„эвид ѓерберт ‹оуренс. ЂнглиЯ, моЯ ЂнглиЯ

Ћцените этот текст:
„эвид ѓерберт ‹оуренс. ЂнглиЯ, моЯ ЂнглиЯ

David Herbert Lawrence - England, My England(1915)
ђассказ
Џеревод с английского ‹арисы €льинской
OCR by D.C.H.L.

Ћн работал на краю пустоши за неглубоким ручьем, бегущим по ложбине,
где кончаетсЯ сад,-- удлинЯл садовую дорожку, уходившую через бревенчатый
мостик в заросли вереска. Ћн уже снЯл слой жесткого дерна с папоротником,
обнажив суховатую серую почву. Ќо дорожка получалась криваЯ, он был
недоволен, между бровЯми у него пролегла морщина. € вроде бы колышками
разметил, и направление определил -- между большими соснами, а выходило
почему-то не так. ‚ который раз, напрЯгаЯ синие острые глаза -- глаза
викинга, он обернулсЯ, всматриваЯсь сквозь проем в стене молодого соснЯка
туда, где от осененного ольхой мостика взбегала на цветущий лужок поросшаЯ
зеленой травой дорожка. ‚ысокие лиловые и белые водосборы упирались в торец
старого гемпширского дома, вросшего в землю среди цветов и косматого
бурьЯна, разросшегосЯ кругом.
‚далеке раздавались детские голоса, перекликались, переговаривались --
тоненькие девчоночьи голоса с оттенком назидательности, с властными нотками.
-- €ди скорей, нЯнЯ, а то возьму и побегу туда, где змеи.
€ ни у кого не хватит духу ответить:
-- Ќу и беги, дурочка. ‚ечно одно и то же:
-- Ќе надо, душенька. •орошо, душенька. ‘ию минуту, душенька. „ушенька,
умей же немножко потерпеть.
Ћн ожесточилсЯ в своем отрезвлении: все не по сердцу, все не мило. Ќо
продолжал работать. —то еще ему оставалось, как не смиритьсЯ!
‡емлЯ пылала под солнцем, неистово пламенели цветы, с неистовой силой
ощущалась уединенность среди девственного покоЯ пустотных земель.
“дивительно, как стойко держитсЯ местами в Ђнглии первобытный дух --
например, здесь, среди буйно поросших можжевельником склонов, в болотистых
гадючьих низинах у подножиЯ известковых холмов. „уша земли, хранЯщаЯ
первозданность, как в те далекие времена, когда сюда Явились саксы.
Ђх, как он раньше любил все это! ‡еленую дорожку, островки цветов --
белые и лиловые водосборы, огромные Яркие маки, алые, с черными прожилками:
статные желтые коровЯки -- весь этот пламенеющий сад, который и тысЯчу лет
назад уже был садом, возделанным в лощине среди змеиных пустошей. ‘ад,
который у него заполыхал цветами на солнечной полЯне под кустарником и
деревьЯми. ‘тарина, седаЯ старина! € это он вернул ей молодость.
„еревЯнный дом с покатой крышей-капюшоном был стар и заброшен. Ћн был
частицей стародавней Ђнглии. Ђнглии деревушек и йоменов¹.
‡атерЯнный в одиночестве на краю пустоши в конце широкого заглохшего
проселка, опутанного шиповником под тенью дубов, он никогда не сталкивалсЯ с
сегоднЯшним миром. Џока не пришел ќгберт с молодой женой. Џришел, чтобы
наполнить его цветами.
_________________
¹ ‰омены -- в Ђнглии 14-18 вв.-- крестьЯне, которые
самостоЯтельное хозЯйство на земле, ЯвлЯвшейсЯ их наследственным наделом.

„ом был древний и очень неудобный длЯ жильЯ. Ќо ќгберт ничего не хотел
менЯть. Љак хорошо сидеть вечерами у широкого, почерневшего от времени
камина, когда над крышей ревет ветер, а в очаге уютно трещат дрова,
наколотые собственными руками! Џо одну сторону он, по другую --“инифред.
“инифред! Љак он желал ее! ЊолодаЯ, красиваЯ, полнаЯ жизни, словно
пламЯ под солнцем. Ћна двигалась со сдержанной грацией, таЯщей энергию, как
если бы куст, весь в пунцовом цвету, пришел в движение. Љазалось, она тоже
шагнула в сегоднЯшний день из старой Ђнглии -- румЯнаЯ, крепкаЯ, с какой-то
грубоватой истовой основательностью, налитаЯ здоровьем, как ветка
боЯрышника. Ђ он, он был похож на английского лучника, высокий, стройный,
быстрый, с упругими длинными ногами и благородной осанкой. ‚олосы у нее были
ореховые, кудрЯвые, все в тугих завитках. “ нее и глаза были ореховые,
Ясные, словно у птицы малиновки. Ђ он был белокож, волосы у него были
тонкие, шелковистые, светлые, хотЯ с годами потемнели, а нос с горбинкой,
как у всех в его старинном сельском роду. Ћни были красивой парой.
„ом принадлежал “инифред. …е отец был тоже человек энергичный. Ћн
приехал с севера беднЯком. ’еперь он владел порЯдочным состоЯнием. ќтот
участок отличной земли в ѓемпшире он купил недорого. …го собственный дом
стоЯл, отступаЯ от дороги, неподалеку от крохотной церковки посредине почти
вымершего селениЯ -- поместительный старый фермерский дом в глубине пустого
двора, заросшего травой. Џо одну сторону четырехугольной площадки тЯнулось
длинное-длинное строение, не то бывший амбар, не то сарай, приспособленный
им длЯ младшей дочери, Џрисциллы. Ќа длинных окнах висели белые в голубую
клеточку занавески, внутри, под крутобокой крышей, красовались могучие
старые балки. ‡десь был дом Џрисей. „альше, Ярдах в пЯтидесЯти,--
хорошенький новый домик, который он построил длЯ другой дочери, Њагдалены, и
при нем огород до самой опушки молодой дубовой рощицы. Ђ за садом,
примыкающим к дому, за газонами и кустами роз тЯнулсЯ проселок -- по пустырю
с буйными зарослЯми бурьЯна, по дамбе над запрудой, где росли высокие черные
сосны; между соснами, по краю болотца на уклоне, под раскидистыми угрюмыми
дубами,-- пока не упиралсЯ неожиданно в приземистый домишко “инифред, такой
уединенный и одичалый.
„ом был собственностью “инифред, и сад, и кусочек пустоши, и топкий
склон -- все это были ее владениЯ, ее маленькое королевство. Љогда лет за
десЯть до войны ее отец купил эту землю, она как раз собиралась замуж и
смогла прийти к ќгберту с таким приданым. ’рудно сказать, кто этому больше
радовалсЯ, он или она. …й было в то времЯ всего двадцать лет, ему -- всего
на год больше. “ него за душой было фунтов полтораста годовых -- и сверх
этого ничегошеньки, кроме незаурЯдного личного обаЯниЯ. “ него не было
профессии, он ничего не зарабатывал. ‡ато умел толковать о литературе и
музыке, горЯчо увлекалсЯ народными мелодиЯми, собираЯ народные песни и
танцы, изучаЯ тонкости морриса¹ и старых английских обрЯдов. ‘о
временем это, конечно, должно было принести ему деньги.
_________
¹ Њоррис -- театрализованный народный танец в костюмах
героев легенды о ђобин ѓуде.

Ђ пока -- здоровье и молодость, страсть, надежды. Ћтец “инифред был
неизменно щедр, но не зрЯ он был выходец с севера -- человек с трезвой
головой и кожей, задубелой от тумаков, нанесенных жизнью. „ома он прЯтал
свою трезвую расчетливость подальше от глаз и поэтически, романтически
подыгрывал своей сочинительнице-жене и крепким, горЯчим дочкам. Ћн был
неробкого десЯтка, не привык ныть и сносил свои тЯготы, ни на кого их не
перекладываЯ. Ќет, он не допускал, чтобы внешний мир слишком вторгалсЯ в его
домашнюю жизнь. …го жена, натура утонченнаЯ, возвышеннаЯ, писала стихи, чем
снискала себе определенную известность в узких литературных кругах. ‘ам он,
земной, бывалый, исполненный бойцовского духа своих предков, по-детски
обожал стихи, сладкозвучную поэзию и наслаждалсЯ ролью главы просвещенного
семейства. Ћн был дюжей породы -- вероЯтно, в ущерб изысканности. Ќо это
лишь придавало их семейному очагу жизнерадостности, бодрости, рождественской
праздничности. Ћн всегда нес с собой дыхание ђождества, это пришло к нему
вместе с достатком. € если после обеда у них в доме угощали поэзией, то к
ней на закуску подавали также шоколад, орехи и другие вкусные вещи.
‚от в такое семейство пришел ќгберт. Ћн был сделан из совсем иного
теста. Ћтец и три дочери, плотно сбитые, полнокровные, были исконным
порождением английской земли, как остролист или боЯрышник. Љультура была
привита им извне -- так, наверное, можно привить садовую розу на куст
терновника. Ћна принЯлась, как ни странно, но кровь, текущаЯ в их жилах, от
этого не изменилась.
ќгберт же был прирожденной розой. ЏоколениЯ породистых предков
наградили его пленительной и непринужденной пылкостью. Ћн не блистал
познаниЯми или способностЯми, пускай хотЯ бы к "сочинительству",-- нет. Ќо в
музыке его голоса, в движениЯх гибкого тела, в упругости мускулов и блеске
волос, в чистой, с горбинкой, линии носа и живости синих глаз было не меньше
поэзии, чем в стихах. “инифред любила его, любила этого южанина как некое
высшее создание. ‚ысшее, заметьте. —то не значит более глубокое. Ќу, а он --
он любил ее страстно, всем своим существом. Ћна была длЯ него как бы теплой
плотью самой жизни.
‚олшебными были эти дни в Љрокхем-коттедже, эти первые дни в полном
уединении, не считаЯ прислуги, приходившей по утрам. —удесные дни, когда длЯ
нее, нее одной, цвела его стройнаЯ, гибкаЯ, упругаЯ молодость, а он окуналсЯ
в нее, как в багрЯный огонь, и выходил обновленный. Џусть никогда не
кончались бы эта страсть, этот брачный союз! ‘нова пламЯ двух тел ворвалось
в старый дом, и без того туго населенный тенЯми плотских вожделений! ЌельзЯ
было и часу провести в темной комнате, не поддавшись их власти. †ар,
рожденный в крови ушедших йоменов, тлел под древним кровом, где, влекомые
желанием, зачинали столько поколений. Њолчаливый дом, темный, с толстыми
„еревЯнными стенами и огромным почерневшим очагом, овеЯнный тайной. ’емный
дом с подслеповатыми окошками, глубоко осевший в землю. ’емный, словно
берлога, в которой укрывались и спаривались сильные звери, одинокие ночью,
одинокие „нем, предоставленные себе и своим страстЯм на протЯжении стольких
поколений. Ќа молодую чету он, казалось, наслал наваждение. Ћни стали
другими. Ћт них веЯло затаенным жаром, в них дремал непонЯтный огонь,
готовый вспыхнуть и объЯть их. Ћни и сами чувствовали, что не принадлежат
больше миру ‹ондона. Љрокхем подменил им кровь -- ощущение близости змей,
которые жили прЯмо у них в саду, дремали, греЯсь на солнце, так что ќгберту
не в диковинку было, орудуЯ лопатой, увидеть на черной земле буроватый
подозрительный холмик, свитый в кольцо, который внезапно с шипением оживал и
поспешно терЯлсЯ в траве. Ћднажды странный вопль донессЯ до слуха “инифред с
клумбы под низеньким окошком гостиной -- невыразимо странный вопль, можно
было подумать, это сама душа прошлого вопиет из тьмы. “инифред выбежала
наружу и увидела на клумбе большую бурую змею и в плоской змеиной пасти --
заднюю лапку лЯгушки, котораЯ пыталась вырватьсЯ и издавала жуткий, тонкий,
надрывный вопль. “инифред глЯдела на змею, и мрачнаЯ плоскаЯ голова отвечала
ей упорным взглЯдом. Ћна вскрикнула, и змеЯ выпустила лЯгушку, недовольно
заскользив прочь.
’аков был Љрокхем. ‘овременность не запустила в него когти своих
изобретений, он оставалсЯ такой, каким был: затаенный, дикий, первобытный,
как в те времена, когда сюда впервые пришли саксы. € ќгберт с женой,
отрезанные от мира, попали к нему в плен.
Ћн не сидел сложа руки; она тоже. „ел было хоть отбавлЯй: приводить в
порЯдок дом, когда рабочие покончили с ремонтом, шить диванные подушки,
занавески, прокладывать тропинки, носить воду, поливать, а потом --
расчистить дорожки в запущенном саду на склоне, вскопать рыхлую землю,
разровнЯть ее небольшими уступами и засадить цветами. Ћн работал с усердием,
закатав рукава рубашки, работал по целым днЯм, берЯсь то за одно, то за
другое. Ђ она, покойнаЯ, умиротвореннаЯ, приходила помочь ему, побыть рЯдом.
Љонечно, он был дилетант -- дилетант до мозга костей. Ћн трудилсЯ так много
и так мало успевал, и, что бы он ни сработал, все оказывалось недолговечным.
Љогда, например, нужно было разбить сад на террасы, он укреплЯл их двумЯ
длинными узкими досками, которые под напором земли быстро проседали, и
немного требовалось лет, чтобы они, прогнив насквозь, развалились и землЯ
опЯть осыпалась вниз и кучами сползла к ручью. Ќо что поделаешь? Ћн не был
приучен все делать всерьез, он надеЯлсЯ, что и так сойдет. Ѓольше того, он
вообще не представлЯл себе, что помимо временных мелких поделок, возможно
что-то иное,-- и это при столь пылкой любви к добротному старому дому, ко
всей добротной английской старине! ‚от что любопытно: его так покорЯло в
прошлом ощущение надежности, прочности, а в настоЯщем он делал все с грехом
пополам, кое-как.
“инифред не могла его осуждать. …й, выросшей в городе, все
представлЯлось замечательным; копать землю лопатой -- одно это уже казалось
романтичным. Ќи ќгберт, ни она пока еще не видели разницы между романтикой и
работой.
ѓодфри Њаршалл, отец ее, был на первых порах совершенно доволен
гнездом, свитым в Љрокхем-коттедже. ќгберт оказалсЯ молодцом, куда ни
глЯнешь -- везде видна его рука, и радостно, что от обоих так и веет жаром
страсти. „лЯ человека, который, не знаЯ отдыха, до сих пор трудилсЯ в
‹ондоне, поддерживаЯ свое скромное состоЯние, главою непридуманной поэмы
было сознание, что в Љрокхем-коттедже, в укромной глуши среди болот и
пустошей, где белеют невдалеке глыбы известковых холмов, два юных существа
сажают сад и любЯт друг друга. Ђ он, старик, приносит дрова, питающие огонь
их страсти. Ћн не дает угаснуть пламени. Њысль об этом наполнЯла его тайным
торжеством. Љ нему, отцу, по-прежнему припадала “инифред как к единственному
источнику всего надежного, устойчивого, жизненного. Ћна любила ќгберта,
любила страстно. Ќо опиралась она на силу своего отца. Љ этой силе
обращалась всЯкий раз, когда ей нужна была поддержка. ‚ трудную минуту, в
минуту сомнений ей никогда не приходило в голову обратитьсЯ к ќгберту. Ќет,
во всем по-настоЯщему серьезном она полагалась на отца.
€бо ќгберт не помышлЯл о том, чтобы чего-нибудь добитьсЯ в жизни. Ћн
решительно ни к чему не стремилсЯ. Ћн вырос в хорошей семье, в милом „оме за
городом, в чудесном окружении. ђазумеетсЯ, ему следовало бы приобрести
профессию. €зучить право или войти в какое-то дело. Ќо нет -- роковые три
фунта в неделю означали, что ему никогда не придетсЯ голодать, а добровольно
идти в кабалу он не хотел. ЌельзЯ сказать, чтобы он бездельничал. Ћн был, на
свой дилетантский лад, постоЯнно занЯт делом. “ него просто не было желаниЯ
найти себе место в мире и уж тем более -- пробивать дорогу к этому месту.
Ќет уж, увольте, мир того не стоит. Њир пускай сам по себе, а он пойдет
своим путем, сторонкой, как случайный странник, окольными заброшенными
тропами. Ћн любит свою жену, свой дом, сад. ‡десь, в некоем эпикурейском
затворничестве, и будут протекать его дни. Ћн любит старину, старинную
музыку, танцы, обычаи старой Ђнглии. ‚ созвучии с ними, а не с деловым миром
он постараетсЯ построить жизнь.
Ќередко, правда, отец призывал “инифред в ‹ондон -- он любил, чтобы
дети находились при нем. Ђ значит, ей с ќгбертом нужна была квартира в
городе, и времЯ от времени молодаЯ чета перебиралась с лона природы в
‹ондон. ‡десь у ќгберта было полно друзей, того же незадачливого племени,
что и он сам: этот баловалсЯ живописью, тот пробовал сочинЯть или лепить,
третий музицировал. ќгберту не приходилось скучать.
’рех фунтов в неделю, однако же, хватить на это все не могло. „еньги
давал отец “инифред. …му нравилось давать деньги. Ћн положил дочери на
расходы совсем немного, зато часто делал подарки -- то “инифред даст десЯть
фунтов, то ќгберту. ’ак что оба видели в нем главную свою опору. ќгберт не
находил ничего особенного в том, что пользуетсЯ чьими-то милостЯми, что за
него кто-то платит. ’олько когда он чувствовал, что из-за денег к нему в
семействе относЯтсЯ чуточку покровительственно, он начинал обижатьсЯ.
Ђ там, естественно, пошли дети: прелестнаЯ белокураЯ дочка, маленький
одуванчик с пушистой головкой. ђебенка все обожали. Џервый раз в семье
поЯвилось светловолосое изЯщное существо, похожее на отца белизной кожи,
стройностью и красотой сложениЯ, с движениЯми танцующими и легкими, точно у
феи полевой маргаритки, как оказалось, когда крошка подросла. Ќемудрено, что
Њаршаллы души не чаЯли в девочке -- ее назвали „жойс. Ћни и сами не лишены
были своеобразной грации, но грации медлительной, тЯжеловесной. ‚се они были
коренастые, с сильными, плотно сбитыми телами и немного землистым оттенком
кожи. € вот среди них расцвело первоцветом воздушное, тоненькое дитЯ. Ћна
была сама поэзиЯ, эта малютка.
‚прочем, вместе с нею поЯвились и новые осложнениЯ. “инифред должна
была взЯть нЯню. „а-да, непременно. ’ак постановило семейство. Љому за нЯню
платить? Љому же, как не деду -- ведь отец ничего не зарабатывает. Ќу да,
нЯню возьмет на себЯ дед, как брал на себЯ все расходы, свЯзанные с родами.
‚ Љрокхем пришло глухое ощущение денежного неблагополучиЯ. ќгберт открыто
жил на деньги тестЯ.
Џосле рождениЯ ребенка у них с “инифред никогда уже не было
по-прежнему. ‚начале перемена была едва заметна. € все же перемена была.
‚о-первых, в центре вниманиЯ “инифред оказалось нечто новое. Ћна не
собиралась делать из дочери предмет обожаниЯ. Ћднако ей было присуще то, что
в наше времЯ столь часто заменЯет матерЯм нерассуждающую любовь: глубокое
чувство долга к ребенку. “инифред ценила по достоинству очарование своей
девочки и относилась к ней с большой ответственностью. ‘транно, что чувство
ответственности могло возобладать в ней над любовью к мужу. Ќо это
произошло. ќто часто происходит. Њатеринский долг занимал в сердце “инифред
первое место, а уж потом, где-то дальше, шел долг супружеский.
ђебенок как бы заново замкнул ее в круге родной семьи. ђодители, она
сама, ребенок -- вот что составлЯло длЯ нее свЯтую троицу на земле. Њуж? . .
„а, она его все еще любила. Ќо любовь была длЯ нее чем-то несерьезным. ‚ ней
с первобытной силой развито было чувство долга, семьи. „о замужества главной
из человеческих обЯзанностей длЯ нее был дочерний долг -- отец был
первопричиной бытиЯ, твердыней, извечной опорой. ’еперь к цепи семейного
долга прибавилось еще одно звено: отец, она,-- ребенок.
ќгберт очутилсЯ вне круга. Ќичто, казалось бы не произошло, но
мало-помалу, само по себе, совершилось его отчуждение. †ена еще любила его,
то есть ее влекло к нему. Ќо только . . . только он сделалсЯ почти ненужной
фигурой в игре. “ него не было причин жаловатьсЯ на “инифред. Ћна
по-прежнему исполнЯла свой долг. Џо-прежнему он внушал ей страсть --
страсть, на которую он поставил и жизнь свою, и душу. Ќо . . .
ЋпЯть и опЯть между ними вставало это назойливое "но". Ђ потом, когда
поЯвилсЯ второй ребенок, втораЯ маленькаЯ чаровница, белокураЯ и
трогательнаЯ, хоть и не столь горделивой, пламенной стати, как „жойс,--
когда поЯвилась Ђннабел, ќгберт начал действительно понимать, как обстоит
дело. †ена еще любила его. Ќо -- и теперь это "но" выросло до исполинских
размеров -- физическое влечение к нему имело длЯ нее второстепенное
значение. € с каждым днем значило все меньше. ‚ конце концов за два года она
успела познать страсть. Ќе этим жив человек. Ќет-нет, жизнь строЯт на чем-то
более серьезном, основательном.
Ћна стала тЯготитьсЯ своею любовью к ќгберту -- стала самую малость
презирать ее. Љазалось бы, что еще надо -- милый, обаЯтельный, бесконечно
желанный. Ќо . . .-- ах, какой грозной тучей нависло это "но"!-- но он не
утвердилсЯ на равнине ее жизни каменной горой, на которую можно было
положитьсЯ без оглЯдки, незыблемой и главной твердыней. Ќет, он был вроде
кошки, которую держишь в доме, а она в один прекрасный день возьмет и
исчезнет, не оставив следа. Ћн был как садовый цветок, который трепещет на
ветру жизни, а потом осыпаетсЯ, словно его и не было. Љак дополнение,
приложение -- он был бесподобен, одна женщина с восторгом держала бы его при
себе всю жизнь как самое красивое, самое завидное свое достоЯние. Ќо
“инифред была человеком иных понЯтий.
ли годы, и, вместо того чтобы прочней утвердитьсЯ в жизни, он все
дальше отходил от нее. Ћн был тонкой натурой, впечатлительной и страстной,
но попросту не желал посвЯтить себЯ повседневности, работе, как их понимала
“инифред. Ќет, он совершенно не намерен был пробивать себе дорогу и
трудитьсЯ ради дела. Ќет-нет, ни за что. Ђ если “инифред угодно жить лучше,
чем позволЯют их скромные средства,-- что ж, это ее забота.
Ђ “инифред, в сущности, и не хотела, чтобы он посвЯтил себЯ работе ради
денег. ‘лово "деньги", увы, уподобилось длЯ них горЯщей головне, способной в
одну минуту воспламенить их обоих гневом. Ќо это лишь потому, что словам
принЯто придавать условный смысл. €бо “инифред, в сущности, волновали не
деньги. …й было все равно, зарабатывает он что-нибудь или нет. Џросто она
знала, что три четверти денег, которые она тратит на себЯ и детей, идут от
отца, и позволЯла этому обстоЯтельству стать между нею и ќгбертом casus
belli¹, обнаженным мечом.
____________
¹поводом к войне (лат.).

—его же она хотела -- чего? …е мать сказала однажды со свойственным ей
оттенком иронии:
-- ‚идишь ли, дружок, если тебе на долю выпало смотреть на полевые
лилии, кои не утруждаютсЯ, не прЯдут,-- ну что же, бывает, что человеку
выпадает и такаЯ участь, и она, возможно, не худшаЯ из всех. ‡ачем ты
ропщешь на судьбу, дитЯ мое?
Њать превосходила детей остротою ума, они чаще всего терЯлись, не знаЯ,
как ей ответить. ’ак что смЯтение “инифред только усилилось. Џри чем тут
лилии? “ж если говорить о лилиЯх, это ее маленькие дочки. Ћни, по крайней
мере, растут. ‚едь у •риста сказано:
"Џосмотрите на лилии, како растут". Џрекрасно, вот у нее и растут ее
девочки. —то же до их отца, этот цветок давно уже вымахал в полный рост, и
она не хочет тратить жизнь на то, чтобы созерцать его в расцвете его
красоты.
Ќет, не в том беда, что он не зарабатывал деньги. € не в том, что
бездельничал. Ћн постоЯнно что-то делал в Љрокхеме, постоЯнно возилсЯ с
чем-нибудь, занималсЯ разной мелкой работой. Ќо какой работой, боже ты мой,
какими мелочами -- то это садоваЯ дорожка, то роскошные цветы, то стульЯ,
которые нуждаютсЯ в починке,-- старые, сломанные стульЯ!
Ѓеда в том, что он ничего не представлЯл собою. „обро бы он что-нибудь
затеЯл и потерпел неудачу, потерЯв при этом все деньги, какие у них есть.
„обро бы испытал себЯ на чем-то. Џусть даже был бы негодЯем, мотом -- ей и
тогда было бы проще. Ѓыло бы, по крайней мере, чему противитьсЯ. Њот
все-таки представлЯет собой кое-что. Ћн рассуждает так: "Ќет, Я не буду
приумножать и держатьсЯ купно со всеми, Я в этом деле обществу не пособник,
Я, в меру моих скромных сил, всЯчески буду вставлЯть ему палки в колеса".
€ли так: "Ќет, не буду Я печьсЯ о других. Џускай мне свойственны низменные
страсти, зато они -- мои собственные, и Я их не променЯю ни на чьи
добродетели". Њот, прохвост, таким образом, занимает определенную позицию.
…му можно противодействовать, и, в конечном счете, образумить его -- во
всЯком случае, если верить книжкам.
Ќо ќгберт! —то прикажете делать с таким, как ќгберт? Џороков за ним не
водилось. —еловек он был не только по-настоЯщему добрый, а даже широкий. €
не слабый. Ѓудь он слабый человек, “инифред могла бы пожалеть его по доброте
сердечной. Ќо даже в таком утешении ей было отказано. Ћн не слабый человек и
не нуждаетсЯ в ее жалости и доброте. Ќет уж, увольте. Ћн -- изысканное,
пылкое существо и отлит из более редкой стали, чем она. Ћн это знал, и она
знала. € оттого, беднЯжка, еще больше терЯлась и выходила из себЯ. Ћн,
существо высшее, более совершенное, по-своему более сильное, забавлЯлсЯ
своим садом, своими старинными песнЯми, народными танцами -- забавлЯлсЯ
себе, видите ли,-- а ей доставалось строить будущее, находЯ ему опору лишь в
собственном сердце.
Љ тому же он начал ожесточатьсЯ, недоброе выражение пробегало порой у
него по лицу. Ћн не уступал ей -- какое там. ‘ловно сам бес вселилсЯ в это
статное, стройное, белокожее тело. Ћн был здоров, был полон затаенной жизни.
„а, ему теперь приходилось таить жизненную силу, кипЯщую в нем, раз жена
больше не принимала ее от него.
‚ернее, принимала лишь изредка. €бо временами она не могла не
покоритьсЯ. Ћна так сильно любила его, так желала, все так пленЯло ее в этом
создании, более совершенном, чем она сама. € она уступала -- со стоном
уступала своей неутолимой страсти к нему. ’огда он приходил к ней,-- дивно!
страшно!-- она не могла понЯть иной раз, как они умудрЯлись остатьсЯ в живых
после того, как смерч страсти проносилсЯ между ними. „лЯ нее это было, как
если бы Ярые вспышки молнии, одна за другой, пронизывали всю ее насквозь,
пока, истощЯЯсь, не угасали.
Ќо удел смертных -- жить дальше. Ђ удел легких, как пух, облаков --
понемногу собиратьсЯ все гуще, гуще, застилаЯ небо, без следа затмеваЯ
солнце.
Ѓыло так. ‚озвращалась любовь, и, подобнаЯ грозной молнии, между ними
вспыхивала страсть. ’огда ненадолго небо сиЯло над ними чистой лазурью. Ђ
потом, неумолимо, неизбежно, на горизонте вновь громоздились тучи, не спеша,
потихоньку наползали на небосвод, отбрасываЯ то здесь, то там ненастные
холодные тени,-- не спеша, потихоньку сгущались, затЯгиваЯ небесную ширь.
ли годы, и небо все реже проЯснЯлось от вспышек молний, все более
скупо проглЯдывала из-за туч лазурь. Џостепенно и, казалось, необратимо все
ниже нависала над ними давЯщаЯ сераЯ пелена.
Џочему же все-таки ќгберт не пыталсЯ предпринимать что-нибудь? Џочему
не пробовал утвердитьсЯ в этой жизни? Џочему не был, подобно отцу “инифред,
столпом общества -- пусть тонкой, пусть изЯщной, но опорой? Џочему не желал
впрЯгатьсЯ ни в какую упрЯжку? ‚ыбрать длЯ себЯ хоть какое-то четкое
направление?
Ќу, что на это сказать? Њожно свести конЯ к водопою, но нельзЯ насильно
заставить его пить. ‚одопоем был мир, конем -- ќгберт. Ђ конь уперсЯ -- и ни
в какую. Ќе мог он пить, не мог, и все тут. ‡арабатывать на хлеб с маслом
ему не было надобности, а работать просто ради того, чтобы работать, он
отказывалсЯ. Ќе будут вам водосборы кивать головками в Январе, не закукует в
Ђнглии на ђождество кукушка. Џочему? Ќе их это дело в такую пору. Ќе хотЯт
они. „а и не могут хотеть.
’о же было и с ќгбертом. Ќе мог он свЯзать себЯ участием в общей
работе, ибо не было в нем основного: побуждениЯ к этому. Ќапротив -- в нем
глубоко засело гораздо более сильное побуждение: держатьсЯ в стороне. Ќа
отдалении. Ќикому не причинЯть вреда. Ќо держатьсЯ в стороне. Ќе его это
дело.
‚озможно, ему не следовало женитьсЯ и заводить детей. Ќо кто повернет
вспЯть течение вод?
’о же верно было и в отношении “инифред. Ћна была не так устроена,
чтобы держатьсЯ в стороне. …е фамильное древо принадлежало к тому
жизнестойкому виду растительности, чье назначение -- тЯнутьсЯ вверх и
уповать на лучшее. …й было необходимо, чтобы жизнь ее имела четкое
направление. Ќикогда в родном доме ей не приходилось сталкиватьсЯ с
нерешимостью, какаЯ обнаружилась в ќгберте и вселЯла в нее такую тревогу.
—то делать, что ей было делать лицом к лицу с этой пугающей нерешимостью?
“ них в семье все было совсем иначе. ‚озможно, ее отца тоже посещали
сомнениЯ, но он держал их при себе. Џожалуй, он в глубине души не очень-то
верил в этот наш мир, в это общество, которое мы строили с таким усердием, а
доусердствовались, в конечном счете, до собственной погибели. Ќо ѓодфри
Њаршалл был сделан из другого теста, из муки грубого помола, замешанный
круто и не без толики здоровой хитрецы. „лЯ него вопрос был в том, чтобы
выстоЯть, во всем прочем он полагалсЯ на волю Ѓожью. Ќе слишком склонный
обольщатьсЯ, он все же верил в Џровидение. Ќе мудрствуЯ и не рассуждаЯ, он
хранил в себе своеобразную веру -- веру терпкую, точно сок неистребимо
живучего дерева. Џросто веру, слепую и терпкую,-- так сок в дереве слеп и
терпок и все же с верой пробиваетсЯ вверх, питаЯ собою рост. ‚озможно, он
был не очень разборчив в средствах, но ведь, дерево не очень-то разбираетсЯ
в средствах, когда в стремлении выжить продираетсЯ к месту под солнцем
сквозь чащобу других деревьев.
‚ конечном счете, только этой неунывающей неистребимой, как у
древесного сока, верой и жив человек. Њного раз могут сменЯтьсЯ поколениЯ,
огражденные стенами общественного зданиЯ, которое человек возвел длЯ себЯ,--
и так же могут много лет плодоносить за садовой оградой груши и смородиновые
кусты, даже если род человеческий исчезнет с лица земли. Ќо мало-помалу
садовые деревьЯ начнут исподволь разрушать ту самую ограду, котораЯ
поддерживала их. ‚сЯкое здание в конце концов обрушитсЯ, если его не будут
постоЯнно укреплЯть и восстанавливать руки живущих.
ќто как раз и не мог заставить себЯ делать ќгберт -- опЯть укреплЯть,
опЯть восстанавливать. ‘ам он того не сознавал, а впрочем, если бы и
сознавал -- что толку? Ќе мог, и все тут. ’акие качества, как стоицизм и
эпикурейство, достались ему вместе с благородством происхождениЯ. ’есть же
его, которому ума было отпущено ничуть не меньше, чем ќгберту, понимал, что,
раз уж мы родились на свет, стало быть, ничего не поделаешь,-- надо жить. Ђ
потому с усердием трудилсЯ на своем кусочке общественной нивы, пексЯ, как
мог, о благе семьи, а во всем прочем полагалсЯ на волю ЏровидениЯ. ‚ нем жил
здоровый дух, это придавало ему силы. •отЯ порой даже у него вдруг
прорывалось ожесточение на этот мир и на то, как все в нем устроено. Џусть
так -- но в нем заложено было стремление к успеху, и оно помогало ему
добиватьсЯ своего. Ћн не любил размышлЯть над вопросом, к чему сводитсЯ этот
успех. Љ тому, что есть вот эта землЯ в ѓемпшире, что его дети ни в чем не
знают нужды, что сам он кое-что в этом мире значит,-- и хватит! „овольно!
Ѓаста!
Џри всем том не надо думать, будто он был обыкновенный делЯга. ‚овсе
нет. …му не хуже ќгберта было известно, что значит обманутьсЯ в надеждах.
Њожет быть, в глубине души он давал ту же самую оценку успеху. Ќо он обладал
своеобразным терпким мужеством, своеобразной покорЯющей волей. ‚ своем
маленьком кругу он источал силу, подспудную силу цельной натуры. Љак ни
баловал он своих детей, он все-таки оставалсЯ родителем старого английского
образца. “ него доставало мудрости не устанавливать непреложные правила, не
подчинЯть себе других везде и во всем. € все же, к чести его будь сказано,
он сохранЯл некую первозданную власть над душами своих детей, сохранЯЯ
старомодный, почти волшебный родительский престиж. ѓорел, дымилсЯ в нем
древний факел родительской богоподобной власти.
‚ сиЯнии этого свЯщенного факела и воспитывались его дети. ‚ конце
концов, он предоставлЯл своим девочкам всЯческую свободу. Ћднако
по-настоЯщему так и не выпускал их за пределы своего влиЯниЯ. Ђ они, выходЯ
на резкий холодный свет нашего сиротливого мира, учились смотреть на вещи
глазами этого мира. “чились осуждать отца и даже, в холодном мирском
ослеплении, поглЯдывать на него свысока. Ќо все это было очень хорошо на
словах. ‘тоило строгим судьЯм позабыть на миг свои ужимки, как они вновь
попадали под его влиЯние. ђдЯный старый факел горел негасимо.
Џредоставим психоаналитикам толковать об отцовском комплексе. Џридумали
словечко, а дальше что? ђечь идет о человеке, который не позволил угаснуть
древнему рдЯному огню отцовства -- отцовства, которое дает право даже
принести дитЯ свое, как €саака, в жертву богу. Ћтцовства, которое властно
распорЯжатьсЯ жизнью и смертью детей, ибо воплощает в себе могучую силу
естества. € покуда дети -- если это дочери -- не подчинЯтсЯ другому влиЯнию
или же, если это сыновьЯ, сами не станут, возмужав, носителЯми той же силы,
преемниками того же мужского таинства, до тех пор, уж не взыщите, такой
человек, как ѓодфри Њаршалл, держит своих детей при себе.
Ћдно времЯ казалось, что “инифред ему не удержать. “инифред просто
боготворила мужа, смотрела на него снизу вверх как на некое чудо. ‚ероЯтно,
она ждала, что найдет в нем другую твердыню, другой оплот мужской уверенной
силы, более надежный и совершенный, чем ее отец. €бо та, что хоть раз
ощутила на себе жаркое дыхание мужской власти, не вдруг кинетсЯ на негреющий
резкий свет женской независимости. Ћна будет тосковать, всю жизнь тосковать
по подлинной мужской силе, дарЯщей тепло и защиту.
„а и как было “инифред не тосковать, когда длЯ ќгберта власть
заключалась в отречении от власти.
Ћн был живым отрицанием власти. €ли хотЯ бы даже ответственности. €бо
отрицание власти в конечном итоге сводитсЯ к отрицанию ответственности. ‚
применении таких понЯтий он ограничивалсЯ самим собой. Ћн даже собственное
влиЯние старалсЯ ограничить самим собой. ‘таралсЯ по мере возможности, чтобы
его воздействие не распространЯлось на детей, что случилось бы, если б он
взЯл на себЯ какую бы то ни было ответственность за них. ‘казано: "... и
малое дитЯ будет водить их". ’ак пусть дитЯ и ведет. Ћн постараетсЯ не
принуждать это дитЯ идти именно в том направлении, а не каком-нибудь ином.
Ќе позволит себе влиЯть на это дитЯ. ‘вобода! . .
“инифред, беднаЯ, задыхалась на этой свободе, точно рыба, вытащеннаЯ из
воды, лишеннаЯ поддержки, которую привыкла находить в толще родной стихии.
Џока у нее не поЯвилсЯ ребенок. Ђ с ним -- сознание, что она должна нести за
него ответственность, должна оказывать на него воздействие.
Ќо тут безмолвно, безучастно на ее пути стал ќгберт. Ѓезмолвно,
безучастно, но бесповоротно он свел на нет ее влиЯние на детей.
ђодилась третьЯ девочка. Џосле этого “инифред не захотела больше детей.
…е душа прорастала плевелами. ‚едь у нее на попечении были ее крошки, на ней
лежала ответственность за них. „еньги на них шли от отца. …е долг был дать
им лучшее, что она может, быть властной в жизни их и смерти. Ќо нет! ќгберт
отказывалсЯ взЯть на себЯ ответственность. ‚зЯть на себЯ хотЯ бы заботу о
деньгах. Ќо и ей тоже не давал действовать по ее разумению. Ќе хотел
допустить, чтобы над детьми утвердилась ее власть, власть естества,
молчаливаЯ и страстнаЯ. ќто была война -- война между свободой и древней
кровной властью. € побеждал в ней, разумеетсЯ, он. „евочки любили его без
памЯти. "Џапа! Џапочка!" Џри нем они вольны были делать, что им вздумаетсЯ.
Њать же хотела руководить ими. ђуководить пристрастно, с поблажками,
подчинЯЯ их древним неразгаданным чарам родительской власти, маЯчащей над
ними как нечто неоспоримое и богоданное -- если верить, что власть бывает
дарована от бога. Њаршаллы, будучи католиками, в это верили.
Ђ ќгберт -- он эту ее католическую кровную власть, идущую из тьмы
веков, обращал в своего рода тиранство. Ћн не доверЯл ей детей. Џохищал их у
нее, отказываЯсь в то же времЯ нести за них ответственность. Џохищал их
чувства и души, а ей предоставлЯл только управлЯть их поведением. Ќезавидный
удел длЯ матери. Ђ дети обожали его, обожали, не подозреваЯ, какаЯ горькаЯ
пустота их ждет, когда они тоже станут взрослыми и выйдут замуж за таких же,
как ќгберт, очаровательных пустоцветов.
…го любимицей оставалась по-прежнему старшаЯ, „жойс. ’еперь это было
шестилетнее существо, живое, как ртутнаЯ капелька. Ѓарбара тоже уже ковылЯла
на собственных ножках, ей пошел третий год. †или они, по большей части, в
Љрокхеме, это он так хотел. “инифред, в сущности, и сама любила Љрокхем. Ќо
в теперешнем ее состоЯнии, от безысходности и слепой досады, ей
представлЯлось, будто здесь на каждом шагу подстерегает опасность. ѓадюки,
волчьи Ягоды, ручей, болото, а может быть, и несвежаЯ питьеваЯ вода -- да
мало ли что! ‘ одной стороны -- шквальный огонь приказаний от матери и нЯни,
с другой -- безмЯтежное непослушание трех белокурых, юрких, как Ящерки,
маленьких непосед. ‡а спиною у девочек, против матери и нЯни, стоЯл отец.
’ак-то.
-- €ди скорей, нЯнЯ, а то возьму и побегу туда, где змеи.
-- „жойс, умей же немножко потерпеть. џ только переодену Ђннабел.
Ќу, вот вам пожалуйста, вечно одно и то же. ђаботаЯ на пустоши по ту
сторону ручьЯ, он слышал это. € все равно продолжал работать.
‚друг послышалсЯ вопль, и он, отшвырнув лопату, бросилсЯ к мостику,
вскинув голову, как потревоженный олень. Ђга, вот и “инифред -- „жойс чем-то
поранилась. Ћн стал подниматьсЯ по садовой дорожке.
-- —то случилось?
„евочка кричала не умолкаЯ. ’еперь она выкрикивала:
-- Џапа! Џапочка! Ћй-ой, папа!
Ђ мать приговаривала:
-- Ќе бойсЯ, маленькаЯ. „ай-ка мама посмотрит.
Ќо девочка только захлебывалась криком:
-- Ћй, папочка, папа, папа!
…е напугал вид крови, хлещущей у нее из колена. “инифред, сев на
корточки, привлекла шестилетнюю дочь к себе, чтобы осмотреть рану. ќгберт
тоже склонилсЯ над девочкой.
-- Ќе поднимай такой шум, „жойс,-- раздраженно сказал он.-- Љак это с
ней стрЯслось?
-- “пала на серп -- ты резал как раз здесь траву, так он и валЯетсЯ с
тех пор,-- сказала “инифред, с горькой укоризной глЯдЯ ему в лицо, когда он
нагнулсЯ ниже.
Ћн вынул носовой платок и обвЯзал им колено ребенка. Џотом взЯл на руки
плачущую дочь и понес домой, наверх, в детскую. “ него на руках она утихла.
Ќо боль и сознание вины жгли ему сердце. Ћн оставил серп валЯтьсЯ там, на
краю лужайки, и вот пострадал его первенец, ребенок, который так ему дорог.
‚прочем, это ведь чистаЯ случайность -- просто несчастный случай. ‘тоит ли
ему так уж винить себЯ? ‚ероЯтно, ничего страшного, через два-три днЯ все
пройдет. ‘тоит ли принимать это близко к сердцу, стоит ли волноватьсЯ? Ћн
отмахнулсЯ от своих страхов.
„евочка лежала на кровати в летнем платьице, очень бледнаЯ после
пережитого потрЯсениЯ. Џришла нЯнЯ с младшей на руках; рЯдом, держась за ее
юбку, стоЯла Ђннабел. “инифред, пугающе серьезнаЯ, с помертвелым лицом,
нагнулась над коленом, развЯзываЯ почерневший от крови носовой платок.
ќгберт тоже наклонилсЯ вперед, сохранЯЯ видимость sang-froid¹,
хотЯ на душе у него было неспокойно. “инифред прЯмо одеревенела от
серьезности, значит, хотЯ бы ему следовало проЯвить чувство меры. „евочка
стоЯла и похныкивала.
€з колена по-прежнему фонтаном била кровь -- порез был глубокий и
пришелсЯ в самый сустав.
-- —то ж, ќгберт, нужно ехать за доктором,-- с горечью сказала
“инифред.
-- Ћй, нет! Ћй, не надо!-- в ужасе заверещала „жойс.
-- „жойс, душенька моЯ, не плачь!-- ‘транным, полным трагизма и
душевной муки движением -- движением Mater Dolorata² -- “инифред
порывисто прижала девочку к груди. “ „жойс даже слезы высохли от испуга.
ќгберт посмотрел на трагическую фигуру жены, прижимающей к груди ребенка, и
отвернулсЯ. Ђ маленькаЯ Ђннабел вдруг расплакалась:
-- „жойс, пускай у тебЯ не идет из ножки кровь!
‡а доктором ќгберт поехал в деревню, до которой было четыре мили.
‚се-таки “инифред перегибает палку, думалось ему. Љонечно же, само колено не
повреждено. Љонечно, нет. –арапина, и только.
_____________
¹хладнокровиЯ (франц.)
² скорбЯщей матери (искаж. лат.)

‚рача не оказалось дома. ќгберт оставил ему записку и налег на педали,
спеша домой,-- сердце у него сжималось от тревоги. ЋбливаЯсь потом, он
соскочил с велосипеда и вошел в дом с довольно пристыженным видом, как
человек, которому есть в чем себЯ упрекнуть. “инифред сидела наверху у
кроватки „жойс, а та, побледневшаЯ и важнаЯ, ела, лежа в постели, пудинг из
тапиоки. “ ќгберта сердце дрогнуло при виде испуганного, бледного личика
дочери.
-- џ не застал доктора “инга,-- сказал ќгберт.-- Ћн будет у нас
примерно в полтретьего.
-- Ќе хочу, пускай не приходит,-- захныкала „жойс.
-- „жойс, роднаЯ, надо потерпеть и вести себЯ смирно,-- сказала
“инифред.-- ’ебе не будет больно. ‡ато доктор скажет, что делать, чтобы у
тебЯ побыстрей зажила коленка. Ђ длЯ этого он должен побывать у нас.
“инифред всегда все старательно объЯснЯла девочкам, и всегда им в
первые минуты после этого нечего было сказать.
-- Љровь все еще идет?-- спросил ќгберт.
“инифред осторожно отогнула край одеЯла.
-- Ќет, по-моему,-- ответила она.
ќгберт тоже нагнулсЯ, посмотрел.
-- „а, перестала.-- Ћн выпрЯмилсЯ с проЯснившимсЯ лицом.-- „оедай
пудинг, „жойс,-- обратилсЯ он к дочери.-- ќто будет совсем не страшно.
Ќесколько дней придетсЯ посидеть спокойно, вот и все.
-- Џап а ведь ты не обедал?
-- Ќет еще.
-- ’ебЯ нЯнЯ покормит,-- сказала “инифред.
-- ‚се будет хорошо, „жойс,-- сказал ќгберт, улыбаЯсь дочери и отводЯ с
ее лба прЯдку белокурых волос. „евочка ответила ему пленительной улыбкой.
Ћн сошел вниз и поел в одиночестве. Џодавала ему нЯнЯ. Ћна любила ему
прислуживать. Ћн всегда нравилсЯ женщинам, они любили ухаживать за ним.
џвилсЯ доктор -- толстенький сельский врач, неунывающий и добродушный.
-- Ќу что, барышнЯ, значит, бежали и шлепнулись? Ќе дело, совсем не
дело! Ђ еще такаЯ умница! Љак? € коленку поранили? Ђи-аи! ‚от это уже
напрасно! ‚ерно Я говорю? ‚прочем, не беда, не беда, до свадьбы заживет.
Ќу-с, давайте посмотрим. ќто вовсе не больно. Ќи-ни, ни чуточки. Џодайте-ка,
нЯнЯ, нам тазик с теплой водой. ‘коро у нас все пройдет, все пройдет.
„жойс смотрела на него с бледной улыбкой и немножко свысока. Ћна совсем
не привыкла, чтобы с нею так разговаривали.
„октор нагнулсЯ, внимательно осматриваЯ пораненное худенькое колено.
ќгберт, стоЯ у него за спиной, наклонилсЯ тоже.
-- Њ-да! Џорезец довольно-таки глубокий. ‘кверный порезец. Њ-да! Ќо
ничего. Ќичего, барышнЯ. Њы его живо вылечим. †ивехонько вылечим, барышнЯ.
’ебЯ как зовут?
-- ЊенЯ зовут „жойс,-- сказала девочка внЯтно.
-- Ђх, вот как!-- подхватил врач.-- ‚от как! —то же, по-моему,
прекрасное имЯ. „жойс, стало быть? Ђ сколько мисс „жойс лет, позвольте
узнать? Њожет она мне сказать?
-- есть лет,-- сказала девочка слегка насмешливо и с безмерной
снисходительностью.
-- есть! ‘кажите на милость. “меем складывать и считать до шести, Я
вижу? ‹овко! ‹овкаЯ ты девочка. ђучаюсь, если такой девочке выпить ложечку
лекарства, она выпьет и не поморщитсЯ. Ќе то что некоторые, да? “гадал?
-- …сли мама велит, Я пью,-- сказала „жойс.
-- Ђй да молодец! ‚от это Я понимаю! ЏриЯтно слышать такие слова от
барышни, котораЯ поранила себе ножку и лежит в постели. Њолодец . . .
ЏродолжаЯ тараторить, неунывающий доктор обработал и перевЯзал рану и
назначил барышне постельный режим и легкую диету. Ќеделька-другаЯ, и все
обойдетсЯ, он полагает. Љость не задета, к счастью, свЯзки -- тоже.
Џоверхностный порез, не более того, он еще заглЯнет днЯ через два.
€так, „жойс успокоили и уложили в постель и принесли ей в детскую все
ее игрушки. Ћтец подолгу играл с ней. Ќа третий день пришел доктор. Ћн
осталсЯ вполне доволен коленом. ђанка подживает. Њ-да. ђанка определенно
подживает. „нЯ через два он пришел опЯть. “инифред немного беспокоилась. Ќа
поверхности порез, казалось бы, затЯгивалсЯ, но он причинЯл девочке слишком
много боли. —то-то здесь было неладно. Ћна поделилась своими сомнениЯми с
ќгбертом:
-- ќгберт, Я боюсь, колено у „жойс заживает не так, как надо.
-- Ђ по-моему -- так,-- сказал он.-- Џо-моему, все идет благополучно.
-- “ менЯ нет такой уверенности. •орошо бы еще раз вызвать доктора
“инга.
-- Ђ ты не придумываешь? ‡ачем изображать все хуже, чем есть на самом
деле?
-- Љонечно. џ от тебЯ и не ждала услышать ничего другого. € все же Я
немедленно пошлю открытку доктору “ингу.
Ќазавтра пришел врач. Ћсмотрел колено. Њ-да, воспаление налицо. Њ-да,
не исключено, что начинаетсЯ заражение крови,-- нет, не наверное. Ќо не
исключено. Ќет ли у девочки жара?
’ак прошли две недели, и у девочки в самом деле был жар, и воспаление
не проходило, а становилось все хуже, и колено болело, болело ужасно. „жойс
плакала по ночам, и матери приходилось просиживать до утра у ее постели.
ќгберт по-прежнему твердил, что ничего страшного нет, поболит и пройдет.
’вердил, а у самого кошки скребли на душе.
’огда “инифред написала отцу. ‚ субботу отец был у них. € едва “инифред
увидела знакомую плотную приземистую фигуру в сером костюме, как все ее
существо с тоской потЯнулось к нему.
-- Џапа, Я недовольна состоЯнием „жойс. € недовольна доктором “ингом.
-- —то ж, “ини, милаЯ, если ты недовольна, значит, мы должны показать
ее другому врачу, вот и все.
’вердыми, уверенными шагами немолодой человек поднЯлсЯ в детскую. …го
голос разносилсЯ по дому резковато, словно с трудом пробиваЯсь сквозь
сгустившуюсЯ атмосферу.
-- „жойс, душенька, как ты себЯ чувствуешь?-- говорил он внучке.-- Љак
коленка -- болит? Ѓолит, девочка?
-- Ѓолит иногда,-- „жойс стеснЯлась его, вела себЯ с ним отчужденно.
-- Ђх ты, милаЯ. ќто жаль. ’ы, надеюсь, держишьсЯ молодцом, не чересчур
беспокоишь маму.
Ћтклика не последовало. Ћн оглЯдел колено. Љолено было багровое и плохо
сгибалось.
-- џ думаю, мы определенно должны посоветоватьсЯ с другим врачом.
ќгберт, ты не мог бы съездить в Ѓингем за доктором “эйном? Ћн лечил мать
“инни и произвел на менЯ самое благоприЯтное впечатление.
-- Њогу, если это, по-вашему, необходимо,-- сказал ќгберт.
-- Љонечно, необходимо. „аже если окажетсЯ, что наши опасениЯ напрасны,
у нас будет, по крайней мере, спокойно на душе. ’ак что -- конечно,
необходимо. џ предпочел бы, чтобы доктор “эйн приехал сегоднЯ же, если
возможно.
€ ќгберт, словно мальчик на побегушках, отправилсЯ крутить педали
навстречу ветру, а поддерживать и ободрЯть “инифред осталсЯ тесть.
Џриехал доктор “эйн и не привез с собой ничего утешительного. „а, нет
сомнений, что с коленом обстоит неблагополучно. …сть опасность, что девочка
останетсЯ хромой на всю жизнь.
‘трах, негодование вспыхнули в каждом сердце. Ќазавтра доктор “эйн
приехал снова и осмотрел колено уже как следует. „а, дела действительно
принЯли дурной оборот. Ќужен рентгеновский снимок. ќто чрезвычайно важно.
ѓодфри Њаршалл прохаживалсЯ с доктором взад-вперед по дорожке, мимо
стоЯщего на ней автомобилЯ, взад-вперед, взад-вперед, совещаЯсь,-- сколько
их было, таких совещаний, в его жизни!
Ќаконец он пошел в „ом, к “инифред.
-- —то ж, “ини, милаЯ, самое лучшее -- отвезти „жойс в ‹ондон и
поместить в лечебницу, где ее смогут лечить должным образом. Љолено,
конечно, запустили, проглЯдели осложнение. € теперь, судЯ по всему, есть
вероЯтность, что ребенок может даже лишитьсЯ ноги. —то ты думаешь, милаЯ?
‘огласна ты отвезти ее в город и отдать в самые лучшие руки?
-- Ћх, папа, Я длЯ нее сделаю все на свете, разве ты не знаешь?
-- ‡наю, дорогаЯ моЯ. ‘амое обидное, что уже упущено столько времени.
“ма не приложу, куда смотрел доктор “инг. Џо-видимому, есть опасность, что
девочка лишитсЯ ноги. „а,-- так, если ты успеешь все подготовить, завтра мы
повезем ее в город. џ прикажу, чтобы в десЯть утра сюда подали большой
автомобиль от „енли. ќгберт, будь добр, сейчас же поезжай и отправь
телеграмму доктору „жексону. Ћн держит небольшую детскую лечебницу
поблизости от Ѓейкер-стрит, в том числе и длЯ хирургических больных. „жойс
будет там хорошо, Я уверен.
-- Ћтец, а Я не могу сама за ней ухаживать?
-- ‚идишь ли, детка, в лечебнице лучше, там ее будут лечить по всем
правилам. ђентген, электричество -- словом, все, что необходимо.
-- ќто очень дорого обойдетсЯ .. .-- сказала “инифред.
-- „орого или нет, не об этом надо думать, когда ребенок рискует
остатьсЯ без ноги, когда, возможно, речь даже идет о его жизни. ‘ейчас не
времЯ толковать о том, во что это обойдетсЯ,-- нетерпеливо ответил отец.
Ќа том и порешили. Ќесчастную „жойс положили на кровать в большом
закрытом автомобиле, мать села у нее в изголовье, в ногах сел дед, плотно
сбитый, несокрушимо надежный, с подстриженной седой бородой и в котелке,-- и
они медленно покатили прочь от Љрокхема, от ќгберта, стоЯщего с непокрытой
головой и немножко жалкого. Ћн осталсЯ закрыть дом и привезти на другой день
в город остальное семейство на поезде.
ЏотЯнулись беспросветные, горькие дни. ЃеднаЯ девочка. ЃеднаЯ, беднаЯ
девочка, как она мучилась, каких натерпелась страданий за времЯ долгого
заточениЯ там, в лечебнице. есть горьких недель, которые навсегда изменили
душу “инифред. ‘идЯ у постели своей несчастной маленькой дочки, измученной
адской болью в колене, а еще больше -- адскими пытками этих новейших методов
лечениЯ, дьЯвольских, хотЯ, наверное, необходимых,-- сидЯ у ее постели,
“инифред чувствовала, что сердце у нее в груди убито и окоченело. …е „жойс,
ее хрупкаЯ, храбраЯ, замечательнаЯ „жойс -- хрупкаЯ, маленькаЯ, бледненькаЯ,
словно белый цветок! Љак смела она, “инифред, быть такой гадкой, гадкой,
такой беспечной, такой чувственной!
-- Џусть сердце мое умрет! Џусть умрет мое женское, мое плотское
сердце. ѓосподи, пусть мое сердце умрет, только спаси мое дитЯ! Џусть умрет
мое сердце длЯ мирских, длЯ плотских вожделений! €стреби, господи, сердце,
которое столь своенравно! Џусть умрет мое сердце, исполненное гордыни! Џусть
мое сердце умрет!
’ак молилась она, сидЯ у постели дочери. €, точно у матери божьей с
семью клинками в груди, сердце, полное гордыни и страсти, постепенно умерло
в ней, истекаЯ кровью. Њало-помалу сердце умерло, истекаЯ кровью, и
“инифред, ища утешениЯ, обратилась к –еркви, к €исусу •ристу, к Ѓогородице,
но, прежде всего -- к могучему и незабываемому институту, именуемому ђимскаЯ
католическаЯ церковь. Ћна отступила под сень –еркви. Ћна была матерью троих
детей. Ќо внутри она омертвела -- сердце, полное гордости, и страсти, и
желаний, истекло кровью и угасло; душа была отдана –еркви, тело -- исполнено
материнского долга.
Ћ супружеском долге и речи не было. —увство долга у нее, как жены,
отсутствовало, осталось лишь некое ожесточение против человека, с которым
она познала такое сладострастие, забвение всего, о чем нельзЯ забывать.
’еперь в ней жила одна только Mater Dolorata. „лЯ мужчины она была
замурована, точно склеп.
ќгберт приходил проведать дочь. Ќо всЯкий раз тут же сидела “инифред,
точно склеп, где похоронен он как мужчина и как отец. ЃеднЯжка “инифред,
совсем еще молодаЯ, еще полнаЯ сил, румЯнаЯ, красиваЯ, как алый полевой
цветок на крепком стебле. ‘транно: здоровый румЯнец на лице -- и эта мрачнаЯ
сосредоточенность; сильное, тЯжеловатое, полнокровное тело -- и эта
неподвижность. “инифред -- монахинЯ? Ќикогда! Ђ между тем двери, ведущие к
ее душе и сердцу, с медлительным и звучным лЯзгом захлопнулись перед его
лицом, навсегда закрыв ему доступ к ней. …й не было надобности принимать
постриг. „уша ее уже сделала это.
Ђ между ними, между этой молодой матерью и этим молодым отцом, лежало
изувеченное дитЯ: ворох бледного шелка на подушке и белое, выпитое болью
личико. “ него не было сил это выносить. Џросто не было сил. Ћн
отворачивалсЯ. …му не оставалось ничего другого, как только отворачиватьсЯ.
Ћн отворачивалсЯ и бесцельно расхаживал туда-сюда. Ћн был все так же хорош и
обаЯтелен. Ќо его лоб посередине прорезала угрюмаЯ морщина, как зарубка,
сделаннаЯ топором,-- зарубка прЯмо по живому, на веки вечные, и было это --
позорное клеймо.
Ќогу ребенку спасли, но колено окостенело намертво. ’еперь боЯлись, как
бы не начала сохнуть голень и нога не перестала расти. „евочке в течение
длительного времени требовались массаж и лечебные процедуры, каждый день,
даже после того, как она выйдет из лечебницы. € все расходы целиком ложились
на деда.
“ ќгберта теперь, в сущности, не было дома. “инифред с детьми и нЯней
была привЯзана к
тесной лондонской квартире. Ћн там жить не мог, не мог пересилить себЯ.
„ом стоЯл запертый -- или его на времЯ отдавали друзьЯм. ќгберт изредка
наезжал в Љрокхем -- поработать в саду, посмотреть, все ли в порЯдке. Џо
ночам в пустом доме, в окружении всех этих пустых комнат он чувствовал, как
его сердцем овладевает зло. Ћщущение пустоты и безысходности медлительной и
вЯлой змеей заползало в него и медленно жалило в самое сердце. Ѓезысходность
-- страшный болотный Яд проникал к нему в жилы и убивал его.
„нем, работаЯ в саду, он чутко прислушивалсЯ к тишине. Ќи звука. Ќе
слышно “инифред в полутьме за окнами дома, не слышно ребЯчьих голосов, ни
звука с пустоши, из окрестных далей. Ќичего; только глухое, вековечное,
напоенное болотным Ядом безмолвие. ’ак он работал, берЯсь то за одно, то за
другое, и за работой проходил день, а вечером он разводил огонь и в
одиночестве готовил себе поесть.
Ћн был один. Ћн сам убирал в доме и стелил себе постель. Ќо одежду он
себе не чинил. ђубашки у него на плечах порвались во времЯ работы, и сквозь
прорехи просвечивало тело, попадали капли дождЯ, холодил воздух. € ќгберт в
который раз окидывал взглЯдом пустошь, где, осыпаЯ семена, доживали свой век
темные пучки утесника и, словно окропленные жертвенной кровью, рдели кустики
вереска.
Џервозданный дух этих диких мест проникал ему в сердце -- тоска по
старым богам, старым, утраченным вожделениЯм; вожделениЯ, тлеющие в холодной
крови молниеносных змей, которые с шипением устремлЯлись в сторону у него
из-под ног; таинство кровавых жертвоприношений -- все, утраченной ныне силы,
ощущениЯ первобытных обитателей этих мест, чьими страстЯми воздух здесь был
насыщен с тех стародавних времен, когда сюда еще не приходили римлЯне.
‚оздух, насыщенный забытыми темными страстЯми. Ќезримое присутствие змей.
‘транное выражение, то ли потерЯнное, то ли недоброе, поЯвилось у него
на лице. …му не сиделось подолгу в Љрокхеме. ‚незапно его охватывала
потребность вскочить на велосипед и умчатьсЯ куда-нибудь. Људа-нибудь прочь
отсюда. Ќа несколько дней он заезжал в родной дом, к матери. Њать его
обожала и горевала, как горевала бы всЯкаЯ мать. Ќо затаеннаЯ усмешка, то ли
потерЯннаЯ, то ли недобраЯ, кривила его губы, и он уклонЯлсЯ от материнского
сочувствиЯ, как уклонЯлсЯ от всего другого.
ЏостоЯнно в движении -- с места на место, от одного приЯтелЯ к другому
-- и постоЯнно уклонЯЯсь от проЯвлений сочувствиЯ. …два только к нему, как
ласковаЯ рука, тЯнулось человеческое участие, он тотчас безотчетно
сторонилсЯ его -- так уходит, уходит, уходит в сторону от протЯнутой руки
неЯдовитаЯ змеЯ. ЉакаЯ-то сила толкала его прочь. € времЯ от времени он
возвращалсЯ к “инифред.
’еперь он стал длЯ нее ужасен, как живой соблазн. Ћна ведь посвЯтила
себЯ детЯм и –еркви. „жойс была опЯть на ногах, но, увы, хромаЯ, с легким
костылем, закованнаЯ в железные шинки. “дивительно, как она вытЯнулась за
это времЯ -- долговЯзый дичок с матово-бледным лицом. “дивительно, что боль
не сделала из нее пай-девочку, смиренную и послушную, но выЯвила в ней
вольный, почти вакхический дух. ‘еми лет она превратилась в длинноногое,
бледное, худенькое, но нимало не сломленное существо. …е белокурые волосы
немного потемнели. …й еще предстоЯло пройти долгий путь страданий, несЯ в
своем детском сознании клеймо хромоножки.
—то ж, она несла его с достоинством. …ю владела какаЯ-то вакхическаЯ
отвага, словно она была тонким, длинным клинком юности, отстаивающей жизнь.
Ћна знала, сколь многим обЯзана материнской заботе. Ћна была предана матери
навсегда. Ќо в ней сказывалась отцовскаЯ порода, та же отчаЯнность сверкала
в ней каленой сталью.
Љогда ќгберт видел, как мучительно хромает его дочь -- не просто
хромает, а по-детски страдальчески ковылЯет, припадаЯ на искалеченную ногу,
сердце в нем отвердевало вновь, как сталь, когда ее закалЯют огнем. Њежду
ним и его девочкой царило молчаливое понимание -- не то, что принЯто
разуметь любовью, а некое родство, объединЯющее товарищей по оружию. ‚ его
обращении с нею сквозила легкаЯ ирониЯ, так не похожаЯ на тЯжеловесную
серьезность, с которой неусыпно пеклась о дочери “инифред. ‚ ответ по лицу
девочки пробегала быстраЯ улыбка, полунасмешливаЯ, полубесшабашнаЯ,-- ни с
чем не сообразное легкомыслие, от которого “инифред только еще больше
темнела лицом и еще ревностнее исполнЯла свой долг.
Њаршаллы с бесконечным терпением и упорством изыскивали малейшую
возможность спасти больную ногу и возвратить ребенку свободу движений. Ћни
не жалели на это ни труда, ни денег, на этом сосредоточили всю свою волю. ‘
присущей им тЯжеловесной, медлительной, но несокрушимой силой духа они
положили вернуть „жойс легкость и подвижность, возродить ее свободную,
естественную грацию. Ќеважно, если на то, чтобы этого добитьсЯ, уйдет много
времени,-- важно добитьсЯ.
’ак обстоЯли дела. Ќеделю за неделей, месЯц за месЯцем „жойс
подчинЯлась жестоким требованиЯм врачей, безропотно сносила боль. Ћна
видела, с какой самоотверженностью ей стараютсЯ помочь, и была благодарна.
Ќо душой, неукротимой и пылкой, она была в отца. ‚ отце воплотилось длЯ нее
все обаЯние романтики. Ћни с ним словно бы принадлежали к запрещенному
тайному обществу, члены которого знают друг друга, но не имеют права
обнаружить это. Ћбоим ведомо было что-то, что другим неизвестно, оба несли в
себе одну и ту же тайну бытиЯ -- отец и дочь. ’олько дочь самоотверженно
держалась в стане матери, а отец, подобно €змаилу, скиталсЯ за его пределами
и лишь изредка заходил посидеть два-три часа, два-три вечера подле лагерного
костра, подобно €змаилу в загадочном и напрЯженном молчании, и глумливый
голос пустыни отвечал за него из глубины его молчаниЯ, ниспровергаЯ все, что
стоит за понЯтиЯми "семьЯ" и "дом".
…го присутствие было длЯ “инифред мукой. Ћна молилась, ограждаЯ себЯ от
него. Ћт этой зарубки поперек его лба, от затаенной недоброй усмешки, то и
дело пробегающей у него по лицу, а пуще всего -- от этого его торжествующего
одиночества, от €змайлова духа. Ћт красноречивой, точно символ, прЯмизны его
гибкого тела. Ћдно то, как он стоЯл, такой неслышный, ненадежный, точно
прЯмой, напруженный символ жизни,-- одно противостоЯние этого налитого
жизнью тела длЯ ее удрученной души было пыткой. Ћн ходил, он двигалсЯ перед
нею как упругое, живое Языческое божество, и она знала, что, если он будет
оставатьсЯ у нее на глазах, она погибла.
€ он приходил и вел себЯ как дома в ее маленьком доме. Љогда он бывал
тут, неслышно, как он умел, двигалсЯ по комнатам, ее охватывало чувство, что
великий обет самопожертвованиЯ, которому она добровольно подчинила свою
жизнь, ровным счетом ничего не стоит. Ћдним лишь своим присутствием в доме
он ниспровергал законы, по которым она жила. Ђ что он предлагал взамен? ‚от
вопрос, от которого она лишь укреплЯлась в своем отступничестве.
…й было мучительно миритьсЯ с тем, что он рЯдом,-- видеть, как он ходит
по комнатам, слышать его высокий звучный голос, когда он разговаривает с
детьми. Ђннабел просто обожала его, и он дурачилсЯ, поддразниваЯ девчушку.
ЊладшаЯ, Ѓарбара, держалась с ним неуверенно. …й он с самого рождениЯ был
чужим. Ќо даже нЯнЯ, и та возмущалась, видЯ, как сквозь прорехи в его
продранной на плечах рубашки просвечивает тело.
“инифред считала, что это просто еще один способ уЯзвить ее.
-- “ тебЯ есть другие рубашки, ќгберт, что ты ходишь в этой, старой,
ведь она всЯ порвалась,-- говорила она.
-- Ќичего, могу и эту доносить,-- отвечал он не без коварства.
Ћн знал, что она ни за что не вызоветсЯ починить ему рубаху. Ћна не
могла. „а и не хотела, правду сказать. ђазве она не дала себе зарок чтить
иных богов? Љак же можно было им изменить, поклонЯЯсь его ‚аалам и Ђстартам?
‘ущей мукой ей было видеть его, еле прикрытого одеждой, как бы
ниспровергающего ее и ее веру, подобно новому откровению. ’очно Языческий
идол, осиЯнный светом, он был призван сюда ей на погибель -- светозарный
идол жизни, готовый торжествовать победу.
Ћн приходил и уходил -- она все не сдавалась. € вот грЯнула война.
’акой человек, как ќгберт, не может пуститьсЯ во все тЯжкие. Ќе может
предать себЯ растлению. ‚ нем, истом сыне Ђнглии, говорила порода: такой,
как он, даже при желании не мог бы исповедовать низменную злобу.
€ потому, когда грЯнула война, все существо его безотчетно восстало
против нее -- восстало против побоища. Ћн не испытывал ни малейшего желаниЯ
идти побеждать каких-то иноземцев, нести им смерть. ‚еличие Ѓританской
империи не волновало его, и слова "Џравь, ЃританиЯ!" вызывали разве что
усмешку. Ћн был чистокровный англичанин, совершенный представитель своей
нации, и не мог, оставаЯсь верным себе, исполнитьсЯ воинственности на том
лишь основании, что он -- англичанин, как не может исполнитьсЯ
воинственности роза на том лишь основании, что она -- роза.
Ќет, ќгберт положительно не испытывал желаниЯ разить немцев во славу
англичан. ђазличие между немецким и английским не было длЯ него различием
между добром и злом. „лЯ него это было просто несходство, такое же, как
между болотным голубеньким цветком и белым или алым бутоном на кусте. Љак
между вепрем и медведем, хоть оба -- дикие звери. Ѓывают люди хорошие по
природе, бывают -- дурные, и национальность тут ни при чем.
ќгберт вырос в семье, где такое усваивают с молоком матери. Ќенавидеть
нацию en bloc¹ казалось ему противоестественным. Ћн мог
недолюбливать одного, любить кого-то другого; слово "народ" не говорило ему
ничего, одни поступки он не одобрЯл, другие -- считал естественными; на
каждый случай жизни он не имел определенного мнениЯ.
________
¹ в целом (франц.).

Ќо одна благороднаЯ особенность была у него в крови. Ћн не терпел,
чтобы ему навЯзывали
мнение в соответствии с мнениЯми большинства. “ него есть собственный
взглЯд на вещи, свое особое отношение к ним, и никогда он по доброй воле от
них не отступитсЯ. Ќеужели человек должен отступитьсЯ от своих подлинных
представлений, своего подлинного "Я" потому лишь, что так угодно толпе?
’о же самое, что тонко и безоговорочно понимал ќгберт, понимал и его
тесть, на свой грубоватый, строптивый лад. Џри всем несходстве, эти двое
были истые англичане, и побуждениЯ у них почти совпадали.
’олько ѓодфри Њаршаллу приходилось считатьсЯ еще и с окружающим миром.
‘ одной стороны, была ѓерманиЯ, одержимаЯ духом военной агрессии; с другой
стороны -- ЂнглиЯ, выдвигающаЯ в противовес войне идею свободы и "мирных
завоеваний", иначе говорЯ -- индустриализм. €з двух зол выбирают меньшее; и,
поставленный перед выбором: милитаризм или индустриализм, старый Њаршалл
волей-неволей отдавал предпочтение второму. ‘тарый Њаршалл, в душе которого
столь живо было врожденное стремление к власти.
ќгберт же попросту отказывалсЯ считатьсЯ с окружающим миром.
ЋтказывалсЯ хотЯ бы сделать выбор между германским милитаризмом и британским
индустриализмом. Ќе отдавал предпочтениЯ ни тому, ни другому. —то до актов
жестокости, он презирал тех, кто их совершает, как выродков с преступными
наклонностЯми. Џреступление не свЯзано с национальной принадлежностью.
Ќо вот -- война! ‚ойна -- и точка! Ќе рассуждениЯ о том, кто прав, а
кто не прав,-- сама война. —то ему делать? €дти в армию? Ћтдать себЯ в руки
войны? ќтот вопрос преследовал его не одну неделю. Ќо не от сознаниЯ, что
ЂнглиЯ права, а ѓерманиЯ -- нет. ‚озможно, ѓерманиЯ и в самом деле была
виновата, да он-то отказывалсЯ делать выбор. Ќет, не от воодушевлениЯ
преследовал его этот вопрос. Ђ оттого, что грЯнула война.
…го удерживала мысль, что, вступаЯ в армию, он должен отдать себЯ во
власть других людей, смирить свой дух перед духом демоса, духом толпы. Џолно
-- да надо ли? Ќадо ли перекраивать жизнь свою и тело по мерке тех, кто как
личность заведомо уступает тебе? Ќадо ли предавать себЯ власти тех, кто тебЯ
ниже? Џредавать самого себЯ? Ќадо ли?
€, однако, он знал, что сделает это, признает над собою власть тех, кто
ниже его. Ћн подчинитсЯ. Џозволит, чтобы им командовали ничтожества,
canaille¹, унтер-офицерский сброд -- или пусть даже офицерский,
какаЯ разница. €м, который рожден и взращен свободным . . . Ќадо ли?
_____________
¹ чернь, сброд (франц.).

Ћн пошел поговорить с женой.
-- €дти мне в армию, “инифред?
Ћна молчала. ‚ ней, как и в нем, все безотчетно и безоговорочно
восставало против этого. Ќо затаеннаЯ глубокаЯ обида заставила ее ответить:
-- “ тебЯ трое детей на руках. ’ы об этом подумал, хотела бы Я знать?
ел только третий месЯц войны, и старые, довоенные представлениЯ не
успели еще изжить себЯ.
-- ђазумеетсЯ. Ќо длЯ них это не составит особого значениЯ. Ѓуду по
крайней мере зарабатывать шиллинг в день.
-- ‡наешь что, говори лучше с отцом,-- угрюмо отозвалась она.
ќгберт пошел к тестю. ‘тарик, глубоко им возмущенный, ожесточилсЯ
сердцем.
-- „лЯ тебЯ, по-моему, это будет самое лучшее,-- уронил он
неприЯзненно.
ќгберт тут же пошел и вступил в армию, рЯдовым. …го зачислили в легкую
артиллерию.
Ћтныне у “инифред поЯвилсЯ по отношению к нему новый долг: долг жены
перед мужем, который в свою очередь исполнЯет свой долг перед миром. Ћна все
еще любила его. € знала, что будет любить всегда, если говорить о земной
любви. Ќо теперь она руководствовалась в жизни чувством долга. Љогда он
приходил к ней -- солдат в солдатской форме,-- она, как подобает жене,
покорЯлась ему. ќто был ее долг. Ќо покорЯтьсЯ безраздельно его страсти она
разучилась навсегда. ’еперь -- и уже навсегда -- что-то мешало ей: мешало
то, что она решила длЯ себЯ, в глубине души.
Ћн возвращалсЯ обратно в казарму. Ћблик современного солдата не шел
ему. “нылаЯ, жесткаЯ, топорнаЯ форма убивала его, погребаЯ под собой
изЯщество его сложениЯ. “низительнаЯ скученность лагерной жизни оскорблЯла
деликатность, присущую человеку его воспитаниЯ. Ќо выбор был сделан, и он
смирилсЯ. ЌеприЯтное выражение портило его лицо -- выражение человека,
который миритсЯ со своим падением.
ђанней весной “инифред поехала в Љрокхем, спеша захватить ту пору,
когда выглЯнут примулы и на кустах орешника повиснут сережки. ’еперь, когда
ќгберт проводил почти все дни в лагерной неволе, ей было легче его прощать.
„жойс не помнила себЯ от восторга, снова увидев сад и пустошь после
мучительных восьми с лишним месЯцев лондонской жизни. Ћна еще хромала. Ќога
ее еще оставалась в оковах. Ќо девочка ковылЯла повсюду с проворством,
нимало не обузданным ее увечьем.
ќгберт приехал в конце недели в своей неуклюжей, жесткой, как наждачнаЯ
бумага, форме, в обмотках, в уродливой фуражке. “жасное зрелище! € это лицо,
как бы не дочиста отмытое, эта болЯчка на губе, точно след невоздержанности
в еде и питье, точно что-то нечистое попало к нему в кровь. Ћн до безобразиЯ
поздоровел от лагерной жизни. ќто ему не шло.
“инифред ждала его, страстно желаЯ исполнить свой долг, пожертвовать
собой; ждала, готоваЯ служить -- солдату, не мужчине. …му от этого
становилось только еще тошней. ќти дни были пыткой длЯ него: памЯть о
казарме, сознание, какаЯ его там ждет жизнь, даже вид собственных ног в
ненавистном хаки. ‘ловно что-то нечистое проникало к нему в кровь от
прикосновениЯ заскорузлой ткани и засорЯло ее. € потом -- “инифред, ее
готовность служить солдату, когда мужчину она отвергла. ѓоречь, словно
дорожнаЯ пыль, скрипела у него на зубах. € дети, их беготнЯ, вознЯ, их
голоса, и все -- с налетом особого жеманства, какое бывает у детей, когда
есть нЯнЯ, есть гувернантка, есть бабушка, котораЯ пишет стихи. € „жойс --
такаЯ хромаЯ! ‚се это, после казармы, казалось ему ненастоЯщим. ќто лишь
растравлЯло ему душу. ‚ понедельник на рассвете он уехал, радуЯсь, что
возвращаетсЯ к грубой казарменной действительности.
Ѓольше “инифред ни разу не встречалась с ним в Љрокхеме -- только в
‹ондоне, где вместе с ними был целый свет. €ногда, правда, он ездил туда
один; обычно, когда там жил кто-нибудь из друзей. ЉопалсЯ в своем саду. …ще
этим летом сад заблистает лазурью воловиков, пурпуром огромных маков; мЯгко
закачают станом на ветру пушистые коровЯки, его любимцы, а ночью, под уханье
филина, жимолость будет струить свой аромат, сладостный, точно воспоминание.
Џотом он подсаживалсЯ к камину, у которого собирались его друзьЯ и сестры
“инифред, и они пели хором народные песни. Ћн переодевалсЯ в тонкое штатское
платье, и его обаЯние, красота, упругое совершенство его тела вновь победно
проступали наружу. Ќо “инифред там не было.
‚ конце лета его отправили во ”ландрию, где шли бои. Ћн как бы уже
простилсЯ с жизнью, ступил за ее пределы. Ћн больше почти не вспоминал свою
жизнь, как человек, который готовитсЯ совершить прыжок с высоты и глЯдит
лишь туда, где ему предстоит приземлитьсЯ.
Ћн был дважды легко ранен, в первые два месЯца. Ќо оба раза получал
царапины, с какими выбывают из строЯ на день-другой, не больше. Ћни опЯть
отступали, сдерживаЯ противника. ’ри скорострельные пушки -- его в том
числе,-- прикрывали отход. Ћкрестность, еще не вытоптаннаЯ войной, ласкала
глаз. ’олько воздух, казалось, раскололсЯ на части, и землЯ лежала,
обреченнаЯ на смерть. ли маловажные, рЯдовые бои, и в одном таком
участвовал ќгберт.
Џушки были установлены на невысоком, поросшем кустами бугре, сразу же
за деревней. ‚ремЯ от
времени, трудно сказать откуда, доносилась винтовочнаЯ трескотнЯ, а за
нею, совсем уже издалека, тЯжкие удары орудий. ‚ечерело; в остывающем
воздухе тЯнуло холодом.
‚ысоко на железной площадке, к которой вели ступени, стоЯл, высматриваЯ
цели, лейтенант и заученно, отрывистым высоким голосом выкрикивал команды.
„истанциЯ -- номер орудиЯ--"огонь!"-- сухо щелкало над головой. ‚ыстрел -- и
ствол пушки откатывалсЯ назад, гремел выстрел, и в воздухе легким облачком
повисал дымок. Џотом стрелЯли два других орудиЯ, и наступало недолгое
затишье. Ћфицер не знал точно, где находЯтсЯ позиции противника. ‚ густой
купе конских каштанов внизу не наблюдалось никакого движениЯ. ‹ишь где-то не
умолкаЯ бухали пушки -- в такой дали, что это вселЯло ощущение покоЯ.
‘права и слева темнели заросли утесника, там и сЯм в них желтыми
искорками проглЯдывали редкие цветы. ќгберт заметил их почти безотчетно,
пережидаЯ минуты затишьЯ. Ћн был без кителЯ, и воздух холодил ему руки.
‘нова рубашка у него на плечах порвалась, и сквозь прорехи просвечивало
тело. Ћн был залЯпан грЯзью, растерзан. Ќо лицо его оставалось спокойным.
‘толь многое уходит из сознаниЯ, прежде чем сознанию приходит конец . . .
Џеред ним, рассекаЯ крутые, травЯнистые под кустами утесника скаты,
бежал большак. ‚идно было, как на дороге белесо подсыхает грЯзь в колеЯх и
глубоких рытвинах, оставленных при отходе частью его полка. ’еперь здесь все
стихло. ‡вуки, долетающие до слуха, рождались вдалеке. Њесто, где он стоЯл,
было пока еще объЯто тишиной и безмЯтежностью под остывающими небесами; за
деревьЯми, светлаЯ, точно видение, маЯчила церковка.
ђезкий окрик офицера наверху -- и он пришел в движение, бездумно и
молниеносно, как машина. ‡аученный, чисто механический обрЯд повиновениЯ;
служба при орудии. —исто механические действиЯ у пушки. Ћни не обременЯли
собою душу, обнаженную, во тьме своей, длЯ скорби. Љогда приходит конец,
душа одиноко скорбит над потоком вечности, словно птица над волнами темного
морЯ.
Ќичего не видно вокруг; лишь дорога, да придорожное распЯтие,
покосившеесЯ от толчка, да по-осеннему темные полЯ и леса. Ќа небольшой
возвышенности показались три всадника, совсем игрушечные на гребне
вспаханного полЯ. ќто были свои. Џротивник будто в воду канул.
‡атишье затЯнулось. ‚друг, сверху -- отрывистаЯ команда повернуть пушки
в другом направлении, и напрЯженное лихорадочное движение внизу. Ќо душа
была по-прежнему безучастна, одинокаЯ в своей скорби.
€ все же именно душа перваЯ уловила новый звук, новый орудийный раскат,
глубокий, хватающий прЯмо за сердце. ЋбливаЯсь потом, он ни на мгновение не
оторвалсЯ от торопливой возни у пушки. Ќо в душе отозвалсЯ новый звук,
глубокий -- глубже, чем звуки жизни.
Џодтверждением ему возник тонкий, леденЯщий кровь свист снарЯда,
внезапно переросший в пронзительный, раздирающий вопль, летЯщий пронзить
оболочку жизни. ‘лух принЯл его, но принЯла и душа, застывшаЯ в оцепенении.
Ћн облегченно вздохнул, когда снарЯд пронессЯ мимо и упал где-то далеко
позади. ЏослышалсЯ хриплый грохот взрыва и голос солдата, окликающий
лошадей. Ќо ќгберт не оглЯнулсЯ. Ћн заметил только, что на дорогу внизу
легла, точно приношение, веточка остролиста, усыпаннаЯ красными Ягодами.
Џронесло; на этот раз пронесло. "Људа ты пойдешь, туда и Я
пойду¹". Љому он это сказал -- снарЯду? "Људа ты пойдешь, туда и
Я." Ќо вот опЯть родилсЯ тонкий свист, и кровь в нем оборвала свой ток и
затаилась, готоваЯ его принЯть. ‘вист нарастал, похожий на порыв зловещего
ветра, и ќгберт потерЯл способность ощущать что бы то ни было. Ќо в этот
миг, когда времЯ остановилось, он увидел, как снарЯд тЯжело падает вниз, в
скалистые заросли, и оттуда хлынула ввысь землЯ вперемешку с камнЯми. ‚зрыва
он как будто не слышал. ЉомьЯ земли, камни и истерзанные кусты посыпались
обратно, и вновь воцарилась тишина. Ќемцы пристрелЯлись.
______________
¹ ЃиблиЯ. ‚етхий ‡авет. Љнига ђуфь, 1, 16.

—то же теперь? Ћтступать? „а. Ћфицер скороговоркой сыпал команды на
последний залп перед отходом. ‚ спешке никто не обратил вниманиЯ на новый
снарЯд. € тогда в тишину, в ожидание, туда, где скорбно застыла душа,
ворвались, наконец, гром, и мгла, и вспышка нестерпимой боли, и смертный
ужас. Ћн-то видел, как летит темнаЯ птица, летит теперь уже прЯмо на него. ‚
одно мгновение жизнь и вечность потопил пожар адской боли, а потом
навалилась темнота . . .
. . . —то-то слабо забрезжило во тьме, к нему возвращалось сознание, а
вместе с ним -- ощущение непосильной тЯжести и монотонный звон в ушах.
Џознать миг смерти! € быть, перед смертью, обреченным нести в себе памЯть о
нем. Џоистине рок, беспощадный до последнего вздоха.
‚новь, отдаваЯсь в ушах, зазвенела боль. —удилось, будто она звучит
извне, по ту сторону сознаниЯ, будто совсем рЯдом звонил огромный колокол.
Ќо он знал, что боль -- это он сам. Ќужно было отождествить себЯ с нею.
‚ыйдЯ из забытьЯ, он сделал еще одно усилие и определил, что боль -- у него
в голове; огромнаЯ боль звенит, отдаваЯсь в ушах. Ќастолько ему удалось
отождествить себЯ с самим собою. „о того, как снова впасть в забытье.
Љакое-то времЯ спустЯ он, как видно, очнулсЯ опЯть -- очнулсЯ и
осознал, что он на фронте и что его убили. Ћн не открывал глаз. ‘вет пока
оставалсЯ там, за чертою. Ѓоль, точно гулкий колокол, звонила в голове,
вытеснЯЯ из сознаниЯ все остальное. € он уходил от сознаниЯ в невыразимом,
страдальческом неприЯтии жизни.
Њало-помалу, неминуемаЯ, точно рок, Явилась потребность знать. …го
ранило в голову. ‚начале это была лишь смутнаЯ догадка, но маЯтник боли,
качаЯсь, раскачиваЯсь все ближе и ближе, толкал его к муке сознаниЯ, к
сознанию муки, в котором постепенно рождалась Ясность. „а, он ранен в голову
-- ранен в лоб, над левым глазом, а раз так -- должна быть кровь. —увствует
ли он кровь -- залит ли кровью левый глаз? . . € оболочка его мозга,
казалось, лопнула от звона смертельной безумной боли.
—то это -- кровь у него на лице? ‘труЯ горЯчей крови? €ли кровавый
сгусток, запекшийсЯ на щеке? …му понадобились часы, чтобы только задать этот
вопрос,-- времЯ лишилось измерений, став лишь безмерным страданием во тьме.
Ћн долго пролежал с открытыми глазами, пока сообразил, что видит что-то
-- но что? —то? “силие вспомнить, что он видит, оказалось слишком
мучительным. Ќет, нет! Ќикаких воспоминаний!
—то это -- звезды на темном небе? Ќеужели? ‡везды на темном небе.
‡везды? ‚селеннаЯ? Ќо нет -- почем ему знать! ‡везды, вселеннаЯ больше не
существуют длЯ него; он закрыл глаза. Џрочь; звезды, прочь, небо, вселеннаЯ.
‘гиньте! Џусть остаетсЯ темнота, густаЯ, словно кровь. Џусть все поглотит
густаЯ тьма, в которой кровь изнывает от страданий.
Џриди, о смерть! ‚есь мир есть кровь, и эта кровь корчитсЯ в агонии.
„уша -- как малый светлЯчок, малаЯ точка света над темным морем; морем
крови. ‘вет мерцает, бьетсЯ, трепещет в безветрии бури, тщитсЯ угаснуть и не
может. Љогда-то была жизнь. Љогда-то была “инифред, дети. Ќо бессильнаЯ от
смертной муки попытка ухватитьсЯ за соломинку воспоминаний, соломинку
минувшей жизни, вызвала только необоримое отвращение. Ќе надо! Ќе надо
“инифред и детей. Ќе надо мира, людей, населЯющих его. Џусть муки влекут его
дальше, в небытие -- все лучше, чем тошнотворные попытки вернутьсЯ вспЯть.
Џусть вершитсЯ дальше страшное дело; лучше растворитьсЯ в небытии,
безвозвратно кануть в черное море смерти, чем, обратЯсь назад, цеплЯтьсЯ за
жизнь. ‡абыть! ‡абыть! Џредать забвению -- и предатьсЯ великому забвению
смерти. €стребить в себе жизнь, вырвать с корнем -- и кануть в великую мглу.
’олько так. Ћборвать путеводную нить и смешатьсЯ, слитьсЯ воедино с
вездесущей мглой, без начала и без конца. Џусть черное море смерти само
решит вопрос о жизни иной. Џусть сломит смертный волю свою и смиритсЯ.
Ќо что это? ‘вет! џркий свет! € чьи это фигуры? Ќи конь ли это
исполинский подступил к нему -- небывалый конь-исполин вырос над ним? . .
Ќемцы услышали легкий шорох и насторожились. ‚звилась осветительнаЯ
ракета, и в ее слепЯщем сиЯнии, у холмика земли, насыпанном взрывом снарЯда,
они увидели мертвое лицо.
Last-modified: Wed, 23 Apr 2003 11:14:14 GMT
Ћцените этот текст: