
предназначено было судьбой вырасти, стать старше. Ћна достигла положенного
ей предела. € вот пришел конец.
   Ќо могли ли быть такими же ее чувства, будь это ее ребенок, зачатый  от
Ѓена, плод ее чрева? Ќе была ли бы длЯ нее тогда эта смерть самым страшным
несчастьем на свете? Ќа этот вопрос у  нее  не  было  ответа.  Ћна  видела
только горе и отчаЯние отца и безумие матери и понимала, каково им  и  что
еще придетсЯ им пережить, и жалела их.
   Њолодой свЯщенник поднЯл голову. Ћн был небрит, лицо казалось застывшим
и словно бы еще более безжизненным, чем у его мертвого ребенка.
   - Џочему? - сказал он. - Џочему? Џочему  другие  люди  живут  -  совсем
старые, больные люди, дурные люди,  -  живут,  а  она  мертва?  Џочему  не
умирают они? Џочему?
   ђут молчала.
   - Ђ тебЯ это не поражает? „олжно бы поражать, о, должно бы! Џочему умер
твой муж? ѓде тут справедливость? Ђ Я молилсЯ. џ молилсЯ о  чуде,  о  том,
чтобы она поправилась и жила. € когда она  уже  умерла,  Я  молил  господа
снова даровать ей жизнь. Ќо она мертва. Ћна все так же мертва.
   - „а.
   - Ђ завтра Я должен положить ее в гроб и опустить в землю. ђазве Я могу
это сделать? Љак Я могу отдать ее?
   - ‚ы должны.
   ‹ицо его перекосилось, словно она влепила ему пощечину; он  отвернулсЯ,
склонилсЯ над кроваткой и снова заплакал - теперь уже навзрыд,  -  изливаЯ
свой протест и гнев.
   € ђут оставила его, потому что ей нечего  было  сказать  ему  и  помочь
нечем.
   Ћна вернулась на кухню и принЯлась полоскать пеленки, а за  окном  лучи
солнца играли на траве, и дрозд скакал себе и скакал по  траве,  и  черное
оперенье его сверкало на солнце, как мокрый антрацит.


   ђут сидела в кресле-качалке возле окна, одна, когда на  кухню  заглЯнул
свЯщенник - он искал ее.
   …й уже хотелось вернутьсЯ к себе,  снова  побыть  одной  -  она  совсем
уморилась за эту неделю, проведенную у ђэтменов. ђаботы было  много,  и  к
концу днЯ у нее ломило все тело, хотЯ жена  Љартера  дважды  приходила  по
утрам помочь с уборкой. ђут больше всего выматывало окружавшее ее  горе  и
отчаЯние - она чувствовала, как они засасывают и ее, словно от нее  ждали,
чтобы она разделила их, а порой даже - совсем переложила  на  свои  плечи;
она же вовсе не была к этому готова: ее  собственное  горе,  ее  утрата  и
тоска были по-прежнему с ней и она по-прежнему искала от них спасениЯ.
   …е манил к себе ее пустой дом,  где  был  простор  и  много  свободного
времени длЯ дум, где она могла мало-помалу восстанавливать  свои  душевные
силы. Ќо она стыдилась этих мыслей, чувствовала себЯ эгоисткой.
   Ќа похороны ребенка она не пошла - осталась с Њириам-ђэтмен, а та целый
день пролежала в постели и то затихала и впадала  в  молчание,  то  просто
засыпала, а то садилась в постели и, не сводЯ напрЯженного  взора  с  лица
ђут, принималась - путано, бессвЯзно - нести какую-то дикую чушь,  умолкаЯ
лишь на секунду, чтобы передохнуть.
   ‚ окно ђут видела, как ђэтмен выходил из дома, несЯ в руках гробик. —то
чувствовал он в эти минуты? ђут снова и снова повторЯла про себЯ: господи,
помоги им! € не знала, что может тут помочь.
   ђэтмен сказал:
   - ’еперь они обе уснули. Ђ мне кажетсЯ, что Я не усну больше никогда. џ
хотел позвать к ней врача, но она никого не желает видеть. Ђ Я не знаю,  в
какой мере сохранила она рассудок. џ не понимаю. € ничего не могу  сделать
длЯ нее.
   - Ђ разве какой-нибудь врач может ей помочь?
   ђут казалось, что с ними происходит то же, что было с ней, и они должны
проделать весь положенный им путь скорби, и любаЯ медицина тут бессильна.
   - џ пришел поблагодарить тебЯ, - сказал свЯщенник.
   - Ќе стоит благодарности.
   - џ обЯзан выразить тебе свою признательность.
   Ћн говорил вежливо, официально и вдруг закричал:
   - —то ты, собственно, тут делаешь? Џочему ты здесь, чего ради? Њало  ты
и без нас видела и смерти, и горЯ?
   ‚ерно, думала ђут, верно. Ќо ничего не ответила. Џрошла  минута,  и  он
тЯжело опустилсЯ на один из деревЯнных стульев с прЯмой спинкой.
   € сказал:
   - џ должен уехать отсюда. „олжен сложить с себЯ  сан  и  уехать.  Љакое
право имею Я оставатьсЯ теперь здесь?
   - Џотому что умер ваш ребенок?
   - Џотому что она умерла, и Я вижу, что все, во что Я верил и ради  чего
жил, умерло вместе с ней. Џотому что жизнь моЯ - это ложь, и  сам  Я  лгу.
Љак могу Я теперь посещать их -  больных,  умирающих,  страждущих,  ищущих
правды? —то Я  им  скажу?  Љак  могу  Я  отправлЯть  обедню  в  церкви,  и
произносить проповедь, и молитьсЯ, понимаЯ, что все это - ложь?  Џрежде  Я
знал, какие нужно говорить слова, но теперь у менЯ нет  слов,  и  Я  ничем
никому не могу помочь. џ думаю о том, как Я ходил к людЯм и говорил с ними
о смерти и доброте и в чем искать утешениЯ, и мне становитсЯ стыдно. џ  же
не понимал ничего, Я никогда не испытывал того, что испытали они. џ  читал
книги и училсЯ и думал, что понимаю. Ќо все это было ложью. Љак же Я  могу
оставатьсЯ здесь?
   ђут, помедлив, сказала:
   - ‚се менЯетсЯ. ‚се начинает пониматьсЯ по-другому. ‚ремЯ идет,  и  все
становитсЯ другим.
   Ќо и это были только слова, и она не знала, может ли он понЯть то,  что
она хотела выразить, - это было так неЯсно и ей самой.
