ћна тоже понизила голос до зловещего шепота. - ‡ачем,
спрашиваетсЯ, стал бы он так прЯтатьсЯ от людей, _если б  его  жизнь  была
чиста как стеклышко_?
   “ всех слушательниц сделалсЯ понимающий и скандализированный вид.
   - Ѓога бы постыдилсЯ!
   - Ќебось, его дедушки так и ворочаютсЯ в могилах.
   Ќа мгновение все примолкли, потрЯсенные. ‡атем кто-то произнес:
   - ЃеднЯжечка мистер ѓенри... Љак жалко, что это  _его_  убили  на  этой
проклЯтой войне.
   - Ѓедный утеночек!  ‚идала  Я  однажды,  как  он  купалсЯ  -  ну  сущий
ангелочек! ’акое нежное тельце...
   - „а, так вот оно всегда и бывает: _те, кому бы жить да жить_...
   - Ѓудь он проклЯт, этот кайзер!
   - ’олько ведь, если он все дни как есть охотитсЯ с вашим „аем...
   - "„ни"! Ђ _ночи что_, миссис Џричард? Њожете вы нам про это что-нибудь
сказать?
   Њиссис Џричард Явно не могла.


   „октор  Ѓринли  побрел  дальше,  но  увидел  еще  одного  из  прибывших
спозаранок гостей, остановившегосЯ передохнуть после крутого подъема.  ќто
был новый епископ, приехавший нанести первый визит ”лемтону.
   †енщины тем временем продолжали судачить:
   - ‘идит один как сыч, ни с кем не видитсЯ  -  это  же  вообразить  себе
невозможно!
   - џ бы ни за какие деньги не подошла  к  этому  дому  -  хоть  ты  менЯ
озолоти!
   - ‚ерно, верно, миссис ‹окарно! € Я бы нипочем!
   - „аже среди бела днЯ не подошла бы!
   …пископ вздохнул и на мгновение закрыл свои красивые глаза.  Ќесчастные
женщины! Љак Явно тщитсЯ каждаЯ  из  них  в  своем  одиночестве,  в  своей
непривлекательности обогретьсЯ у огнЯ  совместной  ненависти...  ‚от  они,
сомкнув рЯды, готовые броситьсЯ в схватку, теснЯтсЯ друг к другу, греЯсь у
адского пламени, которое им удалось в себе разжечь,  и  слова  с  шипением
вылетают из их уст. Ќо откуда эта анафема обособленности? „олжно быть, длЯ
женщин, которые не  нашли  тепла  в  семье,  в  супружестве,  длЯ  женщин,
_обреченных_ на одиночество, непереносимо  оскорбительно  поведение  того,
кто сознательно _предпочитает_ одиночество.
   …пископ, человек  чрезвычайно  упорЯдоченного  мышлениЯ,  любил  делать
обобщениЯ и наклеивать Ярлыки. €  теперь,  после  того  как  он  пришел  к
обобщающему выводу, черты его грустного  лица  утратили  свое  напрЯженное
выражение.


   „октор Ѓринли тем временем уже заглЯнул и под  сень  "Ћтдыха  пиратов".
‡десь так же, как и в банкетном зале за стеной, приготовлениЯ к  вечернему
пиршеству шли своим чередом, и, хотЯ никому не было известно, удостоит  ли
богатый сосед мистер Ћгастин их банкет своим посещением, весельЯ от  этого
ничуть не убавилось.
   ‚се утро во  времЯ  отлива  фермерские  тележки  катили  вдоль  реки  к
полуострову, где дорога обрывалась у широкой излучины, сливаЯсь с  полосой
гладкого, твердого, нанесенного приливом  песка,  отделЯвшего  мелководное
русло реки от заболоченных  солончаков,  и  шла  дальше  -  туда,  где  за
серповидной грЯдой дюн начинаетсЯ подъем к ”лемтону. ‚ тележках везли кур,
гусей, индюшек, иной раз и целого барашка, а на худой конец мешок муки или
горшок масла, ибо банкет ѓлавного “правителЯ устраивалсЯ, что  называетсЯ,
в складчину и редко кто ЯвлЯлсЯ на него с пустыми руками.
   Ќо сейчас тележек не было больше видно. Љ вечеру прилив заполнил  устье
реки, вода разлилась вокруг скалы, затопила песчаную излучину и превратила
это  единственное  флемтонское  шоссе  в   обширную   неглубокую   лагуну.
Џоблескивавшую во  мраке  воду  испещрЯли  маленькие  дремавшие  на  Якоре
лодочки и косые жерди рыболовных снастей.  ”лемтон  был  теперь  полностью
отрезан  от  мира,  если  не  считать  холмистого   песчаного   перешейка,
соединЯвшего его только с дюнами. ‚прочем, все утки, куры, гуси,  индюшки,
бараньи окорока  и  лопатки,  свиные  окорока,  говЯжьи  филе  и  молочные
поросЯта были уже доставлены, и в таком количестве,  что  хозЯину  "Ћтдыха
пиратов" своими силами никак было бы не управитьсЯ, и, по  установившемусЯ
обычаю, все было распределено по имевшимсЯ в городке печам.
   ’еперь этот провиант -  вместе  с  принесенными  из  дому  в  кастрюлЯх
сосисками и вымоченными в сидре вареными окороками, зубчатыми башневидными
бланманже,  дрожащими  желтыми  и  пурпурными  желе,  Яблочными  пирогами,
замороженным  в  ночных  горшках  заварным  кремом,   ведерками   жареного
картофелЯ и мисками с капустой - заполнЯл большую кухню "Ћтдыха  пиратов",
куда в праздничном возбуждении собрались уже все хозЯйки ”лемтона.  Ђ  тут
еще веселый водопроводчик и его  подручный,  ухитрившиесЯ  выбрать  именно
этот день длЯ  установлениЯ  в  кухне  новой  раковины,  создавали  угрозу
щиколоткам почтенных дам своими шипЯщими паЯльными лампами.
   Ѓочонки пива извергали свое содержимое в кувшины и чаши всех  сортов  и
видов.


   Љогда глазам собравшегосЯ в кухне  женского  общества  предстал  доктор
Ѓринли, оно встретило его единодушными веселыми возгласами. „октор помахал
рукой в знак приветствиЯ и спокойно направилсЯ к опустевшей стойке бара.



6

   ”ормально флемтонский банкет считалсЯ мужским  праздником.  Џриглашение
на него получали только мужчины - они сидели за столом, произносили  тосты
и  пели  песни.  Ќо  женщины  стрЯпали  и  подавали  кушаньЯ,  задевали  и
поддразнивали пирующих, критиковали тосты и  требовали  повторениЯ  песни,
если она пришлась им по душе. ‘ловом, длЯ женщин это тоже был праздник,  и
не меньше, чем длЯ мужчин.
   Ћткровенно говорЯ, мужчины держались, пожалуй, чересчур торжественно  и
важно. ‚ сущности, среди всего этого  сборища  только  один  мужчина  был,
казалось, безмЯтежно счастлив и беззаботен - и конечно, не кто  иной,  как
легендарный доктор Ѓринли, коронер, восьмидесЯти пЯти  лет  от  роду,  уже
изрЯдно пьЯный, всеми любимый и хорошо знающий это.
   Љто-то сделал попытку помешать доктору Ѓринли сесть рЯдом с  епископом.
…пископ был известен как  суровый  трезвенник,  он  лишь  недавно  получил
митру, и ему шел всего шестой десЯток.
   - ќто место мистера  Ћгастина,  доктор,  голубчик,  перейдите-ка  лучше
сюда...
   Ќо старик не шевельнулсЯ и только с удивлением поглЯдел на говорившего.
   - —то такое? ђазве мальчик все-таки придет?
   Ќичего, конечно, не получилось: доктор  прочел  ответ  на  их  лицах  и
преспокойно осталсЯ на своем месте.
   Ќе прошло и минуты, как он ткнул епископа локтем  в  бок,  одновременно
уставив  указательный  палец  в  сидевшего  напротив  ольдермена,  некоего
’еллера,  тщетно  пытавшегосЯ  уместить  свой   массивный   подбородок   в
непривычно высоком воротничке.
   - „оводилось вам когда-нибудь держать кур, милок? - произнес доктор.  -
Џрошу прощеньЯ, Я хотел сказать "милорд", уж вы не  обессудьте,  иной  раз
такое с Языка сорветсЯ, милок.
   - „а, да, конечно, - сказал епископ. -  ’о  есть,  Я  хотел  сказать...
Ќасчет кур - нет, разве когда был мальчишкой...
   Ќе опускаЯ своего протЯнутого перста и словно позабыв про него,  доктор
Ѓринли совсем повернулсЯ к епископу, доверительно дыша ему в  щеку  винным
перегаром и старостью:
   - Ќу, тогда вы небось не раз видели, как большаЯ наседка усаживаетсЯ на
Яйца в непомерно малом длЯ нее гнезде?
   “слыхав этот вопрос, епископ обратил к доктору свое продолговатое  лицо
с острыми чертами, придав ему вежливо-вопрошающее  выражение,  но  доктор,
по-видимому, считал, что выразил свою мысль достаточно Ясно.
   Ћльдермен ’еллер - он все слышал, но тоже не уловил  намека  -  пальцем
заправил упрЯмую  складку  подбородка  в  воротник  и  важно  поглЯдел  по
сторонам, приоткрыв маленький розовый ротик.
   - Ѓраво! - оглушительно расхохотавшись,  воскликнул  доктор  Ѓринли.  -
‚аше здоровье, ольдермен ’еллер, дружище!
   Ћни чокнулись, лицо ольдермена ’еллера расплылось в  довольной  улыбке,
простодушной, как улыбка ребенка.
   - ЏулЯрочек, доктор! ‚ам бы тоже надо завести пулЯрочек,  как  у  менЯ.
‚прочем, вы правы: они всегда норовЯт снестись, где не положено.
   Ќо доктор уже не слушал.  Ћн  теперь  повернулсЯ  в  другую  сторону  и
указывал на сидевшего во главе стола “правителЯ. “правитель,  восседаЯ  на
этом  почетном  месте,  от  застенчивости  нервно  перебирал   в   пальцах
украшавшую его грудь золотую цепь - знак занимаемого им поста.
   - траф пЯть фунтов за употребление не по назначению, ’ом!  -  внезапно
закричал доктор. - € сомневаюсь, чтобы банкет мог наложить ради тебЯ  вето
на этот закон!
   Ќа сей раз губы епископа тронула чуть заметнаЯ усмешка.
   - Џолно, вам, док, - пробормотал ѓлавный “правитель хотЯ и  добродушно,
но  все  же  с  оттенком  досады.  -  ‚ы  уже  порЯдком  захмелели.  -  €,
повернувшись к старику, добавил удивленно и не без зависти: - Љак  это  вы
умудрЯетесь - мы ведь даже не пили еще за здоровье королЯ!
   Ћн был прав. …пископ  принЯлсЯ  подсчитывать  тосты,  перечисленные  на
лежавшем перед ним листке бумаги: их было более двух десЯтков, и  они  шли
вперемежку с песнЯми. Ќеужели доктор Ѓринли после такого начала сумеет все
же продержатьсЯ до конца? _’ост  за  королЯ...  за  благословенной  памЯти
основателЯ... за павших на войне_... …пископ прочел, что  после  тоста  за
павших доктор должен спеть "Љлементину", а еще ниже в списке  стоЯло,  что
снова тот же доктор Ѓринли должен предложить _тост за  его  преосвЯщенство
епископа!_ ‚ бытность свою миссионером в Ђфрике епископ  присутствовал  на
разных довольно необычных сборищах, но это сборище, по правде говорЯ... Ћн
уже начинал сомневатьсЯ, следовало ли ему принимать приглашение.
   - ђад, что вы пришли, - словно прочитав его мысли, сказал  вдруг  ни  с
того ни с сего доктор и потрепал епископа по плечу. -  Џравильно  сделали,
милок... _милорд_! - негромко поправилсЯ он и хмыкнул.
   Ђ банкет шел своим чередом. Џирующие быстро и почти в  полном  молчании
поглощали приготовленную длЯ них снедь,  и  только  шутки  доктора  Ѓринли
продолжали сыпатьсЯ одна за другой.
   "Ћн у них тут  вроде  присЯжного  шута,  как  Я  поглЯжу,  -  размышлЯл
епископ. - Ћднако в _его-то_ возрасте!"
   - Њилорд, - сказал доктор Ѓринли, снова дохнув в лицо епископу  запахом
виски и гнилых зубов. -  Ќе  поможете  ли  вы  по  своей  доброте  бедному
старику? - € придвинулсЯ еще ближе к епископу, ожидаЯ ответа  и  продолжаЯ
дышать ему в лицо.
   - Љонечно, если смогу...
   - ’огда  расскажите  мне  про  какую-нибудь  очень  скверную  проделку,
совершенную вами в самом нежном возрасте.
   Ћт  растерЯнности  епископ  едва  не   разинул   рот,   ибо   внезапное
воспоминание застало его врасплох. "Џохоже, Я нанес ему удар ниже  поЯса",
- заметив эту растерЯнность, подумал доктор и снова хмыкнул.
   - Ќет, милок, этого не надо, -  сказал  он  громко.  -  Ќичего  слишком
постыдного... Џросто что-нибудь, над чем можно немножко посмеЯтьсЯ,  когда
Я предложу выпить за ваше здоровье.
   - Ќу что ж, дайте подумать, - сдержанно сказал епископ. ‚оспоминание  о
давно содеЯнном и неискупленном грехе потрЯсло его,  а  будучи  по  натуре
человеком искренним, он даже не сделал попытки превратить все в  шутку.  -
Ќо будет ли это _так уж уместно_ - дать им повод "немножко посмеЯтьсЯ"?
   - „а они только еще больше полюбЯт вас за это, - поспешил успокоить его
старик доктор, снова, казалось, прочтЯ его мысли.


   ‚прочем, на том дело и кончилось. Љто-то  поспешно  протискалсЯ  сквозь
толпу хлопотавших вокруг стола женщин: коронера просЯт подойти к телефону.
‡вонЯт из полицейского  участка  в  Џенрис-Љроссе,  сказали  ему,  требуют
доктора и не желают ничего слушать. „октор Ѓринли вздохнул и  встал  из-за
стола.
   ’елефон был в буфетной, но голос доктора  отчетливо  доносилсЯ  в  зал,
перекрываЯ шум банкета:
   - Љак? Ќет,  завтра  не  могу,  невозможно,  в  Ќант-ќйфионе  заседание
охотничьей секции... Ќет, в среду тоже не выйдет - собрание в Ѓридже... Ќу
вот что, Я произведу дознание  в  четверг...  —то?  ‘кажите  мне  спасибо,
дружище: Я же даю вам времЯ узнать, кто она такаЯ... _Ќе из местных?_ ‚ы в
этом уверены?
   ‚зрыв смеха, долетевший из кухни,  заглушил  последние  слова  доктора,
однако все слышали, что за ними последовало:
   - Њистер Ћгастин, говорите  вы?  ‚от  оно  что!  ‡начит,  надо  вызвать
мистера Ћгастина.
   „октор Ѓринли, возвращаЯсь к своему месту за столом, казалось, даже  не
заметил воцарившейсЯ в зале тишины. Ћн опустилсЯ на стул ворча. Ќо у  него
за спиной, застыв с его стаканом и бутылкой виски в руках,  стоЯла  миссис
„ай ђобертс, и глаза ее горели торжеством, как у напавшей на след гончей.
   - …го будут _вызывать_? Ђ что он такое натворил, сэр?
   - Љто?
   - Љак кто? „а мистер Ћгастин!
   Љоронер обернулсЯ и смерил ее холодным, оценивающим взглЯдом.
   - Ђ что же, твой „ай разве ничего не рассказал тебе?
   - Ћн еще  не  вернулсЯ  домой.  „аже  банкет  пропустил,  Я  и  ума  не
приложу...
   Ђх, вот как, „ай снова в бегах! ќто на него похоже: что угодно, лишь бы
не попасть в свидетели. Џуглив, как дикаЯ  коза...  Ћбычно  доктор  Ѓринли
сочувствовал „аю, когда тому приходилось исчезать из дому - как не сбежать
от такой-то жены! Ќо сейчас, когда его показаниЯ будут  крайне  важны  длЯ
следствиЯ, это было очень некстати. "’ак, значит, „аЯ нет", -  пробормотал
он про себЯ.
   - Ќу скажите же, доктор,  голубчик!  -  заискивающе  упрашивала  миссис
ђобертс.
   Ќо доктор лишь устремил негодующий взор на свой недолитый стакан.
   - Љак ты наливаешь виски, женщина!
   - „а вот только хотела откупорить еще бутылку, -  торопливо  произнесла
миссис ђобертс. - ‡начит, мистер Ћгастин, говорите вы...
   - ’ак ступай, принеси бутылку и откупорь ее, - неумолимо сказал доктор.



7

   „октор Ѓринли был счастлив.  Љомната  начинала  тихонько  покачиватьсЯ,
совсем тихонько - точно колыбелька, и в этом  покачивании  _пока  еще_  не
было ничего неприЯтного.
   Џритом его радовало, что старые обычаи не забыты.  ”лемтонские  банкеты
вели свою родословную со времен нормандского  завоеваниЯ,  так  же  как  и
должность ѓлавного  “правителЯ,  так  же  как  и  крошечный  средневековый
гарнизон фламандских наемников, положивший начало городку (и по  сей  день
ни одна живаЯ душа во ”лемтоне не говорила на валлийском Языке  в  отличие
от всего окрестного населениЯ). „а, все-таки не зрЯ  тащилсЯ  он  сюда  на
своем пони от самого Љросса. ђазве нет? ‘лавно, _славно_ побыть среди этих
славных ребЯт! „а и среди дам и барышень тоже - они все любЯт  его.  ‹юбЯт
его шутки... ‚ этом-то все и дело:  ему  хорошо  здесь  с  ними,  они  все
обожают его, и потому он длЯ них - самый главный...
   Ћн обвел глазами комнату. Џора придумать новую шутку, не то они забудут
про него и примутсЯ болтать друг с другом. Љакую-нибудь добрую шутку... „а
ладно, уж какую ни на есть...
   Ћтупевший от понуканиЯ мозг вдруг стал неповоротлив, как заупрЯмившийсЯ
осел.
   Њожет, еще стаканчик? _“ф!_ ‚озблагодарим господа за  этот  его  добрый
дар - за славное виски! „а, выпивка... выпивка и  охота  -  только  тут  и
чувствуешь по-настоЯщему, что "мы" все едины, что ты неотъемлем от других.
   „а, виски и охота, но охота - это _в прошлом_, а теперь ты стар, теперь
ты годен лишь на то, чтобы потрЯстись в  таратайке  на  охотничий  сбор  и
обратно...
   Ќу вот, теперь пошло - теперь это уже не колыбелька, теперь уже вскачь,
верхом - гоп-лЯ, гоп-лЯ...
   - ѓоп! Ќу, давай! - внезапно крикнул он громко.
   Љомната куда-то уплыла, и он был один, далеко: гончие в гоне,  под  ним
—ернаЯ Ѓесс (или это ”рант?), она впереди всех на  поле,  ведет  за  собой
охоту. ѓоп! Љонечно, это —ернаЯ Ѓесс, как красиво менЯет она аллюр на краю
обрыва - вниз, так что дух захватывает, и каким-то чудом - вверх и вперед.
_€спугалсЯ небось?_ Ќу да, еще бы! Џереломаешь ребра, шею свернешь... ну и
черт с ним!
   _ќта дыра в изгороди... похоже,  тут  будет  полегче_...  да,  пожалуй,
но... —ерт бы ее побрал, идет туда, где всего выше! ѓоп!.. Џронесло, слава
тебе господи!


   - „жентльмены, здоровье королЯ!
   „октор Ѓринли вскочил на ноги раньше всех, с жаром крикнул: "Ѓлагослови
его бог!" - и осушил свой стакан. Ћн славный малый, ѓеорг ЏЯтый!  Ќо  этот
его парнишка (принц) когда-нибудь свернет себе шею, если ему позволЯт  так
сказать.
   „а, охота - это вещь... Ќо,  _разумеетсЯ_,  ни  один  доктор  не  может
охотитьсЯ три днЯ в неделю, если он хочет лечить больных и иметь практику!
’ак к черту практику! „аже если они будут стоЯть перед ним на коленЯх...
   "‚ этом ли истиннаЯ причина или ты просто был никудышным доктором?  —то
такое? Ќу да, разве ты сам отказалсЯ от своих пациентов? Ђ может, это твои
пациенты отказались от тебЯ?"
   Џо носу медленно поползла слеза, и он сердито ее смахнул.
   "„октор - пьЯница, пьет горькую?" Ќу и что, разве они  не  сделали  его
коронером? ђазве это не знак уважениЯ к нему? "Ђ может, они просто охотнее
доверЯют тебе мертвых, чем живых..."


   - „жентльмены! ‡а павших в бою!
   ‚ душной, битком набитой комнате глухо прозвучал звук  горна.  …ще  раз
все  замерли,  став  навытЯжку.  Ѓольшинству  было  что  вспомнить  (война
четырнадцатого года - это же форменнаЯ бойнЯ!), но и остальные,  казалось,
погрузились в воспоминаниЯ.
   …пископ коротко и торжественно произнес свою речь. ѓоворЯ, он  старалсЯ
не сводить глаз с боевого знамени на противоположной стене, но его  взглЯд
невольно  притЯгивало  к  себе  лицо  молодого  человека,  стоЯвшего   под
знаменем. ѓрудь молодого человека украшали ленточки орденов, а  все  лицо,
кроме рта и подбородка, было скрыто за  черной,  без  отверстий  длЯ  глаз
маской... € внезапно в комнате стало трудно дышать от едкого запаха пива.


   "‡а павших в бою..." Љогда был провозглашен этот  скорбный  тост,  рука
доктора Ѓринли, поднимавшаЯ стакан, задрожала и сердце его  снова  заныло,
как встарь, при мысли о том, что сам он тогда  по  молодости  лет  не  мог
участвовать  в  войне.  €бо  есть  ли  на  свете  узы,  равные  тем,   что
нерасторжимо свЯзуют людей, когда-то героически воевавших бок о бок,  даже
если с тех пор протекли  годы  и  годы?  "џ  был  при  Ђльме,  Я  был  при
€нкермане..." Ћ, если бы он мог сказать сегоднЯ: "џ ходил в атаки с легкой
кавалерией..." Ќо они не принЯли его в свои рЯды, потому что, увы, в  1853
году ему едва сравнЯлось пЯтнадцать лет.
   Џавшие в бою... ђазделить с ними их вечный, непробудный сон... €ли хотЯ
в эту торжественную минуту поднЯтых вверх поминальных бокалов знать, что и
он тоже был причастен к навеки незабываемому. Ђ теперь он  так  или  иначе
все равно скоро умрет, и умрет одиноким...
   €бо доктор Ѓринли понимал - настолько-то он все же  был  доктор,  чтобы
знать: он скоро слЯжет, может,  протЯнет  еще  несколько  месЯцев  и  все.
Љакое-то времЯ незаменимаЯ Ѓлодуин -  пухленькаЯ,  беленькаЯ,  улыбающаЯсЯ
Ѓлодуин - будет за ним ухаживать.  Ќо  недолго.  Ѓлодуин  -  первокласснаЯ
медицинскаЯ сестра, однако лишь до тех  пор,  пока  она  считает,  что  ее
пациент может выжить. „лЯ тех же, чьи дни сочтены,  -  нет.  ‘  этими  она
возитьсЯ не  станет.  ќту  пЯтидесЯтилетнюю  деревенскую  женщину,  словно
бабочку на огонек, влекло к любому одру болезни, и тем  не  менее  она  ни
разу в жизни не видела еще ни одного покойника!
   „а, да, в какой-то миг Ѓлодуин, не сказав  ни  слова,  исчезнет,  и  ее
сестра Ђйруин поЯвитсЯ вместо нее. Џотому что Ђйруин отменнаЯ сиделка  длЯ
тех, "чьи дни сочтены". Ќи одна добраЯ женщина в Љроссе не  закрыла  глаза
стольким мертвецам. € когда Ѓлодуин исчезала  и  на  ее  месте  поЯвлЯлась
Ђйруин, больной понимал, что его час пробил.
   Ќу, а пока что? Ђ пока что доктор осушил еще один стакан.
   ’еперь ему казалось, что он вознессЯ на вершину  какого-то  пика.  Ѓыть
может, подумалось ему, это близость смерти  вознесла  его  сюда.  €  каким
далеким показалось ему с этой вершины все, что его  окружало,  эта  толпа,
которую  он  обхаживал  всю   свою   жизнь!   ќто   жующее...   болтающее,
надеющеесЯ... и еще молодое... сборище.
   ‘ вершины этого  пика  (от  всего  выпитого  виски  вершину  покачивало
слегка, как от ветра) он, подобно монарху, обозревал свои владениЯ и видел
сердца всех тех, расположениЯ кого он всю жизнь добивалсЯ. Ќо за последнее
времЯ в душе его, казалось, совершалась  исподволь  какаЯ-то  перемена,  и
теперь он вдруг понЯл, что их сердца ему больше не нужны.
   ‚незапно его стремительно вознесло  еще  выше  -  на  такую  высоту,  с
которой все эти люди стали похожи на крошечных, жестикулирующих насекомых.
Ђ вершина пика теперь уже раскачивалась  бешено,  из  стороны  в  сторону,
словно под порывами урагана, и ему приходилось  делать  отчаЯнные  усилиЯ,
чтобы удержатьсЯ на ней.
   ’олько бы его не вывернуло наизнанку от этой качки.


   …пископ, украдкой наблюдавший за доктором, заметил, как посерело у него
лицо, как дрожат губы и отвисла челюсть. "ќтот человек недолго  протЯнет",
- подумалось ему. € тут же он заметил пустой, остановившийсЯ взглЯд, и ему
вспомнились другие глаза, в которые он глЯдел не раз, и хотЯ те глаза были
моложе, но их взглЯд так же был обращен внутрь себЯ, в бездонную  пустоту.
"€ к тому же он очень, очень пьЯн", - сказал себе епископ.
   ‚озможно, если вести отсчет снизу вверх, старик доктор был уже  на  три
четверти мертв, ибо там, где раньше бурлило  столько  чувств,  сейчас  все
замерло. Ќо в не омертвевших еще, живущих повседневностью  участках  мозга
что-то беспокойно шевелилось даже теперь - что-то мучило его и тут  же  от
него ускользало, и он никак не мог уловить, что это было.
   "—етверг!" - сложилось вдруг в мозгу слово.
   ѓлаза его почему-то наполнились слезами! ‡начит, "четверг" - это что-то
неладное. "—етверг! —…’‚…ђѓ!" - вызванивало у него  в  голове,  неумолчно,
словно  набат.  Ћн  отхлебнул  еще  виски,  напрЯгаЯ  свою   вышедшую   из
повиновениЯ  памЯть."  Ђ-а-а!  вот  оно  что!  ’елефонный   звонок,   труп
ребенка... Ћн должен дать заключение...
   ‚зор пустых, остекленелых глаз внезапно затуманилсЯ,  челюсти  сжались,
какое-то чувство оживило  дрЯблое  лицо.  „октор  повернулсЯ  к  епископу,
вцепилсЯ  левой  рукой  в  его  руку,  словно  ухватив  поводьЯ,  горестно
сморщилсЯ и выдохнул, давЯсь слезами:
   - Њилорд! ќто же совсем крошечнаЯ девчушка!
   …пископ, заинтригованный, повернулсЯ к нему.
   - ‘овсем малютка! - не унималсЯ доктор Ѓринли. - Ђ Я все  еще  живу,  и
_вы_!
   Ќо лицо епископа выражало лишь полное  недоумение,  и  доктор  вдруг  с
удивлением обнаружил, что его жалостливые слова слабо воздействуют даже на
него самого. ’огда он попробовал снова;  теперь,  во  всЯком  случае,  его
старческий голос дрожал достаточно драматично.
   - ‘овсем крошечнаЯ девчушка, говорЯт, от силы лет шести. €  нате  же  -
умерла. Ќу, вот вы, служитель господень, объЯсните мне, зачем это, почему?
   ’ут он икнул, расплакалсЯ уже навзрыд и опрокинул стакан с  виски.  ‚се
головы сочувственно повернулись к нему.
   - Џолно, полно, доктор, -  услышал  он  слова  ѓлавного  “правителЯ.  -
‘пойте-ка нам лучше "Љлементину".



8

   Џолночь, мы снова в Ќьютон-‹лантони...
   ’учи наконец стали рассеиватьсЯ, выглЯнула луна, и  единственное  пЯтно
света, вобравшее в себЯ благодарЯ расстоЯнию все огни пирующего  ”лемтона,
потускнело.
   ‚ большой гостиной Ќьютон-‹лантони ставни не закрывали доверху  высоких
полукруглых  окон,  и  струившийсЯ  оттуда  лунный  свет  узкими  полосами
прорезал мрак. Ћн осветил бесформенную глыбу упрЯтанной в  чехол  огромной
люстры под потолком, отбросил узорные тени на покрытую чехлами мебель и на
затЯнутые материей  старые  зеркала  на  стенах.  Ћн  заиграл  на  еще  не
потускневшей позолоте рамы большого, во весь рост,  портрета  мужчины  над
каминной полкой и на слове "€пр", имени и дате, выгравированных на  медной
дощечке.
   Ћн оживил нарисованные блики в глазах мертвого юноши в  военной  форме,
изображенного на портрете.
   Ћн высветил неЯсные очертаниЯ темной, маленькой, неподвижной фигурки на
большой кушетке напротив камина, ее вытЯнутые вдоль тела ручки. ‡аиграл на
белках глаз в узких щелках под полуопущенными веками.
   Ћгастин в своей белой спальне в мансарде под самой  крышей  пробудилсЯ,
когда свет луны упал ему на лицо.
   „ом был погружен в молчание. Ћгастин знал, что во всех ста комнатах нет
ни единой _живой души_, кроме него.
   ‚низу невесть почему хлопнула  дверь.  Џо  затылку  Ћгастина  пробежали
мурашки, и начатый было зевок невольно оборвалсЯ.
   Ћн, так любивший одиночество,  почувствовал  вдруг  неодолимую  тЯгу  к
общению с живыми человеческими существами.
   ‘естра Њэри...
   …е дочка Џолли, его маленькаЯ, нежно любимаЯ племЯнница...
   ‚ это мгновение полуЯви-полусна ему показалось, что Џолли  забралась  к
нему в постель и спит здесь рЯдом - маленькаЯ,  теплаЯ,  чуть  влажнаЯ  от
пота, плотно упершись  коленками  ему  в  грудь.  Ћн  пошевелилсЯ,  и  она
исчезла, и он почувствовал холод и пустоту постели.
   ѓде они сейчас - Џолли и ее мать? Ћн смутно припомнил, что  они  должны
быть где-то далеко  -  Њэри  писала  об  этом  что-то  в  своем  последнем
письме...
   Џодсознательно Ћгастин уже знал, что затворнический  период  его  жизни
подошел к концу, исчерпав себЯ: по правде говорЯ, ему просто не  терпелось
сейчас же, сию же минуту вывести из гаража  свой  "бентли"  и  покатить  в
‹ондон - покатить тут же, ночью, с тем чтобы, возможно, никогда больше  не
возвращатьсЯ в Ќьютон-‹лантони. Ќу да - _‹ондон_! Ћн все припомнил теперь:
Њэри писала, что повезет _туда_ Џолли на два-три днЯ. Ћн может  поспеть  к
ним прЯмо к завтраку.
   Ќо в конце концов он все же решил подождать до утра. Љак-никак ему надо
пробыть здесь хотЯ бы до тех пор, пока не приедет санитарный автомобиль...
вспомнил он.
   € он продолжал лежать в полудремотном забытьи в этой с детства знакомой
постели, чувствуЯ, как по влажному телу пробегает холоднаЯ дрожь.
   ‚ комнате что-то скрипнуло.



9

   Ћгастин дождалсЯ утра, прежде чем отправитьсЯ в путь, но полоса дождей,
опережаЯ его, двигалась к востоку  -  через  Љармартен  и  Ѓрэкон.  …ще  в
полночь оставив позади восточную окраину “эльса, она задолго  до  рассвета
достигла ‹ондона (где находилась в это времЯ Џолли).  €  там  неустанно  и
обильно дождь лил весь день. ‚ этот промозглый вторник в ‹ондоне с утра  и
до ночи чувствовалось приближение грозы, но ни одного раската грома так  и
не прогремело.
   Ќапротив дома  Џолли,  на  противоположной  стороне  €тон-сквера  стоЯл
высокий особнЯк, которому Џолли Явно оказывала  почтительное  внимание,  и
проходЯ мимо, замедлЯла шаг. ЋсобнЯк принадлежал леди ‘ильвии „эвенант, но
Џолли называла его просто "„жейнин дом". "ќти зонтики  похожи  на  бегущие
куда-то грибы, - думала ‘ильвиЯ „эвенант, стоЯ в тот дождливый  вторник  у
окна верхней гостиной своего дома  и  глЯдЯ  вниз  на  улицу,  -  а  крыши
автомобилей - на скользких слизнЯков, в ужасной спешке прокладывающих себе
дорогу среди грибов.
   “дачный образ, - решила леди ‘ильвиЯ. - ‚едь эти созданиЯ - и грибы,  и
слизнЯки - всегда невольно ассоциируютсЯ  с  дождем:  самые  мысли  о  них
пробуждают ощущение мокроты... ‚прочем, нет, образ неудачный,  потому  что
грибы, как известно, лишены способности двигатьсЯ, а слизнЯки, они...  ну,
просто скользкие, и все. Ђ что же становитсЯ бегущим  под  дождем?  ’олько
краски, должно быть", - несколько неожиданно промелькнуло у нее в уме.
   ‘делав над собой усилие, она переключила внимание на стоЯвшую возле нее
„жейни. Џотому что это был "час маленькой „жейни"  -  час  между  вечерним
чаем и сном, когда ей разрешалось побыть  в  гостиной  с  тетей  ‘ильвией.
„жейни прижалась  носом  к  оконному  стеклу  и  так  замутила  его  своим
дыханием, что оно стало почти непрозрачным.
   - „еточка, - бодро сказала леди ‘ильвиЯ, - как  тебе  кажетсЯ,  на  что
похожи эти зонтики там, внизу?
   - Ќа зонтики, - не задумываЯсь ответила „жейни. - ’етЯ, а _почему_ идет
дождь?
   - „еточка! - сказала леди ‘ильвиЯ. - ’ы же  знаешь,  что  Я  не  люблю,
когда менЯ называют "тетЯ" - так обращаютсЯ к тем, кто уже стар. ђазве  ты
не можешь называть менЯ просто "‘ильвиЯ"? ’ебе не кажетсЯ, что  это  очень
красивое имЯ?
   - Ќо вы же _и есть стараЯ_, - сказала „жейни. - ‚от одна девочка у  нас
в парке - так она ‘ильвиЯ... Ђ Я ее зову ‘ильвиЯ-‘люнивиЯ.
   - _„еточка_, как можно!
   „жейни чуть-чуть отодвинулась от запотевшего стекла, высунула  Язык  и,
лизнув стекло, проделала в нем аккуратный глазок.
   - ‚он! - воскликнула она, указываЯ на огонек, вспыхнувший  в  одном  из
верхних  окон  по  ту  сторону  сквера  над  верхушками  деревьев.  -  ќто
Џолли-‘тупай-в-Џоле - ее укладывают в постель на два часа раньше менЯ! - €
она   принЯлась   радостно   распевать:    -    Џолли-Џолли-‘тупай-в-Џоле!
Џолли-Џолли-‘тупай-в-Џоле!
   ќтот боевой клич  едва  ли  мог  долететь  до  противоположной  стороны
сквера, но  барабанные  перепонки  тетушки  ‘ильвии  оказались  в  большой
опасности  -  просто  невероЯтно,  как  такое  крошечное  существо   может
производить столько шума!
   - „еточка, _прошу тебЯ! Ќе так громко!_ € кто она такаЯ, эта Џолли?
   - „а просто какаЯ-то... €ногда приходит в  парк...  ‘опливаЯ  маленькаЯ
девчонка. - „жейни помолчала, бросила взглЯд на часы, что-то  прикинула  в
уме и добавила с некоторым усилием:  -  џ  уверена,  что  она  писаетсЯ  в
постель.
   ‚ымолвив это, „жейни украдкой поглЯдела на  тетушку.  „о  конца  "часа"
оставалось еще двадцать минут, однако миледи уже  направлЯлась  к  звонку,
чтобы вызвать „жейни с намерением развить эту мысль до конца уже  наверху,
в спальне.
   „жейни была единственным ребенком в семье  (и  к  тому  же  результатом
чисто механической случайности). …е подбросили к тете ‘ильвии на то  времЯ
- казавшеесЯ им обеим нескончаемым, - пока родители  „жейни  оформЯт  свой
развод.



10

   “видав огонек в доме напротив,  „жейни  сделала  совершенно  правильный
вывод: Џолли действительно укладывали спать, и притом раньше обычного.
   …ще не смерклось, но за окнами было так мрачно и сыро, что нЯнЯ  зажгла
газовый рожок и сидела теперь перед Ярко пылавшим камином и  штопала  свои
чулки - черные бумажные чулки с белыми носками и пЯтками. †ар камина, пар,
поднимавшийсЯ от круглой цинковой  ванны,  стоЯвшей  посередине  ковра,  и
наглухо закрытые окна делали комнату похожей  на  теплицу,  и  лицо  Џолли
блестело от пота. ЌЯнЯ зажгла свет, спасаЯсь от унылости сумерек, но Џолли
желала глЯдеть в окно: ей было тоскливо, а сеЯвший за окном  дождь  и  вид
всех этих спешивших куда-то в сумерках людей отвечали ее настроению.
   Џолли была слегка простужена - это всегда случалось  с  ней,  когда  ее
привозили в ‹ондон! Џо этой причине ей предстоЯло сегоднЯ принимать  ванну
в детской, чтобы  не  спускатьсЯ  по  продуваемой  сквознЯком  лестнице  в
большую, обшитую красными панелЯми ванную комнату двумЯ  этажами  ниже.  Љ
тому же Џолли побывала сегоднЯ у дантиста. ќто, по-видимому,  тоже  должно
было случатьсЯ с ней всЯкий раз, когда  ее  привозили  в  ‹ондон.  „антист
редко причинЯл ей боль, но он непозволительно  глубоко  проникал  в  самые
сокровенные уголки ее рта, высушивал  его  нежные,  влажные  ткани  струей
горЯчего воздуха, прихватывал ее влажный Язык сухой салфеточкой, засовывал
ватные тампоны ей за щеку, присасывалсЯ  чем-то  булькающим  к  ее  нижним
зубам, и эта штука еще  дергала  ее  за  Язык...  Џод  конец  ей  начинало
казатьсЯ, что она умрет от засухи во  рту,  потому  что  ничто  уже  не  в
состоЯнии вернуть ему прежнюю влажность. Љ тому же у нее был заложен нос и
она не могла нормально дышать... Њинутами ей даже хотелось, чтобы  дантист
сделал ей больно - так мучила ее эта ужаснаЯ сухость во рту и мысль о том,
что у нее того и глЯди потечет из носа, а она не может высморкатьсЯ.
   Ќо особенно тоскливо было Џолли от чувства одиночества - а это  чувство
поЯвлЯлось у нее только здесь, в ‹ондоне! „ома, в „орсете, она никогда  не
чувствовала себЯ одинокой, потому что в Њелтон-—ейзе было много  животных,
с которыми она могла играть, а в ‹ондоне были только дети.


   Љазалось  бы,  в  Љенсингтонском  саду  было  сколько  угодно  Џоллиных
сверстников, с которыми ей позволительно было водить компанию. Ќо все  эти
дети были лондонцы или причислЯли себЯ к лондонцам. Ћни уже объединились в
свои маленькие группы, и никакие уговоры их нЯнюшек - а нЯнюшки  старались
изо всех сил, ибо нЯнюшка Џолли была рангом выше, - не могли заставить  их
принЯть эту деревенскую девочку в свой круг. ЏодчинЯЯсь приказу, они  мило
улыбались, брали ее за руку и уводили с собой играть, но,  оказавшись  вне
полЯ зрениЯ взрослых,  тут  же  давали  ей  подножку,  отчего  она  летела
кувырком, или брали ее в  кольцо  и  принимались  дразнить,  пользуЯсь  ее
невежеством по части каких-то таинственных, ими  установленных  законов  и
правил.
   ЌасмехаЯсь,  они  называли  ее  Џолли-‘тупай-в-Џоле,  а  то  и  похуже:
Љрошка-Џолли-ђосла-в-Џоле. Ќо как бы ее ни дразнили, слово  "крошка"  было
особенно непереносимо, ибо Џолли только недавно  исполнилось  пЯть  лет  и
воспоминание о Яростном освобождении от тенет младенчества было  настолько
живо в  ее  памЯти,  что  самое  слово  "крошка"  обладало,  казалось  ей,
достаточным могуществом, чтобы повернуть все вспЯть.
   ‘реди   этих   детских   групп   самой   избранной   и   потому   самой
недоступно-желанной была "банда „жейни". ‚ "банде"  существовало  правило:
никто не мог вступить  в  нее,  не  "нокаутировав"  сначала  какого-нибудь
мужчину. ‘облюсти это правило было по силам даже самым маленьким детишкам,
так как оно разрешало нападать исподтишка. Ђ тому, кто  сумеет  не  просто
сбить с ног свою жертву, а  опрокинуть  ее  в  воду,  сразу  присваивалось
звание "офицера".
   ‘ама „жейни была большаЯ -  ей  шел  восьмой  год,  -  и  на  ее  счету
числилось уже трое мужчин: два из  них  побывали  в  воде,  а  третий  был
опрокинут на ограду парка. Ћна сбила их с ног  столь  искусно  (или,  быть
может, у нее были такие золотистые кудри и такие большие  голубые  глаза),
что ни один из трех пострадавших не заподозрил преднамеренности толчка. Ќе
приходитсЯ удивлЯтьсЯ, если банда именовалась "бандой „жейни"!
   ‚се взрослые признавались экс оффицио "врагами"  членов  банды,  и  при
каждом удобном случае их надлежало обвести вокруг пальца,  так  что  число
одержанных бандой побед неуклонно росло. Ќо Џолли, если бы даже  она  была
достаточно большой  и  достаточно  умной,  чтобы  должным  образом  понЯть
Џравило (а сказать, что она была умна не по летам,  мы  бы  не  решились),
никогда не смогла бы испробовать свои силы на этом поприще. €бо  в  глазах
Џолли все окружавшие ее  взрослые  отнюдь  не  были  "врагами":  они  были
безгранично добры, обожали Џолли и при этом очень мило притворЯлись, будто
это не так, а Џолли никогда даже в голову не приходило делать вид, что она
их не любит. Љонечно же, она их любила, и, пожалуй, это было единственное,
что она по-настоЯщему  умела.  ’ак  как  же,  подумайте  сами,  могла  она
заставить себЯ "нокаутировать мужчину"?
   ‚зЯть хотЯ бы мистера Љорбетта, старшего садовника  в  Њелтон-—ейзе,  -
самого величественного из всех земных существ с его массивным шарообразным
животом, перехваченным золотой цепочкой от часов в наиболее выпуклом месте
и заставлЯвшим его держатьсЯ очень прЯмо, делаЯ похожим на башню... ’еперь
он уже никогда не брал в руки ни вил, ни лопаты и только ради  мисс  Џолли
снисходил до того, чтобы прополоть ее маленький садик или сорвать  Яблоко,
завидЯ ее приближение...
   € этого величественного человека унизить падением, сбив  его  с  ног...
даже подумать страшно!
   €ли, к примеру, дорогого ѓастина (так  она  называла  Ћгастина,  своего
дЯдю)! Љонечно, он не такаЯ важнаЯ персона в глазах общества,  как  мистер
Љорбетт, но, невзираЯ на это, Џолли любила его, пожалуй, даже еще сильнее.
‹юбила и боготворила всем своим пламенным сердечком!
   ‚ его голосе, даже в его запахе было что-то магически притЯгательное.



11

   -  Џора  раздеватьсЯ,  мисс  Џолли,  -  сказала  нЯнЯ.  Џолли  медленно
направилась к ней, чтобы она снЯла с нее джемпер.
   - курку с кролика долой! - как всегда, по привычке сказала нЯнЯ.
   - “ф! - как всегда,  сказала  Џолли  (потому  что  ворот  джемпера  был
слишком узок) и снова отошла подальше, потираЯ пострадавшие уши.  Ќо  нЯнЯ
все же успела -  пока  Џолли  не  отдалилась  за  пределы  досЯгаемости  -
расстегнуть три большие пуговицы у нее на спине, и,  когда  Џолли  сделала
еще несколько шагов, синЯЯ сержеваЯ юбочка с белой оборкой соскользнула на
пол к ее ногам.
   …сли хорошенько сосредоточитьсЯ и не спешить, то весь остальной процесс
раздеваниЯ можно было проделать без  посторонней  помощи.  ‚едь  трудность
только  в  пуговицах:  на  Џолли  был  "лифчик-корсаж"   -   нечто   вроде
надевавшегосЯ под  платье  доспеха,  к  которому  с  помощью  пуговиц  или
каким-либо другим способом прикреплЯлось все, что находилось ниже (резинки
считались вредными). Ќо сегоднЯ пальчики Џолли не справлЯлись  с  задачей,
они не одолели даже первой пуговицы, потому что ее внимание было отвлечено
и мысли витали далеко.
   ѓастин изобрел игру, в которую никто, кроме него,  с  Џолли  не  играл,
игра называлась "ђыбак  „жереми".  Ќебольшой  коврик  был  листом  водЯной
кувшинки; ѓастин садилсЯ на него,  скрестив  по-турецки  ноги,  и  удил  с
помощью длинного кучерского хлыста, а Џолли была рыбой и плавала вокруг на
животе  по  полу...  Џолли  начала  делать  руками   движениЯ,   отдаленно
напоминающие движениЯ пловца.
   - Џерестаньте волынить, мисс, - сказала  нЯнЯ  без  всЯкой  надежды  на
успех.
   Џолли сделала некоторое усилие, после чего еще какаЯ-то  часть  туалета
свалилась на пол, и она через нее перешагнула.
   - Џодберите все,  милочка,  -  сказала  нЯнЯ,  по-прежнему  без  всЯкой
надежды.
   - —инг-чунг! - возмущенно сказала Џолли (Ћгастин  заметил  как-то  раз,
что манера Џолли раздеватьсЯ, расхаживаЯ по  комнате  и  оставлЯЯ  повсюду
части одежды, напоминает ему краснокожих, которые,  проходЯ  лесом,  метЯт
свой путь зарубками на деревьЯх, и с тех пор обычай этот  стал  длЯ  Џолли
свЯщенным).
   Џрошло несколько минут...
   - Ћчнитесь, мисс Џолли, довольно волынить, - сказала нЯнЯ.
   Ѓыло сделано еще одно усилие. € так продолжалось до тех  пор,  пока  на
Џолли не осталось ничего, кроме плотно облегавшей ее шерстЯной фуфайки.  ‚
этом одеЯнии она остановилась у окна, положив подбородок на  подоконник  и
глЯдЯ сквозь залитое дождем стекло.
   ‚низу на улице все куда-то спешили люди. Љазалось, им не  будет  конца.
‚от этим-то и был плох ‹ондон. "…сли бы на свете было меньше людей, как бы
всем нам, животным, хорошо жилось", - подумала Џолли.
   "Ќам, животным"? Ќо длЯ Џолли думать, к примеру,  "по-кроличьему"  было
гораздо  привычней,  чем  думать  "по-взрослому",  потому  что  ее   мысли
рождались на девЯносто процентов из чувств и  ощущений,  как  у  животных.
’олько с животными могла она дружить на равных; друзей-сверстников  у  нее
не было, а ее любовь к окружающим  взрослым,  если  не  считать  Ћгастина,
неизбежно выражалась скорее в форме привЯзанности собаки к человеку, чем в
форме привЯзанности одного  существа  к  другому,  себе  подобному.  ‘амым
интересным временем суток длЯ  нее  все  еще  были  часы,  проведенные  на
четвереньках, и разве хотЯ бы по  своим  размерам  не  была  она  ближе  к
отцовскому спаниелю, чем к самому отцу?! € собака даже весила больше,  чем
сама Џолли, что становилось совершенно очевидным, когда  они  качались  на
доске...
   - Ќу, очнитесь же! - сказала нЯнЯ все с той же безнадежностью в голосе.
- ”уфайку! - …ще одно, последнее усилие, и фуфайка тоже оказалась на полу.
‚ода в ванне зажурчала под нЯниной рукой. -  Ќу,  идите  сюда,  -  сказала
нЯнЯ, - не то вода совсем простынет.
   - џ занЯта! - негодующе возразила Џолли. Ћна подобрала с пола  изюминку
и пыталась укрепить ее у себЯ в пупке, но изюминка отказывалась держатьсЯ.
"…сли бы достать немножко меду", - подумала Џолли  и  в  то  же  мгновение
почувствовала, что ее поднимают в воздух, несут - при этом она  еще  слабо
попыталась брыкатьсЯ - и окунают в воду, в большую круглую ванну. ’ерпение
нЯни истощилось.
   Џолли схватила свою целлулоидную лЯгушку  „жереми,  и  ее  мысли  снова
унеслись куда-то. Ќа этот раз они были так далеко, что не сразу  вернулись
к действительности, даже после того, как нЯнЯ, не обращаЯ вниманиЯ  на  ее
протесты, намылила ей уши.
   - Ќу! - сказала нЯнЯ, держа в руках большое мохнатое полотенце, которое
она снЯла с каминной решетки. - ‘читаю до трех!
   Ќо у Џолли не было ни малейшей охоты вылезать из воды.
   - ђаз... „ва...
   „верь отворилась, и в детскую вошел Ћгастин.
   Ћпустившись на стул, Ћгастин едва успел выхватить у  нЯни  полотенце  и
защититьсЯ им от Џолли, котораЯ с визгом выскочила  из  ванны  и  прыгнула
прЯмо к нему на колени, выплеснув при этом на него - так ему показалось  -
почти всю воду.
   ’оже хорош! ‚рыватьсЯ этак, без  стука!  ЌЯнЯ  поджала  губы,  ибо  она
решительно не одобрЯла таких поступков. ЌЯнЯ была католичка и считала, что
девочкам уже с младенчества надо прививать понЯтие ‘тыда.  Ћни  не  должны
позволЯть мужчинам - хотЯ бы даже родному дЯде - видеть  их  в  ванне,  не
говорЯ уже о том, чтобы прыгать к ним на колени в чем мать родила.  Ћднако
нЯне было слишком хорошо известно, что она тут же лишитсЯ места, если хоть
словом обмолвитсЯ про это ребенку, так как миссис  “эйдеми  -  ‘овременнаЯ
„ама, у миссис “эйдеми - ‚зглЯды.
   Ђ Џолли уже не чувствовала себЯ одинокой, Џолли была на седьмом небе от
восторга.  Ћна  расстегнула  жилет  Ћгастина  и,  устроившись   поудобней,
прижалась мокрой головенкой к его рубашке, вдыхаЯ  его  чудесный  запах  и
слыша глухие удары его сердца.
   Ћсторожно, нежно, стараЯсь не прикасатьсЯ  своими  нечистыми  руками  к
свЯщенному тельцу ребенка,  Ћгастин  скомканным  концом  полотенца  осушал
теплую, влажную, бледно-розовую, как лепесток цветка, кожу. Ќо Џолли,  все
еще прижимаЯсь щекой к его  груди,  деспотически  завладела  его  рукой  и
приложила его твердую ладонь к другой своей  щеке,  захватив  ею  висок  и
краешек уха, чтобы  блаженство  было  полным  и  голова  ее,  которой  так
повезло, была зажата между Ќим и Ќим. Ќо  тут  с  лестницы  донессЯ  голос
Њэри, звавшей Ћгастина: скорее, немедленно вниз!
   ЊеждугороднаЯ вызывала Ћгастина к телефону.



12

   Њертвый ребенок утверждал свое преимущество  перед  живым:  этот  столь
неожиданный вызов  был  из  полиции  в  Џенрис-Љроссе.  ‚прочем,  Ћгастину
сообщили только, что дознание откладываетсЯ до пЯтницы,  так  как  коронер
занемог.
   Ѓанкет во ”лемтоне закончилсЯ,  как  обычно,  потасовкой.  Ќа  сей  раз
поводом послужило заключительное факельное шествие: во времЯ него  сгорело
кое-что из уличных украшений,  и  „энни  „жордж  заЯвил,  что  его  лучшие
праздничные  брюки  подожгли  умышленно.  Ќаселение  ”лемтона  с  радостью
ухватилось за эту возможность разделитьсЯ на две враждующие партии,  и  во
времЯ свалки старый пони доктора Ѓринли испугалсЯ и понес. „октор  Ѓринли,
промчавшись в своей расшатанной двуколке через  пески  и  пенистую  кромку
прибоЯ в  сиЯнии  луны  и  сверкании  брызг,  прибыл  домой  напуганный  и
потрЯсенный. Ћн слег в  постель  с  грелкой  и,  таким  образом,  не  смог
присутствовать ни на одном из назначенных на вторник  и  среду  охотничьих
сборов.
   ЊногоопытнаЯ Ѓлодуин была неумолима: раньше пЯтницы  коронер  никак  не
сможет приступить к делам.


   Ќа следующий день, в среду, Њэри собиралась  с  Џолли  назад  в  „осет.
Ћтсрочка дознаниЯ давала возможность Ћгастину отправитьсЯ вместе с ними  -
он переночует в Њелтоне, а оттуда возвратитсЯ в “эльс.
   Џогода  проЯснилась,  и  Ћгастин  с  Џолли   пожелали   совершить   это
путешествие вместе, в машине Ћгастина, однако нЯнЯ возражала. Ћна заЯвила,
что при любой погоде это чистое безумие - везти  простуженного  ребенка  в
этакой колымаге, ибо двухместный "бентли" Ћгастина, без верха и  с  низким
ветровым стеклом, был открыт всем ветрам и даже ручной тормоз помещалсЯ  у
него где-то снаружи. Ќо сама Њэри “эйдеми была, скорее, склонна  разрешить
эту поездку. •ороший ветер, утверждала она, выдует из ребенка все микробы.
€ притом это будет быстро, в то времЯ как в душном семейном "даймлере"  со
всеми их пожитками, с нЯней, с горничной и ею самой на поездку уйдет почти
весь день.
   ‘тарик ’риветт, шофер, был приучен к лошадЯм и не испытывал влечениЯ  к
быстрой езде. Ќо и при скорости в двадцать миль в час он ухитрЯлсЯ  ездить
слишком лихо даже длЯ самого отчаЯнного из лихачей.
   - ђиск, конечно,  благородное  дело,  но  только  не  тогда,  когда  за
баранкой ’риветт, - мрачно изрек Ћгастин.
   —то же касаетсЯ самой Џолли, то никакие слова на свете не  в  состоЯнии
были выразить волновавшие ее чувства, и потому она выражала их  жестами  и
приплЯсыванием на месте с высунутым ввиду полной его  никчемности  Языком.
ќто заставило Њэри принЯть решение. "Љогда ребенок доволен  и  счастлив  -
это лучшее лекарство от простуды, а все  прочее  не  стоит  ни  гроша",  -
подумала она и дала согласие.


   €так, нЯнЯ,  исполненнаЯ  самых  мрачных  предчувствий,  недвусмысленно
написанных на ее лице, хорошенько закутала Џолли, превратив  ее  в  клубок
шерсти, из которого выглЯдывали одни глаза, и  посадила  на  обитое  кожей
сиденье рЯдом с Ћгастином.
   Ћгастин  был  первоклассным  автомобилистом:  он  по-юношески  упивалсЯ
ездой, чувствуЯ себЯ и машину как единое целое. € в это утро, лишь  только
его руки легли на руль, Џолли была забыта. Ќо длЯ самой Џолли это не имело
значениЯ. Ћна тоже умела сливатьсЯ воедино с дорогим  ее  сердцу  "бентли"
(еще одним объектом ее любви), и, как только мотор заурчал  и  перешел  на
басовые регистры органа, ее ротик раскрылсЯ и она  принЯлась  вторить  ему
тоненьким дискантом, и два часа крЯду ни она, ни "бентли" не  умолкали  ни
на секунду, проносЯсь  через  ‘тейнс  и  Ѓейзинг-ток,  через  ‘токбридж  и
‘олсбери, пока не вылетели на пустынное плоскогорье.
   ’ам, на вершинах меловых холмов, где кончалась  полоса  древних  тисов,
вцепившихсЯ корнЯми в известковые склоны, на травЯнистых, сплошь  заросших
тимьЯном и общипанных дикими кроликами  лужайках  было  полно  жаворонков.
Џолли высвободила руки и замахала  жаворонкам,  предлагаЯ  им  влить  свои
звонкие голоса в ее дуэт с мотором и составить хор.
   Њелтон лежал в глубокой речной долине в окружении этих меловых  холмов.
‘пустившись в долину, они  миновали  зеленый  выгон,  рощу  величественных
буков и благородных каштанов и узкими улочками, в которые едва втискивалсЯ
"бентли", проехали маленькие, затерЯвшиесЯ среди холмов и лесов  деревушки
с  домиками,  сложенными  из   кирпича   или   песчаника,   под   высокими
тростниковыми кровлЯми. "Ѓентли" и Џолли приветствовали все, мимо чего они
проезжали, своей песенкой.
   Љогда "бентли" свернул в вечно раскрытые чугунные ворота и, тихо  урча,
покатил по извилистой  подъездной  аллее  парка,  Џолли  уже  окончательно
высвободилась из своего кокона  и  стоЯла,  вытЯнувшись  во  весь  рост  и
размахиваЯ руками, словно дирижируЯ всем оркестром природы.
   - „ома! „ома! „ома! - распевала она на  разные  лады,  и  ей  Явственно
слышалось, что все вокруг вторит ее песенке: "„ома!"
   Љогда Ћгастин, остановив машину перед старым  замком,  выключил  мотор,
"бентли" и Џолли умолкли одновременно.
   Ћгастин вытер Џолли нос и вынул ее из машины.


   Њелтон был огромен, почти так  же  огромен,  как  отшельнический  приют
Ћгастина  -  Ќьютон-‹лантони.  ќто  было  здание   …лизаветинской   эпохи,
облицованное  камнем  и  украшенное  кое-где  чуть  наивным   классическим
орнаментом. Џервоначально замок был  построен  в  форме  куба  с  открытым
квадратным двором в центре - наподобие того, как строЯт колледжи,  -  и  в
середине фасада и сейчас был высокий сводчатый проход, напоминавший ворота
колледжа: когда-то сюда въезжали прЯмо на конЯх, не спешиваЯсь, но  теперь
арка была заложена и в ней проделаны вполне современные ворота.
   ‡накомаЯ музыка огастинского автомобилЯ всегда была слышна издалека, и,
когда машина подъехала, дворецкий уже стоЯл перед дверью. „ворецкого звали
“онтидж.
   ќто был худощавый, преждевременно поседевший мужчина с  глазами  слегка
навыкате по причине базедовой болезни.



13

   Џолли радостно, но чуточку церемонно поздоровалась с мистером “онтиджем
(по указанию матери он был длЯ нее мистер  “онтидж).  …два  войдЯ  в  дом,
Џолли тотчас уселась на краю большого бухарского ковра и принЯлась  ждать,
ибо, как всегда, по возвращении домой  она  желала,  чтобы  ее  немедленно
отвезли на санках, запрЯженных храпЯщей упрЯжкой в лице мистера  “онтиджа,
прЯмо на ‘еверный полюс, через все  ледЯные  паркетные  просторы  большого
зала.
   €бо теперь в замке Њелтон не существовало больше открытого  квадратного
двора, по которому даже в дождь сновала туда  и  сюда  мелтонскаЯ  челЯдь.
Ћдному из “эйдеми, жившему уже в ‚икторианскую эпоху, не понравилсЯ  такой
образ жизни - под открытым небом. ‚дохновленный видом лондонских  вокзалов
и Џэкстоновского •рустального дворца, он приказал  покрыть  весь  огромный
квадрат двора куполом из стекла и стали. ‚от каким образом в  центре  дома
образовалось  огромное,  почти  в  квадратный  акр  величиной,   устланное
паркетом  пространство  с  разбросанными   кое-где   восточными   коврами,
заменившими прежние газоны и мощенные плитами  дорожки.  Ђ  в  глубине,  у
подножиЯ каменных ступеней, ведущих в парадные  покои  и  верхние  комнаты
замка, возле старого каменного столба с кольцом - бывшей коновЯзи -  стоЯл
концертный роЯль.
   Џомещение это именовалось ныне бальным залом. ђедкий замок в Ђнглии мог
похвалитьсЯ бальным залом хотЯ бы вполовину столь  внушительных  размеров.
‘емейнаЯ легенда гласила, что на одном из празднеств во  времена  королевы
‚иктории, на котором присутствовал принц “эльский с супругой, в зале  этом
танцевало две тысЯчи пар. Ќо свет по-прежнему лилсЯ в этот огромный зал со
стеклЯнного  неба  над  головой.  „ревние   каменные   стены   по-прежнему
оставались неоштукатуренными. Ћкна замка  и  даже  балкончики  по-прежнему
глЯдели в зал. € только закованные в латы  руки,  выступавшие  из  стен  в
промежутках между этими окнами и балкончиками, сжимали в  своих  одетых  в
железные рукавицы дланЯх уличные  электрические  фонари,  ибо  Њелтон  был
одним из первых домов в ‚еликобритании, применивших новый вид освещениЯ  -
электричество,  использовав  длЯ  получениЯ   тока   собственную   водЯную
мельницу.
   •отЯ Џолли и “онтидж отправились, как мы знаем, искать ‘еверный  полюс,
нашли они, прибыв в противоположный конец зала,  только  Њинту,  служанку.
Њинта мгновенно подхватила на руки Џолли, и Џолли спокойно ей подчинилась,
потому что она всегда была послушна, когда чувствовала себЯ счастливой,  а
сейчас она была переполнена счастьем, переполнена до краев.
   Љак только Њинта завладела Џолли, а Ћгастин пошел вымыть руки,  “онтидж
обеспокоенно зашагал в столовую. …му хотелось самолично убедитьсЯ  в  том,
что на буфете приготовлено решительно все, что могло потребоватьсЯ мистеру
Ћгастину длЯ его одинокого завтрака. “онтидж давно уже по опыту знал, что,
хотЯ Ћгастин предпочитает, чтобы ему никто не прислуживал за  столом,  тем
не менее он бывает чрезвычайно недоволен, если ему  приходитсЯ  звонить  и
просить, чтобы подали что-либо упущенное из виду. …сли уж  это  сейчас,  в
двадцать три-то года, не раз думал “онтидж, так что же будет  в  пЯтьдесЯт
три? "‚сех заставит ходить на цыпочках, поджав хвост, уж будьте  покойны!"
- предрекла как-то миссис “интер. …сли не женитсЯ, конечно.
   “онтидж поправил вилку, котораЯ лежала  как  будто  немного  косо:  все
остальное было вроде бы в порЯдке.


   —асы показывали времЯ, положенное длЯ отдыха, и “онтидж мог  бы  сейчас
дать своим ногам покой. Ќо надо было еще позаботитьсЯ о  чемодане  мистера
Ћгастина! ЏроходЯ  через  людскую,  “онтидж  самым  Ядовито-ледЯным  тоном
приказал похожему  на  пасторального  пастушка  мальчишке-лакею  взЯть  из
автомобилЯ чемодан мистера Ћгастина  и  отнести  его  по  черной  лестнице
наверх.
   џдовито-ледЯной  тон  ровно  ничего  не   означал:   это   был   просто
педагогически правильный способ  обращениЯ  ‘тарших  ‘луг  к  Њладшим  (по
правде говорЯ, “онтидж питал даже некоторую слабость к „жимми  и  надеЯлсЯ
сделать из него со временем вполне приличного помощника  дворецкого).  ’он
этот значил так же мало, как благожелательно-почтительный  тон,  каким  он
всегда разговаривал со всеми представителЯми благородного  сословиЯ  -  по
его наблюдениЯм, они были по большей части либо  дураки,  либо  никчемные,
опустившиесЯ пьЯницы. Џравда, они умели держать слово, но вели  себЯ,  как
избалованные дети...
   ‚прочем, далеко _не все_ дети были избалованными - вот уж  чего  нельзЯ
сказать про нашу маленькую мисс Џолли! …е нЯнЯ  -  другое  дело,  вот  она
действительно избалованнаЯ особа! ќта миссис  •оллоран  -  прЯмо  божеское
наказание... € Њинта, ее помощница, норовит во всем взЯть с нее пример.  Ђ
ведь маленькой сучке едва сравнЯлось восемнадцать!  Ќу,  что  вы  скажете!
Ћтшлепать бы ее ночной туфлей по заднице, глЯдишь, сразу бы поумнела!
   Њиссис “интер придерживалась такого же мнениЯ  относительно  этих  двух
особ,  но  в   соответствии   с   правилами   детскаЯ   была   автономным,
самоуправлЯющимсЯ государством, длЯ которого даже рескрипты экономки  были
не указ.
   ЏоЯсница  “онтиджа  давала  себЯ  знать,  однако   прежде   надо   было
распаковать этот чемодан, а потом уже можно и отдохнуть.
   ЏонЯтие "свободные часы" теперь, после войны,  утратило  всЯкий  смысл,
так как людей не хватало повсюду. ‚ былое времЯ, помнитсЯ,  здесь  держали
четырнадцать лакеев, а теперь - стыдно сказать - в Њелтоне  дворецкий  сам
должен исполнЯть обЯзанности лакеЯ при джентльменах, приехавших погостить!
“ миссис “интер вон столько девчонок под  началом,  а  у  него  один  этот
беднЯга „жимми, так поди попробуй не урони свой авторитет в ее глазах!..
   Џравда, эти девчонки... Њиссис “интер, в ее черном шелковом  платье,  с
ключами у поЯса, вообще не ставит их ни в грош.  Ќо  что  поделаешь,  если
теперь дворЯнство (настоЯщее  дворЯнство,  а  не  разбогатевшие  за  войну
выскочки)  так  низко  пало,  что  всю  домашнюю  челЯдь  у  них  заменили
_девчонки_. „а что говорить: в некоторых домах - и притом вполне почтенных
- теперь даже позволЯют женщинам чистить  серебро!  ѓорничные  в  парадных
покоЯх!.. Ѓлагодарение богу, Њелтон еще не пал так низко.
   € вообще какой теперь смысл стоЯть во главе всех слуг в доме,  когда  у
тебЯ в подчинении нет ни одного  слуги,  только  служанки?  ‚от  это-то  и
уЯзвлЯло. ‡а стенами дома - там еще есть два лесничих, охранник при водных
угодьЯх, плотник; в саду еще держат  шестерых  работников  и  троих  -  на
конюшне (даже не считаЯ изгнанного оттуда  ’риветта).  Ђ  домашнюю  челЯдь
свели, можно сказать, к нулю, вот что несправедливо.
   “божество! •озЯину следовало бы помнить, к чему его обЯзывает положение
сэра “эйдеми из Њелтон-—ейза...
   ‚ставлЯЯ запонки в белую вечернюю  рубашку  Ћгастина,  “онтидж  глубоко
вздохнул, вздох перешел в икоту, и в пищеводе поЯвилось противное ощущение
изжоги. Ћдно красивое название - вот к чему свелось все его продвижение по
службе, с тех пор как он пошел в услужение к господам.



14

   Љогда “онтидж получил наконец возможность отдохнуть,  он  на  этот  раз
отправилсЯ не к себе в буфетную,  а  в  комнату  экономки  и  опустилсЯ  в
удобное глубокое кресло, поближе к растворенному окну.
   Њиссис “интер сидела возле камина на твердом стуле  с  прЯмой  спинкой,
накрытом куском цветастого ситца. Ћна сидела выпрЯмившись, сложив руки  на
коленЯх. Њиссис “интер никогда не разрешала себе разваливатьсЯ  на  стуле,
словно у нее никогда не возникало такого желаниЯ, даже если бы ей позволил
корсет. “онтидж внимательно  присматривалсЯ  к  ней.  ‚ыглЯдела  она  так,
словно ее отлили когда-то в форму и она навсегда застыла в ней. ђазве  что
форма становилась чуть-чуть тесновата, но до того, чтобы расплытьсЯ,  дело
еще не дошло. € вместе с тем "формы", конечно,  уже  не  те.  ’рудно  даже
поверить, что "миссис “интер" была когда-то Њэгги, тоненькаЯ,  длинноногаЯ
младшаЯ горничнаЯ, охочаЯ, как все, похихикать и повозитьсЯ с парнЯми.
   ќто было в замке  ‘тамфорт,  за  много  лет  до  того,  как  они  снова
встретились в Њелтон-—ейзе; он сам был тогда  еще  зеленым  юнцом,  только
начинал служить  лакеем.  ЏродолжаЯ  вспоминать,  “онтидж  облизнул  губы.
Ћднажды он позволил себе зайти с ней  слишком  далеко,  черт  побери!  Ћба
могли лишитьсЯ места, но им повезло, и у Њэгги все обошлось благополучно в
конце концов...
   Ћн наткнулсЯ на нее совсем случайно наверху, в башне,  в  кладовой  длЯ
перин; она сидела на полу, набиваЯ  перину  и  наполовину  сама  утонув  в
перьЯх, из-под которых торчали ее лодыжки. Ћн увидел ее лодыжки и  все  ее
"формы" в пене нежных белых перышек, и это сразило его. Ћн не устоЯл, ну и
она, понЯтно, тоже.
   Ќо _потом_! Љак он весь в  поту  от  страха,  что  опоздает  ЯвитьсЯ  к
назначенному времени в холл, стрЯхивал с  ливреи  пушистые  перышки...  €х
были сотни, этих пушинок... Љак он боЯлсЯ, что какаЯ-нибудь  останетсЯ  на
ливрее и это будет замечено...
   - Ћ чем вы задумались, мистер  “онтидж?  -  вкрадчиво  спросила  миссис
“интер.
   - Ћ бренности всего земного, Њэгги, - уклончиво отвечал мистер “онтидж.
   ‚первые за  много  лет  он  снова  назвал  ее  "Њэгги"!  Њиссис  “интер
приподнЯла с колен свои пухлые белые руки, свела вместе кончики пальцев  и
в задумчивости уставилась на них.
   - „а, конечно, времена менЯютсЯ, - сказала она.
   Њистер “онтидж закрыл глаза.
   ‚незапно он открыл их снова: Џолли карабкалась к нему на колени.  Џолли
была единственным существом во всем доме - от  парадного  хода  до  черной
лестницы,  -  которое  осмеливалось  так  бесцеремонно  вторгатьсЯ  в  эту
свЯщенную обитель.
   - џ пришла! - без особой нужды заЯвила она и добавила: - “ этого „жимми
на голове корона!
   - Ћсторожней, цыпленочек, - сказал мистер “онтидж. - Ќе забывай про мою
больную ногу.
   - Ђ что с твоей ногой? - спросила Џолли.
   - “ нее там внутри кость! - трагически  сообщил  дворецкий.  -  Ђ  ведь
Њинта будет тебЯ искать,  -  добавил  он,  и  его  выпуклые  глаза  лукаво
блеснули.
   - Ќу да,  будет!  -  восторженно  подтвердила  Џолли.  -  Ѓудет  искать
всюду-всюду!
   - Ѓудет рыскать по всему дому! - продолжал мистер “онтидж. - €  кому-то
не поздоровитсЯ, если она обнаружит тебЯ здесь!
   Ќо мистер “онтидж знал - и Џолли знала тоже, - что в эту свЯтаЯ  свЯтых
даже Њинта никогда не посмеет вломитьсЯ.
   Њысли миссис “интер перенеслись к мистеру Ћгастину: она думала о нем  с
нежностью. ‚от ведь, брат и сестра, а  до  чего  же  они  разные  -  он  и
•озЯйка! € при этом, однако, обожают друг друга. ЉакаЯ жалость, что он сам
обрек себЯ на такой странный образ жизни -  ничего  путного  из  этого  не
получитсЯ, нельзЯ забывать о  своем  Џоложении,  это  никому  не  проходит
даром... € ведь душа-то у него добраЯ:  сколько  он  сделал  хотЯ  бы  длЯ
старухи матери Ќеллиного ѓвилима, сколько труда положил, чтобы устроить ее
где-то в своих владениЯх, после того как в тех местах, где она родилась  -
и до чего ж она о них тосковала, - стали сооружать  водонасосную  станцию.
Њистер Ћгастин на самом деле лучше, чем стараетсЯ казатьсЯ,  бывают  такие
люди...
   Ќо тут у миссис “интер заурчало в животе, и она поглЯдела на часы. €  в
ту же секунду раздалсЯ ожидаемый стук  в  дверь,  она  распахнулась,  и  в
комнату  ворвалсЯ  гул  молодых  голосов,  простонародный  говор,   взрывы
заливистого смеха, и на миг в раме дверного проема, как  в  кадре,  возник
образ "этого „жимми" с гофрированной бумажной короной от  свиного  окорока
на  голове  и  с  длинной,  как  скипетр,  вилкой  длЯ  гренков  в   руке,
отплЯсывающего в кругу целого роЯ "этих девчонок".
   ‹или, пЯтнадцатилетнЯЯ судомойка, разрумЯнившаЯсЯ, с  не  погасшим  еще
веселым блеском в глазах,  внесла,  как  было  заведено,  поднос  с  чаем,
горЯчие, прЯмо с пылу с жару, булочки с маслом и вишневый пирог.
   - •очешь кусочек сладкого  пирога,  детка?  -  спросила  миссис  “интер
Џолли. „аже глазированные вишни  в  пироге  были  из  мелтонского  сада  и
собственного, миссис “интер, приготовлениЯ. Ќо Џолли отрицательно покачала
головой. Ћт простуды у нее испортилсЯ аппетит.  —тобы  вознаградить  себЯ,
она начала совать руку во все по очереди карманы мистера “онтиджа, надеЯсь
обнаружить там что-нибудь интересное. Ђ он  стал  осторожно  разжимать  ее
пальчики, стараЯсь высвободить свои очки.  Ћднако  она  настоЯла  на  том,
чтобы собственноручно водрузить их ему на нос.
   Њиссис “интер тоже надела очки, так как на чайном подносе  лежало,  как
всегда, еженедельное письмо от ее младшей сестры Ќелли... ЃеднЯжка  Ќелли!
‘амаЯ большаЯ умница в  семье,  и  как  жестоко  обошлась  с  ней  судьба.
‚прочем, у Ќелли есть зато крошка ђейчел, ее утешение...


   Џрименительно к самой миссис “интер слово "миссис" было лишь престижным
символом  ее  профессионального  положениЯ,   вроде   как   "доктор"   или
"преподобный", а Ќелли была женщиной замужней. Ћна вышла замуж очень  рано
за валлийского паренька, работавшего на рудниках,  но  готовЯщегосЯ  стать
свЯщенником. ‘пособный был малый, да только  сызмальства  какой-то  хилый.
Ќелли обвенчалась с ним, как только ему предложили приход в долине ђонты.
   Љогда началась война, его не призвали, потому что он был свЯщенником, и
как же Ќелли радовалась тогда! Ќо только и ей пришлось  хлебнуть  лиха.  ‚
пЯтнадцатом году - третий год они тогда были женаты - у них родилсЯ первый
ребенок. “родец с большой головой! ѓоловнаЯ водЯнка...  —ерез  полгода  он
умер, когда Ќелли уже снова была в положении.
   € словно мало было у нее тогда тревог - все думала: каким  он  родитсЯ,
второй ребенок? - а тут еще ѓвилим (такое у него было чудное  имЯ)  подлил
масла в огонь. Ћн вдруг повел себЯ как-то  странно.  ђешил,  что  это  бог
покарал его за какие-то грехи и, значит, надо искупить свой грех, иначе  и
второй ребенок родитсЯ уродом.
   Ќегоже ему, видите ли, сидеть на своем  тепленьком  местечке  в  долине
ђонты и под тиканье церковных часов проповедовать слово божье, в то  времЯ
как другие умирают на фронте! ‚от что он себе в голову вбил. Ќо  армиЯ  не
нуждалась в лишних свЯщенниках, и тогда он сказал, что  пойдет  санитаром.
Ќосилки-то он сможет носить. Ћн это,  понимаете  ли,  делал  ради  будущей
маленькой ђейчел и потому не мог даже подождать, пока она  родитсЯ.  Ќелли
не сумела его удержать.
   Ќичего не могли поделать с ним и его собратьЯ  свЯщенники,  -  они  все
были большими пацифистами и здорово обозлились: что таскать  носилки,  что
стрелЯть в людей - это все едино, говорили они, и, если он наденет военную
форму, такую или этакую, обратного пути в церковь  ему  уже  не  будет.  €
когда он все же пошел на фронт, они выгнали Ќелли из пасторского дома.  Ќе
желали они, чтобы этот солдатский ублюдок родилсЯ там.
   Љогда пришла пора отнЯть ђейчел от груди, Ќелли поступила на  работу  в
приют длЯ военных сирот в ѓлостере.
   Ђ  ђейчел  подрастала  -  такое  маленькое  сокровище!  ‘мышленаЯ,  как
обезьЯнка, и хорошенькаЯ, как ангелочек. Ќе удивительно, что  мать  в  ней
души не чает! Њиссис “интер даже  пугала  порой  эта  неистоваЯ,  ЯростнаЯ
привЯзанность Ќелли к ребенку,  но,  впрочем,  и  сама  она  не  могла  не
восхищатьсЯ этой чудесной малюткой и тоже души в ней не чаЯла.



15

   ‚от почему длЯ миссис “интер Џолли не могла  стоЯть  на  таком  высоком
пьедестале, как длЯ всех остальных обитателей замка:  ведь  миссис  “интер
невольно сравнивала Џолли с маленькой ђейчел,  дочкой  Ќелли.  Џолли  была
славнаЯ девчушка, спору нет, но не сказать, чтобы какаЯ-то особеннаЯ.
   Џравда, ђейчел была годом старше Џолли, но и куда умнее, куда красивее,
да и характером куда лучше. ЌастоЯщаЯ маленькаЯ феЯ. Ђ уж фантазии у  нее!
Џослушать только, что она _выдумывает_! Џисьма  Ќелли  всегда  полны  были
удивительными  "высказываниЯми"  маленькой  ђейчел,  и  тетушка  не  могла
удержатьсЯ - каждый раз читала их вслух мистеру “онтиджу.
   “ Џолли же никаких таких замечательных высказываний, которые стоило  бы
записывать в тетрадку, не было. € все-таки, она, подрастаЯ,  будет  всегда
получать от жизни больше... Њиссис “интер не  могла  избавитьсЯ  порой  от
ревнивого чувства, но  старалась  подавить  его  в  себе.  Џолли  ведь  не
виновата, что родилась в сорочке; глупо и несправедливо было  бы  вымещать
это _на ней_.
   Љогда ѓвилим возвратилсЯ  домой  с  фронта,  свЯщенники  сдержали  свое
слово: они не пожелали даже  видеть  его.  …му  пришлось  взЯть  приход  с
крошечной миссионерской церковью в ѓлостере, возле  доков.  €  тут  на  их
семью опЯть навалились  беды.  ’еперь,  через  шесть  лет  после  рождениЯ
ђейчел, Ќелли понесла снова. …й это совсем было ни к чему, и она никак  не
могла освоитьсЯ с мыслью, что у нее будет еще ребенок.
   Џравду сказать, Ќелли так была поглощена своей маленькой ђейчел, что  о
другом ребенке и думать не хотела! Љазалось, она прЯмо-таки  возненавидела
его за то, что он вроде как посЯгал на место в ее сердце, которое по праву
должно принадлежать одной ђейчел.
   Ђ кроме того, у нее была еще и вполне  резоннаЯ  причина  считать,  что
этому ребенку вовсе не следует поЯвлЯтьсЯ на свет.  ‚едь  что  бы  там  ни
говорили доктора, чахотка, как каждому известно, передаетсЯ по наследству,
а полгода назад ѓвилим начал харкать кровью.
   ‘ейчас ѓвилим лежал в санатории, и Ќелли снова  предстоЯло  рожать  без
него, только на это раз она не испытывала к будущему ребенку ничего, кроме
ненависти, и была уверена, что он родитсЯ чахоточным, если еще не  уродом,
как первый.
   ‚от почему у миссис “интер был такой озабоченный вид, когда она, вскрыв
конверт, доставала оттуда аккуратно исписанный листок  линованной  бумаги.
Ќо  вести  в  общем-то  были  неплохие.  Ћт  ѓвилима  пришло  письмо:   он
поправлЯетсЯ,  чувствует  себЯ  много  лучше,  доктора,  наверное,   скоро
отпустЯт его домой. “ Ќелли тоже все в порЯдке, она  здорова;  со  днЯ  на
день можно  ожидать,  что  начнутсЯ  роды.  —то-то  на  этот  раз  никаких
"высказываний" маленькой ђейчел... „а, конечно же! ‚едь  ђейчел  отправили
погостить к бабушке. „октор настаивал, чтобы Ќелли - хотЯ ей это совсем не
по карману - легла рожать в больницу, и она неделю назад отослала  ребенка
к свекрови.


   Њиссис “интер опустила письмо на колени  и  принЯлась  размышлЯть.  Ћна
была растревожена - но не письмом, а тем, что  творилось  у  нее  в  душе.
Џочему, вместо того чтобы попросить у миссис “эйдеми  разрешениЯ  привезти
сюда ребенка на недельку-другую, она допустила, чтобы ђейчел  отправили  к
бабушке, котораЯ вовсе этого не жаждала? Њиссис  “эйдеми  охотно  дала  бы
согласие, в этом можно не сомневатьсЯ - у нее доброе сердце, и к  тому  же
она была бы только рада, что у  Џолли  поЯвилась  подружка.  Ќет,  не  это
остановило миссис “интер, а что-то другое, в чем ей не хотелось признатьсЯ
даже самой себе.
   "“ каждого своЯ гордость... Љому приЯтно чувствовать себЯ обЯзанным?.."
- старалась она подыскать объЯснение всему поступку и понимала  в  глубине
души, что  истиннаЯ  причина  кроетсЯ  в  другом...  _Њиссис  “интер  была
непереносима даже мысль о том, чтобы видеть перед собой обеих этих малюток
вместе, рЯдом!_ Њисс Џолли, перед которой открыт весь мир, и  -  ђейчел...
ђейчел, которой, верно, лет с четырнадцати придетсЯ  пойти  продавщицей  в
какой-нибудь магазин,  и  у  нее  от  постоЯнного  стоЯниЯ  будут  опухать
лодыжки!
   Ќо как только миссис “интер докопалась до  своих  истинных  побуждений,
она с характерной длЯ нее прЯмотой тотчас решила, что  поступила  скверно,
что это - чистый эгоизм! ђейчел было бы здесь очень хорошо,  это  принесло
бы ей столько пользы, а длЯ бедной одинокой Џолли  тоже  было  бы  полезно
поиграть с ребенком вместо бессловесных животных. ‘амих-то детей не  могут
волновать мысли о том, что ждет каждую из них в будущем. €м  будет  хорошо
вдвоем, и они непременно полюбЯт друг друга! ђейчел постарше, она, конечно
станет верховодить, а Џолли сделаетсЯ ее преданной маленькой рабыней.
   €так, миссис “интер принЯла решение. € сейчас еще не поздно, слава тебе
господи: матушка ѓвилима будет только рада освободитьсЯ от ребенка, и  чем
скорее, тем лучше; ей теперь стало уже трудно двигатьсЯ, писала Ќелли, и к
тому  же,  чем  дольше  ничто  не  будет  стоЯть  между  бедным  маленьким
новорожденным и матерью (понимала миссис “интер), тем больше надежды,  что
в  сердце  Ќелли  пробудитсЯ  наконец  любовь,  странным  образом  еще  не
пробудившаЯсЯ до сих пор.
   ‘егоднЯ же вечером она испросит у миссис  “эйдеми  разрешениЯ  привезти
сюда ђейчел, как только бабушка  сможет  ее  отпустить.  Ќу,  хотЯ  бы  на
недельку, а там видно будет.  Џосле  чего,  как  всегда  перед  сном,  она
напишет Ќелли...


   - Ћ чем вы задумались, миссис “интер? - спросил мистер  “онтидж,  делаЯ
вид, будто намерен, вытЯнув ноги, уронить Џолли с колен.
   Њиссис “интер молча поднЯлась со стула и наградила Џолли таким необычно
нежным и звонким поцелуем, что и мистер “онтидж, и сама  Џолли  посмотрели
на нее с удивлением.



16

   ‘умерки  спустились  на  Њелтон-—ейз:  по  всему  дому  разнессЯ   звук
задергиваемых штор,  и  во  всех  окнах  начали  зажигатьсЯ  огни  -  и  в
господских покоЯх, и в людской.
   ‚опреки ’риветту Њэри вовремЯ вернулась домой, чтобы успеть  пригласить
к обеду „жереми „ибдена - оксфордского приЯтелЯ Ћгастина и их соседа. Ћбед
предполагалсЯ втроем, так как  заседал  парламент  и  ѓилберт,  муж  Њэри,
задерживалсЯ  в  ‹ондоне.  ‚прочем,   можно   было   надеЯтьсЯ,   что   он
присоединитсЯ к ним позже.


   „жереми был высок, худ, узкоплеч. "Ќа него,  должно  быть,  чрезвычайно
трудно шить, - подумала Њэри (заметив, как тем не менее отлично  сидит  на
нем смокинг), - да еще эта рука..." ‚ детстве „жереми перенес полиомиелит,
и праваЯ рука у него была парализована. Љогда он помнил про нее, он  левой
рукой придавал ей нужное положение, в противном же случае  она  болталась,
как обрывок веревки.
   Њэри была очень похожа на брата - у нее  было  такое  же  широкоскулое,
умное, открытое лицо, чуть веснушчатое  и  бронзовое  от  загара,  который
очень шел к ее курчавым медно-рыжим волосам. …е можно было бы  принЯть  за
мальчишку, если бы не женственные очертаниЯ нежного пухлого рта. “ „жереми
же, наоборот, кожа была розовато-белаЯ, как лепестки шиповника, -  типично
девичьЯ, впрочем, в чертах его лица не было ничего женственного -  скорее,
своим совершенством оно напоминало  лица  греческих  статуй.  ЌесмотрЯ  на
искалеченную руку, облик „жереми всегда возвращал мысли Њэри  к  "ѓермесу"
ЏраксителЯ - быть может, из-за этой полуулыбки,  постоЯнно  блуждавшей  на
его губах. "€ он, мне кажетсЯ,  сознает  это  сходство",  -  думала  Њэри;
прекрасные белокурые волосы такими  безукоризненными  завитками  обрамлЯли
его лоб, что вполне могли быть изваЯны из мрамора.
   "‚се же его лицо никак не назовешь холодным или пресным - в нем столько
жизни; просто оно очень, очень юное".
   Ћбед подошел к концу. Ѓелую скатерть убрали, огни канделЯбров играли на
хрустале бокалов, отбрасываЯ блики на красное дерево стола.
   ’еперь, разумеетсЯ, полагалось оставить молодых людей за их  портвейном
(точнее сказать, за старой мадерой, так как портвейн вышел из  моды),  но,
когда Њэри поднЯлась, разговор только что  коснулсЯ  смысла  человеческого
существованиЯ.
   - ‡ачем же вы уходите, - разочарованно протЯнул „жереми, - как раз в ту
минуту, когда мы заговорили о чем-то не совсем лишенном смысла!
   Њэри в  нерешительности  поглЯдела  сначала  на  брата,  потом  на  его
приЯтелЯ.
   - •орошо, Я останусь, - неуверенно проговорила она,  без  особой  охоты
снова опускаЯсь на стул (может быть, последнее времЯ все  эти  абстрактные
рассуждениЯ стали занимать ее чуточку меньше?). -  Ќо  только  на  две-три
минуты: миссис “интер хотела со мной о чем-то поговорить.
   - € следовательно, ты должна нас покинуть! Љак это похоже  на  тебЯ,  -
воскликнул ее брат. - ‘огласись, что Я поступил правильно, сбежав от  всей
этой бессмыслицы.
   - Ќе забывайте, это же наши ‘луги, -  укоризненно  произнес  „жереми  с
присущим ему умением придать особый смысл любому слову.  Ћн  повернулсЯ  к
Њэри. - Љстати, скажите мне, Я уже давно хотел  спросить:  что  заставлЯет
вас подвергать свою жизнь  опасности,  сажаЯ  за  руль  вашего  автомобилЯ
’риветта? - Ћгастин хмыкнул. - ’риветт, - продолжал „жереми,  -  не  умеет
даже  переключать   скорости   на   ходу:   перед   каждым   подъемом   он
останавливаетсЯ как вкопанный и начинает искать рычаг переключениЯ. Ћх  уж
этот ваш ’риветт! Џри звуке его клаксона... - „жереми  выдержал  эффектную
паузу, - ...пожилые женщины пытаютсЯ забратьсЯ на деревьЯ.  Ћн  ухитрЯетсЯ
увеличивать скорость только перед поворотами и  перекрестками.  џ  уверен,
что если он хоть один-единственный раз сознательно держалсЯ левой стороны,
так это было, когда вы путешествовали по ”ранции.
   Ћгастин снова хмыкнул, очень довольный.
   - Љогда ѓилберт был холост, ’риветт, насколько Я понимаю,  был  у  него
старшим конюхом? Љак же это взбрело вам в голову сделать его шофером?
   ‚опрос, казалось, был задан вполне простодушно, но Њэри  с  подозрением
поглЯдела на „жереми:  неужто  он  в  самом  деле  не  понимает,  как  это
произошло? ЊолодаЯ супруга хотела взЯть с собой в Њелтон своих конюхов, и,
поскольку этот никчемный старик не пожелал добровольно уйти на пенсию, что
же еще, спрашиваетсЯ, _оставалось делать_? Џривитые Њэри с детства понЯтиЯ
не позволЯли ей даже помыслить о  том,  чтобы  доверить  лошадь  попечению
’риветта. —то говорить, когда ’риветт сидит за рулем, она всегда  ни  жива
ни мертва от страха, и в один прекрасный день  он  навернЯка  отправит  их
всех на тот свет. Ќо несомненно и то, что никто не имеет права поддаватьсЯ
страху. € в такой же мере, если на то  пошло,  неприлично  в  разговоре  с
друзьЯми подвергать  обсуждению  их  слуг!  Ќа  мгновение  в  глазах  Њэри
промелькнуло даже сердитое выражение.
   - Touchee?  [здесь:  попал  в  точку?  (франц.)]  -  не  без  лукавства
пробормотал „жереми. - Ќу так как же, есть или нет  в  безумном  поведении
Ћгастина некаЯ здраваЯ основа?
   Ћгастин снова негромко рассмеЯлсЯ.  Ћх  уж  эти  пережитки  феодализма!
Ќасколько они фальшивы, эти освЯщенные веками взаимоотношениЯ! € одинаково
гибельны - как длЯ слуг, так и длЯ тех, кому слуги  служат.  Ћн  правильно
поступил, освободившись от них.


   ‘ детства в душе Ћгастина  укоренилось  глубокое  отвращение  к  отдаче
всЯкого рода приказов. ‹юбые  взаимоотношениЯ,  основанные  на  подчинении
одного человеческого существа  другому,  всегда  претили  ему.  Ќо  сейчас
„жереми,  совершив  неожиданный  вольт,  атаковал  его   именно   в   этом
направлении: наиболее  опасное  предвестие  и  даже,  если  на  то  пошло,
первопричина кровавых  революций  не  тот,  кто  отказываетсЯ  подчинитьсЯ
приказу (сказал „жереми), а тот, кто отказываетсЯ отдавать приказ.
   - Љому Я могу принести этим вред? - буркнул Ћгастин.
   -  ‚ы  хотите,  чтобы  вам  позволили  оставить  людей  в  покое?  -  с
горЯчностью вскричал возмущенный „жереми. - Ќеужели вы не  понимаете,  что
длЯ самих исполнителей приказов совершенно  непереносимо,  когда  правЯщий
класс  открещиваетсЯ  от  своих  прав?  ‡апомни  мои  слова,  ты,  деспот,
пресытившийсЯ своим деспотизмом! ‡адолго до того, как фермерские  двуколки
примчатсЯ в Њелтон, твоЯ голова покатитсЯ к ногам флемтонских вЯзальщиц.
   Ћгастин фыркнул, раздавил грецкий орех и  брезгливо  посмотрел  на  его
сморщенную потемневшую сердцевину. —удно, но  по  внешнему  виду  скорлупы
никогда не угадаешь...



17

   - Љак ты полагаешь, что бы произошло, - продолжал „жереми,  -  если  бы
таких,  как  ты,  нашлось  много?  —еловечество  предстало  бы   голым   и
беззащитным перед ледЯным  взором  ‚ольности:  оно  было  бы  предательски
отдано в руки ‘вободы - этой извечно угрожающей ему силы, от  которой  „ух
—еловеческий неустанно стремитсЯ спастись  бегством!  Post  equitem  sedet
atra Libertas! [‡а спиной у всадника  сидит  неумолимаЯ  ‘вобода!  (лат.)]
Њало ли было на земле революций, которые в конечном счете привели  лишь  к
меньшей свободе?
   "Ѓегство _от_ свободы? Љакой вздор!" - подумал Ћгастин.
   ‚  споре  „жереми,  по  своему  обыкновению,  на  ходу  менЯл   систему
доказательств, перепрыгиваЯ, как  кузнечик,  с  предмета  на  предмет.  Ћн
говорил догматическим тоном, голос его звучал уверенно (лишь временами  от
взвинченности срываЯсь на высоких нотах),  а  лицо  выражало  восторженную
взволнованность,   ибо   он   по-детски   наслаждалсЯ   самим    процессом
словоизвержениЯ. Ћгастин снисходительно улыбалсЯ, не столько внимаЯ  речам
своего друга, сколько любуЯсь им.  ЃеднЯга  „жереми!  Ћбидно,  что  он  не
способен мыслить молча, поменьше треща  Языком,  -  ведь  такой  одаренный
малый...
   "ЃеднЯга Ћгастин! - не переставаЯ говорить, думал в это времЯ  „жереми.
- Ћн ведь не верит ни одному моему слову! Ќет пророка в своем...  ‚прочем,
неважно... Ќа  этот  раз  Я,  кажетсЯ,  действительно  нащупал  кое-что...
Ѓегство от свободы..." …сли „жереми правильно прочел знамение времени,  он
был ближе к истине, чем понимал сам...


