ом  помирились. €  все же,  пока  ЏамЯть  разбирала эту  запись. ‘овесть
отвела плащ от лица, снова вонзила  кинжал  в сердце мистера ‘мита и, бросив
на   неги   беспощадный  взглЯд,  заставила  замереть  на  его  губах  слова
оправданиЯ. Ѓоль от раны была невыносимой.
     Ќекоторые  картины  были написаны  так неуверенно,  краски  на них  так
поблекли  и выцвели, что  об их  содержании  оставалось только догадыватьсЯ.
Љазалось, поверхность  холста была  подернута полупрозрачной дымкой, котораЯ
как бы поглощала  фигуры, пока  глаз силилсЯ разглЯдеть  их. Ќо  всЯкий раз,
несмотрЯ на туманность очертаний, мистер ‘мит, словно  в запыленном зеркале,
неизменно узнавал самого себЯ в разные периоды своей жизни. Ћн уже несколько
минут  мучительно  старалсЯ вникнуть в суть одной  из таких  расплывчатых  и
неЯсных  картин, как вдруг  догадалсЯ, что художник  задумал  изобразить его
таким,  каким он  был  сейчас  -  на склоне лет,  а перед ним нарисовал трех
жалких детей, с плеч которых он срывал одежду.
     - Ќу,  уж это  совершеннаЯ  загадка! -  заметил мистер  ‘мит  с иронией
человека,  уверенного в собственной правоте. - Џрошу прощениЯ, но Я вынужден
заЯвить,  что этот художник просто глупец и клеветник. ѓде это видано, чтобы
Я,  при  моем положении в обществе,  отбирал последние лохмотьЯ у  маленьких
детей! Џросто смешно!
     Џока он произносил эти слова. ЏамЯть опЯть погрузилась в изучение своей
книги  и, найдЯ роковую страницу, спокойным, печальным голосом прочла ее  на
ухо мистеру ‘миту. ЌельзЯ сказать, что ее содержание не имело касательства к
только  что  промелькнувшей  туманной  картине. ‚ книге  рассказывалось, что
мистер  ‘мит,  как  это  ни  прискорбно,  не смог устоЯть  перед хитроумными
софизмами и готов  был, ухватившись за  формальную  зацепку, начать  тЯжбу с
тремЯ малолетними сиротами - наследниками весьма внушительного  состоЯниЯ. Љ
счастью, прежде чем он окончательно решилсЯ на этот шаг, выЯснилось, что его
притЯзаниЯ были столь же незаконны, сколь и несправедливы. Љак только ЏамЯть
дочитала до конца. ‘овесть снова отбросила плащ и пронзила бы сердце мистера
‘мита своим отравленным кинжалом, если бы он не вступил в  борьбу с ней и не
прикрыл себе грудь рукой. ЌесмотрЯ на это, он все-таки ощутил жгучую боль.
     Ќо  стоит ли нам  рассматривать  все  отвратительные  картины,  которые
показывала   ”антазиЯ?   ‘озданные  неким  художником,   обладающим   редким
дарованием и необыкновенной способностью проникать в самые потаенные  уголки
человеческой души,  они  облекали в  плоть  и  кровь  тени всех  не нашедших
воплощениЯ дурных замыслов, когда-либо скользивших в сознании мистера ‘мита.
Њогли ли эти призрачные созданиЯ ”антазии, столь неуловимые, будто их  вовсе
и не существовало, дать против него убедительные показаниЯ в  день ‘трашного
суда? Љак бы то ни было, есть основаниЯ  полагать, что одна искреннЯЯ  слеза
раскаЯниЯ могла бы смыть с  холста  все ненавистные картины  и снова сделать
его белым как снег. Ќо не выдержав безжалостных уколов ‘овести,  мистер ‘мит
громко застонал от мучительной боли и в то же  мгновение увидел, что три его
гостьи  исчезли.  Ћн  сидел  один  в уютном  полумраке  комнаты,  затененной
малиновыми занавесЯми,  всеми почитаемый,  убеленный  благородными  сединами
старик,  и  на столе  перед ним стоЯла уже не панорама, а  графин со  старой
мадерой.  € только  в  сердце его, казалось,  все еще  ныла рана, нанесеннаЯ
отравленным кинжалом.
     ђазумеетсЯ, несчастный  мистер ‘мит мог поспорить с ‘овестью и привести
множество  доводов, на  основании которых она не имела  права наказывать его
столь безжалостно. Ђ  если бы мы  выступили в его  защиту,  мы рассуждали бы
следующим образом:  план преступлениЯ, пока оно еще не совершено,  во многом
напоминает порЯдок событий  в задуманном рассказе. —тобы последний  произвел
на читателЯ  впечатление  реальности,  он  должен быть  тщательно обдуман  и
взвешен автором и иметь в  воображении читателЯ больше сходства с  истинными
событиЯми из прошлого, настоЯщего или будущего,  чем с вымыслом.  Џреступник
же тщательно плетет паутину  своего злодеЯниЯ, но редко, а  то  и никогда не
испытывает окончательной уверенности в том, что оно действительно свершитсЯ.
Њысли его как бы  окутаны туманом, он наносит смертельный удар своей  жертве
словно во сне и  только тогда в испуге замечает,  что  кровь навеки обагрила
его   руки.  €так,   романист  или  драматург,  создающий   образ  злодеЯ  и
заставлЯющий   его   совершать   преступлениЯ,   и   подлинный   преступник,
вынашивающий планы  будущего злодеЯниЯ, могут  встретитьсЯ  где-то  на грани
реальности и  фантастики. ’олько когда преступление совершено, вина железной
хваткой сжимает сердце преступника и  утверждает свою власть над ним. ’олько
тогда, и никак не  раньше,  до конца  познаетсЯ грех,  и  бремЯ его,  если в
преступной душе нет раскаЯниЯ,  становитсЯ в  тысЯчу крат тЯжелее, поскольку
он  постоЯнно  напоминает  о  себе.  Ќе  забывайте  при  этом,  что человеку
свойственно переоценивать  свою способность творить зло. Џока о преступлении
размышлЯют отвлеченно, не  представлЯЯ себе в полной мере  все сопутствующие
ему  обстоЯтельства и только неЯсно  предвидЯ  его последствиЯ, оно  кажетсЯ
возможным.  —еловек   способен  даже  начать   подготовку   к  преступлению,
побуждаемый той же силой, какаЯ подстегивает мозг при решении математической
задачи, но в момент развЯзки руки у него  опускаютсЯ под тЯжестью раскаЯниЯ.
Ћн и не  представлЯл себе раньше, на какое страшное дело он готов был пойти.
Џо правде говорЯ,  человеческой природе несвойственно  до самого  последнего
мгновениЯ обдуманно и бесповоротно решатьсЯ ни на добрые, ни на злые дела. Ђ
поэтому будем надеЯтьсЯ, что человеку не придетсЯ  испытывать  на себе  всех
ужасных  последствий греха,  если  только задуманное им зло не воплотилось в
делах.
     € все же в узорах, которые вышивала наша  фантазиЯ, мы можем  усмотреть
очертаниЯ  печальной  и  горькой истины. —еловек  не  должен  отрекатьсЯ  от
братьев своих,  даже совершивших тЯгчайшие  злодеЯниЯ,  ибо если руки  его и
чисты, то сердце непременно осквернено мимолетной тенью преступных помыслов.
Џусть же каждый, когда  придет его час постучатьсЯ  у врат раЯ,  помнит, что
никакаЯ  видимость безупречной жизни не  дает ему  права войти  туда.  Џусть
ЏокаЯние смиренно преклонит  колена,  тогда  Њилосердие,  стоЯщее у подножиЯ
трона, выйдет к нему навстречу, иначе златые врата никогда не откроютсЯ.
     Џеревод €. ђазумовского и ‘. ‘амостреловой
     Ќатаниэль •оторн. ѓибель мистера •иггинботема

     Ћднажды  из  Њорристауна  ехал  молодой  парень,  по  ремеслу  табачный
торговец.  Ћн  только   что   продал   большую   партию   товара  старейшине
морристаунской общины шейкеров и теперь направлЯлсЯ в  городок Џаркер ”оллз,
что  на ‘эмон-ривер.  …хал  он  в  небольшой крытой  повозке,  выкрашенной в
зеленый цвет, на боковых стенках которой изображено было по коробке сигар, а
на  задке  -  индейский  вождь  с  трубкой в руке  и  золотой табачный лист.
’орговец,   сам  правивший  резвой  кобылкой,  был  молодой  человек  весьма
приЯтного  нрава и  хотЯ  умел блюсти свою  выгоду,  пользовалсЯ  неизменным
расположением Янки, от которых Я не раз слыхал, что уж если быть бритым, так
лучше острой бритвой,  чем  тупой. Ћсобенно любили его хорошенькие девушки с
берегов Љоннектикута, чью благосклонность он умел  снискать, щедро угощаЯ их
лучшими образчиками своего товара, так как знал, что сельские красотки Ќовой
Ђнглии - завзЯтые курильщицы табака. Љо всему тому, как будет видно из моего
рассказа,  торговец был крайне любопытен и даже  болтлив,  его всегда так  и
подзуживало разузнать побольше новостей и поскорее пересказать их другим.
     Џозавтракав  на рассвете в Њорристауне,  табачный торговец  - его звали
„оминикус Џайк - тотчас же тронулсЯ в путь и семь миль проехал глухой лесной
дорогой, не имеЯ иных собеседников,  кроме самого себЯ и своей серой кобылы.
Ѓыл уже седьмой час,  и он испытывал такую же потребность  в утренней порции
сплетен, как городской  лавочник  -  в утренней газете. ‘лучай как будто  не
замедлил  представитьсЯ.  ’олько  что  он  с  помощью  зажигательного стекла
закурил сигару, как на вершине холма, у подножиЯ  которого он остановил свою
зеленую  повозку, показалсЯ одинокий  путник. Џокуда  тот спускалсЯ с холма,
„оминикус успел разглЯдеть, что он несет на плече надетый на  палку узелок и
что шаг  у него  усталый, но  решительный.  ’ак едва  ли шагал  бы  человек,
начавший свой путь в свежей прохладе  утра; скорее можно было заключить, что
он шел всю ночь напролет и ему еще предстоит идти весь день.
     -  „оброе  утро,  мистер,  -   сказал  „оминикус,  когда  путник  почти
поравнЯлсЯ с  ним. - ‘разу видно хорошего ходока.  —то новенького  в  Џаркер
”оллзе?
     ‘прошенный торопливо  надвинул  на  глаза  широкополую  серую  шлЯпу  и
отвечал довольно угрюмо,  что идет не  из Џаркер ”оллза,  который,  впрочем,
торговец назвал лишь потому, что сам туда направлЯлсЯ.
     -  Ќужды нет, - возразил  „оминикус Џайк,  -  послушаем, что новенького
там, откуда вы  идете. Њне что Џаркер ”оллз, что другое какое место. Ѓыли бы
новости, а откуда - не важно,
     ‚идЯ подобную настойчивость, прохожий - был он на вид, кстати  сказать,
не  из  тех, с кем  приЯтно  повстречатьсЯ  один на один  в  глухом лесу,  -
заколебалсЯ,  то  ли  отыскиваЯ   в  памЯти   какие-нибудь  новости,  то  ли
раздумываЯ, рассказать ли их. Ќаконец,  ступив на  подножку, он стал шептать
„оминикусу на ухо,  хотЯ даже кричи он во все горло, и то ни одна живаЯ душа
не услышала бы его в этой глуши.
     - ‚от есть одна маленькаЯ новость, -  сказал он. - ‚чера в восемь часов
вечера  мистера  •иггинботема  из  Љимболтона  повесили  в  его  собственном
фруктовом саду  ирландец с негром. Ћни  вздернули  его на  сук груши свЯтого
Њихаила, знаЯ, что там его до утра никому не найти.
     ‘ообщив это страшное  известие, незнакомец тотчас же вновь  пустилсЯ  в
путь, шагаЯ еще быстрее прежнего, и  даже не оглЯнулсЯ на уговоры „оминикуса
выкурить испанскую сигару  и поподробнее рассказать о происшествии. ’орговец
свистнул своей  кобыле  и стал подниматьсЯ  в  гору, размышлЯЯ  о  горестной
судьбе мистера •иггинботема, который был в  числе его клиентов и  перебрал у
него  немало  девЯтицентовых сигар и  скрученного  жгутом  листового табаку.
Ќесколько удивило  его, как быстро  распространилась  новость. „о Љимболтона
было  добрых шестьдесЯт миль  прЯмого пути;  убийство  совершилось  только в
восемь часов вечера накануне, однако он, „оминикус, узнал об этом уже в семь
утра, в тот самый  час, когда,  по всей вероЯтности, близкие бедного мистера
•иггинботема только  что  обнаружили его труп, болтающийсЯ на  груше свЯтого
Њихаила.  —тобы пешком  покрыть  такое  расстоЯние за столь  короткий  срок,
незнакомец должен был иметь семимильные сапоги.
     "ѓоворЯт,  худаЯ весть без крыльев летит,  -  подумал „оминикус Џайк. -
ќто выходит даже почище железной  дороги. ‚от  бы  президенту  нанЯть  этого
молодчика в свои личные курьеры".
     ‚ернее всего было  предположить, что незнакомец попросту ошибсЯ на один
день, говорЯ о совершившемсЯ злодействе; поэтому наш друг без колебаний стал
рассказывать новость  во  всех встречных  харчевнЯх и мелочных  лавках  и до
вечера успел повторить ее не менее чем перед двадцатью сборищами потрЯсенных
слушателей, раздав целую пачку  испанских сигар в виде угощениЯ. Џовсюду  он
оказывалсЯ  первым вестником  случившегосЯ  несчастьЯ, и  его  так  осаждали
расспросами, что он не устоЯл перед искушением заполнить некоторые пробелы в
рассказе  и мало-помалу составил  вполне свЯзную  и  правдоподобную историю.
Ћдин раз ему даже представилсЯ случай подкрепить свой рассказ свидетельскими
показаниЯми. Њистер •иггинботем был купцом, и в одном кабачке, где „оминикус
рассказывал   о  происшедшем,   случилсЯ   бывший  его   конторщик,  который
подтвердил, что почтенный джентльмен имел обыкновение под вечер возвращатьсЯ
из лавки домой через фруктовый сад с дневной  выручкой в карманах. Љонторщик
не  слишком  огорчилсЯ  вестью  о  гибели мистера  •иггинботема,  намекнув -
впрочем,  торговец  знал  это  и  по  личному  опыту,  -  что  покойный  был
прескверный старикашка,  кремень и скрЯга.  ‚се  его  состоЯние должно  было
теперь перейти к хорошенькой племЯннице, школьной учительнице в Љимболтоне.
     ЏроводЯ времЯ в рассказах и торговле с  пользой длЯ других и  с выгодой
длЯ себЯ, „оминикус так задержалсЯ в пути, что решил остановитьсЯ на  ночлег
в придорожной харчевне,  не  доезжаЯ миль пЯть до Џаркер ”оллза. Џосле ужина
он уселсЯ у стойки, закурил одну из своих лучших  сигар  и начал рассказ  об
убийстве, который  к этому времени обогатилсЯ  уже  столькими подробностЯми,
что понадобилось не менее получаса, чтобы досказать его до конца.  ‚ комнате
находилось  человек двадцать, и девЯтнадцать из них  принимали  каждое слово
торговца  за  свЯтую  истину.  „вадцатый  же  был  пожилой  фермер,  который
незадолго до того приехал верхом в харчевню  и  сидел теперь в уголке, молча
покуриваЯ трубку. Љогда рассказ был окончен, он с вызывающим  видом поднЯлсЯ
на  ноги, взЯл свой стул, поставил  его напротив „оминикуса, сел, пристально
взглЯнул  на него  и пустил ему  прЯмо  в лицо струю  такого отвратительного
табачного дыма, какого тому никогда не доводилось нюхать.
     - Ѓеретесь ли вы подтвердить под присЯгой, -  спросил  он  тоном судьи,
учинЯющего  допрос,  - что старый сквайр  •иггинботем из Љимболтона был убит
позавчера  вечером в своем фруктовом саду  и вчера утром  найден  висЯщим на
большой груше?
     - џ  только  рассказываю, что сам  слышал от других, мистер,  - отвечал
„оминикус,  уронив недокуренную  сигару. - џ не говорю, что видел это своими
глазами, и не стал бы  присЯгать, что дело произошло в точности так, как мне
передавали.
     - Ќо зато  Я, - сказал фермер,  -  готов присЯгнуть,  что  если  сквайр
•иггинботем был убит позавчера вечером, то, значит,  нынче утром Я пропустил
стаканчик горькой в обществе  его духа. Њы  соседи, и  когда Я проезжал мимо
его лавки,  он зазвал менЯ к себе,  угостил  и  просил  исполнить  небольшое
поручение. Ћ своей смерти он, видимо, знал не больше менЯ.
     - ’ак, значит, его не убили! - вскричал „оминикус Џайк.
     - „олжно быть, не то он бы мне, верно, сказал об этом, - ответил старый
фермер  и отодвинул свой стул на прежнее место,  не глЯдЯ на обескураженного
„оминикуса.
     Ќекстати воскрес  старый мистер •иггинботем!  “ нашего торговца пропала
всЯкаЯ охота продолжать  разговор; выпив в утешение стакан джину с водой, он
отправилсЯ спать, и всю ночь ему снилось, что это он висит  на груше свЯтого
Њихаила. —тобы  не встречатьсЯ  больше со  старым фермером  (которого он так
возненавидел, что  был  бы очень рад,  если б его  повесили  вместо  мистера
•иггинботема), „оминикус встал до зари, запрЯг свою кобылу в зеленую повозку
и  рысцой погнал ее  к Џаркер ”оллзу. ‘вежий  ветерок,  блеск росы на траве,
розовый летний восход вернули ему хорошее  расположение духа, и, быть может,
он даже решилсЯ бы повторить вчерашний рассказ, подвернись ему в этот ранний
час какой-нибудь  слушатель;  но по дороге не попадалось  ни  одной  упрЯжки
волов, ни одного  возка, колЯски, всадника  или  пешехода,  и  только уже на
мосту через ‘эмон-ривер повстречалсЯ ему человек  с надетым на палку узелком
на плече.
