была безгранична.
     ‚  самый  разгар  торжества,  вызванного  словами  Њинотта,  в  комнате
поЯвилсЯ Њерроу; свирепаЯ гримаса на его лице не  понравилась мне; в руке он
держал зажженную свечу.
     - ќй, Ѓреддок! - заорал он. - ’ащи-ка сюда свой зад.
     Ѓред подошел, и Ѓазз, вскарабкавшись ему на плечи, доехал  на его спине
до  танцевальной  площадки.  „эфни  не  сомневалась, что  Њерроу  собираетсЯ
поджечь столовую.  џ  же  сказал, что  хоть  он  и дурак,  но еще не  совсем
рехнулсЯ. ‚ыкрикиваЯ что-то  бессвЯзное и  размахиваЯ горЯщей  свечой,  Ѓазз
проехал к центру столовой и, с трудом удерживаЯ равновесие на плечах беднЯги
Ѓреддока, написал копотью на потолке: "Љ чертЯм ѓельголанд!"
     Џока он выводил буквы, столпившиесЯ вокруг парни и девушки поощрЯли его
возгласами  одобрениЯ,  что,  казалось,  доставлЯло   Њерроу  необыкновенное
наслаждение.
     Љак и всегда, к  нам вломилось  несколько летчиков  из Ќ-ской группы, и
Ѓазз завЯзал с одним  из них спор о том, чьЯ группа  отбомбилась  в тот день
точнее и уничтожила больше фрицев;  Њерроу предложил  решить спор  с помощью
велосипедных  гонок здесь  же,  в  столовой  старшего  офицерского  состава;
четверо или пЯтеро побежали за велосипедами, а другие тем  временем сдвинули
столы  и устроили  нечто похожее на овальный трек;  своими представителЯми в
соревновании мы выбрали Њерроу и Ѓенни —онга.
     —ем больше буйствовали наши люди  во главе с  Њерроу, тем  больший стыд
испытывал Я  перед „эфни. ‡десь  снова сыграла  роль  национальнаЯ гордость:
„эфни  была англичанкой. џ не сомневалсЯ,  что ничего подобного не  могло бы
произойти на вечеринке английских летчиков.  “  австралийцев - да, но только
не у англичан. Њы оставались необузданными колонизаторами „икого ‡апада.
     - Ќе знаю, во  имЯ чего  мы воюем, -  сказал Я.  - Ќаш народ не испытал
всего того, что испытали вы, англичане.
     џ заговорил с  „эфни о том, что война застала менЯ врасплох. ђассказал,
что кое-как одолел перевод "Њайн кампф",  но  ничего не извлек из  него и не
понимал, почему мы должны  воевать, хотЯ, вероЯтно,  знал больше, чем многие
другие. ‚ лучшем  случае Я готов был пассивно одобрЯть участие моей страны в
войне.  Ќо участвовать  в  ней...  не  мешало бы ѓрю и  •эллу получше  знать
подлинные намерениЯ Японцев  и с  помощью дипломатических  средств  избежать
войны. Ќаверно, мои  рассуждениЯ  были просто детским лепетом, Я порол ту же
чушь, что и „женет. ‚ойну Я рассматривал как борьбу между теми, кто имеет, и
теми,  кто не имеет,  и  говорил:  "ЌельзЯ же, в самом деле, винить Японцев,
немцев, итальЯнцев только за то, что они стремЯтсЯ жить не  хуже нас". џ  не
хотел и слышать об угрозе стран  оси нашему образу жизни,  заЯвлЯЯ: "Ќе  все
так  уж  хорошо  у  нас". Ќо  понЯтиЯ  "мы", "нас"  не  были  отчетливыми  и
определенными.  џ  рассказал „эфни, что  мой  отец говорил  о депрессии, но,
увлеченный в  то времЯ географией (без земли не могло быть и неба), Я считал
депрессию какой-то  географической нелепостью,  низменностью в Џенсильвании,
не  то  чтобы долиной, а скорее старым речным руслом,  где обитали нищета  и
нужда. џ был слишком молод, чтобы  понЯть происходЯщее, к тому же отец,  как
врач, не  переживал  особых трудностей, поскольку количество  заболеваний не
уменьшалось вместе с ростом безработицы и многие еще  могли  оплачивать свое
лечение, так что мы с братом „жимом всегда имели кусок хлеба.
     „эфни заметила,  что, по ее мнению, войны возникают не по экономическим
причинам.
     - „а, но так говоритсЯ во всех книгах.
     Ћна  сказала  что-то   о  людЯх  вроде  ее  „аггера,  но  тут  начались
велосипедные гонки, и нам пришлось прекратить разговор.
     Џод рев собравшихсЯ четверо велосипедистов  проехали два круга, а Ѓенни
(случайно  или  с  целью?)  врезалсЯ в бар и  разбил  десЯтки  стаканов. ‚се
немедленно принЯлись швырЯтьсЯ  стаканами, а Њерроу ввЯзалсЯ в драку с одним
из ворвавшихсЯ к нам летчиков  и вышел из нее с синЯком  и большой царапиной
на кулаке - позднее он утверждал,  что  получил ее, когда вышиб передний зуб
какому-то незваному мудрецу.
     џ  предложил  „эфни уйти. ‘тоЯла  чудеснаЯ майскаЯ ночь;  мы  разыскали
автобус „эфни и  всю  дорогу  держались за руки. џ совершенно не думал, куда
нас  заведут  наши чувства. џ находилсЯ  во власти глубочайшего заблуждениЯ,
что люди, рискующие жизнью, свободны от  моральной  ответственности за  свои
поступки, и самонадеЯнно считал, что  „эфни  ничего не  хочет от менЯ, кроме
моего  общества,  моей  воспитанности,  моей  самозабвенной   преданности  и
страстного желаниЯ обладать ею.  џ мог  бы  поклЯстьсЯ, что  никогда еще  не
чувствовал себЯ таким счастливым и что то же самое испытывала „эфни.

        19

     ‘пустЯ некоторое времЯ нам объЯвили, что на следующий вечер назначаетсЯ
состоЯние  боевой  готовности,  и Њерроу предложил  съездить на  велосипедах
пожелать спокойной ночи нашему самолету.
     Ѓазз  все  еще  был  в воинственном  настроении.  Џосле  того,  как нас
разругали за рейд на ѓельголанд, он затеЯл  бессмысленную перебранку с “итли
Ѓинзом по сугубо техническому  вопросу, что-то об  установке интервалометров
длЯ бомбометаниЯ. Ѓинз  был прав, и все  же Њерроу, из чувства  неприЯзни  к
нему,  продолжал  нападать.  Њы ехали к нашему  самолету под  ночным  небом,
кое-где покрытым облаками, - оно выглЯдело так, словно огромные бесформенные
куски упали вместе со звездами  на землю, оставив вверху черные дыры; Њерроу
бубнил  о какой-то компании  в  эскадрилье  Ѓинза  - он  называл ее  "кликой
Ѓинза". џ же мог  думать только о  „эфни,  о  том,  как накануне вечером  ее
колено прижималось под столом к моему. ‚ груди у менЯ сладко ныло...
     ‚о  мраке  затемненного  аэродрома  показались   неЯсные,  мрачно-серые
очертаниЯ "’ела".
     Њерроу похлопал по фюзелЯжу самолета.
     - ‘покойной ночи, крошка, - сказал он.
     џ тоже сказал "спокойной ночи", но моему пожеланию предстоЯло лететь во
мраке более длительное расстоЯние.

        20

     Њы  входили  в нижнюю  эскадрилью  ведущей  группы,  а Ѓреддок летел  в
ведущем самолете соединениЯ с каким-то новичком-генералом из  VIII воздушной
армии, а  качестве туриста; самолет Ѓреддока находилсЯ Ярдах в двухстах выше
и впереди нас и  казалсЯ серебристой  трубкой  на  фоне  подернутого  легкой
облачностью полуденного неба.
     Њы возвращались на базу из рейда на ‹ориан. ђейд состоЯлсЯ ранним утром
- подъем  в два сорок пЯть,  инструктаж в  три  тридцать.  Њы уже  летали на
‹ориан  во  времЯ  нашего  первого  рейда  и  потому  могли  доставить  себе
удовольствие  не  думать  о цели налета; утро  действительно  настраивало на
благодушный лад. ‚зошло солнце, и небо предстало перед нами в виде полусферы
цвета светлого сапфира, чуть подернутой над …вропой тонким покровом холодных
перистых облаков. ‡емлю не прикрывала обычнаЯ дымка, инверсионных следов  не
возникало, цель была  видна  миль  за сорок. Џротивник  оказал  сравнительно
слабое противодействие - во всЯком случае, нашему подразделению. Ћтбомбились
"крепости" довольно успешно. ‚ пункте сбора, когда мы  уже выполнили задачу,
Њерроу   решил   проверить   бдительность   Љлинта  и  потребовал  данные  о
местонахождении резервной цели. Љлинт, решив, видимо, что  на сегоднЯ он уже
достаточно поработал,  размечталсЯ и не сумел ответить;  и Њерроу набросилсЯ
на него и долго грыз.
     ‘амолет Ѓреддока называлсЯ "Ѓычий загон". Ѓреддока  свЯзывала с  Њерроу
большаЯ  дружба, но  Я его почти  не  знал: при упоминании его  имени в моем
представлении возникала лишь тонна первоклассного мЯса, - большой,  высокий,
тучный  человек, о  котором  говорили,  будто  в  воздухе  он  необыкновенно
хладнокровен  и  собран;  он должен  был  обладать  примитивной, как у кита,
нервной системой. џ даже не задумывалсЯ,  кто еще находитсЯ на его самолете,
кроме "туриста", Я знал только, что там Ѓреддок, "Ѓычий загон".
     ‚се  шло нормально.  Њы  пролетели над целью  через  "железные  кучевые
облака", как называл  •ендаун зенитный огонь, не потерЯв ни одного самолета,
и, уходЯ,  радовались, что в Ясном  небе не видно вражеских истребителей,  а
впереди нас ждут дом и отдых; мы  летели  в  сомкнутом  строю и ни  разу  не
услышали по радио о  поЯвлении  истребителей, зато генерал,  как  и положено
новичку, молол всЯкий вздор. ‚ общем, все мы пребывали в хорошем настроении,
полагаЯ, что еще один  боевой вылет  - сдьмой  длЯ "’ела" -  практически уже
закончен;  это  и в  самом деле  чудесно  - забратьсЯ так высоко  в  небо  и
сознавать, что возвращаешьсЯ в Ђнглию.
     Ќо вот что-то привлекло  внимание Њерроу. Ћн показал вверх,  на самолет
Ѓреддока.  "Ѓерегись, Ѓред! - мысленно  крикнул Я. -  Ѓерегись, берегись, ты
горишь! ѓорит двигатель номер два!"
     џ не мог оторвать глаз от тоненькой предательской  струйки  темноватого
дыма, не похожей  на обыкновенный выхлоп,  но еще не предвещавшей опасности;
струйка  не рассеивалась. Љто-то сообщил Ѓреддоку по  радиотелефону,  что он
горит,  и только  тогда  всЯ авиагруппа  узнала  о  нависшей над  ним  беде.
‚незапно дым почернел, на фоне неба стали заметны бледные Языки пламени, и у
менЯ  создалось  впечатление,  что  самолеты  как  бы  сжали строй  (Њерроу,
несомненно,  увеличил  наддув),  чтобы  лучше  видеть  происходЯщее,  -  так
насекомые собираютсЯ в ночи вокруг источника света.
     ЏытаЯсь  сбить  пламЯ,   Ѓреддок  перешел  на  пологое  планирование  с
невыключенными  двигателЯми,   и  в  этот  момент   Њакс  Ѓрандт  заорал  по
внутреннему телефону:
     - ‘мотрите! —то за хреновина?
     —то это было? —то? Љакой-то предмет  вывалилсЯ из  "Ѓычьего  загона"  и
пролетел  мимо нас. џ сообразил:  дверь маленького заднего люка; ее, видимо,
вышиб стрелок хвостовой турели.  Ќет, в  ведущем самолете  с  "туристом"  на
борту  это не мог быть хвостовой стрелок. ‘корее всего, второй пилот, потому
что  в  присутствии  генерала  именно  он  выполнЯл  обЯзанности  хвостового
стрелка, наблюдал  за строем самолетов и докладывал обо всем генералу, с тем
чтобы предоставить ему возможность принимать всЯкие  идиотские решениЯ; если
бы наш самолет летел ведущим в группе, место хвостового  стрелка пришлось бы
занЯть мне. Ќа мгновение Я представил, что это Я  выбил пролетевший мимо нас
небольшой металлический лист и выбираюсь из самолета. ‚здрогнув, Я вспомнил,
что вторым пилотом у  Ѓреддока летал Љозак - бледный, молчаливый парень, при
упоминании  о котором в памЯти  всплывала белаЯ-белаЯ кожа и  густаЯ  чернаЯ
щетина на окаменевшем, угрюмом  лице... Џоказалась нога, потом другаЯ; Љозак
протискивалсЯ наружу,  как нарождающеесЯ существо, и Я  чуть  не закричал по
радио:  "Ѓерегись, Љози! Ѓог  мой,  да  тут  больше  ста самолетов, и все мы
мчимсЯ на тебЯ!"
     Љозак, конечно, подумал  о том же самом,  иначе  не  принЯл  бы  такого
опрометчивого  решениЯ. Ћн рванул  вытЯжное  кольцо парашюта  сразу же,  как
только выбросилсЯ  из самолета. Ћн уже ничего  не соображал. ’олько  что  он
находилсЯ  в  мчащемсЯ самолете, а теперь проносилсЯ в воздухе  со скоростью
более  ста  пЯтидесЯти  миль  в  час.  Џеред   моими   глазами   промелькнул
поблескивающий  нейлон,  вначале похожий  на  флаг,  потом на  большой ворох
бельЯ, и мы  все неслись  на Љозака,  а он, почти  незаметный  длЯ взглЯда в
первые  секунды, пока раскрывшийсЯ парашют  не замедлил его падение,  уже не
владел собой. Џоследовал удар.  “ него, наверно, не уцелело ни одной  кости;
он... его спина... Њы  как раз находились под ним, когда  раскрылсЯ парашют;
Љозак согнулсЯ  дугой,  и спина у него лопнула,  как лопаетсЯ на  ветру туго
натЯнутаЯ лента; должно быть, он  умер  мгновенно; он, Љози, был мертв уже в
тот миг, когда решил спастись и выброситьсЯ с парашютом, забыв о скорости, с
которой мы шли, и о том, что нужно выждать. “ него сломались и разум и тело.
Љак мне представлЯлось, при виде массы самолетов он подумал, что обЯзательно
столкнетсЯ  с одним из них,  и  решил  не делать  затЯжного прыжка, чтобы не
попасть под винты мчавшихсЯ вокруг машин; он, наверно, надеЯлсЯ благополучно
пролететь через весь боевой порЯдок,  если сразу откроет парашют, потому что
мы заметим и обойдем его, чего мы никак не могли сделать.
     џ хладнокровно  подумал,  что  на месте Љози  осталсЯ  бы жив. Ќа месте
хвостового  стрелка-наблюдателЯ  ведущего  самолета Я бы  падал  и  падал  в
затЯжном прыжке,  все  вниз и вниз, вон  к  тем белым пушистым облакам,  что
вновь поЯвились там,  где начиналась зона высокого  давлениЯ с ее сверкающей
голубизной, и это был бы долгий-долгий -  в пЯтнадцать тысЯч футов - прыжок.
‚от как Я попыталсЯ бы сделать. ђуки прижаты к бокам. Љолени подогнуты... Ќо
ты мертв, Љози, мертв оттого, что слишком хотел жить.
     џ думал,  что  выбратьсЯ  из самолета легко;  а  выбралсЯ -  повремени,
распусти парашют и опускайсЯ; вот о чем Я думал. ‚озможно, на самом деле все
было не так просто. ђаньше Я никогда не позволЯл себе размышлЯть над этим.
     ’еперь самолет Ѓреддока  летел довольно далеко впереди нас и  футов  на
тысЯчу ниже; он шел на большой скорости  и то  взмывал вверх, то устремлЯлсЯ
вниз   или  в  сторону,  однако  дымил  все  сильнее   и  пламЯ  все  больше
распространЯлось  по машине,  разгораЯсь,  словно  угли  в  походной  печке,
раздуваемое чьим-то сильным дыханием.
     Ѓреддок  стал  набирать  высоту.  Љогда  он  уже  наполовину  преодолел
отделЯющее нас расстоЯние, Я заметил, что Ѓазз делает то же самое;  взглЯнув
по сторонам, Я  обнаружил, что и  всЯ наша  группа  набирает высоту и  летит
позади и выше сопровождаемой черным  дымом машины Ѓреддока. Њы поднимаемсЯ с
тобой,  Ѓред,  не беспокойсЯ,  мы не бросим  тебЯ. Ќет,  нет,  мы  не  можем
подниматьсЯ так круто. ќй! ќй! Ќе набирай так высоту! ’ы потерЯл управление,
машина  становитсЯ  вертикально.  Љакое страшное зрелище! ЋгромнаЯ "летающаЯ
крепость" прЯмо перед нами отвесно взмывает  в небо.  „ым все  еще виден.  ‚
такой Ясный день и... Ќет! Ќет!
     Ќет!
     Ћн взорвалсЯ.  ‚зорвалсЯ  прЯмо  перед нами,  поднЯвшись на  предельную
высоту.  ђазлетелсЯ  вдребезги. ќтот дым - почему вы все не выпрыгнули? ќтот
дым и пламЯ... „олжно быть, началось с мотора номер два и  его бензобака,  а
потом перекинулось на остальные. „ве или три вспышки... Ћн взорвалсЯ.
     Ѓазз! Ѓерегись этой дрЯни!
     „вадцать или тридцать тонн обломков, и мы летели прЯмо на них. ‚зглЯни.
‚зглЯни на этот большой кусок металла. Ђ теперь опусти голову, закрой глаза,
не смотри. Ќичего не происходит, мы снижаемсЯ. ‚се пронеслось мимо.
     Њолодец, Њерроу, сумел увернутьсЯ!
     Љакой был взрыв! Њне показалось, что Я  даже слышал его, что  вообще-то
невероЯтно  при  такой высоте, расстоЯнии и  в  наших шлемах; сотрЯсение  от
взрыва Я почувствовал даже в пилотской кабине.
     Џотом наступила тишина. …ще  минуту назад все болтали по радиотелефону,
каждый старалсЯ сказать  что-нибудь  поумнее, все трещали, а потом  умолкли,
потрЯсенные  увиденным.  Њолчали все,  а  ведь  вокруг летело  больше  сотни
"крепостей", но никто не произносил ни слова; каждому было над чем подумать;
все  молчали:  ни  слова, ни  единого звука.  Ќо  почему никто  не  пробовал
заговорить? Њне  хотелось, чтобы кто-нибудь заговорил. Ќу вот. ‚от. ‹етевшаЯ
вверху  эскадрильЯ: "—то  ж,  пристраивайтесь ко мне. ‘лушайте мою команду".
’ак-то лучше.
     Ќа  внутреннем телефоне поЯвилсЯ  Њалыш ‘ейлин.  Џредставьте  себе,  он
ничего не слышал. ’олько мы с Ѓаззом и  ‹емб в радиорубке могли пользоватьсЯ
радиотелефоном,  а  Ѓазз лишь  молча  показал на  машину  Ѓреддока. „а  одно
замечание обронил Њакс. ‘ейлин из нижней  турели  включилсЯ  в  переговорное
устройство и спросил:
     - —то за хлам пролетел мимо нас?
     - Ѓреддок, - ответил Њерроу. - ќто был Ѓреддок.
     - Ђ парашюты?
     - Љто-нибудь видел парашюты? - обратилсЯ ко всем Њерроу.
     -  Ћдин.  €з  хвостовой части,  -  ответил  Њакс  Ѓрандт.  - Ќо  парень
поторопилсЯ его раскрыть.
     - ќто Љозак, - вмешалсЯ Я. - ’от бледный парень.
     € тогда Њалыш ‘ейлин  из своего  тесного кокона тихим,  леденЯщим  душу
голосом произнес:
     - Ђ Я знал! џ знал. €з этих гробов не выберешьсЯ, будь они проклЯты!
     ЊенЯ словно ударили.  Ќикто не  выбралсЯ. Ќи  один.  ‚се погибли. Љозак
погиб. Ѓреддок погиб. ’от генерал.  Џогибло десЯть человек. џ всегда считал,
что  из  "крепости"  можно  выбратьсЯ,  она  такаЯ большаЯ. Њного люков.  Ќо
оказываетсЯ, выбратьсЯ  невозможно.  ЋстаетсЯ  лишь сидеть на своем месте  и
ждать смерти. ‘пастись нельзЯ.
     џ подумал: мне страшно! Љто-то обЯзан мне помочь. ‚зглЯните на Њерроу -
может,  он?  Ћ, Ѓоже, посмотрите  на  Ѓазза,  он  улыбаетсЯ  мне.  Ћн  может
заметить,  что Я  боюсь.  ‚ его  глазах,  прикрытых летными очками,  Я  вижу
ободрЯющую  улыбку. Ћн  что-то хочет  сказать,  выкатывает глаза, как в  тех
случаЯх, когда рассказывает о женщинах; он собираетсЯ заговорить со мной, он
нажимает  большим  пальцем  кнопку  внутреннего  телефона  на  штурвале;  он
собираетсЯ обратитьсЯ ко всем нам.
     - Ђ знаете, ребЯта, с нашим корытом ничего такого  не случитсЯ; нет, не
случитсЯ, пока Я с вами!

        21

     ‚ Љембридж Я приехал в отвратительном настроении.
     Њы  отправились  в  таверну,  много выпили, и  Я,  к  своему удивлению,
выпалил:
     - Џочему ты любишь такого коротышку, как Я?
     „о этого мы вообще не говорили о любви.
     - ‚се так  сложно, - сказала „эфни, опустив голову. џ понЯл, что она не
ответила на мой вопрос.
     ‡а  соседним  столиком  сидела   женщина,  миловиднаЯ,   но  с  жетским
выражением  лица, блондинка, скорее всего  работница;  она  либо  пришла  на
свидание, либо просто надеЯлась подцепить здесь  кого-нибудь. —ем больше она
пьЯнела,  тем  больше  злилась.  ‚ладелец  таверны  допытывалсЯ,  зачем  она
пожаловала.  †енщина пронзительным голосом  утверждала, что  "один  человек"
назначил ей свидание, а сама тем временем усиленно обстреливала глазами двух
молодых американцев,  игравших  около  бара в  стрелки,  - один из них был в
летной  кажанке,  другой  в  баскетбольной  куртке  темно-красного  цвета  с
написанным от руки  названием  части поперек спины. •озЯину в  конце  концов
удалось выставить женщину, однако она успела наговорить ему кучу дерзостей.
     ђастроганный видом одинокой блондинки и еще полнее ощущаЯ счастье своей
близости  с  „эфни,  Я  пустилсЯ  декламировать сентиментальные стихи:  "Њне
мнилась долина влюбленных",  "‹ьетсЯ вино", "џ  шептал,  что слишком молод",
причем в иных местах у  менЯ  даже  перехватывало дыхание от избытка чувств,
мне  казалось,  что  все  это  создано  длЯ  менЯ  и  „эфни.  …е  глаза  под
полуопущенными  веками  словно начали таЯть, когда Я,  задыхаЯсь,  произнес:
"...и опускались трепетные веки на затуманенные грезами глаза..."
     ‚ характере „эфни была одна странность.  џ знал,  как она чувствительна
ко всему, и когда  ее что-нибудь трогало,  выражение лица у нее  становилось
мЯгким,  оно розовело, наливалось  теплой-теплой кровью, веки опускались,  а
иногда  она  судорожно  протЯгивала ко  мне  руки и  произносила  что-нибудь
неожиданное и  даже,  как  мне казалось, жестокое. ‚от  и  сейчас  она вдруг
продекламировала:

     - ...‚от карта твоЯ, утонувший морЯк-финикиец, - сказала она.
     (Ђ эти жемчужины - были глазами его. Џосмотри!)
     ‚от прекраснаЯ дева - владычица скал...

     џ  внезапно  похолодел, менЯ  охватило уныние.  ‹а-Њанш!..  ‚сЯкий раз,
когда мы  летели  туда  и  когда возвращались, Я  с ужасом  думал, что  надо
пересекать этот английский ров, и одна мысль о  его неспокойной ледЯной воде
бросала менЯ в озноб.
     Ћднако,  взглЯнув  на  „эфни,  Я  сразу почувствовал  себЯ  лучше;  она
ласково, со  слабой улыбкой,  смотрела на  менЯ.  Џросто  ей  нравилось  это
звучное стихотворение, вот она и  вспомнила  несколько  строф; она ничего не
хотела  ими сказать,  разве только  то, что Я  слишком  расчувствовалсЯ. Њои
стихи  и   ее  стихи   -  вот   она,  разделЯющаЯ   нас   пропасть.  ЌаивнаЯ
сентиментальность и  беспощаднаЯ ирониЯ. Њилый, добропорЯдочный американский
юноша  девушка-англичанка на  краю агонизирующей …вропы. Ќо  Я хотел,  чтобы
менЯ считали  серьезным  - в  том  смысле, в каком Я  понимал  это слово.  џ
протЯнул руку  и  прикоснулсЯ  к  щеке „эфни,  а она,  чуть склонив  голову,
прижалась  щекой к  моей ладони,  как бы подтверждаЯ  свою покорность  и мое
право быть серьезным.
     - Њилый, милый Ѓоу! - сказала она.
     - ‹юбимаЯ! - џ впервые произнес это слово, впервые заЯвил о своем праве
на нее.
     „эфни  как-то  странно  взглЯнула на менЯ, и  ее окаЯнный Язычок тут же
переключилсЯ на совсем иную тему.
     - “ твоего командира какие-то дикие глаза, - заметила она.
     Ќа одно мгновение, освободившись от обаЯниЯ „эфни, Я вновь увидел перед
собой ослепительную вспышку там, где в то утро находилсЯ самолет Ѓреддока, и
спросил:
     - Џомнишь  парнЯ,  на плечах у которого ездил Ѓазз в  тот  вечер, когда
копотью писал слова на потолке?
     „эфни  сразу  уловила  что-то неестественное  в  моем  тоне,  кивнула и
внимательно посмотрела мне в глаза.
     -  ‘егоднЯ...  -  начал  Я,  но  тут  сосуд  переполнЯвших менЯ  чувств
разбилсЯ, Я уронил голову на край стола и разрыдалсЯ.
     - ‘покойно, спокойно! - услыхал Я голос „эфни.
     ЌесмотрЯ на устроенный спектакль, мне показалось необыкновенно смешным,
как типично  по-английски она относитсЯ к тому, что человек дает выход своим
чувствам на глазах у всех: "Ќе терЯйте мужества! ѓип, гип, ура!" Ќу, как тут
не рассмеЯтьсЯ! Ќо мысль  о том,  что Я  и  в самом деле  близок к истерике,
отрезвила менЯ, и Я выпрЯмилсЯ.
     - ’ак-то лучше, - проговорила „эфни.
     - —ерт возьми, что же в конце концов творитсЯ? - с ожесточением спросил
Я. - —то мы делаем?
     -  Ђ вот  Я стараюсь жить  и поменьше  задаватьсЯ  такими вопросами,  -
отозвалась „эфни, желаЯ, видимо, сказать, что она, как женщина, не воюет, но
и ей приходитсЯ много переносить.
     џ  почувствовал себЯ беспомощным,  как во времЯ нашего  первого  рейда,
когда Я находилсЯ в носовой части самолета, а Њерроу внезапно перевел машину
на снижение,  и  Я,  потерЯв весомость,  повис в воздухе  среди плавающих по
кабине предметов. џ был жив, но менЯ неумолимо влекло  навстречу смерти, и Я
ничего не мог с этим поделать.
     џ вспомнил, как в прошлую субботу, на танцах,  менЯ  наполнЯло  если не
счастье, то нечто близкое к нему, когда каждое мгновение казалось прекрасным
и каждаЯ мелочь исполненной особого  смысла. џ и сейчас  пыталсЯ вернутьсЯ к
тому  состоЯнию, увидеть мир таким же, как  тогда, но видел вокруг одну лишь
обыденность: стакан  теплого, напоминающего  мыльную воду пива; недоеденный,
да и вообще  почти несъедобный кусок холодного  пирога  с почками; владельца
таверны  - он все еще наслаждалсЯ своей победой над блондинкой и с довольным
ворчанием  смахивал  со  столов грЯзной  салфеткой хлебные крошки,  которые,
очевидно,   представлЯлись   ему   стареющими   проститутками,   норовившими
использовать его  порЯдочное  заведение  длЯ  нужд своего  промысла.  € даже
„эфни: манжет ее  рукава лоснилсЯ, и с точки  зрениЯ американца  она  вообще
выглЯдела какой-то подержанной.
     - „а, дорогой Ѓоу, -  заговорила  она,  -  не очень-то  Я нравлючь тебе
сейчас, правда?
     - „ело не в тебе, „эф. - ЊенЯ удивила ее проницательность.
     Ћна  привела менЯ  к себе в комнату,  усадила на край кровати  и  стала
упрашивать  рассказать  все,  что  произошло  утром.  џ согласилсЯ.  Ћна  не
высказывала своего мнениЯ, но мне  показалось, что  она слушала менЯ со  все
большим удовлетворением. ЊоЯ  откровенность была  длЯ нее важнее того, что Я
рассказывал.  џ задыхалсЯ  от горечи, кипел от негодованиЯ, она же выглЯдела
глубоко  счастливой. Ќу,  и  способ ухаживаниЯ за девушкой! € тем не  менее,
по-моему, это точно соответствовало и месту, и времени, и  нашим отношениЯм.
Џостепенно,  слушаЯ  менЯ  с  широко  раскрытыми  задумчивыми  глазами,  она
вдохнула в менЯ чувство не то чтобы силы, а какой-то душевной упругости; так
кожа в процессе дублениЯ становитсЯ эластичной.


        ѓлава пЯтаЯ. ‚ ‚Ћ‡„“•…
     13.56-14.04

        1

     Ќад голландскими  островами,  расположенными на 51  градусе  35 минутах
северной широты и 03 градусах  40 минутах восточной долготы,  мы пролетели в
тринадцать пЯтьдесЯт  шесть,  на высоте в двадцать одну тысЯчу футов, причем
Њерроу,  перед  тем  как мы проникли в  воздушное  пространство  противника,
разумеетсЯ, взЯл управление машиной на  себЯ. џ злилсЯ на Ѓазза с  тех  пор,
как Љлинт наплел, будто Њерроу переспал с „эфни, но сейчас злость отхлынула,
хотЯ  менЯ все  еще не покидало ощущение, что рЯдом  со мной, во времЯ этого
долгого,  но  уже  приближающегосЯ  к  критической  черте  полета,  сидит  в
некотором роде такой же враг, как и немцы.
     „а,  Њерроу был длЯ менЯ таким  же  врагом, как  нацисты. ‚ конфликте с
нацистами все  было просто:  либо  выжить, либо  умереть; конфликт с Њерроу,
хотЯ оба мы находились в  одном  самолете и всецело от  него  зависели,  был
конфликтом убеждений, речь шла о  судьбе того, что дорого человечеству и без
чего  дальнейшее  существование утрачивало смысл,  если бы и удалось выжить.
„ело в том,  что „эфни открыла  мне  глаза  на Њерроу.  Ћн был разрушителем,
возлюбившим войну. Ќи мне, ни всем людЯм вообще никогда  не дождатьсЯ  мира,
пока таким вот мерроу будет позволено предаватьсЯ их страсти.
     ‚  те  минуты  Я  видел  в  Ѓаззе  злейшего врага,  хотЯ всЯ авиагруппа
привыкла  считать его моим ближайшим другом, и, подчинЯЯсь этому настроению,
придирчиво  искал в нем проЯвлениЯ слабости; наблюдаЯ,  как проплывают внизу
под нами, на самом краю …вропы, огромные куски суши, отвоеванные человеком у
морЯ, Я подумал, что сегоднЯ утром в поведении Ѓазза было нечто такое, что у
других сошло бы за  силу, а у Њерроу могло быть только  слабостью. џ  имею в
виду   осторожность.   Џревосходный    летчик,   Ѓазз   обладал   врожденной
осторожностью,  и потому  казалось  странным,  что все то времЯ,  в  течение
которого успел стать героем и получить крест "‡а летные боевые  заслуги", он
так  пренебрежительно  относилсЯ  к  осмотрам и  проверкам;  но  еще  больше
беспокоила менЯ в то утро его, Я  бы сказал, избыточнаЯ осторожность: против
обыкновениЯ, он сам проверЯл то одно, то другое.
     Ќи с того  ни с  сего  он вдруг  обратилсЯ по  внутреннему  телефону  к
бортинженеру:
     - Џослушай, •ендаун, этот сукин сын Ѓлек ничего не говорил насчет смены
гидросмеси?
     - Ќет.
     - Ђ ведь собиралсЯ сменить.
     - Ќичего не говорил.
     - € Я забыл спросить, хотЯ намеревалсЯ.
     -  “тром, - вмешалсЯ Я, -  давление  было нормальное.  џ проверЯл перед
полетом. Ћба бачка были в порЯдке.
     - ‚ порЯдке? -  переспросил  Њерроу. -  Ћн же хотел залить в  них новую
смесь.
     Њне было знакомо такое беспокойство. ‚ июле, во времЯ "блица", когда мы
совершали  боевые   вылеты   чуть  не  каждый   день,  мне  пришлось  немало
поволноватьсЯ. Џрежде всего  Я  спрашивал себЯ, хорошо  ли знали  свое  дело
конструкторы  самолета.  џ  спрашивал  себЯ,  правильно  ли  они  рассчитали
напрЯжение, нормальна  ли нагрузка на  крыло;  мне  где-то сказали, что если
ваша  "крепость"  пикирует  со  скоростью  свыше  трехсот  миль  в  час,  то
противообледенительные  протекторы   на   передней   кромке  крыльев  станут
приподниматьсЯ  -  сначала  чуть-чуть, потом  больше и больше, потом  начнут
хлопать, отрыватьсЯ и... Џокончив с  конструкторами, Я принималсЯ за рабочих
самолетостроительного завода, которые монтировали "’ело". €м не давали покоЯ
мысли о  мЯсе  и о бензине -  и  то  и другое выдавалось по карточкам, и они
больше ломали голову, как достать кусок филе, и  потому после  дюжины-другой
самолетов  начинали работать спустЯ  рукава.  Њне  приходило  на  ум, что  у
приемщика, который,  возможно,  осматривал наш  самолет,  в тот  день рожала
жена,  он  был рассеЯн и  проглЯдел,  что  рабочие не заклепали  целый  шов.
Ћднажды  во времЯ рейда на Ќант, когда  ”арр и Ѓрегнани  с насмешкой назвали
менЯ  "учителем", поскольку Я настойчиво требовал, чтоб они  не забывали  об
осмотрах,  Я  даже  поднЯлсЯ  под  каким-то  предлогом  со  своего  места  и
отправилсЯ искать тот самый незаклепанный шов... Џосле  рабочих авиационного
завода  Я  переходил  к  наземному экипажу.  ‚от уж  кто  действительно  мог
напутать! —етыре мотора из множества деталей каждый. ѓидросистема,  не менее
сложнаЯ, чем водопроводнаЯ сеть „онкентауна. ‘истема электропроводки  совсем
как в  большом здании.  ђадио. Џневматика. ’ормоза. ’росы. €м  просто не под
силу  все проверить!  —то  же они забыли?  —то  упустили? …сли  бы  ђед Ѓлек
работал двадцать четыре часа в  сутки, он все равно не сумел бы  даже начать
обследовать наш самолет. џ затрачивал целые часы, составлЯЯ реестр того, что
он мог пропустить.
     ЏостоЯнное  беспокойство  обо всем,  от  чего зависело доброе  здоровье
нашего  "’ела", было длЯ  менЯ  делом естественным хотЯ  бы  потому,  что  Я
человек здравомыслЯщий. ’аким уж Я уродилсЯ. Ќо когда нечто подобное начинал
проЯвлЯть Њерроу, тут  оставалось  только  махнуть рукой на самолет и в  оба
смотреть за Ѓаззом.

        2

     …ще  над  ‹а-Њаншем  Я  увидел милЯх  в  десЯти впереди нас, на той  же
высоте,  постепенно  увеличивающийсЯ  слой перистых  облаков.  Ќашей  группе
предстоЯло выбрать один из двух вариантов, причем ни тот, ни другой не сулил
ничего хорошего. Џервый вариант - проникнуть еще глубже в …вропу, прикрытую,
как казалось с  первого взглЯда, лишь тонким покровом барашковых  облаков, а
потом  поднЯтьсЯ  над  ними; риск заключалсЯ  в  том,  что облачность  могла
сгуститьсЯ и поднЯтьсЯ слишком высоко, и тогда самолеты неизбежно вошли бы в
нее и рассеЯлись; да и сама цель оказалась бы укрытой от нас. ‚торой вариант
-  отказатьсЯ от заданной на предполетном инструктаже высоты  двадцать три -
двадцать  пЯть  с половиной тысЯч футов - и лететь под облаками; но  на фоне
облаков  мы  представили  бы  отличную  мишень  длЯ  зенитной  артиллерии  и
истребителей, которые,  кстати, сами  оказались бы прикрытыми  сверху той же
облачностью;  не  исключалось, кроме того, что нам пришлось бы  снизитьсЯ до
опасной длЯ нас высоты.
     Џо внутреннему телефону Я доложил Њерроу обстановку - отчасти, наверно,
чтобы проверить его настроение, а отчасти длЯ самоуспокоениЯ.
     - Ќу, а как быть с перистыми облаками впереди?
     - „ержись покрепче за штаны, - ответил он, что вовсе менЯ не успокоило.

        3

     - Џроверка! - послышалсЯ из хвостового отсека голос  Џрайена, и пока он
по очереди вызывал нас, Я мысленно  представил наш самолет и  наших людей, и
почувствовал себЯ несколько успокоенным; Я любил нашу машину и волновалсЯ за
нее;  любил не плотски, как Њерроу, а потому,  что знал ее, был уверен в  ее
надежности, чувствовал себЯ уютно под защитой изгибавшихсЯ надо мной стенок,
когда принимал животворную пищу из ее кислородных шлангов;  возможно,  такое
ощущение возникло у менЯ потому, что Я много раз вверЯл ей свою жизнь.
     - Џервый!
     - џ! - отозвалсЯ Њакс.
     Њакс Ѓрандт ответил  с места бомбардира в самом носу машины; он  сидел,
озаренный зеленоватым светом, подавшись вперед и, как всегда в воздухе, весь
в  напрЯжении.  Џеред ним находилсЯ источник  этого света  -  конусообразный
козырек  из  плексигласа   с  ромбовидной  панелью  длЯ  прицеливаниЯ  перед
бомбометанием, -  в нем, в бомбометании, заключалсЯ весь смысл, всЯ сущность
наших  рейдов.  Џо  сторонам  отсека были  расположены  низенькие  маленькие
оконца. ‘ейчас Њакс сидел в готовности перед ручками своего пулемета, прицел
которого  выходил  наружу почти  в  самом центре  носа машины;  в  бою  ему,
возможно,  придетсЯ бросатьсЯ к другому пулемету,  расположенному  несколько
позади, с  левой стороны. ‘права от  Њакса  на  стенке  находилсЯ  регулЯтор
подачи  кислорода,   штепсельнаЯ   розетка  длЯ  включениЯ   электрообогрева
комбинезона, гнездо внутреннего телефона и кронштейны длЯ носового пулемета.
‘лева  помещалась приборнаЯ доска и панель с приборами длЯ сбрасываниЯ бомб:
шарообразнаЯ  ручка   и  переключатель,  открывавшие  и  закрывавшие  дверцы
бомболюков; с  помощью другой рукоЯтки  можно было произвести  бомбовый залп
или  перейти  на бомбометание с регулируемыми интервалами;  длЯ сброса  бомб
служил спусковой  рубильник,  покрытый защитным козырьком. Ќа закруглЯющейсЯ
кверху стенке  над  приборными  досками висела изогнутаЯ в виде  гусиной шеи
лампа - она казалась  бы уместнее  на письменном  столе в каком-нибудь более
мирном  помещении. Ѓомбардировочный прицел, пока он не потребуетсЯ,  штурман
держал у себЯ - в кабине бомбардира и без того было тесно.
     Њесто штурмана находилось сразу же за местом Њакса, чуть пониже, причем
оба  так называемых  отсека  никакой  перегородкой  не отделЯлись.  ‚ладениЯ
Љлинта •еверстроу освещались  двумЯ парами маленьких окон в боковых стенках,
через штурманский  астрокупол  в потолке  и  отраженным светом,  проникавшим
через  плексигласовые стенки  носа.  ‘тол  Љлинта  с вмонтированной в правой
половине   шаколой   радиокомпаса  стоЯл  у  правой  стенки,   позади  места
бомбардира;  слева  оставалсЯ  проход  длЯ  Њакса.  ‘права от  Љлинта  висел
выпуклый вычислитель сноса, стоЯл Ящик с бомбардировочным прицелом, компас с
маЯтниковой  магнитной   системой   и  стрелочным  указателем,  розетки  длЯ
включениЯ  электрообогрева  комбинезона  и  кислорода.  ‘лева,  за  узеньким
коридорчиком,  размещались  радиокомпас с приборной доской, папка с  картами
Љлинта,  гнездо длЯ его внутреннего  телефона  и  еще  один регулЯтор подачи
кислорода.  ‡десь  царил идеальный порЯдок; к стенке над столиком •еверстроу
даже приделал небольшие зажимы длЯ расчески. ‘ейчас Љлинт стоЯл у пулемета.
     Џозади штурманского отсека самолет как бы делилсЯ на два этажа. ‚ерхнюю
часть занимала пилотскаЯ кабина с люком, расположенным между моим сиденьем и
креслом Ѓазза. Ќижнее  пространство,  всего в четыре фута высотой,  частично
использовалось  длЯ хранениЯ больших  баллонов  с кислородом,  а кроме того,
обеспечивало доступ к переднему аварийному люку в полу самолета.
     Њы  с Ѓаззом сидели наверху, перед застекленной частью носа; с правой и
левой стороны кабина тоже была застеклена.  Џриборы наступали на нас со всех
сторон.  Џеред   нами  расстилалась  главнаЯ  приборнаЯ   панель  управлениЯ
двигателЯми  - сектора  газа,  указатели состава смеси, ручки  регулированиЯ
шага винтов размещались на центральной стойке, между двумЯ штурвалами; ниже,
перед  дверцей  люка,  между  нами  стоЯл  стенд с  автопилотом,  оснащенный
бесчисленными кнопками и переключателЯми;  сбоку от каждого из нас и на полу
находились  еще  по  две  приборные панели;  в  потолок  был  вделан аппарат
радионастройки.  ‚  общей  сложности   нас  окружало  более  ста  пЯтидесЯти
циферблатов,  переключателей, рычагов, указателей, ручек,  рукоЯток, кнопок,
причем в момент опасности с помощью лбого из этих устройств можно было  либо
спасти, либо погубить самолет и всех нас вместе с ним.
     Ѓортинженер Ќегрокус •ендаун располагалсЯ  сразу же за кабиной пилотов.
‘ейчас  Ќег сидел  над своим  местом,  в  верхней стрелковой установке.  Ћна
представлЯла собой купол из плексигласа, похожий на  орудийную башню танка -
в него входили лишь плечи и голова •ендауна. €з купола торчали два пулемета;
с  помощью силового привода он вращалсЯ по зубчатой дорожке, а электрический
механизм позволЯл поднимать или опускать пулеметы, оснащенные автоматическим
прицелом,  подсоединенным  к  счетно-решающему устройству.  †аль,  Ќег  имел
только  две руки.  ‚едь  тут были еще  две рукоЯтки  длЯ передачи патронов в
пулеметы,  две ручки длЯ регулированиЯ азимута и угла возвышениЯ  пулеметов,
спусковые   крючки,   кнопки    дальномера,   обычные   приспособлениЯ   длЯ
электрообогрева,  кислорода  и  поддержаниЯ свЯзи,  а  также  устройства длЯ
перехода  на ручное  управление  всеми механизмами, если  прекратитсЯ подача
электроэнергии,  причем  на   все  расчеты  оставались  буквально   секунды,
поскольку и сам противник не стал бы терЯть ни мгновениЯ.
     Ћтсек бортинженера заканчивалсЯ перегородкой с дверью в центре, ведущей
в бомбовый отсек, - неосвещенную пещеру с бомбодержателЯми, расположенными в
форме большой буквы  "V". ‘делав  два  шага от  двери, можно было  выйти  на
узенький трап, ведущий в остальную  часть самолета; однажды, во времЯ  рейда
на  •юлье двадцать второго июнЯ, Я воспользовалсЯ этим трапом, когда  дверцы
бомбоотсека, похожие на гигантские челюсти,  оказались заклиненными осколком
зенитного  снарЯда, и мне  пришлось помочь Ќегу закрыть их с помощью ручного
привода.  Њы потратили  целый  час. –елый  час между нами  и землей  не было
ничего, кроме двадцати тысЯч футов пустого пространства.
     „альше,  по  направлению  к хвосту,  располагалсЯ  радиоотсек - рабочее
место  Ѓатчера  ‹емба.  ќто был единственный на самолете  отсек, похожий  на
изолированную  комнату,  нечто  вроде   кабины,  где   Ѓатчер  манипулировал
приборами  управлениЯ  радиосвЯзью,  самолетного  переговорного  устройства,
оснащением  длЯ  приема сигналов  маркерного  радиомаЯка,  радиовысотомером,
автоматической записью показаний радиокомпаса и  приводным радиоустройством.
Џриемники и  передатчики  размещались  по всей кабине; в одном  углу  стоЯло
сразу пЯть передатчиков, похожих  на многослойное канцелЯрское дело. ђЯдом с
сиденьем ‹емба были установлены еще два  приемника - на них во времЯ взлетов
и  посадок обычно сидели стрелки боковых установок  ”арр и Ѓрегнани.  Џозади
одного из  приемников на  стенке висел аварийный  радиопередатчик на  случай
вынужденной посадки  в море.  ‚  конце  каждого  боевого вылета  пол  кабины
Ѓатчера  усеивали  огрызки  карандашей, окурки,  клочки  бумаги, а  особенно
комиксы и ковбойские  романы, в чтение которых погружалсЯ ‹емб в критические
моменты, иногда  даже в то времЯ, когда надо  было вести огонь из пулемета и
прикрывать нас с тыла. ‡а таким занЯтием его однажды и застал •ендаун: когда
истребитель противника выходил в исходное положение длЯ атаки, ‹емб выпускал
по нему очередь, потом прочитывал  несколько строк и снова выпускал очередь,
причем проделывал это с той  небрежностью  и отсутствующим  видом,  с какими
увлеченный книгой человек рассеЯнно играет своей дымЯщейсЯ трубкой.
     ЏробираЯсь из  радиоотсека  к  хвосту, вы обнаруживали в  полу самолета
нижнюю турель, своего рода гнездо на шарнирах. Ћна существенно отличалась от
верхней. ‘пустившись в нее, Њалыш  ‘ейлин скрючивалсЯ, как зародыш  в  чреве
матери, и вел огонь между собственных колен, причем вход над ним закрывалсЯ,
а турель  двигалась не только в горизонтальном направлении,  как верхнЯЯ, но
и,  в  отличие  от  нее,  вертикально.  €ными  словами,   Њалыш  крутилсЯ  и
поворачивалсЯ вместе со всей установкой да к тому же сам  управлЯл ею, чтобы
вернее поразить противника. Ћн имел  дело с еще более сложными  механизмами,
чем  Ќег; чтобы  отрегулировать сетку  прицела пулемета на нужную дистанцию,
ему приходилось  нажимать  левую  ножную педаль; длЯ включениЯ переговорного
устройства он  действовал правой  ногой; слежение за  целью  вел  вручную, а
огонь открывал нажимом  кнопки, расположенной в верху  рукоЯток.  „верца его
турели  открывалась  только  в  том  случае,   если   она   занимала  строго
вертикальное  положение.  Ќе удивительно,  что  Њалыш  не  раз брал с других
членов экипажа клЯтву извлечь его из турели, если ее заклинит.
     Џозади нижней турели располагались стрелки  в средней части фюзелЯжа  -
здесь  он представлЯл  собой  пустую  трубу,  стены  которой,  как в  сотах,
пронизывали нервюры и балки. ”арр  и Ѓрегнани  занимали  места у больших, во
всю  ширину  фюзелЯжа  открытых  окон  с  торчащими  из  них  пулеметами  на
кронштейнах; справа от ”арра находилась дверь главного входного люка, за ней
- уборнаЯ, служившаЯ основной темой шуток над Џрайеном и его желудком.
     ‘ам  Џрайен  помещалсЯ за  дверью  последнего  отсека;  его боевой пост
находилсЯ на  узеньком клинке хвоста самолета. Ћн сидел,  словно на нашесте,
на большом  седле вроде  велосипедного, а  когда  надо было  открыть  огонь,
опускалсЯ на колени на мЯгкие подстилки. Ћн управлЯл сдвоенными пулеметами с
кольцовым прицелом.
     Џосле того  как  Џрайен закончил проверку кислородных масок,  Я включил
радиотелефон и услышал отрывки разговоров между пилотами первого соединениЯ,
летевшего впереди нас на вайнфурт. Љто-то из  них вызывал "Љрокет", пытаЯсь
свЯзатьсЯ  со "спитфайрами" - как предполагалось,  они должны были встретить
наше   головное  подразделение   над  голландским   побережьем.  ЌЋ   ответы
истребителей до нас не доходили - немцы заглушали радиосвЯзь.
     - Џохоже, "спиты" так и не поЯвились, - сообщил Я Њерроу по внутреннему
телефону.
     - „а их и не собирались дать нам, - отрывисто и грубо ответил он.
     - џ говорю о головном подразделении.
     - ‹адно, ладно! ‘мотри в оба.

        4

     Џредполагалось, что  в бою,  во  времЯ  атаки  противника, на мне лежит
ответственность за управление огнем и за соблюдение порЯдка в переговорах по
внутреннему телефону, а это была всего лишь  условность, потому что никто бы
не  смог  предусмотреть,  откуда  послед