о  бы  полечитьсЯ,--  сказал  Я с  горечью,  словно у менЯ что-то
украли.
     -- Ќичего, Я просто кашлЯю,-- она протЯнула мне руку и прибавила: -- „о
свиданьЯ... Њорис.
     “слышав свое имЯ, Я обиделсЯ и не взЯл протЯнутой руки. џ  ушел быстро,
не оборачиваЯсь, чтобы она подумала, что Я занЯт и рад освободитьсЯ, а когда
снова  раздалсЯ   кашель,  пожалел,   что  не  могу  засвистеть   что-нибудь
веселенькое, бойкое, наглое. “ менЯ плохой слух.
     Љогда  в молодости  создаешь свои  рабочие привычки,  кажетсЯ,  что они
продержатсЯ всю жизнь и выдержат любую беду. Ѓольше двадцати  лет Я писал по
пЯтьсот слов в день, пЯть дней в неделю. ђоман Я пишу за год, остаетсЯ времЯ
все  перечитать  и  выправить  после  машинки. Ќорму  Я  выполнЯл  всегда, а
выполнив   --  кончал  работу,  хоть  бы  и  на  половине  сцены.  €ногда  Я
останавливаюсь,   подсчитываю   и  отмечаю   на  рукописи,  сколько  сделал.
’ипографии ничего подсчитывать не надо, Я  пишу на первой странице  цифры --
скажем,  83764.  ‚ молодости даже свиданиЯ мне не мешали,  Я  не назначал их
раньше часу и, как бы поздно ни лег (если спал у себЯ, конечно), перечитывал
то, что сделал  утром. Ќе помешала мне и война. Ќа фронт менЯ не  послали, Я
хромой, а товарищи  по  гражданской обороне  только радовались,  что менЯ не
привлекают спокойные утренние дежурства. ‚ конце концов стали считать, что Я
--  убежденный, серьезный человек, тогда  как серьезно Я относилсЯ только  к
письменному столу, к листу  бумаги, к отмеренному числу  слов,  стекающих  с
пера. Ћдна  лишь  ‘ара смогла разрушить  мое  самодельное  правило. € первые
бомбежки, и "фау-1" 1944 года бывали ночью. ‘ара могла  прийти только утром,
позже к ней  ходили люди  -- отоварившись, они почти всегда хотели поболтать
до  вечерней сирены. €ногда она забегала между двумЯ  очередЯми, и мы любили
друг друга, скажем, между бакалеей и мЯсом.
     Ќо Я и  тогда мог потом сесть за работу. Џока ты счастлив, ты выдержишь
любой распорЯдок, это горе сломало мои рабочие правила. Љогда Я заметил, как
часто мы ссоримсЯ, как часто Я мучаю ‘ару своей раздражительностью, Я понЯл,
что  наша любовь  обречена -- она превратилась в любовную свЯзь,  у  которой
есть начало, есть и  конец. џ мог сказать, в какой миг она началась, и понЯл
однажды, что могу сказать, в какой час  она кончитсЯ. ђасставшись с ‘арой, Я
не начинал работать, Я вспоминал, что мы говорили друг другу, и сердилсЯ или
каЯлсЯ, но всегда знал, что  ускорЯю ход событий, гоню  и выталкиваю из моей
жизни  единственное,  что  люблю.  Џока Я  верил,  что  любовь жива,  Я  был
счастлив, Я не  раздражалсЯ, вот она и тЯнулась. …сли же ей суждено умереть,
Я хотел, чтобы она умерла побыстрее. ‚се было так, словно любовь -- какой-то
зверек, попавший  в  ловушку:  ему очень  плохо, он  истекает  кровью,  надо
закрыть глаза и его убить.
     ђаботать Я не мог. џ уже говорил, что работа наша свершаетсЯ
     в подсознании, последнее слово написано там прежде, чем первое поЯвитсЯ
на бумаге. Њы вспоминаем, а не сочинЯем. ‚ойна не  тревожила этих глубин, но
конец любви был намного важнее и войны, и книги. џ творил этот конец: слово,
из-за  которого  ‘ара плакала, казалось  бы -- такое внезапное, рождалось  в
подводных  пещерах.  Љнига не  ладилась, любовь  спешила  к  концу,  гонимаЯ
вдохновением.
     Ќичуть  не  удивлЯюсь, что ‘аре книга  не  понравилась. џ  писал ее без
музы, без  помощи, без  всЯкой причины  -- просто  так,  чтобы  жить дальше.
Љритики  говорили,  что  это  --  работа мастера;  да, только  мастерство  и
осталось от былой  страсти. џ  надеЯлсЯ, что страсть вернетсЯ, когда Я стану
писать  другую книгу,-- разволнуюсь  и вспомню то, чего и не знал.  Ќо целую
неделю после встречи  с  ‘арой Я вообще не мог работать. ‚от,  опЯть "Я"  да
"Я",  словно речь  обо мне, а  не о ‘аре, о ѓенри и,  конечно, о том, кого Я
ненавидел, не знаЯ, даже в него не верЯ.
     џ попробовал писать  с утра, ничего не вышло. ‡а обедом Я слишком много
выпил, до вечера работать не мог. Љогда  стемнело, Я стал у окна, не зажигаЯ
света, и смотрел на освещенные окна по ту сторону. Ѓыло очень холодно, Я мог
согретьсЯ только у самой печки, а  там сильно припекало. ђедкие хлопьЯ снега
медленно  проплыли мимо  фонарей и  коснулись стекла мокрыми пальцами. џ  не
услышал, что внизу звонЯт. •озЯйка  постучалась и сказала:  "Љ  вам какой-то
Џаркис", подчеркиваЯ самим словом невысокий  ранг посетителЯ. џ не знал, кто
это такой, но сказал, чтобы она его впустила.
     Љогда  он  вошел, Я подумал,  где  же Я видел  этот  кроткий, виноватый
взглЯд, эти старомодные усы, мокрые от снега. џ  зажег настольную  лампу, он
подошел к ней и, близоруко щурЯсь, пыталсЯ разглЯдеть менЯ в полумгле.
     -- Њистер Ѓендрикс? -- спросил он.
     -- „а.
     --  Ђ Я Џаркис,-- сказал  он,  словно это что-то  длЯ менЯ  значило,  и
прибавил: -- Ћт мистера ‘эвиджа, сэр.
     -- Ђ, конечно,-- сказал Я.-- ‘адитесь. ‚от сигареты.
     -- Ќет, что вы,-- сказал он.-- Ќа службе не курю. ђазве что длЯ виду.
     -- ‚ы сейчас на службе?
     -- Ќу,  все-таки. ЊенЯ только отпустили на полчаса, длЯ отчета.  Њистер
‘эвидж сказал, вы хотите каждую неделю.
     -- …сть новости?
     џ толком не знал, рад Я или разочарован.
     --  Љое-что  есть,--  с  удовольствием сказал он и вытащил  из  кармана
немыслимое количество бумажек и конвертов.
     -- ЏрисЯдьте,-- сказал Я.-- Ђ то неудобно как-то.
     -- Љак хотите, сэр,-- сказал он, сел и, видимо, разглЯдел менЯ лучше.--
Џростите, мы с вами не встречались?
     €  вынул  из  конверта   листок.  ’ам  были  записаны  расходы  четким,
аккуратным, как у школьника, почерком.
     -- “ вас прекрасный почерк,-- сказал Я.
     -- ќто не Я, это сын,-- сказал Џаркис.--  “чу  его, готовлю.-- € тут же
быстро прибавил: -- Ћн ничего не знает, сэр, только дежурит, как вот сейчас.
     -- Ћн сейчас дежурит?
     -- Џока Я у вас, сэр.
     -- ‘колько ему лет?
     --  Ќачало  двенадцатого,-- сказал он, словно Я спросил, который час.--
Ћн  пользу  приносит, а  расходов никаких, разве что комикс ему  купишь. …го
никто не замечает. Њальчики прЯмо созданы длЯ нашего дела.
     -- ‘траннаЯ работа длЯ ребенка.
     -- Ќу, сэр, он ведь не понимает. …сли надо будет в спальню войти, Я его
не возьму. џ прочитал:
     "18 ЯнварЯ.
     „ве вечерних газеты 2 п. „омой на метро 1/8  п. Љофе 2/-" Ћн смотрел на
менЯ, пока Я читал.
     -- Љафе оказалось дорогое,-- сказал он.-- Џришлось хоть это спросить, а
то бы обратили внимание. "19 ЯнварЯ.
     Њетро 2/4 п.
     Џиво (бутылка) 3/-
     Љоктейль 2/6 п.
     Џиво 1/6 п." Ћн снова заговорил:
     -- ‘ пивом  Я виноват,  сэр. ђазбил, понимаете, кружку.  ђазволновалсЯ,
был материал. ‡наете, иногда неделЯми ждешь, а тут на второй день.
     Љонечно, Я вспомнил и его,  и смущенного мальчика. (џ сразу увидел, что
за 18  ЯнварЯ какие-то  незначительные  записи.)  Џод "19  Янв." Я прочитал:
"Ћсоба   N  отправилась   автобусом   на   Џиккадилли-серкус.   Џо-видимому,
взволнована. Џрошла по ќйр-стрит до  кафе "ђойЯл", где ее ожидал мужчина. Њы
с мальчиком..."
     Ћн не давал мне читать.
     --  ‚идите, сэр, почерк другой. Њальчик никогда не пишет,  если  данные
частного характера.
     -- Ѓережете его,-- сказал Я и прочитал:
     "Њы  с  мальчиком  сели  поближе.  Ћсоба  N  и  мужчина  сидели  рЯдом,
обращались друг с другом попросту. ‚озможно  --  один раз он взЯл ее за руку
под  столом. ќто неточно, но леваЯ рука N и праваЯ рука мужчины исчезли, что
обычно  свидетельствует о  таких действиЯх. Џосле недолгой  интимной  беседы
прошли  пешком в небольшой ресторан, где сели  не  за столик, а в кабинку  и
заказали отбивные".
     -- Џро отбивные тоже важно?
     --  Ѓывает  важно,  сэр, чтобы  опознать  человека,  если он  их  часто
заказывает.
     -- ‡начит, вы его не опознали?
     -- —итайте, сэр, сами увидите.
     "Љогда  Я услышал про отбивные,  Я подошел к стойке и спросил коктейль,
но  ни от официантов, ни от  буфетчицы  ничего не узнал  про мужчину. •отЯ Я
спрашивал небрежно, они насторожились, и Я  решил замолчать. Ћднако, завЯзав
знакомство со швейцаром театра "‚одевиль", Я мог наблюдать за рестораном".
     -- Љак же вы завЯзали знакомство? -- спросил Я.
     -- ‚ баре, сэр,  когда Я  увидел, что они заказывают отбивные. Џотом  Я
проводил его до театра, там служебный вход...
     -- џ это место знаю.
     -- Џонимаете, сэр, Я старалсЯ писать только самое важное.
     -- Џравильно.
     џ  читал дальше: "Џосле  завтрака  прошли по  Њейден-лейн, простились у
бакалейной.  ‚идимо, очень  волновались,  и мне пришло  в  голову,  что  они
прощаютсЯ навсегда. Љонечно, тогда кончитсЯ и само дело".
     Ћн снова прервал менЯ:
     -- Џростите, Я скажу о себе?
     -- Џожалуйста.
     -- „ело есть дело, а чувства, сэр,-- это чувства. Њне очень понравилась
дама, то есть особа N .
     "‘перва Я не знал, за кем  из них идти, но решил, что слежу Я все же за
ней.  Ћна  направилась  к  —еринг-кросс,  очень  волновалась. Џотом зашла  в
Ќациональную портретную галерею, но пробыла там минут пЯть..."
     -- Ѓольше ничего важного нет?
     --  Ќет, сэр. џ думаю, она хотела тихо  посидеть, потому что  потом она
зашла в церковь.
     -- ‚ церковь?
     -- ‚ католическую, сэр, на Њейден-лейн. Ћна не молилась. Џросто сидела.
     -- Ћткуда вы знаете?
     -- џ тоже туда зашел, сэр.  ‘тал на колени, чтобы все было как следует.
Ћна не молилась, это точно. Ћна не из католиков, сэр?
     -- Ќет.
     -- Џросто посидела в темноте, пока не успокоилась.
     -- Њожет, она кого-то ждала?
     -- Ќет,  сэр, она  минут пЯть  посидела, ни  с  кем  не  разговаривала.
Џо-моему, она хотела поплакать.
     -- ‚се может быть. Ђ насчет рук вы ошиблись.
     -- Ќасчет рук, сэр? џ придвинулсЯ к свету.
     -- Њы не держали друг друга за руки.
     €  тут  же Я пожалел  об этой  шутке -- пожалел,  что еще  больше пугаю
такого робкого человека. Ћн глЯдел на  менЯ, приоткрыв рот, словно ему стало
больно и он ждет следующего приступа.
     -- Ќаверное, так часто  бывает,-- сказал Я.-- Њистер  ‘эвидж должен был
нас познакомить.
     -- Ќет,  сэр,--  растерЯнно  сказал он,--  это  Я  виноват. Ћн наклонил
голову и сидел, глЯдЯ на свою шлЯпу. Њне захотелось его подбодрить.
     -- Ќичего,-- сказал Я.-- „аже забавно, если взглЯнуть со стороны.
     -- џ-то внутри, сэр,-- сказал он, крутЯ на коленЯх шлЯпу. ѓолос его был
печален,  как вид  за окном.-- Њистер ‘эвидж  не рассердитсЯ, он поймет... џ
из-за  мальчика.-- Ћн виновато, запуганно  улыбнулсЯ.--  ‡наете,  какие  они
книжки читают. Ќик Љартер там, то да се...
     -- Ђ вы ему не говорите.
     -- ‘ детьми надо честно, сэр. Ћн всегда спрашивает. Ћн захочет  узнать,
как и что, он ведь учитсЯ делу.
     -- ‘кажите, что Я этого человека знаю и он менЯ не интересует.
     -- ‘пасибо, что  предложили, сэр,  но вы посудите сами. Ђ  вдруг он вас
встретит, пока мы с ним работаем?
     -- Њожет, и не встретит.
     -- Ђ может, и встретит, сэр.
     -- Ћставьте его дома, не берите с собой.
     -- ’ак будет хуже, сэр. “ него матери нет, а сейчас каникулы. Њы всегда
на каникулах учимсЯ, мистер  ‘эвидж разрешил.  Ќет. ‘валЯл дурака  -- плати.
…сли бы  он не был такой серьезный! Ћчень он горюет, когда Я промажу. Љак-то
мистер Џрентис,  это мистера ‘эвиджа  помощник, крутой  человек,-- так  вот,
сказал он: "ЋпЯть  вы промазали. Џаркие", а  мальчик-то услышал.  ’огда он и
понЯл про менЯ;
     Ћн встал,  очень смело (кто  мы, чтобы измерЯть  чужую  храбрость?),  и
сказал:
     -- Џростите, сэр, Я все о своем.
     -- Њне  было очень приЯтно, мистер Џаркие,-- сказал Я и не солгал.-- Ќе
беспокойтесь. Њальчик, наверное, похож на вас.
     --  Ћн умный, в  мать,-- печально  сказал  Џаркие.-- Џойду, задержалсЯ.
•олодно ему  там,  хотЯ Я  приискал хорошее местечко, где посуше. ’олько  он
очень бойкий, обЯзательно вылезет. ‚ы не подпишете счетик, если все так?
     џ  смотрел в  окно, как  он идет, поднЯв воротник, опустив полЯ  шлЯпы.
‘нег  стал гуще, и  под  третьим  фонарем  Џаркие уже походил  на маленького
грЯзноватого снеговика. ‚друг  Я  с  удивлением понЯл,  что минут десЯть  не
думаю ни о ‘аре, ни  о ревности. џ  стал таким человечным, что думал о чужих
бедах.
     ђевность,  так  думал  Я,  возникает лишь там, где есть  любовь. Ђвторы
‚етхого ‡авета часто говорили о ревности Ѓожьей -- может Ѓ›’њ, они пытались,
грубо и косвенно, выразить веру в то, что Ѓог человека любит.
     6 "€‹" No 5-6
     Ќо любовь  бывает разнаЯ. ’еперь Я скорее  ненавидел, чем любил, а ‘ара
давно сказала мне, что ѓенри не испытывает к ней вожделеньЯ, и все же сейчас
он  ревновал  не  меньше моего. Ћн хотел  не страсти, а дружбы. Џочувствовав
впервые, что ‘ара с ним не делитсЯ, он заволновалсЯ и пал духом,  гадаЯ, что
же происходит или произойдет. Ќеуверенность мучила его,  и в этом смысле ему
было хуже, чем мне,-- Я твердо знал, что у менЯ ничего нет. џ все потерЯл, у
него многое  осталось: она обедала  вместе с  ним,  целовала  его в щеку, он
слышал ее  шаги на лестнице, стук двери  -- вот и все, наверное,  но если ты
умираешь от голода, это очень много. „а,  ему хуже, чем мне, Я  никогда ни в
чем уверен  не был,  он -- был. —то там, когда Џаркие шел  к их  дому, ѓенри
вообще не знал, что  мы  любили друг друга. џ  написал эти слова, и,  против
воли, разум мой вернулсЯ обратно, к тому мигу, с которого началась боль.
     Џосле того,  как Я поцеловал ‘ару на  Њейден-лейн, Я не звонил ей целую
неделю. …ще  за  обедом она сказала, что ѓенри не любит кино, они туда редко
ходЯт. Љак раз шел фильм по одной моей книге, и Я пригласил ‘ару  к  “орнеру
-- отчасти из тщеславиЯ, отчасти из вежливости, отчасти же  потому, что менЯ
по-прежнему занимала жизнь крупного чиновника.
     -- ѓенри звать не стоит? -- спросил Я.
     -- Љонечно нет.
     -- Њожет, он потом с нами пообедает?
     --  Ћн берет домой  очень  много работы. Љакой-то чертов либерал сделал
запрос о вдовах, на той неделе ждет ответа.
     Њожно сказать,  что либерал  (кажетсЯ, депутат  от  “эльса,  по фамилии
‹ьюис) постелил нашу первую постель.
     Љартина была плохаЯ, иногда Я просто  не мог смотреть, как сцены, такие
живые  длЯ  менЯ,  превращались в киношные клише, и  жалел, что не пригласил
‘ару  еще куда-нибудь.  ‘перва  Я  сказал ей:  "Џонимаете,  Я совсем  не  то
писал",-- но  нельзЯ же повторЯть это  все времЯ.  ‘ара ласково  тронула мою
руку, и мы сидели потом, взЯвшись за руки, словно дети или влюбленные. ‚друг
неожиданно, всего на несколько  минут, фильм ожил.  џ забыл, что это Я сам и
выдумал, создал  эти фразы,--  так умилила менЯ сцена  в  ресторанчике. "Ћн"
заказал мЯсо  с луком, "она" боЯлась есть лук, потому что муж не любит этого
запаха, "он"  обиделсЯ,  догадавшись,  почему она  не решаетсЯ, и представив
себе, как муж поцелует ее, когда она вернетсЯ домой. „а, хорошаЯ была  сцена
--  Я  хотел  изобразить страсть  без пылких  слов, без  жестов,  и  это мне
удалось. Ќесколько  секунд Я был счастлив,  ни о чем не  помнил, кроме своей
удачи.  Њне  хотелось  пойти  домой,  перечитать  это  место,  написать  еще
что-нибудь -- и Я очень, очень жалел, что пригласил ‘ару Њайлз в ресторан.
     Џозже, в ресторане, когда нам подали мЯсо, ‘ара сказала:
     -- ‚от одна сцена точно ваша.
     -- ѓде лук?
     -- „а.
     €  в эту минуту  нам подали лук. Њне  и  в голову  ничего не пришло,  Я
просто спросил:
     -- ѓенри не рассердитсЯ?
     -- Ћн лук терпеть не может. Ђ вы?
     -- џ очень люблю.
     Ћна положила луку и мне, и себе.
     Њожно влюбитьсЯ над блюдом  лука? ‚роде  бы нет, но, честное  слово, со
мной было именно так. Љонечно,  дело не только в луке --  Я увидел ‘ару  как
она есть, увидел  ту искренность,  котораЯ  позже так радовала и так терзала
менЯ.  Ќезаметно, под столиком, Я  положил ей руку  на колено, она  мою руку
удержала. џ сказал:
     -- •ороший бифштекс. € услышал, словно стихи:
     -- Ќикогда таких не ела!
     џ не ухаживал за ней, не соблазнЯл ее. Њы не доели мЯсо, не допили
     вино и вышли на улицу, думаЯ об одном и том же. ’очно гам, где в первый
раз, мы поцеловались, и Я сказал:
     -- џ влюбилсЯ.
     -- € Я,-- сказала ‘ара.
     -- „омой не пойдем.
     --„а.
     “ метро "—еринг-кросс" мы взЯли такси, и Я велел шоферу ехать на Ђрбакл
авеню.  ’ак  окрестили  сами  шоферы  несколько гостиниц у  Џаддинг-тонского
вокзала с шикарными  названиЯми  -- "ђитц", "Љарлтон" и прочее. „вери там не
закрывались, и вы могли взЯть номер в любое времЯ -- на час, на два. Ќедавно
Я там  был. Џоловины гостиниц нет, одни развалины, а на том самом месте, где
мы любили друг друга,-- дырка, пустота.  Ќазывалась гостиница "Ѓристоль",  в
холле стоЯл вазон с папоротником, хозЯйка (волосы у нее были голубые) отвела
нам  лучший  номер, в стиле  начала века, с  золоченой двуспальной кроватью,
красными бархатными портьерами  и огромным зеркалом. (’е, кто приходил в эти
гостиницы, никогда не требовали  двух кроватей.) џ прекрасно помню ничтожные
подробности --  хозЯйка  спросила,  останемсЯ  ли мы  на ночь,  номер  стоил
пЯтнадцать шиллингов, электрический счетчик брал только шиллинги, а у нас их
не  было -- и не помню, какой была ‘ара,  что мы делали. ‡наю только, что мы
очень волновались.  ѓлавное было в том, что мы начали, перед нами лежала всЯ
жизнь. “ дверей нашей комнаты ("нашей", через полчаса!) Я снова ее поцеловал
и сказал, что подумать о ѓенри не могу, а она ответила:
     -- Ќе волнуйсЯ, он занЯт вдовами.
     -- Љакой ужас,-- сказал Я,-- что он тебЯ поцелует!
     -- Ќе поцелует,-- сказала она.-- Ћн ненавидит лук. џ проводил ее домой.
“ ѓенри в кабинете горел свет, мы с ней  пошли наверх, в гостиную. Њы  никак
не могли расстатьсЯ.
     -- Ћн сюда придет,-- сказал Я.
     ----Њы услышим,--  сказала ‘ара и прибавила  страшно  и просто: -- Ћдна
ступенька всегда скрипит.
     џ так и не  снЯл пальто.  Њы целовались,  когда  услышали  скрип. ѓенри
вошел, и Я с болью увидел, как спокойно ее лицо. Ћна сказала:
     -- Њы  думали,  ты  нам  предложишь  чего-нибудь выпить. --  Љонечно,--
сказал  ѓенри.-- —то вам  налить,  Ѓендрикс? џ  сказал, что  пить  не  буду,
собираюсь поработать.
     -- Ђ Я думал,-- сказал он,-- что вы по вечерам не работаете.
     -- ’ак, ерунда, -- сказал Я.-- ђецензиЯ.
     -- Ќа интересную книгу?
     -- Ќет, не особенно.
     -- •отел бы Я... Ќу, писать, как вы.
     ‘ара проводила менЯ  до дверей, и мы опЯть поцеловались. ‚ ту  минуту Я
любил не ее, а  ѓенри. Њне  казалось,  что все мужчины, какие  были,  и все,
какие будут, бросают на нас тени.
     -- —то с тобой?  -- спросила она. Ћна всегда и  сразу  понимала, что за
поцелуем, слышала шепот души.
     -- Ќичего,-- сказал Я-- “тром позвоню.
     -- ‹учше Я позвоню,-- сказала она, а Я подумал, как ловко и легко ведет
она  любовную  свЯзь,  и  вспомнил  про  скрипучую ступеньку.  Ћна  сказала:
"‚сегда".

        Љнига втораЯ

     ђассказать о печали  гораздо легче, чем рассказать о радости. Љогда нам
плохо,  мы  осознаем  нашу  жизнь, хотЯ бы и до  ужаса себЯлюбиво  -- это  Я
страдаю,  это  мои  нервы  измотаны.  ‘частье уничтожает  нас,  мы  себЯ  не
чувствуем. ‘ловами обычной, земной любви свЯтые выражали свою любовь к Ѓогу,
и, наверное, мы можем прибегнуть к словарю молитвы, размышлениЯ, созерцаниЯ,
чтобы  объЯснить, как сосредоточенно и напрЯженно мы любим женщину.  Њы тоже
отдаем памЯть, разум,  разумение, тоже знаем "темную ночь", noche oscura', и
тоже  обретаем взамен особый покой. ‘оитие называли малой смертью; любовники
познают иногда что-то  вроде малого блаженства. ‘транно, что Я это все пишу,
словно люблю,-- ведь Я ненавижу. €ногда Я не понимаю собственных мыслей. —то
Я знаю о  "темной ночи" или о молитве? “  менЯ одна  молитва, одна мольба. џ
унаследовал эти слова  как муж,  которому  достались  ненужные платьЯ, духи,
кремы. € все же этот покой был.
     ’ак вспоминаю Я первые месЯцы войны -- быть может,  то был  пустой мир,
как пустою стала война?  Ћн будто бы  простер покров  над  временем  неЯсных
ожиданий,  но все-таки  уже и тогда  бывали и горести, и  подозрениЯ. ‚  тот
первый вечер Я  шел  домой не счастливый, а грустный и  растерЯнный, и потом
каждый  день  Я  возвращалсЯ домой, все больше убеждаЯсь, что  Я --  один из
многих. ‘ейчас она выбрала менЯ. џ так любил ее,  что, просыпаЯсь ночью, тут
же вспоминал  и больше спать не мог. ‚роде бы она отдала мне все свое времЯ,
но  Я ей не  доверЯл. Љогда мы были  вместе, Я  становилсЯ властным;  когда,
оставшись  один, Я смотрелсЯ в  зеркало и видел худое  лицо,  хромую ногу, Я
думал:  "Џочему  же  менЯ?" —асто  мы  не  могли встретитьсЯ --  она  шла  в
парикмахерскую, или  к зубному врачу, или  сидела с ѓенри. ’щетно  говорил Я
себе, что там, дома, она не может изменить мне (с каким  эгоизмом употреблЯл
Я это слово, как будто речь  шла о долге!), пока ѓенри занимаетсЯ вдовами, а
потом -- противогазами и карточками:
     Я прекрасно  знал,  что  никакие  обстоЯтельства  не помешают, была  бы
только страсть. —ем большего ты  добилсЯ,  тем сильнее  подозреваешь. „а что
там, второе наше свидание было поистине невозможным.
     ЏроснулсЯ  Я, огорчась  ее последней,  осторожной фразе, но  через  три
минуты это развеЯл голос в телефоне. Ќи раньше, ни позже не знал Я  женщины,
котораЯ  могла бы изменить все простым телефонным  разговором, а  когда  она
приходила ко мне или касалась менЯ, Я ей полностью верил до тех пор, пока мы
не расставались.
     -- Ђлло,-- сказала она.-- ‚ы не спите?
     -- Ќет. Љогда мы увидимсЯ? ‘егоднЯ утром?
     -- ѓенри простудилсЯ. Ћн дома.
     -- …сли бы вы могли прийти ко мне...
     -- џ должна отвечать на звонки.
     -- €з-за какой-то простуды?
     ‚чера Я  пожалел  ѓенри,  сейчас  он  стал  врагом, над  которым  можно
глумитьсЯ, ненавидеть его, топтать.
     -- Ћн совсем охрип.
     Њне было приЯтно, что у него такаЯ нелепаЯ  болезнь -- крупный чиновник
охрип, еле шепчет, не может заниматьсЯ вдовами.
     -- Ђ вас нельзЯ увидеть? -- спросил Я.
     -- Љонечно можно.
     Ћна  замолчала, и Я подумал,  что нас прервали. џ стал  кричать  "Ђлло!
Ђлло!", но она просто думала, быстро прикидываЯ, чтобы поточнее ответить.
     --  ‚ час днЯ Я отнесу ему поднос.  Њы с  вами можем  поесть  сандвичей
наверху в гостиной. џ ему скажу, что вы хотите поговорить о картине... или о
вашей книге.
     ‘покойствие мое и доверие тут  же исчезли -- Я подумал: сколько раз она
прикидывала вот  так?  ‡вонЯ  у ее  дверей, Я  был ей  врагом  или  сыщиком,
следЯщим за ее словами, как через несколько лет следили за ней самой  Џаркис
и его сын. ’ут дверь открылась, доверие вернулось.
     ‚ те дни мы  не думали, менЯ ли  к ней  тЯнет, ее ли  ко мне,-- мы были
вместе.  Ћна отнесла ѓенри  поднос (он  сидел в зеленом халате, подложив под
спину две подушки), и тут же, на твердом полу, не закрыв двери, мы
     '  ’ермин  из мистического учениЯ кармелитского богослова  XVI века ‘в.
€оанна (•уан де лЯ Љрус). (‡десь и далее -- прим. перев.)
     обнЯли  друг  друга. Њне пришлось понежнее прикрыть ей рукою рот, чтобы
ѓенри не услышал странного, печального, сердитого крика.
     ‘крючившись рЯдом  с  ней, Я глЯдел на нее и глЯдел, словно  никогда не
увижу  русых  волос,  разлившихсЯ по  полу,  капелек  пота на лбу, не услышу
тЯжелого  дыханиЯ,  будто  она  бежала  наперегонки,  победила  и  не  может
отдышатьсЯ.
     € тут заскрипела ступенька.  ‘екунду-другую мы не двигались. Ќетронутые
сандвичи стоЯли на столе, пустые бокалы. Ћна  прошептала: "Џошел вниз..." --
села в кресло, взЯла на колени тарелку.
     -- Ђ вдруг он слышал? -- сказал Я.
     -- Ћн не поймет, что это.
     Ќаверное, Я глЯдел недоверчиво, и она сказала неприЯтно нежным тоном:
     -- Ѓедный ѓенри! ‡а десЯть лет такого не было.
     Ќо  Я не  успокоилсЯ,  и  мы  сидели  тихо,  пока  опЯть  не  скрипнула
ступенька. ‘обственный голос показалсЯ мне фальшивым, когда Я громко сказал:
     --  џ  рад,  что вам  понравилась сцена с луком.  ’ут ѓенри  заглЯнул в
комнату. Ћн нес грелку в сером фланелевом чехле.
     -- ‡дравствуйте, Ѓендрикс,-- просипел он.
     -- џ бы принесла,-- сказала ‘ара.
     -- џ не хотел тебЯ беспокоить.
     -- Ђ мы говорим о вчерашней картине. Ћн посмотрел на мой бокал.
     -- ’ы бы лучше дала бордо двадцать третьего года,-- проговорил он своим
одномерным голосом и ушел, прижимаЯ грелку в чехле.
     -- Љак, ничего? -- спросил Я; она покачала головой.
     ‘ам не знаю, что Я имел в виду; наверное,  подумал, что  при виде ѓенри
ей стало не по себе, но она умела, как никто, прогонЯть угрызениЯ совести. ‚
отличие от всех  нас,  она  не  знала  вины. Ћна  считала:  что сделано,  то
сделано,  чего же угрызатьсЯ? …сли бы ѓенри нас застал,  она  бы решила, что
ему  не с чего сердитьсЯ. ѓоворЯт, католики после исповеди освобождаютсЯ  от
греха  -- что  ж, в этом смысле она была истинной католичкой,  хотЯ верила в
Ѓога не больше, чем Я. Ќет, так Я думал тогда, теперь -- не знаю.
     …сли книга моЯ собьетсЯ с курса,  это потому, что сам Я заблудилсЯ -- у
менЯ нет карты. €ногда Я думаю, пишу ли Я хоть капельку правды? ‚ тот день Я
беспредельно доверЯл  ей,  когда она вдруг сказала мне, хоть Я  ни  о чем не
спрашивал: "џ никогда и  никого  не любила так,  как тебЯ",-- словно, сидЯ в
кресле, держа недоеденный сандвич, она  отдалась  мне всЯ, целиком, как пЯть
минут назад на полу. Љто  из нас решитсЯ говорить  вот так,  без оглЯдки? Њы
помним, предвидим, колеблемсЯ. Ћна  сомнений не знала. …й было важно одно --
что  происходит  сейчас.  ѓоворЯт,  вечность  --  не бесконечное  времЯ,  но
отсутствие времени, и мне иногда  кажетсЯ, что, забываЯ себЯ,  ‘ара касалась
этой  математической точки, у которой нет измерений, нет протЯженности.  —то
значило времЯ -- все прошлое, все мужчины, которых она времЯ от времени (вот
оно,  снова!)  знала,  или  будущее,  когда она  могла бы  точно  с  той  же
правдивостью сказать  то же самое? џ ответил, что  и Я так люблю, и  солгал,
ибо Я  никогда не забываю о времени. „лЯ менЯ нет настоЯщего --  оно либо  в
прошлом году, либо на будущей неделе.
     Ќе  лгала она и тогда, когда сказала: "Ќикого так не полюблю". Џросто у
времени есть противоречиЯ, у математической точки их нет. Ћна любила гораздо
лучше, чем Я,-- ведь Я не мог  отгородить настоЯщее, Я всегда помнил, всегда
боЯлсЯ. „аже  в  самый  миг любви  Я, словно  сыщик, собирал  улики  еще  не
совершенных  преступлений, и через  четыре  с лишним года,  когда  Я  открыл
письмо Џаркиса, памЯть о них умножила мою скорбь.
     "‘ удовольствием сообщаю, сэр,-- писал Џаркис,-- что и Я, и мой мальчик
завЯзали знакомство со служанкой из дома 17, что ускорит наши изысканиЯ,  т.
к. Я теперь могу заглЯнуть в  записную  книжку  особы N, а также исследовать
содержимое мусорной  корзины,  из  которой мне удалось  изъЯть ценную  улику
(прошу  вернуть  с замечаниЯми).  Ћсоба  N несколько лет ведет  дневник,  но
служанка, которую Я в целЯх осторожности буду впредь называть "наш друг", не
смогла  добыть его, т. к. особа  N запирает  его в  стол,  что само по  себе
подозрительно. Љроме того, предполагаю, что особа N не всегда делает то, что
значитсЯ в записной книжке, пользуЯсь ею длЯ отвода глаз, хотЯ и не желал бы
искажать догадками расследование, в котором прежде всего  требуетсЯ истиннаЯ
правда".
     Ќе только трагедиЯ ранит нас -- у нелепости  тоже  есть жалкое, смешное
оружие.  €ногда Я очень  хотел  сунуть в  рот  мистеру Џаркису эти дурацкие,
уклончивые  донесениЯ,  и непременно  --  при  его  мальчике. ‚се было  так,
словно,  пытаЯсь  поймать  ‘ару  (зачем? чтобы  ранить  ѓенри,  чтобы ранить
себЯ?), Я подпустил шута к нашей с нею свЯзи. ‘вЯзи... € это слово -- из его
писем. Ќаписал же он как-то:  "•отЯ у менЯ нет доказательств свЯзи  с лицом,
проживающим на ‘едар-роуд, 16, особа N Явно  проЯвлЯет склонность к обману".
Ќо это было  потом. €з  этого, первого письма Я узнал только, что ‘ара пошла
не к зубному врачу и не в парикмахерскую, а проследить, где же она  была, не
удалось.  €  тут,  перевернув  листок (лиловые буквы  на дешевой  бумаге), Я
увидел чистый  и смелый почерк ‘ары. џ  не думал, что  сразу узнаю его через
два года без малого.
     Љ  донесению был приколот  обрывок бумажки. Џаркис  пометил его красным
"Ђ"  и приписал: "‚ажно  на  случай суда, прошу  вернуть". Ћн  вынул  это из
корзины  и  расправил  бережно, как  любовник.  Љонечно,  обращалась  она  к
любовнику:  "Њне незачем тебе писать  или говорить с  тобой,  ты  все знаешь
раньше, чем Я скажу, но когда любишь, хочешь  говорить и писать, как всегда,
как прежде.  џ  еще только  начинаю любить, но мне надо отдать  все  и всех,
кроме  тебЯ, и  мешают  мне только страх и привычка. „орогой  мой..." € все.
‡аписка  вызывающе глЯдела  на  менЯ,  а Я  думал,  как же это Я не запомнил
каждую букву, каждый знак того, что она писала мне. …сли бы  ее записки были
такими, Я  бы их  хранил, но она именно боЯлась, что Я  сохраню их, и писала
очень осторожно, чтобы Я  читал "между строк".  Ђ эта  любовь сломала клетку
строк,  не могла  скрыватьсЯ.  Џомню, у  нас  было кодовое слово  --  "лук".
Ћзначало оно все то, что свЯзывало нас. ‹юбовь стала луком, даже соитие было
луком,  "...надо отдать  все и  всех,  кроме  тебЯ" --  и лук, с  ненавистью
подумал Я. ‹ук, вот что было в мое времЯ.
     џ  написал:  "‡амечаний  нет",  положил  клочок  в  конверт,  но  когда
проснулсЯ ночью, мог  повторить  все, с начала до  конца,  а  слово "отдать"
вызвало  к  жизни  целые картины.  ‘пать Я не мог,  лежал в  темноте, образы
сменЯлись:  волосы на  паркете,  топкаЯ  лужайка за городом,  в  стороне  от
дороги, где изморозь  сверкала под  ее головой,  а в  самый последний момент
поЯвилсЯ  трактор,  и  тракторист даже  не обернулсЯ.  Џочему  ненависть  не
убивает страсти? џ бы все отдал, чтобы заснуть. џ бы вел себЯ как мальчишка,
если б думал, что это ее заменит. Ќо Я уже искал замену, и это не помогло.
     џ человек ревнивый  -- глупо это писать, когда тут  все о ревности, и к
ѓенри, и к ‘аре, и к тому,  кого Џаркис так нелепо выслеживал.  ’еперь все в
прошлом, Я ревную к ѓенри, только  если очень уж живо  воспоминание (были бы
мы  женаты,  нам бы хватило счастьЯ на всю жизнь, с моей-то  страстью, с  ее
верностью!), а вот к сопернику  ревную страшно. "‘оперник"... ќтому слову из
мелодрамы  не выразить  той мучительной радости, того довериЯ, того счастьЯ,
которые выпали ему. Џорой мне кажетсЯ, что он бы менЯ и не заметил, и Я хочу
крикнуть: "Ќет, Я есть! џ тут! —то бы потом ни случилось, она любила менЯ".
     Њы с ‘арой подолгу спорили о ревности. џ ревновал и к прошлому,
     она мне честно  о нем  говорила  при  случае --  романы  эти ничего  не
значили  длЯ нее (разве что она подсознательно стремилась к тому содроганью,
которого не узнала с ѓенри).  ‹юбовникам она была  верна, как мужу,-- и мне,
конечно, но  даже это не  утешало, а злило  менЯ. Љогда-то она  смеЯлась над
моей злостью, не верила в мою искренность, как не верила в свою красоту, а Я
злилсЯ,  что  она не ревнует менЯ ни к прошлому,  ни к будущему. џ не верил,
что можно  любить иначе, Я измерЯл любовь  ревностью, и  получалось, что она
совсем менЯ не любит.
     „оводы были всегда одни и те же, и Я опишу лишь тот разговор, когда они
кончились действием -- глупым действием, оно не привело ни к чему, разве что
к тому сомнению, которое приходит, только Я начну писать:
     а вдруг права она, не прав -- Я?
     Џомню, Я сердито сказал:
     -- ќто все остатки твоей фригидности. ”ригидные  женщины не ревнуют. ’ы
просто еще не научилась нормальным человеческим чувствам. џ  злилсЯ, что она
не спорит.
     -- Њожет, ты  прав.  џ только  хочу,  чтобы ты был счастлив. Њне  очень
тЯжело, когда ты страдаешь. …сли  ты отчего-то счастлив, вот и хорошо,  Я не
против.
     -- Ќет, постой. …сли Я с кем-нибудь сплю, ты думаешь, что и тебе можно.
     -- „а нет, Я хочу тебе счастьЯ, вот и все.
     -- ‡начит, постелила бы мне постель?
     -- Ќаверное.
     „лЯ  любовника   нет   ничего  хуже  неуверенности  --  самый  скучный,
бесстрастный брак и то кажетсЯ лучше. Ћна искажает слова, отравлЯет доверие.
‚ осажденном  городе каждый страж  -- возможный предатель. …ще до  Џаркиса Я
пыталсЯ следить  за  ней -- ловил на  мелкой лжи, на  уклончивости,  котораЯ
значила только, что она менЯ боитсЯ. Љаждую ложь Я раздувал в измену, даже в
самых Ясных словах искал скрытый смысл. џ просто подумать не мог, что она --
с  другим, и все времЯ этого боЯлсЯ, подозреваЯ дурное в случайных движениЯх
руки.
     -- ђазве ты не  хочешь, чтобы Я была счастливой, а не  несчастной? -- с
невыносимой логичностью спросила она.
     -- џ скорее бы умер или тебЯ увидел мертвой,-- сказал Я,-- чем с другим
мужчиной.  ќто простаЯ  человеческаЯ любовь. ‘проси кого хочешь. ‚сЯкий  так
скажет... если любит. Љто любит, тот и ревнует.
     Њы были у менЯ. ‘тоЯла весна, смеркалось, времени у нас было много, а Я
завел ссору, и ничего не вышло. Ћна села на кровати и сказала:
     -- Џрости. џ не хотела тебЯ злить. Ќаверное, ты прав. Ќо Я не отстал. џ
ненавидел ее, Я хотел думать, что она менЯ не любит,  хотел вышвырнуть ее из
моей  жизни. —то мне  было нужно,  зачем Я к ней прицепилсЯ?  Ќу, любит,  не
любит -- она не  изменЯла  мне почти год, терпела  мои обиды, мне было с ней
очень хорошо,  а что Я ей дал, кроме  мгновенных  наслаждений? ђоман Я начал
здраво, Я знал, что когда-то он кончитсЯ, но неуверенность давила  менЯ, как
депрессиЯ,  Я думал  и  выводил, что ждать мне  нечего, и мучил  ее,  мучил,
торопЯ будущее -- нежеланного, незваного гостЯ. ‹юбовь и страх заменили  мне
совесть. …сли бы мы верили в грех, мы наврЯд ли вели бы себЯ иначе.
     -- ѓенри бы ты ревновала,-- сказал Я.
     -- —то ты! Ќет. ќто глупо.
     -- …сли бы что-нибудь грозило твоему браку...
     -- ќтого не будет,-- печально сказала она,  а Я обиделсЯ и быстро вышел
на  улицу. "Љонец? -- думал  Я, играЯ  перед самим  собой.-- ‚озвращатьсЯ не
надо.  …сли  Я  выключу ее  из жизни, что ж, Я не найду тихой,  доброй жены?
ђевновать Я не буду, ведь  не буду так  любить, доверЯю -- и все". †алость к
себе  и  ненависть  шли рука об руку  через  сад, словно два сумасшедших без
санитара.
     Љогда  Я  начал писать, Я  сказал, что  это-- о ненависти,  а теперь не
знаю. Ѓыть может, Я ненавижу так же плохо, как люблю. ‘ейчас Я поднЯл
     глаза, увидел себЯ в зеркале над  столом и подумал: "Ќеужели  ненависть
--  вот такаЯ?" џ  вспомнил лицо, которое все мы детьми видим в окне  лавки,
затуманенном  нашим дыханием, когда  тоскливо взираем на Яркие,  недоступные
предметы.
     ЉажетсЯ,  этот  наш  спор был в  мае  1940  года. ‚ойна  во  многом нам
помогла, и Я почти что видел в  ней  нечестного, ненадежного сообщника нашей
свЯзи  (Я  намеренно  думал  именно  так,  "свЯзь",  чтобы  растравить  себЯ
каустической содой  слова, подразумевающего начало и конец). ѓерманиЯ  вроде
бы уже занЯла Ќидерланды, и весна пахла сладковато и мерзко, будто  труп, но
мне  были  важны только  две  вещи: ѓенри работал  допоздна,  а моЯ  хозЯйка
перебралась в подвал, боЯсь бомбежек, и не выглЯдывала  проверить, кто идет.
ЊоЯ собственнаЯ жизнь не изменилась, Я ведь хромой (одна нога короче -- упал
в детстве), только с началом бомбежек решил ходить на дежурства. ’огда Я был
как бы выключен из войны.
     ‚  тот  вечер  Я  все  еще  ненавидел  и  сомневалсЯ,  когда  дошел  до
Џик-кадилли. Ѓольше  всего на свете хотел Я уЯзвить ‘ару. џ хотел привести к
себе женщину и  лечь с ней на ту же самую кровать; Я как будто бы  знал, что
‘аре станет больно, только  если  станет больно мне. Ќа  улице  было темно и
тихо, хотЯ  по  безлунному небу бродили лучи  прожекторов. †енщины стоЯли  у
дверей и у входа в бомбоубежище, но лиц Я  различить  не мог. €м приходилось
светить фонариками,  словно светлЯчкам, и  до  самой  ‘эквил-стрит двигались
огоньки. џ подумал: что же делает ‘ара, ушла домой или ждет менЯ?
     †енщина с фонариком сказала:
     -- Џойдем, миленький?
     џ  покачал  головой.  „альше  девица  говорила  с  мужчиной;  когда она
посветила себе  в лицо,  Я увидел, что она смуглаЯ, юнаЯ, даже счастливаЯ --
зверек,  не  понимающий,  что  он в  ловушке.  ‘перва Я  прошел мимо,  потом
вернулсЯ. Њужчина как раз отошел.
     -- ‚ыпьем? -- предложил Я.
     -- Ђ домой пойдем?
     --„а.
     -- џ бы хлебнула.
     Њы пошли в кабачок, Я заказал два виски, она пила, а Я не мог видеть ее
лицо, видел ‘ару. Ћна была  моложе, конечно,--  лет девЯтнадцати" не больше,
красивей,  мало того -- невинней,  но лишь потому, что нечего  было портить.
Ћна была мне нужна не больше, чем кошка или собака. ђассказывала  она, что у
нее есть хорошаЯ квартирка совсем недалеко.  Ћна сообщила, сколько платит, и
сколько ей лет, и  где она родилась,  и  как работала целый год в кафе.  Ћна
заверила, что ходит  не со  всЯким,  но сразу видит приличного мужчину.  Ћна
поведала,  что у нее есть канарейка  по имени „жонс -- в честь  джентльмена,
который ее подарил. Ћна завела речь о том, как трудно  устроитьсЯ в ‹ондоне.
Ђ Я  думал: если ‘ара еще у менЯ, Я могу позвонить ей. „евица спросила, буду
ли Я вспоминать про канарейку, и прибавила: "Ќичего, что Я интересуюсь?"
     ѓлЯдЯ на нее поверх стакана, Я думал, как странно, что  менЯ совершенно
к ней не тЯнет, словно после всех этих распутных лет Я вдруг  стал взрослым.
‹юбовь  моЯ к  ‘аре  навсегда  убила похоть.  Ѓольше  Я  не  смогу  получать
наслаждение без любви.
     €  уж  никак  не  любовь  привела  менЯ в  этот  кабак.  "Ќе  любовь, а
ненависть",-- говорил  Я  себе тогда, говорю и  сейчас, когда пишу,  пытаЯсь
выключить ‘ару из жизни,-- ведь Я всегда считал, что, умри она, Я ее забуду.
     џ вышел на улицу, оставив девушку с виски и фунтовой бумажкой, чтобы не
обижалась,  и по Ќью-Ѓарлингтон-стрит добралсЯ до телефонной будки. ”онарика
у менЯ не  было,  пришлось чиркать спичками,  пока  Я набирал номер. “слышав
гудки, Я представил телефон  на  столе. џ  точно  знал,  сколько  шагов надо
сделать ‘аре, если она сидит в кресле или лежит в кровати. Ќо телефон звонил
с полминуты в  пустой комнате. ’огда  Я набрал уже  ‘арин номер,  и служанка
сказала, что ее нет. џ представил,
     как она  идет  в темноте через  сад -- там  было не  слишком  спокойно.
‚зглЯнув на часы, Я подумал, что, будь Я поумней,  мы провели  бы вместе еще
три часа. Џотом Я вернулсЯ домой, пыталсЯ читать, телефон все не звонил. ‘ам
Я из гордости звонить не мог. Ќаконец Я лег спать и принЯл две таблетки, так
что проснулсЯ от ее голоса, спокойного, как ни в чем не бывало.
     Ќикогда не понимал, почему люди могут проглотить такую  несообразность,
как Ѓог, а в дьЯвола не  верЯт.  “ж  Я-то  знал,  как  действует  он в  моем
воображении. —то  бы ‘ара ни сказала, у него находились доводы,  хотЯ обычно
он ждал, пока она  уйдет. Ћн готовил задолго  наши ссоры;  он был врагом  не
‘аре, но любви, а  ведь его таким и считают. …сли был бы любЯщий Ѓог, дьЯвол
волей-неволей мешал бы самому  слабому,  самому жалкому подобию любви. ђазве
не боЯлсЯ бы он, что привычка к любви укоренитсЯ,  разве не стал бы склонЯть
нас к  предательству,  не помогал гасить любовь?  …сли Ѓог использует нас  и
создает свЯтых из такого материала, чем дьЯвол хуже? ‚полне может быть,  что
даже  из  менЯ, даже  из беднЯги  Џаркиса  он мечтает  сделать своих свЯтых,
готовых разрушить любовь, где б они ее ни нашли.
     ‚ следующем донесении  Џаркиса Я, кажетсЯ, и впрЯмь различил  искреннюю
страсть к бесовской игре. Ќаконец он почуЯл любовь и травил ее, а сын шел за
ним, как охотничьЯ собака. Џаркис открыл, где проводит ‘ара столько времени;
мало того, он знал точно, что свиданиЯ -- тайные. Џриходилось  признать, что
он  умелый  сыщик. …му удалось (с помощью  мальчика)  выманить  служанку  на
‘едар-роуд  как раз тогда, когда "особа N" шла к дому 16. ‘ара остановилась,
заговорила  с  нею  --  у  той  был  свободный  день  -- и  познакомилась  с
Џаркисом-младшим.   Џотом   она   свернула   за  угол,   а   там   притаилсЯ
Џаркис-старший.  Ћн видел, как  она  прошла немного и  вернулась.  Љогда она
убедилась в  том,  что  мальчика  и  служанки  нет,  она позвонила  в  дверь
шестнадцатого дома, а Џаркис-отец принЯлсЯ выЯснЯть, кто же в нем живет. ќто
оказалось нелегко,  там  были квартиры, а он  еще не  узнал, какой  из  трех
звонков  нажала ‘ара. Ћкончательные сведениЯ  он обещал добыть за  несколько
дней.  Ћн собиралсЯ  обогнать  ‘ару  и припудрить  все три звонка. "Љонечно,
кроме улики  "Ђ", у нас  нет доказательств  неверности. …сли потребуетсЯ длЯ
суда,  придетсЯ через должное времЯ последовать за  особой  N  в  помещение.
’огда нам будет нужен  второй свидетель, дабы опознать ее.  ‡аставать ее  за
самим делом -- не обЯзательно: волнениЯ и беспорЯдка в одежде достаточно длЯ
суда".
     Ќенависть похожа на вожделение  -- она нарастает, потом спадает. ЃеднаЯ
‘ара, думал Я, читаЯ все это, ибо приступ  ненависти прошел, Я успокоилсЯ. џ
мог жалеть ее, загнанную. Ћна ничего не сделала, только полюбила, а Џаркис с
сыном  следЯт за  каждым  ее движением,  заводЯт  интриги  с  ее  служанкой,
припудривают  звонки, хотЯт  ворватьсЯ  туда,  где, быть может, она только и
обретает покой. џ чуть было  не порвал письмо и не отменил слежку. Ќаверное,
Я так бы и сделал,  если