   Ќоском туфли  Њэри  начала  тихонько,  ритмично  постукивать  по  полу.
ђазглагольствованиЯ „жереми заглушали эти негромкие нетерпеливые звуки, но
Њэри все равно почти не слушала его. Љогда-то Њэри  считала,  что  „жереми
ослепительно умен и образован; до некоторой степени она продолжала  думать
так и сейчас, только теперь порой ей почему-то становилось трудно уследить
за ходом его мысли. —еловек взрослеет (внезапно подумалось ей) даже  после
того, как он давно стал взрослым.
   “ „жереми была утомительнаЯ  способность  превращать  вполне  очевидный
здравый смысл в фантастическую бессмыслицу, причем он сам,  казалось,  уже
не в состоЯнии был отличить одно от другого. € вместе с тем в любую минуту
он мог неожиданной фразой осветить край какой-нибудь новой истины, сделать
то, чего труженик-тугодум не может добитьсЯ, терзай  он  свои  мозги  хоть
целый месЯц. Ќо сегоднЯ с этой  своей  идеей  "бегства  от  свободы",  он,
конечно, хватил через край. Џравда, некоторые люди не так оголтело гонЯтсЯ
за свободой, как другие, но  разница  тут  чисто  относительнаЯ  -  вопрос
темперамента и  проворства:  никто,  разумеетсЯ,  никогда  добровольно  не
отказываетсЯ от свободы - это тираны отнимали ее у людей...  ‹иберализм  и
демократиЯ, в конце концов, это не просто мода, это  извечное  стремление,
оно заложено в человеческой натуре... ќто прогресс...
   Љаким глубоким недоверием исполнен ѓилберт ко  всем  блестЯщим  умникам
такого сорта - к „жереми... к „угласу Њоссу... ко всем оксфордским витиЯм!
"ќто гончие, которые могут взЯть след, но не умеют по нему идти, -  сказал
он как-то раз. - ќто пустомели, не знающие  удержу  в  своей  болтовне..."
ѓилберт в общем-то не разделЯет ее страсти к охоте (иначе разве стал бы он
терпеть ’риветта у себЯ в конюшне), но  он  любит  пользоватьсЯ  оборотами
охотничьего Языка: он прибегает  к  ним  в  парламенте,  чтобы  подразнить
консерваторов.
   Ћгастин, по-видимому, ценит независимость и уединение превыше всего. Ќо
все же та или инаЯ форма  взаимоотношений  человека  с  человеком  (думала
Њэри)  -  это  ведь  и  есть  то,  в  чем  в  первую  очередь  проЯвлЯетсЯ
человеческое в людЯх. € длЯ гуманиста, не верЯщего в бога, это должно быть
драгоценнее всего. Ќе может  же  существовать  общение  вне...  вне  _рода
людского_, хотЯ Ћгастин, видимо, так считает.
   Ќо вот мысли Њэри обратились к тому, зачем  могло  понадобитьсЯ  миссис
“интер так безотлагательно поговорить с ней. Ќадо  бы  пойти  туда...  как
только „жереми сделает паузу,  чтобы  перевести  дыхание.  Ћ  чем  это  он
теперь!
   - ‚ы, анархисты... - услышала она обращенные к Ћгастину слова.
   Ќо (подумала Њэри) если уничтожить всЯкую форму  правлениЯ,  как  хотЯт
анархисты,  тогда  даже  повелительное  наклонение  придетсЯ   изъЯть   из
человеческого Языка, потому что "правительство" -  это  не  просто  нечто,
поставленное на верхнюю полку под рубрикой ЏЋ‹€’€ЉЂ: управление в том  или
ином виде пронизывает все отношениЯ людей повседневно и  ежечасно.  Љаждый
постоЯнно управлЯет и  есть  управлЯем.  Џовелительное  наклонение  -  это
основа, на которой выткан свЯщенный узор людских взаимоотношений: если  вы
начнете безответственно раздергивать эту  прочную  основу,  какие-то  нити
могут порватьсЯ, и тогда расползетсЯ всЯ ткань...
   - Ќет! - вскричал Ћгастин и так стукнул кулаком по столу, что  звЯкнули
бокалы. ("Ѓоже милостивый! Ћна, кажетсЯ, произнесла что-то из этой  чепухи
вслух?") - ’кань не может расползтись, потому что... потому что это  всего
лишь "новое платье королЯ"! Ќет никакой ткани!  Ќет  никакой  основы,  нет
даже никаких нитей, свЯзующих человека с человеком! Ќичего нет!
   - Џонимаю, - радостно подхватил „жереми. - ’ы хочешь сказать,  что  все
человеческое общество - как те, что носЯт шлейф, так и те, кто его за ними
носит, -  всего  лишь  шествие  разобщенных  голых  людей,  притворЯющихсЯ
одетыми? "Љого господь разъединил, да не соединЯтсЯ..."
   Ћдин из бокалов еще продолжал звенеть, и  Њэри,  прикоснувшись  к  нему
пальцем, оборвала его грустную жалобу.
   - Џраво же, Я должна теперь покинуть вас, - сказала она. - џ  пообещала
миссис “интер - она будет ждать менЯ в девЯть.  …сли  приедет  ѓилберт  со
своими друзьЯми...
   - Ќе уходи! - сказал Ћгастин. - ‘ этими парламентскими ребЯтами никогда
ничего нельзЯ знать навернЯка - они могут еще и не Џриехать.
   - Љак они сюда доберутсЯ? - спросил „жереми. - ‚аш драгоценный  ’риветт
будет встречать поезд в ’емплкомбе?
   ‚опрос прозвучал вполне невинно,  но  Њэри  уловила  в  глазах  „жереми
злорадный блеск и улыбнулась про себЯ,  покидаЯ  комнату.  ЏсихологическаЯ
несовместимость „жереми и ѓилберта, проЯвлЯЯсь подобным образом,  вызывала
в ней меньшее чувство неловкости, чем их затаеннаЯ неприЯзнь.



18

   Ћгастин придержал дверь, когда Њэри уходила, потом затворил ее и  снова
присел к столу.
   - ќто ѓилберт говорит ее устами! - огорченно сказал „жереми.  -  Џрежде
она никогда не высказывала таких суждений.
   - ‹огически рассуждаЯ, - сказал Ћгастин, - стоит только начать  ставить
интересы человечества выше интересов отдельной личности, и  от  того,  что
Њэри называет "основой", всего два шага до любой  чудовищной  бессмыслицы,
вроде "свЯщенного права монархов".
   - Ђ длЯ истории, в ее семимильных сапогах, всего  один  шаг,  -  сказал
„жереми. -  Ћдно  глиссе,  в  сущности...  ѓегель!  Ѓр-р-р!  ‡атем  ”ихте!
’рейчке! ‘авиньи! “ф!
   Ћгастин не спросил его, зачем он тратит времЯ на чтение всех этих давно
забытых немецких метафизиков,  понимаЯ,  что,  возможно,  он  этого  и  не
делает. ‚ молчании они снова наполнили бокалы.
   - Џолитики! - сказал „жереми. - Ћни полностью отождествлЯют свои личные
интересы с интересами страны. - „овольный своим  изречением,  он  позволил
легкой, сардонической усмешке пробежать по его губам. -  Ќаши  несгибаемые
ѓилберты - они столь незапЯтнанно чисты, столь далеки от фаворитизма,  что
принесут в жертву друга с такой же легкостью, как и врага... если на карту
будет поставлена их карьера. Њне _жаль_ Њэри!


   ‚ Ћксфорде (этой обители юных душ, горЯщих чистым белым  пламенем)  все
были согласны с тем, что только примитивный ум может стремитьсЯ  к  власти
или даже принЯть ее, если она будет ему навЯзана. Џод  "задатками  вождЯ",
сказал однажды „углас Њосс,  всегда  скрываетсЯ  Untermensch  [недочеловек
(нем.)]. "—естолюбие - главный недуг убогого ума". Ќу и  так  далее.  …сли
даже Ћгастин сам не пользовалсЯ такого рода словарем, то это  были  именно
те суждениЯ, которые находили горЯчий отклик в его душе. ‚ глазах Ћгастина
даже самые честные государственные деЯтели и политики были в лучшем случае
чем-то  вроде  коммунальных  чернорабочих  -  вроде,  к  примеру  сказать,
ассенизаторов, исполнЯющих ту мерзкую работу, от  которой  приличные  люди
могут  быть  благодарЯ  им  избавлены.  €  пока  система  государственного
управлениЯ не испортитсЯ и не начнет смердеть, рЯдовой гражданин вообще не
обЯзан помнить о ее существовании...
   Ђ ѓилберт был членом парламента! Ћгастину глубоко претило то,  что  его
сестра так унизила себЯ этим  браком  с  представителем  презренной  касты
"ассенизаторов". € теперь  с  естественной  неотвратимостью  у  нее  самой
начали поЯвлЯтьсЯ такие же, как у них, мысли.


   - Њне жаль  Њэри!  -  повторил  „жереми.  ‡атем  его  внезапно  осенила
утешительнаЯ мысль. - Ђ быть  может,  это  просто  признак  приближающейсЯ
старости? - милосердно предположил он. - ‘колько, кстати сказать, ей лет?
   Ћгастин вынужден был признатьсЯ, что его сестре уже  стукнуло  двадцать
шесть, и „жереми удрученно покачал головой. ‚ конце  концов  -  длЯ  обоих
молодых людей это было совершенно очевидно - ни один интеллект не может не
утратить своей остроты после двадцати четырех - двадцати пЯти лет.
   - Eheu  fugaces...  [увы,  мимолетно...  (лат.);  начальные  слова  оды
ѓорациЯ "“вы, мимолетно, Џостумий, Џостумий,  проносЯтсЯ  годы..."]  -  со
вздохом произнес двадцатидвухлетний „жереми. - Џододвинь-ка  мне,  графин,
старина.
   Ќа некоторое времЯ воцарилось молчание.


   Ћставшись в гостиной одна за чашкой кофе после того, как миссис  “интер
ушла, Њэри начала размышлЯть. ’акие друзьЯ, как „жереми, становЯтсЯ теперь
Ћгастину уже не по возрасту, если, конечно, „жереми не повзрослеет, в  чем
она, откровенно говорЯ, сомневалась.
   Њилый  Ћгастин!  Љакую  странную  отшельническую  жизнь  он  длЯ   себЯ
избрал... ‘ейчас, правда, его без  дальних  разговоров  вытащат  на  люди:
следствие, репортеры... Ђ быть может, оно и к лучшему? Њэри была  убеждена
в незаурЯдной одаренности брата. …сли бы только он нашел применение  своим
талантам!
   Њэри  вздохнула.  Џрирода   так   же   расточительно   плодит   впустую
многообещающих молодых людей, как икру с ее множеством икринок. € дело  не
только в том, что их потом убивают на войне. ‚едь сколько  юных  дарований
просто сходЯт на нет в среднем возрасте - больше, чем их уносит война  или
внезапнаЯ смерть. ’ак что же дает ей право  надеЯтьсЯ,  что  ее  обожаемый
юный брат, которым она так восхищаетсЯ, окажетсЯ той единственной икринкой
из миллиона обреченных, которой суждено выжить и развитьсЯ?
   Њэри поставила на стол недопитую чашку: у  кофе  был  какой-то  горький
привкус... _Ќеужели она снова беременна!_ ‘амое, в сущности,  времЯ,  если
учитывать интересы Џолли. —ерез два-три днЯ все выЯснитсЯ...
   …сли это будет мальчик, то все - и сестринское обожание и преклонение -
повторитсЯ снова... ’олько на этот раз в лице маленькой Џолли.


   ‚ столовой затЯнувшеесЯ молчание было наконец нарушено.
   - Ђ этот  ребенок...  -  несколько  неуверенно  начал  „жереми.  -  ќта
девочка... Ћна из высшего круга, как тебе показалось?
   Ћт неожиданности Ћгастин вздрогнул и побледнел.
   - ’рудно сказать, - отвечал он с запинкой. - Ќет, пожалуй, что нет.
   - ‘лава богу! - с облегчением произнес „жереми. - •оть на том спасибо.
   Љровь прихлынула к лицу Ћгастина.
   - „жереми! - сказал он  как  можно  мЯгче.  -  ќто  же  _свинство_  так
говорить!
   „жереми тоже бросило в краску - он ужаснулсЯ собственных слов.
   - —ерт побери, ты прав!  -  честно  призналсЯ  он.  Ћднако  мало-помалу
обычное самообладание вернулось к нему: - Ќо ты понимаешь, Я просто  хотел
сказать,  что  она  не  нашего,  так  сказать...  рода-племени...  и   это
воспринимаетсЯ  как-то  по-другому.  Ќе  так,  как  что-то  родное,  свое,
близкое...
   € в то же мгновение одна и та же мысль поразила обоих: "Ђ что, если  бы
это была Џолли?"
   Ћгастин вскочил и резким движением всадил стеклЯнную пробку в  горлышко
графина.
   - Њы забыли про нашу даму! - жестко сказал он, направлЯЯсь к двери.



19

   Ћни нашли Њэри в гостиной: она поджидала  их,  чтобы  напоить  остывшим
кофе, а пока что перелистывала "‡наменитых викторианцев" ‹иттона ‘трейчи.
   - Ќо единственными по-настоЯщему знаменитыми викторианцами были  только
Њаркс, ”рейд и ќйнштейн! - сказал „жереми. - ‹юди, о существовании которых
беднЯжка ‹иттон, вероЯтнее всего, даже и не слышал.  €  самым  великим  из
них, как мне сдаетсЯ, был ”рейд.
   - Њне кажетсЯ, с времен ЉонфуциЯ, Ѓудды и Џифагора больше не было  трех
великих людей,  которые  бы  жили  одновременно,  -  заметила  Њэри,  Явно
увлекаЯсь разговором.
   - Ћчень уместнаЯ параллель, - сказал „жереми. -  Ћбщественный  деЯтель,
духовнаЯ личность и математик...
   - ‘ахару, - предложила Њэри.
   - Ќо ”рейд... - начал было Ћгастин  и  умолк,  ошеломленный  неожиданно
осенившей его мыслью. _”рейд - это же величайшее  откровение!_  €  значит,
он, Ћгастин, был прав тогда, в бильЯрдной:  его  поколение  в  самом  деле
нечто абсолютно новое - _благодарЯ ”рейду_ возникло  поколение  совершенно
новых человеческих существ. Џотому что это первое поколение во всей  -  от
пещеры  до  кафедрального  собора  -   истории   человечества,   полностью
утратившее понЯтие греха. Џоступки людей  не  рассматриваютсЯ  теперь  как
"праведные" и "неправедные", а лишь как общественные  и  антиобщественные,
как проЯвление личности или ее крах...
   - ...Ќо это оставлЯет нас с двумЯ дихотомиЯми вместо одной,  -  услышал
он голос „жереми, - и порой они могут прийти в столкновение...
   ‚скоре они снова с головой погрузились в спор. Ќо  в  одном  Ћгастин  и
„жереми были согласны: их поколение  освободилось  даже  от  необходимости
активного евангелистского атеизма, ибо сама идеЯ "бога" оставалась  теперь
за гранью "веры" или "безвериЯ".  "Ѓог",  как  и  "грех",  перестали  быть
проблемами, потому что  ”рейд  аналитически  объЯснил  возникновение  этих
понЯтий в историческом  аспекте  -  он  показал,  что  они  не  более  как
проЯвление примитивной психологической ущербности, от которой человечество
в процессе своего роста сумело избавитьсЯ, после того  как  ей  было  дано
объЯснение.
   - ‘овесть - это _операбельнаЯ_ злокачественнаЯ опухоль...
   ‚ век неограниченного прогресса  и  свершений,  который  уже  забрезжил
впереди, самые эти слова "бог" и "вина" должны отмереть и рано или  поздно
исчезнуть из Языка. ‹юди по-прежнему будут от природы тЯготеть к тому, что
принЯто  называть  "добром",  но  само  понЯтие  это,   лишившись   своего
словесного обозначениЯ, будет утрачено.


   Њэри тем временем не сидела сложа руки - она стегала  одеЯло,  простое,
крестьЯнское одеЯльце длЯ Џолли. ‚незапно она нахмурилась. Ђ что, если эта
девочка (маленькаЯ племЯнница миссис “интер) окажетсЯ  верующей?  ‚едь  ее
отец как будто поп-расстрига? Џрежде чем давать согласие, ей следовало  бы
подумать о том, подходЯщаЯ ли это компаниЯ длЯ Џолли.
   ‚едь ребЯтишки  болтают  что  попало!  Љонечно,  дети  должны  говорить
совершенно свободно о таких вещах, как секс,  экскременты  и  прочее  тому
подобное, но все же существуют  такие  слова  и  понЯтиЯ,  как  "бог"  или
"•ристос", от которых нежные детские уши Џолли следует  оградить,  до  тех
пор, во всЯком случае, пока она не станет достаточно  взрослой,  чтобы  по
собственному свободному выбору отвергнуть их  или  принЯть.  ‘ама  Њэри  и
Ћгастин слова эти всосали еще с молоком матери...
   “онтиджа надо отправить спать,  предварительно  напомнив  ему  все  же,
чтобы он поставил на стол виски - на случай, если  ѓилберт  и  его  друзьЯ
приедут слишком поздно. €  немного  сандвичей:  еда  в  вагонах-ресторанах
практически несъедобна, а ѓилберт говорил, что, возможно, приедут какие-то
весьма влиЯтельные люди. ‘ейчас  либеральнаЯ  партиЯ  начинает  сплачивать
свои  рЯды,  в  свЯзи  с  чем  заметно   большое   оживление:   происходЯт
многочисленные совещаниЯ при закрытых дверЯх. ѓилберт,  возможно,  еще  не
совсем "вхож", но во всЯком случае он -  молодой,  начинающий  приобретать
вес политик и уже одной ногой стоит на пороге; если он еще не "причислен",
то из тех, кого начинают "причислЯть".
   ѓилберт рассчитывал привезти сегоднЯ вечером в Њелтон  какое-то  важное
лицо - Њонда, возможно, или ‘аймона, или ‘эмюэла. …сли здесь,  в  Њелтоне,
будут  сделаны  серьезные  шаги  длЯ  сплочениЯ  партийных   рЯдов,   это,
несомненно, весьма упрочит положение ѓилберта...
   ѓилберт сказал ей, что Љоротышка (‹лойд „жордж),  по-видимому,  склонен
пойти на примирение, но Ђсквит непреклонен и  занЯл  весьма  недружелюбную
позицию. "Ћн ведет себЯ так, словно его  что-то  гнетет!"  -  доверительно
сказал ѓилберту ‹.„ж., судЯ по  всему  чрезвычайно  этим  заинтригованный.
"‘тарик не похож на менЯ: он не понимает, когда  приходит  пора  о  чем-то
позабыть", - добавил ‹.„ж.
   ‚ личной жизни (продолжала размышлЯть Њэри) это выглЯдело  бы  довольно
гадко, если бы Ђсквит действительно "позабыл", если бы  он  позволил  себе
обмолвитьсЯ хоть словом с ‹лойд „жорджем,  с  этим  мерзким  козлоподобным
карликом. Ќо теперь Ђсквита осуждают даже его собственные  друзьЯ.  €бо  в
общественной жизни никто не волен действовать так, как бы ему хотелось или
как диктуют его  убеждениЯ:  чтобы  обрести  власть,  надо  отказатьсЯ  от
свободы воли, что звучит несколько парадоксально.
   Ќу, а когда речь идет о диктаторе,  то  он  и  подавно  располагает  не
большей свободой выбора в своих действиЯх, чем акробат, который  стоит  на
самой вершине человеческой пирамиды...
   Њэри прислушалась на мгновение к разговору брата с его приЯтелем, но их
допоздна затЯнувшийсЯ спор уже  достиг  той  стадии,  когда  все  начинает
повторЯтьсЯ снова и снова.
   - Ћдиннадцать часов, - сказала Њэри. - џ, пожалуй, лЯгу спать,  но  вы,
пожалуйста, не... - добавила она, и „жереми тотчас встал  и  рассыпалсЯ  в
извинениЯх - он и так слишком злоупотребил ее гостеприимством.
   Ћгастин проводил „жереми до  двери  и  помог  ему  зажечь  велосипедный
фонарь.  Ћтец  „жереми  был  сельским  свЯщенником  и  располагал   весьма
ограниченными  средствами  (не  исключено  даже,  что   „жереми   придетсЯ
поступить на службу).
   -  Љакой  _восхитительный_  вечер  Я  у  вас  провел!  -  с  восторгом,
граничившим с изумлением, воскликнул „жереми. - „аже не упомню, когда  еще
было мне так приЯтно! - Ћн  вскочил  на  велосипед  и  закрутил  педалЯми;
праваЯ рука его безжизненно повисла.
   Ћгастин направилсЯ к себе в спальню. Ќо не успел  он  пересечь  бальный
зал, как до него долетел тоскливый, жалобный крик.



20

   Џолли - это столь нежно оберегаемое всеми дитЯ - душил кошмар.  “же  не
раз случалось,  что  стоило  Џолли  начать  погружатьсЯ  в  сон,  как  все
пространство вокруг нее вдруг заполнЯлось руками. Ћни не угрожали ей - это
были просто руки. ђуки вырастали из пола, свисали с потолка,  возникали  в
воздухе, и как ни мала была Џолли, но даже ей становилось среди них тесно.
‚прочем, все это обычно было не так уж страшно,  но  сегоднЯ  ночью  Џолли
мучил настоЯщий кошмар - такого ужаса она еще никогда не испытывала.
   ‘начала все происходило в  буфетной  мистера  “онтиджа,  и  там  сидела
миссис “интер в своем воскресном чепчике и пелерине. € вместе  с  тем  это
была не совсем миссис “интер... ‘корее,  это  был  просто  лев,  одетый  в
платье миссис “интер, и он сказал Џолли самым ласковым голосом: "Њы съедим
тебЯ сегоднЯ на ужин".
   Џолли в ужасе попЯтилась от него и увидела остальных взрослых  -  всех,
кто был всегда так добр к ней, - они неподвижно стоЯли вдоль стен, окружаЯ
Џолли кольцом. € все они тоже превратились в разных хищных  зверей,  хотЯ,
быть может, с виду и не совсем походили на них.
   € тут она увидела ѓастина: он как ни в чем не бывало стоЯл возле обитой
байкой вращающейсЯ двери, что ведет в коридор, в конце которого  находитсЯ
кухнЯ.
   ќто-то уж, конечно, был настоЯщий ѓастин, _он-то уж не мог  ни  во  что
превратитьсЯ!_ € она бросилась к нему, ища у него защиты.
   Ќо как только он принЯл ее в свои объЯтиЯ, она  тут  же  понЯла,  какую
страшную совершила ошибку, потому что на самом деле это был не  ѓастин,  а
переодетаЯ горилла; животное стоЯло, широко раскинув руки, преграждаЯ путь
к спасительной двери, и зловеще улыбалось Џолли лицом ѓастина.
   ќто была ловушка, в  которую  заманило  ее  чудовище,  принЯвшее  облик
ѓастина. ‚ этот ужасный миг предательства Џолли начала  пробуждатьсЯ.  Ћна
все еще видела чудовище перед собой, но с чувством невыразимого облегчениЯ
понЯла, что все это ей только снитсЯ - никакого  чудовища  на  самом  деле
нет. € тогда она со всей силы ударила призрак кулаком в живот  и  крикнула
торжествующе: "џ тебЯ не боюсь! џ же знаю, что ты просто сон!" - и  широко
открыла рот, чтобы завизжать погромче и проснутьсЯ... но  тут  же  понЯла,
что ей это только показалось, будто она просыпаетсЯ, а проснутьсЯ  она  не
может и крика не получилось.  …е  "пробуждение"  было  лишь  переходом  из
одного пласта сна в другой, из нижнего  в  верхний,  а  теперь  она  снова
скользила  вниз,  погружаЯсь  все  глубже,  а  чудовище  стало   расти   и
надвигатьсЯ на нее.
   "Ћго, так, значит,  Я  всего  только  сон?"  -  Язвительно  проговорило
чудовище, и его страшные руки  начали  грозно  смыкатьсЯ  на  ее  горле...
Љрепкие руки ѓастина, которые она так любила!
   ‚  это  мгновение  неописуемого  ужаса  Џолли   снова   обрела   голос,
полузадушенный крик вырвалсЯ из ее горла, и она пробудилась всЯ в  слезах,
а темнаЯ фигура гориллы-ѓастина, освещеннаЯ сзади, снова выросла перед ней
на пороге ее темной спальни (где не полагалось оставлЯть  на  ночь  света,
ибо современные дети, воспитанные в атеистическом духе, не должны  боЯтьсЯ
темноты).


   “слышав этот истошный крик, Ћгастин бросилсЯ вверх по лестнице,  прыгаЯ
через три ступеньки, но  нЯнЯ  прибежала  в  детскую  раньше  него  и  уже
укачивала,  держа  в  объЯтиЯх,  рыдающую  маленькую  фигурку   в   ночной
рубашонке.
   Џолли начинала понемножку успокаиватьсЯ, но сейчас, увидав стоЯвшего на
пороге ее спальни ѓастина, она снова отчаЯнно закричала, и от душившего ее
страха крик вырвалсЯ из ее горла истерическим кашлем,  и  все  тело  стало
выгибатьсЯ дугой, точно у припадочной.
   ЌЯнЯ так повелительно сделала Ћгастину знак уйти, что он повиновалсЯ  -
исполненный ревности и недовериЯ.
   - ќту женщину следовало бы рассчитать, - довольно Явственно (в надежде,
что она его услышит) пробормотал он, шагаЯ по коридору. Ќесомненно, это ее
вина - верно запугивала ребенка всЯкими там домовыми... черным  человеком,
который спуститсЯ по каминному дымоходу и заберет Џолли, если она не будет
слушатьсЯ... Љакой, черт побери, толк  от  всех  стараний  Њэри  воспитать
ребенка свободным от всЯческих комплексов, если она при этом доверЯет  его
попечению такой темной, необразованной женщины,  как  нЯнЯ?  "‹юдЯм  этого
сословиЯ никогда нельзЯ доверЯть!" - с горечью думал Ћгастин.
   Ђда, разумеетсЯ,  не  существует,  но,  право  же,  он  должен  был  бы
существовать длЯ таких людей, как эта женщина, котораЯ способна  намеренно
прививать ребенку страх! Ћгастин был так зол на эту чудовищную нЯньку, что
ему хотелось тут же пойти и выложить все Њэри, но она,  к  сожалению,  уже
легла спать.
   Ћн знал, что ему придетсЯ  выдержать  бой,  ибо  Њэри,  казалось,  была
совершенно околдована нЯней •оллоран, что было  крайне  удивительно,  если
принЯть во внимание, как часто и как резко расходились они во взглЯдах...
   ‚ наши дни ребенок не должен даже знать о таких вещах, как ‘трах... или
‚ина! ќто стало ненужным после того  великого  откровениЯ,  каким  Явилось
учение ”рейда...


   „жереми еще не добралсЯ до конца длинной подъездной  аллеи,  когда  его
ослепил свет автомобильных фар. Ћн соскочил с велосипеда и оттащил  его  в
кусты.
   Ќо за рулем сидел не ’риветт. € машина была другаЯ -  большой  лимузин,
отделанный, словно Яхта, красным деревом и медью и освещенный изнутри. ќто
был автомобиль, который “эйдеми в  отдельных  случаЯх  брали  напрокат  из
гаража гостиницы "Њелтон Ђрмс".
   ‚ автомобиле было  полно  молодых  людей  в  темных  пальто,  с  гладко
прилизанными волосами, и все они, как один, словно  пчелы  в  улье  вокруг
новой матки, сидели, повернувшись лицом  к  длинной,  худой,  укутанной  в
шотландский плед фигуре, возвышавшейсЯ на заднем  сиденье:  „жереми  узнал
хорошо всем знакомый Ястребиный профиль сэра „жона ‘аймона.



21

   Џредложение отправитьсЯ спать до приезда хозЯина шокировало “онтиджа, и
он был на месте, при исполнении своих обЯзанностей, когда приехал  ѓилберт
с гостЯми. Ќо Њэри уже  спала  и  внезапно  пробудилась  лишь  двумЯ-тремЯ
часами позже. —то-то тревожило ее - что-то сказанное кем-то в  этот  вечер
по поводу религии, "котораЯ уже остаетсЯ за пределами веры или  безвериЯ".
‚се-таки, вероЯтно, это не  совсем  так?  "‡а  пределами  спора",  видимо,
следовало бы  сказать.  ‚  наше  времЯ  мы  уже  научились  разграничивать
понЯтиЯ,  поддающиесЯ  проверке,  и  те,  что  по  самой   природе   своей
недоказуемы и потому не могут ЯвлЯтьсЯ предметом спора, так что теперь нам
даже следовало бы иметь два слова длЯ понЯтиЯ "вера"  и  два  длЯ  понЯтиЯ
"истина", поскольку мы не всегда подразумеваем одно и то же под каждым  из
этих слов.
   ‚ конце концов, даже ”ома Ђквинский говорил о вере как о волевом  акте,
что целиком отличает ее от поддающейсЯ проверке  истины...  а  только  эта
последнЯЯ и может, разумеетсЯ,  считатьсЯ  подлинной,  поспешила  заверить
себЯ Њэри.


   —ерез приотворенную дверь гардеробной до Њэри  донессЯ  храп  ѓилберта:
значит, он благополучно прибыл домой. Ќадо надеЯтьсЯ, что на этот  раз  им
удастсЯ это их ‚оссоединение ђЯдов либеральной партии... ‚прочем, рано или
поздно оно должно, конечно,  произойти:  чтобы  раздробить  такую  могучую
силу,  как   либерализм,   раскола   между   отдельными   личностЯми   еще
недостаточно. ‚  сущности,  сказал  ѓилберт,  этот  казус  "Ђсквит  versus
[против (нем.)] ‹лойд „жордж" - лишь повторение казуса "ђозбери - •аркорт"
на рубеже столетиЯ, казуса, ставшего прелюдией  к  самой  крупной  победе,
одержанной либералами, - победе на выборах в 1906 году.
   Њэри и сейчас еще отчетливо помнила тот солнечный Январский день, когда
ее с маленьким Ћгастином повезли в деревню на выборы: у всех были  цветные
розетки в петлицах, и даже самые благовоспитанные дети из высшего сословиЯ
показывали Язык детЯм, у которых розетки были другого цвета.
   …сли событиЯ и  дальше  будут  развиватьсЯ  такими  темпами  (старалась
заглЯнуть в будущее Њэри), либералы должны снова прийти к власти  примерно
году в тридцатом, а к тому времени ѓилберт, быть может...
   Њысленно свЯзав воедино эти  две  несочетаемые  неопределенности,  Њэри
вздохнула и снова погрузилась в сон.


   ’еперь во сне ей привиделсЯ - впервые за много лет - ее немецкий  кузен
Ћтто фон Љессен.
   ќто было десЯть лет назад: в 1913 году Њэри приехала погостить в  замок
‹ориенбург. ‚альтер, старший из братьев фон Љессен, владелец  ‹ориенбурга,
был тогда уже женат и имел двух прелестных детей: десЯтилетнего  ”ранца  с
копной похожих на кудель волос и большеглазую маленькую Њици. Џро  другого
же брата, Ћтто, говорили, что он "обручилсЯ со своим  полком".  ‚  военной
форме Ћтто был красив, как герой “иды...  ‚  белых  фланелевых  брюках  он
прыгал по теннисной площадке, словно могучий, прекрасный белый  тигр...  ‚
то предвоенное лето в ‹ориенбурге  Њэри  исполнилось  шестнадцать  лет,  а
ослепительному Ћтто было тридцать. Њэри отчаЯнно, безнадежно  влюбилась  в
своего кузена, и на ее несчастном подбородке вскочил фурункул.


   Ћгастин долго не мог уснуть в эту ночь, ибо стоило ему остатьсЯ одному,
как мысли его невольно и со странным упорством снова обратились от  живого
ребенка к мертвому. …го  все  еще  терзала  жалость  к  этому  несчастному
существу, и он с тЯжелым сердцем думал о предстоЯщем дознании.
   ‘нова перед ним из темноты выступила глубокаЯ чернаЯ заводь, игрушечнаЯ
лодочка, относимаЯ ветром от берега, и что-то белое в  воде...  Љогда  они
увидели, что девочка уже мертва, ему ничего не оставалось, как отнести  ее
домой. ‚едь на болотах  так:  если  собака  не  подберет  подстреленной  в
сумерках утки, к утру от нее останетсЯ лишь кучка перьев. € когда Ћгастину
удалось наконец  забытьсЯ  сном,  ему  всю  ночь  снились  эти  чудовищные
прожорливые крысы, которыми кишат болота.


   Њиссис “интер тоже долго не ложилась  спать,  но  уже  по  собственному
почину. ‚ нарЯдном пеньюаре, подаренном ей миссис “эйдеми на  рождество  и
надетом поверх белой льнЯной сорочки с рюшем вокруг ворота, она сидела  на
постели и  писала  письмо  при  свете  свечи,  так  как  в  комнатах  слуг
электричества не полагалось.
   "”ормы" миссис “интер имели сейчас свой натуральный и  довольно  пышный
вид, а аккуратно свернутый корсет лежал на стуле. Ќо  ее  седеющие  волосы
выглЯдели непривычно жидкими, утратив свою дневную  массивность  вместе  с
каштановыми накладками, покоившимисЯ теперь на туалетном столике. ™еки  ее
тоже слегка ввалились, так  как  жемчужно-белые  зубы  лежали  на  том  же
туалетном столике в стакане с водой, стоЯвшем между двумЯ  фотографиЯми  в
бархатных рамках: на одной был снЯт ее покойный отец, на другой - Ќелли  с
малюткой ђейчел на руках.
   "„орогаЯ Ќелли, - писала миссис  “интер.  -  џ  поговорила  с  •озЯйкой
насчет тебЯ с ѓвилимом  и  нашей  дорогой  ђейчел,  и  •озЯйка  была  сама
доброта. Ћна сразу сказала..." Њиссис “интер писала не торопЯсь, взвешиваЯ
каждое слово. Џотому что теперь, когда решение было уже принЯто, ей больше
всего на свете хотелось, чтобы Ќелли дала согласие.
   ЊаленькаЯ ђейчел здесь, в доме, - это же будет такаЯ радость! Ќа минуту
миссис  “интер  перестала  писать,  стараЯсь  представить  себе  маленькую
ђейчел, спЯщую сейчас где-то в своей постельке, но это оказалось  трудным,
так как миссис “интер никогда не бывала в тех краЯх, где жила теперь  мать
ѓвилима.


   Ћгастин проснулсЯ в шесть утра,  разбуженный  галками,  заспорившими  о
чем-то в широком каминном дымоходе. Ћн лежал, прислушиваЯсь к их болтовне.
Ћн любил птиц,  и  ему  хотелось  угадать,  о  чем  это  они  расшумелись.
Ћбщеизвестно, что галки  -  весьма  общительные  птицы,  а  сейчас  у  них
происходило  нечто  вроде  заседаниЯ  суда,  и  было  похоже,  что  кто-то
подвергнетсЯ общественному заклеванию...
   "ЏодвергнетсЯ общественному заклеванию... - подумал Ћгастин.  -  €  это
все, к чему, по-видимому, сводитсЯ на деле всЯкое социальное  объединение.
„авно бы, кажетсЯ, пора нам, людЯм, перестать вести себЯ, как _птицы_!"
   Ќо тут скрипнула дверь. ќто была Џолли. Ћна проворно взобралась к  нему
на кровать в предвкушении какой-нибудь интересной истории.
   Љогда в то прохладное летнее утро прибыл почтальон, миссис  “интер  уже
заклеила конверт и налепила марку,  но  у  почтальона  оказалась  длЯ  нее
телеграмма из ѓлостера: родилсЯ мальчик, мать и сын здоровы.
   ђоды начались у Ќелли  накануне  вечером,  и  доктор  сам  отвез  ее  в
больницу на своем автомобиле.  ђоды  протекали  нормально.  Ћднако  доктор
несколько опасалсЯ за жизнь ребенка после родов, видЯ  противоестественное
отношение к нему матери,  но,  когда  младенца  принесли  Ќелли,  она  без
малейшего принуждениЯ дала ему грудь. Ќелли была еще в полубессознательном
состоЯнии, и ей  почудилось,  что  это  принесли  ђейчел,  вновь  каким-то
образом ставшую младенцем.
   Њиссис “интер приписала несколько слов на оборотной стороне конверта  и
переадресовала письмо на больницу. ’еперь, чем быстрее они там договорЯтсЯ
насчет приезда сюда ђейчел, тем лучше.


   „ругаЯ телеграмма принесла ту  же  весть  ѓвилиму  в  санаторий:  среди
специфического запаха болезни,  разлитого  здесь  повсюду,  от  маленького
коричневого конвертика сразу  повеЯло  духом  далекой,  "тамошней"  жизни.
‘ообщение страшно взволновало ѓвилима и вызвало  у  него  тЯжелый  приступ
кашлЯ.
   _‘ын!_ ‡начит, он назовет его ‘ильванус...
   ’о-то малютка ђейчел обрадуетсЯ! Љак бы ему хотелось увидеть ее лицо  в
ту минуту, когда ей дадут  подержать  маленького  братца!  Ќу,  теперь  уж
доктора должны отпустить его домой (а они и в самом деле намерены  были  в
скором времени это сделать,  потому  что  в  его  койке  нуждались  другие
пациенты, не столь безнадежно больные, как он).
   Њалютка ђейчел... Љак быстро долетит до нее эта весть? - думал  ѓвилим.
„а, “эльс - это вам не глостерские  доки,  там  ей  будет  хорошо!  ’олько
больно уж это далеко и место дикое. ‚едь его мать жила теперь  в  одинокой
сторожке, которую занимал когда-то шлюзовой мастер - еще в те годы,  когда
сельское  хозЯйство  было  там  в  расцвете  и  на   ‹лантонских   болотах
действовали шлюзы.


   € никто из них еще не знал, что ђейчел лежит в  Џенрис-Љроссе  в  морге
под казенным резиновым покрывалом.


   ‘таруха мать ѓвилима жила совершенно одна и во вторник, проделав пешком
девЯть  миль,  кое-как  добралась  до  Џенрис-Љросса,  чтобы  заЯвить   об
исчезновении ребенка. Ћна понимала: что ее сын - что бы он там ни писал  -
при смерти, а у невестки с часу на час должны начатьсЯ роды.  …й  показали
труп на столе, и она лишилась чувств. —ерез некоторое времЯ она  пришла  в
себЯ, но дар речи не сразу вернулсЯ к ней.
   Љогда весть о происшедшем достигла наконец Њелтона, Ћгастин уже был  на
пути в Џенрис-Љросс длЯ дачи показаний.



22

   ‚ ту осень на контингенте похолодало рано. —ерез несколько дней  мороз,
перешагнув пролив, прогнал сырую  теплую  дорсетскую  осень  прочь  из  ее
владений.
   ‚ Њелтоне все мысли Њэри полны были трагической  гибелью  ребенка.  Ћна
бесплодно  терзалась,  не  знаЯ,  как  помочь  Ќелли,  минуЯ  несокрушимую
преграду в лице миссис  “интер.  Ђ  теперь  еще  от  холода  мозги  у  нее
совершенно отказывались работать. ‚ „орсете, разумеетсЯ, не  бывало  таких
холодов, как в –ентральной …вропе, но в Њелтоне не было и  таких  огромных
изразцовых  печей,  над  которыми  она  посмеивалась  когда-то   в   замке
‹ориенбург, не было и двойных рам, как не было центрального  отоплениЯ.  ‚
английских домах было теперь ничуть не теплее, чем  до  войны,  и  тем  не
менее женщины перестали носить шерстЯное белье, панталоны до  щиколоток  и
длинные толстые нижние юбки так, словно бы  во  всех  домах  сразу  сильно
потеплело. ‚от почему в огромном,  продуваемом  сквознЯками  Њелтоне  Њэри
зимой всегда чувствовала, что  ей  трудно  думать:  кровь  устремлЯлась  к
замерзающим конечностЯм, оставлЯЯ мозг на самом скудном рационе. € поэтому
зимой Њэри обычно переносила все свои раздумьЯ в ванну, где  горЯчаЯ  вода
действовала на ее  мозг,  как  солнце  на  черепаху:  она  откладывала  до
ежевечерней,  предшествующей  переодеванию  к  обеду  ванны  все  наиболее
сложные проблемы, и именно в ванне пришла ей в голову  блестЯщаЯ  мысль  о
том, что Ќелли с младенцем и ее больному мужу можно  предоставить  кров  в
"ќрмитаже".


   ‚ то утро миссис “интер сообщила Њэри,  что  доктора  решили  отправить
ѓвилима домой. Њэри была исполнена сочувствиЯ, и в глазах  ее,  когда  она
предлагала миссис “интер свою помощь, поЯвилось почти  молЯщее  выражение.
Ќелли, должно быть, в отчаЯнном  положении;  о  том,  чтобы  ѓвилим  начал
работать, "пока" не может быть  и  речи  (это  "пока"  не  могло  обмануть
никого, кроме самого ѓвилима), а с больным мужем и  грудным  младенцем  на
руках Ќелли тоже не может поступить на работу, даже если бы сейчас,  когда
кругом миллионы безработных, это ей и удалось...
   Ќо  миссис  “интер  покачала  головой.  „ело  не  в  деньгах:  за  свою
долголетнюю службу в разных домах ей удалось скопить почти триста  фунтов;
ѓвилим, конечно, долго не протЯнет,  и  на  этот  срок  ее  денег  хватит.
Џоддержать родную сестру - это прежде всего ее долг, посторонней помощи им
не нужно. Ћднако  миссис  “эйдеми  так  была  огорчена,  когда  ее  помощь
отвергли, что миссис “интер сама расстроилась, глЯдЯ на хозЯйку.
   ‚прочем, в другой форме помощь не  зазорно  было  бы  и  принЯть.  …сли
ѓвилим "пойдет на  поправку",  им  нужно  будет  поселитьсЯ  где-нибудь  в
сельской  местности,  где-нибудь  повыше,  где  хороший,  чистый   воздух,
например на меловом плоскогорье... Џри упоминании  о  меловом  плоскогорье
лицо Њэри оживилось: она немедленно поговорит  об  этом  с  мужем.  Ћднако
ѓилберт удивил ее: он неожиданно  оказалсЯ  несговорчивым.  Ћн  прЯмо-таки
отчитал ее - надо же было предложить такое! Ќу как может  он  предоставить
этим людЯм коттедж! € Њэри даже не решилась признатьсЯ  ему,  что  она,  в
сущности, уже пообещала это миссис “интер.


   Џока Њэри лениво  нежилась  в  теплой  ванне,  прикидываЯ  в  уме,  что
"ќрмитаж" может разрешить проблему, ѓилберт уже повЯзывал вечерний галстук
и тоже размышлЯл. Џосле короткой партии в мЯч с сыном  доктора,  казалось,
следовало бы ожидать, что в душе его останетсЯ незамутненным  то  невинное
чувство довольства собой, которое  ЯвлЯетсЯ  главной  наградой  при  любых
физических упражнениЯх, если вам уже перевалило за тридцать  и  вы  ведете
сидЯчий образ жизни, но воспоминание  об  утренней  размолвке  с  Њэри  не
давало ему покоЯ.
   Љонечно, это очень трагический случай... но тут дело в принципе. Ћднако
он сомневалсЯ, что Њэри  способна  по-настоЯщему  поднЯтьсЯ  до  пониманиЯ
того, почему он был тысЯчу раз прав, ответив на ее просьбу отказом, и  это
огорчало его, ибо он любил Њэри. Ђ суть в том, что это люди пришлые, в  то
времЯ как его первейший долг - помогать своим, и он пыталсЯ втолковать это
Њэри. Љоттеджей не хватает, даже новый плотник,  которого  он  только  что
нанЯл, принужден сейчас снимать комнату, пока не освободитсЯ  какой-нибудь
из коттеджей. Ќо на Њэри это, по-видимому, не  произвело  впечатлениЯ  (ее
воображению рисовалсЯ умирающий ѓвилим, мешаЯ ей мыслить разумно). Џлотник
холост, чем ему  плохо  у  ’акеттов,  возражала  она.  Џочему  бы  ему  не
подождать?
   Ќеужели Њэри не в состоЯнии понЯть,  что  это  в  корне  неправильно  -
позволить каким-то  сторонним  людЯм  поселитьсЯ  в  одном  из  мелтонских
коттеджей, отдав им предпочтение перед коренными мелтонцами? ѓде-то должна
быть  проложена  грань  (настаивал  ѓилберт),  иначе  мы  скоро   потерЯем
возможность исполнЯть свой долг  по  отношению  к  своим  людЯм,  помогать
которым  -  _наша  прЯмаЯ  обЯзанность_.  €  нельзЯ  долг  каждого   перед
человечеством в целом сводить  к  личным  взаимоотношениЯм  между  людьми:
общественные обЯзанности человека, его служение идеалам ‹иберализма -  вот
в чем дЋлжно видеть свой долг, а не в случайных  добрых  поступках,  не  в
филантропии по мелочам. ‚едь никто же не ждет от него, чтобы  он  помчалсЯ
сейчас в ’урцию, дабы  лично  спасти  от  резни  двух-трех  армЯн!  Ќо  он
несомненно выступит в будущем месЯце на митинге протеста  против  турецких
зверств. € совершенно так же его долг  и  в  том,  чтобы  откликнутьсЯ  на
бедственное положение этой семьи своим участием в кампании  за  расширение
национального страхованиЯ, за  улучшение  жилищных  условий  беднЯков,  но
вовсе не в том, чтобы  дать  приют  одному  из  этих  беднЯков  под  своим
кровом...
   •удощавое лицо, глЯдевшее на ѓилберта из  зеркала,  пока  он  повЯзывал
галстук, должно было бы  придать  ему  уверенности  в  себе:  эта  твердаЯ
челюсть, этот горЯщий негодованием взглЯд серых  глаз  -  несомненно,  это
лицо принадлежит —еловеку Џринципа. Ќо так ли уж дороги длЯ Њэри Џринципы?
‚от что вселЯло в  него  тревогу.  “вы,  Њэри  слишком  легко  поддавалась
воздействию иррациональных эмоций! Џоследнее времЯ он отчетливо чувствовал
порой, что в ней пробуждаетсЯ неприЯзнь к  любым  априорным  утверждениЯм,
сколь бы разумны они ни были...
   ѓилберт любил Њэри, но, пожалуй, несколько побаивалсЯ  ее,  когда  речь
заходила об этических проблемах.
   ѓилберт был молчалив и рассеЯн в тот вечер,  однако  его  тревожили  не
Ќеллины беды и не положение беднЯков вообще, а нечто  куда  более  насущно
важное. „ело в том, что, когда он покинул гардеробную, раздалсЯ телефонный
звонок, и то, что он услышал, немало  его  взволновало.  ѓоворившему  было
известно одно лицо,  весьма  близкое  к  ‹.„ж.  (и  сопровождавшее  его  в
настоЯщий  момент  в  поездке  по  Ђмерике).  ‡а  границей   было   широко
распространено мнение о том, что последнее времЯ  Љоротышка,  по-видимому,
склонен вынашивать свои экономические идейки без  посторонней  помощи,  и,
судЯ по тому, что сообщало это близкое к нему лицо, теперь  он,  возможно,
не так уже крепко держитсЯ за свою  ‘вободную  ’орговлю!  ‚  таком  случае
кошка Явно собиралась поохотитьсЯ за либеральными мышами.
   Љороче говорЯ, у либералов  было  сейчас  по  горло  своих  собственных
проблем - куда более безотлагательных, нежели  жертвы  армЯнской  резни  и
положение беднЯков... ‚  первую  голову:  раскол  в  рЯдах  самой  партии,
который  следовало  ликвидировать...  или  использовать,   и   это   самым
непосредственным образом затрагивало интересы ѓилберта.
   ‚от почему, когда Њэри неожиданно упомЯнула за обедом "ќрмитаж", он  не
сразу даже ее понЯл: его мысли сначала обратились к  Џетербургу,  затем  к
винному погребу.
   - „а нет  же,  этот,  на  плоскогорье!  Ќа  охотничьих  угодьЯх.  —тобы
поместить где-то сестру миссис “интер.
   - Ђх, _этот_... —тобы _поселить_  ее  там?  „ай-ка  мне  подумать...  Ђ
почему бы, собственно, нет? Ћн, безусловно, никому не нужен.
   ќто  одинокое  сооружение,  именуемое  "ќрмитажем",  было  своеобразной
романтической причудой, архитектурным чудачеством в  стиле  ложной  готики
восемнадцатого столетиЯ, сложенным из  самых  больших  и  самых  угловатых
кремневых глыб, какие только удалось раздобыть, и по замыслу  должно  было
напоминать зубчатые руины древнего монастырЯ  (единственное  большое  окно
имело стрельчатую форму, все остальные больше походили на амбразуры).  ’ем
не менее строилось оно _действительно как приют длЯ отшельника_, и  одного
взаправдашнего отшельника  все-таки  удалось  убедить  поселитьсЯ  там  за
приличное вознаграждение, и он послушно стенал и бил себЯ в грудь, когда к
нему привозили посетителей. Ћднако после того,  как  отшельники  вышли  из
моды, сооружение это пустовало: оно было слишком мало пригодно длЯ жильЯ и
к тому же стоЯло очень уж на  отшибе...  „аже  колодец  был  в  сто  футов
глубиной, и вытаскивать из него ведра стоило немалого труда.
   Џо мнению ѓилберта, такаЯ бессовестнаЯ подделка  с  эстетической  точки
зрениЯ заслуживала только динамита.  Ќо  в  конце  концов,  пока  она  еще
стоит... и к тому же можно было сказать с уверенностью, что эта женщина не
угнездитсЯ  там  надолго.  Ђ  главное,  если  он   даст   согласие,   Њэри
перестанет...
   "Њэри перестанет" - что? "€зводить его..."  ѓилберт  поспешил  одернуть
себЯ, прежде чем эта безобразнаЯ мысль до конца оформилась в его сознании.
(„жереми однажды не  постеснЯлсЯ  заметить,  что  ѓилберт  не  умеет  быть
неискренним:  "Ћн  верит  каждому  своему  слову,  как   только   он   его
_произнес_!" Џо этой причине ѓилберту приходилось быть сугубо осторожным в
выборе слов даже один на один со своими мыслЯми.)
   - ЊоЯ дорогаЯ, это же прЯмо-таки  наитие  свыше!  -  сказал  он.  -  Ќо
теперь, с твоего позволениЯ...
   …му надо было еще очень многое обдумать. Ќезависимо от того, верны  эти
слухи насчет ‹.„ж. и ‘вободной ’орговли или нет,  консерваторы  скоро  обо
всем пронюхают, и что тогда?
   Њэри еще ни разу не довелось побывать в "ќрмитаже"  -  она  видела  его
только издали. Ќо эта одинокаЯ  обитель  показалась  ей  именно  тем,  что
сейчас требовалось. € в сущности, это всего  милЯх  в  пЯти  от  замка,  и
миссис “интер легко сможет добиратьсЯ туда на велосипеде в те  дни,  когда
она свободна после полуднЯ. Њэри так вдохновилась этой идеей, что в тот же
вечер сообщила миссис “интер о своем плане.
   Њиссис “интер была очень довольна. Ћна тоже  никогда  не  видела  этого
домика вблизи. Ќо как хорошо, что Ќелли будет наконец у нее  под  боком  и
она сможет разделить с ней ее горе!



23

   Ћгастин был потрЯсен, узнав, что мертваЯ девочка - та самаЯ  племЯнница
миссис “интер,  о  которой  он  так  много  слышал,  однако  это  было  не
единственным  ударом,   который   уготовила   ему   судьба   на   судебном
разбирательстве. …сть основаниЯ предполагать, что смерть  наступила  не  в
результате того, что ребенок захлебнулсЯ, заЯвил  судебный  врач  в  самом
начале разбирательства. ‚ легких у покойной  девочки  почти  не  оказалось
воды, а вот на черепе обнаружена трещина.
   Ћднако, сообщил он дальше, признаков  какого-либо  насилиЯ  медицинскаЯ
экспертиза тоже не обнаружила. “ девочки  были  ненормально  тонкие  кости
черепа, возможно, она  ударилась  обо  что-то  головой  -  о  какую-нибудь
проплывавшую мимо корЯгу, - когда кувыркнулась в воду, пытаЯсь  дотЯнутьсЯ
до  своей  игрушечной  лодочки.  ’ем  не  менее  первоначальное   страшное
заЯвление этого костоправа уже произвело свое действие на суд, и,  что  бы
Ћгастин теперь ни говорил, первое впечатление не могло ни  изменитьсЯ,  ни
изгладитьсЯ. „алее  выЯснилось,  что  Ћгастин  -  единственный  свидетель,
обнаруживший труп: его спутник „ай ђобертс все еще не отыскалсЯ.
   ‚ первом рЯду на местах, отведенных  длЯ  публики,  сидела  миссис  „ай
ђобертс в окружении всего шабаша флемтонских  ведьм.  Џока  Ћгастин  давал
показаниЯ, они не сводили с него своих злобно сверкавших глаз. Ђ присЯжные
заседатели, казалось, наоборот, старались на него  не  смотреть:  пока  он
стоЯл на свидетельском возвышении, они глЯдели куда-то вдаль, поверх голов
сидевшей в зале публики, и лица у них были напрЯженные и одеревеневшие.
   ЏолициЯ со своей стороны заЯвила, что она  тоже  не  обнаружила  ничего
подозрительного на  месте  происшествиЯ  -  решительно  ничего.  Ќо  когда
свидетель-полицейский  с  несколько  излишней,  быть  может,   горЯчностью
заверил, что полициЯ вполне удовлетворена заключением  судебно-медицинской
экспертизы,  миссис  ђобертс  на  глазах  у  всех  присЯжных   заседателей
демонстративно достала свой кошелек и заглЯнула в него. ‘ержант,  стоЯвший
на карауле у входа, покраснел от возмущениЯ, но  сделать  ничего  не  мог.
‡атем один из присЯжных заседателей попросил еще раз вызвать Ћгастина  длЯ
дачи показаний и исполненным подозрениЯ голосом задал ему вопрос:
   - Ќа кой все же лЯд понадобилось вам ее трогать, приЯтель?
   ‚  притихшем  зале  было   Явственно   слышно   настороженное   дыхание
флемтонских кумушек...
   ЉлочьЯ разорванного  платьица,  обглоданные  кости,  кровь...  ‚се  это
встало  перед  мысленным  взором  Ћгастина,  оправдываЯ   его   побуждение
немедленно унести с  болота  тело  девочки,  но  картина  эта  была  столь
чудовищна, что у него Язык прилип к гортани, и он стоЯл и  молчал  до  тех
пор, пока сам  коронер,  доктор  Ѓринли,  повернувшись  к  присЯжному,  не
рЯвкнул укоризненно:
   - Љрысы, дружище!
   ЏрисЯжному было, разумеетсЯ, невдомек, что хотел сказать этим доктор, и
он покраснел от обиды, но старик этого даже не заметил.
   Ќа лысую макушку доктора  опустилась  муха  и  принЯлась  чистить  свои
грЯзные лапки, а старческий голос все продолжал звучать:
   - ‚полне естественный и порЯдочный поступок!
   Ќо присЯжный только плотнее  сжал  челюсти,  и  упрЯмое  выражение  еще
отчетливей проступило на его лице.


   „октор Ѓринли был встревожен. ‚сЯ  округа  восстановлена  против  этого
малого... Ќо _почему_? Ћбщеизвестно, что он со  странностЯми,  анахорет...
Ќе считаетсЯ с мнением окружающих... Ќо ведь вообще чудо, что этот ребенок
с таким неполноценным черепом - это же не череп, а ЯичнаЯ скорлупа! -  еще
прожил столько лет! Џри первом же падении с пони... ‚прочем, какой  там  у
нее мог быть пони... Ќо ведь „ай тоже был там, они  же  вместе  ее  нашли!
—ерт бы побрал этого „аЯ, вечно он стараетсЯ улизнуть от  ответственности!
…го показаниЯ сегоднЯ могли бы все повернуть по-другому...
   ’ут мысли доктора Ѓринли отвлек в сторону некий предмет, лежавший перед
ним на столе. ќто была рука. Ћчень стараЯ рука: вЯлаЯ,  морщинистаЯ  кожа,
поросшаЯ седыми волосами, всЯ в коричневатых пигментных пЯтнах;  узловатые
суставы; ребристые, деформированные ногти...  Ћт  этого  ветхого  предмета
веЯло такой глубокой старостью, что прошло несколько  секунд,  прежде  чем
доктор осознал: это же его собственнаЯ рука! Ђ ведь  он  сейчас  чувствует
себЯ таким молодым, как никогда, и даже эта боль, так терзавшаЯ его неделю
назад, что он уж думал, конец ему пришел, и та  утихла!  Ќо  если  он  так
_выглЯдит весь_,  от  макушки  до  пЯт,  то,  пожалуй,  эти  идиоты  могут
подумать, что он... „а как они смеют, щенки поганые, молокососы!
   “брав  провинившуюсЯ  руку  с  глаз  долой,  доктор  окинул   почтенных
заседателей таким уничтожающим взглЯдом, что они  возмущенно  заерзали  на
своих стульЯх... ‚от старый дурак!


   Љогда опрос свидетелей подошел к концу,  коронер  настойчиво  предложил
признать смерть от несчастного  случаЯ,  но  присЯжные  заседатели  упрЯмо
вынесли решение: "Џричина смерти не установлена".
   ”лемтонские кумушки ликовали. „октор Ѓринли был зол и мрачен.
   ’ем временем полициЯ обнаружила, что в "бентли", оставленном на  улице,
разбито камнем ветровое  стекло,  и  с  опозданием  поставила  возле  него
охрану. ‚ыйдЯ из зданиЯ суда, доктор Ѓринли окинул  взглЯдом  поврежденную
машину и очень удивил Ћгастина, попросив подвезти  его  домой.  ‘овершенно
игнорируЯ тех, кто в свою очередь предлагал ему  свои  услуги,  он  упрЯмо
твердил, что нисколько не  боитсЯ  сквозного  ветра,  хотЯ  глаза  у  него
мучительно слезились потом всю дорогу.
   Ќеобычно пустынна была в тот день  главнаЯ  улица,  когда  они  по  ней
проезжали, - не пустынны были только окна.


   ‚ ту же ночь в двух не закрытых ставнЯми окнах бильЯрдной  были  выбиты
стекла и последние осенние цветы в саду безжалостно вытоптаны. Ќо  Ћгастин
даже не узнал об этом: доставив доктора Ѓринли домой,  он  сразу  отбыл  в
автомобиле на север. Ћн решил - мысль  (как  вскоре  выЯснилось)  была  не
слишком удачной - навестить „угласа Њосса: в студенческие  годы  Њосс  был
оксфордской знаменитостью и слыл  главным  философом  и  мудрецом.  „рузьЯ
встретились впервые после окончаниЯ университета. Ќо „углас был  уроженцем
‹идса и начал, увы (как это ни странно), перенимать туземный образ  жизни:
он весь день пропадал у себЯ на предприЯтии, и предоставленный самому себе
Ћгастин не мог отделатьсЯ от воспоминаний о судебном разбирательстве - его
мысли то и дело возвращались  к  нему.  Њосс  жил  в  большом  закопченном
кирпичном доме, стоЯвшем на окраине города. ‚ доме  почти  не  было  книг.
ђодители Њосса старались, как  могли,  оказать  гостеприимство  гостю,  но
неотвЯзнаЯ мысль о  суде  не  давала  Ћгастину  покоЯ.  ЋбвинЯющий  голос,
вопрошавший, зачем понадобилось ему уносить труп, снова и снова  звучал  в
его  ушах.  Ћн  все  времЯ  слышал  этот  исполненный  подозрениЯ   вопрос
присЯжного: "Ќа кой все же лЯд понадобилось вам ее трогать, приЯтель?"
   ‚се это не так-то легко было переварить...


   Љак же это выразилсЯ тогда „жереми? "”лемтонские вЯзальщицы"?



24

   Џроснувшись наутро, Њэри  задумалась  на  минуту:  не  слишком  ли  она
поспешила со своим предложением миссис “интер - следовало бы прежде  самой
посмотреть, что там такое. Ќо в конце концов, все уже было решено,  и  она
прогнала эти мысли прочь. ’ем не менее после завтрака придетсЯ  проехатьсЯ
туда верхом... Ѓыть может, там нужно кое-что подновить. Ѓыть может, даже и
раковины нет!


   ‡олотым октЯбрьским утром Њэри  отправилась  в  путь  -  в  небе  сиЯло
солнце, в ложбинах лежал туман.  ‚  воздухе  уже  попахивало  морозом,  но
настоЯщих заморозков еще не было, и в парке желтаЯ  листва  дубов  еще  не
осыпалась с ветвей.
   Џолли под надзором грума каталась в парке на своей лошадке -  маленьком
гнедом  пони,  похожем  на  арабского  скакуна  в  миниатюре   и   отлично
выдрессированном. ‹ошадка была куплена длЯ нее  Ћгастином  в  Џресли-•илс.
Џолли  длЯ  своего  возраста  поразительно  ловко  держалась  в  седле,  и
непринужденнаЯ грациЯ лошади и ребенка на фоне лесного пейзажа взволновала
сердце Њэри в это осеннее утро. Њожет быть,  взЯть  Џолли  с  собой?  Ќет,
пожалуй, это будет длЯ нее слишком далеко (или же истиннаЯ причина крылась
в том, что "ќрмитаж" может не понравитьсЯ Џолли?). ’ак или иначе, но  Њэри
поехала дальше одна, послав свою кобылу через низкую каменную ограду парка
на  жнивье  (колючаЯ  проволока  находилась  в  мелтонских  владениЯх  под
строжайшим запретом, вопреки ворчанию фермеров).
   ‚ долине почва все еще была вЯзкой  от  осенних  дождей,  хотЯ  сегоднЯ
траву уже посеребрило кое-где инеем,  но  на  плоскогорье  (где  охотничьи
угодьЯ были обнесены теперь высокой стеной,  тЯнувшейсЯ  на  десЯть  миль)
землЯ была твердой и хрусткой и воздух колюч.
   Љогда  Њэри  въехала  наконец  в   полуразрушенные   чугунные   ворота,
последние, едва приметные в дерне  следы  колеи  исчезли,  и  она  впервые
отчетливо понЯла, какие здесь уединенные, труднодоступные места - воистину
обитель отшельника. ‘нова тревога закралась в ее сердце, но она и на  этот
раз  прогнала  ее,  знаЯ,  что  теперь   миссис   “интер   будет   жестоко
разочарована, если принести ей неблагоприЯтную весть.
   Ћднако по мере приближениЯ к  "ќрмитажу"  красота  девственной  природы
изгнала  все  практические  мысли  из  головы  Њэри.  ќтот  кусок   земли,
тысЯчелетиЯми не подвергавшийсЯ никакому воздействию со стороны  человека,
был частицей древней Ѓритании. Ќевдалеке красный  олень  лениво  пощипывал
траву - олени паслись здесь испокон веков, ибо эта землЯ не знала плуга: с
момента его изобретениЯ он еще ни разу не проник сюда. Ђ эта леснаЯ чаща -
эти  огромные  дуплистые  тисы,  этот  девственный  лес,  где,  оплетенные
брионией и ломоносом, смешались все породы деревьев, -  никогда  не  знала
топора.
   ќто была ЃританиЯ королЯ Ђртура! ‚ этом обрамлении  даже  романтические
руины "ќрмитажа" казались почти всамделишными, да и сама она, миссис  Њэри
“эйдеми,  хозЯйка  "ќрмитажа",  почувствовала  себЯ  в   этом   обрамлении
настоЯщей средневековой дамой... Њэри привЯзала лошадь к кусту  терновника
и вступила в дом.


   ЉухнЯ была меньше самой крошечной кухни  любой  городской  квартиры.  Љ
тому же она оказалась темной и мрачной, так как свет проникал в  нее  лишь
через рубиново-красное стекло  единственного  стрельчатого  окна.  “  Њэри
упало сердце... ‚се же столик на двоих можно, пожалуй, сюда втиснуть...  Ђ
цветное стекло в окне заменить обыкновенным (и даже, быть может,  вставить
растворЯющуюсЯ раму). Ќу, а с побеленными стенами люди творЯт  чудеса,  и,
во  всЯком  случае,  побелка  куда  гигиеничнее,  чем  обои,  если  учесть
туберкулезных микробов.
   Љухню пришлось ужать до таких размеров  потому,  что  две  трети  всего
помещениЯ  в  "ќрмитаже"  было  занЯто  величественной  каменной  винтовой
лестницей. Ћгромные  размеры  и  пышные  украшениЯ  лестницы  должны  были
знаменовать собой баснословное богатство и величие  этого  несуществующего
аббатства - лестница возвышалась на несколько футов над фасадом зданиЯ  и,
сделав последний виток, драматически обрывалась под открытым небом  (ловко
маскируЯ при этом кухонную трубу за счет, возможно,  некоторого  ухудшениЯ
тЯги).
   ‘ лестницы - перед тем, как  ей  исчезнуть  в  потолочном  люке,  чтобы
вознестись затем над кровлей, - небольшаЯ дверь вела  в  единственную,  не
считаЯ кухни,  комнату  "ќрмитажа"  -  спальню-мансарду,  уместившуюсЯ  на
небольшом пространстве под покатым потолком. Ћкна здесь не было, но люк  в
потолке,  несомненно,  давал  достаточный  приток   воздуха   длЯ   такого
маленького помещениЯ. —уть покатый пол имел треугольную форму, так же  как
и две стены (с третьей стороны покатый потолок смыкалсЯ с покатым  полом).
Ћднако, должно быть, именно в этой мансарде отшельник ставил свою походную
койку... € следовательно, здесь должно хватить места длЯ кровати матери  -
надо только, чтобы она не садилась на постели слишком резко...
   „а и колыбельки младенца тоже.
   —то же касаетсЯ больного, то тут Њэри уже обдумала все еще прежде,  чем
пуститьсЯ в путь. „лЯ него нужно будет соорудить  во  дворе  пристройку  -
вроде тех, какие она видела в швейцарском санатории. Њэри была даже  рада,
что длЯ ѓвилима в доме Явно не находилось  места:  таким  образом,  вопрос
решалсЯ сам собой. ‚ прежние времена, когда теплое сладкое  дыхание  коров
считалось лучшим средством от чахотки, длЯ ѓвилима соорудили бы  маленькие
темные полати в каком-нибудь коровнике прЯмо над головами коров и заточили
бы там их всех вместе на всю зиму - и  его,  и  его  бациллы,  и  молочных
коров. ‚ нынешний же, более просвещенный век научились понимать опасность,
котораЯ возникает при этом _длЯ коров_,  и  потому  больным  прописываетсЯ
воздух меловых  плоскогорий  и  теплое  сладкое  дыхание  любЯщей  жены  и
ребенка... Њэри возмущали доктора, отправлЯвшие заразных пациентов  домой,
в лоно семьи: разве  какой-нибудь  фермер  станет  засевать  поле  гнилыми
семенами!
   Љогда глаза Њэри начали  привыкать  к  полумраку  кухни,  она  заметила
замшелые  балки  потолка.  ’ут,  конечно,  нужно  будет   хорошенько   все
просушить, и ѓилберту _придетсЯ_ поставить здесь раковину (ни водопровода,
ни канализации в "ќрмитаже", разумеетсЯ, не  было,  но  воду  можно  будет
приносить в ведрах). Ќужно немедленно прислать  сюда  рабочих,  чтобы  эта
женщина могла поскорее устроитьсЯ здесь и подготовить все к приезду мужа.
   Љогда глаза Њэри окончательно освоились  с  рубиновым  полумраком,  она
увидела, что очаг почти полностью забит влажной золой, а  в  дымоходе  она
обнаружила мокрый мешок. Ћна потыкала в него хлыстом, и он обрушилсЯ вниз,
увлекаЯ за собой огромное количество мокрой сажи  и  галочьи  гнезда.  Џри
этом часть передней стенки очага обрушилась тоже.
   ‚озвращаЯсь домой, Њэри раздумывала над тем, как  с  наилучшей  стороны
описать это жилище миссис “интер. Ќесомненно,  это  прелестное,  сказочное
местечко, но передать словами все его очарование будет не так-то легко.


   Ћднако дома Њэри ожидали новые проблемы, которые ей предстоЯло обдумать
в этот вечер, лежа в  ванне.  €з  ‹идса  от  Ћгастина  пришло  письмо:  он
сообщал, что надумал совершить небольшое путешествие в Љитай.



25

   …ще до начала судебного разбирательства  Ћгастин  уже  понЯл,  что  его
затворнической  жизни  в  Ќьютон-‹лантони  пришел  конец.   ‚ладевшаЯ   им
навЯзчиваЯ идеЯ, что каждый человек - это  остров  в  людском  океане,  не
покинула его, но физическаЯ жажда одиночества оказалась преходЯщей,  и  он
ее больше не ощущал. Ќа  смену  ей  пришла  не  менее  жгучаЯ  потребность
"повидать свет".
   Ћгастин достиг возмужаниЯ, ни  разу  не  ступив  ногой  дальше  берегов
‹а-Њанша, и причиной тому была война. Ћн никогда не  бывал  даже  в  Љале.
Ћднако  не  в  его  характере  было  делать  что-либо  наполовину,  чем  и
объЯснЯлось письмо к Њэри, в котором он сообщал, что намерен отправитьсЯ в
Љитай. Љак-то раз он "встретил одного парнЯ, который ни больше  ни  меньше
как двинулсЯ  в  Љитай  _пешком_  и  уже  добралсЯ  до  ’егерана,  но  тут
разразилась война и помешала ему осуществить свой план. Ѓыть может..."
   ‚ своем ответном письме Њэри осторожно предложила:  "ЏрекраснаЯ  мысль,
но почему бы не начать с ѓермании?" Ћна может написать в  ‹ориенбург...  Ђ
тут еще и „углас подлил масла в огонь:
   - Ђ почему бы и нет в самом деле? …сли тебЯ не отпугивает  нечто  столь
нам чужеродное. ‚едь ѓерманиЯ длЯ нас еще _непостижимее_, чем Љитай.
   ‚ремЯ  было  послеобеденное,  друзьЯ  беседовали  вдвоем  в   огромной,
сумрачной, плохо проветриваемой гостиной с колоннами и дубовыми  панелЯми.
‚ этот вечер „углас снова стал похож на того юношу, каким он был когда-то:
заботы о делах были на времЯ  забыты,  он  полулежал  в  глубоком  кресле,
задрав длинные, обутые в замшевые туфли ноги на  верхнюю  полку  этажерки,
отчего стоЯвшие там фарфоровые безделушки легонько  позванивали,  и  делал
вид, что  сочинЯет  любовное  послание  на  современном  греческом  Языке.
Ћгастин с интересом на него поглЯдел. ‚ том, что  он  сказал,  несомненно,
была долЯ  истины:  ѓерманиЯ,  безусловно,  была  на  редкость  загадочной
страной в том смысле, что она была чем-то совершенно _отличным_ от Ђнглии.
   ‚ военные годы в сознании Ћгастина глубоко угнездилось представление  о
ѓермании как о  квинтэссенции  "их",  как  об  Ђбсолюте  ‡ла;  сама  почва
ѓермании была  пропитана  Ядом.  ‘  тех  пор  одержаннаЯ  в  войне  победа
несколько сгладила остриЯ этих противостоЯщих друг другу "мы" и "они". ’ем
не менее ѓерманиЯ  не  стала  после  этого  обычной  землей,  "как  всЯкаЯ
другаЯ": излучаемые ею злые чары не развеЯлись, но стали  добрыми  чарами.
’еперь уже, скорее, своЯ собственнаЯ страна и ее военные  союзники  начали
окрашиватьсЯ в черные тона в глазах таких молодых англичан, как Ћгастин, в
то  времЯ  как  —ернаЯ  из  —ерных  ѓерманиЯ  была  окружена  таинственным
свЯщенным нимбом...
   - ЌоваЯ ѓерманиЯ? •м... џ понимаю, что ты имеешь в виду...
   -  „а-с-с-с!  -  почти  присвистнул  „углас,  совсем  как   в   старые,
оксфордские времена. - _ЌоваЯ_ ѓерманиЯ!
   …сли бы не эти шипЯщие звуки, голос „угласа звучал, как всегда,  ровно,
и,  продолжаЯ  свою  речь,  он  не  старалсЯ  подчеркнуть  интонацией   ее
иронический смысл:
   - ‚едь это и в самом деле нечто совершенно новое,  не  так  ли?  Љайзер
низложен, от былой мощи прусской армии не осталось и следа, и  из  грубых,
ороговевших  обломков  куколки  выпорхнула  на   волю   _новаЯ_   душ-ш-ша
ѓермании... Ќежный ангел с мерцающими крылышками, такой беззащитный  перед
лицом циничных грешных победителей и в то же времЯ способный так много  им
преподать!  „а-с-с-с...  ’уда,  безусловно,  стоит   поехать!   ‚еймарскаЯ
ѓерманиЯ - это сплошные ‚ерфели, ’омасы Њанны, ќйнштейны и ќрнсты ’оллеры,
мир, демократиЯ и вьющие гнезда ласточки!
   - Ђх, оставь! - беспокойно поеживаЯсь, сказал Ћгастин. - ‚се  равно  Я,
кажетсЯ, действительно поеду туда.
   - Џоезжай, мой мальчик, поезжай... - рассеЯнно произнес „углас,  снова,
по-видимому, погружаЯсь в свое греческое послание. ‚  действительности  же
он  молча  задавал  себе  вопрос:  откуда   берутсЯ   эти   фантастические
представлениЯ о ѓермании, которыми теперь напичкан каждый? ЌельзЯ  же  все
объЯснить _только_ ораторским искусством Љейнза... €ли _только_  тем,  что
благословенное слово  "‚еймар"  окружено  ореолом  ѓете  и  иллера...  Ќу
конечно, еще и  потрЯсение  от  победы,  одержанной  в  ту  минуту,  когда
маЯтник, качнувшись в обратную сторону, уже  колебалсЯ,  достигнув  высшей
точки абсурда... ‚озможно, любаЯ картина, так грубо размалеваннаЯ, как  та
ѓерманиЯ, какую мы рисовали себе в военные дни, неизбежно  окрашиваетсЯ  в
противоположные тона, когда глаз внезапно устает от  слишком  упорного  на
нее  взираниЯ.  Љ  тому  же  воображение  англичан,   будучи   чрезвычайно
конкретным,  всегда  стремитсЯ  проецировать   свои   ложные   утопии   на
какую-нибудь часть земного шара, атлас же мир а все еще раскрыт  на  карте
ѓермании.
   Ќо так или иначе, этому славному наивному дурачку будет  полезна  смена
впечатлений после такой чудовищной истории... €  совершенно  необЯзательно
отправлЯтьсЯ длЯ этого за тридевЯть земель, в Љитай!



26

   ќто было послевоенное поколение - Ћгастин, „углас и им подобные. —етыре
военных года определили неосознанно длЯ них самих как образ их мыслей, так
и чувственное восприЯтие действительности на всю их дальнейшую жизнь.
   ‚сего пЯть лет минуло с  конца  войны,  а  Ћгастин  уже  с  трудом  мог
воскресить в памЯти, что еще  совсем  недавно  противоестественнаЯ  смерть
была всеобщим узаконенным уделом людей, что было  и  в  самом  деле  такое
времЯ, когда негромкий стук от падениЯ на землю такого крошечного мертвого
воробышка, как малютка  ђейчел,  мог  бы  -  среди  всеобщего  стенаниЯ  -
остатьсЯ не услышанным никем (кроме господа бога). „аже воспоминание о дне
заключениЯ перемириЯ потускнело.  Ћн  пришел  -  этот  победоносный  конец
мировой войны в 1918 году - как  внезапное  пробуждение  от  дурного  сна:
мгновение назад - еще во власти чудовищного, невыразимого кошмара, и вдруг
пробуждение - в поту, среди смЯтых простынь, но уже с ощущением не  вполне
еще постигаемой умом безопасности. "‚се вдруг  принЯлись"  петь,  -  писал
‘эссун в день перемириЯ. - Ћ, каждый был птицей и пел песню  без  слов,  и
песнЯм не было конца!" Ќо теперь даже это короткое благодарственное  пение
было, казалось, забыто. Њолодым поколением, во всЯком случае. ЏамЯть о нем
ушла вместе с чудовищным кошмаром,  окончание  которого  оно  прославлЯло,
ушла, как уходЯт сны - за грань сознаниЯ.
   Ќо там, за этой гранью, годы войны  незримо  продолжали  жить  в  душах
молодого  поколениЯ,  как  увиденные  когда-то  сны.  €   это   непреложно
повелевает нам воссоздать длЯ самих себЯ картину, пусть неполную -  своего
рода притчу или иносказание, - того  воздействиЯ,  какое  оказала  на  них
война, и вскрыть его причины.


   ‚оздействие войны на умы  англичан  было  с  первого  мгновениЯ  таким,
какого не знает историЯ, ибо к 1914 году  ЂнглиЯ  не  вела  крупной  войны
девЯносто  девЯть  лет  -  случай  поистине  уникальный  -  и  большинство
населениЯ привыкло в глубине  души  непоколебимо  верить  в  то,  что  длЯ
‡ападного —еловека  такие  войны  необратимо  отошли  в  прошлое.  Џоэтому
возврат  к  состоЯнию  войны  в  1914  году,  будучи  тем,  чего,  по   их
глубочайшему убеждению, не могло быть, оказалсЯ выше их пониманиЯ.  €  эта
ограниченность в восприЯтии войны обусловила отношение к  ней  народа:  он
ощущал себЯ не в состоЯнии войны, а так, как "если бы он был" в  состоЯнии
войны.  Ќе  было  подлинной  веры  в  случившеесЯ,  скорее,  была  попытка
поверить, близкаЯ к притворству.
   Ћднако есть основание считать,  что  люди  не  столько  "притворЯлись",
сколько  им  казалось,  как  мы  уже  говорили,  будто  они  грезЯт,   ибо
притворство не было намеренным: людЯм вскоре предстоЯло убедитьсЯ, что эта
"греза" вполне реальна и необорима, как кошмар  малютки  Џолли.  €  тогда,
если  их  состоЯние  было  подобно  грезам  наЯву,  то  не  была  ли   эта
"пригрезившаЯсЯ" им война порождена, хотЯ бы  отчасти,  каким-то  глубоким
душевным переворотом, подобным  тому,  который,  как  у  Џолли,  порождает
необоримые  фрейдистские   кошмары,   -   переворотом,   _изменЯющим_   до
неузнаваемости привычные  предметы  и  людей,  как  в  снах?  Џереворотом,
происходЯщим в самых глубинах человеческого сознаниЯ,  как  в  огнедышащем
чреве земли, когда оно внезапно изрыгает раскаленную лаву на зеленые луга?
   ’ак оно могло быть, если современный человек пыталсЯ закрывать глаза (а
он, возможно, это и делал) на  то,  что,  по-видимому,  искони  определЯет
судьбы людские.


   ‚ сознании первобытного человека не существовало несокрушимого барьера,
прочно отъединЯвшего его одинокое, постигающее мир "Я" от окружающего:  он
ощущал свое соприкосновение с неизведанными сферами  бытиЯ  -  взаимосвЯзь
познающего с познаваемым. ‘тихийно - как птицы, как звери -  он  принимает
свое единство с частью окружающей его природы, и  потребность  обособлениЯ
своего "Я" едва ли возникает в нем. Ћднако одновременно с этим  он  знает,
что это единение имеет свои пределы в пространстве, более того, единение с
частью окружающей среды уже  само  по  себе  противопоставлЯет  его  всему
остальному миру; само его сродство с "этим" предполагает некоторую степень
враждебности к "тому" и враждебность, таЯщуюсЯ в "том". € тем не менее всЯ
историЯ долгого и трудного пути _цивилизованного_ человека - от всех  табу
ќдема до психиатрической клиники - есть  не  что  иное,  как  историЯ  его
усилий по велению эмерджентного разума  либо  ограничить  познание  самого
себЯ рамками декартовского мыслЯщего "Я", либо,  наоборот,  отвергаЯ  этот
непререкаемый целенаправленный ориентир,  бесконечно  распространить  себЯ
вовне - посЯгнуть на  осознание  каждого  индивидуума  как  части  некоего
всеобщего "мы", не оставлЯЯ места ни длЯ каких "они".
   ‹ичность _не укладываетсЯ_ полностью в  рамки  "Я":  любой  современный
Язык и сейчас еще свидетельствует о непреложности этой изначальной истины.
€бо чем же еще, как не подтверждением двух форм  ухода  от  ограниченности
"Я", ЯвлЯетсЯ существование двух слов - "мы"  и  "мое"  (наиболее  весомых
слов нашего Языка и наиболее древних)? ќто в полном смысле слова  "личные"
местоимениЯ,  ибо  с  помощью  их  наша  "личность"  вбирает  в  себЯ  все
остальные. Ѓолее того,  само  понЯтие  "мы"  утверждает  наличие  в  нашем
словаре понЯтиЯ "они": "meum" и "alienum" ["мое" и "чужое" (лат.)].
   Џротив этой изначальной истины мы восстаем - на свою погибель. €бо  длЯ
абсолютного солипсиста - длЯ личности, ограничившей  себЯ  рамками  своего
микроскопического внутреннего "Я", длЯ которой слова "мы" и  "мое"  лишены
всЯкого смысла, - двери дома умалишенных распахнуты  настежь.  €менно  эти
категории "мы" - "они" и "meum - alienum" и есть та грань, по обе  стороны
которой длЯ личности, наделенной здравым  рассудком,  возникает  множество
противостоЯщих  друг   другу   символов,   лежат   сферы   противоположных
эмоциональных  зарЯдов  -  электрический  заслон  огромной  мощи.   Ћднако
эмерджентный  разум  делал  попытку  отрицать   правомерность   проведениЯ
подобной грани! ‘вое отрицание он облекал в форму вопроса, на который  нет
ответа: где в объективно существующем мире может быть осознанно  проложена
подобнаЯ грань? Ќо разве не Ясно, что именно такой вопрос неправомерен сам
по себе? ‚сЯ система понЯтий, составлЯющих  "личность",  находитсЯ  внутри
самого наблюдателЯ. ‚ лучшем случае лишь тень  ее  падает  на  наблюдаемый
объект. ‹ичность познает себЯ посредством  чувств.  …динственно  подлинное
самопознание личности совершаетсЯ эмоционально, а не с помощью интеллекта.
Ћтсюда  вытекает,  что  разделительнаЯ  грань  "мы  -  они"  полуосознанно
пролегает там... где в тот или иной момент, в тех или иных обстоЯтельствах
ее  прокладывает  столкновение  противоположных   эмоциональных   зарЯдов,
приводЯщее в равновесие чувства обладаниЯ и отторжениЯ, любви и ненависти,
довериЯ и страха... "добра" и "зла". €бо,  как  правило,  каждое  из  этих
чувств как бы продуцирует (до настоЯщего времени  по  крайней  мере)  свою
противоположность,  и  то,  что  в  не  достигшем  духовного  совершенства
человеке стимулирует одно, то же  стимулирует  и  другое.  Љороче  говорЯ,
по-видимому, эта граница _эмоционального равновесиЯ_ как бы  определЯет  и
вычерчивает личность почти подобно тому,  как  равновесие  противоположных
электрических сил составлЯет атом.
   Ѓыть может, в соседстве со смертью  и  в  ожидании  вечного  блаженства
человек при переходе в небытие (процессе не менее мощном, чем  распад  его
аналога - атома) способен испытывать только любовь... или -  в  преддверии
безумиЯ и ада  -  только  ненависть.  Ќо  в  обычных  условиЯх  нормальный
человек, по-видимому, как правило, без постороннего воздействиЯ на это  не
способен, и даже у всеблагого •риста  было  одно  "они"  длЯ  высшей  меры
ненависти и презрениЯ: _ѓрех_.
   €так, в созданной нами картине "личности" или иносказаниЯ о ней, как  о
некоей системе, осуществлЯющей себЯ через познающего, - системе, чьЯ  тень
(и лишь тень, не более) подобна тени облака, скользЯщей  по  ландшафту,  -
"объективно" старые "мы - они" дихотомии будут, по-видимому,  беспрестанно
заменЯтьсЯ новыми. Ќа весах истории старые противопоставлениЯ, такие,  как
христианин - Язычник, со  временем  уступЯт  место  таким,  как  папист  -
протестант, а эти в свою очередь - различиЯм  по  признаку  расы  и  цвета
кожи, места  обитаниЯ,  принадлежности  к  тому  или  иному  общественному
классу,  политической  системе...  Ќо  как  бы  ни   менЯлось   содержание
противоборствующих эмоциональных категорий, извечно присущее  человеческой
душе равновесие любовь - ненависть, порождающее сродство  -  чужеродность,
будет неизменно существовать.
   Ћднако допустим, что по велению эмерджентного разума самаЯ грань "мы  -
они" внутри нас будет сознательно стиратьсЯ и становитьсЯ столь  туманной,
что даже уравновешивавшие ее когда-то противоположные зарЯды огромной силы
тоже начнут распадатьсЯ или подавлЯтьсЯ. Џриродный  полумрак  духа  станет
тогда ничейной землей, самосознание  сделаетсЯ  зыбким,  потерЯв  опору  в
окружающем, ибо  познающий  утратит  всЯкую  чувственную  "взаимосвЯзь"  с
познаваемым, уподобЯсь морскому анемону, оторвавшемусЯ от своей скалы.
   ’огда,  естественно,  при  подобной  энтропии  личности  обескровленный
вольтаж неизбежно возопиет о перезарЯдке и потребует новых дихотомий! € по
сравнению  с   этой   органической   потребностью   внешнЯЯ   материальнаЯ
безопасность внезапно утратит свое значение.  Џри  этом  обнаружитсЯ,  что
логически мотивированные построениЯ, такие, как "экономический человек"  и
другие, им подобные, станут безжизненной  схемой,  так  как  мотивации  их
существованиЯ  могут  быть  совершенно  искажены  или   использованы   длЯ
реализации более глубоко скрытых побуждений. ‚  этом  состоЯнии  солипсист
malgre-lui [поневоле (франц.)]  легко  начнет  искать  спасениЯ  в  акциЯх
безумиЯ, в патологических грезах, ибо его отчаЯнные потуги  вновь  обрести
"взаимосвЯзь"  произведут  переворот  в  самых  глубинах  его  сознаниЯ...
внезапно изрыгнув раскаленную лаву на зелень луга.



27

   ‚ современной Ђнглии более чем где бы то ни  было  мерилом  цивилизации
стала  способность  человека  отвергнуть  вышепоименованные   размежеваниЯ
наперекор и во вред себе. Џовсюду национализм и классоваЯ борьба  росли  и
распространЯлись, а здесь "либеральный разум" лез из  кожи  вон,  стараЯсь
ослабить их эмоциональное  воздействие,  и  посему  здесь  и  не  возникло
полноценной замены длЯ некогда  незыблемой  наследственной,  кастовой  или
профессиональной принадлежности, грани которых уже давно начали стиратьсЯ;
слабела теперь и эта нелепаЯ граница остракизма, проложеннаЯ  через  Љале,
так же  как  и  древнЯЯ,  прежде  нерушимаЯ  грань  между  христианином  и
Язычником и даже (благодарЯ „арвину) некогда абсолютно  не  подвергавшаЯсЯ
сомнению граница между человеком и животным.
   Ѓолее того,  владевшее  умами  в  прошлом  веке  либеральное  воззрение
laisser-faire [свобода действий, воли (франц.)] требовало,  чтобы  человек
отказалсЯ даже от естественного стремлениЯ  возлюбить  ближнего  своего  -
сиречь   голодающего,   лишенного   заработка   мастера,    зачахших    от
изнурительного  труда  на  фабрике  женщин,  малолетних,  полуголых  детей
иезавелей, погибавших в рудниках, и  худосочных  трубочистов.  ЏренебрегаЯ
тем,  сколь  опасен  и  губителен  длЯ  всЯкого  рЯдового  человека   этот
противоестественный отказ от проЯвлениЯ любви к  ближнему  (даже  в  самой
умеренной  форме,  даже  к  страждущему),  первые  английские   "либералы"
громогласно развенчивали эту могучую врожденную потребность души  -  и  не
только как препЯтствующую экономическому прогрессу идею консерваторов, но,
еще того хуже, как осквернение рациональной доктрины полного  _обособлениЯ
личности_, как посЯгательство на неотъемлемое право беспомощного не  ждать
помощи ни от кого, кроме самого себЯ.
   ‚се это было в прошлом, а теперь вас призывали любить все  человечество
в целом в гармоничном единении со всем мирозданием!  ѓуманистическое  "мы"
приобретало безграничную протЯженность. •орошо, будем любить, но как!  €бо
самаЯ сильнаЯ эмоциЯ, какую может возбуждать ныне "ѓрех", - это разве  что
отвращение: он встретит лишь презрительно поднЯтую  бровь,  но  отнюдь  не
занесенный карающий меч. Ђ замены длЯ "ѓреха" найдено не было.
   ’ак в 1914  году  в  Ђнглии  образовалось  нечто  вроде  эмоционального
вакуума, и туда,  подобно  библейскому  ‚еликому  Џотопу,  хлынул  военный
патриотизм. €бо вторжение в Ѓельгию как бы снова дало  толчок  возрождению
давно позабытых  понЯтий  _„обра_  и  _‡ла_  -  самых  мощных  побудителей
человеческого поведениЯ во все времена.  ‚  соответствии  с  этим  в  день
вторжениЯ в Ѓельгию каждое замурованное  эго  получило  наконец  в  Ђнглии
возможность порвать свои ложные картезианские узы и в  бесноватом  упоении
погрузитьсЯ  в  давно   покинутые   сумеречные   сферы   вновь   возникших
размежевании.
   ђезультат сказалсЯ мгновенно.  ‚  то  жаркое  лето  1914  года  мальчик
„жереми, прикованный параличом к постели и находившийсЯ  на  краю  могилы,
наблюдал отрешенно-Ясным взглЯдом необычайную  перемену,  происходившую  с
окружавшими его людьми. ‚последствии он в изумлении рассказал Ћгастину: он
_видел_, как отец-свЯщенник, обычно такой мЯгкий и добрый, вдруг обернулсЯ
хищным, кровожадным зверем, и в речах его мальчик  отчетливо  услышал  лай
английской гончей.
   ’усклый мир внезапно, словно пейзаж  после  дождЯ,  снова  окрасилсЯ  в
Яркие, контрастные цвета, все распалось на четкие противоположности  -  на
высокое благородство или низкую гнусность. € сразу в простодушных  умах  -
да и в умах не столь простодушных тоже - возродилась  обновленнаЯ  могучаЯ
фантасмагориЯ "мы - они", столь характернаЯ (думал „жереми) длЯ 1914 года:
"ЌесчастнаЯ, замученнаЯ  ЃельгиЯ...  Ќаша  храбраЯ  маленькаЯ  ‘ербиЯ,  на
выручку  которой   спешит   огромный,   добрый   ђусский   Њедведь..."   €
противостоЯщаЯ им  тираническаЯ  одрЯхлевшаЯ  ЂвстриЯ  плечом  к  плечу  с
главным врагом  -  "ѓерманией,  надругавшейсЯ  над  Ѓельгией",  сбросившей
маску, под которой миру открылись черты злейшего  и  опаснейшего  из  всех
ЋЌ€!
   € само "мы" тоже возрождалось к жизни, ибо  стрелка  компаса,  перестав
колебатьсЯ, не может указывать одним острием на  север,  исполнительно  не
указав при этом другим острием на юг. …сли бы  война  (да,  собственно,  и
другие, менее страшные преступлениЯ)  призывала  только  к  ненависти,  то
почему же человеку трудно - а ведь ему поистине бывает трудно - отвергнуть
и то и другое: и войну и преступление? „а, конечно, роль магнита,  скорее,
играет любовь: именно то острие стрелки компаса войны, которое указует  на
любовь, всегда сумеет притЯнуть нас к себе, если в мирной жизни мы  лишены
возможности в достаточной мере удовлетворЯть эту естественную  потребность
души. € нет сомнениЯ в том, что одержимость войной, охватившаЯ Ѓританию  в
1914 году, питалась не ненавистью,  а  возрожденной  любовью  британцев  к
Ѓритании. Ћфицеры открыли в себе способность любить свой полк;  солдаты  -
своих офицеров; народ неслуживый -  любить  и  тех  и  других;  под  любой
военной формой скрывалсЯ герой, которого ждала  награда  -  пасть  смертью
храбрых на полЯх ”ландрии, среди колеблемых ветром маков. Ђ посему

   ‹икуй, солдат, и громче пой,
   „а разразитсЯ смертный бой!

   ‚сеобщаЯ одержимость войной теперь стремительно набирала  силу;  и  чем
больший она приобретала размах, тем безудержней обрастала  символами:  "€х
‘ерые Ћрды терзают нежное девственное тело Џрекрасной  ”ранции...  ђусский
Њедведь, уподобившийсЯ паровому катку, отброшен назад и агонизирует..."  €
хотЯ "‚ладычица морей ЃританиЯ приперта сейчас к стене", но

   ‹етит по ветру в даль морей
   Џризыв империи твоей:
   "‚раг оскорбил британский флаг,
   ‚перед, мой сын, да сгинет враг!"

   "€ тогда бронзовотелые сыны Ѓритании во всех  концах  империи,  оставив
свои  серпы  и  свои  ножницы  длЯ  стрижки   овец,   поспешили   на   зов
Њатери-ђодины", и

   Њарш, марш, марш! „ержите шаг, ребЯта!

   Џо окончании войны в наступившей затем стадии "пробуждениЯ" наибольшему
осмеЯнию  подверглись  именно  эти  "иллюзии  любви":  изобретались  самые
невероЯтные материалистические мотивы длЯ объЯснениЯ  порыва,  побудившего
империю (и Ђнглию, в частности) вступить в войну. Ќо ведь эта  одержимость
была подлинной. Џочему такой любовный  порыв  непременно  должен  казатьсЯ
фальшивым, достойным презрениЯ или осмеЯниЯ? ђазве не был этот порыв почти
всегда вполне чистосердечным и благородным - особенно пройдЯ через горнило
испытаний?
   Џо окончании войны  принЯто  было  hupothes  [предположительно  (лат.)]
считать, что война порождала только чувство ненависти,  ибо  теперь  людЯм
_хотелось_ верить:  от  всех  порождений  войны  легко  можно  очиститьсЯ.
Ќенависть же сродни страданию... ’ак какой же человек, если он  в  здравом
уме, сознательно захочет ненавидеть?
   € люди намеренно забывали, что война порождала также и любовь.


   ‚сеобщаЯ одержимость войной стремительно набирала силу, но она  еще  не
превратилась в тот всеобщий кошмар, каким ей предстоЯло вскоре стать.
   Ђ в жизни каждого его собственный кошмар мог начинатьсЯ даже красиво  и
благородно:   серебристо-серые   кони   скачут   по   цветущим    лугам...
серебристо-серые птицы парЯт над устремленными к  звездам  башнЯми  шумных
городов, над алебастровыми куполами, отраженными сверкающей гладью озер...
Ђ потом крыльЯ превращались в спеленавшую ноги простыню, полет - в падение
камнем вниз, а башни - в качающуюсЯ лестницу без перил, уходЯщую вверх,  в
пространство, в никуда.
   € вот уже вместо  прозрачно-зеркальных  озер  -  разбушевавшийсЯ  океан
обвинЯющих лиц, и бессмысленно  вытаращенные  глаза  обезьЯн,  и  хриплые,
насмешливые  крики  попугаев,  и  каменный  гроб  в  глубине  пирамиды,  и
"смертельные объЯтиЯ крокодилов", и скользкаЯ, вЯзкаЯ нильскаЯ тина...
   ’ина ”ландрии, осклизлость  разлагающихсЯ  трупов.  —ерные,  осуждающие
глазницы, втоптанные в землю  траншей.  ђозоваЯ,  булькающаЯ  пена  и  все
пронизывающий смрад.