   - Ќо ведь так было и с тобой. џ знаю. ’ы затворилась от всех, не хотела
видеть менЯ и никого вообще, и на его похоронах ты  не  плакала.  џ  видел
тебЯ на кладбище ночью, ты лежала на его могиле... Ћ чем ты думала  тогда?
Љакие слова мог бы найти длЯ тебЯ кто-нибудь?  џ  хорошо  видел,  как  это
было, а теперь знаю и сам. џ корил тебЯ. Ђ теперь не корю.
   - Ќо потом были и другие дни... после его  смерти...  были  дни,  когда
становилось легче. € Я, казалось мне, начинала что-то понимать.
   Ћн Яростно замотал головой.
   - —то же тут можно понимать? Ќет же в этом никакого смысла - в том, что
произошло! ’вой муж был молод, полон сил, он был  хороший  человек  и  был
счастлив, и ты была счастлива, и вдруг его не стало, и  моего  ребенка  не
стало, и в этом нет никакого смысла, ничего, кроме жестокости. Ќичего.
   ђут бессознательно перебирала в пальцах подол, испуганнаЯ  неистовством
его отчаЯниЯ, горечью, звучавшей в его голосе; она была потрЯсена,  потому
что привыкла думать, что свЯщенник, конечно, знает больше, чем дано  знать
другим, и многое может понЯть и объЯснить.
   Ћна начала было рассказывать ему о том, как порой  мир  длЯ  нее  вдруг
менЯлсЯ и становилсЯ прекрасен, как, неизвестно откуда,  у  нее  возникало
прозрение, и ей словно бы делалсЯ понЯтен смысл всех вещей. € о  том,  что
она чувствовала на похоронах и что  чувствовал  Џоттер,  стоЯ  на  коленЯх
возле мертвого тела Ѓена там, в лесу. Ђ ђэтмен неотрывно глЯдел на нее,  и
она видела, что смысл ее слов не доходит до него  и  нет  у  нее  никакого
права говорить ему все это - не  существовало  длЯ  него  утешениЯ  в  его
утрате.
   Ћн сказал:
   - ‚се разлетелось на куски, и никто не  в  силах  собрать  их  воедино.
Џочему? Џочему?
   Љак могла она знать?
   - Њой отец был свЯщенником, и отец отца - тоже, и  считалось,  что  так
положено быть,  и  никогда  не  возникало  никаких  сомнений  в  том,  что
свЯщенником буду и Я. Њой отец был хорошим человеком, и Я думал, что  буду
таким же, как он. Џеред смертью он тЯжело болел,  месЯцами  болел,  и  все
худел, слабел и все сильнее страдал от боли, но болезнь тЯнулась медленно.
Ћн держалсЯ, старалсЯ продолжать  свое  дело,  отправлЯл  службы,  посещал
прихожан, потому что они очень полагались на его советы, но под  конец  не
мог даже читать. Ђ смерть долго не приходила, хотЯ он уже молил о  ней.  џ
приехал домой - Я училсЯ тогда в университете,  и  менЯ  вызвали  к  нему.
Ќикогда не забуду, как он выглЯдел.  џ  его  не  узнал.  ‚есь  сморщенный,
словно у него уже не осталось мЯса на костЯх - они прЯмо проступали сквозь
кожу. Ђ кожа стала совсем желтой. Ћн казалсЯ дрЯхлым стариком. € ничего не
мог есть. Њать сидела с ним и давала ему по глоточку воды, больше  ничего.
€ как-то ночью нам показалось, что он умирает. џ сидел возле  него.  €  он
сказал: "џ всегда верил. Ђ теперь Я знаю". Ђ что же случилось со  мной?  џ
не верю и ничего не знаю. ‡ачем же мне жить?
   Ћн опустил голову на стол и затих - он  так  измучилсЯ  и  отчаЯлсЯ  во
всем, что уже не мог больше плакать.
   - Ђ ты, ђут? —то ты будешь делать теперь до конца своих дней?
   - џ не думаю сейчас о том, что станетсЯ  со  мной  дальше.  џ  привыкла
думать... мне казалось, что Я всегда буду с Ѓеном. Ђ теперь  Я  ничего  не
знаю.
   - Џочему ты не уедешь отсюда?
   - Људа мне ехать?
   - Љак ты можешь это вынести: оставатьсЯ в этом доме, бродить  по  лесу,
вспоминать?
   - “еду - все равно ничего не забуду.
   - Ђ Ѓрайсы...
   - џ не вижусь с ними. ’олько с „жо. Ѓрайсы мне чужие.
   - ‚се чужие.
   - Ќо у вас же есть жена. € еще одна дочка.
   - Њне нужна €забел. ’олько она мне нужна. Ђ ее у менЯ нет.
   - „а.
   - —то со мною будет?
   —то будет с каждым из нас, подумала ђут. Ћн пугал ее, так же, как и его
тронувшаЯсЯ умом жена, - в них таилась длЯ нее опасность, ведь ее душевный
мир был все еще очень хрупок, а единственное, что у нее оставалось, -  это
старатьсЯ сохранить его, не дать ему распастьсЯ.
   - ‡автра Я вернусь домой.
   - „а. Љонечно.
   Ќо,  заметив  выражение  его  лица,  она  еще   острее,   чем   прежде,
почувствовала угрызениЯ совести.
   - Ќе может кто-нибудь побыть здесь, с вами? ЏозаботитьсЯ о вас,  помочь
вашей жене? Ќеужто нет никого?
   Ћн провел рукой по лбу.
   - ЊоЯ сестра... или... Ќе знаю. „а, кто-то нужен. џ подумаю.
   џ должна остатьсЯ, сказала себе ђут.  Ќет  никаких  причин  убегать.  џ
должна помочь им. Ќо она была не в силах, не в силах.
   - Њожет, вы чего-нибудь поедите теперь?
   - Ќет. - Ћн встал. - Ќет. - € направилсЯ к двери. ђут слышала,  как  за
ним захлопнулась дверь кабинета и ключ повернулсЯ в замке.
   Ќаверху Њириам ђэтмен и  младенец  спали  мирным  сном.  ђут  задернула
занавески и вышла.
   Ќа другое утро на рассвете  она  покинула  их  дом.  ’еперь  она  могла
вернутьсЯ к себе домой, затворить за  собой  дверь  и  остатьсЯ  в  полном
одиночестве, не чувствуЯ ответственности ни за кого, кроме себЯ  самой,  и
ничто не будет мешать ей предаватьсЯ своим думам и снова плакать по Ѓену и
вспоминать.
   "Ђ сама ты, ђут? —то станешь ты делать до конца  своих  дней?"  Љто  же
знает, быть может, то же, что сейчас.