     - „оброе утро, мистер, - сказал торговец, натЯгиваЯ вожжи. - …сли вы из
Љимболтона или откуда-нибудь поблизости, не расскажете ли вы мне толком, что
там стрЯслось с  мистером •иггинботемом? Џравда ли, что его не то два, не то
три днЯ тому назад убили негр с ирландцем?
     ‚торопЯх „оминикус  не  успел  разглЯдеть,  что  в  незнакомце  заметна
изрЯднаЯ  примесь  негритЯнской  крови.  “слышав  этот  неожиданный  вопрос,
африканец сильно  переменилсЯ  в лице. †елтоватый  оттенок его  кожи уступил
место мертвенной бледности, и, запинаЯсь и весь дрожа, он ответил так:
     - Ќет, нет!  Ќикакого негра не было.  ‘тарика повесил ирландец вчера, в
восемь часов  вечера,  а  Я  вышел в семь. …го еще, верно, и не нашли там, в
фруктовом саду.
     Ќа  этом прохожий оборвал  свою  речь  и, несмотрЯ  на то,  что казалсЯ
усталым,  зашагал  дальше с такой быстротой, что кобыле торговца пришлось бы
показать  всю свою  прыть, чтобы  за  ним  угнатьсЯ.  „оминикус поглЯдел ему
вслед, окончательно сбитый  с толку.  …сли убийство  совершилось  только  во
вторник  вечером, кто  же  был тот провидец,  который предсказал его еще  во
вторник утром? …сли родные мистера •иггинботема до сих пор не обнаружили его
трупа, откуда же  этот мулат, находЯсь за тридцать  миль, мог знать,  что он
висит на груше в фруктовом саду, особенно если принЯть во внимание, что  сам
он  вышел из  Љимболтона за  час до того,  как несчастный был  повешен.  ќти
загадочные обстоЯтельства и,  с  другой стороны, испуг и смущение незнакомца
заставили „оминикуса подумать, что, пожалуй, следовало бы пуститьсЯ за ним в
погоню, как  за  соучастником  преступлениЯ, поскольку, видимо, преступление
все же было совершено.
     "„а нет, бог с ним! - решил, пораздумав, торговец.  - Ќе хочу Я,  чтобы
его  чернаЯ кровь пала на мою голову,  да к  тому  же, если негра и повесЯт,
мистера  •иггинботема это  не воскресит.  ‚оскресить мистера  •иггинботема?!
•оть это и грешно, но  мне вовсе не хочетсЯ, чтобы старикашка во  второй раз
ожил и снова выставил менЯ лжецом".
     ‘  такими  мыслЯми „оминикус Џайк  въезжал  в  Џаркер  ”оллз  - городок
процветающий, как и надлежит городку, где  есть три бумагопрЯдильные фабрики
и лесопилка.  ”абрики  еще  не работали и только  кое-где открывались  двери
лавок,  когда  он  подъехал  к постоЯлому  двору  и  первым  долгом приказал
засыпать  кобыле  четыре кварты  овса. ‚торым его делом,  как нетрудно  было
догадатьсЯ,  было  рассказать  хозЯину  постоЯлого  двора  о гибели  мистера
•иггинботема.  Ћднако  он  счел  благоразумным  не называть точно день этого
прискорбного событиЯ, а также  не  вдаватьсЯ в подробности насчет  того, кто
совершил убийство  - негр  ли с ирландцем или сын ќрина  один. ЋстерегсЯ  он
также  рассказывать всю историю  от  своего имени  или  от чьего-либо еще  и
просто сослалсЯ на то, что так, мол, говорЯт в округе.
     Ќовость распространилась  по  городу,  как огонь по сухостою, и столько
народу подхватило этот слух, что скоро уже нельзЯ было дознатьсЯ, кто первый
пустил его.  Њистера •иггинботема в Џаркер  ”оллзе знал  стар и млад, потому
что он имел долю в лесопилке и  держал солидный пакет акций бумагопрЯдильных
фабрик. †ители городка считали, что собственное  их благосостоЯние свЯзано с
его судьбой.  ЏоднЯлась такаЯ кутерьма, что паркер-фоллзский "‚естник" вышел
на два днЯ  раньше срока, причем одна полоса была  пустаЯ, а другую занимало
сообщение, набранное самым крупным  шрифтом  со  множеством  прописных,  под
заголовком:  "‡верское  “бийство   Њистера   •иггинботема!"   ‘реди   прочих
устрашающих подробностей в этом  печатном  отчете описывалсЯ след веревки на
шее  покойника  и  приводилось  точное  число  тысЯч  долларов,   похищенных
грабителЯми;  в  весьма  трогательных  выражениЯх  говорилось  также  о горе
племЯнницы,  котораЯ  с  той самой  минуты,  как дЯдю  ее  нашли  висЯщим  с
вывернутыми  карманами на груше свЯтого Њихаила,  переходила от  обморока  к
обмороку, всЯкий  раз более глубокому. Њестный  поэт увековечил  скорбь юной
девы балладой в семнадцать  строф. —лены  муниципалитета спешно собрались на
заседание и  постановили, ввиду  особых  заслуг мистера  •иггинботема  перед
городом, выпустить афиши с объЯвлением награды  в пЯть тысЯч  долларов тому,
кто поймает убийц и вернет похищенное имущество.
     Њежду  тем  все население  Џаркер  ”оллза,  состоЯвшее  из  лавочников,
содержательниц  пансионов,  фабричных   работниц,  рабочих  с   лесопилки  и
школьников, толпилось на  улице, без умолку  треща, чем с лихвой возмещалось
молчание  прЯдильных  машин, которые прекратили  свой грохот из  уважениЯ  к
памЯти покойного. …сли безвременно  погибший мистер •иггинботем заботилсЯ  о
посмертной славе, его  дух  должен был наслаждатьсЯ этой суматохой. Ќаш друг
„оминикус, движимый праздным  тщеславием,  позабыл всю свою  осторожность и,
взобравшись на городскую водокачку, во всеуслышание  объЯвил, что именно  он
первый  принес  в  город  достоверное  известие,  которое   произвело  такой
необычайный эффект. ќто сразу  же сделало его героем днЯ,  но  только что он
громовым голосом бродЯчего проповедника начал новый вариант своего рассказа,
как на главную улицу Џаркер  ”оллза  въехала почтоваЯ карета. Ћна  пробыла в
пути всю ночь и в три часа утра должна была менЯть лошадей в Љимболтоне.
     - ‘ейчас мы узнаем все подробности! - закричали в толпе.
     Љарета с грохотом подкатила к постоЯлому двору, и ее тотчас же окружило
не  меньше тысЯчи  человек, ибо если  до  этой минуты кто-нибудь в городе  и
занималсЯ еще своим делом, то тут уж все побросали  всЯкие занЯтиЯ, торопЯсь
услышать новость.  ’орговец, бежавший впереди всех, разглЯдел в  карете двух
пассажиров, которые, очнувшись от приЯтной дремоты, вдруг увидели себЯ среди
бушующей  толпы.  Љаждый  о чем-то  спрашивал,  все  кричали  разом,  и  оба
пассажира от растерЯнности  не могли вымолвить ни слова, несмотрЯ на то, что
один из них был адвокат, а другой - женщина.
     - Њистер  •иггинботем! Њистер •иггинботем!  ђасскажите нам про  мистера
•иггинботема!  -  ревела  толпа.  -  —то  говорит  следователь?  Џойманы  ли
преступники? Џерестала  ли племЯнница мистера •иггинботема падать в обморок?
Њистер •иггинботем! Њистер •иггинботем!
     Ључер не отвечал ни слова, только крепко обругал хозЯина за то, что тот
медлит с лошадьми. Ђдвокат,  сидевший  в карете,  не терЯл сообразительности
даже  во  сне: узнав о причине  волнениЯ, он первым делом достал из  кармана
большой  сафьЯновый  бумажник.  ’ем временем „оминикус  Џайк,  будучи весьма
учтивым молодым человеком и рассудив, кроме того, что женщине развЯзать Язык
не труднее, чем  адвокату, помог путешественнице  выйти из кареты. ќто  была
красиваЯ молодаЯ девушка; она уже  совсем проснулась и была свежа, как роза;
глЯдЯ на ее хорошенькие губки, „оминикус подумал, что охотнее выслушал бы из
них признание в любви, чем рассказ о кровавом преступлении.
     -  ‹еди и джентльмены, -  обратилсЯ адвокат к  лавочникам, школьникам и
фабричным работницам. - ‘мею заверить вас, что причиной вашего чрезвычайного
волнениЯ послужила  какаЯ-то необъЯснимаЯ  ошибка  или, что более  вероЯтно,
ложные слухи, умышленно  распространЯемые с целью  подорвать кредит  мистера
•иггинботема. Њы  останавливались в Љимболтоне сегоднЯ  в три часа  утра  и,
несомненно, услыхали бы об убийстве, если бы таковое имело место.  Ќо Я могу
представить  вам доказательство противного, почти столь же  неоспоримое, как
если  бы это было личное показание самого мистера •иггинботема. ‚от записка,
полученнаЯ мною от вышеупомЯнутого джентльмена в свЯзи  с  одним его  делом,
назначенным  к  слушанию  в  коннектикутском  суде. Ћна  помечена  вчерашним
числом, десЯтью часами вечера.
     ‘  этими словами адвокат поднЯл над головой записку, дата  и подпись на
которой  не  оставлЯли  никаких  сомнений в том, что либо  зловредный мистер
•иггинботем был живехонек,  когда писал ее, либо -  и это  многим показалось
более  вероЯтным - мирские  дела  настолько  волновали  его, что даже  после
смерти он продолжал ими заниматьсЯ. Ќо  тут Явились доказательства еще более
неожиданные. ЊолодаЯ девушка, выслушав объЯснение торговца, улучила минутку,
чтобы оправить  складки платьЯ и  привести в порЯдок локоны, и затем, взойдЯ
на крыльцо дома, скромно попросила вниманиЯ.
     - „обрые люди, - сказала она. - џ - племЯнница мистера •иггинботема.
     ђопот удивлениЯ прошел в толпе при виде розового и сиЯющего личика той,
котораЯ,   по   уверению  паркер-фоллзского  "‚естника",  лежала  почти  без
признаков жизни. Ќекоторые здравомыслЯщие люди с  самого начала сомневались,
станет  ли молоденькаЯ племЯнница так безудержно  горевать по поводу  смерти
богатого старого дЯдюшки.
     - Љак видите, - с  улыбкой  продолжала  мисс •иггинботем,  - в том, что
касаетсЯ менЯ,  эта страннаЯ историЯ  лишена  всЯких основании, и Я беру  на
себЯ смелость утверждать, что так же обстоит дело и с моим  дорогим дЯдюшкой
•иггинботемом. Џо доброте сердца  он предоставлЯет  мне кров  у себЯ в доме,
хоть Я зарабатываю на свое содержание уроками в местной школе. џ выехала  из
Љимболтона  сегоднЯ  утром,  намереваЯсь  перед  началом семестра  погостить
неделю у подруги,  живущей в пЯти милЯх от  Џаркер ”оллза. Њой  великодушный
дЯдЯ, услыхав, как Я  спускаюсь по лестнице, подозвал менЯ к своей постели и
дал  мне  два  доллара  и  пЯтьдесЯт  центов  на  проезд  и  еще  доллар  на
непредвиденные расходы. Џосле этого он положил  бумажник  под подушку, пожал
мне  руку  и  посоветовал  положить  в  сумочку немного  печеньЯ,  чтобы  не
тратитьсЯ на завтрак в дороге. Џоэтому Я с уверенностью говорю, что оставила
своего нежно любимого родственника живым и здоровым, каким надеюсь и застать
его по возвращении.
     ’ут мисс •иггинботем  сделала небольшой  реверанс и тем закончила  свою
речь,  котораЯ была  так разумна  и  складна и с  таким тактом и  изЯществом
произнесена,  что  все сочли  эту молодую даму достойною места наставницы  в
лучшем  учебном  заведении штата.  Ћднако  человеку  постороннему  могло  бы
показатьсЯ,  что мистер •иггинботем был в  Џаркер ”оллзе предметом  всеобщей
ненависти и что гибель  его рассматривалась как особое благодеЯние судьбы, -
столь  велика была Ярость жителей города, когда они обнаружили свою  ошибку.