28

   Ќикогда еще, ни в одну из предыдущих войн, не косила так смерть  людей,
как в эту, - эта война не шла в сравнение ни с чем.
   ‚ одном только сражении при Џассендале  одна  только  английскаЯ  армиЯ
потерЯла почти полмиллиона солдат. Ќо, как правило, войну эту трудно  было
бы расчленить  на  отдельные  сражениЯ  -  уничтожение  людей  происходило
непрерывно, без видимой военной цели, хотЯ, по сути, и  в  соответствии  с
определенной военной стратегией, называемой  "войной  на  истощение".  €бо
пока по обе стороны от линии фронта между Ђльпами и  ‹а-Њаншем  оставалось
еще так много живых людей, военачальникам обеих воюющих сторон не  хватало
пространства  длЯ  маневрированиЯ,  а  только  путем  маневрированиЯ  (как
полагали и те и другие) можно было решить исход войны.
   Ћднако западный цивилизованный человек  оказалсЯ  столь  плодовит,  что
очистить  пространство,  сеЯ  смерть  в  рЯдах  противника   и   в   своих
собственных, оказалось делом совсем нелегким. € даже по истечении  четырех
лет после того, как в общей сложности около четырнадцати  миллионов  людей
было выведено из строЯ - либо убито, либо искалечено телесно или  душевно,
- цель еще далеко  не  была  достигнута.  ‚  каждой  стране  мужало  новое
поколение юношей, чтобы заполнить собою брешь, а потому бреши  приходилось
создавать снова и снова.


   ‘верстники Ћгастина были еще детьми, когда разразилась  война,  и,  как
всЯкие дети, принЯли мир, в который пришли,  как  нечто  непреложное,  ибо
другого мира им знать было не дано. „лЯ них это был нормальный мир, потому
что он был  нормой  их  существованиЯ.  ‚скоре  они  уже  с  трудом  могли
припомнить, как было раньше, и в их сознании уже не укладывалась  мысль  о
том, что война может когда-нибудь прийти к концу.
   Ћни просто знали, что после того, как им  минет  девЯтнадцать  лет,  их
жизнь едва ли еще долго продлитсЯ, и считали это естественным ходом  вещей
совершенно так же, как все люди вообще считают  маловероЯтной  возможность
прожить многим более  восьмидесЯти  лет.  €  в  этом  девочки  существенно
отличались от мальчиков: девочкам (одной  из  них  была  Њэри)  предстоЯло
прожить все отведенное людЯм количество лет, а их братьЯм - нет. €  так  -
поколение за поколением -  мальчики  подрастали,  приносили  присЯгу  и...
спустЯ некоторый  срок  от  них  оставались  только  имена,  записанные  в
церковном  поминании  и  громко  произносимые  вслух.  Џо  мере  того  как
заполнЯлись списки, все ближе и ближе  подступало  времЯ,  когда  настанет
черед другим мальчикам шагнуть в мЯсорубку  войны,  но  и  те,  как  и  их
предшественники, подрастаЯ и надеваЯ цветные футболки  своей  команды,  не
задумывались над этим.
   ‚едь, в конце-то концов, только взрослые люди  думают  о  школе  как  о
некоем микромире, некой прелюдии к жизни, длЯ большинства же мальчиков  во
все времена школа и есть жизнь, и есть вселеннаЯ - нечто вроде висЯщего  в
воздухе каната, по которому карабкаешьсЯ все выше и выше,  чтобы  пропасть
где-то, в каком-то непредставимом будущем. € как правило,  они  оставались
безучастны к окружающему. ‹ишь порой смерть кого-нибудь из самых близких -
отца, быть может, или брата -  на  какое-то  мгновение  пробуждала  в  них
сознание того,  что  быть  убитым  -  это  нечто  совершенно  отличное  от
нормального перехода в уготованное длЯ взрослых  царство  теней,  что  это
значит исчезнуть, перестать даже отбрасывать тень на земле.


   Љогда ѓенри, двоюродный брат Ћгастина и наследник Ќьютон-‹лантони,  был
убит, длЯ Ћгастина изменение "видов на  будущее"  не  имело  ни  малейшего
значениЯ, ибо его истинные виды на будущее - идти общим длЯ всех путем, по
которому только что прошел  ѓенри,  -  оставались  неизменными.  Ћднако  в
другом смысле смерть ѓенри оставила глубокий след в  его  душе,  внезапно,
как при вспышке молнии, пробудив в нем ощущение бренности всего сущего.
   Ћгастину в это времЯ уже сравнЯлось семнадцать, и он  в  чине  сержанта
находилсЯ в офицерском  военном  училище.  ‚  этот  день  с  распечатанным
письмом  матери  в  кармане   он   обучал   штыковому   бою   свой   взвод
мальчиков-новобранцев. ѓрозно нахмурЯсь и  старательно  напускаЯ  на  себЯ
свирепость, он выкрикивал отрывочные слова команды: "‘мирно! Ќа  плечо!  Љ
бою!"  -  а  мальчики  старались  как  могли  и  Яростно  кололи   штыками
раскачивающиесЯ   соломенные   чучела,   именуемые   "немцами",   заученно
выкрикиваЯ положенные уставом грЯзные ругательства, которыми им  надлежало
разжигать свою кровожадность.
   € тут внезапно, как когда-то в детстве, но с  необычайной,  никогда  до
этого не испытанной отчетливостью Ћгастин снова  ощутил,  что  внутри  его
"мы" существует отличное от этого "мы" неповторимое "Я". € одновременно  с
этим подкралсЯ страшный вывод: именно "Я"-то и умирает. "“мру _Я_..." €  в
ту же секунду он почувствовал, как по животу  у  него  пробежала  холоднаЯ
дрожь и судорогой свело кишки, словно в ожидании штыкового удара.
   ‹ицо его посерело от страха.
   Ђ в это времЯ прелестный  мальчик  -  запевала  из  церковного  хора  -
пронзительно выкрикнул:
   -  ‚от  тебе,  сучьЯ  морда,  захлебнись   своей   сучьей   кровью!   -
ђазъЯрившись,  мальчишка  дал  пинка  качающемусЯ  соломенному  чучелу  и,
потерЯв равновесие, шлепнулсЯ на задницу прЯмо в лужу, с грохотом  выронив
из рук винтовку.
   Љое-кто из мальчиков расхохоталсЯ. Ќо  Ћгастин  сердито  положил  конец
этой неуместной веселости, и обучение штыковому бою продолжалось дальше  в
торжественной тишине.


   Ћгастин закончил военное училище и проходил уже последний этап обучениЯ
в офицерском лагере  перед  отправкой  на  фронт,  когда  орудийные  залпы
перестали греметь.
   ‚ойна окончилась. Ћгастину было восемнадцать лет. Џрекращение войны его
ошеломило.
   Ќикто не предупредил его, что ему еще могут  дать  возможность  прожить
всю положенную жизнь до конца:  вместо  шести  месЯцев,  которые,  как  он
полагал, были ему отмерены, у него оказалось шестьдесЯт, а то и больше лет
впереди.  Њирное   существование   было   длЯ   него   чем-то   совершенно
непредвиденным и трудно вообразимым. ’от псевдореальный мир, в котором  он
вырос и возмужал, распадалсЯ на куски. € только  позже,  уже  в  Ћксфорде,
начал он создавать длЯ себЯ мир заново - весь мир, начинаЯ с самых  основ.
€ он, и все его поколение.
   Ѓыть может, здесь-то и следует  искать  ключ  к  разгадке  особенностей
этого поколениЯ:  пережитый  ими  кошмар  был  слишком  реален!  €м  могло
казатьсЯ, что они уже позабыли его, но вполне безобидные теперь  прототипы
некоторых наиболее страшных его метаморфоз все еще  продолжали  вселЯть  в
них невыразимый ужас... ’ак Џолли, пробудившись от своего кошмара и увидев
живого и безобидного Ћгастина, стоЯвшего на пороге  ее  спальни,  неистово
завизжала от ужаса. € на  следующее  утро,  когда  кошмар,  казалось,  был
позабыт, она тем не менее отпрЯнула от Ћгастина на самый  край  кровати  и
одеревенела, не проЯвлЯЯ ни малейшей склонности к общению.
   Ћксфорд - светоч науки - был первое времЯ в те послевоенные годы  более
обветшалым и неврастеническим обществом, чем  в  обычные,  нормальные  дни
своего существованиЯ. ‘  десЯток  полковников  и  даже  два-три  бригадных
генерала надели студенческие одеЯниЯ на свои  согбенные  войной  спины,  а
молодых капитанов в отставке было не счесть. Њежду Ћгастином, так ни  разу
и не побывавшим в окопах, и этими обломками  войны,  которые  годами  были
занЯты тем, что убивали себе подобных, но сами как-то ухитрились  уцелеть,
существовала невидимаЯ пропасть. ЌикакаЯ дружба не могла перекинуть  через
нее надежный мост. Ѓывшие воЯки, жалеЯ  этих  необстрелЯнных  мальчиков  и
втайне им  завидуЯ,  чувствовали  вместе  с  тем,  что  мальчикам,  словно
евнухам, чего-то не хватает,  а  мальчики,  испытываЯ  к  ним  почтение  и
жалость, вполне соглашались с ними. ‡ато  друг  друга  "старики"  понимали
хорошо и были полны нежной и снисходительной заботливости. Ћни знали,  как
можно без видимой причины покрыватьсЯ холодным потом и что пот этот пахнет
страхом. ‘лезы легко подступали к их  глазам,  и  мальчикам  было  за  них
стыдно. ‘ ними случались вспышки необузданной Ярости. Ќауки давались им  с
трудом - подводила памЯть.
   ’ак было первый год или около того, потом ветераны  пообвыкли.  Њолодые
капитаны в отставке и  некоронованные  короли,  вроде  ‹оуренса,  покинули
Ћксфорд, на их место пришли новички еще моложе Ћгастина - мальчики,  вроде
„жереми, прЯмо со школьной скамьи. Ќо все они - и те,  что  были  по  одну
сторону пропасти, и те, что были по другую, -  разделЯли  общую  длЯ  всех
уверенность: _никогда до скончаниЯ века больше не может  быть  войны_.  Ќа
этом зиждилсЯ новый мир, в котором жил  Ћгастин,  и  еще  долго  в  Ђнглии
продолжали в это верить другие, последующие поколениЯ.
   †изнь могла таить в себе много опасностей и длЯ  него  и  длЯ  грЯдущих
поколений, но эту опасность можно было сбросить со счетов.


   ‹юбое правительство, которое когда-либо осмелитсЯ заговорить  о  войне,
будет в ту же  минуту  единодушной  волей  своих  избирателей  изгнано  из
“айтхолла, или с ‚ильгельмштрассе, или еще  откуда-нибудь  и  повешено  на
фонарных столбах за предательство.




ЉЌ€ѓЂ ‚’ЋђЂџ. Ѓ…‹Ђџ ‚ЋђЋЌЂ


1

   Ѓлистательный Ћтто фон Љессен, недавно привидевшийсЯ Њэри во сне, сидел
в своем маленьком кабинете в  замке  ‹ориенбург,  -  в  том  самом  замке,
который Њэри еще девочкой-подростком посетила накануне войны.  –елый  день
после обеда пальцы Ћтто перебирали гладкие листы бумаги, и  теперь,  когда
он потирал подбородок, ему приЯтно было ощущать его шершавость.
   "‚осьмое ноЯбрЯ, четверг" - оповещал висевший на стене календарь. •олод
рано нагрЯнул в Ѓаварию в эту осень - термометр за окном показывал  десЯть
градусов мороза. ‚прочем, кабинет Ћтто находилсЯ  в  сердцевине  старинной
части  замка:  это  была  небольшаЯ  сумрачнаЯ  комната  с  одним  наглухо
заклеенным окном, и в ней было тепло, как в  печке.  Ќа  лбу  барона  Ћтто
выступили капли пота; над большой синей кафельной печкой  нагретый  воздух
стоЯл дрожащим  маревом,  и  в  нем  кусок  отклеившихсЯ  обоев  на  стене
трепетал, словно вымпел.
   ќта громоздкаЯ печь была слишком велика длЯ кабинета: вместе с вЯзанкой
дров она занимала больше половины комнаты, оставлЯЯ место только длЯ сейфа
и маленького письменного стола с двумЯ тумбочками, за которым сидел  Ћтто.
Ќа столе стоЯла большаЯ, похожаЯ на броненосец стариннаЯ  пишущаЯ  машинка
английской марки с двойной клавиатурой (за отсутствием  регистра),  и  это
кошмарное сооружение тоже занимало чрезмерно много места, а громоздившаЯсЯ
рЯдом с ним груда папок и скоросшивателей  накренилась,  словно  ЏизанскаЯ
башнЯ. …динственное место  в  этой  клетушке,  куда  можно  было  втиснуть
большую проволочную корзину длЯ бумаг, отыскалось под  письменным  столом,
это лишало возможности удобно протЯнуть под стол протез, и культЯ  у  него
ныла,  а  от  тЯжелого   револьвера,   лежавшего   в   кармане,   началась
невралгическаЯ боль в бедре ампутированной ноги.
   Ћтто изо всех сил старалсЯ сосредоточить свое внимание  на  разложенных
перед ним счетах (став калекой, он принЯл на себЯ управление делами своего
сводного брата ‚альтера).
   ли последние, самые сумасшедшие недели великой  инфлЯции:  в  эти  дни
всей годовой пенсии отставного полковника не хватило бы  даже  на  починку
одной пары его сапог, но чеки ‚альтера, хотЯ и  весьма  крупные,  все  еще
принимались  к  оплате;  впрочем,  объЯснЯлось  это  только  тем,  что  он
обеспечивал  свой  банковский  счет  зерном,  которое  выращивал,  и  чек,
выписанный на триллионы марок, учитывалсЯ в переводе  на  бушели  пшеницы,
исходЯ из стоимости зерна по курсу на сегоднЯшний день. ќта скачка  курса,
это ежечасное возрастание цен и падение материальных  ценностей  создавали
бесконечные трудности длЯ Ћтто, а теперь еще эта стрелЯющаЯ боль  в  ноге,
котораЯ все усиливалась и усиливалась...
   "‚осьмое ноЯбрЯ" - оповещал календарь; почти пЯть лет со днЯ  окончаниЯ
войны.


   ‡авываниЯ ветра...  ’акой  же  колючий  мюнхенский  ветер  мел  широкое
пространство ‹юдвигштрассе и в тот студеный зимний день, пЯть  лет  назад,
чередуЯ  свои  порывы  с  мгновениЯми  зловещей  тишины,  развеваЯ  одежды
безымЯнной толпы, Яростно хлопаЯ красными стЯгами на общественных зданиЯх,
чтобы дать им затем повиснуть - безжизненно и уныло.
   ’опот марширующих  ног...  Љогда  ветер  на  мгновение  стих,  до  Ћтто
донеслись эти мертвенные, глухие звуки, и толпа сразу зашевелилась, по ней
пробежал ропот, ибо все понЯли: это не ЉраснаЯ гвардиЯ ќйснера - так четко
печатать  шаг  могут  только  солдаты  регулЯрной  имперской   армии.   Ќо
профессиональный, чуткий, как у музыканта, слух Ћтто сразу уловил  в  этом
топоте марширующих ног  что-то  неладное.  ѓулкость  и  мертвенность  этих
шагов. ‚ них не было жизни, упругости, они звучали... бедой. ’ак  ритмично
и четко стучит счетчик взрывного механизма, предвещаЯ гибель.
   ‡атем в просветах толпы мелькнуло серое сукно шинелей и сталь  касок  и
поЯвились первые солдаты. Њногие  были  без  ранцев,  некоторые  даже  без
винтовок, и на одежде их запеклась глина французских дорог. Љто-то в толпе
выкрикнул было приветствие: ведь это их сыновьЯ возвращались домой!  „омой
с войны, домой, чтобы демобилизоватьсЯ! Ќо приступ кашлЯ заглушил одинокий
приветственный возглас, и он не был никем подхвачен.
   ‘олдаты шли сомкнутым  строем,  небольшими  подразделениЯми,  наподобие
отрЯдов; один отрЯд следовал за другим на сравнительно большом расстоЯнии,
и звук шагов то замирал, то снова накатывал, как шум прибоЯ на  каменистом
берегу; порой его заглушал угрюмый грохот фургонов, и тогда казалось,  что
волны перекатывают большие валуны.
   ЉакаЯ-то девчушка протиснулась сквозь толпу и замерла в  неподвижности,
зажав в пухлой протЯнутой вперед  ручонке  пучок  полуувЯдших  цветов,  но
никто из солдат не принЯл от нее этого дара, никто  даже  не  поглЯдел  на
нее, никто не улыбнулсЯ. ‘олдаты словно бы не  видели  собравшейсЯ  толпы.
Ћни шагали, как марширующие во сне автоматы.
   „аже у офицеров - первых  офицеров  в  военной  форме,  поЯвившихсЯ  на
мюнхенских улицах в  эти  дни  хаоса,  -  даже  у  них  был  этот  странно
отсутствующий взглЯд: шагаЯ рЯдом с солдатами, они, казалось, не  замечали
их присутствиЯ. Ќо при виде офицеров по толпе пробежал невнЯтный ропот,  и
кто-то стоЯвший позади Ћтто, отпихнув его, вместе с его новыми  костылЯми,
в сторону, а за ним и  ребенка,  протискалсЯ  вперед:  это  была  дороднаЯ
пожилаЯ женщина с мощным бюстом, необъЯтным животом и прЯмой,  как  доска,
спиной, неестественно откинутой назад, дабы удерживать всю эту  тЯжесть  в
равновесии; из-под  форменной  железнодорожной  фуражки  выбивались  патлы
седых волос, лицо с двойным подбородком было  изъедено  волчанкой.  ‘тараЯ
карга демонстративно плюнула на землю перед самым носом у молодого майора.
Ќо тот как бы не видел ничего, что происходило вокруг, и не заметил даже и
этой выходки. Љазалось, фуриЯ вот-вот броситсЯ на него, но она  отступила,
словно чего-то испугавшись.
   ѓлухаЯ  затаеннаЯ  ненависть  -  вот  что  читалось  на  этих  каменных
солдатских лицах, ненависть, пока еще не направленнаЯ ни на что, но потому
лишь, что в этом перевернутом вверх  ногами  мире  все  было  еще  слишком
нереальным.
   ‚семогущий боже! € это немецкие солдаты! Љак забыть, какие у  них  были
лица, когда они проходили сквозь толпу немецких граждан!


   Џочему господу угодно было сотворить  такое  с  богопослушной  немецкой
армией - с лучшими из лучших на его грешной земле?
   Ћтто сложил бумаги и  запер  в  сейф  -  невозможно  работать  под  эти
навЯзчивые, бредовые звуки, под этот топот автоматически марширующих  ног.
Ћн с усилием поднЯлсЯ со стула и поглЯдел в окно.



2

   ‚ Ђнглии окончание войны пришло, как  пробуждение  от  дурного  сна,  в
побежденной ѓермании - как сигнал к погружению в еще более темные  глубины
кошмара. ‘имволы отмирали вместе с тем, что их породило, но насильственное
состоЯние кошмара осталось. Ѓывшие  солдаты,  отрешенные  от  разрушенного
Gemeinschaft [сообщества  (нем.)]  армейской  жизни,  ступили  в  пустоту.
‘тарый порЯдок рухнул: даже деньги стремительно выбывали из круга  общениЯ
людей,  и  люди   становились   беспомощно   некоммуникабельными,   словно
образовавшийсЯ вокруг них вакуум сделал  их  безголосыми;  миллионы  людей
по-прежнему жили друг над другом в созданных ими многоэтажных городах,  но
каждый жил теперь сам по себе, наподобие одинокого хищного зверЯ.
   Љ 1923 году цены выросли в биллион раз по сравнению  с  предвоенными  и
продолжали взлетать вверх. Ќаступили дни, о коих сказано у пророка  ЂггеЯ:
"‡арабатывающий плату, зарабатывает длЯ дырЯвого кошелька". ‚  понедельник
рабочему уже не хватало его недельной получки, чтобы  оплатить  проезд  на
трамвае до работы. ‘амаЯ мелкаЯ иностраннаЯ  монета  бережно  сохранЯлась,
потому что за иностранную валюту можно было купить что угодно, немецкие же
марки каждый торопилсЯ сбыть с рук. €х вкладывали решительно во все,  даже
в пиво, так как через час за пустую бутылку давали больше, чем вы уплатили
за полную.
   Ѓыть рантье или служащим стало хуже, чем быть  пролетарием.  ‡аработнаЯ
плата, случалось, еще кое-где росла (пусть всегда слишком незначительно  и
слишком поздно), но всЯкого рода проценты, пенсии и тому подобное  -  даже
жалованье - оставались неизменными. Љрупные чиновники в отставке подметали
улицы.  ѓосударственные  служащие,  еще  державшиесЯ  на  посту,   учились
соизмерЯть  свою  неподкупность  со  своими  потребностЯми:  всЯкому,  кто
попыталсЯ бы слишком продолжительное  времЯ  оставатьсЯ  честным,  грозила
голоднаЯ смерть.
   Љогда твердаЯ почва начинает  подобным  образом  неожиданно  ускользать
из-под ног, человек оказываетсЯ в состоЯнии свободного падениЯ - и валитсЯ
в бездонную пропасть, в ад. Ќо в этот ад  не  все  падали  одновременно  и
равноправно.  Ќекоторые  падали  медленнее  других:  крестьЯне  могли  еще
прибегать к спасительному товарообмену (ибо они несли  на  рынок  не  свой
кошелек, а свою битую птицу), многие же очень состоЯтельные люди  находили
способы и вовсе не падать на дно. Ќекоторые, вроде ‚альтера  фон  Љессена,
поднимались вверх по кругам ада среди стенаний  страждущих,  погружавшихсЯ
все ниже и ниже. Ђ те, кто имел возможность покупать что-то за свои  марки
и продавать это за фунты стерлингов или доллары, даже процветали.
   ‚ этом аду не было торжества справедливости, и в нем  следили  за  тем,
чтобы она не могла восторжествовать.
   ‡а  всЯкий  товар  надо  платить.  ‚ойна  была   весьма   дорогостоЯщим
"товаром", но военные налоги в ѓермании  не  могли  покрыть  произведенных
затрат. Џоэтому не было, по существу, ничего таинственного в том, что  все
самомалейшие ценности, едва они создавались, таЯли как дым: это был своего
рода естественный, хотЯ и запоздалый, подоходный налог на капитал,  только
он взималсЯ теперь не на государственной  основе  и  по  соразмерности,  а
слепо и по воле всевышнего. Ћднако длЯ пострадавших  этот  логический  ход
вещей был непостижим. Ћни не понимали, почему им  приходитсЯ  страдать,  а
страданиЯ,  причина  которых  непонЯтна,   переплавлЯютсЯ   в   ненависть.
Ќенависть же не может оставатьсЯ  беспредметной:  такаЯ  ненависть  творит
своих собственных "Ћни", свой собственный объект ненависти. ‚ аду, где  не
существует демонов, которые бы этим адом правили, обреченные на муки  сами
придумывают себе мучителей, не желаЯ признать, что их  демоны  -  это  они
сами, и очень скоро  привыкают  видеть  терзающих  их  "демонов"  везде  и
повсюду: в  евреЯх,  в  коммунистах,  в  католиках,  в  колдунах,  даже  в
собственном    выборном    правительстве,     объЯвленном     "ЌоЯбрьскими
преступниками". ‚се это порождало ненависть, исчислЯемую уже  в  миллионах
лошадиных сил; ненависть накапливалась столь  стремительно,  что  реальных
обстоЯтельств было  недостаточно,  чтобы  ее  насытить,  и  она  неизбежно
творила себе своего собственного ‚рага из ничего.
   Ђ  следом  за  ненавистью  с   такой   же   неотвратимостью   рождалась
противостоЯщаЯ ей любовь. ‚се эти эго, безжалостно вырванные из привычного
полумрака   души,   теперь,   перед   лицом   таинственного,   призрачного
всеобъемлющего "Ћни", отчаЯнно искали себе новую опору,  новые,  осЯзаемые
границы, и в процессе этом столь же неизбежно и столь  же  мощно  источали
любовь, исчислЯемую в миллионах лошадиных сил и так же не находившую  себе
приложениЯ в реальной действительности и потому создававшую  своих  ложных
кумиров, своих вымышленных Њы, свой миф Џочвы и ђасы, своих  ѓероев,  свой
калейдоскоп  братских  сообществ,  захлестывавших  своих  членов  стальной
петлей.
   ‘вой "”рейкор". ‘вой "Љампфбунд", со  всеми  его  разветвлениЯми.  ‘вое
национал-социалистское движение.


   ‚ 1918  году  в  прибалтийских  провинциЯх  еще  происходили  отдельные
стычки, хотЯ официально пушки уже перестали греметь. ќти стихийные военные
действиЯ на свой страх и риск были еще чудовищней и еще больше  напоминали
резню, так как велись плохо вооруженными, не знающими пощады,  боровшимисЯ
против всех и всЯ и готовыми идти до последнего отрЯдами фанатиков немцев;
одержимые  звериной  отвагой,  они  сражались  против  латышей,  литовцев,
полЯков, большевиков, англичан и даже против своих же немцев, если те были
из другого лагерЯ. ’акова была одна из попыток отвести от этого  поколениЯ
карающую десницу Ќемезиды - Њира.
   “ ”ранца, молодого племЯнника  Ћтто  ("десЯтилетнего  ”ранца  с  копной
похожих на кудель волос", по довоенным воспоминаниЯм Њэри),  был  в  школе
закадычный друг  по  имени  ‚ольф.  ‚  1918  году,  когда  ‚ольфу  еще  не
сравнЯлось и шестнадцати лет, он пошел добровольцем на эту "малую" войну.
   ‡атем ‚ольф как сквозь землю провалилсЯ. ‚прочем, война эта велась  без
официального благословениЯ военных властей, и списки понесенных потерь  не
публиковались. Џоэтому никто не мог сказать с уверенностью, что ‚ольф  был
убит.
   Њладший брат ‚ольфа ‹отар не верил (нарЯду со многими)  в  его  смерть.
Ќезадолго  до  поражениЯ  ѓермании  ‹отар  был  послан  в  тот  же   самый
привилегированный кадетский корпус, в котором учились ‚ольф и ”ранц;  отец
‚ольфа и ‹отара, старый, сухопарый тайный советник ейдеман, до  выхода  в
отставку занимал пост губернатора в колониЯх и одно времЯ служил в  Ђфрике
вместе с ѓерингом-отцом. Ќо с наступлением инфлЯции ейдеманы оказались не
столь надежно обеспечены, как фон  Љессены,  не  говорЯ  уже  о  ѓерингах,
вкладывавших  деньги  за  границей.  ‘тарый  вдовец  был  слишком  тЯжелым
ревматиком, чтобы взЯтьсЯ теперь за какое-нибудь дело: он  пустил  к  себе
жильцов в свою большую квартиру неподалеку от Ђнглийских садов в  Њюнхене:
там под высокими лепными потолками ютились теперь стесненные  в  средствах
квартиранты, по нескольку человек в каждой комнате.
   ‚осемнадцатилетний ‹отар, который должен был изучать право, считал, что
ему очень повезло, когда его взЯли на  полставки  на  должность  дежурного
администратора в отель "Ѓайришер-•оф" в Њюнхене, где большинство  служащих
и официантов были такими же отпрысками бюргерских семей средней руки,  как
он сам, и единственными, в сущности, кормильцами этих семей. Љ тому  же  в
отеле "Ѓайришер-•оф" ‹отар всегда мог немного подкрепитьсЯ. Ћ  том,  чтобы
занимать такую прекрасную должность одному, никто тогда и не  помышлЯл,  и
этот подарок судьбы ‹отар делил еще с одним, таким же, как он,  студентом.
‚  те  дни,  когда  ‹отар  был   свободен   от   дежурства,   он   питалсЯ
преимущественно воспоминаниЯми о вчерашней  кормежке  в  отеле,  насыщаЯсь
ретроспективным, если можно так выразитьсЯ, способом. Љогда он в очередной
раз лег спать,  не  поужинав,  ему  приснилось,  что  его  уволили,  и  он
пробудилсЯ с истошным воплем. Ђ порой ему снилсЯ его брат ‚ольф, отчаЯннаЯ
голова, бесследно куда-то канувший, и тогда он просыпалсЯ в слезах.


   ‚ то  утро  ‹отару  привалило  счастье:  какой-то  молодой  англичанин,
остановившийсЯ на ночь в отеле, попросил его  разменЯть  десЯтишиллинговую
бумажку.
   ‹отар произвел размен из  собственного  кармана:  какой  дурак  понесет
добрую английскую валюту в кассу! ‹отар надежно запрЯтал купюру у себЯ  на
груди под рубашку. Ћн абсолютно честно обменЯл  ее  Ћгастину  на  марки  в
соответствии с официальным курсом на этот утренний час, но уже  к  полудню
стоимость английской бумажки удесЯтерилась.



3

   Џосле этого Ћгастин с карманами, набитыми марками, сел на поезд, идущий
до Љаммштадта, где предстоЯло сделать пересадку, а ‹отар вскоре после  его
отъезда сменилсЯ с дежурства.
   Џочти все свободное времЯ  ‹отар  обычно  проводил  в  спортивном  зале
неподалеку от ћжного  вокзала.  Ћт  окружающих  кварталов  чересчур  несло
медициной, но в общем спортивный стадион  "’ерезиенвизе"  с  его  беговыми
дорожками  расположен  был  достаточно  удобно.  ‹отар  посещал  его   длЯ
физической тренировки и длЯ общениЯ со  сверстниками,  ибо  здесь,  как  в
древней  ‘парте,  в  благородном  содружестве  собиралсЯ   цвет   немецкой
молодежи, и ‹отар был смиренно горд тем, что они считали его своим.
   ‡десь  ‹отар  обрел  тот  мужественный  и  скромный,  возвышенный   дух
идеализма, к которому  повсеместно  тЯнетсЯ  молодежь,  как  к  роднику  в
пустыне. "Џусть, - думал ‹отар, - мы приходим сюда только длЯ того,  чтобы
упражнЯть наши грубые телесные оболочки, но ведь на самом-то деле  ’ело  и
„ух едины, они целомудренно слиты друг с другом. Ќасколько чаще ѓлаз  ѓора
(под этим подразумевалсЯ тот особый Ястребиный взглЯд,  который  проникает
сквозь материальную оболочку до самых глубин души) взирает на  нас  с  лиц
простых атлетов, а не с лиц философов или  свЯщенников!  ‹отар  был  юноша
начитанный, но здесь, в компании его приЯтелей,  это  ощущалось  лишь  как
помеха, а он теперь, когда его брат, благородный  ‚ольф,  исчез,  особенно
нуждалсЯ в друзьЯх.
   €так, ‹отар с огастинской полуфунтовой бумажкой, надежно запрЯтанной на
груди, отправилсЯ в свой спортзал  и,  вступив  под  его  гулкие  своды  и
вдохнув разлитый в воздухе восхитительный запах  мужественности,  едва  не
зафыркал, как добрый  конь.  ‚  спортивных  мужских  залах,  как  правило,
устойчиво держитсЯ острый запах свежего  мужского  пота,  с  присущим  ему
сладковато-землЯничным  привкусом,  и  едкий  запах  обветшалой   кожи   и
въевшейсЯ во все щели  пола  грЯзи,  надежно  утрамбованной  там  швабрами
мойщиков, но длЯ восемнадцатилетнего ‹отара эта вонь была как свежий ветер
с вересковой пустоши длЯ Џетуленгро, и он  с  наслаждением  вдохнул  ее  в
себЯ, словно выпущенный весной на пастбище конь.
   ‹отар начал сегоднЯ свою тренировку  с  упражнений  на  расслабление  -
сначала шеи и плеч, затем пальцев и, наконец, щиколоток и  ступней.  Џосле
этого он немного повисел на шведской стенке,  поднимаЯ  под  прЯмым  углом
ноги длЯ укреплениЯ брюшного пресса, ибо эти мышцы  необычайно  важны  длЯ
организма, будучи не только  стержнем,  на  котором  все  держитсЯ,  но  и
защитой солнечного сплетениЯ со всеми его таинственными функциЯми.
   ‚ глубине  этого  пустого  зала,  где  эхо  свободно  разносило  резкие
юношеские возгласы, одна стена была  выкрашена  светло-зеленой  краской  с
широкой белой полосой на высоте  теннисной  сетки  и  предназначалась  длЯ
индивидуальной  тренировки  теннисистов.  ‹отар  обожал  теннис,   но,   к
сожалению, в мае 1919 года, когда фон  ќпп  производил  "чистку"  Њюнхена,
кто-то нашел нужным расстрелЯть красных у этой стены, и  теперь  она  была
так изрешечена пулЯми  (особенно  эта  белаЯ  полоса  и  все  пространство
вокруг), что теннисный мЯч отскакивал от нее в  совершенно  непредвиденном
направлении, а посему, если руки и плечи какого-нибудь бумагомараки, вроде
‹отара,  нуждались  в  наращивании  мускулов,  ему  не  оставалось  ничего
другого,  как  прибегнуть  к  услугам  гантелей  и  булав.   ‘егоднЯ   же,
спустившись со шведской стенки и обнаружив, что к гимнастическому  коню  и
параллельным брусьЯм стоит целаЯ очередь, ‹отар направилсЯ прЯмо  к  мату,
на котором маленький курносый отставной сержант  обучал  желающих  приемам
джиу-джитсу.
   „жиу-джитсу (или дзю-до), будучи искусством достигать победы над грубой
силой путем причинениЯ противнику нестерпимой боли,  обладало  неотразимой
притЯгательностью длЯ впечатлительной молодежи - и  длЯ  девушек  почти  в
такой же мере, как длЯ юношей. ‹отар в те дни  был  этим  просто  одержим.
Џоскольку техника дзю-до сводитсЯ к  самообороне  без  применениЯ  оружиЯ,
инструктор обучал вас, как застать противника врасплох и сломать ему  руку
или ногу, прежде чем он успеет коварно на вас напасть, или как, к примеру,
вышвырнуть из окна здоровенного детину, по  сравнению  с  которым  ты  еще
соплЯк, ну и разным другим приемам в таком же  духе.  ‹отар  был  хрупкого
сложениЯ,  почти  девически  легок,  но  обладал  совершенно   необычайной
природной подвижностью и порой на политических митингах  и  при  некоторых
других обстоЯтельствах ему случалось на деле и  с  успехом  применЯть  эту
свою природную подвижность вместе с  приобретенными  навыками.  €  он  был
поражен тем, какое глубокое эстетическое наслаждение давало  ему  ощущение
безупречности его движений в схватках с куда более сильными,  свирепыми  и
более опытными, но беспомощно неуклюжими  противниками.  ќто  эстетическое
наслаждение, достигавшее своей кульминации в  момент  победы,  было  столь
захватывающим, что погружало его как  бы  в  эпилептический  транс.  ‹отар
отнюдь не был чужд духовных эмоций, однако ни стихи, ни даже  музыка  и  в
сотой доле не доставлЯли ему столь острых ощущений.
   Ћ, счастливое, счастливое времЯ юности - счастливое и жадное!
   "Ќу, разве жизнь не прекрасна! - думал ‹отар, растираЯ полотенцем  свое
худощавое тело в душевой. - Љак  мудро  распорЯдилось  Џровидение,  указав
_нам_, тому, что осталось от ‚еликой ѓермании, путь сюда,  где  мы  смогли
обрести друг друга и так тесно сплотитьсЯ в братской  любви!"  €бо  тайные
враги ѓермании неустанно плели свои  сети,  напрЯжение  все  возрастало  и
последние недели казалось, что каждую минуту может грЯнуть бурЯ...
   Ќо  тут  внезапно  ‹отар  вспомнил,  что  сегоднЯ  четверг,  и   сердце
подпрыгнуло у него в груди. €бо с некоторых пор вошло в обычай, что ребЯта
из спортзала, а также и  другие,  подобные  им  содружества,  привлекаемые
тишиной и девственной чистотой древних германских лесов, покидали в  конце
недели Њюнхен, чтобы с пением старинных германских  песен  маршировать  по
дорогам меж высоких и гулких  древесных  стволов,  а  потом,  встретившись
где-нибудь   на    укромных,    посещаемых    лишь    оленЯми    лужайках,
совершенствоватьсЯ в строевом учении и, вдыхаЯ напоенный  ароматами  сосны
воздух, проводить времЯ в таких полувоенных занЯтиЯх, как "изучение частей
винтовки".
   Ђ если в эти  дни  к  ним  наведывалсЯ  сам  капитан  ѓеринг,  "братьЯ"
украшали свои головные уборы эмблемами смерти в виде черепа и  становились
навытЯжку с ружьЯми на плечо.



4

   ‡амок ‹ориенбург стоЯл на отвесном склоне лесистого холма над излучиной
„унаЯ, в его  верховьЯх.  Ћт  небольшого  окна  в  глубокой  амбразуре  до
верхушек деревьев внизу было не менее ста пЯтидесЯти футов,  и  Ћтто  мало
что мог из него видеть - только туманную,  уменьшенную  расстоЯнием  даль:
небольшие,  темные,  чуть  темнее  облаков,  пЯтна   леса   и   небольшие,
блекло-желтые, чуть светлее облаков, пЯтна  холмистых  равнин,  подернутых
пленкой  изморози,  -  высокое  баварское  плато,  уходившее  в  пурпурную
бесконечность, сливаЯсь с пурпурно-аспидным пологом неба.
   ђеки Ћтто видеть не мог - она  была  где-то  там  внизу,  под  откосом.
„еревнЯ тоже была не видна: она притулилась между рекой и подножием холма.
Ќе было видно и долины, но до Ћтто  донессЯ  слабый,  приглушенный  толщей
двойных стекол заунывный гудок  поезда,  ежедневно  прибывавшего  сюда  по
ветке из Љаммштадта, и этот гудок напомнил ему, что незнакомый  английский
кузен, причина его смутного беспокойства, приезжает с этим поездом.
   Ѓаварец Ћтто служил во времЯ войны в естой баварской армии  кронпринца
ђупрехта, в естнадцатом резервном пехотном полку. ‚ сражении  при  Ѓапоме
ему оторвало ногу снарЯдом, выпущенным из английской  мортиры.  Џочти  всЯ
война прошла длЯ него в сражениЯх с англичанами - у €пра, у Ќев-апели, на
‘омме. Љак будет он  чувствовать  себЯ  теперь,  впервые  после  ‡ападного
фронта встретившись с англичанином?
   Љонечно, родственники - это  статьЯ  особаЯ.  Ћни,  бесспорно,  свЯзаны
специфическими узами, ломающими национальные барьеры. ‚прочем, это родство
нельзЯ было считать близким - оно из тех родственных свЯзей, какие  обычно
поддерживаютсЯ пожилыми дамами на протЯжении всей жизни путем переписки. ‚
сущности, эти Џенри-ѓерберты приходились  родственниками  не  столько  им,
Љессенам, сколько Ђркосам. ЉакаЯ-то племЯнница кого-то  из  Ђркосов  вышла
замуж за какого-то Џенри-ѓерберта еще в незапамЯтные времена, однако  сами
Љессены и Ђркосы роднились между собой с тех пор уже не  раз,  так  что  в
общем-то это теперь одно и то же, ну и,  конечно,  даже  самые  отдаленные
родственные свЯзи не годитсЯ сбрасывать со счетов.
   Љ тому же это ведь младший брат той английской девочки-подростка - Ћтто
не  мог  припомнить,  как  ее  звали,  -  котораЯ  приезжала  погостить  в
‹ориенбург летом накануне войны, скакала  верхом  и  принимала  участие  в
состЯзании на волах.
   Љто-то говорил ему также, что этот юноша - отличный стрелок. Ђ его  дед
как-никак прославленный на весь мир охотник и, даже когда ему шел  девЯтый
десЯток, все еще считалсЯ одним из лучших стрелков в …вропе. € отец  Ћтто,
получив приглашение в Ќьютон-‹лантони поохотитьсЯ на бекасов, почел это за
большую длЯ себЯ честь. ‚прочем, может быть, прославленным  охотником  был
не дед, а прадед этого юноши? ЏоколениЯ сменЯют друг друга так быстро, что
не уследишь. Џо  правде  говорЯ,  когда  Ћтто,  стоЯ  у  окна,  глЯдел  на
расстилавшийсЯ перед ним зимний пейзаж, у него как-то  не  укладывалось  в
сознании, что младший брат той девчушки,  котораЯ  лопотала  здесь  что-то
летом  тринадцатого  года,  был   теперь   взрослым   мужчиной,   хозЯином
Ќьютон-‹лантони; ведь во времЯ мировой войны этот  мальчик  был  настолько
юн, что не мог служить даже в армии.


   Џод  суховатыми,  подчеркнуто  корректными  манерами   Ћтто   скрывалсЯ
набожный католик с наклонностью к мистицизму.
   Ћбщеизвестно, что большинство немецких офицеров имперской армии были  в
те годы верующими христианами. Ѓыть может, в своем офицерском кодексе  они
видели  наибольшее  (на  их  взглЯд)  мирское   приближение   к   высокому
бескорыстию Ќагорной проповеди, а в  слове  "ѓерманиЯ"  -  мирской  символ
бога, которому они поклонЯлись.  ‚едь  как  бы  то  ни  было,  среди  всех
одушевленных  созданий  божьих  —еловек  -   единственнаЯ,   в   сущности,
разновидность, ведущаЯ войны; эта особенность присуща только  человеку,  и
вместе с тем только человек  создан  по  образу  и  подобию  божьему.  ’ак
возможно  ли,  чтобы  эта  грознаЯ  его  монополиЯ  ничего   не   значила?
ђазумеетсЯ, война - это лишь бледное земное отражение Ђбсолюта …го Њощи, а
людское могущество - лишь частичное  отражение  этой  мощи  в  …го  земных
подобиЯх: в битвах …го земные воплощениЯ проходЯт через очищающее горнило,
в котором выплавлЯетсЯ золото и сгорает шлак.
   €споведуемое ныне Ћтто глубокое  убеждение  в  том,  что  только  такое
понимание войны ЯвлЯетсЯ истинным, пришло к нему не сразу и,  быть  может,
позднее, чем ко многим другим, ибо он видел, как сгорает "шлак" (некотораЯ
его часть), и картина эта была слишком зловещей. Ќо  в  конце  концов  оно
неотвратимо пришло и к нему, почерпнутое, как ему  искренне  казалось,  из
его собственного четырехлетнего опыта  войны  и  поведениЯ  тех,  кого  он
наблюдал вокруг. ’ак, при Ѓапоме, когда ему оторвало  снарЯдом  ногу,  три
солдата добровольно вызвались переправить его за линию фронта;  они  несли
его поочередно, и, когда одного убили,  его  тотчас  сменил  другой.  Њимо
такого ни один человек не может пройти равнодушно, и забыть этого нельзЯ.
   Ѓудучи высокого мнениЯ о своем призвании, Ћтто в личной жизни был очень
скромен, но его убеждениЯ, раз сложившись, уже не менЯлись,  и  поколебать
их или породить в нем сомнениЯ было бы нелегко. Ћн не спорил сам с  собой,
не вынашивал своих мыслей шаг за шагом,  но  достиг  такой  же  внутренней
убежденности, как если бы этот процесс в нем совершилсЯ: он верил, что длЯ
каждого человека война - наиболее действенный путь приобщениЯ к благодати.
   € все, что мог делать калека - притом втайне, - дабы возродить к  жизни
объЯвленную вне закона германскую армию, Ћтто делал. Ќо  военные  действиЯ
были приостановлены,  ѓерманскаЯ  империЯ  так  расшатана,  а  гражданское
население так духовно  развращено,  что  могли  пройти  годы,  прежде  чем
удастсЯ возобновить войну, и Ћтто внезапно  пронзила  глубокаЯ  жалость  к
этому молодому английскому кузену - жалость, подобнаЯ той, какую испытывал
он порой к своему племЯннику ”ранцу. Ћн не мог не жалеть этого  поколениЯ,
которому так не повезло, оттого что  война  окончилась  длЯ  него  слишком
рано, - ведь следующаЯ-то могла прийти слишком поздно.


   Ћдноногий Ћтто покидает свой кабинет и с немалым трудом (ступеньки  так
покаты и неровны) спускаетсЯ по лестнице. ‘пустившись во двор,  он  видит,
что его брат  ‚альтер  направлЯетсЯ  к  воротам  замка.  ѓрузный  ‚альтер,
несмотрЯ на свои огромные габариты, движетсЯ легко и упруго, как кошка, но
это скорее походка охотника, чем солдата...
   Љак  это  похоже  на  ‚альтера  (с  нежностью  думает  Ћтто)  по  долгу
вежливости самому ехать на станцию встречать своего юного гостЯ.



5

   ‘идЯ в битком набитом общем вагоне каммштадского  поезда,  Ћгастин  был
исполнен жгучего интереса ко всему окружающему. Љакие  мирные,  бескрайние
полЯ! Љакие рощи, ухоженные, словно хризантемы,  -  как  непохожи  они  на
привольные чащи английских лесов! Љакие очаровательные, крытые  желобчатой
черепицей пастельные домики деревень и луковки церковных куполов... €  все
это, все, что проноситсЯ там, за тусклым заиндевевшим окном, - ѓерманиЯ! €
все эти дружелюбные  люди  рЯдом  с  ним  в  купе...  Ћни  кажутсЯ  самыми
обыкновенными людьми, но ведь в действительности все они  "немцы"  -  даже
эти крошечные ребЯтишки!
   “ старого крестьЯнина,  расположившегосЯ  против  Ћгастина,  был  такой
огромный живот, что ему приходилось  сидеть,  раздвинув  ноги;  крестьЯнин
курил  причудливо  изогнутую  трубку,  пахнущую  прелым  сеном.  ‹ицо  его
светилось любопытством; он уже пыталсЯ заговорить с Ћгастином, но познаний
Ћгастина в немецком Языке, преподанных ему в швейцарской школе, было, увы,
недостаточно, чтобы понЯть этот  невнЯтный  говор,  несмотрЯ  на  то,  что
каждое слово старик выстукивал у него на колене. “ жены старика тоже  было
очень доброе морщинистое лицо и острый, веселый и насмешливый взглЯд...
   Ћгастин чувствовал, что был бы счастлив  провести  остаток  своих  дней
среди этих простых, доброжелательных людей! “ него совершенно не возникало
здесь ощущениЯ, что он приехал  во  враждебную  страну.  Ќо  за  неимением
другого способа выразить этим людЯм свою приЯзнь он только смотрел на  них
с широкой радостной улыбкой.
   Њаленький поезд, двигавшийсЯ по высокой эстакаде над обледенелой поймой
реки, перед поворотом дал сам себе предостерегающий гудок.  Ћгастин  потер
пальцем заиндевевшее стекло, чтобы сделать глазок пошире.
   €з-под необъЯтных темных  юбок  старой  крестьЯнки,  сидевшей  напротив
Ћгастина, донеслось слабое одурманенное клохтание полузадушенной курицы, и
мгновение спустЯ всЯ нижнЯЯ часть туловища  женщины  стала  колыхатьсЯ  от
движений невидимых птиц. ЉрестьЯнка наклонилась и принЯлась что было  мочи
хлопать по своим  юбкам,  стараЯсь  утихомирить  разбушевавшихсЯ  кур,  но
наиболее красноречиваЯ курица окончательно обрела голос и  заклохтала  еще
более возмущенно, после чего к ней присоединились и остальные.  ЉрестьЯнка
с тревогой оглЯнулась на кондуктора,  но,  по  счастью,  он  стоЯл  к  ней
спиной...
   Љакой  славный  народ!  Ћгастин  громко  рассмеЯлсЯ,  и  глаза   старой
крестьЯнки весело блеснули ему в ответ.


   Ќакануне вечером экспресс пересек границу и прибыл в Њюнхен, когда  уже
стемнело, и потому свою первую ночь на немецкой  земле  Ћгастин  провел  в
старом отеле "Ѓайришер-•оф". ‚  свое  времЯ  отель  этот  был  перестроен,
однако в тот вечер он показалсЯ Ћгастину хотЯ и внушительным, но  довольно
обветшалым и мрачным постоЯлым двором. Љогда  Ћгастин,  стоЯ  у  конторки,
заполнЯл  регистрационный  бланк,  его  поразила  одна  особенность:   ему
показалось, что все служащие отелЯ как-то странно _рассеЯны_  -  словно  у
всех мысли занЯты чем-то  куда  более  важным,  чем  их  прЯмые  служебные
обЯзанности. ќто не только удивило,  но  и  расположило  Ћгастина  к  этим
людЯм, и он сразу прониксЯ к ним сочувствием, так как, принадлежа  к  тому
классу, который, в сущности, почти никогда не пользуетсЯ услугами  отелей,
он испытывал ко всем заведениЯм такого сорта некую смешанную с  презрением
неприЯзнь. ЏонЯтно, что этот затхлый воздух, типичный длЯ всех гостиничных
вестибюлей, должен раздражать здоровые и чувствительные  молодые  носы,  -
этот запах разбавленного алкоголЯ,  недокуренных,  брошенных  в  недопитый
кофе сигар, жирных, неустанно поглощаемых блюд, так упорно  плывущий  сюда
откуда-то сверху, что даже портьеры здесь хранЯт запах еды, и  то  и  дело
возникающий где-то уже совсем рЯдом запах новеньких  чемоданов  из  свиной
кожи, и дорогих мехов, и несварениЯ желудка, и мЯтных  лепешек,  и  тонких
духов, чрезмерно и безуспешно расходуемых на легкомысленную женскую плоть.
   Ђ несколько позже наш  путешественник-новичок  был  не  менее  удивлен,
найдЯ на своей стандартной  кровати  огромный  пуховик  в  белой  бумажной
наволочке, но не обнаружив одеЯла в пододеЯльнике, которое можно  было  бы
под  себЯ  подоткнуть.  €  уж  окончательно  повергли  его   в   изумление
полускрытые  за  умывальником,  выцарапанные  на  стене  спальни  какие-то
таинственные письмена... ‘реди  перечней  имен  он,  как  ему  показалось,
разобрал слова:

   „вадцать седьмое февралЯ 1919
   ‚месте с шестью другими невинными заложниками...
   (‡а этим следовало нечто неразборчивое, а потом)
   Ђ„…‹њ! ЏђЋ™Ђ‰!!!

   ЏодлиннаЯ надпись, как в каземате, и все это - в номере отелЯ?  Ќо  тут
внимание Ћгастина привлекла к  себе  дата  "1919".  ‡начит,  после  войны?
"1919"? Ќо ведь это же, безусловно, был ‡олотой ‚ек,  когда  молодой  поэт
ќрнст ’оллер со своими друзьЯми правил в Њюнхене! Ќевозможно, невероЯтно!
   ‘лова были нацарапаны неразборчиво, готическим шрифтом... „олжно  быть,
он что-то неправильно прочел или это просто подделка.
   “тром  Ћгастину  пришлось   волей-неволей   расплачиватьсЯ   по   счету
английскими деньгами. Ћн отдал всего-навсего десЯтишиллинговую бумажку, но
ему показалось, что полученнаЯ в германских  марках  сдача  исчислЯетсЯ  в
миллиардах! ‚от так фокус!  ’емноглазый  симпатичный  молодой  дежурный  с
ловкостью и быстротой  фокусника  вытащил  несколько  биллионов  марок  из
своего кармана, небрежно хлопнув ими в воздухе, словно пачкой обыкновенных
почтовых  марок...  "‹отар  ейдеман"  -  гласила  пришпиленнаЯ  над   его
конторкой служебнаЯ карточка, и это имЯ,  так  же  как  и  лицо,  невольно
запечатлелось в памЯти Ћгастина.
   Ћгастин был бы  не  прочь  немного  потолковать  с  этим  юношей  -  он
производил  впечатление   человека,   несомненно,   интеллигентного,   но,
внимательнее к нему приглЯдевшись,  Ћгастин  решил:  нет,  юноша  держитсЯ
слишком  официально  и  отчужденно  и,  видимо,  не  расположен   заводить
случайные знакомства.


   ’еперь, в вагоне, Ћгастин достал свои немецкие деньги,  чтобы  еще  раз
пересчитать эту невероЯтную сумму. „а, все правильно  -  сегоднЯ  он  и  в
самом деле стал миллиардером! “ него даже слегка  закружилась  голова.  Ќо
затем в протертый в морозном стекле глазок он увидел  знакомую  картину  -
летЯщий косЯк диких уток. Ќу вот, уж утки-то хотЯ бы летают даже здесь,  в
ѓермании, в нормальных,  не  астрономических  количествах.  —ело  Ћгастина
разгладилось, а указательный палец невольно стал сгибатьсЯ, словно спускаЯ
курок, и он улыбнулсЯ...
   "‹отар ейдеман, ‹отар ейдеман..." выбивали колеса  вагона,  и  улыбка
внезапно  сбежала  с  лица  Ћгастина.  €бо  было  что-то  в  глазах  этого
привлекательного молодого служащего, что не давало Ћгастину покоЯ. Ќо  тут
поезд сошел с эстакады на твердую почву, и звук его колес изменилсЯ.



6

   Ќа станции ‹ориенбург паровоз поезда, в котором ехал Ћгастин, подошел к
самому берегу быстро текущего, еще не замерзшего „унаЯ и стал, с  шипеньем
спускаЯ пары. Ћгастин  весело  спрыгнул  с  подножки  и  пошел  следом  за
остальными пассажирами.
   Ќа низкой платформе - такой низкой, что она едва ли  заслуживала  этого
наименованиЯ,  -  высокий,  плечистый  молодой  еврей  болтал  с   группой
фермеров, размахиваЯ уткой, которую он держал за свЯзанные лапы.  €  здесь
все фермеры, так же как и те, что ехали в поезде, были, словно в униформе,
в совершенно  одинаковых  куртках  из  толстого  серого  сукна  с  зеленой
оторочкой и с большим меховым воротником. Ћдин  бережно  держал  на  руках
маленького поросенка, другой тихонько наигрывал на аккордеоне.
   € тут Ћгастин увидел, что какой-то дородный,  почти  гигантского  роста
человек направлЯетсЯ прЯмо к нему. ’ирольскаЯ  шапочка  с  перышком  и  со
шнурком вокруг тульи колыхалась высоко над толпой. Ќа человеке была  такаЯ
же "униформа", как на крестьЯнах, только более новаЯ и лучшего покроЯ,  и,
хотЯ  плотнаЯ  материЯ,  покрывавшаЯ  эту  необъЯтную  фигуру,   выглЯдела
чрезвычайно прочной, казалось, что на  его  массивных  мускулистых  плечах
одежда, того и глЯди, лопнет. Џоходка  этого  великана  изобличала  в  нем
человека, привыкшего и любЯщего проводить  целый  день  на  воздухе  и  на
ногах.
   ‡а великаном шел маленький темноволосый человек, похожий на обезьЯну, -
по-видимому, кто-то из слуг, ибо он тотчас  схватил  чемодан  Ћгастина.  Ђ
великан, очевидно, был кузен ‚альтер - барон фон Љессен  самолично  ЯвилсЯ
встретить гостЯ!
   ‘омнений быть не могло... и все  же  Ћгастин  был  удивлен,  увидев  на
бароне такую подчеркнуто национальную немецкую одежду. Ћгастин  как-то  не
привык думать о Љессенах как о немцах в том смысле, в каком он думал о тех
крестьЯнах. ‚ конце концов, джентльмены везде джентльмены; где бы  они  ни
жили - это своего  рода  маленькаЯ  интернациональнаЯ  семьЯ,  построеннаЯ
более или менее по английскому образцу. Ћднако он  вскоре  обнаружил,  что
барон свободно владеет разговорной английской речью,  хотЯ  некоторые  его
жаргонные словечки и устарели на десЯть лет.
   ‚альтер тепло пожал Ћгастину  руку,  затем  ухватил  его  за  локоть  и
потащил пешком через маленькую опрЯтную деревеньку, расспрашиваЯ по дороге
о своих английских  родственниках,  большинства  из  которых  их  немецкие
родственники никогда не видали в глаза, и одновременно приветливо  отвечаЯ
на почтительные приветствиЯ, раздававшиесЯ со всех сторон:
   - Grub Gott, Herr  Baron...  [Ѓлагослови  вас  бог,  господин  барон...
(нем.)]
   - Grub Gott, zusammen! [„а благословит он и вас тоже! (нем.)]
   "Gruszammen! ‡вучит почти  как  "груз  взамен",  -  с  улыбкой  подумал
Ћгастин. Ћн заметил, что все здесь сверкало чистотой. ‚итрина мЯсника была
не слишком завалена товарами, если подходить к ней с английской меркой, но
и тут царил безукоризненный порЯдок, как в алтаре: по  сравнению  с  этими
немцами англичане казались просто нерЯхами!
   Ћгастину хотелось, чтобы его шумный кузен  предоставил  бы  ему  больше
возможности поглЯдеть на все эти чудеса:  ведь  чтобы  поспевать  за  ним,
приходилось бежать  чуть  не  вприпрыжку.  Џросто  удивительно,  как  этот
человек ухитрЯетсЯ так твердо  ступать  по  этакой  скользи.  ‘ам  Ћгастин
слишком резко завернул  за  угол  где-то  возле  аптеки,  поскользнулсЯ  и
налетел на старого евреЯ, торговавшего с лотка  разной  мелочью,  едва  не
сбив его с ног и с трудом удержавшись на ногах сам. € тотчас вслед за этим
из боковой улочки стремительно вылетело что-то  и  стрелой  пронеслось  на
волосок от них. ќто нечто оказалось молодым парнем на лыжах.  ‹ыжи  звонко
стучали - на свою погибель - по обледенелому грунту (снега, в сущности, не
было совсем), и казалось,  что  лыжнику  только  чудом  удалось  сохранить
равновесие и избежать на перекрестке  столкновениЯ  с  запрЯженной  волами
телегой. ‚ыйдЯ из головокружительного виража, лыжник  умчалсЯ  по  крутому
проулку вниз и вылетел на обледенелое поле.
   ‚альтер только начал было объЯснЯть:
   - “х ты! ќто старший из моих  молодых  сорванцов,  ”ранц...  -  но  ему
помешала договорить новаЯ неожиданность: следом за лыжником, но уже не как
стрела, а, скорее, как низко летЯщий снарЯд, пронеслись небольшие санки  с
двумЯ маленькими девочками, укутанными до ушей так, что  они  походили  на
два совершенно одинаковых узелка, над которыми почти  вертикально  торчали
две  пары  косичек,   вздыбившиесЯ   от   стремительного   полета   санок.
Ѓлагополучно обогнув медлительную повозку, запрЯженную волами,  санки  все
же соскользнули с  дороги,  врезались  в  кучу  сцементированного  морозом
гравиЯ и перевернулись.
   ђезкий толчок выбросил девочек из  санок,  и  они  треснулись  о  землю
головой. Ћднако, как ни удивительно, при этом они  не  только  не  убились
насмерть, но даже не потерЯли сознаниЯ  и  хотЯ  и  медленно,  но  все  же
поднЯлись на ноги. ’акой удар не мог их не оглушить, да  и  ушиблись  они,
конечно, очень сильно, и нежное сердце  Ћгастина  исполнилось  сочувствиЯ.
Љолени у них дрожали. Ћдна из девочек начала было робко вытирать  кулачком
глаза... Ќо тут ‚альтер грубо  крикнул  что-то  -  в  голосе  его  звучала
насмешка, - и обе девочки мгновенно оцепенели.
   Ћни только сейчас  заметили,  что  отец  наблюдает  за  ними,  и  сразу
перестали потирать ушибленные места. Ћни даже умудрились перевернуть санки
и поставить их на полозьЯ; при  этом  их  пошатывало,  двигались  они  еще
неуверенно, словно пьЯные, однако все же  держались  на  ногах  и  хотЯ  с
трудом, но потащили санки следом за своим  братом  и  вскоре  скрылись  из
виду.
   - ‚от слюнтЯйки, глаза б мои на  них  не  глЯдели,  -  не  без  оттенка
горделивого самодовольства и, видимо, ожидаЯ возражений сказал ‚альтер.
   Ќо Ћгастин промолчал - он был слишком потрЯсен этой сценой. Џри встрече
с кузеном он как-то не успел хорошенько рассмотреть  его  лица,  а  теперь
вынужден был глЯдеть под ноги, чтобы не поскользнутьсЯ, - но  этот  голос,
эта огромнаЯ туша и эта манера держатьсЯ... Ћгастину казалось, что рЯдом с
ним шагает какой-то великан-людоед или горный тролль.



7

   ‘пуск из  деревни  в  затопленную  водой  и  обледеневшую  низину,  где
скрылись лыжник и сани, был очень крут, но ‚альтер и здесь не умерил шага,
и в душу Ћгастина закралось подозрение, что кузен (который был старше  его
более чем вдвое) вознамерилсЯ совсем доконать его этой прогулкой. Ћднако у
Ћгастина уже открылось второе дыхание, и он не отставал.
   Ќаконец с очередного холма он увидел  замок,  расположенный  на  другом
холме, пониже.  Љ  замку  вела  обсаженнаЯ  липами  аллеЯ,  оканчивающаЯсЯ
деревЯнным мостом. “ въезда на мост по одну сторону  дороги  стоЯл  летний
пивной павильон, довольно ветхий и закрытый на зиму, с пристроенным к нему
кегельбаном, засыпанным осенними листьЯми, а по другую сторону возвышалось
большое, в человеческий рост, распЯтие, искусно  выточенное  из  дерева  и
очень натурально раскрашенное; у распЯтиЯ был совершенно новый вид, и  это
поразило Ћгастина более всего, что он успел здесь увидеть.
   ’Яжелые чугунные ворота  в  массивной  въездной  арке  были  распахнуты
настежь. ‚ремЯ теперь стало поспокойнее, их  запирают  лишь  после  захода
солнца, объЯснил ‚альтер. Ћднако чугунные орнаменты ворот  тоже  выглЯдели
кое-где совершенно новыми, и это казалось почти таким же анахронизмом, как
новое распЯтие. ‚ будке привратника  сидела  пожилаЯ  женщина  в  очках  с
извечным вЯзанием. Џри их поЯвлении она поднЯлась и  сделала  книксен,  но
пальцы ее при этом продолжали все так же перебирать спицы.
   ‚  первом  дворе  замка,  куда  они  теперь  вступили,  вдоль  высоких,
прорезанных бойницами каменных стен вытЯнулсЯ длинный  рЯд  коровников,  и
оттуда доносилось негромкое мычание и позвЯкиванье колокольчиков. Њощенный
булыжником двор был чист, как бальный паркет; от  аккуратно  сложенного  в
каменные чаны навоза в морозном воздухе поднималсЯ пар. "„овольно странный
парадный въезд, однако!" - подумал Ћгастин, привыкший к зеленым газонам  и
широким подъездным аллеЯм, ведущим к господскому дому,  где  глаз  ласкают
кусты рододендронов, клумбы  цветущей  бегонии,  а  менее  привлекательные
стороны  сельской  жизни  упрЯтаны  подальше.  ‚о   втором   дворе   была,
по-видимому, сделана некотораЯ попытка разбить цветник, но все клумбы были
уже прикрыты от мороза еловыми ветками... ‚прочем, солнце  едва  ли  часто
заглЯдывало сюда даже летом, ибо этот двор был обнесен мрачными, не  менее
пЯтидесЯти футов в высоту стенами!..
   - Herunter! [‚низ! (нем.)] - внезапно прорычал ‚альтер над  самым  ухом
Ћгастина. - ‚от дьЯвольское отродье! ђуди! ѓейнц!
   Ћгастин поглЯдел вверх. ‚ысоко над головой, похожие  на  фоне  неба  на
канатоходцев, два мальчика лет шести раскатывали на выкрашенных в  зеленую
краску детских велосипедах по узкому парапету крепостной стены замка.  Џри
окрике отца велосипедисты страшно завихлЯли из  стороны  в  сторону,  и  у
Ћгастина  перехватило  дыхание.  Ћднако  мальчишкам  удалось  благополучно
соскочить с велосипедов. ‚альтер снова прокричал им что-то  скороговоркой,
и они поспешно скрылись за дверью крепостной башни.
   ‚альтер повернулсЯ к Ћгастину.
   - ќто им запрещено. ЏридетсЯ их наказать. - ѓустой бычий  голос  звучал
спокойно, но по  железной  ручище,  все  еще  поддерживавшей  Ћгастина  за
локоть, прошла дрожь, и на лице...  Љак  ни  удивительно,  Ћгастин  увидел
перед собой самое  обыкновенное  человеческое  лицо  встревоженного  отца,
совсем не похожего на горного троллЯ. —ерты этого лица были правильные, но
мелкие, и в них не было ничего властного. €  карие  глаза  почти  смущенно
смотрели на Ћгастина из-под  темных,  слегка  нависших  бровей.  -  ‚ы  не
согласны со мной? ђазве какой-нибудь отец, ну даже, к примеру, англичанин,
позволил бы им такое?  -  €  когда  совершенно  сбитый  с  толку  Ћгастин,
растерЯвшись, не нашел, что ответить, ‚альтер поспешно добавил:  -  ‚ы  не
думайте, что Я такаЯ уж мокраЯ курица, но если их мать узнает...


   ’еперь  перед  ними  высилось  основное  здание  замка:  четыре   этажа
оштукатуренного камнЯ и еще четыре этажа крутой, крытой черепицей кровли с
рЯдами слуховых окон, сплошь заколоченных  досками.  Ќа  самом  верху,  на
коньке кровли, было укреплено колесо от телеги, и на нем покоилось старое,
полуистлевшее гнездо аиста. ‚се это сразу, с первого взглЯда запечатлелось
в сознании Ћгастина, потому что сегоднЯ он все воспринимал  с  обостренной
наблюдательностью  пришлого  человека,  попавшего   в   странную,   совсем
непривычную длЯ него обстановку, и лишь на следующий  день  кое-что  стало
понемногу ускользать от его вниманиЯ.
   Ќо вот ‚альтер отворил дверцу, прорезанную в огромных, похожих на врата
храма дверЯх (продолжаЯ мрачно ворчать: "Ћдно  слово  -  близнецы!  ‚идно,
суждено им и головы свернуть вместе!"),  и  Ћгастин  ступил  под  каменный
свод, в полумрак. Ћн увидел, что находитсЯ в каком-то  помещении,  похожем
не то на погреб, не то на склеп, так как здесь не  было  окон;  необычайно
массивные колонны несли на своих плечах всю тЯжесть замка. ‚  темном  углу
между колонн стоЯла легкаЯ двухместнаЯ колЯска, рЯдом с  ней  -  небольшой
фургон, двое саней и еще несколько других  экипажей.  Ђ  в  самой  глубине
Ћгастин увидел довоенного выпуска "мерседес", затЯнутый  паутиной,  словно
стараЯ клеть  от  винных  бутылок,  -  им  Явно  невесть  сколько  лет  не
пользовались.
   Ќу, не странный ли поистине вход в жилище джентльмена! € тем  не  менее
именно отсюда, по-видимому, и вела параднаЯ лестница в дом.
   ќта  узкаЯ  лестница  с   массивными   деревЯнными   ступенЯми,   грубо
обструганными теслом, тоже оказалась просто солидным, удобным длЯ  обороны
сооружением, прихотливо вьющимсЯ  между  выбеленными  известкой  каменными
стенами.
   Ќа первом этаже лестница упиралась прЯмо в тЯжелую  источенную  червЯми
дверь,  откуда  ни  наружу,  ни  внутрь  не  открывалось  ласкающей   взор
перспективы вроде тех, что создаютсЯ  модными  архитекторами,  но  зато  в
какой величественный холл вела  эта  огромнаЯ,  неуклюжаЯ  дверь!  Ћгастин
мысленно ахнул - так неожиданно было представшее его глазам зрелище.  •олл
был не только необъЯтен, будучи по площади равен почти всему замку,  -  он
поразил Ћгастина совершенной гармонией своих пропорций:  это  было  вполне
современное цивилизованное помещение.
   Џол был вымощен бледно-желтыми квадратными плитами, такими  блестЯщими,
что в них, как в зеркале, отражались  сизо-голубые  и  блекло-алые  краски
старинных, не покрытых  лаком  портретов,  висевших  на  белых  стенах,  и
многочисленные голубовато-серые двери с изЯщными позолоченными  карнизами.
Љое-где каменные плиты пола треснули и слегка подрагивали под ногой...
   - Ђдель! - загремел ‚альтер, и крашеные балки потолка отозвались  эхом.
- Љ нам пожаловал в гости наш кузен!
   ‚альтер распахнул двустворчатую  дверь  в  глубине  холла,  отступил  в
сторону, пропускаЯ вперед  Ћгастина,  и  на  того  сразу  повеЯло  теплом.
Ќесколько увЯдшаЯ дама лет сорока  с  небольшим  поднЯлась  ему  навстречу
из-за секретера. “ нее были  очень  Яркие  голубые  глаза,  тонкий  нос  с
горбинкой и сухой, неулыбчивый рот.  …е  изжелта-бледное  лицо  показалось
Ћгастину в общем малопримечательным.  Ћна  твердо,  на  английский  манер,
пожала ему руку, видимо догадываЯсь, что он может быть  смущен,  не  знаЯ,
следует ему поцеловать ей руку или нет.
   Љогда приветствиЯ и представлениЯ были закончены (кроме хозЯйки дома, в
комнате находилась еще молоденькаЯ девушка и брат кузена ‚альтера - хромой
господин средних  лет),  Ћгастин  снова  получил  возможность  осмотретьсЯ
вокруг. …му бросилось в глаза огромное  количество  мебели  и  безделушек,
показавшеесЯ ему обидно неуместным в этой строгой, шестиугольной комнате с
высоким сводчатым потолком, украшенным ажурной каменной резьбой.
   ‘тены были густо завешены  картинами  -  преимущественно  любительскими
акварелЯми  -  и  фотографиЯми.  Ѓольшинство   фотографий   были   старые,
выцветшие. ’олько одна из них, вставленнаЯ в совсем новую с виду золоченую
раму,  увенчанную  большой  золоченой   короной,   казалась   сравнительно
недавней, видимо, она  относилась  к  послевоенным  годам.  Ќа  фотографии
группа людей, собравшихсЯ на  лоне  природы,  окружала  какого-то  изрЯдно
взъерошенного пожилого господина в мешковатых брюках, с седой бородой и  в
очках в металлической оправе... Ќет, не может быть, чтобы это был  кайзер,
хотЯ  бы  даже  на  отдыхе...  Ћднако  рама  недвусмысленно  намекала   на
принадлежность этой особы к королевскому роду... ‚сЯ обстановка напоминала
какой-то гигантский лесной пикник  -  одних  детей  можно  было  насчитать
человек сорок-пЯтьдесЯт, и все они были одеты по-праздничному  нарЯдно,  и
все казались какими-то взъерошенными;  по-видимому,  все  это  развлечение
закончилось совсем не царственной возней!
   ‘тарческим,  но  еще  довольно  твердым  почерком  на  фотографии  было
начертано: "‹юдвиг". Ќу, конечно же: "‹юдвиг Ѓаварский"! „умаЯ о ѓермании,
невольно забываешь, что  ЃавариЯ  оставалась  независимым  государством  в
государстве,  со  своим  собственным   королем   (вплоть   до   революции,
происшедшей пЯть лет назад), правительством и даже армией. Њало того,  как
припомнилось сейчас Ћгастину, говорили, что этот недавно  отправившийсЯ  к
праотцам миролюбивый с виду старый господин унес с собой в могилу прусскую
пулю, полученную в войну шестьдесЯт  шестого  года,  когда  ѓермании,  как
таковой, еще не существовало  вообще,  а  ЏруссиЯ  и  ЃавариЯ  были  двумЯ
суверенными государствами, сражавшимисЯ на  противоположных  сторонах.  Ќа
англичанина, привыкшего к далеким перспективам и медленным переменам,  все
это должно было  производить  такое  впечатление,  словно  он  смотрит  на
€сторию в телескоп и ему кажетсЯ, что он видит, как королЯ  ѓеорга  ЏЯтого
ранЯт при Ѓаннокберне.
   ѓерманиЯ, эта грознаЯ империЯ,  совсем  недавно  принесшаЯ  миру  такое
потрЯсение... Џодумать только, что  срок  ее  жизни  был  короче  среднего
жизненного срока человека - ведь всего сорок восемь  лет  протекло  от  ее
колыбели до могилы!  „аже  ‘оединенные  таты,  этот  еще  не  возмужавший
подросток, и  те  _втрое_  старше  ѓермании.  Ќормальное  представление  о
времени смешалось здесь на каждом шагу! ‚ хозЯйке  этого  дома,  в  кузине
Ђдели, с ее кружевами и свЯзкой ключей у поЯса, было что-то  викторианское
и вместе с тем что-то от еще более давних и более суровых времен...
   € даже в этой молоденькой девушке, стоЯвшей за ее креслом, было  что-то
по меньшей мере от довоенных лет. ќто холодное, бледное,  серьезное  лицо,
эти большие серые задумчивые глаза. € светлые, гладко причесанные  волосы,
стЯнутые большим черным бантом на затылке и падающие  почти  до  талии.  €
прЯмаЯ длиннаЯ юбка с черным лакированным поЯсом, и белаЯ блузка с высоким
крахмальным воротничком...
   _ѓосподи, да нельзЯ же так пЯлить глаза!_ Ћгастин заставил себЯ отвести
взглЯд... и что же он увидел? Ќа  кушетке  в  расслабленной  позе  спЯщего
животного, но с широко открытыми блестЯщими глазами лежала лисица.



8

   ‚ тот вечер на обед было подано жаренное на вертеле и  напоминавшее  по
вкусу  скорее  телЯтину,  чем  свинину,  мЯсо  дикого  кабана  с  молочной
подливкой и клюквенным вареньем. Џотом были спагетти  и  отдававший  дымом
сыр. ‚се пили светлый тирольский  портвейн,  мЯгкий,  но  очень  хмельной.
Ћгастину все казалось восхитительным. "ѓолодающаЯ ѓерманиЯ", где же  она?"
- подумалось ему.
   …му  сообщили,   что   кабана   застрелил   ”ранц   (молодой   лыжник),
мародерствовавший в своих собственных  лесах,  хотЯ  одному  богу  ведомо,
откуда мог забрести туда кабан, так как в  этих  местах  кабаны  считались
давно вымершими. Ѓарону ”ранцу, бывшему однокашнику ‹отара, "десЯтилетнему
мальчугану с копной похожих на кудель волос" (по воспоминаниЯм Њэри),  шел
теперь двадцать первый год. Ћн был очень белокур, не столь  массивен,  как
отец, но так же как он, энергичен в движениЯх. ‘  Ћгастином  он  держалсЯ,
пожалуй, чуточку слишком вежливо и церемонно длЯ сверстника, но стоило ему
сбросить маску любезности, и лицо  его  приобретало  слегка  презрительное
выражение,  что  было  совершенно  не  свойственно  его  отцу  и  невольно
заставило Ћгастина внутренне ощетинитьсЯ: ведь этот ”ранц был  совсем  еще
желторотый юнец, да к тому же тремЯ годами моложе его.
   ‡а столом присутствовал еще один мужчина  -  тот  довольно  бесцветного
вида отставной офицер без ноги, брат ‚альтера. Ћн  быстро  проглотил  свой
обед, распрощалсЯ со всеми, пожав каждому руку и пробормотав что-то насчет
"незаконченной работы", и удалилсЯ. Ћгастин сразу прилепил  к  нему  Ярлык
"—елтнем" [лечебный курорт в Ђнглии] и  тут  же  выкинул  его  из  головы.
Ћднако от Ћгастина ускользнуло, как племЯнник и  дЯдЯ  обменЯлись  быстрым
понимающим взглЯдом и ”ранц едва приметно  пожал  плечами  и  отрицательно
покачал головой.
   ђазговор за обедом превратилсЯ почти целиком в  монолог  ‚альтера.  …го
жена и старшаЯ  дочь  (младшие  дети  были  уже,  по-видимому,  уложены  в
постель) не проронили почти ни  слова.  Ћгастин,  когда  его  знакомили  с
девушкой, пропустил мимо ушей ее имЯ, а так как никто ни разу не обратилсЯ
больше к ней по имени, то он не  знал,  как  даже  мысленно  ее  называть,
однако поймал себЯ на том, что взглЯд его все чаще и чаще  устремлЯетсЯ  в
ее сторону. Џри этом слово "красиваЯ" ни разу не пришло ему на ум, но была
в  ее  лице  какаЯ-то  удивительнаЯ  безмЯтежнаЯ   Ясность,   за   которой
угадывалась незаурЯднаЯ глубина. ‚зглЯд ее был спокоен, почти  неподвижен,
и Ћгастин не заметил, чтобы она хоть раз взглЯнула в _его_ сторону, тем не
менее он уже решил про себЯ, что она гораздо симпатичнее, чем ее братец, и
если немного оттает, то общение с ней будет более легким и приЯтным, чем с
этим чванливым юнцом.
   “ девушки все  времЯ  был  такой  вид,  словно  она  собираетсЯ  что-то
сказать: ее красиво очерченнаЯ верхнЯЯ губа была чуть-чуть  приподнЯта,  и
один раз Ћгастин заметил даже, что губы ее шевелЯтсЯ,  но  это  была  лишь
молчаливаЯ беседа,  которую  она  вела  сама  с  собой  или  с  кем-то  не
присутствовавшим здесь. „а и сама она словно отсутствовала - казалось, она
полностью отвратила свой слух от всего, что говорилось вокруг. Ѓыть может,
она  слишком  часто  слышала  все  это  прежде  -  все   эти   бесконечные
разглагольствованиЯ своего отца?
   ‚альтер начал их, когда подали суп, - начал  с  вопроса,  адресованного
Ћгастину: сколько мест получили  социалисты  в  английском  парламенте  во
времЯ последних выборов прошлой зимой. Ћгастин,  затворившийсЯ  у  себЯ  в
Њелтоне, был прискорбно глух ко всему происходившему вокруг и потому  имел
весьма смутное представление о результатах выборов - социалисты  вроде  бы
обскакали выпестовавших их либералов, но этим его сведениЯ  исчерпывались.
Ћн постаралсЯ как можно мЯгче дать понЯть, что ничего больше не знает,  да
и не особенно стремитсЯ знать: все это не по его части.
   ‚альтер поглЯдел на него с недоверием.
   - ‚от как! - произнес он хмуро. - Ђ их лидер, этот Њакдональд, он  ведь
как будто сидел в тюрьме, не так ли? Љак же вы можете  ему  доверЯть?  ’о,
что произошло _здесь, у нас_, должно бы послужить Ђнглии предостережением.
   € тут он принЯлсЯ рассказывать.
   ЏЯть лет назад, в ночь на 7 ноЯбрЯ 1918 года - почти в канун  окончаниЯ
войны, - ‚альтер и еще несколько членов баварского парламента  встретились
в затемненном тогда "Џарк-отеле". ЃавариЯ была вынуждена  в  виде  уступки
американцу ‚ильсону внести некоторые изменениЯ в конституцию  (такие,  как
установление  формальной  ответственности  королевского   кабинета   перед
парламентом), и члены законодательного органа  собрались,  чтобы  обсудить
кое-какие шаги, которые необходимо было  предпринЯть  в  ближайшее  времЯ.
Џрисутствовало большинство депутатов от центра, за  исключением  тех,  кто
находилсЯ в армии или был болен инфлюэнцией.
   „ругой проблемой,  которую  им  надлежало  обсудить,  была  предстоЯщаЯ
демобилизациЯ. Ќо все, казалось, было уже подготовлено, планы  выработаны,
и оставалось только без промедлениЯ направлЯть людей на работу -  так,  во
всЯком случае,  его  друг  ѓенрих  фон  Ђретин  заверил  собравшихсЯ.  Џри
переходе  к  выпуску  мирной  продукции  промышленности  потребуютсЯ   все
свободные руки, какие она сможет  получить.  Ќо  тут  кто-то  (рассказывал
‚альтер) случайно упомЯнул о массовом митинге социалистов,  проходившем  в
этот самый час на спортивном стадионе "’ерезиенвизе"... ‚ыступает  ќйснер,
берлинский демагог... € слепой крестьЯнин  ѓансдорфер...  "Hetzpropaganda"
[злостнаЯ пропаганда (нем.)]. Ћднако всем казалось, что это тоже не должно
вызывать беспокойства, полициЯ обо всем оповещена, и Ђуэр (один из лидеров
социалистов) заверЯл всех и каждого, что никаких беспорЯдков не  будет.  ‚
сущности, только один Ђретин был как будто слегка встревожен.
   - Љак плохо знали даже _мы_ беспринципную неразборчивость  в  средствах
этих социалистов! - с горечью произнес ‚альтер. - ‚ам, конечно,  известно,
что за этим последовало?
   - —то же именно? - спросил Ћгастин, отчасти из вежливости,  отчасти  из
любопытства. „лЯ Ћгастина, сознательно не  интересовавшегосЯ  политической
жизнью вообще, событиЯ 1918  года  представлЯлись  делами  седой  старины,
чем-то затерЯвшимсЯ в тумане прошлого,  но  ‚альтер  даже  теперь  не  мог
спокойно произносить имЯ ќйснера -  этого  бешеного  смутьЯна  ќйснера  из
Ѓерлина, похожего с его растрепанной бородой и помЯтой  черной  шлЯпой  на
жалкого учителишку музыки... ќйснера, который вступил в город в ту ночь со
всей своей бандой! ‘амо собой понЯтно, революцию эту затеЯли красные...
   - Ќа Ћдеонсплац они сорвали с менЯ мундир, -  сказал  ‚альтер.  -  €  Я
просто каким-то чудом добралсЯ домой живым  в  чужом  штатском  платье.  Ђ
нашего дорогого старика королЯ они вытащили  прЯмо  из  кровати:  ЃавариЯ,
видите ли, должна стать республикой, после того как ею тысЯчу лет  правили
‚еттельсбахи. € этот ќй... этот Љурт ќй... ќйснер с шайкой таких  же,  как
он сам, галицийских евреев - с  этим  своим  кабинетом  уголовников,  иуд,
умалишенных и прочего сброда...
   „остигнув этого  пункта  своего  удивительного  повествованиЯ,  ‚альтер
умолк,   чтобы   перевести   дух   и   немного   успокоитьсЯ,   и   ”ранц,
воспользовавшись паузой,  тотчас  заговорил  быстро,  вкрадчиво,  стараЯсь
незаметно увести рассказчика в сторону:
   - ’щательно подготовленный план демобилизации был, разумеетсЯ,  сорван.
Ќикто не желал подчинЯтьсЯ никаким приказам.  ’ы  помнишь,  папа,  как  мы
однажды, уже несколько лет спустЯ, охотЯсь вместе с Ѓристовами, обнаружили
шайку дезертиров, _все еще_ продолжавших скрыватьсЯ в лесу? “ тебЯ  в  тот
день была на редкость удачнаЯ охота, - не без задней мысли добавил он.
   Џоскольку разговор  перешел  теперь,  по-видимому,  в  область  спорта,
Ћгастин весь обратилсЯ в слух. Ќо то, что он  услышал,  звучало  очень  уж
дико длЯ ушей англичанина. ‚скоре он  пришел  даже  к  заключению,  что  в
ѓермании охотЯтсЯ на все подрЯд - на кабанов, красного оленЯ, лисиц, диких
кошек - и стрелЯют их без  разбору  с  высоких  помостов,  укрепленных  на
деревьЯх, вроде тех, какие строЯт индусы при охоте на тигров.
   Ћгастин в свою очередь попыталсЯ описать, как  он  у  себЯ  на  родине,
вырыв в мерзлой болотистой земле углубление, часами лежит в  этой  грЯзной
Яме, упоенно прислушиваЯсь, не раздастсЯ ли в предрассветных сумерках крик
диких гусей.



9

   Ќо застольнаЯ беседа джентльменов должна вестись на серьезные  темы,  а
не о каком-то там спорте! ‚альтеру  не  терпелось  вернутьсЯ  к  политике.
ЃольшевистскаЯ зараза расползалась по всему миру, и безразличие Ћгастина к
этой опасности поистине внушало тревогу.
   ‚ежливо осведомившись о том, не утомила ли Ћгастина  дорога,  и  узнав,
что Ћгастин последнюю ночь провел в отеле "Ѓайришер-•оф",  ‚альтер  тотчас
ухватилсЯ за эту ниточку.
   - Ќадеюсь, - сказал он, - они устроили вас лучше,  чем  менЯ,  когда  Я
последний раз останавливалсЯ у них! - …два слышный вздох  прошелестел  над
столом,  и  все  беспокойно  зашевелились  на   стульЯх.   Њаневр   ”ранца
провалилсЯ!  Џапа  завелсЯ  снова.  -   Џравда,   это   было   в   феврале
девЯтнадцатого года - как раз когда ’они пристрелил эту  скотину  ќйснера,
после чего красногвардейцы...
   -  ‚ы  непременно  должны  познакомитьсЯ  с  нашим,  да  и  вашим  тоже
знаменитым родственником - графом ’они Ђрко,  -  вмешалсЯ  уже  близкий  к
отчаЯнию ”ранц, обращаЯсь к Ћгастину. - Ћн,  правда,  пЯтый  год  сидит  в
тюрьме, но Я думаю, что папа может раздобыть длЯ вас пропуск...
   - Љрасногвардейцы менЯ тогда арестовали,  -  продолжал  ‚альтер,  хмуро
поглЯдев на ”ранца. - Ћни потащили менЯ в этот отель "Ѓайришер-•оф", где в
те дни, четыре с половиной года тому назад, помещалсЯ их штаб, заперли там
вместе с другими заложниками и заЯвили нам, что в день похорон ќйснера  мы
будем убиты - возложены, так  сказать,  в  виде  искупительной  жертвы  на
погребальный костер их великого героЯ!
   - ‚ы говорите, _в тюрьме_? - переспросил  Ћгастин  ”ранца.  -  —еловек,
который ни больше ни меньше как  застрелил  этого  самого,  как  его  там,
просто-напросто сидит в _тюрьме_? Џочему же его не казнили?
   - Ђ его казнили,  -  жестко  произнес  ‚альтер,  все  больше  и  больше
раздражаЯсь от того, что его прерывают.  -  ’ак,  во  всЯком  случае,  они
полагали: пЯть пуль всадили ему в шею и  в  челюсть  и  проволокли,  пинаЯ
ногами, через улицу...  Ћднако  вернемсЯ  к  тому,  что  было  со  мной  в
"Ѓайришер-•оф"...
   Ќо тут кузина Ђдель откашлЯлась, издав горлом какой-то звук, похожий на
хрип часов, когда они собираютсЯ бить, и в первый раз за весь  ужин  взЯла
слово.
   - Ћни  стрелЯли  в  него,  а  ’они  считал  выстрелы,  -  сказала  она,
выговариваЯ  английские  слова  медленно  и  отчетливо,  но  без   всЯкого
выражениЯ и не сводЯ глаз с Ћгастина. - Ћни стрелЯли из  его  собственного
револьвера, а он пыталсЯ припомнить, сколько там оставалось пуль.
   - ‚ "Ѓайришер-•оф"...
   - Ћдна пулЯ  угодила  ему  в  челюсть  над  зубом  мудрости,  -  твердо
продолжала Ђдель. - ѓорло ему залило кровью, он захлебывалсЯ, а они пинали
его, но он не смел шевельнутьсЯ: боЯлсЯ, что они разорвут  его  на  части,
если заметЯт, что он еще жив, - а ему вдруг  страшно  захотелось  жить.  -
ђассказываЯ, она нервно крошила в пальцах кусочки хлеба. - Ћни втащили его
во двор резиденции ќйснера и там бросили, считаЯ,  что  он  мертв.  Ќо  он
услышал, как один из них сказал, что ќйснер умер раньше него, и возликовал
в душе. Џотом кто-то  перебинтовал  ему  шею,  но  повЯзку  почти  тут  же
сорвали.
   - Ђ потом его подобрали полицейские, - сказал ‚альтер, сдаваЯ  позиции,
- и ‡ауэрбрух,  знаменитый  хирург-горловик...  Ќо  подумать  только,  что
именно ’они из всех людей на свете совершил это! „вадцатилетний мальчишка,
на которого никто даже вниманиЯ не обращал!
   Њгновенно его оксфордские дни, когда он сам был двадцатилетним, всплыли
в памЯти Ћгастина; вспомнилсЯ и  приезд  к  ним  старого  раздражительного
лорда  Ђсквита.  Џолитики,  пускающие  в  ход  револьверы!  ‚  Ђнглии  это
непредставимо.
   - —то же это было, заговор? - спросил он. - ќто было ему поручено?
   - Ќикакого заговора, просто ’они сам, - сказала Ђдель, сдвинув брови.
   - Џравда, он говорил об этом кое-кому, - сказал ‚альтер, - но никто  не
принимал его слов всерьез.
   - ’ак, например, он сказал дома горничной, чтобы она сделала ему  ванну
погорЯчее, потому что он собираетсЯ утром пойти и убить ќйснера, - сказала
Ђдель. - Џотом, когда он на улице подкарауливал  ќйснера,  кто-то  из  его
приЯтелей остановилсЯ потолковать с  ним  и  предложил  поужинать  вместе.
"Ћчень сожалею! - сказал ’они. - џ буду занЯт: мне  надо  убить  ќйснера".
ЏриЯтель только поглЯдел на него с недоумением.
   - ќйснер вышел из своей резиденции и направлЯлсЯ в парламент, -  сказал
‚альтер. - Ћн совсем медленно прошел мимо ’они, а за ним  следовала  целаЯ
толпа. Љак Я понимаю, ’они держал в руках планшет, чтобы  скрыть  под  ним
револьвер.
   - ‘вита окружала этого ужасного человека  со  всех  сторон,  -  сказала
Ђдель. ѓолос ее внезапно стал хриплым. -  ’они  все  твердил  себе:  "Ќадо
действовать смело, Я не имею права убить какого-нибудь невинного  человека
- только ќйснера!" € когда между ними оставалось не больше двух метров, он
выстрелил, а в следующую секунду они уже стрелЯли по нему.
   ‘тремЯсь  положить  конец  затЯнувшемусЯ  молчанию,   Ћгастин   спросил
‚альтера, почему же он не был "принесен в жертву  на  погребальном  костре
ќйснера".  …му  объЯснили,  что  полиции  как-то  удалось   добратьсЯ   до
заложников и перевести их в тадельгеймскую тюрьму.
   - ’ам нам был оказан самый радушный прием: Prosit, Servus! [здесь:  Њое
почтение! Љ вашим услугам! (нем.)] - и долговЯзый Џехнер - впоследствии он
стал главным полицейским комиссаром Њюнхена, но в то времЯ был начальником
тадельгеймской тюрьмы - делал длЯ нас все, что было в  его  силах,  любые
поблажки. Љроме менЯ, там были еще  генерал  ”асбендер,  ”риц  Џаппенгейм,
издатель ‹еман, Ѓутман, Ѓиссинг и оба Ђретина  -  всЯ  элита  Њюнхена!  Њы
проводили времЯ в самых интересных беседах. Људа хуже  было  нашим  бедным
женам: ведь они не получали от нас никаких вестей, а кто-то  пустил  слух,
будто нас уже расстрелЯли. - ‚альтер с благоговейной любовью  поглЯдел  на
жену, и Ћгастин был немало удивлен, прочитав  эти  чувства  на  столь  уже
немолодом лице. - Ђх, она вела себЯ поистине  героически  в  те  дни,  моЯ
Ђдель, мое сокровище.
   Ќичто, казалось, не дрогнуло в увЯдших чертах  Ђдель  при  этих  словах
мужа - только желтоватаЯ шеЯ ее начала медленно розоветь. Ќо даже  ‚альтер
не знал всего, что пришлось ей испытать в те страшные дни, пЯть лет назад.
Ѓлизнецы были тогда младенцами, она только что отнЯла их от груди... € все
- ради чего?
   Ќо сам ‚альтер уже смеЯлсЯ:
   - •а-ха! ѓерни Ђретин - вот была потеха! …го жене  удалось  сообщить  в
ѓейденбург  о  грозЯщей  мужу  опасности   -   записочкой,   засунутой   в
молитвенник, который она передала сельскому пастору. Џосле чего  в  Њюнхен
ЯвлЯетсЯ трактирщик из ѓейденбурга,  вламываетсЯ,  растолкав  всех  своими
огромными плечищами, в так называемый "–ентральный ‘овет", стучит  кулаком
по  письменному  столу  министра  и  заЯвлЯет,  что  он  не  позволит   им
расстрелЯть его пивовара - откуда, дескать, прикажете ему брать пиво? „ело
в том, что ѓейни владел  пивоварней  в  Ђллербахе.  €  тогда  решено  было
отпустить нас. ЏонЯли, что Џехнер все равно не даст им нас убить.



10

   ‚альтер стакан за стаканом пил свой тирольский портвейн (из  последней,
початой в честь Ћгастина клети), и на шее у него стали проступать капельки
пота.
   “ Ћгастина тоже начинала уже слегка кружитьсЯ голова. ‚се, что он здесь
слышал... Љонечно, он узнавал это, так сказать,  из  первых  рук,  но  как
неправдоподобно это звучало! ‘ловно рассказ о событиЯх  и  людЯх  далекого
прошлого, но никак не о _наших_ современниках, не о _наших_ днЯх.  Ќо  так
или иначе, с этим  было,  разумеетсЯ,  покончено...  …сли  только...  если
только эти мстительные безумцы французы в ђуре не вздумают...
   ’ем временем ‚альтер очень серьезно, с большим  жаром  продолжал  нести
какую-то околесицу. ќйснер захватил власть в ноЯбре  восемнадцатого  года,
но его ЉраснаЯ гвардиЯ (говорил ‚альтер) состоЯла  из  морЯков,  учинивших
Љильский мЯтеж, бывших русских заключенных и тому  подобного  сброда;  они
занимались мародерством, что, естественно, не могло  привлечь  на  сторону
ќйснера  крестьЯн,  и  поэтому  он  почти  не  пользовалсЯ  поддержкой  за
пределами Њюнхена и таких индустриальных городов,  как  Ђугсбург.  ‘ловом,
через каких-нибудь два-три месЯца, когда в  Январе  в  Ѓаварии  состоЯлись
выборы, приспешники ќйснера получили  всего  три  места  в  правительстве!
Ћднако он намерен был и  впредь  цеплЯтьсЯ  за  власть.  Ћн  препЯтствовал
сколько мог созыву нового  парламента,  а  потом,  ко  дню  его  открытиЯ,
подготовил  второй  coup  d'etat  [государственный  переворот   (франц.)],
заполнив все галереи своими вооруженными  людьми.  Ћн  и  сам  направлЯлсЯ
туда, но по дороге был убит.
   ‡аседание парламента началось, а ќйснера все нет и нет. Ќо вот приходит
известие о том, что он убит, и засевшие  на  галерее  мгновенно  открывают
пальбу: два члена парламента были убиты на месте,  Ђуэр  ранен,  а  слепой
ѓансдорфер спассЯ, спустившись по водосточной трубе.
   ЊюнхенскаЯ чернь осатанела. ’ут-то они  его,  ‚альтера,  и  схватили...
Ќачалось царство красного террора. Њарт, апрель...
   Ќо вот наконец настал благословенный майский день девЯтнадцатого года -
„ень €збавлениЯ! „облестные войска генерала фон ќппа двинулись на  Њюнхен,
дабы избавить его от большевиков. -  ’ут  ‚альтер,  на  мгновение  прервав
рассказ, обратил засветившийсЯ гордостью взглЯд на сына.  -  €  тогда  наш
юный храбрец ”ранц... - Ќо ”ранц  так  свирепо  сдвинул  брови,  что  отец
смешалсЯ и растерЯнно забормотал скороговоркой: - €так, фон ќпп вступил  в
город... € снова взвилсЯ наш свЯщенный бело-синий флаг! ЃавариЯ, увы,  все
еще оставалась республикой, но власть была уже в руках  порЯдочных  людей:
фон Љар, премьер...
   Ќо  в  эту  минуту  мозг  Ћгастина,  уже  давно  переставший   что-либо
воспринимать, дал неожиданный и  весьма  неприЯтный  крен.  Ћгастин  резко
отодвинул от себЯ бокал с вином  -  оно  было  слишком  крепким:  сидевшие
напротив него за столом  люди  начали  торжественной  процессией  один  за
другим уплывать куда-то вдаль. ’огда Ћгастин длЯ опыта выбрал проплывавшую
мимо девушку: уставив на нее немигающий взглЯд, он напрЯг всю свою волю  и
повелел ей не исчезать.
   џсное, тихое и вместе с тем непроницаемое лицо ее  было  как  недвижнаЯ
гладь пруда...  Ћгастин  почувствовал  вдруг,  что  ему  страстно  хочетсЯ
проникнуть взглЯдом за эту  загадочную  гладь,  прочесть  мысли,  которые,
должно быть, безмолвно роЯтсЯ там, в глубине  этой  Ясной  девичьей  души,
словно маленькие рыбки на дне пруда... Ќо, увы, ему не  удавалось  поймать
взглЯдом ни одной рыбешки, не удалось узреть хотЯ  бы  край  плавника  или
серебристой спинки, хотЯ бы легкое движение хвоста!
   Ћх, эти души юных девушек... Љогда ничто не тревожит  их  покоЯ,  когда
они не боЯтсЯ посЯгательств,  они  так  безоблачно  прозрачны...  €ли,  во
всЯком случае, им предначертано такими быть. Ќо вот закралось  подозрение,
что кто-то хочет проникнуть в их глубь, и тотчас  крошечные  мысли-рыбешки
взмоют на поверхность и замутЯт  гладь,  сделав  ее  непрозрачно-опаловой,
подернутой рЯбью!
   „евичьи чистые души... Љак часто их безмЯтежный  покой  вызывал  в  нем
восхищение! ‘начала едва заметное движение, какой-то  светлый  отблеск  на
самом дне, подобно радужной тени скользЯщий по гравию... ‡атем внезапно  в
глазах, посредниках души, бесхитростно  и  прекрасно,  чистым  голубоватым
пламенем - мысль...
   Ќо этой девушки душа? Ћ, тут все мысли проплывают на такой глубине, где
совсем темно от упавшей туда странно густой тени... или, быть  может,  они
прЯчутсЯ в каком-то загадочном тайнике?
   Ђ душа ‚альтера? •о-хо! ѓромыхание старых высохших костей в  изношенной
корзине прошлого, которой он беспрестанно трЯсет у кого-нибудь под  носом,
восклицаЯ: "ѓлЯньте! ѓлЯньте!"
   Ћгастин с трудом сдерживал икоту - да, он, несомненно, был крепко пьЯн.


   ‚незапно воцарившаЯсЯ тишина  наконец  проникла  в  сознание  Ћгастина.
ѓолос ‚альтера потух и замер. ‚альтер молча переводил взглЯд с одного лица
на другое. ќтот молодой англичанин  -  у  него  еще  молоко  на  губах  не
обсохло, вишь, как он раскраснелсЯ от вина, самодовольный дурак, щенок!  Ђ
ведь он совершенно Явно совсем его не слушал!  ’ут  ‚альтер  посмотрел  на
жену, потом на каждого из своих детей. ‚се они вежливо внимали  ему,  и  у
всех были отсутствующие лица.
   Ђ ‚альтер _так горЯчо_ любил их!  …му  пришлось  на  собственной  шкуре
испытать, как расшатан мир, и - Gott in Himmel! [‚еликий боже!  (нем.)]  -
разве не в этом же мире предстоит жить им? € тем не менее, как  только  он
пыталсЯ им что-то объЯснить, они вот так же замыкались в себе  и  затыкали
уши! Ђ  ведь  это  их  собственный  "дорогой  папочка",  не  какой-то  там
посторонний человек подвергалсЯ всем этим опасностЯм и  совершал  все  эти
славные деЯниЯ!.. Ђх, почему он не поэт и нет у него  про  запас  крылатых
слов, готовых в любую минуту слететь с  Языка,  подобно  птичкам,  которых
фокусник вытрЯхивает из рукава! Ќо не будучи рожден поэтом, он был  рожден
наследником гордого замка ‹ориенбург, продолжателем старинного  рыцарского
рода - так к дьЯволу всех низкородных слюнЯвых поэтов!
   ‚альтер перевел дух и начал снова:
   - € как вы думаете, кого выставили эти красные против  фон  ќппа  в  ту
весну, четыре с половиной года назад? Ћни  поставили  своим  вождем  этого
самозваного поэта, этого еврейского писаку ’оллера!
   "’оллер..." ‚о  всей  пустозвонной  речи  ‚альтера  это  имЯ  было  длЯ
Ћгастина первым отзвуком  той  ѓермании,  какую  он  себе  представлЯл,  -
"подлинной" ѓермании, которую он ожидал увидеть: ѓермании ’оллера,  ѓеорга
Љайзера, ’омаса Њанна, ‚ерфелЯ, ќйнштейна, всемирно известного архитектора
Њендельсона. ‚от когда, по-видимому, настал и длЯ него момент каким-нибудь
умным, уместным замечанием поддержать беседу.
   - ќрнста ’оллера! - обрадованно промолвил порЯдком захмелевший Ћгастин.
- ќто же один из величайших немецких драматургов  всех  времен!  Ђлмаз,  -
высокопарно добавил он, - в мюнхенской короне.
   Ќаступила ледЯнаЯ пауза. ‘лышно было, как у ”ранца перехватило дыхание,
а ‚альтер, совершенно пораженный, воззрилсЯ на  Ћгастина  с  таким  видом,
словно тот внезапно употребил нецензурное выражение при дамах.
   - ‚от как?  џ  не  имел  чести  познакомитьсЯ  с  произведениЯми  этого
молодого негодЯЯ, - с холодным презрением вымолвил он наконец.
   Ћгастин и сам никогда их не читал - он только повторил то, что слышал в
Ћксфорде, там всем было известно, что  эти  произведениЯ  хвалил  и  ђомен
ђоллан и Ѓьерн Ѓьернсен.
   Ћгастин, разумеетсЯ, не хотел никого обидеть. Ќо  Ђдель  поднЯлась.  ‡а
нею поднЯлась и дочь. Ћна быстро обошла вокруг стола, небрежно, словно длЯ
забавы, ведЯ пальцем по краю, наклонилась, поцеловала нахмуренный лоб отца
и исчезла следом за матерью.
   “ Ћгастина на мгновение мелькнула мысль: о господи,  какое  впечатление
мог  _он_   произвести   на   _них_?   „а,   впредь   ему   следует   быть
осмотрительнее... Ќадо сейчас же объЯснитьсЯ с ‚альтером.
   Ќо тут он услышал, что ‚альтер желает ему доброй ночи.



11

   ‘пальнЯ, в которой поместили Ћгастина,  оказалась  большой  комнатой  с
низким потолком и белеными стенами,  с  дверью,  выходившей  на  лестницу.
Ћбставлена она  была  темной  мебелью  и  обогревалась  стоЯщей  посредине
чугунной печкой, в которой весело  потрескивали  дрова,  а  длиннаЯ  труба
раскалилась у основаниЯ докрасна. Ћгастин попыталсЯ  открыть  окно,  чтобы
впустить немного свежего воздуха, но все усилиЯ его оказались тщетными. Ќе
привыкший спать в жарко  натопленных  комнатах,  он  сначала  как-то  даже
побаивалсЯ уснуть и лежал с открытыми глазами, глЯдЯ на рдеющую  во  мраке
раскаленную трубу. Ќо по мере того, как выветривалсЯ хмель,  в  мозгу  его
начала  беспорЯдочно  творитьсЯ  работа  -  с  перебоЯми,  как   в   плохо
отрегулированном  двигателе,  и  из  этого  неуправлЯемого   хаоса   стали
возникать строчки стихотворениЯ:

   Ќе раз Я проникал в речную гладь
   „евичьих душ, пытаЯсь разгадать
   €х мысли в чистом хрустале улыбки,
   ‚сплывавшие из глуби глаз, как рыбки...

   ќти начальные строчки понравились ему на первых порах - понравилась  их
остраненность, в этом было что-то зрелое. Џочему все его  стихи  -  а  они
рождались у него не так часто -  не  говорЯт  современным  Языком,  Языком
ќлиота или  таких  поэтов,  как  ‘итуэлл?  Ќет,  у  него  так  никогда  не
получаетсЯ... "€з  глуби  глаз..."  ќто  же  нечто  совсем  викторианское.
‚икторианский Язык?.. "џзык, ты творишь —еловека", - сказал однажды „углас
Њосс. Ћгастину стало не по себе, когда ему припомнились эти слова.
   €з ночной тишины доносились звуки музыки - кто-то играл на  фортепиано.
•рупкие девичьи пальцы не могли бы родить  эти  мощные  аккорды,  подобные
раскатам грома, эту Ќиагару lacrimae rerum  [слез  о  делах  (лат.)  -  из
"ќнеиды"  ‚ергилиЯ].  „олжно  быть,  кузен  ‚альтер  еще  не  ложилсЯ  или
обнаружил, что не может уснуть.
   Ћгастин начал размышлЯть о ‚альтере и людЯх его склада. Ќеужели их речи
отражают их истинную  сущность  и  они  и  впрЯмь  такие  неправдоподобные
созданиЯ и живут  в  каком-то  странном,  вымышленном  мире  коллективного
бытиЯ, которое им представлЯетсЯ "†изнью", а  ему  -  "€сторией"?  €ли  на
самом деле они то, чем кажутсЯ с первого взглЯда: живые люди, и  каждый  -
личность, каждый сам по  себе,  как  любой  англичанин?  „ействительно  ли
‚альтер такаЯ фальшивка, какой он хочет казатьсЯ? € неужели все  остальные
здесь - быть может, всЯ ѓерманиЯ - похожи на него? ‚ероЯтно, в этом  будет
легче разобратьсЯ, когда он поближе узнает эту девушку,  его  дочь...  €ли
хотЯ бы кузину Ђдель. €бо женщины (эту премудрость  Ћгастин  внушал  себе,
уже засыпаЯ), право же, право, одинаковы везде, в любом уголке земли.

   ‚о все времена...
   ‚ любом краю...
   ‚ любые времена...
   ‚ краю...
   Љраю...

   ЉарабкаЯсь по длинной-предлинной веревке, Ћгастин старалсЯ добратьсЯ до
окна своей спальни. Ћн снова  был  в  Њелтоне  и  очень  предусмотрительно
перенес лестницу наружу, на лужайку, что ѓилберт мог  воспользоватьсЯ  ею.
Ћна и стоЯла сейчас где-то на лужайке,  а  ѓилберт  все  еще  взбиралсЯ  и
взбиралсЯ по ней...
   ‚незапно в его сонные видениЯ проникли странные пронзительные  звуки  -
более  резкие,  отрывистые,  чем  лай   или   вой   собаки,   и   какие-то
холодно-неодушевленные и  поэтому  лишенные  заунывности.  Ћни  доносились
сначала из холла, затем что-то прошло мимо его полуоткрытой двери,  и  вой
стал долетать откуда-то сверху.


   Ќа своей огромной твердой  кровати  резного  дерева  в  толстой  ночной
сорочке сидела,  поджав  под  себЯ  ноги,  "маленькаЯ,  большеглазаЯ"  (по
воспоминаниЯм Њэри) Њици, которой теперь уже исполнилось семнадцать лет, и
при свете притененной свечи писала письмо. ‚  очках  ее  лицо  становилось
другим - мЯгче, живее и вдумчивее; она писала, склонив голову набок, почти
касаЯсь щекой бумаги, совсем как ребенок...
   Љаждую  ночь  она  писала  своей  подруге  Ќаташе  большими   неровными
каракулЯми, которых сама не могла прочесть. ‘тоило ей хотЯ бы одну ночь не
написать письма, Ќаташа начинала думать, что Њици ее разлюбила, и  тут  же
посылала ей какой-нибудь сувенир, орошенный  укорЯющими  слезами.  (ЉнЯжна
Ќаташа, русскаЯ девушка  такого  же  возраста,  как  Њици,  обладательница
красивого глубокого контральто, жила в Њюнхене.)
   Њици задумалась, положив письмо на одеЯло. Ћна  подтЯнула  худые  голые
коленки под  ночную  рубашку,  прижала  их,  обхватив  руками,  к  нежной,
обнаженной груди и задала себе вопрос: о чем же писать на этот раз?
   Џапа за ужином опЯть был совершенно невыносим, но это уже не ново...
   Ћбычно письмо складывалось как-то само  собой,  даже  когда  ничего  не
происходило. ‚ ‹ориенбурге вообще редко что-нибудь происходило. Ќо сегоднЯ
произошло настоЯщее событие - к ним приехал молодой англичанин... а  гости
не часто посещали этот дом.
   ‘казать, что он, в сущности, за человек, по внешним  впечатлениЯм  было
трудно - в самом ли деле  он  так  мил,  как  кажетсЯ?  Ќе  так-то  просто
представить себе, что это значит - быть англичанином: это такое незнакомое
племЯ, как отличить их одного от другого? Ќу, а с  виду...  Џо-немецки  он
изъЯснЯетсЯ не совсем свободно с довольно неприЯтным акцентом (вроде как у
того швейцарского гувернера, который одно времЯ занималсЯ с  ”ранцем).  Ќо
когда он говорит на своем родном Языке, голос его звучит совсем по-другому
- она даже не ожидала, что "английский" - этот сухой Язык классных занЯтий
- может так звучать. Ћчень искренний, честный голос, согретый чувством, он
заставлЯет себе верить и не боЯтьсЯ насмешки. € запах его одежды  какой-то
совершенно удивительный, порождающий смутную тревогу, как запах  костра...
или торфа; а ботинки у него странно бесшумны - наверное, они на каучуковой
подошве.
   €з холла, куда выходила дверь спальни, внезапно донессЯ вой, и по спине
у Њици побежали мурашки. Ћна вскочила с постели, приотворила дверь, и  вой
мгновенно оборвалсЯ. Њици тихонько посвистела, но лисица не подошла к ней,
и  она  услышала  ее  почти  беззвучные  шаги,  направлЯвшиесЯ  в  сторону
лестницы. ‘ минуту Њици стоЯла прислушиваЯсь: лисица поднималась наверх.
   Ќочь становилась все холоднее.
   ‡абравшись снова на кровать, на еще не остывшее местечко  под  одеЯлом,
Њици услышала, как вой возобновилсЯ  в  отдалении,  теперь  уже  где-то  в
верхних этажах, в одном  из  нежилых  помещений,  куда  никто  никогда  не
заглЯдывал.
   …стественней всего, казалось бы, написать Ќаташе  _о  нем_  -  об  этом
новоЯвленном английском кузене по имени Ћгастин. …го приезд был  событием.
Ќо Њици казалось, что она  отчетливо  слышит  внутренний  предостерегающий
голос: "Ќет, Њици, лучше не надо!"


   ‚ыйдЯ из-за стола, Ћтто прошел к себе  в  кабинет  и  провел  несколько
часов за оставленными там бумагами. ‡атем  поглЯдел  на  часы.  Џора  было
заказать разговор с Њюнхеном.
   Џошел снег. ‡а окном в луче света закружились белые мотыльки снежинок.
   Ќо, назвав номер, Ћтто услышал в ответ: "‘ Њюнхеном нет  свЯзи".  ’огда
он сказал, что подождет, и попросил принЯть заказ, но  ему  ответили,  что
сегоднЯ заказы на разговор с Њюнхеном не принимаютсЯ.
   - Ћбрыв на линии?
   Ћб этом им не известно, но принЯть заказ они не могут.
   - Ќо Я звоню министру, герру доктору...
   Ќаступило молчание, после чего уже другой голос ответил холодно, что, к
сожалению, это не менЯет дела: _никакие_ заказы сегоднЯ не принимаютсЯ.
   ђаспорЯжение Љара, по-видимому. €ли генерала  ‹оссова?  €ли,  возможно,
самого полковника ‡ейсера (нынешнего начальника полиции). —то еще  он  там
затеЯл, этот мюнхенский триумвират? Ћтто повесил  трубку,  лицо  его  было
хмуро. ‘негопад усилилсЯ, но дело здесь Явно было не в повреждении линии -
что-то происходило в Њюнхене этой ночью!..
   ЌаправлЯЯсь темным коридором к своей комнате, Ћтто раздумывал,  что  бы
это могло быть на сей раз. „огадок возникало много. Џри таком  напрЯженном
положении никакой постепенной разрЯдки  нельзЯ  было  ждать  -  все  могло
треснуть в любую минуту, и вопрос был лишь в том, где обнаружитсЯ трещина,
а  возможностей  длЯ  этого  имелось  предостаточно.  Ћднако   что   толку
тревожитьсЯ. Ћтто сунул ключи под подушку, смазал револьвер и спрЯтал  его
в Ящик стола. Џотом  разделсЯ,  снЯл  протез,  положил  его  на  сундук  и
забралсЯ в постель.
   Ќо как только он вытЯнулсЯ  на  кровати,  нога  тотчас  заныла.  Џросто
удивительно, как трудно с одной ногой найти удобное положение в постели.
   "Ќикакие заказы на телефонные разговоры с Њюнхеном  не  принимаютсЯ..."
ЏоразмышлЯв еще немного, Ћтто встал, пропрыгал на  одной  ноге  к  комоду,
достал револьвер и сунул его под подушку вместе с ключами.
   “слыхав вой лисицы, он подумал: чего ей-то еще не  хватает?  „о  сезона
случки оставалось по меньшей мере месЯца три!


   Љогда из верхних, нежилых помещений  донеслось  это  слабое,  тоскливое
завывание, единственным человеком во всем доме, которого  оно  встревожило
всерьез, был ”ранц.
   Љак только ”ранц понЯл, откуда доноситсЯ вой, он тотчас накинул  поверх
пижамы пальто, затушил свечу и осторожно выглЯнул за дверь. ‚ холле  царил
непроницаемый мрак. ”ранц прислушалсЯ: весь дом был погружен в сон.  ”ранц
начал крадучись подниматьсЯ в темноте по лестнице: его босые ноги  ступали
так же бесшумно, как лапы только что прошедшего здесь животного.
   ‚ лестничном пролете, отдаваЯсь  эхом  в  резных  панелЯх,  вой  звучал
особенно жутко. Ќа первой площадке ”ранц прошел мимо  комнаты  английского
кузена - последней обитаемой комнаты этого этажа - и услышал, как  Ћгастин
что-то бормочет во сне. ‡начит, по-видимому, дверь в его комнату отворена.
”ранц нащупал ее в темноте и тихонько прикрыл: меньше  всего  хотелось  бы
ему, чтобы еще этот начал проЯвлЯть интерес к верхним, необитаемым этажам.



12

   ‚ Њюнхене в тот день лихорадочное напрЯжение нарастало с каждым  часом.
‚се  знали,  что  фон  Љар  (временно  наделенный  полномочиЯми  диктатора
наподобие римских цезарей) намерен созвать вечером совещание,  на  котором
будут, вероЯтно, принЯты чрезвычайно важные  решениЯ.  Љар  хотел  вернуть
принцу  ђупрехту  трон  его  отцов,  а  быть  может,  и   Ѓаварии   -   ее
независимость. ‘овещание предполагалось провести за закрытыми дверЯми,  но
все баварские  заправилы  получили  приглашение,  а  также  и  кое-кто  со
стороны.
   Џоложение и в самом  деле  было  столь  напрЯженным,  что  ни  о  какой
постепенной разрЯдке не могло быть и речи - все могло только  треснуть  по
всем швам. Ќе удивительно,  что  молодые  служащие  и  официанты  в  отеле
"Ѓайришер-•оф" показались Ћгастину в то утро такими рассеЯнными, словно  у
них было что-то более важное на уме, чем служебные дела! „а и в спортивном
зале в тот день нервы у всех были натЯнуты  как  струна  -  даже  курносый
инструктор был так несобран, что едва не сломал ‹отару позвоночник, обучаЯ
его новому приему захвата.
   ‘ам ‹отар не замечал общей нервозности, и тЯжелые предчувствиЯ  его  не
мучили, но он внезапно ощутил прилив горЯчей любви  к  своим  товарищам  и
гордость от сознаниЯ принадлежности к их замечательному братству. …го даже
качнуло под напором всех  этих  высоких  чувств,  когда  он  в  раздевалке
наклонилсЯ, чтобы завЯзать шнурки.
   Ћдин шнурок при этом лопнул, и, пока ‹отар его свЯзывал, перед  глазами
у него возник величественный образ:  ѓерманиЯ  в  виде  обнаженной  нимфы,
прикованной цепЯми к дикой скале беспощадного  ‚ерсальского  договора.  …е
нежное тело гложут  прожорливые  и  ненасытные  державы  Ђнтанты;  но  еще
глубже, еще беспощаднее (так ему рисовалось) впиваютсЯ в ее тело, раздираЯ
его на части, голодные клыки ее тайных врагов -  большевиков,  берлинского
правительства, евреев... коварного  ‚атикана  и  своей,  баварской,  своры
сепаратистов. Ќо тут в мгновение ока поЯвлЯетсЯ Ћн - кумир ‹отара  еще  со
школьных лет и нынешний его командир,  доблестный  молодой  ѓерман  ѓеринг
(этот человек-птица, которому нет равных!), весь  в  сверкающих  доспехах!
Џодобно молнии низвергаетсЯ он с небес на выручку ѓермании и бок о  бок  с
ним - _‹отар_.
   ‹отар мысленно созерцает эту картину, и любовь переполнЯет  его  сердце
до краев. ‚есь во власти этого чувства, он почти украдкой  спешит  всунуть
свою драгоценную десЯтишиллинговую бумажку  в  партийную  копилку.  ‚  эту
минуту за спиной ‹отара его товарищ - здоровенный, но,  впрочем,  довольно
неуклюжий ”риц толкает локтем юного ‚илли и шепчет хрипло:
   - ѓлЯди-ка! —то этот буржуйский гаденыш, пролаза тут выкомаривает?
   Ќегодующий шепот ”рица прозвучал громче, чем ему хотелось. Ћн замигал и
опасливо бросил взглЯд через свое огромное сутуловатое плечо: ”риц  считал
себЯ выходцем из рабочей среды (отец его был опытным взломщиком) и боЯлсЯ,
что большинство этих буржуазных слюнтЯев смотрит  на  него  почти  как  на
"красного". Џочем знать? Њожет, этот хитрый замухрышка ейдеман  со  своей
иностранной валютой уже втерсЯ в  доверие  к  Ѓольшим  ишкам...  €  тогда
бедный простодушный ”риц основательно сел в  калошу.  Ќу  вот!  „аже  этот
подонок ‚илли пытаетсЯ  теперь  от  него  смытьсЯ...  €ли  это  он  ‹отару
ейдеману хочет показать спину? ’ак кому  же  из  них,  а?  Њатерь  божьЯ,
_кому_?
   (‘корее всего, ‚илли пыталсЯ  улизнуть  от  них  обоих,  ибо,  не  имеЯ
другого свидетельства о рождении, кроме своего  "римского"  носа,  молодой
штурмовик   только   проЯвит   благоразумие,   если   будет   вести   себЯ
осмотрительно.)
   Ќо в тот вечер длЯ всЯкого рода маленьких тактических ходов  просто  не
оставалось времени. €бо, пока ‹отар все еще предавалсЯ мечтам о  ѓермании,
а ‚илли все еще обдумывал, с кем ему лучше стать рЯдом на  перекличке,  их
отрЯду был объЯвлен специальный приказ: сегоднЯ вечером они по двое  -  по
трое должны пробратьсЯ  разными  путЯми  через  западную  часть  города  и
встретитьсЯ в "„рай Љатцен" - мало  посещаемой,  но  весьма  вместительной
пивной неподалеку от Ќимфенбургерштрассе, за "‹евенброй".  ’ам,  когда  их
"сотнЯ" соединитсЯ с другими "сотнЯми", будет объЯвлено, что  им  надлежит
делать дальше.
   Љроме этого, им пока что не было сказано больше ни слова, - ни слова  о
совещании,  созванном  Љаром  в  пивном  зале  "Ѓюргерброй"  за  рекой,  -
совещании, которое было в центре вниманиЯ  весь  этот  день  и  о  котором
строились всЯческие догадки. Ќо воздух был уже  наэлектризован,  и  каждый
понимал, что это уж, во всЯком случае, совсем не обычный приказ.  €  сразу
все  маленькие  тактические  ходы  были  позабыты,  ибо   порождавшие   их
подозрениЯ и зависть мгновенно рассеЯлись как дым. € казалось, можно  было
услышать, как со звоном садЯтсЯ на место  "стальные  обручи",  стЯгиваЯ  в
одно целое хорошо пригнанные друг к другу  бочарные  плашки  -  всех  этих
пылких молодых людей.


   Љогда стемнело, они пустились в путь  по  двое  -  по  трое,  как  было
приказано. Ѓолее многочисленные группы могли привлечь к себе  внимание,  а
ходить по некоторым улицам в одиночку этим  современным,  уже  приобретшим
славу галахадам, даже с оружием, как, например, сегоднЯ, было небезопасно,
особенно после наступлениЯ темноты. ‚едь эти коварные "красные" затаились,
ушли в подполье...
   ‚от почему неуклюжий, но неподкупный ”риц задержалсЯ в дверЯх, поджидаЯ
своего друга ‹отара (который,  как  хорошо  помнил  ”риц,  в  схватке  был
хладнокровен и быстр на руку), и,  когда  он  подхватил  его  под  локоть,
каждый почувствовал что-то вроде  испуга  -  с  такой  силой  пронзило  их
чувство товарищеской близости. ’ак они и шагали  рука  об  руку,  стараЯсь
держатьсЯ середины мостовой, подальше от всех дверей и  закоулков.  Љаждый
сжимал одной рукой дубинку в  кармане,  каждый  краем  глаза  настороженно
всматривалсЯ в темноту. € даже не оглЯдываЯсь, они знали, что верный ‚илли
следует за ними по пЯтам, шага на два позади, и охранЯет их с тыла.
   Ќо никаких "красных" не было видно на улицах  в  этот  студеный  вечер;
попадались только такие же молодые люди, как они, так  же  целеустремленно
двигавшиесЯ куда-то по двое - по трое, да тЯжелые,  с  брезентовым  верхом
грузовики, которые все чаще  и  чаще  проносились  по  улицам,  буксуЯ  на
обледенелой мостовой на поворотах под скрежет переключаемых скоростей.
   Ћднако, пересекаЯ тигльмайерплац, наша троица могла не раз  убедитьсЯ,
что в Њюнхене в те дни они были  отнюдь  не  единственной  (даже  если  не
считать  "красных")  неофициальной  армией  "патриотов".  Ѓыли  и   другие
"братства" - все любЯщие  ѓерманию  и  все  потенциально  враждебные  друг
другу. Џивной зал "‹евенброй" был  битком  набит  пьЯными  молодчиками  из
"ђейхскригсфлагге": разгорЯченные, с пивными кружками в руках, они  орали,
как черти... ќто (поЯснил  ‚илли,  страдавший  ненасытным  любопытством  к
такого рода вещам) личнаЯ, так сказать, "гвардиЯ" ђема теперь, после  того
как карты были выложены на стол; да, похоже, этот ђем - парень  что  надо:
ведь  это  благодарЯ  ему  наши  вожди  приобрели  известность.  €  следуЯ
указаниЯм  ‚илли,  трое   молодых   мушкетеров,   проходЯ   мимо,   громко
приветствовали  ремовских  парней.  ‚  этом  непростом  союзе,  номинально
возглавлЯемом старым ‹юдендорфом и именуемом "Љампфбунд",  разве  что  вот
этим  ребЯтам  и  можно  было  полностью  доверЯть.  Ќу,  а   веберовскому
"Ћберланду" - ребЯтам, что  стоЯт  сейчас  у  "Ђрцбергеркеллер"?..  —то  ж
(сказал ‚илли), этим тоже... € еще,  пожалуй,  россбаховской  шайке...  Ќа
этих можно до известного предела положитьсЯ. Ќо есть и другие - "‚икинги",
например, - и это уже совсем иное дело. "‚икингов"  объединЯет  с  парнЯми
капитана ѓеринга, с их братством из спортивного зала только общаЯ любовь к
отечеству  и  ненависть  к  нынешнему  правительству  и  к   общественному
устройству: "‚икинги" слишком правоверные  католики  и  монархисты,  чтобы
сносить  богохульства  ребЯт  ‹юдендорфа  или  ђозенберга.  …сли   кто   и
отшатнетсЯ окончательно от этих двух, то это  будут  люди  Љара  и  принца
ђупрехта.
   "‚икинги" были выпестованы капитаном третьего ранга ќрхардтом. ќрхардт,
конечно, уже успел завоевать  себе  известность:  ветеран  "малой"  войны,
котораЯ целых два года бушевала в прибалтийских провинциЯх, потерЯнных длЯ
ѓермании после перемириЯ, подписанного в 1918 году, это он  повел  морскую
пехоту во времЯ капповского путча на Ѓерлин. € ђоссбах  также  пользовалсЯ
известностью:  он  тоже  был  одним  из  тех  молодых  изгоев,   ветеранов
балтийской бойни, которые укрылись в Ѓаварии, когда  трусливый  Ѓерлин  не
поддержал их военных  усилий.  ‚оины-патриоты,  оставшиесЯ  в  одиночестве
после потери  восточных  земель,  они,  естественно,  стали  магнитом  длЯ
рассерженных молодых людей - так бывало всегда и всюду!  €  какаЯ  же  это
была удача длЯ ничтожного безвестного штабного мальчишки на побегушках,  с
трудом сколачивавшего свою оппозиционную группу, когда он получил  наконец
возможность  противопоставить  притЯгательной  силе  таких   героев,   как
вышеупомЯнутых двое,  престиж  _своего_  молодого  капитана  ѓеринга!  €бо
красавец ѓерман ѓеринг (сын старого губернатора африканской  колонии)  был
летчиком знаменитой в военное  времЯ  рихтхофенской  "летающей  армады"  и
теперь щеголЯл "Pour le Merite" ["‡а заслуги" (франц.)] (немецким  Љрестом
‚иктории).


   Љогда они добрались до "„рай Љатцен" и доложили о своем  прибытии,  там
тоже уже было полно народу - по большей части стариков, отставных  солдат,
но почти все здесь  были  _свои_,  за  исключением  небольшой  незваной  и
державшейсЯ особнЯком кучки "‚икингов" (эти были себе на уме,  и  глаза  у
них так и бегали по сторонам).
   „ва часа спустЯ они все еще сидели в "„рай Љатцен"  и  ждали  -  теперь
_тоже_ уже с кружками в руках, разгорЯченные, дерущие глотку;  но  вот  на
улице  раздалсЯ  скрежет  автомобильных  тормозов.  Џрибыл  ѓерман   ќссер
(молодой газетчик, скандалист и выпивоха), возбужденный, с дико блуждающим
взглЯдом. ‚се окружили его. ќссер приехал прЯмо из "Ѓюргерброй" и  сообщил
последнюю новость: тридцать пЯть минут назад, минута  в  минуту,  был  дан
сигнал. ‚се завопили  так,  что  затрЯслись  стены.  ‡атем  ќссер  передал
приказ: парадным строем промаршировать через центр города к  "Ѓюргерброй".
Ќаконец-то их призывали к "действию"!
   Љогда они под гром барабанов, с развевающимисЯ знаменами  поЯвились  на
залитой светом уличных фонарей Ѓриннерштрассе - теперь уже с  _винтовками_
в руках, разгорЯченные, горланЯ во все горло, - к ним  отовсюду,  из  всех
переулков начал стекатьсЯ народ: мужчины, женщины, дети  присоединЯлись  к
ним, окружали их со всех  сторон  и  маршировали  и  рЯдом,  и  позади,  и
впереди, возбужденно выкрикиваЯ: "ђеволюциЯ!" - хотЯ что это за революциЯ,
большинство  из  них  едва  ли  отдавало   себе   отчет.   Ѓыла   ли   она
католически-монархистскаЯ и сепаратистскаЯ или... еще  какаЯ-то,  поднЯтаЯ
"Љампфбундом", который тоже чего-то добиваетсЯ? Љрест или свастика? Ќо  то
ли, это ли -  в  любом  случае:  "„олой  Ѓерлин!"  -  что  было  одинаково
притЯгательно в глазах баварцев после того,  как  пруссаки  пЯтьдесЯт  лет
задавали здесь тон.
   Ћни  с  шиком  пересекли  Љенигсплац.  Љакой-то   мальчишка   горделиво
вышагивал впереди марширующей колонны и времЯ от времени кувыркалсЯ  через
голову, кувыркалсЯ, кувыркалсЯ...


   •олодной, очень холодной была эта  памЯтнаЯ  ночь  в  четверг  восьмого
ноЯбрЯ в Њюнхене, но снег так и  не  выпал,  и  ветреным,  непогожим  было
наступившее затем утро "Љаровской пЯтницы".



13

   Љогда накануне ночью Ћгастин улегсЯ в ‹ориенбурге  в  постель,  комната
показалась ему слишком жарко натопленной, но к утру одеЯло с него сползло,
а печка  остыла  и  в  спальне  воцарилсЯ  ледЯной  холод.  ‚  кувшине  на
рукомойнике вода подернулась пленкой льда.
   Љ тому же здесь, в ‹ориенбурге, ночью прошел сильный снег.  “тром  небо
было все еще свинцово-серым, но благодарЯ снегу за окном в доме словно  бы
посветлело. Ћгастин, спустившись вниз к завтраку  и  проходЯ  через  холл,
заметил, как отблеск этой снежной белизны  оживил  здесь  краски  -  синюю
скатерть на маленьком круглом столике, зеленую обивку кресла, позолоченные
завитушки  орнамента  на  большом  черном  ларе...  Љраски  на   фамильных
портретах тоже проступили Ярче, а желтоватые каменные плиты пола блестели,
словно политые водой.
   ‡атем по комнате пробежала мерцающаЯ тень,  когда  за  окном  с  крутой
кровли беззвучно соскользнула  на  землю  снежнаЯ  лавина  -  не  тЯжелой,
подтаЯвшей глыбой, а прозрачным, словно дым, облаком. Ћгастин обернулсЯ  и
увидел,  как  это  дымное  облако,  развеЯнное  едва  приметным  ветерком,
уноситсЯ вдаль. Љто-то (бросилось ему в  глаза)  оставил  вечером  бутылку
пива на подоконнике - пиво замерзло, бутылка лопнула, и  среди  стеклЯнных
осколков стоЯл теперь кусок золотисто-Янтарного льда в форме бутылки.
   Ћтвернувшись  от  окна,  Ћгастин   увидел   двух   маленьких   девочек,
притаившихсЯ в дверной нише; он сразу узнал их - по набитым на лбу шишкам,
которые  так  же  желтовато  блестели,  как  плиты   пола.   Ћн   вспомнил
перевернутые санки и улыбнулсЯ проказницам. Ќо они не ответили ему улыбкой
- их глаза были прикованы к чему-то, и на лицах было написано изумление  и
страх.
   ЏоглЯдев в направлении их взглЯда, Ћгастин  увидел  обоих  близнецов  -
ђуди и ѓейнца. ќти отчаЯнные  велосипедисты-акробаты  сидели  скорчившись,
забившись в самый угол, подальше от  глаз,  под  готическим  поставцом  на
высоких ножках. € все же им не удавалось скрыть, что на шее у  них  надеты
собачьи ошейники с медными блЯхами и длинными цепочками, которыми они были
прикованы к ножкам  поставца.  ‘гораЯ  от  стыда  -  но  отнюдь  не  из-за
совершенного ими накануне преступлениЯ, а из-за постигшей их ныне кары,  -
они недружелюбно и вызывающе смотрели на Ћгастина.
   €х старшаЯ сестра, так привлекавшаЯ к себе внимание  Ћгастина  накануне
вечером, сидела на корточках к нему спиной  и  кормила  мальчишек,  окунаЯ
кусочки хлеба в большую миску с кофе; ее длинные  белокурые  рассыпавшиесЯ
по спине волосы падали до земли. Ћдин из мальчиков так  пристально  следил
за Ћгастином  своим  недобрым  взглЯдом  из-под  нахмуренных  бровей,  что
поперхнулсЯ, и из носа у него брызнул кофе, а из глаз - слезы. ‚  страшном
смущении Ћгастин отвернулсЯ и на цыпочках  поспешил  скрытьсЯ  за  дверью,
надеЯсь вопреки всему, что девушка не обернетсЯ и не увидит его.
   ‡а столом во времЯ завтрака  царила  напрЯженнаЯ  атмосфера,  и  это  с
трудом подавлЯемое напрЯжение все усиливалось.  ‚  Ћгастине  оно  вызывало
неосознанное  беспокойство,  ибо  о  таинственных,   происходивших   ночью
событиЯх ему ничего не было известно.
   ‚ шесть утра Ћтто поднЯлсЯ с постели  и  снова  попыталсЯ  позвонить  в
Њюнхен, но получил все тот же ответ: "Ќет свЯзи".  ’огда  он  позвонил  на
железнодорожную станцию Љаммштадт и узнал,  что  за  ночь  из  Њюнхена  не
прибыло ни одного поезда и не поступило никаких вестей. —то же  там  могло
произойти? „вижение поездов и свЯзь не нарушены больше нигде, сказали ему.
ќто в какой-то мере ограничивало область беспорЯдков. Џотому что, если  бы
Ѓерлин выступил против непокорного Њюнхена или, допустим, Њюнхен пошел  на
Ѓерлин...  €ли,  если  бы  Љар  и  ‹оссов  бросили  своих  молодчиков   из
"”рейкора",  сосредоточенных  на  тюрингской   границе,   против   "левых"
баварских соседей...
   Ќет, это, по-видимому, ограничиваетсЯ - пока что, во всЯком  случае,  -
пределами самого Њюнхена. Ђ поскольку в  Њюнхене  всем  сейчас  заправлЯет
Љар, значит, сам Љар что-то и затеЯл. € это могло означать только  одно  -
именно то, чего все от Љара и ждали.
   ’очно так же думал и ‚альтер, после того как до него дошли эти  скудные
сведениЯ:  это  могло  означать  _только_...  €  сидЯ  в  молчании   перед
нетронутой чашкой кофе, ‚альтер чувствовал, что это  напрЯженное  ожидание
становитсЯ просто непереносимым.
   “ ”ранца тоже был озабоченный вид, но замкнутый,  углубленный  в  себЯ,
словно его тревога была особого свойства и  ни  отец,  ни  дЯдЯ  не  могли
разделить ее с ним (как и он не мог разделить с ними их тревоги). ‚прочем,
один только ”ранц не преминул учтиво справитьсЯ у Ћгастина, хорошо ли  ему
спалось (маленькаЯ лисичка не разбудила его своим лаем, нет?), и продолжал
оказывать гостю другие мелкие знаки вниманиЯ. “ ”ранца под глазами залегли
темные тени, словно он вообще не спал всю ночь, и выражение лица стало еще
более надменно-презрительным.
   "Ѓоже милостивый!  -  думал  простодушный  Ћгастин,  поглЯдываЯ  то  на
одного, то на другого. - Љакое же у них тЯжелое похмелье!"
   ’ут  в  комнату  вошла  Њици  в  сопровождении  своих  двух   маленьких
сестричек.  Ћна  тоже  казалась  странно  рассеЯнной  сегоднЯ  и  чуть  не
наткнулась на стоЯвший не на  месте  стул,  но  ”ранц,  внимательный,  как
всегда, успел убрать его с дороги.
   "ЋпЯть грезит наЯву!" - подумал Ћгастин.
   ‚о времЯ завтрака внимание Ћгастина невольно было привлечено  тем,  как
странно - словно усики или щупальца насекомого -  растопыриваютсЯ  у  Њици
пальцы, когда она протЯгивает руку,  чтобы  взЯть  какой-нибудь  небольшой
предмет - чайную ложку, например, или булочку с блюда. €ногда она  сначала
касалась  этого  предмета  только  мизинцем  и  лишь  потом  -  остальными
пальцами. Ќо хотЯ  Ћгастину  исполнилось  уже  двадцать  три  года,  он  в
каком-то отношении был еще  ребенком,  ибо,  как  это  бывает  в  детстве,
некоторые вещи представлЯлись ему слишком _ужасными_,  чтобы  существовать
на самом деле. ‚от почему и эта жестокаЯ истина так  медленно  и  с  таким
трудом проникала в его юношеское, еще не омраченное сознание...  а  истина
эта заключалась в том, что, хотЯ Њици едва исполнилось семнадцать лет,  ее
большие серые глаза почти полностью лишены были зрениЯ.


   - ‘лышите? - произнес вдруг Ћтто.
   „а, _колокольный звон_, никакого сомнениЯ! €з деревни внизу, в  долине,
доносилсЯ слабый и какой-то  беспорЯдочный  перезвон  колоколов.  €  почти
тотчас в дверЯх поЯвилсЯ главный лесничий; его темные  волосы  припорошило
снегом, сыпавшимсЯ в лесу с  ветвей;  он  с  трудом  переводил  дух,  горЯ
нетерпением побыстрее сообщить радостную весть. €менно ту  весть,  которой
все ждали (перваЯ весть всегда обычно бывает такой). ‚альтер  торжественно
наполнил бокалы.
   - ѓоспода! - сказал он (все тем временем уже поднЯлись на  ноги).  -  џ
предлагаю тост за королЯ!
   - Rupprecht und Bayern! Hoch! [‡а ђупрехта и Ѓаварию! “ра! (нем.)]
   ђаздалсЯ звон разбитых бокалов.
   "Љак славно! - подумал Ћгастин и, осушив вместе со всеми свой бокал  за
здоровье королЯ ђупрехта, швырнул его об пол. - ЉакаЯ  нелепость,  но  как
славно!"
   € никто, не только Ћгастин, не заметил, что ”ранц разбил свой бокал, не
пригубив.



14

   ЏерваЯ волна слухов, прокатившаЯсЯ в ту пЯтницу  утром  почти  по  всей
Ѓаварии, несла весть лишь о реставрации  ‚иттельсбахов.  Ќикто  толком  не
знал, откуда идут эти слухи и что именно произошло. ѓоворили только  одно:
ночью в Њюнхене совершен "большой  переворот"  и  теперь  королем  Ѓаварии
будет фельдмаршал принц ђупрехт  (его  отец,  бывший  король  ‹юдвиг  III,
скончалсЯ два года  назад,  унесЯ  с  собой  в  могилу  полученную  им  от
пруссаков пулю).
   €звестие это никого не удивило. “ кормила правлениЯ  в  эти  дни  снова
стоЯл Љар, облеченный большой властью, а всем было  известно,  что  Љар  -
открытый роЯлист и деЯтельно, всеми правдами и  неправдами  подготавливает
восстановление в Ѓаварии монархии, как только длЯ  этого  назреет  момент.
Џо-видимому, все его открытые выступлениЯ  против  федеральных  властей  в
Ѓерлине были лишь уловкой в затеЯнной им сепаратистской игре. Ѓолее  того,
в последнее времЯ немало всЯких всезнаек с осведомленным видом шептались о
том, что теперь это уже только вопрос дней. ‚ прошлое воскресенье, в  „ень
памЯти павших, торжественное шествие в Њюнхене приветствовал не Љар  и  не
министр-президент, а ђупрехт! € это было отмечено всеми.
   ‘ловом, теперь произошло именно то, чего ждали.  Ѓольшинство  населениЯ
ликовало. „еревни были украшены флагами, и над ними разносилсЯ колокольный
звон. Џрежде люди любили посмеЯтьсЯ - и не сказать, чтоб беззлобно, -  над
плиссированными штанами бывшего  королЯ  и  его  неуемным  пристрастием  к
молочному хозЯйству, но фанатиков республиканцев  в  Ѓаварии  всегда  было
немного. „аже после провозглашениЯ республики во времЯ "приватных" наездов
в деревню бывшего королЯ  ‹юдвига  дома  по-прежнему  украшались  флагами,
колокола поднимали трезвон, ребЯтишек обрЯжали в самую лучшую, праздничную
одежду и пожарные бригады маршировали  парадным  строем.  Љогда  два  года
назад ‹юдвиг скончалсЯ, Њюнхен устроил ему торжественные похороны, которые
вылились в такую демонстрацию теплых чувств, какой  дом  ‚иттельсбахов  не
знал за всю "тысЯчу лет своего правлениЯ".
   ’ак что унылых лиц было немного - и еще меньше тех, кто  позволЯл  себе
задаватьсЯ вопросом: _а что дальше?_ ђазве  не  Ясно,  что  этот  открытый
разрыв с Ѓерлином был теперь окончательным и ‚еймарскую конституцию  можно
выбросить в мусорную корзину? ‡начит, независимое Ѓаварское королевство...
€ что же за этим воспоследует? ‚ других германских землЯх тоже есть  свои,
с  позволениЯ  сказать,  "сепаратисты".  ЌарЯду  с  роЯлистской   Ѓаварией
существует краснаЯ ‘аксониЯ, красные бунтовщики в  ѓамбурге  и  презренные
продажные французские  марионетки  в  Ђахене,  которые  даже  осмеливаютсЯ
требовать "независимости" длЯ ђейнской области.
   Ќо ‚альтер фон Љессен отнюдь не принадлежал к числу этих дальнозорких и
унылых: в самом приподнЯтом настроении он наблюдал за тем, как развешивали
флаги,  устанавливали  вертела  длЯ  жарениЯ  бычьих   туш,   распорЯжалсЯ
устройством   фейерверка,   организацией   процессий,   договаривалсЯ    с
деревенским свЯщенником о  благодарственной  мессе  и  даже  обмолвилсЯ  о
возведении  мемориального  обелиска  на   варцберге.   …го   восторженное
состоЯние  передалось  и  Ћгастину...  ‚озможно,  бесшабашному  настроению
последнего немало способствовало количество  сливЯнки  (нет  уж,  извольте
пить до дна!), поглощенной за  завтраком  во  времЯ  бесчисленных  тостов.
ЏоднЯв бокал, он внезапно обратилсЯ к "милорду барону" и заЯвил, что хочет
просить о милости: ему кажетсЯ, сказал он, что в ознаменование счастливого
событиЯ всем бедным узникам, томЯщимсЯ в цепЯх в этом замке,  должно  быть
даровано прощение.
   Њинуты две ‚альтер молча  смотрел  на  него  вытаращив  глаза,  как  на
умалишенного,  ибо  мысли  его  были  в  эту  минуту  очень  далеко,  а  к
дурачествам такого рода он не привык.  Ќо  когда  на  него  сошло  наконец
прозрение, он пришел в совершеннейший восторг. Љак  это  мило  со  стороны
Ћгастина! Љакие подходЯщие к случаю чувства, и как тонко  он  их  проЯвил!
‚альтер был прЯмо-таки поражен и впервые за все времЯ испытал даже  что-то
вроде душевного расположениЯ к своему молодому английскому кузену. •лопнув
Ћгастина по плечу так, что тот едва устоЯл на  ногах,  ‚альтер  немедленно
распорЯдилсЯ снЯть с мальчишек ошейники. ("‚ы именно это имели в  виду?  џ
правильно вас  понЯл?")  €  тут  же  отрЯдил  двух  сестренок  привести  в
исполнение приказ.
   ‚альтер и в самом деле был искренне рад  подвернувшемусЯ  предлогу  длЯ
объЯвлениЯ  амнистии.  „олжно  быть,  применив  такой   необычный   способ
наказаниЯ, он немного хватил через край: но  кто  же  знал,  что  мальчики
окажутсЯ столь чувствительными к постигшей их каре. ‚альтер не был  жесток
по натуре - просто он считал, что в наказании  надо  проЯвлЯть  не  только
строгость, но и известную долю воображениЯ и что в современной семье  отец
не может вечно прибегать к такому нецивилизованному способу внушениЯ,  как
порка.
   Џосле этого ‚альтер  вместе  с  Ћтто  приступил  к  своим  обЯзанностЯм
феодала в предвидении предстоЯщего празднества, а  трое  молодых  людей  -
Ћгастин и ”ранц под руку с сестрой,  -  приЯтно  взволнованные,  вышли  во
двор, на жгучий морозный воздух. „вор лежал в снежных сугробах. Љрепостные
стены, по которым вчера еще  мальчишки  катались  на  велосипедах,  теперь
покрывал пласт нетронутого снега, сгладивший зубчатые украшениЯ  парапета.
‘нег  приглушал  все  звуки:  приплывавший  издалека  перезвон   церковных
колоколов, позвЯкивание колокольчиков на санной упрЯжи, веселую перекличку
голосов, песни и ружейные выстрелы, и делал почти неслышным  поскрипывание
снежного наста под ногой - единственный звук, нарушавший тишину здесь,  во
дворе.
   ‚троем они прошли в главные ворота.  ‚низу,  в  долине,  белый  снежный
покров лежал на  вершинах  деревьев,  на  кровлЯх  деревенских  домов,  на
церковной колокольне, и - совсем вдали - все леса  и  полЯ  под  сумрачным
свинцовым небом были мертвенно белы от снега. ‘реди этой белизны  особенно
Ярким казалось сиЯние красок большого распЯтиЯ  за  воротами  замка:  алые
струйки крови, сочащейсЯ из-под припорошенного снегом  тернового  венца  и
стекающей  по  усталому  лицу;  блеск  желтоватого,  как  слоноваЯ  кость,
обнаженного тела - изнуренного, с узкой повЯзкой на бедрах; отблески крови
на голубоватом снегу вокруг скрещенных, пробитых тЯжелым железным  гвоздем
ступней. Ђ возле самого распЯтиЯ, но Явно не отдаваЯ себе в  этом  отчета,
стоЯла группа деревенских ребЯтишек, только что забравшихсЯ сюда со своими
санками, - красные шапочки, льнЯные кудрЯшки,  перламутрово-розовые  лица,
опьЯненные зрелищем первого снега... Ќа фоне  этой  обесцвеченной  белизны
они казались Яркими бабочками, слетевшимисЯ к подножию креста.
   ‡десь  по  знаку  ”ранца  все   трое   приостановились.   Ћни   стоЯли,
погрузившись в созерцание.
   - Grub Gott [старинное (крестьЯнское) приветствие (нем.)], - прошептали
ребЯтишки.
   Ћгастин  с  любопытством  всматривалсЯ  в  даль,  стараЯсь   разглЯдеть
праздничную деревню, полускрытую за  верхушками  деревьев.  ”ранц  и  Њици
стоЯли тихо, молча, рука об руку; их белокурые головы -  на  уровне  колен
распЯтого. ‹ицо ”ранца  выражало  глубокое  волнение.  Њици,  угадав,  как
видно, состоЯние брата, повернулась к нему и, нащупав свободной рукой  его
плечо, тихонько его погладила. € ”ранц, словно этот  жест  дал  выход  его
чувствам, заговорил; он не смотрел на Ћгастина, но  слова  предназначались
ему... ќтот Ћгастин, он хоть и  англичанин,  но  еще  достаточно  молод  и
_должен_ понЯть!
   - Ќаш отец - монархист, - сказал ”ранц (и  каждое  слово  выдавало  его
волнение), - но мы, разумеетсЯ, нет. - Ћн помолчал. - ‚ы понимаете, отец -
баварец, а Я -  немец.  -  Ћсторожным,  но  бессознательным  движением  он
сбросил снег с гвоздЯ,  пронзающего  ноги  распЯтого.  ђебЯтишки  один  за
другим прыгнули на санки, ринулись вниз головой с  горы  и  исчезли  между
деревьев внизу, и молодые люди остались одни. - Џапа живет прошлым! Њы - Я
и Њици - будущим.
   - € дЯдЯ Ћтто, - тихо добавила Њици.
   - € дЯдЯ Ћтто? „а, но... но с оговорками...
   ’ут Њици вдруг чуть слышно вздохнула.


   Љогда они, возвращаЯсь домой, вошли в главные  ворота  и  здание  замка
снова выросло перед ними, Ћгастин случайно поглЯдел вверх  и  краем  глаза
уловил какое-то  движение.  Ћдно  слуховое  окно  на  пЯтом  этаже  кто-то
распахнул настежь... Ђ вчера,  да,  конечно  же,  вчера  оно,  как  и  все
остальные окна, было заколочено досками.



15

   - € тем не менее, - говорил ”ранц, когда они входили  во  двор,  -  длЯ
менЯ это известие, которое мы получили сегоднЯ, - хорошее известие...  ’ак
Я думаю... Џотому что теперь все сдвинетсЯ  с  места.  -  ‚  дверЯх  замка
поЯвились близнецы и остановились, наблюдаЯ за ними. Ћгастин принЯлсЯ было
лепить длЯ них снежную бабу, но малыши напустили на себЯ  такой  важный  и
надменный вид, словно он нанес им тЯжкое оскорбление.  -  Љар,  ђупрехт  -
сами по себе они не имеют значениЯ, - продолжал свои объЯснениЯ ”ранц. - ‚
действиЯх ѓустава фон Љара Я усматриваю всего лишь перст судьбы, Я бы даже
сказал  -  ее  _мизинец_,  если  такаЯ  метафора  позволительна.  Ќо  если
допустить, что слишком могущественные силы  могут  быть  использованы  длЯ
слишком ничтожных целей, тогда сегоднЯ Љар выпустил  в  ѓермании  на  волю
такие разрушительные силы, которыми он сам уже не сможет управлЯть.  „а  и
никому в Ѓерлине это не по плечу, теперь, когда ‚альтер ђатенау мертв. ‚от
почему великий ђатенау _должен был_ умереть, - неожиданно  хрипло  добавил
он, понизив голос,  и  в  его  расширенных  глазах  вдруг  промелькнуло  и
злорадство и глубокое волнение.
   - Ќо если все выйдет из повиновениЯ... —то же тогда может произойти, на
что вы рассчитываете? - спросил  Ћгастин,  которого  все  эти  рассуждениЯ
только забавлЯли.
   - ‚оцаритсЯ хаос, - просто  и  торжественно  изрек  ”ранц.  -  ѓерманиЯ
должна возродитьсЯ, но только из огненного чрева хаоса может она  восстать
к жизни... €з кроваво-огненного чрева мрака и хаоса и... Ќу и так далее, -
добавил он, словно повторЯЯ плохо затверженный урок, и голос его прозвучал
совсем по-детски.
   - Ѓоже милостивый! - чуть слышно прошептал Ћгастин. ‚  этом  загадочном
немецком кузене раскрывалось нечто такое, чего никак  нельзЯ  было  в  нем
заподозрить сначала.
   Ќо тут Ћгастин забыл про ”ранца, так как  Њици  вдруг  споткнулась  обо
что-то  на  снегу.  ”ранц,  все  еще  державший  ее  под  руку,  увлекшись
разговором, перестал уделЯть ей внимание, и она едва не упала.
   - Ћсторожней! - беспечно крикнул в своем блаженном неведении Ћгастин  и
бросилсЯ к Њици, чтобы подхватить ее с другой стороны.
   Ћбычно  Ћгастин  избегал,  когда   это   было   возможно,   физического
соприкосновениЯ с людьми, а пуще всего - с девушками. € когда сейчас он по
собственному почину подхватил эту девушку под руку, ощущение,  которое  он
при этом испытал, было совершенно  новым  и  неожиданным  длЯ  него.  Ќет,
никаких электрических токов не пробежало по его телу,  и  все  же  он  был
странно смущен. Ћпомнившись, он заметил, что слишком  крепко  сжимает  это
мЯгкое, податливое нечто, скрытое в рукаве. ’огда ему захотелось выпустить
ее руку, но  он  не  знал,  как  это  сделать  достаточно  учтиво,  и  уже
волей-неволей продолжал поддерживать Њици за локоть. € все это  времЯ  ему
не давала покоЯ мысль, как бы Њици не сочла его нахалом.
   Ќо Њици, казалось, не обращала на него вниманиЯ: неторопливо, но вместе
с тем с каким-то странным  волнением,  почти  надрывом  она  заговорила  с
братом о дЯде Ћтто. Џожалуй (соглашалась  она),  ”ранц  прав  относительно
"оговорок": приходитсЯ  признать,  что  _не  все_  действиЯ  дЯдюшки  Ћтто
направлены к тому, чтобы восторжествовал хаос, едва  ли  он  по-настоЯщему
преследует эту цель. ‚едь, по правде-то говорЯ, его  работа,  то,  что  он
делает длЯ армии...
   - Ѓоюсь, это действительно  так,  -  хмуро  сказал  ”ранц.  -  „ЯдЯ,  к
сожалению,   недостаточно   четко   понимает   философскую   необходимость
первоначального хаоса, предшествующего созиданию, - не так,  как  понимаем
это мы с тобой и... ну, и другие. - ’еперь, когда чувства и  мысли  ”ранца
были  разбужены,  привычное  надменно-презрительное  выражение  его   лица
уступило место чему-то  более  естественному  и  обыденному.  -  Ћтсюда  и
проистекает его ошибка: он слишком рано  взЯлсЯ  за  возрождение  немецкой
_Ђрмии_, в то  времЯ  как  сначала  надо  было  стремитьсЯ  к  возрождению
немецкой _„уши_.  Ћн  слишком  большое  значение  придает  кадрам,  тайным
арсеналам оружиЯ и секретной военной подготовке и  слишком  мало  духовной
стороне дела. Ћн забывает главное: если нациЯ лишитсЯ души, котораЯ должна
обитать в ее теле, сиречь в армии, тогда даже сама армиЯ ничто! ‚ нынешней
ѓермании армиЯ будет лишь сборищем бездушных тупиц...
   - ‚от, вот! - вмешалсЯ Ћгастин. - Ќу _конечно же_! ’еперь душа  _новой_
ѓермании должна воплотитьсЯ в  гражданском  теле,  и  длЯ  старых  солдат,
таких, как Ћтто, проглотить эту пилюлю будет нелегко.
   - „уша ѓермании воплотитсЯ в _гражданском_ теле? - ”ранц, казалось, был
ошеломлен; наступила довольно  продолжительнаЯ  пауза,  пока  он  старалсЯ
осмыслить эту странную идею. - ’ак! ќто интересно... ќто уводит менЯ  даже
дальше, чем Я предполагал. ‚ы,  значит,  считаете,  что  наш  классический
рейхсвер,  с  его  жесткими  моралистическими  традициЯми,  будет  слишком
стеснителен длЯ такого могучего взлета духа? € потому восставшаЯ из  пепла
„уша  ѓермании  потребует  длЯ  себЯ  нового  "тела"  -  "тела"  _исконно_
германского, всецело первобытного и  народного?  џ  правильно  понЯл  вашу
мысль?
   ’еперь уже Ћгастин поглЯдел  на  него  в  изумлении  и  замешательстве.
Љаким-то образом они пришли к полному обоюдному непониманию.  Љак  же  это
произошло? ‚ какой момент?
   Ќо прежде чем он успел собратьсЯ с мыслЯми длЯ ответа, ”ранц  заговорил
снова:
   - „уховнаЯ сторона - никогда не надо о ней  забывать.  ‚ы  знаете,  что
сказал генерал граф ѓеслер еще тридцать лет назад? Ќе знаете? ‘ейчас Я вам
скажу. ќто было в его речи, с которой он обратилсЯ  к  армии:  "ѓерманской
цивилизации неизбежно придетсЯ воздвигать свой храм  на  горе  трупов,  на
океане слез, на  предсмертных  криках  неисчислимого  множества  людей..."
Џророческие  слова,  глубоко  метафизические   и   антиматериалистические,
императивный призыв ко всей германской расе! Ќо послушайте,  Ћгастин,  как
же может это быть осуществлено, если не с помощью армии?
   ”ранц продолжал говорить, но его слова  звучали  в  ушах  Ћгастина  все
глуше и глуше и понемногу затонули  где-то  вдали,  как  при  расставании.
Џотому что внезапно  -  и  когда  Ћгастин  меньше  всего  этого  ожидал  -
случилось  чудо.  ЌежнаЯ  рука  Њици,  которой  уже  почти  бессознательно
касались его пальцы, вдруг ожила, и сквозь толстую оболочку рукава к  нему
проникло ее  тепло...  и  трепет.  Ћн  ощутил  томительное  покалывание  в
кончиках пальцев, прикасавшихсЯ к чему-то тающему, зыбкому,  чуть  слышно,
мелодично вибрирующему,  как  пенье-дрожь  телеграфных  проводов  в  тихий
вечер, воспринимаемому более чувством, нежели слухом. € тогда и его  рука,
та,  что  касалась  локтЯ,  та,  по  которой   пробегала   дрожь,   начала
растворЯтьсЯ в чем-то огромном, стала песчинкой, несомой прибоем, и теперь
он уже чувствовал, как между ним и Њици возникает нерасторжимаЯ свЯзь, как
по прЯмому проводу - ее руке - движениЯ ее души передаютсЯ  ему,  и  грудь
его полнитсЯ ими, и голова кружитсЯ, и в ушах звон.
   Ћгастин смЯтенно поглЯдел Њици в лицо. —то может  подумать  она  о  том
необычайном, что возникало сейчас между ними? ‚едь это исходило от ее руки
- конечно, от ее руки, так же как и от его; это совершалось с ними  обоими
при всей раздельности их существ. …е душа с огромной, ошеломлЯющей  и  все
нарастающей силой проникала в открытые  ворота  его  души,  заполнЯла  ее,
одновременно преображаЯ все вокруг, весь  мир.  Ќо  лицо  Њици  оставалось
таким же безмЯтежно непроницаемым, как всегда, - ее почти  неправдоподобно
прекрасное лицо стало словно бы еще спокойнее, тише...
   "Џрекрасное"? Ћ да, это юное лицо было единственным во всем  мироздании
подлинным, живым  воплощением  всего,  что  крылось  в  беспомощном  слове
"красота", впервые за всю историю человечества получившем  законное  право
на существование! Ћгастин вглЯдывалсЯ в ее непостижимое  лицо  и  не  мог,
казалось, уловить  ее  дыханиЯ,  так  оно  было  тихо.  ‚зглЯд  ее  широко
раскрытых серых глаз не избегал его взглЯда - он был устремлен не мимо, но
и не на него, а как бы сквозь него.
   …е широко раскрытые глаза... € тут истина  наконец,  открылась  ему,  и
разгаданнаЯ тайна этих близоруких глаз наполнила его  безотчетным  ужасом,
ибо остраЯ жалость сродни страху и  может  приобретать  черты  панического
ужаса.


   ЉажетсЯ, ”ранц ждет ответа?.. Ћгастин уже давно перестал  его  слушать,
но теперь, когда ”ранц замолчал, он почувствовал его вопрошающее  ожидание
и инстинктивно, торопливо напрЯг  слух,  желаЯ  уловить  какое-то  еще  не
отзвучавшее, упущенное им  слово,  как  ловЯт  замирающее  эхо  в  морских
гротах.
   - Ќу, по совести  говорЯ,  мы  за  последние  годы  имели  всего  этого
предостаточно! - сказал он наконец почти наугад.
   - Џредостаточно чего? - с недоумением спросил ”ранц.
   - „а вот этого... трупов, слез и всего прочего.
   - Љак это "предостаточно", когда ѓерманиЯ еще не победила?  -  возразил
”ранц,   окончательно   ошеломленный   рассуждениЯми   этого   загадочного
англичанина, своего кузена.



16

   …ще до полуднЯ более подробные сведениЯ о том, что  произошло  ночью  в
Њюнхене, стали мало-помалу достигать ‹ориенбурга. Ќо по мере того, как эти
слухи обрастали крупицами истины, они начинали казатьсЯ все более и  более
неправдоподобными. €бо теперь в них уже вплеталось имЯ генерала ‹юдендорфа
- а какую роль он мог играть при ђупрехте?
   ‹егендарный ‹юдендорф! ‚сю вторую половину  войны  он  был  властителем
судеб ѓерманской империи, простиравшейсЯ от ‘еверного морЯ до  Џерсидского
залива. Џосле краха 1918 года он  предусмотрительно  убралсЯ  на  времЯ  в
вецию (предоставив ѓинденбургу самолично отозвать  потерпевшую  поражение
армию домой). Ћднако недавно он поЯвилсЯ снова, но заточил себЯ на вилле в
‹юдвигсхехе неподалеку  от  Њюнхена,  где  (как  поговаривали)  предавалсЯ
древним  Языческим  обрЯдам,  окружив  себЯ  весьма  странными  людьми   -
какими-то конспираторами, времЯ от  времени  затевавшими  кампанию  против
иезуитов и клЯвшими на чем свет стоит Ѓаварию, в которой он  жил.  Ќо  вот
теперь Њолва доносила, что великий Feldherr [полководец (нем.)], выйдЯ  из
уединениЯ, подобно Ђхиллесу из шатра, соединил свою судьбу с ђупрехтом, и,
значит,  реставрациЯ  монархии  в  Ѓаварии   переросла   в   "Ќациональную
революцию".
   ђупрехт (доносила Њолва) должен стать не только баварским королем, но и
германским кайзером, и оба они - ђупрехт и ‹юдендорф  -  пойдут  плечом  к
плечу на Ѓерлин! Ћтто и ‚альтер  переглЯдывались,  исполненные  недовериЯ:
как могут два таких заклЯтых врага  объединить  свои  силы?  ‚озможно  ли,
чтобы …го Љатолическое ‚еличество начал  свое  правление  с  поддержки,  в
любой  форме,  столь  дискредитировавшего  себЯ  ‹юдендорфа  -   открытого
атеиста, бесстыжего пруссака, выскочки, чьи предки даже не принадлежали  к
дворЯнству? Ќевозможно  было  поверить,  чтобы  ђупрехт  принЯл  имперскую
корону из рук ‹юдендорфа.  Ћднако  имЯ  ‹юдендорфа  настойчиво  продолжало
звучать и после того, как  стали  известны  новые  подробности.  Џри  этом
всплывали и другие, менее громкие имена: полковника ЉрибелЯ  (руководителЯ
людендорфовского "Љампфбунда"), и капитана ђема из штаба фон ќппа, и  даже
одного отъЯвленного демагога из ремовских приспешников, тоже, по-видимому,
каким-то боком свЯзанного с "Љампфбундом". ‚се они, Якобы, так  или  иначе
принимали участие в событиЯх. Ќе  подлежало,  по-видимому,  сомнению,  что
‹юдендорф действительно играл сейчас немаловажную роль, вернее,  что  роль
ђупрехта становилась все более туманной: чем дальше, тем  она  все  больше
сводилась к нулю. „а и вообще, в Њюнхене ли ђупрехт? € где кардинал?
   Ќаконец кто-то сообщил, что после  парада  в  последнее  воскресенье  у
могилы Ќеизвестного солдата принц ђупрехт безусловно ни на  один  день  не
покидал своего замка в Ѓерхтесгадене. ’ак действительно ли он провозглашен
королем? •отЯ бы только королем Ѓаварии, в конце-то концов? Ђ  раз  и  это
весьма  сомнительно,  как  утверждал  кто-то,  тогда  совершенно  очевидно
другое: дать сигнал к началу реставрации не было  даже  запланировано,  по
крайней мере на ближайшие трое суток.
   ќти прЯмо противоположные слухи распространЯлись не менее стремительно,
чем  все  предшествующие.  ‚  деревне  умолк  колокольный   звон.   ‚идно,
безымЯнному звонарю уже надоело звонить. ‚  замке  ‚альтер  запер  остатки
недопитой сливЯнки в буфет. ’еперь уже возникли все основаниЯ  сомневатьсЯ
в том, что какие-то событиЯ действительно произошли или должны  произойти.
‚о всЯком случае, событиЯ, достойные, чтобы их отпраздновать.  Џраздновать
же очередные трюки _‹юдендорфа_ у ‚альтера не было ни малейшей  охоты.  Ћн
прибережет свою сливЯнку к понедельнику - на случай,  если  в  понедельник
ђупрехт действительно будет объЯвлен королем (идею  "ђупрехт  -  император
ѓермании" ‚альтер отверг с самого начала).


   ‚се это прошло мимо Ћгастина и осталось им  незамеченным  -  мысли  его
были слишком поглощены Њици.  €бо  Ћгастин,  само  собой  разумеетсЯ,  был
влюблен. Џодобно тому, как хорошо  сшитаЯ  лайковаЯ  перчатка  так  плотно
облегает руку, что под нее трудно засунуть даже автобусный билет, так душа
Ћгастина, вместив в себЯ бесценный образ Њици, была заполнена им до  краев
и не могла уже вместить ничего другого. Ќи длЯ чего  другого  в  его  душе
попросту не оставалось даже самого крошечного местечка.
   ’еперь Ћгастин, проходЯ через комнату, где находилась Њици, не  шел,  а
курсировал, уподоблЯЯсь рулевому Яхты, который ведет ее вдоль  берега,  не
глЯдЯ прЯмо перед собой, а ориентируЯсь  по  какому-то  предмету  -  резко
выдающемусЯ в море мысу или маЯку на скале, окруженному рифами,  -  и  все
его внимание приковано только к нему. „аже стоЯ  к  Њици  спиной,  Ћгастин
чувствовал ее присутствие, как тепло солнечных  лучей,  которое,  проникаЯ
сквозь одежду, разливаетсЯ по телу.
   Ћгастину уже исполнилось двадцать три года. Ќо был ли  он  когда-нибудь
влюблен так пылко? Ќу конечно же нет... ‚о всЯком случае, с тех  пор,  как
вышел из дошкольного возраста.



17

   ‘ейчас все, по-видимому, собрались в столовой, ко второму завтраку,  но
длЯ Ћгастина в его одурманенном состоЯнии все проходило мимо,  не  задеваЯ
сознаниЯ.  ‚прочем,  позднее  произошло  нечто   сразу   завладевшее   его
вниманием: Њици исчезла и возвратилась с головы до пЯт закутаннаЯ в  меха.
‘ледом  за  ней  поЯвилсЯ  и  ”ранц,  очень  красивый  в  своем  несколько
средневековом костюме - длинной овечьей, подпоЯсанной  кушаком  безрукавке
мехом внутрь (руки должны быть свободны, когда правишь  лошадьми,  поЯснил
он). ‡атем ‚альтер настоЯл на  том,  чтобы  Ћгастин  надел  его  роскошную
соболью  шубу  элегантно-старомодного  покроЯ,  оказавшуюсЯ  длЯ  Ћгастина
непомерно большой, что послужило поводом длЯ всеобщего весельЯ. € наконец,
Ђдель достала откуда-то котиковую  шапку,  и,  когда  она  собственноручно
стала примерЯть эту шапку Ћгастину, лицо ее внезапно помолодело и  на  миг
он увидел, как в чертах матери проступили черты ее старшей дочери.
   ‚ыЯснилось - и, по-видимому, это было задумано уже давно, - что сегоднЯ
Ћгастина повезут в гости к кому-то из соседей. Љ неким тойкелЯм,  которые
жили на широкую ногу в большой вилле под ђетнингеном, милЯх  в  десЯти  от
‹ориенбурга. Џервоначально предполагалось,  что  все  семейство  в  полном
составе нагрЯнет из ‹ориенбурга в  ђетнинген,  но  теперь,  ввиду  неЯсной
политической ситуации, доктор тойкель поймет...
   ‘ловом, так или иначе, в гости отправлЯлась только молодежь.
   тойкели (объЯснили  Ћгастину)  не  принадлежат  к  знатному  роду,  но
ЯвлЯютсЯ  представителЯми  высокоинтеллектуальных   кругов   (кои,   очень
старательно разъЯснЯл ‚альтер,  заслуживают,  на  его  взглЯд,  всЯческого
уважениЯ). „октор тойкель - владелец старинного мюнхенского издательства,
пользующегосЯ - нарЯду с еще более знаменитым предприЯтием  •анфштенглЯ  -
весьма хорошей репутацией и специализирующегосЯ на  книгах  по  искусству;
помимо этого,  доктор  тойкель  еще  и  совладелец  выставочного  зала  и
магазина по продаже  картин  (это  фунты  стерлингов  и  доллары!),  очень
выгодно расположенного  на  Џроменадештрассе.  €меетсЯ  в  виду,  конечно,
“льрих тойкель из ђетнингена  -  "доктор  “льрих",  а  его  брат,  доктор
ђейнхольд (известный мюнхенский юрист), в свое времЯ был, как  и  ‚альтер,
членом ландтага от партии центра, но  теперь  (опЯть  же  как  и  ‚альтер)
отошел от политики. ‚прочем, он и по сей день сохранил свЯзи.
   „октор ђейнхольд особенно отличилсЯ... ‡десь ‚альтер увлексЯ  описанием
одного состоЯвшегосЯ в прошлом сезоне собраниЯ "ѓэа" (весьма серьезного  и
почтенного общества, заседаниЯ которого  начинались  обычно  с  лекции  на
какую-нибудь  весьма   значительную   тему   и   заканчивались   блестЯщей
непринужденной беседой за телЯчьими сосисками  и  кружкой  доброго  пива).
‚альтер сам присутствовал на этом собрании, но почти  не  осмеливалсЯ  рта
раскрыть, в то времЯ как ђейнхольд тойкель покрыл себЯ славой, совершенно
посрамив докладчика  в  вопросе  о  каких-то  тонкостЯх  теории  денежного
обращениЯ, несмотрЯ на то что докладчик был не кто другой, как доктор ахт
собственной персоной, великий доктор џльмар ахт.
   - Џоговаривают, - сказал ‚альтер, отклонЯЯсь еще дальше  в  сторону,  -
что ахту скоро поручат руководство финансовыми делами нации...
   Ќо в этот момент Њици начала спускатьсЯ по  лестнице,  и  Ћгастин  (длЯ
которого к тому же  имЯ  ахта  было  пустым  звуком)  мгновенно  перестал
слышать, что говорит ‚альтер, и со всех ног устремилсЯ за Њици следом.


   Ћчутившись во дворе, Ћгастин понЯл, зачем понадобились все эти  меха  и
укутываниЯ. €м предстоЯло пуститьсЯ в путь, умостившись рЯдком, как  птицы
на жердочке, на высоком сиденье  легких  санок,  открытых  всем  ветрам  и
непогодам.
   “ Ћгастина взыграло сердце, но ”ранц, увы, почел  нужным  занЯть  место
посередине, так как ему предстоЯло править.
   Љак только маленький, обезьЯноликий человечек отпустил лошадь,  которую
он держал под уздцы, и сани двинулись  вперед  -  пока  еще  со  скоростью
пешехода, - Ћгастин испытал странное ощущение: все закружилось и поплыло у
него перед глазами, так как сани  заскользили  боком,  словно  автомобиль,
потерЯвший  управление  при  заносе.  ЏраваЯ  нога  Ћгастина  инстинктивно
уперлась в пол, нащупываЯ тормоз, и руки потЯнулись  ухватитьсЯ  за  руль.
‘ани сносило с дороги в сторону, как  относит  течением  плот  на  бечеве.
‚прочем, Ћгастин скоро убедилсЯ,  что  такого  типа  сани,  видимо,  и  не
предназначены длЯ того, чтобы двигатьсЯ по прЯмой, как движетсЯ устойчивый
экипаж на колесах: им, должно  быть,  так  и  полагалось  раскатыватьсЯ  и
скользить боком и даже съезжать к обочине. Ђ как только они  спустились  с
холма и опасность свалитьсЯ с кручи миновала, ”ранц позволил санЯм и вовсе
съехать с дороги. Ћн словно нехотЯ пустил лошадь в галоп прЯмо через поле:
сани кидало и швырЯло из стороны в  сторону,  полозьЯ  скрипели,  холодный
чистый  воздух  бил  в  лицо,  сани   бешено   неслись   через   пустынное
неогороженное пространство.
   Љогда Ћгастину удалось наконец расслабить невольно напрЯгшиесЯ  мускулы
и он покорно, как беззащитное дитЯ, подчинилсЯ движению, он  почувствовал,
что и мозг его (в гармонии с телом) почти младенчески-блаженно  пуст.  …му
неудержимо захотелось петь. Ќе какую-нибудь знакомую песню или мелодию,  а
просто громко щебетать что-то во славу Њици,  как  щебечут  птицы  в  пору
любви, как распевала Џолли, когда он вез  ее  в  Њелтон.  €  хотЯ,  слушаЯ
‚альтера, он его, казалось, не слышал, теперь последние,  лишенные  смысла
слова его тирады внезапно зазвенели у него в ушах: "ахт! ахт!  „октор...
џльмар... ахт..." и он  начал  повторЯть  их  вслух  нараспев,  а  потом,
оборвав себЯ, заговорил:
   - "џльмар"! Љакое немыслимо смешное имЯ! ђучаюсь, что он  причесываетсЯ
на прЯмой пробор, верно, ”ранц?
   Ќо ”ранц не слышал  его  вопроса:  его  мысли  были  далеко,  где-то  в
прошлом... они унеслись к тем четырехлетней давности днЯм, когда  фон  ќпп
пошел крестовым походом против "красных", чтобы выгнать их из, Њюнхена...


   Ќакануне вечером отцу вдруг вздумалось похвалЯтьсЯ тем, что ”ранц  тоже
не осталсЯ в стороне, как будто не было Ясно само собой, что ”ранц не  мог
не завербоватьсЯ. ‚ конце концов, ему тогда уже исполнилось шестнадцать  и
его кое-чему обучили в кадетском корпусе! Ћн был не  моложе  своего  друга
‚ольфа, а отважный ‚ольф уже полгода сражалсЯ среди латвийских болот. „а и
немало однокашников ”ранца из кадетского корпуса встали тогда под  знамена
фон ќппа. „аже братишка ‚ольфа  ‹отар,  младший  сын  бывшего  губернатора
ейдемана, тоже хотел записатьсЯ добровольцем, и они бы взЯли его, если бы
он выглЯдел чуть-чуть постарше... но у него даже голос  еще  только  начал
ломатьсЯ.
   Џочему же ”ранцу было так неприЯтно, когда отец  вечером  принЯлсЯ  все
это выкладывать... ‚ конце концов, что бы тогда ни произошло,  теперь  уже
нельзЯ говорить, что это было с "ним", с  ”ранцем:  все  это  случилось  с
ребенком, с мальчишкой, с шестнадцатилетним мальчишкой; никто не  виноват,
что он был еще так незрел... Ќо теперь-то он уже не мальчишка.


   ’оллер... Ќакануне вечером отец и  их  гость  упомЯнули  это  имЯ  (имЯ
молодого командира "красных"), и оно разбередило что-то в душе ”ранца.
   ќто произошло в тот день, когда "красные" внезапно  атаковали  их  и  в
течение  нескольких  часов  ”ранц  был  пленником  ’оллера.  —то  же   так
мучительно саднило  теперь?  Ћтвратительный  привкус  близкой,  неминуемой
смерти на губах, когда он их облизывал (а он каждую секунду облизывал  их,
стоЯ со свЯзанными за спиной руками в ожидании смерти)?
   Ќе это? ’ак _что же_ тогда?


   Џосле весенней операции - ружейной пальбы, взрывов гранат,  волнений  и
страха - майский день 1919 года был днем окончательного триумфа Ѓелых ‘ил,
днем победы, днем торжества.  Ћни  триумфально,  с  винтовками  на  плечо,
прошли по Њюнхену: по широкой, но  разбитой,  замусоренной  ‹юдвигштрассе,
потом парадным гусиным шагом через  Ћдеонеплац  -  между  ђезиденцхалле  и
монументальным ”ельдхеррихалле, - потом по узкому каньону ђезиденцштрассе,
потом миновали Њакс-€озефсплац и вышли на готическую Њариенплац.  ’ам  под
открытым небом была отслужена месса и  благодарственный  молебен.  Љрасный
флаг был низвержен, и "наш дорогой бело-синий флаг" старой  Ѓаварии  снова
взвилсЯ над городом.
   Љазалось, вот и все; казалось, теперь добровольцы, такие, как  школьник
”ранц, могут вернутьсЯ домой. Ќо, по-видимому, это было еще не все: Њюнхен
требовалось не только освободить, но и очистить...
   ‚от это "очистить"... ‚незапно руки ”ранца, державшие вожжи, задрожали,
и скакавшаЯ галопом лошадь захрапела, закинув голову,  ибо  двадцатилетний
”ранц вдруг опЯть почувствовал себЯ  шестнадцатилетним,  заново  переживаЯ
то, что произошло с ним в его отроческие годы, то,  что  он  так  старалсЯ
забыть.



18

   ’от триумфальный майский день был позади. Њюнхен уже полностью в  руках
"белых", но все еще бурлит...
   ”ранц, сидЯ между сестрой и Ћгастином,  машинально  правил  санЯми,  но
мысленно был далеко  в  прошлом,  в  огромном  враждебном  многоквартирном
мюнхенском доме, позади пивной  "Ѓюргерброй",  на  противоположном  берегу
€зара. ‡анималось утро,  и  он  был  совершенно  один  и  чувствовал  себЯ
потерЯнным.
   ќтому молодому кадету никогда  не  доводилось  еще  бывать  в  подобных
местах, жилища городской бедноты были ему прежде незнакомы даже с виду.  Ђ
теперь он осталсЯ здесь один, - один в этом лабиринте  темных,  бесконечно
длинных,  пахнущих  сыростью  коридоров,  ветхих  лестниц  и  никогда   не
растворЯемых окон, один среди доносившихсЯ из темноты бесчисленных злобных
голосов, повторЯвших на разные лады: "’оллер! ’оллер!" - среди непривычных
длЯ него (маленького ”ранца) свирепых угроз  и  брани,  от  которых  кровь
стыла в жилах.
   ”ранц попал сюда вместе с отрЯдом, отправленным на розыски ’оллера, так
как считалось, что ’оллер  должен  скрыватьсЯ  в  одном  из  таких  домов.
Ѓольшинство красных вождей были уже схвачены и расстрелЯны или  забиты  до
смерти, но ’оллер, эта еврейскаЯ  свиньЯ,  спрЯталсЯ!  ЋтрЯд  прихватил  с
собой ”ранца, потому что только ему одному довелось встретитьсЯ однажды  с
’оллером лицом к лицу.
   ќто произошло в тот день, когда ”ранц оказалсЯ пленником ’оллера, в тот
день, когда "красные" внезапно атаковали их в лоб, а работницы  одного  из
местных военных заводов, вооружившись, напали на них с  тыла;  почти  всем
"белым" удалось спастись через Џфаффенхофен, но ”ранц  стойко  не  покидал
своего командира, до тех пор пока... _ѓоп-лЯ!_ - ловкий  командир  вскочил
на подножку паровоза и смылсЯ из города, а ”ранц  вместе  с  немногими  не
покинувшими командира был схвачен.
   Џотом их привели и поставили перед кровожадным  ’оллером  -  невысоким,
стройным молодым ученым-людоедом с большими трагическими карими глазами  и
темными курчавыми волосами.  Ћни  понимали,  что  теперь-то  их  навернЯка
расстрелЯют. Ќо вместо этого ’оллер произнес что-то очень  чувствительное,
и какой-то дюжий  матрос  развЯзал  белокурому  ребенку  (”ранцу)  руки  и
поделилсЯ с ним своей порцией сосисок, после чего ”ранц разревелсЯ тут же,
на глазах у ’оллера, и ’оллер отпустил их всех целыми и невредимыми на все
четыре стороны, еврей паршивый!
   € вот теперь здесь, на рассвете, едва начинавшем проникать сквозь серые
стекла, они обшаривали этот дом в поисках укрывавшегосЯ где-то ’оллера,  и
он, ”ранц, пришел сюда, чтобы опознать его, если он будет найден.
   - ЋтворЯйте! _ЋтворЯйте!_
   „вери редко отворЯлись сразу, и сержант  вынужден  был  снова  и  снова
колотить  в  них  сапогом.  ‡а  отворЯвшимисЯ  дверЯми  были   комнаты   с
вспученными, провисшими потолками и поспешно  зажженными  лампами.  ’емные
комнаты, плотно заставленные  кроватЯми  от  одной  облупленной  стены  до
другой. Љомнаты, из которых веЯло гибелью, комнаты с вытертыми тюфЯками на
кроватЯх, выдерживающих костлЯвый груз целых семей, ночь за ночью плодЯщих
на них бесчисленное тощее потомство, смердЯщее  из  темноты  ненавистью  и
мочой.
   Ќо они так и не нашли ’оллера, и теперь ”ранц по какой-то  причине  был
оставлен здесь, в  темноте,  стеречь  лестницу,  а  весь  остальной  отрЯд
двинулсЯ куда-то дальше...


   Џогруженный в свои воспоминаниЯ, ”ранц повернул сани  в  сторону  леса;
нырнув под деревьЯ, сани вылетели на широкую просеку, и  Ћгастин  в  своем
снежном, метельном, любовном упоении испустил громкий охотничий крик.  Џри
этом совсем зверином, ликующем крике по осунувшемусЯ,  затравленному  лицу
”ранца прошла дрожь, ибо в это  мгновение  все  новые  и  новые  странные,
призрачные фигуры в похожих на саваны ночных одеЯниЯх наступали на него из
серого полумрака - надвигались все ближе и ближе, теснили, и  под  напором
этой волны его уже начало относить в сторону... как вдруг какаЯ-то женщина
молниеносным движением дернула у него из рук винтовку, а какой-то ребенок,
вывернувшись неизвестно откуда, вцепилсЯ ему в ногу  зубами,  и  винтовка,
падаЯ, оглушительно, смертоносно выстрелила прЯмо  в  эту  гущу  тел  -  в
женщин и детей... ’реск выстрела... € вой...
   „рожь, пробежавшаЯ по лицу  ”ранца,  осталась  незамеченной  Ћгастином:
наклонившись вперед, так как  ”ранц  загораживал  от  него  Њици,  Ћгастин
старалсЯ заглЯнуть ей в лицо. Ђга! ‚ ответ на его благородный, британский,
его ликующий звериный крик ее порозовевшие от мороза губы улыбнулись.
   Ћгастин, очень довольный, снова выпрЯмилсЯ на сиденье.


   Њици улыбнулась... Ќо почему улыбка словно  бы  застыла  на  ее  губах?
Џочему  казалась  она  просто  оледеневшим  изгибом  губ  -  безрадостным,
бесчувственным?
   Љогда в детстве Њици удалили катаракты в обоих глазах,  ее  зрение  без
очков (ах,  эти  очки,  она  никогда  не  станет  носить  их  на  людЯх!),
позволЯвших ей различать очертаниЯ предметов,  ограничивалось  всего  лишь
мраморной игрой света и тени. Ќо сегоднЯ с утра, с момента пробуждениЯ, ее
к тому же стали мучить плавающие перед  глазами  черные  диски  -  они  не
исчезали даже в очках. Ђ сейчас эти плавающие  диски  начали  сливатьсЯ  в
одно темное непрозрачное облако, частично застилавшее ее  поле  зрениЯ.  €
это темное облако  стало  мгновениЯми  излучать  по  краЯм  ослепительные,
голубоватые вспышки... Ђ границы облака  расширЯлись...  Џотому  что  _оно
приближалось_... ‚ремЯ от времени оно как бы рывком  надвигалось  на  нее,
захватываЯ все больше и больше пространства  (а  захватив,  затемнЯло  его
совсем!).
   Џолгода назад один ее глаз совершенно внезапно, без малейших  признаков
надвигающейсЯ катастрофы, полностью утратил свои  функции,  перестав  быть
органом зрениЯ. "‘етчатка отслоилась", -  сказали  ей.  Ќо  в  этом  глазу
зрение и прежде было  слабее,  независимо  от  катаракты,  поразившей  оба
глаза, и доктора так уверенно обнадеживали ее относительно другого,  лучше
видевшего глаза! „о этой минуты Њици безоговорочно верила им. Ќо что, если
сейчас то же самое происходит и с ее вторым, "хорошим" глазом?  —то,  если
через несколько часов или минут - отчасти, быть может, из-за этой трЯски в
санЯх - она ослепнет совсем, навсегда?
   ‚от почему, от предчувствиЯ какой беды - омертвевшей пустой  оболочкой,
из которой упорхнула жизнь, - застыла улыбка  на  губах  Њици,  когда  она
молча взмолилась: "Ћ  матерь  божиЯ!..  Ћ  матерь  божиЯ!..  ‡аступись  за
менЯ..."
   Ђ сани, скользЯ и подпрыгиваЯ, неслись вперед,  и  три  обособленных  в
своей духовной сути существа, тесно  прижавшись  друг  к  другу,  согласно
кренились то вправо, то влево, как  одно  нерасторжимое  целое.  ‚перед  и
вперед, сквозь белизну и мрак бесконечного, отЯгощенного снегом леса.
   Џод  сладкий   серебрЯный   перезвон   бубенцов,   будивший   бессчетно
повторЯющиесЯ и равномерно затихающие отголоски, под одинаковую  длЯ  всех
троих музыку саней и леса.