   Ќаверху, на  выгоне,  воздух  стал  совсем  холодным  и  пахло  первыми
заморозками;  близилась  зима:  голые  ветви  деревьев,  жестокие   ветры,
пригибающие к земле папоротник, поздние рассветы и долгие темные ночи.


        14

   ђут стоЯла у окна, глЯдЯ на кусты боЯрышника  и  остролиста,  осыпанные
пышными гроздьЯми Ягод - оранжевых, как пламЯ,  красных,  как  кровь.  Ћна
глубоко втЯнула в  себЯ  воздух,  задержала  его  на  несколько  секунд  и
медленно выдохнула; она подумала: Я сама по себе. €  увидела,  что  кто-то
идет вдоль живой изгороди, идет очень медленно - какаЯ-то женщина; увидела
голову, повЯзанную голубым шарфом, мелькавшую чуть выше сплетениЯ  ветвей.
Љто может прийти сюда?  Ћна  вспомнила  жену  свЯщенника,  и  ее  охватила
тревога и чувство вины; сейчас она отчетливо понЯла, что  поступила  очень
дурно: ведь эта женщина была больна,  и,  конечно,  не  только  скорбь  по
утраченному ребенку заставлЯла ее так странно вести себЯ  -  нести  всЯкий
вздор, уставившись в ужасе в одну точку, или спать часами от изнеможениЯ и
пугатьсЯ плача собственного младенца. € ведь она на свой лад ждала  помощи
от ђут, искала,  как  умела,  спасениЯ  из  этого  тупика,  хотела,  чтобы
кто-нибудь пришел ей на помощь, облегчил ее телесные муки и взбаламученную
душу, и она, ђут, не сделала длЯ нее  ничего,  и  ђэтмен  тоже  не  сделал
ничего, весь ушел в свое горе, в свою  беспомощность,  в  раздиравшие  его
сомнениЯ. —то делают они теперь там, в  своем  доме,  эти  муж  и  жена  -
одинокие, далекие друг от друга, как  люди  на  разных  краЯх  земли?  Љто
приходит теперь к  ним,  чтобы  взЯть  на  руки  младенца,  искупать  его,
позабавить, рассмешить.
   ќто не моЯ вина, сказала себе ђут, это их беды, не мои. џ  делала,  что
могла. Ћна закрыла глаза.
   Ђ открыв их, увидела, что по тропинке к дому идет женщина, и лицо у нее
опухшее и бледное, как Ягоды омелы, и она как-то странно, словно защищаЯсь
от кого-то, держит руку перед грудью. Ќо это не  была  жена  ђэтмена,  это
была ќлис Ѓрайс. ќлис, котораЯ всегда пугала ђут и вызывала в ней  чувство
неприЯзни; ќлис, обычно державшаЯсЯ отчужденно, презрительно, без  улыбки.
„а она и теперь не улыбалась. Ќо с ней произошла какаЯ-то перемена - у нее
было отсутствующее выражение лица, словно она перенесла тЯжелое потрЯсение
или катастрофу. Ћна не видела ђут, наблюдавшую за ней из  окна.  €  прошло
немало времени, прежде чем она наконец постучала - негромко - в дверь.
   ќлис Ѓрайс. ‡ачем пришла она сюда, нарушив тонкую пленку одиночества  и
покоЯ, в которую облекла сейчас  себЯ  ђут,  пришла  и  пробудила  дыхание
прошлого - всех старых размолвок,  вражды,  -  напомнив  о  том,  что  Ѓен
издавна принадлежал другим, задолго до того,  как  встретил  ее,  ђут?  …й
нечего сказать ќлис. ’ак,  может,  лучше  просто  не  подходить  к  двери,
убежать наверх и подождать там, пока она не уйдет? Ќикто  из  всей  семьи,
кроме „жо, не делал попыток свидетьсЯ с ней, ну, и они ей тоже  не  нужны,
ведь она длЯ них все равно что мертва, как Ѓен; не нужны они  друг  другу.
"Њы чужие", - сказала она как-то про них ђэтмену.
   ‘тук в дверь прекратилсЯ, но ќлис не уходила.  ‹адно,  день  все  равно
испорчен теперь. Ћна откроет дверь.
   ‘естра Ѓена сидела на ступеньках, спиной  к  ђут.  ЏоднЯлсЯ  ветер,  он
проносилсЯ порывами над выгоном, трепал верхушки деревьев, сдуваЯ  мертвые
листьЯ на землю. ќлис обернулась. Ќо не встала.
   - Њне больше ничего не оставалось делать, - сказала  она.  -  џ  ждала,
пока ты вернешьсЯ домой. ’ы думаешь, Я бы пришла сюда,  если  б  мне  было
куда деватьсЯ?
   ‚ид у нее  был  больной,  но  в  словах  и  в  голосе  звучала  прежнЯЯ
враждебность, и держалась она совсем как прежде.  Ћднако  ђут  показалось,
что она делает это сейчас из самозащиты.
   - џ была у ђэтмена. “ них умерла дочка.
   - „а, „жо говорил.
   - Љто-то должен был им помочь.
   - Љто-то всегда находитсЯ. ђано или поздно.
   ќлис встала и поглЯдела на ђут - долго, пристально, поглЯдела ей  прЯмо
в лицо, не сказав больше ни слова, и ђут - как всегда перед  ней  и  перед
„орой Ѓрайс - почувствовала себЯ неловко и приниженно, и в то же  времЯ  в
ней пробудилась злоба и решимость постоЯть за себЯ. Ћни ее не  любЯт,  они
никогда не пытались этого скрывать. Њелькнула мысль о том, что между  ними
ни разу не было сказано ни одного доброго слова.
   € все же что-то изменилось.  ќлис  -  та,  что  всегда  была  предметом
гордости и надежд ее матери, та, кому дозволЯлось всю жизнь  сидеть  сложа
руки и ждать своего звездного часа (которого сама  „ора  Ѓрайс  так  и  не
дождалась), ќлис, на кого не жалели  ни  денег,  ни  времени,  ни  похвал,
ничего, кроме, правда, любви, - эта ќлис была сейчас  не  только  измучена
или больна; она выглЯдела неопрЯтной, даже грЯзной;  волосы  под  бумажным
шарфом казались тусклыми, а ворот платьЯ - мЯтым. Ќа левой щеке проступали
бледно-розовые,  землЯничного  оттенка  пЯтна  -  словно  ее  ударили  или
расцарапали. ‚от как, значит, и она была уЯзвима,  в  конце-то  концов,  и
ничего в ней  нет  особенного  -  ни  красоты,  ни  чего-то  из  рЯда  вон
выходЯщего.
   Ћни стоЯли и смотрели друг на  друга,  а  ветер  выл  и  громко  хлопал
калиткой. ђут ступила назад и распахнула дверь пошире, пропускаЯ золовку в
дом.


   ѓолоса словно охотились за ним и настигали его, и ему не  было  от  них
спасениЯ, хотЯ он и затворилсЯ от них тут, в своей комнате, на  верхотуре;
они проникали сквозь стены и пол, и выносить эти выкрики и злобу было  уже
выше его сил. Џронзительный голос матери все повторЯл одно и то же, и  „жо
вспомнилсЯ попугай,  которого  он  видел  сидЯщим  на  плече  у  какого-то
человека на Ярмарке в ’ефтоне. Ђ потом  мать  принималась  причитать,  как
причитала все дни и ночи после смерти Ѓена, и тогда  ее  перекрывал  голос
ќлис - короткие, Ядовитые слова вонзались в причитаниЯ, как  ножи.  €  все
это звучало на фоне тусклого,  терпеливого  бормотаниЯ  отца,  пытавшегосЯ
унЯть их обеих, водворить мир.  ‚прочем,  „жо  не  мог  припомнить,  чтобы
когда-нибудь в этом доме по-настоЯщему царил мир. Џорой  только  на  времЯ
наступало затишье, как на море перед бурей, котораЯ каждую  минуту  готова
разразитьсЯ снова.
   „жо лежал на постели,  слышал  все,  и  это  было  похоже  на  какой-то
страшный оркестр, где инструменты звучат вразнобой, в дисгармонии  друг  с
другом. Џри Ѓене все было лучше, Ѓен умел утихомирить их -  и  не  столько
словами, сколько просто своим присутствием, потому что сам он  всегда  был
спокоен.
   „жо изо всей силы затыкал пальцами уши, пока где-то в узких  хрЯщеватых
проходах не возникло боли; он попыталсЯ снова взЯтьсЯ за книгу -  это  был
один из дневников, которые  он  обнаружил  в  сундуке  прадеда,  попыталсЯ
нарисовать в своем воображении картины, мысленно услышать что-нибудь,  что
заглушило бы остальные звуки.

   "9-го сентЯбрЯ.
   ‚от уже семь дней, как на море штиль, словно в награду за все  невзгоды
и бедствиЯ, которые нам пришлось претерпеть  во  времЯ  ужасающих  штормов
последнего месЯца. Љоманда держалась стойко, и Я благодарю господа за  то,
что у нас хватило запаса пресной воды и не было больше случаев дизентерии,
котораЯ унесла так много душ.

   11-го сентЯбрЯ.
   Њы стоим на Якоре в устье небольшой реки у западного мыса  всей  группы
этих островов, и нашим глазам открываетсЯ картина необычайной, живительной
красоты - зелень богатейшей растительности,  Яркость  и  свежесть,  равных
которым не узришь даже в самых  богатых  зеленью  графствах  Ђнглии.  ‚ода
прозрачна и отливает всеми оттенками нефрита и аквамарина - в  зависимости
от  смены  освещениЯ.  ‘егоднЯ  мы  решили  высадитьсЯ  на   берег.   ЊенЯ
вдохновлЯет на это воспоминание о моей беседе  с  капитаном  Љолефаксом  в
Џортсмуте: он говорил, что мы встретим  здесь  радушный  прием  и  никаких
проЯвлений враждебности - наш вид и поведение вызовут только живой интерес
и любопытство.

   25-го сентЯбрЯ.
   •оллард, второй помощник капитана, умер сегоднЯ на рассвете от жестокой
лихорадки и прободениЯ брюшной полости; ни спасти его,  ни  облегчить  ему
страданиЯ у нас не было  средств.  Џочти  шесть  часов  он  находилсЯ  без
сознаниЯ, но под конец у него достало сил услышать слова утешениЯ, которые
прочитали ему из Ќового завета и молитвенника, и он умер  как  христианин.
…го опустили в море, и весь экипаж судна отсалютовал ему.  ЃольшаЯ  печаль
охватила нас; он был почти всеобщим любимцем, а длЯ менЯ его  смерть  была
личной горькой потерей.
   Њы должны достичь џвы через неделю.  Џомоги  нам,  господи,  чтобы  эта
прекраснаЯ погода удержалась."

   „жо прочитал уже всю первую тетрадь, подходил к самому концу, а впереди
было  еще  много  тетрадей,  переплетенных  в  бутылочно-зеленую  кожу,  с
металлическими застежками; о многом еще предстоЯло ему прочесть:  о  бурЯх
на море, о тропических лесах, о невиданных дворцах, о птицах, волочащих по
земле свои  эмалево-изумрудные  хвосты,  о  стаЯх  дельфинов,  плывущих  в
кильватере кораблЯ, о ночном небе, сплошь усеЯнном звездами... € так  ночь
за ночью, без сна, пока не устанут глаза, а возникшие  в  его  воображении
картины не перельютсЯ в сновидениЯ,  в  которых  он  за  считанные  минуты
перенесетсЯ за тысЯчи миль, без устали слушаЯ шум морЯ,  жуткие  завываниЯ
ветра и непонЯтные голоса.
   Ђ пробуждаЯсь поутру, он не сразу понимал, где он, и потом день за днем
сердце его жгли надежды, и  страх,  и  неуверенность,  и  чувство  вины  и
тайного предательства. Џотому что он и сам не понимал и  не  было  никого,
никого, кто мог бы сказать, что же ему следует делать, прав ли  он,  желаЯ
уплыть далеко-далеко в море на корабле, и вправду ли он  найдет  там  свое
счастье. Ћн этого не знал. Ћн открывал дневники, читал и  закрывал  их,  и
уходил из дома, и брел через вспаханные осенние полЯ, взбиралсЯ  на  грЯду
холмов. Ђ потом снова  вниз,  домой,  где  истошные  голоса,  и  злоба,  и
жестокие слова, и плач. Ћн не понимал, зачем это и почему не может быть  в
доме мира.
   ђут, подумал он, и ему сразу стало легче на душе. ђут  все  бы  понЯла.
Ѓыть может, она теперь снова дома, и, если ему можно побыть  с  ней,  все,
что тут творитсЯ, уже не будет иметь длЯ него значениЯ, все эти голоса  не
будут преследовать его там.
   Ћн внезапно сел на кровати, поглЯдел в окно и сказал себе:  если  бы  Я
мог жить там, с ђут, мне бы не захотелось  никуда  уходить  далеко,  ни  в
чужие страны, ни в какой-нибудь другой дом. Ќу  так  за  чем  дело  стало,
почему бы мне не пожить у нее? Љакое кому до этого  дело?  Ќо  он  не  был
уверен, что у него хватит духу попросить ее об этом, да и захочет  ли  она
принЯть его. ‚едь его присутствие будет постоЯнно напоминать ей о Ѓене;  и
он же знал, хорошо знал сам, что она любит быть одна. Ћн проведает ее, как
обычно, и все.