ђабочие  с лесопилки  тут  же решили  воздать  „оминикусу Џайку  заслуженные
почести и только  спорили,  вымазать  ли его  смолой  и обвалЯть  в  перьЯх,
прокатить  ли по городу верхом на жерди или подвергнуть освежающему омовению
у той  самой водокачки, с  высоты которой он  недавно  похвалЯлсЯ  тем,  что
первым  сообщил  новость.  —лены  муниципалитета,  по   наущению   адвоката,
обсуждали,  не привлечь ли  его к  суду  за нарушение общественного порЯдка,
выразившеесЯ  в  злостном  распространении непроверенных  слухов.  Ќичто  не
спасло бы „оминикуса Џайка от расправы толпы или от  скамьи подсудимых, если
бы  не  красноречивое  заступничество  молодой   девушки.  ‘казав  несколько
прочувственных слов  своей  благодетельнице, он уселсЯ в зеленую  повозку  и
выехал  из  города  под  обстрелом  артиллерии  школьников, черпавших боевые
припасы в  глинЯных  карьерах  и наполненных грЯзью Ямах.  Љогда он повернул
голову,  чтобы  обменЯтьсЯ  с  племЯнницей мистера  •иггинботема  прощальным
взглЯдом, прЯмо в  лицо ему  шлепнулась  пригоршнЯ какой-то жижи, похожей на
саламату, что придало  ему весьма мрачный вид. ‚скоре он был облеплен грЯзью
с ног до головы, и у него даже мелькнула мысль  повернуть назад и умолЯть об
обещанном омовении под водокачкой, ибо,  задуманное как кара, оно Явилось бы
теперь актом милосердиЯ.
     Ќо  вот солнце пригрело бедного „оминикуса,  и грЯзь - как всЯкое пЯтно
незаслуженного позора - высохла и легко счистилась. ‚есельчак по природе, он
скоро ободрилсЯ и  утешилсЯ и  даже не мог удержатьсЯ от громкого смеха  при
мысли о  той  кутерьме,  которую  наделал своим рассказом. Ђфишки  городских
властей  заставЯт  переловить  всех  бродЯг штата; статьЯ  паркер-фоллзского
"‚естника" будет перепечатана всеми  газетами от Њэйна  до  ”лориды, а может
быть, попадет и в лондонскую печать; и не один скрЯга станет дрожать за свою
жизнь  и  денежный мешок,  узнав  об ужасной  гибели мистера •иггинботема. Ћ
прелестной  молодой учительнице торговец вспоминал  с восторгом и готов  был
поклЯстьсЯ, что сам „эниел “эбстер речами и видом не походил так  на ангела,
как мисс •иггинботем, когда она защищала его от разъЯренной черни.
     „оминикус теперь держал  путь к Љимболтонской заставе,  принЯв  твердое
решение  побывать  в  Љимболтоне  несмотрЯ  на  то,  что  это заставлЯло его
значительно уклонитьсЯ от своего  пути. ЏриближаЯсь к  месту несостоЯвшегосЯ
убийства, он продолжал  размышлЯть надо всем происшедшим и пришел  к выводу,
что дело все-таки выглЯдит более чем странно. …сли б рассказ первого путника
не  получил  никакого подтверждениЯ, можно было  бы  счесть  его  за досужий
вымысел; но  ведь и мулату известно было если не само событие, то по крайней
мере  слух о  нем,  и  разве не загадочны  были  его  испуг  и  смЯтение при
неожиданном  вопросе  торговца?  …сли  же  к  этому  удивительному  стечению
обстоЯтельств  прибавить   еще  и   то,  что  пущенный   слух   в   точности
соответствовал  склонностЯм и  привычкам  мистера •иггинботема,  что  у него
действительно имелсЯ фруктовый сад, а  в  саду  груша свЯтого Њихаила,  мимо
которой он всегда проходил с наступлением темноты, - улики становились столь
вескими, что  „оминикус  начинал сомневатьсЯ, можно  ли  противопоставить им
собственноручную подпись,  на которую  ссылалсЯ адвокат, или  даже показаниЯ
племЯнницы. „орогою ему также удалось узнать из осторожных расспросов, что у
мистера •иггинботема был слуга ирландец, сомнительнаЯ личность,  которого он
нанЯл без всЯких рекомендаций, польстившись на дешевизну.
     -  Џусть  менЯ самого  повесЯт, -  вскричал  „оминнкус Џайк, въезжаЯ на
вершину одинокого холма, - но Я поверю,  что старый •иггинботем  не повешен,
только  когда  увижу  его  собственными  глазами  и услышу  об  этом  из его
собственных  уст! Ђ так  как  он известный  плут, то Я еще  потребую,  чтобы
свЯщенник или другой почтенный человек поручилсЯ за его слова.
     “же темнело,  когда  он  подъехал к сторожке  у  Љимболтонской заставы,
отстоЯвшей примерно на четверть мили от самого городка. ‘ераЯ кобылка бежала
резво и почти нагнала трусившего впереди верхового, который миновал шлагбаум
на несколько минут  раньше  Џайка, кивнул  сторожу  и продолжал  свой  путь.
„оминикус знавал сторожа и раньше  и, покуда тот отсчитывал сдачу, обменЯлсЯ
с ним обычными замечаниЯми о погоде.
     - ‘кажите-ка,  -  спросил  торговец,  заносЯ кнут,  чтобы легче перышка
коснутьсЯ  им крутого бока кобылки,  - не видали  вы  за  последние день-два
старого мистера •иггинботема?
     - Љак же! - отвечал сторож. - Ћн только что перед вами проехал заставу,
вон и сейчас еще маЯчит в темноте. Ћн нынче ездил в ‚удфилд на торги. Ћбычно
старик останавливаетсЯ потолковать со мною о том о сем, но сегоднЯ он только
кивнул, точно  хотел сказать: "‡апиши  за  мной  что следует", -  и  проехал
дальше. Ћн, видите ли, где бы ни был, к восьми часам непременно возвращаетсЯ
домой.
     - „а, Я слыхал об этом, - сказал „оминикус.
     -  Ќикогда не видел, чтобы человек был так желт  и худ, как этот старый
сквайр, - продолжал  сторож.  -  ‘егоднЯ  Я  как увидел его,  так сейчас  же
подумал:  старик больше  похож на привидение или на мумию египетскую, чем на
живого человека из плоти и крови.
     ’орговец  вглЯделсЯ, напрЯгаЯ глаза, и  далеко  впереди смутно различил
фигуру  одинокого  всадника. …му  показалось,  что  он  узнал спину  мистера
•иггинботема, но  вечерние тени  вкупе  с облаком  пыли  из-под копыт лошади
делали его очертаниЯ такими  расплывчатыми  и туманными, что казалось, будто
всЯ фигура таинственного старика вылеплена из серой сумеречной мглы.
     „оминикус вздрогнул.
     "ќто  он  с того  света возвращаетсЯ  через Љимболтонскую  заставу",  -
подумал он.
     Џотом он дернул вожжи и поехал вперед, все на том же расстоЯнии  следуЯ
за  серой тенью, покуда та не исчезла за поворотом дороги. Љогда торговец, в
свою очередь, доехал до поворота, ни  лошади, ни всадника уже не было видно,
но зато перед ним открылась главнаЯ улица городка  и невдалеке  площадь, где
несколько  лавок  и две харчевни сбились  в  кучу вокруг  молитвенного дома.
‘лева  тЯнулась каменнаЯ  стена,  огораживавшаЯ  лесной участок,  дальше  за
воротами виднелсЯ фруктовый сад, потом луг и, наконец, дом. ’о были владениЯ
мистера •иггинботема; прежде его дом стоЯл у самой проезжей дороги, но когда
в Љимболтоне устроили заставу, он оказалсЯ в стороне.
     „оминикусу не раз  случалось бывать в этих местах, и сераЯ кобылка сама
остановилась, потому что, думаЯ о своем, он позабыл натЯнуть вожжи. "Ѓудь  Я
неладен,  если  проеду мимо этих ворот,  - сказал он себе, весь дрожа. -  Ќе
знать  мне покоЯ,  покуда  не поглЯжу,  висит  мистер  •иггинботем  на груше
свЯтого Њихаила или не висит". Ћн соскочил  с зеленой повозки, накинул вожжи
на столб  у ворот и пустилсЯ бежать по лесному участку  так, словно нечистаЯ
сила  гналась за ним по пЯтам. ‚  это самое времЯ часы на башне начали  бить
восемь, и с каждым ударом „оминикус прибавлЯл ходу, пока наконец на открытой
полЯне посреди фруктового  сада не обрисовалось в полумраке роковое  дерево.
Ћгромный  сук, отделЯЯсь от узловатого искривленного ствола, торчал  поперек
дорожки, отбрасываЯ густую тень. ‚низу под суком происходила какаЯ-то вознЯ.
     Ќаш  торговец  никогда  не  приписывал   себе  большей  храбрости,  чем
полагаетсЯ мирным  людЯм его  промысла, и  сам не мог бы  объЯснить,  откуда
взЯлась у него такаЯ прыть в этот решительный миг. „остоверно однако, что он
бросилсЯ вперед, ударом кнутовища сшиб  с ног здоровенного ирландца и увидел
перед  собой  мистера •иггинботема собственной персоной, который, правда, не
висел на груше  свЯтого Њихаила, но стоЯл  под ней весь дрожа, с веревкой на
шее.
     -  Њистер •иггинботем,  -  сказал „оминикус срывающимсЯ  голосом. -  ‚ы
честный человек, и Я поверю вам на слово. ‘кажите мне, повесили вас или нет?
     …сли читатель  до  сих пор  не  разгадал еще  секрета, достаточно будет
нескольких слов, чтобы  объЯснить ему несложную механику, благодарЯ  которой
это грЯдущее событие заранее возвестило о себе. ’рое людей сговорились убить
и ограбить  мистера  •иггинботема;  двое из них струсили  и  бежали один  за
другим,  тем самым оттЯнув  преступление каждый на один день; а  третий  уже
начал  приводить  замысел  в  исполнение,  когда был  застигнут  неожиданным
возмездием  в  лице  „оминикуса Џайка,  который,  подобно  героЯм  старинных
преданий, ЯвилсЯ, повинуЯсь слепо зову судьбы.
     ЋстаетсЯ  только  сказать, что  с этого днЯ  старый мистер  •иггинботем
прониксЯ необыкновенным расположением  к табачному торговцу, благословил его
сердечную  склонность к хорошенькой учительнице и весь свой капитал  завещал
их  детЯм, оговорив за родителЯми право пользованиЯ процентами. ‚ надлежащий
срок он оказал  им последнее благодеЯние и умер христианской смертью в своей
постели, после какового прискорбного событиЯ „оминикус Џайк с семьей покинул
Љимболтон и открыл крупную табачную фабрику в моем родном городе.
     Џеревод …. Љалашниковой
     Ќатаниэль •оторн. „еревЯннаЯ статуЯ „рауна

     Љак-то раз солнечным утром (дело происходило в городе Ѓостоне, в добрые
старые времена), молодой резчик по дереву, всем известный под именем „рауна,
рассматривал  толстый дубовый  чурбан,  который  он  собиралсЯ превратить  в
резную фигуру  на  носу кораблЯ.  €  в  то времЯ как он раздумывал, какую бы
форму  и сходство лучше всего  придать этому превосходному  куску дерева,  к
нему в  мастерскую вошел некий капитан •аннеуэлл, владелец и командир  брига
"ЏолЯрнаЯ  звезда", недавно возвратившегосЯ  из своего  первого плаваниЯ  на
”айал.
     -  Љак  раз то, что  мне нужно,  „раун!  -  воскликнул бравый  капитан,
постукиваЯ  по чурбану  ротанговой тростью. -  Љак раз то, что  мне нужно! џ
заказываю вам из этого куска дуба носовое украшение  длЯ  "ЏолЯрной звезды".
Ћна показала себЯ самым быстроходным судном, когда-либо бороздившим океан, и
Я хочу украсить ее  нос красивейшей  из  статуй, какую  только может человек
создать из куска дерева. € вы, „раун, как раз тот человек, который может это
сделать лучше кого бы то ни было.