19

   Љогда они наконец добрались до ђетнингена, ”ранц  был  немало  удивлен,
застав там доктора ђейнхольда. ‡наменитый юрист был человек весьма занЯтой
и редко посещал дом своего брата, но сейчас ”ранц, едва  вступив  в  холл,
отчетливо услышал характерные модулЯции его голоса.
   ѓолос  долетал  из  открытой  двери  библиотеки,  на  пороге   которой,
приветствуЯ их, уже поЯвилсЯ доктор “льрих.
   - _„ва_ выстрела! - патетически гремел взволнованный голос. -  ЏрЯмо  в
потолок! _Џиф-паф!_ ЏризнатьсЯ, редкостный способ привлечь к себе внимание
председателЯ собраниЯ... € конечно же, взоры _всех_ обратились к  нему,  а
он стоЯл, выпрЯмившись на маленьком  пивном  столике,  и  вокруг  все  эти
вельможи в полном параде - а  он  в  грЯзном  макинтоше,  из-под  которого
торчали черные фалды фрака, совсем как официант, собравшийсЯ  домой.  €  в
одной руке громадные карманные часы "луковица", и еще дымЯщийсЯ пистолет -
в другой...
   €з библиотеки доносилсЯ приглушенный гул  возбужденных  голосов,  ”ранц
что-то бормотал, извинЯЯсь за родителей, которые не  смогли  приехать,  но
доктор “льрих в неистовой спешке, не дав ему договорить, потащил их  всех,
едва они освободились от шуб, в переполненную гостЯми библиотеку и  усадил
в кресла.
   - -ш-ш! - взволнованно предостерег он их. - ђейнхольд был  в  Њюнхене,
он видел все собственными глазами! Ћн выехал оттуда на рассвете  и  только
что добралсЯ сюда через Ђугсбург. Ћни все там в полном сборе -  ‹юдендорф,
Љар, ‹оссов, ‡ейсер, Џехнер...
   - ’ы все путаешь, “ли! ‚се  дело  в  этом  ѓитлере!  -  жалобно  сказал
ђейнхольд. - џ ведь уже говорил тебе!
   - ...„а, и Ћтто ѓитлер тоже, - поспешно добавил доктор “льрих.  -  Ћдин
из людендорфовской шайки, - поЯснил он.
   - _Ђдольф_ ѓитлер... - поправил брата ђейнхольд. - Ќо  только  не  "_и_
Ђдольф ѓитлер _тоже_", как Я все времЯ пытаюсь тебе  втолковать,  пока  ты
бегаешь туда-сюда. ќтот  ничтожный  болтун  ѓитлер  всем  им  утер  нос  и
выдвинулсЯ на первое место! —то такое ‹юдендорф сегоднЯ? Ђ Љар? Џшик! - Ћн
презрительно щелкнул пальцами. - “же несколько месЯцев  оба  они  преданно
таскались за ѓитлером  по  пЯтам,  и  каждый  наделЯлсЯ  использовать  эту
безмозглую башку и Язык шамана в своих собственных целЯх, а теперь  ѓитлер
взЯл и опрокинул все их расчеты!
   - Њогу себе  представить,  как  комично  это  выглЯдело,  -  благодушно
заметил кто-то.
   - „а как раз напротив! - „октор ђейнхольд был Явно  озадачен.  -  Љаким
образом мог Я внушить вам такое ошибочное представление?  ‚овсе  нет,  это
выглЯдело в высшей степени внушительно! _†утко_, если угодно, - мизансцена
в духе €еронима Ѓосха, но уж никак не комично, отнюдь нет!
   ‘лушатели понемногу успокоились и приготовились внимать дальше.
   - ‡ал был  битком  набит  -  и  все  по  специальным  приглашениЯм:  на
сообщение  Ѓольшой  ‚ажности.  Џрисутствовали  все,  кто  хоть  что-нибудь
значит, включаЯ наш баварский кабинет  в  полном  составе,  ну  и  ѓитлер,
конечно, тоже, он каким-то образом ухитрилсЯ получить приглашение...
   - ѓде это происходило и когда? - шепотом спросил ”ранц “льриха.
   - ќтой ночью. ‚ Њюнхене.
   - Ќо где?
   - -ш-ш! ‚ "Ѓюргерброй". Љар снЯл там самый большой зал.
   - ‚се мы  в  какой-то  мере  догадывались,  зачем  нас  созвали.  Ѓудет
провозглашена монархиЯ, или независимость Ѓаварии, или, быть может, и то и
другое... и даже  федерациЯ  с  Ђвстрией.  Ќо  Љар,  казалось,  не  спешил
добратьсЯ до сути дела. Ћн все бубнил и бубнил. …го  маленькаЯ  квадратнаЯ
головенка (ведь  антропометрически  этот  малый  -  хрестоматийный  пример
пещерного человека) склонЯлась все ниже и ниже на его необъЯтную грудь,  и
Я уже начал опасатьсЯ, что он  уронит  ее  себе  на  колени!  Ћн  выглЯдел
совершенным мертвецом, и только эти его маленькие карие глазки,  отрываЯсь
от записок, поглЯдывали времЯ от времени на нас, как две мышки  из  норок!
_‚осемь пЯтнадцать...  восемь  двадцать..._  бубнит  и  бубнит...  _‚осемь
двадцать пЯть..._ и  по-прежнему  все  еще  ничего  не  сказал...  _восемь
двадцать восемь, восемь двадцать девЯть_  -  и  тут  вы  бы  поглЯдели  на
оскорбленное  лицо  Љара,  когда  его  речь  внезапно   прерываетсЯ   этим
неподражаемым _пиф-паф_!
   ђейнхольд мелодраматически умолк, Явно ожидаЯ, чтобы  кто-нибудь  задал
ему вопрос.
   - € что же произошло потом?
   - ѓробоваЯ тишина. ‘начала мгновение гробовой тишины! Ќо  часы  в  руке
ѓитлера выглЯдели не менее красноречиво, чем его пистолет. ‚месте с ударом
часов, пробивших восемь тридцать, он спустил курок,  и  в  ту  же  секунду
двери распахнулись, и в зал  вломилсЯ  молодой  ѓерман  ѓеринг  с  отрЯдом
пулеметчиков! ‘тальные шлемы  выросли  повсюду  как  из-под  земли;  возле
каждой двери, возле каждого окна - везде, по всему  залу.  €  вот  тут  уж
началсЯ кромешный ад! Љрики, вопли, треск стульев, звон  стекла...  €  все
это вперемешку с визгом, который обычно издают женщины в дорогих мехах.
   ѓитлер соскочил со стола и  с  револьвером  в  руке  начал  пробиватьсЯ
вперед. „ва дюжих геринговских молодчика помогли ему вскочить на эстраду и
отпихнуть в сторону Љара. € теперь уже ѓитлер стоЯл там и глЯдел на нас...
‚ы знаете, как он таращит глаза и буравит  вас  психопатическим  взглЯдом?
‚идели вы когда-нибудь эту долговЯзую и вместе с тем странно  коротконогую
фигуру? ("Ђ вы, друг мой, случайно _не_ один ли _еще_  образчик  пещерного
человека? - подумалось мне. - ‚о всЯком случае, вы никак не принадлежите к
нордической расе...") Ќо вы не представлЯете, с каким  обожанием  пЯлились
на него из-под своих  оловЯнных  шлемов  эти  его  гладиаторы,  эти  дюжие
тупицы, эти его солдаты-муравьи, а их там этой ночью был, казалось,  целый
легион, можете мне поверить!
   ’ут снова на мгновение воцарилась такаЯ тишина, что  было  слышно,  как
ѓитлер сопит - ну прЯмо как кобель, обнюхивающий суку!  Ћн  был  чудовищно
возбужден. Ћказавшись лицом к лицу с  толпой,  он  всЯкий  раз  испытывает
самый настоЯщий оргазм - он не стремитсЯ увлечь толпу, он ее насилует, как
женщину. ‚незапно он принЯлсЯ визжать: "Ќа Ѓерлин! ЌациональнаЯ  революциЯ
началась - Я объЯвлЯю ее! ‘вастика шагает! ЂрмиЯ шагает!  ЏолициЯ  шагает!
‚се шагают вперед! (ѓолос доктора ђейнхольда звучал  все  пронзительнее  и
пронзительнее.) ќтот зал в наших руках! Њюнхен в наших руках!  ѓерманиЯ  в
наших руках! _‚се в наших руках!_"
   ђазыгрываЯ свою пародию, доктор ђейнхольд  окинул  вызывающим  взглЯдом
собравшихсЯ, словно говорЯ: "Ќу-ка, кто из вас посмеет двинутьсЯ с места?"
Ќоздри его раздувались. Ћн продолжал: "Ѓаварское правительство  низложено!
Ѓерлинское  правительство  низложено!  Ѓог   ‚седержитель   низложен!   „а
здравствует новаЯ ‘вЯтаЯ ’роица: ѓитлер - ‹юдендорф - Џехнер! •ох!"
   -  _Џехнер?_  -  недоверчиво  произнес  кто-то.  -   ќтот...   длинный,
косноЯзычный полицейский?
   -   Ќекогда   тюремный   надзиратель   тадельгейма,   ныне   -   новый
премьер-министр Ѓаварии! - торжественно провозгласил ђейнхольд. - •ох!
   - € ‹юдендорф... ‡начит, за всем этим скрываетсЯ ‹юдендорф,  -  заметил
кто-то еще.
   - Ќ-да-а... ‚ том смысле, как хвост "скрываетсЯ" за собакой,  -  сказал
ђейнхольд.  -  ѓлавнокомандующий  трижды  прославленной   (несуществующей)
Ќациональной армии! •ох! Ђ военным министром  будет  ‹оссов.  “верЯю  вас,
когда ‹юдендорф тоже поднЯлсЯ наконец на эстраду,  он  дрожал  от  Ярости:
было совершенно очевидно, что ѓитлер обвел его  вокруг  пальца.  ‹юдендорф
понЯтиЯ не имел о том, что готовитсЯ переворот, пока они не притащили  его
сюда. Ћн произносил какие-то слащавые слова, но  был  при  этом  похож  на
примадонну, которой перед выходом подставили за кулисами ножку.
   - Ќу, а сам ќгон ѓитлер?
   - _Ђдольф_, с вашего разрешениЯ! Ќаш  скромный  пещерный  австриЯк?  Ћн
очень немного хочет длЯ себЯ!  ‚сего-навсего...  -  ђейнхольд  карикатурно
вытЯнулсЯ в струнку. - ‚сего-навсего быть единоличным ‚ерховным „иктатором
всего ѓерманского рейха! •ох! •ох! •ох!
   Љто-то из слушателей презрительно фыркнул.
   - „руг мой, но вы бы побывали там! - сказал ђейнхольд, поглЯдев  в  его
сторону. - џ не  в  состоЯнии  этого  понЯть...  —естно  признаюсь,  не  в
состоЯнии! џ буду рад, если вы,  умные  головы,  объЯсните  мне  все  это!
ѓитлер  удалЯетсЯ  длЯ  приватного,  под  дулом   пистолета,   разумеетсЯ,
"совещаниЯ" с Љаром и компанией, так как Љар и ‹оссов пребывают  в  полной
растерЯнности и практически находЯтсЯ под  арестом,  а  молодой  роскошный
ѓерман ѓеринг, звенЯ и  сверкаЯ  медалЯми,  остаетсЯ  с  нами,  чтобы  нас
развлекать! Ќо вот ѓитлер  возвращаетсЯ:  он  сбросил  свой  плащ,  и  его
божественнаЯ особа полностью открылась нашим взорам! Ќаш ’итан! Ќаш  новый
Џрометей! - в мешковатом фраке с хвостом чуть ли не  до  щиколоток  -  das
arme Kellnerlein! [бедный официантишка! (нем.)] Ћн  снова  держит  _речь_:
"ЌоЯбрьские преступники", "доблестный фатерланд", "победа или смерть",  ну
и прочаЯ брехнЯ. ‡а ним говорит ‹юдендорф: "Ќа  Ѓерлин  -  обратного  пути
нет..." ќто же полностью расстраивает сепаратистские планы роЯлиста  Љара,
подумалось мне, и как раз в нужный момент! ’еперь принц  ђупрехт  остаетсЯ
не у дел, он пропустил свой выход... Ћднако же нет! Џотому что тут ѓитлер,
широко известный своими антироЯлистскими взглЯдами,  выдавливает  из  себЯ
нечто хвалебное - но сознательно еле слышное - по адресу "…го ‚еличества",
в ответ на что Љар всхлипывает, падает в его объЯтиЯ и тоже лепечет что-то
о "кайзере ђупрехте"! ‹юдендорф,  по  счастью,  не  слышал  ни  того,  что
пробормотал ѓитлер, ни того, что пролопотал Љар,  -  иначе  его,  конечно,
разорвало бы на куски от злости. Ќу тут все начинают пожимать  друг  другу
руки, после чего слово берет ѓосударственный Љомиссар барон фон Љар, а  за
ним главнокомандующий - генерал фон ‹оссов, а затем  начальник  полиции  -
полковник  фон  ‡ейсер,  и  все  они,  как  один,  лижут  сапоги   бывшему
австрийскому ефрейтору! ‚се клЯнутсЯ ему в  верности!  ‚прочем,  на  месте
ѓитлера Я бы не поверил ни единому их слову... ‘овершенно так же,  как  на
месте ђупрехта не поверил  бы  новоЯвленным  верноподданническим  чувствам
ѓитлера.
   Ќо  хватит  о  подмостках  и  действующих   на   них   профессиональных
комедиантах. Њы, аудиториЯ, все повскакали с мест и глупо выражаем криками
свой восторг. "ђейнхольд тойкель, -  твержу  Я  себе,  -  ты,  знаменитый
юрист, трезваЯ голова, ты видишь - это же не политика, это  опера.  Љаждый
играет какую-то роль - все играют, все до единого!"
   - Ћпера или оперетка? - раздалсЯ чей-то голос позади ђейнхольда.
   ђейнхольд повернулсЯ в кресле и внимательно поглЯдел на вопрошавшего.
   - Ђга, вот в этом-то и вопрос! Ќо  сейчас  еще  рано  давать  ответ,  -
медленно произнес он. - ‚прочем, _сдаетсЯ мне_, там было что-то, о  чем  Я
уже пыталсЯ намекнуть, - что-то не вполне человеческое.  ‚агнер,  спросите
вы? —то-то в духе его ранних, незрелых вещей, в духе  "ђиенци"?  ‚озможно.
‚о всЯком случае, партитура была Явно в духе _вагнеровской  школы_...  ‚се
эти  солдаты-муравьи,  все  эти  жуткие  воодушевившиесЯ  человекоподобные
насекомые и эти угодливые кролики и хорьки, стоЯщие на задних лапках...  €
над всем этим ѓитлер...  „а,  это  был  ‚агнер,  но  ‚агнер  в  постановке
_€еронима Ѓосха_!
   ђейнхольд произнес все это с такой глубокой серьезностью, понизив голос
на последних словах до зловещего шепота, что по спинам слушателей пробежал
холодок и в комнате воцарилось молчание. „октор ђейнхольд недаром  снискал
себе славу своими выступлениЯми в суде.



20

   „октор “льрих разводил пчел, и маленькие медовые пирожные  (поданные  к
ликеру) были фирменным блюдом дома. "‚осхитительно! - восклицали гости.  -
Ѓесподобный деликатес, так и тает во рту!" Ђнгличанин Ћгастин  был  просто
шокирован, слушаЯ, как _мужчины_ предаютсЯ неумеренным восторгам по поводу
еды.
   - ѓитлеру пришлись бы по вкусу твои пирожные, “ли, - сказал кто-то.
   - Ќо ѓитлер обожает все сладкое и липкое, - возразил кто-то  другой.  -
ќтих прелестных малюток он бы не сумел оценить. - € говоривший  причмокнул
губами.
   - ‚ерно, потому у него такой землистый цвет лица. - ЉажетсЯ, это  изрек
сам доктор “льрих, который до сегоднЯшнего  вечера  едва  ли  даже  слышал
когда-нибудь имЯ Ђдольфа ѓитлера.
   - Ђ никто не знает,  когда  ѓитлер  подстриг  себе  усы?  -  неожиданно
спросил ”ранц у своего соседа. Ћказалось, что этого не знает никто. - „ело
в том, что, когда Я впервые его увидел, усы у него были длинные, висЯчие.
   - Ќеужели?
   - Ћн стоЯл на тротуаре и ораторствовал. Ќо  никто  его  не  слушал,  ни
единаЯ душа: все проходили мимо, словно он  был  пустое  место.  ќто  менЯ
просто обескуражило... Ќо конечно, Я был тогда еще мальчишкой,  -  как  бы
оправдываЯсь, поЯснил ”ранц.
   -  ЏредставлЯю  себе,  как  это  должно  было  вас  смутить,  барон,  -
сочувственно произнес доктор ђейнхольд. - € как же вы поступили? ‘обрались
с духом и тоже прошли мимо? €ли остановились и стали слушать?
   - џ... џ как-то не решалсЯ поступить  ни  так,  ни  эдак,  -  призналсЯ
”ранц. - “ж очень это выглЯдело неловко. џ, разумеетсЯ, подумал,  что  это
какой-то умалишенный - он,  право,  казалсЯ  _совершенно_  сумасшедшим.  ‚
конце концов, чтобы не проходить мимо него, Я повернул обратно и пошел  по
другой улице. Ќа нем был старый макинтош, такой мЯтый,  словно  он  всегда
спит в нем не снимаЯ, но при этом он был в высоком крахмальном воротничке,
какие носЯт  мелкие  государственные  чиновники.  ‚олосы  висели  длинными
космами, глаза дикие, выпученные, и мне  показалось,  что  он  подыхает  с
голоду.
   - Ѓелый крахмальный  воротничок?  -  переспросил  доктор  ђейнхольд.  -
‚озможно, что он его тоже не снимает на ночь. ќтот _чиновничий воротничок_
значит  длЯ  него  не  меньше,  чем  длЯ  монарха-изгнанника  титул  "‚аше
‚еличество" в устах ростовщика. €ли длЯ побежденного генерала возвращенный
ему меч. €ли смокинг длЯ англичанина-эмигранта, высаженного на  папуасском
берегу! ќто символ его неотъемлемого наследственного права на  пожизненную
принадлежность к Ќизшим ‘лоЯм ‘реднего ‘ословиЯ. •ох!
   - ‚ этот день мне положительно не везло, - с кривой усмешкой проговорил
”ранц. - ‘вернув на соседнюю улицу,  Я  тотчас  наткнулсЯ  еще  на  одного
пророка! _ќтот_ был одет просто в рыболовную сеть  и  считал  себЯ  свЯтым
Џетром.


   „октор  ђейнхольд  понравилсЯ   Ћгастину:   интеллектуально   он   Явно
принадлежал  совсем  к  другому  разрЯду  людей,  чем  ‚альтер   и   ”ранц
(примечательно, что  сам  ”ранц  разительно  менЯлсЯ  в  обществе  доктора
ђейнхольда!). ‚ыбравшись из кресла, в которое его усадили, Ћгастин подошел
к доктору ђейнхольду и без особых околичностей принЯлсЯ рассказывать ему о
мальчике  из  одной  с  ним  приготовительной  школы,  который  не  просто
воображал себЯ богом - он это  знал.  “  него  не  возникало  ни  малейших
сомнений на этот счет.  Ќо  будучи  ‚семогущим  Ѓогом  (при  этом  он  был
тщедушный, робкий, вечно весь измазанный чернилами), он почему-то не любил
признаватьсЯ в этом публично, даже  когда  кто-нибудь  большой  и  важный,
имевший право без всЯких экивоков получить ответ хоть  от  самого  господа
бога  (к  примеру  сказать,  староста  или  капитан  крикетной   команды),
приступал к нему с вопросом: "‹ейтон Њайнор!  ‚  последний  раз  спрашиваю
вас: Ѓог вы или не Ѓог?" Ћн стоЯл, переминалсЯ с ноги на ногу, краснел, но
нипочем не хотел сказать ни "да", ни "нет"...
   - Њожет быть, он стыдилсЯ своей божественности? ЏринимаЯ во внимание то
состоЯние, до которого при его попустительстве дошла вселеннаЯ?..
   - Ќет, не думаю, н-н-нет, скорее,  он  считал,  что  если  вы  сами  не
способны увидеть того, что так Явно бросаетсЯ в глаза,  то  не  дело  бога
поднимать вокруг этого шумиху и вроде как бы заниматьсЯ саморекламой.
   „октор ђейнхольд был восхищен:
   - Ќу _конечно же_! Ѓог, воплотившийсЯ в  английского  мальчика,  никоим
образом не мог вести себЯ иначе! ‘обственно, все вы так себЯ ведете.  -  €
он  кротчайшим  голосом  неожиданно  задал  Ћгастину  вопрос:  -  ѓосподин
англичанин, ответьте мне, пожалуйста, поскольку это очень менЯ интересует:
вы Ѓог?
   Ћт неожиданности Ћгастин разинул рот.
   - ‚от видите! - торжествующе вскричал  доктор  ђейнхольд.  Ќо  тут  же,
обернувшись к ”ранцу, сказал тоном  искреннего  раскаЯниЯ:  -  Џожалуйста,
познакомьте нас.
   ’ак - с некоторым запозданием - ђейнхольд  и  Ћгастин  были  официально
представлены друг другу.
   Ќемец щелкнул каблуками и негромко пробормотал  свое  имЯ,  но  Ћгастин
просто продолжал прерванную беседу:
   - €ной раз  нам  приходилось  пребольно  выкручивать  ему  руку,  чтобы
заставить признатьсЯ.
   - ‘илы небесные! -  „октор  ђейнхольд,  округлив  глаза,  с  притворным
испугом воззрилсЯ на своего нового знакомого. - ЏринимаЯ во внимание,  кем
он был в самом деле, не слишком ли большой опасности вы себЯ подвергали? -
Ћн хлопнул в ладоши. - Џрошу вниманиЯ!  Џозвольте  представить  вам  этого
молодого англичанина. Џо его понЯтиЯм, одним из безобидных развлечений длЯ
маленьких мальчиков в непогожие вечера может послужить выкручивание рук...
господу богу!
   - Џредставьте его  тогда  лучше  ѓитлеру,  -  угрюмо  сказала  какаЯ-то
плотнаЯ, коренастаЯ дама.
   - Џохоже, что и в самом "Љампфбунде" не принимают  ѓитлера  всерьез,  -
сказал кто-то. - Ћн не из их заправил.
   - ќто все вина Џуци, - говорил в это времЯ кто-то другой.  -  Ћн  начал
водить ѓитлера на званые вечера и вскружил ему этим голову.
   - …го поЯвлениЯ достаточно, чтобы испортить любой вечер...
   - Ќу нет! Ћн, право же, довольно  мил,  когда  принимаетсЯ  говорить  о
маленьких детЯх...
   - Џуци •анфштенгль был вчера вечером вместе с ним и выглЯдел прЯмо  как
‡игфрид,  -  заметил  ђейнхольд.  -  €ли,  вернее,  выглЯдел  так,  словно
чувствовал себЯ ‡игфридом, - поправилсЯ он.
   - …му теперь вовсе не обЯзательно поЯвлЯтьсЯ под крылышком  •анфштенглЯ
- теперь его уже стали приглашать в некоторые дома...
   - ‚ таком случае они получают по заслугам. џ помню один званый  обед  у
Ѓрукманов...
   - ќто тот знаменитый случай, когда ѓитлер  пыталсЯ  проглотить  артишок
целиком?
   - „а еще два года назад в Ѓерлине у ќлен Ѓехштейн...
   - Ђ у самого Џуци, в его загородном доме...
   - ‘хема у него все та же и теперь, где бы он  ни  поЯвилсЯ,  -  сказал,
поднимаЯсь и проходЯ на середину комнаты,  невысокий  коренастый  мужчина,
чем-то  смахивавший  на  актера.  -  ‘начала  зловещее   многозначительное
предупреждение,  что  ему  придетсЯ  немного   запоздать   -   задерживают
неотложные и крайне важные дела. ‡атем, примерно около полуночи, когда  он
уже может  быть  твердо  уверен,  что  позже  него  никто  не  придет,  он
торжественно поЯвлЯетсЯ на пороге, отвешивает хозЯйке такой низкий поклон,
что становЯтсЯ видны резинки у него на  носках,  и  преподносит  ей  букет
Ярко-красных  роз.  ‡атем,  отказавшись  от  предложенного   ему   кресла,
поворачиваетсЯ  к  хозЯйке  спиной  и  занимает  позицию  у  буфета.  …сли
кто-нибудь обращаетсЯ к нему, он набивает рот пирожными с кремом  и  мычит
что-то  нечленораздельное.  …сли  после  этого   кто-нибудь   осмеливаетсЯ
заговорить с ним вторично, он запихивает в рот еще одну порцию пирожных  с
кремом. ќто не следует понимать так, что в столь избранном обществе ему не
по плечу поддерживать беседу - он совершенно сознательно стремитсЯ  играть
роль этакого василиска, чье присутствие замораживает всех и убивает всЯкую
беседу в зародыше. ‚скоре в  комнате  воцарЯетсЯ  гробоваЯ  тишина.  Ђ  он
только этого и ждал. ’ут он засовывает последнее - недоеденное -  пирожное
в карман и принимаетсЯ витийствовать. —аще  всего  громит  евреев;  иногда
может ополчитьсЯ против Ѓольшевистской “грозы; иногда - против  ЌоЯбрьских
Џреступников, не важно, против чего именно... Ќо о чем бы он  ни  говорил,
все его речи  всегда  построены  по  одному  шаблону:  сперва  они  звучат
увлекательно, осмысленно, спокойно, но вскоре его голос  уже  гремит  так,
что ложечки начинают подпрыгивать на блюдцах.  ќто  продолжаетсЯ  примерно
полчаса, иногда час. ‡атем,  совершенно  внезапно,  он  умолкает,  чмокает
липкими губами руку хозЯйки и растворЯетсЯ в ночи или в том,  что  еще  от
нее осталось.
   - Љакое нахальство!  -  возмущенно  воскликнула  молодЯщаЯсЯ  и  весьма
эмансипированнаЯ с виду дама.
   - Ќо во всЯком случае, одно можно сказать с уверенностью,  -  задумчиво
произнес доктор ђейнхольд,  -  кто  хоть  раз  встретил  герра  ѓитлера  в
обществе, тот едва ли позабудет эту встречу.
   - Ќо ведь вспоминать-то о нем будут с отвращением!
   - ЊоЯ дорогаЯ, - наставительно  возразил  ђейнхольд,  -  длЯ  делающего
карьеру политика иметь друзей - это еще не все, главное  -  иметь  вдоволь
врагов!
   - Ќо это же противоречит здравому смыслу!
   - Ќисколько. Џотому что  политик  карабкаетсЯ  вверх  по  спинам  своих
друзей (по-видимому, ни на что другое они и не пригодны), но управлЯть ему
придетсЯ с помощью своих врагов.
   - ‚здор какой! - ангельским, как ей самой казалось,  голоском  (видимо,
чтобы не прозвучало грубо) произнесла эмансипированнаЯ молодЯщаЯсЯ дама.
   ‚незапно в углу комнаты, где  сидела  всеми  позабытаЯ  Њици,  раздалсЯ
сдавленный, испуганный крик. Ќо он затонул в шуме голосов  и  почти  никто
его не услышал -  не  услышал  даже  Ћгастин,  ибо  в  эту  минуту  доктор
ђейнхольд предложил  показать  ему  Њюнхен,  на  что  Ћгастин  с  живостью
воскликнул:
   - Љогда мне прийти к вам?
   - „авайте завтра, если вы не возражаете.  ‚прочем,  нет,  Я  же  совсем
упустил из виду, что у нас революциЯ.  -  „октор  ђейнхольд  улыбнулсЯ.  -
ЏридетсЯ отложить на день-два... ‘кажем, в начале будущей недели?
   ‚от почему Ћгастин едва ли  не  последним  заметил  странное  поведение
Њици. Џочти все сразу умолкли, когда Њици, вскрикнув,  поднЯлась,  сделала
два-три шага и стала, вытЯнув перед собой руки, словно  нащупываЯ  что-то.
‘лезы безысходного отчаЯниЯ струились по ее лицу.
   - ќтот ребенок пьЯн? - громко, с любопытством спросила эмансипированнаЯ
дама.
   Ќо Њици - теперь уже  совсем  слепаЯ  Њици  -  тотчас  овладела  собой.
“слыхав этот вопрос, она обернулась к говорившей и мило рассмеЯлась.



21

   € все же была какаЯ-то бездушность, обреченность во всем этом сборище у
тойкелей (так, во всЯком случае, показалось Ћгастину и даже ”ранцу, когда
впоследствии  каждый  из   них   вспоминал   этот   вечер):   слишком   уж
искусственно-приподнЯто звучали голоса, слишком аффектированы были  жесты,
слишком Явно в речах этих людей слышалась бравада. ‚едь все  они  так  или
иначе держались на гребне  волны  ‚еликой  €нфлЯции  и  теперь  напоминали
конькобежцев, беспечно укативших слишком  далеко  от  берега,  захваченных
ледоходом и сознающих, что их единственнаЯ,  хотЯ  и  слабаЯ,  надежда  на
спасение - в скорости. ‹ед тает на солнце, кругом полыньи, и нет  возврата
назад. Ћни слышат за спиной душераздирающие крики, но лишь  ниже  нагибают
голову в надвинутых на  уши  шапках,  лишь  сильней  взмахивают  руками  и
упорнее работают ногами в  своем  отчаЯнном  стремлении  быстрей,  быстрей
нестись вперед по мокрому, крошащемусЯ, уходЯщему под воду льду.
   ‚се, что угодно, лишь бы не быть "втЯнутыми" в водоворот - не в  пример
‹отару и всей его бражке: они только и стремились к тому, чтобы их втЯнуло
в водоворот, словно в этом-то и крылось спасение.
   ”ранц чувствовал, что  у  него  никогда  больше  не  возникнет  желаниЯ
встретитьсЯ со тойкелЯми - он покончил  со  всей  этой  компанией  раз  и
навсегда.


   Љогда они возвратились в  ‹ориенбург,  уже  стемнело  и  молодой  месЯц
уплывал за горизонт.
   € лишь после того, как все немного оправились от потрЯсениЯ, вызванного
бедой, приключившейсЯ с Њици, ”ранц, оставшись вечером наедине с  отцом  и
дЯдей, поведал им о "пивном путче".
   - Љакой идиотизм! - сказал ‚альтер. - Џоверить трудно.
   - ‡начит, наша "белаЯ ворона" ухитрилась  все  же  залететь  в  высокие
сферы, - сказал Ћтто. - Ќу-ну!
   - ‚ы говорили как-то, что во времЯ войны он служил у вас под началом, -
сказал ”ранц. - Ђ что он представлЯл собою как солдат?
   - Љак ефрейтор?  -  педантично  поправил  племЯнника  Ћтто.  -  Ћн  был
полковым свЯзным, следовательно, имел одну  нашивку...  -  Ћтто  помолчал,
добросовестно подыскиваЯ беспристрастную оценку.  -  Џо  военному  времени
отвечал, по-видимому, требованиЯм. Ќо длЯ кадрового  сержантского  состава
регулЯрной армии был, конечно, слабоват. - Ћтто угрюмо усмехнулсЯ.
   - Ћ ком ты говоришь? - рассеЯнно спросил ‚альтер.
   - Ђ после войны, - продолжал Ћтто,  -  в  одном  из  отделов  ремовской
разведки ему нашлась работенка платного политического осведомителЯ,  иными
словами, ему было поручено шпионить за  своими  старыми  однополчанами.  ‘
этого он и пошел в гору, а теперь, должно быть,  считает  себЯ  вроде  как
самостоЯтельной  политической  фигурой  -  в  пивных  залах,  на   уличных
митингах, среди такого  же  сброда,  как  он  сам.  Ќу,  а  команду  дает,
разумеетсЯ, все тот же ђем.
   - Ђ, так ты об этом молодчике из ремовской шайки? „а,  Я  как-то  видел
его имЯ на одном из плакатов, - заметил ‚альтер.
   -  Ќу,  а  в  полку  он  как  себЯ  показал?  -  продолжал   настойчиво
расспрашивать ”ранц.
   - Ќа этот счет Я не слишком осведомлен, - несколько высокомерно отвечал
Ћтто. - €сполнЯл, что приказано. ’русом не был, насколько мне известно.  -
Ћтто снова помолчал, потом сказал без особой, казалось, охоты:  -  Њне  он
всегда был не по душе, да и солдаты его крепко  недолюбливали:  эдакий,  в
общем, унылый брюзга. Ќикаких нормальных человеческих интересов - не  умел
даже поддержать доброй шутки! Џотому  и  получил  это  прозвище  -  "белаЯ
ворона": что бы ребЯта ни затеЯли,  ефрейтор  ѓитлер  всегда  оставалсЯ  в
стороне.
   - ќтот твой ђем тоже не больно-то мне по душе, судЯ по тому, что о  нем
говорЯт, - заметил ‚альтер.
   - ‘пособный малый, - сказал Ћтто. - Џрекрасный организатор! Ћн в  армии
неоценим. ‹юдей отталкивает это его сопение, ну а он-то чем виноват -  нос
у него поврежден с войны. €з-за этого  речь  у  него  получаетсЯ  какой-то
грубой, и он сам это прекрасно сознает. ’олько не называй его  "этот  твой
ђем" - он  не  из  моего  полка.  Ћдно  времЯ  у  нас  служил  его  дружок
"египтЯнин" ѓесс. - Ћтто неожиданно сделал гримасу. -  Џравду  сказать,  в
личном составе нашего полка немало было таких случайных людей, с бору да с
сосенки.
   Ѓрат и племЯнник промолчали: оба считали это донкихотством  -  то,  что
Ћтто принЯл во времЯ войны назначение в пехоту.
   ‚ наступившем молчании мысли Ћтто, по-видимому,  снова  возвратились  к
"белой вороне".
   - Ќедоразвитый, невежественный тупица! - пробормотал он неожиданно и  с
неуместным  длЯ  офицера  жаром,   поскольку   ѓитлер   был   всего   лишь
"унтер-офицерский  состав".  ”ранц  поглЯдел  на  него   с   любопытством.
Ќесомненно, у них там была какаЯ-то стычка.
   Ђ  телефон  тем  временем  звонил  не  переставаЯ.  •отЯ   с   Њюнхеном
по-прежнему не было свЯзи, но слухи летели, опережаЯ друг друга: революциЯ
движетсЯ на Ѓерлин; революциЯ разгромлена;  ‹юдендорфа  и  ѓитлера  нет  в
живых. ’ак как доктор ђейнхольд выехал  из  Њюнхена  в  ђетнинген  еще  на
рассвете, он знал не больше, чем  всЯкий  другой,  что  произошло  _после_
описанной им сцены в пивной "Ѓюргерброй".


   ‹отар был там, в Њюнхене. Ќо волнение ‹отара в  эту  незабываемую  ночь
достигло  такого  накала,  что  его  памЯть  не  сохранила   ему   свЯзных
воспоминаний о происходивших событиЯх - она зиЯла необъЯснимыми провалами.
Ћдна картина сменЯлась другой, но, что происходило  в  промежутках,  каким
образом одно было свЯзано с другим, памЯть не давала ответа.
   Њного лет спустЯ в нем все еще живо было воспоминание о том, как рос  и
ширилсЯ в его груди  восторг,  когда  словно  зачарованный  шагал  он  под
ритмичные, одурманивающие звуки нацистского  марша  по  Ѓриннерштрассе,  а
толпа вокруг росла как снежный  ком...  ќтот  нелепо  кувыркающийсЯ  через
голову мальчишка впереди... ЉакаЯ-то женщина, котораЯ внезапно кинулась  к
нему из толпы и облобызала, обдав запахом карболового  мыла...  €  другаЯ,
та, что шагала рЯдом с ним и все  совала  ему  под  нос  распЯтие,  словно
преступнику, ведомому на эшафот.
   Ќо ведь их отрЯд направлЯлсЯ через мост ‹юдвига к  "Ѓюргерброй"  (туда,
где совершалась революциЯ)? Љак это случилось, что  потом  он  очутилсЯ  в
совершенно другом месте, причем совсем один?


   ‚тораЯ картина, воскресающаЯ в памЯти.
   ’емно. ‹отар в каком-то закрытом помещении:  темноту  тускло  прорезает
колеблющеесЯ  пламЯ  факелов  в  руках  незнакомых  монахов  в  капюшонах,
беспорЯдочно спешащих куда-то. € у ‹отара в руках уже не винтовка, а нечто
похожее на мотыгу. Ќи ”рица, ни ‚илли - никого из его друзей нет  рЯдом  с
ним. Ћдна из этих безликих фигур в капюшоне, неслышно ступаЯ, идет впереди
и увлекает его за собой. Ќочной холод не проникает сюда, но теплый  воздух
здесь влажен и тЯжел - промозглаЯ сырость, как  в  склепе.  „ым  факела  в
руках у его проводника вызывает у ‹отара кашель,  который  гулко  отдаетсЯ
под сводами... ‘ырой запах плесени, запах истлевших  костей...  Ћни  среди
гробниц, где-то глубоко под землей,  должно  быть,  это  катакомбы...  Ћни
ступают по мЯгкой как пух пыли,  заглушающей  звуки,  -  верно,  по  праху
истлевших костей.
   ‚ небольшой группе нацистов, к которой они теперь  приблизились,  почти
сплошь пожилые люди, и среди них нет ни одного знакомого ‹отару лица.  ‚се
они из другого отрЯда. Ћни работают при свете факелов, посменно, по  шесть
человек зараз: длЯ большего числа мотыг и лопат здесь слишком мало  места,
к тому же воздух в этом подземелье так тЯжел, так насыщен пылью, что  люди
быстро устают.
   Љаменной кладке, которую они пробивают, кажетсЯ, не будет конца. ‹отару
просто не веритсЯ - неужели это заложенный кирпичами вход?  Ќо  когда  они
наконец пробиваютсЯ сквозь толщу стены, все становитсЯ Ясно, ибо то,  куда
они теперь проникли, - это уже вовсе не  церковный  склеп,  а  подвал  под
соседними   казармами.   €з   казарм   сюда   нет   доступа,    а    своды
звуконепроницаемы. ’ак вот оно что: восемь  тысЯч  винтовок,  оказываетсЯ,
спрЯтано здесь от ‘оюзной комиссии по разоружению, и они могут  теперь  их
взЯть!
   - ”он Љар сам подписал приказ - стараЯ лисица!
   - —то? Ќе может быть!
   -  „а  говорю  тебе!  Ќашему  командиру  пришлось  даже  показать   его
настоЯтелю...
   -  Ќо  тот-то,  небось,  соорудил  этот   тайник   длЯ   роЯлистов,   и
дурачки-монахи и сейчас еще, верно, думают, что к роЯлистам они и попадут,
эти винтовки!
   - Ќо ведь Љар теперь присоединилсЯ к  нам,  так  же  как  и  ‹осеве,  и
‡ейсер, верно?
   - „а-а-а, во всЯком случае, так сказал герр  ќссер.  ’олько  больно  он
увертливый малый, этот доктор Љар.
   - ‘тараЯ лисица! Ќу, теперь-то уж он попал в капкан...
   ‚осемь тысЯч винтовок, хорошо смазанных, аккуратно сложенных,  -  какое
зрелище длЯ стосковавшихсЯ  по  оружию  глаз!  Џрибывает  подкрепление  от
дружественных оберландовцев. ЋбразуетсЯ живаЯ цепь,  по  которой  винтовки
поплывут из рук в  руки  вдоль  туннелей,  вверх  по  освещенной  факелами
лестнице, по бесконечным коридорам  и  аркадам,  через  темную  молчаливую
громаду свЯщенной обители - туда, где фургоны ѓеринга стоЯт в ожидании  на
улице...
   Љартина третьЯ. ђаннее утро. ‹отар промок до нитки и потерЯл сапоги. Ћн
так дрожит от холода, что у него зуб на зуб не попадает и он едва ворочает
Языком...
   Ћн, кажетсЯ, переплывал реку, но почему ему пришлось плыть? “ него  нет
об этом ни малейшего представлениЯ. ‚озможно, уже были разведены  мосты...
€ли он думал, что их вот-вот разведут... Ђ может,  кто-то  спихнул  его  в
воду.
   Ќо он должен добратьсЯ до капитана ѓеринга, должен сообщить ему...
   ‚ саду неподалеку от  "Ѓюргерброй"  коричневорубашечники  расположились
биваком, но из-за пронизывающего холода никто  не  спал,  и,  когда  ‹отар
начал пробиратьсЯ между ними, уже забрезжил рассвет - холодный,  серый,  с
редкими хлопьЯми снега. ‚ "Ѓюргерброй"  сбилсЯ  в  углу  в  кучку  духовой
оркестр - из тех, какие  нанимают  длЯ  торжественных  случаев.  Њузыканты
только что прибыли, все они были еще в пальто и с инструментами в футлЯрах
и о чем-то громко спорили; вид у них был  голодный  и  упрЯмый,  из  носов
текло. €х силком загнали в зал, где только что происходил митинг и  сейчас
еще было полно "коричневых рубашек",  расположившихсЯ  среди  беспорЯдочно
сдвинутой мебели. Ќо оркестранты требовали, чтобы им подали завтрак. € без
этого отказывались играть; и при слове "завтрак" у ‹отара до боли засосало
под ложечкой.
   ’ут кто-то сжалилсЯ над дрожавшим от холода ‹отаром и, подтолкнув его к
двери в гардероб, посоветовал ему не терЯтьсЯ. ѓардероб все еще был  забит
оставшимисЯ с вечера цилиндрами, меховыми накидками,  шинелЯми,  парадными
портупеЯми...
   - ’ак торопились, что все  побросали,  -  произнес  чей-то  насмешливый
голос. - ‚сЯ баварскаЯ знать собралась тут, а  когда  мы  сказали  "цыц!",
живо пустились наутек, как кролики. ‚ыбирай, что тебе по вкусу, приЯтель.
   ќто  произнес  невысокий  тучный  коричневорубашечник  с   добродушным,
веселым лицом. ‚ частной жизни он был атеист, владел табачной  лавочкой  и
не испытывал почтениЯ ни перед богом, ни перед людьми, а сейчас был крепко
пьЯн, хотЯ это и не бросалось в глаза. …му  показалось  забавным  обрЯдить
‹отара в подбитую мехом генеральскую шинель со всеми генеральскими знаками
отличиЯ.  ‡аметь  ‹отар  эти  эмблемы,  самаЯ  мысль  о  таком   кощунстве
испепелила бы его честную немецкую душу, как рубашка Ќесса. Ќо  его  новый
приЯтель вливал ему в эту минуту в горло кружку  горЯчей  жижи,  отдаленно
напоминавшей кофе, и  ‹отар  ничего  не  заметил.  Ћн  должен  сейчас  же,
немедленно увидеть капитана ѓеринга по поводу этих винтовок...  Ќо  никто,
по-видимому, не знал даже, здесь ли ѓеринг. ‚прочем, ‹отару  сказали,  что
кое-кто из вождей только что вернулсЯ  после  рекогносцировки  в  город  и
находитсЯ в комнате наверху - ѓитлер там и генерал ‹юдендорф...
   € ‹отар,  немного  отогревшись,  совершенно  беспрепЯтственно  двинулсЯ
вверх по лестнице. „линнаЯ генеральскаЯ шинель доходила ему до пЯт, но под
шинелью он все еще был  мокр  хоть  выжми,  и  ноги  его  в  одних  носках
оставлЯли мокрые следы на ковре.
   _Ћн должен найти капитана ѓеринга..._
   Ќаверху в полутемном коридоре ‹отар  столкнулсЯ  со  спешившим  куда-то
вестовым и повелительно остановил его:
   - ѓде они? џ с докладом!
   - Џожалуйста сюда, ваше превосходительство, - сказал вестовой,  отдаваЯ
честь (но ‹отар этого даже не заметил - так он был погружен в свои  мысли:
ведь кто  его  знает,  может  быть,  эти  винтовки  уже  попали  в  чьи-то
доверчивые руки!). ‚естовой тут же провел его через небольшую комнату, где
стоЯло пианино и несколько нотных пюпитров - все сдвинутое в  угол,  чтобы
очистить место длЯ высокой, в человеческий рост, груды каких-то  свертков,
- и отворил дверь.
   - ...качатьсЯ на  фонарных  столбах  на  ‹юдвигштрассе,  -  донессЯ  из
комнаты чей-то нервный, визгливый возглас.



22

   ‚ полном смЯтении ‹отар приостановилсЯ на пороге. ѓеринга там не  было,
и к тому же он сразу понЯл, что это никакой не военный  совет:  в  комнате
было всего двое людей, и оба - в штатском. ‘квозь густую пелену  табачного
дыма  ‹отар  разглЯдел  тучного  пожилого  господина  с   пухлым   двойным
подбородком, скрывавшим отсутствие шеи; плотно утонув  в  кресле,  пожилой
господин солидно посасывал красное вино, попыхиваЯ между глотками сигарой,
и смотрел прЯмо на ‹отара - тусклым, каменным  взглЯдом  из-под  набрЯкших
век, - смотрел не видЯ; должно быть, взглЯд его просто был  уже  устремлен
на дверь, прежде чем она отворилась. Џолуоткрытый дрЯблый  рот  под  серой
щетиной усов был похож на рыбий, и старик то и дело ронЯл пепел сигары  на
свою  охотничью  куртку.  Џозади  него  в   глубине   комнаты   невысокий,
невзрачного вида субъект, стоЯ к ‹отару спиной, исступленно грыз  ногти  и
судорожно поводил плечами, словно какой-то шутник засунул  ему  что-то  за
шиворот...
   Ќет, ‹отар не мог попусту тратить здесь времЯ: он  _должен_  сейчас  же
найти капитана ѓеринга и сказать ему, что эти монастырские винтовки никуда
не годны - из них вынуты бойки.
   ‹отар попЯтилсЯ назад, оставив дверь открытой. Ќо  в  соседней  комнате
вестового  уже  не  оказалось,  и  ‹отар  приостановилсЯ,  не  знаЯ,   что
предпринЯть.
   _‘егоднЯ мы будем качатьсЯ на фонарных столбах на  ‹юдвигштрассе!_  ‚се
произошло столь мгновенно, что эти  с  театральным  пафосом  произнесенные
слова, казалось, еще звучали в продымленном воздухе.
   - ’ем не менее мы выступаем, - с оттенком презрениЯ и неприЯзни отрезал
в ответ сидевший в кресле.
   ‹отар прирос к месту: _этот_ голос _был ему знаком_, да и как он мог не
узнать лица? ќто же генерал ‹юдендорф! ‚ таком случае  тот,  другой...  Ќа
митингах с подмостков его  голос  звучал  совсем  иначе,  и  все  же  это,
конечно, _он_...
   ’ам, за дверью, ѓитлер резко обернулсЯ:
   - Ќо они откроют стрельбу, и тогда все пропало - мы не можем  сражатьсЯ
против _армии_!  ѓоворю  вам,  это  конец!  -  €  словно  забыв,  кто  его
собеседник, ѓитлер прибавил, как бы размышлЯЯ вслух: - …сли мы обратимсЯ к
ђупрехту, может быть, он вмешаетсЯ?


   ‚едь этот  их  совершенный  экспромтом  переворот  уже  потерпел  крах.
Ћдураченный  "залогом  искренней   преданности"   -   этими   бесполезными
винтовками, ѓитлер выпустил Љара из рук, после чего Љар, ‹оссов и  ‡ейсер,
весь всемогущий  триумвират,  оказавшись  вне  досЯгаемости  длЯ  ѓитлера,
повернули против  него.  Џринц  ђупрехт,  заметив  на  поверхности  потока
огромную тень ‹юдендорфа,  решительно  отказалсЯ  проглотить  гитлеровскую
приманку и попастьсЯ на крючок, и  это  было  длЯ  Љара  решающим.  ‹оссов
практически находилсЯ под арестом у  собственного  городского  коменданта,
пока не заЯвил о своей готовности повиноватьсЯ Ѓерлину.  ’очно  так  же  и
‡ейсер поспешил исполнить волю полицейских сил, которыми он командовал,  и
теперь "Љампфбунду" оставалось только либо сдатьсЯ на милость  победителЯ,
либо быть разгромленным.
   ‚се  новые  и  новые  правительственные  войска  всю  ночь   продолжали
прибывать в Њюнхен, и "‚икинги" уже перешли на  их  сторону.  Ќацисты  еще
держали в своих руках ратушу - хотЯ от этого едва ли было много толку, - а
ђем  со  своим  "ђейхскригсфлагге"  захватил  местное  отделение  военного
министерства, откуда не мог теперь выйти; все  же  остальные  общественные
зданиЯ находились в руках триумвирата. € железные  дороги,  и  телефон,  и
радиостанциЯ - все было захвачено ими. Ќикто из нацистских лидеров даже не
подумал о том, чтобы овладеть этими  жизненно  важными  объектами:  трудно
было представить себе более непродуманный, более наивный, лишенный всЯкого
плана coup d'etat.
   Џоступали сообщениЯ, что  на  Ћдеонсплац  уже  сосредоточены  войска  с
полевой артиллерией.
   ‹отар, никем не замеченный, снова заглЯнул в дверь. ѓенерал все так  же
каменно, словно статуЯ, восседал в кресле, как на коне, и взор его все так
же недвижно был устремлен в одну точку, только теперь ниже -  на  ковер  в
дверЯх.


   ѓенералу ќриху ‹юдендорфу было  всего  пЯтьдесЯт  восемь  лет;  он  был
далеко не такой "пожилой господин", каким  показалсЯ  ‹отару,  однако  его
мозг, так же как и его мышцы, несколько окостенел. ‚ наше времЯ предвзЯтые
представлениЯ укоренЯютсЯ глубоко и их не так-то легко поколебать, если же
они рушатсЯ, на  их  месте  остаетсЯ  зиЯющаЯ  брешь:  предательство  Љара
‹юдендорф еще в состоЯнии был осмыслить, ибо Љар - человек штатский,  и  к
тому же католик, - ЯкшалсЯ с кардиналами, а у таких  господ  и  понЯтиЯ  о
чести тоже... кардинальские, но чтобы ‹оссов, главнокомандующий  баварской
армией,  мог  изменить  своему  "слову  Ќемецкого  Ћфицера",  это  уже  не
вмещалось  в  сознание  генерала  ‹юдендорфа,   это   нарушало   все   его
представлениЯ о мире!
   ‘тарому миропорЯдку пришел конец, и старый военачальник это понимал, но
ничто не отразилось на его одутловатом лице, словно эта  пухлаЯ,  округлаЯ
плоть  была  лишена  всЯкой  органической  свЯзи  с  нервами,   мускулами,
сухожилиЯми и мозгом; генерал  сидел,  без  малейших  признаков  удивлениЯ
глЯдЯ на мокрые пЯтна, оставленные на ковре ногами  немецкого  генерала  в
полной форме, но без сапог.
   - —то? Њы выступаем, - повторил ‹юдендорф. ‚ голосе  его  была  львинаЯ
твердость, и на этот раз слова прозвучали, как приказ.
   Ќо когда он произнес  "мы  выступаем",  это  следовало  понимать  не  в
военном смысле (тут же поЯснил он). Ќи  одному  военному  и  в  голову  не
придет  пытатьсЯ  захватить  Њюнхен  -  или  хотЯ  бы   освободить   ђема,
осажденного  в  здании  военного  ведомства,  -  таким  способом,  который
предлагает он, ‹юдендорф: выступить с тремЯ тысЯчами людей и  провести  их
по узким улицам ‘тарого города, колоннами по  шесть  человек  в  рЯд,  как
школьниц на прогулку. Ќо умный (и умеющий рискнуть) политик сделать  такую
попытку может.
   ‚оеннаЯ операциЯ могла бы  проходить  примерно  следующим  образом:  по
мосту Њакса-‰озефа и охватом с флангов через Ђнглийские сады, что-нибудь в
этом роде; да только что проку?  ќтот  малый,  ѓитлер  (думал  ‹юдендорф),
прав: они не в состоЯнии сражатьсЯ с армией.  Ђ  вот  если  вместо  всЯких
военных действий они мирно и дружелюбно, как доверчивые комнатные собачки,
двинутсЯ прЯмо навстречу армейским штыкам... ‡ахотЯт  ли  солдаты  открыть
огонь по своим же совершенно безобидным братьЯм-немцам? Ђ после того,  как
они  войдут  в  соприкосновение  и  офицеры  увидЯт  перед  собой   своего
прославленного   командира   генерала   ‹юдендорфа   и   окажутсЯ    перед
необходимостью сделать выбор, неужели они  станут  повиноватьсЯ  какому-то
непотребному ‹оссову, который за ночь дважды успел переметнутьсЯ из одного
лагерЯ в другой? ‚сего час назад на улицах  еще  красовались  плакаты,  на
которых имЯ ‹оссова стоЯло рЯдом с нашими именами...
   - Ќу, а как только  армиЯ  вновь  станет  повиноватьсЯ  моим  приказам,
дорога на Ѓерлин будет длЯ нас открыта!
   ‹отар был так потрЯсен, что стоЯл за дверью совершенно  растерЯнный,  в
мокрой одежде, с которой ручейками стекала вода - стекала прЯмо на всю эту
груду увЯзанных в кипы банкнот, - и не  сразу  заметил  капитана  ѓеринга,
когда тот внезапно прошел мимо него в ту комнату - к тем двоим.
   ѓеринг выслушал предлагаемый ‹юдендорфом план, и взглЯд его  встретилсЯ
с взглЯдом ѓитлера. Ћба они теперь уже далеко не  разделЯли  веры  ‘тарого
воЯки в магическую силу его имени и личного присутствиЯ.  ‹юдендорф  начал
сдавать - неужто старик сам не замечает, как сильно сдал он  за  последние
годы? ќто бегство в вецию в 1918 году и все его последующее фиглЯрство...
   ѓеринг со своей стороны предложил другое -  отступить  к  ђозенгейму...
"—тобы сплотить наши рЯды там",  -  поспешил  он  добавить.  Ќо  ‹юдендорф
молча,  испытующе  уперсЯ  в  "храбрейшего  из  храбрых"  своим   каменным
взглЯдом:  ђозенгейм  был  расположен  в  слишком  удобной   близости   от
австрийской границы! ѓитлер тоже, уныло-испуганно, поглЯдел на ѓеринга: по
известным причинам, о которых он  предпочитал  умалчивать,  возвращение  в
свою родную Ђвстрию отнюдь его не привлекало.
   ѓеринг  опустил  глаза  и  не  стал  настаивать.  ’аким  образом,   его
предложение не только не перевесило чашу  весов  в  его  пользу,  но  даже
заставило ѓитлера принЯть план ‹юдендорфа, ибо любой  план  был  длЯ  него
предпочтительнее "ђозенгейма", и  он  встал  в  конце  концов  на  сторону
генерала. ‚едь как-никак "магиЯ" его-то, ѓитлера, имени была еще свежа, и,
если с ее помощью удастсЯ вызвать к жизни что-либо подобное  тем  ликующим
толпам, какие они видели на улицах прошлой  ночью,  у  них  впереди  будет
такой заслон из женщин и детей, что ни один  солдат  не  осмелитсЯ  в  них
выстрелить!
   Coup d'etat посредством народного ликованиЯ? ‘корее всего,  это  гиблое
дело. Ќо длЯ ѓитлера это по крайней мере означало возможность прибегнуть к
тому единственному пока что методу,  в  котором  он  понаторел,  -  методу
публичных выступлений.


   ‹отар побрел прочь, как слепой, не понимаЯ, - сон все это  или  Явь,  в
своем ли он уме или рехнулсЯ. ѓеринг... Ћн же должен был  сообщить  что-то
капитану ѓерингу насчет каких-то винтовок.



23

   ‚ одном весьма существенном вопросе все  трое  хитроумных  заговорщиков
сходились полностью: длЯ того, чтобы этот грандиозный замысел  ‹юдендорфа,
основанный на злоупотреблении  доверием,  мог  воплотитьсЯ  в  жизнь,  все
рЯдовые участники похода ни под каким видом не должны подозревать  о  том,
что Њюнхен находитсЯ  в  руках  "противника",  так  как  им  прежде  всего
надлежит излучать дружелюбие и доверие. Ќикто, кроме самого  узкого  круга
посвЯщенных, не должен знать об  истинном  положении  вещей.  €так,  около
одиннадцати часов все офицеры были собраны в помещении фехтовальной  школы
длЯ инструктажа,  и  там  их  высокие  вожди,  сиЯЯ  радостными  улыбками,
"посвЯтили" их в свои планы и заверили, что в городе все идет как по маслу
под умелым руководством их послушных союзников Љара, ‹оссова и ‡ейсера,  о
чем и  следует  поставить  в  известность  весь  рЯдовой  состав.  ‘егоднЯ
"Љампфбунд"  -  просто  в  знак  одержанной  победы  и  в  виде  выражениЯ
благодарности гражданам за их горЯчую поддержку  -  пройдет  торжественным
маршем через весь город, после чего расположитсЯ на ночлег  где-нибудь  на
северной окраине и будет ждать прибытиЯ регулЯрных частей, которые  должны
присоединитьсЯ к нему... Ђ затем - на Ѓерлин!
   ‚от что им было сказано, и солдатам и офицерам - всем без различиЯ.


   ‹отар так и не добралсЯ до ѓеринга, а адъютант из "Ћберланда", которому
он в конце концов решил  сообщить  о  неисправных  винтовках,  только  что
возвратилсЯ   из   фехтовальной   школы,   где   получил   соответствующее
"напутствие", и потому воспринЯл сообщение отнюдь не трагически. Ћн так  и
покатилсЯ со смеху:
   - Љар! ‚от стараЯ лисица! Ќикак не может отвыкнуть от своих  замашек...
Ђ Я, признатьсЯ, здорово удивилсЯ, когда он  сам  _добровольно_  предложил
эти винтовки! - Ќо теперь это, в сущности, не имеет значениЯ,  поЯснил  он
‹отару, поскольку все идет гладко. ‘егоднЯ же вечером они заберут бойки  и
приведут винтовки в порЯдок, а пока  что  оружие  нужно  ведь  только  длЯ
парада.
   ‹отар был совсем сбит  с  толку.  Ќадежда,  эта  упрЯмаЯ  и  выносливаЯ
молодаЯ особа, пробудилась снова. Ќеужто он ошибсЯ, неправильно понЯл  то,
что говорилось там, наверху? ‚едь этот адъютант  Явно  располагает  самыми
свежими сведениЯми, и к тому же вполне официальными, так сказать из первых
рук... Ђ все же...
   Ђдъютант подозрительно покосилсЯ на  ошалелое  лицо  ‹отара.  —его  ему
нейметсЯ, этому мальчишке? Ђ то, что он сообщил насчет винтовок,  это  как
раз не длЯ солдатских ушей: им совсем _ни к чему_ знать, что они вооружены
винтовками, которые не стрелЯют. Њожно ли положитьсЯ на этого парнЯ, будет
ли он держать Язык за зубами, не лучше ли ему пока "исчезнуть"? Ђрестовать
его, что ли, под каким-нибудь предлогом?
   Ќо в эту минуту перед ними, словно deus ex  machina,  начала  возникать
огромнаЯ туша Џуци •анфштенглЯ: сначала они увидели его ноги, так  как  он
спускалсЯ по лестнице  из  комнаты  совещаний  (что-то  согнало  привычную
веселую ухмылку с его красивого крупного лица, но  она,  возродилась,  как
только он поЯвилсЯ на людЯх). Ђдъютант зашептал ему  на  ухо.  •анфштенгль
обернулсЯ, и его крепкие пальцы пианиста цепко ухватили ‹отара за локоть.
   - ’ы поедешь со мной в город, мой мальчик!
   Њакушка  ‹отара  едва  достигала  нагрудного  кармана  Џуци,   но   тот
наклонившись заглЯнул в осунувшеесЯ,  забрызганное  грЯзью  лицо  юноши  и
добавил доверительным шепотом:
   - Њне нужен сопровождающий - ты будешь менЯ охранЯть!
   „а, доктор •анфштенгль был  прославленный  шутник!  ‹отар  покраснел  и
безмерно гордый, что  его  удостоили  чести  находитьсЯ  в  таком  высоком
обществе, послушно забралсЯ следом за своим новым командиром в автомобиль,
хотЯ в голове его все еще царил полный сумбур. Ћн сидел на заднем сиденье,
вытЯнувшись в струнку, изо всех сил стараЯсь сохранЯть  военную  выправку,
но, еще не доехав до моста, уснул непробудным сном. ‚от как случилось, что
”риц и ‚илли принЯли участие в знаменитом походе без своего друга  ‹отара,
который проспал как убитый несколько часов подрЯд.


   Џроснувшись, ‹отар увидел, что лежит на полу.  ЏроснулсЯ  он  от  звука
двух громких, взволнованных голосов, один из которых он безошибочно  узнал
сразу -  это  был  голос  издателЯ  ђозенберга,  философа.  ѓолова  ‹отара
покоилась на кипе типографских  корректур,  почти  у  самых  глаз  маЯчили
отвороты Ярко-синих розенберговских брюк  и  грЯзные  оранжевые  носки  со
стрелками. ‹отар догадалсЯ, что он, по-видимому, каким-то образом попал  в
одно из помещений "”елькишер Ѓеобахтер".
   Ќо лишь только оцепенение  сна  стало  проходить  и  в  голове  немного
проЯснилось, ‹отар понЯл, что оба находившиесЯ здесь человека  ведут  себЯ
так, словно революциЯ потерпела крах. Ќе  переставаЯ  говорить,  ђозенберг
поспешно, словно  при  внезапном  отъезде,  запихивал  различные  предметы
одежды в старый кожаный  чемоданчик,  лежавший  на  его  письменном  столе
(отдаваЯ, как видно, предпочтение менее тугим и  более  веселой  расцветки
галстукам перед теми, веревочными, в которых политики обычно  качаютсЯ  на
фонарных столбах). ‹отара мазнуло по лицу нечистым подолом  мЯтой  красной
мужской сорочки, и он поспешно закрыл глаза и лежал тихо, обливаЯсь  потом
и чувствуЯ, как у него стучит в висках. €бо то, что он только что услышал,
звучало уже совершенно неправдоподобно. Ѓудто бы весь этот парадный  марш,
о котором говорилось  на  инструктаже,  был  сплошным  заранее  обдуманным
чудовищным обманом!  Ќу  да,  ребЯтам  здорово  напустили  пыли  в  глаза,
одобрительно подтвердил собеседник ђозенберга. Ђ поход продолжаетсЯ, и они
идут себе, как ЯгнЯта на бойню! ‘ам ђозенберг ни минуты не сомневалсЯ, что
все это кончитсЯ  страшной  резней,  и  не  стал  дожидатьсЯ  конца.  Џуци
•анфштенгль  тоже,  небось,  уже  дома  (так  они  полагали)  -   собирает
вещички... € даже те из вождей, которые сейчас там маршируют, заранее себе
кое-что подготовили... €ли кто-то сделал это за них - то ли с  их  ведома,
то ли без оного. Ќа Њакс-‰озефсплац  ѓитлера  должен  ждать  автомобиль  с
включенным мотором (сообщил ђозенбергу тот, другой); он может проскочить к
нему по Џерузаштрассе, если, конечно, ему удастсЯ  живым  унести  ноги.  Ђ
ѓеринг послал кого-то домой за своим паспортом...
   ‘ам ђозенберг в эту минуту тоже выбирал себе  паспорт  -  _выбирал_  из
целой кучи, сваленной в Ящик письменного стола.


   Љак только оба они наконец ушли, ‹отар  тоже  не  заставил  себЯ  долго
ждать. Ћн подумал о ”рице  и  ‚илли  и  о  всех  своих  отважных  друзьЯх,
которые, сами того не подозреваЯ, идут сейчас на верную смерть, и  у  него
противно засосало под ложечкой.
   Ќо тут, словно  чернаЯ  туча  в  Ясный  день,  на  ‹отара  снова  нашло
затмение. Ќет, этого просто не может быть  (говорил  он  себе).  Ќе  может
быть, чтобы вожди „вижениЯ так вот, намеренно лгали народу!  ѓитлер  любит
своих приверженцев, он никогда  не  станет  сознательно  обманывать  их  и
подвергать опасности. „а и ѓеринг, доблестный, храбрый ѓеринг... Ќе говорЯ
уже  о  генерале  ‹юдендорфе!  Ќет,  если  даже  им   стало   известно   о
предательстве триумвирата, они, конечно, просто  не  поверили  этому;  они
сами слишком  благородны,  чтобы  этому  поверить,  и  вот  на  это-то  их
благородство и рассчитывал подлый триумвират, решив  заманить  нашу  Ђрмию
‘вета в ловушку, в самую глубь города, чтобы там легче было  ее  окружить,
поймать, как в капкан, и уничтожить.
   ‘волочи! ЏрыгаЯ через три ступеньки вниз по лестнице, ‹отар каждый  раз
мысленно попирал всей тЯжестью своей ноги одного из  триумвиров.  Ќадо  во
что бы то ни стало разыскать ”рица и ‚илли, он должен  во  что  бы  то  ни
стало предупредить их...
   € капитана ѓеринга...
   Ќо когда он  выбралсЯ  на  дорогу,  оказалось,  что  весь  город  забит
полицией и половина улиц закрыта длЯ движениЯ.



24

   ђовно пЯть лет назад, почти день в день, Љурт ќйснер в  помЯтой  черной
шлЯпе, с развевающейсЯ бородой -  словно  какой-нибудь  захудалый  учитель
музыки - ЯвилсЯ в Њюнхен во главе доброй половины мюнхенских  смутьЯнов  и
пришел к власти.
   Ќо  седьмого  ноЯбрЯ  1918  года  день  был  на   редкость   теплый   -
превосходнейшаЯ погода длЯ путча. Љ тому  же  ќйснер  сумел  застать  всех
врасплох: он сначала пришел, а потом провозгласил революцию. …му почти  не
приходилось опасатьсЯ организованного сопротивлениЯ, поскольку войска  все
еще были на фронте и весь город в оцепенении от разгрома в войне.
   „евЯтого же ноЯбрЯ 1923 года день обещал быть пасмурным и холодным,  на
редкость холодным - дул резкий, пронизывающий ветер, времЯ от  времени  со
снегом. Љогда марш  наконец  началсЯ,  горнисты  с  трудом  могли  трубить
занемевшими на колючем ветру губами. ”риц и  ‚илли  дрожали  от  холода  в
своих бумажных рубашках без курток; когда они пели, у них сводило челюсти,
а,  как  только  они  переставали  петь,  зубы  начинали  выбивать  дробь.
‡рителей, собравшихсЯ  в  "ликующие  толпы",  можно  было  пересчитать  по
пальцам, и все они тоже промерзли до костей.
   “же  пробило  полдень,  когда  колонна  двинулась   от   пивного   бара
"Ѓюргерброй" и, пройдЯ  несколько  Ярдов  под  гору,  остановилась  снова.
‚ысоченный  ”риц,  глЯдЯ  поверх  голов,  видел,  что  на  мосту   ‹юдвига
происходит какаЯ-то свалка. „олжно быть,  полицейский  патруль  мутит  там
воду - вот тупицы! Џотом мимо колонны чуть ли не бегом проследовала  кучка
самых видных мюнхенских евреев - человек пЯтьдесЯт, а  то  и  больше  -  и
скрылась в направлении моста. ‚догонку им понеслись дружные взрывы хохота,
ибо, совсем растерЯв присущие им степенность и достоинство  (а  многие  из
них были пожилые, весьма видные граждане), они  спешили  куда-то  в  одном
нижнем белье и в носках - в таком виде  провели  они  ночь  под  замком  в
задней  комнате  "Ѓюргерброй".  ‘ам  проказник  капитан  ѓеринг,   с   его
неисчерпаемым юмором, руководил,  по-видимому,  этой  операцией.  Ћн  даже
пригрозил  утопить  всех  этих  заложников  в  реке,   если   полициЯ   не
образумитсЯ, и почти тотчас колонна снова двинулась вперед и переправилась
наконец на тот берег.
   Ћднако не прошли они по ‘тарому городу и ста шагов, как  их  остановили
снова. Ќа сей раз причиной остановки были их собственные вожди, пожелавшие
удостоверитьсЯ, что все они "полностью осведомлены обо всем" во  избежание
каких-либо недоразумений. ‚се  солдаты  или  отрЯды  вооруженной  полиции,
которые могут встретитьсЯ им на  пути,  патрулируют  город  (так  им  было
сказано) от лица революции, уЯсните это  себе!  Ќа  Ћдеонсплац  нас  будут
ожидать регулЯрные части, возможно даже вооруженные, но... пусть  вас  это
не смущает - они нужны длЯ устрашениЯ хулиганов  и  скандалистов,  которые
могут оказатьсЯ в толпе по пути  нашего  следованиЯ,  так  что  "встретьте
солдат хорошей песней, ребЯта, и дружным приветствием... € вот еще что: на
случай каких-либо инцидентов на запруженных толпой улицах вам лучше идти с
незарЯженными винтовками".
   Ќа Њариенплац здание ратуши  было  украшено  флагами  со  свастикой,  и
небольшаЯ, но чрезвычайно  возбужденнаЯ  толпа,  собравшаЯсЯ  на  площади,
приветствовала прибывшую колонну восторженными криками. ’олпу  эту  согнал
сюда на скорую руку ћлиус трейхер, пустив  в  ход  самое  цветистое  свое
красноречие.  €менно  с  этой  целью  ѓитлер  и  отрЯдил  его  заранее  на
Њариенплац, ибо здесь - если, конечно, трейхер справитсЯ со своей задачей
- и должен был  возникнуть  тот  людской  заслон,  в  котором  ѓитлер  так
нуждалсЯ.
   ‹ишь бы только _достаточное количество_ этих приветствующих их  горожан
отправилось отсюда дальше вместе с марширующей колонной, создаваЯ преграду
между нею и ружьЯми... € если бы еще не этот мерзкий холод...
   Џронизывающий ветер был и в самом деле невыносимо колюч.  ЏробиваЯсь  к
Њариенплац, ‹отар с трудом  прокладывал  себе  путь  среди  плотной  массы
горожан, устремлЯвшихсЯ в обратном направлении.



25

   Љогда колонна, покинув Њариенплац, двинулась дальше, ‹юдендорф, стоЯ во
весь рост на грузовике, занЯл место  во  главе  ее,  впереди  знаменосцев.
Џосле этого ѓитлер и еще двое-трое видных деЯтелей пробились сквозь  толпу
поближе к нему, убедив себЯ, что теперь стрельбы действительно  не  будет,
что задуманнаЯ хитрость удалась.
   Џуть их лежал к Ћдеонсплац, ибо там, по слухам, поджидали их войска,  и
психологически этот пункт должен  был  стать  решающим  в  их  судьбе.  Ћт
Њариенплац туда вели две  улицы,  образуЯ  как  бы  большую  букву  "Ђ"  с
поперечиной  короткой  Џерузаштрассе   и   нелепыми   псевдофлорентийскими
аркадами ”ельдхеррнхалле там, где  обе  улицы  сходились  в  одной  точке.
Љолонна двинулась по левой улице, по  ‚ейн-унд-’еатинерштрассе,  и  идущие
впереди руководители уже наполовину ее прошли, когда увидели, что выход на
площадь  действительно  заблокирован   небольшим   отрЯдом   солдат...   с
винтовками.
   ‡начит, вот они, здесь наконец  эти  штыки,  которые  ‹юдендорф  должен
отвести от них магической силой своего присутствиЯ! ‚от они, эти ружьЯ, на
спусковой крючок которых не решитсЯ нажать ни один немецкий солдат...
   Ќужно только идти вперед прЯмо на них, только идти прЯмо вперед...
   (Њожет быть, их уверенность уже поколебалась?)
   Љак далеко продвинулись они по  этой  улице?  _’опот,  топот  сапог  по
мостовой..._  Ђ  впереди  уже  виден  угол  Џерузаштрассе   -   последний,
единственный поворот направо, прежде чем...


   - ѓлЯнь-ка, - возбужденно крикнул кто-то ‹отару из  редеющей  толпы,  -
вон ‹юдендорф! - „а, это он, легендарный генерал,  кумир  армии,  в  своей
старой охотничьей куртке, двигалсЯ прЯмо навстречу солдатским винтовкам...
- Ђ этот, рЯдом с ним, - это ѓитлер, его верный друг... Ђ вон тот, кто его
знает, кто он такой...


   _’опот, топот сапог_, и реющие над толпой флаги, и пение, и  долетающие
откуда-то звуки труб... _и топот, топот сапог_...
   ‚от  уже  большинство  зевак,  промерзнув  и  наскучив  этим  зрелищем,
вспоминают про обед и поворачивают домой.
   …ще тридцать шагов...
   ‚ муках своего предвидениЯ вожаки чувствуют, как  их  ноги,  словно  бы
сами собой, помимо воли, механически  подымаютсЯ  и  опускаютсЯ  -  вверх,
вниз, - подобно поршнЯм цилиндра, и ни на шаг не продвигают  их  вперед...
_’опот,  топот  сапог..._  ќто  не  они  движутсЯ  -  это  дула   винтовок
надвигаютсЯ на них... все ближе, ближе.
   …ще двадцать шагов.
   ѓитлер уперсЯ  взглЯдом  в  какую-то  точку  впереди,  но  краем  глаза
отчетливо  видит  девочку-школьницу  на  велосипеде  -  опрЯтную,  холеную
девочку, котораЯ крутит педалЯми бок о бок с ним. "Љак она  изо  всех  сил
стараетсЯ ехать _со мной_ в ногу..." Ђ ее удивительно глубокое  контральто
в то же времЯ легко и точно сливаетсЯ  с  хором  мужских  голосов,  поющих
песню.
   ЏЯтнадцать шагов... десЯть... € вот уже  зиЯющий  провал  Џерузаштрассе
неотвратимо открываетсЯ вправо от них, словно разверстаЯ пасть...
   "ѓосподи, клЯнусь тебе, Я брошу политику! Ќикогда, никогда больше..."
   Џодобно тому как во времЯ спиритического сеанса неожиданно, необъЯснимо
блюдечко срываетсЯ с места и начинает двигатьсЯ куда-то в сторону,  так  в
едином, целеустремленном порыве всЯ группа вожаков вдруг свернула вправо и
ринулась в открывшийсЯ проход - прочь от винтовок, в спасительное  укрытие
поперечной улицы! ќто произошло так внезапно, что ехавшаЯ рЯдом девушка от
неожиданности свалилась с велосипеда и разорвала чулки, но никто этого уже
не заметил.
   € всЯ поющаЯ, ликующаЯ, дерущаЯ глотку колонна, ни о чем не подозреваЯ,
ничего не опасаЯсь, естественно последовала за своими вожаками,  продолжаЯ
горланить песню в честь солдат, чьи  винтовки  были  в  упор  нацелены  на
беззащитные спины свернувших от них на поперечную улицу людей. Ќо  даже  и
теперь никто из этих людей не имел ни малейшего представлениЯ  о  том,  на
краю какой опасности они находились.


   „лЯ вожаков же это было лишь небольшой передышкой: еще несколько  шагов
- и короткаЯ Џерузаштрассе выведет их на Њакс-‰озефсплац.  €  тогда  слева
откроетсЯ узкий каньон ђезиденцштрассе - другой, быть может не столь зорко
охранЯемый, путь к Ћдеонсплац... ’от путь,  который  им  надлежало  теперь
избрать... Ќо, собственно, почему?  ‚едь  отсюда  вниз  к  реке,  в  прЯмо
противоположном направлении, спускалсЯ еще широкий-преширокий бульвар, где
их не подстерегали никакие опасности - манЯщаЯ дорога отступлениЯ.
   ’ам, возле памЯтника, стоЯл желтый, манЯщий к  отступлению  автомобиль.
Љогда они приблизились к перекрестку, молодой фон  ойбнер-ђихтер  (праваЯ
рука ‹юдендорфа) сразу узнал автомобиль ѓитлера и присвистнул про себЯ. Ќе
медлЯ  ни  секунды,  он  крепко  взЯл  ѓитлера  под  локоть.   “ж   он-то,
ойбнер-ђихтер, позаботитсЯ о том, чтобы старый генерал не был  покинут  в
беде.


   Ќо тут откуда-то  снова  поступил  приказ  остановитьсЯ  -  _еще  одна_
проверка оружиЯ.
   Џо манЯще-желтому автомобилю пробегала  едва  заметнаЯ  дрожь.  ‡начит,
мотор работает, все приведено в готовность! Њакс ќрвин фон ойбнер-ђихтер,
неподвижно стоЯ рЯдом с ѓитлером, крепче, по-приЯтельски прижал к себе его
локоть. Ђ в это времЯ позади них, в задних рЯдах, у ‚илли сводило скулы от
холода, и окоченевшие пальцы едва справлЯлись с затвором  винтовки.  Љогда
же будет конец этим проверкам? …му уже все  осточертело.  Ђ  ”риц  дул  на
пальцы и чертыхалсЯ - он сломал ноготь. Ќеужто все революции  такаЯ  тоска
зеленаЯ? Ќаконец колонна двинулась  дальше,  и  рЯдовые  участники  похода
вздохнули с облегчением.


   Љогда сотни винтовок были предъЯвлены длЯ  осмотра  и  до  напрЯженного
слуха   полицейских,   выстроившихсЯ   между   статуЯми    под    аркадами
”ельдхеррнхалле,  долетело  громыхание  затворов,  они  понЯли  эти  звуки
по-своему. Ђ, эти бунтовщики зарЯжают  винтовки!  •отЯт,  пользуЯсь  своим
численным  перевесом,  смести  нас!  ЋтрЯд  полицейских  был   совсем   не
многочислен... Ќо эти последние  сто  Ярдов  ђезиденцштрассе  могли  стать
”ермопилами - пЯтьдесЯт человек, если они будут исполнены решимости, могли
противостоЯть здесь целой тысЯче.


   ‚илли показалось, что на углу сквера  он  приметил  молодого  ейдемана
возле тихо  урчащего  желтого  автомобилЯ.  ейдеман  вроде  бы  делал  им
какие-то знаки, и ‚илли даже пихнул ”рица локтем в бок". Ќо  конечно,  это
был не ‹отар - больно уж унылый у этого малого вид!
   ‘транно, однако, как вдруг опустели улицы -  куда  подевались  все  эти
возбужденные зеваки, запрудившие Њариенплац? Љогда голова колонны свернула
влево на ђезиденцштрассе, уже ни единого человека не последовало за ней  -
только исполненнаЯ сознаниЯ собственной важности чуднаЯ маленькаЯ  собачка
в зимней попонке из клетчатого шотландского пледа.
   Љогда русскаЯ приЯтельница Њици кнЯжна  Ќаташа  (упавшаЯ  с  велосипеда
девушка) поднЯлась на ноги, голова колонны уже  скрылась  из  виду  и  всЯ
Џерузаштрассе была заполнена марширующими  рЯдами.  Ћднако  Ќаташа  тотчас
сообразила, что колонна должна снова свернуть налево - на ђезиденцштрассе.
…сли она хочет что-нибудь увидеть, надо  добратьсЯ  до  Ћдеонсплац  раньше
них. Ќаташа была исполнена решимости ничего не упустить, ибо этой  молодой
изгнаннице холод был нипочем, к тому же всеобщее возбуждение передалось  и
ей, и она упивалась этим пением, чувством единства, мельканием марширующих
ног! Ќаташа вскочила на велосипед и промчалась несколько оставшихсЯ  Ярдов
вверх по ’еатинерштрассе - так,  словно  там,  впереди,  не  было  никаких
солдат (а их, в сущности, и было-то совсем немного).
   - —ерт бы ее побрал! - выругалсЯ командир. - Ћна же  у  менЯ  прЯмо  на
линии огнЯ! - € он дал ей проехать.
   ’аким образом Ќаташа оказалась единственным гражданским лицом в  центре
пустой Ћдеонсплац - наедине со множеством смотревших на нее окон. ‚прочем,
она не растерЯлась - это было не в ее характере. Ќа хорошей  скорости  она
обогнула стоЯвший на площади броневик, но из броневика  никак  на  это  не
реагировали.  —удесно!  ‚ерхнЯЯ  часть  спускавшейсЯ   от   площади   вниз
ђезиденцштрассе  была  еще  пустынна,  и  Ќаташа  решила:  она  поедет  им
навстречу. „о нее уже доносилсЯ топот приближающейсЯ колонны, а доехав  до
угла улицы, она различила блеск штыков. Ќо в эту минуту из ”ельдхеррнхалле
поЯвилсЯ вооруженный отрЯд полиции и рассыпалсЯ  впереди,  поперек  улицы.
ќто была  совсем  жиденькаЯ,  смехотворно  жиденькаЯ  цепочка,  но  Ќаташе
все-таки пришлось нажать на тормоз и соскочить с велосипеда. _’опот, топот
сапог..._ ‚ыглЯдываЯ из-за спин полицейских, Ќаташа видела  приближающуюсЯ
колонну: нацисты  шли  с  винтовками  наперевес,  с  примкнутыми  штыками,
оберландовцы - без оружиЯ; они шагали бок о бок, по шесть человек в рЯд  -
целое полчище! ќта жалкаЯ цепочка полицейских  была  длЯ  них  не  большим
препЯтствием, чем финишнаЯ ленточка на пути бегунов: полицейских  затопчут
в одну секунду, если они не уберутсЯ с дороги  подобру-поздорову.  _’опот,
топот сапог..._ Ќаташа,  стоЯ,  тоже  притоптывала  ногой  в  такт.  ЉакаЯ
несокрушимаЯ сила!
   ’еперь уже они шли молча, без песен, и  Ќаташа  слышала,  как  один  из
идущих впереди вожаков вдруг крикнул полицейским:
   - Ќе  стрелЯйте,  это  ‹юдендорф!  -  и  какой-то  полицейский  тут  же
выстрелил.
   Ћни  казались  несокрушимой  силой,  но,  когда  прогремел   нестройный
ружейный залп, их как ветром сдуло.



26

   Џри звуке этого первого выстрела ѓитлер так  стремительно  бросилсЯ  на
землю (падение было еще  ускорено  весом  тела  сраженного  пулей  “льриха
ѓрафа, повалившегосЯ на него), что вывихнул себе  в  плече  руку,  слишком
крепко прижатую к боку ойбнер-ђихтера. ‚прочем, это спасло ему жизнь, так
как секундой позже молодой ойбнер-ђихтер, шагнувший на  его  место,  упал
мертвым с зиЯющей  раной  в  груди.  Џочти  все  вожаки,  чьи  нервы  были
взвинчены до предела, тоже бросились на землю столь  же  молниеносно,  как
ѓитлер, инстинктивно отдаваЯ  древнюю  солдатскую  дань  уважениЯ  летЯщей
пуле. ќто  на  какой-то  миг  подставило  под  пули  шагавших  позади  них
ошеломленных людей, которые, быстро  опомнившись,  тоже  распластались  на
земле, но как раз среди них-то оказалось больше  пострадавших,  чем  среди
вожаков.
   Џолицейские, стрелЯвшие не очень охотно, почти все старались  направить
дула своих карабинов вниз, в мостовую, но это мало кого  спасло,  так  как
отскакивавшие рикошетом от брусчатки расплющенные пули наносили еще  более
тЯжелые раны. Џосле нескольких секунд беспорЯдочной  стрельбы  многие  уже
были ранены, а шестнадцать человек либо убиты наповал, либо агонизировали,
глЯдЯ незрЯчими глазами в сгущающийсЯ над ними мрак.
   ‚се - и мертвые и живые вперемешку - лежали, распластавшись на земле...
все, кроме ‹юдендорфа. €бо генералы, терЯЯ с  годами  проворство,  терЯют;
вместе с ним и инстинкт самосохранениЯ,  заставлЯющий  падать  ничком.  Ќо
магический ореол ‘тарого воЯки тут-то наконец сделал свое дело, ибо  никто
не выстрелил в ‹юдендорфа. ѓенерал споткнулсЯ и едва не упал, но  сохранил
равновесие и продолжал идти вперед, держа руки в карманах своей охотничьей
куртки, - прЯмо вперед сквозь расступившуюсЯ  перед  ним  цепочку  зеленых
полицейских мундиров - и ни разу не обернулсЯ,  ни  разу  не  взглЯнул  на
раненых, умирающих, перепуганных  людей  у  него  за  спиной.  Ћн  казалсЯ
погруженным в глубокую  думу.  Љогда  он  проходил  мимо  Ќаташи,  до  нее
донеслось невнЯтное бормотание:  "...один  плюс  девЯть,  плюс  два..."  €
генерал проследовал дальше.
   Ќи один из полицейских не выстрелил дважды, но этого и не  требовалось.
Љак только выстрелы стихли, все, кто в состоЯнии был  двигатьсЯ,  вскочили
на ноги и бросились бежать. € впереди улепетывала со  всех  ног  маленькаЯ
собачка в шотландской попонке, но ѓитлер, оставшийсЯ невредимым - если  не
считать вывихнутого плеча,  которое  болело  и  мешало  движениЯм,  -  еще
несколько секунд продолжал неподвижно лежать среди всеобщего бегства.
   ‡вуки  выстрелов,  долетев  до  конца  колонны,  рассеЯли  и  остальных
участников шествиЯ. Џолицейские стоЯли в полном ошеломлении. „южина  людей
могла бы сейчас смЯть их в одну минуту. Ќо этой дюжины не было.


   ЏоЯвились санитары с носилками.
   “  ног  Ќаташи  лежал  молодой  помощник  ‹юдендорфа  Њакс  ќрвин   фон
ойбнер-ђихтер: кусок легкого виднелсЯ в рваной ране на его груди.  Ѓедный
Њакс ќрвин! Ќаташа встречалась с ним на званых вечерах: в нем была  бездна
обаЯниЯ... Ђ рЯдом с  ним  лежал  еще  кто-то,  забрызгавший  мозгами  всю
мостовую на десЯть  Ярдов  вокруг.  ‚ебер,  вождь  "Ћберланда",  с  трудом
поднЯвшись на ноги, стоЯл, прислонЯсь к стене  дворца,  и  лицо  его  было
залито слезами. Њолодой ѓеринг с двумЯ пулевыми ранениЯми в  паху  пыталсЯ
укрытьсЯ за одним из каменных львов перед зданием дворца.
   “лица ало сверкала от крови. Љогда запах пороха рассеЯлсЯ, запах  крови
стал ощутим, и тогда какое-то безумие охватило  Ќаташу.  Ћна  вскочила  на
велосипед и бешено помчалась вниз по улице, зигзагами вилЯЯ между мертвыми
и умирающими. ‡аплескать, как можно сильнее заплескать колеса велосипеда в
их крови (особенно в крови ѓитлера, если это удастсЯ, ведь он  же  упал  -
она видела!). Ќо ѓитлер, еще прежде чем Ќаташа вскочила в седло, уже успел
сбежать: доковылЯл до Њакс-‰озефсплац, забралсЯ  в  ожидавший  его  желтый
автомобиль и был таков. ‹отар видел мельком, как он садилсЯ в  автомобиль:
одна рука у него как-то странно торчала вбок, словно он нес в ней  что-то.
€ Ќаташе пришлось удовлетворитьсЯ чьей-то безымЯнной кровью  -  по  чистой
случайности преимущественно кровью ‚илли.
   ‹юдендорф, не встречаЯ  никаких  помех,  продолжал  идти  через  пустую
площадь. Љак только он кончил складывать в уме цифры этого рокового  года:
1 - 9 - 2 - 3 - и получил в итоге цифру 15,  все  мысли  внезапно  куда-то
исчезли и в мозгу его образовалась пустота. Ћн продолжал шагать  вперед  -
машинально, словно заводнаЯ игрушка, без всЯкой  цели;  шагал  и  шагал  -
просто  потому,  что  на  пути  не  встречалось  препЯтствий...   _’оп-топ
сапогами..._
   ’ак он свернул уже на Ѓриннерштрассе... _’оп-топ сапогами..._  €  вдруг
остановилсЯ, словно громом пораженный:  мозг  внезапно  ожил  и  заработал
бешено. Ќу разумеетсЯ! "ЏЯтнадцать!" ‚едь эту же сумму составлЯют и  цифры
1 - 9 - 1 - 4! Ќо цифра девЯть повторЯетсЯ дважды, и в первом случае и  во
втором. Ђ девЯтаЯ буква алфавита - это "€"!  €  с  этой  буквы  начинаютсЯ
слова  "€егова"  и  "€исус"!  ‘ледовательно,   _оба_   эти   года   должны
благоприЯтствовать обоим врагам ѓермании - иудеЯм и иезуитам!
   ѓод 1914... "ѓод €еговы и €исуса". ѓод, когда петлЯ  интернационального
еврейско-папистского союза впервые так стЯнулась на  горле  ѓермании,  что
страна принуждена была нанести ответный, но безрезультатный  удар.  €  вот
теперь год 1923... Ќе удивительно, что мы проиграли!
   Ќо в эту минуту какой-то  полицейский,  набравшись  наконец  храбрости,
обратилсЯ   к   ‹юдендорфу   и    вежливо    предложил    проводить    …го
Џревосходительство до полицейского участка. ‚ участке, однако, были уже не
столь  вежливы.  Ћдноглазый  и  деревЯннолицый  ефрейтор,  оторвавшись  от
гроссбуха, попросил высокого посетителЯ сообщить свое имЯ и адрес, да  еще
заставил повторить фамилию по буквам. Џостовой с изумлением  воззрилсЯ  на
начальника: не может же ефрейтор не знать  этого  человека  в  лицо  и  не
знать, как пишетсЯ фамилиЯ "‹юдендорф"? ‚едь он и глаз-то потерЯл (сам  же
всем  об  этом  рассказывал)  во  времЯ   злополучного   "людендорфовского
наступлениЯ" в 1918 году.



27

   ЊаленькаЯ собачка в клетчатой попонке разыскала все же своего хозЯина -
пожилого господина в элегантном сюртуке и с такой холеной бородой лопатой,
что она, несомненно, получила бы на  конкурсе  первый  приз  (на  ночь  ее
укладывали в сеточку), - и оба возликовали. Ђ ‚илли сидел в это  времЯ  на
мостовой на Њакс-‰озефсплац перед зданием почты и накладывал на ногу жгут,
стараЯсь остановить хлеставшую из раны кровь, и в голове у него был полный
сумбур. “ Ќаташи же, пока ее рвало в дамской уборной, украли велосипед,  и
она  поспешила  домой   пешком,   чтобы   поскорей   засесть   за   письмо
(двухдюймовыми буквами) к своей подружке Њици.
   ‘лужба  отдела  здравоохранениЯ  с  поразительной   скрупулезностью   и
быстротой вычистила и привела в порЯдок ђезиденцштрассе - на это они  были
мастера. Џолицейские с нарочито свирепыми лицами, словно  все  они  только
что по своему обычаю позавтракали кампфбундовскими  младенцами,  произвели
многочисленные отчаЯнно-трудные и рискованно-смелые аресты (как, например,
арест ‚илли, который так ослабел от потери крови,  что  едва  держалсЯ  на
ногах). ‡атем мало-помалу магазины и рестораны на пути следованиЯ  колонны
начали открыватьсЯ (а в других районах города они  и  не  закрывались),  и
жизнь вошла в свою колею.
   ‹отар спокойно добралсЯ домой, быстро переоделсЯ и, чисто  выбритый,  в
аккуратном сером костюме, уселсЯ за свою конторку в отеле  "Ѓайришер-•оф",
прежде чем его отсутствие было кем-либо замечено (в  отеле  "Ѓайришер-•оф"
мало  кому  даже  было  известно,  что  в  городе   происходили   какие-то
беспорЯдки).
   ’ем временем полициЯ уже совершила налет на  спортзал.  ‚  классе  была
обнаружена десЯтишиллинговаЯ бумажка Ћгастина, ее показали  представителЯм
печати, и эта неожиданнаЯ находка снова принесла кому-то удачу - разве  не
ЯвлЯлась она неопровержимым доказательством того, что нацисты находЯтсЯ на
жалованье у иностранной державы?
   ‹юдендорфа отпустили на поруки (далеко не лестный длЯ него  исход),  и,
уЯзвленный до глубины души, он возвратилсЯ к  себе  домой  в  ‹юдвигсхехе.
Љоричневорубашечники - друзьЯ ѓеринга - нашли его за каменной статуей льва
перед дворцом: он стонал  и  был  в  весьма  плачевном  состоЯнии.  „рузьЯ
отвезли ѓеринга к доктору-еврею, который залатал его, проЯвив  бесконечную
заботливость и доброту (этой доброты  ѓеринг  не  мог  позабыть  до  конца
жизни), и предоставил убежище в своем доме. ’аким образом, ѓерингу удалось
в конце концов добратьсЯ до ђозенгейма, откуда он переправилсЯ в  Ђвстрию,
что и входило с самого начала в  его  намерениЯ.  ’ам  он  обнаружил  Џуци
•анфштенглЯ и всех остальных, прибывших туда раньше него;  всех,  впрочем,
кроме ђозенберга, который укрылсЯ где-то в Њюнхене. Ќу, и  кроме  ѓитлера,
разумеетсЯ: ѓитлер  мчалсЯ  на  бешеной  скорости  через  Ѓаварию,  совсем
потерЯв голову и плохо отдаваЯ  себе  отчет  в  том,  куда  он  мчитсЯ.  €
кончилось это тем, что он, сам не  знаЯ  почему,  застрЯл  в  окрестностЯх
“ффинга - в загородном доме •анфштенглЯ, который рано или поздно неизбежно
должен был  подвергнутьсЯ  обыску,  -  и  его  спрЯтали  на  чердаке,  где
хранилась бочка муки про черный день.


   Џочти все эти событиЯ произошли еще до того, как у тойкелей  собрались
гости; но достоверные слухи распространЯютсЯ медленно, и  гости  разошлись
прежде, чем стало известно о бесславном  конце  путча.  Ђ  когда  утренние
газеты с  подробным  описанием  подлинных  событий  достигли  ‹ориенбурга,
новость не произвела ни на кого особого впечатлениЯ, так как  единственный
заслуживающий вниманиЯ факт  был  там  уже  предугадан:  задуманнаЯ  Љаром
реставрациЯ монархии не осуществилась.
   Ќо  такого  рода  политическаЯ  осечка  могла   также   означать,   что
осуществление великих  замыслов  будет  теперь  отложено  надолго,  и  это
вызвало бесполезные упреки в адрес ‹юдендорфа, чье неуклюжее, дилетантское
вмешательство разрушило тщательно выношенные планы  Љара.  “тешительно  во
всем этом деле только одно: ‹юдендорф теперь скомпрометировал себЯ навеки.
„а и это ничтожество, этот болван ѓитлер - тоже. Ћн выбрал себе роль не по
плечу и, как лЯгушка из басни, раздулсЯ так, что лопнул. ’еперь уж,  слава
тебе господи, мы не услышим больше о ѓитлере! ђазве что когда его  поймают
и водворЯт обратно в Ђвстрию, как нежелательного иностранца.
   €так, доказавшаЯ свою никчемность _"белаЯ ворона" уходит со сцены!_


   Ђ вскоре эти событиЯ и вовсе позабылись.  €бо  все  семейство  Љессенов
было занЯто сейчас  сугубо  личной,  семейной  проблемой,  заставившей  их
выкинуть на времЯ из головы даже политику: как поступить с Њици, полностью
потерЯвшей зрение?




ЉЌ€ѓЂ ’ђ…’њџ. ‹€‘€–Ђ ЌЂ —…ђ„ЂЉ…


1

   Ќа  заброшенном  чердаке  было   темно,   летучие   мыши   беспрестанно
проносились то туда, то сюда или висели, сбившись в кучу от холода. Љто-то
спавший в углу под грудой меховых шкур зашевелилсЯ и застонал.
   ћноше, почти мальчику - широко расставленные  глаза  закрыты,  и  черты
лица искажены, - снитсЯ один из его "красных" снов, в которых кровь, кровь
повсюду. ‘егоднЯ ему снитсЯ, что у него парализованы  ноги  и  он  ползком
перебираетсЯ через груды трупов, а из распоротых  животов  выползают,  как
змеи, кишки и обвиваютсЯ вокруг него, и зазубриваютсЯ, и оплетают его, как
колючаЯ проволока. ‚ зловонном, дымно-кровавом воздухе  какой-то  щебет...
хотЯ не видно никаких пернатых существ...
   Ќа чердаке, мучимый кошмаром, лежит юноша с  открытым,  привлекательным
лицом. ќто ‚ольф,  пропавший  без  вести  брат  ‹отара,  школьный  товарищ
”ранца, его закадычный друг и поныне еще - его путеводнаЯ звезда.
   Ћн пробуждаетсЯ с полусдавленным криком. ѓубы у него пересохли, во  рту
привкус крови от кровоточащей десны (накануне он сам вырвал себе зуб).  Ћн
взмок от пота под своими шкурами, но в момент пробуждениЯ ему  почудилось,
что он весь в крови. “силием воли  освобождаЯсь  от  пут  сна,  он  тотчас
заставлЯет себЯ воскресить в памЯти тот день четыре года назад, когда  его
отрЯд пыталсЯ захватить сигнальную будку на ђижской железной дороге  и  он
попал ногою в стрелку и упал на  растерзанное,  дымЯщеесЯ  от  крови  тело
ѓенриха и лежал в этом теплом, как материнскаЯ утроба, месиве, пойманный в
стрелку, словно в капкан, а вокруг на залитую водой равнину пули  сыпались
с плеском, как дождь.
   ‚ольф  зажег  карманный  фонарик.  €з  мрака   выступила   высокаЯ,   в
человеческий рост,  груда  старых  гроссбухов,  усеЯннаЯ  пометом  летучих
мышей, ибо чердак, где прЯталсЯ ‚ольф, служил своего рода  складом  старых
бумаг и находилсЯ прЯмо под большими замковыми часами  и  резервуаром  длЯ
воды, которым не пользовались со времен постройки замка. „ва красных глаза
следили за ‚ольфом из темноты, и в воздухе пахло лисицей.
   ‹уч света от фонарика, переместЯсь, осветил какой-то покрытый  паутиной
предмет, похожий на огромную, свернувшуюсЯ кольцом змею,  -  альпинистскую
веревку, припрЯтанную здесь ‚ольфом. Џосле потери прибалтийских земель все
эти посвЯтившие себЯ убийству  юноши  -  ‚ольф  и  его  единомышленники  -
продолжали убивать "во имЯ ѓермании"... только теперь уже в самой ѓермании
и тайно. Ќо после убийства ђатенау полицейскаЯ слежка  ни  на  секунду  не
ослабевала, и ‚ольф, один из активных  участников  покушениЯ,  уже  восемь
месЯцев не покидал своего убежища.
   „ва внимательных красных глаза заморгали, выхваченные  лучом  света  из
темноты, и ‚ольф потушил фонарик. Ќо он не решалсЯ снова погрузитьсЯ в сон
и, чтобы не уснуть в темноте и немного утихомирить издерганные нервы, стал
думать о своей „аме.  €бо  прошлой  зимой  он  вдруг  самым  романтическим
образом без памЯти влюбилсЯ  в  гулЯвшую  в  саду  светловолосую  девушку,
котораЯ даже не подозревала о его существовании.
   Ќо сегоднЯ ее образ ускользал от него, потому что сейчас он был весь во
власти других видений,  несравненно  более  могущественных:  эта  кошка  в
гостиной  маленького,  всеми  покинутого  помещичьего  дома  в   ливонских
лесах... †ирнаЯ белаЯ кошка... Ќервически улыбаЯсь, он стал припоминать...


   ‚ тот день они разыскивали одну канувшую как  в  воду  разведывательную
группу и набрели на этот скромный дом, укрывшийсЯ среди сосен и  берез.  “
крыльца цвели свежие, только что распустившиесЯ английские штокрозы;  хотЯ
времЯ близилось к полудню, зеленые ставни на  окнах  были  закрыты  и  дом
казалсЯ погруженным в сон. ’е, кто здесь обитал, покинули свое  жилище,  и
оно опустело. Џлотные ставни совсем не пропускали света, и,  когда  они  с
Яркого солнца вступили в дом, глаза не сразу привыкли к темноте:  пришлось
постоЯть, прислушиваЯсь к тиканью часов, которые  еще  продолжали  идти  в
гостиной, и подождать, пока глаза начнут видеть в полумраке. ‚ольфу в  тот
день исполнилось шестнадцать лет, и тиканье часов  пробудило  в  его  душе
острую тоску по дому.
   Љ тому же он еще услышал мурлыканье...
   Ќо когда его расширившиесЯ зрачки начали различать предметы, он увидел,
что комната завалена трупами - телами его пропавших товарищей.
   Љогда они вошли, кошка спала, в блаженной неге раскинувшись на  диване,
и довольно мурлыкала во сне. Џотом она - уже спасаЯсь бегством -  взлетела
на верхушку стоЯвших на камине старинных часов и зашипела оттуда,  царапаЯ
когтЯми гладкий мрамор и выгибаЯ спину. —асы зажужжали  и  начали  бить  с
мелодичным перезвоном.
   Ќе помнЯ себЯ от Ярости, он схватил кошку и разорвал ее на куски. € при
этом, поскользнувшись  на  залитом  кровью  полу,  вывихнул  себе  ногу  в
щиколотке. Ћстальные бросились обыскивать усадьбу,  но  не  обнаружили  ни
единой живой души, кроме коровы, которую тут же убили. Ћни убили  бы  даже
грудных младенцев, попадись они тогда им под горЯчую руку.
   € воскрешаЯ все это в памЯти, ‚ольф лежал и тоже тихонько  мурлыкал  от
удовольствиЯ.


   ‚нутренний голос сначала погнал ‚ольфа  на  восток,  в  те  отторгнутые
земли, где была его родина и где шла  война  на  свой  страх  и  риск.  Ќо
внутренний голос, если ему слепо  потворствовать,  как  это  делал  ‚ольф,
норовит вцепитьсЯ в человека мертвой хваткой. €  "внутренний  голос"  стал
длЯ ‚ольфа единственным законом, и его приказов; он уже не мог ослушатьсЯ.
   ‚ойна давно была позади,  но  в  эти  годы  сражений  на  прибалтийских
землЯх, в годы скотского героизма ‚ольф вытЯнулсЯ еще на  один,  последний
дюйм, а душа его отлилась в ту форму, в коей ей  предстоЯло  пребывать  до
конца его дней. € велениЯ внутреннего голоса были теперь всегда  неизменно
одни и те же: короткий простой приказ - убивать.
   “крывшись здесь, на чердаке, и лишившись  возможности  выйти  и  убить,
‚ольф стал подлинным изгоем, полностью отлученным от жизни, даже от тех ее
теплых струй, которые текли в доме, где  он  укрылсЯ.  Ќи  одно  дуновение
жизни не долетало сюда - только медленное, тЯжкое, глухое тиканье огромных
невидимых часов над головой.



2

   Ќа крыше замка начали бить часы, и с последним ударом Њици пробудилась.
   ‘тоЯл непроглЯдный мрак и запах меховых  шуб.  Ќи  проблеска  света  из
окна, что напротив постели... Њици проснулась  в  непонЯтном  волнении,  с
ощущением чего-то неотложно  необходимого.  Ћна  потЯнулась  за  спичечным
коробком, положенным возле свечи,  и  чиркнула  спичкой...  Ќо  ничего  не
произошло. Ћна слышала,  как  зашипела,  вспыхнув,  спичка,  но  огонь  не
загорелсЯ.
   € только тут она вспомнила. Ќо разве... разве может человек забыть, что
он слеп?
   Ќет, нет, нет! Љонечно, эта внезапнаЯ слепота - всего лишь дурной  сон,
а теперь она проснулась - просто проснулась в ’емноте!
   Ќо этот запах меховых шуб...
   ‚незапно всЯ вчерашнЯЯ поездка на санЯх припомнилась ей... Ќет, то, что
сейчас ее окружало, было совеем не похоже на обычный ночной мрак,  скорее,
это было как бы нечто обратное видению вообще - полное  отсутствие  всЯких
зрительных восприЯтий.  Џросто  ЏамЯть  перевела  это  на  Язык  привычных
определений  и  назвала  "темнотой",  за   отсутствием   всЯкого   другого
известного …й эквивалента. “силием воли Њици  старалась  снова  воспринЯть
это как "темноту",  но  напрЯжение  только  пробудило  в  утратившем  свои
функции зрительном нерве хаос странных бессмысленных ощущений - вроде тех,
что, по словам дЯди Ћтто, возникали порой в его ампутированной ноге.
   € ведь неизвестно даже, действительно ли сейчас ночь! Њожет  быть,  уже
давно настал день,  и  именно  поэтому  и  возникло  у  Њици  это  чувство
настоЯтельной необходимости, заставившее ее проснутьсЯ.
   “же почти увереннаЯ  теперь,  что  она  проспала  и  может  опоздать  к
завтраку, Њици выпрыгнула из постели и пошарила руками вокруг,  разыскиваЯ
одежду. Ћбычно она складывала ее на стул возле окна,  чтобы  сразу  найти,
идЯ прЯмо на солнечный свет. Ќо что, если вчера, охваченнаЯ отчаЯнием, она
забыла положить ее там? € где окно?  ‚скочив  с  постели,  она  машинально
сделала  несколько  шагов  куда-то  в  пространство   и   сразу   потерЯла
ориентировку.
   Ђ эти странные, фантасмагорические цветные пЯтна и формы,  мельтешившие
перед ее мысленным взором, сменЯЯ, вытеснЯЯ друг  друга,  становились  все
Ярче,  плЯсали  все  неистовей,  и  она  невольно   попЯтилась,   стараЯсь
уклонитьсЯ от них, словно от летЯщих в нее осЯзаемых предметов.  ‚  испуге
она  начала  двигатьсЯ  ощупью,  вытЯнув  перед  собой  руки,  в   надежде
натолкнутьсЯ на какой-нибудь знакомый предмет, и вскоре почувствовала, что
совсем заблудилась в  своей  огромной  комнате.  Ќа  этом  старом  полу  с
рассохшимисЯ, вспучившимисЯ половицами трудно  было  сохранЯть  равновесие
без помощи глаз (хотЯ  бы  даже  самых  близоруких).  Њици  споткнулась  о
неровную половицу и, чтобы не упасть, ухватилась было за что-то попавшеесЯ
под руку,  но  тут  же  отпрЯнула,  ощутив  жгучую  боль:  предметом  этим
оказалась раскаленнаЯ чуть ли не докрасна печнаЯ труба.
   Ѓоль заставила ее опомнитьсЯ. ’еперь Њици уже  знала,  где  она  стоит,
потому что ощущала тепло, исходившее от печки, котораЯ была где-то  рЯдом.
Ћна могла бы ощутить его уже давно,  если  бы  не  потерЯла  голову  и  не
рыскала по комнате наугад, пока не наткнулась на печку. ‘тоЯ неподвижно  и
посасываЯ обожженные пальцы, она подумала вдруг, что ей  придетсЯ  теперь,
чтобы  ориентироватьсЯ  в  пространстве,  научитьсЯ   использовать   такие
ощущениЯ, как холод и тепло: тепле, излучаемое множеством печей;  холодный
воздух, проникающий в окна; сквознЯк, которым  потЯнет  из  распахнувшейсЯ
двери... ‚се это должно теперь стать ее  кормчим  вместо  света  (днем  из
окон, ночью - от лампы), который прежде, как луч маЯка, прорезал  привычно
окружавший ее туманный сумрак.
   € тут Њици припомнилось тЯвканье лисицы, которое  она  слышала  прошлой
ночью, и то, как по-разному оно звучало -  сначала  в  просторном  высоком
холле, потом в узком лестничном пролете и,  наконец,  высоко  наверху,  на
чердаке. ‡начит,  она,  вероЯтно,  сможет  ориентироватьсЯ  и  по  звукам:
определЯть с их помощью, где стоит - посредине комнаты,  например,  или  у
стены?
   Њици снова начала  ощупью  продвигатьсЯ  по  комнате,  разыскиваЯ  свою
одежду. Ќа этот раз она быстро нашла стул, стоЯвший подле окна, но на  нем
ничего не было. ’огда, двигаЯсь зигзагами в разных направлениЯх - ей  ведь
надо было во что бы то  ни  стало  отыскать  свою  одежду,  -  она  начала
издавать негромкие, отрывистые звуки, подражаЯ тЯвканью лисицы и  стараЯсь
уловить разницу в порождаемых ими  отголосках,  но  все  больше  и  больше
приходЯ при этом в отчаЯние. Ќаверное, прЯмо в окна  уже  льетсЯ  утренний
свет, только она этого не  видит.  Ћна  была  уверена,  что  опаздывает  к
завтраку, чего папа совершенно не выносит.
   ЌеотступнаЯ мольба слышалась теперь в ее жалобном тЯвканье.


   —уткий слух ”ранца уловил это тЯвканье, и он проснулсЯ.
   ‘начала он подумал было, что это опЯть тЯвкает лисица, но вскоре понЯл,
что такие звуки не  может  издавать  зверь.  ќто  были  в  высшей  степени
странные, какие-то противоестественные звуки, и к тому же  они  доносились
из соседней комнаты, где спала Њици. Љто-то находилсЯ там у нее!
   ‹исица-оборотень? Џо телу ”ранца пробежала дрожь,  и  он  почувствовал,
как оно покрываетсЯ мурашками. Ќо в следующее мгновение он уже узнал голос
самой Њици, и испуг сменилсЯ раздражением. ‚от идиотка! —то это ей взбрело
на ум! ‘пЯтила она, что ли, - перебудит весь дом!  “  него  дрожали  руки,
когда он зажигал свечу, такаЯ его разбирала злость, и на  правах  старшего
брата он влетел к ней в комнату, пылаЯ праведным гневом. ‚едь четыре  часа
утра! Ћна что - ополоумела? •орошенькое  выбрала  времЯ,  чтобы  стоЯть  в
ночной рубашке в темноте посреди спальни и тЯвкать!
   “слыхав от него, который час, Њици никак не  могла  этому  поверить,  а
потом разрыдалась, когда ”ранц потащил ее обратно в постель.


   ‚незапно она услышала звук пощечины, и голос брата, распекавший  ее  на
все корки, сразу смолк. ’еперь в ее ушах звучал другой голос - старческий,
надтреснутый голос, напевавший знакомую детскую песенку:

   “ повара на кухне Яйцо похитил пес,
   € повар поварешкой удар ему нанес...

   •орошаЯ, добраЯ мидтхен... Љак часто в  детстве  убаюкивала  она  этой
песенкой расхворавшуюсЯ или раскапризничавшуюсЯ крошку Њици!
   Њици глубоко вздохнула. Ђ песенка продолжала звучать:
   ‘обаки шли за гробом
   ‚ унынье и тоске...

   ЏохожаЯ на карлика в трех своих  надетых  одно  поверх  другого  ночных
одеЯниЯх нЯнюшка со свечой в руке наклонилась (пучки редких седых волос на
ее почти совсем облысевшем черепе стоЯли торчком, словно  иглы  дикобраза)
над расстроенной молодой баронессой и встревоженно вглЯделась в  ее  лицо,
продолжаЯ напевать:

   и надпись начертали
   Ќа мраморной доске:
   "“ повара на кухне
   џйцо похитил пес..."

   € так снова, и снова, и снова, ибо эта песенка не имеет конца.


   Ќо маленькаЯ баронесса, любимица мидтхен, уже спала  крепким  сном,  а
молодой барон,  сразу  присмирев  и  чувствуЯ,  как  у  него  горит  щека,
проскользнул к себе в комнату.



3

   Љогда лениваЯ  зимнЯЯ  зарЯ  возвестила  наконец  наступление  субботы,
пЯтнадцатилетнЯЯ ‹из уже трудилась, стоЯ на коленЯх на  холодных  каменных
ступенЯх  замковой  лестницы,  ибо  снег,  оставленный  здесь  в   пЯтницу
сапогами, не таЯл, и каждое утро его надлежало изгонЯть с помощью метлы  и
совка длЯ мусора.
   Ћгастин в это времЯ еще спал, а когда он проснулсЯ, ‹из была уже в  его
комнате.  Ќад  поставленным  на  рукомойник  кувшином  с  горЯчей   водой,
приготовленным ему длЯ бритьЯ  и  завернутым  в  полотенце,  поднималсЯ  в
воздух пар, а перед печкой стоЯла на коленЯх юнаЯ служанка и  растапливала
ее еловыми шишками, раздуваЯ огонь со всей  силой  своих  молодых  легких.
ђаботаЯ, ‹из подтыкала юбку и закатывала вниз, до самых щиколоток,  чулки;
ноги у нее под коленками были белые и пухлые, как  у  ребенка.  Љогда  ‹из
опустилась на колени, еще сонные глаза Ћгастина расширились от  удивлениЯ,
столь неожиданным показалось ему, что под коленками у этой  крепко  сбитой
молодой особы образуютсЯ такие пухлые, как у младенца, складки.
   Ћн смотрел на ее ноги и неожиданно подумал: "Ђ что, если бы  Я  лишилсЯ
зрениЯ?" € снова жалость к Њици стеснила его грудь, как внезапный  приступ
грудной жабы.


   Љонечно, в этой скачке с препЯтствиЯми, именуемой  жизнью,  и  незрЯчий
может  в  нашем  трехмерном  мире  отыскать  свой  путь  -  пришла  следом
успокоительнаЯ мысль. Ќо к радости  созерцаниЯ  Ћгастин  был  привержен  с
особой силой, напоминаЯ человека,  который,  любуЯсь  пейзажем,  не  может
оторватьсЯ  от  окна,  словно  его  "Я"  непрерывно  стремитсЯ  слитьсЯ  с
окружающим. ‚ рЯду пЯти чувств зрение было ни с чем  не  сравнимым  даром.
Џорой ему даже казалось, что, живЯ в этом мире, где все произносЯт слишком
много слов, он легко мог бы примиритьсЯ с глухотой;  он  не  был  особенно
чувствителен к музыке, и единственно чего ему было бы  эстетически  трудно
лишитьсЯ (думал он) - это пениЯ птиц.
   ‡апахи тоже по большей части были ему неприЯтны - с тех пор, как в  быт
вошел бензин, а женщины, даже  вполне  респектабельные,  пристрастились  к
пудре  и  духам.  ЋсЯзание...  вкус...  „а  и  даже  движение!  Ћн  скорее
согласилсЯ бы сломать себе позвоночник и провести остаток жизни  инвалидом
в  кресле  на  колесиках,  чем  лишитьсЯ  зрениЯ,  ибо  в  самом  процессе
созерцаниЯ было заключено безграничное, неиссЯкаемое наслаждение; хотЯ  бы
даже (но тут он отвел  глаза)  в  созерцании  пухленьких  коленок  молодой
крестьЯнской девушки.
   Ќасколько интереснее было длЯ него наблюдать людей, нежели  слушать  их
речи! Љогда ему исполнилось одиннадцать лет, один  добрый  астроном  помог
ему построить телескоп длЯ наблюдениЯ небесных туманностей, колец ‘атурна,
лунных кратеров и прочих  Явлений  звездного  неба,  но  вскоре  он  начал
проводить за ним и дневные часы, наблюдаЯ за людьми. Џоскольку  инструмент
предназначалсЯ длЯ астрономических  наблюдений,  люди  в  нем  оказывались
вверх ногами, но к этому легко  можно  было  привыкнуть.  Ђ  телескоп  был
мощный: в его окулЯре, как  на  предметном  стекле  микроскопа,  безмолвно
копошились различные  образчики  человеческой  породы;  он  видел  их  так
близко, словно  они  находились  в  одной  с  ним  комнате.  Љак  менЯютсЯ
человеческие лица, когда люди думают, что за ними никто  не  наблюдает,  и
перестают следить за своей мимикой! Ћгастин проникал из своего отдалениЯ в
людские мысли и намерениЯ, и ему казалось, что он становитсЯ подобен Ѓогу.
‚едь ему открывалась подлиннаЯ человеческаЯ натура (хотЯ и вверх  ногами),
котораЯ так редко открываетсЯ глазам людей.
   Љакое-то времЯ он был совершенно одержим этой  страстью,  пока  все  не
пришло к неожиданному и весьма позорному  концу.  €з  окна  своей  спальни
Ћгастин мог наблюдать часть соседнего  двора  и  трех  маленьких  девочек,
постоЯнно приходивших туда играть. „евочки не принадлежали к его кругу,  и
потому он был лишен возможности встречатьсЯ с ними  и  видеть  их  вблизи,
"невооруженным глазом". Ћн даже не знал, как их зовут. Љ  тому  же  в  том
возрасте он еще сторонилсЯ девочек как чумы. Ќо в телескопе мир был совсем
иным, и вскоре все три девочки стали излюбленным объектом его  наблюдений.
…му казалось, что он уже знает каждый  волосок  на  их  головках,  ведь  в
телескопе они были так близко к нему,  что  их  можно  было  бы  коснутьсЯ
рукой. Џо-видимому, он был влюблен во всех трех,  и  притом  с  одинаковой
силой. ќто был его маленький воображаемый сераль -  три  таких  близких  и
вместе с тем таких бесплотных, призрачных существа, лишенных даже  голоса.
’ак длилась эта идиллиЯ, пока однажды девочка, за которой он в эту  минуту
наблюдал, не отделилась от своих подруг и - а он из любопытства  продолжал
следить за ней в телескоп - не присела за кустик.
   ћный  наблюдатель  не  мог  прийти  в  себЯ  от  ужаса:  он  видел  то,
сокровенное, чего ни один мальчик никогда ни при каких обстоЯтельствах  не
должен видеть; он нарушил  самое  страшное,  самое  грозное  табу.  Џрошли
недели, прежде чем он снова взЯлсЯ за свой телескоп - да и то лишь  ночью,
чтобы  поглЯдеть  на  луну:  безлюдную,  бесплодную,  безопасную  в  своей
геологической омертвелости.
   ‹уна  была  покрыта  таинственными  кратерами;  из   некоторых,   точно
высунутый Язык, торчал вверх одинокий пик - такого,  конечно,  не  увидишь
нигде на земле. ‘коро эти наблюдениЯ так его захватили, что он решил  даже
нарисовать карту лунной поверхности и начал набрасывать кратеры.
   ’ак же как длЯ человека, рисующего что-нибудь земное, длЯ  Ћгастина,  с
его обостренной чувствительностью к зрительным впечатлениЯм, было куда как
досадно убедитьсЯ в том, что, сколько бы он ни старалсЯ, художник из  него
не получитсЯ. Ќекоторым утешением  служила  длЯ  него  только  охота,  где
проЯвлЯлись  его  врожденные   способности   меткого   стрелка.   Њысленно
прочертить  во  времени  и  пространстве  воображаемый   полет   птицы   и
пересечение его с короткой траекторией полета его пули - вот что было  длЯ
него самым увлекательным; да еще ни с чем не сравнимаЯ  прелесть  оперениЯ
упавшей птицы.
   „а, с этим могла  поспорить  разве  что  несказаннаЯ  прелесть  Њициных
волос. €, лежа в теплой постели, под теплым одеЯлом,  Ћгастин  чувствовал,
как воспоминание о ее волосах еще более сладостным теплом обволакивает его
сердце.


   Ћднако в то утро в душе  Ћгастина  уже  началось  раздвоение,  хотЯ  он
никогда бы себе в этом  не  призналсЯ.  ’епло  возвышенной  любви  к  Њици
согревало его сердце, и в то же времЯ мгновениЯми он ощущал где-то  внутри
томительный, тоскливый холодок. Ћн любит Њици,  и  только  Њици,  и  будет
любить ее вечно, и еще сильнее теперь, когда она ослепла! € все  же...  до
конца жизни, пока смерть их не разлучит, соединить свою судьбу  со  слепой
девушкой... ‚ этом  было  что-то  противоестественное,  словно  участие  в
парном беге с одноногим партнером.
   Ћгастин, еще новичок в любви, хотЯ и обнаруживал некоторые естественные
признаки  возмужаниЯ,  однако  продолжал  оставатьсЯ  эгоистом,  со  всеми
признаками инстинктивной эгоцентричности ребенка, быть может, слишком даже
глубоким  эгоистом,  чтобы  в  полной  мере  подчинить  себЯ  идее   "мы",
осуществлЯющейсЯ в истинном браке. ‚от почему бессознательно, быть  может,
он ухватилсЯ за слепоту Њици, котораЯ как  бы  навечно  гарантировала  ему
некую обособленность. Ќо человеческаЯ душа, подобно растению,  имеет  свой
"конус нарастаниЯ", свою мудрость, свой дар прозрениЯ - прозрениЯ, которое
(в этом случае) настойчиво предостерегало: столь детский эгоизм  не  может
длитьсЯ вечно, и попытка увековечить его скоропалительным браком неминуемо
должна оказатьсЯ гибельной. ‚от откуда, быть может, возник этот непонЯтный
душевный переполох. Њысль о том,  чтобы  не  женитьсЯ  на  Њици,  ни  разу
осознанно не посетила Ћгастина,  и  в  то  же  времЯ,  хотЯ  ему  страстно
хотелось пойти и сказать Њици Њешающее ‘лово, что-то в нем  самом  служило
тому препЯтствием, необъЯснимым образом охлаждаЯ его пыл.


   …сли ему повезет, место за столом возле Њици будет  во  времЯ  завтрака
свободно. € после этого (сказал себе Ћгастин) он уже не будет  разлучатьсЯ
с Њици целый день: он открыто, без обинЯков посвЯтит  ей  всего  себЯ,  он
присвоит себе драгоценное право сопровождать  ее  из  комнаты  в  комнату,
подавать и приносить все, что ей потребуетсЯ...
   Ќо, спустившись к завтраку, он не нашел Њици за  столом.  Љузина  Ђдель
ставила еду на поднос. Њици будет завтракать  у  себЯ,  и,  следовательно,
ђешающаЯ Њинута отодвигалась! Ћгастин был жестоко разочарован...  и  шутил
напропалую.



4

   ђазрешение завтракать у  себЯ  в  комнате  было  редчайшим  событием  в
истории замка ‹ориенбург: присутствие  за  столом  было  обЯзательным  длЯ
каждого  -  можешь  не  есть,  но  сиди,  -  и  Њици   была   преисполнена
благодарности за то, что ей сегоднЯ даровали позволение  не  спускатьсЯ  в
столовую: она чувствовала, что у нее не  хватит  сил  скрыть  душившее  ее
отчаЯние - эти черные, ежеминутно накатывавшие на нее волны.
   ‚едь слепота - это не преходЯщее бедствие, как боль или как недуг: либо
ты исцелишьсЯ, либо оно убьет тебЯ. Ћна молода и уже слепа; и  в  тридцать
лет и в сорок она по-прежнему будет слепой; она будет слепой и в  старости
и умрет слепой. ‚сю земную жизнь  она  будет  слепой,  и  лишь  за  гробом
возвратитсЯ к ней зрение.
   ‚сю жизнь... Ћ, эта бесконечность жизни! Њици уже готова была  пожелать
себе смерти, но что-то, чьЯ-то невидимаЯ рука запечатала ее уста,  не  дав
ей выразить столь греховное желание.


   Џочему господь наслал на  нее  такую  напасть?  —то  она  сделала,  чем
заслужила это? Љогда она понЯла, что на нее надвигаетсЯ эта беда, разве не
молилась она каждым своим  дыханием,  каждым  трепетом  своего  сердца  об
избавлении? Џочему господь не внЯл ее мольбе? …сли бы  Ћн  избавил  ее  от
этого страданиЯ, она бы благословлЯла …го до конца  дней  своих,  и  жизнь
свою как благодарственную жертву возложила бы на …го алтарь; она посвЯтила
бы себЯ лечению прокаженных...
   Џочему же так прогневалсЯ на нее господь? Џотому что  она  грешила?  Ќо
все грешат. „аже если она грешнее других, даже если она самаЯ  отверженнаЯ
из всех …го созданий, то ведь нет греха, который не может быть  прощен,  а
она  регулЯрно  ходила  на  исповедь  и  получала  отпущение  грехов.  €ли
отпущение грехов, даруемое свЯщенником, не доходит до господа? „а,  должно
быть, так! ‚едь чтобы покарать  ее  столь  жестоко,  справедливый  господь
должен был числить  за  ней  непрощенными  все  грехи,  совершенные  ею  с
младенчества, каждый - и самый страшный и самый ничтожный - ее грех!
   "Ћ  всемилостивый  боже,  сжальсЯ  надо  мной..."  Ќо  нет,  врата  …го
милосердиЯ были закрыты длЯ Њици.  "ЏресвЯтаЯ  дева!  ’ы,  что  никого  не
оставлЯешь своим заступничеством..."  Ќет,  матерь  божьЯ  отвернулась  от
Њици.
   Њици была отринута небесами.


   €  по-прежнему  хаос  необъЯснимых   ощущений,   бессмысленнаЯ   работа
зрительного нерва...
   ‡ачем только родилась она на свет! Ђх, если  бы  этот  день,  когда  ей
предстоЯло родитьсЯ, был  бы  каким-нибудь  чудом  опущен  в  календаре  и
предшествующаЯ ночь сомкнулась бы  с  последующей  без  этого  промежутка,
милосердно не дав осуществитьсЯ бытию еще одного  человеческого  существа,
обреченного на эту неизбывную, сводЯщую с ума слепоту! ‡ачем была дарована
ей жизнь, если жребий ее столь несчастен, столь горек!
   ‡ачем господь послал ее на эту грешную землю, если, послав, он  не  мог
простить ей ее прегрешений?
   Ќо прощение даруетсЯ лишь истинно покаЯвшимсЯ  -  это  она  знала;  без
истинного раскаЯниЯ отпущение грехов всего лишь  слова,  слетевшие  с  губ
свЯщенника и тут же растаЯвшие как дым.
   Ќеужели она недостаточно чистосердечно каЯлась в  своих  грехах,  когда
губы ее произносили исповедальные слова? € ђассудок отвечал:  "„а,  верно,
так, раз не даровано тебе прощениЯ".  €  значит,  всЯкий  раз,  причащаЯсь
свЯтых даров, она сама обрекала себЯ на вечные муки...
   Њысль о вечных муках заставила Њици похолодеть от ужаса: ведь тогда  ее
слепота - лишь земное преддверие ожидающих ее ужасных страданий. ‡начит, и
могила не станет  длЯ  нее  "ложем  надежды",  ибо  она  разверзнетсЯ  под
тЯжестью ее грехов лишь затем,  чтобы  тотчас  низвергнуть  ее  навечно  в
бездонный пламень ада...
   Ћ, сколь краток этот миг отсрочки наказаниЯ, именуемый земной жизнью, и
сколь страшен вечный гнев господа!


   Њици  была  молода,  и  ум  ее  был  бесхитростен  и  прост,  ее   вера
бескомпромиссна, сила ее  живого  воображениЯ  велика.  …е  душевные  муки
достигли теперь того накала, которого слабые человеческие нервы  выдержать
уже не в силах, той  грани,  за  которой  совершаетсЯ  наконец  неизбежный
прыжок из окна шестого этажа объЯтого пламенем дома.



5

   Љогда завтрак в столовой подошел к  концу,  Ћгастин  почувствовал  себЯ
неприкаЯнным, ибо ‚альтер тотчас направилсЯ в  гостиную,  предложив  Ћтто,
Ђдели и ”ранцу последовать за ним, и затворилсЯ там.  Џо-видимому,  у  них
состоЯлось что-то вроде семейного совета  (под  отеческим  взором  доброго
королЯ ‹юдвига III). Ќе знаЯ, как убить времЯ до поЯвлениЯ Њици, и  слегка
нервничаЯ, Ћгастин подумал было  попробовать  завЯзать  наконец  дружбу  с
ребЯтишками. Ќо он знал, что это будет  нелегко:  прежде  всего  возникали
трудности из-за его  "правильного"  немецкого  Языка,  а  кроме  того,  по
заведенному обычаю, детей заставлЯли каждое утро и вечер,  обойдЯ  гуськом
вокруг стола, церемонно целовать ему руку,  что  никак  не  способствовало
установлению дружеских отношений. Џожалуй, лучше будет немного  подождать,
решил он. (Ћгастин никогда не чуралсЯ детей, но с таким суровым  квартетом
ему еще не доводилось сталкиватьсЯ.) Љ тому  же  он  вдруг  вспомнил,  что
сегоднЯ суббота: значит, он провел в ѓермании полных трое суток, не послав
Њэри даже открытки.
   Ђ от Њэри уже пришло письмо: "Џолли простудилась, кашлЯет..."  (Ћ  том,
что  Ќелли  и  отец  погибшего  ребенка  поселЯтсЯ  теперь  в   уединенном
псевдоготическом "ќрмитаже", Њэри не обмолвилась ни словом,  считаЯ,  что,
пока времЯ не залечит раны, с этим сообщением лучше повременить.)
   Ќо, взЯвшись у себЯ в комнате за письмо,  Ћгастин  обнаружил,  что  ему
трудно сосредоточитьсЯ на отчете о своем путешествии, так  как  мысли  его
неуклонно возвращались к Њици. Ђ сообщать Њэри о Њици у него пока не  было
охоты - он сделает это, когда объЯснитсЯ с ожидавшей этого объЯснениЯ Њици
и с ее отцом и все будет решено. …му  даже  в  голову  не  приходило,  что
тридцать шесть часов с момента знакомства могут  показатьсЯ  Њэри  слишком
коротким сроком длЯ принЯтиЯ такого решениЯ; наоборот, беднЯга простодушно
боЯлсЯ, что, напиши он Њэри что-то не вполне определенное, она сочтет  его
и Њици безнадежно отсталыми из-за того, что они так долго медлЯт.
   ‘ловом, письмо Ћгастина плохо подвигалось вперед, и в конце  концов  он
отложил перо и начал бесцельно слонЯтьсЯ по комнате  и  от  нечего  делать
заново рассматривать картины на стенах. Ќа одной из них на берегу реки,  в
отдалении, была изображена группа людей, котораЯ  заинтересовала  его  еще
раньше, - фигуры на картине были так малы, что он никак не мог разглЯдеть,
чем они занимались. ’о ли купались, то ли ведьму топили?
   ‚от  если  бы  ему  забратьсЯ  на  ту  маЯчившую  в  глубине   замшелую
монастырскую колокольню да навести на них телескоп, который у него  был  в
детстве! †иво припомнилось Ћгастину, с каким удовольствием разглЯдывал он,
оставаЯсь невидимым, такие же далекие группы  людей.  €  тут  новаЯ  мысль
поразила его: ведь теперь он без всЯкого  телескопа  может  совсем  вблизи
изучать незрЯчее лицо Њици! Ћн может смотреть  на  нее  с  любого,  самого
близкого расстоЯниЯ, ничуть ее этим не оскорблЯЯ, может  разглЯдывать  ее,
как разглЯдывал когда-то тех... тех маленьких девочек там, в  саду!  €  от
этой неожиданной мысли сердце затрепетало у  него  в  груди,  как  рыба  в
сетЯх.
   ‚спомнив про телескоп, он невольно глЯнул в  окно  на  просторный  двор
внизу. € к своему изумлению, увидел Њици: одна-одинешенька она  брела  там
по снежным сугробам.
   Њици  решительно  (он  видел  это)  прокладывала  себе  путь  в  снегу,
пробираЯсь вдоль фасада дома; она прошла до самого угла двора, где  намело
особенно большие сугробы, и брела уже почти по поЯс  в  снегу.  Џотом  она
повернула под прЯмым углом  вдоль  боковой  стены  замка  (как  видно,  не
решаЯсь срезать угол и пойти напрЯмик через двор), нащупала дверь, которую
искала, отворила ее и скрылась за ней.



6

   Љогда охваченнаЯ отчаЯнием Њици билась, как  птица  в  силке,  в  плену
своих нетвердых религиозных представлений, ища  выхода  из  беспросветного
горЯ, она услышала голос (услышала столь  же  Явственно,  сколь  Явственно
почувствовала божественную руку,  запечатавшую  ее  безмолвно  вопрошающие
уста), и голос этот сказал: "Џодумай, хорошенько подумай, Њици!" € в то же
мгновение она нашла ответ. „а, есть у нее на душе один  страшный  грех,  в
котором она ни разу не покаЯлась и не призналась на исповеди,  потому  что
до этой минуты даже не понимала, что грешит: всю жизнь  она  считала  себЯ
обиженной судьбой, потому что зрение ее было слабее, чем у других детей, и
ни разу не возблагодарила господа за то, что хотЯ бы такое зрение было  ей
даровано.
   € лишь теперь, утратив его, она понЯла, сколь драгоценно было то малое,
что она имела. Џусть ей не так легко было, как  другим,  но  насколько  же
легче, чем теперь! Ђ как упоителен, как необычайно прекрасен  был  мир,  в
котором   она   жила!   ЊЯгкие,   размытые   очертаниЯ    окружающих    ее
вещей-призраков; радужные  пЯтна  света  -  переливчатые,  сменЯющие  друг
друга, как в калейдоскопе; Ярко-фиолетовые мерцающие абрисы  вокруг  того,
что было окнами; роскошные, блистающие короны зажженных  ламп;  узорчатые,
как  мрамор  с  прожилками,  небеса;  пЯтнистые,  разноцветные  движущиесЯ
колонны - ее близкие и друзьЯ, и неподвижные колонны - деревьЯ...
   “ж ей-то, ей, всю жизнь пребывавшей на грани слепоты,  ей  ли  было  не
знать, что зрение - это не  изначальное  свойство  каждого  человека,  что
зрение - это дар, которым бог наделЯет, но который может и отнЯть.  €  она
владела этим даром и ни разу не возблагодарила за него господа!
   ќтот миг  глубокого  раскаЯниЯ  в  своей  неблагодарности,  когда  Њици
осознала,  как  мало  стоЯт  все  исповеди  и  покаЯниЯ  в  остальных   ее
прегрешениЯх, столь ничтожных рЯдом с этим ужасным грехом, и был тем мигом
высочайшего душевного напрЯжениЯ, не выдержав которого и совершила наконец
Њици свой неизбежный "прыжок" из пламени в подставленное снизу одеЯло.
   € теперь весь страх перед адом, даже всЯкаЯ мысль о наказании за  грехи
перестали ее мучить, развеЯлись без следа, как грозоваЯ туча.  €  осталось
только  чувство  парениЯ  -  парениЯ  на  крыльЯх  божественной  любви   и
благодати. Ћно пронизывало ее всю, как солнечное сиЯние.  Ќикогда  еще  не
ощущала она в себе такой близости к богу.  Ћна  покоилась  на  ладони  его
беспредельной, как и его благостность, руки... Ћ нет, нет. Ћн не  был  вне
ее - Ћн был в ее крови, в ее жилах. Ћн говорил Языком ее души, и Ћн был ее
внутренним слухом. Ћн был ее разумом, творЯщим ее мысли.  €  теперь  между
Ќим и ею не было преград: …го и  ее  волЯ  были  едины.  Љак  только  Њици
отважилась заглЯнуть за преграду, лежавшую между ней и господом, Ћн тотчас
коснулсЯ своими целительными перстами ее духовных  очей,  и  с  них  спала
пелена... € сколь неизбывно возлюбила она …го теперь!
   Њици казалось, что она всегда, всеми  помыслами  была  с  господом.  Ќо
воистину ли так? Ђх,  сказать  по  правде,  сейчас  еще  какаЯ-то  частица
сознаниЯ этой юной неофитки наблюдала как бы со стороны за происходЯщим  в
ней душевным переломом. € как ни удивительно, наблюдатель этот  угнездилсЯ
в самой сердцевине претерпевающего свое душевное перерождение "Я". €бо это
"Я" еще не было свободно от крошечного тщеславного самолюбованиЯ: ведь это
_она_ оказалась избранницей, на которую низошла такаЯ высокаЯ благодать  -
ведь не каждого же удостаивает господь поразить слепотой, дабы привести  к
себе.
   Ќо эта крошечнаЯ, сомневающаЯсЯ частица "Я" была  столь  ничтожна,  что
легко впасть в преувеличение, говорЯ о ней.  €бо  голос  этого  стороннего
наблюдателЯ в душе Њици был - в эту минуту, во всЯком случае, - не  громче
комариного писка среди  водЯных  брызг  и  рева  низвергающегосЯ  с  кручи
водопада, и ЌоваЯ Њици, Њици, ЋсененнаЯ Ѓлагодатью, едва ли различала  его
в себе. ’ак забудем же о нем и мы. Ђ желание вознести  господу  молитву  и
возблагодарить его за дарованную ей слепоту - этот внезапно открывшийсЯ ей
источник экстаза в предвкушении †изни ‚ечной - охватило ее с такой  силой,
что она не могла уже больше оставатьсЯ в четырех  стенах  своей  будничной
комнаты и ощупью направилась к двери.
   Ќикто  не  видел,  как  Њици  пересекла  холл,   ибо   семейный   совет
(собравшийсЯ, чтобы  решить  ее  судьбу)  еще  продолжал  заседать  -  под
председательством покойного королЯ ‹юдвига, безмолвно взиравшего на них из
своей рамы. €так, никто  не  видел,  никто  не  слышал,  как  Њици  ощупью
спустилась вниз. € когда она споткнулась и чуть  не  полетела  с  лестницы
кувырком, это прошло незамеченным даже длЯ нее самой  -  так  безраздельно
все ее помыслы были устремлены к одной цели.
   € только Ћгастин увидал ее из окна, когда она спустилась во двор и  уже
брела по снегу, разыскиваЯ дверь, ведущую через ризницу в часовню замка, и
с бьющимсЯ сердцем устремилсЯ следом за ней.



7

   Ћгастин, завзЯтый охотник на пернатую дичь, носил  башмаки  на  толстой
каучуковой подошве, „верь в ризницу, отвореннаЯ Њици,  стоЯла  настежь,  и
Ћгастин, стараЯсь не производить шума, тихонько проскользнул внутрь.
   Ћн очутилсЯ в  комнате,  уставленной  до  самого  потолка  благородными
старинными шкафами и крашеными сосновыми  полками.  ‘махивает,  подумалось
ему, на гардеробную в каком-нибудь футбольном  клубе  восемнадцатого  века
(если, конечно, в восемнадцатом веке  существовали  футбольные  клубы).  ‘
той, впрочем,  разницей,  что  в  этой  гардеробной  стоЯл  хотЯ  и  слабо
уловимый, но отчетливо-церковный запах  и  на  единственной  свободной  от
шкафов стене бросалась в  глаза  на  редкость  алЯповатаЯ  олеографиЯ  (на
довольно  омерзительный  религиозно-хирургический  сюжет  -   кровоточащее
сердце). Ќо Њици здесь не было, и Ћгастин, все так же крадучись, прошел  в
следующую, тоже отворенную  дверь  и  оказалсЯ,  как  он  сразу  понЯл,  в
часовне. € остановилсЯ ошеломленный.
   €бо  маленькаЯ  семейнаЯ  часовнЯ  в  замке  ‹ориенбург  ЯвлЯла   собой
конфетно-барочное сооружение совершенно неслыханного великолепиЯ.  Ћгастин
рос в строгом благоговейном полумраке англиканской готики, здесь же  царил
свет, Яркие краски и пышные скульптурные завитки.  Ћн  увидел  причудливую
гипсовую лепку, пухлых младенцев, купающихсЯ в  мыльной  пене  серебристых
облаков, дующих в трубы ангелов  и  сиЯющие  позлащенные  лучи...  Ћгастин
слышал о барокко - о нем  говорили  как  о  последнем  слове  декаданса  и
дурного вкуса, - но нечто столь чудовищное  трудно  было  себе  вообразить
даже в светском искусстве... Ђ это был божий храм! „аже  самый  убежденный
атеист, увидев это, был бы шокирован.
   ‚прочем, Ћгастин тут же решил, что это, скорее, должно вселЯть  в  него
надежду. „о этой минуты он боЯлсЯ задумыватьсЯ над  тем,  что  Њици  может
быть подлинно глубоко верующаЯ католичка. Ќо даже если  она  сама  считала
себЯ таковой, религиозное чувство, ищущее выразить себЯ в  подобного  рода
месте, не может не быть поверхностным - это несомненно,  нечто  такое,  от
чего  Њици  легко  освободитсЯ  под  его  влиЯнием,  если  только  оно  ей
понадобитсЯ. ‚едь дикаЯ жестокость того, что ее постигло, уже должна  была
лучше всЯких слов доказать ей бесчувственность ЊирозданиЯ. ’еперь Њици  не
может не понЯть, что во всей вселенной, как на земле, так и на  небе,  нет
никого, кто бы истинно любил ее - только один он, Ћгастин.
   Ќо тогда зачем же она пришла сюда? € где она сейчас? ‡десь ее  не  было
видно.


   ‚ поисках Њици Ћгастин осторожно заглЯнул в темную исповедальню,  потом
на цыпочках приблизилсЯ к  ограде  алтарЯ.  Ќо  вскоре  его  глаза  начали
рассматривать все вокруг, ибо, хотЯ общее впечатление  от  этого  ужасного
места было крайне отталкивающим, все же некоторые детали так приковывали к
себе взглЯд, что он не мог  не  смотреть.  „аже  кричащий  хаос  красок  и
позолоты над алтарем, когда он  приглЯделсЯ  к  нему  внимательнее,  начал
обретать форму и  смысл:  видимо,  это  должно  было  изображать  огромную
грозовую тучу, из  которой  восходЯт  вверх  божественные  лучи...  €  тут
Ћгастин заметил, что из каждого просвета, из  каждого  разрыва  в  облаках
этого грозового вихрЯ выглЯдывают головки ангелочков! € все они  по-своему
были прелестны, несмотрЯ на их сусальный вид, и все, по-видимому, обладали
портретным сходством: когда-то,  много  лет  тому  назад,  личико  каждого
деревенского младенца было увековечено здесь, увековечено целое  поколение
ребЯтишек из деревни ‹ориенбург. € однажды в  воскресенье  столетиЯ  назад
все эти детские лица, глЯдевшие оттуда, с облаков, увидели, как в зеркале,
свое отражение там, где, преклонив колени перед алтарем, стоЯли  пришедшие
к первому причастию: каждое изваЯнное из  камнЯ  лицо  взирало  на  своего
двойника. € в то времЯ как тех, стоЯвших  у  алтарЯ,  постигали  невзгоды,
разочарованиЯ, старость и, наконец, - много  поколений  назад  -  настигла
смерть, эти, там, наверху, из столетиЯ в столетие продолжали  славословить
бога, вечно бессмертные, вечно дети.
   ‚се - лики когда-то живших и все  -  поющие.  €,  скользЯ  взглЯдом  по
облаку - от одних поющих губ к другим,  -  казалось,  невозможно  было  не
услышать  этого  пениЯ,  и  ухо  невольно  полнилось   сладкими   звуками,
пробужденными к жизни зрением:

   Gloria in excelsis Deo...
   [‘лава в вышних богу... (лат.)]

   ...высокие  ангельские  голоса  сливались  в  хоре,  мелодиЯ   древнего
свЯщенного песнопениЯ плыла под сводами часовни,  и  холодок  пробежал  по
телу Ћгастина, когда он услышал этот напев.
   …му стало не по себе, но он тут же сообразил, что, вероЯтно,  это  поет
Њици - укрывшаЯсЯ где-то здесь Њици - и эхо множит звуки ее пениЯ. € в  ту
же минуту он ужасно рассердилсЯ на  нее  -  совсем  как  ”ранц,  когда  ее
тЯвканье поднЯло его  с  постели  среди  ночи.  —то  ей  вздумалось,  этой
дурочке,  распевать  в  полном   одиночестве   в   этой   ужасной   пустой
часовне-бонбоньерке?
   ѓде она прЯчетсЯ? Ћн повернулсЯ к алтарю спиной и окинул взглЯдом неф.


   Ћн обнаружил ее в другом конце часовни, в углу: она стоЯла  на  коленЯх
перед тем самым предметом, присутствие которого он все  времЯ  неосознанно
ощущал, так как среди этого буйства  красок  темное  некрашеное  дерево  и
стариннаЯ резьба, хотЯ и скрытые наполовину  пышными  завесами  балдахина,
бросались своей неуместностью  в  глаза  -  другаЯ  эпоха,  другой,  более
благородный стиль. „еревЯннаЯ скульптура тринадцатого столетиЯ, более  чем
в рост человека, изображала ‘нЯтие с Љреста, и  у  подножиЯ  ее  виднелась
коленопреклоненнаЯ фигура Њици.
   Ќесильное, но безупречно чистое  сопрано  отзвучало,  доведЯ  до  конца
экстатическую мелодию латинского песнопениЯ.  Њици  безмолвно  молилась  -
замерев в неподвижности, она, казалось, не дышала, и широкаЯ чернаЯ  лента
бесшумно соскользнула на пол с ее белокурых волос.
   Ћгастину неудержимо захотелось завЯзать эту ленту  на  ее  волосах.  Ћ,
какаЯ любовь переполнЯла его сердце! Ќо как два полюса,  были  они  далеки
друг от друга!
   Њици, конечно, молилась о чуде - молилась этому куску дерева!  Ђ  может
быть, она просто еще ребенок, - ребенок, отчаЯнно и безнадежно  льнущий  к
своему плюшевому медведю, ища у него защиты? ’ак не следует ли тогда... не
лучше ли - на какое-то хотЯ бы времЯ - оставить  ее  в  плену  религиозных
иллюзий, если они дают ей утешение?
   Џрочь такие мысли! Ќет и не может быть добра  в  лживых  верованиЯх,  а
"Ѓог" - самаЯ большаЯ ложь, когда-либо изреченнаЯ устами человека.


   Љак рад был Ћгастин, что инстинктивно осталсЯ верен прежней привычке  -
наблюдать, не выдаваЯ своего присутствиЯ: это давало ему такое упоительное
чувство почти сверхъестественной охранительной власти над своей любимой  в
этой ее одинокой, таинственной отлучке из дома!
   Ђ ее волосы... как запекшиесЯ губы жаждут влаги, так  даже  в  кончиках
пальцев ощущал Ћгастин  непреодолимое  томительное  желание  коснутьсЯ  ее
волос,  и  на  какое-то  мгновение  это  чувство  поглотило  его  целиком.
Ћпустившись на колени,  почти  не  дыша,  он  стал  бесшумно  продвигатьсЯ
вперед, по устланному циновками полу... потом тихонько  протЯнул  руку,  и
она легко, как крыло бабочки, коснулась волос Њици.
   € тотчас он отдернул руку, ибо даже от этого  мгновенного  касаниЯ  его
дыхание так участилось, что Њици не могла, казалось, его не услышать.



8

   „а,  сердце  Ћгастина  колотилось  так  бешено,  что  только  состоЯние
религиозного  экстаза  могло,  казалось,  помешать  Њици  заметить  чье-то
присутствие рЯдом. € хотЯ Ћгастин отчетливо понимал, что,  обнаружив  себЯ
сейчас,  может  этим  все  погубить,  тем  не  менее   он   держалсЯ   так
непринужденно, как если бы на  нем  была  шапка-невидимка:  он  неотступно
следовал за Њици, когда она переходила от одного свЯщенного изображениЯ  к
другому, он бесшумно перепархивал за  ней,  словно  сам  с  собой  наедине
исполнЯЯ какой-то танец. € когда Њици покинула наконец часовню и, выйдЯ на
двор, заперла дверь ризницы, он скользнул к ней так  близко,  точно  хотел
взЯть ее руку, чтобы повести в танце, - так  близко,  что  их  тела  почти
соприкасались. € вот они двинулись вперед - он словно бы парЯ над ней, как
мотылек. Џри этом праваЯ  рука  его,  как  бы  помимо  воли,  поднЯлась  и
полукружием застыла в воздухе, охватив в воображении ее стан.
   Ћгастин старалсЯ силой внушениЯ направлЯть путь Њици через  заснеженный
двор,  и,  верно,  со  стороны  они  походили   на   влюбленных,   которые
прокладывают себе путь по снегу, не видЯ ничего вокруг, кроме друг  друга.
„а и что, казалось бы, кроме  любовного  ослеплениЯ,  могло  заставить  их
избрать этот странный путь через сугробы?  Ќо  Ћгастин,  опьЯненный  своей
новой ролью ‡венгали-Ќевидимки,  совершенно  забыл,  что  невидимка-то  он
только длЯ одной Њици. € случилось  так,  что  теперь  уже  кто-то  другой
невидимкой наблюдал за Ћгастином -  наблюдал  из  того  самого  чердачного
окошка, которое чьЯ-то таинственнаЯ рука освободила от досок  (и  это  уже
был поистине человек-невидимка, ибо ни одна душа, кроме ”ранца, не знала о
его существовании).
   ‚зглЯд этого невидимки не сулил добра - в нем таилась угроза.


   Ћгастин намеревалсЯ поговорить с Њици, как только они войдут в  дом,  -
сделать вид, будто они случайно столкнулись в холле,  но  там,  на  пороге
двери, ведущей в столовую, он увидел двух младших девочек, и это заставило
его заколебатьсЯ, а, пока он медлил, Њици уже скрылась в свою комнату.
   Ћн упустил ее! Ќо она,  конечно,  скоро  поЯвитсЯ  снова,  надо  только
подождать.  Ћгастин   был   в   таком   радостно-возбужденном,   в   таком
экзальтированно-отрешенном   состоЯнии   духа,   что   поЯвление   девочек
показалось ему даже кстати - они помогут ему освободитьсЯ  от  овладевшего
им чувства ирреальности. ‹ишь бы только они не отвергли его на этот раз!
   ироко улыбаЯсь, он шагнул к  девочкам  и  немного  помычал,  изображаЯ
корову (так утомительно все времЯ преодолевать трудности чужого Языка!), а
затем, взЯв тоном выше, проблеЯл, как овца. ќффект превзошел все ожиданиЯ.
Џоначалу был испуг и некоторое замешательство, так как  девочки  восьми  и
девЯти с лишним лет уже, разумеетсЯ, выходЯт из того  возраста,  когда  их
могут восхищать подобные младенческие забавы, но тут же, как  ни  странно,
они бросились к нему в припадке самого, казалось, неистового дружелюбиЯ. €
сразу - сто слов в минуту - затрещали, перебиваЯ друг друга: насколько  он
мог понЯть,  они  хотели  показать  ему  нечто  совершенно  замечательное,
показать именно ему, их дорогому дЯдюшке, что-то чудесное, изумительное...
внизу, в подвале.
   Ћгастин, ошеломленный, вглЯдывалсЯ в их  лица:  они  же  Явно  хитрили,
обманывали его! Ћни пускали в ход свои чары со  всем  искусством  взрослых
многоопытных искусительниц, однако ни улыбки, ни вкрадчиваЯ льстивость  не
могли замаскировать испуга, притаившегосЯ в четырех одинаковых, как четыре
серых камушка, глазах.
   Ђ из распахнутой двери столовой тем временем Явственно  доносилсЯ  звон
ударов металла о металл. „евчонки так  вцепились  в  Ћгастина  и  с  такой
недюжинной силой увлекали его от двери, что ему  тоже  пришлось  применить
силу, чтобы вырватьсЯ от них, после чего он все же  заглЯнул  в  столовую.
’ам было  белым-бело  от  летавших  в  воздухе  перьев.  ѓонимые  потоками
горЯчего воздуха, они плавали над печкой, и весь пол был устлан перьЯми, а
в центре этого снегопада находились, конечно, близнецы. ‚ тЯжелых доспехах
(в которых они, в сущности, едва могли двигатьсЯ) - в настоЯщих кольчугах,
доходивших им до пЯт и даже волочившихсЯ по полу, с  настоЯщими  мечами  в
руках - они разыгрывали в лицах какую-то сцену из древних  преданий  своей
страны. Џо-видимому, она должна была изображать битву  в  снежном  буране,
потому  что  они  вспороли  большую  пуховую  подушку  и  подвесили  ее  к
центральной люстре, и из нее при каждом взмахе меча сыпались, кружились  в
воздухе перьЯ и пух, и все их хорошо смазанные  доспехи  были  уже  сплошь
облеплены перьЯми.
   € тут  Ћгастин  услышал,  как  отворилась  дверь  гостиной  и  в  холле
зазвучали голоса. ‘емейный совет закончилсЯ;  слышны  были  приближающиесЯ
шаги: сначала ‚альтера, а за ним Ђдели, ”ранца и Ћтто...
   Џредостерегающе шепнув детЯм: "Achtung!" [‚нимание! (нем.)]  -  Ћгастин
повернулсЯ к двери - надо было спасать положение! „вое опростоволосившихсЯ
стражей  замерли  на  своем  посту  с  растерЯнными,  безжизненными,   как
рождественские  ежегодники,  лицами  -  они  даже  не  пытались   что-либо
предпринЯть, и Ћгастину пришлось  самому  взЯтьсЯ  за  дело:  он  довольно
бессвЯзно забормотал что-то о лесоводстве и сумел увлечь за собой ‚альтера
и всех остальных в другое, более безопасное место.
   Џосле этого Ћгастин снова вернулсЯ на свой наблюдательный пост в  холле
и пребывал там в ожидании Њици до следующей трапезы, но Њици не  поЯвилась
и тут.
   „лЯ второго  завтрака  в  ‹ориенбурге  вообще  не  существовало  твердо
установленного часа, а в эту субботу он состоЯлсЯ на редкость поздно.  ’ем
временем какой-то ловкий доброжелатель (подозрение Ћгастина пало  на  ‹из)
проник в столовую и совершил  форменное  чудо,  пытаЯсь  восстановить  там
порЯдок. ’ем не менее,  когда  завтрак  был  наконец  подан,  пушинки  еще
кое-где летали, и ‚альтер, Явно удивленный тем, откуда они могли  взЯтьсЯ,
то и дело бурно выказывал раздражение по этому поводу.
   „ети смотрели в свои тарелки и, казалось, не слышали его  воркотни,  но
Ђдель подчеркнуто громко изливалась в извинениЯх перед гостем.
   - ќто, конечно, все наш лисенок, - говорила Ђдель.  -  ‚идно,  приволок
сюда подушку, распотрошил ее и сделал из комнаты  курЯтник...  Ќо  увы,  -
присовокупила она, - нельзЯ же, как говорит ‚альтер,  наказывать  лисЯт  -
они ведь не понимают!
   € она едва заметно  подмигнула  Ћгастину,  когда  ее  водЯнисто-голубые
глаза перехватили его взглЯд.



9

   €так, в эту субботу в  ‹ориенбурге  все  шло  обычным  путем.  Њици  не
выходила из своей комнаты, Ћгастин, подкарауливаЯ ее, беспокойно  слонЯлсЯ
по дому до самого обеда, о  вчерашней  попытке  переворота  никто  уже  не
упоминал, и ѓитлер, казалось, был забыт.
   Ђ тем временем совершенно выбитый из седла после своего провала  ѓитлер
- покалеченный, отчаЯвшийсЯ во всем беглец - укрылсЯ наконец от идущей  по
его следу полиции в “ффинге, небольшом  поселке  на  берегу  тафельзее  -
озера  с  множеством  маленьких  островков,  расположенного   у   подножиЯ
Ѓаварских Ђльп в широкой  Ђммерской  долине,  простирающейсЯ  до  ѓармиша.
ѓитлер  бросилсЯ  туда  не  потому,  что  дом   •анфштенглей   сулил   ему
безопасность, а просто в силу инстинкта, который заставлЯет  затравленного
зверЯ укрытьсЯ в какой-нибудь знакомой норе в ожидании неминуемой  гибели.
Ќесколько лет назад американскаЯ матушка  Џуци  приобрела  в  окрестностЯх
“ффинга ферму, а прошедшим летом  Џуци  и  ќлен  тоже  купили  себе  здесь
маленький домик неподалеку. Џуци и ќлен, молодаЯ  супружескаЯ  пара,  были
единственными, пожалуй, людьми во всей  ѓермании,  которые,  как  думалось
ѓитлеру, любили его самого и таким, как он есть.
   Џуци,  или  официально  доктор  ќрнст  •анфштенгль,  будучи  наполовину
американцем, участиЯ в войне не принимал. Љогда  началась  война,  он  был
студентом ѓарвардского университета, а потом - уже в Ќью-‰орке  -  женилсЯ
на американской девушке, немке по происхождению. ‚  послевоенной  ѓермании
эта одареннаЯ, музыкальнаЯ немецко-американско-немецкаЯ пара, естественно,
принадлежала  к  несравненно  более  интеллигентному  кругу,   нежели   их
случайный протеже, с которым они свели  знакомство  на  митинге  в  парке,
однако же им он не представлЯлсЯ в таком  омерзительно-карикатурном  виде,
как доктору ђейнхольду и его приЯтелЯм. ‚прочем, когда они пытались ввести
в  узкий   круг   богатой   мюнхенской   интеллигенции   этого   несколько
утомительного,  но  весьма  энергичного,  поразительно  наивного,   но   и
поразительно способного,  а  порой  и  чрезвычайно  забавного  фиглЯра,  с
ѓитлером в  обществе  всЯкий  раз  случалось  что-нибудь  такое,  что  его
раздражало и ставило в тупик, вследствие чего он постоЯнно чувствовал себЯ
там   не   в    своей    тарелке    и,    чтобы    сквитатьсЯ,    принимал
высокомерно-презрительный тон. Ќо на музыкальных вечерах здесь, в “ффинге,
в обществе только Џуци  и  ќлен  (или  иной  раз  с  уныло-липким  молодым
ђозенбергом длЯ мебели) он становилсЯ самим собой и  расцветал.  ’огда  он
бывал душа нараспашку и мог блеснуть, и это находило отклик, да еще какой!
Њалютка ќгон, тот просто-таки обожал своего "смешного  дЯдю  „ольфа",  ибо
ѓитлер каким-то непостижимым образом умел обвораживать детей (способность,
котораЯ, похоже, всегда сопутствует пагубной склонности  к  воздержанию  -
даже когда это  вынужденное,  тайное  и  извращенное  воздержание,  как  у
ѓитлера).


   ЋчаровательнаЯ маленькаЯ ферма, принадлежащаЯ матери Џуци, находилась в
десЯти  минутах  ходьбы  от  поселка,  за  лесопильным  заводом  и  рекой.
Љрошечный же уютный кубообразный домик молодоженов стоЯл в самом  поселке,
рЯдом с церковью и каланчой - впрочем, позади него уже расстилались  полЯ,
- но в отличие от других домов был сложен из камнЯ. ’ем не менее Џуци  как
бы в смутном предчувствии  каких-то  грЯдущих  бед  обнес  свою  карманную
собственность пЯтифутовой каменной оградой, превратив ее в  некое  подобие
замка гномов, и у ѓитлера сохранились  самые  счастливые  воспоминаниЯ  об
этой маленькой дружелюбной крепости.
   ќлен была совсем одна  на  этой  своей  "вилле",  если  не  считать  ее
двухлетнего малыша и служанок, когда ѓитлер тайком,  как  снег  на  голову
свалилсЯ сюда в сумерках в ту —ерную ЏЯтницу - весь в грЯзи, без шлЯпы и с
неестественно торчавшей рукой. Ћн пришел пешком, через полЯ, его  привели,
поддерживаЯ, двое мужчин.
   - Also, doch! [здесь: - ‡начит, так и есть! (нем.)] - воскликнула ќлен,
ибо она сама была в то  утро  в  Њюнхене,  но  не  слышала  там  ничего  о
злополучном походе и лишь по возвращении  узнала  о  ходивших  по  поселку
слухах (и до этой минуты не верила им).
   Ћна и теперь почти ничего не понЯла из бессвЯзного,  похожего  на  бред
рассказа о ђезиденцштрассе, о выстрелах, о крови...
   - Ђ Џуци? - спросила она.
   ‘ Џуци все в порЯдке, с неубедительной убежденностью заверил ее ѓитлер.
Ќо ‹юдендорф  убит  -  наивный  старый  дурак,  поверивший  "благородству"
‹оссова! Ќикогда нельзЯ  верить  генералам:  своими  собственными  глазами
(сказал ѓитлер) он видел, как был убит ‹юдендорф...
   Ќо в таком случае ѓитлер просто рехнулсЯ (подумала ќлен)!  Љак  мог  он
притащитьсЯ сюда! ‚едь к ним непременно ЯвЯтсЯ с обыском (да несомненно, и
на соседнюю ферму тоже)! Ѓудут искать если не его, так Џуци! Љогда полициЯ
возьметсЯ за дело, эта жалкаЯ каменнаЯ ограда -  детище  Џуци  -  едва  ли
послужит ей препЯтствием, скорее, создаст ореол таинственности  вокруг  их
дома. Њожет быть, обратитьсЯ  за  помощью  к  Ѓехштейнам?  Ќо  звонить  по
телефону тоже безумие... ‚се же, так или иначе, герра  ѓитлера  необходимо
как-то убрать отсюда и переправить в Ђвстрию (и почему,  черт  возьми,  не
перебралсЯ он сразу же через австрийскую границу?).
   ‘ейчас, впрочем, он Явно был близок  к  обмороку  и  ему  прежде  всего
необходимо было лечь в постель. € ќлен сказала его  спутникам,  чтобы  они
помогли ему поднЯтьсЯ по лестнице наверх.
   ѓитлер, жалкий в  своем  оцепенении,  послушно  пошел,  куда  ему  было
указано, и они привели его на большой, так  хорошо  знакомый  ему  чердак,
снизу доверху забитый книгами Џуци. Ќо в постель не уложили.  Ћставшись  с
ним наедине, они положили его на пол и стали возле него на колени. Ћдин из
них оказалсЯ доктором, и они долго трудились над его  вывихнутой  в  плече
рукой, стараЯсь ее вправить. Ђнестезирующих средств  у  них  при  себе  не
было, и, несмотрЯ на закрытые двери, ќлен  внизу  еще  долго  слышала  его
вопли. ЏроснулсЯ испуганный ребенок и заплакал.
   Ћднако плечо настолько воспалилось, что  установить,  есть  ли,  помимо
вывиха, еще и перелом ключицы, не удалось; все стараниЯ доктора ни к  чему
не привели, и в конце концов он и его спутник сдались и оставили ѓитлера в
покое.


   €так, ѓитлер был  один  среди  множества  книг,  но  в  своей  душевной
сумЯтице читать, конечно, не мог.  …му  трудно  было  даже  дышать,  и  на
секунду он прислонилсЯ к нелепой  открытой  бочке  с  мукой,  которую  эти
странные люди •анфштенгли держали зачем-то в этом  чердачном  помещении  -
полуспальне-полукабинете. Ќо  тут  он  увидел  кровать,  а  на  кровати  -
дорожный английский плед Џуци. € тогда он завернулсЯ в этот  плед,  как  в
кокон, стараЯсь унЯть боль, и улегсЯ в углу, лицом к стене.
   Ћт боли, от крушениЯ всех надежд он был уже в  полубредовом  состоЯнии,
когда  приплелсЯ  сюда;  теперь  к  этому  прибавилась  лихорадка.  Ѓолели
растЯнутые, порванные сухожилиЯ, мучительно ныла сломаннаЯ ключица, и боль
нагромождалась на боль. Ђх, если бы возле него был Џуци - он,  как  „авид,
арфой своей утешавший ‘аула, сыграл бы  ему  ‚агнера!  ќто  вероломство  -
почему Џуци нет здесь с ним, когда он ему так  нужен?  €  ѓитлер  поставил
Џуци дурную отметку в своей душе.
   ѓитлер лежал один в  темноте  без  всЯкой  надежды  уснуть.  Њысли  его
разбегались. ‘низу безостановочно, то стихаЯ, то  усиливаЯсь,  словно  шум
дождЯ,  доносились  голоса:  доктор  засиделсЯ  с  ќлен   и   взволнованно
рассказывал ей всю историю своей жизни. ќто звучало как дождь...  €ли  как
шум реки... Љак „унай в половодье, когда, выйдЯ  из  берегов,  он  бурлит,
шумит, затоплЯет подвалы, грозит,  подымаетсЯ  все  выше.  ‡вуки,  плывшие
снизу, будили в ѓитлере его неизбывную, навЯзчивую водобоЯзнь,  но  он  не
мог спастись, не мог бежать, потому что неутихающаЯ боль приковывала его к
месту, словно вой английского снарЯда, летЯщего низко над головой.
   Ќаконец после долгой,  превратившейсЯ  в  бесконечность  ночи  без  сна
забрезжил рассвет - тот самый субботний  рассвет,  который  в  ‹ориенбурге
застал ‹из на коленЯх, на холодных каменных ступенЯх лестницы. „лЯ ѓитлера
он положил начало субботе тревог, совещаний, безнадежных замыслов.  “же  в
те годы ѓитлер разработал свою знаменитую технику  "руководства"  массами,
секрет  которой  заключалсЯ  в  том,  чтобы  неким  таинственным  способом
предугадывать  желание  большинства  и  преподносить  его  аудитории   как
непреклонную волю самого вождЯ: так, на этот раз голос  ѓитлера,  вещавший
его волю, требовал,  чтобы  Ѓехштейны  немедленно  прислали  за  ним  свой
лимузин, дабы доставить его в Ђвстрию. (Ќи единой секунды, разумеетсЯ,  не
было у ѓитлера намерениЯ уехать в Ђвстрию, иначе он уже давно пробралсЯ бы
туда вместе с теми, кто не стал медлить. Ќо когда-то еще  этот  автомобиль
поЯвитсЯ - к  тому  времени  всегда  можно  будет  придумать  какую-нибудь
отговорку, а пока что все эти совещаниЯ  и  воздушные  замки,  которые  он
продолжал строить, помогали ему хотЯ бы держать в узде  свой  воспаленный,
грозивший лопнуть мозг.)
   Џолдень. ‚ ‹ориенбурге - рыцарский турнир в облаках пуха  и  перьев;  в
“ффинге - встревоженный доктор отбывает в Њюнхен, чтобы привезти  с  собой
коллегу. ѓитлер со своей стороны уже отправил своего  второго  спутника  к
Ѓехштейнам и осталсЯ вдвоем с  ќлен  (не  считаЯ,  разумеетсЯ,  ребенка  и
служанок). ѓитлер требует, чтобы ќлен неотлучно находилась при нем, но она
не решаетсЯ надолго покидать ребенка, который тоже находитсЯ в чрезвычайно
возбужденном состоЯнии;  она  уже  дважды  оттаскивала  малютку  ќгона  от
ограды, так как малыш стремитсЯ сообщить всему миру радостную весть: к ним
приехал дЯдЯ „ольф.


   ‘нова сумерки. Џочему до  сих  пор  не  прибыл  автомобиль  Ѓехштейнов?
ѓитлер уже успел позабыть, что автомобиль ему, в сущности, ни к чему.  ђаз
он послал за автомобилем, значит, автомобиль „Ћ‹†…Ќ прибыть, и все тут.
   €так, снова сумерки, и ребенок наконец угомонилсЯ и уложен в постель. Ђ
вот и автомобиль, но пока не от Ѓехштейнов:  приехали  двое  эскулапов  из
Њюнхена (и снова  двое  ангелов  вступают  в  единоборство  со  страждущим
€аковом, и снова все  их  усилиЯ  оказываютсЯ  тщетными).  ‡атем  доктора,
запеленав ѓитлера, как младенца в свивальник, отбывают  обратно  на  своей
машине (и на этот раз чтобы больше уже не возвращатьсЯ).
   ’ак началась  длЯ  ѓитлера  втораЯ  ночь  в  “ффинге.  Ћн  снова  один.
Ћткуда-то из темноты и вовсе в  неурочное  времЯ  доноситсЯ  крик  петуха.
Џотом  внизу  раздаетсЯ  стук  в  дверь  -  какой-то  незнакомый   человек
добиваетсЯ, чтоб его впустили в дом, уверЯЯ, что у него письмо "длЯ вашего
гостЯ" от  ‹юдендорфа...  Ђ  может  быть,  ему  это  только  снитсЯ?  ‚едь
‹юдендорф мертв... €ли это гонец  из  мира  теней?..  €ли  €уда?  Ќо  ќлен
говорит, что у нее "нет никаких гостей", и отсылает незнакомца прочь.


   Џолночь, а автомобиль Ѓехштейнов все еще не поЯвлЯлсЯ, но пока  что  не
поЯвлЯлась и полициЯ.
   „олжно быть, ѓитлер забылсЯ в  полудремоте,  потому  что  его  разбудил
спокойный пророческий "голос", внезапно прозвучавший  в  его  ушах.  ѓолос
произнес всего шесть  слов,  и  притом  так,  словно  речь  шла  о  чем-то
далеком-далеком, принадлежащем  истории.  Џроизнес  же  он  следующее:  "€
кончилось тем, что он застрелилсЯ".
   Ќо это был только сон, разумеетсЯ.



10

   ‘ первым воскресным солнечным  лучом  человек  от  ‹юдендорфа  вернулсЯ
обратно. ‚нешность его показалась ѓитлеру знакомой,  и  поэтому  гонца  на
этот раз пустили в дом. Ћднако сообщить он мог подозрительно мало (если не
считать  того,  что  ‹юдендорф,  без  сомнениЯ,  жив)  и  вскоре  отбыл  в
неизвестном направлении. „а не все ли равно, куда он пошел и  что  сказал?
Љончив расспрашивать  этого  человека,  ѓитлер  вдруг  почувствовал  такую
невыносимую, тошнотворную усталость, что снова поднЯлсЯ наверх и залег  за
своей бочкой: он должен хоть немного поспать.
   Џосле "похода" ѓитлер, в сущности, почти совсем не спал,  но  вместе  с
тем он как бы и не вполне  бодрствовал  и  на  второй  день  пребываниЯ  в
“ффинге почувствовал, что ему трудно говорить свЯзно и  даже  думать.  …му
нужно отдохнуть. Ќо, оставшись один,  он  уже  совсем  раскис  и  ему  еще
трудней стало владеть собой. ‹ежа без сна и перебираЯ в  уме  прошлое,  он
обнаружил, что уже и ноги выходЯт у него из  повиновениЯ:  они  все  времЯ
непроизвольно  дергались,  как  у  собаки  во  сне,   словно   хотели   по
собственному почину сорватьсЯ  с  места  и  куда-то  бежать.  ‚сЯ  нервнаЯ
система Явно выходила из-под его контролЯ. ќтот  великолепный  инструмент,
на котором он по желанию мог играть, что  ему  вздумаетсЯ,  внезапно  стал
звучать резко и гнусаво, как роЯль, когда по его клавишам крадетсЯ  кошка.
Ћн не мог долго оставатьсЯ в одном положении. Ќе мог лежать ни с закрытыми
глазами, ни с  открытыми.  ‘тоило  ему  открыть  глаза,  и  книжные  полки
начинали резко кренитьсЯ, грозЯ обрушитьсЯ  на  него.  Ђ  книги  прЯмо  на
глазах стали вдруг перебрасыватьсЯ названиЯми - туда и обратно,  -  совсем
как жонглеры булавами: гоп-лЯ, гоп-лЯ! Ћни,  конечно,  делали  это,  чтобы
отвлечь его внимание, а потом, когда  он  не  остережетсЯ,  задушить  его,
рухнув вместе с полками ему на голову.
   ’ут  внезапно  зазвонили  колокола.  ‚оскресный  благовест  в   “ффинге
отозвалсЯ в его ушах ужасным, невыносимо резким гулом. €  тогда  голова  у
него тоже начала раскачиватьсЯ  из  стороны  в  сторону,  словно  колокол,
словно кто-то внутри нее дернул за  невидимый  Язык,  и  она  зазвенела  и
загудела в лад уффингским колоколам. € все раскачивалась  и  раскачивалась
под тЯжестью своего чудовищного перезвона.
   ‘бросив с себЯ плед, ѓитлер  в  отчаЯнии  оглЯделсЯ  по  сторонам.  …го
верный хлыст стоЯл далеко, он не мог до него дотЯнутьсЯ... Ћ, как хотелось
ему  услышать  сейчас  вместо  этих   колоколов   знакомый   чистый   звук
рассекаемого хлыстом воздуха - с силой рассекаемого жгутом, сплетенным  из
кожи носорога: сначала тихое жужжание, потом свист и _треск_! …сли  бы  он
дал этой тройке предателей отведать своего хлыста, если бы он не  позволил
им ускользнуть у него из рук, он сейчас был бы  уже  в  Ѓерлине  -  да,  в
Ѓ…ђ‹€Ќ…!
   "ѓоре тебе, окаЯнный  город!  ‘копище  лжецов  и  разбойников...  ‘вист
бича..." (‚едь в этот самый час он должен был бы  триумфально  въезжать  в
Ѓерлин!) "...‘вист бича, звон копыт, гарцующие кони,  мчащиесЯ  колесницы,
громыхание колес..." (‚ Ѓерлин, изгнать бичом менЯл из храма! „а  пребудет
весь город в огне!) "Њножество поверженных, горы трупов,  конца  нет  этим
грудам тел, и они бредут по ним спотыкаЯсь..."
   €згнать бичом коварных баронов... €згнать бичом поганых  коммунистов...
€згнать всех этих педерастов и лесбиЯнок! €згнать бичом - его верным бичом
из носорожьей кожи!


   Ђ еще эта бочка... Ћна то и дело менЯет форму: то вон  как  вытЯнулась,
то совсем сплющилась...  ’еперь  расползлась  в  ширину,  теперь  опала...
’еперь стоит прЯмо и  раздуваетсЯ...  и  из  нее,  из  раздутой,  вылезает
знакомаЯ фигура - огромнаЯ, гладкаЯ, - и покачиваетсЯ, и  кивает  головой,
как дерево верхушкой. ‡накомаЯ мужскаЯ фигура из его нищих отроческих  лет
в ‚ене: ну да, это та гладкорожаЯ  скотина  из  отелЯ  "Љуммер",  это  он,
соблазнЯвший голодного мальчика пирожными с кремом,  обещаЯ  накупить  ему
столько сладостей, сколько он сможет умЯть, и посмевший гнусно  приставать
_к нему_, к Ђдольфу ѓитлеру.
   Џотом под гулкие удары колоколов фигура  сникла  и  исчезла  -  так  же
внезапно, как поЯвилась.
   €згнать бичом блудниц, евреев... €згнать нахальных маленьких  еврейских
девчонок... хлестать их бичом, пока они не завопЯт...
   ‚  темных  углах  комнаты  возникали  теперь  мЯгкие,  округлые   линии
обнаженных ног: это все те венские шлюхи, что  по  всей  питтельберггассе
сидели  полуобнаженные  на  подоконниках   в   проемах   освещенных   окон
(вперемежку с темными окнами, где уже творилось "это"). ‚едь он  в  юности
наведывалсЯ туда, на питтельберггассе, от случаЯ к  случаю.  —тобы...  да
просто чтобы поглЯдеть на них. —тобы закалить  свою  волю.  ‚едь  как  еще
может парень, у которого только что начали пробиватьсЯ усы, проверить силу
своей воли, если не такого рода испытанием? € он  глазел  на  них,  и  шел
дальше,  и,  сделав  несколько  шагов,  возвращалсЯ  обратно,  по-прежнему
"сильный", - возвращалсЯ к той, что была почти совсем нагаЯ,  к  той,  что
особенно притЯгивала его к себе. € снова стоЯл, уставЯсь  на  нее,  тараща
глаза.
   Ћн называл его "пламенем жизни" - это свЯщенное пламЯ  пола,  сжигающее
нутро мужчины, и знал, что _в нем самом_ этому пламени суждено  всю  жизнь
гореть,  питаЯсь   только   собственным   жаром,   ибо   при   первом   же
соприкосновении с чужим, человеческим, женским теплом оно зачадит  угарным
дымом и заполнит весь ‘осуд сажей и пеплом. ’акова  была  открывшаЯсЯ  ему
волЯ ђока: буде он, ѓитлер,  когда-либо  содеет  "это",  он  тут  же,  как
‘амсон, потерЯвший силу вместе с волосами, утратит свой сверхъестественный
дар власти над людьми. Ђ посему, если томление  возмужавшей  плоти  станет
невыносимым, его надо утолить обманом.
   €бо как может его монистическое "Я"  не  понести  потерь  в  результате
полового акта, если сам по себе этот  акт  уже  есть  признание  _другого_
существа? €наче говорЯ, не нанесет ли половой акт ущерба утвердившемусЯ  в
нем убеждению, что он - единственное и неповторимое живое Ядро  вселенной,
единственное   истинное   воплощение   ‚ысшей    ‚оли?    €бо    за    его
сверхъестественным даром стоЯло именно это:  _подлинно  существует  только
он, ѓитлер_. "џ есмь, и никто боле!" ‚о  всей  вселенной  только  он  один
человеческаЯ личность, остальное - предметы, а посему длЯ  него  весь  рЯд
"личных"  местоимений  был  начисто   лишен   нормального   эмоционального
наполнениЯ. ќто придавало его замыслам грандиозность  и  безудержность,  и
зодчество его естественно должно было вылитьсЯ в политику,  поскольку  длЯ
него не существовало разницы в материале: люди длЯ него были те же  орудиЯ
или камни, но только - в подражание ему  -  в  человеческом  обличье.  ‚се
орудиЯ длЯ удобства пользованиЯ ими имеют рукоЯтки; эти же снабжены ушами.
Ѓессмысленно испытывать любовь, или ненависть, или  сострадание  к  камнЯм
(или говорить им правду).
   ‹ичность ѓитлера ЯвлЯла собой то редкое болезненное состоЯние  психики,
при котором "Я" не прЯчетсЯ в тени, а открыто выступает  на  первый  план,
иначе говорЯ, то редкое  болезненное  состоЯние,  когда  аномалиЯ  эго  не
изживает себЯ и в уже возмужавшем и во всех других  отношениЯх  клинически
здоровом  интеллекте  (ибо  в  новорожденном  существе   такое   состоЯние
пробуждающегосЯ  сознаниЯ,  без  сомнениЯ,  закономерно   и   может   даже
сохранЯтьсЯ еще и в  детском  возрасте).  ’ак  _возмужавшее_  "Я"  ѓитлера
разрослось в нечто огромное и нерасчленЯемое, как злокачественнаЯ опухоль.
   ‘  Њици  произошло  то,  что  может  произойти  с  любым  из  нас:   от
обрушившегосЯ на нее удара ее "Я" потерЯло точку опоры  и  растворилось  в
мироздании, став облачком  величиной  с  ладонь.  „лЯ  этого  же  больного
субъекта его "Я" всегда и неизменно закрывало от краЯ до краЯ все небо.


   ‘траждущий безумец металсЯ на своем ложе...
   Ќочь "ђиенци", та ночь его юности, проведеннаЯ в горах над ‹инцем после
оперы, - она стала "поворотной" в его судьбе, ибо именно тогда, в ту ночь,
он впервые осознал свое могущество - эту заключенную в  нем  силу.  Љогда,
повинуЯсь повелению, он поднЯлсЯ во тьме в горы, разве не  были  в  единый
миг показаны ему оттуда все  царства  мира?  €,  услыхав  древний  вопрос,
донесенный  до  нас  …вангелием,  разве  не  рванулось  все  его  существо
ответить: "„а"! ђазве не _заключил_ он там, в горных высЯх, эту сделку  на
веки  веков,  скрепленную  свидетельством  ноЯбрьских  звезд?  Џочему   же
теперь... теперь, когда он, подобно ђиенци, вознесенный на гребень  волны,
растущей, всесокрушающей волны, должен был обрушитьсЯ на Ѓерлин, эта волна
начала спадать... Ћна спадала и спадала под  ним  и  опрокинула  его  вниз
головой и прокатилась над ним, погружаЯ его все глубже и глубже в  зеленую
грохочущую бездну.
   Ћн металсЯ в отчаЯнии на своем ложе, он задыхалсЯ... тонул (а этого  он
страшилсЯ более всего на свете). _’онул?_  ’ак  значит...  значит,  тогда,
много лет назад, на мосту  над  „унаем  в  окрестностЯх  ‹инца...  значит,
тогда, в юности, тот подверженный меланхолии подросток _совершил  все  же_
свой самоубийственный прыжок и все, что было потом, это лишь сон!  €  этот
грохот сейчас в ушах - в ушах грезЯщего,  тонущего  -  это  величественнаЯ
песнь „унаЯ...


   —ье-то мертвое запрокинутое лицо с открытыми, такими же,  как  у  него,
чуть навыкате, глазами, наплывало на него из зеленоватой водЯной  глуби  -
лицо его покойной матери, каким  оно  запомнилось  ему  в  последний  раз:
белое, с открытыми глазами, на белой подушке. Ѓелое,  мертвое,  отрешенное
от всего - даже от своей любви к нему.
   Ќо лицо стало множитьсЯ - оно было теперь вокруг него в  воде  повсюду.
‡начит, эта вода, в которой он тонул, - это была она, его Њать!
   € тогда он перестал сопротивлЯтьсЯ. Ћн подтЯнул колени к  подбородку  и
затих в этой эмбриональной позе: тонуть так тонуть.
   ’ут ѓитлер наконец уснул.



11

   …фрейтор смахнул сенную труху со своей  вспотевшей  шеи  и  снЯл  кепи,
чтобы основательно поскрести голову.  „енек  выдалсЯ  на  редкость  Ясный,
солнечный. Њороз, притаившийсЯ  в  прозрачно-чистом,  пронизанном  солнцем
воздухе, невидимыми иголочками впилсЯ в лысый череп,  и  ефрейтор,  прежде
чем снова надеть кепи, с минуту постоЯл  так,  испытываЯ  удовольствие  от
этих уколов. ‘нежные отроги гор над ѓармишем золотились в лучах  вечернего
солнца. „лЯ настоЯщего лыжного наста времЯ еще не приспело,  но  ефрейтору
до смерти захотелось очутитьсЯ сейчас там, наверху, и всласть покататьсЯ в
этот воскресный вечерок на лыжах! Ћсобенно ослепительно  сверкала  вершина
ќтталер-Њандль над Ћбераммергау.
   Љак говоритсЯ, грешникам да не будет  покоЯ,  но  на  деле-то,  скорее,
наоборот - это  полицейским  нет  покоЯ  от  грешников.  Џочти  весь  этот
чудесный воскресный день они провели, обыскиваЯ ферму какой-то американки:
переворошили все стога сена, вытрЯхнули корм из Яслей в  хлеву,  раскидали
Яблоки на чердаке, обшарили все пшеничные закрома, проложили целые туннели
в поленницах (обрушив их в конце концов  себе  на  голову),  заползали  на
четвереньках под кровати служанок (получаЯ от них затрещины), перерыли все
шкафы и простукали все стены, а теперь еще эти чертовы собаки добрались до
ульев, и всЯ свора лаЯла, как чумоваЯ! ‚от дьЯвольщина, ну и гвалт! €  все
же через открытую дверь до него доносилсЯ голос лейтенанта,  продолжавшего
на чем свет  стоит  распекать  старуху  за  то,  что  она  хотела  кому-то
позвонить по телефону - тупоголоваЯ клЯча!


   Љогда голос свекрови внезапно оборвалсЯ, ќлен медленно повесила трубку.
Ќу, вот и конец! ‘лишком долго они с этим тЯнули, а теперь уже поздно.
   Ћна решительно отказывалась понимать, что у герра ѓитлера  на  уме.  ‚о
времЯ второго завтрака он выглЯдел как  будто  лучше,  шутил  с  маленьким
ќгоном, на которого весьма сильное впечатление произвела фигура  забавника
дЯди, облачившегосЯ в папин огромный голубой купальный халат. Џотом, когда
мальчика уложили отдыхать, ѓитлер начал Яростно возмущатьсЯ  тем,  что  от
Ѓехштейнов до сих пор не прибыл автомобиль, однако, когда ќлен  предложила
переправить его через австрийскую границу  в  фургончике,  прицепленном  к
мотоциклу водопроводчика  (средство  передвижениЯ,  которое  навернЯка  не
привлечет  к  себе  такого  вниманиЯ  на  границе,  как  большой   лимузин
Ѓехштейнов), он и слушать об этом не пожелал. ’огда она стала придумывать,
как спрЯтать его в лесу в какой-нибудь сторожке, куда полиции  никогда  не
придет в голову заглЯнуть, но он отверг и это. ‹ибо так, как ему подобает,
в бехштейновском автомобиле, - либо никак.
   Ќу, а теперь было Ясно, что уже никак.


   €  снова  ѓитлер   сидел   у   себЯ   на   чердаке   и   в   оцепенении
полубодрствованиЯ-полудремоты погружалсЯ в мечты о самоубийстве,  когда  к
нему вошла его мать. Ћна сообщила, что настал конец света, и отнЯла у него
какой-то предмет, который, в сущности, был ему не нужен.
   †енщина, котораЯ к нему вошла, была, разумеетсЯ, не мать его, а ќлен. €
когда она сообщила ему, что полициЯ теперь уже на пути сюда, он, казалось,
совершенно ополоумел: в голубом своем купальном халате он вдруг завертелсЯ
волчком, пытаЯсь здоровой рукой вытащить револьвер из кармана.
   - Ђх, скоты! џ не дамсЯ им в руки живым!
   ќлен попыталась отнЯть у него револьвер, но  ѓитлер,  хотЯ  и  действуЯ
одной рукой и  притом  запутавшись  в  халате,  все  же  с  минуту  бешено
сопротивлЯлсЯ. Ћднако делал он это, по-видимому, не  очень  всерьез,  ибо,
когда ќлен отступилась, посоветовав  ему  не  валЯть  дурака,  он  тут  же
успокоилсЯ  и  позволил  ей  взЯть  револьвер.  Џосле  того  как  она  его
обезоружила, в мозгах у ѓитлера, казалось,  вдруг  просветлело  и  он  как
будто понЯл, что перед ним ќлен. Ќо вместе с тем он, видимо, совершенно не
сознавал, что между ними только что происходила борьба - хотЯ все  еще  не
мог после нее отдышатьсЯ, - ибо  с  удивлением  смотрел  на  ќлен,  словно
недоумеваЯ,  как  это  могло  случитьсЯ,  что  у  его  прекрасной  хозЯйки
несколько растрепалась прическа. Џотом упал в кресло, закрыл лицо руками и
застонал.
   —тобы занЯть чем-нибудь его мысли, ќлен  настойчиво  посоветовала  ему,
пока еще есть времЯ, составить свое политическое  завещание  и,  когда  он
принЯлсЯ  царапать  пером  по  бумаге,  покинула  его,  тихонько   опустив
револьвер в открытую бочку с мукой, подальше от беды.  ђевольвер  бесшумно
погрузилсЯ в муку, не оставив на поверхности никакого следа.
   ’олько начало смеркатьсЯ, как внезапно  раздалсЯ  мощный  рев  моторов,
потом скрип тормозов и зловещий лай овчарок. ѓитлер бросилсЯ  к  окну:  он
увидел грузовик, за ним другой, а на грузовиках - целый рой  зеленой  тли.
ќлен тихонько спустилась вниз и велела служанкам увести ќгона на  кухню  и
заперетьсЯ с ним там. Љак только дверь  в  освещенную  кухню  затворилась,
ќлен ощупью пробралась в темноте к закрытому ставнЯми окну, выходившему на
улицу.
   ’ем временем полициЯ окружила дом,  каждый  из  полицейских  держал  на
сворке собаку. ‚есь дом, казалось, был погружен во мрак,  все  окна  внизу
были закрыты ставнЯми,  и  лишь  наверху  светилось  одно  окно.  …фрейтор
перепрыгнул через каменную ограду, тихонько подкралсЯ к окну,  в  котором,
как ему показалось, он заметил щелку в ставнЯх, зажег фонарик и,  направив
луч света в щель между ставнЯми,  увидел  прЯмо  перед  собой  два  широко
раскрытых женских глаза. Ћт неожиданности он дернул за сворку, и собака  -
тоже от неожиданности - залаЯла. Ќа ее лай тотчас отозвалась всЯ свора,  в
одно мгновение превратив тихий поселок в псарню в момент раздачи пищи.
   Љак только  собаки  утихомирились,  лейтенант  постучал  в  дверь.  …му
отворила сама фрау •анфштенгль, и  он  в  сопровождении  ефрейтора  и  еще
одного полицейского поднЯлсЯ следом за ней по лестнице. Ћна  отворила  еще
какую-то дверь... и, черт побери, там стоЯл этот малый, обрЯженный как  на
свЯтках! ‡начит, все это времЯ он был здесь,  в  поселке,  и  не  прЯталсЯ
вовсе!
   Љогда  офицер  несколько  даже  виноватым  тоном  заЯвил,  что   пришел
арестовать герра ѓитлера по обвинению  в  "государственной  измене",  того
вдруг понесло. Џри виде этих трех розовощеких  парней,  пЯливших  на  него
глаза, в мозгу у него  внезапно  проЯснилось.  Ћн  почувствовал,  как  его
"сила" снова возрождаетсЯ в нем: огонь запылал в его жилах,  он  жег  его,
поднималсЯ  к  горлу,  грозЯ  захлестнуть,  перелитьсЯ  через  край,   как
забродившее молодое вино. ’олько один патрон оставалсЯ у него в обойме, но
пулЯ (его ораторское искусство) в этом последнем патроне  была  отлита  из
чистого серебра! Ќужно только нажать  спуск,  как  не  раз  случалось  ему
делать прежде, взЯть правильный прицел... € эти  трое  станут  первыми  из
новообращенных, во главе которых он снова торжественно вступит в Њюнхен!


   "Џсихованный  малый,   -   думал   ефрейтор.   -   ‚прочем,   оказывать
сопротивление вроде не собираетсЯ... Ќо  мать  честнаЯ,  и  здоров  же  он
глотку драть! ђазоралсЯ, что твоЯ сойка..." Ќа минуту ефрейтору почудилось
даже, что он со своей ѓретль прогуливаетсЯ весной в  лесу  под  неумолчные
крики соек.
   ‚никать в то, что арестованный мелет, было бы длЯ  ефрейтора  столь  же
дико,  как  вслушиватьсЯ  в  крики  соек,  ведь,  как  только  задержанный
открывает рот, в ушах полицейских мгновенно поЯвлЯютсЯ невидимые  затычки.
—еловек, подвергшийсЯ аресту, сразу начинает восприниматьсЯ  как  вещь,  и
все, что  он  говорит,  становитсЯ  просто  шумом,  привычно  производимым
различными вещами: двери хлопают, реки шумЯт, сойки...
   "ѓретль в платье с широкой юбкой и тугим лифом в июньский денек с ним в
лесу..." Њысленно рука ефрейтора так крепко стискивает талию  ѓретль,  что
ее корсаж того и  глЯди  лопнет...  Ќо  в  это  мгновение  звукоизвержение
внезапно обрываетсЯ и арестованный стоит и смотрит на них с таким видом...
’ьфу ты черт, этот малый, хоть он и  напЯлил  дурацкий  балахон  и  корчит
рожи, как мартышка, а смотрит  на  них  прЯмо  как  какой-нибудь  завзЯтый
оратор, точно ждет бури аплодисментов! Ћдна рука у него застыла в воздухе,
будто изготовилась выхватить из полумрака еще какой-нибудь  сокрушительный
довод.  Ќо  тут  ефрейтор  делает  шаг  вперед  и  бодро  хлопает  его  по
вывихнутому плечу.
   Ќочь была морознаЯ, а ехать им предстоЯло  в  открытых  грузовиках,  и,
когда они повели ѓитлера вниз,  он  все  еще  куталсЯ  в  купальный  халат
(отказавшись, впрочем, надеть берет) и волочил за собой, накинув  на  одно
плечо, словно мальчишка, изображающий индейца, драгоценный английский плед
Џуци (а верный хлыст был позабыт). ‚низу полицейские взЯли его в кольцо  и
привычно втолкнули в передний грузовик, затем попрыгали туда за ним следом
и повезли его в ‚ейльгеймскую тюрьму.
   ќгон выбежал из дома, и последнее, что ему удалось  увидеть  спросонок,
когда бледное лицо дорогого дЯди „ольфа заслонили  полицейские,  была  его
рука, которой он беспомощно рассекал воздух, ибо в ней не было хлыста.  „а
больше, в сущности, и  увидеть-то  ничего  нельзЯ  было,  так  как  вокруг
ѓитлера толпились "предметы", и все они были крупнее его.


   ѓрузовики выехали из “ффинга; ѓитлер был так плотно зажат между  своими
стражами, что не  мог  пошевелитьсЯ,  и  на  какое-то  времЯ  почувствовал
странное успокоение. Ќо как только в его сознание проникла мысль,  что  он
каким-то непостижимым образом оказалсЯ во власти "предметов"  и  абсолютно
бессилен пробитьсЯ сквозь их глухоту, ибо эти гадины  намеренно  отвращают
от него свой слух, у него схватило живот, он почувствовал ужасную  резь  в
кишках, и ему в его исступлении показалось даже, что  на  него  откуда  ни
возьмись напали змеи и ползут по  телу...  Ќо  это  были  только  мурашки,
которыми он покрывалсЯ с головы  до  пЯт,  и  его  собственные  мышцы,  по
которым помимо его воли то и дело пробегала судорога.
   ‚прочем,  и  это  тоже  вскоре  прошло,   сменившись   снова   тЯгучей,
тошнотворной усталостью. Ѓудь проклЯта эта женщина! ‡ачем взЯла она у него
револьвер! „аже тут ему не повезло.


   ЏыталсЯ ли он, трЯсЯсь в грузовике, снова обратитьсЯ  к  полицейским  с
речью? € было ли кому-нибудь до этого дело? Љто знает! Ћдин из полицейских
достал свой аккордеон, и все принЯлись горланить песню.  “  ефрейтора  был
приЯтный баритон, и песнЯ звучала сладко и щемЯще.



12

   ‚ воскресенье одиннадцатого ноЯбрЯ, когда  был  арестован  ѓитлер,  всЯ
ЂнглиЯ  праздновала  „ень  перемириЯ  -  пЯтую  годовщину  днЯ,   навсегда
положившего  конец  _всем_  войнам  на  свете.  Ћткуда  же   взЯлась   эта
восхитительнаЯ уверенность  и  почему  она  укрепилась?  Џо  единственной,
возможно, причине: ничто другое не в силах было  бы  уравновесить  тЯжесть
потери всех павших на войне сыновей.
   „вухминутное  молчание  утром  по  всей  стране.  ‚се  замерло,  как  в
сказочном, заколдованном краю: и в домах и под  открытым  небом  все  было
недвижимо, все молчало; автомобили, автобусы, экипажи на улицах, телеги на
дорогах - все остановилось; в  конюшнЯх,  в  коровниках  люди  застыли  на
месте. Џотом, когда горнисты повсюду на колокольнЯх  протрубили  сигнал  к
воскресению  из  мертвых,  жизнь  мгновенно  пробудилась  -  так,   словно
сказочный принц коснулсЯ поцелуем ее заколдованных уст. ‹юди  в  штатском,
стоЯвшие по-военному навытЯжку,  принЯли  естественные  позы  и  закурили.
†енщины  заговорили,  ребЯтишки   снова   принЯлись   бегать,   покатились
автомобили, застучали копыта.
   Ђ теперь настало времЯ чаепитиЯ. ЊелтонскаЯ церковь опустела - остались
только высеченные в мраморе имена да возложенные на плиты фландрские маки,
а мелтонский  викарий  уже  поглощал  дома  кекс  с  цукатами  и  добавлЯл
последние штрихи к своей вечерней юбилейной проповеди.
   ‚ одиноком, затерЯнном на  плато  домике  Ќелли  только  что  поставила
лохань в новую раковину.


   ‚ санатории, где лежал ѓвилим, все сиделки прикололи себе к лифам  маки
и портрет королЯ на стене  тоже  был  украшен  маками.  ѓвилим  уже  начал
понемногу приводить в порЯдок свои вещи - порвал кое-какие письма, кое-что
выбросил: завтра  ему  предстоЯло  выписатьсЯ  из  больницы.  Љонечно,  он
оказалсЯ  прав:  ему  теперь  стало  уже  настолько  лучше,  что   доктора
_вынуждены_ отпустить его домой. “ ѓвилима,  в  сущности,  не  было  почти
никаких вещей, но он нашел у себЯ точилку длЯ  карандашей,  которую  можно
было подарить на памЯть соседу по койке. Ќемного подумав, он добавил к ней
еще и красный карандаш, и они с соседом оба всплакнули.
   ‘естра, надеЯсь отвлечь пациента от  мыслей  о  погибшем  ребенке,  уже
задолго до этого днЯ сообщила ѓвилиму, что его собираютсЯ выписать. Ћднако
втолковать ему, что "снова приступить к своим обЯзанностЯм  он  сможет  не
раньше, как через несколько месЯцев", оказалось не под силу даже докторам.
Ћни старались свалить  все  на  его  горло  -  ведь  это,  дескать,  самый
драгоценный орган длЯ проповедника, и ѓвилим _должен_ очень его беречь.
   ‚ сущности, горло-то у ѓвилима  и  было  особенно  безнадежно  поражено
болезнью, и голосовые свЯзки необратимо выведены из строЯ. Ќе было никакой
надежды на то, что он сможет когда-либо говорить  иначе  как  шепотом,  но
этого они ему не сказали.
   - Љак долго придетсЯ мне беречь горло?
   - Ќу... месЯцев пЯть-шесть по меньшей мере.
   (Џолгода ѓвилим едва ли протЯнет, думали они.)


   есть месЯцев! ЉакаЯ короткаЯ отсрочка длЯ  человека,  приготовившегосЯ
умереть! Ќо  ѓвилиму,  собиравшемусЯ  жить,  этот  срок,  необходимый  длЯ
восстановлениЯ   его   здоровьЯ,   представлЯлсЯ   бесконечным.   —то   за
удивительнаЯ все же штука эта скоротечнаЯ чахотка:  ѓвилим,  твердо  верЯ,
что скоро он, отдохнув и набравшись сил, будет снова вещать с  кафедры,  в
то же времЯ отчетливо понимал - нет, ему  уже  не  поправитьсЯ,  жить  ему
осталось недолго. Њозг его, вмещаЯ эти две истины, держал их порознь  друг
от друга и не позволЯл им вступать в противоречие.
   ‚ те минуты, когда ѓвилим думал  о  смерти,  сердце  его  переполнЯлось
жалостью к беднЯжке Ќелли. _‘ам он_ скоро встретитсЯ  с  малюткой  ђейчел,
ожидающей  его  на  другом  берегу  €ордана,  и  предстанет  перед   лицом
‘оздателЯ, держа ее драгоценную ручку в своей руке. Ќо длЯ Ќелли  протекут
еще долгие безрадостные годы, прежде чем она увидит снова свое  утраченное
дитЯ.  ‘хоронить  двоих  детей,  а  теперь  еще  и  муж  помирает!  Ѓедное
опустевшее сердечко Ќелли! € ѓвилим всеми силами своей души молил господа,
чтобы любовь к маленькому ‘ильванусу могла согреть и заполнить ее  сердце.
ѓвилим часто и много думал об этом ребенке, которого ему еще  не  довелось
увидеть. Љак только он немного окрепнет, они с  Ќелли  непременно  посетЯт
могилку ђейчел на голом склоне холма над Џенрис-Љроссом и возьмут с  собой
‘ильвануса, ибо мальчик  с  первых  же  дней  должен  научитьсЯ  любить  и
почитать  свою  сестричку,  которую  ему  не  пришлось  узнать,  -   этого
ангелочка, на такой краткий  срок  ниспосланного  им  богом,  а  теперь  с
любовью взирающего оттуда, с небес, на своего растущего братца. Ћни должны
научить ‘ильвануса жить так, чтобы быть достойным этой  ангельской  любви,
чтобы ни единым своим поступком, ни единым  помыслом  не  омрачить  сиЯньЯ
этих невинных глаз. Њало-помалу в мальчике все больше  должно  укреплЯтьсЯ
сознание, что его _сестричка неусыпно наблюдает за ним с небес_.
   ‘частливейшими минутами в жизни ѓвилима были сейчас не только те, когда
он устремлЯлсЯ мыслЯми к богу, но и те, когда он предавалсЯ мечтам о  том,
как будет растить сына. Ћн без конца (особенно по вечерам,  когда  у  него
поднималась температура) строил всевозможные планы, рисуЯ себе, как и  чем
будет заниматьсЯ вместе с сыном, когда мальчик подрастет.
   "‡аниматьсЯ _вместе с сыном_"? Ђх, тут-то больнее всего и жалила  мысль
о смерти.


   ‚оскресные газеты, разбросанные  у  ѓвилима  по  постели,  очень  скупо
сообщали о мюнхенском путче, и в фамилии "ѓитлер" была допущена  опечатка.
„лЯ ѓвилима все это, разумеетсЯ, не представлЯло  ни  малейшего  интереса.
Њэри же невольно задержала взглЯд на газетной полосе, где мелькнуло  слово
"Њюнхен", но и то лишь потому, что где-то там находилсЯ  сейчас  ее  брат.
Ћна почему-то решила, что он, вероЯтно, видел все эти событиЯ собственными
глазами и подробно опишет их в следующем письме: ей не мешает  знать,  что
там, в сущности, творитсЯ. Ќо ѓилберт едва скользнул глазами по  газетному
столбцу - все эти "номера", которые они  откалывают  там,  в  Ѓаварии,  не
могли иметь решительно никакого влиЯниЯ  на  судьбы  Ђнглии,  а  настоЯщий
политик всегда должен держать в поле зрениЯ  главное.  ‚едь  сейчас  такой
решающий  момент!  Ѓолдуин  обскакал  ‹лойд  „жорджа,   предвосхитив   его
требование ввести покровительственные пошлины и тем  самым  вынудив  ‹.„ж.
повернуть  вспЯть  к  безоговорочной  ‘вободной  ’орговле.  ’акаЯ   крутаЯ
перемена фронта  со  стороны  Ѓолдуина  означала,  помимо  всего  прочего,
стопроцентный отказ от всех посулов, данных  его  партией  на  выборах  не
далее как прошлой весной, и должна была почти незамедлительно  повлечь  за
собой  новые  всеобщие  выборы,  а  это,  хочешь  не  хочешь,   заставлЯло
либеральную партию сомкнуть рЯды - на ближайшую неделю-другую,  во  всЯком
случае.
   "Њного ли у нас шансов выставить за дверь  консерваторов?"  Ќа  завтрак
сегоднЯ был пирог с  тмином,  и  ѓилберт,  размышлЯЯ  над  этим  вопросом,
машинально ковырЯл в зубах проволочным стебельком мака.



13

   ‚ далеком, затерЯнном на плато "ќрмитаже" Ќелли  только  что  поставила
лохань в новую раковину. ’ут же рЯдом, в теплом  углу  за  очагом,  крошка
‘ильванус (теперь уже трех  недель  от  роду)  спал  в  своей  колыбельке.
•олодной воды из ведра... ѓорЯчей - из бурлЯщего на  огне  котла...  Ќелли
попробовала температуру  воды  локтем,  проверЯЯ,  в  самый  ли  она  раз,
отколола от лифа, чтобы  не  поцарапать  ребенка,  цветок  мака,  вытащила
крошечное существо из его теплого гнездышка и,  положив  себе  на  колени,
принЯлась раздевать.
   ‚незапно  разбуженный,  ‘ильванус  захныкал  и  начал  дрожать.   Ќелли
перевернула его на  живот,  лицом  вниз,  и  от  возмущениЯ  затылок  его,
поросший редкими черными  волосиками,  стал  пурпурным.  ‡ародышевое  эго,
заключенное в тельце, захлебывалось  от  злости.  ‡лость  накатывала,  как
волны, и прозрачнаЯ кожа на крошечной  голой  спинке  стала  мраморной  от
переполнившихсЯ кровью синеватых вен, а беспомощно барахтающиесЯ в воздухе
ручки, обескровившись, сделались серовато-сизыми. ’огда Ќелли  перевернула
его обратно на спину.
   ’еперь, казалось, он был настолько рассержен, что даже не мог кричать -
у него перехватило дыхание, только подбородок дрожал, как Язычок кларнета,
и все личико сморщилось.
   “мело и осторожно, словно в руках у нее был хрупкий фарфоровый  предмет
(но вместе с тем как-то машинально, точно этот предмет не был  ей  дорог),
Ќелли ватным  тампоном  вытерла  ребенку  глаза.  ‡атем  скатала  из  ваты
маленькие  жгутики,  окунула  их  в  растительное   масло   и   прочистила
беззащитные ноздри и уши. Ќе имеЯ еще сил вертеть слишком тЯжелой длЯ него
головой, младенец весь задергалсЯ и затрЯссЯ в неистовом пароксизме Ярости
и чиханиЯ, причем нежное  тельце  его  то  раздувалось,  то  сплющивалось,
словно плохо надутый воздушный шар.
   € только тут Ќелли спохватилась и  завернула  его  в  нагретое  одеЯло,
заранее повешенное перед огнем.
   ‚ доме уже смеркалось, и  Ќелли  на  минуту  оставила  младенца,  чтобы
зажечь лампу. Ќо в растворенную дверь по-прежнему доносилсЯ скребущий звук
пилы: пристройка  была  задумана  замысловатаЯ,  и  плотники  должны  были
трудитьсЯ в воскресенье, чтобы закончить работу в срок.
   ‚здыхаЯ  (от  легкого  несварениЯ  желудка),  Ќелли  намылила  тЯжелую,
беспомощно вихлЯющуюсЯ на тонкой шее головку и наклонила ее над раковиной,
чтобы ополоснуть. ‡атем ее большие руки принЯлись намыливать  конвульсивно
извивающеесЯ крошечное тельце, крошечные ручки  и  ножки  порожденного  ею
человекообразного существа. Ќо тут  —арли,  собака  одного  из  плотников,
молодой,  наделенный  редким  комедийным  талантом   спаниель,   прискучив
обществом хозЯина и тошнотворным запахом опилок, забрел к Ќелли на  кухню.
‘мущенным пофыркиванием извинившись мимоходом перед хозЯйкой за вторжение,
он принЯлсЯ деловито обнюхивать все вокруг.  “чуЯв  какой-нибудь  приЯтный
запах, он незамедлительно выражал свою благодарность новым  пофыркиванием.
Ќе сводЯ глаз с забавлЯвшей ее  собаки,  Ќелли  почти  машинально  окунула
тельце ребенка в воду и  ополоснула  его.  Ћт  благодатного  прикосновениЯ
теплой воды Ярость мгновенно утихла,  но  успокоение  было  минутным;  как
только Ќелли вынула младенца из воды и принЯлась его вытирать,  он  тотчас
снова впал в неистовство.
   Ќелли открыла коробку пудры, приготовленную заранее на  стоЯвшем  рЯдом
резном деревЯнном кресле. Џудра была дешеваЯ, и от запаха  ее  пес  совсем
ошалел.  Њеханически  занимаЯсь  привычным  делом,  Ќелли  не  переставала
наблюдать за собакой и улыбнулась  -  впервые  за  многие  месЯцы:  —арли,
подобострастно вилЯЯ хвостом, начал приближатьсЯ  к  коробке  с  пудрой  и
шагах в двух от нее смиренно замер. Ќаклонив голову, припав  к  земле,  он
издалека втЯнул в себЯ воздух. € тут же, словно балерина, пустилсЯ скакать
по всей комнате, пока его восторг не угас, после чего  он  снова  начал  с
раболепным видом тихонько подвигатьсЯ  к  коробке,  вымаливаЯ  милостивого
дозволениЯ насладитьсЯ ее ароматом еще раз. Љогда Ќелли принЯлась  пудрить
младенца, чувствительный собачий нос  мгновенно  учуЯл,  как  запах  пудры
распространЯетсЯ по всей комнате, и пес впал в стойкий религиозный экстаз.
‘ невероЯтной скоростью носилсЯ он по  Ќеллиной  кухоньке,  и  можно  было
только диву даватьсЯ, как  в  этой  тесноте  он  избегает  столкновениЯ  с
различными  предметами,  ибо  от  упоениЯ  он  так  закатывал  глаза,  что
виднелись одни белки.
   ‘овершенно  поглощеннаЯ  проделками  —арли,  она  тем  не  менее  умело
напудрила каждую складочку на теле ребенка, взЯла, почти не глЯдЯ,  чистую
пеленку и запеленала его, а затем надела на него фланелевую  распашонку  и
завЯзала тесемочки на спине. Ќо  кое-что,  самое  обычное,  Ќелли  все  же
упустила из виду. џ говорю не о том, что она позабыла смазать  ему  задик,
прежде чем заново запеленать (она вспомнила об этом позже, когда  все  уже
было кончено и  младенец  покоилсЯ  в  своих  ЯслЯх...  „а  какого  черта,
обойдетсЯ разок и так!), - нет, Я имею в виду, что она его не  поцеловала.
‚от этого Ќелли пока что не делала никогда.
   „о поЯвлениЯ ребенка на свет Ќелли испытывала к нему только  ненависть.
Ќо теперь он стал ей  просто  полностью  безразличен,  потому  что  смерть
ђейчел сделала ее нечувствительной ко всему. ‚прочем, это  безразличие  не
могло продлитьсЯ долго, ибо Ќелли не могла, подобно Њици, найти утешение в
боге и не могла, подобно ѓитлеру, долго оставатьсЯ в  заточении  со  своим
горем в пределах собственного  "Я".  Џотому  что  "Я"  Ќелли  было  совсем
маленьким. …е "самосознание" реально обретало себЯ только при столкновении
с внешним миром - при ощутимых контактах  с  другими  людьми:  что  бы  ни
происходило в душе  Ќелли,  это  так  или  иначе  находило  выход  наружу,
переплавленное в непонЯтную, необъЯснимую длЯ нее самой, не  зависЯщую  от
ее воли любовь или ненависть. Ѓесчувственность Ќелли должна была рано  или
поздно растопитьсЯ в водопаде чувства, но какого? ‹юбви? ‚едь ‘ильванус  -
ее единственный сын, и она скоро станет вдовой... €ли ненависти?.. Ќе будь
‘ильванус зачат, крошка ђейчел была бы жива... €ли сплава того и другого?
   ‚ыносЯ за дверь ведро, чтобы выплеснуть воду, Ќелли случайно скользнула
взглЯдом по личику малютки ђейчел, улыбающемусЯ  ей  из  резной  рамки  на
стене, и глаза ее наполнились слезами.
   —арли уткнулсЯ мЯгким носом ей в колени. Ђх, если бы этот песик  был  с
ней всегда! Ћднако плотник уже подзывал  собаку  свистом:  пристройка  длЯ
ѓвилима была почти готова - и, надо сказать, как раз  в  срок,  -  но  тем
временем совсем стемнело, и работу пришлось прекратить.
   ‘обираЯ свой инструмент, плотник с надеждой поглЯдывал на добрую миссис
’акетт - не предложит ли она ему чашечку чаю.
   - „о завтра, хозЯюшка. “тром все будет в полном ажуре!
   Ќелли кое-как нашла в себе силы пробормотать:
   - „о завтра.
   Џлотник ушел, уведЯ с собой  собаку,  и  в  наступившей  тишине  только
слабый  перезвон  мелтонских  колоколов  долетал  до  Ќелли  из  какой-то,
казалось, необозримой дали.



14

   “же за полночь, и во всем темном, заснеженном замке ‹ориенбург светитсЯ
только одно окно, ибо и в будни,  и  в  праздник  Ћтто  трудитсЯ  в  своем
кабинетике, пока его не сморит усталость: постель внушает Ћтто страх.  ‚се
в доме объЯто сном. ‚се наглухо  запертые  окна  темны.  ’Яжелые  портьеры
поглощают даже свет  ночника,  горЯщего  в  спальне  близнецов.  ‡десь,  в
тусклом его мерцании, два похожих на кротовые кочки бугорка так неподвижны
под своими одеЯлами, что кажетсЯ, будто они и не дышат даже. Ђ в  багровых
отсветах от раскаленной докрасна чугунной печки виден  спЯщий  на  постели
Ћгастин  (ведь  дверь  на  лестницу  оставлена   у   него,   как   всегда,
незатворенной): он обхватил руками подушку и улыбаетсЯ во  сне.  ‚есь  дом
погружен в безмолвие и мрак.  ‡а  двойной  непроницаемой  завесой  ночного
мрака и своей слепоты Њици спит и видит во сне, что она стала невесомой  и
подымаетсЯ вверх по какой-то лестнице, а ступеньки одна за другой исчезают
у нее из-под ног, едва  она  успевает  на  них  ступить,  и  лестнице  нет
конца...
   €  только  наверху,  на  чердаке,  чьи-то  глаза  бессонно  смотрЯт   в
наползающий отовсюду мрак. Ќавечно заточенный там ‚ольф знает,  что  живым
ему оттуда не выйти, и  что-то  долго  таившеесЯ  в  нем  под  спудом,  не
выдержав сверхчудовищного напрЯжениЯ, начинает рвать свои путы.


   Ћдиннадцатое   ноЯбрЯ.   ‚   глазах   ‚ольфа,   как   и   многих    его
единомышленников, - "самый черный день календарЯ, когда изменники  продали
ѓерманию в рабство..."
   ѓерманиЯ не была побеждена -  что  бы  там  ни  кричали  на  весь  мир,
ѓерманиЯ  не  была  побеждена!  €бо  непререкаемаЯ  истина,  что  ѓерманиЯ
_непобедима_, так прочно с детских лет внедрилась в сознание  ‚ольфа,  что
никакие последующие событиЯ и факты, никакие доводы рассудка не могли  уже
ее поколебать.
   ‚ этом была изначальнаЯ и неизбывнаЯ трагедиЯ ‚ольфа  и  ему  подобных:
трансцендентальнаЯ  истина  поставила  их  в   жестокое   противоречие   с
реальностью, и из этого  тупика  длЯ  ‚ольфа  не  было  выхода.  Ћднако  в
процессе      своего      самосожжениЯ      на      алтаре      "ѓермании"
извращенно-альтруистическое "Я" ‚ольфа настолько  истощило  себЯ,  что  не
могло уже вместить своей трагедии, из  которой  по  самой  природе  ее  не
существовало нормального исхода - ни к богу, ни к людЯм. ’олько  ‘мерть  с
ее абсолютной  ирреальностью  могла  стать  спасением.  Ќо  все  же  ‚ольф
обратилсЯ на первых порах не  к  ней,  а  к  ее  близнецу,  к  земному  ее
суррогату - к ђомантической ‹юбви, - единственному,  что,  как  и  ‘мерть,
нераздельно правит в царстве €рреальности.
   € вот,  подобно  Џаламону  в  его  афинской  башне,  ‚ольф  этим  летом
романтически влюбилсЯ в незнакомую девушку,  котораЯ  "меж  распускавшихсЯ
дерев бродила" в саду под его окном. "‡латые кудри, в  косу  сплетены,  на
добрый Ярд свисали вдоль спины..." € подобно Џаламону, увидав ее,  "ах!  -
крикнул  он,  качнувшись  на  ходу,  как  бы  стрелой  жестокою  пробитый"
[„.—осер. Љентерберийские рассказы. ђассказ рыцарЯ].
   ‚ольф по-прежнему ничего не знал о Њици - она  была  длЯ  него  слишком
свЯщенна, чтобы говорить о ней даже с ”ранцем. ‚едь  им  не  суждено  было
когда-нибудь  встретитьсЯ:  эта  девушка,  которую  он  мысленно   называл
"своей", никогда не узнает о его существовании... Ќо так тому и  следовало
быть, ибо лишь такого рода любовь и могла заполнить  душу  ‚ольфа;  именно
эта несбыточность его любви и делала ее столь глубокой и столь острой.
   Ќо сегоднЯ ђеальность грубо вторглась  и  в  этот  магический  круг,  и
сегоднЯ ночью ‚ольф понЯл,  что  его  издерганные  нервы  уже  не  находЯт
успокоениЯ в том, что было длЯ него до сих пор целительным бальзамом, -  в
трагических и сладостных мечтах о том, как он убьет себЯ на глазах у Њици,
об утонченном наслаждении вкусить смерть, чувствуЯ на своем лице ее жгучие
слезы.  ‘егоднЯ  его  мысли  еще  привычно  возвращались  сюда,   на   эту
проторенную  дорогу,  но  всЯкий  раз  при  воспоминании  о   тех   двоих,
влюбленных, бредущих, спотыкаЯсь через сугробы, ‚ольф  испытывал  страшное
потрЯсение и мечты его разлетались в прах.


   € после  каждого  такого  потрЯсениЯ  что-то  незащищенное  все  больше
слабело в нем, пока нечеловеческое напрЯжение, в котором он жил,  не  дало
где-то трещины. "ЌемецкаЯ девушка, принимающаЯ ухаживаниЯ  англичанина,  и
сам он, этот преступник, „Ћ‹†Ќ› Ѓ›’њ “Ѓ€’›!" ’ак повелел  прозвучавший  из
мрака ѓолос. ќто был самый  непререкаемый  из  всех  приказов,  когда-либо
продиктованных ‚нутренним ѓолосом даже таким фанатикам, как ‚ольф.


   —то удержало ‚ольфа, почему, увидав их вдвоем, не ринулсЯ  он,  подобно
карающему ‹юциферу, прЯмо на них из окна и не покончил разом и с ними, и с
самим собой?
   ‚озможно, он так бы и сделал, подойди они достаточно близко. Ћднако это
был бы слишком поспешный  длЯ  него  акт!  ‚едь  должно  было  совершитьсЯ
убийство, а суть убийства не в  его  осуществлении  -  суть  в  умысле,  в
заранее всесторонне обдуманном, взлелеЯнном в душе злом умысле. Ћ да, этот
акт должен быть тщательно продуман. Ђ ‚ольф пока еще даже не знал, кто  из
них где спит - там, на этих нижних этажах, куда ни  разу  не  ступала  его
нога. Ќет, это не должно совершитьсЯ  кое-как,  в  спешке:  ему  надлежало
бесстрастно исполнить свой долг, послужить орудием возмездиЯ -  это  будет
последней и величайшей жертвой, которую он принесет на алтарь ѓермании,  и
совершить это он должен холодно и бесстрастно, как судиЯ... € все  же  при
одной мысли о том, как он  приблизитсЯ  к  спЯщей  Њици  и  убьет  ее,  он
чувствовал, что в груди его  вспыхивает  всепожирающее  пламЯ,  и  у  него
перехватывало дух...


   Џовелевающий голос, прозвучавший в ушах ‚ольфа,  пронзил  его  сначала,
как электрическим током, и заставил оцепенеть; но  мало-помалу  оцепенение
прошло, и божественный огонь пробежал по его жилам.  ‘овершенно  Явственно
представлЯлось ему теперь,  как  крадетсЯ  он,  словно  ангел  смерти,  по
темному молчаливому дому, как беззвучно отворЯет дверь туда, где Њици тихо
покоитсЯ на своем ложе:  он  видел  ее  бледное  лицо,  смеженные  веки  и
рассыпавшиесЯ по подушке волосы... ‚от  он  наклонЯетсЯ  над  ней,  словно
…лисей над сунамитЯнкой, и близко-близко, перед самыми глазами, видит свои
руки, сжимающие подушку, которой он ее душит...
   ‹ежа ничком на чердачном полу, ‚ольф чувствовал, как  все  неистовей  и
неистовей колотитсЯ его сердце; оно билось в такт с сердцем Њици; удары ее
сердца проникали  к  нему  сквозь  свалЯвшийсЯ  комками  мех,  на  котором
корчилось  его  сведенное  судорогой  тело.  Ћн  слышал,  как  ее   сердце
затрепетало и остановилось. € тогда над головой его грЯнул гром,  подобный
грохоту рушащихсЯ градов. Ћн чудовищным гулом отозвалсЯ в его ушах, голова
его раскалывалась на части, и он с трудом подавил приступ рвоты.


   Ђ быть может, Њици должна умереть от  ножа?  Ћ  да,  именно  так,  ибо:
"“„Ђ‚‹…ЌЌ€Љ€ ЊЌ… ЋЊ…ђ‡€’…‹њЌ›" - холодно  прозвучало  из  мрака  повеление
божества.
   € ‚ольф начал мысленно воссоздавать всю  сцену  убийства  сначала:  вот
щекочущее острие ножа  прокалывает  тонкую  ткань  ночной  рубашки,  легко
царапает обнаженную кожу,  и  Њици  начинает  пробуждатьсЯ...  €  тут  нож
стремительно вонзаетсЯ в пульсирующее сердце, проникает глубже... €  когда
он медленно извлекает  нож  из  раны,  фонтан  хлынувшей  за  ножом  крови
заливает  ему  руки  по  локоть.  Ћ,   как   это   видение   умиротворЯет!
ѓоловокружение прошло, тошнота унЯлась, и, хотЯ сердце все  еще  колотитсЯ
возбужденно,  на  растревоженную  душу  нисходит   давно   не   испытанный
благостный покой.


   "Ѓесстрастно исполнить свой  долг?.."  ‚ольф  сокрушенно  вздохнул.  Ќо
ничто уже не могло стать преградой потоку новой  жизни,  который  струилсЯ
теперь в его жилах, когда он, тихонько выскользнув в темноте из-под  своих
шкур, стал крадучись спускатьсЯ по лестнице в одних носках.



15

   „невные сомнениЯ, дремлющие, как усевшиесЯ на ночлег совы, пробуждаютсЯ
в сумерках; они расправлЯют крыльЯ и пугают.  Ћставшись  вечером  один  на
один с самим собой в своем кабинете, Ћтто не мог выбросить Њици из головы.
ђешение, принЯтое в субботу на семейном совете, не давало  ему  покоЯ.  Ќе
ошиблись ли они,  придЯ  к  такому  решению?  ‚едь  каковы  были  истинные
причины, побудившие их принЯть его?
   Ћтто все вспоминались слова ‚альтера о том, что  в  роду  Љессенов  еще
никогда не было слепцов, и особенно то, каким это  было  сказано  тоном  -
почти  осуждающе,  словно  Њици  из-за   своего   врожденного   недостатка
заслуживала, чтобы  ее  убрали  с  глаз  долой.  Ќикто,  видимо,  даже  не
задумывалсЯ над тем, будет ли она счастлива "там", никто не думал  о  том,
чтобы как-то возместить Њици ее страшную потерю.


   Љонечно, ее могут еще и не принЯть туда! Љак правило,  людей  с  такими
физическими недостатками не принимают, и,  во  всЯком  случае,  длЯ  этого
требуетсЯ специальное разрешение.
   Ћтто вздохнул. Ћн слишком хорошо  понимал,  что  ‘вЯзи  могут  все  это
преодолеть. Ѓудут сделаны пожертвованиЯ. Ќет, конечно,  просьба  не  будет
отклонена... Ќа это  рассчитывать  не  приходитсЯ.  Ќу,  а  если  все-таки
последует отказ, какой может быть тогда выход? (Ћтто поднес счета  на  лес
почти к самым глазам, но цифры все так же расплывались,  и  он  в  сердцах
вывернул побольше фитиль в  лампе,  отчего  она  только  начала  коптить.)
ЏриходитсЯ признать, что против доводов Ђдели возразить нечего: ни о каком
браке, разумеетсЯ, не может быть и  речи  -  кто  возьмет  в  жены  слепую
девчонку?  ђазве  что  какой-нибудь  малощепетильный   чиновник-карьерист,
польстившись на ее свЯзи и приданое. Ђ это уже, конечно,  хуже  даже,  чем
то.
   "…сть ли еще какой-нибудь выход?"
   Њици решили пока ничего не говорить... Ђ как она примет это,  когда  ей
скажут? Ћтто понимал, что на такой вопрос ему никто не  мог  бы  ответить.
Њици обладает незаурЯдным мужеством и  незаурЯдным  самообладанием.  Љогда
они ей скажут, она просто подчинитсЯ приказу с непроницаемым лицом: она не
из тех, кто падает духом.
   …сли начать вдумыватьсЯ, то все это  походило  на  надругательство!  Ќо
здравый смысл подсказывал Ћтто, что такое случаетсЯ, и нередко.


   Ћтто все еще продолжал бесплодно терзатьсЯ этими  мыслЯми,  когда  часы
пробили два. ‘пать! Ѓессмысленно торчать здесь без всЯкого толка.  €  Ћтто
встал, зажег канделЯбр и потушил лампу. Ќо в мерцающем свете свечей  образ
племЯнницы, которую ему вскоре предстоЯло потерЯть, внезапно возник  перед
ним снова. Ќе потому, что к Њици он был привЯзан  сильнее,  чем  к  другим
детЯм ‚альтера (все как-то больше любЯт мальчишек, чем  девчонок,  не  так
ли?), но ее судьба всегда волновала его, и сейчас, когда он, направлЯЯсь к
себе, проходил мимо двери ее спальни, тревога за нее овладела им  с  такой
силой, что он сам удивилсЯ. Ќужно поглЯдеть, как она  там!  Ћтто  тихонько
приотворил дверь и, стоЯ со свечой в руке, прислушалсЯ к мраку за порогом.
   Ќи единого звука. Џо-видимому,  Њици  спала,  но  Ћтто  все-таки  решил
проверить. Ћн толкнул дверь и вошел к Њици в спальню.



16

   ЏерваЯ дверь, встретившаЯсЯ на  пути  ‚ольфа,  когда  он  спустилсЯ  по
лестнице на жилые этажи, была приотворена. ‡наЯ, что  назад  ему  придетсЯ
возвращатьсЯ тем же путем, он проскользнул внутрь поглЯдеть, что  там,  за
дверью,  и  в  тусклых  отсветах  от  раскаленной  печки   увидел   своего
английского соперника.


   "Ђ ќ’Ћ’ „Ћ‹†…Ќ Ѓ›’њ Џђ…„ЂЌ ЋѓЌћ..." ’ак громко прозвучал  на  этот  раз
ѓолос, что он, казалось, должен был бы разбудить спЯщего,  но  Ћгастин  не
пошевельнулсЯ.
   _Џредан огню_... ‚ольф уже знал,  _что_  надлежит  ему  сделать,  когда
пробьет час (он проделал это  однажды  с  полицейским  шпиком  в  Ђахене):
неожиданно, так, чтобы соперник не успел опомнитьсЯ,  он  вытащит  его  из
постели, свЯжет простыней по рукам и ногам и прикончит, приложив головой к
раскаленной докрасна печи. …му  припомнилсЯ  Ђахен,  и  он  снова  услышал
шипение и запах горЯщих волос и костей. ‘делать это будет совсем  легко...
когда пробьет час. Ќо час еще не пробил, быть может, он вообще не  пробьет
сегоднЯ ночью. Џотому что такой акт - это не то  же,  что  бесшумный  удар
ножа: даже если он  засунет  своей  жертве  клЯп  в  рот,  едва  ли  можно
рассчитывать, что дело обойдетсЯ без шума. Ђ  ведь  ему  еще  нужно  будет
убить Њици, и нельзЯ поднимать в доме тревогу, пока  и  с  этим  не  будет
покончено и ему останетсЯ только убить себЯ.
   ’еперь ему известно, где спит англичанин. Ќо сначала Њици. Ћтыскать  ее
спальню, вероЯтно, будет труднее, но это  первое,  что  он  сейчас  должен
сделать.
   Ћгастин пошевелилсЯ, пробуждаЯсь от сна, но в это  мгновение  озареннаЯ
красноватыми отблесками тень уже исчезла за дверью.


   ‚се так же бесшумно, словно тень, ‚ольф прокралсЯ по лестнице  вниз,  в
погруженный во мрак холл. ‘юда выходило много дверей, но ‘удьба  проторЯла
ему сегоднЯ путь: снова одна из дверей была приотворена,  и  оттуда  лилсЯ
слабый свет. ‚ольф увидел изголовье постели, и от того, что предстало  его
глазам, кровь бросилась ему в голову и жаркой волной  разлилась  по  телу:
все его мечты сбывались наЯву. ‚ мерцании свечи он увидел рассыпавшиесЯ по
подушке волосы Њици!
   ‘ама свеча, освещавшаЯ комнату, не была видна - ее загораживал какой-то
предмет. Ќо вот тень этого предмета переместилась, своевременно  оповестив
‚ольфа о том, что кто-то проник в комнату  раньше  него,  и  он  замер  на
пороге.


   ‘тоЯ у изножьЯ постели, Ћтто в это мгновение поднЯл повыше свечу, чтобы
посмотреть на Њици.
   ‘ распущенными волосами,  спЯщаЯ  (думал  Ћтто),  Њици  кажетсЯ  совсем
ребенком. Ћн с облегчением заметил, что спит она с закрытыми глазами,  как
все, - никому и в голову не придет...
   €  ‚альтер,  и  Ђдель,  и  даже  ”ранц  -  неужели  они  совсем  лишены
воображениЯ? ‚едь они же любЯт Њици даже сильнее, чем он, так что  же,  не
понимают они разве, какаЯ жизнь  будет  уготована  ей  там,  куда  они  ее
отсылают? Ћна еще такаЯ юнаЯ, такаЯ незащищеннаЯ и такаЯ... земнаЯ! € Ћтто
показалось, что он слышит  скрежет  высоких  чугунных  ворот,  медленно  и
неотвратимо смыкающихсЯ за Њици!
   Ћтто  испытывал  к  Њици  столь  глубокую  жалость,  что  у  него  даже
промелькнула мысль: быть может, длЯ беднЯжки было бы лучше,  если  бы  она
умерла.


   ‚ холле скрипнула половица под  ногой  отступившего  от  двери  ‚ольфа.
Љогда Ћтто вышел из комнаты Њици  и  поднЯлсЯ  к  себе,  ‚ольф  уже  давно
забралсЯ на свой чердак.
   ’еперь ‚ольф узнал, где  спЯт  они  _оба_:  в  любую  минуту  он  может
совершить задуманное! ‘удьба, орудием которой он ЯвлЯлсЯ, свое дело  знает
(думал ‚ольф, выгонЯЯ лисицу, пригревшуюсЯ под шкурами). „а, она идет  ему
навстречу, и она свое дело знает. Љогда надо убить, она всегда  в  урочный
час подает ему сигнал. ’еперь он должен ждать этого сигнала.



17

   ‘нова утро! Џонедельник. ‘олнце уже высоко. „ве кротовые кочки, сбросив
одеЯло, превращаютсЯ вдруг в двух мальчуганов.  Њальчуганы  натЯгивают  на
себЯ кожаные  бриджи,  отшлифованные  до  блеска  на  заду  и  коленЯх,  и
подпоЯсываютсЯ ремнЯми, к которым подвешены игрушечные  охотничьи  ножи  в
ножнах, с рукоЯтками из копыта красного оленЯ.
   Џосле завтрака Ћгастин, заметив, что мальчишка  ужасно  гордЯтсЯ  этими
ножами и чтЯт их, словно предметы культа, решил доставить им  удовольствие
и принЯлсЯ  громко  расхваливать  ножи,  но  его  преувеличенные  похвалы,
казалось, повергли детей в  состоЯние  оцепенениЯ,  близкое  к  испугу,  а
дальнейшее их поведение заинтриговало его еще  больше,  так  как  они  все
вчетвером, сбивший в кучку, сразу последовали за ним в его комнату.
   ‘ минуту они молча постоЯли в дверЯх, загораживаЯ выход. ‡атем:
   - Ќу, вы уже наЯбедничали? - резко и  зло,  понизив  голос  до  шепота,
спросила его десЯтилетнЯЯ ’рудль.
   ’рудль из снисхождениЯ к Ћгастину старалась говорить "хорошим" немецким
Языком, но что имела она в виду, недоумевал  Ћгастин.  Ђх,  вероЯтно,  эту
"битву в буране"! Ќо после того, как он сам  спас  их  от  наказаниЯ,  как
могло прийти ей в голову, что он станет их выдавать?
   - Ќет, - улыбаЯсь сказал Ћгастин.
   ’рудль кивнула (ну конечно, если бы он успел  сказать  папе,  им-то  уж
было бы об этом известно!). Ћна сделала знак братишкам,  и  они  с  унылым
видом начали расстегивать ремни.  ’рудль  схватила  ножи  и  протЯнула  их
Ћгастину.
   - Ќу вот, тогда получайте! - сказала  она,  вперив  в  него  испытующий
взглЯд.
   - ‡рЯшное дело! - сказала €рма,  младшаЯ  сестра  ’рудль,  и  прибавила
презрительно, глЯдЯ в потолок: - Ћн возьмет их, а потом все равно скажет.
   - Ќе отдавай ему, п-подожди! -  выпалил,  заикаЯсь  ђуди.  -  Џусть  он
п-поклЯнетсЯ сначала!
   - "ЏоклЯнетсЯ"! - насмешливо передразнила его €рма. - Ћн же англичанин!
Љакой толк от его клЯтвы, дурачок?
   - Ќо... п-послушайте... - Ћгастин был так  ошеломлен  что  и  сам  стал
заикатьсЯ, как ђуди. - Њне... мне... мне не нужны ваши ножи!
   - Ђ мы все подумали, что вы на них намекаете,  -  объЯснила  ’рудль,  с
недоумением глЯдЯ на Ћгастина. - ‚ы же почти прЯмо так и сказали!
   ‚место ответа Ћгастин в сердцах резко сунул  им  обратно  ножи,  и  они
упали на пол.
   - Ћн, значит, хочет чего-то еще, - холодно сказала €рма.
   ѓейнц порылсЯ в кармане, вытащил оттуда довоенную пЯтидесЯтипфенниговую
монетку с прилипшими к ней крошками, с сомнением повертел ее в  пальцах  и
отправил обратно в карман. Ќаступило молчание.
   - —то вы возьмете с нас, если пообещаете держать Язык за  зубами?  -  с
тревогой в голосе спросила ’рудль. - ђаз уж не хотите брать ножей!
   - Џо-моему, он ничего не хочет - просто пойдет  и  наЯбедничает,  когда
ему будет удобнее,  -  высказала  свое  соображение  €рма.  -  …му  просто
нравитсЯ нас мучить. ‡абавно ему.
   € тут ’рудль вне себЯ от бешенства бросилась на  Ћгастина  и  принЯлась
его трЯсти, схватив за отвороты куртки.
   - ‚ы должны сказать нам, чего вы хотите! - визжала  она.  -  ‚ы  должны
сказать, должны, должны!
   - „а, уж лучше говорите сейчас, пользуйтесь случаем, жадина! -  сказала
€рма, впервые адресуЯсь прЯмо к Ћгастину. Ћна переглЯнулась с  близнецами.
- Ђ то мы сами пойдем и скажем все папе.  Ћн  нас,  конечно,  выпорет,  но
вы-то уж тогда не получите ничего, - добавила она с оттенком злорадства.
   - Џравильно, так ему и надо! - сказал ђуди, прицеплЯЯ свой нож к ремню.
‚ конце концов, любаЯ порка не так  страшна,  как  вымогательство.  -  Ќу,
поболит задница, большое дело! - величественно умозаключил он.
   - Ќет... џ не желаю. Џусть пообещает, -  жалобно  пробормотала  ’рудль.
Ћстальные враждебно, с недоумением поглЯдели на нее. - џ уже большаЯ...  џ
не хочу, чтоб менЯ пороли. Њне от этого делаетсЯ нехорошо... џ  же  старше
вас всех!
   ‚се это казалось настолько невероЯтным, что Ћгастин был совершенно сбит
с толку. ’щетно пыталсЯ он убедить их в том, что меньше  всего  он  хочет,
чтобы их пороли, что у  него  и  в  мыслЯх  не  было  рассказывать  об  их
проказах, что он, конечно, будет молчать, и  притом  абсолютно  бесплатно,
что ему не нужно от них ничего! Ќу уж нет, они должны купить его молчание!
Ќи одному англичанину нельзЯ верить  просто  так,  на  слово.  ќто  крайне
удивило Ћгастина: ведь как-никак всему свету известно, что  "англичанин  -
хозЯин своего слова". (Ќемало удивило его  и  то,  какую  бурю  возмущениЯ
вызвало проЯвление такого невежества в его отнюдь не патриотической душе!)
   Љончилось тем, что Ћгастин сдалсЯ.
   - Ќу,  хорошо,  -  сказал  он.  -  ‘ейчас  Я  вам  скажу.  -  Ќаступило
настороженное  молчание,  во  времЯ   которого   все   имеющиесЯ   ресурсы
лихорадочно перебирались в уме. - џ  хочу,  чтобы  вы  слепили  мне  самую
большую снежную бабу - больше всех, какие тут у вас когда-либо  стоЯли  во
дворе, и вам, голубчики, придетсЯ хорошенько потрудитьсЯ!
   Ћни уставились на него, разинув рот, онемев от изумлениЯ. ‚зрослый дЯдЯ
хочет, чтобы  ему  слепили  снежную  бабу?  ’ак  он  сумасшедший...  ‘амый
настоЯщий сумасшедший! —етыре пары глаз испуганно впились в  него,  и  всЯ
компаниЯ медленно попЯтилась назад.
   - € чтобы к полудню все было закончено! -  весело  крикнул  Ћгастин  им
вслед. - “говор дороже денег, не забывайте!


   Ќу и ну! - подумал он. € это родные братьЯ и сестры Њици, одна плоть  и
кровь! Љакого дурака свалЯл  он  тогда,  в  субботу,  в  часовне,  упустив
возможность поговорить с Њици! Ђ с тех пор эта возможность так ни  разу  и
не представилась.  „а  и  как  может  она  ему  представитьсЯ,  если  Њици
затворилась у себЯ в комнате и не показываетсЯ оттуда? ђазве что  пойти  к
‚альтеру и испросить у него разрешениЯ навестить ее?
   ‚ероЯтно, и ‚альтер и Ђдель удивлЯютсЯ, почему он  медлит.  Ђ  как,  по
мнению  этих  глупых  стариков,  должен  он  поступить?  Ћн  вполне  готов
отправитьсЯ к ‚альтеру и просить у него руки Њици, но, конечно, лишь после
того, как  объЯснитсЯ  с  ней  самой.  Ќе  до  такой  же  степени  ‚альтер
старомоден, чтобы ждать, что Ћгастин сначала обратитсЯ к  нему!  "Ћсмелюсь
ли Я просить руки и сердца..." „а, похоже,  что  именно  этого  ‚альтер  и
ждет, прЯча от него Њици!
   Ђ сама Њици? —то  должна  думать  она?  Ќаверное,  она  чувствует  себЯ
покинутой, наверное, дивитсЯ необычайной  робости  любимого,  может  быть,
даже думает, что у него что-то другое на уме, что та свЯщеннаЯ  минута  во
дворе, когда их души сливались воедино, миновала, не оставив следа  в  его
сердце!


   Ћгастину казалось, все  смотрЯт  на  него  и  ждут  -  ждут,  чтобы  он
заговорил. …му и в голову не приходило, что никто,  в  том  числе  и  сама
Њици, _не заметил_ даже, что он в нее влюблен.



18

   Њици и вправду чувствовала себЯ покинутой. Ќо покинутой не Ћгастином, а
богом.
   €бо в то утро пробуждение было длЯ нее подобно пробуждению в неожиданно
опустевшей постели: бога больше не было с ней - не было здесь, возле  нее,
и она сразу это понЯла! ‚чера бог  говорил  с  ней,  она  чувствовала  его
дыхание у своего плеча, куда бы она ни обратила взор,  нигде  не  было  ни
малейшего  проблеска  света,  но  бог  присутствовал  всюду,  а   сегоднЯ,
произносЯ слова молитвы, она чувствовала, как они улетают куда-то в немую,
безответную даль. „аже отзвука их не доносилось к ней обратно, ибо там,  в
этой пустоте, не было _ничего_.
   ‚от почему сегоднЯ Њици была воистину одинока в окружавшем ее  мраке  и
воистину в безысходном отчаЯнии.
   “ Њици ни на секунду не возникало сомнениЯ в  том,  что  охвативший  ее
накануне религиозный экстаз будет длитьсЯ вечно. Ќи разу  не  закралась  к
ней мысль о том, что после того, как бог обрел ее душу и завладел ею,  она
может снова лишитьсЯ его благодати. €ли  ее  духовные  очи  тоже  поражены
слепотой? ‚озможно ли это? ‚едь бог _должен_ быть здесь, возле нее!
   Њици вспомнилась игра  "холодно-горЯчо",  в  которой  один  играющий  с
завЯзанными глазами ищет спрЯтанный предмет, а все остальные ему помогают,
подсказываЯ "холодно!" или "горЯчо!". Ќет,  конечно,  не  может  она  быть
совсем одинока, когда вокруг (так ее  учили)  незримо  присутствуют  сонмы
свЯтых. „а, их сонмы и сонмы, и все они видЯт бога! ’ак  неужто  никто  из
них не подскажет ей, "холодно" или "горЯчо"? ‚едь бог „Ћ‹†…Ќ  быть  где-то
здесь!
   Ђх, если бы она была зрЯчей и могла читать! ‘вЯтые отцы (она  знала  об
этом) тоже, подобно ей, испытали в свое времЯ этот "мрак души": они бы  не
отринули ее, подали бы ей надежду.
   ‘вЯтаЯ ’ереза ЂвильскаЯ... Ћна писала  о  "засухе  души",  о  том,  что
временами даже величайшие из мистиков терЯли способность молитьсЯ. Ќо ведь
у ’ерезы вместе с тем  сказано  где-то  и  о  "трех  источниках",  могущих
напоить влагой эту пустыню души? “вы, Њици  так  невнимательно  слушала  в
школе, когда монахинЯ читала им эти строки, что у нее осталось лишь  самое
смутное представление, о каких "трех источниках" там говоритсЯ  (и  именно
поэтому теперь ей казалось, что там-то она непременно нашла  бы  ответ  ни
мучивший ее вопрос). "Џервый источник" был... где, в чем? Ђх, если бы  она
была зрЯчей, чтобы прочесть сейчас эту книгу!
   Ќо все же _почему_ бог сделал это? ‡ачем (и трепет бунта подымалсЯ в ее
уЯзвленной душе), зачем дал Ћн ей познать всю глубину своей  любви,  знаЯ,
что потом Ћн ее отымет? Ћ,  как  жестока  любовь,  так  за  ее  любовь  ей
отплатившаЯ! ‚едь Њици  благословлЯла  даже  свою  слепоту,  открывшую  ее
сердцу доступ к сладостному единению с Ќим. Ќо  лучше  бы  ей  никогда  не
изведать этого блаженства, чем, изведав, лишитьсЯ его...  в  довершение  к
своей слепоте.
   Ќо ведь ’ереза... Ћ, если бы она могла хотЯ бы ЏђЋ—…‘’њ...
   ‚ этом состоЯнии душевного смЯтениЯ Њици услышала стук  в  дверь,  и  в
комнату вошел ее дЯдЯ.


   ‚ это утро беспокойство, владевшее Ћтто, заставило его подумать о  том,
как Њици должна быть сейчас одинока: ведь, кроме старой  мидтхен,  никто,
насколько ему было известно, не заходит  ее  проведать,  а  это  никак  не
годитсЯ - чтобы она тосковала там, у себЯ, одна, не  имеЯ,  чем  занЯтьсЯ.
•оть нога и побаливает, а он должен вытащить  Њици  на  прогулку.  …му-то,
конечно, большие прогулки не под силу;  так,  может,  лучше,  если  с  ней
погулЯет ”ранц? €ли этот  молодой  англичанин?  Ћн  сумеет,  надо  думать,
выкроить часок, чтобы повести на прогулку бедную девочку?
   Ќо прежде надо узнать, захочет ли она. ‡а этим-то он и пришел  к  Њици.
Ќо одного взглЯда на нее  было  длЯ  Ћтто  достаточно:  Њици,  сжавшись  в
комочек, сидела за столом, на котором стоЯл нетронутый  завтрак,  и  такаЯ
душевнаЯ  мука  отражалась  на  ее  лице,  что  ни  о  каких  прогулках  с
малознакомыми людьми нечего было и думать. Ћна даже отвечала  Ћтто  как-то
бессвЯзно; казалось, ей было не до разговоров, даже с ним.
   Ќо Ћтто решил не отступать, раз уж он  сюда  пришел.  Њожет  быть,  она
хочет, чтобы он почитал ей вслух? Џри этом предложении Њици всЯ задрожала,
но утвердительно кивнула головой.
   - Џрекрасно, так что же тебе почитать?
   “вы! ‘лушать "’ерезу", знаЯ, что дЯдЯ за ней наблюдает, значит обнажить
перед ним свою душу, а в душе у Њици такое страшное творилось сейчас,  что
никому не могла она позволить заглЯнуть в нее. €  именно  потому,  что  ей
страстно хотелось услышать слова "’ерезы", Њици предложила первое, что  ей
пришло на ум: ”ому Љемпийского. ќто было безопаснее, и к тому же  (сказала
она себе) дЯде с его уравновешенным  умом  ”ома  должен  быть  ближе.  Љто
знает, _быть может_, и ”ома сумеет облегчить ее душу.
   Ќо бесстрастный голос Ћтто заставлЯл сухие средневековые апофегмы  ”омы
звучать еще суше: слова падали резко, как на строевом учении,  и  внимание
Њици скоро отвлеклось. _…е душа была свежа и нетронута,  а  теперь  лежит,
поверженнаЯ во прах, увЯдшаЯ, высохшаЯ, как трава_...
   - "‡атвори дверь твою и призови к себе €исуса, возлюбленного своего,  и
пребудь с ним в келье своей...", -  доносилсЯ  до  нее  размеренный  голос
Ћтто. „а, да, так! Ќу, а если ты призываешь его, но он не приходит?
   ”ома только усугубил ее тоску. _‡начит, она была всего лишь игрушкой  в
руках бога_.
   Ќо важнее всего и превыше всего длЯ христианина (читал Ћтто), чтобы он:
   - "Ћтринув от себЯ все, отринул и _самого себЯ_ -  полностью  отказалсЯ
от себЯ, истребил в себе всЯкую крупицу любви к себе самому..."
   ’ут, на мгновение оторвавшись от книги, Ћтто бросил взглЯд через плечо,
так как в дверь молча заглЯнул ”ранц, сделал удивленное лицо и исчез. € то
ли потому, что в голосе  Ћтто  произошла  еле  уловимаЯ  перемена,  то  ли
потому, что сама Њици в эту секунду  с  непостижимой  силой  почувствовала
боль за свое неповторимое, отверженное "Я", но только Яростные  слова  эти
поразили ее, как удар грома, и болезненнаЯ дрожь пробежала  по  телу:  как
надо это понимать? Ќеужели ”ома говорит, что если она хочет снова  обрести
господа, то ее "Я" должно растворитьсЯ  в  других,  стать  неотличимым  от
других, даже длЯ нее самой? …е голос должен  слитьсЯ  со  свЯщенным  хором
небесных голосов, поющих осанну, и навеки затерЯтьсЯ в нем длЯ всех?
   „олжна ли она отказатьсЯ даже от  своего  "Я  есмь"  -  от  того,  что,
казалось ей, ничто, даже ‘мерть, не может у нее отнЯть? Ќо разве возможно,
чтобы она единственно силой своей воли совершила такое?  Љак  забыть,  что
она  -  это  "она"?  ќта  задача  казалась  ей  одинаково  неожиданной   и
мучительно-непосильной. _…сли существует бог, значит, должна  существовать
и она_.
   €бо  наука  может  доказать  многое  -  или  многое  рано  или   поздно
опровергнуть, - но есть нечто, чего наука ни доказать, ни опровергнуть  не
в силах, и никто этого от нее и не ждет, ибо каждый  знает  это  и  так  -
каждый знает: "Я есмь". € поэтому все чужие "Я есмь" он готов принЯть  без
доказательств  по  аналогии  со  своим  собственным.  Ќо  никому  не  дано
чувствовать их всем нутром своим, как чувствуешь самого себЯ. ќто ощущение
самого себЯ единственно, неповторимо, ибо  оно  существует  независимо  от
логики и чувств, оно непосредственный объект  самосознаниЯ,  и  исключение
ЯвлЯют собой только люди, которые, подобно Њици,  "_соощущают  бога_",  то
есть соощущают богово "Я есмь". ‚едь сказать, что Њици  "верила"  в  бога,
значило бы чего-то не досказать. Ћна  ощущала  огромное  богово  "џ  …‘Њњ"
совершенно так же, до полного  своего  сосуществованиЯ  в  нем,  как  свое
собственное маленькое "Я есмь", ЯвлЯющеесЯ его отражением.  ‘корее,  можно
сказать, что она "верила" в существование окружающих ее  людей  -  матери,
”ранца, Ћтто, Ќаташи! Ќо о существовании бога Њици "знала" - знала нутром,
как и то, что она сама существует.


   Ћказавшись в тисках дилеммы, поставленной перед ней ”омой, Њици впервые
понЯла, что "быть с богом" не есть непреложно достигнутое состоЯние,  что,
скорее, это похоже на долгий-долгий путь... которому нет конца.
   ќто открылось ей, как видение. Џодобно тому  как  за  поворотом  горной
дороги возникают вдруг внизу, в долине огни оставленного нами ночлега, так
увидела она где-то далеко позади тот,  первый  день,  принесший  ей  такое
легкое, чистое ощущение счастьЯ, и понЯла, что длЯ нее уже не может быть к
нему возврата. € еще ей открылось, что она и не стремитсЯ к этому!  Џотому
что та, что  ищет  господа  (думала  Њици),  должна  идти  _вперед_:  бог,
которого она потерЯла из виду, он всегда там, впереди.
   ‚олнение,  вызванное  представшим  пред  ней  видением,  должно   быть,
отразилось на ее лице, и Ћтто, наблюдаЯ за ней и смутно догадываЯсь о том,
что она испытывает, почувствовал, не смеЯ самому себе в  этом  признатьсЯ,
странный душевный подъем. Ќеужели... вопреки всему... принЯтое ими решение
было и вправду самым правильным?
   …сли так, то,  видимо,  какой-то  свЯтой  направлЯл  их,  поскольку  те
мотивы, которыми каждый из них руководствовалсЯ, были,  безусловно,  дурны
от начала и до конца.



19

   ”ранц заглЯнул в комнату к сестре, потому что после того,  как  решение
было принЯто, им тоже все больше и больше  овладевало  беспокойство.  €  у
него Њици не выходила из ума.
   Ћднако ”ранц при этом знал, что _им-то_  руководили  самые  благородные
побуждениЯ. €бо долг требовал от него, чтобы руки его всегда были свободны
и плечи не отЯгощены никакой ношей, кроме той, какую  может  возложить  на
него ѓерманиЯ (так учил его ‚ольф). ‚ эти смутные дни все  сыны  и  дочери
ѓермании должны душой и телом принадлежать только родине. Ђ  что  может  в
эту годину тЯжких испытаний сделать длЯ ѓермании  слепаЯ  девушка?  ’олько
одно -  не  мешать  тем,  кто  действует.  “братьсЯ  с  их  пути.  Џодобно
Ђгамемнону в Ђвлиде, ”ранц был призван  принести  в  жертву  родине  самое
близкое и дорогое ему существо... € в благородстве этого  поступка  никто,
разумеетсЯ, не мог усомнитьсЯ.
   ’ак-то оно так... Ќо сумеет ли Њици правильно его понЯть, если  он  сам
не разъЯснит ей этого? ‚о всЯком случае, он должен поговорить  с  сестрой,
решил ”ранц, и тут же направилсЯ к ней, но оказалось, что дЯдЯ  успел  его
опередить.
   „ЯдЯ Ћтто читал Њици вслух  -  читал  какую-то  слюнЯвую,  малокровную,
расслаблЯющую душу заумь, которой ни один порЯдочный немец  уже  давно  не
верит... Ђх, да, ну конечно же, отныне Њици должна будет... Њысль  о  том,
как далеко уже разошлись их пути - его и обожаемой им  сестры,  -  уЯзвила
”ранца в самое сердце.


   ђаздосадованный, ”ранц тихонько отошел от двери, не нарушив  чтениЯ,  и
поднЯлсЯ на чердак. …сли он испытывал чувство вины перед Њици, то  причина
этого, в сущности, крылась в следующем: в то времЯ как  Њици  должна  была
принести себЯ в жертву  "„вижению",  само  "„вижение"  (если  уж  говорить
начистоту) находилось в состоЯнии полного застоЯ. Џосле  убийства  ђатенау
(а  это  произошло  больше  года  назад)   ничего   _сделано_   не   было.
Ћсуществление их главной мистической цели - всеобщего •аоса - никогда  еще
не казалось таким далеким. „аже загадочные беспорЯдки в пЯтницу в Њюнхене,
по-видимому,  только  укрепили  позиции  ‚еймара.  Ђ   легионы   борцов...
бездействовали. €х старый вождь Љерн мертв, так же как ”ишер,  благородный
молодой ‘оломон брошен в тюрьму, всЯкаЯ шваль присоединилась к нацистам, и
из всех, кто, в сущности, мог бы возглавить  их,  осталсЯ  один  ‚ольф,  а
‚ольф вот уже который месЯц...
   - ‚ольф! - ”ранц остановилсЯ на пороге, чтобы дать глазам привыкнуть  к
мраку. - ‚ольф, где ты? Њне надо поговорить с тобой.
   ‡акутавшись в шкуры, припав к распахнутому  слуховому  окну,  затворник
смотрел в бездонное, сверкающее небо. ‚ольф был одного возраста с ”ранцем,
но  выглЯдел   даже   моложе,   ибо   наследственное   безумие   придавало
инфантильность чертам его лица.
   ‚еревка длЯ спуска из  окна  была  наконец  снова  размотана,  и  ‚ольф
перебирал ее в пальцах, словно четки. ‘низу, со двора, отчетливо доносилсЯ
голос молодого англичанина. (‘о свойственной всем британцам  наглостью  он
позволЯл себе командовать немецкими детьми! Ќо недолго уж ему...)
   ‚ольф с неохотой обернулсЯ, переведЯ отрешенный взглЯд голубых,  широко
расставленных глаз со света в темноту. –елый час ‚ольф предавалсЯ мечтам о
том, как он убьет Њици, и ему очень не хотелось возвращатьсЯ на землю.  Ќо
ничего не поделаешь...  Ѓоже  милостивый,  что  за  околесицу  несет  этот
парень? (ќто что-то новое: многоуважаемый  ”ранц,  кажетсЯ,  пытаетсЯ  его
критиковать, этот соплЯк!)
   - ‚ольф, прошу тебЯ, ты должен менЯ  выслушать!  џ  считаю,  что...  Ќе
находишь ли ты... Ќу, в общем, мне кажетсЯ, уже назрело времЯ, чтобы мы...
‘ловом, скажи, почему бы тебе не выйти отсюда и не повести нас за собой? -
‚ольф смотрел на него во все глаза и молчал. - ’огда по  крайней  мере  мы
все могли бы умереть со славой,  как  Љерн  и  ”ишер,  -  упавшим  голосом
добавил ”ранц. - Ќо с тех пор, как ђатенау...
   ‚еликий ђатенау, веймарский гений, главнаЯ фигура, без которой (так они
считали) все ненавистное здание должно рухнуть! ‚альтер ђатенау был евреем
и только что подписал договор с большевиками, но не это послужило длЯ  них
поводом убить его. „лЯ Љерна,  ‚ольфа  и  всех  их  единомышленников-убийц
такие соображениЯ не могли играть роли, ибо  они  не  были  ограниченными,
узкобуржуазно мыслЯщими нацистами. Ќет, они читали все книги  ђатенау  без
всЯкой предвзЯтости, что могут позволить себе только истинные фанатики,  и
с глубоким, все растущим восхищением ловили  каждое  его  слово,  пока  не
пришли наконец к непоколебимой, мистической уверенности в том, что  обрели
в его лице ту искупительную жертву, котораЯ достойна быть  возложенной  на
алтарь ‚озрождениЯ ѓермании и не будет отвергнута ђоком. ‹ишь после  того,
как они понЯли, что почти преисполнились _любовью_  к  ђатенау,  прозвучал
длЯ них категорический императив: ђатенау должен быть убит.
   ‘делав над собой усилие, ‚ольф сказал:
   - ’ы мне больше не доверЯешь, ”ранц?
   - Љонечно, доверЯю, ‚ольф, но...
   - ’ы хочешь сказать, что Я уклонЯюсь от исполнениЯ своего долга?
   - Љонечно, нет! Ќо...
   - ‚ таком случае не предоставишь ли ты мне судить о том, настало  времЯ
действовать или не настало?
   Ќо слова ‚ольфа звучали лживо даже в его собственных ушах:  какую  чушь
они оба мелют! …му уже никогда не выйти отсюда, и он  это  понимал.  €  не
осталось никого из тех, кто мог бы стать под его знамена. Ќо  как  сказать
это своему единственному приверженцу! ‚сему _конец_... со смертью ђатенау.
’еперь, после того как Љерн и ”ишер  (поборники  искупительного  убийства)
умерли, сражаЯсь в опустевшей башне  ‘аалекского  замка,  всЯ  благороднаЯ
армиЯ добровольных мучеников обратилась в бегство.  "ѓлавнаЯ  фигура,  без
которой все ненавистное здание должно  рухнуть!"  Ќо  оно  не  рухнуло,  а
наоборот, чувство ужаса и гнева охватило всю страну, проникло даже в  рЯды
самих убийц, и теперь у ‚ольфа не было ни единого друга или  соратника  во
всей ѓермании, кроме этого дурачка ”ранца.
   - ‚ольф, ты должен вырватьсЯ отсюда, а  не  гнить  здесь  заживо!  …сть
сотнЯ героев, которые призывают тебЯ возглавить их!
   Ќо ‚ольф лишь улыбнулсЯ - снисходительно и высокомерно.  Ѓолее  высокие
задачи стоЯли сейчас перед ним, только ”ранцу не дано было этого знать. „а
к тому же, если бы он и захотел, разве может он  теперь  уйти  отсюда?  ‡а
год, прожитый здесь, он уже  сроссЯ  с  балками  этого  чердака  (он  даже
перекинул конец своей веревки через одну из  балок,  как  бы  символически
выразив этим свое с  ними  сродство).  ‚едь  вот,  глЯдите!  “же,  подобно
костЯм, о  коих  пророчествовал  €езекииль,  балки  эти  обрастают  мЯсом,
покрываютсЯ кожей, и ведь это _его_ мЯсо и _его_ кожа! (€ ‚ольф осторожно,
нежно провел пальцем по балке, оставлЯЯ  в  толстом  слое  пыли  бороздку,
похожую на след жука.) ‘коро он оживит эти  сухие  балки  своим  дыханием,
вдохнет в них жизнь...
   ‚прочем, пожалуй,  весь  чердак  слишком  велик,  чтобы  его  оживлЯть:
достаточно оживить один излюбленный уголок, где лежат его шкуры...  Ђ  еще
бы лучше раздобыть что-нибудь совсем закрытое со всех сторон, вроде Ящика,
что ли, чтобы можно было в него залечь.  Ќадо  попросить  ”ранца  -  пусть
достанет...


   - ‚ольф!!! ‚ ЏЋ‘‹…„Ќ€‰ ђЂ‡ прошу тебЯ!
   ”ранц был так смешон в своем жалком, бессмысленном томлении, что  ‚ольф
расхохоталсЯ. …сли бы этот дурачок знал, какой _последний_ подвиг  задумал
‚ольф свершить во имЯ ѓермании! ќта мысль рассмешила его еще  больше.  ќто
было так уморительно, что  ‚ольф  все  хохотал  и  хохотал...  …му  ужасно
хотелось рассказать обо всем  ”ранцу  и  поглЯдеть,  какое  будет  у  него
выражение лица.


   ”ранц наконец ушел, едва сдерживаЯ слезы, но ‚ольф еще раньше  перестал
его замечать, снова погрузившись в мечты о том, как он уничтожит тех двух.
   ‚ конце концов он решил, что не станет убивать их во времЯ сна: нет, он
убьет их, когда они сойдутсЯ вместе и  будут  понимать,  что  их  убивают.
Љогда-нибудь они пойдут гулЯть в лес, и он последует  за  ними.  Ћн  будет
крастьсЯ, прЯчась за деревьЯми. Џотом, углубившись в лес, где уже неоткуда
ждать помощи, они почувствуют наконец чье-то незримое  присутствие.  Ђ  он
станет кружить вокруг, ближе, ближе... Ћн будет как эта веревочнаЯ  петлЯ,
которую он сейчас вЯжет. € тогда в их души начнет заползать страх,  и  они
прильнут друг к другу, а он, невидимый, будет смеЯтьсЯ над ними.  Ђ  потом
наконец выйдет к ним - медленно, не спеша выйдет к ним и убьет их и зароет
трупы в снег глубоко-глубоко, чтобы никто не обнаружил их до самой весны.


   ‚олосы Њици... Љровь, струЯщаЯсЯ по золоту ее волос, стекающаЯ вниз, на
снег, орошаЯ его ало.
   Љровь Њици, бьющаЯ фонтаном,  -  потоки  крови,  озера  крови,  теплой,
упоительно прекрасной! _ЊорЯ крови_...
   ‚он, глЯдите! „аже само солнце, завистливо стремЯсь слитьсЯ  воедино  с
этим ливнем крови, выбросило окровавленный бич луча  из  своего  огненного
шара.
   ‡ахлестнутаЯ кровавым смерчем душа ‚ольфа воспарЯла все  выше  и  выше,
подобно пузырьку воздуха, танцующему на  поверхности  бьющей  вверх  струи
фонтана, устремлЯлась все выше и  выше  в  бездонную  синь,  пока  что-то,
впившись в нее, как жало, не оборвало взлета. —то-то  черное  и  крылатое,
подобное летучей мыши, вонзило в нее зубы и разорвало душу на части.
   ѓнусное нападение было столь внезапным, что ‚ольф не успел вернуть свою
душу в тело - она осталась там, в беспредельности, нагаЯ, один на  один  с
этим  крылатым  духом,   в   чудовищном,   нечестивом   с   ним   слиЯнии.
_Ѓезысходность!_  Ђ  он  падал,  падал  с  головокружительной   быстротой,
крутЯсь, вихлЯЯсь в воздухе... Ћ, смертнаЯ, смертнаЯ мука!  Њрак,  повсюду
мрак, и грохот, и боль... _ЌечеловеческаЯ боль!_
   "“„Ђ‚‹…ЌЌ€Љ€ ЊЌ… ЋЊ…ђ‡€’…‹њЌ›".
   Џот выступил у него на лбу, и зубы прокусили Язык.



20

   Ђ внизу, во дворе, Ярко светило солнце и заливались хохотом ребЯтишки.
   Ћгастин совсем их загонЯл: он битый  час  заставлЯл  их  трудитьсЯ  без
передышки над этой гигантской снежной бабой. Ђ когда ее  слепили,  он  еще
несколько минут ваЯл ей нос, потом надел ей на голову свою шлЯпу,  засунул
в рот трубку, обмотал шею шарфом и - подумать только!  -  получилсЯ  прЯмо
его портрет! Ђ потом он сам, первый сбил снежком шлЯпу у нее с  головы,  и
теперь уже они все как одержимые расстреливали  ее  снежками  (и  не  так,
чтобы совсем без злобы, и хохотали взвинченно).
   Ћтто  сидел,  как  всегда,  в  своем   маленьком,   жарко   натопленном
кабинетике, куда почти не долетали звуки извне: здесь слышно  было  только
глуховатое постукивание  его  пишущей  машинки,  за  которой  он  работал,
покрываЯсь испариной.
   Џод его окном ”ранц стремительно спускалсЯ на лыжах  с  крутого,  почти
отвесного  замкового  холма,  отчаЯнно  лавируЯ  между   густо   растущими
деревьЯми и лишь чудом, казалось, избегаЯ столкновениЯ. ќтот спуск  каждую
секунду грозил ему смертью, но в  таком  смЯтении  был  его  дух,  впервые
оборвавший  пуповину  преданности  ‚ольфу,  что  ”ранц   сознательно   шел
навстречу опасности, ища в этом успокоениЯ. ‚альтер еще с утра  отправилсЯ
на дальний участок леса, где надо было  наметить  вырубки.  Ђдель  ушла  в
деревню.
   €так, дом опустел, если не считать Њици, по-прежнему не  выходившей  из
своей комнаты.
   ‡десь, у Њици, было очень тихо. „аже голоса ребЯтишек не долетали сюда,
так как окно Њици было в другом конце замка и выходило на реку.  Ќо  вдруг
среди этой тишины ее обостренный слух уловил  какие-то  странные  звуки...
ќто был голос человека, и вместе с тем в нем было  что-то  нечеловеческое.
Ћна понЯла только: это словно стон, но только хуже и  доноситсЯ  откуда-то
сверху... „а, конечно, это доносилось из пустых комнат  наверху.  ’ам  был
кто-то, кто нуждалсЯ в помощи.
   Њици подошла к двери  и  кликнула  ”ранца,  но  никто,  разумеетсЯ,  не
отозвалсЯ. ’огда она позвала отца, но снова никто ей не ответил,  и  Њици,
как это бывает иногда с человеком в пустом помещении, вдруг  ощутила,  что
_дом пуст_. ‡начит, ничего другого не оставалось - придетсЯ  ей  поднЯтьсЯ
наверх.
   Ћна пересекла холл наугад, но  ей  сразу  повезло  -  прЯмо  перед  ней
оказалась дверь на лестницу, и, придерживаЯсь одной рукой  за  стену,  она
начала подниматьсЯ наверх. ЏробираЯсь  ощупью  мимо  двери  Ћгастина  (как
всегда, открытой), она негромко  позвала  его,  хотЯ  и  чувствовала,  что
никого в комнате нет, и тут же со всей поспешностью, на какую только могла
отважитьсЯ, направилась к тЯжелой двери на следующий этаж.
   „вернаЯ  щеколда  и  петли  были  смазаны,  и  дверь  против   ожиданиЯ
отворилась бесшумно. Њици припомнила,  что  здесь,  на  этом  этаже,  тоже
"комнаты", как и внизу, - жилые, обставленные мебелью, только  с  войны  в
них  никто  не  живет,  и  потому  они  кажутсЯ  мертвыми,  запущенными  и
запыленными: ощущение пыли на  кончиках  пальцев  вызвало  в  ней  чувство
омерзениЯ.
   Ќа секунду она приостановилась  прислушиваЯсь.  ‚се  было  тихо.  ‘тоны
прекратились. Ќо что-то говорило ей, что эти страшные стоны доносились  не
отсюда - это где-то там, выше.
   Љое-как  Њици  отыскала  еще  один   лестничный   пролет   (ей   смутно
припомнилось, что ступеньки здесь кирпичные) и начала подниматьсЯ  наверх.
‹естница была узкаЯ, ступеньки неровные;  Њици  не  заглЯдывала  сюда  уже
много лет, и ей трудно было припомнить, что ее тут окружает.
   Ћна  поднЯлась  еще  на  один  марш,  и  в  памЯти  воскресло  огромное
неперегороженное пространство высокого чердака с лишь кое-где  настеленным
полом. Ќо если это чердак, почему же тогда  так  глухо  доноситсЯ  до  нее
тиканье больших башенных часов?
   ‚едь она должна была бы слышать их совсем отчетливо! Ќет, этот далекий,
приглушенный звук говорит о том, что она что-то  напутала.  ’ак  давно  не
поднималась она сюда, что немудрено и ошибитьсЯ. ‚идимо, это не чердак,  а
еще один жилой этаж, про который она  забыла...  ’ут  Њици  споткнулась  о
какой-то кувшин и опрокинула его.
   € снова она начала взбиратьсЯ наверх. Ќо уже очень  неуверенно  теперь,
потому что, обнаружив свою ошибку,  она  совсем  перестала  понимать,  где
сейчас находитсЯ и что ее окружает.  €  хотЯ  с  каким-то  бессознательным
отчаЯнием она чувствовала, что надо спешить,  тем  не  менее  движениЯ  ее
стали замедленными, как бывает в кошмарах, ибо единственным  ее  поводырем
оставалось осЯзание и оно было ограничено длиной ее вытЯнутой руки.
   Ќо вот ее ухо уловило звук, оповестивший ее, что она  наконец  у  цели!
Ќеспешное, отчетливое тиканье часов... €  ощущение  большого  пространства
вокруг, и дуновение сквознЯка... Њици снова остановилась  и  прислушалась.
„а, теперь тиканье слышалось очень Ясно - тик-так, - но все  же  оно  было
еще где-то высоко, над головой, и оттуда же доносилсЯ плеск воды, капавшей
в бак под крышей из полузамерзшего крана. € писк летучих мышей.
   Ћтсюда  дальше  вело  уже  только  шаткое  приспособление,  похожее  на
стремЯнку. Њици ощупью взобралась по ней.  ‘тремЯнка  оканчивалась  чем-то
вроде платформы, потому что, шарЯ ногой, Њици нащупала  край,  за  которым
была пустота, и пальцы ее тотчас дали этому подтверждение.
   ’иканье  часов  и  звук  капель  еще  приблизились.  Ќо  теперь  к  ним
присоединилсЯ и новый звук -  едва  уловимый  звук  какого-то  движениЯ...
—то-то шевелилось впереди, совсем близко... Љто-то был там!..
   ђот Њици приоткрылсЯ, она облизнула губы и крикнула:
   - Љто здесь?
   Ќикакого ответа, только все тот же шорох.
   - Ќе бойтесь менЯ! - произнесла Њици Ясным, звонким голосом. - џ пришла
вам помочь! ѓде вы?
   ‚се так же нет ответа, и все тот же шорох, как от  движениЯ.  €  легкое
поскрипывание - где-то совсем рЯдом.


   € лисенок тоже был здесь:  Њици  уловила  его  запах.  Ћна  присела  на
корточки и покликала его, и он с глухим ворчаньем ткнулсЯ влажным носом  в
ее руку. †ивотное находилось в каком-то необычном состоЯнии -  Њици  сразу
это  почувствовала,  и  его  испуг  передалсЯ  ей.  ‚незапно  и  ее  обуЯл
невыразимый страх.
   ќтот шорох... —то-то шевелилось - шевелилось  где-то  на  шаг  от  нее.
Ѓлиже, чем тикающие часы или капающаЯ  вода,  но  звук  был  слабее.  Њици
хотела было крикнуть снова: "Љто здесь?" - но голос ей не  повиновалсЯ.  Ђ
_где лестница_? ‘умеет ли она  найти  ее  теперь,  если...  если  придетсЯ
бежать? Ќо она не должна сейчас думать о лестнице - она  же  пришла  сюда,
чтобы _помочь_.
   - Sub pennis ejus sperabis... - шептала Њици. - Non  timebis  a  timore
nocturno. A sagitta volante per diem, a negotio perambulante in  tenebris,
a ruina et daemonic meridiano...
   € как когда-то в детстве,  к  ней  приходило  облегчение,  если,  боЯсь
темноты, она начинала лепетать спасительную скороговорку-заклинание, так и
теперь слова молитвы сразу успокоили  ее.  "Џод  его  крылом  обретешь  ты
надежду, - повторила она (на этот раз уже по-немецки). - € не убоишьсЯ  ни
ночного мрака,  ни  летЯщей  днем  стрелы..."  €  тотчас  страх  полностью
отступил, не оставив, казалось, "в ней самой" ничего, кроме любви, котораЯ
изливалась в пространство, как благовест, летЯщий с колокольни.
   Ќо тут легкое дуновение ветерка принесло к ней из какой-то дальней дали
веселые голоса детей и урезонивающий  голос  шокированного  их  поведением
”ранца. ќто возвратило Њици к  действительности:  ведь  эти  голоса  могли
долететь к ней только в окно, и ей теперь стало Ясно, где она находитсЯ  -
где-то совсем близко от слухового окна! Ђ эта платформа,  должно  быть,  -
узкий дощатый настил, ведущий к этому окну.
   € она на четвереньках начала продвигатьсЯ дальше. Ћкно было растворено!
€ здесь было что-то, и от этого "что-то"  исходил  запах  аммиака...  Њици
высунулась из окна и крикнула:
   - ”ранц! ‘корей сюда, ”ранц!
   - €„“! - крикнул он.


   ђебЯтишки снежками  выгонЯли  Ћгастина  за  ворота  (вот  чем  был  так
скандализирован ”ранц), и никто из них поэтому не услышал  возгласа  Њици.
Ќо ”ранц услышал, он опрометью бросилсЯ вверх  по  лестнице,  ворвалсЯ  на
чердак,  взбежал  по  стремЯнке...  и  увидел  их  обоих  у  распахнутого,
грозЯщего гибелью окна! …го сестра стоЯла на  коленЯх,  припав  к  низкому
подоконнику, а чуть позади и нависаЯ  над  ней  покачивалсЯ  ‚ольф  -  так
близко к Њици, как никогда не мог он быть при жизни.
   €бо это тело ‚ольфа свисало с балки.  …го  ноги  не  касались  дощатого
настила - они висели над пустотой. €  тело  еще  тихонько  покачивалось  и
вращалось на поскрипывающей, натЯнувшейсЯ под его тЯжестью веревке.
   Ќо перваЯ мысль ”ранца в эту минуту  была  не  об  этом  чудовище,  его
друге, он думал только о сестре:  как  увести  ее  отсюда,  чтобы  она  не
догадалась, что покачиваетсЯ там, у нее над головой? ‚ любую  секунду  она
могла поднЯтьсЯ на ноги и ударитьсЯ об "это"!
   Ћбхватив сестру руками, ”ранц стал  оттаскивать  ее  от  окна,  но  она
оказала отчаЯнное сопротивление.
   - Џусти! - кричала она. - _€диот!_ ’ут же кто-то есть, Я слышу! џ  ведь
звала тебЯ, чтобы...
   Ћна перестала сопротивлЯтьсЯ лишь после того,  как  он  сказал  ей  без
обинЯков, что ‚ольфа уже нельзЯ спасти.



21

   ђаннее  декабрьское  утро.  ‚едра,  ударЯЯсь  о   булыжник,   разливают
перезвон. Њальчишки  на  конюшне,  едва  натЯнув  бриджи  на  заледеневшие
задницы и еще не успев ополоснуть заспанные глаза,  уже  весело  распевают
хриплыми спросоньЯ голосами. €з сбруйной доноситсЯ  позвЯкивание  упрЯжки,
из конюшни - ржанье; пахнет кожей,  пастой  длЯ  чистки  сбруи,  седельным
маслом; пахнет отваром льнЯного семени, кипЯщим на  плите;  пахнет  теплым
свежим навозом, выброшенным из конюшен, пенЯщейсЯ мочой...  Ќимбы  фонарей
плЯшут в тумане, заиндевевший колодец похож на призрак, и вздетаЯ на  вилы
охапка  сена  проплывает  по  двору,  точно  насаженнаЯ  на  пику   голова
великана...
   „ве недели до рождества, и часы на конюшне  только  что  пробили  шесть
ударов! Џо заведенному Њэри распорЯдку утро - даже если это не утро  охоты
- начинаетсЯ в мелтонских конюшнЯх раным-рано (морозы приостановили  охоту
даже в неустрашимом Њелтоне).
   Џолли в ночной рубашке, высунувшись из окна спальни,  прислушивалась  к
шуму и старалась разглЯдеть, что там происходит. ‡апахи, к  сожалению,  не
долетали сюда из-за дальности расстоЯниЯ, а длЯ Џолли запах конюшни был  -
после запаха ѓастина - самым замечательным на свете,  притЯгательнее  даже
запаха кроличьей клетки с ее любимыми кроликами. Љогда Џолли высунулась из
окна, ее обдало морозным декабрьским воздухом и зубы у  нее  застучали  от
холода, но она не придала этому никакого значениЯ: холод не  так  страшен,
как скука. ѓлавным проклЯтием жизни Џолли было то, что каждый  божий  день
она просыпалась чуть свет - пЯть, десЯть минут шестого, - а в этот  ранний
час Џолли никому, по-видимому, не была нужна,  если,  конечно,  у  них  не
гостил дЯдЯ Ћгастин. Ћднако вставать ей не разрешалось еще целую  вечность
- пока в унылые семь часов не поЯвитсЯ Њинта. €сключение из этого  правила
составлЯли только рождественские праздники и  Џоллин  день  рождениЯ.  ‚от
если бы ей разрешали брать к себе  в  постель  ее  кроликов  или  хотЯ  бы
котенка, она бы еще, пожалуй, могла улежать подольше, но попробуй улежи  с
одними только плюшевыми медведЯми, которые даже и не пахнут  ничем,  кроме
магазина  игрушек,  -  так  что  в  них  толку...  Љакие  счастливцы   эти
мальчишки-конюхи (думала Џолли) - всю жизнь, каждый день могут вставать  в
половине шестого, и никто им этого не запрещает!
   Џолли как-то раз сказала ‚илли ‚оробышку, что он очень  счастливый,  но
‚илли в ответ только издал носом какие-то звуки, и Џолли нашла  эти  звуки
грубыми. Ќо тем не менее ‚илли ‚оробышек  был  ее  любимцем  (четырнадцать
лет, а до сих пор почти одного с ней роста). Џомимо "мальчишечьего" запаха
от ‚илли пахло еще джином и табаком, ну и, конечно, лошадьми: его прочат в
жокеи, сказал он Џолли. € притом он был очень умный. Џолли видела, как  он
взнуздывал гунтера в сто семьдесЯт сантиметров высотой. Џоложив  на  землю
Яблоко, он заставил лошадь опустить голову,  а  когда  она  снова  поднЯла
голову, ‚илли ‚оробышек взлетел на воздух, повиснув на уздечке.


   Ќо вот часы на конюшне  пробили  половину  седьмого  и  терпение  Џолли
лопнуло. Ћна решила спуститьсЯ вниз и поглЯдеть, чем занимаютсЯ служанки в
этот недолгий промежуток времени, когда весь дом отдан им во власть.  …два
она отворила дверь, как по коридору проскользнул „жимми: в  руках  у  него
была груда башмаков,  а  на  Языке,  как  всегда,  шутки-прибаутки.  Џолли
двинулась дальше и обнаружила ѓерти,  котораЯ  натирала  щеткой  лестницу.
Џолли осторожно переступила через ѓерти, но та успела пощекотать ей щеткой
ноги.
   Џолли заглЯнула в гостиную: ђозамонда обмахивала  лепных  купидонов  на
потолке пучком петушиных перьев, прикрепленным к концу  длинной-предлинной
палки. Џолли очень хотелось, чтобы ђози погонЯлась за ней с  этой  штукой,
но ђози было "недосуг"... Џопробовать разве заглЯнуть  в  столовую?  Ќо  в
столовой ‚айолет подметала пол, а ‚айолет была ворчуньЯ, и Џолли удалилась
на цыпочках незамеченнаЯ. ‚ одной из комнат она все же  обнаружила  Њейбл.
Њейбл растапливала камин и напевала. Ћна так  надраила  каминную  решетку,
что та сверкала, а Џолли трЯсло от холода (она забыла надеть ночные  туфли
и халатик), и теперь она присела перед решеткой, чтобы полюбоватьсЯ на нее
и поглЯдеть, как разгораетсЯ огонь, а заодно и погреть ноги. Ћни  с  Њейбл
были друзьЯми, и Њейбл позволила Џолли остатьсЯ. (‚прочем: "Ђ  ну,  а  ну,
Џолли Џроказница!" - сказала Њейбл и не дала ей играть с огнем.)
   “ходЯ, Њейбл забыла полировальную  пасту,  и  Џолли,  до  глубины  души
потрЯсеннаЯ сверканьем решетки, подумала вдруг, насколько краше станет  ее
лошадь-качалка, если... Џоэтому она  завладела  блюдцем  с  мокрой  черной
пастой и щетками и (помнЯ, что ей придетсЯ пройти мимо ѓерти) спрЯтала все
это под ночной рубашкой. Ћднако нести их так оказалось не очень удобно,  и
она дважды что-то ронЯла, прежде чем добралась наконец до своей спальни. Љ
тому же как раз в это времЯ часы пробили три  четверти  седьмого,  значит,
каждую минуту могла поЯвитьсЯ Њинта,  и  Џолли  положила  свою  добычу  на
кровать, сама же благоразумно улеглась поверх и укрылась одеЯлом. Џоэтому,
когда в семь часов Њинта вошла в спальню, Џолли против  всЯкого  ожиданиЯ,
казалось, крепко спала.


   ‚ восемь часов завтрак в людской был закончен, и ‹или -  вы  не  забыли
малютку ‹или? - мыла посуду в моечной. „ело в том,  что  в  восемь  обычно
приносили почту, а моечнаЯ  длЯ  ‹или,  любившей  пошутить  с  почтальоном
(популЯрным  боксером  легкого  веса),   была   весьма   удобным   пунктом
наблюдениЯ. Џочта в Њелтон-—ейз доставлЯлась с большой помпой,  в  кожаной
почтовой вализе с гербом “эйдеми. Ћтпирал вализу мистер “онтидж, и  он  же
раздавал корреспонденцию, превращаЯ это в торжественный ритуал. Ћн отбирал
письма хозЯина и хозЯйки  и  сам  раскладывал  их  перед  завтраком  возле
приборов - открытки снизу, письма в конвертах сверху (сегоднЯ длЯ  хозЯйки
пришло письмо с иностранной маркой - это письмо он положил на самый верх).
‚се письма длЯ кухни мистер “онтидж передавал поварихе, чтобы та отдала их
кому следует. Џришло письмо и миссис “интер, и  он  отнес  его  в  комнату
экономки. Ѓыло еще письмо длЯ нЯни •оллоран - его он доверил Њинте.
   Њинта отнесла письмо  нЯне  в  детскую  вместе  с  завтраком,  и  нЯнЯ,
закончив выводить золотистым сиропом изЯщное "Џ"  на  Џоллиной  тарелке  с
пудингом, распечатала конверт.  Џисьмо  было  от  Ѓренды,  предшественницы
Њинты. (Ѓренда, круглаЯ сирота, была очень привЯзана к миссис  •оллоран  и
до сих пор нередко обращалась к ней за советом.)
   Ѓренда временно устроилась  сейчас  у  леди  ‘ильвии  присматривать  за
маленькой леди „жейни, в  помощь  "мамзель".  Џисьмо  пришло  из  какой-то
деревушки неподалеку от ’оркеЯ, так как ее милость, невзираЯ  на  то,  что
был не сезон, отправила туда „жейни, стремЯсь максимально  удалить  ее  от
€тон-сквера. Ђ теперь Ѓренда  задумала  отказатьсЯ  от  места,  но  решила
сначала посоветоватьсЯ. —итаЯ письмо, нЯнЯ озабоченно пощелкала  Языком  и
поджала губы; рука ее машинально помешивала остывший на блюдечке чай. „ело
в том, что „жейни (говорилось в письме) в первый же день, как  только  они
там обосновались, заперла мамзель в  ее  спальне,  а  сама  отправилась  с
деревенскими мальчишками на охоту с хорьком. ‡анЯтие это так  пришлось  ей
по душе, что на следующий день она и один  из  мальчишек  решили  идти  на
охоту уже вдвоем, но за неимением хорька  взЯли  с  собой  кошку.  Ћднако,
когда мальчишка засунул кошку в кроличью нору, кошке это  не  понравилось.
Ћна стала делать попытки выбратьсЯ  наружу,  и  тогда  „жейни  уселась  на
отверстие норы, после чего началось состЯзание в крепости духа и испытание
силы воли: полузадушеннаЯ кошка сопротивлЯлась не на жизнь, а  на  смерть,
но _не могла_ же „жейни сдатьсЯ на глазах у мальчишки!  Љошка  кусалась  и
царапалась, но „жейни стоически сидела и сидела. Љончилась тем, что, когда
она  заЯвилась  домой,  "все  штанишки  у  нее  были  в  крови  и   висели
лохмотьЯми", а кошка пропала.
   ЏередаваЯ письмо Њинте, нЯнЯ снова пощелкала Языком.
   - € таким-то уготовано царство небесное!  -  сказала  она  со  вздохом,
заглЯнув в будущее. - Ќе будь „жейни девчонкой, - добавила  она,  -  Я  бы
определила ее, как только подрастет, во флот.
   - …сли бы она была мальчишкой? - спросила Џолли.
   - Ќу да, Я же сказала: "не будь она девчонкой".
   - Ќо она же могла быть  и  собачкой,  -  сказала  Џолли,  сиЯнием  глаз
утверждаЯ неопровержимость своей логики. - Ќе все же только  мальчики  или
девочки.
   - „оедай пудинг, детка, - сказала нЯнЯ.


   Џисьмо,  адресованное  миссис  “интер,   стоЯло   возле   ее   прибора,
прислоненное к стеганому, вышитому тамбуром  чехольчику  длЯ  Яйца,  и  на
конверте был штемпель ”лемтона. ("”орменный сумасшедший дом! -  проворчала
миссис “интер. - ‚сех бы их там надо показать  психиатру!")  Џисьмо,  само
собой  разумеетсЯ,  было  от  Ќеллиной   свекрови,   и,   конечно,   очень
коротенькое. ‘тараЯ дама чувствовала себЯ вполне сносно, но ей требовалась
рогатка, и она рассчитывала, что дорогаЯ Њэгги ее пришлет.



22

   Љогда у матери ѓвилима случилсЯ в морге этот приступ,  ее  поместили  в
больницу в Џенрис-Љроссе, но, как только она  немного  оправилась,  решено
было ее выписать. ’олько куда? Џосле приступа она стала чуточку словно  бы
"не в себе", и теперь ей, конечно, не следует жить совсем  одной.  Ђ  что,
если ей поселитьсЯ у сына в "ќрмитаже"?
   ‘пать она, понЯтно, будет на кухне, а уж если опЯть слЯжет... Ќу, что ж
поделаешь, придетсЯ  им...  ’ак  или  иначе,  Ќелли  готова  была  принЯть
свекровь. ‚се это, конечно, может растревожить ѓвилима... ‚прочем,  ѓвилим
теперь, утратив способность двигатьсЯ, утратил,  казалось,  и  способность
тревожитьсЯ о чем бы то ни было.  €  это  беспокоило  Ќелли.  Ќо  чем  тут
поможешь? Њэгги со  своей  стороны  стоЯла  на  том,  что  старуху  нельзЯ
привозить в "ќрмитаж". Ќо  уехать  из  дому,  чтобы  занЯтьсЯ  устройством
свекрови, Ќелли не могла (да и вообще ехать "туда" было выше ее сил),  так
что в конце концов поехала Њэгги.
   ќто было второе посещение Џенрис-Љросса миссис  “интер:  до  этого  она
приезжала лишь на похороны  (в  качестве  представителЯ  семьи),  а  после
похорон зашла к коронеру узнать, как же все это произошло. Џоэтому  теперь
она отправилась прЯмо к тому единственному человеку, с которым ей довелось
познакомитьсЯ в Џенрис-Љроссе. Џо счастью, это было в  один  из  "светлых"
дней доктора Ѓринли, и, когда миссис “интер описала ему, в каком отчаЯнном
положении находЯтсЯ ѓвилим и Ќелли, он пообещал все устроить.
   -  Њалость  "не  в  себе",  говорите  вы?  ‡начит,  надо  подыскать  ей
подходЯщее жилье. - Ћн пристроит старушку где-нибудь во ”лемтоне (они  там
не признают никаких "странностей" за теми, кто у них обосновалсЯ).
   ’ак под нажимом доктора Ѓринли ольдермен ’еллер,  владелец  захиревшего
галантерейно-кондитерского заведениЯ,  приторговывавший  заодно  на  рынке
креветками, согласилсЯ сдать старушке комнату, и миссис  “интер,  водворив
ее туда, отбыла домой.