   Ћн снова лег и в конце концов заснул,  но  отзвуки  их  голосов  росли,
заглушаЯ друг друга, сон его был беспокоен, и слезы подступали к горлу. Ќо
он не проснулсЯ и не услышал, как глубокой ночью дом погрузилсЯ наконец  в
напрЯженную, томительную тишину.


        15

   - Људа же мне деватьсЯ? —то мне делать?
   Ќо теперь это уже не звучало вызовом; в голосе ќлис не было  больше  ни
гордости,  ни  отчуждениЯ  -  это  была  мольба  о   помощи.   ќлис   сама
предостаточно наслушалась всего за минувшие недели;  эхо  их  голосов  еще
звучало в  ее  ушах:  их  исполненные  отчаЯниЯ  гневные  вопросы  и  свои
собственные, такие же.
   - —то мне делать?
   ќлис откинула голову на  спинку  кресла,  но  все  тело  ее  оставалось
натЯнутым как струна, ею владел страх.
   Ћни уже часами сидели вот так здесь - то перебрасываЯсь словами,  то  в
полном молчании глЯдЯ друг на друга и снова отводЯ глаза в сторону.
   ђут не знала, что сказать, - и не потому, что  приход  к  ней  ќлис  со
своими бедами поразил ее, и не потому, что она все еще была  зла  на  нее.
Ћна просто старалась быть с ней помЯгче и ничего не  выспрашивать,  только
слушать - ведь у нее не было ответа на ее вопросы.
   Ќаконец она и сама решилась спросить:
   - Џочему ты не выйдешь за него замуж?
   - ‡амуж?
   - ‡а ђоба ”оули. ќто же его ребенок. ђоб должен женитьсЯ на  тебе.  ’ак
было бы правильно.
   - Ќет.
   - Џочему?
   ќлис только вскользь, мимоходом, словно это не имело отношениЯ  к  ней,
упомЯнула в разговоре имЯ кузнеца.
   ђут не знала, как давно они встречались, что было между ними.
   - Ћн не женитсЯ на мне. „а это и не имеет значениЯ. Љ чему это?
   - Ќо если ты любишь его... если он любит тебЯ и к тому же у тебЯ  будет
ребенок...
   - Ћн менЯ не любит.
   - Ћн так сказал?
   - Ћн сказал: "Љакое мне до этого дело, голубушка? „ругие приходили сюда
за тем же самым. Ћчень может случитьсЯ, что еще кто-нибудь придет". џ  это
знала. џ ничего другого и не ждала.
   - Ќо это же гадко.
   - Ќет. ќто правда. Џо крайней мере он говорит  правду.  Ћн  никогда  не
уверЯл, что любит менЯ. Ћн даже не притворЯлсЯ.
   - Ќо он жил с тобой.
   - Ћ ђут! ’ы совершенно ничего не понимаешь ни в чем, да?
   - ‚озможно. Ќо Я знаю, как должно быть между мужчиной и женщиной.
   - “ тебЯ был Ѓен.
   - „а.
   - € кроме него, никого? Ќикогда?
   - Њне никто, кроме него, никогда не был нужен.
   - „умаешь, Я этого не понимаю? € ведь то же самое можно сказать  и  про
него.
   …е голос  снова  зазвенел,  в  нем  опЯть  звучала  зависть  и  прежнЯЯ
враждебность.
   - Џрости менЯ.
   - Ђ за что? Ѓен умер. ’ы знаешь про него. џ знаю про другое.
   - Ќо что будет с тобой? ’ы любишь ђоба?
   ќлис промолчала, постукиваЯ пальцами по краю стула. ђут растопила камин
- первый раз за эту зиму, - принесла Ясеневые поленьЯ,  которых  наготовил
Ѓен за неделю до смерти, аккуратно уложила их крест-накрест -  в  точности
так, как он учил. Ќо едва она поднесла к ним огонь,  как  у  нее  защемило
сердце, и, когда огонь разгорелсЯ и голубые Языки  пламени  начали  лизать
поленьЯ, обвиваЯсь вокруг них, словно змеи, чувство вины пронзило ее. ‚едь
она жгла, уничтожала еще одну частицу прошлого, прошлой  жизни.  €  сейчас
все превратитсЯ в дым, исчезнет безвозвратно.
   Ќо они сидели у очага, и он обогревал их, и, когда говорить было  не  о
чем, можно было смотреть  на  огонь,  а  запах  горЯщих  поленьев  навевал
воспоминаниЯ.
   ќлис сказала:
   - Њне кажетсЯ, что Я никогда никого не любила, кроме Ѓена, кроме  моего
брата.
   …е слова поразили ђут. Ќо потом  пришло  нежданное  чувство  пониманиЯ,
тепла и облегчениЯ. ’ак вот почему, значит, ќлис  никогда  не  любила  ее,
чуждалась, старалась принизить. ‚от оно что. ‚иной всему ее любовь к Ѓену.
‚едь ђут отнЯла его у них.
   Ќо любовь к Ѓену была вместе с тем и узами, свЯзавшими  их,  -  первыми
узами в жизни ќлис. Ќо прежде чем она осознала это и смогла  принЯть,  Ѓен
умер.
   Ђ теперь ќлис ждала ребенка от человека, которому не было до нее  дела.
‡ачем она, вообще-то, свЯзалась с ним? ђаз не было там ни любви,  ни  даже
взаимной симпатии, то что же тогда могло соединить их?
   - ’ы что, не понимаешь, каково это  -  жить  в  нашем  доме?  ’ы  не  в
состоЯнии себе этого даже вообразить? Љак Я ненавидела  этот  дом,  годами
ненавидела, годами! Ћдин только Ѓен умел заставить почувствовать себЯ  там
как дома, почувствовать, что и  там  можно  быть  счастливой.  Ѓыть  самой
собой. Ђ потом он умер, и не осталось ничего. Ћстались  вечно  плачущаЯ  и
причитающаЯ мать и отец - а какой кому от него толк?
   - Ђ „жо...
   - „жо? Ћн еще ребенок.
   Ќет, подумала ђут, о нет! „жо понимал все куда лучше любого из них.  Ќо
она промолчала об этом.
   - € все эти годы Я должна  была  сидеть  и  выслушивать,  что  она  мне
втолковывала. Љакие планы она длЯ менЯ строит, кем  Я  должна  стать,  что
готовит длЯ менЯ судьба. Ћна не хотела дать  мне  жить  своей  жизнью,  ей
нужно было, чтобы Я жила по ее указке, так, как нравитсЯ ей, чтобы Я  была
такой, какаЯ ей угодна. Ћна никогда не знала, что Я такое на  самом  деле.
„а и ни про  одного  из  нас  она  не  знала  ничего.  Ћна  называет  менЯ
гордЯчкой. Ќу а сама-то она кто? —то все времЯ клокочет там у нее  внутри,
как не гордость? „а, Я должна была сделать что-то, вырватьсЯ оттуда,  уйти
куда-то. Њне было все равно куда. ‹ишь бы показать ей,  что  Я  могу  идти
своим путем.
   - ЏонЯтно.
   „а, ђут Ясно понимала, что творилось там,  в  этом  доме,  почему  ќлис
назло и с отчаЯниЯ ушла к ђобу ”оули, кузнецу, хотЯ и не ставила его ни  в
грош. Ќо он был  именно  тем,  что  презирала  „ора  Ѓрайс,  -  человеком,
который, на ее взглЯд, недостоин был даже поклонитьсЯ ее дочери.
   Ќо вот оказалось, что ќлис понесла от него, и  ее  выгнали  из  дома  и
приказали никогда не возвращатьсЯ в ”осс-‹ейн:  пусть  делает  что  хочет,
родит ребенка или не родит, пусть живет как  знает,  найдет  себе  друзей,
дом, мужа или останетсЯ одна. „ору Ѓрайс это не интересовало.
   - Ћна кричала и визжала не умолкаЯ: "‚он  отсюда,  вон!"  €  не  желала
слушать, что говорил отец, - а он хотел, чтобы Я осталась. Ћн хотел покоЯ.
"‹ишь бы в доме был покой". …му не было стыдно за менЯ.  Ќо  она  сказала:
"‚он из дома!" Ђ Я даже рада была уйти. Ќе такой это дом, чтобы торчать  в
нем дог конца жизни.
   ќлис закрыла глаза. ‹ицо ее  было  бледно  от  изнеможениЯ,  кожа  туго
обтЯгивала скулы. ђут думала, как  могут  люди  так  поступать  -  выгнать
родное дитЯ из дома, не пожелав ни выслушать его, ни простить?
   Ћна сказала:
   - •орошо, что ты пришла сюда. ’ы правильно сделала.
   - џ не хочу, чтобы ты менЯ жалела. Ќе хочу, чтобы ты просто из  чувства
долга позволила мне остатьсЯ здесь. ’олько потому, что Я - сестра Ѓена. Ќе
думай, что это чему-то поможет.
   - џ знаю.
   - џ найду куда пойти. “строюсь как-нибудь. Љогда голова начнет варить.
   - ’ебе надо остатьсЯ здесь.
   - ’ы же менЯ не любишь.
   - џ тебЯ еще просто не знаю, - сказала ђут, и это была правда. -  „а  и
никогда не знала.
   - Ђ ты когда-нибудь хотела узнать? Џыталась?
   - Ќет.
   - “ тебЯ был Ѓен. Ќи о чем больше ты и не думала.
   - ‚ерно.
   - „а Я не корю тебЯ за это. ’ы так не думай.
   € тут она расплакалась, совсем безмолвно; слезы бежали  по  ее  лицу  и
высыхали на щеках, а ђут сидела рЯдом, протЯнув руки к очагу,  уставившись
на огонь, и молчала. ‘колько слез, думала она. Ћ господи, сколько  повсюду
слез!  ‘колько  горЯ,   отчаЯниЯ,   безнадежности,   злобы,   одиночества,
непониманиЯ! …й казалось сейчас, что  все  люди,  которых  она  когда-либо
знала, вечно плакали не осушаЯ глаз, что все дни и ночи  истекших  месЯцев
были полны слез, и только слез.
   € так будет и дальше? Ћ, как долго будет все это длитьсЯ?


   ђут постелила постель в маленькой комнате, и ќлис, измученнаЯ,  тут  же
легла. Ђ ђут еще с час  сидела  у  очага,  пока  не  убедилась,  что  ќлис
заснула. ‚ доме царила  тишина,  только  времЯ  от  времени  разваливались
поленьЯ  в  камине,  рассыпаЯ  с  треском  искры.  €  все  уже   ощущалось
по-другому, потому что в доме была еще одна живаЯ душа,  чье  присутствие,
казалось, заполнЯло в нем все углы и закоулки.
   ђут понимала: то, что ей предстоит сейчас сделать,  нужно  ей  самой  в
такой же мере, как ќлис; это был один-единственный выход,  а  она  сама  -
единственный человек, от  которого  это  зависело.  Ћна  не  могла  дольше
оставатьсЯ здесь одна-одинешенька, отгораживаЯсь от всех, она  даже  и  не
хотела этого больше. Ќеправильно это. ЌельзЯ так жить. ‚сЯческие размолвки
и скрытую враждебность надо как-то преодолеть и забыть, и она  повинна  не
меньше других - быть может, даже больше.
   Ћна надела пальто и вышла. ‚етер все еще бесновалсЯ, дул  ей  в  спину,
едва не сбивал с ног. „еревьЯ гнуло, раскачивало и бросало  из  стороны  в
сторону, словно корабли в бурю.  Џоследние  сладковато-гнилостные  осенние
ароматы умираниЯ развеЯлись,  уступив  место  холодному,  чистому  дыханию
зимы. ‚ лесу листьЯ облетали на  землю,  их  наметало  в  груды,  подобные
сугробам сухого снега, и назавтра сквозь сетку голых  ветвей  уже  вот-вот
проглЯнет Ясное небо.
   ‹уны не было. Ќо ђут  уже  так  привыкла  к  этим  ночным  тропинкам  и
просекам, что могла бы без труда найти дорогу через полЯ  и  рощи;  каждый
шаг был ей здесь знаком, она могла бы брести даже вслепую.
   “ околицы она приостановилась, чтобы перевести дух и  подбодрить  себЯ,
втайне надеЯсь теперь, что там все уже легли спать и у нее  будет  предлог
повернуть обратно. Џотому что она боЯлась их, не знала, что ей им сказать,
как к ним подступитьсЯ. Ћни были длЯ нее словно люди, говорЯщие на  другом
Языке, - такой огромной казалась пропасть между ней и ими.
   Ћна сказала себе, что они такие же, как она, такие же люди, с такими же
чувствами, скорбЯми, одинокие, стареющие. ’акие же, как все. ’ак ли это?
   ‘квозь опущенные шторы проглЯдывал свет. ‚сЯ  внутренне  сжавшись,  ђут
медленно направилась к дому. Ћна  думала:  "Џомоги  же  мне,  прошу  тебЯ,
помоги!" Ћна обращалась к Ѓену, она по-прежнему была  так  беспомощна  без
него, никогда не знала навернЯка, правильно ли поступает, то  ли  говорит,
что надо.
   Џомоги мне!
   “зкую улочку сотрЯсали порывы ветра.
   ‚ходЯ в эту комнату следом за Ђртуром Ѓрайсом, ђут вспомнила,  как  она
впервые вошла сюда с Ѓеном и что она тогда чувствовала. Љазалось, это было
сто лет назад - такие произошли в ней  перемены  с  тех  пор.  Ќо  они  не
изменились. „ора Ѓрайс  взглЯнула  на  нее  без  всЯкого  интереса.  €  не
произнесла ни слова.
   ‚ комнате было жарко, Языки пламени высоко взмывали вверх над  каминной
решеткой, мебель тесно громоздилась вокруг. ђут ощутила удушливый запах  и
снова, как в то утро, в утро похорон Ѓена, увидела, казалось, перед  собой
эти черные фигуры,  усевшиесЯ,  словно  стаЯ  ворон,  на  всех  стульЯх  и
взиравшие на нее с немым укором.
   Ќет, она не может осуждать ќлис за то, что ей захотелось  вырватьсЯ  из
этого дома, убежать куда глаза глЯдЯт.
   Ђртур Ѓрайс пододвинул длЯ нее стул - слишком близко к огню, -  но  она
все же села, пристроилась на краешке стула, чувствуЯ, как  у  нее  сдавило
горло, пересох и не ворочаетсЯ Язык. Џомоги мне!
   Ќаконец Ђртур Ѓрайс заговорил:
   - ‚етрено сегоднЯ. ‡дорово ветренаЯ ночь.
   - „а, - сказала ђут и, поглЯдев на „ору Ѓрайс, торопливо добавила: -  џ
пришла рассказать вам об ќлис. Ћ том, что с ней все в порЯдке. Ћна у  менЯ
дома. џ подумала...
   - џ не желаю слышать ее  имени  в  своем  доме.  Ѓыла  бы  крайне  тебе
признательна, если бы ты не приходила сюда, не напоминала нам  о  ней,  не
ворошила все снова. ‘ этим покончено. Ћна осрамила нас, и что,  по-твоему,
должна Я теперь чувствовать?
   - Ќо, прошу вас, послушайте... - ђут уже взЯла себЯ в  руки  -  она  не
даст воли гневу. ‚се это было, хватит.
   - Џочему это ты вдруг заЯвилась сюда?
   - џ хотела... џ знаю, что мне давно следовало прийти.  ‘казать,  что  Я
перед вами виновата. Њне хотелось сделать что-то... что-то сказать вам.
   - Ћ чем тут еще говорить?
   - „ора...
   Ќо она повернулась, смерила мужа презрительным взглЯдом,  и  он  умолк,
глубже уйдЯ в свое кресло, вмиг побежденный.
   - “ тебЯ никогда прежде не было времени длЯ нас.
   - џ хотела, чтобы все стало по-другому. •отела  попытатьсЯ.  €  сказать
вам, что ќлис может жить у менЯ, а вы - навещать ее там. …сли и она  этого
хочет.
   - „а, вы обе скроены на один лад, ни одной из вас никогда не было  дела
до других.
   - ќто не мы... - Ќо она тут же прикусила Язык. -  Њы  все  должны  быть
друзьЯми. ѓосподи, да какой во всем этом смысл, к чему это приведет? ‡ачем
нам продолжать распри, продолжать не любить друг друга, не видетьсЯ друг с
другом? „аже не попытатьсЯ? Њожем же мы хотЯ бы попытатьсЯ!
   Ќо „ора Ѓрайс только молча отвернулась от нее  и  снова  уставилась  на
огонь.
   ђут сказала уже в отчаЯнии:
   - ђади Ѓена. •отЯ бы ради его памЯти не  должны  мы  разве  постаратьсЯ
стать друзьЯми? Ћн был вашим сыном и моим мужем.  ђазве  нам  не  пришлось
пройти через одни и  те  же  испытаниЯ?  Ћн  умер,  и  мы  ведь  одинаково
чувствуем утрату. ђазве это не свЯзало нас друг с другом?  ’ак  же  должно
быть, должно!
   - Ћткуда тебе знать, что Я пережила? ’ы ничего не знаешь. џ носила  его
под сердцем, Я родила его, растила. —то ты можешь в этом понимать?
   - Ќичего. Ќо Ѓен...
   - Ќи одна из вас ничего в этом не понимает.
   - „ругие тоже страдают, - с запинкой проговорил Ђртур Ѓрайс.  -  Љаждый
по-своему. Ђ в конце концов у всех одно и то же.
   ђут вспомнилась та ночь, когда он пришел на  кладбище  посмотреть,  как
убирают  могилу,  вспомнилось  возникшее  между  ними  понимание,  чувство
общности в любви и в горе. Ќикакой горечи не было в  их  отношениЯх,  хотЯ
каждый из них почти ничего не знал о другом.
   - ќлис...
   - ђазве Я не сказала тебе или ты оглохла? Ћна  ушла.  Ћна  сама  довела
себЯ до беды, и Я не желаю ничего слышать о ней.
   - Ќо она в горе. € ей страшно.
   - ’ы не слышала, что она тут говорила мне,  прЯмо  мне  в  лицо,  вчера
ночью, как она обзывала менЯ вот здесь, в этой комнате. Ђ что  Я  сделала,
чем заслужила такое?
   - Њало ли людей совершали такие же ошибки. Ђ она ждет ребенка и  совсем
одна. ќлис сама не знала, что она вам говорит.
   - ‡нала. € знает, что Я сказала ей. € Я от этого не отступлюсь.  Ќи  от
единого своего слова.
   - Ќо вы же ее мать.
   - Њне тут гордитьсЯ нечем.
   ђут чуть не заплакала от сознаниЯ своей беспомощности; ей казалось, что
она молотит кулаками и царапает ногтЯми  тЯжелую,  накрепко  заколоченную,
запертую на замок дверь.
   - ‚ы что же, никогда не хотите видеть ее больше? Ќе хотите помочь ей?
   - џ сказала все, что считала нужным.
   - Ђ Я? Љак со мной? ђазве вы не можете простить менЯ, в чем бы Я  перед
вами ни провинилась, не  хотите  постаратьсЯ  отнестись  ко  мне  лучше...
Џопробовать... џ была женой Ѓена.
   Њолчание. Ћгонь в камине пылал. ђут сморило от жары и от  ее  напрасных
стараний, и ей было обидно, потому что она пришла сюда, собрав  длЯ  этого
все свое мужество, и искренне хотела прийтись им по душе и сама  отнестись
к ним по-доброму, похоронить прошлое и  привести  всех  друг  к  другу.  €
потерпела поражение. Ѓольше уже она ничего не могла сделать. €  ничего  не
сказала „оре Ѓрайс на прощанье.
   ‚етер совсем обезумел, и холод был пронизывающий, но ђут была даже рада
этому после жары, напрЯжениЯ и озлобленности,  царивших  там,  в  комнате.
Ђртур Ѓрайс потЯнул ее за руку, когда она отворЯла калитку.
   - Ћна не в себе. Ћна очень расстроена. ’Яжело ей все  это  пережить,  у
нее столько было надежд, она так много вложила в нашу дочь. ќто тЯжело.
   - Џонимаю.
   - Ќе держи на нее зла.
   ђут обернулась и поглЯдела на него. € подумала: и он любит ее.  Ћн  все
еще любит ее, невзираЯ на то, что она делает и говорит.
   - Ќу а вы как? - спросила она. - •отите вы увидетьсЯ  с  ќлис?  •отите,
чтобы она пришла домой?
   Ћн покачал головой.
   - Ћна наделала ошибок. …й придетсЯ расплачиватьсЯ  за  них.  …й  многое
придетсЯ перенести.
   - € она нуждаетсЯ в участии, верно? …й нужны вы и мать - все мы.
   - ‘о временем, - сказал  он,  оглЯдываЯсь  на  дом.  -  „ай  срок.  ‚се
уладитсЯ. ’ак всегда бывает. Ќужно времЯ.
   - ‚ы знаете, куда прийти, если вам захочетсЯ повидать ее.
   - ’ы хорошаЯ девочка, ђут. - Ћн сжал ее локоть. - џ  рад  за  него,  за
Ѓена. џ когда-нибудь тебе это говорил? ’ы хорошаЯ девочка.
   …й хотелось ответить ему, сказать, что  между  ними,  по  крайней  мере
теперь, все хорошо, но он уже отвернулсЯ от нее и зашаркал назад, к  дому,
только слегка помахав ей рукой, прежде чем затворить за собой дверь.
   Ќу что ж, Я  старалась,  сказала  себе  ђут,  сделала,  что  могла.  €,
окунувшись в ветер и мрак, зашагала обратно, по дороге к околице.


   „жо лежал ничком на вершине холма. ‚чера здесь  дул  сильный  ветер,  а
потом прошел дождь, и  весь  мир,  все  краски,  казалось,  были  омыты  и
прополосканы. ‘егоднЯ стало сухо, тихо и Ясно. ѓолые полЯ  уходили  вдаль,
вздымаЯсь и опадаЯ, растворЯЯсь в дымной пелене. Ќебо было  молочно-белым.
„жо глЯдел туда, где березовый лес  выровнЯлсЯ  рЯдами,  словно  в  строю,
словно отрЯд одетых в броню воинов, ждущих приказа выступить  и  завладеть
всем вокруг. „ве черно-белые сороки пролетели, махаЯ крыльЯми, у него  над
головой.
   ‚се ночи, пока бушевал ветер, „жо лежал без сна, и  ему  казалось,  что
его кровать раскачивает ветром вверх-вниз, и шелест в  верхушках  деревьев
был похож на шум прибоЯ. Ћн говорил себе: Я уеду. €, заснув, во сне  думал
о том же.
   ’еперь было по-другому. ‚се утро он бродил по лесу и спустилсЯ к  реке,
блестевшей меж своих берегов, как расплавленный металл. ЏробираЯсь  сквозь
мЯгкие груды сухих листьев,  он  прислушивалсЯ  к  шуршанию  своих  шагов,
трогал холодную кору Ясеней, и  лиственниц,  и  буков  и  чувствовал,  как
хрустко ломаетсЯ под его ногой хрупкий, словно тонкаЯ косточка, сучок.  Ћн
стоЯл в •елм-Ѓоттом, вдыхал морозный и грибной запах и ощущал  присутствие
множества живых существ, спЯщих вокруг в своих норах, логовищах, берлогах.
ЏоднЯвшись сюда, он словно бы вознессЯ на  крышу  мира.  Ћткуда-то  издали
доносилось  блеЯние  овец.  €  вокруг  был  такой  простор,  так  свободно
дышалось! Ћн почувствовал себЯ богом,  которому  дано  видеть  необозримую
даль.
   € он понимал, что никогда не сможет уехать  отсюда,  никогда  не  будет
счастлив ни на море, ни в других странах. …го место здесь, так же,  как  и
Ѓена; он  сродни  этим  лесам,  и  оврагам,  и  рощам,  и  ручьЯм,  и  ему
предопределено жить  среди  разноголосьЯ  птиц,  и  крадущихсЯ,  шуршащих,
шарЯщих в подлеске бойких белок, и лис, и барсуков, и вдыхать запахи  зимы
и весенних соков, и чувствовать тепло  летних  солнечных  лучей  на  своем
теле.
   Ћн не уедет. € были тому и другие причины. ђут, которую он  никогда  не
сможет покинуть. Њать и отец. Џусть они его не понимают, но он им нужен  -
он видел это по их глазам, - нужен, потому что Ѓена  не  стало,  а  теперь
ушла и ќлис. €м нельзЯ лишитьсЯ еще и его. Ћн из того же теста, что Ѓен, -
он знал это, понимал это сам, - и, значит, должен  как-то,  на  свой  лад,
занЯть место Ѓена. —ерез год с небольшим он кончит школу и пойдет работать
к ђайдалу - подручным у лесника или егерЯ.
   Ћн перевернулсЯ на спину и поглЯдел в необъЯтное  бледное  небо.  Џотом
закрыл глаза, будто ощутил вращение земли, и оно укачало его.


   ѓод шел к концу, и зима объЯла всю округу, травы и  папоротники  выгона
стоЯли темные, пожухшие. ‘мерть Ѓена Ѓрайса была у кого-то еще на  памЯти,
а кто-то уже и позабыл о ней.  Ќо  со  всеми,  так  или  иначе,  произошли
какие-то перемены - протекший год на тот или иной  лад  не  обошел  никого
стороной.
   †ену ђэтмена увезли куда-то далеко, в лечебницу, младенца  передали  на
попечение ее сестры, а сам ђэтмен осталсЯ один-одинешенек в  темном  доме,
где он молилсЯ и плакал и вспоминал порой ђут Ѓрайс.  €  когда  эта  мысль
посещала его, ему казалось, что у него достанет сил  принЯть  и  перенести
все. € тем не менее