     - ‚ы, право же,  преувеличиваете мои способности,  капитан, - промолвил
резчик  с притворной скромностью, за  которой скрывалась уверенность в своем
мастерстве. - Ќо ради вашего славного брига Я готов  сделать все, что в моих
силах.  Љакую же из этих фигур вы предпочитаете? ‚от, - сказал он,  указываЯ
на фигуру в половину  человеческого  роста с  вытаращенными глазами, в белом
парике и алом кафтане, - отличнаЯ модель, портрет нашего милостивого королЯ.
Ђ это доблестный адмирал ‚ернон. …сли же вы предпочитаете женскую фигуру, то
что вы скажете об этой Ѓритании с трезубцем?
     - ‚се они отменно хороши, „раун, - ответил  капитан,  - отменно хороши,
но так как  на океане  нет  кораблЯ,  равному моему бригу, Я  решил, что  он
должен  иметь  на  носу  такое  украшение,  какое и старику  Ќептуну  еще не
доводилось видеть. Љ тому же в этом деле есть тайна, и вы должны обещать мне
сохранить ее.
     - Ћхотно, -  ответил „раун, недоумеваЯ, что за тайна может быть свЯзана
с  фигурой  на  носу кораблЯ  -  украшением, предназначавшимсЯ длЯ обозрениЯ
всего мира. - Џоложитесь на менЯ, капитан,  Я сохраню вашу  тайну, насколько
это позволит природа, моего ремесла!
     ’огда  капитан •аннеуэлл, взЯв „рауна за пуговицу  жилета, поведал  ему
свою  тайну таким  тихим голосом,  что с  нашей стороны было  бы  нескромным
повторить  его слова, совершенно очевидно предназначавшиесЯ  длЯ уха  одного
только  резчика.  Њы  же воспользуемсЯ представившимсЯ случаем и  познакомим
читателЯ с некоторыми обстоЯтельствами жизни самого „рауна.
     Ћн был первым из известных нам американцев, кто стал заниматьсЯ, правда
в весьма скромных пределах, тем  видом  искусства, которое в настоЯщее времЯ
насчитывает столько знаменитых  или обещающих прославитьсЯ  мастеров. “же  в
раннем  детстве проЯвил он способность  - ибо было бы преувеличением назвать
это талантом - способность, говорю Я,  воспроизводить человеческие  фигуры в
любом  из материалов,  попадавшихсЯ ему под  руку.  Љаждую зиму  снега Ќовой
Ђнглии  поставлЯли  ему материал такой  же  сверкающей  белизны,  как мрамор
Џароса  или Љаррары; правда, прочность этого материала  значительно уступала
прочности мрамора, зато находилась в полном соответствии  с притЯзаниЯми  на
бессмертие  ледЯных  статуй юного  ваЯтелЯ.  Љак бы  то ни было,  эти фигуры
вызывали восхищение судей  даже более зрелых, чем  его  школьные товарищи, и
были  выполнены весьма  ловко,  но без той внутренней  теплоты, котораЯ одна
только  способна  заставить  снег таЯть  под руками настоЯщего мастера. ‘тав
старше,  молодой человек  обратилсЯ к сосне  и  дубу, как материалам,  более
достойным его  мастерства,  которое  к  этому  времени стало  приносить  ему
серебро в добавление к пустым похвалам, бывшим ранее единственной, но вполне
заслуженной наградой  за  произведениЯ из быстро  тающего снега. Ћн приобрел
известность своими маскаронами на фонтанах, деревЯнными  вазами,  венчавшими
столбы ворот, и украшениЯми длЯ каминов, в которых было больше гротеска, чем
подлинной фантазии. Ќи один лекарь не мог и мечтать о солидной клиентуре, не
обзаведЯсь  позолоченной  ступкой,  а  то  и  бюстом ѓалена  или  ѓиппократа
искусной работы „рауна. Ќо больше всего заказов  получал он на  изготовление
носовых   украшений  кораблЯ.  Ѓыло  ли   это  изображение  самого   королЯ,
знаменитого  британского адмирала  или генерала, губернатора  провинции  или
любимой дочери судовладельца - все они,  одинаково Ярко раскрашенные и густо
позолоченные,  возвышались  на  носу кораблЯ  и  приводили окружающий  мир в
замешательство  своим  надменным взглЯдом, выражавшим  их безмерное над  ним
превосходство.  ќти  образчики  национальной скульптуры бороздили океаны  во
всех  направлениЯх  и  были  замечены  не  только  на  ’емзе,  переполненной
кораблЯми, но и  во  всех других  портах, куда судьба  забрасывала  отважных
морЯков  Ќовой Ђнглии.  ‘ледует  сознатьсЯ,  однако,  что  созданные „рауном
почтенные особы  отличались  необыкновенным  фамильным сходством: милостивый
король  как две  капли воды походил на своих подданных, а мисс Џегги •обарт,
дочь   купца,    удивительно   напоминала   Ѓританию,   Џобеду    и   прочих
представительниц  аллегорического сословиЯ.  € все они имели  в своем облике
нечто   деревЯнное,  что  доказывало  их  близкое  родство  с  бесформенными
чурбанами в мастерской  резчика. ‚ них  не  было недостатка ни в  каких-либо
атрибутах, ни в ловкости исполнениЯ, отсутствовало лишь  то качество ума или
сердца, которое одно только  и способно  вдохнуть  жизнь и  тепло в  мертвые
предметы и которое (если бы оно  присутствовало в статуЯх „рауна) превратило
бы эти деревЯнные истуканы в подлинные произведениЯ искусства.
     Ќо вот капитан "ЏолЯрной звезды" закончил свои наставлениЯ.
     - „раун, - сказал он внушительно, - вы должны отложить все в сторону  и
немедлЯ  принЯтьсЯ  за дело.  —то касаетсЯ цены,  то выполните  свою  работу
наилучшим образом - и вы сами назначите сумму.
     - Ћтлично, капитан,  - ответил  резчик,  который выглЯдел  смущенным  и
несколько  озабоченным,  хотЯ  на  лице его промелькнуло подобие  улыбки.  -
Ѓудьте уверены, Я постараюсь сделать все, чтобы удовлетворить вас.
     ‘  этого  днЯ те из  жителей  Ѓостона, которые считали  себЯ людьми  со
вкусом  и выражали  свою любовь  к искусству частыми посещ