   Љомната  оказалась  просторной,  обшитой  панелЯми  и   обветшалой,   с
элегантным мраморным (слегка покосившимсЯ) камином и огромным  количеством
мышей в придачу. Њыши очень  шокировали  миссис  “интер,  но  стараЯ  дама
проЯвила к ним самое дружеское расположение и, тотчас  взЯв  их  под  свою
защиту, объЯвила войну кошкам. „ело в том, что в  дом  ольдермена  ’еллера
(ему, как и прочим бывшим ѓлавным “правителЯм, было  по  обычаю  присвоено
это почетное звание) все городские  кошки  забредали  в  любой  урочный  и
неурочный час, как к себе домой. „олжно быть,  они  находили  теллеровских
мышей особо  лакомым  блюдом,  вероЯтно,  как  догадывалась  стараЯ  дама,
вследствие специфического, только им присущего запаха,  проистекавшего  от
обилиЯ в их рационе креветок, и вскоре между новой квартиранткой и кошками
разгорелась борьба не на жизнь, а на смерть, после чего мыши стали жить  в
доме ольдермена ’еллера припеваючи: креветок было хоть отбавлЯй, бархатных
лоскутов длЯ утеплениЯ норок - тоже,  а  теперь  к  тому  же  стараЯ  дама
взЯлась их опекать. Ћна в  свою  очередь  тоже  была  предовольна:  прежде
всего, с нею были мыши, а ольдермен ’еллер оказалсЯ сама доброта, и, кроме
того, даже лежа в постели, она могла слушать шум морского прибоЯ, что было
ей очень по душе, и еще  времЯ  от  времени  где-то  в  отдалении  -  звон
падающего в кассу шестипенсовика.
   Џравду сказать, при закрытом окне ей из  этой  комнаты  мало  что  было
видно, так как из-за ветра, вечно хлеставшего в  окна  песком  и  солеными
брызгами, стекла стали мутными, как от мороза, и покрылись  царапинами,  а
растворить окно она в  иные  дни  не  решалась,  ибо  временами  отчетливо
чувствовала, что начинает плавать по воздуху, и боЯлась уплыть за окно. Ќо
в те дни, когда она достаточно прочно стоЯла на ногах и  могла  отважитьсЯ
отворить окно, она распахивала его во всю ширь и принималась гонЯть кошек,
проникавших в дом через облюбованное ими разбитое стекло  в  окне  первого
этажа непосредственно под ее окном. Џоначалу достаточно было покричать  на
них, высунувшись из окна и размахиваЯ руками, но мало-помалу кошки к этому
привыкли и, не обращаЯ уже на нее ни малейшего вниманиЯ, прыгали в окно  и
из окна, когда им вздумаетсЯ. Ћднако в гардеробе  нашлась  забытаЯ  кем-то
острога. ’огда стараЯ дама  спустилась  вниз,  заткнула  дыру  в  разбитом
стекле и вернулась к себе в комнату. ‡десь она провела некоторое  времЯ  в
ожидании, пока под окном  не  образовалась  целаЯ  очередь  обескураженных
кошек, после чего, высунувшись из окна, раскидала острогой  их  всех  кого
куда: двух тигровых, трех пЯтнистых, одну  псевдо-  или  полуперсидскую  и
старого рыжего кота с обгрызенным ухом...
   Џосле этого соразмерно возраставшей агрессивности кошек возрастала и ее
воинственность, и в конце концов  она  довела  свою  спортивную  борьбу  с
кошками до степени искусства. Ћднако в отношении  ”лемтона  доктор  Ѓринли
оказалсЯ прав: к этой старой даме в  окне  второго  этажа,  день  за  днем
ведущей охоту на кошек с помощью остроги, никто, даже ребЯтишки,  поглЯдев
на нее один раз, не проЯвлЯл больше интереса.
   Ћбратно на железнодорожную станцию Џенрис-Љросс миссис “интер  пришлось
добиратьсЯ на тележке, нагруженной креветками ольдермена ’еллера, а правил
лошадью его милость нынешний ѓлавный “правитель - ’ом. ЃычьЯ шеЯ  и  плечи
’ома от тасканиЯ на протЯжении  всей  жизни  тЯжестей  приобрели  поистине
необъЯтные размеры: он казалсЯ огромней своей кобылы. ђечь его  отличалась
лаконизмом, он пил как лошадь,  его  образование  остановилось  где-то  на
самой первоначальной стадии, но ’ом был не дурак. Ћдин брат  его,  „жордж,
был владельцем пивной "Ћтдых пиратов". „ругой брат,  •ью,  откармливал  на
продажу скот, и эта троица ЯвлЯла собой немалую силу во ”лемтоне, держа  в
руках и Џочетный ‘овет и все прочее. (‘уществовал еще и четвертый брат, но
он был не в счет. кипер Ђнейрин водил  в  прибрежных  водах  одномачтовые
рыболовные баркасы, но все они  затонули  один  за  другим,  и  теперь  он
заделалсЯ дантистом - так, во всЯком случае, возвещала  меднаЯ  дощечка  у
него на двери, однако за эту дверь никто еще не отважилсЯ ступить.)
   Џока они трЯслись по проселочной  дороге,  ’ом  сообщил  миссис  “интер
кое-какие  новости,  порЯдком  ее  удивившие:  Ќьютон-‹лантони  пойдет   с
молотка! „а, да, это уж точно - молодой сквайр решил его продать (тут  ’ом
покосилсЯ  на  свою  спутницу),  и  не  сегоднЯ-завтра   будет   развешено
объЯвление об аукционе... •отЯ поговаривают даже, что поместье и вовсе уже
продано  -  купил,  вроде,  какой-то  спекулЯнт,  нажившийсЯ  на   военных
поставках, - один из тех, кто получил при ‹лойд  „жордже  титул  лорда.  Ђ
почему бы, если на то пошло, сквайру его и не продать?  Људа  как  хорошаЯ
встреча ждет его здесь, если он когда-нибудь надумает вернутьсЯ  домой  (и
тут ’ом покосилсЯ на нее снова).
   - Ќу, а другие,  между  прочим,  говорЯт,  что  это  родовое,  дескать,
поместье, и продавать его потому негоже.
   Љогда ’ому желательно было что-либо  разведать,  он,  как  правило,  не
задавал прЯмых вопросов,  а  создавал  рабочую  гипотезу,  преподносил  ее
своему  слушателю  и  наблюдал,  какое  это  возымеет  действие.  Ќо  хотЯ
стратегиЯ ’ома была миссис “интер неведома и застала ее врасплох,  все  же
благодарЯ врожденной сдержанности этой дамы ’ом встретил в ее лице  вполне
достойного противника: она выслушала его вежливо, но и бровью  не  повела.
’ом  стегнул  свою  снурую,  лениво  тащившуюсЯ  лошадку  и  погрузилсЯ  в
молчание. Ђ дело заключалось в том, что ’ом  как  раз  надумал  приобрести
автомобиль,  и  потому  ему   крайне   важно   было   знать,   впрЯмь   ли
Ќьютон-‹лантони решено продать - ведь когда такое поместье идет с молотка,
тут всегда можно чем-нибудь поживитьсЯ, и такой  случай  упускать  нельзЯ.
…сли его и  впрЯмь  будут  продавать,  братьЯм  понадобЯтсЯ  все  наличные
деньги, какие только они смогут раздобыть, и  с  автомобилем  тогда  лучше
подождать.
   - —то ж, - подвел итог своим размышлениЯм ’ом,  -  раз  молодой  сквайр
принЯл теперь католичество и обосновалсЯ в ђиме... Љупил,  как  сказывают,
хороший дом, прЯмо по соседству с папским дворцом...


   ‚ постскриптуме к  своему  письму  стараЯ  миссис  •опкинс  писала:  "€
пришлите-ка мне дроби".
   "”орменный сумасшедший дом!" - снова подумала миссис “интер,  намазываЯ
маслом гренок.



23

   „ень в Њелтоне по-настоЯщему начиналсЯ в девЯть  часов,  ибо  в  девЯть
вниз спускалсЯ хозЯин.
   ѓилберта  ждала  обширнаЯ  корреспонденциЯ,  но  сегоднЯ   он   наскоро
проглотил завтрак, а чтение писем отложил до поезда. Ћн  спешил  в  город.
‚ыборы закончились в прошлый четверг, но, кто победил на выборах,  еще  не
было известно: карты были сданы, и игрокам предстоЯло сразитьсЯ.
   Ѓолдуин   обратилсЯ   к   стране   с   призывом   поддержать   политику
протекционизма, либералы  и  лейбористы  единодушно  стоЯли  за  ‘вободную
’орговлю. Ѓыло совершенно Ясно,  что  стране  протекционизм  не  по  душе,
поскольку за него голосовало менее пЯти с половиной миллионов, в то  времЯ
как более восьми с половиной  миллионов  голосовало  против,  но  на  этом
всЯкаЯ  Ясность  кончалась,  ибо  "потерпевшие  поражение"  протекционисты
оставались самой многочисленной партией в парламенте, где ни  одна  партиЯ
не  имела  абсолютного  большинства  (и  где  у  лейбористов  было  сейчас
как-никак  на  тридцать  три  места  больше,  чем   у   либералов).   …сли
предположить,  что  в  Январе,  когда  соберетсЯ  парламент,  консерваторы
вынуждены будут подать в отставку, кто  придет  на  их  место?  ‚тораЯ  по
влиЯтельности партиЯ,  сиречь  социалисты?  Ќо  если  восемь  с  половиной
миллионов голосов высказались против протекционизма,  значит,  _девЯть_  с
половиной миллионов избирателей следует считать  противниками  социализма.
Ќо поскольку одни только либералы выступили  против  _обоих_  политических
направлений, отвергнутых страной, то,  следовательно,  в  действительности
только либералы ЯвлЯютсЯ выразителЯми народной воли. ’ак кто  же  в  таком
случае должен прийти к власти - сами либералы? Ќет сомнениЯ,  что  кое-кто
из консерваторов окажет им поддержку, чтобы не допустить  социалистов,  но
тем не менее, поскольку по воле  народа  они  оказались  в  меньшинстве  в
парламенте...
   (ЉорреспонденциЯ Њэри была менее обширна, чем ѓилберта, но сверху лежал
конверт с немецкой маркой, а Њэри хотелось  прочесть  письмо  Ћгастина  на
досуге, и она решила, что посмотрит почту, когда ѓилберт уедет.)
   ...Џрактически вопрос решалсЯ, в сущности, просто. ’ак как о приходе  к
власти либералов сейчас не могло быть и  речи,  а  одно  слово  "коалициЯ"
звучало одиозно, значит, либо протекционисты могли остатьсЯ у  власти,  но
ценой отказа от политики протекционизма, либо социалисты  должны  отречьсЯ
от своего социализма и занЯть их  место.  ‚  любом  случае  восторжествует
политика центристов, кем бы она ни  проводилась  в  жизнь  -  лишь  бы  не
центристами. ’аким образом, либералы,  будучи  в  настоЯщий  момент  самой
маленькой группой  в  парламенте,  были  вместе  с  тем  и  самой  мощной,
обладающей исключительным правом решать, кто будет управлЯть страной  (при
условии, что это будут не  они  сами),  и  как  именно  управлЯть,  и  как
долго...
   (Ќе распечатываЯ конверта, Њэри пощупала письмо и  убедилась,  что  оно
довольно толстое.)
   ...Ќу хорошо, так кто же из двух? ЋбъединЯтсЯ ли две старейшие  партии,
дабы "спасти страну от  социализма",  или  допустЯт  к  кормилу  правлениЯ
лейбористов с условием, что они будут плЯсать под дудку либералов?
   -  ђешаЯ  подобную   дилемму,   -   сказал   ѓилберт,   -   мы   должны
руководствоватьсЯ  не  интересами  партии,  а  этическими  принципами.   џ
непримиримый  противник  социализма.  Џри  одной   мысли   о   возможности
социалистского правительства в нашей стране во мне все кипит. Ќо вместе  с
тем длЯ менЯ, Њэри, это вопрос  самой  обыкновенной  справедливости:  если
лишить лейбористов завоеванной ими победы на  выборах,  то,  какие  бы  ни
изобретались  уловки,  защитить  такие  действиЯ  с  нравственных  позиций
невозможно.
   Њэри, казалось, была озадачена. ‚ конце  концов,  какую  бы  партию  ни
пропихнули к власти на таких унизительных условиЯх, у нее будет достаточно
жалкий вид, и на следующих же выборах  она  неизбежно  потерЯет  голоса...
„ругими словами, вопрос только в том, какаЯ партиЯ длЯ либералов  наиболее
ненавистна.
   - Џобеда на выборах? - переспросила она. - „а, Я понимаю, что ты хочешь
сказать:  дадим,  дескать,  им  поруководить,  поскольку  это  ведь  _они_
прикарманили себе голоса, принадлежащие по праву либералам!
   Ќо ѓилберт уже исчез. ЏридЯ к решению,  он  на  всех  парах  умчалсЯ  в
‹ондон.


   "...Ќесколько  дней  подрЯд  (писал  Ћгастин)  полицейские   -   этакие
комического вида молодцы в хаки, больше смахивающие на егерей, на  них  не
было даже касок! - шнырЯли то  в  дом,  то  из  дома.  Ћбнаружили,  Якобы,
какой-то труп где-то в доме, сообщила  мне  €рма,  одна  из  девочек.  Ћна
сказала, что этот человек повесилсЯ у них на чердаке, но, верно,  она  все
это  выдумала,  маленькаЯ  чертовка,  потому  что  каким  бы  образом  мог
посторонний человек забратьсЯ в дом, да еще проникнуть на чердак?.."

   (ЏрислушаетсЯ ли мистер Ђсквит к словам ѓилберта? - размышлЯла Њэри.  Ђ
не мешало бы - у ѓилберта очень интересные идеи!)

   "...Ќо с другой стороны, если это просто какой-нибудь бродЯга,  который
забралсЯ на сеновал и умер там от холода, то почему понаехало сюда столько
полиции? Ђ потом поЯвилсЯ какой-то вполне приличный  с  виду  старикан,  и
’руди сказала, что это отец погибшего  (’руди  -  самаЯ  старшаЯ  из  всех
ребЯтишек, поЯснил Ћгастин несколько позже), и вот что  интересно:  с  ним
был молодой человек, которого Я однажды уже видел - он разменЯл мне деньги
в тот первый вечер, когда Я ночевал в Њюнхене в  отеле!  Џо-видимому,  они
приехали, чтобы забрать и похоронить тело, но почему-то все здесь как воды
в рот набрали..."

   („жереми сказал как-то, что "политический  инстинкт"  -  это  то,  "что
заставлЯет  безупречно  благородные  натуры  избирать  длЯ  себЯ  наиболее
выгодный образ действий".)

   "...€ ‚альтер и ”ранц  оба  так  подчеркнуто  обходили  молчанием  этот
вопрос, что было бы Явно неуместно задавать вопросы".

   („жереми все-таки ужаснаЯ скотина!)

   "ђебЯтишки - очень забавный народ, хотЯ вначале они несколько  дичились
менЯ, вероЯтно потому, что Я иностранец, и притом,  мне  кажетсЯ,  они  не
привыкли,  чтобы  кто-то  из  взрослых  уделЯл  им  так  много   вниманиЯ,
погружалсЯ в их интересы, ну, словом, видел в них таких же людей,  как  он
сам, и признавал за ними такие же права..."

   Њимоходом глЯнув в окно, Њэри заметила конюха, прогуливавшего ее лошадь
(бог ты мой, она же должна ехать в "ќрмитаж"!).  Ќадо  пойти  переодетьсЯ.
Ћна возьмет письмо с собой и почитает еще немного, пока  будет  одеватьсЯ.
Ќадо поспешить, а то как бы они не простудили лошадь  (да  и  Ќелли  может
куда-нибудь отлучитьсЯ).

   "...Ђ на днЯх €рма и ’руди..."



24

   Џрошло  уже  больше  месЯца  с  тех  пор,  как  Ќелли  обосновалась   в
"ќрмитаже", и мало-помалу - с помощью миссис “эйдеми и Њэгги - жизнь ее на
новом месте вошла в колею.
   Џоначалу возникла совершенно  непреодолимаЯ,  казалось,  проблема:  где
брать молоко? ‚едь на охотничьих угодьЯх не было ни одной фермы. Ќо миссис
“эйдеми придумала весьма  хитроумный  план:  один  из  деревенских  парней
должен был каждый вечер, возвращаЯсь домой  с  работы,  оставлЯть  бутылку
молока в дупле дуба, всего в полумиле от "ќрмитажа", а  Ќелли  при  первой
возможности шла туда  за  ней,  вооружившись  фонариком  (хотЯ  порой  это
удавалось ей не раньше полуночи, после того  как,  покормив  ребенка,  она
укладывала его спать). ‚ода тоже была проблемой - на каждое ведерко, чтобы
вытЯнуть его из колодца, уходило  семь  минут  (счастье  еще,  что  Ќелли,
несмотрЯ на свое книжное воспитание, была сильна,  как  лошадь).  ‚прочем,
колодезнаЯ вода имела одно преимущество  -  можно  было  не  боЯтьсЯ,  что
замерзнут трубы (холода же завернули в Ђнглии всерьез, а здесь, на  плато,
давали о себе знать с особенной силой).
   ‘ловом, Ќелли жилось нелегко. ‘уществует мнение, что забот  о  младенце
уже вполне достаточно,  чтобы  хватило  работы  на  целый  день,  а  Ќелли
приходилось  еще  неустанно  ухаживать  за  больным  мужем  и  вести   все
хозЯйство. ‚ прежнее времЯ, живЯ в городе,  Ќелли  могла  в  любую  минуту
сбегать на угол прикупить чего недоставало, да  каждую  неделю  сэкономить
пенни тут, пенни там, прикинув цены на  товары,  выставленные  в  витринах
конкурирующих  друг  с  другом  магазинов.  Ђ   в   Њелтоне   была   всего
одна-единственнаЯ лавка, торговавшаЯ всем самым необходимым, и цены здесь,
как правило, были выше городских: что ни возьми, все  хоть  на  пенни,  да
дороже...
   Њиссис “эйдеми приезжала верхом три раза в неделю - посмотреть, все  ли
в порЯдке, - и обычно привозила  что-нибудь  в  седельной  сумке,  но  эти
маленькие подарки  были  лишь  приЯтным  дополнением  к  столу  -  телЯчий
студень, к примеру, или еще что-нибудь в этом роде -  и  не  избавлЯли  от
необходимости делать покупки. Њэгги одолжила сестре свой велосипед, оказав
ей тем самым огромную услугу, но даже на велосипеде добиратьсЯ до  Њелтона
было нелегко - почти пЯть миль как-никак, - и  Ќелли  старалась  совершать
эти поездки по возможности реже, но  зато  соответственно  нагружалась  по
возможности больше. Ћна крутила педалЯми старого велосипеда, всЯ увешаннаЯ
свертками (а порваннаЯ предохранительнаЯ сетка на заднем колесе то и  дело
застревала между спицами, пока Ќелли не догадалась  снЯть  ее  совсем),  и
подъем на плато казалсЯ ей бесконечным, особенно потому,  что  она  всегда
ужасно торопилась домой, так как, оставив прикованного к  постели  ѓвилима
одного, ни на секунду  не  переставала  о  нем  тревожитьсЯ.  Ѓолезнь  уже
поразила позвоночник, и ѓвилим испытывал мучительные приступы боли.
   ‚сЯкий раз перед уходом Ќелли ѓвилим просил поставить колыбельку к нему
в пристройку, чтобы он мог приглЯдеть за  малюткой  и  поговорить  с  ним.
ѓвилим уже не вставал  с  постели  без  посторонней  помощи  и  был  не  в
состоЯнии  взЯть  на  руки  ребенка,  если  тот  расплачетсЯ.  ќто   очень
расстраивало ѓвилима, и поэтому Ќелли перед уходом всегда наливала  полную
бутылочку подслащенной воды длЯ ‘ильвануса, после чего они -  отец  и  его
погруженный  в  сладкую  дремоту  сынишка  -  могли   без   помех   часами
наслаждатьсЯ  беседой,  тема  которой  варьировалась  в   зависимости   от
возраста, которого уже успел Якобы достичь к этому моменту ребенок.
   - ’ак, так, ‘ил, держись за мой палец... - ‘егоднЯ ѓвилим учил  малютку
‘ила ходить. Ђ днЯ два спустЯ (сидЯ у кроватки четырехлетнего  мальчугана)
отец рассказывал сынишке библейские истории на сон грЯдущий -  о  младенце
€исусе и об €осифе в разноцветной его одежде. -  Ќу,  какие  были  у  тебЯ
сегоднЯ уроки, ‘ил? - ќто ѓвилим обращалсЯ уже к розовощекому  мальчугану,
прибежавшему домой из школы. Ћтец повторЯл  с  ним  таблицу  умножениЯ,  а
потом (проходило еще  несколько  лет)  помогал  ему  готовить  уроки...  Ђ
младенец тем временем мирно покоилсЯ в своей колыбельке и пускал пузыри.
   - ‘ил! Ќу-ка, что это за птичка, ‘ил? - ‚едь порой они -  он  со  своим
подрастающим сыном - совершали вдвоем долгие прогулки по  лесу,  и  ѓвилим
учил его узнавать птиц, а ‘ил находил птичьи гнезда и показывал их отцу, а
потом они беседовали о боге, который сотворил всех этих красивых птичек  и
расписал их Яйца... Ђ младенец по-прежнему покоилсЯ в своей  колыбельке  и
все так же пускал пузыри.
   Љогда ‘ильванусу  исполнилось  тринадцать  лет,  отец  стал  настойчиво
заводить с ним разговор о предстоЯщем ему выборе профессии, хотЯ было  уже
Ясно, что единственное, к чему  у  ‘ильвануса  лежит  душа,  -  это  стать
свЯщенником, как его папа (однако всЯкого ощутившего в себе это  призвание
необходимо все же  подвергать  такого  рода  проверке).  Ќо  тут  младенец
проснулсЯ  и  радостно  загукал,  разеваЯ  в  бессмысленно-широкой  улыбке
беззубый, как у черепахи, рот, обнажаЯ розовые десны и пускаЯ слюни.
   € всегда, в каком бы возрасте ни находилсЯ в  эту  минуту  сын,  ѓвилим
рассказывал ему о маленьком ангелочке, который, сидЯ у окна, наблюдает  за
ним с небес и видит все, что он делает, снова и снова рассказывал об  этом
ангеле-хранителе, о его покойной сестричке, чью  любовь  ‘ильванус  должен
уметь заслужить.
   - …сли когда-нибудь, ‘ил, ты заметишь, что тебе закрадываютсЯ в  голову
такие мысли о девочках, которые... ну, которые  ты  считаешь  дурными,  ты
сейчас  же  скажи  себе:  "Ћдной  из   них   была   моЯ   сестричка,   мой
ангел-хранитель".
   ќти беседы доставлЯли  ѓвилиму  неизъЯснимое  блаженство,  и  он  часто
думал, какой он счастливый. ’еперь он уже никогда не печалилсЯ о том,  что
на весь процесс воспитаниЯ сына ему отведен такой короткий  срок  -  всего
несколько месЯцев от силы.
   ‚ хорошую погоду - если в эти дни у ѓвилима не так сильно болела  спина
- Ќелли частенько вывозила отца с сынишкой на  послеобеденную  "прогулку".
Ћна пересаживала ѓвилима в старое плетеное кресло на  колесиках,  отданное
им Њэри, укутывала его одеЯлами и набрасывала поверх еще старую попону  из
мелтонских конюшен. ‡атем она клала младенца ѓвилиму на  колени  и  катила
отца с сынишкой по заиндевевшей траве к краю обрыва, откуда открывалсЯ вид
на долину и реку, и тут они проводили  некоторое  времЯ.  ЏутешествиЯ  эти
оказывались довольно рискованным предприЯтием, так как неустойчивое кресло
было совершенно  не  приспособлено  длЯ  передвижениЯ  по  такой  неровной
поверхности,  но  великолепный  вид  служил  достойной  наградой  за   все
опасности - во всЯком случае, длЯ  ѓвилима:  внизу  змеилась  река,  вдали
бесконечной волнистой чередой уплывали к горизонту холмы, и  в  Ясные  дни
можно было различить даже шпиль ‘олсбери. Ђ ѓвилим теперь, после того  как
болезнь приковала его к постели, обрел не сравнимое ни с чем наслаждение в
созерцании  открывшейсЯ  ему  земной  красоты   мира,   который   уже   не
представлЯлсЯ  ему  больше  бесплодной  "юдолью  скорбей",  как  вещал  он
когда-то с кафедры, и в душе у него начали даже слагатьсЯ стихи.
   ќта идиллическаЯ жизнь могла бы продлитьсЯ еще, если бы ее  не  оборвал
несчастный случай, тЯжким бременем вины легший на жену ѓвилима  и  на  его
маленького сына.



25

   ‘тараЯ лошадь, которую Њэри избрала длЯ  своих  поездок,  была,  по  ее
словам, "устойчива, как бильЯрд" (на него же она походила и с виду). ‚ыбор
объЯснЯлсЯ тем, что Њэри была беременна на втором месЯце, и доктор  весьма
неодобрительно смотрел на ее поездки верхом. Ќо когда у  тебЯ  под  седлом
‚ишнЯ,  это  едва  ли  может  называтьсЯ  поездкой  верхом!   ‚ишнЯ   была
неподвижней, чем горы, ибо, как сказано у Џсалмопевца, гору (в отличие  от
‚ишни) все же  можно  сдвинуть  с  места.  Џоскольку  доктор  рекомендовал
ежедневную прогулку пешком, Њэри по дороге спешивалась и часть  пути  вела
лошадь в поводу. ‘егоднЯ это к тому же давало ей возможность прочесть  еще
несколько строчек из письма Ћгастина:

   "...„олжен признатьсЯ, что характера и выдержки им не занимать..."

   (Ћ ком  это  он?  Ђ,  все  об  этих  надоедных  кессенских  ребЯтишках,
конечно!)

   "...особенно близнецам. ’ы помнишь, Я описывал  тебе  нашу  поездку  на
санЯх? ‚чера лошадь, запрЯженнаЯ в эти  сани  (еще  пустые,  по  счастью),
понесла, а малышу ѓейнцу случилось в это времЯ упасть, да как  раз  на  ее
пути, и сани одним полозом проехали прЯмо по нему.  џ  боЯлсЯ,  что  полоз
просто разрежет его пополам, однако он, падаЯ, так  глубоко  погрузилсЯ  в
снег, а пустые сани были так легки, что пролетели над ним,  почти  его  не
задев. Ќо спассЯ он, конечно, только благодарЯ тому, что  у  него  хватило
выдержки лежать совершенно неподвижно. Ћстальные же ребЯтишки просто  выли
от смеха, да и сам он принЯлсЯ хохотать, как только поднЯлсЯ  на  ноги,  а
лошадь с санЯми неслась в это времЯ с горы, совсем как собака,  которой  к
хвосту привЯзали жестЯнку, - просто жаль, что ты  этого  не  видела!  ‘ани
швырЯло из стороны в  сторону,  колотило  о  деревьЯ  и  в  конце  концов,
конечно, разнесло в щепы. Њир их праху! “ ’руди  (это  старшаЯ)  от  смеха
сделались даже колики...
   ‚прочем, завтра Я уезжаю в Њюнхен. Џравду сказать, Я пробыл  здесь  уже
три недели..."

   Њэри перелистнула письмо и посмотрела на дату:  да,  оно  действительно
долго шло...

   "...ровно три недели, и уже давно пора - разнообразиЯ ради  -  немножко
познакомитьсЯ с настоЯщей ѓерманией. Џо счастью, мне, конечно, и в  голову
не приходило судить о современной ѓермании по  тому,  что  Я  вижу  здесь,
иначе Я бы вернулсЯ домой, не узнав о ней ровным счетом ничего  нового.  ‚
сущности, весь здешний уклад - это какой-то пережиток прошлого, он не дает
решительно никакого представлениЯ о нынешнем  дне.  „а  чего  больше,  они
здесь все к тому же еще и католики! ѓлЯдЯ  на  них,  можно  подумать,  что
никакой  новой  ѓермании  с  ее  широким  кругозором,  передовыми  идеЯми,
миролюбивым духом  и  высоким  искусством  не  существует  вовсе!  Ќо  мне
посчастливилось свести знакомство - в тот день, когда мы ездили в гости на
санЯх - с одним ужасно симпатичным человеком, и он пригласил менЯ..."

   Ќет, до конца письма было еще далеко; Њэри сунула его обратно в  карман
и взобралась на лошадь.  Ћчень  странное  письмо  длЯ  двадцатитрехлетнего
молодого человека, и притом  неглупого!  Ђ  этот  последний  абзац  -  _ну
помилуйте_! „а и вообще весь тон письма какой-то детский.  ‘ловно  он  там
как-то оребЯчилсЯ. Љакое неожиданное воздействие оказало  это  путешествие
на Ћгастина! ќто даже несколько встревожило Њэри; она знала, например, что
брат взЯл с собой свои охотничьи ружьЯ, но  в  письмах  он  ни  словом  не
обмолвилсЯ об охоте... …му,  как  видно,  больше  доставлЯет  удовольствиЯ
возитьсЯ с детишками, чем проводить времЯ со своим сверстником ”ранцем, не
говорЯ уже о ‚альтере или Ћтто. Љонечно, все дети  обожают  Ћгастина,  они
липнут к нему повсюду, куда бы он  ни  приехал,  но  нельзЯ  же,  _нельзЯ_
тратить на них все времЯ; даже Џолли, своей племЯннице, и то он не  уделЯл
никогда столько вниманиЯ...
   ’руди, "старшаЯ", пишет он? ’руди тогда  еще  не  родилась  на  свет...
‘транно все-таки, что ни в  одном  из  писем  он  ни  разу  ни  словом  не
обмолвилсЯ о старшей девочке, которую Њэри  помнила.  Њаленькой  Њици  уже
должно быть... как, неужто семнадцать? ‚ероЯтно, подумала Њэри, она сейчас
где-нибудь в пансионе.

   ‚ершины холмов с редкими пЯтнами снега и прилипшими под ними к  склонам
клочьЯми облаков, похожими на хлопьЯ ваты,  выплывали  из  пелены  тумана.
„ень был мглисто сер, мертвенно тих; водЯнисто-желтаЯ горошина солнца едва
просвечивала сквозь белесую дымку, и источаемый ею неверный свет бросал на
все предметы тусклый, зловещий отблеск, не порождаЯ теней.
   ‚ишнЯ  медленно  взбиралась   на   плато,   Њэри,   отпустив   поводьЯ,
покачивалась в седле, как в лодке. Џромелькнуло всплывшее неведомо  откуда
воспоминание  об  отце,  скончавшемсЯ,  когда  она  была  еще  ребенком...
ершавость его твидового пиджака, похожего на терку длЯ мускатных  орехов,
когда она в одной рубашке взбиралась к  нему  на  колени...  его  длинные,
пахнущие табаком усы, их щекочущее прикосновение...  Ќо  тут  внезапно  из
ноздрей ‚ишни, как из труб органа, вырвалось  такое  мощное  тремоло,  что
Њэри покачнуло и пейзаж заколыхалсЯ у нее перед глазами.

   Ђ когда все снова принЯло свой  обычный  вид,  впереди  уже  показались
ворота, и Њэри увидела Ќелли, котораЯ бежала к ней  навстречу,  спотыкаЯсь
на выбоинах, оставленных в грунте  телегой  плотников,  проезжавшей  здесь
несколько недель назад. Ќелли с трудом переводила  дыхание,  глаза  у  нее
округлились от страха: не будет ли миссис “эйдеми так добра поехать  прЯмо
сейчас за доктором. ѓвилиму стало хуже. ќта ужаснаЯ беда стрЯслась вчера -
и во всем она сама, сама виновата и никогда себе этого не простит...

   ‚последствии   "несчастный   случай"   с    ѓвилимом    оброс    такими
фантастическими подробностЯми, что не мешает, пожалуй, сразу рассказать  о
том, что в действительности произошло на плато в тот морозный зимний день.
   Њалыш раскапризничалсЯ от несварениЯ желудка, и Ќелли не смогла вывезти
его на прогулку. Ќо погода как на грех  выдалась  чудеснаЯ,  и,  чтобы  не
лишать ѓвилима удовольствиЯ, Ќелли выкатила его к обрыву, на  облюбованное
им местечко, и, оставив там, побежала домой к  ребенку.  Ћна  хотела  дать
‘ильванусу мЯтной воды и тут же вернутьсЯ обратно к ѓвилиму, но  маленький
негодник все плакал и никак не хотел угомонитьсЯ, и она задержалась  возле
него.
   ѓвилим, по-видимому, задремал; тЯжелаЯ попона сползла у него  с  колен,
и, проснувшись, он почувствовал, что замерз. Ћн потЯнулсЯ за  попоной,  но
слишком далеко перевесилсЯ при этом из кресла. Љресло опрокинулось,  и  он
очутилсЯ на земле. Ћн был так слаб, что поднЯтьсЯ на ноги не мог. € не мог
кричать. €з больного горла вырывалсЯ только хриплый шепот: "Џомогите!"
   Љогда испуганнаЯ Ќелли подбежала к  нему,  он  уже  совсем  посинел  от
холода и почти лишилсЯ чувств. ЌесмотрЯ на свою недюжинную силу,  Ќелли  с
великим трудом удалось поднЯть  его  с  земли  и  взгромоздить  обратно  в
кресло.
   ‚ этот вечер у ѓвилима подскочила температура,  но  Ќелли  не  решалась
оставить его одного, чтобы поехать за доктором. Ќу как можно!  Ћна  должна
подождать до утра, ведь миссис “эйдеми собиралась их проведать.
   „октор, которого в конце концов привезла Њэри, был  исполнен  опасений:
небольшаЯ пневмониЯ, сказал он, и больной может еще  поправитьсЯ,  но  сил
она унесет у него много.

   ‘ годами у Ќелли все  больше  крепло  убеждение,  что  этот  несчастный
случай решил судьбу ее мужа; если бы не приключившаЯсЯ с ним беда, он  мог
бы... даже навернЯка поправилсЯ бы. Њалютка ‘ильванус, еще  не  родившись,
стал убийцей, а не успели его отлучить  от  груди,  как  он  стал  убийцей
вторично.



26

   Ќеудовлетворенность Ћгастина его пребыванием в ‹ориенбурге и  отъезд  в
Њюнхен имели более глубокие причины, нежели те,  какими  он  почел  нужным
поделитьсЯ с Њэри. Љ тому времени, когда писалось это письмо, он уже целых
три недели был влюблен и тем не менее не достиг решительно ничего. Џравда,
Њици теперь поЯвлЯлась в столовой, но вид у нее был еще более  отрешенный,
чем прежде, и она исчезала, как только находила  удобным  поднЯтьсЯ  из-за
стола. …динственным человеком, слова которого  вызывали,  казалось,  в  ее
душе какой-то отклик, был Ћтто. Ћгастин мог порой вдоволь  услаждать  свой
взор, любуЯсь Њици (и никогда, конечно, не пренебрегал этой возможностью),
но поговорить с нею с глазу на глаз, как он мог бы тогда в  часовне,  если
бы не упустил случай, ему уже не удавалось.
   Ђ предложить Њици отправитьсЯ на прогулку Ћгастину как-то не  приходило
в голову. Ћднажды, впрочем, собравшись с духом, он отважилсЯ предложить ей
другое - почитать вслух:
   - иллера, может быть?
   Њици с готовностью согласилась, и сердце Ћгастина затрепетало у него  в
груди, как птичка, но вместо того,  чтобы  пройти  с  Ћгастином  в  пустую
библиотеку, Њици направилась в гостиную, и таким образом чтение состоЯлось
в присутствии  ее  матушки  и  двух  младших  сестер  (так  как  ребЯтишки
неотступно следовали теперь за Ћгастином повсюду, словно собачонки, а  тут
им как раз захотелось, чтобы он пошел поиграть с ними  в  снежки).  иллер
был им Явно скучен, они жаждали завладеть Ћгастином и утащить его во двор,
Ђдель вздрагивала при каждом неправильно произнесенном немецком слове, как
от внезапного приступа зубной боли; а Њици хранила совершенно  безучастный
вид. Љогда же Ћгастин, сделав в чтении паузу, умолк, она поблагодарила его
и скрылась к себе в комнату. —тение Явно  не  имело  успеха  и  больше  не
возобновлЯлось.  Ћгастин  клЯл  немецкий  Язык  на  чем  свет  стоит.  …му
казалось, что английские стихи он читает не так уж плохо.

   ‘тремЯсь как-то отвлечьсЯ от своих неудач, он и в самом деле целые  дни
проводил с детьми и, погружаЯсь в их заботы,  на  времЯ  забывал  о  своих
собственных. Ќо такой способ отвлечениЯ не всегда оказывалсЯ плодотворным:
не раз случалось, что  он  втЯгивал  близнецов  в  какую-нибудь  отчаЯнную
проказу, а потом в решающий момент его мысли снова обращались  к  Њици,  и
тогда из-за его рассеЯнности или небрежности все  шло  кувырком.  ‚альтера
поведение Ћгастина  просто  ставило  в  тупик:  "начисто  лишенный  всЯкой
серьезности, совершенно безответственный малый". ”ранц же, не чуЯвший  под
собой ног от радости, теперь, когда груз ответственности за судьбы мира не
обременЯл больше его мозг, рвалсЯ в горы побегать на лыжах,  и  это  легко
можно было  бы  устроить  -  под  предлогом  того,  что  нужно  же  как-то
развлекать гостЯ, -  если  бы  Ћгастин  проЯвил  к  его  предложению  хоть
малейший интерес...  ”ранц  находил  этого  англичанина  порЯдком  скучным
субъектом.
   ‡дравый смысл подсказывал Ћгастину, что разумнее всего было бы покинуть
сейчас на некоторое времЯ  ‹ориенбург.  •озЯева  замка  будут  это  только
приветствовать: правду  сказать,  во  времЯ  похорон  ‚ольфа  (полицейское
расследование было проведено крайне быстро и поверхностно - видимо, где-то
основательно нажимали кнопки) они почти открыто выражали желание, чтобы он
убралсЯ куда-нибудь из замка, хотЯ бы на  то  времЯ,  пока  все  не  будет
кончено. Ћднако только  через  две  недели  после  похорон  Ћгастин  вдруг
вспомнил предложение доктора ђейнхольда показать ему Њюнхен, и,  когда  он
сообщил об этом своим хозЯевам, те  отнеслись  к  его  намерению  с  самым
восторженным одобрением. ’огда Ћгастин написал доктору ђейнхольду,  и  его
отъезд был наконец решен.


   Љвартира доктора ђейнхольда занимала целый  этаж  одного  из  домов  на
Ћдеонсплац неподалеку от  ’еатинеркирхе  (отсюда  доктор  мог  бы  отлично
наблюдать конец путча, если бы не уехал из Њюнхена раньше времени). „октор
ђейнхольд был холостЯк и немного сибарит; дом его содержалсЯ в  образцовом
порЯдке усилиЯми некой  супружеской  четы  -  дворецкого  и  поварихи,  но
Ћгастин быстро убедилсЯ в том, что сам доктор  почти  не  бывает  дома.  ‚
девЯть часов утра он уезжал в свою контору, после  чего  гость  оказывалсЯ
предоставлен самому себе. Џо-видимому, "показать Њюнхен" на Языке  доктора
ђейнхольда  означало  преимущественно  то,  что  он  составит  длЯ   гостЯ
туристские маршруты по городу, которые тот будет осуществлЯть  уже  своими
силами.
   Љроме того, переезд в Њюнхен никак не помог Ћгастину  (что  он  тут  же
обнаружил) освободитьсЯ от дум о Њици. …е образ возникал перед ним в самых
неожиданных ситуациЯх: так, например, в соборе, когда ему показывали  след
ступни „ьЯвола, он  вдруг  резко  обернулсЯ,  ибо  отчетливо  почувствовал
присутствие  Њици  у  себЯ  за  спиной.  ђазумеетсЯ,   мысль   о   продаже
Ќьютон-‹лантони ему никогда и в голову не приходила, напротив, он в мечтах
все времЯ  рисовал  себе  Њици  хозЯйкой  этого  поместьЯ  и  главным  его
украшением: вот Њици, ведомаЯ им, учитсЯ отыскивать свой путь из комнаты в
комнату; вот его  рука  помогает  ее  пальчикам  знакомитьсЯ  на  ощупь  с
мебелью; вот Њици привыкает различать голоса его друзей, и  менЯющиесЯ  от
сезона к сезону бесчисленные ароматы английского сада, и щебет  птиц...  €
надо будет, думал Ћгастин, распорЯдитьсЯ, чтобы на старой арфе, что  стоит
в маленькой южной гостиной, натЯнули новые струны (ведь  слепые  арфистки,
как правило, превосходные музыкантши).
   Ћгастину рекомендовали, конечно, побывать в музее на Љенигсплац, тут же
за углом. ’ам были собраны замечательные произведениЯ  искусства:  великое
множество картин, знаменитые греческие и египетские статуи,  уже  знакомые
ему по фотографиЯм, но  сами  залы  были  столь  огромны,  что  совершенно
подавлЯли  своей  необъЯтностью  размещенные  в   них   экспонаты.   Њинут
тридцать-сорок Ћгастин в безмерном восхищении наслаждалсЯ лицезрением этих
шедевров, но именно в силу интенсивности полученного впечатлениЯ  не  смог
продолжать дальше осмотр -  у  него  разболелась  голова,  и  он  внезапно
почувствовал, как все терЯет длЯ него всЯкую  ценность,  когда  возле  нет
Њици. € еще ему вдруг смертельно захотелось выпить пива.
   Ћн поспешил к выходу, стараЯсь никуда  не  глЯдеть,  чтобы  дать  отдых
глазам, и, с размаху налетев на дверь, расквасил себе нос.



27

   –еркви, которыми по намеченному  плану  предстоЯло  затем  восторгатьсЯ
Ћгастину, ошеломили его своей безвкусицей. €бо  все  они,  за  исключением
„омского собора, построенного в стиле поздней готики, были либо барочными,
либо даже в стиле рококо. € это лишь подтверждало  длЯ  него  то,  что  он
понЯл  еще  в  ‹ориенбурге:  люди,  которые  находЯт  подобное   искусство
прекрасным, - это неглубокие люди, и вера  их  (а  следовательно,  и  вера
Њици) тоже неглубока, их  культура  мишурна  и  поддельна.  Ќеужели  такой
культурный, утонченный человек, как  доктор  ђейнхольд  с  его  врожденным
эстетическим  чутьем,  может  искренне  восхищатьсЯ  всем  этим   слащавым
уродством? €ли он кривит душой? ‚зЯть, к примеру, хотЯ бы Ђзам Љирхе:  где
здесь классическаЯ строгость линий (первый отличительный  признак  всЯкого
подлинного искусства), где естественность? ѓде сдержанность, где аскетизм?
   - Ѓарокко - это даже не просто неискусство, нет, это  антиискусство,  -
пыталсЯ он убедить ђейнхольда, но потерпел поражение. Ћчевидно,  по  части
искусства беднЯга слеп на оба глаза, вынужден был сделать длЯ  себЯ  вывод
Ћгастин (по мнению же ђейнхольда, слеп был, разумеетсЯ, сам Ћгастин).
   ‘пор этот произошел в воскресенье утром. Ќа площади, там, где несколько
недель назад полициЯ выстрелами разгонЯла нацистскую демонстрацию, духовой
оркестр заиграл попурри из трауса, и  хозЯин  с  гостем  подошли  к  окну
поглЯдеть. ‚ чистом морозном воздухе звуки оркестра свободно возносились к
небу,  а  стаЯ  спугнутых  голубей,  вспорхнув,  опускалась  на  землю,  и
ђейнхольд, указываЯ на закутанных в платки старых женщин,  собравшихсЯ  на
площади,   чтобы   покормить    голубей,    поЯснил:    наши    знаменитые
"матушки-голубЯтницы". ЊаленькаЯ собачка в клетчатой  шотландской  попонке
уже снова была  на  площади  -  проворнаЯ,  целеустремленнаЯ,  исполненнаЯ
сознаниЯ собственной важности; ее пожилой, щеголеватый хозЯин следовал  за
ней, держась за поводок.  ќта  сцена  затронула  какие-то  струны  в  душе
Ћгастина, и он слегка вздохнул, снова  пожалев,  что  Њици  нет  здесь,  с
ним...
   Џо воскресеньЯм ђейнхольд был свободен  от  дел  и  предложил  Ћгастину
посетить вместе вабинг.
   - ќто наш ‹атинский квартал, - поЯснил он (сопроводив свои  слова  едва
заметной усмешкой). - ‚о всЯком случае,  это  пристанище  всех  мюнхенских
поэтов и художников, которые чего-нибудь стоЯт. - Ћгастин  навострил  уши:
это, без сомнениЯ, было как раз то (и даже в большей степени, чем  музеи),
ради чего он сюда приехал. - ’аланты! - продолжал ђейнхольд, заметив,  как
оживилсЯ Ћгастин. - ’аланты в мастерских, таланты на чердаках,  таланты  в
подвалах, в каморках, в  мезонинах...  Џредставители  нордической  расы  и
романской расы, христиане и иудеи. ’аланты, выплеснувшиесЯ на  мостовую...
- Ћн вздохнул. - ’ак что нам не мешает прихватить с собой побольше  денег,
чтобы платить за их пиво.
   - ‚ы сказали "вабинг"? ќто далеко?
   - ЏрЯмо здесь, у нас под носом, - сказал ђейнхольд. - „а,  в  сущности,
мы уже и пришли, - добавил он, когда они миновали  ‡игестор.  -  ќто  наше
—елси.
   "Љак странно, - подумалось Ћгастину, - сколько раз Я здесь проходил,  а
нипочем  бы  не  догадалсЯ,  что  это  здешнее  —елси.  Ѓольше  похоже  на
Љромвел-роуд".
   Ќекоторое  времЯ  они  кружили  по   улицам,   заглЯдываЯ   в   поисках
знаменитостей во все бары и кафе. ("Џо части joie de vivre [радость  жизни
(франц.)] они больше смахивают на маленькие гостиницы в ‘аут-Љенсингтоне",
- подумал Ћгастин.) Ћднако им удалось обнаружить только  одну-единственную
знаменитость, и она оказалась той самой эмансипированной  молодой  особой,
котораЯ была в числе гостей в ђетнингене. Љогда Ћгастин ее  увидел,  кровь
бросилась  ему  в  лицо  и  он  застыл  на  пороге,  но  доктор  ђейнхольд
раскланЯлсЯ с  подчеркнутой  любезностью,  в  ответ  на  что  знаменитость
улыбнулась и поманила их рукой с сигаретой в  длинном  мундштуке.  Ћгастин
потЯнул ђейнхольда за рукав и прошептал:
   - Ќе надо!
   - Ќе надо? Ќедостаточно крупнаЯ пожива  длЯ  вас?  -  Ћгастин  не  стал
вдаватьсЯ в объЯснениЯ, и они ретировались. - ’огда  пошли  отсюда,  здесь
ничего нет. џ поведу вас к  Љатти.  -  Ћни  свернули  на  ’юркенштрассе  и
подошли к маленькому boite [кабачку (франц.)], с вывески  которого  скалил
зубы красный бульдог. - ќто "‘имплициссимус", - сказал ђейнхольд.  -  …сли
нам повезет, мы найдем здесь старину ’.’.•айне и ѓульбранссона.
   - Ђ кто они такие? - спросил Ћгастин.
   - Џослушайте, - с раздражением промолвил ђейнхольд, -  о  ком  из  ныне
здравствующих  художников  доводилось  вам   хотЯ   бы   слышать?   -   Ћн
приостановилсЯ на пороге.
   - Ћ „жонсе, - сказал Ћгастин. Ћн помедлил немного, стараЯсь  припомнить
другие имена. - Ќу, о ‘ардженте, конечно, говорить не приходитсЯ.  Ќо  вот
ќрик Љеннингтон, например... џ купил одно из его полотен.
   - Ќу, а помимо англичан?
   - ‚ы хотите сказать, из _иностранных художников_? —то ж, мне, по правде
говорЯ, очень нравитсЯ оформление некоторых спектаклей русского балета,  -
призналсЯ Ћгастин.
   - ‚ы  имеете  в  виду  „ерена  и  Џикассо?  "’реуголку"?  Ђ  видели  вы
что-нибудь из их настоЯщих работ? Ђ Њатисса? ‚ан-ѓога? ‘езанна?
   - Ќ-нет... Ќо честно говорЯ, Я не уверен, что мне так уж этого хочетсЯ.
Ќе слишком ли все это как-то...
   ђейнхольд  застонал.  ‡атем,  вздернув  подбородок,   воззвал   -   как
показалось Ћгастину - к небесам:
   - ‘пускайтесь вниз, †асинто! Џриглашаем вас выпить с нами, с проклЯтыми
обывателЯми! Џомогите нам смыть наши грехи.
   Ћгастин поглЯдел вверх. Ќа фонарном столбе, обхватив его ногами,  сидел
темнокожий молодой человек, похожий с виду на йога-неофита и одетый отнюдь
не по погоде в спортивные шорты и  легкую  фуфайку.  ‰ог  в  ответ  только
легонько покачал головой и приложил палец к губам. €з  растворенного  окна
рЯдом с ним доносилось  ритмичное  похрапывание  -  воскреснаЯ  бюргерскаЯ
сиеста.
   - †асинто - молодой  многообещающий  бразильский  скульптор,  -  сказал
ђейнхольд.  -  €  притом  еще  первоклассный  профессиональный  бегун:  он
существует, чтобы творить, и бегает, чтобы  существовать.  -  ђейнхольд  с
интересом разглЯдывал молчаливую неподвижную фигуру на верхушке столба.  -
Ђ помимо того, в настоЯщий момент  он,  по-видимому,  совершенствует  свои
познаниЯ по части храпа, в чем великий знаток.
   - _•рапа?_
   - ‚от именно. ‚ынужден бегать  на  рысЯх  по  всему  городу  от  одного
великого храпуна к другому, и, сдаетсЯ мне, он только  что  закончил  свой
ежедневный  рейс.  ‘пускайтесь!  -  крикнул  ђейнхольд  снова.  -  ‚ы  там
простудитесь! - ‘оло-храп внезапно оборвалсЯ,  и  молодой  человек,  ловко
соскользнув по столбу вниз, подошел  к  ним.  -  Љак  вы  полагаете,  -  с
глубокомысленным видом спросил ђейнхольд, - возможно ли изваЯть в  мраморе
сокровенный смысл и ритм храпа?
   ‚место ответа †асинто проделал в воздухе целую серию быстрых и  сложных
движений руками, а потом уронил их с безнадежным видом.
   - “вы, этого Я и опасалсЯ, -  с  грустью  промолвил  ђейнхольд,  и  они
втроем вошли в дом.



28

   ђейнхольд провел их в  небольшую  комнату,  где  было  так  темно,  что
разглЯдеть  они  поначалу  не  могли  ничего,  а  по  звукам  можно   было
безошибочно понЯть только одно - там происходила попойка. Љогда  же  глаза
привыкли  к  темноте,  выЯснилось,  что  два  прославленных  карикатуриста
(ѓульбранссон и •айне) отсутствуют, но другие знаменитости на месте.
   - ‚он там, - прикрываЯ рукой рот, шепнул ђейнхольд,  -  сам  ђингельнац
собственной персоной! Servus [привет (нем.)],  €оахим!  -  крикнул  он.  -
ЏрисоединЯйтесь к нам, мое сокровище! - Џоэт-морЯк был уже изрЯдно пьЯн  и
присоединилсЯ к ним с  немалым  трудом.  -  Ђ  это,  -  сказал  ђейнхольд,
указываЯ на человека, сидевшего в углу, - это сам ’ухольский.
   - Ќе привлекайте его вниманиЯ! - прошипел †асинто сквозь  лЯзгавшие  от
холода зубы. - Ћн мне противен.
   - ‚от как? Ќо что ни говорите, а Љурт блестЯщий писатель,  и  наш  юный
английский друг...
   - €ли ’ухольский, или Я! - заЯвил †асинто с такой категоричностью,  что
ђейнхольд вынужден был сдатьсЯ и заказал пива только на четверых.  -  "Ќаш
юный английский друг"? - переспросил †асинто  и,  выпучив  глаза,  оглЯдел
Ћгастина с головы до пЯт. -  ‚ы  бегаете?  -  осведомилсЯ  он  с  оттенком
беспокойства.
   - „а... впрочем, нет... Я хочу сказать, не так, как вы.
   - Љакое счастье! ‡начит, когда Я напьюсь, мне не придетсЯ вызывать  вас
на состЯзание.
   ђингельнац тем временем делал безуспешные попытки накрыть  свою  пивную
кружку большим ломтем сыра.
   - ЏредохранЯет от домовых, - пробормотал он. Ќо сыр свалилсЯ в пиво, и,
когда  ђингельнац  хотел  глотнуть  из  кружки,  сыр  ему  помешал,  и  он
расплакалсЯ.
   - …сли вы не бегаете, то чем же вы занимаетесь? - допытывалсЯ  †асинто.
- џ хочу сказать, чем вы зарабатываете свой хлеб.
   - Ћн храпит, - коварно сказал ђейнхольд. - „иректора лондонских театров
нанимают его храпеть за сценой, когда это требуетсЯ по ходу действиЯ.
   Ќо †асинто не так-то легко было провести.
   - ќтого не может быть! “ него нет носа.
   - Ќоса? - сердито возопил вдруг ђингельнац. - Љто тут говорит о  носах?
- ђингельнац обладал носом  довольно  внушительных  размеров  и  не  любил
разговоров о носах. Ђ сейчас, когда с его носа капало пиво, и подавно.


   ђингельнац ненадолго удалилсЯ куда-то и  вернулсЯ  с  халатом,  который
позаимствовал у Љатти Љобус, чтобы завернуть в него дрожавшего  от  холода
†асинто. Ќо этот добрый поступок прошел длЯ †асинто  незамеченным,  потому
что разговор коснулсЯ эстетических проблем и †асинто  ринулсЯ  в  бой  как
одержимый. ђейнхольд был в восторге от  того,  что  ему  удалось  стравить
Ћгастина и †асинто: сам он держалсЯ в тени, но с этой  безопасной  позиции
подзадоривал их обоих и натравливал друг на друга.
   ‚  любом  споре  с  таким  оппонентом,  как  Ћгастин,  †асинто  обладал
несколькими преимуществами. ‚о-первых, бразилец умел разговаривать руками,
а предмет спора требовал наглЯдности. ђуки служили  †асинто  чем-то  вроде
слайдов, какими пользуютсЯ лекторы: он быстро  чертил  руками  в  воздухе,
создаваЯ непрерывный поток изображений. ‚о-вторых - и это было чрезвычайно
существенно длЯ безупречной Ясности мысли, - †асинто прочел почти все, что
отвечало его идеЯм, и не читал абсолютно ничего, что им  противоречило,  в
то времЯ как взглЯды Ћгастина складывались  на  протЯжении  десЯти  лет  в
процессе бессистемного поглощениЯ  различных  сведений  из  многочисленных
противоречивых источников. ’ретьим преимуществом - и самым главным -  была
одержимость †асинто - достаточно было поглЯдеть на него и  его  послушать,
чтобы понЯть: поистине ‘амозначимаЯ ”орма была длЯ †асинто  почти  то  же,
что крест распЯтого €исуса •риста длЯ апостола Џавла.
   Ћгастин сразу же  согласилсЯ  с  тем,  что,  _само  собой  разумеетсЯ_,
€скусство - это не простое изображение, тут есть нечто...
   - € это нечто так же существенно, как  чесночный  соус  длЯ  салата?  -
подсказал ђейнхольд.
   Ћднако, когда †асинто начисто отверг  изобразительную  роль  искусства,
это озадачило Ћгастина.
   - Џозвольте, но ведь  из  одного  только  чесночного  соуса  салата  не
получитсЯ, - возразил он.
   ’огда †асинто ухватилсЯ за предметно-изобразительные теории Ћгастина  и
не оставил от них камнЯ на камне. Ћн громил  Ћгастина,  как  свЯтой  Џавел
громил галатов (тех двоедушных неевреев христиан, которые ратовали  еще  и
за  верность  Њоисеевым  заповедЯм).  Љак  только  вы  откроете  длЯ  себЯ
‘амозначимую ”орму (сказал †асинто) и поймете,  что  только  это  и  имеет
значение - "стойте в свободе", как свЯтой Џавел сказал  галатам,  -  и  вы
навеки  сбросите  с  себЯ  предметно-изобразительное  Ярмо.   ‘амозначимаЯ
”орма...
   - "‘озерцание прекрасных предметов, - процитировал ђейнхольд, -  первое
из двух единственно имеющих ценность правил поведениЯ человека", по словам
вашего же собственного Њура. ‚ы  читали  "Џринципы  этики",  Ћгастин?  ќту
библию Ѓлумсбери?
   - "...и единственный смысл всего сущего, -  подхватил  †асинто,  -  без
чего вселеннаЯ превратилась бы в зримую невнЯтицу..." - †асинто еще  долго
разглагольствовал  в  таком  духе.  “  него  было  еще  одно,   четвертое,
преимущество в споре: Ћгастин слушал и  потому  волей-неволей  воспринимал
какие-то мысли, в то времЯ как †асинто просто никого не слушал.
   Ќу, а сейчас к тому же у †асинто поЯвилось еще и пЯтое  преимущество  -
мощное воздействие крепкого мюнхенского  пива.  ђингельнац,  правда,  всех
опередил, однако теперь уже и у Ћгастина начинал заплетатьсЯ Язык.
   ђингельнац же давно потерЯл способность участвовать в разговоре и  даже
просто слушать, но, когда  Ћгастин,  доставаЯ  из  кармана  деньги,  чтобы
расплатитьсЯ за пиво, по рассеЯнности оставил на столе  свой  прошлогодний
пригласительный билет в ложу на стадион, этот кусочек картона с  красивыми
отпечатанными золотом буквами совершенно заворожил ђингельнаца: он  пришел
от него в такой восторг, что тотчас аккуратно намазал его горчицей,  потом
положил сверху кусочек копченой колбасы, увенчал это сооружение вымоченным
в пиве сыром и принЯлсЯ жевать, уносЯсь мыслЯми на Џарнас.
   Ћгастин, хотЯ  он  и  не  прочь  был  иногда  выпить,  терпеть  не  мог
напиватьсЯ в лоск (быть может, в силу каких-то ассоциаций  с  оксфордскими
лоботрЯсами). Ќо сегоднЯ, уйдЯ с головой в спор, он  перестал  следить  за
собой, и опьЯнение застало его врасплох. Џрежде  всего  оно  дало  о  себе
знать странным гулом в ушах, который, однако, исходил не от †асинто, потом
- холодным потом на лбу, а затем Явственным ощущением, что плескавшеесЯ  у
него в желудке пиво поднимаетсЯ вверх по пищеводу... ‚ ту  первую  ночь  в
‹ориенбурге Ћгастин тоже выпил лишнего,  но  то,  что  происходило  с  ним
сейчас, было куда  страшнее:  комната  у  него  на  глазах  потерЯла  свою
устойчивость  и  даже  форму,  она  стремилась  распастьсЯ  на   отдельные
вращающиесЯ плоскости, и ему стоило нечеловеческих усилий помешать этому и
удержать ее в целостности и в вертикальном положении.
   Ћгастин уже не слышал,  что  кричал  †асинто:  теперь  ему  приходилось
направлЯть все свое  внимание  на  то,  чтобы  не  потерЯть  контролЯ  над
происходЯщим и не дать потолку, утратив равновесие,  рухнуть  вниз,  в  то
времЯ как  пол  каждую  секунду  грозилсЯ  перевернуть  его  самого  вверх
ногами...
   - ‘амозначимаЯ ”-форма... ‚от  в  чем  суть...  „ержитесь  ‘амозначимой
”-ф-ф... ”-фор...
   € он держалсЯ, пока мог; потом соскользнул со стула на пол.



29

   Ќикогда за всю свою жизнь не был еще Ћгастин так  пьЯн.  „аже  два  днЯ
спустЯ (на пути в ‹ориенбург), размышлЯЯ над бесславным концом  поездки  в
Њюнхен, он обнаружил в памЯти провал: что  было  с  ним,  начинаЯ  с  того
мгновениЯ,  когда  он  отказалсЯ  от  своих  отчаЯнных  попыток  заставить
Џространство подчинЯтьсЯ законам …вклида, и кончаЯ той минутой,  когда  он
проснулсЯ в постели в понедельник в полдень? Ќа нем была пижама -  значит,
кто-то раздел его и уложил спать... € при мысли о том, что  этот  "кто-то"
мог оказатьсЯ ђейнхольдом, Ћгастин готов был провалитьсЯ сквозь землю.
   Ѓоже милостивый, как раскалывалась у него голова!  Љогда  он  попыталсЯ
было сесть на постели, ему показалось, что череп у  него  треснул,  словно
чашка в руках неуклюжей служанки. ‚ этот страшный  момент  пробуждениЯ  он
возблагодарил небеса за то, что сейчас ђейнхольд уже, вероЯтно,  отлучилсЯ
из дому на целый день. Љак он  теперь  посмотрит  ему  в  глаза,  терзалсЯ
Ћгастин (впрочем, когда ђейнхольд возвратилсЯ вечером домой, он  вел  себЯ
поразительно  деликатно).  •орошо  же  он  отплатил  ђейнхольду   за   его
доброту... —то должен теперь думать о нем его хозЯин... Ђх,  каким  же  он
показал себЯ „“ђЂЉЋЊ!
   ‚ыпив половину воды из кувшина и выплеснув остальное на  лицо,  Ћгастин
почувствовал себЯ немного лучше и оделсЯ. Џотом пошел прогулЯтьсЯ, пересек
площадь, вышел, пройдЯ под аркадами,  к  •офгартену  и  только  здесь,  на
морозном  воздухе  парка,  впервые  осознал,  какаЯ   поразительнаЯ   вещь
произошла с ним под воздействием алкоголЯ: несмотрЯ на головную боль, мозг
его был необычайно Ясен - _Ясен, потому что пуст_!
   € даже теперь, уже  на  следующий  день,  в  поезде,  Ћгастин  все  еще
наслаждалсЯ этим новым длЯ него ощущением первозданной свежести и  пустоты
в голове: казалось, все затрепанные идеи, так долго засорЯвшие  его  мозг,
вымело оттуда, как мусор во времЯ ежегодной весенней уборки. “ж  не  пивом
ли так основательно промыло ему мозги? (Ѓоже праведный,  подумал  Ћгастин,
похоже, что _необходимо_ напиватьсЯ два-три раза в год, дабы очиститьсЯ от
всЯкого хлама.)
   € в результате этого очищениЯ две вещи очень Ясно и четко  обозначились
теперь в его мозгу. € одной из них был образ Њици, не пробуждавший  больше
в его душе  никаких  сомнений  и  колебаний.  "ѓосподи!  -  размышлЯл  он,
прогуливаЯсь по парку. - —то, черт побери, делаю Я в  Њюнхене,  когда  мне
следовало бы находитьсЯ возле нее? Љак могу Я все еще быть от  нее  вдали?
„а и зачем, если на то пошло, вообще понесло менЯ в этот Њюнхен? Ќет, надо
немедленно возвратитьсЯ в ‹ориенбург и немедленно объЯснитьсЯ с Њици".
   Ќо рЯдом с образом Њици существовало еще и нечто другое -  ‘амозначимаЯ
”орма. Љак же в свете этого постулата расценить то, что произошло  с  ним?
Џомимо его воли слова ‘вЯщенного писаниЯ  "ђожденное  от  духа  есть  дух"
возникли в его уме, ибо,  хотЯ  привлекать  к  этим  рассуждениЯм  религию
негоже, но освобождение от всЯческого мусора и хлама  произошло  в  нем  в
результате вытеснениЯ и замещениЯ их одной  всеобъемлющей  идеей  -  идеей
‘амозначимой ”ормы  как  имманентности  объекта,  которую  глаз  художника
должен открыть. € материальной имманентности притом, ибо, хотЯ  она  и  не
вмещаетсЯ в обычное понЯтие реальности  материальной,  тем  не  менее  это
вполне материальнаЯ сверхреальность. "‘ловом, - думал  Ћгастин,  -  теперь
уже не ученым  и  философам  вместо  свЯтых  принадлежит  открытие  смысла
мирозданиЯ, а  художникам!  €  "смысл"  этот  есть  нечто  не  поддающеесЯ
выражению на Языке рацио, нечто постигаемое чувством через зрение".
   "‘ветильник длЯ тела есть  око..."  Ћ,  как  жаждал  Ћгастин  по-новому
насытить свои глаза, которыми он  так  неумело  пользовалсЯ  до  сих  пор!
Џо-новому насытить их лицезрением знакомых полотен и, конечно,  творениЯми
мастеров  нового  искусства,  так  благоговейно   превозносимых   †асинто:
полотнами Њатисса, ‘езанна и всех прочих! …сли бы следующей остановкой  на
пути поезда был Џариж...
   Ќо это, разумеетсЯ, был не Џариж, а Љаммштадт, и, когда Ћгастин пересел
в другой поезд, который, пыхтЯ, повлек его по долине от селениЯ к селению,
образ Њици все больше и больше стал заполнЯть его мысли, заполнЯть все его
существо от макушки до ног, оставлЯЯ все меньше и меньше (пока что)  места
длЯ ‘амозначимой ”ормы. €бо Ћгастин  положил  тотчас  по  возвращении,  не
откладываЯ ни на секунду, отправитьсЯ прЯмо к Њици. € уже начал  повторЯть
про себЯ, что он ей скажет, и даже предугадывать ее ответы. Ќастала  самаЯ
значительнаЯ минута в его судьбе. Љогда они поженЯтсЯ, он  разъЯснит  Њици
все  по  поводу...  ‚прочем,  какими  словами  можно  объЯснить  незрЯчему
‘амозначимую ”орму? € все  же  Ћгастин  чувствовал,  что  сила  его  любви
преодолеет даже это, невозможное.


   Љогда  поезд  подошел  наконец  к  ‹ориенбургу,  Ћгастин  спрыгнул   на
платформу и увидел, что дети с гиканьем  несутсЯ  к  нему  навстречу.  ‚се
четверо тут же вступили  в  драку  за  овладение  его  саквоЯжем  (слишком
тЯжелым даже длЯ четверых), затем, бросив саквоЯж и отталкиваЯ друг друга,
вцепились в него самого. Ћни говорили все разом, и ни один не  слышал  его
ответов, а он отвечал  им,  не  слушаЯ  их  вопросов.  €  лишь  когда  они
добрались до деревни  и  остановились,  чтобы  дать  Ћгастину  возможность
купить им сладостей, все понемногу успокоилось -  успокоилось,  во  всЯком
случае, настолько, что Ћгастин смог наконец спросить о Њици.
   - ‚ы как раз вовремЯ вернулись, еще успеете с  ней  попрощатьсЯ  -  она
уезжает в монастырь.
   - Ќадолго? “читьсЯ читать по Ѓрайлю, должно быть?
   - —то значит "надолго"?
   - Њици будет монашенкой.
   - Ћна пострижетсЯ.
   - Ћна будет монахиней-кармелиткой. Ћна уже давно это надумала.
   - Ђ теперь ее согласны принЯть в монастырь, и папа позволил.


   - ‚ы что, не понимаете? Њици будет монахиней...


   - „а что с вами такое?
   - Ќу пойдемте же, чего вы стали, чудной? ‚ы уже  получили  сдачу,  _так
пошли наконец_...



30

   Љак прошел остаток этого днЯ, Ћгастин не знал: он был ходЯчий  мертвец,
и все окружающее проплывало мимо него, не задеваЯ его души.
   Ќа следующее утро он пробудилсЯ с такой ледЯной тЯжестью на  сердце,  с
таким мучительным ощущением сжатиЯ под  ложечкой,  что  почувствовал  себЯ
совсем больным. Љогда он с трудом разлепил веки, ему показалось даже,  что
и он тоже терЯет зрение: мир обесцветилсЯ  -  потерЯл  краски  и  четкость
линий.  ђеальнаЯ  действительность  перестала  существовать  -  она  стала
призрачной,  как  воспоминание  чего-то   виденного   давным-давно.   „аже
крепкотелаЯ ‹из на коленЯх перед печкой казалась бесцветной и  бесплотной,
как призрак.
   Ќоги Ћгастина  прошагали  в  столовую.  Ћн  выпил  немного  кофе  и  не
притронулсЯ к еде.
   ‚альтер и Ђдель (устыдЯсь, быть может, что  были  столь  негостеприимны
неделю назад) наперебой придумывали всевозможные способы  развлечь  гостЯ.
‘ани, несмотрЯ на то что их разнесло  в  щепы,  были  все  же  починены  и
предоставлЯлись в полное его распорЯжение.
   - Њожет быть, вы хотите посмотреть  наши  храмы?  -  спросила  Ђдель  и
добавила,  что  один  из  прекраснейших  шедевров   барокко   -   церковь,
построеннаЯ братьЯми Ђзамами, - находитсЯ в пЯти милЯх от  ‹ориенбурга.  Ђ
если поехать в прЯмо  противоположном  направлении,  там  стоит  маленькаЯ
часовнЯ с причудливой, исполненной по обету росписью, изображающей все как
есть бедствиЯ и недуги, поражавшие здешние деревни...
   - …рунда! - сказал ‚альтер. - Ћн уже насмотрелсЯ на храмы в Њюнхене, не
так ли, мой мальчик? - ‚ыЯснилось, что у ‚альтера совсем  иные  планы,  он
хочет отправить Ћгастина вместе с  десЯтником  в  самую  отдаленную  часть
леса, чтобы выЯснить, хорошо ли сковал мороз бездонную трЯсину и сможет ли
ледЯной наст выдержать тЯжело нагруженные телеги, которые должны доставить
содержимое  выгребных  Ям  туда,  где  в  нем  ощущалась  особенно  остраЯ
потребность. - „унай и тот замерзает быстрей, чем это болото! - воскликнул
‚альтер. ’ам, понЯтное  дело,  скапливаетсЯ  тепло  от  гниющих  растений.
Ћгастину, без сомнениЯ, будет интересно  туда  проехатьсЯ,  и  к  тому  же
(спохватившись, тактично  добавил  ‚альтер)  он  будет  очень  признателен
Ћгастину за его совет. ”ранц же со своей стороны  горел  желанием  обучить
Ћгастина лыжному искусству: день выдалсЯ чудесный, снег наконец  улежалсЯ,
и наст длЯ лыж  в  самый  раз.  Ђ  ребЯтишки,  не  решаЯсь  в  присутствии
родителей подать голос, толпились  за  растворенной  дверью  и  с  мольбой
делали оттуда знаки Ћгастину.
   € только одна Ђдель заметила странное  душевное  состоЯние  гостЯ.  —то
такое, спрашивала она себЯ, могло произойти с  этим  молодым  человеком  в
Њюнхене? Ѓыть может, он получил дурные вести из дому? Ќо Ђдель  неколебимо
верила в целебную силу осмотра  достопримечательностей,  который  помогает
отвлечьсЯ от тЯжелых мыслей и  унЯть  сердечную  тревогу,  и  лишь  с  еще
большим упорством настаивала на своих предложениЯх.
   Ђ Ћгастину, естественно, хотелось только  одного  -  чтобы  его  просто
оставили в покое, и он, не мешаЯ спорЯщим  развивать  свои  противоречивые
планы, под первым благовидным предлогом покинул общество взрослых, улизнул
от ребЯтишек и в полном  одиночестве  отправилсЯ  в  далекую  прогулку  по
снежным просторам.


   Ѓессмысленно-голубое, без единого облачка небо висело  над  головой,  и
сиЯвшее на нем солнце не дарило Ћгастину ни света, ни тепла.
   Џоначалу его безжизненные ноги не желали ему повиноватьсЯ: не успел  он
выйти из замка, как они приросли к месту,  и  он  некоторое  времЯ  стоЯл,
прислонЯсь  к  сломанному  палисаду  старого  кегельбана  прЯмо   напротив
большого распЯтиЯ, стоЯл, глЯдЯ себе под ноги,  на  три  маленьких  темных
пЯтнышка в едва заметных углублениЯх в снегу под нависавшими ветвЯми  лип.
Ќа трех крошечных сморщенных летучих мышей, которые замерзли,  как  видно,
висЯ на дереве, и упали вниз.
   ...Њици суждено увЯнуть за  монастырской  стеной!  €  как  при  вспышке
молнии, ему на миг ЯвилсЯ бледный лик Њици... Њици среди мрака  ее  вечной
ночи, с ужасными отметинами зубов на горле... Ќе поднимаЯ головы, он отвел
взглЯд и вздрогнул, увидав на  снегу  зловещую  тень  креста,  на  котором
слишком непрочно (так  ему  казалось)  был  распЯт  тот,  кого  он  считал
кровопийцей. €, словно  человек,  застигнутый  ночью  далеко  от  ночлега,
Ћгастин опрометью бросилсЯ прочь.
   Ћн уже пересекал широкое поле по  ту  сторону  дороги,  все  в  той  же
бессмысленной спешке бредЯ по колена в снегу, когда ребЯтишки  заприметили
его из замка. Љак! Ћн направлЯетсЯ в лес без них? Ћн про них позабыл?  Ћни
бросились за ним вдогонку, но скоро увЯзли в снегу. Ђ он, к их  изумлению,
словно бы и не слышал, что они кричат ему, просЯ подождать. € все  же  они
не сдавались, пока посередине полЯ не провалились в огромный сугроб.
   ‡десь даже ’руди вынуждена была остановитьсЯ, а у близнецов торчали  из
снега одни только головы.
   Ћн _не мог_ в такое тихое утро не слышать, как они ему кричат! € тем не
менее, не подымаЯ глаз, продолжал устремлЯтьсЯ вперед и ни  разу  даже  не
обернулсЯ  на  их  зов!  Џеред  лицом  такого  неслыханного  предательства
близнецы  сделали  то,  чего  никогда  прежде  себе  не   позволЯли,   они
разревелись, испещрив снег оспинками слез, а Ћгастин тем временем  скрылсЯ
из виду.
   Џоследние дни снегопада не было, и менее  глубокий  снежный  покров  на
опушке леса открыл глазам Ћгастина целое хитросплетение птичьих и звериных
следов. Ћн безучастно вглЯдывалсЯ в них: вот аккуратно  врезанные  в  снег
следы копыт косули - два копытца рЯдом, и еще два, и  два,  и  два...  вот
цепочка  следов  лисьих  лап,  похожаЯ  на  след  зубчатого  колеса;   вот
стрельчатые следы всевозможных птиц и  едва  заметные  следы,  оставленные
взмахами их хвостов и крыльев, -  следы,  напоминающие  отпечатки  древних
папоротников. Њожно было подумать, что  все  эти  созданиЯ  сошлись  здесь
одновременно, созванные по чьему-то велению на бессмысленный и  бесцельный
хоровод всех земных тварей.
   Ђ сейчас тут было только  одно-единственное  живое  существо  -  черный
дрозд, приготовившийсЯ опуститьсЯ на снег. Ћслепленный  снежной  белизной,
он не рассчитал высоты и при своем преждевременном приземлении проскользил
два фута на хвосте и вытЯнутых вперед  лапках,  бороздЯ  перышками  хвоста
снег. € когда Ћгастин,  отвернувшись  от  него,  углубилсЯ  в  лес,  птица
крикнула ему вслед:
   - ’ы сам не понимаешь, как тебе повезло, ты счастливо отделалсЯ!
   Ћгастин в изумлении обернулсЯ:  нет,  ему  померещилось,  там  не  было
никого, кроме птицы.


   ‚  безветренном  сумраке  леса  Ћгастин  прокладывал  себе  путь  среди
деревьев, гладких, похожих на колонны стволов  с  тускло-зеленой  листвой,
отЯжеленной  шапками  снега,  в  просветах  между  которыми   проглЯдывало
холодное,  голубовато-серое  небо.  Ѓесконечными   рЯдами   тЯнулись   эти
невообразимо высокие, вечнозеленые деревьЯ, без единой веточки или сучочка
ниже пЯтидесЯти-шестидесЯти футов от земли, - тЯнулись тесными, совершенно
ровными рЯдами, и ему казалось, что им не будет конца. Џодлеска  здесь  не
было, и, когда среди этих голых снизу, равномерно отстоЯщих друг от  друга
стволов рождалсЯ какой-нибудь  звук,  они  отзывались  на  него  гулким  и
зловещим эхом. ‹ай одинокой собаки, долетавший с далекой фермы, множилсЯ и
разносилсЯ по лесу то ли лаем целой своры гончих, поднЯвших зверЯ,  то  ли
отголосками какого-то дикого буйства.
   Ќеожиданно Ћгастин вышел на широкую лесную дорогу и примерно с милю шел
по ней. Џо той самой дороге, котораЯ месЯц назад привела их  в  ђетнинген,
только он не сразу  это  заметил.  Џотом,  должно  быть,  что-то  знакомое
бросилось ему в  глаза,  и  сейчас  же  остро  припомнилось  все:  и  звон
бубенцов, и розовое от мороза лицо в ореоле пушистого меха... Љак счастлив
он был тогда, месЯц назад, сидЯ хоть и не вдвоем, но все же так близко  от
своей Њици, в одних с ней санЯх!
   ‚начале одно тупое  отчаЯние  владело  Ћгастином.  Ќо  теперь  он  стал
понемногу возвращатьсЯ к действительности, и - так же  понемногу  -  начал
снова обретать  способность  мыслить.  Ђ  может  быть,  и  сейчас  не  все
потерЯно? ‚едь Њици еще не уехала, и ворота монастырЯ еще не  захлопнулись
за ней. ‚от когда это произойдет, тут уж  они,  конечно,  не  выпустЯт  ее
обратно. Ќо пока она дома, никто не посмеет ее ни к чему  принудить.  —то,
если он преждевременно сложил оружие? Ћн был слишком уверен, что стоит ему
сказать слово, и его любовь  будет  вознаграждена.  Ќе  потому  ли  первое
встретившеесЯ на его пути препЯтствие так обескуражило его? …сли он сейчас
же, без промедлениЯ вернетсЯ  в  замок  и  сделает  предложение,  всЯ  эта
безумнаЯ затеЯ с постригом в монахини, без сомнениЯ,  развеетсЯ  как  дым!
‚ероЯтно, все произошло оттого (и при этой мысли сердце  у  него  в  груди
дало перебой, как перегретый мотор), что Њици разуверилась в нем! Ќу разве
могла бы иначе такаЯ здороваЯ,  нормальнаЯ  девушка,  как  Њици,  решитьсЯ
стать монахиней?
   "Ѓолван! - тут же возразил он сам себе. - ’ы же совсем  ее  не  знаешь.
’ебе абсолютно не на что надеЯтьсЯ".
   …сли бы Њици, как это часто бывает в жизни, отдала предпочтение кому-то
другому... Ќо в том-то и дело, что никакого другого нет! …сть  только  эта
вечно умирающаЯ и вечно живаЯ фигура на кресте, не игравшаЯ прежде никакой
роли в жизни Ћгастина и приводившаЯ его теперь в содрогание.
   Ќо какие же потемки - средневековые потемки - душа Њици, если она могла
допустить хотЯ  бы  мысль  о  монастыре!  ќто  просто  не  укладываетсЯ  в
сознании! Ќу возможно ли нечто подобное в наш век? € как могут ее родители
миритьсЯ с этим, почему не покажут они  Њици  психиатру?  €х  он  тоже  не
понимал, решительно не понимал. „а если на то пошло, понимал ли  он  здесь
хоть _кого-нибудь_? Ќе исключаЯ, пожалуй,  даже  милейшего  ђейнхольда.  “
всех у них, если получше приглЯдетьсЯ, в какой-то мере... мозги  набекрень
(взЯть хотЯ бы ”ранца!). ‚ам кажетсЯ, что вы понимаете,  как  работает  их
мыслительный аппарат, а на самом-то деле  вы  понЯть  этого  просто  не  в
состоЯнии. Ћни, эти немцы, существа совершенно иного порЯдка, нежели мы.
   Ћх уж _эти немцы_... ‘ этой их страстью к политике, словно  пресловутый
человеческий "коллектив" и в самом деле нечто реально существующее!  _ќтот
лес_... Њиллионы зловещих, неотличимых друг от друга, взращенных человеком
вечнозеленых деревьев...
   - _Ћ господи, Я хочу прочь  отсюда!_  -  громко  вырвалось  у  него,  и
мгновенно  с  беспощадностью  ударившей  рикошетом  пули  стволы  деревьев
огрызнулись в ответ: "Џрочь отсюда!"



31

   Ѓесцельно пробродив по лесу несколько часов, Ћгастин внезапно вышел  на
опушку. Њестность показалась ему незнакомой. ‚  лесу  ему  не  было  видно
солнца из-за деревьев, и теперь он  не  знал,  в  каком  направлении  шел:
возможно, просто кружил по лесу, и  "дом"  мог  оказатьсЯ  где-то  тут  за
поворотом или в десЯти милЯх отсюда. ЋглЯдываЯсь по сторонам, он не увидел
ни единой знакомой приметы.
   Ћн чувствовал смертельную усталость. ‚ обычных условиЯх  он  без  труда
мог  пройти  тридцать  миль,  но  сегоднЯ  страшное  душевное   напрЯжение
подействовало  на  мышцы,  создав  в  них  бесчисленные  крошечные   очаги
сопротивлениЯ, взывавшие к бездействию, к  расслаблению,  к  покою,  и  от
этого тело у него ныло.
   ‚ыйдЯ  из  лесного  сумрака  на  слепЯщий  снежный   простор,   Ћгастин
вглЯдывалсЯ в даль,  заслонившись  от  этого  блеска  рукой,  ища  глазами
кого-нибудь, кто указал бы ему дорогу. € ему повезло: совсем неподалеку он
увидел какое-то строение и коренастого пожилого мужчину - судЯ по  одежде,
зажиточного крестьЯнина, - торопливо шагавшего в сторону  этого  строениЯ.
‘обравшись с силами, Ћгастин побежал ему наперерез,  и  тот,  увидев  его,
приостановилсЯ.


   Љогда фермер увидел этого человека - Явно  нездешнего,  Явно  барина  и
Явно сбившегосЯ с дороги, а теперь бежавшего к нему через снежное поле,  -
три различных причины побудили его пригласить незнакомца  под  свой  кров:
любопытство, сочувствие и желание похвалитьсЯ домом.  Ћгастин  же  слишком
обессилел, чтобы противитьсЯ; к  тому  же  он  и  сам  жаждал  присесть  и
отдохнуть. Ћн последовал за хозЯином, не глЯдЯ по  сторонам  -  ему-то  уж
было совсем не до любопытства. …го по-настоЯщему интересовало только  одно
- какой-нибудь предмет, на который можно сесть.
   …го пригласили в гостиную,  где  все  стены  были  украшены  рогами,  и
угостили  слоеной  ромовой  бабой.  Ќо  Ћгастину  в  его  состоЯнии  пирог
показалсЯ безвкусным, и он с трудом мог проглотить  кусок.  Ќо  когда  ему
налили рюмку домашней сливЯнки, он хлебнул  глоток  и  сразу  почувствовал
себЯ лучше.
   Ћн начал понемногу поглЯдывать по сторонам. ‚се эти десЯтки  оленьих  и
всЯких прочих рогов... —то это, охотничьи  трофеи,  украшениЯ  или  просто
вешалки длЯ шлЯп  (вернее,  длЯ  бесчисленного  количества  шлЯп)?  ‚место
собаки на ковре перед камином - кстати сказать, и камина тоже не  было,  -
меховой коврик на полу, сам бывший когда-то собакой! ‡дорово тут у них все
идет в дело... Ћн наклонилсЯ и почесал собаке за ухом (они предложили  ему
еще рюмочку, но он отказалсЯ  наотрез  -  черт  побери,  эта  их  сливЯнка
забористаЯ штука!).
   ‚ каждом свободном от рогов промежутке  стены  висело  либо  деревЯнное
резное распЯтие, либо деревЯнные резные часы с кукушкой - либо одно,  либо
другое -  и  еще  два  чудовищных  портрета  маслом,  и  Ћгастин  невольно
вздрогнул, уловив необычайное сходство лица хозЯина с лицом его матери  на
портрете, несмотрЯ на ее подвенечный убор  и  отсутствие  бакенбардов.  Ћн
отвел глаза от портрета и приветливо улыбнулсЯ этому симпатичному пожилому
крепышу.
   …му снова попытались наполнить рюмку, но он снова отказалсЯ.
   Ђ  тем  временем  продолжались  расспросы.  ‘  такой  умопомрачительной
тактичностью, так церемонно,  что  отвечать  как  попало  было  бы  просто
невежливо. ‚ыЯснив, что их гость  англичанин,  хозЯева,  как  видно,  были
очень заинтригованы и пожелали узнать все, что он мог им поведать о короле
ѓеорге.
   Ќе дав Ћгастину опомнитьсЯ, они повели его  показывать  свои  владениЯ.
Ќикогда еще не доводилось ему видеть, чтобы комнаты были так  загромождены
всЯкого рода имуществом. ‘пальнЯ за спальней, и в каждой -  по  три-четыре
кровати, и на каждой кровати - по три-четыре  перины,  а  поверх  них  еще
целаЯ гора всЯкого рода покрывал, и трудно было поверить, что кто-то может
на этих сооружениЯх  спать.  ‚се  платЯные  шкафы  были  буквально  забиты
одеждой, а сверху на шкафах стоЯли к тому же  картонки,  и  хозЯева  почли
своим долгом каждую снЯть, раскрыть и  показать  ее  содержимое.  ‚се  эти
вещи, как понЯл Ћгастин, доставались в приданое и накапливались в  течение
трех  поколений.  Ќи  одна  из  них,  по-видимому,  никогда  не   была   в
употреблении - они представлЯли собой просто  капитал,  подобно  золоту  в
банке. Ђ счастливые обладатели его сиЯли... ‚от уж  эти-то  люди  не  были
обуреваемы никакими сомнениЯми, они точно знали, чего хотЯт, - и  обладали
этим! ‚незапно горе тугим узлом перетЯнуло Ћгастину горло, но  он  тут  же
совладал с собой.


   •озЯева сказали Ћгастину,  что  отсюда  рукой  подать  до  „унаЯ  и  до
железной дороги, но до ‹ориенбурга довольно далеко.  „о  станции  же  было
мили две, и до поезда оставалось времени мало, но хозЯева никак не  хотели
отпустить его, пока он не поглЯдит на их коров -  ну  хотЯ  бы  только  на
коров.
   Ћдна дверь из передней вела в гостиную, другаЯ -  прЯмо  напротив  -  в
конюшню (так что Ћгастину  пришлось,  хоть  мельком,  но  поглЯдеть  и  на
лошадей). ‡а конюшней был расположен хлев (Ћгастин поглЯдел и на  свиней),
а за ним помещалсЯ коровник - коровы, коровы в несколько рЯдов, и все, как
одна, пестрые - белые с рыжими  пЯтнами  ("Ђ  какой  породы  коров  держит
король ѓеорг  в  ‘ендринеме?"  ѓосподи,  откуда  мне  знать!).  ‚се  равно
сендрименские  коровы  не  могут  быть  краше   этих!   Џри   виде   своих
замечательных коров фермер, казалось, готов был  прослезитьсЯ,  и  Ћгастин
невольно поглЯдел на коров с интересом. Ђ тут мальчишка  пригнал  молочных
телЯт, и Ћгастин  должен  был  полюбоватьсЯ,  как  эти  маленькие  дурачки
тЯнутсЯ к любому вымени без разбора и как  чужие  коровы-матери  беззлобно
отпихивают их в сторону.
   Ђ когда они выходили из коровника, одна корова, перестав лизать  своего
теленка, произнесла  Ћгастину  вслед:  "’ы  сам  не  понимаешь,  как  тебе
повезло!"
   Ћгастин в изумлении оглЯнулсЯ. Ќет, ему померещилось, эта  была  просто
корова.


   Џосещение фермы помогло Ћгастину немного развеЯтьсЯ и  прийти  в  себЯ,
но, когда он вышел на дорогу  и  зашагал  по  ней,  печаль  снова,  словно
морскаЯ болезнь, начала волнами подкатывать к горлу, и в  эти  минуты  все
вокруг терЯло краски и ноги отказывались шагать дальше.
   „аже в самые легкие, приЯтные дни, проведенные  Ћгастином  в  ѓермании,
все, что его здесь окружало, всегда казалось ему чем-то  ирреальным,  все,
до самых мельчайших деталей,  походило  на  цветные  картинки  из  детской
книжки. „аже снег, по которому он сейчас шагал, был  какой-то  другой,  не
такой, как в  Ђнглии.  Ђ  лес  вдали  был  цвета  "викторианской"  зелени,
напоминаЯ скорее театральный  занавес,  чем  деревьЯ;  граница  леса  была
обозначена четко (и за этой чертой ни одно дерево не росло отдельно,  само
по себе), и тем  не  менее  все  эти  лесные  массивы  казались  какими-то
бесформенными, словно их случайные границы не имели никакого отношениЯ  ни
к природе, ни к характеру местности. € поэтому пейзаж (на его взглЯд)  был
совершенно лишен той прелести,  которой  (на  его  взглЯд)  обладал  почти
каждый английский пейзаж.
   Ќа пути Ћгастину то и дело попадались  придорожные  часовенки,  и  даже
фермы имели каждаЯ свою  собственную  игрушечную  церквушку,  с  крошечной
колоколенкой и апсидой величиной с буфет. ‚се  это  вместе  (да  плюс  еще
настоЯщие церкви) складывалось в довольно устрашающую  картину...  Ќередко
эти церквушки были единственными надворными постройками, если  не  считать
помостов на ЯблонЯх - так называемых "вороньих гнезд" -  длЯ  стрельбы  по
лисицам.
   ‚се это, в сущности, мало походило  на  "ферму"  (котораЯ,  собственно,
ведь не что иное, как скопление больших коровников и амбаров  с  крошечным
домиком, запрЯтанным в середку между ними?). ќти фермы  (из-за  того,  что
все - и животные внизу, и люди наверху  -  помещались  под  одной  крышей)
представлЯли собой просто как бы один общий "дом".
   Ђ раз так менЯетсЯ пейзаж от страны к стране, значит, в  нем  уже  мало
что остаетсЯ от Џрироды: природа всего лишь канва, а пейзаж -  автопортрет
людей, здесь живущих. ‚прочем, стоп,  нет.  Љонечно,  правильнее  было  бы
сказать - людей, когда-то здесь живших, ибо в  пейзаже  всегда  запечатлен
облик  ушедших  поколений,  предшествующего  поколениЯ  по  меньшей   мере
(подобно тем портретам у фермера в гостиной).  ‚едь  вот  перед  ним  была
"новаЯ" ѓерманиЯ, однако пейзаж здесь был все тот же, что  и  при  кайзере
или даже еще того раньше, в то времЯ как люди!..
   Ќо  тут  Ћгастин  остановилсЯ  как   вкопанный,   пораженный   внезапно
открывшейсЯ ему истиной - истиной столь очевидной, что, черт  побери,  как
это он не понЯл этого раньше? ‹юди-то  ведь  тоже  были  здесь  довоенного
образца!  €сториЯ,  воздвигаЯ  новое  здание,   пользуетсЯ   всевозможными
отходами наподобие того, как люди строЯт себе после войны тесные,  похожие
на курЯтники клетушки из остатков армейских бараков и старых Ящиков из-под
боеприпасов с отштампованными повсюду буквами "‚Њ" [военное  министерство]
и  загадочными  солидными  нашлепками,  отдирать  которые   себе   дороже.
‘овершенно так же и люди, из коих построена новаЯ ѓерманиЯ, были  теми  же
самыми людьми, что составлЯли старую ѓерманию, пока ее здание не рухнуло и
они не оказались среди развалин... ‚прочем, можно ли говорить,  что  новаЯ
ѓерманиЯ "построена"? Ќет! ‘ейчас это не более как  стаЯ  грачей,  котораЯ
кружит в небе над поваленными стволами  деревьев,  где  были  когда-то  их
гнезда. Џридет времЯ, и они совьют себе гнездо заново...


   Љогда Ћгастин добралсЯ наконец до равнины, перерезанной руслом реки, он
с удивлением обнаружил, что здесь снега не было вовсе. ‚место снега  здесь
был  лед:  огромные  груды  льда,  похожие  на   свалку   битого   стекла,
загромождали дорогу, и всЯ равнина была покрыта  льдом,  словно  осколками
оконного стекла. ‚округ ствола каждого придорожного дерева, возвышаЯсь  на
три фута от земли, образовалось нечто вроде круглого ледЯного столика,  за
которым можно было бы перекусить...
   Ћн получил объЯснение этому  Явлению,  когда  завернул  на  деревенский
постоЯлый двор, чтобы промочить горло (прогулка пошла ему  на  пользу,  на
душе полегчало). Ќеделю назад (объЯснили ему)  „унай  стал.  Џлавучий  лед
запрудил реку, она вышла  из  берегов,  разлилась  по  равнине,  образовав
озеро, и оно начало замерзать. Ќо тут под  напором  воды  ледЯнаЯ  плотина
треснула, и разлив спал, а лед, повисший  без  опоры  в  воздухе,  упал  и
раскололсЯ. ’еперь большими пластами и мелкими осколками он милЯ за  милей
покрывает землю, поблескиваЯ на солнце, и только вот эти  ледЯные  "столы"
вокруг деревьев остались в напоминание о том, как высоко поднималась вода.
   ђыночнаЯ площадь в  центре  деревни  благодарЯ  растущим  там  деревьЯм
напоминала чудо-город ‡анаду; каждаЯ ветка  и  веточка,  окованные  льдом,
сверкали на солнце, и деревьЯ стоЯли, словно вишни в цвету,  а  при  самом
легком  дуновении  ветерка  все   веточки   позвЯкивали,   как   крошечные
колокольцы.
   „орога на станцию привела Ћгастина к самой реке. ђека и сейчас  еще  не
была сплошь окована льдом: кое-где, в местах более сильного течениЯ, видны
были большие промоины темно-серой воды, над которыми поднималсЯ на  солнце
пар, почти полностью скрываЯ от глаз неутомимо  плавающего  там  одинокого
лебедЯ. ‚се остальное пространство „унаЯ ЯвлЯло взору хаос  ледЯных  глыб.
‚ид реки был странен  и  дик,  царила  мертваЯ  тишина.  Љое-где  огромные
вздыбившиесЯ льдины, взгромоздившиесЯ  одна  на  другую,  словно  слоны  в
приступе  похоти,  застыли,  скованные  морозом,  высоко   вознесЯсь   над
поверхностью реки. Ђ там, где были водовороты,  реку  крутило  и  крутило,
пока она  не  застыла,  вихреобразно  закрученнаЯ,  похожаЯ  на  китайский
рисунок морЯ. Ќо ни одна из этих ледЯных глыб  не  осталась  там,  где  ее
первоначально сковал мороз. ЉаждаЯ из них имела свою форму, но  находилась
не на своем месте, и все  это  напоминало  части  гигантской  головоломки,
перемешанные и склеенные затем как попало,  дабы  никто  никогда  не  смог
найти ее разгадки.
   Ђх, какаЯ тут была неразбериха! € какаЯ  страшнаЯ,  затаеннаЯ  в  своем
мертвом безмолвии сила: сила, вздыбившаЯ сотни тонн льда высоко в  воздух,
сила, котораЯ с весенним паводком вновь вырветсЯ на волю. € когда настанет
час и этот лед тронетсЯ, с грохотом понесетсЯ он вниз по реке,  круша  все
на своем пути. € ни одному мосту не устоЯть  тогда  под  его  натиском.  Ђ
сейчас,  чем  дольше  внимаешь  этому  безмолвию,   тем   глубже   чувство
панического страха  проникает  в  душу...  Ћгастин  вдруг  понЯл,  что  он
_ненавидит_ ѓерманию: его единственным  желанием  было  теперь  как  можно
скорее выбратьсЯ отсюда.
   ‚ернувшись в ‹ориенбург, он пойдет прЯмо к ‚альтеру и объЯвит  ему  без
лишних слов, что должен во что бы то ни стало женитьсЯ на  Њици,  а  потом
тут же пойдет к Њици и... €  если  она  скажет  "нет",  он  не  станет  ее
слушать. Џотому что он просто не может уехать, оставив Њици  здесь,  среди
всего этого - теперь он должен спасти ее не только потому, что  она  нужна
ему, но _ради ее самой_, спасти и  увезти  в  Ђнглию  (и  сделать  из  нее
здравомыслЯщую англичанку, такую, как все).
   …два поезд успел остановитьсЯ, как Ћгастин уже спрыгнул на платформу. €
во весь дух устремилсЯ вверх по холму. Ќе дав себе времени отдышатьсЯ,  он
осведомилсЯ, где ‚альтер. Ќо барона (как сообщили ему) не  было  дома,  он
уехал. Ћгастин в бешенстве топнул ногой - каждаЯ минута  промедлениЯ  была
длЯ него непереносима! Љогда вернетсЯ барон? Ѓарон и баронесса возвратЯтсЯ
не раньше завтрашнего днЯ. ђазве господину не известно,  что  они  повезли
молодую баронессу в монастырь? ѓоспода уехали  в  полдень.  Ќет,  конечно,
_молодаЯ_ баронесса не возвратитсЯ вместе  с  ними,  а  барон  с  супругой
возвратЯтсЯ  завтра  утром.  Ќо  молодой  барон  будет  обедать  дома,   и
барон-полковник тоже; трое господ будут обедать  сегоднЯ  одни,  без  дам,
приЯтного господам аппетита!


   €так, это был конец! Џротестантское  воспитание  Ћгастина  подсказывало
ему, что католические монастыри никогда не отдают обратно  того,  чем  они
сумели завладеть...
   вырЯЯ свои пожитки в старый кожаный саквоЯж,  принадлежавший  когда-то
его отцу, Ћгастин почти не отдавал себе отчета в том, что он делает: глЯдЯ
со стороны,  можно  было  подумать,  что  этот  молодой  человек  не  вещи
укладывает, а молотит кулаками по боксерской груше.
   Људа ему теперь направитьсЯ?  Ђ  куда  угодно,  куда  угодно!  ‚  любую
ближайшую страну по ту сторону  границы!  Ќо  когда  он  снова  подошел  к
гардеробу, саквоЯж произнес у него за спиной: "’ы сам  не  понимаешь,  как
тебе повезло!"
   Ћгастин в изумлении обернулсЯ: ну конечно, ему это просто  померещилось
- никого в комнате не было, стоЯл обыкновенный саквоЯж.
Last-modified: Mon, 23 Sep 2002 10:51:21 GMT
Ћцените этот текст: