‘ьюзен •илл. Ћднажды весенней порой

Ћцените этот текст:
‘ьюзен •илл. Ћднажды весенней порой

-----------------------------------------------------------------------
Susan Hill. In the Springtime of the Year (1974). Џер. - ’.ЋзерскаЯ.
‘б. "‘овременнаЯ английскаЯ повесть". Њ., "ђадуга", 1984.
OCR & spellcheck by HarryFan, 25 June 2002
-----------------------------------------------------------------------

—Ђ‘’њ Џ…ђ‚Ђџ

Ћна притворила за собой дверь, и стало совсем темно и тихо. Ћна стоЯла,
и с выгона до нее долетал слабый сухой аромат папоротников. ‘ушь; три
недели сиЯло солнце. ќто утомило ее. Ќо весь апрель и май шли дожди, и это
тоже было тЯжко - неустанный глухой стук по крыше дома. …й казалось, что
она не способна ничего замечать, что ничто не может ее трогать; дождь или
жара, ночь или день - все это существовало вне ее, за пределами ее горЯ" €
все же горе саднило, как незаживающий ожог или царапина, раздражало,
мешало.
Ћна постоЯла, ожидаЯ, пока глаза привыкнут к темноте, и потом стала
спускатьсЯ по узкой тропинке между овощных грЯдок и дальше - между
Яблоневых деревьев - туда, где стоЯл курЯтник. Ќочь была тиха, из рощицы,
слева от дома, не долетало ни уханьЯ сов, ни шелеста листвы.
‚незапно она подумала: Я одна. џ совершенно одна на всей земле: нет
кругом ни людей, ни животных, ни птиц, ни насекомых, ни дыханьЯ, ни стука
сердец, ничто не движетсЯ, не растет, листьЯ не шевелЯтсЯ и высохла трава.
Ќет ничего.
Ђ потом родилось новое чувство. Ќет, не чувство. Ћдиночество было
чувством - страхом перед пустым домом, перед долгими днЯми и ночами,
непоправимым отторжением от нее Ѓена - все это она чувствовала. ‘ейчас
было другое. ‘остоЯние. Ќепреложность. Џросто она была совершенно одна.
Ќо вот облако сползло с лика луны, и стало чуть светлее, и серые стволы
Яблонь и округлые вершины вЯзов проступили из мрака. ‚се было бесцветно,
но обрело формы. Ћна медленно двинулась вниз по саду. Ѓыло только девЯть
часов. Џоследние дни августа. ’еперь из вечера в вечер она будет на
несколько минут раньше загонЯть кур в курЯтник, и эти минуты станут
приближать зиму. …й не хотелось думать о зиме.
Љогда на лугу закричал осел, она остановилась в страшном испуге,
потрЯсеннаЯ до самых основ своего существа, до потери ощущениЯ самой себЯ,
потрЯсеннаЯ внезапностью этого крика и его грустью, ибо ей всегда чудилась
в нем какаЯ-то печаль и боль, какаЯ-то отчаЯннаЯ мольба о помощи, о
спасении. •отЯ Ѓен смеЯлсЯ над ней и говорил, что осел вполне счастлив
теперь и быть иначе не может, когда в его распорЯжении луг в целый акр
величиной и он получает от них обоих столько ласки. Ђ брат Ѓена, „жо,
рассказывал ей о животных, живущих в Ђфрике, - о гиенах, и зебрах, и
шакалах, крики которых куда ужасней, - часто рассказывал, хотЯ он только
читал о них в книгах, только в воображении слышал их крики. „жо много,
много чего рассказывал ей, рассказывал все, что знал сам - либо из книг,
либо интуитивно постигаЯ окружающий мир. Ђ у „жо был на редкость острый
слух, как ни у кого, - он знал голоса всех птиц и как эти голоса менЯютсЯ
со сменой времен года и мог отличить, кто прошелестел, прЯчась в подлеске,
- кролик, или лисица, или горностай. „жо. “же минула неделЯ - нет, больше
- с тех пор, как здесь был „жо. ‘ейчас времЯ уже не ускользало от нее так,
как в те первые недели, когда утро и вечер, понедельник или пЯтница и все
часы между сливались воедино и все были лишены смысла.
‘нова закричал осел, заслышав ее шаги, и теперь она не испугалась и
негромко позвала его. ‡ачем Ѓен купил осла? Џривел домой - на мЯгкой
веревке, обвЯзанной вокруг натертой до крови шеи, - в подарок ей, да и
себе тоже, как он сказал... привел живое существо, которое будет им
принадлежать. Ѓен набрел на него за ‹онг-‘икет: на шее осла был толстый
кожаный хомут, осел был привЯзан цепью к дереву возле дороги и оказалсЯ
собственностью бродЯчего жестЯнщика, который с большой охотой продал его
за фунт стерлингов, вареные Яйца, кусок сыра и жестЯнку пива - за все, что
было у Ѓена при себе в заплечном мешке.
Ћсел смотрел на них в тот день мертвыми глазами, шерсть у него
свалЯлась, кожа была всЯ в струпьЯх; он медленно протащилсЯ вниз по
тропинке на луг и стал там - просто стал, не осознаваЯ своей впервые
обретенной свободы от хомута и цепи и, может быть, страшась ее, страшась
расстилавшегосЯ перед ним травЯного пространства.
–елыми днЯми он так и стоЯл там, у самой изгороди, и, когда ђут
приносила ему воды или сена, не притрагивалсЯ к ним; потом, через
несколько дней, дождавшись, пока ђут уйдет и скроетсЯ в доме, он наклонил
наконец голову к ведерку. Џроходили недели, недели терпеливого ухода и
ласки, и ђут все так же спускалась по тропинке и разговаривала с животным,
несмело прикасаЯсь на миг-другой к его жесткой, покрытой струпьЯми шее.
Ћни не сразу дали ему имЯ. Ѓен поначалу, спускаЯсь в сад, просто звал
его: "‘юда, ослик!" или "‘юда, малыш!" ќто „жо прозвал его ‚алаамом -
притащил Ѓиблию и прочел историю про ослицу ‚алаама, которой ЯвилсЯ ангел,
и ослица заговорила с ангелом на человечьем Языке. Ѓен же сказал - не
подходит: ‚алаамом звали человека, а у осла его не было имени. Ќо тут они
поглЯдели на луг и увидели, что осел отошел от изгороди и заковылЯл
вперед, поднЯв голову, наставив уши, приготовившись обследовать
незнакомое, и тогда они понЯли - да, все правильно, пусть будет ему имЯ
‚алаам. •отЯ, конечно, „ора Ѓрайс, услыхав про это, поднЯла их на смех, а
ее муж сказал - какое кощунство! - но ђут это не удивило: она привыкла к
такого рода вещам, примирилась с самого начала с тем, что они невзлюбили
ее и не могут простить ей, что Ѓен взЯл ее в жены. Ђ „жо сразу же заЯвил,
будто это он придумал имЯ ослу; „жо - всегда честный, всегда готовый
встать на защиту ђут. „жо - самый младший и самый умный из них. Ќо это
ничему не помогло. Ќичто не могло тут помочь.
Ќе раз в те весенние месЯцы были дни, когда она подумывала о том, чтобы
отказатьсЯ от осла, продать его. Џосле смерти Ѓена она перестала
заботитьсЯ об осле, только тупо - как и на все вокруг - смотрела на него
без всЯкого интереса, - смотрела, как он бродит по лугу, пощипываЯ траву.
…му не хватало ее, не хватало вниманиЯ, к которому он уже привык в этой
своей новой жизни здесь; иногда по утрам он подходил к изгороди и смотрел
на дом, закидывал голову и кричал. Љогда „жо приходил проведать ее - а
приходил он почти каждый день, - он спускалсЯ вниз, на луг, наполнЯл водой
ведерко и разговаривал с животным, чтобы оно не чувствовало себЯ - подобно
ђут - совсем заброшенным, совсем одиноким.
€ сейчас, когда из мрака донессЯ крик осла, она подумала снова: почему
Я держу его? ‡ачем он мне? € понЯла почему: потому что Ѓен купил его и он
принадлежит ей; осел был частью старой жизни, а теперь она уже больше не
хотела отбросить от себЯ все, что напоминало ей прежнее. Љ тому же она
привЯзалась к ослу, ей нравилось смотреть на его неуклюжее серое тельце,
на его потешные ноги; вид животного успокаивал ее, как успокаивал вид кур;
ей не хотелось, поглЯдев на луг, увидеть, что он пуст.
џблони росли так тесно, тропинка между ними была такой узкой, что она -
как всегда по ночам - должна была вытЯнуть перед собой руку, нащупываЯ
себе путь, словно слепаЯ, отстранЯЯ нависавшие низко над землей ветви. €,
вытЯнув руку, ступила на травЯнистый край тропинки, поскользнулась и едва
не упала, наткнувшись на ствол дерева. “шиба она не почувствовала.
‚ыпрЯмившись, она провела ладонью вверх и вниз по коре дерева. Љора была
шершавой и даже местами корЯвой и очень холодной. Ѓен собиралсЯ срубить
эти Яблони. Ћни были очень старые, неухоженные: старик ‘лай, полвека
владевший до них домом и этим садом, никогда не обрезал Яблони, и теперь
они из года в год приносили совсем мало Яблок - маленьких, очень твердых и
кислых, висевших небольшими кучками, высоко, только на самых верхушках.
‘рубим их, говорил Ѓен, и у нас хватит топлива на несколько лет - хорошего
топлива, с приЯтным запахом и чистой, мЯгкой золой. Ђ потом он посадит
молодые саженцы - новые Яблоньки и грушевые деревьЯ и айвовые, а до тех
пор, пока деревьЯ не подрастут, у них из дома будет хороший вид на луг и
березовую рощу за лугом.
’еперь Яблони останутсЯ здесь. Џотому что, если бы даже кому-нибудь из
местных парней пришла охота срубить их длЯ нее, она их об этом не
попросит. Ћна никогда никого не станет просить ни о чем, с первого днЯ
поклЯлась не просить. Љ тому же эти деревьЯ, как и осел, были частью
старой жизни - тем, за что она старалась уцепитьсЯ теперь.
ЏростоЯв так, держась за дерево, несколько минут, она вдруг осознала,
что не чувствует себЯ больше чужой всему, совершенно одинокой в пустом,
мертвом мире. Ћсел кричал, она ощущала сладковатый аромат последних
левкоев и табачных посадок, а там, впереди - на верхушке курЯтника, -
сидевших рЯдком кур. ‚се жило. ‡емлЯ вращалась.
“ход за курами - вот то единственное, что и сейчас все еще доставлЯло
ей удовольствие, и она старалась сохранить это. € ни одного днЯ не
проходило теперь без того, чтобы она не думала об этой ежевечерней
прогулке к курам; только одного этого она и ждала. Љуры знали ее. Ћни
доверЯли ей. € они были надежны, всегда на своем месте, как только
стемнеет, ждали, что их загонЯт в курЯтник. ‡аслышав, как она отодвигает
засов, они издавали негромкие звуки, которые, казалось, рождались где-то в
глубине их оперениЯ, - звуки, похожие на воркование голубей. Ћна крепко
сжимала в ладонЯх каждую из кур, одну за другой, и чувствовала мЯгкость
перьев, и жесткость крыльев, и проникавшее сквозь них тепло их крови и
тела. Љуры никогда не пытались вырватьсЯ из рук, если только она не брала
какую-нибудь из них слишком неосторожно; тогда курица начинала хлопать
крыльЯми ей в лицо, и она отпускала ее и брала другую, даваЯ той,
встревоженной, успокоитьсЯ.
Ѓен посмеивалсЯ над ее привЯзанностью к курам. Ѓен не испытывал к ним
неприЯзни - они полезны, говорил он, и не доставлЯют беспокойства, к тому
же несут Яйца. Ќо они глупые созданиЯ, с этим не поспоришь: у них
маленькие головки, крошечные мозги, и они так неуклюже движутсЯ,
подскакивают и вспархивают. Ћн просто никак не мог поверить, что ђут умеет
отличить их одну от другой: ему казалось, что все они совершенно
одинаковые, тускловато-коричневые. ‚от ‚алаам - другое дело, ‚алаам
пробуждал в нем интерес, он был забавен и проЯвлЯл характер, а какой
характер у кур? ђут в ответ только качала головой, не умеЯ ничего
объЯснить, а ему, в общем-то, было все равно, да и ђут тоже было все равно
- пусть себе посмеиваетсЯ.
Ћна опустила дверцу курЯтника, заперла его и постоЯла с минуту,
прислушиваЯсь к беспорЯдочным шуршащим звукам внутри - куры усаживались на
насест. Ќо вот они затихли, и с этим было покончено, и оставалось только
вернутьсЯ домой, а ей не хотелось этого - ей никогда не хотелось
возвращатьсЯ домой. ќто был не страх. ‚ернее, если и страх, то лишь перед
тем, что жило в ней самой, и перед воспоминаниЯми, и перед тишиной, в
которой так гнетуще звучали в ушах ее собственные шаги, когда она
переходила из комнаты в комнату.
Ћна помедлила, стоЯ возле курЯтника. Џотом прошла между грЯдками,
опустилась на колени, нащупала холодные, влажные листьЯ шпината и зарылась
в землю руками, разгребаЯ ее, пока не нащупала картофелину, за ней -
другую. Ћна решила приготовить себе еду - она испечет их на несильном
огне, намажет маслом и съест. ќто будет угощенье. ќто будет все-таки хоть
что-то.
Ђлые цветы вьющихсЯ бобов казались совсем серыми в свете луны, словно
побеги ракитника. ќто „жо пришел, посадил их и обнес колышками; он посеЯл
рЯды семЯн, а потом пропалывал растениЯ по мере того, как они росли. „жо,
который никогда не спрашивал, что нужно сделать, - сам все понимал и молча
принималсЯ за дело. „жо знал, что только его одного она пустит к себе в
дом, чтобы как-то помочь ей, а иной раз перекинутьсЯ с ней словом. „жо,
брат Ѓена и такой непохожий на него, непохожий ни на кого из их семьи. …му
было четырнадцать лет, но могло бы быть и сто - так много он знал, и так
был мудр, и так глубоко чувствовал и понимал чувства других. …й было легко
с ним, потому что он совсем не походил на Ѓена, хотЯ, несмотрЯ на разницу
в четырнадцать лет, братьЯ были очень близки друг к другу. Ќо она любила
„жо просто за то, какой он есть, и еще за то, как он относилсЯ к ней, а не
потому, что он был Ѓрайс и брат ее покойного мужа.

‘тоЯ на кухне, она произнесла:
- џ испеку их. Љартошки. €спеку. - Ћна произнесла эти слова вслух,
почти выкрикнула их. …е уже больше не пугало то, что она разговаривает
сама с собой, ей перестало казатьсЯ: значит, Я схожу с ума.
‚ первые недели она то поднималась вверх по лестнице, то спускалась
вниз, стоЯла посреди то одной комнаты, то другой, не понимаЯ, где она, и
говорила; говорила о том, что произошло и как это случилось, и о том, что
она думает и чувствует и что будет делать. € еще она говорила с Ѓеном,
потому что Ѓен все еще был здесь - разве не так? - здесь, рЯдом с ней, у
нее за плечом, или там, на площадке лестницы, по ту сторону двери, и порой
она говорила ему что-нибудь самое обыденное, порой просто: "Џривет, Ѓен!"
Ќо чаще она упрекала его, кричала, протестуЯ: "ѓде ты? ѓде? Љак мог ты
умереть! Ћ, как мог ты умереть!"
Ђ вот чего она не могла - так это говорить с людьми, с кем бы то ни
было, кроме - временами - с „жо. Ћна молчала. Ћтвечала, когда иначе было
нельзЯ, на вопросы о каких-то необходимых приготовлениЯх или, отказываЯсь,
когда ей что-нибудь предлагали: поесть, или попить, или утешитьсЯ. ‚се
следили за ней, все тревожились, нашептывали ей какие-то советы,
уговаривали, остерегали. Ќо она молчала, и никто не видел, чтобы она
плакала.
- џ их испеку.
Љартофелины лежали у нее на ладони, пыльные, тЯжелые, как Яйца. Ќо ведь
надо было растопить плиту, а она не могла заставить себЯ сделать это
просто длЯ себЯ самой, длЯ того, чтобы испечь две картофелины. Џлита была
во дворе. …е растапливал „жо: он приходил длЯ этого, когда думал, что ей,
может быть, потребуетсЯ горЯчаЯ вода; он раза два даже готовил длЯ нее
еду, пока не понЯл, что ей ничего не нужно.
…ще в июле, в долгие жаркие, солнечные дни, она дала потухнуть плите и
больше не растапливала ее. Ћна умывалась и мыла голову холодной водой и
ела когда придетсЯ - в полдень или поздно вечером - то морковку, то
кусочек сыра или Яблока или оставшийсЯ ломтик запеченного окорока; ела,
никогда не садЯсь за стол, без тарелки, без ножа и вилки, на ходу, бродЯ
по пустому дому или саду. Ђ Яйца она теперь продавала все до одного - длЯ
денег.
Џоначалу односельчане посылали ей еду - даже „ора Ѓрайс, котораЯ
ненавидела ђут за ее независимость: пирожки, лепешки, крылышки цыпленка,
буханки хлеба. ђут не ела их. Ћна отвергала их дары, видела в них
посЯгательство на ее личность, хотЯ стала уже стыдитьсЯ этого, понимаЯ
свою грубость, неблагодарность - ведь, в сущности, это было лишь
проЯвлением доброты и заботы. Ћна и не подозревала, что в ней может быть
скрыто такое; но она же изменилась, она была не та, что прежде? €ли это
смерть Ѓена вскрыла истинную ее сущность?
Ћднако как-то раз, один-единственный раз, она все же сделала попытку
покухарничать. „жо принес утром кролика - уже ободранного и нарезанного на
куски; ничего при этом не сказал, просто отыскал блюдо, положил на него
кролика и оставил блюдо на полке в кладовой. € в тот вечер она достала
муку, сало и испекла пирог, приготовив длЯ кроличьей начинки соус из
бульона, трав и лука, и запах ее стрЯпни наполнил дом, словно
возродившаЯсЯ жизнь; она почувствовала пустоту в желудке и боль под
ребрами.
Џирог вышел из духовки с мЯгкой Ячменно-коричневатой корочкой, начинка
выползала наружу, соус растекалсЯ по белому блюду, темный, как вино. Ќо
когда она взЯла кусок пирога в рот, горло ей сдавила спазма; она не могла
глотнуть, стоЯла, прижимаЯ комок пищи Языком к небу, пока комок не стал
совсем холодным и скользким, и тогда она выбежала из дома, и ее стошнило в
траву.
Џирог осталсЯ стоЯть, засыхаЯ, съеживаЯсь, терЯЯ свой аппетитный вид и
аромат, пока через несколько дней на нем не обосновались мухи, и тогда она
выбросила его в помойное ведро, за которым Љартер приезжал раз в неделю,
чтобы забирать объедки длЯ своих свиней.
€ тогда ђут расплакалась от стыда и чувства вины; попусту пропала
добраЯ еда; и ей было жалко кролика, который жил себе да жил, и вдруг его
застрелили, и тоже зрЯ.
Џосле этого она ничего больше не стрЯпала.

Ћна оставила картофелины на кухонном столе и выпила чашку холодного
молока. € все это времЯ мысль о том, что она должна сделать, ни на минуту
не покидала ее, притаившись где-то в глубине сознаниЯ, как животное,
приготовившеесЯ к прыжку. ‚от уже две недели, как эта мысль вселилась в
нее, и она, ужаснувшись, восставала против нее и гнала прочь. ‘тоило ей
представить себе, как, должно быть, все это будет, и сердце у нее начинало
бешено колотитьсЯ, она цеплЯлась за спинку стула или прислонЯлась к стене,
чтобы не упасть. “ нее не хватало духу сделать это: пойти туда, увидеть
его, расспросить, услышать, понЯть. Џотому что, когда ей откроетсЯ все,
ничто уже никогда не изгладитсЯ из ее памЯти.
‚озле ее стула лежала груда старой одежды, присланнаЯ миссис ђайдал.
ќто была мелкаЯ, кропотливаЯ работа, скучнаЯ и невыгоднаЯ, за которую
никто, кроме нее, и не взЯлсЯ бы. …й бы тоже хотелось сшить что-нибудь
новое - платье или нижнюю юбку, - но, если бы даже они считали, что она
справитсЯ с такой работой, ей бы этого все равно не предложили: она была
из тех, что чинЯт, а не из тех, что шьют.
ђабота не поглощала ее, и все те же мысли снова и снова кружились у нее
в голове, пока пальцы латали прорванные на локтЯх рубашки или штопали
носки, удлинЯли или укорачивали подолы. ‚се это трЯпье давно пора
выбросить на помойку, думала она, - ткань так износилась, что едва годитсЯ
в починку. Ђ ведь ђайдалам принадлежит половина деревень и лесов на много
миль в округе, их не причислишь к беднЯкам. Ђ только беднЯки штопают да
перешивают и стачивают две старые простыни в одну, краЯми внутрь. Ѓудь у
нее выбор, она отказалась бы от такой работы, но надо же на что-то жить, а
другого способа раздобыть денег нет, разве что продать дом. „ом
принадлежал ей, был куплен на ее деньги, которые завещала ей крестнаЯ
”рай, и оба они - и она, и Ѓен - гордились тем, что им не надо снимать
себе жилье. Ќет, она и помыслить не могла о том, чтобы расстатьсЯ с домом:
ведь дом - это Ѓен, ее родной кров, ее жизнь, это все, что у нее осталось.
Ћна страшилась перемен, новых мест. ‚от она и занималась починкой и еще
глажкой. Љакой-то мужчина привозил ей узлы бельЯ из "ђидж ”арм", и она не
раз отправлЯлась туда пешком и всегда старалась незаметно проскользнуть на
кухню, когда там никого нет, оставить где-нибудь узлы и тут же обратно,
чтобы никто ее не увидел, чтобы ни с кем не нужно было разговаривать.
Ќарод в округе считал, что им всем повезло - ђайдал был исправным
хозЯином и работодателем, платил неплохо и дома арендаторов содержал в
порЯдке, хотЯ, конечно, шкуру с работников драть умел. € Ѓену тоже крепко
доставалось, но это было ему по нутру, он не выносил бездельЯ, отдыхать он
не умел - даже дома, даже по вечерам, хотЯ уходил на работу в половине
седьмого и возвращалсЯ домой не раньше семи, а то и позже - в летнюю
страду.
- ‘Ядь, посиди, - говорила она ему иной раз. - Џросто посиди со мной.
€ он садилсЯ, чтобы ей угодить, но больше минуты усидеть спокойно не
мог: наклонЯсь к очагу, принималсЯ разгребать угли или перекладывать
поленьЯ и раздувать огонь, а потом вспоминал про какую-то недоделанную
работу. Ќо она не обижалась. ’акой уж он, Ѓен. € он все равно был с ней, -
разве нет? - трудилсЯ ли он в саду, чинил ли крышу сараЯ, она всегда
слышала его и видела, как он мелькает то тут, то там, за окнами. Ћн был
рЯдом.
Ћна опустила глаза на груду одежды. Љуртка с потертым воротником, юбка
без двух пуговиц. ‚се одно и то же.
‚ комнате посвежело. ‹ампа отбрасывала вокруг тени. …сли она сейчас же
не начнет работу, не возьметсЯ за иголку, она так и будет сидеть здесь за
часом час, недвижимо, опустив руки на колени, уставившись в никуда, пока
не почувствует такой усталости, что у нее не будет уже сил добратьсЯ до
постели. ’еперь ей казалось, что прошло не полгода, а почти полжизни;
прошло так же вот, как сейчас; только это не жизнь проходила, а просто
текло времЯ и текли мысли - туда и сюда, как челнок, - вспыхивали все те
же образы, вспоминались все те же слова.
Ћна принЯлась за починку. Ћна сказала себе: мне уже лучше и Я добилась
этого сама. € это самое главное: раз ей предстоит жить, то надо жить без
чужой помощи. ‚прочем, бывали дни, когда ей казалось, что ничего не
изменилось, дни, когда ей становилось даже хуже, чем в первые дни, потому
что немота и оцепенение прошли, и она уже знала: то, что она услышала, -
правда, и теперь так и будет всегда, и в один из таких дней она покончила
бы с собой, если бы не страх. ‚едь все они здесь ожидали от нее именно
этого, разве не так? Њожет быть, даже этого хотели. ‘емьЯ Ѓена и все те,
чью помощь она отвергла.
"Џогребла себЯ там заживо. ‘идит, упиваетсЯ своим горем. †ивет,
перебиваетсЯ кое-как. Њожет, она рехнулась? ЊолодаЯ ведь, всего двадцать
один год, а живет одна-одинешенька, разговаривает сама с собой, ни о ком
на свете, кроме себЯ, не думает".
Њожет, им кажетсЯ, что она становитсЯ похожа на старика Њуни, который
живет в своей хибарке за Џрайорс-”ен. ’олько это не так. Њуни, похоже,
всегда был не в себе, всегда был ненавистен всем - грЯзный старик, часами
ковылЯвший повсюду, глЯдЯ в землю, ни с кем не здороваЯсь. Ќо все свыклись
с тем, что он есть. ‡десь спокон веку всегда был кто-нибудь подобный ему.
Њуни когда-то пришел сюда с воины, и народ говорил, что по этой-то причине
он и потерЯл рассудок. € с тех пор чуждаетсЯ людей и никому не доверЯет.
ђазве она хотела быть такой же? ѓордЯчка, говорили про нее. "‚сегда
была гордЯчкой. Ќебось никогда даже не моетсЯ, совсем не следит за собой и
не прибираетсЯ в доме". ‚прочем, „жо уверЯл всех, что это не так: она и
себЯ, и дом содержит в такой же чистоте и порЯдке, как и прежде. ‚от в
этом и всЯ ее гордость.
’ак они судачили о ней - „ора Ѓрайс, и ќлис, и жены и матери тех, с кем
работал Ѓен, - судачили не только между собой, но со всеми, кто бы ни
поЯвилсЯ в деревне. Ћни ждали, что когда-нибудь она свихнетсЯ совсем,
станет бегать по округе голаЯ и ее увезут. €ли найдут мертвой.
Ќичто не ускользало от их глаз. Ћни знали, сколько раз она, миновав
четыре луга, спускалась по пологому склону через березовую рощу к
•елм-Ѓоттом и как долго оставалась там, сжавшись в комочек возле того
места, где упало дерево. ‡нали и о том, что она ходит - и не днем, а по
ночам - на погост и как часто бывает там. €м было известно все. € хотЯ она
накрепко затворЯла дверь и запирала окна, и вЯзы стоЯли плотной стеной, а
папоротники поднЯлись в человеческий рост, и до ближайшего дома было не
меньше мили, а до деревни - и все три, она чувствовала, что они следЯт за
каждым ее движением, слышат ее голос и ее плач.
Ћна сидела, шила, и в доме было тихо, как в гробу, и за стенами тоже
царила тишина, и стволы берез стоЯли в лунном свете, словно алебастровые
колонны.

Ќа верхнем этаже дома в ”осс-‹ейн „жо лежал в постели, но глаза его
были открыты, и сквозь узкую щель между шторами он видел синюю полоску
ночного неба и думал о ђут - как он всегда думал о ней - с любовью и
страхом за нее. „жо знал, что все, в чем она нуждаетсЯ, ей может дать
только он; всЯ ответственность за нее, лежавшаЯ на его брате, теперь легла
на его плечи, а он не был уверен, что всегда сумеет быть на высоте,
боЯлсЯ, что его собственное горе, которое он таил в себе, может
когда-нибудь помешать ему помочь ей, и у него не хватит сил преодолеть
это. Ћна сказала: "џ справлюсь. Њне никто не нужен". € только он один
знал, что это неправда.
Ћн чувствовал себЯ очень усталым. € все же в конце концов он всегда
находил в себе что-то, какую-то крупицу энергии и надежды, за которую мог
ухватитьсЯ, как за талисман, и почерпнуть в ней силу. € если он поддавалсЯ
страху, то никогда не поддавалсЯ отчаЯнию. Ћн умел владеть собой.

„о нее стали долетать какие-то звуки. Ѓелка или ночнаЯ птица пробегала
по железной крыше сараЯ в другой половине сада, а может быть, эти звуки
рождались просто сами собой у нее в голове. Ћна сложила наволочку, убрала
иголку, нитки и наперсток в простеганную изнутри рабочую корзинку. Џотом
поднЯлась наверх в спальню; ей казалось, что руки и ноги у нее налиты
свинцом. Ћна знала, что должна лечь спать и сон ее, как всегда теперь,
будет темен, душен и тЯжел, словно на нее навалили комьЯ земли и покрыли
сверху дерном. Ћна не видела снов, лежала не шевелЯсь, и ей не хотелось
пробуждатьсЯ, не хотелось встречать новый день.
Ќо сегоднЯ она внезапно проснулась среди ночи, проспав всего час, и
ощутила тишину дома и тишину за его стенами и вспомнила, что ей следует
сделать. ‘о днЯ смерти Ѓена минуло полгода, и пришел срок: теперь она
должна узнать все подробности о том, как это случилось, узнать то, что она
старалась отодвинуть от себЯ, зажимала уши и взвизгивала, чтобы не
слышать, что говорЯт. € им не удалось заставить ее услышать. € в конце
концов они ушли. € она узнала только одно: в •елм-Ѓоттом упало дерево и
убило Ѓена.
Џоттер, человек, который был там с Ѓеном, живет в миле отсюда за
выгоном. ‡автра она пойдет туда. ‡автра.
Ћна уснула.

—Ђ‘’њ ‚’ЋђЂџ

Ќакануне того днЯ она была на Ярмарке в ’ефтоне и купила там Ѓену
подарок - небольшой обломок розоватого кристаллического кварца; его
продавал какой-то одноухий человек, торговавший с лотка ювелирными
изделиЯми, китайскими украшениЯми и всевозможными безделушками, собранными
в разных домах по всему графству. ќто было что-то совсем новое длЯ нее,
невиданное, и ей нравилось стоЯть, смотреть и пытатьсЯ представить себе,
как эти вещи попали сюда и каким людЯм принадлежали... только раньше ей не
приходило в голову ничего покупать.
Ћбломок был серый и рЯбоватый снизу, как кусок лавы, но на срезе
поблескивал на солнце, словно розовые льдинки. € когда она стоЯла там
среди тачек с фруктами и початками кукурузы, ей неожиданно подумалось, что
самое лучшее применение, которое можно дать дару крестной, - это потратить
ее деньги каким-нибудь необычным, из рЯда вон выходЯщим способом, как, к
примеру, сделала та женщина, что вылила из сосуда драгоценные притираниЯ.
Ћна должна подарить что-нибудь Ѓену - не какой-то там дорогой предмет, а
просто что-то такое, что можно хранить, держать в руках и любоватьсЯ.
Ћднако по дороге домой ею овладело беспокойство, страх, что Ѓен высмеет
ее, не найдет ничего хорошего в этом камне. Њожет, она купила его просто
длЯ себЯ, длЯ собственного удовольствиЯ? Ћна то и дело запускала руку в
корзину, где он покоилсЯ на самом дне, завернутый в газету, и нащупывала
острые углы, похожие на пики крошечного горного крЯжа. Љогда, уже ближе к
вечеру, она, свернув с главной дороги, поднималась оставшиесЯ ей две мили
по холму, погода внезапно изменилась, и стало похоже на раннюю весну,
стало даже теплее. Ќа пригорках акониты и чистотелы уже высовывали
цветущие головки из своих зеленых трубчатых ножек. ‘лишком рано, сказал бы
Ѓен. ‚ марте и даже в апреле может снова выпасть снег. ‹еса и рощи стоЯли
еще безлистные, в паутине оголенных веток или торчали к небу тонкими
черными остриЯми на фоне блекло-голубого неба, и между редких стволов
берез далеко видны были раскинувшиесЯ внизу полЯ.
€ все же что-то ощущалось в воздухе, что-то новое, аромат зарождавшейсЯ
зелени, и с каждым шагом ђут все сильнее чувствовала, как в ней растет
ощущение огромного счастьЯ, и все вокруг представлЯлось прекрасным, каждаЯ
мелочь, каждаЯ травинка, каждаЯ жилка листка выступали чисто и остро, и ей
казалось, что она словно родилась заново в новом мире. € свет тоже стал
каким-то новым, и от этого резче обозначились и словно преобразились
овражки и вымоины, видные ей в просветах изгороди, когда она поднималась
вверх по тропинке к выгону, и все изменило свой цвет - папоротники стали
нежно-зелеными, как мох, а землЯ отливала золотисто-табачным блеском. Ђ
вчера она была тусклой, как торф.
…й захотелось петь. Џотому что у нее было все, чего она могла себе
пожелать; всЯ землЯ принадлежала ей, и, когда в конце тропинки впереди
показалсЯ дом, она потрЯсла головой, прогонЯЯ одурманенность счастьем. Ћна
заставила себЯ вспомнить, что ничего же, в сущности, не произошло - разве
нет? - все еще была зима, и над лесом - последнее тепло и свет закатного
солнца.
Ћна медленно распаковывала корзину, но чувство головокружениЯ не
покидало ее, и даже здесь, в доме, все ЯвлЯлось ее взору словно увиденное
впервые. Љ тому же теперь на деревЯнной столешнице лежал кусок розоватого
кварца.
Ѓен не посмеЯлсЯ над ней. Ћн долго, внимательно разглЯдывал кристалл,
не прикасаЯсь к нему, потом достал из письменного стола лупу, подаренную
ему когда-то его дедушкой, и, стоЯ рЯдышком у окна, они вместе любовались
блестЯщими поверхностЯми и острыми гранЯми кристалла.
- „жо мог бы все про него рассказать. ѓде он добываетсЯ и почему у него
такаЯ форма. „а, „жо такие вещи знает.
Ћна сказала:
- ќто стоило недорого, и Я заплатила из своих денег. Њне захотелось
купить это длЯ тебЯ.
Ќо Ѓен, казалось, не слышал ее. „лЯ него всегда было непросто
отзыватьсЯ на ласку или говорить о своих чувствах.
- Људа ты его положишь?
Ћн раздумывал. Џотом покачал головой:
- џ еще не решил.
€так, пока что кристалл осталсЯ лежать на столе, и она то и дело
поглЯдывала на него, занимаЯсь стрЯпней.
‚ тот вечер у Ѓена не нашлось никакой работы ни по дому, ни в саду.
Џоужинав, он взЯлсЯ за газету, которую она захватила из города, а потом
стал читать книгу, которую одолжил ему аптекарь ’омкин - о звонарном деле.
ѓода два назад, как раз перед самой его женитьбой на ђут, ему
предложили испытать себЯ в звонарном деле - занЯть место старого звонарЯ
ђиддека; поначалу Ѓен усомнилсЯ, справитсЯ ли он с этим новым и совсем
непривычным длЯ него ремеслом. Ќо звонари, по-видимому, считали, что у
него дело должно пойти на лад. ’омкин сказал, что у Ѓена есть выдержка и
он привык работать руками и к тому же он молод и силен и с пеленок привык
к звону колоколов, который должен быть созвучен его душе. € так оно и
было. ‘тарики учились звонарному делу на практике, годами работали
совместно единой группой и так сплотились, что у них выработалась общаЯ
манера и звон их был слаженным и гармоничным. Ћднако ’омкин изучал
звонарное дело по книге и считал, что Ѓен должен занЯтьсЯ тем же.
Ѓен читал эту книгу около часу, а ђут посматривала на него и от души
радовалась этому необычному длЯ него покою и неподвижности - они были
чем-то сродни тому чувству счастьЯ, которое она испытала, подымаЯсь на
холм.
‚ комнате похолодало. Ѓен растопил очаг последними оставшимисЯ у них
каштановыми поленьЯми.
- Џока еще не весна на дворе. Џомни это.
Ќо она не поверила ему.
Ќе верилось ей в это и утром, когда он, стоЯ, пил чай из кружки, а с
полей и из сада вползал в окна рассвет - серовато-белый, словно
привидение.
- Џодмораживает, - сказал Ѓен, указываЯ на тускло поблескивавшие
побеги. Џар от чаЯ застилал его лицо.
Љогда он собралсЯ уходить, небо приобрело малиновый оттенок - вставало
солнце.
- ‚есна, - сказала ђут, - вот увидишь.
Ѓен покачал головой, рассмеЯлсЯ, и, когда он отворил дверь, ее окатило
струей воздуха, холодной, как стекло. Ћна смотрела Ѓену вслед: он не спеша
удалЯлсЯ с перекинутой через левое плечо сумкой с едой, и снова ощущение
счастьЯ разлилось по ее жилам, словно хмель, и ей показалось, что она
может все на свете.
Ћна отрезала ломоть черствого хлеба и кусок сала, затем насыпала зерна
в ведерко и стала спускатьсЯ по тропинке с холма, чтобы покормить сначала
синиц и черных дроздов, а потом кур. Ѓыл последний день февралЯ. ‡начит,
завтра март. ‚есна, подумала она вслух.
‡а изгородью негромко прокричал осел, а на ветках Яблонь и над стеной
из боЯрышника было полным-полно птиц, и они все пели, пели.

Ѓлиже к полудню снова потеплело, изморозь на траве, растаЯв,
превратилась в мелкие, как булавочные головки, капельки воды,
поблескивавшие на солнце.
ђут возилась на кухне, распахнув наружу дверь, - стирала, месила тесто,
а потом, сделав передышку, смотрела на длиннохвостых синичек,
покачивавшихсЯ и перевертывавшихсЯ вверх брюшком на ветках, словно
акробаты на трапеции. Ћбычный день. ‘покойный, как всегда и как все здесь.
Љартер пришел за помоЯми раньше обычного и рассказал, что жена
свЯщенника принесла ему еще одну дочку. Љартер нравилсЯ ђут: он всегда
сообщал какие-нибудь новости, но не переносил сплетен, не любил перемывать
косточки. ђассказывал, кто родилсЯ, кто умер, у кого пала скотина, какаЯ
погода по ту сторону грЯды. Ќо никогда не лез в чужую жизнь, не
домысливал, не присочинЯл. € народ доверЯл Љартеру.
Ќебо было Ясно, и солнце поднималось к зениту.
Ѓыло почти четыре часа, когда она взЯла корзину с бельем, прищепки и
спустилась по дорожке туда, где между двух Яблонь была натЯнута веревка
длЯ бельЯ. € вот тогда это произошло. Ћна взЯла рубашку, встрЯхнула ее и
вдруг почувствовала, что ее словно кто-то ударил по лицу. Ќо боли не было
- только страх, который рос, окатывал ее с головы до пЯт, и небо потемнело
у нее в глазах. Ћна почувствовала, что слабеет под этим ударом, руки у нее
затрЯслись, она уронила мокрую рубашку на траву и замерла, ощущаЯ гулкие
удары сердца. Ќикогда в жизни не испытывала она такого страха, такого
острого предчувствиЯ чего-то: она стоЯла, ожидаЯ, чтобы это прошло, и ей
подумалось: не напала ли на нее какаЯ хворь. Ћна же не увидела и не
услышала ничего, что могло бы нагнать на нее этот страх. € все-таки что-то
случилось, случилось что-то ужасное, и ей стало трудно дышать, грудь
стеснило, и она с усилием глотала воздух широко открытым ртом, совсем как
сынишка ђиддека во времЯ приступа астмы. —то же это такое? ‚скинув руки,
она уцепилась за ствол Яблони и замерла, боЯсь пошевелитьсЯ; ей казалось,
что при малейшем движении она сама - а быть может, и весь мир вокруг -
распадетсЯ, превратитсЯ в ничто. ‚се тело у нее заледенело, ее трЯсло, и
кровь все медленнее и медленнее струилась по жилам и скапливалась под
черепом, и голова ее, казалось, превращалась в бочаг с тЯжелой, стоЯчей
водой. —то же произошло?
Ћна не знала, как долго простоЯла там и как в конце концов заставила
себЯ оторватьсЯ от ствола Яблони, в который она вцепилась, и медленно
двинутьсЯ к дому, оставив корзину с бельем и лежавшую на траве белую
рубашку. …й хотелось пить, но руки у нее так трЯслись, что она выронила
чашку и снова застыла, охваченнаЯ ужасом, глЯдЯ на разлетевшиесЯ по
красному кафельному полу осколки. …й хотелось убежать, освободитьсЯ от
себЯ самой, от этого страха, но она не могла двинутьсЯ с места. …й
хотелось спрЯтатьсЯ за спинку кресла, забитьсЯ в гардероб, куда прЯталась
она ребенком от грозы, - укрытьсЯ от того неведомого, что надвигалось на
нее. ‘ад наводил на нее теперь ужас, хотЯ оставалсЯ все тем же -
по-прежнему полным солнечного света, и трав, и деревьев, и птиц, и осел
был там, и клюющие, разгребающие зерна куры. ѓосподи, да что же случилось?
‘теснение в груди проходило, ей стало легче дышать, но все же она едва
добралась до стула в другой комнате и присела на самый краешек, чувствуЯ,
как все мышцы и нервы у нее свиты в тугой клубок. Ћна прижала пальцем
запЯстье и нащупала пульс: он билсЯ неровно, как испорченные, обезумевшие
часы. € казалось, что даже самый воздух вокруг пропитан переполнЯвшим ее
страхом.
‘олнечный свет тускнел, небо за окном утратило свое сиЯние.
Ћна знала, что должна сделать что-то, взЯть себЯ в руки, встать, пойти
на кухню, приготовить поесть Ѓену и себе. Ќо при одной мысли о том, чтобы
сдвинутьсЯ с места, на нее снова - словно приступ тошноты - надвинулсЯ
панический ужас перед тем, что творитсЯ с ее мозгом и с ее телом, и
всплыло воспоминание о том, как все это внезапно с такой Яростью
обрушилось на нее. Љонечно, она больна, но что это за болезнь, откуда эта
боль, что с ней творитсЯ? „а и боли не было; она испытывала только
потрЯсение и страх. € еще эту уверенность, что что-то произошло.

ќто был Љолт - он пришел первым. „эвид Љолт, самый молодой из
лесорубов, работавших на ђайдала. Ћн бежал бегом вверх по холму от самого
•елм-Ѓоттом и, когда добежал до ворот, прислонилсЯ к столбу, чтобы
отдышатьсЯ и собратьсЯ с духом. ћный Љолт, невысокий, худой, светловолосый
и казавшийсЯ слишком хрупким с виду длЯ работы, которую он выполнЯл.
ђут увидела его. “видела его лицо. ЏонЯла.

Ћн приблизилсЯ к задней двери и заговорил, а ђут уже была там, смотрела
на него, ждала. Ћн вытер пот с верхней губы.
Ћна спросила:
- ѓде он?
- Ћн...
- ѓде он? —то с ним? ‘ ним что-то случилось... џ знала, что с ним
что-то случилось...
Љолт забормотал невнЯтно, утираЯ пот; у него снова перехватило дыхание.
- џ там не был... џ был... џ был в •елм-Ѓоттом, но не там, выше по
склону... Џоттер... Ћдин только Џоттер был там, с ним. ЊенЯ там не было.
џзык у него ворочалсЯ с трудом, словно вдруг распух, стал толстым, как
коровий, и не умещалсЯ во рту.
- ѓде он?
- Ћни... €м пришлось вынести его на дорогу... Џришел доктор... Ћни...
Ћн резко отвернулсЯ от нее, он думал: "Ћ господи, Я не знаю, что мне
делать, Я не могу сказать ей! Џочему они не послали кого-нибудь еще,
почему никто из них не пришел сюда?"
“же почти стемнело. € стало холодать.
ђут в Ярости закричала на него. …й хотелось встрЯхнуть его, заставить
его сказать ей все.
- „ерево упало...
- …го увезли в больницу? Ћни забрали его? Људа они его увезли? —то они
с ним делают?
Ћна сейчас же пойдет туда, она должна быть с ним - это было все, что
она понимала, - она не хочет, чтобы кто-нибудь другой прикасалсЯ к нему.
- „ерево убило его. Ћн умер.
‚се в ней внезапно стало на свое место, улеглось. Ћна затихла. Ћна
сразу принЯла эту весть и все понЯла, вспомнила, что она ведь знала, знала
еще в ту минуту, когда это случилось.
- „ерево упало... Ћни...
’ут поЯвились остальные - Џоттер и с ним еще кто-то, - и она увидела,
как с бледного, словно мрамор, лица „эвида Љолта стало сходить напрЯжение.
Ћни приближались к ней и казались ей великанами с огромными ручищами,
каменными туловищами и шагающими ногами. Џоттер приостановилсЯ, потом
отвел Љолта в сторону, а ђут взЯл за руку и потЯнул в дом. Ћна отскочила
от него словно ужаленнаЯ. Ћн открыл рот и начал говорить, а остальные
стоЯли позади него в дверЯх, и тут она заткнула пальцами уши и завизжала -
она не хотела ничего слышать. Ћна знала все, что ей надо было знать. Ѓен
умер. Ћна не хотела, чтобы они рассказывали ей о том, как это произошло и
что упавшее дерево сделало с Ѓеном, и она старалась заглушить их слова и
самый вид их визгом.
Џоттер умолк. Џовел ее во вторую комнату, усадил на стул, засветил
лампу. € стоЯл возле нее, пока она не затихла. Љто-то другой принес ей
стакан воды. Ћна оттолкнула его руку.
- ’ы ступай, - сказал Џоттер. - џ отведу ее вниз. …й лучше побыть
сейчас у Ѓрайсов. ’ам можно позвать доктора. џ отведу ее.
- Ќ…’!
Ћстальные по одному покидали комнату.
- џ останусь здесь.
- ’ам было бы лучше. ’ебе нужен уход.
- Ќет, нет, нет...
Џоттер вздохнул.
- Њне ничего не нужно. Ѓен умер, Я знаю. џ знаю, что произошло. џ это
знала. Њне ничего не нужно.
- ’ы не можешь оставатьсЯ здесь совсем одна.
- Љто-нибудь пошел сообщить им? ‚ ”осс-‹ейн?
- Џошли.
- Ћставьте менЯ.
- Љак же Я могу? Ќе могу Я.
ђут с минуту молча глЯдела на Џоттера. Ћна почти ничего не знала о нем,
хотЯ Ѓен проработал с ним пЯть лет, а то и больше. Џоттер жил один, по ту
сторону общинного выгона, прожил там всю жизнь.
- џ не хочу идти к ним. Ќе хочу видеть их. Ќе хочу.
Ћна заметила, что Џоттер растерЯн, что он тоже потрЯсен тем, что
произошло, и не знает, как ему быть с ней, что говорить, что делать; он не
мог заставить ее сдвинутьсЯ с места и вместе с тем боЯлсЯ оставить ее
одну.
Ћна встала, прошла на кухню, приготовила чай. Ћна была спокойна. ‹ишь
бы они не старались ей что-то рассказать. ’еперь, когда она знала, что Ѓен
мертв, ей уже не хотелось быть возле него, потому что, где бы сейчас ни
находилось его тело, это был уже не Ѓен. Ћн был... Ћна поднЯла глаза. Ћн
был здесь. ѓде-то здесь. …й стоило только протЯнуть руку, и она коснетсЯ
его. …сли она заговорит с ним, он ее услышит. ‚есь дом был полон им. Ѓен.
Ћни пили чай, и Языки пламени плЯсали, отбрасываЯ красновато-кирпичные
отблески на лицо Џоттера, на его грубые пальцы, обхватившие кружку. Њожет
быть, он побудет с ней немного. ’еперь ей уже хотелось, чтобы он побыл
еще.
Ћна сказала:
- “тром было совсем как весной. џ так и сказала ему... џ сказала, а он
засмеЯлсЯ надо мной. Џодмораживало, когда он уходил, но уже веЯло теплом.
‚есенним теплом.
Џоттер ничего не ответил. Ђ она не умела поведать ему, как ощущение
счастьЯ нахлынуло на нее вчера и как весь мир казалсЯ тогда обновленным.
Ќе могла передать и ужаса, охватившего ее сегоднЯ в саду.
Ћна сказала:
- џ ведь уже знала.
Ќо Џоттер ее не понЯл.
- ’ак не хочешь пойти туда? „авай Я провожу тебЯ в деревню. ’ак будет
лучше.
- Ќет.
Ћн нахмурилсЯ и, так же как Љолт, пожалел, что никто не может прийти
снЯть с него ответственность за нее. Ћн вообще не чувствовал себЯ просто с
людьми - разве что иной раз с ребЯтишками. Ћн всего несколько раз видел
ђут, когда она шла куда-то, и они раскланивались издали.
Ђ в голове у него снова и снова звучал скрип и скрежет падающего вЯза,
и он слышал наступившую затем тишину, в которую, казалось, погрузилсЯ весь
мир. Ћн видел себЯ - как он наклонилсЯ над телом парнЯ и сразу понЯл все,
понЯл, не прикоснувшись к нему. € никто не был в этом повинен. Ќи он сам,
ни Ѓен. Ќесчастный случай. Ѓессмыслица. Ќепоправимость.
Ћн смотрел на ђут - как она сидит, наклонЯсь к огню, и ни слезинки из
глаз, - и его охватывало беспокойство. Ќо он продолжал сидеть молча возле
нее, потому что не знал, что еще мог бы длЯ нее сделать.

Ќе счесть было людей, которые прошли через ее дом в этот вечер. Ђ вечер
все длилсЯ, и казалось, этим людЯм не будет конца, и не будет конца звуку
шагов, и почтительному стуку в дверь, и застывшим лицам - старым и
молодым... Њиссис ђайдал, и жена Љартера, и ќлис Ѓрайс. Ќо все они были
словно где-то далеко-далеко, хотЯ и толпились в маленькой комнатке, и
слова их долетали до нее точно из глубины длинного туннелЯ.
- Џойдем с нами. ’ы не должна оставатьсЯ здесь. “ тебЯ шок. ’ы сама не
понимаешь, что делаешь. ќто не годитсЯ - быть в такую минуту совсем одной.
Ѓену это пришлось бы не по душе.
…е приводило в ужас, что они могли подумать, будто лучше ее знают, что
пришлось бы по душе Ѓену, и ей хотелось сказать им, чтобы они не поминали
его имени вовсе; и вместе с тем она чувствовала: все это не имеет
значениЯ, потому что у нее есть Ѓен и он теперь принадлежит ей одной и
недостижим длЯ других.
- џ останусь здесь. Њне ничего не нужно. Џрошу вас.
Ћна не двинулась со своего стула у очага. Џоттер уже давно ушел.
- Њне ничего не нужно.
ќто измучило ее, это было так, словно она старалась втолковать что-то
глухому или сумасшедшему.
ќлис Ѓрайс сидела у стола, отворотЯсь от ђут. ќлис - почти такаЯ же
высокаЯ, как Ѓен, и похожаЯ на него чертами лица, но не цветом волос и
глаз, и другаЯ по веем повадкам, да и, в сущности, совсем не та, какой
хотела казатьсЯ.
ѓордЯчка - так говорили они всегда о ђут. Ќо на самом деле это ќлис
была гордЯчкой - гордилась своей красотой, и грацией, и манерами, которые
привила ей „ора Ѓрайс, заставив ее вообразить о себе невесть что.
"’ы станешь тем, чем не суждено было стать мне. џ живу не длЯ того,
чтобы увидеть, как ты понапрасну потратишь свою жизнь на человека без
будущего и загубишь ее в такой дыре, как эта, без настоЯщего достатка, не
получив возможности стать тем, чем ты могла бы стать. Ќет, прозЯбать в
ничтожестве - это не длЯ тебЯ".
Ќа ќлис было темно-синее платье с высоким воротником, и оно шло к ней,
выгодно оттенЯЯ цвет ее волос и ослепительную кожу. Љаждый лишний грош в
”осс-‹ейн тратилсЯ на туалеты длЯ ќлис.
- ‘тупайте домой, - сказала ђут. - ‘тупайте домой.
…й хотелось только одного - остатьсЯ наедине с живым, острым ощущением
близости Ѓена, а все эти люди здесь отгораживали его от нее, заслонЯли
его.
- Њаму пришлось уложить в постель. Џригласить доктора, чтобы он дал ей
какое-нибудь снотворное. Ћна не могла прийти сюда со мной.
- „а, конечно.
- ’ы совсем не думаешь о нас? Ћ том, каково нам? Ћн принадлежал не
одной тебе. Ђ что было с мамой, когда они пришли и сказали ей, - это ты
можешь понЯть?
ђут встала и ушла на кухню и увидела, что взошла луна и ее блики играют
на розовом кварце, который все еще лежал там, где положил его Ѓен, на
кухонном столе. € что-то, казалось, исходило от этого камнЯ, его красота
излучала что-то, и это помогло ей, пока она глЯдела на него, снова взЯть
себЯ в руки и простить ќлис слова, которые та произнесла. …й хотелось
остатьсЯ одной в этой холодной, притихшей кухне. ЌаходЯсь здесь, она не
ощущала так своего отъединениЯ от всего и, хотЯ ни на минуту не забывала о
том, что Ѓен мертв, вместе с тем чувствовала, что он тут, рЯдом с ней, и
это заслонЯло собой все. € она не испытывала ни страха, ни дурноты, ни
отупениЯ. ‚се в мире стало на свои места. —асы продолжали отсчитывать
секунды. Ђ они все там думали, что она еще не осознала всего до конца,
ждали, что она снова завизжит и потерЯет себЯ и окажетсЯ в плену их забот.
- ’ы ненормальнаЯ.
ќто сказала ќлис, сестра Ѓена, из другой комнаты. ќлис, котораЯ,
конечно, никак не могла знать, что сегоднЯ, за один-единственный день, ђут
переменилась. ‚прочем, это началось еще с той минуты, когда в ’ефтоне она
купила кусок кварца, и потом, возвращаЯсь домой, поднЯлась на холм, и ей в
лучах солнца открылсЯ новый мир, и все сложилось в единый сиЯющий образ,
четкий, правильный и прекрасный, как этот кристалл. Ћбраз, который понЯтен
ей одной.
ќлис. Ќадо вернутьсЯ туда, надо сказать что-нибудь ќлис. Ќе пытатьсЯ
объЯснить ей, нет. Ќо постаратьсЯ все же быть доброй с этой девушкой,
котораЯ никогда ее не любила, всегда была восстановлена против нее. ‚едь
никому из них не было дано того, что открылось ей, - это постижение мира,
завершившеесЯ в четыре часа пополудни, когда умирал Ѓен. € что бы ни
случилось потом, она не утратит этого познаниЯ - ведь только оно и может
принести ей спасение в конце концов.
- Њожет, ты хочешь пить?
ќлис уставилась на нее.
- ’ы ничего не понимаешь, да? ’ы ходишь взад-вперед, словно во сне. Ѓен
умер. Ћн мертв.
‚незапно она с силой стукнула кулаками по столу.
- џ знаю.
- ’ы не понимаешь. ’ы все не можешь в это поверить.
- …сть чай. € какао. џ купила немного какао на рынке.
- ’ы что же...
€ тут ќлис вдруг встала, оглЯделась по сторонам, ища свое пальто. Ѓыло
уже поздно, далеко за полночь. Ќикто больше не поЯвлЯлсЯ.
- ’ы сказала, что хочешь, чтобы тебЯ оставили в покое? ‹адно. џ ухожу.
џ тебе не нужна. Ќикто из нас тебе не нужен. € никогда не был нужен.
ђут стоЯла на пороге. …й было жаль ќлис, и в то же времЯ она снова
почувствовала свою отчужденность от нее - их разделЯла целаЯ пропасть.
Ћна сказала:
- ‘егоднЯ луна. ’ебе светло будет спускатьсЯ с холма. €ди, ничего не
бойсЯ.
‚ очаге рассыпались поленьЯ, искры взлетели вверх и медленно
опустились, словно фейерверк.
- “ менЯ к тебе дело. - ѓолос ќлис звучал жестко. - Џринести его сюда,
когда они сделают все, что нужно, или в ”осс-‹ейн? ’ебе решать.
- Њне все равно.
- ’ак куда же?
- ’воЯ мать...
- Ћна хочет, чтобы его принесли к нам домой.
- ’огда пусть будет по ее.
Џотому что она не хотела, чтобы здесь стоЯл гроб и лежало тело. “ нее
есть все, что ей нужно: Ѓен с ней, и весь дом полнилсЯ им, как если бы он
был жив.
- ’ак будет проще.
Ќо едва она произнесла эти слова, как почувствовала страшную усталость
и отупение.
- Ћттуда легче. Ѓлиже.
Ќа пороге ќлис обернулась:
- ’ы даже не плачешь. ’ы такаЯ бесчувственнаЯ, что у тебЯ нет даже
слез.
ђут вернулась к своему стулу и тут же заснула. Ћгонь в очаге понемногу
затухал и угас совсем, и, когда „жо пришел к ней в шесть часов утра,
комната стоЯла холоднаЯ и неуютнаЯ в первых стылых лучах рассвета.
Ћни никогда не послали бы его сюда, он, верно, сам решил пойти, и тут
уже ничто не могло его остановить. Љогда она открыла глаза, он был здесь,
рЯдом. € с тревогой смотрел на нее.
- „жо...
Ћна пошевелилась и сразу почувствовала, что у нее болит все тело -
особенно шеЯ и спина; а леваЯ рука, лежавшаЯ под головой, пока она спала,
совсем занемела.
Љомната была такой же, как прежде, все на своих привычных местах, и это
удивило ее в первое мгновение - ей почему-то казалось, что все станет
совсем другим.
- „жо, - повторила она снова, обрадованно, потому что он был
единственный, кого ей хотелось видеть возле себЯ, с кем ей хотелось побыть
вместе. Ћна испытала огромное облегчение, увидав его и знаЯ, что он не
станет настаивать на чем-то вопреки ее желанию и ей ничего не надо будет
ему объЯснЯть.
- ’ы так и не ложилась.
- Ќо Я спала. џ не думала, что мне захочетсЯ... уснуть. Ђ поднЯтьсЯ
наверх не было сил, слишком устала.
…й припомнилось это изнеможение, когда все мысли у нее путались и она
сама не понимала, что делает.
- Ќо тебе, верно, было неудобно.
- ќто неважно.
‘ минуту они помолчали, глЯдЯ друг на друга. Ќо не потому, что
чувствовали смущение или страх. Џросто им не нужны были лишние слова.
„жо прошел на кухню, и она слышала, как он открыл плиту и принЯлсЯ
выгребать оттуда золу; потом пошел во двор за углем, наполнил водой
чайник.
Ћн крикнул ей из кухни:
- Џока чайник закипит, Я займусь курами.
- Ќе надо.
Ћна хотела сделать что-то сама, и к тому же ей захотелось поглЯдеть на
кур. Ћна взЯла миску, насыпала в нее отрубей. „жо не спорил. Ћн всегда
принимал как должное то, что говорили другие, уважал чужие желаниЯ.
Љуры в ожидании, пока отопрут курЯтник, расшумелись, словно орава
ребЯтишек, а потом выпорхнули из курЯтника и, хлопаЯ крыльЯми, наскакиваЯ
друг на друга, сновали у ее ног, а она стоЯла и смешивала отруби с водой.
ђут казалось, что со вчерашнего утра, когда она вот так же отправилась
кормить кур после ухода Ѓена на работу, прошла целаЯ вечность.
Џотом она собрала Яйца - некоторые были еще теплыми. Ћна положила их в
пустую миску, и они лежали там кучкой, серовато-кремовые и
светло-светло-коричневые, похожие на камушки, которые „жо собирал на
морском берегу, когда ему было шесть лет и родители взЯли его с собой,
уезжаЯ в отпуск. “ Ѓрайсов было тогда немного денег, и они откладывали их
из года в год, чтобы поехать на поезде за сорок миль от ’ефтона к морю.
„жо рассказывал ей про эту поездку, он помнил каждую мелочь; те пЯть дней
у морЯ волшебным светом сиЯли ему из прошлого. ќто было еще до того, как
ђут приехала сюда, и она любила слушать его рассказы о тех днЯх, потому
что ей хотелось знать все, что было с Ѓеном раньше, ей хотелось хоть в
мыслЯх быть участницей его жизни.
Ђ через месЯц после этой поездки Ђртура Ѓрайса покалечил бык, и хотЯ
ђайдал в конце концов снова взЯл его к себе, но теперь ему поручали только
случайную работу, денег уже не стало, и в отпуск они больше не ездили.

- џ зажарю тебе Яичницу, - сказал „жо, когда она вернулась из
курЯтника. - Џлиту Я уже растопил.
- Ќе надо.
Ћн не стал настаивать.
- Ќо ты сам поешь. Џриготовь себе завтрак, „жо.
- џ, как проснулсЯ, прЯмо пошел сюда. ‚ доме еще не вставали.
- ќлис сидела здесь допоздна.
- Ќу да. Ђ потом они не спали всю ночь, плакали и всЯкое такое. џ все
слышал.
Ћн взЯл два Яйца.
- Ђ ты не плачешь, ђут.
- Ќет.
„жо. Љак это он в четырнадцать-то лет так все понимает, так знает, что
надо делать, как говорить? Ћн невысок длЯ своего возраста и сложением в
отца - такой же широкоплечий, с широкими ступнЯми и запЯстьЯми. Ђ Ѓен и
ќлис высокие и тонкокостные - оба в мать.
„жо аккуратно зажарил два Яйца, поливаЯ их жиром, пока желтки не
покрылись тускло-кремовой пленкой. Џохоже, он все умеет делать. € делает
хорошо, потому что добросовестен и терпелив. Ћн подошел к буфету достать
тарелку, остановилсЯ, поглЯдел на ђут. Ћна отрицательно покачала головой.
Ќо ей приЯтно было смотреть, как „жо ест Яичницу, намазывает на хлеб
масло: лицо его серьезно, спокойно, и им обоим так легко вдвоем.

Ћна впервые увидела „жо несколько дней спустЯ после первой встречи с
Ѓеном, и между ними сразу возникла симпатиЯ и взаимопонимание. „жо
рассказал ей, как заметил однажды в лесу удода и просто онемел от восторга
- так необычайна и красива была эта птица в ее экзотическом оперении и с
хохолком.
- Ќикто мне не поверил, - сказал он, - и Я пожалел, что рассказал им.
Ќо все-таки все отправились в лес поглЯдеть на него. Ђ Я знал, что им его
не увидеть - слишком уж много подымали они шума, этак ничего никогда не
увидишь. Ћни же сказали, что мне это, верно, пригрезилось, а подумали-то
небось, что Я просто вру. Ќо это был удод. џ знаю, Я видел его.
Ќа другой день он пришел к ней, в дом крестной ”рай, где она тогда
гостила, и принес книгу о птицах - показать ей.
- ќта книга принадлежала моему прадеду. - Ћн с величайшей осторожностью
перелистывал страницы. - “ нас в доме много таких вещей, только никто ими
не интересуетсЯ, кроме менЯ.
Љнига была тЯжелаЯ, переплетеннаЯ в темно-красную, цвета вина, кожу, и
перед каждой картинкой был вложен лист папиросной бумаги. ѓравюры были
цветные и очень точно воспроизводили тончайшие оттенки оперениЯ птиц ђут и
„жо долго рассматривали изображение удода.
- Њожет, Я уже никогда в жизни не увижу больше такую птицу. Ћни редко
залетают сюда. Ќо Я все-таки видел ее однажды. € этого не забудешь.
„жо знал также, где водЯтсЯ зимородки - над ручьем, в дальнем конце
райдаловского леса, - и однажды жарким тихим послеполуднем повел ее туда и
по дороге учил, как надо двигатьсЯ, чтобы никого не вспугнуть. Ќа синеве
птичьих крыл играли блики сверкающей глади ручьЯ.
- џ никому не говорю, где их гнезда, - сказал „жо. - џ прихожу сюда
один.
- Ќо ты же привел сюда менЯ.
- Ќу да.
- € не боишьсЯ, что Я расскажу кому-нибудь?
„жо, полу отвернувшись, глЯдел за ручей, туда, где полого поднималсЯ
вверх противоположный берег.
- ’ы - нет, - сказал он. - ’ы не расскажешь.
’ак между ними возник первый секрет, и ђут хотелось сказать что-то,
выразить ему свою благодарность, но у нее не нашлось слов. ќто было три
года назад. „жо только что сравнЯлось одиннадцать лет, он был совсем еще
маленький мальчик, с короткой стрижкой ежиком, и все же уже тогда была в
нем эта удивительнаЯ мудрость и умение постигать мир.

„жо съел Яичницу, вымыл и вытер тарелку. ђут стоЯла возле стола.
‚оспоминание о том, как она возвращалась домой с рынка, и о последнем
вечере, проведенном с Ѓеном, светлым отблеском лежало на мраке,
заполнившем ее мозг. Ћна чувствовала себЯ как бы отстраненной, отторгнутой
от окружающего мира. ‚ремЯ остановилось в то мгновение в саду, когда ей
передалось, что Ѓен умирает. € она не могла поверить, что оно когда-нибудь
потечет снова.
„жо провел кончиками своих широких пальцев по гранЯм кристалла.
- ђозовый кварц.
- „а. џ раздобыла его в ’ефтоне. ‚ подарок Ѓену.
- …сть и желтый кварц, желтый, как масло, ты можешь купить и такой.
Ѓывает и белый, и голубой. Ќо голубой редкий.
Ѓен-то ведь сказал, что „жо навернЯка все знает о кварцах.
- …го тут могут нечаЯнно столкнуть на пол. ђасколоть. ’ы бы положила
его на рабочий стол.
- Ќет. Џусть лежит здесь.
Ќичего не надо менЯть. Ќичего. Ћна подумала, что Ѓен мог умереть днем
раньше и никогда не увидеть кристалла, не узнать, какой она хотела сделать
ему подарок. Ќо он узнал.

Љогда плита раскалилась, ђут решила принЯть ванну и стала с судорожной
поспешностью стаскивать с себЯ одежду, котораЯ была на ней весь предыдущий
день и всю ночь, и она чувствовала себЯ в ней неопрЯтной.
…два тело ее погрузилось в горЯчую воду, ей показалось, что оно словно
бы тает или уплывает куда-то далеко-далеко на этой мЯгкой, убаюкивающей
волне, и это отвечало ее желанию; намыливаЯ руки, ноги и живот и
ополаскиваЯсь, она чувствовала удивительное успокоение, и ей вспоминалось
при этом, как ее купали, когда она была еще ребенком.
Ћна подумала: "Џока Я лежу здесь и вокруг менЯ вода, ничего не может
произойти".
Ћна закрыла глаза, и сквозь веки просочилсЯ струЯщийсЯ бледно-зеленый и
голубой свет, а на фоне его что-то серебрилось и сиЯло, словно далекаЯ
звезда. Ќоги ее в воде казались невесомыми. Њожет быть, именно так и
тонут, и она, словно бы идЯ на дно, не испытывала ни страха, ни боли и не
пыталась противитьсЯ погружению. …й казалось, что Ѓен здесь, подле нее, и
лицо его слегка хмуритсЯ, но не сердито, а словно бы недоумевающе. …й
хотелось протЯнуть руку, коснутьсЯ его лица, но он отдалилсЯ куда-то и
стал длЯ нее недосЯгаем. Ќо это не встревожило ее, она готова была лежать
так в воде вечность и ждать его.
- ђут...
ѓолос донессЯ откуда-то из другого мира.
- ђут.
€ стук в дверь. Ћна открыла глаза, но не могла сообразить, кто это
зовет ее. Ќикто не должен был прийти сюда.
- ’ы слышишь менЯ? ђут! ‘ тобой ничего не случилось?
„жо.
‚ода в ванне совсем остыла, поверхность ее подернулась тусклой мыльной
пленкой. Ђ кожа на пальцах ђут побелела и сморщилась.
- “ менЯ все в порЯдке.
- џ схожу напою осла.
ђут совсем забыла про него.
Ћна вышла из ванны, полностью очнувшись, и почувствовала холод. Ѓелизна
стен, белизна фаЯнсовой раковины и ванны, блеск оконного стекла слепили
ее, резали глаза, ей захотелось защититьсЯ рукой от этого слишком Яркого
света; она принЯлась вытиратьсЯ, и полотенце было грубым и жестким и
царапало ей кожу. Ћна вернулась из своего сна, где ей было так тепло и
спокойно, в эту унылую комнату. € все было слишком реальным, чтобы это
вынести.

- Њожет, мы сыграем с тобой? - сказал „жо. - ‚ шашки или, если хочешь,
в домино.
Ќа дворе моросил дождь - мелкий, похожий на туман, - и небо было
сизо-серым, как крыло чайки. ђут подумала, что уже далеко за полдень, а
может быть, и того позже, кто его знает. „жо съел кусок холодного мЯса, а
она выпила молока, а потом еще чаю. „ом, казалось, полнилсЯ шипеньем,
бульканьем (кипел чайник) и привкусом и запахом темных, прелых листьев.
Љогда она не пила чаЯ, рот у нее становилсЯ сухим, как мел.
—то сказал „жо? Ћна поглЯдела ему в лицо, стараЯсь припомнить. € не
могла. „ождь шелковыми нитЯми струилсЯ по стеклам окон.
- „жо, Я не хочу, чтобы они снова приходили сюда. џ не хочу их видеть.
Ќикого из них.
- ЏонЯтно.
- …сли они придут сюда... - Ћна крепко сжала кулаки, и ногти до боли
впились в ладони.
- ‹адно. џ скажу им.
- Ќо ты не уйдешь, „жо?
- Љонечно, нет.
- ‚чера... ‚чера вечером... - Ћна глубоко перевела дыхание, стараЯсь,
чтобы слова улеглись в голове, прежде чем она вымолвит их вслух.
- ’ы был там? Љогда они пришли в ”осс-‹ейн, после того как это
случилось? Ћни сказали тебе?
- џ отворил дверь. ќто был мистер ђэнкин.
Ћна пыталась увидеть это своими глазами.
- Њама лишилась чувств, и они дали ей коньЯку и нюхательной соли. …е
пришлось уложить в постель.
‚ его голосе звучала отчужденность, словно он рассказывал о ком-то
чужом.
- Ђ ты? —то ты сделал?
Ћна с ужасом подумала, что никто не позаботилсЯ о нем, не попыталсЯ его
утешить.
- џ ушел из дома. џ шел, поднЯлсЯ на гору и спустилсЯ по другую
сторону. џ шел долго.
- ‘овсем один?
- „а. џ думал. Ѓольше ничего. Њне не хотелось плакать. •отелось просто
побыть одному и подумать.
„жо припоминал, как это было. Ћн нащупал в кармане перочинный ножик,
оправленный в кость, - подарок Ѓена в прошлогодний день его рожденьЯ - и
то и дело сжимал его в руке, стараЯсь почерпнуть в этом мужество.
Џо ту сторону горной грЯды все было пустынно и мирно, покоЯсь в лучах
заходЯщего солнца. Ћн лег в траву ничком и поглЯдел поверх маленьких
лужаек, похожих на зеленые подушки, и поверх медно-коричневых перелесков
между ними. ‚дали - лиловатые и голубовато-серые в гаснущем свете - лежали
холмы и плато соседнего графства.
„жо сказал:
- Њне казалось... - € умолк. Љак мог он объЯснить ђут это странное
чувство гармонии, пронзившее его тогда: словно что-то стало на свое место
- что-то искомое, как составнаЯ часть головоломки, и вдруг свЯзавшее все
воедино. Ќикогда мысль о смерти не пробуждала в нем таких чувств. ќто было
за гранью здравого смысла, разве не так? Ћн должен был испытывать горечь и
чувство утраты и что все рушитсЯ, все бессмысленно и бесцельно. ’ак что же
мог он поведать ей?
- џ знала, когда это случилось, - сказала ђут. - џ была в саду, и мне
показалось... “ менЯ было такое чувство, словно Я сама умираю. € мне было
страшно. џ знала, что произошло что-то ужасное.
- ‹юди иногда знают это. Ђ животные и подавно.
- Ќо как же так, „жо? Љак могла Я знать?
Ќо она, в сущности, не ждала от него ответа. ‹юбовь к Ѓену одарила ее
способностью читать его мысли, знать (где бы он ни находилсЯ, как бы
далеко ни был от нее), что он чувствует, хорошо ему или плохо. ’ак было и
когда он умирал.
„жо встал, задернул занавески.
- „ома не ждут тебЯ? ’ебе не надо вернутьсЯ?
- ’ы хочешь, чтобы Я ушел?
- Ќет.
- Ќу так... Ћни не беспокоЯтсЯ.
- ’ы сказал им, куда идешь?
- џ оставил записку. Ќо им не так уж и важно знать, что Я делаю.
Ђ ему это было словно бы безразлично.
Ћн разыскал шашки, и они стали играть, сидЯ у самого огнЯ,
прислушиваЯсь к шуму дождЯ. ђут казалось, что это не она играет в шашки,
что она как бы смотрит со стороны на это существо в пшеничного цвета
блузке и юбке и что не ее руки передвигают маленькие красные кружочки с
клетки на клетку. „жо играл хорошо и без обмана, не поддавалсЯ ей нарочно,
чтобы она выиграла, и в конечном счете она не выиграла, ни разу, что,
впрочем, не имело значениЯ. Ќичто не имело значениЯ теперь.
- ’ы устала?
Џри звуках его голоса два существа, которые были ею, слились в одно.
- џ не знаю.
- Њожет, теперь приготовить тебе поесть?
- Ќет.
Ќо когда он приготовил еду себе, она взЯла кусочек сыру у него с
тарелки и половинку помидора, и этого было вполне достаточно, они насытили
ее, хотЯ она совсем не ощутила их вкуса.
- џ лЯгу спать здесь, если хочешь, - сказал „жо.
‘пать. „а, она почувствовала, что снова сможет уснуть. Ќо не наверху -
не лицом к лицу с той комнатой, с комодом, со стенными шкафами, полными
вещей Ѓена, с запахом его волос на подушке. Ћна останетсЯ здесь, внизу, и
снова будет спать в кресле, возле очага. Ђ если она не уснет, ей легче
будет от сознаниЯ, что „жо здесь, в доме.
- џ постелю тебе. ‚ маленькой комнате.
- џ могу сам.
- Ќет.
Џотому что нельзЯ же все времЯ сидеть и сидеть вот так, не двигаЯсь,
словно кровь застыла у нее в жилах.
Ќо когда она отворила дверь маленькой комнаты, ей опЯть показалось, что
она снова лицом к лицу с Ѓеном. Ћна громко произнесла его имЯ. ‹егкий
ветерок шевельнул ситцевые занавески, и на нее повеЯло запахом напоенного
дождем папоротника и дерна.
- Ѓен?
Ќебо, казалось, тоже было полно им, как и воздух, который она вдохнула;
и вместе с тем он словно бы стоЯл рЯдом, за ее плечом. …й казалось
странным, что она не испытывает страха - не перед ним, а перед всем, что с
ней происходило и чему она никогда не могла бы поверить. ‚едь она не то
чтобы просто вспоминала Ѓена, воскрешала его образ в своей памЯти - нет,
это было сознание, что он здесь. Ђ главное - он был здесь даже в те
минуты, когда она и не думала о нем: ведь когда она вошла в эту комнату,
мысли ее были лишь о том, какие простыни постелить „жо и не слишком ли они
отсырели.
Ћна сказала:
- ‚се в порЯдке, Ѓен. Ѓольше ничего не случитсЯ. ‘о мной ничего больше
не может случитьсЯ. ’ы здесь, и „жо здесь. ‚се в порЯдке.
Џочему она разговаривает с ним? Ѓен умер. Ћн ушел от нее далеко, он у
бога. Ћн не здесь, не в этой комнате. …го здесь нет.
€ все же он был здесь. Ћна задернула занавеску, стерла капли дождЯ с
подоконника. € подумала: лишь бы все оставалось так, лишь бы часы
остановились, лишь бы Я не чувствовала ничего, помимо того что чувствую
сейчас, лишь бы Я знала, что так и будет. …сли все, всегда будет так, Я
смогу это вынести.
€ вместе с тем она уже знала, что так не будет, что это просто затишье,
которое она должна принЯть с благодарностью и пребывать в нем, пока не
грЯнет бурЯ.

‚ эту ночь ђут почти не сомкнула глаз. Ћтупение, изнеможение сходили с
нее, как наркоз, и она чувствовала себЯ так, словно огромнаЯ волна
подхватила ее, выбросила на берег и оставила лежать там, без сна. „ождь
еще шел. ‡начит, Ѓен был прав - это еще не весна, и те два днЯ чистого
неба и солнца, казалось, отодвинулись далеко-далеко назад, в детство.
Ћна уже не чувствовала больше присутствиЯ Ѓена в доме. Ћна пыталась
воскресить это ощущение и снова заговорила с Ѓеном, но комната оставалась
пустой. € теперь она не могла не думать о том, куда они унесли его потом,
после того, что случилось, и что они делают с его телом. Ћна пыталась
представить себе, как все это было и чем они теперь занЯты, как готовЯт
тело к похоронам. …й еще никогда не доводилось видеть смерть вблизи.
ЉрестнаЯ ”рай умерла во сне, неделю спустЯ после отъезда ђут домой, а мать
умерла давно, когда ђут было всего три года. …е всЯчески оберегали тогда и
отвезли погостить к кузинам в „ербишир.
„олжно быть, он в больнице, в морге, лежит... ѓде он может лежать? Ќа
кровати или на носилках? €ли на мраморной плите? Љакой он теперь? ’акой же
Ѓен, каким был, или совсем, совсем другой, белый и окоченевший, как тот
мертвый поросенок, которого они нашли однажды у ворот? Ѓен взЯл его и
похоронил в саду под Яблоней. Ђ она смотрела, как он это делает. ’еперь
они похоронЯт Ѓена. Њожет, он весь забинтован, или его уже зашили в
холщовый саван. Љакие-то люди прикасались к нему, люди, у которых нет на
это права, ибо они чужие ему, и чьи-то безликие руки раздевали его, и
обмывали тело, и закрыли ему глаза, и все в ней восставало против них, так
как он принадлежал ей и никто не имел права осквернЯть его. “ нее уже
пропало это чувство, что тело его - ничто, просто оболочка. Ћна уже больше
не воспринимала Ѓена отдельно от его тела, от его крови, костей, волос -
от всей его живой плоти. € она не осмеливалась задать вопрос, который так
ее мучил: что сделало с ним дерево - раздробило ему череп или грудную
клетку, где дышали легкие, пульсировало сердце? € что они сделали с ним?
Ќаложили швы на разверстые раны его мертвого тела или почли это
бессмысленным и оставили все как было?
‚ четверг его принесут в ”осс-‹ейн. ’ак захотела „ора Ѓрайс, а ђут
сказала, что ей все равно, и сказала тогда правду. Ќо теперь ей уже было
не все равно, теперь ей хотелось, чтобы он был здесь, ей хотелось касатьсЯ
его, сидеть возле него, пока у нее хватит сил. Ћн должен быть здесь.
ђэтмен, свЯщенник, приходил насчет похорон и чтобы поговорить с ней, но
она убежала наверх, спрЯталась в маленькой комнате, и ему пришлось
передать все через „жо. Џочему она так боЯлась встретитьсЯ с ним? Ћн ведь
хороший человек, и она верила в то, во что верил он. Ќо она не хотела,
чтобы он говорил с ней о смерти Ѓена и о воскресении длЯ вечной жизни,
потому что все это она знала, а то, чего не знала, должна была познать
сама, без чужой помощи, как сумеет.
Џохороны будут в пЯтницу, и кто-нибудь придет за Ќей.
- Ќе надо. џ приду сама. ’ак будет лучше.
“ „жо был обеспокоенный вид.
- —то с тобой, „жо?
- ’ы должна... Ћни хотЯт, чтобы ты вошла в дом первой. Џотом соберутсЯ
вместе все остальные и следом за тобой пойдут в церковь.
‚се соберутсЯ. Ћна не хотела видеть никого из них. …е отталкивало чужое
горе, ведь она знала, что оно будет острым, потому что все любили Ѓена и
каждый будет чувствовать утрату. Ќо ей хотелось быть единственной, кто
оплакивает его, единственной, кто его лишилсЯ.
Џохороны маЯчили где-то впереди, словно зловещий утес, на который ей
предстоЯло взобратьсЯ, так как его нельзЯ обойти и нет пути назад. Ћна
сидела, вцепившись руками в подлокотники, и молила бога, чтобы он послал
ей силы вынести все это и не потерЯть рассудка.

‘начала она не понЯла, что это за крик долетел до нее сверху. Ћна всЯ
ушла в себЯ, не видЯ ни комнаты, ни сгущавшегосЯ мрака, не чувствуЯ
последнего тепла угасавшего очага.
Џотом она вскочила. ‚едь „жо был здесь. ‡начит, это „жо.
Ћн сидел на постели, закрыв лицо руками.
- „жо...
Ћн не пошевелилсЯ. ‚ комнате пахло сыростью.
ђут присела на постель, коснулась его руки; но когда он наконец отнЯл
руки от лица, она увидела, что он не плачет, как ей сначала показалось, -
огромные глаза на широкоскулом лице были сухи, туго натЯнутаЯ кожа
блестела, и все выражало страх.
- „жо... ‚се в порЯдке. џ здесь. —то случилось?
Ћн ответил не сразу и, казалось, не заметил ее прикосновениЯ. Џотом
глубоко вздохнул несколько раз подрЯд и откинулсЯ на подушки.
- Њне приснилсЯ сон. Ќе знаю, где Я находилсЯ.
- ’ы здесь.
- ќто все деревьЯ.
Ћна молча ждала, страшась того, что услышит.
- џ был в каком-то лесу. ’ам было очень красиво - солнечно и тихо,
знаешь, как это бывает? џ чувствовал себЯ счастливым, и у каждого дерева
было лицо, и все они смеЯлись. € Я тоже смеЯлсЯ.
Ћн снова глубоко вздохнул, по телу его пробежала дрожь. ђут приложила
руку к его щеке.
- Ђ потом стало темно, и все лица изменились. ‘тали безобразными, как
те химеры, что на звоннице. ќто были демоны. Ћни все стали склонЯтьсЯ надо
мной, и Я упал и не мог убежать от них.
Љошмары. Ќо, быть может, они помогут ему в конце концов победить свое
горе и страх. Љ ней ее демоны еще должны прийти.
- „ать тебе попить?
- Ђ который час?
Ћна не знала.
- Ќо Я посижу здесь, с тобой. Ђ сначала сварю нам какао.
Љогда она вернулась, напрЯжение уже сошло с лица „жо, щеки его
порозовели и в широко раскрытых глазах уже не светилось воспоминаний о
пережитом страхе.
Ћн сказал:
- —то ты будешь делать, ђут? Џотом? —то будет с тобой?
Џотом? Ћб этом она не думала, такое времЯ длЯ нее еще не существовало.
- џ не хочу никуда уезжать.
- “езжать? Ќет... Ћ нет.
‚едь если бы даже эта мысль не была такой непереносимой, куда она может
уехать? ‡десь был ее дом. ’еперь она не сможет жить где-нибудь еще.
Ћна приехала сюда три года назад, погостить у крестной ”рай, после того
как ее отец обвенчалсЯ с ќлин Љейдж. ‘ ќлин, котораЯ была добра к ней,
старалась полюбить ее и понравитьсЯ ей и быть хорошей женой ее отцу. ђут
была рада этой женитьбе, главным образом потому, что теперь она обрела
свободу, перестала быть единственным существом, которое привЯзывало ее
отца к жизни, и он уже не стремилсЯ удерживать ее возле себЯ. ќлин
пришлась ей по душе, но после их свадьбы ђут захотелось уехать,
почувствовать, что теперь, когда ей минуло восемнадцать, она может быть
сама по себе.
Љрестной ”рай было тогда около девЯноста лет, она уже наполовину
ослепла и ходила с палкой. Ќо в ней было еще столько жизненных сил и
мужества, как ни у кого, и она любила людей, интересовалась их заботами, и
дом ее всегда был полон народу, все чувствовали себЯ с нею хорошо. Ћна
принЯла ђут как родную дочь, а ђут в ответ взЯла на себЯ и стрЯпню, и
уборку по дому и стала выводить старушку крестную на прогулку в деревню.
Ѓыл июнь, разгар лета, у мужчин, убиравших сено на райдаловских полЯх,
обожженные солнцем спины стали шоколадно-коричневыми... ђут чувствовала
себЯ как дома даже еще до того, как встретилась с Ѓеном.

- Људа Я могу уехать? ѓде есть такое место, „жо?
Ћн поставил пустую кружку на полку.
- џ рассказывал тебе про раковины?
Ћна метнула на него удивленный взглЯд. Ќо это было типично длЯ него -
ему всегда казалось, что все могут уследить за прихотливым ходом его
мыслей...
- џ нашел их в буфете на чердаке. Њой прадед привез их из ЉитаЯ и
‚ест-€ндии. Ќекоторые из них похожи на перламутровые, а одна, розоваЯ, всЯ
витаЯ - словно змеЯ. џ хочу прочитать где-нибудь про них.
ђаковины. ђаковины и камни, птицы и растениЯ, насекомые и грибы,
растущие в сырых, укрытых от глаз дуплах деревьев, - „жо знал о них все.
- Њне бы хотелось побывать в этих местах. - ѓолос его звучал
мечтательно. - Њне бы хотелось стать морЯком. Џодумать только, что Я смогу
тогда повидать!
- Ђ ты не будешь скучать по здешнему краю? Џо всему родному,
привычному?
- Ѓуду. Џотому Я и не знаю еще, как поступлю. џ читал о разных странах,
о жарких странах, где у всех птиц такое же Яркое оперение, как у попугаев,
и они порхают среди деревьев, как у нас здесь ласточки и другие птички. €
о реках, плывущих через леса и тропические джунгли. € об ураганах,
бушующих вокруг мыса ѓорн. Џорой мне кажетсЯ... вот только этого Я и хочу
- все это увидеть.
Ћн открыл глаза. Ѓеспокойно заворочалсЯ в постели. Ђ потом сказал:
- Ђ ты, ђут? —его хочешь ты?
Ќо она в ответ только покачала головой и почти тут же ушла. €
остановилась на площадке лестницы перед дверью комнаты, в которую не
решалась войти.

Ѓыло без малого четыре часа утра. Ћна немного забылась, но сон ее был
беспокоен, он был как бы продолжением сна „жо, и она отшатывалась в страхе
от угрожавших ей лиц деревьев, а потом увидела, что все эти лица имеют
сходство с теми людьми, которые побывали здесь у нее со вчерашнего днЯ, -
с Џоттером и с ќлис, с „эвидом Љолтом, со свЯщенником и с другими тоже, с
теми, с кем ей еще предстоЯло встретитьсЯ, - с „орой и Ђртуром Ѓрайсами и
односельчанами. …й казалось, что сон этот длилсЯ целую вечность, но, когда
она проснулась, было только начало шестого. Ћна села на кровати, ожидаЯ,
когда кошмар мало-помалу развеетсЯ и в голове у нее просветлеет, мысли
очистЯтсЯ, отступЯт все эти лица, воспоминаниЯ, страхи. Ћна следила, как
стрелки часов приближаютсЯ к половине шестого, к шести, затем к семи
часам, и тут в комнату тихонько вошел „жо.
Ќаступил четверг. …ще один, всего лишь один день и одна ночь, еще одна
крошечнаЯ частица драгоценного времени, подобнаЯ капельке воды, повисшей
на краю крана и готовой упасть и разлететьсЯ брызгами.
‚ кухне „жо растопил плиту и поставил на огонь чайник. „оносившиесЯ
оттуда звуки успокаивали ее.

’олько что пробило пЯть часов. ‡анималсЯ новый день. ђут умылась под
краном на кухне, и холоднаЯ как лед вода обожгла ей кожу.
‚ этот час - между угасанием лунного-света и первыми проблесками зари -
все вокруг показалось ей странно нереальным, и сама она казалась себе
невесомой, словно во сне. Ќо высокаЯ трава по краЯм тропинки, похожаЯ на
мокрые перьЯ, щекотала ей ступни, и мир все так же был вполне реален.
’ропинка вывела ее на прогалину между берез, котораЯ примерно с милю
полого поднималась вверх. ‚сю ночь население леса прЯталось по норам и
гнездам, но, когда ђут подошла к ограде полЯ, первые пичужки уже совершали
сюда свои пробные налеты.
Ќебо светлело, и она увидела туман, лежавший на лугу и на опушке леса и
похожий на мЯгкие сероватые клубки шерсти. ’рава под ее ногами пахла свежо
и сочно, и от тумана, когда она ступила в полосу его, тоже исходил
своеобразный сырой запах.
‚ лесу начиналсЯ крутой спуск в овраг, где болотистаЯ почва была
покрыта густым слоем мокрых листьев и мха, и ђут приходилось хвататьсЯ за
ветви и корни деревьев, чтобы не упасть. Ќо с каждой минутой близилсЯ
рассвет, и теперь уже серые очертаниЯ деревьев стали выступать из мрака за
несколько футов впереди. ђут не испытывала страха, все чувства ее молчали,
и мысли были направлены только на одно - добратьсЯ туда.
‚низу туман был гуще, он волочилсЯ за ней клочьЯми газового шлейфа.
Ѓерезы уступили место дубам и вЯзам, а между стволами рос невысокий
кустарник и папоротники. „орогу ей перебежала ласка, блеснув красными, как
Ягоды, глазами. Џотом началсЯ новый спуск - к последней вырубке. ‡десь
царила тишина. € мало-помалу, по мере того как первые лучи света
просочились в чащу, все стало окрашиватьсЯ в свои природные цвета; серый
цвет распалсЯ на множество оттенков, а коричневаЯ землЯ, и мертвые листьЯ,
и серебристые лишайники, и гниловато-зеленый мох сделались Явственно
отличимыми друг от друга.
•елм-Ѓоттом.
‘начала она не заметила ничего, ничто не сказало ей, что это и есть то
самое место. Ђ потом груда срезанного кустарника у нее за спиной и
обрубленные ветви деревьев - все совместилось воедино.
‘амо же дерево лежало несколько поодаль: корни, наполовину вывернутые
из земли, словно зубы из десен, оставили позади себЯ рваные раны. ЏодойдЯ
ближе, она увидела, что все сгнило изнутри, изъеденнаЯ гнилью сердцевина
походила на мертвые, высохшие соты. Ќо ветви казались здоровыми, свежими,
и на них уже завЯзались почки. Ќикто не был повинен в случившемсЯ, никто
не мог ничего предугадать.
Ћчень медленно ђут опустилась на корточки и приложила руки к коре
дерева. ЏокрытаЯ мхом, на ощупь она слегка походила на губку. ’ак вот оно.
ЋЌЋ. ‚прочем, она, понЯтно, не могла знать, какой именно своей частью
дерево упало на Ѓена - почва кругом была изрыта, истоптана, везде
множество следов мужских сапог... Ѓена могло уложить где угодно.
Ћна вдруг понЯла, что именно здесь, в лесу, и должен был Ѓен найти свою
смерть. ќто был его дом, он знал его с детства, он был лесным жителем. Ћна
почувствовала благодарность. Ћна не хотела бы видеть его больным, месЯцами
прикованным к постели в какой-нибудь неизвестной больнице. ‚се было
правильно.
Ћстрый луч солнца пробилсЯ между ветвЯми, упал на паутину, свисавшую с
куста боЯрышника, и она заискрилась крошечными бусинками влаги. ђут совсем
окоченела, стоЯ на коленЯх; она чувствовала, как сырость проникает сквозь
одежду, но не двигалась с места; она прижалась лицом к упавшему дереву,
черпаЯ в нем что-то похожее на мужество и надежду. Ћна, казалось,
задремала, и какие-то картины замелькали перед ее глазами, сменЯЯ друг
друга, словно игральные карты; она слышала щебетанье птиц, а потом в него
вплелись отрывочные звуки голосов, и ей почудилось, что это пришли за ней
сюда, в лес, и окружают ее со всех сторон.
Љогда она снова открыла глаза, ей стало понЯтно еще и другое. ќто
хорошее место, потому что здесь умер Ѓен, а он был хороший. € стоит ей
только прийти сюда, и она будет обретать покой, и все страхи развеютсЯ,
потому что здесь с ней не может случитьсЯ ничего плохого. ‚едь если дурнаЯ
смерть оставлЯет на месте, которое она посетила, злой след, то разве
хорошаЯ смерть не может оставить позади себЯ добрый след?
Џрошло немало времени, прежде чем она поднЯлась с колен и принЯлась
растирать свои затекшие ноги.

’уман, подобно пуховой перине, лежал на слое слой в низине ‹оу-”илд.
ђут попадались грибы - с нежной розовато-коричневой бахромой снизу и
замшево-бархатистыми белыми головками; их набралось больше дюжины, и она
рассовала их по карманам, а оставшиесЯ понесла в сложенных ковшиком
ладонЯх, взобралась с ними обратно на холм, пересекла выгон и у ворот
увидела „жо, который ждал ее, исполненный тревоги. Ћна издали окликнула
его, желаЯ успокоить, и осел, услышав ее крик, закричал тоже.
- ђут...
- ‚се в порЯдке.
- ѓрибы!
- џ собрала их в ‹оу-”илд.
Ћн метнул на нее быстрый взглЯд.
- џ ходила туда. ‚ •елм-Ѓоттом. џ не могла не пойти.
- ЏонЯтно.
- џ должна была пойти одна.
- ‚се в порЯдке?
- „а.
„а, потому что теперь ей есть на что оперетьсЯ, и она найдет в себе
силы пройти через этот день. Ћна страшилась конца и боЯлась заглЯнуть
туда, потому что знала: самое страшное настанет длЯ нее тогда, когда длЯ
остальных все будет кончено.

Љогда она свернула к ”осс-‹ейн и увидела дом, ей снова стало казатьсЯ,
что она существует как бы отдельно от своего тела и наблюдает себЯ со
стороны - с любопытством, но без волнениЯ. “ входа толпились люди; они
немного подались назад, переговариваЯсь между собой, но, увидев ее,
замолчали. Ћна была в коричневой юбке и жакете, но без шлЯпы, потому что
шлЯпы у нее не было, а она не догадалась приобрести ее специально к
похоронам. Љ тому же шлЯпа изменит ее, и она станет не такой, какой привык
видеть ее Ѓен.
‚ дверЯх она приостановилась; сердце ее колотилось бешено, и она
судорожно сцепила руки.
Ћни были там. ‚се они - и все в черном; женщины в шлЯпах, а мужчины в
костюмах и с нарукавными повЯзками - строгие, непохожие на себЯ. € когда
она вошла в маленькую прихожую, они тоже замолчали. Ќикто не подошел к
ней.
„ора Ѓрайс сидела в кресле у очага, прижимаЯ платок к глазам. ‚ комнате
было жарко. ђут казалось, что она задохнетсЯ, ей хотелось убежать от этих
мертвенно-бледных, погребальных лиц. Љакое отношение имеют они все к ней
или к Ѓену? …й вспомнилось, что „жо рассказывал ей, как на заре
христианства люди на похоронах одевались в белые одежды и предавались
радости.
- ђут...
Ђртур Ѓрайс взЯл ее руку, потом неловко отпустил. еЯ у него стала
красной, и вены вздулись над белым воротничком.
Ѓыть может, он не испытывал к ней неприЯзни, быть может, если бы не
женскаЯ половина семьи, он мог бы стать ей другом. Ќо он присоединилсЯ к
ним - „ора и ќлис знали свое дело.
Ђ кто все эти люди? Ћни выглЯдели странно - все на одно лицо; вероЯтно,
это дЯди, тетки и кузины Ѓрайсов. Ќикто из них не был с ней в родстве.
Ћдни вскидывали на нее глаза и тут же отводили взглЯд, другие упорно
глЯдели на нее с хмурым видом. Ћна думала: вы все слышали обо мне и верили
тому, что слышали, а уж чего-чего только не говорили вам обо мне.
ѓде „жо? •оть бы поЯвилсЯ „жо. Ќикогда еще не чувствовала она себЯ
такой одинокой, такой отчужденной от всех, и ей оставалось только
рассчитывать на свою гордость и мужество.
- ’ы, верно, хочешь поднЯтьсЯ наверх?
Ђртур Ѓрайс стоЯл у подножьЯ лестницы, и в первую минуту она ничего не
понЯла. Ђ когда смысл его слов дошел до ее сознаниЯ, она попЯтилась,
комната поплыла у нее перед глазами и в ушах зазвенело.
- Ћ нет, - сказала она. - Ќет.
„ора Ѓрайс поднЯла голову:
- ’ы не хочешь отдать ему последний долг? ’ы не хочешь даже проститьсЯ
с ним?
- Ќе надо боЯтьсЯ. џ поднимусь с тобой, детка. - Ђртур Ѓрайс оттЯнул
воротничок. - Ћн выглЯдит так...
- Ќет!
Ћна увидела выражение лица ќлис, вспомнила, что та сказала ей прошлой
ночью: "’ы бесчувственнаЯ, не можешь даже плакать". Ќо она не могла
заставить себЯ поднЯтьсЯ наверх, увидеть его тело, лежащее в гробу,
который скоро будет заколочен навек, - это было выше ее сил. € какое это
имело значение теперь? Ћна окинула взглЯдом комнату. ‡начит, все они уже
побывали там, наверху? „а. …й представилась длиннаЯ вереница черных фигур,
взбирающихсЯ на лестницу и заглЯдывающих в гроб. ѓде лежит Ѓен. Ѓен. Љак
они могут? Љак это возможно, что столько людей смотрели на него, касались
его, мертвого, а она - нет?
Ќо так даже лучше. Ћна думала: Ѓен не принадлежит им. Љогда Я в
последний раз видела его, он был жив, он удалЯлсЯ по тропинке ранним утром
одного из самых обычных дней, и мы оба были счастливы, и это Я и сохраню в
памЯти и не хочу, чтобы мертваЯ маска заслонила от менЯ этот его облик.
„ора Ѓрайс что-то говорила, но голова ее была опущена, слезы мешали ей
говорить, и слова звучали невнЯтно.
- Њы приготовили длЯ тебЯ постель. Ќа сегоднЯшнюю ночь.
- Ќет. џ вернусь домой.
- ’уда, к себе наверх? ’ы хочешь быть там одна в сегоднЯшнюю ночь?
Ћ господи боже, все, похоже, начинаетсЯ сначала! …й захотелось крикнуть
им: оставьте менЯ в покое, оставьте менЯ в покое!
- „лЯ тебЯ будет лучше побыть хотЯ бы разок с нами. ‚ такой день, как
сегоднЯ.
- ‡ачем?
- •отЯ бы это-то ты можешь сделать? - ѓолос ќлис прозвучал громко, на
всю комнату - Ясный и равнодушный.
‡ачем? Љакое это может иметь значение длЯ них, если она проведет под их
кровом сегоднЯшнюю ночь? Џочему, если она сегоднЯ вернетсЯ к себе, в свой
дом, это будет нехорошо, неуважительно с ее стороны?
Ѓольше ничего не было сказано, ибо тут послышалсЯ шум шагов, люди в
черных сюртуках стали один за другим поЯвлЯтьсЯ на пороге и, проходЯ мимо
ђут, подниматьсЯ по лестнице. ђут подумала: Я еще могу поднЯтьсЯ туда, еще
могу, это последнЯЯ возможность. Ћна видела, что Ђртур Ѓрайс смотрит на
нее, ждет, чтобы она сделала это.
Ћна отвернулась. “видела за окном машину и кучку людей, стоЯвших в
ожидании, глазевших на дверь, откуда должна поЯвитьсЯ семьЯ покойного, за
которой они пойдут следом через всю деревню к церкви на холме.
Љто-то притворил наверху дверь, но звуки все равно долетали до ђут:
глухое постукивание молотка.

Њашина ползла очень медленно, два факельщика шли впереди нее и два
позади, а за ними тЯнулась траурнаЯ процессиЯ, похожаЯ на цепочку черных
муравьев. Љогда ”осс-‹ейн осталсЯ позади, из-за плотных кучевых облаков
выглЯнуло солнце. ђут чувствовала себЯ спокойно и отъединенно от всего
окружающего. Ћна шла в стороне, одна, ей никто не был нужен. „жо шел
следом, в двух шагах от нее, с тревогой наблюдаЯ за ней.
ѓроб был из светлого, цвета меда дерева. ђут казалось, что он не имеет
никакого отношениЯ к Ѓену - ведь Ѓен был здесь, куда бы она ни взглЯнула,
везде был Ѓен, он шел рЯдом с ней и времЯ от времени касалсЯ ее локтЯ, как
бы подбадриваЯ, утешаЯ. …й хотелось сказать: "’ы ушел, а теперь вернулсЯ
обратно. Људа ты уходил? ‡ачем? ‡ачем?"
Ћна спрашивала себЯ: может быть, Я схожу с ума?
Џриходский свЯщенник и викарий стоЯли в ожидании у двери покойницкой,
возле церкви, выложенной по фасаду песчаником, и казались в своих
черно-белых одеЯниЯх похожими на сорок, и внезапно ђут вспомнилсЯ тот
день, когда она венчалась с Ѓеном, вспомнилось, как они пришли сюда рано
утром, одетые просто, в кремовые шерстЯные пуловеры, без шлЯп, без
перчаток, без цветов. Ћбвенчали их быстро, в церкви было человек
пЯть-шесть, и оттуда они пошли прЯмо домой, и свадебного стола не было.
Ћни оба захотели, чтобы было так, и им было наплевать, что станут говорить
в деревне об этой внезапной скромной церемонии. € „оре Ѓрайс волей-неволей
пришлось смиритьсЯ, но она, конечно, во всем винила ђут, считала, что она
восстановила Ѓена против матери.

‡азвонил колокол, и все бессознательно зашагали в такт колокольному
звону, и ђут казалось, что все стало замирать - и ее дыхание, и удары
сердца, и шаги свЯщенников и факельщиков - и скоро остановитсЯ совсем, все
остановитсЯ.
€ на мгновение так все и произошло: времЯ остановилось, и люди,
ставившие на место гроб, отступили назад, и все застыли - каждый на своем
месте, - и оба свЯщенника стоЯли, ожидаЯ, когда умолкнет колокольный звон.
€ колокол умолк. € церковь погрузилась в молчание.
ђут оказалась впереди всех - одна, рЯдом только „жо; до нее доносились
рыданиЯ, всхлипываниЯ, кашель, шарканье ног, но она могла не видеть лиц.
„жо стоЯл как каменный.
‘вЯщенник что-то произносил, ђут отчетливо слышала слова, но не
улавливала их смысла, словно они звучали на каком-то незнакомом Языке. ‚се
ее чувства были напрЯжены до предела, все вокруг приобрело отчетливые,
резко очерченные формы, и уши ее ловили звук многих дыханий.
Ђ потом это открылось ей так же внезапно и ошеломлЯюще, как тогда, на
пути с тефтонского рынка домой. ‚се засветилось внутренним светом - и
каменные стены церкви, и темное дерево кафедры, и белые и желтые цветы на
гробе, и цветные стекла окон, и медные решетки, - все стало частью единого
целого, все слилось в невиданной, сиЯющей красоте. € снова все занЯло свое
место в общей картине, и смысл вещей зазвенел в ее мозгу, и она уже могла
найти им наименование, могла рассказать о них, и теперь наконец она
услышала и слова, и они были ей понЯтны:

"€ увидел Я новое небо и новую землю; ибо прежнее небо и прежнЯЯ землЯ
миновали, и морЯ уже нет. € Я €оанн увидел свЯтый город €ерусалим, новый,
сходЯщий от Ѓога с неба, приготовленный как невеста, украшеннаЯ длЯ мужа
своего. € услышал Я громкий голос с неба, говорЯщий: се, скиниЯ Ѓога с
человеками, и Ћн будет обитать с ними; они будут …го народом, и ‘ам Ѓог с
ними будет Ѓогом их. € отрет Ѓог всЯкую слезу с очей их, и смерти не будет
уже; ни плача, ни воплЯ, ни болезни уже не будет; ибо прежнее прошло".
(Ђпокалипсис, гл.21, стих 1-4.)

‚от оно, это откровение свыше, которое, объединЯЯ ее с Ѓеном, отчуждало
от всех, когда она стоЯла там, впереди других, с рассыпавшимисЯ по плечам
медно-рыжими волосами. ‘ Ѓеном, который здесь. ‡„…‘њ. Ћна почувствовала
дурноту, но не от горЯ, а от радости, потому что любовь была сильнее
смерти.

‚етер дул им в лицо, шелестел погребальными цветами, шумел в верхушках
тополей за церковью, и тучи плыли низко-низко, тЯжелые от еще не
пролившегосЯ дождЯ.
Љогда комьЯ земли с легким стуком стали падать на светлую крышку гроба,
ђут подумала: если упасть сейчас на колени и попросить, чтобы крышку
поднЯли, гроб окажетсЯ пуст. “ нее не укладывалось в сознании, как все эти
люди, стоЯвшие вокруг могилы, похожие в своих черных одеждах на ворон,
могут верить - а они верили, - что Ѓен мертв. Ћна видела: они наблюдают за
ней и думают, верно, что она все еще не может осознать случившегосЯ, иначе
почему она не плачет? Ћт гордости? Ђ как же может она плакать? ЉакаЯ у нее
причина длЯ слез? “ всех были безжизненные лица, распухшие, раскисшие от
слез, и ей хотелось крикнуть им: "ќто вы мертвецы. ‚ы!" €бо ей казалось,
что им нет места в том, что она называла жизнью; у них не было ничего
общего с живыми, трепетными красками цветов и трав, и с божественными
порывами ветра, и с жаркой кровью, бегущей по ее жилам.
Љто-то прикоснулсЯ к ее руке. „жо. ‹юди уходили. ‚се было кончено. Ћна
поглЯдела на темно-ржавые, аккуратно уложенные груды земли по обе стороны
открытой могилы.
- ђут...
„жо плакал. ѓлаза у него запали, словно обведенные синЯками. ђут взЯла
его руку и почувствовала, как она дрожит. € по дороге с кладбища они долго
шли рЯдом, следом за остальными.
Љакие-то люди останавливались по дороге, быть может желаЯ заговорить с
ней, поделитьсЯ своими чувствами, но, поглЯдев ей в лицо, отворачивались
или отступали в сторону, не нарушив молчаниЯ.
„ора Ѓрайс брела неверным шагом, опираЯсь на руку мужа, поддерживаемаЯ
с другой стороны ќлис, и вокруг нее стал понемногу собиратьсЯ народ,
потому что тут все понимали свою роль, знали, как нужно обходитьсЯ с
женщиной, котораЯ плачет или лишаетсЯ чувств - словом, ведет себЯ как
должно, то есть на обычный лад.

€ вот все снова столпились в передней комнате. € ђут видела, как
теперь, когда гроб унесли из дома, с них сходит напрЯжение и они - в своей
необычной одежде - начинают держать себЯ свободней, начинают
переговариватьсЯ друг с другом. Ћна видела, как руки тЯнутсЯ к бутербродам
и пирожкам, крутЯт, крутЯт ложечками в чашках от лучшего фарфорового
сервиза. „жо молча сидел рЯдом с ней, и на нее скоро - то ли от стеснениЯ,
то ли от неприЯзни - перестали обращать внимание, перестали уговаривать ее
съесть что-нибудь или выпить. ‚ремЯ тЯнулось медленно, было уже далеко за
полдень, но никто не уходил домой, и голоса, порой затихаЯ, порой
разрастаЯсь все громче и громче, звенели у нее в ушах, словно стрекот
насекомых. …е снова сковала усталость, руки и ноги одеревенели, и уже не
было ни сил, ни воли сделать еще одну попытку вернутьсЯ домой. ѓлаза
резало, веки отЯжелели. Ћна не могла пошевелитьсЯ, и казалось, никогда уже
не сможет.

Љомната опустела. ‚се разбрелись по домам. Ќа столб царил хаос пустых
тарелок, ложек, остатков еды. ‚оцарившаЯсЯ тишина заставила ђут очнутьсЯ.
Ћна позволила ќлис отвести ее наверх, в приготовленную длЯ нее комнату.
Љомната была маленькаЯ, очень чистаЯ и холоднаЯ, без всЯких украшений или
картин, и простыни на кровати были натЯнуты туго, как бинты.
‡наЯ, что ей не уснуть, ђут даже не пыталась откинуть простыню и не
стала раздеватьсЯ, а снЯла только туфли и чулки. Ћна принЯла участие в
этом странном обрЯде, к которому ее принудили, потому что у нее не было
сил сопротивлЯтьсЯ.
Ќо в чем заключаетсЯ ее долг и что хорошего в том, что она против воли
проведет эту ночь в доме родителей ее покойного мужа, - этого она понЯть
не могла. „а и не старалась. Њозг у нее горел от усталости и от всех
испытаний, которые обрушивались на нее одно за другим на протЯжении
последних четырех дней.
Ќикто не зашел к ней, да она и не жаждала никаких лицемерных проЯвлений
сочувствиЯ. € все же, лежа на высокой узкой кровати и прислушиваЯсь к
звукам, разносившимсЯ по дому, она была бы рада ощутить хоть чье-то
присутствие, все равно чье, услышать чей-то голос.
„о глубокой ночи до нее доносились причитаниЯ „оры Ѓрайс; она слышала
их так отчетливо, словно в доме рухнули все перегородки. ќто были ужасные
звуки, и ђут становилось стыдно за женщину, котораЯ их порождала, и стыдно
за себЯ, за то, что она на такое неспособна. ќти вопли то затихали, то
вновь набирали силу, подчинЯЯсь странному, безумному, в них самих
заложенному ритму, и наконец завершились приглушенными рыданиЯми и
негромким бормотанием Ђртура Ѓрайса. Џослышались шаги вверх и вниз по
лестнице. ќлис спустилась к матери, и теперь оттуда доносилсЯ и ее плач.
ђут лежала в оцепенении. ќта ночь была длиннее всех прожитых ею ночей,
вместе взЯтых. ‡а стенами дома ветер тоненько и жалобно завывал на свой
лад.
ѓде-то посреди ночи ђут встала, выглЯнула в окно и увидела стылые
серо-стальные тучи, быстро ползущие по лику луны, и в мозгу у нее
зазвенели слова баллады, в которой говорилось о смерти:

‡арыли в могилу - ЯблонЯ в головах.
Ћх, ах, ЯблонЯ в головах.
‚ землю зарыли, теперь он в могиле.
Ћх, ах, ЯблонЯ в головах.

Џлач „оры Ѓрайс замер, в доме все стихло. ’еперь ђут могла дать волю
слезам. Ќо она не станет плакать - только не здесь, нет. € в этом была
своЯ гордость, возобладавшаЯ над горем: она не даст им услышать свою муку,
как раньше они не сумели ее увидеть.
‘ейчас ей казалось особенно странным, что это - семьЯ Ѓена, что такой
человек, как Ѓен, мог быть сыном этих людей. €ли „жо - потому что „жо тоже
был инородным телом здесь. ’олько ќлис была сродни им, только она
унаследовала их ограниченность и бессердечие.

Ѓен привел ее в ”осс-‹ейн через неделю после их первой встречи. Џотому
что за это короткое времЯ оба они уже увидели свое будущее, понЯли, что
оно предопределено им так же бесповоротно, как деревьЯм предопределено
расти. Ѓен пришел за ней к ее крестной ”рай в воскресенье после полуднЯ, и
ђут была очень обеспокоена тем, что ей надеть, чтобы это не выглЯдело
слишком официально или слишком нарЯдно, но вместе с тем и не слишком
затрапезно - словом, так или иначе, не оказалось совсем не тем, что надо.
Ѓен только посмеЯлсЯ над ней. "ќто ведь ты, - сказал он. - € они должны
познакомитьсЯ с тобой, так ведь? €м будет все равно, что ты на себЯ
наденешь, они этого даже не заметЯт".
Ќо он должен же был знать, что это не так, и первое, что они увидЯт,
это ее платье, и браслет, и какие на ней туфли, и как она причесана -
всЯкие мелочи; их они будут рассматривать и по ним судить о ней. Ћна
старалась быть дружелюбной, стать своей длЯ них. ’еперь-то она знала, что,
как бы она ни выглЯдела, как бы ни была одета, что бы она ни сказала, как
бы ни вела себЯ, это ничего бы не изменило - они заранее невзлюбили ее.
‹юбаЯ женщина, которой вздумалось бы увести от них Ѓена, была длЯ них
неприемлема и не могла заслужить их одобрениЯ.
€ сегоднЯшний день воскресил в ее памЯти ту, первую встречу, потому что
и сегоднЯ все было так же, как в тот раз. Ћни сидели тогда в парадной
комнате на краешках неудобных стульев, пили чай из лучших фарфоровых
чашек, и она не знала, что сказать им, не могла придумать ничего, и потому
молчала, а они решили, что она гордЯчка, и навсегда заклеймили ее этим
словом. …й вспомнилось, как они глЯдели на нее и как Ѓен тоже умолк, не
знаЯ, как прийти ей на помощь, и один только „жо оставалсЯ самим собой -
рассказывал о том, какое он нашел местечко, где растет леснаЯ малина.
€ теперь она думала: ноги моей не будет больше в этом доме. ‡десь нет
ни любви, ни доброты, ни дружелюбиЯ - ничто не привЯзывает менЯ к ним, а
они будут этому только рады. џ умру длЯ них, как умер Ѓен. Ќет - больше,
бесповоротней, потому что они будут копить воспоминаниЯ о нем, как другие
хранЯт старые письма, и будут цеплЯтьсЯ за них; „ора Ѓрайс будет цеплЯтьсЯ
за воспоминаниЯ о прошлом, о тех днЯх, когда Я еще не была женой Ѓена; она
до конца дней своих будет пестовать свое горе и жалость к себе самой, а
менЯ очень легко вычеркнет из своей памЯти.
ђут была испугана скопившейсЯ на дне ее души горечью.
Ђ ночь все длилась. ђут прислушивалась к ударам своего сердца и шуму
ветра и не находила себе утешениЯ.

‘кончалсЯ наш Ѓен, в земле его прах.
Ћх, ах, в земле его прах.

Џролежав без сна в холодной комнате сто - так ей казалось - лет и
почувствовав приближение рассвета, она натЯнула чулки, с башмаками в руках
спустилась вниз и крадучись прошла по притихшему дому, то и дело
приостанавливаЯсь, боЯсь кого-нибудь разбудить. Ќо никто не проснулсЯ.
—асы в кухне показывали без десЯти пЯть, но было еще темно и очень
холодно. ‘нова поднЯлсЯ ветер. € где-то на улице хлопнула калитка.
Ќа кухонном столе лежал сверток в оберточной бумаге. ‚ечером ќлис
сказала, указав на него ђут: "Њожешь забрать с собой. „олжно быть, теперь
это принадлежит тебе?" Ќо ђут была тогда в таком оцепенении, что смысл
этих слов не дошел до нее. ‘ейчас она потрогала сверток и догадалась, что
в нем какие-то старые вещи Ѓена, которые он не взЯл, когда уходил из дома,
и теперь от них хотели освободитьсЯ.
‘ минуту она стоЯла в нерешительности, испытываЯ чувство вины. Њожет
быть, надо оставить записку, извинитьсЯ за свой уход. Ќо что может она
сказать им, чтобы заставить их поверить ей? ‚едь ничего нельзЯ изменить,
все останетсЯ так, как есть. …й нечем было дышать в этом доме. •отелось
навсегда отрЯхнуть прах его со своих ног, забыть, что она когда-то
переступала его порог.
Ћна взЯла сверток, отворила наружную дверь, и струЯ холодного ветра с
силой ударила ей в лицо. ЋбледеневшаЯ дорога тускло поблескивала из мрака.
€ тогда она бросилась бежать по темной улице; взвихренные ветром волосы
развевались у нее за спиной как парус; она то и дело спотыкалась и чуть не
падала на скользкой дороге, но думала только об одном: прочь отсюда,
скорее домой. ‘ловно в этом усилии, в борьбе с ветром, она могла
очиститьсЯ, рассчитатьсЯ за вчерашнее. Ќо, выбежав за околицу, она
вынуждена была умерить шаг и остановитьсЯ: кровь стучала у нее в висках,
голова разламывалась, она судорожно пыталась отдышатьсЯ.
Љогда она двинулась дальше, вверх по склону, к выгону, теперь уже не
спеша, так как совсем обессилела, небо начинало чуть-чуть светлеть.
‡десь все вокруг выглЯдело привычным и бесстрастным, как лик луны. €
безжизненным. Ћзарение, сошедшее на нее вчера, чувство радости,
просветлениЯ, прозрениЯ ушло, чтобы никогда не возвратитьсЯ. Џотому что
разве не было все это обманчивым? Ћна была тогда не в своем уме. Ђ теперь
она видела дом, и выгоны, и верхушки деревьев, и это был ее мир, и она
знала ему цену, взираЯ на него в неверном свете занимавшейсЯ зари.
Ќо она была снова дома. € благодарна за это. ‡десь она могла оставатьсЯ
самой собою, жить или умереть. Ќичего не делать. ’ерпеть.
‚етер внезапно стих. Ћна отворила дверь черного хода и остановилась,
ожидаЯ, чтобы молчание дома поглотило ее. Ћна уже понЯла, что ей надо
делать. ‚от теперь ей уже некуда бежать. Ћна стала подниматьсЯ по
лестнице.

Ћна забыла, как выглЯдит эта комната. ‡десь было очень холодно.
Љазалось, комната пустовала много лет. ђут обошла ее всю, открыла
гардероб, комод, стенной шкаф - всюду заглЯдываЯ внутрь, - взЯла в руку
щетку длЯ волос, провела щетиной по щеке. ‡начит, это все? € больше не
будет ничего? € с этим ей теперь жить - с этой опустошенностью,
омертвелостью, без любви, без страха, без страданиЯ? Ѓольше не будет
ничего?
Ћна снЯла плащ, положила на стул. € - оттого, что больше ничего не
оставалось, - развернула сверток в оберточной бумаге.
Ћна не подумала об этом. ќто разумелось само собой, и все же Явилось
длЯ нее неожиданностью. Ћна стала вынимать их из свертка, одну за другой,
- вещи, которые были на Ѓене, когда он умирал: синюю рубашку, темный
шерстЯной свитер, вельветовые брюки, толстые носки... и подносить их к
лицу, пытаЯсь вдохнуть впитавшийсЯ в хлопок, в шерсть запах Ѓена. Ћна не
ощутила ничего, и тут только осознала, что все вещи были выстираны и
выглажены.
‘клонившись над грудой одежды, она прижалась к ней лицом, и тогда горе
прорвалось наружу и захлестнуло ее, потому что они отнЯли у нее и это,
смыли с одежды его кровь, и она понЯла до конца и бесповоротно, что Ѓен
мертв, ушел от нее навсегда и у нее не осталось больше ничего, ничего.

‘мерть Ѓена Ѓрайса была камнем, брошенным в тихую заводь и образовавшим
в ней крутой водоворот, который втЯнул в себЯ и ђут и унес ее в черную
глубь. Ђ волны расходились кругами, широко - и по деревне, и за ее
пределами. € в людЯх что-то изменилось - как во времЯ войны или
землетрЯсениЯ или пожара, - даже в тех, кто уже видел смерть лицом к лицу.
ЏотрЯсение и печаль сблизили их, и они стали лучше понимать и
чувствовать друг друга, даже если ничего не было сказано. Џотому что никто
не мог припомнить, чтобы чьЯ-то еще смерть так взволновала всех.
Ќесчастные случаи бывали, в жизни все непрочно: то умирал чей-то ребенок,
то кто-нибудь из стариков, то падала чьЯ-то скотина, на церковном дворе
вырастали свежие могилы, люди облачались в траур. —то же отличало эту
смерть от смертей других? —то столь необычное было в Ѓене Ѓрайсе? ‹юди
старались это понЯть, думаЯ о нем, и у каждого были свои, дорогие ему
воспоминаниЯ, и в этих воспоминаниЯх, слитых воедино, открывались разные
оттенки любви.

Џоттер у себЯ дома собралсЯ высадить первую овощную рассаду в теплицу.
Ќо вместо этого он просто сидел с недоеденным куском хлеба и сыра в руке и
вспоминал. € его собака ’ил, чувствуЯ, что с хозЯином что-то неладно,
стала проЯвлЯть беспокойство и не лежала на своем месте у очага, а бродила
из комнаты в комнату, времЯ от времени подходЯ к Џоттеру и тычась ему
мордой в ногу, ища успокоениЯ.
Џоттер видел смерть. Ћн видел, как его брат, задыхаЯсь от кашлЯ,
медленно чахнул от легочной болезни; он сидел у постели своей матери и
отца, когда за ними в старости пришла смерть. Ќо то не было
неожиданностью, то было в порЯдке вещей, и он не хотел, чтобы его родители
дрЯхлели и слабели все больше и больше, чтобы распадались их тела и души,
чтобы длились их страданиЯ. Ќо теперь было по-другому. Џоттер никак не мог
поверить, что Ѓен Ѓрайс мертв - Ѓен, в котором жизнь била ключом, Ѓен, не
ведавший разлада ни с собой, ни с миром. ЋбщаЯсь с ним, люди всегда
ощущали его душевное здоровье, и от этого радость жизни и уверенность в
завтрашнем дне наполнЯли их души и сердца, хотЯ то вовсе не значило, что
Ѓен был свЯтым; иной раз в работе с ним было не так-то легко, он,
случалось, замыкалсЯ в себе, словно оборонЯЯсь от чего-то, и никто не
знал, о чем он думает, и все тогда держались от него в стороне. Ђ бывало,
он напрЯмик выкладывал, что у него на уме, - резал правду-матку, да еще
как.
€ не только обстоЯтельства этой беды - скрип и треск падающего дерева и
наступившую затем тишину - не мог Џоттер забыть. Ћн не мог забыть, что
было с ним, когда, наклонЯсь над телом, он вдруг понЯл: Ѓен мертв. ‚ это
мгновение неведомаЯ дотоле истина, огромнаЯ и чистаЯ, открылась ему и
произвела в нем перемену. ‘тоЯ на коленЯх на влажной земле возле затихшего
тела, он был один на один со смертью и понЯл, что это хорошо. …сли
когда-нибудь он сомневалсЯ в бессмертии души, то теперь сомнений больше не
было. ‘трах и благоговение обуЯли его и словно бы приковали, стоЯщего на
коленЯх, к земле, и весь лес полнилсЯ величием этой минуты - минуты
прощаниЯ духа с телом. € когда он коснулсЯ руки Ѓена Ѓрайса, сжал его
широкое запЯстье и ощутил волосики, покрывающие кожу, его словно током
пронзило какое-то чувство, которого он не мог бы объЯснить словами. € оно
не проходило, он ощущал его и теперь.
€ когда он стоЯл позади всех в маленькой церкви во времЯ похорон, его
снова посетило это чувство, хотЯ теперь он весь был во власти потрЯсениЯ,
вызванного смертью Ѓена, и упрЯмого нежеланиЯ поверить в нее, и печали -
жалости к себе, и к ђут, и ко всем... и чувства утраты.
Ћн покачал головой. Џеред ним тогда отворилась дверь, и он ступил за
порог и теперь старалсЯ осознать то, что ему открылось, и перемену в самом
себе.
Ћн жил один, вот уже тридцать лет, и был доволен; он не привык много
размышлЯть. Ђ теперь он только и делал, что сидел и думал.
‘обака обнюхала щель под дверью, потом, тихонько повизгиваЯ, вернулась
обратно к Џоттеру, и тогда он встал, и они вдвоем вышли и окунулись в
туманную сырость вечера. Ѓерезовой рощей они спустились вниз, прошли
‹оу-”илд, поднЯлись на крЯж и стали спускатьсЯ вниз. ‚се кругом было
бесцветно, неподвижно, небо хмуро.
Џоттеру казалось, что к прежнему уже не будет возврата - ни длЯ него
самого, ни длЯ всей деревни; их мир пошатнулсЯ, и им придетсЯ освоитьсЯ с
этим, потому что пути назад нет.
Ћн пробыл в лесу дотемна и на обратном пути увидел огонек в окне у ђут
Ѓрайс и приостановилсЯ, тревожась за нее; но он знал, что не может пойти к
ней, что она отшатнетсЯ от него, - на нем лежал отсвет последних
предсмертных мгновений угасающего Ѓена. Џоттер не знал, что будет с ней
теперь. € ему стало страшно.

‚ дом в ”осс-‹ейн, казалось, вполз промозглый туман, проник во все
комнаты и залег там, и по всему дому и день и ночь разносилсЯ громкий плач
„оры Ѓрайс. Ћна либо лежала в постели, либо сидела, скорчившись у очага.
ѓлаза и губы у нее опухли, и их жгло от слез.
- ‡а что мне такое? —то Я сделала, чем заслужила это? ђазве он
когда-нибудь кому-нибудь причинил зло? Љак мне теперь жить, как мне теперь
жить? Љак он мог умереть?
€ в конце концов это стало надоедать домашним и раздражать их, и они
перестали успокаивать и утешать ее. Ђртур Ѓрайс - рослый мужчина с
искалеченным плечом и рукой - стоЯл где-нибудь поодаль, беспомощно затаив
свое горе глубоко в себе, никогда не выказываЯ его ничем. Ђ „жо уходил в
лес, а быть может, по ту сторону крЯжа, и бродил один, прежде чем пойти к
ђут, похозЯйничать за нее, утешить и получить утешение.
Ђ ќлис наконец потерЯла терпение; она понЯла, как ненавистен ей этот
дом, и ей захотелось вырватьсЯ из него; она чувствовала, что ее душит
тЯжелаЯ атмосфера горечи и жалости к самой себе, исходЯщаЯ от ее матери,
но она не знала, к чему приложить руки, и ей некуда было бежать отсюда.
Љогда сгустились сумерки, она внезапно встала, подошла к матери и
потрЯсла ее за плечо. „ора Ѓрайс сидела, раскачиваЯсь из стороны в
сторону, как от боли.
- Џерестань, прекрати это, мама, разве ты не понимаешь, что это же
невыносимо - слушать, как ты все плачешь и плачешь и причитаешь? ђазве ты
не понимаешь, что мы тоже не бесчувственные? Њожешь ты понЯть, что и нам
тЯжело? Ђ что ты делаешь? ’ы хоть чем-нибудь стараешьсЯ нам помочь?
Њать поднЯла глаза и увидела над собой лицо дочери - злое, замкнутое,
безжалостное.
- ЉакаЯ польза от твоих жалоб? —то-нибудь от этого изменитсЯ? Њогут они
вернуть его назад? Ќеужто в тебе нет ни капли гордости, ни капли
достоинства?
ќлис были противны не только эти нескончаемые слезы, но и то, что ее
мать перестала следить за собой - не умывалась, не причесывалась, не
менЯла одежды, - да и готовить еду перестала, и наводить порЯдок в доме,
предоставив ќлис и „жо кое-как справлЯтьсЯ самим.
- Љакой от этого толк?
„ора Ѓрайс ничего не ответила, только ближе придвинулась к огню,
замкнувшись в порочном круге своего горЯ и неприЯтиЯ действительности. Ћна
думала: ну вот, теперь моЯ дочь поворотилась ко мне спиной, и что у менЯ
осталось? Њуж, от которого никакой помощи, который ни на что не годен, и
сын-ребенок, который в семье словно чужой. —то у менЯ осталось в целом
свете? € она снова начала думать о своем старшем сыне, о своем первенце, о
Ѓене, о том, какой он был, и ее воображение награждало его всеми
достоинствами, делало его совершенством, и ей казалось теперь, что он был
единственным, кто ее любил, кто всегда был к ней внимателен, заботлив и
понимал ее, как никто другой, потому что другие не хотели понимать. Ѓен.
Ћткуда-то из недр ее существа вырвалось рыдание, и снова полились злые,
некрасивые слезы. Ћна не заметила, как ушла ќлис; они все покидали ее,
потому что устали, потерЯли терпение и им было стыдно за нее. Ћна
произнесла вслух:
- “ менЯ не было ничего в моей жизни - ни радости, ни удовлетворениЯ,
ни исполнениЯ желаний, ни удовольствий. †изнь обвела менЯ вокруг пальца,
обманула.
‘мерть сына была еще одним подтверждением этого, еще раз напомнила ей
все, что было ею утрачено, все, чему не суждено сбытьсЯ. ’еперь у нее не
осталось ничего.

‘вЯщенник ’омас ђэтмен наклонилсЯ над кроватью своей спЯщей дочери,
вглЯделсЯ в ее нежные, лиловатые смеженные веки и почувствовал все то же
вечное изумление от того, что это существо порождено им и вот живет своей,
отдельной от него жизнью. Ќо тревога не покидала его, он не мог забыть ђут
Ѓрайс, котораЯ спрЯталась от него, когда он пришел ее проведать, не мог
забыть и ее лицо, и то, как она вела себЯ на похоронах, сторонЯсь всех.
Ћн думал о том, что должен снова пойти к ней, побеседовать, как-то
помочь ей в горе; он был человеком добросовестным, но сделать это
диктовало ему не чувство долга, а любовь - он любил всех этих окружавших
его людей.
„евочка €забел повернулась на другой бок и что-то пробормотала во сне,
а он подумал об упавшем дереве, о внезапной, случайной смерти, и его
охватил страх за дочь, за ее судьбу в этом мире, и он сказал себе: ничто
не коснетсЯ ее, никакое зло, и понимал в душе, что это невозможно, это
самообман, что она вырастет, и будет страдать, и станет другой, если даже
ей суждено сохранить свое "Я" и быть свободной.
Ѓен Ѓрайс не оставил после себЯ ребенка, который мог бы послужить
утешением его вдове. †алеет ли она об этом? € снова у него возникла мысль
тут же, не откладываЯ, несмотрЯ на поздний час, пойти к ђут, и он знал,
почему так настойчиво возвращаетсЯ к нему эта мысль - ему вспомнилось, что
слышал он утром в деревне:
- ЏомЯните мое слово, она что-нибудь с собой сделает, не вынести ей
этого - все одна да одна.
€ тут он начал молитьсЯ за ђут, чтобы бог ниспослал ей силы и она не
впала в грех.
Љогда он был мальчишкой, друг его отца, тоже свЯщенник, повесилсЯ на
балке в амбаре через год после смерти жены; весь год он боролсЯ со своим
горем и одиночеством и не выдержал, поддалсЯ соблазну, утратив силы и
лишась рассудка.
€ в ту самую ночь отец ђэтмена пробудилсЯ весь в поту от страха; в
мозгу его еще кружились сновидениЯ ночи - ему приснилсЯ его друг, попавший
в какую-то страшную беду и призывавший его, и он, проснувшись, хотел было
одетьсЯ и пойти к нему, хотЯ была зима и глубокий снег, а друг жил за семь
миль от него. Ќо, стоЯ в нерешительности посреди спальни, он внЯл голосу
рассудка, который говорил ему, что сон - это сон, и ничего пророческого в
нем нет, и страх - порождение его собственного мозга и зародилсЯ где-то в
темных его закоулках. Ћн был рассудительный человек, начитанный, верующий,
не слишком впечатлительный, не привыкший придавать значениЯ как своим
случайным ощущениЯм, так и впечатлениЯм других, и все кончилось тем, что
он снова лег в постель, и страшный сон не повторилсЯ.
Ђ наутро, раным-рано, кто-то, преодолев снежные сугробы, пришел
сообщить ему, что его друг повесилсЯ среди ночи. ‘ тех пор до конца своих
дней он никогда не переставал корить себЯ и молить прощениЯ у бога и у
своего друга, терзаемый воспоминаниЯми о своем сне, об этом крике о
помощи, на который он не отозвалсЯ. ќто несчастье - смерть друга -
оставило после себЯ глубокий след и состарило его, и сын его этого не
забыл, и сейчас, думаЯ о ђут Ѓрайс, он почувствовал волнение и тревогу и
снова принЯлсЯ молитьсЯ, и, если бы его дочурка не проснулась и не
заплакала громко, жалуЯсь на какую-то непонЯтную боль, он пошел бы к ђут,
хотЯ бы длЯ того, чтобы унЯть свое беспокойство.

ђайдал у себЯ в конторе зажигал спичку, стараЯсь раскурить трубку, и
пыталсЯ занЯтьсЯ бумагами, но не смог; не смог он также решить, сколько
денег следует предложить ђут, да и примет ли она их. ‚едь этот лес
принадлежал ему, это было его дерево, и, значит, вина лежала на нем, хотЯ
оба они - Џоттер и •ейкс, управлЯющий фермой, - не соглашались с ним; они
обследовали упавший вЯз, да и ђайдал сам убедилсЯ в том, что этого
несчастьЯ никто не мог предусмотреть. € все же он лежал по ночам без сна,
изнываЯ от чувства вины и сознаниЯ тщеты своего существованиЯ и всего в
жизни вообще.
Ѓен Ѓрайс. ’от, что работал у него с пЯтнадцати лет, если не раньше,
работал летними вечерами и в праздничные дни, работал ради удовольствиЯ и
всегда был добросовестен, трудолюбив, надежен. „а что там, разве это все?
Ћстальные парни тоже работали на совесть, но у Ѓена было еще и другое. Ѓен
Ѓрайс. ђайдал любил перемолвитьсЯ с ним словечком, потолковать о деревьЯх,
погоде, о вредителЯх леса, да мало ли о чем. …му нравилось стоЯть и
смотреть, как этот парень работает, потому что от него исходило ощущение
силы и то довольство судьбой, которого сам ђайдал был лишен, быть может, с
малолетства. Ѓен Ѓрайс порой был молчалив, замкнут, а иной раз
необыкновенно откровенен, прЯм. Ќо никогда не нападала на него хандра или
неуверенность в себе. Ћн был в гармонии с миром.
€ вот сейчас, уминаЯ в трубке табак и раскуриваЯ ее снова, ђайдал (хотЯ
ему не было еще и шестидесЯти) думал про себЯ: старик. …му казалось, что
кровь уже не бежит у него по жилам, что жизнь из него ушла. ‚ысохло тело,
высохла кожа, поредели волосы, и не видел он перед собой цели, и не на что
было надеЯтьсЯ. Ћн был богат, уважаем; толстаЯ книга в синем переплете
содержала перечень лиц, работавших на него... € все это не имело никакого
значениЯ, никакой цены. ‘тоЯ в церкви на похоронах Ѓена Ѓрайса, он упорно
думал только о том, что жизнь бессмысленна, а его жизнь и тем паче.
’рубка снова потухла, и во рту осталсЯ горьковатый привкус табака.
ђайдал поглЯдел на бумаги и по-прежнему не мог решить, сколько денег дать
ђут Ѓрайс, и не мог заставить себЯ ни взЯтьсЯ за работу, ни вернутьсЯ в
свой просторный дом и усестьсЯ в кресло напротив жены, котораЯ его не
любит.
‚место этого он направилсЯ к верхним воротам и, облокотившись об
ограду, смотрел на свою землю и готов был отдать ее всю во искупление
своей вины, потому что землЯ не приносила ему радости, и потому что
дерево, убившее Ѓена, было его деревом, и чувство вины пребудет с ним
вечно.

Ќикто не знал, когда и как долетела до старика Њуни эта весть: как она,
словно рЯбь на воде, достигла его хижины - в шести милЯх от деревни - или
как он, в своих нескончаемых скитаниЯх, услышал ее где-то; не знали они и
о том, что и он, на свой лад, не осталсЯ к ней равнодушен.
Љогда-то эта хижина в дурную погоду или в пору окота служила приютом
пастухам; она состоЯла всего из одной комнаты, щели в каменных стенах были
кое-где залатаны кусками старого рифленого железа, крыша покривилась и в
одном углу протекала, отчего в воздухе пахло сыростью, а временами на полу
скапливалась лужа. Ќо Њуни не чувствовал холода и никогда не болел.
Ћн разводил огонь, жег валежник или торф, ветер задувал дым обратно в
трубу, и на стенах оседала сажа.
Њуни, узнав о смерти Ѓена Ѓрайса, вернулсЯ в свою закопченную хижину
насидел, размышлЯЯ над этой новостью. Ћн знал по именам их всех, живущих в
этом краю, и, хотЯ они не вступали с ним в разговор, что-то заставлЯло его
выделЯть Ѓена - так же, как и его младшего брата, - из общей среды. Ћба
они умели говорить правду.
‚ углу - прирученный, но остававшийсЯ безымЯнным - ворон со сломанным
крылом сидел на балке, похожий на пугало, и Њуни кормил его с руки зерном
и крошками хлеба и продолжал размышлЯть над тем, что он узнал о смерти
Ѓена Ѓрайса. Љто-то считал это случайностью или жестоким ударом судьбы,
другие думали, что пусть бы уж лучше это выпало на долю тех, кто постарше,
послабее, хуже. Ќо они были не правы. Њуни полагал, что, раз длЯ человека
пробил его час, значит, он уже совершил свое и смерть делает правильно,
уносЯ его, пока он не стал другим и его не затронуло все зло мира. ’ак оно
и было с Ѓеном Ѓрайсом, это читалось в его взглЯде: он познал себЯ и
познал мир и готов был его покинуть.
- € Я готов, - произнес Њуни вслух, подставлЯЯ ладони под острые удары
твердого блестЯщего клюва. - Ќе первый день уже готов.
‚от о чем думал Њуни и еще о многом другом, готовЯ себе еду - кусок
куропатки, незаконно раздобытой им во владениЯх ђайдала. Ћн привык
убеждать себЯ, что когда-нибудь... да, когда-нибудь он изложит все это на
бумаге... Ќо сейчас вдруг понЯл, что это не так уж и нужно; его мысли -
это то, чем он живет, а другим ни глубина их, ни богатство ничего не
дадут. …го раздумьЯ, вопросы, которые он себе задавал и на которые находил
ответы, давали ему чувство удовлетворениЯ, и этого было достаточно. Ћн
жил, затворЯсь в самом себе, как в четырех стенах своей хижины, и ничто
извне, казалось ему, не может поразить его или взволновать.
€ вот теперь случилось это: смерть, котораЯ не была обычной.
‚орон распушил перьЯ и затем снова умостилсЯ в них, прикрыв веками
глаза, и, когда стемнело, в хижине не видно было уже ничего, кроме тускло
тлеющих углей в очаге.

Љруги расходились по водной глади еще долго; каждому казалось, что
жизнь никак не может войти в свое обычное русло; все еще продолжали
говорить об этой смерти, или размышлЯть над ней, или, как „ора Ѓрайс,
плакать и причитать, и, верно, больше всех были растревожены ребЯтишки,
бессознательно ощущавшие неуверенность и угрозу, и по всей округе то один
дом, то другой посещали дурные сны, заставлЯЯ глаза широко раскрыватьсЯ от
страха, вселЯЯ смЯтение и тревогу.
ЏерваЯ неделЯ марта протекала в ливневых дождЯх и шквальных ветрах, и
настал великий пост, но казалось, что весна никогда не наступит.

ђут думала: как можно все плакать и плакать, откуда они берутсЯ, эти
слезы? Ќо их источник казалсЯ бездонным. € плач был разным: громкие,
судорожные рыданиЯ сменЯлись безмолвным потоком слез, и тогда она,
обессиленнаЯ, лежала на кровати. ‹ицо у нее жгло и саднило, и времЯ от
времени она вставала, чтобы ополоснуть его холодной водой, и это приносило
облегчение. Ќо к зеркалу ее теперь никогда не тЯнуло, потому что слезы
обезобразили ее, и Ѓен не захотел бы на нее посмотреть. ‘нова и снова
посещала ее эта мысль, и ей казалось, что она слышит голос Ѓена - он
просил ее перестать плакать, ее слезы мучили его, он говорил: "Ќе плачь
обо мне. Љ чему это? Љ чему? Њне хорошо. ‚се позади, ничто не трогает менЯ
больше".
ќто возбуждало в ней гнев, и она восставала против него, она бросала
ему в лицо правду: не о нем, не о нем она плачет - она плачет о себе, о
своей потере, плачет от страха перед будущим, в котором ничего нет. Љак
может он не понимать этого? Ћна укорЯла его за то, что он ее покинул,
кричала, что у него теперь есть все, а у нее ничего. "’ак оставь мне хоть
это, не мешай мне плакать".
„ни текли, текли ночи, и порой поЯвлЯлсЯ „жо, а ей было все равно -
слышит ли он ее плач, видит ли ее лицо. ‚ремЯ не измерЯлось теперь ни
часами, ни сменой света и мрака, у горЯ было свое измерение времени и свой
ритм, и она то снова принималась плакать, когда какое-то воспоминание
вдруг вспыхивало в ее мозгу, то изнывала от тоски по телу Ѓена, как
ребенок, тоскующий по объЯтиЯм матери. Ђ порой мозг ее был замутнен, как
оконное стекло под струЯми дождЯ, и она, казалось ей, тонула, но никогда
не уходила на дно.
€ все же вопреки всему ђут всегда знала, когда наступал вечер и
приходило времЯ загнать кур в курЯтник, и тогда - как бы плохо ей ни было
- она вставала и спотыкаЯсь брела через мокрый сад, и ни разу не
пропустила этого обрЯда.
Џорой она просыпалась, всЯ закоченев от холода, но у нее не было сил
натЯнуть на себЯ одеЯло или спуститьсЯ вниз погретьсЯ у огнЯ, который „жо
не забывал разводить длЯ нее. Ѓывало также, что на нее нападала жажда -
страшнаЯ жажда, сжигавшаЯ, казалось, все ее внутренности. ’огда она
вставала и принималась пить воду из белого кувшина - кружку за кружкой, -
и вода обжигала ей горло, не утолЯЯ жажды. Ќо она все же что-то ела
временами - сырую морковку, кусок груши или Яблока, ломтик сыра, - ела
давЯсь, потому что в самом акте еды было длЯ нее что-то непристойное,
что-то безобразное, животное.
‘пала она урывками - то ночью, то днем, то часами, а то минутами, - и
иногда ей, как однажды „жо, снились оскаленные, угрожающие лица деревьев.
Ќо ей казалось, что надо перетерпеть, и горе минует; она пройдет через все
это, как по длинному темному туннелю, и в конце его будет так, как было
прежде, и Ѓен снова будет с ней. Ћна думала: смерть - это то же, что и
рождение, и Я умираю с Ѓеном и рождаюсь заново. Џотому что она хотела
разделить с ним все, не могла примиритьсЯ с тем, что в смерти он был один.
Ћна думала: Я должна была быть с ним, Я хотела быть с ним, когда упало это
дерево, когда он умирал, но Я не сумела, Я оставила его одного.
Ќо среди этих дней выделились два днЯ, когда все изменилось, и слезы на
какое-то времЯ иссЯкли, и ђут вдруг почувствовала себЯ прежней,
успокоившейсЯ, и сознание ее проЯснилось.
‚ первый из этих дней „жо был здесь, на кухне, а она лежала в постели,
обессилевшаЯ от горЯ, и вдруг слезы ее иссЯкли, и она задремала, и не
знала, как долго спала; это было как полусон, полуЯвь, полуобморок, и ей
грезилсЯ Ѓен. Ћн был здесь, рЯдом с ней, но лицо его оставалось от нее
скрыто; он стоЯл где-то у нее за плечом. Ћна чувствовала, что он не хочет,
чтобы она обернулась, но это был Ѓен - целый и невредимый и еще более
живой, чем прежде, - казалось, она никогда не знала его таким, он словно
по-новому открывалсЯ ей, и это потрЯсло ее, и она думала, а быть может,
даже говорила вслух: "Ђ ведь Я и не знала... Я имела так много, а Я
думала, что ты... Я ничего не знала о тебе, ты был лишь тенью тогда, а вот
теперь... а Я и не знала этого".
ќто не встревожило ее. „а и почему бы ей тревожитьсЯ? ђаз он стал еще
больше самим собой, столь полон, столь совершенен?
€ так это и длилось во сне, ничего больше не было - только то, что
открылось ей, да еще сознание, что ей не дано увидеть его.
Ђ потом он сказал:
"џ всегда буду приходить к тебе на помощь".
"„а".
"ѓде бы ты ни была, Я всегда буду с тобой, чтобы Џомочь тебе, ђут".
"„а".
"ђут..."
Ћна начала пробуждатьсЯ, недвижно лежа в постели и слыша, как ее
окликают по имени. € комната, и весь дом, и она сама были полны этим сном.
Ќо и чем-то другим еще. Ќебо за окном было гнилостно-серым, день клонилсЯ
к вечеру, шел дождь. Ќо ђут виделось другое: все излучало особый свет, и
это был тот свет, который изменил облик всего в канун смерти Ѓена и на его
похоронах.
‘тул возле ее кровати, и полинЯлые цветастые занавески, и темное дерево
дубового комода, и зеркало, и потолок - все светилось изнутри, словно
таило в себе скрытый от глаз огонь, но свет этот не был резок, слепЯщ, а
прозрачно-бледен. € ђут казалось, что этот свет проникает и в нее. Ћна
поднЯла руку и увидела свои пальцы, и молочно-розовые ногти, и голубоватые
вены, и запЯстье словно сотворенными заново, из чего-то другого, более
совершенного и прекрасного, чем мЯсо и кости. Ћна закрыла глаза, потом
открыла их снова, но все было таким же. ’олько по мере того, как небо за
окном темнело, свет становилсЯ Ярче. Ћна лежала и позволЯла ему изливатьсЯ
на нее подобно струЯм и чувствовала глубокое успокоение, освеженность,
отдохновение. ‘о слезами было покончено - это было где-то в другом
времени, в другом месте и она была другой.
…й припомнились известные слова, и она произнесла их вслух:
- "€ отрет Ѓог всЯкую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача,
ни воплЯ, ни болезни уже не будет; ибо прежнее прошло".
€ теперь она знала, она понЯла, как понимала тогда, в церкви. Ћна
заплакала, но то были слезы не облегчениЯ, а благодарности.
„жо тихонько постучал в дверь и, когда она откликнулась, вошел и стал
поодаль.
- „жо?
‘темнело. € сон и свет таЯли.
- ’ы что?
Ћна услышала свой голос, и он звучал как обычно. Ћна поглЯдела на „жо.
“видела не то оторопелость, не то испуг на его лице. Ћн медленно подошел к
ее кровати, опустилсЯ на колени и ткнулсЯ головой в ее плечо.
- —то это было, ђут? —то-то случилось?
- ‚се в порЯдке.
- Ђ что произошло? џ был на кухне и... џ не знаю, что это было.
- Ќе надо ничего пугатьсЯ, „жо.
- џ не знаю, что это.
- Ќичего плохого не случилось.
- Ђ —’Ћ это было, ђут?
Ћна молчала. ‚ комнате стало уже совсем темно.
Ћна сказала:
- џ сама не знаю, что это было. - € сказала правду.
- ’ы чувствуешь себЯ лучше?
- „а. џ спала.
Ћна протЯнула руку и коснулась его головы. ‚олосы были густые и
жесткие. Ќе такие, как у Ѓена. Ћн, значит, что-то понЯл или почувствовал -
ее сон передалсЯ ему, но лишь на краткий миг и испугал его. ђут спрашивала
себЯ, не будет ли и с ней так же, и вспоминала, как бывало раньше, как
она, забыв сон, старалась его вспомнить... и не могла. ‡начит, все будет
по-прежнему, и все опЯть станет нестерпимо реальным, бесцветным и тусклым.
Ќо, может быть, что-то возвратитсЯ? „а, если она не будет ничего ожидать,
старатьсЯ вернуть. Ђ если все же нет? …сли ничего не было?
Ќет, было. € если это был лишь сон, все равно - и это немало, как
передышка, затишье среди бури. Ћна всегда может заснуть и снова увидеть
сон.
Ћна встала и пошла загнать кур, а потом постоЯла минуты две по
щиколотку в сырой траве, поглаживаЯ шею и нос осла, и все было тихо
кругом, и на душе у нее было тихо.

ЌаступившаЯ ночь и последующий день были самыми тЯжелыми в ее жизни.
„жо ушел домой. ђут налила себе чашку молока и стала пить, слушаЯ, как
дождь стучит по крыше и скатываетсЯ в траву. Ћна совсем закоченела, холод
пронизывал ее до костей, и во рту у нее пересохло. Ћна думала: Ѓен мертв и
лежит в могиле, и, значит, все кончено, от него не осталось ничего и лучше
бы уж он никогда не родилсЯ на свет. Љому нужна была наша встреча, и
любовь, и замужество, и наше счастье? Ќичего нет, кроме этой жизни, с ее
страданиЯми и нечаЯнностЯми - упало дерево, несчастный случай, и вот
человека, который звалсЯ Ѓеном, жил, думал, чувствовал, не стало; его
опустили в черную Яму, а он и не знал об этом, не знает и теперь. …го не
существует. ’ак лучше было бы ему не быть вовсе, и всему этому миру тоже.
’еперь, когда сон не приходил, ей становилось дурно от страха при
мысли, что вот как оно есть на самом деле, и сон ее ничего не означает, и
свет, пролившийсЯ на нее, тоже ничего не означает или, быть может, это
была просто иллюзиЯ, которую она создала себе длЯ самоутешениЯ, длЯ
самообмана. € она крикнула:
- ‡ачем ты послал мне это, если тебе нужно было тут же все отнЯть?
‡ачем ты дал мне Ѓена, а потом убил его? - € сама не знала, кого она
обвинЯет - бога, или жизнь, или смерть, или Ѓена.
€ тогда в ней созрела уверенность, что ум ее болен и чувства обманывают
ее - она была безумна, поверив в то, во что поверила. Ћна облокотилась о
некрашеный стол и заплакала в голос, завыла, как животное, попавшее в
западню, и слова, бессвЯзные обрывки слов и слезы - все смешалось, слилось
в одно. Ћна снова и снова утирала слезы рукой, а потом, ища избавлениЯ, -
хоть как-то, хоть любой ценой, подошла к стене и ударилась о нее головой и
кулаками и, ощутив боль, стала колотитьсЯ о стену еще и еще, потому что в
ее власти было теперь только одно - искалечить себЯ, как был искалечен
Ѓен.
Ћна не поднЯлась больше наверх, у нее не хватило сил; она легла на пол
перед очагом и лежала, всхлипываЯ, прижавшись лицом к коврику, а дождь все
шел и шел всю ночь.
ѓде-то среди ночи в полусне она пожалела, что крестной ”рай нет в
живых, потому что только она одна на всем свете могла бы ей помочь.
ЉрестнаЯ ”рай была верующей и как-то раз заговорила с ђут - и без всЯкого
страха - о своей близкой смерти, близкой потому, что ей было без малого
девЯносто, и она доверчиво готовилась к ней. ‚сему, во что верила ђут,
научила ее либо крестнаЯ ”рай, либо Ѓен, они были схожи в этом - в своем
знании многих вещей, существующих за рамками обыденной жизни. €менно
крестнаЯ научила ее тому, что пасхальные дни особенные - дни самопроверки
и, хотЯ рождество и разукрашено мишурой легенд и детскими фантазиЯми,
пасха - это не фантазии, это страдание, и смерть, и воскрешение, это
отчаЯние, и надежда, и достоверность.
Џасха была близка, но ђут не знала, принесет ли она ей что-нибудь
теперь.

Ќа заре она очнулась от своего полусна-полуомертвениЯ, очнулась, всЯ
дрожа от холода и муки, но и тут не могла заставить себЯ пошевелитьсЯ, и
так и лежала все утро с открытыми глазами, уставившись на остывшую золу
очага и впервые в жизни до конца познаваЯ то, что зоветсЯ отчаЯнием.
Џришел „жо. ЋпустилсЯ на колено, тронул ее рукой. Ћна молчала. Ћн
оставил ее, и она слышала, как он занимаетсЯ своими повседневными делами,
и подумала смутно, что надо бы ей встать, потому что он тоже нуждаетсЯ в
помощи, нуждаетсЯ в любви и, быть может, ее состоЯние пугает его, даже
внушает ему отвращение.
Ћна снова закрыла глаза, чтобы отгородитьсЯ от грубого, промозглого
дневного света и от вида холодной золы, а потом зажала пальцами уши, чтобы
не слышать бесконечного шума дождЯ. Ђ в голове стучали все те же слова.
Ѓен умер. …го больше нет. …го нет нигде. Ћн умер. Ћн умер. Ћна протЯнула
вперед руки, сжала кулаки, словно стараЯсь ухватитьсЯ за что-то - за свою
прежнюю надежду, за веру, быть может, и ощутила только пустоту.
Ћна все-таки встала, хотЯ и не видела в этом смысла, умылась,
причесалась и застыла, уставившись на воду, лившуюсЯ из крана; вода всегда
казалась ей прекрасной в своей упругой прозрачности: любаЯ вода - море,
ручей, озеро, дождь... Ђ теперь и вода омертвела, как все вокруг, и,
глЯдЯ, как она, загрЯзненнаЯ, стекает с ее рук и волос, ђут испытала
отвращение.
Ќа кухне „жо стоЯл возле плиты, чувствовал излучаемое ею тепло, но оно
не согревало: его пробирала дрожь, потому что он боЯлсЯ за ђут - ведь он
так любил ее и чувствовал свою беспомощность, не знаЯ, что сказать, что
сделать, не находЯ пути к ней. € не с кем ему было поделитьсЯ. ‚ ”осс-‹ейн
ее имЯ не принЯто было произносить; мать его не проливала больше слез и
только бродила из комнаты в комнату, и видно было, какаЯ она стараЯ, а
отец ходил на работу и возвращалсЯ, ел, пил и молчал.
—то же ему делать?
- ѓосподи, - произнес он, - господи, помоги...
Љак? Ћн сам не знал. "Џусть ей будет снова хорошо. Џусть ей будет
хорошо". Ќо в глубине души он понимал, что ей никогда уже не будет хорошо
- без Ѓена, вне прежней жизни.
Ћн поглЯдел на розовый кварц, по-прежнему лежавший на столе, потрогал
его и почувствовал - как в тот раз, когда впервые увидел его, - какую-то
излучаемую им правду, заключенную в совершенстве его граней. € он не мог
поверить в смерть. Ћн знал, что это не так, всегда знал. Ќо как рассказать
об этом ђут? Љак заставить ее поверить? Ђ ведь он думал, что она тоже
верит. ‚чера, когда в доме воцарилась такаЯ тишина и покой, и этот покой
объЯл и ее, ђут, тоже, и был ощутим и в голосе ее, и в прикосновениЯх...
„а, вчера у него полегчало на душе, потому что он видел - ђут оправилась,
она что-то понЯла, что-то произошло...
€ вот сегоднЯ...
„жо поставил чайник на плиту, вскипЯтил, заварил чай и, держа чашку в
обеих руках, как миску, поднес ее к лицу, чтобы согретьсЯ. Ћн слышал, как
затворилась дверь спальни, и не решилсЯ пойти туда, к ђут, отнести ей чаю,
чувствуЯ, что ее страх и отчаЯние могут передатьсЯ ему, заползти и в его
душу и разрушить его веру, сломить силы.
€ тогда он прибрал на кухне, поставил на стол еду, прикрыв ее тарелкой,
написал записку и ушел - побрел под дождем через полЯ и за грЯду холмов,
где легче дышалось, где он мог снова обрести себЯ, где страх и чувство
обездоленности понемногу улеглись. Џотому что здесь он всегда чувствовал,
что Ѓен рЯдом, и рана его затЯгивалась от соприкосновениЯ с братом.
€ он взмолилсЯ, глЯдЯ поверх окутанных туманом полей и черных лесов, о
том, чтобы глубоко запрЯтанный в нем страх оказалсЯ ложным. Ћ том, чтобы
ђут не наложила на себЯ руки.

Ћна ни о чем не просила, ничего не ждала. € потому тот второй день был
длЯ нее как дар и она была сама не своЯ, хотЯ принЯла его с
благодарностью, и он всегда потом сиЯл длЯ нее, словно золотаЯ монета
среди серых камешков.
…е разбудило солнце; оно заливало комнату и сверкало на ее лице и
закинутых за голову руках, и, подойдЯ к окну, она увидела мерцающее
маревом синее небо и последние капли дождЯ, стеклЯнными бусинками
рассыпанные по живой изгороди, а внизу, под кустами, - проглЯнувшие тут и
там подснежники и акониты.
€ внезапно ее охватил непреодолимый порыв вырватьсЯ отсюда, сбросить с
себЯ бремЯ всех этих дней и ночей и слез и мыслей о смерти. Ћна умылась,
оделась и почувствовала странное возбуждение, словно озноб пробегавшее по
коже.
„жо шел по саду с миской, полной Яиц, и, когда она окликнула его,
остановилсЯ в нерешительности, потому что она почти не общалась с ним в
последние дни, и он поЯвлЯлсЯ и исчезал как тень. € вот теперь она стоЯла
на пороге в свежем синем платье, и лицо у нее было другим, черты
смЯгчились.
Ћна выглЯдит счастливой, подумал „жо, счастливой. € ему захотелось
плакать от радости, потому что "он увидел прежнюю ђут - такую, какой он ее
знал, котораЯ не отпугивала его. Ћна не покончила с собой. ‚едь он каждое
утро боЯлсЯ подойти к дому, боЯлсЯ того, что он может там обнаружить.
- „южина Яиц, - сказал он. - € еще две курицы вроде как сидЯт на Яйцах.
- „жо... - Ќет, она не знала, как объЯснить ему то, что она
чувствовала, и как поблагодарить его за все: ведь он так преданно приходил
сюда и исполнЯл домашнюю работу и никогда не задавал вопросов, никогда не
был навЯзчив. Ћна любила его сейчас, как никого на свете.
Ћн протЯнул ей Яйца.
- „жо, давай пойдем куда-нибудь.
Ћн нахмурилсЯ.
- џ не хочу сидеть здесь. ‘егоднЯ не хочу... џ так устала... быть там,
наверху... и от этого бесконечного дождЯ. Ђ когда проснулась и увидела
солнце, мне захотелось уйти куда-нибудь.
- ‚ ’ефтоне сегоднЯ Ярмарка.
- Ћ, нет.
Ќет, только не туда. ‚едь ей хотелось уйти от воспоминаний, хотелось,
чтобы прошлое не воскресало каждый миг перед ее глазами, хотелось забыть
его, забыть хотЯ бы на один день, уйти куда-то, где все другое, новое. Ћна
знала, что этот день может никогда не повторитьсЯ, что ее боль не иссЯкла,
что это только передышка, чтобы она могла немного вздохнуть, немного
прийти в себЯ.
- „жо, мы пойдем...
Ћна не договорила. ‚се, всЯ округа - полЯ, леса, долины, вплоть до
самой реки, хранили воспоминаниЯ, были слишком полны прошлым.
- Њы поедем к морю.
- Љ морю? - ‚ голосе его прозвучало сомнение.
- Ќа поезде. „о ’ефтона дойдем пешком. € проведем целый день на заливе,
в •эдвелл-Ѓей.
- Њы туда ездили на каникулы. џ привез оттуда камешки. €з •эдвелл-Ѓей!
Ѓыло совсем рано, семь часов. …ще должен быть какой-нибудь утренний
поезд.
- ђут...
Ћни прошли в залитую солнцем кухню. „жо стал выкладывать Яйца. Ћна
обернулась к нему.
- џ боЯлсЯ... џ боЯлсЯ, что ты никогда не поправишьсЯ.
- Ђх, „жо... прости менЯ. џ не подумала о тебе. ’ы приходишь сюда
каждый день, а Я даже не разговариваю с тобой. џ...
- Ќет, дело не в этом. - Ћн покачал головой.
- Џриснилось что-нибудь?
- Ќет.
- ’ак что?
- €ногда по ночам в доме так тихо. € они даже не знают, здесь Я или
менЯ нет. Ћни вообще ничего не знают. ’огда Я думаю о тебе...
- Ђ ты думаешь о Ѓене? ’ебе трудно без него?
- џ... ќто очень странно.
- —то странно?
- џ подымаюсь туда, на вершину грЯды, и смотрю... и думаю о нем. ’ам,
наверху, кажетсЯ, что все правильно. џ чувствую это. Ѓен был другой. Ћн не
походил на всех нас.
- „а. Ћн был такой же, как ты.
- Љогда мне было семь лет, Я убил кролика. Ћдин знакомый мальчик,
который жил в •еджли, выпросил у отца ружье... а может, просто взЯл его.
Ћн сказал, что умеет стрелЯть, а Я не умел. џ никак не мог научитьсЯ, и
это менЯ злило. џ утверждал, что могу, что Я могу все, что может он, все
на свете. ‚ общем, Я должен был доказать это ему, и он дал мне ружье. Ћно
было очень тЯжелое. џ не знал, что ружьЯ такие тЯжелые. “ менЯ даже рука
заныла. Ќо Я увидел кролика - совсем невдалеке, и он сидел неподвижно. € Я
застрелил его, Я слышал, как он запищал... € Я... ќто было единственное
по-настоЯщему злое дело, которое Я совершил за свою жизнь. џ до сих пор
помню это - как он запищал. € Я был тому виной.
Ћн стоЯл в нескольких шагах от нее, весь натЯнутый как струна.
- Ќочью Я заплакал, - сказал он. - џ все слышал этот писк. € кролик
снилсЯ мне. Џришел Ѓен. € Я рассказал ему. Ѓольше Я никому на свете не
рассказывал.
Ћна не знала, что сказать, но почувствовала еще сильнее, чем прежде,
как близки были друг к другу эти братьЯ и что значила смерть Ѓена длЯ „жо.
Ќа кухне было тепло и пахло чем-то свежим, чистым. ђут поглЯдела по
сторонам и увидела, какой порЯдок навел здесь „жо, как аккуратно расставил
он сковородки и блюда по полкам и как до блеска начистил плиту. —то бы она
делала, как бы могла жить без „жо?
Ћна сказала:
- ’ак поедем к морю?
- …сли ты... Љак скажешь, так и будет.
Ћн вглЯделсЯ в ее лицо, прочел на нем волнение и предвкушение
удовольствиЯ и прибавил:
- „а, конечно, поедем. - Џотом порывисто шагнул к ней, обнЯл, и она
услышала его голос. - Љ морю! - удивленно и радостно сказал он.
‘олнце поднЯлось выше, раскаленный металлический диск сверкал в
прозрачном небе.

€м казалось, что они одни на всем свете. Џеред ними изогнутой линией
уходил вдаль берег •эдвелл-Ѓей, далеко-далеко, до самого горизонта
расстилалось море, а здесь, у их ног, был гладкий бледный песок и
сверкающие на солнце мокрые скалы, где в таинственных расселинах, словно в
сложенных чашечкой ладонЯх, прЯталась вода. Ѓыло очень тихо, тепло, и
полоска неба на горизонте казалась серебристо-белой.
„жо стоЯл, смотрел и словно не мог поверить тому, что видел.
Ћн сказал:
- ‚се как было. € пахнет так же... ќто... - Џрижатые к бокам руки его
напрЯглись, потом расслабились.
- Ќу, что мы будем делать?
- —то хочешь. ’ебе решать.
Ђ длЯ ђут весь этот день протекал как во сне; она как бы одновременно и
присутствовала здесь, и наблюдала со стороны, стараЯсь вместе с тем не
упустить ни единого мига, не дать ничему ускользнуть от ее вниманиЯ.
Ћни медленно-медленно приблизились к самой кромке воды, и песок жестко
поскрипывал у них под ногами, а отпечатки их ступней бежали за ними, как
маленькие ручные зверЯта. ‚етра не было, только соленый запах морЯ и рыбы
и - странно затхлый - морских водорослей, похожих на черные ленты,
осыпанные крошечными пузырьками. „жо спустилсЯ к воде и принес их целую
охапку.
- ‚озьми их, повесишь у входа; как пощупаешь, всегда будешь знать,
какаЯ ожидаетсЯ погода - дождь или сухо.
Џосле этого он снова оставил ее одну и стал взбиратьсЯ на
розовато-коричневые скалы, с которых, словно скользкие зеленые волосы,
свисали дикие растениЯ.
- Њорские анемоны! - крикнул он, и она пошла туда, и, когда стала с ним
рЯдом, они, наклонившись, увидели отражение своих лиц в набравшейсЯ между
скал морской воде - две бледные луны и горЯщие черные пЯтна глаз. €, снова
вдохнув в себЯ запах морЯ, она подумала: Я никогда этого не забуду и
никогда больше не приду сюда - все ведь может стать другим, хуже. Ћна
опустила палец в холодную воду и коснулась чашечки анемона, и та сплелась
вокруг кончика ее пальца, словно губы младенца вокруг материнского соска.
- Ћни все чувствуют, - сказал „жо. - ќто не просто растениЯ, они как
живые существа.
Ћн был счастлив, освободившись от тревоги и напрЯжениЯ последних дней.
€, глЯдЯ на него, ђут подумала, что если ей ничего больше не привелось
сделать, то она хотЯ бы подарила ему этот день.
Ћни долго-долго брели по берегу морЯ, которое чуть заметно колыхалось,
и солнце изливало свои лучи на них и на высокие скалы, и небо было
распластано над головой, как тонкий свежий мазок голубой краски. „жо
собирал мелкую гладкую розовую гальку и всевозможные ракушки, и один раз
ему попалось морское ухо, и все это он рассовал себе по карманам. € тут у
ђут даже не возникло желаниЯ, чтобы Ѓен был с ними. …й сейчас было
довольно того, что здесь „жо и их вместе обволакивает эта тихаЯ солнечнаЯ
ласка.
Ћни лежали на песке, и сквозь полуопущенные ресницы ђут видела сиЯющее
слиЯние морЯ с небом, и казалось, что времЯ остановилось и они пребудут в
этом очарованном мире вечно.

Ѓыло уже темно, и сильно похолодало. Ћни поднимались по дороге, и ђут
казалось, что ее тело плывет по воздуху, а в ушах стоЯл плеск волн; она
чувствовала себЯ промытой соленым воздухом, солнечным светом, лучами
солнца, отраженными от воды. Ћна словно пробудилась к жизни, и каждый нерв
в ней трепетал, и каждый звук доносилсЯ до нее Ясно и чисто, как звон
колокольчика: стук их шагов по дороге, треск задетой ветки, шорох
проскользнувшего в придорожной канаве зверька. € каждый вздох освежающим
током проникал в ее кровь.
ЏолнаЯ луна, пепельно-бледнаЯ и целомудреннаЯ, как чистый лист бумаги,
стоЯла в небе.
„жо устал и был молчалив, ревниво прЯча свет и радость этого днЯ в
себе. “ подножьЯ холма они остановились. „жо нужно было свернуть направо,
к деревне, ђут - идти прЯмо и вверх, к выгону. Ќо, может быть, ей следует
пойти с „жо в ”осс-‹ейн, может быть, в этом состоЯнии духа она сумеет
сказать им что-то, сломать барьер недовериЯ и враждебности?
- Ћни ведь не знают, где ты был. Њне надо бы пойти с тобой, рассказать
им.
- €м все равно.
- Ќо...
- Ќикто не обратил вниманиЯ. Ќе надо, ђут, не ходи туда.
Љак напрЯженно звучал его голос!
- џ должна поговорить с ними.
- Ќет. џ не хочу, чтобы они что-нибудь знали о сегоднЯшнем дне. ќто
никого не касаетсЯ. џ не хочу, чтобы он был испорчен, а если они узнают,
то так и будет. Ќе ходи туда.
Ћна чувствовала, что он хочет защитить ее от них и что, помимо этого, у
него были еще какие-то свои, тайные причины.
- џ приду завтра.
Ћн отвернулсЯ, потом порывисто снова повернулсЯ к ней и крепко ее
обнЯл. Ћн сказал:
- ‘пасибо тебе, спасибо. - €, порывшись в кармане, достал одну из
раковин - морское ухо - и протЯнул ей.
- „жо... ‡апомни сегоднЯшний день. ‡апомни все.
…й не нужен был его ответ.
Ћн ушел, а она стоЯла, держа в руках раковину, прислушиваЯсь к звуку
его шагов, и ей не хотелось возвращатьсЯ домой, потому что там этому дню
сразу придет конец и все, что она сознательно гнала от себЯ, будет
поджидать ее в пустых комнатах. € внезапно образ Ѓена, идущего ей
навстречу через выгон, возник перед ней, и она громко вскрикнула, потому
что его ведь не было, она стоЯла одна в темноте, а ей хотелось быть с ним,
но к нему не было пути, не было пути.
Ћдин путь был.
ЏоднЯвшись на вершину холма, она пустилась бежать, словно каждаЯ минута
была дорога, словно она могла опоздать и, прибежав, увидеть, что его уже
нет. € она корила себЯ за то, что так долго была вдали от него, и
стремилась теперь возместить все растраченные в пренебрежении к нему дни и
ночи.
Ћна постоЯнно воображала его возле себЯ, в доме, а порой он уплывал
куда-то, в недосЯгаемость, но теперь ей открылась единственнаЯ,
неоспоримаЯ истина: они принесли его туда и оставили там. Џриходил ли
кто-нибудь туда? Џри мысли о том, что, может, и приходил, в ней все
восставало против этого, она хотела, чтобы это место было недоступным длЯ
других, как запертый на замок сад, ключом от которого владела она одна. Ќо
оно было открыто длЯ всех, каждый мог прийти и глазеть, как глазели они на
него, когда он лежал в гробу.
Ћна прошла через покойницкую, ступила на траву и зашагала между старыми
замшелыми надгробиЯми. ”асад церкви, сложенной из песчаника, свинцово
поблескивал. Ќо ей не нужен был лунный свет, она безошибочно нашла бы свой
путь, если б даже была слепой.
Џо правую сторону от церкви старые могилы стали сменЯтьсЯ новыми, и в
конце их была его могила, последнЯЯ, самаЯ свежаЯ, а за ней - только
трава.
ђут замерла на месте. Ћни унесли цветы, все до единого, - осталсЯ
только голый продолговатый холмик, похожий на кротовину в дерне. ќтот
холмик мог принадлежать кому угодно, любому пришельцу. € она не могла
принЯть правды - истинного значениЯ того, что она стоит здесь и почему. ‚
это невозможно было поверить. Ѓен мертв и никогда не будет ни дышать, ни
двигатьсЯ, ни говорить... ќто казалось бессмыслицей.
Ћна опустилась на колени в траву. € сказала:
- Њы были у морЯ - „жо и Я. ‚ •эдвелл-Ѓей. € там был песок, небо и
солнце, и мы шли, шли... € ты должен был бы идти с нами. Џочему тебЯ не
было там? Џочему?
Ѓезмолвие придавило ее к земле. ‚Язы и тополЯ казались колоннами,
изваЯнными из камнЯ.
Ћна подумала: что происходит с ним сейчас, какие перемены, каким он
стал теперь? Ћна ничего не знала о том, как работает времЯ. €, охваченнаЯ
ужасом и неистовым желанием спасти его, освободить из этой землЯной
темницы и светлой деревЯнной коробки, вернуть к жизни, она вцепилась в
дерн и стала разрывать его, а он легко поддавалсЯ под ее рукой, потому что
не был утрамбован и не успел слежатьсЯ. Ћна выронила комьЯ земли и не
отрЯхнула прилипшей к рукам глины.
€ увидела перед собой его тело - вытЯнувшеесЯ, затихшее, лежащее там, в
душной тьме, и уже тронутое кое-где у костей распадом, - и волосы, ставшие
сухими и ломкими, и кровь, свернувшуюсЯ в жилах. Ћна принЯлась твердить
себе снова, и снова, и снова то, что знала прежде, будучи в здравом уме:
все это, что лежит там, в земле, - ничто, это не Ѓен, это его стараЯ,
поношеннаЯ оболочка, его кокон, отслуживший свой век, ставший ненужным;
Ѓена здесь нет.
’ак где же он? ѓде? ‚едь тело, которое она любила, и дыхание, не раз
мешавшеесЯ с ее дыханием, все, что было доступно ее зрению, ее слуху, ее
прикосновениЯм, - все это здесь, у нее под ногами, но уже другое, ставшее
ничем.
…сли прежде она боЯлась подумать о том, что сделало упавшее дерево с
телом Ѓена, то как это было ничтожно! —то это по сравнению с тем, что
творит теперь с ним землЯ, и ее соки, и все живые созданиЯ, обитающие в
ней. Љак они разрушают, крушат его, превращают в ничто.
Љакие-то слова, обрывки фраз кружились у нее в мозгу; из них четко
выделилась одна, и ђут произнесла ее вслух:
- ‚ремЯ рождатьсЯ, времЯ умирать, - и почувствовала правду этих слов. €
все же если бы она, встретившись с Ѓеном, знала, что его час пробьет так
скоро, она бы тут же убежала от него, никогда не отважилась бы на этот
отчаЯнный риск, именуемый любовью.
“бежала бы?
Ћна не знала ответа; она вообще ничего больше не знала.
Ћна преступила ту грань, за которой уже не было слез, и лежала на
покрытой дерном могиле, чего-то ожидаЯ, надеЯсь на что-то... € шли часы, и
луна плыла по небу, а утешенье не приходило, спасенье не приходило, она
чувствовала только проникающий в тело холод и влажность земли и трав. Ћна
уже перестала винить все и всЯ - бога, жизнь, Ѓена, случай, упавшее
дерево. ’ак случилось, так было предуказано, все обрело свое место. € все
же она вскричала:
- Џрошу тебЯ, прошу!.. - и сама не знала, о чем она просит.
Ћ, если бы и она могла умереть - сейчас, здесь... Ќо она не умрет.
Ћна продолжала лежать, и море, и солнце, и тепло, и умиротворение этого
днЯ казались чем-то далеким-далеким, из какой-то другой жизни.

Џосле этой ночи она неделю за неделей приходила сюда, сидела или лежала
возле могилы, и ее посещениЯ не остались незамеченными, и слух о них пошел
по деревне и распространилсЯ за ее пределами, и по всей округе толковали о
ней. —то-то предрекали. †дали.

- Љ морю? —то ты несешь? ’ы рехнулсЯ, сынок? Љ морю?
„жо стоЯл в отдалении, в глубине комнаты. ‚ эту ночь они не ложились,
ждали его, и в конце концов ему пришлось открыть им свой секрет. Џотому
что по какой-то непонЯтной причине мать настойчиво потребовала, чтобы он
сказал, где был и что делал, хотЯ до этой минуты полностью забывала о его
существовании.
- ’ы должен рассказать мне, что это тебе взбрело на ум.
- Њы ездили к морю. Ќа поезде из ’ефтона. ‚от и все.
- „опустим, она полоумнаЯ, но зачем ей понадобилось тащить с собой
тебЯ?
- Ќе говори так о ђут.
- Ќу вот, конечно, и ты туда же, и ты против менЯ. ‚се вы против менЯ.
Ѓольше от вас ничего не дождешьсЯ, хотЯ, видит бог, не знаю, чем Я это
заслужила. џ старалась, мучилась, тащила на себе этот дом, а разве длЯ
того Я родилась на свет, как по-твоему? „умаешь, судьба не сулила мне куда
больше, когда Я была в твоих летах?
€ так снова и снова, все одно и то же. ќлис сидела как каменнаЯ, без
всЯкого выражениЯ на лице.
- ђазве вы, хоть кто-нибудь из вас что-то понимает, беспокоитсЯ о
чем-то? —то вы знаете о моих страданиЯх? Ћ всех жертвах, которые Я
приносила? Ќет, вы не знаете ничего. ’олько он один понимал, он был
чуткий, и вот его отнЯли у менЯ. € что у менЯ теперь осталось?
„жо вертел в руке маленький камешек - один из тех, что нашел на берегу,
- перекатываЯ его между большим и указательным пальцами.
- € почему это она совсем завладела тобой? Џочему ты должен вечно
ходить туда и делать все за нее? Ђ длЯ менЯ ты когда-нибудь что-нибудь
сделал? € чем она лучше других? †изнь идет своим чередом, и неужто никто
не может вправить ей мозги? ђазве Я не могла бы тоже улечьсЯ в постель и
лежать, не вставаЯ? Ћна просто не в своем уме, и никто в этом не виноват,
кроме нее самой. Ћна просто хочет использовать тебЯ. € этому надо положить
конец. Ќечего тебе ходить туда, торчать там чуть ли не весь день и всю
ночь, взаперти с этой сумасшедшей.
- Ћна не сумасшедшаЯ, не надо так говорить.
- ‚от как ты разговариваешь со мной? € это мой родной сын? ’ы это от
нее перенЯл. Ћна гордЯчка, она сама отдалилась от нас. Ќу и пусть, она длЯ
нас теперь никто.
- „лЯ вас, но не длЯ менЯ.
- Ќу да, ты держишь ее сторону, она восстановила тебЯ против менЯ. —то
ты можешь знать, сынок? ’ы еще ребенок, ты не можешь знать всей правды о
ней. € он не знал. Ћна отнЯла у нас его, а теперь хочет отнЯть тебЯ.
- Ќо ей нужен кто-то. џ нужен. џ должен ей помогать.
- „олжен? Ђ если Я скажу - нет? - „ора Ѓрайс отвернулась, направлЯЯсь в
кухню. - Љ морю! Љто дал ей право швырЯтьсЯ деньгами, устраивать себе
увеселительные поездки, развлекатьсЯ? Љ морю! € ты скажешь, она не
бесчувственнаЯ? ‘колько времени-то прошло? —етыре недели. Њеньше даже. €
она уже отправлЯетсЯ к морю. ЃесчувственнаЯ, как есть бесчувственнаЯ.
- Ќет, - тихо произнес „жо. “ него было тошно на душе, но он не мог
позволить обижать ђут, он должен был встать на ее защиту против них всех.
- Ђ что будет дальше? џ тебе скажу. „а это всЯкий тебе скажет. Ћна или
совсем свихнетсЯ и ее увезут в сумасшедший дом, или не сегоднЯ-завтра
найдет себе другого - и только ее и видели. ‚от так.
Љонец этому положила ќлис. Ќе „жо, а ќлис, у которой не было больше сил
сидеть в этой душной комнате и выслушивать бесконечные жалобы матери на
свою горькую судьбу. Ћна вскочила.
- •ватит уж, - сказала она, - оставь его в покое. Ќе все ли равно, куда
он ходит? Љакой от этого вред? Ќе можем мы, что ли, хоть на времЯ забыть
все и разговаривать как люди?
- € ты? € ты туда же? ’ы тоже становишьсЯ на ее сторону, и ты против
менЯ?
- „а никто не против тебЯ.
- џ могла бы стать Љем-то, мисс, могла бы жить настоЯщей жизнью, могла
бы...
- „а все мы знаем, кем ты себЯ воображаешь. ЌастоЯщей леди! Њы всю
жизнь об этом слышим, и ты думаешь, мы верим в это? Џочему мы должны
верить? „а и какаЯ разница? ’ы все это себе навыдумывала - разве нет?
ЏрЯчешьсЯ от жизни за свои пустые фантазии, грезишь наЯву. Ђ что ты такое
на самом деле? ЏЯтидесЯтилетнЯЯ женщина, жена рабочего с фермы. € живешь
ты здесь. Ќу так почему ты не можешь успокоитьсЯ, почему не
довольствуешьсЯ тем, что есть?
„ора Ѓрайс стоЯла у стены и легонько покачивалась из стороны в сторону,
прикрыв глаза рукой.
- Ђ Я больше не могу здесь оставатьсЯ. Ќе могу сидеть в этой комнате и
слушать, как ты грезишь, строишь какие-то несбыточные планы, и ждать
чего-то, на что-то надеЯтьсЯ. ‚се ждать, ждать - один год, другой, еще
невесть сколько, до бесконечности, потому что, скорее всего, это никогда
не кончитсЯ, и Я не собираюсь стать тем, во что ты хочешь менЯ превратить,
делать то, чего ты не сумела сделать, - Я буду жить по-своему, найду себе
что-то в жизни и буду радоватьсЯ, как бы ни обернулось дело. ’ы не умеешь
быть довольна, а Я буду.
„жо хотелось заставить их замолчать, он не мог вынести жестоких слов,
летевших от одной к другой с целью ранить, оставить надолго след. Ќо он
ничего не мог поделать с ними. Ћни даже не заметили, как он выскользнул из
комнаты и потом из дома. Џоездка к морю была позабыта. „жо прошел
деревней, вышел за околицу; комок в горле душил его, ему хотелось плакать
от ненависти к ”осс-‹ейн и к тому, что они там говорили о ђут, и от того,
что не было больше Ѓена, который знал бы, как заставить их замолчать, и
все расставил бы по своим местам.
Ћн шел своим обычным путем, через полЯ, потом поднЯлсЯ на холм и только
там дал себе волю, упал в траву и заплакал. Ќо он плакал не о себе. Ћн все
вытерпит. …му было жалко их и жалко этого волшебного днЯ у морЯ, который
теперь, когда они узнали о нем, был непоправимо испорчен. …му оставались
только камешки. € он вынул их из кармана и прижал к щеке. ќто было
каким-то утешением.

ќлис Ѓрайс тоже вышла из дома и после минутного раздумьЯ направилась в
противоположную сторону - к •армерс-Ѓарн, где жил Ѓоб ”олей, кузнец,
который постоЯнно заговаривал с ней и поглЯдывал на нее, понЯтно как. Ћн
желал ее. Ћна испытывала приЯтное волнение и чувство вины и отчасти страха
и вместе с тем сознавала себЯ хозЯйкой своей жизни и высоко несла голову,
не заботЯсь о том, кто ее увидит и что скажет.
€ потому на долю Ђртура Ѓрайса, после того как он выпил свою кружку
пива, выпали горькие упреки, и вновь хлынувшие слезы, и обвинениЯ в том,
что он - причина всех бед в жизни его жены. Ћн сидел, усталый, чувствуЯ
старую боль в искалеченном плече и руке, и молчал. Љакой смысл возражать?
Ќо его мучило, что он не знает, как сделать жену счастливее, как изменить
ее жизнь или заставить ее примиритьсЯ с судьбой, потому что, невзираЯ ни
на что, он любил ее.

•отЯ кладбище невольно притЯгивало к себе ђут и она снова и снова
ходила туда, было еще и другое, совсем, совсем другое место - •елм-Ѓоттом,
- и там она находила утешение; все мысли и чувства, сжигавшие ее изнутри,
когда она сидела у могилы, здесь, в лесу, утихали, и она снова становилась
сама собой, ей дышалось легче, к ней слетались воспоминаниЯ, и они были
светлыми.
„ень за днем держалась хорошаЯ, ЯснаЯ погода, и снова стало
чувствоватьсЯ приближение весны. Ѓыла суббота, после полуднЯ. ђут прошла
полем и вступила в березовую рощу, пронизанную солнечными лучами,
высвечивающими тут и там желтовато-коричневые листьЯ, покрываЯ их
позолотой и порождаЯ мерцающие тени. Ћна прошла среди кустов до конца
склона и услышала какие-то звуки. Ћстановилась. ‘ другой стороны просеки
доносилось пение, необычное пение - звучали высокие детские голоса.
‘начала она не могла различить слов, и ей не было видно тех, кто пел, но
вскоре они выступили из-за деревьев - небольшаЯ, медленно движущаЯсЯ
процессиЯ. ђут отошла в сторону, встала за ствол дуба и замерла в
ожидании.
€х было пЯтеро, пЯть девочек, и она знала каждую из них, все они пришли
из деревни. Ќа них были длинные одеЯниЯ - поношенные платьЯ, старые юбки
их матерей или старших сестер, на одних - шелковые, на других - бумажные,
а на головах - белые платки, повЯзанные наподобие монашеских чепцов.
€дущаЯ впереди девочка несла в вытЯнутых вперед руках какой-то предмет,
издали напоминавший небольшую белую коробку.
‚се это походило на сновидение, на процессию призраков и в то же времЯ
пробудило в ђут воспоминание о веренице плакальщиц, идущих в церкви за
гробом. ’олько те были в черном с головы до пЯт, а эти девочки - все в
белом. Ћни пели, снова и снова повторЯЯ одни и те же слова, и голоса их не
сливались, каждый голос звучал сам по себе:

ѓорько плачет пташка.
Ћгласив лесок:
“мер наш беднЯжка,
ђобин-петушок.
“мер наш беднЯжка,
ђобин-петушок.

Ћни приближались, не прерываЯ пениЯ. Џотом остановились, рЯдом с
упавшим вЯзом, и тогда голоса их мало-помалу смолкли. Ћдна из девочек,
„женни Љолт, та, что несла коробку, наклонилась, положила свою ношу на
кучу прелых листьев, а другаЯ девочка прошла вперед и принЯлась рыть Яму
садовой лопаткой. Ћстальные стоЯли, наблюдаЯ, неподвижные как статуи, в
своих длинных ветхих мешковатых одеЯниЯх, и юные их лица были старчески
строги и торжественны.
џма была готова.
- ’еперь вы пойте. џ опущу его в могилу и скажу какие надо слова, а вы
пойте.
„женни опустилась на колени, поднЯла с земли коробку, очень осторожно
положила ее в Яму и начала засыпать землей и прелыми листьЯми, произносЯ
при этом какие-то слова; пение возобновилось, на мгновение заглушив ее
голос, а потом ђут снова его услышала:
- Џеплу - пепел, праху - прах, пеплу - пепел, праху - прах, пеплу -
пепел, праху - прах, пеплу - пепел, праху - прах...
’олько это.

ѓорько плачет пташка,
Ћгласив лесок...

„женни воткнула в землю крест, свЯзанный из двух веток, поднЯлась с
колен и стоЯла благоговейно, как свЯщеннослужитель, склонив голову; а
пение все лилось. Џотом все девочки повернулись и пошли прочь, тем же
неторопливым шагом, и пение их плыло среди деревьев, пока не замерло
далеким отголоском. € тогда остались только тишина и свежаЯ могилка
какой-то птички или какого-то маленького зверька.
ђут подошла к упавшему вЯзу и опустилась на него; солнце проникло и
сюда, и к ней вдруг пришло ощущение счастьЯ и - более того - уверенность,
что она сможет все пережить, что настанет день, и она выберетсЯ из
длинного темного туннелЯ и там, по ту сторону его, станет другой, станет
самой собой и даже больше, чем прежде, - обновленной, более цельной. Љак
это произойдет, и когда, и что будет этому предшествовать, она не знала, а
задав себе такой вопрос, не нашла бы на него ответа. Ќо если ей суждено
умереть, прежде чем она возродитсЯ к новой жизни, она не будет одинока, не
будет лишена любви и поддержки, и, что бы ни произошло, она чувствовала,
что будет так.
„ети сумели выполнить ритуал похорон, и это им помогло, облегчило душу.
ђут была рада, что видела их, слышала торжественное нестройное пение;
слова и мелодиЯ еще долгие дни звучали в ее ушах, а по ночам белые
движущиесЯ фигурки вплетались в ее сны.
’еперь она реже ходила на кладбище. —то-то еще отошло в прошлое. ’еперь
она ходила в •елм-Ѓоттом и сидела на упавшем дереве, вспоминаЯ. ‚едь
только собираЯ воедино обрывки воспоминаний, она могла придать им
завершенный вид, научитьсЯ познавать их смысл.
ђаньше лишь в миг озарений возникал перед ней образ прошлого, но не
успевала она охватить его взглЯдом, как озаривший ее свет угасал.

Љаждый день после обеда крестнаЯ ”рай обычно два часа спала на
низенькой кушетке в гостиной, и тогда ђут уходила одна побродить в этих
новых длЯ нее местах - они нравились ей, они так не походили на то, что
она оставила дома. ’ам были плоские полЯ и часто - весной или зимой, под
водой или подо льдом - совсем бесцветные. ’ам росло мало деревьев - только
жидкие колючие изгороди, а небо не просто стоЯло над головой, а, казалось,
нависало со всех сторон, словно огромный, унылый свод.
‡десь же все имело форму и множество контрастов: откосы, овраги,
высокаЯ узкаЯ грЯда холмов, таинственные перелески. € изгороди тут - на
крутых травЯнистых насыпЯх - были выше, и повсюду - в просветах между
изгородЯми, в отворенной калитке - виднелись пастбища или густые хлеба,
простиравшиесЯ до березовых рощ, что на дальних склонах, а то и еще
дальше, до лиловато-дымчатых холмов.
Ѓыл июнь. ’еплынь. Ќо листва на деревьЯх все еще оставалась свежей,
сочно-зеленой, а сено - полно клевера. ‹омонос и белые колокольчики вьюнка
одели все живые изгороди и свисали с них, словно вывешенное длЯ просушки
ветхое белье. ‹уга расцвели глазастыми маргаритками и полевыми ноготками.
Љаждый день ђут собирала полную охапку разных цветов - белых,
лиловато-розовых и маслЯнисто-желтых - и приносила их домой, к крестной, и
никак не могла примиритьсЯ с тем, что полевые цветы в доме, не на воле,
так быстро вЯнут; она любовно расставлЯла их по кувшинам и кружкам с
водой, а наутро видела их поникшими, увЯдшими, утратившими жизненные силы.
€ все же она продолжала их срывать, взбираЯсь по склонам за белым
костенцом и прЯчущимисЯ от глаз красавицами анютиными глазками, цеплЯЯсь
юбкой за колючки изгородей, а иной раз съезжаЯ в какую-нибудь сухую канаву
с высокой травой.
Ћна бродила и бродила под лиловато-голубым, как цветы вероники, небом,
и все было редкостным длЯ нее, все поражало глаз; никогда еще не
чувствовала она себЯ такой счастливой, и под этим таилось что-то еще,
ожидание чего-то. …й было девЯтнадцать лет, она была свободна и то и дело,
то и дело, словно боЯсь сглазить что-то, вспоминала, что отец ее женат
теперь на ќлин - женат после долгих лет неприкаЯнности и одиночества,
когда он цеплЯлсЯ за ђут, порабощаЯ ее, подавлЯЯ и всегда, неизменно,
называЯ это любовью. Ђ это по-своему и была любовь, только лишеннаЯ добра.
€ ђут с недоумением спрашивала себЯ: что бы она стала делать, если бы отец
не женилсЯ на ќлин, как бы она нашла свой путь к свободе? ‚ерно, у нее не
хватило бы на это ни мужества, ни предприимчивости.
Ќо теперь все было хорошо, все хорошо. € она шла полЯми и по берегу
реки, лежала в невысокой сухой траве на вершине крЯжа и слушала
жаворонков, описывающих спирали у нее над головой, и чувствовала себЯ
наконец самой собой, свободной, полной жизни и надежд.
…сли послеполуденное солнце начинало очень уж припекать, она уходила в
лес и казалась себе каким-то морским животным, укрывшимсЯ в
водЯнисто-зеленоватой глуби.
€ в ту пЯтницу, когда ђут увидела Ѓена на вырубке в самой чаще
„итчерс-Љопс, она тотчас узнала его - это был тот парень, который наблюдал
за ней в воскресенье, когда она выходила из церкви. …го лицо почему-то
врезалось ей в памЯть.
Ћн сидел на земле, рЯдом лежала раскрытаЯ сумка с завтраком, и ђут
приостановилась, словно чего-то испугавшись, но, уж верно, не его.
‡аслышав ее шаги, он обернулсЯ.
‚от эта минута запомнилась ей особенно живо. ‚се, что было потом, в
других местах, даже в минуты самой большой близости, не оставило в ее
памЯти его лица; она просыпалась ночами в страхе, тщетно стараЯсь
вспомнить его черты, но они были расплывчаты, знакомы и вместе с тем уже
позабыты.
Ќо эта минута запечатлелась навсегда.
’о, что произошло, почему-то не удивило ее. …й было девЯтнадцать лет,
мужчин она не знала, все ее знакомства ограничивались родственниками и
друзьЯми ее отца - от всех прочих он отгораживал ее, видЯ в них угрозу
своему благополучию.
‘ейчас она впервые обрела свободу, впервые в жизни стала сама себе
хозЯйкой. €, встретив Ѓена, полюбила его. Ћна была благодарна судьбе за
то, что это был Ѓен - ведь она была всЯ распахнута навстречу любви, и на
месте Ѓена мог оказатьсЯ кто-то другой и сделать ее несчастной, и она не
сумела бы защитить себЯ.
Џоразило ее другое - поразила столь же внезапно вспыхнувшаЯ ответнаЯ
любовь Ѓена, и это никогда не переставало ее поражать. ‚едь Ѓен был старше
ее, ему уже исполнилось двадцать семь лет, он твердо стоЯл на ногах и,
конечно, знал других женщин, а она была не слишком-то высокого мнениЯ о
себе. Ћтец ее однажды сказал: "„а, красавицы из тебЯ никогда не
получитсЯ", и она поверила в это. Ђ когда она спросила об этом Ѓена, он
ответил, что до этой поры он еще не встречал девушки, которую ему бы так
хотелось узнать до конца.
- ’ы, значит, ждал?
- „а. ‚сегда лучше подождать.
€х первый разговор запомнилсЯ ей от слова до слова - ведь она часами
вспоминала его в ту ночь, лежа в постели в доме крестной ”рай, и потом все
последующие дни он не выходил у нее из ума, словно стихи, заученные
наизусть в детстве: он мгновенно воскресал в ее памЯти, и в ушах у нее
звучали их голоса - ее и Ѓена, и она снова вдыхала запах леса, окружавшего
их со всех сторон.
- ‚ы - крестница мисс ”рай. - € он улыбнулсЯ в ответ на ее
испуганно-изумленный взглЯд. - ‚ы что, не знаете, как тут у нас? ‡десь
каждому известно все. € каждый любит поболтать.
- ‚от как. - Ќадо было бы сказать: Я с вами не знакома, но она не
смогла.
- ‚ы теперь будете жить здесь?
- Ќедолго... ‘ама еще не знаю. Љакое-то времЯ. Њожет, до осени. Ќе
знаю.
- Њисс ”рай - хороший, надежный человек.
‚ других устах эти слова могли бы прозвучать странно, но у Ѓена они
прозвучали естественно, и ђут сразу, с самого начала принЯла их как
должное. Љ тому же он сказал правду: крестнаЯ была именно такаЯ -
"хороший, надежный человек".
Ѓен всегда говорил то, что думал или чувствовал, и ждал, что это будет
принЯто так, как надо; в нем не было ничего двуличного, а у ђут не было
никакого опыта по части того, как мужчины иной раз ведут себЯ с женщинами:
она не имела ни малейшего понЯтиЯ о различных уловках, о лести и
притворствах и потому принЯла на веру, когда Ѓен сказал: "џ надеюсь, что
вы останетесь здесь". ‚прочем, впоследствии прЯмота Ѓена не раз
настораживала ее, заставлЯла замыкатьсЯ в себе и задумыватьсЯ. „ругих же
эта его особенность давно перестала настораживать - все уже привыкли
выслушивать от Ѓена то, чего им ни от кого не пришлось бы услышать.
…й вдруг сразу стало неожиданно легко разговаривать с ним, все
получилось совершенно просто, и она рассказала ему о своем отце и об ќлин,
о своей жизни дома, и о том, как ей хорошо здесь, как она проводит свои
дни, где бывает. Ђ он сидел очень тихо, не отвлекаЯсь ни на что, и слушал.
‚споминаЯ это, она думала о том, как тихо он сидел тогда в ту, первую их
встречу и как столь же тихо вел себЯ в тот вечер, накануне своей смерти:
обычнаЯ неуемность покинула его, он не порывалсЯ вскочить и принЯтьсЯ за
какую-нибудь работу, занЯть чем-нибудь руки. € это было как бы началом и
завершением чего-то, словно замкнулсЯ какой-то круг, совсем крошечный
круг, но ђут казалось, что он замкнул внутри себЯ всю ее жизнь.
Ѓен встал тогда - ему надо было идти работать, - и она ушла, поднЯлась
по березовому склону, вспоминаЯ, что он сказал, вспоминаЯ его лицо, и,
только выйдЯ на залитую солнцем дорогу, остановилась и подумала, что он
даже не спросил, как ее зовут, в то времЯ как она знала его имЯ. € ей
захотелось вернутьсЯ назад и назвать ему свое.

„ни становились все длиннее, приближаЯ середину лета, сливаЯсь в
прекрасную золотистую нить, и крестнаЯ ”рай, наблюдаЯ за ђут, видела
происходЯщую в ней перемену, но не спрашивала ни о чем. Џока однажды, в
воскресенье, Ѓен не пришел к ним домой - к тому времени он уже знал ее имЯ
- и не предложил отправитьсЯ с ним на пикник в Љэнтлоу-•илл. ’огда все
стало Ясно само собой, и ђут даже не удивилась его приходу, только
почувствовала еще большую уверенность в себе и в том, —то все в мире
хорошо.
Љэнтлоу-•илл. ќто было в шести милЯх от ее дома, но она любила ходить
пешком.
- ‚он, - сказал Ѓен, указываЯ на маленькую каменную церквушку на
вершине холма, окруженную каштановыми деревьЯми, отбрасывавшими длинные
тени. Џо густо заросшему дерном склону они поднЯлись на холм, вспугнув
овец, которые, завидЯ их, с блеЯнием разбежались, окликаЯ одна другую,
порождаЯ доносившеесЯ со всех сторон эхо. ‚ воздухе стоЯло жаркое марево и
сухой запах убранного сена.
Џосле этого ђут виделась с Ѓеном каждый день три недели крЯду, но
именно этот первый день в Љэнтлоу-•илл постоЯнно воскресал в ее памЯти,
снова и снова.
Ћна тогда то и дело поглЯдывала на Ѓена, словно каждый раз боЯсь, что
он исчезнет. Ђ потом, отведЯ взглЯд, смотрела вдаль с холма на полЯ и
леса, и гладкую, тускло-желтую ленту дороги, и деревню Љэнтлоу, казавшуюсЯ
нежно-розовой в лучах солнца, и все вокруг было каким-то необычным, все
словно бы становилось частицей ее счастьЯ. € она была переполнена любовью
ко всему, что открывалось ее глазам, и не только просто так, а еще потому,
что все это существовало в одном мире с Ѓеном.
Ћн повел ее внутрь церкви, и там было прохладно, как в погребе, а свет
был какой-то странный, дымчатый. Ћн указал ей на деревЯнную резьбу -
изображениЯ птиц и животных, - украшавшую верх каменных колонн, а потом -
на стены алтарЯ и на иконы божьей матери с младенцем, чуть потрескавшиесЯ,
в голубых и розовых тонах. Љафедра проповедника была из светлого дерева,
цветных витражей в окнах не было, как не было ни вышитых драпировок, ни
подушечек длЯ коленопреклонениЯ, и ничто не мешало чистоте линий арок, и
колонн, и купола. Ђ весь внешний мир, казалось, был вставлен в распахнутые
двери паперти, как в раму, - трепещуще-зеленый, залитый ослепительным
солнцем, с переливчатой полоской синего неба по верхнему краю. Ћткуда-то
издалека доносилось блеЯние овец, а с церковного двора - щебет дроздов и
воркование диких голубей.
‘идЯ на прохладной траве среди надгробий, они съели то, что взЯли с
собой на пикник, - Яйца, и Яблоки, и сыр с хлебом, и ђут, закрыв глаза,
помолилась о том, чтобы все это могло продлитьсЯ вечно.

’еплый вечерний воздух был напоен ароматами днЯ, небо словно бы не
хотело темнеть, лишь терЯло свои краски, становЯсь все бледнее и бледнее,
от деревьев и изгородей ложились иссинЯ-черные, как смородина, тени, и
каждый звук жил словно бы сам по себе, словно частица воздуха внутри
мыльного пузырЯ.
Ћни спустились лесом к ручью и набрали целые охапки водЯного кресса, и
дикий тимьЯн хрустел у них под ногами. ђучей был неглубок, вода прозрачна
как стекло, и на дне серебрилась галька. ђут легла на землю, опустила
кисти рук в воду, и струЯщаЯсЯ между пальцами вода придала им странный
фосфоресцирующий блеск. ђут прикоснулась пальцами к холодным тонким
стеблЯм водорослей.
‘вет становилсЯ мшисто-серым, теплый легкий ветерок прошелестел в
верхушках деревьев, и звук этот был похож на дальний-дальний шум морского
прибоЯ.

- ‚от и ты, - сказала крестнаЯ ”рай, когда ђут вошла в комнату, - вот и
ты, - и, притЯнув ее за руку, поближе к своему креслу, понимающими глазами
заглЯнула ей в лицо.

ђут сначала увидела этого человека в окно. Ћна поднЯлась с полчаса
назад или немного раньше, умылась, оделась и стоЯла, ничего не делаЯ, ни о
чем не думаЯ, ничего не чувствуЯ, глЯдЯ во двор, всЯ во власти
привидевшегосЯ ей ночью тЯжелого сна.
„ождь перестал, но небо над поникшими ветвЯми деревьев было цвета
сырого теста. …й так не хотелось просыпатьсЯ - она не знала, что делать с
еще одним днем, как протащить себЯ через новые восемь-десЯть часов, борЯсь
с неотвЯзными воспоминаниЯми, приходЯ в отчаЯние или бессильно плача - до
дурноты, до тошноты. Ћна взЯла в привычку ложитьсЯ спать пораньше, в семь,
восемь часов, ища забвениЯ, которое неизменно приходило к ней.
—еловек этот был стар, грЯзен; он толкал перед собой ручную тележку с
одним покривившимсЯ колесом. Ћн пересек дорогу, посматриваЯ вниз, но Явно
направлЯЯсь к ее дому, и сначала она подумала было, что кто-то опЯть хочет
поглЯдеть на нее, что-то выведать о ней и притащилсЯ сюда под предлогом
спросить, не нужно ли ей чего. Ћна в испуге отпрЯнула от окна.
Ќо человек этот был не из деревни, она видела его впервые. Љогда он
подошел ближе, она заметила, что тележка у него наполовину пуста и
полуприкрыта куском рваного брезента или мешковины, а что в ней лежит, не
было видно. ‡начит, он, верно, из бродЯчих торговцев, продающих горшки,
сковородки, веники. ђут ничего не было нужно, и она хотела отворить окно и
крикнуть ему, чтобы он шел своей дорогой. Ќо не смогла - даже это
оказалось ей не под силу. Ђ он подошел ближе, оставил тележку у ворот и
зашагал по тропинке к дому, обогнул его и направилсЯ к заднему крыльцу.
‹адно, он уйдет, как уходили все прочие, надо только выждать.
Ќо после того, как он раза два-три постучал в дверь, она все-таки пошла
отворить; ее внезапно охватило желание хоть на миг увидеть живое лицо,
соприкоснутьсЯ с внешним миром. „жо в этот день еще не приходил.
—еловек, как оказалось, был не очень стар, только очень грЯзен; тощее
лицо, худые, жилистые руки и ноги. ђут подумала: он менЯ не знает, ему
ничего не известно про менЯ, ничего не известно и про Ѓена. Ќо он должен
знать, каждый должен знать, как может быть, чтобы кто-нибудь на свете не
знал про нас.
Ћн заговорил, как только она отворила дверь, - поток слов,
повторЯвшихсЯ десЯтки раз изо днЯ в день, речитативом забарабанил ей в
уши:
- Ћдежку старую, башмаки, горшки, сковородки, тарелки, вазы, часы
ручные, часы стенные, испорченные и на ходу, старые монеты, медали, ножи,
ножницы, безделушки разные, каминные щипцы, совки длЯ углЯ, одеЯла,
медные...
- ‚сю эту кучу?
- ‹юбую вещь...
- Љак? ‚се это ты привез продавать? € все на этой своей тележке?
Ћн стащил с головы шапку и тут же напЯлил ее снова, одним движением, но
она все же успела рассмотреть, что волосы у него на голове растут только
кое-где - кустиками, пучками, - между большими голыми проплешинами, словно
на коже животного, болеющего паршой.
- Џокупаем, барышнЯ, все покупаем - одежку старую, башмаки, горшки,
сковородки...
- Ќет, - решительно сказала она, потому что, конечно же, у нее нечего
было продавать, да если бы и было что, как это она станет вести дела с
этим бродЯчим торговцем?
Ћн не умолк, пока не дошел до конца своего речитатива, словно
будильник, поставленный на определенный час и должный отзвенеть свое.
ђут смотрела мимо него в сад, на вЯзкую после долгих дождливых дней
землю, на красную, глинистую, скользкую тропинку. Ћсел ‚алаам стоЯл у
изгороди, голова его уныло свешивалась вниз, словно держась на сломанной
шее, и он казалсЯ таким же полумертвым, как она сама, стоЯвшаЯ у окна.
- “ менЯ ничего нет.
- џ дам хорошие деньги за ваши старые вещи.
- Ќет у менЯ ничего.
Ћн повернул назад, решив не терЯть времени даром с этой молодой
женщиной, котораЯ, как видно, лишь недавно вышла замуж, только начала
обзаводитьсЯ домом, и у нее мало еще барахла. ќто у стариков всегда
найдетсЯ что продать - у стариков, ну да еще у беднЯков.
€ тут ее вдруг осенило, и она понЯла, что ей надо сделать, чего ей
хочетсЯ, потому что, быть может, это будет длЯ нее спасением, быть может,
тогда она сумеет позабыть, сумеет кое-как начать жизнь сначала. Ћна
понЯла.
- Џостойте!
Ћн остановилсЯ, обернулсЯ к ней.
- Ќе могли бы вы... Ќе могли бы вы прийти сюда еще раз... Џопозже.
- Џосле обеда?
- „а-да, зайдите днем. “ менЯ тогда будет кое-что... много вещей. џ
хочу их продать...
Ћн ничего не ответил, и она снова окликнула его, когда он был уже у
калитки.
- ‚ы придете? Џожалуйста, пожалуйста, придите...
Ћн приподнЯл шапку, кивнул и взЯлсЯ за свою тележку. ‘нова заморосил
мелкий дождь.
ќта мысль овладела ею как наваждение, она всЯ была во власти
безудержного желаниЯ сделать это во что бы то ни стало, а времени
оставалось так мало. Ђх, но когда с этим будет покончено, покончено раз и
навсегда, когда этот человек вернетсЯ и увезет все, вот тогда, тогда...
Ќо теперь надо все продумать. ‘ейчас же. Ќадо начать с верхних комнат.
‘перва она бросилась выдвигать подрЯд все Ящики, опустошаЯ их
наполовину, выбрасываЯ вещи на пол или на кровать, опустошаЯ полки тоже.
Џотом понЯла, что нужно все делать в каком-то порЯдке, иначе ей никогда с
этим не справитьсЯ, и пошла в сарай, отыскала там старые мешки из-под
зерна - влажные, пахнущие мышами, но еще довольно крепкие, годные в дело.
‚ эти мешки она принЯлась запихивать одежду - куртки, рубашки, башмаки,
брюки, джемпера - одну вещь за другой, кое-как, а когда с одеждой было
покончено, спустилась вниз, и там оказалось еще так много вещей, что она
об этом как-то даже и не подумала. ’ут были инструменты, книги, трубки,
ключи - полно всЯких вещей в Ящиках стола, - и она, не думаЯ, не
разглЯдываЯ их, едва взЯв в руки, стала тотчас запихивать в мешок.
Ћставалось всего несколько вещей: розовый кварц, лупа, кожаный поЯс с
серебрЯной прЯжкой и карманные часы Ѓена - все это она решила отдать „жо.
€ был еще перстень с печаткой; Ѓен никогда его не носил - это был перстень
его деда, - но, случалось, доставал и рассматривал. ќту, единственную,
вещь ђут решила оставить себе. € больше ничего, ничего.
‘пальнЯ выглЯдела теперь совсем иначе, она уже Явно принадлежала только
одному лицу. …сли не считать кровати. € когда она увидела это, ей
захотелось убрать и кровать. Ѓыть может, у человека с тележкой есть
приЯтель, который заберет кровать, или, может, удастсЯ сбыть ее
кому-нибудь еще. ќто была стараЯ латуннаЯ кровать, двуспальнаЯ, на высоких
ножках и, как почти всЯ мебель в доме, принадлежала крестной ”рай. Ќо в
маленькой комнате стоЯла еще одна, небольшаЯ кровать, и ђут захотелось
перенести ее сюда, и, если бы у нее хватило на это сил, она тотчас
поменЯла бы кровати местами - настолько неодолимым было ее желание
изменить все, чтобы ничего не осталось здесь от Ѓена, от их прежней жизни
- никаких напоминаний. Ћна с удовольствием предвкушала, как будет спать на
очень узкой кровати, основательно подоткнувши со всех сторон простыню, и
если ей захочетсЯ по привычке повернутьсЯ ночью на другой бок, то ни на
матраце, ни на подушке не хватит длЯ этого места.
„верца большого гардероба стоЯла нараспашку. Ћна заглЯнула внутрь,
протЯнула руку и нащупала только пустоту и гладкую круглую перекладину, на
которой раньше висела одежда Ѓена.
Њешки были тЯжелые; она поволокла их вниз по лестнице, и они со стуком
прыгали по ступенькам у нее за спиной; она подтащила их на кухне к самой
двери и стала ждать, когда придет времЯ и поЯвитсЯ человек с тележкой; она
не могла думать ни о чем, не могла ничем занЯтьсЯ, чтобы приблизить час,
когда все будет кончено.
…е нисколько не беспокоила мысль о том, что будут говорить об этом в
семье Ѓена, в деревне, не беспокоило ее даже то, что сказал бы сам Ѓен.
‚се ее чувства были сосредоточены сейчас лишь на самой себе, а эти вещи -
они ведь принадлежали ей теперь, и она могла распорЯдитьсЯ ими как угодно.
Ђ на что они ей? ‡начит, оставалось только сделать так, как она решила,
или же раздать все эти вещи в деревне и смотреть потом, как то, что
принадлежало Ѓену, что укрывало его тело, носит теперь кто-то другой. Ђ
это было бы длЯ нее непереносимо.
“тро длилось долго; моросЯщий дождь сгустилсЯ в туман, который заполз в
сад и лег на выгоне, заключив в свои объЯтиЯ дом, и сквозь эту завесу уже
ничего не было видно и не доносилось ни звука, и ђут казалось, что все,
совершавшеесЯ там, за этой завесой, не имело больше никакого к ней
отношениЯ; она отгородила себЯ от всех людей, от жизни, от всего, а именно
это и было ей нужно. Ђ возможно, и им тоже. Ћни не хотели ее видеть,
потому что были настроены к ней враждебно или чувствовали себЯ с ней
неловко - слишком уж о многом напоминала она им и делала смерть слишком
ощутимой. Ћни начинали думать и тут же пугались своих мыслей.

Ѓыло уже пЯть часов; она подумала с испугом, что человек этот не
вернетсЯ, и сердце тЯжко заколотилось у нее в груди. Ћна то ходила из угла
в угол по комнате, то стоЯла у окна - сначала в передней комнате, потом на
кухне - и молила бога, чтобы торговец пришел; ведь как же иначе будет она
жить с этими мешками, сваленными у двери, словно трупы, ожидающие
погребениЯ. …й страшно было подумать о том, чтобы открыть мешки, вынуть
оттуда вещи и положить на место. Ќет, она и помыслить не могла о том,
чтобы снова прикоснутьсЯ к ним. …й припомнились дети, которых она видела в
лесу. Ќу что ж, она поступит так же, как они: как-нибудь дотащит эти мешки
до луга или до рощи и зароет их там либо сложит из них костер в саду.
Ќо он пришел. Љогда стало темнеть и туман сгустилсЯ еще больше, она
услышала громыханье разболтанного колеса на дороге. ’ележка была теперь
пуста.
Ћн наклонилсЯ над одним из мешков, потЯнул за веревку, которой она
кое-как завЯзала мешок, и принЯлсЯ выкладывать вещи на пол кухни.
- Ќет!
Ћна в ужасе схватила его за руку - она не в состоЯнии была увидеть их
еще раз.
- Ѓерите все. џ хочу, чтобы вы увезли все.
- Ќо Я же должен поглЯдеть, что там, так ведь? —то годитсЯ, а что нет.
- Ќет... „ело в том... џ не хочу, чтобы вы открывали мешки.
Ћн медленно выпрЯмилсЯ, поглЯдел на нее.
- ’ам одежда... мужскаЯ одежда... всЯкаЯ. € инструменты, и... ‚се в
хорошем состоЯнии.
- ќто вы говорите.
- Њне все равно, сколько вы мне дадите за них - сколько дадите, столько
и ладно... Џожалуйста, увезите их все, пожалуйста.
‚ы же и так все узнаете, думала она; они все вам расскажут, слух пойдет
по всей деревне, как только вы обмолвитесь о том, где вы были и кто дал
вам эти вещи; они тут же расскажут вам все, что вы захотите узнать.
Ѓольше он ничего не сказал. ‚звалил мешки на тележку, покрыл их
брезентом, сунул ей какие-то деньги... ђут даже не посмотрела ни на них,
ни на него, закрыла за ним дверь, ушла и забилась в угол, чтобы не видеть
нагруженной тележки, хотЯ стук колеса и шаги человека еще долго долетали
до нее из тумана, пока не замерли вдали.
Ћна всЯ дрожала от усталости и одновременно от чувства облегчениЯ, но
вместе с тем ее мучил стыд; ее пугало то, что она совершила, и она
сердилась на себЯ и была потрЯсена тем, как Яростно хотелось ей
освободитьсЯ от всех этих вещей, как неистово она действовала.
‚ комнате было темно. Ќаконец она разжала руку, в которой держала
деньги, и посмотрела на них. Ќесколько монет. Ћна не стала их
пересчитывать. Ћни казались ей грЯзными, словно она держала в руке
тридцать сребреников, плату за страшное предательство. € совершенно так
же, как раньше, хотелось ей очистить дом от всего, принадлежавшего Ѓену,
так же исступленно стремилась она теперь только к одному - освободитьсЯ от
этих нечистых денег.
Ћна выбежала из дома, в промозглом тумане пересекла сад, перемахнула
через загородку в поле и все бежала, бежала, спотыкаЯсь, путаЯсь в траве,
шлепаЯ по лужам, по слЯкоти; ноги ее промокли до щиколоток, она
задыхалась, в груди жгло. Ћна продиралась сквозь кусты подлеска, сквозь
папоротники... —ерные, корЯвые корни и сучьЯ деревьев рвали ей одежду. Ћна
проникла в рощу, где землЯ была совсем болотистой, упала, расцарапав обо
что-то руку, и снова поднЯлась на ноги - всЯ в крови, в налипших мокрых,
скользких листьЯх. Ћна ничего не видела и ощупью взбиралась по склону на
вершину холма, откуда роща круто сбегала вниз, сливаЯсь с березовым лесом.
€ отсюда, сверху, она бросила монеты в черную Ямину у ее ног и тут же
отвернулась, не дожидаЯсь, пока они со звоном упадут куда-то, и
припустилась - сквозь кусты, и слЯкоть, и мокрую траву луга - обратно к
дому, чтобы там почувствовать себЯ очистившейсЯ, отбросившей от себЯ все,
- она даже не пересчитала монеты, просто искупила свою вину.
Ќо искуплениЯ не пришло. Ћна понЯла это, как только отворила дверь в
дом, из которого так Яростно изгнала все вещи, принадлежавшие Ѓену. Ћна
остановилась и поглЯдела на себЯ - на грЯзную, порванную одежду, на
облепленные глиной башмаки, на размазанную на руках кровь.
€, упав на колени, взмолилась о прощении.

Џасмурные дни тЯнулись бесконечно, с неизбывными дождЯми и туманом, и
великому посту, казалось, не будет конца.
Ќо в то утро, на другой день после прихода человека с тележкой, ђут,
проснувшись очень рано, увидела встающее солнце и залитую его лучами
комнату. € когда она подошла к окну, весь мир предстал ее глазам зеленый и
золотой. …е глазам предстала весна. Ѓыл конец апрелЯ, страстнаЯ суббота, и
она понЯла, что ей дано прощение.
Џустые шкафы и полки уже ничего не говорили ей; она закрыла их, оделась
и пошла по дому, отворЯЯ одно за другим все окна, хотЯ врывавшийсЯ в них
воздух был еще очень свеж. Ќо ей этого и хотелось - свежего воздуха и
света, - чтобы все вокруг было светло.
‚ кладовке она нашла маленькую булочку, завернутую в белую салфетку,
как видно оставленную длЯ нее „жо; булочка была уже довольно черствой, но
ђут отрезала от нее ломтик за ломтиком, намазывала маслом и ела, а потом
пошла выпустить кур и собрать Яйца.
€ даже Яйца выглЯдели как-то необычно, казались бледными, тусклыми,
тЯжелыми, как камни; она разбила два Яйца, взбила с маслом, и они
разлились по сковородке блестЯщей, золотисто-желтой аппетитной массой. “
ђут возникло такое чувство, словно она никогда прежде ничего не ела. …да
была как открытие, как дар, да и все вообще было как дар, и она понЯла
главное: надо принЯть этот дар и быть довольной - не только ради себЯ, но
и ради Ѓена. €менно этого он ждал от нее, этого хотел. Ђ надолго ли ей
такой дар?
‚ восемь часов поЯвилсЯ „жо. € когда он шел навстречу ей сквозь
солнечную дымку, она увидела, что и он стал другим: его бледнаЯ кожа и
волосы были как у новорожденного младенца, а движениЯ легки и исполнены
грации, чего она никогда прежде не замечала. Ћн остановилсЯ, взглЯнул на
ее лицо, улыбнулсЯ, и его тревогу как рукой снЯло.
Ћн сказал:
- ‡автра...
- ‡автра пасха. „а. Ђ ведь Я забыла, „жо... Ћ, как Я могла забыть!
Џасха - это же так важно. Џромелькнуло воспоминание о прошлом годе,
когда пасха была более ранней - в марте: тогда все еще стоЯла настоЯщаЯ
зима.
- Ќам надо пойти, - сказал „жо. - €ли Я пойду один, если ты не хочешь.
џ понимаю, что тебе, может, не хочетсЯ. Ќо кому-то надо пойти.
Ћн поглЯдел вокруг, потом на небо над рощей.
- „енек - лучше не бывает. Ќечасто в этот день выпадает такаЯ погода.
Ћн заговорил о том, что надо набрать цветов - в лесу и вдоль изгородей
- и мху у берега ручьЯ. ‚ечером в страстную субботу все приходЯт с цветами
на кладбище и трудЯтсЯ так целыми часами дотемна, а то и позже - с
фонарЯми, - обкладывают могилы дерном и сажают цветы, создают красивые
цветочные узоры, чтобы наутро в день воскрешениЯ все усопшие были украшены
свежими цветами.
- …сли хочешь, Я могу пойти один и сделаю все сам.
- Ћ нет! Ќет.
‚едь ей впервые предоставлЯлась возможность сделать что-то осЯзаемое
длЯ Ѓена, и вместе с тем хорошо будет прогулЯтьсЯ с „жо по лесам и лугам,
наполнЯЯ корзины влажным зеленым мхом и весенними цветами.
- Ќет, мы должны пойти вместе.
„жо нахмурилсЯ и отвел глаза.
- Ђ как остальные? - спросила ђут.
Ћн пожал плечами.
- Ќу... Њожет, ќлис придет?
Ќо он отрицательно покачал головой.
‚се в этот день казалось зеленым и золотым, и даже небо словно бы
вобрало в себЯ отблески золотисто-белого солнца и запрокинутых к небу
желтых цветочных чашечек на полЯх, и на лугах, и на лесных опушках.
Џриостановившись на миг на вершине склона и глЯдЯ вниз на полЯ, ђут и
„жо сначала увидели только бледно-зеленую дымку, наброшенную, словно
ажурнаЯ вуаль, на верхушки деревьев с набухшими, начинавшими выпускать
первый листок почками. ђут казалось, что она никогда еще не видела такого
множества оттенков зеленого: изумрудную зелень лиственниц, окаймлЯвших
березовый лес, и желтовато-зеленые листочки молодых тополей, и
пепельно-зеленые - ракит, и соломенно-оливковую поросль молодой пшеницы. ‚
тени трава была темно-зеленой, как мох, а на пригорках, в лучах солнца,
казалась почти бесцветной; когда же они вступили в лес, там царил зеленый
полумрак, как на дне пруда, а листьЯ колокольчиков у их ног отливали
зеленым лаком.
Ћни спустились вниз через березовую рощу прЯмо к ручью и прошли мимо
того места, где ђут впервые повстречалась с Ѓеном, и она узнала это место,
но не остановилась, это не взволновало ее, она испытывала только чувство
довольства.
ќто был тот самый ручей (сегоднЯ он бежал очень быстро), в который
смотрели они с Ѓеном на свои отражениЯ - изменчивые, мерцающие, когда по
воде пробегала рЯбь. „жо принЯлсЯ снимать пласты бледного торфЯного мха и
укладывать их на дно плоских корзин. ѓустые, тугие завитки мха походили на
курчавые волосы ребенка и пахли влажно и сладко. ђут и „жо выкапывали мох
поглубже из земли, чтобы он не завЯл за день и украсил могилу. Ћни
работали спокойно, согласно, двигаЯсь вдоль берега ручьЯ, стараЯсь не
поскользнутьсЯ. Ќо один раз ђут все-таки споткнулась, соскользнула ногой в
воду и сразу почувствовала колючий холод. Ќо это ей было нипочем, ничто не
могло испортить такого днЯ. Њестами лес густел, становЯсь сумрачным, но
листьЯ берез были все так же светлы, готовЯсь полностью развернутьсЯ к
первой неделе маЯ, и солнце проникало почти повсюду, золотило руки и лица,
а плоские камни на дне ручьЯ казались полупрозрачными овалами или
вспыхивали каскадами света. ’еперь оставалось только набрать цветов.
- †елтых, - сказал „жо и рассмеЯлсЯ. - Џусть все будет желтым, словно
мы нашли клад - золотые монеты на дне морЯ.
‹имонно-желтые примулы, и густо-желтые первоцветы, и чистотелы, и
бальзамины, и пышные болотные калужницы, и запоздалые мелкие нарциссы, и
Яркие, похожие на брошки, одуванчики... Џусть все это были не садовые
ухоженные цветы, но они украсЯт любую могилу.
Ђ среди всего этого золота проглЯдывали кое-где белые и
розовато-лиловые чашечки лугового сердечника, темно-лиловые лесные фиалки,
и анемоны, и барвинок, и - с розоватыми прожилками - кислица.
Ћни вернулись домой, чтобы опрыснуть водой дерн в корзинах, поставили
их на прохладные каменные плиты кладовой и снова пошли в лес и набрали
такую уйму колокольчиков, что волей-неволей пришлось побросать часть их по
дороге, и таинственно-прерывистый голубой след тЯнулсЯ за ними по полЯм.
ђуки у ђут стали липкими от сочных стеблей растений. Ћна зарылась лицом в
цветы и дышала запахом весны, и он пьЯнил ее. Ћна поглЯдела на „жо: он шел
рЯдом, лицо его раскраснелось после днЯ, проведенного под солнцем, и ей
впервые открылось в нем какое-то сходство с Ѓеном - что-то едва уловимое в
выражении глаз и рта. Ќо это не отпугивало, скорее даже успокаивало, и „жо
стал ей еще милее - и от этого сходства, и оттого, что вместе с тем он был
сам по себе - был свЯзан кровными узами со своим покойным братом и в то же
времЯ совсем другой.

Љогда они поднимались по тропинке к церкви, ђут увидела, что все уже
собрались там, увидела согбенные и коленопреклоненные фигуры, занЯтые
своим делом вокруг могил, и ей в первую минуту захотелось повернутьсЯ и
убежать от них, пока они не начали пЯлить на нее глаза или - еще того хуже
- не заговорили с ней: она ведь знала, что они думают о ней и о Ѓене, и
избегала общениЯ с ними.
Ѓыло семь часов; вечерний свет хоть и поблек уже - словно солнце,
утратив свой жар, утратило и блеск, - но до полных сумерек оставалось еще
больше часа. ‘тарые надгробиЯ отбрасывали на траву неверные тени.
Љогда они прошли в ворота, „жо придвинулсЯ к ней ближе, словно понимаЯ,
что она чувствует, и берЯ ее под свою защиту, а быть может, и сам нуждаЯсь
в поддержке. Љое-кто обернулсЯ, заслышав их шаги, и тут же отворотилсЯ
снова, склонившись над могилой. Ќикто не пЯлил на нее глаза. Ќо это не
менЯло дела. “ них не было довериЯ к ней после всего, что про нее
рассказывали в эти последние недели; она вызывала в них чувство
настороженной подозрительности. Љ тому же до них могла уже долететь весть
о том, как она вчера продала все вещи Ѓена бродЯчему торговцу с тележкой.
ђут шла, высоко поднЯв голову.
Ќо поначалу они пошли не к могиле Ѓена. ЉрестнаЯ ”рай была похоронена в
передней части церковного двора под скромной тускло-коричневой надгробной
плитой, и вот сюда-то и принесла ђут голубые, белые и бледно-лиловые цветы
- любимые цветы крестной, в саду у которой под тенью лавандовых кустов уже
в Январе всегда было полным-полно подснежников, а в апреле и мае -
анютиных глазок.
„жо разровнЯл мох, плотно утрамбовываЯ его в землю, а ђут сделала из
цветов подобие креста, сажаЯ их без особого порЯдка, как любила крестнаЯ,
- не подбираЯ по цвету и не выстраиваЯ по ниточке.
ђабота была уже наполовину сделана, когда ђут услышала у себЯ за спиной
шаги и на могилу легла чьЯ-то тень. Ћна обернулась.
- ђут... Я не думала, что придешь... в этом году. џ пришла, чтобы все
сделать за тебЯ.
Њисс Љлара - соседка крестной ”рай и ее друг на протЯжении более чем
тридцати лет; мисс Љлара, маленькаЯ, сморщеннаЯ, сгорбленнаЯ, с
распухшими, изуродованными ревматизмом руками и ногами. Ќо она пришла с
корзиной, полной голубых цветов, и хотела, став на колени, убрать цветами
могилу, хотЯ знала, что ей потом трудно будет добратьсЯ до дома, так
затекут у нее ноги.
- Њне было бы приЯтно сделать это... ’ы...
„жо с тревогой поглЯдел на ђут. Ќо она, казалось, не придавала значениЯ
тому, что ей предстоЯло сказать.
- Њы пойдем отсюда на могилу Ѓена, эти желтые цветы - длЯ него.
Њисс Љлара. ђут позабыла про нее и не заметила, была ли она на
похоронах Ѓена. Ђ мисс Љлара не из тех, кто станет навЯзывать себЯ, совать
свой нос, разводить сплетни. ђут понЯла, что после смерти крестной ”рай
мисс Љлара, должно быть, чувствовала себЯ очень одинокой, и ђут пронзило
чувство жалости и печали, да и вины тоже - ведь она могла бы сделать длЯ
мисс Љлары что-то, могла бы проведать ее, побеседовать с ней. Ќо ее
отгородили от всех - сначала всепоглощающее счастье с Ѓеном, потом -
холоднаЯ, непроницаемаЯ оболочка горЯ. € она всех забыла.
Ћна сказала:
- •отите, мы вам поможем - хотите, мы посадим ваши цветы?
Ћна видела, что мисс Љлара стоит, смотрит в нерешительности на
украшенную цветами могилу и ей не хочетсЯ уходить.
- „жо...
Ћн тотчас подошел и взЯл у мисс Љлары корзину.
- ‡емлЯ сыраЯ и очень холоднаЯ, - сказала ђут, - вам не следует
становитьсЯ на колени. ‚ы объЯсните „жо, как бы вам хотелось посадить
цветы...
Ћна прочла благодарность в глазах мисс Љлары.
„жо сказал:
- џ приду к тебе, ђут, как только закончу здесь. ’ы подожди менЯ.
- Љонечно.
€ она пошла одна с корзиной мха и золотых цветов в руках, обогнула
церковь и одна принЯлась украшать могилу Ѓена. ‘олнце зашло за колокольню,
и здесь было темнее. Њох на ощупь был похож на водоросли, а дерн свежей
могилы казалсЯ очень холодным. € ђут подумалось о том, другом, теле,
снЯтом в сумерках со страшного креста, и перед ней возникли гулкие сырые
своды пещеры, и завернутое в пелены обескровленное тело, и большой камень,
которым завалили вход, и она ощутила в себе всю скорбь, страх и отчаЯние
тех - погребавших его - мужчин и женщин.
- Ѓен, - произнесла она, и ее рука замерла в неподвижности на еще не
покрытом мхом куске дерна. Ќо внутри нее был покой, и она не пыталась
представить себе, что лежит сейчас там, под землей.
’еперь она уже почти не различала окраски цветов, они уже не казались
такими Яркими, как тогда, когда она срывала их, и какими станут снова
завтра, под лучами утреннего солнца. ‚ыкладываЯ крест, она сажала цветы
тесно друг к другу, так что остроконечные лепестки одуванчиков и чашечки
лютиков переплетались с посаженными между ними первоцветами.
Љогда „жо присоединилсЯ к ней, уже порЯдком стемнело, да и могила была
украшена почти всЯ. “ ђут ломило ноги и спину. Ћна протЯнула „жо корзину.
- ‡акончи ты - здесь должна быть и твоЯ долЯ труда.
Ћна выпрЯмилась и стала растирать руками шею и плечи. ‚оздух был напоен
запахом влажных цветов.
- Њисс Љлара ушла домой. Ћна велела передать тебе... - „жо не
договорил.
- —то велела она передать?
- ‚елела сказать тебе: "џ все времЯ помнила о ней. „умала о ней каждый
день".
Љто-то принес с собой фонари, и дрожащие серебристые пЯтна света
прорезали тут и там мрак кладбища, и казалось, что в траве на могилах
прЯчутсЯ светлЯки. Ќа мгновение перед глазами ђут возникло чье-то лицо, на
которое упал свет фонарЯ. Ќо все тонуло в безмолвии. „жо выпрЯмилсЯ,
помолчал с минуту, отдыхаЯ, и сказал:
- ‡автра... - ‚ голосе его слышалось волнение. - Џодумай, как это будет
выглЯдеть завтра!
„а, подумала ђут, верно, завтра будет сиЯть солнце, и цветы на могилах
будут подобны одеждам восставшего из мертвых. Ќо если он восстанет, где Я
обрету его, где увижу? Љак могу Я знать?
Ћна так устала и телом и душой, что готова была лечь прЯмо здесь, на
землю, и уснуть среди всех этих уснувших навеки мужчин и женщин и так
дождатьсЯ утра и новой жизни.
- „жо...
- „а, может, мы пойдем теперь, все ведь уже сделано?
- „а, все сделано.
Љорзины опустели и стали почти невесомы, и „жо подхватил их с земли.
‚се, кто еще оставалсЯ на кладбище, сбились в одну кучку, невдалеке от
тропинки, и переговаривались о чем-то, фонари покачивались у них в руках.
Ќо когда ђут и „жо проходили мимо, все умолкли и словно замерли. Ѓыть
может, никто из них уже не захочет посмотреть в ее сторону, перемолвитьсЯ
с ней словом? Ќу что ж, она это переживет, и не ей их судить.
Љто-то стоЯл на тропинке за воротами. „жо застыл на месте. Ќо ђут пошла
вперед, и, когда поравнЯлась с этим человеком и взглЯнула ему в лицо, ее
охватило то же чувство, какое она испытала, увидав мисс Љлару, -
сострадание и стыд за то, что она отгородилась от чужого горЯ.
Ђртур Ѓрайс выглЯдел старым: его искалеченное плечо и рука бессильно
обвисли, и ђут видела, что он не знает, как заговорить с ней, не решаетсЯ
начать.
’ут „жо поравнЯлсЯ с ней.
- џ приду, - запальчиво сказал он отцу. - џ скоро буду дома.
- „а нет... - Ћтец покачал головой, переступил с ноги на ногу. - џ ведь
знал, что ты здесь, Я не беспокоилсЯ.
Ќу да, никто из них никогда не беспокоитсЯ о нем, „жо всегда говорил
ей: "Ћни менЯ не замечают. €х не интересует, чем Я занимаюсь".
Ќо так ли это? Ћткуда ей знать, какие чувства испытывает Ђртур Ѓрайс
после смерти своего старшего сына и как на самом-то деле относитсЯ к
своему младшему сыну, который отгородил себЯ от семьи? Ђртур Ѓрайс ведь не
из тех людей, у которых мысли и чувства как на ладони. Џотому что он
неловок и еще потому, что он сам не вполне понимает себЯ. ђут подумала: Я
никогда не была близка к нему, никогда не старалась проникнуть в его душу,
а он - отец Ѓена, не будь его, не было бы и Ѓена, и все же он чужой. Ћни
словно бы впервые в жизни встретились лицом к лицу.
Ћна сказала:
- •отите пойти посмотреть на могилу?
- џ думал... џ как раз хотел пойти. - Ќо он не двигалсЯ с места.
- Њы украсили ее, получилось красиво... - сказал „жо. - ‚се цветы как
из золота - золотой крест! Ќо сейчас ты ничего не увидишь. Џогоди до утра.
Љто-то прошел мимо с фонарем.
- ќто хорошо, кому-нибудь надо было пойти.
- ќлис...
- Ќет. Ћна куда-то ушла. Ћна теперь всегда куда-то уходит вечерами.
€, ни о чем больше не спрашиваЯ, ђут знала, что „ора Ѓрайс сидит у
очага и причитает и, стоит только кому-нибудь из домашних войти, заводит
свою жалобную песню: "Ќу да, вы ждете, чтобы Я пошла туда! ‘ моими
больными руками и коленЯми - в этакую тьму? ‚ы думаете, сердце у менЯ это
выдержит, когда моего сыночка только-только опустили в могилу? € на что
мне теперь все это? ‚аша пасха - не пасха, когда его отнЯли у менЯ".
Ќо ведь и Я была такаЯ же, подумала ђут, затворилась от всех в своем
эгоизме, и ожесточении, и в своих сомнениЯх, и в жалости к самой себе, и в
чем же разница между нами, если уж правду сказать?
- џ сейчас вернусь. џ хотел только пойти посмотреть, все ли там
сделано.
„жо сердито огрызнулсЯ:
- ’ы что ж, думаешь, может, и не все сделано? „умаешь, мы могли забыть?
Љак ты мог подумать, что ђут не придет сюда или Я не приду? Њы...
ђут положила руку ему на плечо.
- Џойдемте с нами домой, - сказала она Ђртуру Ѓрайсу.
€ тут она почувствовала, что между ними наконец начинает возникать
что-то - она уловила это, взглЯнув ему в лицо: что-то вроде расположениЯ к
ней, и сочувствиЯ к ее горю, и желаниЯ сказать или сделать что-то нужное,
что-то приЯтное ей. Ћн готов был пойти с ними, он не хотел быть один,
остатьсЯ одиноким. Ћн нуждалсЯ в ее любви. € когда они зашагали дальше по
направлению к деревне - она посередине, между ним и „жо, - он понЯл, что
она готова дать ему эту любовь. Ќикто из них не произнес ни слова, но
незримые узы возникли между ними, искупаЯ прошлое.
Љогда они вышли на дорогу, Ђртур Ѓрайс сказал:
- Ќе надо тебе идти туда - одной через выгон.
- …ще не поздно.
- ’емно уже.
- џ привыкла, не боюсь темноты.
„жо поспешно сказал:
- Ќо Я пойду с тобой, как всегда. џ тебЯ провожу.
- Ќе надо. ‘тупай домой. €ди с отцом.
Џотому что кто-то другой тоже нуждалсЯ в этом мальчике, в общении с
ним, в его опоре; она была слишком большой эгоисткой, цеплЯлась за него
все эти недели, да и не потерЯет она его, отослав с отцом домой, к матери:
делить - не значит терЯть.
€, взЯв корзины, она стала спускатьсЯ по склону; тихаЯ радость
переполнЯла ее.

ђут теперь сама не понимала, как могло ей прийти в голову менЯть
кровать. ќта кровать была такой привычной, и в мЯгком углублении перины,
податливо принЯвшей форму ее тела, она чувствовала себЯ надежно, как в
люльке. Ђ завтра будет пасха.
‹ежа в кровати, она вдруг отчетливо вспомнила, какой разговор был у нее
с Ѓеном в прошлом году в страстную пЯтницу. Ћни гулЯли в березовом лесу,
но стало очень холодно, лицо и руки у нее ломило так, словно с них содрали
кожу, голова раскалывалась от встречного восточного ветра, и они вернулись
домой. ‘ама погода, казалось, говорила о том, какой это день. ѓде-то между
двенадцатью и тремЯ часами пополудни небо совсем потемнело, в саду
внезапно засверкали молнии и ураганный ветер заколотил в окна дома.
- ’ы послушай только, что делаетсЯ!
Ѓен поднЯл голову от книги:
- ѓоворЯт, на эти три часа птицы умолкают. ‚се смолкает, кроме ветра.
- Ђ еще говорЯт, что в пасхальную полночь скот в хлеву опускаетсЯ на
колени.
- „а, есть еще такие, что верЯт в это.
- Ђ ты?
- Ќу, знаешь, как к этому подойти. - Ћн встал и шагнул к окну -
поглЯдеть на бурю.
- Ђ в три часа солнце снова должно проглЯнуть?
- Џо-моему, сегоднЯ даже раньше. ‚идишь?
Ћн показал на клочьЯ облаков, разметанные ветром, словно ткань,
разодраннаЯ безжалостной рукой, и на голубые просветы между облаками. Ќа
траве еще лежали градины, но они уже начинали таЯть.
ђут стала возле него. Ћн сказал:
- Љогда-нибудь...
- —то - когда-нибудь?
Ћн ответил не сразу.
- џ часто думаю об этом. Ћ смерти. ‚ такие дни, как эти. ‘егоднЯ.
- Ќе надо!
Ћн поглЯдел на нее с удивлением.
- Ђ ты разве не думаешь?
- џ... Ќе знаю. Ќо Я не люблю страстную пЯтницу, хочетсЯ, чтобы она
скорее прошла.
- Џочему?
- —тобы настала пасха.
- Ќо сначала должна же пройти пЯтница.
- џ пойду приготовлю обед.
- ђут! ’ы думаешь когда-нибудь о смерти?
- Ќет. Ќе знаю.
•отЯ не так уж много времени прошло со днЯ мирной кончины крестной ”рай
- а ђут тогда ведь думала о смерти, и ей казалось, что так и должно быть,
все мудро и правильно. ЉрестнаЯ ”рай была очень старенькаЯ и спокойно
ждала смерти, принимала ее светло.
ђут покачала головой:
- Џока еще нет. Ћ своей смерти или о твоей?
- ‚от именно. Ћ моей и о своей.
- Ќет... ќто когда мы станем очень старыми или очень больными. ’огда.
‚прочем, Я еще думаю о смерти, когда умирает какое-нибудь животное. Ќо это
совсем другое дело.
- Џочему другое? € почему мы не должны думать об этом? ‚едь если ты
подумаешь о смерти, ты же знаешь, что...
- џ не хочу о ней думать.
- Ќо ведь дело же не в ней. ‚ конечном счете дело же не в ней. ђазве ты
не понимаешь?
- ќто еще не значит, что мы должны думать о ней и говорить. ‘ейчас -
нет. Џока еще нет.
- „олжны.
Ћна слышала все, что он говорил в тот день, и все запомнила, но
по-настоЯщему так и не понЯла.
- Љак раз должны. Ћна вокруг нас, и внутри нас, и рЯдом. ќто мы. €
стоит тебе это понЯть, как она потерЯет свое значение.
ђут с внезапным испугом схватила тогда Ѓена за руку, стараЯсь вернуть
его себе, вернуть к действительности; когда он говорил так, ее страшила
возникающаЯ между ними пропасть, страшило то, что он, казалось, что-то
знает и что-то может произойти.
- Ќе надо... Ќе надо говорить об этом, ты не должен говорить о смерти.
’ы не можешь умереть, никогда, никогда. џ не позволю тебе умереть.
- Ђх, ђут. - Ћн поглЯдел на нее как-то понимающе и печально. - Ђх, ђут.
…й казалось, что он только что сейчас, здесь, в тишине этой комнаты
громко произнес эти слова, и она видела перед собой его лицо, каждую
черточку. € ему была уготована смерть.
Ћна села в постели, потрЯсеннаЯ. Ћткуда возникло это? Ћткуда пришла к
ней эта мысль? ‚едь это была не припомнившаЯсЯ фраза и не игра воображениЯ
- это было познание истины, самой главной длЯ нее истины. …му была
уготована смерть.
Ћна снова откинулась на подушки, не в состоЯнии этого осмыслить и
вместе с тем знаЯ, что это так. Ћна уснула, спала без сновидений и
проснулась на жемчужно-розовой пасхальной заре от первого щебета птиц.

‚чера, куда ни глЯнь, повсюду были деревьЯ и цветы; сегоднЯ, когда она
поутру шла в церковь, везде были птицы. ‘нова Ярко светило солнце, как и
предсказывал „жо, но трава была всЯ в тЯжелых каплЯх росы, и башмаки ђут
промокли, прежде чем она прошла через сад. Џод горой, в кустах, пеночки
неумолчно выводили свои звонкие трели, а высоко над головой едва
различимые в сиЯнии жаворонки чертили в небе свои спирали, и лилась на
землю песнЯ. Ћна увидела в поле фазанов, умных птиц, которым
посчастливилось избежать ружьЯ, и теперь они гулЯли на свободе, благо
сезон охоты пришел к концу, и самцы волочили шлейфы своих хвостов,
отливавших ржаво-красным золотом и медью. ‚се вокруг пело, и ђут казалось,
что весь земной шар с мелодичным жужжанием вращаетсЯ в пространстве. Ћна
думала: мне еще дано быть счастливой, дано сохранить рассудок. € в ней
крепла уверенность, что это состоЯние должно продлитьсЯ, хотЯ бы на
сегоднЯшний день, а быть может, и дольше - пока стоЯт солнечные дни. €
было ощущение, что она словно бы плывет над землей, покинув свою земную
оболочку.
„жо ждал ее на дороге: он был серьезен и казалсЯ - в своем темном
воскресном костюме - старше и выше ростом. ‘егоднЯ она уже не уловила в
нем никакого сходства с Ѓеном.
Џоследний раз она была в церкви на похоронах Ѓена. Ќет, она не станет
вспоминать тот день, это было позади, сейчас она должна думать только о
сегоднЯшнем дне и старатьсЯ понЯть. Ћна должна найти свое место среди всех
этих людей и не обращать вниманиЯ, если они будут глазеть на нее и судить
и рЯдить о ней. Ќо, увидев, как они поднимаютсЯ на холм впереди нее и
стоЯт кучками на паперти, она крепко сжала кулаки и ощутила удары сердца в
горле.
- Ћ, ђут, поглЯди, поглЯди!
Ћни подходили к воротам кладбища. Ћна посмотрела, куда указывал ей „жо.
Ќеужто она была слепа год назад? Ќеужто и тогда все было таким же?
–ерковный двор сиЯл, словно цветущий сад, почти все могилы были в живом
убранстве - голубом, розовом, маслЯнисто-желтом - на фоне влажного мха и
свежей, Ярко-зеленой травы, и казалось, что и взаправду все словно бы
возродилось, все танцевало в солнечных лучах, все ликовало, освобождаЯсь
от всЯких пут. ђут медленно прошла через лужайку к боковому приделу церкви
и остановилась, глЯдЯ на могилу Ѓена. Њогила засверкала перед ней, словно
солнце, выглЯнувшее из-за туч. Ќе было нужды - да ее и не потЯнуло -
подойти ближе.
„жо коснулсЯ ее руки.
- ’ы видишь, - сказал он, и голос его был полон изумлениЯ. - ’ак и
должно было быть. ‚се так. ‚се правильно.
- Ђ ты разве сомневалсЯ?
- ’олько раз, - сказал он осторожно. - Љогда-то.
’олько раз. ђут почувствовала, как близки они были друг к другу - „жо и
Ѓен - в своем видении и понимании мира. „жо обладал таким же Ясным
взглЯдом на истинное, на то, что скрыто глубоко под поверхностью вещей. Ћн
всегда видел все в гармонии, а к ней самой это приходило лишь в редкий миг
озарениЯ. „ар ангелов; они - Ѓен и „жо - обладали им.
Љогда ђут вошла в церковь, ей показалось, что перед ней открылась
залитаЯ солнцем просека в лесу - столько было цветов, и листвы, и
ароматов: алтарь, и кафедра, и купель, и решетка алтарЯ - все было обвито
гирлЯндами белых и золотых цветов, подоконники обложены мхом, в котором
цвели колокольчики, и солнце било в окна, бросаЯ дрожащие цветные блики на
каменные стены, заставлЯЯ загоратьсЯ медь распЯтиЯ и аналоЯ. —увство
счастьЯ было единственным, всепоглощающим в ту минуту, когда ђут прошла
между рЯдами скамей с высокими спинками прЯмо вперед, к алтарю, и
поглЯдела по сторонам, отвечаЯ улыбкой на каждый встреченный взглЯд, не
тревожась, если в этом взглЯде она ловила порой недоумение и
настороженность. Ћна опустилась на ту же самую скамью и на мгновение
увидела все, как оно было тогда, - увидела длинный светлый гроб, который,
казалось, заполнЯл собой все пространство церкви, весь мир.
€ не те - пришедшие сейчас из деревни, кто был здесь рЯдом, сидел на
скамье или стоЯл, преклонив колени, - были особенно ощутимы ей, а те, что
молились тут когда-то и чей воскресший, освобожденный дух, исполненный
добра, и сила чьих молений, казалось, незримо присутствовали всюду, и она
чувствовала себЯ как бы частицей огромной, живой, движущейсЯ, трепещущей
ткани, все нити которой были неразрывно свЯзаны, сплетены воедино,
проникаЯ друг в друга, поглощаЯ друг друга и в то же времЯ живЯ каждаЯ
сама по себе, полностью, неповторимо. € снова ей слышалась страннаЯ
музыка, звучавшаЯ как бы внутри нее и вместе с тем доносившаЯсЯ откуда-то
из дальней дали.
€ тут же ей подумалось, что, быть может, она попросту сходит с ума, что
горе иной раз переходит в такого рода безумие, которое не порождает ни
слез, ни отчаЯниЯ, а бездумность, невидимые видениЯ, беззвучные звуки,
обманчивые утешениЯ.
Ћна открыла глаза и снова увидела цветы и солнце на стенах - все было
живым, всамделишным и прекрасным; она не вообразила их себе, как не
придумала ни радости, которую они ей давали, ни успокоениЯ. € когда вышел
клир и все встали и запели пасхальный гимн, она впервые - впервые не со
днЯ смерти Ѓена, а с первого своего днЯ здесь - почувствовала себЯ не
чужой этим людЯм, почувствовала, что и они тоже - часть ее жизни, как и
она - часть их жизни, и не должно быть больше места ни ее
подозрительности, ни ее враждебности, ни ее страху, ни ее гордости, что в
этом таитсЯ опасность, ибо это разъедает душу и может в конце концов стать
погибельным длЯ нее. ‚се, все открылось ей в это пасхальное утро и стало
понЯтным и внушило веру в добро. Ћна опустилась на колени. € промолвила
про себЯ: "џ больше не буду поддаватьсЯ злу, не буду плакать из жалости к
себе, не буду подвергать сомнению то, что истинно, перестану быть
неблагодарной. џ буду жить, как надо. Ѓуду жить, как надо". € ей казалось
невозможным, чтобы могло быть иначе. ’ак была она исполнена сил и
уверенности и сознаниЯ цели, так далеко позади остались ночи горечи и
отчаЯниЯ.
Ќикогда ничего плохого не может случитьсЯ с ней теперь.
‚ этом приподнЯтом состоЯнии духа, исполненнаЯ решимости, она вышла из
церкви и не увидела рЯдом с собой „жо: ее окружали другие люди, те, кому
она улыбалась, идЯ к службе, и теперь ей захотелось заговорить с ними,
чтобы они увидели, какаЯ произошла с ней перемена, понЯли, что она не
чураетсЯ их больше, не хочет отгораживатьсЯ от них. Ќо слова не шли у нее
с Языка, она была слишком застенчива и ждала, чтобы кто-нибудь сам подошел
к ней, заговорил с ней, облегчил ей первый шаг, и она выжидающе переводила
взглЯд с одного лица на другое.
Ќо она увидела, что они-то ничуть не изменились и по-прежнему
сторонЯтсЯ ее, пугаЯсь окружающей ее атмосферы горЯ и смерти, что они все
еще уЯзвлены тем, как Яростно отвергала она их сочувствие, любые их
попытки прийти ей на помощь в беде, по-прежнему видЯт в ней гордЯчку. Ћна
научила их держатьсЯ от нее в стороне - ведь разве не этого она
добивалась? Ћткуда же им знать о том, какаЯ произошла в ней перемена?
Ћна видела, как они отворачиваютсЯ, окинув ее быстрым беспокойным
взглЯдом, видела, как они по двое, по трое уходЯт из церкви по тропинке, и
остро ощущала всю силу их неприЯтиЯ ее. …й хотелось крикнуть им что-то
вслед, заставить их понЯть, что сегоднЯ пасха и начало новой жизни, что
она хочет стать другой, и где же их милосердие, почему не хотЯт они
признать ее своей, сказать ей хоть несколько слов, позвать с собой,
выказать радушие? Љак могут они ждать, чтобы она одна, без их помощи,
перестроила все по-иному?
Ќо она понимала, понимала. —то посеешь, то пожнешь. Ћна почувствовала,
что слабеет от внезапного, неукротимого желаниЯ, чтобы Ѓен был рЯдом,
защитил ее от всего враждебного мира; ведь тогда ей ничто и никто никогда
не будет нужен, и пусть себе идут своей дорогой.
Ћна поглЯдела вокруг. ‚се было таким же, как прежде. € все изменилось.
Њир стал пуст, хотЯ все так же сиЯло солнце и пели птицы, стрелой
проносЯсь над расцветшим кладбищем, и жизнь била через край, как мгновение
назад, как со вчерашнего утра. Ќо ничто, казалось, не может уже принести
ей утешение, защитить, придать силы. € когда „жо вышел наконец из церкви,
он предстал перед ней таким, каким он был: ранимым подростком, со своими
нуждами, со своей жизнью, которую ему предстоЯло прожить и в которой не
вечно будет находитьсЯ длЯ нее место.
Ќо что же произошло? € почему, почему? € это после того, как она
молилась и обрела такое успокоение, такую уверенность в себе, после того,
как слова пасхального гимна еще звучали в ее ушах, придаваЯ ей сознание
своей силы, своей власти над жизнью? Ћна почувствовала себЯ обманутой,
обойденной. ‹юди оттолкнули ее, не дали ей начать жить по-новому. Ќу что
ж, она обойдетсЯ и без них.
- „жо, послушай... если ты сбегаешь домой и переоденешьсЯ, Я устрою нам
маленький пикник. ‘егоднЯ будет жаркий день, и мы можем, если хочешь,
перемахнуть через крЯж и пройти пешком до самой реки, можем...
„жо смущенно поглЯдел на нее.
- ђут... ђут, Я не могу. џ никак не могу пойти с тобой.
- Ќе можешь?
- џ бы хотел... џ бы лучше пошел с тобой, только... Я должен пойти
навестить бабушку •олмс в „эттон-ђич, мы туда все пойдем, и Я пообещал,
вчера, когда вернулсЯ вечером домой... пообещал отцу. € теперь должен
пойти.
Ќу да, конечно, он должен пойти. Ћна не может вечно распорЯжатьсЯ „жо,
он не ее собственность. …го семьЯ - хотЯ она и не любит их всех - имеет на
него права. ќто правильно - он должен навестить свою бабушку.
- Ќу понЯтно... џ как-то не сообразила. Љонечно, ты должен пойти.
- Ђ как же ты...
- Ћ „жо, не смотри на менЯ так, не огорчайсЯ. “ менЯ куча дел. ‚
саду... ’ам надо кое-что привести в порЯдок, и надо сходить проведать мисс
Љлару - уж не заболела ли она, ее не было в церкви.
- џ не хочу, чтобы ты оставалась одна.
- „а Я в полном порЯдке, „жо. € все будет в порЯдке.
- Џросто Я не могу не пойти, Я обещал.
- Ќу конечно, сегоднЯ же пасха. Ѓабушке захочетсЯ повидать вас, всех
вас.
- ‡автра Я приду. џ не оставлю тебЯ одну еще на целый день.
- „жо...
- „а?
…й хотелось сказать ему, что он очень хороший и она любит его, что он
не должен позволЯть ей вечно использовать его, посЯгать на его свободу, на
его личную, отдельную от нее жизнь. Ќо она так ничего и не сказала, только
положила руку ему на плечо, когда они пошли прочь от церкви.

‘идЯ на послеполуденном солнце перед домом, она понимала, что дело в
ней самой, а не во всем, что ее окружало, и это порождало в ней ненависть
к себе и желание освободитьсЯ от себЯ. Ќо она оставалась тем, что она
есть, как и ее положение, ее вдовство, оставалось неизменным, и ничто
никогда не могло изменитьсЯ. ‚чера, собираЯ цветы и украшаЯ могилу, она
слишком быстро поддалась обману, преисполнилась надежд и довольства; ей
казалось, что она полностью примирилась с тем, что осталась теперь совсем
одна и никогда уже не свидитсЯ с Ѓеном на этом свете, и у нее хватит,
должно хватить сил перенести это.
Ќо она не могла с этим справитьсЯ, не могла поверить в себЯ. € если так
оно и будет всегда, если ее будет то подымать над землей, то швырЯть на
землю ничком, если никогда не будет ничего устойчивого, прочного, если ни
радость, ни скорбь, ни удовольствие, ни боль не имеют ни смысла, ни конца,
тогда она не в силах больше жить.
Џеред полуднем она пошла в деревню к дому мисс Љлары; ей хотелось
побыть с кем-то, после того как „жо ушел с Ѓрайсами в „эттон-ђич. Ћна не
сердилась на него за это - просто ей не хватало его, да и завидовала она
этой новой близости, возникшей в семье Ѓрайсов, в семье, от которой она
сознательно отгораживалась всю жизнь.
Њисс Љлары не оказалось дома; и переднЯЯ и заднЯЯ дверь - обе на замке.
‡начит, и у нее в конце концов нашлись друзьЯ или родственники - люди, о
которых ђут ничего не было известно.
Ђ ее дом был пуст, Ѓена не было здесь, и то, скрытое от глаз в
украшенной цветами могиле, - оно все таЯло с часу на час, и скоро и его не
станет. € ђут вдруг показалось, что Ѓена никогда и не существовало вовсе.
Ћна закрыла глаза, но взбудораженные мысли продолжали кружитьсЯ в
мозгу, и ей стало не легче, а хуже: казалось, жаркаЯ кровь приливала у нее
к вискам, захлестывала ее, била в закрытые веки, мысли путались, ей
становилось дурно; она открыла глаза, стараЯсь прийти в себЯ, уцепитьсЯ
взглЯдом хоть за что-нибудь, за что-нибудь - за дерево, за осла, за
большой камень слева... €, упав ничком в траву, она заплакала от отчаЯниЯ,
раскинув руки, сжимаЯ кулаки, повторЯЯ:
- Ћ господи, о господи... џ же понЯла... € вот Я опЯть не понимаю. џ
ничего, ничего не понимаю... Ћ господи, Я схожу с ума.
…е испугали эти, произнесенные вслух слова: "џ схожу с ума". Ћна лежала
совсем тихо, а в земле, под ней, шла, казалось, своЯ жизнь. "џ схожу с
ума". ‡амерев, она ждала, что еще мгновение - и произойдет последний,
окончательный, страшный взрыв, нестерпимый свет вспыхнет, взвихритсЯ,
что-то накатит на нее, как волна, круша все вокруг, проникнет внутрь, и
она сойдет с ума, завизжит или захохочет, непроизвольно, неукротимо.
Ќичего не произошло. ‚се было спокойно и мирно. ђут чувствовала тепло
солнца на затылке и на раскинутых руках. Ћна задремала, и ей вспомнилось
кладбище в цветах и показалось, что вот, сейчас, ей откроетсЯ какаЯ-то
великаЯ и очень простаЯ истина, котораЯ объЯснит ей все - и ее жизнь, и
жизнь Ѓена, и его смерть, и все, что существует в мире, живет и умирает.
Ћна сама не знала - спала она или нет, но только когда совсем очнулась,
почувствовала, что отдохнула и не было больше ни смЯтениЯ, ни страха. Ћна
спасетсЯ; так или иначе, она еще может спастись.
Ќет.
Ћна медленно поднЯлась с земли. —то-то стало на свое" место, но уже
по-другому. Ќет, спастись не в ее власти. Ћдна истина открылась ей тогда,
в страстную пЯтницу, другаЯ - теперь. ‚се, что она думала, делала, все,
что она чувствовала со днЯ смерти Ѓена, не имело значениЯ, ибо чувства
обманчивы.
Ћна прошла в дом, здесь было прохладно. € вот они - две стороны одного
познаниЯ: Ѓену уготована была смерть, а спасти себЯ не в ее власти. € всЯ
оставшаЯсЯ ей жизнь - все тот же темный туннель, откуда по-прежнему нет
исхода. Ћна снова заплакала - от усталости, от неистребимого желаниЯ
вернуть себе Ѓена, закончить этот страшный путь, прежде чем она его
начнет. Ћна спросила себЯ: "Љак мне вынести все это? ѓде взЯть силы жить,
и жить, и жить дальше?"
’ишина нависала над ней, как туча.

Џасха прошла, весенние цветы увЯли, их смели с могил и сожгли, апрель
прошелсЯ по земле внезапным снегопадом, а в мае снова пошли дожди, и длЯ
ђут не было больше озарений, она просто продолжала жить, не думаЯ, не смеЯ
ничего себе пожелать. Ђ потом, в начале июнЯ, когда ей стало казатьсЯ, что
она вот так всю свою жизнь и жила одна - хотЯ по-прежнему не могла
примиритьсЯ с тем, что Ѓен мертв, - наступили жаркие, знойные дни.

—Ђ‘’њ ’ђ…’њџ

ђут так и не выбралась проведать Џоттера, как она надумала, на
следующий день, и потом еще целую неделю собиралась с духом, а тем
временем лето незаметно скользнуло в осень, как рука в знакомую перчатку.
Ћна впервые заметила это, когда, выйдЯ утром из задней двери, чтобы
покормить кур, ощутила дыхание осени в легком тумане, который,
сгустившись, лег тЯжелыми каплЯми росы на траву; впрочем, через несколько
минут солнце высушило все, пронизав своими лучами.
Ћна вынесла табуретку, села и принЯлась латать рукав рубашки и
услышала, как падают на землю первые Яблоки, хотЯ в воздухе не было ни
малейшего дуновениЯ; поглЯдев в сторону курЯтника, она заметила легкий
желтоватый мазок - он был словно проведен кистью по блестЯщим зеленым
верхушкам деревьев. ‚чера, проходЯ мимо райдаловской фермы, она видела,
как снимают последний урожай: жнивье выглЯдело уродливым, похожим на
только что обритую голову; в зелени живой изгороди запутались клочки
соломы, стрижи и ласточки собирались в стаи и чертили в небе круги и
зигзаги.
Ћсень, подумала ђут, отрезаЯ кусок белого полотна. Ћна не хотела
наступлениЯ осени, потому что это означало еще одну перемену, еще одну
встречу с новой порой года, которую надо прожить без Ѓена. Џрошлой
осенью... Ћна нахмурилась, резко вывернула рубашку наизнанку и склонилась
над ней, не желаЯ позволить себе снова и снова предаватьсЯ воспоминаниЯм,
снова и снова прокручивать их, как белка свое колесо.
Ђ сколько было зелени и желтизны! € вот они уже тронуты распадом, и
свежие, сочные краски весны стали суше. Ѓыло так много солнца, а по
вечерам налетали тучи комаров и в бешеном танце вились вокруг ее головы и
под ветвЯми старых Яблонь.
Ќе хотела она прихода осени, а за ней зимы, смены времен года. € все же
будет и в этом своЯ красота; папоротники начнут понемногу ссыхатьсЯ,
съеживатьсЯ, свертыватьсЯ внутрь, а все желтое загоритсЯ оранжевым огнем
и, сгораЯ, сгуститсЯ до темно-коричневого, а листва берез будет
мало-помалу менЯтьсЯ и медленно, очень медленно сохнуть и окрашиватьсЯ в
табачный цвет.
ђут думала о море, которое может быть то синим, то серым, то
розовато-голубым, и о том, что вот придет срок, и лес снова станет черным,
солнце - кроваво-красным, а холмы - пушистыми от снега. ‹ето в этом году
тЯнулось медленно, еле волоча ноги, времЯ, казалось, остановилось, и ей
хотелось перенестись отсюда куда-то далеко-далеко, но она понимала, что
этой мечте не сбытьсЯ.
‚прочем, последние недели она уже меньше думала о себе. ќто потерЯло
смысл, она ушла от прошлого так далеко и будет уходить все дальше и дальше
- идти, дышать и слышать стук своего сердца... и все. ђазве что она
побывает еще у Џоттера, по ту сторону выгона, и тогда, быть может, ее
представление о мире либо найдет себе подтверждение, либо рухнет.
Џодошел день ее рождениЯ и тоже миновал. …й исполнилось двадцать лет.
Ќо она чувствовала себЯ на сотни тысЯч лет старше, настолько древней,
насколько это возможно длЯ человека, и вместе с тем не ощущала своего
возраста вовсе, словно младенец, только что покинувший влажное, тесное
чрево матери.
ђождение, смерть, воскрешение - одно переходит в другое.
‚ глубине леса - и перед рассветом, и сентЯбрьскими вечерами - неЯсыть
выкликала свое "Ђ-хуу", а голоса дроздов стали ниже тоном: казалось,
жизненные силы, возрожденные весной, иссЯкали.
ђут поглЯдела на аккуратные, частые стежки заплаты на райдаловской
рубашке: вот что-то было завершено и давало удовлетворение.
‚ день ее рождениЯ „жо принес ей вырезанный из мыльного камнЯ кораблик,
плитку шоколада, пучок пижмы и одну из своих раковин - на редкость
красивую, тЯжелую, серебристо-розовую, с коричневатыми, как родинки,
пЯтнышками и завернутыми внутрь краЯми, напоминавшими формой рот. ѓлЯдЯ на
„жо, ђут понимала, что голова его полна шумом далекого морЯ, а перед
глазами стоит видение парусов, мачт и водЯных валов. Ќу что ж, быть может,
он уедет. ‚едь на будущий год он закончит школу и, быть может, решит пойти
по стопам своего прадеда •олмса, чей матросский сундучок он открывал чуть
ли не каждый день и рылсЯ в спрЯтанных там сокровищах. „а, быть может, он
уедет. Ћна поднЯла глаза от работы, руки ее замерли на полотне рубашки.
’огда не останетсЯ никого, она будет поистине одинока.
Ѓыть может, так и будет.
Њне двадцать лет, подумала она, а что это значит? Љак долго придетсЯ
мне еще прожить? Ѓыть может, через двадцать, или сорок, или пЯтьдесЯт лет
Я уже не смогу вспомнить ту, что сидит сейчас здесь, не признаю ее? Ђ Ѓен?
Љак же с Ѓеном, как Я встречусь с ним, если стану старой-престарой
женщиной? Ђ он? Љакие с ним произойдут перемены? Ћн уйдет от менЯ далеко?
"‘мерть не властна над любовью". Ќо сейчас ей хотелось бы верить, что
другой жизни, с ее страшной ответственностью, не будет и ее самой просто
не станет, она исчезнет, как развеЯнный ветром дым. € все же она знала то,
что знала, выбора не было. Ѓыли только вопросы, вопросы, застрЯвшие в
мозгу.
‚опросы.
Ћна встала, аккуратно сложила рубашку и убрала ее, понимаЯ, что теперь
надо идти, больше откладывать нельзЯ. Ѓыло уже четверть седьмого.

Ћ чем думала она, идЯ по кочковатой тропинке через выгон? Ћ том, что ей
стукнуло двадцать, а она ничего не знает. Ќапример, думала она, Я никогда
не читала книг, ничего не знаю о том, что хотели сказать великие писатели.
Ђ вот „жо знает, и Ѓен знал. Ђ быть может, книги многое могли бы поведать
мне, научить, помочь; быть может, они владеют теми кусочками головоломки,
которых мне недостает, чтобы познать истину? €ли, на худой конец, они
увели бы менЯ от моих мыслей, и ночи и дни не тЯнулись бы так долго. €
вместе с тем она чувствовала, что в простом терпении тоже есть своЯ
награда.
…й припомнилось несколько стихов, которые она, когда ей было лет
десЯть-одиннадцать, учила в школе и легко запоминала наизусть, а потом
читала отцу и его приЯтелЯм, потому что отцу хотелось похвалитьсЯ ею - она
была его гордостью, единственным, что он мог предъЯвить за свои пЯтьдесЯт
лет жизни.

Ќе страшись ни солнца в зной,
Ќи метельных бурь зимой.

Ћна остановилась, слова, как тЯжелые камни, беспорЯдочно перекатывались
у нее в голове, ей стоило немало труда выбирать нужные, выстраивать их по
порЯдку.

’рубочист и богатей
‘танут кормом длЯ червей.

ќто были старинные стихи, печальные, и они заставлЯли ее плакать, хотЯ
она еще не умела их понЯть. Ћна смотрела тогда из окна на плоские топкие
полЯ, на небо, на ручей, на тростники, и все было бесцветным, словно из
кости, и ей казалось, что смерть близка.

Џахарю его сорочку
Џостираю добела, ах!
€ повешу на ограду,
•орошенько просушу, ах!

€ была у этих слов мелодиЯ. Ќо она не понимала, не могла понЯть даже
сейчас, почему ей хотелось от них плакать.
Љниги. Ќо книг не стало - и тех, увы, что принадлежали Ѓену; она
запихнула их в мешки, погрузила в тележку заезжего старьевщика и продала
за деньги. Ђ где теперь эти деньги? “ нее остались только книги крестной
”рай, да и тех совсем мало, какаЯ-то стопка: молитвенник, ЃиблиЯ, "Џуть
паломника", английский словарь да книжка с кулинарными рецептами и "†изнь
мистера „жорджа ѓерберта". Ќи в одну из них она не заглЯдывала.
"џ ничего не знаю". € может быть, это было неважно.

„ом Џоттера внезапно открылсЯ ей - внизу, у конца пологого спуска:
крыша его казалась розовато-алой в лучах заходЯщего солнца. „лЯ мужчины,
который живет один, все выглЯдело очень чисто, прибранно: трава была
аккуратно скошена, живые изгороди подстрижены, ворота и калитка
свежепокрашены. Ќеужели он и стрЯпает, и прибираетсЯ, и стирает - все сам,
неужели у него нет друзей, никто его не навещает? ђут подумала о том, как,
верно, он одинок, и читает ли он книги, или думает о чем-то, или,
возвратЯсь с работы в лесу, тут же принимаетсЯ за работу у себЯ в саду,
потом прогуливает собаку и ложитсЯ спать?
Ћна остановилась, полускрытаЯ папоротниками. Џоттер. —то она ему
скажет? € внезапно ей вспомнились отец и ќлин, представилось, что они
сейчас снимают с грушевых деревьев плоды, и она почувствовала, как давно
не видела их, как мало знает об их теперешней жизни вдвоем и как сама она
переменилась с тех пор. Ћни писали ей после смерти Ѓена, звали ее домой и
предлагали приехать к ней, но она не хотела ни того, ни другого, она
хотела справитьсЯ со всем, все пережить одна. Ђ если правду сказать, то
она боЯлась - боЯлась после тех лет, взаперти с отцом в бесприютном доме,
что ее всосет обратно в эту старую жизнь, как если бы она снова стала
ребенком, и ее жизнь с Ѓеном сотретсЯ в памЯти, будто ее и не бывало. Ћна
вырвалась от них и должна и дальше быть в стороне, а они - жить без нее.
Ћтец женат теперь, у него есть ќлин, а она ему больше не нужна.
„о нее донеслись ритмичные звуки: кто-то копал лопатой землю. ‡начит,
Џоттер дома, в саду. Ќадо пойти туда. ’онкаЯ струйка дыма, словно
прочерченнаЯ в воздухе карандашом, поднималась вверх над живой изгородью,
и, когда ђут приблизилась к воротам, запах дыма защекотал ей ноздри, и
внезапно она почувствовала, как ее отбросило назад, в прошлое, в один
прошлогодний осенний вечер, когда Ѓен разложил костер и порыв ветра тонкой
пепельно-серой дымкой затуманил его лицо, и волосы, и голые руки. Ћ,
подумалось ей, о, вот это, все эти мелочи - костер ввечеру, - именно они и
делают утрату непереносимой. ‚от о чем она тосковала, что было утрачено ею
- не страсть, не какие-то важные слова или поступки, а то, каждодневное:
еда, работа, сон, разговор о том о сем, звук шагов по дому, запах мокрых
сапог у входа... Ќичто не заменит этого, ничто, проживи она хоть целую
вечность! Ќе плотскаЯ любовь, не клЯтвы и обеты, не ребенок, которого
носишь под сердцем, нужны были ей, а то, что куда более обыденно... и куда
более важно.
Ћна взЯлась рукой за калитку. „а, краска была свежей, гладкой, плотной
и блестЯщей, похожей на молочный крем; солнце не успело еще вздуть ее
пузырЯми или иссушить блеск.
…ще не поздно повернуть назад. „а, она повернет назад, не станет
говорить с ним, задавать вопросы и никогда не услышит правды; вот сейчас,
сейчас еще можно повернутьсЯ и припуститьсЯ бежать, пока он не увидел ее.
€ зачем она сюда пришла?
‚ыгон тихо покоилсЯ под солнцем, было тепло. „оносились лишь
равномерные удары лопаты о землю, да тЯнуло дымком от костра.
ђут толкнула калитку, ступила во двор, медленно обошла дом и стала как
вкопаннаЯ. Ћна увидела Џоттера: он стоЯл согнувшись, спиной к ней. € тут
до ее сознаниЯ дошло, как запустила она свой сад: здесь все цвело и зрело,
здесь все Явно было на своем месте, живаЯ изгородь подстрижена, подсолнухи
вытЯнулись на крепких стеблЯх в рост человека, персиковое дерево
распластало свои ветви по стене дома. Ћсенние маргаритки собраны в пучки и
подвЯзаны к колышкам. Ѓотва на только что политых грЯдках тЯнулась вверх,
пышнаЯ и упругаЯ. ‚сЯ растительность здесь была буйной, но содержалась в
отличном порЯдке. ‚от таким увидел бы Ѓен свой сад, проживи он еще год; он
работал так же, как Џоттер, не покладаЯ рук, а потом все пришло в упадок,
и это была ее вина. Ћна не позаботилась даже поддержать то немногое, что
сумел сделать „жо.
Џоттер выпрЯмилсЯ на минуту, опершись ногой на лопату, - невысокий и
почти совсем седой человек, хотЯ ему было не больше пЯтидесЯти.
‚от теперь надо уйти. €ли же окликнуть его, как-то перекинуть мостик
туда, к нему, через весь сад. Ќо она не могла двинутьсЯ с места. ‚ просвет
в изгороди ей были видны верхушки берез. Џот стекал у нее по шее, выступил
на верхней губе, да и у Џоттера рубашка потемнела от пота и местами
прилипла к спине. Ћна взмокла от страха, он от работы. Ќо чего она боитсЯ?
Ћна не проронила ни звука. € тут его собака, ’ил, выбежала из дома и
залаЯла. Џоттер оглЯнулсЯ. Ћн увидел ђут и отозвал собаку. ђут и Џоттер
смотрели друг на друга, и долго ни один не решалсЯ шагнуть вперед или
заговорить - оба ждали, раздумывали, вспоминали и не знали, как поступить.
‘обака послушно села, но принЯлась скулить, по телу ее пробегала дрожь.
ђут протЯнула руку и неуверенно позвала собаку, пытаЯсь как-то нарушить
молчание, возникшее между ней и Џоттером, и Џоттер, сам чувствуЯ то же,
что она, пробормотал что-то собаке, и она, успокоеннаЯ, тотчас быстро
подбежала к ђут, ткнулась мордой ей в ноги, дала погладить себЯ по голове.
Ђ через минуту побежала обратно в сад. ђут медленно пошла следом за ней.
- ђут Ѓрайс, - сказал Џоттер, вопросительно вглЯделсЯ в ее лицо и снова
опустил взглЯд на лопату, наполовину погруженную в комковатую землю. - ђут
Ѓрайс.
- џ... џ давно хотела прийти. …ще раньше. Њне надо было прийти.
Џоттер кивнул. ‹ицо у него было странное, все как бы сплюснутое к
подбородку, словно придавленное какой-то тЯжестью, лежавшей надо лбом,
испещренным глубокими продольными бороздами и мелкими, пересекавшими их
морщинками, делавшими его лоб похожим на карту дорог.
ђут сказала:
- ‘лавный у вас сад, - и почувствовала себЯ глупо. Ќо ведь как-то же
надо было начать?
- „а. - Ћн снЯл ногу с лопаты. - „а, неплохой.
- Ђ у нас... џ ничего не делала. ‘ад весь... там так много всего -
всЯких растений и цветов, а Я ничего не знаю о них. Ћн кажетсЯ таким
запущенным. Ќадо было что-то сделать с ним, а Я ничего не сделала.
- џ бы пришел. …сли бы что потребовалось. Ќо Я не знал.
- Љонечно.
- ’ебе надо бы помочь. ‘ тЯжелой работой, вскопать.
- „жо кое-что сделал - посадил бобы. ‘делал, что смог.
- ЏонЯтно.
- Ќо этого мало. џ не должна была так запускать сад.
- …ще не поздно.
- „а.
- “видишь, все придет. ЌайдетсЯ времЯ длЯ всего. Љогда приспеет.
- џблони... ‚от с ними тоже не знаю, что делать, - на них совсем нет
Яблок. Ћдно-два. џблони старые. Ѓен собиралсЯ их спилить.
- ‡а ними же не ухаживали. Њного лет.
’ил уселсЯ у ее ног, и она наклонилась и потрогала его черную шерсть;
она думала: может, завести собаку?. Ѓудет с кем поговорить. Ќо у нее же
есть осел ‚алаам и куры, а она уже с весны перестала о них заботитьсЯ,
делала только самое необходимое - давала поесть, попить. •ватит ли ее еще
и на собаку?
Џоттер заговорил с ’илом:
- “ нас гостьЯ, видишь? “ нас гостьЯ.
’ил постучал хвостом по земле.
- џ хочу, чтобы вы рассказали мне... - торопливо проговорила ђут,
боЯсь, что у нее не хватит мужества и она придумает какой-нибудь предлог и
убежит. - џ хочу узнать все. Љак умер Ѓен. џ давно хотела спросить, но не
могла. „о сих пор все не могла. џ хочу, чтобы вы рассказали мне.
- „а, тебе надо знать, правильно. ђаз тебе это нужно, значит, нужно.
Љостер начал разваливатьсЯ посредине, ветви и листьЯ разлетелись в
стороны, и посыпались искры.
- ‹юблю это дело, - сказал Џоттер, глЯдЯ, как и она, в костер, - люблю
разводить огонь. € дома, зимой, тоже. Ћт него и на душе как-то теплее.
- “ вас здесь так много всего - цветов разных, растений, - Я никогда
нигде таких не видала.
- ’равы, - показал он рукой. - Њисс ”рай - та их знала. Ћни пахнут
получше многих цветов. џ их выращиваю ради запаха, ну и красиво к тому же.
Ђ пользуюсь ими мало.
ђут подошла поглЯдеть на пахучие зеленые кустики травы - на душицу и
отливающий серебром тимьЯн и высокие пушистые бледно-зеленые пучки укропа.
Ќаклонилась, сорвала листик мЯты, потерла его между пальцами, чувствуЯ его
ворсистость и сухость, пока из него не начал сочитьсЯ сок.
- џ дам тебе всего чего пожелаешь, - сказал Џоттер. - Ћтводки и
рассаду, чтоб было с чего начать. Ћсобого ухода не потребуетсЯ, лишь бы
только принЯлись.
Ќо она отвернулась устало, ей не шло на ум делать новые посадки, что-то
менЯть в саду; она не могла заставить себЯ заглЯнуть дальше этого вечера,
дальше тех вопросов, которые вертелись у нее в мозгу. Џока она не узнает
всего, не сживетсЯ с этим, ничему другому не было места. ‘ловно она стоЯла
у краЯ стремнины и должна была переправитьсЯ на другой берег.
- Њожет, лучше пойдем в дом? - спросил Џоттер.
€ здесь тоже все было прибрано, все в образцовом порЯдке и чисто. ‚
очаге лежали сухие поленьЯ - крест-накрест, одно над другим. Џоттер пошел
вымыть руки, а ђут села в большое, тЯжелое, по всему видно -
предназначавшеесЯ длЯ мужчины кресло. Љомната была всЯ заставлена мебелью
темного дерева, содержавшейсЯ в отличном состоЯнии. ђут снова с
недоумением подумала о том, как Џоттер коротает свои вечера и почему он
никогда не был женат.
‡а низенькими оконцами дома небо тускнело, подернутое, словно мрамор,
багровыми прожилками облаков. —то ж, верно, ему так лучше, верно, молчание
дома ему не мешает, и с него довольно того, что в комнате с ним собака.
Џоттер вернулсЯ, руки у него стали красными по локоть, так усиленно он
их скреб, а короткие седые волоски на них были белыми, как соль.
- ‚ыпьешь стакан сидра?
ђут видела, что он чувствует себЯ стесненно - должно быть, не привык к
посетителЯм - и очень стараетсЯ, чтобы она чувствовала себЯ как дома.
- €ли чаю? џ могу приготовить чай.
- џ бы попробовала сидра.
- ‘идр хороший. „обрый сидр, чистый. Џрошлым летом был славный урожай
Яблок.
Ћна взЯла протЯнутую ей кружку, почувствовала в ладонЯх ее прохладу.
‘идр был цвета меда.
- “ менЯ совсем в горле пересохло - целый день возилсЯ то с дровами, то
с перекопкой и всЯкое такое, да еще наглоталсЯ дыма от костра.
- †аркий был день.
- „а. ‘ухое выдалось лето.
- Љаждый день солнце - оно менЯ прЯмо извело, все высохло, и вечно этот
блеск, ослепнуть можно.
Џоттер кивнул и сел на стул напротив нее, а собака растЯнулась на
коврике. ‚ горле у ђут осталсЯ мЯгкий, сладковатый вкус сидра. Џоттер
наклонилсЯ вперед, опершись рукою о колено, но не смотрел на нее, а ей
вдруг припомнилось, как он пришел к ней домой в ночь смерти Ѓена и как он
был удручен, но не сумел ни сказать, ни сделать что-нибудь перед лицом ее
упрЯмства и горЯ. ђут чувствовала, что сейчас ей следовало бы как-то
извинитьсЯ перед ним или поблагодарить его, но у нее не получалось. Ћна
молча потЯгивала сидр и вдыхала аромат Яблок.
- џ все думал пойти к тебе, - сказал Џоттер, - частенько думал. Ќе
хотелось, чтобы ты считала, будто Я забыл. ѓулЯЯ с собакой, Я часто
проходил мимо твоего дома.
- Џонимаю.
- џ разговаривал с вашим парнишкой. …сли б была нужда в чем-то, что Я
бы мог сделать...
- „а ничего не было нужно.
- „а. „а. - Ћн поглЯдел на ђут. - ќто не покидало менЯ, - сказал он. -
‚се дни Я так и жил с этим с тех пор.
Ћна смотрела на него, и ей снова стало стыдно, потому что вот перед ней
был еще один человек, о котором она совсем не думала, а он знал Ѓена с его
рождениЯ и был близок к нему, любил его. € кто знает, как он перенес все
это? Ќе только горе и воспоминание о тех часах, когда он был последним,
кто видел Ѓена в живых на этой земле, и первым, кто увидел его мертвым, но
еще и чувство вины, которое могло мучить его, хотЯ это и не его вина, что
так случилось. …й бы надо давно прийти к нему сюда, сказать ему что-то. Ќо
что? Љак? Ћ, она завладела смертью Ѓена как своей собственностью, словно
чем-то принадлежащим ей одной, она хотела владеть ею безраздельно, не
признавала ни за кем права оплакивать его, а ведь ничьЯ жизнь не
обособлена от других.
- ‚ы были добры, - с трудом сумела она вымолвить наконец, - в тот день,
вечером. „обры ко мне. џ никогда... џ ничего не понимала тогда, но это Я
запомнила.
- џ беспокоилсЯ о тебе - как ты тут одна, никого кругом, только этот
мальчик. Џроходил мимо, поглЯдывал на окна. Ѓеспокоило это менЯ.
- Ќикому это не под силу. Ќикто не может один выдержать. ЌельзЯ так.
Ћна поставила кружку с сидром. ’ени, словно чьи-то длинные пальцы,
протЯнулись по всей комнате, и только белые волосы Џоттера, его рубашка и
костЯшки его сложенных пальцев, казалось, светились в сумерках.
- ђасскажите мне все, все как было. џ теперь хочу все знать.
- Џришло времЯ?
- „а, Я хочу узнать все, все, что не могу додумать сама, все, чего Я не
хотела слушать раньше от других. ’еперь Я должна это узнать.
- џсно.
Ќо он долго молчал, прежде чем заговорить, а она смотрела ему в лицо и
видела, что его взглЯд бродит где-то далеко, устремлен в прошлое, и
понимала, какаЯ в тот день произошла с ним перемена. ‘обака тЯжело,
неподвижно распласталась на полу, словно окаменев.
- „ень выдалсЯ хороший тогда, Ясный, погожий. ЏомнитсЯ, Я, как глЯнул
наружу, когда выпускал собаку, сразу увидел, что денек будет что надо.
„а, подумала она, казалось, что пахнуло ранней весной. „ень тогда был
хорош.
- „ело было после обеда, мы работали, спускаЯсь по склону, расчищали
подлесок. ‚се утро Я работал с ним бок о бок, а молодой Љолт - позади нас,
в одиночку. ‚се было, как всегда, день как день.
- ‚ы разговаривали? Ћ чем он говорил?
- Ќе больно-то много. Ћн никогда много не говорил.
- Ђ иногда он говорил... Ќу, в общем-то, странные вещи.
- „а. ‚от, в тот день... Ћн, бывало, молчит часами, а потом вдруг
скажет что-нибудь такое, чего нипочем уж не забудешь. € все-то он
примечал. ‚се видел, что вокруг.
- Ђ в тот день?
- Ћн сказал: "†изнь хороша. •орошаЯ у менЯ жизнь".
Џоттер нагнулсЯ, скрываЯ волнение, и погладил собаку. ђут не проронила
ни слова.
- "†изнь хороша". Ђ потом Я осталсЯ там, выше по склону, а он спустилсЯ
к •елм-Ѓоттом и скрылсЯ из виду. џ наказал ему посмотреть, какие деревьЯ
надо пометить на повал. ђайдал хотел, чтобы повалили парочку-другую
деревьев, какие покрупнее, - он получил заказ на тонну леса. Ђ прочищать
да прореживать тоже еще оставалось немало. „ень был теплый. ‘олнце
пригревало. Ќе помню, о чем Я думал. Ќи о чем, верно. Ќи о чем важном.
Џросто радостно было - Я ведь всегда любил свою работу. € погода была
хорошаЯ.
Ћн покачал головой.
- € ведь ни звука не было слышно - ничего, чтобы предупреждало. џ бы
услышал, будь что, и распознал бы, да и Ѓен тоже. Џривыкаешь различать
каждый звук, знаешь, откуда что, и если дерево сгнило и готово упасть, это
можно понЯть наперед за недели и месЯцы. Ћно же видно. …сли это, к
примеру, вЯз, вороны не станут вить гнезда на нем. Ќа верхушках вЯзов, что
стоЯли в рЯд на опушке нового выгона, вороны всегда вили гнезда, а вот
пару лет назад на двух вЯзах вдруг перестали. Ќа двух, что стоЯли как раз
посередке. ‡аметил это Ѓен, и вЯзы, оказалось, сгнили. € мы повалили их.
Ћни знают, вороны-то. —то-то им подсказывает. Ђ вот то дерево - Я его
как-то не приметил, и Ѓен тоже. Ђ должен был бы приметить. ђайдал так не
считает, он говорит: не было ничего такого, что могло бы нас надоумить. Ќо
Я, после стольких-то лет в лесу, должен был что-то заметить. ЏоглЯдел бы
как следует, так увидел бы.
- Ќо почему оно упало как раз тогда? Џочему?
- Љорни тЯнутсЯ далеко под землей. Љогда ты трогаешь дерево, топором
или пилой, ты что-то нарушаешь, и это идет далеко, повсюду. Ќеделю-другую
назад были сильные ветра. Ђ то дерево - оно уже стало слабеть и могло
упасть от чего угодно, но могло ведь случитьсЯ и так, что никого бы не
было поблизости. џ по-настоЯщему так никогда и не узнаю, как это
произошло. џ слышал только удары топора. Љаждый рубит по-своему, у каждого
свой ритм. ђабота всегда идет в ритме. џ был уже далеко, выше по склону,
когда услышал какой-то шум, первый звук, - знак, что дерево вот-вот
упадет. Ќо Я едва успел подумать об этом, как тут же словно небо
обрушилось, понимаешь, дерево затрещало и грохнулось вниз на другие
деревьЯ. ђухнуло.
Џоттер смахнул пальцем пот со лба, и ђут понЯла, что он снова слышит
этот грохот, и тут и она услышала его сама. Ћн был ей знаком, этот звук
падающего дерева.
- Ћно падало, а Я не мог двинутьсЯ с места, точно это менЯ ударило, и
ноги не шли... Ќе знаю, как долго Я так стоЯл. Ќе знаю... но, верно,
недолго. Ћн не закричал. ’ак ли, иначе ли, но Я крика не слышал. ‘тало
тихо. Ћчень тихо. џ стоЯл не двигаЯсь, солнце грело, и Я знал уже, что там
произошло, - не спускаЯсь вниз, знал; Я почувствовал это, не видЯ.
Џочувствовал нутром. Џочувствовал. Џочувствовал, что он умирает. џ знал
это.
Ћн сделал беспомощный жест, словно стараЯсь убедить ее, заставить
поверить, и ей хотелось сказать ему, что она понимает и верит. € она ведь
все знала тоже, хотЯ и не была там, близко. ’огда, в саду, к ней пришли
это знание и страх - они поглотили ее всю в ту минуту, когда Ѓен умирал.
- џ спустилсЯ вниз. џ побежал вниз и увидел все: увидел дерево -
обломок его, там, где оно сломалось. Ћно было все гнилое внутри, а кора
казалась совсем крепкой. џ должен был бы приметить его, должен был бы
знать. Њного месЯцев назад.
- Ќет, - сказала ђут. - Ќет.
Ќо Џоттер, казалось, не слышал ее. Ћн сказал:
- ’ам, на этой вырубке, было как летом. ’епло, как летом.
Ћн помолчал. ‘обака привстала и снова растЯнулась у его ног.
- ђасскажите мне, - сказала ђут. - ‚ы должны все мне рассказать.
- Ћн лежал под ним, под упавшим деревом. Ћно ударило его со спины,
точно между лопатками, чуть ниже плеч, и пригвоздило к земле. Ћн лежал
ничком. Ђ руки были раскинуты. Њне уже незачем было прикасатьсЯ к нему...
Ќе было нужды.
- Ћ чем вы думали? Љогда глЯдели на это, на него? Ћ чем вы думали?
- џ думал...
Љак мог он объЯснить ей это? ‚едь он и сам не знал, не мог бы
по-настоЯщему рассказать о тишине, котораЯ вдруг объЯла все вокруг, о том,
как самый воздух, во всех уголках леса, казалось, был переполнен этой
внезапной смертью.
- Њы стащили с него это дерево - уж не помню как... как-то стащили.
Њолодой Љолт услышал, он прибежал тоже, и мы вдвоем кое-как приподнЯли и
оттащили дерево. Ђ потом Љолт стоЯл и трЯссЯ, его тошнило - он же
мальчишка, ему никогда еще не доводилось видеть ничего такого, и он не
мог... џ стал на колени и перевернул Ѓена. Џоложил его на спину. џ уже все
знал, но должен был посмотреть, это же было нужно - нужно было убедитьсЯ и
послать за помощью, хоть и поздно, на случай... Џросто на случай. Ќо Я уже
знал.
- Љакой... - ђут взЯла кружку с сидром, хотела отпить из нее, но руки у
нее дрожали, и ей пришлось поставить кружку обратно. - ђасскажите мне,
какой он был, что с ним сталось. ђасскажите мне все.
- „ерево раздробило ему ребра, раздробило всю грудную клетку.
- Ђ голова? ‹ицо?
- Ќет. Ќет, на лице были только царапины. Ћн упал лицом в листьЯ, и
остались только царапины на лбу. Ѓольше ничего. € глаза были открыты. џ
закрыл ему глаза. Ђ вот грудь - грудь как...
Ћн крепко сжал кулаки.
- Љрови было много. ђубашка, свитер - все пропиталось кровью, и кровь
все лилась. Ќо на лице - ничего. ’олько грудь, больше нигде ничего.
ђут закрыла глаза и увидела, как Ѓен лежит там - ребра, лопатки
вдавлены в легкие, в сердце и торчат наружу, прорвав мышцы, кожу... Ќо
лицо цело, подумала она, и лицо, и руки, и ноги. ‚се цело.
- џ послал его, Љолта... послал на дорогу. „ент был где-то там, ставил
ограду, а потом они встретили Љартера и пошли за доктором... и за другими.
- Ќо вы остались?
- џ осталсЯ с ним. Џросто сидел возле, на земле. Ћдин на один с ним.
Ќикогда еще Я не испытывал такого. Ќикогда не был вот так - лицом к лицу
со смертью, не видел, как она приходит и уносит человека с собой. џ не раз
видел мертвых, но такого не испытывал никогда.
- —то это было? —то?
- —то-то открылось мне, - медленно промолвил он, - правда открылась, и
уже раз и навсегда. Џосле этого у менЯ не было больше сомнений. Џосле того
как Я сидел с ним там, в лесу. ЉасалсЯ его. ќто была смерть... € новаЯ
жизнь. ’еперь Я уже не буду сомневатьсЯ больше. Ќикогда. ќто было во мне и
во всем вокруг. € в нем. Џеремена... великаЯ перемена.
Ћн беспокойно задвигалсЯ на стуле. ‘обака заворчала во сне.
- Ќе могу передать тебе, что это было. Џередать так, чтобы ты понЯла.
- Ќо Я понимаю. Ђ то, что Я думала потом, - это не важно, Я
передумывала это снова и снова, и каждый день все было по-другому, и Я не
могла ни во что поверить. џ не верила ни в бога, ни... Ќо в тот день Я уже
знала. Ќезачем мне делать вид, будто Я не знала.
€ она рассказала ему все - все, до самых мелочей. Ћ том дне накануне,
когда она возвращалась домой из ’ефтона и вдруг увидела весь мир
преображенным, рассказала про кусок розового кварца, и про тихий вечер с
Ѓеном, и о том, что было с ней потом в саду, как это пришло - вдруг,
ниоткуда.
- џ уже знала, - сказала она.
‚ комнате совсем стемнело.
- Људа они понесли его тогда? Љто его нес? Љто прикасалсЯ к нему?
- „октор, доктор ‹ьюис из ’ефтона. Њы поднЯли его, после того как
доктор все закончил. џ сам поднимал вместе с Љартером. Њы вынесли его на
дорогу и положили в двуколку. € это было все. Џосле этого нам уже нечего
было больше делать.
- Ђ потом все услышали об этом; все узнали - и Ѓрайсы, и всЯ деревнЯ,
все... Ќо Я узнала раньше. џ узнала в ту самую минуту. Љак могла Я узнать?
- Ѓывает. Њежду двумЯ людьми всЯкое бывает.
ђут сказала:
- џ не видела его... когда он был мертв. ‚се видели его - там, в доме;
поднимались по лестнице наверх и глазели на него. Ќо Я не пошла. џ
боЯлась. џ не хотела видеть, каким он стал. ’еперь Я жалею, что не видела.
- Ќо у тебЯ есть то, что тебе нужнее всего, - ты можешь вспоминать. “
тебЯ есть это, ђут.
- …сли бы Я поглЯдела на него... ‚ы говорите, с лицом ничего не было?
- џ тебе правду сказал. ’ебе положено все знать. џ рассказал все как
было.
- Њне не нужно, чтобы вы щадили мои чувства.
- џ и не пыталсЯ.
- „а. - Ћна поглЯдела на Џоттера. - € теперь...
…й казалось, что в комнате словно бы что-то изменилось, потому что
наконец открылась всЯ правда и больше ничего не нужно было узнавать и еще
потому, что она могла разделить эту правду с Џоттером и понимала, Ясно
понимала, как все это было и длЯ него. —то-то протЯнулось от него к ней,
какаЯ-то тонкаЯ нить, котораЯ уже никогда не порветсЯ. Џоттер. Ћн держал
все это знание при себе - всю правду, и воспоминаниЯ свои, и чувства, -
чтобы разделить их с ней, когда она будет к этому готова.
- Ђ теперь... - Ќо она не знала, как сказать о том, что же теперь и что
дальше - как сказать о себе, о Ѓене. ‡начит, его тело лежало на земле,
безжизненное, раздавленное тЯжестью упавшего дерева, и кровь, просочившись
сквозь одежду, напитала землю. Ќо лицо осталось невредимым.
Ќеожиданно, откуда ни возьмись, слезы подступили к горлу и хлынули
ручьем, а Џоттер сидел на стуле и не говорил ни слова и все же был длЯ нее
утешением, как бы перекладываЯ часть ее горЯ на себЯ. Ђ она плакала так,
как не плакала еще никогда, ни перед одним человеком на свете, и это было
хорошо, это давало облегчение, которого она не испытывала за все долгие
месЯцы скорби в одиночестве. € как бы подвело под чем-то черту.

Џоттер приготовил длЯ нее и длЯ себЯ еду - холодное мЯсо, хлеб, соленые
огурцы, - и хотЯ ђут сказала, что еда не идет ей в горло, все же, отведав
кусочек сочного розоватого мЯса, почувствовала вдруг, что страшно голодна.
Џоттер молча смотрел, как она ест.
- ’ебе надо есть. Ќегоже совсем забывать про себЯ. …му бы это не
понравилось.
€ она не рассердилась, не взъерошилась против его слов, как бывало
всЯкий раз, когда кто-нибудь начинал говорить ей, что бы сказал Ѓен, да
чего бы он хотел, да что бы он подумал. Џоттер был прав, и она понимала
это, понимала, какаЯ забота о ней проЯвилась в этих его словах.
Ћна поглЯдела на свою пустую тарелку. ‚ первый раз со смерти Ѓена она
поела с кем-то за одним столом, даже с „жо ни разу не присела рЯдом.
Џоттеру как-то удалось вывести ее из погружениЯ в самое себЯ, хотЯ он,
закончив свой рассказ, и говорил-то совсем мало. ’еперь ей хотелось
спросить его, не плохо ли ему жить тут в одиночестве, разузнать больше про
его жизнь, быть может, выведать у него какой-то секрет, в надежде, что он
научит ее чему-то, объЯснит ей, как она сама должна жить; ведь его слова
могли привести только к добру - у нее не было на этот счет сомнений. …й
тоже предстоЯла одинокаЯ жизнь, и надо было прожить ее как-то по
возможности по-хорошему. Ќо она не решалась проЯвить нескромность, как,
вероЯтно, сделали бы другие на ее месте, - боЯлась оскорбить его.
Ћна встала. Џора домой, сказала она, и он пошел проводить ее через
выгон; собака весело бежала впереди.
- џ рада, что побывала у вас. ђада, что вы рассказали мне... рассказали
все как было.
- ’еперь это будет с тобой всегда. ’акое не позабудешь.
- џ не хочу ничего забывать.
- …сли бы Я не рассказал тебе все, как оно было, ты бы напридумывала
себе невесть чего, пострашнее.
- „а.
Ћ да, так оно и было, так и было: и во сне, и наЯву она видела перед
собой Ѓена с изуродованным, раздробленным лицом - неузнаваемого, стонущего
от боли, медленно, в полном одиночестве отдающего богу душу под тЯжестью
придавившего его дерева. ‡начит, все было не так, не так страшно, и, быть
может, узнав правду, она еще найдет в себе силы жить.
Џоттер сказал:
- џ стану заглЯдывать к тебе. ‡аглЯну, как пойду мимо.
€ она знала, что он не будет навЯзчив.
Ћн кликнул собаку, а ђут стоЯла в воротах и слушала, как замирали вдали
его шаги. Ќочь была теплаЯ, ЯснаЯ, и, поглЯдев на небо, она вспомнила, как
Ѓен называл ей звезды, старалсЯ научить ее распознавать их. Ћн говорил:
"ќто легко. ќто все равно что знакомитьсЯ с городом, запоминать улицы, по
которым ходишь. ќто совсем просто, если часто смотреть на небо".
Ќо карта звездного неба так никогда и не стала понЯтна ей; звезды,
казалось, каждую ночь менЯли свои места, они были как попало раскиданы по
небу, словно цветы на лугу. Ђ вот их названиЯ нравились ей. Ѓен записал
длЯ нее некоторые из них, и ей доставлЯло удовольствие повторЯть их длЯ
себЯ вслух.
Џерсей. ‚одолей. ’уманность Ђндромеды. ЃольшаЯ Њедведица. ‚озничий.
ќридан. †ираф. ЏлеЯды...
Ќо даже еще маленьким ребенком она не могла поверить, как верили
другие, что рай - где-то там высоко, высоко над головой, где звезды;
потому что в ночном небе было что-то пугающее, какой-то пронизанный ветром
холод и пустота. Ќет, ей всегда чудилось, что рай где-то здесь, вокруг
нее, не дальше кончиков ее пальцев, и, если бы только ей дано было его
увидеть, она бы увидела, и это было бы что-то на удивление знакомое. Ћна
чувствовала это и теперь. …сли протЯнуть руку...
Ћна уронила руку. Ќичего не получалось. Ћставалось только ждать и,
насколько хватит сил, продолжать как-то жить. Ќо сегоднЯшний день не
пропал зрЯ, что-то было достигнуто, какой-то шаг сделан.
Ћна пошла садом - загнать кур.

‚ременами ее охватывало сомнение: да жила ли она, существовала ли до
Ѓена? Џотому что - казалось ей - это он научил ее всему, что она знала, и
она привыкла целиком полагатьсЯ на него; у нее никогда не возникало ни
сомнений, ни вопросов, когда он ей что-нибудь говорил, и не было нужды
мыслить самостоЯтельно. Ђ теперь это стало необходимо. € тем не менее,
пока осень захватывала в свои объЯтьЯ всю округу, все, что ђут видела
вокруг, слышала, открывала, узнавала, - все пришло к ней от Ѓена. Љазалось
бы, в те долгие годы, прожитые дома, с отцом, она не могла не замечать
течениЯ времени, смены времен года, изменений погоды, но ей не
вспоминалось ничего; плоские равнины, небо, устье реки - все было лишь
блеклым фоном ее замкнутой повседневной жизни. Џриехав сюда, она словно
родилась заново в незнакомом ей мире, обрела способность видеть и слышать,
обонЯть, осЯзать, ощущать вкус. ‘уществует мнение, что только в детстве мы
свободно и обостренно пользуемсЯ всеми нашими шестью чувствами. Ќо с ђут
было не так. Ћна была подобна куколке бабочки в непроницаемости своей
тусклой, хрупкой оболочки, и разрушил эту оболочку Ѓен.
Џосле вечера, проведенного с Џоттером, дни снова потекли своей
медленной чередой, уже ставшей длЯ нее привычной с прошлой весны; она
спала, работала и ела в одиночестве, и все сутки были так похожи друг на
друга, что она уже не знала, какой сегоднЯ день - понедельник или пЯтница.
Ќо она стала спокойней, уже не проводила полднЯ и полночи в слезах, хотЯ
порой внезапные слезы и навертывались у нее на глаза, когда она занималась
каким-нибудь делом и словно бы и не думала о Ѓене и не тосковала по нем.
Ћна была несчастлива, но и не была по-настоЯщему, глубоко несчастна.
Ћна существовала. Ђ цвета и звуки вокруг менЯлись: вечера подкрадывались
почти незаметно, как тени; по утрам, на заре, пахло свежестью, по ночам
холодало.
„жо приходил после занЯтий в школе, взбиралсЯ на холм, но теперь уже не
каждый день. Љроме него, она не видела никого, если не считать человека,
приносившего одежду в починку от ђайдала, да Џоттера, который раза два
прошел мимо по выгону со своей собакой, остановилсЯ, поискал ее глазами и
помахал, приветствуЯ ее, палкой. Ќо ближе не подошел.
„еревьЯ потемнели, стали ржаво-коричневыми, а другие выцвели до
светло-желтого топаза, и лишь кое-где попадались запоздавшие, все еще
тускло-зеленые. ‚ живой изгороди заалели Ягоды шиповника и боЯрышника, а
на выгоне и вдоль просек медленно зрела ежевика, наливаЯсь в цвет вина, и
дикие сливы стали сине-фиолетовыми со свинцовым отливом. ђут думала о том,
что нужно сделать: собрать Яблоки-кислицы - длЯ желе и сливы - длЯ джина;
купить у ђайдала груши-паданки и законсервировать их. ‡а две прошедших
осени Ѓен научил ее, о чем следует позаботитьсЯ, какие фрукты собирать и
когда и как превращать их в соки и джемы, прозрачные и густые в стеклЯнной
посуде. Ќо теперь она только набирала порой пригоршни ежевики и съедала
Ягоды сырыми, выплевываЯ недозрелые, те, что были еще твердыми и кислыми.
Љакой смысл ходить с корзиной, пока она не наполнитсЯ, а потом часами
торчать на кухне, если зимой некого будет угостить? …й подумалось, что
Ягоды можно бы продать и выручить немного денег, но она не выполнила и
этого намерениЯ.
Ћна сидела в саду или бродила по полЯм и забредала в лес, где было
очень тихо, темно и пахло прелью, она спускалась лесом далеко вниз, до
самой реки, и подолгу глЯдела на-воду, и все эти дни ощущала себЯ как бы
безмолвной сердцевиной окружающего ее умираниЯ. Џтицы, уже готовые к
отлету на юг, слетались и собирались в стаи, рассыпавшись по небу над
краем леса, словно конфетти; на смену им прилетЯт другие - юрки и
дрозды-рЯбинники, - а за плугом, выворачивавшим пласты земли, превращаЯ ее
из зеленой в коричневую, следовали кулиги чибисов и куропаток. “же не
слышно было больше пениЯ птиц - только глуховатаЯ, сварливаЯ трескотнЯ
соек и сорок. ‹есные голуби молчаливо притаились среди умирающей листвы, и
кузнечики столь же безмолвно жались к земле.
€ все же в полдень опЯть сиЯло солнце, было тепло и сухо, фермерами и
садоводами владела тревога, и в церкви возносились молитвы о дожде.

Ќо лес все времЯ притЯгивал ђут к себе, и она редко бродила теперь по
полЯм или поднималась на крЯж. ‘ентЯбрь, избыв мало-помалу свой срок,
сменилсЯ октЯбрем; воздух между стрелами деревьев был душен и тих, в
опавшей листве, в почве, в грибах, в плодах шло медленное брожение, а
из-под коры деревьев, сквозь поры, выступала, словно пот, влага туманов и
рос. ‘ладковатый запах гниениЯ слегка отпугивал ђут, так же как и царившаЯ
вокруг тишина. Ќо когда с деревьев опали сухие листьЯ, то поЯвились
прогалины, в которые, совсем как ранней весной, проникало солнце и
обволакивало золотистой прЯжей лучей раскидистые голые ветви платанов.
Ќа смену тЯжелому каменному сну первых недель после смерти Ѓена теперь
пришла беспокойнаЯ полубессонница, и ђут беспрестанно казалось, что она на
грани пробуждениЯ; бессвЯзные образы клубились у нее в мозгу, и ей все
времЯ чудились какие-то звуки. Ћна поднималась рано, смотрела на себЯ в
зеркало и видела синие круги под глазами, хотЯ кожа ее сильно загорела от
долгих дней под солнцем. Ћна говорила себе: Я постарела. € в самом деле,
лицо у нее изменилось: пропала девичьЯ округлость и расплывчатость черт -
они заострились, скулы обозначились резче. —то такое двадцать лет -
расцвет или увЯдание? Ћна не знала ответа на этот вопрос.
Ћна повернулась на другой бок, открыла глаза: еще не рассвело, но она
знала, что уже не уснет, и, хотЯ в комнате было холодно, простыни и одеЯло
казались горЯчими и жгли ей кожу. Ћна встала, подошла к окну и увидела,
что был тот мертвенный час, когда конец ночи предшествует рассвету.
Ћна вышла из дома. Ѓезмолвие. ’ишина. ’о, к чему она уже так привыкла,
что оно не пугало ее. Ћднако что погнало ее в такой час из дома и
заставило в одиночестве шагать по дороге к лесу? ќтого она не знала, но
все же брела через силу среди холода и безлюдьЯ, ничего не видЯ, ничего не
слыша, кроме звука собственных шагов и ударов собственного сердца. Ќо
вместе с тем все сейчас было совсем по-другому, совсем непохоже на сухое
тепло и Яркость днЯ, и мысли ее стали проЯснЯтьсЯ.
Џрежде всего она направилась к •елм-Ѓоттом, чуть не ощупью пробираЯсь к
вырубке, к упавшему вЯзу. ЊертваЯ кора дерева изменилась за это времЯ,
помЯгчала, из нее полезли губковидные грибы, а в трещинах полно было
насекомых, и ђут почувствовала их легкие прикосновениЯ, когда они поползли
по ее рукам и между пальцев. Џахло гниением.
‘мерть, думала она. ‘мерть была вокруг; но не внезапнаЯ, как смерть
Ѓена - быстрое, чистое отъединение души от тела, - а медленнаЯ, крадучись
подползающаЯ смерть. ’о, что прежде росло, поднималось, наливаЯсь соками,
выпускаЯ побеги, парЯ над землей, - съеживалось, ссыхалось, замирало в
себе самом, падало на почву, побежденное увЯданием, гниением, распадом, и
исчезало с лица земли, растворившись в ее влаге. Ѓыла когда-то весна,
теперь грЯдет зима, а потом снова наступит весна. ‘мерть и новое
возрождение жизни. ђут чувствовала это и в себе самой - чувствовала, как
стараЯ, отработаннаЯ кровь иссЯкает в ее жилах, сменЯЯсь свежей; но
процесс этот только-только начиналсЯ. Ћн был нов длЯ нее, и она могла лишь
пассивно подчинитьсЯ ему, не ведаЯ, что ее ждет, какие чувства, ощущениЯ,
надежды могут прийти на смену старым. Ќо они могли родитьсЯ только из уже
пережитого. ‡начит, все было предопределено.
Љрай леса начинал светлеть, и ђут сидела, ожидаЯ, пока свет расползалсЯ
все дальше и все ближе к ней, так что она уже начинала различать
засеребрившиесЯ стволы деревьев вокруг. Ћна встала и спустилась вниз к
ручью. ђучей почти высох, вода едва струилась по дну, и камни были
подернуты тонким слоем тины.
ђут думала о том, как протЯнет она наступающий день, изнемогаЯ от жары
и усталости, и как снова придет сюда, чтобы сидеть здесь часами или
медленно бродить среди деревьев, и как, быть может, когда-нибудь нарушитсЯ
это течение ее жизни, пробудив в ней что-то новое - какие-то желаниЯ или
надежды, - и даст ей силы предатьсЯ им. Џорой она корила себЯ, думаЯ, что
ничто не изменитсЯ, пока она сама этого не захочет, не приложит усилий; а
порой проникалась сознанием, что ей остаетсЯ только ждать, пока что-нибудь
извне не пробудит ее к жизни.
„о сих пор она ведь никогда еще собственной волей не добивалась
каких-либо перемен в своей жизни: перемены происходили сами собой, и она
принимала их, не умеЯ даже понЯть, нужно это или нет, хорошо или дурно.
Ћна боЯлась активно вмешиватьсЯ в ход дней, обстоЯтельства жизни,
отношениЯ с людьми, перемену мест. Ћна не делала этого никогда, потому что
сначала возле нее был отец, а потом - Ѓен. Ќет, значит, она теперь просто
замрет и будет ждать.
ђассвет близилсЯ, и камни в ручье стали светлеть, а на воде поЯвились
блики. € тут где-то в глубине леса у себЯ за спиной она услышала это,
услышала голос человека - отчаЯнные, бессвЯзные призывы и рыданиЯ. Ћна не
испугалась и не двинулась с места. Ќо кто же мог прийти сюда в такую рань,
кто это бредет по лесу, спотыкаЯсь, замираЯ на месте и снова пробираЯсь
вперед, все времЯ продолжаЯ при этом испускать крики боли, гнева,
отчаЯниЯ? Љто?
Ћна все так же стоЯла у ручьЯ, ожидаЯ, что человек этот может набрести
на нее. Њало-помалу становилось все светлее, а затем совсем рассвело, но
рассвет был серый - ни ночь, ни день. ‘олнце не проглЯнуло.
агов больше не было слышно, но рыданиЯ не смолкали, только стали
теперь приглушенней и доносились откуда-то со спуска к ручью. •риплые
всхлипываниЯ прерывались времЯ от времени шумом дыханиЯ. Ћни напоминали ей
о чем-то. Ќу да - о ее собственных уродливых всхлипах в те, первые, дни и
ночи.
Ћна пошла, оглЯдываЯсь по сторонам. € когда в конце концов набрела на
него, то застыла на месте, потрЯсеннаЯ, не решаЯсь сделать ни шагу ближе,
оцепенев от неожиданности. ќто был ђэтмен, свЯщенник. Ћн сидел на земле,
поджав колени, склонившись на них, свесив голову. Ћн захлебывалсЯ от
рыданий и то сжимал, то разжимал кулаки, и волосы у него были всклокочены
и торчали на голове во все стороны. € при этом он еще бормотал что-то, но
уразуметь это глухое, невнЯтное бормотание было невозможно. Ћн не слышал,
как подошла ђут, и она долго стоЯла молча, охваченнаЯ тревогой, не знаЯ,
как ей поступить. Ћна заметила, что одежда свЯщенника так измЯта, словно
он в ней спал; брюки были мокрые, все в грЯзи и порванные во многих
местах, словно он продиралсЯ сквозь заросли. ‚первые в жизни ђут видела
перед собой плачущего мужчину. …й захотелось тут же уйти. Ќо разве можно
так? Ћна была вне себЯ от неизъЯснимой жалости к нему и не могла просто
уйти и оставить его одного. Ќаконец она сделала несколько шагов в его
сторону. Ћн осталсЯ недвижим. Ќачал моросить дождь.
ђут спросила:
- —то случилось? „а что же такое случилось?
Ќо она произнесла это почти шепотом.
—ерез несколько мгновений он поднЯл голову. Ћна понЯла, что он не видит
ее, не знает, где он и почему он здесь. Ћн уставилсЯ на нее, не видЯ,
красными, заплывшими глазами; изборожденное потоками слез лицо было
неузнаваемо, и весь вид его был странен - он казалсЯ стариком, хотЯ не был
стар. Ѓелый воротничок свЯщенника отсутствовал, и шеЯ его была бледной и
казалась мертвой - кусок плоти, никогда не видевшей солнечных лучей. …го
стала бить дрожь, и он Яростно замотал головой. € снова поглЯдел на ђут.
Џотом начал опускатьсЯ на колени, но уже молча. ђут подошла к нему и тоже
опустилась на колени.
- џ слышала. џ была у ручьЯ и услышала ваш голос... —то случилось?
Ћн без всЯкого выражениЯ смотрел на нее, не делаЯ попытки ни
заговорить, ни утереть слезы. Ћн весь сжалсЯ, как животное или ребенок в
приступе невыносимой боли. Ѓесшумно падал моросЯщий дождь и покрывал его
волосы и плечи мельчайшими капельками. ђут подумала: все мы молились о
дожде, и вот он, долгожданный, и пришел конец засухе и палЯщему солнцу.
Ћна наклонилась и тронула свЯщенника за рукав.
- Њожет, вы пойдете домой? „ождь ведь. € всего шесть часов утра. Њожет,
Я провожу вас домой?
€, слыша свои слова, она внезапно осознала, что повторЯет то, что
другие когда-то говорили ей и что пробуждало в ней тогда только злобу, а
теперь она вдруг понЯла, что те слова и вопросы были просто благими
попытками утешить, разделить ее горе. Ћна же отвергала их.
- —то ты делаешь здесь? ’ы? Џочему ты здесь? - ѓолос свЯщенника звучал
резко.
- џ... џ часто прихожу сюда. Џросыпаюсь и иду побродить. ‡десь тихо. €
Я обычно прихожу сюда, в лес. ‚от и услышала ваш голос. ‚ы больны?
Џо его телу снова пробежала дрожь.
- ’ы слышала, что Я говорил?
- Ќет. џ не разобрала. ‚ы плакали, но слов Я не понЯла.
- Џлакал в голос. „а. џ был...
’еперь он говорил тихо и почти без всЯкого выражениЯ. „ождь пошел
сильнее, забарабанил по листве.
- ‚ам нельзЯ сидеть здесь. ’ут сыро. “йдемте отсюда.
- „а. - Ќо он не двинулсЯ с места. Ћн сказал: - ЊоЯ дочь умерла. ‚чера
она заболела, а сегоднЯ умерла. ‘егоднЯ она мертва.
…го дочь. Ћна припомнила, как Љартер говорил ей несколько недель назад
- когда же это было? - что жена ђэтмена родила второго ребенка. “ них уже
был один ребенок - маленькаЯ девочка, лет трех, с удивительно нежной белой
кожей. Ќо ђут даже не знала ее имени.
- ЊоЯ дочка умерла. - Ћн вдруг поднЯлсЯ на ноги, выпрЯмилсЯ и закричал
- закричал так, что по лесу пошел гул, - исступленно, словно помешанный: -
Ћна умерла, а где же ты, господи, где твоЯ любовь и твоЯ доброта? Ћна
мучилась, а мы ничем не могли ей помочь, и она умерла, а что ты об этом
знаешь, что тебе до этого? Ђ мне что осталось? Џочему ты не убил менЯ,
почему не менЯ? ђазве Я не был бы этому рад? Ђ теперь мой ребенок мертв, а
Я...
‘лова стали бессвЯзными и оборвались. Ћн поглЯдел вверх, сквозь узор
опадающих листьев, на клочки неба в просветах. € ђут подумала, что с ним
сейчас должно что-то случитьсЯ - что-то сразит его. “падет дерево.
ЋбрушатсЯ небеса. € ее охватил панический ужас перед этим человеком и
страх за него.
Ќо ничего не произошло. Џо-прежнему шел дождь. Ђ ђэтмен заплакал,
закрыв лицо руками:
- Џрости менЯ, боже. Ћ господи, прости менЯ!
’огда ђут встала, мЯгко взЯла его под руку, и он не противилсЯ ей. Ћна
повела его через лес, вниз по склону; они пересекли луг, вышли на дорогу и
направились к деревне, а дождь все падал не переставаЯ с грЯзно-серого
неба, и платье на ђут промокло до нитки. ђэтмен следовал за ней слепо, как
ребенок, и плакал. Ћна понимала, что должна помочь ему. € молилась.

„ом был тих, нигде ни огонька. ђут стоЯла за спиной ’омаса ђэтмена в
темном, обшитом панелЯми холле, и капли дождЯ стекали у нее с волос на
плечи и с подола платьЯ на пол. Ћна никогда не бывала в этом доме прежде,
почти не знала этих людей и не могла сообразить, что ей теперь делать -
остатьсЯ или уйти? ђэтмен, казалось, совсем забыл о ее присутствии. €з-под
входной двери несло холодом. € тут откуда-то из верхних комнат донессЯ
голодный, требовательный плач. ђут сказала:
- ‚ам надо переодетьсЯ, снЯть мокрую одежду.
Ћн обернулсЯ и поглЯдел на нее озадаченно.
- ‚аша жена - она где, наверху или?..
Ќо она увидела, что он не понимает, о чем она говорит, и все еще не
осознает, где он был, и почему, и что произошло.
Ћн сделал несколько шагов в сторону от нее, отворил какую-то дверь,
захлопнул ее за собой, и снова воцарилась тишина, нарушаемаЯ лишь далеким
плачем ребенка.
„ом был большой, старый, ковроваЯ дорожка на лестнице поистерлась и
кое-где была заштопана. Ѓен говорил о том, как, должно быть, беден
свЯщенник, и все же она была поражена убогостью и запустением,
открывшимисЯ глазам. ќто могло быть жилище только старых, очень старых
людей, которым не по средствам держать прислугу или покупать много углЯ, и
потому половина комнат заперты, пустуют; казалось, в доме нет света и
угасла жизнь.
ђебенок плакал не переставаЯ, и ђут наконец медленно поднЯлась по
лестнице и пошла по коридору, зовЯ миссис ђэтмен. Ќикто не отозвалсЯ ей в
ответ, не послышалось отклика и тогда, когда она дважды постучала в дверь,
из-за которой доносилсЯ плач. Ћна отворила дверь.
‡анавески на окнах были полузадернуты, стекла затуманены струЯми дождЯ,
и в первую минуту ђут не сразу вглЯделась в полумрак. Ћна стоЯла держась
за ручку двери, в замешательстве вертЯ ее в ладони.
- —то вам надо?
Ћна полулежала в постели, откинувшись на подушки; светлые волосы,
кое-как заплетенные в две косы, рассыпались по плечам. Њиссис ђэтмен.
ЊолодаЯ женщина, немногим старше ђут, но ее напрЯженный взглЯд и опущенные
углы рта выдавали изнеможение и перенесенный ею удар. ђут вспомнилось, как
кто-то говорил, что со днЯ рождениЯ второго ребенка она все еще никак не
может оправитьсЯ. Ћна взглЯнула на ђут безучастно, без удивлениЯ.
- —то вам надо?
Џлач, доносившийсЯ из колыбельки, стоЯвшей рЯдом с материнской
кроватью, стал громче, и женщина повернула голову, не поднимаЯ ее с
подушки, и поглЯдела вниз, но не произнесла ни слова и не сделала попытки
взЯть ребенка.
ђут шагнула в комнату. Ќо она уже пожалела, что пришла сюда - что она
могла сделать, что сказать? € что эта женщина подумает о ней?
- Ћна плачет. Ћна так ужасно плачет. џ не вынесу этого беспрестанного
плача.
- Ђ не могу Я сделать что-нибудь длЯ нее? Њожет, вынуть ее из
колыбельки?
- Ћна все времЯ плачет. €забел никогда не плакала. Џочти никогда.
Џоверите ли - весь вчерашний день, когда €забел была уже так больна, она
все равно не плакала. Ђ теперь она умерла и уже не может плакать. ‚ы
слышали, что она умерла? €забел?
- „а. џ повстречала вашего мужа. џ ходила по лесу, и... и он был там.
Ћн сказал мне. џ привела его домой.
- ‚ы вдова Ѓена Ѓрайса?
- „а.
- ‡ачем вы пришли сюда?
- ЏоглЯдеть... џ подумала, что мистеру ђэтмену нужно пойти домой. ел
дождь. Њне казалось, что ему не следует бродить по лесу, он был очень
удручен и... џ подумала, что, может, сумею чем-нибудь помочь.
- —ем вы можете помочь?
- Ќе знаю, - тихо промолвила ђут. - Ќичем.
- Ќу да. ‚ы могли бы это понЯть. Ќикто ничем не может помочь.
- Ђ если...
- —то?
- џ могу приготовить поесть... или приглЯдеть за ребенком. Њогу чем-то
помочь.
- Ђ зачем вам это?
- Ќо, может, вы хотите, чтобы Я ушла? Њожет, вам неприЯтно, когда тут
чужие?
- Људа пошел мой муж?
- Ћн внизу. ‚ одной из комнат.
- Ћн плакал, понимаете? ‚сю ночь. Ћн не ложилсЯ спать, не раздевалсЯ.
Ћн сидел на стуле и плакал и не мог найти никаких слов, чтобы помочь себе,
и Я тоже не могла помочь ему. Ќо Я не плакала. ќто мне следовало бы
плакать, но Я не плакала. Ђ они плакали - мой муж и ребенок. €забел же
никогда не плакала, даже когда была совсем крошкой, вы понимаете?
- „а, вы говорили.
Ќо женщина не умолкала, все продолжала торопливо говорить, словно
боЯсь, что может что-то произойти, если она замолчит, боЯсь молчаниЯ.
- Љогда она была еще крошкой и хотела есть, она просто открывала
глазки; а когда у нее прорезались зубы, она только тихонько хныкала порой,
но ее ничего не стоило успокоить - возьмешь на руки, заговоришь с ней, и
она тут же затихнет и уснет. Ђ вчера...
†енщина заворочалась в постели, ее руки и ноги напрЯглись, и линЯлое
розовое одеЯло сползло набок.
- ‚чера она все повторЯла: "“ менЯ голова болит, голова болит". Ќо она
не плакала, не заплакала ни разу. џ бы и не догадалась, что она больна.
’Яжело больна. Ђ вот ’ом - он понЯл. ќто было его дитЯ, больше, чем мое,
они были ближе друг к другу. € он понЯл. ѓлаза у нее стали такие странные,
и она все прикрывала их рукой. € говорила: "“ менЯ голова болит". € горела
как в огне, жар чувствовалсЯ даже сквозь одеЯльце, если положить на него
руку. ’огда пришел доктор. Ќо она уже умирала - так он сказал. ‚оспаление
мозга, что-то такое, и ничего не могло помочь, и никто не был виноват. џ
не могла этого вынести - сидеть, смотреть на нее, ждать, когда она умрет.
џ ушла. Ђ ’ом осталсЯ. Ћн сидел возле нее весь день, а маленькаЯ все
плакала и плакала. Ћна все времЯ плачет. Ђ €забел не плакала и умерла.
Њинуту назад она была жива и дышала, и вот умерла. € никто не мог ей
помочь. € никто не виноват.
‚незапно она села на постели и закричала на младенца:
- „а замолчи ты, замолчи! Ќе можешь ты, что ли, замолчать? џ не вынесу
этого - плачет, плачет, плачет...
ђут подошла и вынула ребенка из колыбельки. ђебенок тотчас затих и
уставил на нее два темных, похожих на желуди, глаза. Ћна села на стул и
принЯлась тихонько его покачивать. Џотом искоса поглЯдела на лежавшую в
постели молодую мать. Ќо та отвернулась, поворотЯсь на другой бок, одна
тЯжелаЯ коса упала ей на лицо, и она почти тут же уснула, а ђут сидела с
младенцем на руках, пока он тоже не уснул, и ей оставалось только сидеть и
смотреть, как струи дождЯ бороздЯт окно.

ђут и сама не могла бы сказать, как это получилось, что она пробыла в
этом доме всю неделю. Ќикто ее об этом не просил, ничего вообще не было
сказано, но после того, первого, утра, когда она искупала и перепеленала
младенца и растопила потом плиту, отворила ставни и приготовила завтрак,
все без слов, казалось, положились на нее, подобно тому, как она в свое
времЯ - на „жо. Ћна стирала, гладила, готовила пищу и прибиралась в доме,
понимаЯ, что, если этого не сделать, все останетсЯ как есть.
†ена ђэтмена вставала около полуднЯ, одевалась, а потом сидела, глЯдЯ в
окно, выходившее в сад. €ли - это даже чаще - ходила за ђут по пЯтам по
всему дому и говорила, говорила о своей мертвой дочке €забел и о
беспрестанном плаче младенца, повторЯЯ все те же слова, повторЯЯ
исступленно, словно они никак не доходили до ђут. € ђут становилось
страшно; она начинала боЯтьсЯ отрешенного, неистового выражениЯ ее глаз и
монотонного, истерического голоса. …й стало казатьсЯ, что Њириам ђэтмен
была больна еще до смерти ее ребенка - больна не только телом, но и душой.
„аже говорЯ, она оставалась углубленной в себЯ, ее внимание было приковано
к чему-то, запрЯтанному глубоко в ее душе, и слова извергались из нее,
словно поток крови, который она не в силах была остановить и которого даже
не осознавала.
Ћна то и дело подходила к ђут, беспомощно останавливалась перед ней и
спрашивала:
- Њне надо поесть? Њне надо переодетьсЯ? “же пора искупать маленькую? -
€, словно ребенок, ждала, какое ей будет дано распорЯжение. ђут понемногу
привыкла к этому и отвечала на ее вопросы, но такаЯ зависимость какого-то
человека от нее была ей непривычна и пугала.
‘амого ђэтмена ей почти не приходилось видеть. Ќо что больше всего
угнетало ее - это отсутствие, казалось, какой бы то ни было близости между
этими мужем и женой, - каждый из них словно бы почти не замечал
присутствиЯ другого в доме. ‘вЯщенник сидел, запершись у себЯ в кабинете,
или уходил из дома и бродил где-то часами, а потом возвращалсЯ донельзЯ
усталый, бледный, в промокшей, а то и порванной одежде, ел все, что бы ђут
ни приготовила ему, но, казалось, даже не понимал, что он ест.
Ќаведывались разные люди, но он не желал никого видеть. € тут ђут наконец
осознала, как в свое времЯ вела себЯ она и как это выглЯдело в глазах
других, когда она затворЯлась от всех или часами пропадала в лесу или у
могилы Ѓена по ночам, полностью утратив чувство времени.
€ совсем так же, как она ходила на могилу, ђэтмен все времЯ заходил в
маленькую спаленку, где лежала его мертваЯ девочка, и сидел возле нее,
словно надеЯсь обрести в себе какую-то силу, котораЯ возродила бы ребенка
к жизни.
ђут избегала заходить в эту комнату. Ќо в день накануне похорон,
вытираЯ руки после мытьЯ посуды, она понЯла, что должна сейчас, сейчас же
поднЯтьсЯ туда, должна увидеть и не позволить себе убежать.
‚зЯвшись за ручку двери, она почувствовала, как у нее сдавило горло и
грудь и перехватило дыхание. Ќо увидеть она была должна. Ћна медленно
переступила порог.
ђэтмен сидел, уткнувшись лицом в ладони, и плакал. ђут шагнула к
стоЯвшей у окна кроватке. ђэтмен не поднЯл головы. Ћна перевела взглЯд на
ребенка.
‚от она - смерть, подумала ђут. ‚от она. ’ак же было с Ѓеном, и с
крестной ”рай, и со всеми людьми на свете, которые когда-то жили, дышали,
а затем перестали дышать. ‚от оно - тело, от которого отлетела душа. Ћна
протЯнула руку, коснулась мертвого ребенка и ощутила под пальцами холодную
и гладкую, как Яблоко, кожу. Ќо в комнате, казалось, царил покой - и
покой, и чувство неизбежности, словно этой маленькой девочке не
предназначено было судьбой вырасти, стать старше. Ћна достигла положенного
ей предела. € вот пришел конец.
Ќо могли ли быть такими же ее чувства, будь это ее ребенок, зачатый от
Ѓена, плод ее чрева? Ќе была ли бы длЯ нее тогда эта смерть самым страшным
несчастьем на свете? Ќа этот вопрос у нее не было ответа. Ћна видела
только горе и отчаЯние отца и безумие матери и понимала, каково им и что
еще придетсЯ им пережить, и жалела их.
Њолодой свЯщенник поднЯл голову. Ћн был небрит, лицо казалось застывшим
и словно бы еще более безжизненным, чем у его мертвого ребенка.
- Џочему? - сказал он. - Џочему? Џочему другие люди живут - совсем
старые, больные люди, дурные люди, - живут, а она мертва? Џочему не
умирают они? Џочему?
ђут молчала.
- Ђ тебЯ это не поражает? „олжно бы поражать, о, должно бы! Џочему умер
твой муж? ѓде тут справедливость? Ђ Я молилсЯ. џ молилсЯ о чуде, о том,
чтобы она поправилась и жила. € когда она уже умерла, Я молил господа
снова даровать ей жизнь. Ќо она мертва. Ћна все так же мертва.
- „а.
- Ђ завтра Я должен положить ее в гроб и опустить в землю. ђазве Я могу
это сделать? Љак Я могу отдать ее?
- ‚ы должны.
‹ицо его перекосилось, словно она влепила ему пощечину; он отвернулсЯ,
склонилсЯ над кроваткой и снова заплакал - теперь уже навзрыд, - изливаЯ
свой протест и гнев.
€ ђут оставила его, потому что ей нечего было сказать ему и помочь
нечем.
Ћна вернулась на кухню и принЯлась полоскать пеленки, а за окном лучи
солнца играли на траве, и дрозд скакал себе и скакал по траве, и черное
оперенье его сверкало на солнце, как мокрый антрацит.

ђут сидела в кресле-качалке возле окна, одна, когда на кухню заглЯнул
свЯщенник - он искал ее.
…й уже хотелось вернутьсЯ к себе, снова побыть одной - она совсем
уморилась за эту неделю, проведенную у ђэтменов. ђаботы было много, и к
концу днЯ у нее ломило все тело, хотЯ жена Љартера дважды приходила по
утрам помочь с уборкой. ђут больше всего выматывало окружавшее ее горе и
отчаЯние - она чувствовала, как они засасывают и ее, словно от нее ждали,
чтобы она разделила их, а порой даже - совсем переложила на свои плечи;
она же вовсе не была к этому готова: ее собственное горе, ее утрата и
тоска были по-прежнему с ней и она по-прежнему искала от них спасениЯ.
…е манил к себе ее пустой дом, где был простор и много свободного
времени длЯ дум, где она могла мало-помалу восстанавливать свои душевные
силы. Ќо она стыдилась этих мыслей, чувствовала себЯ эгоисткой.
Ќа похороны ребенка она не пошла - осталась с Њириам-ђэтмен, а та целый
день пролежала в постели и то затихала и впадала в молчание, то просто
засыпала, а то садилась в постели и, не сводЯ напрЯженного взора с лица
ђут, принималась - путано, бессвЯзно - нести какую-то дикую чушь, умолкаЯ
лишь на секунду, чтобы передохнуть.
‚ окно ђут видела, как ђэтмен выходил из дома, несЯ в руках гробик. —то
чувствовал он в эти минуты? ђут снова и снова повторЯла про себЯ: господи,
помоги им! € не знала, что может тут помочь.
ђэтмен сказал:
- ’еперь они обе уснули. Ђ мне кажетсЯ, что Я не усну больше никогда. џ
хотел позвать к ней врача, но она никого не желает видеть. Ђ Я не знаю, в
какой мере сохранила она рассудок. џ не понимаю. € ничего не могу сделать
длЯ нее.
- Ђ разве какой-нибудь врач может ей помочь?
ђут казалось, что с ними происходит то же, что было с ней, и они должны
проделать весь положенный им путь скорби, и любаЯ медицина тут бессильна.
- џ пришел поблагодарить тебЯ, - сказал свЯщенник.
- Ќе стоит благодарности.
- џ обЯзан выразить тебе свою признательность.
Ћн говорил вежливо, официально и вдруг закричал:
- —то ты, собственно, тут делаешь? Џочему ты здесь, чего ради? Њало ты
и без нас видела и смерти, и горЯ?
‚ерно, думала ђут, верно. Ќо ничего не ответила. Џрошла минута, и он
тЯжело опустилсЯ на один из деревЯнных стульев с прЯмой спинкой.
€ сказал:
- џ должен уехать отсюда. „олжен сложить с себЯ сан и уехать. Љакое
право имею Я оставатьсЯ теперь здесь?
- Џотому что умер ваш ребенок?
- Џотому что она умерла, и Я вижу, что все, во что Я верил и ради чего
жил, умерло вместе с ней. Џотому что жизнь моЯ - это ложь, и сам Я лгу.
Љак могу Я теперь посещать их - больных, умирающих, страждущих, ищущих
правды? —то Я им скажу? Љак могу Я отправлЯть обедню в церкви, и
произносить проповедь, и молитьсЯ, понимаЯ, что все это - ложь? Џрежде Я
знал, какие нужно говорить слова, но теперь у менЯ нет слов, и Я ничем
никому не могу помочь. џ думаю о том, как Я ходил к людЯм и говорил с ними
о смерти и доброте и в чем искать утешениЯ, и мне становитсЯ стыдно. џ же
не понимал ничего, Я никогда не испытывал того, что испытали они. џ читал
книги и училсЯ и думал, что понимаю. Ќо все это было ложью. Љак же Я могу
оставатьсЯ здесь?
ђут, помедлив, сказала:
- ‚се менЯетсЯ. ‚се начинает пониматьсЯ по-другому. ‚ремЯ идет, и все
становитсЯ другим.
Ќо и это были только слова, и она не знала, может ли он понЯть то, что
она хотела выразить, - это было так неЯсно и ей самой.
- Ќо ведь так было и с тобой. џ знаю. ’ы затворилась от всех, не хотела
видеть менЯ и никого вообще, и на его похоронах ты не плакала. џ видел
тебЯ на кладбище ночью, ты лежала на его могиле... Ћ чем ты думала тогда?
Љакие слова мог бы найти длЯ тебЯ кто-нибудь? џ хорошо видел, как это
было, а теперь знаю и сам. џ корил тебЯ. Ђ теперь не корю.
- Ќо потом были и другие дни... после его смерти... были дни, когда
становилось легче. € Я, казалось мне, начинала что-то понимать.
Ћн Яростно замотал головой.
- —то же тут можно понимать? Ќет же в этом никакого смысла - в том, что
произошло! ’вой муж был молод, полон сил, он был хороший человек и был
счастлив, и ты была счастлива, и вдруг его не стало, и моего ребенка не
стало, и в этом нет никакого смысла, ничего, кроме жестокости. Ќичего.
ђут бессознательно перебирала в пальцах подол, испуганнаЯ неистовством
его отчаЯниЯ, горечью, звучавшей в его голосе; она была потрЯсена, потому
что привыкла думать, что свЯщенник, конечно, знает больше, чем дано знать
другим, и многое может понЯть и объЯснить.
Ћна начала было рассказывать ему о том, как порой мир длЯ нее вдруг
менЯлсЯ и становилсЯ прекрасен, как, неизвестно откуда, у нее возникало
прозрение, и ей словно бы делалсЯ понЯтен смысл всех вещей. € о том, что
она чувствовала на похоронах и что чувствовал Џоттер, стоЯ на коленЯх
возле мертвого тела Ѓена там, в лесу. Ђ ђэтмен неотрывно глЯдел на нее, и
она видела, что смысл ее слов не доходит до него и нет у нее никакого
права говорить ему все это - не существовало длЯ него утешениЯ в его
утрате.
Ћн сказал:
- ‚се разлетелось на куски, и никто не в силах собрать их воедино.
Џочему? Џочему?
Љак могла она знать?
- Њой отец был свЯщенником, и отец отца - тоже, и считалось, что так
положено быть, и никогда не возникало никаких сомнений в том, что
свЯщенником буду и Я. Њой отец был хорошим человеком, и Я думал, что буду
таким же, как он. Џеред смертью он тЯжело болел, месЯцами болел, и все
худел, слабел и все сильнее страдал от боли, но болезнь тЯнулась медленно.
Ћн держалсЯ, старалсЯ продолжать свое дело, отправлЯл службы, посещал
прихожан, потому что они очень полагались на его советы, но под конец не
мог даже читать. Ђ смерть долго не приходила, хотЯ он уже молил о ней. џ
приехал домой - Я училсЯ тогда в университете, и менЯ вызвали к нему.
Ќикогда не забуду, как он выглЯдел. џ его не узнал. ‚есь сморщенный,
словно у него уже не осталось мЯса на костЯх - они прЯмо проступали сквозь
кожу. Ђ кожа стала совсем желтой. Ћн казалсЯ дрЯхлым стариком. € ничего не
мог есть. Њать сидела с ним и давала ему по глоточку воды, больше ничего.
€ как-то ночью нам показалось, что он умирает. џ сидел возле него. € он
сказал: "џ всегда верил. Ђ теперь Я знаю". Ђ что же случилось со мной? џ
не верю и ничего не знаю. ‡ачем же мне жить?
Ћн опустил голову на стол и затих - он так измучилсЯ и отчаЯлсЯ во
всем, что уже не мог больше плакать.
- Ђ ты, ђут? —то ты будешь делать теперь до конца своих дней?
- џ не думаю сейчас о том, что станетсЯ со мной дальше. џ привыкла
думать... мне казалось, что Я всегда буду с Ѓеном. Ђ теперь Я ничего не
знаю.
- Џочему ты не уедешь отсюда?
- Људа мне ехать?
- Љак ты можешь это вынести: оставатьсЯ в этом доме, бродить по лесу,
вспоминать?
- “еду - все равно ничего не забуду.
- Ђ Ѓрайсы...
- џ не вижусь с ними. ’олько с „жо. Ѓрайсы мне чужие.
- ‚се чужие.
- Ќо у вас же есть жена. € еще одна дочка.
- Њне нужна €забел. ’олько она мне нужна. Ђ ее у менЯ нет.
- „а.
- —то со мною будет?
—то будет с каждым из нас, подумала ђут. Ћн пугал ее, так же, как и его
тронувшаЯсЯ умом жена, - в них таилась длЯ нее опасность, ведь ее душевный
мир был все еще очень хрупок, а единственное, что у нее оставалось, - это
старатьсЯ сохранить его, не дать ему распастьсЯ.
- ‡автра Я вернусь домой.
- „а. Љонечно.
Ќо, заметив выражение его лица, она еще острее, чем прежде,
почувствовала угрызениЯ совести.
- Ќе может кто-нибудь побыть здесь, с вами? ЏозаботитьсЯ о вас, помочь
вашей жене? Ќеужто нет никого?
Ћн провел рукой по лбу.
- ЊоЯ сестра... или... Ќе знаю. „а, кто-то нужен. џ подумаю.
џ должна остатьсЯ, сказала себе ђут. Ќет никаких причин убегать. џ
должна помочь им. Ќо она была не в силах, не в силах.
- Њожет, вы чего-нибудь поедите теперь?
- Ќет. - Ћн встал. - Ќет. - € направилсЯ к двери. ђут слышала, как за
ним захлопнулась дверь кабинета и ключ повернулсЯ в замке.
Ќаверху Њириам ђэтмен и младенец спали мирным сном. ђут задернула
занавески и вышла.
Ќа другое утро на рассвете она покинула их дом. ’еперь она могла
вернутьсЯ к себе домой, затворить за собой дверь и остатьсЯ в полном
одиночестве, не чувствуЯ ответственности ни за кого, кроме себЯ самой, и
ничто не будет мешать ей предаватьсЯ своим думам и снова плакать по Ѓену и
вспоминать.
"Ђ сама ты, ђут? —то станешь ты делать до конца своих дней?" Љто же
знает, быть может, то же, что сейчас.
Ќаверху, на выгоне, воздух стал совсем холодным и пахло первыми
заморозками; близилась зима: голые ветви деревьев, жестокие ветры,
пригибающие к земле папоротник, поздние рассветы и долгие темные ночи.

ђут стоЯла у окна, глЯдЯ на кусты боЯрышника и остролиста, осыпанные
пышными гроздьЯми Ягод - оранжевых, как пламЯ, красных, как кровь. Ћна
глубоко втЯнула в себЯ воздух, задержала его на несколько секунд и
медленно выдохнула; она подумала: Я сама по себе. € увидела, что кто-то
идет вдоль живой изгороди, идет очень медленно - какаЯ-то женщина; увидела
голову, повЯзанную голубым шарфом, мелькавшую чуть выше сплетениЯ ветвей.
Љто может прийти сюда? Ћна вспомнила жену свЯщенника, и ее охватила
тревога и чувство вины; сейчас она отчетливо понЯла, что поступила очень
дурно: ведь эта женщина была больна, и, конечно, не только скорбь по
утраченному ребенку заставлЯла ее так странно вести себЯ - нести всЯкий
вздор, уставившись в ужасе в одну точку, или спать часами от изнеможениЯ и
пугатьсЯ плача собственного младенца. € ведь она на свой лад ждала помощи
от ђут, искала, как умела, спасениЯ из этого тупика, хотела, чтобы
кто-нибудь пришел ей на помощь, облегчил ее телесные муки и взбаламученную
душу, и она, ђут, не сделала длЯ нее ничего, и ђэтмен тоже не сделал
ничего, весь ушел в свое горе, в свою беспомощность, в раздиравшие его
сомнениЯ. —то делают они теперь там, в своем доме, эти муж и жена -
одинокие, далекие друг от друга, как люди на разных краЯх земли? Љто
приходит теперь к ним, чтобы взЯть на руки младенца, искупать его,
позабавить, рассмешить.
ќто не моЯ вина, сказала себе ђут, это их беды, не мои. џ делала, что
могла. Ћна закрыла глаза.
Ђ открыв их, увидела, что по тропинке к дому идет женщина, и лицо у нее
опухшее и бледное, как Ягоды омелы, и она как-то странно, словно защищаЯсь
от кого-то, держит руку перед грудью. Ќо это не была жена ђэтмена, это
была ќлис Ѓрайс. ќлис, котораЯ всегда пугала ђут и вызывала в ней чувство
неприЯзни; ќлис, обычно державшаЯсЯ отчужденно, презрительно, без улыбки.
„а она и теперь не улыбалась. Ќо с ней произошла какаЯ-то перемена - у нее
было отсутствующее выражение лица, словно она перенесла тЯжелое потрЯсение
или катастрофу. Ћна не видела ђут, наблюдавшую за ней из окна. € прошло
немало времени, прежде чем она наконец постучала - негромко - в дверь.
ќлис Ѓрайс. ‡ачем пришла она сюда, нарушив тонкую пленку одиночества и
покоЯ, в которую облекла сейчас себЯ ђут, пришла и пробудила дыхание
прошлого - всех старых размолвок, вражды, - напомнив о том, что Ѓен
издавна принадлежал другим, задолго до того, как встретил ее, ђут? …й
нечего сказать ќлис. ’ак, может, лучше просто не подходить к двери,
убежать наверх и подождать там, пока она не уйдет? Ќикто из всей семьи,
кроме „жо, не делал попыток свидетьсЯ с ней, ну, и они ей тоже не нужны,
ведь она длЯ них все равно что мертва, как Ѓен; не нужны они друг другу.
"Њы чужие", - сказала она как-то про них ђэтмену.
‘тук в дверь прекратилсЯ, но ќлис не уходила. ‹адно, день все равно
испорчен теперь. Ћна откроет дверь.
‘естра Ѓена сидела на ступеньках, спиной к ђут. ЏоднЯлсЯ ветер, он
проносилсЯ порывами над выгоном, трепал верхушки деревьев, сдуваЯ мертвые
листьЯ на землю. ќлис обернулась. Ќо не встала.
- Њне больше ничего не оставалось делать, - сказала она. - џ ждала,
пока ты вернешьсЯ домой. ’ы думаешь, Я бы пришла сюда, если б мне было
куда деватьсЯ?
‚ид у нее был больной, но в словах и в голосе звучала прежнЯЯ
враждебность, и держалась она совсем как прежде. Ћднако ђут показалось,
что она делает это сейчас из самозащиты.
- џ была у ђэтмена. “ них умерла дочка.
- „а, „жо говорил.
- Љто-то должен был им помочь.
- Љто-то всегда находитсЯ. ђано или поздно.
ќлис встала и поглЯдела на ђут - долго, пристально, поглЯдела ей прЯмо
в лицо, не сказав больше ни слова, и ђут - как всегда перед ней и перед
„орой Ѓрайс - почувствовала себЯ неловко и приниженно, и в то же времЯ в
ней пробудилась злоба и решимость постоЯть за себЯ. Ћни ее не любЯт, они
никогда не пытались этого скрывать. Њелькнула мысль о том, что между ними
ни разу не было сказано ни одного доброго слова.
€ все же что-то изменилось. ќлис - та, что всегда была предметом
гордости и надежд ее матери, та, кому дозволЯлось всю жизнь сидеть сложа
руки и ждать своего звездного часа (которого сама „ора Ѓрайс так и не
дождалась), ќлис, на кого не жалели ни денег, ни времени, ни похвал,
ничего, кроме, правда, любви, - эта ќлис была сейчас не только измучена
или больна; она выглЯдела неопрЯтной, даже грЯзной; волосы под бумажным
шарфом казались тусклыми, а ворот платьЯ - мЯтым. Ќа левой щеке проступали
бледно-розовые, землЯничного оттенка пЯтна - словно ее ударили или
расцарапали. ‚от как, значит, и она была уЯзвима, в конце-то концов, и
ничего в ней нет особенного - ни красоты, ни чего-то из рЯда вон
выходЯщего.
Ћни стоЯли и смотрели друг на друга, а ветер выл и громко хлопал
калиткой. ђут ступила назад и распахнула дверь пошире, пропускаЯ золовку в
дом.

ѓолоса словно охотились за ним и настигали его, и ему не было от них
спасениЯ, хотЯ он и затворилсЯ от них тут, в своей комнате, на верхотуре;
они проникали сквозь стены и пол, и выносить эти выкрики и злобу было уже
выше его сил. Џронзительный голос матери все повторЯл одно и то же, и „жо
вспомнилсЯ попугай, которого он видел сидЯщим на плече у какого-то
человека на Ярмарке в ’ефтоне. Ђ потом мать принималась причитать, как
причитала все дни и ночи после смерти Ѓена, и тогда ее перекрывал голос
ќлис - короткие, Ядовитые слова вонзались в причитаниЯ, как ножи. € все
это звучало на фоне тусклого, терпеливого бормотаниЯ отца, пытавшегосЯ
унЯть их обеих, водворить мир. ‚прочем, „жо не мог припомнить, чтобы
когда-нибудь в этом доме по-настоЯщему царил мир. Џорой только на времЯ
наступало затишье, как на море перед бурей, котораЯ каждую минуту готова
разразитьсЯ снова.
„жо лежал на постели, слышал все, и это было похоже на какой-то
страшный оркестр, где инструменты звучат вразнобой, в дисгармонии друг с
другом. Џри Ѓене все было лучше, Ѓен умел утихомирить их - и не столько
словами, сколько просто своим присутствием, потому что сам он всегда был
спокоен.
„жо изо всей силы затыкал пальцами уши, пока где-то в узких хрЯщеватых
проходах не возникло боли; он попыталсЯ снова взЯтьсЯ за книгу - это был
один из дневников, которые он обнаружил в сундуке прадеда, попыталсЯ
нарисовать в своем воображении картины, мысленно услышать что-нибудь, что
заглушило бы остальные звуки.

"9-го сентЯбрЯ.
‚от уже семь дней, как на море штиль, словно в награду за все невзгоды
и бедствиЯ, которые нам пришлось претерпеть во времЯ ужасающих штормов
последнего месЯца. Љоманда держалась стойко, и Я благодарю господа за то,
что у нас хватило запаса пресной воды и не было больше случаев дизентерии,
котораЯ унесла так много душ.

11-го сентЯбрЯ.
Њы стоим на Якоре в устье небольшой реки у западного мыса всей группы
этих островов, и нашим глазам открываетсЯ картина необычайной, живительной
красоты - зелень богатейшей растительности, Яркость и свежесть, равных
которым не узришь даже в самых богатых зеленью графствах Ђнглии. ‚ода
прозрачна и отливает всеми оттенками нефрита и аквамарина - в зависимости
от смены освещениЯ. ‘егоднЯ мы решили высадитьсЯ на берег. ЊенЯ
вдохновлЯет на это воспоминание о моей беседе с капитаном Љолефаксом в
Џортсмуте: он говорил, что мы встретим здесь радушный прием и никаких
проЯвлений враждебности - наш вид и поведение вызовут только живой интерес
и любопытство.

25-го сентЯбрЯ.
•оллард, второй помощник капитана, умер сегоднЯ на рассвете от жестокой
лихорадки и прободениЯ брюшной полости; ни спасти его, ни облегчить ему
страданиЯ у нас не было средств. Џочти шесть часов он находилсЯ без
сознаниЯ, но под конец у него достало сил услышать слова утешениЯ, которые
прочитали ему из Ќового завета и молитвенника, и он умер как христианин.
…го опустили в море, и весь экипаж судна отсалютовал ему. ЃольшаЯ печаль
охватила нас; он был почти всеобщим любимцем, а длЯ менЯ его смерть была
личной горькой потерей.
Њы должны достичь џвы через неделю. Џомоги нам, господи, чтобы эта
прекраснаЯ погода удержалась."

„жо прочитал уже всю первую тетрадь, подходил к самому концу, а впереди
было еще много тетрадей, переплетенных в бутылочно-зеленую кожу, с
металлическими застежками; о многом еще предстоЯло ему прочесть: о бурЯх
на море, о тропических лесах, о невиданных дворцах, о птицах, волочащих по
земле свои эмалево-изумрудные хвосты, о стаЯх дельфинов, плывущих в
кильватере кораблЯ, о ночном небе, сплошь усеЯнном звездами... € так ночь
за ночью, без сна, пока не устанут глаза, а возникшие в его воображении
картины не перельютсЯ в сновидениЯ, в которых он за считанные минуты
перенесетсЯ за тысЯчи миль, без устали слушаЯ шум морЯ, жуткие завываниЯ
ветра и непонЯтные голоса.
Ђ пробуждаЯсь поутру, он не сразу понимал, где он, и потом день за днем
сердце его жгли надежды, и страх, и неуверенность, и чувство вины и
тайного предательства. Џотому что он и сам не понимал и не было никого,
никого, кто мог бы сказать, что же ему следует делать, прав ли он, желаЯ
уплыть далеко-далеко в море на корабле, и вправду ли он найдет там свое
счастье. Ћн этого не знал. Ћн открывал дневники, читал и закрывал их, и
уходил из дома, и брел через вспаханные осенние полЯ, взбиралсЯ на грЯду
холмов. Ђ потом снова вниз, домой, где истошные голоса, и злоба, и
жестокие слова, и плач. Ћн не понимал, зачем это и почему не может быть в
доме мира.
ђут, подумал он, и ему сразу стало легче на душе. ђут все бы понЯла.
Ѓыть может, она теперь снова дома, и, если ему можно побыть с ней, все,
что тут творитсЯ, уже не будет иметь длЯ него значениЯ, все эти голоса не
будут преследовать его там.
Ћн внезапно сел на кровати, поглЯдел в окно и сказал себе: если бы Я
мог жить там, с ђут, мне бы не захотелось никуда уходить далеко, ни в
чужие страны, ни в какой-нибудь другой дом. Ќу так за чем дело стало,
почему бы мне не пожить у нее? Љакое кому до этого дело? Ќо он не был
уверен, что у него хватит духу попросить ее об этом, да и захочет ли она
принЯть его. ‚едь его присутствие будет постоЯнно напоминать ей о Ѓене; и
он же знал, хорошо знал сам, что она любит быть одна. Ћн проведает ее, как
обычно, и все.
Ћн снова лег и в конце концов заснул, но отзвуки их голосов росли,
заглушаЯ друг друга, сон его был беспокоен, и слезы подступали к горлу. Ќо
он не проснулсЯ и не услышал, как глубокой ночью дом погрузилсЯ наконец в
напрЯженную, томительную тишину.

- Људа же мне деватьсЯ? —то мне делать?
Ќо теперь это уже не звучало вызовом; в голосе ќлис не было больше ни
гордости, ни отчуждениЯ - это была мольба о помощи. ќлис сама
предостаточно наслушалась всего за минувшие недели; эхо их голосов еще
звучало в ее ушах: их исполненные отчаЯниЯ гневные вопросы и свои
собственные, такие же.
- —то мне делать?
ќлис откинула голову на спинку кресла, но все тело ее оставалось
натЯнутым как струна, ею владел страх.
Ћни уже часами сидели вот так здесь - то перебрасываЯсь словами, то в
полном молчании глЯдЯ друг на друга и снова отводЯ глаза в сторону.
ђут не знала, что сказать, - и не потому, что приход к ней ќлис со
своими бедами поразил ее, и не потому, что она все еще была зла на нее.
Ћна просто старалась быть с ней помЯгче и ничего не выспрашивать, только
слушать - ведь у нее не было ответа на ее вопросы.
Ќаконец она и сама решилась спросить:
- Џочему ты не выйдешь за него замуж?
- ‡амуж?
- ‡а ђоба ”оули. ќто же его ребенок. ђоб должен женитьсЯ на тебе. ’ак
было бы правильно.
- Ќет.
- Џочему?
ќлис только вскользь, мимоходом, словно это не имело отношениЯ к ней,
упомЯнула в разговоре имЯ кузнеца.
ђут не знала, как давно они встречались, что было между ними.
- Ћн не женитсЯ на мне. „а это и не имеет значениЯ. Љ чему это?
- Ќо если ты любишь его... если он любит тебЯ и к тому же у тебЯ будет
ребенок...
- Ћн менЯ не любит.
- Ћн так сказал?
- Ћн сказал: "Љакое мне до этого дело, голубушка? „ругие приходили сюда
за тем же самым. Ћчень может случитьсЯ, что еще кто-нибудь придет". џ это
знала. џ ничего другого и не ждала.
- Ќо это же гадко.
- Ќет. ќто правда. Џо крайней мере он говорит правду. Ћн никогда не
уверЯл, что любит менЯ. Ћн даже не притворЯлсЯ.
- Ќо он жил с тобой.
- Ћ ђут! ’ы совершенно ничего не понимаешь ни в чем, да?
- ‚озможно. Ќо Я знаю, как должно быть между мужчиной и женщиной.
- “ тебЯ был Ѓен.
- „а.
- € кроме него, никого? Ќикогда?
- Њне никто, кроме него, никогда не был нужен.
- „умаешь, Я этого не понимаю? € ведь то же самое можно сказать и про
него.
…е голос снова зазвенел, в нем опЯть звучала зависть и прежнЯЯ
враждебность.
- Џрости менЯ.
- Ђ за что? Ѓен умер. ’ы знаешь про него. џ знаю про другое.
- Ќо что будет с тобой? ’ы любишь ђоба?
ќлис промолчала, постукиваЯ пальцами по краю стула. ђут растопила камин
- первый раз за эту зиму, - принесла Ясеневые поленьЯ, которых наготовил
Ѓен за неделю до смерти, аккуратно уложила их крест-накрест - в точности
так, как он учил. Ќо едва она поднесла к ним огонь, как у нее защемило
сердце, и, когда огонь разгорелсЯ и голубые Языки пламени начали лизать
поленьЯ, обвиваЯсь вокруг них, словно змеи, чувство вины пронзило ее. ‚едь
она жгла, уничтожала еще одну частицу прошлого, прошлой жизни. € сейчас
все превратитсЯ в дым, исчезнет безвозвратно.
Ќо они сидели у очага, и он обогревал их, и, когда говорить было не о
чем, можно было смотреть на огонь, а запах горЯщих поленьев навевал
воспоминаниЯ.
ќлис сказала:
- Њне кажетсЯ, что Я никогда никого не любила, кроме Ѓена, кроме моего
брата.
…е слова поразили ђут. Ќо потом пришло нежданное чувство пониманиЯ,
тепла и облегчениЯ. ’ак вот почему, значит, ќлис никогда не любила ее,
чуждалась, старалась принизить. ‚от оно что. ‚иной всему ее любовь к Ѓену.
‚едь ђут отнЯла его у них.
Ќо любовь к Ѓену была вместе с тем и узами, свЯзавшими их, - первыми
узами в жизни ќлис. Ќо прежде чем она осознала это и смогла принЯть, Ѓен
умер.
Ђ теперь ќлис ждала ребенка от человека, которому не было до нее дела.
‡ачем она, вообще-то, свЯзалась с ним? ђаз не было там ни любви, ни даже
взаимной симпатии, то что же тогда могло соединить их?
- ’ы что, не понимаешь, каково это - жить в нашем доме? ’ы не в
состоЯнии себе этого даже вообразить? Љак Я ненавидела этот дом, годами
ненавидела, годами! Ћдин только Ѓен умел заставить почувствовать себЯ там
как дома, почувствовать, что и там можно быть счастливой. Ѓыть самой
собой. Ђ потом он умер, и не осталось ничего. Ћстались вечно плачущаЯ и
причитающаЯ мать и отец - а какой кому от него толк?
- Ђ „жо...
- „жо? Ћн еще ребенок.
Ќет, подумала ђут, о нет! „жо понимал все куда лучше любого из них. Ќо
она промолчала об этом.
- € все эти годы Я должна была сидеть и выслушивать, что она мне
втолковывала. Љакие планы она длЯ менЯ строит, кем Я должна стать, что
готовит длЯ менЯ судьба. Ћна не хотела дать мне жить своей жизнью, ей
нужно было, чтобы Я жила по ее указке, так, как нравитсЯ ей, чтобы Я была
такой, какаЯ ей угодна. Ћна никогда не знала, что Я такое на самом деле.
„а и ни про одного из нас она не знала ничего. Ћна называет менЯ
гордЯчкой. Ќу а сама-то она кто? —то все времЯ клокочет там у нее внутри,
как не гордость? „а, Я должна была сделать что-то, вырватьсЯ оттуда, уйти
куда-то. Њне было все равно куда. ‹ишь бы показать ей, что Я могу идти
своим путем.
- ЏонЯтно.
„а, ђут Ясно понимала, что творилось там, в этом доме, почему ќлис
назло и с отчаЯниЯ ушла к ђобу ”оули, кузнецу, хотЯ и не ставила его ни в
грош. Ќо он был именно тем, что презирала „ора Ѓрайс, - человеком,
который, на ее взглЯд, недостоин был даже поклонитьсЯ ее дочери.
Ќо вот оказалось, что ќлис понесла от него, и ее выгнали из дома и
приказали никогда не возвращатьсЯ в ”осс-‹ейн: пусть делает что хочет,
родит ребенка или не родит, пусть живет как знает, найдет себе друзей,
дом, мужа или останетсЯ одна. „ору Ѓрайс это не интересовало.
- Ћна кричала и визжала не умолкаЯ: "‚он отсюда, вон!" € не желала
слушать, что говорил отец, - а он хотел, чтобы Я осталась. Ћн хотел покоЯ.
"‹ишь бы в доме был покой". …му не было стыдно за менЯ. Ќо она сказала:
"‚он из дома!" Ђ Я даже рада была уйти. Ќе такой это дом, чтобы торчать в
нем дог конца жизни.
ќлис закрыла глаза. ‹ицо ее было бледно от изнеможениЯ, кожа туго
обтЯгивала скулы. ђут думала, как могут люди так поступать - выгнать
родное дитЯ из дома, не пожелав ни выслушать его, ни простить?
Ћна сказала:
- •орошо, что ты пришла сюда. ’ы правильно сделала.
- џ не хочу, чтобы ты менЯ жалела. Ќе хочу, чтобы ты просто из чувства
долга позволила мне остатьсЯ здесь. ’олько потому, что Я - сестра Ѓена. Ќе
думай, что это чему-то поможет.
- џ знаю.
- џ найду куда пойти. “строюсь как-нибудь. Љогда голова начнет варить.
- ’ебе надо остатьсЯ здесь.
- ’ы же менЯ не любишь.
- џ тебЯ еще просто не знаю, - сказала ђут, и это была правда. - „а и
никогда не знала.
- Ђ ты когда-нибудь хотела узнать? Џыталась?
- Ќет.
- “ тебЯ был Ѓен. Ќи о чем больше ты и не думала.
- ‚ерно.
- „а Я не корю тебЯ за это. ’ы так не думай.
€ тут она расплакалась, совсем безмолвно; слезы бежали по ее лицу и
высыхали на щеках, а ђут сидела рЯдом, протЯнув руки к очагу, уставившись
на огонь, и молчала. ‘колько слез, думала она. Ћ господи, сколько повсюду
слез! ‘колько горЯ, отчаЯниЯ, безнадежности, злобы, одиночества,
непониманиЯ! …й казалось сейчас, что все люди, которых она когда-либо
знала, вечно плакали не осушаЯ глаз, что все дни и ночи истекших месЯцев
были полны слез, и только слез.
€ так будет и дальше? Ћ, как долго будет все это длитьсЯ?

ђут постелила постель в маленькой комнате, и ќлис, измученнаЯ, тут же
легла. Ђ ђут еще с час сидела у очага, пока не убедилась, что ќлис
заснула. ‚ доме царила тишина, только времЯ от времени разваливались
поленьЯ в камине, рассыпаЯ с треском искры. € все уже ощущалось
по-другому, потому что в доме была еще одна живаЯ душа, чье присутствие,
казалось, заполнЯло в нем все углы и закоулки.
ђут понимала: то, что ей предстоит сейчас сделать, нужно ей самой в
такой же мере, как ќлис; это был один-единственный выход, а она сама -
единственный человек, от которого это зависело. Ћна не могла дольше
оставатьсЯ здесь одна-одинешенька, отгораживаЯсь от всех, она даже и не
хотела этого больше. Ќеправильно это. ЌельзЯ так жить. ‚сЯческие размолвки
и скрытую враждебность надо как-то преодолеть и забыть, и она повинна не
меньше других - быть может, даже больше.
Ћна надела пальто и вышла. ‚етер все еще бесновалсЯ, дул ей в спину,
едва не сбивал с ног. „еревьЯ гнуло, раскачивало и бросало из стороны в
сторону, словно корабли в бурю. Џоследние сладковато-гнилостные осенние
ароматы умираниЯ развеЯлись, уступив место холодному, чистому дыханию
зимы. ‚ лесу листьЯ облетали на землю, их наметало в груды, подобные
сугробам сухого снега, и назавтра сквозь сетку голых ветвей уже вот-вот
проглЯнет Ясное небо.
‹уны не было. Ќо ђут уже так привыкла к этим ночным тропинкам и
просекам, что могла бы без труда найти дорогу через полЯ и рощи; каждый
шаг был ей здесь знаком, она могла бы брести даже вслепую.
“ околицы она приостановилась, чтобы перевести дух и подбодрить себЯ,
втайне надеЯсь теперь, что там все уже легли спать и у нее будет предлог
повернуть обратно. Џотому что она боЯлась их, не знала, что ей им сказать,
как к ним подступитьсЯ. Ћни были длЯ нее словно люди, говорЯщие на другом
Языке, - такой огромной казалась пропасть между ней и ими.
Ћна сказала себе, что они такие же, как она, такие же люди, с такими же
чувствами, скорбЯми, одинокие, стареющие. ’акие же, как все. ’ак ли это?
‘квозь опущенные шторы проглЯдывал свет. ‚сЯ внутренне сжавшись, ђут
медленно направилась к дому. Ћна думала: "Џомоги же мне, прошу тебЯ,
помоги!" Ћна обращалась к Ѓену, она по-прежнему была так беспомощна без
него, никогда не знала навернЯка, правильно ли поступает, то ли говорит,
что надо.
Џомоги мне!
“зкую улочку сотрЯсали порывы ветра.
‚ходЯ в эту комнату следом за Ђртуром Ѓрайсом, ђут вспомнила, как она
впервые вошла сюда с Ѓеном и что она тогда чувствовала. Љазалось, это было
сто лет назад - такие произошли в ней перемены с тех пор. Ќо они не
изменились. „ора Ѓрайс взглЯнула на нее без всЯкого интереса. € не
произнесла ни слова.
‚ комнате было жарко, Языки пламени высоко взмывали вверх над каминной
решеткой, мебель тесно громоздилась вокруг. ђут ощутила удушливый запах и
снова, как в то утро, в утро похорон Ѓена, увидела, казалось, перед собой
эти черные фигуры, усевшиесЯ, словно стаЯ ворон, на всех стульЯх и
взиравшие на нее с немым укором.
Ќет, она не может осуждать ќлис за то, что ей захотелось вырватьсЯ из
этого дома, убежать куда глаза глЯдЯт.
Ђртур Ѓрайс пододвинул длЯ нее стул - слишком близко к огню, - но она
все же села, пристроилась на краешке стула, чувствуЯ, как у нее сдавило
горло, пересох и не ворочаетсЯ Язык. Џомоги мне!
Ќаконец Ђртур Ѓрайс заговорил:
- ‚етрено сегоднЯ. ‡дорово ветренаЯ ночь.
- „а, - сказала ђут и, поглЯдев на „ору Ѓрайс, торопливо добавила: - џ
пришла рассказать вам об ќлис. Ћ том, что с ней все в порЯдке. Ћна у менЯ
дома. џ подумала...
- џ не желаю слышать ее имени в своем доме. Ѓыла бы крайне тебе
признательна, если бы ты не приходила сюда, не напоминала нам о ней, не
ворошила все снова. ‘ этим покончено. Ћна осрамила нас, и что, по-твоему,
должна Я теперь чувствовать?
- Ќо, прошу вас, послушайте... - ђут уже взЯла себЯ в руки - она не
даст воли гневу. ‚се это было, хватит.
- Џочему это ты вдруг заЯвилась сюда?
- џ хотела... џ знаю, что мне давно следовало прийти. ‘казать, что Я
перед вами виновата. Њне хотелось сделать что-то... что-то сказать вам.
- Ћ чем тут еще говорить?
- „ора...
Ќо она повернулась, смерила мужа презрительным взглЯдом, и он умолк,
глубже уйдЯ в свое кресло, вмиг побежденный.
- “ тебЯ никогда прежде не было времени длЯ нас.
- џ хотела, чтобы все стало по-другому. •отела попытатьсЯ. € сказать
вам, что ќлис может жить у менЯ, а вы - навещать ее там. …сли и она этого
хочет.
- „а, вы обе скроены на один лад, ни одной из вас никогда не было дела
до других.
- ќто не мы... - Ќо она тут же прикусила Язык. - Њы все должны быть
друзьЯми. ѓосподи, да какой во всем этом смысл, к чему это приведет? ‡ачем
нам продолжать распри, продолжать не любить друг друга, не видетьсЯ друг с
другом? „аже не попытатьсЯ? Њожем же мы хотЯ бы попытатьсЯ!
Ќо „ора Ѓрайс только молча отвернулась от нее и снова уставилась на
огонь.
ђут сказала уже в отчаЯнии:
- ђади Ѓена. •отЯ бы ради его памЯти не должны мы разве постаратьсЯ
стать друзьЯми? Ћн был вашим сыном и моим мужем. ђазве нам не пришлось
пройти через одни и те же испытаниЯ? Ћн умер, и мы ведь одинаково
чувствуем утрату. ђазве это не свЯзало нас друг с другом? ’ак же должно
быть, должно!
- Ћткуда тебе знать, что Я пережила? ’ы ничего не знаешь. џ носила его
под сердцем, Я родила его, растила. —то ты можешь в этом понимать?
- Ќичего. Ќо Ѓен...
- Ќи одна из вас ничего в этом не понимает.
- „ругие тоже страдают, - с запинкой проговорил Ђртур Ѓрайс. - Љаждый
по-своему. Ђ в конце концов у всех одно и то же.
ђут вспомнилась та ночь, когда он пришел на кладбище посмотреть, как
убирают могилу, вспомнилось возникшее между ними понимание, чувство
общности в любви и в горе. Ќикакой горечи не было в их отношениЯх, хотЯ
каждый из них почти ничего не знал о другом.
- ќлис...
- ђазве Я не сказала тебе или ты оглохла? Ћна ушла. Ћна сама довела
себЯ до беды, и Я не желаю ничего слышать о ней.
- Ќо она в горе. € ей страшно.
- ’ы не слышала, что она тут говорила мне, прЯмо мне в лицо, вчера
ночью, как она обзывала менЯ вот здесь, в этой комнате. Ђ что Я сделала,
чем заслужила такое?
- Њало ли людей совершали такие же ошибки. Ђ она ждет ребенка и совсем
одна. ќлис сама не знала, что она вам говорит.
- ‡нала. € знает, что Я сказала ей. € Я от этого не отступлюсь. Ќи от
единого своего слова.
- Ќо вы же ее мать.
- Њне тут гордитьсЯ нечем.
ђут чуть не заплакала от сознаниЯ своей беспомощности; ей казалось, что
она молотит кулаками и царапает ногтЯми тЯжелую, накрепко заколоченную,
запертую на замок дверь.
- ‚ы что же, никогда не хотите видеть ее больше? Ќе хотите помочь ей?
- џ сказала все, что считала нужным.
- Ђ Я? Љак со мной? ђазве вы не можете простить менЯ, в чем бы Я перед
вами ни провинилась, не хотите постаратьсЯ отнестись ко мне лучше...
Џопробовать... џ была женой Ѓена.
Њолчание. Ћгонь в камине пылал. ђут сморило от жары и от ее напрасных
стараний, и ей было обидно, потому что она пришла сюда, собрав длЯ этого
все свое мужество, и искренне хотела прийтись им по душе и сама отнестись
к ним по-доброму, похоронить прошлое и привести всех друг к другу. €
потерпела поражение. Ѓольше уже она ничего не могла сделать. € ничего не
сказала „оре Ѓрайс на прощанье.
‚етер совсем обезумел, и холод был пронизывающий, но ђут была даже рада
этому после жары, напрЯжениЯ и озлобленности, царивших там, в комнате.
Ђртур Ѓрайс потЯнул ее за руку, когда она отворЯла калитку.
- Ћна не в себе. Ћна очень расстроена. ’Яжело ей все это пережить, у
нее столько было надежд, она так много вложила в нашу дочь. ќто тЯжело.
- Џонимаю.
- Ќе держи на нее зла.
ђут обернулась и поглЯдела на него. € подумала: и он любит ее. Ћн все
еще любит ее, невзираЯ на то, что она делает и говорит.
- Ќу а вы как? - спросила она. - •отите вы увидетьсЯ с ќлис? •отите,
чтобы она пришла домой?
Ћн покачал головой.
- Ћна наделала ошибок. …й придетсЯ расплачиватьсЯ за них. …й многое
придетсЯ перенести.
- € она нуждаетсЯ в участии, верно? …й нужны вы и мать - все мы.
- ‘о временем, - сказал он, оглЯдываЯсь на дом. - „ай срок. ‚се
уладитсЯ. ’ак всегда бывает. Ќужно времЯ.
- ‚ы знаете, куда прийти, если вам захочетсЯ повидать ее.
- ’ы хорошаЯ девочка, ђут. - Ћн сжал ее локоть. - џ рад за него, за
Ѓена. џ когда-нибудь тебе это говорил? ’ы хорошаЯ девочка.
…й хотелось ответить ему, сказать, что между ними, по крайней мере
теперь, все хорошо, но он уже отвернулсЯ от нее и зашаркал назад, к дому,
только слегка помахав ей рукой, прежде чем затворить за собой дверь.
Ќу что ж, Я старалась, сказала себе ђут, сделала, что могла. €,
окунувшись в ветер и мрак, зашагала обратно, по дороге к околице.

„жо лежал ничком на вершине холма. ‚чера здесь дул сильный ветер, а
потом прошел дождь, и весь мир, все краски, казалось, были омыты и
прополосканы. ‘егоднЯ стало сухо, тихо и Ясно. ѓолые полЯ уходили вдаль,
вздымаЯсь и опадаЯ, растворЯЯсь в дымной пелене. Ќебо было молочно-белым.
„жо глЯдел туда, где березовый лес выровнЯлсЯ рЯдами, словно в строю,
словно отрЯд одетых в броню воинов, ждущих приказа выступить и завладеть
всем вокруг. „ве черно-белые сороки пролетели, махаЯ крыльЯми, у него над
головой.
‚се ночи, пока бушевал ветер, „жо лежал без сна, и ему казалось, что
его кровать раскачивает ветром вверх-вниз, и шелест в верхушках деревьев
был похож на шум прибоЯ. Ћн говорил себе: Я уеду. €, заснув, во сне думал
о том же.
’еперь было по-другому. ‚се утро он бродил по лесу и спустилсЯ к реке,
блестевшей меж своих берегов, как расплавленный металл. ЏробираЯсь сквозь
мЯгкие груды сухих листьев, он прислушивалсЯ к шуршанию своих шагов,
трогал холодную кору Ясеней, и лиственниц, и буков и чувствовал, как
хрустко ломаетсЯ под его ногой хрупкий, словно тонкаЯ косточка, сучок. Ћн
стоЯл в •елм-Ѓоттом, вдыхал морозный и грибной запах и ощущал присутствие
множества живых существ, спЯщих вокруг в своих норах, логовищах, берлогах.
ЏоднЯвшись сюда, он словно бы вознессЯ на крышу мира. Ћткуда-то издали
доносилось блеЯние овец. € вокруг был такой простор, так свободно
дышалось! Ћн почувствовал себЯ богом, которому дано видеть необозримую
даль.
€ он понимал, что никогда не сможет уехать отсюда, никогда не будет
счастлив ни на море, ни в других странах. …го место здесь, так же, как и
Ѓена; он сродни этим лесам, и оврагам, и рощам, и ручьЯм, и ему
предопределено жить среди разноголосьЯ птиц, и крадущихсЯ, шуршащих,
шарЯщих в подлеске бойких белок, и лис, и барсуков, и вдыхать запахи зимы
и весенних соков, и чувствовать тепло летних солнечных лучей на своем
теле.
Ћн не уедет. € были тому и другие причины. ђут, которую он никогда не
сможет покинуть. Њать и отец. Џусть они его не понимают, но он им нужен -
он видел это по их глазам, - нужен, потому что Ѓена не стало, а теперь
ушла и ќлис. €м нельзЯ лишитьсЯ еще и его. Ћн из того же теста, что Ѓен, -
он знал это, понимал это сам, - и, значит, должен как-то, на свой лад,
занЯть место Ѓена. —ерез год с небольшим он кончит школу и пойдет работать
к ђайдалу - подручным у лесника или егерЯ.
Ћн перевернулсЯ на спину и поглЯдел в необъЯтное бледное небо. Џотом
закрыл глаза, будто ощутил вращение земли, и оно укачало его.

ѓод шел к концу, и зима объЯла всю округу, травы и папоротники выгона
стоЯли темные, пожухшие. ‘мерть Ѓена Ѓрайса была у кого-то еще на памЯти,
а кто-то уже и позабыл о ней. Ќо со всеми, так или иначе, произошли
какие-то перемены - протекший год на тот или иной лад не обошел никого
стороной.
†ену ђэтмена увезли куда-то далеко, в лечебницу, младенца передали на
попечение ее сестры, а сам ђэтмен осталсЯ один-одинешенек в темном доме,
где он молилсЯ и плакал и вспоминал порой ђут Ѓрайс. € когда эта мысль
посещала его, ему казалось, что у него достанет сил принЯть и перенести
все. € тем не менее ночь за ночью он лежал без сна, а потом чувствовал,
что отторгнут от всех живых существ на свете, и нет ему доступа к богу, и
познать истину ему не дано, и нет длЯ него ни надежды, ни утешениЯ. Ђ
ночам не было конца, но и грЯдущий день всегда страшил его, всегда пугал
рассвет, начинавший пробиватьсЯ сквозь шторы.

ќлис Ѓрайс не выходила из дому, но люди прослышали про нее и чесали
Языками, а ђоб ”оули завел себе другую девчонку - ќнни Џитерс, котораЯ
работала у ђайдала, а по воскресеньЯм бегала в кузню и думала, что любит
ђоба. ‚се жили своей жизнью, работали, готовились к жатве озимых, и как-то
ноЯбрьской ночью старик Њуни умер в своей жестЯной лачуге на отшибе, и его
ручной ворон молча глЯдел, нахохлившись, на очертаниЯ тела своего хозЯина,
проступавшие из-под одеЯла, и лишь три недели спустЯ тело это обнаружил
Џоттер, когда прогуливал свою собаку и случайно заглЯнул в хижину. € так
Џоттер снова увидел перед собой смерть и только покачал головой: смерть
предстала теперь перед ним в своем одиноком, холодном, безжалостном
обличье, да и кому было когда-нибудь дело до старика Њуни?

‚ доме на ”осс-‹ейн „ора Ѓрайс ни разу ни словом не обмолвилась о своей
дочери, но каждый вечер, сидЯ у пылающего очага, она думала о ней, и в ней
зарождалсЯ интерес к не поЯвившемусЯ еще на свет дитЯти. Џо ночам,
перебираЯ в уме все беды и утраты и чувствуЯ, что жена тоже не спит, Ђртур
Ѓрайс обнимал ее своей искалеченной рукой и сокрушалсЯ, что он не тот
человек, в котором она могла бы почерпнуть силы. Ќаверху, собираЯсь лечь
спать, „жо тихонько опустил крышку прадедушкиного сундучка, затЯнул ремни
и задвинул его в дальний угол комнаты за штору.

Џришли первые заморозки, а за ними холода; замерзла вода в бочагах и
водоемах, а во дворе райдаловской фермы из водопроводного крана повисла
сталактитовой сосулькой вода. Ќо снега все еще не было. Ќочью овцы
сбежались в лощину, сбились в кучу; тела их под густой свалЯвшейсЯ шерстью
казались тЯжелыми и бесформенными.

Ќаступил декабрь. ‚оскресенье. ђут спустилась с заднего крыльца, дошла
до половины сада и остановилась между ЯблонЯми, точно в том месте, где в
момент смерти Ѓена на нее обрушилсЯ удар. ‚ морозном воздухе виден был пар
от ее дыханиЯ, а трава и верхушки кустов казались присыпанными сахаром от
покрывавшей их изморози.
ђут была совсем одна. € все же не одна. Ћна была все та же - ђут Ѓрайс.
€ она стала другой. Ћна любила Ѓена, он был нужен ей, и она по-прежнему не
понимала, как будет жить без него всю оставшуюсЯ жизнь. Ќо Ѓен был мертв и
погребен в могиле, а ей предстоЯло жить дальше, день за днем, день за
днем. ‘ейчас зима. ‡а ней придет весна.
ќлис спала в своей постели в маленькой комнате: колени подогнуты, руки
покоЯтсЯ на округлившемсЯ животе. ђут не знала, что чувствует ќлис, о чем
она думает, и непохоже было, чтобы они могли когда-нибудь стать
по-настоЯщему близки, привЯзатьсЯ друг к другу. Ќо сейчас, на первых
порах, горе, тоска и воспоминаниЯ о Ѓене сплотили их; они неплохо ладили
между собой, и все шло своим чередом, а срок ќлис тем временем
приближалсЯ. „жо приходил их проведать. € как-то раз пришел Ђртур Ѓрайс,
и, хотЯ говорил он мало, ђут была рада ему - рада и за ќлис, и за себЯ.
Ћна слышала про старика Њуни, и мысль о его одинокой кончине, о том, что
не нашлось у него друзей и некому было позаботитьсЯ о нем, пугала ее. Ћна
не допустит, чтобы при ее жизни такое случилось еще с кем-нибудь из тех,
кого она знает.
…е рука скользнула вдоль ствола дерева, упала, и дрожь прошла по ее
телу. Ћна повернулась и зашагала по тропинке к дому, который теперь уже не
стоЯл без нее пустой, где она не была больше одинока. Ћна произнесла:
"Ѓен". Ћдин раз громко произнесла его имЯ.
Ќа пороге она обернулась и увидела лисицу, неслышно, целеустремленно
скользнувшую через сад. Ќо куры были надежно заперты в курЯтнике, и лисица
проследовала дальше - по лугу, к темнеющему вдали лесу.
‚ свете восходЯщей луны осел ‚алаам стоЯл, словно высеченный из камнЯ,
- серый, неподвижный, как статуЯ.
ђут затворила за собой дверь.
Last-modified: Thu, 25 Jul 2002 20:08:26 GMT
Ћцените этот текст: